Ровно в полдень

 Разбиться насмерть, спрыгнув с крыши собственного дома… Паршивый способ провести День святого Патрика. Но потратить кучу времени на то, чтобы отговорить этого типа прыгать с крыши, тоже, знаете ли, не зеленое пиво^[1] под веселую музыку.

 Фиби энергично проталкивалась через толпу, заполнившую улицы Саванны. Туристы и жители города были сегодня повсюду — на тротуарах и на проезжей части. Прав был капитан Мак-Ви, мелькнула у Фиби мысль. Ей потребовалось бы немало бесценного времени и сил, чтобы добраться до места на своей машине, — и это несмотря на полицейский жетон. К счастью, уже через пару кварталов от Джонс-стрит бурное веселье стало стихать, и вскоре гремящая музыка превратилась в невнятный гул, больше похожий на отдаленное эхо.

 Полицейский в форме поджидал ее в условленном месте. Окинув Фиби беглым взглядом, он задержал его на жетоне, прикрепленном к карману куртки. В этот момент Фиби словно бы увидела себя со стороны: укороченные брюки, босоножки, полотняная куртка, наброшенная поверх изумрудно-зеленой футболки. Не самый презентабельный внешний вид. Во всяком случае, не тот, какого следовало бы ожидать от офицера полиции.

 А что тут можно было поделать? По всем правилам, ей полагалось сейчас сидеть на террасе собственного дома, пить с близкими лимонад и наблюдать за праздничным парадом.

 — Лейтенант Макнамара?

 — Это я. Поехали.

 Скользнув в машину, Фиби одной рукой потянула на себя ремень безопасности, а другой выхватила телефон.

 — Капитан, я в пути. Введите меня в курс дела.

 Водитель нажал на газ, и машина рванула с места.

 Пронзительно завыла сирена. Вытащив блокнот, Фиби начала спешно набрасывать строку за строкой.

 Джозеф (Джо) Райдер, попытка самоубийства. Угрожает прыгнуть с крыши, при себе имеет револьвер. Двадцать семь лет, белый, женат/разведен. Бармен/уволен. О религиозных пристрастиях неизвестно. На месте никого из близких.

 Почему? Жена ушла, уволен с работы (спортивный бар), сильно проигрался.

 В прошлом — никаких нарушений закона. Попытка самоубийства первая.

 Впадает то в плаксивое, то в воинственное настроение. Револьвер в ход не пускал.

 — Хорошо, — Фиби перевела дыхание. Скоро она познакомится с Джо гораздо лучше. — Кто-нибудь с ним разговаривает?

 — Он взял с собой сотовый телефон, но договориться пока не удается. Здесь его работодатель — теперь уже бывший. Он же хозяин дома. Этот парень пытается хоть как-то образумить Джо, но пока безо всякого успеха.

 — А вы?

 — Я оказался здесь буквально за минуту до того, как послал тебе вызов. Не хотелось бы привлекать к этому происшествию слишком много людей.

 — Ладно. Я буду на месте через пять минут. — Фиби вопросительно взглянула на шофера, и тот утвердительно кивнул головой. — Сделайте так, чтобы он остался жив до моего приезда.

 Пот ручьями стекал по спине Дункана Свифта, который все это время безотлучно находился в квартире Джо Райдера, на четвертом этаже собственного дома. Парень, с которым они столько раз вместе пили пиво, обменивались шутками — да что там, мочились в соседние писсуары, — этот парень теперь сидел на краю крыши с револьвером в руке.

 «Все потому, что я уволил его. Дал ему тридцать дней на то, чтобы он убрался из квартиры. Мне было плевать на его проблемы».

 И вот теперь следовало ожидать, что Джо пустит пулю себе в голову или шагнет вниз с крыши дома. А может, и то и другое.

 Не таких развлечений ждала толпа в День святого Патрика. Впрочем, кое-кого это явно забавляло. Полицейские перекрыли квартал, но из своего окна Дункан мог видеть людей, столпившихся у заграждений. Все они с любопытством смотрели вверх.

 Интересно, Джо сегодня тоже в зеленом?

 — Ну же, Джо, давай все обсудим.

 Сколько же еще, мелькнула у Дункана мысль, ему придется повторять эту фразу, предусмотрительно вписанную копом в его блокнот?

 — Положи револьвер и спускайся вниз.

 — Ты выкинул меня с работы!

 — Я знаю, знаю. Мне очень жаль, Джо, я был тогда вне себя.

 «Ты же обокрал меня, безмозглый идиот, — подумал Дункан. — Ты стянул у меня деньги. И ты еще жалуешься».

 — Я просто не понимал, как тебе плохо. Спускайся, Джо, и мы постараемся все уладить.

 — Лори. Она ушла от меня.

 — Я… — нет, только не «я», припомнил Дункан.

 Голова его раскалывалась от невыносимой боли, но он еще пытался следовать инструкциям капитана Мак-Ви. — Представляю, каким ударом это стало для тебя. Джо в ответ снова разрыдался.

 — Пусть он говорит, — пробормотал Дейв. — Неважно что, лишь бы говорил.

 Вслушиваясь в жалобные рыдания Джо, Дункан послушно повторял те фразы, которые были вписаны в его блокнот.

 Рыжеволосая женщина ворвалась в комнату со скоростью пули. Стаскивая на ходу легкую куртку, о чем-то заговорила с капитаном. Втиснулась в пуленепробиваемый жилет. И все это — с той же невероятной быстротой.

 Дункан не слышал, о чем они говорили. Он просто не мог отвести от нее глаз.

 Целеустремленность — первое, что пришло ему в голову. Затем энергия. Наконец, сексуальность. Впрочем, последнее качество примешивалось к двум другим в равной пропорции. Покачав головой, женщина посмотрела на Дункана — внимательный, холодный взгляд зеленоватых кошачьих глаз.

 — Мне нужно поговорить с ним напрямую, капитан. И вам это известно не хуже, чем мне.

 — Для начала ты можешь попробовать телефон.

 — Какой смысл? Вы ведь уже пытались.

 Теперь она внимательно изучала мужчину, бормотавшего нечто успокоительное тому типу на крыше. Бывший работодатель, решила Фиби, он же — хозяин дома.

 На удивление молод, мелькнула у нее мысль. Очень симпатичный парень. Видно, что ему сейчас нелегко, но он изо всех сил пытается держать себя в руках.

 — Здесь нужно личное общение. Джо должен видеть того, с кем разговаривает. Это и есть его работодатель?

 — Да, это Дункан Свифт. Ему принадлежит бар на первом этаже здания. Он позвонил девять-один-один, после того как этот тип на крыше связался с ним и заявил о своем намерении прыгнуть вниз. С тех пор он, Свифт, безотлучно находится здесь.

 — Прекрасно. Вы, капитан, здесь главный, но переговоры веду я. И мне нужно подняться на крышу. Посмотрим, как к этому отнесется сам Джо.

 Фиби подошла к Дункану и знаком предложила передать ей телефон.

 — Джо? Меня зовут Фиби. Я здесь с полицейскими. Как ты себя чувствуешь?

 — А в чем дело?

 — Я просто хочу знать, что с тобой все в порядке. Тебе, наверно, жарко? Солнце сегодня так и печет. Я попрошу Дункана принести нам пару бутылок холодной воды. Я бы хотела подняться с ними на крышу, чтобы спокойно поговорить с тобой.

 — У меня револьвер!

 — Я знаю. Если я принесу воду, ты меня застрелишь?

 — Нет, — ответил он после долгой паузы. — Нет, черт возьми. Зачем мне это? Мы ведь даже незнакомы.

 . — Я принесу тебе бутылку воды. Я буду одна, Джо. Пообещай мне, что не прыгнешь вниз и не станешь стрелять. Ну так как, могу я подняться на крышу и принести тебе холодную воду?

 — Лучше пиво.

 Мечтательные нотки в его голосе наполнили сердце Фиби надеждой.

 — Какое пиво ты предпочитаешь?

 — В холодильнике у меня стоит «Харп».

 — Сейчас я доставлю тебе холодное пиво. Открыв холодильник, Фиби обнаружила, что там, кроме пива, практически ничего нет. Она достала бутылку, и Дункан тут же шагнул к ней, чтобы открыть крышку. Благодарно кивнув, Фиби вытащила из холодильника единственную колу — для себя, после чего снова взялась за телефон.

 — Джо, я иду наверх с пивом. Не возражаешь?

 — Нет. Пиво — это то, что надо.

 — Джо, — ровным тоном продолжила Фиби. Голос ее был таким же прохладным, как та бутылка, которую она держала в руке. — Мне сказали, ты собираешься покончить с собой.

 — Да, я так решил.

 — Вообще-то не думаю, чтобы это было хорошее решение.

 Вслед за полицейским Фиби покинула квартиру и направилась вверх по лестнице.

 — У меня нет другого выхода.

 — Нет другого выхода? Судя по всему, ты совсем отчаялся. Джо, я у двери на крышу. Не возражаешь, если я выйду к тебе?

 — Нет, черт возьми. Я ведь уже сказал.

 Фиби не ошиблась насчет солнца. Яркое и раскаленное, оно успело превратить крышу в некое подобие сковородки. Слева от себя Фиби увидела Джо.

 Из всей одежды на нем были лишь черные трусы. Русоволосый парень со светлой кожей, успевшей приобрести болезненный красноватый оттенок.

 Прищурившись от солнца, Джо рассматривал Фиби опухшими от слез глазами.

 — Пожалуй, мне следовало принести что-нибудь от солнца. — Бутылку с пивом Фиби держала перед собой, чтобы парень мог видеть ее. — Ты здесь скоро совсем поджаришься.

 — Плевать.

 — Не мог бы ты положить револьвер? Так мне было бы проще передать тебе пиво.

 Джо покачал головой:

 — А вдруг ты что-нибудь задумала.

 — Джо, я не собираюсь ничего предпринимать. Мне нужно только, чтобы ты положил револьвер, тогда я смогу отдать тебе пиво. Я всего лишь хочу поговорить с тобой. Ты же знаешь, на такой жаре всегда хочется пить. Особенно во время беседы.

 Не сдвинувшись ни на дюйм (ноги его по-прежнему свисали с края крыши), Джо положил револьвер на колени.

 — Поставь бутылку тут, затем отступи назад.

 — Хорошо.

 Фиби двинулась к Джо, не спуская с него глаз. Теперь уже она могла чувствовать его запах — запах пота и отчаяния. Темные, налитые кровью глаза смотрели на нее с невыразимой тоской. Фиби поставила бутылку на край крыши и сделала шаг назад.

 — Ну как?

 — Если ты попытаешься что-нибудь предпринять, я сразу прыгну.

 — Понимаю. Что привело тебя в такое отчаяние?

 Одной рукой Джо ухватил пиво, а другой снова сжал револьвер. Сделав глоток, он пробормотал:

 — Почему они послали тебя сюда?

 — Меня никто не посылал, я пришла сама. Это моя работа.

 — Серьезно? Ты что, психоаналитик или что-то в этом роде? — фыркнув, Джо снова глотнул из бутылки.

 — Не совсем. Я беседую с теми, кто попал в затруднительное положение (или думает, что это так). А что случилось с тобой, Джо?

 — Я по уши в дерьме, вот и все.

 — Почему ты так думаешь?

 — Жена меня бросила. Мы были вместе всего полгода, и вот она ушла. Она не раз говорила мне, что уйдет, если я не брошу играть, но я не верил.

 — Должно быть, это стало для тебя настоящим ударом.

 — Она — лучшее, что было в моей жизни. И вот я ее потерял. Я думал, что смогу отыграться, — пара хороших ставок, и все будет в порядке. Но это не сработало, — Джо пожал плечами. — Никогда не срабатывало.

 — Но этого недостаточно, чтобы покончить с собой. Я понимаю, как это больно, когда от тебя уходит любимый человек. Но ведь если ты умрешь, то уже никогда не сможешь исправить ситуацию. Как зовут твою жену?

 — Лори, — пробормотал Джо, тщетно пытаясь удержать слезы.

 — Вряд ли ты захочешь причинить ей боль. Как, по-твоему, будет чувствовать себя Лори, если ты покончишь с собой?

 — Какая ей разница?

 — Если бы ей было все равно, вряд ли она вышла бы за тебя замуж. Не возражаешь, если я присяду здесь? — Фиби приблизилась к краю крыши в нескольких футах от Джо. Тот лишь равнодушно пожал плечами. Тогда Фиби присела на крышу и отхлебнула из банки с кока-колой. — Мне кажется, нам стоит поговорить об этом. Нужно решить, как помочь тебе, как помочь вам с Лори. По-моему, ты пытаешься найти способ, который позволил бы решить сразу все проблемы.

 — С работы меня уволили.

 — Да, тебе и правда нелегко. А чем ты занимался?

 — Я бармен. Работал в спортивном баре — там, внизу. Лори это не нравилось, но я сказал ей, что справлюсь. И не справился. Начал делать ставки — одну за другой. Когда стал проигрывать, забрался в кассу — чтобы Лори ни о чем не догадалась. Так и пошло: ставки, проигрыши, новые кражи. В конце концов меня поймали и уволили. С платой за квартиру я тоже просрочил.

 Джо взял револьвер, покрутил его в руке. Инстинкт самосохранения побуждал Фиби броситься в укрытие, но она постаралась не терять самообладания.

 — Сама видишь, у меня не осталось ровным счетом ничего.

 — Джо, я могу понять, что ты чувствуешь сейчас. Но на самом деле у тебя осталось не так уж мало возможностей — при условии, конечно, что ты не убьешь себя. В этом случае у тебя действительно ничего не останется. Ты уже не сможешь вернуться, не сможешь примириться с Лори. Что бы ты стал делать, если бы у тебя вдруг появился шанс помириться с ней?

 — Не знаю, — Джо окинул взглядом город. — Где-то играет музыка. Должно быть, на параде.

 — Поверь мне, всегда есть для чего жить. Какую музыку ты любишь?

 Внизу, в квартире Джо, Дункан повернулся к Дейву:

 — Музыку? Какую музыку он любит? О чем это она, черт возьми?

 — Она хочет, чтобы он говорил. Убалтывает его, — Дейв кивнул головой в сторону парня на крыше. — Пока он рассказывает о «Колдплэй», ему вряд ли придет в голову броситься вниз.

 В течение следующих десяти минут Дункан слушал, как эти двое мирно беседуют о музыке. Такой разговор можно было подслушать в любом ресторане или баре города. Однако при мысли о Джо, сидящем на крыше дома, все это начинало казаться несколько нереальным. В свою очередь, стоило ему представить маленькую рыжеволосую женщину с кошачьими глазами, как она непринужденно беседует с полуголым вооруженным барменом, помышляющим о самоубийстве, и ситуация начинала казаться просто невозможной.

 — Думаешь, мне стоит позвонить Лори? — несколько неуверенно поинтересовался Джо.

 — А тебе этого хотелось бы?

 Фиби уже знала, что полицейские пытались связаться с бывшей женой Джо, но безуспешно.

 — Я хочу сказать ей, что сожалею о случившемся.

 — Это хорошо. Но ты ведь знаешь, что действует на женщин лучше слов: ты должен доказать ей свое раскаяние на деле. Так же и со мной. Ты сможешь убедить меня в своем раскаянии, если отдашь мне револьвер.

 — Я хотел выстрелить в себя, прежде чем шагнуть с крыши. Или же сделать это по пути вниз.

 — Посмотри на меня, Джо.

 Парень нехотя повернул голову, и Фиби, глядя ему прямо в глаза, продолжила:

 — Именно так ты хотел бы доказать ей свое раскаяние? Заставив ее страдать, вынудив ее хоронить тебя? Ты хочешь наказать Лори?

 — Нет! — Джо был явно в шоке от услышанного. — Я виноват во всем. Я один.

 — Ты один? Не думаю, что это и в самом деле так. Но давай пока остановимся на этом. Давай подумаем, как лучше объяснить это Лори.

 — Фиби, я стащил почти пять тысяч долларов.

 — Пять тысяч — крупная сумма. Мало кому понравится жить с таким грузом. Но что ты хочешь, чтобы Лори расплачивалась с твоими долгами?

 — Лори? Почему Лори? Если я умру, никто не будет платить за меня.

 — Никто? Но ведь она твоя жена. Твоя законная жена. — Фиби сомневалась в том, что здесь существует какая-то преемственность, но ей нужно было любым способом воздействовать на Джо. — Не исключено, что ей придется расплачиваться за тебя.

 — Бог ты мой…

 — Мне кажется, я знаю, как тебе помочь. Джо, ты знаешь, что твой босс находится сейчас внизу, в квартире. Он здесь, потому что беспокоится о тебе.

 — Дункан — хороший парень. Я виноват во всем. Я подставил его. Стащил у него деньги. Ему пришлось меня уволить.

 — Мне нравится, что ты так говоришь. Это значит, ты способен отвечать за свои поступки. Полагаю, тебе действительно хотелось бы исправить все свои ошибки. Ты утверждаешь, что Дункан — хороший парень. Следовательно, ты можешь рассчитывать на его понимание. Если хочешь, я поговорю с ним. Он мог бы дать тебе отсрочку с выплатой денег. Пожалуй, это стало бы неплохим решением проблемы. Как думаешь?

 — Ну… я не знаю.

 — Я поговорю с ним о тебе.

 — Он хороший парень. Я стащил у него деньги.

 — Ты был в отчаянии и потому совершил ошибку. Мне кажется, ты сожалеешь об этом.

 — Мне правда жаль.

 — Я поговорю с ним, — повторила Фиби. — Джо, ты должен отдать мне оружие и отойти от края крыши. Ты же не хочешь причинить боль Лори.

 — Нет, но…

 — Если бы ты мог поговорить с ней сейчас, что бы ты сказал?

 — Ну… я бы сказал, что не знаю, как оно все зашло так далеко. Мне очень жаль, что все так сложилось. Я люблю Лори и не хочу ее потерять.

 — Если ты действительно любишь ее и не хочешь потерять, ты должен отдать мне револьвер и спуститься с крыши. В противном случае все, что останется твоей жене, — чувство горечи и вины.

 — Она ни в чем не виновата.

 Фиби отошла от края крыши и протянула руку:

 — Ты прав, Джо. Ты совершенно прав. Пора доказать это Лори.

 Джо посмотрел на револьвер, затем на Фиби, которая медленно протянула руку и взяла у него оружие. Оно было чуть липким от пота. Засунув револьвер за пояс, Фиби вновь обратилась к парню:

 — Отойди от края, Джо.

 — Что со мной будет?

 — Отойди от края, и я все тебе объясню. Поверь, я не собираюсь тебе лгать.

 Фиби вновь протянула руку, хотя и знала, что это опасно. Если бы Джо прыгнул, то мог бы утянуть ее за собой. Но это ее не остановило. Глядя парню прямо в глаза, Фиби крепко сомкнула пальцы на его ладони.

 Как только ступни Джо коснулись крыши, он без сил опустился на пол и зарыдал. Фиби обняла его за плечи, яростно махнув рукой полицейским, которые намеревались выбраться на крышу.

 — Все будет хорошо, Джо. Сейчас тебе придется пройти с полицейскими. Они должны взять у тебя показания. Но ты не беспокойся, с тобой все будет хорошо.

 — Мне жаль, что так вышло.

 — Я знаю, знаю. А теперь пойдем со мной. Пойдем, Джо.

 Фиби помогла ему подняться и повела к двери, ведущей на лестницу.

 — Теперь тебе надо будет одеться, — и далее, обращаясь к полицейским: — Никаких наручников! Джо, наш офицер принесет тебе рубашку, ботинки и какие-нибудь брюки. Ты не против?

 Джо кивнул, и Фиби жестом направила полицейского к нему в спальню.

 — Меня посадят в тюрьму?

 — Совсем ненадолго. Мы сделаем все возможное, чтобы как можно скорее вытащить тебя.

 — Ты позвонишь Лори? Если бы она пришла, я мог бы… мог бы доказать ей, что я действительно раскаиваюсь.

 — Конечно, я позвоню ей. Этот солнечный ожог — им необходимо заняться. И еще: принесите побольше воды.

 Джо, не поднимая глаз, стал натягивать джинсы.

 — Извини, что так вышло, — буркнул он Дункану.

 — Не переживай ты из-за денег. Вот что, найму-ка я тебе адвоката. — Дункан неуверенно взглянул на Фиби. — Как думаете?

 — Это уж вы сами решайте. Все будет хорошо, — она ободряюще сжала руку Джо.

 В сопровождении двух полицейских парень вышел из квартиры.

 — Хорошая работа, лейтенант.

 Фиби вытащила револьвер, открыла барабан.

 — Всего одна пуля. Он собирался застрелить только себя и никого больше. Пятьдесят на пятьдесят, что он и в самом деле решился бы. — Она передала оружие капитану. — Думаю, вы уже поняли, что он должен переговорить с женой.

 — Да, мне тоже так показалось, — заметил Дейв.

 — Кто-то должен найти его жену. Если она вдруг заартачится, я сама поговорю с ней. — Фиби смахнула пот со лба. — Найдется тут немного воды?

 Дункан протянул ей бутылку:

 — Я принес несколько штук.

 — Весьма признательна.

 Потягивая воду, Фиби внимательно изучала молодого человека. Густые каштановые волосы, обрамляющие худощавое лицо. Красивый, правильных очертаний рот. В мягких голубых глазах застыло беспокойство.

 — Вы будете выдвигать против него обвинения?

 — Обвинения? В чем?

 — Ну, он же не раз влезал в вашу кассу.

 — Нет. — Дункан опустился на ручку кресла, закрыл глаза. — Господи помилуй, нет.

 — Сколько он украл?

 — Тысячи две, может, чуть больше. Да это неважно.

 — Нет, важно. Он должен вернуть их — ради самоуважения. Если вы хотите помочь ему, то как-нибудь обсудите этот вопрос.

 — Хорошо, так и сделаем.

 — Вы, как я понимаю, еще и владелец дома?

 — Да, что-то в этом роде.

 Фиби взглянула на него с некоторым недоумением:

 — Разве не вы отвечаете за это хозяйство? Можете перенести ему плату на следующий месяц?

 — Бог ты мой, ну конечно.

 — Вот и хорошо.

 — Послушайте… все, что я знаю о вас, это только имя — Фиби.

 — Макнамара. Лейтенант Макнамара.

 — Мне нравится Джо. И я не хочу, чтобы он сидел в тюрьме.

 Хороший парень, сказал о нем Джо. Пожалуй, он был прав.

 — Я ценю ваше желание помочь Джо. Но он сам создал массу проблем, и будет лучше, если он же сможет решить их. Джо умолял о помощи, и теперь он ее получит. Но кража этих пяти тысяч не должна остаться для него безнаказанной.

 — Я даже не знал, что он играет.

 У Фиби вырвался короткий смешок:

 — Вы — хозяин спортивного бара, и не знаете, что там делают ставки?

 Дункан выпрямился. Он и без того чувствовал себя не в своей тарелке, а теперь и вовсе ощетинился:

 — Послушайте, «Слэм Данк» — приличное место, а не какой-нибудь притон. Я не знал, что у парня проблемы, иначе не взял бы его в спортивный бар. Конечно, в том, что случилось, есть и моя вина, но…

 — Да нет. — Фиби приложила холодную бутылку к влажному от пота лбу. — Мне жарко, и я раздражена. Просто не смогла удержаться. Простите меня. Обстоятельства загнали его на край крыши, но за эти обстоятельства отвечает только он и никто другой. Вы случайно не знаете, где найти его жену?

 — Думаю, что сейчас она на параде — как и все прочие жители Саванны, за исключением разве что нас.

 — Вы знаете, где она живет?

 — Вообще-то нет. Но я дал капитану пару телефонных номеров — это их общие с Джо друзья.

 — Мы ее найдем. Ну как, вы успели прийти в себя?

 — Во всяком случае, я не собираюсь лезть на крышу, чтобы потом спрыгнуть оттуда. — Дункан задумчиво посмотрел на собеседницу. — Давайте я куплю вам что-нибудь выпить.

 Фиби кивнула на бутылку с водой:

 — Вы уже купили.

 — Я мог бы предложить что-нибудь получше. — Теперь в его тоне явственно прозвучали обольщающие нотки.

 — Все это замечательно, но вам пора домой, мистер Свифт.

 — Дункан.

 — М-м-м. — Слегка улыбнувшись, она встала и подняла свою куртку.

 — Послушайте, Фиби, — он тоже шагнул за ней в сторону двери, — могу я позвонить вам, если вдруг почувствую желание покончить с собой?

 — Обратитесь в службу психологической поддержки, — посоветовала она, даже не оглянувшись. — Вполне возможно, им удастся отговорить вас.

 Дункан подошел к перилам и теперь смотрел, как она спускается вниз. Целеустремленность, вновь мелькнула у него мысль. Пожалуй, ему начинают нравиться целеустремленные женщины.

 Затем он опустился на ступеньку и вытащил свой телефон. Дункан собирался позвонить лучшему другу — который по совместительству был и его адвокатом, — чтобы уговорить того заняться делом незадачливого самоубийцы и столь же незадачливого игрока.

 С балкона второго этажа Фиби наблюдала за прыжками зеленой овчарки. Судя по всему, собака была чертовски довольна собой и охотно подстраивалась под ритм, задаваемый флейтой и барабанами, на которых играло трио лепреконов.

 Джо остался жив, и хотя она пропустила начало парада, второй акт обещал быть не менее интересным.

 Не такой уж паршивый способ провести День святого Патрика.

 Рядом с Фиби подпрыгивала ее семилетняя дочь, обутая в ярко-зеленые кеды. Карли долго сражалась за эту обувь, отвергая все возражения насчет непрактичности и слишком высокой цены.

 Сегодня она надела эти кеды с зелеными укороченными брюками, по всей поверхности которых были рассыпаны крохотные розовые точки, и с зеленой же рубашкой, украшенной розовой каймой. Эти вещи малолетней моднице также удалось отстоять в яростном споре с матерью. Впрочем, вынуждена была признать Фиби, ребенок действительно выглядел очень мило.

 Рыжеватые волосы достались Карли от ее бабушки. От нее же она унаследовала кудряшки, хотя у самой Фиби волосы были абсолютно гладкими. Яркие голубые глаза тоже могли считаться наследством Эсси. Что касается промежуточного поколения, как часто думала о себе Фиби, то ему пришлось довольствоваться зелеными.

 У всех трех женщин была очень светлая кожа, столь характерная для рыжеволосых людей. Но Карли унаследовала к тому же веснушки, а также очень милый ротик с глубокой ямочкой на верхней губе.

 Порой, глядя на свою мать и дочь, Фиби с нежностью размышляла о том, как ей удалось стать связующим звеном между двумя столь похожими созданиями.

 Фиби слегка сжала Карли плечо, а затем наклонилась, чтобы чмокнуть ее в рыжеволосую макушку. В ответ та просияла ослепительной улыбкой, продемонстрировав при этом нехватку двух передних зубов.

 — Лучшее место в доме, — слегка отступив от двери, Эсси с нежностью улыбалась своим близким.

 — Ты видела собаку, бабуля?

 — Ну конечно.

 Младший брат Фиби повернулся к матери:

 — Хочешь, я принесу тебе стул?

 — Нет, милый, — предложение Картера явно не вызвало у нее восторга. — Лучше я постою здесь.

 — Ты можешь постоять у перил, бабуля, а я буду держать тебя за руку, — заявила Карли. — Здесь все равно что во внутреннем дворике.

 — Ты права, детка. — Эсси осторожно двинулась к перилам, улыбаясь при этом несколько напряженно.

 — Отсюда тебе будет лучше видно, — вновь подбодрила ее Карли. — Вот идет еще один оркестр! Правда, здорово? Посмотри, как резво они маршируют.

 Надо же, как умело она успокаивает свою бабулю, подумала Фиби. Как крепко сжимает ее руку своей маленькой ручкой. И Картер — взгляните-ка — тоже встал рядом с мамой. Он что-то говорит ей, указывая в сторону разряженной толпы, а другой рукой осторожно придерживает ее за плечо.

 Фиби знала, о чем могла думать ее мать, когда смотрела на Картера. После того как у нее появился свой ребенок, ей стала понятна эта всепоглощающая любовь. Но мама должна была чувствовать все гораздо острее. Стоило ей взглянуть на Картера — на его густые каштановые волосы, орехового цвета глаза, четкие линии рта, носа и подбородка, и перед ней, — как живой, вставал ее покойный муж, а также все то, что кануло в небытие с его преждевременной смертью.

 — Свежий лимонад! — Ава подкатила тележку к выходу на балкон. — В нем полно мяты, так что оттенок у него самый что ни на есть зеленый.

 — Ава, тебе не стоило возиться со всем этим!

 — Почему бы нет! — рассмеялась та и откинула назад непокорную прядь белокурых волос.

 В свои сорок три года Ава Вестри Давер была самой красивой из всех знакомых Фиби женщин. Пожалуй, что и самой доброй.

 Заметив, что Ава взялась за кувшин, Фиби поспешила к тележке.

 — Нет-нет, я сама разолью лимонад. Ты лучше понаблюдай за парадом. Маме намного легче, когда ты рядом, — тихонько добавила она.

 Понимающе кивнув, Ава подошла к балконному ограждению и слегка тронула Эсси за плечо. Затем встала по другую сторону от Карли.

 Вот вся ее семья, думала, глядя на них, Фиби. Правда, сын Авы сейчас в Нью-Йорке, в университете, а жене Картера пришлось выйти сегодня на работу, но вместе они создавали ту основу, на которой покоился маленький мирок Фиби. Иногда ей казалось, что, не будь этих людей, она была бы сметена потоком жизни, как обычная пылинка.

 Фиби разлила лимонад и разнесла всем стаканы. Пристроившись наконец рядом с Картером, она склонила голову ему на плечо.

 — Жаль, что Джози не смогла посмотреть на парад.

 — И мне жаль. Возможно, она придет к ужину — если успеет.

 Ее маленький братик, думала Фиби, женатый мужчина.

 — Вам стоило бы остаться здесь на ночь, чтобы избежать заторов на дорогах и праздничного безумия.

 — Вообще-то нам нравится праздничное безумие, но я поговорю с Джози. Помнишь, как мы стояли здесь в первый раз и смотрели на парад? В первую весну после Рубена?

 — Конечно, помню.

 — Все было таким ярким, шумным и чуточку нереальным. Все просто лучились счастьем. По-моему, даже тетушка Бесс выдавила пару улыбок.

 «Должно быть, у нее просто было несварение», — с застарелой горечью подумала Фиби.

 — Я чувствовал тогда, всем нутром чувствовал, что теперь-то все будет хорошо. Что он уже не вырвется на свободу и не придет за нами, не убьет нас, пока мы будем спать. Рождество не принесло мне этой уверенности, как, впрочем, и весь тот год, и даже мой день рождения. Лишь в тот мартовский день, стоя на этом самом балконе, я думал, что теперь-то наконец все будет хорошо.

 — Что ж, ты был прав.

 Фиби сжала его ладонь; так они и стояли — рука об руку, чувствуя себя единым целым.

 Дункан, мучимый тяжелым похмельем, сидел возле кухонной стойки, вперив неподвижный взор в чашку с кофе. Здесь же лежал его ноутбук. С какой охотой променял бы он это все на пару кружек пива, приправленных веселой болтовней с кем-нибудь из постоянных посетителей «Слэм Данк». Ну а потом можно было бы перебраться в «Свифтис», его ирландский паб. Там бы он выпил еще кружку-другую — и все это под приятную музыку.

 Но он уже давно понял, что владельцу баров лучше оставаться трезвым. Дункан мог слегка отступить от этого правила в День святого Патрика или накануне Нового года. В то же время ему ничего не стоило скоротать длинный вечер с парой кружек пива.

 Но вовсе не праздник заставил Дункана напиться до такой степени, что в голове его и посейчас звучали отголоски вчерашнего веселья. Не передать словами, какое он испытал облегчение при мысли о том, что Джо отказался от своего намерения расквасить голову об асфальт.

 За это нужно было выпить.

 И уж куда лучше было напиться ради хороших новостей, чем из-за плохих. Не сказать чтобы похмелье его стало от этого легче, но Дункан не сомневался, что как-нибудь справится с этой бедой.

 Все, что ему требовалось сейчас, — это выйти на свежий воздух. Прогуляться по саду. Или вздремнуть в гамаке. Затем он смог бы решить, что нужно делать дальше. Последние семь лет Дункан регулярно планировал свои действия, и ему это нравилось.

 Он в очередной раз мрачно взглянул на компьютер, затем потряс головой. Если он только попытается сейчас работать — даже сделает вид, что работает, — его голова попросту взорвется.

 Тогда он поднялся и перенес кофе на заднюю веранду. Во дворе тихонько ворковали голуби, склевывая зерна с земли под кормушкой. Такие толстые и ленивые, мелькнула у Дункана мысль, что им даже лень залететь внутрь. Уж лучше собирать остатки.

 Многие люди вели себя точно так же.

 Сад вокруг дома радовал своим ухоженным видом, и Дункану нравилось думать, что в этом есть и его заслуга. Неплохо было бы прогуляться сейчас под сенью деревьев, дойти до самого причала, а может быть, и покататься по реке на лодке.

 Погода просто располагала к отдыху. В такое ясное и безветренное утро хотелось предаваться безделью и мечтать о чем-нибудь приятном.

 А можно было просто спуститься к причалу и понаблюдать за тем, как солнечные блики скользят по поверхности реки. Сидеть так в свое удовольствие, пить кофе и не думать ни о каких делах — что может быть приятнее?

 Что-то, интересно, поделывает Джо этим солнечным утром? Сидит в тюремной камере? Или «отдыхает» на больничной койке? И чем занята сейчас та рыжеволосая?

 Вряд ли стоило убеждать себя в том, что сегодня самый обычный день, коль скоро вчерашние события накрепко засели у тебя в голове. Было глупо даже надеяться на то, будто тебе и в самом деле хочется сидеть на пирсе и нянчить свое похмелье, как если бы все в твоей жизни складывалось наилучшим образом.

 И потому Дункан вновь поднялся в спальню и начал разыскивать чистые джинсы и рубашку, при взгляде на которые нельзя было сказать, что он спал в них всю ночь. Затем он вытащил бумажник, ключи и прочие мелочи из карманов тех брюк, в которых он и в самом деле плюхнулся в постель после того, как в полупьяном виде завалился вчера домой.

 По крайней мере, напомнил себе Дункан, расчесывая пятерней волосы, ему хватило ума оставить машину на стоянке и взять такси.

 Не помешало бы, пожалуй, надеть костюм.

 Или не стоит?

 Вот черт…

 Поразмыслив, Дункан решил, что надеть костюм будет с его стороны чистым пижонством, если учесть, что направляется он к своему бывшему служащему — и не куда-нибудь, а в тюрьму. К тому же он вообще без восторга относился к костюмам.

 А вдруг рыжеволосой нравятся именно мужчины в костюмах? Тогда имеет смысл принарядиться — при встрече это может сыграть ему на руку.

 К дьяволу костюм.

 Дункан быстро направился вниз — по витой лестнице и дальше, через блистающее белым кафелем фойе. Распахнув створку дверей, он увидел небольшой «Ягуар» красного цвета, который как раз сворачивал к его дому.

 Из машины выбрался человек, одетый в превосходный костюм — без сомнения, итальянский. То же можно было сказать и о его ботинках. Финеас Т. Гектор явно принадлежал к числу тех, чей внешний вид не способна была испортить никакая, даже самая немыслимая катастрофа.

 Наблюдая за неторопливой походкой своего друга, Дункан в очередной раз подумал о том, что Фин вообще не склонен спешить. Впрочем, соображал он куда быстрее, чем большинство знакомых Дункана.

 Больше всего Фин походил на юриста — причем высокооплачиваемого (каковым он, впрочем, и являлся). И это при том, что еще лет десять назад, когда они только познакомились, Фин лишь изредка мог позволить себе траты на такси. Что уж тут говорить про костюм от «Армани».

 Ну а сейчас он носил этот костюм так, будто тот принадлежал ему по праву рождения. Пиджак светло-серого цвета превосходно смотрелся на тренированном теле Финеаса, выгодно оттеняя темный цвет его кожи.

 Подойдя к лестнице, Фин на секунду задержался и внимательно посмотрел на Дункана.

 — Выглядишь ты весьма бледно, друг мой.

 — Да и чувствую себя не лучше.

 — Вполне естественно, если учесть то количество спиртного, которое ты проглотил вчера вечером.

 — На тот момент мне было очень даже хорошо. Зачем пожаловал?

 — Ну как же, спешил на нашу встречу.

 — А что, мы договорились о встрече?

 Фин лишь сокрушенно покачал головой, сделав несколько шагов навстречу Дункану.

 — Мне следовало догадаться, что ты забудешь. Когда человек распевает «Дэнни Бой» и опрокидывает в себя одну порцию виски за другой, ему явно не до дел.

 — Ты хочешь сказать, я пел «Дэнни Бой»? Господи, только не это!

 — По правде говоря, не уверен. Все эти ирландские мелодии звучат для меня совершенно одинаково. Но ты куда-то собрался?

 — Да вроде как. Может, зайдем в дом?

 — Здесь лучше.

 Фин присел на длинную белую скамью, заложил руки за голову.

 — Ты все еще хочешь продать это место?

 — Не знаю. Может быть.

 Дункан посмотрел вокруг: сады, деревья, тенистые уголки, изумрудно-зеленая трава. Порой ему это нравилось, порой вызывало отторжение.

 — Возможно, когда-нибудь и продам.

 — Неплохое местечко. Вот только не располагает к активности.

 — Чего-чего, а активности мне и так хватает. Слушай, Фин, я и в самом деле просил тебя приехать? В моих воспоминаниях провал.

 — Ты просил меня заехать этим утром к Самоубийце Джо и проверить, как у него дела, а потом заглянуть к тебе и рассказать обо всем. Когда я согласился, ты заключил меня в объятия и влепил слюнявый поцелуй. Думаю, окружающие теперь только и говорят о том, что моя жена — это всего лишь прикрытие для нас обоих.

 Дункан на секунду призадумался:

 — Ну а ее-то я хоть поцеловал?

 — А как же. Ну что, рассказать тебе о Джо?

 Дункан побренчал ключами в кармане брюк.

 — Я как раз собирался съездить в город, проверить, как у него дела.

 — Могу избавить тебя от этой поездки. Чувствует он себя неплохо — особенно если учесть, в каком состоянии он был вчера.

 — А что, жена Джо…

 — Тоже была там, — перебил его Фин. — Выглядела она весьма испуганной, но приехать не отказалась. Кожа у Джо здорово обгорела под солнцем, и теперь они его лечат. Да и психиатр ему тоже не помешает. Поскольку ты не собираешься выдвигать никаких обвинений, Джо уже скоро выпустят на свободу. В общем, ему помогут, а именно этого ты, как я понимаю, и хотел.

 — Ты прав.

 Почему он никак не мог избавиться от чувства вины?

 — Если ты снова возьмешь его на работу, я дам тебе хорошего пинка.

 — Ты не сможешь дать мне пинка, — ухмылка Дункана была наигранно-зловещей. — Ты не способен драться всерьез, черный парень.

 — Для тебя я сделаю исключение. В общем, Джо получит помощь. Жена вправе простить его или нет — это ее дело. Но ты и так сделал все возможное для этого типа, не говоря уже о том, что нанял ему лучшего адвоката в Саванне.

 — Мог бы быть и получше, если учесть ту цену, которую ты заламываешь, — пробурчал Дункан.

 Фин лишь ухмыльнулся:

 — Готов тебе посочувствовать. Ладно, я отправляюсь в город, чтобы ободрать еще парочку клиентов.

 — А как насчет рыжеволосой?

 — Какой рыжеволосой? — Фин недоуменно взглянул на Дункана поверх солнечных очков. — Помню, там были две блондинки и очаровательная брюнетка. Они пытались тебя расшевелить, но тщетно — ты был слишком поглощен пивом.

 — Да нет, я не о вчерашнем вечере. Та рыжеволосая. Фиби Макнамара. Лейтенант Фиби Макнамара, — театрально вздохнув, Дункан прижал руку к сердцу. — Одно это имя заставляет мою кровь бежать быстрее. Лейтенант Фиби Макнамара.

 Фин многозначительно закатил глаза.

 — Ну, Свифт, ты даешь. Она же коп. Что ты собираешься с ней делать?

 — Знаешь, в голову лезет много разных вещей. У нее такие зеленые глаза и такая изящная фигурка… А еще она не побоялась выйти на крышу. Парень сидит там с оружием, совершенно незнакомый ей парень, но она все-таки выходит к нему.

 — Тебе это кажется привлекательным?

 — Мне это кажется просто обворожительным. Я бы даже сказал, меня это заводит. Ты ведь встречался с ней, правда? Как она тебе?

 — Мне она показалась весьма энергичной и деловой. И очень неглупой. Вдобавок у нее потрясающая задница.

 — Понимаешь, никак не могу выбросить эту женщину из головы. Положительно, мне нужно снова увидеться с ней — может, так я пойму, в чем дело. Ты, кстати, мог бы подвезти меня, все равно мне надо забрать машину со стоянки.

 Фиби сидела за столом у себя в кабинете. Только что она провела двухчасовую тренировку со своими подчиненными. Волосы у нее были зачесаны назад и стянуты в пучок у шеи. Так они меньше мешали ей во время занятий. В душе Фиби надеялась, что такая прическа придает ей некоторую солидность. А в ее положении это значило немало. Большинство копов, которых она обучала, не склонны были относиться всерьез к женщине-полицейскому.

 Впрочем, только поначалу. Рано или поздно всем им приходилось изменить свое мнение.

 Ей и в самом деле потребовалась в свое время помощь Дейва, который приоткрыл для нее дверь в полицейское управление. Но Фиби сделала все возможное, чтобы распахнуть эту дверь как можно шире. Так что своим званием и положением она была обязана только себе.

 И вот теперь, благодаря своему званию и положению, ей приходилось тратить уйму времени на разбор всевозможных бумаг. А после обеда ей предстояло ехать в суд, чтобы выступить там в качестве свидетеля. Дело касалось домашней ссоры, которая постепенно перетекла в разборку с захватом заложников.

 Затем она должна была вернуться в управление и завершить хотя бы самое неотложное. А после работы ей предстояло заехать в магазин за продуктами.

 И уже дома, перед отходом ко сну, она должна была перелопатить кучу книг, чтобы подготовиться к лекции «Как следует вести себя в кризисных ситуациях».

 А в перерыве между этими обязанностями ей надо было выкроить хотя бы несколько минут, чтобы привести в порядок чековую книжку и попытаться понять, есть ли у нее хоть какая-то возможность купить новую машину, не прибегая при этом к ограблению банка.

 Фиби открыла первую папку и погрузилась в изучение дела.

 — Лейтенант?

 — М-м-м? — даже не взглянув в его сторону, она сразу признала Сайкса. Он входил в ее группу по ведению переговоров.

 — Там один парень хочет вас видеть. Дункан Свифт.

 — Вот как? — теперь во взгляде Фиби читалось явное недовольство. В окно своего кабинета она увидела Дункана. Тот осматривал полицейское управление так, будто оказался где-нибудь на чужой планете.

 Представив то количество работы, которое ей предстояло выполнить, Фиби уже готова была отправить нежданного посетителя восвояси. Но тут вдруг Дункан перехватил ее взгляд и улыбнулся.

 — Ну ладно, — встав из-за стола, она направилась в сторону двери. — Мистер Свифт?

 Чертовски привлекательная улыбка, мельком подумала Фиби. Что-то ей подсказывало, что улыбался он часто и охотно. Синие глаза смотрели мягко и в то же время внимательно. По своему опыту Фиби знала, что очень немногие способны выдержать зрительный контакт «глаза в глаза». Но этот парень смотрел так, что собеседнику сразу становилось ясно: все внимание приковано исключительно к нему.

 — Я понимаю, вы заняты, — сказал Дункан, взглянув на Фиби. — Может, мне прийти позже, когда вы освободитесь?

 — Хорошая идея. Особенно если ваше дело может подождать еще лет с десять.

 — Ну это вряд ли.

 — Тогда прошу.

 — Бог ты мой. Такое чувство, будто попал на телевидение. Скажите, а вас не раздражает, что вы сидите здесь целый день на виду у всех?

 — Если мне надоест, я всегда могу опустить жалюзи.

 Дункан сунул руки в карманы своих потертых джинсов. Ноги в этих джинсах, отметила про себя Фиби, весьма-таки длинные.

 — Готов поспорить, это не в вашем стиле.

 — Я разговаривала с адвокатом, которого вы наняли для Джо. По-моему, весьма компетентный человек.

 — Вы правы… Ну ладно, я хотел поинтересоваться, не нужно ли мне навестить Самоубийцу Джо…

 — Самоубийцу Джо?

 — Простите, сорвалось. Просто мы стали так называть его между собой прошлым вечером. Так как, должен ли я навестить его или мне лучше отступить в тень?

 — Ну а сами-то вы чего хотите?

 — Даже не знаю. Мы ведь никогда не были приятелями. Но вчерашняя история никак не выходит у меня из головы.

 — Тут важнее, что засело в голове у самого Джо.

 — Согласен. А тут еще этот сон…

 — Какой сон?

 — Мне снилось, будто не Джо, а я сидел на крыше в одних трусах.

 — В плавках или в семейных?

 — В семейных, — рассмеялся Дункан. — Как бы то ни было, я сидел на краю крыши, а вы были рядом со мной.

 — Вам тоже хочется покончить с собой?

 — Ничуть.

 — Это называется переносом сознания. Вы попытались поставить себя на его место. Это был весьма болезненный опыт — как для Джо, так и для вас. Хорошо, что все закончилось так удачно.

 — А что, в вашей практике были и другие случаи?

 — Да.

 Дункан понимающе кивнул и тут же заговорил о другом:

 — А как, по-вашему, называется то, что я не в силах выбросить вас из головы? Мечтательностью?

 — Смотря о чем вы мечтаете.

 — Я начал изучать вас.

 Фиби с недоумением взглянула на собеседника.

 — Я подумал, что было бы неплохо узнать о вас как можно больше. Конечно, я мог бы обратиться за сведениями к кому-нибудь еще, но предпочел самый короткий путь. Ну да, если хотите, я запал на вас.

 — Я опытный наблюдатель. И мне не нужно разъяснять то, что я и так понимаю. Я очень ценю вашу честность и ваш интерес, но…

 — Только не говорите «но» — во всяком случае, не с самого начала.

 Наклонившись вперед, Дункан поднял со стола заколку, выпавшую, должно быть, из прически Фиби, и передал ее женщине.

 — В конце концов, вы можете счесть это своей общественной обязанностью. Я в данном случае представляю общество. Мы могли бы посидеть где-нибудь в баре, поболтать о том о сем и рассказать друг другу кое-что из своей жизни. Место и время выбираете вы. Если нам что-то и не понравится, вреда от этого точно не будет.

 Фиби кинула заколку в коробку со скрепками.

 — Как я понимаю, теперь уже вы ведете переговоры.

 — Я неплохо владею этим искусством. В конце концов, я мог бы просто купить вам что-нибудь выпить. Каких-нибудь полчаса, и только. Люди порой тратят куда больше времени на поиски подходящей обуви. Всего лишь тридцать минут после того, как вы завершите все свои дела.

 — Сегодня я не могу. На этот вечер у меня уже кое-что запланировано.

 — Найдется ли у вас в обозримом будущем вечерок, на который ничего не запланировано?

 — Конечно. Практически любой.

 Слегка покачиваясь взад-вперед на стуле, она внимательно изучала его. Определенно, он ее заинтересовал. И почему ее так влечет к нему? На самом деле у нее просто нет времени на подобные пустяки.

 — Завтра вечером, с девяти до половины десятого. Встретимся в вашем баре.

 — Отлично. В каком баре?

 — То есть?

 — Вряд ли вам захочется пойти в «Слэм Данк» — после вчерашнего-то. Вдобавок там слишком шумно: парни любят поспорить из-за разных соревнований. Лучше «Свифтис».

 — Этот бар тоже принадлежит вам?

 — В некотором роде. Вы уже были там?

 — Однажды.

 Дункан слегка нахмурился:

 — Вам там не понравилось.

 — Да нет, бар мне понравился. Просто я была не в восторге от своего спутника.

 — Если вам хочется посидеть где-то еще…

 — Нет, я одобряю ваш выбор. В девять часов. Вы можете потратить эти тридцать минут на то, чтобы объяснить мне, как вам удалось стать «в некотором роде» владельцем двух баров и многоквартирного дома.

 Увидев, что Фиби встает, Дункан вновь улыбнулся своей самой обворожительной улыбкой.

 — Надеюсь, вы не передумаете.

 — Я редко меняю свои планы.

 — Рад слышать. Итак, Фиби, до завтра.

 Ошибка, думала Фиби, глядя, как он выходит из комнаты. Наверняка она совершала ошибку, согласившись встретиться с этим долговязым молодым человеком, у которого были такие нежные голубые глаза и чарующая улыбка.

 Но ведь это каких-нибудь полчаса.

 К тому же прошло уже немало времени с тех пор, как ей удавалось выкроить полчаса на то, чтобы совершить ошибку с мужчиной.

 Фиби приплелась домой вскоре после семи — с пакетом продуктов, тяжелым портфелем и вся на нервах. Машина, которой она уже начала подыскивать замену, сломалась примерно в квартале от полицейского участка.

 Теперь ее нужно будет отбуксировать в ремонтную мастерскую — вот вам еще расходы. А потом ей предстоит заплатить за ремонт. И это уже заставляет всерьез задуматься об ограблении банка.

 Фиби открыла дверь и швырнула портфель внутрь. Задержалась на секунду и окинула взглядом элегантное фойе. Несмотря на все свое великолепие, дом этот не стоил ей ровным счетом ничего. Правда, «ничего» было в данном случае весьма относительным, но Фиби знала, что даже если бы у нее появилась возможность уехать отсюда, она не смогла бы этого сделать — по финансовым соображениям. Какой смысл жить в роскошном особняке, если ты не в состоянии отремонтировать восьмилетний «Форд Таурус».

 Быть окруженным старинной мебелью, произведениями искусства, изделиями из хрусталя и серебра и не иметь возможности продать или заложить хоть что-нибудь из обстановки. Жить в роскоши и при этом мучиться головной болью из-за проклятой машины!

 Прислонившись к двери и закрыв глаза, она попыталась справиться с раздражением. Нельзя забывать об элементарной благодарности. В конце концов, у нее и у ее близких есть крыша над головой. Что бы ни случилось, этот дом всегда будет им надежным прибежищем.

 До тех пор, пока она будет следовать правилам, установленным ее покойной родственницей.

 Фиби выпрямилась и попыталась упрятать тревогу поглубже внутрь, чтобы та уже не могла отразиться на ее лице. Затем она подхватила пакет с продуктами и понесла его на кухню.

 Ее девочки уже были там. Карли сидела за кухонным столом и, высунув от усердия язык, делала домашние задания. Мама и Ава крутились у плиты, завершая последние приготовления к ужину. Хоть и говорят, что двум женщинам не место на одной кухне, эти две прекрасно ладили друг с другом.

 В комнате пахло зеленью, специями и чем-то неуловимо женским.

 — Я же говорила, чтобы вы не ждали меня к ужину.

 Как только Фиби вошла в кухню, все трое сразу повернулись к ней.

 — Мама, я уже почти закончила упражнение на правописание!

 — Ты моя умничка. — Поставив пакет на кухонную стойку, Фиби шагнула к Карли и звонко поцеловала ее. — Наверняка ты успела проголодаться.

 — Мы хотели дождаться тебя.

 — Конечно, мы тебя ждали. — Эсси шагнула к Фиби и слегка коснулась ее руки. — Ты в порядке, детка? Эта машина подвела тебя так некстати.

 — Сначала мне хотелось достать пистолет и пристрелить ее, но потом я чуть успокоилась.

 — Как же ты добиралась домой?

 — На автобусе. Мне придется ездить на нем до тех пор, пока не починят мою машину.

 — Ты можешь взять мою, — предложила ей Ава, но Фиби лишь отрицательно покачала головой.

 — Если я буду уверена в том, что дома есть хотя бы одна машина, мне будет спокойнее. Не стоит из-за меня волноваться. А что у нас на ужин? Я дико хочу есть.

 — Сходи сначала вымой руки, — Эсси махнула рукой в сторону двери. — А потом сразу за стол. Все уже готово, мы ждем только тебя.

 — Ладно, ладно. — Выскользнув в коридор, Фиби быстро направилась в туалетную комнату.

 Ей действительно есть за что благодарить судьбу, сказала она себе. О скольких обязанностях она могла забыть только потому, что мать и Ава жили вместе с ней. Тысячи мелких забот, которые она с легкостью могла выбросить из головы. Так стоит ли выворачиваться наизнанку из-за такой ерунды, как сломанная машина?

 Вытирая руки, Фиби внимательно изучала свое отражение. Она и в самом деле выглядела усталой и измученной. Если ей не удастся сегодня как следует отдохнуть, завтра у нее под глазами обязательно появятся морщинки.

 Что ж, ей уже тридцать три. А в этом возрасте, как ни крутись, морщинки неизбежны.

 Впрочем, это не помешает ей выпить сегодня за ужином большой бокал вина. Это поможет ей расслабиться. Это, а еще вкусная пища, приготовленная ее близкими, мягкий вечерний свет и тихая музыка женской болтовни.

 За столом Карли рассказывала о школе, а мать говорила о той книге, которую она взялась читать.

 — Ты что-то все молчишь, Фиби. Неужели так устала?

 — Совсем немножко, — ответила она Аве. — Просто мне нравится слушать.

 — Да мы просто слова ей не даем вставить. Расскажи нам лучше о том, как прошел твой день, — что-нибудь хорошее.

 Это была старая игра, которую их мать придумала еще в незапамятные времена. Как только у них случалась какая-нибудь неприятность, мама просила рассказать ей что-то хорошее — что-нибудь, что заставило бы их забыть грустные мысли.

 — Ну ладно. Занятия с подчиненными прошли сегодня вполне удачно.

 — Это не в счет.

 — Значит, и мое свидетельство в суде — а мне удалось произвести хорошее впечатление на прокурора — тоже не в счет?

 — Я хочу услышать что-то такое, что имеет отношение непосредственно к тебе. Таково правило, — напомнила ей Эсси.

 — Она неумолима, — подмигнула Фиби своей дочери.

 Та в ответ захихикала.

 — Не знаю, так ли уж это хорошо, но ко мне на работу приходил сегодня очень привлекательный мужчина.

 — Идет в счет лишь в том случае, если он пригласил тебя на ужин, — начала было Ава и тут же осеклась, с изумлением глядя на Фиби. — У тебя свидание?!

 — Ради бога, не реагируй на это так, будто мы только что открыли новый вид тропического жука.

 — Но ведь это такое событие! А кто…

 — К тому же это не свидание. Я ведь рассказывала вам вчера о том парне, который хотел покончить с собой. Ну вот, а это его бывший работодатель. Он просто пригласил меня выпить с ним пива.

 — Ава сказала, что считается лишь ужин, — напомнила ей Карли.

 — Ну, он и пригласил меня сначала на ужин, но в итоге мы решили ограничиться пивом.

 — Как он, симпатичный? — не скрывая интереса, спросила Ава.

 Вино и теплая компания сделали свое дело. Лицо Фиби озарилось улыбкой.

 — Очень симпатичный. Но наша встреча продлится не более получаса. И все это — в первый и последний раз.

 — Послушай, свидание — это ведь не смертельный недуг.

 — Кто бы говорил, — заметила Фиби, накалывая на вилку кусок мяса. — А ты что молчишь, ма?

 — Я как раз думала о том, как было бы здорово, если бы ты могла хоть с кем-нибудь ходить в кино или ресторан, — Эсси мягко коснулась руки дочери. — Увы, мужские голоса звучат в этом доме лишь с приходом Картера или когда мы вызываем ремонтников. Чем же занимается твой симпатичный кавалер?

 — Точно не знаю. — Фиби отхлебнула еще глоток вина. — Вот завтра я и постараюсь это выяснить.

 Фиби нравилось самой укладывать Карли в постель, поэтому она старалась никогда не упускать такую возможность. Девочке было уже семь, и Фиби понимала, что скоро этим вечерним хлопотам придет конец.

 — Пора спать, золотко, — наклонившись, она чмокнула Карли в нос. — Твое время вышло.

 — Я уже почти сплю. А могу я посидеть с вами в пятницу подольше? До более позднего часа?

 — Думаю, это можно будет устроить. — Фиби нежно провела рукой по кудряшкам дочери. — Посмотрим, как ты сдашь тест на правописание.

 Карли с загоревшимися глазами подскочила на кровати.

 — А если я получу сто баллов, можно мне будет купить попкорн, посмотреть кино и посидеть с вами подольше?

 — По-моему, это уже чересчур, — Фиби мягко, но решительно вернула Карли в горизонтальное положение. — Кажется, в пятницу у тебя еще один тест — по арифметике?

 Карли со вздохом отвела взгляд.

 — Вроде да. Но это труднее, чем правописание.

 — И мне так всегда казалось. Но если ты хорошо справишься с обоими тестами, я куплю тебе попкорн, а еще разрешу посмотреть кино и посидеть с нами подольше. А теперь тебе нужно поспать, чтобы завтра ты могла как следует подготовиться.

 — Мама? — с вопросительной интонацией произнесла Карли, наблюдая за тем, как Фиби выключает настольную лампу.

 — Что, детка?

 — Ты скучаешь без Роя?

 Без Роя, отметила про себя Фиби. Она сказала не «папа», не «папочка» и даже не «мой отец». Просто «Рой».

 Фиби вновь присела на край постели и провела пальцами по щеке дочери.

 — А ты?

 — Я ведь первая спросила.

 В отношениях с дочерью. Фиби старалась не прибегать к уловкам. И теперь она так же искренне ответила:

 — Нет, золотко, я не скучаю.

 — Ну и ладно.

 — Карли…

 — Да нет, все в порядке. Я тоже не скучаю. Я просто вспомнила, как бабушка за ужином сказала, что тебе не с кем ходить гулять, и вообще.

 — Я могу гулять с тобой.

 На это Карли довольно улыбнулась:

 — Мы могли бы прогуляться уже в эту субботу. Дойти, например, до Ривер-стрит.

 — Ах вот оно в чем дело! — Фиби слегка нахмурила брови. — Ни о каких покупках не может быть и речи.

 — Но ведь смотреть — не значит покупать. Мы можем просто ходить и смотреть.

 — Ты всегда так говоришь. Вдобавок в субботу на Ривер-стрит всегда полно туристов.

 — Тогда мы можем погулять где-нибудь рядом.

 — Ах ты, маленькая лисичка! Надеешься меня обмануть? Никаких покупок в эти выходные. И не пытайся уговорить бабушку, чтобы она заказала тебе что-нибудь по Интернету.

 Карли со вздохом опустилась на подушку.

 — Ну ладно.

 Рассмеявшись, Фиби крепко обняла дочь.

 — Я люблю тебя, детка.

 — Я тоже люблю тебя. Мама, а если я получу хорошие отметки за три следующих теста по правописанию, ты разрешишь мне…

 — На сегодня торги закончены. Спокойной ночи, Карли Энн Макнамара, — Фиби многозначительно прижала палец к губам.

 Выйдя из комнаты, она не стала запирать плотно дверь, так что внутрь продолжал просачиваться свет из коридора.

 Теперь наконец она могла заняться работой. Хорошо, если ей удастся уложиться в два часа. Но вместо того, чтобы свернуть в кабинет, Фиби направилась к матери в гостиную.

 Эсси, как всегда по вечерам, вязала крючком.

 — Получила заказ на наряд для крещения, — сказала она, с улыбкой взглянув на дочь.

 Подойдя поближе, Фиби опустилась в маленькое уютное кресло, похожее на то, в каком сидела ее мать.

 — Получается очень красиво.

 — Мне это нравится. Приносит удовлетворение. Я знаю, выгода от моей работы небольшая…

 — Это неважно. Людям твои вещи прослужат долгие годы, и они всегда будут носить их с радостью. Мама, Карли спрашивала у меня про Роя.

 — Правда? — Пальцы Эсси замерли. — Она переживает?

 — Нет, ни капельки. Ей хотелось знать, не скучаю ли я по нему. Я сказала ей как есть — не скучаю. Надеюсь, я поступила правильно.

 — Думаю, да, — Эсси смотрела на дочь с некоторой грустью. — Нам с тобой не очень-то везет с мужчинами, правда, детка?

 — Что да, то да, — Фиби перевела взгляд на потолок, радовавший глаз старинной лепниной. — Все думаю, не отменить ли мне завтрашнюю встречу.

 — Это еще почему?

 — Нам ведь и так хорошо, правда? Карли счастлива. У тебя есть занятие по душе, у меня тоже. Да и Ава, кажется, всем довольна. Мне бы только хотелось, чтобы они с Дейвом перестали делать вид, будто равнодушны друг к другу, тем более что оба они теперь одиноки. Так стоит ли что-нибудь менять, соглашаясь на встречу с мужчиной, которого я совсем не знаю? Зачем мне это?

 — Затем, что ты — привлекательная молодая женщина, у которой вся жизнь впереди. Когда-нибудь тебе надо будет покинуть наш курятник. Понимаю, что в моих устах это звучит довольно странно, и все же это так. — Руки Эсси задвигались с прежней быстротой. — Меньше всего я хочу, чтобы ты закисала в этом доме, лишая себя всех радостей жизни. Поэтому завтра ты отправишься на встречу со своим новым знакомым. Это приказ.

 Фиби смотрела на мать в некотором удивлении.

 — Ты хочешь сказать, мне следует подчиниться?

 — Именно так. В конце концов, я — твоя мать. Считай, что это моя привилегия.

 — Что ж, не возражаю. — Фиби направилась к выходу, но у самой двери оглянулась: — Мама, в эти выходные никаких покупок для Карли по Интернету.

 — Вот как? — в голосе Эсси прозвучало явное разочарование.

 — Считай, что это моя привилегия, — в тон ей ответила Фиби, после чего отправилась к себе в комнату.

 Фиби заняла свое место во главе стола. На занятия ходило двадцать пять полицейских, так что взору ее предстало разнообразие форменных рубашек и штатских костюмов.

 Фиби знала, что многие из тех, кто сидел сейчас перед ней, пришли сюда без особой охоты.

 — Сегодня мы поговорим о тактической роли полицейского в кризисных условиях и ситуациях, связанных с захватом заложников. Но для начала я хотела бы знать, есть ли у кого-нибудь вопросы по теме вчерашнего занятия?

 Вверх тут же взметнулась чья-то рука. Фиби с трудом подавила в себе раздражение. Офицер Арнольд Микс, коп в третьем поколении. Агрессивный и нетерпимый к чужому мнению, выставлявший себя к тому же этаким мачо.

 — Офицер Микс?

 — Да, мэм. — Его улыбка начиналась обычно с ухмылки и ею же, как правило, завершалась. — Я знаю, вы разговаривали недавно с типом, который собирался прыгнуть с крыши. Это было в День святого Патрика.

 — Все правильно.

 — Так вот, мэм; меня интересуют некоторые детали — с учетом того, что мы ходим к вам на занятия. Судя по всему, во время этого инцидента вы нарушили некоторые правила, которых должны придерживаться специалисты по кризисным ситуациям. Возможно, все дело в том, что вы проходили обучение в ФБР и на вас обычные нормы не распространяются. Это так или я ошибаюсь?

 Фиби знала, что ее сотрудничество с ФБР всегда будет раздражать кое-кого из полицейских. Что ж, им придется к этому привыкнуть.

 — Какие же правила я нарушила, офицер Микс?

 — Да вот, мэм…

 — Обращайтесь ко мне по званию, офицер, — так же, как это делаю я.

 На лице Микса проступила гримаса раздражения.

 — Этот тип был вооружен, однако вы беседовали с ним лицом к лицу, без прикрытия.

 — Все правильно. Верно также и то, что полицейский должен по мере сил избегать непосредственного общения с вооруженным субъектом. В то же время бывают ситуации, когда подобное поведение представляется оптимальным. Эти моменты мы будем отрабатывать во второй части нашего курса, когда займемся изучением всех тонкостей кризисной ситуации.

 — Но почему…

 — Теперь о том, что касается упомянутой вами ситуации. По моему мнению, обстоятельства в тот день сложились так, что имело смысл побеседовать с человеком напрямую. Кстати говоря, большинство тех, кто грозит покончить с собой, куда лучше реагируют именно на такое общение. Этот человек никогда прежде не привлекался за насилие, он ни разу не пустил в ход револьвер. В такой ситуации я, как посредник, должна была оценить, насколько удачной или неудачной может быть наша встреча лицом к лицу. На мой взгляд, возможные преимущества во много раз перевешивали потенциальные неприятности. А теперь, коль скоро мы уже затрагивали на прошлом занятии другие аспекты такого общения…

 — Мэм… лейтенант, — пауза между словами оказалась достаточно длинной для того, чтобы Фиби смогла понять: оговорка была намеренной. — А то, что вы принесли этому типу алкоголь, это тоже правильно?

 «Готова поспорить, твое мужское достоинство не отличается большими размерами», — подумала Фиби, но вслух произнесла:

 — Я действительно принесла этому парню пиво, по его просьбе. Это не запрещено, хотя и не поощряется. Решение целиком и полностью зависит от того, кто ведет переговоры, — от его здравого смысла и способности правильно оценить ситуацию.

 — Ну да, напоить его как следует, чтобы он брякнулся с крыши.

 В ответ на замечание Арни раздались тихие смешки. Фиби слегка наклонила голову, и смех тут же стих.

 — Если вы вдруг решите спрыгнуть с крыши, офицер, я учту вашу способность напиваться одной бутылкой пива и принесу взамен стаканчик кока-колы.

 Раздался дружный хохот. Заметив, что лицо Арни побагровело от гнева, Фиби спокойно продолжила:

 — Я уже не раз повторяла вам, что специалист по кризисным ситуациям должен отличаться внутренней гибкостью. Он обязан учитывать существующие правила, но самые важные решения ему придется принимать самостоятельно.

 — Но вы же не станете отрицать, что это очень рискованно — снабжать такого типа наркотиками и алкоголем?

 — Все так. Но в данном случае риск был не слишком велик. Парень не требовал у нас спиртное. Он просто вежливо спросил, не могли бы мы принести ему бутылку пива. Получив желаемое, он смог наконец взять себя в руки и успокоиться. В обмен на пиво он пообещал не использовать свой револьвер, что позволило мне подняться на крышу и побеседовать с ним напрямую. Я еще не закончила, — бросила она Арни, с губ которого уже готов был сорваться очередной вопрос.

 После секундной паузы Фиби произнесла прежним, холодным и невозмутимым тоном:

 — Все ваши силы должны быть направлены на то, чтобы сберечь жизнь человеку, попавшему в беду. Все — слышите меня? — все остальное в данном случае второстепенно. Вот почему во время этих — именно этих — переговоров я решила принести парню одну-единственную бутылку пива. Я посчитала, что так мне будет проще убедить его спуститься вниз. И коль скоро парень этот остался невредим, ни разу не пустил в ход револьвер и сам отдал его мне, значит, мое решение было верным.

 — Вы также привлекли к переговорам постороннего человека.

 Глядя Арни прямо в глаза, Фиби улыбнулась сладчайшей из своих улыбок:

 — Я вижу, офицер, вам никак не дает покоя этот конкретный случай и мой метод ведения переговоров. Возможно, вы сочли бы более приемлемым, если бы парень просто спрыгнул вниз?

 — Если учесть, что сидел он на уровне третьего этажа, все, что ему грозило, — пара сломанных ребер. Разве что перед этим он не застрелился бы сам и не пристрелил вас.

 — Интересная у вас логика. Вам, значит, кажется, что не стоило обращать внимания на его намерение покончить с собой потому только, что ни о каких серьезных последствиях, на ваш взгляд, не могло быть и речи.

 Словно бы невзначай, она подняла руку и поправила выбившуюся из прически прядь волос. Затем продолжила все тем же будничным тоном:

 — Знавала я одного полицейского, который мыслил схожим образом. В его случае, кстати, речь тоже шла о человеке, намеревавшемся прыгнуть с крыши собственного дома. Человек этот находился в каких-нибудь двенадцати футах от земли, и оружия у него не было. С точки зрения моего знакомого, это была всего лишь досадная случайность, отвлекавшая его от куда более серьезных дел. И он не замедлил донести эту мысль до потенциального самоубийцы. Парень прыгнул головой вниз и разбил-таки свой череп о мостовую. Кто-нибудь знает, почему эта досадная случайность закончилась реальным трупом?

 — Ваш знакомый спровоцировал этот прыжок, — отозвался один из полицейских.

 — Все правильно. Дело в том, что он напрочь забыл главный принцип своей работы: человеческая жизнь — превыше всего. Если у вас есть еще какие-то вопросы относительно моего случая, передайте их мне в письменном виде. Пока же продолжим нашу работу.

 — Но мне бы хотелось знать…

 — Офицер, — Фиби чувствовала, что еще немного, и она вспылит, — по-моему, вы заблуждаетесь относительно того, кто из нас ведет этот курс. Так вот, этим занимаюсь я. К тому же вы, кажется, забыли, что я старше вас по званию.

 — Лично мне, мэм, представляется, что вы просто не хотите обсуждать те спорные решения, которые принимали во время последнего инцидента.

 — Так вот, парень, лично мне представляется, что все дело в твоем нежелании принять «нет» в качестве ответа — особенно от женщины, которая превосходит тебя по званию. Я уже не говорю о привычке спорить и неспособности объективно оценить положение дел. Скажем прямо, не лучшие качества для специалиста по кризисным ситуациям. Об этом я и намерена доложить вашему капитану. Надеюсь, он избавит нас от необходимости терпеть друг друга. А теперь я хочу, чтобы вы закрыли рот и начали слушать. Это приказ, офицер Микс. Если вы решите проигнорировать его, я напишу на вас докладную, где будет сказано о вашем нежелании следовать офицерской субординации. Все ясно?

 Лицо Микса побагровело от ярости, во взгляде его читался неприкрытый гнев. Тем не менее он лишь мрачно кивнул.

 — Прекрасно. Итак, сегодня мы обсуждаем работу в группе и тактические действия в кризисной ситуации.

 Как только занятие закончилось, Фиби сразу же направилась в туалет. Она не стала биться головой о стену, хотя поначалу помышляла именно об этом. Вместо этого она подошла к зеркалу, крепко ухватилась за раковину и, глядя на свое отражение, отчетливо произнесла:

 — У Арнольда Микса крохотный член размером с детскую морковку. А его наглое, оскорбительное, подростковое поведение — всего лишь неудачная попытка взять реванш за столь явную насмешку природы.

 С облегчением кивнув, Фиби расправила плечи. И тут же вздрогнула, услышав шум спускаемой воды. Как глупо было с ее стороны беседовать с зеркалом, не проверив вначале, есть ли кто-нибудь еще в туалете!

 Фиби была знакома с женщиной, вышедшей из кабинки, вот только легче ей от этого не стало. Детектив Лиз Альберта, энергичная, целеустремленная брюнетка, была хорошим полицейским. Специализировалась она на преступлениях, связанных с сексуальным насилием.

 — Лейтенант.

 — Детектив.

 Лиз открыла воду, покрутила головой, словно бы изучая собственное отражение.

 — Арни Микс — настоящий ублюдок, — как бы между прочим заметила она.

 — Ох, — вырвалось у Фиби, — ну да…

 — В комнате отдыха он постоянно забавляет всех сальными шуточками. Я не меньше других ценю хороший юмор и понимаю, что мужчины в любом случае остаются мужчинами, ну и все такое. Но кое-что мне решительно не нравится, и я не замедлила донести это до Микса, когда он заявил мне, что большинство обвинений в насилии не выдерживает никакой критики. При этом он не нашел ничего лучшего, как пересказать мне затасканный анекдот на тему того, что женщина с поднятой юбкой бегает быстрее, чем мужчина со спущенными штанами.

 — Этот ублюдок так и заявил?

 — Ну да. А я в ответ написала на него жалобу. Так что теперь он не слишком-то меня жалует. — Лиз провела рукой по своим коротким темным волосам. — Я тоже не выношу этого типа — с головы и до кончика его крохотного члена.

 Вытирая руки бумажной салфеткой, Лиз с милой улыбкой взглянула на Фиби:

 — Лейтенант.

 — Детектив, — улыбнулась в ответ Фиби, наблюдая, как Лиз выбрасывает салфетку и неторопливо скрывается за дверью.

 Хоть ей это и не нравилось, но пришлось идти к Дейву. Фиби надо было подняться на этаж, и она, по своей привычке, не стала ждать лифт. Открывая дверь, ведущую с лестницы в коридор, Фиби увидела, что Дейв как раз выходит из своего кабинета.

 — Вы уже уходите?

 — Да, у меня назначена встреча. Проблемы?

 — Что-то вроде того. Я зайду позже.

 Дейв взглянул на часы.

 — Могу уделить тебе две минуты.

 Сделав пригласительный жест рукой, он шагнул назад в кабинет. И не сказал ни слова, когда Фиби плотно закрыла за собой дверь.

 Глядя на Дейва, Фиби подумала о том, что он почти не изменился с их первой встречи. Лишь на висках появилась легкая седина да возле глаз лучиками заструились морщинки — те, что у мужчин считаются признаком характера, а у женщин — возраста. Но сами глаза оставались все такими же ясными и голубыми, наполненными, по мнению Фиби, спокойной мудростью.

 — Мне не очень-то хотелось обращаться к вам — хотя бы потому, что это означает мое поражение. И все же я прошу вас освободить офицера Арнольда Микса от посещения моих занятий.

 — Почему?

 — Я просто не могу его ничему научить. Боюсь даже, что после моих занятий он будет с предубеждением относиться к тем правилам, которым нужно следовать в кризисных ситуациях.

 Дейв присел на краешек стола. Для Фиби это стало знаком, что теперь в ее распоряжении куда больше двух минут.

 — Он что, так глуп?

 — Не то чтобы глуп… Я бы назвала его недалеким.

 — Его отец работает в полиции. Тот еще сукин сын.

 Фиби слегка расслабилась:

 — Мне жаль слышать это, сэр.

 — Я хочу, чтобы все офицеры закончили эти курсы. Позже ты сможешь высказать свое мнение о Миксе в отдельном докладе. Ну а пока, Фиби, он тоже должен пройти через это. Ты же знаешь, им в любом случае пригодится то, что они усвоят на твоих занятиях.

 — Мне пришлось устроить ему головомойку прямо на семинаре.

 — Заслуженно, я надеюсь?

 — Вполне. Но теперь он еще больше настроен против меня… и это вряд ли добавит ему усердия.

 — Постарайся снизить напряжение, — Дейв похлопал Фиби по плечу. — Я сегодня вернусь не скоро.

 — Постарайся снизить напряжение, — со вздохом пробормотала Фиби, что, впрочем, не помешало ей поправить на Дейве галстук.

 — Ты — лучшая в своем деле, — с улыбкой заметил тот. — Помни об этом, и тогда никакой Микс не будет тебе страшен.

 — Да, сэр.

 Фиби вышла в коридор вместе с капитаном. Оглядевшись по сторонам, она тут же увидела Арни, который с двумя другими полицейскими ошивался неподалеку от ее кабинета. Стараясь не выдавать своей неприязни, Фиби направилась прямо к Миксу.

 — Офицер, по решению капитана все, кто зачислен на мои курсы, должны закончить их в обязательном порядке. Поэтому я жду вас в понедельник, строго по расписанию. Все ясно?

 — Да, мэм.

 — Ну а сейчас, как мне кажется, у вас троих наверняка есть дела поважнее, чем просто бродить здесь по коридору. Так что отправляйтесь к себе и не тратьте зря время.

 — Да, мэм, — повторил Микс таким тоном, от которого Фиби внутренне ощетинилась. «Постарайся снизить напряжение», — напомнила она себе.

 — Надеюсь, мы оба сможем извлечь немало полезного из этих занятий, — добавила Фиби, прежде чем повернуться и направиться к себе.

 Слов Микса она не разобрала — слишком тихо и невнятно он их произнес. Зато ясно расслышала раздавшиеся в ответ смешки.

 Плевать. Женщине, которая прошла через Квантико, справилась с ролью полицейского и специалиста по кризисным ситуациям и которая ни при каких условиях не могла скрыть своей сексуальности, и раньше приходилось слышать подобные смешки.

 Вот и сейчас она знала, что взгляды троих мужчин направлены на ее задницу. И хотя мысль эта приводила ее в ярость, Фиби постаралась взять себя в руки. Не стоит заводиться из-за ерунды, напомнила она себе, тем более что задница у нее и в самом деле была классная.

 Оказавшись у себя в кабинете, Фиби прочла сообщение от механика и тут же поняла, что у нее есть проблемы посерьезнее, чем нагловатый коп со своими сальными шуточками.

 За ремонт машины ей предстояло заплатить семьсот пятьдесят девять долларов — и ни центом меньше.

 Сраженная этой цифрой, Фиби уронила голову на руки и замерла, не в силах преодолеть жалость к самой себе.

 Домой ей пришлось добираться на автобусе. Оказавшись дома, она глубоко пожалела о том, что согласилась на встречу с Дунканом. Только представьте: вновь ловить автобус, чтобы посидеть потом полчаса в баре и сразу после этого опять бежать на автобусную остановку…. Что может быть глупее?

 Надо отыскать телефон Дункана и отменить встречу. Очевидно, что, согласившись выпить с ним пива, она проявила минутную слабость. А все эта чертова ямочка в углу его рта… В конце концов, она могла бы потратить эти полчаса с гораздо большей пользой.

 Принять, например, ванну. Заняться йогой. Сделать себе массаж лица. Или хотя бы разгрести ящик в своем столе.

 В любом случае это было бы куда более продуктивной тратой времени. Но уговор есть уговор.

 Карли ворвалась в фойе и с разбегу прыгнула в объятия матери. Фиби почувствовала, как раздражение понемногу уходит. Никакие мрачные мысли не могли устоять перед столь искренним порывом.

 — От тебя пахнет бабушкиными духами, — Фиби с нарочитым усердием втянула в себя воздух, отчего Карли тут же захихикала.

 — Она позволила мне брызнуть на шею один разок. Ужин готов, и я уже сделала домашние задания, — слегка отклонившись назад, Карли с улыбкой взглянула в лицо матери. — Тебе не придется сегодня заниматься домашней работой.

 — С чего бы такое везение?

 — Так ты сможешь лучше подготовиться к свиданию. Ну же, идем!

 Выскользнув из объятий, Карли ухватила мать за руку и потащила ее в столовую.

 — Бабушка думает, что тебе стоит надеть синий свитер, а Ава считает, что лучше всего подойдет та белая блузка, которая завязывается сзади. Ну а мне кажется, что ты могла бы надеть свое зеленое платье.

 — Знаешь, это не совсем то, в чем ходят в бар, чтобы просто попить пива.

 — Но оно так идет тебе!

 — Ей лучше приберечь его до той поры, когда парень пригласит ее на ужин, — вмешалась в разговор Ава. — Давай садись. Все уже готово. Мы хотели, чтобы у тебя осталось время принарядиться.

 — Ради бога, это же не свидание. Всего-то одно пиво в ирландском баре.

 Ава, уперев руки в боки, строго воззрилась на Фиби:

 — Да знаешь ли ты, что сегодня вечером ты представляешь всех одиноких женщин нашего города? Всех, кто готов поужинать у себя дома пиццей, только что подогретой в микроволновке. Всех, кто отправляется в постель с книжкой в руках или в очередной раз просматривает на ночь «Секс в большом городе». Так вот, — Ава ткнула в нее указательным пальцем, — ты — наша сияющая надежда.

 — Бог мой, — вырвалось у Фиби, когда та садилась за стол.

 Эсси успокаивающе похлопала дочь по плечу:

 — Только никакого давления.

 Она не хотела быть сияющей надеждой, но все-таки пошла на автобусную остановку. Фиби трижды отвергла предложение Авы взять ее автомобиль. Вдобавок ей пришлось разочаровать Карли, надев вместо зеленого платья джинсы и черный свитер. Правда, она решила не отказываться от сережек, которые выбрала ее дочь. А еще Фиби обновила макияж.

 Она уже давно поняла, что жизнь представляла собой цепочку компромиссов.

 Выйдя на улицу, Фиби услышала восхищенный присвист. Так ее приветствовал Джонни Портер — пятнадцатилетний юнец, живший по соседству. Сейчас он описывал вокруг нее круги на своем велосипеде.

 — Вы классно выглядите сегодня, миссис Макнамара. Должно быть, спешите на свидание?

 Неужели она и в самом деле выглядит так, будто спешит на свидание?

 — Да нет, Джонни, что ты. Я просто бегу на автобус.

 — Вы куда-то направляетесь? Так давайте я вас подброшу, — и Джонни кивком указал на свой велосипед. — Прокачу с ветерком.

 — Очень любезно с твоей стороны, но лучше я воспользуюсь автобусом. Как поживает твоя мама?

 — Ну, с ней все в порядке. Сейчас у нее в гостях тетушка Сьюзи, — Джонни многозначительно закатил глаза, описывая вокруг Фиби очередной круг. — Они толкуют о свадьбе моей кузины Джульет. А я под шумок просто сбежал. Ну так как насчет велосипеда?

 — Нет, Джонни, спасибо.

 — Ладно, тогда до встречи.

 И Джонни стремительно рванул куда-то по тротуару. «Ищет неприятностей на свою голову, — с неодобрением подумала Фиби. — Помоги боже соседям, когда он повзрослеет и начнет водить автомобиль!»

 Было уже весьма прохладно, когда она вышла из автобуса и побрела по Ист-Ривер-стрит. Хорошо, что ей пришла в голову мысль надеть свитер. В городе в это время царила привычная суета. Одни уже выходили из ресторанов, другие только спешили туда. Некоторые наслаждались вечерней прогулкой — бродили по улице, разглядывая витрины магазинов, или просто смотрели на воду.

 Очень много пар, отметила про себя Фиби. Ходят рука об руку, дышат чудесным вечерним воздухом. Пожалуй, мама была права: будь она не одна, эта прогулка доставила бы ей куда больше удовольствия.

 Впрочем, в ее положении об этом лучше не думать. Особенно если учесть, что сейчас ей предстоит встреча с очень симпатичным парнем.

 Лови момент, посоветовала себе Фиби. И поскольку в распоряжении ее было несколько свободных минут, она замедлила шаг и неспешно направилась в сторону реки.

 Надо же, оказывается, не только она гуляет здесь в одиночестве! Неподалеку Фиби заметила мужчину, который стоял в тени деревьев и молчаливо созерцал воду. Лицо его было полуприкрыто козырьком кепки, а на темном фоне ветровки отчетливо выделялись две фотокамеры.

 Значит, здесь можно встретить не только парочки.

 Пожалуй, имеет смысл привести сюда в выходные Карли, подумала Фиби, подставив лицо свежему ветерку. Столько новых впечатлений! Ребенок будет в восторге от прогулки.

 Но сначала нужно установить некоторые правила. Если Карли захочет перекусить — всегда пожалуйста. Но вот от покупок придется отказаться. Во всяком случае, до тех пор, пока ее машина гостит у ремонтника.

 Возможно, им стоит прогуляться где-нибудь в парке — подальше от разных магазинов. У нее еще будет время подумать об этом.

 А теперь ей пора идти. Фиби повернулась спиной к реке и не заметила, как одинокий мужчина нацелил на нее свою фотокамеру.

 У «Свифтис» небольшой трилистник заменил в названии бара точку над i. Мозаичное стекло на двери было украшено неким подобием кельтской росписи — что-то вроде изящных узлов и завитушек. Еще Фиби обратила внимание на медную дверную ручку и стены, окрашенные в бледно-желтый цвет, — нечто похожее ей уже приходилось видеть на открытках с изображением ирландских деревень. Подвесные горшки радовали глаз нежной зеленью цветов и виноградных лоз.

 «Приятные мелочи, — подумала Фиби. — Этот мужчина привык уделять внимание мелочам».

 Стоило ей шагнуть внутрь, и на нее накатили воспоминания, связанные с прошлым посещением «Свифтис». Тон всему задавал здесь бар с большой, массивной стойкой. Тут не было места воздушным папоротникам или яблочным мартини. Но тот, кто хотел выпить кружку пива или стакан ирландского виски под приятную музыку и столь же приятную беседу, нашел бы в «Свифтис» самую располагающую атмосферу.

 Кожаные кабинки были удобными и просторными. В глубине их поблескивало темным полированное дерево столов. От светильников, чьи абажуры были выполнены из цветного стекла, разбегались красочные тени. Из небольшого, причудливой формы камина приветливо подмигивал красный огонек.

 Все это навевало ощущение тепла и уюта.

 Возле одной из кабинок, чей столик был заставлен всевозможными напитками, сидели музыканты. Девушка с копной темных волос, кончики которых были окрашены красным, играла на скрипке. Смычок ее носился по струнам с такой скоростью, что движения словно бы сливались в одно и становились настолько неявными, насколько чистой и ясной была сама музыка. Мужчина, по возрасту годившийся ей в дедушки, задавал ритм на маленьком аккордеоне. Рядом наигрывал на флейте молодой парень со светлыми, почти бесцветными волосами, оттенок которых напомнил Фиби крылья ангелов на фресках. В это же время еще один парень опустил на столик кружку с пивом, подхватил свою скрипку и без труда влился в общую мелодию.

 Вся атмосфера была наполнена какой-то безмятежностью. Негромкая, приятная музыка, такая же негромкая, неторопливая беседа. Яркие огоньки ламп в обрамлении цветного стекла. И все это дополнено мелкими, но очень уместными деталями. Фиби успела заметить пивные кружки старинного образца, изогнутый барабан, ирландскую арфу и глиняную посуду, также выполненную в ирландском стиле.

 — А вот и ты, как раз вовремя.

 Стоило Фиби повернуться, и ее рука тут же оказалась в руке Дункана. А эта его улыбка! Фиби попыталась сосредоточиться. Еще немного, и она забудет о том, что ехала сюда с большой неохотой.

 — Мне нравится это место, — сказала она Дункану. — И музыка очень приятная.

 — У нас тут так каждый вечер. Пройдем сюда.

 Он подвел Фиби к столику, расположенному прямо перед камином. Прислушиваясь к потрескиванию огня, Фиби опустилась на маленькое уютное сиденье.

 — Удобное местечко, — заметила она Дункану.

 — Что будешь пить?

 — Мне пиво. Лучше всего «Харп».

 — Подожди чуть-чуть.

 Дункан направился к стойке и что-то сказал одной из девушек. Секунду спустя он вернулся назад с кружкой золотистого пива.

 — А как же ты?

 — На работе я пью только «Гиннес», — Дункан взглянул Фиби прямо в глаза. — Ну, как поживаешь?

 — Да, в общем, неплохо. А у тебя как дела?

 — Прежде чем я отвечу, позволь поинтересоваться, не принесла ли ты сюда секундомер?

 — Уж извини, оставила его в другой сумочке.

 — Тогда все в порядке. Я просто хотел прояснить этот вопрос, чтобы уже не отвлекаться на него. Ты сегодня здорово выглядишь.

 — Спасибо. На самом деле я выгляжу сегодня как всегда, и мне это нравится.

 — Знаешь, никак не могу выбросить тебя из головы, — Дункан коснулся пальцем виска и тут же умолк, увидев официантку с кружкой в руках.

 — Спасибо, — поблагодарил он ее за принесенный «Гиннес», сопроводив все ослепительной улыбкой.

 — Да не за что, — ответила девушка, опуская на стол чашку с крендельками. Она подмигнула Дункану, бросила быстрый взгляд на Фиби и тут же направилась к следующему столику.

 — Так вот, — продолжил Дункан, сделав небольшой глоток, — я все пытался понять, почему никак не могу забыть тебя. То ли это из-за Самоубийцы Джо, то ли потому, что ты сразу показалась мне чертовски сексуальной. Надо сказать, это была моя вторая мысль с того момента, как я увидел тебя. Готов признать, что в тех обстоятельствах она могла показаться несколько легкомысленной.

 Фиби неторопливо отхлебывала пиво, наблюдая за собеседником. Стоило ему улыбнуться, и в углу рта тут же появлялась крохотная ямочка. Фиби вдруг осознала, что не в силах отвести от нее взгляд.

 — Твоя вторая мысль.

 — Да, поскольку вначале я подумал что-то вроде: слава богу, сейчас она с этим разберется.

 — Ты всегда с таким доверием относишься к незнакомым людям?

 — Да нет. Возможно. Честно говоря, просто не задумывался об этом. — Дункан чуть наклонился вперед, так что их колени слегка соприкоснулись. — На самом деле я с первого взгляда понял: ты — именно тот человек, который знает, что нужно делать, и при этом очень привлекательная женщина. Поэтому я захотел увидеть тебя снова — хотя бы для того, чтобы понять, чем ты меня так зацепила. Я знаю, что ты очень умная, — еще один плюс. Достаточно вспомнить, чем ты занимаешься. Что уж говорить о звании лейтенанта — в твоем-то возрасте.

 — Ну, не такая уж я молоденькая. Мне тридцать три.

 — Тридцать три? Мне тоже. А когда ты родилась?

 — В августе.

 — А я в ноябре. Ты постарше, — он слегка склонил голову. — Ну все, я влип. Обожаю женщин, которые старше меня. Они и впрямь на редкость сексуальны.

 Это замечание заставило Фиби расхохотаться.

 — Забавный же ты парень.

 — И это тоже. А еще я очень вдумчивый и глубокий человек — на случай, если ты считаешь очки.

 — Какие очки?

 — Ну, в такой ситуации не обойтись без подсчета очков. Он очень опрятный. У нее потрясающая грудь. Добавляем еще несколько очков. У него идиотский смех, она терпеть не может спорт — очки снимаются.

 — И как мои успехи?

 — Не уверен, что смогу высчитать такие цифры без калькулятора.

 — Что ж, неглупо. Несколько очков на твой баланс. — Фиби потягивала пиво, попутно разглядывая собеседника. Через левую бровь у него протянулся крохотный шрам — маленькая полоска наискосок. — И все же с твоей стороны весьма неосмотрительно считать меня такой уж умной и компетентной, если учесть, что ты видел меня в деле только раз.

 — Я неплохо разбираюсь в людях — наловчился на работе.

 — Управляя барами?

 — Чуть раньше. Когда работал простым барменом и простым таксистом. Каких только людей я не повидал за это время!

 — Бармен с навыками таксиста.

 — Или, если угодно, таксист с навыками бармена. Склонившись вперед, он поправил прядь волос за ее ухом, слегка задев при этом серебряную сережку. Движение это было таким естественным и непринужденным, что Фиби на мгновение забыла о том, что почти не знает сидящего перед ней человека.

 — Я затратил немало времени на освоение обеих профессий, — продолжил меж тем Дункан, — и в конце концов понял, что сыт этим по горло. В какой-то момент мне захотелось открыть собственный бар.

 — Что ты и сделал — став еще одним воплощением американской мечты.

 — Не совсем так. Возможно, что-то здесь и было от мечты, вот только не могу сказать, что я заработал эти деньги, развозя пассажиров или обслуживая клиентов в баре.

 — Чем же еще ты занимался? Грабил банки, впаривал людям наркотики, торговал своим телом?

 — Неплохой способ подзаработать деньжонок. Впрочем, не угадала. Я выиграл их в лотерею.

 — Что, в самом деле?

 На этот раз ему действительно удалось удивить ее.

 — Ну да, простое везение. Или судьба, если уж на то пошло. Мне случалось иногда покупать билеты — не скажу, чтоб уж очень часто. И вот я в очередной раз решил попытать счастья. Помню, мне надо было вписать туда шесть цифр.

 — И как же ты их выбирал?

 — Очень просто. Мой возраст, номер такси. Последнее было не слишком-то вдохновляюще, ведь я не собирался больше работать шофером. Случайный набор цифр и… джекпот. Слышала когда-нибудь, как люди говорят, что если им повезет и они выиграют в лотерею, то ни за что не оставят свою работу и будут жить практически так же, как до выигрыша?

 — Ну да.

 — Как думаешь, с ними все в порядке?

 Рассмеявшись, Фиби потянулась за очередным крендельком.

 — Уж ты-то наверняка забросил и такси, и работу в баре.

 — Ясное дело. Завел свой собственный спортивный бар. Чертовски круто. Самое забавное, однако, состоит в том (надеюсь, ты не вычеркнешь мне за это очки), что уже спустя несколько месяцев я понял, что совсем не желаю проводить в этом баре все свои вечера.

 Фиби окинула взглядом «Свифтис». Музыканты продолжали играть, но музыка теперь лилась медленно и неторопливо.

 — Тем не менее теперь у тебя два бара. И ты по-прежнему проводишь здесь вечера.

 — Ну да. Что касается первого бара, то я продал половину акций одному своему знакомому. Ну, почти половину. Сам же занялся обустройством ирландского бара.

 — И что, никаких путешествий, никаких дорогущих машин?

 — Ну почему. Были и путешествия, и машины. Ну а сама-то ты…

 — Нет-нет, позволь еще один вопрос. Он не очень-то деликатный, но так и рвется с языка. Сколько же ты выиграл?

 — Сто тридцать восемь миллионов.

 Фиби поперхнулась крендельком, и Дункан предупредительно похлопал ее по спине.

 — Боже милостивый.

 — Ну да, именно так. Хочешь еще пива?

 Она покачала головой и вновь уставилась на него в немом изумлении.

 — Ты выиграл в лотерею сто тридцать восемь миллионов долларов? — вернулся к ней наконец дар речи.

 — Все так. Лучший лотерейный билет за всю мою жизнь. Я помню, вокруг этого события было немало шумихи. Ты что, ничего не слышала?

 — Я… — Фиби никак не могла справиться с полученной информацией, — даже не знаю. Когда это было?

 — Семь лет назад, в конце февраля.

 — Вот что, — она наконец-то перевела дыхание. — Видишь ли, мне было не до того — я как раз рожала.

 — Как-то трудно совместить это с тем, что я о тебе знаю. Ребенок. Кто именно?

 — Девочка. Карли.

 Заметив, что взгляд Дункана скользнул по ее левой руке, она тут же добавила:

 — Разведена.

 — Ну что ж, постоянно в делах, одна воспитываешь дочь, при этом блестящая карьера. Готов поспорить, у тебя превосходная координация движений.

 — Это дело практики.

 Миллионы, думала Фиби. Миллионы, наваленные поверх других миллионов. И все же он сидит здесь, в этом маленьком пабе, попивает пиво и выглядит как обычный парень. Правда, у этого парня чертовски обаятельная улыбка, очень сексуальный шрам через бровь и не менее привлекательная ямочка в углу рта. И все же.

 — А почему ты живешь здесь, а не на каком-нибудь острове в южной части Тихого океана?

 — Мне нравится Саванна. Что толку быть по-настоящему богатым, если ты не можешь жить там, где хочешь? Ну а ты, давно ты работаешь в полиции?

 — Ну… — она все еще не могла прийти в себя. Простой симпатичный парень неожиданно оказался простым симпатичным мультимиллионером. — Начинала я в ФБР, сразу после колледжа. Потом…

 — Ты работала в ФБР? Как Кларис Старлинг? Как в том фильме — «Молчание ягнят»? Или как Дана Скалли — еще одна сексуальная штучка с рыжими волосами? Специальный агент Макнамара, — последние слова он даже не произнес, а выдохнул. — Я просто в отпаде!

 — Во многом благодаря этому, а еще по целому ряду других причин я решила перебраться в полицейский округ Саванны-Четхема. Специалист по кризисным ситуациям.

 — По кризисным ситуациям? — Взгляд его внезапно стал твердым и внимательным. — Это когда какой-нибудь парень забаррикадируется в офисе с заложниками и потребует десять миллионов или, например, выпустить из тюрьмы всех заключенных с карими глазами? Ты ведешь с ним переговоры?

 — Если это произойдет в Саванне, то, скорее всего, там окажусь именно я.

 — А откуда ты знаешь, что говорить? И чего не говорить?

 — Тут не обойтись без специального обучения… Что такое? — спросила Фиби, заметив, что Дункан недоверчиво качает головой.

 — Нет. Ты должна знать. Обучение — это хорошо, опыт — тоже. Но ты должна знать.

 «Забавно, — подумала Фиби. — Ему удалось сразу же понять то, что никак не удается донести до некоторых полицейских — например, до того же Арни Микса. Но Микс, кажется, просто безнадежен».

 — Ты можешь лишь надеяться на то, что знаешь. Главное в нашей работе — умение слушать. И это как раз то, что удается мне очень хорошо. Возьмем, к примеру, тебя. Ты живешь в Саванне, а не на одном из островов Тихого океана только потому, что там тебе непросто будет найти подходящее занятие. Ты относишься к своей удаче с должным почтением, хотя и не позволяешь ей заслонить от тебя все остальное. Твой рассказ о деньгах — не пустое хвастовство, а обычный пересказ фактов, весьма забавных в твоем изложении. Должна признать, я действительно потрясена. Пожалуй, захоти я этого, мы могли бы закончить сегодняшний вечер сексом, что также было бы весьма забавно. Хотя это, скорее всего, и стало бы концом наших отношений.

 — Вот что мне действительно нравится, — произнес в ответ Дункан. — Женщина, которая делает то, что удается ей лучше всего, и делает это на высшем уровне. Жаль, Самоубийца Джо уже не работает у меня в баре. Этот сукин сын явно заслуживает повышения.

 Фиби невольно улыбнулась. Видит бог, она и так была сверх меры очарована своим собеседником. Однако…

 — Пожалуй, хватит для получасовой встречи, — решительно заявила она. — Мне уже пора домой.

 — Ты любишь свою дочь — вот, пожалуй, самое главное. Твои глаза так и засияли, когда ты упомянула ее имя. Развод не прошел для тебя даром — ты все еще переживаешь. Сильно или нет — другой вопрос. Работа для тебя — не просто работа, но призвание. Сама видишь, — продолжил Дункан, — бармен с навыками таксиста тоже умеет слушать.

 — Да, ты прав. И все же хватит для одной встречи.

 Заметив, что Фиби встает, Дункан тоже поднялся.

 — Я провожу тебя до машины.

 — Слишком долго придется провожать. Моя машина гостит у механика, так что я поеду на автобусе.

 — Глупости. Я подвезу тебя. Не будь дурочкой — ведь ты же умная женщина.

 Он придержал ее за локоть, и они вместе направились к выходу.

 — Знаешь, меня сегодня уже хотели подвезти.

 — Да ну? И кто же?

 — Мой пятнадцатилетний сосед. Он предлагал мне прокатиться на своем велосипеде. Правда, я все-таки отдала предпочтение автобусу.

 — Ну, сейчас-то ты точно ничего не потеряешь. До парковки идти примерно столько же, сколько до автобусной остановки. И я довезу тебя домой без всякой тряски, — Дункан взглянул на нее сверху вниз. — Неплохой вечерок для такой поездки.

 — Я живу совсем рядом — на Джонс-стрит.

 — Одна из моих самых любимых улиц, — его рука скользнула вниз, и он осторожно сжал ладонь своей спутницы. — Как, впрочем, и та, по которой мы идем.

 Ну вот, подумала Фиби, теперь и она гуляет по Ривер-стрит рука об руку с мужчиной. Не совсем то, о чем она мечтала, но все же… Ладонь Дункана была твердой и широкой, от нее исходило приятное тепло. Такая ладонь с легкостью могла бы вместить в себя летящий мяч или чашечку женской груди.

 Дункан шагал свободно и неторопливо. «Такой мужчина, — думала Фиби, — всегда знает, как можно с толком потратить свое время».

 — Приятно прогуляться в такой вечерок вдоль реки, — заметил Дункан.

 — Мне уже пора домой.

 — Я понял. Не замерзла?

 — Нет.

 На автостоянке Дункан обратился к служащему:

 — Как дела, Лестер?

 — Потихоньку, шеф. Добрый вечер, мэм.

 Банкнота скользнула из руки в руку так быстро, что Фиби едва не упустила этот момент. И вот уже она любуется на сияющий белый «Порше».

 — Никакой тряски, — подмигнул ей Дункан, открывая дверцу машины.

 — Вынуждена признать, это и в самом деле лучше, чем автобус — или же велосипед Джонни Портера.

 — Тебе нравятся машины?

 — Спроси ты меня об этом пару часов назад, и я бы назвала тебе целую дюжину причин, по которым мне никак не удается прийти к согласию со своей машиной. — Она осторожно провела рукой по спинке кожаного сиденья. — Но эта машина мне и в самом деле нравится.

 — Мне тоже.

 Вопреки ее ожиданиям, Дункан вел машину очень спокойно — никакой суеты, никаких безумных скоростей. При этом чувствовалось, что он знает этот город не хуже, чем Фиби — свою спальню. Ему явно был знаком здесь каждый закоулок.

 Она назвала ему адрес, после чего позволила себе расслабиться и насладиться поездкой. Вскоре Дункан затормозил у ее дома.

 — Спасибо, все было замечательно, — со вздохом сказала Фиби.

 — Всегда пожалуйста.

 Он вышел из машины, затем помог выбраться Фиби.

 — Красивый дом.

 — Действительно, красивый.

 Дом и в самом деле выглядел замечательно: розовый кирпич, белые бордюры, высокие окна, просторные террасы.

 Ее собственность — нравится ей это или нет.

 — Семейный дом, семейные обязательства. Долгая история.

 — Почему бы тебе не рассказать об этом завтра за ужином?

 Фиби почувствовала, что ее так и подмывает сказать «да», однако она постаралась взять себя в руки.

 — Послушай, Дункан, ты и в самим деле очень приятный парень. К тому же ты богат и у тебя просто потрясающая машина. Но я сейчас не в состоянии думать о новых отношениях.

 — А в состоянии ли ты съесть ужин?

 — Вполне, — рассмеялась она, следуя по направлению к дому. — Несколько раз в неделю.

 — Ты — общественный служащий. Я в данном случае представляю общество. Поужинай со мной завтра вечером — или в любой другой день. Я заранее согласен.

 — Завтра у меня свидание с собственной дочерью. Мы можем встретиться в субботу и поужинать — при условии, что наш ужин не перерастет в нечто большее.

 — Итак, в субботу.

 Он чуть наклонился. Движение было мягким и осторожным, но она все-таки уловила его. Уловила, но не стала протестовать — сейчас это могло показаться слишком глупым. Через мгновение она почувствовала прикосновение его губ. Ощущение было легким и приятным.

 Затем его рука скользнула с ее плеча на запястье, а губы накрыли ее губы. С этого момента она была уже не в состоянии думать. Глубокое, всепроникающее ощущение тепла, нежная дрожь и сумасшедшее биение пульса… Все это нахлынуло на нее столь неожиданно, что она лишь с трудом смогла перевести дыхание.

 Эмоции были настолько сильными, что у Фиби действительно закружилась голова. И когда Дункан наконец отстранился, все, что она смогла, — это несколько секунд неотрывно смотреть ему в глаза.

 — Черт, — пробормотала она с трудом, — ну, знаешь…

 В ответ он вновь просиял своей знаменитой улыбкой:

 — Я заеду за тобой в семь. Спокойной ночи, Фиби.

 — Спокойной ночи.

 Она неуверенно открыла дверь и оглянулась. Дункан по-прежнему стоял на тротуаре и, все так же улыбаясь, смотрел ей вслед.

 — Спокойной ночи, — повторила она.

 Шагнув внутрь, Фиби заперла дверь и выключила свет над входом.

 «И во что это я ввязалась?» — мелькнула у нее мысль.

 Только она успела подняться по лестнице, как из гостиной выскользнули мать и Ава. Обе смотрели на нее с одинаково вопросительными улыбками.

 — Ну, — начала Эсси, — как все прошло?

 — Замечательно. Мы просто попили пива.

 Если бы на ней были носки, подумала Фиби, направляясь к себе в спальню, то во время того прощального поцелуя их просто сдуло бы у нее с ног.

 За ее спиной Эсси и Ава обменялись многозначительными взглядами, после чего поспешили за ней в комнату.

 — Как все это было? О чем вы разговаривали? Ну же Фиби, мы просто умираем от любопытства, — Ава просительно сложила руки.

 — Мы выпили пива в его пабе. Очень приятное местечко. Мне там понравилось. А сейчас мне пора немного поразмяться.

 И Фиби, не обращая внимания на присутствующих, направилась к шкафу, чтобы вытащить оттуда спортивные штаны и лифчик.

 Взглянув в зеркало на отражение матери, Фиби молча пожала плечами. Затем разделась и начала натягивать на себя спортивный костюм. Она так давно жила среди женщин, что ей и в голову не пришло смущаться собственной наготы.

 — Мы просто болтали. О том о сем… Он раньше работал барменом, а еще водил такси.

 — Вот оно что… Весьма предприимчивый молодой человек.

 — Пожалуй.

 — А где он живет? — не отставала Ава. — В городе?

 — Не знаю, не спрашивала.

 — Ради бога, — Эсси театрально закатила глаза, — это же самый естественный вопрос.

 — Мы просто не дошли до этого.

 Порывшись в небольшом серебряном ящичке, Фиби достала заколку и крепко стянула волосы в хвостик.

 — А как насчет его близких? — продолжала выпытывать Эсси. — Кто его родители, его…

 — До этого мы тоже не дошли. Если честно, я думала о другом.

 — Должно быть, он просто очаровал тебя, — решила Эсси.

 — Он и правда очень привлекателен. Но дело не в этом. Просто когда он сказал мне, что выиграл в лотерею сто тридцать восемь миллионов, я некоторое время не могла думать ни о чем другом.

 Выйдя из комнаты, Фиби сразу же заглянула к Карли — проверить, спит ли она, после чего направилась по лестнице на третий этаж.

 В свое время она произвела здесь небольшую перестановку, превратив комнату для прислуги в маленький спортивный зал. В каком-то смысле это было потаканием собственным слабостям, поскольку избавляло ее от необходимости заниматься фитнесом где-нибудь на стороне. В то же время это экономило ей кучу времени и денег. В свой импровизированный зал она могла приходить рано утром или поздно вечером, когда Карли уже спала.

 Для занятий Фиби приобрела эллиптический тренажер и еще целый ряд приспособлений. Здесь же стоял небольшой телевизор — на нем она смотрела кассеты с записями упражнений. Карли нередко присоединялась к ней во время занятий, и это было несомненным плюсом, поскольку позволяло им чаще видеться. Впрочем, мама и Ава тоже пользовались тренажерами, так что все это оборудование, несмотря на дороговизну, полностью окупало себя.

 Установив тренажер, Фиби приступила к занятиям. Ее мать и Ава уже были тут.

 — Ты сказала миллионов? — Эсси не оставляла надежды выпытать все до конца.

 — Именно так.

 — Кажется, я припоминаю эту историю, — Ава прижала ладонь к сердцу. — Таксист-миллионщик — так о нем писали в газетах. Местный парень. Один-единственный билет. Бог мой! Так это он?!

 — Он самый.

 — О боже… Пожалуй, мне лучше присесть, — Эсси опустилась прямо на пол. — Это ведь не просто богатый, не просто удачливый… Я даже не знаю, как его назвать.

 — Счастливчик? — предположила Фиби.

 — Что-то в этом роде, — Ава опустилась на пол рядом с Эсси. — Он угощал тебя пивом.

 Фиби, довольная произведенным эффектом, подняла сопротивление на следующий уровень.

 — Не только пивом. Еще и крендельками. А потом отвез домой на своем «Порше».

 — Как он, по-твоему, не слишком развязный? — Эсси озабоченно нахмурила брови. — Столько денег… наверняка это сказалось на его характере.

 — Он не развязный. Скорее общительный. — Фиби на секунду призадумалась. — И умеет нравиться. Но это у него, судя по всему, врожденное. Он уговорил меня поужинать с ним в субботу вечером.

 — Ты встречаешься с миллионером, — Ава подтолкнула Эсси локтем. — Наша девочка встречается с миллионером.

 Поскольку эта мысль заставляла ее нервничать, Фиби тут же подняла сопротивление на новый уровень — и в себе, и на тренажере.

 — Только не надо воспринимать это как настоящее свидание. Я ни с кем не собираюсь завязывать серьезных отношений. Уж очень это все проблематично. Только и думай: а что мне сегодня надеть? А о чем мы с ним будем говорить? А вдруг он захочет затащить меня в постель? Что мне тогда сказать — что я не могу решиться на это так быстро и мне нужно все как следует обдумать?

 — Ужин, — напомнила ей Ава, — в субботу вечером.

 — Да, он умеет нравиться, — пробормотала Фиби. — Уж в этом ему не откажешь.

 События разворачивались на фоне небольшого здания. Надпись на вывеске гласила: «Джаспер С. Хьюз, адвокат». Фиби уже знала, что в офисе находились сам Хьюз, женщина по имени Трейси Перселл и вооруженный тип по имени Вильям Грейди. Вход в офис был забаррикадирован изнутри.

 Полицейские из оперативной группы уже успели разместиться по внешнему и внутреннему периметрам. Прибыв на место, Фиби сразу же поспешила к тому, кто отвечал за всю операцию. К несчастью, этим человеком оказался Арни Микс.

 На Арни были темные очки, однако во взгляде его, обращенном на Фиби, явно чувствовалась насмешка.

 — Парень захватил двух заложников. Свидетели слышали стрельбу из пистолета. Когда я прибыл на место, этот тип стал орать, что сразу убьет заложников, едва мы попытаемся войти внутрь.

 — И это все? — немного подождав, с нетерпением спросила Фиби.

 Арни пожал плечами.

 — Этот тип заявляет, что адвокат обчистил его на шесть тысяч долларов и он хочет вернуть их.

 — Где журнал, офицер?

 «Уж не тренируется ли он дома в саркастических ухмылках?» — подумала Фиби, увидев, как искривились уголки его губ.

 — Я пытался сделать все возможное, чтобы этот недоносок не пристрелил двух человек. У меня не было времени на ведение журнала.

 — Когда свидетели услышали выстрелы?

 — Примерно в девять утра.

 — В девять? — Фиби почувствовала, как внутри ее одновременно вскипают ярость и страх. — Почти два часа назад, и вы только сейчас послали за посредником?!

 — Я держу ситуацию под контролем.

 — Вы отстранены. А вас, — Фиби обратилась еще к одному полицейскому, — я попрошу подробно записывать все, что происходит. Время, вид деятельности, кто и что говорит.

 Одновременно с этим она достала из сумки свой блокнот.

 Арни схватил ее за руку:

 — Постойте-ка! Вы не можете просто так взять и начать здесь распоряжаться!

 — Еще как могу, — она вырвала руку. — Именно на мне, как на посреднике, лежит ответственность за ситуацию. Свяжитесь с человеком, который захватил заложников, — приказала она тому полицейскому, которого решила привлечь к переговорам.

 — Именно я делаю все, чтобы держать ситуацию под контролем!

 — В самом деле? — Она резко повернулась к Арни: — Вам удалось поговорить хоть с кем-нибудь из заложников? Вы уверены, что они до сих пор живы? А что, если они ранены? Возможно, кому-то из них нужна медицинская помощь. Где ваш журнал? Где краткое описание ситуации? Наконец, какого прогресса вам удалось добиться за это время? Прошло целых два часа, прежде чем вы соизволили доложить о случившемся!

 Схватив телефон, она стала быстро просматривать блокнот, в который успела записать имена тех, кто находился в офисе.

 — Я не собираюсь разговаривать с вами! — Голос в трубке дрожал от еле сдерживаемой ярости. — Я сыт по горло этими разговорами!

 — Мистер Грейди? Это Фиби Макнамара. Я веду переговоры от имени полицейского управления. Судя по всему, вы очень взволнованы. С вами все в порядке, мистер Грейди? С вами и с теми двумя? Нужна ли кому-нибудь медицинская помощь?

 — К дьяволу ваши разговоры. Все к дьяволу!

 — Давайте все-таки попытаемся понять друг друга. Можно, я буду называть вас Вильям? Вас ведь обычно так зовут?

 — Я не намерен болтать с вами!

 — Я здесь, чтобы помочь вам. — Фиби явственно понимала, что он и в самом деле намерен перейти от слов к действиям. — Не нужно ли передать вам воду? Или еду? Возможно, кому-нибудь требуется медицинская помощь?

 — Мне были нужны мои деньги.

 — Вам нужны ваши деньги. Почему бы нам не поговорить об этом, мистер Грейди? Возможно, я смогу помочь вам.

 В своем блокноте Фиби быстро написала: использует прошедшее время.

 — Я уже говорил об этом. Никто не захотел слушать.

 — Никто не захотел вас выслушать. Я понимаю, как больно чувствовать такое невнимание. И я хотела бы извиниться за то, что мы отнеслись к вашим словам без должного уважения. Но я слушаю вас, мистер Грейди, внимательно слушаю. Я хочу помочь вам справиться с вашей ситуацией.

 — Слишком поздно. Я сыт по горло.

 Звук выстрела Фиби услышала за секунду до того, как он прозвучал на самом деле. Она услышала его в голосе Вильяма Грейди.

 Адвокат отделался легким сотрясением мозга, несколькими шишками и синяками. Его секретарша не пострадала, вот только нервы у нее сдали. Вильям Грейди был мертв: убил себя выстрелом в голову из собственного пистолета.

 — Великолепная работа, — раздался сзади голос Арни.

 Фиби медленно — очень медленно — повернулась. Теперь она смотрела Арни прямо в глаза.

 — Ах ты… заносчивый сукин сын!

 — Он шлепнул себя после разговора с вами, а не со мной.

 И Арни, все с той же надменной ухмылкой, не торопясь зашагал прочь.

 Фиби заставила себя сдержаться, чтобы не броситься вслед за ним. Не сейчас — в ней слишком кипит гнев. Она легко может сорваться и сделать что-то, о чем позднее пожалеет. Она еще успеет разобраться с Миксом.

 Внезапно на плечо ей легла чья-то рука.

 — Тебе уже нечего здесь делать, — заметил Дейв.

 — У меня не было ни малейшего шанса. Минута, может быть, две. Что можно сделать за это время? Все закончилось еще до того, как я вступила в переговоры.

 — Фиби, ты…

 Она покачала головой.

 — Не сейчас. Я должна опросить заложников и найти хоть каких-то свидетелей. — Сказав это, она повернулась к Дейву: — Я хочу записать все показания и хочу, чтобы вы присутствовали при этом.

 — Ты ведь знаешь, бывают ситуации, когда все идет не так.

 — Я не уверена, что это как раз тот случаи, — голос ее вновь задрожал от ярости. — И я намерена это выяснить. Заложников сейчас везут в больницу, но женщина, судя по всему, почти не пострадала. Она вполне может говорить. Я бы хотела, чтобы вы присутствовали при нашем разговоре.

 — Ну, хорошо. Может, тебе стоит поговорить с психоаналитиком? Когда ты потеряла…

 — Я его не теряла, уж в этом-то я уверена, — она старалась не давать воли эмоциям и от этого говорила немного резче, чем следовало. — У меня не было ни единого шанса спасти его.

 По дороге в госпиталь она не проронила ни слова. Дейв тоже молчал. Глядя в окно, Фиби обдумывала вопросы, которые ей предстояло задать, и тон, которым они должны быть заданы. С помощью полученных показаний она надеялась обосновать то, что самой ей представлялось совершенно очевидным.

 Трейси Перселл отдыхала на кровати в одной из больничных палат. Девушка была совсем молоденькая — вряд ли ей так уж давно начали продавать спиртное. Привлекательная блондинка, которой не мешало бы подкрасить корни волос.

 Трейси нервно покусывала ноготь, глядя на окружающих красными, опухшими от слез глазами.

 — Он убил себя. Застрелился прямо у нас на глазах.

 — Я понимаю, каким это стало для вас испытанием. Возможно, вам стало бы легче, если бы вы смогли рассказать нам об этом. Как вы считаете, Трейси?

 — Пожалуй. Они сказали, что я перенервничала и теперь мне надо немного отдохнуть. Но ведь он не ранил меня. Мне здорово повезло, что он вообще не тронул меня. Он ударил Джаспера и вдобавок сунул пистолет ему прямо в лицо. И…

 — Я думаю, вы здорово испугались. — Фиби опустилась рядом с девушкой на кровать и коснулась ее руки, прежде чем достать свой диктофон. — Не возражаете, если я запишу все, что вы будете рассказывать?

 — Да нет, что вы. Они сказали, что позвонят моему парню, Брэду. Знаете, он должен скоро прийти.

 — Вот и чудесно. Если он не появится здесь за время нашего разговора, я сама ему позвоню. Договорились?

 — Конечно. Спасибо вам. — Трейси перестала грызть ноготь, как если бы сама мысль о том, что Брэд вот-вот будет здесь, успокоила ее. — Я чувствую себя так странно. Как если бы мне довелось посмотреть фильм ужасов, одним из героев которого была я сама.

 — Понимаю. Но теперь-то уже все в прошлом. Вы работаете на мистера Хьюза?

 — Угу. Я его секретарша.

 — И сегодня вы пришли на работу в свое привычное время?

 — Я пришла в офис где-то без десяти девять. Джаспер сегодня пришел одновременно со мной. Обычно он запаздывает, но сегодня мы оба пришли туда к девяти. И почти сразу же после нас появился он. Мистер Грейди. Он ворвался в офис и с размаху ударил Джаспера в лицо. Потом повалил его на пол. Я закричала, потому что увидела у него пистолет. Выглядел он просто ужасно — как безумный.

 Порывшись в пакете у себя на коленях, Трейси достала оттуда пару бумажных носовых платков. Было видно, что она едва сдерживает рыдания.

 — Он и вел себя как безумный.

 — Что случилось потом?

 — Он приказал мне встать и закрыть дверь. Он сказал, что застрелит Джаспера, если я попытаюсь убежать. Он приставил пистолет к виску Джаспера, и я страшно перепугалась. Я сделала все, как он сказал. Потом он приказал нам подвинуть стол прямо к дверям. Наверно, ему показалось, что мы делаем это слишком медленно, и тогда он выстрелил.

 — Он стрелял в вас?

 — Нет. Он целился в пол, проделал дырку в ковре. По-моему, я снова закричала — ну и заплакала. Он велел мне заткнуться и делать то, что он сказал. Потом он снова ударил Джаспера и начал орать на него. Кричал, что хочет вернуть свои деньги. Шесть тысяч пятьсот двадцать восемь долларов — все до последнего цента. — Трейси снова стала обкусывать ноготь. — Понимаете, он заплатил эти деньги Джасперу. Это все расходы, связанные с судебным процессом. К сожалению, дело закончилось ничем.

 — Он был клиентом Джаспера?

 — Что-то вроде того. Мне кажется, Джаспер не стал заносить его имя в свои учетные книги, — теперь она смотрела куда-то в сторону. — Я и в самом деле не знаю всех подробностей.

 — Мы вернемся к этому позже.

 — Ладно. Только будет лучше, если вы расспросите об этом самого Джаспера. В общем, Джаспер сказал ему, что у него нет при себе таких денег, и тот заявил, что ему лучше бы найти их. Они как раз договаривались о том, чтобы пойти в банк, когда прибыл этот коп.

 — В это время появился первый полицейский.

 — Да, что-то в этом роде. Мы услышали сирены, и мистер Грейди заставил меня подойти с ним к окну и посмотреть сквозь жалюзи. Увидев полицейских, он закричал, чтобы они все убирались. Мол, если кто-нибудь попытается войти, он убьет нас. Что у него есть пистолет и он обязательно им воспользуется. Он и мне приказал кричать то же самое, и я закричала, что он и в самом деле поступит так, как говорит.

 Трейси нервно вытерла глаза.

 — Просто ужас.

 — Думаю, вы здорово испугались.

 — Ох, мэм, никогда еще мне не было так страшно.

 — Что, мистер Грейди ударил вас?

 — Нет. Он просто заставил меня лечь на пол, на живот. Джаспера тоже. Потом коп закричал в этот — как его, рупор? — что его зовут офицер Арнольд Микс и чтобы мистер Грейди положил свое оружие и вышел на улицу с поднятыми руками. Поживее, сказал он ему, как будто речь шла о чем-то обыденном. А мистер Грейди опять закричал, что его, мол, зовут Вильям Грейди и чтобы все они проваливали прочь. Ему нужны его деньги — шесть тысяч пятьсот двадцать восемь долларов и тридцать шесть центов, и он намерен получить их обратно. Потом они еще некоторое время орали друг на друга.

 — Орали?

 — Ну да. Орали и ругали друг друга всякими словами. Мистер Грейди все интересовался, где был этот коп и где был закон, когда Джаспер украл его деньги. Ну а коп отвечал, что ему нет дела до денег мистера Грейди и что лучше бы тому побыстрее вытряхнуться из здания с поднятыми руками.

 Взглянув на Дейва, Фиби поинтересовалась:

 — И как мистер Грейди отреагировал на это?

 — Он пришел в настоящую ярость, особенно когда полицейский заявил, что мистер Грейди — просто тряпка и ему никогда не хватит смелости застрелит нас. Боже милостивый, я думала, он тут же пристрелит нас — просто чтобы поставить на место этого копа. От страха я снова начала рыдать.

 — Вы слышали, как полицейский все это сказал?

 — Да, мэм. Он назвал мистера Грейди тряпкой и еще вонючим недоноском.

 Фиби вновь многозначительно посмотрела на Дейва, тогда как Трейси, не в силах справиться с нервами, начала рвать на клочки бумажный платок.

 — Мистер Грейди сказал, чтобы коп вошел внутрь и попытался арестовать его. Он, мол, пристрелит и копа, и нас двоих. Он сказал, что хочет забрать свои деньги. Чтобы заплатить Джасперу, ему пришлось продать машину, и ему больше негде жить. А коп заявил, что жить он будет теперь в тюремной камере и машина ему там не понадобится. Потом — мне показалось, что прошла целая вечность, — прибыли и другие полицейские… Как вы думаете, Брэд уже здесь?

 — Еще пара вопросов, и я схожу проверю. Что случилось потом, Трейси?

 — Ну, мистер Грейди еще больше разволновался. Мне показалось, он и в самом деле хочет застрелить нас, чтобы сразу покончить со всем этим. Тут я снова разрыдалась. Но он сказал мне, чтобы я не беспокоилась: это все не моя вина. Копы и юристы — вот что он сказал. Им бы только посмеяться над простыми людьми. Мне кажется…

 — Что кажется? — подбодрила ее Фиби.

 — Мне кажется, он хотел отпустить меня. Только меня, а не Джаспера. Он спросил, скажу ли я полицейским про его деньги, если он меня отпустит, и я ответила, что скажу. Конечно, я бы сказала! Тут снова зазвонил телефон. Этот коп, Микс, заорал Джасперу, чтобы тот ответил: «Возьми трубку, ты, сукин сын!»

 Трейси судорожно вздохнула.

 — Знаете, это может показаться глупым, но этот полицейский пугал меня почти так же, как мистер Грейди с его пистолетом. — Она вытерла платком глаза. — Я хотела только одного — чтобы он наконец заткнулся. Я ведь чувствовала, что мистер Грейди хочет отпустить меня. И кто знает, может, он бы не застрелился тогда у меня на глазах.

 — Все хорошо, Трейси. Все уже позади, — успокаивающе произнесла Фиби, увидев, что девушка вновь начала рыдать.

 — Это было… такое ужасное зрелище! Знаете, он разрешил мне сесть — еще когда спрашивал, расскажу ли я полицейским о его деньгах. Так что я сидела на полу, когда телефон опять зазвонил. Я не слышала, что говорил ему полицейский, но я могла наблюдать за мистером Грейди. Я смотрела и думала, что, если он все-таки отпустит меня, я ни за что не вернусь в этот офис. Пойду на курсы и найду себе какую-нибудь другую работу, получше. Мистер Грейди говорил теперь очень мало, но выглядел каким-то грустным. Грустным и испуганным — почти как я сама. Через некоторое время телефон опять зазвонил, но мистер Грейди, казалось, не собирался брать трубку. Потом он взглянул на меня и сказал, что включит сейчас громкую связь, чтобы я сама могла услышать, как они обращаются с простыми людьми. На этот раз звонила женщина… Это были вы, — помедлив мгновение, сказала Трейси. — Точно, это были вы. В общем, вы знаете, что произошло потом.

 — Да, я знаю, что произошло потом.

 Вместе с Дейвом они вышли на улицу, на свежий воздух. Убедившись, что вокруг никого нет, Фиби сказала:

 — Он спровоцировал это самоубийство. Из-за его идиотского поведения едва не погибли двое заложников. Он полностью проигнорировал все правила, распространяющиеся на такую ситуацию. И ради чего?

 — Знаешь, далеко не всем удается правильно вести себя в такой ситуации. Не каждый полицейский обладает навыками посредника.

 — Черт возьми, Дейв, — на этот раз Фиби была уже не в силах сдерживаться, — ты что, оправдываешь его? Оправдываешь то, что он совершил?

 — Нет, — Дейв предостерегающе поднял руку. — И я не собираюсь спорить с тобой, Фиби. Во всяком случае, сейчас, когда ты права. Офицер Микс будет допрошен.

 — Я сама допрошу его. Это мое право, — заявила она, прежде чем Дейв смог возразить.

 — У вас с Миксом и до этого были серьезные трения. Вдобавок именно ты разговаривала с тем типом, когда он покончил с собой.

 — Если я не смогу допросить Микса, это подорвет мой авторитет. Сукин сын не звонил нам почти два часа. Он вполне заслужил взбучку. Дело тут не в наших отношениях, а в его профессиональных способностях.

 — Только постарайся, чтобы это не выглядело так, будто ты намерена свести с ним счеты.

 — Дейв, человек погиб. Как ни пересчитывай, его уже не вернешь.

 Всю оставшуюся часть дня Фиби собирала информацию, записывала показания свидетелей и составляла подробный отчет обо всем случившемся.

 Затем она пригласила в свой кабинет Арни Микса.

 — Я уже собирался домой, — заявил он.

 — Садитесь. У меня нет времени на пустую болтовню.

 — Я тут с восьми до четырех и не намерен задерживаться дольше положенного.

 Тем не менее он все же подошел к столу и сел напротив Фиби. При виде диктофона лицо у него скривилось:

 — А это что?

 — Во избежание возможных недоразумений наша беседа будет записана на пленку.

 — Тогда мне может потребоваться личный представитель.

 — Хотите, чтобы он присутствовал? Что ж, позвоните ему, — и Фиби решительным жестом пододвинула к нему телефон. — Прошу.

 Арни пожал плечами:

 — У вас пять минут до того, как я начну отсчитывать сверхурочное время.

 — Итак, сегодня утром, в одиннадцать минут десятого, вы получили сообщение о том, что из офиса адвоката Джаспера С. Хьюза донесся пистолетный выстрел. Правильно?

 — Все так.

 — Вы тут же отправились на место и вскоре оказались возле нужного здания. Запершийся внутри человек проинформировал вас о двух заложниках и о том, что у него есть пистолет. Правильно?

 — Мы теряем время, копаясь в этих деталях.

 — Скажите, вы сразу обратились за помощью в группу поддержки или к специалисту по кризисным ситуациям?

 — Нет. Я и сам с этим прекрасно справлялся — пока там не появились вы.

 — С помощью рупора вы назвали себя и заявили, что вы — офицер полиции.

 — Я действовал по инструкции. Нашел укрытие, затем представился. Потом сказал этому парню, чтобы он бросил оружие и вышел с поднятыми руками. Но он отказался.

 Фиби откинулась назад.

 — Вы правы, мы зря теряем время. Здесь у меня все документы, включая показания свидетелей и обоих заложников, а также сообщения тех полицейских, которые прибыли к зданию вслед за вами. И все это однозначно указывает на то, что вы проигнорировали принятую в таких случаях процедуру, не пожелали обратиться за помощью к специалистам, нарушили все общепринятые правила и в итоге не только не успокоили, но еще больше разозлили человека, захватившего заложников.

 — Этот парень и так здорово психовал. Он начал стрелять еще до того, как я там появился.

 — И вы не сделали ни малейшей попытки вывести его из этого состояния. — Ее глаза пылали от ярости, хотя голос по-прежнему оставался ровным и спокойным. — Вы заявили ему, что вам нет до него никакого дела и он в любом случае попадет в тюрьму.

 На лице его вновь появилась все та же наглая ухмылочка:

 — Никто не говорил мне, что во время переговоров надо лгать.

 — Я бы на вашем месте не стала так веселиться, офицер. Вы сделали все возможное, чтобы вывести этого парня из равновесия. — Фиби вытащила один из отчетов. — «Затем офицер Микс связался с этим человеком по телефону и заявил, что тому не остается ничего другого, как приложить пистолет к собственному виску, а затем спустить курок».

 — Я прекрасно контролировал ситуацию, пока там не появились вы. В конце концов, заложники выбрались оттуда целыми и невредимыми. Никто не погиб.

 — Внутри было три человека. А вышли оттуда только двое.

 — Только двое и имели для нас значение.

 — С вашей точки зрения. Видимо, именно поэтому вы сделали все возможное, чтобы довести этого парня до точки. Впрочем, судя по этим отчетам, заложники же не представляли для вас никакого значения. Вы ни разу не поинтересовались тем, в каком положении они находятся. Более того, вы умудрились еще больше ухудшить ситуацию, заявив вооруженному человеку, что у него не хватит смелости пристрелить заложников.

 — Вам просто нужно обвинить кого-нибудь в своих неудачах, мэм…

 — Не волнуйтесь, офицер, свои действия я смогу обосновать. А вот вам это вряд ли удастся. Вы отстранены от работы на тридцать дней.

 — Дьявол! — Микс резко вскочил со стула.

 — Этот случай будет подвергнут самому тщательному расследованию, как, впрочем, и ваши действия. Вам же в течение ближайших трех суток предстоит наведаться к психиатру из нашего департамента — он должен дать оценку вашему поведению. Это приказ.

 Лицо Микса побагровело от ярости.

 — Вы не можете так поступить со мной!

 — Вы вправе опротестовать мое распоряжение. Хочу только предупредить, что капитан Мак-Ви уже ознакомлен с этими документами и не возражает против моего решения.

 — Еще бы он возражал, если учесть, что ты ему регулярно даешь!

 Фиби медленно поднялась со стула.

 — Что вы сейчас сказали?

 — Да всем давно известно, что ты сидишь здесь только потому, что капитан трахает тебя, когда ему вздумается. Я еще разберусь с тобой, сучка, и тогда посмотрим, кто из нас лишится работы!

 — Вы отстранены на тридцать дней, офицер. Кроме того, вам придется ответить за явное пренебрежение субординацией. А теперь вам стоит вернуться к себе, пока вы не договорились до чего-нибудь худшего.

 Сделав шаг вперед, Микс оперся руками о ее стол:

 — Хуже будет только тебе. Можешь в этом не сомневаться.

 У нее даже горло перехватило от возмущения.

 — Вы уволены. Ваше оружие и жетон.

 Рука Микса метнулась к кобуре, и в его взгляде Фиби ясно прочла, что он не просто сукин сын — он куда опаснее, чем она предполагала.

 Входная дверь внезапно отворилась, заставив Фиби вздрогнуть. На пороге стоял Сайкс.

 — Извините, что помешал. Лейтенант, не уделите ли вы мне минуточку, когда освободитесь?

 — Я уже освободилась. Офицер Микс? Вы слышали приказ?

 Микс вытащил пистолет, после чего швырнул его вместе с жетоном ей на стол. Лишь после того, как его спина скрылась за дверью, Фиби позволила себе с облегчением вздохнуть.

 — Вы в порядке, лейтенант?

 — Да. Все хорошо. Что вы хотели?

 — Ничего. Просто мне показалось, что обстановка слишком накалилась.

 — Вы правы. Спасибо. — Ей безумно хотелось присесть, но она заставила себя остаться на ногах. — Детектив, вы ведь давно работаете в полицейском управлении?

 — Двенадцать лет.

 — Должно быть, слышали за это время немало разных слухов?

 — Ясное дело.

 — Скажите, здесь действительно все уверены в том, что между мной и капитаном Мак-Ви… существует сексуальная связь?

 Сайкс взглянул на нее с таким искренним изумлением, что Фиби тут же расслабилась.

 — Господи помилуй, лейтенант, с чего вы взяли? — Сайкс прикрыл за собой дверь. — Это вам Микс такое сказал?

 — Да. Я бы попросила вас никому не рассказывать об этом. Пусть все останется между нами.

 — Конечно, если вы так хотите. Вообще я бы не сказал, что сильно расстроен при виде этого зрелища, — Сайкс кивком указал на пистолет и жетон Арни. — Не знаю, насколько вам интересно мое мнение…

 — Мне интересно. Говорите.

 — Ему никогда бы не удалось стать полицейским, ли бы не его семейные связи. Учтите, лейтенант: этот парень совершенно без тормозов. С этого момента вам лучше быть начеку.

 — Я учту это. Спасибо. Спасибо, Бычок.

 Услышав свое прозвище, Сайкс слегка ухмыльнулся. Он было направился к выходу, но остановился у самой двери.

 — Знаете, в основном здесь думают о вас как о любимой племяннице капитана. Разумеется, не все были довольны поначалу — когда вы только пришли сюда из федералов. Я и сам был среди этих недовольных. Но очень скоро мы перестали ворчать. Вы хорошо справляетесь со своей работой, лейтенант. Во всяком случае, подавляющее большинство из нас думает именно так.

 — Спасибо.

 Как только за ним закрылась дверь, Фиби в изнеможении опустилась на стул.

 Было очень даже неплохо вернуться домой после такого отвратительного дня и обнаружить в гостиной две дюжины восхитительных лилий. Эсси пристроила их в большую вазу тетушки Бесс, отобрав три штуки для спальни Фиби.

 — Возможно, тебе захочется перенести их все в свою комнату…

 — Нет-нет, так хорошо. Какие чудесные цветы, — Фиби наклонилась, чтобы понюхать огромный букет, расположившийся на столике в общей гостиной. — Будет лучше, если все смогут ими полюбоваться.

 — Я не стала читать записку, — протянула ей конверт Эсси, — хотя это стоило мне немалых усилий. Но я и так знаю, кто прислал тебе эти цветы.

 — Да, я тоже знаю, — пробормотала Фиби, разглядывая лежащий у нее на ладони крохотный конверт.

 — Ради бога, Фиби, прочти наконец записку! — Ава стояла позади Карли, положив ей руки на плечи. — Мы все тут просто умираем от любопытства. Одно время я даже подумывала отнять записку у твоей мамы.

 Если мужчина шлет цветы в дом, где живут четыре женщины, подумала Фиби, он наверняка посылает их всем четверым. Впрочем, это не помешало ей вскрыть конверт:

 — «До встречи в субботу. Дункан».

 — И это все? — в голосе Авы слышалось разочарование. — Не слишком-то поэтично.

 — На мой взгляд, этот букет говорит сам за себя, — возразила ей Эсси. — Что может быть поэтичнее, чем эти цветы?

 — Мама, это твой бойфренд? — поинтересовалась Карли.

 — Просто один человек, с которым я собираюсь завтра поужинать, — объяснила Фиби.

 — Шерилинн рассказывала мне, что у ее старшей сестры есть бойфренд и ее сестра плачет из-за него дни и ночи напролет. Она лежит у себя в комнате на кровати и только и делает, что плачет. Так мне говорила Шерилинн.

 — Готова поспорить, что сестре Шерилинн все это безумно нравится, — Фиби ласково провела рукой по щеке дочери. — Ты же знаешь, я не большой любитель плакать.

 — Ты плакала, когда последний раз звонила Рою.

 Ни одной матери еще не удавалось скрыть свои слезы от ребенка. А если какая-то мать считает, что это возможно, она просто пытается обмануть саму себя.

 — Ну, не так уж я и плакала. Ладно, мне пора переодеться. Если не ошибаюсь, сегодня вечером нас ждет роскошная пицца.

 — А еще кино и попкорн!

 — Ясное дело. Ну все, я пошла наверх — надену что-нибудь домашнее.

 Поднявшись к себе в комнату, Фиби опустилась на край кровати. Способна ли вообще мать защитить ребенка от собственных ошибок? Или же круги от них будут расходиться все дальше — и так до конца жизни?

 Разве сами они оказались здесь по своей воле? Причиной всему одно-единственное событие, произошедшее двадцать лет назад. В тот душный летний вечер, изменивший всю их дальнейшую жизнь, Фиби было только двенадцать лет. Теперь-то она хорошо понимает, что не только ее поступки, но даже слова всерьез скажутся на судьбе Карли. Так же, как когда-то сказались на ее собственной судьбе поступки ее матери.

 Фиби понимала, что мама старалась делать для них все, что было в ее силах. И все же, доверившись однажды мужчине, она навсегда изменила и свою жизнь, и жизнь своих детей.

 Фиби хорошо помнила тот вечер — каждую его минуту, как если бы все произошло только вчера.

 В комнате было невыносимо жарко, а воздух весь провонял его потом. Вдобавок он все время прихлебывал виски из той бутылки, которую мама держала в кухонном шкафу, так что порой казалось, что скоро они все задохнутся в этой ловушке.

 «Хорошо бы он успел напиться до того, как сможет пустить в ход свой «сорок пятый», — думала Фиби, исподтишка наблюдая за тем, как Рубен нервно размахивает револьвером.

 Не смотри туда, так будет лучше.

 Он уже сделал несколько выстрелов, но пострадали от этого лишь стены да несколько вещиц на столах. А до этого он, изрыгая проклятья, волочил маму по комнате, прижав к ее виску дуло револьвера.

 Но он так и не выстрелил в нее. Ограничился угрозами, заявив, что пустит пулю в Картера, младшего брата Фиби, а то и в саму Фиби.

 Но он в любой момент может перейти от угроз к Делу. Он и сам об этом заявил, причем весьма недвусмысленно. Пусть только они попробуют не послушаться его. Поэтому вся комната была пропитана страхом — липким, удушающим страхом, висевшим в воздухе, подобно туче мошкары.

 Все окна были плотно закрыты шторами, однако Фиби знала, что дом окружен полицией. Рубен постоянно разговаривал с ними по телефону. Ей очень хотелось знать, что они ему говорят, так как после каждой такой беседы он обычно успокаивался и некоторое время вел себя как нормальный.

 Если бы только знать, что они ему говорят! Это очень помогло бы ей в те минуты, когда он уставал от телефонных разговоров и клал трубку, после чего начинал нервно бродить по комнате, понемногу возвращаясь в прежнее — злое и раздраженное — состояние.

 К человеку на другом конце провода Рубен обращался просто по имени — Дейв, как если бы они были давними друзьями. Во время одной из таких бесед они даже поговорили о рыбалке.

 А сейчас Рубен опять метался по комнате, пил виски и отчаянно ругался. Правда, Фиби уже не вздрагивала, когда он направлял револьвер в сторону софы, на которой они с Картером сидели, сжавшись в комок.

 Она уже слишком устала, чтобы вздрагивать.

 Он ворвался к ним в дом сразу после ужина — солнце тогда еще не успело зайти. Должно быть, с тех пор прошло немало времени. Порой Фиби начинало казаться, что еще немного, и они увидят восход.

 Рубен разбил маленькие часы с вставленным в них портретом мамы. Эти часы мама и отец получили в подарок в день свадьбы. С тех пор они стояли на небольшом столике в гостиной, пока Рубен не разбил их. И теперь Фиби не могла сказать, сколько времени прошло с той минуты, когда часики разлетелись на куски.

 Мама очень любила эти часы, ведь с ними у нее было связано столько приятных воспоминаний. Рубен тоже знал об этом, поэтому он и разнес их первым же выстрелом.

 Телефон зазвонил вновь, и Рубен, с громким стуком опустив бутылку на стол, быстро схватил трубку.

 — Дейв, сукин ты сын, я же сказал, чтобы вы снова подали сюда электричество. И нечего впаривать мне, будто вы делаете все возможное.

 Он вновь взмахнул револьвером, и Картер в ужасе затаил дыхание. Фиби положила руку ему на колено, стараясь хоть немного успокоить его.

 Фиби знала, как много значит ее маленький братик для мамы. Знал это и Рубен. И если бы он вдруг решил расправиться с ними, то начал бы, скорее всего, именно с Картера.

 — Я больше не желаю ничего слушать. Это не ты сидишь здесь в этой вонючей жаре, обливаясь потом, как последняя свинья. Я хочу, чтобы вновь заработал кондиционер, — и побыстрее. А еще мне нужен нормальный свет, а не эти идиотские лампы. Советую пошевеливаться, иначе я шлепну одного из ребятишек. Эсси, тащи сюда свою тощую задницу. Скажи этому парню, что я не шучу. Ну!

 Эсси поднялась со стула, на котором она сидела по приказанию же Рубена. Лицо ее в свете ламп выглядело изможденным, в глазах застыло выражение пойманного кролика. Стоило ей подойти к столу, как Рубен схватил ее одной рукой за горло, а другой прижал к ее виску дуло револьвера.

 Картер встрепенулся и хотел было спрыгнуть с софы, но Фиби успела ухватить его за руку. «Не смей, — еле слышно прошептала она, — а то он ее убьет».

 — Скажи ему, что я не шучу!

 Эсси смотрела прямо перед собой, не делая ни малейшей попытки вырваться.

 — Он не шутит.

 — Скажи ему, чем я сейчас занят.

 Слезы катились по ее щекам, размывая засохшую кровь — след от удара кулаком, которым он наградил ее чуть раньше.

 — Он прижал револьвер к моей голове. Мои дети сидят сейчас на софе. Они очень испуганы. Пожалуйста, сделайте так, как он хочет.

 — Это тебе следовало быть внимательнее к моим желаниям, Эсси, — он сжал ее грудь свободной рукой. — Если бы ты делала все так, как я хочу, ничего бы этого не случилось. Я ведь говорил, что ты пожалеешь, правда?

 — Да, Рубен, ты говорил мне это.

 — Слышишь, Дейв? Это все ее вина. Только она виновата в том, что здесь происходит. Думаю, стоит прямо сейчас пустить пулю в ее безмозглую башку — пусть платит за свои ошибки.

 — Мистер Рубен, — услышала Фиби свой собственный голос, на удивление ровный и спокойный. Такое чувство, что говорила не она, а кто-то еще — кто-то, кому не было дела до происходящего. Однако Рубен повернулся и мрачно уставился на нее.

 — Я разрешал тебе говорить, маленькая сучка?

 — Нет, сэр. Просто я подумала, что вы могли проголодаться за это время. Если хотите, я сделаю вам сэндвич. Или что-нибудь еще, чтобы перекусить.

 Фиби понимала, что ей нельзя сейчас смотреть на свою мать. Та была настолько испугана, что стоило Фиби взглянуть ей в глаза, и она просто утонула бы в этом страхе.

 — Значит, ты думаешь, что твой сэндвич помешает мне пристрелить эту дешевую шлюху, твою мамашу?

 — Не знаю, сэр. Но у нас на кухне есть неплохая закуска, например картофельный салат.

 Фиби с удивлением почувствовала, что ей совсем не хочется плакать. Слез не было. Была лишь глухая ярость, клубившаяся где-то у нее в животе.

 — Я сама приготовила этот салат. Получилось очень вкусно.

 — Ладно, иди и прихвати с собой лампу. И учти: я буду наблюдать за тобой, так что никаких глупостей. Иначе я отстрелю яйца твоему братишке.

 — Да, сэр. — Она встала и взяла со стола маленькую керосиновую лампу. — Вы разрешите заглянуть мне в ванную комнату? Мне очень нужно в туалет.

 — Господи боже. Скрести ноги и потерпи.

 — Я уже давно терплю, мистер Рубен. Я очень быстро, а потом приготовлю вам замечательный ужин, — Фиби потупила взор. — Если хотите, я могу оставить дверь открытой. Пожалуйста…

 — Давай, только по-быстрому. Не вздумай задерться а то я начну ломать твоей маме пальцы.

 — Я быстро. — И Фиби поспешила в ванную комнату, расположенную рядом с гостиной.

 Опустив лампу на туалетный бачок, она быстро спустила штанишки, молясь лишь о том, чтобы от нервов у нее не перехватило живот. Прямо над ванной находилось небольшое окошко. Для нее оно было слишком крохотным — не выбраться. Но вот Картер, пожалуй, смог бы вылезти наружу. Пусть только Рубен разрешит Картеру сходить в туалет — она потихоньку скажет брату, что нужно делать.

 Быстро поднявшись, Фиби одной рукой нажала на смыв, а другой потянулась к шкафчику, где хранились лекарства.

 — Сейчас, сэр! — крикнула она Рубену в ответ на его замечание, какого черта она возится так долго.

 Дотянувшись до верхней полки, она схватила пузырек со снотворным и сунула его в карман.

 Как только Фиби вышла из ванной, Рубен наконец отпустил ее мать. Точнее, он пихнул ее с такой силой, что та чуть не распласталась на софе.

 — Ты еще здесь, Дейв? Так вот, я собираюсь немного перекусить. Если к тому моменту, как я закончу, вы не включите электричество, я поиграю с вами в забавную игру и пристрелю кого-нибудь из детишек. А ты, Фиби, иди готовь сэндвич. И положи к нему побольше салата.

 Стараясь все время находиться в поле его зрения, Фиби достала из холодильника салат и ветчину.

 Рубен вновь разговаривал с Дейвом. Стараясь унять дрожь в руках, Фиби достала тарелку и блюдце. Миллион долларов? Теперь он требовал миллион долларов и «Кадиллак», и чтобы ему разрешили беспрепятственно выехать за границу. Умнее ничего не мог придумать, мелькнула у Фиби мысль. Впрочем, это было вполне в духе Рубена. Используя в качестве прикрытия большое блюдо с салатом, она высыпала на блюдце горсть таблеток и растерла их с помощью пестика в порошок. Затем навалила сверху приличную порцию салата и все как следует перемешала.

 Взяв два куска хлеба, Фиби густо намазала их горчицей, а между ними положила несколько ломтиков ветчины и сыра. Как знать, если бы ей удалось достать нож из ящика стола…

 — Какого черта ты столько возишься?

 Фиби вздрогнула. Она и не заметила, когда он успел положить телефонную трубку. Как бы то ни было, но Рубен уже направлялся к кухонной двери. Револьвер по-прежнему был в его руке, только теперь его дуло упиралось в челюсть Картеру, которого Рубен тоже тащил на кухню.

 — Простите. Я как раз хотела достать вилку для салата. — Зажав в ладони баночку из-под таблеток, она открыла ящик стола. Протянув руку как бы за вилкой, она незаметно уронила туда бутылочку. — А как насчет лимонада, мистер Рубен? Мама как раз приготовила свежий…

 — Давай-ка тащи все в комнату, и поживее.

 Фиби подхватила тарелку. Зрелище револьвера, упиравшегося Картеру прямо в челюсть, заставило ее побледнеть от страха и гнева. Впрочем, сейчас она не стала скрывать свой страх, ведь он легко мог замаскировать все прочие чувства. Руки у нее дрожали так, что тарелка прыгала вверх-вниз. Заметив на лице Рубена улыбку, Фиби поняла, что ему нравится ощущать их страх — это было именно то, чего он так хотел. А ей ничего не стоило продемонстрировать ему свой испуг.

 — Поставь тарелку у телефона и тащи свою тощую задницу на софу.

 Она сделала все, как он сказал. Но прежде чем Фиби успела сесть, Рубен так наподдал Картеру ногой, что тот с размаху полетел на пол. Эсси тут же вскочила с софы, однако, наткнувшись на яростный взгляд Фиби, замерла на месте.

 Фиби сама подняла брата.

 — Тише, Картер! Твой плач мешает мистеру Рубену есть.

 — Здравая мысль, — кивнув, Рубен сел и положил револьвер себе на колени. В одну руку он взял вилку, в другую — телефонную трубку.

 — Не знаю, откуда в тебе это, если учесть, что воспитывала тебя безмозглая сучка. Так где электричество, Дейв? — спросил он в трубку, запихивая в рот целую вилку салата.

 Пока Картер хныкал в объятиях матери, Фиби наблюдала за тем, как Рубен ест. Достаточно ли там таблеток? Хватит ли их для того, чтобы он отключился? По идее, раз он пьет спиртное, то должен заснуть еще быстрее.

 Может быть, это даже убьет его. Фиби слышала о подобных случаях — таблетки и алкоголь. Может, еще немного, и он умрет.

 Наклонившись к Картеру, она стала тихонько нашептывать ему на ухо. Увидев, что тот слишком напуган, она ущипнула его и добавила: «Делай, что я сказала, иначе мне придется отшлепать тебя».

 — А ну, заткнитесь, вы оба! Я что, разрешал вам говорить?

 — Простите меня, мистер Рубен. Я лишь просила его не плакать. Знаете, он тоже очень хочет писать. Не отпустите ли вы его в туалет, мистер Рубен? Мне очень жаль, но если он сейчас описается, запах будет просто ужасный.

 — Господи боже! Ну, пусть идет.

 Фиби сжала руку брата:

 — Иди, Картер. Делал, что тебе сказано. Потирая кулачками глаза, Картер сполз с софы и отправился в ванную комнату.

 — Мистер Рубен?

 Мама зашипела на нее, приказывая молчать, но Фиби не обратила на это никакого внимания. Картеру нужно хотя бы несколько минут. Если отвлечь Рубена, ее брат успеет выбраться наружу.

 — Как вы думаете, если я попрошу того человека включить электричество, он меня послушает? Здесь так жарко. Возможно, если бы я сказала ему, что мы просто умираем от жары, он снова включил бы электричество.

 — Слышал, Дейв? — Рубен откинулся на спинку стула и ухмыльнулся. Его глаза уже порядком остекленели. — Тут ребенок хочет поболтать с тобой. А почему бы и нет? Давай иди сюда.

 Как только Фиби подошла к нему, Рубен передал ей телефон. И прижал к животу дуло револьвера.

 — Для начала скажи ему, что я сейчас сделал.

 Пот липкой струйкой тек по ее спине. Почему же не действует снотворное? И как там Картер? Успел он уже выбраться?

 — Мистер? Он приставил револьвер к моему животу, и мне очень страшно. Здесь так жарко, мистер. Нет, никто из нас не ранен, но мы так страдаем от жары, что можем заболеть. Возможно, если бы здесь был кондиционер, мы смогли бы уснуть — хотя мы настолько испуганы, что нам, пожалуй, потребовалась бы куча снотворного. Прошу вас, не можете ли вы опять включить электричество?

 — И еще, сэр. — Увидев, что Рубен тянется за телефоном, она еще крепче сжала трубку. Тот лишь пожал плечами и вновь откинулся назад.

 Фиби с облегчением расслабилась.

 — Не могли бы вы дать ему деньги и машину, как он просит? Он был очень добр к нам с тех пор, как я приготовила ему картофельный салат. Он даже позволил мне вначале воспользоваться ванной комнатой. Мы так устали, что можем отключиться в любую минуту, понимаете?

 Рубен протянул руку за телефоном, после чего ткнул ее револьвером в живот, приказывая отойти подальше.

 — Слышал, Дейв? Девчонка тоже хочет, чтобы здесь было электричество. Хочет, чтобы ты дал мне деньги и «Кадиллак». Ну нет, пока ты не включишь электричество, никто из них не съест ни крошки. Вообще я хочу поразвлечься прямо сейчас… Где этот мальчишка? Где этот маленький засранец?

 — Мистер Рубен, он уже… — Фиби махнула рукой, словно собираясь указать в сторону ванной, и быстрым жестом опрокинула бутылку с виски. — Ох, простите меня! Простите! Я сейчас все уберу. Я…

 От удара по лицу она упала на пол. Щека невыносимо болела.

 — Безмозглая сучка! — пошатываясь, он шагнул вперед. Теперь дуло револьвера смотрело девочке прямо в лицо.

 Эсси, как фурия, метнулась с кушетки и прыгнула ему на спину.

 Под градом ударов Рубен невольно отступил назад. Острыми, как бритва, ногтями Эсси вцепилась ему в лицо. Оба кричали и осыпали друг друга проклятьями. Фиби на корточках отползла назад, едва избежав пули — Рубен таки выстрелил, падая под натиском Эсси на колени.

 — На помощь! На помощь! — кричала Фиби до тех пор, пока у нее не перехватило горло. Она подняла бутылку, собираясь защищаться, но Рубен упал на пол, лицом вниз. Эсси с криками и плачем продолжала молотить его кулаками, даже когда дверь резко распахнулась и в комнату ворвались люди с пистолетами в руках.

 — Не стреляйте, не стреляйте в нас, — и Фиби с плачем поползла к матери.

 Все вокруг замедлилось и стало похожим на сон. В этом сне голоса отдавались странным эхом, а свет огней больно резал глаза: В какой-то момент она действительно задремала, но сон оказался таким страшным, что она тут же заставила себя проснуться.

 Маме просветили щеку рентгеновскими лучами, чтобы проверить, не разбита ли у нее скула, и наложили шов, который полностью закрыл рану. Фиби все это время сидела на постели в небольшой больничной палате. Она знала, что стоит ей лечь, и она тут же провалится в сон, в котором пуля из револьвера, как какое-то живое существо, преследовала ее по пятам, а затем убивала.

 Картер, свернувшись в клубок, спал на соседней кровати. Во сне его тело судорожно подергивалось — как у лошади, которая пытается согнать с себя мух.

 В палату все время заходили полицейские и врачи, и все они что-то спрашивали. Фиби отвечала на их вопросы, а про себя думала лишь о том, что лучше бы они все поскорее ушли. Когда же они наконец оставили ее в покое, девочка почувствовала себя такой одинокой, что ей захотелось опять с кем-нибудь поговорить.

 Зато теперь у нее была вода, так что она могла наконец вволю напиться. И еще ледяная кока-кола — прямо из бутылки.

 Она хотела к маме. Она так сильно хотела к маме, что это мучило ее сильнее, чем боль от удара по лицу.

 Неожиданно в палату вошел мужчина с большим пакетом из «Макдоналдса». Запах бургеров и жареного картофеля был настолько аппетитным, что желудок ее невольно сжался от голода.

 Взглянув на Картера, мужчина улыбнулся Фиби и присел рядом с ней на кровать.

 — Мне подумалось, что тебе, пожалуй, хочется есть. Не знаю, как ты, а сам я не очень жалую больничную еду. Меня зовут Дейв.

 Фиби смотрела на него в немом изумлении. Она понимала, что это не очень-то вежливо, но ничего не могла с собой поделать. Ей казалось, что Дейв должен быть старше, он же выглядел совсем молодо — практически как те мальчишки-старшеклассники, о которых она втайне вздыхала. Волосы у него были вьющимися, светло-каштанового оттенка, голубые глаза смотрели на Фиби ясно и спокойно. Синяя рубашка была расстегнута у воротника. И еще от него немного пахло потом.

 Он взял Фиби за руку, но не стал трясти ее, а просто осторожно сжал.

 — Я очень рад нашему знакомству, Фиби.

 — Спасибо, сэр, я тоже.

 И тут она сделала то, от чего удерживалась все те долгие часы, которые они провели, запертые, в душном домике, и потом, когда ее брат спал.

 Она заплакала.

 Дейв, по-прежнему удерживая ее руку, сидел рядом. Он не проронил ни слова, только однажды встал, вытащил пачку бумажных платков и положил их ей на колени. Когда Фиби наконец успокоилась, он открыл пакет и достал оттуда бургеры и жареный картофель.

 — Моя мама… — начала было Фиби.

 — С ней все в порядке. Я был у нее недавно — спросил, могу ли я побеседовать с тобой, пока вас с братом не отправили домой. Ему, как я вижу, не мешает хорошо выспаться.

 — Еще бы.

 — Я понимаю, ты тогда очень испугалась, но держалась все равно молодцом. Я и не думал, что девочка твоих лет может быть такой храброй.

 — Храброй? Да я вела себя как ненормальная. — Взяв бургер, она откусила небольшой кусочек. Желудок на мгновение сжался, словно бы решая, сможет ли он принять пищу. Однако все сразу же вернулось в норму. — Это Картер молодец — решился-таки выбраться из окна.

 — Он сказал, будто ты пообещала отшлепать его, если он этого не сделает.

 Фиби слегка покраснела. На самом деле ей строго-настрого запретили бить брата. И это при том, что бывали случаи, когда он вполне заслуживал хорошей взбучки.

 — Мне пришлось его заставить.

 — Почему?

 — Ему нельзя было оставаться в доме. Рубен разобрался бы с ним в первую очередь. Не со мной, не с мамой, а именно с ним. Картер ведь совсем еще ребенок, и Рубену было прекрасно известно, что мама любит его больше всего на свете.

 — Ты не только помогла Картеру выбраться, но и подложила в еду снотворное.

 — Надо было класть больше. Я просто сыпала наугад. А вы сразу поняли, что я хотела вам сказать по телефону. — Она взяла еще ломтик картофеля. — Мне было как-то легче, когда я разговаривала с вами.

 — Ты молодец, что догадалась сообщить мне о снотворном. Это позволило выгадать еще немного времени.

 — А почему вы не стали включать электричество? Он так бесился из-за этого.

 — Ну, ты ведь помнишь, как уговорила его отпустить тебя в ванну? Это тот же самый способ, когда за свои уступки ты пытаешься получить что-то взамен. На самом деле я уже готов был включить свет, когда мы заметили Картера — он как раз выбирался из окна ванной. Теперь надо было заболтать Рубена или позволить говорить тебе, а за это время увести Картера в безопасное место. Ты специально уронила бутылку, чтобы отвлечь его внимание? Рассчитывала, что он рассердится на тебя и забудет о твоем брате?

 — Я знала, что он может ударить меня, но не думала, что он так разозлится. Наверно, он просто пристрелил бы меня, если бы не мама. Надо было с самого начала дать ему больше таблеток. Это мамино снотворное. Если бы не Рубен, она не стала бы его принимать, вот в чем ирония.

 Дейв рассмеялся, и Фиби, словно бы оттаяв, тоже слегка улыбнулась.

 — Про иронию нам рассказывали в школе. Когда они с мамой только начали встречаться, он старался показать себя с лучшей стороны. Но потом он стал все чаще придираться к нам — и к маме тоже. Думал теперь только о себе. Как-то раз он ударил маму по лицу.

 — По распоряжению суда ему запрещено было приходить к вам.

 Фиби кивнула.

 — Мама сказала, что не хочет больше его видеть, но он продолжал крутиться поблизости и даже приходил к ней на работу. Постоянно следил за ней. Думаю, это еще не все, просто мама решила не рассказывать мне, чтобы не огорчать. Однажды он заявился к нам домой пьяный, и маме пришлось вызвать полицию. Они заставили его уйти, и только.

 — Мне очень жаль, что мы не смогли сделать больше.

 — Они сказали маме, что она может получить предписание суда. Так она и сделала. Не думаю, правда, что от этого предписания был какой-то толк.

 — Пожалуй, ты права. Мне очень жаль, Фиби, что все так получилось. Как мне кажется, твоя мама сделала все возможное, чтобы защитить себя и свою семью.

 Фиби взглянула на бумажный платок, который она мяла в своем кулаке.

 — Почему он не послушал маму, когда она сказала ему, что больше не желает его видеть? Почему бы ему тогда же не уйти?

 — Не знаю, Фиби.

 Это был не тот ответ, который бы ей хотелось услышать. Более того, это было похоже на ложь. Фиби ненавидела, когда взрослые пытались солгать ей только потому, что считали, будто она еще маленькая.

 Прожевав еще несколько картофельных ломтиков, она покачала головой:

 — Может, вы и не знаете, но уж, конечно, догадываетесь. Вы просто думаете, что я не пойму, ведь мне еще нет даже двенадцати лет. На самом деле я уже многое способна понять.

 Несколько мгновений он внимательно вглядывался в ее лицо, как если бы хотел прочесть там что-то важное.

 — Что ж, я действительно догадываюсь, что заставило Рубена так поступить. У этого парня отвратительный характер, и он не любит, когда ему говорят, что он должен делать, или указывают на дверь — особенно если это исходит от такой женщины, как твоя мама. Поэтому он попытался запугать ее и настоять на своем. У него это не получилось, и он окончательно рассвирепел. Мне кажется, он хотел наказать ее, и в какой-то момент ситуация вышла из-под контроля — даже у него.

 Фиби съела еще один ломтик.

 — Мне так кажется, что он просто сукин сын.

 — Все так. Только теперь этот сукин сын сядет в тюрьму — и надолго.

 Фиби призадумалась над этим, потягивая колу, которую принес ей Дейв.

 — В кино, когда показывают заложников, все кончается смертью преступника. Группа захвата просто убивает его.

 — Мне больше нравится, когда все остаются живы. Ты сама держалась молодцом, поэтому никто не погиб. Смерть — не самый удачный исход, Фиби… Ладно, ты наверняка устала и к тому же наверняка хочешь повидать свою маму. — Порывшись в карманах, он протянул ей визитную карточку. — Ты можешь звонить мне в любое время. Если вдруг тебе захочется поговорить о том, что случилось, или спросить о чем-нибудь, обязательно позвони мне.

 На карточке было написано: детектив Дэвид Мак-Ви.

 — А если что-то понадобится Картеру? Или маме? Я могу попросить у вас помощи?

 — Конечно. Смело звони в любое время.

 — Спасибо вам. За бургеры и картошку тоже спасибо.

 — Рад, что тебе понравилось, — на прощание он потряс ее руку. — Думаю, ты сможешь позаботиться о себе и о своих близких.

 — Я постараюсь.

 Как только он вышел, Фиби сунула карточку в свой кармашек. Затем она закрыла поплотнее пакет — чтобы не дать остыть той еде, которую Дейв принес для Картера. Бумажные обертки и прочий хлам полетели в мусорную корзину.

 Затем она подошла к окну и выглянула на улицу. Солнце уже стояло над горизонтом. Фиби не знала, сколько времени прошло с момента восхода. Знала только, что теперь все уже позади.

 Распахнулась дверь. На пороге стояла ее мать. В одно мгновение Фиби подлетела к ней и крепко обняла.

 — Мама, мама, мама!

 — Девочка моя. Крошка моя любимая.

 — Твое лицо…

 — Все в порядке. Со мной все в порядке.

 Разве может быть все в порядке, если через щеку, уродуя нежную кожу, протянулся этот ужасный шов? Под глазами у матери темнели синяки, сами же глаза, обычно яркие и сияющие, были тусклыми и усталыми.

 Но Эсси лишь сжала Фиби за плечи.

 — Ничего страшного. Главное, что все мы в безопасности. Ох, Фиби, я так виновата перед вами.

 — Нет-нет, что ты говоришь, — глаза у девочки снова наполнились слезами. — Мама, ты ни в чем не виновата. Вот и Дейв так сказал.

 — Это я привела Рубена к нам в дом. Уж в этом-то точно виновата я одна. — Наклонившись над Картером, Эсси прижалась щекой к его голове. — Не знаю, что бы я стала делать, если бы с ним — с вами обоими — что-то случилось… Ты помогла ему выбраться, — пробормотала Эсси. — Ты вела себя в этой ситуации гораздо смелее, чем я.

 — Да нет, мама…

 — Прежде я видела в тебе лишь маленькую девочку, свою дочь, — Эсси выпрямилась и внимательно взглянула на Фиби. — Конечно же, ты и впредь останешься моей любимой девочкой. Но я всегда буду помнить, как героически ты вела себя в эту ночь.

 — Ты тоже вела себя по-геройски, мама, — возразила Фиби. — Помнишь, как ты бросилась на него и повалила на пол.

 — Жаль, что только в конце. Ну ладно. Мне очень не хочется будить Картера, но я не желаю больше оставаться в этой больнице.

 — Мы поедем домой?

 Эсси склонилась над сыном и нежно провела рукой по его волосам.

 — Мы никогда не вернемся туда, — теперь она смотрела Фиби прямо в глаза. — Я ни за что не войду в этот дом снова. Прости, детка, но я никогда не буду чувствовать себя там в безопасности.

 — Но куда же мы тогда пойдем?

 — Мы будем жить с твоей тетушкой Бесс. Я уже звонила ей, и она сказала, что мы можем приезжать.

 — Мы будем жить в большом доме? — Фиби в изумлении смотрела на мать. — Но ты ведь терпеть ее не можешь! Вы с ней даже не общаетесь.

 — С сегодняшнего дня она — самый дорогой для меня человек в этом мире, за исключением, конечно же, тебя и Картера. Мы должны быть очень признательны ей за то, что она распахнула перед нами двери своего дома.

 — Но она не сделала этого, когда умер папа или когда…

 — Теперь она готова принять нас. — Было видно, что Эсси для себя уже все решила. — И мы должны быть признательны ей за это. Сейчас это наша главная задача.

 — Сейчас?

 — Наша главная задача, — повторила Эсси.

 К дому тетушки Бесс их отвезли на полицейской машине. Всю дорогу Картер жадно глотал бургеры с картошкой, запивая их холодной колой. Объехав парк, в центре которого бил небольшой фонтан, они подъехали к величественному дому из розового кирпича. Он стоял в окружении пышной зелени лужаек и россыпи садовых цветов.

 Это был настоящий маленький мирок, совсем непохожий на тот крохотный домик, в котором Фиби прожила большую часть своих двенадцати лет.

 Следуя за матерью вверх по ступенькам, Фиби заметила, что та старается держаться особенно прямо. Тогда она тоже расправила плечи и зашагала немного неестественной походкой.

 Мама позвонила в дверь — не так, как это делают близкие, но как совершенно посторонние люди. Женщина, открывшая им дверь, блистала молодостью и красотой. «Настоящая кинозвезда», — подумала Фиби, глядя на водопад золотистых волос и тонкую фигурку.

 Женщина гостеприимно взмахнула руками, с состраданием глядя на Эсси и ее детей.

 — Миссис Макнамара, я Ава Вестри, личный помощник мисс Макнамары. Прошу вас, входите. Я уже приготовила вам комнаты. Должно быть, вы очень устали и захотите отдохнуть. А может, сначала завтрак? Или просто чай?

 — Не нужно причитать над ними, как над беспомощными младенцами, — прозвучал голос тетушки Бесс. Она стояла на верхних ступенях лестницы, с неудовольствием разглядывая своих гостей. Одета она была по обыкновению в черное.

 Старая ведьма.

 — Мы очень признательны вам за то, что вы согласились приютить нас, — мама разговаривала с тетушкой тем же бесцветным голосом, каким она говорила под дулом револьвера.

 — Вид у вас, прямо скажем, неважный. Прежде чем сесть за мой стол или лечь на мои простыни, соизвольте как следует помыться.

 — Я прослежу за этим, мисс Макнамара, — Ава с сочувственной улыбкой взглянула сначала на Фиби, затем на Картера. — Дети, наверное, хотят кушать. Я могла бы попросить повара, чтобы он приготовил блинчики или что-нибудь еще…

 После ужасов этой ночи, наспех проглоченных бургеров и тряски в полицейской машине желудок Картера решительно восстал против мысли о новой еде, и мальчика вывернуло прямо на старинный ковер тетушки Бесс.

 Фиби в изнеможении закрыла глаза. Пусть их и не пристрелили этой ночью, однако жизнь ее — теперь она уже в этом не сомневалась — явно была кончена.

 С тех пор прошло двадцать лет. И все это время мама заботилась о доме тетушки Бесс — убирала, приводила в порядок, натирала до блеска. Она служила этой сварливой даме вплоть до самой ее смерти.

 За эти двадцать лет старинный особняк заменил Эсси целый мир. Он был для нее не только домом, но и святилищем. Только в его стенах она чувствовала себя в полной безопасности: прошло уже почти десять лет с тех пор, как Эсси в последний раз выбиралась за пределы внутреннего дворика.

 Убирая пистолет в верхний ящик своего шкафа, Фиби думала о том, что даже смерть Рубена не освободила ее мать от этих оков. Печальная кончина тетушки Бесс также не распахнула для нее двери наружу.

 Два этих события не только не сделали ее свободной, но еще больше отгородили от внешнего мира.

 Интересно, изменилось бы все к лучшему, если бы тетушка Бесс сделала то, что должна была сделать? Если бы она завещала дом Эсси, вместо того чтобы навсегда приковать к нему Фиби? Возможно, став хозяйкой дома, Эсси смогла бы выйти за его стены, прогуляться по парку или даже сходить в гости к соседям.

 Этого они никогда не узнают.

 А что стало бы с самой Фиби, если бы не события той ночи? Вышла бы она тогда замуж за Роя? Смогла бы сохранить их брак, избавив свою дочь от участи всех детей, растущих в неполной семье?

 И этого она тоже никогда не узнает.

 Ну а сейчас их ждали лилии в гостиной, большая пицца и долгий пятничный вечер на четверых.

 А завтра Фиби отправится на ужин с Дунканом — в первый и последний раз. В ее жизни и так хватало забот. Так стоило ли добавлять к ним новые?

 Она и в самом деле плакала после того разговора с Роем. Но плакала скорее от злости. Слезы боли и разочарования давно остались в прошлом.

 «И так слишком много забот», — вновь подумала Фиби, переодеваясь к ужину.

 Она взглянула на три нежно-розовые лилии, украшавшие ее ночной столик. Цветы были прелестны. Но все цветы рано или поздно увядают.

 Как бы то ни было, но цветы и просмотр незатейливых фильмов позволили ей забыть о самых серьезных проблемах. К концу этого затянувшегося вечера Фиби отнесла засыпающую дочь в постель. На этот раз они умудрились засидеться почти до двенадцати ночи.

 Через двадцать минут она спала таким же глубоким сном, как ее дочь.

 Звонок в дверь заставил ее подскочить на постели. Выскользнув из-под одеяла, она бросила взгляд на часы — пятнадцать минут четвертого. Быстро накинув халат, Фиби вышла из комнаты. Она уже спускалась по лестнице, когда в коридоре показались заспанные Ава и Эсси.

 — Кто-то звонил? — Эсси нервно сжимала ворот халата. — Кто это может быть? В такое время?

 — Должно быть, мальчишки балуются. Останься, пожалуйста, с Карли, ладно? Вдруг она тоже проснулась.

 — Не открывай дверь. Не надо…

 — Не тревожься, мама.

 Фиби понимала, что тот давний страх не исчез — он лишь ушел на дно души ее матери, готовый в любую минуту подняться на поверхность.

 — Я пойду с тобой. Скорее всего, там развлекается парочка полупьяных подростков, — решительно заявила Ава.

 Не стоит накалять и без того напряженную обстановку. Подумав так, Фиби решила не протестовать против того, чтобы Ава спустилась с ней к двери.

 — Теперь она пролежит без сна остаток ночи, — тихонько пробормотала она, направляясь вниз по лестнице.

 — Если потребуется, я дам ей снотворное, — так же тихо ответила Ава.

 Фиби выглянула наружу через узорчатое стекло главной двери и не увидела ровным счетом ничего.

 И в самом деле мальчишки, мелькнула у нее мысль. Убежали, покатываясь со смеху над тем, какой переполох они подняли в доме.

 Однако затем, поднявшись на цыпочки и осмотрев веранду более внимательно, она увидела это.

 — Ава, иди наверх и успокой маму. Скажи ей — все в порядке. Просто чья-то глупая шалость.

 — Что там такое? — Ава нервно сжала ей руку. — Ты видишь что-нибудь?

 — Иди наверх и успокой маму. Не хочу, чтобы она переживала. Скажи ей, что я просто заглянула на кухню, чтобы выпить воды.

 — Но что там такое? Я поднимусь наверх и принесу бейсбольную биту Стивена. Не открывай дверь, пока я…

 — Ава, там никого нет. Но мне нужно открыть дверь и все проверить. А я не могу сделать это, пока ты не поднимешься наверх и не успокоишь маму. Ты ведь знаешь, как она накручивает себя сейчас.

 — Черт побери, — преданность Эсси перевесила все остальное. — Ладно, я возвращаюсь.

 Фиби подождала, пока Ава поднимется наверх, и только потом открыла дверь. Она окинула взглядом ночную улицу, однако внутреннее чувство подсказывало ей, что тот, кто звонил в дверь, уже ушел. Ей оставалось лишь спуститься вниз и поднять то, что лежало на ступенях. Затем она вернулась в дом и тщательно заперла за собой дверь. Убедившись, что все в порядке, Фиби направилась на кухню и положила свою находку на стол.

 Это была кукла с ярко-красными волосами. Когда-то они, видимо, были длинными, но затем их безжалостно обкорнали. Вдобавок куклу полностью раздели, связав ей руки тонкой лентой. Рот у нее был заклеен куском скотча, а по всему телу виднелись пятна красной краски — что должно было имитировать кровь.

 — Бог ты мой! Фиби!

 Фиби предостерегающе подняла руку, продолжая внимательно изучать куклу.

 — Как там Карли? Мама?

 — Карли так и не проснулась. Эсси я сказала, что это чья-то глупая шутка и что ты побудешь еще немного внизу — на случай, если эти ребятишки вернутся.

 — Хорошо.

 — Какая ужасная вещь, — и Ава положила рядом с куклой бейсбольную биту, которую она взяла в шкафу у сына.

 — Золотко, не могла бы ты принести мне фотоаппарат? Он лежит в шкафу в прихожей. Я хочу сделать несколько снимков для своего отчета.

 — Разве ты не будешь звонить в полицию?

 — Ава, ты что, забыла? Я и есть полиция.

 — Но…

 — Я отнесу это в участок, но для начала хочу сфотографировать. Не тревожься, тот, кто это сделал, сегодня уже не вернется. Он просто оставил послание. И не говори, пожалуйста, ничего маме, — добавила Фиби, направляясь за рулеткой. — Во всяком случае, не сейчас.

 — Я и не собиралась говорить ей. Фиби, я хочу, чтобы ты немедленно позвонила Дейву. Позвони ему прямо сейчас и расскажи о том, что нашла у себя на пороге. Об этой ужасной кукле, которая изображает не кого-нибудь, а тебя.

 — Я не собираюсь будить Дейва посреди ночи. Какой в этом смысл? Но я обязательно поговорю с ним позже, обещаю тебе. А пока дай мне, пожалуйста, фотоаппарат.

 Она тщательно измерила и сфотографировала куклу, после чего завернула ее в пакет и положила в хозяйственную сумку.

 Затем она направилась к себе в спальню. Проходя мимо комнаты Эсси, Фиби услышала, что та тихонько зовет ее:

 — Детка? Все в порядке?

 — Все хорошо. — Фиби на минутку задержалась у дверей. На этой старинной большой кровати ее мать выглядела особенно хрупкой и беззащитной. — Больше никаких волнений. Ты как, сможешь уснуть?

 — Думаю, да. Значит, всего лишь чья-то глупая выходка. Что ты собираешься делать?

 — Ничего. Не хочу, чтобы они думали, будто им и впрямь удалось нас встревожить. Спокойной ночи, мама.

 Добравшись наконец до своей спальни, Фиби поставила будильник на шесть. Утром она отвезет куклу в полицейский участок, напишет рапорт, а затем вернется домой. Никто и не догадается, что она куда-то уходила. Она попросит Сайкса заняться этим делом. Сайкс — опытный полицейский. Он сделает все возможное, чтобы найти хозяина куклы.

 Она никому не позволит нарушать покой своих близких.

 Лежа в постели и чувствуя, что сна нет ни в одном глазу, Фиби размышляла о том, где находился в три пятнадцать Арни Микс.

 Было просто здорово наблюдать за тем, как в ее вычурном доме загорается свет. Сначала один огонек, затем еще и еще. Достаточно, чтобы повернуться и убежать в парк. Скрыться во тьму среди деревьев.

 Но еще лучше — дополнительный бонус — было наблюдать за тем, как она открывает дверь и берет его маленький подарочек. Все это сторицей окупило те силы и время, которые он потратил на подготовку этого дельца.

 «Небольшая прелюдия, сучка, — думал он по дороге домой. — Всего лишь попытка пощекотать нервы перед главным событием».

 Еще немного, и он окончательно разделается с ней.

 Она бы с удовольствием отменила свидание, если бы это не возвело ночное происшествие в ранг чрезвычайных. Вдобавок мать и Карли наверняка засыпали бы ее кучей вопросов.

 Ей и так пришлось выкручиваться сегодня утром, когда она не успела вовремя вернуться домой. Ее отсутствие было замечено, и Фиби решила отговориться тем, что она выбралась на часик в парк для утренней пробежки.

 После обеда они с Карли отправились на небольшую прогулку, и тут Фиби пришлось выдержать настоящее сражение с дочерью, которая требовала приобрести ей «потрясный» наряд. В результате домой они вернулись отнюдь не лучшими друзьями. Карли, надувшись, удалилась к себе в комнату, а Фиби решила отдохнуть во дворике возле дома. Здесь она и просидела некоторое время в шезлонге, пряча лицо в тени широкополой шляпы.

 А теперь пора было подумать о своем вечернем наряде. Решительно отвергнув все предложения, Фиби остановила выбор на своем излюбленном черном платье. Уж если оно было хорошо для свадеб, похорон и редких вечеринок, значит, оно наверняка сгодится и для ужина с молодым человеком.

 «Ген, отвечающий за страсть к моде, явно перешел от бабушки к внучке, миновав среднее поколение, — с некоторым раздражением подумала Фиби, — как, впрочем, кудряшки и ямочки на щеках».

 Она попыталась было сделать прическу, но забранные вверх волосы тут же напомнили ей куклу с обрезанными локонами. Тогда Фиби просто распустила волосы по плечам. И хотя она понимала, что близкие наверняка захотят обставить ее выход более торжественно, она сделала всё возможное, чтобы оказаться в гостиной еще до семи.

 И она же, услышав звонок, первой поспешила к двери.

 — Привет, Дункан.

 — Вот это да! Привет, Фиби.

 Чуть отступив назад, она в недоумении приподняла брови: в руках у Дункана был чудесный букет роз.

 — Ведь ты уже прислал мне цветы — к слову сказать, просто потрясающие.

 — Рад это слышать. Но этот букет — не для тебя, — он окинул взглядом фойе. — Знаешь, мне тут нравится.

 — Нам тоже.

 — Фиби, разве ты не хочешь пригласить молодого человека в дом? — Эсси с очаровательной улыбкой смотрела на Дункана. — Я — Эсси Макнамара, мать Фиби.

 — Мэм, — он пожал протянутую ему руку. — Возможно, это прозвучит слишком банально, но я все-таки хочу сказать: теперь я понимаю, от кого Фиби унаследовала столь эффектную внешность.

 — Спасибо. Мне приятно это слышать. Проходите же в гостиную. Моего сына и его жены сейчас нет, но я познакомлю вас с другими членами нашей семьи. Ава, это Дункан, друг Фиби.

 — Рада познакомиться с вами.

 — Фиби не говорила, что в вашей семье столько красавиц. Правда, про тебя она упомянула, — любезно улыбнувшись Карли, он протянул ей букет. — Я выбрал розовые.

 — Какая прелесть! — Эсси была в полном восторге. — Карли, это мистер Свифт. Насколько я понимаю, это первые в твоей жизни розы.

 Угрюмый ребенок в мгновение ока превратился в застенчивую барышню.

 — Это мне?

 — Если ты ничего не имеешь против розового цвета.

 — Мне нравится розовый, — Карли раскраснелась, так что щечки ее стали похожи на розовые бутоны. — Спасибо… Бабушка, могу я сама выбрать для них вазу? Ну пожалуйста…

 — Конечно, детка. Не хотите ли что-нибудь выпить, мистер Свифт?

 — Дункан. Я…

 — Нам нужно идти, — вмешалась Фиби. — Мы и так задержались.

 Она подхватила куртку, висевшую на спинке стула.

 — Постараюсь не задерживаться.

 — Увы, — вздохнул Дункан.

 Не обращая на него внимания, Фиби чмокнула Карли в щеку:

 — Будь умницей.

 — Желаю вам приятно провести время, — сказала Эсси. — Дункан, надеюсь, вы еще зайдете к нам.

 — Тогда мне придется принести с собой целый цветочный луг. Очень рад был познакомиться с вами.

 Даже не оглядываясь назад, Фиби знала, что три пары глаз смотрят им с Дунканом вслед из окна гостиной. В то время как Дункан открывал ей дверцу машины, она бросила в сторону дома неодобрительный взгляд.

 Так же она взглянула и на своего спутника, когда тот наконец сел за руль.

 — Ты что, пытаешься расчистить себе путь, очаровав мою дочь?

 — Ясное дело. А поскольку теперь я познакомился с твоей матерью и Авой, я намерен действовать и через них.

 — Даже не знаю, чувствовать ли мне себя оскорбленной или радоваться твоей честности.

 — Дай мне знать, когда решишь. Кстати, как ты относишься к лодкам?

 — К лодкам?

 — Если ты не любишь речные прогулки, мне придется подкорректировать свои планы.

 — Да нет, с этим все в порядке.

 — Вот и замечательно, — вытащив мобильный, Дункан быстро набрал номер. — Это Дункан. Мы уже едем. Хорошо. Прекрасно. Спасибо, — он снова убрал телефон. — Твоя дочь больше похожа не на мать, а на бабушку — и все из-за ямочек на щеках.

 — Увы, мне нечего возразить.

 — А кем вам приходится Ава?

 — Она не родственница, но все равно член семьи.

 Дункан понимающе кивнул.

 — Еще у тебя есть старший брат.

 — Младший. Картер моложе меня.

 — Но он женат. Они живут вместе с вами в этом чудесном доме?

 — Нет, у них свое жилье. Почему ты решил принести Карли розы?

 — Ах, это… Понимаешь, я не так уж много знаю о семилетних девочках. И я никак не мог решить, стоит ли принести ей куклу или футбольный мяч. Конфеты — тоже не самый лучший выбор. Вдобавок я ведь послал тебе накануне цветы, а Карли могла почувствовать себя обделенной. Поэтому я и остановился на букете. А что, что-то не так?

 — Да нет, все в порядке. Это и в самом деле было хорошее решение. Вряд ли Карли когда-нибудь забудет об этом. Все-таки это первый букет, подаренный ей мужчиной, такое не забывается.

 — Полагаю, я не должен на ней после этого жениться?

 — Во всяком случае, не в ближайшие двадцать лет.

 Вскоре они уже были на месте. Поначалу Фиби решила, что Дункан заказал столик в одном из ресторанов на Ривер-стрит. Что-нибудь с видом на реку или даже ужин на открытом воздухе. Фиби порадовалась, что предусмотрительно захватила с собой куртку.

 Но Дункан повел ее прямо к причалу. Миновав несколько лодок, они подошли к изящной белоснежной яхте. Прямо на палубе стоял столик, накрытый белой скатертью. Все это было освещено небольшими фонариками.

 — Яхта, я полагаю, принадлежит тебе.

 — Я ведь не зря спросил тебя про водобоязнь. В противном случае нам пришлось бы довольствоваться пиццей и наши отношения, скорее всего, закончились бы с последним кусочком.

 — Какое счастье, что я люблю лодки и лодочные прогулки. Пиццу я ела вчера вечером.

 Дункан помог ей подняться на борт. Еще несколько секунд ушло на то, чтобы приспособиться к качке. «Неплохо для первого свидания», — подумала она, хотя в чисто техническом плане эта встреча была уже второй.

 — Тебе приходится много плавать?

 — Я живу на острове Витфилд.

 — Тогда понятно. — Она подошла к бортику и окинула взглядом реку. — Ты всегда там жил?

 — Нет. И даже не собирался, — он достал из корзинки со льдом бутылку шампанского. — Так уж получилось, и мне пришлось смириться с этим.

 — Что-то вроде выигрыша в лотерею.

 — Можно сказать и так.

 Шампанское выстрелило, и Фиби тут же повернулась к Дункану.

 — Что ж, — заметил он, — я и в самом деле рассчитывал произвести на тебя впечатление. Яхта, шампанское, экзотическая закуска, что стоит сейчас под столом в специальном контейнере. Но это не главное. Я с самого начала подумал, как было бы здорово поужинать с тобой на реке — вдвоем, только ты и я.

 — Насчет «произвести впечатление» было ясно с первой минуты. А вот что касается второй части — «только ты и я», то с этим проблематично. Не на время ужина, а на будущее вообще.

 Дункан разлил шампанское.

 — Почему?

 Она откинулась на бортик, наслаждаясь легкой качкой и свежим ветерком.

 — Слишком много разных проблем.

 — Понимаю. Мать-одиночка, да еще такая работа.

 — Ну да. — Она пригубила шампанское. — Это и еще многое другое.

 — Например?

 — Долгая история.

 — А я никуда и не спешу.

 — Ну ладно, раз ты так хочешь. Понимаешь, я была по-настоящему влюблена в своего бывшего мужа, когда выходила за него замуж.

 — Хорошее дело. — Теперь он стоял рядом с ней.

 — И я так думала. Я и в самом деле была очень сильно влюблена в него. Но уже тогда понимала, что мы с ним находимся не в равных условиях.

 — В каком смысле?

 — Он не был влюблен в меня так же сильно. На самом деле он просто не создан для этого.

 — Похоже, ты пытаешься найти ему оправдание.

 — Да нет. Если бы все было так просто… Рой ни разу не поднял на меня руку. Он никогда мне не изменял. Но для него этот брак значил куда меньше, чем для меня. Я это понимала, но думала, что сумею справиться с ситуацией. Потом я забеременела. Когда родилась Карли… — Фиби на секунду запнулась, затем продолжила: — Все осталось, как и прежде. Такое чувство, что ему было все равно. Вот так мы прожили почти год. Потом он сказал мне, что хочет развестись. Он сожалел, что вынужден так поступить, но, как оказалось, семейная жизнь — это не то, к чему он стремился. Теперь он был уверен, что ему хочется путешествовать. В этом весь Рой. Он слишком импульсивен. Он женился на мне под влиянием момента, потом точно так же согласился стать отцом. Ни то, ни другое не сделало его счастливым, поэтому он решил занять себя чем-нибудь другим.

 Дункан вновь заправил ей за ухо прядь волос — случайное и в то же время такое естественное движение.

 — Карли-то видела его хоть раз?

 — Можно сказать, нет. Но она справляется с этой ситуацией куда лучше, чем я. И это лишь одна проблема.

 — А как насчет второй?

 — Моя мать страдает агорафобией. Она уже десять лет не выходит из дома. Просто не может.

 — Она не выглядит…

 — Чокнутой? Она так же нормальна, как мы с тобой.

 — Я имел в виду не это, маленькая ты злючка. Я хотел сказать, что она не нервничает при появлении незнакомцев.

 — Это разные вещи. Дома она чувствует себя в полной безопасности, а вот на улицу выйти боится.

 — Думаю, ей очень нелегко. Как, впрочем, и тебе.

 — Мы вынуждены с этим как-то справляться. Она очень долго боролась со своим страхом, но потом уступила. Она боролась ради меня и моего брата. Теперь же мы просто подстраиваемся под ситуацию. Мы с Картером и Ава с Карли.

 — Это и в самом деле нелегко, — повторил Дункан, поворачиваясь к ней лицом. Теперь его рука находилась совсем рядом с ее локтем.

 Глаза их встретились, и Фиби вновь почувствовала, как ее тянет к этому мужчине.

 — Но я не понимаю, почему это может считаться препятствием к нашим с тобой отношениям.

 Именно это она и пыталась определить для самой себя.

 — Семья и работа отнимают у меня столько времени и сил, что их просто не остается на что-либо другое.

 — По-моему, у тебя сложилось ошибочное впечатление, будто я требую к себе особого внимания. — Вернувшись к столику, он вновь наполнил оба бокала — сначала ее, потом свой. Фиби протянула было руку за шампанским, но Дункан, склонившись, коснулся губами ее губ.

 — Знаешь, а мне тут нравится. Рыжеволосая красотка, чудесный весенний вечер, пенистое шампанское… Проголодалась?

 — Еще как.

 — Почему бы тогда не присесть? — улыбнулся он. — В холодильнике у меня салат из омаров. Сейчас я его принесу. Пока мы будем есть, ты расскажешь мне еще парочку длинных историй.

 Она не собиралась больше рассказывать ему ничего о своей жизни или своих близких. Не стоило вдаваться в подробности — пусть все будет легко и ненавязчиво. Но Дункан явно умел находить общий язык с людьми. И. где-то между салатом из омаров и кусочками говядины она все-таки поведала ему о главном.

 — Как получилось, что девушка из Саванны решается пройти обучение в ФБР, а затем возвращается работать в местную полицию? Ты что, играла в копов с куклами Барби?

 — Не очень-то я люблю Барби. Все эти белокурые локоны, большая грудь…

 — Вот поэтому-то я и любил их, — рассмеялся Дункан в ответ на недоуменный взгляд Фиби. — Ты, значит, не думаешь, что девушка с фигуркой Барби способна растревожить воображение десятилетнего юнца?

 — Видимо, способна, раз ты это утверждаешь.

 — Ну ладно, кто же тогда подвиг тебя на полицейскую стезю? Дж. А. Джо?

 — Джо — солдат. Это был Дейв Мак-Ви.

 — Дейв Мак-Ви? Кажется, я забыл внести его в список действующих лиц.

 — Для меня Дейв — настоящий герой. И уж, конечно, его никак не причислишь к игрушкам — в этом-то я уверена.

 — Вот что, — он заново наполнил бокалы, с удовольствием вглядываясь в игру света на их хрустальных гранях. — Школьное увлечение? Первая любовь?

 — Ни то, ни другое. Именно герой. Дейв спас нас.

 Не дождавшись продолжения, Дункан укоризненно покачал головой:

 — Ты не можешь просто взять и остановиться на этом.

 — Я знаю. Понимаешь, моего отца убили, когда мать была беременна Картером, моим младшим братом.

 — Могу лишь представить, каково вам тогда было, — он опустил ладонь ей на руку. — Ты, наверно, была совсем маленькой?

 — Мне уже исполнилось четыре, почти пять. Я помню его, вот только очень плохо. Но я запомнила и другое: со смертью отца что-то надломилось в маме. Ей потребовались годы на то, чтобы залечить эту рану — и то, я думаю, не до конца. Уже сейчас, будучи опытным наблюдателем с психологической подготовкой, я понимаю, что именно этот случай дал толчок к ее агорафобии. После смерти отца ей пришлось пойти работать — ради нас с Картером. Словом, выбора у нее тогда просто не было. Но с годами она все больше и больше замыкалась в себе.

 — Не скажи, выбор у нее был, — возразил Дункан. — Она сама решила сделать все возможное, чтобы позаботиться о вас с братом.

 — Да, ты прав. Она действительно делала все, что в ее силах. А потом она встретила этого мужчину. Рубена. Он заходил к нам, делал кое-что по дому. Мне уже было двенадцать, и я видела, что они нравятся друг другу. Было странно наблюдать за этим, но после смерти отца прошло уже много лет. К тому же мама словно заново расцвела — она ходила такая счастливая и влюбленная.

 — А тебе очень хотелось видеть ее счастливой.

 — Конечно. Да и Рубен поначалу старался расположить нас к себе. Играл с Картером во дворе, приносил нам конфеты, водил маму в кино, и все в этом роде.

 — Но скоро это закончилось, ведь так? — сказал Дункан, внимательно вглядываясь в Фиби. — То, как ты говоришь об этом…

 — Да, он недолго оставался таким милым и любезным. Они уже спали вместе. Не могу сказать, откуда я об этом знала, но уже тогда мне было все понятно. Понимаешь, после всех этих лет она смогла открыться настолько, чтобы и в самом деле довериться мужчине.

 — И вот тогда-то он изменился?

 — Ну да. Он почувствовал себя хозяином положения. Начал все и всех критиковать. Придирался к нам — ко всем троим, но обставлял это как шутку. Особенно доставалось Картеру. Мальчишка не может достать свою задницу обеими руками — ха-ха-ха. Мужик никогда не отрастит яйца, почитывая книжонки. И все в этом же роде. Он стал приходить каждый вечер, рассчитывая получить горячий ужин и свою порцию ласки — после того как мама выставит нас за дверь. Но ее это не устраивало, и он начал выходить из себя. Стал напиваться. Я думаю, он и раньше много пил, но делал это вне нашего дома, а теперь он частенько приходил к нам пьяный. Не очень-то удачная беседа для такого романтического ужина, — оборвала себя Фиби.

 — Знаешь, я бы хотел дослушать до конца. Мой отец тоже пил больше, чем следовало, так что я знаю, на что это похоже. Доскажи уж все как есть.

 — Ну ладно. Как-то раз он заявился к нам слишком рано — мама еще не успела вернуться с работы. Дома были только мы с Картером. Рубен уже был пьян, но он вылакал еще пиво, и еще, а потом протянул бутылку Картеру. Заявил, что пора ему научиться пить, как мужчине. Картер не захотел. Бог ты мой, ему ведь было только семь лет. Картер сказал, чтобы Рубен отстал от него, и тот ударил его по лицу — за дерзость. Тут уж я тоже не смолчала, можешь мне поверить.

 При воспоминании о том вечере в ней вновь вскипел старый гнев.

 — Я заявила ему, чтобы он убирался из нашего дома и держал свои грязные лапы подальше от моего брата. Тогда он и мне влепил затрещину. И тут как раз вернулась с работы мама. Знаешь, Дункан, я всегда любила ее. Ей приходилось нелегко — одна с двумя детьми. Чтобы вырастить нас, она делала все, что было в ее силах. Но я никогда не думала, что в ней есть внутренний стержень, — до того момента, как она пришла с работы и увидела нас с Картером на полу. А этот сукин сын стоял над нами и расстегивал свой ремень.

 Прервавшись на секунду, она сделала еще глоток шампанского.

 — Он собирался выпороть нас, преподать нам, так сказать, урок. Мама в ярости бросилась на него. Он был в два раза больше ее, к тому же пьяный, и просто отшвырнул ее в другой конец комнаты. Но мама не переставала кричать, чтобы он убирался прочь и не смел прикасаться к ее детям. Я приказала Картеру бежать к соседям и вызвать полицию. Убедившись, что он уже далеко, я тоже стала кричать, чтобы Рубен убирался из нашего дома и что сейчас приедет полиция. Рубен обозвал меня и маму словами, которых я тогда еще не знала, но все-таки ушел.

 — Ты молодец, — Дункан крепко сжал ее руку, — сохранить самообладание в такой момент.

 — На самом деле я здорово испугалась. Мне хотелось, чтобы приехала полиция, поскольку больше помощи ждать было неоткуда. Они приехали и поговорили с мамой. Записали имя Рубена, пообещали разобраться. Возможно, они и в самом деле побеседовали с ним. Сейчас уже трудно сказать, я ведь не знала тогда всех подробностей. Потом Рубен заявился к маме на работу, просил у нее прощения. Еще он приходил к дому с цветами, но она так и не пустила его внутрь. Как-то раз я увидела, что он сидит в своей машине — просто сидит и смотрит на наш дом. И еще я своими глазами видела, как он схватил маму за руку, когда она была на улице, и пытался затащить в свою машину. Я сразу позвонила в полицию, и кое-кто из соседей вышел на крики, и Рубен вновь убрался прочь.

 — И что, полицейские не арестовали его?

 — Видимо, они продержали его у себя несколько часов, еще раз предупредив о возможных последствиях. Но уже через несколько дней он заявился снова — пьяный и с револьвером. Он так ударил маму, что у нее до сих пор остался вот здесь маленький шрам, — Фиби коснулась пальцами щеки. — Он приставил к ее голове револьвер, после чего приказал нам с Картером запереть все окна и двери и занавесить все шторы. Потом мы должны были сесть на софу и слушать, что он скажет.

 Рубен продержал нас там почти двенадцать часов. Ради развлечения он проделал несколько дырок в стене, и соседи, услышав выстрелы, позвонили в полицию. Когда приехали копы, этот ублюдок заорал, что, если они попытаются войти, он пристрелит нас всех. Щенков первыми. Очень скоро полицейские отключили электричество. Был август, стояла невыносимая жара. Потом появился Дейв. Он связался с Рубеном по телефону и начал с ним беседовать.

 — Он уговорил его отпустить вас?

 — Он сделал все возможное, чтобы удержать его у телефона. Это главное правило. Дейв понимал, что пока Рубен беседует с ним, он не убьет нас. А он собирался это сделать, я видела. Во всяком случае, Картера и меня. Может, в маму бы он и не стал стрелять, поскольку втемяшил в свою голову, что она — его собственность. Дейв втянул его в разговор о рыбалке. Они говорили и говорили, и это спасло нас. Но затем Рубен снова стал себя накручивать. Я чувствовала, что он намерен разобраться с Картером. И тогда я попыталась отвлечь его — так же, как это делал Дейв. Между делом я отпросилась у Рубена в ванную и открыла там окно. А потом сказала Картеру — просто приказала ему, — чтобы тот постарался выбраться наружу.

 — Ты спасла своего брата, — как бы между прочим отметил Дункан.

 — Если бы Рубен вдруг начал действовать, Картеру не поздоровилось бы в первую очередь.

 Затем она рассказала о том, как подложила в еду снотворное. О том, как ждала в больнице, пока ее матери наложат шов на лицо. Ну и, конечно же, о своем разговоре с Дейвом.

 — Только благодаря ему мы остались живы.

 — Ты тоже сделала немало — и это в двенадцать лет.

 — Если бы не Дейв, все мои усилия пошли бы прахом. Потом мы перебрались в дом тетушки Бесс — тот, что на Джонс-стрит. Вскоре Дейв стал нашим хорошим знакомым. Нет смысла рассказывать обо всем подробно, скажу лишь, что именно он подбросил мне идею стать специалистом по кризисным ситуациям. Он считал, что у меня к этому большие способности. С одной стороны, мне хотелось угодить ему, а с другой, все действительно звучало очень заманчиво. В результате я прошла специальное обучение и выяснила, что Дейв был прав. Это занятие и в самом деле пришлось мне по душе.

 Она шутливо отсалютовала ему своим бокалом.

 — Вот так оно все и сложилось. Конечно, не выигрыш в лотерею, но тоже своего рода удача.

 — А что случилось с Рубеном?

 — Он умер в тюрьме. Оскорбил кого-то до такой степени, что этот кто-то нанес ему несколько смертельных ударов. Как добропорядочная женщина и офицер полиции, я должна порицать подобные вещи. Но когда я услышала об этом, то купила себе бутылку шампанского — не такого, как это, но тоже весьма приличного — и выпила его до последней капельки.

 — Рад слышать это, — он слегка сжал ее руку. — Интересная у тебя жизнь, Фиби.

 — Интересная?

 — Не станешь же ты утверждать, будто погрязла в рутине.

 — Нет, — рассмеялась она, — не стану.

 — Теперь-то я понимаю, почему ты показалась мне такой целеустремленной в тот день, когда пришла спасать Самоубийцу Джо. Вдобавок у тебя потрясающие глаза — такие зеленые и сексуальные.

 Фиби не торопясь потягивала шампанское, задумчиво глядя на Дункана своими зелеными глазами.

 — Ты думаешь, раз я обнажила перед тобой душу и выпила к тому же несколько бокалов этого чудесного напитка, то я уже готова спуститься с тобой в каюту и заняться там диким сексом? Ошибаешься!

 — Может, попробуем договориться? Тебя не устраивает дикий секс — почему бы не заняться каким-нибудь другим?

 — Прости, я пока не готова. Но все равно спасибо за предложение.

 — А как насчет романтической прогулки по берегу реки? И поцелуев при лунном свете?

 — Давай начнем с прогулки.

 Дункан встал и подал ей руку. Только она поднялась со стула, как он наклонился и поцеловал ее.

 Теплые губы и прохладный воздух, сильное тело и нежное прикосновение. Фиби уступила, поддалась очарованию момента. Пальцы ее сплелись с пальцами Дункана, и она еще крепче прижалась к нему.

 Дункан чувствовал, какая сила и энергия кроются под ее нежной кожей. Это и привлекло его в ней с самого начала. Эти контрасты, объяснявшиеся внутренней глубиной и сложностью. В ней не было ничего тривиального, ничего обыденного.

 Лишь одно, на его взгляд, было просто — просто и естественно: медленно нараставший между ними жар.

 И вот этот долгий поцелуй завершился, оставив после себя искру, которая могла вспыхнуть в любой момент. Палуба тихонько покачивалась у них под ногами, от реки тянуло свежестью и прохладой…

 Фиби прижалась к нему и на мгновение замерла так, прислушиваясь к биению его сердца. Затем, упершись Дункану в грудь, вынудила его отклониться назад.

 — Да, у тебя явно к этому способности, — обронила она.

 — Я усердно тренировался с тех самых пор, как мне исполнилось двенадцать, — он поднял ее руку и прижал к губам. — Я мог бы продемонстрировать тебе несколько интересных вариантов — если ты, конечно, не против.

 — На сегодня вполне достаточно. Если не ошибаюсь, мы говорили о небольшой прогулке.

 — Да, с вариантами, думаю, лучше повременить. Кажется, ты действительно еще не готова.

 — Да что ты говоришь! Не думай, будто я поддамся на эту провокацию. Как-никак я — коп.

 Шагнув на причал, он протянул ей руку.

 — С помощью варианта номер семь можно вызвать временное помутнение сознания.

 — А это уже прямой вызов, — сделав шаг, она тоже оказалась на причале. — Если не ошибаюсь, в последний раз я принимала вызов, когда мне было семь лет. Мы отправляемся на прогулку, мистер Свифт.

 — Надеюсь, ты не станешь сердиться на меня за эту попытку.

 Они не торопясь пошли вдоль берега реки. Фиби, наклонив голову, внимательно взглянула на Дункана:

 — Седьмой вариант?

 — Закон обязывает меня сделать предварительное предупреждение, прежде чем использовать столь мощное средство. Теперь, когда ты предупреждена, моя совесть чиста.

 — Ладно, постараюсь не забыть.

 Ее смех разнесся над водой. А лицо, освещенное этим радостным смехом, было отчетливо видно в бинокль.

 Не прерывая своих наблюдений, соглядатай сунул в пакет руку за жареной картошкой. Насколько все было бы легче и проще, мелькнула у него мысль, если бы он смотрел на нее сейчас сквозь прицел винтовки.

 Щелк!

 Нет. Это слишком просто и слишком легко.

 Но уже скоро, очень скоро ей станет не до смеха.

 В понедельник утром Фиби пришлось вплотную заняться разбором документов. Между этой работой и ответами на звонки она выкроила немного времени, чтобы обдумать очередное занятие, посвященное кризисным ситуациям.

 Пожалуй, это было все равно что пнуть Арни Микса в его отсутствие, но Фиби рассчитывала уже сегодня обсудить со своей группой этот инцидент с заложниками — включая протоколы, характер процедуры и психологию поведения действующих лиц. По сути, он задал тон этому делу, думала Фиби. Не кто-нибудь, а Арни Микс обставил все так, что Грейди в конце концов покончил с собой. Теперь ей предстояло разобрать с другими полицейскими, как и почему это произошло. Она надеялась также, что этот случай станет наглядной иллюстрацией того, как важно следовать в своей работе определенным нормам и правилам поведения.

 Готовясь к занятию, она присоединила к учебным материалам копию своего собственного рапорта. Неплохое дополнение к журналам и записям, сделанным во время других инцидентов.

 Только она встала из-за стола, как в кабинет вошел Дейв.

 — Капитан.

 — Я на минутку.

 — У меня есть немного времени до занятия. Хотите кофе?

 — Нет, спасибо.

 В предчувствии неприятного разговора мышцы у нее на спине слегка напряглись.

 — Какие-то проблемы?

 — Можно сказать и так. Мне позвонил сержант Микс, отец Арнольда Микса. Грозился написать на тебя жалобу.

 — Вот как?

 — Он считает, что ты отстранила его сына от работы без должных на то оснований. Намекал, что может подать на тебя в суд за клевету. В общем, он хочет, чтобы мы сели и обсудили это дело — ты, я, он сам и представитель его сына.

 — Я готова сделать это в любое время. Я с самого начала заявила Арни, что он может пригласить для разговора своего представителя. Все это записано на пленку.

 — Ты настаиваешь на тридцатидневном отстранении?

 — Да. Он нарушил все те нормы, которым необходимо следовать в кризисных ситуациях. Именно он довел Грейди до самоубийства. Его счастье, что тот не пристрелил сначала заложников. Вы читали мой отчет, капитан, включая показания свидетелей — как гражданских, так и полицейских.

 — Ты права, — Дейв устало потер шею. — Делай он это умышленно, и то не смог бы испортить все больше.

 — А я не уверена, что в этом не было умысла. Нет-нет, дело не в моей личной неприязни, — поспешила она добавить, заметив, что Дейв нахмурился. — Микс отличается нетерпимостью, а также сексуальными и расовыми предрассудками. Так что коп из него никакой.

 — Фиби, ты слишком сильно настроена против этого человека. Вряд ли это поможет тебе благополучно завершить дело.

 — Да нет, в данном случае я совершенно объективна. Полагаю, что здешний психиатр подтвердил бы мое мнение. Дейв, это он подбросил куклу к моему дому.

 Дейв сунул руки в карманы, и уже внутри карманов они сжались в кулаки.

 — Тебе следует быть осторожнее с такими заявлениями — во всяком случае, когда ты разговариваешь не со мной, а с кем-нибудь еще. Сама понимаешь, все это требует серьезных доказательств…

 — Он назвал меня сучкой, глядя мне прямо в лицо — и это не считая того, сколько раз он говорил так за моей спиной. Он стоял там, где сейчас стоите вы, и откровенно угрожал мне. О каком уважении тут может идти речь? Если Микс что-то и чувствует по отношению ко мне, то только презрение.

 — Ты думаешь, мне нравится этот тип? — в голосе Дейва впервые проскользнули нотки раздражения. — Я бы с удовольствием выставил его отсюда — из этого отдела, из нашего управления. Но пока у меня нет для этого реальных оснований. Ну а ты, коль скоро ты сидишь за этим столом, вполне можешь требовать к себе уважения.

 — Так я и собираюсь поступить, — ответила она. — За эти тридцать дней и Микс должен прийти к какому-то выводу. Капитан, он обвинил меня в том, что я сижу за этим столом лишь потому, что сплю с вами. И заявил он это не где-нибудь, а в моем собственном кабинете.

 Мгновение Дейв не мог вымолвить ни слова.

 — Сукин сын. Сукин сын, — он с трудом перевел дыхание. — Микс заявил это при свидетелях?

 — Нет. Вдобавок я уже успела выключить магнитофон. Но он заявил это, уверяю вас. А это значит, что он испытывает к вам так же мало уважения, как и ко мне. Более того, он вполне мог напасть на меня. Хорошо, что детектив Сайкс вмешался. Я не очень люблю распространяться о подобных вещах, но факт остается фактом: Арнольд Микс опасен. Можете спросить того же Сайкса.

 — Так я и сделаю. Встречу с Миксами я хочу назначить на сегодня, на вторую половину дня. Постарайся подготовиться как можно лучше.

 — Да, сэр.

 — Будешь выдвигать обвинение в сексуальном домогательстве?

 — Нет. Во всяком случае, не сейчас. Ограничусь наказанием за нарушение субординации.

 Кивнув, Дейв шагнул в сторону двери.

 — Возможно, тебе тоже не помешает адвокат, — он сказал это как бы между прочим. — У Миксов неплохие связи в полицейском управлении, что, в общем, неудивительно, если учесть их историю. Веди себя поаккуратнее, Фиби. Даже если нам удастся настоять на своем, от этих людей всегда можно ждать неприятностей.

 — Хорошо. Дейв, мне очень жаль, что я втянула тебя в это…

 — Нет, — Дейв лишь мотнул головой. — Это сделала не ты. Это сделал он.

 Проблемы, думала Фиби, сидя в своем кабинете. Снова проблемы. Ладно, ей приходилось справляться и не с таким. После утреннего занятия она заново просмотрит личное досье Микса, свидетельские показания по делу Грейди и свой собственный отчет, касающийся их последней беседы (точнее сказать, перебранки).

 Через стеклянную стену кабинета она могла наблюдать за тем, как Дейв предлагает Сайксу пройти с ним в комнату отдыха. Для частной беседы. В капитане вновь пробудились защитные инстинкты, и ей было чертовски жаль, что именно она стала причиной его беспокойства.

 Но будь она проклята, если Миксу и впредь удастся безнаказанно плевать на чужие жизни, угрожать ей самой и приводить в смятение ее близких — чтобы потом прикрыться в качестве щита собственной родословной.

 Ей все равно, кем работает его отец.

 Ну а теперь, напомнила она себе, пора отвлечься от проблем — впереди очередное занятие. По пути к лестнице она прошла мимо РАА.

 — Следующие полтора часа я проведу в конференц-зале.

 — Да, хорошо… лейтенант? — Энни Утц, помощник по связям с общественностью, выдавила из себя нервную улыбку. — На этой неделе я… то есть… хочу взять отгул, на денек… по личным делам.

 — Прекрасно. Главное — сообщите мне об этом заранее.

 — Да… я… лейтенант, — продолжила Энни все с той же нервной улыбкой, — я понимаю, я тут пока новенькая и все такое… Но мне нравится здесь. Надеюсь, я хорошо справляюсь с работой?

 — Да, все замечательно.

 «Не помешало бы тебе чуть приглушить макияж и купить себе блузку на размер побольше, — подумала Фиби. — Впрочем, с работой у нее и в самом деле все было в порядке».

 — Я… я тут принесла домашнее печенье, — Энни протянула ей прикрытую тарелку. — Не хотите попробовать?

 — После занятия.

 — Вы же ходите по лестнице, правда? Не ездите на лифте? Так что сладкое вам точно не повредит.

 — Я потому и хожу по лестнице, что слишком люблю сладкое.

 И она поспешила выйти из комнаты, пока Энни не успела задержать ее еще на несколько минут. На ходу обдумывая предстоящую лекцию, Фиби распахнула дверь на лестницу и двинулась вниз по ступеням.

 «Сегодня моя машина должна выйти из ремонта, — напомнила себе Фиби. — Во время перерыва нужно позвонить механику и…»

 Краем глаза она уловила какое-то движение, но ни среагировать, ни тем более выхватить оружие уже не успела. Сильный толчок отбросил ее прямо на стену. От удара о бетонную поверхность в голове вспыхнула сильная боль. Перед глазами поплыл красный туман.

 Все это заняло какие-нибудь секунды. Новый удар, и Фиби рухнула прямо на колени. В то же мгновение рот ее оказался залеплен клейкой лентой, а руки безжалостно заломлены назад.

 Перед глазами у нее все плыло, но Фиби еще пыталась сопротивляться, из последних сил пыталась подняться на ноги. И тут ей на голову набросили капюшон. Кричать было бесполезно — все ее вопли глохли во рту, намертво запечатанном клейкой лентой. Резкий толчок отбросил ее вперед — тело ударилось о ступени, покатилось вниз. Все, что она чувствовала в этот момент, — невыносимую боль и вкус собственной крови на губах. Задыхаясь, пытаясь хоть как-то прийти в себя, она услышала довольный смех. Моля о чуде, Фиби попыталась ударить нападавшего ногой — вслепую, поскольку видеть она все равно не могла, мешал капюшон на голове. В это же мгновение сильные руки сжали ей горло и начали душить. Тело Фиби забилось в судорогах.

 Только не это. Она не может умереть вот так — не в силах взглянуть в глаза своему убийце. Даже не увидев того, кто забирает ее у ее ребенка…

 Тело ее отчаянно сопротивлялось, пока легкие изнемогали от отсутствия воздуха. В какой-то момент давление на горло ослабло, и она смогла жадно вздохнуть, но уже в следующую секунду вдох чуть не превратился в крик — Фиби почувствовала прикосновение ножа. Нападавший быстрым движением распорол ей одежду. Делал он это так небрежно, что лезвие прошлось попутно по голому телу. Затем руки — руки в перчатках, отметила она краем сознания — сжали ей грудь.

 Такого просто не могло быть. Изнасиловать женщину-полицейского в ее собственном управлении? Безумие чистой воды. Но все ее попытки вырваться не принесли успеха. Движения рук были нарочито наглыми и грубыми. Ее тискали, к ней прикасались, и вот уже она чувствует его пальцы у себя Между ног.

 Она ненавидела себя за те рыдания и мольбы, которые срывались у нее с языка, но так и не могли вырваться наружу. Ненавидела неистово, потому что эти ее стоны заставляли его смеяться, наделяли его еще большей силой.

 — Не беспокойся, — прошипел он ей на ухо — первые произнесенные им слова. — Я не трахаю таких, как ты.

 Новая вспышка боли — на этот раз от удара по лицу. Фиби понимала: еще немного, и она лишится чувств. Какие-то звуки донеслись до ее затуманенного сознания. Кажется, чьи-то шаги.

 Кто-то идет сюда. Нет. Уходит. Это он уходит. Уходит и оставляет ее живой. Фиби застонала. Все в ней плакало, все рыдало от боли. Но даже это не могло заглушить в ней самого мощного из инстинктов — желания жить. Ей было страшно сдвинуться с места, встать на колени, затем — на ноги. Далеко ли от нее ступени? Может, какая-нибудь пара шагов отделяет ее от ужасного, а то и смертельного падения.

 Наручники, которые он защелкнул у нее на руках, безжалостно врезались в плоть. Но потребность видеть — а значит, и жить — была сильнее желания избавиться от боли. Наклонив голову, она повернулась вправо, затем влево, после чего, нащупав ступнями пол, слегка подалась вперед. Понемногу, стараясь не поддаваться панике, Фиби стала освобождать лицо от капюшона — сначала подбородок, затем рот, а за ним — нос. Еще немного, и она вновь обрела способность видеть. Сначала она попыталась осмотреться вокруг. Повсюду были видны пятна крови — следы от удара о стену. Эту же кровь она ощущала сейчас в своем горле.

 Но главное, она могла видеть дверь — внизу, в нескольких ступенях от нее. Добраться до этой двери означало выжить.

 Фиби со стоном перекатилась на бок, после чего неимоверным усилием заставила себя встать на колени. Остатки того, что некогда было юбкой и рубашкой, свисали с ее тела. Вокруг валялись обрывки белья.

 В своем желании унизить он бросил ее здесь голой и беспомощной. И все же он оставил ее живой.

 Опираясь о стену, она попыталась встать. Дрожащие ноги не повиновались, и ей потребовалось немало времени, прежде чем она смогла наконец выпрямиться. Тошнота и головокружение накатили с новой силой, и Фиби молила лишь о том, чтобы остаться в сознании, не поддаться своей слабости до тех пор, пока ей не удастся получить помощь.

 Невзирая на внутренний голос, который постоянно подстегивал ее — скорей, скорей, он может вернуться, — она стала осторожно спускаться вниз, для безопасности прижимаясь спиной к стене. Оказавшись наконец на лестничной клетке, она чуть не упала от изнеможения. Из последних сил, вцепившись в дверную ручку, она повернула ее вниз и толкнула дверь.

 Сквозь дверной проем она рухнула прямо в коридор, после чего поползла, содрогаясь от внутренних рыданий.

 Раздался чей-то крик. Ей он показался слишком слабым и отдаленным — будто звук колокола в тумане. Напряжение оставило ее, и она тут же соскользнула в беспамятство.

 Впрочем, сильная боль очень скоро привела ее в чувство. Теперь Фиби лежала на боку. Судя по саднящему ощущению вокруг рта, с нее наконец-то содрали клейкую ленту.

 — Дайте одеяло. Дай сюда эту чертову куртку! Эй, кто-нибудь, принесите ключи — надо открыть эти наручники. Все в порядке, лейтенант. Это Лиз Альберта. Вы слышите меня? Все будет хорошо.

 Лиз? Фиби всматривалась в карие глаза. Детектив Элизабет Альберта. Конечно, ей знакомо это имя, как, впрочем, и эти глаза.

 — Лестница, — она не столько говорила, сколько хрипела. — Он напал на меня на лестнице.

 — Ребята уже там, осматривают. Не беспокойтесь. Сейчас приедут врачи. Лейтенант, — Лиз склонилась к ее лицу, — вас изнасиловали?

 — Нет. Он лишь… — Фиби прикрыла глаза. — Нет. Он что-нибудь мне сломал?

 — Пока не знаю.

 — Оружие, — она снова смотрела на Лиз широко открытыми глазами. — Боже, мой пистолет. Он что, забрал его?

 — Пока не знаю. Держитесь, лейтенант. Я хочу снять эти наручники.

 Голос раздался откуда-то сзади. Фиби не знала, кто это говорил, — она не отрываясь смотрела на Лиз.

 — Пожалуйста… примите мои показания. Я хочу, чтобы вы приняли их.

 — Это я и собираюсь сделать.

 Когда с нее наконец сняли наручники, Фиби с облегчением вздохнула. Затем осторожно, превозмогая боль, попыталась пошевелить руками.

 — Кажется, они целы. Переломов нет.

 Она прижала куртку к груди, чувствуя, что кто-то прикрывает ее плечи одеялом.

 — Помогите мне сесть.

 — Может, вам лучше пока полежать…

 Послышался быстрый топот, затем вскрик. И вот уже Дейв опустился возле нее на корточки.

 — Что случилось? Кто это сделал?

 — Не знаю. Он напал на меня на лестнице, набросил что-то на голову. — Слезы катились у нее по щекам, обжигая ободранную кожу. — Боюсь, он забрал мое оружие.

 — Если не возражаете, капитан, я опрошу ее, — вмешалась Лиз. — Я поеду с лейтенантом в госпиталь и там запишу ее показания.

 Дейв кивнул, но при этом еще крепче сжал руки Фиби, словно боясь отпустить от себя.

 — Только не сообщайте моим близким. Пожалуйста, капитан, ничего им не говорите.

 Он опять сжал ее руку, затем резко встал на ноги.

 — Обыщите все здание, этаж за этажом. Допросите всех без исключения — и гражданских, и полицейских. Всех, кто находился здесь в это время.

 — Это был не гражданский, — тихо сказала Фиби, глядя на разгневанное лицо капитана. — Это был один из нас.

 Дальше все поплыло в каком-то тумане, но Фиби была этому даже рада. Врачи, «Скорая помощь», наконец больница. Вокруг раздавались голоса, двигались какие-то люди. Боль сначала усилилась, а затем понемногу стала сходить на нет. Фиби безвольно плыла в этом тумане, позволяя осматривать себя, колоть, переносить с места на место. Когда они начали лечить царапины и порезы, она закрыла глаза. Когда подошла очередь рентгеновских лучей, она вообще отключилась от происходящего.

 Позже она сможет дать волю слезам. Наплачется вдоволь. Но сейчас у нее были дела поважнее.

 В палату вошла Лиз.

 — Мне сказали, вы хотели поговорить со мной.

 — Да, — Фиби осторожно села. Ребра ее пульсировали болью, которая обещала проблемы на несколько дней вперед. Зато теперь благодаря повязке на руке не так сильно ныло плечо.

 — Легкое сотрясение мозга, ушибы ребер, растяжение плеча.

 Лиз подошла ближе.

 — На лбу у вас серьезная рана, и глаз уже заплыл. Разбита губа. Челюсть тоже опухла. Сукин сын хорошо потрудился.

 — Он не убил меня, и это главное.

 — И то правда. Ваш капитан был здесь. Ушел только после того, как врачи подробно описали ваше состояние. Он просил передать, что вернется и отвезет вас домой — как только вы будете готовы.

 — Будет лучше, если он останется в управлении. Может, ему удастся найти… Даже не знаю, что там можно найти. Я шла из своего кабинета к конференц-залу, чтобы провести занятие. Все как обычно. Я всегда пользуюсь лестницей.

 — Клаустрофобия?

 — Скорее тщеславие. Мне не всегда хватает времени на физические упражнения, поэтому я стараюсь пользоваться лестницами вместо лифта. Он поджидал меня.

 — Вы сказали, что не видели его.

 — Нет, — Фиби осторожно провела пальцами по лицу. Впервые в жизни у нее был подбит глаз, и только теперь она могла понять, как это больно. — Я спускалась довольно быстро и смогла уловить лишь тень движения, и то краешком глаза… Спасибо, — Фиби взяла мешочек со льдом, который протянула ей Лиз, и осторожно приложила его к лицу. — Он напал на меня, прежде чем я успела повернуть голову — не говоря уже о том, чтобы выхватить оружие. Этот человек хорошо знал, что делает. Удар в голову — и я практически утратила возможность сопротивляться. Затем он швырнул меня лицом о стену так, что я почти потеряла сознание. Тут же заклеил рот и защелкнул наручники. Ясно было, что ему это не впервой. Я ничего не смогла поделать, особенно когда на голову мне набросили капюшон — или что там это было…

 — Сумка для белья. Она сейчас в числе вещественных доказательств. Вам кажется, что вы могли бы действовать быстрее, бороться более решительно. Это не так.

 — Он не оставил мне ни малейшего шанса. Сразу же вывел из игры. Умом я это понимаю, и все же… Мое оружие?

 — Его так и не нашли.

 Некоторое время они просто смотрели друг на друга. Полицейский, лишившийся своего оружия, — что могло быть неприятнее? Только то, что этот полицейский был к тому же женщиной.

 — Никому и в голову не придет осуждать вас за это, лейтенант. При данных обстоятельствах…

 — Придет. Кое-кому придет. Мы с вами это знаем. И он это знал. Поэтому и забрал пистолет.

 — Знаете, на таких и внимания обращать не стоит. Вы хоть примерно представляете, какого он был роста? Телосложения?

 — Нет. Он толкнул меня, и я упала на пол. Очень сильный. Он ведь чуть не придушил меня. — Прикоснувшись к синякам на горле, Фиби как наяву ощутила давление мощных ладоней. — Он стал душить меня, когда я упала. Сжал ладонями мое горло и стал душить. У него очень сильные руки. И он был в перчатках. Я их чувствовала — такие тонкие перчатки, может быть, из латекса. Еще у него был нож — или ножницы… Нет, пожалуй, нож. Им он резал мою одежду.

 — Он прикасался к вам.

 — Он… — «Только факты, — мысленно приказала она себе. — Смотри на все как бы со стороны». — Он сжал мою грудь. Надавил на соски. Все это грубо, как бы с издевкой. И он смеялся — такой придушенный смешок, как если бы он хотел сдержать его. Потом он сунул руку… черт. О, черт…

 Лиз быстро схватила судно и поднесла его к лицу собеседницы. Она держала его, пока Фиби тошнило.

 Наконец та, белая как полотно, откинулась на подушку.

 — Бог ты мой. Извините.

 — Вдохните поглубже — это поможет вам прийти в себя. И еще, — взяв со стола стакан, Лиз протянула его Фиби, — выпейте воды.

 — Спасибо. Спасибо, все в порядке. Он сунул в меня пальцы. Пихнул их внутрь. В этом не было ничего сексуального — одно лишь желание унизить, сделать больно. Потом, я думаю, он наклонился вперед, поскольку голос его звучал у меня прямо в ушах. «Не беспокойся, — прошептал он, — я не трахаю таких, как ты». После этого он ударил меня по лицу. А затем ушел.

 — Сколько времени заняло это нападение?

 — Мне это показалось вечностью. На самом же деле, я думаю, минуты две-три, не больше. Он все продумал заранее и действовал очень быстро. Пожалуй, мне понадобилось чуть больше времени, чтобы избавиться от капюшона и спуститься вниз. В целом это заняло минут шесть-семь.

 — Ну, ладно. А что он еще говорил? И говорил ли вообще что-нибудь?

 — Нет, кроме той единственной фразы — ничего.

 — Может быть, вы обратили внимание на что-нибудь еще? Скажем, запах?

 — Нет. Хотя… постойте, — Фиби вновь закрыла глаза. — Тальк. Я чувствовала запах талька.

 — Как насчет его голоса? Смогли бы вы, например, узнать его?

 — Не уверена. Нас учили обращать внимание на детали, но я была слишком напугана. Кровь стучала в висках, а тут еще этот капюшон. Он местный, — добавила она внезапно. — Судя по голосу, это явно был кто-кто из местных.

 — У вас до этого были какие-нибудь неприятности? Конфликты?

 — Вы же знаете, что были. Мы ведь работаем в одном управлении, хоть и в разных отделах. Да, были.

 — Думаете, это был он? Думаете, это Микс напал на вас?

 — Скорее всего. Доказать это я не могу, но думаю, что это был именно он. Я уже сообщала о том инциденте, который произошел в субботу утром.

 — Что за инцидент?

 Фиби вкратце рассказала Лиз о подброшенной кукле.

 — Я свяжусь с детективом Сайксом и выясню у него, как идет расследование этого случая. Кроме того, я постараюсь узнать, где был Арни Микс этим утром.

 — Буду очень признательна вам.

 — Вы не были изнасилованы, лейтенант, тем не менее вы пострадали не только физически, но и сексуально. Если вам нужна психологическая поддержка, я могла бы посоветовать одного очень хорошего специалиста.

 — Думаю, я справлюсь сама. Но все равно спасибо. Мне повезло, что именно вы занялись моим делом.

 — И я намерена довести его до конца. Обещаю вам.

 — Не могли бы вы достать мне какую-нибудь одежду, чтобы я наконец выбралась отсюда?

 — Может, мне позвонить кому-то из ваших близких? Если вы не хотите обращаться к капитану, я могла бы связаться с кем-нибудь еще. Они бы принесли вам одежду и забрали вас домой.

 Фиби покачала головой:

 — Я не хочу показываться дома до тех пор, пока не смогу окончательно прийти в себя. Так что с возвращением придется повременить.

 — Тогда кто-нибудь еще, кто мог бы позаботиться о вас?

 — Вообще-то… — Фиби осторожно коснулась пальцами повязки на лбу, — есть у меня один приятель. Вот только не знаю, в городе ли он.

 Здание было старым, но вполне перспективным. Правда, нынешний его владелец пытался выдать желаемое за действительное, продав его Дункану втридорога. Дункан это прекрасно понимал, но в данный момент его волновали не столько цифры, сколько реальные возможности.

 Сейчас это был всего лишь склад, причем очень грязный и запущенный. Но впоследствии это здание можно будет переоборудовать в жилой дом — приличный дом с приличными квартирами. За постояльцами дело не станет. В этом районе много фабрик, так что здесь наверняка поселятся семьи рабочих. Конечно, это далеко от туристических маршрутов или зелени исторического округа, но во всем следует искать свои преимущества. На первом этаже можно будет устроить булочную или открыть кофейный магазин. В качестве варианта подойдет и небольшой семейный ресторанчик. Так что затраты обязательно окупятся — рано или поздно.

 А он вполне мог позволить себе подождать с этим.

 Простым людям, не меньше чем другим, нужно хорошее, добротное жилье. Уж это-то Дункан понимал. Он и сам прожил большую часть жизни среди простых людей.

 Фин беседовал с владельцем, многозначительно покачивая головой. Фин вообще был непревзойденным мастером жеста. Чего стоил один его неодобрительный взгляд — он действовал на домохозяина подобно ушату холодной воды, вынуждая того трезво взглянуть на вещи.

 Сейчас этот парень хотел продать свою развалюху по стоимости луны, полагая, будто сумел подцепить на крючок золотую рыбку. Но Дункан не хотел, чтобы о нем думали как о рыбке, тем более что он уже определил реальную стоимость здания — далекую от той, на которой настаивал нынешний владелец.

 Когда зазвонил мобильный, Дункан как раз изучал несколько разбитых окон. Продолжая разглядывать это унылое зрелище, он достал телефон и прижал его к уху.

 — Да, это я. Что?! Как? Когда?

 В голосе его прозвучала столь явная тревога, что Фин повернулся и сделал несколько шагов в его сторону.

 — Где? Хорошо, — произнес Дункан через несколько секунд. — Сейчас буду.

 И он тут же направился к двери, на ходу запихивая телефон в карман.

 — Мистер Свифт… — начал было владелец.

 — Простите, неотложные дела, — бросил Дункан и тут же добавил, обращаясь к Фину: — Ты знаешь, что нужно делать.

 В следующее мгновение он уже бежал к своей машине.

 Десятки чудовищных образов проносились в его сознании, когда он на полной скорости мчался в сторону больницы. Ему даже пришлось напомнить себе, что Фиби уже выписали — так сказала женщина, представившаяся детективом Альбертой. Значит, все не так страшно, иначе бы ее просто не отпустили из больницы.

 Жаль, что эта женщина не сообщила никаких подробностей — только самое главное. «Как и положено копу», — с некоторым раздражением подумал Дункан, тормозя на красный свет.

 Она не сказала, как это произошло. Не сказала, что сейчас с Фиби. И когда, наконец, загорится этот чертов зеленый?!

 Может быть, в нее стреляли. Господи, помилуй!

 Увидев зеленый, он тут же сорвался с места. Дункан уверенно петлял между машинами, которых с каждой минутой становилось все больше. Годы работы таксистом не пропали даром — теперь он знал, как быстрее попасть из одной точки города в другую или как проехать в нужное место обходными путями.

 На стоянке он, проклиная все на свете, долго искал место для парковки. Когда ему наконец удалось поставить машину, нервы его были взвинчены уже до предела.

 Вбежав в здание больницы, Дункан едва не проскочил мимо Фиби. Уже на ходу он зацепил взглядом рыжее сияние ее волос и туг же повернул назад.

 Она сидела в комнате ожидания вместе с другими ранеными и больными. Рука у нее была на перевязи, а лицо — ее чарующе-неповторимое лицо — было сплошь покрыто ссадинами и синяками.

 — Бог ты мой, Фиби, — склонившись, он сжал ее руку в своих ладонях. — Что-нибудь серьезное?

 — Да нет, меня уже выписали, — она попыталась улыбнуться. — На самом деле все не так уж и плохо. Когда мне предложили позвонить кому-нибудь из знакомых, я почему-то сразу подумала о тебе. Наверное, не следовало…

 — Не глупи. Что случилось?

 — Дункан, раз уж я позвонила, а ты приехал… понимаешь, я хочу побыть где-нибудь пару часов — где-нибудь в тихом месте. Кажется, я уже готова расклеиться, и мне потребуется время, чтобы прийти в себя. Только потом я смогу показаться на глаза своим близким. Не мог бы ты отвезти меня куда-нибудь…

 — О чем разговор. А ты уверена, что сможешь идти?

 — Да, — Фиби попыталась встать, и Дункан тут же обнял ее за талию и осторожно потянул вверх — с тем трепетом, с каким обращаются с бесценным произведением искусства.

 — Обопрись о меня.

 — Собственно, это я и сделала, когда позвала тебя сюда.

 Как же это было здорово — перенести на другого хоть часть собственного веса!

 — Знаешь, я даже не подумала, что ты можешь быть занят.

 — Я-то? Да что там, богатый бездельник. — Заметив, что она отворачивается от яркого солнца, Дункан протянул ей темные очки. — Надень-ка вот это. У тебя под глазом расцвел здоровый синяк. Как выглядит тот тип?

 Фиби невольно улыбнулась:

 — Хотела бы я знать.

 Ладно, это подождет. Вопросы он оставит на потом — когда они наконец доберутся до дома и Фиби сможет прилечь. Ей надо бы выпить чаю или чего-нибудь освежающего. Дункан помог ей забраться в машину, и сам пристегнул ремень безопасности.

 — Попробуй расслабиться, — он откинул назад спинку сиденья. — Так удобно?

 — Спасибо, все замечательно.

 — Тебе хоть дали какое-нибудь обезболивающее? — поинтересовался он, усаживаясь за руль.

 Фиби машинально сжала сумочку, которую принесла ей в больницу Лиз.

 — Да, и очень неплохое. Часть уже во мне, часть вот тут. Если не возражаешь, я хотела бы чуть подремать.

 — Конечно. Постарайся отдохнуть.

 Она так и не уснула. Дункан видел, как ее руки непроизвольно сжимались в кулаки — как если бы она пыталась удержать таким образом что-то очень важное.

 Повязки вокруг ее запястий приводили его в некоторое замешательство. Если это был несчастный случай, почему она не захотела ехать домой? И как можно было одновременно травмировать оба запястья, разбить лицо и получить множество других ушибов, вынуждавших ее двигаться так, будто внутри у нее были не кости, а битое стекло?

 Нет, это точно не несчастный случай.

 В голове его замелькали другие варианты, но он тут же отбросил их прочь. Какой смысл растравлять себя собственными мыслями (кстати, а почему на ней больничная одежда?), если скоро можно узнать наверняка?

 Он не стал тревожить ее разговорами. В свое время у него было столько пассажиров, что он с первых же минут мог понять, что нужно тому или иному человеку — поболтать, поспорить, поделиться информацией.

 Фиби нужно было просто помолчать.

 На всем пути от города до острова, включая переезд по мосту, она практически не шевелилась — если не считать беспокойного движения рук, все время сжимавшихся в кулаки.

 Так он миновал прибрежные болотца и ручейки, после чего свернул в зеленый туннель из склонившихся над дорогой деревьев.

 И лишь когда он чуть притормозил перед последним поворотом, она наконец пошевелилась и открыла глаза.

 Дом, к которому он ее привез, отличался элегантной величавостью. Впрочем, от излишней консервативности его спасала небольшая площадка с перильцами, расположенная прямо на крыше здания. Дом опоясывало кольцо дубов, стволы которых были задрапированы густыми мхами. По всему периметру в небрежном порядке были разбросаны небольшие лужайки с азалиями, придававшие этому величественному зрелищу оттенок очарования.

 Корзины и горшки с цветами наполняли смесью красок террасу и веранду возле дома. Здесь же стояли летние скамейки и стулья, одним своим видом приглашавшие посетителей посидеть и расслабиться с бокалом чего-нибудь прохладительного.

 — Как красиво…

 — Да, мне тоже очень нравится, — обойдя машину, он подошел к дверце с ее стороны. — Давай я помогу тебе выйти.

 — Спасибо, — она оперлась на его руку. — Я действительно очень признательна тебе.

 — Да ладно, о чем речь. — Через веранду он провел ее к входной двери, мозаичное стекло которой украшал все тот же кельтский узор.

 — Давно ты здесь живешь?

 — Лет пять, я думаю. Сначала я хотел продать его, но теперь… В общем, долгая история, — улыбнувшись, он распахнул перед ней входную дверь.

 Внутри все утопало в солнечном свете. Огромный холл с высокими арками дверей и пролетами главной лестницы. Фиби, с трудом передвигая ноги, шла рядом с Дунканом. Так они миновали фойе и вступили в гостиную. Отсюда открывался вид на террасу, за которой тянулись сады и лужайки. В центре всей этой красоты возвышался шест, густо оплетенный глицинией.

 Прямо напротив окон стояло пианино, а чуть поодаль разместились стулья и диваны, жемчужно-серая обивка которых приятно контрастировала с красноватым узором стен. Картины на стенах также были подобраны с большим вкусом. Повсюду были расставлены изящные безделушки, на их фоне причудливо выделялась большая глиняная свинья.

 Дункан хотел было подвести ее к креслу, но Фиби, отпустив его руку, сделала несколько шагов в сторону застекленных дверей.

 — Какие у тебя замечательные сады.

 — Да, мне они тоже по душе. Я начал заниматься ими, когда перебрался на остров.

 — Понятно. Вообще-то здесь слишком много места для одного человека.

 — Поэтому я и хотел продать этот дом. Но на самом деле я использую большую часть площади.

 — А что… — Не договорив, она прижалась лбом к стеклу и закрыла глаза. — Извини. Кажется, мы несколько отошли от намеченного.

 — Все в порядке. — Коснувшись ее спины, он почувствовал сдерживаемые рыдания. Значит, шторм был уже близок.

 Фиби повернулась, и Дункан крепко сжал ее в объятиях. Только теперь она дала волю слезам. Он осторожно перенес ее на диван и опустился рядом, укачивая и утешая, как больного ребенка. Так он и сидел возле нее, пока на смену шторму не пришло затишье.

 Фиби не стыдилась своих слез, ведь они не просто облегчили ее боль, но и смыли с души остатки страха. И она была искренне благодарна Дункану за то, что он не стал ободряюще похлопывать ее по плечу, предлагая собраться с духом и сдержать слезы.

 Он просто предоставил ей убежище и позволил выплакаться на своем плече. Когда ее рыдания наконец утихли и слезы больше не текли рекой, он наклонился и тихонько поцеловал Фиби в висок.

 — Ну как, тебе лучше?

 — Да, — глубоко вдохнув, она почувствовала, что напряжение и в самом деле ушло. — Слава богу, лучше.

 — Тогда давай так. Я приготовлю тебе что-нибудь выпить, а ты расскажешь, что с тобой произошло, — тут он взглянул ей прямо в глаза. — Ну а потом мы решим, что делать дальше.

 — Ладно.

 — Вот только носового платка у меня нет…

 — Там, в сумочке, целая пачка салфеток.

 — Отлично. — Он помог ей подняться и усадил рядом с собой. — Может, тебе нужно в ванную комнату? Это вот сюда, а потом направо.

 — Хорошая мысль.

 Дункан вышел из комнаты, а она задержалась еще на мгновение, пытаясь собраться с силами. Затем, с трудом поднявшись с дивана, Фиби подхватила сумочку и по натертым до блеска полам направилась в туалет.

 Вид собственного лица в овальном зеркале ванной заставил ее в отчаянии застонать. Глаза были красными и опухшими, а вокруг одного из них красовалась целая россыпь синяков. Еще ниже расползалась уродливая гематома.

 Челюсть распухла самым ужасающим образом, а нижняя — рассеченная — губа увеличилась в размерах почти вдвое. Повязки на лбу прикрыли рваную рану, но не могли скрыть ободранной и покрасневшей кожи.

 «Ладно, наплюй, — сказала она себе. — Это ведь не конкурс красоты. Но зрелище, конечно, не из приятных… Достаточно заявиться с таким лицом домой, чтобы до смерти напугать своих близких, — впрочем, тут уже ничего не поделаешь», — напомнила она себе, осторожно ополаскивая лицо прохладной водой.

 Очень скоро Фиби обнаружила, что даже сесть на унитаз, когда у тебя разбито бедро и рука на перевязи, — задача не из легких. А при попытке встать в теле ее запульсировала тупая боль, лишь слегка приглушенная обезболивающими.

 Как бы то ни было, но ей уже надоело выглядеть так будто она с разгону въехала в кирпичную стену.

 Вдобавок Фиби ненавидела ковылять. И вот теперь ей пришлось, ковыляя, возвращаться в гостиную.

 Дункан уже ставил на стол поднос с чашками.

 — Поскольку я не знал, чем они напичкали тебя в больнице, то алкоголь на всякий случай решил исключить. Взамен ты получишь чай, а еще — мешочек с замороженным горохом, чтобы прикладывать к своему синяку.

 Фиби замерла.

 — Ты приготовил мне чай…

 — Тебе не нравится чай?

 — Конечно, нравится. Ты приготовил чай, в таком милом чайничке и на подносе, — она подняла здоровую руку, словно бы пытаясь остановить себя. — Мои эмоции все еще бьют через край. Я готова плакать только потому, что мне принесли чай на красивом подносе и прихватили вдобавок мешочек с замороженным горохом….

 — Хорошо еще, что я не испек тебе булочек.

 Фиби взяла холодный мешочек и приложила его к лицу — туда, где оно пострадало больше всего.

 — Ты умеешь печь булочки?

 — Понятия не имею, не пробовал. В любом случае я не был уверен, что ты сможешь что-нибудь прожевать. Как твоя челюсть?

 Не спеша, она приблизилась к дивану и так же осторожно села.

 — Что ты предпочитаешь: чтобы я держалась стоически или рассказала тебе все как есть?

 — Уж лучше все как есть.

 — Ну что ж, челюсть болит, и болит здорово. То же самое можно сказать и обо всем теле — за исключением разве что пары квадратных дюймов. А тебя это, значит, веселит? — добавила она, заметив на лице Дункана улыбку.

 Тот, все так же улыбаясь, пояснил:

 — Меня совсем не радует, что тебе больно. Но мне нравится, как ты держишься. Уж лучше сердиться, чем переживать. — Присев на диван, он налил ей чаю. — Расскажи наконец, что с тобой произошло.

 — На меня напали на лестнице, у меня же на работе.

 — Напали?! Кто?

 — Я его не видела, поэтому не могу сказать наверняка. Он поджидал меня там, — добавила она, а затем рассказала все, как было.

 Дункан слушал ее в полном молчании. И лишь когда она стала рассказывать о том, как нападающий порезал на ней одежду, он резко встал и отошел к застекленной двери.

 Фиби замолчала.

 — Продолжай, — попросил он ее, так и не обернувшись.

 В молчании, глядя на улицу, он выслушал вторую часть рассказа. По ту сторону двери раскинулись весенние сады, но Дункан не видел сейчас ни дикой глицинии, ни хитроумного переплетения садовых дорожек. Перед глазами у него стояла Фиби — избитая и беспомощная, и этот безликий ублюдок, который безнаказанно мучил ее и издевался над ней.

 Расплата, думал Дункан. Этому мерзавцу не избежать расплаты.

 — Ты знаешь, кто это был, — констатировал он, когда Фиби закончила.

 — Я его не видела.

 Дункан наконец повернулся. Лицо его было бледным и спокойным, и только в глазах кипела еле сдерживаемая ярость.

 — Ты знаешь этого человека.

 — Скажем так, у меня есть кое-какие подозрения. Но это пока бездоказательно.

 — Знаешь, это отговорки полицейского. Так что скажешь?

 — Я знаю, кто это был, и сделаю все возможное, чтобы доказать это. Неужели ты думаешь, что я способна стерпеть такое? — она подняла руку, словно бы пытаясь сдержать собственную ярость.

 — Нет уж, продолжай. Здоровый гнев — все равно что здоровый плач. От него только польза.

 — Он напал на меня. Этот чертов ублюдок. Избил и унизил. В какой-то момент я даже подумала, что он убьет меня и моя дочь останется сиротой, а мои близкие… им останется лишь оплакивать меня. Из-за него мне пришлось ползти по лестнице голой — и это у себя на работе, куда я прихожу каждый день и где все могли видеть, что он со мной сделал. И знаешь почему?

 — Почему?

 — Потому что его корежило при мысли о том, что я могу приказывать ему. Чтобы он подчинился женщине? Да еще женщине, которая осмелилась ткнуть его носом в его же собственные ошибки?

 — Ты хочешь сказать, что на тебя напал полицейский?

 Фиби и сама не ожидала, что сможет выболтать так много.

 — Это всего лишь подозрения, — пробормотала она.

 — И как же зовут этого типа?

 От тона его голоса женщина несколько взбодрилась. «Я с этим разберусь» — вот что прозвучало в его голосе. Но Фиби лишь покачала головой:

 — Дункан, не надо изображать из себя народного мстителя. Мы обязательно разберемся с тем, что случилось, — и с этим человеком тоже. В конце концов, для меня это дело чести. Что касается тебя… ты даже не представляешь, как ты помог мне — просто позволив побыть у себя дома, отойти от всего этого…

 — Что ж, это здорово, и я рад, что смог быть тебе полезен. Но что прикажешь делать мне, если я испытываю неудержимое желание набить морду этому мерзавцу, а затем оторвать его никчемный член и скормить собаке, которую я как раз намерен завести? Считаешь, я могу просто так взять и перестать об этом думать?

 — Нет, — помедлив, отозвалась Фиби. — Полагаю, что нет. И знаешь, мне стало как-то легче после твоих слов.

 — Я не знаю наверняка, во что могут вылиться наши с тобой отношения. По правде говоря, у меня просто не было времени подумать об этом как следует. Но даже если ты сочтешь меня сексистом, или старомодным придурком, или кем-нибудь там еще, я все равно должен сказать, что в такой ситуации мне не остается ничего иного, как по-своему разобраться с тем трусливым скотом, который смог избить женщину.

 А он вполне способен на это, неожиданно ощутила Фиби. Раньше она как-то пропускала это мимо сознания. Но теперь, при виде его холодной ярости и столь же холодной решимости, она поняла, что этот парень привлекал ее не только своей удачливостью и своим шармом.

 — Ну ладно. Я понимаю, что все твои природные инстинкты направлены на то, чтобы защищать слабых, но…

 — Не пытайся втянуть меня в переговоры — это не тот случай.

 — Извини, но на этом настаивают мои природные инстинкты, — возразила Фиби. — Далее мне следовало бы сказать, что я не нуждаюсь в защите, но при нынешних обстоятельствах это было бы просто глупо. Знаешь, большую часть жизни защищать и опекать приходилось именно мне — и началось это очень давно, задолго до того, как я получила полицейский жетон. И теперь я просто не знаю, как нужно реагировать, когда кто-то предлагает тебе защиту.

 Дункан подошел к Фиби, затем, чуть помедлив, склонился над ней.

 — Я постараюсь быть осторожным, но ты обязательно скажи, если будет больно, — сказав это, он нежно коснулся губами ее губ.

 — Совсем не больно.

 Он поцеловал ее еще раз, после чего выпрямился.

 — Даю тебе ровно неделю.

 — Прости?

 — Даю тебе неделю на то, чтобы разобраться с этой ситуацией. Затем я узнаю его имя и разберусь с этим типом по-своему.

 — Это что, ультиматум?

 — Нет, ни в коем случае — просто констатация факта. — Подняв с кофейного столика мешочек с горохом, он повернул его и приложил холодной стороной к ее распухшей челюсти. — Мне уже известно, что это был коп, которому от тебя за что-то недавно влетело. При желании я мог бы узнать его имя уже через час. Но я даю тебе неделю на то, чтобы ты смогла разобраться с ним своими силами.

 — Думаешь, если у тебя есть деньги…

 — Нет, Фиби, я знаю, поскольку у меня есть деньги, — он осторожно взял ее за руки и по очереди поцеловал забинтованные запястья. — Ничто так не ускоряет дела, как деньги, — и это тоже факт. Сейчас у тебя есть цель, которую ты обозначила предельно четко. Готов поспорить, что тебе вполне хватит недели, чтобы разобраться с этим ублюдком. Ну а если нет — что ж, тогда наступит моя очередь.

 — Твоя очередь? Послушай, этим должна заниматься полиция, и только полиция.

 Дункан слегка улыбнулся, отчего в уголке его рта вновь проступила знакомая ямочка.

 — Знаешь, ты выглядишь сейчас просто кошмарно.

 — Прости?

 — Я говорю, с этими синяками на лице ты выглядишь просто ужасно. И я совершенно не в состоянии понять, почему я даже сейчас испытываю к тебе такое невероятное влечение. Тем не менее это так.

 Фиби в полной растерянности бросила мешочек с горохом на чайный поднос.

 — Черт возьми, какое это имеет отношение к нашему случаю?

 — Никакого. Просто подумалось. Может быть, еще чаю? — добавил он, встретив ее вопрошающий взгляд. — В общем-то, я и правда пытаюсь сменить тему разговора. Ты уже все решила для себя, я тоже. Так какой смысл спорить, если нам все равно не переубедить друг друга? К тому же ты сейчас не в лучшей форме и потому вряд ли настроена на дискуссию.

 — Спасибо за предложение, но чая я больше не хочу. И я действительно чувствую себя не лучшим образом. Но мне хотелось бы, чтобы ты осознал разницу между законом и возмездием.

 — Давай поговорим об этом потом, когда ты наконец поправишься. Может, хочешь принять душ? Или горячую ванну? Это хотя бы отчасти поможет тебе снять боль.

 «Да, этот человек никогда не потеряет головы», — подумала она.

 — Очень любезно с твоей стороны, но мне уже пора домой. — При мысли об этом она невольно вздохнула. — Бог ты мой.

 — Может, позвонишь им сначала? Просто чтобы предупредить.

 — Нет, так будет еще хуже — они там все испереживаются, пока будут ждать меня. Боюсь, мне придется снова попросить тебя о помощи. Ты не подвезешь меня до дома?

 — Можешь располагать мной по своему усмотрению.

 Дункан помог ей добраться до машины. Даже такой небольшой переход утомил ее настолько, что она без сил опустилась на сиденье, молча позволив Дункану застегнуть на ней ремень безопасности.

 По дороге Фиби думала о том, что Карли должна с минуты на минуту прийти из школы. Мама, скорее всего, принимает заказы по Интернету или упаковывает уже готовые вещи, чтобы завтра с утра разослать их по почте. Ава, должно быть, тоже вернулась домой и теперь возится на кухне.

 Все как всегда, обычный понедельник. И вот теперь ей придется нарушить их привычный распорядок.

 — А кто играет на пианино?

 — Можно сказать, никто. Я иногда пытаюсь подобрать что-то на слух, но это вряд ли можно назвать настоящей игрой. Просто мне всегда казалось, что с пианино гостиная выглядит куда более стильно.

 — Тетушка Бесс настояла на том, чтобы мы с Картером научились играть на фортепьяно. Но я освоила это чисто механически, а вот Картер и в самом деле проникся музыкой, — Фиби откинула голову на спинку сиденья. — Как бы мне хотелось, чтобы все это было уже позади — все эти объяснения, ужас на их лицах… Хорошо бы, чтобы все это уже кончилось.

 — Давай я сам расскажу им, что произошло.

 — Нет, это придется сделать мне. Дункан, а где твои близкие?

 Она вдруг поняла, что нигде в этом огромном доме не видела фотографий его родных.

 — Кто где.

 — Что, тоже долгая история?

 — Просто эпическая. Я расскажу тебе об этом попозже.

 Тут зазвонил ее мобильный. С некоторым усилием дотянувшись до сумочки, Фиби вытащила оттуда телефон и прижала его к уху.

 — Это Фиби. Да, Дейв, со мной все в порядке. Мне уже лучше. Нет, я только еду домой, была у друга. Знаешь, все могло быть и хуже.

 Некоторое время она слушала.

 — Понимаю. Я буду завтра… Сэр. Капитан. Дейв, — в голосе ее прозвучали нотки досады. — Тогда через два дня… Хорошо, через три. И я бы хотела, чтобы вы перенесли эту встречу с Миксами на четверг — если можно… Хорошо, обязательно. Спасибо вам. До свидания.

 — Все в порядке? — поинтересовался Дункан.

 — Не совсем, но могло быть и хуже. Представляешь, он собирался освободить меня от работы на две недели, чтобы я могла подлечиться.

 — Вот негодяй…

 Фиби хихикнула и тут же осеклась — такой болью это отозвалось в ребрах.

 — Я бы сошла с ума за эти две недели. Мама с Авой просто доконали бы меня своей заботой. Дейв это прекрасно понимает. Я приду в себя куда быстрее, если смогу работать. Думаю, он с самого начала планировал допустить меня к работе дня через три-четыре… Вот ведь сукин сын. Почему бы не сказать об этом сразу?

 — Знаешь, этот парень должен мне понравиться.

 — Вполне возможно… Он скрылся с моим оружием.

 — Что? Капитан Дейв?

 — Нет. Конечно же, не капитан. Извини, все эти события настолько выбили меня из колеи, что я уже не способна мыслить последовательно.

 «Тот коп, который напал на нее», — понял Дункан. Он видел, что Фиби все еще мучается произошедшим, и потому не стал настаивать на разъяснениях.

 В скором времени они были уже на Джонс-стрит.

 — Может, стаканчик бурбона? Или сигарету?

 — Я бы не отказалась. Только представь — столько женщин, и все в истерике крутятся вокруг меня, — стараясь подготовиться к будущему натиску, она сделала несколько глубоких вдохов. — О нет. Только этого не хватало.

 — Что такое? — искоса взглянув на нее, Дункан увидел, что на лице ее появилось некое подобие стоической улыбки. Одновременно с этим он заметил, как мужчина, неторопливо шедший по дорожке, сорвался вдруг на бег.

 — Фиби! Фиби, что случилось? — распахнув дверцу, он заглянул внутрь. — Боже, что случилось? А вы кто? — слова его летели в Дункана подобно камням. — Что вы сделали с моей сестрой?

 — Картер, хватит! Прекрати. Этот человек помог мне, и только.

 — Кто тебя избил? Кто?

 По улице неторопливо шагали люди — местные и туристы. Фиби заметила, что некоторые из них замедлили шаг и теперь с любопытством разглядывали избитую женщину и двух мужчин, стоявших по обе стороны снежно-белого «Порше».

 — Перестань орать как чокнутый посередине улицы. Пора уже войти в дом.

 — На мой взгляд, вполне законные вопросы, — обогнув машину, Дункан подошел к пассажирскому сиденью. — И я бы тоже не отказался узнать ответ. Меня зовут Дункан. Ей здорово досталось, так что нам следует позаботиться…

 — Я способен сам позаботиться о ней.

 — Картер, прекрати. У меня и так был нелегкий день, а ты хочешь сделать его еще хуже, нагрубив моему другу. Дункан, я прошу прощения за своего невоспитанного брата.

 — Все в порядке.

 — О боже, это миссис Тиффани и ее нелепый песик. Они как раз возвращаются из парка. Не хотела бы я с ними встретиться. Картер, не задерживай меня здесь — помоги лучше добраться до дома.

 — Да это проще простого, — заметил Дункан, бросив быстрый взгляд на женщину в годах, впереди которой бежала крохотная безволосая собачка с ошейником в крупный горошек. — Она еще не успела тебя заметить. Кстати, — обратился он к Картеру, — думаю, я бы на твоем месте тоже забыл о манерах. Но как бы то ни было, если я привожу женщину домой, я обязательно провожаю ее до двери.

 Поддерживаемая с обеих сторон, Фиби осторожно поднялась по ступенькам. «Итак, вступительная часть позади, — подумала она. — Теперь наступает главное действие».

 Когда дверь распахнулась, Эсси была уже на полпути к холлу.

 — Картер, мне показалось, будто ты кричал, и я… Фиби! Боже мой…

 В одно мгновение она стала белой как мел.

 — Отпустите-ка меня, — пробормотала Фиби и шагнула вперед. — Мама, со мной все в порядке. Мама, не волнуйся. Я в порядке, и я дома. Картер, принеси ей воды.

 — Нет-нет, — Эсси, по-прежнему бледная, осторожно коснулась щеки дочери. — Бедная моя девочка.

 — Все в порядке.

 — Твое лицо. Рубен…

 — Рубен мертв, мама. Ты же знаешь.

 — Да, конечно… Прости меня… Боже, Фиби, но что случилось? Твое лицо и рука. Ава!

 Ава примчалась откуда-то из дальних комнат, и в течение нескольких минут дом утопал в шуме женских голосов, суматохе и слезах. Дункан, закрыв входную дверь, отступил назад. Он уже давно взял за правило — если не можешь помочь, то, по крайней мере, не мешай.

 — Хватит. Я сказала, хватит.

 Фиби произнесла это твердо и очень спокойно. Ее голос отчетливо выделялся в этой сумятице звуков. Дункан слышал, как она повторила это раз, затем другой. На третий раз слова прозвучали подобно щелчку или удару хлыста, заставив всех на мгновение умолкнуть.

 — Я вам все объясню, но сейчас мне хотелось бы, чтобы вы перестали говорить все разом. Да, меня избили — факт, по-моему, очевидный. Но ваши причитания вряд ли помогут мне в эту минуту…

 — Мама…

 Так же как резкий тон Фиби помог остановить истеричные причитания женщин, так и одно это слово положило конец тому, что Дункан мысленно уже успел назвать раздраженной отповедью. Фиби повернулась к маленькой девочке, которая стояла в дверях, прижимая к себе большой ярко-красный мяч.

 — Все в порядке, Карли. Выгляжу я сейчас не очень, но это пройдет. Я расшиблась, но скоро все будет как прежде.

 — Мама! — Мячик выпал и покатился по полу, когда Карли бросилась к матери. Обняв ее, она крепко прижалась лицом к животу Фиби. Та, побелев как мел, пыталась справиться с нахлынувшей болью.

 — Эй, постойте-ка. Я понимаю, вам сейчас нелегко, но Фиби, пожалуй, лучше всего лечь в постель. — В несколько шагов оказавшись возле Фиби, Дункан с легкостью поднял ее на руки. — Карли, ты не проводишь меня в комнату своей мамы?

 — Это наверху.

 — Я могу идти. Дункан, я могу идти сама.

 — Конечно, но я ведь уже поднял тебя. Миссис Макнамара, они дали Фиби какие-то лекарства. Думаю, ей уже пора принять их — пусть только кто-нибудь принесет ей воды.

 — Да-да, конечно…

 — Я схожу за водой, — Ава коснулась руки Эсси. — А ты отправляйся наверх с Фиби. Я принесу воды и льда. Картер поможет мне наколоть льда для Фиби.

 — Я пойду наверх и приготовлю кровать. Я быстро, — и Эсси поспешила вверх по лестнице.

 — Ты упала? — Голосок у Карли все еще дрожал. Она быстро шла за Дунканом по лестнице, вцепившись в подол материнской одежды.

 — И это тоже. Я упала, и мне пришлось поехать в больницу. Там меня осмотрели, а затем отправили домой. Ты же знаешь, они отпускают только тех, у кого нет ничего серьезного.

 — Ты сломала руку?

 — Нет, я ее ушибла. И теперь мне придется ходить с этой повязкой, чтобы я не повредила ее еще сильнее.

 — А почему ты не удержал маму, когда она падала? — это уже был вопрос Дункану.

 — Понимаешь, меня не было рядом в тот момент, когда она упала.

 Эсси уже успела сдернуть покрывало с постели Фиби и взбить подушки.

 — Кладите ее прямо сюда. Дункан, я так признательна вам за заботу. Фиби, детка, извини, что я растерялась поначалу…

 — Все в порядке, мама. Все будет хорошо.

 — Ну конечно, — и Эсси, хотя губы ее заметно дрожали, улыбнулась Карли самой широкой из своих улыбок. — Мы позаботимся о твоей маме, правда, детка? Ну а сейчас ей нужно принять лекарства.

 — Они у меня в сумочке…

 — Вот она, — и Дункан положил сумочку ей на кровать.

 — Ты всегда был внимателен к мелочам, — пробормотала Фиби.

 — Дункан, может, спустишься вниз и посидишь в гостиной? Картер приготовит тебе что-нибудь выпить. А еще… — Эсси потерла пальцами висок. — А еще ты обязательно останешься на ужин. Сегодня ты ужинаешь у нас.

 — Я очень признателен вам за приглашение, но мне уже пора уходить. Надеюсь, вы разрешите мне прийти к вам еще разок.

 — Ну конечно, ты можешь прийти в любое время, когда пожелаешь. Я провожу тебя до двери.

 — Нет-нет, останьтесь здесь, — он слегка похлопал Эсси по плечу, после чего взглянул на Фиби. — Тебя это тоже касается.

 — Я и не собираюсь никуда уходить. Дункан…

 — Поговорим позже.

 На лестнице он встретился с Картером, который нес наверх мешочек со льдом.

 — Извини, что набросился на тебя сгоряча…

 — Все в порядке. Забудь.

 — Не знаешь случайно, кто изуродовал моей сестре лицо? Я с удовольствием начищу его физиономию собственными кулаками, чтобы полюбоваться затем на результат.

 — Пока не знаю, но собираюсь узнать.

 — Не сочти за труд сообщить мне его имя — если, конечно, узнаешь его раньше, чем я.

 — Ладно.

 — Картер Макнамара, — переложив мешочек со льдом в одну руку, Картер протянул другую Дункану.

 — Дункан Свифт. Ну ладно, до встречи.

 Оказавшись на улице, Дункан быстрым шагом направился к машине. По пути он еще раз взглянул на окна спален. «Роскошный дом, — подумал он. — И весь напичкан проблемами». Ошибиться он не мог, ведь ему и раньше приходилось сталкиваться с разного рода проблемами и проблемками.

 Но в это свое посещение Дункан уяснил еще кое-что: именно Фиби была тем стержнем, на котором держалась вся семья.

 Да и сам этот дом — дар или бремя? Пожалуй, и то и другое, мелькнула у него мысль.

 Сообразительный мужчина не стал бы ни секунды задерживаться в доме, напичканном всевозможными проблемами. Он просто развернулся бы и уехал прочь. Вот это было бы по-умному.

 И тут же Дункан подумал о том, что порой бывает куда интереснее вести себя не по-умному, а по-глупому.

 Уладив еще кое-какие дела, Дункан отправился к себе в бар. Он знал, что вечернего притока посетителей следует ждать только через час. И хотя в «Слэм Данк» ярко светились экраны телевизоров, а за отдельными столиками шло активное обсуждение спортивных событий, здесь было еще достаточно тихо для того, чтобы назначить встречу.

 К тому же ему хотелось выпить пива, и он чувствовал, что после такого дня он вполне заслужил кружку-другую. Сидя за столиком, Дункан все время посматривал в сторону дверей и, как только увидел Фина, тут же подал знак бармену.

 — Я уже заказал тебе «Корону» и начо.

 Фин присел за столик.

 — Ты сегодня попросту сбежал с переговоров.

 — Извини, так уж получилось. Что тебе удалось выяснить?

 Фин важно надул щеки.

 — Ну, я не тратил времени даром. Все там внимательно осмотрел и теперь намерен составить подробный перечень трат, которые ждут тебя после покупки этого дома. Но если честно, то я уже сейчас могу сказать, что тебе придется вложить в это дело как минимум полтора миллиона — и это не считая самой покупки.

 — Пусть так.

 Фин чуть отклонился назад, когда официант поставил между ними тарелку с начо. Тут же на столе появилось пиво и тонкий ломтик лайма.

 — Знаешь, я порой вспоминаю о том, как оно было раньше, — особенно в такие моменты, когда мы рассуждаем о сделке в полтора миллиона как о чем-то совершенно обыденном…

 — А сколько стоит твой костюм?

 Ухмыльнувшись, Фин отхлебнул пива.

 — Классный костюмчик, правда?

 — Парень, по части моды тебе нет равных. Ладно, остановимся на двух миллионах — так оно надежнее. Плюс та сумма, которую я заплачу этому плешивому бельчонку за его дом.

 — А он и правда похож на бельчонка, — заметил Фин.

 — Надеюсь, он потратит часть полученных денег на то, чтобы купить себе приличный парик. Как бы то ни было… Есть у тебя ручка?

 Сунув руку во внутренний карман пиджака, Фин вытащил оттуда золотой «Монблан».

 — Черт возьми, почему у тебя никогда нет ручки?

 — А где я буду ее носить? К тому же я всегда могу положиться в этом на тебя. — И Дункан начал быстро высчитывать что-то прямо на салфетке.

 «Этим все и сказано», — подумал Фин. Парень может выглядеть проще некуда — потертые джинсы, простенькая рубашка с подвернутыми рукавами, волосы, которые давно пора бы укоротить. Многие назовут его просто везунчиком — человеком, который в буквальном смысле слова вытащил счастливый билет. Но там, где речь заходит о Дункане Свифте, не стоит полагаться на внешность.

 Вот он расписывает позаимствованной ручкой на салфетке свои будущие траты, высчитывая общую сумму вложений и потенциальный доход. При этом он прикладывается к начо и запивает его пивом. И к тому моменту, когда тарелка его опустеет, на салфетке выстроятся столбцы цифр, просчитанных с такой точностью, которая удивила бы даже профессионального бухгалтера.

 «Это и есть талант», — подумал Фин, осторожно накладывая себе начо с блюда на тарелку.

 — Что заставило тебя сегодня сбежать?

 — Это как раз то, о чем бы я хотел поговорить с тобой. Точнее, не с тобой, а с твоей очаровательной женой.

 — Лу сейчас в суде.

 Дункан взглянул поверх его плеча и улыбнулся:

 — Уже нет.

 На ней был строгого покроя синий костюм, но даже он не мог скрыть ее невероятно длинных ног. Сексуальные завитки волос были тщательно зачесаны назад и образовывали прическу, которая лишь подчеркивала острые скулы, большие карие глаза и полные, красивых очертаний губы. Кожа ее была цвета густой карамели.

 Будь он судьей или присяжным, думал Дункан, он ни за что бы не стал возражать такой женщине — что бы она там ни требовала в суде.

 Выскользнув из кабинки, Дункан приобнял ее за плечи и прошептал — так, чтобы Фин тоже мог слышать:

 — Брось его, и я куплю тебе Фиджи.

 Эта просьба вызвала у нее смешок:

 — Я бы все-таки хотела сохранить мужа — на случай, если ты вдруг окажешься занят.

 — Верни мне жену! — не выдержал Фин.

 — Ничего не поделаешь, — выразительно вздохнув, Дункан подарил ей театрально долгий поцелуй. — Лу, спасибо, что пришла.

 — Я думал, ты еще в суде, — сказал Фин.

 — Там я и была, — сев рядом с мужем, она подставила ему губы для поцелуя. — Обвинение запросило отсрочки. Я взяла их за жабры. Ну ладно, не хочет ли кто-нибудь из вас купить мне мартини?

 — Его уже готовят. Подожди минутку. Фин, вот что мы намерены предложить бельчонку, и вот тот предел, дальше которого мы не пойдем, — и Дункан протянул приятелю салфетку. — Ну как?

 Тот взглянул на цифры, пожал плечами:

 — Это твои деньги.

 — Ну и ладно. Неплохой пинок, правда? — и Дункан вновь подхватил свое пиво. Он знал, что Фин и Лу держатся за руки под столом. Просто их связывало нечто такое, что заставляет людей держаться друг друга и чувствовать себя при этом счастливыми.

 — Может, заказать вам еще что-нибудь, кроме начо? — поинтересовался Дункан.

 — Мне достаточно мартини. Поскольку наше чадо гостит сегодня у своей кузины, мы с Фином решили поужинать в одном из ресторанов.

 — Значит, ужин?

 — Именно. Но не раньше, чем я выпью свой мартини и пофлиртую со своим любовничком, — и она подмигнула Дункану. — Итак, малыш, чем я могу тебе помочь?

 После секундной задумчивости Дункан улыбнулся в ответ:

 — Извини, но ты совсем сбила меня с толку… Я бы хотел поговорить о том, что случилось сегодня с моей знакомой и что грозит тому парню, который сделал это — разумеется, когда он будет пойман.

 — Это преступление или что-то бытовое?

 — Преступление, будь он проклят!

 Это было сказано таким тоном, что Лу в удивлении приподняла брови. Затем, отхлебнув немного мартини, она задумчиво произнесла:

 — Полагаю, тебе здорово не понравится, если кто-то из нашей фирмы станет защищать этого парня — разумеется, если тот предстанет перед судом.

 — Я не собираюсь указывать тебе, что нужно делать. Просто я подумал, что ты должна быть в курсе того, с помощью каких лазеек он мог бы ускользнуть от наказания.

 Лу пожала плечами.

 — Расскажи-ка мне лучше, что предположительно совершил этот человек.

 — Сейчас ты все узнаешь. Только сначала я должен сказать, что это коп.

 — Вот что… — и Лу со вздохом отхлебнула еще мартини. — Ладно, рассказывай.

 Любопытно. Весьма любопытно. Примостившись у стойки бара, он небрежно потягивал пиво и поглядывал в сторону ближайшего экрана — якобы в ожидании новостей.

 Отсюда ему была хорошо видна кабинка, в которой сидели дружок Фиби и чернокожая парочка в щегольских костюмах. Прямо-таки чертовски интересно. Тут ему, можно сказать, повезло — он наблюдал за домом на Джонс-стрит, когда к тому подкатила шикарная машина.

 Надо сказать, Фиби выглядела далеко не лучшим образом.

 Ему пришлось сдержать смешок, чтобы не привлечь к себе внимания. Да уж, рыжеволосая сучка выглядела не лучшим образом.

 Но скоро, очень скоро она будет выглядеть еще хуже… Пока же он решил потратить немного времени на то, чтобы выяснить, кто они такие — Мистер Шикарное Авто и его друзья.

 Никогда не знаешь, кто тебе может пригодиться…

 Все время прислушиваясь к тому, что делается в комнате Фиби, Эсси тщательно сворачивала белое покрывало с вышитыми на нем маленькими попугайчиками, более известными как птички любви. Хитроумная вышивка занимала обычно все ее мысли, поэтому она так любила это занятие. Эсси часто думала о том, что работа — и работа творческая — помогала ей держать в узде собственный разум, не позволяя ему блуждать в тех местах, где затаился страх.

 Так что работа шла ей только на пользу. Да и невеста, которой предназначалось это покрывало, получала в дар нечто особенное и уникальное — красивую вещь, которую она могла затем передать по наследству своим детям.

 Руки Эсси порхали над тяжелой серебристой тканью. Даже эти последние приготовления — в том числе упаковка уже готового изделия — не позволяли ее сознанию отвлекаться на ненужные мысли.

 А она должна была держать себя в узде, ведь ей не хотелось впадать в панику всякий раз, когда Фиби выходила из дома. Она не хотела ограничить мир своих близких стенами этого дома, сузив его до того крохотного мирка, в котором жила она сама. Эсси изо всех сил пыталась противостоять страху, который так и стремился закрасться в душу, отвоевывая себе все новое и новое пространство.

 Страх может напасть на вас в продуктовом магазине, ударив исподтишка — отчего сердце начинает вдруг бешено биться, а дышать становится все труднее. И вы стоите, замерев, среди всех этих помидоров, салата и фасоли, а в горле тем временем нарастает еле сдерживаемый крик.

 И вот вы уже бежите оттуда куда глаза глядят — бросаете тележку, уже наполненную продуктами, и бежите прочь.

 А в следующий раз это может быть прачечная или банк, где кассир знает вас по имени и всегда интересуется здоровьем ваших детей. Страх прокрадывается в вашу душу, наваливая на вас глыбу за глыбой — пока вы не оказываетесь погребены под ним заживо.

 В ушах у вас стоит звон, по лицу и спине катится пот.

 Так вы шаг за шагом отступаете перед страхом, позволяя ему занимать все больше и больше места. И в конце концов он вытесняет вас отовсюду — и вы уже не в силах покинуть собственный дом.

 Эсси еще могла выходить на террасу и даже спускалась иногда во двор. Но с каждым днем это давалось ей все труднее и труднее. Если бы не Карли, она бы уже давно ограничила себя стенами дома. Эсси чувствовала, что недалек тот день, когда она уже не сможет сидеть на веранде, читая своей дорогой девочке какую-нибудь книжку.

 И кто осмелится утверждать, что она не права? Так думала Эсси, прикрепляя к уже готовой работе изящную овальную этикетку с собственными инициалами.

 Ужасные вещи творились за стенами этого дома. Ужасные, чудовищные вещи ежеминутно нарушали покой горожан. От них нельзя было скрыться ни в магазине, ни в химчистке, ни на рынке.

 В глубине души Эсси хотелось спрятать своих близких в стенах этого дома, накрепко заперев все двери и закрыв окна. Внутри они были бы в полной безопасности — вдали от тех ужасных вещей, которые творились на улицах города.

 И в то же время она понимала, что это шепчет ее болезнь, пытаясь пробраться чуточку глубже.

 Она уложила в серебряный ящичек свое покрывало, а затем опустила туда карточку с подробными инструкциями — ухаживать за такой вещью следовало с большой осторожностью.

 Теперь предстояло заняться упаковкой самого ящичка, чтобы в итоге получился настоящий свадебный подарок. Эта работа вернула ей душевное равновесие. Порой она все еще поглядывала в окна — но только затем, чтобы проверить, как там погода. Эсси была рада тому, что на улице идет дождь. В такие дни казалось куда более удобным и правильным сидеть у себя дома — всем вместе, как тем крохотным птичкам на покрывале.

 К тому времени, как покрывало было упаковано в серебряный ящичек и надежно там запечатано, Эсси уже тихонько напевала какую-то мелодию.

 Подхватив ящичек, она понесла его вниз. По дороге она лишь на секунду задержалась у комнаты дочери, отметив с улыбкой облегчения, что та мирно спит. Сон, покой и тишина — вот главные лекарства для нее. Когда ее девочка проснется, решила Эсси, она принесет ей чаю и что-нибудь вкусненькое — как это было много лет назад, когда Фиби грипповала или болела простудой.

 Эсси уже прошла половину лестницы, как вдруг раздался звонок в дверь. Ее словно ударили с размаху — колени у женщины подогнулись, сердце бешено забилось, и она без сил опустилась на ступеньки, прижав к себе в качестве защиты коробку с покрывалом.

 Она уже готова была разрыдаться — уронить голову на колени и рыдать от невыносимого ужаса.

 Дверь была надежно заперта. И она останется на замке, если Эсси не пожелает открыть ее. Никто не сможет войти, никто не сможет выйти. Все птички сидят в своем ящике.

 Разве можно было объяснить хоть кому-то эти приступы внезапного удушающего страха, от которого маленький шрам у нее на щеке начинал пульсировать, будто свежая рана? Но если она не ответит, звонок прозвенит вновь… Вот он и в самом деле уже звенит. Фиби проснется, а ей сейчас так нужен покой.

 Кто сможет защитить ее ребенка, если она убежит и спрячется?

 Нельзя было допустить, чтобы страх помешал ей открыть дверь — даже если сама она не способна была шагнуть за порог.

 Эсси поднялась и, все так же вцепившись в серебряный ящичек, заставила себя подойти к двери. Посмотрев наружу сквозь стеклянную створку, она испытала приступ внезапного облегчения — боже, да это всего лишь Дункан!

 «Такой приятный молодой человек», — думала Эсси, пытаясь перевести дыхание. Серьезный, благовоспитанный молодой человек, на руках перенесший ее избитую девочку в постель.

 Бояться было абсолютно нечего.

 Зажав ящик в одной руке, Эсси щелкнула замком и распахнула дверь, одновременно подарив Дункану ослепительную улыбку.

 — Дункан! Как мило, что вы пришли. Только взгляните на него — такой дождь и без зонтика! Ну-ка живее заходите в дом!

 — Давайте я возьму у вас эту штуку.

 — Нет-нет, все в порядке. Я специально принесла сюда этот ящик. — Она быстро повернулась, надеясь в душе, что Дункан не заметил ее трясущихся рук. — Скоро его должны забрать. Как насчет кофе?

 — Не стоит беспокойства. Эй, — он сжал ее руки, и Эсси поняла, что ей не удалось перехитрить его. — С вами все в порядке?

 — Я немного взволнована, вот и все. Глупо, конечно…

 — Глупо? Это после того, что случилось? Я и сам первое время здорово нервничал.

 «Нет, — подумала Эсси, — только не он». Дункан явно не принадлежал к тому типу людей, которые вздрагивают от резких звуков и шорохов. Но с его стороны было очень мило попытаться утешить ее.

 — Пожалуйста, не говорите этого Фиби, но я чувствую себя намного лучше, когда в доме находится сильный, здоровый мужчина.

 — А что, здесь есть кто-то еще? — вопрос заставил ее рассмеяться. — Не волнуйтесь, никому не скажу. На самом деле я тут всего на минутку — узнать, как чувствует себя больная.

 — Ночью она практически не спала, — взяв Дункана за руку, Эсси повела его в гостиную. — Но сейчас она наконец задремала. Не хотите присесть и составить мне компанию? Ава ушла в цветочный магазин. Она работает там пару дней в неделю — когда им требуется ее помощь. Скоро придет моя невестка. Джози — медсестра. Она уже присматривала вчера за Фиби. А сегодня они с Картером останутся у нас на ночь… Знаете, почему я так много говорю?

 — Разве много?

 — Дункан, мне так неудобно за мое вчерашнее поведение.

 — Все в порядке. Просто у вас был шок.

 — И я не смогла с ним как следует справиться.

 — Эсси, вам нужно дать себе передышку. — Судя по удивлению, которое промелькнуло на ее лице, она никогда не думала о чем-то подобном. — Чем, к примеру, вы занимались целый день?

 — Ну, крутилась по хозяйству, носила Фиби подносы с разными вкусностями — пока, я думаю, ей не захотелось запустить в меня очередным из них. Еще я закончила один свой проект и составила целый список дел на потом.

 Ничто так не могло заинтересовать Дункана, как слово проект. Вытянув ноги, он настроился на приятную беседу.

 — А что за проект?

 — Ну, я занимаюсь шитьем, — и Эсси махнула рукой в сторону фойе, где стоял серебряный ящичек. — Только что закончила покрывало на кровать — свадебный подарок.

 — И у кого свадьба?

 — У крестной дочери одного моего заказчика. Я продаю кое-что из своих изделий в городе. Да и по Интернету поступают заказы.

 — Серьезно? Да у вас, я смотрю, уже налаженное производство.

 — Да нет, больше похоже на домашнюю забаву, — со смехом ответила Эсси. — Скажем так, способ оплатить свое увлечение… заработать немного карманных денег.

 Дункан сидел расслабившись, в то время как мозг его быстро анализировал: ручная работа. По индивидуальным заказам.

 — А что за шитье?

 — Я вышиваю. Меня научила этому моя мама, а та когда-то научилась у своей. Я была страшно расстроена, когда поняла, что у Фиби нет ни малейшего желания заниматься этим рукоделием. А вот у Карли к вышивке несомненные способности.

 Дункан осмотрел комнату, задержав взор на нежно-голубой скатерти с изящным узором из столистных роз. «Здорово», — подумал он, приподнимая край изделия и внимательно изучая его.

 И не просто здорово. Действительно очень сложная и необычная работа.

 — Это тоже вы делали?

 — Ну да.

 — Красиво. Очень красиво. Выглядит так, будто это и в самом деле старинная работа. Как если бы ваша бабушка вышивала скатерть долгими спокойными вечерами, чтобы передать потом по наследству детям и внукам.

 Было видно, что комплимент пришелся Эсси по душе.

 — Скажите, а вы вышиваете такие вещи по настроению или в соответствии с пожеланиями клиентов?

 — Зависит от обстоятельств. Ну так как насчет кофе?

 — Знаете, я забежал всего лишь на минутку. А вы не думали… Привет.

 Уже по тому, как осветилось его лицо, Эсси поняла, в чем дело. Обернувшись, она и вправду увидела Фиби, стоявшую в дверном проеме.

 С выражением крайнего негодования на лице Эсси бросилась к своей дочери.

 — Фиби, кто разрешил тебе встать? И уж тем более бродить туда-сюда по лестницам? Я же специально положила колокольчик на твой ночной столик — чтобы ты могла позвонить, если тебе что-то понадобится.

 — Я не собираюсь провести в этой чертовой постели остаток жизни!

 Во взгляде, который Эсси бросила на свою дочь, читалось явное неодобрение.

 — Вы должны извинить ее, Дункан, — обратилась она к гостю. — Это болезнь заставляет ее дерзить. Пойду приготовлю нам кофе.

 — Мама, — Фиби виновато коснулась ее руки, — извини, я не хотела дерзить тебе.

 — Ладно, я не сержусь. Побеседуйте немного с Дунканом. Он не поленился заехать к нам в этот дождливый день, только чтобы спросить, как ты себя чувствуешь.

 Фиби лишь мрачно взглянула на Дункана, когда ее мать вышла из комнаты.

 — Ладно, я и так знаю, что выгляжу хуже, чем вчера.

 — Что ж, тогда мне нет необходимости упоминать об этом. А как ты себя чувствуешь? Тоже хуже?

 — Отчасти так. Да и злюсь я больше. — Фиби со вздохом взглянула в сторону фойе. — Просто не выношу, когда меня пытаются опекать.

 — Ладно, постараюсь не совершать подобной ошибки. Тогда и вот это мне, пожалуй, придется забрать назад, — кивнул он в сторону большого пакета. — Предполагалось, что это будет подарок. Но ты, я смотрю, не любитель подобных нежностей.

 — Зависит от подарка. Да присядь же, Дункан. Я уже начинаю злиться из-за своего плохого настроения.

 — Мне и в самом деле нужно идти. Дела, знаешь ли, и все такое. — Он поднял сумку. — Ну что, берешь?

 — Я ведь даже не знаю, что там такое. — И Фиби заглянула внутрь. — Диски? Боже, да их тут не меньше дюжины.

 — Сам я, когда болею, обычно читаю или смотрю фильмы. А тут я подумал, что читать с поврежденной рукой — не самое приятное занятие, и решил накупить тебе разных фильмов. Главным образом легкое кино. Сам я склонялся к «Трем помощникам», но подумал, что здесь они, скорее всего, будут валяться без дела.

 — Ты правильно подумал.

 — Не знаю, нравится ли тебе легкое кино, или ты предпочитаешь более жесткие фильмы, а то и вовсе боевики… Но я рассудил, что в доме, где живут четыре женщины, легкие фильмы пойдут на «ура».

 — Мне нравится все — и легкое кино, и более жесткое. Боевики я тоже люблю, — она с интересом порылась в пакете. — А с каких это пор «Братья Блюз» стали легким кино?

 — Знаешь, просто мне нравится этот фильм, и я решил купить его. На самом деле это единственный диск, который я выбрал сам. Все остальное подобрала для меня Марси из магазинчика видеофильмов. Она утверждает, что все это вполне может смотреть ребенок возраста Карли (при условии, конечно, что мать у него — не законченная зануда)… Да нет, Марси ничего не говорила про зануду, — добавил Дункан в ответ на недовольный взгляд Фиби. — Это уже я додумал.

 — Очень предусмотрительно с твоей стороны. Как, впрочем, и со стороны Марси. Надеюсь, эти фильмы помогут мне разогнать скуку. Тогда я буду вспоминать тебя с еще большей признательностью.

 — На это я и рассчитывал. Ладно, мне надо идти. Надеюсь, твоя матушка простит, что я ушел не попрощавшись. — Он осторожно коснулся губами ее лба. — Прими хорошую дозу легкого кино и позвони мне завтра утром.

 — Если я не провожу тебя до двери, мне придется лгать маме — говорить, что я тебя проводила. — Фиби поставила сумку и пошла с ним к выходу. — Поверь, я очень признательна тебе за подарок и вообще за все, что ты для меня сделал — как, впрочем, и за то, чего ты не стал делать. Я имею в виду комментарии насчет моей прически и моего дурного настроения.

 — Чудесно. Тогда ты могла бы пойти мне навстречу и поужинать со мной еще раз — после того, как выздоровеешь.

 — Ты что, подкупаешь меня своими дисками?

 — Именно так. Но я думаю, что невысказанные комментарии относительно прически и настроения заслуживают еще большего поощрения, — улыбнувшись, он взялся за ручку двери. — Ну все, до встречи.

 Шагнув за порог, Дункан едва не столкнулся с женщиной, которая взбегала по ступенькам.

 — Привет, — бросил он.

 — Привет и вам. Лейтенант.

 — Детектив. Детектив Лиз Альберта, Дункан Свифт.

 — Ах да, мы уже беседовали по телефону, — он протянул ей руку. — Рад знакомству и уступаю вам место. Фиби, увидимся позже.

 Лиз секунду смотрела вслед Дункану, который быстро шел под накрапывающим дождем. Затем, опустив зонтик, повернулась к Фиби.

 — Симпатичный.

 По тону, каким это было сказано, Фиби поняла, что Лиз оценила деликатность ухода.

 — Это так. Заходите, не стойте на дожде.

 — Спасибо. Не думала, что застану вас сегодня на ногах.

 — Либо я в скором времени вернусь на работу, либо тихо сойду с ума. — Взяв у Лиз зонтик, она опустила его в фарфоровую подставку.

 — Что, все так плохо?

 — Хуже не бывает. Вы здесь, чтобы еще раз опросить меня?

 — Если вы в состоянии это выдержать.

 — Вполне. — Фиби махнула рукой в сторону гостиной. — Есть что-нибудь новое?

 — Ваше оружие так и не нашли, но я принесла вам вот это. — Покопавшись в сумке, Лиз достала оттуда полицейский жетон. — Он лежал в самом низу лестницы. Думаю, его просто выбросили. Никаких отпечатков, кроме ваших собственных.

 — На нем были перчатки, — пробормотала Фиби.

 — Да, вы упоминали об этом.

 Жетон был прикреплен к поясу юбки, думала Фиби. Сначала он раскромсал ее юбку, а затем сунул руку вниз, чтобы забрать… Она потрясла головой. Зачем опять погружаться в этот кошмар?

 — Простите. Присядьте, пожалуйста.

 — Как ваше плечо?

 — Утешаю себя тем, что могло быть и хуже. И это правда. Все и в самом деле могло быть хуже.

 — Лейтенант…

 — Просто Фиби. Пусть это официальный визит, но мы же не в управлении.

 — Ладно, Фиби. Просто нам обеим хорошо известно, что эмоциональные травмы заживают порой куда дольше физических.

 Знать и ощущать — две совершенно разные вещи.

 — Я стараюсь работать над этим.

 — Тогда все в порядке.

 — Он с самого начала хотел унизить меня. Арни Микс хорошо знал, что делает.

 Прежде чем Лиз смогла ответить, в комнату вошла Эсси, катившая перед собой тележку.

 — Прошу прощения. Я не знала, что у тебя уже другая компания. А где Дункан?

 — Ему пришлось уйти. Мама, это детектив Альберта. Моя мать, Эсси Макнамара.

 — Вы позаботились о моей дочери, когда все это случилось. Я так вам признательна…

 — Ну что вы… Я тоже рада нашему знакомству, миссис Макнамара.

 — Надеюсь, вы не откажетесь от кофе, и от печенья тоже. — Эсси расставила на кофейном столике чашки с блюдцами и небольшие тарелки. На подносе еще оставались кофейник, сахар и кувшинчик с молоком. — Мне нужно кое-что доделать на кухне. Но если вам что-то понадобится, сразу дайте мне знать.

 — Спасибо, мама.

 — Детектив Альберта, не возражаете, если я оставлю все на вас?

 — Что вы, мэм. — Лиз взяла кофейник и аккуратно разлила кофе. Затем, взглянув в сторону двери, за которой только что исчезла Эсси, она добавила: — Я думала, такие тележки бывают только в фильмах, а еще — в шикарных отелях.

 — Порой жизнь в этом доме напоминает и то и другое. Полагаю, ты хотела рассказать мне, что, несмотря на все старания, вам так и не удалось найти убедительных доказательств виновности Микса.

 — Все так. Я беседовала с ним. Он был в тот день в управлении, и у него хватило ума не отрицать это. Но он утверждает, что во время нападения был у себя — забирал кое-какие вещи.

 — Лиз, это был он. Он просто отплатил мне.

 Фиби взглянула в окно, как прежде делала ее мать. Но вид дождя не только не успокоил ее, но привел в отчаяние — как если бы она оказалась загнана в ловушку. И это в тот момент, когда необходимо было столько сделать.

 — У меня случались стычки и с другими копами, но чтобы так, как с Миксом, — ни разу. Да и было это давно. Я не просто поставила его на место, но и отстранила на время от работы, да еще и порекомендовала полицейского психиатра. Микс уже в тот момент хотел разобраться со мной — это было понятно по его поведению. Не зря же Сайкс вмешался тогда в наш разговор.

 — Я беседовала с детективом Сайксом, и он подтвердил, что Микс и в самом деле был вне себя. Но все это слишком неопределенно. У меня нет никаких фактов, которые позволили бы напрямую увязать Микса с инцидентом на лестнице. Да, он находился в тот день в здании. Да, он действительно был зол на вас. Но Микс уже спрятался за своего адвоката. А тут еще его отец, который тоже обладает немалым весом в управлении. Если бы вы могли дать мне хоть какой-то факт, какую-то деталь…

 — Боюсь, мне уже нечего добавить.

 — Тогда пойдем по новой. И начнем не с нападения, а с того момента, когда вы вышли утром из дома.

 Фиби знала, как это делается. Вновь и вновь повторяя одну и ту же историю, вы начинаете вспоминать такие мелочи, которые поначалу могли ускользнуть от вашего внимания.

 И она стала рассказывать о том, как пошла утром на автобусную остановку, поскольку машина все еще была в ремонте. Она прихватила из дома МРЗ-плеер, которым любила пользоваться Ава во время работы в саду, и пыталась убедить себя в том, что у поездки в общественном транспорте есть свои преимущества. По крайней мере, вы можете расслабиться, чего никак не сделаешь за рулем.

 — Вы что-нибудь заметили? Не было ли, случаем, ощущения, что вас преследуют?

 — Нет, ничего такого. Правда, я об этом не думала, но в целом все было как обычно. Я сразу прошла в свой кабинет и занялась разбором бумаг.

 Фиби подробно описала свою утреннюю рутину, попутно перечислив офицеров и детективов, с которыми ей пришлось иметь дело. Все как всегда, думала она. Обычный понедельник.

 — После разговора с капитаном я направилась вниз.

 — Вы всегда пользуетесь лестницей?

 — Да, это уже вошло в привычку.

 — Вы с кем-нибудь разговаривали по дороге?

 — Нет. Впрочем… Я сказала своей помощнице, что иду на занятие. Стоп!

 Поставив чашку с кофе, Фиби откинулась назад и закрыла глаза. Мысленно она вновь прокрутила всю ситуацию, увидев себя при этом как бы со стороны.

 — Она задержала меня почти на минуту, задавала какие-то вопросы, которые вполне могли подождать — особенно если учесть, что я спешила на занятие. Тогда я не обратила на это внимания, разве что слегка разозлилась… Время поджимало, да и девушке было хорошо известно, что меня уже ждут.

 — Кто ваша помощница? — спросила Лиз, доставая свой блокнот.

 — Энни Утц. Она пришла к нам несколько месяцев назад. Я думаю… — пытаясь восстановить в памяти всю картину, Фиби вновь прикрыла глаза, — я думаю, она пыталась задержать меня специально… Болтала какую-то ерунду. Потом сказала, что я, должно быть, буду спускаться по лестнице — как всегда.

 Фиби открыла глаза. Теперь в ее взгляде читалась неприкрытая ярость.

 — Она подала ему сигнал, по мобильному или радиотелефону. Она дала знать этому ублюдку, что я снова решила обойтись без лифта.

 — Думаете, у них что-то вроде романа?

 — Вряд ли. Как я уже сказала, она здесь новенькая — только пару месяцев в управлении. Весьма дружелюбная девушка. Выглядит очень броско. Не замужем. Любит пококетничать с мужчинами, но не пережимает. А вчера она нервничала. Не так чтобы очень, но… Я спешила и поэтому не обратила внимания. Надо сказать, я просто забыла о ней, о нашем разговоре — вплоть до этого момента.

 — Я поговорю с ней.

 — Нет, мы поговорим. Я еду с вами.

 — Лейтенант. Фиби…

 — Просто поставьте себя на мое место.

 — Помочь вам одеться? — глубоко вздохнув, спросила Лиз.

 Отчаянно потея и проклиная все на свете, Фиби пыталась влезть в рубашку. И тут в комнату вошла Эсси.

 — Что, скажи на милость, ты делаешь?

 — Пытаюсь влезть в эту проклятую рубашку. Мне нужно уйти с детективом Альбертой.

 — Никаких «уйти». Ты немедленно отправляешься в собственную постель, Фиби Макнамара!

 — Я всего лишь на час.

 — Фиби, не заставляй тащить тебя в чертову постель!

 — Мама, ради бога, — Фиби, у которой опять заболели все ушибы, в бессилии уронила руку, — помоги мне лучше с этой идиотской пуговицей.

 — Я же сказала, ты никуда не пойдешь.

 — Пойду. Наконец-то в моем деле появилась зацепка, и я намерена…

 — Фиби, не говори о себе как о деле. Ты — моя дочь.

 Фиби устало нянчила больную руку. Даже сквозь собственное раздражение она отчетливо видела в глазах матери проблески надвигающейся паники.

 — Мама… Все в порядке. Давай попробуем успокоиться.

 — Я успокоюсь, только когда ты вернешься в постель. — Эсси решительно подхватила халат дочери. — Живо! Я не намерена…

 — Мама, послушай меня. Моя рука скоро будет здорова, ушибы тоже заживут. Но мы обе знаем, что это такое, когда болит внутри. И ты поймешь, если я скажу, что не смогу вылечиться до тех пор, пока этого человека не поймают. Пока его не заставят расплачиваться за то, что он сделал.

 — Тебе необязательно заниматься этим самой. Есть и другие люди…

 — Я знаю, что ты думаешь именно так. Я могу тебя понять. Но и ты постарайся понять меня. Мама, я не хочу жить в страхе. Я просто не могу.

 — Это совсем не то, о чем я прошу тебя. Совсем не то.

 — Но я испугана. Стоит мне закрыть глаза, и я вновь оказываюсь там, на лестнице.

 — Бедная моя детка. — Слезы хлынули по щекам Эсси, когда та с нежностью коснулась лица дочери.

 — Наверно, мне было бы проще поддаться этому страху. Но я знаю, что если поступлю так, то в душе уже никогда не выберусь с этой проклятой лестницы… Пожалуйста, помоги мне надеть эту рубашку.

 Сквозь слезы Эсси внимательно вглядывалась в лицо дочери.

 — Я не хочу, чтобы ты жила так, как живу я. Не хочу, чтобы ты всего боялась.

 — Я знаю.

 Медленно, не спуская с Фиби глаз, Эсси застегнула на ней рубашку.

 — Тебе действительно нужно идти?

 — Да, мама. Извини.

 — Фиби, — Эсси осторожно вложила ее руку в повязку, — как только вернешься домой, немедленно в постель.

 — Как скажете, мэм.

 — И ты съешь все, что я приготовлю тебе на ужин.

 — Все до кусочка, — пообещала Фиби, нежно целуя мать в щеку, где под искусным макияжем виднелся крохотный белый шрам. — Спасибо тебе.

 Когда Фиби в сопровождении матери вернулась в гостиную, Лиз уже ожидала ее.

 — Вашей помощницы нет сейчас на работе — она сказалась больной и не пришла. Но у меня есть ее домашний адрес.

 — Что ж, едем к ней домой.

 — Детектив? Мне без разницы, что она старше вас по чину. Вы ведь позаботитесь о моей девочке? И привезете ее домой?

 — Конечно, миссис Макнамара. Спасибо вам за кофе.

 Дождавшись момента, когда они окажутся снаружи, Лиз открыла свой зонтик и уже после этого продолжила:

 — Мне без разницы, что вы старше меня по чину. Это дело веду я.

 — Не имею ничего против. Дружелюбная, кокетливая и энергичная — вот как бы я описала Энни. Ей двадцать с небольшим. По-моему, ей нравится, когда вокруг полно мужчин, — это льстит ее тщеславию. Спасибо, — добавила Фиби, когда Лиз распахнула перед ней дверцу машины. — Ну что, ужасно я выгляжу? — поинтересовалась она секундой позже.

 — Да не так чтоб очень, — улыбнулась Лиз, усаживаясь за руль.

 — Пусть она сначала увидит меня. Вряд ли он сообщил ей о том, что хочет меня избить. Сказал, должно быть, что припугнет или просто поговорит о своем деле. — Несмотря на дождливый день, на Фиби были темные очки. — Не думаю, что она стала бы помогать ему, если бы знала о его настоящих планах. Не зря же она сказалась сегодня больной. Сидит, должно быть, дома, переживает. Пытается понять, что случилось. В управлении сейчас ходят разные слухи, так что наверняка ей пришлось выслушать несколько версий. Думаю, один мой вид заставит ее дрогнуть.

 Энни и в самом деле казалась нездоровой. На фоне ярко-розовой пижамы лицо ее выглядело особенно бледным и осунувшимся. При виде Фиби она в изумлении распахнула глаза и тут же невольно отступила назад.

 — Энни Утц? — уточнила Лиз. — Я — детектив Альберта. Можно войти?

 — Я…

 — Спасибо, — и Лиз толкнула дверь, приглашая Фиби войти первой. На заднем фоне шумно переругивались героини какого-то сериала. — Лейтенанту нужно сесть. Она сильно пострадала.

 — Я… у меня простуда. Я могу заразить вас.

 — Ничего не поделаешь, придется рискнуть. Вы ведь слышали о том, что произошло с лейтенантом Макнамарой?

 — Да. То есть мне говорили… Мне так жаль, лейтенант.

 — Энни… Не возражаете, если мы выключим это? — Не дожидаясь разрешения, Лиз взяла пульт и убрала с экрана разъяренных блондинок. — Я занимаюсь расследованием этого дела. Именно с вами лейтенант разговаривала перед тем, как на нее напали.

 — Я… я не знаю.

 — Не знаете, что она остановилась у вашего стола, перед тем как выйти на лестницу?

 — Да нет, я помню… Вы еще сказали, что идете на занятие, — обращаясь к Фиби, Энни упорно старалась не смотреть ей в лицо.

 — Когда это было?

 — Незадолго до десяти. Где-то за несколько минут.

 — Вы знали, что лейтенант собирается спускаться по лестнице?

 — Все знали, что лейтенант Макнамара пользуется лестницей. — Энни нервно крутила пуговицу на пижаме. — Вы извините, но я и в самом деле чувствую себя неважно…

 — Лейтенант Макнамара тоже чувствует себя неважно. Не так ли, лейтенант?

 — Именно так.

 Перед тем как войти в квартиру, Фиби сняла очки и убрала их в сумочку. Она знала, что выглядит сейчас просто ужасно — с синяками на лице, с ободранной кожей, с повязкой на лбу. И точно так же она знала, как нужно выдержать паузу, чтобы Энни все-таки взглянула ей в глаза.

 — Он швырнул меня на ступени, после чего заломил руки и защелкнул на них наручники.

 Не отрывая взгляда от глаз девушки, в которых уже дрожали слезы, Фиби подняла руки так, чтобы той стали видны ее запястья.

 — Затем он заклеил мне рот и натянул на голову капюшон. — Она откинула волосы со лба, чтобы продемонстрировать Энни многочисленные синяки. — А затем с размаху ударил меня лицом о стену.

 Слезы градом катились у девушки по лицу.

 — Я слышала… сказали, это был несчастный случай. Что вы упали. Упали с лестницы.

 — Значит, следы от кулаков на ее лице — это несчастный случай? — резко поинтересовалась Лиз. — Или следы от наручников на запястьях? — Она подняла руку Фиби, чтобы продемонстрировать характерные отметки. — А одежда, значит, случайно спала с ее тела, так что ей пришлось ползти, полуголой, до самого коридора?

 — Я не знаю… Простите, но мне действительно нехорошо. Не могли бы вы уйти? Не могли бы вы сейчас уйти?

 — Энни, он сказал, что хочет просто поговорить со мной? — спросила Фиби, не повышая голоса. — Просто поговорить наедине? Может, чуть припугнуть или попытаться настоять на своем, поскольку все это было так несправедливо? Ведь я была с ним несправедлива, не так ли? Именно так он объяснил свою просьбу просигналить ему, когда я пойду вниз?

 — Я не знаю, о чем вы. Я ничего не сделала. Если вы упали…

 — Я не падала. Взгляните на меня! — Резкий тон этих слов заставил Энни подскочить. — Вы знаете, что я не падала. Вот почему вы сидите здесь сейчас — больная и напуганная, и пытаетесь убедить себя в том, что это только несчастный случай. Это он вам так сказал. Он сказал, что я просто упала, а затем — что? — солгала, чтобы спасти свою репутацию? Якобы я выдумала это нападение, чтобы надо мной не смеялись в управлении?

 — Давно вы спите с офицером Арнольдом Миксом? — так же резко спросила Лиз.

 — Мы не спим! То есть… Я не хотела. Я ничего не сделала. — И Энни разрыдалась, уткнув лицо в бумажный платок. — Он сказал, это всего лишь несчастный случай, что вы просто хотите раздуть это дело, чтобы доставить ему еще больше неприятностей. Он рассказал мне, как вы его домогались, а потом…

 — Офицер Микс сказал, что лейтенант Макнамара проявляла к нему сексуальный интерес?

 — Ну да, а он отказал, и она с тех пор пытается испортить его репутацию, — опустив платок, Энни умоляюще взглянула на Лиз. — Он обвинил ее в сексуальных домогательствах, но никто ему не поверил. А от жены ему вообще нет никакой поддержки. А она спит с капитаном Мак-Ви, и он уже не надеялся добиться правды.

 — И вы все это проглотили? — Лиз в недоумении покачала головой. — Что ж, возможно, вы и в самом деле думали, что оказываете Арни любезность. А может, просто не хотели верить, что он вам лжет — снова и снова. Но теперь-то вы знаете, что он вам солгал. Ведь так, Энни? Как вы можете верить его словам, глядя на лейтенанта Макнамару?

 — Я не знаю… не знаю.

 — Хочешь взглянуть на фотографии? — Лиз вытащила из сумки целую пачку. — Вот кровь на лестничной клетке. А вот, смотри, ее одежда, которая так случайно порвалась на клочки. А как насчет мешка из прачечной, который он натянул ей на голову? Вот еще неплохой снимок — кровь на наручниках, которыми он сковал ее. И все это несчастный случай.

 — Боже, — Энни вновь уткнулась в платок. — Боже мой.

 — Кем нужно быть, чтобы сделать такое? А ведь следующей можешь стать ты — и не исключено, что тебе придется еще хуже. Ведь именно ты знаешь о том, что он замешан в этом деле.

 — Я же не знала, — рыдала Энни, вытаскивая из пачки платок за платком. — Я ни в чем не виновата. Он просто хотел поговорить с ней, сказать, что он вовсе не собирался ей угрожать. И все. Я просто набрала его номер — два коротких звонка. Это и был сигнал. Вот и все, что я сделала. Я же не знала.

 — Но теперь ты знаешь. Тебе придется одеться и проехать со мной.

 — Вы меня арестуете? Боже, вы меня арестуете?

 — Пока нет. Если ты поедешь со мной и дашь правдивые показания — расскажешь правду, Энни, — я замолвлю за тебя словечко перед прокурором. Ты говоришь, Микс солгал тебе. И я думаю, так оно и было.

 — И я, — добавила Фиби, стараясь говорить успокаивающим тоном. — Я верю, что сейчас ты говоришь правду.

 — Мне жаль, что так вышло, лейтенант. Действительно жаль.

 — Я понимаю.

 Лиз взглянула на Фиби:

 — Что ж, я отвезу вас домой, а затем займусь этим делом.

 — Я хочу быть там. Мне нужно быть там.

 Откинувшись на спинку стула, Дейв внимательно смотрел на Фиби.

 — Во-первых, это не в моей компетенции. Во-вторых, этим делом занимается Лиз Альберта. А ты — жертва. Если ты вдруг об этом забыла, могу принести тебе зеркало.

 Фиби и так знала, как она выглядит. За прошедшую пару дней синяки из черных стали зеленовато-желтыми и багровыми. На челюсть и глаз страшно было посмотреть. Но самое худшее оказалось спрятано под одеждой.

 — Вот поэтому-то я и должна там быть. Я хочу сидеть там и смотреть Арни Миксу в лицо, чтобы он знал — я его не боюсь.

 — А ты и в самом деле не боишься?

 — Ну почему, боюсь — во всяком случае, настолько, чтобы доказать ему и себе, что я не намерена жить под контролем у собственного страха. Мы-то с вами хорошо знаем, что представляет собой патология. Что происходит потом с теми, кого удерживали в заложниках или же избили, лишив возможности сопротивляться.

 — Фиби, эта встреча не имеет ничего общего с опознанием преступника. Или с возможностью свидетельствовать против своего обидчика в суде.

 — Тем более я должна там быть. Моя мать видела Рубена во время суда. Она давала свидетельские показания, когда он был лишь в нескольких футах от нее. Я-то знаю, что она боялась почти так же, как в тот ужасный вечер, когда все мы оказались заперты в собственном доме. Тем не менее она осмелилась выступить на суде. Но это не помогло ей выбраться из ловушки.

 Теперь на лице Дейва читались нежность и сочувствие.

 — У тебя другой характер.

 — Это так, но… — Фиби на мгновение прижала руку к груди. — Я чувствую ее страх и не хочу, чтобы он поселился во мне. Как я смогу справляться с собственными обязанностями, если всегда буду ощущать в себе этот страх? Так вот, эта жертва должна присутствовать на допросе.

 — Если только как наблюдатель, — заметил Дейв, хотя оба они понимали, что он начал сдавать позиции.

 — Большего и не надо, — кивнула она. — Лицом к лицу, и на этот раз он уже не сможет контролировать ситуацию. Не исключено, что я помогу Лиз вырвать у него признание. Я ведь была там. Жертва, свидетель, офицер полиции. Я — тройная угроза для него.

 — Тем не менее это и в самом деле не в моей компетенции. Решение зависит от детектива Альберты, ее капитана и окружного прокурора, — заметил Дейв и тут же, не дав ей вставить ни слова, продолжил: — От окружного прокурора, который любит ходить на рыбалку с отцом Арни.

 — Мне Парнелл всегда казался хорошим прокурором — с кем бы он там ни ходил на рыбалку. Неужели вы думаете, он и в самом деле откажется от расследования случая, где речь идет о нападении на офицера полиции? И все потому, что он находится в приятельских отношениях с отцом подозреваемого?

 — Что ж, тут я с тобой согласен. Парнелл — хороший прокурор. Микс придет на допрос со своим адвокатом. Энни Утц тоже будет представлять адвокат.

 — Тем больше у меня оснований оказать Лиз — детективу Альберте — хоть какую-то поддержку, тем более что самой ей глубоко плевать на то, с кем папочка Арни топит червяков. И вот что я вам еще скажу. Вряд ли Арни придет в восторг от того, что его допрашивают сразу две женщины.

 Обдумывая это, Фиби мерила шагами кабинет. Она почти наяву представляла сейчас, как все это будет.

 — Арни явно не окажется в восторге. И он вполне может сделать ошибку — пойти на поводу у собственного эго и проболтаться. Особенно если там буду я. Это не в вашей компетенции, капитан, но вы могли бы это уладить. Договоритесь о том, чтобы и мне выделили место на этой встрече.

 — Ладно, я позвоню, но заранее ничего не обещаю.

 — Какой специалист по переговорам будет давать пустые обещания? — она с улыбкой коснулась его плеча. — Вполне достаточно звонка. Спасибо вам.

 — Не уверен, что поступаю правильно, ну да ладно. А как твои справляются с этой ситуацией?

 — Сначала они были в шоке. Мама… ну, вы и сами знаете.

 — Я бы мог заглянуть к вам, но не знаю, пойдет ли это на пользу или, наоборот, еще больше накалит обстановку.

 — Мама после вашего посещения всегда чувствует себя лучше. Как, впрочем, и все мы. Почему бы вам не поужинать с нами в субботу?

 Он снова откинулся на спинку стула.

 — Там будут и мои любимые сладости?

 — Мы это организуем. Спасибо тебе.

 — Фиби, — выпрямившись, он смущенно откашлялся. — Я хотел сказать… мне жаль, что пошли эти сплетни про наши с тобой неподобающие отношения…

 — В смысле что я занимаюсь с тобой оральным сексом у тебя в кабинете?

 — Господи Иисусе. — Кончики ушей у него порозовели, как это бывало всякий раз, когда он приходил в полное замешательство. — Я же гожусь тебе в отцы.

 — Во-первых, на момент моего рождения тебе было каких-нибудь пятнадцать лет. Во-вторых, когда это возраст препятствовал неподобающим отношениям? Какая нам разница, что болтают о нас те, чьи умишки во всем выискивают какую-нибудь грязь?

 Дейв взял со стола шариковую ручку, щелкнул ею несколько раз.

 — Это я предоставил тебе место в департаменте, а вместе с ним — необходимость терпеть подобные сплетни.

 — Ты дал мне возможность делать то, что мне больше всего по душе. И я ухватилась за эту возможность обеими руками. Скажи, я подхожу для этого места?

 — Ты же знаешь, что да.

 — О чем тогда говорить?

 — Миксы могут устроить из этого разбирательство с привлечением специалистов из отдела внутренних расследований.

 — Если они это сделают, мы будем стоять на своем. Не беспокойся из-за меня — я вполне способна справиться с этой ситуацией.

 И все же он беспокоился. Даже когда набирал номер, чтобы сделать тот самый звонок, он продолжал беспокоиться.

 Перед встречей у Фиби выпала свободная минутка, и она смогла понаблюдать за Арни Миксом сквозь одностороннее зеркало. На лице Микса не было заметно ни малейших признаков тревоги. Он казался совершенно беззаботным и уверенным в себе. Этакое наплевательское отношение человека, который не сомневается в том, что любой его поступок сойдет ему с рук.

 Он знал, что за ним наблюдают — по крайней мере, могут наблюдать из другой комнаты. Но ему было на это абсолютно наплевать.

 Фиби снова вспомнила прикосновения его рук, его пальцы внутри себя, и от этих воспоминаний в животе у нее словно все перевернулось.

 — Лейтенант, — в комнату вошла Лиз в сопровождении высокой, худощавой брюнетки. — Моника Витт из окружной прокуратуры. Лейтенант Фиби Макнамара.

 — Лейтенант, — Моника пожала Фиби руку. — Как вы себя чувствуете?

 — Уже лучше, спасибо. Я так понимаю, это вы будете вести дело в суде.

 — Да, если нам удастся передать его в суд. У нас есть заявление Энни Утц и ее телефон, с которого действительно звонили в девять пятьдесят восемь. Но мы не можем увязать это с Арни Миксом. Звонок был сделан на телефон, который затем выбросили, а проследить его владельца нам не удалось. Иными словами, у нас нет никаких доказательств того, что именно Микс напал на вас.

 — У вас есть мотив. Вы знаете, что он мог это совершить — с учетом его угрожающего поведения и отказа подчиниться вышестоящему офицеру.

 — Этого недостаточно, чтобы обвинить офицера полиции в нападении, а также угрозе физического и сексуального насилия. Нужны более веские доказательства.

 В комнату вошли два человека. Узнав лейтенанта того отдела, где служила Лиз, Фиби кивнула ему в знак приветствия. Внешность второго однозначно указывала на то, что это был отец Арни Микса.

 Микс-старший отличался от сына более плотным телосложением, четко очерченной челюстью и жестким выражением глаз. Тем не менее семейное сходство было налицо. Невзирая на его величественную походку, было видно, что в душе у него кипит еле сдерживаемое негодование.

 — Лейтенант Энтони и сержант Микс также будут присутствовать на допросе.

 — Что ж, можем начинать. — Лиз распахнула дверь и придержала ее, приглашая Фиби войти.

 — Когда с моего сына снимут обвинения, — заявил Микс-старший, шагнув наперерез Фиби, — и ему разрешат вернуться к работе, я сам займусь этим делом. Поверьте, лейтенант, вам это не сойдет с рук.

 — Сержант, — рука Энтони легла на плечо Микса. — Вы здесь с моего любезного разрешения. Не стоит злоупотреблять этой любезностью.

 Фиби спокойно обошла сержанта и направилась к комнате для допросов.

 — Сын явно пошел в отца, — еле слышно шепнула она Лиз.

 — Не обращай внимания, — посоветовала та. — Я поведу это дело.

 — Помнится, мы это уже обговорили.

 — Дружеское напоминание, — с этими словами она вошла в комнату.

 Арни Микс удостоил Лиз одним-единственным взглядом, отметила про себя Фиби. Зато на нее он смотрел, не отрываясь.

 — Начнем, — сказала Лиз, с улыбкой кивнув троице у стола. Затем она включила диктофон и зачитала Арни его права. — Вам все ясно, офицер Микс?

 — Я уже не первый год служу в полиции.

 — Это означает «да»?

 — Да, я хорошо знаю свои права. А вы напрасно встали с постели, — заметил он в адрес Фиби. — Лед и лекарства пошли бы вам только на пользу.

 — Арни.

 Арни лишь пожал плечами в ответ на негромкое предупреждение своего адвоката.

 — Даже странно, что вы проявляете такую заботу, — заметила Лиз. — Насколько я знаю, вы не испытываете большой симпатии к лейтенанту Макнамаре.

 — Я не очень-то воспринимаю ее как полицейского, — равнодушно бросил Арни.

 — Что ж, к этому «не очень-то воспринимаю» мы еще вернемся, — улыбка на лице Лиз была все такой же легкой и непринужденной. — А пока продолжим. Если не ошибаюсь, недавно у вас с лейтенантом произошла пара стычек, не так ли?

 — Мой клиент намеревался подчеркнуть, что они с лейтенантом Макнамарой придерживаются разных точек зрения по целому ряду вопросов. Однако это нельзя считать мотивом для физического нападения. Недостаток свидетельств…

 — Сейчас мы всего лишь обсуждаем проблему, — отметила Лиз. — Арни, вам не очень-то нравится лейтенант Макнамара. Это так?

 Микс взглянул на Фиби со своей привычной ухмылкой.

 — Так.

 — Вам случалось назвать лейтенанта Макнамару сучкой?

 — Я всегда говорю то, что есть.

 — Значит, она сучка? — Заметив, что Арни лишь пожал плечами, Лиз кивнула. — Следовательно, вам не составило особого труда назвать вышестоящего офицера сучкой? А затем угрожать ей, когда она наложила на вас дисциплинарное взыскание?

 — О том, что там были угрозы, мы знаем лишь со слов лейтенанта Макнамары, — вмешался юрист.

 — Не только. — Лиз пролистала документы. — Есть еще свидетельство двух детективов, которые наблюдали за разговором со стороны и утверждают, что офицер Микс и в самом деле вел себя угрожающе.

 — Это всего лишь их предположения.

 — Арни, вы помните, почему вы оказались в кабинете лейтенанта Макнамары в прошлый вторник?

 — Ясное дело. Она пыталась прикрыть свою задницу после неудачных переговоров с захватчиком заложников и обвинила во всем меня.

 — В самом деле? — Лиз с наигранным удивлением взглянула в сторону Фиби. — Если это действительно было так, кому придет в голову обвинять вас в том, что вы назвали ее сучкой? Так почему бы нам не взглянуть на некоторые документы по этому делу, чтобы понять, что там произошло? М-да… Офицер отказался запрашивать группу поддержки. Офицер не вел журнал событий… Или вот еще: офицер обрушился на захватчика с угрозами. А как вам это? Офицер Микс пытался помешать лейтенанту Макнамаре вступить в переговоры с захватчиком заложников.

 Откинувшись на спинку стула, Арни равнодушно бросил:

 — Она может писать все, что угодно. Это не значит, что так оно все и было.

 — На самом деле это выдержки из показаний свидетелей — как гражданских, так и офицеров полиции. Такое чувство, Арни, что вы пустили все под откос.

 — Я держал ситуацию под контролем, пока она туда не влезла.

 — Значит, вам нужно было еще немного времени, чтобы все уладить, но она помешала вам это сделать, — согласно кивнула Лиз. — Парень застрелился, и вас же во всем обвинили. А потом эта сучка отстранила вас от работы. Что ж тут удивляться, что вы захотели отплатить ей.

 Арни улыбнулся и пренебрежительно махнул рукой в сторону адвоката, который пытался что-то сказать.

 — Да помолчи ты. Она просто подзуживает меня, рассчитывая, что я скажу в ответ какую-нибудь глупость. А как насчет вас? — обратился он к Фиби. — Нечего добавить?

 — Я вот как раз размышляла о том, что должна чувствовать в такой ситуации ваша жена. Взять хотя бы ваши шашни с Энни Утц.

 Его губы вновь искривила нагловатая ухмылка.

 — Энни — милашка, очень аппетитная девочка. Я и в самом деле флиртовал с ней, как, впрочем, и все парни в отделе. Но когда она стала меня домогаться, мне пришлось осадить ее. Должно быть, я здорово обидел ее, и она в отместку выдумала эту историю. Или же вы заставили ее солгать.

 Фиби взглянула на Лиз.

 — Беднягу окружают одни только сучки и лжецы. И как только ему удается дожить до конца дня?

 — Как он вообще решается встать утром с постели? Значит, Энни лжет, когда утверждает, что у вас с ней были сексуальные отношения?

 Арни снова оскалился:

 — Я никогда не занимался сексом с этой женщиной.

 — Неплохо, — подытожила Лиз. — Я бы даже сказала, великолепно, если учесть, что ваши отношения — по словам той же Энни — ограничивались исключительно оральным сексом. Значит, девчонка «домогалась» вас. Весьма забавно, если учесть, что в своем заявлении она использует ту же терминологию. Вы заявили ей о том, что лейтенант Макнамара домогалась вас, тогда как вы, будучи человеком высоконравственным, осадили ее. А она, обидевшись на вас, решила испортить вам карьеру. Да, парень, чувствуется, твоя жизнь стала настоящим адом из-за женщин. Должна признаться, я изо всех сил пытаюсь удержать себя от домогательств в твой адрес.

 — Если вы намерены и дальше продолжать в том же духе, детектив, — вмешался адвокат Микса, — я буду настаивать на завершении допроса.

 — Не могла удержаться, чтобы не отметить столь удивительное сходство. Офицер, вы были в этом здании в понедельник утром, между девятью и десятью часами?

 — Да, был. Мне нужно было забрать кое-что из своего шкафа.

 — И вам потребовался на это целый час?

 — Ну, я еще покрутился там… Я же коп, — это было сказано с некоторым раздражением. — Это моя работа. Я должен быть здесь. И я был бы здесь, если бы не эта сучка.

 — Итак, чтобы не ошибиться: она — сучка, которая домогалась вас.

 — Я ведь уже сказал, что привык называть вещи своими именами.

 — Но это же Энни сказала, что лейтенант Макнамара домогалась вас. — Лиз довольно улыбнулась, увидев, как по лицу Арни скользнула досада. — Впрочем, ничего удивительного, что вы все перепутали. Не так-то легко отличить одну сучку от другой, правда? Все мы, по сути, представляем собой одно и то же. Не было никакой нужды смотреть в лицо Фиби, молотя по нему кулаками. Не было никакой нужды слушать ее крики и проклятия, швыряя ее на пол и срывая с нее одежду. Да и особой храбрости тут тоже не требовалось — если учесть, что на ней уже были наручники. То, что кое-кто называет здесь расплатой, настоящий мужчина окрестил бы не иначе как трусостью.

 — Я и есть настоящий мужчина.

 — Мужчина, который не стыдится использовать одну женщину против другой? — от прежнего сладкого тона Лиз не осталось и следа. — Мужчина, который подстерегает в засаде, как змея в траве? Мужчина, который не находит лучшего применения своим рукам, чем избивать ими женщину? И вдобавок осмеливается сделать это только после того, как швырнет ее на землю и застегнет на ней наручники?

 — Я никогда не был на этой лестнице, — не замедлил с ответом Арни. — Мне и так есть на что потратить свое время. А моим пальцам хватает и других занятий, — и он ткнул средним пальцем в сторону Фиби.

 — Не помню, чтобы она что-то говорила про пальцы, — ровным тоном заметила Фиби. — Однозначно было сказано про руки.

 Арни откинулся на спинку стула.

 — Руки, пальцы. Какая разница?

 — Большая. — Между сердцем и животом у нее пульсировал горячий шар. Надо было срочно сделать что-то, чтобы он исчез.

 Жертва должна убить свой страх.

 — Ты сунул в меня свои пальцы, сукин ты сын. — Она встала со своего места и резко наклонилась над столом, не обращая внимания на протестующие возгласы адвоката. — От тебя пахло тальком — так же, как сейчас. Тальком и потом. Ты что-то взмок, Арни? Помнишь, что ты сказал мне тогда?

 — Как я могу помнить то, чего не говорил? Меня там не было.

 — Ты сказал, что не трахаешь таких, как я. Полагаю, тебе просто не захотелось доставать свой член — не настолько он велик, чтобы произвести впечатление. Впрочем, у таких, как ты, он и так стоит лишь в половине случаев.

 — Жаль, что ты не сломала там свою шею.

 — Допрос окончен, — заявил адвокат.

 — Нужно было толкнуть меня посильнее. Может, хоть так бы ты смог получить удовлетворение.

 — Мне следовало спустить тебя с этой чертовой лестницы.

 Фиби снова опустилась на стул, чувствуя, как горячий шар в груди начал понемногу растворяться.

 — Вот ты и ошибся.

 — Я уже сказал, допрос окончен.

 — Вот и чудесно, — Лиз встала со своего места. Офицер Микс, вы арестованы.

 Из комнаты допросов Фиби направилась прямо в свой кабинет. Заперев за собой дверь, она сделала то, к чему раньше прибегала лишь в крайних случаях, а именно плотно закрыла все жалюзи. Затем осторожно присела на стул.

 Тело ее сотрясала странная дрожь. «Что ты хочешь, — мысленно сказала себе Фиби, — как-никак эмоциональное потрясение». Ей пришлось выдержать настоящий стресс, и это не лучшим образом сказалось на ее физическом состоянии. По-хорошему, следовало бы принять таблетки, но они всегда вгоняли ее в сон. Уж лучше ограничиться небольшим количеством успокоительного. Потянувшись за пузырьком, она обратила внимание на то, как сильно дрожат у нее руки.

 Да, горячий шар в груди растворился, но за это ей пришлось заплатить немалую цену.

 Она не отозвалась на стук в дверь, подумала только: «Уходите, дайте мне побыть одной хотя бы пять минут».

 Но дверь распахнулась, и в комнату вошла Лиз.

 — Извини. Ты в порядке?

 — Если честно, то меня трясет.

 — Там этого не было заметно.

 — Он смотрел на меня, смотрел мне прямо в глаза. Он ничуть не сожалел о том, что избил меня. Единственное, чего ему хотелось, — сделать мне еще больнее.

 — Это его и выдало, — заметила Лиз. — Даже адвокат не смог помешать. Арни просто утратил над собой контроль. И когда это дойдет до суда…

 — Лиз, мы обе знаем, что это никогда не дойдет до суда.

 Лиз присела на край стола.

 — Ладно, пусть так. Думаю, они договорятся. Наше управление, прокурор — никто не хочет публичного разбирательства. Вдобавок даже с учетом того, что произошло на допросе, дело это немного шаткое… Впрочем, у нас достаточно оснований, чтобы обвинить Микса, так что его адвокат наверняка захочет пойти на мировую. Нет никаких сомнений в том, что Арни разжалуют и он потеряет свой жетон. Тебе этого достаточно, Фиби?

 — Думаю, да. И спасибо тебе за все.

 — Ты и сама сделала немало, чтобы довести это все до конца.

 — Послушай-ка, — сказала Фиби, заметив, что Лиз собирается уйти, — я знаю тут один уютный бар — ирландский паб на Ривер-стрит. Я бы хотела пригласить тебя туда на кружечку пива. Только не сейчас, а через несколько дней — когда мое лицо позволит мне наконец показаться на людях.

 — Договорились. Позвони, когда будешь готова. Пока, Фиби.

 На нижнем этаже здания Арни мерил шагами свою камеру. Они все-таки арестовали его. Трижды никчемный адвокат!

 И все эти проклятые сучки. Нападение, побои, сексуальные домогательства. Они решили засадить его — и все потому, что эта идиотка не смогла стерпеть несколько синяков, которые она, видит бог, полностью заслужила.

 Но это у них не пройдет. Упрятать его в тюрьму? Как бы не так.

 Он резко повернулся на звук открываемой двери. Слова уже готовы были сорваться у него с языка, но при виде отца, который предостерегающе покачал головой, Арни лишь мрачно промолчал.

 И только когда охрана ушла, его прорвало:

 — Они пытаются пришить мне это чертово дело. Неужели она думает, что сможет засадить меня в тюрьму, опозорив предварительно перед коллегами? Эта сучка…

 — Сядь. И заткнись.

 Арни сел, однако слова продолжали литься из него потоком.

 — Вдобавок они привлекли к этому девицу из прокуратуры. Чертовы девки, это они все устроили. О чем, скажи на милость, думает Чак? — в раздражении поинтересовался Арни, имея в виду прокурора. — Почему он не закроет это идиотское дело?

 — Были выдвинуты официальные обвинения, и теперь он намерен отпустить тебя под залог.

 — Ничего не скажешь, здорово, — Арни с отвращением вскинул руки. — Меня суют в тюрьму по этому гребаному делу, а выйти отсюда я могу только под залог. К черту, па. Я могу потерять полицейский жетон. Нужно связаться с отделом внутреннего расследования, пусть они займутся Макнамарой. Ты же знаешь, это все происки Мак-Ви. Из-за этой парочки я и попал сюда.

 Микс-старший выслушал эту тираду со сжатыми губами.

 — Ты попал сюда потому, что не смог вовремя заткнуться — совсем как сейчас. А теперь я хочу спросить у тебя кое-что. Только между нами. Я спрошу один раз, и ты ответишь мне правду. Не вздумай солгать. Если я пойму, что ты лжешь, то сразу развернусь и уйду, так что дальше ты будешь выпутываться сам, без моей помощи.

 Раздражение мгновенно исчезло с лица Арни, превратившись сначала в растерянность, а затем и в страх.

 — Бога ради, папа.

 — Это ты напал на нее, Арни? Смотри мне в глаза. Это ты сделал?

 — Я…

 — Не вздумай лгать.

 — Она отстранила меня. Использовала меня как козла отпущения. Ты же сам учил меня, что никому нельзя давать спуску. Если тебя пнули, пни в ответ.

 Микс мрачно смотрел на сына.

 — Я что, учил тебя бить женщину? Я учил тебя этому, парень?

 — Я не мог оставить все как есть. Я…

 Резкий удар по лицу заставил его умолкнуть на полуслове. Арни, набычившись, смотрел на отца влажными от слез глазами.

 — Я что, учил тебя нападать на офицера полиции, да еще со спины? Я хотел, чтобы ты стал мужчиной, черт возьми, а не прятался на лестнице и не бросался с кулаками на женщин. Ты — позор не только нашей семьи, но и нашей профессии.

 — Если на тебя наезжают, дай сдачи — и как следует. Так ты меня учил. Так я и поступил.

 — Если ты не видишь разницы, говорить тут уже бесполезно.

 Микс устало поднялся на ноги.

 — Я постараюсь сделать для тебя то, что пока еще в моих силах. Ты мой сын, и я сделаю это для тебя, для твоей матери, для моего внука. Но с работой тебе придется распрощаться. И если бы я мог тут что-то изменить, то все равно бы не стал.

 — Но как же ты сможешь гордиться нашей фамилией, если твой сын уже не будет полицейским?

 — Не знаю. Я вытащу тебя отсюда — все, что я могу для тебя сделать. Что потом — не знаю.

 — Мне казалось, что и ты так поступил бы на моем месте.

 — Только этого не хватало. Охрана! — крикнул он и вышел, оставив своего сына в одиночестве.

 К воскресенью Фиби решила снять повязку. Она уже успела устать от нее, устать от лекарств и от синяков. Иногда ей хотелось поплакать и пожаловаться на жизнь, однако приходилось сдерживаться — чтобы не огорчать еще больше своих близких. И от этого она тоже устала.

 И все же после душа она чувствовала себя не так уж плохо — особенно когда удержалась от искушения взглянуть на себя в зеркало. Она даже умудрилась надеть халат, не затратив на это слишком больших усилий. Вдохновленная такими успехами, Фиби решила, что сможет не только выдержать субботний ужин, но и посидеть со своими близкими часиков до десяти — пока силы не покинут ее окончательно.

 Стоило Фиби вернуться в спальню, как в ту же минуту в дверях показалась ее невестка.

 — Тук-тук, — сказала Джози с ослепительной улыбкой. — Как чувствует себя пациент?

 — Весьма признательна, но я вычеркнула себя из списка недееспособных.

 — Прости, но последнее слово тут за мной. Снимай халат.

 — Ради бога, Джози.

 Джози снова сверкнула ослепительной улыбкой. Она была маленького росточка, да и весила всего ничего. Но за этой ангельской внешностью скрывалась натура, способная посрамить медсестру Рэдчед.

 — Снимай халат, дорогуша, или я пожалуюсь твоей маме.

 — Это угроза?

 — Само собой.

 — Ну, подожди, я сбегу от вас в Атланту, сниму там квартиру и не оставлю обратного адреса.

 И все же, несмотря на ворчание, Фиби сбросила халат.

 В карих глазах Джози мелькнуло сочувствие, однако голос ее прозвучал четко и отрывисто:

 — Синяки почти исчезли. Бедро выглядит намного лучше. Но вот плечо, должно быть, еще побаливает.

 — В общем, да.

 — А как насчет свободы движений?

 — Знаешь, я очень рада, что среди моих лифчиков оказалось несколько таких, которые застегиваются спереди. Впрочем, двигаюсь я сейчас намного свободнее.

 Осторожно взяв ее руки, Джози повернула их ладонями вверх. По правде говоря, именно эти ранки болели больше всего.

 — Запястья выглядят вполне прилично.

 — На самом деле все время саднят, и очень здорово. Ну что, могу я наконец позаботиться о своем целомудрии?

 Джози подхватила халат и помогла ей одеться.

 — Какие-нибудь проблемы с глазом? Видишь хорошо?

 — Тут все в порядке. Предваряя следующий вопрос: голова теперь болит реже и не так сильно. Да и челюсть в основном нормально. Я уже могу нажимать на нее — правда, очень осторожно. В общем, все не так уж плохо.

 — Ты быстро выздоравливаешь. Все потому, что ты еще молода и в хорошей физической форме.

 — Должна же быть хоть какая-то польза от этих тренажеров. Слушай, Джо, тебе совсем не нужно тратить свое время только на то, чтобы зайти и осмотреть меня.

 — Тебе просто повезло. На самом деле я пришла сюда так рано, чтобы поучиться у Авы печь лимонный пирог. Она как раз готовит его сегодня — как-никак любимый десерт Дейва. Слушай, что мешает ей взять этого парня в оборот?

 — Хотела бы я знать. — Фиби подошла к шкафу, чтобы достать оттуда нижнее белье. — Сейчас они оба свободны — но это первый раз за долгое время. Вообще-то Дейв развелся уже два года назад, но они с Авой по-прежнему изображают двух преданных друзей.

 — Слушай, а почему бы нам не устроить для них свидание вслепую? К примеру, ты говоришь ему, что у тебя есть кое-кто на примете, а я говорю то же самое Аве, а потом они встречаются…

 — И мы обе получаем по первое число — за то, что вмешиваемся не в свое дело.

 Джози вздохнула.

 — То же самое сказал мне Картер. Что ж, я даю им еще шесть месяцев, а затем беру всю ответственность на себя. Помочь тебе одеться?

 — Да нет, я справлюсь.

 — Слушай, только между нами, — наблюдая за тем, как Фиби одевается, Джози решила, что та и в самом деле стала двигаться намного свободнее. — А как ты вообще себя чувствуешь — не физически, а морально?

 — Все в порядке. Мне известны симптомы посттравматического стресса. Было несколько неприятных снов. Но это естественно.

 — Обычно стресс так и рвется наружу, если ты вынужден прятать эмоции, чтобы не потревожить близких.

 — Я знаю, как избавиться от неприятных эмоций. Не тревожься за меня. На следующей неделе я возвращаюсь к работе. Это поможет мне справиться со стрессом.

 — Ну, хорошо. Позвони, если вдруг понадобится помощь.

 Чтобы доказать себе и своим близким, что дела идут на лад, Фиби постаралась одеться с некоторой тщательностью. Ярко-голубой цвет рубашки взбодрил ее настолько, что она решила потратить некоторое время на макияж. Начав краситься, она понемногу вошла во вкус, особенно когда увидела, что с помощью косметики можно сделать синяки не такими заметными.

 К тому моменту, когда она наконец спустилась вниз, в кухне уже было полно женщин. И Фиби ничуть не огорчилась, когда ее отправили во двор — погреться на солнце вместе с Картером и Карли.

 — Мама! — бросилась к ней девочка. — Мы играли, и я была круче!

 — Вот оно что.

 — Это нечестная игра, — попытался оправдаться Картер.

 — Он всегда так говорит, когда проигрывает, — пояснила Карли. — Хочешь поиграть с нами?

 — Прости, детка, но я пока не готова. Давай подождем до следующей недели и тогда посмотрим, кто будет круче. Лучше иди попрактикуйся.

 — Пойду выпью лимонаду, хорошо? Мне пришлось здорово потрудиться, чтобы обыграть дядю.

 И Карли, ехидно улыбнувшись Картеру, устремилась к дому. Фиби со вздохом опустилась на скамью, кольцом окружавшую маленький фонтанчик.

 Отсюда она могла не только любоваться розами, но и вдыхать их чудный запах. Прислушиваясь к тихому пению птиц, Фиби смотрела на ромашки и тимьян, пробивавшиеся в трещинах между плитами. Вокруг маленького бассейна для птиц цвели нежные фиалки.

 Здесь, на небольшом пространстве дворика, Ава создала нечто вроде личного святилища, воздух которого был напоен ароматом оливковых деревьев.

 — Боже, как хорошо сейчас на улице!

 — А Джози не против, чтобы ты сидела здесь?

 — Да нет, все в порядке.

 Картер сел рядом на скамью, осторожно обнял Фиби одной рукой.

 — Что поделаешь, мы все еще беспокоимся за тебя.

 Фиби склонила голову ему на плечо.

 — Нам всем пришлось нелегко, но больше уже нечего бояться.

 — Я в свое время долго не мог оправиться от пережитого страха.

 — Ты же был тогда совсем еще ребенком.

 — В принципе это не играет никакой роли, и ты сама это прекрасно понимаешь. Ты присматривала за мной тогда, а потом еще долгие годы защищала меня от нападок тетушки Бесс.

 — Старая ведьма… Конечно, не очень-то благодарно с моей стороны, если учесть, что сами мы сидим в ее милом дворике, пока другие готовят на кухне пироги и прочие вкусности.

 — Это дворик Авы, — возразил Картер.

 — Ты прав, — с улыбкой заметила Фиби. — И даже в то время, когда здесь властвовала тетушка, это все равно был дворик Авы. Только подумай, какой она была молоденькой — гораздо моложе, чем мы теперь, — когда начала работать здесь. Кажется, ей только-только исполнилось двадцать два. А ведь она с этим справилась, смогла выстоять перед тетушкой Бесс.

 — Тебе тогда вообще было двенадцать. И ты до сих пор присматриваешь за нами. Она знала, что ты не сможешь уехать отсюда — из-за мамы. Она могла бы оставить этот дом маме, после всего, что та для нее сделала. Но она предпочла повесить его на тебя. Фактически заперла тебя здесь.

 Не было смысла отрицать то, что являлось неприкрытой правдой. Но день сегодня был так хорош, что Фиби не хотелось предаваться горьким воспоминаниям.

 — Заперла в этом чудесном доме, где моя дочь живет как в раю. И это ты называешь жертвой?

 — Это и есть жертва. Мне ты позволила уйти отсюда.

 — Не слишком далеко, — она крепко сжала его руку. — Не думаю, что мне удалось бы справиться с этим, если бы ты был где-то далеко.

 Улыбнувшись, он коснулся губами ее волос.

 — Думаю, я бы очень скучал… Но я хочу сказать тебе кое-что. Я и не знал, как сильно я хочу уехать отсюда, пока действительно не нашел себе другое жилье. Но у тебя-то вообще не было шанса.

 — Ну почему? Я ведь тоже немало пожила на стороне. Сначала колледж, потом Квантико. Потом это неудачное замужество. Я рада, что вернулась сюда. И что мне нравится больше всего, так это то, что я могу сидеть здесь, пока три другие женщины готовят субботний ужин.

 — Это потому, что повар из тебя весьма паршивый.

 — Ну почему паршивый? Скажем так, ненадежный.

 — Ненадежный до ужаса.

 Рассмеявшись, она толкнула его в бок.

 — Кто б говорил. Тебе достаточно войти в кухню, чтобы еда подгорела.

 — Вот для таких, как я, и придумали доставку пиццы на дом. Ну а тебе достаточно правильно разыграть карты с этим богатым парнем, чтобы навсегда избавить себя от необходимости готовить. Наверняка у него есть целый штат поваров.

 — Только послушайте его, — она еще сильней пихнула Картера в бок. — Разыграть мои карты. К тому же вряд ли он успел обзавестись штатом поваров.

 Тут она на мгновение нахмурилась. Вообще-то откуда ей знать? Может, у него и в самом деле была прислуга.

 — Смотрю, он опять прислал тебе цветы. Такое чувство, что в гостиной их теперь несколько тысяч.

 — Всего-то большой букет сирени. И как же чудесно он пах!

 — Похоже, ему нравится делать красивые жесты.

 Картер, прищурившись, кивнул в сторону кухни:

 — Если б ты видела, как Джози посмотрела на меня, когда увидела этот букет. Парни, которым нравятся делать красивые жесты, вынуждают других парней поступать так же. И теперь мне придется принести домой цветы — как если бы я сам об этом думал.

 — И ты еще рассчитываешь на мое сочувствие? Тебе и в самом деле следовало об этом подумать.

 — Всего лишь пару дней назад я принес домой ее любимые панини и бутылку недорогого вина и думал, что могу рассчитывать на ответную признательность. И если бы не этот лес сирени…

 — Семейное счастье за бутылку дешевого вина? Ну, знаешь…

 — А что в этом плохого? — ухмыльнулся Картер. — Ладно, бог с ними, с миллионами. Я виделся с ним только раз, но он понравился мне куда больше Роя.

 — Вряд ли это о многом говорит. Рой-то тебе вообще никогда не нравился.

 — И кто оказался прав?

 Фиби со вздохом закатила глаза.

 — Ты. Ты был прав. И хватит об этом. В конце концов, именно этому ублюдку я обязана своим сокровищем, — она кивнула в сторону двери, откуда как раз выбегала Карли.

 — Мама! Дядя Дейв пришел!

 Стоило Фиби увидеть его лицо, как она тут же все поняла.

 — Картер, я хотела бы переговорить с Дейвом наедине, — сказала она, вставая со скамьи. — Ты не мог бы увести Карли домой?

 — Конечно. Привет, Дейв.

 Они не стали пожимать руки или хлопать друг друга по плечу, как это делают многие мужчины. Вместо этого они обнялись. «Именно так, — подумала Фиби, — обнимаются при встрече отец с сыном».

 — Ты должен извинить нас с Карли, — заметил Картер. — Я намерен доказать этой девчонке, кто из нас лучший спец по играм.

 — Да ну? — с вызовом воскликнула Карли и устремилась к дому.

 — Ты сегодня лучше выглядишь, — начал Дейв.

 — Мне уже говорили. Что случилось?

 — Они все-таки заключили сделку. Я хотел рассказать тебе сам. Знаешь, на нас здорово давили, прокурор и прочие…

 — Это неважно, — Фиби снова опустилась на скамью. — До чего они договорились?

 — Он отстранен от работы. Это без вопросов. Еще его признали виновным в угрозе действием…

 — Угроза действием, — повторила она. Надо сказать, Фиби готовила себя к чему-то подобному, и все же…

 — Микс условно освобожден на поруки. Еще ему присудили двадцать часов общественных работ.

 — А как насчет того, чтобы сто раз написать на доске: «Обещаю быть хорошим мальчиком»?

 — Прости, Фиби, — присев рядом, он виновато сжал ее руку. — Я знаю, дрянная сделка. Они хотят все замять. Но тебе необязательно соглашаться с этим. Если захочешь самостоятельно начать дело, я тебя поддержу. И не только я. Многие в департаменте думают так же.

 — Не хочу втягивать своих в это дело. Мама… Как они с этим справятся?

 Закрыв глаза, она вновь и вновь повторяла себе, что не все сделки бывают честными — и с этим уже ничего не поделаешь.

 — Он сделал то, что сделал. И все, чье мнение имеет для меня какое-то значение, знают об этом. — Сделав глубокий вдох, она снова взглянула Дейву в глаза. — В любом случае копом ему больше не быть. Остальное не так уж важно. По крайней мере, мне от них больше ничего не нужно.

 — Ты приняла это куда лучше, чем я.

 — Нет. Мягко говоря, я не в восторге от такого решения. Но я смогу с этим жить. Сейчас мы сядем за стол и будем есть лимонный пирог, глазированный десерт и еще много чего вкусного. А Арни Микс? Что ж, он еще долго будет пережевывать собственную отставку.

 Она кивнула:

 — Да, я смогу с этим жить.