Танцы с огнем

 Ураганный ветер как игрушку швырял маленький самолет, тщетно пытавшийся найти в безумном вихре устойчивый воздушный поток. Длинные языки пламени прорывались сквозь густой дым, окутавший горную гряду Биттеррут, и тянулись к наглецу, чтобы нанести решающий удар.

 За ослепительным представлением Мамаши Природы следила, развернувшись к иллюминатору, голубоглазая, коротко стриженная блондинка. Через несколько минут она окажется там, внизу, в свихнувшемся мире нестерпимого жара, коварного пламени и удушающего дыма, вооруженная лопатой и пилой, упорством и хитростью. И это будет уже не спектакль, а война, в которой одна цель — победа.

 Роуан Трипп привыкла не обращать внимания на тошнотворный холодок в животе, пульсирующий в такт дрожанию самолета. Она летала на самолетах всю свою жизнь, а с восемнадцати лет каждый сезон сражалась с лесными пожарами, и половину последних восьми лет прыгала в пламя с парашютом. Добиться этого было непросто. Чтобы стать Зули, пожарным-парашютистом Мизулы, пришлось упорно учиться и тренироваться, теряя счет кровавым ранам и ожогам, превозмогая боль и изнеможение.

 Роуан вытянула длинные ноги — удобнее не устроиться в заставленном контейнерами салоне, — покрутила плечами, занемевшими под тяжелым ранцем. Сидевший рядом напарник напряженно смотрел в иллюминатор, выстукивая пальцами на бедре быстрый ритм.

 — Ну и разозлилась же эта огненная стерва.

 — Мы злее, — откликнулась Ро.

 Джим ослепительно улыбнулся.

 — Кто спорит?

 Нервничает. Ро физически ощущала, как он нервничает. Джим Брейнер заканчивал свой первый сезон, но до сих пор подначивал себя перед каждым прыжком. Некоторые так никогда и не избавлялись от нервозности, другие спокойно засыпали в самолете, пытаясь выспаться впрок.

 В этот раз Роуан прыгала первой, Джим — сразу за ней. Если ему требуется дружеский пинок для рывка, пожалуйста, никаких проблем.

 — Надерем задницу огненной ведьме. Первая настоящая схватка за всю неделю. — Ро слегка ткнула напарника локтем. — Не ты ли говорил, что сезон закончен?

 Джим все отбивал пальцами какой-то внутренний ритм.

 — Не-а, то был Мэтт, — перевел он стрелки на брата и снова широко улыбнулся.

 — В Небраске все сельские парни такие находчивые? Кажется, у тебя завтра свидание с горячей девчонкой.

 — У меня все девчонки горячие.

 Кто бы сомневался. Роуан своими глазами видела, как женщины липли к нему в те вечера, когда отряд вырывался в город. Джим пытался приударить и за ней секунды через две после того, как прибыл на базу, правда, получив от ворот поворот, совсем не обиделся. У Ро было твердое правило: не крутить романов в команде.

 Если бы не это правило, возможно, она и не устояла бы перед искушением. У Джима было такое открытое, простодушное лицо, такая неожиданно вспыхивающая улыбка и озорные искры в голубых глазах… Просто ради забавы, чтобы безобидно выпустить пар, можно было бы и попробовать. Для серьезных отношений — даже если бы она искала серьезных отношений — Джим совершенно не годился. Хотя они были одногодками, Джим словно не успел повзрослеть и, как ни старался казаться крутым, сохранил наивность, лишь прибавлявшую ему очарования.

 — Кто из девчонок отправится спать в печали и одиночестве, если танцы с ведьмой тебя задержат? — спросила Ро.

 — Лусилл.

 — А, та смешливая крошка.

 Его пальцы все барабанили и барабанили, теперь по колену.

 — Она умеет не только смеяться.

 — Ты просто кобель, Ромео.

 Джим откинул назад голову и отрывисто залаял с самым серьезным выражением лица.

 — Смотри, чтобы Долли не прослышала о твоих похождениях, — рассмеялась Ро.

 Роуан, как и вся база, знала, что Джим с начала сезона усердно трахает одну из поварих.

 — С Долли я могу справиться. — Его пальцы забарабанили быстрее. — Я с ней справлюсь.

 Роуан почувствовала неладное. Вот почему умные люди не трахаются там, где работают.

 Она снова подтолкнула Джима локтем. Эта беспокойная дробь ее раздражала.

 — Все в порядке, Фермер?

 Джим посмотрел ей в глаза и тут же отвел взгляд. Его нога дернулась под нервно барабанящими пальцами.

 — Никаких проблем. Мягкое приземление, как обычно. Я просто должен преподать урок огненной суке.

 Роуан накрыла ладонью отбивающие нервный ритм пальцы.

 — Джим, ты только не отвлекайся.

 — Разумеется. — Он снова посмотрел вниз. — Ишь ты, разбушевалась. Мы заставим ее поджать хвост. И завтрашний вечер я проведу с Лусилл.

 Ну, это вряд ли. Судя по тому, что Роуан видела в иллюминаторе, потеть им придется не меньше двух суток. И то если все пойдет, как задумано.

 — Только не горячись, Фермер.

 — Я холоден, как лед.

 Крепко сбитый ветеран, Картежник, прозванный так за то, что никогда не расставался с колодой карт, протиснулся в заднюю часть самолета между грудами снаряжения десятка парашютистов. Роуан кивнула ему.

 — Порядок.

 Картежник прицепил вытяжной фал подвесной системы своего парашюта к металлическому тросу и выкрикнул:

 — Берегите шмотки.

 Роуан и без предупреждения уже обхватила рукой свой груз. В распахнутую дверцу люка ворвался шквальный ветер, принеся с собой дым и запах гари. Картежник потянулся за пристрелками. Роуан надела шлем, застегнула ремешок, поправила защитную маску и стала следить за причудливым танцем разноцветных пристрелок на фоне дымного неба. Длинные ленты, подхваченные турбулентным потоком, завились спиралями к юго-западу, дернулись вверх, затем вниз и исчезли в густых кронах.

 — Правее! — крикнул Картежник в шлемофон, и пилот повернул самолет.

 Ветер играючи подхватил вторую партию пристрелок. Ленты скрутились, раскрутились и упали на крохотную поляну среди деревьев — площадку приземления.

 — Джим, створ ветра проходит через ручей к деревьям и пересекает площадку, — пояснила Роуан.

 Картежник и пилот еще чуть подправили курс, и воздушный поток подхватил очередную партию пристрелок.

 — Хаотическая турбулентность, — добавила Ро.

 — Да вижу я. — Джим вытер губы тыльной стороной ладони, надел шлем, опустил маску.

 — Выходи на три тысячи футов, — громко скомандовал пилоту Картежник.

 Высота выброски. Роуан встала, поскольку была ведущей в первой связке, оглянулась.

 — Снос около трехсот ярдов, — крикнула она Джиму. — Держись против ветра.

 — Я не новичок.

 Он улыбнулся уверенно, даже нетерпеливо. И что-то промелькнуло в его глазах, но так быстро, что Ро не успела понять, а разбираться не было времени. Картежник уже занял место выпускающего справа от дверцы.

 — Готовы?

 — Готовы, — подтвердила Ро. — Цепляйся. — Роуан защелкнула карабин вытяжной стропы парашюта. — Исходное положение!

 Плюхнувшись на пол, Ро свесила ноги в коварный воздушный поток, отклонилась назад. Все вокруг ревело. Под ее ногами дрожало золотисто-кровавое зарево.

 Она осталась наедине с ветром и пламенем. Приятное возбуждение и страх не заставили себя ждать. Эта гремучая смесь чувств каждый раз охватывала ее перед прыжком, но так и не перестала удивлять.

 — Следила за пристрелками?

 — Да.

 — Площадку видишь?

 Ро кивнула, мысленно повторяя полет разноцветных пристрелок.

 Картежник почти слово в слово повторил то, что она сказала Джиму. Она лишь снова кивнула, не сводя глаз с горизонта, размеренно дыша, представляя полет, маневрирование при спуске к центру площадки.

 Пока самолет завершал круг и выравнивался, Роуан повторила про себя четыре пункта предпрыжковой проверки.

 — Внимание, — скомандовал Картежник.

 «Внимание, приготовиться», — словно наяву услышала Ро голос отца, ухватилась обеими руками за боковые края проема, глубоко вдохнула и, когда ладонь выпускающего шлепнула ее по плечу, бросилась вниз.

 Ничто, по ее мнению, не могло сравниться с этим безумным мгновением прыжка в бездну. Роуан отсчитала про себя секунды — процесс такой же естественный для нее, как дыхание, — и, перевернувшись, проводила взглядом самолет, увидела Джима, прыгнувшего вслед за ней.

 Преодолевая силу ветра, Роуан развернулась ногами вниз. С резким рывком раскрылся основной парашют. Она снова поискала взглядом Джима и почувствовала облегчение, увидев купол его парашюта, зависший в бескрайнем, жутковатом безмолвии. В этот краткий миг не было слышно ни рева двигателей самолета, ни воя бушующего внизу пожара.

 Ро крепко сжала клеванты^[1]. Ее сносило к северу, резкие порывы ветра дергали парашют, пытались закружить, запутать стропы, но она с неменьшим упрямством держалась мысленно проложенного курса и следила за приближающейся землей.

 Турбулентность, не наигравшаяся с пристрелками, не желала выпускать новую жертву, уже чувствовалось жаркое дыхание лесного пожара. Если ветер победит, она проскочит намеченную для приземления полянку и зависнет в густых деревьях. Это в лучшем случае. А в худшем ее швырнет к западу прямо в огонь.

 Роуан изо всех сил потянула клеванту, оглянулась и успела заметить, как нисходящий ветер подхватил и закружил Джима.

 — Тяни правую! Правую тяни!

 — Понял! Понял!

 Однако, к ее ужасу, он потянул левую клеванту.

 — Правую, черт побери!

 Джим как будто не слышал, беспомощно болтаясь под дрейфующим к западу парашютом. Удовольствие от плавного скольжения мгновенно сменилось паникой, но земля стремительно приближалась, и Ро пришлось отвернуться. Она приземлилась на полянку, перекатилась, вскочила на ноги, не испытывая никакого облегчения, думая только о Джиме. И через мгновение посреди бушующего огня она услышала… она услышала пронзительный вопль напарника.

 Роуан резко села в кровати и замерла, уронив голову на подтянутые к подбородку колени. В ушах все звенел тот пронзительный вопль.

 «Прекрати, прекрати, прекрати!» — приказала она себе, пытаясь восстановить дыхание.

 Бессмысленно. Бессмысленно вновь и вновь переживать те мгновения, перебирать все детали и в сотый раз спрашивать себя, могла ли она хоть что-то сделать иначе.

 Бессмысленно задаваться вопросом, почему Джим замешкался с прыжком, почему потянул не ту клеванту. Почему, черт побери, он потянул не ту клеванту.

 И влетел прямиком в горящий лес.

 Прошли уже месяцы, напомнила себе Ро, прошла долгая зима. Пора бы успокоиться и смириться с происшедшим. И вроде бы почти удалось, но с возвращением на базу ночные кошмары возобновились.

 Ро потерла лицо ладонями, как гребенкой, провела пальцами по коротким волосам. Эту удобную, не требующую особого ухода стрижку она сделала всего несколько дней назад.

 На носу пожарный сезон, через пару часов начнутся восстановительные тренировки. Воспоминания, сожаления, скорбь — неизбежная расплата за возвращение, однако сон — хотя бы еще час сна — необходим, чтобы накопить силы для контрольного трехмильного кросса.

 Она прекрасно засыпает в любом месте и в любой момент. Она научилась есть и спать не когда захочется, а как только почувствует, что организм на пределе, или во время краткой передышки в безопасной зоне посреди лесного пожара, или в дребезжащем самолете.

 Однако, закрыв глаза, Роуан увидела себя в том самом самолете, увидела широкую улыбку Джима и пулей слетела с кровати. Душ, немного углеводов и легкая разминка помогут избавиться от непрошеных видений. И, разумеется, кофеин. Правда, Роуан пила кофе, только если не было ничего другого, что до сих пор озадачивало ее друзей. Но что поделать? Она любила холодное и сладкое.

 Роуан оделась, достала из своих запасов банку кока-колы, энергетический батончик и покинула комнату.

 База была окутана предрассветной прохладной тьмой, обычной для ранней весны в Западной Монтане. В небе мерцающими свечками одна за другой догорали звезды, и в этом тихом сумраке Ро находила пусть слабое, но утешение.

 Не пройдет и часа, как база проснется, забурлит тестостероном. Так сложилось, что Ро предпочитала общество мужчин — для разговоров, для дружбы — и ничего не имела против их численного превосходства. Но во время пожарного сезона спокойные минуты одиночества выдавались безумно редко — бесценный дар, сравниться с которым мог лишь крепкий сон перед тяжелой работой.

 Если честно, ее тревожили не только страшные воспоминания. Ро могла сколько угодно уговаривать себя, что нечего волноваться из-за теста по физподготовке, но это ни черта не меняло. Да, она не забывала зимой о тренировках и находилась сейчас в лучшей за всю свою жизнь физической форме, однако случиться могло что угодно. Подвернутая лодыжка, ошибка в расчетах, судороги или просто нелепое стечение обстоятельств… С другими случалось. Кто-то справлялся с неудачами и возвращался, кто-то — нет. А дурные мысли уж точно не помогут.

 Ро жевала батончик, подстегивая организм кофеином, и не сводила глаз с розовеющих в первых лучах солнца снежных пиков к западу от базы, а когда через несколько минут заглянула в спортзал, поняла: блаженное одиночество закончилось раньше, чем предполагалось.

 — Привет, Триггер, — поздоровалась Ро с красивым мужчиной, энергично качавшим брюшной пресс на расстеленном на полу коврике. — Что новенького?

 — Да ничего. Все мы чокнутые, а это не новость. Какого черта я здесь делаю, Ро? Мне сорок три гребаных года.

 Роуан раскатала гимнастический коврик и начала разминаться.

 — Даже если бы ты не чокнулся и ошивался где-нибудь в другом месте, тебе все равно было бы сорок три гребаных года.

 При росте в шесть футов пять дюймов^[2], максимально допустимом для пожарных-парашютистов, жилистый Триггер Галч был несокрушимой боевой машиной с гнусавым западнотехасским выговором и неистребимым пристрастием к ковбойским сапогам. В его каштановых волосах пробивалась седина, а по левому колену змеился шрам — память об операции на мениске.

 — Я мог бы сейчас валяться на пляже в Вайкики, — с натугой выдохнул Триггер, не снижая темпа.

 — А мог бы продавать недвижимость в Амарилло, — возразила Ро.

 — Может быть. — Триггер смахнул со лба пот и ткнул в ее сторону пальцем. — Крутился бы с девяти утра до пяти вечера еще лет пятнадцать, а дальше пенсия, и все тот же пляж в Вайкики.

 — Я слышала, в Вайкики не протолкнуться.

 — Это меня и настораживает. — Триггер сел и улыбнулся, глядя, как Роуан, лежа на спине, поднимает и подтягивает к носу правую ногу. — Хорошая растяжка, Ро. Как провела зиму?

 — Насыщенно. — Она повторила растяжку с левой ноги. — И мечтала вернуться, чтобы наконец отдохнуть.

 Триггер расхохотался.

 — Как поживает папочка?

 — Отлично. — Роуан села, сложилась пополам. — Как всегда перед началом сезона, немного задумчив. — Она перекатилась на живот, закрыла глаза, подтянула согнутые ноги к затылку. — К счастью, бизнес не дает ему тосковать.

 — Не только такие, как мы, любят прыгать с парашютом.

 — И платят за это хорошие деньги. На прошлой неделе были интересные клиенты. — Ро снова перекатилась на спину, ухватилась за пальцы ног и потянулась вперед. — Парочка решила отметить пятидесятую годовщину свадьбы прыжком с самолета. Мне в качестве чаевых досталась бутылка французского шампанского.

 Под пристальным взглядом Триггера Ро вскочила на ноги и замерла в позе «приветствие солнца».

 — Ты все еще преподаешь тот странный курс?

 Роуан перетекла из позы «собака мордой вверх» в позу «собака мордой вниз» и с сожалением взглянула на Триггера.

 — Это йога, старик, и, да, между сезонами я все еще работаю личным тренером. Чтобы не накапливать жир. А ты чем занимаешься?

 — Накапливаю жир. Надо же что-то сжигать, когда начинается настоящая работа.

 — Если этот сезон будет таким же вялым, как прошлый, мы все обрастем жиром. Ты видел Картежника? Похоже, зимой он ни разу не отказался от добавки.

 — У него новая женщина.

 — Шутишь! — Разогревшись, Роуан ускорила темп, добавила прыжки.

 — Они познакомились в октябре в гастрономе. Посреди замороженных продуктов. А к Новому году он переехал к ней. Школьная учительница. С двумя детьми.

 — Школьная учительница? Дети? Картежник? Ты ничего не перепутал? — Роуан затрясла головой. — Должно быть, это любовь.

 — Ну, что-то там точно есть. Он сказал, может, она и дети приедут в конце июля. Проведут здесь остаток лета.

 — Это уже серьезно. — Изогнувшись, Ро покосилась на Триггера. — Наверное, она особенная. Только пусть присмотрится к ней в сезон. Одно дело встречаться с лесным пожарным зимой, и совсем другое — пережить с ним лето. Семьи разбиваются, как сырые яйца. — Она чуть не проглотила язык, слишком поздно заметив Мэтта Брейнера.

 Ро не видела его с похорон Джима и, хотя несколько раз разговаривала с их матерью, не была уверена, что он вернется.

 Мэтт выглядел старше и изможденнее, вокруг глаз и в уголках рта появились морщины. И он был до боли похож на брата. Такая же копна соломенных волос, такие же голубые глаза. Мэтт покосился на Триггера, встретился взглядом с Роуан, улыбнулся. Интересно, чего ему стоила эта улыбка.

 — Как дела, Ро?

 — Неплохо. — Ро распрямилась, вытерла взмокшие ладони о спортивные брюки. — Снимаю предстартовый стресс.

 — Я тоже хотел размяться. Или бросить все и смотаться в город, заказать пару стопок оладий.

 — Оладьи после кросса. — Триггер подошел к Мэтту, протянул руку. — Рад видеть тебя, Ковбой.

 — Я тоже.

 — Пойду, может, успею выпить кофе.

 После ухода Триггера Мэтт подошел к снарядам, выбрал двадцатифунтовую гантель, вернул ее на место.

 — Наверное, неловкость пройдет… не сразу. При виде меня все… вспоминают.

 — Никто и не забывал. Я рада, что ты вернулся.

 — А я не знаю, радоваться или нет, но, кажется, это единственное, на что я способен. Ладно. Спасибо, что не забываешь маму. Это много для нее значит.

 — Я хочу… Ну, как поет Люсинда Уильямс^[3]: будь желания лошадьми, я владела бы родео. Я рада, что ты вернулся, Мэтт. До встречи на старте.

 «Похоже, это единственное, на что я способен…» Роуан прекрасно понимала Мэтта. Его слова очень точно выражали чувства мужчин и женщин, которые набились в минивэны, направлявшиеся к старту. Результаты забега покажут, кто из претендентов получит работу.

 Ро устроилась у окна и закрыла глаза, пропуская мимо ушей шутливую перепалку: от самых популярных поддразниваний насчет разжиревших за зиму задниц до откровенного хвастовства. Она ощущала нервозность, бурлящую за добродушным вздором и так похожую на ее собственное состояние.

 На соседнее сиденье хлопнулась Дженис Петри, одна из четырех женщин отряда. Прозванная Эльфом за маленькую ладную фигурку, Дженис была похожа на танцовщицу из команды поддержки. Сегодня утром ее ноготки сверкали ярко-розовым лаком, а за спиной задорно прыгали блестящие каштановые волосы, собранные в «конский хвост» круглой резинкой с яркими бабочками. Подкрашенные карие глаза сияли. Только внешность бывает обманчивой. Хорошенькая, смешливая Дженис могла по четырнадцать часов валить лес, не отставая от здоровенных парней.

 — Привет, Шведка. Покажем всем класс?

 — А то! Зачем ты накрасилась перед кроссом?

 Дженис похлопала длинными пушистыми ресницами.

 — Я прибегу первой, а когда приковыляют парни, им будет на что полюбоваться.

 — Ты и правда бегаешь быстро.

 — Маленькая, да удаленькая. Видела новичков?

 — Пока нет.

 — Среди них шесть женщин. Что, наконец организуем кружок вышивания? Или книжный клуб?

 — А там недалеко и до распродажи домашней выпечки, — рассмеялась Роуан.

 — Кексики! Кексики — моя слабость. — Дженис чуть подалась вперед, чтобы лучше видеть пейзаж за окном. — Здесь так красиво… Зимой я безумно скучаю и спрашиваю себя, зачем мне городская жизнь и как меня занесло в теннисный клуб лечить бурситы локтевых суставов. — Дженис перевела дух. — А к июлю, одурев от боли и недосыпа, я не понимаю, какого черта делаю здесь, когда могла бы прохлаждаться в шезлонге у бассейна.

 — Мизула адски далека от Сан-Диего.

 — И не говори. Тебе не приходится разрываться. Ты живешь здесь. Не то что большинство из нас. Летом наш дом в Мизуле, но сезон заканчивается, и мы уезжаем. И дом снова где-то там. Так недолго и свихнуться.

 Автомобиль остановился. Дженис закатила глаза.

 — Ну вот. Все как с чистого листа.

 Роуан вышла из минивэна, с удовольствием вдохнула лесного воздуха. Здесь весна чувствовалась острее, чем на базе. Трасса уже была размечена флажками. Начальник базы Майкл Маленький Медведь давал последние указания. Ему, как и Ро, разрываться не приходилось, он с семьей жил рядом с базой, а его жена работала на аэродроме у отца Ро.

 Длинная черная коса Маленького Медведя резко выделялась на фоне ярко-красной куртки, а карман наверняка был набит леденцами. Зимой Майкл бросил курить — курил он всю жизнь крепкие «Мальборо» — и без леденцов обойтись не мог.

 Требования были известны всем: уложиться в нормативные двадцать две минуты тридцать секунд. Оплошал? Попробуй еще раз через неделю. Опять неудача? Ищи на лето другую работу.

 Роуан начала разминаться, разогревая мышцы перед стартом…

 — Ненавижу это дерьмо.

 Она оглянулась. Картежник, несмотря на зимние накопления, легко бежал на месте. Ро ткнула его локтем в живот.

 — Ты справишься. Думай о пицце, которая ждет тебя на финише.

 — Поцелуй мою задницу.

 — Такую здоровенную? Не успею.

 Картежник хохотнул, оценив шутку.

 Участники кросса выстроились на старте. Маленький Медведь отошел к минивэну. Ро успокаивала себя, убеждая, что прекрасно справится с испытанием, и потихоньку проникалась уверенностью в своих силах.

 Когда минивэн тронулся, строй дрогнул. Роуан нажала кнопку секундомера на наручных часах и, как и все, сорвалась с места. Она хорошо знала всех участников забега, она работала с ними до изнеможения, она рисковала жизнью вместе с ними. И она желала им — каждому из них — удачи.

 Однако на следующие двадцать две минуты тридцать секунд правила меняются: каждый за себя.

 Роуан вложила в бег все свои силы и быстро набирала темп. Она пробилась сквозь несущуюся толпу, подбадривая отстающих или подшучивая над ними — на кого что лучше действовало. Она прекрасно понимала, что у нее, как у всех, с непривычки заболят суставы, что сердце бешено заколотится, что подступит тошнота. Кому-то тренировки вернули физическую форму, но у кого-то обострились старые травмы.

 Однако сейчас не время думать об этом. Мысленно поделив дистанцию на этапы, Ро сосредоточилась на первой миле и, пробежав мимо флажка с цифрой один, отметила время. Четыре минуты двенадцать секунд.

 Неплохо. Теперь вторая миля. Ро бежала размеренно и, даже когда Дженис, мрачно улыбнувшись, обогнала ее, не сбилась с дыхания, не попыталась ускорить темп. Ступни горели. Жжение поднималось от пальцев ног к лодыжкам, перетекало в икры. Пот струился по спине и груди, сердце колотилось о ребра, но Ро не давала себе поблажки, хотя промежуточный результат позволял немного расслабиться. Ее гнали вперед воображаемые опасности: она боялась споткнуться, подвернуть ногу, да мало ли что еще могло случиться, вплоть до грома небесного.

 Когда позади осталась вторая миля, Ро перестала обращать внимание и на жжение в ногах, и на струящийся пот и бежала, как заведенная. Только кровь стучала в висках. Еще одна, последняя миля. Кого-то Ро обгоняла, кто-то обгонял ее… Как перед прыжком с парашютом, Ро не сводила глаз с горизонта, с линии, разделявшей две ее любимые стихии: землю и небо.

 Ро пронеслась мимо финишного флажка, услышала, как Маленький Медведь выкрикнул ее имя и время — «Трипп, пятнадцать двадцать!», — но остановилась не сразу.

 Согнувшись пополам, крепко зажмурившись, она пыталась восстановить дыхание. Как всегда после кросса, хотелось разрыдаться. Не от перенапряжения — ей, как и всем им, приходилось сталкиваться с куда большими трудностями, — а от облегчения, ведь она подтвердила свое право находиться здесь и делать то, что стало для нее смыслом жизни.

 Роуан вернулась к финишу, прислушиваясь к выкрикиваемым именам и результатам. Заветную линию пересек Триггер и, пробегая мимо Ро, ударил ладонью по ладони ее поднятой руки.

 Сдавшие норматив не расходились, снова став сплоченной командой. Роуан взглянула на часы. Время истекало, а еще не подоспели Картежник, Мэтт, Янгтри, месяц назад то ли отпраздновавший, то ли оплакавший свой пятьдесят четвертый день рождения, и Гиббонз, на последних ярдах еле волочивший ноги из-за травмированного колена.

 Картежник прибежал, тяжело дыша, за три секунды до контрольного времени, следом Янгтри. Оставались еще двое. Пот струился по искаженному болью лицу Гиббонза, зубы были крепко сжаты, но он явно не собирался сдаваться. А Мэтт? Роуан показалось, он вот-вот упадет. Она мысленно подталкивала, тащила их, и, когда встретилась взглядами с Мэттом, его глаза вспыхнули, он подобрался, стал быстрее перебирать ногами… и пересек линию финиша с результатом двадцать две минуты двадцать восемь секунд. Через полсекунды под одобрительные возгласы и аплодисменты подоспел Гиббонз.

 Маленький Медведь опустил планшет, на котором отмечал результаты.

 — Ну, парни, с возвращением. Нарочно заставили нас поволноваться? Даю минуту на ликование — и по машинам.

 — Эй, Ро! — Она оглянулась на оклик Картежника как раз в тот момент, когда безобразник отвернулся, наклонился и спустил штаны. — Не такая уж она большая. Поцелуй меня, красотка.

 «Действительно, с возвращением», — подумала Ро.

 Галливер Карри выкатился из спального мешка и прислушался к своим ощущениям. Болело все, но терпимо.

 Он втянул носом удивительно чистый воздух, выглянул из палатки. Интуиция не подвела. За ночь снежный покров подрос еще на пару дюймов. И явно не потеплело. Пока Галливер натягивал штаны и лепил пластыри на старые и свежие мозоли, из его рта вырывались клубы пара. Можно сказать, новый жизненный опыт.

 Галл ничего не имел против нового жизненного опыта.

 Накануне он вместе еще с двадцатью пятью новичками четырнадцать часов подряд копал противопожарную полосу, а потом тащился три мили с сорокакилограммовым рюкзаком на спине.

 Уже неделю новобранцы пилили и валили деревья, переходили на другое место, копали, точили инструменты, снова копали, снова куда-то шли, обрубали ветви высоченных сосен и снова копали.

 Летние сборы мазохистов, думал Галл, только название другое — тренировочный лагерь пожарных-парашютистов. Четверо новобранцев уже отсеялись, двое из них даже не сдали отборочных тестов. Что-что, а требования к физической подготовке Галла не волновали, да и семилетний опыт — причем последние пять в элитном отряде быстрого реагирования — давал ему некоторые преимущества.

 Причем это вовсе не означает, что он всегда должен быть свеж, как огурчик.

 Галл потер заросшие колючей щетиной щеки, мечтая о горячем душе, бритве и холодном пиве. Сегодня вечером он все это получит, только сначала придется побегать по Биттерруту, взвалив на спину уже не сорок, а пятьдесят килограмм.

 А завтра начнется следующий этап. Парашютная подготовка.

 На прежнем месте работы он тоже тренировался как одержимый — его отряд сражался с самыми сложными природными пожарами. Только они не прыгали с самолетов. Прыжки с парашютом — нечто совершенно новое для него.

 Галл провел пятерней по темным густым волосам, покачал головой и выполз из палатки в заснеженную предрассветную полутьму.

 Он постоял с минуту — высокий, крепкий, зеленоглазый парень в грубых коричневых штанах и ярко-желтой рубахе, — посмотрел на небо, обвел взглядом окрестности. Пожалуй, ясно: он способен делать то, зачем сюда ехал.

 Слева возвышалась высоченная сосна, на которую он забрался вчера, вонзаясь в кору гаффами — нацепленными на ботинки металлическими шипами. Наблюдение за лесом с такой высоты — тоже что-то новенькое.

 Лагерь начинал оживать. Вдыхая острый сосновый запах, Галл зашагал к палатке-кухне. Несмотря на ноющие мышцы и волдыри, а возможно, и благодаря им, он с нетерпением ждал, что принесет новый день.

 Как оказалось, ничего, что выделило бы этот день из череды предыдущих. Где-то после полудня, сдвинув шлем на затылок и вытирая пот со лба, Галл проследил за падением очередной скрученной широкохвойной сосны и кивнул напарнику:

 — Еще одна рассталась с жизнью.

 Доби подхватил цепную пилу.

 — Давай-ка разделаем ее.

 Не дотяни Доби Карстен до пяти футов шести дюймов^[4], его не допустили бы к тренировкам. Борода и шевелюра грязно-коричневого цвета и диковатые, широко распахнутые глаза за защитными очками придавали ему сходство с горным гномом-отшельником.

 Поначалу Доби показался Галлу слабаком, но маленький кентуккиец оказался сильнее и выносливее, чем выглядел, и, несмотря на разницу в росте и комплекции, они работали в паре вполне слаженно. Коротышка, хотя и был простым деревенским парнем, нравился Галливеру, и, вполне возможно, со временем они достигнут полного взаимопонимания и доверия.

 Интересно, если Доби пробьется в команду, будут ли они вместе пилить и копать, но не в ясный весенний день, а в гуще лесного пожара, где доверие и сплоченность так же необходимы, как острый топор-мотыга?

 — Я бы покувыркался с той штучкой, пока ее не бортанули отсюда.

 Галл оглянулся.

 — Почему ты так думаешь?

 — Женщины не для этой работки, сынок.

 Галл потянул на себя пилу.

 — Их удел детишек рожать?

 Доби ухмыльнулся в густую бороду.

 — Не я придумал эту модель. Я просто на них катаюсь.

 — Ну и придурок ты, Доби, — добродушно заметил Галливер.

 — Мне говорили, — так же добродушно согласился Доби. — Но не зря же милостивый боженька снабдил женщин титьками, за что я ему премного благодарен.

 Галл снова взглянул на женщину. Повнимательнее. И мысленно согласился с Доби. Этой досталась вполне приличная пара. Бойкая блондинка, может быть, на дюйм^[5]или два пониже Доби. И держится не хуже их всех. Лыжный инструктор из Колорадо, вспомнил он. Либби. Он видел, как она утром меняла пластыри на мозолях.

 — Ставлю двадцатку, до конца она не продержится.

 Доби хихикнул, откатывая очередной сосновый кругляш.

 — По рукам, сынок.

 Когда они выполнили задание, Галл с удовлетворением подумал, что между ним и блаженным душем, бритвой и пивом осталось всего три мили. Он поменял пластыри на самых болезненных мозолях, а затем, поскольку инструкторы были заняты, залепил свежие мозоли напарнику.

 — Спасибо.

 — Не стоит. Пора за шмотками.

 Они прошли через лагерь к своим рюкзакам. Галл сел на землю, нацепил рюкзак, вытащил из кармана пачку жевательной резинки, одну пластинку протянул Доби.

 — Не откажусь.

 Доби взял пластинку, сунул в рот, так же сидя надел рюкзак. Затем парни одновременно перекатились на четвереньки и, оттолкнувшись от земли, встали на ноги.

 — Просто представь, что несешь хорошенькую малышку, — посоветовал Доби, покосившись на Либби и многозначительно пошевелив бровями.

 — Слишком тощая, на мой вкус.

 — И не округлится, если нас и дальше будут так гонять.

 Никаких поблажек, размышлял Галл. В конце концов, инструктор мог бы вести их более приличным маршрутом, не заставляя перелезать через бурелом и валуны.

 Над их головами кружил ястреб, запах пропотевших тел смешивался с сосновым. Новички подгоняли друг друга, поддразнивали, подбадривали, даже оскорбляли — и все ради еще одного шага, еще одного ярда. Но больше всего их пришпоривало то, что через пару недель все будет по-настоящему, а на линии огня жизнь всех зависит от каждого.

 — Чем ты занимаешься у себя в Кентукки? — спросил Галл.

 — Так, всем понемножку. Последние три сезона тушил пожары в лесном заповеднике. Как-то вечером, когда мы расправились с очередным пожаром, я спьяну заключил пари, что стану пожарным-парашютистом. Пришлось подать заявление, и вот я здесь.

 — Из-за пари? — изумился Галл, едва сдерживая смех.

 — На кону сотня баксов, сынок. И моя гордость, а она подороже будет. Ты когда-нибудь прыгал с самолета?

 — Приходилось.

 — Чокнутый.

 — Мне говорили, — ответил Галл Доби его же словами.

 — Ну, и как это? Когда падаешь?

 — Как жаркий до визга секс с красивой женщиной.

 — Слава богу. — Доби поправил рюкзак, поморщился. — Должен же быть какой-то кайф от этой долбаной подготовки.

 — Либби держится.

 — Кто?

 Галл дернул подбородком.

 — Твое последнее пари.

 Они как раз начали карабкаться по очередному склону, и Доби заскрежетал зубами.

 — Еще не вечер.

 Когда вечер наконец настал, Галл получил и душ, и бритье и, перед тем как упасть ничком на койку, умудрился вылакать бутылку пива.

 Майкл Маленький Медведь перехватил Роуан по дороге в спортзал.

 — Возьмешь новичков? Картежника с утра выворачивает в сортире.

 — Похмелье?

 — Нет. Желудочный грипп или что-то в этом роде. Погоняй их на полосе препятствий. Сделаешь?

 — Конечно. Мы с Янгтри хотели попрыгать со Шлепа, но с тем же успехом могу поиздеваться над новичками. Сколько их?

 — Осталось двадцать пять, и, похоже, все стоящие. Один побил рекорд базы на полутора милях. Уложился в шесть тридцать девять.

 — Ноги резвые. Посмотрим, как все остальное.

 Ро отзанималась в спортзале час вместо запланированных полутора. Упущенное она возместит на полосе препятствий с новичками, и не придется сидеть за швейной машинкой, латая снаряжение. Выгодная сделка!

 Зашнуровав ботинки, Ро взяла зачетную ведомость, планшет, бутылку с водой, натянула на голову голубую бейсболку и отправилась к полю, издали похожему на игровую площадку великанов.

 Собравшиеся за ночь облака пушистым одеялом накрыли землю, сохраняя первое тепло. База давно проснулась. По дорожкам носились бегуны, у ангара разгружались грузовики, между зданиями сновали мужчины и женщины. На взлетную полосу вырулил самолет с первой группой парашютистов — начинались предсезонные тренировочные прыжки.

 Готовиться — очень тщательно — приходилось задолго до того, как взвоет пожарная сирена. Строчить на швейных машинках, разбирать и раскладывать по местам снаряжение, укладывать парашюты, тренироваться.

 Не дойдя до учебной зоны, Ро столкнулась с Мэттом.

 — Ты куда? — спросил он.

 — Гонять новичков. Картежника свалила какая-то желудочная зараза. А ты?

 — Днем в небе. — Мэтт проследил взглядом за взлетающим самолетом. — А пока на складе грузчиком. — Он улыбнулся. — Махнемся?

 — Дай подумать. Перетаскивать в духоте тяжести вместо того, чтобы пытать новичков? Ни за что.

 — Понял.

 Ро пошла дальше, издали разглядывая новобранцев, подтягивающихся к площадке. Только вчера вечером бедолаги приползли из тренировочного лагеря, где целую неделю пилили, копали и бегали с тяжелыми рюкзаками, и если сохранили хоть капельку мозгов, то постарались хорошенько выспаться.

 Кому это удалось, возможно, чувствуют себя вполне бодренькими, остальным она поможет взбодриться.

 Несколько новичков бродили вдоль полосы препятствий, присматриваясь. Мудро. Врага надо знать в лицо. В воздухе звенели голоса и смех. Заводят себя! И это мудро, ведь полоса препятствий — безумно сложное и лишь первое из испытаний длинного, изматывающего дня.

 Взглянув на часы, Ро протиснулась между деревянными платформами, глотнула воды, отставила бутылку и длинно, пронзительно свистнула.

 — Построиться! Я Роуан Трипп, ваш инструктор на утренней прогулке. Для начала каждый из вас должен преодолеть эту полосу. Забудьте о песнях у костра и поджаренном на огне зефире. Пора заняться серьезным делом.

 Кто-то в ответ застонал, кто-то ухмыльнулся, некоторые нервно переглянулись. Роуан спокойно разглядывала группу. Двадцать один мужчина и четыре женщины, все разного роста, комплекции, цвета кожи, возраста. Ее задача — вооружить их единой целью и научить работать, превозмогая боль.

 Ро провела перекличку, вычеркнула отсеявшихся.

 — Я слышала, один из вас побил рекорд базы на полутора милях. И кто же эта молния?

 — Галл, выходи! — выкрикнул кто-то, и Ро заметила, как невысокий мужчина локтем подтолкнул стоявшего рядом с ним парня.

 Шесть футов два дюйма^[6], прикинула Ро. Держится непринужденно. Шевелюра взлохмаченная, но чистая, улыбка дерзкая.

 — Галл Карри, — откликнулся парень. — Я люблю бегать.

 — Рада за тебя. Только на полосе быстрота не помощник. А сейчас, салаги, разомнитесь. Ненавижу слушать рыдания из-за потянутых мышц.

 А ведь они стали командой, поняла Ро, уже наметились дружеские связи и неизбежное соперничество. И то, и другое может принести пользу.

 — Пятьдесят отжиманий в упоре лежа, — скомандовала она, отмечая результаты по мере того, как новички заканчивали задание. — Я проведу вас по полосе препятствий, начиная отсюда. — Ро указала на низкий помост, составленный из горизонтальных квадратов, на стальные барьеры, через которые салаги должны будут перескочить, на канаты, по которым им предстоит карабкаться на одних руках, на батут, на крутые рампы. — Каждое из этих препятствий имитирует что-то из того, с чем вы столкнетесь на пожаре. Преодолеваете одно, приступаете к следующему. Не получается? Выбываете. Пройдете полосу, возможно, годитесь в пожарные-парашютисты.

 — Не день святого Криспиана^[7], — пробормотал под нос Галл.

 — Кого-кого? — переспросил Доби.

 Галл неопределенно повел плечами и, поймав взгляд, брошенный на него белокурой красоткой, понял, что она расслышала его замечание.

 — Ты, Скороход, пойдешь первым. Остальные следом. Цепочкой по одному. Кто упадет, откатывается и отправляется в конец очереди для второй попытки. — Ро вытащила из кармана секундомер. — Готовы?

 Группа дружно выкрикнула «да!», и Ро включила секундомер.

 — Пошел!

 Ро сразу поняла, что парень не только резвый, но и ловкий. Остальных пришлось подгонять.

 — Выше колени! Энергичнее. Вы похожи на девчонок в парке.

 — Я и есть девчонка! — откликнулась сосредоточенная блондинка, и Ро ухмыльнулась.

 — Тогда подбери колени. Представь, что бьешь по яйцам одного из этих придурков.

 Женщина метнулась вперед, почти поравнялась с Галлом, оттолкнулась, преодолела первое препятствие, и тут Ро удивил коротышка, перелетевший через рампу, как пушечное ядро.

 Новички карабкались, перепрыгивали через препятствия, ползли, цеплялись. Маленький Медведь не ошибся: действительно слаженная, хорошая группа.

 Галливер Карри, опершись руками о рампу, ловко перекувыркнулся, коротышка — Ро пришлось заглянуть в список, чтобы вспомнить его имя, — с диким воплем повторил кувырок.

 Скороход все еще вел группу, и Ро не сомневалась — по канату он взберется с обезьяньей ловкостью. Блондинка преодолела все наземные препятствия, но на канате не просто застряла, а стала соскальзывать вниз.

 — Держись! — подхлестнула ее Роуан. — Не смей сползать, Барби, дьявол тебя побери! Не вынуждай меня! Захотелось начать все сначала?

 — Нет, боже, нет!

 — Хочешь прыгать в огонь или бегать по обувным магазинам?

 — И то, и другое!

 — Тогда лезь! — Роуан заметила на канате кровь. Когда скользишь вниз, неизменно сдираешь кожу с ладоней, и боль ужасная. — Лезь!

 И блондинка вскарабкалась на все сорок мучительных футов.

 — Теперь вниз. Шевелись. Давай! Давай!

 Аккуратно перебирая руками, женщина спустилась, перекувыркнулась через рампу, и на перекладине Роуан увидела кровавое пятно.

 Но она справилась. Все они справились. Роуан дала им минутку, чтобы перевести дух, постонать, растереть ноющие мышцы.

 — Неплохо. Может быть, в следующий раз придется все это делать, когда ветер внезапно переменится и огонь захлестнет вашу зону безопасности. И тогда не советую дрейфить. Как тебя зовут, Барби?

 — Либби. — Наклонившись, блондинка тыльные стороны окровавленных ладоней прижала к коленям. — Либби Райдор.

 — Всем, кто может подняться по веревке с разодранными руками, — мое особое уважение! — Роуан открыла аптечку. — Обработаем раны. Если кому тоже надо, присоединяйтесь. А затем прихватите свое снаряжение. Полная выкладка. Для тренировки приземлений. У вас их тридцать.

 Галл смотрел, как Роуан накладывает мазь на ладони Либби и ловко бинтует ей руки. Она что-то сказала, и Либби, несмотря на дикую боль, рассмеялась.

 Он вспомнил, как девушка подгоняла группу на полосе препятствий, безошибочно держась на тонкой грани между оскорблением и безобидным подтруниванием, как сразу же замечала, кто замешкался, и всегда в нужный момент находила подходящее слово.

 Потрясающее чутье и находчивость, достойные восхищения. И неслабый довесок ко всему, что восхищало Галла в Роуан Трипп.

 Стройная блондинка. Ни одного изъяна во всех ее пяти футах десяти дюймах. Дядюшка назвал бы ее статной, размышлял Галл. А что бы сказал он сам? Пожалуй, просто сказал бы, что у нее сногсшибательное тело. Плюс огромные голубые глаза с тяжелыми веками и лицо, от которого невозможно отвести взгляд, а если и отведешь, то непременно захочешь взглянуть снова и снова. Потрясающая красотка.

 Очаровательная красотка. И, видит бог, он честно старался сопротивляться ее очарованию. В общем, Галл притормозил и зашагал рядом.

 — Как ладони Либби?

 — Заживут. На площадке все теряют часть шкуры.

 — И ты?

 — Если не оставить свою кровь, как узнают, что ты здесь был? — Она повернула голову, изучая его глазами, наводящими на мысли об арктических льдах. — Откуда ты, знаток Шекспира? Кстати, я читала «Генриха Пятого».

 — В основном из Монтерея.

 — В Северной Калифорнии отличный парашютный пожарный отряд.

 — Согласен. Я знаком почти со всеми. Пять лет работал лесным пожарным в Реддинге.

 — Заметно, что ты из крутых парней. А в Мизулу перебрался, когда тебя объявили в розыск в Калифорнии?

 — Обвинения сняты. — Галл улыбнулся, оценив шутку. — Я в Мизуле из-за Железного Человека^[8] Триппа. — Ро резко остановилась, остановился и Галл. — Как понимаю, он твой отец?

 — Верно. Ты знаешь его?

 — Вернее, о нем. Лукас Железный Человек Трипп — легенда. В двухтысячном у вас тут был жуткий пожар.

 — Да.

 — Я тогда учился в колледже. Во всех выпусках новостей только о том пожаре и говорили. Я случайно увидел интервью с Железным Человеком прямо отсюда, с базы, после того как команда вернулась из пекла, где пробыла четверо суток. Лицо в саже, волосы засыпаны пеплом, глаза красные. Как будто он только что вышел из боя. Репортер задавал обычные идиотские вопросы. «Что вы там чувствовали? Испытывали ли страх?» А он не терял терпения. Видно было, что он еле держится, но он отвечал. А в конце сказал репортеру: «Парень, проще сказать так: огненная ведьма пыталась сожрать нас, но мы надрали ей задницу». И ушел.

 Роуан помнила то интервью так же ясно, как Галл, и не только интервью.

 — Так поэтому ты хочешь стать пожарным-парашютистом Мизулы?

 — Считай это вступлением. Я мог бы рассказать больше за пивом.

 — Не скоро у тебя появится время на пиво и житейские истории. Лучше поторопись за снаряжением. Сегодня у тебя еще весь день впереди.

 — Предложение насчет пива остается в силе. История жизни — по желанию.

 Роуан снова взглянула на него тем особенным взглядом, чуть повернув голову и слегка скривив в ухмылке уголки соблазнительно пухлых губ.

 — Не вздумай за мной ухлестывать, крутой парень. Я не клюю на новичков, ходоков и прочих пожарных-парашютистов. Когда мне хочется поразвлечься и есть, на это время я выбираю гражданского. Такого, с которым могу — опять же, когда в настроении, — проводить долгие зимние ночи и которого легко забуду в пожарный сезон.

 О да, и это ему в ней нравится!

 — Ты могла бы сменить концепцию.

 — Зря теряешь время, дружок!

 Роуан гордо удалилась, а Галл ухмыльнулся ей вслед. Что ж, если он и потратит время зря, это его личное время. И не жаль потратить время на совершенно уникальный жизненный опыт.

 Сначала их подтягивали на веревке и резко опускали на пыточном орудии по прозванию Шлеп, имитирующем жесткое, грозящее множественными переломами приземление. Галл выжил. Он поджимал ноги, группировался, шлепался на землю, собирая шишки и ссадины, но ничего себе не сломал. Он учился защищать голову и работать телом, чтобы сохранить его в целости и сохранности. Учился шевелить мозгами, глядя на стремительно несущуюся навстречу землю.

 Когда техника приземления была отработана, наступил черед кроваво-красной вышки высотой с пятиэтажный дом. Парашют не прилагался.

 На вышку поднимали по двое. Галлу выпало прыгать с Либби.

 — Какие ощущения? — спросил он, летя на канате к верхней платформе, имитирующей кабину самолета с открытым люком.

 — Как будто упала с горы, значит, не так уж плохо. А ты?

 — Не пойму, то ли с горы упал, то ли на гору. — Галл улыбнулся Роуан, стоявшей на платформе. — Будет так же забавно, как кажется?

 — Еще веселее, — с любезным злорадством пообещала Ро, прицепляя его, а затем Либби к подвесной системе. — Смотрите, вы приземлитесь вон там. — Она указала на холм из опилок с другой стороны учебной зоны. — Скорость наберется приличная. Почувствуете при приземлении. Итак, сгруппироваться, защитить голову, перекатиться.

 Сквозь решетчатую маску Галливер хорошо видел холм из опилок… казавшийся отсюда очень маленьким.

 — Понял.

 — Готовы?

 Либби сделала глубокий вдох.

 — Готовы.

 — Пошел.

 Да, скорость приличная, подумал Галл, пролетая над учебной зоной, и едва успел мысленно повторить порядок действий при приземлении, как опилочный холм заслонил собой все остальное. Свалившись в опилки, Галл чертыхнулся, сгруппировался и покатился, обхватив руками шлем.

 — Эй, Либби, как ты? — спросил он, судорожно глотая воздух.

 — Вот теперь точно свалилась на гору. Но знаешь, было забавно. Я готова повторить.

 — Успеешь. — Галл вскочил на ноги, протянул ей руку, помог подняться.

 После прыжков с башни новобранцы перешли в класс. За годы, проведенные в элитном отряде, Галл узнал почти все, что могли предложить книги, карты и лекторы, однако всегда найдется, чему поучиться.

 После занятий ему наконец удалось обработать ссадины, найти горячую еду, пообщаться. Из двадцати пяти новичков к вечеру осталось двадцать два. Троих потеряли где-то между Шлепом и башней.

 Больше половины уцелевших отправились спать, самые стойкие резались в покер, и Галл не прочь был к ним присоединиться, но заключил сам с собой сделку. Он прогуляется, подышит свежим воздухом и, если желание не пропадет, сыграет несколько партий.

 — Подтаскивай стул, сынок, — пригласил Доби, когда Галл проходил мимо. — Я пополняю свой пенсионный счет.

 — Еще пару раз приземлишься на голову, и досрочная пенсия тебе обеспечена, — на ходу откликнулся Галл.

 Распахнув дверь, он увидел, что тучи, весь день грозно нависавшие над базой, успели просыпаться холодной моросью. Сунув руки в карманы, Галл вышел под противный мелкий дождик, прикинул расстояние до ангара. Пожалуй, не помешает взглянуть на самолет, с которого скоро придется прыгать.

 Прежде чем подать заявление, он совершил три прыжка с парашютом, хотел убедиться, что ему хватит духу, а сейчас не терпелось снова пережить те острые ощущения, бросить вызов собственным инстинктам, восстающим против того, чтобы шагнуть в бездну…

 Галл и с самолетами познакомился. В теории. Пожарные-парашютисты обычно работали на «Твин Оттерах, DC-9». Он даже подумывал об уроках пилотирования. Как-то спокойнее, когда знаешь, что можешь контролировать любую ситуацию.

 И тут Галл увидел Ро. Она шла навстречу, не обращая внимания на капли дождя, стекающие с козырька бейсболки. Ни сумрак, ни пелена дождя не скрывали ее умопомрачительную фигуру.

 Галл замедлил шаг. Может быть, удача еще улыбнется сегодня, и вовсе не в покере.

 — Приятный вечер, — бросил он пробный камень.

 — Для выдр. — Ро внимательно взглянула на него. — Сваливаешь?

 — Прогуливаюсь. Но если хочешь куда-нибудь смотаться, я при машине.

 — Благодарю, у меня своя, только я никуда не собираюсь. Ты сегодня классно держался.

 — Спасибо.

 — Жалко Доггетта. Трещина кости при приземлении выбила его из программы. Думаю, вернется на будущий год.

 — Да, он хочет стать одним из вас, — согласился Галл.

 — Одного хотения мало, но без него не обойтись.

 — Я как раз подумал то же самое.

 Ро хмыкнула, покачала головой.

 — Тебе женщины когда-нибудь отказывали?

 — Да, как это ни прискорбно. И поверь мне, мужчина, который легко сдается, никогда не получает приз.

 — Поверь мне, я не приз.

 — У тебя волосы римского центуриона, фигура богини и лицо скандинавской королевы. Сногсшибательная упаковка.

 — Упаковка — это еще не весь подарок.

 — Может, и нет. Но очень хочется открыть и посмотреть, что внутри.

 — Тебе бы только потрепаться, нахальный ты огнепоклонник! Окажи себе милость, крутой парень, подергай ленточку на другой упаковке.

 — Видишь ли, я страдаю этим… как его… синдромом повышенной концентрации внимания. Стоит сосредоточиться на чем-то, и меня уже не сдвинуть, пока не докопаюсь до самой сути.

 Не сводя с него глаз, Роуан безразлично пожала плечами.

 — Нечего тут раскапывать, — сказала она, поворачивая к спальному корпусу.

 — Ну, не знаю. Мне удалось прогуляться с тобой под дождем.

 Взявшись одной рукой за дверь, Ро оглянулась.

 — Только не уверяй, что в этом была хоть капля чего-нибудь романтического.

 — Кто знает…

 — Тогда берегись. Вдруг я не откажусь от тебя только потому, что ты рядом, а потом растопчу романтическое сердце!

 — У меня или у тебя?

 Ее чувственный смех поразил его не в сердце, а гораздо ниже, но она захлопнула дверь, образно говоря, перед его носом.

 Ро призналась себе в том, что парень ее зацепил. Ей нравились мужчины уверенные, отчаянные, умные и находчивые, которые за словом в карман не лезут. К тому же Галл смотрит на нее, как кот, затаившийся у мышиной норки, с вожделением и безмерным терпением, что интригует и возбуждает. Однако уступить соблазну было бы ошибкой.

 Постучавшись в комнату Картежника, Ро приняла его ворчание за разрешение, приоткрыла дверь и просунула в щелку голову.

 Картежник, сидевший в постели с разбросанными по одеялу картами, показался ей бледным, неопрятным и умирающим от скуки.

 — Как здоровье?

 — Да нормально… Отравился чем-то с утра. Избавился от этой мерзости вместе с парочкой внутренних органов, зато ужин удержал. Просто надо поберечься до завтра. Спасибо, что подменила.

 — Ерунда. Новичков осталось двадцать два. Один отсеялся из-за травмы. Думаю, он еще вернется. Ну, пока.

 — Эй, погоди. Хочешь, покажу карточный фокус? Интересный.

 Парень устал от одиночества, решила Ро и во имя дружбы присела на край его кровати. К тому же карточные фокусы — более эффективное снотворное, чем воспоминания о прогулке под дождем с Галливером Карри.

 Новички — Галл в их числе — выстроились перед помещением для дежурных расчетов. В нескольких шагах от них ревел включенными двигателями самолет, с которого им предстояло прыгать.

 Инструкторы двигались вдоль строя, проверяя экипировку явно взвинченных подопечных. Когда перед Галлом остановилась Роуан, он понял, что удача ему не изменила.

 — Тебя проверили, Скороход?

 — Нет.

 Она опустилась на колени, и Галл с удовольствием уставился на ее короткие белокурые волосы, красиво облегающие идеальной формы голову. Ро проверила шнуровку его ботинок, обхват ремней, срок хранения запасного парашюта.

 — Ты пахнешь персиками, — заметил он. — Очень мило.

 Роуан взглянула на него снизу вверх и продолжила проверку.

 — Левая нижняя стропа запаски закреплена. Не отвлекайся, Скороход. Правая нижняя стропа запаски закреплена. Если пропустить хоть одну мелочь, ты можешь разбиться в лепешку. Шлем, перчатки. Вытяжной фал на месте?

 — Проверь.

 — Ты готов.

 — А ты?

 — Уже проверена, спасибо. Можешь подняться в самолет.

 Ро перешла к следующему новобранцу, а Галл забрался в самолет и сел рядом с Доби.

 — Пытаешься заарканить блондинку? — спросил Доби. — Ту, что они называют Шведкой?

 — Мечтать не вредно. А ты должен мне двадцатку, — добавил Галл, когда в проеме люка появилась Либби.

 — Тьфу. Она еще не прыгала. Ставлю десять баксов, что забуксует и не прыгнет.

 — И десятка твоя мне не помешает.

 Рассевшись, новобранцы получили напутствие от Роуан:

 — Добро пожаловать на борт. Спинки сидений установите в вертикальное положение. Время полета зависит от того, сколько слабаков разрыдается у люка. Гиббонз — выпускающий. Будьте внимательны. Не теряйте голову. Готовы к прыжку? — Новобранцы громко закричали в ответ, подтверждая свои намерения бодрыми воиственными кличами. — Так сделайте это.

 Самолет вырулил на взлетную полосу, начал набирать скорость и через пару секунд, вздернув нос, оторвался от земли. Галл быстро придавил зашевелившегося червячка сомнения и сосредоточился на Роуан, безумно соблазнительной даже в летном комбинезоне.

 Стараясь перекричать гул моторов, она снова шаг за шагом разъясняла все этапы прыжка.

 — Вон ваша зона приземления, — сказала наконец Ро, и новобранцы прильнули к иллюминаторам.

 Галл увидел холмистый луг, красивый, как на картинке, стройные ели и скрученные сосны, извилистый сверкающий ручей. Теперь главное — не врезаться в деревья или воду и точно приземлиться на луг.

 Гиббонз прошел к люку, вцепился в ручки, распахнул дверцу. В салон ворвался сильный порыв холодного ветра.

 Доби присвистнул сквозь зубы:

 — Ни фига себе. Приехали. Теперь все взаправду.

 Гиббонз высунул голову наружу, по встроенной в шлем рации что-то сказал летчику. Самолет накренился вправо, провалился в воздушную яму, выпрямился.

 — Следите за пристрелками, — крикнула Роуан. — Это ваш ориентир.

 Разноцветные ленты закружились, задергались и исчезли в деревьях.

 Галл прокрутил в голове свой прыжок, представил, как тянет клеванты, как дрейфует к земле. Следя за второй партией пристрелок, мысленно подкорректировал полет.

 — Набирай высоту! — заорал Гиббонз в шлемофон.

 Доби сунул в рот пластинку жвачки, предложил вторую Галлу, натянул шлем. За маской блеснули огромные, округлившиеся глаза.

 — Меня тошнит.

 — Только не здесь. Подожди до земли, — посоветовал Галл.

 Роуан надела шлем, поднялась.

 — Либби, ты прыгаешь второй. Не отставай от меня. Ясно?

 — Ясно.

 По сигналу Гиббонза Роуан села на краю открытого люка, уперлась руками в боковые обрезы двери.

 Либби решительно встала за ней, и все стали скандировать ее имя, глухо аплодируя затянутыми в перчатки ладонями.

 После шлепка Гиббонза по плечу Роуан бросилась вниз. Галл следил за ее полетом, просто не мог отвести от нее завороженный взгляд. Через пару секунд выстрелил и раскрылся огромным цветком над зелеными кронами и мерцающей водой бело-голубой купол.

 Новый взрыв одобрительных возгласов привел Галла в чувство. Он не заметил, как прыгнула Либби, но увидел, как раскрылся ее парашют, и повернулся, стараясь удержать в поле зрения оба купола.

 — Эй, Доби, похоже, ты должен мне десятку.

 В глазах Доби замелькали веселые искры.

 — Я приземлюсь точнее ее… и тебя. Ставлю шесть банок пива.

 — Как скажешь.

 Когда самолет пошел на второй круг, Гиббонз в упор посмотрел на Галла.

 — Готов?

 — Готов.

 — Цепляйся.

 — Я пью импортное, — предупредил Галл приятеля, подходя к люку и цепляя вытяжной фал.

 — Не дождешься. С тебя американское.

 Галл глубоко вдохнул и сел в проеме, чувствуя, как ветер колотит его по ногам. И не сводил глаз с горизонта, пока слушал инструкции выпускающего и вспоминал все, что должен сделать.

 — Приготовиться, — скомандовал Гиббонз.

 «Да готов я, готов, — подумал Галл, — не зря же я набивал себе шишки, сдирал кожу, натирал мозоли…» Шлепок по правому плечу — и он шагнул в бездну.

 Ветер и небо, и ни с чем не сравнимый восторг от того, что посмел бросить им вызов. Стремительность свободного падения, как наркотик, вспенила кровь, выбила из головы все мысли, кроме одной: о да, господи, да. Ради этого стоило родиться!

 Адреналин не помешал отсчитать положенные секунды и перевернуться ногами к земле. Парашют раскрылся, рывком застопорив падение. Галл увидел Доби, услышал дикий смех своего напарника и его радостный крик:

 — То, что надо!

 Галл, ухмыляясь, огляделся по сторонам. Пусть он не первый наслаждается видом этого бескрайнего неба, этих перекатывающихся до горизонта лесистых гор с заснеженными вершинами, этой долины, окутанной зеленой дымкой весенней травы, однако сейчас все это принадлежит только ему. И хотя это кажется невероятным, но он словно проскользнул между зимой и весной сквозь их схлестнувшиеся ароматы.

 Он маневрировал — интуитивно, учитывая приобретенный на тренировках опыт, даже капризы ветра. И, приближаясь к земле, смотрел на Роуан, на ее блестящие на солнце белокурые волосы. Она стояла, подбоченившись, и следила за ним, как он следил за ней.

 Галл нацелился на нее, мысленно провел прямую линию и словно заскользил по ней, как по реальному канату. И, ощутив уверенность в благополучном исходе, оглянулся на Доби. Черт побери, парень явно промажет, но пора подумать о себе. Галл ударился о землю, сгруппировался, покатился, вскочил, отстегнул подвесную систему и начал собирать парашют.

 Роуан, вскрикнув, побежала к деревьям. Галл напрягся в предчувствии беды и тут же успокоился, услышав поток проклятий Доби.

 Самолет, помахав крыльями, пошел на следующий круг, чтобы сбросить вторую четверку. Галл собрал снаряжение и, ухмыляясь во весь рот, направился к Доби, вытягивающему парашют на опушку.

 — С тебя пиво. Шесть банок ирландского «Харпа».

 — Да, да. Я бы не промахнулся, если б не чертов ветер. Но все равно здорово. — Лицо Доби осветилось восторгом. — Отличная прогулка. Только я проглотил жвачку.

 Роуан достала из поясной сумки батончики «Херши».

 — Вы на земле и ничего не сломали. Неплохо. Поздравляю.

 — Обалдеть. — Либби обвела всех сияющим взглядом. — С этим ничто не может сравниться. Даже близко.

 — Подожди, когда прыгнешь в огонь. — Роуан растянулась на весенней траве. — Там совершенно другой мир. — Она уставилась в небо, ожидая возвращения самолета, покосилась на севшего рядом Галла. — Ты плавно приземлился.

 — Нацелился на тебя. На солнце в твоих волосах, — добавил он в ответ на ее хмурый взгляд.

 — У тебя и вправду сдвиг по фазе от любовной лихорадки. Да поможет тебе Бог.

 Галл заметил, что она не осталась равнодушной, и сделал мысленную заметку на будущее. И, поскольку свою жвачку не проглотил, шоколадку убрал про запас.

 — Чем ты занимаешься, когда не пытаешься спасти мир?

 — Между сезонами? Отцу помогаю. Прыгаю с туристами, жаждущими пощекотать нервы, учу тех, кто ищет себе новое хобби. Подрабатываю личным тренером.

 — Держу пари, ты отличный тренер.

 — Выгодная работа. Поддерживаю физическую форму за чужой счет. А ты?

 — А я зарабатываю на жизнь играми. «Мир развлечений». Игровые автоматы, видеоигры, боулинг, электромобили.

 — Ты работаешь в галерее игровых автоматов?

 Галл закинул руки за голову.

 — Развлечения не работа.

 — Ты не похож на парня, который с утра до ночи возится с детишками и машинками.

 — Я люблю детей. Почти все они бесстрашны и открыты новому. Взрослые это забывают и предпочитают валяться перед телевизором. А ты сгоняешь с них жир.

 — Не все мои клиенты — диванные овощи. И ни один не останется прежним после моей дрессировки. — Она рывком села. — А вот и следующая группа.

 Вскоре нагруженные парашютами новобранцы вернулись на базу, где им снова предстояла физическая подготовка и теоретические занятия, а затем вторая серия прыжков.

 И так каждый день. Они отрабатывали на тренажерах приземление с полной выкладкой, изучали тактику тушения пожаров и учились читать карты, выполняли бессчетные приседания, подтягивания, отжимания, бегали по пересеченной местности и прыгали с самолета. К концу четырехнедельных жестоких испытаний число претендентов на не менее жестокую работу сократилось до шестнадцати. И эти шестнадцать наконец выстроились на последнюю перекличку.

 Когда откликнулась Либби, Доби незаметно сунул Галлу двадцатку.

 — Пожарный-парашютист Барби. Молодец, козявка, пробилась, а крутой Макгинти слинял.

 — Но мы-то стоим здесь, — напомнил приятелю Галл.

 — Еще бы. — Не успели они удариться ладонями, как их окатило ледяной волной.

 — Чтоб не воняло салагами! — С гиканьем и свистом собравшиеся на крыше ветераны вывернули на шеренгу новобранцев еще несколько ведер воды.

 — Добро пожаловать в команду! — крикнул Майкл Маленький Медведь, перекрывая хохот и проклятия пострадавших. — В самую лучшую команду! Обсушитесь — и по машинам. Мы едем в город, девочки и мальчики. Сегодня можете напиться до чертиков. Вам есть что праздновать. С завтрашнего утра вы пожарные-парашютисты, вы Зули.

 Глядя, как Галл демонстративно отжимает выигранную двадцатку, Доби расхохотался, схватился за живот и повалился на землю.

 — Первый круг за мой счет, — объявил Галл. — Либби, приглашаю.

 — Спасибо.

 Галл, улыбаясь, сунул мокрую банкноту в мокрый карман, исполнил церемонный поклон.

 — Удовольствие всецело мое.

 В своей комнате он стянул мокрую одежду, осмотрел синяки и ссадины — не такие уж страшные — и понял, что впервые за последнюю неделю получил возможность побриться. Разыскав чистую рубашку и брюки, он послал электронное письмо домой. Новость о его личной победе вызовет неоднозначную реакцию, хотя все, безусловно, сделают вид, будто счастливы не меньше, чем он. Ну, с этим ничего не поделаешь.

 Галл сунул в нагрудный карман праздничную сигару и вышел на улицу. Из-за нескольких минут, потраченных на имейл, он нашел место лишь в последнем минивэне, куда набились и новички, и ветераны.

 — Готов праздновать, новичок? — спросил Триггер.

 — Давно готов.

 — Только помни, здесь нянек нет. Машины отчалят с тобой или без тебя, и добирайся на базу, как сумеешь. Если застрянешь с женщиной, то лучше с такой, у которой есть машина.

 — Я запомню.

 — Ты танцуешь?

 — Ты приглашаешь?

 Триггер расхохотался.

 — Ты почти в моем вкусе, красавчик. Там, куда мы едем, есть танцпол. Танцы — неплохая прелюдия, если правильно ими воспользоваться.

 — Делишься личным опытом?

 — Разумеется, юный джедай^[9].

 — Интересно… а Роуан любит танцевать?

 Триггер вскинул брови.

 — Хм. Вот это я называю взять ложный след.

 — Но другой меня не интересует.

 — Тогда тебя ждет длинное одинокое лето. — Триггер похлопал Галла по плечу. — И позволь поделиться еще кое-чем из моего богатого жизненного опыта. Не так уж весело, когда не ладони, а сплошные мозоли.

 — Пять лет в отряде быстрого реагирования, — напомнил Галл. — Если лето выдастся длинным и одиноким, мои руки — в любом виде — всегда со мной.

 — Может быть. Но женщина лучше.

 — Не спорю, учитель. Не спорю.

 — У тебя дома осталась женщина?

 — Нет. А у тебя?

 — Была одна. Потом другая. На одной из них даже женился. Не сложилось. У Мэтта есть. Ты ведь оставил дома в Небраске женщину, Мэтт?

 Мэтт неловко обернулся.

 — Энни вернулась.

 — Его школьная любовь, — пояснил Триггер. — Уезжала в колледж, но когда вернулась, они снова сошлись. Две души, одно сердце. Так что Мэтт у нас не танцует… ну, в этом смысле.

 — Я понял. Хорошо, когда кто-то ждет.

 Мэтт пожал плечами.

 — Какой смысл в этом гребаном мире, если никто не ждет? И какой смысл заниматься нашим делом, если не к кому возвращаться?

 — Так, конечно, полегче, — согласился Триггер. — Однако кое-кто из нас время от времени довольствуется танцами. — Минивэн остановился на парковке, забитой пикапами и легковыми машинами. Триггер в предвкушении потер руки. — Ну, я уже пританцовываю.

 Выходя из машины, Галл обвел взглядом длинное, приземистое бревенчатое сооружение, на мгновение запнувшись на мигающей неоновой вывеске.

 — «Тащи веревку». Это не шутка?

 — Не дрейфь, приятель, может, не линчуют. — Триггер хлопнул его по плечу и важно прошествовал к дверям, щеголяя сапогами из змеиной кожи.

 Жизненный опыт, напомнил себе Галл. А жизненного опыта много не бывает.

 Он решительно вошел в тускло освещенное помещение и чуть не оглох от визгливого бренчания, которое здесь выдавалось за музыку кантри. Инструменты терзала четверка неряшливых парней, защищенных от вполне объяснимого недовольства клиентов хлипкой проволочной сеткой. Пока в бедолаг летели лишь громкие оскорбления, но вечер только начинался.

 Самые энергичные посетители толпились на танцплощадке, стуча каблуками и виляя задницами. Остальные теснились на высоких табуретах за длинной барной стойкой или на шатких стульях вокруг крохотных столиков. Кто хрустел мексиканскими начо — ядовито-оранжевыми кукурузными чипсами, истекающими перечным соусом, кто обгладывал столь же ядовито-оранжевые куриные крылышки. И все это запивалось пивом из больших пластмассовых кружек.

 Несмотря на таблички «Не курить», над переполненными пепельницами висели сизые клубы дыма. Воняло немытыми телами и пережаренным маслом.

 Галл подумал, что разумнее всего сразу начать напиваться.

 Он подошел к бару, облокотился о стойку и заказал пиво «Биттер Рут»… в бутылке. Доби протиснулся к нему, ткнул в плечо.

 — Опять пьешь импортное дерьмо?

 — Ничего подобного. Сварено в Монтане. — Галл передал Доби бутылку, заказал себе другую.

 — Вполне приличное пиво, — решил Доби после первого глотка. — Это тебе не «Будвайзер».

 — Ты прав, — ухмыльнулся Галл, чокаясь с приятелем бутылками. — Просто пиво. Ответ на кучу вопросов.

 — Вылакаю бутылку, выберу женщину и потанцую.

 Цедя пиво из горлышка, Галл разглядывал толстые неуклюжие пальцы ведущего гитариста группы.

 — Как можно танцевать под такое дерьмо?

 Прищурившись, Доби ткнул его в грудь пальцем.

 — У тебя проблемы с музыкой кантри?

 — Если ты называешь это музыкой, то на последнем прыжке порвал барабанные перепонки. Я люблю джаз, если его играют правильно.

 — Не парь мне мозги, городской пижон. Ты не отличишь блуграсс^[10] от кантри-рока.

 Галл спокойно глотнул еще пива и пропел сильным, чистым тенором:

 — Мне к тоске не привыкать… Я страдал всю жизнь свою…

 Доби ткнул его в грудь, теперь уже кулаком, но довольно ласково.

 — Да ты сплошной сюрприз, Галливер! И голос у тебя что надо. Мог бы залезть в клетку и показать деревенщинам, как это делается.

 — Пожалуй, я просто выпью пива.

 — Валяй. — Доби запрокинул бутылку, допил остатки. Рыгнул. — Я пошел за женщиной.

 — Желаю удачи.

 — Удача здесь ни при чем. Главное — стиль.

 Неповторимый стиль, думал Галл, глядя, как приятель гарцует к столику, занятому четырьмя женщинами.

 Наслаждаясь моментом, он снова облокотился о стойку и обвел взглядом зал.

 Триггер, верный своему слову, уже нашел партнершу и с энтузиазмом топтался на танцплощадке. Мэтт, верный своей Энни, сидел за столиком с Маленьким Медведем, новичком Стовиком и одним из пилотов, прозванным Стетсоном за обтрепанную, но любимую черную шляпу.

 И, конечно же, Роуан. Она с аппетитом поглощала оранжевые начо в компании Дженис Петри, Гиббонза и Янгтри. Когда Ро тряхнула головой и рассмеялась, в ее ушах закачались, засверкали сережки.

 Впервые со дня их знакомства Галл видел на ней серьги, и она явно подкрасила глаза и губы: они стали более дерзкими. А когда Картежник сдернул ее со стула и потащил танцевать, Галл отметил, что джинсы обтягивают ее попку так же соблазнительно, как простая голубая футболка — грудь.

 Когда Картежник закружил Ро, она поймала взгляд Галла и озорно улыбнулась ему, поразив в самое сердце. Ладно, если она решила убить его, он не станет мешать, даже подойдет поближе. Галл заказал еще одну бутылку пива и пошел к ее столику.

 — Привет, новичок. — Дженис отсалютовала ему истекающим соусом начо. — Хочешь потанцевать?

 — Я выпил слишком мало, чтобы танцевать под это.

 — Да уж, и захочешь, хуже не сразу найдешь. — Дженис похлопала по пустому стулу Роуан. — Но еще пара бутылок, и они покажутся нам виртуозами.

 — Кажется, ты здесь не впервые.

 — Не станешь Зули, если не переживешь хоть один вечер в «Тащи веревку». — Дженис оглянулась на ввалившуюся в бар компанию. — Во всей его прелести.

 — Местные?

 — Вряд ли. Взгляни на их сапоги. Новые и дорогущие. — Дженис подлила в свою кружку пива из стоящего на столе кувшина. — Думаю, городские явились за местным колоритом.

 Вновь прибывшие прямиком двинулись к бару. Тот, что шагал впереди, протиснулся сквозь толпу, шлепнул на стойку банкноту и проорал:

 — Виски и женщин.

 Может быть, парень напрашивался на неприятности, возможно, просто хотел быть услышанным, но, судя по улюлюканью и гоготу его приятелей, компания уже успела где-то набраться.

 Несколько человек подвинулись, освобождая место, бармен налил заказанное спиртное. Предводитель залпом выпил свой виски, хлопком припечатал пустой стакан к стойке.

 — И женщин, я сказал!

 Его спутники опять загоготали. Ищут неприятностей, решил Галл, а поскольку лично он неприятностей не искал, то вернулся к наблюдениям за Роуан, танцующей под визгливую пародию на песню «Когда заходит солнце».

 Дженис наклонилась к его уху.

 — Ро сказала, что ты работаешь в галерее игровых автоматов.

 — Вы перемывали мне косточки?

 — Естественно. Мы ежедневно обмениваемся новостями в комнате самоподготовки. Обожаю галереи. Я ас пинбола. У тебя есть пинбол?

 — Два. Новый и классический.

 — Классический? — Дженис сощурила большие карие глаза. — Неужели хай-спид?

 — Он и есть настоящая классика.

 — Мой самый любимый! — Дженис хлопнула ладонью по столу. — Когда я была маленькой, в ближайшей галерее стоял ободранный старый автомат. Я так навострилась, что могла целый день играть по одному жетону. И свой первый французский поцелуй подарила парню за пять бесплатных игр. — Она вздохнула. — Хорошее было время…

 Дженис обернулась. Галл тоже повернулся к стойке и успел заметить, как наглый любитель виски шлепнул по заднице официантку, проходившую мимо с полным подносом. В ответ на раздраженный взгляд женщины парень ухмыльнулся и поднял руки.

 — Придурок. Куда ни придешь, обязательно наткнешься на придурка.

 — Имя им легион.

 — Это мое место, — заявила вернувшаяся с танцплощадки Роуан.

 — Для тебя и придерживаю. — Галл похлопал себя по ноге.

 Ро его удивила: уселась к нему на колени, схватила его бутылку и сделала большой глоток.

 — Транжира. Покупаешь местное пиво бутылками. Может, ты еще и танцуешь, денежный мешок?

 — Потанцевал бы, если бы они сыграли хоть что-то, от чего у меня не польется кровь из ушей.

 — Ты их еще слышишь? Я могу это исправить. Напьемся!

 — Я пас, — тут же откликнулся Гиббонз. — В последний раз, когда я поддался на твои уговоры, неделю не чувствовал пальцев.

 — Даже не думай, — предупредил Янгтри. — У Шведки луженый желудок. Вся в отца.

 Роуан наклонилась к самому лицу Галла и усмехнулась.

 — А у тебя нежный желудок, крутой парень?

 Галл представил, как кусает ее пухлую нижнюю губу, один разочек, но от всей души.

 — Что предлагаешь?

 — Есть только один достойный напиток. Те-ки-ла, — пропела Ро, сопровождая каждый слог хлопком ладони по столу. — Посмотрим, какой из тебя мужчина.

 — Ты сидишь у меня на коленях, так что могла бы понять.

 Роуан вскинула голову и соблазнительно рассмеялась.

 — Никуда не уходи. Я все устрою.

 Она вскочила. Доби схватил ее за руку и развернул к себе. Титания и Пак^[11], подумал Галл.

 Ро выдернула руку, зацепила большими пальцами передние карманы джинсов и вместе с Доби под свист и аплодисменты отбила ирландскую чечетку, а затем, пританцовывая, подошла к бару, перегнулась через стойку.

 — Эй, Большой Нейт! Дюжину стопок текилы, пару солонок с дырочками и несколько ломтиков лайма. — Ро оглянулась, скользнула безразличным взглядом по парню, демонстративно ухватившемуся за ширинку, и отвернулась. — Если Молли некогда, я сама возьму.

 Парень, похвалявшийся своим хозяйством, хлопнул перед Ро на стойку стодолларовую купюру.

 — За текилу и десять минут с тобой на улице.

 Едва заметным кивком Роуан остановила бармена, обернулась и на этот раз посмотрела наглецу прямо в глаза.

 — Поскольку у тебя напрочь отсутствует обаяние, думаю, ты привык платить женщинам, а потому считаешь всех нас шлюхами.

 — А ты трясешь задницей и сиськами с тех пор, как я сюда зашел. Я просто предлагаю деньги за разрекламированный товар. Для начала можешь выпить за мой счет.

 Галл чертыхнулся про себя и привстал, но Гиббонз положил ладонь на его плечо.

 — Не мешай ей. Поверь, она справится.

 — Не люблю, когда пьяные пристают к женщинам.

 Галл оттолкнулся от стола и, поскольку уровень шума заметно понизился, ясно услышал слова Роуан, произнесенные приторно-сладким тоном:

 — Ага, значит, сначала выпивка. Так ты этим завлекаешь? — Ро схватила стопку и — при своем росте — легко опрокинула ее на голову парня. — Угощайся, придурок.

 Для пьяного в стельку парень слишком быстро прижал Ро спиной к стойке, обхватил ладонями ее груди и сжал.

 Правда, Ро отреагировала еще быстрее. Не успел Галл пробежать и половины разделявшего их расстояния, как она одной ногой, обутой в сапог, треснула мерзавца по подъему, а колено другой вонзила ему в пах, которым он так гордился. Парень от боли согнулся пополам, а Ро, не дав ему опомниться, сшибла его на пол самым классным апперкотом, какой только Галлу доводилось видеть.

 Представление на этом не закончилось. Один из приятелей пострадавшего неосмотрительно потянул Ро за плечо. Она схватила его за руку, дернула мимо себя и придала ускорение пинком под зад. Бедолага врезался в приятеля, пытавшегося подняться с полу, а Ро развернулась к парню номер три.

 — И ты туда же?

 — Нет. — Он поднял руки, капитулируя. — Нет, мадам, даже не думаю.

 — Пожалуй, у тебя есть капля мозгов. Забери своих дуроломов, пока я не разозлилась. Видишь ли, когда я злюсь, я просто слетаю с катушек.

 — По-моему, она прекрасно справилась сама, — заметил Доби.

 — Неподражаемо. — Галл приложил руку к сердцу. — Я влюблен.

 — А я не хотел бы влюбиться в женщину, которая может вымыть мною пол.

 — Кто не рискует, тот не выигрывает.

 Полдюжины Зули решительно выпроводили раздолбаев, прекрасно обойдясь без помощи Галла.

 Роуан снова повернулась к стойке, демонстративно одернула футболку.

 — Так как насчет текилы, Большой Нейт?

 — Сейчас налью. За счет заведения.

 Галл вернулся к столику, и вскоре подошла Ро с полным подносом.

 — Ты готов?

 — Выставляй, милашка. Принести лед для суставов?

 Ро пошевелила пальцами.

 — Ничего страшного. Я люблю прокатить колобков по полу.

 — Злобных пьяных колобков, как я слышал.

 Роуан со смехом плюхнулась на придвинутый Гиббонзом стул.

 — Посмотрим, какой ты, когда выпьешь.

 Они опрокинули по первой стопке. Текила обожгла язык, горло и горячим ручейком скользнула в желудок. Галл, не отрываясь, смотрел Ро в глаза и понимал, почему его с самого начала тянуло к ней. В ее ясных голубых глазах было так много жизни! Сейчас в них сверкали вызов и насмешка и еще что-то, очень интимное и обжигающее не хуже текилы.

 Приноравливаясь к заданному темпу, Галл поднял следующий стаканчик с толстым дном, но все его мысли были о Роуан. Взять хотя бы ее рот, широкий, но в самую меру. Ее губы, словно чуть припухшие, особенно нижняя, так легко и естественно изгибающиеся в самодовольной улыбке. Неудивительно, что ему не терпится их распробовать.

 — Как ты, крутой парень?

 — Нормально. А ты, Шведка?

 В ответ она чокнулась с ним третьим стаканчиком, и они одновременно опрокинули в себя содержимое. Ро поднесла к его губам ломтик лайма.

 — Знаешь, что я люблю в текиле?

 — И что же ты любишь в текиле?

 — Все. — Озорно рассмеявшись, она выпила четвертую порцию с тем же удовольствием, что и первые три, и одновременно с Галлом хлопнула стопкой о столик.

 — А что еще ты любишь? — спросил Галл.

 — Хмм. — Ро залпом выпила пятую порцию. — Я люблю прыгать в пожар и таких же психов, как я. — Она отсалютовала друзьям полным шестым стаканчиком, удостоилась аплодисментов и грубых шуточек и откинулась на спинку стула. — Я люблю сражаться с пожаром, люблю папочку, оглушительный рок-н-ролл в жаркую летнюю ночь и крохотных щенков. А ты?

 Галл тоже откинулся на спинку стула с последней стопкой в руке.

 — Согласен со всем перечисленным, кроме твоего папочки. Я с ним не знаком.

 — И в огонь ты еще не прыгал.

 — Верно, но готов полюбить и это. Я питаю слабость к оглушительному року и крохотным щенкам, однако предпочитаю больших лохматых псов, а в жаркую летнюю ночь — не менее жаркий секс.

 — Интересно. — Они опрокинули по последней стопке и снова удостоились аплодисментов. — А мне казалось, что ты любитель кошек.

 — Ничего не имею против кошек, но большому лохматому псу всегда нужен свой человек.

 Ро вскинула голову, и ее сережки снова закачались.

 — Любишь, чтобы в тебе нуждались?

 — Пожалуй.

 Вместо «ага» она ткнула в него пальцем.

 — Я же говорила, что ты по уши в романтизме.

 — Убежденно. Не хочешь попробовать жаркий секс, не дожидаясь жаркой летней ночи?

 Ро снова вскинула голову и расхохоталась.

 — Щедрое предложение… но нет. — Она хлопнула ладонью по столешнице. — Однако могу принести еще по шесть стопок.

 Да поможет ему бог.

 — Валяй. — Он похлопал себя по нагрудному карману. — Пожалуй, я имею право выкурить сигару перед следующим раундом.

 — Десятиминутный перерыв, — объявила Роуан. — Эй, Большой Нейт, как насчет чипсов к текиле? И сальсу поострее. Не для нытиков.

 Любительница сальсы и текилы, сногсшибательная красотка, парашютистка и пожарный, умница с потрясающим апперкотом — да, это женщина его мечты, думал Галл, выходя на свежий воздух. Осталось только заманить ее в постель.

 Галл закурил в темноте, выдохнул дым в небо, усыпанное звездами… Паршивая музыка в грязной ковбойской забегаловке, дешевая текила, дружеское общение с единомышленниками и неотразимая женщина, завладевшая его мыслями и чувствами. Чего еще желать?

 Он вспомнил дом и работу, поглощавшую большую часть его времени между пожарными сезонами. Он ничего не имел против своей зимней работы. Он даже получал от нее удовольствие. Однако если он что и понял за последние годы, так это то, что он не может обойтись без летнего напряжения борьбы с пожарами и, да, неизбежного риска. Он гордился своими достижениями, чувствовал, что и в Мизуле не подкачает. Может быть, именно поэтому холодный весенний вечер в непролазной глуши казался ему воплощением мечты.

 Прогуливаясь и наслаждаясь сигарой, Галл представлял себе, как схлестнется с Роуан во втором туре текилового марафона. Только на следующий марафон — если ему суждено состояться — он непременно достанет бутылку «Патрон Сильвер», и тогда, по меньшей мере, ему не придется тревожиться за свой желудок.

 Обогнув здание, Галл сначала услышал хрюканье, затем безобразное хлюпанье кулака, вонзающегося в беззащитную плоть, и ускорил шаг, ориентируясь по звукам, вглядываясь в темные закоулки парковки.

 Двое из тех, с кем расправилась Роуан в баре, держали Доби, а третий — здоровенный — дубасил его.

 — Черт, — пробормотал Галл, отбросив сигару, и метнулся вперед. От ярости ему заложило уши, но он расслышал предупреждающий крик одного из нападавших. Верзила повернул к Галлу пылающее злобой лицо. Галл сжал кулак и размахнулся. Не размышляя. Просто положившись на инстинкт.

 Парочка выпустила Доби — тот рухнул на землю — и бросилась на непрошеного защитника. Галл попытался подавить гнев и стал наносить удары более расчетливо: припечатал кулак к физиономии одного из нападавших, локоть — в незащищенное горло другого, двинул ногой по мягкому животу третьего. Хруст костей, присвист судорожного дыхания, запах чужой крови и вкус собственной…

 Краем глаза он увидел, как Доби, покачиваясь, поднялся на ноги, подковылял к стоящему на коленях и содрогающемуся в рвотных позывах парню и изо всех оставшихся сил врезал ему сапогом в ребра.

 Один из ублюдков попытался сбежать. Галл поймал его и швырнул так, что тот проехался мордой по гравию. Он не помнил, как сшиб на землю и оседлал здоровяка, но оттащить его смогли только трое крепких пожарных-парашютистов.

 — Хватит с него. Он в отключке, — прорвался сквозь заложенные от бешенства уши голос Маленького Медведя. — Галл, остынь.

 — Ладно, ладно. — Галл вскинул руку, мол, понял. Его отпустили, и он оглянулся на Доби.

 Друг сидел на земле в окружении пожарных и нескольких женщин из местных. Его лицо и рубашка были залиты кровью, правый глаз заплыл и не открывался.

 — Я поквитался за тебя, приятель, — крикнул Галл и только сейчас увидел темное пятно на правой штанине Доби. — Господи! Они пырнули тебя ножом?

 Галл еще бежал к Доби, когда тот двумя пальцами вытащил из кармана разбитую бутылку соуса.

 — Не-а. Разбил, когда падал. Пара порезов и потеря хорошего табаско.

 Маленький Медведь согнулся в три погибели, чтобы получше разглядеть потери.

 — Ты носишь табаско в кармане?

 — А где еще его носить?

 Качая головой, Галл присел рядом с Доби и откинулся на пятки.

 — Он вываливает табаско на что угодно.

 — Истинная правда, — согласился Доби и в доказательство вывернул остатки соуса на задницу одному из распластанных в полубессознательном состоянии нападавших. — Я вышел подышать свежим воздухом, и эта троица на меня набросилась. Думаю, поджидали меня… или любого из нас. Ты, Галл, вовремя объявился. Знаешь кунг-фу или что-то вроде?

 — Что-то вроде. Пошли займемся тобой.

 — Я в порядке.

 Роуан протиснулась к Доби, присела перед ним.

 — Ничего бы не случилось, если бы я их не разозлила. Сделай мне одолжение, давай подлатаем тебя, и я перестану чувствовать себя виноватой. — Она потянулась к нему, поцеловала в окровавленную щеку. — Я перед тобой в долгу.

 — Ну… если тебе так легче…

 — Вызвать копов? — спросил Большой Нейт.

 Доби смерил взглядом трех поверженных мужчин, пожал плечами.

 — По-моему, они больше нуждаются в медиках. — Он снова пожал плечами. — Мне плевать, отправятся они в тюрьму, в преисподнюю или туда, откуда явились.

 — Тогда ладно. — Большой Нейт ткнул сапогом парня, сидевшего на земле и бережно ощупывавшего лицо. — Вести машину сможешь? — Парень с трудом кивнул, и Большой Нейт ткнул его посильнее. — Грузи своих и гони без остановки. Если еще раз увижу вас в баре или в любом другом месте, здорово пожалеешь, что я не вызвал копов. А теперь прочь от моей собственности.

 Чтобы ускорить процесс, пожарные погрузили еще не пришедшего в себя верзилу и его постанывающего приятеля в пикап и не двинулись с места, пока автомобиль не исчез из виду.

 Покуда Либби, Картежник и Гиббонз помогали Доби забраться в минивэн, Галл терпеливо принимал дружеские шлепки по спине и плечам и — во избежание споров — не отвергал многочисленных предложений выпить.

 — Может, покажешься врачу? — спросил его Майкл Маленький Медведь.

 — Нет. Бывало и похуже, когда сваливался с кровати.

 Маленький Медведь проследил за взглядом Галла.

 — Доби очухается. Чтобы справиться с пожарным-парашютистом, трех придурков мало. — Он еще раз хлопнул Галла по плечу и, когда минивэн тронулся, зашагал к бару.

 Галл остался на месте, пытаясь загасить тлеющую ярость.

 — Твоя?

 Он обернулся и увидел Роуан со своей сигарой.

 — Да. Кажется, я ее уронил.

 — Растяпа. — Ро попыхтела сигарой, пока кончик не разгорелся, вдохнула ароматный дым. — Держи. Отличная сигара. Зачем добру пропадать?

 Галл взял сигару, внимательно посмотрел на нее.

 — Действительно, зачем добру пропадать.

 Он отбросил сигару, притянул к себе Роуан и прижался губами к ее губам.

 Мужчина имеет право на вознаграждение.

 Роуан уперлась ладонями в его грудь.

 — Эй…

 С долю секунды он ждал знакомства с ее апперкотом, но она вдруг сама вцепилась в него и дернула на себя.

 Ее губы оказались точно такими, как он представлял себе. Горячие и нежные и не менее жадные, чем его. Как будто и в нем, и в ней одновременно щелкнули переключатели. Ро без колебаний прижалась к нему всем своим потрясающим телом, словно предлагая себя и бросая ему вызов. Прохладный воздух вокруг них разгорался.

 Галл чувствовал вкус текилы на ее языке, обворожительно контрастирующий с персиковым ароматом ее кожи, и частые удары ее сердца, бившегося в унисон с его собственным.

 Вдруг Роуан отстранилась, заглянула в его глаза.

 — А ты мастер.

 — Ты тоже.

 Она глубоко выдохнула.

 — Галл, ты искушение. Глупо это отрицать, а я не дура.

 — Далеко не дура.

 Ро сжала губы, словно пытаясь сохранить вкус его губ.

 — Беда в том, что если впутываешь секс, даже умники глупеют. Поэтому… Лучше не будем.

 — Твой выбор. Я же продолжу попытки.

 — Не могу тебя винить. — Ро улыбнулась ему — не самодовольно, как обычно, а чуть теплее. — Ты дерешься, как маньяк.

 — Я обычно увлекаюсь, поэтому стараюсь, по возможности, избегать драк.

 — Отличная тактика. Может быть, перенесем наше соревнование и приложим лед к твоей челюсти?

 — Не возражаю.

 — Идем… А что за приемы ты испытал на тех ублюдках?

 — Древнее боевое искусство. Называется — надирание задниц.

 — Впечатляет.

 Рассмеявшись, Ро дружески подтолкнула его бедром. Галл подтолкнул ее в ответ.

 — Будешь спать со мной, я тебя научу.

 Она снова рассмеялась.

 — Не самая удачная попытка соблазнения.

 Галл открыл перед Ро дверь в царство спертого воздуха и паршивой музыки.

 — Это только начало.

 Роуан потренировалась в спортзале, заглянула в штаб, нашла свое имя — четвертая в первой бригаде — в расписании на доске объявлений. Еще есть время пробежаться и что-нибудь пожевать. Она подтянула замок молнии теплой куртки под самый подбородок и вышла в утреннюю прохладу, помахала рукой в ответ на приветствие одного из механиков и зашагала к беговой дорожке. Снаряжение проверено и перепроверено. Если взвоет пожарная сирена, у нее все готово.

 Если же ничего не случится…

 Если ничего не случится, дело, как всегда, найдется. Ремонт снаряжения, тренировки. Но главное, она в полной боевой готовности и с нетерпением ждет первого в сезоне прыжка в лесной пожар.

 Погода чудесная. В прозрачном голубом небе ни облачка. На базе царит обычное весеннее оживление. Вспомогательный персонал моет и отлаживает транспорт, в учебной зоне копошатся парашютисты. После вчерашнего кутежа многие еле шевелятся, но разминка и свежий воздух быстро приведут всех в норму.

 Ро издали узнала Галливера не столько по фигуре, сколько по легкому красивому бегу. Да, действительно, Скороход. И не скажешь, что накануне парень наливался текилой и махал кулаками в пьяной драке. Остается только восхищаться.

 Приблизившись, Ро заметила, что, несмотря на холод, Галл здорово вспотел. На вылинявшей серой футболке проступили темные пятна. И это вызвало невольное восхищение. Ро нравились мужчины, которые не щадили себя, не признавали ограничений даже в своем собственном мире.

 Хотя Ро уже разогрелась, она сделала несколько упражнений на растяжку и стянула куртку точно в тот момент, когда Галл поравнялся с ней.

 — Сколько уже пробежал?

 Чтобы не сбить дыхание, он молча поднял два пальца.

 — Нацелился на три? — Когда он кивнул, Ро подумала: неужели он сможет сохранять этот убийственный темп еще целую милю? — Я тоже. Беги, Молния, я за тобой не поспею.

 Ро приотстала, нашла удобный для себя ритм. Она любила бегать, очень любила, но если бы могла развивать такую скорость, как Галл, ее любовь превратилась бы в обожание… Вскоре она забыла о нем, настроившись на свои ощущения, на ритмичное шлепанье кроссовок по дорожке. Ей не хотелось ни о чем думать, но в голове роились обрывочные мысли.

 Все ли она собрала? Сможет ли выкроить время на подгонку рюкзаков в швейной мастерской? Зачем Дженис красит ногти на ногах, если никто их не видит? Ро вспомнила избитого Доби, поцелуй Галла и словно наяву почувствовала, как его зубы царапнули ее нижнюю губу… Ой, надо позвонить отцу. Она в дежурной смене и не сможет навестить его… Три подонка, набросившиеся на маленького парня, и Галл, надравший им задницы, несмотря на их численное превосходство. И задница самого Галла. Между прочим, отличная задница.

 Пожалуй, следует переключиться, подумала Ро, пробежав первую милю. Хотя, черт побери, классная задница. И от одних мыслей никому хуже не будет.

 Что ей — всем им — сейчас необходимо, так это рев пожарной сирены. Тогда не останется времени на дурацкие фантазии и мысли о парне, с которым она связана общим делом.

 Очень жаль, что он не встретился ей зимой, хотя как бы это могло случиться, если он живет в Калифорнии? Ну, предположим, в праздники она заглянула в его галерею. Испытала бы она тот же трепет, если бы столкнулась с Галлом на дорожке боулинга или у игрового автомата со «Смертельной битвой»?

 Трудно сказать.

 Разумеется, он выглядел бы так же классно, но сумел бы он поразить ее, если бы она смотрела в его зеленые глаза, покупая у него жетоны для видеоигры?

 Возможно, отчасти их взаимное влечение обусловлено сложившимися обстоятельствами — изнурительные тренировки, азарт, осознание того, что лишь немногие способны пройти жесткий отбор и попасть в команду?

 Хм! Разве не по этой причине она избегает сексуальных или романтических отношений с пожарными? Как можно доверять своим чувствам, когда в крови кипит адреналин? И что делать с этими чувствами, когда и если — главное все-таки когда — поймешь, что совершила ошибку? Ведь придется и дальше работать с человеком, с которым спала и больше не спишь, доверять ему свою жизнь. Одного или обоих это будет злить до смерти.

 Гораздо разумнее закрутить необременительный романчик пусть даже с парнем, который продает жетоны в галерее игровых автоматов, а потом вернуться к делу всей своей жизни.

 В начале третьей мили Ро разогналась, затем перешла на бег трусцой… и удивленно вскинула брови, когда с ней поравнялся Галл.

 — Ты еще здесь?

 — Пробежал пять миль и отлично себя чувствую.

 — Никакого похмелья?

 — У меня не бывает похмелья.

 — Никогда? И как это тебе удается? — Галл лишь хитро улыбнулся, и она покачала головой. — Знаю, знаю. Если я буду с тобой спать, ты мне расскажешь. Как челюсть? И все остальное?

 — Нормально. — После пяти миль сердце отбивало сумасшедшую дробь, но он знал, это скоро пройдет.

 — Я слышала, Доби отказался от медосмотра. ММ отстранил его от прыжков, пусть оклемается…

 ММ? Ну да, Майкл Маленький Медведь. Галл кивнул. Он тоже видел список.

 — Это не займет у него много времени. Крепкий малыш.

 Ро перешла на шаг, остановилась, потянулась, указала на плеер, пристегнутый на руке Галла повыше локтя.

 — Что ты слушаешь?

 — Оглушительный рок. Хочешь, одолжу на следующую пробежку?

 — Я не люблю слушать музыку, когда бегаю. Я люблю думать.

 — В беге самое лучшее то, что можно отвлечься и не думать.

 Галл начал делать упражнения на растяжку, и Ро полюбовалась телом, о котором она столько думала.

 — Да, возможно, ты прав.

 Они вместе сошли с беговой дорожки.

 — Я пришла сюда вовсе не потому, что увидела тебя.

 — Черт. Ты испортила мне настроение на целый день.

 — Но я успела восхититься твоей задницей, когда ты промчался мимо.

 — Мне уже лучше… Но мое самолюбие все еще уязвлено.

 — Ты затейливо говоришь, предпочитаешь интеллектуальное чтение… Дерешься, как маньяк, бегаешь, как гепард, и коротаешь зимы за настольным футболом…

 Галл наклонился и поднял с земли ее куртку.

 — Люблю настольный футбол.

 Завязывая на талии рукава куртки, Ро пристально смотрела ему в глаза.

 — Ты крепкий орешек.

 — Только если у тебя ко всем один подход.

 — Может быть, но… — Роуан осеклась, заметив остановившийся перед штабом пикап, замахала руками и бросилась к нему. — Эй!

 Из кабины вышел мужчина, высокий и широкоплечий, в потрепанной кожаной куртке и потертых сапогах. Седые волосы развевались на ветру, открывая загорелое волевое лицо. Мужчина повернулся, раскинул руки, и Роуан с разбегу прыгнула в его объятия. Галл, может быть, и испытал бы укол ревности, но почти сразу узнал Лукаса Триппа — Железного Человека.

 И всегда приятно смотреть, как мужчина ловит в объятия и кружит взрослую дочь.

 — Па, я как раз о тебе думала и собиралась позвонить. Я в списке, поэтому заехать не успевала.

 — Я соскучился, ну и решил повидаться. — Лукас снял солнечные очки, сунул их в карман. — Говорят, у вас в этом году хорошее пополнение.

 — Да. Вообще-то… — Роуан оглянулась, помахала Галлу, и он сменил курс. — Вот этот побил рекорд базы на полутора милях. Из Калифорнийского элитного отряда. — Она обняла отца за талию. — Познакомьтесь. Галливер Карри. Лукас Трипп.

 Галл протянул руку.

 — Очень рад познакомиться с вами, мистер Трипп.

 — Обойдемся без мистера. Поздравляю с рекордом базы и с зачислением в команду.

 — Спасибо.

 Галл непринужденно болтал, исподтишка сравнивая отца с дочерью. У Ро отцовские глаза и его строение лица, заметил он, но гораздо большее впечатление производит их спонтанная мимика и жестикуляция. Сразу становится ясно, что перед тобой не просто отец с дочерью, а сплоченная команда.

 — Ах, чтоб тебя. — Дверь штаба распахнулась и с шумом захлопнулась за Янгтри.

 — Как же я рад тебя видеть! — воскликнул Лукас, обнимая приятеля. — Значит, ты и в этом году проскочил?

 — Должен же кто-то дрессировать молодняк.

 — Когда надоест гонять юнцов, вспомни, я никогда не откажусь от хорошего инструктора.

 — Учить богатеньких мальчиков прыгать с самолетов?

 — И девочек. Надо же на что-то жить.

 — Без погрузок-разгрузок? И чтоб не двадцать часов подряд в строю? Да ты, Лукас, и дня без всего этого не протянешь, тоска будет хватать за горло, и так каждый день.

 — И дважды по воскресеньям. — Трипп погладил Ро по спине. — Но вот зато колени обрадуются.

 — Я слышал.

 — Мы подарим вам пару кресел-качалок, — предложила Роуан, — и отличный ромашковый чай.

 Лукас дернул ее за мочку уха.

 — Согласен, если чай заменишь на пиво. Говорят, вы вчера здорово порезвились.

 — Ничего особенного, — заявил Янгтри, подмигнув Галлу. — Верно, Задира?

 — Так, развлеклись немного, — согласился Галл.

 — Синяк на челюсти — память о веселухе? — поинтересовался Лукас.

 Галл потер подбородок:

 — Видели бы вы других… Хотя трудно сказать, как они выглядели, поскольку бежали, поджав хвосты.

 — После того как ты поработал кулаками? — Лукас кивнул на распухшие, в ссадинах, костяшки его пальцев. — Что с парнем, которого они подловили?

 — Ты знаешь все на свете? — удивилась Роуан.

 Лукас поцеловал ее в висок.

 — Я всегда в курсе всех событий, детка.

 — Доби коротыш, но не слабак. — Янгтри отвернулся, сплюнул. — Пока не подоспел Задира, ему крепко досталось. Разумеется, еще раньше твоя девочка вправила им мозги.

 — Да, и об этом я слышал.

 — Не я затеял драку, — заметил Галл.

 — Мне говорили. Затевать драки глупо. Доводить до конца необходимо.

 Роуан прищурилась.

 — Ты не повидаться приехал, ты приехал все проверить.

 — Возможно. Причина драки?

 Ро с ухмылкой ткнула отца пальцем в грудь.

 И тут взвыла сирена.

 — До встречи. — Роуан чмокнула отца в щеку и убежала.

 Янгтри хлопнул Лукаса по плечу и сорвался следом.

 Трипп пожал протянутую ему руку Галла, внимательнее осмотрел суставы пальцев.

 — Тебя вычеркнули из-за этого?

 — На сегодня.

 — Всегда есть завтра.

 — Я на это рассчитываю.

 Галл отправился в дежурку. Его отстранили, но он мог помочь остальным. Парашютисты уже доставали снаряжение из высоких шкафчиков, натягивали кевларовые комбинезоны на огнестойкое нательное белье. Когда он заметил Роуан, она как раз уселась на складной стул, чтобы надеть ботинки, и он стал пробираться к ней, на ходу помогая товарищам.

 — Куда? — спросил он, пытаясь перекричать шум моторов и голосов.

 — В Биттеррут, около Басс Крик.

 Недалеко, прикинул Галл, начиная проверку ее снаряжения. Он перестал сожалеть о своем отстранении. Какой смысл?

 — Порядок. — Он сжал ее плечо, заглянул в глаза. — Ты победишь.

 — Иначе не умею.

 Галл проводил ее взглядом, удивляясь, что даже в неуклюжем комбинезоне и тяжелом снаряжении она выглядит сильной и соблазнительной.

 Когда он вышел посмотреть, как отряд загружается в самолет, прихромал Доби. Его лицо переливалось всеми цветами радуги, как и отек, съехавший на поврежденный глаз, так что глаза было не видно.

 — И мы бы полетели, если б не чертовы придурки, — хмуро пробурчал Доби.

 — Это не последний пожар.

 — Да. Но все равно… Либби там. И представить себе не мог, что она полетит раньше меня.

 Самолет вырулил на взлетную полосу, разогнался и взлетел. Галл обернулся. Поодаль, засунув руки в карманы и задрав голову, стоял Лукас Железный Человек Трипп. Стоял и смотрел, как его дочь летит в пекло.

 Пот водопадом лил по спине, ручейками стекал по лицу. Плевалась щепками пила. Древесная пыль оседала на одежде, перчатках, шлеме, забивалась в горло. Под визг пил, треск дерева, грохот падающих деревьев, вдыхая загустевший, обжигающий воздух, команда пробивалась сквозь лесной пожар.

 Иногда Ро на пару секунд бросала пилу — глотнуть воды, промочить пересохшее горло, протереть затуманившиеся защитные очки.

 — Эй, Шведка! — Ро отступила от роскошной, с красивым желтым стволом пондерозы^[12], спиленной ради жизни других деревьев, оглянулась. К ней пробирался старший на этом пожаре — Гиббонз. На его закопченном гарью лице сверкали покрасневшие от дыма глаза. — Я тебя забираю. Мэтт и Янгтри оказались за вырубкой. Пожар усилился, повернул на нас и лезет по склону. Вспыхивают мелкие очаги. Надо вмешаться, пока не поздно.

 Гиббонз вытащил карту.

 — Наземный отряд работает здесь. Дженис, Триггер и двое новобранцев прикрывают их с фланга. Нам пришлют подмогу прокладывать заградительную полосу, гасить мелочовку. Минут через десять с воздуха сбросят антипирены. Найди укрытие.

 — Поняла.

 — Вперед. Будь осторожна.

 Подхватив снаряжение, Роуан собрала свою команду и сквозь дым и жар повела их по крутому склону, прикидывая направление на безопасную зону, пути экстренного отхода, расстояние — где-то с полмили. То и дело приходилось тушить вспыхивающие рядом язычки пламени и только потом карабкаться выше.

 Слева рвались в небо высокие столбы густого дыма, ревела оранжевая стена огня, ослепительная, удушающая. Огонь высасывал из воздуха кислород, подкармливаясь, набираясь сил для дальнейшего наступления. Вдруг прямо перед ними часть этой огненной стены оторвалась, перепрыгнула через каменистую тропу и разгорелась, весело пожирая свежую добычу.

 Роуан бросилась вперед и, орудуя топором-мотыгой, стала забрасывать пламя землей. Рядом с ней огромной сосновой веткой сбивал огонь Янгтри.

 Так, сражаясь с мелкими очагами, они пробирались вверх. За треском и ревом пожара Ро различила рокот моторов летающего танкера.

 — Всем в укрытие! — крикнула она товарищам и, выхватив рацию, ответила на вызов: — Гиббонз, мы готовы. Скажи им, можно сбрасывать.

 Сквозь клубящийся дым она увидела, как самолет спланировал над гребнем, услышала грохот люка, и с неба обрушился розовый ливень.

 Те, кто сражался с огнем ближе к главному очагу, тоже предупреждены и все же наверняка попадут под ядовитый антипирен, сжигающий незащищенную кожу.

 — Отбой! — скомандовала Ро, покосившись на Янгтри, спокойно расправлявшегося с энергетическим батончиком. Карту местности она помнила, а капризы пожара чувствовала нутром. — Сделаем небольшой зигзаг к востоку, обойдем главный очаг и встретимся с командой Дженис. Гиббонз говорит, пожар движется очень быстро. Постараемся обогнать его. Смотрите в оба!

 Команда продолжила подъем, выискивая мелкие очаги, некоторые не больше обеденной тарелки, другие размером с детский надувной бассейн.

 Похожие на гром раскаты и злобное пульсирующее шипение Ро услышала еще до того, как увидела полыхающее пламя. Порыв обжигающего воздуха окатил ей лицо, ворвался в легкие. Через мгновение вокруг забурлили огненные волны, заклубился дым, выплевывая золотисто-оранжевые искры. И в этом дыму и жутковатом сиянии проступили силуэты борющихся с огнем пожарных-парашютистов, замелькали желтые огнестойкие рубахи и шлемы.

 Поддернув ранец, Роуан сделала последний рывок к гребню.

 — Мэтт, свяжись с Гиббонзом. Скажи, что мы добрались до вас. — Она увидела Дженис, заляпанную розовым гелем, и замахала руками. — Привет, Эльф! Кавалерия прибыла.

 — Очень вовремя. Мы проскребли заградительные полосы вокруг эпицентра и продвинулись к хвосту. Полосы еще нужно расширить и затушить подлесок. — Дженис достала бутылку, глотнула воды, смахнула со лба капли пота. — Первый в сезоне пожар и такой мощный. Гиббонз подтвердил, что вылетела еще одна группа. База в Айдахо приведена в боевую готовность. Надо отсечь главный очаг.

 — Начнем с расширения полосы и тушения подлеска. Мы по дороге придавили много мелочи, но огонь продолжает распространяться.

 — Да уж… Ну, с богом. У меня там, повыше, новички, Либби и Стовик. Я поблажек им не даю.

 — Ты это умеешь.

 Роуан копала и перебрасывала землю, обрезала сучья, спиливала обгоревшие, но выстоявшие деревья, которые могли вспыхнуть снова, все ее тело было мокрым от пота. Часы мелькали, как минуты. Почувствовав, что силы на исходе, она позволила себе передохнуть. Ровно столько, чтобы набить рот крекерами с арахисовой пастой и запить их единственной захваченной банкой кока-колы, уже почти горячей.

 Ее комбинезон после второго сброса антипирена тоже был весь в розовых пятнах. Спина, ноги, плечи гудели, горели, ныли и от жары, и от долгих часов непрерывной работы.

 Однако, несмотря на усталость и боль, она почувствовала то мгновение, когда ситуация переломилась.

 Густое дымное облако дрогнуло, чуть-чуть рассеялось, и, даря надежду, сверху им подмигнула Полярная звезда. Пока они сражались с огнем, день перетек в ночь.

 Ро распрямилась, выгнула затекшую спину. В темноте еле различались обугленные остовы деревьев, обгорелые пни и кучи пепла. Здесь огню больше нечем поживиться, и вряд ли он перескочит через проложенные заградительные полосы.

 Она почувствовала прилив энергии. Борьба не закончена, но им удалось укротить огненного дьявола.

 Ро свалила мертвую сосну, одной из ее ветвей забила крадущийся ручеек огня и резко обернулась, услышав крик, полный ужаса и боли. Она увидела, как упал Стовик, как вырвалась из его рук и покатилась пила, орошая кровью утоптанную землю.

 Роуан отбросила свою пилу и рванула к Стовику. Когда она подбежала к нему, он пытался сесть, сжимая руками бедро. Даже слой копоти не мог скрыть мертвенной бледности его лица.

 — Держись! Держись! — Ро откинула его руки, развела края прорехи, достала нож, чтобы разрезать штанину.

 — Я рассек ногу! Не понимаю, как это получилось!

 Но Ро понимала. От усталости его внимание рассеялось, он отвлекся, ослабил хватку. Секунда расконцентрации — и пила сорвалась.

 — Плохо дело? — спросил Стовик. — Это очень серьезно?

 — Царапина. Держись, салага. — Ро пока не могла ответить ничего определенного. — Достань комплект первой помощи, — попросила она присевшую рядом Либби. — Стовик, я немного прочищу рану и посмотрю получше.

 Легкий шок, определила Ро, глядя в его глаза, но держится.

 Пока она прочищала рану, Стовик изрыгал ругательства, отчасти русские, с бруклинским акцентом. Хороший признак.

 — Рана неглубокая, — бодро сказала Ро, подумав: боже, боже, чуть глубже, чуть левее — и прощай, Стовик! — Главный пострадавший — твои штаны.

 И снова Ро посмотрела ему в глаза. Она солгала бы без угрызений совести, но, к счастью, лгать не пришлось.

 — Понадобится пара дюжин стежков, но ты быстро оклемаешься. Я наложу первичную повязку. До базы дотянешь.

 Стовик выдавил дрожащую улыбку и тяжело сглотнул.

 — Я ведь не отрезал ничего жизненно важного?

 — Твое хозяйство на месте, Бензопила.

 — Дьявольски больно.

 — Не сомневаюсь.

 Подавив панику, Стовик пару раз медленно вдохнул и выдохнул. Роуан опять испытала облегчение, заметив, как чуть порозовели его щеки.

 — Первый прыжок в пожар — и смотрите, что я наделал. Меня надолго отстранят?

 — Нет, конечно. — Ро быстро и ловко наложила повязку. — И теперь у тебя есть безумно сексуальный шрам. — Она откинулась на пятки и улыбнулась. — Ни одна женщина не устоит против раненого бойца, правда, Либ?

 — Истинная правда. Если честно, Стовик, я еле сдерживаюсь, чтобы не прыгнуть на тебя прямо сейчас.

 Он ухмыльнулся.

 — Мы усмирили ведьму, да, Шведка?

 — Да, нам это удалось. — Ро похлопала его по колену, поднялась и отошла, чтобы связаться по рации с Гиббонзом и договориться об эвакуации Стовика. Либби осталась утешать раненого.

 Через восемнадцать часов после прыжка в горящий лес Роуан забралась в самолет, растянулась на полу, положив под голову рюкзак, и закрыла глаза.

 — Стейк. Средней прожарки. Печеный картофель размером с футбольный мяч в сливочном масле, горка глазированной моркови, а на десерт кусок шоколадного торта размером со штат Юта и мороженое. Полгаллона^[13]. Не меньше.

 Рядом опустился на пол Янгтри.

 — Мясной рулет. Целый мясной рулет и гора картофельного пюре с бочкой подливы. Яблочный пирог и галлон мороженого.

 Роуан приоткрыла глаза, увидела, что Мэтт, сонно улыбаясь, следит за ней. Кое-кто уже вовсю храпел.

 — А твой выбор, Мэтт?

 — Мамина курица и яблоки, запеченные в тесте. Ничего вкуснее не пробовал. И все это в пятигаллонном ведре. Я бы сунул туда голову и жевал, жевал, жевал. А потом вишневый пирог и домашние взбитые сливки.

 — Все знают, что взбитые сливки выдавливаются из баллончиков.

 — Только не в мамином доме. Но я так голоден, что с благодарностью съел бы и недельной давности пиццу вместе с коробкой.

 — Пицца, — простонала Либби, пытаясь поудобнее устроиться на сиденье. — Никогда не думала, что можно так проголодаться и не умереть.

 — Нормальное состояние после восемнадцати часов на линии огня. — Роуан зевнула, перекатилась на бок и отключилась и от храпа, и от рокота моторов.

 — Эй, Ро! Как вернемся, сразу на кухню? — услышала она, засыпая, голос Мэтта.

 — Ммм. Поесть. Смыть эту вонь.

 Ро очнулась, когда шасси коснулись земли, и, покачиваясь от усталости, выбралась из самолета. Сбросив снаряжение, она проковыляла в свою комнату, сорвала обертку с шоколадного батончика и чуть не проглотила его целиком, сбрасывая вонючую одежду. Задремывая на ходу, она влезла под душ и заскулила от удовольствия под теплыми водяными струйками, стекающими с нее грязной жижей.

 Когда водоворот в стоке немного посветлел, Ро намылилась, вдыхая аромат персиков — он явно ударил Галла под дых, — смыла пену, приказала себе снова намылиться и ополоснуться. А затем снова намылилась и ополоснулась. И только когда ручейки наконец стали совсем прозрачными, она даже не стала вытираться досуха и упала на кровать, так и обернутая влажным полотенцем…

 Кошмар подкрался, когда сознание, отключенное изнеможением, потихоньку начало возвращаться из небытия.

 Рокот моторов, завывание ветра, головокружительный прыжок в бескрайнее небо. Превращение восторга в панику, гулкие удары сердца о ребра и жуткое ощущение беспомощности при виде Джима, планирующего к охваченной огнем земле.

 — Эй! Эй! Проснись. — Чей-то голос прорвался сквозь леденящий душу крик, кто-то затряс ее за плечо.

 — Что? Сирена? Что? — Она слепо уставилась на лицо Галла, потирающего ее руку.

 — Нет. Тебе приснился кошмар.

 Роуан вдохнула, выдохнула, чуть прищурилась. Похоже, утро, ну, может, чуть позже. Точнее она сказать не могла. И Галливер Карри в ее комнате без ее разрешения.

 — Какого черта ты здесь делаешь?

 — Не хочешь немного поддернуть полотенце? Не то чтобы я возражал. На самом деле, я с удовольствием провел бы остаток дня в восхищенном созерцании.

 Ро опустила взгляд, обнаружила, что обнажена до талии, да и ниже соскользнувшее полотенце прикрывало не так уж много. Хмыкнув, она дернула полотенце вверх и обмоталась им поплотнее.

 — Отвечай на вопрос, пока я тебя не избила.

 — Ты не пришла на завтрак и чуть не пропустила ленч.

 — Мы тушили пожар восемнадцать часов подряд. Я рухнула в постель только в три часа ночи.

 — Я слышал. Вы хорошо поработали. А еще я слышал, что ты обожаешь сандвичи с яичницей и беконом и мягким сыром, поэтому… — Галл указал большим пальцем. — Я принес. Хотел оставить на тумбочке, но ты закричала. Я тебя разбудил, ты меня ослепила — позволь заметить, что ничего подобного я не имел чести видеть за всю свою жизнь — и это делает наше свидание неотвратимым.

 Осмотрев сандвич и бутылку газировки рядом с ним, Ро при следующем вдохе ощутила такой аромат, что чуть не разрыдалась от счастья.

 — Ты принес мне сандвич с яичницей и беконом?

 — И сыром «джек».

 — Я бы сказала, что ты отработал тот стриптиз, который я невольно устроила.

 — Если все так просто, я сбегаю еще за одним сандвичем.

 Ро рассмеялась, зевнула, поправила полотенце и схватила тарелку. Откусив первый кусок, она зажмурилась от восторга и не согнала Галла, когда почувствовала, что он сел на край кровати.

 — Спасибо, — сказала она, снова набив рот. — Искреннее спасибо.

 — Я отвечу так же искренне. Я не разочарован.

 — У меня действительно потрясающая грудь. — Ро взяла бутылку, отвинтила крышечку. — Огонь метался, мешая тушить очаги. Мы прорубались, а он будто говорил: «О, хотите поиграть? Попробуйте». Но в конце концов мы победили. Ты случайно не знаешь, как там Стовик?

 — Теперь известный как Бензопила. Он и его двадцать семь стежков в прекрасном состоянии.

 — Я должна была последить за ним!

 — Ничего подобного. Он прошел отбор, а травмы случаются. Мы все знали, что нас ждет.

 — Все так, но он был в моей команде. Я отвечала за тот сектор… — Ро с досадой прикусила губу. — Но парень выздоровеет, значит, все в порядке.

 Она покосилась на руки Галла.

 — Твои пальцы выглядят лучше.

 Галл сжал кулаки, разжал.

 — И работают неплохо. Я снова в списке.

 — А Доби?

 — Ему получше, но придется подождать еще пару дней. ММ обнаружил, что Доби шьет, как Бетси Росс^[14], и приковал его к швейной машинке. Вчера вечером я выиграл пятьдесят шесть долларов с мелочью в покер, а Бикарди — один из техников — напился и исполнял арии из итальянских опер. Вот, пожалуй, и все новости.

 — Благодарю за новости и за сандвич. А теперь выйди, мне надо одеться.

 — Я уже видел тебя голой.

 — Чтобы снова увидеть меня голой, ты не отделаешься сандвичем на завтрак.

 — А как насчет ужина?

 Господи, неугомонный… Ро рассмеялась.

 — Вон отсюда, крутой парень! Я должна успеть в спортзал, чтобы отработать хотя бы часть этих калорий.

 — Удержусь от банальных комментариев, чтобы не портить себе репутацию. — Галл встал, забрал пустую тарелку. — Ты очень красивая женщина, Роуан. Я не могу спать по ночам.

 — Ты очень сексуальный мужчина, Галл, — прошептала Ро, когда он вышел. — У меня кружится голова.

 В спортзале она провела полтора часа — правда, напрягалась не сильно, боялась перегрузить организм, — а затем отправилась в кухню-столовую.

 После плотного ленча, снова почувствовав себя человеком, Роуан послала отцу эсэмэску.

 «Пожар потушили. Я в порядке. Люблю, Ро».

 Теперь ей предстояло проверить парашют, который она развесила накануне. Пока она выискивала дырки, освобождала ткань от сучков и шишек, вошли Мэтт и Либби.

 Ро оторвалась от своего занятия.

 — Что-то вы какие-то вялые.

 — Почему ты не напомнила, что перед сном нельзя нажираться? — Либби прижала ладонь к животу. — Я до пяти утра не могла заснуть, лежала и пыхтела, как выброшенный на берег кит.

 — А ты, Ро, так и не добралась до столовой, — заметил Мэтт, раскладывая свой парашют.

 — Когда я смыла всю грязь, то едва добралась до кровати. Спала как убитая. — Ро улыбнулась Либби. — А завтрак мне принесли в номер. Потом я полтора часа отпахала в спортзале, опять поела и, между прочим, готова повторить.

 — Очень мило. — Либби расстелила свой парашют. — Здесь приносят завтрак в номер?

 — Галл принес мне сандвич.

 — В Мизуле вы это так называете?

 Роуан подняла палец.

 — Только сандвич! Но парень действительно заработал очки. Кто-нибудь из вас видел Бензопилу?

 — Да, я заглянула к нему до того, как столкнулась с Мэттом. Он показал мне свои стежки.

 — В Калифорнии вы это так называете?

 — Случается.

 — Стовику повезло, — подал голос Мэтт, исследуя парашют. — Только мясо задело. Дюйм в любую сторону, и песня была бы совсем другая.

 — Все сводится к дюймам, да? — Либби погладила парашют. — Или к секундам. Или к крохотной ошибке. В результате интригующий шрам или… — Она осеклась, побледнела. — Прости, Мэтт, я не подумала.

 — Ничего. Ты даже не была с ним знакома. — Мэтт откашлялся. — Честно говоря, до вчерашнего дня я не знал наверняка, смогу ли снова это делать. Я стоял у люка, смотрел вниз, ждал, когда выпускающий хлопнет меня по плечу… и не знал, смогу ли снова прыгнуть в огонь.

 — Но ты прыгнул, — прошептала Роуан.

 — Да. Я говорил себе, что вернулся ради Джима, но пока я не прыгнул… Ты права, Либби. Речь о дюймах и секундах. И о судьбе. Поэтому нельзя сдаваться. Что бы ни случилось. — Мэтт вздохнул. — Ро, ты слышала, что Долли вернулась?

 — Нет. — Роуан от удивления выпустила из рук парашют. — Когда? Я не видела ее на базе.

 — Вчера приехала, когда мы были на пожаре. Зашла ко мне сегодня утром, после завтрака. — Мэтт не отрывал взгляда от парашюта. — Она отлично выглядит. Хотела извиниться за свое поведение после смерти Джима.

 — Хорошо, — произнесла Роуан, но у нее мурашки побежали по коже.

 — Я сказал ей, что она и перед тобой должна извиниться.

 — Необязательно.

 — Нет, это важно.

 — Можно спросить, кто такая Долли? Или я не должна лезть в ваши дела?

 — Она работала здесь поварихой, — ответила Роуан. — У них с Джимом был роман. Вообще-то, она крутила со многими, но большую часть сезона посвятила ему. Она тяжело перенесла его смерть. Что вполне объяснимо.

 — Она набросилась на тебя с кухонным ножом, — напомнил Мэтт. — Ничего объяснимого в этом нет.

 — Господи, — воскликнула Либби, вытаращив глаза.

 — Ну да, было дело, — кивнула Роуан.

 — Почему?

 — Я в тот день была напарником Джима. Ей нужно было на ком-то сорваться, найти виноватого. Она обезумела, замахнулась на меня ножом. Честно говоря, она обвинила нас всех. Сказала, что это мы его убили… — Роуан умолкла, подождала, не добавит ли что-нибудь Мэтт, но он не проронил ни слова. — Сразу после… случившегося… она уехала… Вряд ли кому-то приходило в голову, что она вернется или что ее возьмут назад, если уж на то пошло.

 Посмотрев на Ро, Мэтт переступил с ноги на ногу.

 — Тебя это не волнует?

 — Не знаю. — Роуан потерла шею. — Думаю, если она не будет замахиваться на меня острыми предметами и не попытается меня отравить, мне все равно.

 — У нее ребенок.

 Теперь вытаращила глаза Ро.

 — Что?

 — Она сказала мне, что родила ребенка, девочку, в апреле. — Его глаза увлажнились, и он отвернулся. — Долли назвала ее Шайло. Говорит, что отец — Джим. Когда она на работе, с девочкой сидит ее мама.

 — Боже. Ты раньше не знал? И твои родители не знали?

 Мэтт покачал головой.

 — Вот за это она и извинялась. Попросила рассказать моей маме и остальным и дала мне фотографии. Она сказала, что я могу навещать ее… ребенка… если хочу.

 — Джим знал?

 На этот раз Мэтт покраснел, побледнел.

 — Она утверждает, что сказала ему тем утром перед прыжком. Вроде он так обрадовался, что сам выбрал имя. Мол, мальчик или девочка, пусть будет Шайло. Долли уверяет, они пожениться хотели. Осенью.

 Достав из кармана маленькую фотографию, Мэтт протянул ее Либби.

 — Вот она. Шайло.

 — Мэтт, она просто красавица! — восхитилась, глядя на снимок, Либби.

 Его глаза прояснились, он улыбнулся.

 — Лысая, как коленка. Мы с Джимом тоже были лысыми, и наша сестра. Я должен позвонить маме. Даже не представляю, как ей сказать.

 Роуан посмотрела на фотографию младенца с пухлыми щечками и большими глазками, которую ей передала Либби, и вернула ее Мэтту.

 — Прогуляйся, подумай, а потом позвони маме. Она обрадуется. Может, немножко рассердится, что не узнала раньше, но в целом будет счастлива. Иди. Я займусь твоим парашютом.

 — Спасибо. Спасибо, — повторил он и, как лунатик, двинулся к двери.

 — Ему есть о чем подумать, — заметила Либби.

 — Да, о многом.

 Продолжая работать, Роуан тоже думала. В мастерской собирался народ, и, поскольку новость быстро облетела всю базу, главной темой дня было возвращение Долли Брейкмен.

 — Ро, ты ее еще не видела? — спросил Триггер. Роуан, закончившая со своим парашютом, занялась парашютом Мэтта.

 — Нет.

 — Говорят, она приехала вчера вместе с матерью и проповедником.

 — С кем, с кем?

 — Да. — Триггер воздел глаза к небесам. — Некто преподобный Латтерли. Говорят, это священник ее матери, и Долли теперь регулярно ходит в церковь. Она целый час просидела с ММ в его кабинете. А сегодня утром на кухне с Линн и Марг жарит бекон.

 — Она хорошо готовит.

 — Да, с этим у нее проблем не было.

 Встретившись взглядом с Триггером, Ро дернула головой и тихо сказала:

 — Теперь у нее ребенок. Нечего ворошить прошлое.

 — Думаешь, это действительно ребенок Джима?

 — Они трахались, как кролики. Почему бы и нет? — Потому что Долли трахалась со многими кроликами мужского пола, подумали они оба, но промолчали. — И вообще, это не наше дело.

 — Джим был одним из нас, значит, наше.

 С этим не поспоришь, но, укладывая парашюты, Роуан старалась не прислушиваться к разговорам, а закончив, отправилась на поиски Маленького Медведя.

 Он поднялся из-за письменного стола, жестом попросил ее закрыть дверь.

 — Я ждал тебя.

 — Я хочу знать, следует ли мне остерегаться. Не хочется закончить жизнь с кухонным ножом в спине.

 Майкл потер переносицу.

 — Ты думаешь, я пустил бы ее на базу, если бы считал, что она доставит тебе неприятности?

 — Нет. Но приятно слышать, что буря утихла.

 — До Джима она работала здесь три года. Единственная претензия, какую ей можно было бы предъявить, — ветер, поднимавшийся, когда она задирала юбки. Но никто не жаловался.

 — Мне плевать. Пусть делает минет хоть каждому новобранцу, парашютисту, технику или прохожему. — Ро сунула руки в карманы, прошлась по комнате. — Повариха она хорошая.

 — Да, хорошая. И, как я слышал, многие парни заскучали, когда она связалась с Джимом. А теперь у нее ребенок. Судя по срокам и по ее словам, это ребенок Джима. — ММ надул щеки. — Она притащила с собой священника. Мать заставила ее ходить в церковь. Долли нужна работа, хочет загладить вину.

 Он взмахнул рукой.

 — Да, мне жаль ее, но я не согласился бы, если бы не поверил, что она хочет начать все с чистого листа, построить новую жизнь для себя и ребенка. Она знает, что если причинит зло тебе или любому другому, то немедленно вылетит с базы.

 — Майкл, я не хочу быть причиной ее увольнения.

 ММ долго смотрел на нее мудрыми карими глазами.

 — Беру ответственность на себя. Если хочешь, я ее сейчас же уволю.

 — Черт, я этого не сказала.

 — По воскресеньям она поет в церковном хоре, — ухмыльнулся Майкл.

 — Дай мне подумать… Ладно. Прекрасно.

 Роуан рывком села на стул.

 — Что-то не так, Ро?

 — Она говорила тебе, что они с Джимом собирались пожениться и что он обрадовался, узнав о грядущем отцовстве?

 — Говорила.

 — Я знаю, что он встречался с другими женщинами, Майкл. В прошлом году мы летали на пожар в Сен-Джо и провели там трое суток. Джим закрутил с одной из поварих; похоже, он питал слабость к поварихам. И я знаю, что когда он был свободен, то встречался с ней несколько раз в мотелях где-то между Мизулой и Сен-Джо. И не только с ней.

 — Я это знаю. Мне пришлось поговорить с ним. Он хотел, чтобы я прикрывал его перед Долли.

 — И я говорила тебе, что в самолете в день гибели он нервничал. Не радовался, а нервничал, дергался. Если Долли перед вылетом вывалила на него новость о беременности, вот и причина. Или одна из причин.

 Майкл постучал карандашом по столешнице.

 — Я не вижу оснований рассказывать это Долли. А ты?

 — Я тоже. Могло статься, она действительно нашла утешение в вере и в пении псалмов, только насчет Джима она лжет или заблуждается. Ну, раз мы все прояснили, я не возражаю.

 — Я попросил Марг последить за ней и докладывать мне.

 Ро встала.

 — Хорошо, меня это устраивает.

 — На севере начинаются грозы, — сообщил Майкл.

 — Правда? Вдруг нам повезет, и мы полетим на пожар — тогда все, включая меня, перестанут болтать о возвращении Долли…

 Роуан вышла из кабинета и пошла в кухню-столовую. Пожалуй, следует поговорить начистоту с главным действующим лицом.

 На кухне, где уже двенадцать лет господствовала Марг, полным ходом шла подготовка к ужину. Сама королева — в джинсах, футболке и фартуке с нагрудником — ловко резала на четвертинки картофелины с красной шкуркой. Пышная копна каштановых волос Марг скрывалась под ярко-розовой банданой.

 Над кастрюлями, загромождавшими плиту, поднимался пар. Из айпода, стоявшего на рабочем столе, рвалась «Безмолвная». Только Марг выбирала, что слушать на кухне, и сейчас, отбивая ритм ножом, подпевала Леди Гага^[15] сильным, хрипловатым голосом.

 У Марг были широкие скулы американских индейцев — наследство прабабушки по материнской линии — и доставшиеся от предков-ирландцев веселые карие глаза и молочно-белая кожа. Сейчас эти ирландские глаза впились в Роуан, указывая на женщину, которая мыла в раковине зелень.

 Зычно, перекрывая громкую музыку, Роуан возвестила о своем появлении:

 — Отлично у вас здесь пахнет!

 Медленно выключив воду и повернувшись, Долли застыла.

 Ее лицо округлилось, грудь стала пышнее. Светлые волосы были стянуты высоко на затылке в задорный «конский хвост», и Ро подумала, что не помешало бы подкрасить корни… Нет, нехорошо придираться. У молодой матери другие приоритеты. И вряд ли ее щеки стали красными от румян.

 Не поднимая глаз, не произнося ни слова, Долли стала вытирать руки.

 — На ужин жареная свинина, картошка с розмарином, масляные бобы и морковка. Равиоли с тремя сырами и овощами. Средиземноморский салат. На десерт фунтовый кекс^[16] и черничный пирог, — заполнила паузу Марг.

 — Как поживаешь, Долли? — спросила Ро.

 Долли с вызовом вскинула голову.

 — Замечательно, а ты?

 — Не жалуюсь. Может быть, передохнешь, прогуляешься со мной?

 — Мы заняты. Линн…

 — В ее же интересах поскорее вернуться, где она там шляется… — прервала Долли Марг. — Иди и поторопи ее, если увидишь.

 — Я должна вытереть зелень… — Долли, как и все, даже самые отчаянные смельчаки, под суровым взглядом Марг съежилась. — Ладно, ладно. — И, отшвырнув тряпку, пошла к двери.

 Роуан переглянулась с Марг и последовала за Долли.

 — Я видела фотографию твоего ребенка. Она красавица.

 — Это ребенок Джима.

 — Она красавица, — повторила Роуан.

 — Она дар Божий. — Долли скрестила на груди руки. — Мне необходима эта работа, чтобы обеспечивать ее. Надеюсь, из христианского милосердия ты не станешь настаивать на моем увольнении.

 — Слушай, Долли, христианство здесь ни при чем. Мы же нормальные люди. Я никогда ничего не имела против тебя и сейчас не ищу неприятностей.

 — Я буду готовить для тебя точно так же, как для остальных. Не доставай меня, и я тебя не трону. Преподобный Латтерли говорит, чтобы прийти к Богу, я должна простить тебя, но я не могу.

 — И за что же тебе меня прощать?

 — Из-за тебя мой ребенок вырастет без отца.

 — Возможно, тебе так легче, но мне плевать, что ты там думаешь.

 — Другого я от тебя и не ждала.

 — Тогда я счастлива, что не разочаровала тебя. Можешь сколько угодно уверять, что нашла Бога или что родилась заново, это меня не касается. Но у тебя ребенок, и тебе необходима работа. Ты отлично готовишь. Так что работай и не задевай меня. В любой момент, как у меня возникнет желание прийти на кухню, я приду, здесь ты или нет. Я не собираюсь подстраиваться под тебя и твои дурацкие претензии.

 Долли открыла было рот, но Роуан жестом остановила ее.

 — И еще одно. Ты уже набрасывалась на меня с ножом, и первый раз тебе это сошло с рук. Не вздумай повторить. Новорожденный ребенок или нет, я с тобой разделаюсь. Держись от меня подальше, и я тебе не помеха.

 — Ты бессердечная сука и скоро за все заплатишь. Это ты должна была умереть в тот день, а не Джим! Это ты должна была с визгом падать в огонь!

 Развернувшись, Долли бросилась обратно на кухню.

 — Зашибись! — пробормотала Роуан. — Классно поговорили.

 Поздним вечером Роуан просмотрела в диспетчерской данные локатора, записи в журнале дежурного, карты. Пожары полыхали в окрестностях Динали на Аляске и в Мраморных горах в Северной Калифорнии. Тревожные новости, но главным виновником ее бессонницы, разумеется, была Долли. Ро подумывала, даже где-то в глубине души надеялась, что часть ночи проведет в транспортном самолете, однако сирена молчала, и никто не стучался в ее дверь.

 Вторую ночь подряд Роуан снился Джим. Она проснулась раздраженной, взвинченной, озлобленной на свое подсознание за то, что оно так легко поддается на провокации, и решила развеяться привычным способом: как следует пробежаться.

 Вскоре ее догнал Галл.

 — Вырабатываешь привычку?

 — Вчера я первым выскочил на трек, — напомнил он. — Люблю начинать день с хорошей пробежки. Помогает стряхнуть сонливость.

 Галл присмотрелся и понял, что Ро немного злится, заметил тени у нее под глазами.

 — Ты бежишь на время или на расстояние?

 — Я просто бегу.

 — Тогда расстояние. Я люблю придерживаться плана.

 — Я заметила. Думаю, три мили.

 Галл хмыкнул.

 — Ты можешь больше. Пять.

 — Четыре, — возразила Ро, просто чтобы оставить за собой последнее слово. — И вообще, я, когда бегаю, люблю думать о своем. Ты мне мешаешь.

 — Ничего, у меня есть музыка. — Не обидевшись, Галл похлопал по плееру, примотанному к руке.

 Они пробежали рядом первую милю. Ро чувствовала его дыхание, слышала, как их кроссовки в унисон шлепают по дорожке, и понимала, что ее это не раздражает. Она размышляла, под какую музыку он бежит, какой план составил на день. Нарушит ли его план пожарная сирена, ведь они оба включены в первую группу.

 Когда позади осталась вторая миля, над головой послышался шум мотора. В голубом небе скользил один из отцовских самолетов. Урок пилотирования, определила Роуан. Бизнес процветает. Интересно, за штурвалом отец или один из трех его пилотов-инструкторов? Самолет дважды качнулся вправо, один раз влево.

 Папочка!

 Расплывшись в улыбке, Ро вскинула руку. Эта почти виртуальная встреча разогнала остатки ее раздражения, не растаявшие от дружелюбия Галла.

 Вдруг Галл рванул вперед, и Ро устремилась следом, понимая, что он бросает ей вызов, испытывает ее. Отлично. Она не представляет себе жизни без соревнований.

 Третью милю Роуан бежала более размашисто, энергично работая согнутыми в локтях руками. Дышать становилось труднее. Мышцы ног горели. По спине струился пот. Если верить синоптикам, солнце, палящее с безоблачного неба, доведет дневную температуру до восьмидесяти градусов^[17].

 Ро чувствовала себя живой, счастливой.

 Галл обернулся, подмигнул, и только пятки засверкали. Ну вот, оказывается, у него полно скрытых резервов, а она размечталась, что может составить ему конкуренцию.

 Она подстегнула себя, и оказалось, что у нее еще есть силы. Галла догнать их, конечно, не хватит — ракетой ее никто не снабдил, — но достаточно, чтобы не проиграть с позором.

 Последние полмили вымотали ее так, что, судорожно дыша и испытывая легкое головокружение, она просто рухнула на траву у самой дорожки.

 — Вставай, Ро. У тебя начнутся судороги. Ты же знаешь, что так нельзя, — забеспокоился Галл.

 Он запыхался, не задыхался, как она, но все же запыхался — бальзам на ее уязвленное самолюбие.

 — Сейчас, — выдавила она. Галл схватил ее и поставил на ноги.

 — Походи, Ро.

 Она походила, пока сердце не успокоилось, выпила воды. А затем, не сводя с него глаз, стояла на одной ноге, растягивая напряженные мышцы. Он тоже здорово пропотел, и — нельзя отрицать — ему это шло.

 — Такое впечатление, будто у тебя в кроссовках моторчики.

 — Ты сама не промах. И больше не злишься и не хандришь. В том самолете был твой отец?

 — Да. С чего ты взял, что я злилась и хандрила?

 — Прочитал по твоему лицу. Я давно его изучаю и могу определить настроение.

 — Я, пожалуй, пойду в спортзал.

 — Только сначала еще потяни бицепсы.

 Ее снова охватило раздражение.

 — Ты что, в тренеры записался?

 — Нет смысла злиться на меня из-за того, что я заметил твою злость.

 — Может, и нет смысла, но я злюсь. — Ро продолжила упражнения на растяжку.

 — Как я слышал, у тебя есть причина.

 Ро смерила его ледяным взглядом. Галл как будто и не заметил. Спокойно открыл свою спортивную сумку, стоявшую на траве у дорожки, достал бутылку воды.

 — Если коротко, брат Мэтта и белокурая повариха катались по простыням большую часть прошлого сезона. Еще раньше вышеупомянутая повариха самозабвенно каталась по многим другим простыням.

 — Мистер Всезнайка.

 — Я просто пытаюсь вежливо сказать, что она трахалась часто, умело и неразборчиво.

 — Как ловко сформулировано!

 — Меня хорошо воспитали. Да и Джим старался никого не обидеть.

 — В самую точку.

 — Однако где-то в процессе траханья повариха решила, что влюблена в Джима. Так мне сказала Линн, которая узнала это от блондинки… и блондинка разбила кучу мужских сердец, сосредоточив свои умения исключительно на Джиме и закрыв глаза и уши на отсутствие взаимности.

 — Ты мог бы наваять роман.

 — Эта мысль приходила мне в голову. В общем, к концу того длинного жаркого лета повариха забеременела. Ходят слухи, что, поскольку прежде она успешно избегала осложнений, забеременела она преднамеренно.

 — Весьма вероятно. — Ро и сама так думала, отчего переживала еще сильнее.

 — Печально, — сказал Галл. — Повариха заявила, что поделилась новостью с Джимом, и он обалдел от радости. Я что-то сомневаюсь, хотя с парнем знаком не был. Парочка сразу начала строить планы на свадьбу, что кажется мне еще более сомнительным. Затем история становится печальнее. Джим погиб при прыжке, как показало расследование, из-за собственной ошибки. Однако повариха обвинила его напарницу, то есть тебя, и попыталась заколоть тебя кухонным ножом.

 — Не совсем так, — возразила Роуан, удивляясь, какого черта она защищает сдвинутую Долли. — Она только взялась за нож, как Марг его выхватила.

 — Молодец Марг. Горе принимает разные формы, часто извращенные и уродливые. Но было глупо за ошибку Джима винить тебя или любого из тех, кто тогда прыгал. Продолжать винить тебя глупо и подло, и саморазрушительно.

 Ро не хотелось этого отрицать. Зачем? Однако под терпеливым взглядом Галла, слушая его спокойный голос, она поняла, что деваться ей некуда.

 — Откуда ты знаешь, что она все еще винит меня?

 Делая глоток из горлышка, Галл запрокинул голову, и солнечный луч заискрился в его каштановых волосах.

 — После всех обвинений она сбежала и нашла утешение в религии. Так, во всяком случае, она говорит и, может быть, даже в это верит. Однако она сообщила о ребенке скорбящим родственникам отца, только когда вернулась на базу. Где раньше были ее сочувствие и вера? Поэтому обращение к Богу я считаю чушью собачьей.

 — Все так. — Ро закруглила бы этот разговор, если бы Галл не изложил все просто и ясно, и точно так, как она и сама думала. — Ты здорово все объяснил.

 — Я еще не закончил. Ты находишь повариху, беседуешь с ней тет-а-тет, хотя должен заметить, что сохранить здесь тайну практически невозможно. Во время не такого уж личного разговора повариха заводится, оскорбляет тебя, обвиняет и в бешенстве убегает. Из чего я делаю вывод: обретение веры не подразумевает прощения, милосердия и здравого смысла.

 — Как ты все это узнал? Все, все.

 — Умею слушать. Если тебе интересно, общественное мнение на базе сводится к следующему: у Долли ребенок Джима и, следовательно, эта крошка — племянница Мэтта, поэтому без поддержки она не останется. Вообще-то, Картежник уже собирает пожертвования в фонд обучения ребенка на фамилию Джима.

 — Да, — откликнулась Роуан. — Это в его духе. Он так устроен.

 — Все сошлись на том, что если Долли будет доставать тебя или болтать о тебе гадости, ее предупредят. Если она не угомонится, мы выкладываем все ММ, и прощай, Долли. Твое мнение не учитывается.

 — Я…

 — Не учитывается, и точка. Никто не желает отнимать у нее работу, но и лишние неприятности никому не нужны. Поэтому, если она не угомонится, ее уволят. Даже если ты не согласна, ты в абсолютном меньшинстве. С тем же успехом можешь перестать злиться и хандрить.

 — Наверное, я не согласна потому, что дело во мне. Если бы на моем месте был кто-то другой, то не возражала бы.

 — Я понимаю.

 — Кроме всего прочего, я просто не хочу это обсуждать. Моя мама умерла, когда мне было двенадцать.

 — Страшный удар для ребенка.

 — Родители не жили вместе и… нет, об этом я не хочу говорить. Меня воспитал папа, а в пожарные сезоны большую часть забот взваливали на себя его родители. Просто я понимаю, как нелегко растить ребенка в одиночку, даже если кто-то и помогает. Я бы не хотела осложнять ее жизнь.

 — Роуан, судьба ей уже улыбнулась — она получила работу. А дальше все зависит от нее.

 Разговаривая, они дошли до дверей спортзала.

 — Собираешься поиграть с тяжестями?

 — Да. Одолжишь? — Ро похлопала по его плееру. — Интересно, что ты слушаешь.

 Галл снял и протянул ей плеер.

 — Держи, но имей в виду: тренировка без музыки — огромная жертва с моей стороны. Вспомни о ней, когда задумаешься, спать ли со мной.

 — Этот момент будет решающим.

 — Хорошо. Итак… Что там сейчас гремит?

 Рассмеявшись, Роуан первой вошла в спортзал.

 Закончив ежедневную тренировку, Ро приняла душ и снова взяла курс на кухню, чтобы подзарядиться углеводами.

 За большим столом завтракали Стовик и Картежник. Стовик уплетал яичницу с беконом и галеты, Картежник — в перерывах между приличными порциями оладий, исчезавших у него во рту, — обзывал страдальца симулянтом. Галл бродил вдоль буфетной стойки, составляя себе завтрак.

 Роуан схватила тарелку, кинула на нее оладью, сверху положила два ломтика бекона, накрыла еще одной оладьей, добавила еще два ломтика бекона, сверху третью оладью и все это щедро посыпала ягодами.

 — Как ты это называешь? — поинтересовался Галл.

 — Мое. — Роуан отошла с тарелкой к столу, села на стул. — Какое сегодня слово, Карт?

 — Плюмбаго.

 — Хорошее слово. Похоже на старческую болезнь, но это цветок, верно?

 — Куст. Тебе пол-очка.

 — Цветок на кусте, растение, все равно плюмбаго, — заметил Галл.

 Картежник задумался.

 — Пожалуй, ты прав. Целое очко.

 — Ура, ура. — Роуан облила оладьи с беконом сиропом. — Как нога, Бензопила?

 — Шов чешется. — Он оглянулся на вошедшего вразвалочку Доби. — Зато у меня он не на физиономии.

 — Зато у меня не самострел, — не растерялся Доби, изучая блюда на стойке. — Одни только эти завтраки стоят всех наших мучений. — И в доказательство своей точки зрения он положил в тарелку всего понемножку.

 — Твой глаз выглядит получше, — похвалила Роуан. Подбитый глаз действительно уже открывался и переливался преимущественно желтыми оттенками разной интенсивности цвета, возвещая скорое выздоровление. — А как ребра?

 — Разноцветные, но болят меньше. ММ нагрузил меня сидячей работой. — Доби вытащил из кармана бутылку табаско и щедро полил яичницу. — Я выпросил немного свободного времени. Хочу прогуляться до аэродрома твоего папочки, посмотреть на типов, которые платят за прыжки.

 — Прогуляйся. Для многих это вроде пикника. Марг соберет тебе еды.

 — Может, и мне с тобой? — предложил Стовик.

 Доби ткнул в его сторону вилкой с наколотой на нее сосиской.

 — Ты же калека.

 — Прогулка отвлечет меня от зуда.

 Возможно, и так, подумала Роуан, но подстраховаться ей не помешает.

 — Я дам тебе телефон диспетчерской. Если не сможешь идти, за тобой кого-нибудь пришлют.

 Из кухни выплыла Марг, обвела взглядом стол, подошла к Роуан и поставила перед ней высокий стакан с соком.

 — Так и будете все утро ходить туда-сюда и полдня здесь ошиваться? Вам явно не хватает пожара.

 — Что ж, возразить нечего… — Роуан взяла стакан, попробовала сок. — Морковка, как всегда, пожалуй, сельдерей, немного апельсинов и… точно, манго.

 — Молодец. Теперь пей до дна.

 — Марг, ты сегодня еще прекраснее, чем обычно.

 Та покосилась на Доби.

 — Чего ты хочешь, салага?

 — Я прослышал о сухом пайке. Мы с приятелем хотим пройтись до папочки Роуан посмотреть шоу.

 — Ладно. Если увидишь Лукаса, напомни, что он давно меня не навещал.

 — Не сомневайся.

 Когда Лукасу передали, что пришла пара новичков с базы, он решил поговорить с ними, благо до тандем-прыжка еще оставалось время.

 Посмотреть на самолеты и прыжки с парашютами собралось немало туристов и местных жителей. Большинство из них совместило посещение аэродрома с экскурсией по базе пожарных-парашютистов.

 Такое соседство Лукас считал полезным для бизнеса. Он начинал с одного самолета, был и летчиком, и инструктором, а на телефонные звонки отвечала его мать… когда кто-то вообще звонил. Его доморощенный диспетчер вела также бухгалтерские книги. Разумеется, в те дни он сам мог заниматься вялотекущим бизнесом лишь в межсезонье или когда не был включен в дежурную смену. Однако, несмотря на трудности, он считал своим долгом построить что-то для своей дочери, что-то прочное, основательное.

 И он построил. Он гордился своим воздушным флотом, постоянным персоналом из двадцати пяти человек и с удовлетворением думал о будущем, о том времени, когда Роуан будет готова перехватить бразды правления его крохотной, но прочной империей.

 Правда, иногда, глядя на самолет, взлетающий с базы, зная, что находящиеся в нем мужчины и женщины вот-вот прыгнут в лесной пожар, он испытывал нечто сродни фантомной боли, какую испытывает потерявший конечность.

 Только теперь он понял, каково это — ждать, когда тот, кого ты любишь больше всего на свете, рискует жизнью. И только теперь он задавался вопросом, чувствовали ли его родители, его дочь, даже его мимолетная жена этот постоянный страх и необходимость мириться с неизбежным.

 Но сегодня пожарные сирены молчат.

 Лукас остановился понаблюдать за свободным падением одного из своих учеников, шестидесятитрехлетнего банкира, прыгнувшего из «Оттера». Когда над крохотной фигуркой раскрылся купол парашюта, публика разразилась аплодисментами.

 Зик был банкиром Лукаса почти сорок лет, поэтому он посмотрел еще немного, одобрительно кивнул и направился к двум гостям с базы — двум парням, растянувшимся на одеяле. Парней он узнал по их ленчам в фирменной упаковке Марг.

 — Добрый день. — Лукас присел на корточки рядом с ними. — Я Лукас Трипп, а вы, должно быть, — он повернул голову, — Доби. Слышал, на днях угодили вы в передрягу в «Тащи веревку»…

 — Угу. Обычно я покрасивее. Рад познакомиться с вами. — Доби протянул Триппу руку. — А это Бензопила. Парню нравится брить ноги пилой.

 — И об этом я слышал. Если уж травмироваться, то лучше в начале сезона, пока не разгорелось по-настоящему.

 — У вас тут дело отлично налажено, мистер Трипп, — заметил Стовик.

 От этой похвалы Лукас почувствовал себя древним стариком.

 — Можете обращаться ко мне попроще. Какой я вам мистер? Дело житейское. Видите того парня? — Он указал на Зика. Банкир приземлился, перекатился, вскочил и весело замахал трем своим внукам. — Ему за шестьдесят. Управляющий банком из Мизулы. Восемь внуков и еще два на подходе. Знаю его дольше, чем вы живете на свете, и только два месяца назад он признался, что хочет прыгать. — Лукас ухмыльнулся. — После того фильма у нас нет отбоя от пожилых клиентов. Хотят осуществить все свои мечты, пока не сыграли в ящик^[18]. У меня сейчас тандем-прыжок. Клиент приедет минут через пятнадцать. Женщина. Пятьдесят семь лет. Директор средней школы. Никогда не угадаешь, кого гложет тайная страсть к полетам.

 — Скучаете по лесным пожарам? — спросил Доби.

 — Не проходит и дня, чтоб не скучал. — Лукас прищурился. — Но старому коню вроде меня приходится уступать место вам, молодым жеребцам.

 — Думаю, вы много могли бы порассказать о прошлом.

 О далеком прошлом, подумал Лукас, но улыбнулся Стовику.

 — Влейте в меня пару кружек пива, и я расскажу все, захотите вы слушать то или нет.

 — В любое время, — откликнулся Доби. — В любом месте.

 — Ловлю на слове. Пожалуй, мне пора подарить отчаянной директрисе самые захватывающие моменты ее жизни. — Лукас распрямился. — Желаю хорошо провести выходной. Немного у вас их будет!

 — Не понимаю, как он смог это бросить, — сказал Доби, когда Лукас ушел. — Я не смог бы.

 — Ты еще не прыгал в огонь, — напомнил Стовик.

 — Мысленно прыгал. — Доби захрустел прожаренной куриной ножкой. — И не я пытался кастрировать себя пилой.

 Стовик добродушно ткнул его в плечо.

 — Зато Шведка меня приласкала. Стоило каждого стежка.

 — Будешь приставать к ней, Галливер спустит с тебя шкуру. Он сам на нее нацелился.

 — Я не слепой. Но у нее и правда очень ласковые руки. — Стовик зачерпнул картофельного салата, и, уплетая стряпню Марг, парни стали следить за следующим парашютистом.

 Лукас заглянул в журнал, осмотрел самолет, поговорил с механиком и пилотом и, поскольку клиентка заказала видеосъемку, проверил, готов ли к прыжку оператор. Он не спешил. Его помощница Марси проведет всю предварительную работу, заполнит необходимые документы.

 Когда Лукас вошел в диспетчерскую, Марси и клиентка занимались заполнением бланков. Первое его впечатление было банальным, но оттого не менее верным: во времена его учебы таких директоров в средних школах не было.

 Пышные рыжие волосы. Глаза цвета лесных теней — темно-зеленые. Когда она улыбнулась какому-то замечанию Марси, на ее щеках мелькнули ямочки, а губы сложились красивым бантиком.

 Лукас терялся только в обществе женщин, которые ему нравились, и сейчас, приближаясь к столу, он почувствовал, как от смущения вспыхнула шея.

 — А вот ваш инструктор, — объявила Марси, — и владелец компании «Зули. Затяжные прыжки с парашютом». Лукас, я как раз говорила миссис Фрейзер, что ее ждет незабываемое событие под руководством лучшего из самых лучших.

 — Хорошо, — выдавил Лукас, чувствуя, как жар пробирается по загривку к макушке.

 — Если мне предстоит что-то необыкновенное, приятно сознавать, что с лучшим из самых лучших. — Женщина протянула руку. Лукас осторожно пожал тонкие пальцы и тут же их отпустил, испугавшись, что сдавил слишком сильно.

 — Сын миссис Фрейзер подарил ей на Рождество полный пакет, — добавила Марси.

 — Зовите меня Элла, ведь мы будем вместе прыгать. Я как-то обмолвилась, что хотела бы прыгнуть с парашютом, и сын принял мои слова всерьез, хотя, кажется, это было после нескольких бокалов вина. — Ее губы снова сложились бантиком, и снова появились ямочки. — Сын и его семья гуляют где-то здесь. И моя дочь со своей семьей. Им всем не терпится посмотреть, как я прыгну.

 — Хорошо. Очень мило.

 Не переставая улыбаться, Марси озадаченно взглянула на Лукаса.

 — Итак… — Элла перевела дух. — Когда начнем?

 — Сначала мы вас экипируем. И вы посмотрите короткий учебный фильм. Затем босс вас потренирует, ответит на любые вопросы. Это займет минут тридцать. Вы привыкнете к снаряжению, научитесь приземляться.

 — Да, главное — приземление. — В глазах Эллы засверкали озорные искорки. — Не хотелось бы напугать внуков.

 Замужем. Дети. Внуки. Пелена, окутавшая мозги, начала рассеиваться, и он почти перестал стесняться. Зная, что она замужем и вне досягаемости, можно просто восхищаться ее красотой и непосредственностью.

 — Не волнуйтесь. — Лукас выдавил улыбку. — Этот день они запомнят как день бабушкиного полета. Если вы закончили с бумагами, мы наденем на вас комбинезон.

 Пока Марси снаряжала клиентку, Лукас переоделся. Обычно он получал удовольствие от тандемов с новичками, отвечая на их вопросы, успокаивая, если они нервничали, стараясь, чтобы они запомнили восторг полета на всю дальнейшую жизнь. Дай бог, и этот прыжок не станет исключением.

 Кажется, клиентка в хорошей физической форме. Лукас взглянул на свою копию заполненного бланка, убедился, что правильно оценил ее параметры. Пять футов пять дюймов, сто двадцать три фунта. Никаких проблем со здоровьем.

 Он вышел из здания, и почти сразу к нему присоединилась Элла в летном комбинезоне и высоких ботинках.

 — Я чувствую себя настоящей парашютисткой. — Она рассмеялась, покружилась.

 — Вам идет. Марси, конечно, познакомила вас с порядком действий, но я хотел бы все повторить, ответить на любые вопросы, какие у вас остались.

 — Марси все очень детально объяснила, и видео замечательное. С начала и до конца мы с вами будем связаны подвесной системой парашюта, что, с моей точки зрения, очень важно.

 — Лучший вариант первого прыжка. Минимальный стресс.

 Элла снова залилась смехом.

 — Вам легко говорить. Вы, наверное, привыкли к крикам и визгам.

 — Не переживайте. Держу пари, вы будете так счастливы и так увлечены прекрасными видами, что забудете завизжать. — Он повел Эллу на маленькую тренировочную площадку. — Мы поднимемся на высоту около четырнадцати тысяч футов и отправимся в путешествие по этому огромному небу. Свободное падение — полный кайф — продлится около минуты, затем раскроется парашют, и начнется парение. Вы услышите тишину, знакомую лишь парашютистам.

 — Вы любите небо.

 — Безоговорочно.

 — Я согласилась по двум причинам. Во-первых, ради сына. Я просто не могла разочаровать его. И, во-вторых, — я поняла это по дороге сюда, — чтобы вспомнить, какой бесстрашной была я когда-то. Скажите мне, мистер Трипп…

 — Лукас.

 — Лукас, многие ли в последний момент отказываются от прыжка?

 — О, конечно, случается. Обычно я различаю их еще на земле. — Он непринужденно улыбнулся. — Вы не из таких.

 — Почему?

 — Вы же были бесстрашной. Невозможно забыть свою суть. Иногда вы просто откладываете ее на время.

 Ямочки опять затрепетали на ее щеках.

 — Вы правы. За последние несколько лет я выучила этот урок.

 Лукас показал ей, как приземляться, как пользоваться своим и его телом для мягкого приземления. Он зафиксировал подвесную систему, чтобы Элла привыкла к ней и к нему, и, почувствовав непривычное волнение, напомнил себе, что она замужем.

 — Остались вопросы? Опасения?

 — Кажется, я все поняла. Теперь я должна расслабиться и получать удовольствие… и надеюсь, я не буду визжать. Не хочется, чтобы оператор запечатлел меня с раскрытым ртом и зажмуренными глазами.

 — Эй, мам!

 Они оглянулись. Собравшаяся на краю поля небольшая компания весело им махала.

 — Моя семья. Я хотела бы вас познакомить. У нас еще есть время?

 — Конечно.

 Он подошел с ней к ее родным, поговорил с ее сыном — теперь, когда наступил решающий момент, парень явно нервничал, — с ее дочерью, с тремя малышами, включая того, что таращился на него с отцовского бедра.

 — Мама, ты уверена? Если нет…

 — Тайлер. — Элла приподнялась на цыпочки, чмокнула побледневшего сына в щеку. — Мне просто не терпится. Я абсолютно готова. Самый лучший рождественский подарок за всю мою жизнь.

 — Бабуля прыгнет. — Мальчик лет пяти запустил игрушечного парашютиста с алым парашютом, купленного здесь же, в сувенирном магазине.

 — Обязательно. Не спускай с меня глаз.

 После непременных объятий и поцелуев Элла спокойно направилась с Лукасом к поджидавшему их «Твин Оттеру».

 — Я совсем не нервничаю. Я не собираюсь нервничать. Я не буду визжать. Меня не вырвет.

 — Посмотрите на небо. Оно бывает прекраснее, только когда вы в нем парите. Это Чак. Наш видеооператор.

 — Здравствуйте, Чак. — Элла пожала оператору руку. — Вы снимете меня в лучшем виде, верно?

 — Гарантирую. Железный Человек прыгает в тандеме лучше всех, мадам. Спуститесь плавно, как по шелку.

 — Хорошо. — Элла вдохнула, выдохнула. — Вперед, Железный Человек!

 Она обернулась, помахала родным и, поднявшись в самолет, поздоровалась за руку с пилотом. Лукас не видел в ней никаких признаков сомнений. На протяжении всего полета она оставалась спокойной и собранной. Он ожидал новых вопросов — о самолете, снаряжении, его жизненном опыте, наконец, — но она позировала перед камерой, явно полная решимости оставить семье забавные воспоминания.

 Элла корчила рожицы, притворялась, что падает в обморок, и напоследок поразила Лукаса до глубины души, забравшись к нему на колени и объявив детям, что улетает со своим инструктором на Фиджи.

 — Нам придется вернуться и найти самолет побольше, — пошутил в ответ Лукас. Элла рассмеялась, а когда они достигли высоты выброски, он подмигнул ей. — Готовы?

 Ее губы нервно дрогнули.

 — Потанцуем!

 Закрепляя подвесную систему парашюта, Лукас снова повторил весь порядок действий.

 — Когда откроем дверцу, вы почувствуете порыв ветра, рокот моторов станет громче. Не забывайте о микрофонах. Чак запишет все, что мы скажем.

 Лукас почувствовал, как участилось ее дыхание. Когда распахнулась дверца, Элла дернулась, задрожала.

 — Мы не прыгнем, пока вы не скажете, что готовы.

 — Я плавала голышом в Мексиканском заливе. И прыгнуть смогу. Пошли.

 — Пошли. — Лукас кивнул Чаку, и тот прыгнул первым. — Элла, смотрите на небо, — прошептал он и прыгнул вместе с ней.

 Она не завизжала, но, сдавленно вздохнув, отчетливо выкрикнула: «Черт побери!» и еще кое-что покрепче. Лукас только подумал, не стоит ли это вырезать ради внуков. А потом она расхохоталась и раскинула руки, как крылья.

 — О, боже, о, боже, о, боже! Лукас!.. Я смогла…

 Он чувствовал, как она дрожит, и понимал, что это дрожь восторга, а не страха.

 Раскрылся парашют, превратив свободное падение в грациозное парение.

 — Как быстро закончилось. Слишком быстро, но вы были правы. Это прекрасно. Это… божественно.

 — Возьмитесь за петли. Можете пока порулить.

 — Хорошо. Ух ты. Оуэн, посмотри на бабулю! Я парашютистка. Тайлер, спасибо! Привет, Мелли, привет, Адди, привет, Сэм! Я в небе. В голубом шелковом небе.

 Элла умолкла, вздохнула.

 — Вы были правы насчет тишины. Вы были правы во всем. Я никогда этого не забуду. Ой, вон они! Они нам машут. Вы порулите, а я помашу им.

 — У вас прекрасная семья.

 — О, да. Боже, боже, уже земля…

 — Доверьтесь мне. Доверьтесь себе. Не напрягайтесь.

 Он мягко приземлился, и ее родные запрыгали, замахали, закричали, выражая восторг всеми доступными им способами. Когда Лукас расстегнул подвесную систему, Элла присела в изящном реверансе, рассыпаясь в воздушных поцелуях, а затем он снова получил удар под дых: Элла повернула к нему сияющее лицо, обняла его и крепко поцеловала в губы.

 — Если бы смогла, я поцеловала бы вас в небе. Бесподобные ощущения. Я не знаю, как вас отблагодарить.

 — Думаю, вы только что отблагодарили меня…

 Она рассмеялась и исполнила короткий победный танец, рассмешив и Лукаса.

 — Я прыгнула с самолета! Мой бывший муж, подонок, сказал бы, что я чокнутая. Но я, наверное, и правда чокнутая, потому что хочу это повторить!

 Не переставая смеяться, она раскинула руки и побежала к родным.

 — Бывший муж, — потрясенно пробормотал Лукас. И жар снова пополз по его загривку.

 Пока пожарная сирена молчала, Роуан большую часть времени проводила в парашютном хранилище: инспектировала, чистила, ремонтировала. Она проверила и перепроверила свой парашют, подготовила все личное снаряжение, перепаковала рюкзак, заполнила всю документацию, до которой не доходили руки.

 В списке вылетов ее фамилия стояла первой в первой группе.

 — Да я здесь рехнусь! — взвыл Картежник, вставая из-за швейной машинки.

 — Мы все здесь рехнемся. Какое слово сегодня, Карт?

 — Дотошность. С утра до ночи мы только чистим да раскладываем. Дежурка сверкает так, что даже моей мамочке не к чему было бы придраться.

 — Долго так продолжаться не может.

 — От души уповаю… Представляешь, я вчера раскладывал пасьянс и поймал себя на жульничестве. И начинаю подумывать о рукоделии. Еще немного, и стану вязать.

 — Я бы не отказалась от милого шарфика под цвет моих глаз.

 — Кто знает, может быть, и дождешься, — помрачнел Картежник. — Я прошлой ночью занимался телефонным сексом с Вики. — Он достал из кармана колоду карт, перетасовал. — Процесс забавный, но результат ничтожный.

 — И прошли те денечки, когда ты искал партнершу для настоящего секса?

 — Давно прошли. Вики того стоит. Я говорил тебе, что она и дети приедут сюда в следующем месяце?

 — Упоминал, — ответила Роуан, мысленно добавив: пару тысяч раз.

 — Надо побольше отработать сейчас, чтобы взять пару выходных, когда они приедут. Мне нужна работа, нужны деньги, и надо…

 — Смотаться в магазин для рукоделия, — закончила за него Роуан.

 — Если затишье продлится еще немного, не один я туда смотаюсь. У тебя не найдется что-нибудь почитать? От книжек Гиббонза у меня болит голова. Я прочел один из любовных романов Дженис, но они не отвлекают от секса.

 — Ничего серьезного, ничего сексуального. Проверено. — Роуан расписалась на ярлычке отремонтированного парашюта, поставила дату. — Что ты хочешь?

 — Что-нибудь кровавое, где герои умирают мучительной смертью от рук психопата.

 — Кажется, я смогу тебе угодить. Пошли, покопаемся в моей библиотеке.

 — Доби на кухне с Марг. — Картежник сделал пас над головой Роуан, и в его пальцах оказался пиковый туз. — Парень печет пирог или еще что-то по рецепту своей мамочки.

 Стряпня, вязание… пожалуй, следующий шаг — та самая распродажа домашней выпечки… Роуан застыла, как громом пораженная.

 — Доби ухлестывает за Марг? — Картежник только покачал головой. — Да она лет на двадцать старше его! Мужчины обычно ухлестывают за женщинами лет на двадцать себя моложе.

 — Ро, мне скучно, но не настолько, чтобы спорить по пустякам.

 — Трус. — Когда они вышли из хранилища, она остановилась. — Погоди, посмотри на те облака.

 — У нас есть наблюдатели. — Тем не менее Картежник внимательно изучил серые массы над горами, и его лицо просветлело. — Отличные облака.

 — Возможно, дым. Если повезет, мы до вечера превратим дежурку в сумасшедший дом. Тебе еще нужна та книжка?

 — Почему бы нет? Я устроюсь в кресле с хорошей книгой, вкусной едой, и мы точно сегодня вылетим.

 — Самое вялое начало сезона на моей памяти. Правда, папа мне как-то сказал, что, когда вяло начинается, жарко разгорается. Может быть, не следует торопить события.

 — Если не разгорится, то зачем мы здесь?

 — Это не аргумент. Кстати… — Ро попыталась вложить в голос побольше безразличия. — Ты Скорохода случайно не видел?..

 — В учебке. Изучает карты. По крайней мере, час назад он был там.

 — Изучает. Хм. — Ро вовсе не хотелось забиваться в уголок с книжкой, а вот легкий флирт с Галлом помог бы ей развеять скуку. Это именно то, что надо!

 Они вошли в здание.

 — Итак, кровавое убийство. Ты хочешь просто насилие или насилие и секс? В противовес сексу романтическому.

 — Секс я хочу всегда.

 — И опять же, трудно… — Ро распахнула дверь и осеклась. Мерзкая вонища скотобойни ударила ей в ноздри, сжала горло.

 Кровь озерцом стояла в кровати, сбегала темными ручейками по холмам выброшенной на пол одежды. На стене влажно поблескивали багровые буквы: «Гори в аду!»

 Долли, стоявшая посреди разгромленной комнаты, резко обернулась, и немного крови из канистры в ее руке выплеснулось на ее блузку.

 — Сука! — Сжав кулаки, ослепнув от ярости, Роуан бросилась в атаку. Долли с визгом брякнулась на пол… за доли секунды до того, как Картежник схватил Ро за руки. Свиная кровь снова выплеснулась, оставив на лице Ро полосу боевой раскраски.

 — Погоди…

 — Пошел ты! — Пытаясь освободиться от Картежника, Роуан резко распрямилась и затылком вмазалась в его нос, добавив к потокам свиной крови кровь человеческую.

 Картежник взвыл и лишь усилием воли смог удержать Ро еще на пару секунд.

 — Долли, ты труп! — выкрикнула Роуан, охваченная жаждой мести, и высвободилась, ткнув Картежника локтем в ребра.

 Сидя пятясь и не переставая визжать, Долли метнула канистру, но Ро сумела ее отбить. Кровь брызнула на стену, потолок, мебель…

 — Любишь кровь? Сейчас порисуешь своей, поганая шлюха!

 Та попыталась заползти под кровать, но Ро ухватила ее за ноги и потащила по залитому кровью полу. Прибежавшие на шум парни еле оторвали ее от Долли.

 Роуан без разбору молотила вокруг себя кулаками, ребром ладони, коленями, каблуками, пока ее не прижали лицом к полу.

 — Просто лежи, — шепнул ей на ухо Галл.

 — Слезь с меня. Черт побери, слезь с меня. Ты видел, что она сделала?

 — Все видят. Господи, кто-нибудь, уведите эту визгливую дуру, не то я сам ее поколочу.

 — Я ей всю задницу отобью! Дайте мне встать! Ты слышишь, психопатка? Я доберусь до тебя и выпущу твою кровь, а не свиную. Да пустите же вы меня!

 — Будешь лежать, пока не уймешься.

 — Отлично. Я спокойна.

 — Как бы не так.

 — На ней кровь Джима, — рыдала Долли, пока Янгтри и Мэтт выволакивали ее из комнаты. — На всех на вас его кровь! Чтоб вы все сдохли! Все!

 — Похоже, вся ее вера — тю-тю! — прокомментировал Галл. — Ро, выслушай меня. Ее здесь нет. Если ты попытаешься догнать ее, мы снова пригвоздим тебя к полу. Ты уже разбила нос Картежнику, и, кажется, у Дженис благодаря тебе фонарь под глазом.

 — Нечего было мешать мне.

 — Если бы не мы, ты избила бы жалкую безумную бабу, и тебя отстранили бы от прыжков вплоть до окончания разбирательства.

 Галл заметил, что с его последними словами Ро начала глубоко и размеренно дышать, и сделал знак Либби и Триггеру слезть с ее ног. А поскольку она больше не делала попыток кого-то лягнуть, он кивнул им на выход.

 Они вышли. Либби тихонько закрыла за собой дверь.

 — Так. Спокойно. Я тебя отпускаю. — Галл ослабил хватку, готовый, при необходимости, повторить захват, осторожно сполз с Роуан и сел на пол рядом с ней.

 Оба были в крови, но Галл не сомневался — Ро досталось больше. Она выглядела так, будто ее рубили топором. От этой мысли его затошнило. Кровь капала с ее волос, покрывала лицо, руки, футболку.

 — Знаешь, Ро, у тебя тут жуткое свинство.

 — Не смешно.

 — Да, грубовато, но это лучшее, что пришло мне в голову. — Галл спокойно смотрел, как Роуан отталкивается от пола и садится, как сжимает правую руку в кулак. — Если хочешь ударить, валяй.

 — Просто уйди.

 — Нет. Мы тихонько посидим здесь.

 Роуан плечом попыталась оттереть щеку, но лишь размазала кровь.

 — Она все здесь изгадила. Мою кровать, пол, стены.

 — Она ненормальная дура. И она заслужила каждый полученный ею удар. Ее уволят, и все в радиусе пятидесяти миль будут знать за что. Могло быть и хуже.

 — Мне от этого не легче. — Роуан отвернулась. Бешенство ее потихоньку угасало, на глаза наворачивались слезы. Руки задрожали, и она сжала кулаки.

 — Вонь, как на бойне.

 — Можешь сегодня спать в моей комнате. — Галл вытащил из кармана бандану, стал стирать ею кровь с лица Ро. — Но у меня правило: все, кто спит в моей комнате, спят голыми.

 Ро устало вздохнула.

 — Я поживу с Дженис, пока здесь все не вычистят. У нее такое же правило.

 — Это ты мне назло.

 Она уставилась на него, просто сидела и смотрела, как он ни за что губит свою бандану. Он был не так спокоен, как хотел казаться, его лицо выражало и гнев, и отвращение. И, как ни странно, это помогало ей успокоиться.

 — Это я разбила тебе губу?

 — Ага. Кулаком со всего маху.

 — Возможно, когда-нибудь я пожалею об этом, но пока не могу.

 — Мы только впятером смогли тебя обуздать.

 — Надо же. Я должна вымыться.

 Она уже поднималась, когда, коротко постучавшись, дверь распахнул ММ.

 — Галл, оставь нас на минутку.

 — Конечно. — Прежде чем подняться, Галл положил ладонь на колено Роуан. — Знаешь, такие, как она, терпеть не могут таких, как ты. Им же хуже.

 Он рывком поднялся, вышел и плотно закрыл дверь.

 ММ огляделся, потер ладонью лицо.

 — Господи, Ро… У меня нет слов… Как же это так вышло… Я виноват перед тобой.

 — Не ты это сделал.

 — Я не должен был нанимать ее. Я не должен был пускать ее на базу. Это моя вина.

 — Это ее вина.

 — Я дал ей шанс добраться до тебя. — Майкл присел перед Роуан, посмотрел ей в глаза. — Она у меня в кабинете. Под присмотром двух парней. Ее уволят и выгонят. Я хочу вызвать полицию. Ты выдвинешь обвинения?

 — Она это заслужила. — Слезы, слава богу, отступили. Теперь ее подташнивало и накатила усталость. — Но ребенок не заслужил. Я просто хочу, чтобы она уехала.

 — Считай, что ее уже нет. Идем отсюда. Вызовем уборщиков.

 — Мне нужно подышать свежим воздухом. Извиниться кое перед кем. Я должна принять душ, смыть все это… — Ро опустила взгляд, вздохнула. — Возможно, мне понадобится полная химическая обработка.

 — Не спеши. И никому не нужны твои извинения.

 — Мне нужны. Черт, все мои вещи в дерьме. Придется кое-что отмывать самой.

 Роуан встала, открыла дверь. Оглянулась.

 — Неужели она так сильно его любила? Неужели это любовь?

 ММ пристально смотрел на кровавые слова на стене.

 — Это не имеет никакого отношения к любви.

 Сирена завыла как раз в тот момент, когда Ро выходила из душа.

 — Отлично, — пробормотала она, натягивая белье на мокрое тело, накинула рубашку, влезла в брюки, на бегу застегнула молнию.

 В дежурке уже собрались девять парашютистов из ее команды. Одеваясь, Ро прислушивалась к разговорам. От удара молнии загорелся лес на горе Моррелл, получается, она и Картежник правильно распознали утренние облака. Наблюдатель заметил дым около одиннадцати, примерно в то время, когда она застала врасплох Долли с проклятой свиной кровью.

 Следующие час или два руководитель тушения пожара решал дилемму: позволить огню выжечь подлесок и упавшие деревья или вызвать пожарных-парашютистов.

 Еще несколько ударов молний, и естественное выгорание в не по-весеннему сухом лесу стало слишком опасным.

 Ро сунула в глубокий карман на штанине моток веревки.

 — Готов к настоящему делу, Скороход?

 — К прыжку в огонь или в твою постель?

 — Мечты, мечты, но сейчас не до шуток.

 — Классно смотришься. — Доби хлопнул Галла по спине. — Хотел бы я полететь с тобой.

 — Скоро полетишь, а пока припрячь для меня кусок пирога повкусней, — крикнула Роуан и, сгибаясь под тяжелым грузом, потопала к самолету.

 Когда все заняли свои места, она сняла шлем, пристроила его на согнутом локте.

 — Итак, мальчики и девочки. Сегодня я старшая. Для двоих из вас это первый рабочий прыжок. Не нарушайте порядок действий, и все будет нормально. Помните, если нельзя избежать деревьев…

 — Держите курс на маленькие, — хором закончила команда.

 Едва самолет взлетел, Роуан пересела к Картежнику.

 — Я рада, что тебя не вычеркнули. Как нос?

 Двумя пальцами Картежник осторожно взялся за кончик носа, пошевелил им.

 — Значит, нет причин на тебя злиться. Девчачий удар, Шведка.

 — Ладно, дело прошлое. — Она взяла записку, переданную из кабины. — Сначала сбросят антипирены. Зима здесь была суровой. Повалило слишком много деревьев. Пожар распространяется быстрее, чем рассчитывали.

 — Ничего нового.

 Роуан достала свою карту, изучила место приземления, а через пару секунд уже смотрела в иллюминатор, оценивая обстановку.

 Густой дым клубами вздымался в небо и скользил вдоль горного хребта. Деревья, устоявшие и поваленные, подпитывали огненный вал. Роуан разглядела ручей, отмеченный на карте, прикинула длину пожарного рукава. Должно хватить.

 Кружа над лесом, самолет брыкался и дрожал в турбулентных потоках. Прильнувшие к иллюминаторам парашютисты смотрели вниз на горящий лес, дожидаясь, когда танкер сбросит свой груз в сердцевину пожара.

 Ро пробралась к ММ, вылетевшему выпускающим.

 — Видишь вон ту поляну? — крикнул он ей. — Ваша зона приземления. Чуть ближе к правому флангу огня, чем хотелось бы, но лучше не найти.

 — Зато не придется далеко бежать.

 — Ветер раздувает огонь. Сразу к востоку от поляны неочищенная вырубка. Постарайтесь не ввалиться туда.

 — Не сомневайся в нас.

 Танкер с грохотом сбросил груз на огонь. Красные тучи напомнили Ро о крови, залившей ее комнату, но она понимала: сейчас не время для мыслей, скребущих душу.

 — Это немного успокоит рыжую бестию, — проговорил Майкл. — Ты как?

 — Нормально.

 Он ободряюще сжал ее плечо и приблизился к люку.

 — Берегите груз! — В распахнутую дверцу ворвались ветер и рев бушующего огня.

 Галл не сводил глаз с Роуан. Прошло не более часа с тех пор, как она — с лицом в крови, с горящим яростью взглядом — калечила всех, кто к ней пытался приблизиться, и изрыгала ругательства, и вот хладнокровно обсуждает с выпускающим полет первых пристрелок. В ее невероятных льдистых глазах не осталось и следа недавнего бешенства. Ей первой прыгать в пожар, и против этого льда Галл не дал бы огню ни единого шанса.

 Он снова посмотрел вниз. Во времена работы в наземном отряде быстрого реагирования его в числе двадцати пожарных доставляли к цели в Ящике — так они называли фургон, который каждый пожарный сезон становился для них вторым домом. Теперь ему падать в огонь с неба.

 Разные методы, одна цель. Подавление и контроль.

 Нужно только попасть туда, а свое дело он знает и умеет выполнять приказы. И есть кому их отдавать. Роуан — командир довольно жесткий.

 Однако сейчас главное — попасть в цель. Галл проследил за следующей партией пристрелок, попытался сам оценить тягу воздуха. По тому, как дергался самолет, было ясно — ветер им не приятель.

 По приказу ММ самолет задрал нос и стал карабкаться в небо на высоту выброски. Роуан надела шлем, опустила маску. Картежник, ее напарник, встал за ее спиной. У Галла участилось дыхание. Он представлял, как подходит к люку, как прыгает вниз, как уходит от винта, но сохранял непроницаемое выражение лица.

 Роуан быстро оглянулась — за маской мелькнули синие глаза — и через пару секунд исчезла в проеме люка. Галл повернулся к иллюминатору, проводил взглядом ее и прыгнувшего следом Картежника.

 Когда следующая пара заняла исходное положение, он застегнул шлем и маску, стараясь отрешиться от посторонних мыслей. У него есть все необходимое: снаряжение, опыт, навыки. Осталось только преодолеть эти несколько тысяч футов. Там внизу все самое важное. Женщина и пламя.

 Галл подошел к открытой двери.

 — Видишь поляну?

 — Вижу.

 — Ветер порывистый, сносит к востоку. Постарайся не попасть в вырубку. Там полно острых пней и завалы. Молнии видишь?

 В разрыве облаков сверкнул электрический разряд.

 — Трудно не заметить.

 — Не лезь им в пасть.

 — Понял.

 — Готов?

 — Готов.

 — На позицию.

 Не сводя глаз с горизонта, Галл сел на край люка. Преодолевая силу воздушного потока, вытолкнул ноги. Легкие заполнил горячий воздух, смешанный с едким дымом.

 ММ высунул голову, обвел взглядом горы, деревья и море огня, переливающегося оттенками желто-красного и багрового.

 — Внимание!

 Хлопок по плечу, и падение со скоростью девяносто миль в час. Мир дернулся, перевернулся. Земля, небо, огонь, дым. Зеленое, синее, красное, черное. Пока Галл отсчитывал секунды, все вокруг мелькало, расплываясь неясными очертаниями, и грозно рычало. Сражаясь с ветром, пытавшимся закружить его, снести в сторону, он наконец сумел принять нормальное положение ногами вниз, с помощью тормозного парашюта погасил скорость.

 От адреналина, благоговения, восторга, страха сердце билось как сумасшедшее. Он нашел глазами Триггера, своего напарника, и приказал себе: жди. Жди.

 Мелькнула молния, пронзив голубым копьем небо, еще сильнее запахло озоном.

 Теперь дернуть и потянуть. Галл откинул голову, увидел, как основной парашют вылетел и раскрылся огромным цветком в клубящемся небе, и не удержался от победного крика. Услышал ответный смех Триггера.

 Немалых усилий стоило повернуться лицом к ветру, но это ему удалось, и он ухмыльнулся, несмотря на клуб дыма, который ветер самодовольно сплюнул ему в лицо, несмотря на пророкотавший над головой гром. Только бы не промахнуться, не налететь на торчащие острые пни или осатаневшую, изрыгающую жар стену огня.

 На какой-то миг показалось — ветер его победит. Галл представил позор и неудобства неудачного приземления… Изо всех сил дернув нужную клеванту, он громко выругался, снова услышал дикий смех Триггера, а через секунду ударился ногами о землю прямо на восточном краю поляны. Инерция чуть не уволокла его в вырубку, но, неуклюже кувыркнувшись назад, он удержался на самой границе и на секунду — может быть, на полсекунды — замер, чтобы перевести дыхание, поздравить себя с успешным приземлением, затем перекатился и начал собирать парашют.

 — Неплохо, салага. — Картежник поднял оба больших пальца. — Прогулка закончилась, веселье начинается. Шведка послала нас копать полосу вдоль того края. — Он показал на злобно ревущий огонь. — Ты среди избранных. Вторая команда будет заливать фронт. Антипирены немного отбросили огонь, но ветер и молнии поддают жару. Ты работаешь с Триггером, Эльфом, Гиббонзом, Южанином и со мной. Дьявол, одного занесло в вырубку, другого — в лес. Вытащим их, и за дело.

 Галл побежал помочь Южанину, новичку, как и он, но остановился, увидев, что тот поднялся на ноги среди торчащих высоких пней и поваленных деревьев.

 — Ты не ранен?

 — Нет. Ударился, но несильно, только к чертям собачьим порвал парашют.

 — Могло быть и хуже. Или это мог быть я вместо тебя. Мы роем полосу!

 Галл пробрался сквозь завалы помочь парню собрать изодранный парашют и вернулся к Картежнику, который отводил душу, издеваясь над Гиббонзом.

 — Ну, если нашему Тарзану надоело качаться на деревьях, давайте сделаем то, за что нам платят, — закруглился Картежник. — Полный вперед!

 Команда прошла полмили до будущей противопожарной полосы и растянулась в шеренгу. Лишая пищи подкрадывающийся огонь, они вгрызались топорами-мотыгами в землю, рубили и пилили деревья. Обливаясь потом, покрываясь сажей, Галл представлял эту полосу как невидимую стену или как силовое поле, которое остановит пламя. Если они справятся. Если им повезет.

 Героическая, тяжелая работа, думал он. Отличные слова и отличная работа.

 Дважды огонь пытался перепрыгнуть полосу, нащупывая слабые места, рассыпаясь шипящими искрами, но люди не уступали. Иногда сквозь порхающий в воздухе пепел и удушающий дым пробивались солнечные лучи — маленькие маячки надежды, вспыхивающие и тут же гаснущие.

 Только через шесть часов наконец удалось подавить огонь, но команда Роуан нуждалась в помощи, и они потащились вверх по выжженному склону.

 Несмотря на усталость, Галл никак не мог урезонить разыгравшееся воображение. Если противопожарная полоса казалась ему невидимой стеной, то эта черная земля — полем проигранной битвы. Жестокой, но не последней. Война продолжалась, а здесь прежде цветущее зеленое королевство лежало в дымящихся руинах, и тонкие дрожащие лучи солнца, с трудом пробившиеся сквозь дым, лишь усиливали ощущение безысходности.

 — Как ты? — спросил Галл поравнявшегося с ним Южанина. Тот прихрамывал.

 — Был бы счастливее, если б не приземлился в чертову вырубку, — растягивая слова, ответил тот. За неистребимый тягучий выговор парень из Джорджии и получил свое прозвище. — Мне казалось, я знал, чего ждать. Я два сезона тушил лесные пожары, а потом дикие тренировки здесь. Но это… Такого еще поискать… Я чуть не обделался, когда понял, что меня несет мимо поляны.

 Галл вытащил из рюкзака подтаявший «Сникерс», разломил пополам.

 — «Сникерс». Съел — и порядок, — продекламировал он рекламный слоган, имитируя бодрый закадровый голос.

 Ухмыльнувшись, Южанин сунул в рот шоколадку.

 — Это точно.

 Они добрались до ручья, повернули на северо-восток, ориентируясь на визг пил и гудение насосов.

 Роуан появилась из дымной пелены как воинственная скандинавская богиня на поле боя, остановилась, чтобы глотнуть воды.

 — Мы почти подавили фронт, а тут еще три молнии. Без дождя. Верховой пожар пошел по хребту на север. Западнее снова разгорается. Мы будем прорубаться посередине, чтобы не дать им встретиться. До нашего возвращения держитесь здесь. Нам высылают еще один танкер с антипиренами и самолет с дополнительным грузом. Бульдозер уже пробился, расчищает кустарник и упавшие деревья.

 Она обвела взглядом закопченные лица.

 — До сброса у вас минут пять. Используйте их на полную катушку — перекусите, попейте. На сегодня это последняя передышка.

 Галл подождал, пока Роуан посовещается с Картежником, подошел, но она замотала головой, не дав ему сказать ни слова.

 — Ветер внезапно сменил направление и погнал огонь на нас. Мы еле успели отскочить. И тут бум! Бум! Бум! Прямо Четвертое июля. Деревья вспыхивали факелами, а ветер гнал огонь по верхушкам.

 — Кого-то задело?

 — Нет. Не надейся сегодня на чистые простыни и подушку. Разобьем лагерь и с утра снова за работу. Этот пожар быстро не сдастся. — Ро посмотрела на небо. — А вот и танкер.

 — Я не вижу.

 — Пока. Но ты можешь услышать.

 Закрыв глаза, Галл поднял голову.

 — Нет. Должно быть, у тебя суперслух. О, вот теперь слышу.

 Вытащив рацию, Роуан переговорила с танкером, затем с отрядом на горном хребте и пробормотала:

 — Сейчас начнется.

 С неба полился розовый дождь, разбивая солнечный свет на маленькие радуги.

 — Путь свободен! — крикнула Роуан. — Вперед. Смотреть под ноги, но не плестись.

 И с этими словами исчезла в дыму.

 Они рубили, пилили, копали до глубокой ночи, пока тела, привыкшие к самым тяжелым нагрузкам, не начали слабеть. Тела, но не дух. Галл несколько раз замечал Роуан. Она успевала и вкалывать на противопожарной полосе, и координировать их действия с другими отрядами и базой.

 В какой-то момент, где-то ближе к часу ночи и более чем через двенадцать часов после начала битвы, пожар начал отступать — не капитулировать, подумал Галл, а просто передохнуть. Вздремнуть. Черт побери, и он бы не отказался от передышки, но они работали еще час, прежде чем получили приказ разбить лагерь в полумиле к востоку от правого фланга пожара, и потащились туда.

 — Как первый рабочий денек, салага?

 Галл взглянул на измученное лицо Картежника.

 — Хочу попросить прибавку к зарплате.

 — Меня бы устроил и сандвич с ветчиной.

 — Я бы предпочел пиццу.

 — Разборчивый ирландец. Ты вообще-то бывал там? В Ирландии?

 — Да, пару раз.

 — Она действительно такая зеленая, как на картинках?

 — Еще зеленее.

 Картежник вгляделся в клубящийся мрак.

 — И попрохладнее, верно? Прохладная и до жути дождливая.

 — Потому-то она и зеленая.

 — Может, смотаюсь туда как-нибудь. Прихвачу Вики с детишками. После такого дня только и мечтаешь о сырости и зелени. Ну, вот мы и на месте. — Он кивнул на огни выше по склону. — Ужин подан.

 Притащившиеся раньше их ставили палатки, а кто-то уже сидел на земле и уплетал полевой спецпаек.

 Роуан жевала яблоко и вместе с Гиббонзом изучала расстеленную на валуне карту. Шлем она сняла, и, по контрасту с закопченным лицом, ее волосы казались абсолютно белыми.

 Галлу она показалась безумно прекрасной и восхитительной, и пришлось признать, что она права: в глубине души он действительно неисправимо романтичен.

 Он быстро снял с себя груз, на мгновение почувствовав невероятное облегчение, но тут же плечи и спину свело судорогой. И нет теперь рядом Ящика, куда можно сразу же заползти и забыться тяжелым сном.

 Поставив палатку, Галл сел, как подкошенный, у костра и впился в свой ужин, как будто не ел несколько дней. В сброшенном к вечеру контейнере оказались дополнительные пайки, вода, инструменты, рукава и — благослови Господь чью-то добрую душу — картонный ящик с яблоками и еще один с шоколадными батончиками.

 Галл умял весь паек, пару яблок, батончик, второй сунул в рюкзак про запас. Тошнота, мучившая его всю дорогу к лагерю, отступила. Он поднялся с земли, подошел к Роуан, похлопал ее по плечу.

 — Найдется минутка? Я хотел бы поговорить.

 Ро вскочила пружинисто, будто и не было позади тяжелого дня, и, явно встревоженная, нырнула за ним в темноту.

 — Что случилось? Пора спать. С утра мы…

 Галл резко притянул ее к себе и закрыл ей рот поцелуем, наслаждаясь не меньше, чем честно заработанным ужином. Изнеможение превратилось в легкую усталость, острое желание пронзило низ живота, изгнав даже воспоминания о болях в измученном теле.

 Он, пожалуй, не удивился бы, если бы Роуан оттолкнула его, но она запустила руки в его волосы, прижалась к нему изумительным телом и с упоением впилась губами в его губы.

 Восхищенный ее ответной страстью, он, слегка отстранившись, придерживая ее за плечи, вгляделся в ее лицо.

 — Это все, что ты хотел мне сказать, крутой парень?

 — Нет, но продолжение беседы требует большего уединения. И пришлось бы задержать тебя на всю ночь.

 — Задержать меня? Да неужели?

 — По моему скромному мнению, старший в отряде работает больше всех остальных, поэтому я хотел немного успокоить тебя перед сном.

 — Ты очень заботлив.

 — Всегда к твоим услугам. — Он поцеловал ее в лоб, с удовольствием наблюдая, как веселье в ее глазах сменяется озадаченностью. — Спокойной ночи, босс.

 — Галливер, ты полон загадок.

 — Возможно, но их легко разгадать. До утра.

 Он вернулся к палатке, заполз в нее и провалился в глубокий сон, едва успев стянуть ботинки. Он мгновенно заснул, но на его лице так и осталась улыбка.

 Внутренний будильник выдернул Роуан из сна за пару минут до пяти утра. Она полежала в темноте, не открывая глаз, прислушиваясь к своим ощущениям. Море боли и онемения, и отчаянный голод, но ничего страшного или неожиданного. Она выкатилась из спального мешка, потянулась, разминая ноющие от боли мышцы, помечтала о горячем душе, ледяной кока-коле, огромной тарелке с одним из сложных омлетов Марг и выползла из крохотной палатки навстречу суровой действительности.

 Лагерь спал… и мог бы спать, по ее прикидкам, еще не меньше часа. Небо, на западе мрачно-багровое, словно застыло в ожидании грядущей битвы.

 Роуан прополоснула рот водой, нашла при свете угасающего костра немного еды и поела, запивая паек ненавистным ей растворимым кофе. Затишье на пожаре недолговечно, поэтому она не привыкла разбрасываться свободным временем. Она снова изучала карты, подводила промежуточные итоги, ставила новые задачи, определяла направления, прикидывала, как распределить бригады и снаряжение. Связавшись по рации с базой, она узнала статус пожара, прогноз погоды, отметила все в блокноте, набросала карты оперативной обстановки.

 К рассвету Роуан уже разобрала свое снаряжение, перепаковала ранец, съела еще один сандвич и яблоко. Бодрая, полная энергии, абсолютно готовая к новому дню, теперь она могла насладиться одиночеством.

 Лагерь спал, но лес, окутанный клочковатым утренним туманом, уже пробуждался. Как в волшебной сказке, проскользнула смутной тенью лосиная семья. На востоке над горным хребтом засиял солнечный свет. Он замерцал в кронах деревьев, заискрился в ручье и словно стек в зеленую долину.

 Лесные птицы завели утреннюю песню, высоко в небе закружил орел, высматривая добычу.

 Еще одна причина, почему она пошла в пожарные, несмотря на опасность, и боль, и голод, думала Роуан. Нет на свете ничего прекраснее рассвета посреди нетронутой природы. И они не остановятся ни перед чем, чтобы защитить эту красоту.

 Из палатки выкатился Картежник, и Ро не сдержала улыбки. С грязными, торчащими во все стороны клоками волос, с остекленевшими от недосыпа и усталости глазами, он был похож на медведя, который всю зиму проворочался в саже. Картежник что-то буркнул и зашаркал в лес, чтобы в уединении облегчить мочевой пузырь.

 Лагерь зашевелился, наполнился бормотанием, ворчанием. Заспанные, осоловевшие, пожарные-парашютисты выползали из палаток в надежде перехватить еды и кофе. Выкарабкался из палатки и Галл. Лицо покрыто сажей и суточной щетиной, но в глазах — Ро заметила, когда он взглянул на нее, перед тем как удалиться в лес, — ни капли сна.

 С кружкой кофе в руках подошел Гиббонз.

 — Ветер усиливается.

 — Да. — Ро посмотрела на столбы дыма, вздымающиеся в багровое небо, уже испещренное оранжевыми и золотистыми отблесками пожара. Как и лагерь, огненная ведьма очнулась от сна. — От погодных богов мы сегодня помощи не дождемся. Ветер порывистый, пятнадцать-двадцать метров в секунду, сухо, и температура подскочит за восемьдесят.

 Роуан достала схемы.

 — Мы удержим фланг, но там до источника воды не добраться из-за верхового пожара. Парни из отряда быстрого реагирования закрепились примерно здесь, а около полуночи огонь повернул на них. Им пришлось запалить встречный пожар и отступить вот сюда.

 — Раненые есть?

 — Незначительные ожоги, шишки, синяки. Обошлось без эвакуации. — Ро мельком оглянулась через плечо на приблизившегося Галла и развернула основную карту. — Смотри, Гиббонз, вот их лагерь. Я думаю, если бы удалось накачать воду на фланг примерно отсюда и проложить полосу вдоль этого сектора, мы пересекли бы нижний конец полосы «горячих голов», оставили бы их расширять ее и пошли бы дальше, взяв пожар в кольцо. Там, конечно, крутой подъем, но мы придавим стервозе хвост, заблокируем левый фланг, затем встретимся с насосной командой и отсечем огневой фронт.

 Гиббонз согласно кивнул, ткнул пальцем в карту.

 — Надо удержать эту линию вырубки. Если пожар проскочит, то сметет все на своем пути, и тогда «горячие головы» окажутся в кольце.

 — Я вчера там полазила. Нашла парочку безопасных мест. И скоро пришлют еще партию парашютистов. Нас будет сорок человек. Десяток на насосы, и ты, Гиб, их возглавишь. Ты здорово управляешься с пожарным рукавом. Выбери себе команду сам.

 — Хорошо. — Он оглянулся на горящий лес. — Похоже, каникулы закончились.

 — А мне куда? — спросил Галл, когда Гиббонз отправился подбирать команду.

 — На полосу. Командует Янгтри. Или ты удержишь ее, или вся надежда на твои быстрые ноги. Если пожар вас обойдет, лезьте на хребет, где все выгорело. Вот сюда. — Ро ткнула пальцем в карту и посмотрела ему в глаза. — Ты понял?

 — Мы удержимся, а ты купишь мне выпивку.

 — Удержишь полосу, прорубишься к насосной команде, и, может, куплю. Собирайся. — Роуан отошла к костру. — Эй, девочки и мальчики, пора кой-кому накрутить хвост.

 Сначала Роуан пошла проверить, как идут дела у «горячих голов», элитного наземного отряда. Часть пути она проехала на бульдозере, дальше пешком.

 — Уинзор, верно? Я Трипп, — попыталась она перекричать визг пил и пульсирующий рокот огня. Тощий мрачный мужчина оглянулся. — Моя команда пробивается вам навстречу. Вероятно, будет здесь к часу дня.

 Беглый взгляд на пожарных подтвердил ее опасения. Парни преуменьшили свои потери. Ро кивнула на одного, орудующего топором. На залитом потом лице вместо бровей краснели ожоги.

 — Вам досталось.

 — Здорово досталось. Ветер резко изменился и швырнул огонь прямо на нас. Ты меня понимаешь.

 — Да. — Она представила, что могло случиться, и внутри у нее все заледенело. — Да, понимаю.

 — Мы запалили встречный пожар. В дыму ни черта не было видно. Ведьма как в догонялки с нами играла. Мне вот волосы подпалила. Мы еле удрали.

 — Но теперь держитесь.

 — Парни будут драться до последнего, но если не погасим фронт, все повторится.

 — Мы начинаем заливать. Я спрошу бригадира, нужно ли вызвать танкер. — Ро повернулась лицом к огненной стене, обсыпавшей ее тучей пепла. — Пожар недооценен, но мы с ним совладаем. Жди моих к часу.

 — Не лезь в пекло, — крикнул Уинзор ей вслед.

 Роуан пошла назад пешком, огибая пожар, стараясь надышаться там, где дыму было поменьше. Не останавливаясь ни на минуту, она связывалась по рации с бригадами, с базой, с координатором. Перепрыгнув через узкий ручей, она снова свернула на запад и резко остановилась, чуть не столкнувшись с медведем, пересекавшим тропу.

 Ро подавила желание бежать. Она знала — бежать нельзя, но ее так и подмывало пуститься наутек.

 — Ну, ладно, ладно, — прошептала она. — Я ведь и для тебя стараюсь. Просто иди, куда шел.

 Медведь пристально смотрел на нее, и под его взглядом ее сердце колотилось все сильнее, а желание броситься наутек уже не казалось таким уж глупым. Зверь вдруг отвернулся от нее, как будто она ему наскучила, и вразвалку побрел своей дорогой.

 — Я люблю дикую природу со всем, что к ней прилагается, — напомнила себе Ро, когда наконец удалось сглотнуть комок в горле. Сердце успокоилось только через четверть мили, но она настороженно оглядывалась, пока не услышала приглушенное жужжание пил.

 Ро прибавила шагу и почти сразу наткнулась на свежую просеку. Быстро посовещавшись с Янгтри, она встала в шеренгу, чтобы поработать с часок, а затем снова отправиться в обход владений.

 — Отличный денек, верно? — спросил Галл, когда они начали распиливать поваленное дерево.

 Посмотрев наверх и сквозь крохотные просветы в дымовой завесе разглядев ярко-голубое небо, Ро отозвалась:

 — Погода прекрасная.

 — Для пикника.

 — С шампанским, — продолжила Ро, затаптывая подкравшееся к ногам пламя. — Я предпочитаю пикники с шампанским.

 — Жаль, я не захватил бутылочку.

 — Ничего. Я соглашусь и на воду. — Роуан сделала несколько глотков, ополоснула лицо. — Мы это сделаем. Я чувствую.

 — Пикник?

 — Пожар чуть сбавил силу. А ты отлично пилишь. Так держать.

 Она опять нашла Янгтри, поколдовала с ним над картами и, разодрав обертку пачки с печеньем, исчезла в дыму.

 Жуя печенье, она вспомнила о медведе, убедила себя, что он остался гораздо восточнее, и стала упорно карабкаться по крутому склону.

 Наткнувшись на полосу, проложенную наземным отрядом, Роуан отметила время. Полдень. За пять часов они здорово продвинулись. Ро снова сменила курс и, с трудом передвигая ставшие ватными ноги, потащилась проверять насосную команду и наконец остановилась, увидев водяные струи, поражающие огонь, как жидкие смертоносные стрелы.

 Согнувшись, Ро уперлась ладонями в бедра. Она не знала, сколько миль она уже сегодня прошла, но чувствовала каждый дюйм. Отдышавшись, она разогнулась, подошла к Гиббонзу.

 — Янгтри со своими продвигается нормально. Должен через час встретиться с наземным отрядом. Ведьма пыталась крутить хвостом, но сейчас все под контролем. Если понадобятся еще рукава и насосы, Айдахо наготове.

 — Мы пока сдерживаем огонь. Попробуем отсечь фронт. Если вы продлите полосы пониже и поперек, капкан захлопнется.

 — Я хочу запалить встречный пожар. — Ро достала карту. — Пусть кусает свой хвост. Все выгорит, и огню нечем будет подпитываться.

 — Хорошая мысль, но тебе решать.

 — Тогда я так и сделаю. — Ро включила рацию. — Янгтри, мы хотим запалить встречный пожар. Уведи своих наверх. Я обойду низом. — Она отключилась. — Затопи стерву, Гиб!

 На обратном пути Роуан подкрепилась энергетическим батончиком, выпила еще воды и, избежав новой встречи с медведем, решила, что везение пока держится. Она пересекла тропу там, где еще возвышались деревья — те, которые они пытались спасти, — и торчали из травы головки лесных цветов, и пошла вдоль кромки пожара к выжженному участку. Не слышно было ни привычных лесных шорохов, ни беззаботных птичьих трелей, лишь сердитое урчание пламени.

 В это время Галл затаптывал мелкие очаги, переброшенные огнем через противопожарную полосу. На разговоры ни у кого уже не было сил, и необходимо было беречь дыхание, ибо сейчас все решала скорость.

 Вода, которую он успевал перехватить, тут же испарилась вместе с потом. Проглоченная наспех еда обжигала желудок, не утоляя постоянного чувства голода, но опыт работы в элитном наземном отряде научил Галла не думать ни о чем, кроме пожара и очередного этапа его тушения.

 — Берите запалы, — приказал Гиббонз голосом, охрипшим от криков и дыма. — Подожжем ведьме задницу, и пусть сожрет сама себя.

 Галл оглянулся. Проложенная ими полоса пересеклась с полосой наземного отряда и не пропускала огонь. Пока. Мелкие очаги еще вспыхивали то тут, то там, но без прежнего энтузиазма. Самое время для встречного пожара. И здорово, что Янгтри отпустил его с командой Гиббонза.

 Захватив снаряжение, Галл, усталый, однако польщенный оказанным ему доверием, стал продвигаться к выбранному месту. По дороге он видел те же лесные цветы, что и Роуан, дупла, просверленные дятлами в огромной пихте Дугласа^[19], экскременты медведя… судя по размерам кучи, большого медведя. Галл насторожился, пристальнее вглядываясь в окутанный дымом лес. Так, на всякий случай.

 Возглавлявший процессию Картежник на ходу связывался с Роуан и остальными бригадирами. Он прихрамывал — интересно, где и как он повредил ногу, — но шел не останавливаясь и очень быстро.

 Послышался грохот, треск. Из густого подлеска выполз бульдозер — с него спрыгнула Роуан — и, переваливаясь на кочках, потащился дальше.

 — Рукава у нас есть. — Ро показала на контейнер, сброшенный с самолета. — И вода. В ручье. Встречный огонь запалим отсюда, и пожар сожрет сам себя. Следите за мелкими очагами. Их меньше не будет.

 Роуан покосилась на Галла.

 — Ты управляешься с рукавом так же, как с пилой?

 — Еще лучше.

 — Галл, Мэтт, Картежник. Будете качать. Остальные займитесь сучьями.

 «Обожаю женщин, у которых всегда есть план», — подумал Галл, принимаясь за работу.

 — Зажигаем по моей команде. — Ро протянула Картежнику крекер с арахисовой пастой. — Ты ранен?

 — Ничего особенного. Споткнулся.

 — О мои ноги, — уточнил Мэтт. — Так уж получилось.

 — В общем, во время заварушки мои ноги наткнулись на его ноги.

 — Можно подумать, сейчас тут тишь да гладь. Не жалейте воды. Промочите насквозь все, что осталось.

 Чтобы управляться с пожарным рукавом, нужны крепкие мышцы и упорство, и хорошо бы не заниматься этим после того, как много часов пилил, рубил и копал. Через десять минут у Галла перестали болеть руки. Он просто перестал их чувствовать. Словно вросши в землю, он поливал деревья, подлесок, траву. Сквозь вой насоса, визг пил, грохот мотора донесся приказ Роуан запалить встречный огонь.

 Запалы подожгли, начались взрывы.

 Спецэффекты ничто по сравнению с этим, подумал Галл, когда пламя взметнулось вверх и с ревом набросилось на деревья.

 — Держитесь! Не отдадим ведьме больше ни фута.

 В голосе Роуан Галл услышал изумление и решимость — точно то же, что чувствовал сам, — и набросился на пожарный рукав с неизвестно откуда взявшимися свежими силами. В крови закипел адреналин. Галл что-то закричал. Закричали и остальные.

 Под напором водяных струй и встречного огня пожар начал отступать. Пар поднимался от земли и смешивался с дымом. Горящие головешки летели во все стороны, как ракеты, и с шипением тонули в промокшей земле.

 Победа. Они не просто переломили ситуацию, не просто удержали позиции, они победили. В тяжелых испарениях, дыму и чудовищной жаре прошел час, затем еще один, но огонь смирялся, признавая свое поражение.

 Подбежала Роуан.

 — Фронт отрезан и взят под контроль. Фланги догорают. С ведьмой покончено.

 Пожар содрогался в последних конвульсиях. К вечеру он лениво пофыркивал и отплевывался. Насос умолк, Галл наконец отпустил рукав, покопался в ранце, нашел сандвич и вонзил в него зубы. Он не чувствовал вкуса, только жалел, что прихватил так мало еды, поскольку сандвич лишь разбудил дремлющий голод.

 Перекусив, Галл подошел к ручью, снял шлем, наполнил его водой и опрокинул на голову и плечи. Прохладный водопад доставил ему наслаждение, почти как хороший секс.

 — Отличная работа.

 Галл оглянулся на Роуан, снова наполнил шлем, подмигнул ей. Она засмеялась, сняла свой шлем, подставила лицо, закрыла глаза. И блаженно выдохнула, когда Галл облил ее. Замигала, открыла глаза, бездонные голубые глаза.

 — Для салаги ты неплохо справляешься.

 — Для девчонки и ты справляешься хоть куда.

 Она снова рассмеялась.

 — Ладно, квиты.

 Выразительно посмотрев на нее, Галл ухмыльнулся, но она замотала головой.

 — Ты слишком грязный для поцелуев, а я все еще здесь главная. Дай пять. Это все, что могу предложить.

 — Принимается. — Они подняли руки и хлопнули друг друга ладонью по открытой ладони. — Мы держались, но победили в тот момент, когда ты скомандовала запалить встречный огонь.

 — Может быть, надо было запалить раньше. — Ро пожала плечами. — Что толку теперь думать, что было бы, если бы… Мы победили. — Она надела шлем, повысила голос: — Ну, ребята, давайте-ка приберемся.

 Они выкапывали корни, утаптывали пепел, притапливали тлеющие ветки. Покончив с завершающим этапом, они собрали снаряжение и инструменты и, чуть ли не засыпая на ходу, добрались до транспортного самолета. Во время короткого перелета на базу никто не разговаривал, большинство просто провалились в тяжелый сон. Примерно через тридцать восемь часов после того, как взвыла сирена, Галл доплелся до казармы, сбросил снаряжение, а по дороге в свою комнату наткнулся на Роуан.

 — Пропустим по стаканчику на ночь?

 Она хмыкнула, оперлась ладонью о стену, наверное, чтобы устоять на ногах.

 — Холодное пиво не помешало бы, но, видимо, это твое кодовое слово для секса. Даже если бы мои мозги спеклись настолько, чтобы ответить «конечно», не думаю, что тебе хватило бы сил сейчас… сегодня… утром.

 — Абсолютно не согласен и хотел бы подтвердить слова делом.

 — Очень мило. — Ро легонько шлепнула его по закопченной щеке. — Я пас. Спокойной ночи.

 Она ускользнула в свою комнату, а Галл поплелся к себе и, стянув вонючие штаны и рубаху, ничком упал на кровать, даже не вспомнив о горячем душе. И перед тем как отключиться, успел подумать, что, слава богу, Ро не поймала его на слове.

 Когда Роуан тушила пожары, Лукас обычно ночевал в конторе. Он услышал, как вылетел транспортный самолет. Услышал, как самолет вернулся. И все равно не мог избавиться от напряжения, пока его сотовый не просигналил о входящем сообщении.

 «Ведьма бушевала, но мы ее сделали. Полный порядок. Люблю. Ро».

 Лукас отложил телефон, устроился поудобнее на жестком диване и спокойно заснул — впервые после того, как на базе взвыла сирена.

 После утренних прыжков с самой ранней группой Лукас попозировал перед фотокамерами, раздал автографы, обсудил с двоими из восьми новичков прогрессивный курс обучения свободному падению и повел их к Марси записываться.

 Как только он вошел в офис, Элла Фрейзер, рыжеволосая, зеленоглазая, повернулась к нему, сверкнув улыбкой.

 С ямочками.

 — Здравствуйте, это снова я.

 У него начисто отшибло мозги.

 — А, да… снова, — смущенно выдавил он и обратился к ученикам: — Э… Марси объяснит остальное и включит вас в график.

 Элла улыбнулась и новичкам.

 — Я наблюдала за вашими прыжками. Я сама только на днях прыгнула в тандеме. Это изумительно, правда?

 Пока Элла непринужденно вела беседу, Лукас стоял рядом, стараясь не переминаться с ноги на ногу.

 — У вас найдется для меня минутка? — наконец обратилась Элла к нему.

 — Конечно. Разумеется. В моем кабинете…

 — А может быть, мы пройдемся? Марси сказала, что у вас еще два тандема. Я с удовольствием посмотрела бы.

 — Хорошо. — Лукас придержал ей дверь, а потом все не знал, куда девать руки. В карманы? Просто опустить? Жаль, что он не захватил планшет, тогда проблема решилась бы просто.

 — Вы так заняты сегодня. Наверное, я должна была позвонить.

 — Ничего. Все нормально.

 — Как ваша дочь? Я следила за пожаром по выпускам новостей.

 — Прекрасно. Вернулась на базу целой и невредимой. Я рассказывал вам о Роуан?

 — Не совсем так. — Элла повернулась к нему, убрала за ухо выбившуюся прядку. — Перед тем как записаться на прыжок, я почитала о вас в Гугле. Я люблю сына, но не собиралась прыгать с самолета, не разузнав, к кому меня прицепят.

 — Не могу вас винить. — Видишь, сказал он себе, здравомыслящая женщина. Любой мужчина рядом со здравомыслящей женщиной должен бы расслабиться. У нее внуки, напомнил он себе. И она педагог!

 Расслабиться он не расслабился, но плечи расправил.

 — Меня убедили ваш опыт и репутация. Так что, Лукас, я хотела бы пригласить вас выпить.

 Его плечи напряглись, как перекрученные пружины, а мозги превратились в жидкую кашу.

 — Простите?..

 — Я хочу поблагодарить вас за незабываемый опыт и за то, что дали мне возможность покрасоваться перед внуками.

 — А, ну… да… — Он снова почувствовал, как вспыхнул его загривок. — Но вы вовсе не должны… то есть, я хотел сказать…

 — Я поймала вас врасплох и, вероятно, веду себя точно так же, как половина побывавших здесь женщин, то есть приударяю за вами.

 — Нет, они… вы…

 — Я — нет. Я не приударяю. — Элла ослепительно улыбнулась. — Но должна признаться, что у меня есть еще одна причина. Я хотела бы поговорить с вами об одном проекте, и если я куплю вам что-нибудь выпить, на ваш вкус, разумеется, вы расслабитесь и, надеюсь, согласитесь. Если вы с кем-то встречаетесь, можете привести вашу даму.

 — Нет, я — нет. То есть нет никакой дамы. Особенной.

 — Вы свободны сегодня вечером? Мы могли бы встретиться около семи в баре в «Оупн Рейндж». Я бы вас поблагодарила, вы бы отдохнули и рассказали мне побольше о прогрессивном курсе обучения свободному падению.

 Деловая встреча, сказал он себе. В дружеской обстановке. Он очень часто по-дружески обсуждает дела. Он вполне может по-дружески обсудить дело и с ней.

 — У меня нет никаких планов.

 — Тогда договорились? Огромное спасибо. — Элла коротко пожала его руку.

 — Увидимся в семь.

 Лукас смотрел ей вслед. Красивая, стремительная… и это просто деловая дружеская встреча, напомнил он себе.

 Как и накануне в палатке, Роуан лежала с закрытыми глазами и мысленно проводила утреннюю инвентаризацию. В итоге она решила, что чувствует себя столетней старухой, которую долго и безрезультатно лечили голоданием. Но главное — она справилась со своими обязанностями, люди, за которых она отвечала, целы и невредимы, пожар потушен.

 К тому же — Ро открыла глаза, обвела взглядом комнату — за те два дня, что ее не было, трудолюбивые феи не только уничтожили все следы разгрома, но и перекрасили стены.

 Перед кем-то она в долгу и, если сможет сползти с кровати, непременно выяснит, перед кем.

 В конце концов, преодолевая сопротивление восставших бицепсов, трицепсов и квадрицепсов, Ро кое-как выползла из постели. Под горячим душем боль слегка отступила, но для предстоящей восьмичасовой работы в мастерской этого было недостаточно.

 Необходимы дозаправка и движение. Так. Где же Галл с утренним сандвичем, когда он действительно нужен? Пришлось довольствоваться шоколадкой. Подкрепляясь батончиком, Ро оделась и заковыляла в спортзал.

 Она мрачно поздоровалась с Гиббонзом и услышала в ответ нечто неразборчивое — не только она встречала это утро без улыбки. Ро покосилась на Триггера, который, морщась от боли, делал на полу упражнения на растяжку, внимательнее посмотрела на Доби. Жилистый коротышка, лежа на скамье, выжимал штангу, пожалуй, не меньше собственного веса. Желтый синяк на раскрасневшемся лице придавал Доби сходство с желтушным погорельцем. Жалкую бороденку парень сбрил, что явно пошло на пользу его внешности. Во всяком случае, он уже не так сильно смахивал на захолустного гнома.

 — Меня включили в завтрашний список, — тяжело дыша, сообщил ей Доби. — Я в отличной форме. Судя по вашему виду, ребята, в гораздо лучшей, чем вы.

 Роуан показала ему средний палец, но, наклонившись, не смогла сдержать стон и застыла, упершись ладонями в пол, после чего с глубоким вдохом выгнула спину и шею.

 — Кто-то убрал и перекрасил мою комнату.

 — Ага. — Крякнув, Доби выжал штангу и закрепил ее на стойках. — Стовик и я. Все равно делать было нечего.

 — Вы… вдвоем? — Роуан встала. — И умудрились управиться?

 — Ну, шмотками занимались Марг и Линн. Сделали все, что смогли. Кровь надо выводить солью. Рецепт моей мамочки.

 — И получилось?

 — Со стенами не очень, поэтому мы их перекрасили. Зато не свихнулись от скуки, пока вы там развлекались. Ну и грязища была, и воняло, как будто свинью зарезали. Меня даже домой потянуло, — добавил Доби с ухмылкой. — Думаю, та девка просто с катушек слетела.

 Подойдя к Доби, Роуан поцеловала его в губы.

 — Спасибо.

 Он пошевелил бровями.

 — Грязища была жуткая и дико вонючая…

 Второго поцелуя он не дождался. Роуан ткнула его пальцем в живот, вернулась на коврик и стала успокаивать ноющее тело упражнениями на растяжку, а мозг — йогой. Вскоре вошел Галл и направился прямиком к ней. Бодренький, с завистью подумала Ро. Бодрый и чистый, и не ковыляет.

 — Услышал, что ты здесь. — Он присел на корточки. — Поразительная гибкость для утра после кутежа.

 — Необходима тонкая настройка.

 — И пикник.

 Ро разогнулась.

 — Мне необходим пикник?

 — С огромной корзиной от Марг, хорошей бутылкой взрослого напитка и в приятной компании.

 — Дженис приглашает меня на пикник?

 — Я приглашаю.

 Берегись, предупредила она себя, парень — ходячее искушение.

 — Отличная мысль, но…

 — Мы не в списке, и ММ дал нам выходной. Теперь, когда мы вместе прошли огонь, неплохо бы передохнуть, перекусить, поговорить. Конечно, если ты не боишься, что скромный пикник разбудит в тебе неконтролируемую похоть, и, набросившись на меня, ты злоупотребишь моим дружеским предложением.

 Искушение и вызов — и тому, и другому сопротивляться почти невозможно.

 — Я уверена, что смогу себя контролировать.

 — Отлично. Можем ехать, как только ты будешь готова.

 Ро решила рискнуть. Что ей терять? Вся ее жизнь — сплошной риск. И уж точно она сможет справиться с обаятельным, дерзким парнем.

 — Дай мне двадцать минут и выбери местечко поближе. Я умираю с голоду.

 — Встретимся перед входом.

 Сначала Роуан разыскала Стовика и чмокнула его в губы так же вдохновенно, как Доби. Итак, долги заплачены. Правда, нужно составить и сдать отчет о пожаре, но пара часов погоды не сделает. И еще проверить и перепаковать снаряжение, думала она, натягивая обрезанные, защитного цвета шорты… разобраться с парашютом, собрать ранец с личными вещами. Она застегнула белую рубашку с коротким рукавом, чуть-чуть подкрасилась, намазалась кремом от загара и решила, что для дружеского пикника с коллегой пожарным вполне достаточно.

 Нацепив солнечные очки, она вышла на улицу, прищурилась. Галл трепался с Картежником, прислонившись к капоту щегольского серебристого кабриолета.

 Ро неторопливо подошла к ним.

 — Как нога, Карт?

 — Неплохо. Колено еще немного распухшее. Хочу снова положить лед. — Картежник похлопал рукой по капоту. — Отличная машинка, Скороход. Резвая. Мощная. Желаю хорошенько повеселиться, детишки. — Он подмигнул Роуан и захромал к жилому корпусу.

 Подбоченившись, Роуан обошла автомобиль.

 — Это машина Железного Человека.

 — Поскольку ты вряд ли намекаешь на то, что я украл ее у твоего папочки, ты хорошо знаешь супергероев и их средства передвижения.

 Роуан остановилась перед Галлом.

 — А где костюм?

 — В тайнике. Враги повсюду.

 — Истинная правда. — Роуан провела пальцем по сверкающему крылу, пристально взглянула на Галла. — Железный Человек — богатый супергерой. Вот почему он может позволить себе этот автомобиль.

 — У Тони Старка^[20] много автомобилей.

 — Тоже верно. Я вот что думаю: пожарным-парашютистам в сезон платят очень прилично, но вряд ли продажей жетонов и наладкой игровых автоматов можно заработать на такую машину.

 — Веселая работа и бесплатная пицца.

 Роуан упрямо молчала, все так же пристально глядя на него.

 — Это правда моя машина. Хочешь посмотреть документы? Перечень ценных бумаг?

 — То есть у тебя есть ценные бумаги, и будь я проклята, если ты заработал на них в галерее игровых автоматов. — Она задумчиво поджала губы. — Хотя это возможно, если ты владеешь ее частью.

 — У тебя поразительные дедуктивные способности, Ро. Будешь Пеппер Потс^[21].

 Галл открыл пассажирскую дверцу. Роуан скользнула на сиденье, посмотрела на него снизу вверх.

 — Насколько большой частью?

 — Если хочешь, я расскажу тебе историю своей жизни за завтраком.

 Пока Галл обходил капот и садился за руль, Ро успела решить, что не прочь послушать.

 Галливер вел машину быстро и уверенно, плавно переключая передачи. Отличный водитель, и, видит бог, она обожает быстрые машины.

 — Я должна переспать с тобой, чтобы ты дал мне порулить?

 Он кротко взглянул на нее.

 — Разумеется.

 — Справедливо. — Наслаждаясь скоростью, Ро подставила лицо ветру, вскинула руки. — Я пока покатаюсь пассажиром. Как ты умудрился все это устроить?

 — Незаурядные организационные способности. К тому же показалось обидным без толку потратить несколько свободных часов. Легче всего было достать еду. Я просто сказал Марг, что везу тебя на пикник. Она тебя обожает.

 — Я тоже ее люблю. Но лично я сегодня за уши вытаскивала себя из постели и уж точно не смогла бы ничего спланировать.

 — У меня и восстановительные способности незаурядные.

 Ро сдвинула солнечные очки на кончик носа.

 — Я всегда могу различить, когда парень хвастается своими сексуальными способностями.

 — Тогда, наверное, глупо уточнять, что, проснувшись, я чувствовал себя так, будто меня переехал грузовик… после того, как я пятьдесят миль тащил двухсотфунтовый^[22] мешок. По болоту.

 — М-да. А июнь только начался.

 Галл свернул на Басс-Крик-роуд, и Роуан одобрительно кивнула.

 — Хороший выбор.

 — Там должно быть красиво.

 — Да. Я прожила здесь всю свою жизнь, — добавила Роуан, когда Галл зарулил на парковку в конце дороги. — Я облазила эти тропы вдоль и поперек. Поддерживала форму, изучала территорию, на которую когда-нибудь придется прыгать, и каждый раз убеждалась, что не зря выбрала свою работу.

 — Мы вчера шли через выжженную зону. — Галл нажал кнопку подъема крыши. — Тяжелое зрелище. Но когда знаешь, что жизнь туда вернется, становится легче.

 Они вышли из машины, Галл открыл крохотный багажник, почти полностью занятый корзиной для пикника.

 — Боже, ты не шутил, когда говорил об огромной корзине.

 — Какие тут шутки! — Он вытащил груз из багажника. — Еле втиснул. Пришлось решать геометрическую задачку.

 — Нас всего двое. Зачем столько? Сколько же она весит?

 — Гораздо меньше моего снаряжения. Думаю, милю выдержу.

 — Мы можем нести по очереди.

 Галл покосился на нее.

 — Я поддерживаю принцип равной оплаты за равный труд. Я твердо верю в то, что ум, талант, целеустремленность абсолютно не зависят от пола. Я даже — правда, с некоторыми оговорками — не против участия женщин в высшей бейсбольной лиге. Повторяю, с некоторыми оговорками. Но есть же границы.

 — Таскание корзины для пикника — граница?

 — Да.

 Роуан сунула руки в карманы, пару минут шла, мурлыча какой-то мотивчик и самодовольно улыбаясь. И наконец заявила:

 — Глупая граница.

 — Возможно, и глупая, но все равно граница.

 Тенистый каньон был полон живых звуков, которых так не хватало Ро во время пожара, — птичьего пения, лесных шорохов. Шелестели на легком ветру, разбрызгивая солнечный свет, кроны деревьев, весело журчал извилистый ручей.

 — Ты поэтому изучал карты? — спросила Ро. — Искал место для пикника?

 — Приятный побочный эффект. Я ведь не жил здесь всю свою жизнь и хотел разобраться. — Он обвел взглядом каньон. — Мне нравится.

 Тропа уходила выше, оставляя ручей внизу.

 — Ты всегда жил в Северной Калифорнии? А нельзя начать историю жизни прямо сейчас, до завтрака?

 — Думаю, можно. Нет, я начинал с Лос-Анджелеса. Мои родители работали в кино. Отец был оператором, мама — костюмером. Они встретились на съемочной площадке, и что-то щелкнуло. В общем, они поженились, через пару лет родился я. А когда мне было четыре, они погибли в авиакатастрофе. Летели на съемки в маленьком двухмоторном самолете.

 У Ро кольнуло сердце.

 — О, Галл…

 — Так вышло… Обычно они брали меня на съемки, но в тот раз у меня был отит, и они оставили меня с няней до выздоровления.

 — Тяжело терять родителей.

 — Неправильно. — Тропа снова приблизилась к ручью. — А вот и бревенчатая плотина, отмеченная на карте.

 Галл сменил тему, и Ро не стала настаивать. Трудно винить его, если он не хочет вспоминать свое детское горе.

 — Это местечко стоит больше полуторамильной прогулки, — сказал он, глядя на пруд за плотиной, сверкающий так, словно его усыпали драгоценными камнями. А за прудом вплоть до самых гор, как особый подарок, расстилалась прекрасная долина.

 — И на обратных полутора милях корзина будет гораздо легче.

 На берегу пруда Галл остановился, опустил корзину на землю.

 — Я как-то тушил пожар в заповеднике Селуэй-Биттеррут. Стоишь здесь в такой прекрасный день, и не верится, что все это могло сгореть.

 — Когда прыгаешь в пожар с самолета, ощущения другие.

 — И добираешься до огня быстрее. — Галл открыл корзину, достал сложенное одеяло. Роуан помогла расстелить его и села, по-турецки поджав ноги.

 — Что у нас в меню?

 Галл вытащил бутылку шампанского, укутанную в пакет со льдом.

 — Впечатляющее начало, — рассмеялась Ро. — Ты ничего не упускаешь.

 — Ты же говорила, что любишь пикники с шампанским. А на закуску традиционные жареные цыплята «а-ля Марг».

 — Самое лучшее.

 — Мне говорили, что ты предпочитаешь бедрышки, а я любитель грудок.

 — Никогда не встречала мужчину, который их не любил бы. — Роуан начала разбирать корзину. — О, салат из красного картофеля и стручковой фасоли. А сыр какой! Хлеб еще теплый. И ягоды, у нас есть ягоды! И фаршированные яйца. И шоколадный торт! Марг отхватила нам почти половину… Может, она в тебя влюбилась?

 — Надеюсь. — Галл с хлопком откупорил шампанское. — Давай свой бокал.

 Ро потянулась за бокалом и заметила этикетку.

 — «Дом Периньон». От машины Железного Человека до шампанского Джеймса Бонда.

 — Наши вкусы совпадают. Давай бокал, Роуан. — Галл наполнил ее бокал, затем свой. — За пикники на природе!

 — Салют. — Ро чокнулась с ним, попробовала шампанское. — Боже, не сравнить с дешевой текилой из бара «Тащи веревку». Теперь я понимаю агента 007. Как ты это достал?

 — Нашел в городе.

 — Ты был сегодня в городе? Когда же ты встал?

 — Около восьми. Вчера так и не добрался до душа и проснулся от собственной вони. — Галл открыл один из контейнеров, отломил ломоть багета, намазал его мягким маслянистым сыром и протянул Роуан. — Я не назвал бы себя безумно богатым.

 Сыр просто таял на языке. Ро наслаждалась его вкусом и с удовольствием разглядывала Галла. Его волосы развевались на ветру, переливаясь всеми оттенками золота.

 — Мне все интересно, но я не хочу омрачать твой пикник плохими воспоминаниями.

 — Да не было плохих воспоминаний… Я не уверен, что вообще помнил бы родителей, если бы не дядя и тетя, мамина сестра. В завещании родителей они были названы моими официальными опекунами. Тетя с дядей приехали за мной, увезли на север, вырастили. — Рассказывая, Галл достал из корзины тарелки, столовые приборы. — Они все время говорили о моих родителях, показывали мне фотографии. Все четверо были очень дружны, и дядя с тетей хотели, чтобы я сохранил хорошие воспоминания. Я сохранил.

 — Тебе повезло. После такого ужаса тебе повезло.

 Их взгляды встретились.

 — Да, очень. Они не просто взяли меня к себе. Я был для них родным и всегда ощущал это.

 — Огромная разница между выполнением обязательства, даже очень добросовестным выполнением, и искренними чувствами.

 — К счастью, мне не пришлось узнать эту разницу. Мои кузены — один на год старше меня, другой на год младше — относились ко мне как к своему.

 И это тоже помогло ему стать таким уверенным и непринужденным, подумала Ро.

 — Они кажутся мне необыкновенными людьми.

 — Они и есть необыкновенные. Когда я окончил колледж, обнаружилось, что у меня есть трастовый фонд, довольно приличный. Деньги от продажи родительского дома, страховка, все такое. Они не взяли ни цента, все отложили для меня.

 — И ты купил галерею игровых автоматов.

 Галл поднял бокал.

 — Я люблю галереи. А больше всего люблю то, что люди приходят целыми семьями. Ну, как бы то ни было, по большей части управляет ею мой младший кузен. Джаред — старший — адвокат, и на нем все юридические вопросы. Тетушка следит за порядком, помогает планировать разные торжества, а дядюшка последние года два занимается рекламой.

 — Семейный бизнес для семейного отдыха. Очень мило.

 — Нам нравится.

 — А как они относятся к твоей летней работе?

 — Не возражают. Наверняка тревожатся, но не давят. А ты выросла с пожарным-парашютистом. — Они положили на тарелки цыплят и салат. — Как ты справлялась?

 — Мыслями о его неуязвимости. Разговорами о супергероях. Ммм… — простонала Роуан, прокусив хрустящую шкурку и добравшись до нежного мяса. — Благослови, Господь, Марг. Я действительно считала его бессмертным. Я никогда не боялась за него или за себя. Он был… Железным Человеком.

 Галл снова наполнил бокалы.

 — Я пью за Железного Человека Триппа. Мы оба здесь благодаря ему.

 — Странно, но это правда. — Ро расслабилась, вдруг осознав, что с Галлом ей легче, чем она ожидала. — Не знаю, сколько ты слышал о моих родителях.

 — Кое-что.

 — И это кое-что во многом приукрашено. Мой отец… ты, наверное, видел фотографии… он был и остался безумно красивым.

 — Безумную красоту он передал тебе.

 — Скандинавский тип внешности. Валькирия^[23].

 — Ты не из тех, кто решает, кому умереть в сражении.

 — А ты хорошо знаешь скандинавскую мифологию.

 — У меня много странных и неожиданных познаний.

 — Я заметила. В любом случае за мужчиной, который выглядит так, как Железный Человек Трип, женщины ходят толпами.

 — У меня та же проблема. Это тяжкая ноша.

 Роуан фыркнула, занялась картофельным салатом.

 — Но он был не из тех, кто, вернувшись с пожара, спешит переспать с кем угодно. — Ро вскинула брови, заметив ухмылку Галла. — Не его стиль. Как и я, он прожил здесь всю свою жизнь. Если бы у него в молодости была такая репутация, ничто ее не изменило бы. Он познакомился с моей матерью, когда она приехала в Мизулу и устроилась официанткой. Она была красавицей, шальной немного. Они стали встречаться, и — надо же такому случиться — она забеременела. Они поженились. Познакомились в начале июля, а в середине сентября уже поженились. Глупо, с точки зрения здравого смысла, но, наверное, я должна быть благодарна, если сижу здесь и рассказываю тебе эту историю.

 Галл всю свою жизнь знал, что был желанным ребенком. Насколько меняется угол зрения, если, как Роуан, знаешь, что родители поженились «по залету»?

 — Давай поблагодарим Бога вместе.

 — Наверное, для нее это было захватывающим приключением. — Роуан сунула в рот крупную ягоду ежевики. — Красавец мужчина в летном комбинезоне. Похож на кинозвезду. Элита, один из лучших в своем деле, и выбрал ее. В общем, она почти на десять лет моложе папы и, наверное, с удовольствием выскакивает замуж. Зимой он начинает собственный бизнес, но он рядом. Дедушка с бабушкой тоже здесь, а она беременна от их единственного сына. Она в центре внимания. Ее-то родители от нее отказались, просто порвали с ней всякие отношения.

 — Как это возможно? Как люди оправдывают это, как живут с этим потом?

 — Считают, что они правы. И я думаю, это еще больше возбуждает ее. Весной появляюсь я, и теперь она может хвастаться новорожденной дочкой. Ослепленные любовью свекр и свекровь… безумно влюбленный муж.

 Роуан положила на язык еще одну ягоду, сладкую и упругую.

 — А через месяц начинается сезон, и его уже нет рядом каждый день. Веселая жизнь превращается в бесконечную смену памперсов и ночные бдения с плачущим ребенком. Мало похоже на захватывающее приключение.

 Она потянулась за добавкой курятины.

 — Папа никогда не сказал при мне ни слова против нее. Я знаю о том времени только из писем, которые он держит под замком. Кое-что прочитала, кое-что подслушала, а иногда подлавливала бабулю, когда она злилась и не очень-то следила за своими словами.

 — Ты просто хотела знать.

 — Да, хотела знать. Она сбежала, когда мне было пять месяцев. Отнесла меня к дедушке с бабушкой, попросила побыть со мной, пока она сделает кое-какие дела, и не вернулась.

 — Жестоко. — Галл не представлял себе, как мать может быть настолько бесчувственной и как влияет эта бесчувственность на брошенного ребенка. — И легкомысленно. Мол, это вовсе не то, что мне нужно, поэтому прости-прощай.

 — Да, по сути, именно так. Папа находил ее пару раз. Звонил, писал письма. Она утверждала — я видела ответные письма, — что виноват во всем он. Он холодный, эгоистичный, он довел ее до нервного срыва. Папа посылал ей деньги, якобы на лечение. Получив деньги, она говорила, что вернется, что скучает без меня и все такое.

 — Вернулась?

 — Однажды. На мое десятилетие. Явилась на праздник, нагруженная подарками, улыбающаяся сквозь слезы. И на этом мой день рождения закончился.

 — Началось Ее Великое Возвращение. Она снова в центре внимания.

 Роуан долго смотрела на Галла.

 — Да. В те минуты я ненавидела ее так, как может ненавидеть только десятилетняя девочка. Когда она попыталась обнять меня, я ее оттолкнула. Я сказала, чтобы она убиралась, чтобы катилась ко всем чертям.

 — Похоже, что в десять лет ты обладала встроенным детектором лжи. Как она на это отреагировала?

 — Слезы градом, шок, обида и злобные обвинения в адрес отца.

 — За то, что настраивает тебя против нее.

 — И опять ты попал в самую точку. Я выбежала в заднюю дверь и удрала бы, если бы папа не бросился за мной. Злой, возмущенный. Дескать, я ни с кем не имею права так разговаривать, я должна вернуться и попросить у мамы прощения. Я наотрез отказалась и заявила, что, если он не заставит ее уйти, я никогда не вернусь домой. Я так разозлилась, что ничего не боялась. В нашем доме царило взаимное уважение. И два великих правила — не лгать и не огрызаться.

 — Как он справился?

 — Папа подхватил меня на руки, и я знаю, что в гневе он вполне мог затащить меня в дом. Я колотила его руками, ногами, визжала, царапалась, кусалась. Я даже не понимала, что плачу. И я точно знаю: если бы он затащил меня в дом, если бы пригрозил, приказал, если бы он, который никогда не поднимал на меня руку, отшлепал бы меня, я ни за что бы не извинилась.

 Я опомнилась, когда поняла, что мы сидим во дворе на земле, я рыдаю в его плечо, а он обнимает, гладит меня и говорит, что я права. Он сказал: «Ты права. Мне очень жаль. Посиди здесь, а я пойду в дом и заставлю ее уйти». — Роуан глотнула шампанского. — И он ее выставил.

 — Ты тоже удачливая.

 — Да, я удачливая. А она нет. — Роуан умолкла, устремив взгляд на гладь пруда. — Меньше чем через два года после того случая она зашла в круглосуточный магазинчик на автозаправке купить какую-то мелочь и нарвалась на вооруженное ограбление. И погибла. Оказалась не в том месте не в то время. Ужасно. Никто не заслуживает такой участи: истечь кровью на грязном полу магазинчика в Хьюстоне. Господи, как я могу вываливать на тебя все это, когда у нас шоколадный торт и шампанское?!

 — Что было дальше?

 — Да я уж почти все рассказала. Папа спросил, хочу ли я поехать с ним на похороны. Он сказал, что он должен ехать, а если я не хочу, то ничего страшного. Я пообещала подумать, а потом ко мне зашла бабушка. Она присела на мою кровать и сказала, что я должна поехать. Как бы тяжело это ни было, если я не поеду, то потом буду жалеть. А если поеду, то у меня никогда не будет никаких сожалений. Ну, я и поехала. И бабушка оказалась права. Я поступила правильно, поступила так, как хотел папа, и теперь я ни о чем не жалею.

 — А ее родные?

 — Ее родители демонстративно нас избегали. Я так с ними и не поговорила. Но я знаю ее сестру, мою тетю. Она регулярно звонила нам, присылала письма, открытки, даже пару раз приезжала со своей семьей. Они милые люди.

 — И это закругляет наш обмен историями жизни.

 — Думаю, осталась глава-другая на следующий раз. — Роуан проследила, как он наполняет ее бокал. — Ты перестал пить и наливаешь только мне. Хочешь заполучить меня пьяной и голой?

 — Голой — неизменная цель, — беспечно ответил он, почувствовав, что Роуан необходима смена настроения. — Пьяной? После того как ты на моих глазах одну за другой опрокидывала стопки с текилой? Ни в коем случае! Просто я за рулем.

 Ро отсалютовала ему бокалом.

 — Ты ответственный. Хорошо, мне больше достанется. А ты знал, что Доби и Стовик отскребли и перекрасили мою комнату?

 — Я слышал, что Доби добрался с тобой до первой базы.

 Роуан залилась своим неподражаемым чувственным смехом. Жизнь оставила шрамы на ее теле и в сердце, но не лишила оптимизма, подумал Галл.

 — Если для Доби это первая база, он никогда не целовался по-настоящему. — Роуан взяла вилку, наколола на нее огромный кусок торта, сунула его в рот и издала тихий гортанный стон. — Потрясающий торт. С пожарами и шоколадом я могу весь сезон обходиться без секса.

 — Не удивляйся, если в радиусе пятидесяти миль ты не найдешь ни одной плитки шоколада.

 — Галл, ты мне нравишься. — Она нацепила на вилку еще один огромный кусок. — На тебя приятно смотреть, ты умный, ты умеешь драться и на пожаре прекрасно справляешься. К тому же ты определенно умеешь целоваться. Однако есть две проблемы.

 Роуан наколола третий кусок и на этот раз поднесла вилку к его губам.

 — Во-первых, я знаю, что ты богат. Если я соглашусь спать с тобой, ты можешь подумать, что из-за твоих денег.

 — Не так уж я и богат. Но ничего страшного. — Галл подумал, улыбнулся. — Я смогу с этим жить.

 — Во-вторых, — Ро протянула ему еще один кусок, но быстро отдернула вилку и сунула торт себе в рот. — Ты пожарный-парашютист в моей команде.

 — А ты из тех женщин, что нарушают правила. Принципы — нет. Правила — да.

 — Интересное разграничение.

 Наевшись, Роуан растянулась на одеяле, закинула руки за голову и уставилась на небо.

 — Ни облачка, — прошептала она. — По долгосрочному прогнозу жарко и сухо. Этот сезон не подарит много пикников с шампанским.

 — Значит, нельзя зря терять время.

 Галл наклонился, прижался губами к ее губам и поцеловал долгим, неспешным поцелуем. Он почувствовал вкус шампанского и шоколада, вдохнул аромат персиков, впитавших жаркое летнее солнце, и, когда Ро вскинула руки и коснулась его лица, утонул в ее вкусах и ароматах, таких соблазнительных и таких противоречивых.

 Она чуть отстранила его лицо.

 — Ты всегда стремишься к большему?

 — Как мой кумир Железный Человек.

 — Он висел вверх тормашками под дождем, и это после того, как отделал одного плохого парня, причем справился без посторонней помощи.

 — Ты свела бы меня с ума одним только глубоким знанием боевиков с супергероями.

 — Я стараюсь спасти тебя от их участи. — Ро похлопала по одеялу рядом с собой. — Полежи рядом и послушай, как надо вести себя на традиционных пикниках.

 Отставив корзину, Галл растянулся на одеяле рядом с Роуан.

 — Видишь ли, крутой парень, я не сомневаюсь, что если мы займемся сексом, то побьем все рекорды.

 — Олимпийские?

 — И эти тоже. Но трагический конец неизбежен. Ты в меня влюбишься. Все влюбляются, — шутливо закончила Роуан.

 — Ты обладаешь таким могуществом? — Галл лениво переплел свои пальцы с ее пальцами.

 — Да. Видит бог, я старалась от него избавиться, но не вышло. Ты — я предупреждаю, потому что ты мне нравишься, — останешься с разбитым сердцем, потеряешь силы, сон и аппетит. Все, что ты заработал на своих автоматах, ты потратишь на необыкновенные подарки в тщетной надежде завоевать мое сердце.

 — А если подарки будут очень необыкновенными? Например, огромный скибол^[24].

 — Мое сердце неподкупно, и, чтобы избавить тебя от дальнейших унижений, я буду вынуждена разбить твое без сожаления. А твои жалкие мольбы лишь разозлят меня до смерти.

 Галл обдумал ее тираду.

 — И все это после одного раунда в койке?

 — К сожалению, да. Я потеряла счет туфлям, которые пришлось выбросить из-за того, что подошвы не отмывались от крови растоптанных сердец.

 — Честное предупреждение. Но я рискну. — Галл перекатился на нее и жадно поцеловал.

 Сначала ей показалось, что взрывом снесло полголовы, затем вспыхнуло все тело, словно по нему промчался огненный шар. Она задохнулась, забыла о своем хваленом здравом смысле, прижалась к Галлу, нетерпеливо сунула руки ему под рубашку.

 Ро подозревала, что в нем есть что-то первобытное, и сейчас тот дикий зверь вырвался на свободу навстречу ее неистовым желаниям.

 Она сводила его с ума. Эти сочные, нетерпеливые губы, эти быстрые ищущие руки, это тело, заметавшееся под ним с такой силой, с такой решимостью и вдруг поддавшееся. Ее груди, полные и упругие, наполнили его ладони, ее стон удовольствия завибрировал у его губ. Она оказалась самим искушением и накрыла его волной чувств, которые он не мог ни подавить, ни определить.

 Он уже представлял себе, как срывает с нее одежду, как срывает одежду с себя, как утоляет их взаимные желания прямо здесь, на взятом взаймы одеяле у сверкающего солнечными искрами водоема… Как вдруг Ро уперлась ладонями ему в грудь, и он подарил себе еще одно прекрасное мгновение, прежде чем отстраниться и посмотреть ей в глаза.

 — Это второй этап традиционного пикника?

 — Да, пожалуй. Потрясающий этап. Хорошо, что я объелась тортом, потому что ты точно знаешь, как расшевелить женщину. Если честно… — Ро вывернулась из-под него, схватила остатки торта, откусила. — Ммм, да, спасибо торту.

 — Черт бы побрал Марг!

 С нарочитой медлительностью Роуан начала облизывать пальцы.

 — Это было великолепно. Каждый этап.

 — Я готов сделать еще несколько шагов.

 — Не сомневаюсь. Как не сомневаюсь и в том, что все они стоят того, чтобы их совершить. — Хотя губы ее изгибались, улыбка не достигала глаз. — Давай собираться.

 — Хорошо. — Галл снова заговорил, лишь когда они вместе сложили одеяло и убрали его в сильно полегчавшую корзину. — Видишь, мне понадобилась помощь.

 Как он и надеялся, ему удалось рассмешить Роуан, и, пока они шли к автомобилю, она то и дело тихонько хихикала.

 Приоткрыв дверь, ведущую из столовой в кухню, Лукас просунул в щель голову.

 — Я что-то слышал о черничном пироге.

 Марг, заливавшая соусом пару огромных индеек, оглянулась.

 — Может быть, я припасла кусочек и, может быть, сварила бы к нему кофе. Если меня хорошенько попросить.

 Лукас подошел, поцеловал ее в щеку.

 — Пожалуй, сработает. Садись.

 Он присел за рабочий стол, на котором уже возвышались горы настроганных Линн овощей.

 — Как дела, Линн?

 — Неплохо, учитывая, что поварихи у нас надолго не задерживаются. — Линн улыбнулась, в ее темно-карих глазах засверкали веселые искорки. — Если засидишься, мы и тебя приставим к работе.

 — Не возражаю. А о неприятностях я наслышан. Я надеялся поговорить с Роуан, но, как мне сказали, она уехала на пикник с салагой из Калифорнии.

 — Со Скороходом, — подтвердила Линн. — Он уговорил Марг собрать им корзину для пикника.

 — Если мне не нравится разговор, никому меня не уговорить. — Марг поставила перед Лукасом тарелку. На золотистой корочке подогретого пирога подтаивал приличный холмик мороженого.

 — Парень умеет найти подход, — заметила Линн.

 — Если Роуан кто-то не нравится, никакие подходы не помогут. — Марг принесла кружку кофе.

 — Я о ней не беспокоюсь, — сказал Лукас.

 — Лжец, — категорично заявила Марг.

 Лукас ей улыбнулся.

 — Еще какой… А что ты скажешь о скандале с Долли?

 — Девчонка умеет стряпать, но мозгов и чувств у нее не больше, чем у этой кучки брокколи. — Марг взмахнула прихваткой. — И не думай, будто я не знаю, что она и с тобой заигрывала.

 — О, боже, — выдохнула Линн, покраснев, как помидор.

 Покраснел и Лукас.

 — Побойся бога, Марг, она ровесница Роуан.

 — Здравый смысл остановил тебя, но девчонка попыток не прекратила.

 — Чего всякие глупости вспоминать, — пробормотал Лукас, уткнувшись в пирог.

 — Можешь меня поблагодарить. Я отвадила ее прежде, чем Роуан прослышала и содрала с нее скальп. И, между прочим, я не позволила бы ММ нанять ее, если бы мы не нуждались в подмоге. Прежняя повариха не продержалась и до конца испытательного срока. Видите ли, у нас слишком много работы. — Линн закатила глаза, высыпая в огромный чан гору очищенной и нарезанной четвертушками картошки, а Марг продолжила: — Я уже подумывала взять на кухню одну из уборщиц. А тут Долли. Опытная, работящая. И теперь у нее ребенок.

 — Ребенок Джима Брейнера. — Лукас кивнул, откусил кусок пирога. — Шанс нужен каждому.

 — Да. А в результате эта идиотка залила комнату Роуан свиной кровью. Омерзительное зрелище.

 — Долли терпеть не может Ро еще со школы, но это? — Лукас покачал головой. — Это просто бессмысленно.

 — Долли повезло, что Картежник случайно оказался с Ро и держал ее, пока не прибежали парни и не скрутили ее. Иначе свиной кровью не обошлось бы.

 — У моей девочки взрывной характер.

 — И, если хочешь знать мое мнение, она имела полное право. Как и любой другой бы на ее месте. И что же делает Долли после того, как ММ ее увольняет? Является ко мне, рыдает, умоляет, чтобы я замолвила за нее словечко. Я сказала свое слово, не сомневайся.

 Линн фыркнула.

 — «Убирайся из моей кухни»… и еще пару ласковых.

 — Я ей сочувствую, но хорошо, что она уехала. Подальше от моей девочки. Ладно, бог с ней. Что скажешь о новичках?

 Марг вытащила пару больших глубоких противней.

 — О том, с которым твоя дочь сейчас ест жареных цыплят, или обо всех?

 — Обо всех. — Лукас подъел остатки пирога. — И о том, возможно, в особенности.

 — Хороший набор, включая и того. На мой взгляд, почти все настолько чокнутые, что не слиняют.

 — Поживем — увидим. Отличный пирог, Марг.

 — Хочешь добавки?

 — С удовольствием, но больше не могу. — Лукас погладил живот. — Я давно уже не ем, как пожарный-парашютист. И у меня еще есть дела. — Он поднялся, отнес тарелку и кружку в раковину. — Если увидишь Ро, передай, что я заезжал.

 — Обязательно. И мог бы заглядывать почаще.

 — Бизнес не отпускает. Но я выкрою время. Береги себя, Линн.

 — Повторишь в октябре, и, может, я прислушаюсь к твоему совету.

 Лукас вышел из столовой и зашагал к пикапу, испытывая, как всегда, легкую ностальгию.

 База жила привычной жизнью. Кто-то из пожарных тренировался на поле, кто-то общался с механиками. Янгтри, очень официальный в форменной рубашке и шляпе, вывел из служебного корпуса экскурсионную группу. Многие подростки просто обалдевают от парашютов, комбинезонов и компьютерных тренажеров. С тех пор как он начинал, техника ушла далеко вперед. Иногда деткам везет, и они наблюдают укладку парашютов. В любом случае отличное приключение в летние каникулы.

 С детей его мысли перескочили на школу, а со школы — на некую директрису, с которой он договорился пропустить по рюмочке.

 Наверное, следовало пригласить ее в офис. Так было бы профессиональнее.

 С приближением вечера бизнес на дружеских началах нервировал его все больше и больше.

 Однако менять что-либо уже поздно, напомнил он себе, нащупывая в кармане ключи, и уже достал их, но тут послышалось урчание мощного мотора. Лукас оглянулся и нахмурился, увидев на пассажирском сиденье щегольской «Ауди Спайдер» свою дочь.

 Роуан помахала отцу и выпрыгнула из машины, едва та успела остановиться.

 — Привет! Я хотел заехать еще раз попозже. — Она подбежала к нему, обняла — есть ли на свете что-нибудь прекраснее крепких объятий взрослого ребенка? — А теперь не придется, потому что ты уже здесь.

 — Мы чуть не разминулись, верно, Галл?

 — Верно, рад снова видеть вас.

 — Неплохая машинка.

 — Я с ней счастлив.

 — И что она умеет?

 — Теоретически или практически… с вашей дочерью на борту?

 — Хороший ответ без ответа, — согласился Лукас.

 Галл протянул ключи.

 — Не хотите прокатиться?

 — Эй! — Роуан попыталась перехватить ключи, но Галл сжал кулак. — Почему ему можно?

 — Он Железный Человек.

 Роуан зацепила карманы шорт большими пальцами рук, ухмыльнулась.

 — Представляешь, пап, мне он предложил за ключи переспать с ним.

 Галл смерил ее испепеляющим взглядом.

 — Она мне отказала.

 — Угу. Ну, я с удовольствием прокатился бы, только мне пора. Как-нибудь в другой раз.

 — Пап, ты никак не можешь задержаться? Мы прогулялись бы, поужинали.

 — Очень жаль, но осталась парочка дел, а потом я встречаюсь с клиентом… деловая встреча. Выпьем, обсудим важное дело.

 — С клиентом? — Роуан сняла солнечные очки.

 — Да. Да. Она, э… клиентка… она хочет обсудить со мной какой-то проект, и ее интересует прогрессивный курс обучения свободному падению. Наверное, мы и об этом поговорим. Вот. В общем… Я скоро загляну, поужинаю с тобой. Может быть, испытаю твою машину, Галл.

 — В любое время.

 Лукас ухватил Роуан за подбородок.

 — Пока.

 Она хмуро смотрела, как отец залезает в кабину, как отъезжает.

 — Черта с два, важное дело!

 Галл открыл багажник, стал вытаскивать корзину.

 — Чем ты недовольна?

 — У него свидание. С женщиной.

 — Надо же! Какая неожиданность. Мое бедное сердце пропустило удар.

 — Он не ходит на свидания. — Роуан все так же хмуро смотрела вслед пикапу. — Если женщина ему нравится, он мямлит и дергается. Ты видел, как он дергался, когда говорил об этом своем «важном деле»? И кто она такая, черт побери?

 — Я понимаю, как тебе тяжело, но приходит день, когда птенцы покидают гнездо.

 — Ой, как остроумно. Ничего ты не понимаешь. Когда рядом определенный тип женщины, его мозги превращаются в кашу, и из него только вей веревки.

 Зачарованный ее реакцией, Галл оперся о машину.

 — А нельзя ли предположить, что он встретится с женщиной, которая ему нравится и которая совершенно не собирается вить из него веревки? Они просто выпьют и поговорят.

 — Много ты знаешь! — отрезала Роуан и в гневе зашагала к жилому корпусу, а Галл, заинтригованный, понес корзину на кухню.

 Не успел он поставить корзину, как кто-то постучал в дверь.

 — Простите, Маргарет Колби?

 Галл окинул беглым взглядом мужчину — темный костюм с туго завязанным темно-розовым галстуком, натертые до блеска туфли, иссиня-черные волосы зачесаны назад, открывая высокий лоб.

 Марг не двинулась с места.

 — Да, это я.

 — Я преподобный Латтерли.

 — Я помню вас. Нас знакомили Айрин и Долли.

 Приняв во внимание недовольные нотки в голосе Марг и то, что она не пригласила мужчину войти, Галл решил задержаться.

 — Я могу поговорить с вами?

 — Можете, но если хотите, чтобы я попросила Майкла Маленького Медведя вернуть Долли Брейкмен на кухню, зря потратите свое красноречие и мое время.

 — Миссис Колби. — Латтерли вошел без приглашения, улыбнулся, продемонстрировав два ряда крупных белоснежных зубов. Отвратительный галстук, подумал Галл и взял себе холодную банку имбирного эля. — Я хотел бы поговорить с вами наедине.

 — Мы работаем. — Марг суровым взглядом пресекла попытку Линн покинуть кухню. — Большего уединения вы не получите.

 — Я понимаю, вы заняты. Готовить на такое количество людей — тяжкий труд.

 — Мне за это платят.

 — Да, конечно.

 В кухне повисло тягостное молчание. Латтерли пристально смотрел на Галла. Галл, прислонившись к рабочему столу, невозмутимо пил эль.

 — Ладно. Я хотел поговорить с вами, поскольку вы непосредственный начальник Долли и…

 — Была, — поправила его Марг.

 — Да. Я поговорил с мистером Маленьким Медведем и понимаю его нежелание простить проступок Долли.

 — По-вашему, проступок, по-моему, мерзкая выходка.

 Латтерли раскинул руки, затем молитвенно сложил ладони.

 — Я понимаю всю трудность сложившейся ситуации и никоим образом не оправдываю поведение Долли. Но, естественно, она расстроилась, когда мисс Трипп пригрозила ей и обвинила в… распущенности.

 — Это версия Долли? — Марг покачала головой не только с отвращением, но и с жалостью. — Половина всего, что говорит Долли, ложь. Если вы этого не знаете, то плохо разбираетесь в людях. А я бы сказала, что в вашей профессии очень важно разбираться в людях.

 — Как духовный наставник Долли…

 — Хватит. Меня не интересует ее духовность. Сколько я знаю Долли, столько она злится на Роуан. Долли всегда была завистливой, всегда хотела то, что было у других. Она сюда больше не вернется, она не получит больше ни одного шанса навредить Роуан. Пусть базой управляет ММ, но на кухне хозяйка я. Если он возьмет Долли обратно, ему придется искать нового главного повара, и он это прекрасно знает.

 — Вы очень жестоки.

 — Я называю это здравым смыслом. Долли умеет готовить, но она взбалмошна, ненадежна и вечно мутит воду. Я ничем не могу ей помочь.

 — Она в смятении, она пытается найти свой путь. И она в одиночку растит ребенка.

 — Ничего подобного, — возразила Марг. — Я знаю ее мать с детства. Айрин и Лео делают для Долли все, что в их силах. А теперь извините, я не могу больше с вами разговаривать.

 — Но вы хотя бы напишете ей рекомендацию? Я уверен, это поможет ей найти новое место.

 — Нет.

 Потрясение, исказившее лицо преподобного, показалось Галлу вполне искренним. Видимо, парень не привык к столь категорическим отказам.

 — Как христианка…

 — А кто сказал, что я христианка? — Марг с такой силой ткнула в преподобного пальцем, что тот пошатнулся и отскочил. — И какое отношение все это имеет к вопросу добра и зла? Я не напишу ей рекомендацию, поскольку дорожу своей репутацией. Советуйте ей, что хотите, но не смейте давать советы мне на моей собственной кухне. Долли сделала выбор, теперь пусть разбирается с его последствиями.

 Кипя праведным гневом, Марг ринулась в наступление.

 — Думаете, я не знаю, что она болтает в городе о Роуан? Обо мне, о ММ, даже о нашей маленькой Линн? Обо всех остальных? Я знаю все, преподобный Джим, и я не спущу никому, кто клевещет на меня и на тех, кто мне дорог. Если бы не ее мать, я сама надрала бы задницу Долли Брейкмен.

 — Слухи…

 — Ложные слухи. Если желаете Долли добра, посоветуйте ей забыть о вранье. А теперь мне пора работать. Я и так уделила вам с Долли слишком много времени.

 Высказавшись, Марг демонстративно отвернулась к плите.

 — Извините, что помешал, — чопорно процедил Латтерли, забыв про улыбки. — Я буду молиться, чтобы гнев покинул ваше сердце.

 — Мне нравится мой гнев в моем сердце, — огрызнулась Марг вслед преподобному. — Линн, овощи сами собой не приготовятся.

 — Да, мэм.

 Марг вздохнула, повернулась к помощнице.

 — Прости, милая. На тебя я не злюсь.

 — Я знаю. Хотела бы я быть такой же смелой и высказывать людям все, что думаю.

 — Совсем ни к чему. Ты хороша такая, какая есть. Я просто терпеть не могу лицемерных святош. — Марг посмотрела на Галла. — Ничего не хочешь сказать?

 — Разве что он лицемерный святоша с избытком зубов и безобразным галстуком. Единственное замечание — вы должны были назваться буддисткой или язычницей.

 — Жаль, мне не пришло это в голову. — Марг улыбнулась. — Хочешь пирога?

 После шоколадного торта места для пирога совсем не осталось, но, понимая чувства, вложенные в предложение, Галл не смог сказать «нет».

 Входя в бар, Лукас нервничал, пытался убедить себя, что непременно успокоится, как только Элла заговорит о своем проекте… И тут он увидел ее… она сидела за столиком, читала книжку, и язык его прилип к гортани.

 Ярко-зеленое, короткое летнее платье без рукавов. Струящиеся по плечам рыжие волосы.

 Не надо ли было надеть галстук? Лукас редко надевал галстуки, но несколько штук в запасе имел.

 Подняв глаза, Элла увидела его, улыбнулась. Ему ничего не оставалось, кроме как подойти к столику.

 — Кажется, я опоздал. Прошу прощения.

 — Вы не опоздали. — Элла закрыла книжку и убрала ее в сумку. — Это я пришла раньше, поскольку справилась с делами быстрее, чем рассчитывала. Я всегда ношу с собой книжку на тот случай, если выдастся немного свободного времени.

 — Эту я читал. — Лукас сел. Господи, он разговаривает, мелькнула мысль. — Я думал, что при вашей профессии вы все время читаете что-то образовательное.

 — Да, конечно, но не ношу с собой. А эта книжка мне пока нравится, правда, я всегда с удовольствием читаю Майкла Коннелли^[25].

 — Я тоже люблю его детективы.

 Подошла официантка.

 — Добрый вечер. Что будете заказывать?

 Элла повернулась, и ее аромат, нежный и пряный, дуновением проскользнул над столиком, затуманив Лукасу все мозги.

 — Чего же мне хочется? — принялась рассуждать она вслух. — Думаю, «Бомбей» с тоником и ломтиком лайма.

 — А вы, сэр? Сэр? — повторила официантка, не дождавшись реакции Лукаса.

 — О, простите. Да, пиво. «Роллинг Рок».

 — Сейчас принесу. Что-то еще? Может быть, закуску?

 — Пожалуй, хрустящие картофельные шкурки. Они здесь очень вкусные. Лукас, я с вами поделюсь.

 — Да. Конечно. Отлично.

 — Я сейчас вернусь с вашими напитками.

 — Спасибо, что нашли для меня время, — начала Элла. — Я всегда рада предлогу посидеть в симпатичном баре, выпить что-нибудь освежающее и поесть вредной еды.

 — Здесь очень мило.

 — Да, и мне нравится. Я очень быстро привыкла к Мизуле. Я полюбила этот город, природу, свою работу. Грех просить большего.

 — Вы не отсюда. Не из Монтаны. — Он это знал. Как мог он не знать?

 — Родилась в Вирджинии, училась в колледже в Пенсильвании, где и познакомилась с бывшим мужем.

 — Далековато от Монтаны.

 — Я приближалась постепенно. Когда детям было десять и двенадцать, мы переехали в Денвер. Муж, бывший муж, не смог отказаться от хорошей работы. Мы прожили в Денвере около двенадцати лет, а затем ему предложили новую работу, и мы переехали в штат Вашингтон. Сын перебрался сюда, женился, родились дети. А дочь обосновалась в Калифорнии. После развода мне захотелось новых впечатлений. Поскольку я люблю горы, то решила попробовать здесь, и не жалею. Новые впечатления, горы. Сын со своей семьей рядом, до дочери недалеко. Я могу летать к ней несколько раз в год.

 — Вы много переезжали, много видели.

 — Да, и счастлива, что покончила с этим. А вы отсюда?

 — Верно. Родился и вырос в Мизуле. Я бывал на востоке несколько раз. Между сезонами нас нанимали на целевой пал или на дезинфекцию лесов.

 — Вы уничтожали букашек?

 Лукас ухмыльнулся.

 — Букашек, которые живут в высоких деревьях. Мы — пожарные-парашютисты, то есть умеем карабкаться по деревьям, но большую часть жизни я провел к западу от Сент-Луиса.

 Официантка принесла напитки, и Элла подняла стакан.

 — За корни…

 — Штат Вашингтон — красивое местечко. Я там прыгал на пожары несколько раз. И в Колорадо.

 — Обширная география, — улыбнулась Элла. — Вы видели самые девственные места и самые разоренные. И Аляска. Я читала, что вы там тушили пожары.

 — Да, и Аляска.

 Элла подалась вперед.

 — Там ведь очень красиво, правда? Я всегда хотела увидеть Аляску.

 Глядя в ее глаза, он на какое-то время потерял нить разговора.

 — А… да, конечно. Я видел Аляску только летом, и там действительно сказочная природа. Зеленые просторы на мили вокруг. И столько воды, что очень опасно прыгать. Лесов нет, как у нас, но везде есть свои плюсы и минусы.

 — А что опаснее? Вода или деревья?

 — Если в полном снаряжении упасть в воду, можно и не всплыть. Попадешь в лес, можешь просто повиснуть в ветвях, а можешь и шею сломать. Лучше всего не попадать ни в воду, ни в деревья.

 — А с вами такое случалось?

 — Да. Хлебнул и того, и другого. Хуже всего, когда знаешь, что тебя ждет, и пытаешься избежать опасности. Когда это удается, любой прыжок — хороший прыжок.

 — Так я и знала. Я точно знала, что вы идеально подходите для моей задумки. — Элла откинулась на спинку стула.

 — А…

 — На базе проводят экскурсии, и можно все увидеть, задать вопросы, но у меня возникла мысль показать ученикам жизнь пожарных-парашютистов изнутри, из первоисточника, так сказать. Требования к пожарным-парашютистам, ваш личный опыт. Работа, жизнь, опасности, вознаграждение…

 — Вы хотите, чтобы я разговаривал с детьми?

 — Да. Я хочу, чтобы вы с ними разговаривали, чтобы вы их учили. — Лукас просто таращил глаза, и она поспешила добавить: — Видите ли, многие из наших учеников принадлежат к привилегированному классу. У их родителей достаточно денег, чтобы послать деток в такую дорогую частную школу, как наша. Все знают о Зули. База прямо здесь, под боком. Однако держу пари, лишь очень немногие — если вообще хоть кто-то, если не связан с базой, — понимают, что значит быть таким, как вы, делать то, что вы делаете.

 — Я больше не пожарный-парашютист.

 — Лукас. — Элла улыбнулась, снова мелькнули очаровательные ямочки на щеках. — Вы навсегда останетесь пожарным-парашютистом. В любом случае вы отдали этому делу половину жизни. На ваших глазах менялись условия, снаряжение. Вы боролись с лесными пожарами по всему Западному побережью. Вы видели и прочувствовали красоту и кошмар.

 Элла прижала кулак к своему сердцу.

 — Некоторые из этих детей считают, что тяжелая грязная работа не для них, а для кого-то другого… для тех, у кого нет денег или мозгов, чтобы окончить университет, сделать успешную карьеру. «Природа? Да мне-то что! Пусть другие о ней позаботятся». Вот как они думают.

 Она затронула его душу, как только сказала, что он навсегда останется пожарным-парашютистом. Как только он понял, что она видит его насквозь.

 — Не понимаю, как разговорами смогу что-то изменить в них.

 — Я думаю, если они выслушают вас, зададут вам вопросы, если вы покажете им весь процесс от тренировок до борьбы с пожаром, они на все это посмотрят другими глазами. Их отношение к такой работе изменится.

 — Даже если вы больше не преподаете, вы навсегда останетесь учителем.

 — Да, мы все понимаем друг о друге. — Она следила за ним поверх края стакана. — Я хочу поговорить с начальником базы и, с разрешения родителей, организовать тренировочную группу или группы. Конечно, в облегченной версии. Может быть, в выходные после пожарного сезона.

 — Вы хотите пропустить их через пресс? — улыбнулся Лукас.

 — Я хочу показать им, внушить им, что мужчины и женщины, посвятившие себя защите природы, пропускают себя через пресс. Я подумываю о фотографах и видеооператорах, и… о, у меня полно идей. — Она рассмеялась. — И у нас есть целое лето, чтобы воплотить в жизнь этот проект.

 — По-моему, то, что вы задумали, полезно и важно, только я не оратор. Я не умею говорить перед публикой.

 — С этим я вам помогу. Кроме того, мне хотелось бы, чтобы вы остались самим собой. Поверьте мне, этого будет достаточно.

 Элла взяла с тарелки и положила в рот картофельную шкурку, которые принесли, пока она излагала свой план.

 Ее идея захватила его, этого он не мог отрицать. Идея — и чувства, что стояли за ней.

 — Думаю, я мог бы попробовать. Посмотрим, как все пойдет.

 — Отлично. Я уверена, мы можем сделать нечто важное и… повеселиться. Я еще кое-что хочу вам сказать. Просто чтобы закрыть этот вопрос. Я была замужем двадцать восемь лет. Я выдергивала себя, а затем и своих детей из привычной среды, чтобы поддержать мужа. Я любила его почти все из тех двадцати восьми лет, а в последние годы верила в семью, в жизнь, которую мы построили. Я верила в него до тех пор, пока в мой пятьдесят второй день рождения он не пригласил меня на ужин. Прекрасный ресторан, свечи, цветы, шампанское. Он даже подарил мне дорогущие бриллиантовые сережки. — Элла отпила джина, откинулась на спинку стула, скрестила ноги. — Оказалось, для того, чтобы я не устроила публичную сцену, когда он сообщил мне, что у него связь с секретаршей, которая, между прочим, годилась ему в дочери. Он любит ее и покидает меня. Разумеется, он меня очень ценит и надеется, что я все пойму, но сердцу ведь не прикажешь…

 — Мне жаль. Я пытаюсь придумать подходящие слова, но ничего в голову не приходит.

 — О, вам не придумать ничего менее подходящего, чем я сказала ему — после того как вывернула ведерко со льдом ему на голову. На следующий день я пошла к адвокату, и она спросила, чего я хочу: отпустить его с миром или оторвать ему яйца. Я склонилась к кастрации и результатом осталась довольна.

 — Рад за вас.

 — Я все думала, не буду ли сожалеть. Но пока нет, не жалею. Я говорю вам все это, потому что считаю справедливым, чтобы вы с самого начала все понимали. Я могу быть злобной. Мой брак и мой развод помогли мне понять себя, свои добродетели и недостатки, научили не терять время, добиваясь того, чего я хочу.

 — Если не добиваться того, чего хочешь, это всегда потеря времени.

 — Отличная точка зрения. Но это не все. Я солгала вам утром, когда сказала, что не приударяю за вами. Я приударяла. И сейчас приударяю.

 У Лукаса резко отключились не только мозги, но и все тело, как от удара молнии. Он не мог даже сглотнуть распухший в горле комок и все смотрел в ее искрящиеся глаза.

 — Я не верю в абсолютную честность во всем и всегда, — продолжила Элла, — ибо, по моему мнению, нюансы помогают сгладить острые углы и возбудить интерес. Однако в данном случае я решилась на откровенность. Если она вас отпугнет, то лучше прямо сейчас, в самом начале.

 Элла снова сделала маленький глоток.

 — Итак… я вас отпугнула?

 — Я… я не знаю, что сказать.

 — А я должна уточнить, что в любом случае я очень серьезно отношусь к проекту и к своему дальнейшему обучению. И то, и другое, возможно, связано с моим влечением к вам, но не зависит ни от него, ни от того, ответите ли вы мне взаимностью. — Она вздохнула. — Я очень старалась не говорить, как директор школы, но, кажется, мне это не удалось. Я немного нервничаю.

 Последняя фраза вырвала его мозг из комы.

 — Правда?

 — Вы мне нравитесь, и я надеюсь, что вы заинтересованы настолько, чтобы потратить на меня время. На личном уровне. Поэтому да, я немного нервничаю. Я боюсь, что своим напором отпугну вас. Но это часть моей политики «не трать время попусту», так что… Если вы заинтересованы или намерены обдумать мое предложение, я хотела бы пригласить вас на ужин. В паре кварталов отсюда есть чудесный ресторанчик. На всякий случай я заказала столик.

 Лукас подумал, покачал головой.

 — Нет.

 — Ну что ж… Тогда мы просто…

 — Я сам хотел бы пригласить вас на ужин. — Он едва мог поверить, что эти слова сорвались с его языка. Да еще без единой запинки. — Я слышал, что в паре кварталов отсюда есть чудесный ресторанчик. Мы могли бы туда прогуляться.

 На ее лице расцвела улыбка.

 — С удовольствием. Я только немного приведу себя в порядок.

 Элла встала и направилась в дамскую комнату, а как только за ней захлопнулась дверь, она закружилась, любуясь ярко-розовыми узконосыми лодочками, купленными сегодня специально к этому вечеру. Ликуя в душе, как девчонка, и от избытка чувств пританцовывая, она подошла к зеркалу, всмотрелась в свое сияющее лицо, достала губную помаду и прошептала:

 — Приключение начинается.

 Всего несколько лет назад ей казалось, что все кончено, и ее ждут долгие годы одиночества, но, кажется, она стоит на пороге новой интересной жизни. И один из подарков судьбы — этот мужчина, и он сейчас поведет ее на ужин.

 Кивнув своему отражению, Элла убрала губную помаду в сумочку.

 — Спасибо, Даррин, — поблагодарила она бывшего мужа. — Твой удар в зубы разбудил меня. — Она взбила волосы, грациозно полуобернулась. — Ты только взгляни. Сна у меня — ни в одном глазу.

 Роуан честно сдерживала желание позвонить отцу на сотовый или послать эсэмэску — это было бы слишком явной проверкой — и в конце концов решила позвонить на домашний телефон.

 Она не сомневалась, что отец ответит. Она дотянула до половины десятого вечера, занимая себя бумажной работой. Вернее, не столько работала, сколько пыталась сосредоточиться. Когда включился автоответчик, она растерялась, поскольку не заготовила никакого предлога для звонка. Ей понадобилось еще почти полчаса, чтобы придумать маленькую речь.

 — О, привет. Я решила на минутку отвлечься от отчета и вдруг поняла, что не рассказала тебе, как замечательно справилась с обязанностями командира. Я только перед тобой и могу похвастаться. Вот поработаю с бумагами еще часок, а потом, наверное, прогуляюсь, чтобы выветрить начальственные замашки. Так что можешь мне позвонить. Надеюсь, мы скоро увидимся.

 Отключившись, Роуан пробормотала:

 — Знаем мы эти встречи. Встреча с клиенткой за столиком в баре не длится два с половиной часа.

 Она погрустила немного. Конечно, папа имеет право на личную жизнь, но дочь должна знать, с кем он встречается. Лукас Трипп — красивый, интересный мужчина, успешный бизнесмен и, соответственно, завидная добыча для беспринципных, предприимчивых авантюристок.

 Священный долг дочери — оберегать одинокого, успешного, наивного и слишком доверчивого отца… Пусть только вернется домой и перезвонит, чтобы она смогла исполнить свой долг… Может быть, все-таки позвонить ему на сотовый, просто на всякий случай…

 Нет, нет и нет. Это уже будет прямое вмешательство в его личную жизнь. Господи, ему же шестьдесят. Он давно не ребенок и может возвращаться домой, когда ему заблагорассудится.

 Она просто закончит этот идиотский отчет, прогуляется. Папочка обязательно позвонит до того, как она выполнит все намеченное.

 Роуан закончила отчет, переслала его на компьютер ММ, затем долго-долго гуляла, правда, не переставая дуться, вернулась в комнату и готовилась ко сну вдвое дольше обычного.

 Злясь на себя, она выключила свет, в темноте долго подыскивала оправдания для звонка отцу после полуночи и наконец, измученная тревожным ожиданием, уснула.

 Громкие голоса раздавались под окном и за дверью. Голоса, пронизанные страхом и гневом. В полудреме Роуан казалось, что вернулся уже ставший привычным кошмарный сон — после трагического прыжка Джима все вот так же суетились и кричали.

 Она приоткрыла глаза. Полумрак. Еще не рассвело. Голоса не смолкали. Что-то случилось! Инстинкт сорвал ее с кровати, выгнал за дверь еще до того, как она окончательно проснулась.

 — Какого черта? — спросила она бегущего мимо Доби.

 — Кто-то разгромил дежурку. Гиббонз сказал, там будто бомба взорвалась.

 — Что? Не может…

 Но Доби помчался дальше, явно желая посмотреть на все своими глазами. Как была, в хлопчатобумажных штанах и майке, босая, Ро бросилась за ним.

 Полуодетая встревоженная толпа спешила к служебному корпусу, не замечая утреннего холода. Все очень-очень плохо, поняла Ро, ускоряя бег, и ворвалась в помещение для дежурных бригад одновременно с Доби.

 Сравнение со взрывом было недалеко от истины. Парашюты, прежде тщательно уложенные, валялись вперемешку, как огромные спущенные воздушные шары, опутанные пучками строп. По разодранному шелку разбросаны инструменты, на полу горы снаряжения, выброшенного из шкафчиков. Видимо, этими же инструментами и были разрублены ранцы, вспороты комбинезоны, ботинки и все-все необходимое для прыжков и тушения огня.

 На стене пылало послание краской из баллончика: «Прыгайте и подыхайте. Горите в аду».

 — Долли… — выдохнула Роуан.

 Сжимая кулаки, Доби обвел цепким взглядом разгромленное помещение.

 — Да она хуже, чем просто сдвинутая!

 — Может быть. — Роуан присела, просунула ладонь в дыру на парашютном шелке. — Может быть.