- Следствие ведет Ева Даллас, #52
Глава двадцать вторая
По ее собственной просьбе первой Ева вызвала Блейк. Теперь на ней была оранжевая тюремная форма.
— Вы решили отказаться от права на помощь и представительство адвоката?
— Пока да. Как вы напомнили, я могу представлять собственные интересы. И хотя я бы посоветовала своей клиентке молчать, она испытывает глубокую эмоциональную потребность сделать заявление и тем самым помочь тем трем женщинам, которых вы скоро будете допрашивать. Они жертвы, лейтенант.
— Я слушаю.
— Я получала образование в Йельском университете. Много трудилась, чтобы поступить, много трудилась, чтобы выделиться. Моей целью было право, корпоративное право. Я хотела найти престижную работу, надеялась стать полноправным партнером еще до того, как мне исполнится сорок. Мечтала о большой роскошной квартире и блестящих друзьях. Я добилась всего этого и была довольна жизнью. Убеждала себя, что довольна, что повторяющиеся кошмары вызваны стрессом и не имеют под собой никакой реальной основы. В кошмарах я лежала привязанная к кровати в большой комнате с разноцветными огнями. Вращающиеся огни, громкая музыка, мужской смех. Я плакала и кричала. Снова и снова переживала шок, боль, унижение. Безликие мужчины силой овладевали мной. Силой заставляли выпить что-то, отчего я, когда каждый взял меня по одному разу, превратилась в животное и стала умолять о продолжении. Тогда они развязали меня, подвесили за руки в центре вращающихся огней и стали брать сразу по двое.
Блейк замолчала, отпила воды из стакана, который поставила на стол Пибоди. Хотя рука у нее не дрожала, из груди вырвался прерывистый вздох.
— В мечтах мне виделись мужчины — достойные, интересные, — среди которых я выберу спутника жизни и построю с ним семью. Однако в реальности, когда я пыталась остаться с мужчиной наедине, меня охватывала паника и невыносимое отвращение. Я подумала, что со мной что-то не так, и начала посещать психотерапевта.
Блейк снова замолчала и постаралась взять себя в руки.
— Потом решила, что просто предпочитаю женщин. Но какой бы нежной ни была моя возлюбленная, меня все равно охватывала паника. На время я смирилась с тем, что не могу завести отношений, не способна на близость, и полностью ушла в работу, сосредоточилась на карьере. Однако кошмары не отступали. Они бесновались у меня внутри, как бесновались населявшие их мужчины. Мое состояние начало сказываться на работе. Постепенно я стала вспоминать больше, видеть больше, различать лица. Я отказывалась верить, что это произошло на самом деле. Как могло произойти нечто столь ужасное? Разве смогла бы я жить и работать после такого? Однако я начала осознавать, что это все-таки правда. Не могла работать, не могла спать, не могла есть. Хотела покончить с собой, чтобы положить всему конец. Принимала лекарства, которые прописал психотерапевт, но они не помогали. Однажды я посетила группу поддержки для жертв изнасилования, где познакомилась с Сеси Ансон, добрейшей из женщин, а через нее — с Лидией Су.
— Ее мучили те же кошмары, те же воспоминания.
— Да. Мы стали подругами, и я подумала, что с ней… Но даже ее прикосновений не могла выносить. Я рассказала Лидии о своих то ли снах, то ли воспоминаниях и обнаружила, что ее посещают те же кошмары. Мы сидели в темноте обнявшись, а наши воспоминания выходили наружу и сплетались вместе. Сначала это казалось невозможным, но потом…
— Слишком много похожих подробностей.
— Да. Я ушла из фирмы, продала свою роскошную квартиру и купила дом, в котором вы нас нашли. Думала когда-нибудь открыть центр психологической помощи, школу или… сама толком не знала, что именно. Я предложила свои услуги группе поддержки и центру Сьюзан Липски. Продолжала посещать собрания группы. Это стало для меня своего рода спасательным кругом. Потом начала проводить бесплатные консультации в «Душевном покое», потому что там помогли Лидии.
— Так вы встретили Карли Маккензи.
— Да.
— И поняли, что она пережила то же, что и вы.
— Шли недели, месяцы, и со временем мы стали «ранеными друзьями», как сами себя называли. После группы поддержки мы вместе пили кофе и разговаривали. Постепенно осознали, что всех нас мучают одни и те же кошмары, а то, что с нами произошло, не просто совпадение. — Грейс подалась вперед. — Вы верите в судьбу?
— При чем тут судьба?
— Сначала я встретила Лидию, потом нашла Карли, и нас стало три. Однажды меня пригласили проконсультировать еще одну женщину. Чарити. Она посещала другую группу поддержки, и во время собрания с ней произошло что-то вроде нервного срыва: начала домогаться одной из присутствующих. Сеси позвонила мне, чтобы я оказала Чарити юридическую помощь. Сама девушка объяснила, что, когда настала ее очередь говорить, у нее случилось подобие флешбэка. Острое желание, потребность в близости. Такое бывало и раньше. У меня в кабинете она расплакалась и рассказала о своих кошмарах.
— И вас стало четыре.
— Да. Было ясно, что это повторяющийся сценарий. Я начала рыться в архивах центра, что, естественно, противозаконно. Однако нам отчаянно хотелось узнать, есть ли другие жертвы. Так я нашла Элси. Позже я сообщу вам все подробности — как, где и когда. А сейчас просто обрисую общую картину.
— Хорошо.
— Элси была моложе, а ее раны, так сказать, свежее и болезненнее. Может, ей случайно устроили передозировку. Может, решили поэкспериментировать. Не знаю. Но с ней флешбэки происходили постоянно, и Элси то и дело просыпалась в постели с абсолютно незнакомым человеком. Ее мучили настолько сильные кошмары, что она могла поранить себя во сне. Она… она стала резать себе руки.
Блейк отпила еще воды.
— Ее изнасиловали недавно, весной прошлого года, поэтому во сне Элси ясно видела лица — такими, какие они сейчас.
— А Чарити их нарисовала.
— Да. Эдварда Миру я узнала, постепенно вычислила и остальных. След, как мы и подозревали, привел в Йельский. Из нас пяти только Чарити не училась в Йельском, однако встречалась с местным студентом и иногда посещала университетские вечеринки и лекции. В одно из таких посещений она пришла в себя, бредя по кампусу ранним утром и не имея ни малейшего понятия, что с ней произошло. Сначала Чарити думала, будто выпила слишком много и отрубилась. Или, быть может, ее опоили и изнасиловали. Точно она не помнила. Никто из нас не помнил, пока память не вернулась ко всем одновременно.
— И тогда вы разработали план убийства.
— Не сразу. Сначала просто встречались в здании, где вы нас нашли. Оно стало нашим домом, нашим убежищем. В каком-то смысле в нем и правда был центр психологической помощи. Мы обсуждали, где взять улики и поверят ли нам, если обратиться в полицию. Можно еще воды?
Пибоди встала и вышла.
— Пять женщин, разодранных на куски. Мы хотели найти доказательства. Найти правосудие.
— Искать доказательства — работа полиции, а отправлять правосудие — задача суда.
— Мы обязаны были что-то сделать после того, как Элси… Я выпустила эту часть. Очень больно о ней говорить.
Когда Пибоди вернулась со стаканом воды, Блейк вновь прервала свой рассказ.
— Спасибо. Я читала соответствующие законы. Я корпоративный юрист, но самостоятельно изучила уголовное право. Для всех, кроме Элси и Чарити, срок исковой давности давно истек. Мы не сообщили в полицию, потому что не знали, что стали жертвами преступления. А когда узнали, было слишком поздно. У Чарити времени оставалось немного.
Блейк сжала губы.
— Теперь я понимаю — а должна была понять еще тогда, — что мы слишком давили на Элси. Только она и Чарити могли еще подать в суд. Мы присовокупили бы собственные истории и наверняка сумели бы доказать, что эти люди насиловали женщин — снова и снова. Речь ведь не только о нас пяти. Нашлись бы и другие. Многие бы вспомнили, когда правда всплыла бы наружу, но…
— Элси не выдержала.
— Она была такой хрупкой… и сломалась. — Слезы выступили у Блейк на глазах, потекли по щекам. — Это вечно останется на нашей совести. Они изнасиловали Элси, сломали ей жизнь, но именно мы сокрушили ее окончательно, пытаясь собрать себя по кускам. Тогда-то мы и стали думать, как добиться правосудия — для нее и для всех нас. Сначала хотели найти доказательства, но не смогли. Карли и Чарити приносили немыслимые жертвы, однако так ничего и не отыскали.
— Вы заставили Карли спать с Эдвардом Мирой.
— Она сильная и сама согласилась. Мы надеялись, Карли найдет что-нибудь такое, что бы его выдало: найдет других жертв, недавних жертв вроде нашей Элси. Но Эдвард Мира вел себя осторожно. Потом ее место заняла Чарити. Карли больше не могла выносить, и ей на смену пришла Чарити. Однако мы так ничего и не обнаружили. Тогда начали думать, как добиться правосудия — для Элси, для всех нас.
Блейк поставила стакан на стол и вытерла слезы.
— Я изображала риелтора. Назначила Эдварду Мире встречу в доме, который он собирался продать. Чарити пришла вместе со мной. Мы обездвижили его шокером, избили. Хотели, чтобы он понял, кто мы и что его ждет. Потом появился тот, другой. Сначала мы запаниковали, потом просто вырубили его ударом по голове. Я его вырубила. Он не имел отношения к братству, и у нас не было ни желания, ни повода причинять ему вред. Мы запихали Эдварда в фургон Лидии, отвезли в подвал.
— Который оформили в точности, как ту комнату, где вас насиловали.
— Да. То, что мы сделали, противозаконно, и мы за это заплатим. Бог свидетель, самую тяжелую цену мы уже заплатили. Но мы заслужили право на то, что сделали, потому что закон на их стороне.
— Вы ошибаетесь. Вы не имеете права пытать и казнить. Не имеете права решать, какую цену они должны заплатить. Закон не стал бы их защищать.
— А как же срок об исковой давности?
— Они вступили в сговор, а это меняет дело, госпожа юрисконсульт. Лучше бы вы занимались своим корпоративным правом. Сговор с целью одурманить наркотическими средствами, привести в беспомощное состояние, похитить, удерживать против воли, изнасиловать и причинить телесный, моральный и эмоциональный ущерб. Я бы всех их засадила за решетку, если бы вы дали мне шанс, как засажу Маршалла Истердея с Итаном Макнейми.
— Это богатые, могущественные люди, а закон обтекаем и полон лазеек. Они бы непременно…
— Посмотрите на меня! — Ева ударила кулаком по столу. — Я бы засадила их за решетку, и они бы расплачивались долгие годы. Подумайте! Годы, а не одну-единственную ночь. Вы решили стать судьей, присяжными и палачом и теперь тоже понесете наказание. Я была бы на вашей стороне, закон был бы на вашей стороне. А теперь мне приходится выступать на стороне тех, кто вас насиловал. Тех, кого вы убили.
— Мы не могли больше терпеть. — В глазах у Блейк блестели слезы. — Не могли больше выносить, особенно после смерти Элси. Это монстры. Монстры. Представьте, как монстр силой овладевает вами. Представьте, что каждую ночь заново переживаете этот кошмар. Мы не могли больше терпеть. — Она вытерла мокрые щеки. — Каждая из нас повторит то же самое. Но остальные будут говорить с вами только в присутствии адвоката. Мне тоже больше нечего добавить, пока не приедет адвокат.
Ева кивнула и поднялась с места.
— Допрашиваемая воспользовалась правом на помощь адвоката. Допрос окончен. Пибоди, отведи мисс Блейк обратно в камеру, чтобы она смогла связаться с юристом по собственному выбору.
— Так точно! Мисс Блейк…
Блейк встала на ноги.
— Каждую из нас ждала целая жизнь, карьера, быть может, любовь и семья. Дети. Кто знает? И у каждой из нас все это отняли, нас погрузили во мрак, где вечно будут обитать кошмары. Они убили тех женщин, которыми мы были когда-то. Тех женщин, которыми мы могли бы стать. Какое наказание назначает за это закон?
— Двое оставшихся в живых проведут остаток жизни за решеткой. Теперь их очередь почувствовать себя загнанным зверем. У вас был и по-прежнему есть выбор стать теми, кем вы могли бы стать. Вы этот выбор сделали.
— Элси была девственницей. Изнасилование — ее единственный сексуальный опыт. Ей не дали шанса.
Как только Пибоди вывела Блейк из комнаты для допросов, Ева прижала руки к глазам. Горло горело, голова пульсировала от боли. Когда появилась Мира, Ева уронила руки на колени.
— Ну и? — Ева пожала плечами. — Ограниченная дееспособность? Несмотря на тщательно составленный план?
— Возможно, они проведут остаток жизни в больнице, пройдут лечение и курс психотерапии. Однако эти женщины вступили в сговор о совершении убийства и трижды осуществили свой план.
— Закон обтекаем и полон лазеек.
— Да, но вы выполнили свой долг и даже больше. Вы защищали интересы этих женщин, Ева, и защитите интересы остальных, когда их личность установят.
— Харво прислала новые имена. Думаете, нужно им позвонить? А что, если они ничего не помнят и живут нормальной жизнью? Что хорошего это принесет?
Мира положила руки на плечи Еве и принялась массировать напряженные мускулы. Их взгляды встретились в большом зеркале на стене.
— Самой вам необходимо было вспомнить, иначе вы не смогли бы жить. Полноценной жизнью, по крайней мере. Той жизнью, которой заслуживаете. Вы могли бы без зазрения совести не сообщать остальным жертвам.
— Именно совесть мне бы не позволила.
Мира развернула Еву лицом к себе, прижала ладони к ее щекам.
— Потому что вы предпочли принять свое жуткое прошлое и стать тем, кем стали. Мы обе испытываем сострадание к Грейс Блейк — ко всем им. Но то, что вы ей сказали, правда. Это правда, Ева. Я помогу вам сообщить остальным и предложу им психологическую помощь, если они захотят получить ее от меня.
— Вы заслуживаете друг друга.
— Простите?
— Вы с мистером Мирой заслуживаете друг друга. Вам очень повезло. Сообщите ему, что все закончилось?
— Сообщу.
— Наверное, он рассказал вам, что я ему рассказала, потому что думала, будто вы и так уже рассказали?
Мира понимающе кивнула.
— Да, мы с ним говорили. Он всегда будет вашим рыцарем. Деннис неприметный герой, Ева, но надежный и верный. Он никогда не предаст вашего доверия и всегда будет готов вас поддержать.
На этот раз, когда Ева прижала руки к глазам, на них остались слезы.
— Ладно, надо заканчивать. Хочется поехать домой и отоспаться пару дней.
— Поезжайте домой и поспите.
— Нет, нужно допросить остальных.
— Тогда я понаблюдаю.
— А потом нужно съездить туда, где все происходило. Посмотреть, задокументировать, выставить оцепление. Наверняка там будут и другие записи… проклятая традиция!
— Хотите, поеду с вами?
— Нет-нет, отправляйтесь домой. У вас такой вид, будто вы целую неделю не спали. Только без обид.
— Конечно, без обид — я же смотрюсь в зеркало. Сделаете кое-что ради меня?
— Если смогу.
— Когда все закончится и мы обе отоспимся, придете к нам на ужин вместе с Рорком? Деннис испечет свой фирменный шоколадный трайфл. Пока вы его не попробовали, можете считать, что и не жили.
— Я даже не знаю, что это такое!
— Это восхитительно. — Мира поцеловала Еву и, возможно потому, что нуждалась в этом не меньше ее самой, приникла щекой к ее щеке. — Я приготовлю вам с Рорком великолепный ужин с восхитительным трайфлом на десерт, и мы не станем говорить о расследовании. — Она отстранилась. — Так сделаете? Ради меня.
— Да, конечно. Звучит заманчиво.
— А теперь закончите с допросами, раз уж должны.
Ева вышла за дверь, где тактично ждала Пибоди.
— Следующей допросим Даунинг, когда приедет ее адвокат. Она ближе всего к нервному срыву.
— Я ее приведу. Она уже позвонила адвокату. Пусть подождет в комнате для допросов. Они должны были нам доверять. Предоставить поиск улик и отправление правосудия копам вроде нас с тобой.
— Да, но не предоставили.
Несколько часов спустя, показавшихся Еве днями, она сидела в кабине вертолета, летящего в сторону Коннектикута.
— Все рассказали одну и ту же историю, но не дословно — непохоже, чтобы отрепетировали. Думаю, обсудили заранее. Если нас поймают, скажем то-то и то-то. Однако они не лгут.
— Что Истердей?
— Согласился на сделку. Позвонил жене. По моим сведениям, она вошла в палату, а через полчаса вышла и зашагала прочь, не останавливаясь.
— А последний?
— Макнейми? Тоже согласился. Оба они достаточно умны и понимают, что судебное разбирательство их убьет. Записи — а в подвале дома их еще сорок девять — их уничтожат. Оба не хотят публичного унижения. Они ведь никогда не испытывали настоящего унижения. Только подвергали ему других.
Рорк накрыл ее руку своей.
— А ты как?
— Держусь. Пришлось поговорить с сыном и дочерью Эдварда Миры, и наш разговор их просто убил. Родственников Вайманна тоже. — Ева закрыла глаза. — Харво вычислила больше половины жертв. Я собрала на них данные. Двое мертвы — покончили с собой. Одна погибла в результате несчастного случая. Две — уличные проститутки. Одна наркоманка, мотает срок за нападение. Еще две тоже на игле, проходят реабилитацию. Однако у некоторых с виду вполне нормальная жизнь. Мира говорит, что им необходимо узнать.
— Отчасти они уже знают — ты ведь тоже отчасти знала. Если вытащить правду на свет, это может помочь им таким образом, о котором ты даже не подозреваешь.
— Может быть. Надеюсь, что так. Дорога внизу — та самая, на которой Бетц получил столько предупреждений за превышение скорости. Сколько же раз он приезжал сюда, чтобы посмотреть записи? Это кампус?
Ева поглядела на засыпанный снегом величественный городок, на бесчисленные элегантные башенки.
— Монстры могут вырасти где угодно, — заметил Рорк. — Мы оба это знаем. Дело не в месте и не во времени, а в самих людях.
— Деннис Мира учился здесь же. То же время, то же место. Этого доказательства мне достаточно.
Когда Рорк посадил вертолет, поднявший целый снежный вихрь, Ева осталась сидеть, разглядывая дом. Большой, старинный, величественный, хорошо сохранившийся. Даже сейчас дорожки были расчищены, на деревьях сверкал снег. В центре парадной двери вырезан кельтский символ братства. При виде его к горлу подкатила тошнота.
— Су сказала, они тоже его нашли. Внутрь проникнуть не смогли и подумывали сжечь, но побоялись уничтожить улики.
— Они не знали, что их снимали на камеру?
— Нет. Когда дело дошло до них, проклятые «братья» уже перешли с ручной модели и треножника на камеры, установленные по всей комнате. Я узнала об этом от Макнейми.
— Готова?
Готова ли она?.. Ева посидела еще немного, ища ответ. И нашла.
— Да. Я не сумела бы войти туда без тебя. Все было бы как с той комнатой в Далласе. Я бы заставила себя войти, но не смогла бы делать то, что должна, так, как должна. Без тебя не смогла бы. — Ее бросило в жар. — Мне нужно высказаться прежде, чем мы войдем.
Рорк повернулся к ней, взял ее за руки.
— Что такое?
— Я понимаю, что двигало этими женщинами. Понимаю, как они смогли пойти на такой шаг. Что бы я ни говорила во время допроса, что бы ни говорила под запись, я понимаю.
— Конечно, понимаешь. Любой на твоем месте понял бы. Ева, разве можешь ты не испытывать к ним сострадания, чего бы там ни предписывал закон?
— Я бы хотела остановить их еще до Эдварда Миры. До того, как они сделали выбор, который будет стоить им свободы. Но… им помогут. Они потеряют свободу, однако закон, возможно, спасет им жизнь. Я говорила с ними, Рорк, с каждой из них. По-моему, Элси Аддерман — не единственная, кто готов был покончить с собой, чтобы положить всему конец. Закон, который они преступили, в который не верили, спасет их. И эта вера поможет мне спать по ночам.
— Им необязательно знать, как ты стараешься их спасти. А ты стараешься. Сама знаешь. — Он поцеловал ее руки. — Мой коп…
— Твой коп должен войти туда. А потом ему очень хочется поехать домой. Вместе с тобой.
— Тогда так и сделаем. Давай покончим с этим днем, а ночь оставим себе.
Да, она на это способна, подумала Ева, вылезая из вертолета и ступая в глубокий, доходящий до лодыжек снег. Скоро, очень скоро она оставит позади этот день и все его горести. И насладится ночью и кратким покоем — вместе с ним.
Вдруг Ева осознала, что способна отпустить прошлое: старый стол, старое кресло — старые фрагменты старой жизни. Потому что у нее есть новая. Она взяла Рорка за руку и крепко сжала. У нее есть настоящая жизнь, которую они с ним построили.
— Нужно все-таки избавиться от старого стола, — сказала она, подходя к дому, где слишком долго царила жестокость.
Рорк приподнял одну бровь.
— Ты серьезно?
— Да. А знаешь почему?
— С удовольствием узнаю.
— Потому что мы заслуживаем друг друга.
Рорк рассмеялся, поднес ее руку к губам.
— А ты чертовски права!
