- Братья Куин, #4
Глава вторая
— А ну, приятель, давай поднимайся. Это тебе не ночлежка.
От этого садистского голоса Сет буквально застонал. Он перевернулся на живот и накрыл голову подушкой.
— Иди ты куда подальше.
— Если надеешься дрыхнуть до полудня, ты сильно ошибаешься.
Сет приоткрыл один глаз и с трудом сфокусировал его на будильнике. Еще не было семи. Он зарылся лицом в подушку.
Камерон сорвал с него простыню, бесцеремонно схватил за ноги и стащил на пол.
Сет с возмущением уставился на своего палача:
— Что ты делаешь, черт побери? Это моя комната, моя кровать, и я пытаюсь наконец выспаться.
— Давай быстрее одевайся — и во двор! — сказал Камерон, выходя из комнаты. — Даю тебе пять минут.
— Ладно, ладно…
Кое-что в жизни никогда не меняется, подумал Сет, выходя из комнаты в футболке и джинсах.
— Мам, я не знаю, куда подевались мои кроссовки!
Сет бросил взгляд в сторону комнаты Джейка.
— Они здесь! — прокричала Анна. — На кухне, там, где им совсем не место.
— Да не те, другие.
Семейная сценка в другое время позабавила бы Сета, но не сейчас, в семь утра, после перелета через океан!
— Что с Камероном? — спросил он Анну, входя на кухню.
— Если ты забыл, все в этом доме просыпаются и сразу начинают кричать. Так у нас принято встречать новый день. Ну, иди, Сет, а то испортишь Камерону его прекрасное настроение.
Сет вышел на крыльцо и сразу увидел их — они были почти такими же, какими он нарисовал их много лет назад. Камерон стоял, как всегда засунув большие пальцы в карманы джинсов; Филлип в дорогом, модном костюме; Этан в выцветшей бейсболке, из-под которой торчали растрепанные волосы.
— И что, ради этого ты стащил меня с постели?
— Вижу, ты все такой же остряк.
Филлип крепко обнял Сета. Его глаза, почти того же светло-золотистого цвета, что и волосы, скользнули по потрепанной рубашке и вытертым джинсам Сета.
— Я тебя так ничему и не научил. — Неодобрительно покачав головой, он пощупал рукав рубашки скучного серого цвета. — И ты еще жил в Италии, подумать только!
— Это же всего лишь одежда, Филлип. Ее надевают для того, чтобы не замерзнуть и чтобы не попасть в полицию.
С нарочито недовольной гримасой Филлип отошел.
— Да, в чем-то я явно за тобой недоглядел.
— А по мне, он выглядит нормально. Правда, тощий слишком, — сказал Этан. — А это еще что такое? — Он подергал Сета за волосы. — Длинные, как у девчонки.
— Ты бы видел его вчера, у него был такой хорошенький, аккуратный хвостик, — подхватил Камерон.
— Мы купим тебе красивую розовую ленточку, — рассмеялся Этан и крепко обнял Сета.
— Как же здорово вас снова увидеть! — Сет взглянул на Камерона. — Мог бы и сказать, что все тут собрались, вместо того чтобы так по-зверски стаскивать меня с постели.
— А так интереснее. Ну что?
— Давай! — сказал Филлип.
— Пожалуй, пора. — Этан еще раз подергал Сета за волосы, а затем схватил его за руку.
— Что вы задумали?
Камерон усмехнулся и уцепился за другую руку. Сет сразу все понял.
— Вы что, ребята, с ума сошли?
— Мы все равно это сделаем, так что лучше расслабься! — И прежде чем Сет начал сопротивляться, Филлип схватил его за ноги и оторвал их от земли.
— Перестаньте! Я серьезно, вода ведь жутко холодная.
— Может, ты еще и плавать разучился? — спросил Этан. Они потащили его на пристань. Сет извивался, как уж, с трудом сдерживая хохот.
— Вы бы на себя посмотрели — втроем еле тащите меня одного. Эх вы, дряхлые старикашки! — огрызался он, а тем временем думал: да уж, те еще старикашки, с железной хваткой.
— Может, забросим его подальше? — спросил Филлип.
— Попробуем. Раз… — начал считать Камерон.
— Ну погодите же, вы еще ответите!
— Два… — усмехаясь, продолжил отсчет Камерон. — Лучше побереги дыхалку.
— Три! Добро пожаловать домой! — И Сет взлетел в воздух.
Вода оказалась ледяной. У него перехватило дыхание, и тело онемело от холода. Когда Сет вынырнул, убирая волосы со лба, он услышал радостные вопли своих братьев. Они стояли на пристани, а за ними возвышался их старый белый дом.
Я — Сет Куинн, подумал он. И наконец-то я вернулся домой.
Утреннее купание взбодрило его, сонливость как рукой сняло. Сет решил, что лучше сразу взяться за дело. Он поехал в Балтимор, сдал арендованную машину и вернулся домой владельцем серебристого «ягуара» с откидным верхом.
Продавая свои картины, он испытывал двойственное чувство. Каждый раз ему было мучительно жаль расставаться с ними, но его картины стоили дорого и продавались хорошо — так почему же не воспользоваться результатами своего труда? Братья, довольно подумал он, позеленеют от зависти, прокатившись на его новой шикарной машине.
Он сбавил скорость, въезжая в Сент-Кристофер. Маленький городок на берегу залива, его оживленные пристани и тихие улочки, был для него как картина, которую он воссоздавал в памяти бесчисленное множество раз.
Маркет-стрит, с ее магазинами и ресторанами, шла параллельно набережной, где краболовы, как и раньше, расставляли для туристов свои лотки. Старые дома скрывались в тени раскидистых деревьев.
Мальчишкой он по этим улочкам ездил наперегонки с Дэнни и Уиллом Маклинами. Здесь они катались на стареньком «шевроле», который они с Камероном привели в порядок в то лето, когда ему исполнилось шестнадцать.
Сет поставил машину на парковку и прошелся пешком до верфи. Он не переставал изумляться красоте этого мира, тому, как все меняется прямо у него на глазах. Вот только что солнце где-то отразилось в заливе, потом осветило сразу всю его поверхность, а через минуту уже опять спряталось в облаках.
Или вон там, подумал он, какое прелестное лицо у этой маленькой девочки, вскинувшей голову, чтобы посмотреть на летящую чайку. Как изогнулись в улыбке ее губы, а маленькие пальчики переплелись с пальцами матери!
Он стоял и смотрел, как по голубому заливу плывет белая яхта, как надуваются от набежавшего ветра ее паруса. Как же ему хотелось выйти под парусом в залив. Может быть, удастся уговорить Обри на несколько часов бросить работу.
Тут внимание Сета привлекла вывеска на магазине: «Бутоны в цвету». Цветочный магазин. Его здесь раньше не было. Он подошел поближе. По сторонам от витрины красиво свешивались кашпо с цветами. В нижнем левом углу витрины была табличка: «Друсилла Уайткоум Бэнкс, владелица».
Из той же таблички он узнал, что магазин открылся в сентябре прошлого года, и почему-то представил, что его хозяйка — аккуратная пожилая вдова. Седые волосы, накрахмаленное платье в цветочек, туфли на низком каблуке и очки на золотой цепочке.
Очевидно, они с мужем приезжали сюда на выходные, и, когда он умер, у нее осталось много денег и свободного времени. Она переехала в Сент-Кристофер и открыла маленький цветочный магазин, для того чтобы жить там, где им было так хорошо вместе, и заниматься тем, чем она втайне мечтала заниматься всю свою жизнь.
Он решил сделать ей и многим женщинам, окружавшим его в жизни, что-то приятное. Сет открыл дверь, раздался мелодичный звон колокольчика. Да, хозяйка магазина, несомненно, артистическая натура, подумал он. Для нее цветы то же, что для него краски. Они были подобраны и расставлены с большим вкусом.
И везде смешные безделушки, заметил он. Чугунные свинки, лягушки, играющие на флейте, фантастические горгульи. Были здесь и горшки, и вазы, и ленты, и кружево, мелкие блюда с самыми разными травами и живые цветы. Хозяйка очень умело распорядилась ограниченным пространством.
Женщина, появившаяся из двери позади прилавка, совсем не походила на образ, созданный Сетом, но в этом саду-магазине она точно была на месте.
— Могу я вам чем-нибудь помочь?
— Да, конечно. — Сет подошел к прилавку.
Высокая, стройная, красивая, как роза, подумал он. У нее были черные волосы, очень коротко стриженные, так что было видно, какой прекрасной формы у нее голова и какая длинная и изящная шея. Чтобы носить такую короткую прическу, подумал Сет, нужно быть смелой и уверенной в себе.
Ее лицо с нежной золотистой кожей представлялось ему овальным холстом. Боги, очевидно, находились в прекрасном расположении духа, когда создавали ее, и нарисовали ей такие прекрасные зеленые глаза с продолговатым разрезом. А затем еще добавили янтарный нимб вокруг зрачков.
У нее был маленький, прямой нос и широкий рот с пухлыми губами, соблазнительно подведенными розовой помадой. На подбородке — едва приметная ямочка, как будто Создатель слегка дотронулся до него пальцем, одобряя свое творение.
Он обязательно нарисует ее портрет. И всю ее. Сет представил себе, как она лежит на ложе из розовых лепестков и эти волшебные глаза мерцают таящейся в ней силой, а губы слегка изогнуты, как будто она только что проснулась и вспоминает приснившегося возлюбленного.
Она по-прежнему улыбалась под его пристальным взглядом, но черные крылья ее бровей слегка приподнялись.
— Ну, так что же вы все-таки хотели бы?
— Можем начать с цветов, — сказал он. — Магазин просто превосходный.
— Так что бы вы хотели?
— Сейчас решим. Вы здесь давно работаете? — Он облокотился о прилавок.
— С самого открытия. Если вы заранее хотите купить цветы ко Дню Матери, у меня есть прелестные…
— Нет, с Днем Матери подождем. Вы ведь нездешняя? У вас другой выговор, — объяснил он.
— Я из Вашингтона.
— Ах, так вот откуда название магазина «Бутоны в цвету». Это ведь из эссе Уистлера?
На ее лице промелькнуло удивление.
— Да, действительно. Но вы первый об этом догадались. «Шедевр должен возникать под кистью художника, как цветок — совершенный и в бутоне, и в полном цвету».
— Я догадался потому, что как раз этим и занимаюсь.
— Вот как!
Его лицо почему-то показалось ей знакомым, а в его глазах — необыкновенного ярко-голубого цвета — она увидела откровенный интерес, который он даже и не пытался скрывать. Она, конечно, не опустится до флирта ради того, чтобы продать цветы, но вполне может держаться с ним дружелюбно.
Она решила, что Сет маляр, и поэтому уже перебирала в уме недорогие цветы и букеты, которые он мог бы себе позволить.
— Вы работаете здесь, в городе?
— Сейчас — да. Я уезжал. А вы работаете одна? — Он огляделся вокруг. — Хозяйка здесь не появляется?
— Пока я работаю одна, и этот магазин — мой. Он рассмеялся:
— Надо же, никогда бы не подумал! Очень приятно познакомиться, Друсилла Уайткоум Бэнкс. — Он протянул ей руку. — А меня зовут Сет Куинн.
Она машинально пожала протянутую руку. Нет, она никогда не встречала его в городе, зато много раз видела его лицо в журналах. И конечно, никакой он не маляр, хотя и одет в старые джинсы и выцветшую рубаху, а художник. Местный парень, который прославился в Европе.
— Мне очень нравятся ваши работы.
— Спасибо. А я восхищен тем, как вы все устроили здесь, в магазине. Я постараюсь, чтобы вы не пожалели о потраченном на меня времени. В моей жизни есть несколько женщин, которых я хотел бы порадовать. И вы могли бы мне в этом помочь.
— Женщин? Их несколько?
— Да, их три, нет, четыре, — поправил он себя, вспомнив про Обри. — Мне нужны свежесрезанные цветы, уложенные в красивую коробку. Дайте-ка сообразить. — Он представил себе свой маршрут и решил, что сначала заедет к Сибилл. — Первая из них — дама изысканная, она любит шикарно одеваться, прекрасно образованна и умна, с практическим складом ума, а сердце у нее — чистое золото. Думаю, ей лучше подойдут розы?
— Это, конечно, беспроигрышный вариант, но только если вы хотите быть предсказуемым…
Он посмотрел на Дрю:
— Так давайте будем непредсказуемыми!
— Подождите минутку, у меня есть кое-что в подсобке.
Филлип наверняка одобрил бы строгие линии персикового цвета костюма, который был на ней. Этан, представил Сет, сразу подумал бы, как ей помочь с магазином, содержать который явно совсем непросто. А Камерон… ну что ж, он бросил бы на нее долгий, внимательный взгляд и усмехнулся.
Она вернулась с экзотического вида фиолетовыми цветами на длинных стеблях.
— Каллы, — сказала она.
— Вы прекрасно схватили ее облик и характер.
Она поставила цветы в вазу.
— Ну, кто у нас следующая?
— Добрая, старомодная, в лучшем смысле этого слова. — При мысли о Грейс он улыбнулся. — Очень простая, ласковая, тихая, но никогда ни перед кем не заискивающая.
— Тюльпаны, — сразу сказала Дрю и пошла к застекленной холодильной камере. — Бледно-розовые. Нежные цветы, которые на самом деле гораздо выносливее, чем кажутся.
— Прекрасно! Вы очень хороший специалист.
— Вы знаете, на самом деле так и есть. — Она подбирала цветы с удовольствием, и не только для того, чтобы их продать — она действительно увлеклась. — А кто у нас номер три?
— Молодая, энергичная, веселая. С сильным характером и очень преданная.
— Подождите-ка.
Мысленно представив себе девушку, Дрю опять скрылась в подсобном помещении и вышла оттуда с охапкой декоративных подсолнухов.
— То, что надо. Вы правильно выбрали себе занятие.
Это было для нее самым лучшим комплиментом.
— А по-другому и быть не может. Зачем же заниматься нелюбимым делом? И так как вы сейчас побьете рекорд покупки за одно посещение, можете называть меня Дрю. А четвертая счастливица?
— Смелая, красивая, умная и очень сексуальная. А душа у нее такая прекрасная, что и не опишешь словами. — Одним словом, Анна, подумал он. — Это самая потрясающая из всех женщин, которых я когда-либо встречал.
— А вы, очевидно, встречали их немало. Минуточку.
Дрю принесла ярко-алые азиатские лилии.
— О, они идеально для нее подходят! Это сама Анна.
— Рада была вам помочь. Я упакую их в коробки и обвяжу ленточками того же цвета, что цветы.
У нее нет обручального кольца, заметил он. Он все равно бы написал ее портрет, но, будь она замужем, этим бы все и ограничилось.
— А вы себя с каким цветком ассоциируете?
Она бросила на него быстрый взгляд, укладывая цветы в коробку, выстланную папиросной бумагой.
— Со всеми. Я люблю разнообразие.
— Я это заметил. Кстати, хотелось бы разрушить создавшуюся у вас иллюзию, что у меня целый гарем. Это все для моих невесток. Подсолнухи — для племянницы или двоюродной сестры. Я сам немного запутался, кем она мне приходится.
— Да-да, конечно.
— Правда, это все — для жен троих моих братьев. И для старшей дочери одного из них. Я все это объясняю, потому что намерен писать ваш портрет.
— Неужели? — Она перевязала розовой ленточкой вторую коробку. — А с чего вы взяли, что я соглашусь?
— Вы, наверное, решили, что я хочу писать вас обнаженной? Хотя, по правде сказать, я бы не возражал…
— Еще бы возражали!
— Вот и я о том же. Но почему бы нам не начать с портрета. У вас хорошее лицо, и форма головы мне очень нравится.
Впервые ловкие пальцы вдруг перестали ее слушаться. Усмехнувшись, она отложила ленту и взглянула ему в глаза.
— Я польщена тем, что вам нравится форма моей головы. — Она взяла из его рук кредитную карточку. — А еще тем, что талантливый и известный художник хочет написать мой портрет. Но я очень занята на работе и ценю свое свободное время.
— Вы закрываете магазин в шесть, а по воскресеньям вообще не работаете.
Если бы это был кто-то другой, ее бы возмутила такая настойчивость. Но теперь она была заинтригована.
— Вы очень внимательны к деталям. — Она положила перед ним чек.
— Любая деталь что-нибудь да значит.
Подписав чек, он взял с прилавка одну из поздравительных карточек и на чистой стороне сделал быстрый набросок ее лица, изобразив Дрю в виде цветка на длинном стебельке. Он поставил подпись, а ниже приписал номер своего телефона.
— Это на всякий случай, если вы вдруг передумаете.
Она посмотрела рисунок и улыбнулась:
— Я, пожалуй, продам его — за кругленькую сумму.
— Для этого вы слишком хорошо воспитаны. — Он взял коробки. — Спасибо за цветы.
— Я с удовольствием их для вас выбирала. — Она вышла из-за прилавка и распахнула перед ним дверь. — Надеюсь, вашим… невесткам они понравятся.
— Без сомнения. К вам я еще обязательно зайду.
— Пожалуйста, заходите.
Положив рисунок в карман, она закрыла за ним дверь.
Как приятно было снова увидеть Сибилл, быть с ней вдвоем, наблюдать, с каким удовольствием она расставляет цветы в высокой прозрачной вазе. Они действительно потрясающе ей подходили, решил он. Так же, как и дом, который они с Филлипом купили и обставили, — массивное, старое здание в викторианском стиле.
Сибилл была матерью двоих очень шустрых детей, а кроме того — социологом и очень успешной писательницей. И выглядела абсолютно спокойной и безмятежной. Сет знал, что эта безмятежность давалось ей нелегко. Она выросла в том же доме, что и его мать, Глория Делаутер. Они были сводными сестрами, но непохожими друг на друга как день и ночь.
При одной мысли о матери все у него внутри переворачивалось, поэтому он постарался выбросить ее из головы.
— Когда вы с Филлипом и детьми приезжали в Рим, я и не думал, что в следующий раз мы встретимся здесь.
— Мне так хотелось, чтобы ты вернулся домой! — Сибилл налила два стакана чая со льдом. — Знаешь, иногда я что-нибудь делаю и вдруг остановлюсь и подумаю: чего-то не хватает. Но чего? А потом сразу вспомню — ах да, Сета. Сета мне не хватает. Правда, глупо?
— Почему же глупо? Мне очень приятно это слышать.
Они говорили о работе, о детях. Когда он поднялся, чтобы попрощаться, она обняла его:
— Спасибо за цветы. Они великолепны.
— Знаешь, мне попался очень хороший магазинчик на Маркет-стрит. Его хозяйка прекрасно знает свое дело. Ты туда заходила?
— Да, пару раз. — И, хорошо зная Сета, Сибилл лукаво улыбнулась. — Она хороша, не правда ли?
— Кто? — Он усмехнулся. — Да, у нее красивое лицо. А что ты о ней знаешь?
— Она переехала сюда прошлым летом, а осенью открыла магазин. Говорят, она из Вашингтона. Кажется, мои родители знают каких-то Уайткоумов и Бэнксов. Может быть, это ее родственники. — Она пожала плечами. — Точно не знаю, я ведь сейчас с ними не особо общаюсь.
— Мне очень жаль. — Он дотронулся до ее щеки.
— Не стоит из-за этого переживать. У них есть прекрасные внуки, на которых они не обращают никакого внимания.
— Твоя мать не может простить тебе, что ты тогда за меня вступилась.
— Ну что ж, ей же хуже. И потом, я была не одна. В этой семье в трудных ситуациях никто не остается в одиночестве.
В этом она права, думал Сет по пути на верфь. Никого из Куиннов никогда не бросали на произвол судьбы.
