- Мак-Грегоры, #1
Глава 3
Когда Бригем проснулся, солнце стояло уже высоко. Его плечо онемело, но боль ушла. Он полагал, что обязан этим Сирине. Когда Бригем одевался, его губы кривились в усмешке. Он намеревался вернуть ей долг.
Натянув бриджи, Бригем посмотрел на свой рваный редингот. Надо им воспользоваться, так как он едва ли сможет носить вечерний костюм. Придется с этим мириться, пока не прибудет его багаж. Надев редингот, Бригем провел рукой по подбородку. Да, щетина изрядная, и лицо явно не блистает свежестью. В какой ужас пришел бы его лакей!
Милый нудный Паркинс был в ярости из-за того, что остался в Лондоне, когда его хозяин отправился в варварские шотландские горы. Паркинс вместе с немногими другими знал об истинной цели путешествия, но это только усиливало его настойчивое желание сопровождать милорда.
Бригем наклонил зеркало для бритья. Паркинс был бесконечно преданным, подумал он, но едва ли опытным в воинском деле. В Лондоне не найти лучшего слуги, но Бригем едва ли нуждался в лакее во время пребывания в Гленроу.
Со вздохом Бригем начал точить бритву. Конечно, он не мог ничего сделать с рваной курткой и мятыми кружевами, но был в состоянии побриться.
Придав себе более-менее презентабельный вид, Бригем спустился по лестнице. Его приветствовала Фиона в фартуке поверх простого шерстяного платья.
— Надеюсь, лорд Эшберн, вы хорошо отдохнули?
— Очень хорошо, леди Мак-Грегор.
Она с улыбкой положила ему руку на плечо:
— Хотите позавтракать в гостиной? Там теплее, чем в столовой, и когда я ем одна, то чувствую себя в ней менее одиноко.
— Благодарю вас.
— Молли, скажи кухарке, что лорд Эшберн проснулся и голоден. — Фиона проводила его в гостиную, где уже был накрыт стол. — Мне оставить вас или вы предпочитаете компанию?
— Я всегда предпочитаю компанию красивой женщины, миледи.
С улыбкой Фиона опустилась на стул.
— Колл говорил, что вы умеете очаровывать. — В фартуке или нет, она сидела так же непринужденно и изящно, как любая леди в лондонской гостиной. — Вчера вечером я не сумела поблагодарить вас должным образом. Теперь я хочу выразить вам признательность за то, что вы доставили Колла домой.
— Лучше бы я доставил его при более благоприятных обстоятельствах.
— Но вы привезли его. — Она протянула руку. — Я многим вам обязана.
— Он мой друг.
— Да. — Фиона крепко сжала его руку. — Колл говорил мне об этом. Это не уменьшает мой долг, но я не хочу смущать вас. — Молли принесла кофе, и Фиона разлила его, радуясь возможности использовать свой фарфор. — Колл спрашивал о вас этим утром. Может быть, после завтрака вы подниметесь и поговорите с ним?
— Конечно. Как он себя чувствует?
— Достаточно хорошо, чтобы жаловаться. — Улыбка Фионы наполнилась материнской нежностью. — Он совсем как его отец — импульсивный, нетерпеливый и очень, очень милый.
Они продолжали разговор, пока подавали завтрак — овсянку и толстые ломтики ветчины, свежую рыбу с яйцами, овсяное печенье и множество желе и варений. Хотя Бригем предпочитал пить за завтраком кофе, а не виски, ему пришло в голову, что хайлэндский стол может вполне соперничать с лондонским. Леди потягивала кофе, уговаривая Бригема есть досыта. Ее шотландский акцент был очаровательным.
За едой Бригем ожидал, что хозяйка спросит его, о чем он вчера вечером говорил с ее мужем. Но вопроса не последовало.
— Если вы вечером дадите мне вашу куртку, милорд, я зашью ее.
Он посмотрел на изувеченный рукав:
— Боюсь, она уже никогда не будет прежней.
Ее глаза стали печальными.
— Мы делаем, что можем, и с помощью того, что имеем. — Фиона встала, шурша юбками, вынудив Бригема подняться. — Прошу прощения, лорд Эшберн, но я должна о многом позаботиться до возвращения мужа.
— Лорд Мак-Грегор уехал?
— Он будет дома к вечеру. У всех нас много дел, прежде чем принц Чарлз начнет действовать.
Когда она ушла, брови Бригема приподнялись. Он никогда не видел, чтобы женщина так безмятежно воспринимала угрозу войны.
Поднявшись наверх, он застал Колла довольно бледным и с темными кругами вокруг глаз, но сидящим в постели и спорящим.
— Я не стану есть это пойло.
— Съешь до последней капли, — с угрозой в голосе настаивала Сирина. — Гвен сварила его специально для тебя.
— Мне плевать, даже если Святая Дева окунула в него палец. Я не буду это есть.
— Не богохульствуй и ешь.
— Доброе утро, ребята. — Бригем шагнул в комнату.
— Бриг, слава богу! — воскликнул Колл. — Отправь куда-нибудь эту девицу и принеси мне мясо и виски.
Подойдя к кровати, Бригем посмотрел на жидкую похлебку, которую Сирина держала в чашке.
— Выглядит, безусловно, мерзко.
— Именно так я и говорю. — Колл опустился на подушки, радуясь появлению сторонника. — Только тупоголовая женщина может ожидать, что кто-то станет это есть.
— Лично я съел отличный ломоть окорока. Мои комплименты вашей кухарке, мисс Мак-Грегор.
— Ему нужна овсянка, — сквозь зубы процедила Сирина, — и он будет ее есть.
Пожав плечами, Бригем присел на край кровати.
— Я сделал все, что мог, Колл. Теперь твоя очередь.
— Вышвырни ее отсюда!
Бригем поправил кружева.
— Мне жаль отказывать тебе, но эта женщина меня пугает.
— Ха! — Колл выпятил подбородок и посмотрел на сестру. — Убирайся к дьяволу, Сирина, и забери с собой это пойло.
— Отлично. Если ты хочешь обидеть малютку Гвен, которая нянчила тебя и приготовила тебе еду, я заберу кашу и скажу Гвен, что ты назвал ее блюдо пойлом и сказал, что скорее не будешь есть ничего, чем притронешься к нему.
Сирина повернулась с чашкой в руке. Прежде чем она сделала два шага, Колл смягчился:
— Проклятие! Ладно, давай сюда кашу.
Бригем заметил усмешку девушки, когда она подобрала юбки и села.
— Хорошо проделано, — пробормотал он.
Не обращая на него внимания, Сирина окунула ложку в чашку.
— Разинь свою пасть, Колл.
— Я не желаю, чтобы меня кормили, — заявил Колл, прежде чем она втолкнула ему в рот первую ложку овсянки. — Черт побери, Сирина, я сказал, что поем сам.
— И заляпаешь кашей чистую ночную рубашку. Я не буду переодевать тебя снова сегодня, так что открывай рот и сиди спокойно.
Колл обругал бы ее снова, но его рот был заполнен кашей.
— Оставляю тебя с твоим завтраком, Колл.
— Ради бога! — Колл схватил Бригема за руку. — Не покидай меня сейчас. Она будет цепляться ко мне и сведет меня с ума. Я… — Он сердито уставился на Сирину, которая втолкнула ему в рот очередную порцию овсянки. — Это дьявол в женском облике, Бриг! Рядом с ней не чувствуешь себя в безопасности.
— В самом деле? — Улыбаясь, Бригем изучал лицо Сирины и был вознагражден легким румянцем.
— Я еще не поблагодарил тебя за то, что ты притащил меня домой. Мне говорили, что ты ранен, — сказал Колл.
— Царапина. Твоя сестра обработала ее.
— Гвен ангел.
— Юная Гвен была слишком занята тобой. Меня перевязала Сирина.
Колл недоверчиво посмотрел на сестру:
— Кулаками?
— Сейчас ты проглотишь ложку, Колл Мак-Грегор.
— Чтобы сделать меня беспомощным, требуется нечто большее, чем дырка в боку, девочка. Я еще в состоянии перекинуть тебя через колено и отшлепать.
Сирина аккуратно вытерла ему рот салфеткой.
— Когда ты последний раз пытался это сделать, то хромал неделю.
Колл ухмыльнулся:
— Ты права. С этой девчонкой лучше не связываться, Бриг. Она лягнула меня прямо в… — он поймал свирепый взгляд Сирины, — в мужское достоинство, так сказать.
— Я это запомню на случай, если мне когда-нибудь придется бороться с мисс Мак-Грегор.
— А в другой раз она огрела меня горшком, — добавил Колл. — Будь я проклят, если я не увидел перед глазами звезды. — Было заметно, что он устал и его веки отяжелели. — Так тебе никогда не удастся заполучить мужа.
— Если бы нашелся мужчина, которого я бы хотела заполучить в мужья, то мне бы это удалось.
— Самая хорошенькая девушка в Гленроу, — пробормотал Колл, закрыв глаза, — но характер хуже некуда, Бриг. Совсем не такой, как у той золотоволосой француженки.
«Какой золотоволосой француженки?» — молча поинтересовалась Сирина, покосившись на Бригема. Но он только качал головой, теребя пуговицу куртки.
— Я уже сам это обнаружил, — отозвался Бригем. — Теперь отдыхай. Я скоро вернусь.
— Напичкала меня этой мерзкой кашей.
— Ее еще хватит на пару порций. Неблагодарный олух.
— Я люблю тебя, Рина.
Она откинула волосы со лба брата.
— Знаю. Теперь молчи и спи. — Сирина укрыла его одеялом, а Бригем шагнул назад. — Теперь он угомонится на несколько часов. В следующий раз его покормит мама, а с ней он не станет спорить.
— Я бы сказал, что спор для него не менее полезен, чем каша.
— В этом и заключалась идея. — Она подняла поднос с пустой чашкой и двинулась к двери, но Бригем преградил ей дорогу.
— Вы успели отдохнуть?
— Вполне достаточно. Прошу прощения, лорд Эшберн, у меня много дел.
Вместо того чтобы отойти в сторону, он улыбнулся:
— Когда я провожу ночь с женщиной, она обычно называет меня по имени.
Ее глаза воинственно блеснули, на что и рассчитывал Бригем.
— Я не какая-нибудь золотоволосая француженка или одна из ваших распутных лондонских женщин, так что держите ваше имя при себе, лорд Эшберн. Мне оно не понадобится.
— Надеюсь, мне понадобится ваше имя, Сирина. У вас самые красивые глаза, какие я когда-нибудь видел.
Сирина знала, как принимать лесть и отвергать ее. Но с Бригемом этот номер не проходил.
— Пропустите меня, — пробормотала она.
— Вы бы поцеловали меня? — Бригем приподнял двумя пальцами ее подбородок. Сирина держала поднос как щит. — Вы бы поцеловали меня сегодня утром, когда только рассвело и вам так хотелось спать?
— Отойдите. — Сирина оттолкнула его подносом. Бригем инстинктивно ухватился за него. Сирина снова устремилась к двери, но звук бегущих ног остановил обоих. — Мэлколм, почему ты топаешь как слон? Колл спит.
— О! — Мальчик лет десяти остановился на бегу. У него были ярко-рыжие волосы, которым с возрастом, вероятно, предстояло потемнеть до цвета красного дерева. В отличие от других мужчин семьи черты его лица были правильными и почти тонкими. Бригем сразу же обратил внимание, что глаза у него темно-зеленые, как у сестры. — Я хотел повидать его.
— Ты можешь посидеть с ним, если будешь вести себя тихо. — Сирина со вздохом взяла его за плечо. — Только сначала умойся. Ты выглядишь как мальчишка с конюшни.
Мальчик рассмеялся, продемонстрировав отсутствующий зуб:
— Я навещал кобылу. Она ожеребится через день или два.
— Ты пахнешь, как она. — По грязи в холле Сирина заметила, что Мэлколм не дал себе труда как следует вытереть башмаки. Она начала выговаривать ему, но поняла, что он ее не слушает.
Худой как щепка мальчуган застыл, с любопытством разглядывая Бригема.
— Вы английская свинья? — осведомился он.
— Мэлколм!
Оба игнорировали ее. Шагнув вперед, Бригем спокойно вручил поднос Сирине.
— Во всяком случае, я англичанин, хотя моя бабушка носила фамилию Мак-Доналд.
— Прошу прощения за своего брата, милорд, — промолвила огорченная Сирина.
Бригем с иронией посмотрел на нее. Оба понимали, где Мэлколм набрался подобных выражений.
— В этом нет надобности. Возможно, вы представите нас?
Пальцы Сирины впились в поднос.
— Лорд Эшберн — мой брат Мэлколм.
— Ваш слуга, мастер Мак-Грегор.
Мэлколм смутился в ответ на церемонный поклон Бригема.
— Вы нравитесь моему отцу, — сообщил он. — И моей матери, и Гвен, хотя она слишком робкая, чтобы в этом признаться.
— Я польщен, — улыбнулся Бригем.
— Колл писал, что у вас лучшая конюшня в Лондоне, поэтому мне вы тоже нравитесь.
Не удержавшись, Бригем взъерошил волосы мальчика и злорадно усмехнулся Сирине:
— Еще одна победа.
Девушка вздернула подбородок.
— Иди умойся, Мэлколм, — велела она, прежде чем выйти.
— Женщины вечно требуют, чтобы я умывался, — вздохнул Мэлколм. — Я рад, что теперь в доме будет больше мужчин.
Вскоре прибыла карета Бригема, вызвав немалый шум в деревне. Лорд Эшберн привык приобретать все самое лучшее, и его экипаж не являлся исключением: черная, отделанная серебром карета, с отличными рессорами. Кучер тоже был в черном. Грум, сидящий на козлах рядом с ним, наслаждался тем, что люди выглядывают в окна и двери при их приближении. Хотя последние полтора дня он жаловался на скверную погоду, скверные дороги и скверную скорость, теперь он чувствовал себя лучше, зная, что путешествие подошло к концу и ему будет позволено заняться лошадьми.
— Эй, мальчик! — Кучер остановил лошадей и подал знак мальчишке, стоящему у дороги и глазеющему на карету, посасывая пальцы. — Где находится Мак-Грегор-Хаус?
— Прямо по дороге и через холм. Вы ищете английского лорда? Это его карета?
— Верно.
Довольный собой, мальчуган указал в сторону:
— Он там.
Кучер пустил лошадей рысью. Бригем сам встретил их, выйдя из дома, когда подъехала карета:
— Вы не слишком торопились.
— Прошу прощения, милорд. Погода нас задержала.
Бригем махнул рукой в сторону сундуков:
— Внесите их в дом. Конюшня позади, Джем. Устрой лошадей. Вы уже поели?
Джем, три поколения семьи которого служили Лэнгстонам, проворно спрыгнул наземь.
— Только чуть-чуть перекусили, милорд. Уиггинс торопился вовсю.
Бригем повернулся к кучеру.
— Я уверен, в кухне найдется что-нибудь горячее. Если вы… — Он оборвал фразу, когда дверца кареты распахнулась и из нее шагнул некий персонаж, причем с достоинством, не посрамившим бы герцога. — Паркинс!
Лакей поклонился:
— Милорд. — При виде одежды Бригема его угрюмое лицо стало испуганным. — О, милорд! — произнес он дрожащим голосом.
Бригем с сожалением посмотрел на свой оторванный рукав. Несомненно, Паркинса больше заботил бы редингот, чем рана под ним.
— Как видите, я нуждаюсь в моих сундуках. Но что черт возьми, вы здесь делаете?
— Вы нуждаетесь и во мне, милорд. — Паркинс выпрямился. — Я знал, что должен приехать, и убедился, что был прав. Позаботьтесь, чтобы сундуки немедленно отнесли в комнату лорда Эшберна.
Хотя холод проникал сквозь куртку, Бригем оставался у кареты.
— Как вы добрались сюда?
— Я догнал карету вчера, сэр, после того, как вы и мистер Мак-Грегор пересели на лошадей. — Тощий Паркинс был на целый фут ниже Бригема, но для солидности расправил плечи. — Вы не отправите меня назад в Лондон, милорд, когда мой долг находиться здесь.
— Я не нуждаюсь в лакее, приятель. Здесь я не посещаю балы.
— Я пятнадцать лет служил отцу милорда и пять милорду. Вы не отправите меня назад.
Бригем открыл рот, но тут же закрыл его. С такой преданностью спорить было невозможно.
— Ладно, входите, черт бы вас побрал. Здесь холодно.
Исполненный достоинства, Паркинс поднялся по лестнице.
— Я прослежу, чтобы вещи милорда распаковали немедленно. — Он вздрогнул, снова взглянув на одежду хозяина. — Немедленно! Если я смогу убедить милорда пройти со мной, я вмиг одену вас должным образом.
— Позже. — Бригем закутался в пальто. — Хочу взглянуть на лошадей. — Спускаясь по лестнице, он на ходу повернулся. — Добро пожаловать в Шотландию, Паркинс.
На тонких губах лакея мелькнуло подобие улыбки.
— Благодарю вас, милорд.
Грум Джем, похоже, преуспел в устройстве себя и лошадей. Открывая деревянную дверь, Бригем услышал его кашляющий смех.
— У вас отличная конюшня, мастер Мак-Грегор. Я могу об этом судить, так как у лорда Эшберна лучшая конюшня в Лондоне — и во всей Англии, коли на то пошло, — и я ухаживаю за его лошадьми.
— Тогда я попрошу вас присмотреть и за моей кобылой, Джем, которая скоро ожеребится.
— С удовольствием ею займусь, когда закончу с моими милашками.
— Джем!
Грум повернулся и увидел Бригема, стоящего в лучах бледного зимнего солнца.
— Да, сэр, лорд Эшберн. Через минуту все будет в порядке.
Бригем знал, что на Джема можно положиться в смысле ухода за лошадьми, но знал также, что грум любит приложиться к бутылке и слишком дает волю языку, что Мак-Грегоры могли счесть неподходящим примером для младшего представителя их семейства. Поэтому он задержался, наблюдая за благоустройством его упряжки.
— У вас прекрасные лошади, лорд Эшберн. — Мэлколм помогал груму. — Я хорошо умею править лошадьми.
— Не сомневаюсь. — Бригем снял пальто и, поскольку его куртка так или иначе была погублена, принял участие в работе. — Возможно, ты как-нибудь продемонстрируешь мне это?
— С удовольствием. — Более быстрого пути к сердцу мальчугана не существовало. — Хотя я вряд ли смог бы править вашей каретой, но у нас есть двуколка. — Он усмехнулся. — Правда, мать позволяет мне управлять только тележкой с пони.
— Но ведь ты будешь со мной, не так ли? — Бригем похлопал по бокам одну из лошадей. — Вроде бы они в хорошей форме, Джем. Пойди взгляни на кобылу мастера Мак-Грегора.
— Пожалуйста, сэр, взгляните на нее тоже. Она красавица!
Бригем положил руку на плечо Мэлколма:
— Охотно с ней познакомлюсь.
Довольный тем, что нашел родственную душу, Мэлколм взял Бригема за руку и повел его через конюшню.
— Ее зовут Бетси.
Услышав свое имя, кобыла просунула голову в разъем над дверью стойла в ожидании, что ее погладят.
— Очаровательная леди.
Гнедая кобыла не потрясала красотой, но выглядела ухоженной. Когда Бригем поднял руку, чтобы погладить ее по голове, она навострила уши и устремила на него спокойный вопросительный взгляд.
— Вы ей нравитесь. — Этот факт порадовал Мэлколма, так как он с большим доверием относился к мнению животных о людях, чем людей друг о друге.
Войдя в стойло, Джем занялся своим делом с опытом, впечатлившим юного Мэлколма. Бетси стояла терпеливо, иногда вздыхая, отчего ее тяжелый живот вздрагивал, и помахивая хвостом.
— Она скоро ожеребится, — сообщил Джем. — Думаю, через день-два.
— Я хочу спать в конюшне, но Сирина всегда приходит и тащит меня в дом.
— Не беспокойтесь, теперь здесь я. — С этими словами Джем вышел из стойла.
— Но вы сообщите мне, когда придет время?
Джем посмотрел на Бригема, получил подтверждение и усмехнулся:
— Не волнуйтесь, я вас позову.
— Могу я попросить тебя проводить Джема на кухню? — спросил Бригем. — Он еще не ел.
— Прошу прощения. — Мэлколм выпрямился. — Я прослежу, чтобы кухарка сразу же что-нибудь приготовила для вас. Доброго вам дня, милорд.
— Бриг.
Мэлколм просиял и церемонно пожал протянутую руку, потом выбежал из конюшни, крикнув Джему следовать за ним.
— Славный маленький озорник, если я могу так выразиться, милорд.
— Можешь, Джем, но постарайся запомнить, что, в силу возраста, он весьма восприимчив. — При виде недоуменного выражения лица Джема Бригем вздохнул. — Если он начнет сквернословить, как мой английский грум, на мою голову упадет топор. У него есть сестра, которая любит им размахивать.
— Да, милорд. Обещаю, что буду само приличие. — Поклонившись, Джем последовал за Мэлколмом.
Бригем не знал, почему он задерживался. Возможно, потому, что здесь было тихо и лошади служили хорошей компанией. Значительную часть своей юности он проводил как Мэлколм — в конюшне. Там он не только усвоил несколько интересных фраз, но и научился запрягать лошадей так же быстро, как его грум, править ими, исцелять растянутые сухожия и присматривать за жеребящимися кобылами.
Когда-то его мечтой было разводить лошадей, но он в достаточно раннем возрасте осознал ответственность, налагаемую его титулом.
Однако сейчас Бригем думал не о лошадях и детских мечтах, а о Сирине. Возможно, поэтому он не удивился, когда она вошла в конюшню.
Сирина тоже думала о Бригеме, хотя не всегда доброжелательно. Сегодня она не могла сосредоточиться на обычных вещах, а то и дело вспоминала, как стояла рядом с ним у окна спальни ее брата.
Она слишком устала, уверяла себя Сирина, почти засыпала на ходу. Иначе почему она позволила ему так смотреть на нее и даже прикасаться к ней?
Сирина знала, что мужчины смотрят на нее с интересом, а некоторые пытались сорвать у нее поцелуй. Одному или двум она даже позволила это из чистого любопытства. Целоваться было достаточно приятно, но не имело ничего общего с теми чувствами, которые охватили ее на рассвете в комнате Колла.
Она ощутила слабость в ногах, как будто из нее выкачали всю кровь и заменили водой. Голова закружилась, совсем как когда она в двенадцать лет попробовала отцовский портвейн. Кожа огнем горела в тех местах, где его пальцы касались ее.
Сирина постаралась отогнать от себя воспоминания и расправила плечи. Это было всего лишь слабостью, беспокойством за брата и чувством голода. Теперь ей гораздо лучше, и если она столкнется с высокородным и могущественным графом Эшберном, то знает, как с ним обойтись.
— Мэлколм, маленький дикарь! — позвала Сирина, вглядываясь в темноту конюшни. — Я вытащу тебя отсюда! Складывать дрова в ящик — твоя работа, и мне пришлось заниматься этим вместо тебя. Ух как я тебя отшлепаю!
— Сожалею, но вам придется отшлепать Мэлколма позже. — Бригем шагнул из тени и остался доволен, увидев ее испуг. — Его здесь нет. Я только что отослал его в кухню с моим грумом.
Сирина вздернула подбородок:
— Отослали? Он не ваш слуга!
— Моя дорогая мисс Мак-Грегор. — Бригем шагнул ближе, думая, что приглушенная расцветка пледа превосходно оттеняет яркость ее волос. — У Мэлколма возникла симпатия к Джему, который, как и ваш брат, большой любитель лошадей.
— Он постоянно торчит в конюшне, — вздохнула Сирина. — На этой неделе мне дважды пришлось тащить его отсюда в дом поздно вечером. — Она снова нахмурилась. — Если Мэлколм досаждает вам, дайте мне знать. Я позабочусь, чтобы он не причинял вам беспокойства.
— В этом нет нужды. Мы отлично ладим. — Граф подошел ближе и ощутил запах лаванды, казалось постоянно исходящий от девушки. — Вам нужно хорошенько отдохнуть, Сирина. У вас круги под глазами.
Сирина с трудом сдержала желание шагнуть назад.
— Благодарю вас, но я не слабее ваших лошадей. И вы весьма вольно обращаетесь ко мне по имени.
— Оно нравится мне. Как назвал вас Колл, прежде чем заснуть? Рина? Звучит приятно.
Но имя зазвучало по-особенному, когда он произнес его. Сирина поспешно отвернулась, чтобы взглянуть на лошадей.
— Уверена, что вы впечатлили ими Мэлколма.
— Он более впечатлителен, чем его сестра.
Она посмотрела поверх его плеча:
— У вас нет ничего, что могло бы впечатлить меня.
— Вы не находите утомительным презирать все английское?
— Нет, я нахожу это удовлетворительным. — Снова почувствовав слабость в коленях, Сирина бросилась в атаку, стремясь гневом вытеснить непонятную тоску. — Кто вы для меня, как не еще один английский аристократ, который хочет, чтобы все было в соответствии с его желаниями? Вы заботитесь о земле? О людях? Об имени? Вы ничего не знаете о нас! О преследованиях, несчастьях, разорении!
— Знаю больше, чем вы думаете, — мягко ответил он, сдерживая собственный гнев.
— Вы сидите в вашем прекрасном лондонском особняке или помещичьем доме в деревне и мечтаете у камина о великих социальных переменах. А мы живем борьбой каждый день только для того, чтобы удержать принадлежащее нам. Что вы знаете о страхе ожидания в темноте, пока не вернутся мужчины, и о разочаровании из-за того, что удел девушки — только ждать?
— Вы вините меня в том, что родились женщиной? — Бригем схватил ее за руку, прежде чем она успела увернуться. Шаль упала ей на плечи, и волосы блеснули при вечернем свете, проникающем сквозь дверь. — Скажите правду, Сирина, вы презираете меня?
— Да! — со страстью произнесла она, желая, чтобы это было правдой.
— Потому что я англичанин?
— Этой причины достаточно для ненависти.
— Нет, но я дам вам еще одну.
Чтобы удовлетворить себя, думал Бригем, привлекая ее к себе. Сирина рванулась назад, собираясь ударить его, но он был к этому готов.
Как только его губы прижались к ее рту, она застыла. Губы у нее были мягкие и ароматные, как лепестки розы. Бригем ощущал, как дрожит ее тело.
Позади них ржали лошади. В солнечном луче плясали пылинки.
Сирине казалось, что она больше никогда не сможет шевельнуться, — так ослабло ее тело. Перед глазами мелькал слепящий водоворот ярких красок. Если это поцелуй, то такой, какого она никогда не испытывала раньше.
Услышав тихий стон, Сирина не узнала собственного голоса. Ее пальцы впились в рваный рукав куртки Бригема. Она могла упасть, но он держал ее так крепко…
Дышала ли Сирина?
Очевидно, да, раз она все еще жила. Она могла ощущать запах Бригема, и он был таким же, как при их первой встрече. Пахло потом, лошадьми, мужчиной… Его губы на вкус походили на мед, растворенный в виски. Ей казалось, что она пьяна им…
Сердце Сирины бешено колотилось. Ее руки медленно скользнули вверх, к его плечам, зарылись в волосах.
Бригем почувствовал, как ее зубы прикусили его губу, и внутри у него вспыхнуло пламя. В этот момент он был в большей степени ее пленником, чем она его.
Всплыв на поверхность, как утопающий, Бригем судорожно глотал воздух и тряс головой.
— Господи, где вы этому научились?
Здесь и сейчас, могла бы ответить Сирина. Но краска стыда залила ее щеки. Как случилось, что она позволила ему целовать себя и наслаждалась этим?
— Отпустите меня.
— Не знаю, смогу ли. — Бригем поднес руку к ее щеке, но она отдернула голову. Только что Сирина целовала его, соперничая с лучшими французскими куртизанками. Но сейчас было до боли очевидно, что она невинна.
Он мог убить себя, если только Колл не сделает это раньше. Бригем стиснул зубы. Соблазнить сестру друга, дочь хозяина дома, в конюшне, как девку из таверны! Он прочистил горло и шагнул назад.
— Приношу мои глубочайшие извинения, мисс Мак-Грегор. Это было непростительно.
Ее ресницы взлетели кверху. В глазах под ними сверкали не слезы, а гнев.
— Если бы я была мужчиной, я бы убила вас!
— Если бы вы были мужчиной, мои извинения едва ли были бы необходимы.
Чопорно поклонившись, Бригем вышел из конюшни в надежде, что холодный воздух остудит его мозги.
