- Следствие ведет Ева Даллас, #28
Глава 6
«Она обязательно опоздает», – подумал Рорк. В делах Мэгги была пунктуальна, как немецкий поезд. А вот когда речь шла о свидании, о чем-то личном, об отдыхе и развлечениях, она обожала заставить мужчину подождать.
Когда-то он находил эту уловку забавной, даже легкомысленно очаровательной. Она всегда появлялась в ресторане, в клубе, на вечеринке бегом, на полчаса позже назначенного времени, ее лицо светилось весельем, а с губ срывались извинения. А лукавый взгляд говорил о том, что она знает, что он видит ее насквозь и понимает, что она задумала.
Поэтому Рорк назначил встречу на полдень, а сам заказал столик на половину первого.
Он пришел на несколько минут раньше и занял зарезервированную для него угловую кабинку. Отказался от карты вин и заказал минеральную воду. Он не собирался пить за давно прошедшие времена.
Рорк окинул взглядом ресторан. Это было как раз одно из тех мест, какие Магдалена обожала, а Ева еле выносила. Богатый, роскошный, блестящий ресторан, полный людей, готовых уплатить по счету только за то, чтобы все видели, как они тут ковыряют вилочкой в салатах по безбожно завышенной цене.
Он все еще был зол после утренней стычки с Евой. И его бесило холодное неодобрение, написанное на лице Соммерсета. Два человека, которые, как казалось Рорку, должны были знать и понимать его лучше всех, выразили ему свое недоверие и поставили его действия под вопрос. Было от чего взбеситься.
Почему они ему не доверяют? Откуда это взялось? Откуда эта несвойственная Еве ревность? «Ты бы поостерегся», – сказала она ему этим утром. Вот сейчас он об этом вспомнил и опять почувствовал себя оскорбленным.
Значит, он не может, не вызывая подозрений, даже пообедать в общественном месте с женщиной, которую не видел много лет? Это был и вправду оскорбительный намек.
Что ж, им придется с этим смириться. Причем в самый короткий срок.
Лучше поскорее выбросить весь этот вздор из головы, сказал себе Рорк. Он пообедает с женщиной, когда-то повлиявшей на его жизнь, а потом разберется с женщиной, изменившей его жизнь.
Магдалена ворвалась в зал, как он и ожидал, стремительно – встряхивая волосами, покачивая бедрами, мелко переступая ногами. Она со смехом скользнула в кабинку и чмокнула его в щеку.
– Я непростительно опоздала.
– Я сам только что пришел.
– О! – Магдалена обиженно надула губки, но тут же снова рассмеялась. – Ты слишком хорошо меня знаешь. – Она отбросила волосы за спину и послала ему быструю лукавую улыбку. – Может быть, ты даже не забыл, что я предпочитаю пить?
– Мартини со «Столичной» безо льда, – сказал Рорк официанту. – Очень сухой. С долькой лимона.
– Я польщена.
– У меня хорошая память.
– А для вас, сэр? – спросил официант.
– Удовольствуюсь тем, что есть, спасибо.
– Ваш коктейль будет готов через минуту, мадам.
Когда официант ушел, Магдалена подняла стакан Рорка и отпила глоточек.
– Вода?
– У меня деловые встречи после обеда.
Поставив стакан на место, она накрыла ладонью его руку.
– Ты и раньше так серьезно относился к работе… Но тебе это идет. По правде говоря, просто поразительно идет. Ты и тогда быстро поднимался, но сейчас?.. – Она откинулась на спинку сиденья. Ее глаза сверкали изумрудным блеском. – Ну поделись со мной, любимый. Каково это – быть Рорком, человеком несметно богатым, невероятно влиятельным и высокопоставленным?
– У меня есть то, чего я хочу, а это всегда приятно. А ты?
– Все еще в пути. Места себе не нахожу, ни в чем не уверена. Только что выбралась из второго замужества, что само по себе совсем не радует, даже наоборот. Я так старалась, чтобы оно удалось! – Магдалена бросила на Рорка быстрый взгляд из-под ресниц. – С Андре я давным-давно развелась, или он со мной развелся. Словом, мы развелись. Все это было просто до ужаса цивилизованно.
– Он был весьма цивилизованным человеком, насколько мне помнится, когда мы выбрали его объектом.
– Ты все еще на меня сердишься? До сих пор?
– С какой стати мне на тебя сердиться?
– Ну… честно говоря, я надеялась перед этим объяснением влить в организм хоть немного алкоголя. Что ж, придется начать всухомятку. – Магдалена пересела так, чтобы они с Рорком оказались напротив друг друга. Теперь ее изумрудные глаза смотрели прямо на него. – Я глубоко сожалею о том, как я тогда все оборвала. Как я просто бросила тебя, не сказав ни слова, и исчезла.
– С объектом…
– С объектом, – подтвердила Магдалена, издав сокрушенный вздох. – В то время мне показалось куда более забавным – да и выгодным! – выйти за него замуж, а не красть у него.
Рорк кивнул, не сводя с нее глаз.
– Ты облапошила меня, а не его.
– Я не хотела, чтобы ты так это воспринял, но… Да, ты прав. В конечном счете так оно и было. И я очень сожалею.
– Это было давно.
– И тем не менее. – Она снова накрыла его руку ладонью. – Я могла бы сказать, что была тогда молода и глупа, но не стану. То, что я сделала, было ужасно, эгоистично и бессердечно.
Магдалена умолкла и молчала, пока официант, принесший ей коктейль, церемонно наливал его в бокал из серебряного шейкера.
– Желаете послушать, какие сегодня предлагаются фирменные блюда?
«Все это напоминает театр, – подумал Рорк. – Театр, где спектакль пересыпан добавлениями, умолчаниями, старыми ароматами».
У нее были те же духи, что и много лет назад. Вероятно, она воспользовалась ими специально, чтобы подстегнуть его память.
Тогда она была молода: ей не было еще и двадцати. Сколько же эгоистичных и бессердечных поступков он сам совершил, когда и ему не было двадцати? Не сосчитать, признался себе Рорк.
Было время, когда они доставляли друг другу наслаждение, было время, когда она была ему дорога. Поэтому он решил принять извинения и оставить эту тему навсегда.
Когда они сделали заказ, Магдалена отпила мартини, глазами улыбаясь Рорку над краем бокала.
– Я прощена?
– Давай забудем прошлые обиды, Мэгги. Много времени прошло с тех пор.
– Почти двенадцать лет, – согласилась она. – И вот мы сидим здесь, и кто из нас связан узами брака?
– Я.
– И с кем? С женщиной-полицейским! – Магдалена рассмеялась своим журчащим смехом. – Вечно ты полон сюрпризов! А она знает о твоих хобби?
– Она знает, кем я был, что я делал. – Вспомнив об этом, Рорк почувствовал, как режущая кромка злости против Евы притупилась в его душе. Слегка. – Я больше не балуюсь старыми забавами. Уже давно.
– Правда? – Магдалена опять засмеялась, потом заморгала. – Ты серьезно? Ты вышел из игры? Окончательно и бесповоротно?
– Совершенно верно.
– А я-то думала, это у тебя в крови. Я вышла из игры, потому что приятно было тратить деньги Андре как моей душе угодно. Взамен от меня требовалось только хорошо выглядеть, быть остроумной и обворожительной. Но я не думала, что ты можешь выйти из игры по какой бы то ни было причине. Наверно, твоя жена на этом настояла.
– Я почти полностью вышел из игры к тому времени, как встретил ее. Мне не так уж трудно было сделать выбор и закрыть эту дверь окончательно, когда мы познакомились и сблизились. Она никогда меня ни о чем не просила.
– Нет? – Не сводя с него глаз, Магдалена провела алым ногтем по краю бокала. – Должно быть, она необыкновенная женщина.
– О, да. Удивительная женщина.
– Иначе и быть не могло, – кивнула Магдалена. – Как ты думаешь, она мне понравится?
Впервые за все время Рорк рассмеялся.
– Нет. Ни капельки.
– Какие ужасные слова! – Магдалена игриво шлепнула его по руке. – Я уверена, что она мне понравится. Для начала у нас с ней уже есть кое-что общее. Ты.
– У тебя нет с ней ничего общего. – Его взгляд был холоден и тверд. – Я уже не тот, кем был раньше.
Потягивая коктейль, Магдалена опять откинулась на спинку сиденья.
– Ну, наверно, это можно сказать про каждого из нас. Все мы уже не те, какими были раньше. Но ты мне нравился таким, каким был тогда. Я… ну что ж… – Она покачала головой и поставила бокал на стол. – Ладно, что было тогда, осталось в прошлом.
– А теперь? Чего ты хочешь теперь?
– Пообедать со старым другом. Загладить свою вину. Неплохое начало, не так ли? – спросила она, когда им подали салат.
– Начало чего именно?
– Ну хотя бы это не изменилось! – Магдалена шаловливо погрозила ему. – Ты всегда был подозрителен. – Он ничего не ответил, и она принялась играть вилкой, перекладывая салат на тарелке. – Мне тебя не хватало, и, я должна признаться, последние перемены в моей жизни сделали меня немного сентиментальной. Мне хорошо жилось с Жоржем – моим вторым мужем. Я была к нему очень привязана, я до сих пор очень к нему привязана, честное слово. Наши отношения позволяли мне жить на широкую ногу, в привычном мне стиле. Пользоваться свободой, как с Андре, даже еще большей свободой. Какое-то время.
– Стиль у тебя был всегда.
Ее губы изогнулись в улыбке.
– Да, но мне нравилось, когда не приходилось для этого работать. Работать я никогда не любила, в отличие от тебя.
– Ты же не осталась без гроша в кармане при разводе.
– О, нет, разумеется, нет. Оба раза я продержалась до истечения срока добрачного договора,[5] так что я в порядке. – Магдалена пожала плечами. – Но без определенных занятий. Я собиралась дать тебе знать, но мне не хватало смелости. И вдруг эта случайная встреча вчера вечером… Я чуть было не сбежала. Но ты меня увидел, и мне пришлось набраться мужества. Как я справилась?
Рорк снисходительно улыбнулся:
– У тебя, как всегда, все прошло гладко.
– Я надеялась застать тебя врасплох, но сама хотела подготовиться, устроить эффектный выход. Скажи мне, твои отношения с женой оставляют тебе хоть сколько-нибудь свободы?
Рорк прекрасно понял вопрос, прочувствовал таящееся в нем приглашение. А уж ее жест, когда она положила руку ему на бедро, был совершенно недвусмысленным.
– Я не воспринимаю брак как темницу, но вижу в нем обязательство. Целый лабиринт обязательств, если на то пошло. Я очень серьезно отношусь к обязательствам.
– И все же… – Магдалена провела кончиком языка по верхней губе. – Если обязательства негибки, значит, они хрупки. Легко ломаются.
В ее глазах читался вызов. Она сопроводила его легким смешком, говорившим: «Иди сюда, давай поиграем». Когда-то он находил эту комбинацию неотразимой.
– Если гнуть обязательства, они просто перестают быть обязательствами, превращаются в нечто принципиально иное. Предупреждаю, Мэгги, пока ты еще не сказала и не сделала чего-то такого, о чем потом будешь сожалеть: я безумно влюблен в свою жену.
Секунду она просто смотрела на него пристально, словно пытаясь понять, не морочит ли он ее и в чем тут фишка. Медленно, демонстративно она сняла руку с его бедра и положила ее на стол.
– А я-то думала, у тебя был какой-то расчет, чтобы заставить копа действовать заодно с тобой.
– Знала бы ты Еву, как знаю ее я, поняла бы, что она никогда и ни для кого не будет объектом. Впрочем, в любом случае я никогда ее не предам. Ради чего бы то ни было. И кого бы то ни было.
– Ну что ж… – Магдалена изящно повела плечиками, опять заиграла у нее на губах эта пленительная лукавая улыбка. – Все-таки стоило попытаться. Попытка не пытка, не правда ли?
Рорк решил, что будет лучше сменить тему разговора:
– Как долго ты собираешься быть в Нью-Йорке?
– Посмотрим. Не исключено, что ты сможешь мне помочь. – Увидев, что Рорк недоуменно поднял брови, Магдалена рассмеялась. – Это не предложение, любимый. Я надеялась получить от тебя дельный совет. Это касается инвестиций.
– Я думал, у тебя есть финансовые советники.
– Это советники Жоржа, и, хотя мы расстались красиво, обращаться к ним мне неловко. У меня скопился довольно приличный запас ликвидного дохода. Неучтенные активы. И вообще, я предпочла бы не вмешивать советников Жоржа в мои инвестиции. Они, конечно, люди деловые, но уж больно правильные. А вот старый друг с большим опытом, которому можно доверять, – это совсем другое дело. Это ведь ты уже давным-давно научил меня откладывать запасы на черный день. Я подумываю о недвижимости. Только ее надо укутать в несколько слоев, чтобы налоговые ищейки не пронюхали.
– Что именно тебе нужно? Дополнительный доход, оборотный капитал, или ты просто хочешь припрятать свою заначку?
– Все вместе, если потяну.
– А велика ли заначка?
Магдалена прикусила нижнюю губу, в ее глазах заиграл азартный огонек.
– Около пятнадцати – глубоко, очень глубоко спрятаны. Я была привязана к Андре и к Жоржу, у нас были очень теплые отношения. Мне нравилась та жизнь, которую мы вели. Но в обоих случаях я заранее знала, что это не навсегда и даже ненадолго, и я кое-что припрятывала. К тому же у меня есть драгоценности, которые мне не идут. Я предпочла бы обратить их в деньги. Только без шума.
– Ты хотела бы купить недвижимость в Нью-Йорке?
– Мне бы этого больше всего хотелось. Разве что ты предложишь что-нибудь более привлекательное.
– Я об этом подумаю. Смогу предложить тебе несколько вариантов, Мэгги, но вот укутывать их в слои тебе придется самой. Могу направить тебя в нужном направлении, порекомендовать нужных людей. И это все, что я могу сделать.
– Этого более чем достаточно. – Опять она коснулась его руки, провела ладонью вверх-вниз от локтя к плечу. – Я тебе очень признательна. Я пока остановилась у Франклина, но это временно. Дам тебе адрес и телефон.
– Наслаждаешься преимуществами общения с пожилым богатым компаньоном?
Она зацепила вилкой салат и улыбнулась.
– Это будет не первый раз.
Ева нашла единственную фабрику в Нью-Джерси, производящую касторовое масло. Стоит туда съездить, решила она. Тем более что в тесном кабинете она уже начала задыхаться.
По дороге Пибоди ввела ее в курс своих достижений.
– Я прокачала имена родителей и опекунов, отметившихся вчера на входе. Проверила список тех, у кого были назначены встречи с учителями, тех, кто приходил и уходил в то время, пока Фостер был у себя в кабинете. Есть четверо потенциальных кандидатов.
– Кто-нибудь из них связан с Фостером?
– У двоих дети учатся в его классе. Я хотела проверить, посмотреть, вдруг у кого-то из детишек есть проблемы с успеваемостью или с дисциплиной, но эта Моузбли такая вредина! Не хочет показать записи.
– Не хочет? – Эта новость значительно улучшила настроение Евы. Ей даже стало как будто теплее. – С удовольствием спесь с нее посшибаю. Получу ордер.
– Вот это приятно слышать. Из остальных двух есть одна с судимостью за нападение. Вмазала какому-то парню бейсбольной битой на матче Малой лиги. Сломала ему плечо.
– Вот это я называю командный дух! – одобрительно кивнула Ева.
– Отделалась общественными работами и курсами по контролю над эмоциями. Да, и оплатила его медицинские счета. Парень подал на нее в суд, – добавила Пибоди, – но они договорились о внесудебном возмещении. Сумма не афишировалась. Хочешь, я в этом пороюсь, добуду еще детали?
– Лучше мы у нее сами спросим.
– Холли Уентц, не замужем, одна дочь восьми лет, имя – Эмили. Холли работает устроительницей вечеринок.
– Люди платят, чтобы им устраивали вечеринки? Я этого не понимаю. Если уж кто-то твердо вознамерился устроить вечеринку, неужели так трудно ее провести? В чем проблема?
– На это я отвечу тремя словами: смотрины детского приданого. Вспомни!
Ева изо всех сил старалась усидеть на месте, не ерзая.
– Они прошли нормально.
– Они прошли офигительно, потому что у тебя был кое-кто, отвечавший за все детали. А именно, я.
– Я тебе платила?
Пибоди задумалась.
– Я вынуждена сказать «туше». Легче стало?
– Чем когда? – Ева свернула с магистрали.
– Чем тебе было этим утром.
– Просто паршиво было. Но это ерунда. Просто почудилось кое-что. – Про себя Ева решила, что так оно и есть. – Все, закрыли тему.
Как это было глупо, как постыдно, по-бабски глупо – так себя накрутить из-за какой-то блондинки в красном платье! Она прикинула, что они уже разделались со своим ленчем и он вернулся на работу. Небось уже планирует на очередном совещании глобальный финансовый контроль.
Все нормально. Конец истории.
Ей почти не потребовалось усилий, чтобы выбросить все это из головы.
Они приехали на фабрику, предъявили охране жетоны и стали ждать, пока их пропустят. К ним вышла женщина-менеджер.
Энергичная малышка, совсем крошка. Четыре фута десять дюймов в крепких рабочих башмаках. У нее была широкая улыбка, а глаза так блестели, что Ева даже подумала: интересно, что она ела в обеденный перерыв.
– Стелла Бэрджесс. Чем могу помочь?
Она так и лучилась доброжелательством и желанием помочь. Ее акцент уроженки Нью-Джерси был глубок, как река Гудзон.
– Вы обрабатываете на этой фабрике семена клещевины.
– Точно. Мы обрабатываем массу сельскохозяйственных продуктов для непищевого употребления. Из семян клещевины вырабатывается касторовое масло. Используется в некоторых производствах как смазочное средство. В США почти не используется, но мы его экспортируем. Кроме того, используется в производстве кожаных изделий. Мы продаем его напрямую сертифицированным клиентам по всей стране. Хотите понаблюдать за процессом?
– Вряд ли. У вас есть поставки этого масла в Нью-Йорк?
– Я могу это для вас проверить, лейтенант. Если есть, это, скорее всего, ремесленники, что-то в этом роде. Знаете, из тех, кто пользуется только натуральными продуктами. Хотите, я составлю вам список?
– Да, хочу. Но сначала вы мне объясните, почему вы так приветливы. Почему вы все время улыбаетесь.
– Простите?
– Вы не задаете вопросов, Стелла. Вы не устраиваете плясок вокруг секретности имен, счетов, документов. Вы все делаете по первому требованию.
Стелла опять улыбнулась.
– Да, конечно. Я получила памятку.
– Какую памятку?
– От начальства. Разослали прямо под Новый год. Всем менеджерам, заведующим отделами, управляющим и т. д., и т. п. оказывать всяческое содействие лейтенанту Еве Даллас, если она когда-либо обратится за информацией или услугой. Все верно?
– Все верно. Мне понадобится и список служащих. На данный момент и за последние полгода.
– Есть. – Стелла нацелилась на Еву указательным пальцем, отведя большой палец назад, как курок. – Дайте мне пять, о'кей?
– О'кей.
Пока они ждали, Пибоди подняла глаза к потолку и принялась насвистывать какой-то мотивчик.
– Заткнись, Пибоди.
– Да я просто думаю, каково это – быть замужем за парнем, который владеет столькими вещами, что ты и половины не знаешь. – Она толкнула Еву локтем в бок. – Он рассылает памятки.
– Ну и что хорошего? Где веселье? Только я хотела ее припугнуть…
– Зато это здорово экономит время. И это настоящее проявление заботы. Он всегда думает о тебе.
– Псих.
Но Еве приятно было это слышать, хотя теперь она чувствовала себя еще большей дурой из-за того, как вела себя утром.
Ева собиралась провести перекрестную проверку по полученным спискам. Это она могла сделать, только вернувшись в управление или домой. Но сначала она решила постучаться в кое-какие двери. Начиная с Холли Уентц.
Холли жила в таунхаусе. На первом этаже своей двухуровневой квартиры она занималась делами по устройству вечеринок, на втором жила. Ева оценила ее как полную противоположность Стелле Бэрджесс. Холли была высокой, стройной, носила модные туфли на высоченных каблуках. Холодным, полным недоверия взглядом она изучала жетон Евы.
Очевидно, она не получила памятки.
– В чем дело? Ко мне через десять минут придет клиент. Присутствие полиции вредит бизнесу.
– Крейг Фостер.
– Вот оно что. – Холли вздохнула и бросила взгляд на дверь. – Послушайте, моя дочь в соседней комнате. Она очень расстроена случившимся. Я не хочу, чтобы ее допрашивали полицейские. Пусть она сначала оправится.
– Да мы, собственно, пришли поговорить с вами.
– Со мной? О мистере Фостере? С какой стати?
– Мы опрашиваем всех, кто находился вчера на территории школы.
– Понятно. Погодите минутку. – Холли подошла к двери, выглянула, а потом тихо и осторожно закрыла ее наглухо. – Занимается, – пояснила она, повернувшись к Еве и Пибоди. – Не девочка, а сокровище. Что вы хотите знать?
– Начнем с того, что вы делали в школе.
– Вчера у Эм был урок «Покажи и расскажи». Она хотела взять в класс Бутча. Это наш серый африканский попугай. Он большой, Эм не смогла бы сама поднять клетку, поэтому я внесла ее в класс.
– Вы отметились на входе в восемь двадцать, а на выходе только в десять сорок две. Как далеко вам пришлось нести Бутча?
– Школа большая, – ответила Холли. В ее голосе зазвучали ледяные нотки. – Вы допрашиваете всех родителей?
– Школа не настолько велика, чтобы два часа таскать по ней попугая. Вы видели вчера мистера Фостера? Говорили с ним?
– Нет, не видела. Не говорила.
– Но в прошлом у вас была возможность встретиться и поговорить с ним?
– Да, конечно. В прошлом году Эм у него училась. Он был хорошим учителем. Она хорошо у него училась, а он проявлял к ней большое внимание.
– А вы проявляли к нему внимание?
Холли возмущенно фыркнула.
– Я не бегаю за учителями Эм, а если бы они меня интересовали, я предпочла бы блондиночку, которая ведет драмкружок. Я лесбиянка.
– У вас есть судимость за нападение, мисс Уентц.
– Черта с два. – Глаза Холли вспыхнули, как угольки. – Этот сукин сын, этот идиот получил, что заслужил. Ему не плечо, ему все кости надо было переломать! Знаете, как он назвал мою Эм? Лесбиянским отродьем. – Холли опять возмущенно фыркнула. Она даже не сразу смогла заговорить, ей пришлось отдышаться и успокоиться. – Он сказал это мне, и я стерпела. Только предупредила его, чтоб прекратил. Но он не отставал, он начал выкрикивать гадости по время игры. Назвал ее лесбиянкой. И это было уже не в первый раз. Он и раньше обзывался. Отпускал глупые замечания. Настоящий гомофоб. Но раньше все это было адресовано только мне. А теперь он стал выкрикивать, чтоб Эм тоже слышала. Я была сыта по горло. Никто не смеет обращаться так с моей дочкой.
«Если все это правда, – подумала Ева, – удивительно, что она врезала ублюдку по плечу, а не по башке».
– А мистер Фостер никогда не говорил вашей дочери ничего неподобающего?
– Черт побери, конечно, нет! Он был порядочным человеком, насколько мне известно. Хорошим учителем. Детям интересно было у него учиться. Эмили его очень любила. А теперь она расстроена и сбита с толку, я не хочу расстраивать ее еще больше.
– Тогда скажите нам, что вы делали на территории школы в течение двух часов и двадцати двух минут.
– О боже! На какое-то время я задержалась в классе, поговорила с детьми и с Джанин – миссис Линклеттер – о Бутче. Заставила его поговорить для них – он у нас говорящий. А потом… Послушайте, это обязательно записывать?
– Зависит от того, что такое «это», – ответила Ева.
– Это не имеет отношения к тому, что случилось. Я просто прошу вас… Если вы решите, что это не имеет отношения к делу, просто скажите, обещайте мне, что это останется между нами.
– Договорились.
– Я заглянула в кухню. Лейна Суарес – школьная диетсестра – работает на меня по совместительству. Считается, что она не имеет права работать на стороне. Я не хочу, чтобы у нее были неприятности.
– У нее не будет неприятностей, во всяком случае по этому поводу.
– Мы просто поговорили о делах. Мы готовим прием на будущей неделе. Клиент захотел внести изменения в меню. Я выпила чашку кофе, пока сидела с ней. Первая встреча была у меня назначена только на одиннадцать и всего в паре кварталов от школы, поэтому я задержалась. Вот и все.
– Хорошо. Она подтвердит ваши слова?
– Конечно, подтвердит, но послушайте, не надо допрашивать ее в школе, хорошо? Если Моузбли прознает, она обрушится на бедную Лейну, как тонна кирпичей.
– У вас с Лейной что-то было? Отношения?
Холли успокоилась настолько, что даже улыбнулась.
– Только чисто деловые. Я когда-то встречалась с ее сестрой. Пятьсот миллионов лет назад. Я помогла Лейне устроиться в школу Сары Чайлд, когда им понадобилась новая диетсестра. У нее семья, двухлетний ребенок и второй на подходе. Им с мужем нужны деньги, а я даю ей приработок.
– Мы не собираемся лишать ее приработка. – «Тут еще что-то есть», – подумала Ева. – Вы не заметили ничего подозрительного? Чего-то или кого-то?
– Нет, ничего. Когда я прошла на кухню, уроки только начинались. А когда я выходила, уже начался второй урок. Хотела бы я вам помочь… В этой школе учится моя дочь. Когда такое случается, я хочу знать, кто, что и почему. Иначе как я смогу ее защитить?
«Пожалуй, защита – это версия», – решила Ева, пока они ехали по следующему адресу. Ехать было недалеко – всего полтора квартала.
– Она набрасывается на парня с битой, потому что он обозвал ее дочку нехорошим словом.
– Ты бы сделала то же самое, – отозвалась Пибоди.
– Трудно сказать. Я не лесбиянка, и дочки у меня нет, но вообще-то да, похоже, этому парню надо было настучать по башке. На что способен родитель, чтобы защитить своего отпрыска? А может, у Фостера было что-то не на учителей или родителей, если у него вообще что-нибудь на кого-нибудь было, а на кого-то из учеников?
– Да что можно иметь на ребенка от шести до двенадцати?
– Наивная ты хиппушница! Дети черт знает что вытворяют. Может, он кого-то застукал за воровством. Может, кто-то сдувал контрольную. А может, кто-то кому-то делал минет в туалете или толкал наркотики?
– Боже милостивый!
Ева решила развить эту идею до логического конца.
– Он приглашает кого-то из родителей на разговор, предупреждает, что придется доложить школьному начальству. Ученика накажут. Может, ему потребуется консультация психиатра, а может, вообще из школы исключат. Если послушать эту противную девчонку Страффо, школа Сары Чайлд – чуть ли не лучшая школа во всем штате. Никто не захочет, чтобы его чадо выкинули из такого славного местечка или записали ему в личное дело что-нибудь нехорошее. Но никто ничего не узнает, если Фостер умрет.
– Да уж, заботливые родители – это страшное дело, – согласилась Пибоди. – Я проверяла, с кем из родителей убитый встречался на прошлой неделе.
– Давай проверим, не встречался ли он с кем-нибудь повторно. А когда получим ордер, посмотрим, кого из учеников вызывали на разборку другие учителя. Вдруг что и склеится.
Никого из родителей, также числившихся в списке, не оказалось дома. В одном месте дверь открыла угрюмая девица-подросток, сообщившая, что ее предки и «этот маленький гаденыш», – как поняла Ева, ее младший брат, – отправились на бейсбольный матч. В другом доме экономка проинформировала их, что хозяйка отвезла «молодую мисс» на урок карате, а хозяин задержался на совещании.
Вернувшись в управление, Ева потребовала ордер и мысленно сплясала победный танец, получив его без шума и пыли. Сожалеть пришлось лишь о том, что в этот день было уже слишком поздно возвращаться в школу. Там уже не было никого, кто мог бы предоставить ей доступ к нужным документам.
Она начала перекрестную проверку, но почти сразу остановилась. Ее смена подошла к концу. Можно продолжить работу дома и вовлечь в нее Рорка. Это будет чем-то вроде примирения после утренней сцены, подумала Ева.
Они поужинают, она расскажет ему о деталях дела. Поскольку ей придется – в числе прочих – проверять документы, касающиеся его служащих и клиентов, будет только справедливо, если она позволит ему принять в этом участие.
К тому же она по нему соскучилась, призналась себе Ева, закрывая компьютер. Очень сильно соскучилась:
В тот самый миг, как Ева оттолкнулась от стола, собираясь встать, Пибоди просунула голову в дверь.
– Тут какая-то Магдалена Перселл хочет тебя видеть.
У Евы похолодело и что-то сжалось в животе.
– Она сказала, что у нее за дело ко мне?
– Она сказала, что это личное дело. Что-то я ее не припоминаю ни по одному из наших списков, но…
– Ее нет ни в одном из списков. Впусти ее и иди домой.
– Домой? Да смена-то кончилась всего двадцать минут назад. Что мне делать со столь щедрым даром?
– Будь у меня дома завтра в восемь ноль-ноль. Мы заскочим к тем, кого сегодня не застали, пока они не разбрелись кто куда. А потом двинем в школу. Я получила ордер.
– Ура! Очко нашей команде. Даллас? Я могу задержаться, если хочешь.
– Нет, не хочу. Пришли ее сюда.
Ничего особенного, убеждала себя Ева. Подумаешь, большое дело! Она узнает, что нужно этой Перселл, и поедет домой. Забудет о ней.
Это будет не первый раз, когда ей придется вести дурацкий разговор с одной из «бывших Рорка». И, уж конечно, не последний.
До нее донесся красноречивый цокот высоких каблуков. Малодушно, чувствуя себя полной дурой, Ева открыла распечатку какого-то отчета и сделала вид, что погрузилась в чтение.
Когда Ева вскинула голову, перед ней предстала Магдалена. Она была в черном костюме, отделанном мехом по воротнику, и вся буквально таяла от томных улыбок.
– Спасибо, что согласились меня принять, – начала она. – Вряд ли вы меня помните, но мы вчера встретились. Встреча была случайной и краткой. Я…
Ева не купилась на улыбку, тем более томную. Ее тон был сух и невозмутим.
– Я знаю, кто вы такая.
– Ну что ж, – продолжала Магдалена после паузы. – Тут у вас такой лабиринт! Самое сердце правоохранительной системы Нью-Йорка, я полагаю. А это ваш кабинет? – Она огляделась, не упуская из виду ничего: ни старенького, обшарпанного шкафчика с картотекой, ни окошка величиной с почтовую марку, ни убогого стола. Ее безупречные брови изогнулись. – Честно говоря, не то, что я ожидала. Вы лейтенант, не правда ли? Надеюсь, я не помешала какой-нибудь судьбоносной полицейской работе.
– По правде говоря…
Магдалена сверкнула своими изумрудными глазами.
– Мне так неловко. Я надеялась, что не помешаю. Мне хотелось прийти сюда, увидеть вас, спросить, не могу ли я пригласить вас выпить по коктейлю, когда вы закончите работу.
– Зачем?
– Ну мне хотелось бы кое-что прояснить. Я не хочу причинять вам никакого беспокойства.
– Вы кого-нибудь убили с тех пор, как оказались в моей юрисдикции?
– Нет. – На этот раз улыбка была быстрой и острой. – С тех пор я никого не убивала.
– Тогда все в порядке.
– Ева. – Ее голос был таким же плавным, как и ее движения. Она осторожно присела на краешек стола. – Я хотела только заверить вас: что бы ни было между мной и Рорком в прошлом, это в прошлом и осталось. Мы были, в сущности, детьми, когда у нас был роман. Вам совершенно не о чем беспокоиться.
Ева склонила голову набок.
– А что, похоже, что я беспокоюсь?
– Я вас не знаю, как я могу судить? Рорк упоминал, что вы мне не понравитесь, но, я полагаю, я так упряма… Мне просто хотелось доказать, что он не прав. Вот я и понадеялась, что мы вместе выпьем и развеем все возможные подозрения. Тем более что он собирается помогать мне в кое-каких делах.
– Странно. – Комок у Евы в желудке снова дал о себе знать. – По-моему, вы из тех, кто может прекрасным образом справиться со всеми своими делами без посторонней помощи.
– Это финансовые дела. Мы с вами обе прекрасно знаем, что Рорку нет равных в финансовых делах. Ну, если уж начистоту, в каких угодно делах. – Магдалена беспечно рассмеялась. – Тут чистый бизнес и больше ничего, уверяю вас. Но сегодня, когда мы с Рорком пообедали и он согласился помочь мне в делах, мне вдруг пришло в голову, что вы можете заподозрить, будто это не только бизнес. В конце концов, он великолепный, необычайно привлекательный мужчина, и мы с ним были…
– Тут ключевое слово «были».
– О, да! Безусловно. Видите ли, я причинила ему боль много лет назад. Я не хочу, чтобы это повторилось. Если все получится именно так, как я рассчитываю, у меня какое-то время будут дела в Нью-Йорке. Надеюсь, мы все можем стать добрыми друзьями.
Ева прекрасно понимала, что ей преподносят дерьмо на лопате.
– Знаете, мисс Перселл, по части друзей у меня все уже забито под завязку. Вам придется обратиться к кому-нибудь еще. Что касается Рорка и его бизнеса, это его дела, я в них не вмешиваюсь. А что до вас, позвольте мне сказать прямо: на вид вы отнюдь не дура, и, я думаю, вам отлично известно: вы не первая из брошенных Рорком юбок, явившихся снова. Вы меня ничуть не беспокоите. По правде говоря, вы меня даже не особенно интересуете. Итак, если это все…
Магдалена медленно поднялась со стола.
– Неужели этот человек никогда не ошибается? Он опять оказался прав: вы мне не нравитесь.
– Что ж…
Магдалена двинулась к дверям. На пороге она остановилась, картинно прислонившись спиной к дверному косяку, и снова взглянула на Еву.
– Одна небольшая деталь. Он меня не бросал, это я его бросила. И поскольку на вид вы тоже отнюдь не дура, вы же понимаете, в этом вся разница.
Ева прислушалась к цокоту удаляющихся каблуков. Когда перестук затих, она откинулась на спинку кресла и закрыла глаза. К горлу подступала тошнота.
Как и Магдалена Перселл, она была отнюдь не дурой.
