- Ночные Рассказы, #1
Глава 11
Голова болела невыносимо. В висках пульсировало, в ушах стоял несмолкаемый звон. Слишком много всего произошло за одно утро. Телефонный звонок, признание Ника, визит в полицейский участок, неприятные воспоминания детства. Самоубийство Джона Макгиллиса.
Первый раз в жизни Силле захотелось закрыться в спальне, запереть дверь на замок, принять снотворное и забыться сном без сновидений. Дать себе несколько часов покоя. Без страхов, надежд и чувства вины.
Но все же больше, гораздо больше, она хотела опять взять свою жизнь в собственные руки. Раньше ей казалось, что иначе и быть не может. Но все изменилось.
Бойд вошел в дом вместе с ней. Силла не знала, о чем с ним говорить. Она слишком устала, чтобы спорить. Тем более что любые споры, как она чувствовала, тут бесполезны. Он не откажется от дела. Он не поверит, если она станет доказывать, что у них нет будущего. Он просто отказывается понимать, что и в том и в другом случае она пытается сделать так, чтобы было лучше для него.
Она сразу прошла на кухню. Там, в шкафчике над раковиной, они хранили лекарства. Силла вытряхнула из пузырька три таблетки аспирина, налила в стакан воды из-под крана и проглотила их.
Бойд молча наблюдал за ней. Она двигалась вполне уверенно, почти на автомате, только немного слишком резко. Силла ополоснула стакан, поставила его на полку и замерла, глядя в окно.
На заднем дворе росли нарциссы. Они еще не распустились. Стройные зеленые стебли покачивались на ветру. Нежно-желтые бутоны готовы были вот-вот раскрыться, обещая новую весну, новое счастье. Она и не знала, что они там есть, когда покупала дом.
Жаль, что они еще не цветут. Хорошо было бы сейчас взглянуть в окно и увидеть прелестные бело-золотистые звездочки. Разве можно назвать жизнь плохой, если ты смотришь в свое окно и видишь, что распустились нарциссы?
— Ты ела сегодня? — спросил Бойд.
— Я не помню. — Силла сложила руки на груди и посмотрела на деревья. Ветки уже окутала едва заметная светло-зеленая дымка. Интересно, скоро ли развернутся почки? И когда листья начнут давать тень? — Но я не голодна. Если хочешь есть, наверное, в холодильнике что-нибудь найдется.
— Может, тогда приляжешь? — Он погладил ее плечи.
— Я сейчас не смогу уснуть. — Силла тихо вздохнула и накрыла его ладонь своей. — Через несколько недель мне придется стричь лужайку. Наверное, это здорово. У меня никогда еще не было собственной лужайки, которую нужно было бы подстригать.
— Можно мне прийти и насладиться этим зрелищем?
Она улыбнулась. Этого он и добивался.
— Мне здесь нравится, — тихо сказала Силла. — Я имею в виду не только дом. Хотя это очень много для меня значит — стоять вот тут и видеть то, что мне принадлежит. Мне нравится это место. Знаешь, с тех пор, как я уехала из Джорджии, я нигде и никогда не чувствовала себя дома. Более того, я даже не думала об этом, пока не приехала сюда. А здесь вдруг поняла — я опять дома.
— Иногда без всяких поисков находишь то, что тебе нужно.
Ока знала, что Бойд говорит о любви. Но пока еще эта тема ее пугала.
— Тут небо такое голубое, что глазам больно. Ветер разгоняет все облака, и кажется, что дома нарисованы на синем фоне. И еще видно горы. Ты стоишь себе на углу в час пик, ждешь, когда загорится зеленый на светофоре, и смотришь на горы. Я хотела бы здесь жить.
Он развернул ее к себе.
— Ты здесь и живешь.
— Я никогда не верила, что на свете может быть что-то постоянное, неизменное. Хотя, наверное, я как раз начинала об этом задумываться. До того, как все это случилось. Но я не смогу остановиться, остаться насовсем в Денвере или где-нибудь еще до тех пор, пока я боюсь. Бойд. — Она обхватила его голову ладонями и пристально всмотрелась в лицо, словно пытаясь запомнить каждую черточку, каждую подробность. — Я говорю не только о месте жительства, но и о том, чтобы принадлежать одному человеку. У меня в жизни нет и не было никого дороже тебя. Разве что Дебора. Но я знаю, что этого недостаточно.
— Ты ошибаешься. — Он поцеловал ее. — Это как раз все, что нужно.
Силла сокрушенно покачала головой:
— Ты не хочешь ничего слушать.
— Опять ошибаешься. Я слушаю тебя, Силла. Просто я не всегда соглашаюсь с тем, что ты говоришь.
— Не нужно соглашаться. Нужно принять это как данность.
— Знаешь, что я тебе скажу? Когда все закончится, мы с тобой сядем и как следует поговорим о том, с чем мы оба должны согласиться и что принять как данность.
— Когда все закончится, тебя может уже не быть в живых. — Новая мысль пришла ей в голову. Силла сжала его руку. — Ты правда хочешь, чтобы я вышла за тебя замуж?
— Ты же знаешь.
— Если я соглашусь на твое предложение, ты откажешься от дела? Мной займется кто-то другой, а ты пообещаешь уехать в дом в горах и не выходить оттуда, пока этого мерзавца не поймают.
Бойд ощутил одновременно горечь и гнев, но овладел собой.
— Подкуп государственного служащего — это преступление.
— Я не шучу.
— А жаль. — Его глаза стали колючими. — Лучше бы это была шутка.
— Я выйду за тебя замуж и сделаю все от меня зависящее, чтобы ты был счастлив, если ты сделаешь для меня эту единственную вещь.
Бойд отпустил ее и отступил на шаг назад.
— Так мы не договоримся, О'Роарки.
— Черт! Бойд!
Он все-таки не выдержал.
— По-твоему, это что, торг? То, что хочешь ты, в обмен на то, чего хочу я? Черт тебя подери, мы же говорим о браке! Это соединение двух жизней, двух судеб, а не бартерная сделка! Что дальше? Я бросаю работу, а ты соглашаешься родить от меня ребенка?
От шока и стыда Силла на пару минут буквально потеряла дар речи. Она протянула к нему обе руки.
— Прости меня. Прости, пожалуйста, — выговорила она. — Я не хотела, чтобы это так прозвучало. Я не знала… Просто я все время думаю о том, что он сказал сегодня. Как он это сказал. И я не могу представить свою жизнь без тебя. Это… хуже смерти.
— Я с тобой. — Он снова обнял ее. — И всегда буду с тобой. С нами ничего не случится.
Она прижалась к нему крепче и уткнулась лицом в его шею.
— Не сердись. У меня сейчас нет сил ссориться.
Бойд погладил ее по волосам. Как можно на нее сердиться?
— Тогда отложим ссору на потом.
Ей не хотелось думать, что будет потом. Важно лишь то, что происходит здесь и сейчас.
— Пойдем наверх, — прошептала она. — Люби меня.
Взявшись за руки, они поднялись по лестнице. В доме было пусто и тихо. Силла закрыла дверь спальни и повернула ключ в замке. Это был символический жест. Сейчас ей было необходимо отгородиться от всего остального. Только Бойд и она. И больше ничего.
Солнце било в окна, но ей не нужны были занавески и приглушенный свет. Здесь между ними не будет тайн. Не сводя с Бойда глаз, она принялась расстегивать блузку.
Всего несколько дней назад она бы так не смогла. Постеснялась бы. Побоялась, что сделает что-то не так, скажет что-то не то, покажется слишком откровенной или, наоборот, чересчур зажатой. Бойд сумел убедить ее в том, что нужно всего лишь протянуть руку и захотеть поделиться своим чувством.
Они молча разделись, не прикасаясь друг к другу. Как он угадал ее настроение? Или это она угадала его? Сейчас ей хотелось только смотреть на него. Впитывать его всем своим существом.
Солнечный свет как-то особенно падал на его волосы, так что глаза казались темнее. А может быть, они темнеют оттого, что он смотрит на нее? Она словно вбирала в себя очертания его тела, рельефные мускулы, гладкую, чистую кожу.
Представляет ли она себе, как возбуждающе действует ее взгляд, подумал он. Она стояла посреди комнаты, совершенно обнаженная, разрумянившаяся, с расширившимися глазами, и смотрела, смотрела, смотрела, словно не могла оторваться.
Он ждал. Он хотел прикоснуться к ней так сильно, что даже пальцы болели, но он ждал.
Она приблизилась. Протянула к нему руки. Приоткрыла губы. Прильнула к нему всем своим стройным, гибким, соблазнительно-податливым телом. Он ждал. Она чуть слышно выдохнула его имя и поцеловала его.
«Вот он, мой дом, — мелькнуло у нее в голове. — Мой дом — это он. Самый родной, самый близкий. Единственный. Сильные, нежные руки. Доброе, щедрое, любящее сердце». Глаза защипало от слез, и она растворилась в поцелуе.
Он почувствовал эту перемену. Она будто сдалась на милость победителя, и желание его сделалось почти невыносимым. Обычно она была похожа на пламя, обжигающее и неудержимое. Сейчас, уступая и подчиняясь, она, как яд, как наркотик, проникла в его кровь и овладела им изнутри.
Потеряв голову от ее безоговорочной капитуляции, он опустил ее на кровать. Ее тело принадлежало ему полностью. И — он почувствовал это впервые — сердце и мысли тоже. И с этим сокровищем он будет обращаться осторожно и бережно.
Как это сладко, подумала она сквозь туман. Как восхитительно приятно. Его нежные руки, легкие, щекочущие прикосновения губ превратили этот яркий полдень в темную, полную сокровенных тайн ночь. Теперь она знала, что за путешествие ее ожидает, и предвкушала его еще больше.
Никаких черных мыслей. Никаких страхов. Словно бутон, готовый раскрыться, она хотела радоваться жизни, праздновать ее торжество, быть счастливой лишь оттого, что жива и способна любить.
Он ласкал ее повсюду, долго, мучительно медленно. В ответ она тоже трогала его, целовала, шептала нежные слова. Обещания и признания.
Стоя на коленях на кровати, они смотрели в глаза друг другу. Ее волосы струились сквозь его пальцы. Его кожа горела от ее ласк.
Тихие вздохи. Приглушенные стоны.
Держа друг друга в объятиях, они снова опустились на кровать. Их губы соединились. Когда он вошел в нее, ее глаза потемнели еще больше. Они обнялись еще крепче и начали свой танец, двигаясь так синхронно, словно слились в единое целое.
* * *
Студия как будто находилась в другом мире. Даже в другом измерении. Силла сидела за пультом и смотрела на огоньки, кнопки и рычажки, которые она знала как свои пять пальцев. Она чувствовала себя вяло и немного подавленно. Ощущение ясности и легкости, которое она испытала днем, вместе с Бойдом, куда-то делось. Она мечтала о том, чтобы ночь поскорее закончилась.
Бойд говорил, что завтра он вроде бы собирается съездить в Чикаго. Нужно сделать так, чтобы он обязательно поехал. Если уж невозможно уговорить его отказаться от дела, то пусть он хотя бы уедет подальше из города на день-другой. Пусть он будет подальше от нее. А значит в безопасности.
Тот человек, кто бы он ни был, приближался. Силла чувствовала это. И когда он решит нанести свой удар, Бойда не должно быть рядом.
Если он собирается наказать ее за то, что случилось с Джоном Макгиллисом, она справится сама. Бойд был в чем-то прав. Силла не винила себя в самоубийстве Джона. Но ответственность за это отчасти лежала и на ней. И еще ей было нестерпимо жаль эту молодую, так нелепо загубленную жизнь.
«Полиция сумеет меня защитить», — подумала Силла и объявила следующую песню. И сама она сможет постоять за себя. Новый, совершенно другой страх мучил ее теперь. Она не знала, как защитить Бойда.
— Ты засыпаешь, — заметил Бойд. Силла потрясла головой, отгоняя мысли.
— Нет, я просто отдыхаю между песнями.
Она взглянула на часы. Приближалась полночь. Время звонков в студию.
Двери были заперты, и здание поставлено на сигнализацию. Все разошлись. Они были абсолютно одни.
— Половина программы прошла, — сказал Бойд. — Еще два часа, и домой. Слушай, поехали сегодня ко мне? Послушаем пластинки Мадди Уотерса.
— Кого-кого? — Силла решила подыграть Бойду. Его забавляли ее музыкальные пристрастия.
— Да ладно, кончай, О'Роарки.
Ей удалось рассмешить его. Когда Бойд улыбался, жизнь казалась ей почти нормальной.
— Ну хорошо. Я послушаю этого твоего Мадди… как его там?
— Мадди Уотерс.
— Пусть так. Я послушаю его, если ты ответишь на три элементарных музыкальных вопроса.
— Валяй.
— Сейчас, погоди. — Силла объявила название следующей композиции и заглянула в своибумаги. — Итак, у тебя есть три минуты и десять секунд на все вопросы. Номер один. Какая британская рок-группа первая посетила США с гастролями?
— Ага, хочешь меня запутать? «Дэйв Кларк Файв». «Битлз» были вторыми.
— Неплохо для любителя. Номер два. Кто выступал последним на Вудстоке?
— Джимми Хендрикс. Давай уже что-нибудь посложнее, О'Роарки.
— Я тебя просто подготавливала. А теперь настоящий вопрос, Флетчер. Номер три. В каком году вышел хит Бадди Холли и «Крикете» «В тот самый день»?
— Тянет в прошлое, О'Роарки?
— Давай отвечай, ковбой.
— В пятьдесят шестом.
— Тысяча девятьсот пятьдесят шестом?
— Да, в тысяча девятьсот пятьдесят шестом.
— Плохо, дорогой мой. Какая жалость. Это был пятьдесят седьмой.
— Я должен проверить.
— Пожалуйста, проверяй. Теперь ты должен поехать ко мне и прослушать все альбомы «Роллинг стоунз». — Силла зевнула.
— Если только ты не уснешь первая. — Бойд улыбнулся. Эта игра развеселила его. — Хочешь кофе?
Силла бросила на него благодарный взгляд,
— Больше, чем кислорода.
— Я принесу.
С тех пор как оскорбленный в лучших чувствах Ник Питерс уволился с Кей-эйч-ай-пи, стало некому варить кофе по ночам. Обычно он, уходя, оставлял полный кофейник. Бойд посмотрел на часы. Нужно успеть все сделать и вернуться до того, как начнут поступать звонки.
Надо захватить Силле пончик, подумал Бойд, машинально оглядывая коридор. Сладкое поможет ей приободриться и продержаться до конца эфира.
Прежде чем заняться кофе, он решил проверить двери. Все оказалось в порядке. Замки целы, сигнализация работает. На стоянке одна только его машина. Удовлетворенно кивнув, Бойд прошел через все здание и не менее тщательно проверил двери черного хода. Там тоже все было нормально. Теперь можно и кофе сварить.
Скоро все закончится. Джон Макгиллис отличная зацепка. Бойд был уверен, что через несколько дней они уже будут знать, кто угрожает Силле. Наконец-то из ее глаз исчезнет этот постоянный страх, и она перестанет подпрыгивать от каждого шороха.
Но беспокойной и нетерпеливой она будет всегда, подумал он. И эта ее неуемная энергия никуда не денется. Эти качества даны ей от рождения, как цвет волос.
Бойд добавил еще одну ложку кофе в кофеварку, чтобы кофе был покрепче, и прислушался. Из колонок, висевших в лаунже, доносился голос Силлы. Она представляла слушателям новую песню.
Волшебный голос. Разве мог он себе представить, когда услышал его впервые и заочно влюбился, что обладательница этого голоса станет женщиной его жизни?
Теперь звучала Джоан Джетт, «Я люблю рок-н-ролл». Звук в колонках был сильно убавлен, но мощный посыл песни все равно не мог оставить слушателя равнодушным. Силле следует сделать эту песню своим девизом, решил Бойд и улыбнулся. Хотя за два дня, проведенные в горах, он успел убедиться, что ей нравится и Пэтси Клайн, и Элла Фицджеральд.
Надо бы закрыться в доме не меньше чем на неделю. И чтобы ничто и никто им не мешал.
Кофе уже начал издавать головокружительный аромат. Завтра ему предстоит поездка в Чикаго. Он найдет ответы на все свои вопросы и постарается как можно скорее вернуться назад.
Внезапно Бойд насторожился. Кажется, какой-то посторонний звук в коридоре. Не то скрип, не то шуршание. Он быстро вытащил пистолет и, прижавшись спиной к стене, сделал три осторожных шага по направлению к двери. Внимательно осмотрел коридор. Ничего. Только стены и горящая лампочка сигнализации. Видимо, послышалось, подумал Бойд, но инстинкт подсказал ему, что пистолет пока убирать не стоит. Он сделал еще один шаг, и тут погас свет.
Выругавшись сквозь зубы, он пошел быстрее. Пистолет держал дулом вверх для безопасности, но был готов пустить его в дело в любой момент. Из колонок по-прежнему звучала бодрая музыка. В студии свет горел — впереди Бойд видел слабое мерцание. Силла там, сказал он себе. И она в безопасности. Все так же, спиной к стене, держа оружие наготове, он стал осторожно продвигаться по коридору.
Ему оставалось лишь миновать поворот. Вдруг за спиной раздался какой-то звук. Мгновенно развернувшись, Бойд успел заметить, как распахнулась дверь подсобки. Ножа он уже не увидел.
— Это была Джоан Джетт и группа «Блэк хартс». Итак, Денвер, на часах без десяти двенадцать, а за окном сорок два градуса. — Силла немного нахмурилась. Что-то Бойда долго нет. — Напоминаю вам, дорогие радиослушатели, что завтра вы можете лицом к лицу встретиться с ведущим Кей-эйч-ай-пи, самим Диким Бобом! Встреча состоится в отеле «Браун пэлэс» в центре города. А тех, кто там ни разу не был, хочу предупредить: это очень стильное и модное место. Вы еще можете успеть сделать благотворительный взнос и принять участие в банкете. Все сборы от мероприятия пойдут в фонд помощи детям, пострадавшим от жестокого обращения. Двадцать долларов — и вы сделаете доброе дело. Ну а если хотите захватить приятеля или подружку, доставайте бумажники и платите еще двадцать! Вечеринка начнется в семь часов, и вести ее будет Дикий Боб! — Она запустила следующую песню. — Приготовьтесь к двум хитам подряд, с ними мы и встретим полночь. С вами Силла О'Роарки. Потом нас ждут новости, а после них звонки в студию. Оставайтесь с нами.
Силла отключила микрофон и сняла наушники. Сделав несколько энергичных движений руками, чтобы размяться, и напевая какой-то мотив она заглянула в плей-лист, Доставленный программным директором. Сейчас пойдет реклама, затем новости в начале следующего часа. Она оттолкнулась ногой от стола и крутанулась на стуле.
И увидела, что в коридоре не горит свет. Несколько секунд Силла бессмысленно смотрела на стеклянную дверь, потом вскочила. Ее прошиб холодный пот.
Он здесь. Она схватилась за спинку стула, чтобы не упасть. Звонка сегодня не будет, потому что он здесь. Он пришел за ней.
Паника сдавила горло, не давая даже закричать.
Бойд. Он пришел и за Бойдом тоже.
Силла метнулась к двери и распахнула ее.
— Бойд! — крикнула она и сделала несколько неуверенных шагов вперед, в темноту. Какая-то тень двинулась к ней. Это он, поняла Силла. Она отступила назад, споткнулась и схватилась рукой за стену. — Где Бойд? Что ты сделал с ним? — Она отступила еще. Какие-то слова, бессвязные мольбы уже готовы были сорваться с ее губ, но тут человек выступил из темноты на свет.
От облегчения Силла едва не упала в обморок.
— О господи, это ты. Я не знала, что ты здесь. Я думала, все ушли.
— Все ушли, — подтвердил он и вышел на свет полностью. И улыбнулся. В руке его блеснул нож. Охотничий нож с длинным лезвием, уже испачканный кровью.
— Бойд, — повторила она.
— Теперь он тебе не поможет. Никто тебе не поможет. Мы одни. Я долго ждал, когда же мы наконец останемся одни.
— За что? — Ей уже не было страшно. Если эта кровь — кровь Бойда, то бояться уже нечего. — За что, Билли?
— Ты убила моего брата.
— Нет. Нет, я его не убивала. — Собственный голос показался ей чужим, совсем незнакомым. Пятясь, Силла перешагнула порог студии. — Я не убивала Джона. Я его едва знала.
— Он любил тебя. — Припадая на одну ногу, он сделал шаг к ней. Нож он держал перед собой и смотрел Силле прямо в глаза. Он был босиком. Из одежды на нем были только камуфляжные штаны и черная шапочка на голове, надвинутая по самые брови. Лицо, руки и грудь Билли вымазал черной краской, но она смогла разглядеть у него над сердцем татуировку. Такую же показывал ей Джон Макгиллис.
— Ты обещала выйти за него замуж. Он говорил мне.
— Он все неправильно понял…
Он ткнул ее ножом. Силла закричала и упала на пульт, перевернув стул.
— Не ври мне, сука. Он мне все рассказал. Как ты говорила, что любишь его. Что хочешь прожить с ним всю жизнь. — Он почти прошипел эти слова. Это был голос из телефонной трубки, отвратительный, леденящий кровь. — Он рассказал, как ты совратила его. Он был такой молодой. Он не знал, чего стоят женщины вроде тебя. Зато я знаю. Я бы защитил его. Я всегда его защищал. Он был хороший мальчик. — Не выпуская из руки нож, Билли вытер глаза. — Он был слишком хорош для тебя! — выкрикнул он. Свободной рукой он достал из кармана револьвер и выстрелил в воздух. Пуля попала в стенд на стене. Силла прижала обе руки ко рту, пытаясь удержать вопль. — Он рассказал мне, как ты лгала ему и изменяла. Как ты выставляла себя напоказ перед другими мужчинами.
— Я не хотела причинить ему боль. — Нельзя сдаваться, приказала себе Силла. Бойд не умер. Нельзя верить в то, что он умер. Он жив, но ранен. Нужно помочь ему. Оперившись на стол, она незаметно нащупала позади себя микрофон и включила его, не сводя взгляда с Билли. — Клянусь, Билли, я никогда не хотела причинить боль твоему брату.
— Врешь! — закричал он и прижал лезвие ножа к ее горлу. Силла выгнулась назад, стараясь не дернуться. — Тебе на него наплевать. Тебе всегда было на него наплевать. Ты его использовала. Такие, как ты, умеют только использовать.
— Он мне нравился. — Билли прижал нож сильнее. Силла втянула в себя воздух. Что-то теплое потекло по шее. — Он был хороший мальчик. Он… он очень любил тебя.
— Я любил его. — Нож в его руке дрогнул, но он чуть отодвинул его. Силла неслышно перевела дух. — Только его я и любил в своей жизни. И только он один любил меня. Я заботился о нем.
— Я знаю. — Она облизнула губы. Кто-нибудь обязательно придет на помощь. Кто-то слышит их. Краем глаза она видела, как бешено мигают лампочки на телефоне, но продолжала смотреть на Билли.
— Когда меня прислали в тот дом, ему было всего пять лет. Я ненавидел все приемные семьи, куда меня отдавали. И эту я бы тоже ненавидел, но там оказался Джон. Он смотрел на меня, как на бога. Он любил меня. Он нуждался во мне. И я остался. До тех пор, пока мне не исполнилось восемнадцать. Мы прожили вместе всего полтора года, но стали братьями.
— Да.
— Потом я пошел в армию. Когда мне давали отпуск, Джон сбегал из дома, чтобы увидеться со мной. Его мамаша-свинья запрещала ему встречаться со мной, потому что у меня были кое-какие неприятности! — Билли повысил голос и снова выстрелил. Пуля разбила стекло в двери. — Но мне в армии нравилось. Очень даже нравилось. И Джону нравилась моя форма. На секунду взгляд его остекленел. — Они послали нас во Вьетнам. Искалечили мою ногу. Искалечили мне жизнь. Когда мы вернулись, все вокруг нас ненавидели. Но только не Джон. Джон гордился мной. Больше мной в жизни никто не гордился.
— Я знаю.
— Они пытались запереть его в больнице. Три раза! — Билли снова спустил курок. Пуля прошла всего в шести дюймах от головы Силлы. Холодный пот на коже мгновенно высох. — Они его не понимали. Я поехал в Калифорнию. Хотел подыскать там местечко, где мы могли бы жить. Вдвоем с Джоном. Мне оставалось только найти работу. Джон собирался писать стихи. А потом он познакомился с тобой. — Ярость в его глазах вспыхнула с новой силой. — Он уже не хотел перебираться в Калифорнию. Не хотел уезжать от тебя. Он писал мне письма. Длинные письма. И все о тебе. Однажды он мне позвонил. Не пожалел денег, хотя у него их почти не было, и дозвонился мне в Калифорнию, чтобы сказать, что он женится. Ты хотела, чтобы вы поженились на Рождество, и он ждал зимы. Он просил меня быть у вас на свадьбе, и я собирался приехать.
Силла покачала головой:
— Я никогда не соглашалась выйти за него замуж. Можешь убить меня, но от этого ничего не изменится, — торопливо произнесла она, увидев, что Билли наставил на нее револьвер. — Ты прав, он ничего не знал обо мне. Он меня не понял. А я не поняла его, наверное. Он был молод, очень молод. Он вообразил себе бог знает что, Билли. Я очень, очень сожалею о смерти Джона, но я в ней не виновата.
— Ты убила его. — Билли пощекотал ножом ее щеку. — И ты заплатишь за это.
— Я ничего не могу сделать против тебя. Я даже пытаться не буду. Только скажи мне, пожалуйста, что ты сделал с Бойдом?
— Я убил его. — Он вежливо и безразлично улыбнулся. Эта улыбка в сочетании с ножом и револьвером, которые Билли держал в руках, создавала ощущение кошмарного сна.
— Я тебе не верю.
— Он мертв. — Все еще улыбаясь, он поднял нож выше, так, чтобы ей было лучше видно кровь на нем. — Это было легко. Даже легче, чем я ожидал. И быстро. И он ничего не почувствовал, — заверил Билли. — Я хотел убить его, но не хотел, чтобы он мучился. Вот с тобой другое дело. Тебе придется помучиться. Я тебе говорил, помнишь? Я рассказывал, что собираюсь с тобой сделать.
— Если ты убил Бойда, то ты уже убил и меня, — прошептала Силла.
— Я хочу, чтобы ты молила о пощаде. — Он снова приставил нож к ее горлу. — Как Джон умолял тебя.
— Мне все равно, что ты со мной сделаешь.
Кажется, она больше не чувствовала прикосновение ножа к коже. Она вообще больше ничего не чувствовала. Издалека донесся вой полицейских сирен, но ни радости, ни облегчения Силла не испытала. Они приехали, но уже слишком поздно. Она посмотрела в безумные глаза Билли. Глаза, полные боли и ярости. Теперь она понимала эту боль. Так бывает, когда у тебя отнимают самого близкого, самого дорогого человека в твоей жизни.
— Прости меня, — медленно произнесла Силла. — Я не любила его.
И приготовилась умереть.
С бешеным воплем он ударил ее в висок рукояткой ножа. Этого дня он ждал несколько месяцев. Он давно все спланировал. Он не станет убивать ее быстро и безболезненно. Нет. Ни за что. Она будет ползать перед ним на коленях, рыдать и визжать. И умолять пожалеть ее.
От невыносимой боли Силла рухнула на пол и скорчилась, закрыв лицо руками. Рыдания сотрясали ее тело. Она плакала не о себе, не о своей жизни, а о том, что потеряла.
И тут на пороге появился Бойд.
Пару секунд она не могла поверить своим глазам. Жив. Он жив. Ее сердце почти разорвалось.
Но тут же ее окатила новая волна ужаса. Билли поднял свой револьвер. Миг — и она была уже на ногах, боролась с ним, хватала за руки. С грохотом рухнула полка с дисками. Пластинки хрустели под ногами. Ненавидящий взгляд Билли прожигал ее насквозь. Она и в самом деле умоляла его, как он и хотел. Умоляла оставить жизнь Бойду.
Бойд упал на колени. Пистолет едва не вывалился из его скользких пальцев. Сквозь застилавший глаза кровавый туман он видел Силлу и Билли. Он хотел крикнуть ей, чтобы она пригнулась, но голос не слушался его. Собрав все силы, чтобы не потерять сознание, он слабеющими с каждой секундой руками перехватил пистолет. Оставалось только молиться, чтобы пуля не задела ее. Словно в замедленной съемке, он увидел, как Билли поднял нож, как нож стал опускаться, и выстрелил.
Силла не слышала ни звона разбитого стекла, ни топота ног. Она не услышала даже звука выстрела. Но она почувствовала, как вдруг дернулось тело Билли. Нож выпал у него из рук. Больше он не держал ее. Она разжала руки, и Билли тяжело обрушился на пол.
Диким взглядом Силла обвела студию. В дверях стоял на коленях Бойд. Его сильно качало. За ним стояла Алтея. Дуло ее пистолета было все еще направлено на неподвижную фигуру на полу. Бойд выронил пистолет и повалился на бок. С пронзительным криком Силла бросилась к нему.
— Нет! — Рыдая, она убрала волосы с его лба, провела рукой по его телу и ощутила скользкую влагу под пальцами. — Пожалуйста, нет! — Она обняла его, обливая слезами его лицо.
— Успокойся. Отодвинься немного в сторону, — приказала Алтея. — Паниковать сейчас нельзя ни в коем случае.
— У него кровь! Он истекает кровью.
— Я знаю. — Плохо. Очень плохо, подумала Алтея. — Скорая уже едет.
Силла содрала с себя блузку, оставшись в одной тонкой маечке, и оторвала от нее длинную полосу. Склонившись над Бойдом, она принялась делать давящую повязку.
— Я не дам ему умереть.
Их глаза встретились.
— Мы вместе не дадим ему умереть, — произнесла Алтея.
