• Следствие ведет Ева Даллас, #30

6

 Во сне была белая простыня, расстеленная на черной земле, а на ней лежало изуродованное тело. Стоял лютый холод, в небе пробивались первые лучи рассвета, и небоскребы в восточной части города проступали на их фоне черными силуэтами.

 Ева стояла, спрятав руки в карманы черной куртки, похожей на морской бушлат, и низко надвинув на лоб вязаную черную шапочку.

 Тело лежало между нею и большими черными часами с белым циферблатом. На циферблате тикала секундная стрелка, и каждое ее движение громом отдавалось в воздухе.

 Во сне рядом с ней был Фини. В неестественно ярком свете прожекторов, заливавшем место преступления, было видно, что в его рыжих волосах нет серебра и морщины на лице еще не так глубоки.

 «Я тебя учил видеть то, что нужно увидеть, и находить то, что скрыто под видимостью».

 Она присела, раскрыла полевой набор.

 «Вид у нее отнюдь не умиротворенный, – подумала во сне Ева. – Люди часто говорят так о мертвецах. На самом деле ничего подобного».

 Но ведь смерть – это не сон. Это нечто совсем иное.

 И тут убитая открыла глаза.

 «Я Коринна Дагби. Мне было двадцать девять лет. Я родилась в Дэнвилле, штат Иллинойс, и приехала в Нью-Йорк, чтобы стать актрисой. Я работала официанткой. Надо же как-то жить. У меня был парень. Он заплачет, когда вы ему скажете. Я мертва. Заплачут и другие: мои родные, мои друзья. Я купила новые туфли за день до того, как он захватил меня. Теперь мне не суждено их надеть. Он сделал мне больно, он просто мучил меня, пока я не умерла. Разве вы не слышали, как я кричала?»

 Ева стояла в морге, и Моррис держал окровавленной рукой скальпель. Его волосы, заплетенные в аккуратную косичку, были не такими длинными, как в жизни. Склоняясь над телом, он бросил взгляд на Еву.

 «Она была здоровой и крепкой, у нее было хорошенькое личико, пока он ее не изуродовал. Она напевала под душем и пританцовывала на улице. Все мы так поступаем, пока не попадаем сюда. Но в конце концов все мы попадаем сюда».

 В углу тикали большие черные часы с белым циферблатом. Каждое движение секундной стрелки эхом отдавалось в помещении морга.

 «Они не попадут сюда, если часы остановятся, – подумала Ева. – Если я остановлю часы. Они будут напевать под душем и пританцовывать на улице, они будут есть пирожные и кататься на поезде, если я остановлю часы».

 «Но ты не остановила часы. – Коринна вновь открыла глаза. – Разве ты не видишь?»

 Имена и тела менялись, одно перетекало в другое, а часы все отсчитывали время, стуча как молот. От этого стука у нее заломило виски, она зажала уши ладонями, чтобы заглушить этот стук.

 Быстрее, быстрее, быстрее – лица всплывали и сливались друг с другом, а секунды все бежали. Столько голосов! И все эти голоса звали, сливались в один, и этот единственный голос прокричал:

 «Разве ты не слышишь наши крики?»

 Ева проснулась, задыхаясь от удушья, ужасные вопли все еще звучали у нее в ушах. Свет был приглушен, в камине плясало невысокое пламя. Кот тыкался головой в ее плечо, словно хотел сказать: «Проснись, проснись же!»

 – Да проснулась я, проснулась! О боже.

 Ева перевернулась на спину и взглянула на потолок, стараясь привести дыхание в норму. Одной рукой она почесала Галахада за ушами, одновременно проверяя часы на запястье другой.

 – О черт.

 Она проспала почти три часа. Сбрасывая с себя сон, Ева потерла глаза кулаками и начала подниматься с кровати. И тут до нее донесся шум воды из душа.

 Проведя ладонью по покрывалу рядом с собой, Ева почувствовала оставшееся после него тепло. Значит, они оба поспали. Вот и хорошо.

 Раздеваясь на ходу, она направилась под душ.

 Ей хотелось смыть с себя переутомление, ощущение песка в глазах, все напряжение последних суток. Хотелось ощутить всем телом упругий ритм бьющих теплых струй, прогнать смутную головную боль, с которой она проснулась, избавиться от воспоминаний о приснившемся кошмаре.

 Но, подойдя к просторной стеклянной кабине душа, Ева поняла, что ей хочется не только этого. Ей нужен был он.

 Он стоял к ней спиной, упершись обеими руками в стеклянную стенку, пока струи воды били в него со всех сторон. Мокрые черные волосы прилипли к голове, делая его похожим на выдру, влажная кожа блестела. Длинная спина, крепкие ягодицы, которые хотелось укусить, и все эти объемные, тренированные мускулы.

 Скорее всего, он поднялся только что. Наверно, чувствует себя таким же измученным, как и она сама.

 И еще Ева знала, что вода окажется слишком холодной. Ничего, она это исправит.

 Ева проскользнула в кабину, обвила руками его талию, прижалась всем телом к его спине. Легонько укусила плечо.

 – Смотри, что я нашла. Это будет получше сюрприза в коробке кукурузных хлопьев! Сделаем воду погорячей!

 – Тебе непременно нужно, чтобы мы сварились?

 – Непременно. Ничего, потерпи, сейчас привыкнешь. – Чтобы это доказать, Ева провела ладонями вниз по его животу. – Смотри, что я нашла.

 – Вот так ты себя ведешь с членами следственной группы?

 – Только с одним членом. Остальным остается разве что мечтать.

 Рорк повернулся и обхватил ее лицо ладонями.

 – А теперь смотри, что я нашел. – Он нежно поцеловал ее в лоб, в обе щеки, в губы. – Но я хотел, чтобы ты еще немного поспала.

 – Я и так проспала больше, чем собиралась. – Ева снова прижалась к нему, опустила голову ему на плечо. Вода омывала их обоих. – Есть вещи получше сна.

 Кабину заполнил клубящийся пар. Ева запрокинула голову, нашла губами его губы. Нежный, мягкий поцелуй. Глубже… Еще глубже…

 Его пальцы вплелись ей в волосы, пробежались по ним, а губы шептали что-то нежное, такое нежное, что у нее во рту стало сладко. Но даже в этой сладости, в этой нежности она угадала рвущуюся наружу страсть. Она оторвалась от его рта и прижалась губами к его шее, почувствовала пульсирующую жилку, а ее руки тем временем гладили его спину. Он держал ее и медленно поворачивал под струями воды, смывая усталость.

 Его руки, скользкие от жидкого мыла, пришли в движение. Он медленно, неторопливо, раз за разом проводил этими скользкими руками по ее коже, напевая себе под нос от удовольствия. Потом он повернул ее спиной к себе, прижался к ней сзади. Волшебные руки обхватили ее груди, накрыли их, а его губы ласкали ее плечо и шею.

 Ева застонала, обвила рукой его шею и задрожала, когда его руки скользнули вниз.

 Рорк чувствовал, что она готова, открыта и ждет его. Он чувствовал это по ее прерывистому дыханию, по тому, как двигалось ее тело. Ева невольно вскрикнула, когда его руки скользнули ей между ног и обхватили ее. А когда он пустил в ход пальцы, дразня ее острым наслаждением, она задрожала мучительно и неудержимо, ее рука импульсивно сжалась у него на шее. Судорога высвобождения прошла по ее телу. Его пальцы скользнули внутрь – прямо в этот горячий и влажный бархат.

 – Это еще не все. – Рорку хотелось дать ей еще больше.

 Ее прерывистые вздохи превратились во всхлипы. И эта женская слабость возбудила его до безумия. Остатки усталости, не снятые сном, не смытые водой под душем, утонули, растворились в любви к ней.

 Рорк повернул Еву лицом к себе, прижал спиной к стенке кабины. Она задыхалась, но не сводила с него глаз.

 – Бери, – проговорила она. – Бери еще.

 Схватив ее за бедра, он пытался овладеть собой, продлить, задержать мгновение. А потом медленно и плавно овладел ею.

 Вокруг них клубился пар, вода стекала по их телам. Двигаясь синхронно, они следили друг за другом.

 Это не просто наслаждение, подумал Рорк. Это даже больше, чем любовь. В тот самый момент, когда оба больше всего в этом нуждались, они дарили друг другу надежду.

 Ева захлебывалась, ее дыхание то и дело пресекалось, но он видел, что она улыбается. Эта улыбка его доконала. Он поцеловал эти изогнутые в улыбке губы. Окруженный ею со всех сторон, он тонул в ней, тонул в этом наслаждении, в этой любви. Он с головой погрузился в эту надежду.

 – Я взбодрилась, – объявила Ева, просовывая голову в ворот своей любимой трикотажной фуфайки с логотипом Департамента полиции и безопасности Нью-Йорка на груди. – Сон и секс под душем. Надо было бы прописать эту комбинацию для обязательного применения всем членам нашей группы.

 – Боюсь, у меня не хватит пороху играть под душем с Пибоди и Каллендар. Даже ради успешной работы опергруппы.

 – Ха-ха, как смешно. – Ева присела на валик дивана в гостиной, примыкавшей к спальне, и натянула пару толстых теплых носков. – Нет уж, тебя я придержу. Будешь моим собственным энергетическим коктейлем. Все, пора за работу.

 – А поесть? – напомнил Рорк.

 – Да, я решила перехватить…

 – Знаю я, что ты решила перехватить. – Рорк взял ее за руку и вместе с ней вышел из спальни. – Но тебя ждет разочарование, потому что это будет не пицца.

 – По-моему, у тебя какое-то предубеждение против пиццы.

 – Нет у меня никакого предубеждения. Но я настаиваю на внесении еще одного элемента в твой энергетический коктейль. В дополнение к сну и сексу под душем мы съедим бифштекс.

 – С бифштексом не поспоришь, но я буду есть его с жареной картошкой.

 – Гм.

 Ева знала, что означает это «гм». Овощи. Ничего, с этим можно жить. Пусть посуетится, пусть попытается впихнуть в нее что-нибудь полезное для здоровья. Это отвлечет его от мыслей о Джулии Росси.

 Она позволила ему заказать все, что он считал нужным для правильного кормления, а сама покормила кота. Овощи оказались какой-то непонятной смесью, которую он назвал салатом «нисуаз». Ладно, там хотя бы что-то хрустело.

 За едой Ева перечитала доклады своих детективов.

 – Люди запоминают детали, – прокомментировала она. – Если есть что запомнить. Близкие предыдущих жертв кое-что вспомнили.

 – Иначе и быть не могло. Для них – для каждого из них, – уточнил Рорк, – это был кошмарный шок. Такое бывает раз в жизни.

 – Ну, насчет «раза в жизни», это если повезет, – покачала головой Ева. – В любом случае ничего нового это нам не дает. Не было в их жизни никаких незнакомых людей, никто не жаловался на преследование с чьей-то стороны. У каждой свой распорядок, но, в общем-то, у всех примерно одинаковый, если не считать незначительных отклонений. Каждая из женщин ходила на работу и возвращалась домой практически в одно и то же время каждый день. Так и не нашлось ни одного достойного внимания свидетеля, который видел бы их в обществе кого-то постороннего в момент исчезновения.

 – Достойного внимания?

 Ева пожала плечами.

 – В таких делах всегда находятся чокнутые и жаждущие внимания. Ничего существенного не было. Но все равно приходится проверять каждого из них. Приходится тратить время на ложные версии. У меня эти люди в печенках сидят.

 – Ты собиралась проверять гаражи и стоянки. Полагаю, ты проделывала то же самое в прошлый раз.

 – Да. Пришлось просмотреть много часов записей камер наблюдения, допросить кучу сторожей – белковых и механических, проверить квитанции платежей и штрафов. Ничего. А это значит, что он мог воспользоваться уличной парковкой, неохраняемой стоянкой… А может, ему просто повезло.

 Рорк удивленно поднял бровь.

 – Повезло четыре раза подряд?

 – Вот именно. Так не бывает, верно? Я думаю, везенье тут ни при чем. Он не рассчитывает на удачу. Он просто все готовит заранее.

 – А ты не думала, что он может пользоваться казенным транспортом? Патрульной машиной, представительским лимузином, такси?

 – Да, мы рассматривали эту версию, но зашли в тупик. А теперь опять придется к ней вернуться. Я поручила Ньюкирку порыться в архивах, проверить, не покупал ли кто-нибудь частным образом подходящую машину. Пару раз в год они выставляются на аукционах. Проверяем архивы на предмет угонов. Я бросила Макнаба на поиск в городских и транспортных архивах. Вдруг это кто-то из служащих? Потом сравним полученные данные с другими делами. Даже если он сменил имя и внешность, для удостоверения все равно требуются отпечатки пальцев. Пока ничего не всплыло.

 – Как насчет медицинского оборудования и медикаментов? Он же накачивает их седативными средствами, кормит внутривенно. Ему требуются капельницы, иглы, лекарства…

 – Я это уже проверяла и еще проверю. Бесчисленные клиники, больницы, оздоровительные центры, частные практики, пункты «Скорой помощи». Куча докторов и других медработников, потерявших лицензию. Добавь сюда похоронные бюро, даже косметические салоны. Там же делают пластические операции. Все это означает много часов поиска и проверки.

 – Да, я понимаю. Ты не упускаешь ничего. Ни единой версии.

 – Мы работала над этим неделями, даже когда убийства прекратились. Потом мы с Фини проработали еще несколько недель. Принимались за это дело всякий раз, как выдавалась свободная минута. Почти не спали. И не было у меня тогда ни секса, ни бифштекса.

 Ева вскочила на ноги: ей хотелось двигаться. Она принялась расхаживать взад-вперед. Вдруг рассказ о прошлом поможет ей вспомнить то, что она тогда упустила?

 – Бывало, мы работали круглыми сутками, пытались раскрутить это дело в наше свободное время. Сидели с кружкой пива в каком-нибудь полицейском баре в три часа утра, обсуждали, перебирали все с самого начала. И я прекрасно знала, что, вернувшись домой, Фини опять сядет за работу и начнет все по новой. Да и я сама делала то же.

 Ева оглянулась на Рорка. Он сидел за столом над остатками ужина. На экране ее компьютера светились данные об убийствах. Те же данные были выведены на настенный экран.

 – И миссис Фини приходилось все это терпеть. Она удивительная женщина. Из тех, кто понимает. Понимает своего мужа-полицейского, эту работу, эту жизнь. Может, поэтому она увлекается всеми этими чудными штуками?

 – Чтобы не сходить с ума, гадая, где он, чем занят, почему не приходит домой, хотя на часах уже три часа утра, – предположил Рорк.

 – Точно, – кивнула Ева. – Нелегко вам, парни.

 Рорк улыбнулся.

 – Ничего, мы справимся.

 – Он все-таки ее очень любит. Ты же знаешь, как он закатывает глаза, когда говорит о жене. Даже не говорит «моя жена», просто «жена». Как стихийное бедствие. Но без нее он просто пропал бы. Я знаю, вот прямо сейчас он сидит и работает, а она небось сидит рядом и вяжет плед или лепит что-нибудь. А перед ним проходят, одно за другим, эти лица. С того, прежнего, дела и с этого.

 «Разве ты не слышишь наши крики?»

 – И он знает, что это на его совести, – добавила Ева.

 – Как ты можешь так говорить? – возмутился Рорк. – Он сделал все, что мог.

 – Нет, не все. Всегда остается что-то еще. Что-то пропустил, не увидел, не посмотрел с нужной точки, не задал еще один важный вопрос в нужную минуту. Может, кто-то другой сделал бы это лучше на его месте. Я не хочу сказать, что этот другой работает лучше или больше. Просто этот другой… – Ева сделала жест рукой, как будто открывая невидимую дверь. – Просто этот другой что-то повернет и откроет, а он нет. Фини вел это дело, значит, оно на его совести.

 – А теперь на твоей?

 – А теперь на моей. И он переживает, потому что… ну, он же меня воспитал. Он сделал из меня копа. Мне не хотелось брать его в это дело, – призналась Ева и села. – Но я не могла оставить его в стороне.

 – Фини не так-то легко свалить. Он крепок и упрям, – напомнил ей Рорк. – Как и воспитанный им коп. Он справится, Ева.

 – Да. – Она вздохнула и бросила взгляд на стенной экран. – Как он их выбирает? На этот раз, мы знаем, среди прочего ему нужно, чтобы они в каком-то качестве работали в твоей системе. Он так чертовски умен, что уж наверняка смекнул: мы об этом догадались. Значит, хочет, чтоб мы знали. Дает нам информацию – какую считает нужной для себя. Чтоб мы знали, женщин какого типа он предпочитает, сколько он над ними работает. Он не против того, чтоб мы знали, каким шампунем, каким мылом он их моет. Но на этот раз он дал нам нечто большее. Это новая деталь головоломки. Как ты считаешь? – Ева оглянулась на Рорка. – Он тебя знает? Лично или по работе? Может, он вел с тобой дела? Может, ты выкупил его фирму, а он не хотел ее отдавать? Может, ты перехватил у него контракт? Перебил цену? Может, ты его уволил или не повысил, когда он ждал повышения? У него случайностей не бывает, значит, его выбор осознан.

 Те же самые вопросы задавал себе Рорк, рассматривал их, анализировал со всех сторон.

 – Если он работает на меня, я это узнаю. По поездкам, – пояснил Рорк. – Деловые это были поездки или личные, я могу проверить по архивам, кто из моих служащих ездил в те места, где были совершены прежние убийства, в нужное нам время, кто брал отпуск в тот же период.

 – А как, по-твоему, сколько у тебя служащих?

 Рорк усмехнулся.

 – Честно говоря, не знаю.

 – Вот именно. Но мы воспользуемся психологическим портретом – Мира к завтрашнему утру обещала составить новый вариант – и несколько сократим этот список. – Она поднялась первая. Согласно заведенному между ними распорядку, если Рорк накрывал на стол к ужину, Ева потом убирала посуду. – Я проведу вероятностный тест, но, я думаю, шанс, что он работает на тебя, невелик. Он не производит впечатления обиженного служащего.

 – Согласен. Могу проверить те же данные по самым крупным конкурентам и субподрядчикам. На моем личном оборудовании.

 Ева ответила не сразу, просто вынесла тарелки в кухню и загрузила их в посудомоечную машину. У него в кабинете стояло незарегистрированное оборудование, которое позволяло ему избежать контроля со стороны Службы компьютерной безопасности и законов об охране частной сферы.

 Но, что бы он ни нашел, она не сможет использовать это в суде. Не сможет объяснить, откуда у него эти данные. «Незаконные средства, – думала Ева. – Нарушение закона. То самое, о чем говорил Тиббл. Лазейка величиной с блошиный зад для его адвоката».

 «Разве ты не слышишь наши крики?»

 – Проверь.

 – Хорошо. На это потребуется время.

 – Вот и начинай. Раньше сядешь, раньше выйдешь.

 Оставшись одна, Ева начала устанавливать доску с фотографиями. Тем временем компьютер, переведенный в голосовой режим, озвучивал последние отчеты членов ее опергруппы.

 «Доска слишком мала, – заметила она про себя. – Слишком мала для всех этих лиц, для всех этих данных. Для всех этих смертей».

 – Лейтенант! – на пороге возник Соммерсет.

 – Компьютер, приостановить работу, – приказала Ева и повернулась к Соммерсету. – В чем дело? Я работаю.

 – Да, я вижу. Рорк просил передать вам эти данные. – Соммерсет протянул ей диск. – Я провел поиск служащих по его просьбе.

 – Хорошо. – Ева взяла диск, положила его на стол и оглянулась. – Ты еще здесь? Исчезни.

 Не реагируя на ее слова, он остался стоять на месте. Тощий, мрачный, в траурно-черном костюме, прямой как палка.

 – Я помню это дело. Помню отчеты в прессе по этим женщинам. Но там ничего не говорилось об этих цифрах, вырезанных на телах.

 – Гражданские лица не должны все знать.

 – Он очень тщательно их выписывает – каждую цифру, каждую букву. Настоящий каллиграф. Я уже видел такое раньше.

 Взгляд Евы метнулся к Соммерсету.

 – Что ты имеешь в виду?

 – Не это, не в точности то же самое, но нечто похожее. Это было во время Городских войн.

 – Пытки?

 – Нет-нет. Хотя, конечно, пыток было много. Пытка – классический способ получения информации или осуществления наказаний. Хотя в то время… все было не так аккуратно, как здесь.

 – Расскажи мне то, чего я не знаю.

 Соммерсет сурово взглянул на нее.

 – Вы слишком молоды, вы не видели Городских войн. Вы не можете даже помнить подонков, осевших в Европе, когда пожар поутих здесь и перекинулся туда. Короче говоря, в те времена тоже были моменты, о которых гражданским лицам не полагалось знать.

 Теперь все внимание Евы было приковано к нему.

 – Какие именно?

 – Тогда я был медиком, к нам в медпункт привозили раненых и убитых. Иногда в кусках, иногда грудами. Часто раненые умирали у нас на руках. Мы хранили трупы в надежде, что за ними придут родственники – если таковые существовали. И если тело поддавалось опознанию. Эти тела хранились для похорон или кремации. Если тело не поддавалось идентификации, оно вносилось в реестр под номером, после чего его кремировали. Мы вели реестры, вносили в них, насколько возможно, подробные описания тел, перечисляли личное имущество, если оно имелось, указывали место, где был найден труп, и так далее. И мы писали номер прямо на теле с указанием даты смерти – часто приблизительной.

 – Это был стандартный порядок действий в то время?

 – Это был порядок, заведенный у нас, когда я работал в Лондоне. В других местах действовали иначе. В зонах наибольших разрушений практиковались массовые захоронения и кремация. Никаких записей вообще не велось.

 Ева вернулась к доске и принялась изучать вырезанные на телах цифры. «Это не одно и то же, – подумала она. – Но это версия».

 – Он знает их имена, – сказала она вслух. – Имена ему неинтересны. Ему важно время. Время должно быть записано. Именно время их идентифицирует. В его глазах все эти часы, минуты, секунды заменяют имя. Мне нужна еще одна доска.

 – Прошу прощения?

 – Мне нужна еще одна доска. Что тут непонятного? На этой места не хватает. У нас тут есть что-нибудь в этом роде?

 – Полагаю, я смогу найти что-нибудь для вас.

 – Отлично. Вот и займись этим.

 Когда он ушел, Ева вернулась к столу, внесла в свои записи данные по Городским войнам, а потом стала фиксировать свои размышления.

 Солдат, санитар, врач. Может быть, он потерял семью или дорогого ему человека… Нет, эта версия ей не нравилась. С какой стати ему мучить и осквернять символ – можно назвать это символом – дорогого ему человека? А с другой стороны, если его любимая была замучена, убита и помечена подобным образом, возможно, это возмездие или какая-то безумная попытка воссоздания?

 Может быть, его самого пытали, но он выжил. Может, его пытала женщина с темно-каштановыми волосами примерно одного возраста с теми, кого он теперь похищал и пытал.

 А может быть, он сам был мучителем в эпоху Городских войн?

 Ева вскочила и принялась расхаживать. Тогда зачем он ждал несколько десятилетий, прежде чем приступить к воссозданию? Может быть, какое-то событие послужило спусковым механизмом? Или он экспериментировал всю дорогу, пока не нашел метод, идеально ему подходящий?

 А может, он просто гребаный психопат?

 И все-таки Городские войны – это версия. Да еще какая! В психологическом портрете, составленном доктором Мирой еще девять лет назад, говорилось, что он человек зрелый. Мужчина, скорее всего белый, припомнила Ева, в возрасте от тридцати пяти до шестидесяти.

 Допустим, ближе к шестидесяти. Тогда – да, в юности он еще мог застать Городские войны.

 Ева опять села, добавила новые данные и провела вероятностный тест. Пока компьютер работал, она всунула в прорезь диск, принесенный Соммерсетом.

 – Компьютер, вывести результаты на стенной экран два.

 Принято. Работаю…

 Когда данные появились на экране, у нее сам собой открылся рот.

 – О боже, боже.

 Сотни имен. Может быть, тысячи.

 Ева во многом могла бы упрекнуть Соммерсета, но только не в отсутствии добросовестности. Они были сгруппированы по месту работы или жительства. Очевидно, целые толпы женщин с темно-каштановыми волосами в возрасте от двадцати восьми до тридцати трех лет работали в системе «Рорк Энтерпрайзиз» в том или ином качестве.

 – Кто-то мне говорил о гигантском осьминоге с щупальцами…

 «Понадобится целая цистерна кофе», – добавила она мысленно.

 

 Кабинет Рорка был просторен и обставлен мебелью обтекаемых форм. Из окон, сквозь защитные экраны, прозрачные изнутри и непроницаемые снаружи, открывался потрясающий вид на город. Широкая подковообразная консоль управляла оборудованием, не менее сложным и мощным, чем то, каким могло похвастаться правительство.

 Уж кому знать, как не ему! Он ведь исполнял несколько государственных заказов.

 Но Рорк знал, что каким бы мощным ни было оборудование, успешный взлом зависит от мастерства хакера. Мастерства и терпения.

 Первым делом он прокачал файлы работавших у него женщин. Их было много, но это была несложная операция. Как и прокачка служащих-мужчин, работавших на него девять лет назад, ездивших в страны, где произошли другие убийства, или бравших отпуск в том же временном интервале.

 Пока шел поиск, Рорк составил список основных конкурентов, чтобы выявить тех, кто преследовал не только деловые цели. Но начать он решил с самого верха.

 Любая компания или организация, как и любой человек, конкурирующий с ним, скроет свои внутренние файлы под множеством защитных слоев. И каждый из этих слоев придется бережно и тщательно снимать.

 Он сидел за консолью. Светодиоды мерцали и вспыхивали, как драгоценные камни. Его рукава были закатаны выше локтя, волосы стянуты на затылке ленточкой. Рорк начал с компаний, имеющих представительства в местах, где совершались убийства. Он начал снимать защитные слои.

 За работой он разговаривал с механизмами, с защитным материалом, пытавшимся ему противостоять, причем его акцент становился все более заметным. Со временем он целиком перешел на ирландский, сыпал проклятьями, пока слои таяли.

 Потом Рорк сделал перерыв на кофе и заодно проверил результаты первоначального поиска.

 Среди его подчиненных не было мужчины, подходящего под описание во всех деталях. Но он отметил тех, кто побывал хотя бы в двух из указанных мест или был в отпуске в нужное время.

 Стоило присмотреться к ним получше. Рорк переключался с одного задания на другое, чтобы внимание не ослабевало. Он прокладывал себе дорогу между защитными преградами, просеивал данные. Заказал поиск, перекрестный поиск, анализ… Его оборудование откликалось дюжиной голосов сразу.

 В какой-то момент он встал, чтобы налить себе еще кофе, и бросил взгляд на часы. Четыре шестнадцать утра.

 Проклиная все на свете, Рорк снова сел и потер лицо руками. Неудивительно, что он теряет хватку. А Ева заснет прямо за столом, он это знал. Если бы она решила подвести черту, обязательно заглянула бы к нему проверить, далеко ли он продвинулся.

 Раз не заглянула, значит, будет работать, пока не рухнет. Вот и он сам делает ровно то же самое. А главное – у него нет сил с ней об этом спорить.

 «Почти половина пятого, – подумал Рорк. – Джулия Росси, возможно, уже мертва. А может, молится всем богам, чтобы послали ей смерть поскорее».

 Рорк на минуту закрыл глаза и отдался на волю чувству вины, хотя и знал, что это бесполезно. Он слишком устал и даже гнева не чувствовал.

 – Скопировать документ Си на диск, сохранить все данные. Продолжить все текущие поиски. По завершении сохранить результаты. Оператор будет вне доступа.

 Принято…

 Перед уходом Рорк позвонил в Дублин.

 – Доброе утро, Брайан.

 Широкое лицо его старого товарища на экране видеотелефона расплылось в удивленной улыбке.

 – Ну и ну! Смотрите, кто пришел! Собственной персоной. И на какой стороне лужи[6] ты сейчас находишься?

 – На стороне янки. На твоей стороне еще слишком рано, все пабы закрыты. Надеюсь, я тебя не разбудил.

 – Нет, не разбудил. Я как раз пью чай. Как поживает наш дорогой лейтенант?

 – Хорошо, спасибо. А ты там один?

 – Увы. Хотел бы я сказать, что я не один. Нет у меня очаровательной женщины, которая согревала бы мою постель. Не то что у тебя.

 – Мне очень жаль, Брайан. Слушай, я разыскиваю истязателя.

 – Вот оно что! – Брайан почти не удивился такой новости. – А сам ты совсем уже занемог? Ты такой нежный? Не в состоянии справиться с делами?

 – Я всегда был нежный в этом смысле, как, впрочем, и ты. Он замучил больше двадцати женщин за последние двадцать лет. Все они были в возрасте от двадцати восьми до тридцати трех лет. Все с белой кожей и темными волосами. Последнюю обнаружили только вчера. Она работала на меня.

 – Вот как, – сказал Брайан. – Что ж, я понимаю.

 – Еще одна пропала. Это его стиль, он их похищает заранее. И эта тоже работала на меня.

 Брайан с шумом втянул в себя воздух.

 – Ты что, крутил с ними на стороне?

 – Нет. Он старше нас по возрасту, судя по психологическому портрету. Старше по крайней мере лет на десять, если не больше. Он предусмотрителен и опытен. Он путешествует. Денег у него достаточно, чтобы купить дом для своих дел. Он профессионал. Устраивает себе этот праздник раз в год или два. Сексом не занимается, никаких изнасилований. Похищает, связывает, истязает, убивает, обмывает тело. И записывает прямо на теле, сколько времени женщина продержалась под его пытками.

 – В жизни не слышал ничего подобного. Страх какой-то! – Брайан дернул себя за ухо. – Могу поспрашивать. Хлопнуть кое-кого по плечу.

 – Буду тебе признателен.

 – Дам знать, как только – так сразу, – пообещал Брайан. – А пока передай моему дорогому лейтенанту, что я ее нежно целую и жду только, когда же она наконец пнет твою поджарую задницу и придет в мои распростертые объятия.

 – Непременно передам.

 Закончив разговор, Рорк забрал записанные диски и покинул кабинет. А компьютеры продолжали гудеть.

 Он нашел Еву именно там, где и ожидал. Ее голова лежала на столе, на скрещенных руках. Рорк заметил вторую доску, диски, записи от руки, компьютерные записи.

 Полчашки недопитого кофе – он еще не успел остыть. И кот, свернувшийся клубком на раскладном кресле. Рорк поднял Еву со стула. Она сонно запротестовала, зашевелилась, отодвинулась.

 – Что?

 – Спать, – ответил Рорк и понес ее к лифту.

 – А… который час? – пробормотала Ева заплетающимся языком. – Я вроде как отрубилась?

 – Только что. Твой кофе еще не успел остыть. Нам обоим надо вздремнуть.

 – Брифинг в восемь. – Она еле ворочала языком. – В шесть вставать. Надо готовиться. Я не…

 – Ладно-ладно. – Рорк шагнул из лифта в спальню. – Спи давай, шесть уже скоро.

 – У тебя что-то есть?

 – Еще проверяю. – Он уложил ее на кровать. Почему бы ей и не уснуть одетой. Очевидно, сама Ева не возражала: она быстро заползла под одеяло, даже не попытавшись раздеться.

 – Есть данные для меня? С чем я могу работать?

 – Утром посмотрим. – Рорк разделся и забрался в постель рядом с ней.

 – Если есть что-то…

 – Тихо. – Он прижал ее к себе, легко поцеловал в губы. – Спи.

 Она вздохнула. Возможно, с досады. Но вздох еще не стих, как она уже спала.