- Следствие ведет Ева Даллас, #39
Глава 2
Никто не ест так, как копы. Глядя как Луиза, Моррис и Мира поглощают бургеры, Ева отметила, что священники едят мало, а доктора — в пределах разумного. И только копы в состоянии съесть больше, чем стая голодных гиен.
Может, дело в том, что они редко могли нормально поесть, предпочитая перекусывать на бегу? Но стоило копам сесть за стол с бесплатной едой, они забывали обо всём на свете.
— Здесь хорошо, — произнесла Надин. Она подошла к Еве и чокнулась с её пивной бутылкой своим бокалом с вином. — Отличный денек, приятная компания, чудесная возможность просто отдохнуть и повеселиться. Вот почему я готова подождать до понедельника, чтобы предложить тебе появиться на моём шоу и обсудить дело Дадли-Мориарити.
— Дело закрыто.
— Я знаю, у меня же есть мои источники. Если бы мне не пришлось уехать из города в поисках материала для моей книги, то я бы уже давно мозолила тебе глаза.
Надин улыбнулась. Её светлые волосы были распущены, она носила свободную футболку без рукавов и укороченные брюки, которые демонстрировали цепочку на лодыжке — но в любой одежде она всегда оставалась репортером.
— Но я воздержусь от этого сегодня, — добавила Надин, делая ещё один глоток вина. — Знаешь, что мне нравится в том, как ты устраиваешь такие сборища, Даллас?
— Еда и выпивка?
— Это, конечно, на первом месте, но я имела в виду другое. Здесь всегда собираются очень интересные люди. Я знаю, что могу сесть рядом с любым из них и не заскучать. У тебя талант собирать разносторонних и интересных людей. Я только что говорила с Крэком, — продолжала Надин, говоря о двухметровом татуированном владельце стрип-клуба. — А сейчас я подумываю подсесть к скромному и сильному офицеру Трухарту и той симпатичной девушке, с которой он пришел.
— Это Кесси из архива.
— Кесси из архива, — повторила Надин. — Думаю, мне просто интересно узнать, что их связывает.
Ева побрела в сторону гриль-машины, присматривать за которой Рорк назначил Фини, а Денниса Мира — приставил смотреть за самим Фини. Они были довольно странной парочкой — разносторонней, как сказала Надин — худощавый профессор с мечтательными глазами и помятый коп с копной рыжих волос.
— Как у вас дела? — спросила она.
— У нас еще пара заказов на говяжьи бургеры и кебабы, — отрапортовал Фини, переворачивая котлету.
— Не понимаю, как в них помещается столько еды, — проворчал Деннис, качая головой.
— У копов бездонные желудки, — ответил ему Фини и подмигнул Еве. — При всяком удобном случае мы можем съесть всё, что только нам предложат.
— Я бы советовала некоторым оставить место для лимонного пирога с меренгами и клубничных пирожных.
Фини замер, держа бургер на лопатке.
— У нас есть ещё и лимонный пирог с меренгами и клубничные пирожные?
— Ходит такой слух.
— Где они?
— Не знаю. Спроси у Соммерсета.
— И не надейся, что я этого не сделаю. — Он перевернул бургер и передал лопатку Деннису. — Займись едой. Я должен урвать свою порцию, пока эти стервятники ничего не почуяли.
Когда Фини отошел, взгляд Денниса стал ещё мечтательнее.
— С воздушным кремом?
— Наверное.
— Ммм. — Деннис протянул ей лопатку. — Ты не против? — спросил он, по-отечески поглаживая её по голове. — У меня слабость к пирожным с воздушным кремом.
— Эй… — Но он был уже далеко.
Ева посмотрела на скворчащие котлеты и запеченые овощи. Конечно, это не так ужасно, как сюсюкающий ребенок у тебя на руках, но все же… Как, черт побери, можно узнать, что еда готова? Будет какой-то звуковой сигнал? Должна ли она постоянно смотреть за ними или они приготовятся сами?
Все в гриле шипело и дымилось, а еще там было множество циферблатов и датчиков. Когда из любопытства Ева подняла еще одну блестящую крышку, то увидела толстые сосиски — наверняка из настоящей свинины — которые были похожи на горячие, возбужденные члены.
Она снова закрыла крышку и с облегчением вздохнула, увидев, что к ней подошел Рорк.
— Они всё подчистили, соблазненные слухами о пирожных и пироге. Твоя работа?
Ева протянула ему лопатку.
— Я могу сделать что-то такое, что заставит Луизу вспомнить о своей работе.
Рорк посмотрел на шипящий жир и дым тем взглядом, который Ева часто замечала, когда он работал с каким-нибудь сложным компьютерным кодом. В такие моменты она видела, как его глаза вспыхивают вызовом.
— В целом, у тебя неплохо получается справляться с грилем. — Рорк протянул ей лопатку. — Я могу тебя научить.
— Нет уж, спасибо. У меня неплохо получается есть, и это я уже продемонстрировала.
Он снял бургеры с гриля и переложил их на поднос, а затем, воспользовавшись неким подобием щипцов, поместил туда же и кебабы.
— Если бы я знала, что они уже готовы, то сама бы сделала это.
— У тебя другие таланты. — Он наклонился и, держа поднос с едой между ними, поцеловал её.
«Какой хороший день», — подумала Ева, — «Приятные ароматы, голоса, жаркое летнее солнце». Ева улыбнулась и заметила Лопеса, идущего в их сторону. «Он двигается как бывший боксер», — мысленно заметила Ева, — «легкое тело на крепких ногах».
— Готов к следующей порции, Чали? — спросил Рорк.
— Нет, мне вполне хватило первой. Я хотел поблагодарить вас обоих за приглашение. У вас прекрасный дом и хорошие друзья.
— Уже уходишь?
— Боюсь, что мне уже пора. У меня сегодня вечерняя служба у баптистов. Меня попросили провести её, поэтому мне пора возвращаться в церковь Святого Кристобаля и готовиться к службе. Но лучшего способа провести день я даже и представить себе не мог.
— Я отвезу тебя, — сказала Ева.
— Очень любезно с твоей стороны. — Он посмотрел на неё — мягкий взгляд карих глаз, в котором, как ей всегда казалось, сквозила грусть. — Но мне не хочется отвлекать тебя от гостей.
— Без проблем. Сейчас они заняты только едой, да и скоро подадут десерт.
Он продолжал изучающе смотреть на неё, и, когда он кивнул, Ева поняла — Лопес что-то увидел.
— Буду очень признателен.
— Подержишь? — Рорк протянул Еве поднос. — Отнеси его на стол, а я пойду к Соммерсету и скажу, чтобы он упаковал десерт для Чали.
— Ты сделаешь из меня героя всего пасторского дома. Пойду попрощаюсь с гостями.
— Спасибо, — произнесла Ева, когда Лопес вернулся к гостям. — Я хотела поговорить с ним кое о чем. Это не займет много времени.
— Хорошо. Я подгоню твою машину.
Ева не знала, как начать разговор, она даже не понимала, почему чувствовала потребность сделать это. Но он всё сделал сам — наверное, именно этим и занимаются такие люди, как отец Лопес.
— Ты хочешь спросить меня о Ли, — начал он, когда они выехали за ворота.
— Да, меня интересует один момент. Я почти всегда вижу Морриса за работой в морге, но мне кажется, что на самом деле он словно находится в другом месте. Я знаю, что он держится, но…
— Тяжело видеть, как твой друг скорбит. Я не могу рассказать тебе всего, потому как некоторые вещи были сказаны мне по секрету. Он сильный и верующий человек, который — как и ты — живет со смертью.
— Это помогает, я имею в виду работу. Я вижу это, — произнесла Ева, — и он тоже так говорит.
— Да, он стремится помогать тем, чьи жизни были оборваны, как это произошло с его Амариллис. Это помогает ему держаться. Ему не хватает её и того будущего, которое у них могло быть. Но я могу сказать, что его злость почти прошла. Это хорошее начало.
— Я не знаю, как люди справляются со злостью. И я не знаю, хотела ли бы я сделать это, окажись я на его месте.
— Ты дала ему справедливость — земное возмездие. Ему нужно принять это и поверить, что Амариллис в руках Бога. Или, если не в это, то хотя бы в то, что она тоже перешла на следующую ступень.
— Если там и правда так хорошо, то почему же никто из нас туда не торопится? Почему смерть кажется такой бессмысленной и причиняет столько боли? Все эти люди просто живут, пока кто-то не решает убить их. Мы должны быть вне себя от злости. И мертвые тоже. Может так оно и есть, потому как мертвые иногда не отпускают нас.
— Убийство нарушает Божий и человеческий законы и заслуживает, нет, даже требует наказания.
— Значит, я сажаю их в камеры, а потом они попадают в ад? Может, и так. Я не знаю. Но как насчет убитых? Некоторые из них ни в чем не виноваты, они просто жили. А другие? Другие настолько же или почти настолько же отвратительны, как и те, кто их прикончил. И в этом случае я должна относиться к ним ко всем одинаково, делать свою работу и закрывать дела. Я могу это делать. Я должна так поступать. Но что, если иногда я задаюсь вопросом, достаточно ли этого тем невинным и тем, кто был с ними близок, как, например, Моррис?
— У тебя тяжелая работа, — пробормотал Лопес.
— Даже еще хуже.
— Если бы тебя волновало только расследование, если бы все дело было в этом, ты бы не предложила своему другу встретиться со мной. И мы бы с тобой сейчас не разговаривали. И ты не стала бы, просто не смогла бы с такой отдачей заниматься работой, для которой, как мне кажется, ты было рождена.
— Иногда мне хочется понять или почувствовать…. Нет, мне хочется знать, что того, что я делаю, достаточно.
Лопес повернулся к Еве и мягко коснулся её руки.
— Мы занимаемся разными вещами, но некоторые вопросы, которые мы задаем, очень схожи.
Ева посмотрела на него. Затем она уловила движение в боковом окне. На мгновение ей показалось, что улицы и тротуары опустели. Словно на них не осталось никого, кроме старухи, которая, шатаясь, подняла окровавленную руку к груди за мгновение до того, как, оступившись на бордюре, она упала на дорогу.
Ева ударила по тормозам и включила знак «на дежурстве». Выпрыгнув из машины, она достала переговорное устройство из кармана.
— Срочное сообщение, это лейтенант Ева Даллас. Нужен врач и карета скорой помощи по адресу сто двадцатая улица, дом номер шестьсот. Аптечка в багажнике, — крикнула она Лопесу и продолжила рапортовать: — Код две тысячи пятьсот шестьдесят би зед. Жертва женского пола, — продолжала Ева, опуская на колени рядом с пострадавшей. — Множественные колотые ранения. Держись, — прошептала она женщине.
— Держись, — повторила она. Затем, отключив переговорное устройство, Ева зажала рукой рану на груди женщины. — Помощь уже едет.
— Беата. — Женщина моргнула и открыла глаза с настолько расширенными чёрными зрачками, что Ева почти не могла различить цвет радужки. — Заперта. За красной дверью. Помоги ей.
— Помощь уже едет. Как вас зовут? — спросила Ева, пока Лопес доставал из аптечки бинт. — Как вас зовут?
— Её зовут Беата. Она моя красавица. Она не может выбраться.
— Кем она вам приходится?
— Он сам дьявол. — Чёрные глаза, казалось, прожигали Еву насквозь. И говорила женщина с акцентом настолько же сильным, что и жара на улице.
«Восточно-европейский акцент», — решила Ева, немного подумав.
— Ты… Ты — воин. Найди Беату. Спаси её.
— Хорошо. Не волнуйтесь. — Ева посмотрела на Лопеса, но тот лишь покачал головой. А потом он начал тихо читать что-то на латыни, крестясь и прикасаясь ко лбу женщины.
— Дьявол уничтожил моё тело. Я не могу сражаться, не могу найти её. Не могу освободить её. Ты должна это сделать. Ты одна из нас. Мы говорим с мертвыми.
Ева уже слышала сирены скорой помощи, но понимала, что она приедет слишком поздно. Бинты, её собственные руки, асфальт — повсюду была кровь.
— Хорошо, не беспокойтесь за неё. Я найду её. Как вас зовут?
— Гизи. Я есть обещание. Ты должна впустить меня и выполнить обещание.
— Хорошо, не волнуйтесь. Я об этом позабочусь. — «Быстрее», — кричал её разум сиренам. — «Ради всего святого, быстрее!»
— Моя кровь — твоя кровь. — Женщина с удивительной силой схватила руку Евы, которую та прижимала к ране на груди пострадавшей, и при этом поцарапала кожу лейтенанта. — Моё сердце — твоё сердце. Моя душа — твоя душа. Прими меня.
Но Ева не обратила внимания на резкую боль от царапин на ладонях.
— Конечно, всё будет в порядке. Вот и врачи приехали. — Ева подняла голову, услышав, что скорая помощь уже совсем близко. А потом вновь посмотрела в эти требовательные, бездонные чёрные глаза.
Внезапно что-то обожгло её ладонь, поднялось вверх по руке и ударило в грудь, лишив возможности дышать. Вспышка яркого света ослепила её, а затем настала полная темнота.
Эту темноту наполняли голоса, мрачные тени и яркий образ молодой девушки — стройной, с водопадом черных волос и бархатно-карими глазами.
Её зовут Беата. Я есть обещание, которое теперь в тебе. Ты — воин, который поможет мне. Мы будем вместе, пока обещание не будет выполнено и битва не будет окончена.
— Ева! Ева! Лейтенант Даллас!
Она вздрогнула, резко вдохнула воздух, словно только что вынырнула из воды, и поняла, что в упор смотрит на Лопеса.
— Что случилось?
— Слава Богу! Ты в порядке?
— Да. — Ева провела окровавленной рукой по волосам. — Какого черта тут произошло?
— Откровенно говоря, я не знаю. — Он обернулся в сторону двух медиков, суетившихся вокруг пострадавшей в нескольких шагах от них. — Она умерла. Была вспышка, очень яркая вспышка. Никогда такой не видел… Потом она скончалась, а ты… — Он замялся, пытаясь подобрать слова. — Ты не потеряла сознание, но отключилась. Словно ты была не здесь. Мне пришлось оттащить тебя, чтобы медики могли ею заняться. Ты видела свет?
— Я что-то видела. — «Вернее, я что почувствовала», — подумала она. — «И услышала».
Но сейчас она видела только пожилую женщину, чья кровь растеклась по асфальту.
— Мне нужно составить рапорт. Боюсь, ты можешь опоздать на службу. Тебе нужно будет оставить заявление.
Ева выпрямилась, когда к ней подошел один из врачей.
— Мы ничего не могли для неё сделать, — произнес он. — Тело уже окоченело. Должно быть, она пролежала тут пару часов, прежде чем вы нашли её. Чертов Нью-Йорк. Люди, наверное, ходили почти по ней.
— Нет. — Сейчас здесь были толпы людей, заполонивших тротуар, а их голоса были похожи на нестройный хор. Но ведь не было…. — Нет, — повторила Ева. — Мы видели, как она упала.
— Тело уже окоченело, — повторил медик. — Ей лет девяносто, а может, и больше. Не представляю, как она могла сама идти, когда её так искромсали.
— Думаю, нам нужно выяснить и побыстрее, — произнесла Ева, доставая переговорное устройство.
