• Дар Донованов, #4

Глава 9

 Она была околдована. Но это было не колдовство, которое требовало волшебных заклинаний, магических сил и способностей. Она была влюблена, и считала это старейшей и самой естественной магией.

 У нее никогда не было мужчины, с которым ей было бы настолько комфортно, и вместе с тем так не просто. Только с Лиамом она была такой стеснительной и такой решительной одновременно. Оглядываясь назад и анализируя свои действия, реакции, слова и желания, она решила, что попала под это заклятье, когда впервые увидела его на скалах.

 Ветер в волосах, раздражение в глазах и Ирландия в голосе. Изящное, мускулистое тело со всей его мощью, находящейся под жестким контролем.

 Любовь с первого взгляда. Еще одна страница ее личной сказки.

 После любви — ее любви — они найдут способ остаться друзьями, и она будет дорожить этой дружбой. Она знала, что ему нравится находиться с ней рядом, вместе работать, разговаривать, или тихо сидеть и смотреть, как изменяется вечернее небо.

 Она могла судить это по тому, как он улыбается ей, смеется, или небрежно проводит рукой по ее волосам.

 В такие моменты она чувствовала, как одолевающее его беспокойство переходит в, своего рода, удовлетворение. Точно так же это происходило, когда Лиам приходил к ней в форме волка, ложился рядом и слушал ее чтение.

 Забавно, не правда ли, что в поисках собственной гармонии она в какой-то степени помогла и ему тоже?

 Она села, чтобы зарисовать наперстянку, которая росла у ручья, и подумала о том, что жизнь — замечательная штука. И сейчас, наконец-то, она начала жить.

 Было так здорово делать то, что нравится, жить там, где чувствуешь себя счастливой, и исследовать собственные таланты, смотреть на солнце, просачивающееся сквозь древесную листву, и на шумный извилистый ручей.

 Столько всего можно было изучить вокруг. Все оттенки зеленого цвета, самые разные формы, кора Дугласовой ели со своими сложными рисунками, очаровательно причудливый пышный папоротник.

 Теперь у нее было время и для себя, и для всего этого.

 Ей больше не нужно было подниматься с утра, надевать консервативный костюм, пробираться через утренние пробки, ехать под дождем с портфелем, полным бумаг, планов и проектов. Не нужно стоять в классе, осознавая, что она не достаточно хороша в своей работе, не достаточно компетентна, чтобы дать ученикам то, что они заслуживают.

 Ей больше не нужно возвращаться вечером в свою квартиру, где она никогда не чувствовала себя как дома, есть взрослый ужин, копаться с бумагами а потом отправляться спать. Исключения составляли бы воскресенья и среды, когда родители ждали ее на ужин. Они бы обсуждали свои ближайшие планы, и она слушала бы их советы и направления относительно ее карьеры.

 Неделя за неделей, месяц за месяцем, год за годом. Не удивительно, что они были настолько шокированы и травмированы, когда она разрушила привычный порядок. Что они бы ответили, если бы она рассказала им, что побывала далеко за пределами любого воображения и влюбилась в колдуна? Анимага, волшебника.

 Эта мысль заставила ее улыбнуться и покачать головой. Нет, определенно, некоторые аспекты ее новой жизни лучше держать при себе.

 Ее столь любимые и, несомненно, земные родители никогда не поверят, и уж тем более не поймут.

 Она сама еще не во всем разобралась. Бессмысленно было что-то отрицать, все происходило на самом деле. Но как он мог быть тем, кем себя назвал? Как он может делать то, что делает?

 Ее карандаш дрогнул, поэтому она положила его и начала нервно играть с кончиком своей косы. Она узнала все это меньше недели назад. С тех пор произошло с десяток небольших, непонятных событий.

 Роуэн видела, как Лиам зажигает свечи силой мысли, вытаскивает из воздуха белую розу, а однажды, находясь в особом настроении, он, лишь улыбнувшись, снял с нее одежду.

 Это восхищало и веселило ее. Но сидя здесь в одиночестве, она могла признаться себе, что какая-то ее часть боится всего этого.

 Он обладает огромной силой. Над всем вокруг, включая ее тоже.

 «Он никогда не использует эту силу, чтобы навредить тебе».

 Голос, раздавшийся в ее голове, заставил Роуэн подсочить. Альбом с рисунками полетел с ее колен вниз на лесную подстилку. Прижав руку к трепещущему сердцу, она заметила серебристого филина. Он наблюдал за ней немигающими зелеными глазами, сидя на нижней ветке дерева. Золото на его груди сверкало на фоне серебра перьев.

 Очередная страница из сказки, подумала она и поднялась на ноги.

 — Привет. — Слово было похоже на скрип, что заставило Роуэн прочистить горло. — Я Роуэн.

 Она проглотила вскрик, когда филин расправил величественные крылья, соскользнул с ветки и, заискрившись серебряным светом, превратился в мужчину.

 — Я отлично знаю кто ты, девочка. — В его голосе были слышны музыка и магия, эхо зеленых холмов и туманных долин.

 Нервозность была забыта, когда ее переполнило истинное удовольствие.

 — Вы — отец Лиама.

 — Это так. — Строгое выражение его лица смягчилось улыбкой. Он подошел к ней, беззвучно ступая по земле мягкими коричневыми ботинками, взял ее руку и галантно поцеловал. — Приятно познакомится с тобой, юная Роуэн. Почему ты сидишь здесь одна и беспокоишься.

 — Мне нравится порой побыть в одиночестве. А беспокоиться у меня получается лучше всего.

 Он покачал головой, щелкнул пальцами и ее альбом оказался открытым у него в руках.

 — Нет, вот, что у тебя получается лучше всего. — Он сел на поваленное дерево, наклонив голову так, что его волосы рассыпались по плечам, словно жидкое серебро. — У тебя есть дар, очаровательный дар. — Он пододвинулся, освобождая место. — Присядь, — сказал он, когда она не двинулась с места. — Я тебя не съем.

 — Это все так… ошеломляет.

 Он встретился с ней взглядом, в его зеленых глазах вспыхнуло искреннее изумление.

 — Почему?

 — Почему? — Она сидит в лесу на поваленном дереве рядом с колдуном, уже вторым за свою жизнь. — Для вас это привычное дело, но для простого смертного это немного удивительно.

 Отец Лиама нахмурился, и если бы Роуэн умела читать мысли, то остолбенела бы, услышав, как он ворчит на своего сына. «Упрямый мальчишка еще не сказал ей. Чего же он ждет?»

 Финну пришлось напомнить себе, что это дело Лиама, а не его собственное, и он снова улыбнулся Роуэн.

 — Ты ведь читала книги? Слышала легенды и песни, рассказывающие о нас?

 — Да, конечно, но…

 — И откуда ты думаешь, юная Роуэн, берутся истории, легенды и песни, если они не основаны на правде? — Он по-отцовски сжал ее руку. — Хотя правду часто переворачивают с ног на голову, и ведьмы начинают мучить маленьких невинных детей, желая съесть их на обед. Ты ведь не думаешь, что мы собираемся тебя зажарить?

 В его голосе чувствовалось веселье.

 — Нет, конечно, нет.

 — Тогда перестань бояться. — Не обращая внимания на ее смущение, он начал листать альбом. — У тебя хорошо получается. Хорошо. — Он засверкал улыбкой, дойдя до рисунка, где из моря цветов выглядывали глаза феи. — Это отлично, девочка. Почему же ты не используешь цвета?

 — У меня не очень хорошо получается с красками, — ответила она. — Но я начинаю подумывать рисовать мелками. Я не часто делала пастели и думаю, что это может быть интересно.

 Он одобрительно хмыкнул, продолжая листать альбом. Дойдя до рисунка, на котором был изображен надменный Лиам, стоящий на скалах, Финн заулыбался как мальчишка. И во взгляде и в голосе чувствовалась гордость.

 — О, это так на него похоже, не правда ли? Ты поймала момент.

 — Правда? — пробормотала она и залилась румянцем, когда Финн снова посмотрел на нее своим зеленым взглядом.

 — У каждой женщины есть сила, Роуэн. Нужно лишь научиться пользоваться ей. Попроси его о чем-нибудь.

 — О чем?

 — Чего тебе хочется. — Он указал на рисунок. — Подаришь мне его? Для его матери.

 — Да, конечно. — Она только собралась вырвать страницу, как та испарилась.

 — Она скучает по нему, — просто сказал Финн. — Хорошего дня тебе, Роуэн из рода О’Мира.

 — Но может быть вы… — Он исчез, и Роуэн даже не успела предложить ему прогуляться вместе с ней до дома Лиама. — «И в небе и в земле сокрыто больше, Горацио»[14], — пробормотала она, поднялась с дерева и отправилась к Лиаму в одиночестве.

 Он ее не ждал. Лиам старательно убеждал себя в этом. У него и так достаточно дел. Он, конечно же, не слоняется по дому, ожидая женщину. Желая ее.

 Разве он не сказал ей, что не собирается сегодня работать? Разве он не сделал это специально, чтобы у каждого из них было свободное время? Им ведь требуется хоть какое-то время побыть в одиночестве?

 «Так, где же ее черти носят?» — думал он, бесцельно слоняясь по дому.

 Он мог посмотреть, но это было бы слишком явным доказательством того, что он хочет видеть ее здесь. Она довольно ясно выразилась по поводу личного пространства. Он, как никто другой, понимал и уважал потребность побыть в одиночестве.

 Разве он не предоставил ей такую возможность? Он не шел на поводу у желаний и не заглядывал в зеркало, чтобы посмотреть на нее, не касался ее мыслей.

 Проклятье.

 Он мог позвать ее. Лиам остановился, думая над этой идеей. Лишь легкий шепот ее имени в воздухе. Это вряд ли можно считать вторжением, и она вправе его не замечать. Соблазнительно, крайне соблазнительно. Он подошел к двери, открыл ее и вышел на воздух.

 Но Роуэн не станет его игнорировать. Она слишком великодушна и щедра. Если он позовет, она придет. Если он позовет, это покажет его слабость к ней.

 Лиам убеждал себя, что это лишь физическая потребность. Лишь тоска по ее вкусу, запаху, формам. Даже если эти потребности становились настолько острыми, что вызывали беспокойство, это лишь из-за его собственной сдержанности.

 Он всегда был с ней нежен. Неважно как горяча была его кровь, он обращался с ней осторожно. Когда все его инстинкты требовали взять больше, он сдавал назад.

 Лиам говорил себе, что она хрупкая. Его обязанностью было контролировать ритм их занятий любовью, сдерживать ярость, которая может испугать ее.

 Но он хотел большего, он жаждал большего.

 Почему у него не может этого быть? Лиам сунул руки в карманы и начал расхаживать взад-вперед по крыльцу. Почему он не может вести себя так, как ему хочется? Если он решит — а решение все еще остается за ним — принять ее как супругу, она тоже должна будет принять его. Таким, какой он есть.

 С него достаточно ожиданий, пока она ходит где-то там и игнорирует его. Пока он расхаживал, его нрав и страсть пробудились, становясь все жестче и беспокойнее. Этого было достаточно, чтобы сделать следующий шаг.

 Настало время ей узнать, с чем она имеет дело — и в отношении его, и в отношении себя.

 — Роуэн Мюррей, — прошептал он, прожигая воздух взглядом. — Тебе лучше быть готовой к такому, как я.

 Он поднял руки и с яркой вспышкой света переместился к ней на крыльцо.

 И тут же понял, что ее здесь нет.

 Лиам зарычал, выругался, разозлившись на самого себя за то, что так явно продемонстрировал свою потребность в Роуэн, и на нее, потому что она не оказалась именно в том месте, где он ожидал ее найти.

 Во имя богов, он ведь может это исправить?

 

 Роуэн, улыбаясь, вышла из-за деревьев. Ей не терпелось рассказать Лиаму, что она встретилась с его отцом. Она представила, как они сядут на кухне, и он будет рассказывать ей про свою семью. У него так здорово получается рассказывать истории. Она часами могла слушать его музыкальный голос.

 И теперь, когда она встретилась с его отцом, можно попробовать попросить его встретиться с другими членами его семьи. Он время от времени упоминал кузенов и кузин, так что…

 Она остановилась, только что осознав происходящее. Белинда. Ради всего святого, в их первую встречу он сказал, что они в Белиндой родственники. Не значит ли это, что Белинда была…

 — Ох! — Засмеявшись, Роуэн закружилась на месте. — Жизнь полна сюрпризов.

 Как только она это сказала, ее смех взлетел вверх, воздух содрогнулся. Альбом выпал из рук уже второй раз за день. «Землетрясение?» — тут же подумалось ей в приступе паники.

 Она почувствовала, как ветер усилился и закружил ее. Перед глазами вспыхнул ослепительно яркий свет. Она пыталась позвать Лиама, но его имя застряло у нее в горле.

 Затем она обнаружила себя в его объятиях, вокруг все еще сиял свет и кружился ветер. Лиам припал к ее губам.

 Она не могла дышать, в голове не осталось ни одной четкой мысли. Грохот сердца в груди отдавался эхом в голове. Ноги болтались в воздухе, так как он поднял ее над землей с силой, которая одновременно казалась и небрежной, и ужасающей.

 Его рот был грубым, жестким и голодным, ловя каждый ее вздох. Он был у нее в голове, запутывая мысли, соблазняя их так же, как соблазнял ее тело. Не в силах отделить одно от другого, она задрожала.

 — Лиам, подожди…

 — Возьми то, что я даю. — Он отвел ее голову назад, позволив увидеть устрашающий огонь в его глазах. — Желай меня таким, каков я есть.

 Он терзал ее горло, подгоняемый каждым ее беспомощным всхлипом. И одним лишь сознанием яростно довел ее до вершины. Когда она вскрикнула, он опрокинул ее на кровать. Ее волосы распустились, как ему больше всего нравилось, и лежали вокруг ее головы подобно блестящему озеру. От смеси страсти и страха ее глаза стали огромными и темными, как полуночное небо.

 — Дай то, что мне необходимо.

 Когда ее сознание прошептало согласие, он взял все.

 Жар накатывал волнами, будто то и дело, сжимая их в кулак. Когда он увлек ее за пределы цивилизованности, осталась лишь огромная масса мучительных ощущений. Сейчас он был волком, разрывая ее одежду. Если не по форме, то по темпераменту. Дикий и беспощадный. Когда он захватил ртом ее грудь, она услышала рычащие звуки, доносящиеся из его горла.

 Затем она услышала собственный крик, который означал восторг.

 Не было времени прийти в себя или даже вздохнуть. Только безумная гонка, стоны от того, что каждый ее нерв был воспален до предела. Дыхание с трудом вылетало из истерзанных легких, тело выгибалось и закручивалось, заряжаясь от каждого нового жесткого требования.

 Его руки были грубыми, зубы до боли прикусывали кожу, доставляя темное удовольствие.

 Где-то у нее внутри в ответ раздался крик «Еще».

 Он дернул ее вверх, чтобы они оба стояли на кровати на коленях, тело к телу, и чтобы он мог найти больше. Взять больше. Освободить животное, пожирающее его изнутри, разрушать. И продолжать охоту дальше.

 Руки скользили по плоти, влажной от секса. Рты снова столкнулись. Они катались по кровати, переплетенные, потерянные друг в друге. У желания появились клыки и голос, похожий на рев животного.

 Он снова довел ее до вершины жестко и быстро. Она выкрикнула его имя, ее тело дрогнуло, ногти впились в его спину. Она ловила ртом воздух, обжигающий горло, и изо всех сил пыталась обрести хоть какое-то равновесие.

 И тут Лиам накинулся на нее своим ртом.

 Роуэн стала дикой под ним, выгибалась, брыкалась. Голова металась из стороны в сторону, руки цеплялись за простыни, за его волосы и спину. Используя зубы и язык, он довел их обоих до сумасшествия и задрожал сам, когда ее поразил очередной оргазм, ее тело вспыхнуло, как пламя, затем медленно растаяло, став мягким, как воск.

 — Ты кончишь со мной, — задыхаясь, выдавил он, покрывая ее дрожащее тело жаркими голодными поцелуями. Одним движением он приподнял ей бедра, открывая ее для себя.

 Затем ворвался внутрь.

 Их тела и мысли переплелись в жарком, жестком, быстром танце. Лиам впился зубами в ее плечо, входя все глубже с каждым свирепым толчком. Обезумев, она сжалась вокруг него, жаждая всех темных и опасных удовольствий. Энергия била сквозь нее ключом, дикая и сладкая, поэтому ее движения и требования были такими же свирепыми, как и его.

 Кровь взывала к крови, сердце к сердцу. С последним яростным толчком, с диким криком он излился в нее. И она наконец-то позволила себе рассыпаться на части.

 Лиам был слишком потрясен, чтобы говорить, слишком ошарашен, чтобы двигаться. Он знал, что полностью лежит на ней, чувствовал охватившую ее дрожь. Ее быстрое прерывистое дыхание звучало у него над ухом, заставляя стыдиться.

 Он, позабыв о контроле, использовал ее.

 Умышленно, целенаправленно, эгоистично.

 Было совершенно ясно, что он позволил себе пойти на поводу у своих желаний и взял ее, словно лесное животное во время охоты, не предоставив ей выбора.

 Он принес в жертву сострадание и ласку ради страсти и мгновенного физического удовлетворения.

 Теперь придется столкнуться с последствиями: во-первых, она будет бояться его, и, во-вторых, он пренебрег своей самой важной клятвой.

 Лиам откатился в сторону. Он был не готов смотреть Роуэн в лицо. Должно быть оно ужасно бледное, глаза огромные от страха.

 — Роуэн… — Он обругал себя. Любые извинения, приходящие на ум, стали бы лишь напрасным сотрясанием воздуха.

 — Лиам. — Она выдохнула его имя, затем повернулась, намереваясь свернуться рядом с ним, но он отстранился, поднялся с кровати и подошел к окну.

 — Хочешь воды?

 — Нет.

 Когда она села, ее тело все еще продолжало сиять. Она даже не подумала прикрыться, как это обычно делала, а просто сидела, свернув простыни у ног. Пока она изучала его напряженную спину, сияние начало исчезать. Появились сомнения.

 — Я что-то не так сделала?

 — Что? — Он оглянулся назад. Ее волосы рассыпались по плечам спутанной густой коричневой массой. На нежном белом теле начали проступать следы от его рук и царапки от щетины.

 — Я подумала, что у меня нет никакого опыта в том, что сейчас здесь произошло, — сказала слабым голосом Роуэн. — Но ты, по крайней мере, мог бы мне сообщить, если я сделала что-то не так, или просто не сделала того, что ты ожидал.

 Лиам уставился на нее.

 — Ты что, с ума сошла?

 — Я вполне разумна. — Настолько разумна, что ей сейчас же хотелось зарыться лицом в подушку, сжать кулаки и заплакать. И закричать. — Возможно, у меня было не так много практики в сексе, но я уверена, что без общения и искренности этот аспект отношений обязательно провалится.

 — Эта женщина читает мне лекцию, — пробормотал он, хватаясь обеими руками за волосы. — В такой момент она начинает читать мне лекцию.

 — Прекрасно. Тогда не слушай. — Обиженная и смертельно оскорбленная, Роуэн выбралась из кровати. — Можешь стоять здесь сколько угодно и брюзжать, глядя в окно, а я отправляюсь домой.

 — Ты дома. — Это почти рассмешило его. — Это твой дом, твоя спальня и твоя кровать, в которой я тебя только что чуть не растерзал.

 — Но… — Сбитая с толку, она отвела взгляд от остатков своей рубашки, которые держала в руках и сосредоточилась. Да, это ее спальня. Кровать с балдахином, разделявшая их сейчас, кружевные занавески на окне, где сейчас стоит Лиам, обнаженный и раздражительный. — Отлично. — Она схватила рубашку и то, что осталось от ее достоинства. — Тогда ты можешь убираться.

 — У тебя есть полное право злиться.

 — Разумеется. — И она не собиралась затевать ссору, стоя в чем мать родила. Она открыла шкаф и достала халат.

 — Я извинюсь, Роуэн, но это кажется бесполезным после того, что я с тобой сделал. Я дал слова, что не сделаю тебе больно, и не сдержал его.

 Она неуверенно повернулась, прижав халат к груди, вместо того, чтобы надеть его.

 — Сделал мне больно?

 — Я хотел тебя, и не мог думать ни о чем другом. Сознательно не задумывался о последствиях. Я брал, что хотел и сделал тебе больно.

 Она поняла, что в его глазах было не раздражение. Это была вина. Очередная загадка.

 — Ты не сделал мне больно, Лиам.

 — Я оставил следы по всему твоему телу. У тебя такая нежная кожа, Роуэн, а я поранил ее из-за своей беспечности. Это легко исправить, но…

 — Подожди, постой минуту. — Она подняла руку, как только он двинулся по направлению к ней. Лиам тут же остановился, невольно поморщившись.

 — Я не собирался тебя трогать, просто хотел убрать синяки.

 — Оставь мои синяки там, где они есть. — Пытаясь разобраться в происходящем, она отвернулась, надевая халат. — Ты расстроен, потому что хотел меня.

 — Потому что хотел тебя настолько, что забыл самого себя.

 — Правда? — Она повернулась с улыбкой на лице, ей было приятно увидеть подозрительность в его глазах. — Что ж, я рада. Никто никогда не хотел меня до такой степени. За всю мою жизнь меня никто так не хотел. Я не представляла, что это вообще возможно. Наверно мое воображение не настолько… обширно, — решила она.

 Теперь она сама подошла к нему.

 — Теперь мне не нужно ничего представлять, потому что я точно знаю.

 Он провел пальцами сквозь ее волосы, прежде чем понял, что хочет этого. Нуждается в этом.

 — Я завладел твоими мыслями, несмотря на то, что ты просила меня этого не делать.

 — И в то же время дал мне свои. Учитывая обстоятельства, я не могу жаловаться. — Она перекрестила руки на груди, отказываясь теперь быть стеснительной. — То, что сейчас произошло, было потрясающе. Прекрасно. Ты заставил меня почувствовать себя желанной. Безумно желанной. Ты можешь причинить мне боль, только если начнешь жалеть об этом.

 Лиам понял, что Роуэн представляет собой нечто большее, чем он догадывался. А ее желания, возможно, были менее… деликатны.

 — Тогда я нисколько не сожалею. — Все же он взял ее за руку и загнул рукав халата. — Позволь мне убрать синяки. Я не хочу видеть на тебе следы, Роуэн. Это важно для меня.

 Он поцеловал ее пальцы, от чего ее сердце совершило большое медленное сальто. Затем перешел к лицу. Как только его губы нежно сомкнулись на ее губах, Роуэн почувствовала на коже легкий холодок. Слабая боль, которую она едва замечала, ушла прочь.

 — Как ты думаешь, привыкну ли я к этому когда-нибудь?

 — К чему?

 — К магии.

 Он начал накручивать на палец прядь ее волос.

 — Даже не знаю. — «Ты бы знал, если бы заглянул», — прошептал голос у него в голове.

 — У меня был очень волшебный день. — Она улыбнулась. — Я уже шла к тебе, когда ты… поменял направление. Хотела рассказать, что встретилась с твоим отцом.

 Его пальцы в ее волосах замерли, он быстро посмотрел ей в глаза.

 — С моим отцом?

 — Я рисовала в лесу, и он просто был там. Ну, сначала был филин, но думаю, что я практически сразу узнала его. Я уже видела его однажды, — добавила она. — Только в облике орла. У него всегда на шее висит золотой кулон.

 — Да, всегда. — Тот амулет, который Лиаму предстоит либо принять, либо отвергнуть.

 — Потом он… ну, изменился, и мы поговорили. Он очень красивый и добрый.

 Чувствуя себя неуютно, Лиам повернулся и начал одеваться.

 — О чем же вы говорили?

 — В основном о моих рисунках. Он попросил подарить ему один с твоим изображением. Для твоей матери. Надеюсь, рисунок ей понравится.

 — Понравится. Она обожает меня.

 Роуэн улыбнулась, услышав любовь в его голосе.

 — Он сказал, что она скучает по тебе, но я думаю, он говорит не только о ней, но и о себе тоже. Я даже думала, что он согласится прийти повидать тебя вместе со мной. — Закусив губу, она посмотрела на скомканные простыни. — Это даже хорошо, что он, ну, не заскочил.

 — Он никогда не станет заходить к тебе в спальню, чтобы повидаться, — сказал Лиам. Теперь он расслабился, на лице появилась озорная улыбка. — Это моя привилегия.

 — Но ведь тебе тоже хотелось бы увидеть его.

 — Мы поддерживаем связь, — ответил он и понял, что очарован тем, как она заправляет кровать. «Ты лишь теряешь время, Роуэн Мюррей, скоро я снова уложу тебя в эту постель».

 — Он гордится тобой. И, кажется, я ему понравилась. Он сказал… наверно я не должна тебе этого говорить.

 — Но ты ведь скажешь. — Лиам откинул волосы назад и подошел к Роуэн, пока та взбивала подушки. — В тебе нет ни капли хитрости.

 — Это не так уж плохо. — Она почти обиделась, но чувствовала себя слишком счастливой, чтобы о чем-то беспокоиться. — Он сказал, я должна попросить тебя о чем-нибудь.

 — Неужели? — Засмеявшись, Лиам плюхнулся на кровать. — И чего тебе угодно, Роуэн Мюррей? Что я могу тебе предложить? Сапфиры под цвет твоих глаз? Сверкающие бриллианты у твоих ног? Стоит только попросить, все будет.

 Он улыбнулся, любуясь тем, как она снова прикусила нижнюю губу. Лиам подумал о том, что женщины любят всякие безделушки, и начал прикидывать, что он подарит Роуэн.

 — Я бы хотела встретиться с другими членами твоей семьи, — выпалила она, прежде чем успеть передумать.

 Он дважды моргнул.

 — Моей семьи?

 — Да. Я встречалась с твоим отцом, и еще с Белиндой — ты сказал, что вы родственники, хотя я раньше этого не знала. Вы ведь родственники?

 — Да. — Рассеянно ответил он, пытаясь привести мысли в порядок. — Ты предпочитаешь это бриллиантам?

 — А что бы я стала делать с бриллиантами? Тебе может это показаться странным, но мне просто хотелось бы увидеть, как твоя семья… живет.

 Он подумал, пытаясь прикинуть все за и против.

 — Это может помочь тебе лучше понять магию, жизнь.

 — Да, вполне возможно. И еще мне просто любопытно, — призналась она. — Но если ты предпочитаешь не…

 Он прервал ее на полуслове.

 — У меня есть кузины, с которыми я давненько не виделся.

 — В Ирландии?

 — Нет, в Калифорнии. — Он был слишком увлечен этой мыслью и не заметил ее разочарованный взгляд.

 Ей так хотелось побывать в Ирландии.

 — Мы нанесем им визит, — решил он, поднимаясь, и протянул к ней руку.

 — Сейчас?

 — А почему нет?

 — Потому что я… — Она не ожидала, что он согласиться, или, что будет действовать настолько быстро, и лишь беспомощно осмотрела себя с ног до головы. — Ну, для начала мне нужно переодеться.

 С довольной улыбкой он взял ее за руку.

 — Не говори глупостей, — сказал Лиам и они тут же испарились.