• Следствие ведет Ева Даллас, #54

Эпилог

 Сообщение пришло от офицера Шелби, поэтому Ева приказала ей спуститься на служебную парковку и дожидаться там. Когда они приехали на место, Шелби стояла возле парковочного места Евы, будто охраняя его от посягательств.

 – Лейтенант, извините, что побеспокоила вас в выходной.

 – Ничего страшного. Докладывай.

 – Заключенная сидит в камере. У нее мелкие травмы. Первую помощь оказали.

 – Ее сегодня же следует отправить в «Рикерс». Охрану по максимуму.

 А пока Ева решила лично спуститься в изолятор.

 – Как там пострадавший офицер?

 – Наверное, уже в больницу привезли. Медики сказали, ранения серьезные, но жизни ничего не угрожает.

 – Я сама его прибью! Как, черт возьми, обвиняемая смогла до оружия добраться?! И почему ты здесь сегодня, кстати? Без формы. Значит, не на службе?

 – Нет, мэм. Я не дежурю сегодня. Зашла за Мэри Кейт Франко. Она фельдшер. С утра в изоляторе работала. Мы с ней дружим. Договорились в кино сходить. Я спускалась в изолятор. Вдруг услышала, кто-то переругивается.

 Зашли в лифт. Ева отдала команду спуститься в зону, где располагались камеры предварительного заключения, ввела спецкод.

 – Продолжай.

 – Услышав звуки перебранки, я достала служебное оружие и вошла в изолятор. Офицер Минкс лежал на полу, истекая кровью. У него были раны на лице и на теле. Джессика Громер, – как позже выяснилось, назначенный обвиняемой представитель органов опеки, – сидела на полу, истошно кричала. Обвиняемая надвигалась на Франко со скальпелем в руках. Фельдшер пыталась защищаться, как могла, – схватила утку и шприц. Я крикнула обвиняемой, чтобы та бросала оружие, она попыталась схватить Франко (наверное, для прикрытия или в качестве заложника), но она ее к себе не подпустила. Тогда подсудимая попыталась напасть на меня. Я в нее выстрелила. Ранила.

 Шелби прочистила горло.

 – Я задержала подсудимую, а Франко тут же бросилась к офицеру Минксу – осматривать и обрабатывать раны. Представителю опеки Громер я в грубой форме приказала перестать кричать. Громер дала понять, как только ситуация будет под контролем, она подаст на меня рапорт.

 – А какие грубые выражения вы использовали, офицер?

 – Ну, в порыве ярости крикнула ей, чтоб заткнулась, а не то придется и в нее стрелять.

 – Отлично. Как твой начальник советую не обращать внимания на идиотские рапорты всяких недоумков.

 – Спасибо, лейтенант.

 – Как Уиллоу Маки оказалась в изоляторе?

 – Я обратилась к Громер и Франко с тем же вопросом. Офицера Минкса не удалось спросить, его в больницу увезли. Отчет еще не успела составить.

 – Расскажите устно. Потом все распишете.

 Ева вышла из лифта, кивнула охраннику у большой стальной двери.

 – Обвиняемая решила воспользоваться услугами представителя органов опеки. Та прониклась к ней сочувствием и подала протестное прошение.

 – Это не поможет. Продолжай.

 – Во время их встречи обвиняемая пожаловалась, что у нее все болит от полученных в ходе задержания травм. Сказала, все из-за полицейского произвола.

 – Ах-ах. И?

 – Обвиняемая упала. Заявила, что ей нечем дышать. Представитель органов опеки позвала на помощь, и офицер Минкс отвел девочку в изолятор. Франко попросила офицера помочь заключенной забраться на стол для осмотра, привязать ее. Тут Громер вмешалась. Заявила, что заключенная ранена, что она еще ребенок и что, мол, мы могли бы проявить хоть немного сострадания. Заключенная пошатнулась. Будто у нее голова закружилась. Сбила поднос с инструментами. Наклонилась вперед, сделала вид, что ее вот-вот вырвет, стонать начала. Офицер Минкс попытался помочь. По словам присутствовавших, девчонка каким-то образом умудрилась из ящика стола незаметно вытащить скальпель. Ни Громер, ни Франко не успели отследить. Когда офицер Минкс в очередной раз над ней склонился, чтобы поддержать, она полоснула его по лицу. Чуть глаз не выколола. Пырнула его в шею, в грудь, потом оттолкнула, он упал. Она стала наступать на Франко. И в это время как раз пришла я, мэм.

 – Ясно. Отличная работа, офицер. Подождите здесь.

 Ева подошла к копу у железной двери и, хотя они были знакомы, показала свой жетон.

 – Пропустите нас втроем. Даллас, Рорк, Шелби.

 – Кому это вы решили воскресный визит нанести?

 – Маки. И к отцу, и к дочери зайдем.

 Охранник зарегистрировал их имена, назвал нужный сектор и номера камер, распахнул дверь, снабженную новейшей системой безопасности. С электронным ключом, со сканером отпечатков рук и сетчатки. А также с паролем, обновлявшимся дважды в день.

 Внутри имелась еще одна дверь, у которой также стояли несколько охранников.

 Преодолев вторую дверь, они оказались в длинном коридоре, по обе стороны которого располагались ряды камер. Заключенных было очень много. Некоторые сидели в общих камерах. Кое-кто – по одному или по двое. Большинство из них дожидались отправки в тюрьмы. Несколько человек – предстоящего суда.

 Блок с особо опасными преступниками располагался за еще одной дверью. Дежуривший возле этой двери охранник внимательно посмотрел на Еву, потом на Шелби.

 – Как там Минкс?

 – Говорят, в норме, – ответила Шелби.

 Он удрученно покачал головой:

 – Только-только из академии. Ему для начала патрульным поработать год-два. Нет – сюда сразу отправили. Третья камера слева.

 Уиллоу сидела в маленькой одноместной камере. Койка, привинченный к полу унитаз без крышки и умывальник на стене. Больше ничего.

 – Я не буду с вами разговаривать.

 – А что ты мне еще можешь сказать? – ответила Ева. – Просто заглянула напоследок. Тебя сегодня в «Рикерс» отправят. Собирай барахлишко.

 – Не поеду я туда.

 – До тебя, видимо, еще не дошло, что свобода закончилась. Больше твои желания никого не интересуют. Офицер, хотела вам показать, кого вы помогли задержать. Здесь ей самое место.

 – Органы опеки меня вытащат отсюда. Громер пообещала. А как только освобожусь…

 – Громер в лучшем случае получит серьезный выговор. А если я настою, ее вообще завтра же уволят. А тебе, помимо всего прочего, теперь предъявят еще и покушение на убийство полицейского, нанесение тяжких телесных повреждений, попытку побега, вооруженное нападение на медицинского работника. Отягчающие обстоятельства. До суда тебя будут держать в «Рикерс» под усиленной охраной. Допрыгалась. Ох и понравишься ты своим сокамерницам!

 – Я выберусь. – Уиллоу вскочила на ноги. В глазах ее стояли слезы. – Выйду и достану тебя!

 – Теперь уже мне скучно тебя слушать!

 Ева махнула Шелби с Рорком, и они все вместе пошли прочь. Уиллоу сыпала проклятиями им вслед.

 – Возвращайтесь наверх, офицер. Рапорт составьте и идите с подругой в кино. Вы хорошо поработали сегодня.

 – Спасибо, лейтенант. Спасибо, что дали мне возможность…

 – Это маленькой психопатке спасибо надо сказать. Она вам дала возможность себя проявить. И вы прекрасно справились. А теперь свободны.

 – Да, мэм.

 – Ты сделала правильный выбор, – заметил Рорк, когда девушка удалилась.

 – Я тоже так думаю, – с улыбкой ответила Ева. – Еще в одно место заглянем – и все.

 Преодолев железные двери со множеством сканеров, Ева наконец подошла к камере Реджинальда Маки. В отличие от дочери он не растянулся вальяжно на койке, а нервно ходил из угла в угол. Ева представила, что он до конца жизни теперь вот так будет мерить шагами камеру.

 – Вы уже слышали, что мы взяли вашу дочь живой?

 Он остановился, развернулся, посмотрел на Еву покалеченными глазами.

 – Вы не можете судить ее как взрослую. Мы сделку заключили.

 – Абсолютно все условия соглашения нарушены. Я, видимо, первая сообщу вам новость: ваша дочь попыталась бежать. Прикинулась больной, попросила отвести ее в изолятор. Воспользовалась наивностью представителя опеки и неопытностью сопровождавшего ее офицера. В итоге офицер сейчас в больнице с рваными ранами на лице. До суда Уиллоу будет сидеть в «Рикерс», Маки, а следующие сто лет проведет на Омеге.

 – Я ведь вам помог.

 – Нет. Вашей дочери не оказалось по названному вами адресу. Хотя вы, возможно, действительно думали, что она там. Уиллоу засела в доме вашей бывшей жены. На допросе с бравадой созналась, что собиралась сначала убить отчима, потом на глазах у матери выпустить кишки маленькому брату, а саму мать оставить напоследок. Хотела убить сотню человек в школе. Детей, учителей, родителей, случайных прохожих. Вот кого вы вырастили, Маки. Может, она уже родилась с определенными наклонностями. Но вы ведь ее воспитывали. Помогли развить дурные склонности. Конечно, выбор есть всегда. Но ваша дочь пошла легким путем. А вы этому потакали.

 Маки разрыдался. Ева не почувствовала ни капли сострадания.

 – Хочу, чтобы вы думали об этом до конца своей жизни.

 Она развернулась и пошла прочь. За спиной раздавались его рыдания.

 – Здесь все? – спросил Рорк.

 – Да.

 – Отлично. А то уж больно мне здесь тревожно.

 – Ты бы из любой камеры выбрался. Профессионал.

 – Лучше не проверять.

 – Мне надо наверх, договориться о переводе девчонки и позвонить Уитни – ввести в курс дела. И все – мы свободны.

 Когда проходили через железные двери, Рорк незаметно погладил ее по спине.

 – Домой поедем?

 Ева кивнула – очень хотелось поскорей вернуться, однако потом задумалась.

 У человека всегда есть выбор: убивать – не убивать, учить стрелять – не учить, создавать себе новые проблемы – или смириться и успокоиться. Новым подарком наслаждаться… благодарить…

 Каким ты станешь, зависит не столько от окружения, сколько от твоего собственного выбора. Даже если тебе всего годик.

 Ева сделала свой выбор. Она взяла мужа за руку и заявила:

 – Давай вернемся на вечеринку.

 – Как? По собственному желанию? – удивился Рорк.

 – Повеселимся. Тортик попробуем.

 – Отличное предложение, – одобрил он, притянул Еву к себе и поцеловал.

 И они поехали прочь. Подальше от камер с убийцами, боли, крови и слез. Назад – в мир радости и веселья.