Глава 30

 – Она была тебе не нужна.

 – Да, ты прав, она была мне уже не нужна, – согласился Эли, – и она стала нужна мне еще меньше после того, как я узнал, что она лгала и изменяла мне, использовала меня. Она хоть знала, ради чего ты затеял с ней шашни? Знала, что ты используешь ее, чтобы получить информацию обо мне, о Блафф-Хаусе, о моей семье, о приданом Эсмеральды?

 – Я любил ее.

 – Не исключено, но ведь ты спал с ней не из любви. Ты связался с ней, чтобы пролезть в мою семью, чтобы вытянуть из нее информацию о сокровищах.

 – Я знал ее. Я понимал ее. Ты же совершенно не знал и не понимал ее.

 – В этом не буду с тобой спорить. Не возражаю. Я действительно не знал и не понимал ее. Она была мне не нужна. Да, я не любил Линдси. Но я не убивал ее.

 – Ты пришел в тот дом, и, когда она велела тебе убираться к черту, оставить ее в покое и сказала, что мы с ней будем вместе, поженимся, начнем заново нашу жизнь, ты убил ее.

 – Тебе сложновато было бы жениться на ней при живой жене.

 – Я уже сообщил Иден, что намерен просить развода, и, когда Линдси заявила тебе об этом, мы оба уже фактически разводились, а ты не мог позволить Линдси поступить по-своему. Тебе она была больше не нужна, но ты не мог допустить, чтобы она стала нужна кому-то еще, кроме тебя.

 – Я думал, что твоей жене было неизвестно о ваших с Линдси отношениях до убийства Линдси.

 Зюскинд сжал кулаки.

 – О Линдси она ничего не знала.

 – Ты сообщил своей жене, матери твоих детей, что хочешь подавать на развод, и она не задала тебе никаких вопросов?

 – Мои отношения с Иден тебя не касаются.

 – Смешно как-то получается. Мы с Линдси в преддверии развода ведем себя неразумно и нецивилизованно: постоянно ссоримся, обвиняем друг друга в разных грехах. А вот твоя жена оказывается просто ангелом: спокойно ведет себя и не препятствует тебе, узнав, что ты хочешь ее бросить. Куда вы собирались отправиться в тот вечер, когда погибла Линдси? Ну, давай, Джастин, выкладывай! Она собирала вещи, незадолго до того у нас с ней вышла некрасивая ссора в присутствии других людей и она была очень расстроена. Ты был влюблен в нее и уже сообщил своей жене, что хочешь развода. Но ведь Линдси не собиралась уезжать из города без тебя.

 – Не твое дело, куда мы собирались.

 – Но когда ты приехал за ней…

 – Было уже слишком поздно! Ты убил ее. Там уже была полиция.

 Зюскинд подскочил, но к нему подошел Винни, положил руку ему на плечо и резким движением усадил снова на стул.

 – Сидите спокойно.

 – А вы держите свои рук от меня подальше! Вы не меньше во всем виноваты, чем он. Все вы, тот вечер мне даже не удалось ее увидеть. Я сумел только спросить у одного из соседей, стоявших под дождем, что произошло. Он сказал мне, что кто-то проник в дом и женщина, жившая в нем, мертва. Линдси была мертва, а ты уже начал ловко выкручиваться.

 Эли в ответ промолчал, он только бросил взгляд на Корбетта, как бы уступая ему свою очередь в беседе.

 – То, что вы сейчас говорите, противоречит вашим заявлениям по вопросу о гибели Линдси, сделанным в полиции ранее, – произнес детектив.

 – Я прекрасно знаю ваш логику. Неужели вы держите меня за дурака? Если бы я признал, что находился где-то неподалеку от дома Линдси, вы бы сразу повесили на меня ее убийство. Это он убил ее! – Зюскинд ткнул пальцем в сторону Эли. – Вы прекрасно это знаете, а меня здесь держите за то, что я воспользовался своим законным правом. Арестуйте же его наконец! Выполните свой долг.

 – Я обязательно выполню свой долг. Но мне нужны факты. В котором часу вы подъехали к дому Лэндонов в Блэк Бэй?

 – Около четверти восьмого.

 – Что было потом?

 – Я сразу поехал домой. У меня голова шла кругом, и я ни на чем не мог сосредоточиться. Иден приготовила обед и сказала, что в новостях услышала об убийстве Линдси. У меня случилась истерика. А чего еще вы ждали? Я любил ее. Я совершенно обезумел, и Иден помогла мне успокоиться, помогла трезво обдумать ситуацию. Она очень за меня переживала, за меня и за наших детей. Поэтому она пообещала, что скажет полиции, что я был дома вместе с ней с половины шестого, чтобы нам не пришлось переживать те ужасы, которые последуют из-за поступка Лэндона.

 – Значит, она солгала.

 – Она защищала меня и нашу семью. Я изменил ей, но она защитила меня. Она знала, что я не убивал Линдси.

 – Да, она знала, – согласился Эли. – Она знала, что вы не убивали Линдси. И она знала, что я ее тоже не убивал. Она предоставила алиби тебе, Джастин, которому поверили в полиции. Но ты не предоставил такое же алиби ей самой. Не сказал, что она была дома с тобой, как хорошая жена, что вы вместе ели пиццу, что она готовила обед в то время, когда она на самом деле ездила на встречу с Линдси и та впустила ее в дом.

 – Это ложь! Наглая нелепая ложь!

 – И Линдси, наверное, сказала ей что-то примерно в том же духе, что она сообщила и мне во время нашего последнего разговора. Что ей очень жаль, но так уж получилось, и ничего тут не поделаешь. Что она любит тебя и что вы имеете право на счастье. И тогда Иден в ярости схватила кочергу била ее.

 – Она не могла этого сделать.

 – Иден не смогла сдержаться, потому что считала Линдси своей близкой подругой. И вот теперь выяснилось, что близкая подруга оставила ее в дураках. Женщина, которой она так доверяла, стала угрозой всему тому, что она так ценила в жизни. Муж, с которым она жила и которому тоже доверяла, предал ее и теперь собирается разбить семью ради чужой жены.

 – Она ведь так просто не согласилась на развод, – вмешался Корбетт. – Вы спорили, она выдвигала свои требования, и ты заявил ей, то любишь другую женщину. После чего назвал ей имя.

 – Это не имеет никакого значения.

 – Когда? Когда ты сообщил ей о Линдси?

 – Вечером накануне убийства, но это не имеет никакого значения. Иден защищала меня, и от меня она требовала только одного: дать нашему браку еще один шанс, пожить вместе еще несколько месяцев. Она сделала это ради меня.

 – Она сделала это ради себя. – Эли встал. – Вы оба все делали только ради себя, на весь остальной мир вам было наплевать. А ведь ты мог получить Линдси без особого труда, Джастин. Мне нужно было только бабушкино кольцо. Иден хотела гораздо большего, и она воспользовалась тобой, чтобы добиться задуманного. Хотя мне очень трудно винить ее.

 Он вышел из комнаты и направился прямо к Эйбре. Она вскочила со скамейки, на которой ждала его. Они бросились друг другу в объятия, и Эли прижался лбом к ее лбу.

 – Было тяжело? – прошептала она.

 – Тяжелее, чем я предполагал.

 – Расскажи.

 – Обязательно. Все до конца. Но вначале поедем домой, хорошо? Давай поскорее сядем в машину и поедем домой.

 – Эли! – позвал его Винни, быстрым шагом вышедший из комнаты для допросов. – Подожди секунду. – Он помолчал, пристально взглянув в лицо Эли. – Как ты?

 – В целом нормально. Приятно чувствовать, что все подходит к завершению.

 – Корбетт просил меня передать, что, как только закончит с Зюскиндом, он тут же свяжется с Вулфом. Они заберут Иден Зюскинд для допроса. По моему мнению, Корбетт собирается ехать в Бостон, чтобы лично закончить расследование.

 – Пусть делают что хотят. Я выхожу из игры. Все это теперь для меня в прошлом. Спасибо за помощь, Винни.

 – Я выполнял свой долг, но не откажусь и от благодарности. Буду рад, если ты когда-нибудь угостишь меня пивом.

 – Сколько пожелаешь.

 Эйбра подошла к Винни и без лишних слов поцеловала его в губы.

 – Эли купит тебе пиво, а это в знак благодарности от меня.

 – Такая благодарность будет даже получше, чем пиво.

 – Поехали домой, – повторил Эли, – с этим покончено.

 Но он ошибался. Для него еще не все закончилось. Не совсем…

 

 На следующее утро Эли и Эйбра сидели напротив Иден Зюскинд.

 Она была бледна, но во взгляде ее чувствовалась уверенность, а голос был абсолютно спокоен.

 – Я вам очень благодарна за ваш сегодняшний приезд в Бостон. Знаю, что для вас это было не очень удобно.

 – Вы говорили, что хотите что-то мне… нам сообщить, – уточнил Эли.

 – Да. Когда вы в прошлый раз вдвоем приехали ко мне, я ощутила то сильное чувство, которое вас обоих связывает. Я всегда придавала очень большое значение подобной связи, важнейшей из уз, соединяющих людей, и тому, что такая связь может обещать тем, кого она соединяет. Всю свою сознательную жизнь я строила на вере в это. Но моя вера была разрушена. Поэтому я и захотела побеседовать с вами обоими. Прошлым вечером со мной уже говорили люди их полиции, в присутствии адвоката, конечно.

 – Очень разумно.

 – Джастина при этом не было. Но вы знаете, он всегда был слишком импульсивен, слишком опрометчив. И я умела все уравновешивать, все продумывала, мысленно взвешивала разные варианты. В течение довольно долгого времени мы были неплохой командой. Вы понимаете, что я имею в виду под равновесием, – сказала она, обращаясь к Эйбре.

 – Да, понимаю.

 – Я была уверена, что вы поймете. И вот теперь, когда Джастин сознался в столь многом и когда мне стало известно, что он совершил, я полагаю, что больше нет никакого смысла поддерживать такое равновесие. Больше я не могу защищать его в надежде на то, что он снова образумится и семья вновь займет главное место в его жизни. Этого не произойдет. В полиции считают, что он совершил умышленное убийство человека.

 – Да, вы правы.

 – И он стал причиной серьезной травмы у вашей бабушки.

 – Да, тоже верно.

 – Знаете, он попросту одержим своей идеей. Это, конечно, не оправдание, но факт. Примерно три года назад умер его двоюродный дедушка. Джастин нашел письма, дневник – все то, что связывало его семью с вашей семьей и с пресловутым «приданым».

 – Информацию о Виолетте Лэндон и Натаниэле Бруме?

 – Именно. Я знаю очень немногое, так как он сразу начал таиться, многое скрывал от меня. Наша с ним жизнь стала меняться именно с того момента. Он начал свои изыскания, раскопки. Стал тратить на что-то большие деньги. Я не буду утомлять вас совершенно ненужной информацией о проблемах Джастина и о его способности сваливать вину за свои провалы, ошибки и собственную глупость на окружающих. Я скажу только одно: чем больше он узнавал о своих предках, тем больше считал вас и ваше семейство виновными в его собственных неудачах. Более того, когда он узнал, что я знакома с вашей женой и иногда с ней работаю, он расценил это как знак судьбы. Кто знает? Возможно, так оно и было.

 – Он преследовал ее.

 – Да. Правда, я не знаю, до какой степени. Он обманывал меня, и мне кажется, честно говоря, возжелал ее. Джастин убедил себя, что любит Линдси, прежде всего, потому, что она принадлежала вам. Он хотел получить все, что принадлежит вам, и считал, что имеет на это право. Мне ничего не было известно о покупке им дома в Виски Бич, о частном детективе, о проникновениях в ваш дом. В те месяцы, что предшествовали гибели Линдси, я знала только одно – мой муж ускользает от меня, лжет мне. Я думаю, мы понимаем, что это значит? – сказала она, обращаясь к Эйбре.

 – Да, наверное.

 – Я перепробовала самые разные средства и наконец решила прекратить препирательства с ним по поводу времени, денег и заставила себя просто переждать. У него и раньше появлялись разные идеи фикс, и нередко бывало и так, что он отдалялся от семьи, но потом, в конце концов, всегда возвращался.

 Мгновение Иден помолчала, заложив за ухо выбившуюся прядь.

 – На сей раз все было иначе. Он сообщил мне, что собирается просить развода. Просто так, вполне повседневным формальным тоном. Мол, не хочет больше жить со мной и не желает притворяться, что любит меня. И вновь я не стану утомлять вас подробностями, но эти слова буквально оглушили меня. Я была вне себя. Мы долго ругались. Он говорил чудовищные вещи, какие обычно говорят в подобных ситуациях. Затем сказал мне, что у него связь с Линдси. И что только с ней он чувствует духовную близость – и прочие банальности, – и что они намерены пожениться.

 – Это, наверное, было чрезвычайно неприятно и больно слышать, – заметила Эйбра, когда Иден замолчала.

 – Да, это было ужасно. Самое страшное мгновение моей жизни. Все, что я любила, чему верила, ускользало у меня из рук. Джастин заявил, что детям мы обо всем сообщим после выходных, а до этого у нас есть масса времени, которое мы проведем с ними и тем самым смягчим удар. Сказал, что спать будет в комнате для гостей и что мы должны сохранять внешние приличия. Я клянусь вам, что он говорил словами Линдси. Он перенял ее стиль, интонацию. Вы понимаете меня? – спросила она Эли.

 – Да, конечно.

 Расправив плечи, Иден кивнула.

 – Все то, что я скажу дальше, я скажу не для полиции и не для моего адвоката, не для записи, но, я полагаю, вы заслуживаете знать это, а я должна высказаться.

 – Я знаю, что вы убили ее.

 – Неужели вам не интересно узнать, что произошло в тот вечер? Узнать, почему и как?

 Прежде чем Эли успел ответить, Эйбра накрыла его руку своей.

 – Мне интересно. Я бы хотела знать.

 – Вот тут и срабатывает то равновесие, о котором я говорила. Вы готовы уйти, потому что преисполнены злости и негодования, а она помогает вам остаться, так как понимает, что полное знание происшедшего поможет вам окончательно оставить все в прошлом. Насколько, конечно, это вообще возможно.

 – Вы хотели встретиться с ней, – начала Эйбра.

 – А как бы вы поступили на моем месте? Джастин позвонил мне и сказал, что передумал и что мы можем ничего не говорить детям еще несколько дней. Линдси была очень расстроена из-за ссоры с вами, Эли, и ей нужно было успокоиться. Ему нужно быть с ней. Учитывали ее желания и его интересы, а то, что нужно было его семье, Джастина не касалось. Я думаю, что они друг в друге культивировали самое худшее, – заметила Иден. – Самое подлое и эгоистичное.

 – Возможно, вы правы. – Эли сжал руку Эйбры и подумал, насколько же ему посчастливилось в жизни.

 – И вот я пошла к ней, хотела попытаться урезонить ее. Я даже хотела воззвать к ее лучшим чувствам. Она все еще злилась, очень злилась из-за вашей с ней ссоры, из-за того, что вы ей сказали. Сейчас, вспоминая нашу тогдашнюю встречу, я думаю, что она чувствовала себя немного виноватой. Впрочем, не слишком. Линдси впустила, провела в библиотеку, потому что хотела выговориться, покончить со всем раз и навсегда, чтобы они с Джастином могли уехать. Мои слова не произвели на нее ни малейшего впечатления. Наша дружба, мои дети, моя семья, боль, которую она мне причинила, ничего не значили для нее. Я умоляла Линдси не отнимать у меня мужа, не забирать отца моих детей. Она же в ответ заявила, что я наконец должна повзрослеть. То, что произошло со мной, сплошь и рядом происходит в мире взрослых людей. Линдси говорила мне чудовищные вещи и наконец повернулась ко мне спиной. Она отмахнулась от меня и от моей боли, как от назойливой мухи.

 Сделав паузу, Иден положила руки на стол.

 – Остальное я помню плохо. Как будто действовала не я, а кто-то другой, а я только наблюдала. Кто-то другой – тот, кто схватил кочергу, нанес удар. Я как будто лишилась рассудка.

 – Это может сработать, – спокойно заметил Эли, – если ваш адвокат не глуп.

 – У меня хороший адвокат, но в любом случае я шла в тот дом совсем не с целью причинить ей какой-то вред. Я хотела упросить ее оставить в покое моего мужа. Когда я пришла в себя, когда было уже слишком поздно, я вспомнила о своей семье, своих детях и поняла, что это может для них означать. Я уже не могла изменить сделанного в мгновение безумия, единственное, что мне оставалось, – попытаться защитить свою семью. Поэтому я пошла домой. Сняла с себя всю одежду, которая на мне тогда была, и разорвала ее. Клочки сложила в сумку, поехала к реке и утопила их. После чего поехала домой и стала готовить ужин. Когда Джастин вернулся домой, он был на грани истерики. И я сразу же поняла, что мы сумеем защитить друг друга, и это будет означать, что в дальнейшем мы сможем все оставить в прошлом и воскресить наш брак. Я чувствовала, что он нуждается во мне. Линдси наверняка погубила бы его. Собственно, что она и сделала. И оставила она мне мужчину, с которым я уже больше ничего не могла поделать, которого не могла спасти. Я махнула на него рукой и попыталась спасти себя.

 – И тем не менее ваш поступок послужил причиной того, что жизнь Эли была практически разбита.

 – Я ничего не могла поделать, ничего не могла изменить, хотя мне было очень жаль, что кто-то, кого обманули так же, как и меня, потерял из-за моего поступка гораздо больше, чем я. Но ведь на самом деле его жизнь разбила не я. Ее разбила Линдси. Она разбила его и мою жизни. Даже мертвая она продолжает свое черное дело. Теперь пострадают и мои дети.

 Голос Иден слегка дрогнул, но она тотчас же снова взяла себя в руки.

 – Даже в том случае, если моему адвокату удастся заключить сделку с прокурором, дети все равно пострадают. В отличие от меня, у вас есть ваше равновесие, ваш шанс на будущее. У меня только двое детей, жизнь которых будет раздавлена тем, что совершил их отец из глупого эгоизма, и тем, что совершила их мать от отчаяния. Вы свободны. А я… хотя, возможно, я и не получу того наказания, которого, по вашему мнению, заслуживаю… я уже никогда не буду свободна.

 Эли наклонился в ее сторону.

 – Что бы Линдси ни сделала или что бы ни планировала сделать, она не заслуживала смерти за свои поступки.

 – Вы снисходительнее меня. Но мы можем вернуться к корням. Ваш предок совершил убийство из жадности, вышвырнул из дома собственную сестру по той же самой причине. Если бы этого не произошло, мы бы здесь не сидели. Я всего лишь часть общей истории.

 – Такая точка зрения вполне может помочь вам пережить то, что вам предстоит на протяжении нескольких следующих недель.

 Эли встал.

 И вновь Эйбра сжала его руку.

 – Ради благополучия ваших детей мне хочется надеяться, что вы можете рассчитывать на профессионализм вашего адвоката.

 – Спасибо. Я искренне желаю вам обоим всего самого лучшего.

 

 Эли захотелось поскорее уйти от нее.

 – О господи! – единственное, что смог он вымолвить, когда Эйбра взяла его за руки.

 – Психика у некоторых людей нарушена, но это никак внешне не проявляется. И сами они ничего не чувствуют и не понимают. Возможно, причиной того, что произошло с ней, стали обстоятельства, Эли, но она никогда не поймет, что с ней не так.

 – Я бы мог добиться для нее каких-нибудь пяти лет, – заметил он, – а реально отсидела бы два.

 – В таком случае я рада, что ты не работаешь защитником в суде.

 – Я тоже рад. – Он сжал ее руку, заметив, что коридору идет Вулф.

 – Лэндон.

 – Детектив.

 – Я ошибался, но должен вам признаться, что вы хорошо справились с этим делом.

 Вулф прошел дальше, не останавливаясь, но Эли повернулся в его сторону и крикнул:

 – И это все? Все, что вы хотели мне сказать?

 Вулф оглянулся на него:

 – Да, это все.

 – Он смущен, – заметила Эйбра и, когда Эли бросил на нее удивленный взгляд, только улыбнулась. – Он, конечно, негодяй, но сейчас он чувствует себя крайне неуютно. Забудь о нем и помни о карме.

 – Я ничего не знаю о карме, но его я действительно изо всех сил попытаюсь забыть.

 – Отлично. Ну, а теперь давай купим цветы для Эстер и сообщим всем твоим родственникам радостную новость. А потом поедем домой и будем ждать дальнейшего развития событий.

 

 У Эли уже имелись кое-какие идеи относительно будущего.

 Он подождал несколько дней, пока у них обоих улягутся эмоции. Он вернулся к нормальной жизни, и ему были неинтересны сообщения СМИ об аресте Иден Зюскинд по обвинению в убийстве Линдси или аресте Джастина Зюскинда по обвинению в убийстве Дункана.

 Он вернулся к нормальной, но не к прежней своей жизни и был этому рад.

 Он строил планы на будущие, некоторые из них совместно с Эйброй. К примеру, они задумали устроить большую вечеринку в Блафф-Хаусе на четвертое июля. Эли также показал ей предварительные чертежи для установки лифта, которым могла бы пользоваться Эстер, когда вернется домой.

 Однако кое-какими планами он с ней пока не поделился. Пока…

 Он ходил гулять с собакой, писал, проводил время с любимой женщиной и начал смотреть на Блафф-Хаус совершенно в новом свете.

 Эли выбрал вечер, когда с моря дул легкий бриз, солнце только что начало опускаться за горизонт и на небе должна была вот-вот появиться полная луна.

 Он расставлял тарелки для ужина, а Эйбра обдумывала расписание на следующую неделю.

 Думаю, что если я немного потеснюсь, то смогу втиснуть сюда еще и Зумбу [13]. Она сейчас очень популярна, и я могу получить сертификат на ее преподавание.

 – Наверняка.

 – Йога всегда будет моим любимым занятием, но мне хочется добавить чего-нибудь новенького, свежего, чтобы идти в ногу со временем. – Эйбра встала и приколола новое расписание к доске.

 – Если уж говорить о чем-то свеженьком, я хочу показать тебе кое-что на третьем этаже.

 – В проходе? Ты что, снова хочешь поиграть в «пирата и его девушку»?

 – Возможно, но сначала покажу тебе кое-что другое.

 – Знаешь, очень жаль, что мы не сможем открыть третий этаж к июльскому торжеству, – заметила Эйбра, поднимаясь с Эли на третий этаж. – Слишком сложно разобраться со всеми вещами, которыми он завален, но когда-нибудь мы его одолеем.

 – Да, когда-нибудь наверняка.

 – Мне всегда не нравилось слово «когда-нибудь»

 – Теперь я понял, что оно мне тоже всегда не нравилось. Но чтобы это понять, мне потребовалось время.

 Он провел ее в бывшие помещения для прислуги, где в ведерке со льдом стояло шампанское.

 – Мы что-то собираемся отмечать?

 – Чертовски на это надеюсь.

 – Я очень люблю всякие торжества. Э-э-э, да у тебя здесь чертежи. – Она подошла к столу и стала их рассматривать. – Эли! Ты планируешь, свой новый кабинет? Это потрясающе. Просто сказочно. Ты добавил внешний вход на террасу? Прекрасная идея. Можно будет входить и выходить прямо отсюда, сидеть на террасе и размышлять. Ты же мне ничего не говорил!

 Она повернулась к нему лицом.

 – Это только предварительные планы. Прежде чем показать тебе, я хотел их нанести на бумагу и продумать, что смогу сделать.

 – Ну, что ж, предварительные это планы или нет, в любом случае неплохой повод, чтобы откупорить бутылочку.

 – Но шампанское совсем по другому поводу.

 – Неужели у тебя есть какой-то другой повод?

 – Да, и намного более значительный. Видишь ли, архитектор оставил пространство здесь без названия. То место, где мы сейчас находимся. Я попросил его просто набросать общий чертеж и не вносить никаких подробностей.

 – Планы, планы, планы, – произнесла Эйбра и прошлась по комнате один, потом другой раз. – Здесь ты можешь сделать все, что угодно.

 – Я вряд ли, зато ты – без всякого сомнения.

 – Кто? Я?

 – Ты могла бы здесь устроить свой зал.

 – Мой… о, Эли, это так замечательно с твоей стороны, так мило, но…

 – Выслушай меня. Твои клиенты или ученики будут проходить сюда прямо с террасы. Ну, конечно, им придется подняться на третий этаж, но, черт возьми, если они решили заниматься упражнениями, то подъем по лестнице не должен вызывать у них никаких возражений. Он станет для них подготовкой к занятию. Если ты посчитаешь нужным работать здесь с пожилыми людьми, то в их распоряжении будет лифт. Вон там будет еще одно помещение. Там ты сможешь проводить сеансы массажа. Я стану работать в северном крыле, отдельно, поэтому твои занятия мне никак не помешают. Я уже посоветовался с Эстер, и она сказала, что это потрясающая идея, следовательно, ты можешь делать здесь все, что считаешь нужным.

 – Да, ты все здорово продумал.

 – Ты права, но думал я в основном о тебе. Или о нас. О Блафф-Хаусе. О нашем… ну, скажем так, нашем будущем. Как ты смотришь на мое предложение?

 – Эли! – От восторга у нее просто не хватало слов. Она ходила по просторному помещению и смотрела по сторонам, только смотрела по сторонам.

 – Ты даришь мне мою самую драгоценную мечту, но…

 – Но ты можешь взамен подарить мне мою.

 Эли порылся в кармане и достал оттуда обручальное кольцо.

 – Это не то, которое я когда-то подарил Линдси. Я не хотел дарить тебе то кольцо, поэтому я попросил бабушку дать мне другое. Оно тоже очень старое, и Эстер его особенно любит. Она хотела, чтобы именно ты его получила – та, кого она тоже особенно любит. Я, конечно, мог бы купить тебе и что-нибудь новое, современное, но мне хотелось, чтобы ты получила нечто такое, что передавалось в нашей семье из поколения в поколение. Это очень символично, а ты ведь любишь символы.

 – О боже! О боже! – Эйбра не могла оторвать глаз от прямоугольного, идеальной огранки изумруда.

 – Я не хотел дарить тебе бриллиант. Слишком банально… а изумруд… он напоминает мне о тебе, о твоих глазах.

 – Эли… – Эйбра провела рукой по груди как будто для того, чтобы удостовериться, что ее сердце не остановилось от восторга. – Я не… Все это так неожиданно. Я ведь ни о чем подобном не думала.

 – Ну, тогда подумай прямо сейчас.

 – Мне казалось, что мы будем говорить о моем переезде к тебе, об официальном совместном проживании как о промежуточном этапе.

 – Можно и так. Если в данный момент я могу рассчитывать только на это, я согласен. Я все прекрасно понимаю. Понимаю, что немного тороплюсь и что у нас за спиной большие ошибки прошлого. Но они в том же прошлом и остались. Я хочу жениться на тебе, Эйбра. Хочу начать с тобой новую настоящую жизнь, создать семью, жить с тобой в одном доме.

 Он был готов поклясться, что кольцо у него в руке горит самым настоящим огнем и обжигает кожу.

 – Я смотрю на тебя и вижу наше будущее, те возможности, которые оно для нас открывает. Мне не хочется ждать, но если ты настаиваешь, я все-таки подожду. Я подожду, но ты должна знать, что ты не только помогла мне вернуться к нормальной жизни и понять, какая жизнь мне нужна. Ты и есть та жизнь, которая мне необходима.

 Сердце Эйбры не остановилось, оно было переполнено эмоциями. Она смотрела на Эли, а заходящее солнце окрашивало окна у него за спиной в розовато-золотистые тона. В ее голове мелькнула мысль: вот она, любовь, вот она. Бери же предлагаемый тебе дар.

 – Я люблю тебя, Эли, и доверяю своему сердцу. Я научилась этому. Мне кажется, что любовь – самая мощная и самая важная вещь во Вселенной, и я могу сказать, что люблю тебя. И я хочу, чтобы ты любил меня. Тогда мы сможем создать ту жизнь, о которой мечтаем. Я в это верю. Мы сможем создать такую жизнь вместе.

 – Но ты хочешь подождать.

 – Нет, черт возьми, я не хочу ждать! – Она рассмеялась и бросилась ему на шею. – О господи! Ты – настоящая любовь моей жизни.

 Заключив его в объятия, Эйбра своими губами отыскала его губы, и они слились в поцелуе, означавшем переход к новой жизни, так много им обещавшей.

 – Я бы не вынес ожидания, – признался Эли, не выпуская ее из объятий.

 – Ну, что ж, счастливчик, тогда не упускай возможности. – Она протянула ему руку. – Пусть все будет официально.

 Когда он надел кольцо ей на палец, Эйбра снова обняла его правой рукой, а левую подняла так, чтобы лучи заходящего солнца упали на кольцо.

 – Оно такое красивое, такое теплое.

 – Как ты сама.

 – Мне нравится, что оно старинное, что его передавали в твоей семье из поколения в поколение, и то, что теперь я тоже часть твоей семьи. Когда ты попросил у Эстер кольцо?

 – Когда мы ездили к ней с цветами после нашей встречи с Иден Зюскинд. Я не мог сделать тебе предложение раньше. Не хотел делать его до тех пор, пока не закончатся мои проблемы. Теперь для нас обоих все начинается заново. Занимай это свободное пространство, Эйбра, бери меня, бери все, что видишь.

 – Вот как раз все это мы и возьмем. – И она снова прижалась губами к его губам в страстном поцелуе. – А потом мы сделаем еще больше.

 На кольце блеснули последние лучи заходящего солнца, так же, как и когда-то раньше у многих женщин в долгой истории семейства Лэндонов.

 Затем оно стало излучать более спокойное сияние, как когда-то в том железном сундуке, который волны выбросили на берег Виски Бич с потерпевшего кораблекрушение «Калипсо» вместе с его ловким капитаном.