Прощай, прощай, черный дрозд!

 Она умирала от желания поскорее очутиться дома. Сознание того, что ее ждут собственный дом, собственная кровать и собственные вещи, превращало в удовольствие даже омерзительную дорогу из аэропорта.

 Между автомобилями, маршрутными такси и похожими на танки автобусами происходили маленькие стычки, предательства, измены и даже сражения. Наблюдать за этой дорожной войной было так приятно, что Саманте Гэннон захотелось отпихнуть сонного водителя, прыгнуть на переднее сиденье, схватить руль и самой принять участие в драке.

 О боже, как она любила Нью-Йорк!

 Когда машина застревала в пробках на федеральной автостраде, забитой транспортными средствами всех мастей, Саманта смотрела на экран, следя за мультипликационными рекламными роликами. Некоторые из них напоминали рассказы, и Саманта, сама писатель и любительница хороших историй, наслаждалась ими.

 Вот хорошенькая женщина, судя по всему, приехавшая на курорт одна, сидит в кафе у бассейна. Вокруг бродят парочки. Она заказывает напиток, делает первый глоток и вдруг встречается глазами с роскошным мужчиной, только что вылезшим из воды. Влажная кожа, потрясающая улыбка… Миг возникновения любви с первого взгляда сменяется прогулкой при лунном свете. Счастливые влюбленные идут по пляжу, держась За руки.

 Мораль? Пейте ром «Силби», и вам откроется мир, Полный приключений, романтики и секса! Все очень просто.

 Впрочем, для некоторых это действительно просто.

 Ее бабушка и дедушка пережили когда-то такой миг Правда, ром был тут ни при чем. Во всяком случае, ей так рассказывали. Но когда их глаза впервые встретились, что-то замкнуло, кровь закипела и судьба сделала свое дело.

 Поскольку осенью они должны были отметить пяти десятую годовщину свадьбы, дело было сделано на славу.

 Именно благодаря судьбе, которая свела их вместе Саманта теперь находилась на заднем сиденье большого черного седана и ехала в город, возвращаясь до мой — домой, домой! — после двухнедельного рекламного турне по бесконечным ухабистым дорогам.

 Без дедушки и бабушки, без того, что выпало им на долю, не было бы ни книги, ни рекламного турне. Ни возвращения домой. Всем этим она была обязана им. Может быть, за исключением турне.

 Оставалось надеяться, что старики гордятся ею так же, как она ими.

 Саманта Е. Гэннон, автор национального бестселлера «Горячие камни».

 Это кое-чего стоит.

 Четырнадцать городов за пятнадцать дней, от Восточного до Западного побережья, интервью, встречи с читателями, гостиницы, вокзалы — все это было очень утомительно.

 «И, честно говоря, безумно интересно», — сказала она себе.

 Каждое утро Саманта вылезала из незнакомой по стели, разлепляла сонные глаза и всматривалась в зеркало, пытаясь убедиться, что это действительно она. Что это случилось именно с ней. С Самантой Гэннон.

 «Я писала эту книгу всю свою жизнь, — думала она. — С самого детства, когда слышала семейные легенды, когда умоляла бабушку и дедушку повторить рассказ, не упуская мельчайших подробностей. А по том оттачивала мастерство, лежа в постели и придумывая новые приключения».

 Эта история казалась ей такой романтичной, такой захватывающей… А приятнее всего было то, что она произошла с ее родными.

 Работа над новой книгой, которую Саманта назвала «Большой Джек», тоже шла очень успешно — наверное, потому, что она писала о своем прадеде. Ей не терпелось вернуться к роману, снова погрузиться в мир Джека О'Хары, мир воров и бандитов, скрывающихся от полиции. Перед турне у нее не было ни одной свободной минуты для работы, а во время турне — тем более. Но письменный стол подождет. Она не будет думать о новой книге как минимум сорок восемь блаженных часов. Бросит сумки и забудет об их существовании. Запрется в своем чудесном тихом доме. Примет пенную ванну, откроет бутылку шампанского.

 Будет отмокать и пить, отмокать и пить. Если проголодается, то что-нибудь закажет из ближайшего ресторана. Все равно что. Главное, что это будет ее еда на ее кухне.

 А потом проспит десять часов подряд.

 И не будет подходить к телефону. Она еще с борта самолета позвонила родителям, брату, сестре, дедушке с бабушкой и сообщила, чем собирается заниматься ближайшие пару дней. Друзья и коллеги подождут день-другой. А поскольку со своим последним партнером Сэм рассталась больше месяца назад, ни один мужчина ее не ждал.

 Наверно, оно и к лучшему.

 Когда машина остановилась у тротуара, Сэм выпрямилась и захлопала глазами. Дом! Как обычно, она замечталась, с головой ушла в свои мысли и не поняла, что уже приехала.

 Она взяла сумку и ноутбук, водитель донес до дверей ее чемодан и остальной багаж. Сэм была так счастлива, что, давая ему щедрые чаевые, чуть не поцеловала его на прощание. Вместо этого она помахала таксисту рукой и втащила вещи в крохотный вестибюль дома, который ее бабушка называла кукольным.

 — Я вернулась! — Она оперлась спиной о дверь и перевела дух, едва сдерживаясь, чтобы не пуститься в пляс. — Мое, мое, мое! Все это мое! Малышка, я вернулась!

 Добравшись до гостиной, Сэм застыла на пороге и ахнула. Столы и стулья были перевернуты, ее любимый Диванчик лежал ножками вверх, как черепаха. На полу валялся разбитый вдребезги телевизор, вокруг были разбросаны семейные фотографии в рамках и сорванные со стен картины и репродукции.

 Сэм схватилась за голову, вонзила пальцы в короткие рыжие волосы и застонала.

 — О боже, Андреа! Я просила тебя присмотреть за домом, а не устраивать в нем погром!

 Вечеринка вечеринкой, но это переходило все границы. Придется дать кому-то хорошего пинка в зад.

 Сэм выхватила из кармана жакета телефон и набрала номер.

 Когда голос Андреа предложил оставить сообщение, она заскрежетала зубами, резко повернулась, вышла из комнаты и стала подниматься по лестнице.

 — Какого черта?! — рявкнула она в трубку. — Ты что, взорвала здесь бомбу? Как ты могла, Андреа?! Как ты могла переломать мои вещи и оставить дом в таком виде? Проклятие, где ты? Лучше беги во все лопатки, потому что если ты мне попадешься… О боже, что это за запах? Андреа, я убью тебя!

 Когда Сэм пинком открыла дверь спальни, оттуда вырвалась такая вонь, что пришлось прикрыть рот рукой.

 — О господи, моя спальня! Я никогда не прощу тебя. Клянусь богом, ты уже покойница! — бормотала она, нашаривая в темноте выключатель.

 Когда свет зажегся, Сэм заморгала и увидела, что Андреа ничком лежит на полу в куче окровавленных простыней.

 Она оказалась права. Андреа действительно была покойницей.

 Черт возьми, до конца смены оставалось всего пять минут, когда поступило это сообщение! Еще немного, и она ушла бы домой, а этим делом занялся бы кто-то другой. Кто-то другой провел бы душный летний вечер рядом с разложившимся трупом…

 Но какой смысл об этом думать? Как ни крути, а теперь Андреа Джекобс была ее заботой.

 Лейтенант Ева Даллас дышала сквозь маску. По ее мнению, помогали эти штуки мало, выглядели смехотворно, но все же задерживали какую-то часть отврати тельного запаха.

 Хотя температура воздуха в комнате была умеренной и составляла двадцать два градуса по Цельсию, однако тело пролежало здесь пять дней и выглядело соответственно. Тот, кто перерезал Андреа горло, не просто убил ее но оставил гнить.

 — Личность жертвы установлена, — сказала Ева в диктофон. — Андреа Джекобс Двадцать девять лет, метиска. Горло перерезано движением слева направо и сверху вниз. Имеются указания на то, что убийца напал сзади. Состояние тела не позволяет с помощью визуального осмотра определить, имеются ли другие раны и повреждения, полученные при попытке защитить себя. На жертве одежда для улицы.

 «Точнее, для вечера», — подумала Ева, заметив блестки на подоле платья и туфли на высоком каблуке, лежавшие на другом конце комнаты.

 — Она пришла после свидания. Возможно, после посещения ночного клуба. Могла привести кого-то с собой, но это маловероятно.

 Ева обвела взглядом комнату, пытаясь представить себе картину происшедшего, и пожалела, что рядом нет Пибоди. Но ее бывшая помощница, а теперь напарница рано ушла домой. Не было смысла тащить Делию обратно и портить ей праздничный обед.

 — Судя по всему, жертва пришла одна. Если бы она привела убийцу с собой, он сначала вступил бы с ней в половую связь. Зачем тратить даром хороший товар? Следов борьбы нет. Один взмах ножом. Никаких колотых ран.

 Ева выключила диктофон и снова посмотрела на труп, пытаясь представить себе Андреа живой. Итак, она пришла со свидания. Вечер был выходной, очевидно, выпила несколько бокалов. Поднимается по лестнице… Слышит ли она что-нибудь? Скорее всего, нет. Но она могла оказаться дурой и пойти наверх именно потому, что услышала какие-то посторонние звуки. Насчет дуры выясним, но можно держать пари, что Убийца слышал ее. Слышал, как она шла.

 Ева выбралась в коридор, постояла там минутку и огляделась, не обращая внимания на работавших в Доме дознавателей. Потом вернулась в комнату и представила себе, что сбрасывает эти проклятые туфли. Подъем сразу заныл от облегчения. Может быть, жертва Нагнулась и начала растирать стопу… А когда выпрямилась, убийца бросился на нее.

 «Прятался за дверью, — подумала Ева, — или выскочил из стенного шкафа рядом с дверью. Остановился у жертвы за спиной, схватил ее за волосы, запрокинул голову и перерезал горло».

 Ева поджала губы и стала изучать следы крови. Судя по всему, убийца не тратил времени даром. Быстро нанес удар и подтолкнул жертву вперед. Она упала лицом на кровать; кровь в это время еще хлестала из перерезанного горла.

 Ева посмотрела на окна. Шторы были задернуты. Она подошла ближе, раздвинула их и убедилась, что жалюзи спущены тоже. Это наверняка сделал убийца. Не хотел, чтобы кто-нибудь заметил свет или его передвижения.

 Ева вышла из комнаты, сняла маску и сунула ее в полевой набор. В доме уже кишели «чистильщики» (так в управлении называли членов экспертной бригады, выезжавшей на место убийства). Она кивнула сержанту:

 — Сообщите медэкспертам, что труп можно забрать. Где свидетельница?

 — Сидит на кухне внизу, лейтенант. Ева посмотрела на наручные часы.

 — Возьмите своего напарника и обойдите соседей. Вы прибыли на место преступления первыми, верно?

 Сержант выпрямился:

 — Да, лейтенант.

 Она выждала несколько секунд:

 — И что было дальше?

 В управлении полиции все знали, что с Даллас лучше не связываться. Перед сержантом стояла высокая, стройная женщина в легких брюках, тенниске и жакете. У дверей спальни она обработала руки силином, но теперь на большом пальце ее правой руки красовалось кровавое пятно. Он не знал, должен ли замечать это. Волосы у нее были светло-русые, коротко остриженные. Глаза карие и острые, как у типичного копа.

 Говорили, что она съедает ленивых копов на завтрак и выплевывает их во время ленча. А ему хотелось до жить до конца дня.

 — Сообщение от диспетчера поступило в шестнадцать сорок. Взлом и возможное убийство.

 Ева покосилась на дверь спальни.

 — Да уж. Очень возможное.

 — Мы с напарницей находились ближе всех и прибыли на место преступления в шестнадцать пятьдесят две. Свидетельница по имени Саманта Гэннон, проживающая в этом доме, встретила нас у дверей. Она была очень расстроена.

 — Подробнее, Лопкер, — сказала Ева, прочитав имя на табличке, прикрепленной к нагрудному карману рубашки.

 — У нее была истерика, лейтенант. Ее уже вырвало.

 У самой парадной двери.

 — Да, я заметила.

 Сержант слегка успокоился — кажется, Даллас не собиралась сдирать с него шкуру.

 — Как только она открыла нам, ее опять вырвало. В том же месте. Потом она села на ступеньки, обхватила себя руками, заплакала и стала твердить: «Андреа мертва, она наверху». Моя напарница осталась с ней, а я поднялся по лестнице, чтобы проверить, так ли это. Но далеко идти не пришлось. — Он скорчил гримасу и кивком указал на дверь спальни. — Я сразу почувствовал запах, заглянул в спальню и увидел тело. Поскольку убедиться в смерти можно было визуально, не пере ступая порога, я не стал входить, чтобы не оставлять следов. Быстро осмотрел второй этаж, убедился, что в доме больше нет ни живых, ни мертвых, затем сообщил диспетчеру.

 — А ваша напарница?

 — Моя напарница оставалась со свидетельницей. Сержант Рики умеет успокаивать свидетелей и жертв преступления. Похоже, у нее и на этот раз получилось.

 — Ладно. Начинайте опрос соседей. Рики присоединится к вам позже.

 Ева спустилась на первый этаж. У парадной двери стояли чемодан, ноутбук и огромная спортивная сумка, неразлучная спутница большинства женщин в любом путешествии. Гостиная выглядела так, словно в ней погулял смерч, а в кухне явно поработала целая толпа свихнувшихся поваров. Сержант Рики сидела за темно-синим кухонным столом; напротив нее расположилась рыжая женщина лет двадцати пяти. Женщина была такой бледной, что веснушки, испещрявшие ее нос и скулы, казались кусочками корицы, брошенными в молоко. Ярко-синие глаза, остекленевшие от гора и слез, были обведены красными кругами. Ее прическа была еще короче, чем у Евы; маленькая челка надо лбом подчеркивала форму головы. В ушах красовались огромные серебряные кольца. На женщине были брюки, рубашка и жакет модного в Нью-Йорке черного цвета. «Дорожный костюм», — предположила Ева вспомнив чемоданы, стоявшие в вестибюле.

 Увидев начальство, Рики подняла голову. Профессионалы обменялись взглядами.

 — Саманта, обязательно позвоните по телефону, который я вам дала.

 — Позвоню. Спасибо за то, что посидели со мной.

 — Не за что. — Рики поднялась и подошла к двери, у которой ждала Ева. — Лейтенант, она сильно потрясена. Держится из последних сил. Надолго ее не хватит.

 — Какой телефон вы ей дали?

 — Службы помощи жертвам насилия.

 — Хорошо. Вы записали беседу с ней?

 — Да, мэм. С ее позволения.

 — Переправьте запись мне. — Ева немного помедлила. Пибоди тоже умела успокаивать, но Пибоди здесь не было. — Сержант Рики, я приказала вашему напарнику начать обход соседей и сказала, что вы вскоре присоединитесь к нему. Найдите сержанта Лопкера и скажите, что вы нужны мне здесь. Пусть возьмет в помощь кого-нибудь из рядовых. Если у свидетельницы снова начнется истерика, будет лучше, если рядом окажется человек, к которому она успела привыкнуть.

 — Есть, мэм.

 — Теперь оставьте нас наедине. — Ева вошла на кухню и остановилась у стола. — Мисс Гэннон? Я — лейтенант Даллас. Мне нужно задать вам несколько вопросов.

 — Да. Бет… то есть сержант Рики объяснила, что мне придется отвечать на вопросы. Прошу прощения, я не расслышала, как вас зовут.

 — Даллас. Лейтенант Даллас. — Ева села. — Я пони маю, как вам трудно. Не будете возражать, если я запишу нашу беседу? Расскажите мне, что случилось.

 — Я не знаю, что случилось! — Глаза Саманты блестели, голос звучал хрипло. Она посмотрела на свои руки и сделала несколько вдохов и выдохов, пытаясь успокоиться. Ева оценила это по достоинству. — Я приехала домой. Приехала из аэропорта. Я уезжала из города. Отсутствовала две недели.

 — Где вы были?

 — Гм-м… В Бостоне, Кливленде, Ист-Вашингтоне, Лексингтоне, Далласе, Денвере, Новом Лос-Анджелесе Портленде, Сиэтле. Какой-то город забыла. Или два. — Она слабо улыбнулась. — Я совершала рекламное турне. Написала книгу, и ее опубликовали. Мне очень повезло.

 Губы Саманты задрожали, и она всхлипнула.

 — Книгу хорошо приняли, и издательство послало меня в турне рекламировать ее. Я колесила по стране две недели. Потом вернулась домой. А здесь…

 Она обвела взглядом кухню, и Ева почувствовала, что новая истерика не за горами.

 — Мисс Гэннон, вы живете здесь одна?

 — Что? Одна? Да, я живу одна. Андреа не… не…

 О боже…

 Она сделала глубокий вдох, задержала дыхание и сжала руки так, что побелели костяшки пальцев. «Ее борьба с собой превратилась в настоящую битву», — подумала Ева.

 — Я хочу помочь Андреа, — сказала она. — Но для этого вы должны помочь мне понять, что произошло. Держитесь. Мы скоро закончим.

 — Я не слабонервная. — Саманта потерла лицо ладонями. — И умею справляться с собой. Во всяком случае, в обморок падать не собираюсь.

 «Держу пари, что не собираешься», — подумала Ева.

 — У каждого есть свой предел… Итак, вы приехали домой. Расскажите, что было дальше. Дверь была за перта?

 — Да. Я раскодировала замки, выключила охранную систему. Потом вошла, поставила вещи. Радовалась, что наконец-то вернулась. Я очень устала, хотела вы пить бокал вина и принять ванну. А потом увидела гостиную… Сначала я не поверила своим глазам. Потом разозлилась. Разозлилась и вышла из себя. Вынула из кармана телефон и позвонила Андреа.

 — Почему?

 — Ох… Видите ли, Андреа присматривала за домом.

 Я не хотела, чтобы дом две недели оставался без при смотра, а она собиралась делать у себя ремонт, и мы договорились… Она должна была пожить здесь, поливать мои цветы, кормить рыбок… О боже, мои рыбки! — Саманта хотела встать, но Ева удержала ее за руку:

 — Подождите.

 — Мои рыбки. Две золотые рыбки. Живые рыбки, у меня в кабинете. Я даже не зашла туда.

 — Сядьте! — Ева сурово подняла палец, удерживая Саманту на месте, затем встала, подошла к двери и сделала знак одному из «чистильщиков». — Сходите в кабинет, проверьте, как там рыбки, и сообщите мне.

 — Что?

 — Выполняйте!

 Она вернулась к столу. По щеке свидетельницы катилась слеза; нежная, как у всех рыжих, кожа была по крыта пятнами. Но Саманта еще держалась.

 — Значит, когда вы уезжали, Андреа жила здесь. Только Андреа?

 — Да. Возможно, иногда сюда кто-то приходил. Она общительная. Любит вечеринки. Именно это я и поду мала, когда увидела гостиную. Что она устроила какое-то дикое сборище и погром. Я поднималась по лестнице и диктовала ей сообщение. Говорила ужасные вещи… — Саманта закрыла лицо руками. — Ужасные вещи, — повторила она. — А потом почувствовала этот ужасный запах и разозлилась еще сильнее. Ворвалась в спальню и… увидела ее. Она лежала на полу у кровати. Вся в крови. Только кровь не была похожа на кровь. Ну, вы меня понимаете… Думаю, что я закричала. Может быть, потеряла сознание. Я не знаю.

 Она подняла заплаканные глаза.

 — Не помню. Только помню, что снова сбежала по лестнице. Набрала «девять-один-один». Потом меня вырвало. А потом я сделала глупость…

 — Какую глупость?

 — Вернулась в дом. Я не подумала. Нужно было остаться на улице, дождаться полиции или пойти к соседям. Но я уже ничего не соображала. Вернулась, стояла в вестибюле и дрожала.

 — Это была не глупость, а шок. Разные вещи. Когда вы в последний раз разговаривали с Андреа?

 — Точно не помню. В самом начале турне. Кажется, звонила ей из Ист-Вашингтона. Просто для проверки — Она с досадой смахнула вторую слезу. — Я была ужасно занята. Не было ни одной свободной минуты. Звонила еще пару раз, оставляла сообщения. Напоминала, что скоро вернусь.

 — Ваша подруга ни на что не жаловалась? Не говорила, что ей угрожают?

 — Нет. Ничего такого не было.

 — А вам самой никто не угрожал?

 — Мне? Нет. — Она покачала головой.

 — Кто знал, что вы уехали из города?

 — Гм-м… да все. Мои родные, друзья, мой литературный агент, издатель, руководитель рекламной кампании, редактор, соседи… Это не было тайной. Я так радовалась выходу книги и предстоящему турне, что рассказывала об этом направо и налево. Поэтому… Вы думаете, это была кража со взломом? Ох, простите, я никак не могу запомнить вашу фамилию.

 — Даллас.

 — Лейтенант Даллас, так вы думаете, что это была кража со взломом? Кто-то узнал про мой отъезд, решил, что в доме будет пусто, и…

 — Возможно. Позже вы осмотрите дом, составите список похищенного и передадите его нам.

 Однако Ева уже заметила, что дорогая электроника и картины остались на месте. Любой уважающий себя взломщик забрал бы их. На Андреа Джекобс были очень красивые наручные часы и украшения. Неважно, настоящие или поддельные. Взломщик ни за что не оставил бы их на месте преступления.

 — В последнее время вам не поступало звонков, пи сем или каких-нибудь других сообщений необычного характера?

 — Ну… после выхода книги со мной общались многие люди. Главным образом через издательство. Люди, которые хотели познакомиться со мной, которые хоте ли, чтобы я помогла им издать их книги или написала книгу о них. Среди них попадались довольно странные типы. Но никаких угроз не было… Да, а еще кое-кто излагал свои версии по поводу бриллиантов.

 — Каких бриллиантов?

 — Из книги… Видите ли, в моей книге описывается одна из самых крупных в истории краж бриллиантов.

 Здесь, в Нью-Йорке. К ней имели отношение мои дедушка и бабушка… Нет, они ничего не крали, — быстро добавила Саманта. — Мой дедушка был частным сыщиком и расследовал это дело по заданию страховой компании, а бабушка… ну, это неважно. Важно то, что четвертую часть бриллиантов так и не удалось найти.

 — Серьезно?

 — Как сквозь землю провалились. Кое-кто из тех, кто пытается связаться со мной, любит поиграть в детективов. Это одна из причин успеха книги. Куда исчезли бриллианты стоимостью в несколько миллионов долларов? С тех пор прошло больше пятидесяти лет, но никто о них не слышал.

 — Книга вышла под вашей настоящей фамилией?

 — Да. Понимаете, мои дедушка и бабушка познакомились благодаря этим бриллиантам. Это часть истории семьи Гэннон. Собственно, она и составляет сердцевину книги. Бриллианты — это приманка, а главное — история любви.

 «Насчет любви не знаю, — цинично подумала Ева, — а вот бриллианты стоимостью в несколько миллионов долларов — действительно приманка что надо. И чертовски хороший мотив для преступления».

 — О'кей. Вы или Андреа в последнее время не разрывали отношений с мужчинами?

 — У Андреа не было постоянного партнера. Ей про сто нравились мужчины. — Щеки Саманты лихорадочно вспыхнули. — Нет, я не так выразилась. Я хотела сказать, что она встречалась со многими. Ей нравилось бывать на людях с мужчинами. Но серьезной связи у нее не было.

 — А может быть, кто-нибудь из тех, с кем она встречалась, хотел от нее чего-то более серьезного?

 — Она никогда не упоминала об этом. Если бы кто-нибудь из ее кавалеров стал проявлять настойчивость, Андреа бы мне рассказала. Непременно. В основном она встречалась с теми, кто хотел того же. Весело про вести время, не беря на себя никаких обязательств.

 — А вы сами? Саманта нахмурилась:

 — В данное время я ни с кем не встречаюсь. Перед поездкой у меня не было для этого ни времени, ни желания. Примерно месяц назад я порвала с одним чело веком, но все прошло спокойно.

 — Его имя?

 — Но он никогда… Чад никогда не сделал бы такого. Конечно, он изрядный болван, но не…

 — Это обычный порядок. Просто чтобы исключить возможности. Чад?..

 — О господи… Чад Дикс. Живет на Восточной Семьдесят девятой.

 — У него были ключи от дома?

 — Нет. То есть были, но я сменила замки, как только мы расстались. Я не такая дура. До того, как стать частным сыщиком, мой дедушка был полицейским. Если бы я не соблюдала основы безопасности жилища, он спустил бы с меня шкуру. Коды охраны я тоже сменила.

 — И правильно сделали. Кто еще знал новые коды? Саманта запустила пальцы в волосы и взлохматила их.

 — Кроме меня и Андреа, их знала только уборщица. Из фирмы «Нью-Йоркская горничная». А еще мои родители. Они живут в штате Мэриленд. Я сообщила им все свои коды. Просто так, на всякий случай.

 Она широко раскрыла глаза.

 — Камера слежения… Над входной дверью есть камера слежения!

 — К сожалению, ее выключили, а дискеты забрали.

 — Ох… — Наконец-то лицо Саманты приобрело свой обычный цвет. Такую кожу называют «кровь с молоком». — Так действуют только профессионалы. Но зачем профессионалам понадобилось устраивать по гром?

 — Хороший вопрос. Скоро мы поговорим с вами еще раз, а пока… Вы никому не хотите позвонить?

 — Позвонила бы, но некому. Мои родители в отпуске. Плывут на яхте по Средиземному морю. — Она закусила губу и задумалась. — Я не хочу, чтобы они знали о случившемся. Мама и папа собирались в это путешествие целый год и отплыли всего неделю назад. Если они услышат об этом, то сразу вернутся.

 — Решать вам.

 — Брат улетел по делам, вернется только через не сколько дней. А сестра в Европе. Она собиралась встретиться с родителями и провести с ними дней десять… Нет, я предпочитаю помолчать. Мне нужно позвонить дедушке с бабушкой, но это подождет до завтра.

 Ева имела в виду людей, которые могли бы побыть с Самантой и оказать ей моральную поддержку. Но, похоже, эта женщина была права. Назвать ее слабонервной было нельзя.

 — Мне обязательно оставаться здесь? — спросила ее. Саманта. — Неприятно об этом думать, но, видимо придется переехать в гостиницу. По крайней мере, но какое-то время. Я не хочу оставаться здесь одна. Не хочу ночевать здесь.

 — Я договорюсь, чтобы вас отвезли туда, куда скажете. Но мне будет нужно знать, как с вами связаться.

 — О'кей. — Она на мгновение закрыла глаза и сделала глубокий вдох. — Лейтенант, она умерла! Андреа умерла, потому что была здесь. Потому что была здесь в мое отсутствие.

 — Она умерла, потому что кто-то ее убил. Кем бы ни был этот человек, за случившееся отвечает только он. Не вы. И не Андреа. Моя работа заключается в том, чтобы найти виновного.

 — Да, я знаю. И, кажется, вы с ней неплохо справляетесь.

 — Спасибо. Я попрошу сержанта Рики проводить вас в гостиницу. Если вспомните что-нибудь, позвони те мне в управление… Да, эти бриллианты, о которых вы писали… Когда их украли?

 — Очень давно. Почти пятьдесят лет назад. В то время их стоимость превышала двадцать восемь мил лионов. Но примерно три четверти камней были най дены и возвращены.

 — И все же осталось немало… Спасибо за помощь, мисс Гэннон. Примите мои соболезнования в связи с гибелью подруги.

 Ева вышла в коридор. В мозгу крутилось множество гипотез. Кто-то из «чистильщиков» тронул ее за плечо.

 — Эй, лейтенант… Я проверил рыбок. Их не тронули.

 — К чертовой матери! — Ева сунула руки в карманы и устремилась к выходу.

 До дома было ближе, чем до управления. Кроме того, у нее имелся хороший предлог не возвращаться на работу: оборудование, стоявшее в доме Евы, было на много лучше того, что могли предложить копы. Конечно, за исключением пресловутого отдела электронного сыска.

 Честно говоря, она имела доступ к оборудованию, которому позавидовал бы сам Пентагон. «Вот оно, пре имущество семейной жизни! — подумала Ева. — Выйди замуж за одного из самых богатых и могущественных людей на свете, обожающего электронные игрушки, и играй в них сколько влезет…»

 Впрочем, если уж быть честной, Рорк не столько играл в эти игрушки, сколько с их помощью разыскивал информацию, необходимую для разоблачения очередного преступника. Обычно Ева этому сопротивлялась, но сегодня решила не спорить. Тем более что рядом не было Пибоди, на долю которой обычно выпадала эта утомительная и скучная работа.

 Гипотеза о бриллиантах ей понравилась. Нужно было копнуть это дело поглубже. А кто сможет найти сведения об ограблении лучше, чем бывший вор? В этом смысле темное прошлое Рорка было большим плюсом. Конечно, брак — вещь странная и таинственная, но в целом очень неплохая.

 К тому же обязанности ученого секретаря пошли бы Рорку на пользу. Отвлекли бы его от истории, вынырнувшей из этого темного прошлого и выбившей его из колеи. Когда взрослый мужчина узнает, что злобная сука, которая била ребенка, а потом бросила его, не была его матерью, а его настоящую мать, чудесную юную женщину, без памяти любившую своего маленького сынишку, убил его собственный отец, это может свести человека с ума. Даже такого психически уравновешенного, как Рорк.

 Помогая ей, он поможет себе самому. Правда, это слегка нарушит ее планы на вечер. У нее на уме было нечто более личное и интимное. Дворец кий Рорка Соммерсет, проклятие ее жизни, наконец-то уехал в отпуск, они с Рорком остались в доме одни, и на счету была каждая минута. Насколько она помнила, ни о каких совещаниях и приемах речи не шло.

 Сегодня вечером Ева надеялась свести мужа с ума и позволить ему отплатить ей той же монетой.

 Но поработать вместе тоже было неплохо.

 Она миновала большие чугунные ворота, защищавшие мир, который построил Рорк. Зрелище было захватывающее: широкий газон, такой же изумрудно-зеленый, как трава, которую она видела в Ирландии, огромные лиственные деревья и цветущие кусты. В центре города, ставшего родным им обоим, раскинулся оазис мира и спокойствия. Его башенки и шпили вонзались в голубое небо, а бесчисленные окна пламенели в лучах закатного солнца.

 Как ни странно, дом, бывший наполовину крепостью, наполовину замком, незаметно стал ее кровом. Она начинала понимать мужа. Тяжелое детство вызвало у него неукротимое стремление никогда не оглядываться на прошлое. Теперь Ева по достоинству оценила желание Рорка создать свой собственный, единственный и неповторимый домашний очаг, который мог бы стать его опорой.

 Та же самая причина заставила Еву пойти работать в полицию. Только ее опорой был закон.

 Она оставила уродливый полицейский автомобиль у величественного парадного, поднялась по ступенькам и вошла в просторный вестибюль, казавшийся прохладным после изнурительной летней жары.

 Еве не терпелось взяться за работу, упорядочить свои разрозненные заметки и провести первый машинный поиск. Тем не менее она повернулась к домашнему сканеру.

 — Где Рорк?

 — Добро пожаловать домой, милая Ева.

 Как обычно, записанное на пленку ласковое обращение вызвало у нее острое чувство вины. По спине пристыженной Евы побежали мурашки.

 — Да, да. Отвечай на вопрос.

 — Он у вас за спиной.

 — Черт побери! — Она стремительно обернулась и прикусила язык, увидев мужа, стоявшего в проеме арки. — Уж лучше бы ты взял бластер и выстрелил в меня!

 — Я надеялся, что наше сегодняшнее свидание пройдет по-другому. У тебя кровь на брюках.

 Ева опустила глаза.

 — Это не моя. — Она рассеянно потерла пятно, а потом снова посмотрела на мужа.

 Сердце ее забилось сильнее, но приветствие Рорка было тут ни при чем. Так бывало всегда, стоило ей взглянуть на него. Она все никак не могла привыкнуть, что он так невероятно красив. Эти ослепительно синие глаза, эти губы, на которых сейчас играла легкая улыбка, эти скульптурные точеные черты, грива шелковистых черных волос, стройное мускулистое тело… В общем, все вместе. Плюс то, что она уже знала о нем, и то, что ей еще предстояло узнать. Она смотрела на него и чувствовала, что в душе бушует любовь.

 Это было глупо. Невозможно. Но абсолютно искренне.

 — И как же ты собирался меня встретить?

 Он протянул руку. Ева сделала несколько шагов по мраморному полу, и их пальцы переплелись. Рорк нагнулся и нежно поцеловал ее в губы.

 — Примерно так, — пробормотал он, по-ирландски растягивая слова. — Для начала.

 — Начало хорошее. А что дальше? Он засмеялся.

 — Может быть, бокал вина в гостиной?

 — Мы с тобой совершенно одни и пьем вино в гостиной? Просто мечта!

 Ликование, прозвучавшее в голосе Евы, заставило его поднять бровь.

 — Да, я уверен, что Соммерсет хорошо проводит свой отпуск. С твоей стороны было очень любезно вспомнить об этом.

 — Чихать мне на него с высокого дерева! — Она вошла в гостиную, опустилась на старинный диван и нарочно положила ноги на антикварный кофейный столик. — Видишь, что я делаю? Вот ему! Пусть почешется!

 — Лейтенант, это просто ребячество.

 — Наплевать!

 Рорк невольно рассмеялся, взял уже открытую бутылку и наполнил бокалы.

 — Ну, раз так… — Он протянул ей бокал и тоже положил ноги на стол. — Как прошел день?

 — Сначала ты.

 — Тебя интересует куча совещаний, реализация планов приобретения группы Итон и реставрация жилого комплекса во Франкфурте-на-Майне?

 — О'кей, с меня хватит. — Ева лениво подняла руку, освобождая место жирному коту Галахаду, и тот гулко шмякнулся на диван рядом с ней.

 — Я так и думал. — Рорк играл волосами жены, а она тем временем гладила кота. — Как поживает наш ново испеченный детектив?

 — Пибоди? Нормально. Пока что занимается канцелярией. Расчищает старые дела перед тем, как взяться за новое. Я хотела, чтобы она несколько дней посидела за письменным столом. Еще успеет обновить свой значок.

 Рорк посмотрел на испачканные кровью брюки Евы.

 — Но новое дело ты, кажется, уже приняла.

 — Угу. — Она сделала глоток вина, пытаясь смыть неприятный вкус во рту. — Я управилась одна.

 — Выходит, помощница тебе нужнее, чем напарник?

 — Нет. Может быть. Не знаю. — Она с досадой по жала плечами. — Я же не могу бросить ее на произвол судьбы, верно?

 Рорк провел пальцем по ямочке на ее подбородке.

 — Ты просто не хочешь ее отпускать.

 — С какой стати? Мы уже сработались. Понимаем друг друга с полуслова. Она хороший коп. Я не взяла Пибоди с собой, потому что она уже ушла. Ей предстоит праздничный обед. На этой проклятой работе все планы то и дело летят к чертовой матери. Зачем портить человеку торжество?

 Рорк поцеловал ее в щеку.

 — Очень мило с твоей стороны.

 — Ничего подобного. — Ева понурилась. — Просто это было легче, чем слышать ее ругань и нытье. Мол, нее заказан столик, зря пропадет платье и так далее. Я все расскажу ей завтра.

 — А мне?

 — Именно это я и собиралась сделать. — Она посмотрела на мужа и фыркнула. — Думаю, я могла бы тебя использовать.

 — Ты знаешь, как я люблю, когда меня используют. — Ладонь Рорка поглаживала ее бедро.

 Ева поставила бокал и сняла Галахада, растянувшегося на ее коленях.

 — Раз так, пойдем со мной, дружок. Сейчас я тебя использую.

 — Звучит… многообещающе.

 Когда Ева остановилась посреди лестницы, шедший следом Рорк поднял бровь. — Что?

 — Мне пришла в голову одна мысль. Помнишь, как Соммерсет упал с этой лестницы?

 — Не забуду до самой смерти.

 — Да. Мне тоже очень жаль, что он сломал себе шейку бедра и что это помешало ему вовремя отправиться отсюда к чертовой матери.

 — Милая Ева, ты слишком чувствительна. Не стоит так переживать из-за чужих несчастий.

 — Ха-ха… Ему сильно не повезло. Я имею в виду лестницу. Знаешь, я теперь ее боюсь. Мне кажется, если не преодолеть в себе этот комплекс, один из нас рано или поздно последует примеру Соммерсета.

 — И как ты собираешься?..

 Закончить вопрос Рорк не успел. Горячие губы Евы прильнули к его рту, руки потянулись к пряжке ремня, и он с трудом вспомнил, о чем шла речь.

 — Ты нашла способ борьбы с невезением? — выдавил он, затем прижал Еву спиной к стене и начал стаскивать с нее жакет.

 — Если мы не упадем и не убьемся, то снимем проклятие… Ты очень любишь этот костюм?

 — У меня есть другие.

 Ева засмеялась, сняла с него пиджак и поцеловала в шею. Рорк расстегнул ее портупею, и тяжелый револьвер с грохотом покатился по ступенькам. За ним последовали наручники, сотовый телефон, галстук из шелка-сырца и один ботинок. Рорк прижал полуодетую Еву к стене. Ее ногти вонзились в его спину; затем ладони Евы спустились ниже и стиснули его ягодицы.

 — Думаю, это поможет.

 Беззвучно рассмеявшись, Рорк положил ее насту пеньки, но удержаться в таком положении было невозможно. Они сползали вниз и снова карабкались наверх. Наконец Ева из последних сил вцепилась в столбик перил и обхватила Рорка ногами. Это был единственный способ, иначе они кубарем скатились бы к подножию лестницы.

 Распалившийся Рорк яростно ласкал ее груди. Когда она вздрогнула и, задыхаясь, прошептала его имя, Рорк опустил руку и вновь заставил Еву возбудиться.

 Он хотел от жизни многого, но ничто не могло сравниться с его желанием владеть Евой. Чем больше он имел, тем большего желал. Этот цикл нежности, вожделения и страсти мог продолжаться бесконечно. Рорк знал: пока у него есть Ева, ему ничто не страшно. Он справится со всем — и с прошлым, и с будущим…

 — Держись! — Рорк обхватил ее бедра и приподнял их. — Держись, — повторил он и вонзился в нее.

 Это был миг такого ослепительного блаженства, что Ева едва не разжала пальцы. Ей казалось, что еще не много — и у нее остановится сердце. Ошеломленная, Ева открыла глаза, посмотрела в глаза Рорка и поняла, что он забыл обо всем на свете. Они слились друг с другом, как два куска расплавленной стали.

 Она собралась с силами и вновь вцепилась в деревянный столбик.

 Они распростерлись на ступеньках, чувствуя себя так, словно пережили землетрясение. Еве казалось, что земля еще подрагивает.

 На ней был один ботинок, вывернутые наизнанку брюки висели на лодыжке. Ева знала, что выглядит смешно, но у нее не было ни сил, ни желания думать об этом.

 — Кажется, проклятие мы сняли, — пробормотала она.

 — Надеюсь на это от всей души. Потому что в данный момент сил на вторую попытку у меня нет.

 — Я стерла себе всю спину.

 — Извини. — Рорк скатился с нее, сел и пригладил волосы. — Это было… не знаю, как сказать. Незабываемо. Да, незабываемо.

 Ева подумала, что тоже не забудет этого до самой смерти.

 — Между прочим, все наше барахло лежит у подножия лестницы.

 Рорк послушно посмотрел вниз.

 — Если бы кто-то проходил мимо, он бы его собрал.

 — Если бы этот «кто-то», имя которого запрещается произносить здесь три чудесные недели, был в доме, ты бы не устроил эту оргию на ступеньках.

 — Вы, как всегда, правы, лейтенант. — Рорк усмехнулся. — Давай соберем вещи, а потом съедим что-нибудь. Заодно расскажешь, как еще ты хотела меня использовать.

 — Договорились.

 Ели они в кабинете Евы — она решила, что здесь ей будет удобнее рассказать Рорку о своем новом деле. А еще она решила, что секс выжег из ее организма алкоголь, и можно позволить себе пару бокалов вина.

 — О'кей… Одна женщина, которой принадлежит частный дом на Верхнем Ист-Сайде, уезжала из города на две недели. За домом присматривала ее подруга. Сегодня днем владелица вернулась и увидела, что ее гостиная разгромлена. Говорит, что дверь была заперта, а охранная система включена. Она поднялась по лестнице и почуяла жуткий запах, который разозлил ее еще больше, чем устроенный внизу погром. Вошла в спальню и обнаружила, что ее подруга мертва. Я провела экспертизу и выяснила, что та мертва уже пять дней. Перерезано горло. Других видимых повреждений нет. Судя по всему, на нее напали сзади. Камера слежения у входной двери была выключена, дискеты вынули. Ни каких признаков взлома. На жертве было множество украшений. Возможно — даже скорее всего, — они фальшивые, но наручные часы — хорошей марки.

 — Нападение на сексуальной почве?

 — Судя по предварительным данным, нет, но посмотрим, что скажет медэксперт. Когда владелица придет в себя, мы попросим ее составить список пропавшего, однако меня смущает, что не тронуты антикварные вещи, оригиналы картин, дорогая электроника. При осмотре места преступления нашла в ящике кое-какие украшения. Похоже, дорогие, но тут я не судья.

 Конечно, возможно, что это была обычная неудачная кража со взломом, но…

 — А тут ты судья. Ева пожала плечами:

 — Не похоже это на обычную кражу со взломом. Чутье подсказывает мне, что взломщик искал что-то конкретное. Похоже, жертва вернулась слишком рано — он не успел закончить работу и скрыться.

 — Иными словами, она неудачно выбрала время?

 — Совершенно верно. Было известно, что владелицы нет в городе. Может быть, он не ожидал, что в доме кто-то живет. Она вошла в спальню, он шагнул за ней, перерезал ей горло от уха до уха и либо продолжил обыск, либо ушел.

 — Да, похоже, это не обычный средний взломщик. Те хватают первое, что попалось под руку, и удирают. Без шума и пыли. И без оружия. Если у них найдут оружие, то впаяют дополнительный срок.

 — Тебе знать лучше. Рорк только улыбнулся.

 — Меня ни разу не ловили и не давали срок, так что твой сарказм неуместен… Поскольку это не обычный взломщик, — задумчиво продолжил он, — тебе придется копнуть поглубже. Здесь явно что-то личное.

 — Я тоже так думаю. Поэтому мы должны проверить досье владелицы дома и убитой — и постараться выяснить, почему кто-то мог желать им смерти.

 — Бывшие супруги? Любовники?

 — Согласно показаниям свидетельницы, Джекобс любила встречаться с мужчинами, но постоянного партнера не имела. У Гэннон был такой партнер, но она дала ему отставку. Говорит, что они не питали друг к другу особых чувств и расстались по-дружески, при мерно месяц назад. Но люди часто ошибаются в таких вещах. А вдруг он затаил на нее зло?

 — Тебе знать лучше.

 Какое-то мгновение Ева растерянно хлопала глаза ми, а потом вспомнила, как Рорк отлупил ее коллегу, с которым она однажды переспала.

 — Уэбстер — не мой любовник. Чтобы считаться бывшим любовником, нужно провести с кем-то как минимум два часа в обнаженном виде. Таков закон.

 — Поправка принимается.

 — Сейчас же перестань улыбаться! Я проверю этого малого. Некто Чад Дикс. Тоже обитатель Верхнего Ист-Сайда… Кстати, жертва работала турагентом в бюро «Деловые и увеселительные поездки», в Среднем городе. Знаешь такую фирму?

 — Нет. Подобными услугами я не пользуюсь.

 — Кое-кто совершает не только деловые или увеселительные поездки. Например, контрабандисты.

 Рорк поднял бокал и стал рассматривать вино.

 — Все зависит от точки зрения. Контрабанду можно отнести к любой из этих двух категорий.

 — Не буду повторять «тебе знать лучше». Это скучно. Конечно, агентство мы проверим, но я сомневаюсь, что Джекобс была целью. Целью был дом и вещи Гэннон. Она уезжала из города, и об этом многие знали.

 — Поездка была деловой или увеселительной?

 — Деловой. Она рекламировала свою книгу. И эта книга меня очень интересует.

 — В самом деле? Ты меня удивила.

 — Послушай, я тоже иногда читаю! — нахмурилась Ева.

 — Уголовные дела не в счет. — Рорк отправил в рот очередную порцию салата. — Но продолжай. Чем тебя заинтересовала эта книга?

 — Гэннон сказала, что это главным образом семейная история. Но основная приманка — кража бриллиантов, которая действительно произошла в Нью-Йорке пятьдесят лет назад. На… на…

 — На Сорок седьмой улице. Ты говоришь про «Горячие камни»? Я знаю эту книгу.

 — Ты читал ее?

 — Честно говоря, да. В прошлом году рукопись про давалась с аукциона. Права на нее приобрело издательство «Старлайн».

 — «Старлайн»? Оно тоже принадлежит тебе?

 — Да. Я узнал о рукописи от знакомого редактора одного ежемесячного журнала, и она меня заинтересовала. Впрочем, о самой истории я слышал гораздо раньше — об этой краже в свое время много говорили.

 — Так в чем же там было дело?

 — Из здания Биржи исчезли бриллианты стоимостью около тридцати миллионов. Примерно три четверти удалось вернуть. Но изрядное количество блестящих камушков пропало с концами. Дед этой Гэннон… Как же ее? Сильвия… Сьюзен… Нет, Саманта Гэннон. Конечно, Саманта.

 «О таком помощнике, как Рорк, можно только меч тать», — подумала Ева.

 — О'кей. Стало быть, ты все знаешь. Ее дед вернул или помог вернуть эти бриллианты?

 — Да. А ее прадед с материнской стороны входил в шайку, которая совершила эту кражу.

 — Серьезно? — Ева откинулась на спинку кресла и задумалась. — Я этого не знала.

 — Во всяком случае, так написано в книге. Она ни чего не скрывает. Честно говоря, именно описание родственных связей и способа кражи придает книге ценность.

 — И что это за способ?

 — Насколько известно, шайка состояла из четырех человек. Один из них был наводчиком, именно он нажал на кнопку. Когда обнаружилось, что бриллианты исчезли, другие члены шайки притворились заинтересованными клиентами, у каждого из которых была назначена встреча с дизайнером или брокером. Каждый вынес из здания Биржи вещь, заранее приготовленную наводчиком. Фаянсовую собачку, тряпичную куклу и так далее.

 — Стоп! Куклу?

 — Лежавшую на самом видном месте, — объяснил Рорк. — Совершенно невинную с виду. В каждой такой вещи лежала четверть добычи. Они вошли и вышли в самый разгар дня. Существует легенда — и Саманта Гэннон увековечила ее в своей книге, — что двое членов шайки пообедали в двух кварталах от Биржи, держа в карманах свою долю.

 — Едва выйдя из здания?

 — План был гениально прост. На первом этаже Биржи расположена секция розничной торговли. Почти базар. При наличии нужных сведений, присутствия духа и небольшой помощи человека, причастного к этому делу, уйти с драгоценностями при свете дня легче, чем тебе кажется. Куда легче, чем под покровом ночи… Хочешь кофе?

 — А ты будешь?

 — Буду. — Рорк встал и пошел на кухню. — Но эта затея была заранее обречена на провал, — сказал он, вернувшись с кофейником и двумя чашками. — Все подобные камни зарегистрированы и тщательно описаны. Понадобилось бы огромное терпение и громадная сила воли, чтобы дождаться нужного момента, а потом найти подходящего покупателя. Но такое выше человеческих сил.

 — И все же каждый из них ушел с добычей.

 — Не совсем так. С самого начала дела пошли вкривь и вкось. Как обычно, вор обокрал вора. Один из членов шайки, которого звали Крю, решил, что глупо ограничиваться четвертью, если можно забрать все. Он был человеком совсем другого сорта, чем прадед Саманты Джек О'Хара и все остальные. Им не следовало связываться с ним. Он заманил наводчика в уединенное место, видимо, что-то пообещав, и всадил ему в голову две пули. Потом забрал долю мертвого партнера и в результате получил половину.

 — А затем погнался за остальными?

 — Верно. Однако двое оставшихся услышали об убийстве и удрали до того, как Крю успел перехватить их. Кончилось тем, что они привлекли к этому делу дочь О'Хары. Началась путаница. Ты все узнаешь, когда прочитаешь книгу, а пока расскажу в двух словах: сообщник О'Хары погиб. Крю и коп, нанятый страховой компанией, одновременно напали на след. Коп и дочь вора полюбили друг друга, и она помогла ему вернуть половину камней, к которым имел доступ О'Хара. Потом разыгралась драма, было совершено несколько героических поступков, в результате чего Крю схвати ли и посадили в тюрьму. Но не прошло и трех лет, как его там убили. Первоначальная доля Крю лежала в сейфе здесь, в городе. Это выяснилось благодаря ключу, который был найден при нем в момент ареста. Но он так и не сообщил, где находятся бриллианты, принадлежавшие убитому наводчику.

 — Прошло больше пятидесяти лет. Наверно, камни давно разрезали, вправили в кольца, браслеты и так далее. И теперь они лежат в чьей-то шкатулке для драгоценностей.

 — Возможно. Но — куда забавнее думать, что они спрятаны в фаянсовой кошке, которая пылится на полке какой-нибудь сувенирной лавчонки, правда?

 Еве это забавным не казалось. Но мотив для преступления явно имел место.

 — Поскольку родня Саманты имела отношение к пропавшим бриллиантам, кто-нибудь мог решить, что камни лежат у нее или что автор знает, где они, — за метила она.

 — Конечно, в книге это опровергается. Но ты права. Кое-кто мог подумать, что камни хранятся у нее или у кого-нибудь из членов ее семьи. Если бриллианты еще существуют и не были разрезаны, сейчас они стоят на много больше, чем пятьдесят лет назад.

 — Сколько именно?

 — Думаю, около пятнадцати миллионов.

 — Ого! Такая сумма может кого угодно превратить в охотника за сокровищами. Это существенно сужает область поисков. Всего каких-нибудь два миллиона чело век…

 — Думаю, больше. Она не зря ездила в рекламное турне. Даже те, кто не купил и не прочитал книгу, могут ознакомиться с сюжетом благодаря многочисленным интервью ее автора.

 — Что за жизнь без приключений! Ну а сам ты ни когда не искал их? Бриллианты с Сорок седьмой улицы?

 — Нет. Но болтать о них с приятелями за кружкой пива было приятно. Помню, в юности мы гордились тем, что этот Джек О'Хара был ирландцем. Кое-кому нравилось думать, что он прикарманил оставшуюся часть и прожил свой век припеваючи.

 — Ты сам так не думаешь?

 — Не знаю. Если бы он попробовал их присвоить, Крю набросился бы на него, как собака набрасывается на кусающую ее блоху. Нет, эти камни принадлежали Крю, и их тайну он унес с собой в ад. Во-первых, назло всем. Во-вторых, потому, что теперь они будут принадлежать только ему. На веки веков.

 — Он был маньяком?

 — Во всяком случае, таким он описан в книге. А я слышал, что документальная точность и достоверность изложения стали для Саманты Гэннон делом чести.

 — Ладно… Теперь давай посмотрим на список действующих лиц. — Ева пошла к компьютеру, стоявшему на ее письменном столе. — Отчеты медицинского и судебного экспертов поступят ко мне только завтра утром. Но Гэннон утверждает, что, когда она вернулась, дом был заперт, а охранная система включена. Я проверила это сама и не обнаружила следов взлома. Он пришел либо с Джекобс, либо сам по себе. Я склоняюсь к последнему варианту. Но в таком случае он либо знал коды, либо хорошо разбирался в охранных системах.

 — Бывший любовник?

 — Гэннон заявляет, что после разрыва она сменила коды. Но это не значит, что Дикс не мог узнать новые. Пока я буду искать его досье, ты мог бы собрать сведения о бриллиантах и людях, которые имели к ним от ношение.

 — Это куда интереснее. — Рорк накрыл чашку крышкой и унес ее в свой кабинет, смежный с кабине том Евы.

 Она заказала стандартный поиск сведений о Чаде Диксе. Пока компьютер собирал данные, Ева задумчиво смотрела в чашку. Холодное, жестокое, а главное — бессмысленное убийство… Если преступник подошел сзади, то мог бы с таким же успехом оглушить жертву. Ее смерть ничего не меняла. А ведь это не было убийством в состоянии аффекта: рана была слишком чистая, да и способ слишком продуманный для человека, напуганного внезапным возвращением хозяев.

 Версия «взломщик-профессионал» исключалась на чисто. Об этом говорило состояние дома. Инсценировка кражи со взломом частенько служила ширмой для убийства с заранее обдуманным намерением, но ни один профессионал не стал бы портить весь эффект инсценировки, оставляя на месте преступления столь ко ценных мелких вещей.

 На экране наконец появились нужные данные. «Дикс Чад, — прочла Ева. — Место жительства: город Нью-Йорк, штат Нью-Йорк, Восточная Семьдесят девятая улица, дом пять, квартира сорок один. Родители: Митчелл Дикс, Грейсия Лонг Дикс-Унгер. Семейное положение: разведен. Один родной брат, Уитон. Одна сводная сестра, Мэйли Унгер-Брукс».

 Ева узнала, где он учился, и проверила его послужной список. Советник по капиталовложениям фирмы «Тарбо, Часси и Дикс». Значит, богатенький. Ей всегда казалось, что испытывать удовольствие от возни с деньгами других людей могут только те, у кого самого денег куры не клюют.

 Потом она изучила его фотографию для удостоверения личности. Квадратная челюсть, высокий лоб, чисто выбритые щеки, светлые волосы, темно-карие глаза. Красивый, ухоженный, тщательно подстриженный.

 — Что же, теперь проверим, есть ли у данного субъекта криминальные записи, — пробормотала она. — Включая аресты без передачи дела в суд.

 Выяснилось, что в разное время Чад Дикс платил штрафы за нарушение общественного порядка, хранение запрещенных наркотиков, уничтожение общественной собственности, появление на улице в нетрезвом виде. Дважды проходил курс лечения от алкоголизма и наркомании. В последний раз — год назад.

 — И ты до сих пор трезв как стеклышко, Чад? — задумчиво спросила Ева.

 Впрочем, это не имело значения. Ни одна запись не указывала на склонность к насилию. Для очистки совести нужно будет допросить его и копнуть поглубже… Ева вздохнула и заказала сведения о жертве.

 Андреа Джекобс, двадцать девять лет. Родилась в Бруклине, единственный ребенок в семье. Родители живы и до сих пор состоят в браке. В настоящее время проживают во Флориде. Вернее, доживают. Несколько часов назад Ева вдребезги разбила их жизнь, сообщив, что их единственная дочь мертва.

 Фотография. Привлекательная девушка с широкой улыбкой. Криминальных записей нет. Работала у одного и того же работодателя восемь лет и столько же лет жила в одной и той же квартире.

 «Девушка родом из Бруклина, — думала Ева. — Сама нашла себе работу и жилье. Типичная нью-йоркская девушка. Бедняжка… «

 Поскольку разрешение ближайших родственников на доступ к сведениям финансового характера было получено, Ева заказала и этот поиск.

 Выяснилось, что Андреа жила небогато, как всякая одинокая молодая женщина, но на нарядные туфли и ночные клубы ей хватало. За квартиру заплачено. Неоплаченным был только счет от каких-то «Клонов». Быстрая проверка показала, что так называется магазин сверхмодной одежды в Нижнем городе.

 Дожидаясь новых данных, Ева погрузилась в свои заметки и начала приводить их в порядок. Она неизменно получала удовольствие, анализируя факты, наблюдения, заявления и сводя их воедино.

 В кабинет вошел Рорк, и Ева подняла голову.

 — Есть кое-что о бриллиантах, включая подробные описания и фотографии. Информации о каждом из людей, так или иначе связанных с кражей, гораздо больше. Она все еще поступает. Как только поиск закончится, перешлю результаты тебе.

 — Спасибо. Тебе нужно наблюдать за поиском?

 — Да нет… А что?

 — Не хочешь проехаться?

 — С вами, лейтенант? Всегда готов!

 Они вернулись на место преступления. Было уже темно. Не так поздно, как в ночь убийства, но близко к тому. Ева сняла полицейскую печать.

 — Сколько времени нужно на то, чтобы выключить охранную систему и взломать замки? В среднем?

 — Милая, в таких делах я далеко не средний. Она закатила глаза.

 — Это хорошая система? Чтобы преодолеть ее, требуется опыт или достаточно иметь нужные инструменты?

 — Во-первых, это хороший район. Безопасный и фешенебельный. Тут много машин и пешеходов — даже посреди ночи. Кстати, когда произошло убийство?

 — Время смерти установлено только по состоянию тела. Где-то между двенадцатью и часом.

 — Не так уж поздно. Взломщику нужно было войти как можно быстрее. Он не хотел, чтобы кто-то поду мал: «А что здесь делает этот малый? „ На его месте я изучил бы систему предварительно. Во всяком случае, так делали во времена моей молодости. Сначала пригляделся бы к ней, определил тип, затем обратился бы к поставщику или получил информацию из сети. Ц пришел бы сюда во всеоружии. «Разумно“, — подумала она.

 — А что бы ты сделал потом?

 Рорк задумчиво хмыкнул и изучил замки.

 — Опытный взломщик справился бы с ними за четыре минуты. Если у него хорошие руки, то за три.

 — От трех до четырех минут, — повторила Ева.

 — Это не так уж мало, если ты стоишь на виду и де лаешь то, что тебе не положено.

 — Да. Понятно.

 — У любителя на это ушло бы гораздо больше времени. Что же касается охранной системы… Хозяйка любезно прикрепила к двери маленькую табличку, извещающую каждого, что ее дом защищает изделие компании «Ферст Аларм Груп».

 Ева презрительно фыркнула.

 — Позвольте вас просветить, мистер Взломщик. Ее дедушка был копом, а потом стал частным сыщиком. Неужели он не предупредил бы внучку, что сообщать тип системы потенциальному взломщику глупо?

 — Верно. Возможно, это сделано для отвода глаз. Но предположим, что это правда или что взломщик поверил табличке. Самая популярная модель этой компании…

 — Что вы тут делаете? — внезапно раздался позади них мужской голос.

 Мужчине было лет тридцать пять. Мускулистое тренированное тело говорило о регулярных занятиях спортом. В полуоткрытых дверях дома напротив стояла молодая женщина с сотовым телефоном в руке.

 — А в чем дело? — спросила Ева.

 — Это я вас спрашиваю, в чем дело. — Мужчина расправил плечи и принял боевую стойку. — Там никого нет. Если вы друзья хозяйки, то должны были знать это!

 — А вы ее друг?

 — Сосед. Здесь все знают друг друга.

 — Приятно слышать. — Ева показала ему свой значок. — Вы знаете, что здесь случилось?

 — Да. Подождите минутку. — Он помахал женщине рукой. — Все в порядке, дорогая! Это полицейские. Я, признаться, так и подумал, — сказал мужчина, снова вернувшись к ним. — Но на всякий случай решил проверить. Сегодня к нам уже приходила пара копов. Извините, что накричал на вас. Мы тут все немного на взводе.

 — Это понятно… Где вы были в четверг вечером.

 — Дома. Представляете, мы были на другой стороне улицы, а в это время… — Он мрачно уставился на дом Гэннон. — О боже, страшно подумать… Андреа мы тоже знали. Мы бывали у Сэм на вечеринках.

 — Вы знали, что Андреа Джекобс жила здесь во время отсутствия мисс Гэннон?

 — Моя жена заходила к Сэм накануне ее отъезда. Пожелала счастливого пути, спросила, не нужно ли поливать цветы, кормить рыбок и так далее. Но Сэм сказала, что за домом присмотрит Андреа.

 — Вы видели Андреа Джекобс во время отсутствия Саманты Гэннон?

 — Один раз. Помахали друг другу, вот и все. Я выхожу из дома в половине седьмого утра — до работы посещаю спортивный зал. Жена уходит в восемь. Андреа уходила позже, так что пересекались мы редко. Поэтому я не удивлялся, что не вижу ее.

 — Но нас вы увидели, — заметила Ева. — Вы всегда так наблюдательны?

 — Всегда. Вернее, почти всегда. — Мужчина смущенно улыбнулся. — Стараюсь не терять бдительности. А вы, ребята, показались мне подозрительными.

 «Как каждый, кто пытается вскрыть замки и обойти охранную систему», — подумала Ева.

 — Скажите, вы не замечали здесь посторонних? В последние две недели никто не стоял у дверей? Никто не околачивался поблизости?

 — Копы уже задавали этот вопрос. Я думал и так и этак, но ничего не вспомнил. Жена тоже. Нет, никого постороннего мы не видели. — Он тяжело вздохнул. — В прошлый четверг мы с женой легли спать около Десяти. До того смотрели телевизор. Перед тем как Уйти наверх, я запер дверь и, как всегда, выглянул в окно. Просто по привычке. Но ничего не увидел. И никого. — Мужчина снова посмотрел на дом. — Это Ужасно! Мы были у себя, а она лежала здесь мертвая. К этому невозможно привыкнуть.

 «Еще как можно, — подумала Ева. — Тебя бы на мое место. Я видела столько мертвых, что давно потеряла им счет… «

 — Давай прикинем, сколько времени это займет — сказала она, вернувшись к Рорку и показав на дверь!

 — Ну что ж… — Он достал из кармана маленький кожаный футляр и вынул какой-то инструмент. — Учти что я не изучал эту систему и не тренировался на ней. '

 — Да-да. Учту. Я только хочу восстановить возможный сценарий. Сомневаюсь, что этот человек прошмыгнул мимо бдительного спортсмена из дома напротив. И что он долго отирался в этом квартале.

 — Пока ты говорила со спортсменом, за вами наблюдало минимум полдюжины соседей.

 — Да, я заметила.

 — Все можно сделать, не привлекая к себе внимания. Например, пройти мимо и сфотографировать дом. Или использовать камеру с дистанционным управлением. Конечно, если ты можешь себе такое позволить. — Он выпрямился и открыл дверь. — Готово!

 Ева вошла в дом и огляделась.

 — Ты сказал три-четыре минуты. А уложился в две.

 — Я говорил про опытного взломщика, а не про себя. Система приличная, но у «Рорк Индастриз» лучше.

 — Когда я буду говорить с хозяйкой этого дома в следующий раз, то замолвлю за тебя словечко…

 — Угу… Сначала он поднялся на второй этаж.

 — Серьезно?

 — Если бы он начал с гостиной, Андреа сразу заметила бы разгром. Но этого не случилось. Андреа была не дура. Если бы она что-нибудь увидела, то выбежала бы на улицу и вызвала копов. А она просто поднялась по лестнице.

 Ева снова открыла входную дверь и захлопнула ее.

 — Он слышал, как она пришла. Проверила замки и охранную систему. Может быть, включила автоответчик в прихожей и проверила, нет ли сообщений. Но Андреа внизу тоже не задержалась. Она была в клубе. Возможно, выпила несколько коктейлей. На ней были чертовски неудобные туфли, но она сняла их только в спальне. Не понимаю, зачем она столько терпела. Все равно любоваться на ее ноги было некому… Итак, она начала подниматься по лестнице.

 Ева одолела несколько ступенек и остановилась.

 — Держу пари, дом ей нравился. Она прожила в одной и той же маленькой квартире почти десять лет, а здесь такой простор… Она свернула в спальню и сбросила проклятые туфли.

 — Объясни профану, как ты догадалась, что она не сняла туфли внизу. Может быть, она шла по лестнице босиком и несла туфли в руке.

 — Что? По тому, как лежали туфли. И как лежала она. Если бы в момент убийства Андреа держала их в руке, они упали бы рядом с ее телом. Кроме того, если бы она несла их, то сначала свернула бы к шкафу или по крайней мере сделала несколько шагов в его направлении. Во всяком случае, мне так кажется. Понимаешь, куда я клоню?

 Рорк понимал. Он видел пятна и потеки крови на кровати, на полу, на лампе, на стене. Чувствовал запах этой крови, который не смогли перебить даже химика ты. И думал: «О господи, неужели кто-нибудь сможет снова ночевать здесь? И жить рядом с кошмарами, поселившимися в этой комнате? «

 Потом он посмотрел на жену и увидел спокойные и равнодушные глаза копа. Она все время жила рядом с кошмарами. Засыпала и просыпалась с ними.

 — Да, понимаю.

 — Дверь шкафа была открыта. Так что я ставлю на шкаф. Но он начал не со спальни. Думаю, сначала он вошел в кабинет, расположенный дальше по коридору.

 — Почему ты так решила?

 — Если бы он устроил погром в спальне, она увидела бы беспорядок, как только вошла в комнату. Но ни повреждений, полученных при самозащите, ни признаков того, что она пыталась бежать или бороться, нет. Кроме того, стоящий в кабинете компьютер совершенно цел. Думаю, он начал оттуда и работал осторожно и аккуратно. Но возвращение Андреа нарушило его план.

 — И тогда он перешел к плану Б: убийство.

 — Да. Он не забыл про компьютер. Просто не повредил его. Все остальное он разгромил, не пытаясь скрыть следы преступления. Но компьютер он уже осмотрел. Поэтому незачем было тратить на него время.

 Рорк посмотрел на пятна крови, которыми были покрыты, пол и стены.

 — Перерезать женщине горло было проще и быстрее?

 — Возможно. Думаю, преступник услышал, что она пришла. Он мог дождаться, пока она уснет, мог просто оглушить ее. Но он шмыгнул в спальню, спрятался в шкаф и следил за тем, как она входит и сбрасывает шикарные туфли. А затем убрал ее со своего пути, как какой-то хлам. После этого он вновь взялся за работу Ему нужно было доделать то, ради чего он совершил убийство. Должно быть, он провел в доме еще час или два. Какое-то время он находился в этой комнате, рядом с окровавленным трупом. Что и говорить, он очень хладнокровен.

 — Ты приставила охрану к Саманте Гэннон?

 — Да. Саманту будут охранять, пока я не поймаю его. Пойдем отсюда.

 Они вышли из дома и окунулись в жаркую летнюю ночь. Когда Ева снова опечатала дверь, Рорк привлек жену к себе и нежно поцеловал.

 — Ты не знаешь, зачем мы приезжали сюда? — спросила она.

 — Очевидно, так было нужно.

 — Думаю, ты прав. — Она взяла Рорка за руку и начала спускаться по ступенькам. — Так было нужно.

 Репортеры уже почуяли запах жареного. Телефон Евы в управлении раскалился от вопросов, просьб и требований сообщить хоть что-нибудь. Она со злорадным удовольствием отправляла всех в пресс-службу. Пусть вынюхивают, если хотят, но от нее они ничего не добьются.

 Видимо, не за горами был визит самой Надин Ферст. Но на встречу с влиятельным репортером Семьдесят пятого канала у Евы были свои виды.

 Она налила себе кофе и снова взяла трубку, решив, что пора потревожить патологоанатомов и лабораторию. Известие о том, что экспертиза еще не проведена, а главный патологоанатом Морс в отпуске, привело ее в бешенство. Но тут из «предбанника» донеслись приветственные крики и свист.

 — Меня ваши летние трудности не касаются! — бросила Ева. — Я присылаю вам трупы не для собственного удовольствия. Мне нужны результаты, а не оправдания. Ева дала отбой и нахмурилась, услышав в коридоре странное цоканье, она нахмурилась.

 — Доброе утро, Даллас.

 Рослая Пибоди, недавно произведенная в детективы, больше не носила свою чистенькую, отутюженную форму. «И очень жаль», — подумала Ева. Пышное женственное тело ее напарницы было облачено в брюки цвета лаванды, узенький пурпурный топ и просторный жакет в тонкую полоску, сочетавший эти два цвета. Вместо добротных полицейских ботинок на Делии бы ли остроносые пурпурные туфли на тонком низком каблуке. Этим и объяснялось цоканье.

 — Какого черта ты так вырядилась?

 — После повышения я решила сменить имидж. И подумываю о новой прическе.

 — Может быть, заодно заведешь новые волосы? — Проклятие, она уже привыкла к темному пучку на затылке Пибоди. — Зачем людям менять прическу? Прежняя тебе надоела, ты делаешь новую. Но потом тебе надоест новая, и ты будешь вынуждена еще раз поменять ее. Черт побери, это выводит меня из себя!

 — Оно и видно.

 — А это еще что за дрянь? — Ева показала пальцем на туфли.

 — Они очень красивые. — Пибоди вытянула ногу и продемонстрировала новое приобретение. — И к тому же удивительно удобные.

 — Это женские туфли!

 — Даллас, хотите верьте, хотите нет, но я женщина.

 — Ты не женщина, а коп. Мой напарник. А эти туф ли ничем не напоминают полицейскую обувь. Они цокают!

 — Просто еще каблуки не стерлись… — Делия начала мрачнеть, но увидела на столе Евы новое дело. — Над чем работаете? Какой-то старый «висяк»?

 — Наоборот, новый. Я получила его вчера, перед самым концом смены.

 — Вы получили дело и не вызвали меня?!

 — Не ной. Я не стала звонить, потому что вчера у тебя был Праздничный Вечер. Ты целый месяц произносила эти слова так, словно это название какой-то престижной телевизионной премии. Пибоди, я и сама умею осматривать место преступления. У меня не было причины срывать тебе планы.

 — Что бы вы ни говорили о моих туфлях, я — коп И готова к тому, что мои планы накрываются медным тазом.

 — На этот раз они не накрылись… Черт, я хочу, чтобы ты вместе со мной вела это дело, но, если ты раньше меня догадаешься, кто убийца, я зверски разозлюсь.

 Некоторое время Пибоди, поджав губы, переминалась с ноги на ногу — видимо, туфли были не такими удобными, как она говорила, — и наконец улыбнулась.

 — Большое спасибо! Это для меня очень важно. Макнаб умрет от зависти. Кстати, вчера мы прекрасно провели с ним время. Правда, я слегка перепила, так что сегодня немного не в форме. Но кофе должен мне помочь прийти в себя.

 Она с надеждой посмотрела на кофеварку Евы, зная, что кофе там вполне приличный. В отличие от помоев, которые выдавал автомат, стоявший в «предбаннике».

 — Наливай. И садись. Я введу тебя в курс дела.

 — Пропавшие бриллианты? Похоже на поиски клада. Это будет забавно, — решила Пибоди.

 Ева молча передала ей моментальную фотографию трупа Андреа Джекобс. Увидев ее, Пибоди тихонько присвистнула.

 — О'кей, ничего забавного. Никаких признаков взлома и сексуального насилия?

 — Судя по результатам первичного осмотра, нет.

 — Она могла кого-то привести с собой. Выбрала не того человека. Это случается.

 — Выясним. Я проверила ее кредитную карточку. Последний перевод — судя по всему, плата за столик — был сделан на счет ночного клуба «60», на углу Шести десятой улицы и Второй авеню. Время — четверг, двадцать три сорок пять. Предположительное время смерти — от двенадцати до часу ночи.

 — Значит, в дом Гэннон она пришла прямо из клуба. Если у нее был кавалер, то она подцепила его там.

 — Мы уезжаем, — сказала Ева, убрав в сейф досье. — Поговорим с бывшим бойфрендом Гэннон, с работодателем и коллегами Джекобс, заедем в клуб, затем заскочим в морг и поторопим тамошних коновалов.

 — Я всегда за… Не терпится обновить значок, — добавила Пибоди, когда они вышли из здания. Она рас пахнула жакет и продемонстрировала значок детектива, прикрепленный к талии.

 — Очень красивый.

 — Моя любимая новая игрушка.

 Похоже, в фирме «Тарбо, Часси и Дикс» придерживались принципа, что на клиентов, которым требуются советы по капиталовложениям, действуют главным об разом размеры. Вестибюль офиса, расположенного в Среднем городе, в высоту занимал четыре этажа. Посреди него помещался главный информационный центр размером с бейсбольный стадион «Янки». Восемь юношей и девушек, видимо, принятых на работу как за внешность, так и за умение обращаться с людьми, сидели за пронзительно-красной стойкой, на которой мог бы разместиться целый пригород. У каждого из них была личная рация и шикарный маленький компьютер.

 Судя по одинаковым ослепительным улыбкам, каждый из них тщательно ухаживал за зубами.

 Информационный центр окружали стойки поменьше, за которыми сидели еще более холеные и белозубые молодые люди в шикарных костюмах. Тут было три зала ожидания с пухлыми креслами, телевизорами и журналами и даже зимний сад с маленьким голубым озером посредине.

 Из колонок доносилась громкая навязчивая музыка.

 Ева решила, что через неделю работы в таких условиях она наверняка угодила бы прямиком в сумасшедший дом, причем в палату для буйных.

 Решительно ступив на пружинящий серебристый ковер, она подошла к главной стойке.

 — Мне нужен Чад Дикс.

 — Кабинет мистера Дикса находится на сорок втором этаже, — с широкой улыбкой ответила им привлекательная брюнетка. — За вами спустится один из его помощников. Будьте добры, назовите ваши фамилии и время встречи.

 Ева нахмурилась и положила на сверкающую красную стойку свой значок.

 — Лейтенант Даллас, Нью-Йоркская городская полиция. Время встречи — немедленно. Спасибо, мы способны сами подняться на сорок второй этаж, однако вы можете сообщить мистеру Диксу, что мы едем к нему.

 — Но для того, чтобы пройти к лифтам, требуется пропуск…

 Ева взяла значок и повертела им перед глазами оцепеневшей брюнетки.

 — Если так, позаботьтесь об этом.

 Она сунула значок в карман и направилась к лифтам. Пибоди двинулась следом.

 — Можно, в следующий раз я сама поиграю в крутого копа? — прошептала Пибоди, пока они ждали, когда откроется дверь. — Мне нужно практиковаться.

 — Если тебе нужно практиковаться — значит, это не твое призвание. Но попробовать можешь. — Ева вошла в лифт и нажала кнопку сорок второго этажа. Когда кабина стремительно полетела вверх, она прислонилась к боковой стенке. — Возьмешь на себя секретаршу, которая наверняка попытается закрыть своего босса грудью.

 — Ура! — Пибоди потерла руки, затем расправила плечи и покрутила головой из стороны в сторону, разминая шею.

 — Нет, это явно не твое призвание, — пробормотала Ева. Дверь открылась, и они вышли из лифта.

 Этот этаж был оформлен так же пышно, как и пер вый, только преобладающим цветом здесь был не красный, а ярко-синий и серебристый. Стенные экраны показывали различные финансовые программы, а здешний информационный центр поражал своими раз мерами. Но пользоваться его услугами не пришлось: к ним торопилась секретарша. Лицо ее обрамляли золотистые кудри, напоминавшие нимб. У нее были розовые щеки и губы, пышные формы обтягивали узкая юбка и жакет ядовито-алого цвета.

 Пибоди, не желавшая упускать своего шанса, шагнула вперед и распахнула жакет.

 — Детектив Пибоди, Нью-Йоркская городская полиция. Мой напарник, лейтенант Даллас. Мы ведем расследование и должны поговорить с Чадом Диксом.

 — У мистера Дикса сейчас клиент. Я проверю расписание на сегодня и постараюсь найти для вас промежуток. Будьте добры сказать, в чем именно состоит ваше дело и сколько времени вам потребуется.

 — Наше дело — убийство, а сколько нам потребуется времени, зависит только от мистера Дикса. — Пибоди насупила брови, стараясь придать себе суровый вид, отрепетированный перед зеркалом в ванной. — Если он не может встретиться с нами немедленно, мы вызовем его в управление и поговорим там. И с вами тоже, — добавила Пибоди.

 — Я… Подождите минутку.

 Когда шокированная секретарша исчезла, Пибоди толкнула Еву локтем в бок.

 — «Наше дело — убийство»! Каково? По-моему, сказано было неплохо.

 Запыхавшаяся блондинка вернулась секунд через пятнадцать-двадцать.

 — Прошу пройти со мной. Мистер Дикс примет вас.

 — Я так и думала. — Пибоди кивнула и величественно двинулась за ней.

 — Не заиграйся, — пробормотала Ева. — Иначе ни когда не выйдешь из образа.

 Они прошли по широкому коридору, заканчивавшемуся очередной двойной дверью, на этот раз непрозрачной. Эта дверь открылась после того, как секретарша постучала.

 — Мистер Дикс, к вам детектив Пибоди и лейтенант Даллас.

 — Спасибо, Джуна.

 Хозяин сидел за U-образной консолью на фоне стеклянной стены. В его просторном кабинете стояли несколько широких кресел. На полках застекленного шкафа красовались старинные игрушки. На Диксе был элегантный темно-серый костюм в узкую белую полоску и белоснежная рубашка.

 — Прошу садиться, леди, — чопорно сказал он и Указал на кресла. — Догадываюсь, что ваш визит как-то связан с трагедией, происшедшей в доме Саманты Гэннон. Я слышал об этом во вчерашних вечерних новостях, но дозвониться до Саманты так и не сумел. Вы можете сказать, как она себя чувствует?

 — Более или менее нормально, — ответила Ева. — Вы были знакомы с Андрея Джекобс?

 — Да. — Он покачал головой и нахмурился. — Не могу поверить, что ее больше нет. Нас познакомила Саманта. Когда мы с Самантой встречались, Андреа часто составляла нам компанию. Она была… Конечно, фраза банальная, но она была полна жизни. В новостях о случившемся говорили очень туманно. Даже сегодня утром. Это была кража со взломом?

 — Именно это мы и пытаемся выяснить. Вы с мисс Гэннон больше не встречаетесь?

 — Нет. Наш роман закончился.

 — Почему?

 Дикс вскинул брови.

 — Не получилось.

 — По чьей вине?

 — Думаю, в этом никто не виноват. Сэм — чудесная женщина, но мы больше не испытывали удовольствия от общения друг с другом и решили, что в этом нет смысла.

 — У вас были коды ее замков?

 — У меня… — Он слегка запнулся и откашлялся. — Да, были. А у нее были мои. Думаю, после нашего разрыва она сменила их. Во всяком случае, свои я сменил.

 — Можете рассказать, где вы были в ночь убийства?

 — Да, конечно. До семи вечера я был здесь, в кабинете. Потом отправился на обед с клиентом. Ресторан «Бистро», на Пятьдесят первой улице. Если нужно, Джуна даст вам адрес клиента и номер его телефона. Я ушел из ресторана около половины одиннадцатого и поехал домой. Примерно час поработал с документами, а перед сном, как обычно, посмотрел по телевизору вечерние новости. Около полуночи лег спать.

 — Кто-нибудь может подтвердить это?

 — Боюсь, что нет. Во всяком случае, после ухода из ресторана я не видел никого из знакомых. Домой я ехал на такси, но номер машины не запомнил… О господи, у меня не было никакой причины залезать в дом Саманты и что-то красть! А убивать Андреа — тем более.

 — Мистер Дикс, в свое время у вас были проблемы с алкоголем и наркотиками.

 На щеке Чада забилась какая-то жилка.

 — Это было много лет назад. В молодости. Я давно излечился, но до сих пор регулярно посещаю врача-нарколога. Если нужно, я могу повторить свои слова перед детектором лжи. Но тогда мне потребуется адвокат.

 — Если это понадобится, мы сообщим вам. Когда вы в последний раз видели Андреа Джекобс?

 — Месяца полтора назад. Кажется, в начале лета мы вместе ходили в джаз-клуб. Я приехал с Сэм, Андреа — со своим тогдашним молодым человеком. С нами была еще пара знакомых. Это случилось за несколько недель до нашего разрыва с Сэм.

 — Вы когда-нибудь виделись с мисс Джекобс от дельно?

 — Нет! — повысил голос Дикс. — Я никогда не обманывал Сэм, тем более с ее подругой! Это оскорбительно, наконец!

 — По долгу службы мне приходится оскорблять множество людей. Спасибо за помощь, мистер Дикс. — Ева встала. — Если понадобится, мы еще свяжемся с вами.

 Она пошла к двери, но на пороге обернулась.

 — Кстати, вы не читали книгу мисс Гэннон?

 — Конечно, читал. Несколько недель назад Саманта подарила мне сигнальный экземпляр. А как только книга вышла в свет, я ее купил.

 — У вас есть какие-нибудь гипотезы насчет бриллиантов?

 — Любопытно, правда? Я думаю, что их прикарманила бывшая жена Крю. Отправилась куда-нибудь в теплые края и прожила там как в раю.

 — Возможно. Еще раз спасибо. В лифте Ева спросила:

 — Ну, каковы ваши впечатления, детектив?

 — Ох, как мне нравится такое обращение… Дикс Умен, уравновешен, но никакой встречи с клиентом у него не было. Он просто велел своей секретарше спровадить нас, если удастся.

 — И почему люди так не любят разговаривать с копами? Как бы то ни было, он явно подготовился заранее. Причем хорошо подготовился. Подробно описал весь вчерашний вечер и тут же вспомнил, что встреча в джаз-клубе состоялась шесть недель назад. Отбарабанил домашнее задание, как школьник.

 — Но алиби у него нет.

 — Нет. Может быть, поэтому он и хотел от нас изба виться… Ладно, поехали в бюро путешествий.

 Ева догадывалась, что при других обстоятельствах бюро путешествий показалось бы ей очень приятным местом. Стенные экраны показывали невероятно красивых людей, бродивших по экзотическим местностям. Видимо, это должно было убедить потенциальных путешественников тоже погреться на солнышке где-нибудь в тропиках. Каждое рабочее место украшали фотографии, куклы, забавные пресс-папье и плакаты — все агенты были женщинами, и в помещении пахло типично по-женски: сладостями, косметикой и сексом. Все было одеты непринужденно, но модно (во всяком случае, так казалось Еве, которая в моде не разбиралась). В том числе и беременная женщина, в животе которой могла бы уместиться тройня.

 При одном взгляде на нее Еву бросило в дрожь.

 Но видеть три пары распухших глаз и слышать сдав ленные рыдания было еще тяжелее. В комнате было нечем дышать от разбушевавшихся эмоций.

 — Это ужасно! Просто ужасно! — Беременная женщина с трудом выбралась из кресла. У нее были гладко зачесанные русые волосы в полоску и круглое лицо цвета молочного шоколада. — Наверное, будет удобнее поговорить у меня в кабинете. Меня зовут Сесили Ньюберри. Я здесь старшая.

 Она провела Еву и Пибоди в крошечный смежный кабинет и закрыла дверь.

 — Девочки не в себе. Да и я тоже. Скажу честно: когда утром Нара прибежала вся в слезах и пробормотала, что Андреа убили, я ей не поверила. А потом включила канал новостей и увидела сама… Прошу прощения. — Она схватилась за поясницу и опустилась в кресло. — Я должна сесть. Впечатление такое, будто на моем мочевом пузыре припарковался автобус.

 — Когда вам рожать, миссис Ньюберри? — спросила Пибоди.

 — Дней через десять. — Сесили похлопала себя по животу. — Это будет второй. Не знаю, о чем я думала. Пришлось таскать такую тяжесть все лето… С сегодняшнего дня я собиралась в отпуск, но пришлось выйти, потому что… ничего другого не оставалось. Андреа работала здесь практически с самого начала. Она должна была заменить меня на ближайшее время.

 — Ее не было на работе несколько дней, — заметила Ева. — Неужели вас это не встревожило?

 — Она взяла отпуск. Должна была вернуться сегодня и принять у меня дела. О боже! — Сесили закрыла лицо руками. — Обычно она пользовалась преимуществами нашей работы и куда-нибудь уезжала, но в этом году решила пожить у подруги. Собиралась сделать ремонт в квартире, походить по магазинам, салонам и выставкам. Вчера и позавчера я ждала от нее звонка, но она так и не позвонила. Честно говоря, я ничуть не встревожилась: у меня были другие заботы. Предстоящие роды, трехлетняя дочка, работа, а тут еще свекровь приехала…

 — Когда вы говорили с Андреа в последний раз?

 — Пару недель назад. Я… я очень любила Андреа. Она была прекрасным работником. Но стиль жизни у нас был абсолютно разный. Она одинокая, очень общительная. А я — замужняя женщина, которая воспитывает трехлетнего ребенка, ждет второго и руководит бюро путешествий. Поэтому вне работы мы почти не виделись и если разговаривали, то только о деле.

 — У нее были свои постоянные клиенты?

 — Да, конечно. Как и у всех моих девочек. Если кто-то обращался к нам вторично, он предпочитал работать с прежним агентом.

 — В таком случае, у нее должен быть список.

 — Вы абсолютно правы. Наверно, такие вещи следует оговаривать с адвокатом, но я не стану попусту тратить свое и ваше время. Я дам вам пароль ее компьютера. Можете скопировать все, что вам понадобится.

 — Спасибо за помощь.

 — Андреа была чудесная женщина. Любила пошутить и прекрасно работала. Никому не причиняла зла. Найдите того, кто убил ее. Ради этого я пойду на все.

 Понимаете, она была одной из моих девочек. Частью меня самой…

 На опрос других агентов, поиск и копирование фай лов ушло около часа. Каждая из коллег дружила с Андреа, ходила с ней в клубы, бары и на вечеринки. Слез было много, но толку мало. Ева не могла дождаться момента, когда можно будет покинуть эту юдоль скорби, пропахшую губной помадой.

 — Начни стандартный поиск имен из списка клиентов, — сказала она Пибоди, когда они оказались в машине. — Потом я проверю его вместе с Самантой Гэннон. А пока скажу пару теплых слов патологоанатому.

 — Морсу?

 — Нет. Морс загорает где-то в тропиках. Нам досталась Дьюлак. Медлительная, как одноногая улитка. Ничего, я ее взгрею как следует. А если останется время, дам пинка Дикхеду^[5], — добавила она, вспомнив про главного эксперта Дики Беренского.

 — О господи, на это уйдет все утро. А потом мы устроим знатный ленч.

 — Сначала еще заедем в контору по уборке. Ты позавтракала всего два часа назад.

 — Да, но я говорю о ленче заранее, чтобы вы не уморили меня с голоду.

 — Детективы едят реже, чем помощники.

 — Впервые слышу. Вы нарочно меня пугаете!

 Апартаменты «Нью-Йоркской горничной» роскошью не отличались. Похоже, эта фирма была сапожником без сапог. Главным для нее были удобства клиентов, о чем чопорно известила инспектор по кадрам, восседавшая в кабинете, который уступал размерами даже крошечному кабинетику Евы.

 — Мы экономим на затратах, — объяснила мисс Цыкли. — Клиенты интересуются не нашими офиса ми — тем более что сюда они почти не приходят, — а своими собственными служебными и домашними помещениями.

 — Я их хорошо понимаю, — ответила Ева, и у мисс Цыкли раздулись ноздри. Зрелище было прелюбопытное.

 — Все наши служащие проходят собеседования, проверку, тщательную подготовку, и их внешность, мастерство и поведение отвечают самым высоким требованиям. В целях обеспечения безопасности наших сотрудниц клиенты также подвергаются проверке.

 — Не сомневаюсь.

 — Мы оказываем услуги не только по уборке домов и офисов, но и по ведению домашнего хозяйства. Наши служащие работают бригадами, попарно или индивидуально. Мы обслуживаем весь Нью-Йорк, Нью-Джерси и по запросам клиентов отправляем с ними наших сотрудниц в другие города и даже страны.

 — Ясно. — «Интересно, какая часть их сотрудниц оказывает услуги интимного свойства», — подумала Ева. Но к делу это не относилось. — Нас интересует сотрудница или сотрудницы, которые убирали дом Саманты Гэннон.

 — Понятно. У вас есть ордер? Файлы наших клиентов и сотрудников являются коммерческой тайной.

 — Я могу получить ордер. Это будет стоить мне времени и хлопот, однако ордер я получу. Но, поскольку вы заставляете меня тратить драгоценное время, когда я расследую убийство, я волей-неволей подумаю, с какой стати это делается. «А вдруг этой мисс Цукли… «

 — Цык-ли.

 — Простите. «А вдруг этой мисс Цыкли есть что скрывать?» — спрошу я себя. Я человек подозрительный. За это меня и произвели в лейтенанты. Когда ордер будет получен, я как следует покопаюсь в ваших драгоценных файлах. А потом позвоню в Службу иммиграции и натурализации. Они прискачут сюда в мгновение ока и устроят еще одну кошмарную проверку на предмет выявления в ваших рядах незаконных иммигрантов.

 Ноздри мисс Цыкли раздулись снова. На мгновение Еве показалось, что сейчас из них повалит дым.

 — Ваши намеки оскорбительны!

 — Мне часто приходится слышать эту фразу. Но, поскольку оскорбления и подозрительность — моя мания, я устрою вам такую проверку, по сравнению с которой проверка СИН покажется цветочками. Верно, детектив Пибоди?

 — Лейтенант, я работаю с вами не первый день и могу подтвердить, что вы действительно способны на многое. И наверняка найдете то, что очень не понравится мисс Цыкли и ее работодателю.

 Во время беседы с Евой у мисс Цыкли несколько раз изменялся цвет лица. В данный момент оно было красным, как свекла.

 — Как вы смеете угрожать мне?

 — Угрожать? Вы шутите. Я просто работаю. Ну что, заказывать ордер? Ладно. Но чтобы не тратить время зря, я заодно получу ордер на доступ не только к личным делам, но и к вашим финансовым документам.

 — Вы очень неприятный человек.

 — Тут вы правы, — с легкой улыбкой ответила Ева. — Это очень облегчает мне жизнь.

 Цыкли развернула кресло и набрала код.

 — Дом мисс Гэннон убирают дважды в месяц. Раз в квартал производится генеральная уборка. Предусмотрены дополнительные уборки в непредвиденных случаях и после приема гостей. Вчера у нее должна была состояться плановая уборка…

 Внезапно встревоженная мисс Цыкли наморщила лоб.

 — Ее горничная не сообщила о том, что закончила работу. Это просто безобразие!

 — Как зовут горничную?

 — Тина Кобб. Она убирает дом Гэннон уже восемь месяцев.

 — Вы можете проверить, когда она в последний раз выходила на работу?

 — Минутку. — Мисс Цыкли вызвала другой файл. — В прошлую субботу. В воскресенье у нее выходной. Она должна была убираться у Гэннон вчера, но сведений о выполнении нет. А сегодня у ее фамилии стоит отметка — значит, клиент сообщил, что на работу она не вышла. Это черт знает что!

 И мисс Цыкли сделала именно то, чего следовало ждать от человека с такой фамилией. Она цыкнула зубом.

 — Дайте мне ее домашний адрес.

 Тина Кобб жила на окраине Бауэри, в одной из железобетонных коробок, сооруженных когда-то на скорую руку. Жилье было временное, но эта «временность» рас тянулась на целое поколение. Окна были зарешечены, а молодые люди, подпиравшие выщербленные стены с неграмотными нецензурными надписями, выглядели так, словно были готовы сжечь или взорвать все дома вокруг. Просто от скуки.

 Ева выбралась из машины, стараясь не обращать внимания на безошибочно узнаваемый запах «Зонера», достала значок и подняла его вверх.

 — Наверно, вы догадываетесь, что это моя вещь, — сказала она, указав на машину. — Но едва ли догадываетесь, что я сделаю с человеком, который ее тронет. Я поймаю его и выколю ему глаза. Двумя пальцами.

 — Эй, — откликнулся малый с серебряной серьгой в ухе, — трахал я тебя…

 — Как-нибудь в другой раз, но за предложение спасибо. Я ищу Тину Кобб.

 За этим последовали крики, улюлюканье, свистки и непристойные жесты.

 — Задница у нее что надо!

 — Думаю, Тина была бы очень довольна таким отзывом. Она здесь?

 Парень с серьгой напыжился и ткнул в Еву пальцем, но, к счастью для него, вовремя остановился.

 — Что вы к ней лезете? Она ничего не сделала. Работает как вол и в чужие дела не вмешивается.

 — Кто сказал, что я собираюсь к ней лезть? Похоже, она попала в беду. Если вы ее друг, то должны помочь.

 — Никакой я ей не друг. Я же сказал, она в чужие Дела не лезет. Я тоже. И вам не советую.

 — Мне платят за то, что я лезу в чужие дела. Интересно, почему ты не хочешь ответить на простой вопрос? Еще минута, и я займусь тобой вместо Тины Кобб.

 — Все копы — дерьмо!

 Ева оскалилась, обнажив ослепительно белые зубы.

 — Хочешь проверить?

 Парень фыркнул, притворяясь, что ему все нипочем, и украдкой покосился на приятелей.

 — Слишком жарко, — сказал он, пожав узкими плечами. — К тому же я не видел Тину уже пару дней. Я ей не сторож, правда? В магазинчике напротив работает ее сестра. Спросите у нее.

 — Спрошу. А вы, ребята, держитесь подальше от машины. Конечно, машина дерьмовая, но другой у меня нет.

 Они пошли через улицу. Вслед понеслись свист ки, крики и предложения сексуального характера, но Ева пропустила их мимо ушей. Этот тощий болван не ошибся: было действительно слишком жарко.

 За кассой стояла маленькая худенькая девушка с оливковой кожей, угольно-черными волосами и ярко-красной челкой.

 — Я могу что-нибудь купить, — предложила Пибоди. — Что-нибудь съестное.

 — Валяй. — Ева шагнула к кассе.

 — Что вам? — не слишком любезно спросила худышка.

 — Я ищу Тину Кобб. Вы ее сестра? Темные глаза округлились.

 — Что вам от нее нужно?

 — Хочу поговорить с ней. — Ева вынула значок.

 — Я не знаю, где она, ясно? Куда-то ушла пару дней назад. Никому до этого нет дела, верно?

 — Неверно. — Ева еще в машине провела поиск и выяснила, что сестру Тины зовут Эсси. — Эсси, сделайте перерыв.

 — Не могу. Честное слово, не могу. Сегодня я работаю одна.

 — Но сейчас все равно никого нет. Она не говорила вам, куда собирается?

 — Нет. О черт! — Эсси опустилась на высокую табуретку. — Черт бы все побрал… Она ни разу не попадала в беду. Пашет с утра до ночи, убираясь у богатых людей. Может быть, она решила отдохнуть? — Теперь в ее глазах читался страх. — Может быть, поехала куда-нибудь.

 — Она планировала эту поездку?

 — Она постоянно что-нибудь планирует. Когда заработает много денег, купит то, сделает это и шесть ми лионов других вещей. Только вот денег у нее никогда не было. Я понятия не имею, где она. Ума не приложу, что делать.

 — И давно она пропадает?

 — С субботы. Ушла вечером в субботу и не вернулась. Конечно, иногда она не ночует дома. И я тоже. Встречаешь парня и остаешься у него. Сами знаете, как это бывает.

 — Разумеется. Значит, она отсутствует с субботы?

 — Да. В воскресенье у нее выходной, так что беспокоиться было не о чем. Но она никогда не уходила, не предупредив меня. Сегодня я звонила ей на работу, а там ответили, что она не показывалась. Наверно, я подвела ее. Не нужно было звонить.

 — Вы не подавали в розыск?

 — Черт побери, кто подает в розыск, если человек дважды не ночевал дома? Из-за таких пустяков в полицию не обращаются. Особенно в нашем районе.

 — Она что-нибудь взяла с собой?

 — Не знаю. Ее костюм горничной на месте, но красной рубашки и джинсов нет. И новых босоножек тоже.

 — Я хочу осмотреть квартиру.

 — Тина разозлится на меня… — Эсси взяла принесенные Пибоди такос^[6] и пепси и машинально пробила чек. — Да какого черта?! Она не должна была уходить, ничего не сказав! Я бы на ее месте так не поступила… Ладно, сделаю перерыв. Но только на пятнадцать ми нут, иначе у меня будут неприятности.

 — Этого хватит.

 Квартира состояла из двух крошечных комнат — спальни и гостиной, угол которой служил кухней. Ра овина была шириной и глубиной с мужскую ладонь; окна прикрывали самодельные жалюзи, ничуть не спасавшие от уличного шума. Ева подумала, что с таким же успехом можно жить на автовокзале.

 В гостиной стояли двухместный диван-кровать, старый телевизор и лампа в виде мышки из мультфильма. Похоже, она сопровождала хозяйку с самого детства. В квартире было бедно и неказисто, но зато безукоризненно чисто. И, как ни странно, стоял тот же сугубо женский запах, что и в бюро путешествий.

 — Спальня там, — Эсси показала пальцем на дверь. — Когда мы въехали сюда, то бросили жребий. Тине досталась спальня, а мне — гостиная. Но все равно ужасно тесно, правда? Именно поэтому мы предпо читаем ночевать у знакомых парней.

 — У нее есть бойфренд? — спросила Ева, когда Пибоди ушла в спальню.

 — Последние пару недель она встречалась с одним парнем. Его зовут Бобби.

 — Это имя или фамилия?

 — Не знаю. — Эсси пожала плечами. — Может быть, она осталась у него. У Тины нежная душа. По-моему, она втрескалась в этого парня по уши.

 Ева осмотрела спальню. Одна узкая кровать, аккуратно застланная, один детский туалетный столик — видимо, привезенный из дома. На нем красивая шкатулка и дешевая ваза с искусственными розами. Ева подняла крышку шкатулки, услышала незатейливую мелодию и увидела несколько дешевых украшений.

 — Он у нас общий, — сказала Эсси, когда Пибоди заглянула в маленький платяной шкаф.

 — Где она встречалась с этим Бобби? — спросила Пибоди по пути в ванную.

 — Не знаю. Понимаете, мы хоть и живем вместе, но стараемся не лезть в дела друг друга. Она просто сказала, что познакомилась с парнем, что он славный, умный и милый. Что он все знает о литературе, искусстве и прочем дерьме. Тина любит такие вещи. Как-то раз ом назначил ей свидание в картинной галерее, представляете?

 — Значит, вы с ним не знакомы? — спросила Ева.

 — Нет. Она всегда встречалась с ним в городе. Мы редко приводим к себе парней. О господи, вы только гляньте на эту дыру… — Эсси обвела квартиру унылым взглядом. — В субботу вечером она должна была встретиться с ним после работы. Кажется, они собирались в театр. Когда Тина не вернулась, я решила, что она осталась у него. Ничего особенного. Но она никогда не пропускала работу и никогда не уходила так надолго. Поэтому я начала волноваться. Вы меня понимаете?

 — Почему бы вам все-таки не подать заявление? — Пибоди вышла из ванной. — Заявление об исчезновении человека.

 — Думаете, это имеет смысл? — Эсси почесала в затылке. — Если она придет и узнает, что я это сделала, то будет злиться на меня целый месяц. Но ведь не обязательно сообщать родителям, правда? Если они узнают, то все поймут неправильно, примчатся сюда и уст роят истерику.

 — А вы не звонили им? Может быть, она провела эти дни там?

 — Нет. В смысле, да, звонила. «Ля-ля, как дела» — и тому подобное. Мама сказала, что соскучилась по Тине — мол, она давно не слышала ее голоса. Так что Тины там нет. Если бы мама узнала, что Тина осталась у какого-то парня, она бы весь город прочесала.

 — Ладно, мы этим сами займемся. Сообщите детективу Пибоди нужные данные. — Ева задумчиво смотрела на тщательно убранную кровать.

 — Нет, Тина не задержалась у какого-то парня, — сказала Ева, когда они вернулись в машину. — Такие аккуратные девушки не уходят из дома без смены белья, сережек и зубной щетки. За восемь месяцев она не пропустила ни одного рабочего дня. Почему это случи лось именно сейчас?

 — Вы думаете, она участвовала в ограблении дома Гэннон?

 Ева подумала о маленькой аккуратной квартирке. И украшениях в музыкальной шкатулке.

 — Если и участвовала, то сама об этом не подозревала. Сомневаюсь, что то же самое можно сказать о Бобби.

 — Найти его будет трудновато. Ни полного имени, ни словесного портрета.

 — Где-то он должен был оставить следы… Проверь, нет ли неопознанных женских трупов, обнаруженных начиная с субботнего вечера. Тем более что мы все Равно едем в морг. Будем надеяться, что она не там.

 — Хотите такое?

 Ева сняла с лепешки прозрачную обертку и начала Задумчиво жевать, ведя машину одной рукой.

 — Итак, уборщица знакомится с молодым человеком по имени Бобби, который водит ее в картинные галереи и в театр, но никогда не приходит к ней в дом и не показывается на глаза ее сестре. Она исчезает, не выходит на работу, пропадает три дня, но ее новый бойфренд не звонит, не оставляет сообщений и не при бегает узнать, что случилось. Ничего.

 — Он не стал бы делать этого, если бы она была с ним, — заметила Пибоди.

 — Ты права. Но эта девушка, заправляющая койку, как герлскаут, не звонит на работу, не сообщает, что заболела, не говорит сестре, что собирается понежиться в любовном гнездышке, не берет с собой смену одежды. Тебе это не кажется странным? Она рискует потерять жалованье, забывает о родителях, не переодевается… Нет, это на нее не похоже.

 — Думаете, она мертва?

 — Я думаю, что у нее был доступ в дом Гэннон, а кому-то понадобились коды. Если бы она была жива и здорова, то наверняка услышала бы о несчастье, постигшем автора модного бестселлера «Горячие камни» Саманту Гэннон, и сказала бы об этом. Хотя бы сестре.

 — Три неопознанных женских трупа за семьдесят два часа, — доложила Пибоди. — Две старые нищенки, не имевшие удостоверения личности. Третий труп сильно обгорел, поэтому возраст и социальный статус неизвестен.

 — Где ее нашли?

 — На заброшенной автостоянке. — Пибоди считывала показания с экрана карманного компьютера. — Алфабет-Сити. В воскресенье, ровно в три часа ночи. Ее облили бензином и подожгли. О господи… Когда кто-то позвонил в полицию, она уже изжарилась. Больше ничего нет.

 — Кто ведет дознание?

 — Минутку… Ага! Наш добрый приятель Бакстер, которому наверняка помогает душка-сержант Трухарт.

 — Это упрощает дело. Свяжись с ними. Узнай, не смогут ли они приехать в морг.

 Ева нетерпеливо расхаживала по коридору, облицованному белой плиткой. Тем временем Дьюлак заканчивала аутопсию. «Морс не заставил бы меня ждать, — думала она. — Да я бы и не ждала здесь, если бы эта сука Дьюлак не заперла прозекторскую! «

 Когда прозвучал звонок, Ева распахнула дверь настежь и ворвалась в комнату. От вони и запаха лекарств слезились глаза, но Ева поборола приступ тошноты и злобно посмотрела на женщину-патологоанатома.

 В отличие от умного и любезного Морса, Дьюлак была дамой суровой и неприветливой. Бледно-зеленые брюки и белоснежный халат были прикрыты фар туком, волосы скрывались под шапочкой, на шее болтались очки-микроскопы. Рост этой плотной кругло лицей женщины не превышал ста пятидесяти трех сантиметров, кожа была цвета жареных каштанов. Единственным преимуществом Дьюлак, по мнению Евы, были ее руки. С такими руками следовало играть на рояле, а не потрошить трупы.

 Увидев тело, накрытое простыней, Ева показала на него подбородком:

 — Это моя?

 — Если вы имеете в виду останки жертвы, погибшей в результате взлома в доме Гэннон, то вы правы. — Дьюлак говорила так, словно ей залили горло какой-то плотной жидкостью. Говорила и одновременно мыла руки под краном. — Я сказала вам, что пришлю отчет сразу же, как только закончу обследование. Я не люблю, когда меня торопят, лейтенант.

 — Вы уже провели токсикологический анализ? Дьюлак уставилась на нее:

 — У вас что, проблемы со слухом?

 — Нет, со слухом у меня все в порядке. Вы злитесь на меня из-за того, что утром я напустилась на вас. Но вам придется пережить это. Жертве преступления безразлично, как мы относимся друг к другу. — Ева шагнула к Андреа. — Она хочет, чтобы мы делали свое Дело. И мы его сделаем.

 Дьюлак пожала плечами:

 — Вы правильно установили причину смерти. Единственная резаная рана на шее. Острый нож с гладким лезвием. Возможно, стилет. Нет ни ран, полученных при самозащите, ни других следов физического насилия. Как и следов недавней половой связи. Содержание алкоголя в крови слегка повышено. Могу сказать, что она выпила четыре мартини с водкой и оливками.

 Никаких запрещенных наркотиков в организме не обнаружено.

 — Вы подтверждаете, что нападавший стоял у Джекобс за спиной?

 — Судя по углу нанесения удара, да. Учитывая рост жертвы, рост преступника составляет около ста восьмидесяти трех. Для мужчины довольно средний, для женщины высокий. Все это будет в моем официальном отчете, который доставят вам в соответствующей форме. Лейтенант, в этом случае нет ничего срочного, а мы чрезвычайно заняты.

 — Они все срочные, — пробормотала Ева. — У вас есть еще один труп. Обгоревший труп неизвестной женщины, доставленный из Алфабет-Сити.

 Дьюлак тяжело вздохнула.

 — Никаких обгоревших трупов в моем расписании на сегодня нет.

 — Значит, он попал к кому-то другому. Мне нужно увидеть тело и узнать, что дал анализ.

 — Тогда сообщите номер своего дела одному из ассистентов. У меня есть другая работа.

 — Это не мое дело.

 — Если так, то зачем вам это тело и результаты анализа?

 Ева разозлилась не на шутку и схватила Дьюлак за руку.

 — Может быть, вам это неизвестно, но я работаю в отделе убийств и могу видеть любое тело, которое мне понадобится. Это убийство расследует детектив Бакстер, и я думаю, что два дела придется объединить в одно. А если вы будете продолжать злить меня, я гарантирую вам крупные неприятности.

 — Мне не нравится ваш тон.

 — Увы, ничем не могу помочь. Средства массовой информации стоят на ушах. Мне нужен труп неопознанной женщины.

 Дьюлак вырвала руку и подошла к компьютеру.

 — Обгоревший труп неопознанной женщины находится в секции С, комната три. Записан за Фостером. Ее еще не исследовали. Накопилось слишком много дел.

 — Закажите мне пропуск.

 — Я уже сделала это. А теперь прошу прощения…

 — Нет проблем! — Ева вихрем вылетела в дверь. «Все здесь ходят как вареные», — подумала она.

 Свернув в секцию С, она толкнула дверь комнаты номер три и обнаружила, что та закрыта.

 — Дерьмо! — Ева стремительно развернулась и ткнула пальцем в молодого ассистента, который сидел на черном пластмассовом стуле и дремал. — Вы! У меня пропуск в эту комнату. Почему она заперта?

 — Это Дьюлак. Она запирает все подряд. Боится, что мертвые встанут и убегут. — Он зевнул и потянулся. — Даллас, верно?

 — Верно.

 — Заходите. Я решил немного передохнуть. Сегодня мне выпало двойное дежурство. На кого вы хотите по смотреть?

 — На неопознанную женщину.

 — Маленькую Джейн Доу?^[7] Она моя.

 — Вы Фостер?

 — Ага. Я только что закончил потрошить одного старика. Естественные причины. Ему было восемьдесят шесть лет, и второй инфаркт случился с ним во сне. Хорошая смерть. — Ассистент отпер дверь и пропустил Еву. — А вот эта нехорошая, — добавил он, показав на обгоревший труп. — Я думал, этим делом занимается Бакс.

 — Похоже, мое и его дело придется объединить. Он уже едет сюда.

 — Как знаете. Но я еще не смотрел ее.

 Фостер взял какую-то папку, мельком заглянул в нее и начал надевать фартук.

 — Тело поступило в воскресенье, а у меня в воскресенье был выходной. Блаженные воспоминания! У вас бывают выходные в воскресенье?

 — Случается.

 — Можно лечь в субботу вечером и проснуться в воскресенье днем. Но потом каждый раз наступает понедельник. — Ассистент натянул шапочку. — Когда я пришел в понедельник утром, она уже лежала здесь. — Он снова покосился на труп. — Видимо, опознать ее удастся только по зубам.

 — Теперь у вас есть время посмотреть на нее?

 — Конечно. Но сначала мне надо прийти в себя.

 — Хотите кофе?

 Фостер посмотрел на нее с любовью.

 — Спасибо, мамочка.

 Довольная Ева махнула Пибоди рукой, сама пошла в буфет и заказала у автомата три черных кофе.

 — Любовь всей моей жизни, мы не можем постоянно встречаться в буфете! — раздался за ее спиной знакомый голос.

 Она не повернула головы.

 — Бакстер, поцелуй меня в задницу.

 — Я делаю это каждую ночь. Во сне. Один кофе мой.

 Ева напомнила себе, что Бакстер пришел по ее просьбе, заказала четвертую чашку и только тогда обернулась.

 — А что вам, Трухарт?

 — Лейтенант, лимонный сок, если можно.

 Она с удовольствием смотрела на чисто выбритое мальчишеское лицо. Пибоди назвала его душкой и была абсолютно права. Типичный американский мальчик-мечта в голубой летней форме. Рядом с ним Бакстер казался человеком солидным, умудренным опытом. Мужчина он был симпатичный, но нервный, любил хорошо сшитые костюмы и пышных женщин.

 «Два хороших копа», — подумала Ева. Именно она когда-то предложила сделать серьезного Трухарта помощником хитроумного Бакстера. Идея оказалась плодотворной.

 — За мертвую, — сказал Бакстер и чокнулся с Евой. — Зачем тебе понадобилась наша Джейн?

 — Она может быть связана с моим делом. Сейчас над ней трудится Фостер.

 — Разрешите помочь вам, лейтенант. — Трухарт взял у нее свой лимонный сок и одну из чашек.

 По пути в смотровую Ева быстро ввела их в курс дела.

 — Уборщица она или нет, это еще неизвестно, но кто-то очень желал ее смерти, — заметил Бакстер. — Пробитый череп, сломанные кости. Когда он поджег ее, девушка уже умерла или, как минимум, была без сознания. Он убил ее не там, где сжег. На автостоянке он просто выбросил ее и зажарил. Мы просмотрели спи сок пропавших без вести, но ничего подходящего не нашли. Целый день обходили окрестности. Никто ни чего не видел, ничего не слышал и ничего не знал. Малый, который позвонил по телефону «девять-один-один», говорит, что не мог уснуть из-за жары. Вышел из дома, увидел пламя и позвонил нам. Звонок посту пил в три часа шестнадцать минут. Пожарная команда прибыла на место в три двадцать. Вот это скорость… Она все еще горела.

 — Значит, убийство произошло незадолго до этого. Когда они вошли, Фостер поднял глаза.

 — Спасибо, лейтенант. Поставьте кофе сюда. Эй, Бакс, как поживаешь?

 — Как желудь, дружище.

 Фостер продолжал сканировать тело.

 — Перелом правого указательного пальца. Старый. Полученный в раннем детстве — между пятью и семью годами. Зубы я уже просканировал. Отправил в национальный банк для сверки. Хотите посмотреть на череп?

 Ева кивнула и подошла ближе.

 — Тяжелая травма. Скорее всего, нанесенная длинным тупым предметом. Бейсбольной битой или трубой. Череп раздроблен. Три сломанных ребра, большая берцовая кость, челюсть… Кто-то был очень зол на эту девушку. Она умерла еще до того, как ее облили бензином. И слава богу.

 — Он убил ее не там, где бросил, — откликнулся Бакстер. — Мы нашли кровавый след, который вел от улицы к стоянке. Но крови было немного. Почти вся кровь осталась там, где ее били.

 — Если судить по углу переломов… вот, видите? — Фостер кивком указал на экран, где застыло увеличенное сине-красное изображение. — Похоже, что сначала он сломал ей ногу. Когда она еще стояла. А когда девушка упала, начал бить по ребрам и лицу. Удар по черепу можно считать coup de grace^[8]. Возможно, к тому моменту она уже потеряла сознание.

 «Может быть, она пыталась уползти? — думала Ева. — Плакала от страха и боли и пыталась уползти… «

 — Его задачей было не дать ей убежать, — пробор мотала она. — Сначала он сломал девушке ногу, чтобы она не могла убежать. На ее крики ему было наплевать. Иначе он сразу проломил бы ей голову. Все было рас считано заранее. Инсценировка убийства в состоянии аффекта. Но никакого аффекта тут не было и в помине. Он убил ее хладнокровно, с заранее обдуманным намерением. Выбрал место, где можно было не бояться ее криков, — либо звуконепроницаемое, либо удаленное. Кроме того, ему был нужен личный транспорт, чтобы довезти труп до стоянки.

 Компьютер подал громкий звуковой сигнал, и все дружно обернулись.

 — Попал в яблочко, — пробормотал Бакстер, и они с Евой подошли к экрану. — Это она? Та, кого ты искала?

 — Да. — Ева поставила чашку и всмотрелась в улыбающееся лицо Тины Кобб.

 Добравшись до управления, Ева оставила машину в гараже и пошла к лифту. Пибоди едва поспевала за ней — новые туфли уже начали натирать.

 — Закажи нам комнату для совещаний. Когда Бакс тер и Трухарт вернутся от Эсси Кобб, нужно будет со браться всем вместе.

 — Похоже, Джекобс и Кобб убил один и тот же чело век, — заметила Пибоди.

 — Никаких «похоже». Мы вычислим вероятность этого с помощью компьютера. Сведем все полученные сведения в отчет и пошлем его доктору Мире для составления психологического профиля.

 — Вы хотите встретиться с ней?

 Доктор Шарлотта Мира была лучшим психологом в городе и, возможно, на всем Восточном побережье. Но'' консультироваться с ней было еще рано.

 — Пока нет.

 Кабина остановилась на нужном этаже, Ева вышла в коридор и застыла как вкопанная. У дверей отдела убийств сидела Саманта Гэннон. Рядом с ней расположилась и что-то весело чирикала красотка Надин Ферст, готовая хоть сейчас предстать перед объективом.

 — Дерьмо! — пробормотала себе под нос Ева. Впрочем, без особого пыла.

 Надин взбила свои светлые волосы в полоску и по-кошачьи улыбнулась Еве.

 — Привет, Даллас. Ба, и Пибоди тут! Потрясные туфли.

 — Спасибо. — Пибоди поклялась себе, что сожжет эти проклятые туфли при первой возможности.

 — Тебе что, снимать нечего? — недовольно поинтересовалась Ева.

 — Моя работа заключается не только в том, чтобы красоваться перед камерой. Я беру интервью у Саман ты. А несколько слов дознавателя, ведущего это дело, станут украшением моего репортажа.

 — Надин, выключи камеру!

 Надин вздохнула для проформы и выключила миниатюрную видеокамеру, прикрепленную к лацкану жакета.

 — Даллас ужасно строгая, — пожаловалась она Саманте. — Спасибо за то, что уделили мне время. Мне искренне жаль вашу подругу.

 — Спасибо.

 — Даллас, можно тебя на два слова?

 — Пибоди, будь добра, проводи мисс Гэннон в Гостиную. Я сейчас подойду.

 Ева дождалась их ухода, а потом холодно посмотрела на репортершу.

 — Ну что ты на меня набросилась? — Надин подняла руки ладонями наружу. Это был знак мира. — Я делаю свою работу.

 — Я тоже.

 — Даллас, Гэннон — настоящий счастливый билет. Ее книга — гвоздь сезона. На всех светских вечеринках только и делают, что играют в игру «Где бриллианты?». Добавь к этому убийство, и получится такая история, что пальчики оближешь. Я собиралась в отпуск. Три блаженных дня на побережье, начиная с завтрашнего. Так хотелось уехать из проклятого Нью-Йорка, в котором нечем дышать! Лежать на пляже, пить холодные алкогольные напитки, любоваться загорелыми мужскими телами… Но я отказалась от этого. Надеюсь, ты вкратце расскажешь, как продвигается следствие.

 — Я могу сказать тебе то же самое, что сообщили бы в пресс-центре. Мы отрабатываем все версии и так далее и тому подобное. Так оно и есть, Надин. Я ничего не скрываю.

 — Именно этого я и боялась. Ладно, свяжись со мной, когда появятся новости.

 «Что-то она подозрительно быстро сдалась», — подумала Ева.

 Пожав плечами, она отправилась в Гостиную — так в управлении называли помещение для отдыха и не официальных встреч. Обстановка в Гостиной была спартанская: полдюжины столов, десяток стульев, старый продавленный диван и несколько торговых авто матов.

 Саманта и Пибоди уже ждали ее. Ева подошла и села за стол напротив них.

 — Спасибо за то, что пришли, мисс Гэннон. Мы собирались связаться с вами и договориться о встрече. Вы сэкономили нам уйму времени.

 — Если вы не против, то называйте меня Саманта. Или просто Сэм. Я надеялась что-нибудь услышать от вас. Мне не следовало беседовать с репортером?

 — У нас свобода слова. — Ева пожала плечами. — Так что все в порядке… Вы еще побудете в гостинице?

 — Я… да. Видите ли, мне бы хотелось очистить дом. Как только вы дадите разрешение, конечно. Мне говорили, что есть специалисты, которые… которые занимаются местами преступления. Очищают их. Я не хочу возвращаться в дом, пока это не будет сделано. Я пони маю, это проявление трусости.

 — Нет. Это разумно. — Именно так Саманта и вы глядела сегодня: разумной, но очень усталой. — Я могу продлить на несколько дней ваше пребывание под ох раной полиции. А потом советую нанять телохранителя.

 — Значит, вы не думаете, что это была простая кража со взломом? Считаете, что тот, кто убил Андреа, придет за мной?

 — Я думаю, что не следует рисковать. Кроме того, не все репортеры вежливы, как Надин. Они не дадут вам житья.

 — Наверно, вы правы. Ладно, я займусь этим. Мои бабушка и дедушка очень расстроились. Пока что мне удается морочить им голову, но… Черт побери, если они узнают, что я нахожусь под надзором полиции и наняла телохранителя, поднимется страшный переполох. Сейчас я все валю на Андреа… — Усталые умные ярко-голубые глаза серьезно смотрели в глаза Евы. — Но у меня было время для раздумий. Целая ночь. Нет, Андреа тут ни при чем. И вы считаете так же.

 — Да. Мисс Гэннон… Саманта… Женщину, которая приводила в порядок ваш дом, тоже убили.

 — Не понимаю. Я еще ни с кем не договаривалась.

 — Я имею в виду уборщицу из фирмы «Нью-Йоркская горничная». Тина Кобб работала у вас несколько месяцев.

 — Тина умерла? Ее убили? Как Андреа?

 — Вы знали ее? Знали лично?

 — О боже… Десять минут назад я говорила об этой девушке с Надин.

 — Вы рассказали Надин о Тине Кобб?

 — Просто упомянула. Не называя имени. Когда зашел разговор, я вспомнила про договор с фирмой и поняла, что забыла отменить вызов.

 «Теперь понятно, почему Надин так легко сдалась. Она уже получила свое», — подумала Ева.

 — Вы хорошо знали Тину?

 — Да нет… О господи… Конечно, мы были знакомы. То есть она бывала у меня в доме. Точнее, приводила его в порядок. — Саманта потерла лоб. — Вы не подождете минутку?

 — Разумеется, подожду.

 Саманта встала, быстро обогнула комнату и пошла на второй заход.

 — Успокаивается, — прошептала Пибоди. — Пытается взять себя в руки.

 — Да. Характер у нее есть. Это облегчает нашу задачу.

 Закончив круг, Саманта подошла к автомату и заказала бутылку воды.

 Потом вернулась, села, открыла бутылку, сделала глоток и кивнула Еве.

 — О'кей. Я должна была сосредоточиться.

 — Можете не торопиться. Если хотите, подумайте еще.

 — Нет. Знаете, Тина почему-то всегда казалась мне маленькой. Маленькой и совсем молоденькой, хотя она ненамного младше и меньше меня. Я не могла понять, как ей удается справляться с такой тяжелой работой. Когда она приходила, я либо сидела у себя в кабинете, либо уезжала в город…

 Она сделала паузу и откашлялась.

 — Понимаете, я выросла в обеспеченной семье. Денег у нас были если не горы, то вполне приличные холмы. Мы всегда имели прислугу. Но здесь… это мое первое собственное жилье, и я чувствовала себя неуютно, когда кто-то приходил убирать его. Пусть всего два раза в месяц.

 Она пригладила волосы.

 — Впрочем, это совершенно не относится к делу.

 — Еще как относится. — Пибоди придвинула к Саманте забытую ею бутылку. — Это позволяет нам судить о ваших отношениях.

 — Да не было никаких отношений! — Сэм сделала еще один глоток. — Я старалась ей не мешать. Она была очень милая и очень старательная. Мы немного беседовали, но при этом каждый занимался своим делом. Это случилось, потому что она бывала у меня в доме? Тину убили из-за того, что она бывала у меня в доме?

 — Мы проверяем эту версию, — осторожно ответила Ева. — Во время прошлой беседы вы сообщили, что фирма знала коды ваших замков и охранной системы.

 — Да. Они берут на себя определенные обязательства. У этой фирмы очень хорошая репутация. Их служащие проходят тщательную проверку на детекторе лжи. Это, наверное, страшновато. Не хотелось бы мне оказаться на их месте. Но для таких людей, как я, которые не всегда бывают дома в момент уборки, это идеальный вариант. Она знала, как войти в дом, — кивнула Саманта. — И за это ее убили?

 — Похоже на правду. Она никогда не говорила о своем друге? Точнее, бойфренде.

 — Нет. Личных тем мы не касались. Просто вели светскую беседу и все.

 — Может быть, кто-нибудь приходил с ней? Чтобы помочь убраться?

 — Нет. Каждые три месяца ко мне приходит бригада и проводит генеральную уборку. Это предусмотрено договором. В остальных случаях приходит только одна уборщица. Дважды в месяц. Мама говорит, что маниакальная любовь к порядку досталась мне в наследство от бабушки. Но, поскольку я живу одна, такой помощи мне вполне достаточно.

 — Может быть, Тину кто-нибудь подвозил на машине, а после работы забирал?

 — Нет. По-моему, она всегда приезжала на автобусе. Однажды она опоздала, извинялась и говорила, что автобус застрял в пробке… Вы не сказали мне, как ее убили. Так же, как Андреа?

 — Нет.

 — Но вы думаете, что эти убийства связаны между собой? Что это не случайное совпадение?

 — Мы пытаемся обнаружить связь. Саманта тяжело вздохнула и задумалась.

 — Знаете, я всегда хотела написать эту книгу. Всегда. Заставляла бабушку и дедушку вновь и вновь рассказывать эту историю, пока она не запечатлелась у меня в мозгу. Я любила представлять себе их первую встречу, то, как они сидели за бабушкиным кухонным столом, на котором лежала куча бриллиантов. И как они победили. Было ужасно приятно думать, что они одолели врага. И прожили жизнь так, как им хотелось. Это ведь настоящая победа, правда? Жить так, как тебе хочется.

 — Да. — Ева подумала о своем значке. И об империи Рорка. — Правда.

 — Единственный отрицательный герой моей книги — Алекс Крю. Отъявленный злодей. Убивавший не столько из желания овладеть этими блестящими камушками, сколько из любви к искусству. Он бы убил мою бабушку, если бы она не оказалась умнее и сильнее его. Я всегда гордилась Лейн и именно поэтому хотела написать книгу. И вот я написала ее, но что из этого вышло? Убили двух человек, которых я знала.

 — Вы за это не отвечаете.

 — Я твержу себе то же самое. Умом я это понимаю. А в глубине души продолжаю наблюдать и анализировать. Стыдно сказать, но мне хочется написать новую книгу! Описать то, что случилось сейчас. И кто я после этого?

 — Писатель, — ответила Пибоди. Саманта усмехнулась.

 — Да, наверно. Кстати, я составила список людей, с которыми я говорила о книге. Всех, кого вспомнила. Читателей, от которых поступали странные звонки; тех, кто утверждал, что знал моего прадеда… — Она вынула из сумки дискету. Из той самой огромной сумки, на которую Ева обратила внимание вчера. — Только сомневаюсь, что это пригодится.

 — Нам пригодится все… Тина Кобб знала, что вы уезжаете из города?

 — Да. Я сообщила об этом фирме. Более того, я вспомнила, что говорила с Тиной и просила ее поливать цветы и кормить моих рыбок. Я тогда не была уверена, что Андреа сможет пожить у меня. Это выясни лось буквально за два дня до моего отъезда.

 — Вы сообщили фирме, что за домом будут присматривать?

 — Нет. Мне и в голову не пришло… Последние дни моего пребывания в Нью-Йорке были сплошным кошмаром. Я договаривалась о встречах, собирала вещи, давала интервью. Тогда мне казалось, что это не имеет значения.

 Ева встала и протянула ей руку.

 — Спасибо, что пришли. Детектив Пибоди проследит, чтобы вас доставили обратно в гостиницу.

 — Лейтенант, вы так и не сказали мне, как убили Тину Кобб.

 — Нет, не сказала. Мы свяжемся с вами. До встречи. Саманта посмотрела ей вслед и тяжело вздохнула.

 — Держу пари, она из породы победителей. Она всегда побеждает, верно?

 — Во всяком случае, она не отступится, — ответила ей Пибоди. — И, надеюсь, одержит очередную победу.

 Ева сидела за письменным столом. Сначала она создала новый файл и ввела в компьютер данные о деле Кобб, потом обновила файл, относившийся к убийству Джекобс, и приказала компьютеру вычислить вероятность того, что они были убиты одним и тем же человеком. Вскоре на экране высветилась надпись:

 «Анализ и вычисление вероятности закончены. Вероятность того, что Андреа Джекобс и Тину Кобб убил один и тот же человек или несколько человек, составляет семьдесят восемь и восемь десятых процента».

 «Достаточно высокий показатель, — подумала Ева. — Несмотря на разницу типов жертв, способов убийства и географического положения мест преступления. А также несмотря на то, что компьютер есть компьютер; он не понимает того, что понимаю я, и не испытывает моих чувств».

 Звуковой сигнал известил, что ей поступило сообщение. «Чистильщики» времени даром не тратят», — по думала Ева и начала читать отчет по первому убийству.

 Отпечатки пальцев принадлежали Гэннон, Джекобс и Кобб. Никаких других отпечатков в доме не было. Образцы волос принадлежали только Саманте и Андреа. Интересно, куда девались волосы Тины?

 Преступник использовал силин. Это не стало для Евы сюрпризом. Обработал руки и волосы. Планировал ли он совершить убийство, неизвестно, но в том, что он не собирался оставлять следов, сомневаться не приходилось. Если бы не возвращение Джекобс, он об шарил бы весь дом, вернул бы на место каждую вещь, и Саманта ни о чем не догадалась бы.

 — Этот человек очень осторожен, — сказала она во шедшей Пибоди. — Маниакально осторожен. Однако с Джекобс он допустил прокол. О чем это говорит?

 — Видимо, он не был знаком ни с жертвой, ни с Гэннон. Во всяком случае, недостаточно знаком, чтобы быть посвященным в такие вещи. Он знал, что Гэннон Уедет из города, либо от горничной, либо из сообщений средств массовой информации. Но не знал, что за домом будут присматривать. Ни горничная, ни фирма не могли сообщить ему об этом. Они сами ничего не знали.

 — Он не входит в круг близких знакомых. Следовательно, надо выйти за пределы этого круга. Будем искать, что еще связывает Кобб, Гэннон и Джекобс.

 — Бакстер и Трухарт вернулись. Нам выделили комнату для совещаний номер три.

 — Зови их.

 Ева поставила доску, прикрепила к ней фотографии мест преступления, портреты жертв, копии отчетов о первичном осмотре и составленный ею временной график убийства Джекобс. Затем дала Бакстеру возможность сделать то же самое, заказала чашку местного дрянного кофе и стала обдумывать, как лучше провести совещание.

 Такт не относился к числу ее достоинств, но она не хотела наступать на ноги другим. Делом Кобб занимался Бакстер. Отбирать его Ева не имела права. То, что она была выше по званию, здесь роли не играло.

 В конце концов она оперлась бедром о край стола, что было компромиссом. Если бы Ева осталась стоять, когда все расселись, это означало бы, что она берет командование на себя.

 — Сестра жертвы не сообщила вам ничего нового? Бакстер покачал головой:

 — Она, видимо, все рассказала тебе, так что добавить было нечего. Поехала к родителям. Мы с Трухартом предлагали поехать вместо нее или хотя бы проводить. Но она сказала, что хочет сделать это сама. Что родителям будет легче, если они узнают о случившемся от нее. Она никогда не видела этого типа, Бобби. Ник то из продавцов и соседей не видел жертву с парнем. У них стоит дешевый компьютер. Трухарт проверил электронную почту.

 — Тина Кобб посылала сообщения на адрес, который назывался «Бобби Смит», — сказал Трухарт. — Предварительная проверка показала, что этот счет был открыт пять недель назад и закрыт два дня назад. Указанный в перечне домашний адрес оказался фальшивым. Компьютер хранит тексты сообщений всего двадцать четыре часа. Если она связывалась с Бобби по телефону, то нам понадобится помощь Отдела электронного сыска.

 — Ура, — буркнула себе под нос Пибоди, после чего Ева смерила ее ледяным взглядом.

 — Ты будешь обращаться в ОЭС? — спросила Ева Бакстера.

 — Попробую. Возможно, он пользовался телефона ми-автоматами, но, если ребята отыщут пару сообщений, мы сможем определить район. Получить образец голоса. И по крайней мере понять, с чем его едят.

 — Согласна.

 — Еще мы хотим потолковать с ее коллегами. Может быть, она рассказывала им о своем парне. Но если верить сестре, то вряд ли. Она держала это в большой тайне. Тине было только двадцать два года, и характеристика у нее была блестящая. Ни пятнышка.

 — Она хотела выйти замуж и стать профессиональной матерью, — неожиданно вмешался Трухарт и вспыхнул, когда все взгляды устремились на него. — Я говорил с ее сестрой. Понимаете, я подумал, что если ты как следует узнаешь жертву, то можно лучше узнать убийцу.

 — Моя радость и гордость! — с широкой улыбкой воскликнул Бакстер.

 Ева вспомнила, что Трухарт — ровесник жертвы. И что совсем недавно он сам чуть не стал жертвой. Она посмотрела на Бакстера и поняла, что детектив поду мал о том же. Но оба предпочли промолчать.

 — Можно предположить, что убийца намеренно обольстил ее. — Ева дождалась кивка Бакстера и только потом продолжила: — Если так, то наши дела пересекаются. Будучи горничной Саманты Гэннон, жертва по долгу службы знала коды замков и охранной системы, расположение комнат и то, что в них хранилось. Кобб было известно, что владелица дома уедет из города на две недели. Но она понятия не имела, что за домом будут присматривать. Насколько мы знаем, Гэннон и Джекобс договорились об этом в последнюю ми нуту.

 — Лейтенант… — Трухарт поднял руку, как школьник. — Мне трудно поверить, что такой человек, как Тина Кобб, мог сообщить коды постороннему. Она хорошо работала, ее послужной список чист так же, как и вся биография. Ни единой жалобы. Эта девушка не могла совершить предательство.

 — Я согласен с малышом, — подтвердил Бакстер. — Добровольно она бы этого не сделала.

 — Вы не знаете, что такое влюбленная девушка, — возразила Пибоди. — Любовь превращает их в дурочек. Если вы посмотрите на временной график, то увидите, что взлом и убийство Джекобс предшествуют убийству Кобб. А теперь прикиньте, сколько времени прошло от ее исчезновения до смерти. Получается не так уж много. Этот малый обхаживал ее несколько недель, верно'' Похоже, он был уверен, что откровенная беседа в по стели — более надежный способ получения информации, чем палка.

 — Моя радость и гордость, — сказала Ева, заставив Бакстера фыркнуть. — Если бы он угрожал, бил или мучил жертву, она могла бы солгать, а потом выдать его. Выведать такую информацию исподволь куда без опаснее. Но…

 Ева сделала паузу, и ее «радость и гордость» тут же наморщила лоб.

 — После этого жертва может начать болтать, может почувствовать себя виноватой и сообщить о своем промахе начальству. Это большой риск. Но сейчас дело не в этом. Так или иначе, он каким-то образом получил от жертвы нужную информацию. Потом забрался в дом, убил Джекобс и должен был замести следы. Поэтому он убил Кобб и избавился от трупа. Причем сделал это так, чтобы ее как можно дольше не опознали. За это время он собирался уничтожить все следы своей связи с ней.

 — А что ему было нужно в доме Гэннон? — подозрительно спросил Бакстер.

 — То, что, по мнению преступника, хранилось там. Или то, к чему она имела доступ. Краденые бриллианты на сумму в несколько миллионов долларов.

 Ева рассказала Бакстеру и Трухарту все, что знала, и вручила каждому дискету с копией своего файла. Потом она выпрямилась и отошла от стола, сама не за метив этого.

 — Чем больше мы узнаем об этом старом деле и украденных драгоценных камнях, тем больше узнаем о двух новых убийствах. Это будет легче сделать, если мы объединим усилия.

 — Не возражаю, — кивнул Бакстер. — Мы отдадим вам две копии нашего файла по делу Кобб. Как ты предлагаешь построить дальнейшую работу?

 — Устроить облаву на Бобби. Он почти не оставил следов, но всегда что-то есть. Посмотрим, удастся ли ОЭС что-нибудь выудить из телефона жертвы.

 — Нужно порыться в ее личных вещах, — добавила Пибоди. — Она могла оставлять что-нибудь на память, девушки часто так поступают. Например, хранят счет и подставку из ресторана, где обедали со своим избранником.

 — Хорошая мысль. — Бакстер подмигнул Пибоди. — Сестра сказала, что он водил Тину в картинную галерею и на какую-то пьесу. Постараемся выяснить. Действительно, много ли в Нью-Йорке театров и галерей? — Он хлопнул Трухарта по плечу. — На это не жалко потратить пару сотен человеко-часов моего серьезнейшего напарника.

 — Кто-то где-то должен был их видеть, — согласилась Ева. — Ну а мы с Пибоди продолжим разработку Джекобс. Всю информацию будем сводить воедино. Домашнее задание: прочитать книгу Гэннон. Как можно больше узнать о краденых бриллиантах и людях, которые их украли. Все свободны. Пибоди, жду тебя к десяти. Бакстер, задержись на минутку.

 — Я — любимец учительницы! — Бакстер прижал руку к сердцу и подмигнул Трухарту.

 — Ты поручаешь ему эту нудную работу, чтобы привязать к стулу? — спросила Ева, дожидавшаяся ухода остальных.

 — Стараюсь как могу, — подтвердил Бакстер. — Он пытается отбиваться. Ох, молодость, молодость… Но не слишком рьяно. Во всяком случае, пока мне это удается.

 — Вот и хорошо. — Ева отвела взгляд. — Что ты скажешь, если объединенным делом буду руководить я?

 — Видишь этот портрет? — Бакстер кивнул на при крепленную к доске увеличенную фотографию с удостоверения личности Тины Кобб. Фотография была де шевая, плохонькая, но все же отражала юность и невинность модели.

 — Да.

 — Даллас, я неплохо лажу с людьми. И очень хочу найти сволочь, которая превратила ее вот в это, — он ткнул пальцем в моментальный снимок обгоревшего трупа. — Так что с моей стороны возражений не будет.

 — Ты согласен, чтобы мы с Пибоди порылись в вещах твоей подопечной? У нее острый глаз.

 — Ладно.

 — Возьмешь на себя клуб, где в последний раз видели мою жертву?

 — Могу.

 — Тогда встретимся завтра утром. В девять ноль-ноль.

 — Доставь мне удовольствие и скажи, что эта встреча произойдет в твоем домашнем кабинете. Где угощают настоящим кофе и где я однажды ел изумительную свиную отбивную.

 — Нет, здесь. Если передумаю, сообщу.

 — Ну вот, все испортила…

 Ева возвращалась в Верхний город. Из-за аварии на Восьмой авеню образовалась пробка на несколько кварталов. Казалось, половина Нью-Йорка нарушила запрет на подачу звуковых сигналов и давила на гудки, жалобно, но тщетно протестуя против неизбежного зла. Реакция Евы была более активной. Она быстро пересекла разделительную полосу, завернула за угол и поехала по направлению к Десятой авеню.

 Они успели миновать пятнадцать кварталов. Потом лампочка кондиционера замигала и вскоре погасла.

 — Ненавижу технику! Ненавижу ремонтников! Ненавижу дурацкий бюджет нью-йоркской городской полиции, из-за которого мне приходится ездить на этом куске дерьма!

 — Ну-ну, мэм, — заворковала Пибоди и, наклонившись, начала крутить ручки кондиционера. — Все будет хорошо…

 Она сдалась только тогда, когда пот начал заливать ей глаза.

 — Знаете, я могу вызвать ремонтников… Да они хуже крысиного яда, — быстро добавила Пибоди, увидев выражение лица Евы. — Поэтому лучше обратиться к Макнабу. Он хорошо разбирается в технике.

 — Чудесно. Прекрасно. Замечательно. — Задыхающаяся Ева открыла окна, но вонь и духота, царившие за ними, были ничем не лучше. — Когда мы закончим с Кобб, ты отвезешь меня домой и заберешь это не счастье на колесах. А утром заедешь за мной.

 Когда они добрались до бетонной коробки, Ева всерьез подумывала дать двадцатку кому-нибудь из местных типов, чтобы он украл проклятую машину. Но в последний момент понадеялась, что ее угонят бесплатно.

 Войдя в подъезд, она услышала, как Пибоди тихонько всхлипнула.

 — Что?

 — Ничего. Я молчала.

 — Туфли, да? Ты хромаешь. Черт побери, а если бы нам пришлось преследовать какого-нибудь мерзавца пешком?

 — Я не спорю; может быть, выбор был и не лучшим. Я только ищу свой имидж. Тут легко ошибиться.

 — Завтра надень что-нибудь нормальное. Что-нибудь такое, в чем можно ходить.

 — Да, да, да! — Гневный взгляд Евы заставил Пибоди ссутулиться. — Я не обязана все время добавлять к сказанному слово «мэм». Во-первых, я теперь детектив. Во-вторых, мы напарники.

 — В эти туфлях ты мне не напарник.

 — Ладно, я все равно собиралась сжечь их по возвращении домой. Но теперь возьму топор и изрублю в капусту.

 Ева негромко постучала в дверь квартиры, и Эсси открыла. Ее глаза были красными, лицо распухло от слез. Она смотрела на Еву и молчала.

 — Спасибо за то, что вы согласились встретиться с нами, — начала Ева. — Мы глубоко скорбим о вашей потере и просим прощения за то, что вторгаемся к вам в такое время.

 — Мне все равно нужно было заехать за вещами. Я собираюсь вернуться к родителям и ночевать у них. Не знаю, смогу ли я вообще жить в этой квартире. Мне следовало сразу же вызвать полицию. Как только я обнаружила, что сестра не вернулась.

 — Это бы ничего не изменило.

 — Те копы, которые приходили после вас, сказали, что мне не надо ехать в морг.

 — Они были правы.

 — Сядьте, Эсси. — Пибоди взяла ее за руки и подвела к стулу. — Вы позволите нам осмотреть вещи Тины?

 — Да, конечно. Может быть, что-то подскажет вам, кто это сделал. Тина за всю жизнь никому не причинила зла! Иногда я сердилась на нее, но вы ведь, наверное, тоже злились на свою сестру, правда? Пибоди положила руку на плечо Эсси.

 — Еще как.

 — Она никого не обижала.

 — Хотите остаться здесь, пока мы не закончим? Или на это время зайдете к какой-нибудь подруге?

 — Я ни с кем не хочу разговаривать. Делайте свое дело. Я побуду здесь.

 Ева взяла на себя платяной шкаф, Пибоди — туалетный столик. Порывшись в карманах, Ева обнаружила аэрозоль для освежения дыхания, пробный тюбик губ ной помады и маленький органайзер, как выяснилось, принадлежавший Эсси.

 — Я кое-что нашла! Эти кнопочки выдают в «Метрополитен». — Пибоди показала Еве крошечный красный кружок. — Такая у них традиция. Ты прикрепляешь ее к воротнику или лацкану, и они знают, что ты заплатил за вход. Наверно, он водил ее туда. Такие вещи хранят только на память о свидании.

 — Шанс, что в музее «Метрополитен» кто-нибудь обратил на нее внимание, ничтожен, но для начала не плохо.

 — А вот и коробочка с сувенирами. Билет на авто бус, огарок свечи…

 — Положи огарок в пакет для вещественных доказательств. Мы проверим его на наличие отпечатков пальцев. Может быть, это огарок из квартиры убийцы.

 — Карманный путеводитель по музею Гуггенхейма, репертуар театров… Наверно, она скачала его из сети. И обвела театр «Челси» кружком в виде сердца. Афиша на прошлый месяц, — сказала она, обернувшись к Еве. — Прогон «Съеденных чипсов». Даллас, он наверняка водил ее туда. На этой коробочке ничего не написано, но она называется «Я люблю Бобби».

 — Возьми и ее. Возьми все. — Ева подошла к щербатой металлической тумбочке у кровати и выдвинула единственный ящик. Внутри лежало несколько пачек жевательной резинки, фонарик, коробка с пробными тюбиками и флакончиками кремов для рук, лосьонов и духов. И тщательно сложенная салфетка, запечатанная в пластик. На дешевой бумаге красовалась сентиментальная надпись, сделанная красным фломастером:

 «Бобби

 Первое свидание

 26 июля

 Сиприони».

 Пибоди подошла и заглянула Еве через плечо.

 — Должно быть, Тина вынимала эту салфетку и смотрела на нее каждый вечер, — пробормотала она. — Нарочно запечатала, чтобы она не испачкалась и не порвалась.

 — Выясни, что такое «Сиприони».

 — Я и сама знаю. Так называется ресторан в итальянском квартале. Кормят там вкусно и недорого. Шумно, полно народу, обслуживают медленно, но паста — просто объедение.

 — Думаю, убийца не догадывался, что Тина хранит такие мелочи. Он не понимал ее. И не старался понять. Был уверен, что он в безопасности. Все эти места далеко отсюда. Он уводил ее подальше от дома — туда, где нет знакомых. Кажется, я его раскусила. Этот парень брал ее в такие места, где много народу. Где их никто не заметит. Но она собирала сувениры, напоминавшие об этих свиданиях. И оставила нам хороший след, Пибоди.

 Высадив начальницу из сауны на колесах, Пибоди поехала дальше, а Ева вошла в прохладный вестибюль. Боже, какое блаженство… По лестнице спустился Галахад и приветствовал ее целой серией звуков, которые у кошек означают крайнюю степень досады.

 — Что, тоскуешь по Соммерсету? Подлый предатель! — Все же она присела на корточки и погладила кота. — Черт побери, чем вы тут занимались с ним целыми днями? Ладно, не бери в голову. И знать не хочу.

 Затем она нажала на кнопку сканера, и тот ответил, что Рорка в доме нет.

 — Вот черт… — Ева посмотрела на. кота, который старался вонзить когти в ее ботинок. — Странно. Дома только мы с тобой. Ну что ж, у меня есть дела. Пошли. — Она схватила Галахада в охапку и понесла наверх.

 Нет, она ничего не имела против одиночества. Про сто отвыкла от него. В доме было чертовски тихо.

 Ничего, с этим она как-нибудь справится. Включит аудиозапись книги Саманты Гэннон, а сама тем временем сделает зарядку. Поплавает, расслабится, примет душ и позаботится о некоторых деталях.

 — Когда тебя не отвлекают, можно сделать очень многое, — сказала она Галахаду. — Большую часть жизни меня никто не отвлекал, так что с этим у меня проблем нет.

 Черт возьми, конечно, нет проблем! До того, как в ее жизни появился Рорк, она возвращалась в пустую квартиру каждый вечер. Конечно, можно было позвонить закадычной подруге Мэвис. Но даже если бы у нее было время слегка выпустить пар с признанным специалистом по выпусканию пара, это бы ничего не изменило. Она бы все равно осталась в доме одна.

 «Я всегда любила одиночество, — думала Ева. — Когда я перестала его любить?.. «

 Она опустила кота на письменный стол, но Галахад жалобно замяукал и ткнулся мордой ей в руку.

 — О'кей, о'кей, подожди минутку, ладно?

 Ева отодвинула кота в сторону и нажала на кнопку автоответчика.

 — Привет, лейтенант, — прозвучал голос Рорка. — Думаю, это твоя первая остановка. Я загрузил аудио-версию романа Гэннон — не могу представить тебя с книгой в руках. Увидимся вечером. В холодильнике есть свежие персики. Съешь персик вместо шоколадки, о которой ты думаешь.

 — Тоже умник нашелся… — сказала Ева коту. — Он считает, что видит меня насквозь, знает вдоль и поперек! И самое обидное, что он прав…

 Ева уже собралась надеть наушники, когда зазвонил ее сотовый телефон, сигнализируя о получении сообщения. Она отпихнула кота, нажала на кнопку и снова услышала голос Рорка:

 — Ева, я вернусь поздно. Возникло сразу несколько проблем, с которыми нужно разобраться. Если я справлюсь с ними, то вернусь еще до того, как ты получишь это сообщение. Если нет, то постараюсь вернуться, как только смогу. Если понадобится, ты сможешь связаться со мной. Не работай допоздна.

 — Ты тоже, — пробормотала Ева, отключив связь. Она надела наушники, включила запись и, к облегчению Галахада, пошла на кухню. Как только в миске оказался тунец, кот спрыгнул с ее рук.

 Слушая повествование о похищении бриллиантов, Ева достала бутылку воды, взяла персик на закуску, прошла по всему пустому, тихому дому и спустилась в спортивный зал. Там она разделась, повесила портупею с кобурой на крючок и натянула коротенький скинсьют. Потом подошла к тренажеру и поставила программу, предусматривавшую гладкий бег, скалолазание, греблю, езду на велосипеде и кросс по пересеченной местности.

 Когда настала очередь упражнений с отягощениями, Ева уже знала главных героев книги и представляла себе жизнь в Нью-Йорке и маленьком американском городке в начале века.

 Сплетни, преступления, плохие парни, хорошие парни, секс и убийство.

 «Многое меняется, но еще большее остается неизменным», — подумала она.

 Приняв душ, Ева переоделась, вернулась в кабинет и выключила запись. Нужно было обдумать кое-какие детали и сделать заметки.

 Возглавляли перечень Джек О'Хара, Алекс Крю, Уильям Янг и Джером Майерс. Янг и Майерс были мертвы уже пятьдесят шесть лет; их жизнь завершилась еще до начала первого акта драмы. Крю убили в тюрьме, а О'Хара то появлялся, то исчезал, пока не умер пятнадцать лет назад. Следовательно, всех четверых участников знаменитой кражи в данный момент не было на свете. Но люди редко уходят из жизни, не оставив после себя связей. Связей с родственниками, друзьями и врагами. А тот, кто был связан с вором, мог считать, что имеет право на долю добычи. Как бы это ни называлось — наследством, возмещением, компенсацией. Тот, кто был связан с вором, мог знать, как забраться в запертый дом.

 «Кровь дает себя знать, — думала она. — Так говорят на каждом шагу». Но она отчаянно надеялась, что это неправда. Если бы это было правдой, кем должна была стать она, дочь чудовища и трущобной проститутки? Если бы все определялось генами, ДНК и наследственностью, то что ждало ребенка, которого родили лишь для того, чтобы выгодно продавать? Чтобы растлевать его. Растить как животное. Хуже, чем животное.

 Запирать в темноте. Одну. Бить. Насиловать. Уродовать до тех пор, пока в восемь лет она не совершила убийство, чтобы избавиться от этого кошмара.

 На ее руках кровь. Много крови.

 — К черту. К черту, к черту! — Ева крепко зажмурилась и велела страшным призракам убираться, пока они не превратились в очередной кошмар.

 Нет, кровь не всегда дает себя знать. Нас создает не ДНК. Мы создаем себя сами. Конечно, если у нас хватает на это силы воли.

 Ева вынула из кармана значок и изо всех сил сжала его в кулаке. Это был ее талисман. Ее якорь. «Мы дела ем себя сами, — снова подумала она. — Вот и все».

 Она положила значок на письменный стол так, что бы его можно было видеть, затем снова включила запись и стала слушать, одновременно приказав компьютеру провести стандартные поиски на всех четверых. Потом она подумала о кофе, встала и пошла на кухню. Был соблазн заказать целый кофейник, но в последний момент Ева решила ограничиться одной чашкой. И тут в ее ушах прозвучал зов припрятанной шоколадки. В конце концов, она съела этот чертов персик и имела право себя побаловать!

 Шоколадка лежала в морозильном отделении под слоем льда. Взяв чашку в одну руку, замерзшую шоколадку в другую, Ева пошла в кабинет — и чуть не столкнулась с Рорком.

 Муж посмотрел на нее и поднял бровь.

 — Обедаешь?

 — Не совсем. — Ева почувствовала себя ребенком, укравшим конфету. Но в детстве ей просто нечего было красть. — Я только… Черт! — Она сняла наушники. — Я работаю. Решила сделать небольшой перерыв. А тебе какое дело?

 Рорк засмеялся и притянул ее к себе.

 — Добрый вечер, лейтенант.

 — Добрый вечер. Не обращай на него внимания, — сказала она, когда Галахад замяукал и начал клянчить у Рорка еду. — Я его уже кормила.

 — Наверняка лучше, чем поела сама.

 — А ты ел?

 — Нет еще. — Он положил ладонь на ее шею и слегка сжал. — Дай мне половину шоколадки.

 — Она замерзла. Подожди, пока оттает.

 — Ну, раз так… — Рорк забрал у нее чашку и фыркнул, когда Ева бросила на него сердитый взгляд. — Замечательный запах!

 Он привлек ее к себе, и Ева поняла, что Рорк имел в виду вовсе не запах кофе.

 — Назад, дружок! — Она ткнула его пальцем в грудь. — У меня возник план. Если ты еще не ел, почему бы нам не съездить в один итальянский ресторан? Он находится в Нижнем городе, я о нем много слышала.

 Рорк молча уставился на нее поверх чашки, и Ева нахмурилась. — Что?

 — Ничего. Просто пытаюсь убедиться, что это действительно моя жена. Ты хочешь пообедать в ресторане, где будут другие люди?!

 — Мы уже обедали в ресторанах. Миллион раз. В чем дело?

 — Гм-м… Какое отношение этот ресторан имеет к твоему последнему убийству?

 — Тоже умник нашелся… Может быть, я слышала, что там готовят замечательную лазанью. Может быть, я заранее заказала столик. Откуда я знала, что ты придешь поздно и можешь не захотеть ехать в ресторан? Если так, то можно перенести заказ на завтра.

 — Ты дашь мне время принять душ и переодеться? У меня такое чувство, словно я родился в этом проклятом костюме.

 — Конечно. Но если ты против, я могу отменить заказ.

 — Так и быть, съем немного лазаньи. Но только если к ней подадут несколько бутылок вина.

 — Тебя что-то расстроило?

 — Не то слово, — сказал он по дороге в спальню. — Возникла пара серьезных организационных проблем.

 Одна в Балтиморе, другая в Чикаго. И обе требовали моего личного присутствия.

 Ева, поджав губы, внимательно посмотрела на мужа.

 — Значит, сегодня ты был в Балтиморе и Чикаго?

 — Не считая небольшой остановки в Филадельфии. Благо до нее рукой подать.

 — Ну и что, ты их решил? Свои организационные проблемы?

 — Можешь не сомневаться. Одному инженеру, одному управляющему офисом и двум вице-президентам придется искать себе другую работу. В данный момент одна толковая администраторша, получившая новый чин и серьезную прибавку к жалованью, переезжает в более просторный кабинет, а один серьезный молодой человек, ставший начальником исследовательского отдела, отмечает свое повышение.

 — Ого! Похоже, ты времени даром не терял. Рорк пожал плечами:

 — Небольшое завышение расходов — это древняя и благородная традиция, как бы сказали дипломаты. Я отношусь к ней с уважением. Но всякой жадности и наглости есть предел. Когда человек становится на уши и начинает мечтать о вилле на острове Мауи и дорогих украшениях в синих коробочках от Тиффани, кто-то должен его остановить.

 — Постой… Ты что же, подал на них в суд?

 — Я справился… своими средствами, лейтенант. Нет смысла звонить в полицию, если твою машину тряхнуло на ухабе.

 Ева на мгновение задумалась.

 — Наверно, с полицией им было бы легче, — вздохнув, решила она.

 Рорк посмотрел на нее и хищно усмехнулся:

 — Несомненно.

 — Я уже говорила это и сейчас повторю еще раз. Ты очень страшный человек.

 — Согласен. — Он снова улыбнулся. — А как про шел твой день, милая Ева?

 — Расскажу по дороге. Тебе нужно принять душ и переодеться.

 Когда они добрались до ресторана, Рорк знал все. Войдя в зал, Ева поняла, что описание Пибоди было точным. Здесь было тесно, шумно, но аромат стоял божественный. Официанты в белых передниках с нагрудниками двигались, как черепахи. «Если обслуживающий персонал не стремится получить чаевые, это говорит либо о снобизме, либо об отменной кухне, — подумала Ева. — Судя по простоте здешних интерьеров, верно последнее. Рисунки на стенах явно сделаны детьми итальянцев, живущих в этом районе».

 И тут она заметила, что на каждом столе стоят короткие свечи. Именно такой огарок хранила в шкатулке Тина.

 — Я заказала столик на твое имя. — Шум стоял такой, что ей пришлось нагнуться к уху мужа.

 — Да?

 — Это оказалось непросто: у них все было расписано заранее. Но для Рорка сделали исключение. — Угу…

 — «Да», «угу»… — передразнила Ева.

 Муж рассмеялся и подошел к скучавшему метрдотелю.

 — У вас заказан столик на двоих. Для Рорка.

 Тучный коротышка в старомодном смокинге выпучил глаза и тут же сполз со своего табурета. Когда он поклонился, Ева испугалась, что смокинг вот-вот треснет.

 — Да-да, мистер Рорк! Столик ждет вас. Лучший столик в нашем ресторане. — Его итальянский акцент был явно местного происхождения: не Рим, а Бруклин. — Пожалуйста, идите за мной. Кыш, кыш! — Коротышка подвел их к столику в нише, где не так громко звучала музыка и было довольно уютно. — Меня зовут Джино, пожалуйста, если что-нибудь понадобится, обращайтесь прямо ко мне. Сегодня у нас спагетти кон польпеттоне, а фирменное блюдо — роллатини ди полло. За счет ресторана — бутылка нашего бароло. Замечательное вино. Тонкий вкус, чудесный аромат и не слишком крепкое.

 — Звучит заманчиво. Большое спасибо.

 — Не за что. Совершенно не за что!

 Он щелкнул пальцами, подзывая официанта, и отдал ему короткий приказ. Тот принес вино, открыл бутылку и наполнил бокалы. Затем им принесли меню, и весь штат официантов выстроился в шеренгу чуть поодаль, не обращая внимания на других посетителей, потерявших надежду на то, что их обслужат в ближайшие десять лет.

 — Слушай, тебе еще не надоело это подобострастие? — спросила Ева.

 — Дай подумать. — Рорк сделал глоток, откинулся на спинку стула и улыбнулся. — Нет.

 — Понятно. — Ева посмотрела в меню. — Что такое спагетти полпот… в общем, штука, о которой он говорил?

 — Польпеттоне. Спагетти с тефтелями.

 — Только и всего? — Она оживилась. — О'кей, это меня устраивает. А что тебе?

 — Хочу попробовать лазанью с двумя соусами. Ты говорила о лазанье, и я загорелся. Но начать нужно с антипасто, иначе мы разочаруем хозяев.

 — Раз так, порадуй их.

 Как только Рорк опустил меню, у столика очутились метрдотель и официант. Казалось, они выросли из-под земли. Пока Рорк делал заказ, Ева вынула из сумочки фотографию Тины Кобб.

 — Вы узнаете эту женщину? — спросила она Джино.

 — Прошу прощения, что?

 — Она приходила к вам в июле. Здесь у нее было свидание. Не вспоминаете?

 — Прошу прощения, — повторил Джино. Казалось, его вот-вот хватит удар. — У нас столько посетите лей… — Лоб коротышки блестел от пота. Метрдотель ломал руки и выглядел как школьник, забывший урок.

 — Посмотрите как следует. Может быть, вы вспомните. Молоденькая. Наверно, принаряженная. Рост сто шестьдесят, вес пятьдесят пять. И надпись «ПЕРВОЕ СВИДАНИЕ» на лбу.

 — Ах, боже мой.

 — Не могли бы вы оказать мне услугу? — спросила Ева, испугавшись, что нервный коротышка сейчас превратится в лужу. — Покажите эту фотографию всем официантам. Может быть, кто-нибудь ее вспомнит.

 — С удовольствием. Вернее, почту за честь. Немедленно.

 — Мне легче, когда они злятся и выходят из себя, — пробормотала Ева, когда Джино ушел. — Боюсь, что мы здесь застрянем надолго.

 — Зато у нас будет время вкусно поесть. И… — Рорк поднес ее руку к губам. — У меня свидание с собствен ной женой!

 — Место тут бойкое. Странно, что не ты являешься его владельцем.

 Рорк пригубил бокал, продолжая держать ее за руку.

 — Тебе бы этого хотелось?

 Ева покачала головой. Она уже думала о своем.

 — Две мертвые женщины… Одна являлась средством для достижения цели, вторая просто не вовремя вернулась. Этот человек убивает не из любви к искусству, а по необходимости. Он хочет достичь цели. Преодолевает препятствия и использует для этого все средства. Действует примерно так же, как ты сегодня. Но при этом проливает настоящую кровь.

 — Гм-м… — только и ответил Рорк.

 — Я хочу сказать вот что: если ты следуешь из пункта А в пункт Б и встречаешь препятствие, то обходишь его или перепрыгиваешь. А он идет напролом.

 — Понятно.

 — Если бы там не было Джекобс, ему бы не при шлось убивать ее. Если бы он не убил Джекобс, то, воз можно, не убил бы и Кобб. Во всяком случае, сделал бы это не сразу. Но в принципе мысль об убийстве его не пугает. Он просто устраняет все препятствия на пути к цели, не теряя при этом головы.

 — Он необычайно уравновешен, — заметил Рорк. — Понимает ценность гибкости, но при этом не сводит глаз с мяча, если можно так выразиться. Судя по тому, что тебе известно, он не впадает в панику, когда что-то неожиданно меняется. Просто вносит изменения в план игры и предпринимает нужные действия.

 — Очень лестная характеристика.

 — Ничуть, — возразил Рорк. — Его гибкость и целеустремленность эгоистичны и совершенно аморальны. Поверь мне, я знаю, какую власть над людьми имеют эти блестящие камушки. Наличные — вещь тоже соблазнительная, но до драгоценных камней им далеко. Тут играют роль свет, яркость, цвет и форма. В тяге к ним есть что-то стихийное, что-то первобытное. И все же убивать людей ради пригоршни искр низко. В любом случае.

 — А красть их, по-твоему, не низко? Рорк улыбнулся.

 — Смотря как и у кого. Однажды — конечно, в моей прошлой жизни — я… избавил одну лондонскую птичку от части ее сверкающих перышек. Она хранила их в сейфе. А жаль. Зачем держать в темноте красивые вещи, которым нравится сверкать? Ее дом в Мэйфере охраняли так же, как Букингемский дворец. Я сделал это в одиночку. Просто для проверки того, на что я способен.

 Ева знала, что смеяться не следует, но ничего не могла с собой поделать.

 — Держу пари, проверка оказалась удачной.

 — Ты выиграла. О боже, что за азарт! Тогда мне было двадцать лет, а я до сих пор помню — причем, во всех подробностях, — как вынимал эти камни из темноты и они оживали у меня в руках. Ты замечала, что бриллианты оживают на свету?

 — И что ты с ними сделал?

 — Это другая история, лейтенант. — Рорк перевернул их бокалы вверх дном. — Совсем другая.

 Официант принес им антипасто. Следом примчался метрдотель, тащивший за руку официантку.

 — Расскажи синьоре, — велел он.

 — О'кей. Мне кажется, что я обслуживала ее.

 — Она была с молодым человеком?

 — Да. Но я не уверена, что это она.

 — Ничего, если эта девушка минутку посидит с на ми? — спросила Ева метрдотеля.

 — Все, что хотите! Все, что хотите! Как антипасто?

 — Замечательно.

 — А вино?

 Заметив нетерпеливый блеск в глазах Евы, Рорк по спешил вмешаться:

 — Прекрасное вино. Замечательный выбор. Может быть, у вас найдется свободный стул для…

 — Меня зовут Кармен, — сказала официантка.

 К счастью, свободный стул нашелся, иначе Джино, мечтавший угодить Рорку, вырвал бы его из-под зада первого попавшегося посетителя.

 Хотя метрдотель продолжал маячить неподалеку, Ева повернулась к Кармен:

 — Что вы помните?

 — Ну… — Кармен еще раз внимательно посмотрела на фотографию и вернула ее Еве. — Джино сказал, что это было ее первое свидание. И я вспомнила, что однажды обслуживала девушку, которая так ужасно волновалась и нервничала, будто ни разу не была в ресторане. Она была такая молоденькая, что я попросила ее показать удостоверение, хотя терпеть не могу делать такие вещи. Но все оказалось в порядке. Наверно, именно поэтому я ее и запомнила.

 — А ее спутник? Что вы помните о нем?

 — Гм-м… Он был старше и куда опытнее. Как будто не раз бывал здесь. Когда делал заказ, называл блюда по-итальянски, причем очень непринужденно. Я обратила на это внимание, потому что другие парни делают это из пижонства. А он не выпендривался. И не скупился на чаевые.

 — Как он платил?

 — Наличными. Я всегда помню, когда платят наличными и при этом не обижают официанта.

 — Вы можете описать его?

 — Ох, не знаю… Я к нему не присматривалась. Помню только, что он был очень смуглый. Выглядел так, словно недавно вернулся из теплых краев. А волосы у него были светлые! Точно. Загар только подчеркивал их цвет. И он был очень внимателен к девушке. Вот теперь вспоминаю, что каждый раз, когда я проходила мимо, он слушал ее и задавал вопросы. Очень немногие парни так делают.

 — Вы сказали, что он был старше ее. Намного?

 — Ну… трудно сказать. Во всяком случае, в отцы ей он не годился.

 — Как он был сложен?

 — Чего не знаю, того не знаю. Понимаете, он сидел за столом. Но не то чтобы богатырь. Мужчина как муж чина.

 — Пирсинг, татуировки?

 — Ой… Не помню. Вот часы у него были классные. Их я заметила. Когда я принесла им кофе, девушка ушла в туалет, и он проверял время. Красивые часы.

 Тонкие, серебряные, с переливающимся циферблатом. Не помню, как это называется…

 — Перламутр? — подсказал Рорк.

 — Точно. Точно, перламутр… В общем, классные часы. Очень дорогие.

 — Вы не могли бы поработать с нашим специалистом по составлению фотороботов?

 — Это такая полицейская штуковина? Ой… А что они сделали?

 — Меня интересует только мужчина. Если вы со гласны, то приезжайте завтра в управление. Я могу прислать за вами машину.

 — Да, конечно… Это будет кайф.

 — Договорились. Ждите звонка.

 Когда Кармен унесла стул, Ева схватила с тарелки оливку.

 — Кажется, мы ждали не напрасно. — При виде официанта с пастой у нее потекли слюнки. — Подожди минутку.

 Она достала телефон, позвонила в управление и договорилась о встрече с видеотехником. Потом выслушала слова дежурного сержанта и задала пару энергичных вопросов, наматывая пасту на вилку. Когда разговор закончился, Ева сунула пасту в рот и некоторое время сосредоточенно жевала, пока не заметила, что Рорк вопросительно смотрит на нее.

 — Надин сообщила с экрана о наличии связи между убийствами, — сказала она с набитым ртом.

 — Что-что?

 — Извини. — Ева прожевала еду и повторила фразу более членораздельно. — Думаю, она передала это в эфир сразу после разговора с Гэннон.

 — Это плохо?

 — Если бы это было плохо, я бы остановила ее. И, надо отдать ей должное, она бы послушалась. Нет, это даже хорошо. Он услышит новости и узнает, что у нас появилась ниточка. Это заставит его задуматься, за ставит поломать голову.

 Ева нанизала на вилку тефтелю и обмотала ее спагетти.

 — Сегодня вечером этому чертову Бобби Смиту, кем бы он ни был, придется как следует поскрипеть мозгами!

 Так и вышло. Он рано вернулся со смертельно скучного светского приема. Все те же люди, те же разговоры, та же тоска. Ничего нового.

 Конечно, новости у него были. Потрясающие новости. Но для светской беседы они не годились.

 Перед уходом он запрограммировал свой развлекательный центр на запись любого упоминания о Гэннон, Джекобс и — на всякий случай — Кобб. Милой маленькой Тины… Вернувшись, он сразу же обнаружил обстоятельный отчет обворожительной Надин Ферст с Семьдесят пятого канала, где встречались все три фамилии сразу.

 Значит, они установили связь. Он не ожидал, что полиция сделает это так быстро. Впрочем, какая разница?

 Он переоделся, облачившись в шелковый халат. Налил себе бренди, положил на тарелку фрукты и сыр и просмотрел отчет еще раз. Теперь со всеми удобства ми, сидя на диване в гостиной своей двухуровневой квартиры на Парк-авеню.

 «Ничто не связывает меня с этой наивной маленькой горничной, — думал он. — Я был осторожен. Всегда пользовался платными компьютерами, создав для этой цели фальшивый счет, и водил ее только в такие места, где можно слиться с толпой. А когда пришло время, отвел ее в такое место, где никто не найдет ни каких следов».

 Этот дом, жильцов которого переселили, перестраивала компания его отца. Да, на полу осталась кровь — честно говоря, много крови, — но он вытер ее. А если и упустил пятно-другое, бригады плотников и водопроводчиков вряд ли обратили на них внимание. Чего-чего, а пятен там хватало.

 Нет, решительно ничто не связывало глупенькую маленькую уборщицу с ним, культурным, образованным светским человеком, сыном одного из ведущих бизнесменов города.

 И ничто не связывало его с серьезным начинающим художником Бобби Смитом.

 Он правильно поступил, назвавшись художником. Это было вполне естественно. Рисовал он неплохо и совершенно очаровал глупенькую наивную Тину, быстро набросав ее портрет.

 Конечно, для «случайного» знакомства пришлось проехаться на автобусе. Испытание оказалось суровым. Неужели можно выдерживать такую пытку каждый день? Наверно, эти люди не знали ничего лучшего и не заслуживали его.

 Все остальное оказалось очень просто. Ему даже не пришлось прилагать никаких усилий, чтобы она влюбилась в него. Несколько дешевых обедов, несколько поцелуев, томных взглядов — и он получил доступ в дом Гэннон. Самым сложным было стащить у Тины ключи, чтобы сделать дубликаты. Но с этим он справился. А потом однажды встретил Тину на автобусной остановке у дома Саманты, сказав, что не спал всю ночь, потому что думал о ней. Она вспыхнула, почувствовала себя польщенной и позволила ее проводить. Он дошел с ней до самой входной двери Гэннон, проследил за тем, как Тина набирает код, запомнил последовательность, а затем, не обращая внимания на слабые протесты, поцеловал ее на прощание.

 Труднее всего оказалось уйти и оставить Тину, махавшую ему вслед. Одно мгновение — о, только мгновение! — он раздумывал, не убить ли ее. Один удар кулаком в это улыбающееся простое лицо, и дело сделано. Он представил себе, как поднимается по лестнице, находит Гэннон и выбивает из нее, где находятся бриллианты. Бьет до тех пор, пока она не рассказывает ему все, о чем не написала в своей дурацкой книге.

 Но это не было предусмотрено планом. Тщательно составленным планом.

 Он сделал глоток бренди и пожал плечами. Планы меняются. Ему все-таки пришлось совершить убийство. Дважды. Слава богу, что полицейским даже в голову не придет связать такого человека, как он, с такой простушкой, как Тина Кобб. А кто такой Бобби Смит? Фикция, призрак, облако.

 Да, он так и не приблизился к бриллиантам, но непременно сделает это. Непременно. И, о господи, на конец-то избавится от скуки.

 Саманта Гэннон — это ключ. При первом чтении ее книги он испытал шок, обнаружив там множество собственных семейных тайн. А потом раз за разом перечитывал. Эта книга изумляла его, поражала и доводила до бешенства.

 Почему ему не сказали, что где-то спрятаны миллионы — миллионы?! Эти бриллианты по праву принадлежали ему!

 Добрый старый папочка скрыл эту маленькую по дробность. Но ничего. Он хочет получить их — и получит. Это очень просто. А когда получит, уйдет из отцовской компании и плюнет на его обветшавшую профессиональную этику. Наконец-то избавится от скуки, от нагоняющих тоску друзей, похожих друг на друга как две капли воды.

 И станет неповторимой личностью. Такой же, какой был его дед.

 Проснувшись, Ева увидела обычную картину. Рорк уже встал, оделся, расположился за столом, пил кофе и смотрел по телевизору биржевые новости, держа на руках кота.

 Она снова закрыла глаза, а когда открыла, Рорк ел что-то похожее на дыню и набирал на клавиатуре компьютера какие-то коды. Его интересовали либо статистические отчеты, либо очередные государственные тайны.

 Ева встала, хрипло пробормотала что-то похожее на «доброе утро» и заковыляла в ванную. Закрыв дверь, она услышала, как Рорк спросил кота:

 — Без кофе она не человек, верно?

 Когда Ева вышла из душа, Рорк переключил телевизор на новости и взялся за булочку. Она выхватила у него булочку, отняла кофе и пошла к шкафу.

 — Это свинство! — обиделся муж.

 — Ничего, переживешь. У меня утреннее совещание. Ты слышал прогноз погоды?

 — Жара.

 — Жуткая жара или просто жара?

 — Ева, в Нью-Йорке август. Догадайся сама.

 Она со вздохом вынула то, что не могло через пять минут после выхода на улицу прилипнуть к коже.

 — Кстати, я собрал для тебя информацию о бриллиантах. Вчера успел кое-куда слазить.

 — Серьезно? — Ева оглянулась. — Не думала, что тебе хватит на это времени.

 Она ожидала, что Рорк начнет критиковать ее — скажет, что блузка не подходит к брюкам или что жакет не подходит к блузке. Но, кажется, ей удалось выбрать то, что соответствовало его вкусам.

 — Это потребовало не только времени, но и серьезных усилий. И все же я сумел улучить минутку в перерыве между двумя кровавыми банями. А сегодня утром дал тебе еще немного побыть спящей красавицей и все привел в порядок.

 — Издеваешься, да?

 — Милая, что обидного в слове «красавица»?

 В ответ Ева только насмешливо фыркнула и начала надевать портупею.

 — Тебе идет этот жакет.

 Она заправила кобуру под мышку и осторожно по смотрела на мужа. — Но?..

 — Никаких «но». Ты — мой любимый городской воин.

 — Перестань. Так что ты нашел?

 — Кое-что любопытное. — Он постучал пальцем по лежавшей на столе дискете. — Компания заплатила страховку за четвертую часть бриллиантов, которую так и не вернули. А кроме того — гонорар частному сыщику, составлявший пять процентов от остального. То есть понесла большие убытки. Конечно, они могли быть еще больше, но страховые компании всегда косо смотрят на многомиллионные выплаты.

 — Это азартная игра, — пожав плечами, ответила Ева. — Не хочешь платить — не садись за стол.

 — Верно. Они долго давили на дочь О'Хары, но ни чего не выжали и отступились. В конце концов, ведь это именно она нашла или помогла сыщику найти и вернуть большую часть похищенного. Кроме того, благодаря ей полиция смогла взять Крю.

 — Все это мне известно. Рассказывай то, чего я не знаю.

 — Они следили за всеми родственниками, знакомы ми и поделыциками Крю. Если кто-то из этих людей начинал вести более обеспеченную жизнь, не выиграв в лотерею, они проверяли его. Но так и не смогли найти бывшую жену Крю и его сына.

 — У него был сын? — Ева тут же обругала себя за то, что по возвращении из ресторана не провела поиск.

 — Видимо, да. Этого нет в книге Гэннон, но известно, что Крю был женат и развелся. В момент совершения кражи мальчику должно было быть около семи лет. Стандартный поиск ничего не дал. Через полгода после развода следы этой женщины теряются.

 Заинтригованная, Ева шагнула к нему.

 — Она ушла в подполье?

 — Судя по всему, да. И так и осталась там.

 Рорк взял другую булочку, налил себе кофе и сел за стол.

 — Если хочешь, я могу поискать ее. Стандартного поиска тут будет недостаточно. Кроме того, понадобится изрядное количество времени, потому что с тех пор прошло более полувека. Но мне все равно. Я люблю такие вещи.

 — Интересно, почему этого нет в книге?

 — Думаю, нужно спросить Саманту.

 — Верно, черт побери. Это ниточка. — Обдумывая эту мысль, Ева рассовывала по карманам свои инструменты. Рация, электронная записная книжка, телефон, наручники… — Если у тебя найдется время, буду очень рада. Я подключу к делу Финн. Отдел электронного сыска наверняка сможет взять след этой женщины и ребенка. Теперь у нас имеются игрушки, которых пятьдесят лет назад не было. За мной должна заехать Пибо-ди. — Ева посмотрела на наручные часы. — С минуты на минуту. Я возьму у тебя дискету?

 — Естественно. — Рорк услышал гудок автомобиля и открыл ворота. — Я провожу тебя.

 — Ты сегодня в городе?

 — Да. Таков был план.

 На лестнице Ева вдруг обняла мужа за шею и быстро поцеловала.

 — Ты что?

 — Подумала, что ты ужасно милый. Вспомнила, как мы использовали эту лестницу… И порадовалась тому, что мне не смотрит вслед и не кривит губы этот костлявый надутый тип.

 — А ты скучаешь по нему. Ева насмешливо фыркнула.

 — Прими таблетку.

 — Скучаешь. По вашему ежедневному ритуальному танцу.

 — Тьфу… Теперь у меня перед глазами стоит танцующий Соммерсет. Это ужасно. Ну, все. Я побежала.

 Довольная, Ева еще раз поцеловала мужа и вышла на крыльцо. Но тут же нахмурилась, увидев, что из ее полицейской машины горохового цвета вылезают Пибоди и юный гений электронного сыска Макнаб. Они выглядели как… Черт знает как выглядели!

 Ева привыкла видеть Макнаба, главного модника управления, в чем-нибудь аляповатом и странном, так что блестящие брюки цвета перца чили с дюжиной карманов и ярко-голубая рубашка навыпуск не произвели на нее особого впечатления. Так же, как ярко-красный пиджак длиной по бедра. Макнаб как Макнаб… Сияющие золотые волосы, собранные в длинный и гладкий конский хвост, узкое, странно привлекательное лицо, наполовину скрытое красными солнечными очками с зеркальными синими стеклами, и по дюжине серебряных гвоздиков в каждом ухе.

 Но ее помощница — нет, напарник, Еве все еще приходилось напоминать себе об этом — сменила имидж кардинально. Брюки в обтяжку до середины голени были цвета… «Плесени, — решила Ева. — Плесени, которая появляется на сыре, забытом в дальнем углу холодильника». Просторная блузка того же цвета, больше напоминавшая драпировку, выглядела так, словно в ней спали пару недель подряд. Вместо модельных туфель на шпильках, замучивших ее вчера, Пибоди надела сандалии, связанные из веревки какой-то чокнутой герлскаут. На шее болталось несколько металлических цепей и подвесок, в ушах красовались серьги с камнями странного цвета.

 — Это что, уличный шарманщик из страны «третьего мира» и его ручная обезьяна?

 — Не понимаю, что вам не нравится, — обиделась Пибоди. — Мне так удобно. Все ткани натуральные… — Она поправила очки с тонкими круглыми стеклами. — Главным образом.

 — Я думаю, она выглядит очень сексуально, — сказал Макнаб, слегка сжав плечо Пибоди. — В ее наряде есть что-то средневековое.

 — У тебя и древесная кора выглядит сексуально, — бросила Ева.

 — Я ищу свой имидж детектива, — сказала Пибоди Рорку. — И, кажется, делаю успехи.

 — По-моему, это очаровательно.

 — Молчи лучше! — возопила Ева, когда щеки Пибоди порозовели от удовольствия. — Ты починил эту кучу металлолома? — спросила она Макнаба.

 — Одна новость хорошая, другая плохая. Плохая новость состоит в том, что эта куча металлолома с неисправной компьютерной системой ничем не отличается от других патрульных машин, ездящих по городу. А хорошая — в том, что я гений и сумел починить ее с помощью нескольких запасных частей, бывших под рукой. Ничего, немного продержится. До тех пор, пока какой-нибудь осел ее снова не сломает.

 — Спасибо. Оба на заднее сиденье! — приказала Ева. — Ты, Макнаб, — за моей спиной. Если я буду видеть тебя в зеркале заднего вида, то ослепну. — Она повернулась к Рорку: — До вечера.

 — Буду ждать с нетерпением. — Рорк взял жену за подбородок и, не дав отстраниться, нежно поцеловал в губы. Ева поморщилась, но он не обратил на это внимания. — Берегите моего копа.

 Пибоди села в машину и вздохнула.

 — Мне ужасно нравится, как он говорит «мой коп». — Она покосилась на Макнаба: — Ты меня так никогда не называешь.

 — Если ты сам коп, это звучит совсем по-другому.

 — Наверное. К тому же у тебя нет ирландского акцента. Но ты все равно лапочка. — Она подставила Макнабу губы.

 — Ты тоже, крошка. И к тому же красавица.

 — Прекратите, прекратите, прекратите! Мои нервные клетки этого не выдержат. — Ева рывком застегнула ремень безопасности. — Не сметь ворковать в этой машине! Не сметь ворковать в радиусе трех метров от меня! Я запрещаю все такие разговоры. Виновные будут избиты до полусмерти свинцовыми прутьями.

 — У вас нет свинцовых прутьев, — напомнила Пибоди.

 — Для такого случая достану. — Миновав ворота, Ева обернулась. — Зачем носить одежду, которая вы глядит так, словно ее вытащили из задницы?

 — Это обычное состояние натуральной ткани. Моя сестра не носит ничего другого.

 — Наверно, она только и делает, что гладит одежду. О господи, сколько времени я потратила в последние дни на разговоры о твоем гардеробе! Ты уверена, что в этих коротких штанах тебе будет удобно?

 — Так прохладнее. — Посмотрев на свои ноги, Пибоди перестала улыбаться. — Намекаете, что для таких брюк у меня слишком толстые ноги?

 — Замолчи. От этой болтовни у меня темнеет в глазах.

 — Раз так, мы с Макнабом вернемся к воркованию, которое вы грубо прервали… Ой! — пискнула Пибоди, когда Ева протянула руку и больно дернула ее за ухо. — Уж и пошутить нельзя…

 Ева поражалась собственной выдержке. По дороге в управление ей много раз хотелось убить обоих. Чтобы не попасть под суд, она бросила Пибоди и Макнаба в гараже и пошла к лифту одна. Она не сомневалась, что, прежде чем расстаться, сладкая парочка обменяется ласковыми словами и поцелуями.

 Однако осоловелый взгляд вошедшей через некоторое время Пибоди говорил, что одними поцелуями дело не ограничилось.

 Думать об этом было невыносимо.

 — Совещание через пятнадцать минут, — коротко сказала Ева. — У меня есть новые данные. Необходимо их проверить. Я хочу подключить к этому делу Финн — конечно, если у него найдется время. Нам понадобится провести поиск информации о конкретных людях за период в пятьдесят лет.

 Пибоди тут же встрепенулась:

 — Бриллианты? Мы будем искать одного из воров? Разве кто-то из них жив?

 — Судя по документам, нет. Мы будем искать бы шую жену и сына Алекса Крю. Они исчезли вскоре после развода и не упоминаются в книге Гэннон. Я хочу знать, почему.

 — Хотите, чтобы я связалась с Финн?

 — Это я сделаю сама. А ты свяжись с Гэннон и назначь ей встречу.

 — Есть, лейтенант.

 Загрузив в компьютер дискету Рорка, Ева выпила кофе и позвонила Финн.

 — Через семьдесят два часа, — сказал он, не дав ей открыть рта, — я уберусь отсюда к чертовой матери!

 Тьфу! Проклятие, она совсем забыла, что Финн собирался в отпуск…

 — Может, выкроишь время для персонального поиска, а уж потом возьмешь под мышку зонтик от солнца и наденешь соломенную шляпу?

 — Не могу сказать, что сижу без работы. Но если тебе нужен персональный поиск, я могу поручить это дело кому-нибудь из моих мальчиков. — Всех сотрудников своего отдела Финн называл мальчиками. Даже если это были девочки.

 — Я уже по горло сыта одним из твоих мальчиков. И именно поэтому прошу тебя провести поиск лично.

 — Тогда объясни, почему я должен все бросить и заниматься твоим делом.

 — Потому что полвека тому назад произошло несколько убийств, кража чертовой уймы бриллиантов и исчезновение их части. И из-за этих бриллиантов до сих пор продолжают убивать.

 Финн шумно выдохнул через нос.

 — Полвека, говоришь?

 — Даже немного больше. В десять у меня совещание.

 — То самое, на которое ты вызвала Макнаба?

 — То самое.

 Финн тяжело вздохнул:

 — Я приду.

 — Спасибо. — Ева дала отбой, просмотрела дискету Рорка, скопировала ее, добавила к стопкам дискет, предназначенных для участников совещания, подготовила еще одну копию для Финн. И с тоской подумала о днях, когда всю эту работу делала Пибоди.

 В результате лейтенант пришла в комнату для совещаний последней.

 — Детектив Пибоди, введите в курс дела капитана Финн.

 Делия заморгала.

 — Что?

 — У тебя что, уши заложило? Суммируй данные и быстро передай их капитану Финн.

 — Есть, лейтенант.

 Голос Делии звучал хрипловато, сначала она спотыкалась, но в конце концов изложила все очень толково. Ева была ею довольна.

 — Бакстер, в клубе есть что-нибудь на Джекобс?

 — Ровным счетом ничего. Она была там постоянной посетительницей. Приходила одна или с мужчинами. В интересующий нас вечер она пришла одна и ушла то же. Танцевала, выпила несколько коктейлей, поболтала с парой мужчин. Бармен знает, что она ушла одна, потому что как раз перед этим наливал ей последнюю порцию. Она жаловалась, что простаивает. Никто из тех, с кем она встречалась в последнее время, не при шел. Мол, проклятая жара виновата. У нас есть не сколько имен. Сегодня мы их проверим, но, похоже, это дохлый номер.

 — Ладно, все не так уж плохо. Я собрала кое-какую информацию о Кобб и показала ее фотографию в ресторане «Сиприони». Выяснилось, что она встречалась там с человеком, которого мы знаем под именем Бобби Смит.

 — Вы ходили к «Сиприони»? — воскликнула Пибоди.

 — Мне нужно было поесть. И заодно потянуть ни точку. Я убила сразу двух зайцев.

 — Другие тоже любят итальянскую кухню… — обиженно заметила Пибоди.

 Ева пропустила ее слова мимо ушей.

 — Я нашла официантку, которая обслуживала их столик в июле. Она вспомнила Кобб, и я отправила ее к видеотехнику, чтобы тот слегка освежил ей память и составил фоторобот спутника Тины. Нужно обойти музеи, галереи, театры, которые, как нам известно, они посещали. Кто-нибудь мог запомнить их.

 — Сделаем, — сказал ей Бакстер. — Не в первый раз.

 — Договорились. Сейчас, когда средства массовой информации сообщили о возможной связи между двумя убийствами, наш подопечный наверняка знает, что мы взяли его след. Думаю, следствию это только на пользу. — Ева сделала паузу. — В дискетах вы найдете данные, относящиеся к Алексу Крю — одному из тех, кто украл бриллианты. Единственному из четверых, который был склонен к насильственным действиям. Мой источник сообщил, что у Крю имелись бывшая жена и сын. Оба исчезли в период между разводом и кражей. Я хочу найти их.

 — Крю мог их убить, — предположила Пибоди.

 — Да, я тоже думала об этом. Он без всяких угрызений совести убил одного из своих подельников и пытался убить дочь другого. Этот человек убивал и раньше, человеческая жизнь для него ничего не значила. Так что он был вполне способен убить бывшую жену и причинить вред ребенку. Собственному ребенку.

 «Отцы на такое способны, — подумала она. — Отцы могут быть такими же чудовищами, как и все прочие».

 — Я хочу найти их, живых или мертвых. У нас есть имена обоих и сведения о месте жительства до исчез новения. Сегодня утром мы поговорим с Гэннон… — Она посмотрела на Пибоди и подняла бровь. — Ты до говорилась?

 — Да, мэм. В одиннадцать ноль-ноль в «Рембрандте».

 — Возможно, Гэннон что-то знает о них. Из рассказов родных или информации, собранной в процессе работы над романом. Если так, то я хочу знать, почему она ничего не написала о семье Крю в своей книге, хотя все остальные имена привела. Ну что, Фини, проведешь поиск?

 — Проведу.

 — Ах да… Рорк предлагает свои услуги в качестве гражданского консультанта. Он собрал для меня первоначальные данные и хочет продолжить эту работу.

 — Нет проблем. Я свяжусь с ним.

 — Макнаб, мне нужны данные, хранящиеся в компьютере и телефоне Кобб. Аппаратура Гэннон и Дже кобе уже в управлении. Свяжись с дежурным и проверь ее.

 — Будет сделано.

 — Я убеждала Гэннон подумать о частном телохранителе. Кажется, она вняла. Мы будем держать ее под охраной, пока позволит бюджет. У этого преступника есть четкая цель, и выбор жертв не случаен. Обе женщины связаны с Гэннон. Если он решит, что Гэннон владеет необходимой ему информацией, то не мешкая примется за нее. В данный момент единственная ни точка, которая ведет к убийце, — это преступление пятидесятилетней давности. Постараемся узнать о личности нашего подопечного как можно больше. Пибоди, в кабинет!

 Когда Ева плотно закрыла дверь, сбитая с толку Делия уставилась на напарницу во все глаза. Ева налила из термоса две чашки кофе и молча показала Пибоди на стул.

 — Я что-то сделала не так? Признаться, во время совещания я слегка растерялась. Понадобилась целая минута, чтобы я поняла, что от меня требуется. Я…

 — Ты все сделала правильно. Но рассеянные копы не годятся для работы в команде. Как и копы, которые каждые две минуты сомневаются в себе. Пибоди, ты заслужила свой значок и теперь носишь его по праву. А позвала я тебя вовсе не поэтому.

 — Тогда почему же?

 — Давай говорить начистоту. Мне кажется, ты обижаешься, что я не каждый раз привлекаю тебя к делу.

 — Да нет… Просто я пытаюсь научиться соблюдать общий ритм. Мне хочется стать хорошим копом.

 — Пибоди, я сплошь и рядом работаю сверхурочно. Причем постоянно. Таскаюсь по городу, тяну очередную ниточку, выдвигаю новые гипотезы или торчу за компьютером в своем домашнем кабинете. Использую Рорка. Таков мой стиль. Понимаешь, я живу этой работой. Дышу ею, ем ее, сплю с ней. А тебе не советую. У меня есть для этого свои причины. А у тебя их нет.

 Ева мрачно смотрела в чашку, вспоминала длинную вереницу жертв и думала, что эта вереница началась с нее самой. С окровавленного ребенка, замерзающего в холодном номере далласской гостиницы.

 — Я не могу делать это по-другому. И не буду. Иначе мне не прожить. Но ты — другое дело. Это не значит, что ты плохой коп. Если я что-то делаю в одиночку, то вовсе не потому, что считаю тебя плохим копом.

 — Я тоже не всегда могу забыть о работе.

 — Этого не может никто из нас. Но тот, кто не находит способа, позволяющего жить в ладу с собственной совестью, сжигает себя. Сходит с ума, спивается или кончает с собой. Ты можешь найти этот способ. У тебя есть семья, есть другие интересы. И, если уж на то пошло, Макнаб.

 У Пибоди задрожали губы.

 — Я люблю его. Как ни странно.

 Ева заглянула ей в глаза, и этого оказалось вполне достаточно.

 — Да вижу.

 — И в этом все дело! Я понимаю, о чем вы говорите. Я тоже не всегда могу забыть о работе, но временами мне это удается. Я не прокручиваю все в голове, как это делаете вы. Но таких, как вы, больше нет. А у нас в полиции все равно не так уж мало хороших копов.

 — Вот именно. Ну что, мир?

 — Мир.

 — Тогда марш отсюда. До встречи с Гэннон мне нужно кое-что сделать.

 Ева заказала консультацию с Мирой. После долгого торга секретарша доктора выделила ей тридцать минут во время перерыва на ленч. Встреча должна была со стояться в печально известной Харчевне. Ева не пони мала, какие причины заставляют столь светскую даму пользоваться низкопробной столовой управления, но спорить не стала.

 Потом она позвонила секретарю полковника Уитни и с большим трудом договорилась о переносе отчета на вторую половину дня.

 В следующем разговоре упоминались билеты на игру «Янки» с «Мете» с местами в ложе. В результате главный эксперт пообещал представить полный отчет об обоих случаях к четырнадцати ноль-ноль.

 Довольная Ева собрала вещи, дала сигнал Пибоди, и они отправились в город.

 Пибоди, подбоченившись, разглядывала здание Биржи.

 — Это называется «возвращение на место преступления после его совершения».

 — Преступление совершили не мы, так что называть это возвращением нельзя, — возразила Ева. — Мне просто хотелось взглянуть на дом.

 Они подошли к витрине.

 — Сколько блеска! — воскликнула Пибоди. — Поразительно: в одном квартале города собраны товары на миллионы долларов. Просто чудо, что эти магазины грабили не каждый день.

 — Три человека входят, здороваются за ручку с четвертым и выходят обратно с карманами, полными бриллиантов. Никто ничего не заподозрил, поскольку наводчик много лет был здесь своим человеком, пользовался авторитетом и доверием.

 Ева изучала витрину и людей, которые останавливались полюбоваться выставленной там сверкающей мишурой. Золото и серебро — металлы; рубины, изумруды и яркие, как солнце, бриллианты — минералы. Поскольку источником энергии эти вещи не были и согреть зимой не могли, Еву они не привлекали.

 И все же она носила на пальце золотое кольцо, а на цепочке под рубашкой — яркий искрящийся бриллиант. Подарки Рорка. «Символы, — думала Ева. — Про сто символы. Но пусть только кто-нибудь попробует отнять их у меня! «

 — Наводчик тоже должен был удрать, — продолжила она. — Практически следом за ними. И уйти в подполье. Он знал, что подозрение сразу падет на него, но соблазн был слишком велик. Однако воспользоваться украденным он не успел: его убил Крю.

 Ева подняла глаза и, как туристка, посмотрела на верхние этажи. Здание с тех пор не раз перестраивалось, но в основном его исторический облик сохранился.

 — Вошли, вышли — и все, — задумчиво сказала она. — Конечно, в конце концов копы выяснили бы их личность, но не сразу: у каждого из них имелись фальшивые документы. А вот наводчик был карточным игроком и рано или поздно обратил бы на себя внимание полиции. Поэтому им нужно было уйти в подполье, спрятать камни и подождать, пока не утихнет шум. А потом — раз и в дамки. Ты знаешь, почему это могло выгореть?

 — Следствие сосредоточилось бы на наводчике. По крайней мере, на первых порах. Решили бы, что он спланировал и совершил преступление в одиночку, а потом исчез, забрав с собой бриллианты. И погнались бы за ним.

 — Да. А остальные тем временем разбежались бы в разные стороны и затаились. Крю совершил большую ошибку, не избавившись от трупа. Куда умнее было бы бросить его в воду, чтобы копы теряли время, разыскивая мертвеца. Это не пришло Крю в голову, потому что он думал о другом. Жадность… Как только этот человек получил то, чего желал, он захотел большего. И именно поэтому умер в тюрьме. Наш подопечный куда умнее.

 Она следила за тремя женщинами, которые остановились у витрины и начали ахать и охать. Да, мишура была яркая и сверкающая. Ева не понимала, зачем людям сверкать, но они всегда хотели этого. Наверное, со времен сотворения мира.

 — Крю был маньяком, — откликнулась Пибоди. — У него была мания бриллиантов. Я поняла это, прочитав книгу Гэннон. Он хотел владеть всем. Не мог согласиться лишь на часть добычи, какой бы она ни была. Думаю, наш малый из той же оперы. Маньяк. Иными словами, психически больной. Похоже, эти бриллианты были прокляты.

 — Пибоди, это всего лишь минералы, основу которых составляет углерод. Неодушевленные предметы. — Ева инстинктивно потрогала пальцем бриллиант в форме слезы, который она носила на золотой цепочке под рубашкой. — Они ничего не могут. Могут только лежать здесь.

 Пибоди снова посмотрела на витрину.

 — И блестеть, — пробормотала она, глядя на бриллианты как зачарованная.

 Ева невольно рассмеялась.

 — Дышать нечем. Пошли отсюда. Нас ждет Гэннон.

 Ева выяснила, что «Рембрандт» — одна из маленьких роскошных гостиниц, о существовании которых в Нью-Йорке мало кто знал. Никаких вонзающихся в небо башен или вестибюля шириной в километр, никаких позолоченных дверей. Просто красивое старое здание, видимо, когда-то служившее домом богатому человеку и говорившее о его тонком вкусе.

 Она привыкла рычать на швейцаров, но человек в скромной темно-синей форме и шапочке, вышедший навстречу, не стал ни лебезить, ни хамить, а приветствовал ее учтивым кивком.

 — Добро пожаловать в «Рембрандт». Вы хотите у нас остановиться, мадам?

 — Нет. — Она вынула свой значок, но вежливые манеры швейцара уже сделали свое дело. — Я хочу встретиться с вашей постоялицей.

 — Припарковать вашу машину?

 — Нет. Пусть стоит там, где я ее оставила.

 — Конечно, — не моргнув глазом, ответил швейцар, чем окончательно выбил почву у нее из-под ног. — Приятного визита, лейтенант. Если понадобится по мощь, обратитесь ко мне. Меня зовут Малкольм.

 — Да. Хорошо. Благодарю вас. — Обезоруженная, Ева, вопреки собственному обыкновению, вынула бумажку в десять долларов и протянула ему.

 — Большое спасибо. — Он распахнул дверь и при держал ее, пропуская Еву и Пибоди.

 Маленький вестибюль был обставлен как роскошная гостиная: мягкие кресла, полированное дерево, сверкающий мрамор, картины на стенах — скорее всего, подлинники. На столах стояли не огромные цветочные вазы, всегда пугавшие Еву, а маленькие привлекательные букеты.

 Ева обвела помещение привычным взглядом копа и заметила четыре камеры слежения, установленные в разных местах. Уже что-то…

 — Добро пожаловать в «Рембрандт». — Им навстречу из-за старинного письменного стола поднялась стройная молодая женщина в платье бледно-персикового цвета.

 — Я к Саманте Гэннон. В каком она номере?

 — Минутку. — Женщина снова села и посмотрела на экран монитора. Потом подняла взгляд и с улыбкой из винилась: — Прошу прощения, но такая у нас не значится.

 Как только она это произнесла, из боковой двери вышли двое мужчин. Ева сразу поняла, что это местные охранники и что они вооружены.

 — Хорошо, — сказала она, обращаясь к мужчинам, и продемонстрировала им значок. — Лейтенант Ева Даллас, отдел убийств. Мой напарник, детектив Пибоди. Ваши меры предосторожности лучше, чем кажутся на первый взгляд.

 — Мы стремимся как можно лучше защищать наших гостей, — ответила женщина. — Мисс Гэннон ждет вас. Сейчас я позвоню в ее номер и скажу, что вы здесь. Она на четвертом этаже. Ваш сержант дежурит в нише у лифта. Он покажет вам ее номер.

 — Саманта сделала хороший выбор, — заметила Ева, когда они с Пибоди вошли в лифт. — Охрана серьезная; видимо, и обслуживание не хуже. Похоже, тут человеку принесут все еще за пять минут до того, как он что-нибудь попросит.

 У лифта на четвертом этаже ждал полицейский.

 — Лейтенант… — Бедняга замялся. Он явно чувство вал себя неуютно.

 — Что, сержант, стесняетесь потребовать у меня удостоверение личности? А вдруг я вошла на втором этаже, врезала Даллас и Пибоди между глаз, выбросила их бесчувственные тела, затем поднялась, собираясь сделать то же самое с вами, а потом пройти к вашей подопечной?

 — Да, мэм. — Он взял их удостоверения и проверил с помощью ручного сканера. — Лейтенант, она в четыреста четвертом.

 — Кто-нибудь пытался войти к ней во время вашей смены?

 — Только коридорный и горничная. Обоих вызвала мисс Гэннон. Оба прошли предварительную проверку. А также Рорк, личность которого проверили на первом этаже, потом я и, наконец, сама подопечная.

 — Рорк?

 — Да, сэр. Он находится в номере уже пятнадцать минут.

 — Угу. Вольно, сержант.

 — Вы злитесь на него? — с любопытством спросила Пибоди. — В смысле, на Рорка.

 — Еще не знаю. — Ева подошла к двери номера, на жала на кнопку звонка и обрадовалась, что открыли не сразу. Видимо, Саманта заглядывала в «глазок».

 Круги под глазами Саманты говорили о бессонной ночи. Впрочем, одета она была тщательно: темные брюки и белая блузка. В ее ушах были маленькие прямоугольные серьги, запястье украшал такой же брас лет.

 — Здравствуйте, лейтенант. Здравствуйте, детектив. Думаю, представлять вас не требуется, — сказала она, показав на Рорка, который сидел и пил отличный кофе. — Мне не пришло в голову, что вы и мой издатель… Впрочем, теперь я вспоминаю, что слышала об этом, но… случившееся заставило меня забыть обо всем на свете.

 — Я вижу, ты времени даром не тратишь, — хмуро сказала Ева Рорку.

 — Стараюсь. Я хотел встретиться с самым ценным из наших авторов и убедить ее воспользоваться мерами безопасности. Лейтенант, вы ведь наверняка поддержите меня и тоже порекомендуете мисс Гэннон нанять телохранителя.

 — Да, — кивнула Ева. — Хорошая мысль. Если этим займется он сам, — сказала она Саманте, — вы получи те все самое лучшее.

 — Меня не надо убеждать. Я хочу прожить долгую счастливую жизнь и ради этого приму любую помощь. Хотите кофе? Или, может быть, поедите?

 — Кофе — ее слабость. — Рорк улыбнулся. — Имен но эта слабость заставила ее выйти за меня.

 На щеки Саманты вернулся румянец.

 — Я могла бы написать о вас книгу. Роскошь, секс, убийство… Коп и мультимиллиардер.

 — Нет! — хором ответили оба, и Рорк рассмеялся.

 — Не думаю, что это стоит делать. Саманта, посиди те немного. Кофе займусь я сам. Вы устали.

 — Неужели это так заметно? — Саманта села, вздохнула и не стала останавливать Рорка, который отправился на кухню за кофе и чашками. — Мне никак не удается уснуть. Я могу работать круглые сутки. Ухожу в работу с головой, но когда останавливаюсь, не могу уснуть. Хочу домой, но даже подумать не могу, чтобы вернуться туда. Я устала от себя самой. Я жива, здорова, цела и невредима, а другие нет, но я все равно продолжаю жалеть себя.

 — Вам нужно отдохнуть.

 — Даллас права, — вставила Пибоди. — Вы колесили по стране две недели, вернулись домой, а там… полно народу. Все свалилось на вас одновременно. Вы оказались в самом центре событий. Так что немного жалости к себе вам не повредит. Вам следует принять снотворное и проспать часиков восемь-десять подряд.

 — Я ненавижу снотворное.

 — Тут вы с лейтенантом поймете друг друга. — Вошел Рорк с подносом в руках. — Если она их иногда и принимает, то отнюдь не добровольно. — Он поста вил кофе на стол. — Не хочешь, чтобы я путался у тебя под ногами?

 Ева смерила его взглядом.

 — Пока ты не путаешься. А если начнешь путаться, я дам тебе знать.

 — Как всегда.

 Ева решила, что преамбула затянулась и пора пере ходить к делу.

 — Саманта, почему в вашей книге ничего не сказано о родственных связях Крю?

 — Родственных связях? — Избегая смотреть ей в глаза, Саманта наклонилась к чашке.

 — Конкретнее — о бывшей жене и сыне Крю. Вы приводите множество подробностей о семье Майерса и о том, что они делали после его смерти. Много рассказываете об Уильяме Янге и ваших собственных родных. И хотя самому Крю в книге отведено достаточно места, вы ни разу не упоминаете о его жене и сыне.

 — Откуда вы узнали, что у него были жена и сын?

 — Пожалуйста, отвечайте на вопрос. В ваших черновиках эта информация наверняка есть. Так почему ее нет в книге?

 — Вы ставите меня в трудное положение. — Саманта продолжала машинально размешивать кофе, хотя сахар в чашке давно растворился. — Я дала обещание. Я не смогла и не стала бы писать эту книгу без благословения родных. Точнее, без разрешения бабушки и дедушки. А я обещала им не упоминать о сыне Крю.

 Саманта очнулась, постучала ложкой по ободку чашки и отложила ее в сторону.

 — Когда это случилось, он был совсем маленьким. Моя бабушка считала — и считает до сих пор, — что его мать пыталась защитить мальчика от Крю. Спрятать его.

 — Почему она так думает?

 Саманта поставила остывший кофе на стол и провела рукой по волосам.

 — Поймите, я связана словом. Дала клятву не писать об этом и не упоминать в интервью. Нет! — Она подняла руку, не дав Еве вставить слово. — Я знаю, что вы хотите сказать. Вы абсолютно правы. Обстоятельства исключительные. Речь идет об убийстве…

 — Тогда ответьте на вопрос.

 — Мне нужно позвонить. Нужно поговорить с бабушкой, которая нервничает, не находит себе места и боится за меня. Это еще одна причина моей бессонницы. — Саманта прижала пальцы к глазам, а потом бес сильно уронила руки. — Бабушка и дедушка хотят, что бы я приехала в Мэриленд и осталась с ними. Говорят, что иначе сами приедут ко мне. Грозят позвонить родителям и брату с сестрой. Пока мне удается удерживать их. Я с благодарностью принимаю предложение Рорка приставить к ним охрану до окончания дела. Но сама я останусь здесь. Это для меня очень важно. Я должна справиться с происходящим. Так же, как мои старики справились с тем, что выпало на их долю.

 — Для этого нужно, чтобы вы сообщили следствию все, что знаете.

 — Да, вы опять правы. Но сначала позвольте мне поговорить с бабушкой. В нашей семье принято держать слово. Для бабушки это что-то вроде религии. Я пойду в спальню и позвоню ей. Пожалуйста, подождите минутку.

 — Ступайте.

 — Потрясающе! — сказал Рорк, когда Саманта ушла. — Такая верность слову удивительна. Тем более в семье. Нарушить обещание, данное близкому человеку, легче легкого. Особенно в таких обстоятельствах.

 — Ее прадед Джек О'Хара нарушал свои обещания на каждом шагу, — задумчиво сказала Ева. — И бабушка Саманты решила положить этому конец. Как говорится, не дал слово — крепись, дал — держись. Это достойно уважения. — Она посмотрела на спальню, а по том снова на Рорка. — Предложение позаботиться о безопасности Саманты и мэрилендских Гэннонов — это классно. Но ты мог бы поручить этот визит кому-нибудь из своих служащих.

 — Мне захотелось познакомиться с ней. Саманта за дела тебя за живое, и я решил понять, чем' именно. Теперь понял.

 Через несколько минут из спальни вышла Саманта.

 В ее глазах стояли слезы.

 — Прошу прощения. Я терпеть не могу волновать бабушку. И дедушку. Похоже, скоро мне придется ехать в Мэриленд и успокаивать их обоих. — Она села и сделала глоток кофе, тщетно пытаясь взять себя в руки. — Но бабушка разрешила мне рассказать вам о Джудит и Уэстли Крю все, что я знаю.

 Саманта отнеслась к делу очень ответственно. Однажды ей даже пришлось заглянуть в свои записи, что бы освежить память.

 — Понимаете, когда дедушка пошел по следу Джудит и узнал о визите Крю, он решил, что Крю отдал бриллианты сыну. Во всяком случае, часть. Место было безопасное; Крю мог спокойно оставить их там, а потом вернуться за ними.

 — В то время ему принадлежала половина бриллиантов или, по крайней мере, доступ к ней? — Ева записывала каждое слово.

 — Да. Четверть была обнаружена в несгораемом шкафу, а четверть пропала. Бывшая жена и сын Крю исчезли. Все указывало на то, что она пряталась от Крю. Во всяком случае, так считала моя бабушка. Смена фамилии, спокойная работа, район, в котором живет средний класс… Похоже, Джудит переезжала с места на место, потому что бывший муж постоянно находил ее. Точнее, не ее, а сына. Понимаете, тот был совсем маленьким, и мать пыталась защитить его от человека, который оказался опасным маньяком. Если учесть криминальное прошлое Крю, у нее были все основания для страха.

 — Она могла скрываться и потому, что обладала бриллиантами стоимостью в несколько миллионов, — напомнила Ева.

 — Да. Но мои старики не верили, что такой человек, как Крю, мог отдать их ей. И я тоже не верю. Он мог использовать ее и мальчика, но никогда не дал бы ей такую власть над собой. Ему нужно было чувствовать себя главным. При желании он нашел бы их где угодно. Я не сомневаюсь, что он угрожал женщине и со временем наверняка избавился бы от нее. Но Крю было нужно, чтобы сын подрос. Подрос настолько, чтобы его можно было использовать… Так или иначе, мой дедушка не стал преследовать их. Махнул рукой на оставшиеся бриллианты. Дал им исчезнуть. Потому что об этом попросила бабушка. Рорк кивнул:

 — Я понимаю. Когда-то она тоже была ребенком, вынужденным переезжать с места на место, лишенным корней. Она никогда не имела собственного дома и не знала покоя, пока ее мать — так же, как бывшая жена Крю, — не решила порвать с мужем.

 — Да. Да. Большую часть бриллиантов удалось вернуть владельцу. В конце концов, как любила говорить моя бабушка, это были всего лишь вещи. Мальчик и его мать наконец обрели покой. Если бы дело дошло до суда — а я не сомневаюсь, что дедушка сумел бы найти Джудит и Уэстли, — разразился бы страшный скандал. Мальчику пришлось бы отвечать за грехи отца. Он стал бы главным героем тогдашних новостей. Это нанесло бы ребенку сильную душевную травму и наверняка изменило бы его жизнь. Поэтому бабушка и дедушка ни кому ничего не сказали.

 Она наклонилась к Еве:

 — Лейтенант, я понимаю, что они скрыли важную информацию, и это было нарушением закона. Но они сделали это из лучших побуждений. Ведь они сами были заинтересованы в том, чтобы вернуть оставшиеся бриллианты: речь шла о пяти процентах от семи с лишним миллионов. Но они этого не сделали. И ничего страшного не случилось. Во всяком случае, из-за этих несчастных бриллиантов мир не рухнул.

 Ева поняла, что Саманта защищала сейчас не себя и бабушку с дедушкой, а женщину и ребенка, которых никогда не видела.

 — Я не собираюсь выдвигать обвинение против ваших бабушки и дедушки. Но найти Джудит и Уэстли Крю необходимо. Саманта, бриллианты не по моей части. Я работаю в отделе убийств, а не в отделе грабежей. Две женщины мертвы; вы тоже можете стать мишенью. Бриллианты — мотив преступления, и они интересуют меня именно поэтому. Убийца тоже может провести поиск и узнать, что у Крю были жена и сын. И тогда он пойдет по их следу. До самого конца.

 — О боже… — Когда до Саманты дошли эти слова, она побледнела и закрыла глаза. — Я никогда об этом не думала. Мне не приходило в голову…

 — Есть и вторая версия. Человек, который убил Андреа Джекобс и Тину Кобб, как-то связан с Крю. Может быть, это его сын, решивший вернуть то, что якобы принадлежало отцу.

 — Мы всегда считали… То, что дедушка и бабушка знали о Джудит, говорило только об одном: эта женщина изо всех сил пыталась обеспечить сыну нормальную жизнь. Мы всегда считали, что ей это удалось. Ведь если отец — убийца, вор и сукин сын, это вовсе не значит, что сын непременно станет таким же. Лейтенант, я не верю, что существует роковая наследственность! А вы?

 — Нет. — Ева посмотрела на Рорка. — Я тоже не верю. Но я знаю, что некоторые люди рождаются мерзавцами независимо от того, какими были их родители.

 — Очень утешительная мысль, — пробормотал Рорк.

 — Я не закончила. Какими бы мы ни родились, в конце концов мы сами делаем выбор. Плохой или хороший. Мне необходимо найти Уэстли Крю и выяснить, какой выбор он сделал. Это дело нужно закрыть, Саманта. Нужно положить ему конец.

 — Они никогда не простят себе. Если эта история совершила круг и замкнулась на мне, бабушка и де душка никогда не простят себе, что много лет назад сделали неправильный выбор.

 — Им не в чем себя винить, — мягко сказал Рорк. — Они сделали выбор в пользу ребенка, о котором ничего не знали. Если этот ребенок вырос и сделал собственный выбор, то они тут ни при чем. Каждый сам отвечает за то, что он сделал со своей жизнью.

 Они вышли вместе. Ева обдумывала новую информацию и пыталась свести концы с концами.

 — Мне нужно, чтобы ты нашел их, — сказала она Рорку.

 — Я знаю.

 — Совпадения бывают, но редко. Я не верю, что какой-то случайный человек прочитал книгу Гэннон и так зациклился на пропавших бриллиантах, что решил убить пару женщин, чтобы завладеть ими. Он наверняка как-то связан с камнями и считает, что имеет на них право… Сколько времени прошло с момента публикации книги до начала рекламной кампании?

 — Выясню. Но есть список людей — критиков, литературных обозревателей и так далее, — которым рассылают сигнальные экземпляры. Боюсь, к этому придется добавить слухи. Издатели и редакторы любят поболтать. Человек, которого вы ищете, мог услышать об этой истории где угодно. Например, на приеме, где присутствовал один из издателей, обозревателей или книготорговцев.

 — Что ж, есть над чем подумать… Дай мне этот спи сок, Рорк, — сказала Ева, когда они вышли из лифта. — А заодно сообщи, кого ты хочешь к ней приставить. Нужно, чтобы мои люди знали твоих. Ах да… Еще мне нужны два билета в ложу на бейсбол. «Янки» игра ют с «Мете».

 — Лично для тебя или в качестве взятки?

 — К сожалению, взятки. Пожалуйста. Ты же знаешь, что я болею за «Янки».

 — Так я и думал. И куда их прислать?

 — Лично Дикхеду в лабораторию. То есть Беренски. Спасибо. Я пошла.

 — А поцелуй на прощание?

 — Я уже целовала тебя утром. Дважды.

 — Бог троицу любит. — Рорк крепко поцеловал ее в губы. — Я буду на связи, лейтенант. — Едва он сделал шаг в сторону, как у тротуара остановилась шикарная черная машина. Из нее выпрыгнул шофер и открыл дверь.

 «Просто магия», — подумала Ева.

 — Я бы тоже хотела быть с ним на связи. В любое время. В любом месте. Как угодно.

 Ева медленно обернулась.

 — Ты что-то сказала, Пибоди?

 — Кто, мэм? Я, мэм? Ничего. Абсолютно ничего.

 — То-то же!

 На встречу с доктором Мирой Ева отправилась одна. Пибоди ела у себя в «предбаннике» и обновляла файлы. Ева считала, что Пибоди повезло больше. В смысле еды.

 В Харчевне было тесно и шумно независимо от времени дня. Она напоминала Еве школьный кафетерий, только кормили здесь намного хуже, а большинство жевавших людей имели при себе оружие.

 Мира пришла раньше и сидела в кабинке. «То ли ей очень повезло, — подумала Ева, — то ли она успела позаботиться об этом заблаговременно». Но в любом случае кабинка была лучше, чем крошечный столик на четверых или узкая табуретка у бара, не вмещавшая внушительные зады копов.

 Строго говоря, Мира копом не была, а уж не выглядела копом и подавно. Впрочем, доктором, криминологом и психиатром она тоже не выглядела, хотя была и тем, и другим, и третьим.

 Она выглядела красивой, хорошо одетой светской женщиной, неторопливо обходящей дорогие магазины в районе Мэдисон.

 Ее наряд наверняка был куплен в одном из этих магазинов. Только очень смелый человек стал бы носить одежду светло-лимонного цвета в таком городе, как Нью-Йорк, где сажа липла к любой поверхности, как банный лист. Но на костюме Миры не было ни пятнышка. Его цвет подчеркивал русые волосы и яркие голубые глаза хозяйки. Шею доктора украшали три длинные и тонкие золотые цепочки; висевшие на них темно-желтые камни горели, как кусочки солнца.

 Мира пила из высокого стакана что-то прохладное, по цвету напоминавшее ее костюм. На столике стоял еще один такой же стакан и две тарелки салата по-гречески. Когда Ева прошла в кабинку и села напротив, Шарлотта улыбнулась поверх ободка.

 — Я вижу, вы взбудоражены. Выпейте что-нибудь и переведите дух.

 — А что это такое?

 — Это вкусно. Попробуйте. Я рискнула сделать заказ за вас, чтобы потом не отвлекаться. Ну, как дела?

 — О'кей. — Еве всегда требовалось какое-то время, чтобы включиться в светскую беседу. Но разговор с Мирой был чем-то большим, чем светская беседа. Люди обычно болтают от нечего делать и чаще всего слушают лишь сами себя. Миру же всегда интересовали слова собеседника. — Все хорошо. Соммерсет уехал в отпуск. Это меня очень радует.

 — Он быстро оправился от перелома. А как поживает наш новоиспеченный детектив?

 — То и дело вытаскивает свой значок и любуется им. Несколько раз на дню повторяет слово «детектив». Стала очень странно одеваться, и меня это, признаться, ужасно раздражает. Но понемногу привыкает. — Ева взяла стакан и сделала пробный глоток. — Вкус такой же, как у вашего костюма. Очень летний, про хладный и слегка кисловатый. — Она задумалась. — Наверно, это звучит глупо…

 — Ничуть. — Мира засмеялась и откинулась на спинку стула. — Спасибо. Цвет совершенно непрактичный. Именно поэтому я не смогла противиться соблазну. А мне очень нравится ваш жакет. Цвет «тост» вам удивительно к лицу. Но мне он не подходит. К тому же комплекция не позволяет мне носить штучные вещи с таким же изяществом.

 — Штучные?

 Мира улыбнулась, вспомнив, что ее любимый коп в области моды полный профан.

 — Жакеты, брюки — в общем, все, что продается отдельно, а не в комплекте.

 — Ха! Штучные. Надо же… А я-то думала, что это всего-навсего жакеты и брюки.

 — О боже… Я бы с радостью прошлась с вами по магазинам, и когда-нибудь мы это непременно устроим. Но сейчас не стану портить вам[аппетит. Как поживает Мэвис?

 — Хорошо. — Впрочем, Ева сомневалась, что разговоры о беременности действуют на аппетит лучше, чем разговоры о шопинге. — Если бы Мэвис сама не говорила об этом, никто бы не догадался, что она ждет ребенка. Они с Леонардо хотят снять дом в каком-нибудь шикарном месте. Он придумывает для нее специальную одежду, но тут я, как вы знаете, не специалист.

 — Передавайте им привет. Я знаю, вам не терпится перейти к делу. Но, может быть, сначала съедим что-нибудь? Рекомендую салат по-гречески. Он того стоит.

 Салат и в самом деле оказался довольно вкусным.

 — А знаете, я смутно помню это ограбление Биржи, — сказала Мира, когда им принесли кофе. — Тогда эта новость наделала много шума.

 — Как?! Для этого вы слишком молоды!

 — Спасибо за комплимент. Увы, в ту пору мне уже было… да, четыре года. Но мой дядя встречался с женщиной, у которой на Бирже был свой кабинет. Она была художницей, создавала новые ювелирные изделия и в день ограбления была там. Я помню, как об этом разговаривали мои родители. Когда я немного подросла, то заставила их повторить эту историю во всех подробностях. Мой интерес подогревался тем, что наша семья имела к ней отношение, хотя и очень отдаленное.

 — Она еще жива? Эта художница?

 — Представления не имею. У них с дядей ничего не вышло. Я знаю одно: она не подозревала о случившемся, пока охрана не закрыла Биржу. С наводчиком она знакома не была. По крайней мере, так говорил дядя, когда я его расспрашивала. Но если вы захотите найти эту женщину, я могу узнать ее имя.

 — Может быть, но, скорее всего, это ничего не даст. По крайней мере, сейчас… Лучше расскажите, что вы думаете об убийце.

 — Ну что ж… Сами по себе убийства его не интересуют. Это побочный продукт. Применяемые им методы различны и зависят от обстоятельств. Главное для него — цель. То, что он имел дело с двумя привлекательными женщинами, ничего не значит. Я сомневаюсь, что он женат или имеет постоянную партнершу, поскольку это отвлекало бы его. Тут не было ничего сексуального, ничего личного. Этот человек — прагматик. Он увидел, что Кобб можно использовать, и сделал это. Такие люди все планируют заранее; думаю, что он рассчитывал избавиться от девушки, когда она перестанет быть ему нужна. Он хорошо знал ее, мог бы вступить с ней в интимные отношения, если бы это приблизило его к цели, но никакой привязанности к ней не испытывал.

 — Он изуродовал ей лицо, — заметила Ева.

 — Да, но не испытывал при этом гнева. И вообще никаких чувств. Это было сделано ради самосохранения. Оба убийства — результат его стремления обезопасить себя. Он устранит и уничтожит все и всех, кто стоит на его пути к цели или угрожает его безопасности.

 — В зверском убийстве Кобб выразилась его склонность к насилию.

 — Несомненно.

 — Он калечил девушку. Стремился выпытать какую-то информацию?

 — Возможно. Но, скорее всего, просто пытался обмануть полицию, заставить ее подумать, будто это преступление на почве страсти. Впрочем, могло быть и то и другое. Что еще можно о нем сказать?.. Он водил Кобб в многолюдные места, к которым она не привыкла. Но сам выбор этих мест говорит о многом. Кар тинная галерея, театр, модный ресторан.

 — Иными словами, места, привычные для него самого?

 — Да. Судя по всему, он любит комфорт, а кроме того, достаточно культурен и хорошо образован. — Мира пожала плечами. — Он мог бы повести девушку на Кони-Айленд, на Таймс-сквер, в дюжину других мест, как сделал бы молодой человек ее круга. Но он этого не сделал. Потому что есть соевые хот-доги на Кони-Айленд ниже его достоинства. Я не совсем пони маю другое. Этот человек заранее готовится ко всему, учитывает варианты и в случае необходимости меняет планы. Он вошел в дом Гэннон, зная, что хозяйка в отъезде. Выключил видеокамеры и забрал дискеты, чтобы обезопасить себя. Хотя знал, что дом пуст, на всякий случай захватил нож. Но он почему-то не сделал попытки замаскировать убийство под неудачно за вершившуюся кражу со взломом. В противном случае он забрал бы с собой ценные вещи.

 — Не потому ли, что так уже поступил кто-то другой? Не потому ли, что Алекс Крю использовал этот способ, когда имел дело с Лейн Тавиш?

 Мира с интересом взглянула на Еву.

 — Почему вы думаете, что он хотел подражать кому-то?

 — Нам удалось выяснить, что у Алекса Крю был сын.

 Брови Миры взлетели вверх.

 — Серьезно?

 — В то время он был совсем мальчиком.

 Ева ввела Миру в курс дела, а потом дала доктору переварить услышанное.

 — Я понимаю, о чем вы думаете. Сын читает книгу и узнает, что внучка одного из бывших подельников его отца живет здесь, в Нью-Йорке. Он решает, что она наверняка знает больше, чем сообщает, и делает вывод, что она может иметь доступ к этим злосчастным бриллиантам. Но если он все время знал об их существовании, то почему не пытался найти их или хотя бы выйти на Гэннонов еще до появления книги?

 — Может быть, он не знал всей истории целиком. Или не знал, что имеет к ней личное отношение. — Ева взмахнула вилкой. — Во всяком случае, тут есть над чем подумать. Меня интересует ваше личное мнение… Не противоречит ли составленный вами психологический профиль гипотезе о том, что убийцей может являться сын Крю?

 — Наоборот — это могло бы дать ему повод претендовать на бриллианты. Ведь можно сказать, что они принадлежали его отцу. Но если отец отдал их сыну, когда тот был ребенком…

 — Этого в книге нет, — напомнила Ева. — Мы не знаем, что сказал или сделал Крю во время последнего визита.

 — Ладно. Во всяком случае, нам известно, что Крю решил, будто имеет право на всю добычу целиком. Именно это толкнуло его на убийства. Бриллианты стали его манией. Крю стремился к обладанию ими, даже когда получил столько, что этого хватило бы ему на всю жизнь. Возможно, у его сына развилась та же мания и тот же взгляд на вещи.

 — Чутье говорит мне, что без Крю тут не обошлось.

 — А чутье редко обманывает вас. Ева, вам, очевидно, не по душе мысль о том, что грехи отцов могут пасть на головы детей?

 — Да. — Никому другому Ева в этом не призналась бы. — Не по душе.

 — Наследственность может оказывать на человека очень сильное влияние. А преодолеть совместное влияние наследственности и среды, окружающей ребенка в раннем возрасте, почти невозможно. Только по-настоящему сильный человек может побороть его и стать самим собой.

 — Наверное. — Ева подалась вперед. Никто их не слушал, но она все равно подалась вперед и понизила голос: — Знаете, можно погрязнуть в мерзостях мира и считать, что в этом виноват кто-то другой. Но это толь ко предлог. Адвокаты, философы, врачи и общественные деятели могут сказать: «Ах, это не ее вина, она за это не отвечает. Посмотрите, откуда она вышла. Посмотрите, что он с ней сделал. Она пережила травму. Она изуродована».

 Мира положила ладонь на ее руку. Она понимала, что Ева говорит сейчас о своем детстве и о том, кем она могла стать.

 — Но?

 — Но мы с вами копы. Мы знаем, что жертвы — те, кого сломали, изуродовали или убили, — нуждаются в том, чтобы кто-то заступился за них. В том, чтобы кто-то сказал убийце: «Черт побери, это твоя вина! Ты совершила преступление и должна платить за него даже в том случае, если мать била тебя, а отец… Что бы ни было, ты не имеешь права причинять вред другим».

 Мира сжала руку Евы.

 — Поэтому вы и взялись за это дело?

 — Да. Именно поэтому.

 Ева смотрела на визит к Дики Беренски так же, как на посещение зубного врача. Ты должен сделать это; если повезет, то все будет не так страшно, как тебе казалось. Но обычно действительность превосходила самые худшие ожидания. В этом случае Дикхед вел себя так же, как зубные врачи ее детства: он испытывал злорадное удовлетворение.

 Она зашла в лабораторию вместе с Пибоди и сделала вид, будто не замечает поведения местных сотрудников, которые косились на нее, а потом притворялись ужасно занятыми.

 — Где Беренски? — обратилась она к лаборанту, не успевшему вовремя отвести взгляд.

 — Гм-м… Может быть, у себя в кабинете?

 Ева считала, что она не заслужила ни косых взглядов, ни лукавых улыбок. С тех пор, как она пригрозила одному здешнему сотруднику, прошло несколько месяцев. Кроме того, они должны были знать, что вывернуть наизнанку мужской половой орган физически не возможно.

 Она миновала лабораторию, пол которой был вы стлан белым кафелем, а за белыми консолями сидели люди в белых халатах. В другие цвета были окрашены только трубки, по которым циркулировали жидкости неизвестного происхождения.

 Лично она предпочла бы работать в морге.

 Ева вошла в кабинет без стука. Дики сидел, положив ноги на письменный стол, и сосал виноградный леденец.

 — Что, принесла билеты? — спросил он.

 — Получишь, когда я получу результаты.

 — У меня кое-что есть. — Он встал из-за стола и пошел к компьютеру, но остановился, удивленно воззрившись на Пибоди. — Делия, что это на тебе?! Где твоя форма?

 Пибоди, обрадовавшись возможности похвастаться, вынула значок:

 — Меня произвели в детективы.

 — Серьезно? Отличная новость. Хотя в форме ты нравилась мне больше.

 Дики взгромоздился на табурет, и его паучьи пальцы забегали по клавиатуре.

 — Многое ты уже знаешь. В организмах обеих жертв нет и следа запрещенных наркотиков. Жертва номер один — Джекобс — имела содержание алкоголя в крови, равное восьми десятым, и испытывала состояние легкой эйфории. Я проверил содержимое ее желудка. Ничего особенного. Волокна на туфлях — от ковра на месте преступления. Пара других, скорее всего, при стала к ним в такси по пути домой.

 Пальцы Дикхеда двигались с умопомрачительной быстротой; на экране вспыхивали и гасли какие-то разноцветные изображения.

 — Я обнаружил несколько волос, но говорят, что до того она побывала в клубе. Скорее всего, волосы оттуда. Впрочем, если поймаешь убийцу, у нас будет возможность сравнить их…

 А главное, с помощью нашей чудесной техники мы точно определили размер и форму орудия убийства.

 Ева увидела на экране длинное тонкое лезвие и шкалу под ним, позволявшую определить длину и ширину клинка.

 — Отлично. Просто отлично, Дики.

 — Ты имеешь дело с лучшими из лучших! Мы согласны с выводами дознавателя и медэксперта относительно позы жертвы в момент смертельного удара. Убийца действительно подошел сзади. Дернул ее за волосы. У нас есть несколько образцов волос с места преступления, которые подтверждают такой сценарий. Но если ни один из этих волосков не принадлежит преступнику — а я готов держать пари, что это так, — то у нас на него ничего нет. Абсолютно ничего. Он обработал себя силином… Но с жертвой номер два — Тиной Кобб — совсем другой коленкор. Ты абсолютно уверена, что это тот же самый парень?

 — Абсолютно.

 — Что ж, дело твое… Он бил ее. Нанес несколько ударов. Не могу сказать точно, каким предметом, потому что судить можно только по форме переломов костей. Похоже, это было что-то длинное, гладкое и около пяти сантиметров в диаметре. И, разумеется, достаточно тяжелое. Но нам все-таки удалось обнаружить кое-что интересное…

 На другом экране появилось изображение обгоревшего черепа Кобб.

 — Это разбитая скула, а это… Обрати внимание: классический прокол. Огонь уничтожил большинство следов, но к фрагментам костей лица и головы кое-что прилипло. Парень был умный, а тут промахнулся.

 — Что это?

 — Герметик. Вещество для прокладки пола и стен. Промышленный класс. Торговое наименование «Флэйм Гард». Конечно, он может быть у какого-нибудь Гарри Мастера-на-все-руки, но пользуются им главным образом строители.

 — Для прокладки пола и стен… Значит, до того, как начнется окончательная отделка?

 — Да. Его кусочки прилипли к ранам на лице и голове. Малый сжег ее, но эта дрянь не горит. В кои-то веки реклама оказалась правдивой. В общем, все получи лось. У нас есть след.

 — Да. — Это кое-чего стоило. — Переправь это в мой кабинет. Неплохо, Дики.

 — Эй, Даллас! — окликнул он, когда Ева пошла к двери. — А где билеты?

 — Скоро доставят.

 Она вышла из кабинета и запустила пальцы в волосы, пытаясь осмыслить новые данные.

 — Пибоди, нужно провести поиск на герметик, и прикинь, что еще мы можем найти. Он, конечно, мог убить ее в своем районе. Но этот тип не станет гадить в собственном гнезде… Промышленный класс, — пробормотала Ева. — Может быть, у него шел ремонт? Может быть, этот малый имел доступ в строящееся или перестраиваемое здание?

 Решив проследить эту линию до конца, она уже из машины позвонила Рорку.

 — Кажется, мы кое-что обнаружили. У тебя есть что-нибудь в Алфабет-Сити?

 — Я перестраиваю там жилой комплекс средних размеров. Кроме того, кажется, там есть пара мелких предприятий, которые нужно перепрофилировать. Но последнее надо проверить.

 — Сделай это и перешли сведения в мой кабинет. А ты знаешь еще кого-нибудь, кто там работает? Конкурентов, коллег и так далее…

 — Постараюсь найти.

 — Спасибо. — Ева свернула в подземный гараж управления. — Пибоди, мне пора идти к Уитни. — Она посмотрела на часы. — Черт побери, уже опаздываю! А я еще хотела перед отчетом узнать, как дела у нашего специалиста по составлению фотороботов.

 — Я узнаю. Если что-нибудь будет, пришлю.

 — Это было бы очень кстати.

 — Ну что, теперь поняли, как хорошо иметь в качестве напарника детектива?

 — Я знала, что ты рано или поздно задашь этот вопрос.

 Они расстались в вестибюле, и Ева в переполненном лифте поднялась на третий этаж.

 Внешность полковника Уитни соответствовала его рангу. Это был крепко сбитый человек, умный, сильный и властный. Морщины, окружавшие глаза и рот, придавали ему начальственный вид, виски подернула благородная седина. Он сидел за письменным столом, на котором стояли компьютер, центр передачи данных, коробки с дискетами и обрамленные в рамки фотографии его жены и детей.

 Ева всегда уважала этого человека — не только по долгу службы. И втайне поражалась, как он ухитряется не сойти с ума, разрываясь между тяжелой работой и женой, которая обожала светскую жизнь.

 — Полковник, прошу прощения за опоздание. Меня задержали в лаборатории.

 Уитни показал на стул, и Ева послушно села, хотя ей больше нравилось отчитываться стоя.

 — Как успехи?

 — Сэр, мы решили, что мое дело и дело детектива Бакстера следует объединить. Они связаны через Саманту Гэннон.

 — Согласен. Это явствует из присланных вами материалов.

 — Разговор с Гэннон, который я провела сегодня утром, позволил получить новую информацию. Мы проверяем возможность того, что в этих делах мог участвовать сын или другой родственник Алекса Крю. Поиск ведет лично капитан Финн. Сегодня днем я еще не говорила с ним, но слышала, что в этом деле наметился прогресс.

 — Сыну Крю сейчас должно быть за шестьдесят, — заметил Уитни. — Он слишком стар, чтобы представлять интерес для молоденьких девушек.

 Ева пожала плечами:

 — Некоторым девушкам нравятся пожилые муж чины. Нравится их опыт, солидность, уверенность в себе, прочное положение в обществе… Но более вероятно, что у этого человека есть напарник, которого он натравил на Кобб. Впрочем, тут могут быть разные варианты. Например, Джудит Крю снова вышла замуж, родила другого ребенка, и этот ребенок узнал про бриллианты и Гэннон. У Уэстли Крю появились дети, которым он рассказал историю своего отца. Ведь книга Гэннон тоже написана на основе семейной легенды… Как бы то ни было, этот человек явно считает бриллианты своей собственностью. И психологический профиль, составленный доктором Мирой, подтверждает это. Я надеюсь, что видеотехник скоро со ставит его фоторобот.

 — А что в лаборатории? — поинтересовался Уитни.

 — На трупе Тины Кобб обнаружен след какого-то огнеупорного вещества, герметика промышленного класса. Мы проверим это. В первую очередь изучим все стройки около места, где был обнаружен труп… Полковник, все это время убийца был очень осторожен, но тут совершил большую ошибку. Если бы этим веществом пользовался он сам, то не совершил бы ее. Зачем убивать кого-то рядом с огнеупорным материалом, если ты собираешься сжечь труп? Для человека его склада это совершенно немыслимо. Как только место преступления будет обнаружено, он окажется у нас в руках.

 — Раз так, обнаружьте его. — Когда раздался сигнал внутреннего телефона, Уитни чуть не вздрогнул. — Да!

 — Полковник, к вам детективы Пибоди и Янси.

 — Пропустите.

 — Здравия желаю, полковник. Здравия желаю, лейтенант. — Пибоди посторонилась и пропустила вперед видеотехника. — Мы решили, что будет удобнее, если детектив Янси все расскажет вам обоим.

 — К сожалению, особенно похвастать нечем. — Ян си положил на стол распечатки и дискету. — Я работал со свидетельницей около трех часов, но за точность не поручусь. На такое способны только вы, лейтенант. Только вы можете сказать, когда они действительно что-то помнят, когда путаются, а когда стремятся про сто поскорее закончить и уйти.

 Ева смотрела на фоторобот и пыталась найти в нем сходство с Алексом Крю. Может быть… Может быть, разрез глаз? Или это ей только кажется?

 Но этому человеку было явно не шестьдесят.

 — Она старалась, — продолжил Янси. — Старалась изо всех сил. Если бы с тех пор прошло не так много времени, думаю, результат был бы лучше. Но она каждый день обслуживает несколько десятков мужчин. Как только мы дошли до завершающего этапа, она на чала соглашаться на все подряд. Кроме того, она увидела по телевизору репортаж об этом убийстве и занервничала. Думаю, большего из нее не выжмешь.

 — Но все-таки что-то получилось? — спросила Ева. Янси шумно выдохнул.

 — Кажется, нам удалось добиться некоторого сходства. Это касается цвета кожи, волос, формы лица. Раз рез глаз похож, но за их цвет я не ручаюсь. И за возраст тоже. Сначала она говорила, что ему около тридцати, но потом призналась, что ориентировалась на возраст девушки. В общем, разброс от двадцати с небольшим до сорока с лишним. Считает, что он богатый, потому что носит дорогие часы, платил наличными и оставил приличные чаевые. Думаю, это сказалось на ее описании. — Он пожал плечами. — «Хорошая фигура, хорошие манеры… «

 — Вы скажите: портрет достаточно похож, чтобы передать его в средства массовой информации и начать охоту на убийцу?

 — Стыдно признаться, но едва ли. Решать вам, лейтенант, однако интуиция подсказывает мне, что из этого вряд ли что-нибудь получится. Думаю, коп или опытный наблюдатель могли бы вычислить его, но штатскому это не по зубам. Прошу прощения за то, что не сумел сделать что-нибудь получше.

 — Все в порядке. Спасибо, детектив. Возможно, вы приблизили нас к нему больше, чем думаете. Мы по ищем его в файле фотографий для удостоверения личности и посмотрим, что из этого выйдет.

 — Совпадет как минимум тридцать процентов. — Янси бросил скептический взгляд на собственную работу и покачал головой. — Один Большой Нью-Йорк даст вам несколько тысяч фамилий.

 — Надо же с чего-то начать… Еще раз спасибо, Ян си. Полковник, я хочу поработать с этим.

 — Держите меня в курсе.

 Вернувшись в свой кабинет, Ева приколола к доске фоторобот. Потом села за письменный стол, свела вновь полученные сведения в отчет и перечитала его, пытаясь определить следующие направления и этапы работы.

 Персональный поиск она предоставит Финн, извлечение данных из электроники — Макнабу. Пошлет сообщение Бакстеру о вновь открывшихся фактах и приложит к нему копию наброска Янси. Пибоди будет собирать сведения о герметике, а сама она займется строительными площадками… Тут ее компьютер издал пронзительный писк, извещая, что поступила новая информация. Ева нажала на кнопку — и получила перечень всех строек в радиусе десяти кварталов от за брошенной автостоянки, где было обнаружено тело.

 «Рорк не только быстро работает, но и умеет пере дать самую суть», — подумала она.

 Жилые дома Ева отбросила сразу, а остальные разделила на строящиеся и перестраиваемые. Убийца дол жен был заманить туда Кобб. Заманить человека удобнее, чем тащить силой или заставлять идти с помощью угроз. Конечно, Тина была молоденькая и глупенькая, но инстинкт самосохранения у нее все же имелся. Не ужели девушка такого типа рысью побежит на строительную площадку, пусть даже это любовное свидание? Да еще вечером…

 Ева встала и начала расхаживать по кабинету. Почему бы и нет? Что она знает о таких вещах? Возможно, влюбленные девушки совершают поступки, в корне противоречащие их типу.

 Сама Ева никогда не была влюбленной девушкой. Немногие мимолетные связи были не в счет. Любовь поразила ее мгновенно, как молния, и бросила в объятия Рорка. И все же она время от времени прихорашивалась, делала прическу, надевала украшения и наряжалась, потому что Рорку это нравилось.

 Да, верно. Любовь всегда заставляет человека делать то, что ему несвойственно.

 Но к убийце это не относилось. У него не было ни какой причины изменять себе. Он не был влюблен. И даже не испытывал к жертве физического влечения. Такие люди любят производить впечатление, выставлять себя напоказ. Любят удобства и власть над другими. Любят все планировать заранее и льстить собствен ному самолюбию.

 Для такого человека идеальное место — это перестраиваемый дом. Там им никто не помешает. Если их и увидят, то не станут задавать лишних вопросов. А видеокамеры слежения можно и отключить.

 Ева быстро переправила данные на свой домашний компьютер, распечатала списки, вышла в «предбанник» и махнула рукой Пибоди:

 — Поехали!

 — Я еще не закончила поиск по герметикам.

 — Закончишь в машине.

 — А куда мы едем? — спросила Пибоди, собирая вещи.

 — На стройплощадки. Разговаривать со специалистами.

 — Клево!

 Их первой остановкой стал маленький театр, по строенный в начале двадцатого века. Значок помог им добраться до прораба. Тот отчаянно ругался, кричал, что у него полно работы, а времени в обрез, но все же провел их по зданию. Судя по всему, гордостью прораба был мраморный пол вестибюля. За зрительный зал строители еще не брались и герметикой не пользовались. Со стен не успели смыть старую штукатурку.

 Однако Ева обошла весь участок, пытаясь с помощью очков-микроскопов найти следы крови.

 К следующему объекту они добирались уже в час пик.

 — Герметик промышленного класса продается оп том и в розницу в канистрах по пять, десять и двадцать пять галлонов, — процитировала Пибоди, глядя на эк ран своего карманного персонального компьютера. — Если у фирмы есть разрешение на перестройку, она может приобрести герметик в виде порошка и развести его самостоятельно. Герметик для индивидуального употребления продают в канистрах по одному и пять галлонов. В розницу порошок не продается. Сведения получены от поставщиков.

 — Нужно будет получить у них список коллективных и индивидуальных покупателей. Потом мы сравним его со списком стройплощадок в этом районе.

 — На это понадобится время.

 — Он никуда не уедет. Он рядом. — Ева обвела взглядом улицу. — Обдумывает свой следующий шаг.

 Он поднялся в свою квартиру и тут же налил себе джин с тоником. Черт побери, пришлось полдня про торчать в кабинете, где ему нечего делать и где не. про исходит ничего интересного! Но старик держит его на строгом поводке. Требует, чтобы он больше интересовался компанией.

 «Это твое наследство, сынок… « Чушь собачья! Его наследство — русские белые бриллианты стоимостью в несколько миллионов!

 Гори она синим пламенем, эта компания. Как только то, что по праву принадлежит ему, окажется в его руках, он пошлет отца к чертовой матери. Это будет самый счастливый день в его жизни. А до тех пор придется угождать, подлизываться и притворяться хорошим сыном.

 Он сбросил одежду на пол и залез в маленький бассейн, разбитый внутри пентхауса.

 То, что за пентхаус, одежду и обслуживание бассейна платила презренная и ненавистная ему компания, для него ничего не значило.

 Он протянул руку, взял стакан с джином и растянулся в прохладной воде.

 Пора было браться за Гэннон.

 Он обдумал и отверг идею отправиться в Мэриленд и выбить из стариков нужную ему информацию. Это могло бы ему слишком дорого стоить. Пока что полиция не знала о нем ровным счетом ничего. Он мог быть чокнутым поклонником таланта Гэннон или любовником горничной — мог быть кем угодно. Но в Мэриленде его могли увидеть и выследить. В этом дурацком маленьком городке он был бы заметен за милю. Если бы он убил деда и бабку Саманты Гэннон, даже самый тупой коп понял бы, что причиной этого являются бриллианты.

 Вот если бы он мог добраться до самой Гэннон… Черт побери, как досадно, что она исчезла! Все осторожные попытки выяснить ее местонахождение ничего не дали. Но когда-нибудь она выплывет на поверхность. Рано или поздно ей придется вернуться домой.

 Он улыбнулся и обвел взглядом полки и витрины со старинными игрушками. Грузовые и легковые автомобильчики, фигурки… Кое-что из них он украл. Просто ради того, чтобы испытать азарт. С той же целью он иногда крал в универмагах рубашку или галстук — желая проверить самого себя.

 По той же причине он крал у друзей и родственников, еще не зная, что привычка к воровству была у него в крови. Кто бы поверил в это, глядя на его чопорных родителей!

 Но интерес к коллекционированию игрушек действительно достался ему от отца. И сослужил неплохую службу. Если бы знакомый коллекционер Чад Дикс не пожаловался на свою девушку, которая не уделяет ему должного внимания, потому что пишет книгу, он не узнал бы о бриллиантах и о том, что имеет к ним отношение. Черт возьми, он мог вообще не прочитать эту книгу! В конце концов, чтение не было его хобби. В общем, можно сказать, повезло. Ну а узнать у Дикса подробности и потом выпросить у него сигнальный экземпляр было делом техники.

 Он допил джин и поборол желание налить еще. Важно было сохранить трезвую голову.

 Отставив стакан, он проплыл несколько кругов, вы шел из бассейна и надел халат. Вечером ему предстоял прием. Как обычно. По иронии судьбы, на таких приемах он несколько раз встречался с Самантой Гэннон. То, что он не испытывал к ней ни малейшего интереса, лишний раз доказывало, что между ними нет ничего общего.

 Впрочем, с женщинами у него никогда не было ни чего общего. Много чести!

 Конечно, он мог бы поухаживать за Самантой. Это уронило бы его куда меньше, чем короткая связь с Тиной Кобб. Но она была не в его вкусе. Во всяком случае, на первый взгляд.

 «Зануда, — думал он, одеваясь. — Довольно привлекательная, но синий чулок». Такие женщины быстро нагоняли на него тоску. Слишком поглощена собой, хотя, если верить Чаду, недурна в постели.

 Ну что ж… Если он не найдет более быстрого и эффективного способа завладеть бриллиантами, придется поволочиться за правнучкой Джека О'Хары.

 «Похоже, настало время для разговора по душам с добрым старым папочкой», — подумал он, рассеянно поглаживая пальцем ковш игрушечного экскаватора.

 Когда Ева вернулась домой, у нее раскалывалась голова, хотя она успела посетить только три места. Выяснилось, что рабочий день у строителей начинается гораздо раньше, чем у копов. Эти посещения не дали ей ничего, кроме головной боли от стука отбойных молот ков, громкой музыки и голосов, эхом отдававшихся в пустых или полупустых помещениях.

 Кроме того, пришлось умасливать, запугивать и уговаривать поставщиков дать ей списки покупателей. Если ей больше никогда не придется посещать склады и магазины строительных материалов, она умрет счастливой.

 Хотелось принять душ, десять минут подремать и выпить ведро холодной воды.

 Увидев у подъезда машину Финн, она не стала обращаться к домашнему сканеру. Было ясно, что капитан с Рорком наверху, сидят в его кабинете и играют в свои дурацкие электронные игры. Поскольку Галахад не вы шел ей навстречу, можно было сделать вывод, что кот находится там же.

 На мечте полежать десять минут с закрытыми глаза ми пришлось поставить крест. Как можно принять горизонтальное положение, когда у тебя в доме находится другой коп? Тем более когда коп работает? Если ее застанут, будет очень неудобно. Вместо этого она ре шила провести лишние десять минут под душем и по чувствовала удовлетворение от того, что головная боль стала относительно терпимой.

 Приняв душ и переодевшись в майку и джинсы, Ева снова почувствовала себя человеком. Теперь можно было идти в кабинет.

 Рорк и Финн сидели каждый за своим компьютером. Рорк засучил рукава и подобрал волосы лентой, как всегда делал во время серьезной работы. На Финн была рубашка с короткими рукавами; складывалось впечатление, что утром он смял ее до размеров футбольного мяча, несколько раз пнул ногой, а потом надел. Костлявые локти капитана торчали наружу. Почему-то это показалось Еве трогательным.

 Должно быть, она очень устала.

 Данные на экранах мелькали слишком быстро, и Ева не успевала их считывать. Мужчины перебрасывались замечаниями на тарабарском языке, которого она не понимала.

 — Эй, люди, может быть, что-нибудь скажете мне на нормальном английском?

 Оба оглянулись, и Ева остолбенела. Двух более не похожих людей не существовало на свете, но выражение глаз было у них совершенно одинаковым.

 Не от мира сего.

 Рорк задумчиво улыбнулся.

 — Если мы попробуем объяснить, у тебя глаза на лоб полезут. Скажу только, что нам удалось откопать ее водительские права, выданные еще до развода. На другом компьютере идет поиск по фотографии с прав, которыми Джудит пользовалась в тот момент, когда ее засек тот парень из страховой компании. Другая фамилия, другая прическа. Кроме того, она похудела. Компьютер выдает похожие лица. Мы медленно, но верно продвигаемся вперед.

 Финн пожал плечами и бросил в рот орешек.

 — К сожалению, людей на свете много. Женщин, принадлежащих к этой возрастной группе, тоже хватает. Кроме того, она может проживать в другой стране.

 — Она могла умереть, — заметила Ева. — Могла из бежать стандартной процедуры выдачи удостоверений личности. Черт побери, она может жить в шалаше на каком-нибудь необитаемом острове и плести циновки!

 — Или переделать себе лицо.

 — Ну, это больше по части современной молодежи. — Финн огорченно вздохнул. — Не верю.

 — А как насчет сына?

 — Тоже ищем. Уже кое-что есть. Сейчас идет морфологический анализ, мы постепенно сужаем круг. Как только закончится поиск в файле фотографий, возьмемся за отобранные… — Финн потер висок. — Мне нужен перерыв.

 — Может быть, спуститесь вниз, поплаваете и вы пьете пива? — предложил Рорк. — А через полчасика посмотрим, что у нас получилось.

 — Хорошая мысль… Что у тебя, детка?

 Никто никогда не называл ее деткой. Только Фини.

 — Все расскажу через полчаса, — сказала ему Ева. — Мне нужно кое-что доделать у себя в кабинете.

 — Тогда до встречи.

 — Я бы и сама не отказалась от пива, — пробормотала Ева, когда Фини ушел.

 — Кажется, мне тоже нужно сделать перерыв. — Рорк провел пальцем по ее руке, а потом вдруг схватил жену за талию и усадил к себе на колени.

 — Не смей нюхать меня! О господи! Прекрати сей час же! Я при исполнении… Здесь Фини! — яростно прошептала она. Если бы их застали в таком виде, Ева сгорела бы со стыда. Более страшного греха не существовало на всем белом свете.

 — Какой Фини? Я не вижу никакого Фини. — Губы Рорка уже скользили по ее шее. — Я, как гражданский консультант, тоже имею право на перерыв. Но предпочитаю выпивке другие взрослые занятия.

 Кожу Евы начало покалывать иголками.

 — И не думай! Я не собираюсь трахаться с тобой в кабинете. Фини может вернуться с минуты на минуту.

 — Это возбуждает. Да-да! — Он рассмеялся и прильнул губами к своему любимому месту — под ухом. — Я извращенец. И хотя капитан Фини наверняка догадывается, что мы время от времени занимаемся сек сом, я предлагаю провести перерыв на отдых где-нибудь в другом месте.

 Рорк подхватил ее на руки и встал со стула.

 — Я требую свои законные тридцать минут, — сказал он и понес Еву к лифту.

 — Тридцать? В таком состоянии больше пяти минут тебе не продержаться.

 — Спорим?

 Ева, боровшаяся со смехом, уцепилась за дверь лифта.

 — Я не могу раздеваться, когда в доме Фини! Это слишком страшно. А вдруг он вернется и…

 — Знаешь, я подозреваю, что Фини тоже иногда раз девается при миссис Фини. Может быть, именно поэтому у них есть дети.

 — О боже! — Ева побледнела, рука ее дрогнула и бес сильно опустилась. — Это ужасно. И слышать не желаю…

 Пользуясь ее беспомощностью, Рорк дотянулся до кнопки «Спальня».

 — Как говорили иезуиты, цель оправдывает средства.

 — Зато ты перестала сопротивляться.

 — Так нечестно.

 — Ты помнишь, как мы впервые занимались любовью? — спросил он и, сменив тактику, нежно поцеловал ее в губы.

 — Смутно.

 — Тогда мы тоже поднимались в лифте и накинулись друг на друга, как голодные звери. Я сходил по тебе с ума. Ты была мне дороже всего на свете. Была и есть. — Когда дверь лифта открылась, поцелуй стал крепче. — И так будет всегда.

 — Я не хочу, чтобы это изменилось. — Она сняла ленту, перехватывавшую лоб Рорка, и погрузила пальцы в его пышные черные волосы. — Ты потрясающий любовник. — Ева прижалась губами к его шее. — Но этого недостаточно, чтобы заставить меня заниматься сексом при открытых дверях.

 — Этому горю легко помочь. — Не выпуская Еву из объятий, Рорк вошел в спальню и запер дверь. — Так лучше?

 — Не уверена. Напомни мне, как мы занимались любовью в первый раз.

 — Если память мне не изменяет, это было примерно так… — Рорк прижал ее спиной к стене и жадно при льнул к губам.

 Еву тут же пронзило жгучее желание. Казалось, она раздвоилась. На женщину, которой была до Рорка, и женщину, которой стала благодаря ему.

 Она может быть прежней, и он поймет ее. Может остаться тем, кем стала, и он будет восхищаться ею. Их тяга друг к другу никогда не ослабеет. Что бы ни случи лось.

 Ева уступала ему, но чувствовала, что эта капитуляция рождает в ней новую силу. Эта сила нарастала с каждой минутой. Ее руки были такими же жадными, а губы такими же нетерпеливыми, как в первый раз.

 Когда Рорк отпустил ее и потянул к кровати, Ева все вспомнила и рассмеялась.

 — Тогда мы тоже торопились.

 Они рухнули на матрас и начали срывать друг с друга одежду. Тогда, в первый раз, это было в темноте. Они задыхались и действовали на ощупь. Сейчас через окна и стеклянный потолок пробивался солнечный свет, но голова кружилась точно так же. Еву пронзала сладкая боль, и она знала, что эта рана не заживет никогда.

 Рорк помнил, что тогда Ева тоже сгорала от желания. И возбуждала его так, что ему хотелось как можно скорее вонзиться в нее и рухнуть в пропасть. Но он же лал большего. Даже тогда. И для себя, и для нее.

 — Возьми меня! — Глаза Евы потемнели и затуманились. — Я хочу тебя. Скорее.

 — Подожди.

 Рорк сжал руки Евы, закинул их ей за голову и обхватил ее запястья одной рукой. Если бы она сейчас прикоснулась к нему, он бы этого не выдержал.

 Но он мог прикасаться к ней. О боже, ему было не обходимо прикасаться к ней, следить за ней, ощущать, как ее тело содрогается от наслаждения. Когда он пустил в ход свои ловкие пальцы, с губ Евы сорвался стон, потом этот стон сменился гортанным криком.

 Рорк следил за тем, как постепенно тускнели ее глаза, чувствовал, как учащался пульс в запястьях, которые он продолжал сжимать одной рукой. Наконец Ева всхлипнула и обмякла. Пламя растопило воск.

 «Опять, — подумал он, не отрываясь от ее губ. — Снова, снова и снова… «

 Вытянувшись под ним, Ева глубоко и часто дышала. Ей было чертовски хорошо.

 — О'кей. — Она громко шлепнула Рорка по ягодице. — Перерыв на отдых закончился.

 — О боже. О господи…

 — Вставай. Твои тридцать минут прошли.

 — Ты ошибаешься. У нас еще осталось минут пять-шесть. И я ими воспользуюсь.

 — Черта с два! — Она ловким движением выскользнула из-под него и, прежде чем Рорк успел до нее дотянуться, спрыгнула на пол. — Я быстрее. Что, съел?

 Рорк лежал на спине и молча следил за ней. Высокая, стройная, обнаженная, с блестящей от пота кожей…

 — Съел. — И тут он лукаво улыбнулся. — Интерес но, закончил ли Финн свой заплыв?

 От ее щек отлила кровь.

 — Ой, какой кошмар! — Ева бросилась подбирать одежду. — Какой ужас! Он поймет. Он все поймет, и тогда мы не сможем смотреть друг другу в глаза. Оба будем делать вид, что он ничего не понял.

 Когда она с кучей одежды устремилась в ванную, Рорк громко рассмеялся.

 Финн уже сидел в ее кабинете. Поморщившись, Ева быстро вошла в комнату и направилась к письменному столу, на котором стоял компьютер.

 — Где ты была?

 — Ну… э-э… гм-м… Понимаешь, мне нужно было закончить пару дел.

 — А я думал, что ты… — Взглянув на нее, он осекся и издал какой-то нечленораздельный звук, в котором слышалось смятение. Щеки Евы заполыхали. Она смотрела на компьютер так, словно тот мог спрыгнуть со стола и схватить ее за горло.

 — Думаю, я… гм-м… — У Финн сорвался голос. — Я бы выпил кофе.

 — Отличная мысль. Кофе — это хорошо. Услышав, что Финн сбежал на кухню, Ева потерла ладонями лицо.

 — С таким же успехом можно было повесить на грудь табличку «Меня только что трахнули», — пробор мотала она.

 Когда в комнату вошел Рорк, Ева бросила на него злобный взгляд.

 — Немедленно измени выражение лица! — прошипела она.

 — Какое выражение?

 — Сам знаешь, какое. Перестань улыбаться, как кот, наевшийся сметаны.

 Довольный, Рорк хмыкнул и сел на угол ее стола. С кухни вернулся не успевший прийти в себя Фини, решительно откашлялся и поставил на стол вторую кружку.

 — А вам не захватил, — сказал он Рорку.

 — Все в порядке. Я не хочу кофе. Как искупались?

 — Нормально. Хорошо. — Он провел рукой по рыжим волосам с сильной проседью. — Хорошо и нормально.

 Потом отвернулся и начал изучать доску.

 «Ну и парочка! — подумал Рорк. — Двое закаленных копов, не раз видевших кровь и смерть. Но когда речь заходит о сексе, они смущаются до слез, как девственницы на оргии».

 — Хочу сообщить вам последние новости, — начала Ева. — А потом займусь своим делом, пока вы будете заниматься своим. Вы видите на доске и на экране фоторобот. — Она взяла лазерную указку и решительно подошла к стенному экрану. — Детектив Янси составил фоторобот, но он не уверен, что его имеет смысл передавать в средства массовой информации. А я думаю, кое-что у нас все-таки есть. Как минимум, цвет волос и основные черты лица.

 — Выходит, ему около тридцати? — спросил Фини.

 — Да. Даже если сын Крю потратил большую часть своего состояния на пластические операции, я сомневаюсь, что мужчина за шестьдесят может выглядеть так молодо. Думаю, нам придется искать его родственников, молодого друга, протеже… Но сначала нужно под твердить связь.

 — Да, но это расширяет поиск, а не сужает его, — откликнулся недовольный Фини.

 — У нас есть способ его сузить.

 Ева рассказала им о вещественном доказательстве и своих попытках найти место убийства Кобб.

 — Это первый след, который он оставил, и мы должны пройти по нему до конца. Он не случайно выбрал это место, оно было ему хорошо знакомо. Он заранее знал, что сможет войти, сделать свое дело и уйти незамеченным.

 — Да, — кивнул Фини. — Там должна была остаться кровь, а может, и еще что-нибудь. Едва ли в этом случае убийца использовал силин. Зачем ему лишнее беспокойство?

 — Да, этот малый не стал бы тратить время понапрасну, — согласилась Ева. — Он собирался сжечь труп и уничтожить все свои следы. Во всяком случае, рас считывал на это. К тому же место было безопасным. Даже если бы кто-нибудь что-нибудь обнаружил, то не обратил бы внимания. Особенно если этот человек имел право находиться на объекте.

 — Он мог быть владельцем этого дома, работать или жить в нем.

 — Или инспектировать стройку, — вставил Рорк. — Хотя тогда он вряд ли забыл бы про огнеупорный герметик.

 — В таком случае давайте займемся вплотную строй площадками, — решительно начал Финн и вдруг замолчал, у него неожиданно вытянулось лицо. — Ладно, я могу отложить отъезд на несколько дней. Пока не закончим дело.

 — Отъезд? — Ева похолодела. — Черт, я совсем про него забыла… Когда ты отчаливаешь?

 — Через два дня, но я могу сделать вид, что меня за держало начальство.

 У Евы было большое искушение воспользоваться его предложением. И все же она нашла в себе силы отказаться.

 — Если ты это сделаешь, твоя жена съест нас обоих на завтрак. Не пойдет.

 — Она жена копа и привыкла ко всему, — заметил Финн, но слова его прозвучали не слишком убедительно.

 — Держу пари, что она уже собирает вещи. Финн уныло улыбнулся.

 — Черт побери, она сделала это еще неделю назад.

 — Нет, ее гнева я не выдержу. Ты и так прибег к обману, чтобы выкроить для меня время. Поезжай. С остальным мы как-нибудь справимся.

 Финн опять посмотрел на доску, и Ева сделала то же самое.

 — Не люблю оставлять незаконченные дела.

 — У меня есть Макнаб и вот этот малый. — Она показала большим пальцем на Рорка. — Если мы не за кончим дело до твоего отъезда, то будем поддерживать связь. Дистанционную. Ты можешь уделить мне еще два часа?

 — Нет проблем. Ладно, я пошел работать. Попробую выжать еще что-нибудь.

 — Иди. А я тем временем постараюсь получить парочку ордеров. Не возражаешь, если мы устроим здесь короткое совещание завтра в восемь ноль-ноль?

 — Нет, если ты накормишь меня завтраком.

 — За этим дело не станет, — пообещал Рорк и, когда Финн ушел, повернулся к Еве: — Я мог бы сберечь тебе время. Пара часов работы на незарегистрированном оборудовании — и ты получишь все нужные разрешения.

 Ева сунула руки в карманы и стала изучать прикрепленные к доске фотографии мертвецов. Она знала, что искусные руки Рорка могут извлечь информацию из любого секретного и сверхзащищенного файла, и искушение было очень велико.

 — Нет, я не могу пойти на это, — сказала она наконец. — Не могу нарушить закон только ради того, чтобы сберечь себе немного времени и нервов. Гэннон в безопасности. Насколько я знаю, она единственная, кому может грозить этот малый. Так что будем играть по правилам.

 Рорк подошел к ней сзади и начал массировать плечи. Теперь они оба смотрели на фотографии Джекобс и Кобб. До и после убийства.

 — Ева, если ты играешь не по правилам и нарушаешь закон, то делаешь это только для них. Не для себя.

 — Ко мне это вообще не имеет никакого отношения.

 — Если бы это не имело к тебе отношения, ты не смогла бы делать свое дело так, как ты его делаешь. День за днем. А тогда кто поднял бы знамя и бросился на защиту таких людей, как Андреа Джекобс и Тина Кобб?

 — Какой-нибудь другой коп, — ответила она.

 — Других таких нет. — Рорк прижался губами к ее макушке. — Никто не знает психологию жертв и преступников лучше, чем ты. Когда я осознал это, то стал честным человеком. Так или не так?

 Ева повернулась и посмотрела ему в глаза.

 — Ты обязан этим только самому себе.

 Она понимала, что он думает сейчас о своей матери, и страдала оттого, что не могла заступиться за давно погибшую Сиобан Броди так же, как заступалась за других незнакомых людей. Не могла помочь мужу восстановить справедливость в отношении женщины, которую он никогда не знал, но которая любила его и приняла мученическую смерть от руки его собственного отца. Это случилось слишком давно и слишком далеко отсюда. В Ирландии.

 — Если бы я могла повернуть время назад, — мед ленно сказала Ева, — я сделала бы все, чтобы заставить его заплатить за содеянное. Заступилась бы за нее. Ради тебя.

 — Мы не можем изменить историю, верно? Ни ради моей матери, ни ради нас самих. Но если бы могли, я доверил бы это дело только тебе. Только ты могла заставить меня отказаться от мести и положиться на правосудие. — Рорк провел пальцем по выемке на ее подбородке. — Лейтенант, как только вы решите нарушить закон, вспомните, что есть люди, которые ради вас готовы на все и при этом плевать хотели на правила.

 — Может быть, и вспомню… Ладно, иди помогать Финн. Найди то, что я смогла бы использовать.

 Рорк ушел, а Ева еще долго сидела, забыв про кофе и глядя на доску с портретами убитых. В каждой из жертв она видела себя. В Андреа Джекобс, окровавленной и брошенной. В Тине Кобб, избитой и лишенной имени.

 Но она пережила это. Пережила и стала другим человеком. «Нет, — подумала она, — изменить историю нельзя. Но ее можно знать и пользоваться этим знанием. Еще как можно, черт побери!»

 Когда Ева работала одна, то теряла чувство времени. Впрочем, если говорить честно, она теряла это чувство и тогда, когда рядом работал кто-то другой. Но в одиночестве было что-то успокоительное. Ей нравилось сидеть у себя в кабинете или расхаживать по нему, обдумывая факты и собственные наблюдения в тишине, которую нарушало только чуть слышное монотонное жужжание компьютера.

 Когда в кабинет вошел Рорк и включил свет, Ева за хлопала глазами, как разбуженная сова.

 — А где Финн?

 — Я отправил его домой. Правда, не без борьбы. Звонила его жена. Похоже, она в панике. Боится, что муж отложит отъезд в отпуск.

 — Пусть не боится. Я этого не позволю. Ты что-нибудь нашел для меня?

 — Продолжаю поиск двойников Джудит и почти за кончил с мальчиком. Как только это будет сделано, мы сравним результаты двух поисков. Если сын до совершеннолетия оставался с ней — а скорее всего, так оно и было, — мы сможем определить место их совместного проживания. — Он склонил голову набок. — Ты что-нибудь ела?

 Только сейчас Ева почувствовала, что страшно голодна.

 — Значит, ты тоже хочешь пиццу?

 — За кусочек пиццы с перцем я дам тебе пятьсот долларов.

 Рорк хмыкнул:

 — Нет, лейтенант. Я не продаюсь.

 — Тогда при первой возможности я окажу тебе любые сексуальные услуги.

 — Договорились.

 — Продешевил! — усмехнулась Ева.

 — Ты еще не знаешь, каких услуг я потребую… Ну что, получила свои ордера?

 — Да. Пришлось прыгать на задних лапках до изнеможения, но получила. А Макнаб, между прочим, установил места звонков. Сегодня вечером они с Пибоди поедут в компьютерный клуб, откуда убийца звонил Кобб.

 — На ночь глядя?

 — Они молодые, здоровые и боятся меня.

 — Я тоже. — Рорк бросил взгляд на фоторобот, оставшийся на экране. — Хотелось бы мне знать, что он сделает дальше.

 — Если я правильно понимаю его психологию, то теперь он возьмется за Саманту Гэннон или кого-нибудь из ее родных. Попробует вступить с ними в кон такт. Если решит, что это стоит времени и усилий, то попытается подружиться. Если же нет, то будет угрожать, пытать и убивать. Пойдет на что угодно, лишь бы отнять у Саманты бриллианты или получить информацию, которая поможет завладеть ими.

 — Но до Саманты и ее родных ему не добраться.

 — Нет. Я их спрятала. Может быть, в этом и заключается проблема. Дело застопорилось.

 — Если ты используешь Саманту как наживку, то сможешь подманить его, — заметил Рорк.

 Ева, не выпуская бокала, откинулась на спинку стула и закрыла глаза.

 — Я думаю, она бы согласилась. Потому что это позволило бы закончить дело, потому что это хороший сюжет для книги и потому что она смелая женщина. Не безрассудная, но решительная. Такая же, как ее бабушка. — Ева пожала плечами. — Но я не люблю использовать штатских как наживку. Может быть, заменить ее копом? Подобрать похожую женщину, загримировать ее под Саманту…

 — Он следил за ней. И может догадаться о подмене.

 — Может. Проклятие, не исключено, что он даже знаком с ней! Да и кем заменить? Я слишком высокая. А у Пибоди другая комплекция. Впрочем, есть еще кое-кто, на которого он клюнет.

 — Джудит Крю?

 — Да. Если старуха или ее сын еще живы, он проглотит наживку. Этот человек — охотник за сокровищами. Теперь, когда выяснилось, что убийца моложе, чем я думала, все становится на свои места. Он хочет завладеть бриллиантами, потому что считает, что имеет на них право, потому что они представляют собой ценность, но главным образом потому, что они блестят, — добавила она, вспомнив слова Пибоди, сказанные возле Биржи. — Помнишь, когда мы с тобой отдыхали на острове и я решила вплавь обогнуть мыс, ты не велел мне надевать кулон. Дело не в том, что дорогой бриллиант может утонуть в океане, а в том, что он блестит. Видя блеск в воде, барракуды возбуждаются, налетают на человека и рвут его на клочки.

 — Значит, ты имеешь дело с барракудой, вышедшей на охоту за сокровищами?

 «Разговаривать с Рорком — одно удовольствие, — думала Ева. — Ему ничего не нужно говорить дважды. Более того, он понимает тебя с полуслова».

 — Я не знаю, к чему это меня приведет, но давай попробуем… Итак, он хочет завладеть бриллиантами главным образом потому, что они блестят. Из этого следует, что он избалован, жаден и инфантилен. Подл. И склонен к насилию. Он убивал не только потому, что это было целесообразно, но и потому, что он мог себе это позволить. Потому что жертвы были слабее и он имел над ними преимущество. Он убил Кобб, потому что для этого пришло время. Может быть, она ему надоела… В общем, он видится мне таким. Правда, не знаю, что мне это дает.

 — Возможность узнать. Продолжай.

 — Думаю, он привык иметь то, что хочет. И брать силой, если не дают. Может быть, он уже крал что-то. Возможно, существовали и другие способы получать нужную информацию, но он выбирал именно этот. Куда интереснее украсть что-то в темноте, чем торговаться при свете дня.

 — Когда-то я тоже так думал.

 — С тех пор ты вырос.

 — Да, в каком-то смысле. Ева, темнота влечет чело века. Стоит один раз уступить этой тяге, и ты теряешь способность к сопротивлению.

 — А почему ее не потерял ты?

 — Я всегда хотел чего-то другого. Большего. — Рорк взял ее бокал и сделал глоток. — Я шел к этому большему, но часто оступался или делал шаг в сторону. А потом появилась ты. К тебе меня влекло больше, чем к темноте.

 — А у него никого нет. Он не знает, что такое любовь. Люди ему не нужны. Он жаждет только вещей. Блестящих вещей, которые светятся в темноте. Рорк, они стали еще ярче, потому что уже были запачканы кровью. И я уверена на все сто, что эта кровь бежит в его жилах. Именно поэтому они ему так дороги.

 Ева повела плечами:

 — Да, я сумею его узнать. С первого взгляда. Дело за малым: нужно выяснить, где он.

 — Тебе пора отдохнуть. Она покачала головой:

 — Я хочу посмотреть, чем закончился поиск.

 Стивен Уиттьер пил чай «Эрл Грей» из своей люби мой красной кружки. Он уверял, что так вкуснее. Это утверждение раздражало его жену, которая предпочитала старинный мейсенский фарфор. И все же она любила мужа за простонародные привычки так же, как любила за силу, надежность и чувство юмора.

 Союз между ними — строителем и светской леди — сначала изумлял и сбивал с толку ее родных. Но Патриция уперлась в пол каблуками своих шикарных туфель и наотрез отказалась слушать мрачные предсказания родственников. Тридцать два года спустя об этих предсказаниях забыли все, кроме Стива и Пат.

 Празднуя очередную годовщину свадьбы, они про возглашали тост: «Это долго не протянется! « Потом выпивали шампанское и смеялись, как дети, радуясь, что всех одурачили.

 Их семейная жизнь оказалась исключительно удач ной, и даже прежние недоброжелатели были вынуждены признать, что у Стива Уиттьера есть мозги и хватка, что он с толком использовал то и другое и сумел обеспечить Пат достойное существование.

 Он с детства знал, что будет делать. Строить или перестраивать здания. Создавать домашний очаг, которого в детстве у него не было, и давать возможность делать это другим.

 Он создал компанию «Уиттьер констракшн» из ни чего. Создал кровью и потом. Сначала его поддерживала мать, беззаветно верившая в сына, а потом — Пат. Он начал с бригады из трех человек и передвижного офиса в кабине грузовика, а затем тридцать три года укреплял фундамент дома своей мечты и добавлял к нему этаж за этажом.

 Сейчас у Стива были архитекторы, инженеры, десятники и управляющие, он мог координировать их действия из своего кабинета, но вместо этого целыми днями ездил со стройки на стройку. Он по-прежнему любил засучить рукава и взяться за мастерок, как простой каменщик. Ничто не радовало его так, как шум и грохот, сопровождавшие возведение нового здания или перестройку старого.

 Огорчало Стива только одно: что фирма «Уиттьер» еще не стала фирмой «Уиттьер и сын». Он до сих пор надеялся на это, хотя Тревор не имел к строительному делу ни таланта, ни интереса. Стив хотел верить, что его единственный сын скоро остепенится и поймет ценность честного труда. Но в последнее время мальчик сильно тревожил его.

 Они не воспитывали из сына барчука, который ждет, что ему все поднесут на блюдечке. С детства к нему проявляли разумную требовательность и старались не баловать. Вот и сейчас мальчику платили хорошее жалованье и ждали от него хорошей работы. Но проблема (или по крайней мере часть проблемы) заключалась в дорогих подарках, которые ему делали родственники со стороны матери. Несмотря на все старания родите лей, мальчик неизменно выбирал самый легкий путь.

 «Что легко дается, тем не дорожишь, — думал Стив, обводя взглядом уютную малую гостиную. — Но я и сам виноват. Слишком многого ждал от сына, возлагал на него слишком много надежд». Никто лучше Стива не знал, как тяжело и страшно бывает мальчику, если повсюду маячит тень его отца.

 «Пат права, — думал он. — Нужно оставить Тревора в покое, дать ему больше пространства. Ослабить семейные связи и отпустить на волю. Конечно, выпихнуть Тревора из гнезда и со стороны следить за тем, как он пытается повзрослеть без помощи родителей, даже и подумать страшно. Но если сын не хочет заниматься бизнесом, его следует освободить от этого. Мальчик не должен просто отсиживать на работе время и получать за это деньги». И все же Стивен медлил — из-за страха, что мальчик не бросится искать себе дело по душе, а просто-напросто обратится к деду и бабке со стороны матери и станет припеваючи жить за их счет.

 Он прихлебывал чай в своей любимой комнате, которую его жена со смехом называла «пещерой Стива». Здесь стоял письменный стол; Стивен предпочитал малую гостиную большому, просторному офису компании, расположенному в Нижнем городе, и хорошо оборудованному домашнему кабинету. Любил ее теплые темные тона и полки с игрушками — грузовиками, легковушками и строительными машинами, которые он неизменно просил дарить ему на день рождения и Рождество. А еще он любил уединение. Если спустить жалюзи и закрыть дверь, легко представить, что ты действительно находишься в пещере, а не в комнате трехэтажного особняка.

 Резкий звонок в дверь заставил его встрепенуться. Первой реакцией Стива была досада. Но когда он посмотрел на обзорный экран и увидел сына, это доставило ему живейшую радость.

 Стив встал с просторного кожаного кресла и потянулся. Ростом он был немного ниже среднего, брюшко только намечалось. Его руки и ноги были мускулисты ми и твердыми, как камень. Выцветшие голубые глаза окружала сеть тонких морщинок. Пышные темные волосы поседели, но почти не поредели.

 Он выглядел на свой возраст и не желал думать ни о каких пластических операциях лица. Любил повторять, что честно заслужил свои морщины и седину. Хотя эта фраза заставляла морщиться его сына, помешанного на моде и сохранении молодости.

 Впрочем… Наверно, на месте Тревора он тоже был бы тщеславным. «Мальчик — писаный красавец, — думал Стив. — Высокий, стройный, смуглый и светловолосый. Жаль только, что эта красота не от природы. Мальчик тратит целое состояние на одежду, парикмахерские, курорты и визажистов».

 Стив отогнал от себя эту мысль и поспешил к двери. Зачем говорить с мальчиком о таких пустяках? Тем более что Тревор был здесь редким гостем.

 Он открыл дверь и улыбнулся.

 — Вот это сюрприз! Входи. — Стив похлопал его по спине и пропустил в прихожую. — Что-нибудь случи лось? Почему ты приехал посреди ночи?

 Тревор повернул запястье и посмотрел на свои часы с перламутровым циферблатом.

 — Сейчас только одиннадцать.

 — Серьезно? А я задремал у себя в малой гостиной. — Стив покачал головой. — Твоя мать уже легла. Я схожу за ней.

 — Нет, не надо. — Тревор помахал рукой. — Я вижу, ты опять сменил коды.

 — Как всегда, раз в месяц. Лучше перестраховаться, чем недостраховаться. Я дам тебе новые коды. — Стив хотел было пригласить сына в свою пещеру и предложить выпить чаю, но Тревор уже направился в большую гостиную, подошел к бару и налил себе бренди.

 — Рад видеть тебя. С какой это стати ты так вырядился?

 Тревор удивленно поднял брови. Его легкий пиджак был дорогим и модным, но не соответствовал его представлениям о нарядном костюме. Нарядным он был разве что по сравнению с майками и мешковатыми брюками, которые предпочитал отец.

 — Я приехал после приема. Тоска зеленая. — Тревор взял бокал (слава богу, хоть бренди у отца был приличный), размешал напиток и опустился в кресло. — Там был кузен Маркус с его несносной женой. Только и знали, что трещать о своем младенце. Словно они пер вые, кто родил ребенка!

 — Новоиспеченные родители и не могут говорить ни о чем другом. — Хотя Стивен предпочел бы чай, он тоже налил себе бренди — за компанию. — Когда ты родился, мы с твоей матерью прожужжали уши всем, кто не успел спастись бегством и спрятаться. Так что не задирай нос. Когда настанет твоя очередь, ты будешь делать то же самое.

 — Думаю, эта опасность мне не угрожает. Я не собираюсь производить на свет существо, которое постоянно хнычет, отвратительно воняет и каждую минуту требует твоего внимания.

 Стив продолжал улыбаться, хотя слова сына и особенно тон, которым они были сказаны, ему очень не понравились.

 — Ты передумаешь, как только встретишь подходящую женщину.

 — Подходящих женщин на свете нет. Есть только более-менее терпимые.

 — Я не выношу, когда ты так говоришь. Это зло, цинично и несправедливо.

 — Зато честно, — ответил Тревор. — Такова жизнь. Стив вздохнул:

 — Похоже, тебе пора узнать, что такое настоящая жизнь. Твой неурочный визит очень кстати. Я думал о тебе. О том, как ты живешь и почему.

 Тревор пожал плечами:

 — Ты никогда не понимал и не одобрял мой образ жизни, потому что он не похож на твой. «Стив Уиттьер, человек из народа, который создал себя из ничего! « В буквальном смысле. Знаешь, тебе следовало бы написать книгу. Вроде той, которую состряпала эта Гэннон на основе семейных преданий.

 Встревоженный, Стив опустил бокал и впервые за весь вечер повысил голос.

 — Я же просил тебя никогда не говорить об этом, Тревор! Я все рассказал тебе только потому, что ты имел право знать. Поскольку все изложенное в этой книге имеет отношение к твоей бабушке, ко мне и к тебе, ты должен был подготовиться. Это позор нашей семьи, болезненные воспоминания для твоей бабушки. И для меня тоже.

 — Для бабули — вряд ли. Девяносто процентов времени она пребывает в стране грез. — Тревор насмешливо покрутил пальцем у виска.

 Лицо Стива покраснело от гнева.

 — Не смей издеваться над старой и больной женщиной! Она сделала все, чтобы защитить меня! Если бы не она, ты бы не сидел сейчас здесь и не скалил зубы, попивая бренди!

 — И если бы не твой отец. — Тревор наклонил голову. — В конце концов, он тоже принимал в этом участие.

 — Биологический отец — это еще не отец. Я рассказывал тебе, кем он был. Вором и убийцей.

 — Да, но он довольно успешно проворачивал свои дела, пока не вмешались Гэнноны. Перестань. Неужели ты не отдаешь ему должное? Этот человек играл по собственным правилам, жил так, как считал нужным, и всегда брал то, что хотел.

 — Не считаясь с тем, чего это стоило другим! Этот человек терроризировал мою мать, которая несколько лет тщетно пыталась убежать от него. Даже когда он умер в тюрьме, мать продолжала шарахаться от собственной тени. Что бы ни говорили врачи, я знаю, чем вызвана ее болезнь. Долгими годами страха и тревоги.

 — Папа, посмотри правде в глаза. Это дефект психики. Возможно, передающийся по наследству. Мы с то бой можем стать следующими. И закончить свои дни, пуская слюни в какой-нибудь знаменитой психиатрической больнице.

 — Она твоя бабушка, и ты просто обязан говорить о ней с уважением.

 — А как быть с дедушкой? Кровь есть кровь, вер но? — Тревор откинулся на спинку кресла. — Расскажи мне о нем.

 — Я уже рассказал все, что тебе было нужно знать.

 — Ты говорил, что вы с матерью постоянно переезжали с места на место. Проходило несколько месяцев, и вы снова собирали вещи. Он что же, постоянно охотился за вами? Иначе зачем ей было бежать?

 — Он всегда находил нас. Пока его не бросили за решетку. Я узнал об этом только через несколько месяцев. И больше года мне не говорили о том, что он умер в тюрьме. Мать пыталась защитить меня, но я был любопытен. Любопытные дети рано или поздно находят способ узнать правду.

 «Тут ты прав», — подумал Тревор.

 — Наверно, ты хотел побольше узнать о бриллиантах.

 — Почему ты так решил?

 — Ну, ты же сам сказал, что был любопытным ребенком…

 — Я никогда не думал о них. Думал только о чувствах моей матери. И о том, что чувствовал я сам во время нашей последней встречи с ним.

 — Когда это было?

 — Он приехал к нам в Колумбус. У нас был там хороший дом и хорошие соседи. Я был счастлив. Но тут приехал он. Поздно вечером. Когда я услышал его голос и голос матери, то сразу понял, что мы скоро уедем. По соседству жил мой друг. О боже, не могу вспомнить, как его звали. У меня никогда не было лучшего друга, но я понял, что больше его не увижу. И оказался прав.

 «Телячьи нежности», — с отвращением подумал Тревор, но его тон остался непринужденным и дружелюбным.

 — Я понимаю, вам с бабушкой пришлось нелегко. Сколько тебе тогда было лет?

 — Думаю, семь. Около того. Трудно сказать точно. Пытаясь скрыться, мать постоянно меняла фамилию и дату моего рождения. Год туда, год сюда… Когда мы стали Уиттьерами, мне было почти восемнадцать. К тому времени он был давно мертв, и я сказал матери, что больше не хочу менять имя. Мы смогли начать новую жизнь, но я уверен, что она продолжала волноваться и заболела от тревоги.

 «Старая карга, больная паранойей!» — подумал Тревор.

 — Как ты думаешь, зачем он приезжал к вам? Ведь это случилось вскоре после кражи бриллиантов, верно?

 — Чтобы предъявить права на меня и помучить ее. У меня до сих пор звучат в ушах его слова: «Я найду тебя, куда бы ты ни убежала, и если захочу, то отберу мальчишку! « И ее плач…

 — Но почему он приехал именно тогда? — не отставал Тревор. — Едва ли это было простое совпадение. Должно быть, он чего-то хотел от нее. Или сообщил о чем-то.

 — Почему ты этим интересуешься?

 Нужно было действовать очень осторожно. Конечно, отец глуп, но все-таки может догадаться.

 — После твоего рассказа я много думал об этом. Не хочу спорить с тобой, но меня крайне встревожила и огорчила такая наследственность.

 — Он не имеет к тебе никакого отношения. Никакого.

 — Это неправда, папа. — Тревор мрачно покачал головой. — Скажи, тебе никогда не хотелось… замкнуть круг? Ради себя и ради нее? Ради твоей матери? Где-то лежат бриллианты стоимостью в несколько миллионов. Если бы мы смогли найти их и вернуть наследникам законных владельцев…

 — Найти бриллианты, пропавшие пятьдесят с лишним лет назад? — Стив едва не рассмеялся, хотя на самом деле его очень тронуло, что мальчик хочет «замкнуть круг». — По-моему, это невозможно.

 — Разве не ты твердил мне, что возможно все, стоит только захотеть? Именно этого я и хочу. Очень хочу. Но мне нужна твоя помощь. Вспомни как можно точнее, что случилось в тот последний раз, когда он приезжал повидаться с тобой. И что было потом. Он не пытался связаться с тобой из тюрьмы? С тобой или с бабушкой? Что-нибудь давал тебе, присылал, говорил?

 — Стив?..

 Услышав голос жены, Стив поднял глаза.

 — Давай оставим этот разговор, — вполголоса сказал он. — Твоя мать все знает, но я не хочу ее расстраивать… Иди сюда, Пат! К нам заехал Тревор!

 — Тревор? Сейчас спущусь.

 — Нам нужно поговорить об этом, — продолжал настаивать Тревор.

 — Поговорим. — Стив улыбнулся сыну. — Поговорим, и я постараюсь вспомнить все, что может тебе пригодиться. Я горжусь тобой, Тревор. Горжусь тем, что ты хочешь найти способ сделать хорошее дело. Не знаю, удастся ли, но мне достаточно одного твоего желания. Жаль, что я сам до этого не додумался. Я раз за разом пытался начать новую жизнь, хотя требовалось всего-навсего расквитаться со старыми долгами.

 Тревор почувствовал раздражение, но сдержал его, услышав, что по лестнице спускается мать, и улыбнулся отцу.

 — Я уже несколько недель не могу думать ни о чем другом.

 Он вышел час спустя, но не стал брать такси, пред почтя пешую прогулку по душному ночному городу. По части деталей на отца можно было положиться. Де тали были коньком Стива Уиттьера. Так или иначе, этот визит позволил ему понять, что нужно сделать в первую очередь. Он притворится любящим внуком и посетит бабушку в больнице для старых маразматиков. Завтра же.

 Рорк не стал посвящать Еву в подробности компьютерных поисков жены и сына Крю. Просто на последнем этапе он позвал ее в кабинет и вывел на экран шесть изображений.

 — Я решил начать с мальчика — точнее, с мужчины, — и посмотрим, что получится.

 — Ну-ка, ну-ка… — Ева быстро считывала сопутствующие данные. — Стивен Джеймс Уиттьер. Живет в Ист-Сайде. Владелец и президент строительной ком пании. Есть! Прямо в яблочко!

 — Я знаю его.

 Ева резко обернулась.

 — Ты знаешь этого малого?

 — Главным образом по делам бизнеса, хотя часто встречался с его женой на разных благотворительных мероприятиях. У его компании хорошая репутация, и у него самого тоже. «Синий воротничок»^[9], породнившийся с голубой кровью. Работяга.

 — Проверь список строительных площадок, который ты составил раньше. Посмотри, есть ли у него что-нибудь в Алфабет-Сити.

 Рорк вызвал файл и откинулся на спинку кресла.

 — Перестраиваемый дом на авеню Б. Пятиэтажное здание, три подъезда. Мне следовало доверять твоей интуиции.

 — А ты разве не доверял? Смотри-ка, у Уитгьера есть сын. Один сын, Тревор, двадцать девять лет. Так… Теперь выведи на экран его портрет.

 Рорк набрал команду, и они начали изучать лицо Тревора Уиттьера.

 — Не так похож на фоторобот, как я надеялась, но что-то общее имеется… А теперь поищем данные на этого Тревора.

 — На сегодня хватит. Уже час ночи. Все равно этого недостаточно, чтобы арестовать его, предъявить обвинение и упрятать за решетку. Ложись спать. За это время компьютер соберет нужные сведения.

 — Я, конечно, могла бы разбудить его и вытащить из постели… — Она задумалась. — Но только для того, чтобы доставить себе удовольствие. Ладно, пусть подо ждет до утра. Мы проверим стройплощадку и посмотрим, нет ли там следов крови Тины Кобб. Потом я опрошу Уиттьера-старшего, найду его мать и тоже задам ей несколько вопросов. Они могли принимать в этом участие. А Тревора трогать не стоит, пока я не сведу концы с концами.

 — Ты можешь сводить концы с концами и лежа. Ева хотела заспорить, но у нее слипались глаза.

 — Молчи, зануда… Мне нужно позвонить членам своей следственной бригады и сообщить, что совещание переносится с восьми на семь часов.

 — Позвонишь утром. Во-первых, это легче. Во-вторых, более гуманно.

 — Да, но приятнее сделать это сегодня, — возразила Ева, когда Рорк взял ее за руку и потащил к двери. — Если я разбужу их сейчас, им придется приложить не малые усилия, чтобы уснуть снова. А если утром, то они недосчитаются всего одного часа сна.

 — Лейтенант, вы просто чудовище!

 — Да. И горжусь этим.

 Ева спала, но ее мозг продолжал напряженно работать. Отец и сын, убийство и алчность, кровь на сверкающих камнях… Есть наследство, от которого невозможно спастись, как бы быстро и далеко ты ни бежал.

 Она видела себя. Ребенка без матери, которая могла бы защитить свое дитя, как это сделала мать Крю. Спрятать ее или прикрыть щитом было некому. Как всегда, она видела себя, одну в ледяной комнате, залитой кровавым светом от вывески, мигавшей, мигав шей, мигавшей на соседнем доме.

 Когда он входил, она всякий раз ощущала во рту рез кий металлический привкус. Привкус лютого страха. Бодрствовавшая частица ее воспаленного мозга пони мала, что дети не должны бояться своих отцов. Но этот ребенок не знал ничего, кроме страха.

 Рука отца жалила, как змея, но остановить его бы о некому. Некому было вступить с ним в схватку. Не кому было защитить девочку, когда он раздирал ее и внутри, и снаружи. Никто не слышал ее криков, никто не умолял его остановиться.

 Не надо, не надо! Пожалуйста, пожалуйста, больше не надо! Хватит!

 Никто не прибежал к ней на помощь, когда ее рука хрустнула, как веточка под ногой неосторожного пеше хода. Она была одна. Она — и нож.

 Ева ощущала кровь, которая струилась по ее рукам; ощущала, как дернулось его тело, когда она вонзила в него клинок. Видела себя, пахнувшую кровью, покрытую кровью, купавшуюся в крови, как зверь, который убил свою жертву. И даже во сне ощущала безумие этого зверя, начисто лишенного человечности. Она рычала и раз за разом вонзала в него нож.

 — Проснись. О боже, малышка, проснись!

 Кто-то услышал ее, кто-то пришел к ней на помощь. Жуткие воспоминания не помешали ей услышать голос Рорка, ощутить его запах и броситься в его объятия.

 — Не могу! Не могу избавиться от кошмара. Боже, сколько крови…

 — Я здесь. Мы вместе. Я с тобой. — Горячие губы Рорка прижались к ее волосам, а потом к щеке. — Ус покойся, Ева. Успокойся, милая.

 — Мне холодно. Очень холодно.

 — Иди ко мне.

 Рорк укутал Еву в одеяло, посадил к себе на колени и начал баюкать, как маленькую. Ее дрожь постепенно проходила, дыхание становилось ровнее.

 — Я в порядке. — Она уронила голову на его плечо. — Извини.

 Но муж не отпускал ее, продолжая укачивать. Тогда Ева бессильно закрыла глаза, пытаясь обрести покой. Она знала, что Рорк нуждается в покое не меньше ее, но по-прежнему видела себя. Видела то, что она сделала в той ужасной комнате в Далласе. Рорк тоже видел это. Он знал все ее кошмары.

 Ева прижалась к нему, снова уставилась во тьму и задумалась. Если бы кто-нибудь другой узнал, кем была когда-то Ева Даллас, она бы не вынесла этого позора. Или вынесла бы?..

 Пибоди обожала совещания в домашнем кабинете Евы. Каким бы серьезным ни было дело, там всегда царила неофициальная атмосфера. И кормили вкусно. На лишние калории можно не обращать внимания, по тому что они питают мозг. А в данных обстоятельствах работа мозга — самое главное.

 Подкреплялись все — Финн, Макнаб, Трухарт, Бакстер, Даллас и даже Рорк. А вид Рорка по утрам действовал на нервную систему Пибоди так же, как крепкий черный кофе с несколькими кусками сахара. Ничего удивительного, что лейтенант такая стройная. Достаточно одного взгляда на Рорка, чтобы все лишние калории сгорели. Подумав об этом, Пибоди съела еще пару кусочков бекона. Все равно после совещания она потеряет в весе, а дать себе волю всегда очень приятно.

 — Все новые данные у вас в папках, — начала Ева, и бедняжке Пибоди пришлось смотреть на тарелку и свою напарницу одновременно.

 Ева опиралась на угол письменного стола и держала в одной руке чашку, а в другой — лазерную указку.

 — Вчера вечером Финн и наш гражданский консультант добились неплохих результатов. Так же, как Макнаб. Макнаб, расскажи бригаде о своих успехах.

 Макнаб быстро прожевал и проглотил кусок ветчины.

 — Леди и джентльмены, я занимался телефонами и компьютерами обеих жертв.

 Он рассказал, как обнаружил места, откуда были сделаны звонки. При этом использовался густой жар гон электронщиков. Поскольку вопросы и замечания Финн тоже были усыпаны словечками, понятными только посвященным, у Евы появилось время, чтобы допить кофе и подумать о следующей чашке.

 — Сегодня утром ты пройдешься по этим местам, — воспользовавшись короткой паузой, вставила она. — С этими фотографиями… Посмотрите на экран номер один. Это Стивен Уиттьер. Последние данные позволяют считать, что он сын Алекса Крю. На экране но мер два вы видите Тревора Уиттьера, сына Стивена Уиттьера и, скорее всего, внука Крю. Внешние данные и тип психологии совпадают с характеристиками убийцы. Стивен Уиттьер — основатель и глава строитель ной компании «Уиттьер констракшн».

 — Вот это да… — У Бакстера отвисла челюсть.

 — Ты ахнешь еще громче, когда узнаешь, что имен но «Уиттьер констракшн» перестраивает несколько зданий на авеню Б. Другие потенциальные варианты не идут ни в какое сравнение с этим. Слишком много совпадений. Согласно официальным данным, отец Стивена Уиттьера умер. А мать…

 Ева разделила экран и вывела изображение женщины, известной под именем Дженин Строукс Уиттьер.

 — В настоящее время проживает в «Лежер-Гарденс», пансионате для престарелых на Лонг-Айленде, где у Уиттьера-старшего есть вилла. Ее возраст, расовая принадлежность и морфологический тип также соответствуют характеристикам Джудит Крю.

 — Мы доставим Уиттьеров в управление и допросим их? — спросила Пибоди.

 — Пока нет. Пока что у нас есть только предположения и косвенные улики. Предположения основательные, но этого недостаточно, чтобы окружной прокурор выдал ордер на обыск. Тем более на арест преступника. Нужно собрать неопровержимые доказательства.

 — Мы с Трухартом можем взять фотографии, добавить к ним пару-тройку других и показать официантке, — предложил Бакстер. — Если она опознает одного из этих парней, доказательства будут.

 — Договорились. Макнаб, постарайся найти в клубе людей, которые видели этих мужчин или хотя бы одного из них. Финн, мне нужно, чтобы ты копнул глубже и выяснил, какие имена и фамилии носили подозреваемые перед тем, как стать Дженин и Стивеном Уиттьер.

 — Выясню, — сказал Финн с набитым ртом.

 — Мы с Пибоди сейчас отправимся на стройплощадку, поищем след и возьмем пробу. Если Кобб убили там, то должна быть кровь. Мне нужны свидетели. Нужны вещественные доказательства. Когда все это у нас будет, тогда возьмемся за Уиттьеров… Рорк, я надеюсь, что до окончания дела твои телохранители сумеют обеспечить безопасность Саманте Гэннон и ее родным.

 — В этом можешь не сомневаться.

 — Лейтенант… — Трухарт поднял руку, как дисциплинированный школьник. — Мы с детективом Бакстером можем сходить в гостиницу и показать эти фотографии мисс Гэннон. А вдруг она опознает их? Если так, у нас будет еще одно доказательство.

 — Хорошая мысль, Трухарт. Берите ноги в руки. Постараемся, чтобы дело не развалилось. — Она посмотрела на доску с фотографиями жертв. — Я не хочу, чтобы кого-нибудь еще убили из-за горстки камней.

 Когда бригада начала рассасываться, Рорк провел пальцем по плечу Евы:

 — Лейтенант, можно вас на минутку?

 — На полминутки.

 Думая только о том, как скрепить дело, Ева прошла в кабинет мужа. Он закрыл дверь, взял Еву за локти, заставил встать на цыпочки и крепко поцеловал.

 — Ой! — Когда Рорк отпустил ее, каблуки Евы громко стукнулись о пол. — Что это с тобой?

 — Другого выхода не было. Когда я виску, как ты командуешь, это меня возбуждает.

 — Тебя возбуждает даже вид растущей травы. — Она повернулась к двери, но Рорк положил ладонь на фи ленку. — Тебе ничего не говорят слова «сопротивление полиции»?

 — Кое-что говорят. Оказать небольшое сопротивление представителю закона было бы забавно, но я думал о другом. На это утро у меня запланированы кое-какие дела, но потом я смог бы освободиться.

 — Если Фини согласен принять твою помощь, договаривайся с ним.

 — Он уже вцепился в этот кусок зубами и сумеет прожевать его в одиночку. А вот тебе я могу пригодиться. Во время беседы со Стивеном Уиттьером.

 — Почему?

 — Потому что он знает меня, а я знаю его. И думаю, что этот человек не мог участвовать в убийстве двух женщин. Во всяком случае, сознательно.

 — Люди, ослепленные блестящими камнями, часто делают то, что противоречит их характеру.

 — Согласен. Я могу понадобиться тебе по еще одной причине. Потому что я немного разбираюсь в таких предметах. — Рорк потянул за цепочку на шее Евы, и от сверкнувшего бриллианта в форме слезы в комнате сразу стало светлее. — Я знал людей, которые ради это го шли на убийство. И пойму, если он из их числа. А для тебя это просто-напросто вещь. Ты носишь ее ради меня. Она представляет для тебя ценность только потому, что это мой подарок. — Рорк улыбнулся и за правил камень обратно. — С таким же успехом я мог подарить тебе друзу кварца.

 Ева пожала плечами:

 — Уиттьер мог сделать это не из-за бриллиантов, а чтобы защитить себя и свою семью. Саманта Гэннон знает о нем слишком много. И не обо всем написала в книге. Она знает, кто он такой и кем был его отец. Ради сохранения тайны люди порой готовы на все. Даже на убийство.

 — Гм-м… Интересная мысль. Не в ней ли причина твоих кошмаров?

 — Не знаю. Может быть, все наоборот. Может быть, именно кошмары заставили меня так думать. Уиттьер кажется вполне достойным человеком. Но в глубине души он может быть чудовищем. Ему есть что терять: если правда выплывет наружу, вся его жизнь пойдет прахом. Окажется, что Стивен Уиттьер — это фикция.

 — Ты так думаешь? — Рорк коснулся ее щеки, бледной после бессонной ночи. — По-твоему, если человек меняет имя, данное ему при рождении, он превращается в призрак?

 — Я так не думаю. Но так может думать он. Он взял ее лицо в ладони.

 — Ева, ты не призрак.

 — Большую часть времени. — Она положила ладонь на запястье Рорка. — Я все понимаю. Ты хочешь пойти со мной на встречу с Уиттьером из-за моих ночных кошмаров. Ты уже понял, что я отождествляю себя с этим человеком. Не стану отрицать, отождествляю, но к моей работе это отношения не имеет.

 — А я и не говорил, что имеет.

 — Ладно, я подумаю. Потом позвоню тебе и сообщу. — Она пошла к двери, но обернулась. — Спасибо.

 — Пожалуйста.

 Дом на авеню Б был красивым. Точнее, красивыми были все три дома, которые предстояло превратить в один многоцелевой комплекс. Во всяком случае, так сказал Еве словоохотливый десятник. Старый кирпич был очищен от грязи, копоти и надписей и сиял первозданным розовым светом.

 Но Ева сомневалась, что это надолго.

 — Просто позор, до чего его довели, — сказал десятник Хинки, проведя их в парадное среднего дома. — Стены и фундамент еще ничего. Но видели бы вы, что творится внутри… Придется ломать все. Деревянные перекрытия сгнили, полы просели, трубы не меняли со времен Всемирного потопа. Штукатурка на стенах потрескалась, рамы перекошены. Кое-кто относится к зданиям без всякого уважения, верно?

 — Могу себе представить. Вы запираете помещение, когда рабочие заканчивают смену?

 — Конечно, черт побери. Вандалы, воры, бродяги и подонки спят и видят, как бы забраться сюда, что-нибудь стибрить и нагадить. — Он покачал головой, на которой красовалась пыльная фирменная шапочка. — Здесь много оборудования, не говоря о строительных материалах. Стив… мистер Уиттьер не скупится на ох рану. Босс у нас классный.

 Но Еву заботил не столько класс, сколько шум. А его здесь было предостаточно.

 — Просторно тут, — заметила она. — Три здания, множество входов и выходов… Как вы их перекрываете?

 — У нас есть центральная охранная система и дублирующие системы в каждом здании.

 — Кто знает коды?

 — Кто? Стив, я, главный плотник, помощник десятника… ну, и еще компания — производитель системы.

 — Назовете фамилии моей напарнице. Мы хотим осмотреть помещение.

 — Тогда вам придется надеть каски и очки. Таков закон.

 — Нет проблем. — Ева взяла строительную каску канареечного цвета и защитные очки. — Вы можете показать мне, где используется огнеупорный герметик?

 — Черт побери, всюду, где настилают полы. — Он поскреб подбородок. — Если хотите, можем начать отсюда и пройти через все здание.

 Ева вынула из полевого набора карманный сканер и провела стандартный поиск следов крови. Потом вспомнила общую площадь здания, прикинула, сколь ко времени уйдет на сканирование, и тяжело вздохнула.

 — Хинки, не могли бы вы оказать мне услугу? Пусть кто-нибудь проведет мою напарницу по соседнему зданию, пока мы с вами прочешем это. А потом перейдем к третьему. Это сэкономит время и усилия.

 — Как скажете. — Он снял с пояса рацию. — Эй, Кармин, подойди на первый этаж здания номер два.

 Они разбились на две бригады, и Ева начала по очереди сканировать помещения первого этажа. Тем временем Хинки неторопливо рассказывал о том, как про двигается строительство, и вскоре у Евы ум зашел за разум от бесконечных подробностей о кондиционерах, инспекциях, электроснабжении, стенах, отделке, тру бах…

 — Вы давно работаете у Стива Уиттьера? — спросила она.

 — В октябре будет семнадцать лет. Он ценит старые кадры. И знает свои дома. Работает с нами рука об руку. — Ева обнаружила несколько пятен крови, но забраковала их. Слишком мало. Когда люди возятся с инструментами, пораниться ничего не стоит.

 — Он уделяет работе много времени?

 — О да! Второго такого нет. Сражался за этот заказ как лев и с тех пор бывает здесь каждый день.

 Они выбрались из квартиры и пошли по коридору.

 — А его сын?

 — Что — его сын?

 — Много времени уделяет работе?

 Хинки насмешливо фыркнул, но тут же опомнился.

 — Он в основном сидит в кабинете. Ева выдержала паузу.

 — Кажется, он вам не слишком нравится.

 — Да не то чтобы… — Десятник пожал мясистым плечом. — Могу сказать только одно: насколько я знаю, он не собирается идти по стопам своего старика.

 — Значит, здесь он не бывает?

 — Пару раз заходил. Но смотрел на все без интереса. Костюмчик, галстучек, то да се… Ну, сами знаете.

 — Угу. Знаю. — Она переступила через штабель каких-то деревяшек. — А у него есть коды доступа?

 — Зачем они ему?

 — Ну, все-таки сын босса.

 В ответ Хинки только пожал плечами.

 Когда они поднялись на четвертый этаж, у Евы звенело в ушах и гудело в голове. Если бы она знала заранее, чем это обернется, то попросила бы дать ей наушники. Инструменты завывали на разные голоса. Ева с невольным уважением посмотрела на огромную циркулярную пилу, которой управлял маленький человечек, весивший не больше пятидесяти килограммов. Обойдя ее подальше, она включила сканер… и наконец обнаружила то, что искала.

 — Это еще что за дерьмо? Ох, прошу прощения…

 — Это целое море крови, Хинки. — Ева провела сканером над полом, после чего длинный след на полу и пятна на стене засветились ярко-синим. — Похоже, кто-то из ваших рабочих вырезал себе аппендицит циркулярной пилой.

 — Черт возьми, лейтенант, я ничего не понимаю… Откуда здесь взялась кровь?

 Ева это понимала. Ей даже казалось, что она ощущает запах следа, тянувшегося по коридору. Здесь ползла Тина Кобб. Она пыталась подняться, хваталась за стену и оставляла то тут, то там отпечатки окровавленных ладоней.

 — Это не может быть кровь. — Хинки смотрел на ярко-синий след и медленно качал головой из стороны в сторону. — Мы бы увидели. Разрази меня гром, разве такое пропустишь?

 — Нужно очистить помещение. Пожалуйста, отзови те рабочих из этого здания. Это место преступления. — Она вынула видеорацию. — Пибоди? Я нашла ее. Четвертый этаж.

 — Я должен… я должен позвонить боссу.

 — Позвоните, Хинки. И передайте, чтобы через час он был у себя дома. Я хочу поговорить с ним. — Ева повернулась к десятнику, увидела в его глазах ужас и по сочувствовала бедняге.

 Через час на смену строительному шуму пришел шум сугубо полицейский. Ева не слишком надеялась найти новые следы, но все же велела «чистильщикам» осмотреть все здание. Парни из бригады первичного осмотра места преступления сняли отпечатки рук и ног и с помощью своей чудо-техники взяли микроскопические образцы крови для анализа на ДНК.

 Сама Ева уже идентифицировала отпечаток указа тельного пальца на стене, сравнив его с отпечатками, хранившимися в досье Тины Кобб.

 — Даллас, я знаю, что вы скажете. Обычная полицейская работа. Но это просто чудо, что мы сумели найти место преступления. — Пибоди изучала следы крови, казавшиеся в лучах передвижных сканеров ослепительно синими. — Через несколько недель, а то и дней они бы настелили полы и оклеили стены. Он вы брал для этого хорошее место.

 — Никто ничего не видел и не слышал, — согласилась Ева. — Для того чтобы привести ее сюда, он мог придумать тысячу причин. Здесь валяется куча труб, которые можно использовать как орудие убийства. Лежит брезент, в который можно завернуть тело. Стоят бочки с бензином — тем самым бензином, которым он облил труп. Мы, конечно, проверим это. Должны существовать списки товаров, которые приобретала и оплачивала компания.

 — Я займусь этим.

 — Займешься по дороге. Мы едем к Уиттьеру.

 Она не хотела, чтобы Уиттьер приходил на место преступления. Пока не хотела. Хотела сначала встретиться с ним в его доме, где человек чувствует себя в максимальной безопасности. И где человеку — как виновному, так и невиновному — становится очень не ловко, когда он сталкивается с представителем закона.

 Она не хотела, чтобы эта встреча произошла в окружении его служащих и друзей.

 Хозяин сам открыл дверь, и Ева сразу увидела на его лице следы бессонной ночи, к которым добавились по трясение и тревога.

 — Лейтенант Даллас? Стив Уиттьер. Я не знаю, что и думать. Не знаю, что говорить. Ничего не понимаю. Хинки думает, что это какая-то ошибка, и я склонен согласиться с ним. Мне бы хотелось самому съездить на стройплощадку и…

 — В данный момент я не могу разрешить это. Можно войти?

 — Что? Ах да. Прошу прощения. Извините. — Стив сделал приглашающий жест и отступил в сторону. — Давайте сядем где-нибудь. Наверно, лучше всего пройти ко мне, в малую гостиную. Жены нет, но я надеюсь, что она скоро вернется. Я не хочу, чтобы это коснулось ее. Лучше я сам расскажу ей. — Он привел их в свою «пещеру» и показал на кресла. — Выпьете что-нибудь?

 — Нет, мистер Уиттьер. Я хочу записать наш разговор. И предоставить вам возможность воспользоваться вашими правами.

 — Моими… — Он грузно опустился в кресло. — Подождите минутку. Вы в чем-то подозреваете меня? По-вашему, мне нужен адвокат?

 — Вы имеете право на адвоката или другое лицо, представляющее ваши интересы во время этого процесса. Я хочу, чтобы вы ответили на мои вопросы, мистер Уиттьер. — Она положила на стол диктофон. — Зачитать вам ваши права и обязанности?

 — Думаю, не стоит. Они мне известны. Но это, кажется, единственное, что я понимаю.

 — Можете сказать, где вы были вечером двадцать третьего августа?

 — Не помню. Скорее всего, здесь, в доме. Нужно проверить.

 Он поднялся, подошел к письменному столу и взял маленький глянцевый ежедневник.

 — Нет, я ошибся. Мы обедали с друзьями. Теперь вспомнил. Мы встретились в половине восьмого в «Русалке». Это рыбный ресторан на Первой авеню, между Семьдесят первой улицей и Второй. Вернулись домой около полуночи.

 — Назовите имена людей, с которыми вы встречались.

 — Джеймс и Кира Сазерленд.

 — А после полуночи?

 — Простите?

 — Мистер Уиттьер, что вы делали после полуночи?

 — Лег спать. Мы с женой легли спать. — Сказав это, Стив покраснел, и Ева тут же вспомнила, как смутился Финн, когда понял, чем Рорк и Ева занимались во время перерыва на отдых.

 — А как насчет вечера двадцать первого августа?

 — Сейчас, — пробормотал Стив и снова заглянул в ежедневник. — Тут ничего не написано. Четверг, четверг… — Он закрыл глаза. — Думаю, мы были дома, но нужно спросить Пат. Она лучше помнит такие вещи. В августе большинство вечеров мы проводим дома. Слишком жарко, чтобы куда-нибудь ездить.

 «Агнец, — подумала Ева. — Невинный агнец. Такой же, каким был в семь лет. Можно держать пари».

 — Вы знаете Тину Кобб?

 — Не думаю. А впрочем… Это имя кажется мне смутно знакомым. Кажется, я где-то его слышал. Прошу прощения, лейтенант Даллас, но если бы вы прямо сказали мне, что происходит, я… — Он осекся.

 Все это время Ева не сводила глаз с его лица. И убедилась, что не ошиблась. Пари было беспроигрышным: этот человек не мог никого убить.

 — О боже… Девушка, которую сожгли! Убили и сожгли на автостоянке в нескольких кварталах от стройплощадки. Вы пришли из-за нее?..

 В этот момент раздался звонок в дверь. «Рорк», — подумала Ева. В конце концов она позвонила ему. И правильно сделала. Ей самой помощь не требовалась, но было ясно: когда речь зайдет о Треворе, Стиву понадобится, чтобы рядом с ним был кто-то знакомый.

 — Дверь откроет моя напарница, — сказала она и вынула из сумки фотографию Тины. — Вы узнаете эту женщину, мистер Уиттьер?

 — О господи… Да. О господи… Я видел ее по телевизору. Она была совсем девочкой. Вы думаете, что ее убили на моей стройплощадке? Но я не понимаю… Ее обугленный труп нашли на заброшенной автостоянке.

 — Ее убили не там.

 — Я ни за что не поверю, что это сделал кто-то из моих рабочих… — Он поднял взгляд, недоуменно захлопал глазами и поднялся. — Рорк?

 — Здравствуйте, Стив.

 — Рорк принимает участие в этом следствии как гражданский консультант, — объяснила Ева. — Вы не возражаете против его присутствия здесь?

 — Нет. Я не…

 — Кто имеет доступ к кодам охранной системы вашего здания на авеню Б?

 — О боже… — На мгновение Стив прижал руку ко лбу. — Я сам. Конечно, компания-производитель. Хинки и… Ничего не соображаю. Юл и Гейнер. Кажется, все.

 — А ваша жена?

 — Пат? — Он слабо улыбнулся. — Нет. Ей они ни к чему.

 — Ваш сын?

 — Нет, — быстро ответил Стив, но Ева заметила, что в его глазах мелькнула настороженность. — Нет. Тревор не работает на стройках.

 — Но в этом здании он бывал?

 — Да… Лейтенант, мне не нравится ваш намек. Очень не нравится.

 — Ваш сын знает, что его дедом был Алекс Крю? От щек Стива мгновенно отхлынула кровь.

 — Думаю, мне все же понадобится адвокат.

 — Выбирать вам. — «Инстинкт, — подумала Ева. — Отец защищает сына» — Правда, если в дело вмешаются адвокаты, скрыть некоторые факты от средств массовой информации будет чрезвычайно трудно. На пример, вашу родственную связь с Алексом Крю и причастность к событиям, которые пятьдесят с лишним лет назад наделали много шума. Мистер Уиттьер, я думаю, вы предпочтете, чтобы некоторые подробности вашего прошлого остались в тайне.

 — Какое отношение это убийство имеет к Алексу Крю? Мне все равно, но моя мать жизнь положила на то, чтобы скрыть мое происхождение. Страх, что это когда-нибудь откроется, подорвал ее здоровье. А если люди узнают, кто мой отец, это ее убьет.

 — Книга Саманты Гэннон слегка приоткрыла завесу над этой тайной, — заметила Ева.

 — О нашей связи там нет ни слова. Кроме того, моя мать не знает об этой книге. Я имею возможность сор тировать поступающую к ней информацию. Лейтенант, ее нужно защитить от этих воспоминаний! Моя мать никому не причинила зла и не заслужила, чтобы ее вы ставили на всеобщее обозрение. Она очень больна.

 — Я не собираюсь выставлять ее на всеобщее обозрение. Не хочу даже заставлять ее говорить со мной. Но мне необходимо кое-что выяснить.

 — Вы хотите защитить свою мать, Стив, — тихо сказал Рорк. — Так же, как она защищала вас. Мы это понимаем, но за все приходится платить. В свое время она тоже платила. Вам придется говорить за нее.

 — Что я могу вам сказать? Ради бога, когда мы виделись с ним в последний раз, я был ребенком! Он умер в тюрьме. Он не имеет ко мне никакого отношения. И к матери тоже. Мы сами построили свою жизнь.

 — Заплатив за нее бриллиантами? — спросила Ева, и оскорбленный Стив резко повернулся к ней:

 — Нет! Я не прикоснулся бы к бриллиантам даже в том случае, если бы знал, где они. Я никогда ничего не хотел от этого человека.

 — Ваш сын знает об их существовании?

 — Да, но это не значит, что он убийца! Не значит, что он убил эту бедную девочку!

 — Он мог иметь доступ к кодам охранной системы?

 — Я ему их не сообщал. Вы хотите, чтобы я впутал в это дело моего сына? Моего ребенка?..

 — Я хочу, чтобы вы сказали правду. Помогли мне закрыть дверь, которую ваш отец открыл много лет на зад.

 — Замкнуть круг… — пробормотал Стив и закрыл лицо руками. — Боже, боже…

 — Что Алекс Крю привез вам в тот вечер? Что он привез в ваш дом в Колумбусе?

 — Что? — Стив слегка улыбнулся и покачал голо вой. — Если вы думаете, что он отдал моей матери бриллианты, то ошибаетесь. Это просто смешно. Он ничего нам не привез, только подарил мне игрушку. Модель бульдозера. — Он показал рукой на полки со старинными машинками. — Я не хотел ее брать. Но я боялся этого человека и взял ее, потому что отказаться было еще страшнее. Потом он отправил меня наверх. Я не знаю, что он сказал моей матери в эти несколько минут, если не считать обычных угроз. После его ухода мать плакала целый час. А потом мы начали собирать вещи.

 — Эта игрушка еще у вас?

 — Я сохранил ее на память о том, что сумел преодолеть дурную наследственность благодаря жертве моей матери. Ирония судьбы. Бульдозер… Мне нравится думать, что я снес и похоронил свое прошлое. — Стив посмотрел на полки, нахмурился и встал. — Она должна быть там. Не помню, чтобы я убирал ее. Странно…

 «Старинные игрушки, — думала Ева, пока Уиттьер пытался найти бульдозер. — Бывший друг Саманты собирал старинные игрушки. И у него имелся сигнальный экземпляр ее книги».

 — Ваш сын тоже коллекционирует такие вещи?

 — Да. Пожалуй, это наша единственная общая черта. Но он относится к коллекционированию более серьезно, чем я… Бульдозера здесь нет!

 Стив обернулся. Его лицо было белым как мел. Казалось, он сейчас упадет в обморок.

 — Это ничего не значит. Должно быть, я куда-то переставил его. В конце концов, это всего лишь игрушка…

 — Может быть, его переставил кто-нибудь другой? — Ева пристально изучала полки. Она очень смутно представляла себе, что такое бульдозер. Ее познания в этой области ограничивались городским транспортом. Громоздкие автобусы, с ревом ползущие по авеню, дорожные катки, укладывающие асфальт в самых неудобных местах и в самое неудобное время, передвигающиеся черепашьим шагом уборочные машины и звякающие цепями сборщики контейнеров для мусора.

 Все это было здесь представлено среди огромного количества других игрушек. Как Уиттьер мог знать, что что-то пропало? На ее взгляд, в коллекции не было ни порядка, ни смысла. Впрочем, Уиттьер был мужчиной, а опыт общения с Горком говорил ей, что мужчины хорошо знают свои игрушки.

 — Я не переставлял его. Я бы помнил. — Теперь Стив обыскивал полки, трогая машинки пальцем и пересчитывая их. — Сомневаюсь, что это могли сделать моя жена или уборщица.

 — А в других комнатах есть игрушки? — спросила Ева.

 — Да. Основная коллекция находится в моем кабинете наверху, но…

 — Может быть, посмотрите? Пибоди, ты не могла бы помочь мистеру Уиттьеру?

 — Конечно. Мой брат тоже собирал машинки, — сказала Пибоди, выходя вслед за Стивом в коридор. — Но, разумеется, его коллекции далеко до вашей.

 — Дорогое это удовольствие? — спросила Ева Рорка, когда голоса Делии и Уиттьера затихли.

 — Насколько мне известно, любая коллекция старинных вещей, вызывающих тоску о прошлом, представляет собой немалую ценность. — Он взял маленький приземистый грузовичок и покрутил колеса. Его улыбка подтвердила догадку Евы, что такие машинки дороги сердцу каждого мужчины. — Ты думаешь, что игрушку украли?

 — Скорее всего.

 Рорк поставил грузовичок на место, но прежде, чем отпустить, покатал взад и вперед.

 — Если Тревор Уиттьер украл ее у отца и если в ней действительно были бриллианты, то зачем ему было убивать? Зачем влезать в дом Саманты? Он бы уже давно тратил это состояние в каком-нибудь Белизе.

 — Значит, он не знает, что бриллианты там. Я не исключаю, что ему вообще свойственно подворовывать. Судя по его психологическому профилю, это ленивый, самовлюбленный эгоист. Держу пари, если Уиттьер проверит свою коллекцию, то недосчитается нескольких лучших экспонатов. Этот болван мог продать игрушку, а вместе с ней и бриллианты. — Она прошлась вдоль полок, рассматривая машинки. — Между прочим, у бывшего бойфренда Саманты Гэннон тоже есть такая коллекция.

 — Серьезно? Ты не шутишь?

 — Нисколько. Конечно, не такая большая. Во вся ком случае, та часть, которую я видела в его служебном кабинете. Попробуем сопоставить Тревора Уиттьера с этим малым. — Она соединила кончики указательных пальцев. — Хобби у них одинаковое: старинные игрушки. Кроме того, у Чада Дикса был сигнальный экземпляр книги Гэннон, и он наверняка кому-то рассказы вал о нем.

 — Пересечения, — кивнул Рорк. — Это действительно очень тесный мирок. Этот бывший бойфренд вполне мог покупать игрушки у сына Уиттьера. Как минимум, он знает его, иногда встречается на приемах и разделяет его хобби. Поскольку интересы и вкусы у них общие, Дикс мог упомянуть книгу Саманты. Ведь бабушка Саманты была владелицей антикварного магазина. Думаю, она остается ею до сих пор. Еще одно пересечение, еще одна общая черта, которая могла подсказать им тему для бесед.

 — Имеет смысл проверить. Я хочу знать о Треворе Уиттьере все. Хочу доставить его в управление и отчаянно хочу получить ордер на обыск его квартиры. После этого дело пойдет намного быстрее. — Ева нахмурилась. — Как ты думаешь, Уиттьер-старший будет молчать или постарается предупредить Тревора, что мы ищем его?

 — Я думаю, он постарается оказать помощь следствию. И сделает это инстинктивно — из подсознательного желания совершить хороший поступок. Ведь он ни на секунду не верит, что его сын — убийца. Считает, что это не в его стиле. Да, мальчику трудно, да, ему нужно помочь. Но он — не хладнокровный душегуб. Но если Стив как следует задумается… Я не представляю себе, чем это может кончиться.

 — Тогда нам нужно загрузить его делами, чтобы у него не было времени задуматься.

 Ева вызвала Бакстера и Трухарта и приказала им проводить Стива Уиттьера в офис, где тот держал часть своей коллекции.

 — Дождетесь возвращения его жены, — сказала она Бакстеру. — Возьмете ее с собой. Я не хочу, чтобы кто-нибудь из них получил возможность связаться с сыном. Пусть занимаются поисками как можно дольше. Если повезет, мы перехватим Тревора еще до того, как он узнает, что его ищут.

 — И сколько времени мы должны его мурыжить?

 — Часа два, не меньше. За это время я постараюсь получить ордер на обыск квартиры Уиттьера-младшего, съездить к Чаду Диксу и послать пару копов на Лонг-Айленд, где живет мать Стивена. Просто на вся кий случай.

 — Ладно, постараемся. Может быть, он даст нам поиграть с пожарной машиной.

 — И почему это все мужчины так любят машинки?

 — А почему все женщины любят кукол и чаепития? — Ева так взглянула на него, что другой человек на месте Бакстера превратился бы в золу. — О'кей, может быть, и не все.

 Тревор терпеть не мог посещать бабку. Мысль о старости и болезнях всегда казалась ему отвратительной. В конце концов, существуют же способы борьбы со старением. Пластические операции, омолаживание с помощью специальных препаратов, пересадка органов… По его мнению, стариками выглядели только лентяи и бедняки. И то и другое было для него неприемлемо.

 А болезней следовало избегать любой ценой. Большинство из них носило временный характер и легко излечивалось. Просто требовалось применять нужные лекарства. Однако душевные болезни бросали тень на всех членов семьи пациента, и это выводило его из себя.

 Тревор считал бабушку избалованной маразматичкой. Если бы отец не тратил столько времени и денег на то, чтобы старухе уютно жилось в ее воображаемом мирке, она бы, возможно, давно поправилась. Тревор прекрасно знал, какая часть его будущего наследства тратилась на содержание бабки в золотой клетке, на ее питание, уход, лечение и медикаменты. Эта чокнутая старая карга могла прожить еще сорок лет, проматывая денежки, которые по праву принадлежали ему!

 Эта мысль тоже выводила Тревора из себя. Так же, как сентиментальность отца. Старуху можно было держать в частной клинике подешевле. Или отправить в государственный приют. В конце концов, такие учреждения содержатся за счет налогоплательщиков. Глупо не пользоваться тем, за что ты уже заплатил.

 Проклятие, она бы и не заметила разницы! Ну, ни чего. Когда семейная касса перейдет к нему, бабка быстро расстанется со своей золотой клеткой.

 Заехав на подземную стоянку, Тревор вынул из багажника белую коробку. Игра продолжалась. Он привез бабуле розы. Хотя вряд ли стоило тратить время и деньги на цветы, о которых старуха забудет через десять минут. Едва ли она что-нибудь знает. А если и знает, то не вспомнит. Разве что свершится чудо.

 Но игра стоила свеч. Похоже, отец действительно ни о чем понятия не имел. Оставалось надеяться только на память полоумной старухи.

 Тревор вошел в лифт, внутренне готовясь к представлению. Из кабины вышел любезный и слегка смущенный красивый молодой человек, пришедший от дать дань любви и уважения старой больной родственнице.

 Он подошел к регистратуре и положил коробку на стойку так, чтобы все могли видеть название лучшего цветочного магазина в городе.

 — Я бы хотел увидеться с бабушкой. Ее зовут Дженин Уиттьер. А меня Тревор. Я не позвонил предварительно, потому что это был экспромт. Проезжал мимо цветочного магазина, подумал о бабушке и о том, что ' она любит розовые розы. Тут же купил дюжину и поехал сюда. Это ничего?

 — Конечно! — широко улыбнулась молодая регистраторша. — Просто чудесно. Я уверена, что она обрадуется розам, а еще больше — возможности увидеть любимого внука. Я только выясню, где она сейчас.

 — Я знаю, что у нее бывают улучшения и ухудшения. Надеюсь, сегодня удачный день.

 — В данный момент она находится в общей гости ной второго этажа. Это добрый знак. Сейчас вас про пустят; общая гостиная по коридору налево. Можете поговорить с дежурной сестрой. Я сообщу ей.

 — Спасибо. Я вижу, у вас образцовый порядок. Приятно знать, что о бабушке так заботятся.

 Он поднимался по лестнице и видел других посетиелей с цветами и нарядно упакованными подарками. Никаких ограничений здесь не было, пациенты передвигались по всему зданию, как одни, так и с провожатыми. Из широких окон открывался вид на обширный парк с извилистыми дорожками, по которым бродили другие пациенты, их гости и сопровождающие.

 Тревор не переставал удивляться тому, что люди могут работать в таком ужасном месте. Даже за очень большие деньги. И что те, кому вообще не платят за визиты, могут постоянно приходить сюда по доброй воле. Сам он не был здесь около года и искренне надеялся, что это посещение будет последним в его жизни.

 Глядя на лица тех, мимо кого проходил, Тревор вдруг испугался, что не узнает бабушку. Перед приездом сюда следовало освежить память. Посмотреть на фотографии. Все старики выглядели на одно лицо. Все были чокнутыми. А главное, совершенно бесполезны ми.

 Женщина, сидевшая в кресле на колесиках, внезапно протянула руку, похожую на птичью лапу, и вцепилась в ленточку, которой была перевязана коробка.

 — Я обожаю цветы! Я обожаю цветы! — фальцетом пропела старуха. Ее морщинистое лицо напомнило Тревору печеное яблоко. — Спасибо, Джонни! Я люблю тебя, Джонни!

 — Полно, Тиффани. — Провожатая, бойкая молодая брюнетка, перегнулась через спинку кресла и похлопала ее по руке. — Этот красивый молодой человек — во все не ваш Джонни. Ваш Джонни был здесь только вчера. Неужели забыли?

 — Я хочу цветы!

 Старуха подняла глаза и с надеждой посмотрела на Тревора, продолжая цепляться за ленточку. Он чуть не вздрогнул и слегка отодвинулся, боясь, что эта старческая рука, испещренная страшными темными пятнами, прикоснется к нему.

 — Это для моей бабушки. Но… — Чувствуя, что брюнетка смотрит на него с одобрением, Тревор открыл коробку и достал оттуда розовый бутон. — Я думаю, бабушка не обидится, если один цветок я подарю вам.

 — Вы очень добры, — сказала ему провожатая. — Н что, милая Тиффани, теперь вы довольны? Красива роза от красивого молодого человека.

 — Многие красивые молодые люди дарили мне цветы. Очень многие. — Старуха погладила лепестки и вдруг очень внимательно посмотрела на Тревора. — Красивые цветы. Пустые, холодные глаза. Мертвые глаза. Иногда красивые фрукты бывают гнилыми внутри. Нет, ты не мой Джонни.

 — Прошу прощения, — прошептала испуганная девушка и увезла старуху.

 Старая крыса… Тревора передернуло, но он быстро взял себя в руки и пошел дальше.

 Просторная, но очень уютная общая гостиная была разделена на несколько частей; повсюду стояли столики для любителей карточных игр, рукоделия и чтения. Людей здесь было много, и царивший в гостиной шум напомнил Тревору прием, на котором люди пьют коктейли, переходят от группы к группе и болтают, не слушая других.

 Видя, что Тревор замешкался, к нему подошла другая служительница.

 — Мистер Уиттьер?

 — Да. Я…

 — Сегодня ваша бабушка чувствует себя неплохо. — Молодая женщина показала на стол у окна, за которым играли в карты две женщины и мужчина.

 На мгновение Тревора охватила паника. Которая из двух? Но тут он заметил, что у одной из старух на ноге лубок. Если бы бабка покалечилась, ему бы об этом все уши прожужжали.

 — Благодарю вас. Она замечательно выглядит. Очень приятно знать, что бабушка не скучает и что ей обеспечен хороший уход. И день сегодня чудесный. Не такой жаркий, как вчера. Как вы думаете, я могу погулять с ней в парке?

 — Я думаю, она будет рада. Лекарство ей принимать только через час. Если к тому времени вы не вернетесь, мы пришлем к ней кого-нибудь.

 — Спасибо. — Восстановив уверенность в себе, Тревор подошел к столу и с улыбкой наклонился к старухе: — Здравствуй, бабушка. Я принес тебе цветы. Розовые розы.

 Однако бабка и бровью не повела Она продолжала смотреть в карты.

 — Мне нужно закончить игру.

 — Ладно. — Глупая, неблагодарная старая ведьма… Тревор выпрямился, стиснул коробку и принялся следить за тем, как она осторожно выбирает карту и кладет ее на стол.

 — Попались! — воскликнула другая старуха. Голос у нее был сильный и удивительно звонкий. — Я снова сняла с вас штаны!

 Она хлопнула рукой по столу, заставив партнера чертыхнуться.

 — Следи за своим языком, старый козел! — Она повернулась в кресле и пристально посмотрела на Тревора. — Так ты внук Дженин? В первый раз вижу. Пробыла здесь уже месяц, но не видела, чтобы ты приходил. Я легла сюда только на шесть недель. — Она похлопала себя по ноге. — Немного не повезло. Неудачно спустилась с горы на лыжах. Моя внучка приходит каждую неделю, как часы. А ты что же?

 — Я очень занят, — ледяным тоном отрезал Тревор. — И считаю, что вам нет до этого никакого дела.

 — Мне восемьдесят шесть лет, и я сама решаю, до чего мне есть дело, а до чего нет. Сын и невестка Дженин приходят сюда два раза в неделю, а то и чаще. Очень жаль, что ты так занят.

 — Поедем, бабушка. — Не обращая внимания на нахалку, Тревор взялся за спинку кресла Дженин.

 — Я умею ходить! Прекрасно умею и не нуждаюсь в том, чтобы меня возили!

 — Я отвезу тебя в парк, а там ты пойдешь сама — Желая как можно скорее увезти бабку подальше от по сторонних глаз, Тревор положил коробку с цветами ей на колени и начал толкать кресло к двери. — Сегодня не слишком жарко. Ясно и солнечно. Вот увидишь, свежий воздух пойдет тебе на пользу.

 Несмотря на царившую здесь стерильную чистоту (кстати говоря, стоившую огромных денег), Тревор явственно ощущал запах тел, разлагавшихся от старости и болезней. Его выворачивало наизнанку.

 — Я не успела подсчитать набранные очки…

 — Ничего страшного, бабушка. — Тревор завез кресло в лифт. — Не хочешь посмотреть на подарок?

 — Мой распорядок дня не предусматривает прогулку в парке. Не понимаю, почему его изменили, — неожиданно трезво заявила бабка, но крышку все же сняла. — Ох, какие красивые! Розы. С розами мне никогда не везло. Где бы мы ни жили, я всегда сажала хотя бы один розовый куст. Помнишь, милый? Я должна была попробовать. У моей матери был чудесный розовый сад. Ох, тут светло! — сорвавшимся голосом воскликнула она, когда Тревор вывез ее в парк. — Тут ужасно светло…

 — Через минуту мы будем в тени деревьев. Бабушка, ты знаешь, кто я?

 — Я всегда знала, кем ты был. Это было трудно, малыш, тебе столько раз приходилось менять имена. Но я всегда знала, кем ты был. Мы всегда берегли друг друга, верно? — Она обернулась к Тревору и положила ладонь на его руку.

 — Конечно. — Пусть принимает его за отца, если хочет. Оно и к лучшему. К отцу бабка была привязана сильнее, чем ко всем остальным. — Мы всегда берегли друг друга.

 — Иногда память мне изменяет. Воспоминания приходят и уходят. Как сны. Но я всегда вижу тебя, Уэстли… Нет-нет, Стивен. — Вспомнив это имя, она облегченно вздохнула. — Да, Стивен. Ты сам захотел остаться Стивеном, и я смирилась с этим. Мне все равно. Я так горжусь своим мальчиком…

 — Ты помнишь, что было, когда он в последний раз нашел нас? Мой отец? Помнишь тот последний раз, когда ты его видела?

 — Я не хочу говорить об этом. У меня начинает болеть голова. — Она замотала головой из стороны в сторону. Тем временем Тревор толкал кресло, увозя бабку подальше от людей. — Здесь спокойно? Здесь мы в без опасности?

 — В полной. Его нет. Он умер. Уже давно.

 — Так говорят… — прошептала Дженин. Было ясно, что лично она в этом сомневается.

 — Он не сможет причинить тебе вред. Но ты помнишь, как он приезжал в последний раз? Он приехал вечером. Это было в Колумбусе.

 — Мы думали, что находимся в безопасности, но он приехал! Я никогда не позволяла ему обижать тебя. Пусть делает со мной что угодно, даже бьет, но не трогает тебя. Я не дам ему обидеть моего малыша.

 — Да-да. — «О боже, — думал Тревор, — дай мне терпения…» — Но что произошло в тот раз? В Огайо. В Колумбусе.

 — Разве это был последний раз? Я не помню. Иногда я думала, что он приехал, но это был только сон, дурной сон. И все равно нам приходилось уезжать. Я не могла рисковать. Люди говорили, что он умер, но откуда они это знали? Он сказал, что всегда найдет тебя. Поэтому нам нужно было бежать. Что, опять пора?

 — Нет. Но когда мы жили в Колумбусе, он приезжал. Вечером. Верно?

 — О боже, он был там! Стоял у двери. Бежать было некуда. Ты испугался и вцепился в мою руку. — Она сама взяла Тревора за руку и стиснула ее изо всех сил. — Я бы не оставила тебя с ним. Ни на минуту. Он бы украл тебя, если бы мог. Но тогда ты еще не был ему нужен. «В один прекрасный день, — говорил он мне, — в один прекрасный день ты оглянешься, а его и след простыл. Ты никогда не найдешь его». О боже… Ма лыш, я не могла позволить ему увезти тебя! Я никогда, никогда не позволила бы ему причинить тебе вред.

 — Ты и не позволила. Со мной все в порядке. — Тревор заскрежетал зубами от нетерпения. — Так что случилось в тот вечер, когда он приезжал к нам в Колумбус?

 — Я уложила тебя спать. В пижамке с изображением Фродо^[10]. Мой маленький Властелин Колец… Но пришлось разбудить тебя. Не знаю, что бы он сделал, если бы я ему отказала. Я привела тебя вниз, и он вручил тебе подарок. Ты был маленьким мальчиком, подарок тебе нравился, и все же ты боялся его. «Нет, не играть! — сказал он. — Только хранить. В один прекрасный день ты поймешь, чего он стоит». А потом начал смеяться. И не мог остановиться.

 — Что это было? — По спине Тревора побежали мурашки. — Что он подарил мне?

 Но бабка уже забыла про него. Она вернулась на пятьдесят лет назад и дрожала от страха.

 — Он отослал тебя, и я осталась с ним наедине. Он схватил меня за горло. Должно быть, он хотел убить меня. Если бы я не спасалась бегством, он бы убил меня. Если бы мы не прятались, он бы забрал тебя. На верное, мне следовало пойти в полицию. Но я слишком боялась! Если бы я пошла в полицию, он бы убил нас, убил обоих. Полиция ничего не могла с ним сделать. Он был слишком умен. Он всегда говорил это. Так что другого выхода у меня не было.

 — Рассказывай про тот вечер! Тот вечер в Колумбусе!

 — Тот вечер. Тот вечер… Я его не забыла. Я могу за быть то, что случилось вчера, но это забыть не могу. Его голос звучит у меня в ушах. — Она зажала уши. — Джудит. Меня звали Джудит.

 «Время бежит, — думал он. — Скоро за ней придут, чтобы дать лекарство. А вдруг кто-нибудь увидит, что у бабки начинается приступ, или услышит ее нытье? Тогда они придут еще быстрее…»

 Испуганный Тревор все же заставил себя прикоснуться к ней. Погладил ее тощее плечо.

 — Ну же, успокойся. Все это неважно. Важно только то, что случилось в тот вечер. Ты почувствуешь облегчение, если расскажешь мне про тот вечер. И я тоже, — вдруг осенило его. — Ты ведь хочешь, чтобы мне стало легче?

 — Я не хочу, чтобы ты волновался, — забеспокоилась старуха. — Ох, малыш, я не хочу, чтобы тебя что-то пугало. Я всегда буду заботиться о тебе.

 — Вот и хорошо. Расскажи мне про тот вечер, вечер в Огайо, когда он пришел и принес мне подарок.

 — Он смотрел на меня страшными холодными глазами и говорил: «Хочешь бежать? Что ж, беги. Я снова найду тебя. Но если при мальчишке не окажется этого подарка, я убью вас обоих. Если хочешь жить и сохранить жизнь мальчишке, то сделаешь все, что я скажу». И я делала. Убегала, но делала все так, как велел он. На случай, если он действительно найдет нас… Скажи мне правду, он вернулся? Мне много раз снилось, что он нашел нас.

 — Что он привез мне, черт побери? — Тревор злобно тряхнул кресло, потом обошел его, нагнулся к бабке и посмотрел ей в глаза. — Говори, что он мне привез!

 Глаза Дженин расширились и остекленели.

 — Бульдозер. Ярко-желтый бульдозер. Он много лет пролежал в коробке. Как клад. Ты никогда не играл им. А потом поставил его к себе на полку. Зачем ты поста вил его на полку? Хотел показать ему, что ты сделал так, как он велел?

 — Ты уверена? — Тревор схватил ее за хрупкие плечи. — Черт побери, ты уверена?

 Лицо Дженин вдруг посерело, дыхание стало мелким и частым.

 — Так это ты, Алекс! Я узнала твои глаза. Они сказа ли, что ты умер. Сказали, что ты умер, но ты жив. Я знала, знала, что ты не умер! Я вижу тебя. Нет, это не сон. Ты вернулся. Ты снова нашел нас. Пора бежать. Я не позволю тебе обидеть моего малыша. Пора бежать!

 На серых щеках старухи вспыхнул нездоровый румянец. Она толкнула Тревора в грудь и заставила себя подняться на ноги. Розы выпали из коробки и рассыпались по тропинке. Дженин широко раскрыла глаза, сделала два неверных шага, споткнулась, упала на цветы и осталась лежать, неподвижная, как кукла.

 Ева вновь стояла в офисе фирмы «Тарбо, Часси и Дикс», но на этот раз все происходило намного быстрее. Увидев вошедшую в вестибюль Еву, регистраторша тут же выпрямилась.

 — Детектив Даллас?

 — Лейтенант. — Ева вынула значок, чтобы освежить ей память. — Пропустите меня к Чаду Диксу.

 — Да, конечно. Минутку. — Женщина перевела взгляд на Пибоди. — Кабинет мистера Дикса на…

 — Я знаю, — перебила Ева и пошла к лифту.

 — Вам приятно нагонять на людей страх? — поинтересовалась Пибоди. — Или вы просто чувствуете свою правоту?

 — И то и другое. Скоро ты будешь чувствовать то же самое. — Ева похлопала Пибоди по плечу. — Совсем скоро.

 — Я только об этом и мечтаю, мэм. — Они вошли в лифт. — Вы ведь не считаете Дикса причастным к убийству?

 — Человек прячет пригоршню бриллиантов в игрушечный бульдозер, и они лежат там пятьдесят лет. После этого меня ничто не удивит… Нет, не считаю. У Дикса нет воображения. Он мог завладеть бриллианта ми или узнать, где они находятся, только по счастливой случайности. Если бы он знал про бриллианты и захотел получить их, он не отстал бы от Саманты. На оборот, разыграл бы влюбленного Ромео и выкачал из нее нужные сведения. А он только развел руками. Он не нуждался в Тине Кобб, потому что и без того имел доступ в дом Гэннон и мог обыскать его тысячу раз.

 — Но даже в этом случае Саманта не рассказала бы ему о Джудит и Уэстли Крю.

 — Нет. Саманта — крепкий орешек. Если уж дает слово, то держит его. Думаю, только по капризу судьбы Дикс мог оказаться связующим звеном между Тревором Уиттьером и Гэннонами.

 У дверей лифта их ждала светловолосая секретарша.

 — Здравствуйте, лейтенант. Здравствуйте, детектив. Прошу прощения, но мистера Дикса сейчас нет. У него встреча в городе, которая продлится еще не меньше часа.

 — Свяжитесь с ним и вызовите сюда.

 — Но…

 — А пока мне нужно пройти в его кабинет.

 — Но…

 — Хотите, чтобы я предъявила ордер? Он будет выдан и на вас тоже, но потом вам обоим придется провести несколько часов в управлении. А это удовольствие не из приятных. Тем более в такую жару.

 Не дожидаясь разрешения, Ева двинулась к кабине ту Дикса. Секретарша, спотыкаясь, побежала за ней.

 — Я позволю вам войти, но буду присутствовать при этом. Я не могу оставить вас без присмотра. У мистера Дикса хранятся секретные документы.

 — Мне нужны только игрушки. Вызовите его. Женщина отперла дверь, подошла к письменному столу и воспользовалась телефоном Дикса.

 — Он не отвечает. Придется оставить ему сообщение. Мистер Дикс, это Джуна. В вашем кабинете находится лейтенант Даллас. Она настаивает на немедленном разговоре с вами. Перезвоните и сообщите мне, как быть. Не трогайте! — пронзительно завопила секретарша, когда Ева потянулась к заводной машинке. — Я говорю серьезно, лейтенант. Коллекция мистера Дикса очень ценная. И он чрезвычайно дорожит ею. Можете тащить меня хоть в участок, хоть в управление, мне все равно. Он меня уволит, а я дорожу этой работой!

 Стремясь успокоить женщину, Ева сунула руки в задние карманы.

 — Пибоди, где здесь бульдозер?

 — Вот. — Пибоди показала на машинку подбородком. — Но он слишком маленький и красный. Совсем не соответствует описанию мистера Уиттьера. Насколько я понимаю, искомого предмета здесь нет.

 Ева повернулась к секретарше:

 — Это все?

 — Что вы имеете в виду?

 — Здесь вся коллекция мистера Дикса?

 — О нет. Коллекция мистера Дикса — одна из самых больших в стране. Он собирает ее с детства. Здесь только отдельные образцы. Самые ценные экспонаты хранятся у него дома. Он даже дает их взаймы музеям. Два года назад несколько предметов из его коллекции экспонировались на выставке в музее Метрополитен.

 — Где он?

 — Я уже сказала, у мистера Дикса встреча в городе. Он должен вернуться…

 — Где?

 Секретарша вздохнула.

 — У него ленч с клиентами в «Красной комнате». На Тридцать третьей улице.

 — Если позвонит, скажите ему, чтобы никуда не уходил. Мы едем туда.

 После нудного делового ленча Дикс наслаждался послеобеденным мартини в обществе Тревора Уиттьера. На звонок из собственного кабинета он не отреагировал. Утро выдалось хлопотное; теперь можно и отдохнуть.

 — В последнее время тебя трудно поймать, — заметил Тревор. — Телефон постоянно занят… Можно подумать, что ты всем вдруг понадобился.

 — Это точно, — Дикс усмехнулся и сунул в рот жирную оливку, пропитавшуюся джином. — Ты, наверное, слышал об истории с Самантой? Такое впечатление, что люди не могут говорить ни о чем другом. Каждый старался узнать у меня подробности.

 Тревор притворился удивленным.

 — С Самантой?

 — С моей бывшей. Самантой Гэннон.

 — Ах да… Конечно, конечно. Такая высокая, рыжая… Разве вы расстались?

 — Уже давно, но дело не в этом. Когда Саманта уезжала из города рекламировать свою книгу… Неужели не помнишь? Она написала книгу про давнюю кражу бриллиантов и свою семью.

 — Ах да, вспомнил. Захватывающая история.

 — Так вот, когда она уехала, кто-то вломился в ее дом и убил ее подругу Андреа Джекобс. Страшное дело! Представь себе, ко мне даже приходили копы. Настоящий бабий десант.

 — О боже, что за мир…

 — Ты прав. Ужасно жаль Андреа. Она бы тебе понравилась. Но проклятые копы не дают мне житья! — Это прозвучало так гордо, что Тревор чуть не фыркнул в стакан.

 — Не дают житья? Неужели эти болваны думают, что ты имеешь к этому какое-то отношение?

 — Видимо, да. Они говорили, что таков обычный порядок, но я был близок к тому, чтобы вызывать адвоката. — Дикс покачал головой. — А позже я слышал, что убили девушку, которая приходила к Саманте убираться. Ты будешь смеяться, но алиби у меня нет. Ни тут, ни там. Идиоты! Я даже не знал уборщицу Сэм. По-твоему, я похож на психа? Но ты наверняка слышал об этом. Отчеты были во всех новостях.

 — Я стараюсь пропускать такие новости мимо ушей. Во-первых, от них ухудшается настроение. Во-вторых, это не имеет ко мне никакого отношения. Выпьешь еще?

 Дикс посмотрел на свой пустой стакан. Конечно, не следует: программа реабилитации запрещает употребление алкоголя. Но, черт побери, мартини — это не наркотик!

 — Почему бы и нет? А ты что отстаешь?

 Тревор жестом велел принести Диксу второй стакан, улыбнулся и поднял свой едва начатый мартини.

 — Я догоню. А что обо всем этом говорит Саманта?

 — Я так и не сумел побеседовать с ней. Ты можешь себе представить? Телефон всякий раз отвечает, что она недоступна. Черт возьми, никто не знает, куда она девалась!

 — Так уж и никто? — усомнился Тревор.

 — Ни одна живая душа. Знающие люди говорят, что копы ее где-то прячут. — Дикс нахмурился и отодвинул пустой стакан. — Может быть, она сделает из этого еще одну проклятую книгу.

 — Ну ничего, скоро где-нибудь вынырнет… Слушай, я хотел поговорить о той штучке, которую продал тебе несколько месяцев назад. Модель бульдозера.

 — Как же, помню. Прекрасная вещь, в отличном состоянии. Не знаю, как ты смог с ней расстаться. — Чад улыбнулся, взяв второй коктейль. — Даже за такие деньги.

 — В том-то и дело. Когда я продавал игрушку, то не имел представления, что мой отец получил ее в подарок от своего отца. Вчера вечером я был у родителей, и старик вдруг вспомнил о ней. Сентиментальные воспоминания… Хочет прийти ко мне и посмотреть на бульдозер и все остальное. У меня не хватило духу сказать ему, что я продал ее.

 — Ну… — Дикс пригубил мартини. — Что упало, то пропало.

 — Я все понимаю. Верну тебе деньги и возмещу моральный ущерб. Заплатить легче, чем вытерпеть грандиозный семейный скандал.

 — Трев, я бы рад помочь тебе, но продавать бульдозер не хочу.

 — Послушай, я дам тебе двойную цену!

 — Двойную? — У Дикса заблестели глаза. — Я вижу, ты действительно хочешь избежать скандала.

 — Я пойду на что угодно, лишь бы осчастливить своего старика. Ты ведь знаешь его коллекцию.

 — И завидую ей, — признался Дикс.

 — Может быть, я сумею уговорить его продать пару вещиц.

 Дикс задумался и сунул в рот еще одну оливку.

 — Я слышал, у него есть модель бурильной установки. В журнале «Миниатюрные модели» писали, что второй такой нет.

 — Считай, что она твоя.

 Дикс недоверчиво хмыкнул. Тревор сжал руку в кулак и представил себе, как разбивает в кровь эту самодовольную физиономию.

 — О'кей, тогда окажи мне услугу. Дай бульдозер взаймы на недельку. Я заплачу тебе за это тысячу, а когда достану бурильную установку, мы поменяемся. — Не услышав ответа, Тревор выложил свой главный козырь: — Черт побери, ты получишь штуку баксов просто так, за красивые глаза!

 — Не кипятись. Я не сказал «нет». Просто пытаюсь понять, что тобой руководит. Ты ведь не любишь отца.

 — Я не могу отказать этому сукиному сыну. Ему осталось жить несколько месяцев.

 — Врешь!

 Увлеченный этой идеей, Тревор наклонился к приятелю и прошептал:

 — Мой отец тяжело болен, только это большой секрет. Если он узнает, что я продал эту штуку, его хватит удар. И тогда он завещает свою коллекцию какому-нибудь музею. Если же он ничего не узнает, то после его смерти коллекция достанется мне. И тогда я смогу продать тебе все, что захочешь. Дружище, моя потеря — это твоя потеря!

 — Ну, если ты так ставишь вопрос… Ладно, Трев, так и быть. На неделю дам. Договорились. Бизнес есть бизнес, тем более между друзьями.

 — Нет проблем. Допивай свой мартини, и поехали. Дикс посмотрел на наручные часы:

 — Я опаздываю в офис.

 — Ничего. Ты вернешься туда позже, но зато станешь на штуку баксов богаче.

 Рация запищала в тот момент, когда Ева искала место для парковки на Тридцать третьей улице.

 — Даллас.

 — Это Бакстер. У нас проблема.

 — Какого черта? Неужели в Нью-Йорке никто не пользуется общественным транспортом и не сидит дома? — Раздраженная Ева включила «маячок», резко свернула, не обращая внимания на протестующие гудки, припарковалась во втором ряду, а потом жестом велела Пибоди выйти из машины. — Какая проблема?

 — Только что позвонили из лечебницы, где живет мать Уиттьера. Она упала и потеряла сознание. Нырнула головой в клумбу.

 — Что, дело плохо? — спросила Ева, выбираясь из машины через пассажирскую дверь. Выходить со стороны водителя значило рисковать жизнью или, как минимум, конечностями.

 — Насколько я знаю, она ударилась головой и, воз можно, разбила локоть. Старуху уложили в постель и дали успокоительное, но Уиттьер и его жена хотят по видаться с ней.

 — Пусть едут. Найдешь копов, которых я послала в больницу, и приставишь их к этой паре.

 — Есть еще кое-что. Сногсшибательная новость. Она гуляла в саду не одна. К ней приезжал внук.

 — Сукин сын… Он сейчас с ней?

 — Этот ублюдок ушел и оставил ее лежать на солнце. Ничего никому не сказав. Посланные тобой копы раз минулись с ним на полчаса.

 — Он раскрылся. — Ева вошла в ресторан. — Теперь он знает, что и где искать. И плюет на следы. Бери Уиттьеров, поезжай туда и осмотри место преступления. Я свяжусь с тобой.

 — Он оставил ее лежать на солнце, — повторила Пибоди.

 — Старухе повезло. Он мог бы убить ее. Но либо ему не хватило времени, либо кто-то помешал. Он увидел приз и двинулся напролом… — Ева подошла женщине-метрдотелю и показала значок. — Меня интересует Чад Дикс. Где его столик?

 Метрдотель нажала на секцию экрана, где фиксировались заказы.

 — Он сидел за столом номер четырнадцать, но уже ушел.

 — Черт! Позовите официанта, который его обслужи вал. — Ева отошла в сторону, выхватила телефон и по звонила в кабинет Дикса. — Он вернулся?

 — Нет, лейтенант. Босс немного опаздывает. Он не ответил на мой звонок.

 — Когда вернется, немедленно сообщите! — Ева дала отбой и повернулась к чисто выбритому молодому официанту: — Вы видели, как уходил Дикс, сидевший за четырнадцатым столиком?

 — Да, лейтенант.

 — Он ушел один?

 — Нет. С ним был парень лет тридцати, высокий, стройный, платиновый блондин, потрясающий костюм. Он выпил половину мартини, а Дикс одолел два. Они ушли вместе пять-десять минут назад.

 Ева круто развернулась и пошла к двери.

 — Узнай домашний адрес Дикса!

 — Сейчас, — ответила Пибоди. — Хотите вызвать Бакстера и Трухарта?

 — Нет. Слишком долго. Они должны отвезти Уиттьеров. — Ева нырнула в машину и подобрала длинные ноги. — Не успеешь пошевелить пальцем, как он возьмет Дикса в заложники.

 — Почему вы так уверены, что они едут именно к Диксу?

 — Больше некуда. Позвони Финн и Макнабу. Если дело примет скверный оборот, вызовем подкрепление. Мать твою, ползут как черепахи!

 Взбешенная, Ева включила сирену, прошмыгнула в каких-нибудь пяти сантиметрах от тележки разносчика, вытащила из кармана телефон и набрала номер Рорка.

 — Похоже, подозреваемый едет в дом Чада Дикса, — без предисловий начала она. — Мы считаем, что он узнал, где хранятся бриллианты. Бакстер и Трухарт находятся на полпути к Лонг-Айленду, везут туда Уиттьеров. Финн и Макнаб уже выехали. В зависимости от того, как станут развиваться события, мне может понадобиться помощь специалиста по охранным системам, даже гражданского. Ты ближе, чем Фини.

 — Диктуй адрес.

 Подвыпивший Дикс всю дорогу болтал не переставая. Когда они добрались до Верхнего города, Уиттьер расплатился с таксистом наличными. Ему вдруг пришло в голову, что следов он оставил предостаточно, а улететь из страны немедленно не удастся. Копы уже допросили старину Чада и отпустили с миром, так что едва ли они скоро явятся к нему снова. Но расплачиваться с помощью кредитной карточки означало при вести полицию прямо к парадному Дикса.

 Еще пятнадцать-двадцать минут — и он выйдет отсюда с миллионами! Минует швейцара, пройдет квартал пешком, возьмет такси, доедет до автостоянки на Тридцать пятой и пересядет в свою машину. Нужно будет заехать домой за паспортом и предметами первой необходимости. Там он позволит себе полюбоваться бриллиантами вдали от нескромных глаз — и после этого исчезнет. Очень просто.

 Все спланировано заранее. Он исчезнет, но не так, как Саманта Гэннон, а куда более изящно.

 Частный челнок в Европу. В Париже он воспользуется фальшивым паспортом, возьмет напрокат маши ну, поедет в Бельгию и встретится с подпольным торговцем бриллиантами. На этот этап путешествия денег хватит с лихвой, а как только часть бриллиантов будет продана, ему хватит и на все остальное.

 Далее Амстердам, потом Москва.

 Примерно полгода он будет переезжать с места на место, петлять, использовать удостоверения личности на разные имена, продавать то здесь, то там по парочке камней. А потом начнется жизнь, для которой родился и которую заслужил. Наверное, потребуется сделать пластическую операцию. Жаль. Нынешнее лицо ему нравилось. Но искусство требует жертв. Он уже присмотрел один островок в южных морях, где сможет жить, как король. Впрочем, какой там король? Как бог! Ему больше никогда, никогда не придется соблюдать надоевшие правила. Не придется заискивать перед родителями и неделями торчать в каком-нибудь скучном кабинете. Наконец-то он будет свободен! Дело за малым: нужно получить давнее наследство, которое по праву принадлежит ему.

 — Проклятие! Опять звонят из офиса.

 Тревор очнулся и увидел, что Чад хмуро смотрит на свой сотовый телефон.

 — Пошли их к чертовой матери! — Он взял Дикса за руку. — Подождут.

 — Ага. Пошли они к чертовой матери. — Дикс, в крови которого пел джин, хихикнул и снова засунул телефон в карман. — Обойдутся.

 Ева со скрежетом затормозила у парадного Дикса. Не успел швейцар открыть рот, как она выпрыгнула из машины, держа в руке значок.

 — Чад Дикс!

 — Он только что вошел. Десять минут назад, с товарищем. Прошу прощения, но парковаться…

 — Мне нужен план здания и квартиры.

 — Я не могу…

 Увидев Рорка, Ева подняла руку и прервала швейцара на полуслове:

 — Мне нужны планы и коды, которые перекрывают доступ к лифтам и блокируют выходы на площадку каждого этажа. Рорк… — Она кивнула мужу, зная, что тот добьется результата быстрее. — Поговори с этим человеком. Пибоди, за мной!

 Она вынула рацию, соединилась с майором Уитни, доложила ситуацию и получила одобрение. После этого в комнате швейцара прошло небольшое совещание с Макнабом и Финн. На экран был выведен план здания.

 — Посылаем копов в другие квартиры этого этажа. Определяем, кто там есть, и эвакуируем. Быстро, но без шума. Потом снова запираем этаж. Займись этим, — сказала она Пибоди.

 — Есть, лейтенант.

 — Аварийный выход из квартиры Дикса вот, — она ткнула пальцем в экран. — Его можно заблокировать отсюда?

 — Конечно. — Финн махнул рукой Макнабу.

 — Выйти ему будет некуда, — пробормотала Ева, словно рассуждая вслух. — Он окажется в ловушке. Но Диксу это не поможет. Уиттьер пока не догадывается о нашем присутствии. Вариант первый: мы ждем, и он выходит из квартиры сам. Но есть шанс, что он предварительно убьет Дикса. Это его стиль, его манера. Вари ант второй: мы входим и берем обоих на прицел. Вари ант третий: мы сообщаем Уиттьеру, что деваться ему некуда. Тогда он берет Дикса в заложники.

 — Для этого нужно, чтобы Дикс был жив, — заметил Финн.

 Ева нахмурилась.

 — Да. Но в таком состоянии он долго не останется… Большая квартира, — продолжила она, изучая план. — Чад оторвал себе кусок что надо. Они могут быть где угодно.

 — Они пошли в его музей, — напомнил Финн. — Может быть, Уиттьер заберет игрушку и оставит хозяина в живых?

 Ева покачала головой:

 — Инстинкт самосохранения возьмет верх. Риск слишком велик, поэтому он должен уничтожить Дикса. Легче всего сделать это сейчас. Он уже совершил два убийства и сумел унести ноги.

 Ева отошла от экрана, чтобы лучше видеть общую картину.

 — Мы перекрываем все входы и выходы. Изолируем Уиттьера. В идеале было бы выманить оттуда одного из них… Давайте попробуем применить старый трюк. До ставка. Если Дикс открывает дверь, мы выводим его и проходим в квартиру. Если нет, мы считаем, что он мертв или не может двигаться, и ломаем дверь. — Она провела рукой по волосам и повернулась к Финн: — Если возникнет ситуация с заложником, ты поведешь переговоры?

 — Во всяком случае, начну.

 — О'кей. Дайте мне какой-нибудь сверток. Макнаб, сыграешь роль посыльного. Мне нужны три человека из штурмовой бригады. Здесь, здесь и здесь, — она снова ткнула пальцем в экран. — Финн, за тобой охранная система и связь.

 — Рорк, ты сможешь вскрыть дверные замки так, чтобы в квартире ни о чем не догадались?

 — Это нетрудно.

 — О'кей. — Она расправила плечи. — Идем, Макнаб!

 Оказавшись в квартире, старина Чад предложил Уиттьеру выпить еще.

 — Гулять так гулять, черт побери!

 Тревор следил за тем, как Дикс достает шейкер для мартини, и пытался принять решение. Швейцар видел, как он входил. Это подтвердят и дискеты камер слежения. Конечно, он исчезнет еще до того, как найдут тело. Но лишняя пара дней ему не помешает. Если он хочет выиграть время, нужно сделать так, чтобы убийство сошло за несчастный случай. Пьяный поскользнулся в ванной?

 Да, это недурно. Можно где-нибудь огреть его по голове, притащить тело в ванную, наклонить под нужным углом и сделать так, что Дикс стукнется головой об угол ванны. Потом нужно будет с телефона Дикса послать сообщение в его офис. Передача пройдет через десять минут после того, как он покинет здание. Если понадобится, камеры слежения и швейцар подтвердят время его ухода, а сообщение докажет, что пославший его Дикс в это время был жив, здоров и находился в квартире один.

 «О боже, какой я умный! — усмехнулся про себя Тревор. — Дед мог бы гордиться мной».

 Дикс протянул ему стакан:

 — Давай выпьем за здоровье твоего отца.

 Тревор взял стакан. За отпечатки пальцев можно было не волноваться. Это даже хорошо, что они останутся на стакане. Обыкновенная дружеская выпивка. Скрывать нечего.

 — Чего ради мы будем за него пить? Он упрямый, въедливый, вредный старый осел.

 — Круто берешь. Человек умирает, а ты…

 — Что? — Тревор опомнился и мысленно обругал себя. — Горбатого могила исправит. Я не собираюсь лицемерить. Конечно, мне жаль, что он заболел, но у меня есть своя жизнь. А старик успел пожить на этом свете, так что…

 — Ну, ты даешь… — Дикс покачал головой и сделал глоток. — Иногда я тоже ссорюсь с отцом. Дело житейское. Но если бы я знал, что он собирается протянуть ноги, то не стал бы… А он ведь у тебя еще не старый. Мне жаль его. Честное слово… Слушай, забудь про деньги. Я же не знал, как обстоит дело. Если бы знал, то дал бы тебе игрушку взаймы просто так. Конечно, расписку с тебя я потребую, но денег не возьму.

 — Спасибо, Чад. — Вот умора… — Но я не хочу играть на твоем сочувствии.

 Дикс пожал плечами:

 — Твой отец привязан к этой игрушке, и я его понимаю. Я сам сентиментален. Если твой старик узнает, что ее продали, он расстроится. Я буду вспоминать, что огорчил умирающего человека, и не смогу получать удовольствие от этого бульдозера. Эх… Когда коллекция перейдет к тебе и ты захочешь что-нибудь продать, только дай мне знать.

 — Обещаю. Слушай, как ни жаль, но мне уже пора.

 — Да, конечно. — Дикс допил остатки коктейля и отставил стакан. — Пошли в смотровую. Знаешь, я вы брал эту квартиру только из-за нее. Там светло и про сторно. Саманта часто говорила, что коллекция — это моя мания.

 — Вы же расстались. Какое тебе дело до того, что она говорила?

 — Признаться, иногда я тоскую по ней. Не нашел никого, кто понравился бы мне так же, как она… Все-таки Саманта очень интересная женщина. И надо же — так увлеклась этой проклятой книгой, что не могла думать ни о чем другом. Никуда не хотела ходить, не замечала, что я рядом. Эка невидаль… Винсгрет из семейных преданий и всякая чушь насчет бриллиантов. Кому это нужно? Вчерашний день!

 «Да, — подумал Тревор, — я с удовольствием убью этого зануду».

 — Никогда не знаешь, что понравится этим тупицам.

 — И не говори! Раскупали ее так, словно это божье откровение… Ты ведь и сам заинтересовался, — вспомнил Дикс. — Прочитал тот экземпляр, который я тебе дал?

 — Просмотрел. — «Ниточка… Еще одна причина, чтобы убрать его, — подумал Тревор. — Причем быстро». — Это оказалось не так захватывающе, как я думал. Ты прав, это вчерашний день… Чад, меня поджимает время.

 — Извини, я отвлекся. — Он свернул к широкой стеклянной двери. Сквозь нее были видны навесные полки и бюро из полированного черного дерева, на полненные старинными игрушками. — Тут стоят электронные замки. Я не доверяю уборщицам.

 Дикс нажал несколько кнопок. Загорелась зеленая лампочка, и дверь медленно отъ ехала в сторону.

 — Вот, любуйся, — сказал он и зажег свет.

 Лампы вспыхнули, осветив полки, протянувшиеся от пола до потолка. Ярко раскрашенные игрушки сияли, как самоцветы. Рубиново-красные, сапфирово-синие, изумрудно-зеленые.

 Тревор обвел комнату взглядом и сразу увидел ярко-желтый бульдозер, стоявший на навесной полке. Дикс начал что-то рассказывать о первых экземплярах своей коллекции, но Тревор уже не слушал его. Ему очень не понравилось, что широкое стрельчатое окно не при крыто жалюзи. Делая вид, что осматривает коллекцию, он небрежно прошел вперед и проверил окна дома напротив. Жалюзи были опущены. Плохо. Уиттьер не был уверен, что за ними не наблюдают. Значит, придется позаботиться о том, чтобы в момент нанесения удара Дикса не было видно.

 — Я начал собирать игрушки в десять лет, — говорил Дикс. — Настоящим коллекционером стал в двадцать, но смог дать себе волю только в последние пять лет. Видишь это? Раздел «Сельскохозяйственная техника». Копия элеватора «Джон Дир» из прессованной стали в одну шестнадцатую натуральной величины. В отличном состоянии. Цену заломили неслыханную, но он стоит того. А здесь… — Он сделал несколько шагов и покачнулся. — Тьфу… Джин ударил в голову. Придется принять «Собер Ал». Я сейчас…

 — Не надо. — Это было ни к чему. Совсем ни к чему. Тревор хотел, чтобы в организме Дикса осталось как можно больше алкоголя. Тем более что пьяного пристукнуть легче. — А тут что?

 Он сумел отвлечь Дикса, заставил его сменить на правление и отойти в угол, не видный из подозрительного окна напротив.

 — А тут отдел игр! — весело сказал Чад. — Ружье для пинбола, игрушечный вариант. В оригинальной упаковке стоило бы дороже, но и так видно, что им почти не пользовались.

 — Угу… — Тревор достал из кармана складную палку. — А это что? Неужели танк?

 — О да. Настоящая жемчужина.

 Когда Дикс сделал шаг, Тревор взмахнул рукой. Палка распрямилась, взлетела в воздух, описала дугу и опустилась на затылок хозяина квартиры.

 Расчет оказался верным. Чад упал именно там, где нужно — вдали от полок, видных из окна напротив.

 — Я и так слишком много времени провел в твоей компании, — сказал Тревор, достал носовой платок и тщательно вытер смертоносное оружие. — Я подозревал это, но окончательно убедился только сейчас. Ты невыносимый зануда. Без тебя мир вздохнет спокойно. Однако все по порядку.

 Он перешагнул тело и направился к игрушке, которая когда-то принадлежала его отцу. Но едва протянул руку, как раздался звонок в дверь.

 Сердце Тревора не дрогнуло; оно билось так же ровно и размеренно, как в тот миг, когда он проламывал Диксу череп. Очень хотелось вообще пропустить звонок мимо ушей, но это было бы ошибкой. Они видели, что Дикс вошел в здание и поднялся на лифте. В таких домах наверняка есть камеры наблюдения за холлами. Нужно выяснить, кто стоит у двери, и поскорее изба виться от него.

 Скорее раздосадованный, чем встревоженный, Тревор включил экран охранной системы и рассмотрел худого молодого человека в ярко-розовой рубашке с пурпурными пальмовыми листьями. Лицо у малого было скучающее; он жевал кусок резинки размером с кулак. С его плеча свисала большая сумка на «молнии». Парень выдул пузырь размером с небольшую планету и снова нажал на кнопку.

 Тревор включил интерком.

 — Да?

 — Посылка для Дикса. Чада Дикса.

 — Оставьте у дверей.

 — Не могу. Нужно расписаться. Побыстрее, дружище. Я тороплюсь.

 Парень не внушал опасений, и Тревор потянулся к замку, но тут же отдернул руку.

 Не стоит рисковать. Если он примет посылку, воз никнет слишком много вопросов. Какую подпись ста вить? Дикса? Или свою собственную?

 — Оставьте у швейцара. Он распишется. Я занят.

 — Эй, приятель…

 — Я занят! — отрезал Тревор и выключил интерком. Для страховки он посмотрел вслед парню и усмехнулся, когда тот поднял средний палец и исчез из поля зрения.

 Удовлетворенный, Уиттьер выключил экран. Он уже получил свою посылку. Правда, та изрядно задержалась в пути.

 — Отключи интерком и экран, — приказала Ева Финн по рации. — Будем вскрывать дверь.

 — Уже отключил.

 Ева повернулась к Макнабу.

 — Отличная работа. Я бы и сама клюнула.

 — Если бы это был Дикс, он бы открыл дверь. Прав да, его могли заставить так ответить. — Макнаб пере двинул кобуру с поясницы на бок.

 — Угу… Займись замками, — сказала Ева Рорку. — Приготовить оружие! — приказала она штурмовой команде. — Я не хочу, чтобы заложник погиб. Открывать огонь только по моей команде. Мы с Пибоди войдем первыми. Пибоди, пойдешь направо, а ты, Мак наб, налево. Затем ты, ты и ты — вторая волна. Прикроете дверь. Рорк?..

 — Сейчас будет готово, лейтенант.

 Ева присела на корточки рядом с ним и понизила голос:

 — Ты входить не будешь.

 — Да. На сегодняшней утренней поверке мою фамилию не назвали.

 Ева подозревала, что у мужа есть при себе запрещенное оружие и что при необходимости он пустит его в ход. Но рисковать все же не стоило.

 — Я не имею права впустить в квартиру штатского, пока подозреваемый не обезврежен. Тем более что во круг полно копов.

 Рорк поднял голову, и Ева увидела его синие глаза, пронизывающие, как луч лазера.

 — Можешь не объяснять. Не пытайся польстить моему гипертрофированному самолюбию.

 Ева знала, что Рорку будет трудно стоять в стороне, когда она ворвется в квартиру. Уиттьер наверняка вооружен и будет убивать без промедления. Но Рорк выпрямился и ушел.

 Ева поклялась себе, что запомнит это. Во всяком случае, постарается запомнить. Когда отношения между ними в очередной раз накалятся — а это непременно случится, — она напомнит себе, что Рорк ушел и не стал мешать ей делать свое дело.

 — Финн! Как аварийный выход?

 — Перекрыт. Он в ловушке.

 — Мы входим в квартиру. Пибоди?

 — Я готова, сэр.

 Держа оружие в правой руке, Ева левой потрогала незапертую дверь. Потом резко кивнула, пнула дверь ногой, пригнулась и нырнула головой вперед.

 — Полиция! — Она обвела прихожую взглядом; тем временем Пибоди устремилась направо, а вошедший следом за ней Макнаб — налево. — Тревор Уиттьер, это полиция. Здание окружено. Все выходы блокированы. Выходите с поднятыми руками. Так, чтобы вас было видно.

 Она жестом направила членов штурмовой команды в другие комнаты, а сама пошла по коридору.

 — Стойте на месте, иначе я убью его! — раздался голос из комнаты справа. — У меня заложник. Это Дикс. Я убью его.

 Ева остановилась и заглянула в открытую стеклянную дверь. Яркий свет озарял полки, уставленные игрушками, и пятна крови на белом полу. Тревор сидел в центре комнаты. Приз, ради которого он уже убил двоих, стоял рядом. Он обхватил рукой шею Дикса и приставил к его горлу нож.

 Глаза Дикса были закрыты. Безукоризненно белый пол был забрызган кровью, но грудь Чада вздымалась и опускалась. Значит, он жив. Пока жив.

 Оба были похожи на мальчиков-переростков, занятых игрой. Только игра оказалась чересчур кровавая и жестокая.

 Оружие в руке Евы не дрогнуло.

 — Похоже, вы уже это сделали. Убили его.

 — Он дышит. — Тревор вонзил кончик ножа в кожу Дикса, клинок обагрился кровью. — Но я могу это исправить. И исправлю. Бросьте оружие.

 — Вот что я вам скажу, Тревор. У вас есть два способа выйти из этой комнаты. Либо вы выйдете сами, либо вас вынесут.

 — Сначала я убью его. Даже если вы парализуете меня, я успею перерезать ему глотку. Вы знаете это, иначе уже выстрелили бы. Если хотите, чтобы он остался жив, отойдите. Назад!

 — Если вы убьете его, я убью вас. Тревор, вы хотите умереть сегодня?

 — А вы хотите, чтобы умер он? — Уиттьер схватил Дикса за волосы и слегка покачал его голову из стороны в сторону. Чад застонал. — Если вы сейчас же очистите помещение, я готов начать переговоры.

 — Вы насмотрелись старых фильмов. Думаете, я стану торговаться с вами из-за какого-то штатского, который, судя по его виду, все равно не жилец? Очнитесь, Трев! — Она широко улыбнулась, блеснув белыми зубами. — У меня перед глазами стоят две женщины, которых вы убили. Руки чешутся прикончить вас. Валяйте, зарежьте его.

 — Не блефуйте. Вы что, дураком меня считаете?

 — Да, считаю. Вы сидите на полу и пытаетесь торговаться со мной. Но у вас в руке нож, а у меня вот эта маленькая штучка. Знаете, что она делает с людьми, если включена на полную мощность? Это не слишком приятно. Однако беседа начинает меня утомлять. Если хотите умереть из-за какой-то игрушечной машинки, ваше дело.

 — Вы понятия не имеете о том, что это за машинка! Уберите своих людей. Я знаю, они стоят в коридоре. Уберите их, и мы потолкуем. Уверяю вас, дело того стоит.

 — Вы имеете в виду бриллианты? — Ева презрительно фыркнула. — О боже, вы и в самом деле дурак. Я вас переоценила. Они уже у меня, Тревор. Это была наживка. Я забросила удочку, а вы клюнули. Уловка сработала. Тревор, это всего-навсего старая игрушка. Она пуста. Вы попались.

 — Вы лжете! — гневно крикнул потрясенный Уиттьер.

 Когда он повернулся к ярко-желтому бульдозеру, слегка опустив руку с ножом, Ева всадила струю в его правое плечо. Руку Тревора свело судорогой, и нож выпал из его ослабевших пальцев.

 Двумя шагами преодолев разделявшее их расстояние, Ева прижала дуло к горлу Уиттьера:

 — Ты прав, подонок. Я солгала.

 К счастью, он не потерял сознания. Ева перевернула Уиттьера на живот, заломила руки за спину и надела наручники. Это доставило ей мрачное удовлетворение.

 — Подозреваемый задержан. Фельдшеров сюда! Про бриллианты она солгала, но две женщины действительно стояли у нее перед глазами.

 — Андреа Джекобс, — прошептала она ему на ухо. — Тина Кобб. Думай о них, дерьмо. Думай о них до конца своей жалкой жизни.

 — Это мое! Мое! Отдайте то, что принадлежит мне!

 — Они могли бы сказать то же самое. Только ты говоришь про бриллианты, а они потребовали бы вернуть им жизнь. Чувствуешь разницу? Вы имеете право хранить молчание… — начала она, снова перевернув Тревора на спину, чтобы видеть его лицо. — Предпочитаете воспользоваться своими правами?

 — Я требую адвоката.

 — Я в этом не сомневалась. — Ева обернулась и по смотрела на фельдшеров, которые клали Дикса на но силки. — Как он?

 — Жить будет.

 — Хорошая новость, Трев. На этот раз не убийство, а только покушение на него. Но разница невелика. Двух убийств первой степени вполне достаточно. Что такое несколько лет по сравнению с двумя пожизненными сроками?

 — Вы ничего не сможете доказать! Она наклонилась ближе:

 — Смогу. Тебя взяли сразу с двумя орудиями убийства. Большое спасибо за то, что сегодня ты захватил с собой и то и другое.

 Тревор бросил взгляд на Пибоди, которая укладывала в пакет складную палку. Ева усмехнулась и, положив руку на бульдозер, начала катать его взад и вперед.

 — Ты уверен, что они там? Все эти блестящие камушки? Вот будет смеху, если дед подшутил над тобой! Может быть, это всего-навсего детская игрушка. Тогда все, что ты сделал, пойдет коту под хвост. Просидишь в тюрьме до конца жизни, а за что? За мираж. Ты когда-нибудь думал об этом?

 — Они там! И они мои!

 — Это вопрос спорный, правда? — Она лениво подергала рычаг, поднимавший и опускавший отвал. — Алекс Крю поступил слишком безрассудно, отдав такую вещь ребенку. В этом ты похож на него.

 — Идея была блестящая! — «В Нью-Йорке много хороших адвокатов, — лихорадочно думал Тревор. — И отец наймет для меня самого лучшего». — Разве они не исполнили то, что велел дед? Хранили игрушку даже после его смерти.

 — Тут ты прав. А сказать тебе, в чем ты был не прав? Ты с самого начала совершил большую ошибку, Тревор. Твой дед не допустил бы такого ляпсуса. Он бы знал, что Саманта Гэннон оставила присматривать за домом подругу. Бриллианты выскользнули у тебя из пальцев в тот момент, когда ты перерезал горло Андреа Джекобс. А на самом деле еще раньше. Кроме того, ты убил Тину Кобб на стройплощадке своего отца.

 Лицо Тревора посерело, и это доставило Еве удовольствие. Небольшое, конечно, но все же…

 — Тут ты тоже дал маху. Тебе нужно было немного подумать. Например, отвезти ее в Нью-Джерси. Устроил бы романтический пикник в роще, выпытал у нее все, что нужно, потом убил и зарыл бы. — Ева пожала плечами. — Но ты об этом не подумал.

 — Вы не пришьете мне это убийство! Никто не видел… — Он осекся.

 — Никто не видел вас вместе? Неправда. У меня есть живой свидетель. Когда Дикс очухается, он даст показания, что говорил тебе о книге Гэннон. А твой отец заполнит пробелы, подтвердив, что рассказывал тебе о твоем деде и бриллиантах.

 — Он никогда не даст показаний против меня!

 — Наверное, раньше бы не дал. Но теперь многое изменилось. Твоя бабушка жива. — Ева увидела, что глаза Тревора блеснули. — Твой отец теперь у нее. Он знает, что ты бросил его мать лежать в пыли, как мусор. Бросил женщину, которая посвятила свою жизнь тому, чтобы защитить его. Сколько ты на этом сэкономил? Пятнадцать минут? Полчаса? Ты мог позвать на помощь, притвориться любящим и преданным внуком. Но ты предпочел улизнуть. Она не стоила твоих усилий. Если подумать, она еще раз защитила своего сына. Только на сей раз защитила его от тебя.

 Ева взяла бульдозер и показала его Тревору.

 — История повторяется. Ты заплатишь за свои преступления так же, как твой дед заплатил за свои. Тебе придется испытать то же чувство, которое испытал твой дед, когда узнал, что эти большие яркие камни никогда не будут принадлежать ему. Как по-твоему, что хуже? Тюремная камера или это чувство?

 Ева встала и посмотрела на него сверху вниз.

 — Мы скоро встретимся.

 — Я хочу увидеть их!

 Ева покачала головой и сунула бульдозер под мышку.

 — Заберите его, — приказала она и ушла. Ей вслед неслись бессильные проклятия Тревора.

 Никакие инструкции такую процедуру не предусматривали, но провести ее следовало. Собственно говоря, это был прецедент. Пришлось принять необходимые меры предосторожности, обеспечить охрану и заполнить множество бумаг. Но когда все заинтересованные стороны действуют заодно, риск невелик.

 Первый конференц-зал Центрального полицейского управления города Нью-Йорка был забит штатскими. Впрочем, копов тоже хватало. Здесь присутствовала следственная бригада Евы в полном составе, а также майор Уитни.

 Именно у него возникла идея пригласить на встречу представителей средств массовой информации. Конечно, тут имелся всегда раздражавший Еву политический подтекст, но она понимала, зачем это нужно. Впрочем, дела это не меняло: отвечать на каверзные вопросы все равно придется ей.

 Пока что журналистские ищейки вели себя спокойно. Несмотря на скопление народа, в зале стояла тишина.

 Ева обвела взглядом собравшихся. Конечно, тут была Саманта Гэннон, а также ее бабушка и дедушка, Лейн и Макс. Они держались за руки и казались очень довольными, уверенными в себе. И были похожи как две капли воды. «Неужели такое возможно? — подумала Ева. — Неужели можно прожить вместе полвека и все еще нуждаться друг в друге?»

 Стивен Уиттьер и его жена тоже были здесь. Ева не знала, чего ждать от этой взрывчатой смеси. Иногда люди удивляли ее. Не потому, что были дураками или подонками; это ее ничуть не удивило бы. А потому, что умели сохранять достоинство.

 Она увидела, как Макс Гэннон пожал руку Стивена Уиттьера. Не из вежливости, а с настоящим чувством. А Лейн Гэннон поцеловала его в щеку, наклонилась и прошептала на ухо несколько слов, от которых у Стивена выступили слезы на глазах.

 Это было так трогательно, что у Евы запершило в горле. Она посмотрела в глаза Рорку и поняла, что муж испытывает то же самое.

 Были бриллианты или не были, неизвестно. Но круг замкнулся.

 — Лейтенант… — кивнул ей Уитни.

 — Есть, сэр. Нью-Йоркская городская полиция и Управление безопасности благодарят вас за сотрудничество и согласие присутствовать на сегодняшней пресс-конференции. Во многом благодаря именно этому сотрудничеству удалось закрыть дело, о котором сегодня пойдет речь.

 Ева заранее подготовила тезисы своего выступления. Очень точные, очень подробные. Но теперь махнула на них рукой и заговорила своими словами:

 — Джером Майерс, Уильям Янг, Андреа Джекобс, Тина Кобб. Этих людей не вернуть. Единственное, что мы можем для них сделать, это провести расследование. Кем бы они ни были, что бы они ни совершили, у них отняли жизнь, и этого уже не исправишь. Присутствующие в этом зале полицейские — майор Уитни, капитан Финн, детективы Бакстер, Макнаб и Пибоди, сержант Трухарт — сделали все, чтобы завершить следствие и восстановить справедливость по отношению к мертвым. Это наша работа и наш долг. Присутствующие здесь гражданские лица — Гэнноны, Уиттьеры и Рорк — также отдали этому делу много времени и сил. Дознание закончено, и мы можем двигаться дальше.

 Ева распечатала коробку и вынула бульдозер. Конечно, его уже просканировали. Она уже видела на экране то, что лежало внутри игрушки. И все же момент был особенный.

 — Точнее, вернуться назад. Мистер Уиттьер, я обращаюсь к вам. Ваши слова будут внесены в протокол. Установлено, что этот предмет является вашей собственностью. Вы дали письменное разрешение на его разборку. Это верно?

 — Да.

 — И одновременно согласились разобрать его собственноручно.

 — Да. Но сначала… сначала я хотел бы попросить прощение за…

 — Не за что, Стивен, — спокойно сказала Лейн, продолжая держать Макса за руку. — Лейтенант Даллас права. Кое-что нельзя исправить, как ни старайся.

 Уиттьер молча кивнул и разложил на столе инструменты. Пока он работал, слово взяла Лейн. Ее голос звучал непринужденно; казалось, она решила поднять настроение присутствующим.

 — Макс, ты помнишь, как мы сидели за кухонным столом, на котором лежала та дурацкая фаянсовая собачка?

 — Помню. — Он поднес руку Лейн к губам. — Тогда потребовалось лишь два удара молотка. Тут возни намного больше. — Он потрепал Стивена по плечу.

 — Когда-то вы тоже были копом, — заметила Ева.

 — Очень давно. Еще в прошлом веке. Потом я стал частным сыщиком. И должен сказать, с тех пор мало что изменилось. Конечно, инструменты стали лучше, но работа — всегда работа. Если бы я родился на не сколько десятков лет позже, то пошел бы в электронный отдел. — Он улыбнулся Финн. — С удовольствием посмотрел бы на нынешнюю технику.

 — Буду рад провести для вас индивидуальную экскурсию. Вы все еще работаете частным сыщиком, верно?

 — Когда попадается интересное дело.

 — А попадаются они всегда, — вставила Лейн. — Кто родился копом… — усмехнулась она.

 — И не говорите! — согласился с ней Рорк.

 Но тут на стол посыпались куски металла, и беседа прервалась.

 — Внутри прокладка, — откашлявшись, сказал Стив. — Здесь достаточно светло, чтобы вынуть ее… Но я не хочу делать это. — Он оттолкнулся от стола. — Может быть вы, миссис Гэннон?

 — Нет. Мы сделали свое дело. Все мы. Теперь пусть этим занимается полиция, верно? А именно лейтенант Даллас. Надеюсь, что она сделает это быстро, и я снова смогу дышать.

 Решив не спорить, Ева подняла отвинченный корпус бульдозера, вытянула наружу прокладку и достала мешочек, уютно лежавший внутри.

 Потом открыла его и высыпала на ладонь камни.

 — Глазам своим не верю! — ахнула Саманта. — Даже после всего случившегося. Но они существуют.

 — После стольких лет… — Лейн следила за тем, как Ева по очереди кладет камни обратно в мешочек. — Мой отец долго смеялся бы. А потом попытался бы придумать, как вынести отсюда в ладони пару камушков.

 Пибоди придвинулась ближе, и Ева дала ей полюбоваться на бриллианты.

 — Их нужно проверить, определить подлинность и оценить, но…

 — Так за чем же дело стало? — Рорк тут же встал, взял один из камней и вынул из кармана лупу. — Гм-м, впечатляющее зрелище. Чистая вода, полная огранка, почти семь каратов. Возможно, стоит вдвое больше, чем пятьдесят лет назад, когда его украли. Думаю, между страховой компанией и наследниками первоначальных владельцев начнется большая тяжба.

 — Это уже не наша проблема. Клади обратно.

 — Конечно, лейтенант. — Он положил камень в мешочек, ко всем остальным.

 Ответы на вопросы ненасытных представителей средств массовой информации заняли у Евы больше часа. Но она ничуть не удивилась, когда, вернувшись в свой кабинет, обнаружила там Рорка. Он сидел в ее кресле, положив на письменный стол ноги в элегантных туфлях, и играл со своим карманным компьютером.

 — У тебя есть свой кабинет, — напомнила ему Ева.

 — Да, есть, и он куда удобнее твоего. Впрочем, даже паршивый вагон метро удобнее твоего кабинета. Я видел, как ты сражалась с масс-медиа, — добавил он. — Хорошая работа, лейтенант.

 — У меня до сих пор звенит в ушах. А на этом столе, между прочим, могут лежать только мои ноги. — Но сгонять Рорка она не стала. Просто села на угол.

 — Уиттьерам пришлось несладко, — заметил Рорк.

 — Да. Им не позавидуешь. Что бы ни было, а отречься от собственного сына нелегко. Сынку так и не уда лось разорить маму и папу на хорошего адвоката. Он идет ко дну, а им приходится наблюдать за этим.

 — Они любили его, баловали, а он на них плевать хотел. Что ж, он сделал свой выбор.

 — Да. — Перед глазами Евы вновь возникли лица Андреа Джекобс и Тины Кобб, но она заставила себя забыть их. — Ответь мне на один вопрос, только честно… Ты не свистнул тот бриллиант, нет?

 — А что? — улыбнулся он.

 — Черт побери, Рорк!

 — Нет, не свистнул. Хотя мог — конечно, ради шутки. Но ты таких шуток не любишь. Впрочем, я собираюсь купить тебе парочку этих камней.

 — Я не…

 — Молчи, скандалистка! — Он протянул к ней руку. — Лучше иди ко мне.

 Ева нахмурилась.

 — Если ты думаешь, что я соглашусь, тебе нужно не медленно показаться врачу.

 — Как хочешь… Я собираюсь купить парочку этих камней, — повторил он. — Потому что с них нужно смыть кровь. Конечно, Лейн Гэннон права: это только вещи. Но в то же время они — символы и поэтому нуждаются в очищении. Ты сама сказала, что мертвых вер нуть нельзя. Поэтому сделай то, что в твоих силах. Если ты будешь носить камни, которые стоили людям жизни, они очистятся. Станут чем-то вроде полицейского значка, который говорит, что за жертвы есть кому заступиться. Кто-то всегда заступится. Бриллианты не дадут тебе забыть это.

 Ева смотрела на него во все глаза.

 — О боже, ты меня тронул… Тронул до глубины души.

 — А когда я увижу их на тебе, то тоже вспомню. И буду знать, что «кто-то» — это ты. — Он положил ладонь на ее руку. — Знаешь, чего я хочу от тебя, милая Ева?

 — Что бы ты ни говорил, я не сяду к тебе на колени в управлении! Никогда!

 Рорк засмеялся.

 — Еще одна мечта разбилась вдребезги… Нет, я хочу от тебя другого. Чтобы мы с тобой прожили вместе пятьдесят с лишним лет, как Гэнноны. В любви и взаимопонимании.

 — Один год из этих пятидесяти мы уже прожили. Кажется, второй тоже идет неплохо.

 — Я не жалуюсь.

 — Слушай, давай плюнем на работу, а? Сейчас я позвоню Уитни и отпрошусь.

 — Лейтенант, уже половина шестого Ваша смена закончилась.

 Ева нахмурилась и посмотрела на наручные часы.

 — Надо же, как летит время… Раз так, поедем домой и выпьем за то, чтобы второй год нашей совместной жизни прошел не хуже первого.

 Рорк взял Еву за руку, и они вышли из кабинета.

 — Интересно, кто теперь будет считаться законным владельцем бриллиантов… Кстати говоря, что с ними сделали?

 — Просканировали, описали, положили в пакет для вещественных доказательств, запечатали и поместили в один из сейфов, которые стоят в подвале управления. — Она покосилась на мужа. — Хорошо, что ты больше не крадешь.

 — Ты в этом уверена? — Рорк обнял ее за плечи и повел к лифту. — Абсолютно уверена?

 А бриллианты лежали глубоко под асфальтом нью-йоркских улиц, в холоде, безмолвии, темноте и ждали своего часа. Скоро, совсем скоро они заблестят снова.