• Святые грехи, #2

Глава 6

 Джеральд и сам не понимал, зачем послал на похороны цветы. Видимо, отчасти потому, что признавал странную роль, которую сыграла в его судьбе Дезире. К тому же Джеральд полагал, что, выразив таким образом свое участие, он сможет забыть о ней и навсегда закроет еще одну главу в своей жизни.

 Он опять пребывал в состоянии поиска. Часами вслушиваясь в различные голоса, Джеральд надеялся услышать голос, который вызовет в нем глубокое волнение, трепет. Он не сомневался, что такой голос появится. Он сразу узнает его, услышав только одно слово или фразу. Тогда вновь в его жизни возникнет женщина, которая подарит ему наслаждение.

 Джеральд знал, что надо запастись терпением, но не был уверен, что сможет долго ждать. Опыт оказался таким потрясающим, что он жаждал испытать это блаженство еще раз. Джеральд потерял сон. Даже мать заметила, что с ним что-то не так, хотя редко обращала внимание на что-либо, кроме своих коктейлей. Она попросила его не засиживаться допоздна за уроками и потрепала по щеке. Джеральд считал мать чрезвычайно глупой женщиной и никогда не обижался на нее. Ее равнодушие обеспечивало ему свободу. Он вел себя как идеальный сын: не слушал громкую музыку, не посещал безобразных вечеринок. Впрочем, Джеральд искренне презирал подобные развлечения. Школу он тоже считал пустой тратой времени, но учился всегда прекрасно. Если от тебя чего-то требуют, надо подчиниться или сделать вид, будто подчиняешься. Тогда тебя оставят в покое.

 Свою комнату Джеральд тщательно оберегал от посторонних вторжений. К нему не наведывалась даже горничная. Мать относилась с пониманием к странностям сына и уважала его стремление к независимости. А это давало ему уверенность в том, что никто не обнаружит его тайник с наркотиками.

 Но самое главное — ни горничная, ни родные, ни друзья никогда не прикасались к его компьютеру.

 У Джеральда была врожденная тяга к технике, и, когда ему исполнилось пятнадцать, он подсоединился к банковскому счету матери, справедливо сочтя, что это гораздо проще и удобнее, чем клянчить деньги. Он научился перехватывать и другие счета, но деньги ему быстро надоели.

 И вот тогда Джеральд открыл для себя новое развлечение. Подслушивание чужих телефонных разговоров возбуждало его, он казался себе привидением. Линию «Фэнтэзи» он обнаружил случайно и сразу понял, что это — то самое, чего ему не хватало в жизни.

 Да, теперь он не остановится, пока не найдет следующую, пока не услышит голос, который успокоит его. Однако надо соблюдать осторожность. Конечно же, мать глупа и никогда ни о чем не догадается, но отец… Если он что-нибудь заподозрит, последуют вопросы, и тогда ему несдобровать.

 Обдумывая свои планы, Джеральд проглотил таблетку, затем еще две. Вообще-то он не любил барбитураты, но сегодня ему хотелось заснуть без сновидений.

 Джеральд знал, что отец весьма умен. Он получил юридическое образование, но потом увлекся политикой. Начав политическую карьеру в конгрессе, Чарлтон П. Гайден благодаря незаурядной воле и уму вскоре получил пост в сенате. У него был имидж богатого человека, понимающего тем не менее нужды людей. Берясь за безнадежные дела, он всегда выигрывал их. Его считали политиком с незапятнанной репутацией. Он был очень осторожным, целеустремленным и умным человеком.

 Джеральд не сомневался: когда закончатся выборы, когда подсчитают голоса, а с улиц уберут последнее конфетти, его отец станет самым молодым и блестящим хозяином Овального кабинета со времени Кеннеди.

 Разумеется, Чарлтон П. Гайден ужаснулся бы, узнав, что его единственный сын и наследник задушил женщину, а теперь ждет случая сделать это еще раз. Но Джеральд был уверен в своем уме и хитрости. Никто никогда не узнает, что сын лидирующего кандидата на пост президента Соединенных Штатов испытывает склонность к убийствам. Его просто не посмеют заподозрить ни в чем подобном. Ну а если ему удастся скрыть это от отца, то от всех остальных и подавно.

 Поэтому он и послал цветы на похороны Дезире, а теперь сидел в темноте, вслушиваясь в голоса женщин и надеясь вскоре обрести то, что ищет.

 

 — Спасибо, что пришли, сестра.

 Грейс понимала, что глупо смущаться, пожимая руку монахине. Но никак не могла забыть, как в детстве монахини много раз били ее линейкой по костяшкам пальцев. И хотя Грейс знала, что теперь монахини отказались от подобных наказаний, ей все равно стало неприятно.

 Сестра Элис была в черном, с маленьким серебряным распятием на груди, в туфлях без каблуков.

 — Мы молимся за вас и вашу семью, мисс Маккейб. Я была знакома с Кэтлин всего несколько месяцев, но уважала ее за преданность делу и педагогический талант.

 «Уважала»… Какое формальное, сухое слово! Грейс уже пришлось выслушать немало соболезнований, но ни один человек не сказал, что дружил с Кэтлин и будет тосковать о ней…

 В церкви собралось несколько преподавателей и учеников. Без них здесь было бы совсем пусто. «Да, среди них нет никого, кто пришел бы не из чувства долга, а из сострадания», — подумала Грейс, усаживаясь в заднем ряду.

 Грейс окинула взглядом цветы в корзинах и венки в нефе. Ей вдруг показалось, что живые цветы с их благоуханием здесь абсолютно неуместны.

 В основном цветы были присланы из Калифорнии. Очевидно, следовало считать, что букет гладиолусов и открытка с соболезнованиями — достаточный знак внимания со стороны тех людей, которые были когда-то частью жизни Кэтлин, вернее, миссис Джонатан Бризвуд…

 Грейс был тягостен запах цветов, как и вид белого гроба, к которому она так и не подошла. А еще она поняла, что никогда больше не сможет слушать орган, не вспоминая при этом о смерти. «Нет, — подумала Грейс, — когда пробьет мой час, пусть не будет церемоний, панихид, друзей и родственников, глядящих заплаканными глазами на то, что от меня осталось».

 — Грейс!

 Она обернулась с непроницаемым лицом.

 — Джонатан? Так ты все же пришел?

 — Конечно. — В отличие от Грейс он смотрел на свою бывшую жену, лежавшую в белом гробу.

 — Тебя все еще интересует, какое впечатление ты производишь на окружающих?

 Джонатан заметил, что на них начали оборачиваться, и проигнорировал это замечание.

 — Боюсь, я смогу остаться только на панихиду. Через час у меня назначена встреча со следователем Джексоном. Потом я должен успеть в аэропорт.

 — Очень мило, что ты выкроил время, чтобы прийти на похороны жены. Впрочем, к чему лицемерить? Кэтлин для тебя ничего не значила, ровным счетом ничего!

 — Не думаю, что уместно обсуждать это здесь.

 — Ошибаешься. У нас не будет другой возможности: едва ли мне захочется еще раз увидеть тебя.

 — Если ты начнешь настаивать, Грейс, тебе придется выслушать такое, о чем лучше не знать.

 — Я не настаиваю. Меня тошнит от твоего вида. Смотреть не могу, как ты разыгрываешь убитого горем мужа после того, что ей пришлось из-за тебя пережить!

 Послышались приглушенные голоса, на них устремились любопытные взгляды, и это заставило Джонатана решиться. Крепко сжав руку Грейс, он потащил ее из церкви на улицу.

 — Я предпочитаю говорить о семейных делах без посторонних.

 — У нас с тобой не может быть «семейных дел»!

 — Согласен, нам незачем притворяться, что мы привязаны друг к другу. Ты никогда не давала себе труда скрывать свое отношение ко мне.

 — Я действительно не доверяла тебе и твоим чувствам. Кэтлин не следовало выходить за тебя замуж.

 — О, с этим я всецело согласен. Кэтлин вообще не стоило выходить замуж. Роль матери не по ней, а уж жены — тем более.

 — Как ты смеешь говорить здесь подобные вещи?! Ты унижал ее! Ты не скрывал свои любовные похождения…

 — А по-твоему, лучше делать это тайком? — Джонатан с горечью усмехнулся. — Неужели ты и в самом деле считаешь, что это ее волновало? В таком случае ты глупее, чем я думал.

 — Она любила тебя!

 Голос Грейс срывался. Ей было невыносимо больно стоять сейчас на крыльце церкви. В детстве они с Кэтлин столько раз поднимались и спускались по этим ступенькам: в белых платьицах с оборочками во время майской процессии, в желтых шляпах — в пасхальное воскресенье. А теперь она здесь одна, без Кэтлин, и через полуоткрытую дверь доносятся траурные звуки органа.

 — Ты и Кевин были для нее всем в жизни!

 — Заблуждаешься, Грейс. Если хочешь, я расскажу о Кэтлин. Она ни к кому не была по-настоящему привязана — ни ко мне, ни к сыну. Кэтлин закрывала глаза на мои связи, пока я не начал афишировать их, то есть до тех пор, пока они не мешали тому единственному, что она ценила, — положению миссис Бризвуд.

 — Перестань!

 — Нет, выслушай до конца. — Он схватил ее за руку. — Даже секс не интересовал ее, но она хотела иметь сына. Бризвуда! И когда появился Кевин, Кэтлин сочла, что достигла цели. Он был для нее не сыном, а символом.

 Эти слова задели Грейс за живое. Она смутно ощущала что-то такое уже много лет. Ей стало неловко.

 — Это не правда! Она любила Кевина…

 — Насколько была способна. Скажи, Грейс, ты когда-либо замечала у нее хоть одно непосредственное проявление привязанности — к тебе или к родителям?

 — Кэтлин была скрытной. Но это не значит, что она ничего не чувствовала!

 — Она была черствой.

 Грейс вздрогнула, как от пощечины. Это не удивило ее, ибо в глубине души она думала о сестре точно так же.

 А Джонатан между тем продолжал:

 — Хуже всего то, что она не могла быть другой. Большую часть нашей совместной жизни мы шли разными дорогами, и нас это не стесняло.

 Теперь Грейс стало совсем плохо. Все это она ощущала, более того, видела, но отказывалась верить своим глазам. Они с Джонатаном никогда не говорили об их с Кэтлин семейной жизни, но сейчас ему явно хотелось высказать все до конца. Грейс не могла не признать, что Кэтлин тоже в чем-то виновата. Но не одна же она!

 — Затем это перестало тебя устраивать?

 — Верно. Когда я заговорил о разводе, она впервые проявила эмоции. Кэтлин не давала согласия, угрожала мне, умоляла… Но я прекрасно знал, что она боялась потерять не меня, а положение в обществе и привычный комфорт. Убедившись, что я непреклонен, она просто-напросто исчезла на три месяца, не давая знать о себе ни мне, ни Кевину. Три месяца она не видела сына и не говорила с ним!

 — Она очень страдала…

 — Возможно. Я мог бы использовать этот поступок против нее, но решил пойти на компромисс. Я сообщил ей, что готов разрешить Кевину навещать ее во время школьных каникул, однако ответа так и не получил.

 — Кэтлин собиралась отсудить у тебя сына. Она боялась тебя и твоих родственников, но хотела бороться за Кевина.

 — Мне об этом известно.

 — Ты знал? — удивилась Грейс. — Знал, что она предпринимала?

 — Я выяснил, что Кэтлин наняла частного детектива и хотела нанять адвоката.

 — И как ты собирался помешать ей получить опекунство?

 — Уверяю тебя, я сделал все необходимое. — Он взглянул на часы. — Но нам пора возвращаться — из-за нас задерживается служба.

 Не дожидаясь ответа Грейс, Джонатан вошел в церковь.

 Остановив машину на красный свет, Бен вытащил из бумажного пакета глазированный пончик. Был теплый день, и он опустил стекла. Рядом остановился автомобиль марки «Вольво», из него доносилась громкая поп-музыка, заглушая Б.Б. Кинга, которого слушал Бен.

 — Как можно слушать такую чепуху? — Бен закатил глаза. — Похоже, это «рука Москвы». Они через своих агентов заполнили эфир бессмысленной оркестровой мешаниной и будут гонять ее до тех пор, пока мозги среднего американца не превратятся в желе. А между тем, ожидая, когда мы впадем в коматозное состояние, они сами слушают «Ролинг стоунз». — Бен откусил еще кусок пончика и покосился на Эда: ему хотелось развеять его мрачное настроение. — А нас почему-то беспокоит оружие средней дальности в Европе!

 — Тебе следует написать в Пентагон, — усмехнулся Эд.

 — Слишком поздно. — Бен миновал перекресток и повернул направо. — Они нас оболванивают, Эд, чтобы потом лепить по шаблону то, что им нужно.

 Заметив, что напарник особенно не реагирует на его шутки, Бен выключил радио. Ему так и не удалось отвлечь Эда от грустных мыслей, поэтому он спросил:

 — Похороны сегодня?

 — Да.

 — Когда мы с этим закончим, ты можешь отлучиться на пару часов. Эд покачал головой.

 — Она не захочет видеть меня, пока я не буду располагать хоть какой-то новой информацией.

 — Возможно, у нас что-нибудь появится. — Бен вглядывался в номера домов в переулке. — Когда она собирается возвращаться в Нью-Йорк?

 — Не знаю. — Эд старался об этом не думать. — Полагаю, через пару дней.

 — У тебя с ней серьезно?

 — У меня не было времени поразмыслить об этом.

 — В таком случае советую поторопиться. Бен остановился у края тротуара. Его взгляд скользнул по крохотному магазинчику, приютившемуся среди нескольких таких же. Видимо, раньше это был салон-магазин модной одежды. Теперь здесь разместилась «Фэнтэзи инкорпорейтед».

 — На злачный притон не похоже.

 — Кому, как не тебе, об этом знать! — Бен рассеянно облизнул с пальцев шоколадную глазурь и огляделся. — Если занимаешься бизнесом, приносящим стабильный доход, надо больше вкладывать в свой имидж.

 Эд открыл дверцу и вышел из машины.

 — Никогда бы не подумал, что у них обширная клиентура.

 Внутри офис «Фэнтэзи» тоже оказался более чем скромным. Белые стены, ковер фабричной работы на полу, разнокалиберные стулья, очевидно, приобретенные на распродаже. Вдоль стены стояли два письменных стола армейского образца — надежные, крепкие, но невзрачные. На фоне этой мебели выделялся компьютер новейшего образца.

 За монитором сидела женщина с хорошеньким круглым личиком и собранными на затылке каштановыми волосами. На спинке стула висел жакет. Ее белую шелковую блузку украшали три золотые цепочки. Улыбнувшись, она поднялась им навстречу.

 — Добрый день. Чем могу служить?

 — Мы хотим поговорить с владельцем фирмы. — Бен предъявил свой значок. — Полиция.

 Взяв у Бена удостоверение, женщина внимательно изучила его.

 — Владелец фирмы — я. Что вам угодно?

 — Узнать кое-что об одной из ваших служащих, мисс…

 — Миссис Кофилд. Айлин Кофилд. Это по поводу Кэтлин Бризвуд?

 — Да, мадам.

 — Пожалуйста, садитесь. — Выражение лица женщины совершенно не изменилось: или ей нечего было скрывать, или она прекрасно владела собой.

 — Вам приготовить кофе?

 — Нет, спасибо, — отказался Бен. — Вам известно, что Кэтлин Бризвуд убита?

 — Да, я прочла об этом в газете. Ужасно! — Она села за стол и положила руки на журнал для записей в розовой обложке. — Но, право, не знаю, чем я могла бы вам помочь. Я встречалась с ней один только раз, когда она приходила на собеседование, хотя обычно у меня с сотрудниками тесный контакт. Должна сказать, она пользовалась популярностью. Пожалуй, Дезире.., простите, я привыкла называть ее этим именем.., была самой популярной из моих сотрудниц. У нее был необыкновенный голос — мягкий и успокаивающий. Это очень важно в нашем деле.

 — Кэтлин когда-нибудь жаловалась на клиентов? — Эд открыл свой блокнот. — Может быть, кто-то шантажировал ее, угрожал?

 — Нет, Кэтлин была очень разборчива и брала далеко не все звонки. Она вообще отличалась консервативностью, и мы ее за это уважали. У нас есть две-три девушки, которые удовлетворяют.., необычные фантазии.

 Зазвонил телефон.

 Извинившись, Айлин сняла трубку и открыла журнал.

 — «Фэнтэзи инкорпорейтед». Да, конечно. Я с удовольствием узнаю для вас, свободна ли Луиза. Мне нужен только номер вашей кредитной карточки и срок ее действия. По какому номеру с вами можно связаться? Если Луиза занята, с вами побеседует кто-нибудь другой. Да, я этим займусь. Спасибо.

 Закончив разговор, Айлин смущенно улыбнулась:

 — Через минуту я освобожусь. Это постоянный клиент, с такими все проще. — Она нажала несколько кнопок на коммутаторе и опять сняла трубку. — Луиза? Это Айлин. Мистер Данниген хотел бы поговорить с тобой. Да, номер тот же. Он ждет твоего звонка. Пока. — Повесив трубку, она снова повернулась к Эду. — Простите, что прервала вас.

 — И много у вас таких? — спросил он. — Я имею в виду — постоянных клиентов?

 — О да! Сейчас очень много одиноких, сексуально не удовлетворенных людей. И большинство из них предпочитают анонимность телефонного звонка риску, который неизбежен в «Барах встреч». — Айлин откинулась на спинку стула. — Нам всем известно, как быстро распространяются болезни, передающиеся половым путем. Я уверена, что в новом тысячелетии прежний образ жизни отойдет в прошлое. «Фэнтэзи» предоставляет людям неограниченные возможности…

 — Да-да, вполне вероятно. — Эда сейчас интересовало убийство, а не философия нравов. — Скажите, у Кэтлин было много постоянных клиентов?

 — Я уже сказала вам: она пользовалась успехом. В последние дни ей звонили несколько мужчин. Они очень огорчились, узнав от меня, что ее с нами больше нет.

 — Звонили все ее клиенты?

 Айлин сделала паузу, обдумывая вопрос.

 — Я понимаю, что вас интересует все, связанное с Кэтлин, и готова оказать вам посильную помощь. Но, видите ли, мужчины, которые сюда звонят, знали ее как Дезире. Для них она была только голосом — голосом без лица или, точнее, с тем лицом, которое они сами создавали в воображении. Мы соблюдаем осторожность, учитывая юридическую и профессиональную сторону дела. Настоящие имена наших женщин никому не известны, мы не разрешаем им давать клиентам свой домашний телефон, а также встречаться с ними. Анонимность — иллюзия, но вместе с тем и защита. Никто из клиентов не может вступить в контакт с женщиной, не поставив в известность наш офис.

 — Кто имеет доступ к вашим архивам?

 — Я, мой муж и его сестра. Это семейное предприятие, — объяснила Айлин, снова сняв трубку. — Сестра мужа работает днем в колледже, а по вечерам дежурит на телефоне. Минутку.

 Она приняла следующий звонок точно так же, как и предыдущий. Эд взглянул на часы. 12.15. Очевидно, секс по телефону — популярное занятие во время обеденного перерыва… Он снова подумал о Грейс. Очевидно, похороны уже закончились и она сейчас одна в доме…

 — Простите, — сказала Айлин, — но я должна предупредить вас, что наши картотеки секретны. У нас запрещено сообщать какую-либо информацию о наших клиентах и сотрудниках посторонним. О нашем бизнесе, джентльмены, мы не болтаем за коктейлем и тщательно следим, чтобы все было в рамках закона. Наши женщины — не проститутки: они продают не тело, а только голос, и мы обязаны защищать их интересы. К нашим служащим у нас тоже жесткие требования. Мы подвергаем их тщательной проверке и, если они нарушают правила, увольняем. Существуют фирмы, подобные нашей, куда может позвонить несовершеннолетний молодой человек и записать разговор на счет родителей. Я считаю это безответственным. Мы обслуживаем только взрослых и объясняем им наши условия до того, как взимаем плату.

 — Разоблачение порока не входит в наши задачи, миссис Кофилд, — заметил Бен. — Нам уже понятно, что ваш бизнес не нарушает закона. Вы очень поможете нам, показав список ее клиентов.

 — Я не могу это сделать. Список клиентов строго конфиденциален и разглашению не подлежит.

 — Не забывайте, что мы расследуем убийство, — нахмурился Бен.

 — Я понимаю вашу позицию, а вы должны понять мою.

 — Мы можем предъявить ордер, — напомнил Эд, — но на это уйдет время.

 — Да, вам придется предъявить ордер, мистер Джексон. Пока его нет, я обязана оберегать моих клиентов. И еще раз заверяю вас, что никто из них не мог узнать, где она живет, не имея доступа к нашему компьютеру и не расшифровав код программы.

 — Нам придется побеседовать с вашим мужем и его сестрой.

 — Конечно. При условии сохранения конфиденциальности наших клиентов мы готовы сотрудничать с вами.

 — Миссис Кофилд, где был ваш муж вечером десятого апреля? — Эд приготовил блокнот и карандаш; взглянув на Айлин, он заметил, как она сжала пальцы.

 — Я предполагала, что вы об этом спросите, но все же нахожу ваш вопрос бестактным.

 — Возможно. — Бен вздохнул. — Но расследование преступлений не всегда позволяет проявлять деликатность.

 Айлин облизнула губы.

 — Вечером десятого Аллен играл в софтбол. Я тоже была с ним. Все закончилось около девяти; может быть, чуть раньше. После этого мы отправились есть пиццу с несколькими другими парами и вернулись домой немного позже одиннадцати.

 — Если нам понадобятся фамилии, вы сможете их назвать?

 — Конечно. Поверьте, мне очень жаль Кэтлин, и я готова всячески помогать расследованию. Но не думаю, что мой бизнес имеет отношение к ее убийству. Простите, мне опять придется ответить на звонок.

 — Спасибо, что уделили нам время. Оказавшись на улице, оба закурили.

 — Похоже, что она играет в открытую, — заметил Эд. — А если это так, никто из ее клиентов не смог бы определить адрес Кэтлин через основной офис.

 — Может, Кэтлин сама нарушила правила? — Бен пожал плечами. — Назвала свой адрес и настоящее имя, встретилась с кем-то из этих парней, и он увязался за ней, решив, что ему нужны не только разговоры…

 — Не исключено. — Однако Эд не представлял себе, что его прежняя соседка могла нарушить правила. — Интересно было бы послушать мнение Тэсс о владельце кредитной карточки, который оплатил секс-разговоры, а затем совершил изнасилование и убийство.

 — Она сейчас занята другим делом.

 — Я просто подумал вслух. — Эд заметил легкое недовольство в голосе друга и решил оставить Тэсс в покое. Бену уже пришлось однажды расхлебывать последствия того, что его жену вовлекли в расследование убийства. — В конце концов, это действительно могло быть совпадением, и наш маньяк не имел отношения к «Фэнтэзи».

 — Признаться, я не слишком верю в совпадения.

 — Я тоже, — вздохнул Эд, открывая дверцу машины.

 — Нам придется еще раз поговорить с Грейс.

 — Знаю.

 

 С каждым днем Джеральд все сильнее страдал от нетерпения. Вот и опять ему придется слушать весь вечер… Как долго это тянется! Едва закончились занятия, Джеральд пришел домой и заперся в своей комнате. Он хотел вообще прогулять занятия в этот день, но опасался, что узнает отец: Чарлтон П. Гайден не выносил бездельников. Поэтому ему пришлось отсидеть все уроки, прикидываясь спокойным, сосредоточенным мальчиком с примерным поведением. А ведь никто из учителей не заметил бы его отсутствия, не будь он сыном видного политического деятеля!

 Джеральд не любил выставляться, предпочитая оставаться незаметным. Когда ты на виду, твои секреты могут разгадать.

 Он редко подслушивал «Фэнтэзи» в дневное время. Ему больше нравилось делать это в темноте: тогда у него лучше работало воображение. Но после Дезире он стал как одержимый и просто умирал от нетерпения.

 Джеральд надел наушники, включил терминал и откинулся на спинку стула, предвкушая момент, когда он наконец услышит долгожданный голос. Сначала, как всегда, раздался голос Айлин — владелицы фирмы. Она его не интересовала: слишком озабочена бизнесом. Голос, который он слышал вчера вечером, тоже ему не нравился. Слишком молодой и жеманный. Как ни вслушивался Джеральд, он не мог уловить в этих голосах обещания.

 Закрыв глаза, он ждал, абсолютно уверенный, что скоро услышит ее. И наконец дождался. Эту женщину звали Роксана.