Глава 29

 Он разрыдался бы, если бы верил, что это поможет. Все остальное он перепробовал. Метался по приемной больницы, ругался, молился. Теперь он просто сидел, обхватив голову руками, и ждал.

 Конрои тоже были здесь. Пожалуй, Дора не представляет, сколько в них мужества. Да, сначала они пришли в ужас, он видел их слезы, но сейчас они держались единым фронтом и считали минуты до конца операции.

 Джед ждал упреков и не дождался. Он ждал обвинений, но они ни в чем его не обвиняли. Даже когда он стоял перед ними, измазанный кровью Доры, и говорил, что оставил ее одну, беззащитную, они не обвиняли его.

 Лучше бы обвиняли.

 Джон принес им всем кофе. Ли спустилась в вестибюль, чтобы встретить прилетевшего из Нью-Йорка Уилла, а Квентин и Трикси сидели на банкетке, держась за руки.

 Когда второй час ожидания подполз к концу, Трикси что-то шепнула мужу и после его одобрительного кивка встала и подошла к Джеду, села рядом с ним.

 – Дора всегда была очень крепкой девочкой, – начала Трикси. – Она затевала драки в школе… ну, не затевала, но никогда не уклонялась от них. Я только удивлялась. Стоило ей поцарапать коленку, и она визжала, как сумасшедшая. Но если она приходила домой с разбитой убой или распухшим глазом, я никогда не слышала ни одной жалобы. Из гордости, наверное.

 – Это была не ее драка. – Джед надавил пальцами на глаза. – Это не должно было случиться.

 – Она сама приняла решение. А теперь она захочет, чтобы все плясали вокруг нее. Она не часто болела, но когда болела… – Голос Трикси прервался, она быстро вытерла навернувшиеся слезы. – Когда болела, то требовала всеобщего и безраздельного внимания. Дора никогда не любила страдать молча.

 Трикси ласково дотронулась до его руки, затем крепко сжала ее.

 – Гораздо труднее ждать в одиночестве.

 – Миссис Конрой… – но он не нашел слов и беспомощно прислонился к ней.

 Услышав приближающиеся шаги, они все вскочили. Вошла Мэри Пэт. Она явно спешила, даже не сняла хлопчатобумажные штаны и рубаху хирургической сестры.

 – Дора еще в операционной. Все хорошо. Врач скоро выйдет.

 Трикси разрыдалась, и Джед автоматически обнял ее, глядя в глаза Мэри Пэт.

 – Когда можно будет увидеть ее? – Врач даст вам знать. Она крепкая, это я могу сказать.

 – Разве я не говорила? – прошептала Трикси и, как слепая, побрела к мужу. Они обнялись и разрыдались уже от облегчения.

 

 Джед покинул приемный покой, решив, что в этот момент ему не место рядом с семьей, и, только когда он остался один, его начала бить дрожь. Он вышел на улицу. Теперь, когда он узнал, что она выкарабкается, нет смысла слоняться по больнице.

 Но он не смог перейти улицу, чтобы остановить такси, опустился на ступеньки и стал ждать, пока дрожь утихнет. Крупные снежные хлопья кружились в свете уличных фонарей, и в этом было что-то потустороннее и завораживающее. Закуривая, он уставился на один сноп света, затем на другой. Затем вернулся в больницу и поднялся на этаж, где лежала Дора.

 Мэри Пэт устало улыбнулась ему.

 – Так и знала, что ты вернешься. Черт побери, Джед, ты же промок насквозь. Найти тебе пустую кровать?

 – Я просто хочу увидеть ее. Я понимаю, что она спит. Я только хочу ее увидеть.

 – Я принесу тебе полотенце.

 – Мэри Пэт.

 – Сначала ты должен высушиться. Потом я отведу тебя к ней.

 Она сдержала слово и, когда, по ее мнению, он стал достаточно сух, отвела его в палату Доры.

 Дора лежала неподвижная и белая, как смерть. Сердце Джеда словно бросилось к горлу.

 – Ты уверена, что она выздоровеет?

 – Сделано все необходимое, и осложнений нет. Доктор Форсайт очень хорош, поверь мне. – Ей не хотелось вспоминать, сколько донорской крови они влили в Дору и как долго не могли стабилизировать ее исчезающий пульс. – Пулю вынули… ткани порваны, но рана затянется. Некоторое время она будет очень слаба и ей будет очень больно.

 – Я не хочу, чтобы ей было больно. – Он чуть не сорвался. – Ты уверена, что ей дают все необходимые обезболивающие?

 – Почему бы тебе просто не посидеть с ней? Тебе станет легче.

 – Спасибо.

 – Моя смена заканчивается через час. Я зайду. Но когда через час она заглянула в палату, то тихонько отступила и оставила их одних. Утром Джед еще был в палате.

 

 Она просыпалась медленно, словно поднималась к поверхности спокойной темной воды. Было трудно дышать. Воздух казался густым. В голове что-то шуршало, словно волны накатывались на берег.

 Джед видел, как вздрагивали ее веки. Один раз ее пальцы дернулись под его ладонью, затем снова замерли.

 – Дора, очнись, не уходи.

 Он провел кончиками пальцев по ее волосам, по щеке, подумал, какая она еще бледная, слишком бледная. Но ее ресницы снова затрепетали, затем глаза открылись. Он подождал, пока они сфокусировались.

 – Джед?

 Ее голос был глухим, безжизненным. У него заныло сердце.

 – Да, малышка. Я здесь.

 – Мне приснился страшный сон. Джед прижался губами к ее ладони, борясь с желанием положить голову на край постели и разрыдаться.

 – Теперь все хорошо.

 – Такой реальный кошмар. Я… – Она пошевелилась, и резкая боль пронзила руку. – О боже!

 – Тебе нельзя двигаться. Вместе с болью вернулась память.

 – Он стрелял в меня. Господи. – Дора начала поднимать здоровую руку к горящему плечу, но Джед остановил ее. – Это был Финли.

 – Все страшное закончилось. Теперь все будет хорошо.

 – Я в больнице. – Ее охватила паника. – Как… как плохо?

 – Тебя подремонтировали. Теперь тебе просто нужен отдых. – Четырнадцать лет в полиции не подготовили его к жуткой боли, затуманившей ее глаза. – Я приведу медсестру.

 – Не надо. Я помню. Он был в квартире, ждал меня. Он хотел вернуть картину. Я сказала, что не знаю, где она, и он выстрелил в меня.

 – Он никогда больше не причинит тебе боли. Клянусь. – Джед прижался лбом к их сплетенным пальцам. – Прости, малышка. Прости меня.

 Но она уже снова погружалась в темную воду подальше от боли.

 – Не оставляй меня здесь одну.

 – Не оставлю.

 

 В следующий раз, когда он увидел ее в сознании, она была окружена морем цветов, больших и маленьких, простеньких и экзотических, в корзинах и букетах. И вместо тусклой больничной сорочки на ней было что-то розовое в оборочках. Волосы вымыты и уложены, лицо подкрашено.

 И все равно она показалась Джеду ужасающе хрупкой.

 – Как дела, Конрой?

 – Привет. – Дора улыбнулась и протянула руку, показавшуюся Джеду слабенькой, как крыло маленькой птички. – Как ты пробрался? Здесь очень строго соблюдают часы посещений.

 – Воспользовался своим званием. Если ты устала, я могу заглянуть позже.

 – Нет. Если ты останешься, то сможешь выгнать их, когда они придут со своими шприцами.

 – Рад помочь. – Чувствуя себя удивительно неуклюжим, Джед отвернулся к цветам. – Похоже, тебе следует начать новое дело.

 – Здорово, правда? Обожаю, когда надо мной трясутся. – Дора повернулась, вздрогнула от боли и порадовалась, что Джед стоит к ней спиной. – Ты предал меня, Скиммерхорн.

 – Что?

 – Ты рассказал моей семье.

 – Я решил, что так лучше, чем прочитать в газете.

 – Может, ты и прав. Так что происходит в твоем мире? Мэри Пэт сказала, что ты раньше времени вышиб Голдмена и вернулся к работе.

 – Да.

 Надо же было чем-то заполнить дни, чтобы не сойти с ума.

 – Можно посмотреть твой жетон?

 – Что?

 – Жетон. – Дора улыбнулась. – Можно взглянуть?

 – Конечно.

 Джед вытащил полицейский жетон и подошел к кровати. Дора внимательно изучила его, несколько раз открыла и закрыла.

 – Здорово. Как ты себя чувствуешь?

 – Соответственно.

 Джед убрал жетон в карман. Переступил с ноги на ногу. Он просто не мог болтать, когда видел выглядывавшую из-под розовых оборок ослепительно белую повязку.

 – Послушай, я только хотел узнать, как у тебя дела. Мне надо идти.

 – До того, как ты отдашь мне мой подарок? – Не дождавшись ответа, она снова улыбнулась, хотя действие лекарства заканчивалось и боль возвращалась. – Коробка, которую ты держишь? Разве она не для меня?

 – Да, для тебя. – Он положил коробку ей на колени. – Я заходил пару раз, когда ты спала, и, увидев этот цветочный магазин, подумал, что цветов достаточно.

 – Цветов никогда не бывает достаточно. – Дора потянулась к пышному банту, но откинулась на подушки. – Пожалуйста, помоги мне. Я еще не очень ловко пользуюсь рукой.

 Джед не шевельнулся, но глаза его вспыхнули.

 – Врачи сказали, что не останется никаких повреждений.

 – Ну да. – Дора надула губы. – Как будто шрам – не повреждение. Я никогда не буду выглядеть в бикини так, как раньше.

 Джед резко отвернулся, отошел и слепо уставился в окно.

 – Я должен был быть там. Ты не должна была оставаться одна.

 Его голос был таким гневным, плечи – такими непреклонными, что Дора затаила дыхание. Но, не дождавшись бури, потянула за бант здоровой рукой.

 – Насколько я поняла Брента, Финли ускользнул от лос-анджелесской полиции. Никто понятия не имел, что он покинул Калифорнию. И ты не мог предвидеть, что он проберется в мою квартиру и пристрелит меня.

 – Моя работа – знать такие вещи.

 – Ты не можешь быть везде. – Здоровой рукой Дора умудрилась развязать ленту и развернуть упаковку. – Я обожаю подарки, Джед, и не стыжусь говорить об этом. И даже готова пострадать ради… О, Джед, какая красота!

 Потрясенная до глубины души, она приподняла крышку старинной деревянной шкатулки, изящно расписанной сценами из греческой мифологии, и раздалась тихая мелодия.

 Джед сунул руки в карманы, чувствуя себя довольно глупо.

 – Валялась на складе. Я подумал, что тебе понравится.

 – Какая красота, – повторила Дора и посмотрела на Джеда с таким искренним недоумением, что он почувствовал себя еще большим идиотом. – Спасибо.

 – Подумаешь, ничего особенного. Можешь складывать всякую мелочь, пока ты здесь. Мне правда пора идти. Да, тебе точно ничего не нужно?

 Поглаживая шкатулку, Дора неуверенно взглянула на него.

 – Если бы ты оказал мне одну услугу…

 – Говори.

 – Ты не мог бы дернуть за какие-нибудь ниточки и вытащить меня отсюда?

 Ему понадобилось несколько часов и море красноречия, но Дора наконец преклонила голову на собственную подушку в собственной кровати.

 – Благодарю тебя, господи. – Глубоко вздохнув, Дора закрыла глаза, снова открыла их и улыбнулась Мэри Пэт. – Ничего личного, Мэри Пэт, но я возненавидела место твоей работы.

 – Детка, ты сама не была идеальной пациенткой. Ну-ка, открой рот. – Она воткнула термометр в рот Доры.

 – Я была бриллиантом, – процедила Дора.

 – Скорее необработанным алмазом. Совсем необработанным. Однако мне не на что жаловаться; несколько дней домашних дежурств меня вполне устраивают. – Мэри Пэт ловко надела манжет измерителя кровяного давления на здоровое предплечье Доры. – Отлично, – добавила она, взглянув на термометр, но Дора заметила, что ее давление Мэри Пэт не понравилось.

 – Что-то не так?

 – Ничего, что не исправит хорошее поведение.

 – Я отлично себя веду, только никогда не думала, что устану валяться в постели.

 – Переживешь. – Присев на краешек кровати, Мэри Пэт проверила пульс пациентки. – Дора, с хорошим уходом и отдыхом ты поправишься. Но давай начистоту. Если бы Джед задержался, ты бы сейчас не жаловалась. Еще немного, и было бы поздно.

 – Я знаю. Я помню все гораздо отчетливее, чем мне хотелось бы.

 – Можешь ныть и ворчать. Я не возражаю. Но ты должна беспрекословно выполнять все предписания, или я доложу капитану.

 Дора хитро улыбнулась.

 – У вас, медсестер, есть звания?

 – Я говорю о Джеде, тупица. Он финансирует эту операцию.

 – О чем ты?

 – О том, что тебе предоставлен круглосуточный домашний уход за счет капитана Д. – Т. Скиммерхорна.

 – Но… я думала, что страховка это покрывает.

 – Вернись с небес на землю. – Посмеиваясь, Мэри Пэт взбила подушки, разгладила простыни. – И отдыхай. Я приготовлю тебе что-нибудь поесть.

 – Он не должен чувствовать себя виноватым, – прошептала Дора.

 Мэри Пэт остановилась, обернулась.

 – Когда дело касается тебя, он испытывает гораздо больше, чем чувство вины. Ты знаешь, что он не выходил из больницы первые сорок восемь часов?

 Дора уставилась на свои руки.

 – Нет, я не знала.

 – А то, что он заходил к тебе каждую ночь?

 Дора только помотала головой.

 – Большинство женщин всю жизнь ждут, Чтобы кто-то чувствовал себя настолько виноватым.

 Оставшись одна, Дора дотянулась до музыкальной шкатулки, открыла крышку, закрыла глаза и задумалась. Ей было о чем подумать.

 Закончив дежурство, Мэри Пэт передала пациентку сменщице, но свой долг она еще не считала выполненным. Решительно промаршировав через коридор, она резко постучала в дверь Джеда и, когда он открыл, ткнула пальцем ему в грудь.

 – Неужели у тебя не хватает мужества пересечь этот чертов коридор и… – Она умолкла, нахмурилась. – Что ты делаешь?

 – Собираю вещи.

 Праведный гнев засверкал в ее глазах.

 – Черта с два! – Она протопала в комнату и вывернула на пол ящик с книгами. – Ты не бросишь ее, неподвижную и беззащитную.

 – Я ее не бросаю. – Джеду стоило большого труда не взорваться. Он убедил себя, что выезжает ради Доры. – Она попросила меня освободить квартиру и только расстроится, если обнаружит меня здесь.

 Мэри Пэт подбоченилась.

 – Ты – идиот. С этим я могла бы смириться. Однако я никогда не считала тебя трусом.

 – Мэри Пэт, отвяжись.

 – И не подумаю. Ты можешь посмотреть мне в глаза и сказать, что ты ее не любишь?

 – Нет. Но не в этом дело. Врач предельно ясно объяснил, что ее надо ограждать от стрессов. Она расстроится, если я буду болтаться здесь. Ей это не нужно.

 Джед потянулся за сигаретой. Мэри Пэт выхватила ее и разломила пополам. Он свирепо взглянул на нее. Она ответила не менее свирепым взглядом и подтолкнула его к креслу.

 – Сядь. Сядь, черт побери. Я скажу тебе, что ей нужно.

 – Прекрасно. – Джед плюхнулся в кресло. – Я сижу.

 – Ты когда-нибудь говорил ей, что любишь ее?

 – Это не твое дело.

 – Я так не думаю. – Мэри Пэт нетерпеливо зашагала по комнате, едва удержавшись, чтобы не лягнуть тренажер. – Ты дарил ей полевые цветы?

 – Сейчас февраль.

 – Ты прекрасно меня понял. – Мэри Пэт вцепилась обеими руками в подлокотники его кресла, отрезав ему все пути к побегу. – Держу пари, ты никогда не зажигал для нее свечи, не водил гулять к реке, не дарил глупых подарков.

 – Я подарил ей эту чертову шкатулку.

 – Мало. Ей необходимы ухаживания.

 Невероятно, но он почувствовал, что его шея багровеет.

 – Дай мне передохнуть.

 – Я с удовольствием надрала бы тебе задницу, но дала клятву лечить. Ты чуть не потерял ее. Джед метнул на нее испепеляющий взгляд.

 – Ты думаешь, я не понимаю? Каждую ночь я просыпаюсь в поту, вспоминая, как это было.

 – Тогда сделай что-нибудь. Покажи ей, как много она для тебя значит.

 – Я не хочу навязываться ей, особенно когда она не может защититься.

 Мэри Пэт закатила глаза.

 – Тогда ты круглый дурак. – Но из сострадания она поцеловала его. – Найди полевые цветочки, Джед. Я верю в тебя.

 На следующий день прибыл огромный ящик.

 – Еще подарки, – объявила Ли, волоча ящик по полу к дивану, на котором лежала Дора. – Я уже подумываю подставить себя под пулю… конечно, при условии, что рана будет поверхностная.

 – Поверь мне, оно того не стоит. Дай, пожалуйста, ножницы. – Дора наклонилась над ящиком. – Обратного адреса нет.

 – О, тайный поклонник. – Прикусив язык, Ли атаковала скотч, открыла ящик и разочарованно присвистнула. – Книги.

 – Боже. О мой боже. Кэролин Кин. – Дора соскользнула на колени и запустила руки в ящик. – Нэнси Дру… похоже, вся серия. И первые издания. Ли, посмотри на это. «Тайна падающей каминной трубы», «Потайная лестница». – Дора обняла книги и разрыдалась.

 – Милая, милая, тебе больно? Давай я помогу тебе лечь.

 – Нет. – Дора прижала к щеке «Пропуск на Дельфиниум-Лейн». – Они от Джеда.

 – Понимаю, – осторожно сказала Ли.

 – Сколько же он бегал, просто чтобы доставить мне удовольствие! Почему он это сделал? Посмотри, несколько дней назад он прислал мне этот браслет. – Дора вытянула руку и продолжала лепетать что-то под восхищенные «охи» и «ахи» сестры. – А еще та глупая корова и вот эта акварель. Почему он это делает? Что с ним случилось?

 – Я бы сказала, что он сохнет от любви.

 Дора шмыгнула носом и вытерла слезы рукавом халата.

 – Не смеши меня.

 – Милочка, неужели ты не понимаешь, когда за тобой ухаживают?

 Ли взяла одну из книг; покрутила ее в руке и покачала головой.

 – Я лично предпочитаю несколько другой стиль, но на тебя действует именно этот.

 – Он просто жалеет меня. И чувствует себя виноватым. – Дора моргнула, смахивая слезы с ресниц. – Разве нет?

 – Милочка, мужчина, которого я видела в больнице, слонялся там не из чувства вины. Ты не хочешь пожалеть его?

 Дора положила книжку на колени, ласково пробежала пальцами по обложке.

 – Перед тем, как в меня стреляли, я порвала с ним. Я велела ему выехать. Он обидел меня. Ли. Я не хочу, чтобы он снова меня обидел.

 – Я не могу командовать тобой, но мне кажется, несправедливо заставлять его страдать. – Ли поцеловала Дору в лоб и, услышав стук в дверь, побежала открывать. – Привет, Джед. – Ли улыбнулась и поцеловала его в щеку. – Твой сюрприз попал в цель. Она рыдает над книжками.

 Джед автоматически отступил, но Ли схватила его за руку и втянула в квартиру.

 – Посмотри, кто к нам пришел.

 – Привет. – Дора неуверенно улыбнулась сквозь слезы. – Они великолепны. Правда, великолепны.

 – Их ценность резко упадет, если они промокнут, – предупредил Джед.

 – Ты прав. Но я всегда рыдаю над первыми изданиями.

 – Я как раз ухожу.

 Ли схватила пальто, но ни Джед, ни Дора не обратили внимания на ее исчезновение. Дора продолжала прижимать к груди «Потайную лестницу»… как любимое дитя.

 – Я не знаю, что сказать.

 – Скажи спасибо, – предложил Джед.

 – Спасибо. Но, Джед…

 – Послушай, я хотел украсть тебя ненадолго. Хочешь прокатиться?

 – Ты не шутишь? – Дора осторожно встала с дивана. – На свежий воздух? И не в больницу?

 – Одевайся, Конрой.

 Через несколько минут Дора уже удобно расположилась в машине Джеда.

 – Поверить не могу. Никаких медсестер, никаких термометров и измерителей давления.

 – Как плечо?

 – Побаливает. – Дора открыла окно, чтобы подставить лицо прохладному ветру, и не заметила, как пальцы Джеда крепче вцепились в руль. – Меня заставляют делать специальную гимнастику, что… скажем так – неприятно, но эффективно. – Она осторожно приподняла локоть. – Неплохо, а?

 – Отлично.

 Но он сказал это с такой плохо сдерживаемой яростью, что Дора подняла брови.

 – На работе все в порядке?

 – Прекрасно. Ты была абсолютно права. Я не должен был уходить.

 – Тебе просто нужно было время. – Она коснулась его руки, но отпустила, когда он дернулся. Видимо, пора прояснить отношения. – Джед, у нас были трудности, ну… до того, как я попала в больницу. Я понимаю, что была слишком сурова.

 – Нет. Ты была права. Все, что ты говорила, было правдой. Я не хотел подпускать тебя слишком близко и делал для этого все, что мог. Ты помогла мне вернуться на работу, но я не поделился с тобой, потому что не хотел признавать, будто это имеет значение. Что твое мнение обо мне имеет значение. Я действовал умышленно.

 Дора подняла стекло.

 – Ни к чему ворошить прошлое.

 – Наверное, сейчас удобный момент сказать, что, перед тем как в тебя стреляли, я хотел просить у тебя прощения, хотел вымаливать еще один шанс. – Джед искоса взглянул на нее, перехватил взгляд ее широко распахнутых глаз и раздраженно уставился в ветровое стекло. – Да, так я и думал.

 – Я не совсем понимаю, – осторожно сказала Дора, – что входит в еще один шанс.

 Он как раз собирался показать ей.

 Остановив машину на подъездной аллее, Джед обошел капот, чтобы помочь ей выйти, но поскольку она глазела на дом, то ударилась больной рукой о дверцу и, задохнувшись от боли, выругалась.

 – Я не могу выдержать твою боль. – Оберегая ее больную руку, он прижал Дору к себе. – Просто не могу.

 Каждый раз, как я думаю об этом, начинаю сходить с ума. Я вспоминаю, как ты лежала на полу, вспоминаю твою кровь на моих руках. – Дора почувствовала, как он задрожал всем телом, все эти натренированные мускулы задрожали, как натянутые струны. – Я думал, что ты умерла. Я смотрел на тебя и думал, что ты умерла.

 – Не надо, – автоматически успокоила Дора. – Со мной все в порядке.

 – Я не предотвратил это, – гневно сказал он. – Я опоздал.

 – Нет. Ты спас мне жизнь. Он убил бы меня. Он хотел убить меня так же сильно, как хотел картину. Ты остановил его.

 – Этого мало. – С трудом сохраняя самообладание, Джед несколько ослабил хватку и отступил.

 – Мне этого достаточно.

 Дора провела рукой по его щеке. Он схватил ее запястье и прижал ее пальцы к своим губам.

 – Дай мне минуту.

 Он замер на холодном ветру среди шепчущих голых деревьев и спящей зимней травы.

 – Здесь чудесно.

 – Я хочу, чтобы ты вошла в дом. Я хочу закончить этот разговор в доме.

 – Хорошо.

 Хоть Дора не чувствовала слабости, но позволила Джеду поддерживать себя. Ей казалось, что он в этом нуждается.

 Именно у него дрожали руки, когда он отпирал дверь и пропускал ее внутрь. И чуть не подпрыгнул, когда, ступив на бухарский ковер, она испустила тихий довольный возглас.

 – Ты привез назад вещи.

 – Некоторые. – Он смотрел, как она проводит кончиками пальцев по столу красного дерева, по изогнутой спинке кресла, как улыбается зеркалу в красивой золоченой раме. – Моя домовладелица вышвырнула меня, так что я взял из хранилища некоторые вещи.

 – Необходимые вещи. – Дора прошла в парадную гостиную. Здесь появились обитое полосатой тканью канапе и столик из атласного дерева с прелестной лампой от «Тиффани». В камине горел огонь. – Ты возвращаешься домой.

 – Как сказать. – Джед осторожно снял с нее пальто и положил на спинку канапе. – Я вернулся сюда на прошлой неделе. И дом изменился. Я видел, как ты поднимаешься по лестнице, сидишь на диванчике под окном в этой комнате, выглядываешь из окна кухни. Ты изменила дом. – Он повернул ее лицом к себе. – Ты изменила меня. Я хочу вернуться. Если ты будешь со мной.

 Дора сомневалась, что неожиданное головокружение имеет хоть какое-то отношение к ее заживающим ранам.

 – Думаю, мне надо присесть. – Она опустилась на полосатые подушки и сделала два глубоких вздоха. – Ты собираешься сюда вернуться? Ты хочешь сюда вернуться?

 – Да.

 – И ты хочешь, чтобы я жила с тобой?

 – Если это лучшее, чего я смогу добиться. – Он вынул из кармана маленькую коробочку и сунул ей в руки. – Но я бы хотел, чтобы ты вышла за меня замуж.

 – Можно… – Голос изменил ей. – Можно немного воды?

 Джед запустил пятерню в волосы.

 – Проклятье, Конрой, конечно. Сейчас принесу. Дора подождала, пока он не вышел из комнаты, и только тогда набралась смелости открыть коробочку… и обрадовалась, что подождала, потому что ее рот широко раскрылся. Она все еще как завороженная смотрела на кольцо, когда Джед вернулся с хрустальным бокалом, наполненным тепловатой водой из-под крана.

 – Спасибо. – Дора сделала огромный глоток. – Какая громадина.

 Джед вытащил сигарету.

 – Да, он слишком большой.

 – О нет. Бриллиант не может быть слишком большим. – Она положила коробочку на колени, но по-хозяйски накрыла ее рукой. – Джед, я думаю, в эти последние недели тебе было очень нелегко, как и мне. Возможно, я не…

 – Дора, я люблю тебя.

 Она осеклась на полуслове и не успела собраться с мыслями, как Джед уже сидел рядом с нею, сжимая ее пальцы так, что у нее захрустели кости.

 – Только не проси еще воды. Если не хочешь отвечать сейчас, я подожду. Я только хочу, чтобы ты постаралась снова полюбить меня.

 – Так вот из-за чего все эти подарки и телефонные звонки? Ты пытался расшатать мою оборону, пока я не могла пошевелиться.

 Джед взглянул на их сплетенные руки.

 – Правильный вывод.

 Дора кивнула, затем встала и подошла к окну. На этой лужайке она посадила бы тюльпаны и желтые нарциссы.

 – Хорошая работа. Чертовски хорошая работа, Скиммерхорн. Хотя изменили все книги. Как я могла противостоять полному собранию первого издания Нэнси Дру? – Она опустила взгляд на огромный квадратный бриллиант, зажатый в ее руке. – Ты использовал мою слабость к романтике и материальной выгоде.

 – Я не такой уж плохой вариант. – Джед подошел к ней и положил ладонь на ее волосы. – У меня, конечно, есть недостатки, но я чертовски богат.

 Дора улыбнулась.

 – Это могло сработать раньше, но я и сама теперь богата, поскольку получу щедрое вознаграждение за Моне. Может, я и алчная, Скиммерхорн, но у меня высокие требования.

 – Я с ума по тебе схожу.

 – Вот это уже лучше.

 – Ты – единственная женщина, с которой я когда-либо хотел провести жизнь. – Он легко поцеловал ее в шею, и она вздохнула. – Единственная женщина, которую я когда-либо любил или хочу любить.

 – Отлично.

 – Дора, я не смогу жить без тебя. Слезы обожгли ее горло.

 – Прямое попадание.

 – Я могу надеяться, что ты постараешься снова полюбить меня?

 – С чего ты взял, что я переставала?

 Его пальцы непроизвольно сжались, дернув ее волосы, и она поморщилась.

 – А брак? Ты попробуешь?

 Дора усмехнулась. Может, это и не самое романтическое предложение, но ее оно вполне устраивает.

 – Джед, нам нужны будут кружевные шторы. И у меня есть кресло чиппендейл, которое будет отлично смотреться у камина.

 Джед повернул ее к себе, обнял ладонями ее лицо, заглянул в ее глаза, и его паники как не бывало.

 – Дети?

 – Трое.

 – Хорошее число. – Он прижался лбом к ее лбу. – Наверху, в главной спальне, есть кровать. Кажется, Георг III.

 – На четырех столбиках?

 – И с балдахином. Останься сегодня со мной. Она засмеялась и поцеловала его.

 – Я уж думала, что ты никогда не попросишь.