ГЛАВА 6

 

 Джеки не стыдилась того, что призналась Нэйтану в своих чувствах, и не хотела взять свои слова обратно. По ее глубочайшему убеждению, глупо было раздумывать над тем, как все сложилось бы, прими она другое решение.

 В любом случае она сказала правду. И никакие сожаления этого не изменят. Джеки совсем не собиралась влюбляться, и оттого нахлынувшее вдруг чувство казалось ей драгоценным и важным.

 Не раз бывало так, что Джеки при встрече с каким-нибудь мужчиной думала: «Вот это он» и изо всех сил старалась влюбиться в него. С Нэйтаном все было по-другому. Любовь пришла внезапно, без долгих раздумий и в неподходящее время. Это просто случилось. Джеки всегда тайно мечтала о том, чтобы все произошло именно так. В глубине души ей казалось, что любовь нельзя запланировать или смоделировать, и поэтому она почти уже смирилась с тем, что это светлое чувство пройдет мимо нее.

 Нельзя сказать, что Нэйтан — идеальная пара для нее. Во всяком случае, в своем воображении она рисовала несколько иного мужчину. Даже сейчас Джеки не была уверена, обладает ли Нэйтан теми качествами, которые она хотела бы видеть в своем принце.

 И это совершенно не имело значения, потому что она любила его.

 Джеки решила дать Нэйтану несколько дней, с тем чтобы он собрался с духом и ответил на ее чувства. В той форме, какая будет ему удобна. Она ни секунды не сомневалась в том, что все будет хорошо. Она ведь полюбила его. Сама судьба, в лице кузена Фреда, свела их вместе. Возможно, Нэйтан этого пока не понял. Взбивая яйца для того, чтобы приготовить суфле, Джеки улыбнулась. Ну конечно же Нэйтан еще ничего не понял, но — она знала это наверняка — Джеки Макнамара именно та женщина, которая ему нужна.

 Когда мужчина столь консервативен, рационален и — будем честными — совсем капельку зануда, ему нужна женщина с абсолютно противоположным характером, и при этом любящая и понимающая. Она будет находить удовольствие в его серьезности, но в то же время не даст ему превратиться в надутого индюка.

 Джеки ясно представляла себе их будущую совместную жизнь. С годами они сблизятся, так что каждый из них будет в точности знать, о чем в этот момент думает другой. Они не во всем будут соглашаться друг с другом, но вот понять друг друга смогут всегда. Он будет сидеть над своими чертежами и встречаться с заказчиками, а она — писать книги и иногда выбираться в Нью-Йорк, чтобы за ланчем обсудить дела со своим издателем.

 Когда Нэйтану понадобится отправиться за границу из-за какого-нибудь проекта, она поедет с ним, чтобы поддержать его. А он, в свою очередь, поддержит ее, когда ей это будет необходимо. Пока он будет пропадать на стройплощадке, следя за возведением здания, она займется набросками и заметками к книге.

 А потом появятся дети. В течение следующих нескольких лет они будут больше оставаться дома и заниматься своими малышами. Джеки не хотела придумывать, мальчики это будут или девочки или какого цвета будут их волосы и глаза. Такие вещи обязательно должны являться сюрпризом. Однако она была абсолютно уверена, что детки смогут вить из Нэйтана веревки, так сильно он будет их любить.

 Она всегда будет рядом. Станет разминать его уставшие плечи, смешить, когда его одолеют мрачные мысли. С ней он будет чаще улыбаться, а она перестанет быть такой разбросанной. Он будет гордиться ею, а она им. И когда она получит Пулитцеровскую премию, они выпьют огромную бутылку шампанского и будут заниматься любовью всю ночь напролет.

 Как все просто. Теперь нужно только подождать. Нэйтан тоже поймет, как все просто.

 Зазвонил телефон.

 Одной рукой прижимая к боку миску с будущим суфле, Джеки подошла к висящему на стене аппарату и взяла трубку:

 —Алло?

 После секундной паузы восхитительно мелодичный голос спросил:

 Это дом мистера Пауэлла?

 Да. Чем я могу вам помочь?

 Я бы хотела поговорить с Нэйтаном. Это Джастин Честерфилд.

 Имя показалось Джеки знакомым. Даже очень. Джастин Честерфилд, красавица и светская львица. Недавно развелась. Перед ней открывались все двери в Бриджпорте, Монте-Карло и Сен-Моритце. Разумеется, в соответствующий сезон. Джеки верила в дурные предзнаменования, но постаралась не обращать внимания на возникшее вдруг неприятное чувство. Ей захотелось просто повесить трубку, однако это не решило бы проблемы.

 —Да, конечно, — ее мать пришла бы в восторг от таких аристократических интонаций, — я посмотрю, может ли он ответить, миссис Честерфилд.

 Глупо ревновать к голосу в телефонной трубке. Тем более что ревность ей в принципе незнакома. Однако Джеки с большим удовольствием показала трубке язык, прежде чем отправиться на поиски Нэйтана.

 Долго ей искать не пришлось. Нэйтан как раз спускался по лестнице.

 Тебя спрашивают по телефону. Джастин Честерфилд.

 А... — Нэйтан ощутил укол совести и возмутился. Почему звонок от старой знакомой должен вызывать в нем чувство вины? — Спасибо. Я возьму трубку в кабинете.

 Джеки не специально застряла в холле. В конце концов, что она могла поделать, если у нее вдруг страшно зачесалось колено? Нэйтан прошел в кабинет и поднял там трубку, а Джеки застыла на месте, ухватившись за ногу.

 —Джастин, привет. Несколько дней назад. Новая домработница? Нет, это... — Ну,

 давай, как ты ей это объяснишь? — Я как раз сам думал позвонить тебе. Да, насчет Фреда

 Макнамары.

 Джеки поняла, что если будет продолжать чесать колено, то раздерет ногу до крови, и вернулась на кухню. Усевшись на стул, она уставилась на телефон. Можно очень медленно, очень тихо снять трубку — просто послушать, разговаривают они или уже закончили. Джеки сделала это, но с приглушенным проклятием бросила трубку обратно. И пусть они это слышали. Ей наплевать на то, что он там говорит этой женщине. Мысленно она уже называла Джастин исключительно эта женщина. Пусть он попробует объяснить ей, почему с ним живет какая-то другая женщина.

 Развеселившись при этой мысли, Джеки сделала радио громче и начала подпевать солисту.

 Джеки любила готовить, и сейчас она делала суфле аккуратно и с удовольствием. Она не унизится до того, чтобы швырять кастрюли и греметь столовыми приборами. Джеки умела держать себя в руках. Не то чтобы она часто пользовалась этим умением, но обладала им. В конце концов, это всего лишь телефонный звонок. Эта женщина могла позвонить Нэйтану просто для того, чтобы попросить его сделать взнос в какой-нибудь благотворительный фонд. Или, может быть, она хочет переделать свою гостиную. Можно назвать десяток абсолютно невинных поводов для звонка Джастин Честерфилд Нэйтану Пауэллу.

 Например, она хочет прибрать его к рукам, подумала Джеки и перелила содержимое миски в кастрюлю. Ни одна капля не пролилась мимо.

 —Джеки?

 Держа под контролем выражение лица и лучезарную улыбку, Джеки обернулась:

 Закончили? Ну как, ты славно поболтал с Джастин?

 Я хотел предупредить, что ухожу, так что не беспокойся насчет ужина.

 Угу. — Не замедлив ритм ни на долю секунды, Джеки принялась резать огурец. — Интересно, Джастин уже успела развестись во второй или в третий раз?

 В третий, насколько мне известно. — Нэйтан, прислонившись к дверному косяку, наблюдал за тем, как Джеки острым словно бритва ножом аккуратно расчленяет огурец. Да она ревнует, вдруг дошло до него. Боже мой, у него в жизни появилась ревнивица, а ведь он ничего для этого не сделал. Он открыл было рот, чтобы что-то сказать, но передумал. Будь оно все проклято, не станет он ничего объяснять. Может, это и глупо, но если Джеки думает, что его и Джастин связывают романтические отношения, то, возможно, так будет лучше для всех. — Увидимся позже.

 Желаю вам приятно провести время, — ровным голосом произнесла Джеки и тюкнула ножом по огурцу.

 Она не повернула головы и не прекратила резать огурец, пока не услышала, как закрылась парадная дверь. Только тогда, яростно отбросив лезущие в глаза волосы, большими шагами подошла к раковине и вывалила туда суфле. Она съест хот-дог.

 

 Работа помогла Джеки отвлечься. Хорошо знакомый звук пишущей машинки вернул ей душевное равновесие. Хорошо Джеки себя почувствовала, когда ввела в роман новый персонаж. Джастин — или пусть она зовется Карлоттой — была распутной, коварной и корыстной мадам из местного борделя. У нее были, медные волосы и каменное сердце. Она использовала мужчин, а потом безжалостно прогоняла их.

 Джейк, будучи всего лишь мужчиной, пал жертвой ее чар, но Сара своим проницательным женским взглядом видела Джастин — то есть Карлотту — насквозь.

 Джейк, испугавшись своих чувств к Саре, переметнулся к Карлотте. Негодяй. Впоследствии Карлотта предаст его, и это едва не будет стоить Саре жизни. Сейчас же Саре приходится мириться с тем, что мужчина, которому она отдала свое сердце, обратился к другой, чтобы одолеть бушевавшую в нем страсть.

 Сначала Джеки хотела сделать Карлотту потасканной и противной. Она даже подумывала, не наградить ли ее бородавкой. Небольшой. Но уродина не понравилась бы Джейку, и вообще могла испортить всю книгу. Скомкав страницу, Джеки вздохнула и занялась новой героиней всерьез.

 Карлотта была восхитительна. Холодная, расчетливая красавица. Джеки много раз встречала фотографии Джастин на страницах светской хроники, и ей не составило труда описать ее. Высокая, стройная, бледная, с синими, словно горное озеро, глазами и нежным детским ртом. У нее была длинная шея и светлые волосы оттенка спелой пшеницы, а также четко очерченные скулы и гибкое тело. Однако, пользуясь правом автора, Джеки все же прибавила жесткости ее лицу, присовокупила пару морщин и проблемы с алкоголем.

 Описывая Карлотту, Джеки стала представлять ее более отчетливо и даже стала лучше понимать свою героиню. Ей открылось, отчего Карлотта использовала мужчин, а выжав все, избавлялась от них, словно от ненужных вещей, и почему решила жить за счет мужских слабостей и низменных желаний. Джеки решила, что у Карлотты было несчастное детство, а первый ее брак был ужасен. К сожалению, это смягчило сердце Джеки и к прототипу Карлотты, Джастин, несмотря на то что Карлотта лелеяла коварные планы в отношении Джейка и Сары.

 Джеки и не заметила, что уже без малого полночь. Уверяя себя в том, что вовсе не ждет возвращения Нэйтана, она не спеша наложила на лицо маску, о которой в лучшем случае вспоминала раз или два в месяц, подпилила ногти и полистала журналы.

 В час она неохотно погасила ночник и в полной темноте устремила невидящий взгляд в потолок.

 Может, все на самом деле правы? Может, она действительно сумасшедшая? Женщина, влюбившаяся в мужчину, который не проявляет к ней ровным счетом никакого интереса, буквально напрашивается на неприятности. Она прямо просит, чтобы ей разбили сердце. Первый раз в жизни Джеки страдала, и это новое ощущение не слишком ей нравилось.

 Но она любила его. Любила всем сердцем, со всей преданностью, на которую была способна. Джеки не испытывала ничего подобного со Знатоком Йейтса или с Кожаным Пиджаком. Они рождали в ней чувство радостного волнения, возбуждения — так чувствует себя спортсмен на старте перед забегом на пятьдесят ярдов. Нынешнее же ее состояние было совсем не похоже на это.

 То же самое и с ее книгой, подумала Джеки и села на постели. Параллель достаточно очевидная. Все ее предыдущие увлечения — это мгновенная вспышка энергии, быстро сходящая на нет. Как будто она заранее знала, что ее ждет короткое, возможно, запоминающееся приключение, а затем разочарование.

 Сейчас же у Джеки присутствовала уверенность, что она нашла наконец то, что ей нужно. Это ее. Нельзя сказать, что это ее последний шанс сесть в нужный поезд, и уж точно не единственный. Получалось, что именно к теперешнему своему занятию Джеки стремилась все эти годы, пробуя себя в разных областях и экспериментируя.

 С Нэйтаном все точно так же. Молодые люди, нравившиеся ей раньше, были как будто ступеньками, которые привели ее к тому самому единственному, к мужчине всей ее жизни.

 Если бы кто-то решил помешать ей писать, стала бы она это терпеть? Ни единой секунды, ответила себе Джеки и мысленно взбодрилась. Никто не смеет вставать между ней и ее мужчиной. Джастин Честерфилд напрашивается на драку, и она ее получит.

 

 Нэйтан подъехал к дому еще час назад, но выходить из машины не торопился. Он курил и наблюдал за тем, как дымок от сигареты поднимается вверх и растворяется в темноте. Какая все же дикость — сидеть перед собственным домом и не решаться войти в него. Однако дело обстояло именно так. Там была Джеки. В спальне. Теперь это ее спальня. Она никогда больше не будет просто гостевой комнатой.

 Он видел свет в окне Джеки, затем свет погас. Она, наверное, уснула. Сам же он, видимо, уже не сможет спать спокойно.

 Господи, как же хочется войти, подняться по лестнице в ее спальню и потребовать, чтобы она выполнила свои обещания. Или угрозы.

 В его чувствах к Джеки не было ничего рационального; не за что было уцепиться логике, невозможно проанализировать. Он думал только о том, как она смотрела на него тогда, возле бассейна, вспоминал, каким горячим было ее тело, слышал ее голос.

 Я люблю тебя.

 Неужели это возможно, неужели это так легко для нее? Видимо, да, подумал Нэйтан. Теперь, когда уже немного узнал Джеки, понял ее характер, он мог с уверенностью утверждать, что влюбляться и признаваться в своей любви для Джеки было так же естественно, как дышать. Но на этот раз она влюбилась в него.

 Нэйтан мог бы этим воспользоваться. Она сама этого хотела. Он мог бы, не стесняясь и не испытывая чувства вины, сделать то, о чем мечтал: войти к ней в спальню и закончить то, что они начали этим вечером.

 Мог бы, но... не решился. Потому что помнил ее взгляд. Честный, доверчивый, выдававший очень ранимую душу. Джеки нравилось думать, что она крепкая и несгибаемая. Нэйтан знал, что такой она и была, но до определенной степени. Если она по-настоящему влюбилась в него, он причинит ей боль, мимоходом взяв ее драгоценный дар, просто потому, что ему предлагают. И от такого удара Джеки может не оправиться.

 Так как же с ней быть?

 Несколько часов назад ему казалось, что он знает ответ. Встреча с Джастин была тщательно рассчитанным шагом, призванным, во-первых, дистанцироваться от Джеки, а во-вторых, доказать и ей, и себе самому, насколько невероятна, даже абсурдна сама мысль, что между ними может возникнуть роман.

 В элегантных апартаментах Джастин, выдержанных в бело-золотых тонах, украшенных со вкусом подобранными антикварными вещицами, он не мог думать ни о чем, кроме Джеки. К ужину был подан великолепный лосось, припущенный в белом вине, приготовленный домработницей Джастин. Нэйтан попробовал кусочек, и ему страшно захотелось курицы в кисло-сладком соусе, острой и пряной, которую они с Джеки ели в их первый вечер.

 Джастин, одетая в белый атласный домашний костюм, с волосами, собранными в гладкий узел, улыбаясь, наливала ему бренди. Нэйтан улыбался ей в ответ и думал о том, как Джеки выглядит в шортах.

 Они обсудили общих знакомых и сравнили свои впечатления от Франкфурта и Парижа. Ее голос был мягким и доброжелательным, замечания точны и не лишены остроумия. Нэйтан слушал Джастин и вспоминал непредсказуемые повороты, которые порой принимали его беседы с Джеки.

 Джастин была давней, проверенной подругой. С ней он всегда чувствовал себя легко, в своей тарелке. Он был знаком с ее семьей, а она с его близкими. Их взгляды не всегда в точности совпадали, но были весьма схожи. Они знали друг друга больше десяти лет, но любовниками никогда не были. Джастин то и дело выходила замуж, а Нэйтан постоянно находился в разъездах, и им не удавалось выкроить время для романтических отношений, хотя определенная симпатия и доля влечения между ними присутствовала.

 Сейчас все могло измениться, и оба это чувствовали. Она была в разводе, он дома. Очень может быть, что Нэйтан никогда не встретит женщину, которая лучше, чем Джастин, соответствовала бы его вкусам.

 Глядя на Джастин, он мечтал сидеть сейчас на собственной кухне и смотреть, как Джеки готовит ужин. И пусть даже при этом орет проклятое радио.

 Более чем вероятно, что он сошел с ума.

 Вечер закончился сдержанным, практически братским поцелуем. Нэйтану совершенно не хотелось заняться любовью с Джастин, хотя, видит Бог, он был на взводе. Ему пришло в голову, что если бы он все же переспал с ней, то из-за Джеки чувствовал бы себя негодяем и подлым изменником. Эта мысль привела его в неописуемую ярость.

 Точно, он потерял рассудок.

 Оставив бесплодные попытки проанализировать свои ощущения, Нэйтан выбрался из машины. Может быть, долгая расслабляющая ванна поможет ему успокоиться и уснуть.

 

 Джеки резко подняла голову с подушки. Внизу явно кто-то ходил. Нэйтан? Но она не слышала звука подъезжающей машины. Она не могла его пропустить, потому что минут сорок занималась только тем, что прислушивалась к доносящимся снаружи шорохам. Потихоньку спустив ноги с кровати, Джеки замерла.

 Тишина.

 Если это Нэйтан, почему он не поднимается наверх? С колотящимся сердцем Джеки подкралась к двери и выглянула в коридор.

 И если это Нэйтан, почему он бродит в потемках?

 Да потому, что это не Нэйтан, подумала Джеки. Это вор. Скорее всего, он наблюдал за домом несколько недель, изучая распорядок дня его обитателей и выжидая удобного случая. Он знает, что Джеки в доме одна и спит непробудным сном, и вот пробрался внутрь, чтобы ограбить Нэйтана до нитки.

 Прижав руку к сердцу, Джеки посмотрела на телефон, стоящий у кровати. Можно вызвать полицию и забраться с головой под одеяло. Прекрасная идея. Сделав два осторожных шага к телефону, Джеки остановилась.

 А если ей все почудилось? Что, если это просто обычные ночные шорохи? Нэйтан точно выйдет из себя, если, вернувшись от этой женщины, обнаружит, что в доме полно полиции, потому что Джеки что-то там показалось. Это станет последней каплей.

 Глубоко вздохнув, Джеки решила сначала тихонько пробраться вниз и убедиться, что у нее действительно есть причина паниковать.

 Медленно, прислонясь спиной к стене, она спустилась по лестнице на первый этаж. По-прежнему ни звука. В доме было абсолютно темно и тихо. Должен же был производить хоть какой-то шум вор, крадущий столовое серебро!

 Наверное, и в самом деле почудилось. Слишком богатое воображение. Стоя у подножия лестницы в кромешной темноте, Джеки обратилась в слух, но вокруг царила все та же полная тишина. Постепенно ее сердце перестало биться как сумасшедшее, но Джеки все равно решила заглянуть во все комнаты, зная, что, если лично не убедится в том, что все в порядке, заснуть ей не удастся.

 Обходя дом и зажигая повсюду свет, она тихонько насвистывала. Конечно же здесь никого нет, но если все-таки есть... Пусть они знают, что она идет. Как утверждала мать, фантазии частенько играли с Джеки злые шутки.

 Джеки пересекла гостиную, осмотрела кабинет Нэйтана и туалет и направилась к столовой. К этому моменту обычный заурядный взломщик в ее воображении превратился в банду опасных преступников-психопатов, недавно сбежавших из тюрьмы в Кентукки. Стараясь не рисовать себе совсем уж жутких картин, Джеки вошла в кухню. Она протянула руку к выключателю и застыла на месте. Звук шагов.

 Пальцы Джеки похолодели. Они в той ванной, где джакузи. По крайней мере шестеро. У одного из них, того, который отбывал срок за то, что убивал спящих пожилых людей дубинкой, от виска через всю щеку тянется отвратительный шрам. В голове Джеки мелькнула мысль о том, чтобы забаррикадироваться в спальне и позвонить в полицию, но тут шаги раздались совсем близко.

 Поздно. В отчаянии Джеки схватила первое, что подвернулось ей под руку, — это оказалась тяжелая сковорода — и занесла орудие над головой, приготовившись дорого отдать свою жизнь.

 В кухню вошел Нэйтан в одних лишь трусах.

 Трудно сказать, кто получил больший шок. Нэйтан отпрянул, Джеки завизжала и выронила сковороду. Страшный грохот потряс дом. Джеки истерически рассмеялась.

 —Какого черта ты бродишь по дому в такое время? — воскликнул Нэйтан. Он чувствовал себя ужасно глупо. Прикрыться бы хоть кухонным полотенцем, но ведь тогда будешь и вовсе выглядеть идиотом.

 Джеки выдохнула и закрыла лицо руками.

 —Я думала, что ты — шесть маньяков-убийц. У одного из вас был шрам, а у самого

 маленького такое противное лицо, как у хорька.

 — И ты, естественно, спустилась вниз, чтобы всех нас убить сковородкой.

 Не совсем. — Пытаясь справиться с приступом нервного смеха, Джеки привалилась к барной стойке. — Прошу прощения. Я всегда смеюсь, когда испугаюсь.

 Это у всех так.

 Сначала я подумала, что в дом пробрался вор, затем решила, что мне показалось, а потом... — Джеки икнула, — потом я представила, что к нам вломилась банда преступников из Кентукки с главарем по кличке Бубба. Мне нужно попить. — Схватив стакан, она до краев наполнила его водой.

 Нэйтан одобрительно кивнул:

 Поздравляю, Джеки. Ты явно нашла свое призвание. С таким воображением ты заработаешь миллионы.

 Спасибо. — Джеки принялась медленно тянуть воду, одновременно водя пальцем по дну стакана.

 А теперь-то ты что делаешь?

 Стараюсь избавиться от икоты. Самое верное средство. — Она поставила стакан на стол и подождала минуту. — Видишь? Все в порядке. Теперь твоя очередь отвечать на вопросы. Почему ты бродишь по дому в такое время, в темноте и в одних трусах?

 Это мой дом.

 Ну да. И трусы тоже симпатичные, кстати. Извини, что напугала.

 Ты меня не напугала. — Почувствовав, что снова начинает раздражаться, Нэйтан нагнулся и поднял с пола сковороду. — Я собирался залезть в джакузи и решил сначала налить себе выпить.

 А, ну это все объясняет. — Джеки сжала губы, пытаясь не захихикать. Неподходящий момент для смеха. — Хорошо провел время?

 Что? А, да. Отлично. — Ужасно, подумал Нэйтан, заметив, что на Джеки нет ничего, кроме просторной футболки с полинявшим портретом Моцарта на груди. Он старался не отводить взгляд от ее лица, но получалось плохо. — Ну, возвращайся в постель. Не стоит беспокоиться из-за меня.

 Да все нормально. Я тебе налью.

 Я сам могу. — Нэйтан перехватил ее руку, не дав открыть шкафчик/где стояли напитки.

 Незачем так злиться. Я же извинилась.

 Я не злюсь. Иди спать, Джеки.

 Ты не можешь воспринимать меня спокойно? — промурлыкала Джеки, дотронувшись до его щеки. — Это мило.

 Да, я не могу воспринимать тебя спокойно, и это совсем не мило. — Она смыла

 всю косметику с лица, но слабый запах духов остался. — Возвращайся в постель.

 Пойдешь со мной?

 Глаза Нэйтана чуть сузились.

 Ты заходишь слишком далеко.

 —Это всего лишь предложение. — Честный, благородный мужчина, презирающий себя за бесчестные намерения, — вот как он видит себя в этой ситуации, подумала Джеки,

 и сердце ее сжалось от нежности. — Нэйтан, неужели это так трудно понять? Я люблю

 тебя и хочу заняться с тобой любовью.

 Он не хотел этого понимать, не мог позволить себе понять это.

 Что мне действительно трудно понять и во что невозможно поверить — это то, что можно влюбиться, зная человека всего несколько дней. Все не так просто, Джек.

 Иногда очень просто. Вспомни Ромео и Джульетту. Нет, это плохой пример, учитывая, как все закончилось. — Губы Нэйтана притягивали ее взгляд. — Прости, кажется, я не могу сейчас привести более удачный пример, потому что думаю исключительно о тебе.

 Сердце Нэйтана провалилось куда-то в желудок.

 Если ты пытаешься все усложнить, тебе это удается.

 Я справлюсь со сложностями. — Она придвинулась ближе. Их тела соприкоснулись, Джеки прикрыла глаза. — Поцелуй меня, Нэйтан. В данном случае даже мое воображение пасует перед действительностью.

 Он хотел сказать что-нибудь резкое, выругаться, но вместо этого приник к ее рту. С каждым разом это было все слаще, все острее, все труднее забывалось. Нэйтан понимал, что проигрывает. Поддавшись искушению один раз, практически невозможно остановиться. И непонятно, чем все это может закончиться.

 Джеки была опасна, как наркотик для человека, всегда отличавшегося ясностью мышления и презиравшего вещества, воздействующие на сознание. Как будто ты твердо стоял на ногах и вдруг почва под тобой начала оползать.

 И она была обнаженной под этой свободной футболкой. Обнаженной, мягкой и теплой. Он гладил ее, пробовал на вкус, не обращая внимания на загоревшуюся в мозгу предостерегающую красную лампочку.

 ОПАСНОСТЬ! ВЫ ДЕЙСТВУЕТЕ НА СВОЙ СТРАХ И РИСК!

 На свой страх и риск. Он всегда тщательно просчитывал возможный риск, взвешивал плюсы и минусы, за и против, прогнозировал исход и лишь потом делал первый шаг. Но тело было как будто специально создано для него, для его рук, его удовольствия. Этого никак нельзя было просчитать; каждый раз, когда они приближались друг к другу, результат был непредсказуем.

 Как легко не думая совершить следующий шаг. Беззаботно, опрометчиво. Джеки шептала его имя, гладила его спину, бедра. Его руки проникли под тонкую ткань футболки, он чувствовал каждую впадину, каждый изгиб ее тела. Оно казалось таким знакомым, родным, и в то же время острота и свежесть ощущений пронизывала насквозь, кружила голову.

 Он хотел войти в нее, затеряться в ней, забыть обо всем. Это было бы так просто. Податливое, горячее, жаждущее любви тело прижималось к нему все теснее. Ее жар — он знал, догадывался, что она такая, — сводил его с ума. Никого и никогда Нэйтан не хотел больше.

 Где-то на задворках его сознания будто захлопнулась дверь и повернулся ключ в замке. В последней попытке защитить их обоих Нэйтан оторвался от Джеки.

 —Подожди.

 Вздохнув, Джеки приоткрыла глаза:

 —Ммм?

 Если она будет продолжать так смотреть на него, он просто распадется на части. Или разорвет на ней к чертовой матери эту футболку.

 —Послушай, я не знаю, почему все это с нами происходит, но мы должны остановиться. Не буду отрицать очевидного — я хочу тебя. Но я еще не настолько сошел с ума, чтобы ввязываться в то, что сделает нас обоих несчастными.

 Ты полагаешь, что если мы займемся любовью, то будем несчастны?

 Да. Потому что это никогда не перерастет во что-то большее. — Джеки потянулась к нему, и он, чтобы остановить ее, положил руки ей на плечи. Черт возьми, да она вся дрожит. Или это он дрожит? — В моей жизни нет места ни для тебя, ни для кого-либо еще, Джеки. И я не хочу, чтобы это место появилось. Не думаю, что ты это поймешь.

 Нет, я не понимаю. — Она вытянула шею и коснулась губами его подбородка. — Но если бы я поверила тебе, это было бы очень и очень грустно.

 Пожалуйста, поверь. — Кажется, он и сам уже не очень в это верит. — На первом месте у меня работа. Она занимает все мое время и силы. Я так хочу. Мимолетная интрижка с тобой имеет, конечно, свои привлекательные стороны, но... не знаю почему, но ты мне небезразлична. Не думаю, что тебе нужен банальный роман. Ты хочешь гораздо большего.

 У нас и будет нечто большее.

 Не будет, Джеки. Тебе стоит хорошенько над этим подумать. — Нэйтан старался говорить спокойно и убедительно. Во что бы то ни стало нужно сделать так, чтобы она услышала его. — Через шесть недель я еду в Денвер. Когда закончу там, отправлюсь в Сидней. После этого сам не знаю, куда меня занесет и как долго я там пробуду. Я не хочу, чтобы в поездках мне что-то мешало, и поэтому не беру с собой любовниц и не желаю беспокоиться о том, кто ждет не дождется меня дома.

 Джеки покачала головой и сделала шаг назад.

 —Не могу понять, почему ты такой? Почему не хочешь разделить с кем-то свою

 жизнь? Ты намерен раз и навсегда придерживаться однажды выбранного пути. Ни при

 каких обстоятельствах не сворачивать со своей узкой тропки. — Она склонила голову на бок и изучающе на него посмотрела. В ее взгляде не было гнева или обиды, только сочувствие. Нэйтан не желал никакого сочувствия. — Это не просто печально. Это преступление, Нэйтан, — отталкивать любящего тебя человека лишь потому, что он может вмешаться в твой распорядок дня.

 Нэйтан уже готов был разразиться гневной речью, засыпать ее объяснениями, доводами, доказать, что она не права, но выработанная годами привычка сдерживать свои порывы одержала верх.

 —Может, все это верно, но я так живу. Это мой выбор. И я не хочу ничего менять.—

 Теперь он действительно задел ее, и больно. Ее боль Нэйтан ощущал как свою собственную. — Если бы на твоем месте была любая другая женщина, все было бы значительно проще. Я не хочу чувствовать того, что чувствую к тебе, Джеки. Ты понимаешь меня?

 —Да. Хотя лучше бы не понимала. — Некоторое время Джеки смотрела в пол. Когда она подняла голову, в ее глазах Нэйтан прочел непоколебимую решимость. — А вот чего не понимаешь ты, Нэйтан, так это того, что я никогда не сдаюсь. Может быть, виной тому моя ирландская кровь. Ирландцы — упрямая нация. Я хочу тебя, и, какие бы отговорки ты ни придумывал, что бы ты ни делал, я тебя получу. Ты не убежишь от меня. И когда будешь мой, все твои аккуратные схемы и четкие планы обрушатся, как карточный домик. — Джеки обхватила лицо Нэйтана ладонями и решительно поцеловала его. — И ты скажешь мне за это спасибо, потому что никто и никогда не будет любить тебя сильнее, чем я.

 Она снова поцеловала его, на сей раз более нежно, и пошла к двери.

 —Если ты еще хочешь пить, то в холодильнике есть свежий лимонад. Я приготовила. Спокойной ночи.

 Глядя ей вслед, Нэйтан услышал шорох сыплющихся карт. Сердце его заныло.