Затерянные в смерти

 – Мисс О’Мара? – с сильным ирландским акцентом произнес молодой человек.

 – Да, это я.

 Молодой человек снял фуражку.

 – Машина ждет. Вон там. Я возьму ваш багаж.

 Подхватив ее дорожную сумку с такой легкостью, словно это была игрушка, он стал протискиваться сквозь толпу в дублинском аэропорту, слегка замедляя шаг, когда она от него отставала.

 – Вот мы и пришли.

 Прежде чем помочь ей разместиться на заднем сиденье машины размером с прогулочный катер, он положил в багажник ее дорожную сумку.

 Сев за руль, он оглянулся на нее через плечо.

 – Там есть бутылка воды, если пить захотите. Путь у нас не близкий.

 – Благодарю вас.

 Эйдан наблюдала за потоком движения, с любопытством вглядываясь в мелькавшие за окном окрестности. Она впервые оказалась за границей в совершенно незнакомой обстановке. Неужели всего неделю назад она похоронила мать и ее мир рухнул? И вот она здесь, и целый океан отделяет ее от всего родного и привычного, в старомодном «Роллс-Ройсе» с рыжим веснушчатым шофером в лихо надвинутой фуражке, словно сошедшим с рекламы турфирмы, едет на встречу с незнакомцем, каким-то загадочным образом связанным с прошлым ее семьи.

 Она была совершенно измучена, так много всего случилось с ней за последние несколько дней, слишком много, чтобы осознать в полной мере случившееся. Непрерывный поток транспорта, человеческая река, струившаяся по улицам Дублина, слились для нее в одно целое.

 

 – Я скорблю о вашей потере, Эйдан.

 Прежде чем отойти от могилы, отец Дэвис вручил ей деревянный крестик, взятый им с крышки гроба ее матери. Он помолчал немного.

 – Вы можете питаться в нашей трапезной, пока не придете в себя. Если вам что-нибудь нужно…

 – Спасибо, святой отец. Я справлюсь.

 Она чувствовала на себе взгляды стоявших рядом людей, слышала их перешептывания о долгой болезни ее матери и плачевном состоянии ее финансов.

 Держась из последних сил, она поблагодарила друзей и соседей, пришедших выразить ей свои соболезнования.

 Оставшись наконец одна, Эйдан испытала странное чувство облегчения. Опустившись на колени и глядя на надгробия членов семьи рядом со свежей могилой ее матери, она испустила протяжный глубокий вздох. Хорошо, что ее родители много лет назад купили этот участок и теперь будут покоиться рядом с их родителями. Если этого места сейчас не было бы, она, обремененная похоронными расходами, не смогла бы его купить.

 Последние месяцы были такими тяжелыми! Сначала Эйдан еще как-то совмещала работу в банке с уходом за матерью. Но когда состояние больной ухудшилось и положение осложнилось, соседка порекомендовала Эйдан поместить мать в частную клинику. Эйдан навела справки, увы, цены в клинике были ей не по карману. Она поговорила со своим шефом, надеясь получить отпуск, но ей было отказано. Вынужденная в конце концов выбирать – уйти с работы или поместить мать в городскую больницу, Эйдан оставила работу и ухаживала за матерью дома до конца.

 Она надеялась, что спустя несколько месяцев ее место в банке будет еще свободно. Ее скудные сбережения к этому времени совсем истощились.

 Поскольку свою машину она продала, ей пришлось пройти шесть кварталов пешком до маленького чистенького домика, где она жила с матерью, расставшись с собственной квартирой. Войдя в дом, Эйдан взяла почту и прошла на кухню. За чашкой чая она аккуратно вскрывала конверты, пополняя кипу неоплаченных счетов. Долги за лечение были тоже немалыми, но долги по налогам означали, что родительский дом может быть в ближайшее время продан с аукциона.

 – Ох, мама, мама! – Эйдан закрыла лицо руками, тщетно пытаясь не расплакаться.

 Как же так случилось, что ее жизнь приняла такой оборот? Она выросла в благополучной семье, получила хорошее образование, добросовестно трудилась. Правда, в свое время ее дед потерял много денег, спекулируя на операциях с недвижимостью. Но мать и бабушка Эйдан сумели выплатить его долги. Ее отец скопил достаточные средства, чтобы достойно жить на пенсии, во всяком случае, до тех пор, пока их не съела его долгая болезнь. За время болезни матери, последовавшей за смертью отца, все запасы Эйдан быстро иссякли.

 Нажимая кнопки калькулятора, Эйдан подводила итоги. Состояние ее банковского счета повергло Эйдан в панику. По роду своей работы ей приходилось давать советы людям, которым грозила опасность потерять работу. Но в отличие от них, у нее работы уже не было. Она была практически разорена.

 Эйдан взглянула на часы. Звонить шефу было уже поздно. Завтра первым делом она позвонит мистеру Сондерсу. Он должен, просто должен взять ее на работу.

 Когда раздался звонок, она не хотела открывать дверь. Уж слишком она устала, чтобы общаться с соседями. Но воспитание не позволило ей уступить чувству. Она открыла дверь и принужденно улыбнулась.

 – Эйдан О’Мара?

 На пороге стоял молодой мужчина в безупречном костюме и галстуке с «дипломатом» в руке. Он протянул ей свою визитную карточку: «Филип Барлоу, представитель фирмы «Патнем, Шоу и Форест».

 – Да, это я. – Эйдан напряглась, пытаясь скрыть охвативший ее страх. Вручение судебного иска в эту минуту означало бы окончательное унижение.

 – Мисс О’Мара, прошу прощения за неуместность моего визита в такой день. Но меня привело к вам именно сообщение в газете о смерти вашей матери. Вы упомянуты там как ее ближайшая родственница.

 Эйдан кивнула.

 – Ее единственная родственница.

 – А может быть, и нет!

 При этих словах Эйдан резко вздернула голову.

 – В нашу фирму обратилась юридическая фирма из Ирландии. Мистер Каллен Глин из города Глинкилли в графстве Керри годами разыскивал свою дочь. У нас есть основания полагать, что ваша мать и была его дочерью.

 Эйдан вздохнула с облегчением. Значит, визит незнакомца никак не связан с ее долгами. Но, осознав сказанное, Эйдан покачала головой.

 – Простите, но я думаю, вы ошибаетесь. Родители моей матери всю жизнь прожили в этом городе. Мне это отлично известно.

 – Несомненно. Но мистер Глин под присягой показал нечто противоположное. Имеются некоторые обстоятельства, опровергающие то, что вы всю жизнь считали неопровержимым фактом.

 – Но я…

 – Аргументы мистера Глина очень убедительны. – Молодой человек окинул взглядом маленькую переднюю, отметив про себя и вытоптанный ковер, и выцветшие шторы. – Мне позвонил его поверенный и поручил мне передать вам просьбу мистера Глина прибыть в Ирландию, чтобы лично встретиться с ним. Если после этой встречи ни вы, ни он не убедитесь в наличии между вами родства, вы немедленно возвращаетесь домой. – Видя, что она намерена отказаться, молодой человек добавил: – Само собой, все ваши расходы будут оплачены, и вам будет предложено солидное вознаграждение за причиненные неудобства.

 Эйдан была настолько удивлена, что некоторое время не могла выговорить ни слова. Наконец ей удалось собраться с мыслями.

 – Это все, конечно, очень соблазнительно, но я знаю, даже и не встречаясь с вашим мистером Глином, что никакого родства между нами быть не может.

 Мужчина улыбнулся.

 – Тогда вообразите, что это предложение просто подарок вам. Возможность отвлечься и приятно провести несколько дней в Ирландии.

 – Извините, но… – Эйдан протянула было руку к двери.

 – Прежде чем отказываться, вам, быть может, следует прочитать это. – Он извлек из «дипломата» и протянул ей пачку бумаг. – У вас есть моя визитная карточка. Обдумайте все и позвоните мне, если придете к какому-либо решению. – Молодой человек поклонился и направился к своей машине.

 Закрыв дверь, Эйдан направилась на кухню и начала читать врученные ей листки.

 В документах содержались подробные сведения о семье Фитцгиббон, эмигрировавшей из Ирландии пятьдесят лет назад, в тот самый год, когда родилась ее мать. Там была и карта города Глинкилли, где родились Хью и Кэйтлин Фитцгиббон, даты их бракосочетания и рождения их дочери Мойры, а также название парохода, доставившего их в США, и портового города, где они высадились на берег. Их жизнь была детально прослежена, но, насколько Эйдан могла понять, ни один из этих фактов не свидетельствовал о связи этих людей с ее матерью и с ней или о связи ее с этим человеком, Калленом Глином.

 Эйдан вспомнила свою бабушку, мать своей матери, Морин Гиббонс, милую, спокойную, немного печальную женщину, бывшую женой сурового Эдварда Мартина более сорока лет. Она неохотно и редко говорила о себе, предпочитая говорить о своей красавице-дочери Клер, которую она обожала.

 Клер, мать Эйдан, была единственным ребенком Морин и Эдварда. Других детей у них не было, ни живых, ни мертворожденных, кто был бы упомянут в семейной библии. Каллен Глин не мог быть их родственником. Как бы ни были соблазнительны бесплатное путешествие в Ирландию и крупная сумма, обещанная за беспокойство, совесть Эйдан не позволяла ей принять его. Она не имела права внушать бедному старику ложные надежды в его отчаянных поисках потерянного ребенка. Он с большей пользой потратил бы время, разыскивая своих настоящих наследников.

 Завтра утром она позвонит мистеру Барлоу, но сначала она поговорит со своим начальством насчет работы.

 Но звонок в банк изменил ее планы.

 – Ну что ж, Эйдан, – Уолтер Сондерс, ее бывший начальник, говорил с ней тем же учтивым тоном, каким он всегда объяснялся с клиентами, – рад вас слышать. Я был очень огорчен, узнав о смерти вашей матери. Все сотрудники передают вам свои соболезнования.

 – Благодарю вас, мистер Сондерс.

 Эйдан хорошо знала своего шефа и знала этот мягкий тон и отсутствующий взгляд, лишенный какого-либо выражения. Она перевела дыхание.

 – Теперь я могу приступить к работе. Надеюсь, мое место еще свободно?

 Последовала короткая пауза.

 – Вы были отличным работником, Эйдан. Лучшим.

 Она ждала. Так как он не продолжал, она сама поспешила заполнить паузу.

 – Я готова начать с урезанной зарплаты. Я понимаю, что не могу получать столько же, сколько я получала до увольнения, или рассчитывать на бонусы. – Она торопилась и говорила сбивчиво, но не могла остановиться. – Я не прошу полный оклад, только медицинскую страховку. Вы не можете себе представить, насколько сложно мое положение сейчас.

 Молчание.

 Эйдан закрыла глаза. Только бы Сондерс не услышал отчаяния в ее голосе, в ее просительном тоне. Выпрашивать было невыносимо.

 – Мне действительно необходима эта работа, мистер Сондерс.

 – Понимаю, но… – его тон стал более резким. – Боюсь, что вакансий сейчас нет, Эйдан, нам же пришлось в срочном порядке искать вам замену.

 – Я предупредила об уходе за две недели. Я полагала, что этого времени будет достаточно, чтобы подготовить себе замену.

 – И вы ее подготовили. Очень хорошо подготовили, должен заметить. Она стала ценным сотрудником. – Он откашлялся. – У меня есть ваше досье. Если откроются какие-то возможности, я обязательно дам вам знать.

 – А сейчас у вас ничего нет?

 – Ничего. Как вам хорошо известно, сейчас для банковского дела времена тяжелые.

 Он положил трубку, а Эйдан все еще продолжала бормотать:

 – Благодарю вас, мистер Сондерс. Удачного вам дня.

 И тут она разрыдалась. Ведь она возлагала на этот звонок все свои надежды. Когда она дала себе волю, слезы, которые она не всегда успешно сдерживала много дней, текли не переставая, орошая ее блузку.

 До этой минуты Эйдан даже не отдавала себе отчета в том, насколько ей была необходима эта работа. Теперь, когда ей отказали, она не могла больше ни о чем думать. Что же ей делать? Что она может сделать?

 Если она не найдет денег, она потеряет родной дом и окажется на улице.

 Бросив взгляд на оставленные юристом бумаги, она взяла его карточку и решительно набрала номер.

 – Мистер Барлоу? Говорит Эйдан О’Мара. Когда вы можете заказать мне билет в Ирландию?

 

 – Вздремнули немного?

 Эйдан заметила, что молодой человек наблюдает за ней в зеркало заднего вида.

 – Мы проезжаем Глинкилли. – В его голосе прозвучала нотка гордости. – Наш городок построен неподалеку от старинного аббатства двенадцатого века.

 – Какой красивый город!

 Городок действительно был хорош, с его опрятными домиками и чистыми улицами. Витрины магазинов пестрели товарами, а люди на улицах казались приветливыми и доброжелательными.

 – Скоро вы увидите Глин Лодж.

 Они покинули пределы города и ехали теперь по узкой проселочной дороге, где двум машинам было не разъехаться. По обеим сторонам дороги были живые изгороди, такие густые, что Эйдан ничего не могла сквозь них разглядеть.

 Вскоре живую изгородь сменила каменная стена, в которой то тут, то там мелькали двери, ярко-красные, небесно-голубые или солнечно-желтые. Эйдан было интересно узнать, куда они вели, но через высокую стену невозможно было ничего разглядеть.

 Дорога шла все вверх и вверх. Когда они наконец достигли вершины холма и выехали снова на широкую дорогу, перед Эйдан открылся удивительный вид. Ветви старых цветущих деревьев склонялись до земли. Среди кустов роз били фонтаны. Каменные садовые скамейки словно приглашали присесть и полюбоваться цветами. Овцы, пасущиеся на склоне отдаленного холма, придавали пейзажу пасторальный вид.

 За поворотом Эйдан раскрыла рот от изумления, увидев великолепный особняк со сверкавшими в лучах предзакатного солнца окнами.

 – Это и есть Глин Лодж, мисс.

 – Мистер Глин живет здесь?

 – Да.

 Поймав изумленный взгляд Эйдан в зеркале, водитель улыбнулся.

 Слово «Лодж» создавало в воображении Эйдан совсем другой образ. Она ожидала увидеть деревенский дом, окруженный хозяйственными постройками. Она не могла и подумать, что Каллен Глин живет в такой роскоши. Лодж на самом деле был настоящим дворцом. Подобные дома она видела только в книгах и журналах.

 Они проехали мимо пруда, где плавала пара черных лебедей, нисколько не колебля его зеркальную гладь.

 Когда по главной аллее они подъехали к парадному входу, им навстречу вылетели с оглушительным лаем две огромные собаки.

 Шофер вышел и открыл заднюю дверцу. Заметив, что Эйдан не решается выйти, он широко улыбнулся.

 – Они большие и шумные, но не кусаются.

 Он помог ей выйти. Он еще не успел отогнать собак, как к ним на лошади подъехал мужчина.

 – Миф, Мэйо! – низким звучным голосом позвал он собак, спрыгнув на землю.

 Собаки сели, высунув языки и виляя хвостами. Эйдан готова была поклясться, что они оскалили зубы в ухмылке.

 Она повернулась, с интересом глядя на мужчину.

 На нем была темная куртка и заправленные в высокие сапоги брюки из грубой ткани. Ветер взбил его темные волосы, а его пронзительные синие глаза дерзко ее рассматривали. Хотя его нельзя было назвать красавцем в классическом смысле, правильные черты его лица и небрежная элегантность придавали ему повелительный вид. Он походил на героя из любого классического романа, какой Эйдан когда-либо читала.

 Мужчина обратился к шоферу.

 – Шон, внеси багаж гостьи в дом. Миссис Мерфи скажет тебе, куда его отнести.

 Когда парень удалился, незнакомец повернулся к Эйдан.

 – Значит, вы и есть мисс О’Мара?

 – Эйдан О’Мара. А вы?

 – Росс Делани, поверенный мистера Глина. – Он оглядел ее оценивающим взглядом. – Ваши фотографии не отдают вам должного.

 – Фотографии?

 – Как вы можете догадаться, мистеру Глину было любопытно увидеть вас хотя бы на фото. Он не будет разочарован.

 Он поднял голову к окнам верхнего этажа.

 – Я уверен, он услышал весь этот шум и ему не терпится с вами познакомиться. Следуйте за мной.

 Взяв Эйдан под руку, он повел ее по лестнице.

 Эйдан почувствовала прилив тепла там, где руки их соприкоснулись. Она бросила на него украдкой взгляд и увидела только строгий красивый профиль, казалось, высеченный из мрамора.

 Двойные двери распахнула пожилая женщина в белоснежном переднике поверх длинного, до щиколотки, черного платья. Ее седые волосы были стянуты на затылке в строгий пучок, но ее полные щеки обрамляли вырвавшиеся на свободу завитки волос. Женщина была, казалось, взволнована и шумно дышала, как будто пробежала длинную дистанцию. Но когда она улыбнулась, все лицо ее засветилось.

 – Бриджет, это мисс О’Мара… гостья мистера Глина.

 Эйдан кинула на него быстрый взгляд. Показалось ли ей или он действительно запнулся, не находя слов, как ее представить.

 Но долго ей об этом думать не пришлось, так как он продолжил:

 – Бриджет Мерфи – экономка и волшебница в Глин Лодж. Если вам что-нибудь понадобится, обращайтесь к ней.

 – Ой, да ну вас, скажете тоже. – Миссис Мерфи просто расплылась от удовольствия, услышав похвалу.

 И ее можно было понять. Несомненно, Росс Делани обладал неотразимым обаянием. И оно, похоже, действовало на женщин всех возрастов.

 Эйдан улыбнулась.

 – Рада с вами познакомиться, Бриджет.

 – Вы представить себе не можете, как мы все рады приветствовать вас, мисс. – Женщина перевела дух, прежде чем продолжить. – Позвольте мне показать вам ваши комнаты.

 Росс Делани остался в дверях, наблюдая за ней с несомненным интересом.

 Следуя за Бриджет по лестнице, Эйдан почувствовала на себе холодный взгляд его глаз. Она поймала себя на странном ощущении. Как эти собаки, Миф и Мэйо, она, казалось, внутренне завиляла хвостом от радости, но тут же сурово осудила себя за такую глупость.

 Поднявшись на третий этаж, Бриджет распахнула двойные двери и отступила в сторону:

 – Вот ваши комнаты, мисс О’Мара.

 У Эйдан дух захватило от представшей ее глазам роскоши. Она стояла в гостиной, превосходившей размерами весь родительский дом. Ковер в белых, золотистых и светло-зеленых тонах покрывал бо́льшую часть белого же с золотистыми прожилками мраморного пола. В углу стоял рояль. В камине, отделанном мрамором, горел огонь. Возле камина – два золоченых кресла и белоснежная софа. На двух скамеечках для ног были наброшены коврики с вышитыми на них орлами и монограммами К и М.

 Эйдан прошла в спальню, столь же элегантную, как и гостиная. На белом покрывале широкой кровати были вышиты те же монограммы и геральдические гербы.

 Девушка лет шестнадцати в линялых джинсах и футболке развешивала в гардеробе одежду Эйдан. Она обернулась к вошедшим.

 – Мисс О’Мара, если вам что-то понадобится, скажите Чарити О’Мелли. – Экономка многозначительно посмотрела на девушку. – Поторапливайся, как только здесь закончишь, поможешь Кэйтлин на кухне.

 – Ну конечно. – Чарити, казалось, нисколько не смутила попытка экономки проявить строгость.

 – Чай, – экономка кивнула в сторону серебряного подноса с чайным прибором на письменном столе. – После долгого путешествия вам захочется немного вздремнуть перед ужином. Сам хотел было ворваться к вам немедленно, но я сказала ему, что после путешествия нужен отдых.

 – Сам?

 – Каллен Глин. Ваш… – экономка запнулась, а затем выпалила: – Носится по своей комнате, как тигр в клетке. Я сказала, что ему придется подождать, пока вы отдохнете. Он еще успеет с вами познакомиться. Отдыхайте пока. Чарити разбудит вас к ужину.

 – Благодарю вас, миссис Мерфи.

 – Бриджет, милочка. Здесь все зовут меня Бриджет.

 – Спасибо, Бриджет.

 Эйдан оставила попытки вникнуть в слова экономки. Та говорила без умолку, и у Эйдан закружилась голова. Но одно ей удалось уяснить. Все, кто жил и работал в доме, знали, почему она здесь. И уже составили о ней свое мнение.

 Вид кровати с кипенно-белым бельем и горой подушек смущал ее: как можно нарушить такое великолепие? Она увидела кушетку у окна и решила прилечь на нее хотя бы ненадолго.

 Когда экономка вышла, Эйдан налила себе чашку чая и взяла из-под льняной салфетки печенье. Воздушное тесто таяло во рту.

 – Вы живете здесь, Чарити?

 Девушка закрыла шкаф и повернулась к Эйдан.

 – О нет, мисс. Я живу в Глинкилли.

 – Шон показал мне ваш город по дороге сюда. Очень красивый город.

 – И правда. Мы очень гордимся Глинкилли. Шон и я вместе учились.

 – Давно вы здесь работаете?

 – Второй год. Я надеюсь за два года накопить на обучение в университете.

 – А что вы хотите изучать?

 – Медицину. Две мои сестры, Фейс и Хоуп, уже учатся на врачей.

 Фейс, Хоуп и Чарити – вера, надежда, милосердие. Эйдан невольно улыбнулась.

 – Замечательно. Это достойная цель. Ваш отец врач?

 – Он фермер. Он говорит, что устал от капризов природы и хочет для своих детей будущего понадежнее.

 Эйдан рассмеялась.

 – Мудрое решение. Я вижу, вы последовали его совету.

 – Пока да. Он еще хочет, чтобы все мы вышли замуж за богачей, но мама говорит, что любовь за деньги не купишь.

 Эйдан отпила чаю. Было время, когда она бы согласилась с матерью Чарити. Сейчас она не была в этом уверена. Может быть, в критической ситуации она бы отказалась от любви ради спасения от долгов.

 – По правде сказать, я бы, может быть, и соблазнилась бы, будь богач похож на Росса Делани.

 Эти слова Чарити заставили Эйдан встрепенуться.

 Чарити прижала руку к сердцу.

 – Вот мужчина, от одного взгляда которого у всякой девушки сердце забьется.

 – Я уверена, – сухо заметила Эйдан, – он умеет пользоваться своим обаянием.

 – Пусть бы на мне попробовал. – Чарити прикрыла рот рукой, чтобы подавить приступ смеха. – Сестры говорили мне, что́ они только не делали, чтобы привлечь его внимание, разве что голыми перед ним не плясали. А он и не взглянул на них ни разу. – Чарити наморщила нос. – Не родилась еще такая женщина, что была бы ему под стать. Похоже, он никогда не женится. Только и думает, как угодить старику. Скажи ему Каллен Глин броситься под поезд, он и это бы сделал.

 – Какая преданность! Ему, наверно, хорошо платят за его услуги.

 – Не думаю, что это он за деньги. Те, кто его знает, а таких немного найдется, говорят, что он по-настоящему любит старика. Но кто его знает на самом деле? Здесь есть какая-то тайна. – Чарити понизила голос. – Что-то между ними произошло еще давно. Много всего рассказывают, но точно никто не знает. Но что бы там ни было, старик относится к нему как к сыну, а не как к адвокату.

 – Кстати о сыновьях, а дети у Каллена Глина есть?

 Чарити наконец закрыла чемодан и убрала его в шкаф.

 – Он никогда не был женат. Один живет в этом доме, который мой отец называет мавзолеем. Мне бы его деньги и такие хоромы, я бы не страдала от одиночества. Или купила бы себе какую-нибудь фирму.

 – А разве Росс Делани не живет здесь с ним?

 – Он столько времени проводит здесь за работой, что все равно что живет. Но своим домом он называет коттедж здесь же в усадьбе. По словам Бриджет, он сказал старику, что ему нужно личное пространство. – Девушка хмыкнула. – Личное пространство! Можете себе представить? Полгорода могло бы разместиться в этом доме свободно.

 Она заметила, что Эйдан подавила зевок.

 – Я тут разболталась о всяких глупостях, а вы, наверно, на ногах еле держитесь.

 Сняв с кровати покрывало, девушка достала из шкафа халат.

 – Вы поспите немного, а я вас разбужу, чтобы вы успели одеться к ужину.

 Чарити вышла, закрыв за собой дверь, и Эйдан тут же услышала, как захлопнулась и дверь гостиной.

 Сняв свитер и джинсы, Эйдан взяла халат. Он был мягкий и легкий как пух. На ярлыке значилось «кашемир». Накинув халат, Эйдан, босая, подошла к окну. Внизу расстилался зеленеющий газон, на котором тут и там пестрели цветочные клумбы, розовые кусты и возвышались мраморные статуи. Райский сад. Слишком хорошо, слишком красиво. На самом деле так не бывает. Ведь и в райском саду есть змеи.

 Эйдан забралась в постель, надеясь отключиться и ненадолго заснуть. Но мысли о только что услышанном не покидали ее. Богатый старик, живший здесь в полном одиночестве и считающий ее мать своей давно потерянной дочерью. Тогда, значит, она, Эйдан, его внучка?

 Но это просто невозможно. Но что, если?.. И еще Росс Делани, этот таинственный незнакомец. Когда они знакомились, он изучал ее слишком внимательно. Если бы какой-то другой мужчина так на нее смотрел, она бы оскорбилась. Но нельзя отрицать, что ею владели совсем иные чувства под его пристальным взглядом.

 «Еще не родилась женщина ему под стать. Похоже, он никогда не женится. Старик относится к нему как к сыну».

 Быть может, это было простое любопытство с его стороны и желание защитить свои интересы. Впрочем, это не имеет значения. Как только она поговорит с Калленом Глином, она тут же отправится домой, с солидной суммой, которая, надо надеяться, покроет ее долги.

 Эта мысль успокоила Эйдан, и она погрузилась в сон.

 

 – Мисс О’Мара!

 Наконец голос проник в сознание Эйдан. Она открыла глаза и увидела стоявшую у кровати Чарити. Эйдан села в постели. Она была словно одурманена, вялая и заторможенная.

 – Как долго я спала?

 – Около часа. Бриджет прислала меня. Сейчас шесть часов. Ужин в семь.

 – Спасибо, Чарити.

 – Вам помочь? Приготовить вам ванну?

 – Нет, спасибо. Я приму душ. А как я найду столовую?

 – Не беспокойтесь. – Чарити многозначительно понизила голос. – Сам Росс Делани придет за вами.

 – Сюда? – Эйдан оглянулась. – В спальню?!

 – Нет, не сюда, в гостиную.

 Они обе рассмеялись.

 – Тогда мне лучше поторопиться, чтобы не заставлять его ждать.

 Как только Чарити вышла, Эйдан поспешила под душ. Через полчаса, со свежевымытыми и высушенными волосами, падавшими длинными темными прядями ей на плечи, и свежей косметикой, она стояла перед раскрытым гардеробом, размышляя, что бы ей надеть. Для одних суток, которые она рассчитывала здесь провести, она взяла с собой слишком много, но она не знала, чего от нее ждут. И при этом надо было еще иметь в виду переменчивую ирландскую погоду. После долгих размышлений она взяла с собой один из своих деловых костюмов, одно платье как на теплую, так и на прохладную погоду, а также джинсы и свитер, в которых она и путешествовала.

 Поскольку они будут ужинать дома, о погоде думать не приходится. Она надела свое единственное платье из аквамаринового шелка, с прямой юбкой, небольшим вырезом и длинными рукавами. К нему она добавила бабушкины жемчужные серьги и босоножки на каблуках.

 Взглянув еще раз в напольное зеркало, она вышла в гостиную и остановилась на пороге с невольным возгласом удивления, увидев стоящего у камина Росса.

 – Я не знала, что вы уже здесь.

 – Извините. – Он, казалось, с трудом оторвался от каких-то явно мрачных мыслей. – Я постучал, прежде чем войти. Услышав шум воды в ванной, я решил устроиться с удобствами. – Он взял бокал из граненого хрусталя. – Шампанского?

 – Да, благодарю.

 Хотя ей было неприятно, что он оказался здесь без ее ведома, она постаралась подавить раздражение. В конце концов, он имеет больше прав считать себя здесь дома, чем она. И все же ее задело, что он был за дверью ее спальни все время, пока она одевалась.

 Росс подал ей бокал.

 Она заметила, что сам он пил воду из хрустального стакана.

 – Вы не любите шампанское?

 – Нет. Каковы ваши первые впечатления об Ирландии?

 Он определенно умел менять тему разговора, когда ему это было нужно.

 – Откуда вы знаете, что я здесь в первый раз? – Она вскинула на него удивленный взгляд.

 Легкая улыбка коснулась его губ.

 – Это была моя обязанность – узнать о вас возможно больше.

 – И вы успешно справляетесь с вашими обязанностями?

 – Да. Успешно.

 Его ирландский акцент был не так заметен, как у других, но в этих двух словах он прозвучал отчетливо.

 – Тогда вам должно быть известно, что мой визит завершится так же быстро, как и начался.

 – Таков ваш план?

 Эйдан склонилась над бокалом, чтобы не встретиться с ним взглядом.

 – Я приехала сюда, чтобы удовлетворить любопытство мистера Глина на мой счет. И, честно говоря, чтобы удовлетворить собственное любопытство на его счет. И не только ради этого. Я приехала потому, что мне пообещали заплатить за беспокойство. Как только я увижусь с Глином и узнаю, что он имеет мне сказать, я на следующее же утро покину этот дом.

 – Я не был бы так уверен на вашем месте.

 Она взглянула на Росса. Он не улыбался. В его тоне не было и намека на шутку. И все же… Ее собственный тон стал более резким.

 – Если вы, как говорите, изучили все обо мне, вы должны знать, что я не та, кем он меня считает.

 – Я только знаю, что он много лет искал свою дочь.

 – Мне жаль его. Я буду рада с ним познакомиться и получить обещанный чек. Но я не стану притворяться той, кого он хочет во мне видеть.

 – Он бы сам этого не хотел. – Тон Росса был обманчиво бесстрастным. – Если вы допили шампанское, я провожу вас к нему, и вы сможете сказать ему то, что вы только что сказали мне.

 Эйдан протянула ему бокал, и он поставил его на буфет.

 Когда они вышли и стали спускаться по лестнице, Росс сказал, понизив голос:

 – Я надеюсь, вы будете вежливы с Калленом и по крайней мере поблагодарите его за эту возможность. И еще. Я был бы признателен, если бы вы его не утомили. Для него это очень сложный эмоциональный момент.

 – Для него? – Эйдан почувствовала, как в ней закипает гнев. – А как насчет моих эмоций? Если вы знаете, как вы говорите, все обо мне, вам должно быть известно, что я только что похоронила мать, что я пересекла полмира, а мне читают наставления, как вести себя с с незнакомым мне человеком, желающим видеть во мне кого-то, кем я не являюсь.

 Остановившись, Росс коснулся ее руки.

 – Я только пытаюсь помочь вам избежать неловкость первой встречи.

 Она отдернула руку, как будто обжегшись.

 – Я буду вести себя как считаю нужным, мистер Делани. И после этой встречи я с огромным удовольствием оставлю вас со стариком, которого вы так стараетесь защитить от злой и невоспитанной американки.

 На какое-то мгновение он молча смотрел на нее, а потом вдруг рассмеялся.

 Это было поистине изумительное преображение. Его лицо, которое только что казалось высеченным из камня, оживилось. Его тон, такой суровый и жесткий, смягчился.

 – Я вижу, вы вспыльчивы, мисс О’Мара. Это хороший признак.

 Прежде чем взяться за резную ручку двери, наклонившись к Эйдан, он добавил:

 – Прошу вас держать вашу вспыльчивость в узде до конца вечера, иначе вы можете обрести в Каллене Глине достойного противника.

 Она не успела ответить, как он уже раскрыл дверь и произнес громко и отчетливо:

 – Сэр, я имею удовольствие представить вам Эйдан О’Мара. Эйдан, это ваш… хозяин, Каллен Глин.

 Эйдин забыла о своих эмоциях, глядя с изумлением на стоявшего перед ней человека. Она ожидала увидеть дряхлого старца, возможно, в кресле-коляске, с прикрытыми пледом ногами. Таким остался у нее в памяти дед за годы перед смертью.

 Человек, который твердыми шагами приблизился к ней и крепко пожал ей руку, никакой слабости не проявлял. С гривой седых волос, типично ирландской яркой внешностью и властной манерой, он напоминал стареющего льва. В свое время, подумала Эйдан, он легко мог бы соперничать с Россом Делани как самый привлекательный мужчина в любом окружении.

 – Эйдан! Рад приветствовать вас у себя. Простите, что я так на вас уставился. – За минуту он уже полностью овладел собой. – Надеюсь, вы извините мои дурные манеры. Я отвлекся. Вы намного очаровательнее, чем на фотографиях.

 – Благодарю вас. – Эйдан начинала чувствовать себя свободнее в его присутствии. – Ваш дом великолепен. Он просто ошеломил меня с первого взгляда.

 – Хорошо сказано. – Он с улыбкой взглянул на Росса. – Ну, разве она не прелесть? – Не дожидаясь ответа, он с той же обаятельной улыбкой обратился к ней: – Как вам ваши комнаты, милочка?

 – Они замечательны. А какой вид на сады! Я могла бы любоваться им часами.

 – Этим летом они выглядят особенно красиво. Я надеюсь, вам удалось отдохнуть после долгого перелета?

 – Не помню, когда я спала так крепко.

 – Хорошо, хорошо! – Взяв ее под руку, он подвел ее к дивану и креслам у горевшего камина.

 Как и ее комнаты, столовая была огромна. За столом могли бы усесться по меньшей мере человек тридцать, хрустальная люстра над ним переливалась тысячами огней. Красного дерева паркет, отполированный до блеска, покрывал огромный ковер в изумрудных, рубиновых и золотистых тонах.

 Несмотря на размеры, комната была удобной и уютной. Как и хозяин дома, подумала Эйдин, который казался таким же огромным.

 Вошла Бриджет с серебряным подносом, на котором стоял хрустальный графин, два бокала и стакан. Каллен предложил один бокал Эйдан, другой взял себе, а Россу передал стакан с водой.

 – Прежде чем мы сядем за стол, я хочу предложить тост, милочка. За вас, за то, что вы согласились уважить старика. – Он чокнулся с ней, а затем с Россом. – И как всегда, за тех, кого мы любили и потеряли.

 Эйдан поразила боль, явственно прозвучавшая в его словах и промелькнувшая в его взгляде.

 Ее собственная потеря была еще слишком свежа, слишком мучительна. Она подумала о матери и о том, как бы ей все это понравилось.

 Чтобы скрыть свои эмоции, она сделала глоток и отвернулась. Когда Эйдан снова взглянула на старика, она увидела, что он пристально за ней наблюдает.

 – Я был потрясен, узнав, что вы только что похоронили мать и были единственная, кто о ней заботился во время ее болезни.

 Эйдан кивнула. Комок в горле не дал ей возможности произнести ни слова.

 – Слава богу, что у нее были вы. В тяжелое время никто не может помочь нам так, как семья. – Он взглянул на Росса, изучающего Эйдан слегка прищуренными глазами. – Те, кого Господь не одарил близкими, сами строят себе семью. Вот, например, Росс, он дорог мне как сын.

 – Значит, вам повезло, что он есть у вас. – Не в силах отвернуться от холодных глаз Росса, Эйдан бросила на него вызывающий взгляд.

 На губах Росса мелькнуло подобие улыбки, еще более ее раздражившее.

 – Присядьте у камина и выпейте в свое удовольствие.

 Каллен указал ей на удобное кресло и, когда она села, сам опустился в кресло рядом с ней.

 – Этот камин просто изумителен, мистер Глин.

 – Пожалуйста, называйте меня Каллен.

 Эйдан отпила шампанского.

 – Наверно, не одно поколение вашей семьи жило в этом доме?

 Каллен и Росс рассмеялись.

 Увидев ее недоуменно поднятые брови, старик объяснил:

 – В молодости меня считали чужаком, несмотря на мою фамилию, потому что я вырос в беднейшем районе города. Глинов в Глинкилли сотни. В то время Глин Лодж лежал в развалинах, как и почти весь город и древнее аббатство. Если вы посмотрите в окно вашей спальни, вы увидите развалины этого аббатства. Если я проживу подольше, я надеюсь его восстановить, как я восстановил Глин Лодж.

 – Вы сделали все это сами?

 Он улыбнулся.

 – Хотел бы я считать это своей личной заслугой, но сотням людей понадобились сотни часов, чтобы привести дом в состояние, в каком вы его сейчас видите. Все, что я сделал, это нашел хороших мастеров.

 – Не говоря о затраченном состоянии, – заметил Росс.

 – Затраты вполне оправданные. Я был рад вложить средства в городскую экономику, так как считаю за правило нанимать местных рабочих насколько возможно. Теперь люди в Глинкилли не только могут иметь заработок, но и гордиться делом своих рук.

 – Что вас на это подвигло?

 Опустив голову, он отпил шампанское и немного помолчал. Когда он вновь взглянул на Эйдан, на губах его снова играла улыбка.

 – Росс убедил меня в необходимости не только восстановить мои владения, но и мое доброе имя. Я в свое время утратил и то и другое, и мне стало стыдно.

 Вошла Бриджет. Шедшая за ней Чарити катила столик с блюдами.

 Каллен подвел Эйдан не к большому столу, стоявшему в центре, а к маленькому круглому столу в углу комнаты, сервированному хрусталем и серебром на белоснежной скатерти.

 Старик подвинул ей стул.

 – Я думаю, здесь будет уютнее.

 – Прекрасно.

 Эйдан улыбнулась Чарити, обносившей их блюдом с нежнейшим ростбифом и разнообразными овощами. Эйдан наполнила свою тарелку и выжидала, пока Каллен и Росс сделают то же самое.

 В центре стола Бриджет поставила серебряную корзинку с хлебом и доску с множеством разных сыров.

 – Надеюсь, вы попробуете эти сыры. – Каллен положил себе в тарелку несколько кусочков. – Их делают фермеры в Глинкилли.

 Эйдан попробовала один, затем другой.

 – Чудесно. Они, должно быть, очень гордятся своей продукцией.

 – И вполне заслуженно. С тех пор как мы распространили эти сыры по всей стране, они стали очень популярны.

 – И в этом тоже есть ваше участие?

 – Это Росс оценил их маркетинговые возможности. Он предложил сначала продавать их небольшими упаковками, чтобы отследить спрос. Как только потребители начали закупать наши сыры в больших количествах, мы поняли, что выиграли. Остальное было делом самих фермеров.

 – Вы возглавляете компанию производителей?

 Он отрицательно покачал головой.

 – Я предложил фермерам создать кооператив. Я только предоставил небольшой начальный капитал, а затем они взяли все в свои руки. Они выращивают коров, выделывают сыры, продают их под собственной торговой маркой, и вся прибыль делится между членами кооператива.

 – Неудивительно, что город выглядит процветающим.

 Он улыбнулся.

 – Это поистине высокая похвала. Несколько лет назад вы сочли бы Глинкилли беднейшим городком во всей Ирландии.

 – А теперь благодаря вам он процветает.

 Каллен Глин тихо проговорил:

 – И да продолжится его процветание на все времена.

 Он снова оживился.

 – Ну как вам ужин?

 – То, что я попробовала, превосходно. Боюсь только, что я была слишком увлечена вашим рассказом, чтобы отдать должное всему, – засмеялась Эйдан.

 – Вы лучше съешьте еще, а то Кэйтлин, которая заправляет нашей кухней, решит, что вам что-то не понравилось, и снимет головы с Бриджет и Чарити заодно.

 – Этого никак нельзя допустить. – Эйдан откусила еще кусочек мяса, который буквально таял у нее во рту.

 Когда они заканчивали ужин, в столовой снова появились Бриджет и Чарити, на этот раз с кофе и вишневыми и черничными пирожными.

 Каллен взял пару пирожных и со вздохом откинулся в кресле.

 – Превосходное завершение превосходного ужина. Не забудьте передать мою благодарность Кэйтлин, Бриджет.

 Та с улыбкой кивнула, настойчиво тесня Чарити перед собой из комнаты.

 Росс отказался от десерта и только потягивал кофе. Эйдан отметила про себя, что за все время ужина он не произнес ни единого слова. Быть может, он был слишком занят наблюдением за тем, чтобы она никак не обидела Каллена? Или, вдруг пришло ей в голову, он находил ее общество слишком неинтересным, чтобы утруждать себя беседой.

 И все же, несмотря на его молчание, она остро ощущала, как внимательно он слушает, наблюдает за ней, рассматривает ее как объект изучения. Это мешало Эйдан чувствовать себя естественно. Если Каллен Глин оказался мягче, чем она ожидала, его поверенный вел себя как охранник, следивший за наемным убийцей.

 Напрасно он опасается, что она станет стараться всеми правдами и неправдами проникнуть в мир этого богача. Эйдан была твердо намерена сообщить Каллену Глину, что он пригласил ее по ошибке. Но только не сегодня, внезапно решила она. Увидев страстную одержимость в глазах старика, услышав его голос, она решила дать ему подольше сохранить этот пылкий самообман.

 Она пила свой кофе маленькими глотками, размягченная отличной едой, теплом горящего в камине огня и просто удовольствием общения с этим обаятельным человеком.

 На один сегодняшний вечер она притворится гостьей в этом чудесном доме, насладится всеми удовольствиями, которые ей здесь дано испытать.

 Скоро наступит завтра, когда ей придется столкнуться с неприятной действительностью. Завтра она без всяких сомнений и колебаний скажет Каллену Глину, что она та, кем она себя всегда и считала, – дочь Джона и Клер О’Мара и внучка Морин и Эдварда Мартин.

 Каллену Глину придется поискать свою давно потерянную родственницу где-нибудь еще.

 – А теперь пойдем, – сказал старик, вдруг поднимаясь с места. – Теперь, когда мы подкрепились угощениями Кэйтлин, пора вам осмотреть мою скромную обитель.

 

 – Здесь раньше была библиотека, а сейчас это мой кабинет.

 Первая комната, куда они вошли, была выдержана в строгом стиле, ее бесспорным украшением были предметы старины, а современная удобная обстановка создана местным дизайнером.

 Эта комната в совершенстве подходила ее хозяину. Полки от пола до потолка были заполнены книгами в кожаных переплетах. Высокий камин обогревал и антресоли, тянувшиеся вдоль двух стен, где также размещались книжные полки. Перед доходящими до пола окнами, выходившими в вымощенный кирпичом дворик и простиравшийся за ним сад, стоял массивный письменный стол.

 – Боюсь, что бо́льшую часть времени Росс и я проводим именно здесь. – Взяв Эйдан под руку, Каллен провел ее по комнате.

 – Какая чудесная комната!

 У маленького столика Росс наполнил две рюмки кофейным ликером. Когда он подал ей рюмку, Эйдан кивнула в сторону дворика:

 – Я бы предпочла работать там, под щебетанье птиц, вдыхая запах роз.

 – Такая обстановка к работе не располагает, – улыбнулся Каллен. – Сомневаюсь, чтобы мы там много чего сделали.

 Эйдан прошлась по комнате. Она провела пальцем по гладкой поверхности стола и остановилась перед рисунком в рамке, сделанным пером.

 Взгляд ее задержался на подписи художника.

 – Это ваша работа, Каллен?

 Он кивнул.

 – Это замечательно.

 Он не мог скрыть своего удовольствия.

 – В моей беспутной юности я носился с мыслью стать художником. Но потом меня убедили оставить пустые мечтания и заняться зарабатыванием денег.

 – А чем вы занимаетесь, когда вы не работаете?

 – Такой вопрос мне еще никто не задавал. – Он взглянул на Росса. – Все эти годы, что ты меня знаешь, занимался ли я чем-нибудь кроме работы?

 Росс покачал головой.

 – Насколько мне известно, нет.

 – А какая у вас работа?

 – Я анализирую ценообразование, разницу между курсами, сводки прибылей и убытков. Я продаю и покупаю компании, консультирую инвесторов, заседаю в правлениях нескольких корпораций.

 Эйдан не сводила с него глаз.

 – Это звучит очень… сложно. Вам нравится ваша работа?

 Он отпил ликер.

 – В моей беспутной юности, о которой я упоминал, я был рабочим, о чем свидетельствуют натруженные мускулы. Прошло некоторое время, пока я открыл у себя другой талант, но я возместил потерянное время с лихвой. Так что ответ на ваш вопрос утвердительный, да, я люблю свою работу.

 – Я уверена, что в Глинкилли все довольны, ведь они этим пользуются.

 – Это верно. Мне доставляет удовольствие улучшать жизнь людей, особенно когда я вижу, как старательно они трудятся ради своего процветания. Когда меня не станет, их дети и внуки будут сохранять и приумножать это наследство.

 – А наследство имеет для вас значение?

 Он встретился с ней глазами.

 – Да, имеет.

 Он заметил, что она с трудом сдерживает зевоту, и тут же стал извиняться.

 – Я с таким удовольствием показал вам свой дом. Я забыл, как могут быть утомительны путешествия. Пожалуйста, милочка, идите спать, завтра мы увидимся снова.

 Эйдан поставила рюмку.

 – Вы правы. Мне и впрямь пора. Перелет и разница во времени дают себя знать.

 Он взял ее руку в обе свои.

 – Надеюсь, вы будете спать долго и сладко. В любом случае мы встретимся за завтраком.

 – Благодарю вас, Каллен.

 Она бросила взгляд на Росса, молча наблюдающего за ней.

 – Спокойной ночи, Росс.

 – Росс проводит вас в ваши комнаты.

 – В этом нет необходимости.

 Каллен проигнорировал ее возражение.

 – Я настаиваю.

 Простившись с ним, Росс и Эйдан вышли и стали подниматься по лестнице.

 Эйдан шла первой, Росс отставал от нее на шаг, и она не могла видеть его лицо. Но его пристальный взгляд она ощущала спиной.

 На площадке второго этажа Росс опередил Эйдан и открыл дверь в ее комнаты.

 Она устало ему улыбнулась.

 – Спокойной ночи, Росс.

 – Я бы хотел поговорить с вами. – Видя, что она намерена протестовать, он вошел в комнату и закрыл за собой дверь. – Одну минуту, не более.

 Эйдан вздохнула.

 – В чем дело? Разве я не следовала вашим инструкциям? Я слишком много говорила? Помешала бедному старому Каллену лечь вовремя? Или вы решили, что я была недостаточно благодарна за возможность приобщиться к сладкой жизни?

 Легкая улыбка мелькнула на его губах Он прислонился спиной к закрытой двери и, скрестив руки на груди, пристально смотрел на нее.

 – Ага, мы снова проявляем наш ирландский характер.

 – Я устала. У меня был тяжелый день и тяжелая неделя. Говорите, что вы хотели сказать, и позвольте мне лечь.

 – Я хотел вас поблагодарить.

 – За что?

 – Я его годами не видел таким оживленным.

 – Вы думаете, что я притворялась по вашему совету?

 – А разве нет?

 – Мне не нужно было притворяться. Я просто реагировала на его доброту и тепло.

 – Он вам понравился?

 Она кивнула.

 – Как он мог не понравиться? – ответила она с чувством.

 – Что еще важнее, вы ему понравились. Можно сказать, что в вас он нашел все, что надеялся найти.

 – Боюсь, что не все. – Эйдан вздернула подбородок. – Он надеется обрести родное существо, внучку, а я не могу ею стать.

 – Вы не знаете…

 Она остановила его движением руки.

 – Уже поздно, я устала, и этот разговор ни к чему не приведет.

 Эйдан хотела уйти в спальню, но Росс задержал ее, положив руку ей на плечо и заставив повернуться к нему лицом.

 На ее лице отразилось изумление, тут же сменившееся гневным выражением.

 – Уберите руку. Никогда не смейте прикасаться ко мне без разрешения.

 Он поднял руки вверх в знак подчинения.

 – Извините. Это просто рефлекс.

 – Как и пощечина, которую получите, если осмелитесь сделать это еще раз.

 Она отступила на шаг.

 – Спокойной ночи, Росс.

 Опасная улыбка, игравшая на его губах и в уголках глаз, раздражила ее еще сильнее.

 Она не успела и слова сказать, как, быстро протянув вперед руку, он коснулся пальцем ее щеки. Это было всего лишь легкое прикосновение, но она почувствовала, как вся загорелась, с головы до кончиков пальцев на ногах.

 – У вас очень нежная кожа, Эйдан О’Мара.

 Она хотела ответить какой-то резкостью, но он откинул ее голову назад и приник губами к ее губам.

 Эйдан намеревалась украсить пощечиной его высокомерную физиономию. Но все ее благие намерения разлетелись в дым, как только губы их встретились. Это ощущение заворожило ее. Жадность его поцелуя, его уверенные сильные руки возбудили такую же жадность в ней. Жар во всем ее теле разгорался все сильнее, пока не превратился в поток огненной лавы, струившийся по ее жилам.

 Когда он наконец поднял голову, Эйдан застыла на месте, стараясь прийти в себя. Голова у нее кружилась, пол, казалось, уходил у нее из-под ног.

 Росс выглядел настолько же пораженным и крепко сжимал ее плечи, словно пытаясь найти точку опоры в бушевавшем внутри его урагане. Через несколько секунд он отступил на шаг.

 Она услышала его низкий, бархатного тембра голос с легким акцентом:

 – Спокойной ночи, Эйдан.

 Она молча наблюдала, как Росс вышел и закрыл за собой дверь.

 Какое-то время Эйдан прислушивалась к его удалявшимся шагам. Только когда эти звуки замерли, она прошла в спальню. Ноги у нее дрожали.

 Она разделась, потушила свет и подошла к окну. Сидя на кушетке, она смотрела в сад, словно светящийся в лунном свете.

 Обхватив руками колени, Эйдан задумалась. Куда она попала? Все здесь было чужое и в то же время казалось ей знакомым.

 Она должна была бы чувствовать себя потерянной и одинокой, а на самом деле испытывала ощущение покоя, как будто она вернулась домой.

 Дом… Вот это забавно!

 Роскошь одурманила ее, вот в этом-то все и дело, сурово сказала она себе. Легко было бы привыкнуть к такой беспечной жизни и забыть о проблемах, оставленных ею дома. Но когда она вернется, долги никуда не денутся. Как и налоги, и страховка, и счета врачей. Целая жизнь уйдет на их оплату.

 Услышав шорохи в саду, она увидела, как из темноты выскочили два огромных ирландских волкодава и понеслись по аллее. За ними медленно следовала высокая фигура.

 Даже в тени деревьев она сразу его узнала. Росс остановился у каменной скамьи и взглянул на ее окна. Хотя она знала, что он не может увидеть ее в темноте, она пригнулась на кушетке, низко наклонив голову. Сразу же, чувствуя всю нелепость ситуации, Эйдан поднялась и выглянула в окно. Но Росса на аллее уже не было.

 Эйдан улеглась в постель, решив не думать о нем. Но как она ни старалась, Росс так и стоял у нее перед глазами с его насмешливой улыбкой и пронзительным взглядом синих глаз. Прикосновение его руки к ее плечу вызвало у нее бурю гнева. Но этот поцелуй, от которого сердце у нее зашлось, сразил ее наповал.

 Был ли это спонтанный жест? Или он был рассчитан на то, чтобы вызвать в ней те эмоции, которые она испытывала сейчас?

 У нее было такое чувство, что ничего спонтанного от Росса нельзя было ожидать. В своей нарочитой отстраненности, в том, как он изучающе рассматривал ее, он проявил себя как человек искушенный. Он, несомненно, воспринимал эту роскошную жизнь как нечто само собой разумеющееся и считал, что он ее вполне заслуживает. Такого человека не могла не позабавить ее наивная провинциальная реакция на стиль жизни Каллена Глина. Не говоря уже о ее реакции на его поцелуй.

 Но, каков бы он ни был, он не имел права вмешиваться в ее личную жизнь и даже нарушать ее сон. Пропади он пропадом, этот Росс Делани, думала она сердито. Он явно делал все, что мог, чтобы осложнить ее положение.

 В своем воображении Эйдан представляла себе краткий визит в Ирландию, ночь в деревенском домике, дряхлого старика, извиняющегося перед ней за причиненное беспокойство и вручающего ей чек на сумму, достаточную для того, чтобы пробить хоть какую-то брешь в глухой стене долгов.

 А оказалось, что ей придется иметь дело с преуспевающим бизнесменом, искренне к ней расположенным, хотя и заблуждающимся насчет ее происхождения.

 Не говоря уже об очень привлекательном его друге или компаньоне, добровольно принявшем на себя роль защитника, который вел себя с ней так, как будто она приехала специально, чтобы разбить старику сердце.

 Она поднесла палец к губам, она все еще ощущала вкус его поцелуя. Она все еще ощущала на себе и кольцо его рук, когда она словно перенеслась из реального мира в иную вселенную.

 Было ли и у него такое же чувство? Если да, то до ее отъезда их ожидал взрыв космических масштабов.

 Эйдан спала плохо. Лишний повод, подумала она, возмущаться Россом Делани. Не то чтобы это была целиком его вина, но его прикосновения лишали ее покоя. А к тому же ей снились странные сны. Ей приснилось, что ее мать и бабушка, обе молоденькие девушки, танцуют в аллее с собаками, Мифом и Мэйо. Они были совсем рядом и как будто о чем-то шептались друг с другом, но, когда она попыталась прислушаться, они, верхом на собаках, исчезли где-то высоко в ветвях деревьев. Но они были как живые, и Эйдан проснулась в слезах, так она о них тосковала.

 Слишком много было пролито слез за последнее время. Пора взять себя в руки и жить дальше.

 Утром, приняв душ, она вновь утвердилась в своем намерении быть абсолютно честной и откровенной с Калленом Глином. Это был ее долг по отношению к нему, ведь он был так добр к ней. Эйдан понимала, что это будет нелегко. Старик понравился ей, и мысль причинить ему боль была ей невыносима.

 Боль. Эйдан видела ее в его глазах, слышала в его голосе, когда он говорил о своем одиночестве. Но не она причинила ему эту боль. Ей хватало своей.

 Никакого притворства сегодня. Она будет откровенна и признается, что приехала из любопытства и из-за обещанных денег, чтобы расплатиться с долгами, которые образовались за время болезни матери. Незачем и пытаться подсластить горькую правду.

 Чтобы придать себе деловой вид, она надела темный костюм с простой белой блузкой. Прическа и макияж заняли у нее порядочно времени. Она заметила, что рука у нее была не так тверда, как бы ей хотелось. Ничего. Настает момент истины.

 Она спустилась по лестнице и на звуки голосов вошла в освещенную солнцем комнату, окна которой выходили в сад. От запаха кофе, бекона и свежеиспеченного хлеба у нее потекли слюнки.

 Чарити говорила с Бриджет о своем отце.

 – Доброе утро! – Девушка поставила в центр стола вазу с цветами. – Мистер Делани велел нам вести себя тихонько, как мышки. Он думал, вы проспите до полудня. Мы вас разбудили?

 – Нет. Я просто почувствовала, что уже выспалась. Простите, Чарити, но я случайно услышала ваш разговор. Если я правильно поняла, у вашего отца проблемы с балансом?

 – Да. – Девушка покраснела. – Его обязанность как члена кооператива вести баланс. Но он, бедняжка, плохо справляется с цифрами. Он говорит, что ему легче конюшни чистить, чем вести счета.

 – Жаль, что я здесь так ненадолго и не успею ему помочь.

 – А вы в цифрах разбираетесь?

 – Я работала в банке. Я люблю это дело.

 – Надо же! Если бы вы могли остаться здесь подольше и помочь отцу, он бы благословлял ваше имя во веки веков.

 Чарити испуганно зажала себе рот ладонью.

 – Я заболталась и забыла о своих обязанностях.

 Она удалилась легкой танцующей походкой и тут же вернулась в сопровождении Каллена и Росса.

 – Доброе утро, голубушка, – с улыбкой приветствовал ее Каллен. – Я поручил Чарити дать мне знать, как только вы спуститесь.

 – Я не хочу отвлекать вас от работы.

 – Я могу работать в любое время. Росс и я позавтракаем с вами. Ветчина и бекон уже готовы. Яйца Кэйтлин вам приготовит в любом виде, а лепешки у нее тоже готовы.

 – Я начну с кофе. Налить вам?

 – По утрам я предпочитаю чай. А Росс наверно выпьет еще чашку кофе. Росс?

 Молодой человек кивнул.

 Эйдан налила две чашки и передала одну Россу.

 Каллен подвинул ей стул и занял свое место во главе стола, Росс сел по правую его руку, Эйдан – по левую.

 К столу подошла Чарити.

 – Что вам угодно, мистер Глин?

 – Бекон и несколько лепешек.

 – Мисс О’Мара?

 – Пожалуй, то же самое.

 – Мистер Делани?

 – Ничего, спасибо. Я выпью кофе.

 Эйдан и Каллен вступили в оживленный разговор. Росс, как и накануне, молча слушал и наблюдал.

 Когда наконец Эйдан откинулась на стуле с чашкой кофе в руке, Каллен сложил салфетку.

 – Вчера я не хотел вас торопить. Я знал, что вам нужен отдых после перелета, но надеюсь, теперь, когда вы отдохнули, вы расскажете мне откровенно о своей матери и бабушке.

 – С удовольствием. Что бы вы хотели о них знать?

 – Как жилось вашей бабушке в Америке?

 – Насколько я помню, она вела обычную жизнь в Лэндсдауне, это маленький городок в штате Нью-Йорк.

 – Я знаю, – заметил Каллен.

 – Разумеется. Вы же все это расследовали, как видно из документов, что вы мне дали.

 – Все было тщательно изучено не только Россом и американской фирмой, но и лично мной.

 – Тогда вы поймете мое нежелание подать вам какую-то надежду, что мы можем быть в родстве. А разные фамилии…

 Каллен остановил ее движением руки.

 – Мы к этому еще подойдем. Пожалуйста, расскажите мне о жизни вашей бабушки в Америке.

 Эйдан перевела дух.

 – Она вышла замуж за моего деда, Эдварда Мартина, более сорока лет назад и прожила с ним до самой его смерти от инсульта после долгой болезни. Я помню его уже в инвалидном кресле.

 – Он был богат?

 Эйдан тщательно подбирала слова.

 – Он был из состоятельной семьи и унаследовал большое состояние, источником которого было семейное дело. Но он не был деловым человеком и потерял почти все, неразумно вкладывая деньги. Если бы не усилия бабушки, семья бы осталась ни с чем.

 – Ваша бабушка сама вела дела? – удивился Каллен.

 – По необходимости. Она возглавила фирму, заплатила долги и потом заработала столько, что им бы хватило на обеспеченную старость. Но дед не дожил до преклонного возраста.

 – А что она делала после его смерти?

 – Она все время говорила о поездке в Ирландию. Мне кажется, она только и жила этой мечтой.

 Каллен выпрямился в кресле, не сводя глаз с Эйдан.

 Она ответила на его безмолвный вопрос.

 – Когда она заболела, о поездке не могло быть и речи. Через год она умерла.

 Довольно долго Каллен сидел, опустив голову и рассматривая свои руки. Наконец он поднял взгляд.

 – А ваша мать? Как она жила?

 Эйдан улыбнулась.

 – Она вышла замуж за моего отца, Джона О’Мара, когда ей было двадцать девять лет.

 Каллен приподнял брови.

 – Так поздно?

 Эйдин усмехнулась:

 – Наверно, да, хотя мне двадцать пять, и старой девой я пока себя еще не считаю.

 – Я не это имел в виду… Ваша бабушка вышла замуж в семнадцать.

 – Я не упоминала ее возраст. Это было в документах, которые вы мне прислали?

 Он пожал плечами.

 – Это не имеет значения. Расскажите мне о вашей матери.

 – Они с отцом были женаты двадцать лет, когда он умер. Его болезнь поглотила все ее сбережения, но мы как-то справлялись, пока она сама не заболела.

 – Как я понимаю, вы оставили работу, чтобы за ней ухаживать.

 Эйдан поставила чашку на стол. Встретившись с Калленом глазами, она посмотрела на него в упор.

 – Я потратила все наши сбережения. Я продала машину и свою квартиру и поселилась с матерью. Я не горжусь тем, что у меня долги, но и не стыжусь этого. Так сложилось, но я скоро соображу, что мне делать дальше. Но я знаю одно: вы страстно желаете найти свою дочь, и мне жаль, что моя мать не может ею быть. Как я вам говорила, ее родители Морин и Эдвард Мартин. У меня есть копия их свидетельства о браке и копия свидетельства о рождении моей матери. Я полагаю, это должно положить конец вашим утверждениям, что между нами есть какое-то родство. Вы явно не можете быть отцом моей матери, так как эта честь принадлежит Эдварду Мартину.

 Он хотел было что-то сказать, но она покачала головой.

 – Подождите! Дайте мне закончить. Мне нелегко это сказать, но я должна. – Каллен никак не отреагировал на ее слова. Росс напряженно нахмурился, словно под дулом пистолета. – Честно говоря, я приехала сюда по двум причинам. Удовлетворить свое любопытство в отношении человека, готового пригласить в Ирландию совершенно постороннюю женщину, и получить деньги, которые были мне обещаны за доставленное беспокойство. Этим мне гордиться не приходится, но я по уши в долгах и увидела в этом способ решения хотя бы некоторых моих проблем.

 Эйдан вконец разволновалась, она ждала взрыва возмущения, который должен был последовать за ее словами.

 Но вместо ожидаемого гнева и бурного разочарования Каллен просто наклонился и положил свою руку на ее.

 – Мне больно слышать о ваших долгах, хотя вы и не могли поступить иначе. Вы свое сказали. А теперь позвольте мне рассказать мою историю.

 Она кивнула, отняла у него свою руку и откинулась на спинку стула. Ей хотелось избежать всякого контакта с ним во время его рассказа. Ей хотелось, чтобы это неприятное объяснение поскорее закончилось.

 Лицо Каллена оживилось.

 – Мне было семнадцать лет, когда я встретил свою любовь, любовь всей моей жизни. Ее звали Мойра Фитцгиббон, и она жила в Глинкилли. Это была самая красивая девушка, какую я когда-либо видел, с белоснежной кожей, сверкающими зелеными глазами и темными как ночь волосами. – Он улыбнулся Эйдан. – Вы на нее очень похожи.

 – Этого не может быть, потому что…

 Не успела она закончить, как Каллен перебил ее:

 – Отец Мойры считал, что я ее недостоин, так как я был простой рабочий, а он – крупный землевладелец, сдававший землю в аренду фермерам. Мойра и я были молоды, глупы и отчаянно влюблены. И случилось то, что испокон века случается с влюбленными. – Он помолчал немного. – Когда Мойра сказала мне, что ждет ребенка, я пошел к ее отцу и попросил ее руки.

 Эйдан взглянула на Росса, кому все это было наверняка давно известно. Но он наблюдал за стариком с таким напряженным вниманием, что она снова обратилась к Каллену и его рассказу.

 – Хью Фитцгиббон сказал, что я опозорил его дочь и что он скорее в гробу ее увидит, чем замужем за кем-то вроде меня.

 

 Хотя Эйдан дала себе слово не перебивать старика, она не могла удержаться от восклицания:

 – Какой ужас! И что же вы сделали?

 – Я пошел к нашему приходскому священнику и умолял его вступиться за меня перед Хью Фитцгиббоном. Я сказал, что пойду на все, стану работать на трех работах всю жизнь, чтобы содержать Мойру и ребенка. Священник согласился поговорить с Хью Фитцгиббоном после воскресной обедни. Три следующих дня были самыми долгими в моей жизни. Тогда я не знал, – проговорил он словно про себя, – что оставшаяся жизнь покажется мне еще длиннее.

 – И что же, он отказал священнику?

 – Хуже. В воскресенье вечером отец Райан пришел и рассказал мне, что дом Фитцгиббонов опустел. Хью с женой ночью увезли дочь в Дублин, а оттуда в Америку, поклявшись, что мне больше никогда не увидеть Мойру.

 – Вы не пытались поехать вслед?

 – А как бы я мог? У меня гроша не было за душой. Хью был прав. Я был рабочий. Но не простой. Всю свою жизнь я собирал состояние, чтобы отыскать мою Мойру и нашего ребенка и вернуть их себе. Но Хью меня всегда опережал. Когда они высадились в Америке, Хью сменил фамилию на Гиббонс и взял свое второе имя, Фрэнсис. Я искал Хью Фитцгиббона и нашел их дюжину, но это все были не те. А Мойра стала Морин Гиббонс и вышла замуж, как только сошла с парохода в Нью-Йорке. Не кажется ли вам это странным?

 – Вовсе нет. Вы говорите, ваша Мойра была красавица. Если даже предположить, что моя бабушка и была ваша Мойра, то разве странно, что Эдвард Мартин был тоже поражен ее красотой? Что же тут странного, что они встретились, полюбили друг друга и сразу поженились?

 – И меньше чем через семь месяцев родилась ваша мать.

 Эйдан нахмурилась.

 – Не пытайтесь истолковать это по-другому. На самом деле я слышала, что моя мать родилась недоношенной и очень слабой.

 Он усмехнулся.

 – Множество детей приходят в этот мир раньше положенных девяти месяцев. И не все из них слабы от рождения. Говорят, что половина населения земли появляется на свет незапланированно. Многие из нас дети случая. А ваш дед производил впечатление человека импульсивного, готового жениться на девушке, которую только что встретил?

 Эйдан рассмеялась:

 – Совсем наоборот. Он был очень сдержанный, дисциплинированный человек. Но я не знала его молодым. Быть может, в зрелом возрасте он избавился от юношеской импульсивности.

 – Или его убедили жениться на опозоренной молодой женщине, которой был нужен муж, чтобы прикрыть ее грех. Я знал Фитцгиббона. С него бы сталось предложить большое приданое, чтобы сбыть с рук своевольную опозоренную дочь, избавив себя с женой от внука-безотцовщины.

 Эйдан покачала головой.

 – Я не могу принять такую версию. Я знаю то, что я знаю: Эдвард Мартин был мой дед, а его жена Морин – моя бабушка. Их дочь была моя мать, которую я любила больше жизни. Я просто не могу допустить, что вся их жизнь была сплошная ложь.

 – Не ложь, Эйдан. Результат сложившихся обстоятельств. Мы делаем все, чтобы выжить. Ваша бабушка не была исключением.

 – Но чтобы никогда ничего не сказать маме… – Эйдан развела руками. – Они были так близки. У нее было много времени рассказать правду маме, она бы ей сказала правду о ее происхождении.

 – Возможно, она так и сделала, а ваша мать сочла за благо вам об этом не рассказывать. И еще одно о вашей матери. Вы не сказали мне, как ее звали.

 – Клер.

 – Говорил я вам, как звали мою мать? – Каллен выдержал драматическую паузу. – Клер.

 Эйдан вздрогнула.

 – Совпадение.

 – Может быть.

 – Или вы все это придумали.

 – Я мог бы. Но имеются документы, подтверждающие мои слова. Моя мать, Клер, любила Мойру как родную дочь и горевала со мной, когда мою любимую увезли в Америку. Представьте себе только, как моя дорогая мама жаждала увидеть единственную внучку. Но этого ей не было дано. И хотя Мойра была вынуждена сменить имя, лгать и выйти за другого, она все же пожелала дать своей дочери имя Клер в память о моей матери, которую ей не суждено было больше увидеть.

 Эйдан прижала пальцы к вискам. У нее разболелась голова.

 – Простите, но для меня это слишком много, чтобы все осознать и во всем разобраться.

 – Я понимаю ваши чувства, я сам многое испытал. – Его тон смягчился. – Годами гнев сменялся во мне печалью, решимость растерянностью, надежда безнадежностью. Бывало, я приходил в отчаяние. После долгих поисков я узнал фамилию человека, за которого вышла Мойра. Как же я был рад, как полон надежд! Но меня ждал новый удар: я узнал, что Мойра и наше дитя умерли.

 Его взгляд словно потух. После паузы, собравшись с силами, он продолжил:

 – Но ты жива, Эйдан. Дочь моей дочери. Мои поиски все же были не напрасны.

 Эйдан вскочила на ноги, чуть не опрокинув стул.

 – Я не могу принять все это без доказательств. Вы рассказали мне грустную историю. Есть некоторые совпадения, но мне нужно больше.

 – Очень хорошо, – старик взглянул на Росса. – Мы так и думали, что тебя будет трудно убедить. Нам и для суда тоже больше потребуется. Ведь так, Росс?

 – С вашего позволения, – тут же продолжил Росс, – Каллен желал бы провести генетический анализ. Это просто. Лаборант из местной больницы будет здесь в течение часа. Он возьмет мазок изо рта у вас обоих, и через двое суток будет точно установлено, являетесь ли вы кровными родственниками.

 – Двое суток, – повторила Эйдин. – Я надеялась успеть на самолет сегодня вечером.

 – Само собой разумеется, – добавил Росс, – в случае отрицательного результата Каллен сдержит свое обещание отправить вас домой первым классом и щедро рассчитаться с вами за испытанные неудобства.

 Эйдан обдумала предложение. Она могла бы уехать немедленно и потом всю жизнь сомневаться, была ли ее бабушка возлюбленной Калена, или отложить свой отъезд на два дня и узнать все доподлинно.

 Еще два дня в этой волшебной обстановке и солидное вознаграждение за потраченное время.

 Она перевела взгляд с Каллена на Росса.

 – Я думаю, это отличная идея. И как вы сказали, она устранит все сомнения. Вы прямо сейчас позвоните в больницу?

 Росс кивнул.

 – Тогда с вашего разрешения я пока пойду к себе.

 Каллен встал.

 – Росс тебя проводит.

 – Нет, – возразила она. Слишком уж много эмоций рвалось наружу. Она была не в силах добавить к ним еще и те, которые вызывала у нее близость Росса.

 – Я привыкла сама заботиться о себе. Дайте мне только знать, когда придет лаборант.

 Прежде чем Каллен или Росс успели что-то сказать, она быстро вышла и поспешила наверх, чтобы обдумать услышанное.

 Эйдан ходила взад-вперед по комнате в полном смятении. Дело было не столько в том, что ее рассудок отказывался принять рассказанную Калленом историю, сколько в том, что он посеял в ее душе семена сомнения.

 А что, если его Мойра и была ее бабушка Морин? Что, если ее ребенок был не от Эдварда Мартина, а от Каллена?

 Эйдан цеплялась памятью за образ своей милой, стойкой бабушки, погрузившейся в деловые проблемы мужа и сумевшей предотвратить банкротство.

 Все, кто знал Морин Гиббонс, были поражены ее твердостью. На протяжении всей своей супружеской жизни она всегда во всем уступала мужу. Именно он выбирал мебель, новую машину, даже ее туалеты. Хотя нельзя было назвать его тираном, несомненно, он играл в семье доминирующую роль.

 Что, если не она, а ее отец выбрал ей мужа? Что, если это был брак по расчету, с целью скрыть позор, который она навлекла на себя и на родителей? Это во многом могло бы объяснить отчужденность между супругами. Эйдин пыталась вспомнить, случалось ли ей видеть проявления нежности в их отношениях.

 Раздался стук в дверь.

 – Это вы, Чарити?

 Стук повторился, а затем дверь открылась.

 Эйдан зашла в ванную и сполоснула лицо холодной водой, перед тем как выйти в гостиную.

 – Извините. – Заметив встревоженное выражение ее лица, Росс остановился в дверях. – Я предлагал дать вам больше времени, чтобы успокоиться, но Каллен не хотел ждать ни минуты. Он прислал меня извиниться перед вами за то, что расстроил вас. Он настоятельно просит вас взглянуть на некоторые сохраненные им вещи.

 – Я не могу. Я не готова…

 Он остановил ее жестом.

 – За все годы, что я его знаю, он никогда никого ни о чем не просил. Сейчас это для него важнее всего на свете. Вы, – подчеркнул он, – и ваше мнение о нем важнее всего на свете для него.

 – Я снова скажу, что не та, кем он хочет меня видеть.

 – Да, вы уже говорили это. Но вы же слышали его рассказ.

 – А он слышал мой. Просто потому, что он хочет, чтобы моя бабушка оказалась той самой единственной его любовью, это еще не значит, что так оно и было.

 – У него есть документы…

 – И у меня тоже. Свидетельство о рождении, о браке…

 – Где можно было проставить любое имя, особенно когда речь шла об иммигрантах, отчаянно пытавшихся скрыть свою подлинную личность. Вы же знаете, что тогда было так.

 – Мои родители и их родители жили обычной жизнью.

 – Как и живут тысячи людей, стремящихся слиться с новой средой.

 – Постойте, – Эйдан потерла виски. – По вашим словам выходит, что мои предки были преступники.

 – Они были добропорядочные люди, считавшие, что внебрачный ребенок – это позор для семьи. Они старались защитить не только собственную репутацию, но и репутацию своей дочери. Вы же слышали Каллена. Они считали его недостойным своей единственной дочери, поэтому они начали новую жизнь в чужой стране и убедили Мойру сделать то же самое. Может быть, она тоже хотела начать все сначала. Может быть, она не так сильно любила Каллена, как он ее. Может быть, ее преданность родителям была сильнее, чем увлечение пылким юношей. Какова бы ни была причина, уговорили они ее или принудили, что сделано, то сделано. Прошлого не изменить. Но вы хотя бы дождитесь результатов анализа ДНК, прочтите письма, которые Каллен годами писал своей Мойре. Ни одно из них до нее не дошло. Но он берег их, надеясь, что когда-нибудь вручит ей как доказательство своей любви. Он горячо желает, чтобы вы прочли его письма и просмотрели кипы документов, которые он собирал долгие годы в поисках своей единственной любви. А потом прислушайтесь к голосу своего сердца.

 Эйдан посмотрела на стопку бумаг, оставленных им на кофейном столике.

 – А зачем все это лично вам, Росс?

 Он выпрямился.

 – Я люблю и уважаю Каллена, и я счастлив, что у него наконец есть шанс осуществить свою мечту.

 По тому, ка́к он это сказал, она поняла, что эти слова шли у него от самого сердца.

 Когда он направился к двери, Эйдан тихо проговорила:

 – Хорошо, я прочитаю его письма и документы. Но я ничего не могу обещать.

 Росс ушел, а Эйдан устроилась на кушетке у окна и погрузилась в признания юного Каллена Глина, адресованные женщине, которую он любил и потерял.

 

 Когда Эйдан дочитала последнее письмо, глаза ее увлажнились. Каково это было – любить кого-то так сильно и потом всю оставшуюся жизнь прожить с ощущением утраты?

 Каллен изливал свои чувства на страницах писем, пока не опустошил свое сердце. Но все же он по-прежнему не отказывался от поисков своей Мойры. Среди документов было множество запросов, касающихся иммигрантов из Ирландии по фамилии Фитцгиббон. В толстой папке, содержащей сведения, собранные частным сыскным агентством в Нью-Йорке, хранились сведения о всех Фитцгиббонах, попавших в страну легально и нелегально. Наконец в последней папке она нашла местную газету с некрологом ее матери.

 Поиски, длившиеся всю жизнь, закончились смертью.

 Эйдан встала, расправляя затекшие мышцы. В это время в дверь постучали.

 За порогом стояла Чарити, уже поднявшая руку, чтобы постучать снова.

 – Я думала, вы задремали, – улыбнулась она. – Меня прислала за вами Бриджет. Лаборант дожидается в библиотеке, чтобы провести тест.

 – Спасибо, Чарити. – Эйдан спустилась вслед за ней по лестнице, снова отметив про себя, что все в этом доме знали о происходящем. Здесь не было никаких секретов.

 Она остановилась на пороге. Каллен сидел за письменным столом. Росс и, видимо, лаборант беседовали у окна.

 Все они взглянули на нее.

 Каллен встал из-за стола и встал с ней рядом. Ей показалось, что он будто хотел защитить ее от чего-то.

 – Простейший анализ, какой мне когда-либо делали, – усмехнулся он. – Поскребли мне щеку трижды – на всякий случай – и конец делу.

 Он повернулся к молодому человеку в резиновых перчатках.

 – Патрик, это Эйдан О’Мара. Эйдан, Патрик – лаборант из больницы Святого Брендана. Он проведет тест.

 – Мисс О’Мара! – Молодой человек протянул ей длинную пластиковую палочку с чем-то напоминающим крошечную расческу на кончике. – Пожалуйста, поскребите ею во рту с минуту, а потом опустите ее в эту пробирку.

 – Поскрести? Я думала, ее нужно просто приложить.

 – Это одно и то же.

 Эйдан выполнила его указания и увидела, что крошечная щеточка легко отделилась от пластикового держателя, когда она опустила его в пробирку.

 – А теперь еще раз, – сказал он, подавая ей вторую пластиковую палочку.

 Эйдин провела крошечной щеточкой по другой стороне рта и опустила ее в новую пробирку.

 Лаборант проделал с пробиркой ту же процедуру и вручил ей третью палочку.

 Когда тест был закончен, молодой человек обратился к Каллену:

 – Вы получите результаты с курьером в течение двух дней, мистер Глин, может быть, раньше. Как вы и просили, мы проводим этот тест в первоочередном порядке.

 – Благодарю вас, Патрик.

 Когда он ушел, Эйдан прижала руку к груди, изумляясь бушевавшим в ней чувствам. Казалось бы, она должна была испытывать облегчение. Решение теперь было в умелых, профессионально действующих руках. Так или иначе и она, и Каллен скоро узнают правду.

 Старик коснулся рукой ее плеча. «Кого он хочет успокоить, меня или себя?» – подумала Эйдан.

 – Ну что, все было не так уж сложно?

 Эйдан улыбнулась:

 – Проще не бывает.

 – В самом деле. Я попросил Шона отвезти меня в Глинкилли. Хочешь проехаться со мной?

 Она была готова отказаться, как вдруг ей в голову пришла мысль.

 – С удовольствием. Я сказала Чарити, что помогу ее отцу со счетами фермерского кооператива, если я здесь задержусь. Похоже, он этому обрадовался. А поскольку у меня два дня свободных, это самое меньшее, что я могу для нее сделать.

 Каллен приподнял бровь.

 – Ты умеешь сводить баланс?

 – Я этим занималась, когда работала в банке. Надеюсь, вы не будете против?

 – Нисколько. А ты с нами не хочешь? – обернулся он к Россу.

 – Мне очень жаль, но у меня здесь дела. – Росс направился к двери.

 – Я только возьму сумку и спущусь к машине, – сказала Эйдан.

 

 – Вот это новое крыло школы, – Каллен с гордостью указал на здание училища, носившего его имя, где мастера умело подобрали новый камень к старому, так что новое крыло было невозможно отличить от оригинальной постройки.

 – А вот здесь встречаются члены кооператива фермеров.

 Каллен бросил взгляд на Чарити, вызвавшуюся сопровождать их и представить Эйдан своему отцу.

 Машина остановилась, и Шон поспешно вышел, чтобы открыть заднюю дверь.

 – Сколько у меня в распоряжении времени? – обратилась Эйдан к Каллену.

 – Час, если нужно, и два. Этого достаточно?

 Эйдан рассмеялась.

 – Я не знаю, в каком состоянии у них дела, но я буду готова, как только вы скажете.

 

 – Мисс О’Мара, машина ждет.

 Прошло почти три часа, пока старинный «Роллс-Ройс» не остановился у подъезда фермерского кооператива. Эйдан и Чарити вышли на солнышко в сопровождении четырех улыбающихся мужчин.

 У открытой дверцы машины каждый из них пожал Эйдан руку, поблагодарив за оказанную помощь.

 – Если у вас будет случай посетить нас снова, мы будем иметь честь пригласить вас на ужин, – сказал отец Чарити.

 – Благодарю вас. Если я еще когда-нибудь вернусь в ваш чудесный город, я сочту за честь воспользоваться вашим приглашением.

 Один из мужчин, приподняв шляпу, обратился к Каллену:

 – Прекрасная молодая леди, не правда ли, сэр?

 Остальные кивнули.

 – Все у нее так просто получается. Она волшебница с цифрами. Все у нас теперь сходится, и мы не забудем, чему она нас научила сегодня.

 Эйдан обняла Чарити, решившую не возвращаться в Глин Лодж, а вернуться домой с отцом.

 Машина тронулась, а мужчины долго еще махали вслед.

 Каллен повернулся к Эйдан:

 – Ты, похоже, произвела на них сильное впечатление.

 – На самом деле все было очень просто. Я показала им несколько способов, как выйти из положения, когда доходы не сходятся с расходами.

 – Это было очень любезно с твоей стороны.

 Эйдан покачала головой.

 – Если ты не возражаешь, голубушка, у меня есть кое-какие дела.

 – Конечно.

 Ее походка приобрела пружинящую легкость. Она была не до конца откровенна с Калленом. Ей не просто понравилось работать с фермерами; она была счастлива вернуться к работе.

* * *

 Эйдан сидела в саду на каменной скамье, наблюдая за плескающимися в фонтане птицами. Плеск воды и аромат роз принесли ей ощущение покоя. Она была рада своему уединению. Здесь, в одиночестве и тишине, ей удалось усмирить свое смятение.

 Столько сомнений. Многое из того, что она всю жизнь считала само собой разумеющимся, теперь оказалось призрачным, недостоверным.

 С одной стороны, она хотела забыть обо всем услышанном сегодня утром. Было больно представлять себе образ испуганной молодой женщины, насильно оторванной от всего, что было ей знакомо и близко, и оказавшейся в чужой непривычной среде. С другой стороны, это объясняло отсутствие нежности между ее бабушкой и дедом и жадную, неистовую привязанность бабушки к дочери – ее единственному ребенку.

 Была ли ее мать плодом любви Мойры и Каллена? Как бы Эйдан ни желала отвергнуть эту мысль, она была не в состоянии окончательно от нее отказаться. Она сравнивала улыбку своей матери и улыбку Каллена, пухлую нижнюю губу, намек на ямочку на подбородке, изгиб бровей. Хотя у деда и бабушки волосы были темные с едва заметными серебряными нитями, ее мать рано поседела. Теперь, увидев Каллена, она поняла, что седина ее матери походила на его серебряную гриву.

 Менее чем через двое суток она узнает правду.

 Она не могла дольше оставаться на месте. Поднявшись со скамейки, она пошла по извилистой тропинке, ведущей из розария в заросли, и вскоре оказалась перед деревянным коттеджем.

 Изнутри послышался громкий лай. Дверь распахнулась, и Росс с улыбкой ее приветствовал.

 – Я вижу, вы решили здесь осмотреться. Не хотите ли зайти?

 – Спасибо.

 Он придержал дверь, и Эйдан вошла в очаровательный коттедж.

 Ее, с интересом принюхиваясь, окружили собаки.

 Повинуясь негромкой команде Росса, они отступили.

 Сквозь широкие окна лился солнечный свет, образуя на деревянном полу узоры из света и тени.

 – О, как красиво! – Эйдан с интересом оглянулась по сторонам.

 Деревянные балки на потолке придавали комнате деревенский вид. Светлая штукатурка стен словно наполняла комнату светом. Удобная, но строгая обстановка говорила о том, что дом этот принадлежит мужчине. Стена сплошь из книжных полок была уставлена томами в кожаных переплетах.

 – Ваша юридическая библиотека?

 Росс кивнул:

 – Часть. У меня есть офис и в Дублине.

 Росс провел ее в маленькую кухню, где сквозь целиком стеклянную стену был виден вымощенный кирпичом дворик.

 – Я как раз собирался выпить холодного чая. – Он указал на стоявший на столе кувшин. – Хотите?

 – Да, спасибо.

 Пока он наполнял два стакана, Эйдан осмотрела кухню. Небольшое помещение было прекрасно оборудовано: выложенный испанской плиткой пол, мраморная доска длинного кухонного стола, стулья и круглый обеденный стол со стеклянной поверхностью, идеально вписавшиеся в просторный фонарь-эркер.

 Росс подал ей стакан из матового стекла.

 – Давайте посидим во дворе и погреемся на солнце, пока оно не зашло.

 Эйдан открыла стеклянную дверь и вышла. Росс последовал за ней. Выскочили и собаки и тут же умчались куда-то.

 Удобные мягкие кресла располагали к беседе. Голубая обивка была подобрана в тон голубых керамических горшков, в которых росли красные розы и плющ.

 – Я вижу, вы любите все красивое.

 Он пристально на нее посмотрел.

 – Да, люблю. Поэтому и не могу отвести от вас глаз.

 Она слегка покраснела и отвернулась, делая вид, что разглядывает растения.

 – Понятно, почему вы предпочитаете этот дом Глин Лодж.

 – Многие считают меня глупцом за то, что я пренебрегаю роскошью ради простоты.

 – Но этот дом не простой, он очарователен.

 Слегка улыбнувшись, он отпил чай.

 – Вы прочли письма и документы Каллена?

 Эйдан кивнула.

 – Нашли в них ответы на ваши вопросы?

 Эйдан усмехнулась:

 – Скорее они вызвали у меня еще больше вопросов. Я пыталась выбросить из головы все эти новые подробности, но перестать о них думать просто невозможно. Каждый вопрос влечет за собой другой.

 – Какой, например?

 – Например, почему бабушка так изменилась, когда умер дед.

 – В каком смысле изменилась?

 Эйдан пожала плечами:

 – Она казалась… освобожденной. Все эти разговоры о поездке в Ирландию. Она походила на девушку, собиравшуюся на первый бал. И потом моя мать. Почему она не была похожа на своих родителей? Ни лицом, ни фигурой. А еще ее ранняя седина. Когда умерли ее родители, у них была только легкая проседь. Мама поседела сразу после сорока, и на момент смерти у нее была густая серебристая копна волос.

 – Как у Каллена, – кивнул Росс.

 – Вам это кажется забавным?

 Он покачал головой.

 – Я думаю, это семейная черта, и хотя вы пытаетесь все отрицать, вы начинаете верить.

 – Может быть. – Она поставила стакан на стол. – Но необходимо нечто большее, чем седина или несколько любовных писем, чтобы убедить меня, что все, во что я верила всю жизнь, – ложь.

 – Такое случается намного чаще, чем вы думаете. Взрослым детям сообщают после смерти родителей, что они приемыши, или они узнают, что та, кого они называли матерью, была на самом деле их бабушкой, покрывшей ошибку слишком юной дочери. Как бы мы того ни хотели, жизнь не укладывается в строгие рамки.

 – Даже когда знаешь, что такое случается с другими, трудно с этим смириться. Отнеслись бы вы так философски, случись такое с вами? Что, если бы вам пришлось уличить во лжи мать?

 Улыбка оставалась на его лице, но какое-то странное выражение мелькнуло в его глазах.

 – Чтобы уличить во лжи мою мать, мне нужно было бы знать ее. А поскольку она исчезла из моей жизни еще до того, как я научился говорить, это было невозможно.

 Эйдан ощутила приступ сожаления и раскаяния.

 – Простите. Я не имела права…

 Он оглянулся и с заметным чувством облегчения поднялся с места.

 – Каллен, Эйдан и я пьем холодный чай. Хотите к нам присоединиться?

 – Спасибо, с удовольствием.

 Каллен удобно устроился в кресле рядом с Эйдан и потрепал бросившихся к нему навстречу собак.

 Росс принес ему стакан с чаем.

 – Понравился тебе сад, милочка?

 – О да! Почти так же, как и дом Росса.

 Каллен улыбнулся.

 – Много вечеров провели мы здесь в горячих спорах. Хотя должен признаться, что в моем случае горячность объяснялась бутылкой хорошего вина.

 – Оттуда же и головная боль по утрам, на которую вы мне часто жаловались, – рассмеялся Росс.

 Эйдан легко могла себе представить Росса и Каллена, обсуждавших здесь дела, политику или ситуацию в мире. Она взглянула на Росса.

 – И кто же одерживал верх в спорах?

 – Победителей не было, – твердо заявил Каллен. – Ирландцы понимают, что все удовольствие от спора не в собственной победе или в поражении противника, но в самом процессе.

 – Так вот это откуда у меня. Отец часто обвинял меня в пристрастии к спорам. Теперь я понимаю, что это говорила во мне ирландская кровь.

 Каллен улыбался, но взгляд его сделался острее, и она отчетливо ощущала, что он ищет в ее лице свои черты. А разве сама она не делала то же самое, когда думала, что он этого не замечает?

 Росс молча наблюдал за ними обоими.

 – А что тебе еще нравится? – Каллен прихлебывал свой чай, продолжая изучать ее.

 – Хорошая литература.

 – Художественная или историческая?

 – Историческая. Я обожаю биографии, – не задумываясь, ответила она.

 Каллен и Росс взглянули друг на друга.

 – А в музыке какие у тебя вкусы?

 – Я вообще люблю музыку, но особенно классическую. Оперную больше всего.

 Каллен приподнял бровь.

 – А любимая опера у тебя есть?

 – Я люблю все, что я слышала. Но всегда плачу на «Чио-Чио-сан».

 Он улыбнулся.

 – А сама ты играешь на чем-либо?

 – Я никогда не училась, поэтому играю плохо. Но я играю на пианино для собственного удовольствия. А иногда и на скрипке могу сыграть мелодию-другую.

 – А другие увлечения? – улыбнулся он. – Мне следует пояснить. Есть что-то, о чем ты могла бы рассказать?

 Эйдан рассмеялась. Ей нравилось это поддразнивание.

 – Любимого мужчины у меня нет, если вас это интересует. Я люблю работать в саду. Это у нас было общее с мамой.

 – Твою мать удачно назвали. Ее тезка, моя мать, развела сад, которым восхищались все в нашем графстве. Воткни она в землю сухой прут, и он бы у нее расцвел.

 Каллен заметил, что улыбка на лице Эйдан погасла.

 – Прости меня, голубушка. Я не хотел у тебя ничего выпытывать. Это просто… – он развел руками. – Когда я тебя слушаю, мне кажется, я знал тебя всю жизнь. Я забываю, что для тебя все это ново и непривычно.

 Эйдан взяла его за руку, сама удивившись этому своему жесту.

 – Вы хороший человек, Каллен Глин, и я не хочу причинить вам лишнюю боль после всего, что вы уже вынесли. Я признаю, что я озадачена сходством между членами моей семьи и той, которую вы так долго искали. Но я не могу отречься от своих близких из-за нескольких совпадений.

 Не выпуская ее руку, он допил свой стакан и встал.

 – Ты права, разумеется. Прости старику его нетерпение. Мы скоро получим ответы. Не вернуться ли нам в Глин Лодж и посмотреть, что нам Кэйтлин приготовила на ужин?

 Он обернулся к Россу.

 – А ты пойдешь с нами?

 Росс отрицательно покачал головой.

 – Не сегодня. У меня тут есть кое-какая работа.

 – Ты можешь заняться ею позже. Давай, пошли с нами.

 – Я полагаю, вам с Эйдан есть о чем поговорить. Быть может, я зайду попозже на чашку кофе.

 – Что же, тем хуже для тебя. – Каллен взял Эйдан под руку. – По дороге я покажу тебе мои любимые розы. Мы с Мойрой когда-то собирались засадить ими весь наш сад.

 Росс долго смотрел им вслед, а потом снова опустился в кресло и почесывал Мэйо за ушами, пока Миф ее не оттеснил.

 – Ревнуешь? – Он еще раз взглянул на старика и молодую женщину, идущих по тропинке рука об руку. – Что ж, мне это чувство тоже знакомо.

 – Бриджет, – Каллен откинулся на стуле, в то время как она убирала его тарелку, – не забудьте сказать Кэйтлин, что это была самая лучшая семга, какую я когда-либо пробовал. А ты что скажешь, милочка?

 – Я согласна, – ответила Эйдан. – А эти крошечные картошечки и морковочки прямо с грядки! За такую свежесть с вас бы в ресторане взяли немало.

 Встав из-за большого стола, они разместились за маленьким круглым столиком у окон, выходящих в сад. Весь последний час они говорили о книгах и о музыке, обнаружили, что любят одних и тех же композиторов и исполнителей.

 Если Каллен наслаждался каждым новым таким открытием, Эйдан испытывала странное чувство от такой близости к постороннему, в сущности, совершенно чужому человеку. Хотя чем больше времени она с ним проводила, тем менее он казался ей чужим.

 – Может быть, десерт и кофе нам принесут в библиотеку?

 – Только кофе. После этого великолепного ужина у меня для десерта не осталось места.

 Каллен с улыбкой обратился к Бриджет:

 – Только кофе, Бриджет. Мы пойдем в библиотеку.

 В библиотеке он заметил, что она рассматривает фотографии, лежащие на столе.

 – Это ваша мать? – она указала на полную женщину, обнимающую юного Каллена.

 – Да. – Он подошел и остановился рядом с ней. – Ты бы ее полюбила.

 В его голосе звучала нежность.

 – А это Росс? – Она взяла в руки фотографию в рамке, чтобы получше ее рассмотреть.

 – Да. В то время он у меня только что поселился.

 – Такой молодой? – спросила она с удивлением. – Я хочу сказать, я думала, что он ваш поверенный.

 – Так и есть. Считается одним из лучших юристов в Ирландии. Окончил здесь университет, потом учился в Оксфорде и у вас в Америке, в Гарварде.

 Эйдан присмотрелась к фотографии.

 – Но здесь ему…

 – Шестнадцать, – усмехнулся Каллен. – Трудно узнать в этом юнце блестящего адвоката, умеющего расположить в пользу своего клиента судей и присяжных по всей Ирландии.

 Бриджет принесла на подносе серебряный кофейник, молочник и сахарницу и разлила по чашкам кофе.

 Эйдан и Каллен уселись в креслах у камина.

 – Что ты думаешь о Россе? – спросил Каллен, размешивая в чашке сахар.

 Эйдан пожала плечами. Она предпочла бы не отвечать на этот вопрос.

 – Он обаятелен и умен. И, несомненно, предан вам.

 – Не более, чем я ему.

 – Но ведь вы не родственники.

 – По закону нет. Но без Росса Делани я бы сейчас здесь не сидел.

 – Что вы имеете в виду?

 – Много лет назад Росс спас мне жизнь. Я был по делам в Дублине и встретил в пабе старого приятеля. Мы порядком выпили и когда я вышел, то пошел не в ту сторону и оказался в незнакомых местах. В моем состоянии я был находкой для грабителей, и парочка таких на меня напала. Я слабаком не был, но с этими двумя мне было не справиться. Они меня чуть было не прикончили, как вдруг один из них свалился, другой завопил, и тут же оба скрылись в темноте.

 – Это Росс пришел вам на помощь?

 Каллен кивнул.

 – Он появился откуда ни возьмись и схватился с ними. Я был весь в крови с головы до ног, и этот худощавый паренек, который с виду и мешка с картошкой не в силах был поднять, дотащил меня до гостиницы, принес в мой номер и вымыл, прежде чем уложить в постель и позвать врача. – Каллен нахмурился при воспоминании. – Утром я проснулся один. Я ходил по улице, где мы встретились, и описывал его всем встречным. Никто не знал, кто он такой. Но наконец уличная девица сказала мне имя этого парня – Росс Делани. Она показала мне, где он обычно ночевал, там я его и нашел. Он спал у входа на заброшенную фабрику, и на его одежде все еще была моя кровь.

 – Он спал на улице?

 – Да.

 Эйдан вспомнила, что сказал ей Росс. Мать оставила его, когда он еще не умел говорить.

 – А где же была его семья? Кто его вырастил?

 – Насколько мне известно, он сам себя вырастил. До восьми лет он жил с отцом. А когда тот в пьяном виде жестоко его избил, Росс сбежал из дома.

 Эйдан вспомнила, что она ни разу не видела, чтобы Росс выпил хоть каплю спиртного. Теперь она поняла почему.

 – Он просто сбежал? В восемь лет? Куда мог сбежать ребенок в таком возрасте? Как он мог выжить?

 – Он прятался на улицах. Узнал от других парней, где можно было найти объедки получше и где безопаснее спать.

 – А как же учеба?

 – Когда я его впервые встретил, он нигде не учился. Я предложил ему деньги за то, что он спас мне жизнь. Он отказался, хотя я видел, что он отчаянно нуждался. – Каллен повертел в руке свою чашку. – В нем было какое-то внутреннее благородство, и я расположился к нему. К тому времени я разбогател, но мне не с кем было разделить мое богатство. Поиски Мойры были безрезультатными, и мне нужно было что-то или кто-то, на ком бы я мог сосредоточиться. Моей миссией стало извлечь этого парня из нищеты.

 – Как вам удалось убедить его довериться вам?

 Каллен улыбнулся.

 – На это потребовалось много времени, но я могу быть очень убедительным, стоит мне захотеть. Я привез его сюда и нанял ему учителей, чтобы посмотреть, на что он способен. К их удивлению и к моему собственному, мы обнаружили у него пытливый острый ум, и так как он долго был предоставлен самому себе, он во многом превосходил своих ровесников. Вскоре он так преуспел в учебе, что я понял – он может достичь всего, что захочет.

 – А его семья? Он не пытался их найти?

 Каллен отрицательно покачал головой.

 – Они плохо с ним обращались и бросили его раньше, чем он их. Зачем ему было оглядываться назад?

 И в самом деле, зачем? Эйдан перебирала в памяти все, что она услышала о Россе Делани.

 – Вот так волей причудливой судьбы уличная драка дала мне сына, которого у меня никогда не было. И, как настоящий сын, он живет теперь одной жизнью со мной.

 – Это очень великодушно с вашей стороны.

 – Ничуть. Он на самом деле спас утопающего. Я тонул в жалости к себе. Хотя я нажил состояние, я сильно пил и в моей жизни не было цели. Сначала я думал, что оказываю этому парню благодеяние. Но в конечном счете это Росс помог мне, научил меня. Услышав о выходках его отца, я бросил пить. Сейчас, в редких случаях, когда я даю себе волю, стоит мне только вспомнить, сколько некоторым людям пришлось вынести из-за пьянства близких, как меня это мгновенно отрезвляет. Это Росс привлек мое внимание к бедности горожан и показал мне, как можно использовать мое состояние, чтобы изменить ситуацию. Я был слишком эгоистичен, чтобы думать о чем-то кроме своей боли, пока Росс не указал мне выход. Так что, видишь ли, милочка, его любовь и преданность вознаградили меня многократно. И это Росс, отказавшийся прекратить мои поиски, нашел в конце концов твою мать, а ее смерть привела меня к тебе.

 – Как удивительно сложились обстоятельства…

 В этот момент вошел Росс, сопровождаемый Мэйо и Мифом.

 – Бриджет сказала мне, что вы здесь.

 Каллен указал ему на кресло рядом с Эйдан:

 – Садись, погрейся у огня.

 Показалось ли это ей или на самом деле старый хитрец при каждой возможности подталкивал их друг к другу?

 – Мы отлично побеседовали. Уверен, ты не удивишься, что мы обнаружили много общего.

 Включая чувство по отношению к некоему загадочному человеку!

 Эта мысль поразила Эйдан. Она переводила взгляд с одного на другого.

 Несомненно, ее влекло к Россу Делани. И она была убеждена, что и его влекло к ней, насколько такой человек, как он, мог это чувствовать.

 Но это не означало, что они подчинятся своему чувству. Через двое суток она улетит в Америку. Почему при этой мысли она вдруг вся похолодела?

 – …правда, милочка?

 Эйдан вздрогнула.

 – Простите, я задумалась.

 Она заметила, что Росс наблюдает за ней слишком уж пристально, и краска бросилась ей в лицо.

 – Нет нужды извиняться. День был насыщенный для нас обоих. – Каллен ласково ей улыбнулся. – Нам обоим нужно хорошенько выспаться.

 – Тогда спокойной ночи.

 – Спокойной ночи, голубушка. Я с нетерпением жду завтрашнего утра. Росс, ты не проводишь Эйдан в ее комнаты?

 – Нет. – Эйдан обернулась к Россу: – Вы оставайтесь с Калленом. Спокойной ночи.

 Она отвернулась, чтобы не видеть опасный, влекущий призыв в его глазах, отозвавшийся в ее собственном сердце.

 

 Эйдан стояла у окна, устремив взгляд в залитый лунным светом сад. Легкий ветерок доносил до нее аромат роз, разворошивший еще больше ее чувства.

 Она должна была бы чувствовать усталость. А она, наоборот, была полна энергии. Она пыталась объяснить свое состояние подъемом, испытанным ею за работой в фермерском кооперативе. Но это было бы ложью. Правда, она скучала по работе. Ей не хватало приятного волнения, которое она испытывала, складывая колонки цифр, и того удовлетворения, с которым она сводила баланс. Но сейчас причиной ее беспокойства была не работа, а мужчина.

 Росс.

 Она ощущала его отсутствие за ужином в большей степени, чем она готова была себе в этом признаться. Это ощущение мучило ее, как сердечная боль, которую ничем нельзя было утишить или унять. А когда он вошел в библиотеку, она сбежала, как жалкая трусиха.

 Ей хотелось остаться. Слышать этот звучный, бархатный голос, блаженно замирать под огнем его страстного взгляда.

 Она желала его. Желала ощутить прикосновение его рук, его губ. Она ощутила этот призыв, как только увидела его. И когда он имел дерзость коснуться ее, поцеловать ее, у нее в груди поднялся океан страсти, в котором ей угрожала опасность утонуть.

 Эйдан вздрогнула. В ее жизни были мужчины: коллеги, друзья, любовники. Но ни один не возбуждал ее так, как этот человек. Никому из них не удавалось так захватить ее в плен.

 Не задумываясь о последствиях, она сняла пижаму и надела аквамаринового цвета шелковое платье. Набросив на плечи лежавшую на кресле шаль, она спустилась вниз.

 На освещенной луной тропинке, вдыхая холодный свежий воздух, она надеялась охладить голову, но эта свежесть только усилила в ней потребность спешить дальше.

 Она шла быстро, сердце ее колотилось. Она отказывалась думать о том, на что она идет. Быть может, это было слишком смело, но у нее оставалось так мало времени. А Росс был ей так нужен, так необходим.

 У коттеджа из темноты появились две собаки с приветственным лаем, который так же внезапно стих.

 Эйдан оглянулась. Хотя она не слышала голос Росса, но она знала, что это он отозвал собак.

 И тут она его увидела. Росс стоял в тени, он так и не переоделся.

 – Я боялась, что ты уже спишь, – выговорила она, задыхаясь.

 – Я ждал тебя. – Он подошел ближе и за руку привлек ее к себе.

 – Ты знал, что я приду?

 – Я молил об этом небо.

 – А если бы я не пришла?

 – Я бы сам пришел к тебе. – Не сводя с нее глаз, он провел рукой по ее волосам. – Ты не оставила мне выбора, я должен был быть с тобой.

 – Росс, я…

 – Ш-ш-ш-ш. – Он прижал палец к ее губам и увлек за собой в коттедж.

 Его руки погрузились в ее волосы, губы слились с ее губами. Его поцелуй был так жаден и горяч, что, казалось, обжигал ее. Он прижимал ее к себе так крепко, что она ощущала его близость всем своим существом. Она чувствовала, как с каждым тяжелым дыханием вздымалась и опускалась его грудь. Их сердца бешено стучали в унисон.

 Шаль с ее плеч упала ей под ноги. Его руки взялись за «молнию» на спине ее платья, и оно легко соскользнуло на пол.

 Его поцелуи прокладывали горячий влажный след по ее шее к ключицам. Освободив ее от лифчика, он нашел губами твердый сосок – и она задохнулась под потоком хлынувших на нее ощущений.

 Жар. Ей было так жарко, что она едва могла дышать. Свет. Под закрытыми веками ее ослепил калейдоскоп цветных лучей.

 Желание. Пылкое страстное желание овладело ею, и она поняла, что хочет его прямо сейчас, хочет до дрожи. Каждое прикосновение его губ, языка, его ловких, умелых пальцев разжигало ее все сильнее, пока этот огонь полностью не поглотил ее.

 Ноги у нее подкосились, и она вцепилась в его плечи, чтобы устоять.

 Когда он поднял голову, чтобы перевести дух, она начала срывать с него рубашку. Пуговицы с треском рассыпались по полу. Она отбросила рубашку в сторону и взялась за ремень.

 С его помощью вся ее одежда тоже оказалась на полу.

 Теперь ничто не мешало им насладиться друг другом.

 Эйдан провела пальцами, а потом и губами по его плечам и груди и с затаенной радостью услышала его стон удовлетворения.

 – В постель, – едва вымолвила она.

 – Слишком далеко.

 Они рухнули на софу.

 Свободные наконец от всех ограничений, они соединились в урагане желания, потрясшего их обоих.

 Голова ее шла кругом от его прикосновений. Всякая мысль о чем-либо немедленно улетучилась.

 – Я знал, – прошептал он ей на ухо. – Впервые тебя увидев, я знал, что ты будешь здесь у меня, со мной.

 – Откуда ты… – Она не договорила. Его пальцы довели ее до крайней степени возбуждения.

 Она ухватилась за него, глаза ее расширились и потом медленно закрылись. Он не давал ей времени опомниться, перевести дыхание. Сильными, уверенными пальцами он терзал ее.

 Никто никогда ее так не возбуждал. Опасность, исходившая от этого человека, все усиливала сжигавший ее жар, который вот-вот должен был спалить ее. А он все еще удерживался от окончательного обладания, не принося ей освобождения, которого она так жаждала.

 В отчаянном порыве она обвила руками его шею, притянула к себе его голову и прильнула к его губам бесконечным одурманивающим поцелуем.

 – Я хочу тебя, Росс. Сейчас, немедленно.

 – И я тебя хочу. – Он поднял голову. – Посмотри на меня, Эйдан.

 Хотя страсть затмила ей зрение, она постаралась всмотреться в него. С горящими страстью глазами, безотрывно на нее глядя, он наконец проник в нее.

 Подчиняясь заданному им ритму, она поднималась вместе с ним на гребне чувственной волны. Жар в них возрастал, увлажняя их тела и волосы, опаляя их в стремлении к вершине.

 Какой-то один драгоценный миг они словно парили над пропастью и тут же сделали последний шаг в бесконечность.

 – Росс. – Его имя сорвалось с ее губ. Она поднималась все выше и выше, прежде чем раствориться в нем.

 – Эйдан.

 Медленно опускаясь на землю, она услышала, как он, как будто в молитве, произнес ее имя.

 Все еще в тесном переплетении рук и ног, они лежали на узком неудобном диванчике.

 Росс поцеловал ее в лоб.

 – Что такое только что произошло?

 – Я думаю, мы угодили в бурю.

 – Скорее в торнадо.

 – Наверно. Голова у меня все еще кружится. А как ты?

 – Не уверен. Надо проверить.

 Он приподнялся и коснулся ее губ легким поцелуем.

 – Вроде бы все в порядке. – Он провел рукой по бедру, коснулся груди. – О да, все отлично. – И он еще раз поцеловал ее, на этот раз медленно.

 Не отрываясь от ее губ, он прошептал:

 – Прости, что все произошло так бурно и стремительно. Но быть может, пережив эту бурю, мы можем поговорить.

 Она не сдержала улыбки.

 – А ты хочешь поговорить?

 – На самом деле нет. Но я хочу показать тебе, что я могу быть вполне цивилизованным.

 – Понимаю. Но мне кажется, что для демонстрации этого ты опоздал.

 Росс расхохотался.

 – Пожалуй, ты права. Ладно. Тогда как насчет постели?

 – Она шире этой софы?

 – Немного.

 – Отлично.

 Когда она поднялась, он подхватил ее на руки и, войдя в спальню, опустил ее на широкую кровать.

 – Вот так лучше. Так о чем ты хотел поговорить?

 Он устроился с ней рядом.

 – Оставим это на потом. Я хотел показать тебе, что не всегда так спешу.

 – Так у тебя разные скорости?

 – Да. Вот увидишь.

 Опрокинув ее на подушки, он начал неторопливо исследовать языком ее тело.

 

 – Ты что это? – Росс схватил и стиснул ее руку, когда она попыталась подняться.

 Они провели ночь, разговаривая, смеясь, занимаясь любовью, пока не насытились. Сейчас, когда бледные полосы рассвета начали разрисовывать небо, Эйдан наклонилась поцеловать Росса в губы и погладить его колючую щеку.

 – Мне нужно вернуться, прежде чем появится прислуга. Мне бы не хотелось объяснять Бриджет, где я провела ночь.

 – Чтобы не испытывать неловкость перед экономкой, ты готова меня покинуть? Теперь я понимаю, какие у тебя приоритеты!

 При взгляде на его лицо сердце у нее бешено забилось. Он выглядел таким соблазнительным со спутанными волосами и веками, отяжелевшими после ночи любви.

 С наигранным вызовом она сказала:

 – Обожаю разбивать мужские сердца. А теперь, как Золушка с наступлением полуночи, я должна исчезнуть, пока меня не застали босой и в лохмотьях.

 – Ты и в лохмотьях будешь мне желанна, Эйдан.

 Сердце у нее дрогнуло, она провела рукой по его щеке:

 – Легко тебе говорить. Тебе не придется выносить негодование Бриджет.

 Росс снова привлек ее к себе.

 – Ты не можешь оставить меня без поцелуя.

 Она слегка коснулась его губ, но он притянул ее к себе ближе и так впился в ее губы, что сердце у нее зашлось.

 – Останься, Эйдан, и я покажу тебе все сокровища мира.

 – Я думала, ты уже это сделал.

 – Но есть и еще много чего.

 Она попыталась отстраниться.

 – Это звучит невероятно соблазнительно.

 На этот раз ей удалось оторваться от него и отойти. Надев платье и туфли, она накинула шаль.

 – Увижу тебя за завтраком. Постарайся не слишком по мне скучать.

 – Я уже скучаю, – проворчал он.

 Его слова сделали ее настолько счастливой, что всю обратную дорогу до Глин Лодж она не могла сдержать улыбку.

 

 Эйдан долго стояла под душем. Под горячей водой кожа ее порозовела. Бросив измятое платье, она натянула джинсы и свитер, прежде чем распустить и расчесать длинные волосы.

 Хотя не прошло и двух часов с тех пор, как она рассталась с Россом, она не могла дождаться новой встречи. За прошедшую ночь она нашла в нем больше, чем ожидала. Какой он обворожительный, забавный и сентиментальный, и невероятно сексуальный.

 Любовь с первого взгляда. Это понятие она презирала. Но именно это с ней и случилось. Она трепетала, как девушка на первом свидании. Невероятно счастливая и глубоко, страстно, безумно влюбленная.

 Глупо это все, конечно. Ведь для Росса это был всего лишь эпизод. «Не родилась еще такая женщина, чтобы была ему под пару», – вспомнила Эйдан слова Чарити.

 Она утешала себя тем, что это не имело никакого значения. Ее чувства к Россу хватало на двоих.

 

 Эйдан вошла в освещенную солнцем столовую, заметив, как Бриджет и Каллен, о чем-то говорившие между собой, отступили друг от друга при ее появлении.

 – Доброе утро, милочка. – Каллен поцеловал ее в щеку. – Вид у тебя отдохнувший.

 – Спасибо. А как вы спали?

 – Как младенец.

 В этот момент в дверях показался Росс.

 – Доброе утро, Росс.

 – Доброе.

 Эйдан чувствовала, что не может отвести от него глаз. На Россе были выцветшие джинсы и черный свитер. В волосах его блестели капельки воды после душа. Он был похож на сытого и довольного леопарда.

 Росс тоже не мог оторвать от нее взгляд.

 Оба они счастливо улыбались, словно, кроме них, в комнате никого не было.

 Каллен откашлялся.

 – Боюсь, я должен тебя огорчить, милая.

 Эйдан и Росс прервали молчаливое общение и взглянули на него.

 – Сегодня ежегодное собрание фермерского кооператива. Со всеми этими волнениями я чуть не забыл. Мне нельзя его пропустить.

 Росс опомнился первым:

 – Конечно, нельзя. А в чем проблема?

 Каллен пожал плечами:

 – Я собирался показать Эйдан усадьбу. Но не знаю, когда я освобожусь. – Он чуть помедлил и добавил: – Ты бы не взялся меня заменить?

 – С удовольствием.

 Каллен взял Эйдан за руки.

 – Я надеюсь, ты не против, милочка. Уверяю тебя, Росс будет не худшим гидом, чем я.

 – Ну конечно. Все будет прекрасно, Каллен.

 – Тогда так и сделаем. Я просил Шона приготовить машину. Меня, скорее всего, не будет весь день.

 Он подмигнул Бриджет, бросив через плечо молодым людям:

 – Надеюсь, вы вдвоем проведете время наилучшим образом.

 – Мы сделаем все, что можем, чтобы день удался, – сказал Росс.

 Когда Каллен вышел, Бриджет, как обычно, суетливо вытерла передником руки.

 – Вы не будете против, что Кэйтлин решила приготовить вам омлет с деревенской ветчиной, чтобы вас не задерживать и дать вам больше времени на осмотр усадьбы? Если хотите, она будет только рада приготовить вам что-нибудь еще.

 Эйдан разлила кофе в чашки.

 – Это звучит чудесно, Бриджет. Кэйтлин как будто прочитала мои мысли.

 Эйдан села, и Росс разместился рядом. Под столом он взял и стиснул ее руку. Оба они улыбнулись.

 – А ты, Росс? – Бриджет остановилась около него. – Ты не хотел бы еще чего-нибудь?

 – Ничего, спасибо, Бриджет.

 – А где Чарити? – спросила Эйдан.

 – У нее выходной.

 Мурлыкая себе под нос какую-то песенку, экономка вышла и быстро вернулась, принеся завтрак. Больше она не появлялась, пока Эйдан и Росс не закончили завтракать и не встали из-за стола.

 Убирая со стола, Бриджет выглянула в окно.

 – Если ты собираешься показать ей усадьбу, лучше сделать это с утра. Говорят, что после полудня пойдет дождь.

 – Правда? А на небе ни облачка. Не хотите проехаться верхом? – обратился Росс к Эйдан.

 – А можно? – Эйдан не могла скрыть своей радости. – Я с детства верхом не ездила.

 Молодые люди вышли. Бриджет долго смотрела им вслед с мечтательной улыбкой, прежде чем вернуться к своим делам.

 

 – Какая красота, Росс! – Эйдан остановила лошадь на вершине холма, любуясь открывшейся панорамой.

 Дом напоминал замок со сверкавшими на солнце башенками. Вокруг раскинулись рощи, на лугах паслись коровы и овцы, виднелась вдалеке, на склоне, пасека.

 – Я не представляю, как ты можешь отсюда отлучаться хоть на один день.

 – Красота, да? – Росс подъехал к ней. – Я однажды назвал Каллена волшебником. Когда он начал здесь все восстанавливать, Глен Лодж лежал в руинах, река была заражена нечистотами со старой фабрики, поля давно не паханы. Городишко Гленкилли выглядел таким бедным, что казалось, не было никаких шансов возродить в нем жизнь. А теперь он сверкает как бриллиант.

 Росс взглянул на сгущавшиеся тучи.

 – Похоже, что надвигается гроза. Нам, пожалуй, лучше вернуться.

 – Давай наперегонки! – крикнула Эйдан, пуская лошадь в галоп.

 Росс рассмеялся и пустился вслед за ней.

 Когда они завели лошадей в стойла и вышли из конюшни, закапали первые капли дождя.

 Едва они успели войти, как загремел гром, а минуту спустя небеса разверзлись и началась настоящая гроза.

 С минуту они постояли у окна, наблюдая, как гнутся под порывами ветра деревья, а потом, без единого слова, упали в объятия друг другу, не в силах противостоять буре, бушевавшей в них самих.

 

 Наступил вечер, буря утихла, омытый дождем сад поблескивал водяными каплями. Эйдан и Росс рука об руку вошли в дом, но перед тем, как войти в библиотеку, отстранились друг от друга.

 Каллен и Бриджет мирно беседовали у пылающего камина.

 Старик улыбнулся, протягивая Эйдан бокал шампанского.

 – Надеюсь, вы тут нашли чем заняться, пока меня не было.

 Эйдан взяла бокал.

 – Мы проехались по усадьбе верхом.

 – Превосходно! – Он протянул Россу стакан с водой. – Спасибо, что заменил меня, дружок.

 – Очень рад быть полезным. – Росс подошел к камину. – А вы угодили в грозу?

 – Грозу? – Какое-то мгновение старик, казалось, недоумевал, о чем это Росс спрашивает. – Ах да, гроза. Она была не такая уж сильная. Вы ужинали?

 Эйдан кивнула.

 – А вы?

 – Я… я – да. Мы после собрания пошли в паб. Садись, – он указал на кресло рядом с собой. – Погрейся.

 Эйдан села, Росс продолжал стоять.

 – Фермеры поразились точности твоих подсчетов. Говорят, если бы не ты, им пришлось бы нанять фирму из Дублина, что им влетело бы в приличную сумму. Благодаря тебе выяснилось, что прибыль у них в этом году как никогда.

 – Я рада. – Эйдан взглянула на Росса. Он не сводил с нее глаз, словно никак не мог на нее насмотреться.

 – Кооператив хочет заплатить тебе за услуги.

 Эйдан покраснела.

 – Пожалуйста, поблагодарите их от моего имени и объясните, почему я отказываюсь от их предложения. Мне самой было приятно заняться своим делом и помочь им. Для меня это достаточное вознаграждение.

 Ее ответ, казалось, доставил Каллену большое удовольствие.

 – У тебя щедрая душа, голубушка.

 Так они проговорили около часа.

 – Боюсь, нынешний день утомил меня. Прости старику его слабость. – Каллен подавил зевок и встал. – А вы еще посидите у камина.

 Росс отрицательно покачал головой.

 – Я хотел бы показать Эйдан сад при лунном свете. Вы к нам присоединитесь?

 – Не сегодня. Я иду спать. – Каллен поцеловал Эйдан в щеку. – Полагаю, курьер прибудет сразу после завтрака.

 – Так скоро?

 У Эйдан сжалось сердце. Росс нахмурился.

 – Это покончит с неопределенностью для тебя. Для нас обоих, – добавил он. – Спокойной ночи, милочка.

 Подойдя к Россу, он положил руку ему на плечо.

 – Спокойной ночи, сынок.

 – Спокойной ночи, Каллен.

 Эйдан была тронута этим обоюдным проявлением привязанности. Она согревала ее больше, чем тепло камина.

 Росс распахнул двери, ведущие в сад. Собираясь за ним последовать, Эйдан заметила, что Каллен и Бриджет снова о чем-то шепчутся.

 – Вот чего я хотел. – Целуя ее висок, подбородок, Росс постепенно подобрался к ее губам. – Только этого одного.

 Он повел ее по тропинке, ведущей к коттеджу.

 – Я думала, ты собирался показать мне сад при лунном свете, – улыбнулась Эйдан.

 – И покажу, – усмехнулся Росс. – Смотри, и побыстрее. Как только мы придем ко мне, я до утра не выпущу тебя из объятий.

 Их смех прозвучал в ночном воздухе как музыка.

 Эйдан на цыпочках прокралась в Глин Лодж и поднялась по лестнице. У себя в комнате она разделась и отправилась в душ. После душа, завернувшись в махровую простыню, она села у туалетного столика и начала сушить волосы феном.

 Никогда еще она не чувствовала себя такой счастливой. Такой любимой.

 И все это благодаря Россу Делани. Ей казалось, что она ждала этого человека всю свою жизнь. Остроумный, тонкий и в то же время такой естественный. Как мягко он умел поддразнивать ее и рассмешить даже среди серьезной беседы.

 Родственные души.

 Возможно, он сам этого не знает. Пока не знает. Но настанет день, когда он поймет, что не может жить без нее. При этой мысли Эйдан улыбнулась.

 Раздался стук в дверь, и на пороге появилась Бриджет с серебряным подносом.

 – Доброе утро, мисс. Я услышала шум воды и подумала, что вы захотите выпить чашечку чая перед тем, как спуститься к завтраку.

 – Благодарю вас, Бриджет. Найдется у вас время выпить чаю со мной?

 Экономка удивилась такому неожиданному предложению.

 – К сожалению, нет. У меня с утра дел полно. – Она пристально посмотрела на Эйдан. – И я жду курьера.

 У Эйдан закололо сердце, так что она даже прижала руку к груди.

 Бриджет налила ей чай.

 – Каллен Глин – лучший из людей, кого я знаю. Я так рада, что он счастлив надеждой, что у него есть внучка. Подумайте только, с этого дня все здесь будет ваше. Конечно, это значит, что ему придется переписать завещание.

 – Завещание? – Эйдан резко вскинула голову.

 – Когда он составлял свое прежнее завещание, он хотел оставить все молодому человеку, спасшему ему жизнь. Теперь, когда у него есть кровная родственница, это меняет дело.

 Заметив изумление на лице Эйдан, она зажала себе рот рукой.

 – Ну вот, опять я разболталась о том, что меня не касается. Забудьте, что я сказала, мисс, и пейте свой чай.

 И она поспешно вышла из комнаты.

 Когда за Бриджет закрылась дверь, Эйдан долго сидела, глядя перед собой в пространство. Сквозь раскрытые окна до нее доносился плеск фонтанов и аромат роз.

 Она называла это место раем.

 Все здесь могло бы принадлежать ей. Если она действительно внучка Каллена, как он надеялся, жизнь ее изменится. Долгов у нее не будет, ее родной дом можно было бы сохранить или продать, как она пожелает. Будущее ее обеспечено навсегда.

 Чего еще может желать любой человек? Почему же ей на сердце словно камень лег?

 Росс.

 По праву все это должно принадлежать ему. Его усадьба, его состояние, его наследство. Не будь его, Росса, Каллен бы умер в ту ночь на дублинских улицах. Без Росса он не нашел бы свою потерянную любовь, свою дочь, которую он так и не увидел. Если бы не Росс, она бы не была здесь сейчас, наслаждаясь жизнью, какую прежде она даже вообразить себе не могла.

 Наследство должно было стать наградой Россу за годы любви и преданности. Если анализ ДНК подтвердит, что она – внучка Каллена, Росс утратит на него право.

 Эйдан встала, расплескав свой чай. Но она так торопилась, что этого даже не заметила.

 В глубине души она знала, что́ ей следует делать. И действовать нужно быстро, прежде чем проснется Каллен и прибудет курьер с информацией, которая может изменить навсегда их жизнь.

 

 Миф и Мэйо залаяли, когда в дверь коттеджа постучали. На пороге стояла Бриджет. Она с трудом переводила дыхание, волосы выбивались из пучка, глаза смотрели встревоженно.

 – В чем дело, Бриджет?

 – Мисс О’Мара сказала передать вам это, – она вручила ему сложенную записку. – После того как она уедет.

 – Куда уедет?

 Экономка пожала плечами.

 – Она просила Шона подать машину.

 – Машину? Это еще зачем?

 Экономка теребила край своего передника.

 – Я думаю, она отправится в аэропорт. Я видела, как она укладывала чемодан.

 – Уезжает? Это еще что такое?

 – Когда увидите ее, не забудьте отдать ей это. – Бриджет достала из кармана толстый конверт. – Курьер его только что привез.

 Хлопнув конвертом по ладони, Росс поспешно вышел.

 Экономка смотрела ему вслед. Ее тревожный взгляд сменила легкая улыбка.

 Почесывая уши собак, она со вздохом сказала:

 – Вы тоже можете пойти посмотреть этот спектакль. Чем бы он ни закончился, будет интересно.

 

 Без стука войдя в гостиную, Росс прошел прямо в спальню. На кровати лежал закрытый чемодан. Эйдан стояла у окна в ожидании машины.

 Росс подошел к ней и бросил ее развернутую записку на кушетку.

 – Какого черта ты все это устроила?

 Эйдан закрыла глаза, проклиная в душе его несвоевременное появление. Еще несколько минут – и этой сцены можно было бы избежать.

 – В моей записке все сказано. Я уезжаю.

 – Я умею читать. Ты не потрудилась объяснить почему.

 – Последние два дня я жила во сне. У меня нет на это права, Росс, я здесь чужая.

 – Тебе следовало бы обсудить это с Калленом.

 – Он ослеплен потерей своей любимой Мойры. Он так жаждет поверить в свою мечту, что утратил всякое представление о реальности.

 – Тебе нужна реальность? – Он протянул ей конверт. – Прочти это.

 – Я надеялась… – Эйдан испуганно взглянула на конверт. – Ты не читал?

 – Не мне это читать, а тебе и Каллену.

 Он был потрясен, когда, вместо того чтобы вскрыть конверт, она порвала его на мелкие куски.

 Росс не успел ее остановить.

 – Ты с ума сошла?

 Она отпрянула.

 – Да, на несколько дней я и вправду потеряла рассудок.

 – Ты ведешь себя глупо.

 Она бросила клочки в мусорную корзину. Она жаждала прикоснуться к Россу, но не решалась из страха потерять остатки мужества.

 – Послушай, Росс. Вы с Калленом близкие люди. Ты ему настоящий сын.

 – А он мне больше чем родной отец.

 – Без тебя он не стал бы тем, кто он сейчас.

 Росс покачал головой.

 – Ты заблуждаешься. Без Каллена я стал бы бродягой. Возможно, сидел бы в тюрьме. Быть может, мне стоит рассказать тебе, как я жил, пока Каллен не подобрал меня.

 – Не надо. Каллен мне все рассказал.

 – Но ты не…

 Она приложила палец к его губам. Это прикосновение вызвало у нее дрожь.

 – Я знаю, что благодаря ему ты стал лучше. И он тоже, благодаря тебе. Ты дал смысл его жизни. Так бывает в семье. Родня я ему или нет, я не смогу любить Каллена так, как любишь его ты. Я не могу влиять на него так, как ты.

 – И поэтому ты уезжаешь?

 – Нет. Как я могу претендовать на его собственность? Имеет ли это смысл из-за ошибки, сделанной два поколения назад? Разве ты не понимаешь? Ты должен меня отпустить.

 – Здесь дело еще в чем-то, не только в этом, – сказал Росс, отчеканивая каждое слово. – То, что ты намерена сделать, эгоистично и жестоко, а поскольку я тебя теперь знаю, на такое ты не способна.

 Эйдан отвернулась. Она не могла придумать, как объяснить ему свое решение.

 – Было бы еще большим эгоизмом претендовать на что-то мне не принадлежащее. Я не могу быть той, кем он хочет меня видеть. Я не могу здесь оставаться. Я не могу предъявлять права на то, что по праву принадлежит тебе. Если я уеду, все останется, как было между тобой и Калленом.

 Смысл ее слов наконец дошел до него. Она отказывалась от всего из-за него.

 Такая безграничная любовь расцвела в его сердце, что у него перехватило дыхание.

 Она его любит! Она делает это потому, что любит его. Возможно ли поверить в такую любовь?

 Он попытался заговорить, но комок в горле душил его.

 – Эйдан, здесь все принадлежит Каллену. Он всем распоряжается, как ему заблагорассудится.

 – Но он все завещал тебе. Сыну, которого он всегда желал. – Глаза у нее защипало от слез, и она замигала, чтобы не дать им пролиться. – А тут появляюсь я – и все меняется. Это несправедливо, так не должно быть.

 – Не должно быть? – Глаза его загорелись. – А наша любовь, а прошлая ночь тоже не должны быть?

 Эйдан молчала. Россу хотелось встряхнуть ее и трясти до тех пор, пока она не опомнится.

 Он хотел обнять ее, только обнять. Но не сейчас. Сначала нужно все высказать в открытую и покончить с этим.

 – Это все… – она взмахнула рукой, – Ирландия. Это чудесная усадьба. Сказочный город, где живут добрые трудолюбивые люди… Это прекрасный сон, но для меня только сон. Мечта. Настал момент пробуждения.

 – Да, пробуждения. – Он старался говорить спокойно. – Ты думаешь, тебе это удастся?

 Она ничего не ответила, и он продолжал:

 – Я хочу, чтобы ты осталась, Эйдан. Не ради Каллена, а для меня.

 – Я не могу. Я тебе сказала… я…

 – Я знаю. Намерена совершить благородный поступок и отступиться, чтобы все досталось мне. – Вихрь эмоций захлестывал его. Он мог поклясться, что слышит музыку. Звуки оркестра лились из его сердца. Сердца, ожесточенного недоверием и гневом, лишенного нежности всю его сознательную жизнь. – Истина в том, что ты меня любишь. Ты готова отступиться, потому что думаешь, что так будет лучше для меня.

 Эйдан избегала смотреть на Росса.

 – Я хочу услышать твои слова. Скажи, что ты меня любишь.

 Она помолчала, опустив глаза, боясь, что голос у нее задрожит.

 – Может быть.

 Наконец он улыбнулся.

 – Не так уж это было трудно?

 Она по-прежнему отводила глаза.

 – Но я должна уехать.

 – Ты должна остаться.

 – Почему?

 – Потому что я тоже тебя люблю, дурочка.

 «Люблю». От одного этого слова у нее закружилась голова.

 – Но состояние Каллена…

 – В руках самого Каллена. Разве это имеет значение, кто из нас наследует ему? Разве ты не согласилась бы стать моей женой, будь я даже нищим?

 – Женой? Я думала… – Она растерялась и смущенно продолжила: – Мне говорили, что Росс Делани никогда не женится.

 – А я и не собирался. До настоящего момента.

 – А сейчас? Что заставило тебя изменить свои намерения?

 – Ты. И твое благородное сердечко. Против этого я беззащитен.

 

 Сердце было готово выпрыгнуть из ее груди.

 – А как же Каллен?

 – А он пусть найдет свою женщину.

 Оба они рассмеялись.

 Наконец он мог коснуться ее, обнять, держать в своих объятиях.

 Прижимаясь губами к ее виску, он прошептал:

 – Эйдан, я хочу все делить с тобой. Всегда. На меньшее я не согласен. Прямо с этой минуты, сегодня, сейчас же.

 Реальность его слов постепенно доходила до нее. Глаза ее наполнились слезами, и, к своему стыду, она почувствовала, что слезы струятся по ее щекам.

 – Росс, ты меня любишь?

 – Да.

 – И я тебя люблю, истинно люблю.

 Он прижал ее к себе, прислушиваясь к биению ее сердца.

 – Слава богу! Наконец мы можем сказать правду. И вот тебе моя правда, Эйдан. Когда я впервые тебя увидел, я словно потерял голову. Я не узнавал себя. Я не знал, что мне делать. Я знал только, что должен видеть тебя, касаться тебя, овладеть тобой. Я не заметил, как и когда вожделение превратилось в любовь. Я так тебя люблю, что не могу ни спать, ни есть, ни связно говорить. Я понял наконец, что́ пережил Каллен. Если бы ты оставила меня, я бы провел остаток жизни в поисках тебя. Ты понимаешь? Мы должны быть вместе. Я не могу потерять тебя.

 Эйдан чувствовала, что сердце ее вот-вот вырвется из груди.

 – Я не жалею, что порвала результаты теста. Но как это отразится на поисках Каллена?

 – Не знаю. Это ваше дело, его и твое.

 – А его состояние?

 – Он сам им распорядится. Нас с тобой это не касается.

 – Но ты думаешь…

 – Не думай. – Он зажал ей рот поцелуем. – А сейчас позволь мне только держать тебя в объятиях, любовь моя.

 Любовь. Она никогда не слышала более сладкого, прекрасного слова. Счастье переполняло ее.

 

 Каллен и Бриджет стояли у открытой двери гостиной и слышали каждое слово. Когда молодые люди обнялись, они обменялись довольными улыбками.

 Качая головой, Бриджет прошептала:

 – Никогда бы не поверила, если бы сама все не увидела и не услышала.

 – Что может быть лучше молодости и любви? – Каллен приложил руку к сердцу. – Я никогда этого не забывал.

 Вслед за экономкой он вышел из гостиной, и они спустились в библиотеку. На ковре перед камином лежали собаки.

 Каллен подошел к письменному столу и долго смотрел на доставленный курьером конверт. Он был в точности такой же, какой Бриджет вручила Эйдан.

 Бриджет сжала руки.

 – Наконец-то вы получите достоверное доказательство того, родня она вам или нет.

 Каллен кивнул, но конверт распечатывать не стал.

 Бриджет в растерянности опустила руки.

 После долгой паузы Каллен взял конверт и, подойдя к камину, бросил его в огонь.

 Бриджет ахнула:

 – Нет! Что же вы наделали!

 Каллен улыбнулся.

 – Мне не нужны научные подтверждения того, что знает мое сердце. Согласитесь, я поступил мудро. Я знаю, что девочка не эгоистка, раз она всем пожертвовала, чтобы ухаживать за матерью. Я знаю, что она добра и участлива, раз она согласилась на этот тест ради меня. А когда вы «случайно» ей обмолвились, что Росс из-за нее лишится наследства, она отреагировала так, как я и предвидел.

 Бриджет разрумянилась от гордости.

 – Я в молодости была неплохой актрисой.

 – Да и теперь талант не утратили.

 – Но вы сами сказали, что результаты теста нужны для суда.

 Каллен покачал головой.

 – Мне суд не нужен. Мое сердце знает правду. А теперь я получил больше, чем мог надеяться. Сын, которого я всегда желал, без памяти влюблен в мою родную внучку. – В глазах у него мелькнула усмешка. – Я сделал правильный выбор. Она – единственная, кто ему подходит. Единственная, кому он может довериться своим нежным исстрадавшимся сердцем. А Росс – дал ей шанс проявить всю доброту и благородство, которые, я знал, таятся в ее сердце. Каждый из них заслужил право быть любимым.

 Экономка смахнула слезу.

 – Отличная из них вышла парочка.

 Каллен усмехнулся:

 – Что верно, то верно. И они создадут чудесную семью, которая продолжит мое дело. Моя усадьба, мой город, весь мой мир останутся в хороших руках, когда я его покину.

 Когда они выходили из комнаты, конверт с его драгоценным содержимым вспыхнул, рассыпался сверкающими искрами, отпугнувшими собак.

 Каллен улыбнулся. Вместо того чтобы обратиться в пепел, края бумаги свернулись, образовав форму сердца. Несколько мгновений оно пылало и билось как живое, перед тем как улететь в каминную трубу.

 Старик все еще улыбался. Ну не волшебник ли он? Да нет, пожалуй. Он просто человек, всю жизнь искавший идеальную любовь. И разве не чудо, что после стольких лет он обрел ее здесь, в этом самом месте, в своем доме!

 Он будет с нетерпением ждать, когда старый дом наполнится любовью, радостью, смехом. И детьми. Вот это план так план!

 При этой мысли он рассмеялся, потирая руки в предвкушении всего, что должно было принести ему будущее.