- Следствие ведет Ева Даллас, #5
Глава 10
Еве надлежало известить родителей Лобара о случившемся. Сделав это, она задумалась – уж слишком странной оказалась их реакция. Лицо женщины, с которой она говорила, было невозмутимым, словно ей сообщили не о смерти сына, а о смерти какого-то дальнего родственника. Было похоже, что ее совершенно не огорчила смерть Лобара. Она вежливо поблагодарила Еву и не задала ни одного вопроса. Узнав, что останки будут переданы родным, сказала лишь, что сына ее похоронят по христианскому обряду.
Ева почему-то подумала, что точно так же эта дама вела бы себя в случае кончины любимого пса…
Как могут человеческие чувства до такой степени омертветь? Если, конечно, считать, что они существовали изначально. Почему одна мать – Алисина – обезумела от горя, а другая выслушивает известие о гибели сына, не проронив и слезинки?
Интересно, а что чувствовала ее собственная мать, когда родила дочку? Была ли она счастлива или просто облегченно вздохнула, радуясь тому, что девятимесячным мучениям пришел конец?
Ева совсем не помнила мать. Только отца, который таскал ее с одной квартиры на другую, запирал и оставлял одну. И который ее насиловал. Воспоминания эти, даже по прошествии стольких лет, до сих пор отзывались в ее душе непрекращающейся болью.
«Возможно, некоторым людям суждено от рождения жить без семьи», – подумала она.
Пребывая в мрачном настроении, Ева позвонила в офис доктора Миры – договориться о консультации. Как следует пригрозив секретарше и заставив ее записать визит на завтра, она схватила сумку, вызвала Пибоди и отправилась к Селине Кросс.
Стоя вместе с Пибоди у входа в особняк Селины, Ева заметила, что у ее помощницы вид довольно бледный, но решила не придавать этому значения. Начинался отвратительный холодный дождь, небо затянули мрачные свинцовые тучи, поднялся резкий, обжигающий кожу ветер. По противоположной стороне улицы бежал человек, прикрывавшийся огромным черным зонтом. Он заскочил в магазин, на вывеске которого красовался ухмыляющийся череп, а на двери было написано “Аркана", что, как помнила Ева, означало “тайна".
– Подходящий денек для визита к горничной Сатаны. – Пибоди деланно засмеялась и тайком пощупала лежавшую в кармане веточку зверобоя. Мама сказала ей, что он защищает от черной магии. Несгибаемая Пибоди все-таки по зрелом размышлении, поняла, что колдунов побаивается.
На сей раз им пришлось ждать немного дольше, что было особенно неприятно, поскольку дождь припустил вовсю. Небо пронзило несколько ярких, огненно-красных по краям молний.
Ева задрала голову, потом покосилась на свою помощницу.
– Да, денек что надо, – улыбнулась она сдержанно. Наконец дверь открылась, и они вошли в вестибюль. В лифте, в коридоре, в холле перед гостиной – повсюду, где проходили Ева и Пибоди, оставались лужицы воды. Встретил их высокий молодой человек.
– Лейтенант Даллас? – Он протянул Еве руку, украшенную одним-единственным серебряным перстнем. – Я Альбан, компаньон Селины. Прошу прощения, но она сейчас занята медитацией. Я не решился ее беспокоить.
– Пусть медитирует. А мы пока побеседуем с вами.
– Тогда прошу вас, проходите, присаживайтесь. – Держался он учтиво и официально, что плохо вязалось с его видом, ибо одет он был в кожаный черный комбинезон, едва прикрывавший обнаженную грудь. – Вы позволите вас угостить? Может быть, чаю? Чтобы согреться. Так внезапно переменилась погода…
– Нет, спасибо. – Ева решила, что скорее примет дозу “Зевса", чем станет угощаться чем-нибудь в этом доме.
«Этому месту такая погода идет, – подумала она. – Полумрак, шум дождя, ветер, бьющийся о стекло. И Альбан смотрится отменно. Лицо поэта и тело воина. Ни дать ни взять – падший ангел».
– Я хотела бы знать, где вы находились прошлой ночью с трех до пяти часов.
– С трех до пяти? – Он задумался. – Прошлой ночью… Вернее, сегодня утром. Здесь. Мы вернулись из клуба около двух. И сегодня еще не выходили.
– Вы?
– Селина и я. У нас было собрание общины, закончившееся около трех. Оно длилось недолго, потому что Седина неважно себя чувствовала. Обычно мы после этого немного развлекаемся или устраиваем церемонию для избранных.
– Но сегодня ночью этого не было?
– Нет. Как я уже сказал, Селина чувствовала себя неважно, и мы рано легли спать. Рано для нас, – пояснил он с улыбкой. – Мы ведем ночной образ жизни.
– Кто присутствовал на собрании общины? Альбан сразу перестал улыбаться, стал серьезен и даже суров.
– Лейтенант, религия – личное дело каждого человека. Но даже в нынешнем свободном мире наша религия подвергается преследованиям. Так что члены нашей общины предпочитают не заявлять об этом публично.
– Один из членов вашей общины вчера ночью был зверски убит.
– Не может быть! – Альбан медленно поднялся, опираясь о ручки кресла. – Я знал, что случилось нечто ужасное. Селина была так беспокойна… – Он сделал глубокий вздох, как бы готовя себя к самому худшему. – Кто это?
– Лобар, – сказала появившаяся в дверях Селина. Она была бледна как смерть, под глазами залегли тени. Распущенные волосы лежали на плечах и падали на грудь. – Это был Лобар, – повторила она. – Я только что видела все. В дыму. Альбан! – Она прижала руку к груди и пошатнулась.
– Отличное представление, – шепнула Ева, когда Альбан кинулся к Селине. – Вы видели это в дыму? – спросила она. – Очень удобно. Может, вы и мне позволите взглянуть? Я хочу узнать, кто именно перерезал ему горло.
– Вы там ничего, кроме собственного невежества, не увидите. – Опираясь на руку Альбана, Седина подошла к дивану и села. – Со мной все в порядке, – сказала она Альбану, легонько взмахнув рукой.
– Любовь моя! – Он прижал к губам ее ладонь. – Я принесу тебе что-нибудь успокаивающее.
– Да, благодарю.
Селина сидела, склонив голову, стараясь не думать о наслаждении, которое она испытала во время обряда, не вспоминать запах крови, брызнувшей из его горла. Только Альбан знал, какое волнение охватило ее в тот момент, когда Лобар был предан в руки Господина. И лишь она сама знала, что за наслаждение – собственной рукой нанести жертве разящий удар. Селина вздрогнула, взволнованная нахлынувшими воспоминаниями. Как смотрел на нее Лобар! Как холодила руку рукоять атама! И каким обжигающим был фонтан крови!
Представив себе, в какой ярости и шоке была Ева, увидев тело Лобара, установленное прямо у входа в ее гнездышко, Селина чуть не расхохоталась, но вовремя прижала пальцы к губам, словно сдерживая рыдания. “Альбан – гений! – подумала она. – Только гению могла прийти в голову такая замечательная мысль".
– Видения могут быть благодатью, а могут быть и проклятием, – устало проговорила Селина. – Я предпочитаю считать их знаком благодати, даже если они погружают в скорбь. Лобар – тяжелая утрата.
– Решили сыграть по полной программе? Селина резко вскинула голову. Во взгляде ее было куда больше ненависти, чем горя.
– Не издевайтесь над моими чувствами, Даллас! He-ужели вы считаете, что я и чувств никаких не испытываю? Испытываю! Я переживаю, я истекаю кровью! – Резким движением она вонзила ногти в ладонь. Брызнула густая темная кровь.
– Можно было обойтись и без подобной демонстрации, – произнесла Ева равнодушным тоном. – Я знаю, что все вы можете истекать кровью. Лобар, например, истек.
– Горло… Я видела это в дыму. – Вошел Альбан, неся в руках серебряную чашу, и Селина потянулась к нему. – Но было еще кое-что. – Она взяла чашу, поднесла ее к губам. – Были увечья. О, как они нас презирают!
– Кто?
– Слабые и белые.
Она вынула из кармана полоску черной ткани и протянула Альбану. Он взял расцарапанную руку Селины, поднес к губам, а потом перевязал ее. Селина даже не взглянула в его сторону.
– Те, кто взирает на нашего Господина с ненавистью, – продолжала она. – И те, кто занимается магией глупых и убогих.
– Так вы считаете, что это убийство совершено по религиозным соображениям?
– Конечно. У меня нет сомнений. – Она допила то, что было в чаше и отставила ее в сторону. – А у вас есть?
– Есть. Но, так или иначе, я должна вести расследование и по возможности сохранять объективность. Я не могу вызывать дьявола для консультаций. Лобар был здесь вчера ночью?
– Да, до трех. Он скоро должен был получить знак отличия. – Селина вздохнула и коснулась пальцами руки Альбана. – Незадолго до ухода он соединял свое тело с моим.
– Вы с ним занимались сексом прошлой ночью?
– Да. Секс – неотъемлемая часть наших обрядов. Прошлой ночью я выбрала его. – Она вздрогнула. Это действительно был ее выбор. И дело ее рук. – Что-то подсказало мне, что нужен именно он.
– Может быть, птица? Большая черная птица? – Ева пристально посмотрела на Альбана. – Значит, вам нравится наблюдать, как кто-то занимается сексом с вашей... компаньонкой? Насколько я знаю, большинство мужчин склонны испытывать собственнические чувства. И могут порой затаить обиду.
– Мы отвергаем моногамию. Считаем это глупостью. Секс есть удовольствие, а удовольствия ограничивать нельзя. Секс по согласию в частном доме не является чем-то противозаконным, лейтенант. – Он улыбнулся. – Полагаю, и вы себе в этом не отказываете.
– Так вам нравится наблюдать, Альбан?
– Это приглашение? – Услышав, что Седина усмехнулась, он наклонился к ней и взял ее за руку. – Ты, кажется, чувствуешь себя получше.
– Горе проходит, не так ли? – заметила Ева.
– Должно, – кивнула Селина. – Нужно жить дальше. Вы будете искать тех, кто это сделал, и, может быть, найдете их. Но наказание, которым покарает виновных наш Господин, страшнее тех, которые можете придумать вы.
– Ваш Господин – не моя забота. Я занимаюсь убийством. Раз вы принимали такое участие в покойном, может, вы позволите мне осмотреть ваш дом?
– Приносите ордер и осматривайте. – Успокоительное подействовало – глаза Седины затуманились, но голос звучал твердо. – Если вы считаете, что я имею к этому какое-то отношение, то вы глупее, чем я предполагала. Он был одним из нас. Он был предан делу. Закон не позволяет нам причинять вред верным членам общины.
– Прошлой ночью в клубе он беседовал со мной. Вы и это видели в дыму, Селина? Взгляд ее потемнел.
– Вам придется ловить рыбку в других водах, Даллас!
Я устала, Альбан. Проводи их. – И она быстро вышла из комнаты.
– Мы ничем не можем вам помочь, лейтенант. Селине необходим отдых. – Альбан взглянул на арку, под которой она прошла. – Я должен находиться с ней.
– Она вас хорошо выдрессировала, – заметила Ева. – Вы тоже умеете ее ублажать?
– Моя привязанность к Селине личного свойства, – сказал он мягко. – Ей дарованы силы, и их надо поддерживать. Что я с радостью и делаю. – Он вышел в холл и распахнул дверь. – Мы бы хотели забрать тело Лобара, когда это будет возможно. У нас свой ритуал погребения.
– То же желание высказали его родные – и это право принадлежит им.
– Что у нас есть на этого Альбана? – спросила Ева, едва они вышли под дождь.
– Почти ничего. – Пибоди заскочила в машину и тут же почувствовала себя гораздо лучше. Она отлично понимала: надеяться на то, что ей больше никогда не придется возвращаться в этот дом, глупо, но тем не менее надеялась. – Во всяком случае, о родителях ничего. О том, чем занимался раньше, – тоже. Возможно, родился он под другим именем, но и оно неизвестно.
– Должно быть хоть что-то. Всегда есть. “Нет, не всегда", – вспомнила Ева. Как-то раз она пыталась выяснить происхождение одного подозрительного типа и почти ничего не выяснила. Звали его Рорк.
– Проверьте снова, – сказала она, выезжая на дорогу. – Забавно, правда? В этом квартале удивительно мало машин. А за углом… – Свернув за угол, она чуть не врезалась в какой-то автомобиль.
– У людей сохранились кое-какие неосознанные инстинкты. – Пибоди с опаской оглянулась, словно ожидала увидеть преследующее их привидение. – Даже атмосфера вокруг этого дома неприятная.
– Дом – это всего лишь кирпич и стекло, – нахмурилась Ева.
– Да, но дома приобретают черты людей, которые в них живут.
Они чуть не врезались в поток пешеходов, хлынувший на зеленый свет. Кто-то закричал, кто-то выругался, а Пибоди облегченно вздохнула. Ей было спокойно в безумном и суматошном Нью-Йорке, который она прекрасно знала.
– Вот, например, дом Рорка, – продолжала Пибоди. – Огромный, элегантный, чуточку пугающий. И в то же время в нем есть... какая-то сексапильность и таинственность. – Она сидела, уставившись на компьютер, и Евиного насмешливого взгляда не заметила. – А у моих родителей дом очень открытый, теплый и немного беспорядочный.
– А ваш, Пибоди? Он какой?
– Временный, – не задумываясь, ответила Пибоди. – Даллас, я никак не могу подключиться к компьютеру в машине. Может быть, мы…
Ева протянула руку, включила монитор на панели управления, и он весело замигал.
– Уже лучше, – сказала Пибоди и запросила данные об Альбане.
Альбин – фамилия неизвестна – родился 22 марта 1956 года в Омахе, штат Небраска.
– Забавно, – заметила Ева. – На фермера он не похож.
Родители неизвестны. Холост. Источник средств существования неизвестен. Данных о финансовом положении не имеется.
– Интересно. Похоже, его содержит Седина. Нужны данные о привлечении к уголовной ответственности. Данных нет.
– Образование?
Данных нет.
– Наш герой или кто-то другой уничтожил все сведения, – подытожила Ева. – Не мог человек дожить до сорока лет в безвестности. Наверняка у него есть какие-то связи.
«Без Фини тут не обойтись, – подумала она. – Фини умеет выжать из компьютера невозможное. Однако сейчас придется опять обращаться за помощью к Рорку».
– Черт возьми! – воскликнула Ева, остановившись у входа в “Путь души". На двери висела табличка “Закрыто". – Попробуйте постучать, Пибоди. Может быть, она там.
– У вас есть зонтик?
– Вы что, издеваетесь?
Пибоди вздохнула, вылезла из машины и под проливным дождем побежала к витрине. Заглянув внутрь, она покачала головой, и Ева указала рукой на квартиру над магазином. Пибоди пришлось подняться по железной лестнице, ведущей на второй этаж. Вернулась она через несколько минут, промокшая до нитки.
– Никакого ответа. Охрана самая примитивная. Если, конечно, не считать пучка зверобоя над дверью.
– Это что такое? – удивилась Ева.
– Такое растение, – пояснила Пибоди и достала из кармана свою веточку. – Вот. Оберегает от нечистой силы.
– Вы носите в кармане траву, сержант?!
– Теперь – да. – Пибоди убрала зверобой обратно в карман. – Могу и вам одолжить.
– Нет, спасибо. Меня от колдовства защитит оружие.
– А я в последнее время не брезгую и такими средствами.
– Ну, если вам это помогает.,. – Ева оглянулась по сторонам. – Давайте зайдем в кафе напротив. Возможно, они знают, почему Исида решила закрыться средь бела дня.
– Может, у них есть приличный кофе, – сказала Пибоди и оглушительно чихнула. – Если я простужусь, это будет ужасно. Эта гадость не отстает от меня недели по три.
– Вам, наверное, нужен какой-нибудь цветочек, оберегающий от вирусов. – С этими словами Ева решительно вылезла из машины и направилась к “Кофе Оле".
Интерьер в мексиканском стиле был вовсе не плох. Яркие цвета, среди которых преобладал оранжевый, создавали радостное настроение даже в такой пасмурный день. “Конечно, с роскошной виллой Рорка на берегу Мексиканского залива сравнивать нелепо, – подумала Ева, – но и в пластмассовых цветочках, и в быках из папье-маше есть некое очарование". Из колонок неслась задорная мексиканская мелодия.
В кафе – возможно, из-за дождя – было полно народу, но, как заметила Ева, на еду никто особенно не набрасывался. Перед многими стояли только чашки с кофе, судя по запаху – соевым.
– А ведь сегодня, кажется, финальный матч по бейсболу, да, Пибоди?
– По бейсболу? – Пибоди снова чихнула. – Понятия не имею. Я им не интересуюсь.
– Точно, финал сегодня. И, полагаю, сейчас как раз самое время делать ставки.
Пибоди казалось, что голова у нее набита ватой, и это было очень дурным знаком. Однако кое-что она еще соображала.
– Вы думаете, это подпольная букмекерская контора?
– Есть такое подозрение. Может, это нам на руку. – Ева присела у стойки и подозвала бармена, темноволосого мужчину с усталым взглядом.
– Будете есть здесь или возьмете с собой?
– Ни то, ни другое, – ответила Ева. Но, услышав, как Пибоди снова чихнула, сжалилась над ней. – Нам один кофе и несколько ответов на наши вопросы.
– Кофе у меня имеется. – Бармен налил в крохотную, не больше наперстка, чашечку какого-то густого варева. – А ответов нет.
– Может, сначала выслушаете вопросы?
– Мадам, у меня полон зал посетителей. Я подаю кофе, на беседы времени не остается. – Он поставил кофейник на стойку и собрался отойти, но Ева ухватила его за руку.
– А какие у вас прогнозы на игру? Бармен быстро оглянулся по сторонам, после чего покосился на Пибоди в форме.
– Не понимаю, о чем вы говорите.
– Отлично понимаете. Если я и моя коллега задержимся здесь на несколько часов, ваш бизнес пойдет прахом. Мне лично на него наплевать, но могу и заинтересоваться.
Не отпуская запястья бармена, Ева развернулась и пристально посмотрела на двоих мужчин, сидевших в противоположном углу.
Не прошло и десяти секунд, как они решили попить кофе в другом месте.
– Как вы думаете, много времени мне потребуется, чтобы избавить вас от посетителей?
– Что вам от меня надо? Я исправно плачу все, что положено. И “крыша" у меня есть.
Ева отпустила руку бармена. Ей было неприятно слышать, что кто-то из полицейских его покрывает.
– Я не буду вмешиваться в ваши дела, если вы не станете меня злить. Расскажите мне о магазинчике напротив. О “Пути души".
Бармен с явным облегчением вздохнул, сообразив, что она пришла не по его душу. В мгновение ока став любезным, он снова наполнил чашку Пибоди и аккуратно вытер стойку.
– Вы про колдунью? Она сюда не ходит. Кофе не пьет, понимаете?
– У нее сегодня закрыто.
– Да? – Он прищурился, пытаясь разглядеть что-нибудь сквозь пелену дождя. – Странно.
– Когда вы видели ее в последний раз?
– Так… – Бармен в задумчивости почесал в затылке. – Дайте вспомнить… Кажется, вчера, перед закрытием. Точно. Она закрывает обычно около шести. Я как раз мыл окна. В нашем городе грязь к ним так и липнет.
– Это верно. Итак, она закрыла магазин в шесть. А потом?
– Ушла куда-то с парнем, который с ней живет. Пешком. Они всегда ходят пешком.
– А сегодня вы ее не видели?
– Вроде нет. Она живет над магазином, а я живу в городе. Мне кажется, работа должна быть отдельно, а дом – отдельно.
– Кто-нибудь из ее людей сюда заходит?
– Нет. Нет, только некоторые покупатели. И мои посетители порой заглядывают к ней за амулетами. Мы с ней мирно сосуществуем. Она мне не мешает. Я даже купил у нее браслетик жене ко дню рождения. Миленький такой, из разноцветных камешков. Дороговато, пожалуй, но женщинам нравится подобная ерунда.
Бармен снова протер прилавок. На просьбу кого-то из посетителей налить еще кофе он не отреагировал.
– У нее что, неприятности? По-моему, с ней все в порядке. Странная, конечно, но безобидная.
– А что вам известно про девушку, которая у нее работала? Блондинка лет восемнадцати.
– Такая субтильная? Я видел, как она приходила и уходила. Всегда оглядывалась, словно боялась, что кто-то со спины на нее набросится.
«И набросились», – подумала Ева.
– Спасибо. Если вы увидите Исиду сегодня, позвоните мне. – Она положила на стойку свою карточку и расплатилась за кофе.
– Нет проблем. Жалко будет, если с ней что случится. Она, может, и психованная, но безобидная. – Ева уже собралась было уходить, но бармен ее остановил. – Да, кстати, о психах. Я тут видел одного на днях – вечером, после закрытия.
– И что это был за псих?
– Какой-то парень. А может, и женщина. Трудно сказать. Он был в черном плаще с капюшоном. Стоял на тротуаре и смотрел на ее окна. Просто стоял и смотрел. Мне даже не по себе стало, я пошел по другой стороне улицы. Дошел до остановки, оглянулся… И знаете что? Там уже никого не было, кроме кошки. Вот странно!
– Да, – пробормотала Ева, – странно.
– Я видела кошку, когда погибла Алиса, – сказала Пибоди по дороге к машине. – На мостовой.
– В городе полным-полно кошек. Но Ева отлично помнила ту, которую видела сама. Черную, довольно упитанную и злую.
– Исидой мы займемся позже. Сейчас мне надо побеседовать с медэкспертами: пора готовить сообщение для прессы. – Она открыла машину, и тут Пибоди снова чихнула. – Может, они посоветуют, что делать с вашим насморком.
Пибоди утерла нос ладонью – Я лучше заскочу в аптеку. Патологоанатомов я предпочитаю сторониться.
Пибоди отправилась переодеваться в сухое, а Ева уселась у себя в кабинете и стала просматривать результаты вскрытия.
Время наступления смерти и ее причину она определила правильно. Впрочем, это было нетрудно – разрез на горле и дыра в груди давали достаточно для того оснований. А еще эксперты обнаружили присутствие в крови галлюциногенов и стимуляторов – все из разряда запрещенных.
Итак, Лобар умер, получив сексуальное удовольствие, накачанный наркотиками. Кто-нибудь, вероятно, счел бы это счастливым концом… Правда, ему таки перерезали горло.
Ева взяла запечатанный в пластиковый пакет нож и стала его разглядывать. Отпечатков, как и ожидалось, никаких. На лезвии только кровь жертвы. Она рассматривала черную резную ручку, испещренную загадочными письменами и символами. Нож, похоже, старинный, но владельца вряд ли удастся установить: лезвие дозволенной длины, такие не нужно регистрировать. Конечно, можно побродить по антикварным и оружейным лавкам да и по магазинчикам, где продают всякие магические предметы. Но на это уйдет несколько недель, а толку не будет почти никакого.
Поскольку через двадцать минут предстояла встреча с прессой, Ева уселась за компьютер и приступила к работе. Не успела она вчитаться как следует в описание орудия убийства, как дверь распахнулась и в кабинет вошел Фини.
– Я слышал, тебя подняли с постели на рассвете.
– Ага. – Сердце у нее сжалось – не от воспоминаний о том, что она увидела, а от того, что ей снова придется изворачиваться. – И новости были не из приятных.
– Тебе не нужна помощь? – спросил Фини с грустной улыбкой. – Я ищу, чем бы себя занять.
– Пока что справляюсь, но, если что, дам тебе знать. Он подошел к окну, потом вернулся к двери. “Какой у него измученный вид, – подумала Ева. – И печальный".
– А в чем там дело? Ты что, знала этого парня?
– Не совсем. – Ева замялась. Боже, ну что ему отвечать? – Я говорила-с ним однажды – в связи с делом, над которым работаю. Но вытянула из него немного. Скорее всего он знал больше, чем мне рассказал, однако сейчас об этом можно только догадываться. – Она глубоко вздохнула: на душе было муторно. – Думаю, тот, кто это сделал, хотел досадить мне и Рорку. Большинство полицейских держат свой адрес в секрете, а мне никуда не скрыться.
– Это цена, которую тебе приходится платить за известность. Ты счастлива? – неожиданно спросил Фини.
– Конечно. – Еве казалось, что у нее на лбу написано, какой виноватой она себя чувствует.
– Хорошо. Хорошо…. – Он сунул руку в карман, достал пакетик со своими любимыми орешками, но Еве не предложил, а просто повертел пакетик в руках. – Трудно работать в полиции и жить полноценной жизнью. Фрэнку это удавалось.
– Знаю.
– Сегодня прощание с Алисой. Ты пойдешь?
– Постараюсь. Если не возникнет ничего срочного, обязательно пойду.
– Знаешь, Даллас, никак не могу с этим справиться. Бренда просто обезумела от горя. Моя жена сейчас с ней, а я не мог этого выдержать и пошел на работу. Но сосредоточиться никак не получается.
– Может, тебе лучше пойти домой, Фини? – Она встала и положила руку ему на плечо. – Просто пойти домой. Вам с женой хорошо бы вообще уехать на несколько дней. Отвлечься.
– Возможно. – Глаза у него были пустыми и усталыми. – Но как избавиться от того, что съедает тебя изнутри?
– Слушай, помнишь, я говорила про виллу Рорка в Мексике? Там очень хорошо. – Ей хотелось хоть как-то ему помочь. – Она стоит прямо у моря, там все оборудовано. – Ева через силу улыбнулась. – Ты можешь поехать туда с семьей, я обо всем договорюсь.
– Поехать с семьей… – пробормотал Фини. – Может быть. Знаешь, на семью почему-то никогда не хватает времени. Я подумаю. Спасибо.
– Не за что. – Она отвернулась к компьютеру. – Прости, Фини. Мне надо подготовить заявление для прессы.
– Да, конечно. – Он заставил себя улыбнуться. – Знаю, как ты любишь этим заниматься. Я сообщу тебе, что мы решим насчет Мексики.
– Да, обязательно. – Она уставилась на экран. Фини вышел. “Что ж, – сказала себе Ева, – я поступила согласно приказу. Поступила правильно". Но почему же она считала себе предательницей?
