- В саду, #2
20
Наверху в маленькой гостиной Митчелл усадил Роз на диван, закинул ее ноги себе на колени и начал растирать ступни.
—Опять длинный выдался у тебя денек.
—И непростой.
—Ты здорово поработала битой, мой великий бейсболист.
—Да, но выбил мяч на трибуну и дал нам добежать до баз Харпер.
—Обожаю, когда моя девушка сыплет бейсбольными терминами. — Митч поднял ее ногу повыше и поцеловал лодыжку. — Я заберу свою долю дневников, почитаю на ночь.
—У тебя самого был тяжелый день. Думаю, и после свадьбы не будет поздно, — Роз закинула голову и закрыла глаза, когда Митч провел большим пальцем по ее горлу. — Но если ты уйдешь, кто будет массировать мне ноги?
—Моя взятка сработала, как я и надеялся.
—Тебе не нужны никакие взятки. Я надеялась, что ты останешься.
—Так уж случилось, что мой парадный костюм лежит в багажнике.
Не открывая глаз, Роз улыбнулась:
—Люблю предусмотрительных мужчин.
—Просто я не был уверен, что в доме найдется место для мужчины. Канун свадьбы, женские ритуалы.
—Мы начали ритуальные игры утром в салоне и продолжим завтра. Стелла с Логаном будут прелестной семьей, правда?
—Они уже семья. А как достойно мальчики дали отпор Кларисс! Я наслаждался их поведением, твоими элегантными выстрелами и финальным ударом Харпера.
—Мы все были изумительно грубыми, правда? Разумеется, Кларисс больше не станет с тобой общаться, не поможет тебе с твоей книгой.
—Меня это не волнует. И вряд ли кузине Рисси понравится то, что я напишу о ней.
—Зато это наверняка понравится мне. Митч, она знает. Она знает, кто такая Амелия и что с ней случилось. Думаю, всегда знала... Боюсь, она уничтожила дневники, в которых было хотя бы малейшее упоминание об Амелии. Все, что касается Харпер-хауса, для Кларисс священно. Мы должны принимать это во внимание.
—Для размножения мне хватит нескольких семян.
Роз открыла глаза.
—А ты умный. Обожаю, когда мой парень сыплет садовыми терминами.
—Ты еще и половины обо мне не знаешь, Розалинд. Ты соблазнила меня своими ножками.
—Ножками?
—Я с ума по ним схожу. Никогда не знаешь... — Митч медленно стянул один толстый носок, — что там найдешь. Ах! — Он погладил кончиком пальца бледно-розовые мерцающие ногти. — Сюрприз, сюрприз!
—Один из моих маленьких секретов.
Митчелл провел губами по ее ноге.
—Обожаю секреты.
Он чувствовал себя необыкновенно могущественным, соблазняя сильную женщину, наблюдая, как она постепенно уступает и наконец капитулирует. Едва заметная дрожь и тихий вздох безумно эротичны, если помнишь, что эта женщина никогда не сдается.
От влечения к страсти, от страсти к любви. Путешествие, которое он не планировал, в которое не собирался снова отправляться. И вот пожалуйста. Лаская Роз, он точно знает, что ласкает единственную женщину, с которой хочет прожить оставшуюся жизнь. И непонятно, как он прожил столько лет, не ведая о ее аромате, звуке ее голоса, завораживающей, бархатистой коже.
Когда Роз приподнялась, обвила руками его шею и прижалась теплыми губами к его губам, сердце Митчелла чуть не выпрыгнуло из груди.
—Я могу увидеть тебя в непроглядной тьме. Я могу услышать тебя за тысячи миль.
Господи, какую бурю чувств вызывают просто слова и самые легкие прикосновения! Розалинд чуть не задохнулась от любви, от благодарности за эту любовь, за то, что нашла ее, когда уже и не надеялась.
Она будет бережно хранить эту любовь. Хранить Митча.
Роз обняла ладонями его лицо, повернула так, что их глаза встретились.
—Труднее любить, когда многое уже испытала, много знаешь. И в то же время сейчас чувства ярче, сильнее. Я хочу, чтобы ты знал, как я тебя люблю. Ярко и сильно.
—Вряд ли я теперь смог бы жить без тебя, Розалинд.
—Хорошо, — она легко поцеловала Митча. — Хорошо, — повторила она и крепче прижалась губами к его губам.
Роз обвилась вокруг него, вдыхая запах его волос и кожи, испытывая невыносимую нежность и медленно вскипающее возбуждение. Не отрываясь от его губ, Розалинд расстегнула пуговицы, разжала руки, чтобы Митч смог сбросить рубашку и прижаться теплым телом к ее груди.
Он опустил ее на диван, лаская руками, губами ее грудь, плечи, шею, ее невыразимо изящное тело, давшее жизнь трем сыновьям... Он на мгновение прижался щекой к ее животу, изумляясь, за что ему подарена эта женщина, такая полная жизни, такая неотразимая.
Роз гладила его спину, словно скользя на волнах своих ощущений. Ее руки лениво опустились к пуговице его джинсов, и она почувствовала, как он хочет ее, как дрожит от предвкушения и желания.
Они нетерпеливо сорвали друг с друга остатки одежды. Роз оседлала его и, утопая в бутылочно-зеленых глазах, медленно вобрала в себя.
—О господи!
Стиснув ногами его бедра, вцепившись в спинку дивана и еле сдерживаясь, она увлекла Митча в медлительную утонченную пытку. Его ладони скользили по ее телу, пальцы отчаянно впивались в нее и наконец оказались на груди.
Роз содрогнулась, откинула голову... Их руки сомкнулись, пальцы переплелись, глаза закрылись, она перестала сдерживаться и помчалась к победному финишу.
Проснулась Розалинд в четыре часа утра. Слишком рано для пробежки, слишком поздно, чтобы уговорить себя снова заснуть. Она полежала немного в безмолвной темноте, удивляясь, как быстро привыкла к Митчу в своей постели. Он совершенно не стеснял ее, ей не пришлось приспосабливаться. Даже спросонья она не удивлялась, находя его рядом, ей не казалось странным начинать новый день с другим человеком в своем личном пространстве. Она привыкла по очереди пользоваться ванной комнатой и непринужденно разговаривать — или молчать, — пока они одевались.
Может, все кажется естественным потому, что, сама того не сознавая, она ждала этого. Не искала, не тосковала, а просто ждала. Каким-то образом годы одиночества помогли ей измениться, и новая Розалинд готова разделить остаток своей жизни, свой дом, свою семью с этим мужчиной.
Роз тихонько соскользнула с кровати, отметив краем сознания еще одну перемену — много времени прошло с тех пор, как она боялась потревожить спящего мужчину. Она прошла в свою гостиную, чтобы выбрать один из дневников. Розалинд ласково погладила кожаный переплет бабушкиной тетради, решила, что оставит ее напоследок, почитает ради удовольствия и сентиментальных воспоминаний.
А сейчас она должна выполнить свой долг.
Меньше чем через пятнадцать минут Роз поняла, что никогда бы не нашла общего языка со своей прабабушкой.
Погода стоит прекрасная. Дела задерживают Реджинальда в Новом Орлеане. Я так и не нашла шелк того оттенка синего, какой искала. Местные лавочники просто не au courant[23] . Полагаю, пора организовать поездку в Париж. До отъезда необходимо нанять девочкам новую гувернантку. Нынешняя уж слишком независимая особа. Когда я думаю, сколько денег уходит на ее жалованье и содержание, мое недовольство ее услугами безмерно возрастает. Недавно я подарила ей очень милое повседневное платье, которое мне не подошло, так она просто приняла его, и все. Никакой благодарности. Однако, когда я прошу о какой-либо услуге, она откликается весьма неохотно. Разумеется, не имея других обязанностей, кроме как присмотреть за девочками и дать им пару уроков, она вполне может выполнить простые поручения.
У меня сложилось впечатление, что она забывается и слишком задирает нос. Прислуга должна вести себя скромнее.
Роз потянулась, перелистнула несколько страниц. Записи мало чем отличались. Недовольств о прислугой, отчеты о покупках, планы устраиваемых приемов, впечатления о посещенных. И очень мало о детях.
Отложив первый дневник, Розалинд взяла другой, полистала, прочитала об увольнении горничной за хихиканье в коридоре, остановилась на описании пышного бала. Затем, зацепившись за пару слов, стала читать внимательнее.
У меня снова был выкидыш. Почему потеря ребенка так же болезненна, как роды? Я измучена. Как я смогу пережить новую попытку подарить Реджинальду наследника, которого он так отчаянно желает? Он опять захочет лечь со мной, как только я оправлюсь от выкидыша, и, подозреваю, мне придется нести этот тяжкий крест, пока я снова не забеременею.
Я не нахожу никакого удовольствия ни в супружеских обязанностях, ни в девочках — ежедневном напоминании о том, что я еще должна совершить.
По крайней мере, как только я снова забеременею, Реджинальд на месяцы ожидания оставит меня в покое. Мой долг — родить сыновей. Я не уклоняюсь от своего долга, однако, похоже, не в моих силах привести в этот мир что-то, кроме без умолку тараторящих девчонок.
Я хочу лишь заснуть и забыть о том, что опять потерпела неудачу, опять не смогла подарить мужу и этому дому столь необходимого им обоим наследника.
«Снова дети как долг и только долг», — подумала Роз. Как печально. Что же чувствовали те маленькие девочки, если к ним относились как к неполноценным только потому, что они не мальчики? Было ли в этом доме во времена правления Беатрис хоть немного радости или здесь царили лишь долг и показное благополучие?
Роз так расстроилась, что чуть не переключилась на одну из бабушкиных тетрадей, но заставила себя просмотреть еще один дневник Беатрис.
Меня буквально тошнит от этой назойливой Мэри Луиз Беркер! Можно подумать, что если она выродила четырех сыновей и с новой беременностью растолстела, как корова, то больше всех понимает в зачатии и воспитании! Ну, это вряд ли. Сыновья Мэри носятся по ее гостиной, как дикие индейцы со своими грязными собаками — тремя! — и хватаются за мебель потными сальными ручонками. А она лишь смеется и говорит,что мальчики есть мальчики.
У нее еще хватило наглости предложить мне обратиться к ее доктору и какой-то там колдунье. Уверяет, что на этот раз у нее будет желанная девочка, так как она ходила к этой ужасной колдунье, купила амулет и повесила его над своей кроватью.
Мало того, что Мэри хлопочет самым неприличным образом и часто на людях над своими хулиганами, так она еще смеет говорить со мной о таких вещах и все под предлогом дружбы и заботы.
Я только и думала, как бы поскорее откланяться.
Роз решила, что Мэри Луиз ей очень понравилась бы. Интересно, не ее ли потомок Бобби Ли Беркер, с которым они учились в старших классах?
Тут она увидела этои чуть не задохнулась.
Я заперлась в своей комнате. Я ни с кем не желаю разговаривать. Унижение, которое мне пришлось пережить, невыносимо. Все эти годы я была преданной женой и исключительной хозяйкой. Я безукоризненно управляла прислугой и неустанно трудилась над созданием достойного образа нашей семьи в глазах светского общества и деловых партнеров Реджинальда.
Я, как и должно жене, не обращала внимания на его интимные связи, довольствуясь осмотрительностью Реджинальда.
А теперь это!
Сегодня вечером, приехав домой, он пригласил меня в библиотеку поговорить наедине. Реджинальд сказал, что одна из его любовниц забеременела от него. Неподобающая тема разговора мужа с женой, и, когда я ему на это указала, он отмахнулся от моих слов как не стоящих внимания.
Как будто я ничто.
Он сказал, что я должна создать видимость беременности. Он сказал, что, если то существо родит сына, его принесут в наш дом, дадут имя Харперов и воспитают здесь. Как его сына. Как моего сына.
Если там родится девочка, ничего страшного. У меня случится очередной «выкидыш», и дело с концом.
Я отказалась. Конечно же, я отказалась. Как возможно взять в свой дом сына шлюхи!
Тогда Реджинальд предложил мне выбор. Или я принимаю его решение, или он со мной разводится. Он получит сына любым способом, но предпочитает, чтобы я осталась его супругой, ибо ни один из нас не желает скандала, неизбежного при разводе. За согласие он пообещал мне щедрое вознаграждение. Если я откажусь, то обречена на развод, позор и буду изгнана из дома, который лелеяла столько лет, лишусь жизни, которую создала.
Итак, выбора у меня нет.
Я молюсь о том, чтобы та шлюха родила девочку. Я молюсь о том, чтобы она умерла. Чтобы все они горели в аду.
У Роз тряслись руки. Как ни хотелось ей читать дальше, пришлось встать, попытаться успокоиться. Она прошла к дверям веранды. Воздух! Ей необходим воздух. И она вышла на веранду с дневником в руках, жадно вдыхая свежий утренний воздух.
Каким же страшным человеком надо быть, чтобы вынудить жену признать как своего его незаконного сына! Даже если оннелюбил ее, то должен был уважать супругу.
И можно ли назвать любовью его чувство к сыну, если он навязал его женщине, которая никогда, никогда не сможет заботиться о нем, как мать? Которая всегда будет испытывать к этому ребенку отвращение? Даже презирать его?
И все для того, чтобы сохранить имя Харперов.
—Роз?
Она не повернулась на голос Митча.
—Я разбудила тебя. Я старалась не шуметь.
—Ты и не шумела. Просто я почувствовал, что тебя нет рядом.
—Я кое-что нашла. Начала читать дневники и нашла.
—Что бы это ни было, ты расстроилась.
—Я расстроена и сердита. И удивлена, что не удивляюсь. Я нашла одну запись... Нет, ты должен сам это прочесть, — Роз повернулась к нему и протянула дневник, открытый на злополучной странице. — Иди в комнату. Я приду через минуту.
—Хорошо, — Митчелл взял дневник и, огорченный выражением ее глаз, приподнял голову за подбородок свободной рукой и нежно поцеловал.
Роз отвернулась к садам, подернутым предрассветным серебром. Этот дом несколько поколений принадлежал ее семье. Стоил ли он принесенных ему жертв? Стоили ли боль и унижение одного человека того, чтобы сохранить эти земли во владении одной фамилии?
Розалинд вернулась в гостиную, села напротив Митча.
—Наверное, мне нужно время, чтобы постичь это. Как жестоко мой прадед поступил с женой! Она не была достойной восхищения женщиной, как видно из ее дневников. Эгоистичная, занятая только собой, мелочная. Но она не заслужила того, что он сделал с ней. Ты не подарила мне сына, так я найду его в другом месте. Прими его или убирайся. И она приняла.
—Ты еще не знаешь.
Роз покачала головой.
—Мы знаем. Конечно, мы прочитаем остальное, но уже знаем.
—Я мог бы заняться этим позже. Один.
—Нет, давай сделаем это сейчас, вместе. В конце концов, это мое наследие. Посмотрим, что ты сможешь найти, а я спущусь на кухню, сварю кофе.
Когда Роз вернулась, Митч уже погрузился в чтение. Он был похож на ученого-полуночника. В очках, встрепанный, без рубашки, в расстегнутых джинсах.
Ее снова охватила нежность, пролившись бальзамом на изнывающее сердце.
—Я рада, что ты был здесь, когда я это нашла, — Роз поставила поднос на столик, наклонилась, поцеловала Митчелла в макушку. — Я рада, что ты здесь.
—Я отыскал продолжение, — он взял ее за руки. — Хочешь краткое резюме?
—Нет, прочти. Я хочу слышать ее слова.
—Сначала попадаются обрывки информации. Ее мысли по этому поводу перемежают ежедневные записи. В ней кипят унижение и гнев. Она заставила его заплатить единственным способом, какой знала... Транжирила его деньги, не подпускала к своему телу, путешествовала.
—Более сильная женщина не спустила бы ему, — заметила Роз, наливая кофе. — Забрала бы девочек и бросила бы его. Но она этого не сделала.
—Она не могла это сделать. Времена для женщин были совсем другие.
—Времена могут быть разными, но достоинство превыше всего.
Роз поставила перед ним кофе и на этот раз села рядом.
—Читай, Митч. Я хочу знать.
Он принес ублюдка в дом и привел кормилицу из одного из своих деревенских владений. Не мать, сказал он. Мать осталась в городском доме, где он ее содержит. Наконец он заполучил своего сына — визжащий комок в одеяльце. Я даже не взглянула на него и не взгляну. Я знаю только, что он заплатил доктору за молчание. Он приказал мне несколько дней не выходить из дома и не принимать посетителей.
Он принес это существо в дом под покровом ночи, чтобы слуги поверили, будто его родила я. Он дал ему имя. Реджинальд Эдвард Харпер-младший.
—Мой дедушка, — прошептала Роз. — Бедный маленький мальчик... Он вырос прекрасным человеком. Думаю, это чудо, учитывая первоначальные обстоятельства. Есть что-нибудь о его матери?
—В этом дневнике, кажется, нет, но позже я почитаю повнимательнее.
—Может, найдется в других... Она умерла здесь, Амелия. В какой-то момент Беатрис наверняка видела ее или разговаривала с ней.
—Я продолжу сейчас же.
—Нет, — Роз устало потерла глаза. — Нет. Сегодня свадьба. Этот день для радости и новых стартов, а не для скорби и старых секретов. Пока мы узнали достаточно.
—Розалинд, это ни в коем случае не меняет того, кто ты есть.
—Да, конечно. Конечно. Для таких людей... людей вроде Реджинальда и Беатрис брак основывался на целесообразности. Общественное положение, продолжение рода, фамильные традиции. Возможно, вначале было какое-то влечение, симпатия, но, по сути, это сделка. Деловое предприятие по сохранению определенного уровня семьи. И дети были лишь инструментами для достижения цели. Как печально для родителей и как трагично для детей... Но сегодня...
Роз глубоко вздохнула.
—Сегодня точно так не случится. Сегодня мы увидим, как два любящих человека дадут друг другу обещания, соединятся в браке, станут семьей. Я рада, что ты здесь, Митч, и рада, что мы узнали все сегодня. Потому что эта свадьба именно то, что мне сейчас необходимо.
День для свадьбы выдался идеальный, будто на заказ: голубое небо и воздух, напоенный нежнейшими ароматами распустившихся цветов, подобранных Стеллой и Логаном по расцветке и форме.
На лужайке у дома Логана были расставлены стулья в бледно-персиковых чехлах. Между ними дорожка, по которой Стелла под руку с отцом пройдет к Логану и своим сыновьям.
Роз отвернулась от окна посмотреть, как Джолин поправляет цветы в волосах Стеллы.
—Стелла, ты прекрасна. Вы с Логаном великолепны.
—Я сейчас опять разревусь. — Джолин помахала рукой перед своим лицом. — Уже не помню, сколько раз подкрашивалась. Милая, я выскочу на минутку, проверю твоего папочку.
—Не спеши, — Стелла заговорила, лишь когда Джолин выбежала из комнаты. — Я разозлилась и расстроилась, когда мама отказалась приехать. Мол, для нее это слишком хлопотно, а у меня свадьба не в первый раз, и, кроме того, она не желает дышать одним воздухом с этойженщиной. Представляете! Столько лет прошло, а она все еще называет Джолин этой женщиной.
—Ее потеря, не так ли?
—Да... и мое приобретение. В любом случае мне сегодня нужна Джолин. И вы, и Хейли, — Стелла подняла руку, коснулась сапфировых серег. — Они само совершенство.
—И очень вам идут. Только посмотрите на себя, — растрогавшись, Роз подошла поближе к подруге.
Простое платье, бледно-бледно-голубое, на узких бретельках, облегающий лиф и длинная, слегка расклешенная юбка. В рыжих кудрях два георгина — белый и синий. И сияющее лицо, какое и должно быть у невесты,
—Я чувствую себя красавицей.
—А как же иначе? Вы красавица. Я так счастлива за вас!
—Я больше не нервничаю, ну, нисколечко. Даже не подташнивает, — Стелла прижала ладонь к животу, старательно подавила навернувшиеся слезы. — Я думаю о Кевине, о своей первой свадьбе, о годах, что мы прожили, о наших детях, и я знаю, я чувствую, что он бы не возражал. Логан хороший человек.
—Очень хороший.
—Я заставила его ждать почти год, — Стелла сдавленно хихикнула. — Время вышло. Роз, спасибо за все, что вы для меня сделали.
—Всегда пожалуйста. Готовы выйти замуж?
—Готова.
«Как мило, — думала Роз, — как очаровательно». Логан, большой, сильный и красивый в парадном костюме. Стелла, счастливая и прекрасная в свадебном платье. И дети, с широкими улыбками наблюдающие, как Логан целует новобрачную.
Когда Логан подхватил Стеллу и закружил ее, гости разразились аплодисментами. Харпер, хлопнув пробкой, открыл первую бутылку шампанского.
—Не припомню, когда видел более счастливую пару, — заметил Митчелл, звонко чокаясь бокалами с Роз. — Или более красивую семью. Ты хорошо поработала.
—Я тут ни при чем.
—Семейное древо. Эти двое — одна из твоих ветвей. Пусть не кровное родство, но это ничего не меняет. Их свела связь с тобой. Остальное они сделали сами, но эта связь положила начало.
—Очень лестная мысль. Пожалуй, я соглашусь, — Роз отпила шампанского. — Я кое о чем хочу поговорить с тобой. Позже. Этот день принадлежит Стелле.
—И о чем же будет разговор?
—Думаю, ты сказал бы, что о связях, — Розалинд привстала на цыпочки и поцеловала его. — Поговорим, когда вернемся домой. Вообще-то я должна съездить в Харпер-хаус сейчас. В суматохе забыла об особой бутылке шампанского, которую приготовила молодым для брачной ночи.
—Я могу съездить.
—Нет, будет быстрее, если съезжу я. Вернусь через пятнадцать минут.
Когда Роз шла к своей машине, ее окликнула Хейли.
—Роз! Подождите! Можно, мы поедем с вами? — слегка запыхавшись, Хейли подбежала к машине, укачивая плачущую Лили. — Малышка раскапризничалась. Ей надо немного поспать. В машине она быстро уснет. Мы можем взять мою, с детским креслом.
—Поехали. Только я ненадолго, туда и обратно.
—Нормально. — Хейли отошла к своей машине, уложила Лили в автокресло. — Дорога ее всегда успокаивает, и, если зайка уснет, я просто посижу с ней, пока не проснется. Тогда мы обе отлично повеселимся на свадьбе.
Как и было предсказано, плач быстро прекратился, и Лили задремала еще до того, как они выехали на главную дорогу.
—Действует безотказно, — прошептала Хейли.
—Я так же укачивала своих. Лили такая прелестная в этом розовом платьице!
—Все было безумно красиво. Если я когда-нибудь выйду замуж, у меня все будет точно так же. Весна, цветы, друзья, счастливые лица... Я всегда думала, что хочу большую свадьбу с церемонией в церкви, но в саду так романтично!
—И очень правильно для них. Приятно, что... Тормози! Останови машину!
—Что? В чем... О боже!..
Они уставились на питомник, который Роз сегодня закрыла, чтобы все могли насладиться свадебным торжеством. Но кто-то — в этом не было сомнения — там побывал. Кто-то и сейчас там был.
Несколько наружных композиций было перевернуто, и чей-то автомобиль стоял прямо на клумбах.
—Звони в полицию! — приказала Роз, выпрыгивая из машины. — И уезжай с ребенком немедленно! Возвращайся к Логану.
—Нет! Не ходите туда.
—Это моя территория! — в бешенстве крикнула Роз уже на бегу.
Ее цветы... Растения, выращенные из семян или черенков, с любовью вынянченные, выпестованные. Изуродованы, втоптаны в землю, разодраны...
Ни в чем не повинная красота уничтожена.
Пылая местью, Роз лишь на мгновение поддалась скорби.
Послышался звон разбивающегося стекла. Розалинд обогнула здание и увидела Брайса, замахнувшегося бейсбольной битой на очередное окно.
—Ах ты, сукин сын!
Он развернулся. Сначала Роз увидела шок, затем его лицо исказилось яростью.
—Думал, ты сегодня занята. Надеялся закончить, пока тебя нет.
—Ошибся.
—Неважно, — Брайс ударил битой по окну. — Пора преподать тебе урок. Думала, можешь прилюдно унижать меня? Натравливать на меня полицию?
—Ты сам себя унизил, и, если немедленно не уберешься с моей земли, полицейские покажутся тебе добрыми дядями.
—Ну и что ты можешь мне сделать? Мы тут одни, ты и я. — Похлопывая битой по ладони, Брайс шагнул к ней. — Ты хоть представляешь, сколько я потерял из-за тебя? Во что ты мне обошлась?
—В общих чертах, но это еще цветочки. Добавь вторжение на частную собственность и вандализм.
Он не воспользовался битой, хотя — Роз поняла по его взгляду — на мгновение подумал об этом, а отвесил ей пощечину. Удар был такой силы, что Розалинд упала.
Зря он это сделал. Роз мгновенно вскочила и набросилась на него. Она не пустила в ход ногти и зубы, как Мэнди. Она налетела на него с кулаками и захватила врасплох. Не успев уклониться, Кларк упал на колени, но занес руку для нового удара.
Этот удар не достиг цели.
Внезапный порыв ледяного ветра отбросил Роз к стене здания. В глазах помутилось, Розалинд замотала головой, и, когда зрение прояснилось, она увидела...
Разъяренная Амелия неслась над землей в развевающейся грязной белой рубашке, выставив вперед руки.
Брайс тоже ее увидел.
Он завизжал от ужаса, но тут же засипел, задыхаясь, схватился за горло.
—Нет! Ради бога! — Роз пыталась пробраться к Брайсу, однако ветер не пускал ее. — Не убивай его! Хватит, хватит! Он ничего не сможет мне сделать! Он не навредит мне!
Фигура в белом кружилась, как стервятник, над мужчиной, рухнувшим на землю и раздирающим в кровь собственное горло. Во все стороны летел гравий.
—Амелия, остановись! Прекрати! Прабабушка!
Амелия вскинула голову, обернулась, и их взгляды встретились.
—Я знаю! Я знаю, что я от тебя. Я знаю, что ты хочешь защитить меня. Все в порядке. Он больше не причинит мне зла. Пожалуйста, — ледяной шквал высасывал воздух и из ее легких, но Роз умудрилась сделать два шага. — Он ничто! — крикнула она. — Букашка. Но он должен ответить за все, что сделал, а чтобы расплатиться, он должен жить.
Роз с трудом снова шагнула вперед и протянула руки, подняв ладони.
—Возмездие придет. Ради меня! Клянусь нашей общей кровью, возмездие придет.
Розалинд заметила, что Брайс задышал, пусть тяжело, прерывисто, но воздух со свистом срывался с его побелевших губ. Она присела рядом с ним и спокойно сказала:
—Как видишь, мы здесь не одни.
Ветер начал стихать. Роз услышала крики и топот бегущих к ним людей.
Ноги подкашивались, но она распрямилась, как раз в тот момент, когда из-за угла здания вылетел Харпер, на пару шагов опередивший Митча.
—Я в порядке. Все нормально, — голова, правда, кружилась, как на карусели. — Но этому понадобится медицинская помощь.
—Да черт с ним! Мама! — Харпер схватил ее, коснулся лица. — Господи, он тебя ударил?
—Да, но я дала сдачи, поверь мне. Я ударила сильнее, а Амелия довершила дело. Я в порядке, малыш, клянусь тебе.
—Полицейские на подходе.
Роз оглянулась, уловив дрожь в голосе Митча, и по его лицу поняла, что страх борется в нем с яростью.
—Хейли вызвала их по сотовому, пока ехала за нами.
—Хорошо. Хорошо.
Нет, она не хлопнется в обморок. Несмотря ни на что.
—Ну, мы выдвинем не одно обвинение, — Роз пригладила волосы, одернула платье и заметила на юбке прореху. — И за это он мне ответит! Я купила платье специально к свадьбе! Мы выдвинем все возможные обвинения.
Розалинд сделала глубокий вдох, подавляя гнев и головокружение.
—Харпер, милый, будь так добр, оттащи мерзавца к входу и подожди с Митчем полицию. Я не желаю видеть его ни минуты дольше. Не то закончу то, что начала Амелия.
—Я на секунду подниму его, — Митчелл наклонился, рывком поставил Брайса на подгибающиеся ноги и оглянулся на Роз. — Прости, — сказал он и, воткнув кулак в физиономию Брайса, отпустил его. Тот снова растянулся на земле. — Надеюсь, ты не сердишься.
—Нисколько, — несмотря на тошноту и слабость, Роз широко улыбнулась. — Харпер, может, оттащишь его один? Я хочу поговорить с Митчем.
—С удовольствием, — оттаскивая Брайса, Харпер оглянулся. — Мама, ты здорово владеешь приемами рукопашного боя.
—А ты сомневался? — Она глубоко вдохнула, выдохнула. — Митч, если не возражаешь, я немножко посижу прямо здесь. Меня ноги не держат.
—Подожди, — Митчелл сдернул с себя пиджак и расстелил его на земле. — Ни к чему портить платье еще больше.
Роз села на краешек и положила голову на плечо Митча, опустившегося рядом с ней.
—Мой герой!
