• Следствие ведет Ева Даллас, #49

4

 Пока они сидели в трехэтажном особняке, за окном замерцали вечерние огни. День начался в полной темноте, подумала Ева, и закончить его придется так же.

 – Ты думаешь, он ее чем-то одурманил? – Пибоди, распахнув дверцу машины, оглянулась на дом. – По правде говоря, я тоже так считаю.

 – Я все больше склоняюсь к подобной мысли. И это что-то было в его дорожном чемодане. Чай. – Усевшись в машину, Ева рассеянно уставилась в окно. – Что-то подмешано в чай, и этот тип решил прихватить его с собой в Атлантик-Сити. Или у него была там конкретная цель, или он на месте собирался выбрать себе жертву.

 – А на Мартелле Шуберт он остановился потому, что она богата, привлекательна и ранима. Вдобавок она ему доверяла, – добавила Пибоди. – Она чувствовала себя с ним в полной безопасности.

 – Доверчивому проще подсунуть наркотик. Хорошо, что ей захотелось выговориться, – заметила Ева. – Если все так, как она утверждает, Зиглер приходил к ней домой пару недель назад. Не факт, что нам удалось бы это установить. Мартелла сама проговорилась.

 – Да уж, хранитель секретов из нее никакой. Но этот она всеми силами оберегала от мужа.

 Ева вырулила на улицу.

 – Может, так, а может, нет. Возможно, он все-таки разузнал о случившемся, отправился к Трею и врезал ему по голове его же призом. Если Мартелла и хранила свой секрет, то лишь потому, что сумела убедить себя – это вовсе не измена, а нечто вроде Дзен. Мне необходимо лучше понять, что она за человек, но кое-какие выводы можно сделать прямо сейчас. С детства она вела привилегированный образ жизни – у семейства Квигли денег невпроворот. Замуж она вышла тоже за деньги. Взяла фамилию мужа. Немного старомодно, значит, в ней явно присутствует романтическая жилка. Если все действительно произошло так, как она описывала, Зиглер тоже ее раскусил. Он сыграл на сочувствии, предложил ей свои услуги – не секс, а услуги. А потом заявился к ней домой с чаем и благовониями.

 – Но это же все меняет. Появляется дополнительный мотив, а возможно, и новые подозреваемые. Хорошо бы, в лаборатории успели проанализировать ту прядь волос, которую она дала по твоей просьбе.

 – Если она не напутала со временем и прошла лишь пара недель, в волосах обязательно обнаружат рогипнол или один из его компонентов. В любом случае многое прояснится, когда мы получим анализы чая и тех палочек, которые нашли в его шкафчике. Мне следовало поставить это в список первоочередных задач.

 – На первый взгляд все выглядело обычным чаем и обычными ароматическими палочками. Что странного в том, чтобы отправиться в путешествие с собственным чаем? Прихоть, да и только. А уж благовония в фитнес-центре, где делают еще и массаж, и вовсе выглядят вполне уместно.

 – Может, и так. – И все же Ева пожалела, что она поставила это в список задач с низким приоритетом.

 – Не понимаю, зачем ему это? – пожала плечами Пибоди. – У него была подружка и еще одна девица, готовая в любой момент прыгнуть с ним в постель. От клиенток, судя по всему, тоже отбоя не было. Зачем же накачивать одну из них наркотиками? Она бы и без того заплатила ему за массаж и сочувствие.

 – Азарт. Эго. Практика – дополнительные деньги за молчание. Да кто может знать наверняка, что творится в голове у парня, который без ума от собственной персоны? Не удивлюсь, если он счел, что оказывает ей любезность.

 Ева в задумчивости свернула за угол.

 – Я подвезу тебя до дома.

 – Ты серьезно?

 – В конце концов, мне это почти по дороге. – Вдобавок Пибоди, как и она сама, начала и закончила этот день в полной темноте. – Проверь ее алиби. Оно должно выдержать, но проверь все равно.

 – Это салон Трины. Я могу напроситься на чашечку кофе.

 – Да без проблем.

 – Странно, что он обошел вниманием ее сестру. Уж она-то как раз в его вкусе: привлекательная дамочка лет сорока, да еще с кучей денег.

 – А кто сказал, что обошел?

 – Она сама и сказала, – Пибоди невольно свела брови. – Впрочем, все возможно. Лгунья из нее явно получше, чем из младшей сестрицы.

 – Разберемся. Завтра займемся с тобой остальными клиентами. Если Мартелла Шуберт не соврала, она не единственная, кто отведал волшебного чая. Надо все как следует проверить.

 – Этот наш мертвец, – заметила Пибоди, – он оказался настоящим мерзавцем.

 – Мерзавец заслуживает хорошей взбучки, но уж никак не разбитого черепа.

 – Но я бы предпочла искать убийцу хорошего парня. С другой стороны, он был бы сейчас хорошим мертвым парнем, и я бы жалела его еще больше. Пожалуй, что ни делается, все к лучшему.

 – Ладно, ладно. Ты главное проверь ее алиби, – сказала Ева, притормаживая у тротуара.

 – Поняла. Спасибо, что подбросила. Боже, какой чудесный свитерок!

 Она ткнула пальцем в соседний ларек, на витрине которого красовался ярко-оранжевый свитер с танцовщицей хула во всю грудь.

 – Мак-Наб будет в восторге. Маленький подарочек от Санты.

 – А он знает, что Санты не существует?

 – Санта живет в сердцах тех, кто в него верит, – Пибоди торжественно положила руку на грудь. – Одолжишь мне пятьдесят баксов? Пожалуйста. Это же не свитер, а загляденье.

 – Боже ты мой. Санта-Клаус и танцовщица хула, – заметила Ева, шаря по карманам.

 – Ой, а вон еще один! С кружащимся Элвисом в шляпе Санты! Вот уж забавно!

 – Элвис умер сто лет назад. Что забавного – таскать на груди портрет мертвого парня?

 – Элвис, как и Санта, неподвластен смерти. Нет, пусть будет девица. Хотя…

 Ева сунула Пибоди деньги.

 – Иди, купи Мак-Набу свой смехотворный свитер. Выметайся из моей машины.

 – Ура! Праздник! Покупки!

 Отъезжая от тротуара, Ева бросила взгляд назад.

 Пибоди счастливо пританцовывала перед киоском со свитерами.

 Веселого Рождества.

 И тут ее осенила мысль, от которой она невольно содрогнулась. Если до торжества всего два дня, а сегодняшний практически закончился, то где же, позвольте спросить, ей выкроить время на покупки для тех, кому по правилам этикета она должна хоть что-то презентовать?

 Подгоняемая этой мыслью, Ева направилась в сторону центра. Уже поздно, но есть шанс, что удастся найти местечко, где она затоварится сразу всем необходимым.

 Свернув за угол, она увидела парнишку, который возился у своей палатки. Осталось лишь решить, где ей припарковаться.

 Она проехала еще квартал, отчаянно лавируя в море туристов, покупателей и обезумевших ньюйоркцев, которые всего лишь пытаются попасть домой после рабочего дня.

 Добравшись до палатки, она принялась разглядывать ассортимент. Кепки, шарфы, носки, перчатки, варежки, шапки – парнишка явно расширился с момента их последней встречи.

 Ева понаблюдала, как он отсчитывает сдачу и упаковывает в пакет три ярких шарфа.

 – А ты неплохо устроился.

 Мальчик вскинул голову, и по лицу его растеклась улыбка.

 – Привет, Даллас. Ты что-то сказала?

 – Привет, Тико. Смотрю, дела у тебя идут неплохо.

 – Только время поджимает.

 Любой другой мальчик на его месте сидел бы сейчас дома – играл в компьютерные игры или корпел над уроками. Но только не Тико. Он прирожденный бизнесмен.

 – Ловишь плохих парней?

 – Сегодня нет. Впрочем, день еще не закончен. А для тебя тут не слишком поздновато?

 – Праздничный бизнес. Я отпросился до семи тридцати. Дик! Ступай, помоги вон той леди. Это один из моих работников, – пояснил Тико, кивая на тощего парнишку в шапке и перчатках без пальцев. – Я нанял двух.

 – У тебя уже работники?

 В глазах его загорелись искорки смеха.

 – На Рождество без этого никак. Смотри, у меня тут полно шарфов. Есть хлопковые, есть шерстяные, кашемировые, из шелковой ткани. Если подобрать к ним шапку и перчатки, получится замечательный подарочный набор.

 – Верно, – Ева сунула руки в карманы. – У меня есть знакомые девицы, которым нужно купить подарки.

 – Что за девицы? Подружки, родственницы, коллеги по работе?

 – Ну-у, скорее подружки.

 – Хорошие? Или из тех, кому все равно, что дарить?

 Ева невольно рассмеялась. Парнишка неплохо знает свое дело.

 – Хорошие.

 – Я отведу тебя к своим деловым партнерам.

 – К партнерам?

 – Ну да. Дик, Мэнни! Присмотрите тут за торговлей да не глазейте без дела по сторонам. Идем. – Взяв Еву за руку, он повел ее к переходу. – Помнишь магазинчик, в который ты нагрянула в прошлый раз? Я тогда сказал тебе, что там засели плохие парни, и ты пришла и всех их арестовала.

 – Помню. Обвинение в кражах и рэкете.

 – Там теперь новые хозяева. Бизнес мамы-папы. Хорошие люди. Обслужат тебя по высшему классу.

 – Правда? – Желая раз и навсегда покончить с этой мучительной практикой покупок, Ева послушно пошла за ним через дорогу.

 Какое-то время они лавировали в толпе, после чего оказались в узком, как пенал, магазинчике.

 – Привет, па!

 Мужчина лет тридцати пяти снимал со стены одну из бесчисленных сумок. Наконец он выложил ее на прилавок и подтолкнул к замершему в ожидании покупателю.

 – Привет, Тико, – улыбнулся он парнишке.

 – Привет, ма!

 Женщина за прилавком упаковывала в пакет какую-то яркую ткань.

 – Тико!

 Слишком молодые для прозвища мамы-папы, подумала Ева. Для жителей Нью-Йорка они выглядят какими-то очень умиротворенными и радостными. И ни один не одет в черное.

 – Счастливого Рождества, – сказала женщина, вручая покупательнице ее пакет. – Будем рады видеть вас снова.

 Тико подтащил Еву к прилавку.

 – Это Даллас. Тот самый коп, который очистил это место и дал вам возможность арендовать его.

 – О, лейтенант Даллас! Тико много рассказывал о вас. Меня зовут Астрид. – Женщина протянула Еве руку. – Наконец-то мы с вами встретились.

 – Понимаете, Даллас нужны подарки для подружек. Сколько их у тебя?

 – Черт. Пожалуй, что пять. Из тех, кому нужно что-то подарить.

 – Прекрасно. Бен, это лейтенант Даллас, о которой нам рассказывал Тико.

 – Серьезно? Рад знакомству. Если позволите, я сейчас присоединюсь к вам.

 – Вы уже успели углядеть что-нибудь подходящее? – спросила Астрид у Евы.

 – Даже не знаю.

 Куда ни посмотри, всюду были сумки. С ремешками и без ремешков, вместительные и не очень. Крохотные дамские сумочки, абсолютно непригодные в повседневной жизни, и огромные сумищи, в которые вполне мог поместиться мебельный салон.

 – Не разбираюсь я в этих вещах.

 – Дамы любят сумочки. Неужели у тебя их нет? – в удивлении спросил Тико.

 – У меня есть карманы. И рабочий чемоданчик. А для бумаг я держу папки.

 Ева не упомянула о дюжинах дамских сумочек, которые пылятся в ее гардеробе наряду с дюжинами туфель и ворохом одежды.

 Муж в отличие от нее знает толк в подобных вещах.

 – Опишите мне одну из ваших подружек, – предложила Астрид. – Так дело пойдет быстрее.

 – Ну-у, стильная, изящная – при этом не зануда и не консерватор. Предпочитает пастельные тона, но может удивить и чем-нибудь броским. Все вещи у нее гармонируют друг с другом, как если бы она заранее подбирала себе комплекты. Умная, настоящий профессионал. Добросердечная.

 – Похоже, очень приятная женщина. У меня есть кое-что на складе из новых поступлений. Думаю, это должно сработать.

 – Я же говорил, они о тебе позаботятся, – заявил Тико, когда Астрид упорхнула в кладовку.

 – На складе хранят не самые крутые вещи, разве нет?

 – Что ты хочешь этим сказать? – возмущенно уставился на нее парнишка. – Это хорошие ребята.

 – Ладно, ладно. Просто хождение по магазинам заставляет меня нервничать. С какой стати здесь столько разных вещиц?

 – Чтобы люди не носили одинаковое.

 В этот момент в дверях показалась Астрид. В руках у нее была коробка, из которой она вынула узкую сумочку.

 – Я заказала таких всего две или три, чтобы посмотреть, как они будут расходиться. Все расписаны вручную – настоящий штучный товар.

 – Ясно.

 Ева внимательно осмотрела сумочку. Гладкая, шелковистая на ощупь, с неброским узором из цветов и бабочкой в качестве застежки.

 – Поскольку сумочки расписаны вручную, каждая из них – единственная в своем роде.

 – Совсем как моя подруга, – заметила Ева, думая о Мире. – Пожалуй, ей это понравится.

 – У меня есть чудесный шелковый шарф, который прекрасно сочетается с розовым, – заявил Тико, указывая на узор из цветов. – Ты можешь вложить его в сумочку, и получится по-настоящему стильный подарок. Совсем как ты хочешь.

 – Ладно, будь по-твоему, – кивнула Ева. – Идем дальше. Вторая подруга совсем другого типа. Ничего чрезмерного или кричащего. При этом яркая, заметная, импульсивная, склонная к переменам. Ах, да, с ребенком. Девочке сейчас годик.

 – Кажется, я уловила, – Астрид в задумчивости сжала руки. – У нас есть эти замечательные сумки, рассчитанные на мать и дочь. Вся прелесть их в том, что они очень практичны. Сворачивая и разворачивая, их можно с легкостью превратить и в простую сумку, и в рюкзак.

 Она указала на стену.

 В глазах у Евы замельтешило от ярких цветов. На каждом крюке висело по большой и маленькой сумке. Взгляд ее упал на пару с танцующим, искрящимся единорогом.

 – Как раз для Мэвис и Беллы. Вон те две, с единорогом.

 – Давайте я сниму их для вас.

 Пока Астрид доставала сумки, Ева обратилась к Тико:

 – Готова спорить, у тебя есть шарф, который подойдет к этому набору.

 – У меня есть шарф, который как нельзя лучше подойдет для мамы, и детская шапочка, напоминающая цветом эту лошадку с рогом.

 – Тико, ты меня убиваешь. Ладно, беру.

 Не прошло и сорока минут, а Ева уже запихивала в машину пакеты с покупками. Кое-как пристроив их на заднем сиденье, она уселась за руль.

 С минуту она посидела в полной неподвижности, чтобы хоть как-то прийти в себя.

 Остается лишь благодарить Бога за то, что Рождество бывает раз в году. Она вновь выехала на дорогу, где царило предпраздничное оживление, и уже безо всяких происшествий добралась до дома.

 На деревьях вдоль подъездной дороги были развешаны яркие огоньки, отчего на землю ложились причудливые тени. Да и сам дом – громада из серого камня и стекла – казался чьей-то причудой благодаря своим башенкам и галереям.

 Огни мерцали и переливались, придавая дому законченные очертания. Сквозь высокие окна виднелись каскады зелени, добавлявшие этой элегантности домашнего уюта. И на каждом окне сияло по свече.

 Ева успела привыкнуть к красоте своего дома – и это было любовью. Но она никогда не воспринимала его как должное. И это уже было благодарностью.

 Прошло восемнадцать часов с тех пор, как она покинула свое жилье. И мысль, что она наконец-то вернулась назад, принесла ей облегчение.

 Она выбралась из машины на зимний холод, и ветер ударил ей в бок, как расшалившийся ребенок. Один за другим она вытащила пакеты с подарками. И как ее угораздило накупить такую кучу? Весь процесс теперь напоминал лихорадочный сон, оставивший после себя чувство усталости и легкую головную боль.

 Она тащила, тянула, вытаскивала. Каким чудом она вообще умудрилась познакомиться с таким количеством людей? Как такое могло случиться?

 Пакеты шуршали, коробки постукивали друг о друга. Если вся эта куча вывалится сейчас на землю, она и пальцем не шевельнет, чтобы собрать ее.

 Хотя пакеты отчаянно колотили ее по ногам, Ева умудрилась дотащить их до дверей и с трудом проскользнула внутрь.

 Разумеется, он уже был там – чучело в черном костюме, по имени Саммерсет. Мажордом Рорка возвышался в ярко освещенном фойе. На его бледном, костлявом лице мерцала ухмылка, а у ног его, как маленький меховой Будда, притулился жирный кот Галахад.

 – Похоже, к нам заглянул Призрак Рождества? – поинтересовался вслух Саммерсет.

 Ева нахмурилась. Ей хотелось сказать в ответ что-нибудь колючее, но…

 Она в изнеможении швырнула пакеты на пол.

 – Я заплачу тебе тысячу, если ты завернешь этот хлам в подарочную бумагу.

 Его брови слегка изогнулись.

 – Меня нельзя купить, – заявил он, в то время как кот отправился нюхать пакеты. – Но со мной можно договориться.

 – Чего ты хочешь?

 – Через день у вас намечается вечеринка.

 – Я в курсе.

 Через день? Стало быть, на все про все у нее остался только день? Лучше об этом не думать.

 – Подготовка к приему двухсот пятидесяти шести гостей начнется в восемь утра.

 Двухсот пятидесяти шести? Господи Иисусе! Зачем столько?

 Но в ответ она сказала только одно:

 – Понятно.

 – Вы тоже примете в этом участие.

 – Но что, если…

 Ева бросила взгляд на кучу пакетов и задницу кота, который полез в один из них.

 – Ладно, – сдалась она.

 Стряхнув с плеч пальто, она бросила его на перила – так, небольшой бунт.

 В ее отступлении нет ничего постыдного, сказала себе Ева, поднимаясь по лестнице в спальню. Будут другие войны, другие сражения. Пройдя в комнату, она со стоном рухнула на кровать.

 Всего десять минут, мысленно поклялась она. Десяти минут вполне хватит на то, чтобы оправиться от травмы, нанесенной сеансом покупок и сделкой с Саммерсетом. Она немного вздремнет, после чего отправится к себе в кабинет и засядет за работу. На свежую голову проще понять, кто мог убить Трея Зиглера.

 Мерзавец он или нет, это дело все равно надо раскрыть.

 Десять минут, повторила она и рухнула в сон, будто якорь в море.

 Через какое-то время она вновь выплыла на поверхность. На спину давило что-то тяжелое – там явно пристроился кот. Чья-то ладонь сжимала ее пальцы. Это уже был Рорк.

 Елка в углу подмигивала праздничными огнями. В камине тихонько потрескивали дрова. Первым желанием ее было вновь прижаться к Рорку и уснуть. Но коп не часто может позволить себе расслабиться.

 – Я ходила за покупками, – возвестила она.

 – Бог ты мой! С тобой все в порядке? Может, позвонить в «Скорую»?

 – Пошути мне еще. Я нашла того парнишку, Тико. Помнишь его?

 – Ясное дело. Юный бизнесмен. С особой нежностью я вспоминаю пирог, который приготовила его бабушка.

 – Для праздничной торговли он нанял еще двух мальчишек. Да и ассортимент расширил. Потащил меня в местечко, которое я тогда накрыла со своими ребятами. Новые арендаторы. Выглядят так, будто в родстве с Пибоди. Что-то вроде современных хиппи. А потом такое чувство, будто я чудом попала в какую-то параллельную вселенную.

 – Где есть розничная торговля и нет преступлений.

 – Именно, – сказала Ева. – В общем, там все было забито вещами, и кто-то говорил – это подойдет тому-то, а я в ответ – да, хорошо. Потом вон то подойдет другому. Да, чудесно. Господи, да, хорошо. И так без конца. А парнишка стал подтаскивать тряпки из своей палатки, повторяя: добавишь этот шарф, или что там еще, сюда, а вон тот шарф – туда. А я как заведенная повторяла: ладно, здорово, ладно, хорошо. Потому что мне хотелось поскорей оттуда сбежать.

 Она вздохнула.

 – Похоже, я заработала посттравматический стресс.

 – Бедняжка, – поцеловал ее Рорк.

 – Ты же так не считаешь. Тебе это кажется очень забавным. Сам-то ты любишь ходить за покупками. Но это ладно. Потом все пошло еще хуже.

 – Неужели что-то может быть хуже?

 – Я была до того травмирована этим опытом, что проявила слабину и заключила сделку с Саммерсетом.

 Он прижался губами к ее лбу, будто проверяя температуру.

 – Похоже, «Скорая» тут уже не поможет.

 – Ха-ха. Поскольку он согласился упаковать мои подарки, мне придется поучаствовать в подготовке к рождественской вечеринке. Зачем нам двести пятьдесят шесть гостей?

 – На самом деле их придет не меньше двухсот семидесяти, и мы будем только рады, если ты примешь участие в подготовке. Не забывай, ты же босс. Будешь решать, приказывать, делегировать. Не исключено, что в итоге тебе это даже понравится.

 – Что-то не верится. Но сделка есть сделка, – перекатившись на спину, Ева взглянула ему в лицо. На нее вновь нахлынули чувства, которые она испытала этим утром в момент неожиданной встречи с Рорком.

 Такой красавец – настоящее совершенство. И всецело принадлежит ей.

 – А почему ты не в костюме? – она провела рукой по его серой футболке.

 – Я попал домой раньше тебя. Успел даже помыться.

 – Это уже нечестно. У тебя – освежающий душ и домашняя одежда, а у меня – убийство и магазинный ад. Вдобавок, я все еще в сапогах.

 – Да, счет явно не в твою пользу. Посмотрим, что тут можно сделать, чтобы выровнять его.

 Приподнявшись, он стянул с нее сначала один сапог, затем другой.

 – Так лучше?

 – Для начала неплохо.

 – Думаю, нам обоим было бы проще, если бы ты избавилась от оружия. – Отстегнув пояс с револьвером, он аккуратно сложил все на пол, к сапогам. – А теперь?

 – Убийство и ад, – напомнила она. – У тебя – деньги и деловые встречи.

 – Ты права, того и того было предостаточно, – приподняв Еву, он стащил с нее синий джемпер, который она второпях натянула на себя в разгар ночи. – Тебе нравится Тоскана? Хочешь стать хозяйкой небольшого итальянского городка?

 – Городка? Хватит придуриваться.

 – Если уж на то пошло, села, но на редкость очаровательного, – улыбнувшись, он начал расстегивать пояс на ее брюках. – Старинная вилла, которую можно превратить в настоящее произведение искусства. Чудесные виды, узкие мощеные улочки, остатки средневековой стены.

 – Ты купил город?

 – Еще нет, но завтра куплю. – Он осторожно стащил с нее брюки. – У моей жены такие длинные, такие красивые ноги.

 – Они помогают мне быстро добраться из пункта А в пункт Б.

 Рорк провел рукой по ее ногам, от щиколотки к бедру.

 – Ты же никуда не собираешься в настоящий момент.

 На шее у Евы висел бриллиант, который Рорк подарил ей вместе с признанием в любви. Он провел пальцем по сверкающей капле, вспоминая, как шокирована была Ева его даром – любовью и бриллиантом.

 – Ну как, расслабилась?

 – Почти. Поначалу я думала: все, что мне требуется, – это большой бокал вина. Потом я добралась до спальни и решила: нет, что мне действительно нужно – это поваляться на постели минуток десять. Но и тут я промахнулась.

 – Так чего же ты хочешь?

 – Я хочу, – приподнявшись, она обвила его руками, – я хочу тебя.

 Он мог бы провести так весь свой день, подумал Рорк. Губы к губам, сердце к сердцу.

 – Жаль, что этим утром нам не удалось, как обычно, посидеть за завтраком, просто перекинуться парой слов, – шепнул он. – Мне так этого не хватало.

 – Мне тоже.

 Они лежали рядом, и ласки их мешались с поцелуями, заставляя забыть о часах, проведенных друг без друга. Они были вдвоем, в своем маленьком уютном мирке, отгороженные от внешних шумов и назойливых огней.

 Желая прильнуть к теплу его тела, Ева стянула с Рорка футболку, а затем изогнулась, как довольный кот, под искусными прикосновениями его рук. Сердце ее заколотилось быстрее, а в теле запульсировал привычный жар.

 Желание стало растекаться, мерцать, как огоньки в камине, а затем вспыхнуло безудержным пламенем. В следующее мгновение оно смешалось с удовольствием, и удовольствие это нарастало, пока не достигло своего пика. Затем наступила долгожданная развязка.

 Сжав в ладонях лицо мужа, она вновь нашла губами его рот. Что-то невнятно бормоча, перевернула его на спину. Теперь уже она сидела верхом, позволяя ему войти в себя. Медленно, неспешно, не отрывая взгляда от его лица. Прижав его руки к своему сердцу, Ева начала двигаться.

 Он позволил ей это сделать, в то время как каждая клеточка его тела стонала от наслаждения. Чувственное удовольствие все сгущалось, и в какой-то момент он ощутил, что еще немного, и он не сможет дышать.

 Наклонившись, Ева прильнула к его губам.

 – Ева.

 – Я знаю, знаю, – откинув голову, она прикрыла глаза и позволила им обоим погрузиться в сладостное забытье.