Глава 11

 После того как Кирби бросилась на постель и целый час взбивала подушку, стало ясно, что, вопреки всеобщим ожиданиям, отдыхать она не собирается. Ее тело было истощено, но мозг сдаваться не желал.

 И все же она попыталась успокоиться. В течение двадцати минут читала нудную поэзию. Закрыв глаза, отсчитала пятьсот двадцать семь верблюдов. Включила радио и нашла станцию камерной музыки. И после всего этого продолжала бодрствовать.

 Она не испытывала страха. Если Стюарт пытался убить ее, у него ничего не вышло. У нее собственный разум, и есть Адам. Нет, страх не мучил ее.

 Рембрандт. Невозможно думать ни о чем другом, видя смеющуюся Харриет, вспоминая, как та нянчилась с ней, когда она болела гриппом, и провела с ней милую – и совершенно необязательную – беседу по душам, когда она была девочкой.

 Кирби горевала о собственной матери, умершей, когда она была еще слишком юна, воспоминания о ней сохранились очень четко. Харриет заменой не стала, оставшись самой собой, и Кирби любила ее за это.

 Как она могла спать?

 В раздражении перевернулась на спину и уставилась в потолок. Теоретически, возможно, она могла бы воспользоваться бессонницей и разобраться с этим, придать всему этому смысл.

 Она была уверена, отец не навредил бы Харриет без веской причины. Насколько месть Стюарту веская причина? После минутного размышления она решила, что вряд ли.

 Во-первых, Харриет уехала в Африку. Это случилось через две недели после того, как Кирби разорвала помолвку со Стюартом. Затем она рассказала отцу об угрозах Стюарта, а он отнесся к ним весьма равнодушно. Она помнила, как он сказал, что Стюарт не в том положении, чтобы навредить им.

 Тогда имеет смысл предположить, что уже тогда сложился план по подмене картин. Месть тут ни при чем.

 Тогда зачем?

 Уж точно не ради денег. Не из-за желания присвоить картину себе. Он бы так не поступил, ему чужда алчность. Но тогда зачем было красть картину у друга?

 Если она сможет понять причину, найдет и само полотно.

 Продолжая рассматривать потолок, Кирби принялась вспоминать слова отца. В них было столько двусмысленностей – как раз в его духе. В доме. Точно, в доме. Спрятана с надлежащим уважением и любовью. Сколько вариантов можно проверить за одну ночь?

 С отвращением вздохнула, снова перевернулась. Еще раз, ударив подушку, закрыла глаза. Широко зевнула, усмотрев в этом хороший знак. Она погружалась в сон, но мозг продолжал искать решение.

 Она подумает об этом завтра… Нет, сейчас. И снова перевернулась. Надо подумать об этом сейчас. Что сказал отец Адаму, когда она вошла в студию ночью, после подмены Тициана? Что-то… Что-то о впутывании ее…

 – Трухлявый корень, – пробормотала она и зажмурилась, пытаясь сосредоточиться. Какого черта это значит? Она уже готова была сдаться, как внезапная идея осенила ее. Глаза раскрылись, она вскочила.

 – Это так на него похоже!

 Схватив одежду, вылетела из комнаты.

 В холле Кирби на мгновение заколебалась. Возможно, стоит разбудить Адама и рассказать о догадке. С другой стороны, это еще не точно, и у него тоже был нелегкий день. Если она окажется права, разбудит его. А если ошибается, отец убьет ее.

 Она быстро заглянула в студию Филиппа, затем стала спускаться в столовую.

 Ее не волновало освещение, совершенно не обязательно кому-нибудь высовываться из своей комнаты и интересоваться, что она тут делает. Взяв тряпку, бутылку и стопку газет, Кирби тихо пошла в темноте. Достигнув столовой, она, наконец, включила свет. Никто не будет проверять лестницу, кроме Кардса, а он не станет ни о чем ее расспрашивать.

 Она действовала быстро. Расстелила газету на массивном обеденном столе. Поставив бутылку и положив тряпку, обернулась к собственному портрету.

 – Ты слишком умен, папа, для твоего же блага, – пробормотала она, рассматривая картину. – Я бы никогда не подумала, что это копия. Есть только один способ.

 Кирби сняла картину и положила ее на стол.

 – Ее ценность скрыта под поверхностью. Так он сказал Харриет? И был осторожен с самого начала.

 Кирби открыла бутылку и капнула на тряпку немного жидкости.

 – Прости меня, папа, – тихо произнесла она.

 Легким прикосновением, достойным эксперта, она принялась стирать слои в нижнем углу. Минуты шли. Если она ошибется, то нанесет минимальный вред. Если окажется права, заполучит нечто очень ценное. В любом случае нельзя спешить.

 Она намочила тряпку и снова потерла. Четкая подпись отца исчезла, показался второй слой. Там, где должна была находиться канва, выступили темно-коричневые буквы. Одна, другая. Ну конечно!

 – Проклятье, – пробормотала она. – Я оказалась права.

 Под изображением ноги девочки оказалась подпись Рембрандта. Дальше идти нельзя. Кирби закупорила бутылку.

 – Так, значит, ты, папа, поместил Рембрандта под копию моего портрета. Только ты мог додуматься скопировать самого себя.

 – Очень умно.

 Обернувшись, Кирби вгляделась в темноту столовой. Она узнала этот голос, он не напугал ее. Сердце забилось быстрее, тени двигались. И что теперь? – мелькнуло в голове. Как объяснить это?

 – Ум передается по наследству, да, Кирби?

 – Так мне говорили. – Она попыталась улыбнуться. – Я бы хотела все объяснить. Тебе лучше выйти из темноты и сесть. Это может занять… – Она замолчала, поскольку первая часть ее предложения была принята. Она уставилась на ствол маленького полированного револьвера. Подняв взгляд, посмотрела в спокойные голубые глаза. – Мелли, что происходит?

 – Ты удивлена. Я рада. – С удовлетворенной улыбкой Мелани приставила оружие к ее голове. – Может, ты не так уж и умна.

 – Не тыкай в меня этим.

 – Вряд ли я тебя послушаю. – Она опустила револьвер до уровня груди. – И сделаю кое-что похуже, если ты двинешься.

 – Мелли. – Она не боялась. Пока. Была смущена, даже раздражена, но не боялась женщины, вместе с которой выросла. – Убери эту штуку и сядь. Что ты делаешь здесь так поздно?

 – У меня две причины. Во-первых, хотела проверить, смогу ли обнаружить какие-нибудь следы картины, которую ты так легко нашла для меня. Во-вторых, закончить то, что не удалось сегодня утром.

 – Сегодня утром? – Кирби отступила на шаг, затем застыла, услышав щелчок, смертельный щелчок. Господи, неужели она зарядила оружие? – Мелли…

 – Думаю, я немного просчиталась, иначе ты была бы уже мертва. – Нежный розовый шелк зашелестел, когда она пожала плечами. – Я очень хорошо знаю переходы. Помнишь, ты водила меня по ним, когда мы были детьми. До того, как ты вошла туда со сломанным фонарем. На самом деле, я просто заменила батарейки. Я никогда не говорила тебе об этом, правда? – Она усмехнулась. Кирби молчала. – Этим утром я воспользовалась тайным ходом. Убедившись, что вы с Адамом внутри, я пустила газ, заранее испортив выключатель на обогревателе.

 – Ты ведь сейчас несерьезно? – Кирби провела рукой по волосам.

 – Смертельно серьезно, Кирби.

 – Но зачем?

 – В основном из-за денег, конечно.

 – Денег? – Она бы засмеялась, но у нее пересохло в горле. – Но тебе же не нужны деньги.

 – Ты так самодовольна. – Ее голос сочился ядом. Кирби удивилась, что никогда раньше не слышала подобного от Мелани. – Ошибаешься, мне нужны деньги.

 – Ты даже у бывшего мужа ничего не взяла.

 – Он не дал бы мне ни цента, – поправила ее Мелани. – Он отказался давать мне деньги, поскольку уличил в измене, потому я и не могла подать на него в суд. Он развелся со мной по-тихому, так что наша репутация не пострадала. И я всегда была очень предусмотрительна, за исключением одного инцидента. Стюарт и я действовали очень осторожно.

 – Стюарт? – Кирби потерла висок. – Ты и Стюарт?

 – Мы были любовниками три года. Тебя так и распирает от любопытства? – Наслаждаясь собственным представлением, Мелани подошла ближе. От нее исходил аромат «Шанели». – Нам было выгоднее притворяться просто знакомыми. Я убедила его сделать тебе предложение. Мое состояние пошло прахом. Твои деньги пришлись бы по вкусу нам обоим. И мы могли бы подобраться достаточно близко к дяде Филиппу.

 Кирби, проигнорировав большую часть речи, сосредоточилась на главном.

 – Что вам нужно от моего отца?

 – Я узнала о маленькой игре, которую они затеяли с моей матерью. Не в деталях, но и того, что я знаю, достаточно, чтобы использовать это. Я поняла, пришло время обратить талант твоего отца в выгоду.

 – Это ты придумала план, как обокрасть собственную мать.

 – Не будь такой категоричной, – произнесла Мелани ледяным голосом. Оружие не дрогнуло в ее руке. – Твой отец предал ее, даже не кашлянув, а затем надул нас на сделке. Но теперь ты решила мою маленькую проблему. – Свободной рукой она указала на портрет. – Хорошо, что утром у меня ничего не получилось. Иначе я бы все еще искала картину.

 Как-нибудь она справится с этим. Кирби решила вернуться к истокам.

 – Мелли, как ты могла так со мной поступить? Мы всю жизнь были подругами.

 – Подругами? – Она выплюнула слово, как ругательство. – Я ненавидела тебя, сколько себя помню.

 – Нет…

 – Ненавидела, – еще холоднее повторила Мелани, вложив в голос как можно больше убежденности. – Это вокруг тебя всегда толпились люди, тебя всегда предпочитали мужчины. Даже моя собственная мать выбрала тебя.

 – Неправда! – Неужели все зашло так далеко? На Кирби нахлынуло чувство вины. Она должна была раньше заметить неладное. – Мелли… – Как только она подалась вперед, Мелани ткнула в нее револьвером:

 – Не будь такой чопорной и строгой…. Где твое чувство юмора? – Ее глаза превратились в щели.

 – Харриет любит тебя…

 – Любит? – Она смешком прервала Кирби. – За любовь я не дам и ломаного гроша. То, что мне нужно, не купишь. Может, ты и забрала у меня мать, но это не самое страшное. Страшнее то, что ты уводишь у меня из-под носа мужчин снова и снова.

 – Я никогда не забирала у тебя мужчину. Я никогда не проявляла интереса к тому, кто серьезен.

 – Их были десятки, – произнесла Мелани надтреснутым голосом. – Стоило тебе улыбнуться и ляпнуть какую-нибудь глупость, про меня забывали. У тебя никогда не было моей внешности, но ты всегда пользовалась так называемым шармом, уводила их или притворялась равнодушной и делала то же самое.

 – Я просто была дружелюбна с теми, кто заботился о тебе, – быстро произнесла Кирби. – Если и вела себя холодно, то только для того, чтобы обескуражить их. Боже мой, Мелли! Я никогда не делала ничего, чтобы навредить тебе. Я люблю тебя.

 – Мне больше не нужна твоя любовь. Она уже послужила моей цели. – Мелани медленно улыбнулась. Глаза Кирби застилали слезы. – Я жалею только о том, что ты не запала на Стюарта. Я бы хотела увидеть, как ты вьешься вокруг него. Я бы знала, что он предпочитает меня и женился на тебе только по моей просьбе. Когда той ночью ты пришла к нему, я едва не выскочила из спальни только ради того, чтобы увидеть твое лицо. Но… – Она пожала плечами. – Мы еще не добились своего.

 – Ты использовала меня, – спокойно произнесла Кирби, не в состоянии отрицать очевидное. – Ты заставила Стюарта использовать меня.

 – Конечно. Однако с моей стороны было не очень умно приехать из Нью-Йорка, чтобы провести с ним выходные.

 – Почему, Мелани? Почему ты притворялась все эти годы?

 – Ты была полезна. Я с детства знала это. Позже, в Париже, ты открыла для меня двери. Потом в Нью-Йорке. Именно благодаря тебе я целый год жила в роскоши с Карлайсом. Ты бы не переспала с ним и не вышла бы за него. А я сделала и то и другое.

 – И это все? – пробормотала Кирби. – Это все?

 – Все. Ты больше не нужна, Кирби. Более того, создаешь проблемы. Сначала я хотела, чтобы твоя смерть стала предупреждением дяде Филиппу, теперь же это необходимо.

 – Как я могла всю жизнь общаться с тобой и не замечать этого? Как могла ты ненавидеть меня и скрывать это? – изумленно спросила Кирби.

 – Ты позволяешь чувствам управлять твоей жизнью. Я – нет. Бери картину, Кирби. – Она указала на портрет револьвером. – И будь с ней осторожна. Нам со Стюартом предложили за нее солидный куш. Если закричишь, я пристрелю тебя и скроюсь за панелью с картиной прежде, чем кто-нибудь придет тебе на помощь.

 – Что ты собираешься делать?

 – Мы пойдем по тайному ходу. Ты грохнешься и сломаешь шею. Я отвезу картину домой и буду ждать сообщения о несчастном случае.

 Кирби задумалась. Вот бы разбудить Адама. Если он проснется, тоже рискует нарваться на пулю в лоб.

 – Все знают, как я отношусь к ходу.

 – Это будет тайна. Когда они увидят пустое место на стене, поймут, что все из-за Рембрандта. Подозрение падет на Стюарта, но он за городом уже три дня. Я буду убита горем из-за смерти давней подруги. Мне понадобятся месяцы в Европе, чтобы прийти в себя.

 – Ты хорошо все продумала. – Кирби оперлась о стол. – Но способна ли ты на убийство, Мелли? – Она медленно сомкнула пальцы на горлышке бутылки. – Убийство лицом к лицу, не на расстоянии, как утром.

 – О да. – Мелани очаровательно улыбнулась. – Это даже предпочтительнее. Мне нравится, что ты точно знаешь, кто твой убийца. Теперь бери картину. Надо идти.

 Резким движением Кирби тряхнула бутылку и обрызгала ее содержимым шею и платье Мелани. Мелани подняла руку в попытке защититься, и Кирби набросилась на нее. Они вместе упали и покатились по полу с оружием, зажатым между их телами.

 

 – Что ты имеешь в виду? Хиллер в Нью-Йорке со вчерашнего дня? – Адам ждал ответа. – То, что случилось этим утром, не случайность. Это он сделал.

 – Нет. – Всего одним словом Макинтайр разгромил его версию. – Я приставил к нему надежного человека. Могу дать тебе название отеля, где он ошивается. Ресторана, где он завтракал. Сказать тебе, что он ел, пока ты бросался стульями в окно. Его алиби безупречно, но это не значит, что не он организовал покушение.

 – Черт. – Адам опустил передатчик, пытаясь привести мысли в порядок. – У меня плохое предчувствие, Мак. Разбираться с Хиллером – это одно, иное дело, если у него сообщник или он нанял профи, чтобы тот сделал за него грязную работу. Кирби нужна защита, официально. Я хочу, чтобы она уехала.

 – Я работаю над этим. Рембрандт…

 – За Рембрандта я не дам и ломаного гроша, – резко оборвал его Адам. – Завтра я сам решу это, даже если придется подвесить Фэйрчайлда за большие пальцы.

 Макинтайр облегченно вздохнул:

 – Так-то лучше. А то я волновался, что ты запал на дочь Фэйрчайлда.

 – Я и запал на нее, – спокойно ответил Адам. – Так что тебе лучше… – Он услышал выстрел, отчетливо и ясно. Он отдавался в его голове снова и снова. – Кирби! – Он швырнул передатчик и понесся на звук.

 Он продолжал звать ее, пока мчался по лестнице, но в ответ слышал лишь тишину. Выкрикивал ее имя, пока, как безумный, преодолевал лабиринт лестниц, но она не отзывалась. Ослепленный ужасом, он несся вперед, включая свет во всех комнатах, которые миновал, пока весь дом не стал напоминать рождественскую елку. Собственный голос насмешкой отдавался в его ушах. Ворвавшись в столовую, он чуть не споткнулся о тела на полу.

 – О боже мой!

 – Я убила ее! О боже, Адам, помоги мне! Думаю, я убила ее! – С лицом, залитым слезами, Кирби прижимала окровавленное льняное полотенце к боку Мелани. Жидкость расползалась по розовому шелку платья, заливала ее руки.

 – Продолжай давить. – Не задавая вопросов, он схватил стопку белья с буфета позади него. Оттолкнув Кирби, пощупал пульс. – Она жива. – Он приложил еще ткани к боку Мелани. – Кирби…

 Прежде чем успел еще что-то сказать, поднялся хаос. Остальные домочадцы повалили в столовую из всех дверей. Полли подняла визг, казалось, она никогда не заткнется.

 – Вызовите скорую, – приказал Адам Кардсу, хотя тот как раз собирался это сделать. – И заглушите эту сирену или уберите ее отсюда, – бросил он Рику, указав на Полли.

 Быстро придя в себя, Фэйрчайлд опустился на колени перед своей дочерью и дочерью лучшей подруги:

 – Кирби, что случилось?

 – Я пыталась отобрать у нее оружие. – Она с трудом дышала, опустив взгляд на окровавленные ладони. – Мы упали. Я не… Папа, я даже не знаю, кто из нас нажал на спуск. О боже, я даже не знаю!

 – У Мелани было оружие? – Фэйрчайлд схватил дочь за плечи и развернул к себе. – Почему?

 – Она ненавидит меня. – Голос ее дрожал, затем она немного успокоилась, взглянув в лицо отца. – Она всегда ненавидела меня, я даже не знала. Это был Рембрандт, папа. Она все это спланировала.

 – Мелани? – Фэйрчайлд посмотрел на неподвижную фигуру на полу. – Она стояла за всем этим… – Он немного помолчал. – Как она, Адам?

 – Не знаю, черт подери. Я художник, а не доктор. – Его глаза горели яростью, руки были в крови. – Это могла оказаться Кирби.

 – Да, ты прав. – Его пальцы сжались на плечах дочери. – Ты прав.

 – Я нашла Рембрандта, – пробормотала Кирби. Из-за пережитого шока ее сознание помутилось, но она не поддалась слабости. Заставила себя думать и говорить ясно.

 Фэйрчайлд посмотрел на пустое пространство на стене, затем перевел взгляд на стол, где лежала картина:

 – Значит, нашла.

 Прищелкнув языком, Тьюлип отстранила Фэйрчайлда и взяла Кирби под руку. Не обращая ни на кого внимания, подняла ее:

 – Пойдем со мной, милочка. Пойдем со мной.

 Чувствуя себя беспомощным, Адам наблюдал, как уводят Кирби, и пытался остановить кровотечение.

 – Лучше бы вам придумать объяснение всему этому, – процедил он сквозь зубы и прожег взглядом Фэйрчайлда.

 – Думаю, объяснения в данном случае недостаточно. – Он медленно поднялся. Звук сирены нарушил тишину. – Позвоню Харриет.

 Только через час Адам смыл кровь с рук. Мелани, все еще без сознания, увезли на «скорой». Сейчас он мог думать только о Кирби и отправился на ее поиски. Спустившись, услышал, как кто-то ожесточенно спорил. Кричал только один человек, но звук его голоса заполнил холл.

 – Я хочу видеть Адама Хайнеса! И немедленно!

 – Приходим без приглашения, Мак? – Адам встал возле Кардса.

 – Адам, слава богу! – Невысокий, крепко сложенный мужчина с квадратным лицом и спокойным взглядом провел рукой по взъерошенным волосам. – Я не знал, что с тобой случилось. Прикажи этой стене посторониться.

 – Все в порядке, Кардс. Он не репортер. Я его знаю.

 – Очень хорошо, сэр.

 – Какого черта происходит? Кого только что увезли отсюда на «скорой»? Черт подери, Адам, я ведь подумал, тебя. Последнее, что я услышал, – как ты орешь и ломаешь передатчик.

 – Да, тяжелая ночь. – Положив руку боссу на плечо, он повел его в гостиную. – Мне нужно выпить. – Направившись к бару, Адам налил, выпил и снова налил. – Выпей, Мак, – предложил он. – Это лучше, чем то, что ты покупал в мотеле по дороге. Филипп, – продолжил он, когда Фэйрчайлд зашел в гостиную. – Думаю, вам тоже это не помешает.

 – Да. – Фэйрчайлд кивком приветствовал Макинтайра и без вопросов принял бокал.

 – Нам лучше сесть, – сказал Адам и представил мужчин друг другу. – Филипп Фэйрчайлд, Генри Макинтайр, следователь государственной страховой компании.

 – А, мистер Макинтайр. – Фэйрчайлд одним махом осушил полбокала виски. – Нам есть что обсудить. Но сначала, Адам, удовлетворите мое любопытство. Как вы ввязались в это расследование?

 – Я уже не первый раз работаю на Мака, хотя и в последний. – Он послал боссу спокойный, твердый взгляд. – Дело в том, что мы братья, – добавил он. – Троюродные.

 – Родственники. – Фэйрчайлд понимающе кивнул, затем очаровательно улыбнулся Макинтайру.

 – Вы поняли, зачем я сюда приехал, – сказал Адам. – Как?

 – Ну, Адам, мой мальчик, это не имеет ничего общего с твоим талантом. – Фэйрчайлд допил остатки виски и встал, чтобы налить еще. – Я ждал, что кто-то приедет. Приехал только ты. – Он снова сел, вздохнув. – Все просто.

 – Ждали?

 – Кто-нибудь, наконец, скажет мне, кого увезли на «скорой»? – вставил Макинтайр.

 – Мелани Бэрджесс. – Фэйрчайлд посмотрел в свой бокал. – Мелли… – Случившееся будет причинять много боли еще очень долго. Ему, Харриет и Кирби… Нужно было решить все сейчас. – Кирби подстрелила ее, когда пыталась отнять оружие, которым она угрожала моей дочери.

 – Мелани Бэрджесс. – Макинтайр задумался. – Это соответствует информации, полученной сего дня. Информации, – добавил он, взглянув на Адама, – которую я собирался предоставить тебе, когда ты грохнул передатчик. Я хочу услышать историю с самого начала, мистер Фэйрчайлд. Полиция уже едет.

 – Да, думаю, нет смысла ходить вокруг да около. – Филипп отхлебнул виски, размышляя над ситуацией. Вдруг он заметил, что Макинтайр отвлекся и уставился на дверь.

 В комнату мгновение назад вошла Кирби, одетая в джинсы и белую блузку, бледная, с невероятно темными глазами. «Как она прекрасна», – первая мысль, посетившая Мака. Потом он подумал, что эта женщина в состоянии опустошить разум мужчины, подобно тому как жаждущий опустошает бутылку воды.

 – Кирби. – Адам вскочил и пересек гостиную, взяв ее за руки. Они были холодными, но уже не дрожали. – Ты в порядке?

 – Да. А Мелани?

 – Врачи о ней позаботились. У меня сложилось впечатление, что рана не настолько серьезная. Иди ложись, – пробормотал он. – Забудь обо всем ненадолго.

 – Нет. – Она покачала головой и слабо улыбнулась. – Я в порядке, правда. Меня уже отмыли, отшлепали и напоили ликером, хотя я и не возражаю против еще одной порции. Полиция захочет расспросить меня. – Она посмотрела на Макинтайра, промолчала, предположив, что он из полиции. – Вам нужно поговорить со мной?

 Тут Мак осознал, что не может отвести от нее глаз. Прочистил горло и поднялся.

 – Сначала я бы хотел послушать вашего отца, мисс Фэйрчайлд.

 – Как и мы все. – Она подошла к креслу, где сидел Филипп. – Ты будешь честен, папа, или мне нанять адвоката?

 – Не стоит, дорогая. – Он взял ее за руку. – Начало… – Он снова улыбнулся Макинтайру. – Думаю, это началось за несколько дней до того, как Харриет улетела в Африку. Она очень рассеянная. Однажды она забыла в галерее какие-то документы и вернулась за ними. Увидела свет в кабинете Стюарта, хотела войти и отругать его за позднюю работу. Но вместо этого подслушала телефонный разговор и узнала, что он планировал украсть Рембрандта. Рассеянная, но не глупая, Харриет уехала, позволив Стюарту думать, что его не раскусили. – Он улыбнулся и сжал руку Кирби. – Сообразительная женщина, она сразу же пришла к другу, известному своей преданностью и острым умом.

 – Папа. – Облегченно рассмеявшись, Кирби наклонилась и поцеловала его в голову. – Вы работали вместе, я должна была догадаться.

 – Мы разработали собственный план и, может быть зря, решили не посвящать тебя в него. – Он посмотрел на дочь. – Ты меня простишь?

 – Никогда.

 Но ее пальцы, нежно гладившие его голову, говорили об обратном.

 – Отношения Кирби и Стюарта были как раз кстати. И ее периодическая близорукость, например, когда она не согласна с моим мнением.

 – Наверное, я, в конце концов, приняла бы извинения.

 – В любом случае… – Фэйрчайлд поднялся и закружил по комнате, сцепив руки за спиной. «Его собственная версия Шерлока Холмса», – решила Кирби и уселась, собираясь насладиться представлением. – Харриет и я знали, что Стюарт не способен придумать и осуществить подобную аферу в одиночку. Она не имела представления, с кем он говорил по телефону, но там прозвучало мое имя. Стюарт сказал, что… м-м-м… «попросит меня изготовить копию картины». – На его лице вдруг отразилось раздражение. – Не понимаю, с чего он вдруг решил, что такой человек, как я, станет заниматься чем-то столь примитивным, столь бесчестным.

 – Невероятно, – пробормотал Адам, заслужив тем самым смущенную улыбку отца и дочери.

 – Мы решили, что я соглашусь, немного поторговавшись. Тогда в моих руках будет оригинал, а копию мы сплавим Стюарту. Рано или поздно его сообщник вынужден будет в открытую попытаться вернуть картину. Тем временем Харриет сообщила о воровстве, но отказалась подавать жалобу. Вместо этого предоставила страховой компании свободу действий. Неохотно сообщила им о своих подозрениях моего вовлечения и удостоверилась, что расследование сосредоточится на мне, а также на Стюарте и его сообщнике. Я скрыл Рембрандта под копией портрета дочери, оригинал которого укрыл в своей комнате. Я сентиментален.

 – Почему миссис Меррик просто не рассказала полиции и страховой компании правду? – требовательно спросил Макинтайр, после того как выслушал объяснение.

 – Они бы поспешили, – снисходительно пояснил Фэйрчайлд. – Возможно, Стюарта бы поймали, но его сообщник сбежал бы. К тому же, признаюсь, нас привлекла интрига. Тяга непреодолима. Вы конечно же захотите подтвердить мою историю.

 – Конечно, – согласился Макинтайр и задался вопросом, сможет ли он иметь дело со второй чудачкой.

 – Мы бы все сделали по-другому, если бы знали о роли Мелани. Для Харриет это серьезный удар. – Фэйрчайлд замолчал и кинул на Макинтайра неожиданно серьезный взгляд. – Будьте с ней осторожны. Очень осторожны. Возможно, вы сочтете наши методы немного необычными, но вскоре ей придется туго, она чуть не потеряла единственную дочь, которая предала ее. – Он погладил Кирби по волосам. – Не важно, как сильна боль, любовь все равно остается, да, моя дорогая?

 – Я ощущаю только пустоту, – пробормотала Кирби. – Она ненавидела меня, и думаю… действительно, думаю, она хотела моей смерти больше, чем картину. Насколько же я виновата?

 – Ты не можешь винить себя за то, что ты есть. – Фэйрчайлд обхватил ее подбородок. – Ты же не винишь дерево за то, что оно тянет ветви к солнцу или гниет изнутри. Мы делаем собственный выбор и несем ответственность за него. Вина и честность свои у каждого человека. У нас нет права решать за других.

 – Ты не позволишь мне приглушить боль чувством вины. – Вздохнув, она поднялась и поцеловала его в щеку. – Я должна справиться с этим. – Она без колебаний взяла Адама за руку и повернулась к Макинтайру: – Вам нужны мои показания?

 – Нет, перестрелка не в моей компетенции, мисс Фэйрчайлд. Только Рембрандт. – Допив остатки скотча, Мак встал. – Я должен забрать его, мистер Фэйрчайлд.

 Изображая учтивость, Филипп широко развел руками:

 – Прекрасно вас понимаю.

 – Ценю ваше сотрудничество. – Если это можно так назвать. Со слабой улыбкой он повернулся к Адаму: – Не волнуйся, я не забыл твои условия. Если все так, как он сказал, я должен оградить их от всего, как мы тогда и договорились. Твоя работа здесь окончена, ты выполнил ее хорошо. Жаль, что больше не хочешь работать на меня. Ты вернул Рембрандта, Адам. Теперь я должен распутать узлы бюрократизма.

 – Работа? – похолодев, произнесла Кирби. Адам все еще держал ее за руку. Медленно потянув ее, Кирби почувствовала, как она цепенеет, и повторила: – Работа? – Прижала ладонь к животу, словно желая отразить удар.

 Только не сейчас, расстроенно подумал Адам, пытаясь подобрать слова, которые собирался произнести несколькими часами позднее.

 – Кирби…

 Со всей силой, заключенной в ней, и горечью, которую испытывала, Кирби ударила его по лицу.

 – Негодяй. – И унеслась прочь.

 – Черт тебя дери, Мак. – Адам помчался за ней.