• Трилогия ключей, #1

Глава 8

 Мэлори заперлась в своей квартире на два дня, полностью погрузившись в книги, телефонные звонки и электронную почту. Глупо было, решила она, ходить кругами вокруг да около, смотреть под дюжиной разных углов и строить самые немыслимые предположения.

 Она не могла функционировать, просто не могла думать, в таком беспорядке. Поэтому она и не состоялась, как художник, признала она, аккуратно наклеив ярлычок на очередную папку.

 Искусство, истинное творчество требует некой непостижимой, врожденной способности процветать в постоянном хаосе. Или это только ее мнение. Художник должен уметь увидеть, понять и прочувствовать множество эмоциональных форм и оттенков в один и тот же момент.

 Ну и, конечно, передать все эти эмоции на холсте.

 Ей самой не хватало таланта, а вот автор «Дочерей в Стекле» обладал им во всем многоцветии.

 Картина в Варриорс Пик, или другая того же автора, вот он - путь. Теперь она была в этом уверена. Иначе почему она постоянно к ней возвращалась? Почему во сне она оказалась именно там?

 Почему именно ей выпал поиск первого ключа, подумала она, если не из-за ее знаний и связей в мире искусства?

 Ей было сказано искать внутри и за пределами. Внутри этой или другой картины того же художника? «За пределами» - означает обратить внимание на то, что окружает картину?

 Она открыла папку с собранной информацией и снова внимательно посмотрела на фотографии. Что окружает дочерей? Мир и красота, любовь и страсть, и угроза разрушения этой идиллии. Как и способ восстановления, размышляла Мэлори.

 Ключ в воздухе, в деревьях, в воде.

 Она была чертовски уверена, что не возьмет магический ключ из воздуха и не сорвет с ветки дерева, так что все-таки здесь имелось в виду? И который из этих трех ключей был ее?

 Слишком буквально? Возможно. Может быть «внутри» означает искать внутри себя, своих ощущений от картины, эмоциональных и интеллектуальных откликах.

 Где поет богиня, вспомнила она и поднялась от кипы своих бумаг, чтобы немного размять ноги. Никто не пел в ее сне. Но журчание фонтана напоминало музыку. Может, это что-то связанное с фонтаном?

 Может, ее ключ в воде?

 Да уж, подумала она в полном расстройстве, двухдневное затворничество мало что дало, она по-прежнему ходит кругами.

 Осталось всего три недели.

 Ее сердце подпрыгнуло от громкого стука в стеклянную дверь патио. По ту сторону двери она различила знакомый силуэт мужчины с собакой. Она инстинктивно провела рукой по волосам, которые собрала в конский хвост этим утром. Она не утруждала себя макияжем или сменой мешковатых хлопковых штанов и безрукавки, в которых спала.

 Она не просто выглядела не лучшим образом по ее собственным понятиям, а опустилась ниже некуда.

 Когда она открыла дверь, то решила, что Флинн это заметил. Он посмотрел на нее соответствующим, тяжелым взглядом.

 - Милая, тебе необходимо выйти.

 Она почувствовала, на самом деле почувствовала, как ее лицо приобретает надутое выражение.

 - Я занята. Я работаю.

 - Ага.

 Он бросил взгляд на аккуратные стопки исследовательских материалов на ее обеденном столе, красивый кофейный графин и китайские чашки. В нескольких небольших контейнерах, все из одинакового красного пластика, размещались карандаши и зажимы для бумаг.

 Эффектное стеклянное пресс-папье прижимало несколько отпечатанных листков бумаги. Коробка для бумаг была спрятана под столом. Он так и видел, как каждый вечер она помещает все, что имеет отношение к ее работе, внутрь этой коробки и каждое утро вынимает обратно.

 Это было так удивительно и вместе с тем странно очаровательно. Даже работая в одиночестве, она соблюдала исключительную чистоту и порядок.

 Мо ткнулся мордой в ее ногу и собрался встать на задние лапы, но Мэлори вовремя распознала сигнал и выставила вперед руку.

 - Никаких объятий, - велела она, и Мо с готовностью послушался, дрожа от желания исполнить все, что она попросит.

 В качестве награды она одобрительно похлопала его по голове.

 - У меня совсем нет…

 - Не произноси это, - предупредил Флинн. - Не произноси ни одного слова о еде. Он теряет голову. Давай же, на улице просто отлично. - Он обхватил своими руками руки Мэлори. - Мы немного прогуляемся.

 - Я работаю. А почему ты нет?

 - Потому что уже седьмой час, и мне нравится притворяться, что у меня есть жизнь и вне газеты.

 - Седьмой час? - Она взглянула на свои наручные часы и вспомнила, что не надела их сегодня утром. Это был еще один признак, что поезд ее жизни потерял управление и сошел с путей. - Я не представляла, что уже так поздно.

 - Вот почему тебе просто необходимо пройтись. Свежий воздух и прогулка.

 - Возможно, но я не могу выйти в этом.

 - Почему нет?

 - Я в пижаме.

 - Это не выглядит как пижама.

 - И тем не менее это она и есть, и я не собираюсь выходить в ней на улицу, и с этим ужасом на голове, и без макияжа.

 - Для прогулки с собакой нет дресс-кода. - И все же он оставался мужчиной, у которого были мать и сестра, так что правила он знал. - Но если ты хочешь что-то изменить, мы подождем.

 Флинн имел дело с достаточным количеством женщин, чтобы знать, что прождать можно было от десяти минут до всей оставшейся жизни. Так что он научился воспринимать процесс женского прихорашивания как своего рода ритуал, который мужчине никогда не понять. Поэтому он просто сел на траву и стал набрасывать идеи для статей в своем блокноте. Мо с удовольствием плюхнулся рядом и растянулся у его ног. С точки зрения Флинна, время просто растрачивалось впустую, если никак его не использовать. И если использовать означало устремить взгляд в пространство и позволить мыслям дрейфовать в свободном направлении, что ж, это было уже неплохо.

 Но так как сейчас это свободное направление сводилось в одно русло - как бы вновь наложить руки на Мэлори, он решил, что будет полезней направить свою энергию на работу.

 Раз уж Брэд возвращается в Долину, «Вестнику» не помешает солидная статья о нем, Вэйнсах и их сети «Сделай сам». История семьи и их бизнеса, лицо этого бизнеса в современном мире экономики и планы на будущее.

 Он мог бы взять это на себя и совместить таким образом профессиональный и личный интересы. Как с Мэлори. Похоже, пытаться не думать о ней было бесполезно. Раз так, он начал набрасывать разные характеризующие ее мелочи, которые приходили на ум.

 - Светловолоса, умна, красива, - начал он свой список.

 - Эй, это только начало, - сказал он Мо. - Она была выбрана не просто так, и причина должна иметь какое-то отношение к тому, кем или чем она является. Или не является.

 Организована. Понимает в искусстве.

 Он никогда не встречал никого, кто бы умудрялся сочетать в себе оба эти качества.

 Не замужем. Безработная.

 Хм. Может, стоит написать статью о двадцати-тридцатилетних одиноких людях в Долине. Место встреч в маленьком городке. Если он даст это Роде, может она снова начнет с ним разговаривать.

 Краем глаза он уловил движение и оторвался от своих размышлений. Мэлори вышла через дверь патио. Преображение заняло у нее меньше времени, чем он думал.

 Он поднялся на ноги и схватил Мо за ошейник, прежде чем тот успел прыгнуть ей на встречу.

 - Выглядишь великолепно. А пахнешь еще лучше.

 - И я бы хотела сохранить все в таком виде. - Она наклонилась и легонько постучала пальцем по носу Мо. - Так что не прыгать.

 - Почему бы нам не прокатиться к реке? Тогда он сможет вдоволь побегать.

 Следовало отдать ему должное. Он сумел превратить прогулку с собакой в свидание и проделал это очень гладко. Так гладко, что она не сообразила, что находится на свидании, пока не обнаружила, что сидит на одеяле на берегу реки и ужинает жареным цыпленком, в то время как Мо с лаем носится за сусликами.

 Но было трудно жаловаться, когда воздух был таким прохладным и свежим, а лучи заходящего солнца такими мягкими. Когда его диск совсем скрылся за горизонтом, стало еще прохладнее. Ей может понадобиться легкий жакет, который она захватила с собой - по крайней мере, если она останется понаблюдать за появлением звезд.

 Как же много времени прошло с тех пор, как она последний раз наблюдала появление звезд.

 Сидя здесь, она спрашивала себя, поможет ли эта вынужденная передышка, какой бы короткой она ни была, понять, что же ей делать дальше.

 Она не была затворницей. Она нуждалась в общении. Встречи, разговоры, звук и движение наполняли ее жизнью. Осознав это, она в очередной раз убедилась, насколько ей необходимо найти себе работу.

 Если она отхватит миллион долларов на том конце этой странной радуги, ей по-прежнему нужна будет работа. Просто чтобы куда-то девать ежедневный запас энергии.

 - Должна заметить, я рада, что ты вытащил меня.

 - Ты не комнатный обитатель. - Он положил себе еще одну куриную ножку, не обратив внимания на ее нахмуренный взгляд. - Ты существо социальное. Взять Дану, вот она более комнатный обитатель, чем социальное существо. Если оставить ее одну, она будет вполне счастлива, зарывшись в горы книг и имея при себе бочонок кофе. По крайней мере, несколько недель. Потом ей захочется выйти на воздух. Что касается меня, я с ума сойду через день или два. Мне нужен заряд. Также как и тебе.

 - Ты прав. И я не уверена, нравится мне или нет, что ты вычислил это так быстро.

 - Все относительно. Я провел, наверное, около года, думая о тебе на прошлой неделе. Если время брать пропорционально затраченной энергии. Прошло черт знает сколько времени с тех пор, как я последний раз так много думал о женщине, если тебе интересно.

 - Нет, не слишком… Ну ладно, да. Интересно, - поправилась она. - Почему ты не спрашиваешь о ключе?

 - Потому что на данный момент с тебя уже достаточно этой темы. Если бы тебе хотелось обсудить это, ты сама бы завела разговор. Ты не из робких.

 - Ты прав. Почему ты привел меня именно сюда, подальше от города?

 - Здесь тихо. Красиво. Мо здесь нравится. И есть возможность, что ты окажешься обнаженной на этом одеяле.

 - Это вряд ли.

 - Мне достаточно даже самого ничтожного шанса. - Он погрузил пластиковую вилку в картофельный салат быстрого приготовления. - А еще я хотел узнать не приехал ли Брэд. - Он посмотрел поверх водной глади на двухэтажный корпусный дом на противоположном берегу. - Не похоже.

 - Ты скучаешь по нему.

 - Думаю ты права.

 Она ущипнула травинку, лениво пропустила ее между пальцами.

 - У меня есть несколько друзей с колледжа. Мы были так близки, и думали, что останемся такими навсегда. Сейчас жизнь разбросала кого куда, и нам стало трудно встречаться. В лучшем случае мы видимся один или два раза в год. Мы созваниваемся, переписываемся по электронной почте, но это уже не то. Я скучаю по ним. Я скучаю по той связи, что была между нами. Это почти телепатия, когда знаешь, что человек думает или как поступит в той или иной ситуации. У тебя было так же?

 - По большей части. - Он протянул руку и начал перебирать кончики ее волос в той же манере, как она недавно теребила травинку. - Но наша дружба уходит в детство. Никто из нас не повзрослел до телефонных звонков. Может быть из-за того, что Бред и я висим на телефоне большую часть рабочего времени. Е-мейл тоже означает работу. Джордан, так тот вообще король е-мейла, он по-другому со своим редактором и не общается.

 - Я как-то видела его на встрече с читателями в Питтсбурге, около года назад. Интересный мужчина. Весь такой темный, с опасным блеском в глазах.

 - Тебе нравится опасность?

 Вопрос рассмешил ее. Он сидел на жалком одеяле, поедая цыпленка, а на заднем плане его большой, глупый пес облаивал белок, штук десять которых прыгало с ветки на ветку.

 А в следующий момент она оказалась лежащей на спине, придавленная грузом его тела. Смех замер в ее горле.

 Он был опасен. Она сделала глупость, забыв об этом. Как бы приветлив и прост он не казался снаружи, внутри у него бушевала буря. Буря, которая могла обрушиться на неосторожного путника, прежде чем тот успеет хотя бы подумать о поиске укрытия.

 Она не думала вовсе, с головой кинувшись в эту бурю. И позволила той тайной части себя, которую она всегда держала под замком, вырваться наружу.

 - Ну как? - прошептал он, касаясь своим потрясающим ртом ее горла.

 - Чем дальше, тем лучше.

 Он приподнял голову, посмотрел на нее сверху вниз. И его сердце дрогнуло.

 - Черт, только этого не хватало.

 - Я не думаю…

 - Нет, ты думаешь. - Раздражение, сильно и неожиданно, вырвалось наружу. - Ты можешь не желать думать, но ты думаешь. Я ненавижу использовать банальные метафоры, но это как поворот ключа в замке. Я даже слышу чертов щелчок. - Он резко поднялся, провел нетвердой рукой по своим волосам. - А я не готов сейчас слышать какие-то щелчки.

 Она быстро села, нервозно пригладила рубашку. Ее выбивало из колеи его настроение, раздраженное и в то же время возбужденное.

 - Ты думаешь, я этого хочу? У меня сейчас и так достаточно проблем, без каких-то щелчков в моей голове. Мне нужно найти первый ключ. Я должна работать над этим. И мне нужно найти работу. И я не хочу какую-нибудь тупую работу. Я хочу…

 - Чего? Чего ты хочешь?

 - Я не знаю. - Она вскочила на ноги. Ярость клокотала внутри нее. Она не знала, откуда она взялась и на что была направлена. Повернувшись, она устремила взгляд через реку на дом, и крепко обхватила себя руками. - А я всегда знаю, чего хочу.

 - Ну, в этом ты мне дашь сто очков вперед. - Он встал, но не стал подходить к ней. Что бы ни пульсировало внутри него - ярость, потребность, страх - могло вырваться в любую минуту, так что не стоило рисковать.

 Бриз играл кончиками ее волос, как совсем недавно это делал он. Все эти низкие облака цвета старого золота наводили на мысли о полотне художника. Она выглядела такой хрупкой, такой совершенной, стоя на фоне этого неба, вполоборота к нему, пока угасающее солнце тонкой линией огня исчезало за холмами.

 - Единственное, чего я с абсолютной уверенностью хочу… всегда хотел, - осознал он, - это ты.

 Она взглянула назад, ощущая трепыхание нервных крылышек у себя в животе.

 - Я с трудом могу представить, что я единственная женщина, с которой ты хотел спать.

 - Нет. На самом деле первой была Джоли Риденбекер. Нам было по тринадцать. И это конкретное желание никогда не было осуществлено.

 - Теперь ты пытаешься обернуть все это в шутку.

 - Нет. На самом деле нет. - Он сделал шаг в ее сторону. Его голос потеплел. - Я хотел Джоли, насколько я понимал значение этого слова в свои тринадцать лет. Это было волнующе, даже болезненно, и своего рода мило. Постепенно я узнал, что значит желать по-настоящему. Я желал других женщин. Одну даже любил, поэтому я знаю разницу между тем, чтобы желать женщину и желать тебя. Если бы это был просто секс, это не вышибало бы меня из колеи.

 - Трудно представить, что что-то может выбить тебя из колеи. - Она хмуро взглянула на него. - И совсем не похоже, что ты сейчас в таком состоянии.

 - Обычно, чем сильнее я раздосадован, тем рассудительнее становлюсь. Это проклятие. - Он подобрал мяч Мо у своих ног и бросил его сильным движением руки. - И если ты думаешь, что это здорово, смотреть с обеих сторон, видеть справедливость обоих точек зрения, позволь сказать, это просто боль в заднице.

 - Кто она была?

 Он пожал плечами, поднял мяч, который Мо притащил обратно, и снова бросил.

 - Это не важно.

 - Нет, это важно. Все еще важно.

 - Из этого просто ничего не вышло.

 - Отлично. Мне пора возвращаться. - Она опустилась на одеяло и стала убирать остатки их импровизированного пикника.

 - Я восхищаюсь этим искусством, никто не владеет им лучше женщин. Это завуалированное «да пошел ты», - разъяснил он, еще раз подбросив мяч Мо в воздух. - Она оставила меня. Или я не пошел за ней. Зависит от точки зрения. Мы были вместе почти год. Она была репортером на местном канале, поднялась до ведущей воскресной передачи, а потом и ежевечерней. Нам было хорошо вместе, все эти споры о значимости местных новостей. Что на самом деле гораздо сексуальнее, чем кажется на первый взгляд. В общем, мы собирались пожениться, перебраться в Нью-Йорк. Не сразу, что касается переезда. Потом она получила выгодное предложение. Она уехала. Я остался.

 - Почему ты остался?

 - Потому что я Джордж чертов Бэйли. - Он вновь запустил мяч со скоростью реактивного снаряда.

 - Не понимаю.

 - Джордж Бэйли, отказавшийся от своей мечты о путешествиях и приключениях чтобы остаться в своем родном городе и выполнить свой долг. «Вестник» стал моим долгом. Мой отчим, отец Даны, заболел. Моя мать переложила на меня часть обязанностей главного редактора. Я предполагал, что это временно, пока Джо вновь не встанет на ноги. Но доктора настаивали на переезде подальше от холодных зим, и мама последовала советам. Они хотели насладиться заслуженным отдыхом. Она заявила, что если я не возьму на себя управление газетой, она ее закроет. А моя мать никогда не бросает слов на ветер.

 С безрадостным вздохом, он снова подбросил мяч.

 - Это уж точно. Либо Флинн возглавляет «Вестник», либо не будет никакого «Вестника». Третьего не дано.

 Майкл Флинн Хеннесси, подумала она. Итак, Флинн получил не только фамильное имя, но и фамильное наследие.

 - Если бы она знала, что ты хотел для себя чего-то другого…

 Он вымученно улыбнулся.

 - Она не хотела для меня ничего другого. Я мог бы уехать, просто умыть руки и уехать с Лили в Нью-Йорк. И все люди, работающие в газете, потеряли бы работу. Половина из них, может даже больше, не смогли бы найти другую работу. Она знала, что я не смогу уехать.

 Он посмотрел на мяч в своей руке, медленно повертел его и произнес мягким голосом.

 - В любом случае, ей никогда не нравилась Лили.

 - Флинн…

 Он уступил отчаянным призывам Мо и бросил мяч.

 - Прежде чем это все не начало звучать слишком жалостливо и патетично, я скажу кое-что еще. Я хотел поехать, тогда. Я любил ее, тогда. Но я не любил ее достаточно, чтобы бросить все и последовать за ней, когда она поставила мне ультиматум. А она не любила меня достаточно, чтобы остаться, или дать мне время разобраться с делами здесь и приехать к ней.

 Значит, никто из вас не любил друг друга, подумала Мэлори, но промолчала.

 - Меньше чем через месяц после переезда в Нью-Йорк она позвонила и разорвала нашу помолвку. Ей необходимо было сконцентрироваться на карьере, она не могла позволить себе поддерживать отношения, тем более на расстоянии. Она давала мне свободу, а сама собиралась замуж за свою работу.

 - И в течение следующих шести месяцев она покоряла новости ЭнБиСи и продвигалась вверх по карьерной лестнице. Она получила, что хотела, как в итоге и я.

 Он повернулся к Мэлори. Его лицо вновь было спокойным, глубокие зеленые глаза не отражали ни следа былой ярости, как будто ничего и не было.

 - Моя мать была права, как бы ни ненавистно мне было это признавать. Она была права. Это мое место, и я делаю именно то, что хочу делать.

 - Знаешь, на самом деле это говорит о тебе гораздо больше, чем ты думаешь.

 Он подбросил мяч в последний раз.

 - Ну вот, теперь ты меня жалеешь.

 - Нет. - Возразила она, хотя отчасти он был прав. - Я чувствую к тебе уважение. - Она поднялась и поцеловала его в щеку. - Думаю, я помню эту Лили из местных новостей. Рыжая, правильно? Зубастая улыбка.

 - Да, похоже на нее.

 - У нее был слишком гнусавый голос и слабый подбородок.

 Он наклонился и ответно поцеловал ее в щеку.

 - Это действительно приятно слышать. Спасибо.

 Мо примчался обратно и выплюнул мяч на землю между ними.

 - Как долго он может это делать? - спросила Мэлори.

 - Целую вечность, или пока моя рука не отвалится.

 Она со всей силы пнула по мячу.

 - Темнеет, - сказала она, как только Мо в восторге унесся прочь. - Тебе следует отвести меня домой.

 - Или я мог бы завести домой Мо и мы могли бы… ах, судя по твоим поднятым бровям, ты подумала о чем-то нехорошем. Я собирался сказать, что мы могли бы сходить в кино.

 - Ты не это собирался сказать.

 - Конечно, это. Для твоего сведения, в моей машине есть пара страниц кинообзоров.

 Она с радостью осознала, что между ними опять все в порядке, и ей захотелось его поцеловать - в этот раз в знак дружбы. Вместо этого она подхватила ритм и продолжила игру.

 - Думаю, у тебя там целая газета.

 - Возможно, но выбор фильма все еще за тобой.

 - Что если это художественный фильм с субтитрами?

 - Тогда я буду страдать в тишине.

 - Ты же знаешь, что в местных кинотеатрах не показывают таких фильмов, не так ли?

 - Их нигде не показывают. Мо! Пошли, покатаемся немного.

 

 Мэлори пришла к выводу, что вечерняя прогулка пошла ей на пользу. Утром она проснулась свежей и воодушевленной. Совсем неплохо было чувствовать интерес и влечение к сложному человеку.

 А он был сложным, подумала она. Хоть и производил поначалу впечатление простого парня. И это делало его еще одной головоломкой, требующей решения.

 Она не могла отрицать существование того щелчка, о котором он говорил. Зачем ей это? Она всегда была осторожной и никогда не воспринимала отношения, как игру. Значит ей надо разобраться, стоял ли за этим щелчком только секс или это было нечто большее.

 Головоломка номер три, решила она, опускаясь на корточки, чтобы продолжить свое исследование.

 Первый за утро телефонный звонок просто ошеломил ее.

 Через мгновение после того, как она повесила трубку, она уже набросилась на свои старые тетради по истории искусства.

 

 Дверь дома Вэйнов была широко распахнута. Несколько дюжих мужчин таскали туда-сюда мебель и коробки. От одного взгляда на них Флинн почувствовал боль в пояснице.

 Он припомнил уикэнд несколько лет назад, когда они с Джорданом переезжали в новую квартиру. Как они, с помощью Брэда, затаскивали подержанный диван весом с добрую Хонду вверх на три лестничных пролета.

 Да, были деньки, вспомнил он. Слава Богу, они миновали.

 Мо выпрыгнул из машины позади него и не дожидаясь приглашения пронесся прямо в дом. Раздался грохот, затем проклятие. Флинну оставалось только молиться, чтобы это не оказалась одна из Вэйновских фамильных антикварных штук. Он поспешил за своей собакой.

 - Господи Боже. И ты называешь это щенком?

 - Он был щенком - год назад. - Флинн смотрел на своего лучшего друга, которого Мо в этот момент приветственно обслюнявливал. Его сердце просто пело.

 - Прости за… это лампа?

 Брэд взглянул на разбитую китайскую лампу, рассеянную по фойе.

 - Была. Минуту назад. Ну все, все, большой парень. Успокойся.

 - Иди наружу, Мо. Где кролик?

 В ответ Мо разразился оглушающим лаем и ломанулся за дверь.

 - Какой еще кролик?

 - Один из тех, что живет в его голове. Привет. - Флинн прошел вперед, хрустя осколками под ногами, и заключил Брэда в крепкие объятия. - Неплохо выглядишь. Для пиджака.

 - Кто тут пиджак?

 Он не смог бы выглядеть по-другому даже в потертых джинсах и хлопчатобумажной рабочей рубашке. Он был высоким и худощавым и выглядел, как всегда, достойно. Золотой мальчик Вэйнов, который был одинаково счастлив, работая на стройке, как и на собрании членов правления.

 Может даже счастливее.

 - Я заходил прошлым вечером, но никого еще не было. Когда ты приехал?

 - Поздно. Давай уйдем с прохода, - предложил Брэд, когда вошли грузчики с очередной ношей. Он жестом указал путь на кухню.

 Дом всегда был обставлен, здесь периодически останавливались представители верхушки корпорации Вейнов. Одно время это был их дом в Долине, место, которое Флинн знал не хуже своего собственного дома.

 С тех пор, как он выпрашивал здесь печенье, кухня была переоборудована, но вид из окон остался прежним. Лес, вода и холмы.

 Один из лучших периодов его детства был связан с этим местом.

 Брэд налил кофе, потом вывел Флинна на небольшую пристань.

 - Ну и каково это, вернуться назад?

 - Еще не знаю. Странно по большей части. - Он облокотился на перила и посмотрел вдаль.

 Ничего не изменилось. И ничего не осталось по-прежнему.

 Он уехал подростком, а вернулся назад сформировавшимся мужчина. В нем чувствовался лоск большого города, но это ни сколько ему не мешало ощущать себя здесь вполне комфортно.

 Его красновато-каштановые волосы потемнели с годами, ямочки на щеках сейчас больше напоминали складки. Ему это шло. Гранитно-серые глаза под прямыми бровями. В взгляде оставалась напряженность даже тогда, когда губы улыбались.

 Флинн знал, что улыбка на лице ничего не говорила о его настроении. Дело было в глазах. Только улыбка в глазах имела значение.

 А сейчас они улыбались.

 - Сукин сын. Я чертовски рад тебя видеть.

 - Я не думал, что ты вернешься.

 - Я тоже. Все меняется, Флинн. В последние годы меня не покидало чувство зудящего беспокойства. В конце концов, я понял, что это была тоска по дому. А как твои дела, мистер Главный Редактор?

 - В порядке. Предполагаю, ты оформишь подписку на нашу газету. Я это устрою, - добавил он с ухмылкой. - Мы устанавливаем красивенькие красные ящички возле почтовых ящиков вдоль дороги. Утренняя доставка к семи часам.

 - Подпиши меня.

 - Обязательно. Кстати, я собираюсь взять интервью у Брэдли Чарльза Вэйна IV как только ему будет удобно.

 - Дерьмо. Дай хоть обосноваться, прежде чем я должен буду изображать главу корпорации.

 - Как насчет следующего понедельника? Я зайду к тебе.

 - Господи, ты становишься настоящим Кларком Кентом. Нет, хуже, Лоис Лейн - только без потрясающих ног. Я понятия не имею, что собираюсь делать в понедельник, но скажу ассистенту уладить это.

 - Отлично. Как насчет того, чтобы взять по пиву и отметить сегодня вечером твое возвращение?

 - Поддерживаю. Как твоя семья?

 - Мама и Джо прекрасно живут в Фениксе.

 - На самом деле я думал больше об очаровательной Дане.

 - Ты же не собираешься подбивать клинья к моей сестре? Это было бы ужасно.

 - У нее кто-то есть?

 - Нет, у нее никого нет.

 - Она все еще растет?

 - Заткнись, Вэйн. - поморщился Флинн.

 - Мне всегда нравилось, как ты дергаешься по таким поводам. - Брэд вздохнул и, наконец, почувствовал себя дома. - Но хотя это и весело, я не потому просил тебя зайти. Есть кое-что, на что, я думаю, ты хотел бы посмотреть. Я задумался, когда ты рассказал мне об этих делах Даны и ее подруг.

 - Ты знаешь что-то об этих людях из Варриорс Пик?

 - Нет. Но я знаю кое-что об искусстве. Пошли. Это в большой комнате. Я как раз закончил распаковывать, когда ты зашел.

 Он прошел вдоль пристани и завернул за угол дома к двойным стеклянным дверям.

 Большая комната могла похвастать высоким потолком с круговым балконом и огромным камином, очаг которого был облицован темно зеленым камнем в обрамлении золотистого дуба. Здесь хватало место для двух диванов, один из которых стоял посередине комнаты, а другой был спрятан в уютную нишу у дальней стены.

 Еще большее пространство открывалось за широкой аркой, здесь стояло пианино, за которым Брэд провел бесчисленные часы утомительных занятий.

 Там, возле второго камина, стояла картина.

 Внезапно Флинн почувствовал, что ему не хватает воздуха.

 - Боже. О, Боже.

 - Она называется «Околдованные». Я приобрел ее на аукционе около трех лет назад. Помнишь, я упоминал, что купил картину, потому что один из изображенных персонажей похож на Дану?

 - Я не обратил внимания. Ты вечно подначивал меня насчет Даны. - Он присел ниже, внимательно разглядывая картину. Он не был знатоком искусства, готов был поклясться, что рука, написавшая это полотно, была той же самой, что нарисовала картину в Варриорс Пик.

 Здесь не было радости и невинности. Тона были темными, печальными, и лишь слабый, тусклый свет прорывался из трех стеклянных гробов, где в подобии сна лежали три женщины.

 Лицо его сестры, и Мэлори, и Зои.

 - Я должен позвонить. - Флинн выпрямился и достал телефон. - Кое-кто должен это увидеть прямо сейчас.