2.

 Восемь утра. Погодка промозглая. Оливия и ее команда из двух человек торчали у железных ворот особняка Бомонта Делла в Александрии, штат Виргиния. Вопросы для интервью Ливи готовила часов с пяти. Сделав полдюжины звонков накануне вечером, она вырвала у одного из помощников Делла обещание десятиминутного интервью.

 — Оливия Кармайкл. Вашингтонская служба новостей, — и она показала пропуск. — Мистер Делл ожидает меня.

 Охранник проверил документы, проглядел список и, кивнув, молча нажал кнопку, чтобы открыть ворота.

 «Вполне дружелюбный тип», — решила она, снова садясь в машину.

 — О'кей, приготовьтесь к тому, чтобы наладить аппаратуру мгновенно.

 Фургон тронулся, и она стала нашаривать в сумочке записи, чтобы пробежать их последний раз.

 — Боб, хорошо бы заснять панораму дома и ворот на ходу, когда будем уезжать.

 — Сделано. — Боб широко ухмыльнулся в ответ на ее улыбку. — Чудненько вышли твои ножки. И немудрено — ты раздобыла себе пару потрясных ног.

 — Ты правда так думаешь? — Ливи положила ногу на ногу и критически их оглядела. — Да, ты, наверное, прав.

 Ей нравилась его добродушная попытка флиртовать. Боб был неопасен. Счастливый муж, отец двух ребятишек-подростков. Что-нибудь более серьезное немедленно встретило бы с ее стороны решительный отпор. Ливи делила мужчин на две категории: безобидных и опасных. Боб был безобиден. С ним можно вести себя беспечно.

 — Ладно, — сказала она, когда их грузовичок остановился у трехэтажного кирпичного дома, — постарайся выглядеть как респектабельный представитель солидной прессы.

 Все так же ухмыляясь, Боб высказался не очень прилично, но искренне и пошел к заднему борту фургона.

 У входной двери Ливи надела маску холодной отстраненности. Теперь никто бы не посмел обсуждать красоту ее ног. Во всяком случае, в полный голос. Она коротко постучала. За ее спиной стояли наготове со своим оборудованием операторы.

 — Оливия Кармайкл, — громко назвалась она горничной, открывшей дверь. — С визитом к мистеру Деллу.

 — Прошу, — и горничная с легкой гримаской неодобрения оглядела ее джинсовую команду, стоявшую на ступеньках. — Пожалуйста, сюда, мисс Кармайкл. Мистер Делл сейчас к вам выйдет.

 Ливи поняла, почему горничная осталась ею недовольна. Она не одобряла род ее занятий. И с этой особой были солидарны родственники Ливи и все ее друзья детства.

 Холл был изысканно отделан и вполне достоин богатого хозяина. В детстве и юности Ливи видела десятки похожих холлов в десятках подобных домов. С лицезрения подобных помещений начинались визиты на сотни чаепитий, церемонных вечеринок и тщательно организованных светских раутов, которые надоели ей до чертиков. Она даже не приостановилась у несомненно подлинного Матисса. Боб, в своих кроссовках бесшумно ступавший за ней, уважительно присвистнул:

 — Домик что надо.

 Ливи рассеянно хмыкнула нечто утвердительное, мысленно выверяя еще раз свою стратегию. Она выросла в доме, мало чем отличающемся от этого. Правда, ее мать предпочитала стиль чиппендейл, но это дела не меняло. Даже пахло здесь так же — лимонной мастикой и свежими цветами.

 Ливи не прошла вслед за горничной и двух шагов, как послышался мужской смех.

 — Клянусь, Ти Си, ты мастер рассказывать. Анекдотец что надо. Впрочем, не для дамских ушей. Ну и без них найдется кому послушать, а?

 По лестнице легко спускался красивый шестидесятилетний мужчина, а рядом шел Торп.

 Ливи чуть было не стала протирать глаза, нет, это ей только кажется! «Проклятье! — подумала она, вспыхнув от злости. — Он опять оставил меня с носом!»

 Оливия, быстро взяв себя в руки, величественно взглянула на Торпа. Он улыбнулся, но Деллу он улыбался совсем иначе.

 — А, мисс Кармайкл, — и Делл пошел навстречу ей, протягивая руку. Голос у него был такой же мягкий, как ладонь. — Вы очень стремительны. Надеюсь, я не заставил вас ждать.

 — Нет, мистер Делл. Напротив, вы очень точны. — И, глядя куда-то в сторону, она небрежно поздоровалась с Торпом.

 — Мисс Кармайкл, — вежливо поклонился он.

 — Я знаю, что вы человек занятой, — и Ливи, улыбаясь, обратила взгляд к Деллу. — Я не отниму у вас много времени. — Незаметное движение — и микрофон в руке. — Вам будет удобно разговаривать со мной здесь? — спросила она, задавая звукооператору степень громкости.

 — Конечно. — Делл гостеприимным жестом обвел холл, одарив ее привычной улыбкой дипломата. Уголком глаза Ливи приметила, что Торп, выйдя из пространства камеры, остановился, явно не собираясь уходить. «Черт!» — выругалась она про себя, затылком ощущая его пристальный взгляд. Этого еще не хватало. Однако работа есть работа. Повернувшись к Деллу, Оливия Кармайкл приступила к интервью.

 Делл был любезен, общителен и непосредствен, но Ливи не покидало ощущение, будто она стоматолог и тащит зуб у пациента, который ухитряется держать рот плотно закрытым и при этом широко улыбаться. Мистика, да и только.

 Разумеется, Делл знал, что его имя часто упоминается в связи с вакансией, открывающейся после отставки Ларкина. Естественно, ему лестно, что пресса рассматривает его кандидатуру как заслуживающую внимания. И так далее, и тому подобное. Хитрая лиса.

 Ливи отметила, что он ни разу не упомянул имя президента. Она подбиралась ближе, кругами, усыпляя бдительность, — осторожно, вкрадчиво и искусно. Она мягко отступала и заходила с другой стороны, петляя и запутывая. Ей удалось добиться желаемого тона, но не твердых, четких ответов.

 — Мистер Делл, президент вел с вами прямой разговор о новом назначении? — спросила она, прекрасно сознавая, что не услышит ни «да», ни «нет».

 — О! Мы не обсуждали этого вопроса.

 — Но вы с ним встречались? — упорствовала Ливи.

 — Я имею возможность встречаться с президентом от случая к случаю.

 Он сделал еле заметный жест, и к нему, подошла горничная со шляпой и пальто наготове.

 — Извините, мисс Кармайкл, но больше времени я вам уделить не могу. — Делл с некоторым усилием сунул руки в рукава пальто. Чувствуя, что он ускользает, Ливи поспешила за ним к выходу.

 — Значит, вы встречаетесь с президентом сегодня утром?

 Вопрос был, что называется, в лоб. Ответы всегда уклончивы, но она зорко следила за выражением глаз Делла. И она увидела — слабую искру, признак неуверенности.

 — Возможно. — Делл протянул ей руку. — Большое удовольствие — беседовать с вами, мисс Кармайкл, но, боюсь, мне надо бежать. В это время движение на дорогах такое интенсивное.

 Ливи подняла руку, жестом давая понять Бобу, чтобы он прекратил записывать.

 — Спасибо, что согласились повидаться со мной, мистер Делл. — И, передав микрофон звукооператору, Ливи последовала за Деллом и Торпом.

 — Всегда рад. — Делл потрепал ее по руке и улыбнулся обворожительной улыбкой старого южанина благородных кровей.

 — А ты, Ти Си, обязательно позвони Анне, — и Делл дружески хлопнул Торпа по плечу, — она хочет с тобой поговорить.

 — Непременно.

 Делл спустился по ступенькам и направился к черному лимузину, около которого его уже ожидал шофер.

 — Неплохо, Кармайкл, — прокомментировал Торп, когда лимузин рванул с места. — Вам удалось вытянуть из него достаточно. — Он взглянул на нее сверху вниз. — Деллу несколько лет удавалось избегать подобных ситуаций. Но вы взяли его в оборот.

 Оливия бросила на него холодный взгляд.

 — А вы что здесь делаете?

 — Был приглашен к завтраку, — ответил он беззаботно, — как старый друг семьи.

 Ей очень захотелось сбить с его лица это самодовольное выражение хорошим ударом кулака. Но вместо этого она старательно натянула перчатки.

 — Делл получит это назначение.

 Торп поинтересовался, впрочем, довольно равнодушно:

 — Это утверждение, Оливия, или вопрос?

 — Я же не спрашиваю вас, когда это будет, в какой день и час, Торп, — раздраженно сказала она, — да вы бы и не ответили.

 Торп развел руками, изображая, что у него нет слов.

 — Я всегда говорил, что вы дама, весьма острая на язык.

 «Господи милосердный, да ведь она прекрасна». Он подумал так и сам удивился. Когда он видел ее на телеэкране, то с легкостью относил эту, почти невероятную, красоту на счет освещения, макияжа и удачных ракурсов. Но сейчас, стоя с ней лицом к лицу в резком утреннем свете, он понял, что более прекрасной женщины никогда не видел. Какая удивительная лепка лица, безупречная кожа! Только в глазах металась ярость, которую она с трудом сдерживала. Торп отметил это с нескрываемым удовольствием. Ему нравилось разбивать лед.

 — А что, именно в этом все дело, Торп? — дерзко осведомилась Ливи и отошла немного в сторону, пропуская свою команду. — Вам не нравятся остроумные репортеры, которые по совместительству оказываются женщинами?

 Торп рассмеялся:

 — Но вам, Ливи, хорошо известно, что у репортера нет пола. Разве что для домашнего употребления.

 Он смотрел на нее в упор, и смех еще плескался в его глазах. От этого взгляд не показался Ливи привлекательнее. Если говорить точнее, она отказывалась это признать. Ти Си Торп не нравился ей во всех своих проявлениях. И точка!

 Ветер развевал его волосы. Пальто Торп не застегивал, кажется, принципиально. Ливи дрожала от этого пронизывающего ветра даже в шубке, а ему, казалось, все нипочем.

 — Мы делаем с вами одно и то же дело. Мы работаем для одних и тех же людей, — сказала Ливи. — Почему бы вам не сотрудничать со мной?

 — Это моя территория, — спокойно возразил он, — и если вы хотите получить кусок, вы должны крепко побороться. Я много лет потратил на это. Не рассчитывайте, что вам удастся добиться того же всего за несколько месяцев.

 Тут он заметил, что она дрожит от холода, хотя во взгляде ее пылало пламя ненависти.

 — Вам лучше сесть в свой автофургон.

 — Но я собираюсь получить этот кусок, Торп. — То была наполовину угроза, наполовину предупреждение. — И вам придется выдержать чертовски трудную драку.

 Торп наклонил голову в знак уважительного согласия, но не удержался от шпильки:

 — Не вы первая, не вы последняя — уж как-нибудь.

 Он понимал, что эта злобная красотка не тронется с места раньше его. Она готова превратиться в ледышку из чистого упрямства. Не хватало ему еще такого ребячества. Торп молча спустился и пошел к своей машине.

 Ливи постояла еще с минуту. Она ощутила — и ей было неприятно это сознавать, — что без него ей дышится гораздо легче. Он сильная личность, и равнодушной к нему оставаться невозможно. Она и не осталась. В ней кипело яростное неприятие его жестов, его улыбки, его надменного самодовольства. Ну, она ему еще покажет, решила Оливия, понемногу успокаиваясь.

 Ему не удастся помешать ей. Она отвоюет свое место под вашингтонским солнцем. Медленно спустившись вниз, она направилась к автофургону.

 «Анна», — вдруг вспомнила Ливи имя, упомянутое Деллом в разговоре с Торпом. Анна Делл Монро — дочь посла и хозяйка его дома после смерти матери. Анна Делл Монро. Она может рассказать много интересного. Ливи стремительно подбежала к машине и быстро уселась.

 — Мы отвезем запись на студию редакторам, а затем отправимся в Джорджтаун.

 Ливи стучала на машинке с бешеной скоростью. Она отдала Карлу посмотреть для дневных новостей интервью с Деллом, но у нее было гораздо больше материала для вечерней передачи. Ее предчувствия насчет Анны Монро оправдались. Анна, конечно, осторожничала, но у нее не было такого огромного опыта общения с журналистами, как у ее отца. В интервью чувствовалось напряженное ожидание и ощущение некоего грядущего успеха. Это была удача.

 Пленка получилась хорошая. Ливи бегло просмотрела смонтированные кадры. Бобу удалось подчеркнуть изысканную элегантность обстановки гостиной Анны Монро. Свою роль сыграл контраст благородных, мягких манер хозяйки дома и холодноватой сдержанности ее отца. Было заметно, что Анна отца уважает — это первый план, а также любит красивые вещи — это милые детали. Недурной образчик добротного репортажа, который давал зрителю возможность заглянуть в заманчивый мир большой политики и маленьких слабостей богатых людей. Теперь Оливия торопливо переписывала на машинке свои заметки.

 — Ливи, ты нам срочно нужна для закадрового голоса.

 Ливи так зыркнула на Брайена, что он вздохнул, потом отодвинулся от стола и потянулся.

 — Ладно-ладно, сделаю сам, но с тебя стаканчик.

 — Ты настоящий рыцарь, Брайен, — пропела она под сумасшедший аккомпанемент машинки.

 Через десять минут Ливи выдернула последний лист. Все!

 — Карл! — крикнула она шефу, проходившему через отдел информации в свой кабинет. — Чистовик готов.

 — Неси.

 Вставая, Ливи уточнила время. До эфира еще час.

 Она вошла в кабинет Карла. Экран горел ровным светом, но звук был приглушен. Сидя за столом, Карл проверял материал и сетку передач.

 — Ты уже видел пленку? — Ливи протянула ему рукопись.

 — Все в порядке. — Он зажег новую сигарету об окурок предыдущей и глухо закашлялся. — Мы передадим часть утреннего интервью с Деллом, а потом с его дочерью.

 Он читал ее рукопись так внимательно, что между бровями залегла складка. Это был чисто сработанный репортаж с краткими биографическими справками о главных претендентах на должность госсекретаря, но упор был сделан на кандидатуре Бомонта Делла. Прежде чем расположить зрителя в его пользу, надо дать ему полное представление о кандидате.

 Ливи смотрела, как дым от сигареты клочками поднимается к потолку, и ждала.

 — Пока ты будешь читать текст, стоит показать фотографии остальных претендентов. — Карл торопливо набросал на полях свои замечания. — Они должны быть у нас в картотеке. Если нет, достанем наверху.

 «Наверху» — был термин, означавший Вашингтонское бюро Си-эн-си.

 — Похоже, что тебе потребуется три минуты.

 — Три с половиной, — мгновенно отреагировала Ливи. Она подождала, пока Карл взглянет на нее. — Не так уж часто происходят подобные события. Кстати, по-моему, ничего важного у нас вообще больше нет. Разве что частичное закрытие системы очистки вод Потомака. Так что — три с половиной.

 — Договорись со звукорежиссером, — буркнул он.

 Она хотела что-то добавить, но Карл поднял руку: на экране вспыхнула заставка экстренного сообщения. Шеф быстрым жестом велел ей усилить звук. Она еще не успела этого сделать, как Торп посмотрел с экрана прямо ей в глаза.

 Ливи не ожидала взгляда такой пронзительной силы. Она ощутила сексуальное возбуждение — быструю, неожиданную вспышку желания. Это ее ошеломило. Пришлось прислониться к письменному столу Карла. Больше пяти лет она не чувствовала ничего подобного. Уставившись на экран телевизора, она пропустила несколько начальных слов передачи:

 — …как и ожидалось, принял отставку государственного секретаря Ларкина. Госсекретарь Ларкин подал в отставку по состоянию здоровья. Президент назначил на вакантную должность Бомонта Делла. Час тому назад во время встречи в Овальном зале Белого дома Делл официально дал согласие. Пресс-секретарь Доналдсон назначил пресс-конференцию на завтра в девять часов утра…

 Ливи почувствовала, как почва уходит у нее из-под ног, и всей тяжестью оперлась на стол. Она слышала, как Торп повторяет сообщение, и, закрыв глаза, сделала глубокий вдох. Карл яростно ругался, невзирая на присутствие дамы. Что ж, у репортера нет пола и совести, похоже, тоже нет.

 Итак, ее репортаж загублен. Из него вырвали сердце. И Торп это знал. Он знал это уже тогда, в восемь часов утра.

 На экране началась запланированная передача.

 — Переработай текст, — зло сказал Карл, схватив трубку зазвонившего телефона. — И пошли кого-нибудь наверх за копией сообщения Торпа. Мы должны его вставить. Интервью с дочерью сократишь.

 Ливи сгребла свои бумаги со стола и направилась к двери.

 — Тебя ждут в гримерной, Ливи, — напомнил оператор.

 Она прошла мимо, не обратив внимания на его слова. Выйдя из отдела информации, Ливи подошла к лифту.

 «Это ему так не пройдет! — кипятилась она. — Он не выскочит из этого дела целым и невредимым».

 Уже в кабине лифта, поднимаясь на четвертый этаж, она зашагала взад-вперед, не в силах обуздать гнев, рвущийся наружу. Прошли годы — она могла сосчитать сколько — с тех пор, как что-то или кто-то настолько ее вывел из себя. Ей нужно выпустить пар. Она обрушит свою ярость только на одного человека.

 — Где Торп? — отрывисто спросила она, войдя в отдел информации четвертого этажа.

 Сотрудница взглянула на нее и прикрыла рукой телефонную трубку.

 — У себя в кабинете.

 Ливи помчалась по лестнице. Забыв о своих старательно взлелеянных уравновешенности и самообладании, она стрелой летела вверх.

 — Мисс Кармайкл!

 Секретарша в приемной пятого этажа изумленно вскочила, когда Ливи пулей пронеслась мимо.

 — Мисс Кармайкл! — снова крикнула она ей вдогонку. — Кого вам надо? Мисс Кармайкл!

 Ливи без стука ворвалась в кабинет Торпа.

 — Вы негодяй!

 Торп перестал печатать и обернулся к двери, посмотрев на влетевшую без доклада посетительницу скорее с любопытством, чем с недовольством.

 — Оливия? — Торп оторвался от машинки, но не встал. — Какой приятный сюрприз!

 Заметив в дверях секретаршу, он кивком отослал ее.

 — Садитесь. — И указал на кресло. — Не верю глазам. Вы впервые за целый год удостоили меня своим посещением.

 — Вы зарубили мою передачу!

 Держа в руке копию интервью, она осталась стоять, наклонившись над его столом.

 Щеки ее пылали румянцем, особенно впечатляющим на бледном лице. Глаза потемнели от гнева. Она тяжело дышала, волосы растрепались. Ну просто фурия, валькирия! Он смотрел на нее с восхищением. Какая женщина! «Можно представить, что будет, если она по-настоящему потеряет самообладание», — подумал он. Стоит попробовать.

 — Какую передачу?

 — Вы прекрасно знаете, какую. — Она оперлась руками о стол. — Вы это сделали умышленно.

 — Я вообще ничего не делаю просто так, — непринужденно согласился он. — Если вы имеете в виду назначение Делла, — продолжал он, окинув ее взглядом, — то это был не ваш репортаж. Это мой репортаж.

 — Потому что мой вы уничтожили за сорок пять минут до начала передачи!.. — От ярости она почти кричала.

 Никогда раньше он ничего подобного не слышал. Насколько ему было известно, Оливия Кармайкл никогда не повышала голос. Ее гнев обычно выражался ледяным тоном, а не вспыхивал пламенем. Но так ему нравилось больше.

 — Итак, — он смотрел на нее, слегка постукивая пальцами по столу, — вы недовольны временем моего репортажа?

 — Вы же ничего мне не оставили!

 Она возмущенно ткнула в его сторону экземпляром текста, но потом смяла бумаги и швырнула прямо на пол.

 — Я работала над ним две недели. Я сразу ухватилась за эту тему. Вы зарезали его за две минуты.

 — В мои обязанности не входит страховать чужие репортажи. Это ваша забота. Желаю удачи в следующий раз.

 — О! — Ливи в ярости стукнула кулаком по столу красного дерева. — У вас нет совести. Этот репортаж стоил мне уймы времени, сотен телефонных звонков. Я протопала пешком, наверно, несколько миль. И это вы мне всячески препятствовали.

 Она сощурилась, а в речи проступил легкий северный акцент.

 — Что вы боитесь потерять, Торп? Трясетесь над своей территорией, как жалкий скряга. Похоже, вы не уверены в превосходстве своих репортажей?

 — Боюсь?! — Торп встал и тоже наклонился над столом, оказавшись с ней лицом к лицу. — То, что вы пытаетесь пробраться на мою территорию, отнюдь не мешает мне спать по ночам, Кармайкл. Меня не интересуют начинающие журналисты, которые хотят шагать сразу через три ступеньки. Приходите ко мне, когда выплатите положенное за учебу.

 Ливи ахнула от возмущения.

 — Не смейте со мной так говорить, Торп! Я начала платить восемь лет назад.

 — Восемь лет назад я был в Ливане и старался увернуться от пуль, а вы, моя дорогая, в Гарварде флиртовали с футболистами.

 — Что вы несете? Какие футболисты?! — вспыхнула Ливи. — И это совершенно не относится к делу. Вы все знали уже сегодня утром.

 — Ну и что?

 — Вы знали, что я работаю не покладая рук. Неужели у вас нет чувства лояльности к местному телевидению?

 — Нет.

 Его ответ был настолько прям, что на мгновение сбил ее с толку.

 — Но ведь вы здесь начинали!

 — А вы позвоните на свою телестудию в Джерси и отдайте им свой эксклюзивный материал, потому что когда-то читали там прогноз погоды, — парировал он. — Бросьте эти глупости насчет дружеского плеча и родного гнезда, Ливи, они не вписываются в тему.

 Ее голос упал до зловещего шепота;

 — От вас требовалось только предупредить меня, что вы готовите репортаж.

 — Ну да, а вы бы покорно сложили ручки и позволили мне опередить вас? — Его брови насмешливо изогнулись. — Да вы бы глотку мне перегрызли, только бы попасть в эфир раньше меня.

 — С наслаждением.

 Он рассмеялся: — Когда вы беситесь, Ливи, вы великолепны. И честны.

 Он взял со стола какие-то бумаги и протянул ей.

 — Вам понадобятся мои заметки, чтобы внести изменения в репортаж. Осталось меньше тридцати минут до эфира.

 — Я знаю.

 Ливи не притронулась к протянутым ей бумагам. Ей невыразимо хотелось швырнуть чем-нибудь тяжелым в стекло за его спиной. А лучше прямо в его снисходительно улыбающееся лицо.

 — Мы должны договориться вот о чем, Торп, если не сейчас, то в ближайшее время. Мне надоело в каждой своей работе плестись за вами. — Она все-таки схватила его заметки, понимая, что ее загнали в угол.

 — Прекрасно. — Он смотрел, как она поднимает свою рукопись. — Выпьем вечером в баре?

 — Нет! Даже если от этого зависит ваша жизнь. — Оливия повернулась и пошла к двери.

 — Боитесь?

 Это с легкой насмешкой произнесенное слово остановило ее.

 — В восемь часов в баре О'Райли.

 — Заметано.

 Когда она хлопнула дверью, Торп усмехнулся.

 «Так, — подумал он, снова усаживаясь в кресло, — за ледяными манерами скрываются вполне живые плоть и кровь, а я уже начал сомневаться в этом. Похоже, что первый ход сделан». Торп засмеялся и повернулся во вращающемся кресле, чтобы взглянуть в окно на панораму города.

 Все, однако, к лучшему, решил он. Эта несколько бурная встреча пришлась как нельзя кстати, иначе бы он тянул время, ожидая благоприятного случая. Терпение — одно из главных достоинств репортера. Торп терпеливо ждал больше года. «Если точно, то шестнадцать месяцев», — подумал он.

 Когда он увидел ее передачу, он запомнил низкий грудной голос, холодную, строгую красоту. Его страсть вспыхнула мгновенно. С той самой минуты, как он встретился с ее спокойным, внимательным взглядом, он желал ее. Интуиция подсказывала, что следует какое-то время держаться на расстоянии и выжидать. Оливия Кармайкл обладала не только красивой внешностью.

 Он мог подробно разузнать о ее прошлом. У него были для этого все возможности: профессиональное умение и связи, но что-то обуздывало его журналистское любопытство, и он вооружился терпением. В работе с политическими деятелями Торпу приходилось часто и подолгу ждать, так что о терпении он знал все.

 Торп откинулся в кресле и закурил. Есть надежда, что тактика выжидания начинает себя оправдывать.