• Братья Куин, #1

20

 Кэм обнаружил, что неделя может длиться вечно. Особенно если откусил больше, чем в состоянии проглотить.

 Иногда ему безумно хотелось затеять с кем-нибудь драку, но в следующее мгновение он понимал, что помочь ему может только честный разговор с Анной.

 Хорошо еще, что начало работы над яхтой занимало почти все его время и требовало сосредоточенности. Он не мог позволить себе думать о ней, обшивая корпус. И все равно думал!

 Он пережил несколько отвратительных минут, представляя ее на каком-нибудь Карибском пляже – в том маленьком бикини – с мускулистым загорелым типом, который втирает крем от загара в ее кожу и покупает ей май-тай[4].

 Потом он убеждал себя, что Анна сбежала куда-нибудь зализывать свои воображаемые раны и, вероятно, лежит в комнате какого-нибудь отеля, опустив шторы и рыдая в подушку.

 Но и эта картина не поднимала его настроения.

 Когда в субботу Кэм вернулся из мастерской после тяжелого рабочего дня, он мечтал о пиве. Они с Этаном направились прямо к холодильнику и уже сорвали крышки с бутылок, когда в кухню вошел Филип.

 – Сет не с вами?

 – У Денни. – Кэм закинул голову и стал пивом промывать осевшую в глотке древесную пыль. – Сэнди привезет его попозже.

 – Хорошо. – Филип и себе достал пива. – Садитесь. Мне нужно вам кое-что сообщить.

 – Опять какую-нибудь гадость?

 – Утром я получил письмо из страховой компании, – Филип отодвинул стул, – они все-таки отказываются платить. Здесь куча юридических терминов и оговорок, но суть в том, что они по-прежнему сомневаются в причине смерти и решили продолжить расследование.

 – Пошли они… Эти крохоборы просто не хотят раскошеливаться!

 Кэм раздраженно лягнул стул, всем сердцем сожалея, что это не Маккензи. Филип скривился и продолжал:

 – Я разговаривал с нашим адвокатом. Боюсь, если я так и буду беспрестанно звонить ему в выходные, он скоро перестанет дружить со мной.

 Он говорит, что у нас есть несколько возможностей. Мы можем сидеть тихо – и пусть страховая компания продолжает расследование. Или мы можем подать на них в суд за неоплату страхового полиса.

 – Пусть подавятся своими гребаными деньгами! Мне они не нужны!

 – Нет, – тихо сказал Этан и, не отрывая взгляда от бутылки в руке, покачал головой: – Это неправильно. Папа исправно вносил взносы, год за годом. Он увеличил взносы ради Сета. Будет несправедливо, если они не заплатят. Не говоря уже о том, что пострадает его репутация, а я этого не хочу. До сих пор наступали они, – добавил Этан и хмуро посмотрел на братьев. – Пора атаковать нам.

 – Если дойдет до суда, – предупредил Филип, – может получиться очень грязное дело.

 – И из-за этого мы должны отказаться от драки? Ни за что!

 – Кэм?

 Кэм снова хлебнул пива.

 – Я давно подумываю о хорошей драке.

 – Значит, решено. На следующей неделе мы заполним бумаги – и вперед! – Возбужденный и готовый к сражению, Филип поднял свою бутылку: – За хорошую драку!

 – За победу, – поправил Кэм.

 – За победу. Но это будет стоить денег, – добавил Филип. – Гонорар адвоката, судебные издержки… А большая часть нашего капитала утонула в новом бизнесе. Похоже, нам нужен новый источник.

 С гораздо меньшим сожалением, чем ожидал, Кэм подумал о своем обожаемом «Порше», терпеливо поджидающем его в Ницце. «В конце концов, это просто машина, – сказал он себе. – Просто чертова машина».

 – Я могу найти наличные. Займет пару дней.

 – Я могу продать свой дом. – Этан пожал плечами. – Им давно интересуются. Все равно я там не живу.

 – Нет! – Эта мысль перевернула Кэму все нутро. – Ты не продашь свой дом. Сдай его в аренду. Выкрутимся.

 – У меня есть акции. – Филип вздохнул и мысленно попрощался с большей частью своего все растущего портфеля ценных бумаг. – Скажу своему брокеру, чтобы продал их. На следующей неделе откроем общий счет – Фонд юридической защиты Куинов!

 Все трое выдавили слабые улыбки.

 – Парень должен знать, – после недолгой паузы сказал Этан. – Если мы собираемся идти в открытую, он должен знать, что происходит.

 Кэм поднял глаза и увидел, что взгляды обоих братьев обращены к нему.

 – Черта с два! Почему всегда я?

 – Ты самый старший, – ухмыльнулся Филип. – А кроме того, это отвлечет тебя от Анны.

 – Да не думаю я о ней! Не хватало еще переживать из-за бабы!

 – Ты дергался и хандрил всю неделю, – пробормотал Этан. – Я чуть не свихнулся.

 – Это твои проблемы. У нас вышла небольшая размолвка – вот и все. Я просто даю ей время остыть.

 – Ну да! В последний раз, когда я ее видел, она так остыла, что заледенела, – заметил Филип, внимательно изучая свое пиво. – Это было неделю назад.

 – Я сам знаю, как обращаться с женщиной.

 – Конечно. Но дай мне знать, когда у вас все кончится, хорошо? Я сам не прочь попытать счастья. Она…

 Филип замолчал только потому, что Кэм рванулся к нему через стол и схватил за горло. Пивные бутылки разлетелись и разбились об пол.

 Этан безропотно стряхнул с волос капли пива. Кэм и Филип уже катались по полу и тузили друг друга. Этан не спеша допил свою бутылку, затем наполнил кувшин холодной водой.

 Его рабочие сапоги хрустели по разбитому стеклу. Он отшвырнул осколки с дороги в надежде, что ему не придется никого везти в больницу накладывать швы, затем с удовольствием опрокинул кувшин на братьев.

 Этот испытанный прием возымел немедленное действие. Мокрые, задыхающиеся, они поднялись и настороженно уставились друг на друга. У Кэма ныли ребра, из носа текла кровь. Филип осторожно провел пальцем по разбитой губе.

 – Извини. Это была плохая шутка. Но я не знал, что у вас все так серьезно.

 – Кто тебе сказал, что серьезно?! Филип рассмеялся и поморщился, когда из губы снова потекла кровь.

 – У меня есть глаза, братишка. Вот уж никогда не думал, что первым из нас влюбишься ты!

 – Да с чего ты взял, что я в нее влюбился?

 – Ты не разбил бы мне лицо, если бы она тебе просто нравилась. – Филип опустил глаза на свои брюки. – Дерьмо! Ты знаешь, как трудно смывать кровавые пятна с хлопка? Ну да ладно, я сам виноват. А она – потрясающая женщина. Надеюсь, ты это понял.

 – Нечего мне понимать! – в полном отчаянии воскликнул Кэм. – Убирайся!

 – Как скажешь. Иду отмываться. Прихрамывая, Филип заковылял к двери.

 – Я не буду вытирать этот чертов пол из-за того, что у тебя разыгрались гормоны, – заявил Этан.

 – Он первый начал, – пробормотал Кэм, не замечая, как по-детски звучат его слова.

 – Нет, я считаю, что начал ты, когда разозлил Анну. – Этан открыл шкафчик, вынул швабру и бросил ее Кэму. – Ты и убирай.

 И Этан выскользнул через заднюю дверь.

 – Вы оба думаете, что все понимаете, черт побери? – Взбешенный, Кэм отправился за ведром, лягнув по дороге стул. – Я сам знаю, что происходит в моей жизни! Безумие, вот что происходит. Я должен быть в Австралии. Готовиться к главной гонке своей жизни. Вот где я должен быть!

 Кэм водил шваброй по воде, пиву, стеклу и крови, бормоча себе под нос:

 – Если бы у меня осталась хоть капля здравого смысла, я был бы сейчас в Австралии. Чертовы бабы вечно все осложняют! Лучше просто сбежать.

 Кэм лягнул еще один стул, потому что это ободряло, затем стряхнул осколки в ведро.

 – Кто дрался? – осведомился Сет, появляясь в дверях.

 Кэм обернулся и прищурился.

 – Я надрал Филипу задницу!

 – За что?

 – Мне так захотелось.

 Понимающе кивнув, Сет обошел лужи и достал из холодильника банку пепси.

 – Если вы надрали ему задницу, почему у вас течет кровь?

 – Может, мне так нравится! – Кэм закончил уборку под внимательным взглядом мальчика. – В чем проблема?

 – У меня лично нет проблем.

 Кэм отпихнул ногой ведро. Пусть Филип сам выносит осколки! Это меньшее, что он может сделать. Затем он подошел к раковине, раздраженно смочил холодной водой платок и прижал к носу. Когда кровь остановилась, он вынул из холодильника виски, поднял с пола стул и уселся за стол с бутылкой и стаканом.

 Кэм заметил, как испуганно взгляд Сета скользнул по бутылке, но неторопливо налил в стакан на два пальца «Джонни Уокера».

 – Учти: не всякий, кто пьет, напивается. И не всякий, кто напивается – что я еще, может, и решу сделать, – бьет детей.

 – Не понимаю, почему люди вообще пьют эту гадость…

 Кэм опрокинул виски в рот.

 – Потому что человек слаб и глуп, а это поднимает настроение.

 – Вы собираетесь в Австралию? Кэм налил себе еще виски.

 – Кто тебе сказал?

 – Мне все равно, если вы уедете. Мне плевать, куда вы уедете, хоть к дьяволу!

 Ярость, прозвучавшая в голосе мальчика, удивила обоих. Покраснев, Сет развернулся и выбежал на улицу.

 Ну и ну… Кэм подумал и отставил виски. Оттолкнувшись от стола, он подошел к двери, когда Сет уже мчался через двор к лесу.

 – Постой! – Мальчик не остановился, и Кэм вложил в приказ побольше злости: – Черт побери, остановись, я сказал!

 На этот раз Сет резко притормозил и повернулся. Они уставились друг на друга, излучая почти физически ощутимые волны гнева и злости.

 – А ну иди сюда! Немедленно! Сет подошел, сжав кулаки и высоко задрав голову. Они оба знали, что ему некуда бежать.

 – Я в вас не нуждаюсь!

 – Еще как нуждаешься! Я должен бы надрать тебе задницу за глупость. Все говорят, что у тебя в башке гениальные мозги, но, по-моему, ты глуп, как осел. Теперь сядь. Сюда, – добавил Кэм, указав пальцем на ступеньки. – И если ты не будешь делать то, что я тебе говорю, возможно, я и надеру тебе задницу в конце концов.

 – Я вас не боюсь, – заявил Сет, но сел.

 – Черта с два! Ты боишься меня до смерти, – сказал Кэм, тоже садясь и наблюдая за щенком, подползающим к ним на брюхе. «И маленькие собаки боятся меня до смерти», – раздраженно подумал он. – Я никуда не еду.

 – Я сказал, что мне все равно.

 – Прекрасно, но я все равно тебе сообщаю. Думаю, я мог бы уезжать на время, когда все тут наладится… Во всяком случае, так я себя уговариваю. Наверное, мне это необходимо. Никогда не думал, что вернусь сюда, чтобы остаться навсегда!

 – Тогда почему вы не едете?

 Кэм легко хлопнул мальчика по макушке.

 – Почему бы тебе не заткнуться, чтобы я мог сказать все, что хочу сказать?

 Безболезненный подзатыльник и нетерпеливый приказ почему-то успокоили Сета больше, чем тысяча обещаний.

 – Я пришел к выводу, что уже набегался. Мне нравилось то, что я делал, пока я это делал, но, думаю, в основном с прошлым покончено. Похоже, мое место здесь. Здесь мой бизнес… и, может быть, женщина, – прошептал он, думая об Анне.

 – Значит, вы остаетесь, чтобы работать и ухаживать за этой чиновницей?

 – По-моему, достаточно причин, чтобы осесть. И ты еще… – Кэм откинулся, оперся локтями о верхнюю ступеньку. – Не могу сказать, что ты мне понравился с первого взгляда. Эти твои паршивые манеры и вздорный характер… Но думаю, с возрастом это пройдет.

 Сет взбодрился и фыркнул.

 – Вы сами всех задираете!

 – Я большой, мне можно. Так что, похоже, я поболтаюсь тут, посмотрю, исправишься ли ты со временем.

 – На самом деле я не хочу, чтобы вы уезжали, – тихо сказал Сет после долгого молчания. Более откровенного признания он не смог бы сделать.

 – Я знаю, – Кэм вздохнул. – Теперь, когда мы уладили этот вопрос, есть еще один. Ничего страшного, просто юридический вздор. Вообще-то этим занимаются Фил с адвокатом, но могут возникнуть разговоры. Если услышишь что-нибудь, не обращай внимания.

 – Какие разговоры?

 – Некоторые люди… некоторые идиоты думают, что отец нарочно нацелился на тот столб. Убил себя.

 – Да, и теперь этот козел из страховой компании задает всем вопросы.

 Кэм шумно вздохнул. Наверное, надо бы сказать парню, чтобы не называл взрослых козлами, но возникла более важная проблема.

 – Ты знал это?

 – Конечно, кто же не знает? Этот тип разговаривал с матерью Дэнни и Билла. Дэнни сказал, что она его отчитала. Ей не понравилось, что какой-то парень слоняется вокруг и расспрашивает о Рэе. А тот болван Чак в «Дэари Квин» сказал следователю, что Рэй трахался со студентками, потом замучился угрызениями совести и убил себя.

 Угрызениями совести… Господи, где парень набрался таких слов?

 – Чак Кимбэл? Он всегда был болваном. Он списывал на экзамене по литературе, и его вышибли из колледжа. И, кажется, Филип как-то отколотил его. Правда, не могу вспомнить за что.

 – У него рожа как у карпа! Кэм рассмеялся.

 – Да, пожалуй, ты прав. Послушай, Сет, я точно знаю, что отец… Рэй никогда не дотрагивался ни до одной студентки.

 – Он никогда не врал мне. – Похоже, это было для Сета самым главным. – А вот моя мать…

 – Продолжай.

 – Она сказала, что Рэй – мой отец. Но в другой раз сказала, что не он. А однажды, когда была совсем пьяная, сказала, что мой папаша – какой-то парень по имени Кейт Ричардс[5].

 – Господи, теперь она замахивается на «Стоунз»!

 – На кого?

 – Твоим музыкальным образованием я займусь в другой раз.

 – Я не знаю, был ли Рэй моим отцом, – Сет поднял глаза на Кэма. – Она лгунья, так что я не верю ни одному ее слову, но Рэй взял меня. Он дал ей деньги, много денег. Может, он и сказал бы мне, если бы был моим отцом… Я не знаю. Он сказал, что нам надо о многом поговорить, но сначала необходимо все уладить. Я знаю, вы не хотите, чтобы он был моим отцом…

 «Это не имеет значения, – вдруг понял Кэм. – Больше не имеет значения».

 – А ты хочешь?

 – Он был порядочным, – сказал мальчик так просто, что Кэм обнял его за плечи. И Сет прислонился к нему.

 Все изменилось. Очень сильно изменилось. И Кэм отчаянно хотел рассказать об этом Анне. Он понял, что его жизнь снова перевернулась и он оказался именно там, где хотел.

 Единственное, чего ему теперь не хватает, – Анна.

 Кэм поехал к ней. Он все рассчитал: в понедельник она должна быть на работе, а такая практичная женщина обязательно использует воскресенье, чтобы подготовиться, рассортировать почту, постирать. Да что угодно…

 – А если ее нет дома, он будет сидеть под дверью, пока она не приедет!

 Но когда Анна в ответ на его стук появилась в дверях – такая свежая, такая великолепная, – Кэм растерял все свое самообладание.

 Анна же, наоборот, готовилась к этой встрече всю неделю. И точно знала, как проведет решающий разговор.

 – Кэм! Какой сюрприз. Ты случайно застал меня.

 – Случайно? – тупо переспросил он.

 – Да, у меня всего несколько минут. Хочешь войти?

 – Да… я… где ты была, черт побери?! Анна удивленно приподняла брови.

 – Прости, не понимаю.

 – Ты так внезапно исчезла…

 – Почему внезапно? Я взяла отпуск, предупредила соседей, договорилась, чтобы поливали цветы в мое отсутствие. Я бы не назвала это похищением инопланетянами. Просто решила отдохнуть несколько дней. Хочешь кофе?

 – Нет! – «Ладно, – подумал Кэм, – если она хочет казаться невозмутимой, я тоже могу». – Я хочу поговорить с тобой.

 – Очень хорошо, потому что я тоже хочу поговорить с тобой. Как поживает Сет?

 – Прекрасно. Правда. Мы с ним все обсудили – как раз сегодня…

 – Что у тебя с лицом?

 Кэм нетерпеливо дотронулся до слегка распухшего носа.

 – Ничего. Ерунда. Послушай, Анна…

 – Почему ты не садишься? Я хотела бы извиниться за то, что была так резка с тобой в прошлые выходные.

 «Извиниться? Это уже кое-что!» Желая проявить великодушие, Кэм сел на диван.

 – Слушай, почему бы нам просто не забыть все? Мне нужно о многом тебе рассказать.

 – Я тоже не прочь все прояснить, – мило улыбаясь, Анна села напротив него. – Думаю, мы оба попали в сложное положение. И здесь много моей вины. Я понимала, что в наших отношениях есть доля риска, но была настолько увлечена, что не продумала всех возможных осложнений так тщательно, как следовало бы. Вероятно, нечто вроде последнего спора было неизбежным. Но поскольку для нас обоих самое главное – интересы Сета, я бы не хотела ссориться с тобой.

 – Прекрасно, значит, не будем ссориться. Кэм потянулся к ней, но она уклонилась и легко похлопала его по руке.

 – Теперь, когда все улажено, я действительно должна извиниться. Мне не хочется прогонять тебя, Кэм, но у меня свидание.

 – Что?!.

 – Свидание. – Анна взглянула на наручные часики. – Уже скоро, а мне еще надо переодеться.

 Кэм поднялся – очень медленно.

 – У тебя свидание? Сегодня вечером? Черт побери, что это значит?

 – То же, что и обычно, – Анна дважды взмахнула ресницами, притворяясь смущенной, затем бросила на Кэма извиняющийся взгляд. – О, прости. Мне казалось, мы оба поняли, что все кончилось… Ну, я имею в виду интимный аспект наших отношений… По-моему, нам обоим ясно, что ничего не получилось.

 Кэм задохнулся, словно мощный кулак вонзился ему в солнечное сплетение.

 – Послушай, если ты все еще злишься…

 – Разве я выгляжу разозленной? – холодно спросила Анна.

 – Нет, – Кэм пристально посмотрел на нее и потряс головой. Ему казалось, что внутри у него все оборвалось. – Нет, не выглядишь. Так ты меня бросаешь?

 – Кэм, не надо мелодрам. Мы просто заканчиваем связь, в которую оба вступили по собственному желанию, без всяких обещаний или ожиданий. Пока эта связь длилась, все было хорошо, действительно хорошо, и мне не хотелось бы портить впечатление. Наши профессиональные отношения продолжаются, и, как я тебе уже говорила, я сделаю все, что в моих силах, чтобы помочь вам оформить постоянное опекунство. Однако я очень надеюсь, что впредь ты будешь полнее информировать меня. Я также с радостью проконсультирую тебя или твоих братьев и дам любой совет относительно опекунства.

 Кэм ждал, уверенный, что Анна скажет еще что-нибудь, но не дождался.

 – И это все?

 – Не могу придумать что-то еще… И меня поджимает время.

 – Тебя поджимает время? – Она только что воткнула ему кинжал в сердце, и ее поджимает время! – Чертовски жаль, потому что я еще не закончил.

 – Извини, если пострадало твое самолюбие…

 – Да, мое самолюбие пострадало! В данный момент у меня вообще ран хватает. Как ты можешь так спокойно отмахнуться от меня после того, что у нас было?!

 – У нас был великолепный секс. Не отрицаю. Просто его больше не будет.

 – Секс? – Не удержавшись, Кэм все-таки схватил ее за плечи, хорошенько встряхнул и с удовлетворением отметил легкую вспышку гнева, пробившуюся сквозь холод ее глаз. – Для тебя это был только секс?!

 – Не только для меня. И для тебя тоже. – Этого Анна не планировала. Она предполагала, что Кэм разозлится и в гневе вылетит вон. Или испытает облегчение от того, что она отступила первой, и уйдет, насвистывая. Но того, что происходило сейчас, она не ожидала. – Отпусти меня!

 – Черта с два! Я чуть не свихнулся, пока ждал твоего возвращения. Ты перевернула мою жизнь вверх тормашками, и будь я проклят, если позволю тебе уйти просто потому, что ты со мной покончила!

 – Рано или поздно все должно было кончиться. Просто тебе не повезло, что я сказала об этом первая. А теперь, пожалуйста, убери руки.

 Кэм отдернул руки, словно ее кожа обожгла его ладони. Но что-то в ее подчеркнуто спокойном голосе вызвало его подозрения.

 – Почему ты решила, что все это должно кончиться?

 – У нас абсолютно разные желания. Наши отношения вели в никуда, а я не собираюсь отправляться в никуда, как бы ни относилась к тебе.

 – И как же ты ко мне относишься?

 – Я от тебя устала! – неожиданно выкрикнула Анна. – Устала от себя, устала от нас… Мне до смерти надоело убеждать себя, что меня устраивают эти игры! Так вот. Не устраивают. Ни капельки. И я хочу, чтобы ты ушел.

 Кэм почувствовал, как бешенство и страх, сжимавшие все его внутренности, потихоньку превращаются в восторг.

 – Ты влюбилась в меня, признайся! Никогда прежде ему не доводилось наблюдать; чтобы женщина так быстро переходила от тихой ярости к бурному кипению. Слава Богу, теперь он точно знал, что обожает эту женщину!

 Анна отскочила, схватила лампу и швырнула в него.

 Кэм успел отдать должное ее меткости, а главное – собственной реакции, – прежде чем тяжелое основание лампы просвистело мимо его головы и ударилось о стену.

 – Высокомерный, самовлюбленный, бесчувственный сукин сын!

 Теперь она схватила вазу – новую, которую купила по дороге домой, чтобы поднять себе настроение. И запустила в него.

 – Боже, Анна! – восхищенно воскликнул Кэм, поймав вазу, нацеленную прямо в его лицо. – Ты точно с ума по мне сходишь.

 – Я тебя презираю! – Она огляделась, отчаянно пытаясь найти что-нибудь еще, чтобы запустить в него, и на глаза ей попалось блюдо с фруктами. Сначала в Кэма полетели яблоки. – Видеть тебя не могу! Ненавижу тебя. – За ними последовали груши и бананы. – Не верю, что позволила тебе когда-то дотронуться до меня!

 Затем наступила очередь блюда. Но на этот раз Анна поступила умнее. Она сделала ложный выпад и швырнула блюдо в том направлении, куда уклонился Кэм.

 Керамическое блюдо зацепило его голову над ухом, и звезды посыпались из глаз.

 – Ладно, игра окончена! – Кэм прыгнул к ней, обхватил за талию. Его уже избитое тело заныло от новых ударов и щипков, но он подтащил ее к дивану и крепко прижал к подушкам. – Успокойся, пока не убила меня.

 – Я хочу убить тебя! – процедила она сквозь зубы.

 – Поверь мне, я это понял.

 – Ни черта ты не понял…

 Анна извивалась под ним, вызывая только смех, а еще – необузданное желание. Почувствовав это, она выгнулась и укусила его. Сильно.

 – Черт побери! Ну теперь пеняй на себя. – Кэм подхватил ее, перебросил через плечо, отнес в спальню и увидел стоявшую на кровати сумку. – Ха! Ты еще не распаковала вещи, а говорила, что у тебя свидание! Ни черта подобного. Бред собачий.

 – Что ты делаешь?! Отпусти меня немедленно!

 – Не отпущу, пока мы не доедем до Вегаса.

 – До Вегаса? До Лас-Вегаса? Да ты с ума сошел! – Анна забарабанила кулаками по его спине. – Я никуда не поеду с тобой! Тем более в Лас-Вегас.

 – Поедешь. Еще как поедешь! Это самый быстрый способ пожениться, а я спешу.

 – И как, интересно, ты собираешься посадить меня в самолет? Я буду орать как резаная, и через пять минут ты окажешься за решеткой.

 Этот довод, казалось, произвел на него впечатление. Кэм опустил ее у входной двери, придерживая за руки.

 – Мы женимся, и никаких разговоров!

 – Катись… – Внезапно ее тело обмякло, голова закружилась. – Женимся? – Это слово наконец прорвалось сквозь заслон бешенства и достигло сознания. – Ты же никогда не хотел жениться!

 – Поверь, я обдумываю эту идею с того момента, как ты огрела меня блюдом для фруктов. Итак, ты едешь по своей воле или я должен накачать тебя снотворным?

 – Пожалуйста, оставь меня в покое…

 – Анна! – Кэм опустил голову и прижался лбом к ее лбу. – Не проси меня об этом, потому что я вряд ли смогу жить без тебя. Рискни, брось кости! Поедем со мной.

 – Ты сейчас просто обижен, ты злишься, – неуверенно сказала она. – И поэтому думаешь, что, рванув в Вегас и заключив этот необдуманный брак, решишь все проблемы.

 Кэм осторожно взял ее лицо в ладони. Слезы сверкали в ее глазах, и он знал, что упадет на колени, если они прольются.

 – Если ты скажешь, что не любишь меня, я тебе не поверю.

 – О, Кэм, я люблю тебя, но есть вещи, которые я не смогу пережить. Я должна быть честной сама с собой, иначе… Ты и так уже разбил мое сердце.

 – Я знаю, – он прижался губами к ее лбу. – Я знаю. Я был близорук, эгоистичен, глуп. И черт побери, напуган до смерти! Я боялся себя, тебя, всего, что происходило с нами. Я знаю, что все испортил, но почему ты не хочешь дать мне еще один шанс?

 – Дело не в шансах. Надо быть реалистичными и признать, что мы хотим совершенно разных вещей.

 – Я только сегодня наконец понял, чего хочу. Но сначала скажи мне, чего хочешь ты.

 – Я хочу дом.

 «У меня есть дом для нее», – подумал Кэм.

 – Я хочу выйти замуж.

 «Разве я только что не сделал ей предложение?»

 – Я хочу детей.

 – Сколько?

 Ее слезы мгновенно высохли, и она оттолкнула его.

 – Это не повод для шуток!

 – Я не шучу. Я подумывал о двоих, может быть – троих. – Анна уставилась на него огромными изумленными глазами, и уголки его губ дернулись. – Ага! Теперь боишься ты, так как начинаешь понимать, что я серьезен!

 – Но ты… ты же вернешься в Рим… или не знаю куда, как только сможешь.

 – Мы можем поехать в Рим – или не знаю куда – в наш медовый месяц. Парня не возьмем. Это мое условие. Я мог бы время от времени принимать участие в гонках. Просто чтобы не потерять форму. Но главное – я не собираюсь бросать судостроительный бизнес. Конечно, он может лопнуть. Тогда ты останешься с мужем-домохозяйкой, который до смерти ненавидит домашнюю работу.

 Анна хотела сжать виски, но Кэм все еще держал ее руки.

 – Я не могу думать…

 – Тем лучше. Тогда просто слушай. Анна, твой побег прожег во мне дыру. Я бы никогда не признался, но эта дыра была во мне. Большая, сквозная. И я понял, что больше не смогу жить по-прежнему.

 Кэм снова прижался лбом к ее лбу.

 – Знаешь, что я делал сегодня? Я строил яхту. И мне было хорошо. А потом я вернулся домой – в единственный дом, который когда-либо имел, – и чувствовал, что это правильно. У нас было семейное собрание, и мы решили подать в суд на страховую компанию и защитить доброе имя отца. Между прочим, я разговаривал с ним…

 Анна просто таращилась на него, хотя голова ее бешено кружилась.

 – Что? С кем?!

 – С моим отцом. Мы разговаривали с ним… три раза… после того как он умер. Надо сказать, он неплохо выглядит…

 У нее перехватило дыхание.

 – Кэм!

 – Да, да, – он ухмыльнулся. – Мне необходима консультация психиатра. Но мы можем поговорить об этом после. Не сбивай меня. Я рассказывал тебе, чем занимался сегодня, так?

 Очень медленно она кивнула.

 – Да.

 – После собрания Фил неудачно пошутил насчет моего отношения к тебе, пришлось его отколотить. Вернее, мы немного поколотили друг друга… И это тоже было здорово! Потом я поговорил с Сетом обо всем, хотя, конечно, должен был сделать это раньше. Но главное – я выслушал его, и мы посидели немного… Анна, это тоже было здорово! И правильно.

 Она слегка улыбнулась.

 – Я рада.

 – И это еще не все! Когда я сидел там, я понял, что именно здесь мое место, единственное место, где я хочу быть, где мне необходимо быть. И не хватало только тебя. Поэтому я приехал за тобой. – Кэм ласково коснулся губами ее лба. – Я хочу отвезти тебя домой, Анна.

 – Я думаю, мне надо присесть.

 – Нет! Я хочу, чтобы у тебя подкосились ноги, когда я скажу, что люблю тебя. Ты готова?

 – О Боже!

 – Я всегда был очень осторожен. Никогда не говорил ни одной женщине, что люблю ее… кроме мамы. И ей я недостаточно часто говорил это. Анна, если ты рискнешь, я буду говорить тебе о любви столько, сколько ты сможешь слушать.

 Она судорожно вздохнула.

 – Но я не хочу выходить замуж в Вегасе!

 – Ну вот, испортила все удовольствие… – Кэм следил, как зарождается ее улыбка, затем поцеловал Анну в губы, и ее вкус сразу успокоил всю его боль. – Господи, как же я скучал по тебе! Больше не исчезай.

 – Но ведь это образумило тебя… – Анна крепко обняла его. – Кэм, ты, кажется, хотел мне что-то сказать. Так вот, я хочу это слышать! Прямо сейчас.

 – Я люблю тебя. И это чертовски прекрасно – любить тебя. Не могу поверить, что упустил столько времени.

 – Меньше трех месяцев, – напомнила она.

 – Слишком много времени! Но ничего, мы наверстаем.

 – Я хочу, чтобы ты отвез меня домой, – прошептала Анна. – Но только – после… Кэм чуть отстранился, склонил голову.

 – После чего? – спросил он, поднимая ее на руки, и она рассмеялась.

 Осторожно прокладывая путь среди обломков и разбросанных фруктов, Кэм отшвырнул ногой банан.

 – Ты знаешь, не могу понять, почему всегда считал брак чем-то страшно скучным?

 – Наш брак не будет скучным. – Анна поцеловала его разбитую голову. Ссадина еще немного кровоточила. – Обещаю!