Моя любимая ошибка

О книге

 Удивительное перевоплощение Элизабет Фитч началось с черной краски для волос, пары ножниц и поддельного удостоверения личности. Переезжая с места на место, она избегает соседей, не заводит друзей, не оставляет следов. Что скрывает таинственная молодая женщина, поселившаяся на окраине городка? Кого боится? Эти вопросы не дают покоя шефу полиции Бруксу Глисону. Чтобы узнать ответы на них, он готов рискнуть головой


ЭЛИЗАБЕТ

 Наконечник стрелы, вонзившийся в детскую душу, приводит впоследствии к полному одиночеству и глубоким заблуждениям.

Олив Шрейнер

1

 Июнь 2000

 Недолгий подростковый бунт Элизабет Фитч начался с черной краски для волос фирмы «Л’Ореаль», пары ножниц и поддельного удостоверения личности, а закончился серией кровавых убийств.

 Всю свою короткую жизнь — шестнадцать лет, восемь месяцев и двадцать один день — она добросовестно и безропотно выполняла предписания матери, ибо в воспитательном процессе дочери доктор Сьюзен Л. Фитч пользовалась именно предписаниями, предпочитая их приказам. Элизабет жила в строгом соответствии с распорядком дня, составленном матерью, питалась блюдами по рецептам ее диетолога, которые готовил личный повар, и носила одежду, выбранную и купленную специально нанятым для этой цели профессионалом.

 Сама доктор Сьюзен Л. Фитч придерживалась консервативного стиля, который, по ее мнению, как нельзя лучше соответствовал высокой должности начальника хирургического отделения в чикагской больнице «Силва мемориал». Предполагалось, что дочь пойдет по стопам матери, для чего принимались все необходимые меры.

 Элизабет прилежно училась, добиваясь блестящих результатов в выполнении разработанных матерью учебных программ. Осенью ей предстояло вернуться в Гарвардский университет, чтобы впоследствии получить медицинский диплом и стать, как мать, врачом. Хирургом — другие варианты не рассматривались.

 Элизабет — а мать называла ее только так, ни о каких «Лиззи», «Лиз» или «Бет» не шло и речи — бегло говорила по-испански, по-французски и по-итальянски, неплохо владела русским и основами японского. Девочка играла на пианино и скрипке, путешествовала по Европе и Африке и могла безошибочно перечислить все кости, нервы и мышцы человеческого организма, а также исполнить без нот фортепьянные концерты Шопена под номерами 1 и 2.

 Она никогда не ходила на свидания и ни разу не целовалась с мальчиками, не бродила по торговым центрам в компании ровесниц, не участвовала в пижамных вечеринках и не хихикала с друзьями за порцией пиццы или горячего шоколада.

 Элизабет прожила на свете шестнадцать лет, восемь месяцев и двадцать один день и представляла собой достойный продукт воспитательной программы, тщательно разработанной матерью с учетом всех мелочей.

 Пришло время крутых перемен.

 Девушка наблюдала, как мать упаковывает вещи. Сьюзен уже успела уложить волосы в традиционный овальный пучок на затылке и теперь аккуратно укладывала очередной костюм в складной саквояж. Затем она еще раз просмотрела распечатку расписанных по дням мероприятий медицинской конференции, которая продлится неделю. Там были указаны все заседания, встречи, обеды и ужины, а также дресс-код, подобающий для каждого отдельного случая, включая туфли, сумочки и прочие аксессуары.

 Одежда, разумеется, от ведущих дизайнеров моды, безукоризненно сшитая из дорогой добротной ткани, а к ней — итальянская обувь. И ни одной яркой краски среди обилия оттенков черного, серого и бежевого. Элизабет не могла взять в толк, как матери удается выглядеть блистательной красавицей и при этом намеренно отдавать предпочтение наводящим уныние мрачным костюмам.

 После двух семестров обучения в колледже по ускоренной программе у Элизабет начало вырабатываться некое подобие собственного стиля в одежде. Именно тогда, в Кембридже, она и купила первые джинсы, трикотажную курточку «худи» и сапоги на массивных каблуках.

 Платила, разумеется, наличными, на случай если матери или ее бухгалтеру вздумается проверить расходы по кредитной карте и потребовать отчета по поводу вещей, тщательно спрятанных в данный момент у Элизабет в комнате.

 Облачившись в молодежную одежду, она почувствовала себя совершенно другим человеком, не имеющим ничего общего с прежней Элизабет, и по этому случаю направилась прямиком в кафе «Макдоналдс», где заказала первый в жизни «Биг-Мак» с огромной порцией картофеля фри и шоколадный коктейль в придачу.

 Пьянящее чувство радости оказалось столь сильным, что девушке пришлось срочно удалиться в туалет и, закрывшись в кабинке, дать волю слезам.

 Именно в тот день, как считала Элизабет, семена назревающего бунта упали на благодатную почву. А может быть, они и раньше жили в душе, дремали до поры до времени, пока соленая жирная пища не послужила толчком к бурному росту.

 И вот теперь Элизабет чувствовала, как их побеги пронизывают все ее существо.

 — Твои планы изменились, мама, но это не значит, что я должна менять свои.

 Сьюзен аккуратно уложила пакет с обувью в большой складной чемодан, пригладила вещи красивыми ловкими руками хирурга. На ногтях безупречный французский маникюр с бесцветным лаком. И здесь ярким краскам не нашлось места.

 — Элизабет. — Голос матери спокойный и ровный, такой же элегантный, как и ее гардероб. — Пришлось приложить немало усилий, чтобы записать тебя на летний курс уже в этом семестре. Таким образом, ты будешь соответствовать всем требованиям для поступления в Гарвардскую медицинскую школу на целый семестр раньше запланированного срока.

 При одной мысли о медицинской школе у Элизабет противно засосало под ложечкой.

 — Но мне были обещаны трехнедельные каникулы с учетом следующей недели, которую предполагалось провести в Нью-Йорке.

 — Иногда данные обещания приходится нарушать. И если бы я не освободила будущую неделю, то не смогла бы заменить доктора Дусецки на конференции.

 — А разве нельзя отказаться?

 — Это было бы эгоистично и недальновидно с моей стороны. — Сьюзен провела щеткой по висевшему на плечиках пиджаку и, отступив на шаг, принялась в очередной раз проверять список. — Надеюсь, ты достаточно зрелый человек и понимаешь простую вещь: работа превыше удовольствий и развлечений.

 — Ну, если я способна уразуметь эту истину, то почему ты решила, что мне не хватает зрелости для принятия собственных решений? Я нуждаюсь в отдыхе, понимаешь? Каникулы мне просто необходимы.

 Сьюзен едва удостоила дочь взглядом.

 — Девушке твоего возраста, физически развитой и обладающей острым умом, вряд ли требуется отдых от учебы и прочих полезных занятий. Кроме того, миссис Лейн уже уехала в двухнедельный круиз, и у меня язык бы не повернулся просить ее о переносе отпуска. Так что теперь некому готовить тебе еду и присматривать за домом.

 — Я сама могу позаботиться о еде и прибраться в доме.

 — Элизабет, это решено, — отчеканила мать, и в ее тоне не было и тени раздражения.

 — И у меня нет права голоса? А как же с самостоятельностью и привитием чувства ответственности?

 — Самостоятельность приходит постепенно, то же самое относится к чувству ответственности и свободе выбора. А ты пока нуждаешься в наставнике, и твоими действиями надо руководить. Так, я отправила по электронной почте исправленное расписание на следующую неделю, а все документы с информацией о предстоящем курсе лежат у тебя на письменном столе. И не забудь лично поблагодарить доктора Фриско за то, что приберег для тебя место в летнем семестре.

 Сьюзен застегнула на молнию саквояж, закрыла чемодан и подошла к зеркалу, желая в последний раз убедиться, что прическа безукоризненна и помада на губах лежит идеально.

 — Да ты меня совсем не слушаешь! — воскликнула Элизабет.

 Не отрываясь от зеркала, Сьюзен перевела взгляд на дочь. С того момента как девушка зашла в спальню, мать впервые удосужилась на нее посмотреть.

 — Ошибаешься, я прекрасно слышу каждое твое слово.

 — Видишь ли, слушать и слышать — понятия совершенно разные.

 — В этом, Элизабет, ты, возможно, и права, но мы уже все обсудили.

 — Никакого обсуждения не было и в помине. Мне просто приказывают.

 Сьюзен слегка поджала губы, что служило признаком раздражения. Но когда она повернулась к дочери, в голубых глазах застыло холодное безмятежное спокойствие.

 – Жаль, что ты так реагируешь на мои слова, но я мать и должна поступить так, как считаю нужным для твоего блага.

 — Ну да, ты, разумеется, знаешь, что для меня лучше, как следует поступать, о чем думать и к чему стремиться. Одним словом, предлагаешь стать такой, как ты решила еще до осеменения спермой тщательно отобранного донора.

 Элизабет слышала свой голос, сорвавшийся на крик, чувствовала горячие слезы, градом катившиеся по щекам, но остановиться уже не могла.

 — Мне надоело играть роль твоего подопытного кролика с распланированным по минутам днем. Когда рассчитано и отработано каждое движение, каждый жест, только бы оправдать твои ожидания! А я хочу сама выбирать, какую одежду носить и какие читать книги. Хочу жить своей жизнью, а не быть отражением твоих амбиций.

 Брови Сьюзен слегка приподнялись, на лице появилось выражение легкой заинтересованности.

 — Учитывая твой возраст, подобное поведение удивления не вызывает, но ты выбрала неподходящий момент для споров и пререканий.

 — Прости, в моем распорядке дня такой пункт отсутствует.

 — Сарказм также свойственен подросткам, но он не украшает. — Сьюзен открыла «дипломат» и проверила содержимое. — Поговорим, когда я вернусь. Запишу тебя на прием к доктору Бристоу.

 — Я не нуждаюсь в докторах. Мне нужна мать, способная выслушать и уважающая мои чувства.

 — Подобные рассуждения свидетельствуют о незрелости и недостатке ума.

 Элизабет в бешенстве стиснула кулаки и забегала кругами по комнате. Если она не способна в любой ситуации оставаться невозмутимой и рассудительной, как мать, значит, пришла пора проявить характер.

 — Черт побери! Черт! Черт! Черт!

 — Ни к чему повторять ругательства, которые вряд ли служат украшением для девушки. До конца недели у тебя есть время подумать над своим поведением. Еду найдешь в холодильнике или морозильной камере. На каждом пакете есть этикетка. Упаковочный лист на письменном столе. В понедельник ровно в восемь утра позвони в университет и свяжись с мисс Ви. Этот курс обеспечит тебе место в Гарвардской медицинской школе будущей осенью. А теперь будь добра, отнеси саквояж с одеждой вниз. Машина прибудет с минуты на минуту.

 Ах, эти зерна бунта! Они уже дали ростки, которые, несмотря на боль, прорвались сквозь заброшенную пашню. Впервые в жизни Элизабет посмотрела матери в глаза и решительно сказала:

 — И не подумаю!

 Повернувшись на каблуках, она вылетела из комнаты и побежала к себе в спальню. С грохотом захлопнула дверь, упала на кровать и уставилась в потолок. Глаза застилали слезы. Элизабет ждала.

 Вот сейчас в спальню зайдет мать, потребует извинений и покорности, но не получит ни того, ни другого.

 И они по-настоящему поругаются. Мать станет грозить всевозможными карами, рассказывать об ужасных последствиях легкомысленного поведения. Они накричат друг на друга, и тогда появится шанс, что мать все-таки услышит ее.

 Во время ссоры Элизабет получит возможность высказать все, что накопилось и не давало покоя в течение последнего года. Хотя теперь уже кажется, будто душа всегда протестовала против произвола матери.

 Элизабет не хочет быть врачом, не желает выполнять чужую волю и неукоснительно следовать установленному распорядку дня, да еще — что уж совсем глупо — прятать в комнате новые джинсы только потому, что они не вписываются в милый сердцу матери стиль одежды.

 Ей хочется иметь настоящих друзей, а не ходить на встречи, целью которых является подготовка к жизни в обществе. Как замечательно слушать ту же музыку, что и ровесницы, и как хочется узнать, о чем они перешептываются, весело болтают и над чем так заразительно смеются, пока сама Элизабет сидит взаперти!

 И ее совсем не привлекает судьба вундеркинда и будущего гения.

 Просто хочется быть обычным человеком, как все нормальные люди.

 Она вытерла слезы и, свернувшись калачиком, уставилась на дверь.

 Вот-вот должна прийти мать. Может появиться здесь каждую минуту. Конечно, она разгневана и теперь просто-таки обязана утвердить свою власть. Иначе нельзя.

 «Пожалуйста, — шептала Элизабет, отсчитывая секунды, — только не заставляй меня снова идти на уступки. Ради бога, не принуждай отказываться от своих убеждений. Просто люби, и этого достаточно. Ну хоть раз в жизни».

 Секунды складывались в минуты, и время словно застыло на месте. Элизабет заставила себя встать с кровати. Терпение — главное и самое мощное оружие матери. А еще непоколебимая уверенность в собственной правоте, повергающая в прах всех противников. И уж тут дочь ей не соперница.

 Осознавая сокрушительное поражение, Элизабет вышла из спальни и поплелась в комнату матери.

 Там не оказалось ни складного саквояжа для одежды, ни «дипломата», ни изящного чемоданчика на колесах. Еще не успев спуститься вниз, девушка поняла, что мать уехала.

 Просто взяла и бросила ее, не сказав ни слова, не выслушав.

 Одиночество. Элизабет оглядела прелестную опрятную гостиную. Все выглядит безупречно: от цвета обивки на мебели до продуманно расставленной мебели и произведений искусства. В семействе Фитчей антиквариат передавался из поколения в поколение. Все вокруг так и светится элегантностью.

 И зияет пустотой.

 Ничего не изменилось, и никогда уже не изменится.

 Значит, настало время меняться самой.

 Элизабет запретила себе думать, задавать вопросы и сомневаться. Поднявшись наверх, она взяла из рабочего кабинета ножницы.

 В ванной комнате принялась тщательно изучать себя в зеркале. Цвет лица унаследован от биологического отца, густые каштановые волосы, как у матери, но без очаровательной волнистости. Высокие, четко очерченные скулы тоже достались от Сьюзен, а за глубоко посаженные зеленые глаза, бледную кожу и крупный рот нужно благодарить неизвестного папашу.

 Симпатичная внешность. Ведь мать позаботилась о правильном сочетании ДНК — иначе об искусственном оплодотворении не могло быть и речи. И все же нет и намека на ослепительную красоту Сьюзен, и Элизабет подозревала, что это стало для матери страшным разочарованием, скорректировать которое даже ей не под силу.

 «Уродец! — Элизабет прижала руку к зеркалу, испытывая ненависть к собственному отражению. — Да, ты не от мира сего, но с сегодняшнего дня перестанешь трусить».

 Набрав в легкие воздуха, она ухватила прядь длинных, до плеч, волос и, не терзаясь сомнениями, отрезала.

 С каждым щелчком ножниц решимость Элизабет крепла. Это ее волосы, и, значит, выбор остается за ней. Густые тяжелые пряди падали на пол, и в процессе стрижки в сознании вырисовывался новый образ. Сощурившись, она склонила голову набок и замедлила движения. Речь идет лишь о геометрии и физике, только и всего. Закон действия и противодействия.

 Просто спал лишний груз, в буквальном и переносном смысле, и девушка в зеркале выглядела легче, воздушнее. Глаза словно стали больше, и лицо — не таким худым и изможденным.

 Одним словом… совершенно новый, незнакомый человек.

 Элизабет с опаской опустила ножницы и постаралась успокоить бешено бьющееся сердце, готовое вот-вот выскочить из груди.

 Господи, какие короткие! Она подняла руку и стала ощупывать обнаженную шею и уши, а затем погладила остриженные пряди. Слишком уж ровно. Нет, так не пойдет. Отыскав маникюрные ножницы, девушка дала волю фантазии и попыталась изобразить модельную стрижку.

 Вышло неплохо. Ну, если честно, потрясающего впечатления прическа не производила, но зато полностью меняла внешний вид. А именно это сейчас самое главное. Элизабет выглядела и чувствовала себя совершенно иначе.

 Однако метаморфозы продолжались.

 Не убрав с пола волосы, она прошла в спальню, где облачилась в одежду, припрятанную в укромном уголке. Теперь нужно приобрести специальные средства для волос. Да, девочки именно так их называют. А еще подумать о косметике и подкупить модной одежды.

 Одним словом, необходимо пробежаться по торговому центру.

 Задыхаясь от возбуждения, Элизабет пошла в кабинет матери, отыскала запасные ключи от машины и поспешила в гараж. От волнения сердце было готово выпрыгнуть из груди. Сев за руль, она на мгновение зажмурилась.

 

 — Ну что ж, поехали, — прошептала девушка, нажала на электронный ключ от дверей гаража и вывела машину задним ходом.

 Для начала Элизабет проколола уши! Поступок дерзкий, но почти не причинивший боли. Затем, после долгих колебаний и сомнений, выбрала на одной из полок подходящую краску для волос и купила воск для укладки, который видела у одной из девочек в колледже. Элизабет видела, как та им пользовалась, и надеялась стать похожей на одноклассницу. Ну, хотя бы отдаленно.

 Потом приобрела косметику на двести долларов, так как не знала, что именно ей подойдет.

 После чего пришлось ненадолго присесть, чтобы унять дрожь в коленях. Но останавливаться на достигнутом она не собиралась. Наблюдая за стайками подростков, компаниями женщин и семьями, Элизабет в очередной раз напомнила себе о необходимости полностью преобразиться.

 Нужно купить одежду. Вот только какую? Ведь под рукой нет ни списка, ни плана. Первый порыв неуемного веселья прошел, и на смену пришла опустошенность. Чувство эйфории, заставившее зайти так далеко, испарилось, и осталась лишь тупая головная боль да саднящие мочки ушей.

 Самое разумное сейчас — поскорее вернуться домой и ненадолго прилечь, а уж потом составить список вещей, которые требуется купить.

 Прежняя Элизабет именно так бы и поступила, а эта незнакомая девушка лишь на минутку присела, чтобы перевести дыхание.

 Проблема лишь в том, что она не знает, в какие именно магазины следует идти. Ведь их так много, и все витрины просто ломятся от красивых вещей. Надо побродить по торговому центру, присмотреться, понаблюдать, куда заходят ровесницы, и последовать их примеру.

 Схватив пакеты с покупками, Элизабет вскочила с места — и чуть не сшибла с ног проходившую мимо девушку.

 — Ох, простите, — пробормотала она и в следующее мгновение узнала одну из учениц колледжа. — Это ты, Джули…

 — Собственной персоной. — Блондинка с глазами цвета подтаявшего шоколада и гладкими волосами, уложенными в безупречную прическу, с нескрываемым удивлением разглядывала Элизабет. — А мы знакомы?

 — Не знаю. Мы учимся в одной школе. Меня зовут Элизабет Фитч. Меня к вашему классу прикрепили на уроке испанского языка.

 — Ах, да, Элизабет. Как же, помню. «Мозговой трест». — Джули слегка прищурила дерзкие глаза. — Только сейчас ты на себя не похожа.

 — Да я… — смущенно пролепетала Элизабет, приглаживая остриженные волосы. — Я просто сделала стрижку.

 — Круто! А я думала, ты куда-то уехала.

 — Я училась в колледже, а сейчас приехала домой, повести с семьей лето.

 — Да, ты ведь окончила школу раньше срока. И вообще не от мира сего.

 — Есть немного. А ты собираешься поступать в колледж этой осенью?

 — Да, в «Браун».

 — Прекрасный колледж.

 — Ага.

 — А сейчас делаешь покупки?

 — Сижу на мели, — пожала плечами Джули, а Элизабет в это время внимательно изучала ее одежду. Облегающие джинсы, низко спущенные на бедра, и такая же облегающая рубашка, оставляющая открытой талию и часть живота. За плечами огромный рюкзак, а на ногах — босоножки на танкетке. — Заглянула сюда, чтобы встретиться с бойфрендом. Точнее, бывшим бойфрендом. Мы недавно разбежались.

 — Сожалею.

 — Да черт с ним. Он работает в одном из магазинов «Гэп». Мы собирались куда-нибудь сходить вечером, и вдруг он заявляет, что должен работать до десяти, а потом пойдет шляться с братом. В общем, совсем заколебал. Вот я и послала его куда подальше.

 Элизабет начала было возражать, что нельзя сердиться на человека только за то, что он добросовестно выполняет свои обязанности, но Джули не слушала и болтала без умолку. И тут Элизабет пришло в голову, что до этой встречи они не обменялись и десятком слов.

 — Вот я и собираюсь заглянуть к Тиффани и узнать, не хочет ли она где-нибудь побродить сегодня вечером. А я осталась на лето без бой-френда. Такая тоска… А ты, думаю, встречаешься с парнями из колледжа. — Джули бросила на Элизабет многозначительный взгляд. — Ходите на студенческие вечеринки, пивные пирушки и тому подобное.

 — Я… в Гарварде много ребят.

 — В Гарварде? — Джули вытаращила глаза. — А кто-нибудь из них, часом, не собирается приехать на лето в Чикаго?

 — Не знаю.

 — Студент престижного колледжа — вот о ком я мечтаю. Что за радость возиться с неудачником, который день-деньской пропадает на работе в торговом центре? То ли дело парень, знающий толк в развлечениях! Чтобы водил меня в разные интересные местечки, покупал спиртное. Только нечего об этом и мечтать, пока не попадешь в один из шикарных клубов. Вот где зажигают по полной. Но нужно раздобыть фальшивое удостоверение личности.

 — Я могу организовать. — Элизабет сама не поняла, как неосторожные слова сорвались с языка. Но Джули уже вцепилась мертвой хваткой в руку и заискивающе улыбалась, как лучшей подруге.

 — А не треплешься?

 — Нет. Сделать фальшивое удостоверение личности несложно, если под рукой есть все необходимое: образец, фотография, ламинирующий аппарат и компьютер с программой Photoshop. Только и всего.

 — Ну, голова! И правда «мозговой трест». И что нужно, чтобы сделать фальшивую карточку?

 — Я же сказала — образец.

 — Не может быть. О господи! А как я с тобой расплачусь? Что ты хочешь за услугу?

 — Я… — Элизабет понимала, что с ней пытаются заключить сделку. — Мне надо купить кое-что из одежды, только не знаю, какой марки. Похоже, без помощников не обойтись.

 — То есть требуется напарница по шопингу?

 — Да, которая разбирается в модных тенденциях. Ну, сама понимаешь…

 Лицо Джули больше не выражало скуки, в глазах загорелись искорки, и вся она словно светилась изнутри.

 — Ну, тут меня никто не переплюнет. А если я помогу тебе выбрать приличный прикид, смастеришь удостоверение личности?

 — Конечно. А еще мне хочется пойти вместе с тобой в клуб. А потому без подходящей одежды не обойтись.

 — Ты? В клуб? Знаешь, Лиз, по-моему, ты поменяла не только прическу.

 Ее назвали «Лиз». Лиз!

 — Прежде всего, нужна фотография, а работа много времени не займет. Думаю, удостоверения личности будут готовы к завтрашнему дню. А в какой клуб мы пойдем?

 — Могли бы забежать в самый крутой в городе, «Товарный склад 12». Туда заходил сам Брэд Питт, когда к нам приезжал.

 — Ты с ним знакома?

 — Нет, что ты. А хотелось бы. Ну ладно, пора отправляться за покупками!

 У Элизабет кружилась голова. Не от неуемной энергии Джули, волочившей ее по магазину и хватающей на ходу всю одежду, что попадалась под руку, а от мысли, что сейчас они занимаются шопингом с подругой. Не с равнодушным человеком, который все заранее предусмотрел и, выбрав определенные наряды, ждет, что Элизабет покорится его воле, а с девушкой, без умолку болтающей о том, что надо выглядеть клево и даже сексуально.

 За всю жизнь никто ни разу не намекнул Элизабет, что она может выглядеть сексуально.

 Закрывшись в кабинке для переодевания среди вороха разноцветной одежды, украшенной пайетками и блестками, она не выдержала напряжения и уткнулась головой в колени.

 Все происходило так стремительно, словно ее захлестнула волна цунами и несла неведомо куда.

 Дрожащими пальцами девушка расстегнула пуговицы на одежде и аккуратно сложила ее на стоявший рядом стульчик, а потом принялась рассматривать висевшие на плечиках наряды.

 Что же надеть? Как найти удачное сочетание? И как разобраться в этих премудростях?

 — Я тут нашла сногсшибательное платьице! — Даже не удосужившись постучать, Джули вихрем ворвалась в кабину. Элизабет инстинктивно прикрыла грудь руками.

 — Неужели еще ничего не примерила? — удивилась Джули.

 — Не знаю, с чего начать.

 — Вот с этого чудного платьишка и начни. — Джули бросила платье Элизабет.

 А та про себя отметила, что по длине сей предмет одежды скорее напоминает тунику. Ярко-красного цвета, с рюшами по бокам и тонюсенькими серебристыми бретельками.

 — А что под него надевать?

 — Туфельки на шпильке. Да сними же бюстгальтер. Разве можно его носить с таким платьем? А у тебя и правда красивое тело. — Джули смерила Элизабет оценивающим взглядом.

 — Генетическая предрасположенность. А еще я поддерживаю хорошую форму и здоровье с помощью регулярных упражнений.

 — Да ну тебя.

 «Ничего страшного. Обнаженное или почти обнаженное тело — явление естественное, — напомнила себе Элизабет. — Просто кожа, мышцы, кости да нервные волокна».

 Положив бюстгальтер поверх одежды, она проскользнула в платье.

 — Какое короткое, — неуверенно посетовала она.

 — Пора выбросить на свалку мамочкины панталоны и купить нормальные стринги. А для похода в клуб это платье просто находка.

 Затаив дыхание, Элизабет посмотрела в зеркало и обомлела.

 «Господи, кто это там? Что за девушка в коротеньком красном платье?»

 — Я выгляжу…

 — Классно, — безапелляционно заявила Джули, и Элизабет увидела в зеркало, как на ее собственном лице заиграла улыбка.

 — Классно…

 Она купила красное платье и еще два других. Юбки, топики, открывающие талию, и спущенные на бедра брюки. Не забыла и про стринги. Завершающим аккордом этой симфонии стали туфельки на серебряных каблучках. Придется как следует потренироваться, прежде чем выйти в них на люди.

 И Элизабет смеялась как обычная девочка, зашедшая в торговый центр с подружкой.

 Она купила цифровой фотоаппарат и внимательно следила, как Джули накладывает в туалете грим на лицо. Потом Элизабет сфотографировала подругу, сделала несколько кадров на фоне светло-серой дверцы кабинки.

 — Думаешь, это сработает?

 — Конечно. Я все сделаю как положено. На какой возраст надо выглядеть? Полагаю, максимально приближенный к совершеннолетию. Можно воспользоваться твоим водительским удостоверением и просто изменить год.

 — А раньше ты этим занималась?

 — Ну, может быть, пару раз ради эксперимента. Читала и изучала материалы о мошенничестве с идентификацией личности, о преступлениях с помощью компьютера. Очень интересно. И мне хотелось…

 — Чего же тебе хотелось?

 — Более серьезно изучить преступления с помощью компьютера и меры по их предотвращению, а также способы расследования, чтобы потом работать в ФБР.

 — Правда? Как Дана Скалли?

 — Я ее не знаю.

 — «Секретные материалы», Лиз. Ты что, не смотришь телевизор?

 — Для меня просмотр популярных и коммерческих программ ограничен часом в неделю.

 — Господи, тебе что, шесть лет? — Джули вытаращила на Элизабет огромные шоколадные глаза.

 — У матери на этот счет определенные взгляды.

 — Ты же студентка колледжа и можешь смотреть все, что пожелаешь! Ну, как бы там ни было, загляну к тебе завтра вечерком. Часов в девять. Идет? Возьмем такси. Только обязательно позвони, когда закончишь с документами.

 — Договорились.

 — Знаешь что: ссора с Дарреллом — самый умный проступок за всю мою жизнь. Иначе я бы ни за что не попала в ночной клуб. А так, только представь, Лиз, мы с тобой отправляемся на шикарную вечеринку. — Джули рассмеялась и тут же, в дамской комнате, стала покачивать бедрами, словно в такт музыке. — Ох уж и повеселимся! Такой шанс упускать нельзя. Заеду в девять, только смотри, не подкачай.

 — Да что ты.

 Задыхаясь от переживаний, которые принес сегодняшний день, Элизабет погрузила покупки в машину. Теперь она знает, о чем болтают стайки ровесниц, разгуливающих по торговому центру.

 Конечно, о мальчиках. О том, чем с ними занимаются. Наверняка у Джули и Даррелла все уже было. А еще об одежде и модной музыке. О телесериалах, фильмах и кинозвездах. Потом разговор переходил на других девочек, что они носят, с кем встречаются, и снова обсуждались мальчики. В памяти Элизабет всплыл длинный список художников, творчество которых нужно изучить.

 Она понимала, что все это обычная болтовня на темы, интересующие всех подростков, однако сама до сегодняшнего дня была лишена возможности принять в ней участие.

 Еще Элизабет показалось, что Джули прониклась к ней симпатией. Хотя бы немножко. Может, они будут вместе гулять, и к ним присоединится Тиффани, подруга Джули, та самая, что переспала с Майком Добером, когда он приезжал домой на весенние каникулы.

 Майка Добера Элизабет узнала. Вроде оказалась с ним как-то раз на одной лекции. А еще Майк передал ей записку. Или эту записку надо было передать другой девочке? Элизабет точно не помнила. Но, так или иначе, Элизабет имела к этому какое-то отношение.

 Дома она разложила все пакеты с покупками на кровати.

 Теперь остается извлечь на свет божий хранящиеся в шкафах вещи и избавиться от тех, что не нравятся. То есть почти от всего, что там имеется. Элизабет раздарит их по благотворительным организациям и сядет смотреть «Секретные материалы», если возникнет желание, и слушать песни Кристины Агилеры и группы N-Sink и Destiny’s Child.

 А еще поменяет специализацию.

 При этой мысли сердце затрепыхалось в груди, будто железная рука сжала горло. Да, она будет изучать предметы по своему выбору, а когда сдаст экзамены на степень по криминологии и вычислительной технике, подаст заявление о приеме на работу в ФБР.

 Настало время крутых перемен. С сегодняшнего дня.

 Исполненная решимости, Элизабет достала краску для волос, приготовила в ванной комнате все необходимое для предстоящей процедуры, а потом сделала тест на стойкость окрашивания, как предписывала инструкция. В ожидании результата она убрала валявшиеся на полу остриженные волосы и вычистила содержимое стенного шкафа и комода, куда аккуратно развесила и сложила новую одежду.

 Проголодавшись, она спустилась в кухню, разогрела порцию полезной пищи с наклеенной этикеткой и во время еды занялась чтением статьи о подделке удостоверений личности, которая хранилась в ноутбуке.

 Завершив трапезу, снова поднялась наверх, где, дрожа от волнения, приступила к окраске волос, установив таймер на положенное время и строго следуя всем указаниям, перечисленным в инструкции. Чтобы не тратить попусту время, Элизабет стала готовить все необходимое для подделки документов, не забыв установить в ноутбук диск с песнями Бритни Спирс, который рекомендовала послушать Джули.

 Включив звук на полную мощность, так, чтобы было слышно в душе, она принялась смывать краску.

 Боже правый, вода такая черная! Похоже, она превращается в жгучую брюнетку!

 Элизабет все ополаскивала и ополаскивала волосы, а потом, не выдержав напряжения, оперлась руками о стену и замерла в радостном предвкушении с примесью страха. Вода, стекающая с волос, стала бесцветной, и Элизабет вытерла их полотенцем, а второе обмотала вокруг головы.

 Ничего особенного не произошло. Женщины веками меняли цвет волос, используя травы, коренья и плоды растений. Обычное дело, в некотором роде обряд посвящения.

 В конце концов, таков ее личный выбор.

 Облачившись в халат, Элизабет подошла к зеркалу.

 — Да, мой выбор, — повторила она, снимая с головы полотенце.

 Из зеркала смотрела девушка с огромными зелеными глазами и коротко остриженными волосами цвета воронова крыла, обрамляющими бледное лицо с четко очерченными скулами. Подняв руку, Элизабет провела пальцами по волосам, осторожно ощупывая их и приглаживая. Потом выпрямилась и улыбнулась своему отображению.

 — Эй, привет, это я, Лиз!

2

 Элизабет была бесконечно благодарна Джули за помощь и поддержку во время шопинга, а потому решила, что будет справедливо начать работу с ее водительского удостоверения. С трафаретом возиться не пришлось. Из прочитанных материалов Элизабет знала, что качество подделки зависит главным образом от качества бумаги и пластикового покрытия.

 И здесь проблем не возникло, так как мать не считала нужным экономить на таких вещах.

 С помощью сканера и компьютера девушка вскоре соорудила вполне приличную копию, на которую установила цифровую фотографию и отретушировала ее, придав желаемый вид.

 Результат получился неплохой, но не безупречный.

 И только через несколько часов усиленных трудов, после трех попыток, Элизабет осталась довольна своим творением, которое, по ее мнению, должно пройти проверку в ночном клубе. И не только. Подделка получилась такой качественной, что вполне может пройти даже строгий полицейский контроль. Правда, Элизабет искренне надеялась, что до этого дело не дойдет.

 Она отложила в сторону новое водительское удостоверение Джули.

 Звонить подруге было уже поздно. Взглянув на часы, Элизабет обнаружила, что уже почти час ночи.

 «Позвоню утром», — решила она и приступила к работе над своим удостоверением личности.

 Сначала нужно сделать хорошую фотографию. Девушка добрый час возилась с вновь приобретенными средствами для макияжа, старательно копируя действия Джули. Она аккуратно подвела глаза, накрасила губы и наложила румяна на щеки.

 Элизабет даже не представляла, как увлекательно возиться со всеми этими красками, кисточками и карандашами. Однако процесс стоил немалых усилий.

 Рассматривая полученный результат в зеркале, она обнаружила, что новая Лиз выглядит старше, к тому же прехорошенькая и уверенная в себе. Одним словом, нормальный человек.

 Радуясь успеху, Элизабет с замиранием сердца открыла упаковки со средствами для укладки волос.

 Оказалось, что справиться с ними не так просто, но Элизабет верила: все дело в практике, и со временем она приобретет нужные навыки. Ей определенно нравилась новая прическа, короткие прядки, торчащие в разные стороны в художественном беспорядке. Никакого сравнения с естественным рыжевато-коричневым цветом длинных прямых волос, навевающих своим видом уныние. То ли дело иссиня-черная шевелюра, уложенная с помощью лака изящными шипами!

 Обновленная Лиз, может, и осмелится совершить поступки, о которых прежняя Элизабет не смела и мечтать. Она послушает все песни Бритни Спирс, наденет плотно облегающие джинсы, открывающие пупок, будет гулять по ночным клубам вместе с подругой, где вволю натанцуется и посмеется от души… а еще пофлиртует с ребятами.

 И парни ответят тем же. Потому что Лиз полна очарования, весела и остроумна, к тому же ничего не боится.

 Старательно рассчитав углы, параметры и определив нужный фон, она с помощью нового фотоаппарата на таймере сделала несколько снимков.

 Часы показывали три ночи, а работа шла полным ходом. Элизабет обнаружила, что подделать второй документ оказалось гораздо проще, и к четырем утра удостоверение было готово. Отложив в сторону инструменты, она тщательно смыла макияж, в полной уверенности, что уснуть сегодня не удастся. Голова разламывалась от разных мыслей, мозг напряженно работал.

 Однако, едва закрыв глаза, Элизабет погрузилась в глубокий сон.

 И впервые в жизни — не считая дней болезни — проспала до полудня. Пробудившись, прежде всего захотелось броситься к зеркалу и убедится, что все это не пригрезилось.

 А потом нужно было скорее позвонить Джули.

 — Ну что, готово? — поинтересовалась Джули, тут же схватив трубку.

 — Да, я все сделала.

 — И хорошо вышло? Думаешь, наша затея пройдет?

 — Получились отличные поддельные документы, не думаю, что возникнут какие-либо осложнения.

 — Чудненько! Значит, встречаемся в девять! Возьму такси и заеду за тобой, так что будь готова. И пожалуйста, Лиз, выбери прикид поприличнее, чтобы не выглядеть белой вороной.

 — Вчера вечером я опробовала новую косметику и сегодня еще потренируюсь. Ну и над волосами тоже поработаю. А еще поучусь ходить на каблуках.

 — Да уж, постарайся. Ну, до вечера. Ох, круто зажжем!

 — Послушай, я… — Но Джули уже бросила трубку.

 Элизабет посвятила весь день занятию, которому дала название «Проект Лиз». Она надела короткие облегающие трусики и майку-топ, накрасила лицо и соорудила прическу. Потом настала очередь новых туфель на высоком каблуке, и когда процесс передвижения на них был освоен, она занялась танцами.

 Отыскав радиостанцию, передающую популярную музыку, Элизабет принялась исполнять перед зеркалом сольный танец, осваивая движения, которые наблюдала на танцах в колледже. Тогда она робко жалась у стенки, слишком юная и невзрачная, не способная привлечь внимание парней.

 Танцевать и особенно поворачиваться на каблуках оказалось делом нелегким, но Элизабет даже нравилась некоторая потеря равновесия, позволявшая расслабить колени и бедра.

 В шесть вечера она съела очередную порцию здоровой пищи с соответствующей этикеткой и мимоходом проверила электронную почту. От матери не пришло ни одного сообщения, хотя Элизабет не сомневалась, что та даст о себе знать очередной нотацией или душеспасительной лекцией.

 Однако терпение Сьюзен не имело предела, а еще она в совершенстве овладела искусством красноречивого молчания.

 Но на сей раз ее излюбленные приемы не сработают. Элизабет это твердо решила. И мать ожидает шокирующий сюрприз. Отбывая на очередную конференцию, она оставила дома Элизабет, а по приезде найдет вместо нее совсем новую девушку Лиз. И Лиз не станет изучать запланированный летний курс при университете, а в следующем семестре изменит свое расписание и выберет другие предметы.

 Лиз не собирается становиться хирургом, она пойдет работать в ФБР, в отдел по борьбе с преступлениями, совершаемыми с помощью компьютеров. Вот так.

 В течение получаса Элизабет изучала университеты, предлагающие наиболее сложные программы, связанные с ее новым поприщем. Возможно, придется переехать, и это может создать ряд проблем. И хотя ее средства на обучение напрямую связаны с трастовым фондом и проходят через руки бабушки и дедушки, те могут лишить Элизабет возможности пользоваться деньгами, прислушавшись к требованиям дочери.

 Тогда можно претендовать на стипендию, так как высокие оценки по предметам дают на это право. Да, придется пропустить целый семестр, но Элизабет найдет работу. Конечно, работу найти необходимо, чтобы обеспечить необходимые средства для достижения заветной цели.

 Однако в данный момент можно об этом не думать, выбросить неприятные мысли из головы. Элизабет снова напомнила себе, что сегодняшний вечер предназначен для веселья и новых открытий. Заботам и тревогам пока нет места. Еще будет время заняться планами на будущее.

 Она поднялась наверх и оделась для первого в жизни выхода в свет, для первого вечера истинной свободы.

 Элизабет оделась задолго до условленного часа, а потому осталось много времени для размышлений, вопросов и сомнений. И одежда на ней не подходит для вечеринки в клубе, и лицо накрашено не слишком ярко, а о прическе и говорить нечего, никуда не годится. И никто не пригласит Элизабет на танец, потому что так уж повелось.

 Джули восемнадцать лет, она старше и искушеннее, знает, как нужно одеваться и вести себя в обществе. Умеет завести разговор с мальчиками. А Элизабет наверняка ляпнет что-нибудь невпопад, и Джули будет стыдно за нее, и после вечеринки она больше не захочет разговаривать с бывшей подругой. Тоненькая ниточка взаимной симпатии, связавшая двух девушек, оборвется и восстановить отношения будет уже невозможно.

 Возбуждение Элизабет грозило перейти в панику. Девушку трясло и слегка подташнивало. Дважды она присаживалась, уронив голову на колени, тщетно пытаясь справиться с приступами тревожного страха. Но стоило Джули позвонить в дверь, как Элизабет бросилась открывать потными руками замки, чувствуя, как удары сердца отдаются в ушах.

 — Блин! Вот это да!

 — Знаю, все вышло не так. Ничего не получилось. — Джули смотрела на нее округлившимися от изумления глазами, и страхи и сомнения Элизабет мгновенно переросли в чувство глубокого отвращения к себе. Какое унижение! — Прости. Бери удостоверение и поезжай в клуб.

 — Твои волосы…

 — Не знаю, о чем я только думала. Хотелось попробовать…

 — Фантастика! Ты выглядишь офигенно! Ни за что бы тебя не узнала. Господи, Лиз, да тебе запросто можно дать двадцать один год. И вообще, вся такая сексуальная.

 — Правда?

 — Здорово получилось. — Отставив бедро, Джули уперлась в него сжатым кулаком.

 — Значит, все нормально? Я выгляжу как надо? — От волнения перехватило горло, и оно болело, как кровоточащая рана.

 — Просто обалденно. — Не сводя с Элизабет растерянного взгляда, Джули описала пальцем круг в воздухе. — Ну-ка повернись, Лиз. Дай как следует рассмотреть весь наряд.

 С пылающими щеками, чуть не плача от счастья, Элизабет повернулась на носках.

 — Да, сегодня вечером мы точно всех порвем.

 — И ты шикарно выглядишь. Как всегда.

 — Спасибо. Очень мило с твоей стороны.

 — Какое красивое платье…

 – Позаимствовала у сестры. — Джули повернулась вокруг оси, демонстрируя черное мини с бретелькой через шею. — Если увидит, что взяла без спросу, убьет меня на месте.

 — Скажи, а хорошо иметь сестру?

 — Неплохо, если она старше и носит тот же размер, что и ты. Даже если она порой ведет себя как последняя поганка. А теперь дай взглянуть на документы, Лиз. Время не ждет.

 — Ну да, конечно. — Лиз открыла вечернюю сумочку, которую выбрала из богатой коллекции матери, и достала фальшивое водительское удостоверение на имя Джули.

 — Похоже на настоящее, — нахмурив брови, изрекла Джули после скрупулезного осмотра. И тут же посмотрела на Элизабет темными бездонными глазами: — То есть оно и вправду настоящее, понимаешь?

 — Да, получилось неплохо. Но я могу и лучше, если достать более совершенное оборудование. А сегодня вечером сойдут и эти.

 — Да оно даже на ощупь как настоящее, — пробормотала Джули. — Знаешь, да у тебя талант, на котором можно сделать целое состояние. Я знаю ребят, которые готовы заплатить большие бабки за такие штучки.

 Волна панического страха вновь захлестнула Элизабет.

 — Что ты, никому нельзя говорить. Это же противозаконно, и если кто-нибудь узнает… Нет, только на сегодняшний вечер.

 — На меня можешь положиться. Никому не скажу. — Джули приложила палец к груди, а потом к губам. «Ну, разве что Тиффани и Эмбер», — подумала она про себя, одаривая Элизабет ослепительной улыбкой. Она не сомневалась, что сможет убедить новую подругу, грезящую о работе в ФБР, изготовить еще парочку поддельных документов для близких друзей.

 — Ну, пора веселиться.

 Элизабет заперла дверь на все замки и закрыла на задвижку, а Джули уже схватила ее за руку и потащила к поджидавшему у двери такси. Проскользнув внутрь, она назвала водителю нужный ночной клуб и стала раскачиваться на сиденье.

 — Итак, разработаем план дальнейших действий. Прежде всего, непробиваемый холод.

 — Может, надо было захватить свитер?

 Джули рассмеялась, но поняв, что Элизабет приняла ее слова всерьез, растерянно замигала.

 — Да нет же. Нужно сохранять хладнокровие, держаться, будто мы постоянные посетители, завсегдатаи, пришли расслабиться в очередной субботний вечерок, который ничем не отличается от всех остальных.

 — То есть вести себя невозмутимо, слиться с толпой и проскользнуть внутрь?

 — Вот именно. Как только окажемся в клубе, займем столик и закажем «Космос».

 — А что это такое?

 — Ну, это коктейль наподобие «Секса на пляже» или «Городских девушек».

 — Никогда не слышала.

 — Неважно. Это модно. Нам по двадцать один, Лиз, мы в шикарном клубе и заказываем модные напитки.

 — А родители не догадаются, что ты употребляла спиртное? — прошептала Элизабет, подвигаясь ближе к подруге.

 — Они разбежались прошлой зимой.

 — Прости, не знала.

 — Обычное дело, — пожала плечами Джули, отводя взгляд от окна. — Как бы там ни было, с папочкой я не увижусь до среды, мать уехала на выходные со своими занудными друзьями, а Эмма побежала на свидание. Да и вообще ей на меня наплевать, так что я сама себе хозяйка и могу делать что захочу.

 Элизабет с понимающим видом кивнула. Что ж, значит, они с Джули похожи. Ни одной душе в целом свете нет до них дела.

 — Да, мы непременно выпьем «Космос».

 — Ну, совсем другой разговор. И оглядимся по сторонам. Для начала потанцуем друг с другом и в это время оценим мальчиков, а они получат хорошую возможность присмотреться к нам.

 — Значит, вот почему девушки танцуют парой? Никогда бы не догадалась.

 — Кроме того, это страшно забавно. И многие парни вообще не танцуют. Мобильник у тебя с собой?

 — Да.

 — Созвонимся, если потеряемся. А если кто-то из ребят попросит номер телефона, ни в коем случае не давай домашний, лучше сотовый, если мать не проверяет звонки.

 — Нет, мне никто не звонит.

 — Ну, судя по твоему шикарному виду, с сегодняшнего вечера ситуация изменится. Если не хочешь называть свой номер, придумай любой другой. Да, и запомни: ты — студентка колледжа и вообще девочка крутая. Скажем, что мы соседки по комнате и я изучаю литературу и историю. А у тебя какой основной предмет?

 — Предполагается отправить меня в медицинский колледж, но теперь…

 — Вот этой версии и придерживайся. Лучше говорить правду, когда это возможно, чтобы окончательно не запутаться.

 — Значит, я учусь в медицинском колледже, а потом собираюсь в интернатуру. — Одна мысль о такой перспективе действовала угнетающе. — Только говорить об этом не хочется, разве что не будет другого выхода.

 — Ну, все парни предпочитают рассказывать о себе и никого не слушают. Господи, да мы уже приехали! — Открыв сумочку, Джули посмотрела в миниатюрное зеркальце, проверила макияж и подкрасила губы. Элизабет последовала ее примеру. — Можешь заплатить за такси? Я стащила из маминых запасов стодолларовую бумажку, а больше у меня нет ни цента.

 — Конечно, заплачу.

 — Да ты не подумай, я отдам. Папочка у меня щедрый.

 — Не беспокойся. — Элизабет расплатилась с таксистом, не забыв про чаевые.

 — Ой, у меня мурашки по телу. Поверить не могу, что иду веселиться в «Склад 12»! Полный улет!

 — Какие дальнейшие действия? — поинтересовалась Элизабет, когда девушки вышли из машины.

 — Станем в очередь. Сюда ведь даже с удостоверениями не всех пускают.

 — Почему?

 — Потому что это крутой клуб, и разное отребье гонят взашей. Но шикарным девочкам всегда рады. А мы с тобой девчонки что надо.

 Вечер выдался теплый, а очередь оказалась длинной. Мимо с шумом проезжали машины, заглушая разговоры томящихся в ожидании людей. Элизабет всем своим существом впитывала каждое мгновение, все звуки и запахи, не упуская ни одной мелочи. Субботний вечер… и она вместе с множеством красивых людей стоит в очереди у дверей модного клуба. В новом красном платье и туфлях на высоких каблуках, благодаря которым чувствуешь себя такой высокой и значительной.

 На Элизабет никто не обращал внимания, будто она не имела отношения ко всему происходящему.

 Удостоверения личности проверял мужчина в элегантном костюме и начищенных до блеска туфлях. Гладкие темные волосы, завязанные в «конский хвост», оставляли открытым лицо со шрамом на левой щеке, в мочке правого уха сверкала серьга на штифте.

 — Вышибала, — шепнула Элизабет подруге. — Я навела справки. Выставляет за дверь посетителей, которые создают проблемы. Он какой-то нереально сильный.

 — А нам всего-то и надо проскользнуть мимо него в клуб.

 — Клубом владеет компания «Файв Стар Энтертейнмент», которую возглавляют Михаил и Сергей Волковы. Говорят, они связаны с русской мафией.

 — Что ты, мафия бывает только итальянской, — округлила глаза Джули. — Ну, как Сопрано, помнишь?

 Элизабет не могла взять в толк, какое отношение имеет к мафии женский голос «сопрано», но попыталась объяснить подруге свою точку зрения:

 — Видишь ли, после парения коммунистического строя и распада Советского Союза в России подняла голову организованная преступность. Вообще-то она и до этого была прекрасно организована, и даже были замешаны офицеры службы безопасности, но…

 — Ах, Лиз, прибереги познания в истории для другого случая. Мы же не на уроке.

 — Ох, прости.

 — Просто подай ему удостоверение и продолжай болтать со мной. — По мере приближения к заветной двери Джули говорила все громче. — Я отшила своего бывшего, этого лузера. Самый умный поступок за долгое время. Представляешь, он уже три раза звонил мне. Будто я… — Джули мимоходом улыбнулась охраннику и подала удостоверение, болтая без умолку: — А я сказала, даже и не думай. Раз не может уделить мне время, найдутся другие желающие!

 — Лучше не привязываться к одному человеку, во всяком случае, не на этой стадии отношений.

 — Ты права. — Джули протянула руку, чтобы поставить штамп клуба. — И я готова присмотреться к другим игрокам на поле. Право выбора за мной.

 Она обошла вокруг охранника, пока тот проверял документы Элизабет и ставил штамп на руку. Лицо Джули расплылось в невероятно широкой улыбке, и Элизабет показалось: еще мгновение — и подруга проглотит вышибалу, даже не поперхнувшись.

 И вот уже на тыльной стороне ладони красуется штамп клуба. Элизабет поблагодарила охранника.

 — Желаю дамам хорошо повеселиться, — любезно ответил тот.

 — Да мы само веселье, — откликнулась Джули, хватая Элизабет за руку и увлекая за собой в водоворот звуков.

 — Господи, наконец мы здесь! Даже не верится! — радостно взвизгнула Джули, но ее возглас заглушила музыка. Обняв Элизабет за плечи, она стала раскачиваться на каблуках.

 Ошарашенная такой лаской, Элизабет словно окаменела, но Джули, ничего не замечая, все раскачивалась и раскачивалась.

 — Ты просто гений.

 — Да.

 Джули рассмеялась, в ее глазах загорелись шальные искорки.

 — Ну ладно. Столик, «Космос», танцы и обзор местности.

 Элизабет надеялась, что громкая музыка заглушит бешеные удары сердца, как и вопли Джули. Как здесь многолюдно! Она не привыкла находиться среди такой огромной толпы, собравшейся в одном месте. Вокруг сплошное движение, гул голосов, а музыка грохочет и грохочет, насыщая своими звуками воздух, так что становится тяжело дышать. Люди трутся друг о друга на танцполе, трясут телами, извиваются и потеют. Они сгрудились в кабинках, вокруг столов и вдоль изогнутой линии стойки бара, сделанной из нержавеющей стали.

 Да, свитер тут явно ни к чему. Все вокруг наполнено пульсирующим жаром человеческих тел.

 Девушкам пришлось продираться сквозь толпу разгоряченных, скачущих, вихляющихся тел. Сердце Элизабет понеслось в галоп, от страха перехватило горло и сдавило грудь. Джули мертвой хваткой вцепилась в руку, и только это удерживало ее от панического бегства.

 Наконец Джули отыскала столик размером с мелкую тарелку.

 — Ну и народу! Господи, похоже, здесь собрался весь город. Нужно присмотреться к столику у танцпола. Нет, обалденно! И диджей зажигает. — Тут она обратила внимание на лицо подруги. — Эй, что с тобой?

 — Очень жарко и много народа.

 — Еще бы. Кому охота тащиться в пустой холодный клуб? Послушай, нам надо выпить, и я схожу в бар. Раз ты расплатилась с таксистом, напитки за мой счет. Заодно и оценю обстановку. И ты не теряйся, давай, присматривайся. Нас ждут два коктейля «Космос»!

 Лишившись опоры в виде Джули, Элизабет сцепила руки. Знакомые признаки: паническая атака, клаустрофобия. Она сосредоточила внимание на дыхании. Лиз не поддается панике, потому что слилась с толпой, является ее частью. Она приказала себе расслабиться, постепенно, начиная с пальцев на ногах и мысленно продвигаясь все выше.

 На уровне живота Элизабет достаточно успокоилась и уже могла примерить на себя роль наблюдателя. Владельцы и нанятый архитектор умело распорядились помещением склада, искусно используя урбанистические и индустриальные мотивы с трубами и старыми кирпичными стенами. Стойка бара, столы, стулья и табуреты из нержавеющей стали отражали вспышки света в такт музыке, что, по мнению Элизабет, служило дополнительным импульсом.

 Открытые чугунные лестницы по обе стороны вели на второй уровень, тоже открытый. Люди толпились возле перил и теснились за столиками. Вероятно, там располагался еще один бар, ведь спиртные напитки приносят огромную прибыль.

 А внизу, на широкой платформе, под вспышками огней в поте лица трудился диджей. Элизабет решила, что он тоже в некотором роде играет роль наблюдателя и, возвышаясь над толпой, получает со своего почетного места полный обзор происходящего. Длинные темные волосы диджея развевались в воздухе, на футболке красовалась какая-то символика, но Элизабет со своего места не могла рассмотреть ее значения. Просто яркое пятно агрессивного оранжевого цвета, выделяющееся на черной ткани.

 Прямо под помостом, на котором усердствовал диджей, извивалось несколько девиц, призывно покачивая бедрами, словно приглашая к совокуплению.

 Окончательно успокоившись, Элизабет прислушалась к музыке, и та ей понравилась. Тяжелый мерный ритм ударных сочетался с резким воплем гитар, в котором слышались металлические ноты. А еще доставляло удовольствие наблюдать, как танцующие движутся под эти звуки. Руки, поднятые вверх или стиснутые в кулаки и прижатые к бокам, как в боксерской стойке, перемещающиеся взад-вперед локти, ноги, энергично утаптывающие пол.

 — Ух ты! Ну, просто кошмар! — Джули поставила на столик два бокала для мартини, наполненные розовой жидкостью, и уселась рядом с Элизабет. — Чуть не расплескала, пока добиралась сюда. Хорошо, что донесла, а то можно было бы умереть от расстройства. Каждый стоит восемь долларов. Прикинь?

 — Алкогольные напитки обеспечивают самый высокий уровень прибыли в клубах и барах.

 — Наверное. Но они и правда обалденные. Я немного отпила из своего бокала. Отпад! — Джули со смехом наклонилась к подруге. — Нужно растянуть их подольше, пока не подцепим парней, которые купят нам выпивку.

 — С какой стати им за нас платить?

 — А как же? Мы такие клевые. Попробуй, Лиз, а потом пойдем и покажем, на что мы способны.

 Элизабет послушно отхлебнула из бокала.

 — Вкусно. — Она сделала еще глоток. — И правда замечательно.

 — Ну а я сегодня собираюсь оторваться по полной! Эй, мне нравится эта мелодия. Пора протрястись.

 Джули снова ухватила Элизабет за руку.

 Толпа танцующих сомкнулась вокруг девушек, и Элизабет закрыла глаза, отдаваясь музыке. Музыка, ничего, кроме музыки…

 — А ты красиво двигаешься.

 Элизабет с опаской открыла глаза и посмотрела на Джули.

 — Что ты сказала?

 — Знаешь, я боялась, что ты начнешь чудить, но ты такая грациозная и здорово танцуешь, — изрекла Джули.

 — Ну, чувство ритма вообще-то свойственно многим людям, музыка у нас в крови, это племенное явление, и ее предназначение — служить стимулом. Все зависит от координации ног и бедер. А еще важно умение подражать. Я долго наблюдала за другими танцующими.

 — Какая разница, Лиз…

 Элизабет с удовольствием двигала бедрами, радовалась высоким каблукам, благодаря которым чувствовала себя могущественной и сильной. Ткань платья, трущаяся о кожу, приятно холодила и добавляла элемент сексуальности, мерцающее освещение создавало сюрреалистическую картину, и все вокруг поглощала музыка.

 Дискомфорт от контакта с толпой исчез, и когда Джули игриво толкнула ее бедром, Элизабет не возражала и лишь весело рассмеялась в ответ на выходку подруги.

 Девушки танцевали, возвращались к своему крошечному столику, пили «Космос», а когда подошла официантка, Элизабет с небрежным видом попросила принести еще два бокала.

 — От танцев разыгралась жажда, — сообщила она Джули.

 — Я уже слегка захмелела. А вон тот парень не сводит с нас глаз. Нет, не смотри в его сторону!

 — Тогда как же мне его разглядеть?

 — Уж поверь мне, мальчик клевый. Я начну строить глазки и встряхивать волосами, а потом ты, так небрежно, повернешься на стуле к нему лицом. Блондин с вьющимися волосами. Одет в облегающую белую футболку, черный пиджак и брюки.

 — Ах да, я его уже видела у стойки бара. Он разговаривал с блондинкой в ярко-розовом платье с глубоким декольте. У парня золотая серьга в форме кольца в левом ухе и золотой перстень на среднем пальце правой руки.

 — Господи, у тебя что, радар на спине? Прямо как у моей мамочки. По крайней мере, так она утверждает. Откуда ты знаешь, если даже не смотрела в его сторону?

 — Говорю же, видела его у стойки бара, — терпеливо повторила Элизабет. — Обратила внимание, потому что, по-моему, блондинка на него сильно рассердилась. И вообще я все запоминаю, потому что обладаю эйдетической памятью.

 — Это не лечится?

 — Это вовсе не болезнь. — Вспыхнув, Элизабет вобрала голову в плечи. — Я поняла: ты просто пошутила. Обычно такое явление называют эйдетической или фотографической памятью, но определение не точное. Скорее, визуальная память.

 — Ладно, плевать. Лучше приготовься.

 Однако Элизабет гораздо больше интересовала Джули. Изящный наклон головы, загадочная томная улыбка и глаза, стреляющие в разные стороны из-под длинных ресниц. Вот Джули встряхнула головой, и ее шевелюра поднялась в воздух, а потом снова мягко опустилась на плечи.

 Что это? Врожденное или тщательно отработанное поведение? А может, сочетание того и другого? Как бы там ни было, Элизабет не сомневалась, что сможет копировать манеры подруги, хотя и лишилась пышной шевелюры и встряхивать на данный момент нечем.

 — Так, сигнал понят. Ах, какая у него чудесная улыбка! Господи, кажется, идет сюда! Нет, правда направляется в нашу сторону.

 — Но ты же этого сама хотела, потому и посылала сигналы.

 — Конечно. Но ему точно не меньше двадцати четырех. Делай, что и я.

 — Как ты сказала?

 Подражая Джули, Элизабет посмотрела на незнакомца, но улыбнуться не рискнула: сначала надо потренироваться.

 — Не поможете разобраться с одной проблемой? — прозвучал рядом мужской голос.

 — Возможно. — Джули снова встряхнула головой.

 — Похоже, память стала меня подводить, обычно я помню всех красивых девушек, а вот вас я здесь вроде раньше не видел. Признайтесь, вы здесь впервые?

 — Точно.

 — А, тогда понятно.

 — А вы, полагаю, частый гость в этом клубе.

 — Бываю тут каждый вечер. Ведь я владелец клуба, — сообщил молодой человек, одаривая девушек ослепительной улыбкой. — Так что у меня свой интерес.

 — Значит, вы один из Волковых? — машинально спросила Элизабет и тут же почувствовала, как под пылким взглядом незнакомца лицо заливает краска.

 — Позвольте представиться — Алекс Гуревич, двоюродный брат Волковых.

 — Джули Мастерс. — Джули протянула руку, которую Алекс галантно поцеловал. — А это моя подруга Лиз.

 — Добро пожаловать на «Склад 12». Надуюсь, вы приятно проводите время?

 — Музыка потрясающая.

 К столику подошла официантка, но Алекс снял с подноса бирку с ценой.

 — Красивым девушкам, впервые посетившим мой клуб, не разрешается платить за напитки.

 Джули незаметно толкнула Элизабет ногой под столом.

 — Тогда присоединяйтесь к нам, — предложила она, одаривая Алекса лучезарной улыбкой.

 — С удовольствием. — Он что-то шепнул на ухо официантке. — Гостите в Чикаго?

 — Нет, обе здесь родились и выросли, — сообщила Джули, отпивая из бокала. — Приехали домой на летние каникулы. Мы учимся в Гарварде.

 — В Гарварде? — Наклонив голову, Алекс с изумлением рассматривал девушек. — Красавицы и умницы? Чувствую, что уже влюбляюсь. А если вы еще и хорошо танцуете, я пропал, утонул в бездне вашего очарования.

 — Тогда вам понадобится спасательный круг, — улыбнулась Джули, снова отхлебывая из бокала.

 Алекс рассмеялся, протягивая девушкам руки. Джули встала с места и тоже взяла его за руку.

 — Ну, давай же, Лиз. Покажем, как лихо отплясывают девчонки из Гарварда.

 — Но ведь приглашают тебя.

 — Нет, вас обеих, — возразил Алекс, предлагая Элизабет руку. — И потому я чувствую себя самым везучим мужчиной в этом зале.

 Элизабет хотела отказаться, но Джули за спиной у Алекса закатила глаза и скроила такую гримасу, что выбора не оставалось и пришлось принять приглашение.

 Вообще-то Алекс не приглашал ее на танец, но Элизабет отдала должное его любезным манерам. Ведь мог оставить ее сидеть в одиночестве за столиком. Девушка постаралась включиться в танец, не мешая подруге. Да и какая разница? Она обожает танцевать, и музыка здесь превосходная. Какой приятный стоит вокруг гул, сколько новых запахов и ощущений!

 Губы сами сложились в улыбку, не заученную и фальшивую, а самую что ни на есть искреннюю.

 Алекс весело подмигнул. Его руки пристроились на бедрах Джули. Вдруг он жестом подал сигнал кому-то, стоявшему за спиной Элизабет.

 Девушка не успела оглянуться, как этот человек уже взял ее за руку и стремительно развернул к себе лицом, так что она едва не потеряла равновесие.

 — Мой братец, как всегда, жадничает. Отхватил двух красавиц, а мне не досталось ни одной, — произнес приятный голос с сильным русским акцентом. — Разве только сжалитесь надо мной и подарите танец…

 — Я…

 — Не отказывайте, прекрасная леди. — Незнакомец притянул ее к себе. — Только один танец.

 Элизабет молча рассматривала неожиданно появившегося партнера. От изумления она утратила дар речи. Высокий, с красиво сложенным, сильным телом. В отличие от белокурого Алекса, яркий брюнет с длинными волнистыми волосами. На фоне смуглого лица глаза кажутся черными. Вот он улыбнулся Элизабет, и на щеках появились две ямочки. Сердце в ее груди затрепыхалось, как пойманная в силки птичка.

 — Какое красивое платье.

 — Благодарю. Я его только что купила.

 — Мой любимый цвет. — Улыбка незнакомца стала еще шире. — Меня зовут Илья.

 — А я Лиз. Да, Лиз. Приятно познакомиться, — сказала она по-русски.

 — Взаимно. Так вы говорите по-русски?

 — Да, немножко.

 — Красивая девушка в платье моего любимого цвета, да к тому же знает русский язык. Определенно сегодня мне выпал счастливый билет. Какой дивный вечер!

 «Нет, — подумала Лиз, глядя на Илью, который галантно прикоснулся губами к ее руке. — Сегодня мой счастливый вечер. Самый удачный, самый лучший вечер в жизни».

3

 Потом они прошли в отдельную кабину. И все шло на удивление гладко, без сучка, без задоринки, а потому казалось настоящим волшебством. Таким же сказочным, как изумительный по вкусу розовый напиток в бокале, невесть откуда появившемся перед Элизабет.

 Она чувствовала себя попавшей на бал Золушкой, и до полуночи оставалось еще так много времени.

 Они сели за столик, Илья придвинул стул и, наклонившись к Элизабет, не сводил с нее глаз, будто не было вокруг ни толпы людей, ни грохота музыки. Во время разговора он слегка поглаживал ее по руке, и каждое прикосновение пальцев отзывалось дрожью во всем теле.

 — Так какие предметы вы изучаете в Гарварде?

 — Я учусь в медицинском колледже. — Элизабет поклялась, что ни за какие блага на свете туда не пойдет, но на данный момент ее слова недалеки от правды.

 — Значит, решили стать врачом? На это уйдут долгие годы, верно? И каким же врачом вы собираетесь стать?

 — Мать хочет, чтобы я пошла по ее стопам и работала нейрохирургом.

 — Доктор, вскрывающий череп и копающийся в мозгах? Важная птица. — Илья слегка прикоснулся кончиком пальца к ее виску. — Должно быть, у вас семь пядей во лбу, ведь это очень сложная профессия.

 — Так и есть, я очень умная.

 Илья рассмеялся, словно Элизабет сказала очаровательную глупость.

 — Замечательно, когда человек знает цену своим достоинствам. Но вы говорите, это желание матери, а вы сами чего хотите?

 Элизабет отхлебнула из бокала, отмечая про себя, что Илье тоже не откажешь в интеллекте или, по крайней мере, в проницательности.

 — Ну, наши планы не совсем совпадают.

 — Тогда каким же доктором вы решили стать?

 — Я вообще не намерена работать врачом.

 — Правда? Тогда кем?

 — Хочу служить в ФБР, раскрывать преступления, совершенные с применением компьютерных технологий.

 — В ФБР? — Темные глаза Ильи расширились от удивления.

 — Да. Буду расследовать высокотехнологичные преступления, все виды компьютерного мошенничества, сексуальную эксплуатацию, терроризм. Исключительно важная область, которая постоянно меняется по мере развития науки и усовершенствования техники. Чем большее количество людей пользуется компьютерами и впадает от них в зависимость, тем интенсивнее преступные элементы извлекают выгоду из такой зависимости. Аферисты и воры всех мастей, педофилы и даже террористы.

 — Значит, это ваше призвание.

 — Полагаю, да.

 — Тогда надо следовать его зову. Ведь человек всегда должен подчиняться своим страстям, верно? — Рука Ильи скользнула по ее колену, и по телу разлилось сладкое тепло.

 — Никогда себе этого раньше не позволяла. — Интересно, это томное обволакивающее тепло тоже можно назвать страстью? — Но теперь хочу попробовать.

 — Вы должны уважать мать, но и ей, в свою очередь, следует относиться уважительно к вашему мнению. Ведь вы уже взрослая. Но каждая мать желает счастья своему дитя.

 — Она не хочет, чтобы я понапрасну растрачивала свои незаурядные умственные способности.

 — Но ведь эти способности принадлежат вам.

 — Я и сама начинаю так думать. А вы тоже учитесь в колледже?

 — Нет, с учебой покончено. В данный момент я занят в семейном бизнесе, и это приносит мне истинную радость. — Элизабет не успела сообразить, что стоящий перед ней бокал почти пуст. Илья уже подал знак официантке, и та поспешила принести очередную порцию коктейля.

 — Потому что это ваше призвание.

 — Именно так. Я всегда следую зову страстей, вот как сейчас.

 Элизабет поняла, что сейчас Илья ее поцелует. Прежде ей целоваться не приходилось, но она часто воображала себе это событие, и теперь вдруг поняла, что богатая фантазия не является ее сильной стороной.

 Элизабет знала, что поцелуй посредством феромонов сообщает биологическую информацию, и этот акт стимулирует все нервные окончания, расположенные на губах и языке, давая толчок для начала химической реакции в мозге, вызывающей у человека приятные ощущения. Вот почему поцелуй, за незначительным исключением, стал частью человеческой культуры.

 Однако оказалось, что настоящий поцелуй не имеет ничего общего с теоретическими измышлениями по его поводу.

 Элизабет ощутила на губах мягкое нежное прикосновение, которое постепенно становилось все более настойчивым, и когда рука Ильи пробежала от бедра к груди, сердце Элизабет затрепетало под его пальцами. Вот его язык проскользнул между губами и стал лениво поглаживать язык Элизабет.

 У девушки перехватило дыхание, и при следующем выдохе из груди непроизвольно вырвался стон, похожий на подавленный крик боли. Мир вокруг завертелся с бешеной скоростью.

 — Прелесть, — шепнул Илья, и от его теплого дыхания по спине пробежали мурашки. — Просто прелесть. — Он ласково куснул Элизабет за нижнюю губу и тут же отпустил, а потом принялся рассматривать девушку, словно увидел в первый раз. — Ты мне нравишься.

 — Ты мне тоже. С тобой приятно целоваться.

 — Тогда нужно повторить во время танца. — Илья поднял ее с места и снова нежно поцеловал. — Ты, как бы это точнее выразиться… выглядишь неискушенной… Да, вот самое подходящее слово. Отличаешься от остальных женщин, которые приходят сюда потанцевать, выпить и пофлиртовать с мужчинами.

 — У меня не слишком богатый опыт во всем, что ты перечислил.

 Черные глаза Ильи сияли в мерцающем свете.

 — Тогда другим мужчинам повезло гораздо меньше, чем мне.

 Илья увлек ее за собой в сторону танцпола. По пути Элизабет успела оглянуться и увидела Джули. Ее тоже целовал партнер, но не томно и нежно, как Илья. Хотя подруге, кажется, это нравилось, и она охотно отвечала на его ласки…

 А Илья уже вел ее в медленном танце, бережно покачивая из стороны в сторону, совсем не так, как другие танцующие, которые бестолково метались, тряслись и вертелись вокруг. Их губы снова соприкоснулись.

 Элизабет уже не думала о химических реакциях и нервных окончаниях, отвечая на поцелуи. Инстинктивно она обняла Илью за шею и вдруг почувствовала в нем перемену. Она знала, что это всего лишь естественная непроизвольная физическая реакция.

 Однако какое удивительное ощущение она вызывала! Ведь причиной этой реакции является она, Элизабет. Илья ее хочет, а до сих пор такого никогда не случалось.

 — Что ты со мной делаешь, — шепнул на ухо Илья. — Вкус твоего тела, запах…

 — Это феромоны.

 Илья, удивленно наморщив лоб, глянул на девушку.

 — Что-что?

 — Да так, ерунда. — Элизабет прижалась лицом к его плечу.

 Она понимала, что действие алкоголя мешает трезво оценить происходящее, но тут же выбросила эту мысль из головы и, подняв голову, сама поцеловала Илью.

 — Давай присядем, — предложил через некоторое время Илья. — У меня по твоей милости колени дрожат.

 Он подвел Элизабет за руку к столику. Джули вскочила на ноги, ее лицо раскраснелось, глаза сияли. После секундного колебания она рассмеялась и, схватив сумочку, обратилась к молодым людям:

 — Мы сейчас вернемся. Ну, Лиз, идем!

 — Куда?

 — Как куда? В женский туалет.

 — Ох, прости, я не сообразила.

 Джули схватила подругу под руку, стремясь удержать равновесие.

 — Нет, ты только представь, мы отхватили самых крутых парней в клубе! Господи, какие они сексуальные! А твой к тому ж говорит с таким приятным акцентом. Вот бы и мой так… А целуется он в сто раз лучше Даррелла. Он фактически является владельцем клуба, а еще имеет дом у озера. После вечеринки мы все туда отправимся.

 – К нему домой? Думаешь, это прилично?

 — Еще как прилично! — Джули толчком открыла дверь в туалетную комнату и с раздражением посмотрела на выстроившуюся в кабинки очередь. — Ну, как всегда! А мне до смерти хочется писать. Ну прямо невтерпеж! А что твой парень? Хорошо целуется? Как его звать?

 — Илья. И целуется он отлично. Мне он очень нравится, вот только не знаю, стоит ли ехать к Алексу домой.

 — Ох, Лиз, прекрати! Неужели ты меня подставишь? Я решила переспать с Алексом, но не могу в первый же раз ехать к нему одна. А тебе с Ильей спать необязательно, раз ты вся такая из себя невинная.

 — Секс является естественным и необходимым актом, цель которого не только воспроизведение потомства, но и получение удовольствия, а также снятие напряжения. Разумеется, если речь идет о взаимоотношениях между людьми.

 — Опять энциклопедию включила? — Джули игриво подтолкнула ее локтем. — Значит, ты не станешь считать меня потаскушкой, если я пересплю с Алексом?

 — Откуда такие предрассудки? Глупый пережиток патриархального общества, где за желание получить удовольствие от секса женщину считали дешевой шлюхой, в то время как у мужчин оно расценивалось как жизненная необходимость. Девственность не приз, который достается победителю, и хранить ее нет смысла. Девственная плева не является наградой и не обладает какой-то особой силой. Женщины, точно так же, как мужчины, должны получать сексуальное удовлетворение, независимо от того, является ли их целью воспроизведение потомства, а их союз с моногамным. Им необходимо предоставить такую же свободу, что и мужчинам.

 Тощая рыжая девица взбила пышную шевелюру и, проходя мимо Элизабет, одарила ее ослепительной улыбкой:

 — Пой, птичка, пой!

 Девица вышла из туалетной комнаты, а Элизабет, наклонившись к подруге, прошептала:

 — С какой стати мне петь?

 — Ну, просто так говорят. Знаешь, Лиз, я ведь думала, ты недотрога и не позволишь прикоснуться к себе ниже пояса, да и то исключительно в одежде.

 — Отсутствие опыта не делает меня образцом добродетели.

 — Да ладно, забудь. Я поначалу хотела тебя бросить, как только мы зайдем в клуб и я кого-нибудь подцеплю. Но ты прикольная, даже когда читаешь нотации, как учительница. Так что прости за дурные мысли.

 — Не извиняйся. Я знаю, что сильно отличаюсь от твоих подруг.

 — Эй… — Джули крепко обняла Элизабет за плечи. — С сегодняшнего дня ты тоже моя подруга, ладно?

 — Надеюсь. У меня никогда…

 — Ну, слава богу! — Джули с радостным воплем бросилась в освободившуюся кабинку. — Значит, едем к Алексу, решено?

 Элизабет окинула взглядом туалетную комнату. Собравшиеся здесь женщины поправляли прически, подкрашивали лица, дожидались своей очереди в кабинку. Все весело смеялись и болтали без умолку. Элизабет вдруг пришло в голову, что она единственная девственница в этой компании.

 «Девственность — это не награда», — напомнила себе Элизабет в очередной раз. Однако и бременем ее не назовешь, так что только она сама может решить, как поступить: расстаться с невинностью или хранить дальше. Это ее жизнь, и, следовательно, выбор только за ней.

 — Лиз?

 — Да. — Успокоившись, она прошла во вторую освободившуюся кабинку. — Да, — повторила она, закрывая дверцу и зажмуривая глаза. — Едем. Вместе.

* * *

 А в зале за столиком Илья отхлебывал из кружки пиво.

 — Если этим девчонкам исполнился двадцать один год, то я шестидесятилетний старец.

 Алекс только пожал плечами и со смехом заметил:

 — Ну, они достаточно взрослые. А моей прямо-таки не терпится. Уж поверь на слово.

 — Алексей, она пьяна в стельку.

 — Ну и что? Я не лил ей насильно спиртное в глотку. И вообще меня потянуло на свеженькое, сегодня ночью потрахаемся вволю. Только не говори, братец, что сам не собираешься переспать со жгучей брюнеточкой.

 — Она прелесть. — По губам Ильи пробежала мечтательная улыбка. — И не так пьяна, как твоя. Если она захочет, мы займемся любовью. Мне нравится ее живой ум.

 — Ох, не придуривайся.

 — Нет, правда. Именно поэтому она выделяется среди остальных. — Илья огляделся по сторонам. Проходящие мимо женщины казались пустышками, а все их поступки предсказуемыми. Всегда одно и то же. — Занятная девушка. Да, вот, пожалуй, подходящее слово.

 — Все решения принимает блондинка, а потому мы все поедем ко мне. Моя девчонка заявила, что без подруги не поедет. А ты со своей можешь занять свободную комнату.

 — Предпочитаю отправиться к себе домой.

 — Послушай, либо обе, либо ни одной. Я что, зря старался, ублажал ее битых два часа, чтобы подняла свою задницу и поехала со мной? И вот теперь все летит к чертям, потому что ты, видите ли, не можешь уломать подружку?

 — Почему же, могу. — Взгляд Ильи стал колючим и холодным. — Могу, кузен.

 — И где, по-твоему, лучше обтяпать это дельце, кузен? Уж не в твоей ли задрипанной берлоге, с которой ты никак не съедешь? А может, все-таки в моем доме у озера?

 — Я предпочел бы отправиться в свое скромное жилище, — поморщился Илья. — Ну да ладно, едем к тебе. Только учти, Алексей, никаких наркотиков.

 — Ой, ради бога!

 — Никаких наркотиков, — повторил Илья, наклоняясь вперед. — Держи себя в рамках. Мы не знаем этих девушек, но моей, уверен, это не понравится. Говорит, собирается поступать в высшую школу в ФБР.

 — Да ладно, стараешься меня запугать.

 — Ты понял? Без наркоты. Иначе я не поеду, и тебе не удастся всласть потрахаться.

 — Хорошо, договорились. Вон они идут.

 — Да встань же. — Илья украдкой толкнул ногой двоюродного брата. — Хотя бы сделай вид, что ты джентльмен, — шепнул он, поднимаясь с места и протягивая руку Лиз.

 — Нам хотелось бы поскорее отсюда убраться, — объявила Джули, прижимаясь к Алексу. — Не терпится посмотреть на твой дом.

 — Значит, так мы и поступим. Нет ничего лучше тесной компании.

 — А ты согласна? — шепотом спросил Илья, когда они вышли из зала.

 — Джули очень хочется, а раз мы пришли вместе…

 — Я не спрашиваю, чего хочет Джули, речь о тебе.

 Элизабет с замиранием сердца подняла глаза на спутника. Значит, Илье не безразличны ее желания.

 — Да, я хочу поехать с тобой.

 — Отлично. — Он прижал руку Элизабет к сердцу и повел через толпу. — Наши желания совпадают. Ты можешь рассказать о себе много интересного. А мне хочется узнать о тебе все.

 — А Джули говорит, что парни… мужчины только и знают, что говорят о себе.

 Илья со смехом обнял ее за талию.

 — Тогда каким образом они узнают о существовании обворожительных женщин?

 Они почти добрались до выхода, но тут подошел вышибала и похлопал Илью по плечу.

 — Подожди минутку, — попросил Илья Лиз, отходя в сторону.

 Элизабет не слышала разговора, да и вели его на русском языке, но по лицу Ильи поняла, что услышанное пришлось ему не по душе.

 Однако до слуха отчетливо донеслось проклятие «Черт возьми!», а потом Илья сделал знак вышибале и вывел Лиз на улицу, где уже ждали Алекс и Джули.

 — Прости, но возникло неотложное дело.

 — Не беспокойся, я все понимаю.

 — Что за ерунда, Илья! — возмутился Алекс. — Пусть этим займется кто-нибудь еще.

 — Ничего не поделаешь, работа, — отрезал Илья. — Это не займет много времени. Не больше часа. А ты езжай с Алексом и подругой. Я приеду, как только освобожусь.

 — Но…

 — Ну, давай же, Лиз! Все нормально. Подождешь Илью у Алекса. У него полно всякой музыки и огромный телевизор с плоским экраном.

 — Дождись меня. — Илья наклонился и поцеловал Элизабет. — Я быстро. А ты, Алекс, веди машину аккуратно. Сегодня тебе достался драгоценный груз.

 — Теперь у меня две красавицы. — Не тратя времени даром, Алекс взял обеих девушек за руки. — Илья все воспринимает всерьез, а я люблю повеселиться. Мы слишком молоды, чтобы смотреть на жизнь так серьезно.

 К тротуару плавно подкатил черный джип, Алекс поймал ключи, брошенные служащим, и открыл дверцу. Повинуясь законам вежливости и хорошего воспитания, Элизабет скромно пристроилась на заднем сиденье и не отрываясь смотрела на дверь клуба, даже когда машина тронулась с места. Едва не свернула себе шею. А Джули в это время беззаботно напевала под доносившуюся из стереопроигрывателя музыку.

* * *

 Все шло наперекосяк. Без Ильи чувство радостного возбуждения в предвкушении новых впечатлений быстро улетучилось, и окружающий мир стал тусклым и унылым. Под действием алкоголя Элизабет начало укачивать в машине, к горлу периодически подкатывала тошнота. Она вдруг почувствовала, что страшно устала, и, чтобы унять приступы тошноты, прислонилась к боковому окну.

 Элизабет понимала, что она здесь лишняя. Джули и Алекс пели и весело смеялись. Алекс вел машину слишком рискованно, и на каждом повороте Элизабет боялась, что ее вот-вот вырвет. Нет, только не это! Девушку бросило в жар, но она усилием воли заставила себя сделать несколько глубоких вдохов. Нет, она не унизится до такого безобразия. Не хватает только изгадить рвотой шикарную машину Алекса.

 Элизабет чуть приоткрыла окно. Встречный ветер приятно обдувал лицо, и хотелось лишь одного: добраться до постели и уснуть. Сегодня вечером пришлось слишком много выпить, что вызвало соответствующую химическую реакцию. Отнюдь не столь приятную, как при поцелуе.

 Элизабет пыталась сосредоточиться на дыхании, на прохладном дуновении ветра, на домах, на проносившихся за окном встречных машинах, незнакомых улицах. Да на чем угодно, лишь бы отвлечься от противного тошнотворного ощущения на желудке и раскалывающей голову боли.

 Машина петляла вдоль Лейк-Шор-драйв, и Элизабет подумала, что она совсем рядом со своим домом в Линкольн-Парк. Ах, если бы можно было оказаться дома, улечься в теплую постель и погрузиться в глубокий сон, который избавит от противной тошноты и головокружения! Но вот Алекс остановил машину возле красивого старинного двухэтажного особняка в викторианском стиле, и Элизабет с чувством огромного облегчения выбралась на свежий воздух и ощутила под ногами твердую почву.

 — Отсюда открывается великолепный вид, — хвастался Алекс, помогая Джули выйти из машины. — Сначала хотел купить квартиру, но мне нравится уединение. А как просторно, есть где разгуляться. И никто не жалуется на громкую музыку.

 Алекс обнял Джули и ущипнул за ягодицу, а та истерично захихикала в ответ.

 Элизабет, отчаянно борясь с тошнотой, уныло плелась сзади и прекрасно понимала, что играет незавидную роль пятого колеса в телеге.

 — Ты живешь здесь один? — попыталась она завязать разговор.

 — В доме хватит места для любой компании. — Алекс отпер парадную дверь и отошел в сторону, пропуская девушек вперед. Когда Элизабет проходила мимо, он шутливо шлепнул ее по попке.

 Элизабет хотела сделать хозяину приятное и похвалить прекрасный дом, но все здесь выглядело слишком ярким, вычурным и новомодным: сплошные острые кромки, сияющие поверхности и глянцевый блеск кожи. В гостиной бросался в глаза ярко-красный бар, огромный диван, обтянутый черной кожей и невероятных размеров телевизор на стене, тогда как с точки зрения хорошего вкуса основной акцент следовало сделать на широких стеклянных окнах и дверях, ведущих на террасу.

 — О господи, как мне здесь нравится! — Джули тут же шлепнулась на диван и вытянулась во весь рост. — Похоже на декадентский стиль.

 — Таков был изначальный замысел, детка. — Алекс взял пульт, и в следующую секунду комнату наполнила оглушительная музыка. — Пойду налью что-нибудь выпить.

 — Будь добр, сделай «Космос», — попросила Джули. — Обожаю «Космос».

 — И я к тебе присоединюсь.

 — Можно мне стакан воды? — обратилась к Алексу Элизабет.

 — Ох, Лиз, не будь такой занудой!

 — У меня произошло обезвоживание. — Господи, как же хочется на свежий воздух! — Ничего, если я немного прогуляюсь и осмотрю дом снаружи?

 — Конечно. Мой дом — твой дом.

 — А я хочу танцевать!

 Джули, пошатываясь, встала с дивана и принялась извиваться всем телом, а Элизабет потихоньку выскользнула на улицу. Наверное, вид, открывающийся с террасы, и правда великолепен, но перед глазами все плыло и срочно пришлось ухватиться за перила, чтобы не упасть.

 Что они с Джули наделали? О чем только думали? Как глупо и опрометчиво они поступили! Надо срочно отсюда выбираться и убедить Джули в необходимости побега.

 Из гостиной даже сквозь оглушительную музыку прорывался пьяный смех подруги.

 Может, посидеть здесь минут десять, подождать, пока прояснится туман в голове и успокоится желудок, а потом сказать Джули, что звонила ее мать? Еще один обман в бесконечной паутине лжи, опутавшей их сегодня вечером. Надо придумать подходящий, убедительный предлог и уйти. Но сначала пусть посветлеет в глазах.

 — А, вот ты где прячешься! — Элизабет повернулась на звук голоса и увидела Алекса. — На-ка, выпей по стаканчику каждого. — Он держал в каждой руке по бокалу: в одном была минеральная вода, а в другом в приглушенном сиянии светильников розовело мартини. При виде этого напитка Элизабет снова чуть не вывернуло.

 — Благодарю, но я, пожалуй, ограничусь водой.

 — Нет, детка, этот бокал ты должна осушить до дна. Я настаиваю. — Однако Элизабет решительным жестом отодвинула мартини.

 — Нечего сидеть в одиночестве и кукситься. — Алекс придвинулся ближе, прижимая девушку к перилам. — Можно славно повеселиться и втроем. У меня хватит сил на обеих.

 — Мне кажется…

 — Кто знает, удостоит ли нас своим присутствием Илья? Работа, работа… Вечно одна работа на уме. Хотя ты его здорово зацепила! Меня, впрочем, тоже. Ну же, пойдем в дом и порезвимся на славу!

 — Я, пожалуй, дождусь Илью. А пока я бы хотела воспользоваться ванной комнатой.

 — Многое теряешь, крошка, — пожал плечами Алекс; Элизабет заметила, как злобно сверкнули его глаза. — Ванная налево за кухней.

 — Спасибо.

 — Если передумаешь, приходи! — крикнул Алекс вслед убегающей Элизабет.

 — Джули. — Она схватила подругу за руку, но та, пошатываясь, лишь попыталась изобразить непонятное танцевальное па.

 — Ой, мне так весело. Самая чудесная ночь в жизни!

 — Джули, ты слишком много выпила.

 Презрительно фыркнув, Джули оттолкнула подругу.

 — Ничего подобного!

 — Нам надо выбираться отсюда.

 — Нет, мы останемся и оторвемся по полной!

 — Алекс намекнул, что собирается переспать с нами обеими.

 — Фью! — со смехом присвистнула Джули. — Обычный треп, Лиз. Не морочь мне голову всякой чушью. Через пару минут сюда приедет твой парень, а пока выпей чего-нибудь и успокойся.

 — Не буду больше пить, меня и так тошнит. И вообще, я хочу домой.

 — Нет, только не домой. Да наплевать на все. Давай, Лиззи, потанцуй со мной!

 — Не могу. — Лиз прижала руку к желудку, чувствуя, как лоб покрывается холодной испариной. — Мне срочно надо…

 Не в состоянии сдерживать дольше позыв, она стрелой кинулась в сторону ванной комнаты. Алекс, прислонившись к двери на террасу, проводил ее насмешливым взглядом.

 Спотыкаясь, Элизабет пронеслась по кухне и едва не упала, поскользнувшись на кафельной плитке, когда открывала дверь ванной.

 Задыхаясь от рыданий, она все-таки задержалась на секунду, чтобы запереть дверь на задвижку, а потом упала на колени перед унитазом. Элизабет вырвало розовой слизью, но едва она успела отдышаться, как приступ рвоты повторился. Используя раковину в качестве рычага, она кое-как поднялась на ноги. По щекам градом катились слезы, застилая глаза. Элизабет открыла кран с холодной водой, прополоскала рот и плеснула несколько пригоршень в лицо.

 Дрожа всем телом, она подняла голову и посмотрелась в зеркало. Бледное как мел лицо с подтеками туши и размазанными стрелками, напоминающими синяки. Краска стекала по щекам, и создавалось впечатление, что она плачет черными слезами.

 Какой позор! Чувство стыда не смогла заглушить даже вновь подкатившая к горлу тошнота, которая заставила ее опять преклонить колени перед унитазом.

 Вконец измученная, она свернулась калачиком на кафельных плитках и разрыдалась. Ванную комнату кружило, как в водовороте, и Элизабет сейчас меньше всего хотелось, чтобы ее застали в таком постыдном виде.

 Ей отчаянно хотелось домой.

 А еще умереть.

 Некоторое время она лежала, прижавшись щекой к холодным кафельным плиткам, но потом все-таки рискнула сесть. Ванная комната наполнилась зловонным запахом рвоты и пота, но уходить отсюда нельзя, пока желудок окончательно не очистится.

 Элизабет намылила руки и до боли терла лицо, регулярно прерывая эту процедуру через короткие промежутки времени, чтобы отдышаться и побороть очередной приступ рвоты.

 Лицо оставалось бледным, но вдобавок покрылось красными пятнами. Глаза тоже покраснели, а руки так сильно тряслись, что, когда она попыталась подправить макияж, получилось едва ли не хуже, чем было.

 Что ж, она переживет страшное унижение, выйдет на террасу, подышит свежим воздухом и дождется приезда Ильи. А потом попросит отвезти ее домой. Наверное, он все поймет.

 И не захочет новой встречи. И никогда больше ее не поцелует.

 «Такова взаимосвязь причины и следствия», — напомнила себе Элизабет. Она лгала, и обману не было конца, а в результате приходится переживать новое унижение. И что еще хуже, краешком глаза увидеть мечту, которая могла осуществиться, и тут же безвозвратно ее утратить.

 Элизабет опустила крышку унитаза и уселась сверху, сжимая в руках сумочку и собираясь с силами для следующего шага. Потом она сняла туфли с усталых ног. Какая теперь разница? Терпеть боль больше не осталось сил. Ничего не поделаешь, для Золушки часы пробили полночь.

 Стараясь сохранить остатки достоинства, Элизабет прошла через кухню с хитроумными устройствами черного цвета и ослепительно белыми столами и стойками. Остановившись у открытых дверей в гостиную, она увидела обнаженных Алекса и Джули, которые занимались любовью на кожаном диване.

 Потрясенная до глубины души, она на мгновение застыла на месте, не в силах отвести глаз от татуировок на спине и плечах Алекса, от его ритмично подергивающихся бедер. Лежавшая под ним Джули издавала гортанные стоны.

 Устыдившись нечаянно увиденной сцены, Элизабет попятилась и тихонько выскользнула на террасу через находившуюся за кухней дверь.

 Она сидела в темноте, терпеливо дожидаясь, пока Алекс и Джули закончат свое занятие. Элизабет никогда не была ханжой и не находила ничего постыдного в сексе. И все же в таких случаях куда лучше пройти в спальню и запереть за собой дверь.

 Потом заболело горло и снова захотелось пить. Жаль, что нет под рукой одеяла. Она совсем окоченела от холода. И внутри все холодно и пусто, а сама Элизабет такая хрупкая и уязвимая.

 Пристроившись в кресле в самом темном уголке террасы, она погрузилась в дремоту.

 И не поняла, что именно ее разбудило: голоса или непонятный грохот. Как бы там ни было, но Элизабет проснулась. Все тело затекло, и было по-прежнему очень холодно. Глянув на часы, она обнаружила, что проспала не более четверти часа, и теперь чувствовала себя еще более мерзко.

 Необходимо как можно скорей добраться до дома. Элизабет бесшумно проскользнула к дверям, желая убедиться, что подруга и Алекс закончили заниматься сексом.

 Джули видно не было, а в комнате находился только Алекс, облаченный в черные трусы-боксеры, и два одетых мужчины.

 Закусив губу, Элизабет подкралась ближе. Возможно, эти люди приехали сообщить Алексу, что Илья задерживается. Господи, хоть бы Илья поскорее пришел и отвез ее домой!

 Вовремя спохватившись, что выглядит не лучшим образом, Элизабет отошла в тень и стала потихоньку продвигаться к двери, которую Алекс оставил открытой.

 — Мать твою, говори по-английски! Я родился и вырос в Чикаго. — Алекс, не скрывая раздражения, покачиваясь, подошел к бару и налил стакан водки. — Чего тебе надо, Короткий? Что за дело, с которым нельзя подождать до завтра?

 — Зачем же откладывать на завтра? Ну что, мой американский акцент тебя устраивает? — Произнесший эти слова мужчина отличался атлетическим телосложением. Короткие рукава черной футболки открывали мощные бицепсы и покрытые татуировкой руки. Как и Алекс, он был белокур и хорош собой. Может быть, один из родственников? Сходство незначительное, но все же заметное.

 Его спутник был крупнее и старше, с манерами военного.

 — Как же, Янки-Дудл хренов. — Алекс резко отодвинул стакан с водкой. — Рабочий день закончен.

 — А ты так усердно трудился. — Короткий говорил тихо и ласково, но за мягким интригующим акцентом слышались металлический скрежет и непреклонная решимость. — Да, обкрадывать собственного дядю — работенка не из легких.

 При этих словах Алекс, высыпавший из пакетика белый порошок на миниатюрное квадратное зеркальце на стойке бара, застыл на месте.

 — Что ты несешь? Я не ворую у Сергея.

 — Ты обкрадываешь клубы и рестораны, снимаешь сливки от афер в Интернете, имеешь барыши от проституции, получаешь прибыль везде, куда могут дотянуться вороватые ручонки. А потом заявляешь, что не обворовываешь дядю. Или держишь его за дурака?

 Алекс, презрительно усмехаясь, взял какой-то тонкий металлический инструмент и стал разминать порошок.

 Кокаин, догадалась Элизабет. Господи, зачем только она приехала в этот дом?!

 — Я предан Сергею, — заявил Алекс, не прерывая своего занятия. — И поговорю с ним об этом дерьме завтра.

 — Ты что же, Алексей, думаешь, он не знает, на какие средства покупаются часы «Ролекс», одежда от Армани и Версаче, содержится этот дом и приобретаются другие дорогие игрушки… а также наркотики? Или надеешься, ему неизвестно, что ты спутался с полицией?

 Алекс уронил металлический инструмент, и тот со звоном упал на стекло.

 — Я не путаюсь с копами.

 Элизабет видела, что он лжет, поняла это по глазам, по растерянным ноткам в голосе.

 — Два дня назад тебя задержали за хранение наркотиков. — Короткий, не скрывая омерзения, махнул рукой в сторону пакетика с кокаином. — И ты, мудак, заключил с ними сделку. Предал семью, чтобы жить на свободе и спасти свою драгоценную жизнь. А тебе известно, Алексей, как поступают с ворами и предателями?

 — Я поговорю с Сергеем и все объясню. Мне пришлось кое-что рассказать копам, так, разную ерунду. Я их просто одурачил.

 — Нет, Алексей, это они водили тебя за нос. А теперь ты покойник.

 — Мне надо поговорить с Сергеем. — Алекс попятился, но старший из мужчин с удивительным для своей комплекции проворством заломил ему руки за спину.

 Лицо Алекса исказилось от страха, и с перепуга он заговорил по-русски:

 — Нет, Яков, не надо. Мы же двоюродные братья, а наши матери — родные сестры. Мы одной крови.

 — Ты позоришь свою мать и весь род. На колени, мерзавец!

 — Нет, не надо!

 Второй мужчина сбил Алекса с ног и швырнул на пол.

 — Умоляю, не надо! Мы же одна семья, дайте мне шанс!

 — Да-да, умоляй пощадить твою никчемную жизнь. Я бы позволил Егору разорвать тебя на мелкие кусочки, но дядя просил проявить милосердие. Ради сестры.

 — Ради бога, будьте великодушны!

 — Вот тебе великодушие. — Короткий выхватил из-за пояса револьвер, прижал ствол ко лбу Алекса и выстрелил.

 У Элизабет подкосились ноги, и она упала на колени, зажимая рот рукой, чтобы не закричать.

 Короткий приставил револьвер к виску Алекса и выстрелил еще два раза.

 Он совершил убийство с удивительным хладнокровием, его лицо застыло, словно маска из камня. Но неожиданно насторожился и бросил быстрый взгляд в сторону кухни.

 — Ох, Алекс, мне нехорошо. Хочу прилечь, или, может, нам лучше… а вы кто такие?

 — Мать твою! — выругался Короткий и дважды выстрелил в Джули. — Почему не предупредили, что у него в доме шлюха?

 Спутник Короткого подошел к лежавшей на полу Джули и, покачав головой, сказал:

 — Совсем молоденькая.

 — Ну, старость ей не грозит.

 Перед глазами Элизабет поплыл туман. Нет, это дурной сон, ночной кошмар! Из-за выпитого алкоголя и приступов рвоты. Вот сейчас она проснется, и все будет по-прежнему. Скорчившись в темном углу, она смотрела на тело Алекса. Крови почти нет. Если бы этот ужас случился на самом деле, крови было бы гораздо больше. Разве не так?

 Просыпайся, просыпайся, просыпайся!

 В этот момент в комнату зашел Илья, и стало еще страшнее.

 Сейчас его тоже убьют. Тот ужасный тип пристрелит его, как Алекса и Джули. Надо как-то помочь Илье, надо…

 — Черт побери, что вы натворили?

 — Выполнили приказ.

 — Вам приказали сломать ему руки и сделать это завтра вечером!

 — Ситуация изменилась. Наш осведомитель сообщил, что Алексей снюхался с копами.

 — Вот чертов ублюдок!

 Элизабет с ужасом наблюдала, как Илья пинает ногой тело двоюродного брата.

 Значит, он один из шайки. Он заодно с убийцами.

 Илья остановился и, откинув со лба волосы, бросил взгляд на труп Джули.

 — Мать вашу! А без этого нельзя было обойтись?

 — Девчонка нас видела. Нас предупредили, что девка Алекса ушла с другим.

 — Да, а этой крошке не повезло. Алекса потянуло на свеженькое. А где вторая?

 — Какая еще вторая?

 Прекрасные черные глаза Ильи стали ледяными.

 — Их было двое. Вот эта и другая, брюнетка с короткой стрижкой, в красном платье, Егор.

 Кивнув, крупный мужчина вытащил нож и направился в сторону лестницы. Илья жестом указал на кухню, и, повинуясь приказу, Короткий двинулся туда, а сам Илья прошел к двери, ведущей на террасу.

 — Лиз, — тихо позвал он. — Все хорошо, не бойся. Выходи.

 Он вынул из ботинка нож и, пряча его за спиной, вышел на террасу.

 Заметив туфельки Элизабет, он обследовал террасу, бросился к перилам.

 — Никого нет, — появившись в дверном проеме, объявил Короткий.

 — Девчонка была здесь. Найди ее.

4

 Элизабет бежала, не разбирая дороги. Широко раскрытые глаза словно остекленели, из легких с болью вырывался воздух вперемешку с рыданиями. Она впилась пальцами в горло, чтобы заглушить рвавшийся наружу крик. Если ее услышат, то поймают и убьют. Как Джули.

 Девушке стоило большого труда побороть инстинктивное желание выбежать на дорогу. Ведь у Ильи может быть целая шайка сообщников. И как знать, возможно, машина, которую она попытается остановить, тоже принадлежит бандитам. И дверь, в которую она станет отчаянно стучать кулаками, откроет один из приятелей Ильи.

 Нужно бежать со всех ног и как можно дальше, а потом найти подходящее укрытие.

 Элизабет, не раздумывая, перелезала через попадавшиеся на пути заборы, продиралась сквозь густой кустарник. Израненные о камни босые ноги кровоточили и саднили, но она сдерживала крики боли и отчаяния. Стараясь укрыться от лунного света, она, словно крот, выискивала темные уголки.

 Вот она пробежала по чужому двору под бешеный лай собаки.

 Только бы не услышали и не догнали.

 Ни в коем случае нельзя оглядываться.

 Что-то вонзилось в бок. Элизабет наклонилась вперед, на секунду решив, что получила пулевое ранение. Она лежала на земле, поджав колени, а из груди вырывалось обжигающее горло дыхание.

 Слава богу, это всего лишь судорога, за которой тут же последовал приступ неукротимой рвоты. Встав на четвереньки, она ловила воздух ртом: позывы рвоты вызывали острую боль в пустом желудке. Еще секунду, и ее вывернет наизнанку.

 «Ничего особенного, обычное состояние шока», — убеждала себя Элизабет, стуча зубами от страха и холода. Несмотря на катившийся градом пот, все тело била дрожь, сердце бешено колотилось, а перед глазами стоял туман. Да, она находится в состоянии шока, и в данный момент необходимо взять себя в руки, остудить мозг и начать думать.

 Желая согреться, Элизабет принялась энергично растирать руки и одновременно старалась выровнять дыхание. Затем она поползла по земле в поисках сумочки, оброненной при падении. Элизабет точно помнила, что сумочка была у нее в руках, а значит, она не утратила способности соображать.

 Надо немедленно вызвать полицию и попросить помощи.

 — Вынь телефон, — приказала себе Элизабет, пытаясь успокоиться. — нажми на кнопку и расскажи… расскажи все…

 — Девять, один, один. Что у вас случилось?

 — Помогите. Помогите мне.

 – Что именно с вами случилось?

 — Он их застрелил. — Из глаз градом хлынули слезы, заглушая голос. — Застрелил их, а я убежала.

 — Мэм, вы заявляете об убийстве с помощью огнестрельного оружия?

 — Он убил их. Убил Джули. А я убежала.

 — Я немедленно высылаю на помощь бригаду. Сообщите, где вы находитесь.

 — Не знаю. — Элизабет прикрыла рот рукой, чувствуя, что вот-вот потеряет сознание. — Я бежала, бежала… полагаю, сейчас нахожусь недалеко от Лейк-Шор-драйв. Подождите! Ради бога, подождите, не кладите трубку!

 — Я жду. Как вас зовут?

 — Элизабет. Элизабет Фитч.

 — Элизабет, вы что-нибудь узнаете? Можете назвать какой-нибудь ориентир или адрес?

 — Сейчас поищу. Я нахожусь за домом. Серый каменный дом с башенками. — Она захромала к дому и вышла на участок, освещаемый фонарями. — Здесь заасфальтированная подъездная дорога и большой гараж. Еще крыши… и сады.

 — Можете выйти на проезжую часть улицы?

 — Да. Вижу светофор. Если я пойду туда, меня увидят и поймают.

 — Говорите, Элизабет, не молчите и не выключайте телефон. Мы пытаемся найти вас по сигналу.

 — Вижу название улицы, номера домов. — Элизабет продиктовала адрес.

 — Полиция уже выехала к вам на помощь. Элизабет, вы не ранены?

 — Нет-нет, я убежала. Когда они пришли, я пряталась на террасе. Бандиты не знали, что я там, не заметили меня. А тот человек застрелил их обоих. Убил Джули.

 — Где это произошло?

 — Не знаю. Адреса у меня нет. Где-то на Лейк-Шор-драйв. Не надо было туда ехать. Не надо было ехать в этот дом. А теперь Джули умерла.

 — Элизабет, а кто такая Джули?

 — Джули Мастерс. Моя подруга Джули. Вот показалась машина, мне нужно срочно спрятаться.

 — Не бойтесь, это патрульная машина.

 — Точно? — Паника сдавила грудь, не давая дышать. — Вы уверены?

 — Они как раз вышли на связь, подъезжают по названному вами адресу. Сейчас скажу, чтобы включили прожектор. Видите его?

 — Да-да, вижу! — Спотыкаясь, Элизабет пошла на приближающийся свет. — Спасибо.

 — Вы в безопасности, Элизабет.

 Полицейские хотели отвезти Элизабет в больницу, но, заметив, что девушка испугалась еще больше, решили доставить ее в полицейский участок. Дрожа всем телом, она свернулась калачиком на заднем сиденье патрульной машины, стараясь согреться под одеялом, заботливо накинутым одним из полицейских.

 Элизабет привели в комнату, где из мебели находился только стол да несколько стульев. Один из офицеров остался с ней, остальные занялись приготовлением кофе.

 — Расскажите по порядку, что произошло.

 Полицейский представился офицером Блэкли. У него было суровое лицо и усталые глаза, и именно он укрыл Элизабет одеялом.

 — Мы пошли в клуб. Мы с Джули пошли в клуб.

 — Джули Мастерс?

 — Да.

 — Какой клуб?

 — «Склад 12». Я… — Пришлось рассказать всю правду. Лгать больше не было смысла. — Я сделала для нас поддельные удостоверения личности.

 На лице полицейского отразилось удивление, и он что-то записал в блокнот.

 — Сколько вам лет?

 — Шестнадцать. В сентябре будет семнадцать.

 — Шестнадцать, — повторил офицер, рассматривая девушку. По лицу и голосу нельзя было понять, что он думает. — А где же твои родители?

 — У меня только мать. Но она уехала на медицинскую конференцию.

 — Мы обязаны ей сообщить.

 — Конечно. — Элизабет устало закрыла глаза. — Доктор Сьюзен Л. Фитч. Она остановилась в отеле «Уэстин Пичтри Плаза» в Атланте.

 — Прекрасно. Значит, ты смастерила поддельные удостоверения личности, чтобы попасть в клуб «Склад 12».

 — Да, как же я об этом сожалею! Можете меня арестовать, только найдите убийц Джули.

 — Ты же сказала, что находилась в каком-то доме, а не в клубе.

 — Мы познакомились с Алексом в клубе, а потом поехали к нему домой. Зря мы так поступили. Слишком много выпили. Этого тоже не следовало делать. Мне стало плохо, и я вышла на улицу, потому что… — по щекам Элизабет снова ручьем потекли слезы. — Так вот, я вышла подышать свежим воздухом, а в это время приехали двое и сначала застрелили Алекса, а потом и Джули, когда она пришла в гостиную. А мне удалось убежать.

 — Ты не знаешь, где находится дом, верно?

 — Почему же. Могу показать, как туда добраться, или начерчу карту. Только адреса не знаю, не догадалась посмотреть. Какая же я дура! Господи, какая дура! Пожалуйста, давайте поедем поскорее. Нельзя оставлять там Джули.

 — А тебе известно полное имя этого Алекса?

 — Я… да! Слава богу! Убийца называл его Алексеем. Алексей Гуревич.

 Блэкли словно окаменел, а его взгляд сделался колючим.

 — Значит, ты утверждаешь, что была в доме Алексея Гуревича, где стала свидетелем двойного убийства?

 — Да, да, да. Поедем скорее.

 — Погоди. — Он поднялся навстречу второму полицейскому, который принес для Элизабет кофе, и что-то шепнул ему на ухо. Девушка не слышала слов, но поймала на себе удивленный взгляд офицера, поспешно покинувшего комнату.

 — Принимая во внимание твой юный возраст, необходимо поставить в известность Службу по защите прав детей. Скоро сюда прибудет следователь и побеседует с тобой.

 — А как же Джули? Может, сначала съездим в тот дом? Я ее бросила там одну. Просто бросила.

 — Мы знаем, где живет Гуревич.

 Офицер вышел из комнаты, оставив Элизабет в одиночестве, но минут через пятнадцать ей принесли чашку куриного бульона из торгового автомата. Девушка думала, что еда не полезет в горло, но после первого же глотка поняла, что измученный желудок требует пищи.

 Горячий бульон и кофе не смогли побороть страшную, опустошающую усталость. Положив голову на стол, Элизабет закрыла глаза.

 А в соседней комнате детектив Шон Райли беседовал с напарницей.

 — Значит, это наш свидетель.

 — Элизабет Фитч, шестнадцать лет, дочь доктора Сьюзен Л. Фитч, заведующего хирургическим отделением в больнице «Силва мемориал». — Бренда Гриффит отхлебнула из чашки кофе «Старбакс». Она прослужила в полиции пятнадцать лет, и ночные вызовы стали делом привычным, однако чашечка кофе помогала смягчить удар. — Сейчас прибудет Служба по защите прав ребенка.

 — Показания свидетеля подтвердились?

 — Гуревич получил одну пулю в лоб и две в висок. Оружие мелкокалиберное, стреляли с близкого расстояния. Убитую женщину, судя по удостоверению личности, зовут Джули Мастерс, двадцати одного года. Однако свидетель утверждает, что удостоверение поддельное и она гораздо младше. Офицеры, прибывшие на место преступления, сообщают, что она убита двумя выстрелами.

 — Ох уж эти чертовы шестнадцатилетки! — покачал головой с поредевшими каштановыми волосами офицер Райли, ветеран с двадцатилетним стажем, наживший за годы службы хроническую боль в пояснице. — Нашей девчонке здорово повезло.

 — Ну, раз уж она осталась в живых, давай выясним, что ей известно, — предложила Бренда. — Предоставь это дело мне. Тут надо действовать мягко. Ведь если хотя бы половина из ее показаний правда, девочке пришлось пережить кошмарную ночь. А вот и представитель Службы по защите прав ребенка.

 — Пойду принесу малышке колы и чего-нибудь поесть, — сказал Райли. — Мы оба будем обращаться с ней бережно.

 Элизабет проснулась, словно от толчка, и с ужасом уставилась на миловидную женщину с убранными в пышный хвост волосами.

 — Прости, не хотела тебя напугать. Я детектив Гриффит, а это мисс Петри из Службы по защите прав ребенка. Сейчас сюда придет мой напарник, он решил, что порция попкорна тебе не повредит.

 — Сколько времени я проспала? — Элизабет глянула на часы. — Господи, уже почти утро. А Джули…

 — Сожалею о гибели твоей подруги.

 — Это я виновата. Не надо было идти в клуб. Я с самого начала понимала, что так нельзя. Но очень хотелось… Вот я и сделала фальшивые водительские удостоверения.

 — Как же, слышала. Можно взглянуть на твой документ?

 — Пожалуйста. — Элизабет вынула из сумочки водительское удостоверение.

 Гриффит внимательно его изучила со всех сторон и, удивленно подняв брови, обратилась к Элизабет:

 — И ты утверждаешь, что сделала его сама?

 — Да. Я раньше много экспериментировала с подобными вещами, а Джули так хотелось попасть на «Склад 12», вот я их и изготовила. Знаю, это незаконно и мне нет прощения. Я теперь нахожусь под арестом?

 Гриффит и Петри переглянулись между собой.

 — Думаю, с арестом мы повременим. Ты встречалась с Гуревичем до вчерашнего вечера?

 — Нет, он подошел к нашему столику. Мы пили «Космос». — Элизабет закрыла лицо руками. — Господи, неужели это случилось на самом деле? Прежде чем пойти в клуб, я нашла информацию в Интернете. Никогда прежде не бывала в ночных клубах. В нескольких статьях говорилось, что его владельцы связаны с русской мафией. Но когда Алекс к нам подошел, мне и в голову не пришло… а потом Илья…

 — Илья? Уж не Илья ли Волков?

 — Да. Мы танцевали, а потом пошли в отдельную кабину. Он меня целовал. Раньше никто меня не целовал, и было интересно узнать, как это. Илья был такой галантный, а потом…

 В этот момент открылась дверь, и Элизабет, оборвав речь на полуслове, сжалась от страха.

 — Знакомься, Элизабет. Мой напарник детектив Райли.

 — Принес тебе колу. Дочь без нее не может жить, особенно по утрам.

 — Спасибо, но мне не разрешают… — Элизабет нервно рассмеялась. — Глупо, правда? Я напилась до рвоты и стала свидетелем убийства двоих людей — и все равно боюсь нарушить указания матери в отношении безалкогольных напитков.

 Она открыла банку и налила колу в пластиковую чашку.

 — Спасибо, — еще раз поблагодарила она Райли.

 Выждав некоторое время, Гриффит решила, что пора продолжить беседу:

 — Элизабет, значит, вы вместе с Джули, Гуревичем и Ильей Волковым покинули клуб и поехали домой к Гуревичу?

 — Нет, нас было только трое. Илью задержали какие-то дела в клубе. Он собирался приехать позже. Так и вышло.

 — Это Илья Волков убил Гуревича и Джули?

 — Нет, их убил человек по имени Яков Короткий. Могу его описать или нарисовать портрет, или помочь вашему художнику. Я отчетливо помню его лицо, ведь у меня эйдетическая память. Я ничего не забываю… ничего и никогда не забываю, — повторяла Элизабет дрожащим голосом.

 — Господа детективы, — вмешалась Петри. — Элизабет получила тяжелую психологическую травму. Думаю, на первый раз хватит вопросов.

 — Нет-нет, я должна помочь. Надо что-то делать.

 — У нас есть разрешение ее матери на допрос, — возразила Гриффит.

 — Матери? — переспросила Элизабет.

 — Ей сообщили о случившемся. Доктор Фитч прилетает утром.

 — Ну что ж… — девушка закрыла глаза.

 — Послушай, Элизабет, это очень важно. Откуда тебе известно, что человека, убившего Гуревича и Джули, зовут Яков Короткий?

 — Алекс во время разговора называл его по фамилии. А Джули… Должно быть, она вышла из ванной. Я ненадолго уснула на террасе. Меня разбудили голоса, Алекса и тех двоих.

 — Значит, их было двое?

 — Второй выше и мощнее. Короткий называл его Егором. Короткий заявил, что Алекс обкрадывает дядю. А дядю зовут Сергей. Так сказал Алекс. Алекс все отрицал, но он врал. Я видела, что он лжет. А Короткий, он был… Видели вы, как кобра готовится прикончить мышь? Как она терпеливо наблюдает за жертвой? Как наслаждается каждым мгновением, прежде чем нанести смертельный удар? Вот так все и было. Алекс держался вызывающе, будто был хозяином положения. Но на самом деле ситуацией владел Короткий. Алекс страшно перепугался, когда Короткий сказал, что им известно о его связи с полицией. И Сергей тоже знает. Мне передать их разговор?

 — Мы еще к этому вернемся.

 — Громила постарше заставил Алекса встать на колени, и тогда Короткий выхватил из-за пояса револьвер. Наверное, из кобуры, точно не знаю, не заметила. А потом выстрелил вот сюда. — Элизабет прикоснулась пальцами ко лбу. — Приставил ствол ко лбу и выстрелил. Почти бесшумно. А затем еще дважды вот сюда. Я зажала рукой рот, чтобы не закричать. Короткий обозвал Алекса… Очень грязное русское ругательство.

 — Ты знаешь русский?

 — Изучала пару лет: понимаю и немного говорю. Раньше не слышала такого выражения, но оно… одним словом, ясно, что оно означает. Я так подробно рассказываю, чтобы вы поняли, как быстро все произошло. Короткий обругал Алекса, хотя тот был уже мертв. А потом со стороны кухни пришла Джули. За кухней находится туалетная комната. Она сказала: «Алекс, мне нехорошо. Может, мы…» Вот и все, что она успела сказать. Короткий выстрелил, Джули упала, и я поняла, что она мертва, но он снова выстрелил и выругался по-русски. На мгновение я словно оглохла и ничего не слышала. Только гул в голове. Потом пришел Илья, и я решила, что сейчас его тоже убьют, хотела предупредить, помочь. Ну а дальше…

 — Подожди минутку. — Голос Райли звучал ласково, и Гриффит поняла, что им движет не профессиональный долг, а искреннее сочувствие к девушке. — Не торопись.

 — Они разговаривали по-русски, но я все поняла. Или почти все. Илья разозлился, но не из-за смерти Алекса.

 Элизабет перевела дыхание и, закрыв глаза, слово в слово передала услышанный разговор.

 — Очень подробно, — удивился Райли.

 — Я же говорила, у меня эйдетическая память. Я сбежала, ведь Илья знал, что я нахожусь в доме, а значит, непременно обо мне спросит и меня тоже убьют. И я побежала куда глаза глядят, не разбирая дороги. Туфли пришлось бросить на террасе: на высоких каблуках далеко не убежишь. Я действовала автоматически, а если бы подумала, то захватила бы туфли с собой. Должно быть, бандиты их нашли и поняли, что я все видела и слышала.

 — Мы тебя защитим, Элизабет, обещаю. — Гриффит взяла девушку за руку. — Поместим в безопасное место.

 Выйдя из комнаты вместе с Райли, Гриффит схватилась за голову:

 — Господи! Райли, ты понимаешь, с чем мы имеем дело?

 — У нас есть свидетель с памятью, как у компьютера, который к тому же говорит по-русски. И мы прижмем ублюдка Короткого и эту прилизанную сволочь Илью Волкова. А с божьей помощью доберемся и до Сергея. И если у девочки хватит мужества, она сломает хребет волковской шайке.

 — Она выстоит. — Глаза Гриффит горели решимостью, она бросила взгляд в сторону закрытой двери, за которой находилась Элизабет. — Послушай, Райли, нужно доложить начальству и перевезти девочку в безопасное укрытие. Нам необходимо связаться со Службой федеральных маршалов.

 — Да пошли они.

 — Либо мы обратимся к ним за помощью, либо они заберут у нас дело. А если будем сотрудничать, оно останется у нас.

 — Черт возьми, терпеть не могу, когда ты начинаешь приводить разумные доводы. Давай поговорим о том, что действительно важно. Знаешь, что я обнаружил?

 — И что же?

 — Упоминание о приезде матери вызывает у свидетельницы такую же реакцию, что и разговор об убийствах.

 — Думаю, родительская выволочка тревожит ее в данный момент меньше всего.

* * *

 Элизабет жила как в тумане, не задумываясь, куда ее везут. В душе осталось лишь одно желание — спать. И она уснула прямо в полицейской машине, где ее сопровождали оба детектива и мисс Петри. Машина остановилась, Элизабет безропотно вышла и, словно лунатик, позволила привести себя в небольшой, обшитый досками дом. Покорно приняла футболку и хлопчатые брюки, которые выдала детектив Гриффит, и даже умудрилась переодеться в маленькой спаленке с узкой двуспальной кроватью. Она страшилась сна, но бороться с усталостью не хватило сил.

 Элизабет легла на кровать и, укрывшись выданным полицейскими одеялом, закрыла глаза. Сквозь ресницы градом катились слезы.

 А потом она провалилась в пустоту.

 Проснулась Элизабет к полудню, измученная и опустошенная.

 Она не знала, что произойдет дальше. Всю жизнь она точно знала, чего и когда от нее ожидают, а сейчас перед глазами не было ни привычного списка, ни распорядка дня, что могли бы служить ориентиром.

 Элизабет стыдилась своего хорошего аппетита, желания выпить кофе, принять душ и почистить зубы. Обычные повседневные вещи, ставшие недоступными для Джули, которой никогда не суждено испытать чувство голода.

 И все же она заставила себя подняться с постели и невольно поморщилась от боли, когда израненные ноги коснулись пола. И поделом! Надо искупать вину страданиями. Элизабет это твердо решила.

 Потом она вспомнила о матери, которая должна сегодня вернуться. А может, уже приехала. И это гораздо более суровое наказание, по сравнению с физическими страданиями и голодом.

 Сгорая от желания поскорее принять заслуженную кару, Элизабет приоткрыла дверь и прислушалась.

 Из соседней комнаты доносился гул голосов и запах свежезаваренного кофе. Девушке снова стало стыдно: разумеется, она готова понести наказание, но сначала хорошо бы сходить в душ.

 Элизабет выскользнула в коридор и пошла на звук голосов.

 И вдруг замерла на месте.

 В маленькой кухоньке, выполненной в бело-желтой цветовой гамме, находился незнакомый мужчина в джинсах и белой футболке, очень высокий и худой. Он держал в руках кофейник и наливал кофе в белую массивную кружку. Заметив девушку, незнакомец улыбнулся. Взгляд Элизабет остановился на заплечной кобуре.

 — Доброе утро. Или, вернее, добрый день. Я — Джон Барроу, помощник федерального маршала. Не бойся, Элизабет, я приехал сюда, чтобы тебя защитить.

 — Значит, вы из Службы федеральных маршалов?

 — Верно. И сегодня мы перевезем тебя в другое безопасное укрытие.

 — А детектив Гриффит здесь?

 — Она приедет чуть позже. Детектив Гриффит привезла одежду и другие необходимые вещи. — Мужчина на мгновение умолк, а Элизабет не сводила с него пристального взгляда. — Ты сама отдала ей ключ и попросила съездить к тебе домой и привезти одежду, зубную щетку и еще кое-что.

 — Да, помню.

 — Тебе надо выпить кофе или принять аспирин.

 — Я… если можно, хотелось бы сначала принять душ.

 — Конечно. — Федеральный маршал улыбнулся и поставил кофейник и кружку на стол. У него были голубые глаза, но совсем не такие, как у матери, более насыщенные по цвету, а еще они светились теплотой.

 — Пойду принесу твою сумку. Я здесь с заместителем федерального маршала Терезой Нортон. Хочу, чтобы ты ничего не боялась и чувствовала себя в полной безопасности. Скажи, Элизабет, как тебя называют близкие? Наверное, Лиз?

 — Так меня называла Джули. Да, Джули называла меня Лиз. — На глаза снова навернулись слезы.

 — Искренне сожалею о смерти твоей подруги. Да и на твою долю, Лиз, выпали тяжкие испытания. Мы с Терезой о тебе позаботимся.

 — Если меня найдут, то сразу же убьют. Я точно знаю.

 Элизабет встретилась взглядом с добрыми голубыми глазами.

 — Не найдут. И я никому не позволю причинить тебе зло.

 Элизабет очень хотелось верить этому человеку. У него такое приятное доброе лицо. Худое, как он сам, и даже, пожалуй, аскетическое.

 — Сколько времени мне придется скрываться?

 — Давай не будем загадывать. Пойду принесу твои вещи.

 Элизабет не сдвинулась с места, пока не вернулся Барроу с ее дорожной сумкой в руках.

 — Пожалуй, приготовлю что-нибудь поесть, пока ты приводишь себя в порядок, — предложил он. — Готовлю я лучше Терри, хотя тоже не ахти какой искусный повар. Но думаю, не отравишься.

 — Спасибо, если вас не затруднит.

 — Не затруднит.

 — Простите, я не знаю, где тут душ.

 — Вон там, — махнул рукой Барроу. — А потом сверни направо.

 Он долго смотрел девушке вслед, потом взял в руки кружку и принялся изучать ее содержимое. В этот момент в комнату зашла его напарница, и Барроу поставил кружку на стол.

 — Девочка встала, — сообщил он. — Господи, Терри, на вид ей скорее двенадцать, а не двадцать один. И чего ее понесло в тот проклятый клуб!

 — Видел фальшивое водительское удостоверение, которое она сделала? Малышка могла бы заработать на этом целое состояние. — Терри, миниатюрная решительная женщина, прелестная, как весенний цветок, взяла кофейник. — Как она держится?

 — Одним усилием воли. Сама вежливость, а манеры как у твоей двоюродной бабушки Марты.

 — Будь у меня двоюродная бабушка Марта, она вела бы себя как отъявленная стерва.

 — Девочка ни разу не спросила о матери. Поинтересовалась, куда делась детектив Гриффит, а о собственной матери ни словом не обмолвилась. Это о многом говорит. Пойду поджарю яичницу с беконом.

 Барроу открыл холодильник и достал необходимые продукты.

 — Может, мне связаться с прокурором? Ведь ему не терпится побеседовать с Лиз.

 — Пусть сначала она поест. Но ты права, лучше, если прокурор с ней поговорит до того, как мы перевезем девочку в другое место. И вот еще что, не будем спешить. Надо дать ей время свыкнуться с мыслью, что, возможно, придется провести в укрытии долгие месяцы.

 — А может, и годы. И как такая умница, поступающая в шестнадцать лет в Гарвард, умудрилась спутаться с семейством Волковых?

 — Иногда в шестнадцать лет случаются непредсказуемые вещи. — Джон положил бекон на сковородку и стал поджаривать.

 — Позвоню, чтобы приезжали через пару часов. Пусть оденется, как следует поест и придет в себя.

 — Заодно узнай, когда прилетает ее мать.

 — Будет исполнено.

5

 Вскоре вернулась из ванной Элизабет, одетая в джинсы и голубую футболку без рукавов, отделанную по краям тонкой кружевной оборкой. К этому времени Джон положил на тарелку внушительную порцию яичницы с беконом и тост.

 — Детектив Гриффит собрала все необходимые вещи?

 — Да. Не знаю, что делать с чемоданом. Вы ведь сказали, что мы здесь не задержимся.

 — Не тревожься о пустяках. Ешь яичницу, пока не остыла.

 Элизабет в изумлении уставилась на тарелку.

 — Как много еды! И бекон тоже мне? — При виде такого изобилия у персонального диетолога наверняка случился бы сердечный приступ. Представив реакцию диетолога, Элизабет невольно улыбнулась.

 — Вижу, ты проголодалась.

 — Верно. — По-прежнему улыбаясь, девушка посмотрела на своего защитника. — Мне запрещено есть бекон.

 — Почему?

 — Подвергнутое обработке мясо, натрий и животный жир. Все это исключено из моего меню. Мать и диетолог разработали для меня четкий режим питания.

 — Правда? Жаль выбрасывать столько продуктов.

 — Этого делать не придется. — Аромат яичницы с беконом притягивал к столу не хуже магнита. — Ведь вы старались специально для меня. — Она села и, положив в рот кусочек поджаренного бекона, закрыла от удовольствия глаза. — Как вкусно!

 — С беконом любое блюдо вкуснее. — Он поставил перед Элизабет высокий стакан с соком и положил рядом с тарелкой три таблетки тайленола. — Прими и запей соком. Налицо явные признаки похмельного синдрома.

 — Нельзя было пить спиртное. — С лица Элизабет сошла улыбка.

 — Верно. А ты всегда поступаешь правильно?

 — Да. Во всяком случае, так было до вчерашнего дня. И если бы я сделала все как полагается, Джули осталась бы в живых.

 — Послушай, Лиз. Джули умерла, потому что Яков Короткий безжалостный убийца, а все семейство Волковых — отъявленные мерзавцы. Вы с Джули совершили глупость, но она не должна была расплачиваться за это жизнью. Но твоей вины здесь нет. А сейчас прими тайленол, выпей сок и хорошенько поешь.

 Элизабет, теперь уже скорее в силу многолетней привычки, безропотно исполнила распоряжение. Но до чего же аппетитной оказалась яичница, как успокаивающе подействовала на пустой желудок!

 — Расскажите, что сейчас происходит. Я не в курсе, а лучше знать наперед, чего от меня хотят.

 Джон поставил кружку на стол и сел рядом с Элизабет.

 — Многое из того, что может впоследствии случиться, теперь зависит от тебя.

 — Потому что мои свидетельские показания по событиям прошлой ночи потребуются, чтобы предъявить Якову Короткому и его сообщнику обвинение в убийствах и осудить по закону. А также привлечь к ответственности Илью как косвенного соучастника преступления. Можно также доказать причастность Сергея Волкова, хотя в этом случае мои показания являются всего лишь свидетельством, основанном на слухах, то есть показаниями с чужих слов. Но именно этот человек представляет собой основную цель, ведь он является главой или, по крайней мере, одним из руководителей преступной организации.

 — Я вижу, ты прекрасно разбираешься в создавшейся ситуации. — Джон откинулся на спинку стула.

 — Я изучаю курс по уголовному судопроизводству и много читаю.

 — Со вчерашнего дня?

 — Нет. — Элизабет едва не рассмеялась, но помешал подкативший к горлу комок. — Интересуюсь этим вопросом с тех пор, как поступила в колледж.

 — Но ты же учишься на врача?

 — Верно. — Элизабет, уставившись в тарелку, подцепила вилкой кусочек яичницы.

 Джон встал, открыл холодильник и извлек баночку колы, а потом протянул руку за второй, многозначительно приподняв бровь и устремив на Элизабет вопросительный взгляд.

 — Вообще-то мне нельзя… Нет, с удовольствием выпью колы.

 Джон открыл обе баночки, и в этот момент в комнату зашла хорошо сложенная блондинка с волосами, собранными в хвост.

 — Лиз, это Нортон, заместитель федерального маршала. Знакомься Терри, это Лиз.

 — Как себя чувствуешь, Лиз?

 — Уже лучше, спасибо.

 — Лиз интересовалась деталями судебной процедуры, хотя, по-моему, она прекрасно осведомлена в этой области. Терри связалась с кабинетом генерального прокурора. С тобой будут беседовать в присутствии представителя Службы по защите прав ребенка, если мать не успеет приехать к этому времени. Твое сотрудничество с правоохранительными органами является добровольным, однако…

 — Меня могут задержать в качестве важного свидетеля, только в этом нет необходимости. Считаю своим долгом принять участие в этом деле и дать необходимые показания. Скажите только, Волковы связаны с русской мафией?

 — Насколько нам известно…

 — Мне надо точно знать, что вам известно, — перебила Элизабет. — Я должна оценить ситуацию, в которой оказалась. Конечно, с юридической точки зрения я несовершеннолетняя, но далеко не ребенок, имею коэффициент интеллектуального развития 210 и прекрасно соображаю. Понимаю, что вела себя глупо, но я не дурочка и осознаю, что если выступлю в качестве свидетеля двух убийств, совершенных по приказу главы мафии, то стану для них мишенью. И если дам свидетельские показания, Короткий или кто-нибудь из его подельников сделает все возможное, чтобы меня остановить. И даже если я дам свидетельские показания, которые приведут к вынесению обвинительных приговоров, моя жизнь по-прежнему остается под угрозой, так как мафия будет мстить.

 Она замолчала и отхлебнула колу прямо из банки. Удивительное чувство.

 — Вчера вечером, а точнее, сегодня утром я плохо себя чувствовала от выпитого спиртного и пережитого потрясения и не могла реально оценить ситуацию. Но сейчас мне многое стало понятным. Если Волковы — сколоченная на скорую руку шайка уголовников, дело плохо. Но если идет речь об организованной преступности, тогда все куда серьезнее. Так что мне нужно точно знать.

 Помощники федерального маршала переглянулись между собой.

 — Если я получу доступ к компьютеру, то сама проведу исследование и найду ответ.

 — Не сомневаюсь в твоих способностях, — буркнул Джон. — Мы полагаем… Нет, черт возьми, точно знаем, что Волковы связаны с организованной преступностью и замешаны в торговле оружием, людьми и наркотиками, а также специализируются в мошенничестве с помощью компьютеров. Одним словом, это организация с широким кругом интересов, многие из которых являются вполне законными. Например, ночные клубы, рестораны, стриптиз-клубы и торговля недвижимостью. Полиции удалось прижать их по мелочам, но иерархическая структура не пострадала. Нам известно, что Короткий является исполнителем заказных убийств при Волкове, но доказать его причастность ни разу не удалось.

 — Убийство Алекса доставило ему удовольствие, Короткий явно испытывал к нему презрение. А Джули… Она просто подвернулась под руку и не вызвала никаких чувств, кроме раздражения. Да, именно так. Простите, еда не лезет в горло.

 – Да ладно, успокойся.

 Элизабет посмотрела на руки, а потом встретилась взглядом с Джоном:

 — Я не смогу вернуться домой и продолжить учебу в Гарварде. Если я дам свидетельские показания, то подпадаю под программу защиты свидетелей. Ведь именно так и произойдет, верно?

 — Ты забегаешь вперед, — возразила Терри.

 — Я привыкла все просчитывать наперед, а вчера этим пренебрегла, вот и пришлось платить страшную цену. Мне дадут возможность учиться в другом университете под другим именем?

 — Думаю, это можно устроить, — заверил Джон. — Мы проявляем исключительную заботу о свидетелях, Лиз. Такую информацию тоже можно найти в Интернете.

 — Так и сделаю. Бандиты не знают, кто я. То есть я назвала Илье только имя, и он знает меня как Лиз. Но до вчерашнего дня все звали меня Элизабет. И еще я… перед тем как пойти в клуб, постригла и покрасила волосы. А вообще я выгляжу иначе.

 — Хорошая прическа, — заметила Терри. — Очень тебе идет.

 — Я выгляжу совсем не так. И вчера вечером, в новом платье, с макияжем и прической, я выглядела по-другому. Может, удастся выступить со свидетельскими показаниями и бандиты не догадаются, кто я. Понимаю, слабая надежда, и все-таки хочется верить в удачу. По крайней мере, сейчас.

 Терри достала из висевшего на поясе футляра подавший сигнал сотовый телефон:

 — Да, Нортон. Хорошо.

 — Скоро сюда привезут твою мать, — сообщила она.

 — Хорошо. — Элизабет поднялась с места и направилась к раковине. — Займусь пока посудой.

 — Я помогу, — предложил Джон.

 — Нет, если можно, перед встречей с матерью хочется побыть немного одной.

 — Хорошо. — Он погладил девушку по плечу. — Все будет хорошо, Лиз.

 Она лишь кивнула в ответ, старательно пряча руки, чтобы никто не заметил, как они дрожат.

 Вскоре переодетые в гражданское полицейские привели мать, но к этому времени Элизабет уже успела справиться с волнением. Сьюзен вошла в скудно обставленную гостиную, и Элизабет встала ей навстречу. С первого взгляда стало ясно, что приготовленные заранее извинения будут неуместными.

 — Ради бога, Элизабет, что ты сотворила с волосами?

 — Я… — Снова утратив уверенность, девушка прикоснулась рукой к остриженной голове. — Сожалею.

 — Надеюсь, сожаление искреннее.

 — Доктор Фитч, я помощник федерального маршала Барроу, а это моя коллега Нортон. Мы понимаем всю сложность ситуации, но давайте присядем и поговорим. Нужно во всех подробностях рассказать о мерах предосторожности, которые будут приняты для защиты вашей дочери.

 — В этом нет необходимости. Меня уже вкратце проинформировали о случившемся, а теперь, если позволите, хотелось бы побеседовать с дочерью с глазу на глаз.

 — Простите, доктор Фитч, но в целях безопасности необходимо постоянное присутствие хотя бы одного из нас.

 Элизабет бросила на Джона быстрый взгляд. Тогда почему он оставил ее одну на кухне?

 — Что ж, прекрасно. Садись, Элизабет. — Сама Сьюзен осталась стоять. — Разумных объяснений твоему поведению нет. Если мне правильно сообщили, ты нарушила закон, подделав документы, с помощью которых проникла в ночной клуб вместе с другой несовершеннолетней. И вы употребляли там алкогольные напитки. Факты изложены точно?

 — Да, абсолютно точно.

 — Ты усугубила положение, продемонстрировав еще большую неосмотрительность, когда отправилась домой к мужчине, с которым едва знакома. Ты вступала с ним в половую связь?

 — Нет.

 — Отвечай честно, так как ты могла заразиться венерической болезнью или забеременеть.

 — Я ни с кем не вступала в половую связь.

 Сьюзен смотрела на дочь с холодным равнодушием, будто изучала образец под микроскопом.

 — Не могу верить тебе на слово. Необходимо как можно скорее пройти обследование. Определенные действия влекут за собой соответствующие последствия, и тебе, Элизабет, это хорошо известно.

 — Я не занималась сексом, — безразличным тоном повторила Элизабет. — А Джули с Алексом занимались, и теперь она мертва. Не слишком ли тяжкое последствие?

 — Своими действиями ты подвергла себя и ту девушку серьезной опасности.

 Слова матери обрушивались на Элизабет, словно камнепад, от которого трещат все кости.

 — Знаю. Мне нет прощения.

 — И быть не может. Та девушка погибла, а тебя охраняет полиция. Впоследствии тебя могут привлечь к уголовной ответственности…

 — Доктор Фитч, — вмешался Джон. — Уверяю, никто не станет привлекать Элизабет к уголовной ответственности.

 — А разве в вашей компетенции решать такие вопросы? — Вопрос прозвучал довольно резко. Сьюзен снова обратилась к дочери. — Мне известно, что девочки твоего возраста часто рассуждают неадекватно и не признают авторитет родителей. И во время нашего разговора перед поездкой в Атланту я была снисходительна. Но никак не ожидала подобной выходки от человека с твоим интеллектом, возможностями и воспитанием. Только по воле случая тебя не убили.

 — Я убежала.

 — Наконец-то слышу разумные слова. А теперь собери вещи, и перед тем как ехать домой, пройдешь обследование и гинеколога. Я договорюсь.

 — Но… мне нельзя домой.

 — Неудачное время для демонстрации самостоятельности.

 — Элизабет находится под охраной Службы федеральных маршалов США, — снова вмешался Джон. — Она является единственным свидетелем двойного убийства, а человек, который их совершил, подозревается как член организованной преступной группировки. Речь идет о русской мафии, доктор Фитч, если эти факты еще не довели до вашего сведения.

 — Мне известно все, что Элизабет сообщила полиции.

 Элизабет был хорошо знаком этот тон заведующего хирургическим отделением, не допускающий никаких возражений и аргументов.

 — Мне также сказали, что тот человек не видел мою дочь и ее имя не известно ни ему, ни его сообщникам. Так что я намерена забрать Элизабет домой, где она понесет заслуженное наказание за легкомысленное поведение, повлекшее за собой столько несчастий.

 — Ваши намерения нас не интересуют, доктор Фитч. Лиз находится под охраной Службы федеральных маршалов.

 Элизабет в изумлении уставилась на Джона. Как уверенно и спокойно он говорит!

 — Сегодня вечером ее перевезут в другое место, по нашему мнению, более надежное и безопасное, чего не скажешь о вашем доме. Мы несем ответственность за ее безопасность. Полагаю, вам тоже следует об этом задуматься.

 — Если потребуется, у меня есть все возможности нанять частную охрану. Я уже связалась с адвокатом. Элизабет не имеют права заставить выступить со свидетельскими показаниями по этому делу.

 — Никто меня не заставлял. Я согласилась добровольно.

 — Еще одно неадекватное рассуждение. Таково мое решение.

 Джон назвал ее «Лиз» и отважно противостоял натиску доктора Сьюзен Л. Фитч. А значит, надо вести себя как Лиз, а не покорно исполнять распоряжения матери.

 — Ничего неадекватного в моих рассуждениях нет. — Слова сами сорвались с языка. — Домой мне нельзя, и я должна выступить со свидетельскими показаниями.

 Сквозь едва сдерживаемый гнев на лице Сьюзен отразилось изумление, но ей удалось справиться с потрясением, вызванным словами дочери.

 — А ты осознаешь последствия своего поведения? Ты не сможешь участвовать в летней программе и продолжить учебу в Гарварде осенью, намеренно снижая темпы и относясь спустя рукава к своему образованию. А кроме того, отдаешь свою жизнь, задумайся, Элизабет, свою жизнь, в руки людей, цель которых посадить в тюрьму этого человека, и не важно, какую цену придется заплатить тебе.

 — Джули погибла.

 — Уже ничего не изменишь, подобным решением ты губишь свою жизнь, разрушая все планы на будущее.

 — Как я могу вернуться домой и делать вид, будто ничего не произошло? Вести прежнюю жизнь? А планы строила ты, ко мне они не имеют никакого отношения. И если федеральные маршалы добиваются вынесения справедливого приговора убийцам, я с ними заодно. А ты предлагаешь подчиниться твоей воле и жить по разработанной для меня программе. Нет, я так больше не могу. Надо попытаться поступить так, как мне кажется правильным. Таковы последствия случившегося, мама, и приходится их принимать.

 — Ты лишь усугубляешь допущенную ошибку.

 — Доктор Фитч, — вмешался Джон, — для беседы с Лиз едет федеральный обвинитель…

 — Элизабет.

 — Вы выслушаете, что он скажет, какие меры будут приняты для безопасности вашей дочери. Понимаю, вы потрясены и должны все обдумать. Мы перевезем вас с дочерью в новое место, где будет возможность поговорить с ней и обсудить сложившееся положение.

 — Я не намерена и не обязана куда-либо ехать с тобой, если только через пару дней ты не придешь в чувство и не станешь рассуждать разумно, — обратилась Сьюзен к Элизабет. — Когда осознаешь, в каком положении оказалась и всю тяжесть последствий. А пока скажу доктору Фриско, что ты заболела и потом нагонишь упущенное. Подумай хорошенько, Элизабет. Есть вещи, которые исправить невозможно.

 Сьюзен ждала ответа, плотно сжав губы, но дочь молчала.

 — Дай знать, когда будешь готова вернуться домой. Всего хорошего, помощники федерального маршала. — Сьюзен направилась к выходу, но Джон ее остановил.

 — Одну минуту, доктор Фитч. — Он достал рацию. — Это Барроу. Доктор Фитч выходит, нужно сопроводить ее до места жительства.

 — Хорошо. Ждем.

 — Не одобряете моего решения? — осведомилась Сьюзен.

 — Вы не нуждаетесь в моем одобрении. Но ваше решение действительно мне не по душе.

 — Вы правы, ничье одобрение мне не требуется. — Она вышла из комнаты, даже не взглянув на дочь.

 Вскоре Джон вернулся и застал Терри сидящей рядом с Элизабет. Она ласково гладила девушку по плечу.

 — У людей разная реакция на страх и неприятности, — попытался утешить он.

 — Она не испугалась и не встревожилась. Во всяком случае, эти чувства не являются преобладающими. Прежде всего, она разозлилась из-за доставленных неудобств. Я это понимаю.

 — Она неправа, — поддержала Терри. — Знаю, это твоя мама, но она глубоко заблуждается.

 — Она всегда права, а мамой никогда не была. Можно я пойду к себе и посижу одна?

 — Конечно. Только знаешь, Лиз, нет на свете людей, которые всегда правы и ни разу не ошиблись.

 — Вот сучка, — буркнула Терри, когда девушка вышла из комнаты. — Бессердечная сучка. Явилась сюда, одетая с иголочки, и принялась пинать бедную девчушку.

 — Она ни разу не прикоснулась к ней, не обняла дочку, не спросила, как та себя чувствует. Не поблагодарила Господа, что девочка жива и невредима. Если вся жизнь Лиз прошла в такой обстановке, то, пожалуй, уж лучше стать охраняемым свидетелем.

* * *

 В течение двух часов Элизабет беседовала с мистером Помроем из генеральной прокуратуры. Пришлось снова шаг за шагом вспоминать события прошлой ночи. Но на сей раз ее перебивали, просили пояснить некоторые детали, вернуться назад, потом снова забежать вперед. Мистера Помроя сопровождали трое мужчин в темных костюмах. Один из них записывал каждое слово, хотя весь допрос записывался на магнитофон.

 Приехали детективы Райли и Гриффит, и в доме вдруг стало слишком многолюдно и тесно.

 Во время беседы мистер Помрой вдруг откинулся на спинку кресла и, нахмурившись, уточнил:

 — Значит, Элизабет, ты признаешь, что пила спиртное. И сколько всего порций: три, четыре или больше?

 — Почти пять. Последнюю не смогла допить. А когда приехали к Алексу, я попросила воды. Он приготовил коктейль, но я пить не стала, плохо себя чувствовала.

 — И в результате началась рвота. А потом ты уснула на террасе. И как часто ты пьешь спиртное?

 — Вообще не пью. То есть иногда немного вина, так как мать считает, что я должна развивать утонченный вкус и разбираться в хорошем вине. Но коктейлей я прежде не пробовала.

 — То есть это был первый опыт, и за вечер ты выпила почти пять бокалов, а потом тебе сделалось дурно и ты заснула или просто отключилась на террасе. И все же ты утверждаешь, что можешь узнать людей, которые пришли в дом Алексея Гуревича и застрелили его и Джули Мастерс? И на каком расстоянии они находились?

 — Футов десять. Но я хорошо их рассмотрела. Там было светло.

 — Но разве действие алкоголя и последующие приступы рвоты не ухудшили восприятие реальности?

 Сгорая от стыда, Элизабет уставилась на сцепленные в замок руки.

 — Конечно, это повлияло на реакцию и способность здраво рассуждать, но не ухудшило ни зрения, ни слуха.

 Помрой кивнул одному из своих спутников, и тот разложил на столе несколько фотографий.

 — Узнаешь кого-нибудь из этих людей?

 — Да. — Элизабет указала на фотографию в правом углу. — Это Яков Короткий, человек, убивший Алекса и Джули. Но на фотографии у него волосы длиннее, чем в жизни.

 — Вы знакомы? — снова спросил Помрой. — Прежде встречались?

 — Никогда. Только видела его прошлой ночью, когда он застрелил Алекса и Джули.

 — Ладно. — Помрой собрал фотографии, а его помощник разложил на столе другую пачку. — А здесь кого-нибудь узнаешь?

 — Да, вот этого мужчину. Его называли Егором. Фамилии не знаю. Он приехал с Коротким. Он схватил Алекса и заставил стать на колени.

 — А теперь взгляни на эти снимки. — На столе появилась очередная стопка фотографий.

 — Это Илья. — При звуке этого имени губы предательски задрожали, и Элизабет сжала их изо всей силы. — Илья Волков. Он приехал позже… через несколько минут после убийства Алекса и Джули. Он страшно разозлился и говорил по-русски.

 — Почему ты решила, что он разозлился?

 — Я говорю по-русски, правда, не очень хорошо, но их разговор поняла. — Она слово в слово передала услышанное.

 — Хорошо.

 Девушка ненадолго умолкла, переводя дыхание, а потом заговорила снова:

 — И я убежала. Понимала, что они пустятся в погоню, и если поймают, то убьют, потому что я все видела. Я долго бежала, а когда совсем выбилась из сил, набрала девять-один-один.

 — И правильно сделала. Ты молодец, Элизабет. Мы арестуем этих людей, и, возможно, тебе снова придется их опознать, но тебя они не увидят.

 — Да, я знакома с процедурой.

 — Твои показания помогут посадить за решетку опасных преступников. Генеральная прокуратура США выносит тебе благодарность.

 — Рада помочь.

 — Мы еще побеседуем, — улыбнулся Помрой. — В ближайшее время будем часто встречаться. Если что-либо понадобится, не стесняйся. Федеральные маршалы все привезут, или свяжись непосредственно со мной. Мы хотим, чтобы ты ни в чем не нуждалась и жила в комфорте.

 — Спасибо.

 Помрой ушел, и Элизабет почувствовала неожиданное облегчение. С его уходом исчезло напряжение, о котором девушка во время беседы не подозревала.

 Гриффит, как до нее Терри, пришла с утешениями.

 — Он держался сурово, потому что дело предстоит трудное. Защита постарается подвергнуть сомнению все твои показания. Борьба будет нелегкой.

 — Знаю. А вы по-прежнему принимаете участие в расследовании?

 — Это совместное расследование, потому что толчок дали мы с Райли. Федералы за него уцепились, но мы тоже в игре. А как ты, держишься?

 — Все хорошо. Все так обо мне заботятся. Спасибо, что привезли вещи.

 — Ерунда. Еще что-нибудь надо?

 — Хотелось бы получить свой ноутбук. Надо было сразу попросить, но на тот момент я плохо соображала.

 — Тебе нельзя посылать сообщения, участвовать в чатах, выставлять фотографии.

 — Ноутбук нужен не для этого. Хочу кое-что расследовать, и если мне привезут компьютер и кое-какие книги…

 — Беру это на себя.

 — Было бы хорошо.

 С наступлением темноты Элизабет посадили в машину вместе с Джоном и Терри. Гриффит и Райли ехали сзади, а другие маршалы обеспечивали охрану спереди.

 Кортеж несся на полной скорости по автостраде, а Элизабет думала о том, что всего сутки назад она надела новое красное платье и сверкающие туфельки на высоких каблуках.

 А рядом в такси сидела Джули, ее глаза сверкали радостью, голос дрожал от возбуждения. И она была жива.

 Как много переменилось с тех пор.

 И вот теперь снова ждут перемены.

 Машина въехала в гараж, находившийся в простом двухэтажном здании с просторным глухим двором. Странно, но гараж был абсолютно пустым: ни инструментов, ни ящиков, ни другого хлама.

 Дверь, ведущая в дом, была наглухо закрыта.

 Их впустил одетый в джинсы и футболку с вырезом «поло» высокий мужчина с темными волосами, в которых виднелась проседь. Он был одинакового роста с Джоном, но более мощного телосложения. На боку виднелась кобура.

 Он отошел в сторону, пропуская приехавших в кухню, гораздо просторнее и более современно оборудованную, чем в первом доме. Полы были выложены плиткой бежевого цвета.

 — Знакомься, Лиз, помощник федерального маршала Косгроув.

 — Билл. — Мужчина с улыбкой протянул руку. — Добро пожаловать. А это помощник Пески, можно просто Линда. Она осматривает дом. Будем охранять тебя сегодня ночью.

 — Но…

 — А мы вернемся утром, — заверил Джон. — Но сначала надо тебя устроить.

 — Давай поднимемся наверх, и я покажу твою комнату, — предложила Терри, и прежде чем Элизабет успела возразить или согласиться, взяла ее чемодан и стала подниматься по лестнице.

 — Девочка выглядит еще моложе, чем я предполагал, — заметил Билл.

 — Она измучена и еще не совсем оправилась от потрясения. Но малышка держится молодцом, выдержала двухчасовую беседу с Помроем и не дрогнула. Жюри присяжных она должна понравиться.

 — Девочка-подросток бросает вызов Волковым. Подумать только!

* * *

 Сергей Волков был в расцвете сил. Про таких говорят «из грязи в князи». К десяти годам он был профессиональным вором, знавшим каждый уголок, каждую крысиную нору в убогих подмосковных трущобах. В тринадцать лет он совершил первое убийство, выпустив противнику кишки армейским ножом американского производства, украденным у одного из соперников. Сергей сломал руку крепкому шестнадцатилетнему парню.

 Этот нож он хранил до сих пор.

 Он стремительно поднимался из рядов московской братвы и к восемнадцати годам стал бригадиром.

 Честолюбие помогало продвинуться все выше и выше. Вместе с братом Михаилом он возглавил братву, одержав победу в кровавой схватке. Распад Советского Союза дал возможность в корне изменить жизнь.

 Сергей женился на прелестной женщине, понимающей толк в роскоши. У них родились две дочери, и Сергей с изумлением обнаружил, что способен любить: он бесконечно полюбил их с первого вздоха. Впервые взяв младенцев на руки, он расплакался от избытка чувств и переполнявшей сердце гордости.

 Но когда появился на свет сын, он не плакал: так сильны и глубоки были в тот момент его переживания.

 Из любви к детям, гонимый честолюбивыми помыслами, он эмигрировал в Америку, где мог обеспечить им более достойную жизнь и где появились совершенно другие возможности.

 Вот тут-то и настало время развернуться.

 Старший сын Сергея женился на адвокате и подарил отцу первого внука. И тот снова расплакался от нахлынувших эмоций. Он устроил дела младшей дочери, отличавшейся мечтательностью художницы, и подарил ей собственную галерею.

 Но истинным наследником был старший сын, успешный бизнесмен с дипломом Чикагского университета, большая умница, всегда хладнокровный и ясно мыслящий.

 Все надежды и чаяния паренька из московской хрущевки реализовались в его сыне.

 А сейчас Сергей трудился в тенистом полисаднике особняка на Золотом берегу и ждал приезда Ильи. Сергей был крепким красивым мужчиной сурового вида с подернутыми сединой темными волосами, карими глазами и густыми черными бровями. Он старательно поддерживал форму, прекрасно справлялся с супружескими обязанностями, регулярно навещал любовницу и не упускал возможности весело провести время со случайно подвернувшейся под руку шлюхой.

 Сад являлся еще одним предметом гордости. Разумеется, на Сергея работали дизайнеры по ландшафту и садовники, но он сам с радостью копался часами в земле, выхаживая редкие растения.

 Не стань Сергей в свое время паханом, мог бы спокойно и счастливо провести жизнь, работая садовником.

 Одетый в широкие шорты, открывавшие перепачканные колени с татуировкой в виде звезд, он продолжал вскапывать землю, когда наконец приехал сын.

 — Куриный помет, — обратился к Илье отец, — дешев, его несложно достать, а растениям от него просто благодать.

 Илья не разделял отцовской любви к земледелию и в ответ лишь покачал головой:

 — И воняет как куриное дерьмо.

 — Ну и что с того? Вот посмотри, как благоухает хоста, и медуница вот-вот зацветет. Как много тайн хранит земля…

 Сергей, слегка прищурившись, взглянул на сына.

 — Ну что, нашли девчонку?

 — Пока нет. Но обязательно найдем. Наш человек проверяет студентов Гарварда. Очень скоро узнаем ее имя, и девчонка окажется у нас в руках.

 — Женщины по природе лживы, Илья.

 — Не думаю, что она соврала насчет университета. Она изучает там медицину, но не по своей воле. Ее мать работает хирургом здесь, в Чикаго. Полагаю, и это правда. Мы заняты поисками матери. — Он присел на корточки перед отцом. — В тюрьму я не пойду.

 — Разумеется, не пойдешь. И Якову тоже сидеть не придется. О других я тоже позабочусь. Однако весьма неприятно, что один из моих лучших людей в данный момент находится в тюремной камере.

 — Он будет молчать.

 — Не это меня тревожит. Он никого не выдаст, так же как и Егор. Что нам американская полиция? Обыкновенные мусора. — Он сделал презрительный жест рукой, будто отшвыривал в сторону ненужный хлам. — Такие ребята им не по зубам. И тебя им не сломить, на случай, если бы не удалось уговорить судью выпустить тебя под залог. А вот та девушка действительно представляет серьезную опасность. Меня беспокоит, что она все видела и на данный момент все еще жива. И очень скверно, что Яков не знал о том, что она находится в доме Алекса вместе с подругой.

 — Если бы не неожиданная задержка, я бы приехал раньше и успел все предотвратить. Тогда и свидетелей бы не осталось.

 — Да, оперативное сообщение нужной информации представляет большую проблему, с которой тоже предстоит разобраться.

 — Ты сам, папа, просил не спускать глаз с Алекса, все время находиться рядом, пока его не накажут за воровство. — Илья резко поднялся и снял солнцезащитные очки. — Я бы сам отрубил мерзавцу руку за предательство семьи. Ты дал Алексу все, о чем можно мечтать, но ему было мало и хотелось еще больше денег, женщин, наркотиков. Вот он и зарвался. Да, мой двоюродный братец — настоящая сука. Сколько раз плевал нам в лицо, а ведь от тебя, папа, он не видел ничего, кроме добра!

 — Алексей — сын двоюродной сестры твоей матери. Как же я мог ему не помочь? Знаешь, я ведь до последнего надеялся.

 — Ты приютил его и Якова.

 — Да, и Яков доказал, что я не зря поддержал его в трудную минуту. А Алексей? — Сергей пренебрежительно пожал плечами и с усмешкой продолжил: — Чего можно ждать от куриного дерьма? Вот и будет удобрять землю. Наркотики были его слабостью. Вот почему я проявлял такую строгость к тебе и сестрам. Нужно всегда помнить, что наркотики — это бизнес и ничего больше. Здесь и кроется причина его предательства. Ради наркотиков он воровал у семьи, предавал нас и свой род.

 — Если бы я знал, то приехал бы вовремя, чтобы посмотреть, как он будет молить о пощаде, словно баба. Полюбовался бы на его смерть.

 — Нам только той ночью сообщили об аресте Алекса и о том, что этот ублюдок снюхался с копами. Так что надо было торопиться, и я послал Якова с Егором проверить, дома ли он. Возможно, мы поспешили и надо было подождать. Но, как говорят американцы, в жизни случаются ошибки. А ты с Алексом и раньше не слишком-то дружил и в делах его не участвовал, ведь по сравнению с ним у тебя более утонченный вкус.

 — Надо было не упускать его из вида, — задумчиво повторил Илья. — А та девушка, она меня заинтриговала. Такая юная, неиспорченная. И немного грустная. Мне она понравилась.

 — Ну, девушек на свете хоть отбавляй, а эта, считай, покойница. Оставайся на ужин, порадуй меня и мать.

 — С удовольствием.

6

 Прошло две недели, и началась третья. Элизабет могла по пальцам сосчитать, сколько раз ей позволили выйти из дома. Всегда в чьем-то сопровождении.

 Теперь она никогда не оставалась одна.

 Элизабет, которая всегда жаждала общения, теперь обнаружила, что невозможность уединиться ограничивает свободу больше, чем необходимость сидеть в четырех стенах.

 Ей принесли ноутбук, предварительно заблокировав доступ к электронной почте и выход в чаты. Из любопытства и от скуки она сломала блокировку. Не потому, что хотела с кем-то пообщаться, но сам факт принес чувство некоторого удовлетворения, и девушка тихо радовалась своему триумфу.

 По ночам Элизабет снились кошмары, но она никому об этом не рассказывала.

 Стоило попросить — и тут же привезли книги и диски. Элизабет проглатывала популярные романы, слушала музыку, которую так ненавидела мать, и благодаря этому должна была чувствовать себя более свободной. Но случилось наоборот: девушка лишь отчетливее поняла, как многого ее лишили в прошлом и как мало она знает об окружающем мире.

 А мать так больше и не появилась.

 Каждое утро Джон и Терри сдавали ночное дежурство, и им на смену приходили Билл и Линда. Иногда они готовили еду, Джон обычно специализировался на завтраках. Но чаще приносили пиццу, гамбургеры, курятину или китайские блюда. Из чувства вины, а главное, для самозащиты Элизабет начала экспериментировать на кухне. В конце концов, кулинарные рецепты — это те же формулы, а кухня в некотором смысле является лабораторией.

 И постепенно она втянулась в процесс приготовления пищи и полюбила это занятие. Ей нравилось резать, рубить и перемешивать, нравились запахи и консистенция новых блюд.

 — Что у нас сегодня в меню? — осведомился, зайдя на кухню, Джон.

 Сидевшая за столом Элизабет подняла на него глаза.

 — Вот, надумала приготовить курицу стир-фрай.

 — Выглядит аппетитно. Жена готовит стир-фрай, чтобы обмануть детей и заставить их есть овощи.

 Элизабет знала, что у Джона и его жены Мэдди двое детей: семилетний сын Максфилд, названный в честь художника Максфилда Пэрриша, и пятилетняя Эмили, обязанная своим именем Эмили Бронте.

 Джон показывал фотографии, которые носил в бумажнике, и рассказывал смешные истории о своем семействе.

 Хотел, чтобы Элизабет увидела в нем личность. Девушка понимала его тактику. Джон достиг своей цели, но это лишний раз напомнило, что сама Элизабет не может рассказать ни одной веселой истории о годах детства, потому что их просто не было.

 — Наверное, родные за вас беспокоятся, ведь полицейская служба очень опасная.

 — Макс и Эм? Нет, они слишком малы и только знают, что я гоняюсь за плохими парнями, и это пока все. Ну а Мэдди… — Он на мгновение задумался, держа в руках чашку с кофе. — Конечно, беспокоится. Но ничего не поделаешь, такая работа. Да, ей бывает тяжело, долгие часы ожидания. Меня подолгу не бывает дома.

 — Вы говорили, она работала судебным репортером.

 — Да, пока не родился Макс. Тот день, когда я впервые увидел ее в суде, — самый замечательный в моей жизни. Рядом с ней я даже забыл свое имя. Самая красивая женщина из всех, что довелось встретить. Сам не знаю, как удалось уговорить ее прийти на свидание, а потом и стать моей женой. Повезло, да и только!

 — Вы очень представительный мужчина, — возразила Элизабет. — Физически привлекательный, добрый, с широким мировоззрением и разнообразными интересами. А тот факт, что вы представляете власть и носите оружие, является для женщины притягательным на висцеральном уровне.

 — Нет, Лиз, ты неподражаема! — Из-за чашки с кофе на девушку смотрели смеющиеся глаза.

 — Хотелось бы такой быть.

 — Не надо. Ты у нас девушка выдающаяся. Такая умная, что становится страшно, отважная и добрая, а еще с широким кругом интересов. Мне за таким разнообразием не угнаться. Наука, право, медицина, здоровое питание, книги, музыка, а теперь еще и кулинария. Кто знает, чем еще ты займешься?

 — Научите меня пользоваться оружием?

 — С чего это вдруг? — Джон в растерянности поставил чашку на стол.

 — Возможно, это одно из моих разнообразных увлечений.

 — Лиз!

 — По ночам мне снятся кошмары.

 — Милая. — Он взял девушку за руку. — Расскажи мне.

 — Все время снится та ночь. Знаю, это нормальная, ожидаемая реакция.

 — Однако от этого не легче.

 — Верно. — Элизабет уставилась в поваренную книгу. Вот бы и ее мир стал снова таким же простым и понятным, как сочетание ингредиентов и порции, что там описаны.

 — А еще снится, что меня привели на опознание преступников. Только Короткий меня видит. Я это точно знаю, потому что он ухмыляется. А потом отводит руку за спину, как в ту ночь. И вот он вынимает пистолет. Все как в замедленной киносъемке, и никто ничего не предпринимает. А потом он стреляет в меня через стекло.

 – Лиз, он тебя не видел.

 — Знаю. Это разумное логическое объяснение. Но страхи и другие эмоции возникают на подсознательном уровне. Я стараюсь не заострять на них внимания, все время нахожу себе какое-нибудь занятие.

 — Может, связаться с твоей матерью?

 — А зачем?

 При виде неподдельного изумления Элизабет Джон с трудом сдержался, чтобы не выругаться.

 — Ты сказала, что не хочешь ни с кем разговаривать, но…

 — И сейчас не хочу. А в чем, собственно, дело? Я понимаю, что именно происходит и почему. Процесс, через который должно пройти мое сознание. Но Короткий меня убивает, понимаете? Либо здесь, в доме, потому что во сне он меня находит, или во время процедуры опознания, где меня видно сквозь стекло. Боюсь, он и правда меня найдет, увидит и убьет. И чувствую себя беспомощной, не способной защищаться. Ведь у меня нет ни сил, ни оружия. А я не хочу быть беспомощной и должна себя защитить.

 — И ты полагаешь, умение стрелять сделает тебя менее уязвимой, поможет контролировать ситуацию?

 — Думаю, это правильный ответ.

 — Что ж, тогда будем учиться. — Джон достал пистолет, вынул магазин с патронами и отложил в сторону. — Это «Глок 19», стандартная модель. В магазине пятнадцать патронов.

 Джон протянул девушке оружие.

 — Полимер. Я читала.

 — Кто бы сомневался.

 — Не такой тяжелый, как мне казалось. Но сейчас он не заряжен и потому весит меньше.

 — Пока не будем его заряжать и поговорим о правилах безопасности.

 — Хорошо, — согласилась Элизабет, глядя в глаза Джону.

 Объяснив основные моменты, он предложил девушке встать и показал, как правильно держать оружие и наводить на цель. В этот момент пришла Терри.

 — Господи, Джон, что ты делаешь?

 — Пистолет не заряжен, — поспешила оправдаться Элизабет.

 — И тем не менее!

 — Оставь нас ненадолго, Лиз.

 — Ладно. — Элизабет с неохотой, которой от себя не ожидала, вернула оружие Джону. — Пойду к себе.

 — О чем только, черт возьми, ты думаешь? — набросилась на него Терри, едва Элизабет вышла из комнаты.

 — Девочка хочет научиться обращаться с оружием.

 — А мне охота заполучить в постель голого Джорджа Клуни, но я не рискую его похитить. Пока.

 — Ей снятся кошмары.

 — Какая ерунда. — Терри открыла холодильник и достала колу. — Прости, Джон. Понимаю, девочка на пределе, но ведь дать ей в руки служебное оружие — не выход из положения. Проблемы это не решит.

 — А она думает иначе. Не хочет чувствовать себя беззащитной. Разве можно за это винить? Можно сколько угодно твердить, что она в безопасности и мы готовы ее защищать, но она понимает, что бессильна перед сложившимися обстоятельствами. И не важно, что говорим мы, имеет значение лишь то, что она чувствует.

 — Я все понимаю, Джон. Девочка до смерти напугана и очень устала, только не в наших силах что-либо изменить.

 — Послушай, Терри, ее жизнь никогда не вернется в привычную колею. Кроме того, нельзя забывать, что речь идет не об обычном свидетеле, а о девочке-подростке. И если, научившись правильно обращаться с оружием, она обретет душевный покой, я готов помочь и стать ее учителем. По крайней мере, Лиз заслужила спокойный сон по ночам.

 — Чушь! — не унималась Терри. — Впрочем, ладно, поступай как знаешь, только…

 — Что?

 — Я вот кое-что обдумываю.

 — Желаю удачи. А я пока постараюсь убедить босса с помощью тех же аргументов, что привел тебе. Хочу получить официальное разрешение водить девочку в тир.

 — Тогда по примеру Аладдина потри волшебную лампу. Может, и сработает.

 Джон только улыбнулся в ответ и, взяв телефон, вышел в другую комнату.

 Терри тяжело вздохнула и после недолгого раздумья, взяв вторую банку колы, поднялась наверх и постучала в дверь спальни Элизабет.

 — Войдите.

 — Игры с оружием всегда вызывают у меня жажду. — Терри подошла к кровати, где сидела девушка, и протянула баночку колы.

 — Не сердитесь на Джона. Это я во всем виновата.

 — Я пока еще не выжила из ума. — Терри села рядом с Лиз. — Просто вы застигли меня врасплох, вот и все. Джон сказал, тебя мучают кошмары по ночам. Да, ты сильно напугана, и можно сколько угодно убеждать, что причин для страха нет, но дело в том, что на твоем месте я бы тоже боялась.

 — В кошмарных снах я совершенно беспомощна и ничего не могу сделать, а он меня убивает. Хочу научиться себя защищать. Ведь вы с Джоном не будете меня вечно караулить. И Билл с Линдой тоже. Или другие полицейские, которых ко мне пришлют. В один прекрасный день, когда останусь одна, я должна быть уверена, что смогу о себе позаботится. Мать мне не поможет.

 — Но ты не знаешь…

 — Знаю. — Элизабет сама удивилась, как спокойно и безразлично она произнесла эти слова. — Когда придет время перевезти меня в другое место и дать новое имя, она со мной не поедет. Ее жизнь и карьера здесь. Мне скоро исполнится семнадцать, и если потребуется, я могу подать заявление о выходе из-под родительской опеки. И получу разрешение. А в восемнадцать лет получу деньги из доверительного фонда. В двадцать один год смогу учиться и работать. Я уже немного научилась готовить, но не сумею себя защитить, если случится что-то непредвиденное.

 — Ты сообразительная девочка и наверняка уже узнала, что мы не потеряли ни одного свидетеля, следовавшего нашим инструкциям.

 — Всю свою жизнь я следовала чьим-нибудь инструкциям, так что привыкла.

 — Черт возьми, Лиз, что ты говоришь?!

 — Проявление пассивной агрессии, — вздохнула Элизабет. — Простите. Но дело в том, что бандиты не прекратят поиски. Они жаждут мести и возмещения убытков. Знаю, вы сделаете все, чтобы им помешать, но хочу быть уверена, что, если все-таки случится худшее и меня найдут, я смогу нанести ответный удар.

 — Ну, для этого существует множество других способов, помимо применения оружия.

 — Однако вы носите пистолет.

 — Два. — Терри похлопала себя по лодыжке. — Запасной вариант. Если хочешь хорошо стрелять, лучше Джона учителя не найти. Но существуют и другие приемы. Могу научить самообороне в рукопашном бою.

 — То есть покажете настоящие приемы борьбы? — Предложение явно заинтриговало Элизабет.

 — Ну, я имела в виду оборону. Но ты права, будем осваивать приемы боевых искусств.

 — С радостью. Я способная ученица.

 — Посмотрим.

 В дверном проеме появился Джон:

 — В пять утра будь готова. Нам разрешили пользоваться тиром.

 — Огромное спасибо.

 — Терри?

 — Пять утра. Черт, буду на месте.

* * *

 Трижды в неделю до восхода солнца Джон водил Элизабет в тир, расположенный в цокольном этаже. Девушка быстро освоилась и ловко обращалась с оружием, привыкла к его форме, тяжести и отдаче. Джон научил ее целиться, стрелять кучно и заряжать пистолет.

 Узнав об отсрочке судебного процесса, Элизабет выплеснула свое горе во время занятий в тире.

 Через день с ней занималась Терри, помогая осваивать искусство самообороны. Учила добиваться преимущества за счет веса противника, разрывать захват и наносить удар с плеча.

 По ночам девушку по-прежнему преследовали кошмары, но уже не так часто. И иногда во сне Элизабет выходила из боя победителем.

 Прошел месяц, и прежняя жизнь казалась далекой и нереальной. Теперь Элизабет жила в надежно защищенном двухэтажном доме, окруженном высоким забором с камерами слежения, и ее сон берегли федеральные маршалы.

 Линда приносила из своей коллекции любовные романы, мистические истории и «ужастики», а когда наступил август, сделала девушке стрижку, и результат ее стараний оказался куда более профессиональным по сравнению с первым опытом Элизабет. Потом Линда научила ее подкрашивать корни волос. А длинными тихими вечерами Билл обучал Элизабет игре в покер.

 Время тянулось бесконечно медленно.

 — Мне нужны деньги, — как-то раз обратилась она к Джону.

 — Хочешь получить ссуду, малышка?

 — Спасибо, но я имела в виду свои деньги. У меня есть накопительный счет, и я хочу снять некоторую сумму.

 — Поездка в банк связана с неоправданным риском, и если тебе что-нибудь нужно, мы тут же доставим.

 — Мать может снять деньги с моего счета. Это как оружие, чтобы я чувствовала себя более уверенно. — Элизабет тщательно обдумала этот вопрос, благо времени было достаточно. — Когда я выступлю свидетелем на суде и меня перевезут в другое место, все произойдет очень быстро и потребуются деньги. Собственные деньги. Хочу точно знать, что смогу купить все необходимое, никого не просить и не чувствовать себя обязанной.

 — И какая сумма тебе нужна?

 — Пять тысяч.

 — Большие деньги, Лиз.

 — Не слишком. Мне понадобится новый компьютер и многое другое. Хочу думать не о сегодняшнем, а о завтрашнем дне. А сегодня — это всего лишь сегодня.

 — Понимаю, ожидание всегда мучительно.

 — Волковы сделают все, чтобы отложить судебный процесс, рассчитывая меня найти. Или в надежде, что у меня не хватит мужества и сдадут нервы. Но вечно эта волокита тянуться не может, и мне нужно подумать о будущем. Где бы и под каким именем ни пришлось жить, я хочу продолжить учебу. У меня есть фонд от колледжа, который можно перевести, но будут и другие расходы.

 — Посмотрим, как можно помочь.

 — Люблю, когда вы так говорите, — улыбнулась Элизабет. — С моей матерью компромисс невозможен: либо «да», либо «нет». Она редко произносит слово «возможно», потому что в нем нет определенности. А вы говорите, что подумаете, какие меры можно предпринять, и никакой неопределенности тут нет. Ваши слова означают, что вы предпримете какие-то действия, попробуете решить проблему. Это гораздо лучше, чем «нет», и почти так же хорошо, как «да».

 — Ну ладно. — Джон на мгновение задумался. — Ты ни разу не упомянула отца. Знаю, он не в курсе дела, но учитывая сложившиеся обстоятельства…

 — Не знаю, кто он. Просто донор.

 — Донор?

 — Да. Когда мать решила родить ребенка, она тщательно изучила списки доноров, с учетом их образования, физических данных, медицинской карты. Исследовала их семейную историю, интеллект, ну и тому подобное. Одним словом, все до мелочей. Потом выбрала самого достойного кандидата и назначила дату оплодотворения.

 Девушка замолчала, уставившись на свои руки.

 — Понимаю, как дико это звучит.

 — Вряд ли, — прошептал Джон.

 — Что касается интеллекта, я превзошла самые смелые ожидания матери и отличалась отменным здоровьем. Всегда была физически сильной и выносливой. Но ей так и не удалось установить связь со своим ребенком. Эта часть плана с треском провалилась. Мать всегда окружала меня заботой, обеспечивала самым лучшим, будь то питание, жилье или образование. А вот полюбить меня так и не сумела.

 — Что ж, она сама виновата. — От признаний девушки у Джона защемило сердце и сделалось мерзко на душе.

 — Да. И из-за осознания собственного провала ей очень тяжело демонстрировать привязанность ко мне. Долгое время я думала, что вина лежит на мне, а теперь знаю, что это неправда. Поняла, когда мать меня оставила. Бросила, потому что получила такую возможность, потому что я поставила ее перед выбором, позволившим устраниться. Я могла бы заставить ее гордиться тем, чего она добилась в моем лице, но никогда бы не сумела заставить полюбить себя.

 Джон, не сдержавшись, обнял Элизабет и стал гладить по голове, а она со вздохом прислонилась к его плечу.

 — Все будет хорошо, Лиз.

 — Мне так хочется в это верить…

 Он встретился взглядом с Терри и заметил в ее глазах слезы жалости и сочувствия. Хорошо, что она слышала весь разговор. Теперь девочка знает, что на свете есть два человека, которым не безразлична ее судьба, а он сам приложит все силы, чтобы обеспечить ее благополучие.

* * *

 Сергей встретился с братом и племянником, а также с Ильей и одним из помощников, пользующимся особым доверием. Дети радостно плескались в бассейне под неусыпным надзором женщин, а мужчины сидели за длинными столами для пикника, уставленными всевозможными яствами. Прохладительные напитки покоились в широких ведерках из нержавеющей стали, наполненных льдом. На лужайке старшие дети играли в волейбол под сопровождение оглушительной музыки.

 Маленькие компании доставляли Сергею больше радости, чем многолюдные шумные вечеринки в обществе членов семьи и друзей. Он священнодействовал над огромным грилем, полученным в подарок ко дню рождения от старшей дочери и зятя. Сергей по достоинству оценил эту американскую традицию. Золотые часы «Ролекс» и цепь с нательным крестом сверкали в ярких солнечных лучах. Сам хозяин был одет в хлопковую рубашку и брюки, поверх которых красовался ярко-красный игривый фартучек, словно призывая гостей расцеловать повара.

 Гриль аппетитно дымил, а Сергей неспешно переворачивал толстые гамбургеры, мясные колбаски и шампуры с овощами, вымоченными в фирменном маринаде, рецепт которого был известен ему одному.

 — Мать работает в больнице, — сообщил племянник Сергея Михаил. — Проводит там целые дни, а часто остается и на ночь. Раз в неделю ужинает с мужчиной, с которым спит. Четыре раза в неделю ходит в спортзал, где у нее личный тренер. Посещает косметический салон, делает там прическу и маникюр. В общем, ведет такую жизнь, будто дочери и нет на свете.

 Сергей молча кивнул, перекладывая овощи на тарелку.

 — Я обыскал ее дом, — доложил помощник. — Проверил все телефонные звонки. Звонит в больницу, приятелю, коллеге, в парикмахерскую, но ни одного звонка в полицию, федеральным маршалам или ФБР.

 — Но она должна встречаться с дочерью, — настаивал Михаил. Он был полнее брата, а в волосах виднелись широкие седые пряди. — Ведь она же мать. — Он бросил взгляд в сторону бассейна, где его собственная жена о чем-то весело болтала с дочерью, пока внуки плескались в воде.

 — По-моему, у них нет близких отношений.

 — Нет, мать есть мать, — не унимался Михаил. — Она должна видеться с дочерью.

 — Можно ее взять, — предложил помощник. — Например, по дороге в больницу… уговорим ее рассказать, где находится девчонка.

 — Настоящая мать ни за что не скажет. — Сергей уже раскладывал гамбургеры на второй тарелке. — Скорее умрет. А если она относится к другой категории матерей, а по моим сведениям, именно так и есть, то действительно может ничего не знать. Ну, схватим ее, а девчонку тут же перевезут в другое место и усилят охрану. Следовательно, мы имеем дело с матерью, которая на самом деле таковой не является.

 — И в доме нет никаких вещей девочки, только в спальне, — подтвердил помощник. — Да и тех немного. И все разложено по коробкам, как на складе.

 — Вот видите, — кивнул Сергей, — я предлагаю другое решение, которое поможет покончить с этой историей и не оставить следов. Миша, скажи Якову, чтоб еще немного потерпел. В следующую нашу встречу отпразднуем его возвращение. Ну, а сейчас, — он поднял тарелку с гамбургерами и колбасками, — самое время приступить к еде.

* * *

 Лето тянулось неимоверно долго, но Элизабет регулярно напоминала себе, что, если бы провела все это время дома, наверняка уже пошла бы на уступки матери и страдала на уроках в летней школе. А так ее жизнь не слишком отличалась от привычного распорядка.

 К учебе и чтению книг добавились музыка и фильмы, записанные на дисках или те, что показывали по телевизору. Повторный показ сериала «Баффи — истребительница вампиров» помог приобщиться к основам современного молодежного сленга. Теперь, когда появится возможность вернуться в колледж, Элизабет будет лучше ориентироваться и сообразит, как следует общаться со сверстниками в той или иной ситуации.

 В стремлении как можно надежнее себя обезопасить она регулярно ходила в учебный тир, изучала приемы самообороны и постигала искусство игры в покер.

 Джули уже не вернешь, и бесполезно гадать, что было бы, если бы… Гораздо разумнее воспользоваться преимуществами теперешнего уединенного образа жизни.

 Итак, Элизабет ни за что не станет хирургом.

 Наступит час, и она получит новое удостоверение личности, начнет новую жизнь и приложит все силы, чтобы все сложилось наилучшим образом. Можно заняться серьезным изучением любого предмета. Правда, в глубине души она понимала, что путь в ФБР для нее закрыт, но вопросов своим охранникам по этому поводу не задавала: как ни глупо это звучит, но отсутствие определенного ответа оставляло лучик надежды.

 Девушка приспособилась к установленному режиму и чувствовала себя комфортно.

 В день рождения привычный распорядок дня не поменялся. Просто ей исполнилось семнадцать лет, но никаких внешних или внутренних метаморфоз не произошло. Правда, в этом году отсутствовал традиционный праздничный ужин, состоящий из куска жареной говяжьей вырезки с гарниром из обжаренных овощей, после которого полагался кусок морковного торта. Не было также возможности воспользоваться машиной, которую пообещала мать. Разумеется, этот пункт полностью зависел от научных достижений Элизабет, а также от умения себя держать.

 Просто наступил новый день, приблизивший ее к необходимости выступить в суде и, как ей казалось, к обретению долгожданной свободы.

 Поскольку ни Терри, ни Джон ни словом не обмолвились о дне рождения, девушка решила, что о нем попросту забыли. Да и с какой стати им помнить? В качестве подарка Элизабет решила не заниматься в этот день учебой и приготовить праздничный ужин, не имеющий ничего общего с жареной говядиной.

 На улице шел проливной дождь с грозой, и она убеждала себя, что в такую погоду кухня выглядит особенно уютной. Элизабет подумывала испечь торт, что было слишком смело и не очень разумно, так как она еще не успела набить руку в кондитерском искусстве. Идея приготовить спагетти с тефтелями из остатков мяса тоже отдавала авантюризмом.

 — Господи, какой божественный аромат! — Терри застыла посреди кухни, благоговейно вдыхая наполнявшие ее запахи. — Если так и дальше пойдет, придется научиться готовить более сложные блюда, чем бутерброд с сыром.

 — Мне нравится готовить, особенно что-нибудь новенькое. Никогда прежде не делала тефтели. Оказалось, это очень забавно.

 — Ну, у каждого свои забавы.

 — Давайте положу в лоток тефтели с соусом и пасту. Возьмете с собой домой. Я много наготовила.

 — Так, Линда позвонила и сообщила, что болеет. Значит, останешься с Биллом и Стивом Киганом. Уверена, эти ребята сметут все подчистую.

 — Как жаль, что Линда заболела. — Любые изменения в установленном распорядке нервировали Элизабет. — А вы знаете маршала Кигана?

 — Я — нет, а вот Джон с ним знаком. Не тревожься, Лиз, он уже пять лет работает в Службе федеральных маршалов.

 — Нет, я не волнуюсь. Просто требуется какое-то время, чтобы привыкнуть к новым людям. Но это не имеет значения. После ужина хочу почитать и рано лечь спать.

 — В свой день рождения?

 — О, так вы знаете? — вспыхнула Элизабет.

 — Здесь ничего не скроешь, — рассмеялась Терри, снова принюхиваясь к соусу. — Понимаю, ты любишь читать, но неужели нельзя придумать для дня рождения занятие повеселее?

 — Сложная задача.

 — Тогда надо тебе помочь. — Прежде чем выйти из комнаты, Терри дружески потрепала Элизабет по плечу.

 В очередной раз напомнив себе, что самое интересное занятие в мире — это чтение, Элизабет посмотрела на часы. Скоро придет смена. Соус может томиться на огне, пока Билл и его новый напарник не проголодаются. Однако еды получилось очень много, и надо непременно угостить Джона и Терри, положить им плоды кулинарного эксперимента в лотки. В качестве ответного подарка.

 Элизабет направилась к буфету, где хранились лотки с крышками.

 — Эй, прибыло подкрепление! Встречай!

 В дверях стояла улыбающаяся Терри с обернутой в блестящую розовую бумагу коробкой с огромным белым бантом. Рядом топтался Джон, державший в руках миниатюрный подарочный пакетик и белую коробку из кондитерской.

 — Вы… вы принесли мне подарки…

 — А как же иначе? Ведь у тебя день рождения. А еще у нас есть торт.

 — Торт, — эхом откликнулась Элизабет.

 Джон поставил на стол коробку и приоткрыл крышку.

 — С шоколадной помадкой, сливочным кремом и глазурью.

 — Я выбирала, — радостно сообщила Терри. — С днем рождения, Лиз!

 Такая же надпись красовалась на огромном торте с розовыми бутончиками и зелеными листьями.

 — Спасибо. Это вам не морковный торт, — прошептала Элизабет.

 — Я испытываю священный ужас перед кондитерскими изделиями, изготовленными из овощей, — заявила Терри.

 — Да нет, они тоже вкусные, но до этого торта им далеко. Настоящий торт в честь дня рождения! Какой красивый!

 — После праздничного ужина надо оставить для него местечко, а также для мороженого, — напомнил Джон. — Мы хотели заказать на ужин пиццу, но ты затеяла тефтели.

 Кухня засияла новыми красками. Все вокруг стало ярким и праздничным, будто сквозь проливной дождь прорвались лучи солнца.

 — Вы ведь останетесь на ужин?

 — Повторяю, это твой день рождения, и я ни за что не упущу возможности отведать торта и мороженого. Дождемся остальных, а пока открой подарки.

 — Правда? А можно?

 — Ну конечно же, наш юный гений не знает всех прав именинника. Вот, возьми. — Терри вложила коробку Элизабет в руки. — Сначала открой мой. Не терпится посмотреть, как он тебе понравится.

 — Он мне уже нравится. — Элизабет стала бережно распаковывать подарок.

 — Так и знала! — воскликнула Терри. — Ты из числа тех зануд, которые десять минут возятся с упаковкой, вместо того чтобы просто ее разорвать.

 — Жалко рвать такую красивую бумагу. Честно говоря, я и не ожидала подарков.

 — А надо было, — упрекнул Джон. — Пора ждать перемен к лучшему.

 — Вы сделали мне самый замечательный сюрприз. — Развернув упаковку, Элизабет открыла крышку и вынула тонкий кардиган с рюшами по вороту и мелкими фиалками, разбросанными по всему полю.

 — Какая красота! Ой, и к нему еще топик!

 — А главное, ничего общего с комплектом-двойкой, что носит твоя мать, — заявила Терри. — Можешь носить это с джинсами или юбкой. Словно для тебя сделано.

 Никто еще не говорил Элизабет, что ей идут рюши и фиалки.

 — Мне очень нравится, правда. Огромное спасибо.

 — Теперь моя очередь. При покупке подарка мне потребовалась помощь. Так что если не понравится, все претензии к жене.

 — Она вам помогала? Как мило с ее стороны. Передайте мою благодарность.

 — Может, сначала взглянешь на подарок?

 Дрожа от волнения, Элизабет вынула из пакета маленькую коробочку, в которой лежали миниатюрные сережки: три изящные серебряные капельки, прикрепленные к жемчужине.

 — Какая прелесть! Просто глаз не оторвать.

 — Знаю, ты носишь золотые серьги на штифтах, но Мэдди решила, что эта модель придется тебе по душе.

 — Так и есть. Они мне страшно нравятся. У меня не было других серег, кроме пуссет. Я проколола уши за день до… за день до… А это мои первые настоящие серьги.

 — С днем рождения, Лиз. Желаю счастья.

 — А теперь примерь обновки, — скомандовала Терри. — Тебе же не терпится их примерить и покружиться перед зеркалом.

 — Верно. А можно?

 — На правах именинницы. Давай, поторапливайся.

 — Спасибо. — Движимая внезапно нахлынувшим порывом, Элизабет обняла Терри. — Как я вам благодарна! — Потом наступила очередь Джона. — Как я счастлива. Это лучшее семнадцатилетие на свете. — Схватив подарки, она бегом устремилась наверх.

 — Вот это да! — печально вздохнула Терри. — Она нас обняла. А ведь девочка не любит нежностей.

 — Девочка их никогда не видела. Я в очередной раз передал матери секретный номер для связи. Сообщил, что мы купили торт и хотим поздравить Лиз с днем рождения. Предлагал и ее сюда привезти. И что ты думаешь? Получил очень вежливый отказ.

 — Сучка остается сучкой, даже если у нее хорошие манеры. Вздохну с облегчением, когда для девочки закончится весь этот ужас. А заодно и для нас. Но знаешь, буду сильно скучать по малышке.

 — И я тоже. Хочу позвонить Мэдди. Скажу, что серьги Лиз понравились. — Джон взглянул на часы. — Пойду проверю время прибытия Косгроува и Кигана. Думаю, они уже в пути.

 — А я накрою на стол. Посмотрим, хватит ли у меня фантазии придать ему праздничный вид.

 Терри достала тарелки и плоские блюда и тут вдруг вспомнила о цветах.

 — Послушай, Джон! — Она двинулась в сторону гостиной. — Попроси Косгроува остановиться и купить где-нибудь цветов. Пусть все будет как положено.

 Джон согласно кивнул, не прерывая разговора с женой:

 — Да, серьги ей понравились. Сейчас Лиз наверху, примеряет обновки. Эй, поцелуй ребятишек. Они, наверное, будут спать, когда я вернусь.

 Терри вернулась на кухню, намереваясь попробовать красный соус, просто убедиться, что там всего хватает. Она уже протянула руку за ложкой, но в этот момент послышался голос Джона:

 — Они подъезжают.

 — Зафиксируй время. — По привычке держа руку на оружии, Терри подошла к воротам гаража и стала ждать сигнал. Три коротких стука и три — с интервалом.

 — Ну, ребята, вы попали на угощение. У нас тут…

 Первым быстро вошел Билл:

 — У нас могут быть неприятности. Где Джон?

 — В гостиной. А что…

 — Биллу показалось, что за нами увязался «хвост», — шепотом сообщил Киган. — Где свидетель?

 — Она… — Нет, что-то здесь не так. И ведут они себя как-то странно. — Вы уже сообщили о случившемся? — спросила Терри, вынимая свой телефон.

 Ей почти удалось уклониться от первого удара, и он лишь слегка задел висок. Терри почувствовала, как глаз заливает кровью, и потянулась за оружием, успев предупредить Джона:

 — Берегись!

 В этот момент Киган изо всей силы ударил ее рукояткой пистолета по затылку. Терри медленно сползла на пол, опрокинув стул, который с грохотом рухнул на кафельную плитку.

 Выхватив пистолет, Джон замер возле стены в гостиной. Нужно успеть подняться наверх, в комнату Лиз.

 — Не стреляй в него, — шепнул Киган, забирая оружие у лежащей на полу Терри. Затем он спрятал в кобуру свой пистолет. — Не забывай, надо все сделать так, чтобы в нем не осталось ни одной дырки.

 Билл понимающе кивнул в ответ и крикнул:

 — Я схватил ублюдка, Джон! Слышишь? Я схватил его. Терри ранена! Она без сознания! Киган уже сообщает о случившемся и вызывает подкрепление. Береги свидетеля.

 Джон слышал, как Киган торопливо обрисовывает ситуацию. Его голос заглушал шум дождя.

 И тут чуткое ухо уловило скрип половицы.

 Джон вышел из комнаты с оружием в руках и столкнулся с Биллом, который шел прямо на него. Глаза в глаза.

 — Бросай оружие! Оружие на пол!

 — Терри ранена! Мерзавцы пытаются прорваться через парадную дверь!

 — Немедленно опусти пистолет!

 Джон увидел, как Билл стрельнул глазами влево, развернулся и отскочил назад, прежде чем Киган успел нанести удар. Потом он спикировал вправо, и тут Косгроув выстрелил. Бок словно обожгло огнем. Надо скорее добраться до Элизабет. Джон выстрелил в ответ и побежал к ведущей наверх лестнице. Вторая пуля попала в ногу, но он не сбавил шага и, заметив, что Киган снова готовится к выстрелу, тоже выстрелил в него на бегу.

 И получил пулю в живот.

 Глаза застилала серая пелена, но Джон не останавливался. Вдруг он увидел выбежавшую из спальни Элизабет.

 — Назад! Назад в комнату!

 Он рванулся навстречу девушке и затолкнул ее в спальню, успев запереть дверь, а потом упал на колени.

 — Господи! — Элизабет схватила рубашку, которую только что сняла, и зажала ей рану на животе.

 — Это Косгроув и Киган.

 — Они же федеральные маршалы?

 — Продались, сволочи. — Скрипя зубами от боли, Джон рискнул взглянуть на окровавленный живот, чувствуя, что вот-вот потеряет сознание. — Вот черт, возможно, они с самого начала вели двойную игру. А Терри ранена. Может, и убита.

 — Нет…

 — Эти ублюдки знают, что я здесь с тобой и пристрелю всякого, кто сунется в комнату. Пока могу держать в руках оружие. Но им известно, что я ранен. — Он схватил левой рукой девушку за запястье. — Плохо дело, Лиз.

 – Вас обязательно вылечат. — Но кровотечение никак не останавливалось, и рубашка уже насквозь промокла, а кровь все лилась и лилась, подобно потокам дождя. — Мы позвоним и попросим помощи.

 — Я потерял телефон. А у Кигана связи в Службе федеральных маршалов. Тут дело серьезное. Я давно подозревал, что дело нечистое. Слишком он быстро по карьерной лестнице продвинулся. Не знаю, кто еще замешан, но ты в опасности, детка. В большой опасности.

 — Лежите тихо и не двигайтесь. Нужно остановить кровотечение. — Элизабет еще сильнее прижала рубашку к ране.

 — Они должны были напасть на меня. Может, еще что-то планировали. Пора делать ноги. Слушай меня, слушай. — Его пальцы впились в запястье Элизабет. — Надо бежать. Через окно. Выпрыгни из окна и беги что есть духу. Спрячься где-нибудь.

 — Я вас не брошу.

 — Ты должна бежать. Возьми деньги. Полицейским доверять нельзя. Они тоже замешаны. Бери деньги и все необходимое и уноси ноги. Да скорее же, черт возьми!

 Элизабет послушно собрала вещи, одежду и ноутбук, чтобы успокоить Джона, но оставлять его одного не хотела.

 — Ну вот, не переживайте, — принялась она успокаивать Джона. — Кто-нибудь придет на помощь.

 — Никто не придет. Я тяжело ранен, Лиз, потерял слишком много крови и не смогу тебя защитить. Надо бежать, нельзя медлить ни минуты. Возьми мой запасной пистолет из кобуры на ноге. Бери, и если кто-то из мерзавцев тебя заметит и погонится следом, стреляй не раздумывая.

 — Я вас не брошу, даже не просите. Ну пожалуйста, не надо. — Элизабет прижалась лицом к щеке Джона. Какая же она была холодная!

 — Я не прошу, а приказываю. Делаю свою работу. И не обрекай меня на провал, Лиз. А теперь беги.

 — Я позову на помощь.

 — Беги без оглядки! Ясно? Быстро в окно, поняла?!

 Джон дождался, когда Элизабет доберется до окна:

 — Считаю до трех. На счет «три» прыгай, — приказал он, подползая к двери. — Я их задержу.

 — Джон!

 — Сделай так, чтобы я мог тобой гордиться, Лиз. Ну, а теперь считаем до трех.

 Элезабет выскользнула из окна и уцепилась за водосточную трубу. Дождь нещадно хлестал в лицо. Она не знала, выдержит ли труба ее тяжесть, да и какое это имело сейчас значение? Потом послышалась стрельба, и она, словно обезьянка, сползла вниз.

 «Надо как можно скорее позвать на помощь», — решила она и побежала что было духу.

 Элизабет пробежала не более пятидесяти ярдов, когда за спиной раздался оглушительный взрыв.