Глава 9

 Сэм знал, что не нужно беспокоиться. Это отличный продукт с качественным сценарием, первоклассным актерским составом и талантливым режиссером. Он уже видел первые эпизоды, равно как и анонс закрытого показа в прессе. Сэм знал, что хорошо поработал. Но все же он прохаживался взад-вперед, глядя на часы и больше всего. На свете желая, чтобы поскорее было девять.

 Нет, ему хотелось, чтобы было уже одиннадцать и вся эта чертовщина закончилась.

 Что еще хуже, Джоанна с головой ушла в сценарий, который ему прислал Макс Хэддисон. И поэтому Сэм остался у нее в гостиной переживать, по глотку пить бренди, которого ему совсем не хотелось, и мерить шагами комнату. Даже рыжеголовому котенку, которого Джоанна окрестилa Люси, было не до него. Она воевала с клубком ниток в ногах у Джоанны. Сэм заставил себя сесть, бесцельно просмотрел воскресную газету, затем снова встал.

 —Чем так томиться, пойди прогуляйся, перемени обстановку, — предложила Джоанна из другого угла комнаты.

 —Наконец заговорила! Джоанна, почему бы нам не прокатиться?

 —Мне надо закончить с этим сценарием, Сэм! Майкл для тебя — замечательная роль, правда, замечательная!

 Он уже понял это, но его беспокоил Люк, его персонаж, который скоро предстанет перед миллионами взглядов на тридцать минут. Если он возьмется за Майкла, это будет беспокойство другого рода в иное время.

 —Ага. Джоанна, для глаз очень вредно держать бумаги так близко к лицу!

 Она автоматически отодвинула текст подальше от глаз, и не прошло и минуты, как снова практически уткнулась в него носом.

 —Это замечательно, правда, замечательно! Ты же возьмешься за эту роль, правда?

 —Ради возможности поработать с Максом Хэддисоном я взялся бы за любой мусор!

 —Тогда тебе повезло! Это блестящая работа. Боже мой, эта сцена, в канун Рождества, просто сногсшибательна!

 Он прекратил шагать по комнате ровно настолько, чтобы снова взглянуть на Джоанну. Она перечитывала сценарий так же жадно, как и в первый раз. И бумаги она держала всего на расстоянии дюйма от лица.

 —Будешь продолжать в том же духе, тебе скоро понадобятся очки. — Он видел, как хмурое выражение то появляется у нее на лице, то покидает его, и Сэм, подивившись этому, улыбнулся. — Если они уже не нужны!

 Джоанна, даже не взглянув на него, перевернула страницу.

 —Сэм, заткнись, ты меня отвлекаешь!

 Вместо этого он отодвинул распечатку сценария от ее лица на безопасное расстояние.

 —Прочти мне какой-нибудь диалог.

 —Ты же знаешь, о чем там идет речь. — Она схватила сценарий, но Сэм отодвинул его:

 —Не можешь, правда ведь? Где твои очки, Джоанна?

 —Мне не нужны очки!

 —Тогда прочти.

 Она прищурилась, но слова расплывались перед глазами.

 —У меня просто устали глаза!

 —Неужели? — Он отложил сценарий и взял ее за руки. — Только не говори, что моя разумная Джоанна слишком тщеславна, чтобы надевать очки для чтения!

 —Я не тщеславная и очки мне не нужны!

 —Они бы очень пошли тебе! Ты была бы в них еще привлекательнее. — Когда Джоанна убрала руки, он сложил большой и указательный пальцы рук наподобие кругов и поднес к ее глазам, — невероятно сексуально! Черная оправа — да, она подойдет лучше всего. Очень консервативно. Я хотел бы отправиться с тобой в постель, когда очки будут на тебе.

 —Я никогда их не надену!

 —А, значит, они у тебя есть. Где?

 Джоанна попыталась взять со стола сценарий, но Сэм не дал ей.

 —Тебе просто нечем заняться, Сэм!

 —Ты права. Джоанна, я просто умираю здесь!

 Она смягчилась настолько, чтобы коснуться его лица. Она делала это пока еще очень редко. Сэм непроизвольно перехватил ее руку и удержал.

 —О лучших отзывах нельзя было бы и мечтать, Сэм. Америка, затаив дыхание, ждет девяти часов.

 —В девять пятнадцать вся Америка, наверное, уже храпит!

 —Ничего подобного. — Джоанна потянулась за пультом, чтобы включить телевизор. — Садись. Посмотрим что-нибудь другое, пока не начнется.

 Он устроился на кресле рядом с ней, подвинув Джоанну так, что она оказалась почти лежащей у него на коленях.

 —Я бы лучше покусал тебя за ухо, пока не начнется.

 —Тогда мы пропустим первую сцену. — Довольная, она склонила голову ему на плечо.

 Странные получились выходные, подумала Джоанна. Сэм остался с ней. Сперва Джоанна ощущала неловкость, но затем они погрузились в обычную рутину, которая, собственно, рутиной и не была. Они занимались любовью, спали, гуляли, занимались мелкими хлопотами по дому, даже съездили на рынок за свежими овощами.

 Сорок восемь часов она не ощущала себя продюсером и не думала о Сэме как об актере. Или даже просто знаменитости. Он был ее любимым... или, как она однажды определила, компаньоном. Какой прекрасной была бы жизнь, если бы дело обстояло так просто! Даже за эти два быстро пролетевших дня было трудно представить, что такое возможно.

 

 Джоанна изменила его жизнь. Он не знал, как это объяснить, как облечь это в понятные ей слова, но это было так. Он знал это наверняка в тот момент, когда получил сценарий.

 Макс Хэддисон умел держать свое слово. Сэм чувствовал себя словно студент-первокурсник актерского отделения, которому предложили главную роль в спектакле летнего театра. Разумеется, это пришло через Марва, вместе с его мнением о потенциале, старой и новой школе, о пяти миллионах плюс проценты. Сэм принял в расчет. Всегда полезно помнить, что шоу-бизнес — такой же бизнес, как и любой другой, принялся читать сценарий. Это была роль для него, роль, которую никогда не забудут, которая в дальнейшем даст шанс на получение новой роли. Роль Майкла была сложной, неоднозначной ролью молодого человека, стремившегося разгадать тайну своего отца, которого и любил, и ненавидел. В роли последнего Сэм уже видел Макса Хэддисона. И он медленно, вдумчиво перечитывал сценарий, стараясь прочувствовать как сюжет в целом, так и эту важную для него роль в особенности.

 И он знал, что хочет сыграть эту роль. Что ему надо это сделать.

 Если Марв сможет получить пять миллионов — отлично. Если бы он получил фисташки и бочонок пива — тоже неплохо. Но прежде чем снять трубку и позвонить своему агенту, чтобы сообщить о положительном решении, он бережно упаковал сценарий и отнес его Джоанне.

 Ему было важно, чтобы его прочла она. Ему было важно ее мнение, несмотря на то что в отношении карьеры он всегда полагался только на собственное чутье. А теперь и это изменилось. За несколько недель она успела стать частью его жизни и его поступков. И хотя Сэм никогда не считал себя одиночкой по натуре, он перестал быть одиноким. Теперь он делился с Джоанной всем: от больших событий, как этот сценарий, до маленьких, вроде рождения котят. За прошедшие пару дней Сэм увидел Джоанну спокойной и умиротворенной, хотя некоторая отчужденность все еще не покидала ее. Разумеется, ему потребовался не один день, чтобы заметить в ней перемены. По утрам Джоанна, казалось, уже привыкла просыпаться рядом с ним.

 Сэм, целуя ее волосы, размышлял о том, что не торопил ее, но и сам делал определенные шаги.

 —Вот и реклама, — пробормотала Джоанна, вернув его в реальность.

 У Сэма свело живот. Он выругал самого себя, но все равно остался напряженным, как это бывало каждый раз, когда он готовился увидеть себя на экране. И вот он появился, в одних поношенных джинсах и видавшей виды панаме, с ухмылкой на лице, в то время как закадровый голос вещал о развратном, шокирующем поведении его героя.

 —Симпатичный торс! — Джоанна улыбнусь и чмокнула его в щеку.

 —Половину всего времени они потратили на опрыскивание меня какой-то гадостью, чтобы торс сиял, как у настоящего обитателя джунглей! Неужели женщины и в самом деле неровно дышат при виде потного мужского тела?

 —Тебе виднее, — ответила она, изучая появившийся на экране список исполнителей.

 Не прошло и пяти минут, как она полностью втянулась в действие фильма. Вот Люк появляется в городе с двумя долларами в кармане и небезупречной репутацией завзятого бабника.

 Джоанна знала, что перед ней Сэм, в котором частицы его мастерства перемешаны с мастерством автора, притом очень правдиво. Атмосфера скуки и затхлости сонного маленького городка в Джорджии ощущалась почти вживую.

 Во время первого перерыва на рекламу Сэм сходил за креслом для Джоанны. Он не задавал вопросов, чтобы не сбивать настроения, только положил ладонь на ее ногу. За два часа оба не проронили ни слова. Только один раз Джоанна встала и принесла прохладительные напитки, — но они ни слова не сказали друг другу. На экране она видела, как мужчина, с которым она была близка и которого любила, соблазнял другую женщину. Она видела, как он выпутывался из одной заварухи — и тут же с кулаками лезет в другую. Он напивался. Он истекал кровью. Он лгал.

 Однако Джоанна перестала думать про него как про Сэма. Мужчину на экране звали Люк. Она чувствовала, как Сэм слегка сжимает пальцами ее ногу, и не сводила глаз с Люка.

 Он был неотразим. И все в нем было непростительно.

 Закончилась первая часть, оставив Джоанну удрученной, а розы Сары — увядающими в вазе.

 Сэм все еще молчал. Интуиция подсказывала ему, что все было неплохо. Это было куда больше, чем неплохо. Все было на своих местах, как исполнение, так и атмосфера — эти два двусмысленных понятия, которые с первого раза пленили его воображение и честолюбие. Но ему хотелось услышать это из уст Джоанны.

 Сэм встал и переместился на подлокотник ее кресла. Джоанна, его Джоанна, все еще хмурясь, глядела на экран.

 —Как он мог с ней так поступить?! — воскликнула она. — Как он мог ее так использовать?

 Сэм выждал момент и осторожно ответил:

 —Такова его натура. Он иначе не может.

 —Но ведь она доверяет ему! Знает, что он лжет и обманывает ее, и все равно доверяет. А он...

 —Что?

 —Он ублюдок, но... Черт возьми, а в нем есть нечто неотразимое, привлекательное! Так и хочется поверить, что он может измениться, что Сара могла бы изменить его! — Растроганная Джоанна нерешительно взглянула на Сэма. — Чему ты улыбаешься?

 —Получилось! — Он схватил ее в охапку и поцеловал. — Получилось, Джоанна!

 Она отодвинулась, чтобы перевести дух.

 —Я не сказала ни слова о том, что считаю твою игру замечательной!

 —Ты только что это сказала! — Он снова поцеловал ее, затем принялся стягивать с нее рубашку.

 —Сэм...

 —Я вдруг почувствовал, как меня переполют энергия — просто невероятная энергия. Позволь показать тебе. — Он упал обратно в кресло, увлекая за собой Джоанну.

 —Подожди минутку. — Она рассмеялась, когда его руки начали исследовать ее, застонала. — Сэм, дай мне одну минуту!

 —Я могу ждать тебя часами! Долгими-долгими часами!

 —Сэм! — Она снова рассмеялась и, слегка оттолкнув его, удержала на расстоянии. — Я хочу с тобой поговорить.

 —Это надолго? — Он возился, пытаясь развязать поясок ее слаксов.

 —Нет. — Джоанна взяла в ладони его лицо, чтобы он остановился. — Я хочу сказать тебе, какой ты на самом деле исключительный. Однажды я притворилась, что не слежу за твоими фильмами, но это было не так. И сегодня ты был прекрасен, как никогда!

 —Спасибо! Мне очень важно услышать это от тебя.

 Она глубоко вдохнула, с трудом поднимаясь с кресла.

 —Ты много вложил в эту роль.

 Куда же она клонит? Сэм не был уверен, что ему понравится направление беседы, но все же решил дать Джоанне развить свою мысль.

 —Если этого не делать, грош цена тогда роли. Любой.

 Да, грош цена.

 —Я... а я почти забыла, кто ты. Эти последние несколько недель здесь и на ранчо я совсем не чувствовала, что рядом со мной Сэм Уивер, чье имя большими буквами сверкает со всех реклам!

 Сэм, озадаченный, тоже поднялся с места.

 —Джоанна, ты же не будешь говорить мне, что актеры тебя пугают. Ты всю жизнь имеешь с ними дело.

 —Всю жизнь, — проговорила она. Ей не хотелось его любить. Ей не хотелось любить никого, особенно актеров, кинозвезд, тех, чье имя у всех на слуху. Беда была в том, что с ней это уже произошло. — Дело не в том, что они меня пугают, а в том, что я очень легко забыла, что ты не просто человек, которого я встретила и которым увлеклась!

 —Увлеклась, — повторил он, вырвав из фразы последнее слово. — Что ж, прогресс налицо! — Сэм взял ее за плечи. То, как спокойно он это произнес, было обманчивым, заставляя ее забыть, как быстро он может вспыхнуть. — Я, черт возьми, не знаю, о чем ты говоришь, но мы мигом разберемся. Сейчас же посмотри мне в глаза! Нет, ты смотри на меня, Джоанна, — повторил он, слегка встряхнув ее. — И скажи, что любишь меня!

 —Я никогда не говорила...

 —Никто лучше меня не знает, что ты говорила, а что — нет! — Он крепко прижал ее к себе, заставляя смотреть ему в глаза. — Я хочу это услышать сейчас! Какое имеет значение, как именно я зарабатываю себе на жизнь, что говорят критики или во сколько меня оценивают в билетных кассах? Ты любишь меня?

 Она хотела покачать головой, однако попросту не смогла ею пошевелить. Как можно лгать его взглядом и его прикосновениями? Джоанна глубоко вдохнула и уверенным голосом произнесла:

 —Да.

 Сэм был несказанно рад услышать это, но Хотел настоящего признания в любви!

 —Что «да»? — спросил он.

 —Да, я люблю тебя.

 Он еще долго смотрел на нее. Джоанна слегка вздрагивала, и он, склонив голову, коснулся ее лба губами. Он не понимал, почему ей так трудно было сказать эти слова.

 Сэм был намерен это выяснить. Но не сейчас.

 —Это должно многое упростить.

 —Нет, — пробормотала она. — Это ничего не меняет.

 —Мы об этом поговорим. Давай сядем.

 Джоанна кивнула. Она знала: надо что-то говорить, но что именно, не знала. Стараясь заполнить неловкую паузу, она направилась к входной двери, чтобы запереть ее на ночь. И тут она услышала экстренное сообщение в вечерних новостях.

 «Как сообщают источники, сегодня вечером известный продюсер Карл У. Паттерсон перенес сердечный приступ. В особняк на Беверли-Хиллз, где он проживает со своей невестой Тони ДюМонд, были вызваны врачи скорой помощи. В настоящее время его состояние остается критическим».

 —Джоанна! — Сэм положил руку ей на плечо. Услышав это известие, она не вскрикнула и не охнула. Глаза ее оставались сухими. Она просто остановилась на ходу как вкопанная. — Бери сумочку! Я довезу тебя до больницы!

 —Что?

 —Я довезу тебя. — Он выключил телевизор и сам взял ее сумку. — Пойдем!

 Она только кивнула и покорно пошла за ним.

 Никто не позвонил ей. Странность этого обстоятельства поразила Сэма, когда они поднимались в лифте в кардиологическое отделение. С ее отцом случился сердечный приступ, а ее никто об этом не известил!

 Сэм вспомнил, как год назад, промозглой поздней осенью, когда его мать, поскользнувшись на льду, сломала лодыжку, он получил сразу три звонка. Один — от сестры, другой — от отца, третий — от матери, которая сообщила, что папа с сестрой — паникеры, каких поискать! Тем не менее травма матери взволновала его настолько, что он быстро перестроил свой график так, чтобы иметь возможность тут же вылететь на восток. У него в запасе было всего тридцать шесть часов, однако этого времени хватило, чтобы повидать маму, расписаться на ее гипсе и успокоить свою душу.

 А сломанную лодыжку нельзя даже сравнивать с сердечным приступом. Джоанна — единственный ребенок Паттерсона, а ей приходится узнавать о болезни отца из одиннадцатичасовых новостей! Даже если они не близкие друг другу люди, все равно они — семья. По мнению Сэма, кризисные ситуации заставляют семьи сплачиваться.

 Она молчала с тех пор, как они выехали из дому. Он старался успокоить ее, предложить поддержку, вселить надежду, но Джоанна не отвечала. Казалось, будто она шагает механически, бледная, ошарашенная, словно на автопилоте, который без труда включается, когда это необходимо.

 Сэм видел, как она приблизилась к сестринскому посту. Руки не дрожали, а голос, когда она заговорила, оказался спокойным и ровным.

 —Сегодня вечером к вам поступил Карл Паттерсон. Внизу мне сказали, что он в блоке интенсивной терапии.

 Медсестра, пышущая здоровьем женщина лет сорока пяти, привыкшая к ночным сменам, едва подняла взгляд на Джоанну.

 —Извините, мы не даем сведений о пациентах.

 —Он мой отец, — прямо сказала Джоанна.

 Медсестра взглянула на нее. Журналисты и просто любопытствующие всегда используют всевозможные уловки, лишь бы выманить информацию о знаменитостях. Сегодня вечером уже пришлось нескольких обескуражить. Женщина по другую сторону стойки не походила на журналистку (медсестра гордилась своим умением безошибочно определять их), но ее не предупредили, что к Паттерсону может прийти кто-то из родственников.

 Почувствовав ее сомнение, Джоанна достала из сумочки бумажник, а оттуда — удостоверение.

 —Если возможно, я хотела бы увидеть его и поговорить с его врачом.

 В душе медсестры шевельнулось сочувствие. Она перевела взгляд на Сэма и уставилась на него. Конечно, она его узнала, но даже несмотря на то, что после встречи с ним лицом к лицу ей теперь будет о чем рассказать мужу за завтраком, эта встреча ее не сильно впечатлила. Все-таки она, вот уже двадцать лет работая медицинской сестрой в Беверли-Хиллз, повидала немало звезд, зачастую в обнаженном виде, больных и несчастных. Однако она вспомнила, что где-то читала, будто у Сэма Уивера роман с дочерью Карла Паттерсона.

 —Я буду рада позвать к вам доктора, мисс Паттерсон. Там по коридору и налево у нас приемная. Мисс ДюМонд уже там.

 —Спасибо. — Джоанна обернулась и направилась по коридору, отказываясь думать о том, что будет дальше, и о тех действиях, которые потом придется предпринимать. Она услышала тихо, почти украдкой прозвеневший звонок, а затем приглушенный звук чьих-то шагов в туфлях на каучуковой подошве.

 Паники теперь не было; первый приступ паники обрушился на нее, едва она услышала сообщение в новостях. Теперь ему на смену пришло понимание, что надо взять себя в руки и делать то, что надо делать. Джоанна привыкла справляться с такими вещами в одиночку.

 —Сэм, я понятия не имею, сколько времени это займет. Ехал бы ты домой. Когда освобожусь, я возьму такси.

 —Не глупи, — только и ответил он.

 Этого было достаточно, более чем достаточно, чтобы у нее замерло дыхание. Ей захотелось повернуться к нему и прижаться к его груди. Хотелось просто оказаться в его объятиях и переложить на его плечи все предстоящие тягостные дела. Но вместо этого она направилась в приемную.

 —Сэм! — Из глаз Тони, и без того влажных, брызнули слезы. Она вскочила со стула и бросилась в его объятия. — Ой, Сэм, как я рада, что ты здесь! Я так испугалась! Это такой кошмар! Я просто извелась от волнения, Сэм! Я не знаю, что делать, если Карла не станет.

 — Держи себя в руках! — Сэм усадил ее обратно на стул, потом зажег сигарету из пачки, которую она рассыпала по столу, и сунул ее Тони между пальцами. — Что сказал врач?

 —Не знаю. Он говорил совершенно непонятно, и у него было ужасно мрачное лицо. — Она протянула руку, указывая на блондина в смокинге. — Я бы этого не пережила без Джека. Он был мне опорой. Привет, Джоанна. — Тони высморкалась в кружевной платочек.

 —Сэм. — Джек Вандиар кивнул ему, поглаживая Тони по руке. Он был режиссером двух фильмов Паттерсона и не менее полдюжины раз виделся с Сэмом на различных праздниках. — Нелегкая получилась ночь.

 —Мы слышали. Это дочь Паттерсона.

 —Ох! — Джек встал, протянув руку для приветствия.

 —Расскажите, пожалуйста, как это произошло? — попросила Джоанна.

 —Это было ужасно. — Тони смотрела на нее сквозь томную пелену слез. — Просто ужасно!

 Джек одарил ее взглядом, на три четверти нетерпеливым и лишь на одну — сочувственным.

 Он был не против успокоить Тони, но приехал он, по правде говоря, ради Карла. Ему пришло в голову: раз здесь появился Сэм, глаза Тони скоро высохнут!

 —У нас был небольшой праздничный ужин. Карл выглядел несколько усталым, но я списал это на его постоянную перегруженность работой. Потом стало похоже, будто ему трудно вздохнуть. Он упал на стул, жаловался на боль в груди и в руке. Мы вызвали «скорую». — Джек оглядел присутствующих, затем, решив, что Джоанна держится достаточно мужественно, чтобы это выдержать, продолжил: — Им пришлось вытаскивать его с того света. — Услышав это, Тони издала тихий, душераздирающий всхлип, на который никто не обратил внимания. — Врач сказал, что у него обширный инфаркт. Они изо всех сил пытаются стабилизировать его состояние.

 У Джоанны подкосились ноги. Ей удалось сдержать дрожь в руках и сделать спокойное лицо, но ноги у нее продолжали дрожать. Обширный инфаркт! Дарлин, остроумная и ехидная третья жена отца, сказала бы, что Карл У. Паттерсон никогда ничего не делал наполовину.

 —Как врачи оценивают его шансы?

 —Они нам ничего толком не сказали.

 —Мы ждем уже целую вечность. — Тони снова приложила к глазам платок, затем закурила. Она по-своему любила Карла и хотела выйти за него замуж, даже зная, что все закончится разводом. Развод — это просто. Другое дело смерть. — Пресса была здесь уже через пять минут после нас. Я подумала, что Карл будет очень недоволен, если об этом напишут.

 Джоанна села и впервые по-настоящему рассмотрела невесту своего отца. Кем бы эта женщина ни была, она, судя по всему, неплохо знала Карла. Сердечный приступ — это слабость, и ему бы крайне не понравилось, если бы это стало достоянием общественности.

 —Прессу я возьму на себя, — без всякого выражения проговорила Джоанна. — Лучше всего вам обоим, — говорила она, подразумевая и Джека, — сообщать газетчикам как можно меньше. Вы его видели?

 —Нет, с тех пор, как его увезли. — Тони, затянувшись еще раз, выглянула в коридор. — Ненавижу больницы. — Покончив с сигаретой, она принялась мять носовой платок. Серебристые блестки на ее платье красиво светились в темноте приемной. — На следующей неделе мы должны были лететь в Монако. У Карла там какие-то дела, но большая часть должна была быть чем-то вроде репетиции медового месяца. Он казался таким... ну, таким мужественным. — Снова полились слезы, и в этот момент в приемной появился врач.

 —Мисс ДюМонд?

 Она вскочила и схватила его за обе руки, являя зрелище опечаленной любящей женщины, истерично умоляющей не покидать ее. Она и сама удивилась, обнаружив, что ее поведение лишь наполовину наигранное.

 —С ним все в порядке? Скажите мне, что с Карлом все в порядке!

 —Его состояние стабилизировалось. Сейчас проводятся исследования, чтобы оценить тяжесть повреждений. Он сильный мужчина, мисс ДюМонд, и в целом у него, кажется, отменное здоровье.

 Разглядывая врача, Джоанна подумала, что он выглядит усталым. Она сама невыносимо устала, однако интуитивно чувствовала, что знает правду. Когда врач взглянул в ее сторону, она встала.

 —Вы дочь мистера Паттерсона?

 —Я Джоанна Паттерсон. Насколько серьезно его состояние?

 —Должен сказать вам, оно очень серьезное. Но мы делаем все возможное, чтобы вывести его из этого состояния.

 —Я хотела бы увидеть его.

 —Только на несколько минут. А вы, мисс ДюМонд?

 —Он не захочет, чтобы я видела его таким. Эму это не понравится.

 Джоанна охотно согласилась с Тони и, проигнорировав легкий укол обиды, пошла вслед за Доктором.

 —Ему дали успокоительное, — сообщил ей доктор. — И он находится под тщательнейшим наблюдением. Все решат следующие сутки, однако ваш отец относительно молод, мисс Паттерсон. Подобный случай — часто знак остановиться, не спешить, осознать свою смертность.

 Эти слова следовало произнести отцу хотя бы раз, однако Джоанна знала, что главного ей так и не скажут.

 —Он умирает? — спросила она.

 —Нет, если мы сумеем сделать все возможное. — Врач толкнул стеклянные двери палаты.

 И вот ее отец. Еще недавно он жил в своем доме, ел свою пищу, подчинялся своим правилам. А этот человек был Джоанне едва знаком. Аппаратура, облегчавшая ему дыхание и контролирующая его жизненные показатели, мерно гудела. Глаза его были закрыты, загорелое лицо казалось одутловатым. Он выглядел старым. Так случилось, что она никогда не думала о нем как о старике, даже в детстве. Он всегда был красивым, нестареющим, мужественным.

 Ей вспомнилось, как Тони произнесла это слово. Мужественный. Для Карла это всегда было очень важно. О нем часто говорили как о ярком представителе настоящих мужчин: остром на язык, физически сильном, привлекающем женщин. Слабость, извинения, болезни всегда вызывали у него раздражение. Возможно, именно поэтому к середине его жизни женщины, которые оказывались рядом, были одна моложе другой.

 Он был жестким человеком, даже холодным, но всегда полным жизни. В нем был гений, которым Джоанна восхищалась не меньше, чем побаивалась его. Он был честным человеком, человеком слова, но никогда никому не давал ни на йоту больше того, чем тот, на его взгляд, заслуживал.

 Джоанна прикоснулась к нему, положив свою руку поверх его. Она никогда бы не поверила, что сделает это наяву.

 —Это может повториться?

 —У него есть отличные шансы полностью выздороветь, если только он выбросит сигары, станет с осторожностью относиться к алкоголю и следить, чтобы его график был не слишком плотным. Еще, разумеется, диета, — продолжал доктор, но Джоанна уже качала головой:

 —Не могу представить, чтобы он прислушался хоть к одному из ваших советов.

 —Побывав в блоке интенсивной терапии, люди часто настолько меняются, что и представить себе невозможно. Решать, конечно, ему, но он человек неглупый.

 —Да, это верно. — Джоанна убрала руку. — Нам понадобится пресс-релиз; я могу взять это на себя. Когда он проснется?

 —Скорее всего, вы сможете поговорить с ним утром.

 —Я буду вам очень признательна за звонок в случае, если до этого времени будут какие-нибудь изменения. Свой номер я оставлю на посту у медсестры.

 —Думаю, что утром сумею рассказать вам больше. — Доктор снова открыл дверь. — Вам самой неплохо было бы отдохнуть. Выздоровление пациента-сердечника может быть утомительным.

 —Благодарю вас.

 Она в одиночестве зашагала по коридору. В целях самозащиты она запретила себе вспоминать образ отца на больничной койке. Как только Джоанна снова оказалась в приемной, Тони тут же вскочила и схватила ее за обе руки:

 —Джоанна, как он? Говори мне все как есть.

 —Он отдыхает. Врач настроен очень оптимистично.

 —Слава богу!

 —Карлу придется пойти на некоторые ограничения — диета, меньше работы и все в таком роде. Завтра ты сможешь его увидеть.

 —Ой, я, наверное, выгляжу чучелом? — Потребность убедиться в том, что это не так, была столь велика, что Тони уже доставала свою косметичку. — Надо будет до завтра привести себя в порядок! Я не хотела бы, чтобы Карл увидел меня с абсолютно красными глазами и с таким ужасом на голове!

 И вновь Джоанна удержалась от сарказма, ибо это была правда.

 —По словам врача, он проснется только завтра. Я улажу дела с прессой через представителя больницы. Я полагаю — и даже уверена, — что пресс-секретарь найдет время написать сообщение. Карл, возможно, только через день-другой сможет сам принимать подобные решения.

 Тут она в нерешительности помолчала, пытаясь представить своего отца неспособным принимать решения, и продолжала:

 —Вам важно обеспечить ему покой. Поезжайте домой и отдохните. Если будут какие-либо изменения до утра, они позвонят.

 —А как ты? — просил Сэм после того, как Джек увел Тони по коридору. — С тобой все в порядке?

 —Да, все хорошо.

 Желая убедиться в этом, он взял ее за подбородок. Ему подумалось, что во взгляде Джоанны скользит какое-то особое чувство. Это сильнее, чем шок, но совершенно иное, нежели горе. Великие тайны, подумал он. И великие страхи.

 —Джоанна, поговори со мной!

 —Я тебе все рассказала.

 —Да, о состоянии твоего отца.

 Она попыталась уйти, но Сэм удержал ее:

 —А я хочу знать о твоем.

 —Я немного устала и хотела бы поехать домой.

 —Хорошо. — Он подумал, что лучше все обсудить не здесь, а дома. — Мы поедем. Но я останусь с тобой.

 —Сэм, не нужно.

 —Очень даже нужно! Едем домой!