Небо Монтаны

 Бен Маккиннон наблюдал за тем, как работают на ранчо «Мэрси». Все было точно так же, как у него на «Трех скалах»: в коровниках кипела деятельность, снег в загонах был утоптан, из труб тянулись серые столбы дыма.

 Необычным было лишь одно: черный круг на снегу там, где недавно сожгли телят.

 И еще лица людей. Они были мрачными, глаза тревожными. Точно так же выглядели ковбои и на «Трех скалах». Следуя примеру Уиллы, Бен распорядился выставить дозорных.

 Но Уилле помочь он ничем не мог, и от этого настроение у него было паршивое. Жестом он отозвал Уиллу в сторону.

 — Некогда мне с тобой болтать, — коротко сказала она. В ее глазах не было страха, лишь усталость. Куда делась кокетка, с которой в субботу он ходил в ресторан, пил вино, а потом грыз кукурузные хлопья в темном кинозале? Вот было бы здорово повторить такую экскурсию, но Бен знал, что сейчас не время об этом говорить.

 — Я слышал, ты взяла двух парней с «Верхних ручьев».

 — Да, они вчера переехали к нам.

 Уилла взглянула на Мэтта Бодина, одного из двух новеньких. Он был помоложе, и его уже прозвали Студентом. Широкополая шляпа криво сидела на рыжей голове. Лицо у Студента было совсем мальчишеское, и даже усики не меняли впечатления.

 Хотя Мэтт был почти того же возраста, что и Уилла, он казался ей совсем сосунком, вроде Билли. Но зато Бодин был умен, силен и буквально фонтанировал свежими идеями.

 Второго звали Нед Такер. Это был жилистый, поджарый ковбой неопределенного возраста с задубевшим от солнца и ветра липом и выцветшими голубыми глазками. Нед все время жевал окурок сигары, рта почти не раскрывал и работал, как мул.

 — Они в порядке, — сказала Уилла.

 — Такера я знаю неплохо, — заметил Бен, подумав, что при нынешних обстоятельствах ни в ком нельзя быть уверенным. — Он здорово управляется с лассо. Первое место занимает на каждой ярмарке. А вот Бодин, этот появился недавно. — Бен понизил голос: — Совсем недавно.

 — Мне нужны люди. Если убийца — один из них, я предпочитаю иметь его рядом. Пусть лучше будет на виду. — Она вздохнула, подумав, что сейчас нужно было бы говорить о погоде, о телятах, а не об убийствах. — Мы потеряли восемь телят, Бен. Это не должно повториться.

 — Уилла, я просто не знаю, чем тебе помочь, — сказал он, сжав ее локоть.

 — Ничем, — огрызнулась она и тут же пожалела, что ее голос прозвучал так резко. — Чем тут поможешь? Нужно пройти через это. Последние два дня ничего не происходило. Может быть, этот тип куда-нибудь убрался.

 Она сама не верила в это, но считала необходимым изображать оптимизм.

 — А как твои сестры?

 — Лучше, чем можно было бы ожидать. — Она чуть улыбнулась. — Тэсс помогает в коровнике. Первые два теленка дались ей тяжело, но потом она визжать перестала и приноровилась.

 — Я бы дорого заплатил, чтобы посмотреть, как она это делает.

 Уилла прыснула:

 — Да уж, зрелище того стоит. Особенно в тот момент, когда у нее лопнули джинсы на заднице.

 — Нет, правда? А фотоаппарата у тебя не было?

 — К сожалению, нет. Тэсс ругалась последними словами, а мои парни были просто в восторге. Пришлось выдать ей старые штаны Вуда. — Уилла посмотрела в сторону и увидела Тэсс — в грязных вельветовых штанах, потрепанной шляпе и старой куртке Адама. — Для работы этот наряд годится лучше, чем джинсы в обтяжку.

 — Ну, это как посмотреть, — пожал плечами Бен.

 — Доброе утро, скотовод Маккиннон, — приветствовала его Тэсс.

 — Доброе утро, скотовод Мэрси.

 Тэсс улыбнулась, залихватски сдвинула шляпу на затылок.

 — Лили приготовила невероятное количество кофе, — сказала она. — Говорит, что теперь свободна и может делать коровам укольчики в попки.

 — А ты что, уже выдохлась?

 Тэсс взглянула на Бена, потом на Уиллу. Поняла, что здесь о ней уже говорили.

 — Да нет, думаю, что еще денек поработаю. А на уик-энде как следует отдохну. На курорте.

 Уилла помрачнела.

 — О чем ты говоришь?

 — А как же наше пари? — Тэсс торжествующе улыбнулась. — Вчера я опередила тебя на два теленка. Хэм вел подсчет.

 — Какое такое пари? — полюбопытствовал Бен, но ответа не дождался.

 Уилла прошипела:

 — Все это дерьмо собачье.

 — Никакое не дерьмо. Ты мне проспорила, и теперь ранчо платит за уик-энд на курорте. Я уже сделала заказ. В пятницу утром отправляемся в путь.

 — Как бы не так! Буду я бросать работу, чтобы принимать какие-то идиотские грязевые ванны.

 — Увиливаешь?

 Глаза Уиллы вспыхнули таким опасным блеском, что Бен, деликатно откашлявшись, отошел в сторонку — от греха подальше.

 — Ничего я не увиливаю! Ты сама знаешь, что у нас тут произошло. Я и думать забыла про это идиотское пари. Полиция отрывала меня от работы! Я вчера телятами почти не занималась.

 — А я занималась. И выиграла. — Тэсс придвинулась к сестре вплотную. — И теперь мы едем. А если ты дашь задний ход, я раззвоню на всю округу, какая ты брехунья.

 — Я свое слово держу, а если кто-то утверждает обратное…

 — Девочки, девочки! — попытался разнять их Бен, но Уилла шикнула на него:

 — Маккиннон, отвали.

 — Отваливаю, — поднял он ладони. — Немедленно отваливаю.

 — Ты собираешься бросить ранчо в самый разгар работы, — процедила Уилла, толкнув Тэсс в плечо. — Ну и черт с тобой. А я так не могу.

 — Можешь — не можешь, все равно едешь с нами. — Тэсс тоже пихнула ее. — Пари есть пари. Во-первых, ты проиграла, а во-вторых, этого очень хочет Лили. И еще я вот что тебе скажу. Ты могла бы побольше уважать людей, работающих на этом ранчо. И побольше доверять им. Между прочим, зарезервировать места на курорте было не так-то просто. Я торчу на этом чертовом ранчо уже почти полгода. Только из-за того, что один сукин сын решил пошутить из могилы.

 — Ничего, через полгода тебя здесь уже не будет.

 Уилла сама не понимала, почему эта мысль приводит ее в ярость.

 — Еще бы! Как только отмотаю срок, меня тут больше не увидят. Но пока я здесь — играю по правилам. И ты тоже. Так что собирайся в путь, сестренка. Если понадобится, я изобью тебя до потери сознания, свяжу и погружу в машину.

 — Не в машину, а в джип, — рявкнула Уилла, упрямо выставив подбородок. — У нас тут «машин» нет! Любопытно было бы посмотреть, как ты меня изобьешь, Голливудская Девочка.

 — Пошла ты со своими джипами! — Тэсс толкнула ее в грудь со всей силы. — Катись ты к черту!

 Тут Уилла взорвалась. Она размахнулась и со всей силы врезала сестре кулаком в челюсть. От неожиданности Тэсс шлепнулась на землю.

 Бен чертыхнулся и сделал шаг вперед, а Уилла, полная раскаяния, забормотала:

 — Извини. Сама не знаю, что на меня…

 Она не договорила. Тэсс разъяренной тигрицей ринулась на нее, и обе покатились по земле.

 Бен немного поколебался и решил, что жизнь дороже — отошел в сторонку.

 Сестры барахтались в снегу, отчаянно визжа, царапаясь и размахивая кулаками. Бен предположил, что сейчас они вцепятся друг другу в волосы, и не ошибся. Из коровника высыпали ковбои, но Маккиннон жестом велел им держаться подальше.

 — Ну и ну, — устало вздохнул Хэм. — Из-за чего это они?

 — Из-за какого-то пари, грязевой ванны и джипа.

 Хэм стал скручивать сигаретку, а ковбои расположились полукругом на безопасном расстоянии.

 — Тэсс потяжелее, но зато Уилла позлее, — задумчиво сказал Хэм и поморщился, видя, как Тэсс с размаху бьет Уиллу кулаком по скуле. — Как она могла пропустить такой удар? Просто стыд и срам!

 — Как думаешь, а царапаться они будут? — спросил Билли. — Вот это схватка!

 — Не советую встревать, — предупредил Бен. — Иначе достанется от обеих. У Тэсс длинные ногти. Не хотел бы, чтобы такими прошлись по моей физиономии.

 — Уилла ее сделает, — заявил Джим, глядя на катающихся по земле женщин. — Ставлю десять против одного.

 Бен пораскинул мозгами, но предпочел не ввязываться:

 — Нет уж, я в таких пари не участвую.

 От ярости Тэсс забыла о двухгодичном курсе карате и дралась самозабвенно, как в детстве. Всякий раз, когда кулак Уиллы находил цель, у Тэсс перед глазами все плыло. Она знала, что это не тренировка, а настоящая драка — тренер их разнимать не будет.

 Уилла ткнула ее носом в грязный снег, и Тэсс, свирепо отплевываясь, развернулась и вцепилась сестре в волосы. У Уиллы из глаз посыпались искры. Она кое-как вырвалась, услышала оглушительный треск и в первый миг не поняла, что рвалось — волосы или одежда.

 Ей ужасно хотелось пустить в ход зубы, да гордость не позволяла.

 Но в следующую секунду она пожалела о своей щепетильности — теперь уже Тэсс оседлала ее и сунула лицом в грязь.

 Тэсс как раз вспомнила подходящий приемчик и ловко подмяла Уиллу под себя.

 — Сдавайся! — закричала она, пытаясь удержаться сверху. — Я сильнее, чем ты.

 — Убери с меня свою толстую задницу!

 Уилла исхитрилась и сумела-таки скинуть с себя Тэсс. Тяжело дыша, обе сидели на земле и злобно пялились друг на друга.

 Ковбои почтительно молчали. Уилла с удовлетворением отметила, что чистюля Тэсс вся перемазана в грязи, волосы у нее растрепались, а губы разбиты в кровь.

 Тэсс, по правде говоря, чувствовала себя неважно. Все косточки болели, все тело ныло. Она стиснула зубы и сказала:

 — Ничья?

 В глубине души Уилла ужасно обрадовалась, но виду не показала — кивнула медленно, с достоинством. Потом посмотрела на публику и выругалась: ковбои деловито вели расчеты — деньги переходили из рук в руки.

 — За что я вам плачу, дармоеды? Чтобы вы бездельничали?

 — Нет, мэм, — осторожно сказал Джим, делая шаг назад.

 Он хотел было предложить Уилле руку, но по блеску в ее глазах понял, что лучше этого не делать.

 — Ладно, ребята, за работу, — поспешно сказал Джим. — Перерыв окончен.

 Ковбои отправились обратно в коровник, и оттуда почти сразу же донесся громкий гогот.

 — Ну, вы закончили? — спросил Хэм.

 Уилла шмыгнула носом, смущенно потерла перепачканную коленку.

 — Ну и хорошо.

 Он бросил окурок, раздавил его каблуком.

 — В следующий раз, когда решите подраться, делайте это где-нибудь в стороне, не отвлекайте ребят от работы. Пойдем, что ли, Бен?

 Бен проявил мудрость, не позволил себе ни единой улыбочки и зашагал следом за Хэмом, сказав напоследок:

 — Девушки, помочь вам подняться?

 — Я без тебя разберусь, — прошипела Уилла и с трудом встала на ноги, чуть не застонав от боли.

 Она вся вымокла, перепачкалась, замерзла, рубаха висела клочьями, а под глазом явно наметился синяк.

 Она забеспокоилась — целы ли зубы. Провела языком по деснам — кажется, все на месте.

 — А я не откажусь от помощи.

 Тэсс царственно протянула руку, и Бен помог ей подняться. Тэсс с ужасом думала о том, что ей суждено увидеть в зеркале, но держалась мужественно.

 — Спасибо, — сказала она с достоинством. — А что касается тебя, Уилла, то мы договорились. В пятницу утром будь готова. И не забудь прихватить приличное платье — оно понадобится нам по вечерам.

 Уилла клокотала от ярости и потому говорить ничего не стала — развернулась и удалилась в коровник. Мужской гогот немедленно прекратился.

 — Поедет, — спокойно сказал Бен, вынул платок и стал вытирать кровь с лица Тэсс. — Ты здорово ее поймала. От своего слова она не откажется.

 — Ой, — пискнула Тэсс, нащупывая шишку на голове. — Дорого же мне это обошлось. Последний раз я дралась в девятом классе, когда Эннмари Бристол обозвала меня толстухой. Здорово я тогда начистила ей репу, а на следующий день села на диету.

 — Диета помогла, — признал Бен и протянул ей помятую шляпу. — Во всех смыслах.

 — Это точно, — сказала Тэсс, нахлобучивая шляпу на растрепанные волосы. — Я в хорошей форме. Но, честно говоря, не думала, что Уилл окажется таким крепким орешком.

 — Она тощая, но жилистая.

 — Он мне будет рассказывать, — фыркнула Тэсс, облизнув распухшую губу. — Но вывезти ее в свет не помешает. Ей это нужно еще больше, чем мне и Лили.

 — Тут ты права.

 — Я не представляю, когда она спит. Встает раньше всех в доме, засиживается допоздна у себя в кабинете. — Тэсс пожала плечами. — Хотя мне-то какое дело?

 — Не скажи.

 — Ну, не знаю. — Она взглянула на него с вызовом. — Мне-то понятно, чего ей не хватает. Хорошего, настоящего, самозабвенного секса. Я не возьму в толк, чего ты теряешься?

 Бен не хотел говорить на эту тему. Правила приличия это запрещали, но инстинкт нашептывал ему обратное. Оглянувшись, Бен взял Тэсс под руку и отвел в сторону.

 — Понимаешь, Уилла никогда… ни разу… — Он не договорил.

 — Что «ни разу»? — нетерпеливо спросила Тэсс и ахнула. — Ни разу не занималась сексом? Вот это да! — Она шумно вздохнула, призадумалась. — Тогда все сложнее.

 Она чмокнула Бена в щеку и поморщилась — саднила губа.

 — Значит, Бен Маккиннон, ты человек тактичный и терпеливый. Это очень мило с твоей стороны.

 — Черт, — пробурчал он. — Все дело в том, что ей не с кем поговорить. Вот если бы нашелся кто-то, объяснил бы ей все…

 Тэсс поняла намек с полуслова.

 — Ну уж нет. Только не я.

 — А что такого? Вы ведь сестры!

 — Ну да, мы с ней прямо не разлей вода, — ехидно сказала Тэсс. — Представляю, как она обрадуется, когда я начну читать ей лекцию по основам сексуального воспитания.

 — Да, ты права.

 «Изголодался, бедняжка», — подумала Тэсс и нежно потрепала его по щеке.

 — Гни свою линию, сынок. А я подумаю — может, и смогу тебе чем-нибудь помочь.

 Скорей бы уж залезть в джакузи и как следует расслабиться. Потирая ушибленную задницу, Тэсс захромала к дому.

 — Вот это да! — ахнула Лили, когда сестры прибыли на курорт. Она в жизни не видела ничего подобного.

 Главный корпус — низкое, просторное здание из дерева и стекла — раскинулся на огромной территории, со всех сторон окруженный живописными холмами, вечнозелеными кустарниками и бассейнами с подогревом, над которыми мечтательной дымкой клубился пар.

 В вестибюле Лили взволнованно прижала к груди сумочку, оглядывая высоченный потолок, пальмы, огромный двойной камин. Должно быть, все это стоит огромных деньжищ, подумала Лили. Здесь все было такое роскошное, большое, красивое.

 Но Тэсс явно чувствовала себя здесь как дома. Она дружелюбно улыбнулась портье, назвала его по имени и принялась обсуждать то, как чудесно она и ее друг провели здесь время в прошлый раз.

 Портье так и стелился перед ней. Он вызвал боя, велел отнести багаж в бунгало, предназначенное для сестер Мэрси.

 Бунгало произвело на Лили еще большее впечатление, чем главное здание.

 В гостиной вся стена была стеклянная, так что открывался величественный вид на горы, а заодно на горячий источник, примостившийся между скал и предназначенный исключительно для постояльцев домика.

 В камине уже пылал огонь, а на столе стояли свежие цветы. Повсюду — удобные кресла и диваны, а в углу — огромный телевизор, видеомагнитофон и стереосистема.

 Из гостиной можно было попасть в очаровательную столовую, обставленную мебелью черного дерева, а еще дальше располагалась маленькая кухонька.

 — Вот это да, — все повторяла Лили.

 Тем временем бой показал им спальню, стеклянные двери которой выходили на каменную террасу. Здесь находились две двуспальные кровати с пуховыми подушками и толстыми перинами. Заглянув в ванную, Лили увидела огромный резервуар цвета слоновой кости, душевые кабинки и, разумеется, биде.

 Подумать только — биде.

 Тем временем Тэсс инструктировала боя:

 — Эти сумки сюда, те — туда. Она (взгляд в сторону Уиллы) поселится во второй спальне. Ты не возражаешь, Лили, если мы с тобой расположимся вместе?

 — Кто? Я? Конечно, нет.

 — Вот и отлично. Давай, устраивайся. Первая процедура через час.

 — Какая процедура?

 — Ни о чем не беспокойся, — отмахнулась от нее Тэсс, прощаясь с боем. — Я все продумала. Тебе понравится.

 Лили опустилась на мягкую постель. У нее было такое ощущение, будто она видит чудесный сон, который к тому же снится кому-то другому.

 — Что с вашим глазом, душенька?

 Терапевт, консультант, косметолог — черт ее знает, как она называлась — сочувственно разглядывала фингал под глазом Уиллы. Сама Уилла лежала в чем мать родила на белоснежном столе.

 — Наткнулась в темноте, — мрачно буркнула она.

 — Понятно. Нужно будет обратиться к нашему специалисту по уходу за кожей. Вы расслабьтесь, просто лежите, и все, — сказала дама в белом халате и принялась заворачивать Уиллу во что-то теплое и влажное. — Вы впервые у нас?

 — Да.

 И в последний раз, мысленно добавила Уилла.

 Она чувствовала себя так, словно ее запеленали в смирительную рубашку. Сердце заколотилось, как бешеное, стало трудно дышать, Уилла забрыкалась, заворочалась.

 — Нет-нет, лежите спокойно, дышите ровно и глубоко. — Женщина накрыла ее тяжелым одеялом. — Многие клиенты поначалу плохо реагируют на травяной компресс. Тут главное — расслабиться. Дайте-ка я смажу вам гематому вот этим растворчиком. Припухлость сразу пройдет. А эти крути под глазами! По-моему, вы недосыпаете.

 «Совсем замечательно, — подумала Уилла, — закрыла мне глаза какими-то тампонами, теперь я вообще ничего не вижу. Может быть, рвануться со стола и броситься отсюда наутек? Голышом как-то неудобно». Она решила смириться и обреченно расслабилась.

 Потом Уилла услышала какую-то музыку. Нет, не музыку — это журчала вода и щебетали птицы. Уилла глубоко вздохнула, подумала, что сорок восемь часов — это не так уж долго. Можно и потерпеть.

 А еще через пять минут она глубоко спала.

 Двадцать минут спустя она встрепенулась, сонно захлопала глазами:

 — Что? Где я?

 — Все нормально, — сказала женщина, снимая компресс. — Выводим токсины из вашего организма. Теперь вам нужно пить побольше воды. Несколько часов — только воду, и больше ничего. Через десять минут у вас сеанс гоммажа. Дайте-ка я помогу вам надеть халат и шлепанцы.

 Полусонная Уилла послушно сунула руки в рукава халата, надела шлепанцы.

 — А что такое гоммаж?

 — Вам понравится, — последовал короткий ответ.

 И снова ее раздели догола, опять уложили на какой-то стол, и женщина в светло-розовом халате стала тереть ей кожу грубой щеткой, намазанной каким-то кремом песочного цвета.

 От неожиданности Уилла завопила.

 — Что, слишком сильно? — спросила женщина. — Извините.

 — Нет, это я от неожиданности.

 — Потерпите, зато кожа у вас будет как шелк.

 Уилла испуганно зажмурилась, а женщина принялась растирать ей ягодицы.

 — Чем это вы меня мажете?

 — Это наш очищающий бальзам. Травяной, абсолютно натуральный. У вас чудесная кожа, хорошего оттенка, но откуда столько синяков?

 — Телят в коровнике принимала.

 — Принимали? А, вы работаете на ранчо, да? Наверное, это очень интересно. Семейный бизнес, да?

 Уилла мысленно смирилась с тем, что сейчас с нее сдерут всю кожу, и ответила коротко:

 — В общем, да.

 Встреча Уиллы с Тэсс произошла при следующих обстоятельствах: Уилла лежала на спине, опять абсолютно голая, если не считать толстого слоя горячей коричневой грязи, густо намазанной по всему телу. Тэсс заглянула в дверь и хищно расхохоталась.

 — Ты мне заплатишь за это, дрянь голливудская, — прошипела Уилла.

 В эту минуту мучительница в халате начала мазать горячей грязью ее груди.

 — Заплачу не я, заплатит ранчо, — жизнерадостно ответила Тэсс. — А ты выглядишь — просто класс.

 — Извините, мэм, — сказала хозяйка кабинета. — Но посторонним сюда вход воспрещен.

 — Все нормально, мы сестры.

 Тэсс облокотилась на дверь. В белом махровом халате она смотрелась так, словно находилась у себя дома.

 — У меня в пять обработка лица. Заглянула посмотреть, как твои делишки.

 — Меня перекладывают со стола на стол.

 — Надо тебе заглянуть в парную в перерыве между сеансами. Ты отсюда куда?

 — Понятия не имею.

 — Мисс Мэрси тоже отправится на обработку лица. Биомассаж. Продолжительность — один час.

 — А, это отличная штука, — сказала Тэсс. — Ну ладно, наслаждайся жизнью. Лили в соседней комнате, ей делают биомассаж всего тела. Она буквально мурлычет от удовольствия. Пока увидимся.

 — Так вы приехали с сестрами, — сказала женщина, когда за Тэсс закрылась дверь.

 — В общем, да.

 — Это очень мило.

 Уилла обреченно ответила:

 — В общем, да.

 Назад в номер Уилла приползла уже в седьмом часу. Ноги ее не слушались, колени подгибались. Хуже всего было то, что она готова была скулить от удовольствия. Тело стало легким, очищенным, расслабленным, да и настроение соответствующим образом изменилось.

 Может быть, последней каплей стал пятнадцатиминутный сеанс в сауне после целого часа интенсивного массажа. Там Уилла, оказавшись среди таких же распаренных голых женщин, окончательно раскисла.

 — Ну вот и ты, — приветствовала ее Тэсс, хлопнув пробкой от шампанского. — А мы с Лили решили, что не будем тебя ждать.

 — Как ты чудесно выглядишь! — Лили, завернутая в халат, всплеснула руками. — Просто сияешь.

 — Я едва иду. Этот массажист Деррек, по-моему, все мне переломал.

 — Тебе делал массаж мужчина? — поразилась Лили. — Массаж всего тела?

 — А тебе кто?

 — А мне — женщина. Я думала…

 Тэсс сунула ей в руку высокий бокал.

 — Я специально заказала для тебя массажистку, Лили. Подумала, что так тебе будет спокойней. — Другой бокал она протянула Уилле. — А ей я попросила назначить мужика. Пусть узнает, как это здорово, когда мужские руки шарят по твоему телу. Даже в такой сугубо профессиональной обстановке.

 — Если бы руки и ноги меня слушались, я бы подошла и врезала тебе как следует.

 — Да ты должна на меня богу молиться. — Тэсс опустилась в кресло. — Понравился тебе массаж?

 Уилла отпила вина. После безумного количества воды, которое ей пришлось выдуть за день, шампанское показалось настоящим бальзамом.

 — Может быть. — Она отпила еще, откинулась назад. — Он был похож на Гаррисона Форда. Потрясно массировал ступни. И еще вот здесь, над лопатками. — Она передернулась. — Какие у него пальцы — просто фантастика.

 — Знаешь, говорят, что если у мужчины велик большой палец — ухмыльнулась Тэсс, отпив шампанского, — то стало быть… Вот у Бена, например, большие пальцы такие длинные-предлинные.

 — Ты бы лучше на Нэйта смотрела.

 — С Нэйтом я сплю, и этого мне достаточно. Но я писательница, а писательницы любят обращать внимание на окружающий мир.

 — У Адама пальцы просто замечательные, — пропела Лили и тут же густо покраснела. — То есть, я хочу сказать, у него руки красивые. Не в том смысле… — Она запнулась и махнула рукой. — В общем, длинные, и все. Можно мне еще шампанского?

 — Можно. — Тэсс схватила бутылку. — Еще пару бокалов, и ты расскажешь нам про Адама все-превсе.

 — Нет, я на это не способна.

 — Тогда я закажу вторую бутылку.

 — Не дразни ее, — сказала Уилла, но без обычной злости. — Не все любят трепаться про свою интимную жизнь.

 — Вообще-то я бы с удовольствием, — выпалила Лили и снова покраснела. — Я бы рассказала всем на свете про свое счастье. Я и не представляла себе, что такое возможно. — Она совсем не умела пить, но лихо опрокинула второй бокал. — Адам такой красивый. Я имею в виду не только лицо, а все тело. О господи! — Она прижала руку к груди, и Тэсс воспользовалась паузой, чтобы снова наполнить ей бокал. — Он словно вырезан из янтаря. Я когда смотрю на него, то вся просто млею. И потом он такой нежный! А бывают моменты, когда он совсем не нежный, но мне все равно, потому что я очень его хочу, а он хочет меня. И все становится такое сумасшедшее, дикое, и я чувствую себя так, словно могу заниматься любовью много часов, а то и дней подряд. Вообще не останавливаться. Представляете, иногда у меня бывает три или четыре оргазма подряд. А с Джессом у меня этого вообще не бывало… — Она замолчала и захлопала глазами. — Что это я такое несу?

 Тэсс тяжело вздохнула, отпила вина.

 — Жалко, что остановилась. Еще пара минут, и я бы сама кончила.

 — Я никогда в жизни ничего подобного вслух не говорила, — ахнула Лили, закрыв лицо руками. — Вы, наверное, ужасно смущены.

 — Вовсе нет, — уверила ее Уилла, хотя внутри у нее все трепетало. — Я очень рада за тебя и Адама.

 — Нет, я правда никогда подобных вещей никому не говорила, — вспыхнула Лили. — И не скажу. Только вам двоим.

 — Ладно, перестань.

 — Нет! — Лили решительно качнула головой. — Теперь у меня в жизни все переменилось. И началось все с того, что я узнала вас. Я начала меняться. Хотя произошло столько ужасных вещей, я все равно счастлива. Я нашла Адама, нашла вас. Я всех вас очень люблю. Извините, что говорю все это.

 Она вскочила и выбежала в ванную.

 Уилла была растрогана. Она послушала, как в ванной льется вода, потом сказала:

 — Может, посмотреть, что она там делает?

 — Не стоит. Дадим ей минутку.

 У Тэсс и самой глаза были на мокром месте. Немного подумав, она выбрала из корзинки с фруктами большое румяное яблоко.

 — С ней все в порядке. Дела на ранчо обстоят хреново, но есть чем утешиться.

 — Наверное, так оно и есть. — Уилла посмотрела в бокал, потом взглянула на сестру. — Знаешь, я рада, что узнала тебя лучше. Это вовсе не означает, что ты мне нравишься, — поспешно добавила она. — Но хорошо, что мы вместе.

 Тэсс улыбнулась, они чокнулись.

 — Выпьем за это.

 — А это еще зачем? — нахмурившись, спросила Уилла, когда педикюрша принялась покрывать ей ногти на ногах нежно-розовым лаком. — Кроме меня, их никто никогда не видит, а я как-то никогда не обращала внимания на свои ногти на ногах.

 — Оно и видно, — парировала Тэсс, любуясь цветом своих ногтей — лак назывался «Розовое безумие». — Пока Марта их не обработала, можно было подумать, что для стрижки ногтей ты используешь газонокосилку.

 — Ну и что?

 Больше всего Уилла ненавидела себя за то, что ей ужасно нравилось то, что с ней делали — особенно восхитительный ножной массаж. Она повернулась к соседнему педикюрному креслу. Там Лили с удовольствием разглядывала свои полунакрашенные ногти.

 — Ты в самом деле полагаешь, что Адам заметит этот… как его там, — Уилла наклонилась, чтобы прочесть название лака, — этот «Коралл нимфы»?

 — Зато я себя от этого чувствую хорошенькой. — Лили, улыбаясь, поглядела на руки, ногти уже были покрыты тем же самым лаком. — Взрослой и хорошенькой. — Она повернулась к Тэсс. — Так ведь?

 — Именно. — Словно учитель, радующийся тому, что после долгого и трудного урока ученик наконец уяснил теорему, Тэсс захлопала в ладоши, однако стараясь не смазать лак. — Слава богу, слышу здравомыслящее замечание. Умная женщина одевается и красится вовсе не для мужиков. Она делает это в первую очередь для самой себя. А во вторую — для других женщин, ибо только они в состоянии разглядеть все детали. Ну и уж в последнюю очередь это предназначается мужикам — которые, если женщине повезет, могут воспринять всю картину в целом.

 Искренне забавляясь, Тэсс сдвинула брови и пробасила:

 — Ух ты. Какая красивая. Пахнет хорошо. Я ее хочу.

 Ее представление было вознаграждено: Уилла громко фыркнула.

 — Значит, мужики тебе до лампочки, Голливуд?

 — Au contraire,^[1] тупица. Я уделяю им очень много своего внимания и считаю, что мужчины — прекрасное развлечение, способное скрасить будничную рутину. Вот, к примеру, Нэйт.

 — Ну, с ним ты уже, кажется, разобралась.

 — Да. — Улыбка Тэсс мгновенно превратилась в хищную и нахальную. — Нэйтан Торренс вначале кажется весьма загадочным. Этакий медлительный скотовод с йельским дипломом в кармане, любящий Китса, трубочный табак и старомодные костюмы. Подобное сочетание являет собой одновременно и вызов, и многообещающую возможность. — Она с явным наслаждением поглядела на свои ноги. — А я люблю принимать вызов и никогда не упускаю хорошую возможность. Но ногти я крашу, потому что чувствую себя от этого лучше. Ну а уж если его это разогреет, так это же дополнительный плюс.

 — А я себя чувствую какой-то экзотичной женщиной, — заметила Лили. — Вроде той… как звали женщину в таком длинном платье? Ну, из старого черно-белого кино?

 — Дороти Ламур, — ответила Тэсс. — Теперь возьмем Адама. Тип совершенно другой.

 — Разве? — Лили только теперь проявила интерес к разговору. — Какой же?

 — Не подыгрывай ей, Лили. Она тут играет в большого специалиста.

 — Я никогда не играю, когда дело касается мужчин, подружка. Итак, Адам, — продолжила Тэсс, поднимая палец. — Серьезный, основательный и немного загадочный. Думаю, более интересного мужчину я не встречала за весь мой короткий, но весьма увлекательный сезон охоты на представителей противоположного пола. Из его задумчивых глаз льется некий свет, которому я не могу подобрать название — может быть, доброта?

 — Ах, его глаза, — протяжно выдохнула Лили, и у Уиллы внутри все перевернулось.

 — Но… — Тэсс со значительным видом подняла вверх указательный палец. — Он совсем не пресный, ведь доброта чаще всего — вещь скучная и пресная. В Адаме чувствуется бурление страстей, причем едва сдерживаемых. Так что, Лили, ты можешь спокойно обриться наголо и разрисовать физиономию пресловутым «Кораллом нимфы», и все же, будь уверена, Адам будет обожать тебя по-прежнему.

 — Он меня любит, — глуповато хихикнула Лили.

 — Да, любит. Он считает тебя красивейшей женщиной на свете. И если злая волшебница превратит тебя в уродину, он все равно будет думать, что ты — первая красавица на земле. Он ведь ценит в тебе не внешние качества, а внутренние. Вот почему я уверена, что ты — счастливейшая женщина на свете.

 — Для голливудского писаки неплохой пассаж, — прокомментировала Уилла.

 — О, я не закончила. Наша триада еще обрисована не полностью. — Весьма довольная собой, Тэсс откинулась назад. — Итак, Бен Маккиннон.

 — Даже не начинай, — приказала Уилла.

 — Ты к нему явно неравнодушна. Мы тут посидим минутку, подсохнем, — обратилась Тэсс к педикюрше, потом взяла свой стакан с минеральной водой. — Если у женщины не бьется пульс при приближении такого мужчины, как Бен Маккиннон, будь уверена: эта женщина — покойница с двухнедельным стажем.

 — Ну и часто у тебя бился пульс?

 Довольная реакцией, Тэсс лениво повела плечом.

 — Я уже заангажирована. Вот если бы нет… В любом случае, уж я — не покойница с двухнедельным стажем.

 — Этому горю нетрудно помочь.

 — Нет-нет, не делай лишних движений, а то лак сотрется. — Тэсс усмиряюще похлопала Уиллу по плечу. — Вернемся к Бену. Секс из него так и прет, просто впереди него шагает. Хороший такой, грубый секс в славной мужской упаковке. Смотришь на него, когда он скачет на лошади, и знаешь: точно так же уверенно и властно он садится верхом на женщину. К тому же он умный, преданный, честный, а в своих джинсах в обтяжку выглядит просто потрясающе. Как специалист, должна признать, что обтянутая джинсами задница Маккиннона — самая лучшая в наших Скалистых горах. Прекрасное развлечение, способное скрасить будничную рутину, — закончила она и отпила воды.

 — Не понимаю, почему ты любуешься его задницей, когда у тебя уже есть парень, — пробормотала Уилла.

 — Потому что это красивая задница, а у меня хороший вкус. — Тэсс облизнула губы. — Разумеется, женщина должна быть очень сильной, очень смелой и очень умной, чтобы быть с ним на равных.

 «Ну что ж, — подумала Тэсс, — хоть Уилла и надулась, вызов брошен, Бен. Больше я тебе ничем не могу помочь».

 Только вернувшись домой и распаковав вещи, Уилла вдруг сообразила, что за последние двадцать четыре часа, проведенные на источниках, она ни разу не подумала о ранчо, о связанных с ним проблемах, о своей ответственности. И как только девушка это поняла, ее мгновенно охватило чувство вины за то, что она с такой легкостью забыла об обязанностях и погрузилась в атмосферу изнеженности и удовольствия.

 Будто провалилась в другую реальность, подумала Уилла и, скривившись, поглядела на груду хорошеньких золотых баночек и коробочек, сваленных на кровати. Они являли собой свидетельство ее бесславного поражения в битве с Тэсс и Лили, которые буквально силой заставили ее купить все эти кремы, лосьоны, гели и шампуни.

 Господи боже, эти бабские глупости стоят сотни долларов, а ей в жизни не запомнить, как ими пользоваться!

 Она отдаст их Бесс, решила Уилла, вместе с той умопомрачительной пеной для ванны, купленной экономке в подарок.

 А как же всё-таки здорово снова влезть в джинсы, подумала Уилла, натягивая их на себя. Адам сказал, что выходные прошли спокойно, это хорошо. Мужчины немного расслабились, хотя круглосуточное дежурство осталось в силе. Сезон отела заканчивался, календарь неуклонно показывал приближение весны. А так не скажешь, сказала себе Уилла, подходя к окну. Пришедший со стороны Канады холодный ветер был злым, как ревматическая старуха. Хорошо хоть снега нет. И все же Уилла хорошо знала, что март — месяц непредсказуемый, впрочем, как и апрель. На самом деле до весны еще очень далеко.

 Уилла так тосковала по весне! Это ее саму удивляло, обычно ей нравилось любое время года. Зимой работы хватало, но выпадали и дни отдыха. Отдыхала земля, отдыхали люди.

 Весна была временем возрождения и радости, но также и временем грязи и засухи, а то и затяжных проливных дождей, временем ноющих от усталости мышц, ожидающих посева полей, перегоняемого на летние пастбища скота.

 Но все равно Уилла тосковала по весне, ей хотелось увидеть распускающиеся почки, зеленеющие заросли лавра, усыпанные лютиками горные склоны.

 Поражаясь самой себе, она помотала головой и подошла к окну. С каких это пор она стала мечтать о цветочках?

 Тэсс — другое дело, только и разговоры что о любви, сексе да мужиках. Естественная прелюдия к весне, цветам и сезону спаривания.

 Хмыкнув, Уилла посмотрела на груду золотых коробочек, сваленных на покрывало. Все это не что иное, как дорогостоящая приманка для партнера по спариванию.

 Услышав шаги за дверью, она сгребла коробочки в кучу и крикнула:

 — Бесс? Можно тебя на минутку? У меня тут есть кое-что для тебя, если ты не против. Сама не знаю, зачем…

 Она осеклась, ибо на пороге вместо Бесс стоял Бен.

 — Какого черта ты здесь делаешь? И почему не стучишься?

 — А мне Бесс разрешила войти. — Брови его взметнулись вверх, глаза восхищенно заблестели. — Уилл, черт побери, да ты посмотри на себя.

 Она мысленно порадовалась, что хоть джинсы успела натянуть, однако сверху на ней была надета лишь тончайшая шелковая нижняя рубашка. Предательские соски мгновенно затвердели, и Уилла схватила фланелевую рубаху, которую только что отшвырнула на кровать.

 — Я всего час как вернулась, — пожаловалась она, просовывая руки в рукава, — а ты уже тут как тут. У меня нет времени на болтовню и на рассказы об отдыхе. Я и без того целый уик-энд потеряла.

 — Не похоже, что ты что-то потеряла.

 Он был явно разочарован, когда она застегнула пуговицы фланелевой рубашки, но заинтригованно смотрел, как ловко ее пальцы справляются с задачей. Разумеется, Бен предпочел бы, чтобы о ни действовали в обратном направлении.

 — Ты прекрасно выглядишь. — Он подошел ближе. — Отдохнувшая, посвежевшая. — Бен коснулся ее завитых волос. — Такая соблазнительная. Когда Нэйт рассказал мне, куда вы отправились, мне стали мерещиться всякие ужасы. Начал представлять, как ты вернешься домой: лицо размалевано, волосы коротко подстрижены, как у этих нью-йоркских моделей, работающих под мальчика. Как ты думаешь, зачем они так себя уродуют?

 — Понятия не имею.

 — Слушай, а как они сделали, что у тебя теперь все волосы в завитушках?

 — Если ты хорошо платишь, с тобой сделают что угодно. — Слегка стесняясь своей завивки, она откинула волосы назад. — Бен, ты что, собираешься стоять здесь и обсуждать работу косметического салона?

 «М-м-м? Надо же, — подумал он, перебирая ее локоны. — Кудряшки, а все равно мягкие, как гусиный пух».

 — Мне это нравится. Вдохновляет.

 Уилла мгновенно сообразила, что последует дальше, и заняла стратегическую позицию подальше от него.

 — Это всего лишь завитые волосы.

 — Они мне очень нравятся. — Он хмыкнул и, слегка напирая, заставил ее пятиться к стене. — Прямые мне тоже нравились, когда ты их распускала или собирала в хвост.

 Уилла прекрасно знала размеры комнаты и понимала, что еще два шага — и она окажется припертой к стене. Поэтому она старалась удержать позицию и не поддаваться его натиску.

 — Что ты намерен делать?

 — У тебя такая плохая память? — Он обнял ее, довольный уже тем, что она перестала отступать. — Не думал, что отлучка на несколько дней заставит тебя забыть о том, где мы остановились. Стой спокойно, Уилла, — сказал Бен, когда она подняла руки, собираясь его отпихнуть. — Я намерен просто тебя поцеловать.

 — А если я этого не хочу?

 — Тогда скажи: «Убери от меня руки, Бен Маккиннон».

 — Убери…

 Его губы лишили ее возможности продолжать. Бен целовал ее нетерпеливо и страстно, хотя говорил до этого очень спокойно и терпеливо. Он так властно сжал ее в объятиях, что у нее перехватило дыхание и ей пришлось разомкнуть губы — надо же было глотнуть хоть немного воздуха…

 И тут же ощутила его быстрый, умелый язык. «Будто он меня проглотил, — пронеслось в ее затуманенном мозгу. — Будто живую съел». Алчность породила ответную алчность. Сердца их колотились. Уилле казалось, что они скачут на бешеной скорости, и, если немедленно не остановиться, один из них или даже оба полетят кувырком наземь.

 — Я по тебе скучал.

 Он сказал это очень спокойно, в то время как его жадный рот впился в ее шею. Ей даже показалось, что она ослышалась.

 Он скучал? Неужели?

 Бен не переставая целовал ее, да так, что внутри Уиллы разливалась головокружительная слабость.

 — Ты так хорошо пахнешь, — пробормотал он.

 Колени ее подкосились, и она вспомнила, как он сказал, что она хорошо выглядит. И хорошо пахнет. Значит ли это, что он «воспринял всю картину в целом»? Она вспомнила циничное замечание Тэсс о том, что должно следовать дальше, и чуть не поперхнулась.

 — Все. Хватит.

 Сейчас она не могла бы и подушку от себя отпихнуть, не то что возбужденного мужчину, но на него подействовали ее прерывистый голос и дрожащие руки.

 — Ладно.

 Он продолжал держать ее в объятиях, но уже ослабил хватку и успокаивающе погладил девушку по спине. Уиллу всю трясло, и он мысленно обругал себя за это. Она — невинна, невинна, повторял он про себя как заклинание, до тех пор пока дыхание не пришло в норму.

 Он ведь намеревался только подразнить ее, а не осыпать бешеными поцелуями взасос. Но дни, недели — да и, черт побери, годы! — ожидания и желания распалили его не на шутку.

 А ведь он здесь, в этой самой комнате, на этой самой кровати чуть было не поступил с ней так, как ни один порядочный и цивилизованный человек не должен поступать с девственницей!

 — Извини. — Он взглянул ей в лицо. В глазах ее попеременно вспыхивали страх, любопытство и желание. Бен не хотел, чтобы она его боялась. — Я не собирался тебя пугать, Уилл. Просто на минуту забылся. — Напряжение прошло, и он намотал на палец ее локон. — Наверно, это все из-за прически.

 Он извиняется, с некоторым недоумением сообразила она. И еще что-то новое было в его глазах. Не нежность, нет, нежности Уилла от него не ожидала, — но это была и не похоть. Может быть, — и при этой мысли Уилла улыбнулась про себя, — может быть, что-то вроде симпатии?

 — Все нормально. Я тоже, кажется, на минуту забылась. Должно быть, все дело в том, что ты меня проглотил, словно две кварты самого лучшего виски.

 — Ты опьяняешь почище виски, — пробормотал Бен.

 — Правда?

 Она произнесла это так по-женски, что кровь снова бросилась ему в голову.

 — Не заводи меня. Вообще-то, я пришел сказать тебе, что мы с Адамом собираемся съездить в горы, проверить кое-что. Зак говорит, один перевал завалило снегом. И еще он говорит, что, похоже, какие-то охотники пользовались твоей хижиной.

 — Почему он так думает?

 — В один из своих полетов он заметил следы и, кажется, еще что-то. — Бен пожал плечами. — Не впервой, но раз уж я собрался посмотреть заваленный снегом перевал, мы с Адамом решили, что надо проверить и это тоже.

 — Я поеду с вами. Буду готова через пятнадцать минут.

 — Мы и так слишком поздно выезжаем. Скорее всего к ночи не вернемся. Свяжемся с тобой по радио из хижины.

 — Я еду. Скажи Адаму, чтобы оседлал для меня лошадь, а я пока соберу снаряжение.

 Как же здорово скакать верхом, думала Уилла. Сидеть в седле и ощущать, как по мере подъема свежеет горный воздух. Кобыла резво скакала по снегу, явно наслаждаясь скоростью. Изо рта у нее валил пар, мелодично позвякивала сбруя.

 Ярко светило солнце, ослепительно переливался девственно-чистый снег, ветви деревьев клонились под снежными шапками. Здесь, в горах, весна наступает позже, а длится совсем недолго.

 Нарушив тишину, прокричал сокол, и Уилла увидела следы оленя и другой дичи, на которую охотились в горах хищники. Неделя сибаритства — это, конечно, здорово, но ее настоящий мир — здесь. Чем выше они поднимались, тем больше Уилла радовалась, что вернулась домой.

 — У тебя ужасно самодовольный вид. — Бен ехал по левую руку от нее, слегка придерживая поводья и испытующе разглядывая ее лицо. — Что они там с тобой такое сделали на этом роскошном курорте?

 — Самые разные вещи. Чудесные вещи. — Уилла наклонила голову и послала Бену лукавую улыбку. — Они меня натирали всякими кремами. Везде.

 — Шутишь? — Бен ощутил приятное легкое покалывание в паху. — Везде-везде?

 — Угу. Меня намазали маслом, растерли и отполировали. Это было так приятно. Тебе когда-нибудь втирали в тело кокосовое масло, Бен?

 Покалывание в паху усилилось.

 — Это предложение?

 — Я просто рассказываю. А в конце дня тот парень, что делал массаж…

 — Парень? — Бен, как ужаленный, подскочил в седле. Его резкий тон услышал Чарли и, взвизгнув, перестал исследовать окрестности и помчался к хозяину. — Какой парень?

 — Массажист.

 — Ты позволила мужчине…

 — Конечно. — Довольная его реакцией, Уилла повернулась к Адаму. Искорки в его глазах свидетельствовали о том, что ее брат прекрасно понимает, какую игру она ведет. — Лили делали какую-то штуку, которая называется «ароматерапия». По-моему, предки моей матери занимались этим на протяжении веков. Использовали травы и ароматы для расслабления, для успокоения. А теперь этому придумали хитрое название и дерут втридорога.

 — Белые люди, — хмыкнул Адам. — Всегда норовят извлечь пользу из природы.

 — Не говори. Я вот спросила массажистку Лили…

 — Массажистку? — перебил Бен. — Лили делала массаж женщина?

 — Да. Так вот, я спросила массажистку, почему она полагает, будто это они придумали все те способы лечения, которые испокон веку использовали индейцы: грязевые ванны, траволечение, масла из растений. Белых тогда и в помине еще не было.

 — А почему это у Лили была массажистка, а у тебя массажист?

 Уилла обернулась к Бену.

 — Лили очень застенчива. Так вот, все эти их способы лечения идут из древности. А такие кремы и масла моя прабабушка готовила у себя дома, на домашнем очаге.

 — А они перелили их в красивые баночки и выдают за собственное изобретение, — подхватил Адам.

 Бен понял, что его подкалывают, и приподнялся в стременах.

 — А медвежьим салом тебя тоже натирали?

 Уилла с трудом подавила улыбку.

 — Вообще-то, я предложила им поразмыслить на этот счет. Знаешь, Бен, ты скажи Шелли, когда она перестанет кормить грудью, пусть съездит туда на уик-энд. И непременно пусть закажет массажиста по имени Деррик. Он — просто чудо какое-то.

 Адам как-то странно закашлялся и, пришпорив лошадь, поскакал вперед. Чарли со счастливым лаем устремился вслед за ним.

 — И этот парень, как его там, Деррик, видел тебя голой?

 — Это же его работа. — Уилла тряхнула своими пышными волосами, уже ничуть их не стесняясь. — Я подумываю о регулярном массаже. Это так… расслабляет.

 — Могу себе представить. — Бен, протянув руку, взял поводья второй лошади, и теперь он и Уилла ехали совсем рядом медленным шагом. — У меня есть к тебе один вопрос.

 — Какой же?

 — Ты нарочно меня дразнишь?

 — Может быть.

 Он кивнул.

 — Потому что считаешь, что ты в полной безопасности, раз тут с нами Адам?

 Она широко улыбнулась.

 — Может быть.

 — Подумай хорошенько. — Он быстро нагнулся, притянул ее к себе и впился поцелуем ей в губы. Когда Уилла наконец отпрянула назад и стала успокаивать забеспокоившуюся лошадь, Бен довольно улыбнулся. — Я куплю кокосового масла и сам тебя им натру.

 Сердце чуть не выпрыгивало у нее из груди.

 — Может быть, — повторила она.

 Уилла пустила лошадь рысью.

 Раскатившись громким эхом, тишину прорезал громкий выстрел. Как близко, — единственное, что успела подумать Уилла и тут же увидела, как конь Адама встал на дыбы, едва не скинув седока.

 — Идиоты, — процедила она. — Эти чертовы городские идиоты даже выстрелить как следует…

 — Берегись! — Бен вытолкнул ее из седла и заслонил своей лошадью, как щитом. Он провалился по колено в снег, но, тем не менее, легким движением руки выхватил ружье. — Беги к деревьям и спрячься.

 Но Уилла уже увидела кровь у Адама на рукаве куртки. И понеслась к брату прямо по открытому пространству. Бен смачно выругался и навалился на нее всем телом в ту секунду, когда грянул второй выстрел.

 Она отчаянно сопротивлялась, барахтаясь в снегу. В голове у неё помутилось от ужаса и страха.

 — Адам — он ранен. Пусти меня!

 — Тихо ты! — Бен проговорил это холодно и очень спокойно, продолжая прикрывать ее своим телом.

 Чарли заливался громким лаем, с нетерпением ожидая сигнала к охоте. Он угомонился только тогда, когда Бен строго крикнул ему оставаться на месте.

 Не отпуская Уиллу, Бен приподнял голову и увидел ползущего к ним Адама.

 — Как ты?

 — Пока не знаю. — Всю руку до плеча пронизывала острая, обжигающая боль. — Думаю, куртка пострадала больше, чем я. Уилл, ты не ранена? — Адам мокрой от снега перчаткой коснулся лица сестры. — Уилл?

 — Нет. У тебя течет кровь.

 — Все нормально. Кто-то пальнул не туда.

 Уилла на мгновение закрыла глаза, приказывая себе успокоиться.

 — Нет, это не просто идиот охотник. Стреляли в нас.

 — Кажется, дальнобойная винтовка, — пробормотал Бен и приподнял голову повыше, чтобы оглядеть деревья и холмы. Рукой он поглаживал по спине дрожавшую от возбуждения собаку. — Я ничего не вижу. Наверно, он где-нибудь затаился.

 — Здесь легко спрятаться. — Уилла сосредоточила все свое внимание на том, чтобы выровнять дыхание. — Нам его тут не поймать.

 «Она права», — подумал Бен, первоначально намеревавшийся броситься искать негодяя. Он сполз с Уиллы, половчее перехватил ружье.

 — Мы почти добрались до хижины. Вы с Уиллой попробуйте рвануть туда, только держитесь поближе к деревьям. А я его отвлеку.

 — Черта с два. Я тебя здесь одного не оставлю.

 Она начала подниматься, но Бен снова пихнул ее на землю. На мгновение его глаза и глаза Адама встретились, и мужчины без слов поняли друг друга.

 — Адам потерял много крови, — тихо проговорил Бен. — Его нельзя оставлять одного. Ты должна отвести его в хижину, Уилл. Я приду сразу за вами.

 — Мы можем занять оборону в этой хижине, если понадобится, — поддержал его Адам, заставив себя не думать о боли. — Бен, мы прикроем тебя сверху. Как услышишь наши выстрелы, дуй сразу за нами.

 Бен кивнул.

 — Помнишь, мы в детстве строили крепость в тех скалах? Как только я окажусь в укрытии, выстрелом дам вам знать. И только тогда рванете к хижине. А из хижины дадите мне сигнал, что вы в безопасности.

 До Уиллы вдруг дошло, что ей предстоит выбор — между этими двумя мужчинами. Но разве она могла выбирать, глядя на кровавые следы на снегу?

 — Не делай глупостей. — Она обеими руками сжала лицо Бена и крепко поцеловала его в губы. — Я терпеть не могу героев.

 Не поднимаясь, она схватила поводья лошади.

 — Ты сможешь ехать верхом? — спросила она Адама.

 — Да. Держись деревьев, Уилла. Нам нужно двигаться как можно быстрее. — Бросив прощальный взгляд на Бена, Адам крикнул: — Пошла!

 Уилла не стала терять времени на прощальные взгляды. Но она знала, что эта картина всегда будет стоять у нее перед глазами: Бен стоит на коленях в снегу, деревья отбрасывают тень на его лицо, ружье вскинуто на плечо.

 Она ему солгала, подумала Уилла, услышав его выстрелы — первый, второй, третий. Она очень любит героев.

 — Ответных выстрелов нет, — сказала она Адаму, когда они спрятались за высоким валуном. — Может, он ушел?

 Или выжидает. Адам ничего не сказал, когда Уилла достала свое ружье. Она выстрелила шесть раз подряд.

 — С ним все будет в порядке, правда, Адам? Если стрелявший попробует подобраться к нему сзади…

 — Никто не ориентируется в этих местах лучше, чем Бен, — быстро ответил Адам, стараясь убедить не столько сестру, сколько самого себя. В голове пульсировала одна лишь мысль: он оставил там своего брата. Но это был единственный выход. — Надо нам двигаться дальше, Уилла. Из хижины мы лучше сможем прикрыть Бена.

 Как она могла возражать, если лицо Адама посерело, а в двух шагах от них, в хижине, находилась спасительная аптечка? Но она знала о том, о чем они оба не говорили вслух: последние пятьдесят ярдов перед хижиной — совершенно ровное место. Чтобы попасть внутрь, они должны проскакать по голому полю. Снег ослепительно сверкал на солнце. Она не сомневалась, что с любого места их будет видно как на ладони. Уилла слышала, как мерно капает на солнце вода с сосульки, и еще она слышала стук своего собственного сердца.

 Она ехала между торчавшими из снега камнями и низко склоненными ветвями деревьев и готова была в любую минуту взять на прицел некое абстрактное существо, врага, который мог выскочить в любую минуту. В небе с громким клекотом кружил орел. Уилла попыталась сосчитать свой пульс, но тут услышала раскатившееся эхо — это стрелял Бен.

 — Он добрался до скал.

 Наконец она увидела свою хижину — крепко сколоченную деревянную избушку, притулившуюся у подножия горы. Там внутри — безопасность. Там можно оказать первую помощь Адаму и оттуда можно по радио вызвать подмогу. Там — спасение.

 — Что-то не так. — Она произнесла это прежде, чем осознала. — Кто-то протоптал дорожку, — медленно продолжила она. — И еще — следы. — Уилла глубоко вздохнула. — И я чувствую запах дыма. — Из трубы дым не шел, но она улавливала слабый, едва ощутимый запах. — Ты чувствуешь?

 — Что? — Адам потряс головой, пытаясь удержать ускользающее сознание. — Нет, я… — Мир то и дело мерк в его глазах. Адам сейчас не чувствовал ничего, даже боль.

 — Ничего. — Повинуясь своему инстинкту, Уилла сунула ружье обратно в чехол и свободной рукой взяла поводья лошади Адама. По открытому полю или не по открытому, но им нужно добраться до хижины как можно быстрее, иначе он потеряет много крови. — Мы уже почти на месте, Адам. Держись. Держись за луку.

 — Что?

 — Держись за луку седла. Посмотри на меня! — рявкнула она, и в глазах его мелькнуло осмысленное выражение. — Держись.

 Уилла пришпорила свою лошадь и прикрикнула лошади Адама, чтобы та ускорила бег. Если Адам упадет прежде, чем они доберутся до хижины, что ж, придется тащить его самой и позволить лошадям убежать.

 Сверкающий снег ничем не защищенного пространства слепил глаза. Они мчались, как молния, из-под копыт вырывались фонтаны снега. Уилла сидела в седле прямо, закрывая своим телом брата. И каждая клеточка ее тела была готова к тому, что сейчас в плоть вонзится кусочек свинца.

 Она не поскакала протоптанной дорожкой, а повела лошадей в обход, к южной стороне хижины. Даже когда они оказались в спасительной тени дома, Уилла не позволила себе расслабиться. Враг мог находиться где угодно. Она вытащила ружье, спрыгнула на землю и, очутившись по колено в снегу, подскочила к Адаму: тот закачался в седле.

 — Не смей терять сознание. — Легкие девушки горели огнем, она изо всех сил удерживала брата. Руки ее ощутили его теплую кровь. — Тогда я тебя черта с два доволоку.

 — Извини. Черт! Дай мне секунду. — Адаму понадобилась вся его воля, чтобы отогнать накатившее головокружение. Окружающее он видел не очень четко, но все же пока видел. И понимал. Понимал, что до тех пор, пока они не окажутся в хижине, они не могут считать себя в безопасности. И даже тогда…

 — Заходи внутрь. Потом выстрели, дай знать Бену. А я захвачу снаряжение.

 — Да провались оно пропадом!

 Уилла обхватила брата и потащила к двери.

 Здесь слишком тепло, мелькнуло у нее в мозгу, едва они переступили порог. Подтолкнув Адама к койке, Уилла кинула взгляд на камин. Ничего, кроме пепла да обгоревших головешек. Но каким-то шестым чувством она знала: недавно здесь разводили огонь.

 — Ложись. Я сейчас. — Подбежав к распахнутой двери, она выстрелила три раза, чтобы сообщить Бену, что они на месте, потом заперлась изнутри. — Он сейчас приедет, — сказала она, молясь в душе, чтобы это оказалось правдой. — Надо снять с тебя куртку.

 Остановить кровь, разжечь камин, промыть рану, связаться по радио с ранчо, потом думать о Бене.

 — Да не надо со мной так уж возиться, — проговорил Адам, когда она стягивала с него куртку.

 — Когда меня подстрелят, тогда и будешь изображать из себя крутого парня. — Она едва сдержалась, чтобы не закричать, когда увидела кровь по всему рукаву от плеча до запястья. — Очень больно?

 — Все онемело. — Затуманенным взором он изучающе взглянул на рану. — Думаю, ничего страшного. Заживет. Спасибо, что холодно, а то бы больше крови потерял.

 «Ты бы потерял ее меньше, — думала Уилла, разрезая рукав, — если бы не пришлось скакать как безумным по полю».

 Она разорвала нижнюю рубашку и почувствовала, как при виде рваной обожженной плоти к горлу подступает тошнота.

 — Сначала сделаю жгут, чтобы остановить кровь. — Она достала платок. — Потом разведу огонь, мы промоем рану и посмотрим, что к чему.

 — Проверь окна. — Он коснулся рукой ее руки. — И перезаряди ружье.

 — Не беспокойся. — Уилла соорудила тугой жгут. — Давай-ка ложись, а то потеряешь сознание. Ты становишься похож на бледнолицего. Она накинула на Адама одеяло и бросилась к ящику с дровами. Почти пустой, отметила она, и сердце забилось сильнее. Силясь унять дрожь в руках, Уилла развела огонь.

 Аптечка лежала в шкафчике над раковиной. Поставив аптечку на стол, Уилла подняла крышку проверить, есть ли там все необходимое. Облегченно вздохнув, она склонилась к ящику под раковиной, чтобы взять чистые тряпки для бинтов.

 И тут внутри у нее все похолодело.

 Ведро под раковиной стояло на положенном месте. Но в нем валялась груда тряпья и заскорузлых полотенец. И все это было в ржавых кровавых пятнах. Приглядевшись, Уилла поняла, что кровь старая. Но крови много, слишком много, чтобы ее можно было объяснить обычным порезом кухонным ножом.

 Такое количество крови могло означать одно — смерть.

 — Уилл? — позвал Адам. — Что там?

 — Ничего. — Она закрыла дверцу ящика. — Мышь. Напугала меня. Не могу найти бинты. — Прежде чем обернуться к нему, она прогнала с лица выражение гадливости. — Мы разорвем на бинты твою рубашку.

 Уилла поставила тазик в раковину и наполнила его теплой водой.

 — Я бы могла сказать, что мне будет больнее, чем тебе, но это не так.

 Она поставила тазик и аптечку около койки и пошла в ванную за чистыми полотенцами. Уилла нашла одно, только одно, но единственное, что она себе позволила, — это на секунду прижать к стене липкий от холодного пота лоб.

 Когда она вернулась, Адам, покачиваясь, стоял у окна.

 — Ты что, совсем обалдел! — рявкнула она и толкнула брата обратно к койке.

 — Нам пока нельзя расслабляться. Уилл, надо связаться с ранчо. — Он потряс головой, чтобы отогнать назойливый гул в ушах, похожий на жужжание пчел. — Надо дать им знать. Он мог направиться туда.

 — На ранчо все нормально. — Уилла сдвинула повязку и начала промывать рану. — Я туда позвоню, как только разберусь с тобой. И не спорь со мной. — Голос ее задрожал. — Знаешь, я не очень-то опытный врач, а это вообще мое первое огнестрельное ранение. Ты уж потерпи и не торопи меня.

 — Ты все делаешь правильно. Черт! — выругался Адам сквозь зубы. — Больно.

 — Может, это и хорошо? Похоже, пуля вошла вот здесь, под плечом. — К горлу подступила тошнота, но Уилла приказала себе не обращать на нее внимание. — А вышла через спину. — Обнаженная рваная рана все еще сочилась кровью. — Ты, должно быть, потерял не меньше пинты, но сейчас кровотечение стало меньше. И кость, по-моему, не задета. — Она закусила губу и открыла бутылку со спиртом. — Сейчас будет жечь, как в аду.

 — Индейцы стойко переносят боль, запомни. Чертова задница! — заорал он, дернулся, и глаза его наполнились слезами, как только антисептик обжег рану.

 — Хорошо, я запомню. — Она хотела хихикнуть, но из горла вырвался какой-то всхлип. — Давай-давай, ори сколько хочешь.

 — Уже ничего. — У Адама кружилась голова, желудок горел огнем. Он чувствовал, что весь покрылся капельками липкого пота. — Я потерплю. Давай, продолжай.

 — Надо было сначала дать тебе обезболивающие таблетки. — Сейчас ее лицо было таким же бледным, как у него. И брат и сестра говорили очень быстро, чтобы не сорваться на крик. Из глаз Уиллы ручьем текли слезы. — Не знаю, что у нас есть, но уж аспирин-то наверняка найдется. Хотя это, наверно, все равно что пытаться мочой погасить лесной пожар. Она чистая, Адам, она кажется совершенно чистой. Сейчас я еще раз ее промокну и забинтую.

 — Слава богу.

 Они довели процедуру до конца, потом оба тяжело вздохнули и взглянули друг на друга. Лица их были мертвенно-бледные и покрытые холодным потом. Адам улыбнулся первый.

 — Думаю, мы неплохо справились, учитывая, что это первое огнестрельное ранение для нас обоих.

 — Ты никому не расскажешь, что я плакала.

 — Ты никому не расскажешь, что я кричал.

 Уилла промокнула салфеткой влажное лицо, потом сделала то же самое Адаму.

 — Договорились. Ты теперь ляг, а я… — Она не договорила и уткнулась лицом в его ногу. — О господи, Адам, где же Бен? Где Бен? Ему давно уже пора быть здесь.

 — Не волнуйся. — Он погладил ее по волосам, но глаза его были прикованы к двери. — Бен скоро придет. Мы свяжемся по радио с ранчо, вызовем полицию.

 — Да, — всхлипнула Уилла и подняла голову. — Я все сделаю. А ты посиди спокойно. Тебе нужно набраться сил. — Она встала, подошла к радио, включила. Но лампочка не зажглась и не раздалось привычного треска. — Не работает, — сказала она дрогнувшим голосом. Внутри у нее все упало. — Кто-то вырвал провода, Адам. Радио не работает.

 Отбросив микрофон, она рывком пересекла комнату и схватила ружье.

 — Возьми, — приказала Уилла и положила ружье Адаму на колени. — Я возьму твое.

 — Что, черт побери, ты собираешься делать?

 Она нахлобучила шляпу, обмотала вокруг шеи шарф.

 — Я отправляюсь искать Бена.

 — Черта с два.

 — Я отправлюсь искать Бена, — повторила она. — И ты меня не остановишь.

 Глаза их встретились, и Адам начал медленно подниматься.

 — Еще как остановлю.

 Атмосфера накалилась до предела, и в этот момент они услышали приглушенный от снега звук копыт. Безоружная, Уилла бросилась к двери и распахнула ее. Адам уже стоял рядом. Уилла выбежала наружу, и колени ее подкосились. С лошади спрыгнул Бен.

 — Где тебя черти носили? Ты же должен был приехать сразу за нами! Мы здесь уже полчаса!

 — Я сделал круг. Обнаружил кое-какие следы… Эй! — Бен успел увернуться от кулака, направленного прямо ему в лицо, но удара в живот не миновал. — Господи, Уилла, ты спятила? Ты… — Он снова осекся, потому что она обхватила его руками за шею. — Ох уж эти женщины, — проворчал Бен, гладя ее по волосам. — Ты как? — обернулся он к Адаму.

 — Бывало и лучше.

 — У меня тоже. Я позабочусь о лошадях. Посмотри-ка, не завалялась ли где бутылочка виски, ладно? — Он ласково похлопал Уиллу по спине и подтолкнул к двери. — Мне надо выпить.

 — Немного на север отсюда я нашел следы стоянки. Кто-то свежевал дичь. Трое конных, с ними была собака. — Он потрепал Чарли по голове. — Два дня назад, может, три. Довольно аккуратно убрали за собой. По всему видать, люди бывалые.

 Бен с аппетитом принялся уплетать мясные консервы, разогретые Уиллой.

 — Кроме того, я нашел свежие следы. Один всадник, двигался на север. Должно быть, это тот, кто нам нужен.

 — Ты сказал, что сразу же к нам присоединишься, — упрекнула его Уилла.

 — Но я же явился. Мы с Чарли предприняли небольшую разведку и сразу сюда.

 Он вывалил остатки мяса собаке и с трудом удержался, чтобы не потереть ушибленный живот.

 — Я думаю, было так. Этот тип пару раз пальнул, а потом поскакал прочь. Не стал дожидаться, пока мы до него доберемся.

 — Может быть, он жил в этой хижине, — сказал Адам. — Но я не понимаю, зачем ему понадобилось ломать радиостанцию?

 — А зачем он в нас стрелял? — Бен пожал плечами. — Тот, кого мы ищем, орудует ножом, а не пулей.

 — Нас было трое, — возразила Уилла и, поглядев на виляющего хвостом Чарли, с улыбкой добавила: — Даже четверо. Из ружья безопасней.

 — Тут ты права.

 Бен налил себе кофе.

 Уилла смотрела на дымящуюся чашку. Момент подходящий, решила она. Мужчины поели, выпили горячего кофе, можно сказать им всю правду.

 — Он был здесь, — ровным голосом сказала она. — Я знаю, что после убийства той девушки полиция обыскивала хижину, но следов не нашла. И все же, по-моему, он держал ее именно здесь. И убил здесь. Просто потом сделал уборку.

 Она подошла к ящику, выдвинула оттуда ведро с окровавленными тряпками.

 — Вот, смотрите. Он смыл всю кровь, а тряпки спрятал под раковину.

 — Дай-ка сюда. — Бен забрал у нее тряпки, откинулся на спинку стула. — Надо будет взять их с собой.

 Ящик он отодвинул ногой подальше, чтобы не смотреть на него.

 — Он убил ее здесь. — Уилла изо всех сил старалась, чтобы ее голос не дрогнул. — Привязал к одной из коек. Изнасиловал, зарезал. Потом чистенько все убрал, чтобы не вызывать ненужных подозрений. Труп положил на круп лошади. Дело было ночью. А если днем — значит, спрятал тело где-то дотемна. Потом отвез то, что осталось от девчонки, к моему крыльцу и бросил. Просто бросил, и все, как подстреленную дичь. — Она закрыла глаза. — Каждый раз, когда я думаю, что избавилась от этого кошмара, он возникает вновь. Снова и снова. И я не понимаю, почему.

 — Не ломай себе голову. — Бен склонился над ней, сжал ей руки. — Уилла, нам нужно принять решение. Через час стемнеет. Мы или остаемся здесь до утра, или возвращаемся обратно. И то и другое рискованно. Неизвестно, что нас подстерегает в темноте.

 Она не отняла рук, посмотрела на Адама:

 — Ты удержишься в седле?

 — Да.

 — Тогда, едем. Я не хочу здесь оставаться. — Она глубоко вздохнула. — Как только стемнеет, уезжаем.

 Ночь была холодная, ясная, над самой землей стелился туман. В небе светила полная луна. «Если кто-то сидит в засаде, целиться в нас — одно удовольствие», — подумала Уилла. Впереди мчался пес, навострив уши. Лошадь, чувствуя, что хозяйка нервничает, время от времени вздрагивала всем телом.

 Под каждым кустом мог таиться убийца, каждый шорох в кустах сулил угрозу. Совсем близко заухал филин, зашелестели крылья. Раздался писк какого-то зверька, застигнутого хищной птицей, и вновь воцарилась тишина.

 В голубом свете луны горы казались необычайно красивыми; силуэты деревьев чернели на фоне снега, темные очертания скал зазубринами впивались в небо.

 И повсюду подстерегала опасность. Может быть, он ехал именно этой дорогой, а к крупу лошади был привязан страшный трофей. Ведь бедная девочка была для него просто трофеем. Он хотел позабавиться, продемонстрировать всем свою жестокость и безнаказанность.

 Уилла передернулась, съежилась под напором ветра.

 — С тобой все нормально?

 Она оглянулась на Бена. У него глаза поблескивали в темноте, как у рыси. Взгляд был напряженным, острым.

 — В день похорон отца, когда Нэйт огласил условия завещания, я думала, что более тяжелого дня в моей жизни не будет. Я чувствовала себя такой беспомощной, обманутой.

 Она вздохнула, натянув поводья — впереди начинался неровный склон.

 — Потом настал день еще более страшный — когда я нашла Маринада. Все, решила я, это самый страшный момент в моей жизни. Но я снова ошиблась. И вот я думаю, что самое страшное впереди.

 — Я не допущу, чтобы с тобой случилось что-то плохое. Верь мне.

 — Ты вел себя как последний дурак, Бен. Зачем нужно было пускаться по следу в одиночку? Я уже сказала, я не люблю героев, а еще меньше люблю дураков.

 Она пришпорила лошадь, стремясь побыстрее попасть туда, где светились огни.

 — Да, она мне это сказала, — прошептал Бен Адаму.

 — И она права, — неодобрительно покачал головой Адам. — Ты ведь был совсем один. От меня проку никакого, Уилла была занята моей раной. Как ты мог отправиться туда в одиночку?

 — На моем месте ты сделал бы то же самое.

 Это было правдой.

 — Но мы ведь говорим не обо мне, а о тебе. Ты знаешь, что она плакала?

 Бен заерзал в седле, пробурчал:

 — Вот хреновина…

 — Я обещал, что ничего тебе не скажу. И не сказал бы, если бы она плакала только из-за моей раны. Но я-то знаю, слезы посвящались тебе. Если бы ты чуть-чуть задержался, она отправилась бы на розыски.

 — Вот это уж было бы…

 — Глупостью, — кивнул Адам. — Я попробовал бы ее остановить, но вряд ли у меня это вышло бы. Так что впредь так не делай. — Он повел занемевшим плечом. — А следующий раз непременно будет, Бен. Этот тип не отступится.

 — Это уж точно.

 Бен стал нагонять Уиллу.

 Чертов прицел. Стоил целую кучу денег — «прицел для биатлона» называется. А сам ни к черту не годится.

 Джесс вновь и вновь вспоминал случившееся во всех деталях. Во-первых, прицел подвел, во-вторых, ветер. А целился он правильно, просто не повезло, и все тут.

 В первый миг, когда конь полукровки поднялся на дыбы, Джесс было подумал, что пуля попала в цель.

 Эх, если бы прицел был нормальный.

 Все произошло само собой, он поддался порыву. Если бы действовал по плану, Вулфчайлд валялся бы дохлый, да и Маккиннон тоже. А с сестренкой Лили можно было бы как следует позабавиться.

 Джесс загасил сигарету, уставился невидящим взглядом в темноту и выругался.

 Ничего, будет и другой случай. В этом можно не сомневаться.

 То-то Лили пожалеет, да поздно будет.

 Каждую ночь Уилла просыпалась от кошмара, обливаясь потом и давясь криком. Снилось ей все время одно и то же: она лежит голая, связанная по рукам и ногам, пытается высвободиться, но веревка впивается в тело все глубже и глубже. По коже стекает кровь, ее запах щекочет ноздри.

 И всякий раз, перед тем как проснуться, она видела перед глазами блеск клинка. Нож, описав сверкающую дугу, впивался в ее тело.

 Утром Уилла избавлялась от навязчивого видения, но знала, что ночью оно снова будет тут как тут.

 А между тем природа просыпалась, и первые робкие признаки весны должны были бы волновать ей кровь. Крокус в горшке, оставшийся еще от матери, покрылся цветами. На лугах появились проталины, дышавшие свежей землей. Телята вовсю резвились в загонах.

 Приближалось время сева. Скоро пастбища расцветут зеленью и цветами, горные луга покроются россыпью клевера и одуванчиков. Горы из белых станут серебристыми, а день пойдет на рост.

 Но зима, конечно, еще не сдалась. Что ни день шел снег, однако он был уже не такой, как в феврале. А сверху припекало солнце, вселяя надежду, что холодов больше не будет. Погода стояла ясная, солнечная, радующая душу.

 Из окна кабинета Уилла увидела Лили. Та почти все время держалась подле Адама, то и дело поправляя ему повязку, подавая то или это.

 Рана быстро заживала. У них обоих заживают раны, подумала Уилла.

 Наверное, это здорово, когда рядом с тобой преданный, любящий, безоговорочно верящий в тебя человек. Интересно было бы испытать подобное ощущение.

 Но и страшно. Или все-таки рискнуть? Может быть, страхи и сомнения развеются? Вот бы погрузиться в мир безудержных, самозабвенных чувств. Испытать все то, что читается в лицах Лили и Адама, когда они смотрят друг на друга.

 Уилла видела, как они обмениваются улыбками, подают друг другу какие-то сигналы, понятные только им одним. Заманчиво, думала Уилла. И, должно быть, очень согревает душу. Знать, что для кого-то ты — самое главное.

 Глупости все это. Она отвернулась от окна. Столько дел, столько работы, нельзя тратить время на пустые мечтания. Да и потом, она не из тех женщин, кто сводит мужчин с ума. Даже собственный отец и тот обращался с ней как с грязью.

 Вот именно. Пора называть вещи своими именами. Здесь, в кабинете, до сих пор ощущался дух Джека Мэрси. Он никогда не думал о своей дочери, ему было на нее наплевать.

 А она? Уилла села в его кресло, положила руки на кожаные подлокотники. Что она значила для него? Ничего, жалкую замену сына, которым Джеку так и не суждено было обзавестись.

 Даже не замену, подумала она, закипая, и пальцы ее непроизвольно сжались в кулаки. Она была для него охотничьим трофеем, причем таким, которым Джек не мог гордиться. У него на столе даже не было ее фотокарточки.

 Зато все стены утыканы головами мертвых зверей. Вот трофеи, которые Джек ценил больше.

 В ней всколыхнулись ярость и обида. Уилла вскочила на ноги и, не помня себя от гнева, схватила за рога голову оленя. Трофей обрушился на пол, раздался оглушительный грохот.

 — Провалитесь вы все пропадом! — завопила Уилла. — Я вам не трофей!

 Она вцепилась в рога горного барана, взиравшего на нее хитрыми стеклянными глазами.

 — Это мой кабинет! Мое ранчо!

 Справившись с бараном, она набросилась на новую жертву.

 Должно быть, в этот момент у нее слегка помутился рассудок. Войдя в раж, она сдирала со стены мертвые головы, обдирая костяшки пальцев и ломая ногти. Зубы ее были ощерены не менее хищно, чем у горной кошки, которую Уилла остервенело сдирала со стены.

 В дверях появилась Тэсс, замерла на месте, потрясенная зрелищем: ее младшая сестра пыталась вытащить из угла чучело здоровенного гризли.

 В первый миг Тэсс показалось, что медведь напал на Уиллу и явно одерживает победу. Зрелище было одновременно смехотворным и устрашающим.

 Громко откашлявшись, Тэсс сказала:

 — Ну и дела. Ты что, решила зоопарк открыть?

 Уилла обернулась, обожгла сестру свирепым взглядом. Медведь покачнулся и рухнул на пол, как подрубленное дерево.

 — Надоели мне эти уроды, — пропыхтела Уилла. — В моем доме их больше не будет.

 Тэсс решила, что самое время заговорить голосу рассудка. Прислонившись к двери, она рассудительно сказала:

 — Честно говоря, мне этот интерьер никогда не нравился. Не люблю охотничий стиль. Но с чего это вдруг ты решила заняться переустройством своего рабочего кабинета?

 — Больше никаких охотничьих трофеев, — сказала Уилла со страстной убежденностью в голосе. — И мы тоже никакие ему не трофеи. Помоги мне вынести все это. — Она протянула руку. — Я хочу убрать эту дрянь из дома.

 Только теперь Тэсс сообразила, в чем дело. Она закатала рукава, глаза ее зажглись таким же азартным блеском.

 — С превеликим удовольствием. И первым делом мы уберем отсюда этого мишку косолапого.

 Вдвоем они поволокли здоровенное чучело к двери. Пока они сражались с гризли на лестнице, внизу появилась Лили.

 — Это еще что такое?! Ой! — Она схватилась за сердце. — В первый миг мне показалось, что он вас сейчас сожрет.

 — Этот медведь уже давно ничего не ел, — задыхаясь, произнесла Уилла и обхватила медведя поудобнее.

 — Что вы делаете?

 — Меняем интерьер, — объяснила Тэсс. — Помоги нам справиться с этим ублюдком. Он жутко тяжелый.

 — Нет, поступим умнее, — решила Уилла. — Ну-ка, Лили, отойди-ка оттуда.

 Она навалилась на чучело.

 — Ну же, помогай!

 — Ладно.

 Тэсс поплевала на ладони и тоже уперлась в медведя.

 — Лили, ты тоже толкай.

 Медведь с грохотом покатился вниз по лестнице. Во все стороны полетела пыль, перила затрещали. Из кухни выбежала перепуганная Бесс, держа в руке «беретту» двадцать второго калибра. В последнее время она взяла за правило держать в фартуке пистолет.

 — Господи боже! — Она замахала руками, зачихала от пыли. — Девочки, что вы такое затеяли? У нас в прихожей медведь!

 — Ничего, он уже уходит, — сказала Тэсс, и все расхохотались.

 — А кто будет убирать весь этот бардак? — поинтересовалась Бесс и осторожно потрогала опасного зверя носком туфли.

 — Сейчас уберем. — Уилла вытерла потные ладони о джинсы. — Можно считать, что это весенняя уборка.

 Она вернулась обратно в кабинет.

 Немного успокоившись, Уилла осмотрела следы разгрома. Повсюду валялись головы зверей, словно тела убитых после взрыва бомбы. Деревянные доски, на которых были закреплены трофеи, болтались на одном гвозде или валялись на полу. На ковре зловеще поблескивал стеклянный глаз.

 — Вот это да, — вздохнула Уилла. — Ну и разгром.

 — Ты здорово всыпала им, подружка. — Тэсс хлопнула ее по спине. — У них не было против тебя ни единого шанса.

 — Ужасно, — сказала Лили. — Просто кошмар. — Она икнула, отвернулась и хихикнула.

 — Извините, я вовсе не хотела смеяться.

 Она прижала ладони к животу.

 — Просто тут такой бедлам. Какая-то лесная распродажа.

 — Да, видок жутковатый. — Тэсс начала подхихикивать. — Отвратная картина. Жаль, Уилл, ты не видела себя со стороны. Мне показалось, что ты танцуешь танго с медведем.

 — Я ненавижу их. Я их всегда ненавидела, — выдавила из себя Уилла, а потом, не в силах удержаться, уселась на пол и закатилась хохотом.

 Сестры разразились истерическим смехом, со всех сторон окруженные мохнатыми головами.

 — Всех к черту, — вымолвила Уилла сквозь слезы и схватилась за бока. — Вот сейчас соберусь с силами, встану и выкину их отсюда к чертовой матери.

 — Во всяком случае, скучать я по ним не буду, — сказала Тэсс. — Но куда их девать?

 — Сожжем, закопаем, раздадим. — Уилла пожала плечами. — Не имеет значения.

 Она глубоко вздохнула и решительно встала на ноги.

 — Начинаем уборку.

 С этими словами она взвалила на плечи голову лося.

 Вскоре перед крыльцом выросла целая груда охотничьих трофеев — головы лосей, оленей, горных баранов, медведей, чучела птиц, рыб, рога антилопы. Рядом толпились и возбужденно перешептывались ковбои.

 Своим представителем они выслали Джима Брюстера.

 — Могу ли я поинтересоваться, дамы, чем это вы тут занимаетесь? — деликатно осведомился он.

 — Весенняя уборка, — ответила Уилла. — Пусть Вуд разведет костер и выроет яму. Мы похороним эти останки, как положено.

 — Что, угробите такую красотищу? — ахнул Джим и вернулся к своим товарищам.

 Они загудели, но довольно быстро пришли к единому мнению. К крыльцу вновь подошел Джим.

 — Может, отдадите их нам? Мы бы украсили общагу. Жалко губить такие шикарные трофеи. Вон тот олень, например, здорово смотрелся бы над камином. А медведя мистер Мэрси очень любил.

 — Верите что хотите, — отмахнулась Уилла.

 — Можно я возьму рысь? — сразу же выскочил вперед Билли. — Она такая классная.

 — Ради бога, — пожала плечами Уилла.

 Ковбои тут же начали спорить между собой и делить добычу.

 — Ну спасибо, нечего сказать, — проворчал Хэм, глядя, как четверо ковбоев волокут гризли в общежитие. — Теперь я буду любоваться на этого урода каждое утро и каждый вечер. Вот увидишь, они все стены позавесят этой дрянью.

 — Лучше там, чем у меня дома, — упрямо сказала Уилла. — А что касается медведя, Хэм, то Джек застрелил его с твоей помощью.

 — Да, я был там. Но это не значит, что я влюблен в этого медведя. Билли, осторожней, хребет себе сломаешь. Не ковбои, а идиоты какие-то, — пробурчал он, двигаясь следом за своими подопечными. — Будут теперь вешать свои шляпы на оленьи рога.

 — Ну вот, все довольны, — заключила Тэсс.

 — Да. Теперь наведем порядок в библиотеке.

 — У меня остается час, — сказала Тэсс, взглянув на часы. — Потом у меня свидание.

 Дело в том, что ей только сегодня доставили из магазина нижнего белья (магазин назывался «Интимные радости») очаровательный пеньюар. На Нэйта он должен был произвести неизгладимое впечатление.

 «Он в два счета меня из этого пеньюара вытащит», — подумала Тэсс.

 Тут ее мысли вновь вернулись к Уилле.

 — Слушай, по-моему, сегодня вы с Беном должны идти в кино? — с невинным видом осведомилась она.

 — Кажется, да.

 — А Лили с Адамом устраивают ужин тет-а-тет.

 — Правда? — спросила Уилла.

 — Ну, у нас сегодня вроде юбилея. Прошел как раз месяц с тех пор, как… — Лили покраснела.

 Она сегодня тоже получила товар из «Интимных радостей».

 — У Бесс сегодня выходной, — продолжила Тэсс, делая вид, что разглядывает маникюр. Лак на ногтях несколько пооблупился после войны со зверьем. — Она говорила, что проведет ночь в Эннисе, у своей подружки Мод Уиггинс, такой же сплетницы, как она сама. Я переночую у Нэйта, так что ты остаешься одна.

 — Ой, тебе нельзя оставаться одной, — вскинулась Лили. — Я могу…

 — Господи, Лили! — Тэсс закатила глаза. — Она не будет здесь одна. Разве что по дурости или упрямству. Женщина умная, решительная, ловкая приоделась бы, надушилась и предложила Бену провести тихий вечер вдвоем.

 — Бен решит, что я сошла с ума, если я разоденусь и скажу, что хочу остаться дома.

 — Хочешь пари?

 Уилла почувствовала, что ее губы против воли растягиваются в улыбке.

 — Не знаю, сейчас все так сложно… А тут еще придется снова с Беном воевать.

 — Да что же здесь сложного? — Тэсс крепко взяла сестру за руки. — Ты скажи прямо: хочешь его или нет? Да или нет?

 Уилла вспомнила о том, как сладко замирает у нее все внутри, когда она думает о Бене.

 — Да.

 Тэсс удовлетворенно кивнула.

 — Прямо сейчас?

 — Да. — Уилла шумно выдохнула. — Сейчас.

 — Тогда к черту весеннюю уборку. Закончим завтра. Нам с Лили понадобится по меньшей мере час, чтобы найти в твоем гардеробе что-нибудь хоть мало-мальски сексуальное.

 — Я не желаю, чтобы ты снова меня одевала.

 — Это доставит нам удовольствие, — рассеянно ответила Тэсс, готовая к действию. — Эй, Лили, куда ты подевалась?

 — За свечами, — крикнула Лили снизу. — Нужно будет повсюду поставить свечи. Я сейчас вернусь.

 — Свечи? — Уилла всплеснула руками. — Значит, я должна разодеться, понатыкать у себя в спальне свечей и сказать, что мне не хочется идти в кино? Но ведь это настоящая ловушка.

 — Конечно, ловушка. Ты расставляешь ему капкан.

 В дверях Тэсс остановилась, критически осмотрела Уиллу. Предстояла большая работа. Ну и антураж, естественно, должен быть соответствующий.

 — Уверяю тебя, он будет благодарен за то, что ты этот капкан расставила.

 — Я чувствую себя полной идиоткой.

 — А выглядишь умной женщиной.

 Тэсс наклонила голову, осмотрела Уиллу с головы до ног.

 С прической Лили придумала здорово: подняла волосы вверх и крепила всего двумя шпильками. Достаточно вытянуть одну, и волосы обрушатся на плечи тяжелой волной.

 Платье тоже ничего: простенькое, чуть-чуть приталенное.

 Жалко только, бледно-серое, а не белое. Но откуда у Уиллы могло бы взяться белое платье. Сойдет и такое. Вид у него целомудренный, девственный. Правда, по настоянию Тэсс пуговки на юбке расстегнуты снизу почти до живота.

 В ушах у Уиллы покачивались серебряные колокольчики — тоже из арсенала Лили. Зато косметикой Тэсс занялась сама. Она нанесла всего несколько штрихов, что очень обрадовало Уиллу. Бедняжка, та не понимала, какое страшное оружие — облик невинной девочки.

 — Ты выглядишь как девственница, которую должны принести в жертву, — объявила свой вердикт Тэсс.

 Уилла закатила глаза:

 — Какой кошмар.

 — Нет, просто здорово, — заговорщицки потрепала ее по щеке Тэсс. — Ты его просто раздавишь.

 Внезапно ей стало совестно. Может быть, она слишком напирает на Уиллу? Вдруг та еще не готова? Ведь девочка на целых шесть лет младше. К тому же у нее это будет впервые.

 — Послушай… — Тэсс нервно сцепила пальцы. — А ты уверена, что готова? Событие вполне естественное, но все-таки очень важное. Если у тебя есть какие-то сомнения, все еще можно переиграть. Мы с Нэйтом останемся, устроим просто вечеринку.

 — Я вижу, ты больше нервничаешь, чем я, — улыбнулась Уилла, тронутая такой реакцией.

 — Ничего подобного. Просто…

 Тэсс вспомнила, как Лили, ушедшая полчаса назад, украдкой вытирала слезы. Но Лили по характеру сентиментальна, а Тэсс — совсем другое дело. Не удержавшись, она наклонилась и нежно поцеловала сестру в обе щеки. Уилла удивленно на нее уставилась.

 — Это еще зачем? — буркнула она, стараясь не показать, что растрогана.

 — Я чувствую себя как мамочка.

 Чтобы не раскисать, Тэсс деловито добавила:

 — Презервативы лежат в верхнем ящичке. Не забудь про них.

 — Господи, да он решит, что я…

 — Умная, современная, решительная женщина.

 К дому подъехал джип. Тэсс быстро обняла Уиллу, попрощалась и выскочила из комнаты.

 Глупо улыбаясь, Уилла застыла на месте. Она слышала голос Нэйта, потом голос Тэсс. Когда же снизу донесся голос Бена, внутри у нее все сжалось. Она села на кровать, прижав руки к животу. Хлопнула дверь, заурчал мотор.

 В доме остались двое — она и Бен.

 «Еще не поздно передумать, — напомнила себе Уилла. — Я никому ничем не обязана. Нужно действовать по вдохновению». Она заставила себя подняться, вышла из спальни.

 Бен был в зале, недоуменно разглядывал пустое место над камином.

 — Сняла, — коротко объяснила Уилла и добавила: — Мы втроем, Лили, Тэсс и я, убрали портрет. Еще не решили, что сюда повесить. Пусть пока будет пустое место.

 Надо же, сняла портрет Джека Мэрси, поразился Бен. По ее голосу он понял, как много значит этот жест.

 — Зал изменился. Лишился фокуса, — сказал он.

 — На это я и рассчитывала.

 Он сделал шаг вперед и остановился.

 — Ты как-то по-другому выглядишь.

 — Я и чувствую себя по-другому, — улыбнулась она. — Превосходно чувствую. А ты?

 По правде говоря, Бен чувствовал себя довольно странно. Он разглядывал ее длинное, просвечивающее насквозь платье, из разреза которого выглядывала стройная нога. Волосы Уиллы были подняты вверх причудливым и непривычным образом. У нее сегодня был какой-то нежный, беззащитный вид. Так и хотелось потрогать руками.

 — Нормально. Как обычно. Ты такая нарядная. Может, нам не в кино сходить, а в какое-нибудь другое место?

 — Лили и Тэсс перерыли все мои вещи, сказали, что это единственное приличное платье.

 Она поправила подол, но от этого движения нога обнажилась еще больше.

 — Иначе, говорят, отвезем тебя в магазин за покупками.

 «Перестань нести чушь», — приказала она себе и подошла к бару.

 — Хочешь выпить?

 — Я же за рулем.

 — Вообще-то я подумала, что мы могли бы остаться и здесь.

 Все, самое главное сказано.

 — То есть как это?

 — Ну, не часто бывает, что в доме никого нет. Бесс уехала к подруге, а Тэсс и Лили… Ну, в общем, их тоже нет.

 — То есть мы вдвоем?

 У Бена запершило в горле.

 — Да, вдвоем.

 Она достала из бара бутылку шампанского, строго следуя инструкциям, полученным от Тэсс.

 — Я подумала, что мы можем просто посидеть, расслабиться. — Бутылка со стуком опустилась на стойку. — У Тэсс полно видеокассет. Захотим посмотреть кино — пожалуйста. Еды тоже навалом.

 Поскольку Бен стоял как вкопанный, она отодрала фольгу, раскрутила проволоку.

 — Или ты все-таки хочешь куда-нибудь поехать?

 — Нет. — Он тупо смотрел на бутылку. — Шампанское? У нас что, праздник?

 — Да. — Она потянулась за бокалами. Пальцы дрожали. — Весна началась. Цветочки вылезли, почки набухли. У нас в коровнике птицы свили гнездо. — Она протянула ему бокал. — Скоро начнем осеменять коров.

 Он взял бокал, промямлил:

 — Да, такое уж это время года.

 — Катись оно все к черту! — пробормотала Уилла и в два глотка осушила бокал. — Слушай, я не умею играть в эти игры. Все это затеяли Тэсс и Лили. — Она отставила пустой бокал и посмотрела ему в глаза. — В общем, Бен, я созрела.

 — Ага, понятно. — Он отпил шампанского. — Так, значит, мы все-таки идем в кино?

 — Нет. — Она прижала пальцы к вискам, глубоко вздохнула. — Я созрела для того, чтобы заниматься с тобой сексом.

 Он поперхнулся, зашлепал губами.

 — Что, прости?

 — Ну что ходить вокруг да около? — Она вышла из-за стойки бара. — Ты говорил, что хочешь затащить меня в постель. Считай, что я готова. Так что пойдем в спальню.

 Он выпил еще шампанского, чего делать не следовало, потому что пузырьки странным образом вспенились у него в горле.

 — То есть как это?

 У него в голосе звучал неподдельный ужас. Уилла испугалась. А что, если все это время он подшучивал, а она, дура, приняла его ухаживания всерьез?

 Если так, свирепо подумала она, ему конец.

 — Ты же говорил, что хочешь этого, — накинулась она на Бена. — Так хочешь или нет?

 — Хочу.

 Когда она смотрела на него сердито, это всегда действовало на него возбуждающе. Хотелось куснуть ее за какое-нибудь нежное место. Но что-то она взяла слишком круто. Перепутала все правила игры.

 — Да, но вот так, сразу…

 — А что такого? — пожала она плечами. — Или ты передумал?

 — Ничего я не передумал. Как я могу передумать? Но все это как-то… Господи, Уилл! — Он сердито отставил бокал в сторону, чувствуя себя полным идиотом. — Ты застала меня врасплох.

 — Ах вот оно что! И больше ничего? — Взгляд ее смягчился, на губах заиграла улыбка.

 — А ты как думала? — жалобно произнес он. — Стоишь тут вся нарядная, аппетитная, поишь меня шампанским, да еще заявляешь, что созрела для секса. Конечно, у меня голова кругом пошла.

 «Может, конечно, он и прав, — подумала Уилла, — но я, хоть убей, не пойму, что здесь такого».

 Однако вид у Бена был презабавный — раскрасневшийся, смущенный, поэтому она решила облегчить ему задачу.

 — Ну, тогда ладно. — Она приблизилась и обняла его за шею. — Попробуем вернуть тебе равновесие.

 И она крепко поцеловала его в губы.

 Реакция была быстрой и обнадеживающей. Бен прижал ее к себе, учащенно задышал, потом нежно прошептал ее имя.

 — По-моему, у тебя с равновесием все в порядке, — сказала Уилла дрогнувшим голосом. Ноги у нее стали какими-то ватными. — Я очень хочу тебя, Бен. Правда. — В доказательство она снова поцеловала его в губы, потом стала покрывать поцелуями все его лицо. — Можем даже не ходить в спальню. Тут тоже диван есть.

 — Стоп, не так быстро, — сказал он, боясь, что сейчас накинется на нее, сорвет с нее одежду и все этим испортит. — Чуть-чуть потише, помедленнее, — повторил он и помотал головой, чтобы унять головокружение. — Я должен прийти в себя, а ты должна быть уверена, что не делаешь ошибки. Позднее остановиться мне будет трудно.

 Она засмеялась, запрыгнула на него, обхватила его бедра ногами.

 — Похоже, что я передумаю?

 — Вообще-то нет…

 Но если она все-таки передумает, нужно будет найти в себе выдержку и вовремя отступить, подумал он. Хотя так и умереть можно.

 — Я очень хочу тебя, Уилла.

 Сердце у нее чуть не выпрыгнуло из груди.

 — Значит, мы договорились?

 — Ладно, идем наверх. — Он поставил ее на пол и потащил за собой. — В первый раз это должно происходить в постели.

 — У тебя тоже первый раз был в постели?

 — Нет, не совсем. — Он и не думал, что на этой чертовой лестнице столько ступенек. — Это было в джипе, зимой, и я чуть не отморозил себе… Неважно, что.

 Она хихикнула, поцеловала его в шею.

 — В спальне лучше, да?

 — Да.

 Ему-то будет хорошо. А вот ей? Это зависит от него. Он открыл дверь в спальню и замер. Еще один сюрприз. Слишком много сюрпризов для одного вечера.

 Повсюду горели свечи, в камине пылал огонь, а постель была расстелена и маняще дыбилась целой горой подушек.

 — Это Тэсс и Лили, — объяснила Уилла. — Немножко увлеклись.

 — Понятно, — пробормотал Бен.

 Он и без того нервничал, а тут еще такой антураж.

 — А они… ну, объяснили тебе, как это происходит?

 — Маккиннон, — удрученно вздохнула Уилла. — Между прочим, я всю жизнь на скотоводческом ранчо работаю.

 — Это не совсем одно и то же. — Он выпустил ее и сделал шаг назад. — Понимаешь, Уилла, для меня это тоже как бы в первый раз. Ну, в том смысле, что другие женщины не были… — Он зажмурился, чувствуя, что язык его не слушается. — Я не хочу, чтобы тебе было больно. А у меня, между прочим, очень давно не было женщин. Я нацелился на тебя почти год назад. И с тех пор ни с кем…

 — Правда? — оживилась Уилла. — А почему?

 Он вздохнул, сел на краешек кровати.

 — Мне нужно сапоги снять.

 — Я тебе помогу, — с готовностью предложила она, повернулась к нему спиной и стиснула его сапог коленями.

 Бен чуть не застонал от этого зрелища.

 — Правда, целый год? — спросила она, оглянувшись, и потянула.

 — А то и больше.

 Чтобы разрядить обстановку, он уперся второй ногой ей в зад и толкнул.

 — Не больно-то вежливо, — сказала Уилла, но со вторым сапогом поступила так же, как с первым.

 — А ты меня всегда третировала и пугала.

 Второй сапог полетел на пол, а Уилла спросила:

 — В самом деле?

 — Ей-богу. — Злясь на самого себя, он погладил ее по голове. — И все, хватит об этом.

 Будет о чем поразмыслить на досуге, подумала Уилла.

 — Ой, я совсем забыла. — Она подбежала к столику, стоявшему у окна, и включила проигрыватель, который принесла Тэсс. — Музыка — это обязательно. Так говорит Тэсс, — объяснила она.

 Но Бен не слышал никакой музыки — лишь биение своего сердца. Волосы Уиллы немного растрепались, ноги просвечивали сквозь тонкую юбку.

 — Ну вот, теперь вроде бы все, — сказала Уилла. — Или нужно принести снизу шампанское?

 — Сойдет и так, — осипшим голосом сказал Бен. — Шампанское потом.

 — Ну хорошо.

 Она стала деловито расстегивать платье, и у Бена снова отвисла челюсть.

 — Погоди, не торопись. Когда раздеваешься перед мужчиной, спешить нельзя.

 — Да? — Она заинтригованно взглянула на него, стала расстегивать пуговицы медленней. — Знаешь, у меня под этим платьем ничего нет, — призналась она. — Тэсс говорила, что так «контрастнее». Или что-то в этом роде.

 — О господи…

 Бен боялся, что не устоит на ногах, но все же каким-то чудом встал.

 — Подожди, не снимай, — хрипло сказал он. — Я сам.

 — Ради бога.

 Руки у нее почему-то стали очень тяжелыми, безвольно повисли, и Бен остальные пуговицы расстегнул сам. «Довольно приятно чувствовать, как его пальцы скользят по коже», — подумала Уилла.

 — По-моему, тут ты должен меня немного полапать. Так или нет?

 Ответом ей был придушенный смех.

 — Сейчас до этого дойдет.

 Он распахнул платье, и отблеск огня заплясал на ее обнаженной коже.

 — Стой смирно и ничего не делай, — приказал он. — Можешь ты немного постоять на месте?

 — Да. Только у меня коленки трясутся.

 — Ничего, потерпи. — Он едва коснулся ее губ своими, расстегивая рубашку. — Дай мне насладиться зрелищем. — Он поцеловал ее в подбородок. — Вот так. — Потом в ухо. — Не бойся меня, доверяй мне.

 — Я доверяю.

 У нее непроизвольно закрылись веки.

 — Знаешь, когда ты начинаешь жевать мне губу, — призналась она, — мне почему-то трудно дышать.

 — Так, может, не жевать?

 — Нет, мне нравится, — мечтательно сказала Уилла. — Я потом отдышусь.

 Он распахнул на себе рубашку.

 — Уилла, дай мне посмотреть на тебя.

 Она медленно спустила платье с плеч, и оно соскользнуло на пол. Бен смотрел на ее тонкое, стройное тело с плавными изгибами и трогательной угловатостью. Ее кожа отливала золотом.

 — Ты просто прекрасна.

 Она с трудом удерживалась, чтобы не закрыться руками. Никто никогда не говорил ей ничего подобного. Ни разу в жизни.

 — А ты всегда дразнился, что я тощая.

 — Ты прекрасна.

 Он взял ее рукой за шею, медленно притянул к себе. Другой рукой распустил волосы, волной обрушившиеся на плечи.

 — Мне всегда нравилось играть твоими волосами. Даже когда ты была девчонкой.

 — Ты меня все время дергал.

 — Разве ты не знаешь, что мальчишки дергают девчонок за волосы, когда девчонки им нравятся?

 Он потянул за прядь, запрокинул ей голову назад, стал целовать шею, где лихорадочно бился пульс.

 — Видишь, как ты мне нравишься?

 — Вижу. — Она никак не могла унять дрожь. — У меня что-то со зрением. Все вокруг плывет. И внутри творится что-то странное.

 — Внутри тебя должен быть я, — заявил Бен, и Уилла уставилась ему в глаза. Прочла там нетерпение и страсть. — Но сначала я должен тебя как следует потрогать.

 Он провел рукой по ее груди, нарисовал пальцем кружок вокруг соска, и Уилла сладостно простонала. Внутри у нее что-то томительно и зазывно шевельнулось. Его рука опустилась ниже, безошибочно нащупала то самое место, где происходили какие-то неописуемые словами процессы, ускорила эти процессы и почти сразу же ретировалась.

 Уилла раскрыла свои огромные глаза, посмотрела на Бена. Ее руки опустились ему на плечи, погладили упругую кожу, нащупали старый шрам, потом впились ногтями. Уилла всецело отдалась ни с чем не сравнимому ощущению — его мозолистые руки ласкали ее тело.

 Она не ожидала ничего подобного. Думала, все произойдет очень быстро и свирепо, под аккомпанемент стонов и звериного рыка. Оказывается, секс — это соединение нежности и нетерпения. И еще жара, который распалялся все пуще.

 — Бен…

 — Что?

 — Я больше не выдержу.

 Он поцеловал ее в плечо.

 — Еще минутку. Я не закончил.

 Какое увлекательное занятие — пробуждать в женщине женщину. Знать, что до тебя никто не касался этого тела, что ты первый зажигаешь огонь, пробуждаешь томление. Нужно быть очень осторожным и терпеливым. Это давалось ему с трудом — неопытность и невинность Уиллы возбуждали его сверх всякой меры.

 Ее глаза вновь закрылись, и Бен уложил ее на кровати поудобней.

 — Ты все еще в штанах, — пожаловалась она.

 Он лег сверху, чтобы она понемногу привыкала к его тяжести.

 — Лучше будет для нас обоих, если я их пока снимать не буду.

 — Ладно. — Его руки вновь приступили к делу, и Уилла блаженствовала.

 — Тэсс сказала… Вон там, в ящике, презервативы.

 — Я сам об этом позабочусь. Расслабься, Уилл. — Он целовал ее в шею. — Расслабься и ни о чем не думай.

 Потом он замолчал, потому что во рту у него оказалась ее грудь.

 Уилла изогнулась всем телом, чувствуя, как неистовый огонь сжигает ее изнутри. Бен слегка куснул ее, но боли она не почувствовала. Ее пальцы вцепились ему в волосы, крепче прижимая его голову к груди.

 Бен слышал, как она бормочет и шепчет что-то неразборчивое. О такой женщине можно только мечтать — свободная, раскованная, естественная. Она то напрягалась всем телом, то обмякала. Ее запах щекотал ему ноздри, сводил с ума. Никакие духи не могли бы сравниться с этим божественным ароматом.

 Он снова поцеловал ее в губы, жадно впитывая ее соки. Они двигались в едином ритме, а где-то далеко, едва слышно, наигрывала музыка.

 Бен неторопливо провел ладонью по ее ноге снизу вверх, но, чуть-чуть не дойдя до источника неистового пламени, остановился. Уилла дышала часто, сама не замечая, что царапает его ногтями.

 — Смотри на меня, — приказал он, слегка касаясь ее влажной, горячей плоти.

 Ее тело само потянулось ему навстречу, но Бен тут же убрал руку.

 — Смотри на меня. Я хочу видеть твои глаза, когда это произойдет с тобой впервые.

 Глаза у нее были открыты, но Уилла ничего не видела. Она чувствовала, что ее занесло на самый край высоченного обрыва еще шаг — и она ухнет в бездну.

 — Мне нужно…

 — Я знаю, что тебе нужно.

 Ну и голос у нее — секс в чистом виде: хриплый, грудной, прерывающийся.

 — Смотри на меня.

 Он принялся ласкать ее пальцами, а ее глаза потемнели от страха и страсти.

 Вот он, первый раз, подумал Бен.

 — Не сопротивляйся.

 Разве она могла сопротивляться? Яркая вспышка ослепила ее. Тело напряглось, как тетива лука, и Уилла услышала оглушительный грохот — это стучало ее сердце.

 В следующую секунду она забилась в неистовых судорогах, залилась слезами, а потом обессиленно обмякла.

 Ее кожа была покрыта капельками пота, губы безвольно расслабились. Но когда Бен возобновил ласки, ее тело вернулось к жизни, наполнилось неистовой алчностью. Все повторилось: судорога, расслабленность, замедленное дыхание.

 Когда Бен отодвинулся, у Уиллы даже не хватило сил запротестовать. Она лежала, распростертая на горячих, влажных простынях.

 Теперь бы только не сорваться, думал Бен, стягивая джинсы. Он хотел, чтобы Уилла испытала оргазм еще до того, как начнется настоящий секс. Тогда удовольствие будет сильнее, чем боль.

 — Я прямо как пьяная, — прошептала она. — Словно утонула и лежу на дне.

 Он хорошо знал это состояние. Кровь стучала у него в висках, страсть требовала высвобождения. Отшвырнув джинсы, он вспомнил, что там, в потайном отделении бумажника, лежал презерватив.

 Слава богу, Тэсс обо всем позаботилась. Не вставая, он выдвинул ящик.

 — Только не засыпай, — взмолился Бен, услышав ее блаженный вздох. — Ни в коем случае не засыпай!

 — Угу, — промычала Уилла, но ей ничего уже не хотелось. Она пребывала в сладостном полузабытьи. Отблеск огня плясал на ее теле золотыми, багровыми и янтарными бликами. Бен с трудов оторвался от этого зрелища, чтобы закончить возню с презервативом.

 — Ты что, снова будешь меня там трогать? — поинтересовалась Уилла.

 — Буду.

 Ему понадобилось все самообладание, чтобы не торопиться. Бен ужасно нервничал, внутри у него все сжималось.

 — Ты так нужна мне, — прошептал он.

 Это признание дорогого стоило. «Нужна» — это больше, чем «хочу».

 — Будь моей, Уилла. Держись за меня и будь моей.

 Она послушно обняла его, и он вошел в ее тело.

 Бену больше всего хотелось дать себе полную волю, накинуться на Уиллу, как изголодавшийся жеребец на кобылу. Но он заставил себя двигаться как можно медленней, уперся руками в подушку и, не отрываясь, смотрел ей в лицо. Заметил на нем сначала удивление, потом удовольствие и наконец жар истинного наслаждения.

 — Чудесно, просто чудесно, — тихо повторяла Уилла.

 Она рассталась с невинностью без малейших сожалений, на губах ее играла улыбка. Бен же думал только о том, что эта женщина действительно ему очень нужна. Уилла прочла это в его глазах, увидела в них свое отражение, утонула в них без остатка.

 Когда же Бен наконец зарылся лицом ей в волосы и выплеснул весь свой голод и всю свою жажду, она подумала: это и есть подлинная красота.

 — Я и не знала, что все так будет, — сообщила Уилла, лениво перебирая его пряди. — А то бы я созрела раньше.

 — Ничего, по-моему, и так получилось неплохо.

 Бен дал волю фантазии. Например, было бы чудесно облить шампанским это прекрасное золотистое тело, а потом слизать языком каждую каплю.

 — Я всегда думала, что люди слишком много думают о сексе. Теперь мне так больше не кажется.

 — Это был не секс, — сказал он, поцеловав ее в висок. — Сексом мы займемся в другой раз. А сейчас мы с тобой занимались любовью. Кстати, секс недооценивать тоже нельзя.

 Она потянулась, потом погладила его по ягодицам.

 — А в чем разница?

 Бен пока не насытился, возбуждение его так и не улеглось.

 — Могу продемонстрировать. — Он ухмыльнулся. — Прямо сейчас?

 Она хихикнула, нежно погладила его по щеке:

 — Даже быку нужно время, чтобы передохнуть.

 — А я не бык. От тебя требуется одно: просто лежи и ничего не делай.

 — Ты куда?

 Она смотрела, как он встает и идет к двери. Какое красивое у него тело. Да и вообще, голый мужчина, оказывается — очень интересно.

 — Я сейчас вернусь, — сказал он и, не одеваясь, исчез за дверью.

 Уилла снова потянулась, устроилась на подушках поудобнее.

 Кажется, ночь еще не закончилась. Предстоит еще немало увлекательного. Она приложила руку к груди. Сердце билось ровно, мерно, не то что несколько минут назад.

 Какое странное чувство, когда мужчина целует грудь, подумала Уилла. Почему-то малейшее движение сразу отдается эхом где-то в утробе.

 С ее телом вообще произошла какая-то удивительная метаморфоза: оно попеременно делалось то невесомым, то ужасно тяжелым; то тугим, то расслабленным.

 Интересно, может, и внешность переменилась? Что самоощущение стало другим — это уж точно.

 После всех испытаний, страданий, горя и страха она наконец-то нашла оазис. Пускай всего на одну ночь. Зато сегодня все, находящееся за пределами этих стен, просто не существует. Нет ни убийств, ни зла, ни реальности.

 Завтра все начнется снова. Ранчо, горы и земля охвачены страхом. Но сегодня ночью Уилла будет просто женщиной. Женщиной, которая не пытается отобрать у мужчины поводья.

 Когда Бен вернулся, она лежала и блаженно улыбалась.

 Много раз Уилла видела Бена без рубашки, любовалась его широкими плечами, мощной спиной. А однажды даже подглядела, как он, Адам и Зак купаются голышом.

 Но тогда ей было двенадцать лет, с тех пор многое переменилось. Из мальчишки Бен превратился в мужчину, красивого и сильного. Вид его тела волновал и возбуждал ее.

 — Ты хорошо смотришься в голом виде, — искренне сказала она.

 Бен замер с бокалом в руке и ответил:

 — Ты тоже ничего.

 На самом деле она выглядела просто потрясающе: раскинулась на постели, не думая о скромности. Волосы перепутались, глаза горят огнем, одна рука небрежно постукивает по бедру в такт музыке.

 — Прямо не верится, что у тебя нет в этих делах никакого опыта, — сказал он.

 — Я хорошая ученица.

 Он медленно, зловеще улыбнулся.

 — Сейчас посмотрим.

 — Вот как? — Она заинтригованно посмотрела на него. — Что ты там такое придумал, Маккиннон?

 — Это шампанское. — Он поставил бутылку на столик. — А это бокал.

 Она взяла бокал, и он наполнил его вином до самых краев.

 — Советую сначала немного выпить.

 — Зачем? — Она широко улыбнулась, пожала плечами и выпила. — А ты что, не будешь?

 — Чуть позже.

 — Что значит «позже»? — Она хихикнула, выпила еще.

 — После того, как я тебя возьму. — Он провел пальцем от горла до низа живота. — Я тебя возьму, а ты мне это позволишь.

 Она задышала учащенно. Вид у Бена был не такой, как раньше. Взгляд потемнел, от былой нежности не осталось и следа. Уилле стало страшно и интересно.

 — А что будет?

 — Увидишь. — Он смотрел, как на ее шее бьется пульс. — На этот раз я буду двигаться быстро, но продолжаться все это будет долго. Допивай шампанское. Я попробую его из твоих губ.

 — По-моему, ты хочешь меня запугать.

 Он уселся на нее сверху.

 — Милая, я хочу довести тебя до безумия.

 Обмакнув палец, он начертил вином кружок вокруг ее соска.

 — Ты будешь у меня кричать и биться.

 Ту же операцию он проделал с другой грудью.

 — Есть чего пугаться. Так что дрожи от страха.

 Остаток шампанского он вылил ей на живот, потом отставил бокал.

 — Ты даже не представляешь себе, что тебя ожидает. Я все это не раз прокручивал в воображении.

 Она поежилась, упиваясь страхом и неизвестностью.

 — Ой, я боюсь. Но это не должно тебя останавливать.

 В апреле начался сезон спаривания, и Уилла буквально сбивалась с ног. Тэсс наблюдала за всей этой активностью с веселым любопытством. Ей казалось, что весь мир помешался на инстинкте продолжения рода. Один раз ей показалось, что старый Хэм флиртует с Бесс. Должно быть, привиделось — он просто пытался выклянчить у нее кусок пирога.

 Юный Билли втрескался в молоденькую продавщицу из Энниса. Ветреная Мэри-Энн его бросила и разбила мальчику сердце — правда, минут на пятнадцать, не больше.

 Теперь Билли расхаживал по ранчо с таким видом, что сразу было видно — перед вами мужчина бывалый.

 Джим Брюстер ухаживал за официанткой из бара. Флирт уже дошел до стадии щипков и шлепков по заднице. Даже Вуд и Нелл, женатые уже много лет, вели себя как молодожены.

 Ничто не нарушало мирную идиллию, вечную рутину работы, флирта и секса.

 Лили вовсю готовилась к свадьбе, и даже у Уиллы теперь с лица не сходила глуповатая улыбка.

 Коровы не отставали от людей. Правда, с точки зрения Тэсс, романтики в осеменении телок было немного: ковбой подходил к корове и вводил ей сперму быка, только и всего.

 Вряд ли и самому быку подобная ситуация была по нраву. Правда, производителям все же позволялось время от времени спариваться с живыми коровами. Однажды Тэсс видела, как это происходит, и была глубоко разочарована. В мычании возлюбленной племенного быка не было ничего особенно сладостного.

 Другое дело — лошади. Тэсс наблюдала, как племенной жеребец Нэйта залезает на кобылу. Это было захватывающее, мощное и страшноватое зрелище. Конь вздымался на дыбы, фыркал, ржал, бил копытами, а кобыла трясла головой и закатывала глаза — то ли от удовольствия, то ли от ужаса.

 В этой случке тоже не было ничего романтического, но и комичного тоже. Пахло потом, сексом, животной силой. Воспользовавшись первой же передышкой, Тэсс уволокла Нэйта в спальню и как следует разрядилась.

 Правда, Нэйт был не в претензии.

 Наконец выдался настоящий весенний день. Все ходили в одних рубашках. Небо было огромным и прозрачно-синим. Казалось, весь небосвод разместился над Монтаной, остальному миру ничего не осталось.

 Тэсс смотрела на горы и видела, как они расцветают всеми красками спектра: синели скалы, зеленели леса, золотом вспыхивал ручей, сбегавший вниз по заснеженному склону.

 Возле домика Адама кипела работа: Лили затеяла сеять огород. Ее предупреждали, что для сева еще слишком рано, но она не послушала, а Адам ей ни в чем не перечил.

 Она вертит им как хочет, весело подумала Тэсс.

 Редко встретишь такую любовь, такую преданность. Их любовь — как гора, ее не сдвинешь с места. Тэсс часто писала о любви, но так и не могла понять, в чем состоит ее великая и простая тайна.

 Да, писать о влюбленных она могла, но сама их не понимала. Может быть, если бы она жила на этой земле всегда, это помогло бы ей. Но пока любовь продолжала оставаться для нее загадкой.

 По горным пастбищам бродили стада и табуны, а ковбои возились в жидкой грязи, чиня изгороди, вкапывая столбы, перегоняя скот с места на место.

 Одно и то же продолжается из года в год, из сезона в сезон. Это тоже похоже на любовь, подумала Тэсс. Но раскисать не стала, заставила себя думать о городских улицах и пальмовых рощах.

 Слава богу, она пережила проклятую монтанскую зиму. В первый и, будет надеяться, в последний раз.

 — Вот ты где!

 Она увидела Уиллу верхом на коне и побежала за ней следом.

 — Стой ты, черт бы тебя побрал!

 За лошадью ей было не угнаться.

 — Подожди, ты не забыла, что мы завтра едем в город? Мы же подружки невесты, нужно платья примерять.

 — Не могу. — Уилла выпрыгнула из седла. — Дел много.

 — Без примерки нельзя.

 Тэсс поморщилась, глядя, как Уилла сапогами топчет юные цветочки, пробившиеся на обочине.

 — Времени нет.

 Уилла положила седло на изгородь.

 — Скажи спасибо, что я вообще согласилась надевать это дурацкое платье. Вы, наверно, мне еще и букет в волосы засунете. Делайте что хотите, но на примерку ехать я не могу.

 Она достала из кармана щипцы, подняла кобыле заднюю ногу и принялась возиться с подковой.

 — Если ты не поедешь, мы выберем платье на свой вкус.

 Уилла фыркнула, похлопала лошадь по крупу и подняла ей другую ногу.

 — Все равно вы меня не спросите. Так что от моего присутствия не будет никакого проку.

 «Это верно», — подумала Тэсс и естественным движением, которое еще несколько месяцев назад было бы для нее совершенно немыслимым, потрепала кобылу по челке.

 — Лили была бы так рада.

 Уилла вздохнула, занялась третьим копытом.

 — Да я бы с удовольствием. Честное слово. Но никак не могу. Нужно успеть как можно больше, пока погода держится.

 — Что значит «держится»?

 — Ну, пока ясно.

 — Да ты что? Ведь уже середина апреля.

 Тэсс с недоумением посмотрела на лазурное небо.

 — У нас тут снег и в июне бывает. Зима так просто не сдается. — Уилла посмотрела на небо — в западной его части над горными пиками кудрявились пухлые облачка. Вид у них был довольно подозрительный. — Хотя снег весной — дело хорошее. Он быстро тает, пропитывает землю влагой. Вот заморозки — это куда хуже. — Она пожала плечами, спрятала щипцы в карман. — Так что погода здесь непредсказуемая.

 — Заморозки? О чем ты говоришь! Уже цветы вовсю расцвели. — Тэсс посмотрела на растоптанную фауну. — Пока ты не натоптала.

 — Ничего с ними не случится. У нас тут растения цепкие. А на твоем месте я бы пока не снимала кальсоны. Да стой ты на месте! — прикрикнула она на лошадь и легко взлетела в седло.

 — И еще одно. — Тэсс от нее не отставала. — Я давно хочу с тобой поговорить. Да все не получается.

 — Времени нет.

 В конюшне Уилла сняла сбрую и стала чистить коня.

 — Это я заметила, — со значением сказала Тэсс.

 — То есть?

 — Я вижу, ты решила наверстать упущенное. Я рада, что тебе хорошо с Беном. Конечно, днем ты мучаешь несчастных коров и уродуешь себе руки, возясь с проволокой, ты все время занята, но не забывай о нашей общей проблеме.

 — Какой?

 — Сама знаешь. — Вполголоса выругавшись, Тэсс вошла в стойло. — В последнее время все тихо. И мне это нравится. Однако я все равно нервничаю. Ты разговариваешь с людьми, с полицейскими, а мне ни о чем не сообщаешь.

 — Ты, по-моему, тоже занята. Я не хотела тебя отвлекать. Пишешь свои сценарии, часами треплешься с агентом.

 — И, тем не менее, я обеспокоена. Нэйт все время говорит, что никаких новых вестей нет. Но я же вижу, что по ночам ты выставляешь дозорных.

 Уилла вздохнула:

 — Не хочу рисковать.

 — Я тоже не хочу рисковать. — Тэсс погладила кобылу по носу. — Но по ночам я вздрагиваю, когда слышу под окном шаги твоих часовых. И еще я слышу, как ты бродишь по своей комнате.

 Уилла смотрела в сторону:

 — У меня бывают кошмары.

 Тэсс, удивленная таким признанием, пробормотала:

 — Извини.

 А Уилла подумала, что зря она держит все это в себе. Может быть, лучше поделиться?

 — После того, как мы побывали в охотничьем домике, кошмары снятся мне каждую ночь. Ведь девчонку убили именно там. Полиция установила это со всей определенностью — на полотенцах и тряпках, которые я нашла, кровь убитой.

 — Почему же полицейские не нашли все это раньше?

 Уилла пожала плечами, вовсю орудуя скребницей.

 — В лесу много таких домиков. Полиция порыскала и тут, и там, заглянула в мою хижину, не увидела там ничего подозрительного. Им в голову не пришло шарить по углам и заглядывать под мойку. Сейчас, конечно, они обыскали там все самым тщательным образом. Ничего больше не нашли. Но я все время думаю об этом. Вспоминаю, как ранили Адама, как он истекал кровью.

 Она хлопнула лошадь по крупу, отсылая ее прочь.

 — Самое ужасное, что мы так ничего и не знаем.

 — Может быть, все кончилось? Акулы, например, поохотятся где-нибудь в одном месте, а потом уплывают. Меняют территорию охоты.

 — Мне все время страшно.

 Уилла призналась в этом безо всякого усилия. Она смотрела на Лили, которая вышла из дома вместе с Адамом. Они чему-то смеялись. Страх и любовь неразлучны, подумала Уилла.

 — Работа помогает мне отогнать дурные мысли. Бен тоже помогает. Когда мужчина занимается с тобой любовью, тут не до размышлений.

 Это как сказать, подумала Тэсс. Такого мужчину встретишь не часто.

 — Хуже всего перед рассветом, часа в три, — продолжила Уилла. — Рядом никого нет, все тихо, и тут страх подбирается ко мне, берет за горло. Я начинаю изводиться — правильно ли я себя веду, правильно ли все делаю.

 — Ты о чем?

 — О ранчо. — Она развела руками. — Например, можно ли держать здесь тебя и Лили. Ведь я не уверена, что с вами ничего не случится.

 — А какой у тебя выбор?

 Тэсс оперлась об изгородь. Конечно, ранчо не значило для нее так много, как для Уиллы, но она вполне могла понять притягательность этих мест.

 — Мы с ней взрослые люди. И можем отвечать за свои поступки.

 — Хотелось бы в это верить.

 — Во всяком случае, я твердо знаю, чего хочу. Когда мой срок истечет, я отправлюсь в Лос-Анджелес, накуплю себе всякой всячины и пообедаю в самом модном ресторане. С прошлой осени наверняка появилось какое-нибудь новое местечко, куда все ходят. Потом я заберу свою часть наследства и куплю себе шикарный дом в Малибу. Там будет океан, и я буду слушать шелест волн ночью и днем.

 — Никогда не видела океана, — прошептала Уилла.

 — Правда? Прямо не верится. Как-нибудь приедешь ко мне в гости. Я покажу тебе, что такое цивилизованная жизнь. Заодно добавлю еще одну главу к своей книге. Глава будет называться «Уилла в Голливуде».

 Уилла улыбнулась, почесала подбородок.

 — О какой книге ты говоришь? Я думала, ты пишешь очередной сценарий.

 — Это так, для забавы, — пробормотала Тэсс и сунула руки в карманы. — От нечего делать.

 — И что, я там тоже фигурирую?

 — Отчасти.

 — А где происходит действие, в Монтане? На ранчо «Мэрси»?

 — А где ж еще? Ведь я должна торчать здесь целый год. Но ты не придавай этому значения. — Она нервно забарабанила пальцами по изгороди. — Я даже Аире ничего не сказала. Дурака валяю от скуки.

 «Если это правда, чего она так нервничает?» — подумала Уилла.

 — А можно мне почитать?

 — Нет. Пойду скажу Лили, что ты завтра с нами не едешь. Но уж тогда извини. Если мы тебя нарядим в рюшечки и оборочки, не вздумай протестовать.

 — Еще как вздумаю.

 Уилла вновь посмотрела на горы. У нее почему-то стало легче на душе. А облака тем временем роились все гуще, и она знала, что зима еще вернется. И не только зима.

 …Торжественный ужин был идеей Лили. Она пообещала, что это будет совсем скромное, чисто семейное мероприятие: сестры плюс Адам, Бен и Нэйт. Те, кого она считала своей семьей.

 Конечно, семейный ужин — дело самое обычное, но Лили ужасно волновалась. Ведь она будет настоящей хозяйкой. Впервые в жизни! Она позовет гостей к себе домой.

 Когда Лили была девочкой, ее мать часто устраивала подобные мероприятия. У нее все получалось очень ловко, споро и просто. В помощи дочери она не нуждалась. Потом Лили жила одна, и денег на прием гостей у нее не было. А уж в замужестве ей тем более было не до подобных светских мероприятий.

 Но теперь жизнь изменилась. Изменилась и сама Лили.

 Она готовилась весь день. Привести дом в порядок было нетрудно — Адам не разбрасывал своих вещей, не оставлял под столом пустых пивных бутылок. Чтобы сделать гнездышко уютным, Лили добавила всего несколько штрихов: поставила на полочку симпатичную медную лягушку, купила в Биллингсе переливчатый стеклянный шар. Адаму ее новшества понравились. Он говорил, что раньше его жилище было слишком спартанским, слишком скучным.

 Меню она обсудила с Бесс. Та посоветовала приготовить мясо на ребрышках. Лили как раз начала возиться с духовкой, когда в кухню заглянула сама советчица.

 — Все идет нормально?

 — Вполне. Я приготовила все, как ты мне сказала. Вот, посмотри. — С гордостью матери, показывающей знакомым новорожденного, она открыла холодильник. — Видишь, как хорошо получились пирожные. А глазурь — просто загляденье.

 — Да, мужчины очень любят лимонное суфле, — с важным видом кивнула Бесс. — Ты хорошо справилась.

 — Жалко, что ты не хочешь с нами посидеть.

 Бесс замахала руками:

 — Ты милая девочка, Лили, но я предпочту посидеть перед телевизором, положив ноги на стол. Вы слишком молодые для меня, слишком шумные. Скажи лучше, тебе помочь?

 — Нет, я хочу все сделать сама. Конечно, это звучит глупо, но…

 — Ничего не глупо.

 Бесс подошла к подоконнику, посмотрела на рассаду, осталась вполне довольна. Из девочки получится неплохой огородник.

 — Женщина должна сама распоряжаться у себя на кухне. Но если будут проблемы, зови. — Она подмигнула. — Мы никому не скажем.

 Тут дверь распахнулась, и вошла Уилла.

 — Вытирай ноги! — прикрикнула на нее Бесс. — Видишь, пол чистый?

 — Вытираю, вытираю.

 Уилла потопталась на коврике больше нужного.

 — Ах, какая прелесть! — воскликнула Лили, увидев у сестры в руках букетик полевых цветов. — Спасибо, что нарвала их.

 — Это не я, это Адам, — буркнула Уилла и с облегчением избавилась от букета. — Там лошадь потянула ногу, и Адам с ней возится. Боится, нет ли перелома.

 — Понятно, — вздохнула Лили, зарывшись носом в цветы. — Ты думаешь, с лошадью все в порядке? Может, Адаму нужно помочь?

 — Сам справится. А мне пора идти.

 — Выпей хоть кофе. Только что заварили.

 Прежде чем Уилла успела отказаться, Бесс пихнула ее локтем в бок:

 — Сядь, выпей с сестрой кофейку. И сними шляпу, когда находишься в доме. А мне некогда тут с вами рассиживать. У меня стирка.

 Когда за ней захлопнулась дверь, Уилла пожаловалась:

 — Вот раскомандовалась.

 Но все же села и шляпу сняла.

 — Ладно, чашечку выпью. Горячий кофе?

 — Да. Сейчас только цветы в воду поставлю.

 Уилла постукивала пальцами по круглому кленовому столу. Ей надо было сделать еще по меньшей мере десяток разных дел.

 — Хорошо пахнет, — сказала она.

 — Это травы. Готовлю соус.

 — Сама? — удивилась Уилла и забарабанила пальцами еще быстрее. — Какая ты домовитая.

 Лили аккуратно ставила по цветочку в старую стеклянную бутыль.

 — Это единственное, на что я способна.

 — Вовсе нет. Я не в этом смысле… — Уилла заерзала на стуле. — Ты смотри, какой Адам счастливый ходит. Словно по небу летает. А тут у тебя так аккуратно, так симпатично. — Она почесала в затылке, сетуя на собственную неделикатность. — Вон какая у тебя красивая ваза с красными и зелеными яблоками. Мне в жизни их так бы не уложить. А бутылки на столике? Что в них такое?

 — Это ароматические уксусы.

 Лили взглянула на бутылочки, в которых плавали семена розмарина и майорана.

 — Они нужны для салата. К тому же они такие красивые.

 — Шелли тоже разбирается во всяких подобных штуках. А для меня это темный лес.

 — Просто ты привыкла к масштабу, к размаху. Я так тобой восхищаюсь.

 Уилла удивилась:

 — Да ты что?

 — Ты умная, сильная, талантливая. — Лили поставила на стол красивую голубую чашку с блюдцем. — А когда я увидела тебя впервые, перепугалась до смерти.

 — Почему?

 — Я вообще всего боялась. Но больше всех — тебя.

 Лили налила себе кофе, добавила сливок.

 — Я наблюдала за тобой во время похорон. Ты потеряла отца, тебе было плохо, но ты не раскисала. А потом, когда Нэйт прочитал завещание и ты лишилась всего, что должно принадлежать тебе по праву, ты выдержала и этот удар.

 Уилла очень хорошо помнила события того дня. Кажется, она вела себя не самым лучшим образом.

 — А что мне оставалось делать? Разве у меня был выбор?

 — Выбор всегда есть, — тихо сказала Лили. — Я, например, обычно убегаю. Я бы и в тот день сбежала, да некуда было. Если бы не ты, я бы непременно смылась отсюда, когда начались все эти кошмарные вещи.

 — Я тут ни при чем. Ты осталась из-за Адама.

 Выражение лица Лили смягчилось.

 — Да, из-за него. Но ты и тут мне помогла. Я наблюдала за тобой, я думала: она — моя сестра, но она ничего не боится. А мне не хватало мужества дать волю своим чувствам, сделать шаг ему навстречу. Но раз у меня такая сестра, значит, я хоть в чем-то должна быть на нее похожа — вот как я думала. Это помогло мне держаться на плаву. Впервые в жизни я не сбежала, а осталась на месте.

 Уилла отодвинула чашку.

 — Слушай, я же выросла совсем в других условиях. Делала, что хотела, ни от кого не зависела. И никто меня никогда не бил.

 — Неужели? — недоверчиво спросила Лили, а когда Уилла не ответила, мужественно продолжила: — А вот Бесс рассказывала мне, что наш отец обращался с тобой не самым лучшим образом.

 «Бесс слишком много болтает», — подумала Уилла.

 — Одно дело — отцовская пощечина, другое — кулак мужа. Ты правильно сделала, что сбежала от него. Это не трусость, а верное решение.

 — Да, но я никогда никому не давала сдачи. Ни разу.

 — Я тоже, — прошептала Уилла. — Может, я от отца и не бегала, но отпора ему не давала.

 — Ты каждый раз давала ему сдачи, когда садилась в седло, помогала коровам телиться, чинила изгородь. — Лили смотрела ей в глаза. — Ранчо принадлежит тебе по праву. Ты расквиталась с отцом. Здесь твои корни. Я же его не знала. Точнее, он не захотел меня знать. Но, по-моему, Уилла, он и тебя не знал.

 — Наверно, — медленно произнесла она, думая, что Лили права. — Наверно, так оно и было.

 Лили глубоко вздохнула:

 — Но сейчас я без боя не сдамся. И это благодаря тебе, благодаря Тэсс. Джек Мэрси не предоставил мне шанса, а ты предоставила. У тебя были все основания нас возненавидеть, но ты по этому пути не пошла.

 «Не пошла, но хотела, — вспомнила Уилла. — Не получилось».

 — Ненависть отнимает слишком много сил.

 — Это так, но не все это понимают. — Лили вертела в руках чашку. — Когда мы с Тэсс ездили за покупками, мне показалось, что в толпе я увидела Джесса. На миг. Потом видение исчезло.

 — Где, в Эннисе? — встрепенулась Уилла, непроизвольно сжав кулаки.

 — Нет. — Лили восхищенно улыбнулась. — Вот видишь, твоя первая реакция — кинуться в атаку. А я бы бросилась наутек. Джесс долгое время мерещился мне повсюду. Со мной давно уже этого не происходило, но на днях вдруг показалось, что в толпе я вижу его лицо… Я не бросилась бежать, даже не испугалась. Если бы это действительно оказался он, я бы дала ему сдачи. И за это я тебе признательна.

 — Ой, не знаю, Лили. Иногда лучше убежать.

 Все прошло просто потрясающе. Лили не могла поверить, что такие чудесные вещи происходят в ее жизни. В ее новой жизни. Люди, которых она любила, сидели у нее дома, в уютной гостиной, с аппетитом ели, смеялись, спорили. Это была настоящая семья.

 Тэсс затеяла разговор о платье, которое они якобы купили для Уиллы. Описала его во всех деталях: ажурное, с длинным шлейфом, буфами, и к тому же ярко-розового цвета. Одним словом, красота.

 — Ты с ума сошла! — закипела Уилла. — Ни за что в жизни не надену подобную гадость. Какие еще буфы? Не буду я надевать никаких розовых буфов!

 — Оно тебе будет к лицу, — проворковала Тэсс. — Особенно в сочетании со шляпой.

 — Какой шляпой?

 — Дивная широкополая шляпа, украшенная весенними цветами. Английскими чайными розами. А тулья такая высокая, что ты сможем уложить тебе волосы башней. И еще перчатки до локтя. Очень шикарные.

 Уилла смертельно побледнела, и Лили над ней сжалилась.

 — Она тебя дразнит. Мы купили очаровательное платье. Шелковое, светло-голубое, с жемчужными пуговками, только вот здесь, на груди, немножко кружев. Оно простое, классического покроя. Про шляпу и перчатки Тэсс выдумала.

 — Ты все испортила, — огорчилась Тэсс и злорадно улыбнулась. — Что, струхнула?

 — Если так пойдет и дальше, — сказал Бен, — то Уилла за этот год обзаведется таким количеством платьев, какого у нее не было за всю предыдущую жизнь. Раньше я думал, что она и ночью спит в джинсах.

 — Интересно, как бы ты стал перегонять стадо в платье, — огрызнулась Уилла.

 — Да, это действительно интересно, — хмыкнул Нэйт и отодвинул тарелку. — Очень вкусно, Лили. Боюсь, Адаму придется проделать новую дырку в ремне, если ты все время его так кормишь.

 — Оставь место для пирога, — просияла улыбкой Лили. — Может быть, переберемся в гостиную?

 — Да уж, эта девочка классно готовит, — сказал Бен, усаживаясь в гостиной в кресло. — Адаму здорово повезло.

 — Так вот по каким критериям вы оцениваете жен, мистер Маккиннон? — спросила Уилла, пристроившаяся на полу перед камином. — По кулинарным способностям?

 — А что, это очень важно.

 — Умная женщина всегда может нанять повара, — заметила Тэсс, сидевшая на диване рядом с Нэйтом. — Но так обжираться можно только один раз в год. Завтра утром в бассейне проплыву лишние пятьдесят метров.

 Уилла хотела сказать что-нибудь ехидное, но воздержалась. Выждав момент, когда Адам и Лили выйдут на кухню готовить десерт, она спросила:

 — Лили тебе говорила, что вроде бы видела своего бывшего мужа?

 — Нет, — насторожилась Тэсс. — Ни слова.

 — Где, в Эннисе? — нахмурился Нэйт.

 — Говорит, что ошиблась. Раньше он повсюду ей мерещился, поэтому она не удивилась. Но я встревожена.

 — Я помню, мы с ней гуляли вдоль витрин, и она вдруг притихла, — сказала Тэсс. — Я решила, что она мечтает о дне свадьбы. Но она ничего мне не сказала.

 — У тебя есть его фотография? — спросил Бен у Нэйта.

 — Да, пришла всего пару дней назад. Полиция долго раскачивалась. — Нэйт осторожно покосился в сторону кухни. — Этакий красавчик. Ангельское лицо, аккуратная причесочка. Такого я здесь не видел. Надо было мне взять фотографию с собой, показать Адаму.

 — Я тоже хочу на нее посмотреть, — сказала Уилла. — Ладно, поговорим потом. Не хочу портить ей праздник, — вполголоса закончила она.

 В гостиную вошла Лили с подносом.

 — Вот это пирог! — воскликнул Бен, делая вид, что жадно принюхивается. — Пирог мне. А что остальным?

 В общем, вечер прошел весело. А ближе к ночи Нэйт незаметно стиснул Тэсс руку и поднялся:

 — Я, пожалуй, пойду, пока вы меня не выставили. Спасибо, Лили, ты чудесно готовишь.

 — Я рада, что ты пришел.

 — Пойду провожу тебя, — изобразила зевок Тэсс. — Так наелась, буду спать без задних ног.

 Бен и Уилла выждали еще пять минут, потом тоже удалились. Оставшись наедине с Лили, Адам усмехнулся:

 — По-моему, они нас за дураков держат.

 — Что ты имеешь в виду?

 Она была такая милая, что он, не удержавшись, поцеловал ее в лоб.

 — Ты слышала звук автомобильного мотора?

 Лили недоуменно захлопала глазами, потом до нее дошло.

 — Нет, не слышала.

 — Ну то-то.

 Он подхватил ее на руки и стал подниматься по лестнице.

 — Адам, а как же посуда?

 — С ней ничего не случится. — Он снова ее поцеловал. — Завтра помоем.

 Уилла издала глухой, протяжный стон. Эти звуки возбуждали его больше всего. И еще он любил смотреть на нее, когда она пристраивалась сверху. Волосы свисали ей на плечи, лицо розовело от наслаждения. Бен погладил ей грудь, принялся целовать ее, а Уилла прильнула к нему, как плющ к стене.

 Она готова была отдать ему все, но Бену и этого было мало.

 — Иди-ка сюда, — сказал он, они перевернулись, и все началось сначала.

 Уилла почувствовала, как жаркая страсть достигает в нем высшей точки, а потом изливается грозовым раскатом.

 — Уилла, — прошептал он, прижимаясь к ней трепещущим телом. — Я хочу, чтобы ты обнимала меня всю ночь.

 Ей очень нравилось, когда он говорил такие вещи.

 — А я думала, что мы никогда оттуда не уйдем. Ты все ел, ел.

 — Но думал я только о тебе. — Он взял ее за волосы, притянул к себе. — Все время. Я очень за тебя боюсь.

 — Боишься?

 Она оперлась на локоть, посмотрела на него сверху вниз. Рассматривать его лицо в полумраке было истинным наслаждением.

 — Чего боишься?

 — Боюсь, что-нибудь случится, а меня не будет рядом.

 — Я могу позаботиться о себе сама.

 Она убрала с его лба пряди волос. Кажется, что их кончики окрашены золотом, подумала она. Ей все время хотелось его трогать, тискать, гладить. С чего бы это?

 — Это мое ранчо.

 — Я знаю, — вздохнул он. — Но все равно боюсь. Давай я останусь на ночь.

 — Мы это уже обсуждали. Бесс делает вид, что ничего не замечает. А я не хочу ее травмировать. Да и потом… — Она поцеловала его и лениво откинулась на спину. — У тебя свое ранчо. — Она потянулась. — Все, Маккиннон, проваливай. Ты мне больше не нужен.

 — Ты уверена?

 И он снова взгромоздился на нее, чтобы доказать, насколько она не права.

 Когда мужчина потихонечку крадется по темному дому к выходу, он либо чувствует себя полным идиотом, либо пребывает на седьмом небе. Вот о чем думал Нэйт, когда в прихожей нос к носу столкнулся с Беном.

 Они уставились друг на друга, смущенно откашлялись.

 — Хорошая сегодня ночь, — сказал Нэйт.

 — Лучше не бывает, — ухмыльнулся Бен. — Ну, и где ты спрял свой джип?

 — За коровником. А ты?

 — Я тоже. Сам не понимаю, к чему эта конспирация? И так все вокруг знают, что тут происходит. — Они спустились с крыльца. — Того и гляди кто-нибудь из часовых нас подстрелит. — Сейчас смена Адама и Хэма, — сказал Нэйт. — Я специально подгадываю, когда в дозоре они. Ребята они спокойные, за ружье ежесекундно не хватаются. — Он оглянулся назад, посмотрел на окошко Тэсс. — А хоть бы и хватались. Дело того стоит. Подумаешь, пара пуль.

 — Опасные речи.

 — Я думаю, я на ней женюсь.

 Бен замер на месте.

 — Что ты сказал? По-моему, я ослышался.

 — Нет, не ослышался. Она думает, что осенью уедет в Калифорнию. — Нэйт пожал плечами. — А я думаю иначе.

 — И ты ей об этом сказал?

 — Кому, Тэсс? — Нэйт хохотнул. — Да ни за что на свете. С ней нужно быть осторожным. Она привыкла командовать. Пусть считает, что это ее идея, а не моя. По-моему, она еще не поняла, что влюблена в меня. Ничего, со временем поймет.

 От этих слов у Бена внутри все сжалось.

 — А если не поймет? Вдруг соберет вещички и уедет? Ты ее отпустишь?

 — Не могу же я ее удерживать насильно. — Нэйт побренчал ключами. — Но я ставлю на то, что она останется. У меня еще есть время, чтобы ее обработать.

 Бен думал об Уилле. Как бы он себя повел, если бы она решила его бросить? Очень просто: связал бы ее по рукам и ногам.

 — Ты такой рассудительный. У меня бы так не получилось.

 — Вот увидишь, я своего добьюсь. Придется на пару дней уехать — у меня процесс в суде. — Он сел в джип. — Как только освобожусь, заеду и привезу фотографию.

 — Договорились.

 Бен оглянулся назад, посмотрел на дом. Если бы он любил женщину, то не смог бы быть таким рассудительным. По дороге домой он несколько раз повторил себе: как хорошо, что я не влюблен.

 Джесс все продумал заранее. Он был готов ждать сколько нужно, запасся ангельским терпением и благоразумием. Ведь он же не идиот — нужно было дождаться до осени, а потом ему досталась бы и жена, и куча денег в придачу. Но теперь эта сучка все испортила. Она выходит замуж за своего индейского ублюдка. Джесс следил за тем, как развиваются события. Он знал: если она выйдет за него замуж, всему конец — Джесс не получит ни гроша. Значит, никакой свадьбы не будет.

 Жалко, в прошлый раз он плохо прицелился, а то проблема Адама Вулфчайлда была бы благополучно решена. Отличный был случай, но сукину сыну повезло. Джесс рискнул бы, выстрелил бы еще разок, да их было трое против одного.

 Ничего, будет и другой случай. Все, что ему нужно, — кусочек удачи. Но весной на ранчо было столько работы, что почти не оставалось свободного времени. Чертов эксплуататор Бен Маккиннон гонял Джесса в хвост и в гриву, а тем временем предательница-жена вовсю готовилась к свадьбе.

 Что ж, если нельзя добраться до Вулфчайлда, можно подстеречь Лили. Она еще пожалеет, что ведет себя так подло. Лишила его такого наследства! Эта стерва заплатит за все сполна. То-то будет интересно.

 Давно пора расквитаться, думал Джесс, беря в прикупе третью даму к двум своим. Расквитаться — и можно двигаться дальше. Лили, само собой, поедет с ним.

 — Ну-ка вскройся, — лучезарно улыбнулся он Джиму. — А я добавлю пятерку.

 — Нет, это для меня слишком.

 Нед Такер задумчиво икнул, выпил еще пивка и спасовал.

 Ему нравилось на ранчо «Мэрси». Уилла оказалась бабой вполне разумной, а ребята тут работали хорошие, с такими не соскучишься. Нед встал, подошел к чучелу медведя и потрепал его по мохнатому загривку — считалось, что это приносит удачу. Правда, сегодня Неду отчаянно не везло.

 Джесс снова забрал весь банк, и Нед пожаловался Хэму:

 — Этот стервец никогда не проигрывает.

 — Такой везунок, прямо в рубашке родился, — согласился Хэм, но все же решил попытать счастья. — Ну-ка, сдайте и мне. У меня еще час времени, потом пойду сменю Билли. Успею продуться.

 Значит, остается час, подумал Джесс, сдавая карты. Сейчас дежурят Билли и всезнайка Студент. И с тем, и с другим справиться будет нетрудно. Посидеть еще минут десять, а потом — за дело.

 Он разок проиграл, разок спасовал и встал:

 — Поиграйте пока без меня. Пойду подышу воздухом.

 — Смотри, чтобы Билли тебя не пристрелил, — сказал Джим. — Парнишка думает только о бабах и ничего вокруг не видит. Зато шарахается от любого куста.

 — Ничего, с Билли я как-нибудь справлюсь, — отмахнулся Джесс, надевая куртку.

 Время он рассчитал идеально. Сейчас Адам должен быть в конюшне, осматривает лошадей. В большом доме все уже улеглись. Значит, Лили будет одна. Из-под сиденья джипа Джесс достал «кольт». Лишняя предосторожность не помешает. Сунув револьвер за пояс, он направился к хорошенькому белому домику.

 Задача — проще не бывает. Лили немножко попищит, похнычет, а потом пойдет с ним как миленькая. Она всегда его слушалась. Заартачится — врезать разок, и сразу заткнется.

 Он предвкушал эту самую первую затрещину. Можно сказать, истосковался.

 Он подтянул ремень потуже, обошел домик сзади.

 Из тени навстречу ему шагнул Билли. Винтовка наперевес, однако поставлена на предохранитель.

 — Это ты, Джей Кей? — Билли повеселел, увидев знакомого. — Снова обдираешь наших ребят? А сюда чего пришел?

 Джесс улыбнулся, потихоньку вынул из-за пояса «кольт» и со всего размаху стукнул парнишку рукояткой по голове.

 — Пришел взять то, что мне принадлежит, — пробормотал он, оттаскивая Билли в кусты. — Пристрелил бы тебя, да незачем. Да и шуму будет много. Но лежи тихо, не рыпайся, а то я передумаю.

 Бесшумно, как змея, он подкрался к двери черного хода, заглянул через стекло.

 Вот она, голубушка. Тихая, спокойная, сидит, пьет чай и читает журнал. Ждет, пока заявится ее индейский любовничек и вставит ей пистон. У, сука подлая.

 В небе прогрохотал гром, и Джесс дернулся — посмотрел в мрачное, беззвездное небо. Что ж, такая погода его вполне устраивала. Если польет дождь, преследователям труднее будет выйти на след.

 Он тихо повернул ручку, шагнул в комнату.

 — Адам, тут такая интересная статья про свадебные торты. Вот я и подумала…

 Лили не договорила. Она по-прежнему смотрела на страницу, но сердце ее сжалось. Под столом угрюмо заворчал пес. Еще не оборачиваясь, Лили знала, кто стоит сзади.

 — Заткни пасть псу, или я его прикончу.

 Она обернулась. Джесс совсем не изменился, хоть и отрастил волосы, обзавелся усами. Для нее он остался таким же: красивые глаза злобно прищурены, на губах играет недобрая улыбка. Лили встала, заслонила собой собаку.

 — Сиди тихо! — прошептала она. — Все в порядке.

 Но пес не унимался, и Лили с ужасом увидела, что Джесс достает из-за пояса пистолет.

 — Пожалуйста, Джесс, не нужно. Он старый и безобидный. К тому же тебя услышат. Люди услышат выстрел и прибегут.

 Ему ужасно хотелось пристрелить эту чертову собаку, прямо распирало от нетерпения. Но шуметь и в самом деле было нельзя.

 — Тогда заткни ему пасть. Живо!

 — Я… Я уведу его в другую комнату.

 — Только медленно. И не вздумай бежать.

 Револьвер сидел в руке очень ловко, держать его было необычайно приятно.

 — Будешь дурить — пожалеешь. Я тебя прикончу. А потом посижу, подожду, пока вернется твой индеец. Сверну ему башку.

 — Я не побегу.

 Она схватила пса за ошейник и потащила его, упирающегося и скулящего, в соседнюю дверь.

 — Убери оружие, Джесс. Ты знаешь, оно тебе не понадобится.

 — Знаю, — самодовольно улыбнулся он и спрятал «кольт». — Ну-ка иди сюда.

 — Зачем все это, Джесс? — Она лихорадочно пыталась вспомнить все, чему ее учили на сеансах психотерапии. Нужно сохранять спокойствие, трезвость мысли. — Мы с тобой разведены. Если ты меня хоть пальцем тронешь, тебя посадят в тюрьму.

 Он угрожающе положил руку на рукоятку.

 — Я сказал: иди сюда.

 До двери было совсем близко. Если удастся вырваться, можно поднять шум, предупредить Адама и всех остальных.

 — Я пытаюсь начать новую жизнь, — сказала она, делая шаг от двери. — У тебя своя жизнь, у меня своя. Я же знаю, ты не был со мной счастлив.

 Она вскрикнула от боли — лицо ей обожгла пощечина.

 — Полгода ждал этого момента.

 Джессу было так хорошо, что он не удержался, врезал ей как следует — она аж на колени бухнулась.

 — Я все время был здесь, Лили. — Он за волосы схватил ее, поставил рывком на ноги. — Наблюдал за тобой.

 — Ты был здесь?

 От боли мысли путались в ее голове. И все же Лили вспомнила об убийствах.

 — Так это был ты? О господи!

 Страх буквально парализовал ее. Раньше Джесс орудовал только кулаками. Он никого не резал.

 Но сейчас она смотрела ему в глаза и читала в них слепую, безумную ярость.

 — Ты пойдешь со мной и будешь вести себя паинькой. — Чтобы до нее дошло, он как следует дернул ее за волосы. — Будешь валять дурака, я сделаю тебе очень больно. И прикончу всякого, кто встанет у меня на дороге.

 Теперь он шипел ей на ухо. В соседней комнате заливалась лаем собака, но Джесс уже не обращал на нее внимания.

 — Мы отправляемся в путешествие. Едем в Мексику.

 — Никуда я с тобой не поеду.

 Она покачнулась от удара, а потом, поразив саму себя, кинулась на Джесса, царапаясь, кусаясь и размахивая кулаками.

 От неожиданности он отлетел к стене, больно ударился бедром. Ее ногти располосовали ему всю щеку. Джесс взвыл, чувствуя, как по лицу стекает кровь. Он был до такой степени ошарашен, что даже не сопротивлялся, и она как следует прошлась по его физиономии еще раз.

 — Ах ты, сука!

 От удара Лили рухнула прямо на стол, ее хорошенькие чашечки разлетелись во все стороны.

 Собака истошно выла и бросалась на дверь.

 — Вот за это я тебя точно убью, — пообещал Джесс. — Тебе конец.

 Он бы так и сделал — уже палец держал на крючке, но Лили смотрела на него без страха и мольбы. В ее взгляде он читал ненависть, и это его остановило.

 — Так вот чего ты хочешь? Хочешь, чтоб я тебя прикончил?

 Он приставил ствол к ее виску.

 На нее накатила безысходная усталость. Проще всего было бы сказать: «Да». Но она подумала об Адаме, о сестрах, о семье.

 — Ладно. Я пойду с тобой.

 И при первой же возможности сбегу, мысленно добавила она.

 — Еще бы! — Он взял ее за горло и как следует тряхнул. По его лицу стекала кровь. — Сейчас мне некогда с тобой разбираться. Но мы сквитаемся, вот увидишь.

 Дрожа всем телом, он поволок ее к двери. Кто бы мог подумать, что Лили, тихая, безответная Лили, расцарапает ему всю рожу. Ну и дела! Ничего, когда он с ней разберется, она будет тише воды, ниже травы.

 Джесс даже не заметил, что дождь сменился снегопадом. В небе по-прежнему грохотал гром. Тяжелые белые хлопья кружились в воздухе, и видимость была почти нулевая. Вот почему Джесс увидел Адама лишь тогда, когда чуть ли не лбом наткнулся на ствол винтовки.

 — Отпусти ее, — очень спокойно сказал Адам. В голосе его не было ни ярости, ни страха. — Лили, сделай шаг в сторону.

 Джесс покрепче обхватил свою жертву за горло и приставил к ее виску пистолет. Срываясь на визг, закричал:

 — Это моя жена! Вали отсюда, чтоб ты сдох! Я убью ее! Всажу ей пулю в мозги!

 Щелкнул затвор, и с другой стороны появилась Уилла. Она была в одной рубашке, снег припорошил ей волосы белым.

 — Убери руки от моей сестры, сволочь!

 Все шло не так, все шло неправильно, и Джесс запаниковал, палец задрожал у него на курке.

 — Я сделаю это! Еще один шаг, и ее мозги полетят во все стороны! Ну-ка, скажи им, Лили. Скажи, что я тебя прикончу.

 Она чувствовала холод металла на своем виске. Представила вспышку, грохот. Дышать ей было трудно. Больше всего хотелось умереть. Чтобы не сойти с ума, она смотрела только на Адама.

 — Да, он это сделает. Он был здесь все это время.

 Глаза Джесса метали молнии. С расцарапанным в кровь лицом и оскаленными зубами он был похож на какое-то жуткое, злобное чудовище.

 — Да, да! Я все время был здесь! Если хотите, чтобы я разобрался с ней так же, как с остальными, валяйте, идите сюда! — Он воспрял духом, чувствуя, что не все еще потеряно. Башковитый он все-таки парень. — Потрошить ее я не буду и скальп тоже содрать не успею, но прикончить прикончу. Уж это точно.

 — Ты тоже умрешь, — сказал Адам и прицелился.

 — Я сверну ей шею, оглянуться не успеешь, — фальцетом закричал Джесс. — Или всажу ей пулю в ухо. А если мне повезет, то я еще и твоей сестренке брюхо прострелю.

 Он стиснул Лили горло еще сильнее, и она беспомощно замахала руками.

 — Блефует, — сказала Уилла, держа палец на спусковом крючке. Надо всадить ему пулю прямо в башку, мрачно подумала она.

 Если бы Лили чуть-чуть отодвинулась, хотя бы на дюйм, можно было бы рискнуть. Но проклятый снег сыпал так густо, что она Почти ничего не видела.

 — Блефует, — повторила она. — Боится умирать.

 — Я из морской пехоты! — заорал Джесс. — Я вас обоих уложу, а сначала прикончу Лили.

 — Далеко ты не уйдешь, — ответил Адам, но винтовку все же опустил. Ярость, гордость, обида — все это не стоило жизни Лили.

 — Ты заплатишь за каждую минуту ее страха.

 — Посторонись, сука! — рявкнул Джесс на Уиллу. У Лили закатились глаза.

 — Еще один шаг, и я сломаю ей шею!

 Кипя от бессильной ярости, Уилла посторонилась, но винтовку не опустила. Если бы он хоть раз высунулся, всего один-единственный раз. Этого было бы вполне достаточно.

 — А ну, полезай в джип! — приказал Джесс своей пленнице и попятился к машине. — Сядь за руль, мать твою!

 Прижимаясь к ней, он взгромоздился на сиденье, держа пистолет наготове.

 — Если за нами кто поедет, сразу же ее прикончу. Нет, не сразу. Сначала помучаю. Заводи мотор!

 Лили в последний раз оглянулась на Адама и повернула ключ зажигания. Джип тронулся с места.

 Уилла опустила винтовку, так и не выстрелив. Был момент, когда Джесс подставился, но она побоялась рискнуть. Что же делать? Они едут на запад.

 «Думай, шевели мозгами», — приказала она себе.

 — Полицейские выставят на дорогах кордоны, но он не дурак, наверняка подастся в горы. Мы можем организовать погоню минут через двадцать.

 — Это я ее упустил. Я не смог его задержать.

 Уилла изо всех сил тряхнула его за плечи:

 — Он убил бы ее. Прямо у нас на глазах. Ты же видел, он совсем сдурел от паники. Он сделал бы это.

 — Да, — сдавленным голосом произнес Адам. — Я найду их. И убью его.

 Уилла кивнула:

 — Да. Ты звони в полицию, я соберу людей. Нам понадобятся лошади и снаряжение. Скорей!

 Она бегом бросилась к дому и чуть не споткнулась о Билли, выползшего на дорогу.

 — Господи, Билли!

 Увидев его залитое кровью лицо, Уилла в первый миг подумала, что он ранен пулей.

 — Он ударил меня. Стукнул чем-то по башке.

 — Сиди здесь. Не шевелись. — Она снова побежала к дому. — Бесс! — крикнула она еще издалека. — Где у тебя аптечка? Билли ранен. Он около домика Адама! Неси его в дом!

 — Что у вас тут за шум? — раздраженно спросила Тэсс, вынужденная оторваться от своего компьютера. — Сначала собаки разлаялись, потом какие-то крики. Что там стряслось с Билли?

 — Джесс Кук, — коротко сказала Уилла. — Бесс, живей! Я не знаю, насколько тяжело мальчик ранен.

 — Джесс Кук? — недоуменно повторила Тэсс и сбежала вниз по лестнице. — Что это значит?

 — Он захватил Лили заложницей. Увез ее, — скороговоркой объяснила Лили. — Думаю, потащит ее в горы. А тут как раз снегопад, гроза, ударили холода. А она даже без куртки.

 Уилла почувствовала, что у нее начинается истерика, и усилием воли взяла себя в руки.

 — Он совсем ошалел. Настоящий псих. Позвони всем. Скажи, мы будем прочесывать горы. Я сейчас организую погоню.

 — Нужно собрать теплые вещи. — Тэсс вцепилась побелевшими пальцами в перила. — Для Лили тоже. Когда мы ее найдем, нужно будет потеплей ее одеть.

 — Только торопись.

 Сборы заняли не больше десяти минут. Вооруженные ковбои расселись по машинам, кое-кто предпочел ехать верхом. Припасы с собой взяли на два дня.

 — Он знает эти места хуже, чем любой из нас, — говорила Уилла. — Он прожил здесь всего несколько месяцев. К тому же Лили замедлит его продвижение. Мы растянемся цепью. Не исключено, что он потащит ее в охотничий домик. Туда-то мы с Адамом и отправимся. Погода не в его пользу, но и нам тоже придется несладко.

 — Мы поймаем этого сукина сына, — пообещал Джим, похлопывая по прикладу винтовки. — Еще до рассвета.

 — При таком снегопаде на следы рассчитывать не приходится. Она не договорила, увидев, что по дороге бешено мчится джип Бена. Ей неудержимо хотелось разрыдаться, поэтому Уилла расправила плечи и решительно продолжила:

 — Итак, растягиваемся цепочкой. Полицейские перекроют дороги, они ждут подкреплений. На рассвете к поискам подключатся спасатели. Но я надеюсь, что к тому времени Лили будет уже дома. Что же касается Кука… — Она вздохнула. — Тут уж как получится. Вперед!

 — Ты куда направляешься? — спросил выскочивший из машины Бен.

 — Мы с Адамом проверим охотничий домик.

 — Я с вами. Только дайте коня.

 — Дадим.

 — И я тоже с вами, — шагнула вперед зареванная Тэсс. — Я могу ехать верхом.

 — Ты будешь нас задерживать.

 — Пошла к черту! — заорала на нее Тэсс и изо всех сил дернула Уиллу за руку. — Она не только твоя сестра, но и моя. Я еду.

 — Она может ехать верхом, — лаконично сказал Адам и вскочил в седло.

 — Лучше дождись Нэйта, — сказала Уилла. — Он знает, где находится домик. Заодно объяснишь ему, что стряслось.

 Тэсс кивнула, поняв, что спорить бесполезно.

 — Ладно. Мы вас догоним.

 — Мы найдем ее и приведем домой, Тэсс, — прошептал Бен, сел в седло и свистом подозвал собаку.

 — Смотри, Бен, ты должен привезти домой обеих моих сестер, — крикнула ему вслед Тэсс.

 Адам скакал, стиснув зубы. Его сердце сковала стужа, мозг отказывался работать.

 Из темноты вынырнул брошенный джип. Все спешились, увидели, что машина врезалась в дерево.

 Густой, мокрый снег занес следы, собаки тщетно рыскали вокруг дороги.

 — Он ее ранил, — повторял Адам. — Я видел синяки на ее лице.

 Он распахнул дверцу, боясь увидеть лужу крови или что-нибудь похуже.

 Но машина была пуста. На сиденье действительно темнело несколько капель крови. Но то была кровь Кука.

 — Она расцарапала ему всю рожу, — напомнила Уилла. — Дала сдачи.

 Адам взглянул на нее тусклыми глазами.

 — А я обещал ей, что никто и никогда ее больше не ударит.

 — Ты ничего не мог сделать. Но он ее не убьет. Она — его единственная надежда на спасение. Он не сделает с ней…

 — То, что сделал с другими? — быстро спросил Адам и отогнал страшную мысль.

 Он снова сел в седло и поскакал вперед.

 — Дай ему побыть одному, — сказал Бен. — Пусть немного очухается.

 — Я тоже была там. И в руках держала винтовку. Я стреляю лучше, чем Адам, но и я ничего не смогла сделать. Боялась рисковать… — Голос ее дрогнул, она покачала головой.

 — А что было бы, если бы ты выстрелила и попала в Лили? Это вполне могло бы случиться.

 — А может быть, я попала бы в него, и теперь Лили была бы в безопасности. Надо было выстрелить. Я бы всадила ему пулю прямо между глаз. — Она тряхнула головой. — Какой смысл думать об этом? Если он движется к охотничьему домику, нам вон туда. Может быть, он решил там засесть и отстреливаться.

 Она развернула лошадь.

 — На этот раз она не побежала, а стала драться. Лучше бы уж побежала.

 Лили и хотела бы убежать, да не могла. Ее рубашка сначала вымокла от пота, потом заледенела. От холода зуб на зуб не попадал, но Лили все же не испугалась бури и попыталась бы сбежать. Но это, увы, было невозможно.

 Джесс убрал пистолет еще тогда, когда Лили нарочно врезалась в дерево. Она надеялась, что Джесс стукнется головой о ветровое стекло, и это даст ей возможность оторваться. Но ничего не вышло. Джесс швырнул ее в сугроб, потом связал ей руки, а край веревки привязал к своему ремню. Сначала Лили нарочно спотыкалась и падала, чтобы замедлить продвижение. Но Джесс не останавливался, лишь рывком тянул ее за собой.

 Снег валил все сильней и сильней. Чем выше по склону они карабкались, тем яростнее завывал ветер, тем оглушительней грохотал гром. Небо то и дело рассекали молнии.

 Весь мир превратился в белый, вихрящийся водоворот.

 У Джесса за плечами был рюкзак. Лили подумала, что там, должно быть, и спрятан пресловутый нож. Какую участь уготовил Джесс для своей пленницы?

 Силы постепенно оставляли ее. Холод пробирал до костей, и Лили уже не помышляла о побеге. Да и куда бежать, если со всех сторон сплошной стеной пурга?

 Она думала только об одном — лишь бы остаться в живых.

 — Они думали, что прижали меня, а? — бормотал Джесс, то и дело дергая за веревку.

 Сам он был в дубленой куртке с поднятым воротником. Но снег тем не менее все время попадал ему за шиворот, и Джесс злился от этого все больше и больше.

 — Твой дерьмовый любовничек и сестренка-полукровка думали, что Джесс Кук у них в руках. Как бы не так. Все вышло по-моему. — Он больно стиснул Лили грудь. — Я всегда побеждал и всегда буду побеждать.

 — Зачем я тебе, Джесс? Тебе ведь на меня наплевать.

 — Ты моя жена, черт тебя побери! Давала торжественную клятву! Клялась любить, чтить и повиноваться. До самой смерти! — Он злобно сбил ее с ног. — Они сейчас гонятся за нами, на понятия не имеют, с кем им предстоит иметь дело. Я морской пехотинец, ясно?

 «Мне снегопад нипочем, — думал он. — Я прорвусь через любые преграды. Да еще всем им задницу надеру».

 — Я все спланировал заранее. — Он достал сигарету, щелкнул бензиновой зажигалкой. — Провел разведку на местности, все приготовил. Я работал в «Трех скалах», прямо у тебя под носом.

 — В «Трех скалах»? У Бена?

 — Да, у крутого Бена Маккиннона. — Он выпустил струю дыма. — Того самого, который дрючит твою сестру. Я бы и сам ею занялся. — Он посмотрел на Лили, скрючившуюся в снегу. — С ней, поди, поинтереснее в постели кувыркаться, чем с тобой. Ты ведь у нас деревяшка, а не баба. Но тем не менее ты моя жена, и не забывай об этом.

 Проще всего было бы остаться в снегу и не двигаться, но Лили встала и сказала:

 — Никакая я тебе не жена.

 — Клочок бумажки для меня ничего не значит. Ты что же думаешь, от меня можно безнаказанно бегать, натравливать адвокатов и легавых? Меня из-за тебя в камеру посадили! Ничего, ты мне за все ответишь.

 Он внимательно посмотрел на нее. Бледная, с синяками, измученная. Его собственность. Затянувшись последний раз, швырнул окурок в снег.

 — Я вижу, ты замерзла. Может, разогреть тебя? А что, время у нас есть. — Он подтянул ее веревкой ближе. — Твои дружки забегаются нас искать. В такую погоду в пяти шагах слона не разглядишь.

 Он засунул ей руку между ног. Прочел в ее глазах отвращение и надавил сильнее, пока Лили не скривилась от боли.

 — Я-то знаю, ты тоже любишь погрубее, как все шлюхи. Только скрываешь. Помнишь, как ты мне говорила, что тебе это ужасно нравится? «Мне хорошо, Джесс. Мне нравится все, что ты со мной делаешь», — передразнил он. — Говорила или нет?

 Она смотрела ему в глаза, пытаясь не думать об унизительном прикосновении его руки.

 — Я врала, — холодно сказала она и даже не поморщилась, когда он злобно ущипнул ее.

 — Стерва. Такая кого угодно импотентом сделает.

 Раньше она никогда ему не перечила. Во всяком случае, после того, как влепишь ей пару затрещин. Джесс озадаченно отпихнул ее, вскинул на плечи рюкзак.

 — Ладно, сейчас все равно не до этого. Вот доберемся до Мексики, там будет время позабавиться.

 Он повернул на юг.

 Она потеряла счет времени, уже не понимала, куда они движутся. Снегопад немного поутих, но над горными пиками все еще гремели раскаты грома. Лили механически переставляла ноги, думая только о том, чтобы не упасть. Она поняла, что ни в какой охотничий домик они не идут. Где сейчас Адам? Что чувствует, о чем думает?

 Когда она видела его последний раз, его глаза горели жаждой убийства. Адам найдет ее, обязательно найдет. Нужно лишь дожить до этой минуты.

 — Мне нужно отдохнуть.

 — Отдохнешь, когда я скажу.

 Джесс беспокоился, что сбился с пути. Он достал компас. Разве поймешь тут, куда нужно идти?

 Он в этом не виноват. Так уж получилось.

 — Осталось недалеко. — Он сунул компас в карман и повернул на восток. — Баба есть баба — ноешь, хнычешь, жалуешься. Всегда была такой.

 Если бы у нее остались силы, она бы рассмеялась. Одно дело — хныкать из-за пропитой зарплаты, супружеских обманов, пустых бутылок из-под виски. И совсем другое — замерзать от холода среди диких гор.

 — Джесс, если я упаду, тебе же будет хуже. Мне нужно надеть что-нибудь теплое, выпить что-нибудь горячее.

 — Заткнись. Заткнись, я сказал! — Он вглядывался в темноту, подсвечивая фонариком. — Мне нужно подумать.

 Кажется, направление он вычислил правильно. Проблема лишь в том, сколько осталось. При такой видимости все заранее продуманные ориентиры ни к черту не годились. Темно, не видно ни зги.

 И опять-таки он в этом не виноват.

 — Мы что, заблудились? — Лили не удержалась от злорадной улыбки. Надо же, великий Джесс Кук, морской пехотинец, заблудился среди гор. — В какой стороне Мексика?

 Она все-таки рассмеялась, и Джесс замахнулся на нее кулаком. Он обязательно врезал бы ей как следует, но тут наконец увидел то, что искал.

 — Хочешь отдохнуть? Ладно, сейчас отдохнешь. Считай, что мы пришли.

 Он потащил ее через глубокий снег, доходивший ей почти до пояса. Через минуту они оказались в маленькой пещере.

 — Это план номер два. У меня всегда есть запасной план. Я еще больше месяца назад присмотрел это местечко.

 Вообще-то он собирался оставить здесь кое-какие припасы, да не успел.

 — Здесь нас никто не найдет, даже твой индеец.

 В пещере тоже было холодно, но по крайней мере не дул ветер. Лили обессиленно опустилась на колени. Джесс же был очень доволен собой. Он снял рюкзак и сказал:

 — У меня там виски есть. Сейчас разогреешься.

 Отпив из горла, протянул бутылку ей.

 — На, драгоценная женушка, попей.

 Лили выпила, чтобы хоть немного согреться.

 — Мне нужно одеяло, — клацая зубами, сказала она.

 — Что ж, у меня и одеяло найдется. Я человек запасливый.

 Он был очень горд собой, что на всякий случай положил в рюкзак все необходимое: еду, фонарь, нож, спички. Было там и одеяло. Лили препотешно задергалась, пытаясь связанными руками обмотать вокруг себя грубую ткань.

 Джесс уселся на землю, достал сигаретку. После такого тяжелого дня выпить и немножко покурить — вот то, что нужно мужчине.

 — Поспим немножко. Костер развести не могу — опасно. Хотя твои дружки далеко отсюда. Утром двинемся в путь. Доберемся до какого-нибудь из здешних задрипанных городков, возьмем машину — и вперед, в солнечную Мексику. — Он победно выпустил колечко дыма. — Поскорей бы уж. — Откусил вяленого мяса, принялся сосредоточенно жевать. — У меня эта Монтана уже вот где сидит.

 Он встал, потянулся, прислонился спиной к стене пещеры, а Лили все куталась в одеяло, тщетно пытаясь согреться.

 — В Мексике я заработаю кучу денег. Если бы ты не ссучилась, я бы и здесь скоро стал богачом. Твоя доля наследства — это огромные деньжищи. Но ты все испортила. Ничего, у нас еще будет время об этом поговорить. — Он отпил из горлышка. — Я парень тертый, да и в карты мне везет. Не пропаду и у мексикашек.

 Ей нужно было уснуть, уснуть, чтобы набраться сил. Дожить до того момента, когда ее найдет Адам. Или же она сумеет убежать. Лили прижалась к стене, отодвинувшись от Джесса на столько, на сколько позволяла веревка.

 Сейчас он напьется. Она знала, как это происходит. Будет сосать из горлышка, пока не осовеет. Может быть, тогда у нее появится шанс.

 Но сначала нужно хоть немножко поспать. Сон наплывал на нее густым туманом, а озноб бил так, что того и гляди кости треснут. Прислушиваясь к бульканью виски, она спросила:

 — Зачем ты убивал людей, Джесс? Что они тебе сделали?

 Звякнула бутылка. Джесс насмешливо хихикнул, словно она сказала какую-то глупость.

 — Человек делает то, что он должен делать.

 И Лили провалилась в сон.

 Адам стоял на вершине холма, со всех сторон продуваемой ветрами. Он вглядывался в темноту, как в зеркало, луч фонаря шарил по склону.

 — В охотничий домик он не заходил, — сказал Бен, посматривая на небо. До рассвета оставалось еще несколько часов. Скорей бы уж взошло солнце. Утром можно будет полагаться не только на собак, но и на следы. Кроме того, утром в небо поднимется Зак, сверху у него все будет как на ладони.

 — Он ведет ее в какое-то определенное место, — откликнулся Адам, принюхиваясь к ветру, словно это могло ему что-то подсказать. — У него должен быть какой-то вариант. Безумие — блуждать в такую погоду среди гор, не имея прибежища.

 Бен мрачно подумал: тот, кто раскромсал на куски двух человек, вряд ли способен здраво соображать. Но говорить об этом Адаму не следовало.

 — Значит, он где-нибудь спрятался. А если так — мы его найдем.

 — Снег идет уже не так густо, буря переместилась к востоку. Но Лили без теплой одежды, она не перенесет такой ночи.

 Адам пытался унять дрожь, от которой внутри у него все буквально ходуном ходило.

 — Она и дома-то мерзнет по ночам. Тонкие косточки. Как у птички.

 — Вряд ли он далеко оторвался, — сказал Бен и положил Адаму руку на плечо. — Они идут пешком. Значит, должны были где-то сделать привал.

 — Ты дай мне разобраться с ним наедине. Забери Лили, а меня оставь с ним.

 Адам обернулся, и Бен увидел, что глаза друга, всегда такие мягкие и добрые, горят ледяным пламенем.

 — Оставишь его мне, хорошо?

 Существуют законы цивилизованного общества, но есть и высшая справедливость, подумал Бен.

 — Договорились.

 Уилла держала под уздцы лошадей, наблюдая за мужчинами с отдаления. Она родилась и выросла в мужском мире и потому очень хорошо знала: существуют моменты, когда женщине лучше не соваться. Пусть поговорят наедине. Тем более они не просто мужчины — они братья. В их руках судьба ее сестры.

 Вернувшись к лошадям, Адам достал из сумки блузку Лили и дал ее понюхать собакам, чтобы освежить запах. Фыркая от возбуждения, псы припустили в южном направлении.

 — Небо светлеет, — сказала Уилла.

 Впереди ехал Адам. Остальные — чуть поодаль.

 Уилла видела звезды, просвечивавшие сквозь поредевшие облака.

 — Если ветер не изменится, скоро появится и луна. Станет светлей.

 — Это не помешало бы.

 Бен покосился на свою спутницу. Она держалась в седле прямая, как струна, но глаз ее разглядеть он не мог.

 — Ты как, держишься?

 — Конечно. Только знаешь, Бен…

 Он натянул поводья, боясь, что она сейчас сломается.

 — Если тебе нужно отдохнуть, мы остановимся, — поспешно сказал он.

 — Я не об этом. Вот уже несколько часов пытаюсь вспомнить. Я где-то уже видела этого ублюдка. Только не вспомню где… Было темно, и у него вся физиономия была в крови. — Она раздраженно тряхнула головой. — Надо было порасспросить Билли. Но я так торопилась. Если бы мы знали, кто это, легче было бы вычислить, на что он способен.

 — У тебя не было времени.

 — Да. Ладно, сейчас уже неважно.

 Но она все же рылась в памяти, надеялась, что вспомнит. Уилла пустила лошадь быстрой рысью.

 — Сейчас важно только одно — поскорее найти Лили. «И найти ее живой», — мысленно добавила она.

 В пещере было темно. Лили горела, как в лихорадке, потом ей снова стало очень холодно, потом снова жарко. Она металась в лихорадке, ее мучили кошмары. Больше всего замерзли руки, крепко стянутые веревкой. Лили свернулась калачиком, ей снилось, что она лежит в постели рядом с Адамом, обхватив его за шею. Ей тепло, она ничего-ничего не боится.

 В плечо ей впился острый камень, и Лили жалобно простонала. Как она ни поворачивалась, от боли избавиться так и не удавалось. Она все время присутствовала в ее сне.

 Сквозь зажмуренные веки она увидела электрический свет и отвернулась. Ей хотелось спать, ни в коем случае не просыпаться. Губы беззвучно шевелились в лихорадочном бреду.

 Шаги, подумала она сквозь сон. Это Адам вернулся. Сейчас он ляжет к ней в кровать. Кожа у него будет холодной, но быстро согреется. А если повернуться к нему, он сразу же поцелует ее в губы и станет любить ее медленно и нежно, он всегда делает это, когда поздно возвращается с дежурства.

 Они не обменяются ни единым словом, слова им не понадобятся. Тела сами найдут общий язык и общий ритм. А потом снова можно будет провалиться в сон…

 И еще сквозь сон ей послышался какой-то странный вскрик, как будто мышь пискнула, попавшись в мышеловку. Но Лили не испугалась, она знала, что Адам уберет мышеловку еще до того, как она проснется. Ведь он такой внимательный.

 Она провалилась в забытье и не чувствовала, как острие ножа перерезало веревки, стягивавшие ей запястья. Не почувствовала она и тяжесть дубленой куртки, которой ее прикрыли. Человек, склонившийся над ней с окровавленным ножом, услышал, как она едва слышно прошептала имя Адама.

 Жалко, что пришлось разобраться с этим подонком так быстро. Не было времени как следует позабавиться. Хотя, с другой стороны, здорово повезло, что нашел эту пещеру раньше остальных. Скотина Джесс нажрался и уснул. Повезло ему — даже не понял, что умирает. Лишь взвизгнул, как свинья.

 Но скальп с него он все-таки взял. Это уже вроде как традиция. На всякий случай и пластиковый пакет был с собой. Прямо чувствовал, что повезет.

 Женщина пускай спит. Ее найдут другие. Или можно сделать так: вместе с кем-нибудь наткнуться на эту пещеру как бы случайно. Тогда все будет чисто и гладко.

 Он посветил вокруг фонариком, улыбнулся, заметив в углу сухие ветки. Можно развести костерчик возле входа, тогда пещеру найдут быстрее.

 Ну и картинку они тут обнаружат, хихикнул он. Прямо умора. Костер быстро разгорался. Стало видно окровавленный труп, красную лужу на земле.

 Потом он не спеша поехал в восточном направлении, петляя между скал и деревьев. Невдалеке увидел свет фонаря — это были остальные. Дальше все было просто. Он присоединился к ним, внутренне покатываясь со смеху. Каждый тут мечтал стать героем, и невдомек им было, что настоящий подвиг уже совершен.

 — Дым! — насторожилась Уилла, первой учуяв запах. Ее седло скрипнуло, Уилла приподнялась в стременах.

 — Адам, ты чувствуешь дым?

 В ее сердце шевельнулась надежда.

 — Да, где-то наверху. — Развел костер? — прошептал Бен. — Вот кретин.

 Не сговариваясь, они пришпорили лошадей и теперь скакали вровень. На востоке алело небо.

 — Я знаю эти места, — прищурился Бен. — Мы с Адамом когда-то лазили здесь по скалам. Тут полным-полно маленьких пещер. В них легко спрятаться.

 — Да, я помню.

 Адам едва сдерживался, чтобы не пустить лошадь галопом. Перед глазами у него была все время одна и та же картина: револьвер, приставленный к виску Лили. За ночь Адам так привык к темноте, что тусклый свет занимающегося утра резал ему глаза.

 — Вон там! — крикнул он, показывая на тонкую струйку дыма. Почти сразу же донесся нервный, заливистый лай Чарли.

 — Нашли, — сказал Бен и загородил Уилле дорогу. — Ты остаешься здесь.

 — Как бы не так!

 — Делай то, что тебе сказано!

 Бен хорошо знал свою собаку. Когда она лаяла подобным образом, это означало, что пахнет смертью.

 По лицу Уиллы он понимал, что она не подчинится. Значит, ее можно перехитрить.

 — Он вооружен, — сказал Бен. — Мы попробуем его оттуда выкурить. Для этого понадобится, чтобы здесь была ты, с винтовкой наготове. Ты стреляешь лучше, чем Адам. Почти так же метко, как я. Вряд ли этот подонок будет ожидать, что здесь засела ты.

 План казался разумным, и Уилла кивнула.

 — Хорошо, попробуем. — Она достала винтовку из чехла. — Я вас прикрою.

 Адам спрыгнул на землю и прошептал Бену:

 — Помни, ты обещал.

 Они разошлись в разные стороны — один вправо, другой влево, подбираясь к отверстию, из которого поднимался дымок.

 Уилла похлопала лошадь по крупу и стала ждать. Адам и Бен, привыкшие охотиться вместе с раннего детства, понимали друг друга без слов. Достаточно было жеста, кивка, взгляда.

 У Уиллы сердце колотилось все сильнее и сильнее. Стало трудно дышать, каждую секунду она ждала выстрелов, криков, ждала, что снег вот-вот окрасится кровью.

 Ее губы шептали молитву: сначала по-английски, потом на языке ее матери, — Уилла готова была обратиться к любому богу, лишь бы прислушался.

 Несколько раз глубоко вдохнув и выдохнув, она подняла винтовку и взяла на мушку вход в пещеру.

 Из черной дыры, пошатываясь, вышла Лили.

 — Ой! — взвизгнула Уилла и, забыв обо всем, вскочила в седло. Лили рухнула на руки Адаму, и оба повалились в снег.

 Соскочив с лошади, Уилла спросила:

 — Она ранена?

 — Вся горит. У нее лихорадка.

 Адам прижался щекой к ее лицу, словно хотел остудить жар. От волнения он даже забыл о мести.

 — Ее нужно скорей отсюда увезти.

 — Там, внутри, — пролепетала Лили и прижалась к Адаму. — Там Джесс… О господи…

 — Внутри?

 Уилла встрепенулась, сердце ее сжалось от страха.

 — А как же Бен?

 С пронзительным криком она бросилась в пещеру. Бен не успел ее остановить, и она увидела распростертое на земле тело.

 — Иди отсюда! — крикнул на нее Бен, подталкивая ее к выходу. — Уходи!

 — Но как? Кто?

 Она ничего не понимала. Видела целое море крови, перерезанное горло, распоротый живот, кровавое месиво там, где должны быть волосы.

 — Иди отсюда! — прикрикнул на нее Бен да еще подтолкнул. — Подожди меня снаружи.

 Она кое-как выбралась из пещеры, обессиленно прислонилась к скале. На лбу у нее выступил холодный пот, желудок свела су-Дорога. Уилла отчаянно вдыхала воздух, боясь, что сейчас упадет в обморок или же ее вывернет наизнанку.

 Когда ее зрение немного прояснилось, она увидела, что Адам укутывает Лили в свою куртку.

 — У меня в седельной сумке термос с кофе. Наверно, он еще не остыл. — Уилла с трудом тронулась с места. — Давай напоим ее, а потом отвезем домой.

 Адам поднял Лили на руки. Его глаза блеснули опасным блеском, как острие меча.

 — Он мертв?

 — Да.

 — Я хотел убить его сам.

 — Вряд ли ты стал бы убивать его подобным образом, — обронила Уилла и села в седло.

 Уилла расхаживала по гостиной домика Адама. Она чувствовала себя совершенно бесполезной, ибо в сиделки абсолютно не годилась. Ее здесь попросту игнорировали. Бесс и Адам возились наверху с Лили, Бен и Нэйт разбирались с полицией, ковбои отдыхали после трудной, бессонной ночи. Одна Уилла томилась, не зная, чем себя занять. Даже для Тэсс нашлась работа — она варила на кухне не то чай, не то кофе, не то суп. В общем, что-то горячее и жидкое. Уилла тоскливо замерла у окна.

 А ведь еще совсем недавно у нее было столько дел! Спустившись с гор, она связалась с полицией, отпустила домой спасателей, велела Бесс приготовить постель для больной. И вот — вынужденное безделье.

 Когда Бесс спустилась вниз, Уилла набросилась на нее с вопросами:

 — Ну как она? Плохо, да? Что вы там с ней делали?

 — Делали то, что нужно, — раздраженно ответила Бесс, которая за минувшую ночь чуть с ума не сошла от тревоги. — А ты иди домой и ложись в кровать. К ней зайдешь потом.

 — Надо было отправить ее в госпиталь, — заявила Тэсс, входя в дверь с подносом в руках. На подносе дымилась кастрюля с супом.

 — Я ее и тут вылечу, — отрезала Бесс, взяв поднос. — Если не собьем температуру, Зак отправит девочку на самолете в Биллингс. Пусть лучше лежит в собственной постели, рядом со своим мужчиной.

 Бесс с удовольствием избавилась бы от непрошеных помощниц. Мало ей забот с Лили!

 — Шли бы вы, занялись лучше делом, — сказала она. — Я и без вас разберусь.

 — Раскомандовалась, — проворчала Тэсс, когда Бесс снова исчезла наверху. — Откуда она знает? Может, у Лили обморожение или переохлаждение организма?

 — Мороз для этого был недостаточно сильным, — устало ответила Уилла. — К тому же мы проверили, не обморозилась ли она. Это сильная простуда. К тому же он здорово ее избил. Если бы Бесс подозревала что-нибудь серьезное, она не стала бы возражать против больницы.

 Тэсс поджала губы и сказала то, что не давало ей покоя с прошлого вечера:

 — А что, если он ее изнасиловал?

 Уилла отвернулась. Ее, женщину, эта мысль тоже мучила.

 — Она сказала бы об этом Адаму.

 — Не так-то просто говорить подобные вещи.

 — С Адамом просто. — Уилла потерла покрасневшие глаза, уронила руки. — Одежда на ней не была разорвана. К тому же ему было не до насилия. Мы обнаружили бы какие-нибудь следы. И не забывай, Бесс ее раздевала. От ее внимания такое не ускользнуло бы.

 — Ну ладно, — с облегчением вздохнула Тэсс. — Так ты расскажешь мне, что вы там обнаружили?

 — Я не знаю, что там стряслось.

 Страшная картина всплыла в памяти Уиллы. Произошло нечто необъяснимое.

 — Лили бредила, а он был мертв. Убит, как все предыдущие. — Она посмотрела сестре в глаза. — Как Маринад и та девочка.

 — Но как же… — пролепетала Тэсс. Она не сомневалась, что Джесса убил Адам и теперь придется долго объясняться с полицией. — Абсурд какой-то. Ведь это Джесс Кук был убийцей…

 — Не знаю, что на это ответить. — Уилла взяла шляпу и куртку. — Мне нужно подышать воздухом.

 — Но если убийцей был не Джесс Кук… — Тэсс схватила сестру за руку.

 — Я ничего не знаю! — Уилла рывком высвободилась. — Иди спать, Голливуд. Ты выглядишь просто кошмарно.

 Замечание было неделикатным, но Уилла не была расположена к милосердию. Ей казалось, что ее ноги отлиты из свинца. Каждый шаг давался с трудом. А ведь еще предстоит объясняться с полицией. Придется потерпеть. Разобраться в мыслях, прикинуть, что к чему, она еще успеет.

 Во дворе скопилось множество машин. Уилла остановилась у полицейского джипа, посмотрела на герб, красовавшийся на Дверце. Пока был жив отец, полиция на ранчо ни разу не появлялась. После смерти Джека прошло всего несколько месяцев, а служители правопорядка приезжали сюда уже бог знает который раз.

 Собравшись с силами, она поднялась на крыльцо и вошла в Дом. Бен, спускавшийся по лестнице, видел, как она устало снимает шляпу и вешает куртку на вешалку. Он заметил Уиллу из окна кабинета. Она еле шла, но плечи, как всегда, были гордо расправлены.

 Тут его терпение лопнуло.

 — Как Лили? — отрывисто спросил он.

 — Бесс не подпускает к ней никого, кроме Адама. Она отдыхает.

 Уилла двигалась очень медленно, боясь, что от резкого движения может взять и рассыпаться на куски.

 — Это правильно. Тебе тоже нужно отдохнуть.

 — Полиция непременно захочет поговорить со мной.

 — Полиция подождет. А тебе нужно выспаться.

 Он взял ее за руку и повел за собой вверх по лестнице.

 — Бен, я должна выполнить свой долг.

 — Выполнишь.

 Наверху она хотела повернуть к кабинету, но Бен подхватил ее на руки и понес по направлению к спальне.

 — Твой долг — не заболеть самой.

 — Отпусти меня. Что за дикарские игры?

 — Никакие не дикарские. — Он ногой открыл дверь спальни, вошел и бросил Уиллу на кровать. — Ты сама дикарка.

 Она хотела подняться, но он уложил ее насильно.

 — Ты знаешь, Уилл, тебе со мной не справиться. Я не выпущу тебя отсюда, пока ты не выспишься.

 Справиться с ним ей и вправду было не под силу, но зато она могла его перекричать:

 — У меня в кабинете сидит полиция! Моя сестра лежит без сознания! Мои люди в панике, они ничего не понимают! Моим ранчо никто не занимается! Какого черта ты ко мне привязался? Пока я буду дрыхнуть, тут все окончательно развалится!

 Оказывается, она ошибалась — Бен был вполне способен ее переорать.

 — Я хочу, чтобы ты меня слушалась!!! — заорал он. От этого вопля Уилла чуть не вжалась в подушку.

 — Хоть раз в жизни послушайся меня! Иначе надорвешься! Полиция подождет. О твоей сестре позаботятся. Ковбои не в панике, они устали и дрыхнут без задних ног. Да и с ранчо за пару часов ничего не случится!

 Он ухватился за ее сапог, сдернул его и отшвырнул в угол. Уилла упрямо вцепилась во второй сапог, и завязалась довольно комичная борьба. Но Бену было не до шуток — его глаза металл молнии.

 — Что тебя за муха укусила? — спросила Уилла. — Перестань!

 Он сорвал с нее и второй сапог, бешено отшвырнул его в сторону.

 — Я видел, какое у тебя было лицо, когда ты вошла в пещеру. Это было для тебя страшным потрясением. Ты была на грани срыва. — Он схватил ее за воротник, и Уилле показалось, что сейчас он кинет ее на пол вслед за сапогами. — Меня это не устраивает! — крикнул он.

 Уилла была до такой степени потрясена, что почти не сопротивлялась, когда он снимал с нее рубашку.

 — Убери лапы, — пролепетала она. — Я могу раздеться и сама. Ты, Маккиннон, может, и душеприказчик, но моей жизнью ты не распоряжаешься.

 — А жаль.

 Он легко поднял ее на руки и как следует тряхнул. Налитые кровью глаза Бена были совсем рядом, и Уилла подумала, что никогда еще не видела его в таком бешенстве.

 Он тряхнул ее еще раз и прошипел:

 — Хоть изредка прислушивайся к тому, что я тебе говорю!

 Болтаться на весу было унизительно, и Уилла вспыхнула:

 — Может, я и буду кого-то слушаться, но, во всяком случае, не тебя. А если ты меня сейчас не выпустишь, я тебе так врежу…

 Она сжала пальцы в кулак, и Бен тут же опустил ее на пол.

 — Ну давай, врежь, — сказал он с вызовом. — Ради бога. Но я все равно уложу тебя в постель. Даже если придется тебя связать по рукам и ногам.

 Она оттолкнула его руки.

 — Я тебя предупредила…

 — Да пойми ты, он работал у меня.

 Уилла замерла, забыв о своих воинственных намерениях.

 — Кто? Джесс Кук?

 И тут она наконец вспомнила. Вспомнила тот день, когда ехала по дороге в «Три скалы» и в окно ей заглянул красивый, улыбчивый ковбой. Он был совсем рядом, их разделяла лишь тонкая, прозрачная стенка стекла.

 Что было бы, если б она не держала дверцу на запоре или опустила бы стекло?

 — Так вот где я его видела! — Она передернулась, вспомнив обаятельную улыбку. — А я все мучилась… Он постоянно вертелся на моем ранчо, играл в покер с моими ребятами. Прямо здесь, в общежитии, в двух шагах от дома.

 Она передернулась, взглянула на Бена и поняла, каково ему сейчас. Это он от чувства вины так бесится, подумала Уилла. Увы, это чувство было слишком хорошо знакомо и ей самой.

 — Ты не виноват. — Она нежно коснулась его лица. — Откуда тебе было знать?

 — Ниоткуда. — Настроение у Бена было прескверное. — Но это ничего не меняет. Ты только подумай — он иногда Шелли на джипе возил. Она приглашала его выпить кофе. А в доме никого — только она и ребенок. Потом он чинил унитаз в туалете моей матери. И тоже был с ней наедине…

 — Перестань. — Уилла взяла его за шею, силком усадила рядом с собой на постель. — С ним покончено.

 — С ним-то покончено, но дело не только в нем. — Бен взял ее за плечи, повернул лицом к себе. — Настоящий убийца работает здесь, рядом. Или на твоем ранчо, или на моем.

 — Я знаю.

 Уилла думала об этом все время — с того самого момента, когда вышла из той кошмарной пещеры.

 — Может быть, это сделал кто-то из наших, но как бы в отместку? Ведь Лили он не тронул, а она была одна, больная, беззащитная.

 — А может быть, ему достаточно одного убийства. Уилл, давай смотреть правде в глаза: маловероятно, чтобы у нас тут разгуливали сразу два маньяка с ножами. У Кука был нож, но маленький, четырехдюймовый, почти игрушка. Таким особенно не поорудуешь.

 — Это верно, — согласилась Уилла.

 — Потом, ты вспомни, где и когда нашли того зарезанного быка, самого первого. Джесс этого сделать не мог. В то время он только-только появился у меня на ранчо и еще совсем не знал здешних мест.

 Уилла облизнула пересохшие губы.

 — Ты все это рассказал полиции?

 — Да.

 — О’кей. — Она потерла лоб, чувствуя, что скоро голова разболится не на шутку. Но нужно было сконцентрироваться. — Будем продолжать, как раньше. Дозорные, поочередное дежурство и все такое. Я знаю своих людей. — Она стукнула кулаком по колену. — Знаю! Правда, у меня двое новеньких. Наверно, не следовало нанимать их, пока все это не кончится.

 — И еще ты должна прекратить поездки в одиночестве.

 — Не могу же я всякий раз брать с собой телохранителя!

 — В одиночку больше не езди, — с нажимом повторил он. — Иначе я воспользуюсь своими правами душеприказчика, и ты останешься без ранчо. Заявлю, что ты некомпетентна. И Нэйт меня поддержит.

 Уилла смертельно побледнела и вскочила на ноги:

 — Ах ты, сукин сын! Ты знаешь, что я управляю своим ранчо не хуже, чем кто бы то ни было. Даже лучше!

 Он тоже встал.

 — И все же я сделаю то, что сочту нужным. Если будешь упираться, останешься без ранчо.

 — Катись отсюда! — Она резко отвернулась от него. — Вон из моего дома!

 — Если ты хочешь, чтобы этот дом продолжал оставаться твоим, никуда не езди без Адама или Хэма. А если хочешь, чтобы я убрался, ложись в постель и усни.

 Он мог бы уложить ее силой. Это было бы легче, чем говорить подобные вещи.

 — Ты мне небезразлична, Уилла. Мои чувства к тебе… ну, в общем, они глубокие. — Он запнулся, чувствуя на себе ее удивленный взгляд. — Я сам не знаю, как с этими чувствами быть. Но они есть, и никуда от этого не деться.

 У нее вновь защемило сердце, но уже совсем по-другому.

 — Довольно глупо демонстрировать мне свои чувства посредством угроз.

 — Может быть. Но если б я попросил тебя по-хорошему, ты бы и слушать не стала.

 — Откуда ты знаешь? Ты ведь никогда не просишь по-хорошему.

 Бен провел рукой по волосам, решил зайти с другого боку.

 — У меня ведь своих дел тоже хватает. А тут еще нервничай из-за тебя. Сделай это ради меня, облегчи мне жизнь.

 Интересный поворот, подумала Уилла. Надо будет как следует поразмыслить на эту тему.

 — А ты, Бен, разве ездишь не в одиночку?

 — Мы говорим сейчас не обо мне.

 — У меня, между прочим, тоже есть чувства.

 Это сообщение стало для Бена новостью. Он засунул руки в карманы и призадумался.

 — Нет, правда?

 — Во всяком случае, это не исключено. В последнее время мне все реже и реже хочется врезать тебе по морде. А это что-нибудь да значит.

 Он улыбнулся:

 — Уилла, у тебя поразительный дар: сначала говоришь что-нибудь такое, от чего вырастают крылья, а потом тут же их подрезаешь. Ладно. Давай двигаться постепенно. — Он приблизился к ней, взял ее лицо за подбородок, поцеловал в губы. — Ты для меня кое-что значишь.

 — Ты для меня тоже. Кое-что.

 Бен видел, что она смягчилась. Возможно, сама этого еще и не чувствует, но ему-то видно. При иных обстоятельствах он непременно занялся бы с ней любовью, и тогда были бы произнесены и более нежные слова. А может быть, и нет. Бен знал, чего она от него хочет, и потому поцеловал ее еще раз, уже крепче и продолжительней.

 Она обхватила его за шею, прильнула к нему всем телом. Напряженные, измученные мышцы размякли под его пальцами. Бен снова поднял Уиллу на руки, положил в кровать.

 — Закрой-ка лучше дверь, — прошептала она. — В доме полно полицейских. Нас могут арестовать.

 Он поцеловал ее в один глаз, потом в другой. Глаза закрылись.

 Тогда Бен расстегнул ей джинсы, стянул их, укрыл Уиллу одеялом и опустил занавески. Она лежала с полузакрытыми глазами и лениво улыбалась, наблюдая за его передвижениями. Бен подошел к ней, поцеловал в губы и прошептал:

 — Все. Спи.

 А потом быстро повернулся и направился к двери. Уилла аж подскочила на кровати:

 — Ах ты, подонок!

 — Люблю, когда ты меня так называешь, — усмехнулся он и закрыл за собой дверь.

 Уилла откинулась на подушки, вся кипя. Снова он ее перехитрил! Оказывается, ему всего лишь нужно было уложить ее в кровать. И вот вам, пожалуйста, она лежит в кровати. Свинство!

 Но ничего, сейчас она соберется с силами, встанет, примет душ, и снова за работу.

 Через минутку.

 Нельзя закрывать глаза, нельзя спать. Иначе она вновь окажется в той пещере, где мрак и ужас. Но веки никак не желали открываться. Сейчас появится второе дыхание. Она встанет и займется делами. Вовсе не потому, что боится уснуть. Просто долг зовет.

 И нечего Бену Маккиннону тут командовать. Он хочет, чтобы она спала, так вот, назло ему, спать она не будет.

 С этой мыслью Уилла провалилась в сон.