Ночь разбитых сердец

 В первый раз за много недель Джо проснулась отдохнувшей, спокойной, почти счастливой. И с разыгравшимся аппетитом. Кейт оказалась права, думала она, быстро проводя расческой по волосам. Понадобился всего один беззаботный вечер, приятное общество и музыка. И компания мужчины, который находит ее привлекательной… Джо даже начинала думать, что ей не повре­дит побольше времени проводить в компании Нэтана Делани.

 Впервые она прошла мимо фотолаборатории, не вспомнив о толстом конверте с теми страшными фотографиями, засунутом в ящик с картотекой. Впервые она не подумала об Аннабелл!

 Вместо этого она подумала о том, что неплохо бы снова про­гуляться к реке и случайно встретиться с Нэтаном. Совершенно случайно…

 «Я становлюсь такой же порочной, как Джинни! – посмеи­ваясь, решила она. Изобретаю способы привлечь внимание мужчины. Но если это помогает Джинни, то – кто знает – вдруг поможет и мне? Что плохого в легком флирте, если муж­чина явно заинтересован? И к тому же возбуждает меня…»

 Возбуждает? Джо остановилась посреди лестницы. Любо­пытно, что она с такой легкостью признала это. Но его внима­ние, его как бы случайные прикосновения, прямота, с которой он смотрел ей в глаза, действительно волновали ее. Она вспом­нила его спокойный, уверенный поцелуй: он просто прибли­зился, попробовал, одобрил и отступил. Как будто был уверен, что она никуда от него не денется.

 Эта вопиющая самонадеянность должна была бы привести ее в бешенство, но ничего подобного не случилось. Напротив, со­здавшаяся ситуация очень понравилась ей. Интересно, сможет ли она на равных сыграть в эту игру?

 Джо улыбнулась. У нее появилось ощущение, что она еще удивит Нэтана Делани. И себя… Из кухни послышались голоса.

 – Сэм, я бы сама пошла, но у меня полно дел здесь. – Кейт оглянулась на вошедшую Джо и рассеянно улыбнулась, пробе­жав рукой по волосам. – Доброе утро, милая. Ты рано встала.

 – Похоже, не только я! – Джо направилась к кофейнику, мельком взглянула на отца. Он стоял у самой двери, не скрывая страстного желания сбежать. – Какие-нибудь проблемы?

 – Небольшие. Несколько туристов из кемпинга уезжают на утреннем пароме, но им не с кем расплатиться. Только что зво­нила одна семья.

 – А что, Джинни нет в конторе?

 – Она не отвечает ни там, ни дома. Наверное, проспала, – Кейт выдавила улыбку. – И явно не в своей постели. Праздник вчера поздно закончился?

 – Когда я уходила около полуночи, костер еще горел вовсю. – Джо отхлебнула кофе и нахмурилась, пытаясь припомнить, ви­дела ли она Джинни перед тем, как пошла домой.

 – Девчонка никуда не денется, – подал голос Сэм. – Вы­спится и рано или поздно доберется до работы.

 – Сэм, ты прекрасно знаешь, что это совершенно не похоже на Джинни. На нее всегда можно положиться, и это так же верно, как и то, что солнце всходит на востоке. – Кейт с тревогой взглянула на часы. – Может быть, она… плохо себя чувствует?

 – Ты имеешь в виду похмелье? – нахмурился Сэм.

 – Со всеми случается! – огрызнулась Кейт. – И сейчас речь не об этом. Одним отдыхающим необходимо выехать из кем­пинга, другим – зарегистрироваться. Я не могу выйти из дома, а кроме того, не умею ставить палатки и переносные туалеты. Тебе придется пожертвовать парой часиков своего бесценного времени.

 Сэм растерянно замигал, а Джо удивилась. Кейт редко разго­варивала с ним таким язвительным тоном, но, кажется, в пос­ледние дни он слышит его не в первый раз. Однако свой покой он ценил больше всего остального и поэтому лишь пожал пле­чами.

 – Ладно, я съезжу в кемпинг.

 – Джо поедет с тобой, – резко сказала Кейт, и отец с доче­рью вылупили на нее глаза.

 Кейт подумала, что, если ей удастся заставить их провести вместе хоть одно утро, может, они наконец поговорят по-насто­ящему. Приняв решение, она заговорила быстро и уверенно:

 – Вполне вероятно, тебе понадобится помощь. Джо, от кем­пинга близко до дома Джинни. Загляни к ней. Может, просто телефон не в порядке или она действительно нездорова. Я буду волноваться, пока она не объявится.

 Джо поправила висевший на плече фотоаппарат и мысленно попрощалась со своими планами на утро.

 – Да, конечно.

 – Сообщите мне, как только все уладите, – Кейт чуть не вы­толкала их из кухни. – И не волнуйтесь о домашних делах. Мы с Лекси отлично справимся.

 Не успели они повернуться к ней спиной, Кейт широко улыбнулась и довольно потерла руки. Ну вот, полдела сделано! Пусть съездят вместе и пообщаются.

 Джо вскарабкалась на пассажирское сиденье старого джипа, застегнула ремень безопасности и вдохнула отцовский запах – запах песка, моря и леса. Мотор легко завелся и негромко заур­чал. В этом весь отец, подумала Джо. Заботится обо всем, что ему принадлежит. Кроме собственных детей…

 Она раздраженно выдернула очки из нагрудного кармана ру­башки и нацепила их на нос. Надо было о чем-то говорить: мол­чание становилось невыносимым.

 – Хороший вчера был костер.

 – Нужно проверить, не забыл ли этот парень вычистить пляж, – проворчал Сэм.

 Конечно, «этот парень» – Джиф, подумала Джо. И, конечно, отцу, как и ей, известно, что Джиф не оставит на песке ни еди­ной бумажки.

 – Гостиница процветает, – решила она попробовать еще одну тему. – Много постояльцев для этого времени года.

 – Реклама, – коротко ответил Сэм. – Ею занимается Кейт. Джо с трудом подавила вздох.

 – Думаю, и слухов хватило бы. Ресторан Брайана пользуется огромным успехом.

 Сэм проворчал что-то неразборчивое. Он никогда не пони­мал, как может мужчина привязать себя к плите. Впрочем, и до­черей своих он понимает не лучше, чем сына. Одна умчалась в Нью-Йорк и пыталась прославиться мытьем головы в телерек­ламе, вторая носится по свету и щелкает фотоаппаратом. Самой большой загадкой в мире ему казалось то, что эти дети произо­шли от него.

 Хотя и от Аннабелл тоже…

 Джо досадливо дернула плечом и капитулировала. Опустив боковое окно, она подставила лицо освежающему ветру, прислушалась к хрусту раковин под колесами, к всплескам, доно­сившимся с затянутых ряской и кипящих жизнью заводей.

 – Постой! – Джо внезапно схватила за руку Сэма и, когда он нажал на тормоза, быстро выпрыгнула из джипа. Отец хмуро посмотрел ей вслед.

 На зеленом холмике среди болот, подняв голову, грелась на солнышке огромная черепаха. Красивый узор ее шеи отражался в темной воде. Черепаха не заметила притаившуюся за деревом Джо, и к тому времени, как маленькая головка исчезла в панци­ре, она уже успела сделать снимок. Внезапно в небо легко, слов­но призрак, взметнулась цапля, и у Джо перехватило дыхание. Подняв крыльями ветер, цапля пролетела над цепью маленьких озер и крошечных островов и исчезла за деревьями.

 – Интересно, что чувствуешь, когда паришь вот так в небе и слышишь только шелест крыльев? – пробормотала Джо.

 – Насколько я помню, ты всегда больше всего любила птиц, – раздался голос Сэма у нее за спиной. – Правда, не знал, что ты мечтаешь летать.

 Джо чуть заметно улыбнулась.

 – Когда-то мечтала. Мама рассказывала мне о прекрасной принцессе, которую злая колдунья превратила в лебедя. Это была моя любимая сказка.

 – Она знала много сказок.

 – Да… – Джо обернулась и внимательно всмотрелась в от­цовское лицо. Утихла ли боль воспоминаний за двадцать лет? Станет ли отцу легче, если она найдет в себе силы сказать, что Аннабелл умерла? – Как жаль, что я не все помню, – прошеп­тала она.

 Джо было досадно, что она слишком смутно помнила маму, чтобы принять правильное решение.

 – Папа, она когда-нибудь давала о себе знать? Объясняла, куда она уехала и почему?

 – Нет! – Его глаза, только что с теплотой следившие за по­летом цапли, словно подернулись ледяной коркой. – Зачем? Важно только то, что она ушла. Ушла, потому что хотела этого. А нам пора заняться нашим делом.

 Сэм развернулся и пошел к джипу. Оставшуюся часть пути отец с дочерью проехали в полном молчании.

 Еще подростком Джо немного работала в кемпинге. Кейт на­зывала это изучением семейного бизнеса. Процедура мало из­менилась за прошедшие десять лет. К стене маленького контор­ского помещения была прикреплена большая карта с размечен­ными площадками, тропинками, туалетами и душами. Булавки с синими головками обозначали уже занятые площадки, с крас­ными – забронированные, а зелеными отмечались те, с кото­рых туристы выехали. Зеленые площадки необходимо было проверить и прибрать.

 Туалеты и души приводились в порядок два раза в день: их чистили, мыли, обновляли туалетную бумагу, мыло и прочее. Вряд ли Джинни занималась уборкой после костра, вздохнув, по­думала Джо, смиряясь с мыслью о предстоящей грязной работе.

 – Я вымою душевые, – сказала она Сэму, который аккурат­но заполнял документы группы нетерпеливых туристов. – И за­гляну к Джинни, выясню, что случилось.

 – Хорошо. Это займет не больше часа. Встретимся здесь.

 Джо пошла по тропинке, ведущей на восток. Если бы она была цаплей, то через пару секунд уже стучалась бы в дверь Джинни. Однако по вьющейся между прудами и высокой бо­лотной травой тропе придется идти не меньше четверти мили.

 Джо миновала площадку с маленьким опрятным лагерем, похожим на открытку-раскладушку. Судя по застегнутым «мол­ниям» палаток, здесь все еще спали. Пара енотов вразвалку пере­секла тропинку. Внимательно оглядев Джо, они отправились дальше на поиски завтрака.

 Коттедж Джинни прятался среди деревьев. Два больших ярко-красных горшка с пластмассовыми, нелепо раскрашенными цветами оживляли крошечный домик из кедра. У двери на стра­же стояла пара розовых, тоже пластмассовых, побитых ветрами и дождями фламинго. Джинни не уставала повторять, что обо­жает цветы и домашних животных, но пластмассовая разновид­ность устраивает ее больше всего.

 Джо постучала, но ответа не дождалась. Тогда она открыла дверь, которая, как всегда, оказалась незапертой, и вошла в крохотную комнату с узкой стойкой, отделяющей кухонный уголок от гостиной. Однако недостаток пространства не мешал Джинни удовлетворять свою страсть к коллекционированию. Безделушки – сувенирные пепельницы, фарфоровые дамы в пышных платьях, хрустальные собачки – заполняли все гори­зонтальные поверхности.

 Ярко-розовые стены были увешаны дешевыми эстампами, по большей части натюрмортами из цветов и фруктов. Джо с умилением заметила среди них одну из своих старых шуточных фотографий: Джинни-подросток спала в гамаке в саду «Приюта».

 Улыбаясь, Джо направилась к спальне.

 – Джинни, если ты не одна, прикройся. Я вхожу!

 Но спальня оказалась пустой. Кровать была не застелена и завалена одеждой, как и почти весь пол. Джинни явно здорово намучилась, выбирая наряд для вчерашнего праздника.

 Джо покачала головой и заглянула в ванную комнату – толь­ко для того, чтобы окончательно убедиться, что коттедж пуст. Пластмассовая полка над крошечной раковиной, засыпанной пудрой, была уставлена косметикой. На краю ванны – три бу­тылки шампуня, одна так и не закрытая, без колпачка. Со слив­ного бачка улыбалась кукла в бело-розовом кружевном платье, прикрывавшем запасной рулон туалетной бумаги.

 Все в этом домике было так похоже на Джинни.

 – В чьей постели ты спишь сейчас, подружка? – прошепта­ла Джо, выходя из коттеджа.

 Что ж, придется самой скрести уборные…

 Вернувшись к общественным туалетам, Джо вынула из зад­него кармана ключи и открыла маленькое служебное помеще­ние. Ведра, щетки и запасы чистящих средств были расставлены и разложены в безукоризненном порядке. Учитывая непредска­зуемость и беспорядочность личной жизни Джинни, ее органи­зованность в работе каждый раз ошеломляла.

 Вооружившись ведром, шваброй, порошками, тряпками и резиновыми перчатками, Джо отправилась в женский душ. Женщина лет пятидесяти энергично чистила зубы у одной из ра­ковин. Джо рассеянно улыбнулась ей и начала наполнять ведро.

 Женщина прополоскала рот.

 – А где Джинни?

 Порошок в ведре запенился под струей воды, и Джо зажму­рилась от едких испарений.

 – Боюсь, ее следует искать среди пропавших без вести.

 – Перегуляла, – женщина дружелюбно рассмеялась. – От­личный был костер! Мы с мужем получили огромное удовольст­вие… и проспали.

 – Но именно для этого существует отпуск! Удовольствия и долгий сон.

 – Удовольствия – да, но в том, что касается долгого сна, моего мужа убедить невозможно. – Женщина достала из до­рожного несессера маленький тюбик, выдавила немного увлаж­няющего крема и начала втирать его в руки. – Дик, не любит на­рушать распорядок дня. А сегодня мы опоздали на утреннюю прогулку почти на час!

 – Остров никуда не убежит.

 – Скажите это Дику. – Туристка снова рассмеялась, а затем приветливо улыбнулась вошедшим – молодой женщине с трехлетней девочкой. – Доброе утро, Мег. Как поживает наша милая Лиза?

 Малышка подбежала к пожилой женщине и защебетала.

 Под аккомпанемент голосов Джо приступила к своим обя­занностям. Пожилую женщину звали Джоан, и, судя по всему, они с Диком занимали площадку рядом с той, которую застол­били Мег и ее муж Мик. За последние два дня между соседями явно расцвела та странно тесная дружба, которая вспыхивает только на отдыхе. Женщины договорились устроить вечером пикник у реки, пожарить на костре рыбу, а затем Мег вместе с дочкой исчезли в одной из душевых кабинок.

 Джо терла шваброй пол, прислушиваясь к дроби воды и дет­скому голоску. Именно это так любит Джинни, вдруг поняла она. Маленькие обрывки чужих жизней… Поразительно, но Джинни умеет стать частью этих чужих жизней. Люди помнят ее, фото­графируют на память и хранят ее фотографии в семейных аль­бомах, а если приезжают снова, всегда спрашивают о ней.

 Джо задумчиво оперлась на швабру. Да, Джинни не прячется от жизни. Не желает оставаться на заднем плане. Она – такая же яркая и дерзкая, как ее пластмассовые цветы.

 «Может, пора и мне сделать пару шагов вперед?» – подумала Джо. Выступить из тени на свет…

 Джо собрала ведро, тряпки и прочие орудия производства, покинула женскую секцию и, обогнув здание, подошла к двери мужского душа. Она трижды постучала кулаком по деревянной двери, подождала несколько секунд, снова постучала. Затем, поморщившись, приоткрыла дверь и крикнула:

 – Плановая уборка! Есть тут кто-нибудь?

 Как-то много лет назад, помогая Джинни, Джо наткнулась в душе на совершенно голого пожилого мужчину: он оставил свой слуховой аппарат в палатке и не слышал ее стука. Произошел конфуз, и с тех пор она была очень осторожна.

 Джо прислушалась. Было тихо – ни звука текущей из крана воды, ни шипения писсуаров, и все же она постаралась произ­вести как можно больше шума, на всякий случай оставила дверь открытой и повесила на видное место пластиковую табличку: «СОДЕРЖИТЕ ТУАЛЕТЫ В ЧИСТОТЕ». Удовлетворившись при­нятыми мерами предосторожности, она подтащила ведро к ра­ковинам и высыпала в него порошок. Двадцать минут, от силы тридцать – и все будет закончено.

 Чтобы время пробежало незаметнее, Джо начала составлять планы на остаток дня. Можно поехать к северному побережью, к руинам испанской миссии, построенной в шестнадцатом и покинутой в семнадцатом веке. Испанцам не очень повезло с обращением индейцев в христианство, и поселение, которое они, по мнению историков, Собирались основать на острове, так и не возникло.

 Отличный день для поездки, очень выгодное освещение для съемок руин и террас из раковин, собранных индейцами. Мо­жет быть, и Нэтан захочет поехать с ней… Разве архитектору не интересны руины старой испанской миссии? Можно попросить у Брайана ленч, и тогда они смогут провести несколько часов с призраками испанских монахов.

 О боже! Кого она пытается одурачить? Плевать ей на мона­хов и на руины. Совсем не это ей нужно. Она хочет провести день без всякого распорядка и хотя бы раз в жизни оставить дома камеру. Она хочет Нэтана!

 Джо выпрямилась и прижала ладонь к животу, чтобы унять внезапную дрожь. Она хочет побыть с ним наедине, посмотреть, что получится, если она даст себе волю… решится. Решится быть с ним. Решится быть самой собой. Найти настоящую Джо.

 А почему бы и нет? На обратном пути она заглянет в его кот­тедж. Как бы ненароком. Совершенно случайно. И будь что будет!

 Внезапно погас свет. Джо взвизгнула от неожиданности, оп­рокинула полное ведро себе на ноги и резко развернулась, тыкая в темноту шваброй, как копьем. А потом услышала, как с грохотом закрылась тяжелая дверь.

 – Эй! – Джо вздрогнула от звука собственного голоса – слишком тонкого, слишком пронзительного. – Кто там?

 Никто не ответил. Слабый свет просачивался сквозь матовое стекло единственного окошка под потолком. Джо осторожно подкралась к двери, дернула, но дверь не поддалась. Паника тут же накинулась на нее и вцепилась в горло, словно голодный волк. Джо изо всех сил заколотила в дверь. Кровь бешено пуль­сировала в висках. Боже! Наверняка кто-то проскользнул за ее спиной и затаился в тени!

 Джо резко развернулась, прижавшись спиной к двери, но увидела лишь пустые кабинки и тускло блестевший мокрый пол. Не услышала ничего, кроме свиста собственного судорож­ного дыхания. Боясь повернуться спиной к помещению, она быстро взглянула налево, затем направо. Ни малейшего движе­ния в пугающем сумраке.

 Нет, наверное, ее все-таки заперли снаружи. Но кто? И за­чем? Вдруг он сейчас войдет? Струйка пота побежала по ее спине, струйка холодного пота паники. Джо пыталась дышать глубоко, но, несмотря на все усилия, ей не хватало воздуха.

 Часть ее сознания уговаривала: «Держись, Джо Эллен! Не под­давайся! Ты же знаешь эти признаки. Если сломаешься, снова попадешь в больницу. Держись. Возьми себя в руки».

 Джо прижала ладонь ко рту, чтобы не закричать: если кто-нибудь услышит, решат, что она сошла с ума. Но страх яростно рвался наружу, ломая ее волю. В конце концов она повернулась лицом к двери и слабо ударила по ней ладонью.

 – Пожалуйста, пожалуйста, выпустите меня! Не оставляйте меня здесь одну!

 Внезапно она услышала скрип шагов по дорожке, и страх разросся до чудовищных размеров. Не сводя с двери широко распахнутых глаз, Джо, шатаясь, отступила. Послышалось ца­рапанье, затем ругательство. Все закружилось перед глазами, расплылось, а когда дверь распахнулась, яркий солнечный свет ослепил ее.

 Она увидела силуэт мужчины. Колени подогнулись, руки за­метались по полу, нашли швабру, и Джо взмахнула ею, как мечом.

 – Не подходи ко мне.

 – Джо Эллен? Что тут происходит, черт побери?!

 – Папа?

 Швабра с грохотом упала на пол. Джо чуть не последовала за нею, но отцовские руки подхватили ее, удержали.

 – Что здесь случилось?

 – Я не могла выбраться… Не могла… Он следит за мной! Он все-таки и здесь нашел меня!

 В этот момент Сэм видел одно: Джо смертельно бледна и трясется так сильно, что он почти слышит, как стучат ее кости. Не раздумывая, он подхватил дочку на руки и вынес на солнце.

 – Теперь все хорошо. Все хорошо, детка.

 Джо уже не помнила, когда он в последний раз называл ее так. Она вцепилась в отца, вжалась лицом в его плечо, а когда он сел на каменную скамью, свернулась клубочком у него на коле­нях.

 Какая она еще маленькая! – с удивлением подумал Сэм. А ведь кажется такой взрослой… Когда в детстве у нее бывали кошмары, она вот так же сворачивалась у него на коленях. И всег­да хотела, чтобы только он успокаивал ее…

 – Не бойся. Теперь нечего бояться.

 – Я не могла выбраться!

 – Я знаю. Кто-то припер дверь поленом. Наверное, ребя­тишки. Это просто детские шалости.

 – Детские шалости… – Джо уцепилась за эти слова так же, как цеплялась за отца. – Ну конечно! Это дети. Да. Они выключили свет и заперли меня. А я запаниковала. – Она крепко сжала веки, пытаясь дышать ровно и глубоко. – Я даже не дога­далась снова включить свет… Я вообще ничего не соображала.

 – Ты просто испугалась. А ведь были времена, когда ты раз­несла бы вдребезги эту дверь и содрала шкуру с любого, кто по­смел бы сыграть с тобой дурацкую шутку!

 Но это было давно. Отцовское представление о ней явно ус­тарело. И все-таки Джо нашла в себе силы улыбнуться.

 – Правда?

 – Ты никогда не поддавалась. – Джо уже не дрожала, и Сэм вспомнил, что она давно перестала быть тем ребенком, которо­го он когда-то успокаивал. Но страх притаился в глубине ее глаз, и выгнать его оттуда было теперь гораздо труднее. – Ка­жется, ты чуть-чуть размякла.

 – Больше чем чуть-чуть, папа. Я совсем расклеилась…

 – Ну нет! В первую секунду мне показалось, что ты про­ткнешь меня насквозь своей шваброй. Скажи-ка мне лучше, кто следит за тобой?

 – Что?

 – Ты говорила, что кто-то нашел тебя. Кого ты имела в виду?

 Перед глазами Джо моментально возникли фотографии. Ее лицо, лицо Аннабелл… Но она быстро покачала головой и чуть отстранилась. Не сейчас. Сейчас еще не время.

 – Не обращай внимания. Я просто бормотала со страху не­известно что. Прости.

 – Не надо извиняться. Ты белее простыни, девочка. Я отвезу тебя домой.

 – Я все бросила там, в душе.

 – Я уберу. А ты посиди здесь, успокойся.

 – Хорошо. – Но когда он начал подниматься, она взяла его за руку. – Папа, спасибо за… за то, что разогнал чудовищ.

 Сэм посмотрел на их соединенные руки. Эта ладонь, узкая, белая, – ладонь ее матери, подумал он с невыразимой печалью. Но потом перевел взгляд на ее лицо и увидел свою дочь.

 – Кажется, у меня это всегда неплохо получалось.

 – Отлично получалось! И сейчас тоже.

 Сэм вдруг почувствовал неловкость и отпустил ее руку.

 – Д все уберу, и мы поедем домой. Думаю, тебе просто нужен хороший завтрак.

 «Нет, – подумала Джо, глядя ему вслед. – Мне нужен отец. И до этого момента я даже не подозревала, как сильно нужен…»

 Джо больше и думать не могла о пикнике с Нэтаном. Ей хо­телось побыть в одиночестве, может быть, пойти на солончаки или на пляж. Если бы у нее были силы, она помчалась бы на при­стань, чтобы успеть на утренний паром. Затерялась бы на не­сколько часов в Саванне среди толпы.

 Джо вымыла лицо ледяной водой, надела бейсбольную кеп­ку… И не смогла пройти мимо фотолаборатории. Словно про­тив воли она вошла в маленькую комнату, открыла ящик карто­теки, вытащила конверт и дрожащими руками разложила фото­графии на рабочем столе.

 Но чуда не случилось. Фотографии Аннабелл по-прежнему не было среди снимков. Только она, Джо. И глаза – те почти ге­ниально воспроизведенные глаза. Она не могла с уверенностью сказать, чьи это глаза – ее или Аннабелл.

 Но фотография ее матери была там раньше! Точно была! Фо­тография смерти… Ее невозможно было вообразить. Никто не может вообразить такое! Иначе придется смириться с тем, что она душевнобольная, что у нее были галлюцинации. Но это не­правда! Она видела ту фотографию, черт побери! Она ее не при­думала!

 Собрав в кулак всю свою волю, Джо заставила себя прекра­тить истерику, закрыла глаза и постаралась дышать медленно. Вдох – выдох. Вдох – выдох. Она дышала и считала, пока серд­це не перестало бешено плясать в груди.

 Джо слишком ясно помнила свои ощущения, когда словно разваливалась на куски, теряла себя. Она не позволит этому случиться снова!

 Сейчас фотографии нет. Это факт. Но она была – это тоже факт. Выходит, кто-то забрал ее. Может быть, Бобби понял, что именно тот снимок расстроил ее, и забрал его? Или кто-то дру­гой проник в ее квартиру, пока она была в больнице, и забрал фотографию?

 Но в таком случае это мог быть только тот, кто послал ее. Джо быстро запихнула фотографии в конверт. Как ни безумна эта идея, она будет пока за нее держаться. Кто-то играет с ней в жестокую игру, и если она поддастся наваждению, то позволит шутнику победить.

 Джо сунула конверт обратно в ящик, захлопнула его и вышла из лаборатории.

 Однако кое-что можно подтвердить или исключить всего одним телефонным звонком. Быстро вернувшись в свою комнату, Джо достала записную книжку, перелистала ее и на­брала номер квартиры, которую Бобби Бэйнз снимал с парой приятелей по колледжу. Она только спросит – и все. Спросит как бы между прочим. Просто спросит, не брал ли он ту фото­графию.

 К третьему гудку ее нервы напряглись до предела.

 – Алло!

 – Бобби?

 – Нет, это Джек, но я к твоим услугам, детка.

 – Это Джо Эллен Хэтуэй, – сухо сказала Джо. – Я хотела бы поговорить с Бобби.

 – О… – Она услышала, как парень откашливается. – Изви­ните, мисс Хэтуэй. Я думал, это одна из… Неважно. А Бобби нет дома.

 – Вы не могли бы попросить его связаться со мной? Я остав­лю номер телефона, по которому меня можно найти.

 – Конечно, но я не знаю, когда он вернется. Даже не знаю, где он. Уехал сразу после экзаменов – ему не терпелось собрать снимки к следующему семестру.

 – Я все-таки оставлю свой номер, – сказала Джо и продик­товала номер телефона. – Если Бобби появится, передайте ему. Хорошо?

 – Конечно, мисс Хэтуэй. Он сам хотел поговорить с вами. Он волновался из-за… В общем, переживал. И хотел знать, можно ли будет работать с вами осенью. То есть, как вы себя чувствуете?

 Совершенно ясно: приятель Бобби знает о ее нервном срыве. Что ж, этого следовало ожидать…

 – Все в порядке, спасибо, – холодно ответила она, пресекая дальнейшие расспросы. – Если Бобби объявится, передайте, что мне необходимо поговорить с ним.

 – Обязательно, мисс Хэтуэй. И…

 – До свидания, Джек.

 Она повесила трубку и закрыла глаза.

 Ну и что, если Бобби рассказал друзьям о ее проблемах? Нельзя придавать этому большого значения. Нельзя смущаться или расстраиваться. Вполне естественно, что он поделился с друзьями, раз его наставница в одно прекрасное утро свихну­лась, набросилась на него и ему пришлось везти ее в больницу…

 Придется наступить на горло своей гордости и пережить унижение, решила Джо. Пытаясь отделаться от липкого чувства стыда, она отправилась вниз. Если повезет и Бобби позвонит в течение следующих двух недель, тогда хоть что-нибудь прояс­нится.

 Уже взявшись за ручку кухонной двери, Джо остановилась. Из кухни снова слышались голоса.

 – Брайан, с ней что-то случилось! Она сама не своя. Она разговаривала с тобой?

 – Кейт, ты же знаешь: Джо никогда ни с кем не разговарива­ет. Почему она должна была разговаривать со мной?

 – Ты – ее брат!

 Джо услышала звон посуды, почувствовала запах жареного мяса, еще не выветрившийся после завтрака. Открылась дверца шкафчика, затем захлопнулась.

 – Какое это имеет значение? – раздраженно спросил Брай­ан, и Джо представила, как он нетерпеливо пожимает плечами, пытаясь отделаться от Кейт.

 – Большое значение! Брайан, если бы ты приложил хоть ка­пельку усилий, может, она и открылась бы тебе.

 – Послушай, она прекрасно выглядела вчера вечером. Не отходила от Нэтана пару часов, с удовольствием пила пиво, ела сосиски.

 – А сегодня приехала из кемпинга бледная как смерть! Пере­пады настроения не прекращаются у нее с самого приезда. И это неожиданное возвращение… Она ведь так и не сказала, почему вернулась. Только не говори, что ты не заметил, как она дерга­ется.

 Больше Джо ничего не хотела слышать. Она быстро развер­нулась и поспешила к парадной двери.

 Ну вот. Они все следят за ней, ждут, когда она сломается. Если бы она рассказала им о своем нервном срыве, они бы, не­сомненно, проявили сочувствие… Разумеется, это очень трога­тельно, но ей не выдержать их сочувственных кивков и шепот­ков за спиной.

 К черту все! Джо вышла из дома на солнечный свет, глубоко вдохнула свежий воздух. Она справится. Должна справиться! А если ей не дадут обрести душевный покой здесь, она уедет.

 Но куда? На нее нахлынуло отчаяние. Куда бежать из пос­леднего убежища?

 Энергия покидала ее капля за каплей. Еле волоча ноги, Джо спустилась с террасы и поняла, что слишком устала, чтобы бе­жать куда-либо. Она подошла к веревочному гамаку, висевшему в тени двух огромных дубов, и забралась в него. Как в колыбели, подумала она, когда гамак, покачиваясь, принял ее в объятия.

 В далеком детстве в жаркие дни она иногда находила здесь свою мать и забиралась к ней в гамак. Аннабелл прижимала ее к себе и рассказывала свои прекрасные сказки. Мама пахла ветром и солнцем, они качались и качались, глядя на клочки неба сквозь зеленые листья…

 Тогда деревья были выше, размышляла Джо. Конечно, они выросли за прошедшие двадцать лет, но ведь выросла и она. Не­ужели Аннабелл никогда не увидит своих взрослых детей?!

 Он шел широким шагом по набережной Саванны, не обра­щая внимания на яркие киоски и суетливых туристов. Экспери­мент оказался очень далеким от совершенства. Женщина была выбрана неправильно. Конечно, он понимал это с самого нача­ла. Собственно, он даже не выбирал ее – просто решил вос­пользоваться случаем…

 Он испытал возбуждение, но лишь на мгновение. Вспыш­ка – и все кончилось. Как слишком быстрый оргазм.

 Теперь он стоял, пристально глядя на реку, и успокаивал себя. Короткое упражнение по самовнушению замедлило его пульс, привело в норму дыхание, расслабило мышцы. Он изу­чил эту технику во время своих многочисленных путешествий.

 Вскоре он вновь стал различать звуки: звонок проехавшего мимо велосипеда, шуршание шин по мостовой, голоса покупа­телей, смех ребенка, наслаждавшегося мороженым…

 Он снова спокоен, снова контролирует ситуацию!

 Какая-то женщина, проходя, обернулась, и он улыбнулся, довольный тем, что привлекает внимание. А почему бы и нет? Красивое лицо, отличная фигура, слегка развевающиеся на ветру волосы… Женщины никогда не могли равнодушно прой­ти мимо него.

 И, конечно, не осталась равнодушной Джинни.

 Она так охотно пошла с ним по темному пляжу, не побоялась углубиться в дюны. Кокетничала. От выпитой текилы ее медли­тельный южный говор стал совершенно неразборчивым.

 Она так и не поняла, что с ней произошло. В буквальном смысле не поняла, что ее ударило! Он закусил губу, подавляя смешок. Один резкий удар по затылку – и она рухнула на зем­лю. Как легко он унес ее в лес! Предвкушение так опьянило его, что она казалась невесомой. Процесс раздевания был… да, воз­буждающим. Правда, ее тело оказалось пышнее, чем ему хоте­лось бы, но ведь это была всего лишь репетиция.

 Однако он слишком спешил. Сейчас, когда он способен ана­лизировать, это невозможно отрицать. Он действовал слишком поспешно. Неловко возился с оборудованием, так не терпелось сделать первые снимки: обнаженное тело, руки, связанные над головой и прикрученные к крепкому молодому дереву. Надо было раскинуть волосы, добиться идеального освещения и ра­курса. А он не стал тратить время.

 Его опьянило собственное могущество, и он изнасиловал ее, как только она пришла в сознание. А ведь он хотел сначала по­говорить с ней, сфотографировать страх, разраставшийся в ее глазах, когда она начала понимать, что он собирается делать.

 Он хотел сделать все так, как это было с Аннабелл…

 В памяти возникли строчки дневника:

 Она боролась, пыталась заговорить. Ее изумительные длинные ноги дергались, извивались. Спина выгибалась. И спокойное, холодное чувство абсолютной власти охватило меня.

 Она – объект. Я – художник.

 Так это было с Аннабелл. Так должно было быть и в этот раз.

 Но первый оргазм разочаровал его. Такой… обыкновенный, думал он теперь. Ему даже не хотелось больше насиловать ее: это вдруг показалось неприятной работой, а не удовольствием, всего лишь необходимостью – чтобы сделать последние снимки.

 Но когда он вынул из кармана шелковый шарф, обмотал им ее шею и стал медленно затягивать, следя, как становятся огромными ее глаза, как судорожно раскрывается рот, чтобы глотнуть воздух, закричать…

 Да, во второй раз было намного лучше. Он получил настоя­щее удовольствие: оргазм был прекрасным, сильным и долгим.

 И тот последний снимок – вероятно, одно из его лучших творений.

 Он назовет его «СМЕРТЬ ПРОСТИТУТКИ». Ибо кто она, если не проститутка, не обыкновенная дешевка, которую не жалко выбросить?

 Наверное, именно поэтому все было так далеко от совершен­ства. Но это не его вина, а ее! Теперь, когда он все проанализировал, его настроение значительно улучшилось. Виноват объект, а не художник!

 И все же как досадно, что он выбрал именно ее. Черт побери!

 Ему пришлось снова напомнить себе, что это была всего лишь тренировка, всего лишь репетиция с дублером.

 В следующий раз он добьется совершенства. С Джо.

 С легким вздохом он погладил кожаный «дипломат», в кото­ром лежали фотографии, отпечатанные в арендованной непода­леку квартире. Пора было возвращаться на остров.

 Брайан сам отправился в сад бороться с сорняками. Это обе­щала сделать Лекси, но Брайан не сомневался, что она умчалась на поиски Джифа – соблазнить его на вечерние развлечения.

 Ночью из окна своей спальни он видел, как они возвращались. Насквозь промокшие, в песке, хихикающие, как дети… Любому стало бы ясно, что они не только купались. Он был приятно удивлен и даже немного позавидовал.

 Они явно считали совершенно естественным просто отдать­ся друг другу, просто жить данным моментом. Правда, Брайан понимал, что Джиф задумал нечто гораздо большее, чем минут­ное наслаждение. А Лекси… Лекси, судя по всему, намерена лишь мимоходом отбить чечетку на сердце очередного поклонника.

 Однако Джиф умен и терпелив и, вероятно, в конце концов заставит Лекси плясать под свою дудку. Интересно будет пона­блюдать, подумал Брайан. С безопасного расстояния.

 Это то, что всегда было необходимо ему. Безопасное рассто­яние Брайан потянулся в карман короткого холщового фартука за культиватором и вдруг услышал жалобные всхлипывания. Он оглянулся и увидел женщину в гамаке. Его сердце на мгновение остановилось. Темно-рыжие волосы в зеленой тени, вяло упавшая рука, тонкая, бледная, изящная. Потрясенный, Брайан сде­лал шаг к ней, но она беспокойно повернула голову, и он отступил.

 Господи! Это не его мать. Это всего лишь Джо. Поразитель­но, как она иногда похожа на Аннабелл! При определенном ос­вещении, в определенном ракурсе. И в такие моменты невоз­можно сдержать поток воспоминаний, унять боль… В летние дни мать любила покачаться часок в гамаке. И если Брайан на­ходил ее там, то садился рядом на землю, скрестив ноги. Она клала руку на его голову, ерошила волосы и расспрашивала о последних приключениях.

 И всегда внимательно слушала! Или так ему тогда казалось? Скорее всего она просто грезила под его болтовню. Грезила о своем любовнике, о том, как сбежит с ним от мужа и детей! О сво­боде, которая нужна была ей больше, чем сын!

 Но сейчас в гамаке спала Джо – и, судя по всему, спала бес­покойно.

 Брайан сказал себе, что нужно отвернуться и уйти, оставить Джо наедине с ее демонами. Какое ему дело до кого бы то ни было в этом мире – в мире, где матери бросают детей? Однако он подошел к сестре и озабоченно нахмурился, глядя, как она стонет и дергается во сне.

 – Джо! – Он положил ладонь на ее плечо, потряс. – Про­снись, милая, проснись!

 То, что преследовало Джо среди призрачных, раскачиваю­щихся на диком ветру деревьев, впилось когтями в ее тело.

 – Нет! – Она вскочила, пытаясь освободиться. – Не трогай меня!

 – Тихо… – Брайан сам не мог понять, что испытывает. Тре­вогу? Удивление? Жалость? – Успокойся, все хорошо.

 Прерывисто дыша, Джо уставилась на него невидящим взгля­дом.

 – Брайан? – Она обессилено рухнула в гамак и закрыла глаза. – Извини. Я видела плохой сон…

 – Я так и понял. – И еще он понял, что встревожен больше, чем ожидал. Кейт, как обычно, права: у Джо явно серьезные проблемы. Он воспользовался ситуацией и присел на краешек гамака. – Хочешь чего-нибудь? Может, воды?

 Джо открыла глаза, посмотрела на его ладонь, накрывшую ее руку, и в ее взгляде мелькнуло изумление. Она не смогла вспом­нить, когда в последний раз он брал ее за руку. Или она – его.

 – Нет. Все в порядке. Это был просто сон.

 – У тебя и в детстве бывали кошмары. Ты просыпалась и от­чаянно звала папу.

 – Да, – она выдавила слабую улыбку. – Наверное, не от всего можно избавиться с возрастом.

 – Тебя и теперь мучают кошмары? – Он постарался задать свой вопрос небрежно, но Джо заметила беспокойство в его глазах.

 – Во всяком случае, больше никого не зову, когда просыпа­юсь, – холодно ответила она.

 – Ну, в этом-то я не сомневаюсь.

 Он хотел встать и уйти: разве ее проблемы не перестали ка­саться его давным-давно? Но остался сидеть, легко покачивая гамак.

 – Брайан, самостоятельность – не порок!

 – Конечно.

 – И самой справляться со своими проблемами – не грех.

 – Ты именно это и делаешь, Джо? Справляешься с пробле­мами? Ну, тогда отдыхай. У меня и своих проблем достаточно.

 И опять он не ушел, и они тихо качались вместе в зеленой тени. Ей было так хорошо, так спокойно, что слезы навернулись на глаза. Джо не смогла сдержаться и осторожно сказала:

 – В последнее время я много думала о маме. Брайан напрягся.

 – Почему?

 – Я видела ее! Мысленно, – добавила она поспешно, чтобы он не догадался о фотографии. – Она мне снилась, Бри. Ты знаешь, я думаю, что она умерла…

 Слезы выкатились из глаз, но Джо не заметила их. Их увидел Брайан, и все сжалось у него внутри.

 – Джо Эллен, какой в этом смысл? Зачем изводить себя тем, что случилось двадцать лет назад и что невозможно изменить?

 – Я не могу удержаться… И не могу это объяснить. Я просто все время думаю о ней.

 – Она бросила нас, и мы это пережили. Теперь надо забыть.

 – А что, если она не сбежала?! Что, если кто-то забрал ее, что, если…

 – Что, если ее похитили? Господи! Полицейские не закры­вали дело больше года и ничего не нашли. Никаких доказа­тельств похищения или убийства. Она сбежала. Вот и все. Пере­стань сводить себя с ума.

 Джо снова закрыла глаза. Вероятно, именно это она и делает: медленно сводит себя с ума.

 – А разве лучше думать, что она лгала каждый раз, когда го­ворила, что любит нас? Разве это не сводит с ума, Брайан?

 – Лучше просто не трогать прошлое.

 – И оставаться в одиночестве? – прошептала она. – Ведь каждый из нас одинок. Потому что, когда кто-то говорит, что любит нас, мы не верим ему: возможно, он тоже лжет. Лучше не рисковать. Лучше оставаться в одиночестве, чем оказаться бро­шенным.

 Ее слова ударили так близко к цели, что Брайан рассвирепел.

 – Джо, это у тебя кошмары, а не у меня! – Он быстро при­нял решение и поднялся, боясь передумать. – Пошли!

 – Куда?

 – Прокатимся.

 Он схватил ее за руку, рывком поставил на ноги и потащил к своей машине.

 – Куда? В чем дело?

 – Просто делай, что тебе говорят, черт побери! – Брайан пихнул ее в машину, захлопнул дверцу и с удовлетворением об­наружил, что она слишком ошеломлена, чтобы сопротивляться. – Кейт с меня не слезает, – пробормотал он, садясь за руль и по­ворачивая ключ зажигания. – Ты плачешь. Я сыт по горло! Ви­дишь ли, у меня и своя жизнь есть.

 – О да! – Джо шмыгнула носом и вытерла слезы тыльной стороной ладони. – Очень бурная жизнь, Брайан.

 – Заткнись! – Машина рванула с места и помчалась к глав­ной дороге. – Раз уж ты явилась домой, бледная как смерть, по­хожая на мешок с костями, придется докопаться до причины.

 А потом, бог даст, все снова расползутся по своим драгоценным углам и оставят меня в покое!

 Джо заподозрила неладное и вцепилась в ручку дверцы.

 – Куда мы едем?

 – Ты едешь, – поправил Брайан. – К врачу.

 – Черта с два! – Вспыхнувшее в ней изумление было едва ли не сильнее тревоги. – Немедленно останови эту чертову маши­ну и выпусти меня!

 Он сурово сжал губы и увеличил скорость.

 – Ты едешь к врачу. И если понадобится, я применю силу. Посмотрим, действительно ли Керби хоть наполовину такой хо­роший врач, как она о себе думает.

 – Я не больна!

 – Тогда тебе нечего бояться врача.

 – Я не боюсь, я злюсь. И не хочу впустую тратить время Керби.

 Машина повернула на маленькую подъездную аллею и у кот­теджа Керби резко остановилась, взвизгнув тормозами.

 – Можешь идти своими ногами. Если же нет – я переброшу тебя через плечо и все равно втащу туда. Но это поставит нас обоих в глупое положение. Выбирай.

 Они злобно смотрели друг на друга. Джо поняла, что брат разгневан не меньше ее. В словесном сражении она еще могла бы победить. Но если он действительно решит применить силу – а если вспомнить их детство, это вполне вероятно, – у нее нет ни шанса. Ничего не оставалось, как вести себя с достоинством.

 Гордо подняв голову, Джо вышла из машины и поднялась по ступенькам.

 Керби они нашли в кухне – она мазала кусок хлеба ореховой пастой.

 – Привет! – Она по привычке облизала большой палец, переводя взгляд с одного разъяренного лица на другое и удивля­ясь, как неожиданно сильно проявилось фамильное сходство. – Хотите перекусить?

 – У тебя есть время на осмотр? – спросил Брайан, вытолк­нув вперед Джо.

 Джо обернулась и зашипела на брата, а Керби спокойно от­кусила кусочек бутерброда.

 – Конечно! Следующий больной в половине второго. – Она весело улыбнулась. – Кто из вас хочет оголиться передо мной сегодня?

 – Ты видишь – Керби некогда. Она обедает, – важно сооб­щила Джо брату.

 – Ореховая паста – не обед, если тебе больше шести лет. –

 Брайан снова подтолкнул Джо. – Иди, раздевайся! Мы не уйдем отсюда, пока она не осмотрит тебя с головы до ног.

 – Странно, что ты ее не связал, – Керби внимательно по­смотрела на Брайана. Она надеялась, что его грубость вызвана тревогой за сестру, но не была в этом уверена. – Иди, Джо. В мою бывшую комнату. Я сейчас приду.

 – Но со мной все в порядке!

 – Вот и прекрасно. Это облегчит мою работу и даст возмож­ность наказать Брайана после. – Керби провела рукой по своей аккуратной прическе и снова улыбнулась. – Лишний осмотр никогда не помешает.

 – Ну, если тебе совсем уж нечем заняться… – Джо развер­нулась и, стараясь держаться независимо, покинула кухню.

 – Что случилось, Брайан? – прошептала Керби, когда дверь захлопнулась.

 – У нее кошмары, и она ничего не ест. Утром вернулась из кемпинга белая как полотно.

 – А что она делала в кемпинге?

 – Джинни сегодня не явилась на работу.

 – Джинни? Это на нее не похоже… – Керби озабоченно на­хмурилась, но потом решила, что у нее будет время поволно­ваться за Джинни позже. – Хорошо, что ты привез ее. Я, при­знаться, сама хотела ее осмотреть.

 – Ты должна выяснить, что с ней происходит.

 – Брайан, я посмотрю ее и, если у нее что-то органическое, найду причину. Но я не психиатр.

 Он раздраженно сунул руки в карманы.

 – Просто выясни, что с ней.

 Керби кивнула и сунула ему остаток своего бутерброда.

 – Молоко в холодильнике. Не стесняйся. Когда Керби вошла в смотровую, Джо, еще совершенно оде­тая, расхаживала взад-вперед по комнате.

 – Послушай, Керби…

 – Джо, ты ведь мне доверяешь?

 – Это не имеет никакого отношения…

 – Давай я осмотрю тебя, и тогда всем станет лучше. – Керби достала свежую сорочку. – Переодевайся, а я пока буду запол­нять карту. Мне нужен анамнез… история болезни: последняя менструация, жалобы, какие лекарства ты принимаешь, есть ли аллергия – и тому подобное. – Она наклонилась, чтобы запи­сать на карте имя Джо, и добавила: – Всегда лучше капитулиро­вать изящно. Брайан сильнее тебя.

 Джо пожала плечами, вздохнула и начала расстегивать ру­башку.

 – Кровяное давление высоковато. – Керби сняла манжет прибора. – Но ничего страшного: это, вероятно, из-за недавней драки со старшим братом.

 – Очень смешно…

 Керби проигнорировала ее сарказм, согрела фонендоскоп в ладонях, а затем прижала его к спине Джо.

 – Глубокий вдох – выдох. Еще раз. Ты слишком худая. Как женщина, я зеленею от зависти, но как врач…

 – В последнее время у меня почти нет аппетита.

 – А вот это уже можно считать симптомом: как-никак ты питаешься у Брайана. – Керби взяла офтальмоскоп и занялась глазами Джо. – Голова болит?

 – Сейчас или вообще?

 – И то, и другое.

 – Сейчас – да, но это уж точно прямой результат схватки с бандитом Брайаном. – Джо вздохнула. – Пожалуй, в послед­ние несколько месяцев голова у меня болит чаще, чем обычно.

 – Боли тупые, пульсирующие или резкие?

 – В основном тупые.

 – Головокружение, обмороки, тошнота?

 – Я… Нет. В общем, нет.

 Керби слегка отодвинулась и пристально посмотрела на Джо.

 – «Нет» или «в общем, нет»? – Джо пожала плечами, и Керби отложила инструмент. – Милая, я врач и твой друг. Мне необходимо, чтобы ты была со мной откровенна, и ты должна знать, что все, сказанное тобой в этой комнате, останется между нами.

 Джо сделала глубокий вдох и решила, что дальше запираться бессмысленно.

 – У меня был нервный срыв, – выпалила она и сразу почув­ствовала несказанное облегчение. – Около месяца назад, перед тем как я приехала сюда. Я просто развалилась на куски и ниче­го не могла с этим поделать!

 Керби молча положила обе ладони на плечи Джо и стала лег­ко их массировать. Джо подняла голову и не увидела в ласковых зеленых глазах ничего, кроме сочувствия. И почувствовала, как к ее собственным глазам снова подступают слезы.

 – Я чувствую себя такой идиоткой…

 – Почему?

 – Я никогда не испытывала подобной беспомощности! Всегда справлялась со всеми проблемами по мере их возникновения. А тогда все громоздилось одно на другое, становилось все хуже и хуже… И главное – я не уверена, происходило это на самом деле или только в моем воображении. А потом я сорвалась. Про­сто сломалась.

 – Ты обращалась к врачам?

 – У меня не было выбора. Представляешь, я устроила жут­кую истерику своему ассистенту! Он отвез меня в отделение «Скорой помощи», и меня оставили в больнице на несколько дней. Нервный срыв. И мне ужасно стыдно…

 – Уверяю тебя, в этом нет ничего стыдного. Но в любом слу­чае ты имеешь право чувствовать то, что чувствуешь. Губы Джо слегка скривились.

 – То есть я не должна стыдиться своего стыда?

 – Абсолютно верно. Ты много работала перед тем, как про­изошел срыв?

 – Много. Но я к этому привыкла, и мне это нравится.

 – Общественная жизнь?

 – Никакой, и это мне тоже нравится. Ты, наверное, спро­сишь о моей сексуальной жизни? Так вот, я не переживала из-за мужчины или из-за отсутствия оного. Я много думала о моей матери… – медленно произнесла Джо. – Я сейчас почти в том же возрасте, в каком она была, когда бросила нас. Может быть, в этом все дело.

 – И ты боялась, что твоя жизнь может опять необратимо из­мениться? Что ситуация выйдет из-под контроля? Джо, пойми, я не психотерапевт, я старомодный врач широкого профиля. Так что сейчас размышляю просто как друг. С каким диагнозом тебя отпустили?

 – Я не совсем поняла… – Джо поежилась. – Признаться, я сама себя отпустила.

 – Понятно. Ты не отметила в бланке никаких лекарств.

 – Я ничего не принимаю. И не спрашивай, что мне пропи­сали. Мне не нужны наркотики! И я не хочу разговаривать с психотерапевтом.

 – Хорошо. Постараемся справиться старомодным спосо­бом. Я прописываю тебе свежий воздух, отдых, регулярное пи­тание и хороший секс – если, конечно, ты сможешь его обеспе­чить, – добавила Керби с улыбкой.

 – Секс для меня не главное!

 – Ну, милая, тогда ты действительно сумасшедшая. Джо растерянно замигала.

 – Вот спасибо…

 – Оскорбления – бесплатно. И последний мой рецепт: раз­говаривай! Со мной, с родными, со всеми, кому ты доверяешь. Не отгораживайся. Тебя любят, Джо! Позволь себе опереться на близких. – Увидев, что Джо хочет возразить, Керби замотала головой. – Твой брат переполошился так, что притащил тебя сюда, а он – с тех пор как я переехала на остров – шарахается от этого дома, как от чумы. И если я хоть чуть-чуть разбираюсь в людях, он сейчас мечется по кабинету и умирает от страха, что я выйду и скажу: «Твоей сестре осталось жить три недели».

 – Поделом ему! – Джо тяжело вздохнула. – Хотя мне поче­му-то действительно стало гораздо лучше. – Вдруг она замети­ла шприц и замерла от ужаса. – Это еще зачем, черт побери?!

 – Мне просто нужно немного твоей крови, – ухмыльнулась Керби. – Хочешь завизжать и посмотреть, как быстро Брайан сюда ворвется?

 Джо отвела взгляд от иглы и затаила дыхание.

 – Такой радости я ему не доставлю!

 Когда Джо снова оделась, Керби сунула ей пузатую пласт­массовую бутылочку.

 – Это витамины. Очень эффективные. Когда начнешь пи­таться нормально, они тебе не понадобятся, а пока поддержат. Как только анализ крови вернется из лаборатории, я тебе сооб­щу. Все остальное у тебя в пределах нормы.

 – Керби, я тебе очень благодарна.

 – Тогда докажи это: заботься о себе и приходи поболтать, когда почувствуешь необходимость.

 – Приду! – Джо редко проявляла свои чувства, но сейчас она наклонилась и поцеловала Керби в щеку. – Договорились. И я действительно признательна тебе. Мне давно не было так хорошо.

 – Отлично! Всегда следуй советам доктора Керби – и бу­дешь чувствовать себя еще лучше!

 Оставив свои сомнения при себе, Керби вывела Джо из смот­ровой.

 Брайан вел себя именно так, как она и ожидала: беспокойно метался по гостиной. Он остановился и хмуро посмотрел на них. Керби ответила на его немой вопрос ослепительной улыбкой.

 – У вас отличная здоровая девочка, папочка! Сто десять фунтов. Поздравляю.

 – Очень смешно. Что у тебя, черт побери? – обратился он к Джо.

 Джо прищурилась.

 – Я абсолютно здорова, ясно? И возвращаюсь домой. Ты мне безумно надоел! Керби, спасибо, что втиснула капризы этого идиота в свое расписание.

 – О, именно над этим я работаю уже несколько месяцев. Когда за Джо захлопнулась дверь, Керби рассмеялась, а Брайан, казалось, готов был наброситься на нее с кулаками.

 – Я хочу знать, что с моей сестрой!

 – В данный момент она страдает острой аллергией на собст­венного брата. Болезнь крайне неприятная, но редко заканчи­вается летальным исходом.

 – Ты станешь, наконец, серьезной, черт побери? – проце­дил он сквозь зубы, и Керби одобрительно кивнула.

 – Ты мне больше нравишься, когда похож на человека. – Она прошла в кухню и с удовольствием обнаружила, что Брайан сварил свежий кофе. – Хорошо, я стану серьезной. Может быть, сядешь?

 У него сердце ушло в пятки.

 – Настолько плохо?

 – Не так плохо, как ты, видимо, думаешь. Господи, Брайан, ты все видишь в черном свете, как настоящий мужчина!

 Она затаила дыхание, когда он схватил ее за плечи и хоро­шенько встряхнул.

 – Я не настроен шутить!

 – Ну что ж. Кажется, мои остроумные замечания тебя не расслабляют. Результаты анализов будут готовы недели через две, но я могу высказать свое квалифицированное мнение на основании осмотра. Джо сильно переутомлена. Она нервнича­ет, напряжена, и это ее тревожит. Ей сейчас необходимо одно: поддержка. И это именно то, что ты можешь ей дать.

 Ему стало немного легче дышать.

 – И это все?! Все?

 Керби отвернулась и налила себе кофе.

 – Существует врачебная тайна. Джо имеет право на личную жизнь и на мое благоразумие.

 – Джо – моя сестра!

 – Да, и я счастлива, что ты принимаешь ваши родственные отношения так близко к сердцу. Я, признаться, не была в этом уверена. Держи, – она сунула кружку ему в руку. – Брайан, Джо вернулась сюда, потому что ей были необходимы дом и се­мья. Так будь рядом! Больше я ничего не могу сказать тебе. Все остальное должно исходить от нее.

 Брайан машинально отхлебнул кофе. Слава богу, у Джо нет ни одной из тех таинственных и смертельных болезней, которые мерещились ему, пока он ждал. Она просто вымоталась. Это не рак и не опухоль мозга.

 – Ладно, – пробормотал он. – Думаю, я смогу заставить ее регулярно питаться и пригрожу Лекси, чтобы не кидалась на нее.

 – Ты очень мил, – язвительно усмехнулась Керби.

 – Нет, я не мил! – Брайан резко поставил кружку на стол. Его тревоги развеялись настолько, что теперь он ясно видел Керби. Видел, как улыбаются ему ее русалочьи глаза, какая она холодная и невозмутимая, розовая и золотая… – Я просто забо­чусь о себе. Я хочу, чтобы моя жизнь вернулась наконец в свою колею, а этого не случится, пока Джо не поправится. А излиш­ним альтруизмом я никогда не страдал.

 Взгляд Керби потеплел.

 – Ах ты, лжец! Сейчас же перестань притворяться!

 – Отойди, Керби!

 – Не сейчас, – Керби подняла руки и обняла его лицо ладо­нями. На этот раз он разбудил в ней нечто большее, чем простое вожделение. – Ты обеспечил Джо врачебную консультацию, но не заплатил по счету. А мои услуги недешевы! – Она поднялась на цыпочки и легко коснулась губами его губ.

 Как только Брайан почувствовал ее аромат, его руки сами собой оказались на ее талии.

 – Я повторяю: отойди! – Он наклонил голову и крепко при­жался губами к ее рту. – Почему ты не слушаешься?

 Она уже задыхалась, ей казалось, что легкие вот-вот разо­рвутся, но это было восхитительное ощущение.

 – Я упрямая и настойчивая. Как раз то, что тебе нужно!

 – Ты агрессивная. – Его зубы легонько сжали ее верхнюю губу. – А я не люблю агрессивных женщин.

 – Ммм… Любишь!

 – Не люблю. – Он продолжал наступать на нее, пока не прижал к столу. – Но я хочу тебя… Теперь ты счастлива?

 Керби откинула голову и застонала, когда его губы скользну­ли по ее горлу.

 – Дай мне пять минут, чтобы отменить прием, и мы будем счастливы оба. Бога ради, Брайан, не отпускай меня!

 – Так легко ты не отделаешься!

 Он куснул мочку ее уха с подмигивающим изумрудиком сережкой и снова прижался губами к ее рту. Ее ногти впились в его плечи. Он мысленно уже видел, как овладевает ею прямо на этом столе, как расстегивает «молнию» на своих брюках, стас­кивает ее аккуратные слаксы и вонзается в нее снова и снова, пока не избавится от этого отчаянного желания…

 Но Брайан не овладел ею. Ему было мало того, что она готова была ему сейчас предложить. То, что Керби всколыхнула в его душе, было сильнее плотского желания. Боль, которая кипела в нем, нельзя было утолить так просто.

 – Запомни: теперь все будет по-моему. И тебе придется сми­риться с этим.

 Она все еще дрожала от желания и не могла понять, почему он отстранился и так холодно смотрит на нее.

 – Послушай…

 – Нет, игры кончились. Ты могла отступить, но не отступи­ла. Я вернусь, и тогда все будет так, как я захочу.

 Керби часто дышала, кровь стучала в висках. Как он смеет изучать ее так невозмутимо?!

 – Ты думаешь, что испугал меня?

 – Думаю, тебе не хватит здравого смысла, чтобы испугаться, – он улыбнулся медленно, угрожающе. – А зря. Когда я вернусь, то не буду выяснять, готова ты или нет.

 Керби попыталась принять высокомерный вид.

 – Заносчивый ублюдок!

 – Не буду спорить.

 Брайан отошел к двери, едва сдерживаясь, чтобы не засто­нать. Желание казалось невыносимым. Он бросил на нее пос­ледний взгляд: спутанные, сверкающие на солнце волосы; глаза, искрящиеся ненавистью, бешенством, возмущением; губы, распухшие от его поцелуя.

 – На вашем месте, док, я привел бы себя в порядок. Кажет­ся, только что подъехал ваш следующий пациент.

 Он не стал придерживать дверь, и она с грохотом закрылась за ним.

 Коттедж «Маленькая мечта» – не такой уж большой крюк на обратной дороге в «Приют», размышляла Джо, пытаясь оправ­даться перед собой. И прогулка будет ей полезна.

 Может, она просто хочет фотографировать реку, посмот­реть, какие еще цветы распустились на берегу. И раз уж она пройдет мимо коттеджа, было бы невежливо не остановиться.

 Итак, Джо придумала предлог и даже отрепетировала необ­ходимый небрежный тон. Тем сильнее было ее разочарование, когда она обнаружила, что джипа Нэтана нет на месте…

 Джо нерешительно остановилась перед лестницей, а затем быстро поднялась, боясь передумать. Ничего плохого нет в том, чтобы заглянуть на минутку, оставить записку. Она вовсе не со­бирается что-то трогать, высматривать. Она просто хочет… Черт побери, дверь заперта.

 Странно… На острове редко запирают двери. Любопытство усилилось настолько, что она забыла о хороших манерах и при­жалась лицом к стеклу.

 На длинном столе, отделявшем кухню от гостиной, стоял портативный компьютер, аккуратно закрытый. Рядом – прин­тер и длинные тубусы, очевидно с чертежами. Один большой лист развернут и прижат по углам банкой растворимого кофе, пепельницей и двумя кружками. Однако, как Джо ни вертела головой, рассмотреть чертеж не удалось.

 Это меня не касается! – напомнила она себе, но все-таки продолжала вглядываться. Внезапно за ее спиной зашуршали листья, она отпрянула от окна и оглянулась. Дикая индейка вра­звалку вышла из леса, закулдыкала и тяжело взлетела. Закатив глаза, Джо потерла грудь, пытаясь успокоить сердцебиение. Не хватало только, чтобы Нэтан застал ее за подсматриванием.

 Джо напомнила себе, что у нее полно дел, полно мест, куда надо заглянуть. И она сделала крюк вовсе не для того, чтобы увидеть Нэтана. Ничего подобного! Может, и к лучшему, что она его не застала.

 Сбегая вниз по лестнице и поворачивая на Пальмовую тро­пинку, вьющуюся вдоль реки, Джо продолжала уговаривать себя, что ей совершенно не нужен такой сорт развлечений. Она вполне справится со своими проблемами сама, а Нэтан Делани только осложнит ее жизнь.

 Кроме того, если она сблизится с ним, то придется расска­зать ему… о некоторых вещах. А если она ему о них скажет, то это сразу положит конец их отношениям. Какой нормальный мужчина захочет связываться с чокнутой женщиной?

 Тропинка, окаймленная пальмами, давшими ей название, резко повернула в густую тень леса, похожего на джунгли из-за виноградных лоз и разросшихся папоротников. Джо снова ус­лышала резкое кулдыканье индейки и длинные нежные трели славки. Продолжая спорить сама с собой, она ускорила шаг, ка­мера ритмично застучала по ее бедру.

 Итак, отказавшись от «романа», она просто сэкономит кучу времени и избавит их обоих от неловкости.

 Но куда же он все-таки девался, черт побери?!

 – Тсс! – Услышав шаги, приближавшиеся к поляне, отде­ленной от тропинки толстыми дубами и капустными пальмами, Джиф прикрыл ладонью рот Лекси и прошептал: – Кто-то идет мимо.

 – О господи! – С быстротой молнии Лекси схватила блузку и прижала ее к груди. – Ты ведь сказал, что Нэтан уехал на ма­терик на весь день.

 – Уехал. Я встретил его на дороге к парому.

 – Тогда кто же… Ой! – Взглянув на тропинку сквозь листья папоротников, Лекси хихикнула: – Это Джо! И, как обычно, злится на весь мир.

 – Тихо. – Джиф пригнул голову Лекси. – Я бы не хотел, чтобы твоя сестра застала меня здесь со спущенными штанами.

 – Ты напрасно скромничаешь. Великолепное зрелище!

 – Лекс, ты развратница! – Джиф прижал ее к земле и улыб­нулся. На ней еще был лифчик – они не успели избавиться от него, – и Джиф наслаждался ощущением шелка, трущегося о его грудь. – И как бы я ей все это объяснил?

 – Если она до сих пор не поняла, что происходит, пора ко­му-нибудь открыть ей глаза.

 Покачав головой, Джиф наклонился и чмокнул Лекси в кон­чик носа.

 – Ты слишком сурова со своей сестрой.

 – Сурова? – фыркнула Лекси. – Это она со мной сурова!

 – Ну, скажем, вы обе слишком строги друг к другу. Мне ка­жется, в последнее время у Джо были неприятности.

 – А по-моему, она наслаждается жизнью! – Лекси надулась и принялась наматывать прядь волос Джифа на палец. – У нее есть работа и все эти путешествия. Люди охают и ахают над ее фотографиями, как над новорожденными младенцами. И она зарабатывает кучу денег. Достаточно, чтобы не думать о каком-то жалком наследстве.

 Сгорая от желания, Джиф провел костяшками пальцев по ее подбородку.

 – Милая, глупо тратить время на зависть к Джо!

 – Зависть? – Ее глаза потемнели и широко раскрылись от возмущения. – Какого черта я должна завидовать Джо Эллен?!

 – Вот именно! Какого черта? – Он поцеловал ее легким дразнящим поцелуем. – На самом деле вам обеим нужно одно и то же. Просто вы сами и выбранные вами пути отличаются, как день от ночи, но цель – одна и та же.

 – Неужели? – холодно спросила Лекси. – И какая же это цель?

 – Счастье! Как бы это ни выглядело со стороны, все стре­мятся к счастью. И еще людям хочется оставить свой след на земле. Но то, что она добилась этого раньше, чем ты, не делает тебя менее значительной. В конце концов, она на три года старше.

 Его рассуждения совершенно не убедили Лекси. Ее голос из прохладного превратился в ледяной.

 – Не понимаю, зачем ты притащил меня сюда, если все, что тебе нужно, так это поговорить о моей сестре.

 – Милая, это ты притащила меня! – Джиф ухмыльнулся, словно не замечая, как она яростно извивается, пытаясь вы­браться из-под него. – Насколько я помню, ты явилась к кот­теджу «Замок на песке», где я спокойно занимался своим де­лом – менял сетки. Ты кое-что шепнула мне на ухо, и, прини­мая во внимание одеяло в твоей огромной сумке, что оставалось делать мужчине?

 Лекси вскинула голову, приподняла брови.

 – Ну, Джиф, я не знаю… Что же оставалось делать мужчине?

 – Наверное, я должен продемонстрировать?

 На этот раз он не спешил. Прошлой ночью все произошло так стремительно: они не могли справиться с собственным не­терпением. Но сегодня, в прохладном воздухе и тусклом свете, его руки двигались медленно, пальцы то надавливали, то ласко­во пробегали по ее телу, а горячие губы возвращались к ее рту снова и снова, словно кроме вкуса ее губ на свете больше ничего не существовало.

 Вздох вырвался из самой глубины существа Лекси, и Джиф понял, что ею можно не только овладеть, ее можно соблазнить. Он ждал и того, и другого всю свою жизнь и теперь мог ей пока­зать свою любовь шаг за шагом. И знал, что скоро придет день, когда он сможет сказать ей о своей любви – словами.

 Когда он скользнул в нее, она сладко застонала. Он сдержи­вал себя, стараясь дать ей больше, взять больше. Его движения были ленивыми, как река, текущая неподалеку, и Лекси каза­лось, что речной поток несет ее, как невесомый листок. Когда оргазм наполнил ее тело – долгий, сильный, прекрасный, – ей едва хватило сил выдохнуть его имя.

 – Ммм… – прошептала она, когда Джиф перекатился вмес­те с ней на спину и прижал ее голову к своей груди.

 Никогда Лекси не испытывала ничего, подобного этому вос­хитительному шелковистому ощущению, словно поднимающе­муся по ее телу от самых кончиков ног. А Джиф казался таким невозмутимым, таким уверенным в себе и в ней! Только грохот его сердца под ее щекой доказывал, что он так же потрясен, как она.

 Лекси снова улыбнулась и провела губами по его груди.

 – Должно быть, ты много практиковался… Не открывая глаз, он наслаждался ощущением ее волос под ладонью.

 – Я твердо верю в то, что мастерство надо совершенство­вать, пока оно не станет идеальным.

 – Я бы сказала, ты добился идеального мастерства.

 – Лекси, я просто хотел тебя всю жизнь. Эти слова, так естественно произнесенные, что-то перевер­нули в ней.

 – Мне кажется, где-то в глубине души я тоже всегда хотела тебя…

 Джиф открыл глаза, и в них было такое выражение, что Лекси вдруг стало трудно дышать. Но все-таки она сумела вы­зывающе улыбнуться:

 – Только ты был таким костлявым!

 – А ты была плоской, как доска. – Она хихикнула, потому что он обхватил ладонями ее груди. – Все меняется в этом мире.

 Одним быстрым движением она уселась на него верхом.

 – И ты дергал меня за косички!

 – А ты кусалась. У меня до сих пор на левом плече следы твоих зубов.

 Смеясь, она откинула назад волосы. Будет больно потом рас­чесывать спутанные патлы, но надо признать, что наслаждение стоило боли.

 – Врешь!

 – Ни черта не вру. Мама называет их «клеймом Хэтуэев».

 – Дай посмотреть!

 Лекси дергала его, пока он не перекатился на бок, затем при­щурилась, хотя и без этого достаточно ясно могла разглядеть слабый белый шрам. Ее клеймо! Он носит ее клеймо! Она затре­петала от волнения, но постаралась не подать вида.

 – Где? Я ничего не вижу. – Она наклонилась поближе. – О, ты имеешь в виду эту ерунду? Подумаешь, ничего особенного! Думаю, сейчас у меня получится гораздо лучше.

 Прежде чем он понял ее намерение, она вонзила зубы в его плечо. Джиф с воплем оторвал ее от себя, и они покатились, пу­таясь в одеяле. Его руки скользили по ее телу, и она задохнулась не только от смеха, но и от вновь вспыхнувшего желания.

 – Пришло время и мне заклеймить тебя!

 – Джиф, не смей кусаться! – Она хихикнула, но тут же испу­ганно вскрикнула: – Ой! Дьявол!

 – Я еще не укусил.

 – Значит, кто-то другой.

 Змеи?! Он подхватил ее на руки и вскочил. Лекси изумленно раскрыла рот, увидев, как его взгляд, мгновенно ставший жест­ким и холодным, заметался по земле. Ее романтическое вообра­жение уже рисовало жуткие картины, но ничто не скользило, не ползало в траве. Джиф поставил Лекси на ноги, повернул ее к себе спиной и увидел слабую красную царапину на изящной ло­патке.

 – Ты просто наткнулась на что-то, вот и все. – Он легко по­целовал царапину, а затем наклонился и поднял серебряную подвеску. – Смотри-ка, чья-то сережка.

 Лекси никак не могла прийти в себя от восторга. Господи, он поднял ее, как перышко! И держал так, словно собирался защи­тить от огнедышащего дракона.

 Она мысленно увидела Ланселота и Гвиневру, смутные очер­тания средневековых замков и не сразу сосредоточилась на се­режке в руке Джифа – блестящей грозди маленьких серебряных звезд.

 – Это же сережка Джинни! – Слегка нахмурившись, Лекси взяла сережку. – Из ее любимой пары. Странно, почему она оказалась здесь?

 Джиф поднял брови.

 – Думаю, и другие пользуются лесом не только для прогулок. Засмеявшись, Лекси села на одеяло, аккуратно положила се­режку рядом с собой и потянулась за лифчиком.

 – Наверное, ты прав. Хотя далековато от кемпинга и ее кот­теджа. Ты не помнишь, эти сережки были на ней прошлой ночью?

 – Я не слежу за сережками собственной кузины.

 – А я почти уверена…

 Лекси умолкла, пытаясь вызвать в памяти прошлый вечер. Джинни была в ярко-красной рубашке с серебряными кнопка­ми, тесных белых джинсах с ковбойским поясом… Да, почти на­верняка на ней были ее любимые серебряные висюльки! Джин­ни нравилось, как они качаются, отражая свет.

 – Ну, неважно. Я ей отдам. Если, конечно, увижу ее в бли­жайшее время.

 Джиф сел и стал натягивать джинсы.

 – Что ты хочешь этим сказать?

 – Должно быть, ей вчера попался очень пылкий приятель. Она утром не пришла на работу.

 – Что значит – не пришла? Джинни всегда приходит на ра­боту!

 – Ну, а сегодня утром не пришла. Я слышала, как Кейт руга­лась с папой, когда спустилась обслуживать утреннюю смену. – Лекси покопалась в своей огромной сумке, вытащила щетку и начала мучительный процесс расчесывания спутанных волос. – Куча туристов, одни приезжают, другие уезжают – и никаких следов Джинни. Кейт послала в кемпинг папу и Джо.

 Джиф поднялся и застегнул джинсы.

 – Ее домик проверили?

 – Я закончила смену до того, как они вернулись, но, думаю, проверили. Кейт была очень встревожена.

 – Это не похоже на Джинни. Она, конечно, сумасбродна, но никогда бы не поставила Кейт в затруднительное положение.

 – Может, ей просто стало плохо? – Лекси потерла пальцами сережку и убрала ее в карманчик крохотных шортов, которые надела, чтобы свести Джифа с ума. – Она здорово налегала вчера на текилу.

 Джиф кивнул, но такое объяснение его не убедило. Он знал, что даже похмелье не помешало бы Джинни выйти на работу или найти себе замену. Он вспомнил, как она, качаясь, брела по темному пляжу, махала ему и Лекси, посылала им воздушные поцелуи…

 – Я загляну к ней. Проверю.

 – Обязательно. – Лекси встала, наслаждаясь его взглядом, скользившим по ее голым ногам. – А потом… Может быть, потом ты смог бы проверить меня?

 – Я как раз подумывал об этом. Заглянуть, пообедать в гос­тинице. Ты бы… обслужила меня.

 – О! – Ее губы по-кошачьи изогнулись, она медленно про­вела щеткой по длинным тугим спиралям волос. – Ты действи­тельно об этом думал?

 – Да. И о том, как потом поднялся бы наверх, в твою комна­ту. Мы могли бы – для разнообразия – повторить это в постели.

 – Хорошо, – она облизала верхнюю губу. – Может, вече­ром я буду свободна… если ты дашь хорошие чаевые.

 Он усмехнулся и поймал ее влажные губы; этот поцелуй чуть не лишил ее сознания.

 – Неплохое начало, – медленно выдохнула она, когда снова смогла дышать, и наклонилась свернуть одеяло, намеренно по­вернувшись к нему попкой, соблазнительно обтянутой крохот­ными шортами. – Я собираюсь отлично… обслужить тебя!

 К тому времени, как Джиф снова оказался в своем грузовике на дороге, ведущей к кемпингу, его сердце билось уже почти нормально. Сколько энергии в этой женщине! – думал он. Жизнь с ней наверняка будет одним долгим приключением. Пока еще она не готова смириться с мыслью о жизни с ним, но он над этим поработает.

 Джиф улыбнулся, включил радио, и Клинт Блэк завопил в динамиках. Пока все идет отлично, именно так, как он плани­ровал. Ухаживание, предложение, свадьба, а дальше – долгая счастливая жизнь… Скоро он убедит ее в том, что именно он ей нужен, а пока они не дадут скучать друг другу.

 Он свернул к кемпингу и нахмурился, увидев в конторе под­ростка.

 – Привет, Колин, – Джиф притормозил и высунулся из окна. – Сегодня ты на посту?

 – Как видишь.

 – А Джинни?

 – Ни слуху ни духу, – парень похотливо подмигнул. – Должно быть, нашла себе подходящего парня.

 – Наверное, – согласился Джиф, но ему стало не по себе. – Я загляну в ее коттедж. Посмотрю, что стряслось.

 – Желаю удачи.

 Джиф ехал медленно, опасаясь, что в любой момент под ко­леса может выскочить ребенок. Лето на носу, и детей будет еще больше. В кемпинге, в коттеджах, на пляже… Обитатели коттед­жей будут полдня жариться на солнце, а затем возвращаться домой и включать кондиционеры на полную катушку. А это значит, что придется непрерывно менять спирали.

 В общем, он не возражал. Это хорошая, честная работа. И, меч­тая иногда о чем-то более интересном, он считал, что его время еще придет.

 Джиф остановил машину на короткой подъездной дорожке перед домиком Джинни. Он надеялся найти Джинни в постели или стонущей над раковиной. Это объяснило бы, почему здесь так чертовски тихо. Когда Джинни дома, у нее всегда орет радио, включен телевизор и, перекрывая этот шум, она во весь голос горланит песню или спорит с участниками одного из обо­жаемых ею ток-шоу. По ее словам, это не дает ей чувствовать себя одинокой.

 Но сейчас Джиф слышал только, как щелкали на ветру паль­мовые ветви и глухо шлепались в воду лягушки. Он подошел к двери, распахнул ее, как обычно, не постучавшись, и чуть не подскочил, когда в дверном проеме возникла мужская фигура.

 – Боже праведный, Бри, я же мог умереть от страха!

 – Извини, – Брайан криво улыбнулся. – Я услышал, как подъехала машина, и подумал, может, это Джинни. Она с тобой?

 – Нет, я только что узнал, что она не вышла на работу, и за­ехал проверить.

 – Ее здесь нет. И не похоже, что она была здесь сегодня, хотя трудно сказать наверняка. – Брайан оглянулся через плечо. – Там такой беспорядок, словно три девчонки веселились.

 – Может, она на одной из площадок?

 Брайан обвел взглядом деревья, подступившие к домику почти вплотную. Пара шилохвостов, совершавших свой ежегод­ный миграционный перелет над Атлантикой, отдыхала на затя­нутой ряской воде. В небе лениво парил полевой лунь. Над узкой тропинкой свисали спутанные плети традесканции, весе­ло порхало трио бабочек-парусников.

 Но нигде не было видно следов обитательницы этого укром­ного уголка острова.

 – Я останавливался у первой площадки, потом объехал кем­пинг и повернул сюда. Я везде спрашивал о ней, но никто не видел ее со вчерашнего вечера.

 – Мне это не нравится. – Неприятные предчувствия Джифа переросли в тупую боль. – Бри, мне это совсем не нравится!

 – Мне тоже. Третий час дня. Даже если она провела ночь не здесь, пора бы ей уже объявиться. – Тревога сдавила его виски, он рассеянно потер голову, вспоминая беспорядок в домике Джинни. – Надо обзвонить всех.

 – Я скажу матери. Она успеет сделать полдюжины звонков, пока мы будем возиться с одним. Поехали. Я подкину тебя до твоей машины.

 – Спасибо.

 – Она была очень пьяна прошлой ночью, – заметил Джиф, садясь за руль. – Я видел ее… мы с Лекси видели ее. Мы были в воде… Плавали, – добавил он, искоса взглянув на Брайана.

 – Плавали? Это хорошо.

 Джиф подождал секунду, затем дернул козырек своей кепки.

 – Как еще я должен сказать тебе, что сплю с твоей сестрой? Брайан надавил пальцами на глаза.

 – Похоже, ты нашел удачный способ. Но, учитывая обстоя­тельства, мне трудновато выдавить слово «поздравляю».

 – Хочешь знать о моих намерениях?

 – Нет! – Брайан решительно поднял руку. – Я действитель­но ничего не хочу знать.

 – Я собираюсь жениться на ней!

 – Теперь я точно не смогу выговорить «поздравляю». – Брай­ан повернулся и посмотрел Джифу в глаза. – Ты что, спятил?

 – Я ее люблю! – Джиф резко переключил передачу и подал грузовик задним ходом. – Всегда любил.

 Брайан отчетливо представил себе, как хохочущая Лекси ногой сбрасывает со скалы кровоточащее сердце Джифа.

 – Ты уже большой мальчик, Джиф, и должен понимать, во что ввязываешься.

 – Я понимаю. И еще я понимаю, что и ты, и все остальные в семье недооцениваете Лекси, – в обычно спокойном голосе Джифа слышался гнев, что заставило Брайана удивленно под­нять брови. – Она умная, она сильная, у нее сердце большое, как океан! И если стряхнуть всю шелуху, преданней ее не найдешь.

 Брайан глубоко вздохнул. Он знал, что, помимо этого, его се­стрица беспечна, импульсивна и эгоистична. Но слова Джифа тронули его и пристыдили.

 – Ты прав. К тому же если кто и сможет отполировать ее лучшие качества, то только ты.

 – Я ей необходим! – Джиф забарабанил пальцами по рулю. – Только не говори ей. Я еще не перешел к этому этапу.

 – Поверь мне, если я и обсуждаю что-то с Алексой, то толь­ко не ее личную жизнь.

 – Хорошо. Но я отклонился от темы. Так вот, вчера вечером я видел Джинни. Где-то около полуночи. Я не думал о времени. Она шла по пляжу на юг, остановилась и помахала нам.

 – Она была одна?

 – Да. Сказала, что хочет проветрить мозги. Я не заметил, чтобы она возвращалась, но я был… э-э… в общем, занят, в не­котором роде.

 – Ну, если бы она отключилась на пляже, кто-нибудь на­ткнулся бы на нее, значит, она вернулась по пляжу или прошла напрямую через дюны.

 – Ох, Бри, я совсем забыл! Мы нашли одну ее сережку на по­ляне у реки, со стороны «Приюта».

 – Когда?

 – Совсем недавно. – Джиф остановил грузовичок рядом с машиной Брайана. – Видишь ли, Лекси и я…

 – О, пожалуйста, не заставляй меня представлять эту карти­ну! Вы что, кролики? – Брайан покачал головой. – А ты уве­рен, что это сережка Джинни?

 – Лекси уверена. И она совершенно уверена, что Джинни была в этих сережках прошлой ночью.

 – В таких делах Лекси не ошибается. Но странный путь для Джинни, если она возвращалась домой.

 – И я так подумал. Однако она могла быть не одна. Джинни никогда не уходит до конца праздника… если только не наметит себе другой праздник.

 – Все это не похоже на Джинни.

 – Да. Я, признаться, очень тревожусь, Брайан.

 – И я. – Он вылез из грузовичка, обернулся и облокотился на окно. – Поезжай к матери, пусть начинает обзванивать всех. А я съезжу к парому. Кто знает, может, Джинни встретила муж­чину своей мечты и сбежала с ним в Саванну.

 К шести часам вечера были развернуты полномасштабные поиски. Искали повсюду: в лесу, на крутых туристских тропах северной части острова, по всем пляжам, на дорожках, вьющих­ся по предательским солончакам. Некоторые из тех, кто рыскал по острову, еще помнили, как двадцать лет назад искали другую женщину…

 Прошедшие годы не притупили воспоминаний. Люди иска­ли Джинни, но перешептывались об Аннабелл.

 – Эти девчонки Пендлтон всегда были распущенными, – утверждали одни.

 – Джинни – да, у нее все на виду. А о таких, как Аннабелл, говорят: «В тихом омуте черти водятся», – возражали другие.

 Но обе пропали, и пропали совершенно одинаково…

 Нэтан услышал один из этих разговоров на пристани – швырнув «дипломат» в кабину, он загружал припасы в багаж­ник. Его сердце забилось чуть быстрее, чуть сильнее, от повто­рения имени Аннабелл зазвенело в ушах, и пришлось напо­мнить себе, что другого не следовало ожидать. Он приехал на остров, чтобы встретиться с призраками, и не следует малодуш­но пытаться игнорировать их. Но то, что теперь с именем Анна­белл связывали имя Джинни, встревожило его.

 Нэтан завел мотор и поехал к «Приюту».

 Джо сидела на величественных парадных ступенях, обхватив руками подтянутые к подбородку колени. Услышав шуршание шин, она подняла голову, и он увидел в ее глазах отражение всех своих призраков.

 – Мы не можем найти ее! – Она сжала губы, тщетно пыта­ясь унять дрожь.

 – Я слышал. – Не зная, что еще можно сделать, Нэтан сел рядом с ней и обвил рукой ее плечи, чтобы она могла опереться на него. – Я только что вернулся на пароме.

 – Мы искали повсюду. Уже несколько часов. Она исчезла, Нэтан! Она просто исчезла, как… – Джо не смогла выговорить и, затаив дыхание, запретила себе думать об этом. – Если бы она была на острове, кто-нибудь видел бы ее, кто-нибудь нашел бы ее!

 – Остров большой.

 – Нет, – Джо замотала головой. – Если бы она хотела спря­таться, те, конечно, смогла бы. Джинни знает остров как свои пять пальцев. Каждую тропинку, каждую бухточку. Но дело со­всем не в этом. Она просто исчезла.

 – Я не видел ее на утреннем пароме. Правда, я проспал большую часть пути, но ее трудно не заметить.

 – Мы это уже проверили. Она не пользовалась паромом.

 – Ладно… – Он гладил ее руку, пытаясь придумать еще что-нибудь. – Ну а частные лодки? Их полно вокруг – и у острови­тян, и у тех, кто живет на материке.

 – Она умеет управлять лодкой, но никто из наших не сооб­щил о пропаже или о том, что перевез Джинни.

 – Может быть, какой-нибудь экскурсант?

 – Да, – Джо кивнула, пытаясь заставить себя согласиться. – Многие начинают думать, что она потеряла голову и сбежала с кем-то. С ней такое случалось раньше, но не тогда, когда она должна была выйти на работу. И она никогда не уезжала, не предупредив кого-нибудь.

 Нэтан вспомнил, как Джинни улыбалась ему: «Эй, красав­чик!»

 – Она вчера выпила много текилы.

 Джо нахмурилась и резко отпрянула от него.

 – Джинни – не какая-нибудь безответственная пьяница!

 – Джо, я этого не сказал и не имел это в виду.

 – А что ты имел в виду?! Что ей на всех наплевать? Что она просто удрала, никому ничего не сказав, ни о ком не поду­мав? – Джо вскочила, захлебываясь Словами. – Оставила свой дом, свою семью, всех, кто любил ее, даже не задумавшись о том, как они будут мучиться, как им будет больно?

 Глаза Джо сверкали яростью, голос срывался на крик. Ей уже было неважно, что она говорит не о Джинни, а о своей матери. Не­важно, что, судя по его сочувственному взгляду, он понимает это.

 – Я в это не верю! – Она задержала дыхание, медленно вы­дохнула. – И никогда не верила.

 – Мне жаль. – Он встал, обнял ее и, несмотря на то, что она тут же напряглась и отшатнулась, крепко прижал к себе. – Очень жаль, Джо.

 – Мне не нужно твое сочувствие! Я ничего не хочу от тебя и от кого бы то ни было! Отпусти меня!

 – Нет.

 Ее слишком часто и слишком многие отпускали, подумал Нэтан. Он прижался щекой к ее волосам и ждал, пока она успо­коится.

 Неожиданно Джо перестала вырываться и крепко обхватила его руками.

 – О, Нэтан, мне так страшно! Снова все то же самое, и снова неизвестно, почему…

 Он смотрел поверх ее головы на цветущие колокольчики и львиный зев.

 – А это что-нибудь изменило бы? Если бы ты знала причи­ну. Думаешь, это помогло бы?

 – Может, и нет. Иногда я думаю, нам было бы еще хуже. Всем нам… – Она уткнулась лицом в его шею, благодарная за то, что он сейчас рядом с ней, за то, что он такой сильный. – Я же вижу: отец помнит, и Брайан, и Лекси. Мы не разговариваем, не можем заставить себя говорить об этом. Но это стоит между нами и отдаляет нас друг от друга. Думаю, всегда отдаляло. – Ровный стук его сердца успокаивал ее. – И понимаю, что сей­час больше думаю о маме, чем о Джинни. И ненавижу себя за это.

 – Не смей! – Нэтан коснулся губами ее виска, щеки, губ. – Не надо, – повторил он и поцеловал ее гораздо нежнее и креп­че, чем собирался.

 Она не отшатнулась, ее губы раскрылись. Благодарность, ко­торую она испытывала к нему, переросла в нечто большее. Он взял ее лицо в ладони, затем его руки скользнули по ее телу, и ей показалось, что сердце перестало биться.

 Желание внезапно охватило ее – такое неожиданное, такое сильное, что ей стало страшно. Откуда оно взялось? – ошеломленно думала она. И куда приведет? Джо сейчас захотелось одно­го: чтобы они были просто мужчиной и женщиной, тонущими в бесконечном поцелуе в лучах заходящего солнца среди длинных сгущающихся теней.

 – Я не могу! – прошептала она.

 – Не бойся. Обопрись на меня. Расслабься хоть на минуту, – бормотал Нэтан, снова целуя ее, чувствуя, как она тает под его поцелуями.

 Джо не могла сопротивляться, не могла отказать ни ему, ни себе. Она прижалась к нему, вцепилась в него, и все вокруг закружилось. Но внезапно она услышала скрип шин на дороге внизу и резко отстранилась; Реальность вернулась, безжалостно напоминая о себе.

 – Мне надо идти. Нэтан взял ее за руку.

 – Пойдем со мной. Пойдем ко мне. Забудь об этом хоть не­надолго!

 Охватившее Джо волнение отражалось в ее глазах, делая их ярко-синими.

 – Я не могу.

 Она попятилась, затем взбежала по ступенькам, быстро за­хлопнула за собой дверь и не оглянулась.

 Через тридцать шесть часов после того, как Джинни не по­явилась на работе, Брайан устало вошел в гостиную и растянул­ся на старинной кушетке. Он был измучен и не знал, что еще можно сделать. Остров обыскали вдоль и поперек, сделали де­сятки звонков. Затем известили полицию.

 И нельзя сказать, что полиция сильно заинтересовалась, ду­мал Брайан, изучая гипсовые розетки, окаймлявшие углубление в центре потолка. В конце концов, речь идет о двадцатишести­летней женщине… к тому же женщине с определенной репута­цией. Женщине, которая имеет право приходить и уходить, ког­да ей захочется. Женщине, не имеющей врагов, зато имеющей склонность к необдуманным поступкам.

 Он уже понял, что власти наскоро проведут рутинное рассле­дование и закроют дело.

 Двадцать лет назад, когда исчезла другая женщина, они сде­лали больше, вспомнил он. Они дольше и усерднее пытались найти Аннабелл.. Озабоченные полицейские рыскали по остро­ву, задавали вопросы, делали заметки. Но тогда были вовлечены деньги: Сэм Хэтуэй обладал солидным состоянием. Да и репута­ция Аннабелл Хэтуэй сильно отличалась от репутации Джинни Пендлтон…

 Брайан в то время был еще слишком мал и не сразу понял, что полиция не исключала вероятность убийства. И что – не­долго, правда, – его отец был главным подозреваемым.

 А когда понял, это испугало его до смерти.

 Но никаких доказательств убийства так и не нашли, и интерес к делу постепенно угас. Брайан мог себе представить, что интерес к делу Джинни Пендлтон угаснет еще быстрее.

 Все сегодняшние дела он уже переделал. Может быть, дотя­нуться до пульта дистанционного управления, включить теле­визор или стерео и просто побездельничать часок?

 Гостиной – или общей комнатой, как настойчиво называла ее Кейт – редко пользовались. Но Кейт когда-то очень тща­тельно выбрала для нее мебель: глубокие широкие кресла, тяже­лые старинные столы, огромный диван. Она даже накидала на пол специальные подушки, видимо, надеясь, что в комнате может собраться столько народа, что не всем хватит мест.

 Только по большей части в гостиной одновременно бывало не больше одного человека: Хэтуэи не относились к семьям, со­бирающимся вместе, чтобы посмотреть телевизор.

 Хэтуэи – одиночки, думал Брайан. Все без исключения. Каждому легче найти предлог, чтобы разбежаться, чем собрать­ся вместе.

 Что ж, это делает жизнь менее… сложной.

 Брайан сел, взял пульт, но тут же отложил его: ему не хоте­лось сейчас заниматься чужими новостями. Он поднялся и по­дошел к маленькому холодильнику рядом с баром из красного дерева. Полный бар и холодильник – отражение еще одной из неистребимых фантазий Кейт. Вдруг все домочадцы соберутся после длинного дня, выпьют, поговорят, развлекутся… Брайан усмехнулся, открывая бутылку пива.

 Исключено!

 Внезапно ему показалось, что за ним кто-то наблюдает. Он поднял голову и увидел в дверях отца.

 Неизвестно, кто удивился больше. Молчание повисло в воз­духе – густое и липкое молчание, возможное только между род­ными. Наконец Брайан поднял свою бутылку и сделал большой глоток, а Сэм переступил с ноги на ногу и зацепил большими пальцами передние карманы джинсов.

 – Ты уже закончил все дела? – спросил он.

 – Похоже на то. – Поскольку было глупо просто стоять и молчать, Брайан пожал плечами и предложил: – Хочешь пива?

 – Не отказался бы.

 Брайан достал из холодильника вторую бутылку, открыл и передал подошедшему отцу. Сэм глотнул и снова погрузился в молчание. Он заглянул в гостиную, надеясь отвлечься, посмот­реть по телевизору пару бейсбольных подач, выпить полстакана бурбона, чтобы легче заснуть.

 Он понятия не имел, как пить пиво с собственным сыном!

 – Дождь начался, – заметил он, с трудом подыскивая слова. Брайан прислушался к стуку капель по окнам.

 – Весна была довольно сухой…

 Сэм кивнул и снова переступил с ноги на ногу.

 – В некоторых прудах уровень воды слишком низкий. Дождь поможет.

 – Гостям это не понравится.

 – Да, – Сэм привычно нахмурился. – Но нам дождь необ­ходим.

 Молчание воцарилось снова и продолжалось, пока Брайан не поднял голову.

 – Ну, кажется, погода как тема разговора исчерпана. Что дальше? – холодно спросил он. – Политика или спорт?

 Сэм прекрасно понял сарказм, но предпочел пропустить его мимо ушей.

 – Не знал, что ты интересуешься политикой или спортом.

 – Ну еще бы! Что я могу понимать в таких мужских предме­тах? Я же зарабатываю на жизнь стряпней.

 – Я не это имел в виду, – спокойно сказал Сэм. Он был взвинчен гораздо сильнее, чем готов был признать, но усилием воли сдержал вспышку бешенства. – Я просто не знал, что ты интересуешься.

 – Ты понятия не имеешь о том, чем я интересуюсь! Ты не знаешь, о чем я думаю, чего хочу, что чувствую… Потому что это никогда тебя не интересовало!

 – Брайан Хэтуэи! – грозно воскликнула Кейт, входя в ком­нату вместе с Лекси. – Не смей разговаривать с отцом таким тоном!

 – Пусть мальчик выскажется. – Не сводя глаз с сына, Сэм отставил пиво. – Он имеет право.

 – Он не имеет права демонстрировать неуважение.

 – Кейт! – Сэм взглядом приказал ей замолчать, затем кив­нул Брайану: – У тебя накипело – выкладывай.

 – Это заняло бы годы и ничего не изменило бы, черт побери! Сэм прошел за стойку бара, решив, что без виски, пожалуй, все же не обойтись.

 – Ну, во всяком случае, ты мог бы начать.

 Он достал бутылку «Джим Бим» и наполнил на три пальца широкий стакан. Затем, поколебавшись, налил второй стакан и пустил его по стойке Брайану.

 – Я не пью бурбон! Что, очевидно, еще сильнее подрывает мое мужское достоинство.

 Сэм почувствовал тупую боль в сердце и поднял свой стакан.

 – Мужчина сам выбирает, что ему пить. И ты уже достаточ­но взрослый. Какое тебе дело до того, что думаю я?

 – Мне тридцать лет! – огрызнулся Брайан. – Где ты был последние двадцать из них? – Замок, на который он давным-давно запер этот вопрос и таившуюся за ним боль, похоже, за­ржавел и только ждал последнего пинка, чтобы сорваться. – Ты ушел точно так же, как она! Только ты поступил еще хуже. Каж­дый проклятый день наших жизней ты давал нам понять, что тебе наплевать на нас! Мы были для тебя всего лишь обузой, по­мехой, которую ты спихнул на Кейт!

 Яростно сверкая глазами, Кейт бросилась в наступление:

 – Теперь послушай меня, Брайан Уильям Хэтуэй…

 – Оставь его! – приказал Сэм, холодностью тона скрывая боль, которая все еще сжимала сердце. – Заканчивай, Брайан. Ты, очевидно, еще не все сказал.

 – Какое это имеет значение? Мы все равно не сможем вер­нуться в тот день, когда мне было двенадцать и двое парней с материка избили меня просто ради забавы. Или в тот, когда в пятнадцать я впервые надрался пивом и меня тошнило. Где ты был, когда в семнадцать я перепугался до смерти, что Молли Броуди забеременела? Мы с ней в тот день вместе потеряли не­винность… – Брайан сжал кулаки. Он и не подозревал, что в нем живет такая сильная ярость. – Тебя никогда не было ря­дом. А Кейт была. Это она держала мою голову, когда меня рвало. Она учила меня водить машину, читала наставления, хва­лила… А ты не учил меня ничему. Никогда. И теперь мы в тебе не нуждаемся! Если ты относился к маме с тем же эгоистичным равнодушием, неудивительно, что она ушла!

 Сэм передернулся – это была первая видимая реакция на поток горьких слов. Его рука слегка дрожала, когда он снова по­тянулся за своим стаканом. Но он не успел заговорить: закрича­ла Лекси:

 – Почему вы это делаете?! Почему вы делаете это сейчас, когда что-то случилось с Джинни?! – Ее голос задрожал от ры­даний. – С ней случилось что-то ужасное, я знаю! А вы стоите здесь и говорите все эти ужасные вещи… – Слезы хлынули из ее глаз, она зажала уши ладонями. – Почему вы не можете оста­вить все как есть? Просто не трогать и притвориться, что это не имеет никакого значения?

 – Потому что это имеет значение! – Рассердившись еще больше оттого, что даже сейчас Лекси не желает поддержать его, Брайан набросился на нее: – Большое значение! Потому что мы – жалкая пародия на семью. Потому что ты бежишь в

 Нью-Йорк и пытаешься мужчинами заполнить пустоту в своей жизни. Потому что Джо довела себя до болезни, а я все время думаю, что оттолкну любую женщину, как отец оттолкнул маму. Все это важно, черт побери, потому что ни один из нас не умеет быть счастливым!

 – Я умею! Я знаю, как стать счастливой! – взвизгнула Лек­си, и ее голос сорвался. Но она должна была во что бы то ни стало доказать Брайану, что все его жестокие слова – ложь. – Я буду счастливой! Я получу все, чего хочу!

 – Что здесь происходит, черт побери?

 Джо оперлась рукой о дверной косяк, оглядывая разъярен­ных родственников. Их пронзительные голоса вытащили ее из комнаты, где она пыталась заснуть и наверстать бессонные ча­сы, проведенные в тревоге за Джинни.

 – Ты только послушай, что он говорит! Это отвратительно! Просто отвратительно! – всхлипывая, Лекси бросилась в объ­ятия Джо.

 Неожиданный порыв сестры, брат и отец, стоящие по обе стороны бара, словно боксеры, готовые по сигналу броситься друг на друга, плачущая посреди комнаты Кейт – все это потрясло Джо. Тупая боль запульсировала в голове.

 – Что здесь происходит? – повторила она. – Это из-за Джинни?

 Лекси горько разрыдалась, уткнувшись в плечо Джо.

 – Они не думают о Джинни! Им все равно!

 – Нет, не из-за Джинни. – Ярость Брайана потухла, оставив тошнотворное чувство вины. – Обычный вечер Хэтуэев. И я им сыт по горло.

 Он направился к двери и, проходя мимо Лекси, поднял руку, будто намереваясь погладить ее по голове. Но его рука упала, так и не коснувшись сестры.

 – Кейт… – Джо подошла к тетке и осторожно дотронулась до ее плеча.

 Кейт смахнула слезы со щек.

 – Милая, пожалуйста, отведи Лекси к себе. Я скоро приду.

 – Хорошо. – Джо взглянула на отца, который стоял, словно каменное изваяние, и решила, что лучше воздержаться от во­просов. – Идем, Лекси, – прошептала она. – Пойдем ко мне.

 Когда девушки вышли, Кейт вынула из кармана носовой платок и высморкалась.

 – Брайан встревожен и измучен, хотя это, конечно, не оп­равдывает его поведение. Мы все измучены, но именно он общался с полицейскими, и на нем гостиница и все остальное. Сэм, он просто вымотался!

 – Он прав. – Сэм отхлебнул виски, размышляя, удастся ли алкоголю смыть горький вкус стыда. – Я не был им отцом с тех пор, как Белл бросила нас. Я все свалил на тебя.

 – Сэм…

 Он посмотрел на нее.

 – Ты хочешь сказать, что это неправда? Кейт вздохнула и, почувствовав, что ноги отказываются дер­жать ее, опустилась на высокий табурет у бара.

 – Нет. Какой смысл лгать?

 Сэм издал звук, который при желании мог бы сойти за смех.

 – Твоя безукоризненная честность – восхитительное каче­ство… но иногда раздражает.

 – Не думала, что ты замечаешь какие-то мои качества. Что ты вообще что-нибудь вокруг себя замечаешь. Ведь я много лет твердила то же самое, что сегодня вылил на тебя Брайан. Толь­ко, разумеется, в более вежливом варианте. – Кейт в упор смот­рела на Сэма, не отводя воспаленных глаз. – Но ты не реагиро­вал. Мне ни разу не удалось даже помять твою броню!

 – Ошибаешься… – Сэм отставил стакан, потер лицо рука­ми. То ли из-за усталости, то ли из-за пережитого потрясения, но он вдруг произнес вслух то, что считал похороненным глубо­ко в своей душе: – Я просто не хотел, чтобы они нуждались во мне, чтобы нуждались хоть в ком-нибудь. И, черт побери, я не хотел нуждаться в них!

 Надо остановиться, сказал он себе. Достаточно. Он ничего подобного никогда не говорил раньше. Никому. Но Кейт смот­рела на него так терпеливо, с таким спокойным сочувствием, что он не выдержал. Ему показалось, что прорвалась плотина, и он почувствовал облегчение.

 – Кейт, Белл разбила мое сердце! А когда я немного пришел в себя, ты была здесь и все как будто вошло в свою колею. Я даже не испытывал благодарности – просто воспринял это как должное…

 – А если бы я не осталась?

 – У них бы не было никого. Ты отлично поработала, Кейт. Не знаю, осознал ли бы я это когда-нибудь, если бы парень не ударил меня промеж глаз. А на это, должен сказать, нужно му­жество…

 Кейт закрыла глаза.

 – Никогда не пойму мужчин! Даже если проживу еще полве­ка. Ты гордишься им потому, что он накричал на тебя?!

 – Я уважаю его за это. И понимаю теперь, что не относился к нему с должным уважением, какого заслуживает взрослый мужчина.

 – Боже правый! – пробормотала Кейт, схватила нетронутый бурбон Брайана, глотнула и поперхнулась.

 Губы Сэма скривились в улыбке. Вид раскрасневшейся Кейт с широко раскрывшимися глазами показался ему очень забав­ным.

 – Ты никогда не увлекалась крепкими напитками. Кейт втянула воздух и с шипением выдохнула, потому что горло все еще горело.

 – Сегодня я делаю исключение! Устала до смерти… Сэм забрал у нее стакан.

 – Тебе будет только хуже.

 Он наклонился к холодильнику и достал открытую бутылку «Шардоне». Пока он наливал вино, Кейт удивленно смотрела на него.

 – Неужели ты знаешь, что я люблю?

 – Нельзя прожить с женщиной двадцать лет и не узнать ее привычки. – Он понял двусмысленность сказанного и покрас­нел. – Прожить в одном доме, я имел в виду.

 – Хмм… Ну и что ты теперь будешь делать с Брайаном?

 – Почему я должен с ним что-то делать?

 – Сэм! – Она нетерпеливо глотнула вина – только для того, чтобы уничтожить вкус бурбона во рту, разумеется. – Неужели ты упустишь этот шанс?

 Кейт снова за свое, только и подумал он. Снова дергает его, а ему необходимо одно: покой. Немного покоя.

 – У него накипело на душе, и я позволил ему высказаться. Дело сделано.

 – Ничего не сделано! – Кейт наклонилась через стойку и схватила Сэма за руку, прежде чем он успел уклониться. – Брай­ан только что распахнул дверь, которую ты запер много лет назад. Пусть ногой, но распахнул. Ты должен поступить как отец, как мужчина и войти.

 – Я ему не нужен, Кейт…

 – Боже, какой же ты глупый! – Кейт рассердилась настоль­ко, что даже не заметила, как растерянно и смущенно он улыб­нулся. – Вы все такие упрямые… Каждый мой седой волос – результат ослиного упрямства Хэтуэев!

 Он посмотрел на ее аккуратную темно-рыжую голову.

 – У тебя нет ни одного седого волоса.

 – Я плачу за это большие деньги! – Она громко вздохнула. –

 Теперь послушай меня, Сэм, и хоть раз действительно выслу­шай. Неважно, сколько лет этим детям – они все еще нуждают­ся в тебе. И давно пора дать им то, в чем ты отказывал им и себе все эти годы. Сочувствие, внимание, любовь. Должна сказать, если Джинни спровоцировала эту сцену, я почти рада ее безоб­разной выходке. И я не собираюсь стоять в стороне и спокойно смотреть, как вы четверо снова расходитесь в разные стороны! Схватив свой стакан, Кейт соскочила с табурета.

 – Я ухожу. Постараюсь успокоить Лекси, а это наверняка займет полночи. У тебя будет достаточно времени, чтобы найти сына и попытаться установить с ним нормальные отношения.

 – Кейт!..

 Она остановилась у двери, посмотрела на него все еще свер­кающими от гнева глазами и обнаружила, что он нервно вце­пился в бутылку «Джим Бим».

 – Я не знаю, с чего начать…

 – Идиот! – сказала она так ласково, что он снова покраснел. – Ты уже начал.

 Брайан точно знал, куда идет. Он не обманывал себя, говоря, что просто хочет пройтись и проветриться, поскольку прекрас­но понимал: он может обойти весь остров, и это его не успокоит.

 Брайан злился на себя из-за того, что вспылил и высказал то, о чем лучше было бы промолчать. Его мучило, что он довел Лекси и Кейт до слез. А ведь он давным-давно решил, что жизнь гораздо проще, если держать все в себе, смириться и заниматься своими делами!

 Но разве не так жил его отец все эти годы?

 Брайан сгорбился под дождем, раздраженный тем, что не на­кинул куртку и теперь промок насквозь. Пробираясь между дю­нами по мокрому песку, он слышал глухой рокот моря. Осве­щенные окна коттеджей служили ему ориентиром в темноте.

 Поднимаясь по ступенькам небольшого домика, он услышал классическую музыку и через залитую дождем стеклянную дверь увидел Керби: мешковатые синие спортивные брюки, босые ноги… Она что-то искала в холодильнике, отбивая ритм изящ­ной ступней с дерзкими розовыми ноготками. Свесившиеся вперед волосы закрывали лицо.

 Он почувствовал весьма удовлетворительный прилив похоти и без стука открыл дверь.

 Керби резко выпрямилась и вскрикнула.

 – О, Брайан! Я не слышала тебя… – Захваченная врасплох, она потеряла равновесие, уперлась рукой в открытую дверцу хо­лодильника и чуть не упала. – Что-нибудь узнали о Джинни?

 – Нет.

 – А я подумала…

 Керби казалось, что кончики ее пальцев буквально звенят от нервной дрожи, и она погрузила их в волосы. Брайан смотрел на нее в упор, и что-то опасное дымилось в его темных глазах. Она почувствовала, что сердце ее прыгнуло куда-то к горлу.

 – Ты промок…

 – Идет дождь, – бесстрастно произнес он, направляясь к ней.

 – А я… – Как бы это ни было смешно, но теперь у нее за­дрожали колени. – Я собиралась выпить вина. Хочешь, налью тебе. И принесу полотенце.

 – Мне не нужно полотенце.

 – Ладно… – Он был уже так близко, что она чувствовала его жар и запах дождя. – Так я налью вина?

 – Позже.

 Брайан протянул руку, захлопнул дверцу холодильника, при­жал к ней Керби и впился в ее рот жадным обжигающим поце­луем.

 Она застонала, а его руки уже властно скользнули ей под ру­башку, зубы прикусили ее язык. Керби затрепетала от боли и страха, когда Брайан обхватил ее ягодицы и прижал бедра к своим натянутым воспламенившейся плотью мокрым джинсам.

 Когда его губы опустились к ее горлу, Керби умудрилась вздохнуть.

 – Пожалуй, слишком много для легкого флирта… – Она не удержалась и жадно впилась зубами в мочку его уха, еще больше распалив Брайана. – Спальня дальше по коридору.

 – Мне не нужна кровать! – Он поднял голову и взглянул на нее, хищно улыбаясь. – Все будет по-моему, помнишь? А я луч­ше всего работаю на кухне.

 Не успела она моргнуть, как он завел ее руки за голову, одной ладонью обхватил запястья и снова прижал ее к дверце холодильника.

 – Смотри на меня! – потребовал он, скользнув свободной рукой под эластичный пояс ее брюк.

 Керби сдавленно вскрикнула – шок и удовольствие столк­нулись и обрушились на нее. Ее бедра дернулись в бесконтроль­ной первобытной реакции, зрение затуманилось, дыхание стало прерывистым, и наконец оргазм потряс тело.

 Когда ее взгляд стал невидящим и она словно поплыла в его руке, яростное желание чуть не разорвало Брайана. Он сдернул с Керби рубашку и прижался губами к ее груди.

 Керби была такая маленькая, крепкая и пахла персиками. Ему хотелось пробовать ее, пока не насытится или не умрет. Ее руки метались в его волосах, дергали его мокрую рубашку, обычно ловкие пальцы стали неумелыми от спешки. И то, что она потеряла самообладание, усилило его желание, которое, ка­залось, было беспредельным.

 – Еще! – пробормотал он, стягивая с нее брюки. – Мне мало… Он опустил голову, коснулся языком соска, и Керби преры­висто всхлипнула.

 – О боже! Что ты делаешь со мной?!

 – Ничего особенного. Просто беру тебя.

 Его губы, зубы, язык сводили ее с ума. Голова Керби беспо­мощно откинулась на жужжащую дверцу холодильника, жаркие волны затопляли ее, засасывали, покрывая кожу холодным потом. Новый оргазм ударил ее, как потерявший управление поезд, вырвавшийся из туннеля, лишив последних сил. Она уже ничему не удивлялась – даже когда Брайан поднял ее обмякшее тело и положил на кухонный стол, как изысканное блюдо, кото­рое он приготовил лично для себя.

 Ее глаза прояснялись. Хорошо, подумал он. Ему хотелось увидеть, как они затуманятся снова. Брайан сдергивал с себя джинсы, а взгляд его блуждал по ее нежному телу. Розовая влаж­ная кожа, разметавшиеся по темному дереву волосы. Она пре­красна, потрясающе прекрасна! Когда он сможет облечь свои чувства в слова, он непременно скажет ей об этом.

 – Ты хочешь, чтобы я взял тебя?

 Керби было трудно сосредоточиться, она не могла дышать – не то что говорить – и только застонала, когда он провел паль­цами по ее соскам.

 – Скажи!

 Она выгнулась навстречу ему и прошептала:

 – Да, я хочу… Возьми меня, Брайан! Ради бога!

 Он вонзился в нее одним быстрым сильным ударом, удержи­вая их обоих на самой грани, следя, как стекленеют ее русало­чьи глаза. А Керби обхватила его бедра ногами, упиваясь беше­ной гонкой.

 Когда Брайан, задыхаясь, упал на нее, он почувствовал, что впервые за многие годы его тело и душа полностью расслаби­лись. Она еще дрожала под ним сильной дрожью хорошего бы­строго секса, и он погрузил лицо в ее волосы, наслаждаясь их ароматом.

 – Ты пахнешь персиками…

 – Я приняла ванну как раз перед тем, как ты явился и изна­силовал меня.

 – Значит, я здорово рассчитал время! Она откинула волосы с его лица, и этот необдуманный лас­ковый жест почему-то породнил их обоих.

 – Теперь я не могу это отрицать. Но вначале я очень испуга­лась. Ты выглядел таким опасным…

 – Я и чувствовал себя опасным. У нас в «Приюте» была се­мейная сцена.

 – Неужели? Мне очень жаль.

 – Не думай об этом. Вот теперь мне не помешало бы то вино.

 Он соскользнул со стола и подошел к холодильнику.

 Приподнявшись, Керби с наслаждением следила за ним. Как врач, она могла поставить ему высшую оценку за физическую форму. Как любовница, могла лишь благодарить бога за это длинное, крепкое тело.

 – Бокалы во втором шкафчике слева. Подожди, я сейчас на­дену халат.

 – Не беспокойся.

 – Но не буду же я стоять посреди кухни совершенно голой!

 – Будешь, – невозмутимо заявил Брайан и щедро плеснул вино в два бокала. – В любом случае тебе не придется долго стоять.

 Керби весело выгнула брови.

 – Неужели?

 – Конечно! – Он повернулся и вручил ей бокал. – Думаю, вон тот рабочий стол прекрасно подходит под твой рост. Хорошо, что она не успела набрать в рот вина.

 – Кухонный рабочий стол?!

 – Ну да! А потом еще есть пол.

 Керби взглянула на блестящий, белый, постеленный три года назад линолеум, которым так гордилась ее бабушка.

 – Пол?!

 – Думаю, в конце концов мы доберемся и до кровати… если ты настаиваешь на традиционном способе. – Брайан взглянул на часы над плитой. – У нас полно времени. Мы начинаем по­давать завтрак с восьми утра.

 Керби не знала, смеяться ей или молча таращить глаза.

 – А ты, кажется, очень уверен в своих силах.

 – Достаточно уверен. А ты? Она вызывающе улыбнулась.

 – Я не уступлю тебе, Брайан! И заодно прослежу, чтобы мы оба выжили. – Ее глаза весело смотрели на него поверх бокала. – В конце концов, я ведь врач!

 – Ну, тогда…

 Он поставил бокал, схватил ее за талию и усадил на жаро­прочный пластик.

 – Эй, мне холодно! – взвизгнула Керби.

 – Конечно! – Брайан обмакнул палец в бокал, стряхнул капли на ее сосок, а затем наклонился и аккуратно слизнул вино с ее груди. – Придется разогреть блюдо…

 Плохо дело, если мужчине приходится собирать всю свою волю и силы для разговора с собственным сыном, думал Сэм. И еще хуже, если ты уже собрался с силами и не можешь нигде найти парня.

 Кухня оказалась пуста. Не кипел кофе, не поднималось тес­то. Сэм постоял посреди кухни, чувствуя себя слишком боль­шим и неуклюжим – как всегда, когда попадал на территорию, которую считал чисто женской.

 Он знал о привычке сына гулять по утрам, но он также знал, что перед прогулкой Брайан обычно готовит кофе и ставит тесто для пирогов или оладий. В любом случае к этому времени Брай­ан всегда возвращался. Еще тридцать-сорок минут – и столовая наполнится страждущими постояльцами!

 Сэм немного времени проводил в доме и старался, как можно меньше сталкиваться с гостями, но это не значило, что он не знал о порядках, царивших в «Приюте».

 Он мял в руках кепку, испытывая отвращение к себе за под­нимающуюся тревогу. Но все-таки неприятно проснуться утром и обнаружить, что еще один член его семьи исчез. Неожиданно. Без предупреждения. Просто не кипит кофе в кофейнике, не поднимается тесто в большой синей миске под толстым белым полотенцем.

 Неужели он сам прогнал мальчика? И неужели ему снова пред­стоят долгие мучительные годы сомнений и угрызений совести?

 Сэм закрыл глаза, пытаясь подавить знакомое чувство вины. Черт побери! Он больше не будет изводить себя! Брайан – взрос­лый мужчина. И Аннабелл была взрослой женщиной. Они сами принимали решения.

 Он нацепил кепку на голову и решительно направился к двери.

 И испытал острое чувство облегчения, услышав насвистыва­ние в саду.

 Увидев отца, вышедшего из кухни на затянутую москитной сеткой веранду, Брайан перестал свистеть. Его настроение мгно­венно испортилось. Он снова почувствовал возмущение, обиду и досаду: последние секунды его уединения были омрачены.

 Брайан сухо кивнул и протиснулся мимо Сэма в кухню, а Сэм остался на веранде, споря с самим собой. Как мужчина, он без труда понял, что его сын провел всю ночь с женщиной. Рас­слабленное, удовлетворенное лицо Брайана вызвало в нем чув­ство неловкости… и зависти. И не проще ли было бы сейчас уйти и оставить все как есть?

 Обреченно вздохнув, Сэм снова сдернул кепку и вернулся в кухню.

 – Мне нужно поговорить с тобой.

 Брайан оглянулся. Он уже надел фартук и сыпал кофейные зерна в кофемолку.

 – Я занят.

 Но Сэм не сдался.

 – Все равно мне нужно поговорить с тобой.

 – Тогда тебе придется говорить, пока я буду работать. – Брайан включил кофемолку, и кухня наполнилась ароматом кофе. – Я немного запаздываю с завтраком.

 – Это я заметил. – Сэм вертел в руках кепку, решив не пере­крикивать жужжание кофемолки, и дожидался, когда Брайан отмерит кофе, воду и включит большую кофеварку. – Я… эээ… удивился, не застав тебя здесь.

 Брайан вытащил большую миску и начал замешивать тесто.

 – Я работаю по собственному расписанию.

 – Да, конечно. – Сэм не думал, что его слова будут воспри­няты как упрек, и, видит бог, не знал, как разговаривать с муж­чиной в фартуке, взбивающим муку и масло. – Я просто хотел поговорить о вчерашнем… о вчерашнем вечере.

 Брайан на глаз отмерил в миску молока.

 – Я сказал то, что должен был сказать, и не вижу смысла в повторении.

 – Значит, ты считаешь, что можешь высказаться, а я не имею на это права?

 Брайан взял деревянную ложку, привычно обнял одной ру­кой миску и начал взбивать тесто. Приятное ощущение невесо­мости после ночи, проведенной с Керби, испарилось. Тело словно налилось свинцом.

 – У тебя было двадцать лет – достаточное время, чтобы вы­сказаться! А сейчас мне надо работать.

 – Ты жесткий человек, Брайан.

 – Я учился на хорошем примере.

 Стрела попала точно в цель. Сэм признал это и не стал спо­рить. Однако ему надоело непривычное состояние просителя. Он отшвырнул кепку.

 – Ты все же выслушаешь меня, и закончим с этим!

 – Тогда говори. – Брайан вывернул тесто на присыпанную мукой доску и стал яростно месить его. – И действительно за­кончим.

 – Я должен сказать, что ты был прав. – Сэм сглотнул под­ступивший к горлу комок. – Все, что ты сказал, верно и спра­ведливо.

 Не вынимая кулаки из теста, Брайан повернул голову и уста­вился на отца.

 – Что?!

 – И я уважаю тебя за то, что тебе хватило смелости сказать это.

 – Что?..

 – У тебя тесто в ушах? – нетерпеливо поинтересовался Сэм. – Я сказал, что ты был прав и имел полное право высказаться. Сколько еще времени нужно этой проклятой штуковине, чтобы сварить чашку кофе?! – пробормотал он, сердито взглянув на кофеварку.

 Брайан снова занялся тестом, не сводя глаз с Сэма.

 – Если тебе так необходим кофе, можешь сам нацедить. Сэм пожал плечами, открыл дверцу шкафчика и хмуро уста­вился на хрустальные бокалы.

 – Уже восемь лет мы не держим здесь кофейные чашки и круж­ки, – кротко заметил Брайан. – Второй шкафчик слева… над кофейной зоной.

 – «Кофейная зона»! – проворчал Сэм себе под нос. – Ка­кие причудливые названия, а человеку не могут налить одну чашку черного кофе.

 – Наши капуччино и лэтс пользуются успехом.

 Сэм представлял, что такое каппучино… во всяком случае, ему так казалось. Но понятия не имел о лэтс. Он еще проворчал что-то, затем осторожно вынул из кофеварки стеклянный кув­шин и налил кофе в кружку. Сделав первый глоток, он почувст­вовал себя немного лучше и отхлебнул снова.

 – Хороший кофе.

 – Все дело в зернах.

 – И, думаю, немаловажно то, что они свежесмолоты.

 – Это самое главное. – Брайан вывернул тесто в миску, на­крыл его, затем подошел к раковине вымыть руки. – Ну, пожа­луй, эту беседу можно назвать первым настоящим разговором за всю нашу жизнь.

 – Я был несправедлив к тебе. – Сэм уставился на густую черную жидкость в своей кружке. – Извини.

 Брайан выпустил из рук полотенце и снова изумленно выта­ращил глаза.

 – Что?

 – Будь я проклят, если собираюсь повторять! – Сэм вски­нул голову и обиженно взглянул на сына. – Если я прошу про­щения, ты должен принять его, ты уже достаточно взрослый.

 Брайан поднял руку, предотвращая дальнейшие споры.

 – Ты просто застал меня врасплох. Точнее, сразил наповал, – добавил он и направился к холодильнику за мясом и яйцами. – Вероятно, я простил бы, если бы знал, за что ты просишь про­щение.

 – Ты прекрасно все знаешь и вчера сам говорил об этом! За то, что я не был рядом, когда в двенадцать лет тебя ни за что ни про что поколотили. Когда в пятнадцать лет тебя рвало твоим первым пивом. Когда в семнадцать ты был так глуп, что не знал, как заниматься любовью с девчонкой и при этом не стать папа­шей.

 Слегка трясущимися от волнения руками Брайан достал ско­вородку.

 – Кейт тогда отвезла меня в Саванну и купила презервативы.

 – Не может быть! – Вряд ли Сэм был бы больше шокиро­ван, если бы мальчик ударил его по голове этой сковородкой. – Кейт купила тебе резинки?!

 – Купила. – Брайан разогревал сковородку и чувствовал, что улыбается. – Правда, сначала прочитала мне лекцию об от­ветственности, умеренности и воздержании. А потом купила пачку презервативов и сказала, что если я не могу контролиро­вать свои желания, то должен предохраняться.

 – Боже милостивый! – Хихикнув, Сэм оперся о рабочий стол. – Представить себе не могу… – Затем он выпрямился и откашлялся. – Это я должен был поговорить с тобой.

 – Да, должен был! – Брайан так разгорячился, словно этот вопрос до сих пор оставался для него жизненно важным. – По­чему же ты этого не сделал?

 – Наверное, потому, что рядом не было твоей матери. Неко­му было подсказать мне, что делать. Узнать, о чем думает маль­чик. Или понять, что Лекси хочет похвастаться новыми туфлями… Я привык, что Белл всегда меня подстегивает. А потом я ее потерял и пустил все на самотек. – Сэм поставил чашку и сунул руки в карманы. – Не думай, что мне очень нравится оправды­ваться перед тобой!

 Брайан вынул еще одну миску и разбил первое яйцо для ола­дий.

 – Как хочешь.

 – Я любил ее. – Слова обожгли горло, и Сэм был благода­рен Брайану за то, что тот не отвлекается от своей работы. – Поверь, мне нелегко произносить эти слова. Я любил ее, но, на­верное, мало говорил о своей любви. Я нуждался в ней! «Серьез­ный Сэм», – называла она меня и не давала долго оставаться серьезным. А она была веселой и легкой, любила новых людей, любила говорить обо всем на свете. Любила этот дом, этот ост­ров. И какое-то время она любила меня.

 Брайан подумал, что никогда не слышал такой длинной речи от Сэма Хэтуэя. Не желая прерывать поток слов, он молча налил в миску растопленное масло.

 – Конечно, у нас были проблемы. Я не собираюсь утверж­дать, что их не было. Но мы всегда справлялись. В ту ночь, когда ты родился… Господи, как же мне было страшно! Я до смерти перепугался, но Белл… Для нее это было волнующим приклю­чением. А когда все закончилось, она откинулась на подушки, взяла тебя на руки, засмеялась и сказала: «Посмотри, какого чу­десного ребенка мы с тобой сделали, Сэм! Придется еще поста­раться». Мужчина не может не любить такую женщину! У него просто нет выбора.

 – Я не знал, что ты любил ее.

 – Любил. – Сэм снова взял свою кружку – от всех этих раз­говоров у него пересохло в горле. – Мне понадобилось много лет, чтобы перестать ее любить. Может, я и оттолкнул ее, но не знаю чем. Я пытался понять и не мог. И до сих пор не пони­маю…

 – Извини, – сказал Брайан, увидев отчаяние, мелькнувшее в отцовских глазах. – Я не знал. Я думал, что для тебя это не имело большого значения.

 – Не имело значения? Да я чуть не умер тогда! Но со време­нем привыкаешь жить с тем, что имеешь.

 – У тебя был остров…

 – Да. На остров я мог положиться, мог заботиться о нем. И остров не дал мне сойти с ума. – Сэм глубоко вздохнул. – Но другой на моем месте поддерживал бы голову сына, перепивше­го «Будвайзера».

 – «Левенбрау».

 – Господи! Импортное? Неудивительно, что я тебя не пони­маю.

 Сэм вздохнул и окинул долгим взглядом мужчину, в которо­го превратился его сын. Мужчину, который надевал на работу фартук и пек пироги. Мужчину с холодным спокойным взгля­дом. Сильного мужчину, взвалившего на свои широкие плечи не только свою ношу.

 – Ну вот, мы оба высказались. Не знаю, изменит ли это что-нибудь. Но я рад, что сказал. – Сэм протянул руку, надеясь, что поступает правильно.

 Вошедшая в кухню Джо застала удивительную сцену: ее отец и брат стояли у плиты и пожимали друг другу руки. Они оба по­смотрели на нее, и одинаковое смущение мелькнуло на их ли­цах. Но в тот момент она была слишком усталой и раздражен­ной, чтобы анализировать происходящее.

 – Лекс неважно себя чувствует. Я обслужу утреннюю смену. Брайан схватил вилку и поспешно перевернул начавшую подгорать сосиску.

 – Ты будешь обслуживать столики?

 – Именно это я и сказала.

 Джо схватила с крючка короткий фартук и нацепила его. Брайан недоверчиво оглядел ее с головы до ног.

 – Когда в последний раз ты работала официанткой?

 – Ты что, не помнишь? В прошлый приезд, когда тебе не хватало рабочих рук.

 – Припоминаю. Надо сказать, ты довольно паршивая официантка…

 – Ну, другой у тебя нет, приятель! У Лекси после ночной ис­терики болит голова, а Кейт отправляется наводить порядок в кемпинге. Так что смирись.

 Сэм подхватил свою кепку и стал бочком пробираться к двери. Одно дело – выяснять отношения с сыном, хотя и это было нелегко. Но он не собирался в тот же день сражаться еще и с дочерью.

 – У меня дела, – пробормотал он и протиснулся мимо нее к выходу.

 – У всех дела! – Джо никак не могла успокоиться и снова набросилась на Брайана: – У меня, может быть, тоже дела, но тем не мне я буду обслуживать столики, потому что вы двое сцепились друг с другом, и нам с Кейт пришлось полночи слу­шать рев Лекси. Теперь мы должны работать после бессонной ночи, а у вас, как я вижу, все прекрасно, пожимаете друг другу руки, как настоящие мужчины. Где эти чертовы блокноты?

 – В верхнем ящике под кассой. Кстати, ты когда-нибудь ра­ботала с компьютерной кассой?

 – Какого дьявола?! Я не продавщица. И не официантка. Я фо­тограф, черт побери!

 Брайан потер шею. Веселенькое будет утро. И длинное…

 – Послушай, лучше поднимись к Лекси, всыпь ей в глотку аспирина и стащи ее вниз.

 – Если она тебе нужна, иди к ней сам. Я сыта по горло и Лекси, и ее спектаклем. Тоже мне театральная звезда! Она про­сто упивалась своими страданиями. – Джо бросила блокнот на стол. – Центр внимания, как всегда!

 – Она в самом деле расстроилась, Джо.

 – Может, и так, только потом она начала наслаждаться ролью. Только в третьем часу ночи мы с Кейт успокоили ее и выдворили из моей комнаты. И теперь она заявляет, что у нее болит голова. Будто бы только у нее! – Джо яростно потерла лоб. – Здесь есть аспирин?

 Брайан вынул из шкафа бутылочку и поставил на стол.

 – Возьми кофейник и обойди все столики. Фирменное блю­до – оладьи с черникой. А если собираешься хмуриться – хмурь­ся здесь. Там – улыбайся. Не забудь назвать клиентам свое имя и притворись обаятельной. Это компенсирует медленное обслу­живание.

 – Поцелуй меня в задницу! – огрызнулась Джо, но схватила кофейник, блокнот и вылетела в столовую.

 Первое время Брайан ждал довольно спокойно. Лекси, ко­нечно, давно бы уже вернулась, но Джо не Лекси. Потом он тихо нервничал и наконец заскрежетал зубами. Два готовых за­каза подогревались уже лишних пять минут. Еще две – и при­дется их выбросить и начать все сначала.

 Где же Джо, черт побери?!

 – Тяжелое утро? – весело заметил появившийся с улицы Наган. – Я заглянул в окно столовой. Там полно народа.

 – Обычное воскресное утро. – Брайан раздраженно пере­вернул уже, кажется, миллионную оладью. – По воскресеньям все любят плотно позавтракать.

 – Я тоже, – Нэтан ухмыльнулся. – Обожаю оладьи с черникой!

 – Становись в очередь. Черт побери, что она там делает?! Пирамиды строит? Послушай, ты разбираешься в компьютерах?

 – Я – гордый обладатель трех! А что?

 – Будешь обслуживать кассовый аппарат, – не отворачиваясь от плиты, Брайан ткнул за спину большим пальцем. – Иди туда и разбирайся. Я не могу отрываться каждый раз, когда надо выписать счет.

 – Ты хочешь, чтобы я работал за кассовым аппаратом?

 – А завтракать ты хочешь?

 – В самом деле, почему бы мне не поработать? – решил Нэтан и отправился изучать кассовый аппарат.

 В кухню ворвалась раскрасневшаяся, измученная Джо с гру­дой тарелок в руках.

 – Она должна была предупредить! Она не могла не знать, что здесь будет сумасшедший дом! Я убью ее, если выживу! – Джо увидела Нэтана и набросилась на него: – Какого черта ты здесь делаешь?

 – Похоже, меня взяли в штат. – Он смотрел, как она броса­ет тарелки в раковину и хватает готовые заказы. – Ты сегодня прелестна, Джо Эллен.

 – Отстань! – пробормотала она, толкая плечом дверь.

 – Боюсь, она так же приветлива с клиентами, – вздохнул Брайан.

 – Не разрушай мои мечты! Я надеялся, что она приберегает все пинки для меня.

 – Хочешь снова столкнуть ее в реку?

 – Я же говорил, что она сама поскользнулась. И кроме того… я задумал кое-что другое для нас с Джо. Брайан поскреб щеку.

 – Не желаю ничего слышать! Тем более об этом.

 – Просто я подумал, что тебе следует знать, в каком направ­лении я собираюсь действовать.

 Иллюстрируя свои намерения, Нэтан схватил снова влетев­шую в кухню Джо, прижал к себе и поцеловал в надутые губы.

 – Ты спятил? – удивленно воскликнула Джо и двинула его локтем в живот. Вырвавшись из его рук, она сунула ему счета, деньги и кредитные карточки. – Вот, считай! – Она метнулась к кофейнику со свежим кофе и швырнула бумажки с нацара­панными заказами на прилавок. – Два фирменных блюда, яйца, омлет, бекон, пшеничный, тост. Что еще – не помню, но там записано. Да, у нас кончаются пироги и сливки. А если это маленькое чудовище за третьим столиком еще раз опрокинет сок, я удушу и его, и его чокнутых родителей!

 Когда Джо снова исчезла в столовой, Нэтан ухмыльнулся:

 – Бри, я думаю, что это любовь!

 – Скорее умопомешательство. А теперь руки прочь от моей сестры и выбивай чеки, если хочешь получить завтрак.

 В десять тридцать Джо с трудом дотащилась до своей комна­ты и упала ничком на кровать. Болело все. Спина, ноги, руки, плечи. Только тот, кто работал официантом, может себе пред­ставить, как это тяжело! – думала она. Джо лазила по горам, переправлялась вброд через реки, потела в пустыне – и без ко­лебаний повторила бы все это ради хорошего снимка.

 Но она с улыбкой вскрыла бы себе вены, если бы ее застави­ли обслужить еще хоть один столик!

 С большой неохотой Джо пришлось признать, что Лекси вовсе не лентяйка и не симулянтка. Наоборот, она еще умудря­ется работать так, что со стороны это кажется легким и прият­ным делом.

 И все же, если бы не Лекси, она не упустила бы это утро пос­ле дождя, этот чудесный водянистый свет. У нее не воспалились бы глаза от трехчасового сна. И не болели бы так сильно ноги.

 Не открывая глаз, Джо сжала зубы, когда матрас рядом с ней вдруг прогнулся под чьей-то тяжестью.

 – Убирайся, Лекси, или я все-таки найду силы, чтобы убить тебя!

 – Не беспокойся. Ее здесь нет.

 Джо повернула голову и прищурилась.

 – Нэтан? Что ты здесь делаешь?

 – Тебе еще не надоело задавать мне этот дурацкий во­прос? – Он протянул руку и заправил ей волосы за ухо, чтобы видеть лицо. – В данный момент я тебя навещаю. Несладкое было утро, а?

 Она застонала и закрыла глаза.

 – Убирайся!

 – Десятисекундный массаж ступней – и ты будешь умолять меня остаться.

 – Массаж ступней?

 Она отдернула ногу, но он успел сомкнуть пальцы на ее ло­дыжке.

 – Десять, девять, восемь…

 Когда он крепко прижал основание ладони к ее ступне, она задрожала от острого наслаждения и застонала.

 – Вот видишь, я же говорил! Расслабься. Здоровые ноги – ключ к вселенной.

 – Галилей?

 – Карл Саган, – сказал он, ухмыляясь. – Ты успела поесть?

 – Если я увижу еще хоть одну оладью, меня тут же стошнит.

 – Я так и подумал. Я принес тебе кое-что другое. Джо приоткрыла один глаз.

 – Что?

 – Хмм… А у тебя чертовски красивые ступни. Длинные, узкие, очень изысканный высокий подъем. Я подумываю на днях попробовать их губами… от кончиков пальцев и вверх. А, ты спросила, что я принес тебе поесть… – Он нажал пальцами на свод ее стопы, ладонью массируя пятку. – Клубнику со сливка­ми, один из чудесных бисквитов Брайана с домашним джемом и немного бекона – тебе необходимы белки.

 – Зачем?

 – Что – зачем? Зачем нужно питаться? Или ты спрашива­ешь, почему я собираюсь целовать твои ноги?

 – Можешь не отвечать.

 – Хорошо. Послушай, почему бы тебе не сесть и, не поза­втракать? И мне будет удобнее.

 Джо уже собралась автоматически ответить, что не голодна, но вспомнила приказ Керби питаться. И мысль о клубнике по­казалась соблазнительной. Не успела она сесть, как Нэтан по­ложил ее ступни себе на колени. Пытаясь избавиться от чувства неловкости, Джо взяла миску с клубникой и выловила одну.

 Несколько секунд она молча изучала Нэтана. Он не побрил­ся утром, и ему не помешало бы постричься. Но эта легкая не­ряшливость была ему к лицу, как и позолоченные островным солнцем густые каштановые волосы.

 – Мог и не утруждать себя, – пробормотала она. – Я и так подумываю спать с тобой.

 – Ну, ты сняла камень с моей души! Джо раскусила клубнику, и вкус ее оказался таким сладким, таким неожиданно радостным, что она улыбнулась.

 – Кажется, я была грубовата утром.

 – Неужели? – Он обхватил пальцы ее ног и принялся ласко­во разминать их. – Я не заметил.

 – Это тонкий намек на то, что я всегда веду себя как ведьма, хитрый янки?

 – Не всегда. И не как ведьма, а просто как вспыльчивая жен­щина.

 – Это наследство Хэтуэев, – вздохнула Джо. – У нас вчера была семейная ссора. В результате Лекси спрятала голову под одеяло, а мне пришлось обслуживать столики.

 – Ты всегда бросаешься на помощь? Она удивленно покачала головой:

 – Нет. Я бы так не сказала. И вообще, я редко бываю здесь.

 – А когда бываешь, обслуживаешь столики, меняешь белье, скребешь унитазы?

 – Наверное, меньше, чем нужно. Я, признаться, плохо по­могаю Брайану. А когда пытаюсь – не всегда удачно получается…

 – Например, сегодня?

 – Ну, да. А пару дней назад был совсем уж глупый случай. Какие-то дети дурачились и заперли меня в мужском душе в кемпинге. А я вместо того, чтобы посмеяться, разнервничалась, как последняя идиотка.

 – Это не смешно.

 – Да, тогда мне это не показалось смешным.

 – Ты их поймала?

 – Нет. Когда папа пришел и выпустил меня, они давно уже смылись. Ничего особенного, но очень неприятно.

 – Итак, круг твоих обязанностей мы выяснили. На досуге ты, очевидно, подбираешь фотографии для альбома и находишь время для новых съемок. А как насчет развлечений?

 – Фотография – и есть мое развлечение. – Нэтан промол­чал, только удивленно приподнял брови, и Джо взяла еще одну клубничину. – Ну, кроме того, я ходила на костер.

 – И оставалась там почти до полуночи. Разнузданная жен­щина!

 Она нахмурилась.

 – Я не очень люблю вечеринки.

 – А что ты вообще любишь, кроме фотографии? Книги, кино, живопись, музыку? Это называется искусством близкого знакомства. Очень удобно, если один человек подумывает о том, чтобы спать с другим. – Он наклонился к ней, и Джо тут же от­кинулась назад. Его это позабавило. – Ты не собираешься по­делиться со мной клубникой?

 Джо приказала своему пульсу биться ровнее и в благодар­ность за то, что Нэтан так прекрасно массировал ее ступни, су­нула ему в рот ягоду.

 Он поймал зубами кончики ее пальцев и втянул их в рот, затем отпустил с ленивой улыбкой.

 – А это называется стимуляцией подсознательных центров. Или, выражаясь нормальным языком, – я за тобой ухаживаю.

 – Я так и поняла.

 – Хорошо. Итак – кино!

 Джо попыталась вспомнить, был ли в ее жизни другой муж­чина, который так легко и так часто приводил бы ее в замеша­тельство. Ответ пришел быстро: решительное «нет».

 – Я склоняюсь к старому черно-белому кино. Там бывает поразительная операторская работа, а свет и тени – просто не­вероятны.

 – «Мальтийский сокол»?

 – Лучший из лучших!

 – Надо же… – Он погладил ее ногу. – Полное взаимопони­мание. А как насчет современных фильмов?

 – Боевики! Заумные фильмы редко меня трогают. Я лучше посмотрю, как Шварценеггер расправляется с кучей злодеев, чем буду выслушивать, как герой и героиня выражают свою тоску на иностранном языке.

 – Это для меня огромное облегчение. Мы ни за что не смог­ли бы вырастить пятерых детей и сохранить об этом счастливые воспоминания, если бы мне пришлось за компанию с тобой смотреть фильмы для избранных.

 Джо рассмеялась, и он нашел ее низкий, хрипловатый смех удивительно волнующим.

 – Ну, ради такого дела можно и пересмотреть свои при­страстия…

 – Ладно, с кино разобрались. Теперь – твой любимый город.

 – Флоренция, – сказала она, не подумав, но тут же поняла, что это правда. – Я была просто в восторге от ее ярких красок, от четких изящных линий…

 – А здания! Нигде не видел такого величия. Дворец Питти. Палаццо Веккио.

 – У меня есть отличная фотография Питти – перед самым заходом солнца.

 – С удовольствием посмотрел бы.

 – Я не привезла ее с собой, – рассеянно ответила она, вспо­миная тот момент, когда сделала эту фотографию: косые лучи солнца, порыв ветра и шелест крыльев взлетевших голубей. – Она в Шарлотте.

 – Я могу подождать. – Он сжал ее ногу. – Ну что ж, мы в основном закончили. Может, после завтрака покажешь мне на­конец остров?

 – Сегодня же воскресенье!

 – Да, я кое-что об этом слышал. Тем лучше. Ведь воскресе­нье – выходной.

 – Что ты! Воскресенье – самый сумасшедший день. Боль­шинство коттеджей освобождается, их надо убрать и пополнить запасы к приезду новых гостей.

 – Значит, ты опять будешь занята? Как же они справлялись без тебя?

 – От Кейт ушли сразу две горничные за неделю до моего приезда – устроились на работу на материке. А поскольку мы с Лекси здесь, она пока не позаботилась о замене.

 – Сколько же коттеджей в твоем списке?

 – Шесть.

 Нэтан подумал, кивнул и встал.

 – Ну, тогда нам лучше начать прямо сейчас.

 – Нам?

 – Конечно. Я отлично управляюсь с пылесосом и шваброй. А ты быстрее освободишься, и мы успеем найти свободное мес­течко на пляже и пообниматься.

 Джо повернулась, спустила с кровати ноги – надо признать, невероятно отдохнувшие – и сунула их в туфли.

 – Может, я и знаю пару местечек… если ты действительно так же ловок в уборке, как в рефлексотерапии.

 – Джо Эллен! – Он положил руки на ее бедра, и этот жест показался ей удивительно интимным. – Ты должна кое-что знать.

 В мозгу Джо моментально пронеслось несколько самых мрачных предположений. Он все еще женат. Он находится в фе­деральном розыске. Он предпочитает извращения нормальному сексу… Она даже не подозревала, что у нее такое богатое вооб­ражение.

 – Что?

 – Я тоже подумываю спать с тобой!

 Джо облегченно фыркнула и отстранилась от него.

 – Нэтан, этот камень лежал на моей душе с того момента, как ты снова появился на острове.

 Он был необыкновенно счастлив, что вернулся на остров и снова так близок к ней. Слежка, ожидание, предвкушение всег­да окрыляли его.

 Он решил не спешить. Зачем? В конце концов, он все тща­тельно спланировал, а деньги – не проблема. У него полно вре­мени, он получит еще больше наслаждения, наблюдая, как рас­сеиваются ее страхи, как она расслабляется. И в нужный мо­мент он дернет за цепь, о которой она и не подозревает. За цепь, которой они скованы.

 Она испугается. Она придет в замешательство. Она станет еще более беззащитной, увидев, как он спокоен. А он будет все спокойнее, все невозмутимее. Перестановка декораций всегда успокаивает его.

 Да, он подождет. Он будет наслаждаться солнцем и морем, пока детально не изучит распорядок ее жизни на острове. Точно так, как он изучил ее привычки в Шарлотте.

 Он позволит ей бездумно плыть по течению, позволит даже слегка влюбиться. Ах, какая изумительная ирония!

 Все это время она и подозревать не будет, что он рядом, что он ее контролирует, что в любой момент он может изменить ее судьбу. И отнять ее жизнь.

 – Я не понимаю, почему ты не можешь взять выходной, все­го один выходной, и провести немного времени со мной!

 Джиф опустил «пистолет» для ввинчивания шурупов, внима­тельно посмотрел на надутые губы Лекси и подумал, что это еще один каприз природы, сделавшей обиженное женское лицо таким соблазнительным для мужчины.

 – Милая, я же предупреждал, что всю неделю буду очень занят. А сегодня только вторник.

 – Какое это имеет значение?! – Лекси всплеснула руками. – Каждый день здесь похож на другой.

 – Хорошо, я тебе объясню, какое это имеет значение для меня. – Он провел рукой по краю настила, который только что закончил. – Я сказал мисс Кейт, что расширю эту веранду и за­тяну ее сеткой к субботе.

 – Подумаешь! Закончишь к воскресенью.

 – Я обещал к субботе. – Для самого Джифа этого было бы достаточно, но, поскольку он разговаривал с Лекси, ему при­шлось призвать на помощь все свое терпение и объяснить по­дробнее. – Коттедж забронирован со следующей недели. Колин теперь работает в кемпинге полную смену, а у Джеда кани­кулы начнутся только через неделю, поэтому мне приходится все делать самому.

 Лекси плевать было на эту проклятую веранду. Тем более что пол уже почти закончен. Сколько времени может понадобиться на дурацкую крышу и москитные сетки?

 – Всего один день, Джиф! – Она присела на корточки рядом с ним, вкладывая в просьбу все свое обаяние, и поцеловала его в щеку. – Всего несколько часов! Мы добрались бы до материка на твоей лодке, пообедали бы в Саванне…

 – Лекс, у меня просто нет времени. Вот если я закончу эту веранду к субботе, мы сможем поехать на весь уик-энд.

 – Я не хочу ехать в субботу! – Она уже не мяукала, в ее голо­се явно слышалось крепнущее упрямство. – Я хочу сейчас! Такая настойчивость была хорошо знакома Джифу. Его пятилетняя кузина точно так же требовала желаемого – и немед­ленно. Но вряд ли подобное сравнение понравилось бы Лекси.

 – Я не могу ехать сейчас, – спокойно сказал он. – Если тебе так не терпится, возьми лодку сама, пройдись по магази­нам.

 – Одна?!

 – Позови с собой сестру или подругу.

 – Джо – последняя, с кем бы мне хотелось провести день. А подруг у меня нет. Джинни пропала…

 На глаза Лекси навернулись слезы, но и без них Джиф пре­красно понимал, в чем суть проблемы и главный источник ее недовольства. Однако он ничем не мог ей помочь – как не мог смягчить боль в ее сердце от исчезновения Джинни.

 – Если хочешь поехать со мной, тебе придется подождать до субботы. Я постараюсь освободить уик-энд. Мы закажем номер в отеле, и я угощу тебя изысканным ужином.

 – Ты ничего не понимаешь! – Лекси ударила его кулаком в плечо и вскочила. – До субботы еще так далеко, а я сойду с ума, если не смоюсь отсюда немедленно! Почему ты не хочешь вы­кроить для меня время? Почему у тебя никогда нет на меня вре­мени?!

 – Я делаю все, что в моих силах.

 Даже его безграничное терпение было на исходе. Он поднял «пистолет» и выстрелил в пол очередным шурупом.

 – Ничего ты не делаешь! Ты даже не можешь отвлечься, когда я с тобой разговариваю! И эта идиотская веранда для тебя важнее меня.

 – Лекси, я обещал. – Джиф поднялся, взял новую доску и положил ее на козлы, чтобы отмерить необходимую длину. – А я не привык нарушать свое слово. Если твое желание поехать в Саванну не иссякнет до конца недели, я тебя отвезу. Это самое большее, что я могу сделать.

 – Ах вот как?! – Лекси вскинула голову. – Ну что ж, я уве­рена, что без труда найду кого-нибудь, кто будет счастлив отвез­ти меня сегодня!

 Джиф провел карандашом по доске, затем, прищурившись, холодно взглянул на Лекси. Он понял угрозу и знал, что она способна ее исполнить.

 – Если ты имеешь в виду мужчину – не советую. А впрочем, как хочешь.

 Его спокойный, уверенный тон подействовал на нее как по­щечина. Она надеялась, что он – придет в бешенство, устроит сцену ревности, детально объяснит, что сделает, если только она попробует взглянуть на другого мужчину… Может быть, они бы даже подрались, а потом она затащила бы его в пустой дом, и секс примирил бы их.

 И, разумеется, она убедила бы его поехать с ней в Саванну!

 Но спектакль, который она уже мысленно поставила, не со­стоялся. Ей так захотелось расплакаться, что она затрясла голо­вой и отвернулась.

 – Прекрасно! Возись со своей верандой, а я буду делать то, что мне остается делать!

 Джиф молчал, пока она спускалась по приставной лесенке, и, только когда поостыла ослепившая его ярость, взял в руки электропилу. Он прекрасно понимал, что бешенство может дорого ему обойтись: если Лекси будет продолжать в том же духе, ему понадобятся все его пальцы, чтобы сжать их в кулак и на­бить морду какому-нибудь парню.

 Лекси услышала за спиной жужжание пилы и изо всех сил стиснула зубы. Эгоистичный ублюдок, вот он кто! И совершен­но ее не любит. Слезы душили ее, жалили глаза. Никто ее не любит. Никто не понимает. Даже Джинни…

 У Лекси так сильно все сжалось внутри, что пришлось оста­новиться. Джинни исчезла. Уехала, не сказав ни слова. Все, кого она любит, в конце концов покидают ее. Она так мало зна­чит для людей, что никого не может удержать…

 Сначала ей казалось, что с Джинни случилось что-то ужас­ное: ее похитили или она, полупьяная, свалилась в пруд, в пасть аллигатора.

 Но это, конечно, смешно. Лекси понадобилось несколько дней, чтобы смириться с реальностью: ее снова бросили. Ее бро­сали все, в ком она нуждалась.

 Но на этот раз… Лекси оглянулась и с вызовом посмотрела на коттедж, в котором работал Джиф. На этот раз она бросит первой!

 Лекси быстро шла к лесу. Солнце обжигало кожу, песок скрипел в босоножках. В этот момент она дико ненавидела ост­ров и все, что на нем находилось. Она ненавидела отдыхающих, которых ей приходилось обслуживать и которые принимали ее услуги как нечто само собой разумеющееся. Она ненавидела родных, которые считали ее безответственной мечтательницей. Она ненавидела пляж с его ослепительным солнцем и бесконеч­ным плеском волн. И лес с его темными закоулками и пронзи­тельной тишиной она тоже ненавидела.

 А больше всех она ненавидела Джифа! Потому что совсем уже собралась влюбиться в него.

 Но с этим покончено. Она не доставит ему такого удовольст­вия. Она заставит Джифа страдать так же, как страдает сама!

 Лекси медленно улыбнулась, когда в поле ее зрения появил­ся коттедж «Маленькая мечта» и она различила за москитной сеткой сидящего на веранде мужчину. Странно, что она не по­думала о нем раньше.

 Нэтан Делани! Само совершенство. Преуспевающий, иску­шенный, образованный. Столько путешествовал, столько ви­дел! А какая великолепная внешность… такая великолепная, что даже Джо заметила.

 Можно не сомневаться: Нэтан Делани знает, как вести себя с женщиной.

 Лекси открыла маленькую красную сумочку, кинула в рот вишневый леденец, чтобы освежить дыхание, достала пудрени­цу, аккуратно попудрила нос и лоб. Ее щеки так раскраснелись, что румяна не требовались, но она тщательно подкрасила губы, подушилась из маленького флакончика «Джой» и взбила воло­сы. Прихорашиваясь, она мысленно планировала предстоящую сцену.

 Лекси медленно приблизилась к коттеджу, подняла голову и приветливо улыбнулась:

 – О, Нэтан! Привет.

 Нэтан очень удобно устроился со своим компьютером на ве­ранде. Работа шла хорошо, он был так погружен в очередной уже почти законченный чертеж, что не замечал ничего вокруг и, услышав голос, рассеянно поднял глаза.

 – Привет, Лекси, – отозвался он, растирая затекшую шею.

 – Только не говори, что работаешь в такое прекрасное утро!

 – Разумеется, нет. Я просто играю.

 – Какой крохотный компьютер! Как на нем можно чертить целые здания?

 – С большим трудом.

 Лекси рассмеялась, наклонила голову и провела пальцем по горлу, привлекая к нему внимание.

 – А я помешала, и теперь ты, наверное, с нетерпением ждешь, когда я исчезну.

 – Вовсе нет. Отличный предлог, чтобы сделать перерыв.

 – Правда? А ты не разозлишься, если я попрошу разреше­ния взглянуть? Или ты не любишь показывать незаконченную работу?

 – Моя работа – только начало всего процесса, так что глупо злиться. Конечно, поднимайся.

 Когда Лекси повернулась к лестнице, Нэтан взглянул на часы. Вообще-то он хотел еще пару часов поработать над этим проектом. А в час у него свидание. Поездка на северную око­нечность острова, ленч на свежем воздухе. И более близкое зна­комство с Джо Эллен Хэтуэй!

 Все же он улыбнулся Лекси. Не улыбнуться ей было просто невозможно. Красива, как картинка, и ароматна, как дразня­щий весенний ветер. А короткая белая юбка заставляла подо­зревать, что ноги хозяйки тянутся почти до ушей.

 – Хочешь выпить чего-нибудь холодного?

 – Ммм… Я просто глотну из твоего стакана, хорошо? – Не дожидаясь ответа, Лекси схватила со стола большой стакан. – Кофе глиссе? Изумительно!

 Лекси ненавидела кофе глиссе и никогда не могла понять, зачем надо охлаждать отличный горячий напиток.

 Она облизнула верхнюю губу и непринужденно уселась ря­дом с Нэтаном. Не очень близко. Женщина Не должна слишком явно предлагать себя. Лекси взглянула на монитор и так удиви­лась, увидев сложный и детальный поэтажный план, что на се­кунду забыла о цели своего визита.

 – Ой, фантастика! Как ты это делаешь? Я думала, что архи­текторы пользуются карандашами и скользящими линейками, и калькуляторами.

 – Уже не так много, как раньше. Теперь существует специ­альная компьютерная программа, которая очень облегчает нам жизнь. Можно снимать стены, изменять угол зрения, масштаб, расширять дверные проемы, удлинить комнаты. А если переду­маешь, можно все вернуть на место. И не нужны никакие ластики.

 – Потрясающе! Это будет чей-то дом?

 – Со временем. Загородный дом на западном побережье Мексики.

 – Вилла… – Лекси мгновенно представила себе экзотичес­кие цветы и слуг в белых костюмах, услышала сладострастную музыку. – Брайан был в Мексике. А я вот нигде не была… – "Она бросила на Нэтана томный взгляд из-под ресниц. – Ты, наверное, видел все на свете, да?

 – Я бы так не сказал, но кое-где побывал. – В мозгу Нэтана тихо звякнула тревожная сигнализация, но он не обратил на нее внимания, решив, что виновато его слишком раздувшееся само­мнение. – В том месте невероятные скалы и совершенно по­трясающие виды. Дом будет выходить на Тихий океан.

 – Я никогда не видела Тихий океан. Он действительно тихий?

 – Ну, положим, он бывает довольно бурным. Вот это, – Нэтан постучал по экрану, – солярий. Стеклянные стены, арки и крыша… раздвижная крыша с электромотором. В хорошую погоду хозяева смогут проводить вечеринки на свежем воздухе. Там – бассейн. Свободной формы. С западной стороны – есте­ственная скала с дикой растительностью. А здесь – маленький водопад. Все в целом будет похоже на лагуну.

 – Бассейн прямо в доме! – Лекси томно вздохнула. – По­трясающе. Должно быть, они миллионеры.

 – Наверное, раз могут позволить себе такой дом. Лекси придала своему взгляду мечтательно-восхищенное выражение и заглянула в глаза Нэтану.

 – Если они наняли тебя, значит, ты самый лучший архитек­тор. Самый замечательный и преуспевающий. Ведь ты проекти­руешь виллы для мексиканских миллионеров! – Она как бы не­взначай положила ладонь на его бедро. – Я и представить не могу, что ощущает человек, который умеет строить такие пре­красные здания!

 Ого. Второй звонок прозвучал громче, и игнорировать его уже было невозможно. Нэтан считал себя довольно умным че­ловеком. А умный человек в состоянии понять, когда женщина его соблазняет.

 – Над таким проектом работает очень много людей, – не­брежно заметил он. – Инженеры, специалисты по садово-пар­ковой архитектуре, подрядчики…

 Лекси скользнула к нему еще ближе.

 – Но без тебя им не над чем было бы работать. Именно ты создаешь все это, Нэтан!

 Умный мужчина должен уметь отступать, решил Нэтан. И часто отступление – единственный выход. Он пошевелился и умудрился увеличить расстояние между ними почти до дюйма. И понадеялся, что его вымученная улыбка не выглядит слиш­ком нервной.

 – Если я не закончу проект, им действительно не над чем будет работать. А я немного запаздываю, и поэтому…

 – Ты наверняка успеешь! – поспешно перебила Лекси.

 Ее рука скользнула выше по его бедру, и Нэтан почувство­вал, что умный или нет, но все-таки он – живой человек. Его тело отреагировало именно так, как было предусмотрено при­родой.

 – Послушай, Лекси…

 – Я потрясена! – Она совершенно недвусмысленно прижа­лась к нему. – Мне бы очень хотелось увидеть больше… – Ее дыхание порхало на его губах. – Гораздо больше!

 Решив, что он слишком хорошо воспитан или просто туповат, чтобы сделать следующий шаг, Лекси обвила руками его шею и прижалась губами к его рту.

 Она была теплая и ароматная. Нэтан подумал, что кровь, ви­димо, отхлынула от его головы и перестала питать мозги. Ему стало трудно мыслить трезво, он не сразу пришел в себя, но все-таки где-то через минуту схватил ее запястья и оторвал ее руки от своей шеи.

 – Видишь ли… – он обнаружил, что голос звучит сипло, и откашлялся. – Видишь ли, Лекси, ты очень привлекательная женщина. Я польщен.

 – Прекрасно! – Лекси чувствовала, что ее пульс слегка учас­тился, а когда она представила себе искаженное ревностью лицо Джифа, пульс стал еще чаще. – Тогда почему бы нам не войти в дом ненадолго?

 – Дело в том, что есть кое-что еще, – он опустил ее руки и крепко сжал их. – Мне, в общем, нравится мое лицо. Я привык к нему. Я даже забыл, когда резался в последний раз во время бритья.

 – Мне тоже нравится. Замечательное лицо!

 – Спасибо. Так вот, я не хочу, чтобы Джиф почувствовал себя обязанным перекроить его.

 – О, при чем тут Джиф? – Лекси небрежно махнула голо­вой. – Я не его собственность.

 Резкость ее голоса и угрюмый блеск глаз позабавили Нэтана и подтвердили то, о чем он уже начинал догадываться: причина попытки его соблазнения – ссора влюбленных.

 – Вы поругались?

 – Я не желаю говорить о Джифе! Почему бы тебе снова не поцеловать меня? Ты ведь этого хочешь.

 Действительно, какая-то часть его – примитивная часть, ко­торая в данный момент подступила слишком близко к поверх­ности, – хотела поцеловать ее.

 – Хорошо. Мы не будем говорить о Джифе. Поговорим о Джо.

 – Она мне тоже не хозяйка.

 – Разумеется. Но дело в том, что я… – Он не очень точно представлял, как сформулировать свою мысль. – Я интересу­юсь ею.

 – А мне кажется, ты интересуешься мной!

 Чтобы доказать свою точку зрения, Лекси выдернула одну руку и ухватила Нэтана за ширинку. Ему удалось сдержать вопль, и он решительно сжал ее руку.

 – Прекрати! – его голос прозвучал так назидательно, что любая мать могла бы позавидовать. – Лекси, поверь мне, ты до­стойна большего. Гораздо большего.

 – Тогда почему же ты предпочитаешь Джо? Она холодная, как рыба, она зануда, и…

 – Перестань говорить о ней в таком тоне! – Он предупреж­дающе сжал ее руки. – Я не желаю этого слышать. Она мне не­безразлична. Думаю, что и тебе тоже.

 – Ты понятия не имеешь, что мне безразлично, а что нет! Никто не знает! – с болью в голосе выкрикнула Лекси.

 Нэтану неожиданно стало очень жаль ее. Он нежно поднял ее руки и поцеловал их. Она удивленно заморгала. Надеясь, что опасность миновала, он отпустил одну ее руку и откинул волосы с ее лица.

 – Ты мне очень нравишься, Лекси. Правда, нравишься. И это еще одна причина, по которой я не принимаю твое весьма соблазнительное предложение.

 Лекси вдруг захлестнуло жгучее чувство стыда, ее щеки вспых­нули.

 – Наверно, я кажусь тебе полной идиоткой…

 – Нет. Это я чуть не свалял дурака. – Почувствовав себя не­сколько увереннее, Нэтан расслабился и потянулся к уже тепло­ватому кофе, чтобы промочить пересохшее горло. – Скорее всего ты бы передумала по дороге в спальню. И я бы тогда ока­зался в дурацком положении.

 Лекси шмыгнула носом.

 – Может, и не передумала бы. Секс – ерунда, легкое и при­ятное занятие. Вот все остальное чертовски сложно.

 – Не хочешь рассказать мне об остальном? Нэтан протянул ей стакан, но она затрясла головой, с трудом выдавив улыбку.

 – Ненавижу кофе глиссе. Я пила его только для того, чтобы соблазнить тебя.

 – Очень мило. Так почему же ты поссорилась с Джифом?

 – Не имеет значения! – Чувствуя себя совершенно несчаст­ной, Лекси вскочила и зашагала взад-вперед по веранде. – Он не любит меня. Ему безразлично, что я делаю или с кем. Он даже не захотел уделить мне час своего бесценного времени!

 – Милая, он с ума по тебе сходит. Она горько рассмеялась.

 – Что-то не похоже.

 – Просто он человек серьезный и ответственный. Когда-ни­будь ты это оценишь.

 Поджав губы, Лекси взглянула на Нэтана.

 – А ты действительно неравнодушен к Джо?

 – Похоже на то.

 – С ней ведь очень нелегко.

 – Я это начал понимать.

 – Ты спишь с ней?

 – Лекси!..

 – Значит, пока нет, – решила она и скривилась. – Поэтому ты и дергаешься. – Она подошла к нему и села на край стола. – Хочешь ценный совет?

 – Не думаю, что мы имеем право обсуждать… – начал он, но не выдержал искушения и отбросил гордость. – Какой совет?

 – Видишь ли, Джо очень любит руководить, командовать. И всегда сохраняет дистанцию, обеспечивает себе свободу ма­невра.

 Нэтан почувствовал, что снова улыбается и что Алекса Хэтуэй нравится ему даже больше, чем раньше.

 – Она, наверное, и не догадывается, как хорошо ты ее пони­маешь.

 – Большинство людей меня недооценивает, – самоуверен­но заявила Лекси, пожимая плечами. – И обычно я оставляю их в блаженном неведении. Но ты оказал мне сегодня услугу, и я хочу отплатить тебе добром. Не позволяй ей маневрировать слишком много. На самом деле она очень нуждается в том, чтобы рядом с ней был сильный человек.

 Лекси окинула Нэтана долгим, оценивающим, очень жен­ским взглядом, затем самодовольно улыбнулась.

 – Думаю, ты с этим прекрасно справишься. И еще я думаю, что у тебя хватит ума не рассказывать ей о том, что здесь про­изошло.

 – Никогда в жизни!

 – Нэтан, выясни, что с ней случилось, – вдруг сказала Лек­си совсем другим тоном.

 – Случилось?

 – Что-то мучает ее, и она наверняка примчалась сюда, чтобы избавиться от этого. Но у нее ничего не получилось. Пер­вую неделю она плакала во сне или полночи металась по комна­те. И этот затравленный взгляд… Будто она чего-то боится. А ведь Джо никогда ничего не боялась!

 – Ты разговаривала с ней?

 – Я? – Лекси снова рассмеялась. – Джо не стала бы гово­рить со мной ни о чем важном. Я же глупенькая младшая се­стренка.

 – Лекси, в тебе нет ничего глупого. Знай, что я не отношусь к тем, кто тебя недооценивает.

 Тронутая этими словами, она наклонилась и поцеловала его.

 – Отныне мы – друзья!

 – Надеюсь. Должен сказать, Джифу очень повезло. Счас­тливчик!

 – Это еще неизвестно. Конечно, не исключено, что я решу дать ему еще один шанс… – Лекси тряхнула головой и встала. – Но только если он приползет на коленях и будет очень долго меня умолять!

 – Как друг, я был бы тебе очень благодарен, гели бы ты и Джифу об этом не говорила. Думаю, ему будет неприятно, если придет­ся поколотить меня.

 – О, я не стану называть имена. – Лекси неторопливо про­шла к двери, оглянулась. – Но я уверена, что ты бы с ним спра­вился. Ты вполне можешь со всем справиться, Нэтан. До свида­ния.

 Оставшись один, Нэтан потер грудь в области сердца и поду­мал, что с некоторыми вещами не так-то просто справиться. И по­желал Джифу удачи.

 Когда Лекси вошла в кухню, Джо загружала корзинку для пикника. Сумка с фотоаппаратом стояла на столе, к шкафчику был прислонен штатив.

 – Собираешься на пикник? – беззаботно спросила Лекси.

 – К монастырю. Наверное, меня не будет до конца дня. Хочу фотографировать.

 – Одна?

 – Нет. – Джо запихнула в корзинку бутылку вина. – С Нэтаном.

 – С Нэтаном? – Лекси выбрала из керамической фруктовой вазы глянцевитое зеленое яблоко, подтянулась и села на высо­кий прилавок. – Ну надо же, какое совпадение!

 Загадочно улыбаясь, она потерла яблоко о блузку, как раз между грудями.

 – Совпадение?

 – Я только что от него.

 – Да? – Джо удалось сохранить безразличный тон, но спина у нее напряглась.

 Лекси вонзила зубы в яблоко, наслаждаясь балансированием над краем пропасти и с удовольствием держа в напряжении Джо.

 – Я проходила мимо его коттеджа, а он пил кофе глиссе на веранде. И пригласил меня подняться.

 – Ты же не любишь кофе глиссе. Лекси пожала плечами.

 – Вкусы меняются. Он показал мне чертежи, над которыми работал. Это будет мексиканская вилла.

 – Никогда бы не подумала, что тебя заинтересуют какие-то чертежи.

 – О, я всем интересуюсь! – Лекси с хрустом откусила сле­дующий кусок. В ее глазах плясали дьявольские искры. – Осо­бенно красивыми мужчинами.. А этот – отличный экземпляр!

 – Я уверена, он был бы польщен, если бы услышал твое мне­ние, – сухо заметила Джо, захлопывая крышку корзинки. – Только мне казалось, что ты собиралась к Джифу.

 – Его я тоже видела.

 – Похоже, ты времени зря не теряла. – Джо подхватила корзинку и перекинула через плечо сумку с фотооборудовани­ем. – Мне пора, а то стемнеет.

 – Тогда топай, и желаю хорошо провести время. Постой, Джо! Передай, пожалуйста, Нэтану мои наилучшие пожелания, – многозначительно добавила она.

 Когда дверь с шумом захлопнулась, Лекси схватилась за живот и покатилась со смеху. «Нужно было посоветовать Нэта­ну раздразнить это чудовище, – подумала она. – Самый вер­ный способ получить награду!»

 Джо решила, что не станет поднимать этот вопрос. Ни в коем случае не опустится до того, чтобы упоминать об этом даже ми­моходом! Она переставила штатив, наклонилась и заглянула в видоискатель. Ей хотелось найти наиболее удачный ракурс.

 Море в этой части острова более яростно билось о берег, хлестало по неровному пляжу под нависающим утесом. Чайки с визгом кружили над головой, рассекая небо белыми крыльями. Насыщенный влагой воздух колебался над раскаленной землей мерцающими волнами.

 От старого монастыря осталась только южная стена. Каким-то чудом держалась арка над бывшей дверью, оплетенная диким цветущим виноградом. Свет проникал сквозь узкий дверной проем. Джо хотела поймать это впечатление заброшенности, но ей необходимо было отсутствие движения. Приходилось ждать мгновений покоя между порывами ветра. Все, что попадает в кадр – и на переднем, и на заднем плане, – должно быть в фокусе: четкая структура камня, листьев, песка, все многообразие серых тонов.

 Джо увеличила диафрагму, выдержку и так повернула фото­аппарат, чтобы в кадр попала только сохранившаяся часть стен. Здание стало казаться целым, однако пустым, покинутым.

 Одиноким.

 Она сфотографировала то, что хотела, затем перенесла шта­тив и камеру в восточный угол и поймала в объектив разрушен­ные стены с царапинами и шрамами, оставленными ветром, песком и временем. Теперь она запечатлеет гибель, поражение, запустение…

 Услышав за спиной тихий щелчок, Джо резко выпрямилась. Нэтан стоял слева от нее, совсем рядом. В руках у него была ка­мера.

 – Что ты делаешь?!

 – Фотографирую тебя. – Он самодовольно улыбнулся, по­скольку успел сделать три снимка, прежде чем она заметила. – Мне очень нравится твоя целеустремленность.

 Джо терпеть не могла, когда ее фотографировали без спроса: сразу вспоминались те снимки в Шарлотте. Но все-таки заста­вила себя улыбнуться.

 – Дай мне свой аппарат. Я щелкну тебя.

 – Лучше поставь автоспуск на своем, и сфотографируемся вдвоем. Перед руинами.

 – У меня ландшафтная камера, она не годится для портре­тов. И освещение тоже.

 – Этот снимок – не для твоей следующей выставки. Он вовсе не должен быть совершенным, Джо. Это будем просто мы.

 – Если бы у меня был отражатель…

 Она огляделась, прищурившись на ярком солнце, пробормо­тала что-то, повернула камеру, смягчая тени. Изменила диа­фрагму, выдержку. И неуверенно пожала плечами.

 – Джо! – Нэтан с трудом сдерживал смех. – Представь себе, что у тебя обыкновенная туристская «мыльница».

 – Не могу. Встань слева от проема передней стены в двух футах.

 Она подождала, пока он пройдет к указанному месту, и за­глянула в видоискатель. Конечно, получилось бы гораздо луч­ше, если бы у нее были отражатели, экраны… Она бы смогла привлечь внимание к его развевающимся волосам, передать на фотографии игру света.

 Слишком резкое освещение, решила Джо. Оно должно быть мягче, романтичнее, чтобы представить в выгодном свете эти чудесные глаза, энергичное лицо. С необходимым оборудова­нием она заставила бы эту фотографию просто запеть!

 Господи, как же он красив… На фоне разрушенных стен Нэтан выглядел таким сильным, таким живым. И сексуальным. Простая серая футболка обтягивала широкую грудь, вылиняв­шие старые джинсы подчеркивали узкие бедра. Да, он очень сексуальный…

 – Теперь я понимаю, почему ты не занимаешься портретом. Джо замигала и выпрямилась.

 – Что?

 – Твоя модель впала бы в коматозное состояние, ожидая, пока ты подготовишься! – Улыбаясь, он протянул руку и пома­нил ее к себе. – Давай скорее. Это вовсе не должно быть высо­ким искусством.

 – Это всегда должно быть искусством! – Она установила таймер и подошла к нему. – Десять секунд. Эй! Что ты делаешь?

 Нэтан обхватил ее руками за талию и поставил перед собой.

 – Мне нравится эта поза. Расслабься и улыбайся.

 Джо прижалась к нему спиной и улыбалась, пока не щелкнул затвор. Когда же она решила освободиться, он прижался губами к ее волосам.

 – Мне и без камеры нравится эта поза! – Он наклонил голо­ву и коснулся губами ее губ. – А эта еще больше.

 – Мне надо собрать оборудование.

 – Успеешь. – Его губы скользнули от ее рта к шее.

 У Джо закружилась голова, все внутри задрожало – от вспыхнувшего желания, от старой тревоги.

 – Я… надо же, как свет изменился. – Она испугалась, что ноги не удержат ее, и отстранилась. – Я не собиралась так долго снимать.

 – Ничего. Мне нравится смотреть, как ты работаешь. Я по­могу тебе сложить оборудование.

 – Не надо. Я сама. Я нервничаю, когда кто-то другой возит­ся с моими камерами.

 – Тогда я открою вино.

 – Отлично!

 Джо вернулась к штативу, стараясь дышать ровно, спокойно. Скоро ей придется наконец принять решение, очень скоро. Идти вперед или отступить.

 Она отвинтила камеру, тщательно упаковала ее и неожидан­но для самой себя произнесла:

 – Лекси сказала, что заходила к тебе утром.

 – Что?..

 Ему оставалось только надеяться, что хлопок пробки заглу­шил панику, прозвучавшую в его голосе.

 – Она сказала, что проходила мимо твоего коттеджа. – Джо уже проклинала себя за то, что заговорила на эту тему, и не под­нимала глаз.

 Нэтан сглотнул комок в горле, откашлялся. Вино вдруг пока­залось ему жизненно необходимым.

 – Ах, да… Заходила. На минутку. А что?

 – Да так, ничего. – Джо сложила штатив. – Она сказала, что ты показывал ей какие-то чертежи.

 Нэтан понял, что все-таки недооценил Лекси, и щедро плес­нул вина в два стакана.

 – Мексиканский заказ. Я как раз шлифовал последние дета­ли, когда она… заглянула.

 Джо подошла и аккуратно сложила оборудование на дальнем краю одеяла, которое он расстелил на земле.

 – Кажется, ты нервничаешь, Нэтан.

 – Нет, просто голоден. – Он передал ей вино, глотнул из своего стакана, а затем сел на одеяло и атаковал корзинку. – Итак, что у нас на обед?

 Джо показалось, что нервы у нее натянуты как струна.

 – У вас что-нибудь произошло с Лекси?

 – Произошло? – Нэтан вытащил пластмассовый контейнер с холодными жареными цыплятами. – Не понимаю, о чем ты.

 Она недоверчиво прищурилась: уж слишком невинное выра­жение появилось на его лице.

 – Неужели не понимаешь?

 – Что ты имеешь в виду, черт побери? – Нэтан вовремя вспомнил, что нападение – лучший способ защиты. – Неуже­ли ты думаешь, что я переспал с твоей сестрой?! – Обида, про­диктованная отчаянием, прозвучала очень убедительно.

 – Лекси – красивая женщина, – пожала плечами Джо.

 – Конечно, красивая. Следовательно, я прыгнул на нее при первой же возможности. Интересно, за кого ты меня принима­ешь? – Теперь он возмущался вполне искренне. Можно было даже считать его гнев праведным. С некоторой натяжкой… – Утром я кидаюсь на одну сестру, днем переключаюсь на дру­гую? Так? Может, успею до захода солнца приударить за вашей кузиной Кейт. Тогда будет охвачена вся семейка.

 – Нэтан, я не хотела… я только спрашивала…

 – И что же именно ты спрашивала?

 – Я… – Его глаза метали молнии, и Джо сразу почувствова­ла отвращение к самой себе. – Ничего. Извини. Лекси вечно дразнит меня! – Она с досадой взъерошила волосы. – Теперь мне все понятно: она знала, что я собираюсь сюда с тобой, что мы… в общем, встречаемся, и решила нарочно разозлить меня. Джо вздохнула, снова обругав себя за то, что не удержала рот на замке.

 – Я не собиралась говорить об этом, – пробормотала она, не дождавшись ответа Нэтана. – Не знаю, почему сказала. Просто с языка сорвалось.

 Он поднял голову.

 – Может быть, ты ревнуешь?

 Она с облегчением заметила, что его глаза уже не пылают яростью.

 – Нет. Я просто… я не знаю. Мне жаль. – Она наклонилась к нему и взяла за руку. – Правда, жаль.

 – Ладно, забудем. – Он воспользовался случаем и поднес ее руку к губам. – Ничего не было.

 Когда она улыбнулась и легко поцеловала его в губы, Нэтан поднял глаза к небесам, не зная, благодарить Лекси или приду­шить ее.

 Керби измерила Янси Броуди температуру.

 – Он всю ночь не спал, доктор! – встревожено сказала мать Янси. – Я дала ему тайленол, а к утру температура снова поднялась. Джерри тоже перепугался, но ему пришлось еще до рассвета уйти в море – за креветками.

 – У меня головка болит! – капризно протянул четырехлет­ний Янси и заглянул Керби в глаза. – А мама сказала, что вы меня вылечите.

 – Посмотрим, что можно сделать, – Керби провела рукой по ею соломенным волосам. – Послушай, Янси, ты ходил на день рождения Бетси Пендлтон пару недель назад?

 – У нее было мороженое и торт, и я дергал за хвост осла. Го­ловка болит!

 – Я знаю, милый. И Бетси тоже плохо сегодня, и Брэндону, и Пеги Ли. Это ветрянка.

 – Ветрянка?! Но у него нет ни пятнышка!

 – Будут, – Керби уже заметила высыпание под мышками. – И ты должен постараться – хорошенько постараться – не рас­чесывать сыпь, когда начнет чесаться. Понял, милый? Я дам твоей маме примочки. Они помогут. Энни, вы не знаете, Джер­ри болел ветрянкой?

 – Мы оба болели, – Энни вздохнула. – Именно Джерри за­разил меня, когда мы были маленькими.

 – Тогда вряд ли вы снова заболеете. Сейчас у Янси инкуба­ционный период, так что надо свести до минимума контакты с другими детьми. Ты на карантине, парень! – Керби легонько щелкнула Янси по носу. – Когда начнется сыпь, делайте ему теплые ванны с небольшим количеством кукурузного крахмала. Я выпишу лекарства – наружные и внутрь. У меня здесь только образцы, так что Джерри придется съездить на материк. Тайленол прекрасно сбросит температуру, – добавила она, прикла­дывая прохладную ладонь к щеке Янси. – Я загляну к вам через несколько дней, посмотрю его.

 Заметив огорченное выражение лица Энни, Керби улыбну­лась и коснулась ее руки.

 – Все будет хорошо, Энни. Конечно, предстоит пара тяже­лых недель, но я не предвижу никаких осложнений. Я подробно объясню, что надо делать.

 – Видите ли, доктор… Можно мне поговорить с вами?

 – Конечно. Эй, Янси! – Керби сняла с шеи фонендоскоп. – Хочешь послушать, как стучит твое сердце? – Она осторожно вставила слуховые трубки в маленькие ушки и подвела ручку малыша, сжавшую головку фонендоскопа, к сердцу. Его глаза сразу стали огромными и блестящими. – Послушай, пока я по­говорю с твоей мамой.

 Керби вывела Энни в коридор, оставив дверь открытой.

 – Янси – сильный, здоровый, совершенно нормальный для своего возраста мальчик, – начала она. – Вам не о чем трево­житься. Ветрянка, разумеется, неприятна, но редко вызывает осложнения. Если хотите, я дам вам что-нибудь почитать о ней.

 – Не в этом дело… – Энни закусила губу. – Пару дней назад я сделала тест на беременность, и он оказался положи­тельным.

 – Поздравляю. Разве вы не рады, Энни?

 – Ну что вы! Мы с Джерри давно уже мечтаем о втором ре­бенке. Но теперь… Он не пострадает?

 Джо нахмурилась: в контакте с вирусом в первые три месяца беременности все-таки был небольшой риск.

 – Но вы ведь болели ветрянкой в детстве?

 – Да. Хорошо помню, как мама надевала мне хлопчатобу­мажные перчатки, чтобы я не расчесывала волдыри.

 – Вряд ли вы заболеете во второй раз. – «А если заболеет? – подумала Керби, слегка встревожившись. – Ладно, будем вол­новаться, когда это случится». – И в любом случае ветрянка го­раздо менее опасна при беременности, чем краснуха. Кстати, я могла бы осмотреть вас. Определим, сколько недель, это помо­жет лучше ориентироваться потом.

 – Спасибо, доктор. Я бы чувствовала себя гораздо спокойнее.

 – Тогда так и поступим. Кто ваш акушер-гинеколог?

 – Я рожала Янси в клинике на материке. И во время бере­менности мне все время приходилось ездить туда. Поверить не могу, что у нас теперь появился семейный врач!

 – Буду очень рада, если мне удастся облегчить вашу жизнь. А пока идите домой, и отдохните немного. Вам обоим необходим отдых.

 К часу дня Керби диагностировала еще два случая ветрянки, воспаление мочевого пузыря и наложила шину на сломанный палец. Такова жизнь врача общего профиля, думала она, вытас­кивая из холодильника баночку с ореховой пастой.

 До следующего пациента оставалось тридцать минут, и Кер­би надеялась провести их, сидя и набивая рот вкусной едой. Ей с трудом удалось сдержать стон, когда, разбивая ее надежды, раздался стук в дверь.

 На пороге стоял незнакомец. Она уже знала каждое лицо на острове, но этого человека не видела никогда. Керби сразу отне­сла его к «дикой» разновидности любителей солнца и моря, ко­торые обычно на несколько дней останавливаются в кемпинге.

 Смуглое лицо, выгоревшие волосы до плеч. Обтрепанные, обрезанные выше колен джинсы, застиранная футболка, доро­гие солнечные очки с очень темными стеклами.

 Лет двадцать семь – двадцать восемь, решила Керби. До­вольно привлекательный. Она отложила сандвич и радушно улыбнулась в ответ на его нерешительную улыбку.

 – Извините, – он наклонил голову. – Я не ошибся? Мне сказали, что здесь есть врач.

 – Я доктор Фитцсиммонс. Чем могу быть полезна?

 – Я не записан на прием. – Он взглянул на ее сандвич. – Если вы заняты, я подожду.

 – А что с вами?

 – Да вот… – он пожал плечами и протянул руку.

 Ладонь была сильно обожжена – красный шрам, лопающие­ся волдыри. Керби подошла и осторожно взяла его за руку, что­бы рассмотреть получше.

 – Так глупо получилось! Кофе закипел, и я схватился авто­матически. Я живу в кемпинге. Когда я спросил парня в конто­ре, где можно найти мазь или еще что-нибудь, он сказал мне о вас.

 – Идемте в другую комнату. Я продезинфицирую и перевяжу.

 – Я отвлек вас от ленча.

 – Ленч никуда не убежит, – сказала она, ведя его в смотро­вую. – Итак, вы отдыхаете в кемпинге?

 – Да. Собирался на коралловый риф поработать. Я художник.

 – Правда?

 Он сел на указанный ею стул и угрюмо уставился на свою ла­донь.

 – Думаю, теперь придется отложить работу на пару недель.

 – Если только вы не умеете рисовать левой, – улыбнулась Керби, надевая резиновые перчатки.

 – Ну, все равно я собирался поболтаться здесь. Отличное местечко! – Он шумно втянул воздух, когда Керби начала очи­щать рану. – Чертовски больно.

 – Неудивительно. Я бы прописала вам аспирин и кухонную рукавичку.

 Он сдавленно хихикнул и сжал зубы от боли.

 – Думаю, мне повезло, что здесь есть врач. Такой ожог может инфицироваться, не правда ли?

 – Мы проследим, чтобы ничего подобного не случилось. А что вы рисуете?

 – Все, что понравится, – он улыбнулся, глядя на нее с не­скрываемым удовольствием. – Может, попозируете мне?

 Она засмеялась и повернулась на вращающемся стуле, чтобы достать из ящика мазь.

 – Вряд ли, но спасибо за предложение.

 – У вас потрясающее лицо! У меня отлично получаются кра­сивые женщины.

 Керби подняла голову. Его глаза скрывались за стеклами очков, но улыбка была широкой, дружелюбной. И все-таки ей вдруг стало не по себе. Что-то неприятное таилось в уголках его губ. Она вспомнила, что она не только врач, но и женщина. И сейчас находится наедине с незнакомым мужчиной, который наблюдает за ней как-то слишком пристально.

 – Не сомневаюсь. Но я – единственный врач на этом остро­ве и потому очень занята.

 Керби снова опустила голову и стала накладывать мазь.

 Глупо! – сказала она себе. Нелепо. У человека ожог второй степени, ничего удивительного, если он напряжен. Кроме того, это художник. Естественно, что он за ней наблюдает.

 – Если передумаете – приходите. Я пока еще Поживу здесь. Господи, теперь гораздо лучше, – он с облегчением вздохнул, и она почувствовала, как расслабляется его рука.

 Керби тоже вздохнула с облегчением и улыбнулась ему.

 – Для этого я и работаю. Не мочите повязку. Можете надеть на руку пластиковый пакет, когда будете принимать душ. И на вашем месте я бы не стала плавать как минимум неделю. Повяз­ку надо менять ежедневно. Если некому помочь вам, приходите ко мне.

 – Большое спасибо. У вас хорошие руки, док, – добавил он, глядя, как она бинтует его ладонь.

 – Все так говорят.

 – Нет… я не имел в виду вашу профессию. У вас аристокра­тические руки. Руки ангела! – сказал он с улыбкой. – Я бы с удовольствием нарисовал их.

 – Посмотрим, когда вы снова сможете держать карандаш. – Она встала, вновь почувствовав непонятную тревогу. В тоне его голоса и улыбке было что-то такое… Керби затруднялась это оп­ределить. – Я дам вам тюбик с мазью. И загляните ко мне через два дня, если еще не уедете.

 – Хорошо. Сколько я вам должен?

 – У вас есть страховка?

 – Нет.

 – Тогда двадцать пять – за визит и десять – за медикаменты.

 – Что ж, вполне умеренно. – Он поднялся, левой рукой вынул из заднего кармана бумажник и пальцами забинтованной руки осторожно достал банкноты. – Некоторое время будет не очень удобно.

 – Если вам понадобится помощь, в кемпинге помогут. Это вообще очень дружелюбный остров.

 – Я уже заметил.

 – Я дам вам рецепт.

 – Нет, спасибо. – Он переступил с ноги на ногу, и Керби опять показалось, что он слишком пристально смотрит на нее. – Послушайте, если окажетесь рядом, может, все-таки заглянете ко мне? Посмотрели бы мои работы, или мы могли бы…

 – Керби! Ты здесь?

 Облегчение нахлынуло на нее теплой волной – такое силь­ное, такое стремительное, что у нее чуть не закружилась голова.

 – Брайан! Я как раз заканчиваю с пациентом. Ни в коем слу­чае не мочите повязку, – быстро сказала она, стягивая перчат­ки. – И не экономьте мазь.

 – Как прикажете, док. – Он вышел из смотровой и удивленно поднял брови, увидев посреди кухни мужчину с окровавлен­ной тряпкой на левой руке. – Похоже, у вас тут еще одна про­блема.

 – Отличное зрение, – сухо сказал Брайан, но тут заметил забинтованную ладонь незнакомца. – Похоже, я не единственный.

 – Тяжелый день для дока.

 – У дока сегодня не было и пяти минут… – начала Керби, входя. – Брайан, что ты сотворил с собой, черт побери?! – в ужасе воскликнула она, бросаясь к нему.

 Как только она размотала тряпку, из глубокой раны на руке хлынула кровь.

 – Не пойму, как это могло случиться. Я ведь режу мясо каж­дый день, и вдруг нож соскочил… О, я весь твой пол залил кровью!

 – Успокойся. – Сердце ее вернулось на место, когда она ос­мотрела длинный порез на тыльной стороне ладони. Глубокий порез и море крови, но, слава богу, ничего не отрублено. – Надо наложить швы.

 – Не надо!

 – Надо. Не меньше десятка стежков.

 – Послушай, просто перевяжи, и я пойду работать.

 – Успокойся, я сказала! – огрызнулась Керби. – Простите меня, я… – Она оглянулась и удивленно подняла брови: ее предыдущий пациент исчез, словно его никогда не существова­ло. – О, наверное, он ушел. Идем со мной.

 – Но я вовсе не хочу, чтобы ты меня зашивала! Я пришел только потому, что Лекси и Кейт заставили. Кстати, если бы Лекси не изводила меня, я бы вообще не порезался. Так что полей меня антисептиком, забинтуй и отпусти.

 – Не капризничай! – Она крепко взяла его за руку и повела в кабинет. – Сядь и веди себя как мужчина. Когда в последний раз тебе делали противостолбнячный укол?

 – Укол?! О, послушай…

 – Значит, давно. – Керби быстро вымыла руки, положила необходимые инструменты на поднос из нержавеющей стали, взяла бутылочку с антисептиком и села напротив Брайана. – Ладно, столбняком займемся позже. Сейчас я промою порез, продезинфицирую, потом сделаю местную…

 Брайан почувствовал, как рана запульсировала в одном ритме с сердцем, и этот ритм становился все быстрее.

 – Местную – что?

 – Местную анестезию. Вокруг пореза все онемеет, и я смогу сшить края.

 – Иголки – это твоя навязчивая идея?

 – Покажи, как ты двигаешь пальцами, – приказала Керби, игнорируя его замечание. – Хорошо, хорошо. Не думаю, что ты перерезал сухожилия. Так ты, стало быть, боишься иголок?

 – Конечно, нет! – Но когда она взяла шприц, вся кровь от­хлынула от его лица. – Черт побери, Керби, убери от меня эту штуковину!

 Брайану было стыдно за свое малодушие. Втянув голову в плечи, он ждал, что она сейчас рассмеется над ним. Но Керби не рассмеялась, а серьезно посмотрела ему в глаза.

 – Глубоко вдохни, выдохни, потом еще раз и смотри на кар­тину за моим правым плечом. Просто смотри на картину и счи­тай вдохи-выдохи. Раз, два, три… Вот так. Всего лишь легкий укол, – прошептала она, и иголка скользнула ему под кожу. – Продолжай считать.

 – Все нормально… – Брайан чувствовал, как пот струйкой стекает по спине, и сосредоточился на акварели с дикими ли­лиями. – А ты, однако, упускаешь возможность сделать какое-нибудь высокомерное замечание.

 – Ох, Брайан, я сама хороша. А ведь я работала в отделении «Скорой помощи», за один год увидела больше крови, чем нор­мальный человек за три жизни. Огнестрельные ранения, ноже­вые, жертвы автокатастроф… И никогда не впадала в панику! Но когда увидела, как ты заливаешь кровью пол в моей кухне, я была очень близка к панике.

 Он отвел взгляд от акварели и заглянул в ее глаза.

 – Я вымою твой пол.

 – Не будь идиотом!

 Она схватила стерильную хирургическую бумагу, чтобы об­ложить его порез, но он накрыл ладонью ее пальцы.

 – Керби, со мной тоже происходит что-то странное. Когда я думаю о тебе… И как это могло случиться, черт побери?!

 – Не знаю. Как ты думаешь, что мы должны с этим делать?

 – Я не уверен, что у нас с тобой что-нибудь получится, Керби…

 – Может, и не получится. – Она нахмурилась и взяла игол­ку. – Не шевели рукой, Брайан.

 Он опустил глаза, увидел, как она втыкает иголку под кожу, и его замутило. Он глубоко вздохнул и снова посмотрел на картину.

 – Ты не особенно старайся. Главное – побыстрее…

 – Я прославилась в больнице своими аккуратными швами. Расслабься и дыши глубже.

 Брайан повиновался, так как решил, что обморок будет еще унизительнее.

 – Я не боюсь иголок. Просто не люблю их.

 Керби не поднимала головы, чтобы он не видел ее улыбку.

 – Это легко понять. Так чем была недовольна Лекси?

 – Как обычно. Всем. – Брайан постарался проигнорировать неприятное ощущение, когда Керби стянула края раны. – Я бесчувственный. Мне на нее плевать… и всем остальным тоже. Я ее не понимаю. Никто не понимает. Если бы я был настоя­щим братом, то одолжил бы ей пять тысяч долларов, чтобы она смогла вернуться в Нью-Йорк и стать звездой.

 – А я думала, что она решила провести лето здесь.

 – Лекси поссорилась с Джифом. Но поскольку он не при­полз к ней на коленях, она перестала дуться – это мы уже пере­жили вчера – и перешла ко второй стадии – отвратительному поведению. Ты уже заканчиваешь?

 – На полпути, – терпеливо ответила Керби.

 – Половина? Прекрасно! Чудесно! – Его снова затошнило, и он решил срочно подумать о чем-нибудь другом. – Кто был тот бродяга?

 – Ожог второй степени. Схватка с кофейником. Говорит, что художник, собирался на коралловый риф. Остановился в кемпинге. Имя не называл.

 – И что за художник?

 – Вроде пишет маслом. Хотел, чтобы я позировала ему. Черт побери, не дергайся.

 – И что ты ему сказала?

 – Что я польщена, большое спасибо, но у меня нет времени. Признаться, он заставил меня понервничать.

 Свободная рука Брайана внезапно взметнулась и впилась в ее плечо. Керби выругалась.

 – Он посмел дотронуться до тебя?!

 В его глазах больше не было страха – одна исступленная ярость. И Керби это порадовало.

 – О, Брайан! В приступе похоти он одной рукой свалил меня на пол и сорвал одежду!

 Пальцы Брайана еще сильнее вонзились в ее плечо.

 – Прекрати паясничать! Он дотронулся до тебя?

 – Нет, конечно же, нет! Просто я понервничала немного, потому что никого рядом не было, а он казался слишком… за­интересованным. Потом выяснилось, что он просто хотел нари­совать мои руки. – Она помахала пальцами левой руки. – «Руки ангела». Теперь сиди спокойно, а то испортишь мою ра­боту, и у тебя останется отвратительный шрам. Хотя твоя рев­ность мне льстит.

 – Я не ревную. – Он отпустил ее плечо и усилием воли по­старался избавиться от зеленой пелены, застилавшей глаза. – Просто не хочу, чтобы какой-то бродяга приставал к тебе.

 – Он не приставал, а если бы пристал, я бы справилась с ним. Последний стежок! – Керби натянула нитку, завязала узел, отрезала и внимательно осмотрела линию аккуратных стежков. – Отличная работа, хотя себя хвалить не принято.

 Она поднялась, чтобы приготовить противостолбнячный укол.

 – И как бы ты, интересно, справилась?

 – С чем? А, мы все еще об этом… Вежливым категорическим отказом.

 – А если бы не помогло?

 – Я бы хорошенько надавила на ожог, и он свалился бы на пол, визжа от боли.

 Когда Керби снова повернулась к нему, предусмотрительно пряча шприц за спиной, Брайан улыбался.

 – Ты действительно сделала бы это?

 – Конечно! Однажды я охладила пыл перевозбудившегося пациента, нежно нажав на его гортань. Он тут же прекратил де­лать грязные предложения мне и медсестрам. Брайан, ты еще не соскучился по лилиям?

 Он побледнел.

 – Которые у тебя за спиной?

 – Ну да. Просто посмотри на лилии.

 – О господи! – Он отвернулся, а спустя секунду дернулся, вскрикнув от боли. – Укол, черт побери. Ты чем пользуешься, обивочными гвоздями?

 – Вот и все. – Керби протерла место укола и села, чтобы перевязать его руку. – Не мочи повязку. Я буду менять ее по мере необходимости. Дней через десять-пятнадцать, может быть, снимем швы.

 – То-то повеселимся!

 – Держи, – она вынула из кармана халата леденец на палоч­ке и протянула ему. – За то, что был пай-мальчиком.

 – Сарказм я понял, но леденец возьму. Керби развернула конфету и сунула ему в рот.

 – Прими пару таблеток аспирина. Местная анестезия бы­стро проходит, и тебе будет больно. Надо идти впереди боли, а не гнаться за ней.

 – Не хочешь поцеловать?

 – Так и быть, – она подняла его руку и легко коснулась бинта губами. – Будь осторожнее со своим кухонным оружием. Я люблю твои руки такими, какие они есть.

 – Тогда, может быть, ты не станешь возражать, если я загля­ну сюда попозже вечерком, свалю тебя на пол одной рукой и сорву одежду?

 – Думаю, не буду. – Керби потянулась к нему и быстро по­целовала. – Чем скорее, тем лучше.

 Брайан взглянул на стол для обследования больных, и его лицо осветилось улыбкой.

 – Послушай, раз уж я здесь, может, ты осмотришь меня? Не был у врача года три. Можешь надеть фонендоскоп. Только, чур, ничего, кроме фонендоскопа!

 Керби почувствовала, как по телу пробежала дрожь желания. Но в этот момент кто-то постучал в дверь, и она вернулась с небес на землю.

 – Придется назначить вас на вечер. – Она отстранилась и встала, чтобы убрать поднос. – Я все утро занималась ветрян­кой, и это мой следующий пациент.

 Брайан вдруг понял, что не хочет уходить. Он хочет сидеть здесь и смотреть на нее. Смотреть, как уверенно она управляет­ся со своими инструментами, как изящно двигается… Так что он остался и стал смотреть.

 – И у кого же ветрянка?

 – Похоже, что у всех, кому меньше десяти. Уже семь случа­ев! Кстати, ты болел ветрянкой?

 – О да, мы все трое болели одновременно. Кажется, мне было девять, значит, Джо было шесть, а Лекс – меньше трех. Мама вылила на нас пару галлонов каламина.

 – Должно быть, вы отлично повеселились.

 – А что, было не так уж плохо – особенно после первых не­скольких дней. Отец съездил на материк и привез огромную ко­робку кубиков, не меньше дюжины раскрасок, девчонкам – кукол Барби, а мне – огромные экскаваторы и подъемники, да еще коллекционные машинки.

 Брайан расчувствовался от воспоминаний, понял это и не­ловко пожал плечами.

 – Наверное, он просто отчаянно хотел занять нас чем-ни­будь.

 И дать немного отдохнуть вашей матери, подумала Керби.

 – Могу представить, как трудно справляться с тремя боль­ными детьми. Похоже, он поступил правильно.

 – Да, но уверен, что придумала все это мама. Кажется, у них всегда так было. Пока она не сбежала… – Убеждая себя, что это давно не имеет для него никакого значения, Брайан встал. – Не буду мешать тебе. Спасибо за отличный ремонт.

 Его глаза вдруг стали печальными, и Керби обняла его лицо ладонями и легко поцеловала.

 – Я выпишу тебе счет. Но медосмотр, который мы назначи­ли… это бесплатно. Брайан улыбнулся.

 – Выгодная сделка!

 Он уже повернулся к двери, но вдруг, не оглядываясь, заго­ворил. Слова легко слетели с его языка, словно давно ждали этой возможности.

 – Я думаю, что влюбляюсь в тебя, Керби. И не знаю, что мы будем делать с этим.

 Он быстро вышел, а она, не шевелясь, смотрела ему вслед. Затем медленно соскользнула с табурета и поняла, что следую­щему пациенту придется подождать минуту-другую. Пока у доктора восстановится дыхание.

 Перед самым закатом Керби вышла прогуляться по пляжу. Она чувствовала, что ей необходим покой и немного времени на размышления до того, как вернется Брайан.

 Он любит ее… Вернее, думает, что любит, но все равно, это уже совсем другой уровень. Она не ожидала от него ничего по­добного, и теперь ей вдруг стало страшно.

 Керби подошла к краю воды. Пена прибоя окатила ее ло­дыжки. Когда волна отхлынула, высасывая песок из-под ее ног, она подумала, что такое же чувство вызывает в ней Брайан. Лег­кая, волнующая потеря равновесия, как ни пытаешься удер­жаться. Словно земля качается.

 Она хотела его и упорно добивалась своего, пока не выиграла сражение. Но теперь ставки поднялись, стали гораздо выше, чем она рассчитывала вначале.

 В какой-то момент ситуация изменилась, усложнилась, а она даже не заметила этого.

 Такие, как Брайан, нелегко говорят о любви. Не то, что она. Ей эти слова всегда давались без труда. Но только не с Брайа­ном. Если она скажет ему, что любит, это должно быть правдой.

 Впрочем, любые слова – это только фундамент, основа се­рьезных отношений. Ей придется решать, хочет ли она иметь дом, семью… и хочет ли этого с ним. А потом придется убедить его, что и он этого хочет с ней.

 А это будет нелегко. Душевные травмы детства оставили свои шрамы, осложнили жизнь Брайана. Ему все дается непросто. И с ним тоже непросто…

 Керби подняла лицо навстречу ветру. Но разве она уже не ре­шила? Разве в ту долю секунды, когда увидела его, истекающего кровью, когда страх победил профессиональную невозмути­мость, она не поняла, что чувствует не вожделение, а нечто го­раздо большее?

 Керби осознала это только сейчас, и открытие ошеломило ее. Не стоит спешить, решила она. Сначала надо убедиться в своих чувствах. Она всегда лучше справлялась с ситуацией, когда все спокойно обдумывала, просчитывала возможные пос­ледствия. Тем более нельзя спешить, когда речь идет о таком важном решении.

 Отмахнувшись от ехидного внутреннего голоса, Керби по­брела к дому, но внезапно вспышка света далеко в дюнах заста­вила ее остановиться. Когда свет мелькнул снова, она поняла, что это отражение солнечных лучей от стекла. Бинокль, поду­мала она, вздрогнув, а затем заслонила ладонью глаза от солнца и различила фигуру. На таком расстоянии невозможно было оп­ределить, мужчина это или женщина, но Керби стало не по себе. Она ускорила шаг, желая как можно скорее оказаться дома за запертыми дверями.

 Глупо, говорила она себе. Просто кто-то наслаждается зака­том, а она случайно оказалась на пляже. Но неприятное ощуще­ние, что за ней следят, изучают ее, не прошло, и она поспешила к дому.

 Она его заметила, и это только усилило его возбуждение. Он напугал ее одним своим присутствием! Тихо посмеиваясь, он про­должал держать Керби в поле зрения телескопического объек­тива, методично фотографируя, пока она почти бежала к дому.

 Какое прекрасное тело! Он испытал наслаждение, наблюдая, как ветер словно обнажает ее, облепляя рубашкой и слаксами все изгибы. Солнечный свет мерцал на ее волосах, превращая их в горящее золото. По мере того как солнце все ниже опуска­лось за его спиной, краски сгущались, смягчались. Он был до­волен, что на этот раз воспользовался цветной пленкой.

 О, а это смятение, вспыхнувшее в ее глазах, когда она поня­ла, что за ней наблюдают! Объектив приблизил ее так, что он почти различал, как расширяются ее зрачки.

 Какие красивые зеленые глаза, думал он, и эта волна белоку­рых волос, и нежный, успокаивающий голос…

 Интересно, каковы на вкус ее груди?

 Он поспешно щелкнул в последний раз перед тем, как она исчезла за дюнами. Она должна быть страстной в постели. Та­кие изящные малышки обычно очень горячи, когда их «заве­дешь». А эта к тому же прекрасно знает анатомию, можно не со­мневаться. Только, пожалуй, он тоже сможет показать ей пароч­ку трюков. О да! Он сможет кое-чему научить милую докторшу.

 Он вспомнил отрывок из дневника, прекрасно подходящий к этому моменту и его настроению.

 Я экспериментировал, позволял себе делать с ней все, чего ни­когда не делал ни с одной женщиной. Она рыдала. Слезы струились по ее щекам, увлажняя кляп. Я овладевал ею снова и снова! Я не мог остановиться. Это было свыше моих сил. И это уже был не секс, даже не насилие.

 Это была безграничная власть.

 Да, он жаждал власти, безграничной власти, которой не ощу­тил с Джинни. Не только потому, что Джинни была порочна, несовершенна, напомнил он себе. Она была шлюхой, а не анге­лом. Неудачный выбор.

 Если он решит… если он решит, что ему необходимо еще не­много попрактиковаться перед главным событием… Керби, с ее красивыми глазами и ангельскими руками, будет прекрасным объектом. Прекрасным.

 Есть о чем подумать. Поразмышлять. А пока он прогуляется к «Приюту», посмотрит, как поживает Джо Эллен.

 Очень скоро настанет час напомнить ей, что он о ней думает.

 Подъезжая к «Приюту», Джиф увидел на веранде второго этажа Лекси в крохотных шортиках, в которых ее длинные ноги казались еще длиннее. Она мыла окна, следовательно, наверняка пребывала в одном из своих самых негостеприимных настроений.

 И как ни прелестна она с этими кое-как собранными на за­тылке волосами, ей придется подождать. Ему надо поговорить с Брайаном.

 Лекси заметила грузовичок Джифа, но едва удостоила его взглядом. Полируя газетой смоченное водой с уксусом стекло, она самодовольно улыбнулась. Она знала, что он появится, правда, ждала его гораздо раньше.

 Но она решила простить его… после того, как он немного поунижается.

 Лекси наклонилась намочить тряпку и, слегка повернув го­лову, бросила вниз быстрый взгляд. И тут же резко выпрями­лась, увидев, что Джиф направляется не к дому, не к ней, а к старой коптильне, где Брайан красил садовую мебель.

 Мерзавец! – злилась она, шлепая раствор на следующее окно. Если он думает, что она сама прибежит к нему, то его ждет горькое разочарование. Теперь уж точно она никогда не про­стит его! Даже если проживет еще тысячу лет. Он может ползать по горячим углям, может просить, умолять, звать ее со смертно­го одра, но она лишь весело рассмеется и пройдет мимо.

 С этого момента Джиф Вердон ничего не значит для нее.

 Лекси подняла ведро и передвинулась на три окна, чтобы не выпускать Джифа из виду.

 Однако Лекси и ее настроения в данный момент не слишком интересовали Джифа. Он почувствовал острый запах свежей краски, услышал свист электрического пульверизатора и, улыб­нувшись, обогнул угол каменной коптильни.

 Брайан покрывал вторым слоем старый диван-качалку. Ка­пельки зеленовато-голубой краски, как веснушки, усыпали его руки, забрызгали старые джинсы. На брезенте защитного цвета стояли свежевыкрашенные стулья и кресла.

 – Приятный цвет! – крикнул Джиф.

 – Ты же знаешь кузину Кейт. Каждые несколько лет ей хо­чется чего-то новенького, а все заканчивается цветом морской волны, – откликнулся Брайан, медленно водя насадкой взад-вперед.

 – Во всяком случае, свежий вид.

 – Да, – согласился Брайан, выключая мотор и отставляя пульверизатор. – Она заказала новые зонтики для столов и по­душки на стулья. Прибудут на пароме через день-два. Еще она хочет покрасить столы для пикников в кемпинге.

 – Я могу это сделать, если у тебя нет времени.

 – Спасибо, я и сам покрашу. – Брайан повел затекшими плечами. – Будет причина подышать свежим воздухом. Помеч­тать.

 Появление Джифа как раз прервало его чудесный сон наяву, в котором он вновь переживал ночь с Керби. Никогда уже он не сможет думать о фонендоскопе так, как раньше.

 – Ну а у тебя как дела? Как продвигается веранда?

 – Сетки в грузовике. Похоже, хорошая погода продержится, и я смогу закончить к концу недели, как и хотела мисс Кейт.

 – Хорошо. Постараюсь выкроить минутку и посмотреть, что получается.

 – Как рука? – спросил Джиф, кивая на повязку. – Неужели ты действительно порезался кухонным ножом?

 – О… – Нахмурившись, Брайан попробовал согнуть паль­цы. – Пока не очень слушается.

 Брайан не стал спрашивать, как Джиф узнал о его травме. Слухи просто плавают в воздухе этого острова… Если честно, он не понимал, почему до сих пор никто не знает, что большую часть ночи он провел на смотровом столе милого доктора. Чудеса!

 – А тебя, кажется, можно поздравить?

 – Что? С чем меня можно поздравить?

 – Ну как же… Ты и док Керби. – Джиф поправил кепку. – Мой старый дядька Нед был на пляже рано утром. Ты же зна­ешь, он собирает раковины, полирует их и продает экскурсан­там у парома. Так вот, он видел, как ты на рассвете покидал кот­тедж Керби. А его длинный язык тебе хорошо известен.

 «Вот вам и чудеса! – подумал Брайан. – Нет, все-таки чудес не бывает».

 – Интересно, сколько времени ему понадобилось, чтобы распространить эту новость?

 – Ну… – Джиф удовлетворенно потер подбородок. – Я ехал к парому посмотреть, не прибыли ли сетки, на Шелл-роуд уви­дел Неда и подбросил его. Значит, примерно пятьдесят минут.

 – Нед теряет форму.

 – Ну, он не молодеет. В сентябре ему стукнет восемьдесят два. Док Керби прекрасная женщина, – добавил Джиф. – Не знаю ни одного человека на острове, кто бы не ценил ее очень высоко. Как и тебя, Брайан.

 – Мы провели вместе несколько вечеров, – пробормотал Брайан, садясь на корточки, чтобы протереть тряпкой насадку пульверизатора. – Надеюсь, никто еще не начал болтать о пред­стоящей свадьбе?

 Джиф поднял брови.

 – Я, по крайней мере, не слышал.

 – Так вот, запомни: мы просто встречаемся.

 – Ну и хорошо.

 – Никто не думает о постоянных отношениях или о цепях брака!

 Джиф помолчал немного.

 – Бри, кого ты пытаешься убедить? Меня или себя?

 – Я просто говорил… – Брайан осекся и поднял руки, как бы приказывая самому себе замолчать, затем выпрямился и по­старался подавить раздражение, вызванное преувеличенно невинной улыбкой Джифа. – Ты пришел поздравить меня с тем, что я сплю с Керби, или у тебя на уме что-то другое? Улыбка Джифа мгновенно растаяла.

 – У меня на уме Джинни.

 Брайан вздохнул, обнаружив, что шея не поворачивается, как ни растирай.

 – Утром опять приезжали полицейские. Думаю, они и с тобой разговаривали.

 – Им почти нечего было сказать. Вряд ли они вообще удосу­жились бы приехать, если бы я не приставал к ним. Черт побе­ри, Брайан, ты же знаешь, что они ее не ищут! Они просто дела­ют вид.

 – У меня нет оснований разубеждать тебя.

 – Они говорят, что мы можем написать объявления и рас­пространить их в Саванне. Но какая от этого польза?

 – Почти никакой. Джиф, я не знаю, что сказать тебе. Но ведь ты понимаешь: Джинни двадцать шесть лет, и она свободна поступать, как ей вздумается. По крайней мере, такова точка зрения полицейских.

 – Но они не правы! У Джинни здесь семья, дом, друзья. Она не могла уехать, никого не предупредив! Это невозможно!

 – Иногда, – медленно сказал Брайан, – люди делают то, чего от них не ждут. То, что кажется невозможным. Но они все равно это делают.

 – Брайан, Джинни – не твоя мать. Мне очень жаль, что слу­чившееся снова бросает тебя и твою семью в ад прошлого. Но это происходит сейчас! И Джинни – не Аннабелл!

 – Ты прав. – Брайан с трудом подавил вспышку гнева. – У Джинни нет мужа и троих детей. Решив улизнуть, она не оста­вила за собой сломанные жизни. Я обещаю, что буду регулярно разговаривать с полицейскими. И прослежу, чтобы им по мень­шей мере раз в неделю напоминали о Джинни. Мы распечатаем на принтере, эти чертовы объявления. В данный момент я боль­ше ничего не могу сделать. Я не могу во второй раз ломать свою жизнь!

 – Хорошо, – Джиф сухо кивнул. – Прекрасно. Я убираюсь, чтобы не мешать тебе заниматься твоими важными делами.

 Подгоняемый яростью, Джиф резко повернулся и широким шагом направился к своему грузовику. Он вскарабкался на во­дительское сиденье, захлопнул за собой дверцу и опустил голову на руль.

 Он не прав. Абсолютно не прав. Он не должен был бросаться на Брайана и упрекать его. Брайан не виноват в исчезновении

 Джинни, и организация поисков – не его обязанность. Джиф откинулся на спинку сиденья, закрыл глаза. Брайану и так не­легко. Он посидит немного, успокоится, а потом вернется и из­винится.

 Лекси неторопливо вышла из дома. Вообще-то по внутрен­ней лестнице она скатилась, чуть не сломав себе шею, так как боялась, что Джиф уедет, прежде чем она заставит его осознать свою потерю. Ей не терпелось дать ему понять, что он больше не владеет ею, но теперь она двигалась медленно, скользя одной рукой по перилам, чуть заметно улыбаясь.

 Лекси лениво подошла к пикапу и, забыв, что ее руки пахнут уксусом, оперлась на раму открытого окна.

 – Эй, Джиф, привет. Такая жара. Я как раз собиралась про­гуляться по лесу и увидела твой грузовик.

 Он открыл глаза, взглянул на нее и, поворачивая ключ зажи­гания, пробормотал:

 – Ну так иди.

 – Что-нибудь случилось? – Страдальческое выражение его глаз подействовало на ее душевные раны как бальзам. – Тебе плохо, Джиф? Может быть, ты тоскуешь? – Она провела кон­чиком пальца по его руке. – Может, ты ищешь способ изви­ниться передо мной, чтобы не чувствовать себя таким одино­ким?

 Его глаза оставались мрачными, но вспыхнувшее в них бе­шенство вытеснило горечь. Он оттолкнул ее руку.

 – Знаешь что, Алекса? Даже мой ограниченный мирок кру­тится не только вокруг тебя.

 – И у тебя хватает наглости так разговаривать со мной! Если ты воображаешь, что мне интересно, вокруг чего крутится твой мир, Джиф Вердон, ты глубоко заблуждаешься! Мне плевать!

 – Тогда что тебе здесь надо? Отойди от моего грузовика!

 – Не отойду. Пока не выскажусь.

 – Мне плевать на то, что ты хочешь сказать. Отойди, пока я тебя не переехал.

 Но Лекси сделала нечто совершенно противоположное: она протянула руку в открытое окно, повернула ключ зажигания и выключила двигатель.

 – Не смей мне приказывать! – грозно зашипела она почти у самого его лица. – Даже думать не смей, что ты можешь прика­зывать или угрожать мне.

 Она сделала паузу, чтобы втянуть в легкие побольше воздуху и как следует отчитать его. Но в глазах Джифа снова появилось такое страдание, что ее гнев внезапно утих и она положила ла­донь на его щеку.

 – Что случилось, милый? Что тебя мучает? – Он попытался стряхнуть ее руку, но у него ничего не вышло. – Поругаться мы можем и позже. Скажи мне, что случилось.

 – Я думал о Джинни, – с трудом проговорил он. – Лекси, ведь от нее ни слова. Ни единого слова. Я не знаю, что еще можно сделать. Не знаю, что говорить родным. Я даже не знаю, что чувствовать.

 – Я понимаю. – Она открыла дверцу и решительно взяла его за руку. – Пойдем.

 – У меня работа.

 – Хоть раз в жизни сделай, как я говорю! Пойдем со мной.

 Лекси тянула его, пока он не вылез из машины, а потом, не говоря ни слова, отвела за дом в тень и усадила в гамак на веран­де. Сама она села рядом, обняла его одной рукой и прижала го­лову к своему плечу.

 – Просто отдохни немного.

 – Хорошо еще, что я не думаю об этом непрерывно, – про­шептал он. – Если все время думать, можно сойти с ума.

 – Я знаю. – Лекси взяла его руку в свои. – Боль подкрады­вается время от времени и терзает так сильно, что кажется, не­возможно выдержать. Но выдерживаешь… до следующего раза.

 – Я знаю, что говорят на острове. «Она потеряла голову и сбежала с мужчиной». Мне было бы легче, если бы я мог в это поверить.

 – Не было бы легче. Все равно очень больно, уж я-то знаю. Когда мама пропала, я все время плакала и звала ее. Я думала, что, если буду много плакать, она услышит и вернется. А когда подросла, стала думать, что она не любит меня, и решила, что тоже не буду ее любить. Я перестала плакать, но боль осталась до сих пор.

 – Я все ждал, что она пришлет какую-нибудь дурацкую от­крытку из Диснейленда или еще откуда-нибудь. Тогда я мог бы просто злиться на нее, а не сходить с ума от страха.

 Лекси попыталась представить себе Джинни на ярком глу­пом аттракционе, заливающуюся смехом, и у нее это отлично получилось. Очень правдоподобная картинка.

 – Да, это было бы похоже на нее.

 – Но никакой открытки я не получил… – Джиф пристально смотрел на их переплетенные пальцы. – А только что сорвал зло на Брайане. Глупо.

 – Не переживай. У Брайана достаточно толстая шкура.

 – А у тебя? – Он откинулся и рассеянно воткнул в ее спу­танные волосы торчащую шпильку.

 – Все мы, Хэтуэи, крепче, чем кажемся.

 – Все равно мне стыдно. – Он поднял их сплетенные руки и поцеловал суставы ее пальцев. – Как ты думаешь, нам обяза­тельно ругаться позже?

 – Думаю, необязательно. – Лекси легко поцеловала его, улыбнулась и сразу услышала, что в деревьях над нею поют птицы, почувствовала аромат цветов, такой сладкий, такой при­ятный. – Потому что я скучала по тебе. Чуть-чуть.

 У нее перехватило дыхание, когда он притянул ее к себе, при­жался лицом к ее горлу.

 – Ты мне необходима, Лекси. Необходима.

 Когда она снова смогла дышать, ее дыхание было прерывис­тым, поверхностным, пальцы судорожно вцепились в плечи Джифа. Затем она резко отпрянула, вскочила и повернулась к нему спиной, изо всех сил пытаясь обуздать свои чувства.

 Джиф потер лицо и беспомощно опустил руки.

 – Что я опять сделал не так? Почему ты каждый раз отшаты­ваешься от меня?

 – Я не отшатываюсь. – Лекси пришлось прижать пальцы к губам, чтобы остановить их дрожь, и только потом она поверну­лась к нему. Ее сердце бешено колотилось, слезы подступили к глазам, и она с трудом различала Джифа. – За всю мою жизнь – всю мою жизнь, Джиф! – никто никогда не говорил мне этого. Разве что какой-нибудь мужчина, который хотел затащить меня в постель.

 Джиф быстро поднялся.

 – Я не секс имел в виду! Лекси…

 – Я знаю, – она нетерпеливо заморгала, смахивая слезы: ей хотелось видеть его отчетливо. – Я знаю, что не секс. И я не от­шатываюсь, я просто пытаюсь взять себя в руки, чтобы не сва­лять дурака.

 – Я люблю тебя, Лекси, – Сказал он тихо и медленно, чтобы она поверила. – Я всегда любил и всегда буду любить тебя.

 Лекси крепко сжала веки. У нее закружилась голова. Ей хоте­лось навсегда запечатлеть в памяти этот момент. Все: каждый звук, каждый запах, каждое чувство. Потом она бросилась в объятия Джифа и спрятала лицо на его груди.

 – Держи меня. Держи меня крепко, Джиф! Неважно, что я делаю, неважно, что я говорю, никогда не отпускай меня!

 – Алекса… – Потрясенный, он прижался губами к ее воло­сам. – Я всегда держал тебя. Ты просто не знала.

 – Я тоже люблю тебя, Джиф. Даже не могу вспомнить, когда не любила. И это всегда злило меня.

 – Ничего, ничего… Все хорошо, милая, – улыбаясь, он крепче прижал ее к себе. – Злись на здоровье. Я не возражаю, пока ты меня любишь.

 В своей спальне Джо осторожно положила телефонную труб­ку на рычажки аппарата. Бобби Бэйнз наконец связался с ней. И кое-что действительно прояснилось…

 Он не брал фотографию из ее квартиры!

 – Но ты ведь видел ту карточку среди фотографий? Вспомни: обнаженная женщина. Она похожа на меня, но это была не я. Я держала ту фотографию в руках. Я подняла ее с пола. Ты должен был видеть ее.

 Ее собственный срывавшийся в панике голос до сих пор зве­нел в ее ушах – как и нерешительный, встревоженный голос Бобби.

 – Извини, Джо. Я не помню такого снимка. Только те, на ко­торых ты. Там не было… обнаженной натуры. По крайней мере, я не заметил.

 – Он был там. Я уронила его. Он упал лицевой стороной на дру­гие фотографии. Он был там, Бобби. Подумай минутку, вспомни.

 – Может, и был… то есть, раз ты говоришь, что видела его.

 Он просто жалел ее и хотел утешить. Но его голос звучал не­убедительно.

 Джо отвернулась от телефона. Ее трясло, ноги подкашива­лись, но она не раскаивалась в том, что просила его позвонить. Лучше знать правду. Гораздо лучше. Вот только теперь ей при­дется жить с этой правдой…

 Джо выглянула в окно спальни и увидела сестру и Джифа. Они здорово смотрятся вместе, решила она. Молодые, краси­вые, слившиеся в объятии среди моря цветов под жарким со­лнцем. Мужчина и женщина, излучающие любовь и чувствен­ность.

 Они выглядят так естественно, так непринужденно… Ну по­чему она сама не может быть такой же естественной?

 Нэтан совершенно ясно дал понять, что хочет ее. При этом он достаточно деликатен: не торопит, не подталкивает, кажется, даже не сердится, что она сохраняет дистанцию… «Но почему я это делаю? – недоумевала Джо, следя, как Джиф поднимает голову, наклоняется к лицу Лекси. – Почему не позволяю себе расслабиться?»

 Нэтан возбуждал ее, когда он был рядом, она чувствовала, как что-то закипает у нее внутри, намекая на новые, более яркие и глубокие наслаждения… если она даст себе волю.

 Почему же она боится?

 Джо раздраженно отвернулась от окна. Она знала ответ. Все это происходит потому, что в последнее время она не доверяет себе. Следит за собственными движениями, пытается беспри­страстно проанализировать каждый свой поступок. О, физичес­ки она чувствует себя гораздо лучше. Ночные кошмары и при­ступы безотчетной паники, бросающие ее в липкий, холодный пот, становятся все реже.

 Но…

 Не исчезает сомнение, страх, что она на самом деле психи­чески больна. Иначе почему она продолжает так ясно видеть ту фотографию, фотографию мертвой женщины? Иногда ей ка­жется, что это – ее мать, а иногда – что это она сама. Широко раскрытые глаза, белая, как воск, кожа… Она прекрасно помнит ту кожу, гладкую и бледную. Помнит все тени, помнит волосы, не просто разметавшиеся, а искусно уложенные, имитирующие небрежную волну. Помнит изящную кисть, тонкую руку, согну­тую в локте и прикрывающую грудь. И застенчивый поворот го­ловы, словно в легком сне.

 Как она может так ясно видеть то, чего никогда не существо­вало?

 Только по одной причине: она еще очень далека от выздо­ровления. Она не имеет права даже думать о Нэтане! Она ни о ком не имеет права думать… пока не будет твердо стоять на ногах.

 И тут же Джо призналась себе, что это всего лишь предлог.

 Она его боится – вот в чем дело! Она боится, что он станет слишком много для нее значить и ситуация выйдет из-под ее контроля. И что он ожидает от нее больше, чем она может ему дать.

 Джо сознавала, что Нэтан уже вызвал в ней чувства, которые никто раньше не вызывал. Так что же получается? Что она пы­тается выдать за разумную осторожность собственную трусость?

 Но она устала от бесконечных рефлексий и от страха! Неуже­ли нельзя хоть раз последовать примеру сестры? Поддаться по­рыву, ухватить то, что само идет в руки.

 Господи, ей необходимо поговорить с кем-то, побыть с кем-то! С кем-то, кто мог бы хоть ненадолго изгнать ее тревоги и не­уверенность в себе.

 Так почему не с Нэтаном?

 Чтобы не дать себе передумать, Джо бросилась из комнаты, впервые забыв захватить фотоаппарат. Но в этот момент ее ок­ликнула Кейт, и она раздраженно остановилась в дверях каби­нета.

 – Я ухожу!

 – Подожди минутку, хочу с тобой посоветоваться. – Кейт, сидевшая за заваленным бумагами столом, вытащила из-за уха карандаш. – Пытаюсь разобраться в брони на осень. Пришла заявка на проведение свадьбы в «Приюте» в октябре. Мы никог­да с этим не сталкивались. Они хотят устроить здесь и свадеб­ную церемонию, и прием, и чтобы угощение готовил Брайан. Хорошо бы выяснить, как проводят подобные мероприятия.

 – Конечно, Кейт, но сейчас я действительно ухожу.

 – Извини, – Кейт снова сунула карандаш за ухо и рассеян­но улыбнулась. – Я занимаюсь этим все утро и совсем забыла отдать тебе твою почту. А тут еще телефон постоянно трезво­нит…

 Словно в доказательство этого заявления, телефон зазвонил снова, а второй аппарат за спиной Кейт засигналил, что посту­пает факс.

 – Ну вот, не одно, так другое, черт побери. Милая, возьми сама свой пакет. – Кейт подняла телефонную трубку – Гости­ница «Приют», чем могу вам помочь?

 Джо уже не слышала ничего, кроме жужжания огромного пчелиного роя в собственных ушах. Она медленно шагнула впе­ред, и ей показалось, что воздух запустевает, обволакивая ее плотной пеленой. На жестком коричневом конверте печатными буквами было написано ее имя и адрес.

 В верхнем углу предупреждение: «ФОТОГРАФИИ. НЕ СГИ­БАТЬ».

 Не открывай! – сказала она себе. Выбрось в мусорную кор­зину, не заглядывай внутрь… Но ее пальцы уже ломали печать, отдирали клапан. Переворачивая конверт и нетерпеливо вытря­хивая фотографии на пол, Джо не слышала удивленного возгла­са Кейт. Тихо всхлипнув, она упала на четвереньки, стала раз­гребать фотографии, отбрасывая их одну за другой, отчаянно пытаясь найти ту. Ту самую.

 Кейт решительно бросила трубку, не дослушав очередной заказ, и вылетела из-за стола.

 – Джо! Что с тобой? Джо Эллен, что случилось? В чем дело? – спрашивала она, подхватывая Джо под руку и изумленно глядя на дюжины фотопортретов племянницы.

 – Он был здесь! Он здесь, здесь!

 Джо снова переворошила фотографии. Вот она на пляже. Вот спит в гамаке. Вот она в болотистой низине за дюнами, вот уста­навливает штатив в солончаках.

 Но где та фотография? Где та страшная фотография?

 – Она должна быть здесь! Должна.

 Встревоженная Кейт обхватила Джо за плечи и хорошенько встряхнула ее,

 – Перестань! Немедленно! Немедленно прекрати! – Она подтащила Джо к креслу, толкнула в него и прижала ее голову к коленям. – Дыши. Просто дыши и больше ничего. Не смей те­рять сознание. Не шевелись. Ты меня слышишь? Сиди и не дви­гайся.

 Кейт бросилась в ванную комнату, наполнила стакан водой, смочила тряпку. Когда она примчалась обратно в кабинет, Джо сидела так, как она ее оставила. Кейт с облегчением опустилась на колени и приложила холодную тряпку к затылку Джо.

 – Ну вот, только не волнуйся.

 – Я не собираюсь терять сознание, – пробормотала Джо.

 – Вот и отлично. А теперь медленно откинься и выпей не­много воды. – Кейт поднесла стакан к губам Джо и держала, пока Джо пила. Постепенно мертвенно-бледные губы снова об­рели цвет. – Ты можешь объяснить мне, в чем дело?

 – Фотографии… – Джо откинулась на спинку кресла и за­крыла глаза. – Я не убежала. Мне не удалось от него убежать.

 – От кого, милая?

 – Не знаю… Мне кажется, я схожу с ума.

 – Чепуха, – резко возразила Кейт.

 – Не чепуха. Это уже было однажды…

 – Что ты имеешь в виду?

 Джо закрыла глаза. Легче сказать сейчас.

 – Несколько месяцев назад у меня был нервный срыв.

 – О, Джо Эллен! – Кейт опустилась на подлокотник кресла и начала гладить волосы Джо. – Милая, почему ты не рассказа­ла мне, что болела?

 – Просто не смогла. Все так навалилось, и я не выдержала. Стали приходить фотографии.

 – Такие, как эти?

 – Да. Но сначала это были глаза. Только мои глаза.

 «Или ее глаза? – содрогаясь, подумала Джо. – Наши глаза…»

 – Какой ужас. Это кого угодно напугает, Джо.

 – Сначала я не очень испугалась. Я решила, что кто-то про­сто пытается привлечь мое внимание, чтобы я ввела его в мир профессиональной фотографии.

 – Вероятно, так оно и есть, но он выбрал ужасный способ. Ты должна была обратиться в полицию!

 – И сказать им, что кто-то посылает мне фотографии? Они бы просто посмеялись надо мной. – Джо снова открыла глаза. – Я думала, что смогу справиться. Просто не обращать внимания, просто привыкнуть. Но потом такой конверт, как этот, пришел по почте. Там было полно моих изображений и еще одна фото­графия – не моя… Но я ошиблась! – вскрикнула Джо.

 Никуда не денешься. Приходится признать. Признать оче­видное.

 – Я ее вообразила, Кейт. Такой фотографии не существова­ло. Но я видела ее так ясно, она была такая страшная… В об­щем, я сорвалась.

 – И поэтому ты вернулась домой.

 – Я должна была бежать. Я думала, что смогу убежать. Но не смогла. Эти снимки сделаны здесь, на острове. Он был здесь, следил за мной.

 – И эти фотографии отправятся в полицию. – Кипя от ярости, Кейт вскочила и схватила конверт. – Почтовый штем­пель Саванны. Трехдневной давности.

 – Какая разница, Кейт?

 – Мы ничего не узнаем, если будем сидеть сложа руки.

 – Он сейчас может быть где угодно. Он мог вернуться на остров. – Джо вцепилась в волосы, затем уронила руки на коле­ни. – Мы что, попросим полицейских допрашивать всех, у кого есть фотоаппарат?

 – Если возникнет такая необходимость, – невозмутимо от­ветила Кейт. – Наверняка можно выяснить, какой камерой это снято, где и когда отпечатаны фотографии. Это лучше, чем си­деть и дрожать от страха, не так ли? Джо Эллен, возьми себя в руки.

 – Я просто хочу, чтобы этого не было…

 – Тогда нужно что-то делать. Джо, мне стыдно за тебя! Ты позволяешь изводить себя, сдаешься без драки. – Кейт схвати­ла наугад одну из фотографий и протянула ее Джо. – Когда это снято? Посмотри, подумай.

 Джо взяла фотографию и пристально посмотрела на нее. Ла­дони сразу стали влажными, но она заставила себя критически оценить фотографию, и это помогло. Она заметила, что снимок не очень четкий. Неудачное освещение, поперек ее тела проходит резкая тень. Раньше он работал гораздо профессиональ­нее…

 – Я думаю, он спешил. Это снято в солончаках, там место довольно открытое, а он явно не хотел, чтобы я его заметила.

 – Хорошо. Умница. Когда ты была там последний раз?

 – Кажется, позавчера. Но я тогда не брала штатив. – Она нахмурилась, стараясь сосредоточиться. – Очевидно, это было недели две назад. Нет, три. Три недели назад. Я была там в отлив, океан оставлял за собой такие причудливые лужицы… Дай-ка мне другой снимок.

 – Посмотри, вот этот мне даже нравится. – Кейт протянула фотографию, где Джо свернулась на коленях отца, и попыталась ободряюще улыбнуться. Узорчатая тень придавала снимку почти сказочный вид.

 – Кемпинг… – прошептала Джо. – Тот день, когда меня за­перли в душе, а папа выпустил. Так, значит, это были не дети! Это был он! Мерзавец запер меня там, а потом слонялся побли­зости и ждал.

 – Стало быть, почти две недели назад: в тот день пропала Джинни.

 Джо снова опустилась на колени, но теперь она не паникова­ла. Руки ее не дрожали, голова работала. Она хладнокровно перебирала фотографии.

 – Я не уверена в каждом снимке, но те, что я точно могу оп­ределить, сделаны не позднее, чем две недели назад. Скорее всего и остальные фотографии сняты тогда же. Он придержал их и послал не сразу. Почему?

 – Очевидно, ему требовалось время, чтобы отпечатать их, выбрать, какие послать. Вряд ли он занят только тем, что фото­графирует тебя. Должен же он где-то работать.

 – Нет, я думаю, он свободно распоряжается своим време­нем. Он фотографировал меня на Хаттерасе и в Шарлотте. День за днем. Скорее всего он нигде не работает.

 – Ну вот что. Бери сумочку. Мы немедленно отправляемся на материк – на нашем катере. И все эти фотографии мы везем в полицию.

 – Пожалуй, ты права. Это лучше, чем умирать от страха. – Джо очень аккуратно сложила фотографий в конверт. – Прости меня, Кейт.

 – За что?

 – За то, что я тебе ничего не рассказала. Не доверилась тебе. Кейт протянула руку, чтобы помочь Джо подняться на ноги.

 – Тут уж ничего не изменишь. Но начиная с данного момен­та всем в этом доме придется помнить, что мы – семья.

 – Ох, Кейт, и почему только ты с нами связалась?

 – Милая моя, – улыбнулась Кейт и похлопала Джо по щеке, – временами я сама задаю себе этот вопрос.

 Лекси шла к дому, чуть не пританцовывая от счастья. Глаза ее сияли, улыбка была просто ослепительной.

 – Эй, вы куда? – закричала она, когда из боковой двери по­явились Кейт и Джо

 – Мы с Джо едем на материк по делу, – начала Кейт. – Вернемся к…

 – Я с вами! – Лекси прошмыгнула в дом мимо Кейт, и та не успела ухватить ее за руку.

 – Лекси, это не увеселительная прогулка.

 – Пять минут! – отозвалась на ходу Лекси. – Через пять минут я буду готова.

 – Ну и девчонка, – вздохнула Кейт. – Всегда хочет быть там, где ее нет. Пойду, скажу ей, что она остается.

 – Не надо. – Джо крепче сжала оба конверта. – Пусть лучше она будет в курсе происходящего. Я думаю, ей следует проявлять больше осторожности, пока мы не выясним хоть что-нибудь.

 У Кейт екнуло сердце, и она согласно кивнула:

 – Пожалуй, ты права Я скажу Брайану, что мы уходим. Не волнуйся, девочка. – Кейт провела рукой по волосам Джо – Скоро мы все узнаем.

 Лекси сдержала слово, так как очень боялась, что ее оставят дома. Понимая, что Кейт едва ли понравятся ее коротенькие шорты, она в рекордный срок переоделась в тонкие хлопчатобу­мажные брюки, тщательно причесалась и повязала волосы зеле­ным шарфом. Частная пристань «Приюта», где стоял моторный катер Хэтуэев, находилась к северу от паромного причала, и женщины отправились туда на машине. По дороге Лекси осве­жала макияж и болтала без умолку. К тому времени, как они поднялись на борт старого надежного катера, у Джо звенело в ушах.

 Когда-то у них была сверкающая белая яхта с ярко-красной полосой – «Красавица Белл», отцовская гордость и радость

 Невозможно сосчитать, сколько раз они всей семьей плавали на этой яхте вокруг острова, просто наслаждаясь морской прогул­кой, или срывались на материк – за мороженым, в кино.

 Джо вспомнила, как училась управлять той яхтой. Чтобы дочке было удобнее, отец ставил ее себе на ноги. Его ладони легко лежали на ее руках, сжимавших штурвал.

 Чуть правее, Джо Эллен. Вот так. Ты просто прирожденный рулевой.

 Но ту яхту Сэм продал через год после бегства Аннабелл. А все последующие катера имен не удостаивались. И семья больше не совершала долгих совместных прогулок…

 Однако Джо не забыла порядок действий. Пока Кейт и Лекси отвязывали катер, она проверила уровень топлива и автомати­чески расставила ноги, приспосабливаясь к легкому покачива­нию палубы. Ее руки легко легли на штурвал. Когда мотор за­велся с полуоборота и тихо заурчал, она улыбнулась.

 – Вижу, папа хорошо ухаживает за катером.

 – Он перебрал мотор зимой. – Кейт села и постаралась ус­покоиться, машинально теребя золотую цепочку, украшавшую накрахмаленную хлопчатобумажную блузку. Пусть девочка уп­равляет катером, решила она. Не останется времени на волне­ния. – Знаешь, я подумываю о покупке нового катера, более современного и вместительного. Мы могли бы предлагать отды­хающим экскурсии вокруг острова с остановками в бухтах Ди­кой Лошади и Белой Цапли. Что-нибудь в таком роде. Конечно, тогда пришлось бы нанять лоцмана.

 – Папа лучше всех знает остров и окрестные воды, – заме­тила Джо.

 – Конечно. – Кейт пожала плечами. – Но стоит мне завес­ти этот разговор, как он начинает что-то бормотать себе под нос и тут же находит какое-нибудь неотложное дело. Сэма Хэтуэя нелегко раскачать.

 – Ты могла бы сказать, что так ему легче будет контролиро­вать происходящее на острове. – Джо взглянула на компас и направила катер через пролив. – Он был бы уверен, что никто не топчет траву, не нарушает экосистему. Ни один наемный ра­ботник не будет таким заботливым, таким бдительным, как папа.

 – Пожалуй, ты права. Надо будет попробовать.

 – Предлагаю просто купить новый катер и поставить его перед фактом, – вступила в разговор Лекси. – А потом ты ми­моходом скажешь, что тебе необходимо найти подходящего лоцмана. Не просто знающего и опытного, а такого, который понимает хрупкость окружающей среды и смог бы объяснять туристам, почему остров сохранил свою первозданную чистоту. Джо и Кейт ошеломленно уставились на Лекси, и та развела руками.

 – И почему, глядя на меня, все удивляются, что перед ними разумное существо? Просто нужно уметь управлять людьми, вот и все. Если ты скажешь, что туристов надо воспитывать, учить их уважать остров, оставлять все нетронутым и тому подобное, он не только согласится, но в конце концов решит, что это с самого начала была его идея.

 – Ты хитрая девочка, Алекса, – сказала Кейт. – Я всегда восхищалась твоей хитростью.

 – Остров для папы – самое важное. – Лекси оперлась о по­ручни и подставила лицо ветру. – Воспользовавшись этим, ни­чего не стоит обвести его вокруг пальца. Это элементарно. Джо, ты не могла бы разогнаться? Мы так тащимся, что я быстрее до­бралась бы до Саванны вплавь.

 Джо уже хотела предложить Лекси прыгнуть в воду, но сдер­жалась и пожала плечами. Почему бы и нет? Почему бы не разо­гнать катер и не почувствовать хоть ненадолго полную свободу? Она оглянулась на береговую линию острова, на белый дом на холме и затем дала полный ход.

 – Держитесь!

 Катер резко рванул, Лекси взвизгнула, а затем откинула го­лову и расхохоталась. О боже, как же она любит путешествия! Мчаться куда-нибудь. Куда угодно.

 – Быстрее, Джо! Ты всегда управлялась с этими корытами лучше нас всех.

 Джо резко крутанула штурвал, на полной скорости повернув катер широкой плавной дугой. Кейт с бешено бьющимся серд­цем вцепилась в поручни, но промолчала: пусть девочка рассла­бится и забудет о своих тревогах.

 – Посмотри туда! – закричала Лекси. – Это рыбачья лодка Джеда Пендлтона. Джо, давай перевернем их. Пусть барахтают­ся у нас в кильватере.

 – Джо Эллен, не смей делать ничего подобного! – Кейт с трудом подавила желание рассмеяться. – Веди себя прилично!

 Девушки обменялись понимающими улыбками, что случа­лось с ними чрезвычайно редко.

 – Да, мэм, – с подчеркнутым смирением пробормотала Джо, снизив скорость и просигналив рыбакам приветствие. – Я просто проверяла, как работает мотор и как катер слушается руля.

 – Ну, ты проверила? – чопорно поинтересовалась Кейт. – Надеюсь, теперь мы доплывем до Саванны без всяких фокусов.

 – Как же я хочу в Саванну! – Лекси обернулась и оперлась спиной о поручни. – До смерти хочется увидеть гуляющих лю­дей, пройтись по магазинам… Почему бы нам всем не купить себе что-нибудь красивое? Вечерние платья! А потом устроить роскошный прием, нарядиться, поужинать с шампанским под музыку. У меня целую вечность не было нового платья.

 – По-моему, твой гардероб и так уже трещит по швам, – за­метила Джо.

 – Ох, там одно старье. Неужели тебе не хочется чего-нибудь новенького, необычного? Пусть висит на всякий случай.

 – Почему же? Я, например, давно хочу купить новую, совре­менную фотовспышку, – сухо сказала Джо.

 – Неужели тебе больше нравится наряжать свою камеру, чем себя? – Лекси наклонила голову к плечу. – Тебе необходи­мо что-нибудь дерзкое. Для разнообразия – синее. И шелковое белье! То-то Нэтан удивится, если ты когда-нибудь позволишь ему добраться до белья! Держу пари, ты тоже удивишься.

 – Алекса! – Чтобы набраться терпения, Кейт мысленно по­считала до десяти. – Личная жизнь сестры тебя не касается.

 – Какая у нее личная жизнь? Хотя, не спорю, Нэтан умирает от желания забраться в эти бесформенные джинсы с того самого момента, как увидел ее.

 – Откуда ты знаешь, что он еще не забрался? – огрызнулась Джо.

 По лицу Лекси расплылась кошачья улыбка.

 – Потому что, как только он заберется, ты не будешь такой напряженной.

 – Если для снятия напряжения нужен всего лишь быстрый секс, странно, что ты до сих пор не лежишь в коме.

 Лекси только рассмеялась и снова подставила лицо ветру.

 – Ну, к твоему сведению, дорогая, в последние дни я чувст­вую себя необыкновенно расслабленной. Чего никак нельзя сказать о тебе!

 – Лекси, довольно, – тихо сказала Кейт. – Мы едем на ма­терик не за покупками. Мы едем потому, что у твоей сестры не­приятности. Я не хотела брать тебя в Саванну, но Джо решила, что ты должна все знать, чтобы эти неприятности не коснулись тебя.

 – О чем ты говоришь? – Лекси выпрямилась. – Что случи­лось?

 – Сядь, – приказала Кейт, доставая конверты. – И мы все тебе расскажем.

 Десять минут спустя Лекси перебирала фотографии. Внутри у нее все сжималось, но руки не дрожали, и мыслила она ясно.

 – Он преследует тебя.

 – Ты считаешь, что можно так сказать? – Джо не отрывала глаз от материка в легкой дымке на горизонте.

 – Конечно! И именно так ты должна представить все поли­ции. Против преследования существуют законы. В Нью-Йорке я знала одну женщину, которую не оставлял в покое бывший дружок. Появлялся неожиданно, звонил, в общем – преследо­вал повсюду. Она полгода жила в страхе, пока полиция не при­няла меры. Люди не должны жить в страхе!

 – Она, по крайней мере, знала, кто ее преследует, – замети­ла Джо.

 – Ну а тебе придется это выяснить. – Фотографии жгли руки, и Лекси отложила их. – Может быть, ты с кем-нибудь по­рвала отношения незадолго до того, как это началось?

 – Нет, я ни с кем не встречалась.

 – Не может быть. Ходила же ты с кем-то обедать, ужинать, на выставки.

 – Но это были не свидания.

 – Не понимай меня так буквально. Твоя проблема в том, что ты видишь только черное и белое. Точно как на твоих фотогра­фиях. Но даже на них есть разные оттенки серого, не правда ли?

 Джо нахмурилась, не желая признаваться себе, как ошело­мило ее сравнение сестры.

 – Я не вижу…

 – Вот именно! – Лекси кивнула. – Представь себе список знакомых мужчин, вспомни, кто из них в последнее время при­глашал тебя куда-нибудь. Или просто как-то особенно смот­рел…

 – Я была очень занята весь последний год. Едва ли был та­кой мужчина.

 – Ладно. Это даже к лучшему: увеличиваются шансы найти того, кто нам нужен. – Лекси скрестила ноги и погрузилась в мыслительный процесс, выстраивая в голове сюжетную линию. – Может быть, кто-то из твоего дома в Шарлотте всякий раз пы­тался завести разговор, когда вы случайно сталкивались в вести­бюле? Посмотри на все непредвзято. Женщина всегда знает, когда мужчина интересуется ею. Даже если он ей совершенно неинтересен.

 – Я не обращала особого внимания.

 – Ну так обрати сейчас! И подумай. Я же не могу вспомнить за тебя! Главное – контролировать ситуацию. Он не должен знать, что ты боишься. Не должен злорадствовать, что способен снова загнать тебя в больницу. – Лекси встала и сильно встрях­нула Джо за плечи. – Думай! Ты всегда была самой умной из нас. Воспользуйся своими мозгами.

 – Дай-ка мне штурвал, Джо. – Кейт ласково отцепила на­пряженные пальцы Джо от руля. – Присядь, переведи дух.

 – Дух она переведет позже. А сейчас она должна думать.

 – Лекси, отстань от нее!

 – Нет, – Джо покачала головой. – Нет, она права. – По­вернувшись к Лекси, она окинула долгим, внимательным взгля­дом сестру, которую всегда считала вертихвосткой, но на этот раз увидела в ней основательность и надежность. – Ты задаешь совершенно правильные вопросы… те, которые я не догадалась задать себе сама. Думаю, когда я приду в полицию, они начнут спрашивать то же самое.

 – Скорее всего.

 Джо судорожно вздохнула.

 – Тогда помогай мне!

 – Именно это я и делаю. Давай сядем, – Лекси взяла Джо за Руку, усадила и села рядом. – Итак, сначала думай о мужчинах.

 – Их немного. Они не летят на меня, как мухи на мед.

 – Летели бы, если бы ты хотела, но это другая проблема, – Лекси небрежно взмахнула рукой, решив, что этим можно будет заняться позднее. – Есть кто-нибудь, с кем ты контактируешь регулярно?

 – Единственный мужчина, кого я вижу регулярно, – мой студент. Кстати, именно Бобби отвез меня в больницу. Он был со мной, когда пришел последний конверт по почте.

 – Поразительно удачное совпадение! Ты не видишь в этом ничего подозрительного? Джо широко раскрыла глаза.

 – Бобби?! Это смешно!

 – Почему? Ты сказала, что он твой студент. То есть он тоже фотограф. Он умеет пользоваться фотоаппаратом, проявлять пленки… Держу пари, он всегда знает, где ты находишься, знает твой распорядок дня во время командировок.

 – Конечно, но…

 – Иногда он ездит с тобой. Так?

 – Разумеется. Это входит в профессиональную подготовку.

 – И, вероятно, он к тебе неравнодушен.

 – Глупости! Хотя вначале он, кажется, был немного увле­чен…

 – Неужели? – Лекси подняла брови. – Ты, надеюсь, пошла ему навстречу?

 – Лекси, ему двадцать лет!

 – Ну и что? – Лекси пожала плечами – Ладно, пусть даже ты не спала с ним, но он был частью твоей жизни. Он был в тебя влюблен, он знал, где ты находишься, знал твой распорядок, а главное – умеет пользоваться камерой. Я бы сказала, что он за­нимает в нашем списке первое место.

 Джо нахмурилась. Подозревать Бобби было ужасно. Еще ужаснее, чем иметь дело с безымянным преступником.

 – Лекси, он заботился обо мне, он отвез меня в больницу…

 Но Бобби сказал, что не видел фотографию, вспомнила Джо, и мышцы ее живота болезненно сжались. Они были в лаборато­рии вдвоем, он должен был видеть ее и тем не менее сказал, что не видел…

 – Он знает, что ты вернулась в «Приют»?

 – Да, я… – Джо осеклась и закрыла глаза. – Да, он знает, где я. О боже, он знает, где я! Постой. Только сегодня утром я с ним разговаривала. Он звонил мне.

 – Зачем он звонил? – спросила Лекси. – Что он тебе сказал?

 – Я оставила ему сообщение. Просила связаться со мной. Я хотела… Мне нужно было кое о чем спросить его. Сегодня он перезвонил.

 – Откуда он звонил? – спросила Кейт, бросив на девушек быстрый взгляд через плечо.

 – Я не спросила… – огромным усилием воли Джо обуздала нахлынувший страх. – Но какой ему смысл посылать эти фото­графии? Я работала с ним несколько месяцев, и он никогда…

 – Не волнуйся. Я ведь не утверждаю, что это наверняка он, – Лекси успокаивающе положила руку на плечо Джо. – Кто еще знает, что ты здесь?

 – Мой издатель, управляющий домом… – Джо потерла висок. – Да мало ли кто? Знают в почтовом отделении, знает врач, лечивший меня в больнице.

 – То есть любой, кто хотел бы узнать, мог выяснить. Но Бобби все-таки пока остается на первом месте.

 – Меня тошнит от одной этой мысли, Я чувствую себя пре­дательницей. Хотя звучит логично… – Джо пожала плечами и глубоко вздохнула. – Он довольно прилично фотографирует… если не спешит. У него большие способности. Правда, в лабора­тории он иногда делает ошибки. Это могло бы объяснить, поче­му некоторые снимки не так хороши, как другие.

 – А чем они плохи? – Лекси с любопытством взяла несколь­ко снимков.

 – На некоторых слишком резкие тени, другие плохо откадрированы. Видишь? – Джо указала на тень, падающую на ее плечо на одном из снимков. – Или этот. Нечеткий, контуры раз­мыты. Некоторые отпечатки зернистые. Скорее всего он исполь­зовал очень чувствительную пленку, а потом слишком сильно увеличил. Есть тусклые отпечатки – недодержанные негативы. А другие просто слабые в художественном отношении: видно, что автору недостает таланта.

 – На мой взгляд, ты просто придираешься. Ты хорошо полу­чилась почти на всех.

 – Композиция не так тщательно продумана, не так искусна, как в Шарлотте и на Хаттерасе. – Нахмурившись, Джо снова перебрала фотографии одну за другой. – Такое впечатление, что чем позднее сделана фотография, тем меньше в ней профес­сионализма, творчества. Как будто он становится все небреж­нее… или у него пропадает интерес. Посмотри сюда. На снимок, где я сплю в гамаке. С приличным оборудованием и некоторы­ми способностями его мог бы сделать студент-первокурсник. Объект расслаблен, не подозревает, что его фотографируют, ос­вещение хорошее, кроны деревьев рассеивают свет. Это очень простой снимок: композиция уже готова. Но вот этот – на пляже. Он должен был использовать желтый светофильтр, что­бы убрать блеск, смягчить тени, выделить облака. Это основы! Но он не стал утруждать себя и потерял фактуру, драматич­ность. Элементарная небрежность. Прежде он никогда не до­пускал подобных ошибок.

 Джо быстро вынула фотографии из другого конверта.

 – Посмотри, вот другой пляжный снимок, сделанный на Хаттерасе. Похожий ракурс, но он не спешил, воспользовался светофильтром, и сразу другая фактура. А как он удачно поймал взлетевшие на ветру волосы, чайку, только-только вынырнув­шую из воды… Это хорошая фотография, по-настоящему хоро­шая. Отличное приобретение для любой выставки или галереи. Последний снимок по сравнению с этим бледный и невырази­тельный.

 – Бобби был с тобой в командировке? На Хаттерасе?

 – Нет. Я работала одна.

 – Но там ведь довольно много народа, ты могла не заметить его. Особенно если он изменил внешность.

 – О, Лекси, что ты говоришь?! Неужели ты думаешь, что я не заметила бы парня в больших очках и с приклеенным носом?

 – Глупости. С хорошим гримом, в парике, изменив походку и осанку, я могла бы подойти к тебе на улице, и ты бы меня не узнала. Не так трудно казаться кем-то другим. – Лекси улыбну­лась. – Я это делаю постоянно. Твой студент мог покрасить во­лосы, надеть шляпу, очки. Наклеить усы и бороду или сбрить свои… Ладно. Мы точно знаем одно: тот, кто фотографировал тебя, был в Хаттерасе и был здесь, на острове.

 Джо медленно кивнула.

 – Как ты думаешь, может быть, он уже уехал?

 – Не исключено. – Лекси накрыла ладонью руку Джо. – Но мы будем настороже.

 Джо опустила глаза. Как грустно, что пожатие теплой креп­кой ладони сестры так удивляет ее!

 – Нужно было раньше рассказать вам обеим. Мне стало бы гораздо легче. Но я хотела справиться сама.

 – Тоже мне, удивила! – беспечно ответила Лекси. – Кузина Кейт, можешь себе представить, чтобы наша Джо, такая робкая и зависимая, хотела сама с чем-то справиться?

 – Очень остроумно! – пробормотала Джо. – Но я и поду­мать не могла, что ты захочешь помочь мне.

 – Кейт, еще новости! – воскликнула Лекси, не сводя глаз с Джо. – Информация поступает непрерывным потоком. Оказы­вается, я не только разумное существо, но еще и способное на сочувствие!

 – Лекси, перестань! А впрочем, я, вероятно, заслужила весь этот сарказм. Хотя поверь мне на слово: твой сарказм не срав­нится с моим собственным.

 Прежде чем Лекси успела ответить, Джо взяла ее за руку, сплела свои пальцы с пальцами сестры.

 – Мне было стыдно. Этот стыд оказался еще сильнее страха. Я не хотела, чтобы вы все знали о моем нервном срыве.

 Лекси было очень жалко Джо, и все-таки она самодовольно усмехнулась.

 – Очень глупо, Джо Эллен. Мы – южане. И, как все южане, больше всего гордимся семейными сумасшедшими. Это янки прячут своих психов по чердакам. Я права, кузина Кейт?

 Восхищенная своим самым младшим птенцом, Кейт огляну­лась.

 – Да, Лекси. Хорошая южная семья поддерживает своих чокнутых родственников и выставляет их на всеобщее обозре­ние в главной гостиной рядом с лучшим фарфором.

 Джо невольно рассмеялась.

 – Я не псих, не чокнутая.

 – Пока еще. – Лекси дружески сжала руку Джо. – Но если будешь продолжать в том же духе, то закончишь, как прабабуш­ка Лида. Насколько я помню, она днем и ночью носила расши­тое стеклярусом вечернее платье и заявляла, что вот-вот явится Фред Астер и пригласит ее на танцы. Немного усилий – и ты затмишь ее славу.

 Джо снова засмеялась, и на этот раз смеялась долго, от души.

 – Может, мы действительно все-таки пройдемся по магази­нам? И я попробую найти себе вечернее платье. Так, на всякий случай.

 – Только помни: твой цвет – синий. – Зная, что ей это легче, чем Джо, Лекси крепко обняла сестру. – Джо Эллен, когда ты приехала, я забыла кое-что сказать тебе.

 – Что?

 – Добро пожаловать домой.

 Женщины вернулись в «Приют» только в седьмом часу вече­ра. В конце концов они таки прошлись по магазинам и теперь были нагружены пакетами и коробками. Кейт все не перестава­ла спрашивать себя, как Лекси удалось уговорить ее на этот от­чаянный кутеж. Однако она уже знала ответ: после часа, прове­денного в полицейском участке, им всем было просто необхо­димо чем-то побаловать себя.

 Когда они проходили через кухню, Кейт была вполне готова к обвинительной речи Брайана. И действительно: ему хватило одного быстрого взгляда, чтобы увидеть многочисленные дока­зательства их предательства.

 – Превосходно! Просто отлично! В ресторане занято целых шесть столиков, я по горло завален стряпней, а вы трое болтае­тесь по магазинам. Мне пришлось вытащить Салли Броуди, чтобы обслуживать клиентов, а у нее нет ни капли мозгов. Даже папа смешивает коктейли! Которые, кстати, нам приходится подавать бесплатно, чтобы компенсировать отвратительное об­служивание… В довершение всего я только что сжег двух цыплят, потому что пришлось бежать в столовую: эта безмозглая Салли вывернула тарелку с креветками на колени Бекки Фитцсиммонс.

 – Там Бекки Фитцсиммонс, а ты заставил Салли обслужи­вать ее? – Лекси чуть не покатилась со смеху и бросила на стол свои пакеты. – Неужели ты ничего не знаешь, Брайан Хэтуэй? Салли и Бекки – заклятые враги с тех пор, как поссорились из-за Джесса Пендлтона! Он почти полгода спал одновременно с ними обеими. Когда Салли это узнала, она налетела на Бекки после пасхальной службы прямо у церкви и обозвала ее шлю­хой. Потребовалось трое сильных мужчин, чтобы растащить их. С удовольствием вспоминая эту сцену, Лекси развязала шарф и тряхнула головой, освобождая волосы.

 – Так что тарелка креветок – еще ерунда. Тебе повезло, что Салли не схватила один из твоих ножей и не воздала Бекки по заслугам.

 Брайан глубоко вздохнул, призывая на помощь все свое тер­пение.

 – Да, в данный момент я чувствую себя счастливым. Бери блокнот и беги туда. Ты уже на час опоздала на смену.

 – Брайан, это моя вина, – начала Джо, приготовившись к отражению новой атаки. – Мне нужна была Лекси, и, похоже, мы совсем забыли о времени.

 – Я, например, не могу позволить себе роскошь забывать о чем бы то ни было. И нечего стоять посреди моей кухни и защи­щать Лекси! Она проявила полную безответственность! – Брай­ан с грохотом сорвал крышку со сковородки и перевернул груд­ку цыпленка. – И ты не пытайся ничего улаживать! – набро­сился он на Кейт. – У меня нет времени выслушивать твои оправдания.

 – Я и не думала оправдываться, – холодно заявила Кейт. – Я вообще не собираюсь попусту тратить слова на человека, ко­торый так грубо разговаривает со мной.

 Она вскинула голову и гордо удалилась в столовую помогать Сэму смешивать напитки.

 – Это я виновата, Брайан, – повторила Джо. – Кейт и Лекси…

 – Оставь, – Лекси беспечно махнула рукой. – Он все равно не будет тебя слушать. Брайан всегда считал, что знает все луч­ше всех.

 Она схватила блокнот и выскочила из кухни.

 – Взбалмошная, безответственная девчонка! – пробормотал Брайан.

 – Не смей так говорить о ней. Ты ее совершенно не знаешь!

 – Что я слышу?! Вы подписали мирный договор? Порази­тельно! Стоит женщинам купить вместе пару туфель, и они ста­новятся закадычными подругами!

 – Я знаю, что ты невысокого мнения о женщинах. Но если мы вернулись чуть позже, чем тебе хотелось бы, это еще не зна­чит…

 – Хотелось бы?! – Брайан вывернул цыпленка на тарелку и, стиснув зубы, сосредоточился на гарнире. Черт побери, он не позволит этим трем лентяйкам разрушать его бизнес! – Дело не в моих желаниях и не в том, что меня устраивает или не устраи­вает. Речь идет о деле, о сохранении репутации, которую мы за­воевывали двадцать пять лет. Речь идет о том, что вы бросили меня в беде! Двадцать человек ждет, чтобы им быстро подали хорошую еду, а вы…

 – Ладно, ты имеешь право на гнев, но злись на меня. Это я вытащила их на материк.

 – Не беспокойся. – Он наполнил корзинку дымящимися кукурузными оладьями. – Я чертовски зол на тебя.

 Джо посмотрела на уставленную кастрюлями плиту, наре­занные овощи на доске, груду посуды в раковине, на брата с его забинтованной рукой…

 Да, они действительно бросили Брайана в беде. И не в пер­вый раз. И не только его…

 – Чем я могу помочь тебе?

 – Ты можешь не болтаться у меня под ногами! – буркнул он, не глядя на нее. – У тебя это получается лучше всего, не так ли? Джо приняла удар, кротко признав свою вину.

 – Да, полагаю, ты прав.

 Она тихо выскользнула через заднюю дверь. Сегодня она по­чувствовала, что «Приют» не заперт для нее, как в ночных кош­марах, но дорога к нему, как прежде, изрыта и камениста.

 Брайан прав. Ей всегда удавалось держаться отстранение и ловко избегать всех проблем, сотрясавших этот дом, оставляя их другим.

 Даже сейчас она не была уверена, что хочет каких-то изменений.

 Джо шла напрямик через лес. Если кто-то следит за ней, пусть следит, пусть щелкает свои сволочные фотографии, пока у него пальцы не онемеют. Она не собирается жить в страхе! Если он здесь, близко, пусть покажется! Сейчас. Сию же минуту.

 Она остановилась, медленно повернулась и угрюмо всмотре­лась в густые зеленые тени. Ничто сейчас не доставило бы ей большего удовольствия, чем хорошая драка.

 – Я сильнее, чем ты думаешь! – громко сказала она и при­слушалась к звуку собственного голоса, эхом вернувшегося к ней. – Почему бы тебе не выйти и не убедиться в этом? Ублю­док! – Она схватила толстую палку, ударила ею по ладони. – Ты, сукин сын. Думаешь, что можешь испугать меня пачкой дерьмовых фотографий?

 Джо изо всех сил ударила палкой по дереву. Раздался негром­кий звон, дятел слетел со ствола и пулей умчался прочь.

 – У тебя поганая композиция и отвратительное освещение!

 Ты ничего не смыслишь в настроении и фактуре! Десятилетний мальчишка лучше снимает дешевым «Кодаком»!

 Сжав губы, сгорая от нетерпения, Джо ждала. Пусть кто-ни­будь, кто угодно выйдет на тропинку. Пусть набросится. Она за­ставит его заплатить за все! Но вокруг не было слышно ничего, кроме шепота ветра в листве и щелканья пальмовых ветвей…

 – Господи, я уже разговариваю сама с собой, – прошептала Джо. – С такой скоростью я к тридцати годам перещеголяю прабабушку Пендлтон…

 Она отшвырнула палку и проследила, как та пролетела ши­рокой дугой, перевернулась в воздухе и приземлилась с глухим ударом в густых кустах.

 Джо не заметила, что палка упала в паре дюймов от поно­шенных кроссовок, на которые опускалась бахрома выцветших джинсов. Углубившись в лес, она не расслышала затрудненное дыхание и резкий шепот, дрожащий от бешенства:

 – Еще не время, Джо Эллен! Еще не время. Я еще не готов. Но теперь ты так просто не отделаешься. Я причиню тебе боль! Я заставлю тебя пожалеть о твоих словах.

 Он медленно выпрямился и сказал себе, что совершенно спокоен. Решив, что знает, куда она направляется, он пошел через лес, чтобы оказаться там раньше ее.