Ночь разбитых сердец

 Джо не сознавала, что идет к Нэтану, пока не оказалась поч­ти у самого его дома. Она остановилась, размышляя, не стоит ли изменить направление, и в этот момент сзади послышался глу­хой звук шагов. Джо содрогнулась от страха, кулаки ее сжались, мышцы напряглись. Она развернулась, готовая к атаке.

 В сгустившихся сумерках тускло поблескивал ломтик луны, за высокой травой лениво плескалась река. Подняв крыльями ветер, взлетела и беззвучно исчезла из виду цапля.

 И из лесной тени появился Нэтан.

 Увидев Джо, он замедлил шаг и остановился. Его кроссовки и потрепанные края джинсов намокли от росы, поднявшийся к вечеру ветер разметал волосы. Заметив, что Джо замерла, сжав кулаки, Нэтан удивленно поднял брови:

 – Напрашиваешься на драку?

 Джо приказала пальцам разжаться, и они неохотно повино­вались один за другим.

 – Возможно.

 Нэтан шагнул ближе и легонько стукнул ее кулаком в подбо­родок.

 – Пожалуй, я смог бы одолеть тебя за два раунда. Хочешь проверить?

 – Как-нибудь в другой раз.

 Кровь, стучавшая в ее висках, начала успокаиваться. Какие у него широкие плечи, размышляла Джо. Очень удобное место, чтобы преклонить голову… для тех, кто привык полагаться на других.

 – Брайан выгнал меня, – заявила она, засовывая руки в карманы. – И я решила прогуляться.

 – Я тоже гулял, но уже нагулялся. – Он разжал кулак и по­гладил ее волосы. – А ты?

 – Я еще не решила.

 – Почему бы тебе не зайти в дом и не подумать там? Джо нахмурилась и посмотрела ему прямо в глаза.

 – Нэтан, ты приглашаешь меня в дом вовсе не для размыш­лений.

 – Ты угадала. Я приглашаю тебя поужинать. – Без дальней­ших церемоний он крепко взял ее за руку и повел к дому. – Так почему Брайан выгнал тебя?

 – Обычная кухонная свара. Но на этот раз я действительно была виновата.

 – Надеюсь, мы с тобой обойдемся без кухонных свар. Я под­жарю бифштексы сам. – Нэтан впустил ее в дом и включил свет. – Правда, боюсь, что, кроме мяса, у меня найдется только замороженная картошка и белое «Бордо».

 – Отлично. Можно воспользоваться твоим телефоном? Я долж­на предупредить, что задержусь… ненадолго.

 – Пожалуйста. Не стесняйся.

 Нэтан прошел к холодильнику и вынул из морозилки биф­штексы, размышляя, почему Джо напряжена, как сжатая пру­жина. Слушая ее приглушенный голос, он выложил бифштексы в микроволновую печь и уставился на кнопки. Когда, понадеяв­шись на удачу, он уже собрался принять решение, Джо повесила трубку и подошла.

 – Этот этап мне знаком, – сказала она и нажала подряд не­сколько кнопок. – Я – великий специалист по приготовлению блюд в микроволновой печи. Куда там Брайану!

 – А у меня, признаться, получается лучше, когда на пакете написаны инструкции. Я включу гриль, а ты пока посмотри диски, если хочешь послушать музыку.

 Джо прошла к угловому столику у дивана, на котором стоял стереомагнитофон и лежала стопка дисков. Похоже, он предпо­читает традиционный, без выкрутасов, рок и старых мятежни­ков вроде Бетховена.

 А что предпочитает она? Мысли Джо метались, она никак не могла сосредоточиться и сделать выбор между классикой и со­временностью, романтикой и накалом страстей. Что ты хо­чешь? – нетерпеливо спрашивала она себя. Немедленно прими решение и выполни его!

 – Решетка быстро нагреется, – сказал Нэтан, подходя к ней и вытирая руки о джинсы. – Если ты…

 – У меня был нервный срыв, – внезапно выпалила Джо, словно бросившись с обрыва в реку. – Я считаю, что ты должен узнать об этом, пока у нас все не зашло слишком далеко. Там, в Шарлотте, я лежала в больнице. У меня была депрессия, глубокая депрессия. Потом я приехала сюда. Возможно, я сумасшед­шая…

 Глядя на ее горящие глаза, на крепко сжатые губы, Нэтан понял, что у него не больше пяти секунд на выбор правильной линии поведения.

 – Есть разные типы помешательства. Одни бегают нагишом по улицам и призывают всех к раскаянию, других похищают пришельцы… Ты к какому типу принадлежишь?

 Джо широко раскрыла глаза.

 – Ты слышал, что я сказала?

 – Да, я тебя слышал. Просто попросил разъяснений. Хо­чешь выпить?

 Джо закрыла глаза. Вероятно, он сам сумасшедший. В таком случае неудивительно, что их тянет друг к другу…

 – Я пока еще не бегала нагишом по улицам.

 – Это хорошо. Иначе мне пришлось бы как следует поду­мать. – Глядя, как Джо вдруг заметалась по комнате, Нэтан решил, что лучше ее сейчас не трогать. Он вернулся к холодиль­нику, достал бутылку вина и стал открывать ее. – Значит, тебя похищали пришельцы. Это гораздо интереснее. Может, расска­жешь, на кого они похожи?

 – Я тебя не понимаю, – пробормотала она. – Я тебя совсем не понимаю. В моих мозгах две недели ковырялись психиатры! Я вообще не функционировала!

 Нэтан невозмутимо налил вино в два стакана.

 – Теперь ты вполне прилично функционируешь, – заметил он, передавая ей один из них.

 – Ты же ничего не знаешь! Сегодня я снова чуть не сорва­лась!

 – Ты хвастаешься или жалуешься?

 Джо проигнорировала его вопрос и снова заходила по комнате,

 – А потом я отправилась по магазинам. Балансировать на грани эмоционального срыва и тут же броситься покупать бе­лье – это не признаки стабильности!

 – Какое белье?

 Джо прищурилась и гневно посмотрела на него.

 – Я пытаюсь объяснить тебе, что со мной происходит, а ты…

 – Я слушаю. – Он воспользовался тем, что она оказалась рядом, и провел пальцами по ее щеке. – Джо, ты действительно думала, что я отшатнусь и предложу тебе уйти?

 – Я не исключала такую возможность…

 Джо показалось, что в ее легких совсем не осталось воздуха.

 Нэтан прижался губами к ее лбу, и у нее защипало в глазах от подступивших слез.

 – Тогда ты действительно сумасшедшая. Сядь и расскажи, что случилось.

 – Я не могу сидеть.

 – Хорошо. – Он оперся спиной о кухонный шкаф. – По­стоим. Так что с тобой случилось?

 – Я… Много чего. Я довольно напряженно работала, но дело не в этом. Напряжение можно использовать. Оно подгоняет, помогает сосредоточиться, и я всегда этим пользовалась. Я во­обще люблю распределить время и точно следовать графику.

 – То есть стихийность действий не относится к твоим силь­ным сторонам?

 – Стихийность я ненавижу. Достаточно одного необдуман­ного поступка, и все сдвигается. Как потом вернуть контроль над ситуацией?

 – Зато жизнь может преподнести неожиданный сюрприз, – заметил Нэтан. – Она становится более сложной, но очень часто – более интересной.

 – Может быть, это правда, но я не искала интересной жиз­ни. – Джо отвернулась. – Я хотела нормальной жизни! Однаж­ды мой мир взорвался, и я так и не смогла собрать осколки. Поэтому я построила другой. Мне пришлось его построить.

 – Из-за твоей матери? – тихо спросил Нэтан.

 – Во всяком случае, так решили психиатры. Когда она нас бросила, ей было столько же лет, сколько мне сейчас. Она отка­залась от меня, и врачи предположили, что я повторяю тот же цикл, отказываясь от себя… – Джо затрясла головой и снова повернулась к Нэтану. – Но все не так! Я жила с этим большую часть своей жизни и справлялась, черт побери! Я сделала свой выбор и пошла к своей цели по прямой, без малейших отклоне­ний. Мне нравилось то, что я делала, я получала удовлетворе­ние…

 Нэтан почувствовал дрожь в руках и поставил стакан на стол.

 – Джо Эллен, поступки других людей, как бы они ни были нам близки, не могут разрушить нашу личность. Каждый из нас что-то собой представляет – независимо ни от кого.

 Джо закрыла глаза. Его слова принесли ей неожиданное об­легчение.

 – Именно это я сама себе говорю. Каждый день. Но тогда я стала видеть сны… У меня всегда были очень яркие сны, но те, последние, нервировали меня. Я плохо спала, плохо ела… Я даже не могу вспомнить, когда это началось – до или после того, как стали приходить фотографии.

 – Какие фотографии?

 – Кто-то начал посылать мне фотографии. Сначала только мои глаза. Только мои глаза! – Джо почувствовала озноб и об­хватила себя за плечи. – Это было ужасно. Я пыталась не обра­щать внимания, но не могла. А потом пришел целый пакет моих фотографий. Дома, в командировке, на рынке. Повсюду, где я бывала. Он не отставал, он следил за мной. Но самое ужасное – мне показалось, что в том пакете была… В общем, у меня нача­лись галлюцинации. Я запаниковала. И сорвалась.

 Ярость вскипела в нем, ударила словно хлыстом.

 – Какой-то ублюдок следил за тобой, преследовал, мучил, а ты винишь себя за то, что сломалась?

 Его руки больше не дрожали, он притянул ее к себе.

 – Я не выдержала.

 – Прекрати. Сколько может выдержать человек? Сукин сын! Как он смел протащить тебя через этот ад?! – Нэтан уставился в какую-то точку за ее плечом, жалея, что не на ком сорвать гнев, некого поколотить. – Что сказали в полицейском департаменте Шарлотта?

 – Я не заявляла в полицию в Шарлотте. Он рывком отстранил ее, и ее глаза удивленно распахнулись, когда она увидела, что его глаза пылают яростью.

 – Какого черта?! Что значит – не заявляла? Ты просто по­зволила ему безнаказанно издеваться над тобой? Ты ничего не предприняла?

 – Я сбежала. Я поняла, что не могу бороться. Я двигаться могла с трудом…

 Нэтан заметил, что его пальцы буквально вонзились в плечи Джо, и отпустил ее. Схватив свой стакан, он отошел от нее и вспомнил, как впервые увидел ее на острове. Джо показалась ему тогда бледной, измученной. И эти воспаленные, несчаст­ные глаза…

 – Тебе необходимо было убежище. Она судорожно вздохнула.

 – Да. Наверное. Но сегодня я узнала, что не удалось обрести его… Он был здесь! – Новая волна паники накрыла ее, и она нервно сглотнула комок в горле. – Он прислал мне фотографии из Саванны. Фотографии, сделанные на этом острове.

 Нэтан почувствовал, что ярость с новой силой вцепилась в него острыми когтями. Пытаясь сохранить самообладание, он медленно повернулся к ней.

 – Тогда мы найдем его. И мы его остановим.

 – Я даже не знаю, на острове он сейчас или нет. Но мне ка­жется, что теперь я могу встретить его лицом к лицу. И я справ­люсь.

 – Тебе не придется справляться в одиночку, я просто не по­зволю тебе этого. Ты очень важна для меня, Джо Эллен. Мы встретим его вместе.

 Он снова отставил стакан и обнял ладонями ее лицо.

 – Я не позволю ему причинить тебе зло. Поверь мне. И она поверила. Пожалуй, слишком быстро, слишком без­оговорочно поверила и поэтому попыталась дать задний ход:

 – Приятно знать, что ты на моей стороне, но я должна найти силы и справиться сама.

 – Нет. – Он опустил голову и нежно коснулся губами ее губ. – Нет…

 Ее сердце снова затрепетало, но теперь это была паника со­всем другого рода.

 – В полиции сказали…

 – Ты ходила в полицию?

 – Сегодня. Я… – На мгновение она потеряла нить разгово­ра, потому что его губы снова коснулись ее рта. – Они сказали, что разберутся, но особенно не в чем разбираться: ведь мне не угрожали.

 – И тем не менее ты чувствуешь угрозу. – Его руки скольз­нули по ее плечам. – Этого более чем достаточно. Мы остано­вим его. – Он провел губами по ее щеке, виску, волосам и про­шептал: – Я позабочусь о тебе.

 В эту секунду Нэтан неожиданно осознал, что ему совершен­но необходимо заботиться о ней, ограждать от беды, успокаи­вать. И еще была ему необходима уверенность: что бы он ни делал, это не порвет ту тонкую канву взаимоотношений, кото­рую они только начали плести.

 – Забудь обо всем, Джо. Расслабься хоть на один вечер. – Он слегка отстранил ее и внимательно всмотрелся в лицо. – Никогда не видел человека, который больше тебя нуждался бы в бифштексе и стакане вина.

 Джо поняла, что он дает ей время, и благодарно улыбнулась.

 – Звучит отлично. Было бы здорово не думать об этом хотя бы один час.

 – Тогда я брошу бифштексы на решетку, а ты займись кар­тошкой. И я буду рассказывать тебе о своем новом проекте, пока ты не заплачешь от скуки.

 – Можешь попробовать, но меня не так-то легко довести до слез. – Джо повернулась к морозилке, открыла ее, но тут же снова захлопнула, так ничего и не достав. – Я должна тебе ска­зать, что не люблю секс.

 Нэтан резко остановился в шаге от микроволновой печи, от­кашлялся и только потом снова взглянул на Джо.

 – Прости, не понял.

 Джо сцепила руки. Лучше быть честной, подумала она. Тем более теперь, когда слова уже слетели с языка и вернуть их не­возможно.

 – Ну, поскольку наши отношения явно идут к сексу… Нэтан решил, что пора наконец донести стакан до рта. Он сделал большой глоток и повторил:

 – Итак, ты не любишь секс.

 – Конечно, нельзя сказать, что я его ненавижу… – Джо рас­цепила пальцы и взмахнула рукой. – Во всяком случае, не так, как кокосы.

 – Кокосы? – тупо переспросил Нэтан.

 – Я терпеть не могу кокосы, меня мутит даже от их запаха. Секс больше похож… ну, я не знаю… на открытый пирог с фрук­тами.

 – Секс похож на пирог с фруктами?!

 – Короче говоря, у меня к сексу двойственное отношение.

 – Угу. То есть ты хочешь сказать: если секс есть – хорошо, нет – ну и незачем лезть из кожи вон? Джо расслабилась.

 – Примерно так. Я подумала, что должна предупредить тебя, чтобы ты не ожидал слишком многого, если мы доберемся до постели.

 Нэтан сделал еще один глоток и провел языком по губам.

 – А может быть, ты просто никогда не пробовала настоящий пирог? Хорошо приготовленный. Джо рассмеялась.

 – Они все похожи один на другой.

 – Я так не считаю. – Нэтан прикончил свое вино, поставил на стол пустой стакан и направился к ней, заметив, что ее взгляд сразу стал настороженным. – И я вынужден оспорить твое ут­верждение. Немедленно.

 – Нэтан, не подумай, ради бога, что я тебя провоцирую! Просто… Я не сказала, что собираюсь спать с тобой!

 – Зато ты сказала, что тебе все равно – есть секс или нет. – Он внезапно подхватил Джо на руки и понес по короткому ко­ридору. – Кусок фруктового пирога никому еще не повредил.

 Нэтан Положил ее на кровать и сам скользнул рядом.

 – Но я не хочу…

 – Нет, хочешь. – Его губы оказались у самых ее губ. – Так же, как и я. Джо, ты ведь сегодня настроена на честность? Так скажи мне: неужели тебе хотя бы не интересно?

 Его тело было теплым и твердым, взгляд – ясным и искренним.

 – Интересно.

 – Ну что ж, для начала сойдет.

 Он прижался губами к ее рту, и их вкус, их неожиданная тре­бовательность изгнали все тревоги Джо. Испытывая благодар­ность, надеясь, что он не станет ожидать большего, чем она может предложить, Джо обвила его руками.

 – Твой рот… – Нэтан царапнул зубами эту изумительно полную верхнюю губу. – Господи, как же я хотел его попробо­вать! Он сводит меня с ума!

 Ей захотелось рассмеяться, она чуть не рассмеялась… Но затем его язык переплелся с ее языком, и Джо почувствовала, как жар метнулся по ее телу вниз и запульсировал между бедрами.

 Ошеломленная, она вцепилась в его волосы. Так ее раньше никто не целовал. Она даже не знала, что давление губ может вызвать тысячу острых ощущений в тысяче мест! Его ладони все еще обхватывали ее лицо, как будто только она одна существо­вала на всем белом свете.

 Джо шевельнулась под ним, задрожала, изогнулась, но Нэ­тан не хотел спешить. Чтобы чуть успокоиться, он оторвал губы от ее рта и прижал к горлу. Аромат кожи Джо, свежий, как запа­хи ранней весны, оказался для него новым потрясением. Он не отрывал губ от ее шеи, пока жилка бешено не запульсировала под его языком.

 Джо казалось, что Нэтан словно развязывает один узел за другим. С каждой секундой ее тело расслаблялось, что-то разру­шалось и заново строилось внутри ее. Как чудесно чувствовать эти перебои в дыхании и не знать, где в следующий момент ока­жутся его губы! Очарованная, она провела руками по его пле­чам, спине, наслаждаясь перекатывающимися под пальцами стальными мышцами.

 Когда его рот с жадностью вернулся к ее губам, Джо встрети­ла его с благодарностью, с восхищением, и новые ощущения пронзили ее. Она почувствовала, что ей мешает одежда, став­шая барьером между ними, и эта физическая потребность в ос­вобождении была сильнее, чем она могла себе представить.

 Нэтан поймал зубами мочку ее уха.

 – Ну как? Все еще будешь утверждать, что не любишь секс? Джо лишь молча покачала головой. Последние лучи солнца струились через западное окно, поджигая воздух. Ее волосы темно-рыжим ореолом окружали лицо – ореолом цвета осен­них листьев. Глаза сияли летней синевой, а кожа розово мерца­ла весенней нежностью.

 Нэтан коснулся губами ее ладони, один за другим поцеловал пальцы.

 – Что ты делаешь?

 – Наслаждаюсь тобой. Твоя рука дрожит, в глазах – смяте­ние. Мне нравится. – Он провел зубами по суставам ее пальцев. – Очень возбуждает.

 – Я не боюсь!

 – Но ты в замешательстве. – Он расстегнул верхнюю пугов­ку ее блузки. – А это еще лучше. Ты не знаешь, что я заставлю тебя почувствовать в следующий момент.

 Он расстегнул блузку, раздвинул ее, его взгляд медленно скользнул вниз. Под блузкой на ней был атласный бюстгальтер цвета электрик – сияющий лоскуток, открывающий верхнюю часть грудей.

 – Ну-ну. – Нэтан усмехнулся и посмотрел ей в глаза. – Кто бы мог подумать?

 – Это не мой. – Заметив его улыбку, Джо мысленно обруга­ла себя. – То есть я только что купила его и надела прямо в ма­газине. Чтобы Лекси отвязалась…

 – Да благословит господь Лекси! – Следя за выражением ее лица, он ласково провел большими пальцами по краю синего атласа. Ее ресницы задрожали, опустились. – Не отстраняйся от меня. Я тебе не позволю. Я хочу видеть твои глаза, слышать, как ты вздыхаешь, Джо Эллен. Я хочу слышать твои стоны. Твои крики!

 Она открыла глаза, и у нее перехватило дыхание, когда он провел большим пальцем вокруг ее соска.

 – О боже.

 – Ты слишком много прячешь – и не только это великолеп­ное тело. Ты прячешь слишком много даже от самой себя. Но я собираюсь увидеть все – и увижу.

 Нэтан расстегнул передний крючок бюстгальтера и заворожено смотрел, как освобождаются ее груди. Затем опустил го­лову и прижался к ним губами.

 Джо застонала, беспокойно заметалась под ним, пытаясь ус­покоить боль, которая становилась невыносимой. Сгорая от не­терпения почувствовать его тело, она стянула с него рубашку и яростно отшвырнула. Буря, бушевавшая в ней, сокрушала, за­ставляя извиваться и стонать, метаться.

 Но Нэтан держал ее в ловушке почти пугающего наслажде­ния. И не давал ей выбора.

 Наконец он сдернул слаксы с ее бедер, обнажив синий лос­куток атласа. Его губы прижались к ее животу, скользнули вниз, и Джо показалось, что воздух вокруг сгустился.

 Не успел он дотронуться до нее, как она взорвалась: ее тело содрогнулось, сотряслось в расплавленных волнах наслажде­ния. Он прижал лицо к ее дрожащему животу, и его тело от­кликнулось ответной дрожью.

 – Слава богу! – прошептала Джо, чувствуя, как напряжение покидает ее.

 Ее мышцы расслабились, и она с благодарностью глотнула воздух. А когда открыла глаза, встретила удивленный взгляд Нэтана.

 Неужели она думала, что это все? Кровь болезненно пульси­ровала в его голове, сердце, чреслах, когда он сорвал послед­нюю тонкую преграду. Неужели она думала, что он согласится на что-нибудь, кроме полного безумия?

 Нэтан высоко рванул ее бедра и сокрушил ее языком.

 И Джо закричала. Ее руки взлетели вверх, пальцы забились о железные столбики изголовья, а затем отчаянно вцепились в них, словно она боялась, что буря сметет ее с кровати. Под сжа­тыми веками взорвались и замелькали красные огни, под кожей бешено запульсировала кровь. Ей показалось, что она разлета­ется на тысячи осколков.

 Ладони Нэтана накрыли ее вцепившиеся в изголовье паль­цы. Он наконец вонзился в нее, наполнил и медленными, раз­меренными движениями снова повел к вершине. Теперь она ви­дела только его глаза, видела, как их чистый – серый цвет превра­щается в черный.

 Беспомощная, она подчинилась ему, последовала за ускоря­ющимся, разрывающим ее ритмом.

 Когда его губы вернулись к ее губам, ей оставалось лишь ка­питулировать. Тело Джо полностью вышло из-под контроля, и она не жалела об этом, впервые в жизни дав себе волю. В мире больше ничего не существовало – только они вдвоем.

 

 Джо не знала, спала или нет. Может быть, просто на секунду скользнула в глубокое бессознательное состояние? Но когда она открыла глаза, было совсем темно.

 Голова Нэтана покоилась на ее груди. Джо ощущала его го­рячее тело, слышала тихие вздохи ветра, запутавшегося в оконных сетках, и понимала, что никогда в жизни не была так счас­тлива.

 Нэтан почувствовал, что она шевельнулась.

 – Еще секунда – и я освобожу тебя.

 – Ничего. Я почти Могу дышать.

 Он улыбнулся, легко провел губами по ее груди, но все же перекатился, притянув Джо к себе.

 – Фруктовый пирог, черт побери.

 Она открыла рот, уверенная, что скажет что-то умное и лако­ничное, но лишь рассмеялась.

 – Может быть, я просто давно не ела десерт.

 – Тогда придется заказать тебе второй. Джо порывисто прижалась к нему.

 – Но это убьет нас обоих!

 – Нет, не убьет. Но сначала мы все-таки разделаемся с теми бифштексами, и я слегка напою тебя. Между прочим, именно в этом и состоял мой первоначальный план.

 – Ты собирался напоить меня?

 – А что? По-моему, неплохая мысль. Я еще подумывал за­браться по цветочной решетке на твой балкон.

 – Ты бы сломал себе шею.

 – Вот еще! Мы с Брайаном лазили вверх-вниз по этой шту­ковине тысячу раз.

 – Конечно, когда вам было по десять лет. – Она приподня­лась на локте, откинула назад волосы. – Ты теперь фунтов на сто тяжелее и вряд ли сохранил прежнюю ловкость.

 – Ты нашла не очень удачный момент подвергать сомнению мою ловкость!

 Она улыбнулась и прижалась лбом к его лбу.

 – Ты абсолютно прав. Ладно. Может, как-нибудь ночью поднимешься и удивишь меня.

 – Может быть. А сейчас… – он дернул ее за волосы и потя­нулся за своими джинсами, – я приготовлю тебе ужин.

 – Нэтан, подожди минутку… – Джо села и натянула на грудь простыню. – Почему ты возишься со мной, тратишь на меня столько сил? Я не понимаю…

 Нэтан ответил не сразу. Натянув джинсы, некоторое время смотрел на ее силуэт в темноте, подбирая слова.

 – Мне оказалось достаточно только увидеть тебя снова, Джо Эллен. Вот и все. У меня перехватило дыхание, как от удара в солнечное сплетение. И до сих пор мне трудно дышать.

 – Нэтан, я сейчас в жутком состоянии. – Джо благодарила темноту, скрывавшую ее лицо. – Я сама не понимаю, что думаю, что чувствую, не знаю, как относиться к окружающим… Лучше беги, пока не поздно!

 – Легкий путь всегда самый скучный, Джо. А ты до сих пор была какой угодно, только не скучной.

 – Нэтан…

 – Ты попусту тратишь время на споры со мной, пока си­дишь голая в моей постели.

 Джо смущенно провела рукой по волосам.

 – Пожалуй, ты прав. Поговорим позже.

 – Отлично. Я пока разогрею бифштексы.

 – Останься! – Нэтан обнял Джо за талию, прижал ее спиной к своей груди и уткнулся лицом в шею. Ее волосы еще не высо­хли после душа, который они приняли вместе. Она пахла его мылом, и этот запах снова возбудил его. – Утром я приготовлю тебе завтрак.

 Она обвила рукой его шею, удивляясь, что их близость со­всем не тяготит ее.

 – Нэтан, мы все съели. Тебе просто нечего будет готовить.

 – У меня есть хлеб! – Он прижался губами к изумительному изгибу ее шеи над самым плечом. – Я готовлю потрясающие гренки. Я знаменит своими гренками!

 – Как ни аппетитно это звучит… Нэтан! – Тихонько засто­нав, она попыталась вывернуться из его рук, блуждающих по ее телу. – Мне действительно надо вернуться.

 – Но сейчас всего лишь полночь.

 – Уже второй час ночи.

 – Ну, тогда уже практически утро, так что с тем же успехом можешь остаться.

 Джо очень хотела остаться. А когда его губы нашли ее рот, это желание остаться стало нестерпимым.

 – Мне кое-что надо уладить дома. Я должна извиниться перед Брайаном за то, что устроила ему такую встряску.

 Джо положила ладони на его щеки, ее пальцы почувствовали на скулах и подбородке легкую щетину. Никогда прежде она не исследовала так внимательно мужское лицо.

 – Но главное – мне надо подумать. – Она решительно от­странилась. – Так уж я устроена, Нэтан. Все всегда планирую заранее. А это для меня совершенно новая территория…

 Он разгладил большим пальцем складку между ее бровями, вздохнул и заставил себя отказаться от приятного образа – ут­реннего пробуждения рядом с ней.

 – Я отвезу тебя.

 – Совсем не обязательно…

 – Джо, – он положил руки ей на плечи, его тихий голос не допускал никаких возражений. – Я не отпущу тебя одну в тем­ноте.

 – Но я не боюсь. Я больше ничего не боюсь!

 – Отлично. И все же я отвезу тебя. Впрочем, можем начать спорить, но тогда я снова заманю тебя в спальню и отвезу домой утром. Кстати, у твоего отца есть ружье?

 Джо засмеялась.

 – Вряд ли он станет стрелять в тебя за то, что ты спишь со мной.

 – А если он все-таки меня подстрелит, надеюсь, ты будешь за мной ухаживать?

 – Я – южанка, – ответила Джо, выходя на веранду. – У ме­ня найдется нижняя юбка, которую можно разорвать на бинты.

 – Тогда я, пожалуй, позволю подстрелить себя.

 – У тебя есть опыт огнестрельных ранений? – спросила она, залезая в джип.

 – Нет. – Он скользнул на водительское сиденье и завел дви­гатель. – Но мне вырезали миндалины. Как ты думаешь, на­сколько хуже пуля?

 – Думаю, значительно хуже.

 Джо вытянула ноги, откинулась на спинку сиденья и закрыла глаза. Она устала, но эта усталость была изумительной! Все мыш­цы расслабились, голова приятно затуманилась. Воздух шелком струился по коже.

 – Ночи на острове я люблю больше всего, – прошептала она. – Тишина звенит в ушах, никого нет, все спят. Можно по­чувствовать запах деревьев и воды. А шепот океана вдали похож на размеренный пульс.

 – Да, здесь можно быть одному и не чувствовать одиночества.

 – Знаешь, когда я была маленькой, то часто представляла, как осталась бы на острове одна на несколько дней. Все вокруг было бы моим! Я думала, что мне понравилось бы. Но потом мне это приснилось, и я испугалась. В том сне я бежала и бежа­ла… через дом, через лес, По пляжу. Я хотела кого-нибудь найти, кого угодно, чтобы хоть кто-нибудь был со мной! Но никого не было. Я была одна. И я проснулась в слезах и громко звала папу.

 – А теперь ты фотографируешь одиночество…

 – Наверное, – она вздохнула и открыла глаза. И в темноте увидела мелькающий огонек. – Смотри-ка, Кейт оставила для меня свет.

 Как приятно… Как успокаивает мерцающий свет дома. Она смотрела на огонек, танцующий в деревьях, разгоняющий мрак, и думала, что когда-нибудь она сможет уходить отсюда и воз­вращаться без страха.

 Когда они подъехали к концу аллеи, какая-то фигура подня­лась с качелей на веранде. Джо вздрогнула, ей стало страшно, но Нэтан накрыл ладонью ее руку.

 – – Останься здесь. Запри двери.

 – Нет, я… – Она судорожно вздохнула. – Это же Брайан! Она испытала облегчение и почувствовала себя страшно глу­пой. Нэтан кивнул, тоже узнав Брайана, вышедшего на свет.

 – Хорошо. Пошли.

 – Нет! – Она быстро сжала его ладонь. – Давай не будем все усложнять. Ему, наверное, необходимо наорать на меня, и я это заслужила. А кроме того, я не хочу, чтобы вы таращились друг на друга, пытаясь справиться с тем фактом, что вы друзья и ты спишь с его сестрой.

 – Кажется, он не вооружен.

 Он хотел рассмешить ее, и ему это удалось.

 – Поезжай домой. – Она повернулась к Нэтану и удивилась тому, как легко, оказывается, наклониться к нему, прижаться губами к его губам. – Дай нам с Брайаном самим разрешить наши семейные проблемы. Мы слишком хорошо воспитаны, чтобы ругаться при тебе.

 – Я хочу увидеть тебя завтра. Она открыла дверцу.

 – Приходи завтракать… если не захочешь наслаждаться сво­ими знаменитыми гренками.

 – Я приду.

 Джо подошла к веранде, подождала, пока джип не дал задний ход, и поднялась по лестнице.

 – Привет, – холодно сказала она Брайану. – Отличная ночь для отдыха на веранде.

 Он пристально посмотрел на нее и вдруг оказался рядом так быстро, что она чуть не вскрикнула. Его руки крепко обхватили ее.

 – Прости… Прости меня, Джо.

 От изумления Джо лишилась дара речи, а потом все-таки вскрикнула, потому что он резко отстранился и хорошенько встряхнул ее.

 – Но ты сама виновата, черт побери! Ты всегда была упря­мой, как десяток ослов!

 – Что? – Обида победила изумление, и она изо всех сил толкнула его. – Какого черта? О чем ты? Отпусти меня, грубиян.

 – Грубиян? Да я должен был надрать тебе задницу. Почему ты никому не сказала, что случилось? Почему не дала мне знать, когда попала в беду?

 – Если ты немедленно не отпустишь меня…

 – Не отпущу. Ты не меняешься, тебе ни до кого нет дела…

 Брайан хрюкнул, потому что кулак Джо вонзился в его живот. Удар был таким неожиданным и сильным, что он не­вольно опустил руки.

 – И это не изменилось. У тебя всегда был приличный удар. Шмыгая носом, Джо потерла плечи. Наверняка от его паль­цев останутся синяки.

 – Ты явно не в состоянии вести разумный цивилизованный разговор. Так что я пойду спать.

 – Один шаг к двери – и я переброшу тебя через колено и от­шлепаю.

 Джо поднялась на цыпочки и приблизила лицо к лицу брата.

 – Не смей угрожать мне, Брайан Хэтуэй.

 – А ты не смей испытывать мое терпение, Джо Эллен. Я сидел здесь больше двух часов, умирая от страха за тебя, так что не в силах сражаться с тобой.

 – Я была с Нэтаном, о чем ты прекрасно знал. И у тебя нет причин волноваться из-за моей сексуальной жизни. Брайан заскрежетал зубами.

 – Не желаю об этом слышать! Даже думать не желаю! Мне нет дела до того, что ты с Нэтаном… Я говорю не об этом.

 Джо с трудом подавила усмешку. Если бы она знала, как легко смутить брата, то воспользовалась бы этим много лет назад.

 – Ну, ладно. – Довольная тем, что сравняла счет, она про­шла к качелям, уселась, вскинула голову и вытащила сигарету. – Так о чем ты желаешь слышать, думать и разговаривать?

 – Джо, не разыгрывай из себя надменную южную красави­цу. Тебе это не идет.

 Джо щелкнула зажигалкой.

 – Уже поздно, я устала. Если тебе есть что сказать, говори, или я пойду спать.

 – Ты не должна была оставаться с этим одна, – голос Брай­ана звучал тихо, и она внимательно посмотрела на него. – Ты не должна была справляться со своими страхами одна, лежать в больнице одна… Неужели ты действительно думала, что я не приду тебе на помощь?

 Она медленно затянулась.

 – Просто я решила, что так лучше. Это была моя проблема.

 – Вот именно! – Брайан шагнул к ней и, поскольку ему очень хотелось сжать кулаки, сунул большие пальцы в передние карманы джинсов. – Твои проблемы, твои победы, твоя жизнь. Ты никогда не считала нужным разделить их с кем-то. С чего же вдруг тебе меняться?

 – Брайан, посуди сам: чем бы ты мог помочь?

 – Не знаю, но я мог быть там. И я был бы там! Это тебя шо­кирует, не так ли? – спросил он, прекрасно поняв ее взгляд. – А мне плевать! Какой бы ненормальной ни была наша семейка, ты не имела права сражаться в одиночку! И пока это не кончит­ся, ты не будешь одна. Я не позволю.

 – Брайан, я уже была в полиции.

 – Я знаю здешних полицейских… Кстати, любая безмозглая курица обратилась бы в полицию в Шарлотте, когда все это толь­ко началось.

 Джо стряхнула пепел, снова затянулась.

 – Не понимаю, чего ты хочешь: пристыдить меня или оскор­бить?

 – И то, и другое.

 Джо раздраженно отшвырнула сигарету. Красный огонек прорезал темноту и исчез.

 – Но ведь я приехала домой, не так ли?

 – Единственный разумный шаг, да и то только наполовину. Ты приехала в таком виде, словно тебя пять миль волокли по колдобинам, и никому ничего не рассказала. Кроме Керби. Ты ведь сказала Керби, когда я притащил тебя к ней? – Его глаза вспыхнули. – Ну ничего, с ней я разберусь позже.

 – Оставь ее в покое. Я сказала ей только о нервном срыве, больше ни о чем. И она не обязана пересказывать любовнику истории болезни своих пациентов.

 – Нэтану ты, наверное, тоже рассказала?

 – Только сегодня вечером. Я все рассказала ему сегодня ве­чером, потому что считала это справедливым. – Чувствуя себя совершенно обессиленной, она потерла лоб. Где-то во мраке монотонно заухала сова, и Джо вдруг захотелось найти это дере­во, забраться на ветки и спрятаться в них. – Брайан, ты хочешь, чтобы я снова и снова переживала этот кошмар? Ты хочешь ус­лышать подробности? Мельчайшие детали?

 – Нет, – он вздохнул и сел рядом с ней. – Нет, я не хочу му­чить тебя. Думаю, ты рассказала бы мне раньше, если бы все мы не были такими чокнутыми. Я тоже виноват, Джо. И напрасно пытался распалить себя, чтобы надрать тебе задницу, пока сидел здесь.

 – Ну, вечером тебе не приходилось особенно стараться. Ты был так зол на меня, что выгнал из дома. Он расхохотался.

 – Глупости! Как я мог выгнать тебя? Это и твой дом.

 – Нет, Брайан, это твой дом. Он всегда был твоим больше, чем чьим-либо, – ласково сказала Джо. – Ты больше всех лю­бишь его, больше всех заботишься о нем.

 – Тебя это задевает?

 – Нет. Ну, может, немного, но в основном приносит облег­чение. Мне не надо беспокоиться, протекает ли крыша, потому что об этом беспокоишься ты.

 Джо откинула голову, посмотрела на свежую белую краску веранды, на залитые лунным светом сады. Фонтан был выклю­чен на ночь, и лишь ветер нежно позванивал в воздухе, принося резкий аромат мускусных роз.

 – Я бы не хотела жить здесь всегда. Очень долго я думала, что вообще не хочу бывать на острове. Но я ошибалась. Оказа­лось, что мне все это совершенно необходимо. Остров значит для меня гораздо больше, чем я могла себе представить. Я хочу знать, что могу вернуться домой в любое время. Могу сидеть на веранде в такую вот теплую, ясную ночь и вдыхать аромат ду­шистого горошка и жасмина, и маминых роз. Ни Лекси, ни я не могли бы остаться на острове навсегда, как ты. Но думаю, нам обеим необходимо знать, что «Приют» всегда стоит на холме и никто не запрет перед нами его двери.

 – Никто никогда не запер бы.

 – А мне часто снилось, что двери заперты и я не могу по­пасть внутрь. Никто не выходил, когда я звала, все окна остава­лись темными и пустыми. – Джо закрыла глаза, пытаясь вспом­нить весь сон. Она хотела проверить, сможет ли выдержать это теперь. – Я заблудилась в лесу. Мне было страшно, Я была одна и не могла найти дорогу. Потом я увидела себя на другом берегу реки. Только это была не я… Это была мама!

 – У тебя всегда были странные сны.

 – Может быть, я всегда была сумасшедшей? – Она криво улыбнулась и снова уставилась в ночь. – Брайан, я похожа на нее. Иногда мне становится страшно, когда я вижу свое лицо в зеркале. Скорее всего именно это толкнуло меня в пропасть. Когда стали приходить те фотографии, на всех них была я. Но мне показалось, что на одной из них – мама. Только она была мертва. Она была обнаженная, с открытыми глазами, безжиз­ненными, как у куклы… А я так похожа на нее!

 – Джо…

 – Но этой фотографии не существовало, – быстро сказала она. – Теперь я уверена, что вообразила ее. Брайан, я терпеть не могу свои изображения, потому что вижу на них маму!

 – Джо, как бы ты внешне ни походила на нее, ты – не она. Ты сильная. Ты всегда заканчиваешь то, что начинаешь. Ты держишься.

 – Но я тоже сбежала отсюда!

 – Ты ушла, – поправил он. – Ты ушла, чтобы построить свою собственную жизнь. Ты не бросила жизнь, которую уже начала, ты не бросила людей, которые нуждались в тебе. Ты – не Аннабелл. – Он обнял ее за плечи и стал раскачивать качели. – И ты не безумнее любого из нас.

 Джо засмеялась.

 – Что ж, это очень утешительное заявление.

 

 Было поздно, когда разгневанная Сьюзен Питерс вышла из коттеджа и направилась к маленькой бухточке. Они с мужем со­вершенно отвратительно поругались – тем более отвратитель­но, что пришлось ругаться очень тихо, чтобы не потревожить друзей, которые уже неделю жили с ними.

 Том – идиот, решила Сьюзен. Сейчас она даже не могла по­нять, почему вышла за него замуж, и еще меньше понимала, по­чему оставалась его женой целых три года… не говоря уж о тех двух, что они прожили вместе до свадьбы.

 Каждый раз, когда она упоминала о покупке дома, Том ста­новился совсем чужим и разражался тирадами о взносах, нало­гах и деньгах, деньгах, деньгах. Господи! Ради чего же они тогда надрываются на работе? Неужели им суждено всю жизнь сни­мать квартиру в Атланте?

 Пусть все катится к черту, подумала она, вскидывая голову и отбрасывая за спину копну темных кудрей. Она хочет иметь свой дворик, маленький сад, кухню, в которой сможет готовить изысканные блюда, изученные на кулинарных курсах.

 Но все, чего она до сих пор добилась от Тома, это «когда-ни­будь». О, когда же наступит это «когда-нибудь»?

 Кипя от возмущения и отвращения, Сьюзен опустилась на песок, сняла туфли, устремила взгляд на волны, тихо набегав­шие на арендованную ими лодку. Дурацкую лодку, на которую у

 Тома нашлись деньги, потому что, видите ли, ему хочется рыба­чить каждое утро на этом дурацком острове!

 А ведь у них уже достаточно денег для первого взноса. Она оперлась локтями о колени и угрюмо посмотрела на плывущую над головой луну. Как же ей хочется жить в том милом домике на Персиковой улице. Она уже все разузнала, изучила и креди­ты, и ежемесячные взносы, и ставки процентов.

 Конечно, первые пару лет им придется нелегко, но они спра­вятся. Она была так уверена, что Том изменит свое мнение, ус­лышав о том, как они вырвутся наконец из бесконечного круга ежемесячных платежей за квартиру! Но у нее ничего не вышло.

 И последний удар – Мэри Элис и Джим собираются поселиться в том самом прелестном квартале. С каким упоением рассказывали они о магнолии на переднем дворе и маленьком патио^[4] за кухней!

 Сьюзен вздохнула и пожалела, что рассказала Тому о своих планах, не дождавшись возвращения в Атланту. Там было бы легче обработать его. Она прекрасно знала, как важен выбор времени в общении с ее мужем. Однако восторги Мэри Элис и Джима так расстроили ее, что она не смогла удержаться.

 Ну ничего! Когда они вернутся в Атланту, она покажет Тому тот дом на Персиковой улице, даже если ей придется тащить его за уши.

 Сьюзен услышала шаги за спиной, но не обернулась.

 – Если ты хочешь помириться со мной, Том Питерс, то зря пришел сюда. Я не перестала злиться на тебя. Может быть, ни­когда не перестану! – Разъяренная тем, что он даже не пытается разубедить ее, она обхватила руками колени. – Можешь воз­вращаться и ковыряться в своей чековой книжке, раз тебя ниче­го не интересует, кроме нее. Мне больше нечего сказать тебе.

 Поскольку молчание за спиной затянулось, Сьюзен стиснула зубы и все-таки повернула голову.

 – Послушай, Том… О! – Она увидела незнакомое лицо, и ее щеки вспыхнули от смущения. – Извините. Я приняла вас за кого-то другого.

 Он улыбнулся, обворожительно улыбнулся, веселые искорки зажглись в его глазах.

 – Ничего. Я тоже собираюсь думать о вас как о ком-то другом. Сигнал тревоги сразу вспыхнул в ее мозгу, но она не успела закричать. Не успела даже почувствовать удара.

 Конечно, и это не будет совершенством, решил он, изучая женщину, лежавшую без сознания у его ног. Импровизация. Он не планировал этот эксперимент. Просто ему не спалось. Пол­ночи он думал о Джо, и сексуальное желание было сегодня осо­бенно острым.

 Он очень, очень сильно сердился на Джо! И это только уси­ливало его желание.

 И вдруг – как подарок судьбы – эта прелестная брюнетка. Сидит на пляже у воды, в колеблющемся свете луны… совсем одна.

 Мудрый человек не смотрит дареному коню в зубы, подумал он, с тихим смехом поднимая ее на руки. Придется отойти не­много подальше. На тот случай, если старина Том – кем бы он ни был – решит прогуляться к бухте.

 Она оказалась легкой, да он и не возражал против физичес­кой нагрузки. Фальшиво насвистывая, он поднялся в узкий проход между дюнами. Ему понадобится лунный свет, поэтому он решил остановиться на краю топкой низины. Здесь очень живописно, подумал он, опуская ее на землю.

 И пустынно.

 Он воспользовался своим ремнем, чтобы связать ей руки, и одним из шелковых шарфов, которые всегда носил с собой, – для кляпа. Сначала он раздел ее, с удовольствием обнаружив, что тело у нее аккуратное и спортивное. Когда он стаскивал с нее джинсы, она слегка застонала.

 – Не тревожься, дорогая, ты очень красива, очень сексуаль­на. И лунный свет тебе к лицу.

 Он достал фотоаппарат – зеркальный «Пентакс», которым обычно делал портреты, – и с удовлетворением вспомнил, что зарядил его не очень чувствительной пленкой. Большая вы­держка позволит подчеркнуть детали, сделает снимок контраст­ным. Конечно, придется потрудиться в лаборатории, чтобы до­биться совершенства.

 Как упоительно предвкушение совершенства!

 Тихо насвистывая, он закрепил вспышку и до того, как за­трепетали ее веки, успел сделать первые три снимка.

 – Хорошо. Хорошо. Теперь я хочу, чтобы ты пришла в себя. Медленно. Несколько крупных планов этого красивого лица… Все-таки глаза – самое упоительное в женщинах!

 Когда ее глаза открылись, затуманенные болью, он быстро защелкал затвором.

 – Прекрасно, просто прекрасно. Смотри сюда, прямо сюда. Вот так, малышка. Смотри в объектив.

 Он с восхищением поймал момент, когда она постепенно на­чала понимать, что происходит, и в глазах ее отразился страх. Но стоило ей зашевелиться, он отложил камеру. Ее движения смажут отпечаток, а у него нет с собой более чувствительной пленки. Продолжая улыбаться, он поднял пистолет, лежавший на его аккуратно сложенных джинсах. И показал его ей.

 – Теперь я хочу, чтобы ты не двигалась. Я хочу, чтобы ты ле­жала неподвижно, абсолютно неподвижно и делала все, что я прикажу тебе. Ты поняла меня, не так ли?

 Слезы появились в ее глазах и заструились по щекам. Но она согласно кивнула: ужас затуманивал мозг, и, хотя она старалась лежать неподвижно, сильная дрожь сотрясала ее.

 – Я хочу только сфотографировать тебя. У нас просто фото­съемка. Ты же не боишься, когда тебя фотографируют? Ты ведь такая красивая женщина.

 Он отложил пистолет, снова поднял фотоаппарат и победно улыбнулся.

 – Теперь вот чего я хочу от тебя. Согни колени. Ну же, вот так. И поверни их влево. У тебя красивое тело. Почему же нам не сфотографировать его в самом выгодном свете?

 Она сделала то, что он приказал, но ее взгляд не отрывался от пистолета. Металл блестел, сверкал. Он просто хочет фото­графировать, сказала она себе, еле дыша и содрогаясь. А потом он оставит ее в покое. Он уйдет. Он не причинит ей вреда.

 Ужас набухал в ее глазах, окрашивал кожу в молочно-белый цвет и заставлял его тело бешено пульсировать от желания. Его руки задрожали, и он понял, что не может дольше тянуть, пора переходить к следующему этапу.

 Когда он аккуратно положил камеру на рубашку, у него уже нестерпимо стучало в висках. Очень нежно он положил руку на ее горло и заглянул в глаза.

 – Ты прекрасна, – прошептал он. – И беспомощна. Ты зна­ешь это, не правда ли? Ты ничего не можешь сделать. Я контро­лирую ситуацию. Вся власть в моих руках.

 Шелковый кляп приглушал тихие рыдания. Когда его ладонь легла на грудь и сжала ее, женщина застонала, бешено замотала головой, дернулась, пытаясь освободиться.

 – Это тебе не поможет! Чем больше ты сопротивляешься, тем мне приятнее. Попробуй закричать. – Он снова сжал ее груди, затем наклонился и стал кусать их. – Кричи, черт побе­ри. Кричи.

 И она закричала. Хриплый, резкий звук обжег ее горло, но не смог вырваться наружу. Она в отчаянии боролась с кляпом – зубами, языком, губами, – и это только сильнее возбуждало его.

 Он развел ее бедра, намеренно причиняя боль. И, насилуя ее, думал о Джо. Думал о длинных ногах Джо Эллен. О сексуальных губах и синих глазах Джо Эллен. Он думал о Джо Эллен, ярост­но вонзаясь в ее замену!

 Оргазм был таким неистовым, таким мощным, что вызвал у него слезы удивления и триумфа. Несравненно лучше, чем в последний раз, понял он, рассеянно смыкая пальцы на ее горле, и надавил лишь чуть-чуть, только чтобы она перестала бороться.

 На этот раз он хорошо выбрал момент. Он нашел своего пробного ангела.

 Он поднялся за камерой, и легкий ветерок приятно охладил его потное тело.

 Он вспомнил, как этот этап был описан в дневнике, и решил, что необходимо не только повторить, но и усовершенствовать процесс.

 – Я могу еще раз изнасиловать тебя, а могу и не делать этого, – он улыбнулся, привлекательные морщинки образовались во­круг его рта и глаз. – Могу причинить тебе боль, а могу и не причинять. Все зависит от твоего поведения. Теперь просто ле­жи, ангел, и думай об этом.

 Удовлетворенный ее временной неподвижностью, он сме­нил объектив. Ее зрачки превратились в огромные черные луны с тонким светло-коричневым ободком, она дышала часто, по­верхностно. Он довольно присвистнул, перезарядил камеру… и отщелкал всю пленку перед тем, как изнасиловать ее во второй раз.

 Он решил все-таки причинить ей боль. В конце концов, вы­бор всецело в его руках. Он обладает неограниченной властью!

 Она давно перестала сопротивляться. Ей казалось, что душа ее уже отлетела, а там, в дюнах, осталось лишь тело – онемев­шее, принадлежащее кому-то другому. Мысленно она была в безопасности, с Томом… Они сидели вместе в патио их прелест­ного нового дома на Персиковой улице.

 Она почти не чувствовала, как он вынул кляп. Из ее горла вырвалось лишь тихое всхлипывание – жалкая попытка вдох­нуть воздух, даже закричать.

 – Ты ведь знаешь, что уже слишком поздно? – ласково, почти с любовью, спросил он, обматывая шарф вокруг ее горла. – Сейчас ты станешь моим ангелом.

 Он медленно стянул шарф, желая продлить это мгновение, и смотрел, как в попытке глотнуть воздух раскрывается ее рот. Ее пятки забарабанили по песку, тело дернулось.

 Он тяжело дышал, ощущение неограниченной власти вновь нахлынуло на него, ударило в голову, стремительно погнало кровь. Ему не хотелось, чтобы все кончалось так быстро, и поэ­тому он позволил ей снова прийти в себя. Надо подняться, взять камеру, подумал он. Ведь решающий момент не один, их много. Страх смерти, осознание неизбежности конца. Искра надежды при возвращении жизни. Капитуляция, когда жизнь снова ис­чезает.

 О как жаль, что нет штатива и автоспуска.

 Наконец его тело взорвалось, вышло из-под контроля, и он закончил процесс.

 Задыхаясь, он шептал ласковые слова, благодарно целовал ее. Она вывела его на какой-то новый уровень – этот неожи­данный ангел, которого судьба швырнула к его ногам. Все пред­начертано свыше. Теперь он понимал это. Ему надо еще много­му научиться, прежде чем он встретится с Джо.

 Он снял шарф, свернул его и благоговейно положил на пис­толет. Укладывая ее в нужную позу, он не спешил. Сначала сло­жил руки на груди, но рубцы на запястьях слегка встревожили его, и он завел ее руки под голову.

 Он назовет эту фотографию «Дар Ангела»!

 Он оделся, связал в узел ее одежду. Болото слишком далеко, решил он. Там, в глубине, надежно похоронено то, что аллига­торы и другие хищники оставили от Джинни. Но сейчас у него нет ни времени, ни сил идти туда.

 И в реке есть удобные глубокие места. На этот раз сойдет. Он отнесет ее к последнему пристанищу, привяжет к телу что-ни­будь тяжелое, и она будет мирно отдыхать на скользком дне.

 И тогда можно будет считать, что ночь не прошла даром.

 Заря уже золотила небо, когда Джиф выскользнул из комна­ты Лекси и стал тихонько спускаться по задней лестнице. Он вспомнил, что собирался уйти до восхода, и подумал с ленивой улыбкой, что Лекси умеет убедить мужчину не спешить.

 В эту ночь Джиф впервые понял, что необходим ей. Сначала Лекси просто хотелось кому-то пожаловаться на Брайана, потом она рассказала о неприятностях сестры, ну а после они уже стали болтать обо всем на свете. Им легко было говорить друг с другом, и Джиф понял, что эта легкость – одно из пре­имуществ любви к женщине, которую знаешь с детства.

 Зато какой внезапный прилив изумления накатывает, когда узнаешь давно знакомого человека с другой, более интимной стороны! Джиф громко вздохнул. Вид Лекси Хэтуэй в крохот­ной шелковой ночной рубашонке, купленной в Саванне, заста­вил бы самого сильного мужчину упасть на колени и воздать хвалу всевышнему за то, что ему пришла в голову гениальная идея сотворить Еву.

 И освобождение Лекси от того клочка шелка никак нельзя назвать неприятной обязанностью. Напротив, Джиф решил от­везти ее в субботу в Саванну и купить ей еще одну рубашонку…

 Эротическое видение Лекси в кремовом шелке улетучилось, когда Джиф обнаружил, что стоит лицом к лицу с ее отцом. Не­известно, кто из мужчин смутился больше: взлохмаченный пос­ле бессонной ночи любовник Лекси или ее отец, сжимавший в руках миску с кукурузными хлопьями.

 Оба откашлялись.

 – Мистер Хэтуэй.

 – Джиф.

 – Я… э-э… я был…

 – Снова прорвало трубу наверху?

 Предложенный выход из ситуации был очень заманчивым, однако Джиф расправил плечи, приказал себе не малодушни­чать и прямо встретил взгляд Сэма.

 – Нет, сэр.

 Испытывая отвратительную неловкость, Сэм поставил миску на кухонный стол и полил хлопья молоком.

 – Ну, хорошо, – сказал он, не придумав ничего лучшего.

 – Мистер Хэтуэй, я не хочу, чтобы вы думали, будто я кра­дусь из вашего дома, – начал Джиф, но тут же осознал, что именно это он и делает.

 – Ты бегал по «Приюту» с тех пор, как научился ходить, и никому не мешал, – сказал Сэм и мысленно взмолился: «За­молчи, мальчик, оставь все, как есть, и двигайся дальше». – Пожалуйста, приходи и уходи когда хочешь, как всегда.

 – Да, я бываю здесь уже много лет, мистер Хэтуэй. И боль­шую часть этих лет я… Думаю, вы знаете, как я всегда относился к Лекси.

 Эти проклятые хлопья насквозь промокнут, с сожалением подумал Сэм.

 – Ты хочешь сказать, что с возрастом не избавился от этих чувств?

 – Именно так, сэр. Я только еще глубже увяз в них. Я люблю ее, мистер Хэтуэй! Мои чувства к ней – давние и прочные. Вы знаете меня и мою семью всю мою жизнь. Я не лодырь и не дурак. У меня есть кое-какие сбережения. Я вполне могу зара­ботать на приличную жизнь.

 – Я в этом не сомневаюсь, – Сэм нахмурился. Пусть он еще не прикончил свою первую чашку кофе, но голова ясная и рабо­тает достаточно прилично, чтобы понять, куда клонит парень. – Джиф, если ты просишь разрешения… заходить к моей дочери, то мне кажется, ты уже открыл нужную дверь, вошел и располо­жился, как дома.

 Джиф покраснел и понадеялся, что не очень шумно сглотнул комок в горле.

 – Да, сэр, не могу отрицать вашу правоту. Но я не об этой двери говорю, мистер Хэтуэй.

 – О… – Сэм открыл ящики и стал искать ложку, надеясь, что Джиф поймет намек и смотается, пока атмосфера не на­электризовалась еще больше, Но потом он вдруг с грохотом от­бросил ложку и уставился на Джифа. – Господи Иисусе, маль­чик, неужели ты говоришь о женитьбе?

 Джиф сжал губы, его глаза сердито засверкали.

 – Да, я собираюсь жениться на ней, мистер Хэтуэй. Я, ко­нечно, хотел бы получить ваше благословение, но в любом слу­чае Лекси будет моей.

 Сэм покачал головой, потер глаза. Жизнь наотрез отказыва­ется от простоты, подумал он. Человек жил себе, никому не ме­шал, занимался собственными делами, не хотел ничего, кроме того, чтобы и другие занимались своими делами. Но судьба не перестает бросать острые гвозди под босые ноги…

 – Мальчик, если она тебе нужна, я не намерен стоять на твоем пути. Вы оба совершеннолетние и способны понять, чего хотите. – Сэм бессильно опустил руки. – Но поскольку я всег­да любил тебя, то должен сказать… Я думаю, что ты взвалива­ешь на себя целый воз неприятностей. Тебе повезет, если у тебя будет хоть одна минута покоя с того момента, как ты скажешь «да» перед алтарем, и до твоего последнего вздоха.

 – Покой для меня – не самое главное.

 – Лекси растранжирит все твои сбережения до последнего цента и не сможет даже вспомнить, на что их потратила!

 – Она не так глупа, как вы думаете. А кроме того – я всегда смогу заработать еще.

 – Я вижу, ты уже все решил, и не собираюсь попусту тратить силы, отговаривая тебя.

 – Я подхожу ей!

 – В этом никто не сомневается. Возможно, ты даже сдела­ешь ее человеком… – Смирившись, Сэм протянул руку. – Же­лаю тебе удачи.

 Сэм смотрел вслед Джифу, удалявшемуся пружинистым шагом. Он не сомневался, что мальчик влюблен, а если бы дал себе волю, то вспомнил бы, как сам испытывал это легкое голо­вокружение, это нетерпение. Этот жар в крови…

 Устроившись в уголке со второй чашкой кофе и превратив­шимися в кашу хлопьями, Сэм смотрел, как дерзкая летняя си­нева побеждает предрассветную серость неба. Когда-то Аннабелл ошеломила и ослепила его так же, как Лекси Джифа. Одно­го взгляда хватило, чтобы сердце выпрыгнуло из его груди и упало к ногам Белл.

 Господи, как же они были молоды! В то лето ему стукнуло восемнадцать, и он приехал на остров поработать на дядином корабле для ловли креветок. Он забрасывал и вытягивал сети под палящим солнцем, его руки были ободраны до крови, а спина безжалостно ныла.

 И он наслаждался каждой секундой.

 Он влюбился в этот остров с первого взгляда. Влюбился в ту­манную зелень, в укромные уголки, в непостижимые тайны, ожидавшие за каждой излучиной реки, за каждым поворотом дороги.

 А потом он увидел Белл Пендлтон. Она брела по пляжу, со­бирая морские раковины. Длинные, позолоченные закатом ноги, гибкое тело, роскошный водопад рыжих волос. Глаза, прозрачные, как вода, и синие, как летнее небо.

 У него затуманилось зрение, сжалось горло.

 Он пропах креветками, потом и машинным маслом и при­шел на пляж искупаться, расслабить ноющие после тяжелого дня мышцы. Но она улыбнулась ему и завела разговор. Сэм до сих пор помнил розовую витую раковину в ее руке.

 Тогда он сторонился женщин, они просто лишали его дара речи. Но Белл одной улыбкой взяла в плен его сердце, и он тоже бормотал что-то, как неотесанный мужлан. Он так и не понял, как ему удалось, запинаясь, пригласить ее прогуляться на сле­дующий вечер.

 Годы спустя, когда он спросил ее, почему она согласилась, она только рассмеялась.

 – Ты был так красив, Сэм! Так серьезен и суров, и очень мил. И ты был первым парнем – и последним мужчиной, – который заста­вил мое сердце на секунду остановиться.

 И она не лгала! Тогда не лгала, подумал Сэм, прихлебывая кофе. Скопив, на его взгляд, достаточно денег, он пошел к отцу Белл и попросил ее руки. Гораздо официальнее, чем это сделал сегодня Джиф. И он не прокрадывался из спальни Аннабелл на заре. Хотя нельзя отрицать тайных встреч днем в лесу.

 Даже сейчас, когда его кровь поостыла с годами, он помнил, что чувствовал, когда она кипела в жилах. В первые несколько лет после бегства Аннабелл его кровь еще вскипала время от времени. И он остужал ее в Саванне.

 Сэм не стыдился платить за секс. Профессионалки не требо­вали разговоров, ухаживаний. Они просто выполняли свою ра­боту. Правда, давно уже он не пользовался подобными услугами. Напуганный СПИДом и другими ужасами случайного секса, Сэм привык обходиться без него и даже испытывал облегчение.

 Все, что ему теперь необходимо, – это остров. Он нашел здесь покой, с которым не желал мириться Джиф.

 Сэм удобно откинулся на спинку деревянной скамьи, на­слаждаясь кофе и тишиной. И с трудом подавил вспыхнувшее раздражение, когда дверь открылась и вошла Джо. Увидев отца, она нерешительно остановилась в дверях, на ее лице тоже мельк­нуло раздражение, и это пристыдило Сэма.

 Мы, как горошины в стручке, подумал он. Горошины, кото­рым не нравится делиться своим стручком…

 – Доброе утро.

 Черт побери! Ей всего-то нужна чашка кофе перед тем, как отправиться работать. Не просто бродить и тосковать, а рабо­тать! Впервые за много недель она проснулась сегодня освежен­ная, сосредоточенная и решила не упускать это ставшее для нее редким состояние.

 – Хорошее утро, – отозвался Сэм. – Хотя к вечеру ожида­ются сильные ветры.

 Больше говорить было не о чем. Между ними воцарилось не­ловкое молчание.

 Журчание кофе, который Джо наливала из кофейника в чашку, прогремело, как водопад. Сэм заерзал, его брюки заше­лестели по полированному дереву скамьи.

 – Кейт сказала мне… Она мне все рассказала.

 – Я так и думала.

 – Теперь ты чувствуешь себя немного лучше?

 – Я чувствую себя гораздо лучше.

 – И полиция… Они сделают все, что в их силах.

 – Надеюсь.

 – Я думал об этом. Мне кажется, тебе стоит на некоторое время остаться здесь. Пока все не прояснится и не закончится, ты не должна возвращаться в Шарлотт и путешествовать, как раньше.

 – Да, я планировала остаться поработать здесь. Во всяком случае, еще несколько недель.

 – Джо Эллен, ты должна остаться здесь, пока все не закон­чится.

 Удивленная его решительным тоном, она повернулась к нему, подняв брови. Ничего столь близкого к приказу она не слышала от отца с самого детства.

 – Но я живу не здесь. Я живу в Шарлотте.

 – Ты не живешь в Шарлотте, – медленно произнес Сэм, – пока вся эта история не закончится. Джо автоматически распрямилась.

 – Ты хочешь, чтобы он торжествовал? Я не позволю какому-то психу распоряжаться моей жизнью! Когда я буду готова уехать, я уеду.

 – Ты не покинешь «Приют», пока я не скажу, что ты мо­жешь ехать!

 На этот раз она удивилась по-настоящему.

 – Прошу прошения?

 – Ты прекрасно расслышала, Джо Эллен. У тебя всегда был отличный слух и с мозгами все в порядке. Ты останешься здесь, пока не выздоровеешь и пока существует опасность.

 – Если я захочу уехать завтра…

 – Ты не уедешь, – перебил ее Сэм. – Я так решил.

 – Ты так решил?! – Ошеломленная, она подошла к столу и угрюмо посмотрела на отца. – Ты думаешь, что после всех этих лет можешь запросто решать что-то, имеющее отношение к мо­ей жизни? Думаешь, что я спокойно соглашусь?

 – Нет. Но я думаю, что тебе придется согласиться. Это все, что я собирался сказать.

 Он уже хотел сбежать, чтобы вновь погрузиться в блаженный покой и тишину, но Джо хлопнула рукой по столу, заблокиро­вав ему путь к двери.

 – Но я еще не все сказала! Ты явно где-то по дороге потерял счет времени. Мне двадцать семь лет.

 – В ноябре будет двадцать восемь, – кротко заметил Сэм. – Я, слава богу, знаю возраст своих детей.

 – И поэтому считаешь себя образцовым отцом?

 – Нет, – он не отвел взгляда. – Но все равно я твой отец. До сих пор ты достаточно хорошо справлялась сама. Однако обстоятельства изменились. Поэтому ты останешься здесь, где есть кому позаботиться о тебе. Останешься на какое-то время.

 – Неужели? – Ее глаза превратились в щелки. – Так вот, позволь мне сообщить тебе, что я собираюсь и впредь заботить­ся о себе сама.

 – Доброе утро!

 Кейт влетела в кухню, ослепительно улыбаясь. Последние две минуты она стояла, прижав ухо к двери, и наслаждалась. Пусть эти двое ругаются, гнев все-таки лучше, чем безразличие и горечь. И все-таки она решила, что пора вмешаться.

 – Кофе пахнет замечательно. Я просто умираю, как хочу кофе.

 Она умышленно перенесла кофейник с чашкой на стол и уселась рядом с Сэмом, не давая ему улизнуть.

 – Сэм, я подолью тебе кофе. Джо, принеси сюда свою чаш­ку. Честное слово, я не помню, когда в последний раз мы вместе пили кофе по утрам.

 – Я собиралась уходить, – холодно сказала Джо.

 – Ну, милая, сначала присядь и выпей кофе. Скоро придет Брайан и выгонит нас отсюда. Ты прекрасно выглядишь, похо­же, хорошо выспалась. – Кейт снова улыбнулась. – Мы с тво­им папой беспокоились о тебе. Боялись, что ты не сможешь за­снуть.

 – Зря беспокоились. – Джо неохотно взяла свою чашку и принесла ее к столу. – Мы сделали все, что можно было сде­лать. Я действительно теперь чувствую себя гораздо спокойнее. И подумываю о скором возвращении в Шарлотт! – Она с вызо­вом посмотрела на Сэма.

 – Чудесно, Джо. Возвращайся, если хочешь преждевремен­но свести нас всех в могилу, – кротко заметила Кейт, помеши­вая свой кофе.

 – Я не понимаю…

 – Прекрасно понимаешь, – перебила Кейт. – Ты просто сердишься и имеешь на это полное право. Однако ты не имеешь права изливать свой гнев на тех, кто тебя любит. Так что это ес­тественно, – добавила Кейт с улыбкой, – но неправильно.

 – Я не делаю ничего подобного!

 – Вот и отлично. – Кейт погладила руку Джо, словно все было улажено. – Я вижу, ты собираешься фотографировать сегодня? – она взглянула на сумку с аппаратурой. – А я нашла альбом с фотографиями, которые отец Нэтана сделал на остро­ве. Проглядела его и положила в общей гостиной. Боже, там есть несколько чудесных снимков.

 – Он тогда хорошо поработал, – пробормотала Джо, честно стараясь не дуться.

 – Я тоже так думаю. Там есть одна фотография – Нэтан, Брайан и, наверное, младший брат Нэтана. Такие красивые ма­ленькие мальчики. Каждый держит по огромной форели и ух­мыляется во весь рот. Тебе следовало бы взглянуть.

 – Я посмотрю, – Джо обнаружила, что сама улыбается, думая о десятилетнем Нэтане с форелью на леске.

 – И ты могла бы подумать о собственном альбоме, – про­должала Кейт. – По-моему, это совершенно необходимо для твоей карьеры. Сэм, отведи Джо на болота, туда, где расцвел кермек. А если вы пойдете через лес, там есть тропинка, вся усыпанная цветочными лепестками. Джо Эллен, у тебя получи­лась бы чудесная фотография! Узкая, тихая тропинка, вся в цве­точных лепестках.

 Кейт болтала и болтала, не давая отцу и дочери вставить ни слова. Вошедший с улицы Брайан озадаченно уставился на милую семейную картину. Кейт и его одарила ослепительной улыбкой.

 – Милый, через секунду мы исчезнем и не будем тебе ме­шать. Джо и Сэм как раз решали, куда отправиться, чтобы Джо могла фотографировать. Думаю, им пора.

 Кейт вскочила и схватила репортерскую сумку Джо.

 – Я знаю, как важно для тебя освещение и все такое. Но папа не будет тебя торопить, просто скажи ему, когда найдешь то, что нужно. С нетерпением жду результатов! Поспешите, пока Брайан не начал ругаться. Кстати, Сэм, хорошая возмож­ность показать Джо птенцов крачки. Такие крохотные, совсем недавно вылупились… Господи, посмотрите на часы! Немед­ленно сматывайтесь.

 Кейт вцепилась в Сэма и подталкивала его, не закрывая рта, пока отец с дочерью не оказались за дверью.

 – Кейт, что это было, черт побери? – спросил Брайан.

 – Это было только начало – если, конечно, повезет.

 – Не успеют они отойти от дома, как каждый пойдет своей дорогой.

 – Нет, не пойдет! – возразила Кейт. – Потому что ни один из них не захочет отвернуться первым. А пока они будут выжи­дать, им придется хотя бы некоторое время идти в одну сторону.

 На стене зазвонил телефон, и Кейт бросилась к нему.

 – Доброе утро, – сказала она в трубку. – Гостиница «При­ют». – Улыбка стерлась с ее лица. – Извините, что вы сказали? Да. Да, конечно. – Она машинально схватила карандаш и начала царапать что-то в висевшем рядом блокноте. – Конечно, я сейчас же сделаю необходимые звонки. Не волнуйтесь. Это очень маленький остров. Мы сделаем все, что от нас зависит, мистер Питерс. Я сама немедленно приеду к вам. Нет, это не сложно. Я выезжаю.

 – Снова москиты проникают через сетки? – спросил Брай­ан, хотя уже понял, что все серьезнее, гораздо серьезнее.

 – Питерсы из коттеджа «Бухта Дикой Лошади». Последнюю неделю с ними живут их друзья. Похоже, мистер Питерс не может найти свою жену.

 Брайану показалось, что в сердце ему воткнули тупую иглу. Он не мог проигнорировать этот страх, но сказал себе, что глупо так остро реагировать.

 – Кейт, еще нет семи часов. Возможно, она рано встала и вышла прогуляться.

 – Он ищет ее уже почти час – и нашел ее туфли у воды… – Кейт рассеянно провела рукой по волосам. – Вероятно, ты прав, только он ужасно встревожен. Я съезжу и успокою его, может быть, побуду там, пока она не вернется. – Кейт вымученно улыбнулась. – Извини, милый, но это значит, что при­дется разбудить Лекси, и она обслужит утреннюю смену вместо меня. Боюсь, ей это не понравится.

 – Кейт, Лекси меня не волнует. Позвони, когда миссис Пи­тере вернется домой, хорошо?

 – Конечно, позвоню, милый. Уверена, что она вернется раньше, чем я доберусь до них.

 

 Но она не вернулась. К полудню Том Питерс был не единст­венным встревоженным обитателем острова. К поискам присо­единились отдыхающие из других коттеджей и местные жители. Среди них был и Нэтан. Раз или два он встречал Тома и Сьюзен Питерс и смутно припомнил красивую брюнетку среднего роста.

 Он не стал вместе с другими прочесывать лес и пляж, а сосре­доточился на топкой низине между коттеджем и бухтой – не более двухсот метров в ширину. С одного края трясины тяну­лись дюны. Нэтан шел медленно и в одном месте увидел на песке дорожки следов.

 Он поднялся на дюны, хотя и понимал, что пользы это не принесет. Бухта внизу – уединенная, но любая пропажа давно бы уже была найдена.

 Сейчас там виднелась лишь одна фигура: мужчина, ходив­ший взад-вперед.

 – Нэтан?

 Он обернулся и увидел поднимающуюся по склону Джо. Он протянул руку, чтобы помочь ей.

 – Я проходила мимо твоего коттеджа. Похоже, ты уже все знаешь.

 – Должно быть, там внизу ее муж. Я видел его пару раз раньше.

 – Да, это Том Питерс. Я его встретила. Он сказал, что у воды обнаружили ее туфли.

 – Я тоже это слышал.

 – Многие думают, что она могла пойти купаться и… Течение здесь довольно слабое, но если у нее начались судороги… или если она далеко заплыла…

 Такой мрачный сценарий и ему приходил в голову.

 – Но если случилось именно так, то разве прилив не вынес бы ее на берег?

 – Пока еще не обязательно. Если ее отнесло течением, то может вынести во время следующего прилива и в совсем другом месте. Барри Фитцсиммонс так утонул. Он был отличный пло­вец, но как-то ночью во время вечеринки на пляже выпил и поплыл один. Его нашли на следующее утро в полумиле от того места.

 Нэтан перевел взгляд на юг и подумал о Кайле, утонувшем в синих водах Средиземного моря.

 – Тогда где ее одежда?

 – Что?

 – Мне кажется, что, решив искупаться, она должна была раздеться.

 – Наверное, ты прав… Но она могла выйти на пляж в ку­пальнике.

 – Без полотенца? Нет, концы с концами не сходятся. Инте­ресно, мужа спросили, знает ли он, в чем она вышла из дома? Я, пожалуй, спущусь, поговорю с ним.

 – Может, не стоит навязываться?

 – Ему сейчас лучше не быть одному. – Спускаясь, Нэтан взял Джо за руку. – А что, если он поругался с женой, убил ее и отделался от трупа?

 – Не смешно. Это совершенно нормальный, приличный мужчина.

 – Иногда совершенно нормальные, приличные мужчины совершают немыслимое.

 Приближаясь, Нэтан внимательно изучал Тома Питерса. Возраст – около тридцати, решил он, рост – примерно пять футов десять дюймов. Атлетическая фигура. Парень неплоха смотрится в мятых шортах и простой белой футболке. Вероят­но, проводит много времени в спортивном зале. За начало от­пуска успел хорошо загореть. Легкая щетина придает ему не­сколько неопрятный вид, но русые волосы недавно и хорошо подстрижены.

 Когда Питерс поднял голову, Нэтан увидел в его глазах тре­вогу, граничащую с паникой.

 – Здравствуйте, мистер Питерс. Я Нэтан Делани.

 – Я не знаю, где еще искать! Я не знаю, что делать! – вы­крикнул мужчина, и слезы подступили к его глазам. Он сморг­нул их и судорожно вздохнул. – Мои друзья пошли искать на другую сторону острова, а я вернулся. Ведь она была здесь, нужно только как следует подумать, что могло произойти…

 – Вам необходимо отдохнуть. – Джо ласково взяла его за руку. – Почему бы вам не вернуться в коттедж и не посидеть немного? Я приготовлю вам кофе.

 – Нет, я не могу уйти. Она пошла сюда. Она пошла сюда вчера ночью. Мы поругались. О господи, какая глупая ссора. Почему мы поругались?

 Он закрыл лицо руками, сжал пальцами горящие глаза.

 – Она хочет купить дом, но мы пока не можем себе это по­зволить. Я пытался объяснить ей, пытался показать, как это не­практично, но она не хотела слушать. А когда она убежала, я ис­пытал облегчение. Правда. Я испытал облегчение и подумал: «Ну вот, по крайней мере я смогу поспать, пока она проветрится и перестанет дуться».

 – Может быть, она решила поплавать, чтобы успокоить­ся? – подсказал Нэтан.

 – Сьюзен? – Том усмехнулся. – Одна? Ночью? Вряд ли. Она никогда не заходит в воду выше колен. Она не любит пла­вать в океане. Всегда говорит, что слышит жуткую музыку, как только вода ударяется о колени. Вы знаете этот фильм – «Че­люсти»? – Том криво улыбнулся и, отвернувшись, уставился на воду. – Я знаю, люди думают, что она могла пойти купаться и утонуть. Но это просто невозможно! Она любит сидеть и смот­реть на океан, слушать его, вдыхать его запахи, но ни за что не войдет в воду. Где она, черт побери?! Сьюзен, это отвратитель­ный способ заставить меня купить дом! Я должен куда-то идти, что-то делать… Я не могу просто стоять здесь!

 Питерс бросился к дюнам, вскарабкался вверх, спуская пес­чаные лавины, и исчез из вида.

 – Нэтан, как ты думаешь, может, она действительно решила напугать его до смерти, потому что разозлилась?

 – Будем надеяться. Пошли. – Он обвил рукой ее талию. – Пойдем к коттеджу кружным путем и будем смотреть в оба. А когда она найдется, постараемся побыстрее забыть об этом.

 – В последнее время мне слишком о многом хочется за­быть…

 Когда они шли между нанесенными приливом песчаными холмами и более высокими островными дюнами, укрепленны­ми зарослями бузины, поднялся легкий бриз, и ручейки мокро­го песка заструились на ветру, царапая лодыжки. Повсюду на песке виднелись бороздки, оставленные крабами, трехпалые от­печатки диких индеек, большие следы оленей, лакомившихся семенами и ягодами. Теперь вот и человеческие следы тоже вспенили песок, но ветер занесет их все…

 Могла ли Сьюзен бродить здесь? – думала Джо. Одна? Ночью? Хотя ночь была ясной и пустынный пляж манил к себе души не только мятущиеся, но и удовлетворенные. И свежий ветер, не стихший до сих пор, вряд ли нарушал ночной покой. Джо стала размышлять вслух:

 – Она действительно могла оставить туфли на берегу. Если хотела прогуляться. Она была рассержена, расстроена, хотела побыть одна. Ночь была теплой, она могла пойти босиком по пляжу, по самой кромке воды. Пожалуй, это вероятнее всего.

 Джо оглянулась на море за низкими песчаными холмиками. Ветер поднимал водяные брызги, раскачивал траву, гнал спу­танные клубки вьющихся растений.

 – Возможно, ее уже нашли, – Нэтан положил руку на плечо Джо. – Мы позвоним из коттеджа.

 – Куда еще она могла пойти? – Джо поежилась, пристально вглядываясь в глубь острова, где дюны, как длинные, безжа­лостные змеи, подползали к деревьям. – Было бы глупо углуб­ляться в лес. Там темно, она лишилась бы красоты лунного света… и ей понадобились бы туфли. Неужели она так разозли­лась на мужа из-за какого-то дома, что до сих пор прячется? За­ставляет его умирать от страха и тревоги?

 – Я не знаю. В браке люди иногда совершают необъяснимые поступки. Со стороны это кажется жестокостью, глупостью, безразличием.

 – А ты? – Джо повернулась к нему, изучая его лицо. – Ты тоже поступал жестоко, глупо и безответственно, когда был женат?

 – Возможно. – Он заправил ее развевающиеся на ветру во­лосы за ухо. – Уверен, что у моей бывшей жены есть целый список таких поступков.

 – Брак очень часто оказывается ошибкой. Ты зависишь от другого человека, неизбежно начинаешь полагаться на него, а он не оправдывает твоих ожиданий. Или, еще хуже, начинает раздражать тебя, потому что всегда рядом…

 – Удивительно циничное замечание для женщины, которая никогда не была замужем.

 – Я наблюдала браки. Я же наблюдатель.

 – Потому что наблюдать менее рискованно, чем участво­вать?

 Джо нахмурилась и не удостоила его ответом.

 – Если она где-то на острове бродит, прячется, заставляет мужа страдать, как же он сможет простить ее?

 Ее вдруг охватил гнев, она резко повернулась к Нэтану.

 – Но ведь он простит! Он простит ее, упадет перед ней на ко­лени, рыдая от облегчения, и купит ей тот проклятый дом. Не­ужели она протащила его через этот ад только ради того, чтобы добиться своего?

 Нэтан смотрел на ее сверкающие глаза, на раскрасневшиеся от гнева щеки.

 – Возможно, ты права, – вздохнул он, озабоченный мгно­венной сменой ее настроения. – Но разве можно обвинять в расчетливости и бездушии женщину, которую даже не знаешь?

 – Я знала таких, как она! Моя мать, Джинни тоже поступи­ли, как им хотелось, не думая о близких. Мне до смерти надоели люди! Их себялюбие, их безжалостный эгоизм…

 В ее голосе звучала непомерная боль. И эхо этой боли прон­зило его, сжало сердце. Придется рассказать ей, Подумал Нэтан. Невозможно дальше тянуть, невозможно откладывать. Сколько бы ни пытался он убедить себя, что молчание было бы лучшим выходом для них обоих.

 Если бы он верил в предзнаменования, то решил бы, что ис­чезновение Сьюзен Питерс – знак свыше. Но во что бы он ни верил, чего бы ни желал, в конце концов ему придется расска­зать ей то, что он знает…

 Достаточно ли она сильна, чтобы выдержать его признание? Или оно сломает ее?

 – Джо Эллен, давай войдем в дом.

 – Да. – Она зябко поежилась. Тяжелые облака накатились на солнце, ветер налетел с грозным воем. – Действительно, ка­кого черта мы стоим здесь и тревожимся из-за незнакомой жен­щины, которая так подло мучает мужа и друзей?!

 – Потому что она заблудилась, Джо. В прямом или в пере­носном смысле.

 – А кто не заблудился?.. – прошептала она.

 Нэтан решил, что подождет еще один день. Подождет, пока найдется Сьюзен Питерс. В конце концов, он ждал так долго, а один день ничего не решит. Он всегда успеет разбить их жизни и заплатить по счетам…

 Нэтан убеждал себя, что напрасно так боится. Ведь он уже это пережил – переживет и Джо.

 Но он должен быть совершенно уверен, что она достаточно окрепла. И тогда он откроет ей отвратительную тайну, извест­ную только ему.

 Аннабелл никогда не покидала остров! Она была убита в ле­су, чуть западнее «Приюта», в лунную летнюю ночь. И ее убий­цей был Дейвид Делани – его отец, которого он всю жизнь любил, уважал, которым восхищался.

 Джо заметила вспышку молнии, далеко над морем колеба­лась завеса дождя.

 – Приближается буря, – сказала она.

 – Я знаю.

 Поисковая группа, с которой шла Керби, разделилась на раз­вилке тропы, и Керби выбрала дорогу к «Приюту». Когда пер­вые крупные капли глухо ударились о землю, она ускорила шаг. Дождь пробивался сквозь нависающие ветви, и ее рубашка очень быстро намокла. К тому времени, как она, дрожащая, до­бралась до края леса, холодный ливень уже хлестал вовсю. Справа на дороге она увидела Брайана – он брел, сгорбив плечи, с не­покрытой головой.

 Они встретились у восточной веранды. Брайан молча взял ее за руку и повел за собой на затянутое сеткой крыльцо. С минуту они молча стояли, глядя на расколотое молниями небо, слушая раскаты грома. Керби перехватила тяжелую сумку с медикамен­тами другой рукой, и Брайан, точно очнувшись, забрал у нее эту сумку.

 – Никаких известий?

 – Ничего. Я шел с западного берега. Джиф повел одну груп­пу на север. – Брайан устало потер ладонями лицо. – Это ста­новится традицией…

 – Ее никто не видел уже больше двенадцати часов, – заме­тила Керби, вглядываясь в непроницаемую завесу дождя. – Это очень долго. Придется прекратить поиски, пока не кончится буря. Боюсь, в конце концов прилив выбросит ее на берег. Это единственное разумное объяснение. Бедный муж…

 – Пока нам остается только ждать. Тебе нужна сухая рубаш­ка и кофе.

 – Да, – Керби убрала с лица мокрые, слипшиеся волосы. – Не откажусь. И раз уж я здесь, посмотрю и перевяжу твою руку.

 – Прекрасно.

 – Это я решу после того, как увижу рану, – ответила она, следуя за ним в кухню.

 – Располагайся. Только сначала поднимись наверх, выбери что-нибудь в шкафу Джо.

 Дом казался очень тихим, сюда не доносился даже шум ливня.

 – Она здесь?

 – Насколько я ее знаю, нет. – Брайан подошел к морозиль­нику и вынул фасолевый суп, приготовленный давным-давно: сегодня он с утра не подходил к плите. – Надеюсь, она найдет где-нибудь укрытие, как и все остальные.

 Когда через пятнадцать минут Керби вернулась, в кухне пахло кофе и кипящим супом. Тепло и уют сняли остатки на­пряжения. Она не смогла отказать себе в удовольствии и, при­слонившись к дверному косяку, стала наблюдать за Брайаном.

 Несмотря на забинтованную руку, он ловко отрезал толстые ломти от буханки темного хлеба, который, несомненно, испек сам из ржаной и кукурузной муки. Мокрая рубашка облепляла его, подчеркивая мускулы. Он посмотрел на нее холодными ту­манно-синими глазами, и ее охватил приятный трепет.

 – Отлично пахнет.

 – Я подумал, что ты голодна.

 – Да. Я ничего не ела… кроме куска черствого кекса утром. – Она протянула ему рубашку, которую нашла в его шкафу. – Вот, надень. Вредно ходить в мокрой одежде.

 – Спасибо. – Брайан заметил, что Керби надела один из тускло-серых джемперов Джо и казалась в нем еще более хруп­кой. – Ты совсем потерялась в этом мешке, – пробормотал он, сдернув мокрую рубашку через голову и обнажив гладкую смуг­лую влажную грудь.

 – Ну, Джо на добрых шесть дюймов выше меня. Господи, какой же ты красивый, Брайан! – Она засмеялась, когда он на­хмурился, явно сконфуженный ее комплиментом. – Я оцени­ваю твое роскошное тело как врач и как женщина. Поскорее на­девай рубашку, а то я потеряю контроль над собой… и как врач, и как женщина.

 – Это было бы интересно. – Держа рубашку на весу, он шагнул к ней. – Кто первый?

 – Я никогда не позволяла личным пристрастиям брать верх над профессиональным долгом, – назидательно заявила Керби, проведя пальцем вверх и вниз по его руке. – Именно поэтому я должна первым делом осмотреть твою рану.

 – А вторым?

 Не успела она ответить, как Брайан подхватил ее под локти и оторвал от пола. Когда их губы оказались на одном уровне, он поцеловал ее, и у нее закружилась голова.

 – Изумительная сила верхней части тела! – Керби обхвати­ла ногами его талию. – Но слегка учащенный пульс, – про­шептала она, проверяя губами, как бьется жилка на его шее. – Да, учащенный.

 – Я болею вами, док Керби. – Брайан прижался лицом к ее волосам. Она пахла дождем и лимонами. – И, похоже, болезнь не проходит. Вообще-то я начинаю думать, что это неизлечи­мо… – Она замерла, и он повернулся спиной к окну, чтобы ви­деть ее глаза. – Керби, что тебе нужно от меня?!

 – Мне казалось, что я это знаю… – Она провела дрожащи­ми пальцами по его лицу. – Но теперь не уверена. Вероятно, то, чем ты болен, заразно. Тебя беспокоит сердце?

 – Его как будто сжимают.

 – А дрожь в животе испытываешь?

 – В последнее время – непрерывно. Так что же с нами слу­чилось, док?

 – Не знаю точно, но…

 Она замолчала, услышав, как хлопнула дверь веранды. Шум голосов, казалось, заполонил кухню. Вздохнув, Керби прижа­лась лбом ко лбу Брайана, и он поставил ее на пол.

 – Похоже, вернулись Лекси и Джиф, – сказал Брайан, глядя Керби в глаза. – Кажется, с ними кто-то еще… И всем нужна горячая еда.

 – Тогда я помогу тебе разлить суп по тарелкам.

 – Не откажусь от твоей помощи. – Он приподнял крышку, и из кастрюли вырвался ароматный пар. – Но когда-нибудь нам придется закончить этот разговор.

 – Да. – Она открыла буфет, чтобы достать миски. – Боюсь, что нам не уйти от него.

 

 Джо стояла на веранде коттеджа Нэтана, смотрела на дождь и нервно курила. Как только они пришли, Нэтан бросился к теле­визору, надеясь услышать прогноз погоды, но телевизор не работал, и им пришлось довольствоваться радио. Атмосферные помехи шипели в приемнике, заглушая информационные сооб­щения для маленьких судов, находящихся в море, и предупреж­дения о ливневых паводках.

 Если буря надолго, она скоро потеряет свою силу, думала Джо, глядя на быстро появляющиеся лужи. А уровень воды в озерах и реках безусловно поднимется.

 На веранду вышел Нэтан.

 – Пока никаких новостей. Многие прекратили поиски и спрятались в «Приюте», чтобы переждать бурю. – Он набросил ей на плечи полотенце. – Ты дрожишь. Почему не заходишь в дом?

 – Ты же знаешь, мне нравится наблюдать. – Молния разо­рвала небо, вызвав ответную дрожь в теле Джо. – Ужасно ока­заться под открытым небом в такую бурю, но как захватывающе следить за ней из безопасного места! – Небо вспыхнуло белым светом, и Джо глубоко вдохнула резкий запах озона. – Где твоя камера? Я оставила свою дома.

 – В спальне. Сейчас принесу.

 Джо нетерпеливо загасила сигарету в разбитой морской ра­ковине. «Боже, как много энергии!» – думала она. Пронзаю­щей, пульсирующей энергии бури… Едва Нэтан появился на ве­ранде, она выхватила камеру из его рук.

 – Какая здесь пленка?

 – Четыреста единиц, – тихо сказал он, следя за ее движе­ниями.

 – Хорошо. Чувствительная. Мне как раз нужна чувствитель­ная. – Джо подняла аппарат и нацелила объектив на мечущиеся под порывами ветра деревья. – Ну же, ну же! – бормотала она и, когда сверкнула молния, нажала на спуск. – Еще, я хочу еще!

 Гром сотрясал воздух. Джо вертела аппарат, меняя ракурсы, ее палец дрожал на кнопке, как на спусковом крючке пистолета.

 – Мне нужно спуститься, снять то дерево.

 – Нет! – Нэтан наклонился, чтобы поднять упавшее с ее плеч полотенце. Навес веранды защищал плохо, и они оба уже промокли насквозь. – Ты туда не пойдешь. Ты не знаешь, когда и куда ударит следующая молния.

 – Но ведь в этом все дело! Разве это не прекрасно? Ничего не знать, ни о чем не думать… – Джо откинула голову, безрас­судство кипело в ней, опасно сверкало в глазах. – Я вот не знаю, почему и для чего я с тобой, не знаю, когда получу сле­дующий удар. И, кажется, мне наплевать на это! Как много боли ты принесешь мне, Нэтан? И сколько времени мне понадобится, чтобы преодолеть ее? И как скоро один из нас сделает что-то жестокое или глупое?

 Не дав ему ответить, она вцепилась в его волосы, резко при­гнула голову и впилась губами в его рот.

 – Мне плевать!

 – Так нельзя! – В гневе на судьбу он обхватил ее лицо ладо­нями и отстранился. Его глаза стали такими же темными и яростными, как бушевавший вокруг шторм. – Я хочу, чтобы ты поняла: если я причиню тебе боль, значит, у меня не было выбора.

 – Мне плевать! – повторила она, снова притягивая его к себе. – Мне достаточно того, что есть сейчас. Я хочу тебя. Прямо сейчас. Я не хочу думать, не хочу, чтобы ты думал… Я про­сто хочу чувствовать.

 Когда они, спотыкаясь, протискивались в дверь, Нэтан уже плохо соображал. Джо задела камерой стену, засмеялась и за­стонала, когда он сорвал с нее рубашку.

 – Быстро! – задыхаясь, сказала она. – Я хочу быстро…

 Он упал на пол вместе с нею, и камера легко стукнулась о ковер. Они поспешно срывали с себя одежду, но все-таки Джо не успела. Когда Нэтан овладел ею, она еще путалась в рукавах, пытаясь освободиться, и внезапное ощущение беспомощности и обреченности лишь усилило возбуждение. Наконец высвобо­див руки, она впилась в его бедра, подстегивая, заставляя мчать­ся в еще более бешеном ритме.

 И Нэтан тоже хотел этого. Но если ее желание было безрас­судным, его – отчаянным, безнадежным. Еще один день, еще один час! Если ему суждено потерять ее – в наказание за отцов­ский грех, – он не упустит ни единого момента, украдет все, что можно, пока не придет час расплаты!

 Когда оргазм пронзил ее тело, принеся желанное облегче­ние, Джо благодарно вскрикнула. Его тело еще яростно пульси­ровало в ней, потом замерло. Нэтан рывком приподнялся и пристально посмотрел на нее.

 – Ты этого хотела? – спросил он, тяжело дыша.

 – Да.

 – Быстро и безжалостно?

 – Да!

 Его рука сжалась в кулак.

 – И думаешь, этим все закончится?

 Она на мгновение закрыла глаза и с трудом заставила себя открыть их.

 – Нет…

 – Это хорошо. – Он разжал кулак и легко провел пальцами по ее щеке. «Еще один украденный момент», – подумал он. – Потому что я терпеть не могу спорить с тобой. Мы можем дать друг другу гораздо больше, Джо Эллен. – Он опустил голову и коснулся губами ее губ. – Я хочу не только брать! Она подняла руки, обняла его за шею.

 – Я боюсь, Нэтан…

 – Я знаю. И все-таки рискни.

 Нэтан вложил в поцелуй всю нежность, на которую был спо­собен. Ему хотелось большего, чем то грубое освобождение, ко­торое они предлагали друг другу. Ему было мало звериного ки­пения разгоряченной крови. И когда Джо выдохнула его имя, он понял, что получит желаемое.

 Ее рот становился все более жадным, ее руки заметались по его телу. Новое, неизведанное по силе желание поднималось в ней. Она жаждала ощутить вкус его кожи и покрывала поцелуя­ми лицо, шею, плечи. Нэтан крепко прижал ее к себе, и они по­катились по полу, пока она не оказалась распростертой на его груди, чувствуя себя необыкновенно свободной.

 Под сильным порывом ветра задребезжала на петлях затяну­тая сеткой дверь. Дом содрогнулся. А они двигались медленно, почти лениво – по контрасту с бушующей стихией. Джо затеря­лась в легких волнах ощущений, движении и скольжении тел, совпадении желаний и чувств. Ей казалось, что она взлетела и парит над ним, а то, что она заставляла дрожать каждый его мускул, представлялось чудом.

 Нэтан сел и положил ее себе на колени. Сейчас ему необхо­дима была нежность, взаимная нежность. Он хотел успокоить уже выстраданную боль и ту, что еще впереди.

 Глядя ей в глаза, он опустил голову, прижался губами к ее губам, словно вливая в нее свое тепло. Неожиданная интим­ность момента потрясла Джо. Так нельзя! Нельзя допускать такую близость! Надо сопротивляться… Она подняла руку, чтобы оттолкнуть его, но рука вяло опустилась.

 И Джо забыла о себе и дала ему то, что он просил.

 Нежность поцелуев затопила их обоих, лениво подталкивая к возбуждению. Когда его рука скользнула между ее бедрами, Джо тихо застонала и вздохнула от удовольствия. Он медленно вел ее к оргазму, долгому и безмятежному.

 Когда они оба задрожали и она потянулась к нему, то с тре­петом нашла его жаждущую плоть. Он почувствовал, как изги­баются в улыбке ее губы.

 – Еще! – прошептала Джо. – Точно так же. Еще… Наслаждение волнами перекатывалось в ней, вызывая головокружение, как от хорошего вина. Все еще дрожа, она прижа­лась губами к его груди – в том месте, где билось сердце.

 – Как же мне нравится то, что ты делаешь со мной. – Она соскользнула ниже, покрывая поцелуями его грудь, живот. – Я хочу узнать, могу ли сделать то же самое с тобой…

 Когда ее щедрые губы сомкнулись на его плоти, Нэтан со­дрогнулся. Бескрайнее, невыносимое наслаждение затуманило его зрение, грохот в голове заглушил дробь дождя. Она довела его до края, и он словно повис над пропастью, цепляясь за скалу скользящими пальцами, мучительно пытаясь не потерять со­знание, не сойти с ума…

 Она поднялась над ним – ее тело замерцало в тусклом све­те и опустилась, приняв его в себя, откинулась назад и приня­ла его глубже. Ее руки победно взметнулись, и, глядя в его дым­чатые серые глаза, она начала двигаться.

 Медленно. Мучительно медленно… И когда его ладони власт­но легли на ее груди, Джо задрожала, словно затрепетал шелк. У него перехватило дыхание, он совсем перестал дышать, когда она уперлась руками в его грудь.

 Ее голова откинулась назад, тело напряглось, как струна, ноги крепко сжали его бедра, и она понеслась к вершине. Ее сердце готово было выпрыгнуть из груди, все мысли вылетели из головы, но тело жадно требовало большего. Она не могла продолжать. Она не могла остановиться. Ее тело мчалось и мча­лось к новым наслаждениям.

 Капельки пота, как росинки, выступили на ее коже. Когда Нэтан, приподнявшись, впился губами в ее сосок, он почувст­вовал соль и жар. Оргазм снова настиг ее. И только когда она за­кричала, он позволил себе сорваться и догнать ее.

 Джо обессилено уронила голову на его плечо. Когда в ушах перестало звенеть, она услышала тишину.

 – Дождь перестал.

 – Ммм-хммм.

 Она рассмеялась, и ей даже удалось вздохнуть полной грудью.

 – Странно, что мы не подожгли ковер. – Наслаждаясь свои­ми ощущениями, она провела пальцами по его влажной спине. – Мне сейчас нужно не меньше галлона воды!

 – Я принесу.

 – Хорошо. Можно, я подожду прямо здесь?

 – Как ни больно мне признаваться, но я сейчас слишком слаб, чтобы донести тебя до раковины.

 Уже взяв стакан, Нэтан оглянулся и замер. Все ее тело мер­цало розовым светом, спутанные волосы золотым ореолом окружали лицо. Нежные припухшие губы изогнулись в довольной улыбке. Он порывисто поставил стакан и схватил камеру.

 Глаза Джо широко распахнулись, когда она услышала щел­чок затвора. Взвизгнув, она инстинктивно закрыла руками грудь.

 – Что ты делаешь, черт побери?!

 «Краду мгновения, – подумал он. – Они мне еще понадо­бятся…»

 – Господи, как же ты хороша.

 Нэтан пригнулся и щелкнул еще раз, поймав выражение ужаса в ее распахнутых глазах.

 – Прекрати! Ты сошел с ума?! Я же голая!

 – Ты потрясающая. Вся взъерошенная, румяная, еще не опомнившаяся от любви… Не закрывайся. У тебя роскошные груди.

 – Нэтан. – Она лишь крепче прижала руки к груди, защи­щаясь. – Немедленно опусти камеру.

 – Почему? – Он выполнил приказ, но продолжал ухмылять­ся. – Можешь сама проявить пленку – и никто не увидит. Нет ничего более художественного, чем обнаженная натура.

 – Ах, вот как? – На всякий случай прикрываясь одной рукой, она протянула другую. – Тогда давай я сфотографирую тебя.

 – Пожалуйста, – он протянул ей фотоаппарат, наслаждаясь ее удивлением.

 – Ты совсем не смущен.

 – Ни капельки, – усмехнулся Нэтан, все еще не выпуская камеры из рук.

 – Я заберу эту пленку!

 – Ну, милая, я и сам не собирался проявлять ее в фотоате­лье. – Он опустил глаза, проверяя, сколько кадров осталось. – Здесь всего один кадр. Позволь мне щелкнуть. Только твое лицо.

 – Ну, хорошо. Но только мое лицо, – согласилась она и рас­слабилась настолько, что даже улыбнулась ему. – Снял? Теперь отдай пленку.

 Но стоило ей опустить руку, затвор снова щелкнул.

 – Проклятие, ты же сказал, что пленка кончилась.

 – Я солгал, – покатываясь со смеху, Нэтан поставил фото­аппарат на стол. – Но теперь точно кончилась. Покажешь мне контактные отпечатки, чтобы я мог выбрать то, что мне понра­вится?

 – Если ты думаешь, что я собираюсь проявлять эту пленку, ты ошибаешься!

 Джо встала и схватила камеру.

 – Но ведь там же твои фотографии бури! – с улыбкой сказал он и улыбнулся еще шире, увидев, что она разрывается между желанием засветить пленку и необходимостью сохранить собст­венные снимки.

 – Это было очень подло, Нэтан, – наконец пробормотала она.

 – Совершенно с тобой согласен! Не надевай, – сказал он, когда она наклонилась за своей рубашкой. – Она еще мокрая. Я принесу тебе сухую.

 – Спасибо.

 Натягивая слаксы, Джо решила, что в следующий раз не за­будет прихватить собственный фотоаппарат.

 Вернувшись, Нэтан швырнул ей футболку, затем застегнул сухие джинсы, которые надел в спальне.

 – Я пойду с тобой в «Приют». Надо узнать, как обстоят дела.

 – Ладно. Наверное, поиски снова начались. – Джо расчеса­ла пальцами спутанные волосы. – После бури наверняка очень слякотно. Если у тебя есть сапоги, надень.

 Он посмотрел на ее зеленовато-коричневые кроссовки.

 – Ты же не в сапогах.

 – У меня, их здесь нет.

 – Тогда промокнем вместе! – Он взял руку Джо, поднес к губам и поцеловал суставы пальцев, следя за мелькающим в ее глазах изумлением. – А вечером я приглашаю тебя на ужин в ресторан.

 – На ужин в ресторан?

 – Ну, на ужин в «Приюте». Мы будем сидеть в столовой, изучать меню, заказывать вино. Мне говорили, что многие так делают.

 – Глупо! Я живу там.

 – А я нет. И я хочу поужинать с тобой. Мы сядем напротив друг друга, на столе будут гореть свечи. Мы будем разговари­вать, а все остальные – думать, какая мы красивая пара, и при­творяться, что не наблюдают за нами. – Он взял со столика бейсбольную кепку и натянул ей на голову. – И я смогу смот­реть на тебя во время всего ужина и представлять, как снова займусь с тобой любовью! Это называется романом.

 – Я, признаться, не очень сильна в романах.

 – То же самое ты говорила о сексе – и ошибалась. – Он взял ее за руку и повел к двери. – Давай посмотрим, что получится. Может быть, Брайан испечет нам открытый фруктовый пирог…

 Джо не смогла сдержать смех.

 – Увидев меня за столиком, все просто подумают: «Как странно!»

 – Ну, по крайней мере им будет о чем поговорить.

 Они спустились с веранды, и их ноги сразу захлюпали по грязи. Жара возвращалась, поднимая с земли пар, сгущая воз­дух. Лес словно ожил, и его темная зелень казалась особенно зрелой и щедрой. Когда они повернули к реке, листья окатили их освежающим душем.

 – Река вспенилась, – заметила Джо. – Вода поднимается очень быстро. Она может выйти из берегов, но не думаю, что нанесет серьезный урон.

 Она подошла поближе к реке и, утонув по щиколотки в гря­зи, философски восприняла гибель кроссовок.

 – Думаю, папа захочет взглянуть, но вряд ли тут что-то мож­но сделать. В кемпинге наверняка больше ущерба. Правда, с пляжем ничего не должно было случиться. Ветер был не таким сильным, чтобы разрушить дюны. И будет хороший урожай ра­ковин.

 – Истинная дочь своего отца! Джо рассеянно оглянулась.

 – Нет. Я редко задумываюсь над тем, что здесь происходит. Хотя, наверное, в сезон ураганов я больше прислушиваюсь к информационным сообщениям об этом районе. Но уже много лет на острове не было ничего серьезного.

 – Джо Эллен, ты любишь этот остров. И совсем не стыдно признаться в этом. Множество вещей, множество людей могут иметь для тебя значение, но при этом не претендовать на твой образ жизни. Вот ты, например, очень много значишь для меня…

 Ее сердце подало сигнал тревоги, и она поспешно отступила на шаг.

 – Нэтан… – Земля поплыла из-под ног, и Джо чуть не упала.

 – Все закончится тем, что ты снова окажешься в реке. – Он крепко схватил ее за руки. – И снова обвинишь меня в том, что я столкнул тебя. Ничего подобного, Джо Эллен. Я не толкаю тебя. Но не стану жалеть, если ты поскользнешься…

 – Мне нравится твердо стоять на ногах и знать, что земля подо мной не провалится!

 – Но иногда приходится исследовать новые территории. Для меня это тоже терра инкогнита.

 – Неправда. Ты был женат, ты…

 – Она не была тобой, – тихо сказал Нэтан, и Джо замерла в его руках. – Я никогда не испытывал к ней таких чувств, как к тебе. Она никогда не смотрела на меня так, как сейчас смот­ришь ты. И я никогда не хотел ее так сильно, как хочу тебя! С ней все было неправильно с самого начала. Но я не понимал этого, пока снова не увидел тебя.

 – Постой, Нэтан! Ты слишком спешишь…

 – Так догоняй, Джо Эллен! И, черт побери, неужели ты не можешь поддаться хоть немного, уступить?

 Когда их губы встретились, Джо почувствовала, как в ней снова поднимается желание – более глубокое, чем она позволя­ла себе видеть. Восторг боролся с вспыхнувшей паникой, и теп­лый мерцающий огонек в крови она восприняла как надежду.

 – Может, ты и не толкаешь, но мне кажется, что я тону. – Она положила голову на его плечо, постаралась привести мысли в порядок. – Какая-то часть меня хочет, чтобы это происходи­ло, а другая заставляет барахтаться, чтобы выплыть на поверх­ность. И я не знаю, что лучше – для меня и для тебя.

 Нэтану тоже был необходим мерцающий огонек надежды. И ему послышался чей-то легкий шепот, обещающий, что если они достаточно сильно любят друг друга, то смогут пережить случившееся в прошлом. И то, что грядет.

 – Какая разница, что лучше? Почему бы не подумать о том, что делает тебя счастливее?

 Это прозвучало так просто, что Джо улыбнулась. Она следи­ла за речным потоком, размышляя, не пора ли ей действительно просто нырнуть и посмотреть, куда ее занесет. Она уже почти представляла, как течение увлекает ее, затягивает под воду, прочь от воздуха и света…

 Внезапно крик ужаса вырвался из ее горла, она упала на ко­лени, и Нэтан не успел удержать ее.

 – Джо, ради бога!

 – В воде… В воде… – Она зажала рот ладонью, пытаясь сдержать нарастающую истерику. – Мама! Там в воде мама!

 – Прекрати! – Он опустился на колени рядом с ней и обхва­тил за плечи. – Посмотри на меня. Я не позволю тебе сорвать­ся! Я не позволю этому случиться, просто смотри на меня и дер­жись.

 – Я видела… – Джо открыла рот, жадно хватая воздух. – В воде. Я видела… Я схожу с ума! Нэтан, я не могу… Я схожу с ума!

 – Нет, можешь. – Он отчаянно прижал ее к себе, чувствуя, как она дрожит всем телом. – Держись за меня. Просто дер­жись за меня.

 Нэтан угрюмо посмотрел вниз… И увидел, что из воды на него глядит бледный призрак.

 – Господи Иисусе! – Его руки судорожно вцепились в Джо, затем он оттолкнул ее подальше и, не раздумывая, скользнул в реку. – Она здесь! – крикнул он, хватаясь за нависшую над водой ветку, чтобы поток не смыл его. – Позови кого-нибудь, я не смогу один вытащить ее.

 – Что?!

 – Ты не сходишь с ума. – Тяжело дыша, Нэтан потянулся свободной рукой и схватил призрак за волосы. – Тут действи­тельно кто-то есть!

 – О господи. – Джо без колебаний бросилась на живот, рис­куя соскользнуть в воду. – Нэтан, дай мне руку! Постарайся ух­ватить ее, а я помогу тебе. Она жива? Она дышит?

 Он посмотрел внимательнее, и его чуть не стошнило от ужаса и жалости. Река не была к ней добра…

 – Нет, – сказал он без всякого выражения и, перехватив ветку, взглянул на Джо. – Нет. Она не жива. Я продержусь здесь, не дам течению унести ее. А ты беги в «Приют» за помо­щью.

 Джо уже успокоилась – вернее, заставила себя успокоиться.

 – Мы вытащим ее вместе, – твердо сказала она и протянула ему руку.

 Это была страшная и отвратительная работа. Освобождая во­лосы Сьюзен Питерс, запутавшиеся в острых сучьях, поймав­ших ее тело, Нэтан дважды уходил под воду с головой, мучи­тельно пытаясь отключать сознание, когда мертвые руки каса­лись его. Он старался достать из реки то, что осталось от Сьюзен, и ему помогал спокойный голос Джо. Впрочем, Нэтан прекрас­но понимал, какими отчаянными усилиями дается ей это спо­койствие.

 Когда тело Сьюзен показалось над водой, Джо, игнорируя тошноту, скользнула на животе ближе и ухватила его под мышки. Вода заплескалась под самым ее подбородком, попала в рот. Столкнувшись лицом к лицу со смертью, Джо чуть не задо­хнулась от ужаса и почти физически ощутила, как щелкнул затвор в ее мозгу, отпечатывая в памяти этот образ, сохраняя его. Навсегда.

 Она тянула изо всех сил, вонзаясь коленями и пальцами ног в топкий берег. Нэтан подталкивал снизу, изнемогая от напря­жения. Когда тело Сьюзен оказалось наконец на берегу, Джо откатилась в сторону, и ее все-таки вырвало.

 – Вернись в коттедж, – Нэтан сильно закашлялся и сплю­нул, освобождаясь от вкуса реки и смерти.

 – Сейчас… – Первые горячие слезы хлынули по ее ледяным щекам. – Мне нужна одна минута. Я сейчас приду в себя…

 Она была страшно бледна и тряслась так сильно, что Нэтан удивился, почему не слышит стука ее костей.

 – Иди в коттедж. Тебе нужно переодеться. – Он накрыл ее руку своей. – Ты должна позвонить в «Приют» и вызвать по­мощь. Джо, мы не можем так оставить ее.

 – Да. Да, ты прав. – Взяв себя в руки, она повернула голову. Труп был серым и раздувшимся, черные волосы спутаны, по­крыты речной грязью. Но когда-то это была женщина! – Я при­несу что-нибудь накрыть ее. Я принесу одеяло.

 – Ты справишься сама?

 Джо кивнула и, хотя ее тело казалось пустым и ужасающе хрупким, оттолкнулась от земли, поднялась и посмотрела на Нэтана. Бледное грязное лицо, покрасневшие от речной воды глаза. Она вспомнила, как он без колебаний бросился в разбу­шевавшуюся реку, думая только о том, что необходимо сделать.

 – Нэтан…

 Тыльной стороной ладони он неловко стер грязь с подбородка.

 – Что?

 – Ничего, – прошептала она. – Потом…

 Он ждал, пока не затих звук ее шагов, ждал, пока не осталось ничего, кроме рева реки и грохота его сердца. Затем он подошел к трупу и заставил себя перевернуть его. Когда-то она была кра­сивой – он знал это. Никогда больше она не будет красивой…

 Внезапно Нэтан вздрогнул, у него подкосились ноги. По шее Сьюзен Питерс тянулись багровые пятна! Нэтан без сил опус­тился на землю и уткнулся лицом в грязные джинсы. Господи! Господи Иисусе! Что происходит на этом проклятом острове?!

 Страх казался сильнее горя, острее чувства вины. Но чувство вины все-таки победило. У него заныло сердце, однако ему уда­лось сохранить самообладание.

 Вернулась Джо. Нэтан заметил, что она не переоделась, но ничего не сказал, просто помог ей накрыть тело тонким желтым одеялом.

 – Они сейчас придут. Брайан и Керби. Я позвала к телефону Бри, объяснила ему-… Он сказал, что приведет Керби… как врача, но больше никому ничего не скажет. Пока…

 Джо помолчала, беспомощно усевшись на деревья.

 – Нэтан, почему она пришла сюда?! Господи, как она попа­ла в реку? Может быть, она упала в темноте, ударилась головой? Это ужасно! Я была уже готова к тому, что она утонула, что мы найдем ее выброшенной на пляж. Но так почему-то еще ужас­нее…

 Всего в нескольких метрах от его двери! Ни о чем другом Нэтан сейчас не мог думать. В нескольких метрах от дома, в ко­тором он только что занимался любовью с Джо…

 Течением принесло сюда труп? Или кто-то положил его рядом с коттеджем? Так близко, что в ясный день он мог бы уви­деть его из кухонного окна?

 Джо взяла Нэтана за руку и с тревогой почувствовала, что рука все еще ледяная и такая же безжизненная, как труп, лежа­щий на берегу.

 – Ты насквозь промок и замерз. Пойди, переоденься в сухую одежду. Я подожду их.

 – Я не уйду. Я не оставлю тебя. И ее.

 Джо обвила его руками, пытаясь согреть, утешить.

 – Это был самый добрый и смелый поступок, какой я когда-либо видела. – Она прижалась губами к его шее, но не ощутила никакой реакции. – Ты бросился за ней, хотя мог бы оставить ее там, в реке. Для кого-нибудь другого не имело бы значения, кто и когда вытащит ее.

 – Это имело значение.

 – Для тебя. Ты хороший человек, Нэтан. Я никогда не забу­ду то, что ты сделал.

 Он крепко сжал веки, затем отстранился, не касаясь ее.

 – Они идут, – невыразительно сказал он. Действительно, Брайан и Керби уже спешили по тропинке. Керби быстро взглянула на Джо и Нэтана.

 – Идите в дом, примите горячий душ. Я займусь вами позже. Она прошла мимо них и опустилась на колени рядом с одея­лом.

 Джо не тронулась с места.

 – Это миссис Питерс. Она зацепилась за ту ветку. Наверное, она упала прошлой ночью где-то выше по течению, и ее снесло сюда.

 Джо изо всех сил пыталась сохранять спокойствие, но, когда

 Брайан встал на колени рядом с Керби, снова потянулась к руке Нэтана. Керби отвернула одеяло, и Брайан мрачно кивнул.

 – Это она. Они приходили в ресторан пару раз. Черт побе­ри! – Он откинулся на пятки, потер лицо руками. – Я пойду, найду ее мужа. Необходимо отнести ее куда-нибудь… куда-ни­будь в более подходящее место.

 – Нет, ее нельзя трогать. Ты должен вызвать полицию, Брай­ан. И скажи, чтобы они поторопились: я не думаю, что она уто­нула. – Керби осторожно приподняла подбородок Сьюзен, от­крывая пятна. – Похоже, что ее задушили, а потом сбросили в реку.

 

 – Как это возможно?! Как это могло произойти? – Лекси свернулась на диване в гостиной семейного крыла «Приюта» и крепко, до боли сцепила руки. – На этом острове людей не уби­вают! Не убивают. Должно быть, Керби ошиблась…

 – Скоро мы это выясним. – Кейт переключила вентилятор на максимальную скорость: ей было трудно дышать. – Поли­ция нам скажет. В любом случае, эта бедная женщина мертва, и ее муж… Джо Эллен, перестань метаться по комнате и сядь! Выпей бренди, иначе совсем простудишься.

 – Я не могу сидеть.

 Джо ходила от окна к окну, словно искала что-то, хотя не смогла бы объяснить, что именно.

 – Я тоже хочу, чтобы ты села, – жалобно заныла Лекси. – Ты сведешь меня с ума! Я хочу, чтобы Джиф был здесь. Не по­нимаю, почему он там, с другими, а не со мной…

 – О, не скули хоть пять минут! – возмутилась Джо. – Для разнообразия справься с чем-нибудь сама.

 – Не смейте. Даже не вздумайте начинать. – Кейт вскинула руки. – Сейчас я этого не выдержу.

 – А я не могу выдержать это ожидание. Я сейчас взорвусь. – Джо подошла к двери. – Я должна посмотреть, что происходит. Я должна что-то делать…

 – Джо! Не выходи одна. – Кейт прижала ладонь к голове. – Меня уже тошнит от страха. Пожалуйста, не ходи туда одна.

 Взглянув на внезапно постаревшую дрожащую Кейт, Джо изменила свое решение.

 – Ты права. Никто из нас не должен выходить. Мы только помешаем. Кейт, присядь. – Она взяла Кейт под руку, подвела к дивану и усадила рядом с Лекси. – Посиди, выпей бренди. Ты совсем измучилась.

 – Я налью бренди, – вызвалась Лекси, вставая.

 – Просто дай ей мой, – сказала Джо. – Я все равно не буду пить.

 – Если вы не будете ругаться, пока хлопочете надо мной, тогда хлопочите. – Кейт взяла у Лекси бренди и слабо улыбну­лась. – Надо бы к их приходу приготовить свежий кофе. Я не знаю, когда Брайан в последний раз варил кофе…

 – Я позабочусь об этом. – Лекси наклонилась и поцеловала Кейт в щеку. – Не беспокойся.

 Когда она выпрямилась, в дверях стоял Джиф.

 – Полицейские возвращаются. Они хотят поговорить с Джо.

 – Хорошо. – Джо благодарно сжала поддержавшую ее руку Лекси. – Я готова.

 

 – Сколько еще они будут клевать ее?! – Брайан стоял на па­радной веранде, прислушиваясь к лесным звукам: пению цикад и кваканью лягушек.

 – Думаю, уже недолго, – тихо сказала Керби. – Они держат ее почти час. Нэтана допрашивали не больше часа.

 – Нельзя было допускать это! С нее хватило того, что Она нашла тело, помогла вытащить его из воды. А они еще заставля­ют ее вспоминать об этом снова и снова!

 – Я уверена, что они стараются не мучить ее. Брайан, выбо­ра нет, иначе нельзя. Убита женщина. Им необходимо выяснить как можно больше.

 – Джо не убивала ее, черт побери! – Он бросился на каче­ли. – Тебе легче. Ты работала на «Скорой помощи», многое по­видала…

 – Может быть, ты прав, – сухо ответила Керби, скрывая боль. – Но легче или труднее – факт остается фактом. Кто-то решил оборвать жизнь Сьюзен Питерс. Кто-то задушил ее. И дело полиции – найти преступника.

 – Теперь они займутся мужем, – мрачно сообщил Брайан темноте.

 – Почему ты так думаешь?

 – Займутся. Это же логично: если что-то случилось с же­ной – иди к мужу. Кстати, вполне вероятно, что именно он это сделал. Когда моя мать исчезла, подозревали отца. Пока не удостоверились, что она просто… сбежала. Они затащат беднягу в маленькую комнату и начнут задавать вопросы. Кто знает, может, именно он решил оборвать жизнь Сьюзен Питерс?

 Брайан перевел взгляд на Керби. Она стояла в желтом свете фонаря очень прямо, очень спокойно и казалась совсем малень­кой в мешковатом свитере Джо. Но он видел, как она вела себя с полицейскими, как сообщала информацию, как сыпала меди­цинскими терминами, как склонилась над трупом вместе с экс­пертами из бригады коронера^[5].

 И ничего хрупкого в ней тогда не было.

 – Керби, иди домой. Здесь тебе больше нечего делать.

 Ей вдруг захотелось разрыдаться. Завизжать. Разбить кулака­ми прозрачную тонкую стену, которую он неожиданно возвел между ними.

 – Брайан, почему ты отгораживаешься от меня?

 – Потому что не знаю, что делать с тобой! Если помнишь, я вообще не собирался подпускать тебя близко.

 – Но подпустил.

 – Разве, Керби? По-моему, ты просто взломала дверь. Внезапно между ними упала чья-то тень. На веранду подня­лась Джо.

 – Здесь они закончили. Я имею в виду полицию.

 – Как ты себя чувствуешь? – встревожено спросила Кер­би. – Наверняка измучена. Пойди наверх и приляг. Могу дать тебе снотворное.

 – Нет, все нормально. Правда. – Джо быстро сжала руку Кер­би. – Даже лучше стало после того, как пришлось повторить все шаг за шагом. Теперь я чувствую только печаль я сожаление. И благодарность за то, что жива… Нэтан вернулся?

 – Кейт уговорила его подняться наверх. – Брайан встал и подошел ближе, чтобы рассмотреть сестру. Она выглядела спо­койнее, чем он ожидал. – Надеюсь, он останется ночевать: во­круг его дома полно полицейских, они еще долго будут там во­зиться.

 – Мы убедим его. Керби, ты тоже должна остаться.

 – Нет, мне будет лучше дома. – Она посмотрела на Брайа­на. – Мне здесь нечего делать. Я уверена, кто-нибудь из детек­тивов отвезет меня. Я только возьму свою сумку.

 – Пожалуйста, можешь остаться, – пробормотал Брайан, но она лишь холодно взглянула на него через плечо.

 – Повторяю: мне будет лучше дома! – Керби не стала при­держивать сетчатую дверь, и та со стуком захлопнулась за ней.

 – Почему ты отпускаешь ее? – тихо спросила Джо.

 – Это мое дело! Может, я хочу проверить кое-что! Может быть, так лучше для нас обоих…

 Джо вспомнила, что сказал Нэтан перед тем, как они нашли Сьюзен, и мир пошатнулся.

 – Может быть, нам всем пора думать о том, как стать счас­тливыми, а не о том, что лучше? Лично я обязательно попро­бую – пока судьбе не надоело предоставлять шансы. Кстати, Брайан, я кое-что должна сказать тебе. Я упустила столько шан­сов сказать это…

 Брайан пожал плечами и сунул руки в карманы. Типичная угрюмая поза Хэтуэев, подумала Джо.

 – Говори.

 – Я люблю тебя, Брайан! – Сердечное тепло этих слов со­грело ее, а изумленный вид брата насмешил. – И я жалею, что не говорила этого раньше. – Джо приподнялась на цыпочки и крепко поцеловала его. – Впрочем, если бы говорила, то лиши­лась бы удовольствия смотреть, как ты таращишься сейчас на меня, словно форель на леске. Я поднимусь и уложу Кейт в по­стель, тогда она сможет притвориться, что не знает, где сегодня будет спать Нэтан. А он будет спать со мной!

 – Джо Эллен… – К тому времени, как Джо подошла к двери, Брайан обрел дар речи. Джо оглянулась.

 – Ну, давай! – широко улыбнулась она. – Говори. Это го­раздо легче, чем Ты думаешь.

 – Я тоже тебя люблю.

 – Я знаю. Из всех нас, Бри, у тебя самое доброе сердце. И именно от этого тебе так непросто живется…

 Джо тихо закрыла за собой дверь и поднялась наверх – к ос­тальным членам семьи.

 

 Ей снилось, что она идет через сады «Приюта». Разгар лета, воздух напоен ароматами. Луна над головой такая же чистая и круглая, как на детской аппликации – белая на черном. Звез­ды – словно бескрайнее струящееся море света.

 Садовые колокольчики ласково кивают на ветру. О, как она любит эти белоснежные цветы, их серебристое сияние в темноте! Сказочные цветы, танцующие, когда простые смертные спят…

 Она чувствовала себя бессмертной – такой сильной, такой живой! Высоко поднимая руки, она удивлялась, что не отрыва­ется от земли, не парит высоко в небе. Ночь – ее время, ни с чем не сравнимое время! Она могла бы плыть над садовыми до­рожками, как призрак, под звонкую музыку ветра…

 Внезапно из-за деревьев выступила тень и превратилась в мужчину – незнакомого, но опасного.

 И вот она уже бежит, бежит через лес в слепящей темноте, под дождем, яростно хлещущим по лицу. Все вокруг измени­лось, и она сама изменилась. Испуганная, преследуемая, за­гнанная… Ветер воет, словно тысяча волков с оскаленными, ок­ровавленными клыками, дождевые капли похожи на крохотные копья с острыми наконечниками, нацеленными в нее. Деревья загораживают ей дорогу, ветви безжалостно хлещут по лицу.

 Неужели еще совсем недавно она была бессмертной и танце­вала в залитом лунным светом саду? Она содрогнулась, услы­шав, как преследователь выкрикивает ее имя:

 – Аннабелл!

 Джо отбросила простыни и села в постели. Кошмар отсту­пал, рука Нэтана лежала на ее плече. Но сам он почему-то стоял рядом с кроватью. Темнота скрывала его лицо.

 – Все хорошо. Это просто сон. Страшный сон.

 Не доверяя своему голосу, Джо только кивнула, а Нэтан рас­сеянно погладил ее плечо и опустил руку. Очень сдержанный жест, очень холодный…

 – Было бы удивительно, если бы кошмары не снились тебе после того, что произошло сегодня.

 Нэтан отошел к окну и повернулся к ней спиной. Джо увиде­ла, что он в джинсах и рубашке, и вспомнила, что легла, не до­ждавшись его. Так, значит, он не захотел спать рядом с ней! Он остался в «Приюте» только потому, что хотел избежать нелов­кости…

 – Ты ведь не спал?

 – Нет, – ответил Нэтан, не оборачиваясь. Он вообще не был уверен, что когда-нибудь сможет закрыть глаза.

 Джо взглянула на часы. Три ноль пять. Это она уже проходила…

 – Может быть, примешь снотворное?

 – Нет.

 – Нэтан, я знаю, ты пережил жуткое испытание. Сейчас не­возможно сказать или сделать ничего, чтобы тебе стало легче…

 – Тому Питерсу никогда не станет легче!

 – Но ведь не исключено, что это он убил ее. Нэтан понадеялся, что это правда… всем сердцем понадеял­ся. И от этого почувствовал омерзение к себе.

 – Вспомни, он сам говорил, что они поссорились, – продолжала Джо. – Она демонстративно ушла от него, но он мог последовать за ней к бухте. Ведь для того, чтобы убить, доста­точно всего одной минуты – минуты бешенства. А потом он за­паниковал и бросил ее в реку – очевидно, думал, что тело уне­сет в океан…

 – Люди не всегда убивают в припадке бешенства, – тихо сказал Нэтан. Горечь поднялась к его горлу, угрожая задушить. – Существуют и другие причины… Я не должен находиться в этом доме, Джо, не должен быть с тобой! Боже, о чем я думал?! Зачем вернулся? Что собирался уладить? Что я наделал, черт побери?!

 – О чем ты говоришь? – Джо с отвращением услышала, как дрожит ее голос.

 Нэтан обернулся и пристально посмотрел на нее. Она сидела на огромной кровати и казалась совсем маленькой. Колени под­тянуты к подбородку, лицо – бледная, неясная тень… Господи, он делал сплошные ошибки! Глупые, эгоистичные ошибки. Но самая большая ошибка – то, что он влюбился в нее и изо всех сил старался сделать так, чтобы и она влюбилась в него. Она возненавидит его раньше, чем все это закончится. Не сможет не возненавидеть!

 – Не сейчас. На сегодня нам обоим достаточно. – Подойти к ней было так же тяжело, как уйти, но он все-таки сел на край кровати и погладил ее руки. – Тебе необходимо поспать.

 – Как и тебе. Нэтан, мы живы. – Она взяла его за руку, при­жала ладонь к своему сердцу. – Пережить и идти дальше – вот что мы должны теперь делать. Я узнала это да собственном горьком опыте. – Она потянулась к нему и легко поцеловала в губы. – Сейчас давай просто поможем друг другу пережить эту ночь. Иди ко мне! Мне необходимо держаться за тебя…

 И он уступил ей, позволил себе утонуть. Да, очень скоро она возненавидит его, но в этот момент она его любит!

 А утром его уже не было – ни в ее постели, ни в «Приюте», ни на острове…

 

 – Он уехал на утреннем пароме?! – Джо вытаращила на Брайана изумленные глаза, не понимая, как он может жарить яичницу, когда мир только что перевернулся вверх тормашками.

 – Я встретился с ним на рассвете, он шел к своему коттеджу. – Брайан проверил список заказов и зачерпнул ложкой овсянку. Кризисы приходят и уходят, но люди хотят есть всегда. – Он сказал, что у него на материке какое-то срочное дело. Он вер­нется через пару дней.

 – Через пару дней? Ничего не понимаю… Ни «до свидания», ни «прощай». Ничего!

 – Он выглядел очень подавленным. Как и ты.

 – Для всех эти двадцать четыре часа были нелегкими, – по­жала плечами Джо.

 – Да, но гостиница тем не менее должна работать, и это моя обязанность. Если хочешь помочь, подмети веранды и патио, переверни подушки на стульях и диванах.

 – Хочешь сказать, что жизнь продолжается?

 – Конечно. И мы ничего не можем изменить. – Он аккурат­но сгреб со сковородки яичницу с мерцающими дрожащими желтками. – Нужно просто что-то делать – сначала одно, потом другое… По порядку.

 Брайан смотрел, как Джо вытаскивает швабру из стенного шкафа, как выходит на веранду. И не знал, что делать дальше.

 – У них так болтаются языки, что я понять не могу, как они умудряются есть! – Вбежавшая в кухню Лекси поменяла пустой кофейник на полный и бросила перед Брайаном список новых заказов. – Если еще один человек спросит меня о той бедной женщине – я завизжу!

 – Эти разговоры неизбежны, чему ты удивляешься?

 – Не тебе приходится их выслушивать! – огрызнулась Лек­си и, позволив себе передышку, прислонилась к рабочему сто­лу. – Не думаю, что за всю ночь я спала больше десяти минут. Наверное, как и все мы. Джо встала?

 – Она метет веранды.

 – Что ж, это для нее лучше всего. Пусть будет занята. – За­метив испытующий взгляд Брайана, Лекси раздраженно фырк­нула: – Бри, я совсем не такая безмозглая, как ты думаешь. Ей было тяжелее, чем всем нам. Если что-то может отвлечь ее хоть на пять минут, это уже подарок судьбы.

 – Лекс, я никогда не считал тебя безмозглой. Сколько бы ты ни притворялась.

 – Брайан, сегодня меня твои оскорбления не волнуют. Меня волнует Джо. – Лекси выглянула из окна и с удовлетворением отметила, что сестра яростно метет веранду. – Хороший физи­ческий труд поможет ей. И поблагодарим бога за то, что у нее есть Нэтан. Он – именно то, что ей необходимо сейчас.

 – Его здесь нет.

 Лекси обернулась так быстро, что кофе чуть не выплеснулся из кофейника.

 – Что значит – «его здесь нет»?!

 – Он уехал на материк на несколько дней.

 – За каким дьяволом?! Он должен быть здесь, с Джо Эллен!

 – У него какое-то дело.

 – Дело?! – Лекси закатила глаза и схватила поднос с готовы­ми заказами. – Ну, все мужчины одинаковы! Все вы – толсто­кожие быки, все до одного.

 Лекси в гневе вылетела из кухни. И по какой-то непонятной причине настроение Брайана значительно улучшилось. Жен­щины! – подумал он. Жить с ними невозможно. И все-таки не следует спешить сбрасывать их со скалы…

 

 Час спустя Лекси вышла из дома. Она нашла Джо в патио от­крывающей последний зонтик над столиками.

 – Я вижу, тут полный порядок. Красиво и элегантно. А те­перь сходи и надень купальник – мы идем на пляж!

 – Зачем?

 – Зачем, по-твоему, ходят на пляж? Быстренько переодень­ся. Я уже взяла лосьон от загара и полотенца.

 – Но я вовсе не хочу сидеть на пляже!

 – Кажется, я не спрашивала, что ты хочешь. Тебе необходи­мо немного солнца. А если ты не пойдешь со мной на часок, Брайан или Кейт найдут тебе еще какую-нибудь работу. Здесь всегда есть что подмести или выскрести.

 Джо с отвращением посмотрела на швабру.

 – Ты права. Хорошо. В конце концов, почему бы и нет? Жарко, мы могли бы искупаться…

 – Тогда пошевеливайся, пока нас не поймали и не заставили работать!

 

 Джо заплыла подальше и с наслаждением покачалась на вол­нах. Она и забыла, как любила когда-то купаться в океане. Ближе к берегу слышался девичий визг: какая-то парочка ба­рахталась в прибое. Дочерна загорелый мальчишка пытался поймать волну, чтобы она подхватила его надувной плотик.

 Когда устали руки, Джо перевернулась на спину. Солнце не­щадно палило с подернутого дымкой неба, жалило глаза. Глаза нетрудно закрыть, нетрудно держаться на поверхности. Труднее не думать о Нэтане. Но она приказала себе не думать о нем.

 У него своя жизнь, как и у нее. Вероятно, она слишком рас­слабилась, стала привыкать к нему. Даже хорошо, что он так резко отдернул плечо и заставил ее обрести равновесие.

 Когда он вернется – если он вернется, – она будет крепче.

 Со стоном отвращения к себе Джо снова перевернулась на живот и опустила лицо в воду.

 Черт побери, она влюбилась в него! Может быть, это и не самый глупый поступок за всю ее жизнь, но сейчас она не могла вспомнить ничего более глупого. У них нет будущего… И поче­му она вообще стала думать о будущем?! Джо подняла голову, глотнула воздуха и поплыла к берегу.

 Они столкнулись случайно, по воле обстоятельств. И просто воспользовались ими. А если они сблизились больше, чем наме­ревались, то и в этом виноваты обстоятельства. Теперь обстоя­тельства изменились, но и она тоже изменилась.

 Возвращение в «Приют» принесло ей боль и страдания, но оно же вернуло ей силу и проницательность, которые она так давно потеряла.

 Джо опустила ноги на песчаное дно и побрела к берегу.

 Лекси полулежала на одеяле, демонстрируя свою роскошную фигуру. Опираясь на локоть, она лениво переворачивала стра­ницы толстого романа. Бумажную обложку украшал голый до пояса мужчина с невероятными бицепсами, черными волосами, падающими на блестящие плечи, и самонадеянно улыбающим­ся чувственным ртом.

 Лекси тихо вздохнула и перевернула страницу. Ее собствен­ные волосы слегка шевелились на ветру. Гладкая грудь цвета персиков слегка вздымалась над крошечным лифчиком купаль­ника с ярким пестрым рисунком. Длинные ноги поблескивали от лосьона, ногти сверкали коралловым лаком.

 Ну прямо сексуальная реклама модного курорта!

 Опустившись на одеяло рядом с сестрой, Джо взяла полотен­це и стала вытирать волосы.

 – Интересно, ты это делаешь нарочно или инстинктивно?

 – Что именно? – Лекси сдвинула солнечные очки с розовы­ми линзами на кончик носа и посмотрела поверх них.

 – Принимаешь такую позу, что каждый мужчина в радиусе ста ярдов выворачивает шею, чтобы взглянуть на тебя.

 – Ах, это… – Изогнув губы в улыбке, Лекси подтолкнула очки на место. – Чистый инстинкт, солнышко. И везение. Ты, кстати, могла бы делать то же самое, только тебе придется на­страиваться. Кстати, ты вернула себе хорошую форму. И этот закрытый черный купальник – неплохое решение. Спортивно и элегантно. Некоторым мужчинам это нравится… – Лекси снова опустила очки. – Нэтану, кажется, нравится.

 – Нэтан не видел меня в этом купальнике.

 – Тогда у него все впереди.

 – Если он вернется…

 – Конечно, вернется! А ты – умница, ты заставишь его не­много помучиться за то, что он уезжал.

 Джо зачерпнула рукой песок и рассеянно наблюдала, как он сыпется тонкими струйками.

 – Я люблю его…

 – Конечно, любишь. Почему ты не должна его любить?

 – Лекси, я люблю его! – повторила Джо, хмуро уставившись на прилипшие к ладони песчинки.

 – Ох… – Лекси села, скрестила свои красивые ноги и ух­мыльнулась. – И прекрасно! Ты не спешила, сестренка, но зато выбрала высший класс.

 – Это ужасно! – Джо зачерпнула еще песка и сжала кулак. – Я ненавижу то, что чувствую, как чувствую… У меня все внутри словно узлами завязывается.

 – Так и должно быть. Со мной так случалось десятки раз. И раз­вязать их обычно не составляло труда. – Лекси уставилась на океан и слегка надулась. – До последнего времени. С Джифом все гораздо труднее…

 – Просто он любит тебя. И всегда любил. А для тебя это нечто новое.

 – Это всегда для всех новое. Ведь люди на самом деле такие разные! Поэтому всегда так интересно. Джо наклонила голову.

 – Знаешь, Лекс, временами ты совершенно разумна. Я ни­когда этого не ожидала. Пожалуй, я должна сказать тебе то, что сказала вчера вечером Брайану.

 – Что?

 – Я люблю тебя, Лекси, – Джо наклонилась и коснулась гу­бами щеки сестры. – Очень люблю.

 – Я знаю, Джо. Может быть, тебя это раздражает, но ты всегда нас любила. – Она вздохнула, тоже решившись на при­знание. – Думаю, именно поэтому я так злилась на тебя, когда ты уехала. И завидовала.

 – Ты? Мне?

 – Потому что ты не побоялась уехать!

 – Но я боялась. – Джо опустила голову на колени, устреми­ла взгляд на волны, набегающие на берег. – Мне было страш­но. Мне до сих пор бывает там страшно. Я боюсь, что не смогу сделать то, что необходимо. Или не оправдаю чьих-то ожида­ний, подведу..

 – Ну а я уже потерпела неудачу и точно знаю: это отврати­тельно.

 – Ты не потерпела неудачу, Лекси. Ты просто не довела дело до конца. – Джо повернулась к сестре. – Ты вернешься в Нью-Йорк?

 – Не знаю. Я была уверена, что вернусь. – Ее глаза затума­нились, стали серо-зелеными. – Беда в том, что остаться здесь и смотреть, как время спокойно течет мимо, гораздо легче. И в конце концов я стану старой, толстой, никому не нужной… О гос­поди, о чем это мы болтаем?!

 Лекси раздраженно тряхнула головой и достала банку пепси из маленькой сумки-холодильника.

 – Поговорим о чем-нибудь интересном. Я вот тут размыш­ляла… – Она щелкнула крышкой и сделала большой освежаю­щий глоток. Затем лениво провела языком по верхней губе. – Как бы ты оценила секс с Нэтаном? По десятибалльной шкале. Или выбери одно прилагательное.

 – Ну вот еще! – фыркнула Джо и перекатилась на живот. Лекси ткнула ее в плечо.

 – Ну пожалуйста! Одно малюсенькое прилагательное. Может быть, «неслыханный»? Или «потрясающий»? Или «неза­бываемый»?

 Джо вздохнула.

 – Колоссальный! – сказала она с закрытыми глазами. – Колоссальный…

 – Так, значит, колоссальный… – Лекси обмахнулась рукой, как веером. – Ну что же, мне нравится. Колоссальный! А когда он тебя целует, у него глаза открыты или закрыты?

 – Когда как.

 – То есть и так, и так? Меня прямо в дрожь бросает! Значит, он непредсказуем? То, что я люблю! Теперь как насчет…

 – Лекси! – несмотря на вырвавшийся смешок, Джо еще крепче сжала веки. – Я не собираюсь обсуждать с тобой любов­ную технику Нэтана. Я собираюсь подремать. Потом разбудишь меня.

 И, к ее собственному удивлению, она немедленно заснула как убитая.

 Нэтан нервно мерил шагами старинный турецкий ковер в высокой двухуровневой библиотеке доктора Джонаса Кауфма­на. Снаружи изнемогал, задыхаясь и обливаясь потом, Нью-Йорк, а здесь, в роскошном пентхаусе, в сотне миров от грохота и грязи улиц, царили прохлада и элегантность.

 Во владениях Кауфмана Нэтан никогда не чувствовал, что он в Нью-Йорке. Когда бы он ни входил в величественный вести­бюль, обшитый золотистым деревом, он думал об английских сквайрах и загородных поместьях.

 Эта библиотека была одним из его первых заказов. Для Джо­наса Кауфмана, одного из ведущих нейрохирургов страны, Нэтан выбрал сдержанный традиционный стиль. Чтобы вмес­тить огромное собрание книг, пришлось двигать стены и сно­сить потолки. Теплая древесина каштана, широкие, изыскан­ной резьбы багеты, уютный альков, образованный высокими тройными, висящими над улицей окнами, – все это было вы­брано Нэтаном. Когда Нэтан спрашивал мнение доктора, тот только посмеивался и все оставлял на его усмотрение.

 – Нэтан, в этом случае – врач ты. Не проси меня помогать тебе в выборе несущих балок, а я не буду просить твоей помощи в нейрохирургии.

 Это было давно, а сейчас Нэтан терзался ожиданием и изо всех сил старался сохранить самообладание. На этот раз врачом был Кауфман – и Кауфман держал в своих умелых руках насто­ящее и будущее Нэтана, всю его жизнь.

 Шесть дней прошло с тех пор, как он покинул остров. Шесть отчаянно долгих дней…

 Кауфман вошел в библиотеку, закрыл за собой раздвижные двери.

 – Нэтан, извини, что заставил тебя ждать. Ты мог бы выпить бренди. Ах да, ты ведь не пьешь бренди… Ну а я выпью, и ты мо­жешь притвориться, что пьешь со мной.

 – Доктор, я вам очень благодарен за то, что приняли меня здесь. И за то, что сами сделали все, о чем я вас просил.

 Кауфман вынул из буфета хрустальный графин и налил бренди в два суженных кверху бокала.

 – Ну, полно, мальчик, ты ведь сын моего друга.

 Прожитые семьдесят лет не отразились на фигуре Джонаса Кауфмана. Внушительный, высокий – почти шесть футов пять дюймов, – он оставался прямым и подтянутым. Его волосы не поредели со временем, и он мог потешить свое тщеславие, заче­сывая их назад струящейся белой гривой. Аккуратная бородка и усы маскировали несколько тонковатые губы. Доктор предпо­читал строгость английских костюмов, элегантность итальян­ской обуви и всегда был одет очень изысканно.

 Но прежде всего внимание сторонних наблюдателей привле­кали – и часто уже не отпускали – его глаза, темные и прони­цательные, под тяжелыми веками и густыми черными бровями.

 Когда доктор протянул Нэтану бокал, его глаза светились лю­бовью.

 – Присядь, Нэтан, расслабься. Нет никакой необходимости сверлить дырку в твоем черепе в обозримом будущем. Но Нэтан не смог расслабиться.

 – А результаты анализов?

 – Все они отрицательные. Я сам проверил результаты, как ты просил, и посмотрел снимки. У тебя нет ни опухолей, ни за­темнений, ни аномалий – абсолютно ничего. У тебя очень здо­ровый мозг, Нэтан, и очень здоровая нервная система. Теперь все-таки сядь.

 – Хорошо. – Ноги подкосились, и Нэтан упал в большое светлое кожаное кресло с подголовником. – Благодарю вас за потраченное время и силы. Значит, мне не следует обращаться к другим специалистам?

 Брови Кауфмана театрально поползли вверх. Садясь напро­тив Нэтана, доктор автоматически поддернул брюки на коле­нях, чтобы не нарушить совершенство стрелок.

 – Я обсуждал результаты твоих анализов с одним из моих коллег. Его мнение совпадает с моим. Конечно, ты можешь проконсультироваться и в другом месте…

 – Нет. – Всегда равнодушный к бренди, Нэтан глотнул крепкую жидкость и почувствовал разливающееся по телу тепло. – Я уверен, что вы ничего не упустили.

 – Надеюсь. Но кое-что мне все-таки неясно. То есть попро­сту я не понимаю тебя. Компьютерная томограмма и результаты сканирования мозга в абсолютной норме. Медицинский ос­мотр, анализы крови и тому подобное только подтвердили, что ты – нормальный тридцатилетний мужчина с отличным здоро­вьем и в отличной физической форме. Думаю, пришло время объяснить, почему ты почувствовал необходимость подвергнуть себя столь интенсивному обследованию.

 – Я хотел удостовериться, что у меня нет никаких аномалий. Видите ли, я боялся, что страдаю провалами памяти.

 – Ты обнаружил потерю времени?

 – Нет. Да как я мог бы это узнать? Но есть вероятность, что я временно отключался и что-то делал в это время. Вы, кажется, называете такое состояние «реакцией бегства».

 Кауфман поджал губы. Слишком долго он знал Нэтана, чтобы считать его паникером.

 – У тебя есть доказательства? Ты обнаруживал себя в каких-то местах и не помнил, как туда попал?

 – Нет. Нет, такого не было… – Нэтан позволил себе немного расслабиться, поддаться чувству облегчения. – Так, значит, я в полном порядке? Физически.

 – Ты в отличной, даже завидной физической форме. Твое эмоциональное состояние – это другой вопрос. У тебя был ужасный год, Нэтан. Потеря семьи, развод… Столько потерь и изменений не проходит бесследно. Мне самому не хватает Дейвида и Бет. Твои родители были мне очень дороги.

 – Я знаю.

 Нэтан в упор взглянул в темные магнетические глаза и поду­мал: «А вы что-нибудь знали? Хотя бы подозревали?» Но лицо Кауфмана выражало лишь сочувствие и печаль.

 – И Кайл… – Кауфман глубоко вздохнул. – Такой моло­дой. Его смерть совершенно противоестественна.

 – У меня было время, чтобы привыкнуть, примириться со смертью родителей, – сказал Нэтан и подумал, что иногда даже благодарит за это бога. – Что касается Кайла, в последнее вре­мя мы не были близки. Смерть родителей ничего не изменила в наших отношениях.

 – И ты чувствуешь себя виноватым в том, что не скорбишь о нем так, как о родителях?

 – Возможно. – Нэтан отставил бокал, потер ладонями ли­цо. – Я не знаю точно, откуда это чувство вины. Доктор Кауф­ман, вы дружили с моим отцом тридцать лет, вы знали его еще до моего рождения.

 – И твою мать, – Кауфман улыбнулся. – Как мужчина, переживший три развода, я всегда восхищался их преданностью друг другу и семье. Вы были чудесной семьей, Нэтан. Я наде­юсь, ты сможешь найти утешение в воспоминаниях.

 В этом-то суть проблемы, подумал Нэтан с упавшим серд­цем. Никогда больше не сможет он найти утешение в воспоми­наниях.

 – Скажите мне, доктор, что могло бы заставить мужчину – нормального на вид мужчину, живущего совершенно нормаль­ной жизнью, – спланировать и совершить отвратительный по­ступок? Преступление? – Грудь сдавило, сердце билось слиш­ком сильно, слишком гулко. Нэтан снова схватил бокал, хотя не испытывал никакого желания выпить. – Безумие? Болезнь. Или какая-то физическая причина?

 – Нэтан, я ничего не могу сказать на основании таких общих рассуждений. Ты полагаешь, что твой отец совершил… нечто противозаконное – К сожалению, я совершенно точно знаю, что он это совер­шил. – Не дав Кауфману заговорить, Нэтан затряс головой и снова заметался по комнате. – Но пока я не имею права расска­зать вам обо всем. Сначала я должен поговорить… с другими людьми.

 – Нэтан, Дейвид Делами был преданным другом, нежным мужем и любящим отцом. В этом ты можешь быть твердо уверен.

 – Я потерял уверенность в этом через месяц после его смер­ти. – В глазах Нэтана отразилось отчаяние. – Я похоронил его, доктор Кауфман. Его и мою мать. И я очень хотел бы похоронить остальное! Но не могу – пока не уверен, что это не повторится.

 Кауфман подался вперед. Он изучал здоровье людей полвека и знал, что исцеление тела или мозга невозможно без исцеления души.

 – Что бы он ни сделал, мальчик, ты не можешь взять ответ­ственность на себя.

 – А кто может? Кто еще возьмет? Я единственный остался.

 – Нэтан, – Кауфман вздохнул. – Ты был интересным, умным ребенком, и ты стал талантливым, умным мужчиной. Пока ты рос, я слишком часто видел, как ты взваливаешь на себя чужую ношу, чужую ответственность. Когда Кайл шалил, со­вершал что-нибудь недозволенное, ты брал на себя его грехи, очевидно, считая, что так для него лучше. А это не всегда бывает лучше, Нэтан. Не совершай эту ошибку сейчас, не бери на себя от­ветственность за то, что не можешь ни изменить, ни исправить.

 – Я говорил себе это последние несколько месяцев: «Оставь. Забудь. Живи собственной жизнью». Я решил не ворошить про­шлое, попробовать сосредоточиться на настоящем и строить планы на будущее. Но в моей жизни появилась женщина…

 – А… – Кауфман расслабился и откинулся на спинку кресла.

 – Я люблю ее.

 – Я счастлив слышать это и с удовольствием познакомился бы с ней. Она проводила отпуск на том острове, куда ты уехал?

 – Не совсем так. Ее семья живет там. У нее… она переживает собственные трудности. Вообще-то я познакомился с ней, когда мы были детьми. Но стоило мне увидеть ее снова… ну, проще говоря, нас потянуло друг к другу. Я не смог предотвратить это. – Он отошел к окну, уставился на густую зелень Центрального парка. – А, наверное, должен был.

 – Почему ты отказываешь себе в счастье?

 – Видите ли, существуют обстоятельства, о которых она не знает, Но которые наверняка сильно повлияют на нее. Если я расскажу ей, она станет презирать меня. Хуже того, я не знаю, как это на ней отразится в эмоциональном плане. – Поскольку парк заставлял его вспоминать о лесах острова, он отвернулся от окна. – Что было бы лучше для нее: продолжать верить в то, что причиняет ей боль, но не является правдой, или узнать правду и испытать новую боль, которую она, возможно, не вы­несет? Если я расскажу, я потеряю ее. Но не знаю, смогу ли жить в мире с самим собой, если не расскажу.

 – Она любит тебя?

 – Начинает любить. И думаю, если я все оставлю как есть, – полюбит. – Легкая улыбка скользнула по его губам. – Ей бы очень не понравилось, что я говорю об этом как о чем-то неиз­бежном. Она привыкла контролировать ситуацию.

 Голос Нэтана снова потеплел, и Кауфман признался себе, что этот мальчик всегда был его любимцем. Даже среди его соб­ственных внуков.

 – А, независимая женщина! Это всегда интереснее… и на­много труднее.

 – Безусловно, у нее нелегкий характер. Она сильная, даже когда обижена, а ее достаточно часто обижают. Она построила вокруг себя раковину, но в последнее время я наблюдал, как эта раковина трескается, раскрывается. Вероятно, я даже помог этому случиться. А внутри этой раковины – нежная, уязвимая душа. К тому же она очень талантлива.

 – Ты ни слова не сказал о ее внешности.

 Кауфман всегда считал красоту главным фактором. Погоня за внешней привлекательностью когда-то втянула его в три пылких скоропалительных брака, за которыми последовали три прохладных, равнодушных развода. Но он сознавал, что для долгих, часто сложных отношений необходимо нечто большее.

 – Она прекрасна, – просто сказал Нэтан. – Правда, пред­почитает быть незаметной, но это невозможно. Джо не доверяет красоте. Она верит в компетентность. И честность. – Нэтан ус­тавился в почти нетронутый стакан. – Я просто не знаю, что де­лать.

 – Правда восхитительна, но не всегда является единствен­ным и правильным решением. Я не могу ничего посоветовать тебе, но я всегда верил, что любовь, настоящая любовь, не про­ходит. Вероятно, ты должен спросить себя, что будет милосерд­нее: сказать ей правду или промолчать.

 – Если я промолчу, она никогда ничего не узнает, но фунда­мент наших отношений с самого начала будет с трещиной. Док­тор Кауфман, я – единственный человек на земле, который мог бы рассказать ей обо всем. – Нэтан поднял глаза, в которых за­стыла боль. – Я единственный, кто остался!

 Брайан сказал, что Нэтан вернется на остров через пару дней. Когда он не приехал на третий, Джо убедила себя, что это не имеет для нее никакого значения. Вряд ли есть смысл сидеть и ждать, что он переплывет через пролив и похитит ее, как пират.

 На четвертый день у нее глаза были на мокром месте, и она презирала себя за то, что два раза ходила к парому, надеясь уви­деть его.

 К концу недели она пришла в ярость и в основном занима­лась тем, что кидалась на каждого, кто осмеливался заговорить с ней. Ради восстановления мира в семье Кейт решилась войти в логово зверя – то есть в комнату Джо, – куда та удалилась ханд­рить после очередной бурной стычки с Лекси.

 – Почему ты прячешься в доме в такое чудесное утро, черт побери?

 Кейт решительно направилась к окнам и подняла опущен­ные Джо шторы. В комнату ворвался яркий солнечный свет.

 – Наслаждаюсь уединением. Если ты пришла убеждать меня извиниться перед Лекси, то попусту теряешь время.

 – Можешь сражаться с Лекси сколько хочешь. Тут нет ниче­го нового, и меня это не касается. – Кейт уперла руки в бока. – Но следи за своим тоном, когда разговариваешь со мной, девочка.

 – Прошу прощения, – холодно заметила Джо, – но это моя комната.

 – Мне плевать даже, если бы ты сидела на вершине собст­венной горы! Никто не смог бы упрекнуть меня в недостатке терпения в последние несколько дней, но хватит бродить как во сне и огрызаться на всех.

 – Тогда мне стоит подумать о возвращении домой?

 – Это тебе решать, – нахмурилась Кейт. – Если хочешь со­вершить очередную глупость – пожалуйста. Ох, Джо Эллен, встряхнись! Мужчина уехал всего неделю назад, и он непремен­но вернется.

 Джо стиснула зубы.

 – Не понимаю, о ком ты говоришь.

 Не успела она закончить фразу, как Кейт фыркнула:

 – Не думай, что сможешь обмануть меня. У меня больше опыта. – Кейт присела рядом с Джо, растянувшейся на кровати под предлогом отбора фотографий для своей книги. – Слепому видно, что Нэтан Делани расшевелил тебя. И, похоже, это луч­шее, что случилось с тобой за много лет.

 – Ничего подобного! Я и не думаю о нем.

 – Именно поэтому киснешь в своей комнате и бросаешься на всех? Я нисколько не удивилась бы, узнав, что он уехал, что­бы подтолкнуть тебя.

 Об этом Джо как-то не думала и сейчас почувствовала, как закипает ее кровь.

 – В таком случае он очень сильно ошибся в своих расчетах! Внезапный отъезд без всяких объяснений – вряд ли подходя­щий способ завоевать мою любовь.

 – Но, судя по всему, ты очень хочешь, чтобы он узнал, как сильно ты тосковала во время его отсутствия. – Увидев, что на щеках Джо вспыхнул гневный румянец, Кейт усмехнулась. – А если станешь продолжать в том же духе, многие будут счас­тливы рассказать ему об этом. Я бы не хотела, чтобы ты достави­ла ему подобное удовольствие.

 – Я ни за что не доставлю ему такого удовольствия! Конечно, если он все-таки решит вернуться.

 Кейт похлопала Джо по колену.

 – Вот и правильно. Так ему и надо. Почувствовав ловушку, Джо прищурилась.

 – Мне казалось, он тебе нравится.

 – Нравится. Очень нравится. Но это не мешает мне считать, что он заслуживает хорошего пинка под зад. Ведь он сделал тебя несчастной. И ты меня сильно разочаровала бы, если бы не за­ставила его заплатить за это. Так что вставай, – приказала Кейт, поднимаясь. – Займись своими делами. Возьми фотоап­парат, пойди погуляй… А когда он вернется, то увидит, что твоя жизнь продолжается и без него.

 – Ты права. Совершенно права. Я позвоню издателю и дам разрешение на последние фотографии. А потом пойду фото­графировать. У меня есть несколько идей для нового альбома.

 Кейт с улыбкой смотрела, как Джо выползает из кровати и надевает туфли.

 – Замечательно. Ты включишь в него фотографии острова?

 – Весь альбом будет посвящен острову. Только на этот раз – людям. Лицам. Теперь никто не обвинит меня в том, что я оди­нока или прячусь за объективом. Я докажу, что могу быть доста­точно разнообразной.

 – Конечно, милая. Я ухожу, чтобы не мешать тебе. С трудом скрывая торжество, Кейт вышла из комнаты. Воз­можно, теперь они все обретут хоть какой-то покой.

 Возбуждение подгоняло Джо весь тот день и следующий тоже. Возбуждение, вызванное новым честолюбивым замыс­лом. Впервые за всю свою карьеру она с энтузиазмом охотилась за лицами, изучала и анализировала их.

 Ее восхищало то, как сверкают глаза Джифа из-под козырька кепки, как его рука сжимает молоток. Она мучила Брайана в кухне, добиваясь нужного выражения, нужной позы, и исполь­зовала угрозы, если не помогало обаяние.

 С Лекси все оказалось просто: она готова была позировать бесконечно. Но любимым снимком Джо оставался тот, где Джиф схватил Лекси в объятия на краю сада и у обоих были до идиотизма счастливые лица.

 Она даже увязалась за отцом на солончаки, молчанием усы­пила его бдительность и поймала выражение тихой задумчивос­ти на его лице.

 – Убери эту штуковину! – Сэм смутился и раздраженно свел брови, когда Джо снова нацелила на него камеру. – Беги, поиг­рай где-нибудь в другом месте.

 – Это давно перестало быть игрой – с тех пор, как мне нача­ли платить. Повернись чуть вправо и смотри на воду. Он не пошевелился.

 – Не помню, чтобы раньше ты была такой надоедливой.

 – Должна сообщить тебе, что я очень известный фотограф. Обычно люди бывают просто счастливы, когда я нацеливаю на них объектив. – Она быстро щелкнула, когда слабая улыбка скривила уголки его рта. – Папа, ты так красив и так уверен в себе… Настоящий хозяин!

 – Если ты настолько знаменита, почему же тебе приходится льстить, чтобы заполучить фотографию? Джо рассмеялась и опустила камеру.

 – Но это истинная правда. Ты действительно красив. Когда я фотографировала Элси Пендлтон, она спрашивала о тебе не­сколько раз.

 – Элси Пендлтон ищет второго мужа с того самого момента, как бросила горсть земли на гроб первого. Но меня она точно не получит.

 – От имени всей семьи выношу тебе благодарность. Его губы снова задрожали, он покачал головой, удивляясь собственной реакции.

 – Ты что-то очень веселая сегодня.

 – Разве тебе не нравится такая перемена? Признаться, я сама от себя устала. – Джо присела на корточки, чтобы поме­нять объектив. – И решила, что необходимо выбираться из деп­рессии. Вероятно, приезд сюда был мне совершенно необходим. Я увидела все другими глазами – включая самое себя. И осоз­нала, что если я не чувствовала себя любимой, то, вероятно, по­тому, что не позволяла никому любить меня.

 Джо подняла глаза и увидела, что отец пристально смотрит на нее – внимательно вглядывается в ее лицо. Она ощутила знакомую боль и закрыла глаза.

 – Папа, не ищи ее во мне. Перестань искать ее во мне. Мне больно, когда ты это делаешь.

 – Джо Эллен…

 – Всю свою жизнь я пыталась перестать быть похожей на нее! В колледже, когда другие девочки наряжались и прихора­шивались, я держалась в тени. Если бы я стала обращать внима­ние на свою внешность, мне пришлось бы смотреться в зеркало. И я видела бы ее – точно так же, как ты, когда смотришь на меня. – Ее глаза наполнились слезами. – Папа, что я должна сделать, чтобы ты наконец увидел меня?!

 – Я вижу. Не могу не видеть ее, но я вижу и тебя, Джо Эллен. И не смей реветь! Я совершенно теряюсь перед женскими слеза­ми. – Он сунул руки в карманы и отвернулся. – Возьми себя в руки, ты же не Лекси! Эта глупая девчонка льет слезы, стоит только косо взглянуть на нее. А не плачет, так бросается на всех. Если она в ближайшем будущем не выйдет замуж за Джифа и не остепенится, я сойду с ума!

 Джо улыбнулась сквозь слезы.

 – Ну, папочка, я не знала, что ты любишь ее настолько, что способен из-за нее сойти с ума.

 – Конечно, люблю! Она моя дочь, разве не так? – сердито сказал он и заставил себя повернуться лицом к Джо. – Как и ты.

 – Да. – Джо улыбнулась, и боль оставила ее. – Как и я.

 

 Когда свет перестал удовлетворять Джо, она заперлась в ла­боратории. Вдохновение и тут не покинуло ее. Она любила весь этот процесс: от пленки – к негативам, от негативов – к кон­тактным отпечаткам. Их она внимательно разглядывала через лупу, изучала детали, выискивала недостатки.

 Вполне возможно, из каждой дюжины отпечатков лишь один будет соответствовать ее строгим требованиям. Однако ее ве­ревка для сушки быстро наполнялась фотографиями, которые представлялись ей достойными.

 Последняя пленка оказалась непомеченной, и Джо раздра­женно покачала головой – какая небрежность! Она установила таймер, выключила свет и начала процесс проявления. Темнота успокаивала и совсем не мешала: все ее движения давно уже были доведены до автоматизма. Всякий раз ей было интересно, что она увидит на пленке. Какое мгновение сохранится навсег­да только потому, что она выбрала его?

 Джо включила красный фонарь, заливший комнату таинст­венным светом, и издала нечто среднее между испуганным вскриком и смешком, уставившись на негатив: там была она сама, абсолютно голая, раскинувшаяся на ковре Нэтана.

 – Иисусе, буду теперь знать, как не помечать пленки!

 Джо принялась внимательно изучать остальные кадры. Те, которые она сняла в бурю, выглядели многообещающе. Она поджала губы и перешла к первым снимкам – снимкам Нэтана.

 На одном – за дюнами, пересекавшими цветущий луг, высо­кими пенистыми гребнями катился океан. Приличная компози­ция, подумала она. Для любителя. Конечно, если она доведет пленку до контактных отпечатков, несомненно, найдется не­сколько значительных изъянов, но все-таки это стоит сохранить.

 Взгляд Джо снова упал на конец пленки – на ее собственное лицо. Ее собственное тело. Она потянулась за ножницами, чтобы уничтожить негативы, и внезапно остановилась. Неуже­ли она такая ханжа? Неужели она так упряма, что не удовлетво­рит свое любопытство, не посмотрит на эти снимки в нормаль­ном, а не обратном изображении?

 В конце концов, кроме нее самой, никто этого не увидит.

 Поддавшись порыву, Джо вернулась к работе. Кому какой вред, если она сделает контактные отпечатки с этой пленки? Уничтожить их она всегда успеет. После того, как внимательно рассмотрит.

 Теперь она уже не напевала под музыку, льющуюся из радио­приемника. Она чувствовала себя слишком смущенной, слиш­ком возбужденной.

 Не успел высохнуть лист, как она бросила его на монтажный стол, схватила лупу и затаила дыхание, когда образы увеличи­лись, сфокусировались.

 Она выглядела такой… чувственной! Наверное, это самое подходящее слово. Глаза полузакрыты, губы чуть изогнуты в сексуальном удовлетворении. Тело выглядит вполне зрелым – она явно вернула себе фигуру, даже не заметив. И вовсе она не плоская, как доска, у нее есть округлости.

 На следующем снимке ее глаза распахнуты, округлены от не­годования. Руки – на полпути к груди, движение остановлено чувствительной пленкой. Нельзя отрицать, что она выглядела – как это он сказал? – взъерошенной и сексуальной.

 О господи! Никогда и ни перед кем она не позволяла себе так раскрываться. Но самое ужасное – приходится признать: она хочет, чтобы это случилось снова.

 Она хочет, чтобы Нэтан касался ее, заставлял ее чувствовать себя желанной, хочет снова стать той женщиной, которую он увидел и запечатлел на пленке. Хочет позволить ему владеть ею и знать, что в ее силах завладеть им.

 Сохранив тот момент, он заставил ее взглянуть и увидеть то, что она могла бы иметь с ним. И что могла потерять без него.

 – Нэтан, ты ублюдок! Я ненавижу тебя!

 Джо быстро встала и запихнула лист глубоко в ящик. Нет, она не уничтожит эти фотографии. Она сохранит их как напо­минание. Если когда-нибудь ей снова захочется довериться мужчине, она достанет этот лист, снова изучит его и напомнит себе, как легко эти мужчины уходят.

 – Джо Эллен! – раздался за дверью голос Лекси, а затем последовал стук, резкий и громкий.

 – Я работаю.

 – Ну, это я знаю. Только, возможно, ты захочешь все бро­сить, и очень быстро. Догадайся, кто приехал на последнем па­роме!

 – Бред Питт?

 – О, я бы не возражала! Но мое известие тебе понравится больше. Только что в кухню вошел невероятно красивый Нэтан Делани собственной персоной! И он ищет тебя.

 Джо почувствовала, что сердце сейчас выпрыгнет из груди, и решительно пихнула его на место.

 – Скажи ему, что я занята.

 – Солнышко, я уже оказала ему холодный прием. Сказала, что не понимаю, почему ты должна бросить все дела и при­мчаться только потому, что буря занесла его на остров.

 Джо одобрительно кивнула. Она легко могла представить себе эту сцену: Лекси, безукоризненно исполняющая роль хо­лодной южной красавицы.

 – Я тебе очень признательна.

 – Но мне пришлось сказать ему… Да открой же, Джо! Я уста­ла разговаривать через дверь.

 Поскольку Лекси повела себя с Нэтаном именно так, как следовало, Джо повиновалась, щелкнула замком и открыла дверь.

 – И была бы тебе очень признательна, если бы ты передала ему, что я не собираюсь по его прихоти менять свой распорядок дня.

 – Так и передам. Отлично сказано. Но, Джо, он такой взъе­рошенный, такой сексуальный и к тому же явно в нетерпении. – Лекси восхищенно закатила глаза. – У меня сердце трепещет от одного взгляда на него!

 – Что за глупости?! Ты на чьей стороне?

 – На твоей, милочка, на сто процентов, – в доказательство своих слов Лекси поцеловала Джо в щеку. – Его необходимо наказать, в этом сомнения нет. И если тебе необходим совет, как это сделать, я с удовольствием подскажу парочку идей.

 – Спасибо, у меня полно своих собственных. – Джо повела плечами, пытаясь ослабить напряжение. – Скажи ему, что у меня нет никакого желания ни видеть его, ни разговаривать с ним. И что в ближайшем будущем я буду занята более важными делами.

 – Может быть, ты сама ему все это скажешь? У тебя пре­красно получается, я так не смогу. – Лекси ухмыльнулась, на­матывая прядь волос на палец. – Ладно, я спущусь и передам, а потом вернусь и расскажу тебе, что он ответил.

 – Лекси, мы не в школе.

 – Конечно. И слава богу: жизнь теперь гораздо интереснее. О, я знаю, как сильно ты злишься, Джо. – Лекси погладила се­стру по щеке. – Я бы сама шипела, как разъяренная кошка. Но только подумай, сколько наслаждения принесут его извинения! Не прощай его, пока он хорошенько не поползает на коленях. Он должен преподнести тебе по меньшей мере два букета и что-нибудь из драгоценностей.

 Джо заметила, что чувство юмора вернулось к ней.

 – Лекси, ты – расчетливая материалистка.

 – И горжусь этим, солнышко! Слушайся свою младшую се­стренку – и станешь хозяйкой этого мужчины. Ну, думаю, он уже созрел для следующей оплеухи. – Лекси довольно потерла ладони. – Я отомщу за тебя, не волнуйся.

 Лекси умчалась, а Джо, удовлетворенная, вернулась в лабо­раторию. Она прибрала рабочий стол, переставила бутылки с химикатами, подумала и вернула их на первоначальные пози­ции. Затем обследовала свои ногти и решила, что Лекси пора сделать ей маникюр.

 Услышав шаги, она повернулась к двери, приготовившись выслушать отчет сестры, однако дверной проем заполнила фи­гура Нэтана, и его гнев явно не уступал ее ярости.

 – Ты должна пойти со мной! – Он сказал это резко, судя по всему, вовсе не собираясь оправдываться.

 – Кажется, тебе сообщили, что я занята? И в эту комнату тебя не приглашали!

 – Побереги силы, Скарлетт.

 Он схватил ее за руку, и тогда Джо, размахнувшись, изо всех сил ударила его по лицу. Нэтан даже не отшатнулся – только прищурился и кивнул.

 – Отлично. Не получилось по-хорошему – придется по-плохому.

 Комната перевернулась вверх тормашками так быстро, что Джо даже не успела выкрикнуть ругательство, обжигавшее ей язык. Он уже почти вынес ее на плече из комнаты, когда она очухалась от шока настолько, чтобы начать борьбу.

 – Чертов янки! Убери от меня свои проклятые руки! Она заколотила его по спине, взбешенная тем, что не может размахнуться как следует.

 – Ты думала, что сможешь отделаться от меня с помощью сестры? Черта с два! – Нэтан плечом открыл дверь и стал спус­каться по узкой лестнице. – Я добирался сюда целый день, так будь любезна выслушать то, что я должен сказать!

 – Любезна?! Что знает о любезности чванливая нью-йорк­ская свинья, которая позволяет себе так обращаться с женщи­ной?! – В ограниченном пространстве лестницы ее борьба при­вела лишь к тому, что она треснулась головой о стену. – Я тебя ненавижу!

 У нее звенело в ушах и от удара, и от унижения.

 – К этому я приготовился. – Мрачный и полный решимос­ти, он втащил ее в кухню. Лекси и Брайан замерли с раскрыты­ми ртами. – Простите меня, – коротко сказал Нэтан и вынес Джо на улицу, оставляя за собой шлейф ее угроз и проклятий.

 – О! – Лекси глубоко вздохнула, прижимая ладонь к сердцу. – Брайан, разве это не самое романтичное зрелище, какое ты видел в своей жизни?

 – Вздор! – Брайан поставил на стол пирог, только что выну­тый из духовки. – Ничего романтичного здесь нет: она раздерет его физиономию в клочья при первой же возможности.

 – Много ты понимаешь в романтике! – Лекси облокотилась о стол. – Ставлю двадцать долларов на то, что он затащит ее в постель в течение часа.

 Брайан услышал, как Джо визжит что-то насчет кастрации некоего янки, и кивнул.

 – Идет, дорогая.

 Джип скрипел на посыпанной ракушками дороге. Тишина в салоне готова была вот-вот взорваться, но Джо решила, что не доставит Нэтану удовольствия: не выпрыгнет на ходу и не убе­жит, когда он остановит машину.

 – Не так я хотел встретиться, – пробормотал Нэтан. – Мне действительно необходимо поговорить с тобой. Это важно. Не­удачное ты выбрала время для женских капризов.

 Игнорируя ее тихое предупреждающее шипение, он все глуб­же копал себе могилу.

 – Я не возражаю против драки. Пожалуй, при нормальных обстоятельствах я бы подрался и без правил. Это хорошо снима­ет напряжение. Но сейчас обстоятельства ненормальные, и твое высокомерие только усугубляет и без того неприятную ситуацию.

 – Так, значит, я во всем виновата?! – Джо шумно втянула воздух, когда он резко остановил джип у коттеджа.

 – Джо, вина здесь ни при чем. Дело в том…

 Он резко замолчал: когда приходится обороняться – не до слов. Она не впилась в него зубами, не обрушила на него новые обвинения. Она просто набросилась на него, сжав кулаки, и первые несколько ударов захватили его врасплох.

 – Джо, да перестань ты!

 Как бы он хотел посмеяться над ними обоими. Как бы хотел притянуть ее поближе, сжать эти ловкие, сильные руки и за­крыть рот поцелуем…

 Но, почувствовав кровь на губе, Нэтан понял, что дело се­рьезное. Когда ему наконец удалось прижать ее к сиденью, оба они тяжело дышали.

 – Ты прекратишь? Ты можешь хоть чуть-чуть взять себя в руки и перестать превращать мои мозги в кровавое месиво? – Он ловко увернулся от ее взметнувшегося колена, которое вполне могло оставить его инвалидом. – Я не хочу причинить тебе боль!

 – И очень жаль, поскольку я хочу причинить тебе боль! Я хо­чу, чтобы ты хромал до конца жизни за то, что так обошелся со мной!

 – Прости меня. – Он прижался лбом к ее лбу и постарался дышать нормально. – Прости меня, Джо.

 Но она не желала смягчаться, не желала признавать, что ее сердце забилось быстрее, что ей стало не по себе от отчаяния, прозвучавшего в его голосе.

 – Ты даже не знаешь, за что просишь прощения!

 – Я-то знаю, а ты – нет. – Он чуть отстранился и посмотрел ей в глаза. – Пожалуйста, войдем в дом. Я должен многое ска­зать тебе. Как бы я хотел, чтобы мне не пришлось этого гово­рить! После того, как я все скажу, можешь избить меня до смер­ти. Я и пальцем не пошевелю, чтобы остановить тебя. Клянусь.

 Что-то здесь не так… Гнев Джо быстро превратился в страх.

 Но прежде, чем ее воображение сорвалось с цепи, она холодно сказала:

 – Справедливо. Я войду, и ты скажешь то, что должен ска­зать. Но потом, Нэтан, между нами все будет кончено. Потому что я твердо решила: никто от меня больше не уйдет, – тихо до­бавила она дрожащим голосом. – Никто и никогда.

 Его сердце упало, но он молча повел ее в дом и зажег свет.

 – Я бы хотел, чтобы ты села.

 – Я не собираюсь сидеть, и меня не интересуют твои жела­ния! Как ты мог так уехать?! – Она нападала, но при этом об­хватила себя руками, словно защищаясь. – Как ты мог просто взять и уйти, не сказав ни слова? И не дать знать о себе, хотя прекрасно понимал, что я чувствую. Если ты устал от меня, то мог хотя бы проявить элементарную вежливость!

 – Устал от тебя? Боже милостивый, Джо! За эти восемь дней не было ни минуты, чтобы я не думал о тебе, не хотел тебя.

 – Ты считаешь меня настолько глупой, чтобы поверить в такую ложь? Или ты полагаешь, что я настолько нуждаюсь в тебе? Если бы ты думал обо мне, хотел меня, ты бы не отвернул­ся, как будто все, что было между нами, не имело для тебя зна­чения!

 – Если бы мне было все равно, если бы это не значило для меня больше, чем все остальное в жизни, я мог бы остаться. И мы избежали бы этого разговора.

 – Ты причинил мне боль, ты унизил меня, ты…

 – Я люблю тебя.

 Она резко отшатнулась, словно желая избежать удара.

 – Ты ожидаешь, что у меня подкосятся ноги? Ты думаешь, что достаточно сказать это и я брошусь в твои объятия?

 – Нет. И я бы, наверное, не любила тебя, если бы не знал, что ты будешь реагировать на все это именно так. – Он подошел к ней и, не удержавшись, коснулся ее – всего лишь легко дотро­нулся кончиками пальцев до плеч. – Но я действительно люб­лю тебя, Джо Эллен. Может быть, всегда любил. Может быть, та семилетняя девочка спасла меня, загородив от всего остально­го… Я не знаю. Но мне необходимо, чтобы ты верила мне, иначе в том, что я сейчас скажу, не будет смысла.

 Она смотрела в его глаза, и теперь ее колени дрожали.

 – Ты действительно говоришь серьезно?

 – Достаточно серьезно, чтобы отдать мое прошлое, настоя­щее и будущее в твои руки. – Он на мгновение взял ее ладони в свои, но тут же отпустил. – Я ездил в Нью-Йорк. К другу семьи, нейрохирургу. Я хотел, чтобы он сделал мне кое-какие анализы и обследования.

 – Обследования? Какие… О господи! – Джо показалось, что ее кулаком ударили в самое сердце. – Ты болен? Почему нейро­хирург? Что у тебя? Опухоль?! – Кровь в ее венах превращалась в лед. – Но тебя можно вылечить! Ты можешь…

 – Джо, я не болен. Нет ни опухоли, ничего подобного. Но я должен был в этом убедиться.

 Она снова обхватила себя руками за плечи.

 – Я не понимаю. Почему ты ездил в Нью-Йорк исследовать мозг, если с тобой все в порядке?

 – Я сказал, что должен был удостовериться. Я думал, что, возможно, страдаю провалами памяти или расхаживаю во сне. И что, возможно, я убил Сьюзен Питерс.

 Не сводя глаз с Нэтана, Джо осторожно опустилась на подло­котник кресла, вцепившись рукой в спинку.

 – Почему тебе вообще пришла в голову такая безумная мысль?

 – Потому что ее задушили здесь, на острове. Потому что ее тело спрятали. Потому что ее муж, ее семья, ее друзья до конца дней могли не узнать, что с ней случилось.

 – Прекрати! – Джо не могла дышать и с трудом сдерживала желание зажать уши. Ее сердце забилось слишком быстро, голо­ва закружилась, кожа стала влажной. Она узнала эти признаки: паника, сжавшаяся, как пружина, коварно ждала малейшего предлога, чтобы вцепиться в нее. – Я не желаю ничего больше слышать об этом!

 – Я и сам не хотел бы больше ничего тебе говорить. Но ни у тебя, ни у меня нет выбора. – Он взял себя в руки, понимая, что должен смотреть в глаза не только своему страху – он должен смотреть в глаза Джо. – Мой отец убил твою мать.

 – Это безумие, Нэтан. – Она хотела подняться, убежать, но не могла пошевелиться. – И это жестоко…

 – И то, и другое. И еще это правда. Двадцать лет назад мой отец лишил жизни твою мать.

 – Нет! Твой отец – мистер Дейвид – был добрым, он был моим другом! Ты сошел с ума, Нэтан. Моя мать сбежала! – Ее голос задрожал и сорвался на крик. – Она просто сбежала.

 – Она не покидала острова. Он… он положил ее тело в боло­то. Похоронил ее в соляном болоте.

 – Зачем ты говоришь это? Почему ты это делаешь?

 – Потому что это правда, а я и так слишком долго тянул. – Нэтан заставил себя сказать остальное и покончить с этим, пока она сидела с закрытыми глазами, яростно тряся головой. – Он планировал это с той самой минуты, как увидел ее в то лето.

 – Нет! Нет, остановись!

 – Я не могу остановить то, что уже случилось. Он сохранил дневник и… улики в банковском сейфе. Я нашел их после смер­ти его и матери.

 – Ты нашел?.. – Слезы текли из-под ее ресниц. Она крепко обхватила себя руками и закачалась. – И ты приехал сюда?!

 – Я приехал, чтобы посмотреть в лицо реальности, попы­таться вспомнить, каким было то лето. Каким был он… тогда. И по­пытаться решить, оставить все это похороненным или расска­зать твоей семье о том, что сделал мой отец.

 Знакомая паника охватила ее, загрохотала в голове, вспенила кровь.

 – Ты знал! Ты все это знал и вернулся сюда! Ты затащил меня в постель, зная это… – Джо вскочила, и все вокруг нее за­вертелось. – Ты был во мне! – Ярость пронзила ее, и она изо всех сил ударила его по лицу. – Я впустила тебя в себя! – Она ударила его снова. – Ты понимаешь, что я теперь чувствую?

 Нэтан не защищался, не уклонялся от ударов. Он знал, что она будет смотреть на него именно так: с ненавистью, отвращени­ем и страхом. И теперь ему оставалось лишь принимать все это.

 – Мне не хватило мужества отказаться. А мой отец… он был моим отцом.

 – Он убил ее, отнял ее у нас! И все эти годы…

 – Джо, я узнал только после его смерти. Я знаю, что ты чув­ствуешь сейчас…

 – Ты не можешь знать. – Теперь она била его словами. Она хотела причинить ему боль, заставить его страдать. – Я не же­лаю оставаться здесь. Я не могу смотреть на тебя. Нет! – Она отшатнулась, сжав кулаки, когда он потянулся к ней. – Не при­касайся ко мне. Мне хочется убить тебя за то, что ты раньше прикасался ко мне. Ублюдок! Не смей подходить близко ко мне и к моей семье!

 Когда она выскочила за дверь и побежала, как безумная, Нэтан не попытался остановить ее. Не мог. Но он последовал за нею, не выпуская ее из виду: раз ему не осталось ничего другого, он хотел проследить, что она благополучно добралась до «При­юта».

 Но Джо мчалась не к «Приюту».

 

 Она не могла вернуться домой. Она бы этого не вынесла. Ей было трудно дышать, она почти ничего не различала вокруг. Ей хотелось просто упасть на землю, свернуться калачиком и плакать, пока горе не покинет душу и тело. Но она боялась, что ни­когда не сможет найти в себе силы подняться…

 Поэтому Джо бежала, не думая о направлении, о цели. Бежа­ла через лес, через темноту, и безобразные картины мелькали в ее мозгу.

 Фотография матери. Глаза, в которых застыли страх и боль. Широко открытый в крике рот.

 Боль ножом пронзила ее. Джо схватилась за грудь, застонала, но продолжала бежать.

 Она вырвалась на пляж к бушующему океану. Воздух с ши­пением вырывался из ее легких. Она упала, ободрав ладони и колени, но сразу вскочила на ноги и, спотыкаясь, помчалась дальше. Она знала одно: необходимо бежать – бежать от боли, от этого ужасного, неистового горя…

 Она услышала, что кто-то зовет ее, услышала топот ног по песку за спиной и чуть не упала снова, но выпрямилась и обер­нулась, готовая к драке.

 – Джо, милая, что случилось? – Закутанная в халат, с мок­рыми после душа волосами, к ней спешила Керби. – Я была на террасе и увидела тебя…

 – Не прикасайся ко мне!

 – Хорошо. – Керби инстинктивно понизила голос, поста­ралась говорить мягче. – Почему бы тебе не подняться ко мне? Ты поранилась. У тебя ладони кровоточат.

 – Я… – Джо в замешательстве опустила взгляд, увидела ца­рапины и струйки крови на ладонях. – Я упала.

 – Я знаю. Я видела. Пойдем. Я промою твои ссадины.

 – Не надо… все в порядке. – Она не чувствовала боли, она вообще ничего не чувствовала. Только ноги дрожали, и ужасно кружилась голова. – Керби, он убил мою маму! Ее больше нет, она мертва…

 Керби осторожно подошла ближе и обвила рукой талию Джо, чтобы поддержать ее.

 – Пойдем со мной. Пойдем ко мне.

 Джо не стала противиться, и Керби повела ее по пляжу. Ог­лянувшись, она увидела в лунном свете Нэтана, стоявшего в не­скольких метрах позади них. На мгновение их глаза встрети­лись. Потом он повернулся и исчез в темноте.

 – Мне плохо… – прошептала Джо.

 Тошнота возвращалась, крохотные иголки кололи все тело.

 – Все пройдет. Тебе необходимо полежать. Обопрись на меня, и мы войдем в дом.

 – Он убил ее… Нэтан знал… Он сказал мне…

 Теперь ей казалось, что она плывет: плывет вверх по лестни­це, плывет через дверь коттеджа. Керби молча помогла дрожа­щей Джо лечь на постель, накрыла ее легким одеялом.

 – Дыши медленно, – приказала она. – Сосредоточься на дыхании. Я на минуту выйду в другую комнату и принесу что-нибудь. Тебе станет легче.

 – Мне ничего не нужно! – Новая, волна паники сотрясла Джо, и она крепко вцепилась в руку Керби. – Никаких успоко­ительных. Я справлюсь сама. Я должна справиться. Я смогу.

 – Конечно, сможешь. – Керби присела на кровать и взяла Джо за запястье, чтобы проверить пульс. – Ты готова расска­зать мне, что случилось?

 – Я должна кому-то рассказать! Я пока не могу сказать семье. Не могу найти сил, чтобы сделать это. Я даже не знаю, что чувствовать…

 Пульс замедлялся, зрачки Джо постепенно возвращались в норму.

 – Джо, что Нэтан сказал тебе?

 Джо уставилась в потолок: ей было тяжело смотреть на Керби.

 – Он сказал мне, что его отец убил мою мать.

 – Боже праведный! – Керби в ужасе поднесла ладонь Джо к своей щеке. – Как это случилось?

 – Я не знаю. Я ничего не знаю. Я не могла слушать. Он ска­зал, что его отец убил ее, что он вел дневник. Нэтан нашел днев­ник и приехал сюда. Я спала с ним! – Слезы заструились из ее глаз. – Я спала с сыном убийцы моей матери!

 Керби понимала, что сейчас ей необходима вся ее выдержка. Одно неверное слово, неверный тон – и Джо сломается у нее на руках.

 – Джо, ты спала с человеком, которого полюбила. И кото­рый любит тебя.

 – Но он все знал! Он вернулся сюда, зная, что сделал его отец!

 – И ему было ужасно тяжело.

 – Как ты можешь так говорить?! – Джо в бешенстве вскочи­ла на постели. – Тяжело? Ему?

 – И это был мужественный поступок, – тихо сказала Керби. – Джо, сколько ему было лет, когда умерла твоя мать?

 – Какое это имеет значение?..

 – Девять или десять, я думаю? Совсем маленький мальчик. Ты собираешься обвинять маленького мальчика?

 – Нет. Конечно, нет. Но он уже не маленький мальчик. А его отец…

 – Отец Нэтана. Не Нэтан. Джо всхлипнула.

 – Он отнял ее у меня.

 – Я знаю. Мне очень жаль. – Керби прижала к себе Джо. – Мне так жаль!

 Джо зарыдала, но Керби знала, что эта буря – только начало.

 

 Прошел час, прежде чем Джо снова обрела способность ду­мать. Маленькими глотками она пила горячий сладкий чай, приготовленный Керби. Тошнотворная паника растаяла, оста­лась лишь глубокая печаль. И в эту минуту печаль казалась почти такой же успокаивающей, как чай.

 – Я знала, что она мертва. Где-то в глубине души я всегда знала. С того самого момента, как это случилось. Она снилась мне. Став старше, я отталкивала эти сны, но они всегда возвра­щались. И становились все отчетливее.

 – Ты любила ее. И теперь, как ни ужасна правда, ты знаешь, что она не бросила тебя.

 – Пока я не могу найти в этом утешения… Господи, я хотела причинить Нэтану боль, ранить его. Физически, эмоционально. И я это сделала. А ведь ему и без того было больно…

 – Джо, это совершенно нормальная реакция. Тебе необхо­димо дать себе передышку.

 – Я стараюсь Я чуть не сорвалась снова. И сорвалась бы, если бы тебя там не было.

 – Но я была. – Керби сжала руку Джо. – И ты сильнее, чем думаешь. У тебя хватит сил пройти через это.

 – Должно хватить. – Джо сделала еще глоток, затем реши­тельно отставила чашку. – И я должна вернуться к Нэтану.

 – Сегодня ты ничего никому не должна. Отдохни немного.

 – Нет. Я ведь так и не спросила, почему и как это случи­лось… – Джо закрыла глаза. – А я должна получить отве­ты. Я не смогу жить, пока не получу ответы. Когда я вернусь к семье, я должна знать все.

 – Ты могла бы вернуться домой сейчас. Я пойду с тобой. Вы зададите ему эти вопросы вместе. Потом.

 – Нет, я должна это сделать одна. Керби, для меня это сей­час важнее, чем для всех остальных. – Голова раскалывалась, кровь яростно стучала в висках. Когда Джо открыла глаза, они показались Керби необыкновенно темными на мертвенно-блед­ном лице. – Я люблю мужчину, отец которого убил мою мать!

 Керби проводила Джо к коттеджу Нэтана и оставила ее там. Сквозь сетчатую дверь Джо увидела его силуэт. Придется ли им сделать в жизни что-либо более трудное, чем встретиться сейчас с прошлым и друг с другом? – подумала она.

 Когда Джо поднялась по лестнице, Нэтан молча открыл дверь и отступил, пропуская ее в дом. Он не предполагал, что когда-либо снова увидит ее, и не знал сейчас, что страшнее: смириться с потерей или видеть ее вот такой – бледной и убитой горем.

 – Мне необходимо спросить тебя… мне необходимо знать.

 – Я расскажу все, что знаю.

 Джо потерла ладони. Легкая боль от ссадин помогла ей со­средоточиться.

 – Они… у них была связь?

 – Нет. – Нэтан хотел отвернуться, но заставил себя смот­реть в ее полные боли глаза. – Ничего подобного. Даже в своем дневнике он написал, что она была предана своей семье. Своим детям. Своему мужу. Джо…

 – Но он… хотел ее? Может быть, она сопротивлялась, боро­лась, и произошел несчастный случай? – взмолилась Джо дро­жащим голосом. – Это был несчастный случай?

 – Нет. Господи! – «Ужасно, – подумал Нэтан, – и с каждой секундой становится все ужаснее». – Все было запланировано. Он знал ее привычки. Изучил их. Она обычно гуляла ночью в саду…

 – Да, она любила ночные цветы. – Джо вспомнила сон, ко­торый видела в ту ночь, когда они нашли Сьюзен Питерс. – Особенно белые цветы. Она называла ночь своим ни с чем не сравнимым временем…

 – Он тщательно готовился, – продолжал Нэтан. – Он под­мешал снотворное в вино моей матери, чтобы она… чтобы она не знала о его отсутствии. Все, что он делал, шаг за шагом, он описывал в своем дневнике. Он написал, что ждал Аннабелл на краю леса к западу от дома. – Собственные слова убивали его, убийственно было смотреть в глаза Джо и говорить то, что он говорил. – Он ударил ее, а когда она потеряла сознание, унес в лес. Он все приготовил! Расставил лампы, штатив… Это не был несчастный случай. Все было спланировано. Обдумано. Все это было преднамеренным.

 – Но почему?! – Джо больше не могла стоять. На негнущих­ся, онемевших ногах она доковыляла до кресла. – Я помню его. Он был добр ко мне. И терпелив. Папа ходил с ним на рыбалку. А мама часто пекла ореховый торт, потому что он обожал его… – Джо беспомощно всхлипнула и тут же прижала пальцы ко рту. – О господи, ты хочешь заставить меня поверить, что он убил ее без всякой причины?

 – У него была цель. – Нэтан отвернулся, прошел в кухню и вытащил из буфета бутылку виски. – Но едва ли можно назвать это причиной.

 Он плеснул виски в стакан, быстро опрокинул содержимое в рот и, когда жидкость обожгла горло, подождал, пока успокоит­ся кровь.

 – Джо, я любил его. Он учил меня кататься на велосипеде и принимать крученые подачи. Он был внимательным. Куда бы он ни уезжал, он звонил домой и говорил не только с матерью, а со всеми нами. И он слушал! Не просто притворялся, что слу­шает, как это делают некоторые взрослые, думая, что ребенок не чувствует безразличия. Он был таким заботливым..

 Нэтан собрался с силами и повернулся к Джо. Его глаза горели.

 – Он приносил матери цветы без всякого повода. Я, бывало, лежал в кровати ночью и слушал, как они смеются. Мы были счастливы, и он был центром этого счастья! Теперь мне прихо­дится признавать, что не существовало никакого центра, раз он был способен на нечто чудовищное.

 – Я чувствую себя опустошенной. – Джо было трудно гово­рить, перед глазами все расплывалось. – Выскобленной изнут­ри и снаружи. Словно с меня содрали кожу. И все эти годы… – она на мгновение крепко сжала веки, – ваша жизнь спокойно продолжалась?

 – Кроме него, никто ни о чем не знал, а он был очень осмот­рителен. Да, наши жизни просто продолжались. Пока не обо­рвалась его жизнь. Пока я не просмотрел его личные бумаги и не нашел дневник и фотографии.

 – Фотографии? – Она сразу пришла в себя. – Фотографии моей матери? После ее смерти?

 Нэтан знал, что должен сказать все, хотя даже мысли об этом разрывали его мозг.

 – Он назвал это «Решающее бесповоротное мгновение».

 – О господи!

 Обрывки лекций, которые она когда-то слушала, лекций, ко­торые сама читала студентам, закружились в ее голове. Поймать решающее мгновение, предвидеть момент, когда динамика ситуа­ции достигнет кульминации, точно знать, когда щелкнуть затво­ром, чтобы сохранить тот самый яркий образ.

 – Это была его цель, – продолжал Нэтан. – Управлять, кон­тролировать, быть причиной. Вызвать и запечатлеть смерть. – Тошнота стала почти непереносимой, и он глотнул еще виски, заливая отвращение алкоголем. – Но мне кажется, что дело не только в этом. Ему было присуще некое извращение. Что-то, чего мы никогда не видели. Что-то, чего никто не видел, о чем никто не подозревал. У него были друзья, семья, успешная ка­рьера. Он любил смотреть по телевидению бейсбольные матчи и читать детективные романы. Он любил жарить мясо на вертеле, он хотел иметь внуков. – Каждое слово, каждое воспоминание разрывали его на части. – Ему нет оправдания! Абсолютно ни­какого оправдания.

 Джо шагнула к нему. Все ее чувства слились и сосредоточи­лись на одном.

 – Ты сказал, что он ее фотографировал. Ее лицо. Ее глаза. Ее тело. Обнаженное тело… Он продуманно расположил ее, тща­тельно выбрал позу. Голова склонена к левому плечу, правая рука прикрывает грудь. Так?

 – Откуда ты…

 – Я видела! – Джо закрыла глаза и резко отвернулась. Она испытала облегчение – болезненно холодное облегчение. – Я не сумасшедшая, теперь я это знаю. У меня не было галлюцинаций.

 – О чем ты говоришь?

 Джо нетерпеливо вытащила из заднего кармана сигареты, чиркнула спичкой и застыла, пристально глядя на пламя.

 – Мои руки не дрожат, – пробормотала она. – Совсем не дрожат. Я больше не сорвусь. Я справлюсь. Я больше никогда не сорвусь.

 Испугавшись, что толкнул ее за какую-то грань, Нэтан подо­шел к ней.

 – Джо Эллен!

 – Я не сумасшедшая! – Джо резко вскинула голову, но пламя к кончику сигареты поднесла спокойно. – Не бойся, у меня не будет нервного срыва, я не распадусь на кусочки. Ни­когда. Самое трудное, самое страшное – это осознать случив­шееся. А потом ты находишь ему место и просто живешь с ним. – Она выдохнула дым, не сводя глаз с исчезающей струйки. – Кто-то послал мне фотографию мамы. Одну из фотографий, ко­торые сделал твой отец.

 У Нэтана кровь застыла в жилах.

 – Это невозможно!

 – Я ее видела. Я держала ее в руках. Именно она сломала меня окончательно. Я не смогла найти ей места в своем созна­нии – тогда…

 – Ты говорила, что кто-то посылал твои портреты.

 – Да. И та фотография была среди них. В последнем конверте, который я получила в Шарлотте. А потом, когда я снова стала потихоньку функционировать, я не смогла ее найти. Тот, кто послал фотографию, пробрался в мою квартиру и забрал ее. Я думала, что у меня галлюцинации. Но это была реальность. Фотография существовала. Она существовала на самом деле!

 – Джо, я – единственный, кто мог бы послать ее тебе. Но я не посылал.

 – Где сейчас те фотографии? Где негативы?

 – Они пропали.

 – Пропали? Как?

 – Мы обнаружили их вместе с Кайлом, и он хотел все унич­тожить. Фотографии и дневник. Я отказался. Мне нужно было время, я хотел решить, что делать дальше. Мы поспорили. Он говорил, что прошло двадцать лет и нет смысла ворошить про­шлое, что могут пострадать наши карьеры. Он пришел в ярость, узнав, что я подумываю обратиться в полицию или к твоей семье. Одна эта мысль привела его в бешенство. Когда я на сле­дующее утро проснулся, его уже не было. Он уехал, забрал фо­тографии и дневник. Я не знал, где искать его. И следующее, что я услышал о нем, – это то, что он утонул. Единственный вывод, который пришел мне в голову, – он не смог жить с этим и унич­тожил все. А потом уничтожил себя…

 – Но фотографии не уничтожены. – Теперь Джо могла ду­мать очень ясно, очень спокойно. – Они существуют. Сущест­вуют точно так же, как мои портреты. Кто-то методично фото­графировал меня, следил за каждым моим шагом… Я очень по­хожа на свою мать, Нэтан. Не так уж сложно перенести на меня одержимость ею.

 – Полагаешь, я не думал об этом? Думал и пришел в ужас. Когда мы нашли Сьюзен Питерс и я понял, как именно она умерла, я решил… Джо, я один остался! Я похоронил и отца, и брата.

 – Разве ты хоронил брата?

 Нэтан замер, затем медленно покачал головой:

 – Кайл мертв.

 – Откуда ты знаешь? Только из полицейских рапортов, где написано, что он напился и упал с яхты? А что, если все не так, Нэтан? У него были фотографии, негативы, дневник…

 – Но он утонул! Он был в тот вечер очень пьян, угрюм и по­давлен. Так говорили те, кто был с ним на яхте. Его исчезнове­ние обнаружили только на следующее утро. Вся его одежда, фо­тооборудование – все осталось на яхте.

 Джо молчала, и Нэтан заходил взад-вперед по комнате.

 – Мне пришлось смириться с тем, что совершил мой отец, смириться с тем, чем он был. Теперь ты хочешь, чтобы я пове­рил в то, что мой брат жив и что он способен на все это? Пресле­довать тебя, подталкивать тебя к нервному срыву. Последовать за тобой сюда и… – Неизбежный вывод ошеломил его, он резко повернулся к ней. – Убить Сьюзен Питерс.

 – Нэтан, моя мать была задушена, не так ли?

 – Да. Господи, да.

 Джо предупредила себя, что необходимо оставаться невозму­тимой, отстраненной, и сделала следующий шаг:

 – Сьюзен Питерс была изнасилована? Нэтан закрыл глаза.

 – Да.

 – Если это был не муж…

 – Полиция не нашла никаких улик против мужа. Я проверил перед тем, как вернулся сюда. – Ему было больно продолжать, но выхода не было. – Джо Эллен, теперь полицейские собира­ются более тщательно расследовать исчезновение Джинни.

 – Джинни? – Джо почувствовала, что ужас вернулся. Хо­лодное спокойствие, охранявшее ее, растаяло. – О нет, не Джинни.

 Нэтан не мог коснуться ее, не мог ничего предложить ей. Он оставил ее одну, вышел на веранду. Перегнувшись через пери­ла, он отчаянно пытался глотнуть воздух. Когда за ним скрип­нула дверь, он заставил себя выпрямиться.

 – Нэтан, какова была цель твоего отца? Что он хотел дока­зать этими фотографиями, если никогда никому не мог пока­зать их?

 – Его притягивало совершенство. Власть. Он хотел не про­сто наблюдать и запечатлевать, но стать частью образа. Создать его. Совершенная женщина, совершенное преступление, совер­шенный образ… Он считал Аннабелл красивой, умной, очаро­вательной. Она была достойна.

 Нэтан следил, как один за другим зажигаются в темноте свет­лячки, и собирался с силами, чтобы продолжать.

 – Я должен был рассказать вам обо всем, как только приехал сюда. Но говорил себе, что мне необходимо время. Время, чтобы постараться понять. Я оправдывался перед собой тем, что вы все смирились с ложью, а правда будет только хуже. Потом я молчал, потому что хотел тебя. Я нашел своему молчанию логи­ческое обоснование: тебе плохо, ты страдаешь; можно подо­ждать, пока ты станешь доверять мне. Пока влюбишься в меня…

 Джо молча стояла за его спиной. Пальцы Нэтана, сжимав­шие перила, разжались.

 – Все логические обоснования, разумные объяснения обыч­но своекорыстны. Мои, во всяком случае, были такими. Но после убийства Сьюзен Питерс я больше не мог закрывать глаза на правду, не мог больше лишать тебя права знать правду. Но я ничего не могу сделать, чтобы изменить то, что он совершил, не могу искупить его вину. Никакие мои слова не смогут загладить то, что он сделал тебе и твоей семье, залечить ваши раны.

 – Да. Ты ничего не можешь сделать, ничего не можешь ска­зать. Он отнял мою маму и заставил всех нас думать, что она бро­сила нас. Его эгоизм разрушил все наши жизни. Между нами разверзлась пропасть, которую мы так и не смогли преодолеть. Должно быть, он причинил ей боль… – Голос Джо задрожал, и она крепко прикусила губу. – Должно быть, ей было очень страшно, она не могла понять, что происходит… Ведь она не сделала ничего дурного! Она просто была самой собой.

 Джо глубоко вдохнула и почувствовала запах океана, кото­рый всегда действовал на нее успокаивающе.

 – Нэтан, я обвинила во всем тебя, потому что ты был рядом. Потому что у тебя всю твою жизнь была мать. Потому что ты ка­сался меня и вызывал во мне чувства, каких я никогда не испы­тывала прежде. Мне необходимо было обвинить тебя – и я это сделала.

 – Я не ждал ничего другого.

 – Боже, зачем ты мне об этом рассказал?! Ты мог похоро­нить все. Забыть. Я бы никогда ничего не узнала…

 – Но я бы знал. И каждый день, проведенный с тобой, был бы предательством. – Он повернулся к ней. – Поверь, Джо, я хотел найти в себе силы жить с этим. Уберечь тебя и спасти себя. Но я не мог.

 – И что же теперь? – Подняв лицо к небу, она спрашивала не богов, не Нэтана, а свое сердце. – Должна ли я заставить тебя платить за то, за что невозможно расплатиться? Наказы­вать тебя за то, что сделали с нами, когда мы были детьми?

 Горечь, подступившая к горлу, не давала ему говорить. Он посмотрел на деревья, на таинственную, молчаливую реку.

 – Почему бы и нет? Разве ты сможешь смотреть на меня и не видеть его, не вспоминать то, что он сделал? И ты всегда будешь ненавидеть меня за это.

 «А ведь я действительно смотрела на него, но видела его от­ца, – подумала Джо. – Нэтан принял все, все мои удары, не сказав ни слова в свою защиту. Керби назвала его поступок мужественным и была права. Как же сильно он страдает! Почему мне понадобилось так много времени, чтобы понять: сколько бы вреда ни причинили мне, столько же причинили ему!»

 – А ты не очень высокого мнения о моем уме и способности к состраданию, – тихо сказала она. – Пожалуй, ты вообще до­вольно низкого мнения обо мне.

 Нэтан не знал, что у него остались силы удивляться, но все-таки удивился:

 – Я тебя не понимаю.

 – Да, явно не понимаешь, если думаешь, что я буду и дальше обвинять тебя в том, чего ты не совершал. Я просто не сразу смогла смириться, Нэтан. Мне нужно было время, чтобы осоз­нать все и оплакать ее.

 – Но он же был моим отцом!

 – Да, и если бы он был жив, я убила бы его своими руками за то, что он сделал с ней, со всеми нами. С тобой. До конца своих дней я буду ненавидеть его! А теперь ответь мне, Нэтан: ты смо­жешь найти этому место в своей жизни или просто уйдешь? Я скажу тебе, что собираюсь делать я. – Она мчалась напролом, не давая ему заговорить. – Я не позволю снова обокрасть меня, я хочу использовать свой последний шанс на настоящее счастье. Но если ты уйдешь, я научусь ненавидеть тебя. Я научусь нена­видеть тебя, если придется. И никто никогда не будет ненави­деть тебя больше, чем я!

 Она бросилась назад в дом, хлопнув дверью.

 Нэтан стоял как вкопанный, пытаясь осознать ее слова, изумленный, благодарный. Нет! Это невозможно! Неужели это возможно? Он вошел за ней в дом и тихо спросил:

 – Джо Эллен, ты хочешь, чтобы я остался?

 – Разве я не это сказала? – Она вытащила еще одну сигаре­ту, затем резко отшвырнула ее. – Почему я должна снова те­рять? Почему я должна снова остаться одна? Как ты мог при­ехать сюда, заставить меня влюбиться в тебя, а потом исчезнуть из моей жизни?! Потому что считаешь, что мне так будет лучше? Потому что считаешь это благородным? Тогда к черту благород­ство! К черту его, если оно лишает меня единственного, что мне нужно. Меня уже обкрадывали раньше. Я уже теряла то, в чем отчаянно нуждалась. Я была беспомощна и не могла это предот­вратить. Но я больше не беспомощна.

 Джо дрожала от ярости, ее глаза сверкали, щеки горели. И Нэтану казалось, что он никогда не видел ничего более пре­красного.

 – Я ожидал чего угодно, только не этого. Я вообразить не мог, что ты скажешь мне именно это! Я приготовился потерять тебя. И не приготовился к тому, чтобы сохранить.

 – Нэтан, я не запонка, черт побери!

 Он не думал, что когда-нибудь сможет смеяться, и вырвав­шийся хриплый смех расцарапал ему горло.

 – Я не знаю, что должен сказать тебе. Я только знаю, что люблю тебя.

 – Я бы поверила, если бы ты обнимал меня, когда говоришь эти слова…

 Он приблизился к ней и заглянул ей в глаза. Сначала его руки были неуверенными, затем стали сжимать ее все крепче, наконец он спрятал лицо в ее волосах.

 – Я люблю тебя! – Он вдыхал аромат ее волос, ее кожи, за­дыхаясь от нахлынувшего волнения. – Я люблю тебя, Джо Эл­лен. Люблю каждую частичку тебя.

 – Будем считать, что этого достаточно. И не позволим от­нять это у нас. Не позволим!

 

 Он лежал очень тихо, надеясь, что она заснула.

 Было мучительно сознавать, что женщина, которую он лю­бит, в опасности. Еще мучительнее было думать об источнике этой опасности… У Нэтана даже не хватало сил назвать его. Но он знал, что защитит ее даже ценою собственной жизни, если понадобится. Он сможет убить ради ее безопасности!

 И будет надеяться, что вместе они справятся и выживут.

 Они украли у судьбы еще один момент, но им придется встре­титься с тем, что преследует их, что тянется к ним из прошлого уже двадцать лет. И этого не избежать.

 – Нэтан, я согласна рассказать все семье. – Она нашла в темноте его руку. – Нужно только правильно рассчитать время, найти нужные слова… Я хочу, чтобы ты предоставил это мне.

 – Джо, я надеюсь, что ты разрешишь мне присутствовать. Я не буду мешать тебе, ты сделаешь все, как захочешь, но не одна.

 – Хорошо. Но во многом еще надо разобраться, многое сде­лать.

 – А кроме того, тебе необходима защита.

 – Не пытайся опекать меня, Нэтан. Меня это раздражает. Ее ленивое замечание закончилось изумленным вздохом, по­скольку он резко приподнялся и оказался над ней.

 – С тобой ничего не случится! – Его глаза угрожающе сверк­нули в темноте. – Чего бы мне это ни стоило.

 – Лучше для начала успокой себя, – невозмутимо сказала она. – Я считаю, что с нами обоими ничего не случится – ни с тобой, ни со мной. Поэтому пора нам начинать думать и Дейст­вовать.

 – Прекрасно, но давай установим правила. Первое: ты нику­да не выходишь одна. Ты не сделаешь и шага из своего дома одна, пока это все не закончится!

 – Нэтан, я – не моя мать, не Джинни и не Сьюзен Питерс. Я не беззащитна, не глупа, не наивна. И я никому не позволю запу­гать меня.

 Нэтан понимал, что если будет кричать, то лишь уязвит ее гордость, и поэтому тихо сказал:

 – В случае необходимости я утащу тебя с острова точно так же, как притащил сегодня сюда. Я увезу тебя в безопасное место и запру там. Чтобы избежать этого, тебе надо только пообещать, что ты никуда не выйдешь одна.

 – У тебя слишком раздутое самомнение.

 – Нет. В этом случае – нет. – Он взял ее за подбородок. – Посмотри на меня, Джо. Посмотри на меня. Ты для меня все! Я выдержу что угодно, но я не смогу потерять тебя. Не смогу.

 Джо вздрогнула, но не от гнева или страха, а от волнения.

 – Никто никогда не любил меня так сильно. Я никак не могу привыкнуть.

 – Ну так тренируйся. И обещай.

 – Хорошо, я никуда не выйду одна. – Джо вздохнула. – Эти близкие отношения – сплошной лабиринт уступок и компро­миссов! Вероятно, поэтому я так долго умудрялась избегать их. – Она тоже приподнялась и села рядом с ним. – А ты пообещай, что мы не будем просто ждать, когда что-то случится. Я не един­ственная женщина на этом острове. И я не единственная дочь Аннабелл…

 – Да, мы не будем сидеть сложа руки. Я сделаю несколько звонков, соберу всю информацию о несчастном случае с Кай­лом. В первый раз я мог что-то упустить, поскольку переживал тогда нелегкие времена.

 – Что ты знаешь о его друзьях, о его финансовом положении?

 – Немного – и о том, и о другом. В последние годы мы не были так близки, как раньше. – Нэтан встал, чтобы открыть окно. – Мы разошлись в разные стороны, стали очень разными.

 – И каким же стал он?

 – Он был… Я думаю, ты назвала бы его человеком минуты. Он интересовался только тем, что есть сейчас: урвать момент и выжать из него все возможное. Не тревожиться о будущем, о последствиях и расплате. Но он никогда не причинял вреда ни­кому, кроме самого себя!

 Нэтану очень хотелось, чтобы она правильно поняла его. И вдруг он осознал, как важно ему самому поверить в свое последнее ут­верждение.

 – Кайл просто предпочитал легкий путь – а если легкий путь еще и самый короткий, тем лучше. Он был очень обаятелен и очень талантлив. Папа всегда говорил, что если Кайл вложит в работу столько же труда, сколько он вкладывает в свои развле­чения, то станет одним из лучших фотографов в мире. А Кайл отвечал, что отец вечно его критикует, потому что завидует: ведь у него, Кайла, впереди вся жизнь и блестящая карьера.

 Нэтан замолчал, мысленно повторил свои слова, и ему стало больно от их скрытого смысла. Неужели – соперничество? Из­вращенная потребность сына превзойти отца? Кровь снова гулко застучала в висках.

 – Я обзвоню всех, кого можно, – без всякого выражения сказал он. – Если мы исключим эту вероятность, то сможем со­средоточиться на других. Ведь Кайл мог напиться и показать те фотографии приятелю, ассистенту.

 – Может быть. – Джо не хотела сейчас развивать эту тему. – Но кто бы он ни был, этот человек должен хорошо знать фото­графию и иметь талант. Он непоследователен, иногда ленив, но он, несомненно, талантлив.

 Нэтан вздохнул. Она только что идеально охарактеризовала его брата.

 – Он должен сам проявлять пленки и печатать фотографии, – продолжала Джо, радуясь, что можно сосредоточиться на прак­тических деталях. – То есть он должен иметь доступ в фотола­бораторию. Наверняка у него была лаборатория в Шарлотте, а когда он приехал сюда, ему пришлось позаботиться о новой. Конверт, который я получила на острове, был отправлен по почте из Саванны.

 – Фотолабораторию можно арендовать на время.

 – Да, возможно, он так и сделал. Снял квартиру и перевез свое оборудование. Или купил новое. Ведь он обладал бы боль­шей властью, обеспечив себе собственное место, собственное оборудование, так? – Их взгляды встретились. – Ведь в этом причина его действий? Власть, контроль. Он мог бы спокойно ездить между островом и материком и сохранять контроль.

 Контролировать момент, управлять настроением, объектом, результатом. В этом истинная власть искусства. Слова его отца, аккуратно написанные на странице дневника.

 – Значит, мы должны проверить специализированные фо­томагазины, выяснить, не заказывал ли кто-нибудь оборудова­ние для фотолаборатории и не перевозил ли его в Саванну. Это будет непросто и потребует много времени, – заметил Нэтан.

 – Да, а ведь это только начало. – Как хорошо, что можно решать реальные задачи вместо того, чтобы трястись от стра­ха! – Скорее всего он один: ему необходима свобода, необходи­мо приходить и уходить когда заблагорассудится. Он фотогра­фировал меня по всему острову, следовательно, ничем и никем не связан. Мы можем поискать одинокого мужчину с фотоаппа­ратом, хотя не исключено, что набросимся на какого-нибудь безобидного любителя птиц.

 – Если это Кайл, я бы узнал его.

 – Ты уверен, Нэтан? Он ведь наверняка знает, что ты здесь, и не хочет, чтобы его узнали. А кроме того, он знает, что я с тобой. Дочь Аннабелл Хэтуэй с сыном Дейвида Делани. Не ис­ключено, что он видит в этом завершение цикла. И если это так, я не думаю, что ты в меньшей опасности, чем я.

 Джо проспала до полудня и проснулась в одиночестве. Она не могла вспомнить, когда в последний раз спала хотя бы до деся­ти и наслаждалась таким глубоким сном без всяких кошмаров.

 Она с удивлением почувствовала, что больше не нервничает, не замирает от страха. Сердце ее не сжимается от непонятной тревоги. Теперь, зная правду, она могла горевать о матери – о женщине, встретившей самый страшный кошмар в реальной жизни. Боже, как она могла столько лет осуждать ее?! Осуждать эту прекрасную женщину, весь грех которой состоял в том, что она привлекла внимание сумасшедшего.

 Но ощущение вины не было подавляющим: Джо чувствова­ла, что теперь возможно исцеление.

 – Он любит меня, мама! – прошептала она. – Может быть, это награда за все страшные годы? Я счастлива. Каким бы без­умным ни казался сейчас мир, я счастлива с ним.

 Джо свесила ноги с кровати. С сегодняшнего дня, пообещала она себе, они будут рядом и будут бороться вместе.

 

 Нэтан заканчивал еще один телефонный разговор – на этот раз с американским консульством в Ницце. Он почти не спал. Его глаза были воспалены, душа обожжена. Ему казалось, что он бегает кругами, вытягивая информацию, выискивая любой намек, который пропустил несколькими месяцами ранее.

 И все это время ему приходилось бороться с чувством вины, потому что больше всего он надеялся подтвердить смерть собст­венного брата.

 На крыльце послышались шаги. Нэтан поднял глаза и выда­вил улыбку, увидев за сеткой Джифа. Положив трубку, он пома­хал ему.

 – Не хотел тебе мешать, – начал Джиф.

 – Никаких проблем. На данный момент я закончил.

 – Я ехал работать в коттедж «Виргинские дубы» и решил за­нести чертежи. Ты говорил, что не прочь взглянуть на проект солярия для «Приюта».

 – С удовольствием посмотрю. – Благодарный за подвернув­шееся развлечение, Нэтан взял чертежи и развернул их на ку­хонном столе. – У меня были кое-какие идеи, но потом я… от­влекся.

 – Ну что же. – Джиф усмехнулся, увидев появившуюся из спальни Джо. – Вполне понятно. Доброе утро, Джо Эллен.

 Джо оставалось лишь надеяться, что она не покраснела, как свекла, и сумела скрыть смущение, охватившее ее под при­стальными взглядами двух мужчин. Встав с постели, она натя­нула на себя футболку Нэтана, и на этом ее одевание закончи­лось. Правда, подол футболки закрывал бедра, но вряд ли стоит обманываться: им обоим совершенно ясно, что под футболкой на ней ничего нет.

 Джо решила, что это хороший урок. Вечно она следует за ароматом кофе, как крыса – за звуками дудочки.

 – Доброе утро, Джиф.

 – Я просто занес сюда кое-что.

 – Ну а я только… собиралась выпить кофе. – «Выше нос!» – сказала себе Джо и прошла к рабочему столу. – Я возьму его с собой, не буду вам мешать.

 Она уже собиралась поспешно ретироваться, но Джиф снова заговорил – просто не смог удержаться. А поскольку он был аб­солютно уверен, что Лекси захочет услышать детальный отчет, попытался выжать из ситуации все возможное.

 – Может, и ты хочешь взглянуть? Кейт просто помешалась на этой пристройке. А у тебя всегда был хороший вкус.

 Что предпочесть – хорошие манеры или достоинство? Труд­ный, почти неразрешимый вопрос для женщины, воспитанной в южных традициях. Джо сделала все, что было в ее силах, стараясь совместить то и другое, подошла к расстеленному чертежу и озадаченно уставилась на загадочные переплетения линий.

 Нэтан приказал себе переключить внимание с ног Джо на чертеж.

 – Хороший замысел. Ты сделал привязку к местности?

 – Да. Мне помог Билл; он занимается этим на материке, и у него есть необходимое оборудование.

 Нэтан провел пальцем по одной из линий.

 – Знаешь, если бы ты решил строить под углом, а не по пря­мой, то не пришлось бы рыть вот здесь. И ты смог бы использо­вать сады для создания образа.

 – Если сделать, как ты предлагаешь, то не закроется ли вот этот угол? Не станет ли неудобно выходить из главного здания? Мисс Кейт закатит истерику, если я заговорю о переносе дверей или окон.

 – Тебе не придется ничего двигать. – Нэтан снял верхний чертеж и открыл общий вид. – Отличная работа, – тихо сказал он. – Действительно отличная. Джо, дай-ка мне лист вон из той пачки. Должен сказать, в моей фирме есть работники, которые не смогли бы самостоятельно сделать такое.

 – Не шутишь? – Джиф совершенно забыл о Джо и уставил­ся на затылок Нэтана.

 – Когда решишь получить диплом и тебе понадобится прак­тическое обучение, дай мне знать.

 Нэтан взял карандаш и начал рисовать на бумаге, которую положила перед ним Джо.

 – Видишь, можно связать пристройку с домом более плавно. Ведь этот дом похож на женщину, острые углы здесь не годятся. А если ты повторишь изгиб крыши, солярий не воткнется в сады, а словно прольется сквозь них.

 – Да, я вижу… – Джиф вздохнул, решив, что его чертеж ка­жется застывшим и любительским рядом с наброском художни­ка. – Я бы и за миллион лет так не придумал и не нарисовал.

 – Ерунда, ты уже сделал самую трудную часть работы. Го­раздо легче взглянуть на хороший детальный чертеж и усовер­шенствовать пару деталей, чем разработать общую концепцию. – Нэтан выпрямился и, прищурившись, уставился на свой рису­нок. Он совершенно отчетливо видел этот солярий! – А кроме того, твой подход наверняка больше устроит клиента. Он более рентабельный и более традиционный.

 – Зато твой – более художественный.

 – Художественность – это не всегда то, чего хочет клиент, – вздохнул Нэтан и отложил карандаш – В любом случае подумай. Или покажи варианты Кейт – пусть она думает. Но что бы она ни выбрала, мы сможем отшлифовать детали, прежде чем ты начнешь копать землю.

 – Ты собираешься работать со мной?

 – Конечно! – Нэтан машинально взял кружку Джо и отпил кофе. – Я бы очень хотел.

 В сильном волнении Джиф собрал свои чертежи.

 – Думаю, я прямо сейчас загляну в «Приют» и сброшу все это мисс Кейт. Дам ей время на размышления. Нэтан, я тебе очень обязан. – Он дернул козырек кепки. – Пока, Джо.

 Джо облокотилась о рабочий стол и смотрела, как Нэтан до­стает еще один лист бумаги и, приканчивая ее кофе, начинает второй набросок.

 – Ты даже не понимаешь, что только что сделал, – прошеп­тала она.

 – Хмм… Как далеко та клумба с высокими синими цветами, остроконечными такими? Как далеко от этого угла?

 – Понятия не имею. – Джо налила себе другую кружку. – Ты совершенно не понимаешь, что сделал.

 – Ты о чем? О! – он опустил взгляд на кружку. – Извини. Я выпил твой кофе.

 – Не только… хотя я нахожу этот поступок отвратительным. – Она улыбнулась и обвила руками его талию. – Ты хороший че­ловек, Нэтан. По-настоящему хороший человек!

 – Спасибо, – пожал плечами Нэтан. – Я хороший потому, что не шлепнул тебя по попке, когда ты вылезла сюда в моей футболке… хоть мне и очень хотелось?

 – Нет, это говорит только о твоем уме. Но ты еще и хоро­ший. Ты не видел его лица! – Джо обхватила ладонями щеки Нэтана. – Ты даже не заметил…

 Он покачал головой, совершенно не понимая, что она имеет ввиду.

 – Похоже, не заметил. Ты говоришь о Джифе?

 – Я не знаю ни одного человека, кому не нравился бы Джиф. Но почти все думают о нем всего лишь как о приветливом и на­дежном мастере на все руки. А ты, Нэтан… – Она легко косну­лась губами его рта, – Ты только что сказал ему, что он умеет больше и может добиться еще большего! И сказал это так не­брежно, так прозаично, что он просто не мог не поверить тебе.

 Джо поднялась на цыпочки и прижалась щекой к его щеке.

 – Нэтан, ты мне действительно очень нравишься.

 – Ты мне тоже нравишься. – Он обнял ее. – И мне начина­ет нравиться, какие мы вместе…

 Обуздав гордость, Керби вошла в «Приют». Она решила, что найдет способ поговорить с Джо наедине и выяснить, успела ли она рассказать близким об убийстве Аннабелл. Если успела, то дом наверняка стоит вверх дном.

 Тогда она сможет помочь как семейный врач.

 Но вызвали ее явно не поэтому.

 Керби спланировала свой визит так, чтобы не столкнуться с Брайаном. Она воспользовалась передышкой между завтраком и ленчем и вошла через парадную дверь для гостей, а не через кухонный вход, которым пользовались друзья.

 Раз уж ей и Брайану удавалось избегать друг друга целую не­делю, то, надо надеяться, они не встретятся и сегодня. Разуме­ется, она вообще не пришла бы, если бы Кейт не подала сигнал бедствия: кто-то из гостей поскользнулся на лестнице.

 – Керби, не могу передать словами, как я тебе благодарна! – бросилась к ней Кейт. – Я уверена, что она просто подвернула лодыжку, не более того. Но эта женщина устроила такой тара­рам, что можно подумать, она сломала каждую свою косточку!

 Одного взгляда на смущенную Кейт хватило Керби, чтобы понять: Джо еще не рассказала об Аннабелл.

 – Я знаю, что у тебя выходной, – сокрушалась Кейт, – и сожалею, что вытащила тебя сюда, но она не желает вылезать из кровати.

 – Не волнуйся. – Керби последовала за Кейт вверх по лест­нице. – В любом случае лучше взглянуть. Если я решу, что у нее не только растяжение, мы сделаем рентген и отправим ее на ма­терик.

 – И я избавлюсь от нее! – пробормотала Кейт, резко стук­нув в дверь. – Миссис Торес, к вам пришел врач. Счет выпиши на гостиницу, – тихо сказала она Керби, – и прибавь сколько хочешь за неприятности.

 Тридцать минут спустя Керби с облегчением закрыла за со­бой дверь номера. Ее голова раскалывалась от длинного пере­чня жалоб, обрушенных на нее миссис Торес. Когда Керби ос­тановилась, растирая виски, из-за угла выглянула Кейт.

 – Ты жива?

 – Мне страшно хотелось напичкать ее снотворным, но я ус­тояла. С ней все в порядке, Кейт. Поверь мне, я точно знаю. Но пришлось устроить ей почти полный медосмотр, прежде чем она утихомирилась. Небольшое растяжение лодыжки, сердце – здоровое, как у дюжины быков, легкие – еще здоровее. Наде­юсь, она скоро уедет? А то мне очень жаль тебя.

 – Послезавтра, слава богу. Пойдем вниз. Я угощу тебя стака­ном лимонада и куском вишневого пирога. Брайан испек вчера.

 – Знаешь, Кейт, мне пора домой. У меня скопились горы документов…

 – Я не отпущу тебя без холодного лимонада. Эта жара свалит с ног и лошадь.

 – Но я люблю жару… – начала Керби и остановилась как вкопанная, потому что в парадную дверь вошел Брайан.

 С охапкой цветов в руках он должен был выглядеть глупо. Она хотела, чтобы он выглядел глупо! Но он выглядел еще му­жественнее, еще привлекательнее с этими свежесрезанными цветами в загорелых мускулистых руках.

 – О, Брайан, я так рада! – защебетала Кейт, бросившись к нему. Ее мозг заработал с бешеной скоростью. – Как раз сегод­ня утром я собиралась поменять букеты, но эта история с мис­сис Торес выбила меня из колеи. Я знаю, что приносить в дом цветы – совсем не твое дело. – Она выхватила у него охапку. Дальше я все сделаю сама. Честное слово, Керби, мужчины про­сто втыкают цветы в вазы и думают, что этого достаточно. Брай­ан, сделай Керби лимонад и угости ее пирогом. Она пришла пешком в такую жару, только чтобы оказать мне услугу, и я не отпущу ее просто так. Бегите, бегите, а я отнесу цветы наверх.

 Кейт удалилась, надеясь, что они не будут вести себя как пара идиотов.

 – Мне ничего не надо, – холодно сказала Керби. – Я как раз собиралась уходить.

 – Думаю, ты можешь выкроить пять минут, чтобы не оби­жать Кейт.

 – Ну что ж… Я быстрее доберусь до дома, если выйду через кухонную дверь.

 Керби повернулась и быстро пошла по коридору. Она хотела быть как можно дальше от него. Конечно, когда он узнает о своей матери, она сделает для него все, что в ее силах. Но сейчас ей надо справляться с собственной болью.

 – Как поживает пострадавшая?

 – Если бы она хотела, то могла бы танцевать джигу. С ней все в порядке. – Керби прошла в кухню и упрямо молчала, пока он доставал кувшин с золотисто-желтым лимонадам, в котором плавали мякоть и мята. – Как твоя рука?

 – Нормально. Я ее и не замечаю.

 – Раз уж я здесь, могу взглянуть. – Керби поставила свою медицинскую сумку на кухонный стол. – Швы надо было снять пару дней назад.

 – Ты же собиралась уходить.

 – Ничего. Это освободит тебя от визита ко мне.

 Брайан перестал наливать лимонад и посмотрел на нее. Со­лнечные лучи струились в окно за ее спиной, легко касаясь волос. Темная штормовая зелень ее глаз вызвала в нем острое желание, и он нахмурился.

 – Ладно. Все равно их надо когда-нибудь снимать.

 Несмотря на жару, ее пальцы были прохладными. Несмотря на ее гнев, они были очень нежными.

 Керби не увидела ни припухлостей, ни признаков инфицирования. Края раны аккуратно срослись. Останется еле замет­ный шрам, решила она, открывая сумку, и достала ножницы для снятия швов.

 – Это не займет много времени.

 – Я потерплю. Главное – не делай во мне новые дырки. Керби разрезала первый стежок и вытянула его пинцетом.

 – Поскольку мы оба живем на этом острове и, вполне веро­ятно, будем регулярно встречаться до конца жизни, может быть, ты окажешь мне любезность и прояснишь ситуацию?

 – Керби, все и так достаточно ясно.

 – Для тебя – возможно. Но не для меня. – Она разрезала и вытянула следующий стежок. – Я хочу знать, почему ты от меня отвернулся. Почему ты решил „прекратить наши отноше­ния именно так, как ты это сделал.

 – Потому что они зашли дальше, чем я рассчитывал. Мы оба понимаем, что ничего не выйдет. Я просто решил отступить первым, вот и все.

 – О, понимаю. Ты бросил меня, потому что я тебе не подхожу.

 – Что-то в этом роде… – Лучше бы он не чувствовал ее аро­мата. Лучше бы ей хватило совести не втирать этот проклятый персиковый лосьон в кожу! Сплошная пытка. – Я всего лишь упростил ситуацию.

 – Ах, да! Ты ведь любишь простоту. Ты любишь все делать по-своему, в свое время, в своем темпе.

 Он утвердительно кивнул, хотя не был уверен, что можно до­верять кротости ее голоса – тем более когда у нее в руке острый инструмент.

 – Достаточно близко к истине. Кстати, и ты такая же. Толь­ко твои способы и твои темпы отличаются от моих.

 – С этим я не могу спорить. Ты предпочитаешь податливых, хрупких женщин. Таких, которые терпеливо сидят и ждут твоего следующего шага, твоего следующего каприза. Я к таким не от­ношусь, это точно.

 – Да, не относишься. И, между прочим, я не искал близ­ких отношений, или как ты там это называешь. Ты преследова­ла меня, а ты очень красива, Керби. И я устал притворяться, что не хотел тебя.

 – Во всяком случае, честно. И мы оба получили удовольст­вие, так что не должно быть никаких жалоб. – Она удалила пос­ледний стежок и подняла глаза. – Готово, Брайан. Очень скоро шрам побледнеет, и ты даже не вспомнишь об этой ране. Ну а теперь, когда ситуация прояснилась, я пойду.

 Когда она поднялась, он не шелохнулся.

 – Спасибо.

 – Можешь не беспокоиться, – сказала Керби ледяным тоном. – Я лично беспокоиться не буду.

 Она вышла через кухонную дверь, тихо и аккуратно прикрыв ее за собой.

 И бросилась бежать, как только деревья скрыли ее от «При­юта».

 Брайан схватил нетронутый лимонад Керби и выпил его почти залпом. Он поступил правильно! Правильно для самого себя и, вероятно, для нее. Он не позволил их отношениям зайти слишком далеко, вызвать осложнения. А если пришлось слегка пощипать ее самолюбие – ничего страшного. Переживет. У нее полно самолюбия. А еще – гордость, и чертовское обаяние, и мозги, и аккуратное маленькое тело с энергией ядерной боего­ловки…

 Господи, что за женщина!

 Нет, он все сделал правильно, уверял себя Брайан, проводя холодным стаканом по лбу, потому что ему вдруг стало очень жарко внутри и снаружи. В конце концов она дала бы ему от­ставку и он остался бы с отвисшей челюстью и трясущимися ко­ленями.

 Такие женщины, как Керби Фитцсиммонс, не остаются! Он, в общем-то, и не хочет, чтобы осталась она или любая другая женщина. Только если мужчина вдруг начинает фантазировать, если он начинает верить в брак и семью, Керби – как раз из тех, кто затягивает в свои сети, а потом бросает в мучениях.

 В ней слишком много энергии, слишком много честолюбия, чтобы остаться на острове. Подходящее предложение от подхо­дящей больницы или медицинского института, или чего там еще, – и она исчезнет прежде, чем песок занесет ее следы.

 Господи, как она управлялась с телом Сьюзен Питерс! Он никогда не видел ничего подобного. Она превратилась из женщины в скалу и отдавала приказы холодным, ровным голосом. Какие у нее были суровые глаза, какие твердые руки!

 Вот тогда-то открылись его собственные глаза. Она – не хрупкий цветочек. Она не станет довольствоваться лечением со­лнечных ожогов на затерянном в океане клочке земли. Неужели она свяжется с владельцем гостиницы, который зарабатывает себе на жизнь, взбивая суфле и жаря цыплят? Да ни за, что на свете!

 Значит, сделано и забыто. Теперь его жизнь наконец снова войдет в свою колею.

 Чертова колея! – подумал Брайан с неожиданным всплес­ком ярости и чуть не швырнул стакан в раковину, когда заметил на столе медицинскую сумку, забытую Керби. Он открыл ее, с праздным любопытством посмотрел на содержимое и решил, что Керби вполне может вернуться и забрать ее. У него своих дел полно. Он не станет бегать за ней только потому, что она ра­зозлилась и забыла свою сумку!

 Конечно, медикаменты могут ей понадобиться. Нельзя быть уверенным, что не случится что-то непредвиденное. И если у нее не окажется под рукой иголок и прочих режущих инстру­ментов, виноват будет он. Еще умрет кто-нибудь… А он не хочет, чтобы чья-то смерть была на его совести!

 Пожав плечами, Брайан поднял сумку. Она оказалась тяже­лее, чем он представлял себе. Ладно, он только отвезет ей эту сумку, и дело с концом.

 Брайан решил взять машину, а не идти через лес. Слишком жарко для пешей прогулки. А кроме того, если Керби задержит­ся, он вполне может опередить ее. И тогда просто оставит эту сумку за дверью и вернется. Они даже не встретятся.

 Когда он подъехал к ее коттеджу, ему показалось, что его план удался, и с отвращением к самому себе понял, что разоча­рован. Ему даже пришлось напомнить себе, что он не хотел встречаться с ней, не хотел ее видеть.

 Но, поднявшись до середины лестницы, Брайан понял, что Керби его все-таки опередила. Он услышал ее плач – и замер. Она не просто плакала, она рыдала! Горько, безутешно, громко. Он был потрясен до глубины души, во рту пересохло, колени ослабли. Вряд ли есть на свете что-либо более страшное для мужчины, чем рыдающая женщина.

 Брайан тихо открыл дверь и так же тихо прикрыл ее за собой. Потеряв всю свою решимость, он отправился в ее спальню, нервно перекладывая сумку из руки в руку.

 Она свернулась клубочком на кровати – маленьким комочком несчастья. Волосы закрывали ее лицо. Ему приходилось сталкиваться с женскими слезами: невозможно прожить с Лекси полжизни и избежать этого. Но он не ожидал таких не­удержимых рыданий от Керби. От женщины, бросившей ему вызов, от женщины, спокойно справлявшейся с последствиями убийства. От женщины, только что вышедшей из его кухни с гордо поднятой головой и глазами, холодными, как Северная Атлантика.

 Когда рыдала Лекси, оставалось или послать ее к черту и за­баррикадировать дверь, или прижать ее к себе и держать, пока не пройдет буря. Он решился на второй вариант и, присев на край кровати, дотронулся до плеча Керби.

 Она выпрямилась, как пружина, и замолотила по протяну­тым к ней рукам. Но Брайан терпеливо настаивал на своем, пока не обнаружил, что сжимает в объятиях разъяренную тигрицу.

 – Убирайся отсюда! Не смей прикасаться ко мне!

 Боль и унижение оказались сильнее, чем она могла выдер­жать. Керби лягалась, пихалась, затем вырвалась, соскочила с противоположной стороны кровати и свирепо смотрела на него опухшими глазами, хотя рыдания все еще душили ее.

 – Как ты смел явиться сюда?! Убирайся к дьяволу!

 – Ты оставила свою сумку. – Он явно выглядел глупо, рас­тянувшись на ее кровати, поэтому встал и повернулся к ней лицом. – А поднялся потому, что услышал, как ты плачешь. Я не хотел этого. Я не знал, что могу заставить тебя плакать.

 Керби вытащила из тумбочки коробку с салфетками и вытер­ла лицо.

 – Почему, интересно, ты решил, что я плачу из-за тебя?

 – Ну, поскольку за последние пять минут ты вряд ли столк­нулась с кем-то еще, кто мог так расстроить тебя, это разумное предположение.

 – О, ты разумный, Брайан! Всегда был разумным. – Она выдернула еще несколько салфеток, усыпав ими пол. – Я про­сто побаловала себя. В конце концов, имею право! А теперь я хочу, чтобы ты оставил меня в покое.

 – Если я тебя обидел…

 – Если?! – В бешенстве она схватила коробку с салфетками и швырнула в него. – Если ты меня обидел, сукин ты сын? Что я, по-твоему, – резиновый мячик? Шлепнешь – и он отско­чит? Ты говоришь, что любишь меня, потом спокойно заявля­ешь, что все кончено…

 – Я сказал: мне кажется, что я начинаю влюбляться в тебя. –

 Он счел жизненно важным подчеркнуть это различие. – И во­время прекратил это.

 – Ты…

 Бешенство действительно окрашивает все в красный цвет, поняла Керби. Все стало огненно-красным. Она схватила пер­вое, что подвернулось под руку, и швырнула.

 – Господи, женщина! – Брайан увернулся от маленькой хрустальной вазы, пулей просвистевшей у его уха. – Рассечешь мне лицо – тебе же и зашивать!

 – Черта с два! – Она схватила пульверизатор с любимыми духами и бросила в него. – Можешь умереть от потери крови – я и пальцем не пошевелю! Паршивый ублюдок!

 Он нырял, уклонялся и наконец умудрился схватить ее, прежде чем она треснула его по голове тяжелым зеркалом в се­ребряной оправе.

 – Я могу держать тебя столько, сколько понадобится, чтобы ты успокоилась, – задыхаясь, сказал он, прижимая ее к матрасу всей своей тяжестью. – Будь я проклят, если позволю тебе изу­родовать меня только потому, что задел твою гордость.

 – Гордость? – Керби перестала бороться, и ее высохшие от ярости глаза снова наполнились слезами. – Ты разбил мое сердце! – Она отвернулась, закрыла глаза и не стала сдерживать слезы. – Теперь у меня не осталось никакой гордости.

 Брайан ошеломленно отстранился, а Керби повернулась на бок и снова свернулась калачиком. Она больше не рыдала, ле­жала молча, и слезы струились по ее щекам.

 – Брайан, оставь меня в покое.

 – Я именно это и пытался сделать. Разве ты не уверена, что нам обязательно придется расставаться? Раньше или позже. Так почему бы не раньше? Ведь ты все равно не останешься. – Он говорил тихо, водя пальцем по ее волосам. – Во всяком слу­чае – не здесь. Не со мной. И если я сейчас не отступлю, то умру, когда ты меня бросишь.

 У нее уже не осталось сил даже на слезы. Она положила ла­донь под щеку и открыла глаза.

 – Почему ты думаешь, что я не останусь?

 – А чего ради тебе оставаться?! Ты можешь жить где угодно. В Нью-Йорке, Чикаго, Лос-Анджелесе… Ты молодая, красивая, умная. Врач в большом городе зарабатывает кучу денег, каждую неделю ездит в загородный клуб, имеет шикарный кабинет в сверкающем небоскребе.

 – Если бы я все это хотела, то давно бы уже имела. Если бы хотела жить в Нью-Йорке, Чикаго или Лос-Анджелесе, я сейчас была бы там.

 – Меня, признаться, всегда удручало, почему ты здесь.

 – Потому что я люблю этот остров! Всегда любила. Потому что здесь у меня именно такая практика, какую я всегда хотела, и я живу так, как всегда хотела жить.

 – Но ты пришла из совершенно другого мира, – настаивал Брайан. – Из другого образа жизни. Твой отец богат…

 – А мама – красавица?

 – Керби, ты не понимаешь…

 – Я все понимаю! – Ей казалось, что голова сейчас лопнет, как слишком сильно надутый воздушный шарик, и она рассеян­но подумала, что надо принять какую-нибудь таблетку. – Меня не интересуют загородные клубы. Там скучно и полно всяких идиотских правил. Зачем мне это, если я могу сидеть на своей веранде и каждый день смотреть на океан? Я могу гулять в лесу, где водятся олени, смотреть, как поднимаются над рекой туманы…

 Она повернулась – чуть-чуть, только чтобы видеть его лицо.

 – Скажи мне, Брайан, а почему ты живешь здесь? Ты ведь тоже мог бы поехать в любой из названных тобой городов, уп­равлять кухней в роскошном отеле или открыть собственный ресторан. Почему ты этого не делаешь?

 – Мне там ничего не нужно. Все, что мне нужно, здесь.

 – И со мной так же. – Керби снова прижалась щекой к по­крывалу. – А теперь уходи и оставь меня в покое.

 Брайан поднялся и постоял, глядя на нее сверху вниз. Он ка­зался себе большим и неуклюжим. И ничего не мог понять. За­сунув большие пальцы в передние карманы джинсов, он ото­шел, уставился в окно, потом снова посмотрел на нее. Она не шевелилась, молчала. Брайан выругался про себя, с шумом вы­дохнул, направился к двери… И вернулся.

 – Керби, я врал тебе. Я ничего не прекратил. Я хотел, но не мог. И мне не только казалось… я действительно влюбился. Прямо тебе говорю: лучше бы этого не случилось. Лучше бы я не влюбился, потому что все равно это хорошо не кончится. Но это есть.

 Керби смахнула слезы со щек и села. Да. Он и в самом деле не выглядит счастливым. В глазах возмущение, губы упрямо сжаты, вся фигура так и пышет раздражением.

 – Это твой обворожительный способ признаваться в любви?

 – Понимай как хочешь…

 – Ты вышибаешь меня из своей жизни, унижаешь, застав в момент слабости, оскорбляешь, заявляя, что я не способна на чувства и лишена индивидуальности, а потом заявляешь, что любишь меня? – Она покачала головой и откинула с лица влаж­ные волосы. – Что и говорить, именно о таком романтичном мгновении мечтает каждая женщина!

 – Я просто объясняю тебе, как обстоят дела. Керби вздохнула. Если где-то в дальнем уголке ее сердца и зарождалась радость, то она решила пока попридержать ее.

 – Ну вот что. Поскольку сейчас по какой-то непонятной причине я тоже не могу вспомнить, почему люблю тебя, хочу тебе кое-что предложить.

 – Я слушаю.

 – Почему бы нам не пройтись по пляжу? Возможно, свежий воздух прочистит твои мозги, и в тебе обнаружится хоть капель­ка обаяния. Тогда ты мог бы снова сказать мне, как обстоят дела.

 Брайан смотрел на нее и чувствовал, что его мозги уже про­ясняются.

 – Не возражаю, – сказал он и протянул ей руку.

 Что-то странное творится вокруг, думал Сэм. И дело не толь­ко в удушающей жаре, не только в низких свинцовых тучах. Его волновал тайфун «Карла», в данный момент вышибавший дух из Бермуд. В прогнозах погоды сообщалось, что «Карла» уходит в океан, но Сэм знал, что тайфуны по сути своей – женщины. А женщины обычно непредсказуемы.

 Вполне вероятно, «Карла» минует остров и сорвет злобу на Флориде. И все-таки воздух ему не нравился. Слишком сгущен­ный. Слишком упругий. Словно хочет сжать тебя в комок.

 Надо проверить маленькую метеостанцию, которую Кейт подарила ему на прошлое Рождество, и послушать последние сводки погоды. Ураган надвигается, это точно. И Сэм хотел знать, откуда.

 Поднявшись на холм, он увидел на краю восточного сада об­нимающуюся парочку. В косых лучах солнца волосы Джо свер­кали, как пламя. Она прижималась к мужчине с той страстью, которую невозможно не узнать.

 Мальчишка Делани стал мужчиной, подумал Сэм. И этот мужчина в данный момент обжимал ладонями попку его доче­ри! Сэм выдохнул весь воздух из легких, размышляя, что он дол­жен чувствовать по этому поводу.

 Они не видели никого вокруг, плавно покачиваясь в поцелуе.

 И этот жаркий поцелуй не оставлял никаких сомнений в том, что они давно уже не только целуются.

 И что, интересно, он должен чувствовать по этому поводу?

 Было время, когда молодые люди не обнимались так откры­то. Сэм вспомнил, что, когда ухаживал за Аннабелл, они скры­вались, как воришки. Они обнимались тайком. А если бы отец Белл застукал их в таком виде, им это даром бы не прошло.

 Сэм приближался к ним, стараясь топать как можно громче. Этот топот разбудил бы и спящего, и мертвого. А у них даже не хватило совести отскочить друг от друга и принять виноватый вид. Они просто выпрямились, взялись за руки и повернулись к нему.

 – Джо Эллен, в доме постояльцы, и они не платят за пред­ставление.

 Она удивленно замигала.

 – Что, папа?

 – Хочешь свободно проявлять свои чувства – делай это там, где тебя никто не видит! Не то языки развяжутся до самой Са­ванны.

 Джо мудро проглотила смешок, потупила глаза, чтобы отец не заметил веселых искорок, и кивнула:

 – Да, сэр.

 Сэм переступил с ноги на ногу, встал поудобнее и посмотрел на Нэтана.

 – Ты кажешься мне достаточно взрослым, чтобы обуздывать свои желания в общественном месте.

 Следуя примеру Джо и предупрежденный пожатием ее руки, Нэтан ответил серьезно и уважительно:

 – Да, сэр.

 Удовлетворенный, хотя нисколько не одураченный их отве­тами, Сэм хмуро посмотрел на небо.

 – Шторм надвигается, – пробормотал он. – Задаст нам трепку, что бы там ни говорили метеорологи.

 Он заводит светскую беседу! – поняла Джо и, отбросив изумление, поддержала отца:

 – У «Карлы» вторая категория, и она нацелилась на Кубу. Говорят, что она может задеть Флориду, а потом повернет на запад, в Мексиканский залив.

 – Ей плевать на то, что говорят. Она поступит так, как ей за­хочется. – Сэм устремил на Нэтана оценивающий взгляд. – Полагаю, ты не видал тайфунов в своем Нью-Йорке?

 Что это? Вызов? – удивился Нэтан. Коварное посягательст­во на его мужество?

 – Не видал. Правда, я был на Косумеле^[6], когда на него обру­шился «Гилберт».

 Нэтан подавил желание упомянуть торнадо, пронесшийся по Оклахоме как возмездие, и снежную лавину, прогрохотавшую мимо швейцарского шале, в котором он тогда работал.

 – Ну, в таком случае ты знаешь, – просто сказал Сэм. – Я слы­шал, что вы с Джифом собираетесь построить солярий, по кото­рому тоскует Кейт.

 – Это проект Джифа. Я только подбросил пару идей.

 – Думаю, у тебя достаточно идей. Кстати, почему бы не по­казать мне, что вы задумали сотворить с моим домом?

 – Конечно. Я могу дать вам общее представление.

 – Прекрасно. Джо Эллен, подозреваю, что твой молодой че­ловек рассчитывает на ужин. Пойди скажи Брайану, что ему надо накормить еще один рот.

 Джо хотела ответить, но отец уже шел прочь. Она взглянула на Нэтана, пожала плечами и пошла в дом.

 Когда она вошла в кухню, Брайан обезглавливал креветок. И на­певал! – изумилась она. Под нос, фальшиво, но напевал.

 – Что происходит в этом доме? – спросила она. – Папочка поддерживает полноценную беседу и желает увидеть чертежи солярия, ты поешь в кухне.

 – Я не пел.

 – Очень даже пел. Довольно паршиво исполнял «Я люблю рок-н-ролл». Хотя согласна: это можно назвать пением лишь с большой натяжкой.

 – Ну и что? Моя кухня, что хочу, то и делаю.

 – Вот это уже ближе к истине. – Джо направилась к холо­дильнику за пивом. – Хочешь бутылочку?

 – Не откажусь. При такой жаре теряешь вес, даже когда не двигаешься. – Брайан смахнул пот со лба тыльной стороной ла­дони и взял бутылку, которую Джо предусмотрительно открыла. Сделав большой глоток, он причмокнул языком. – Кажется, Нэтан сегодня не хромает?

 – Нет, но я разбила ему губу в кровь. – Джо вытащила шо­коладный чипе из белой керамической банки. – Кстати, более заботливый брат сделал бы это за меня.

 – Ты всегда говорила, что предпочитаешь драться сама. Гос­поди, как ты можешь совмещать пиво с шоколадом?! Тошно­творная смесь!

 – А мне нравится. Тебе случайно не нужен помощник? Теперь настала его очередь изумляться.

 – Уточни, что значит «помощник»?

 – Подмастерье! – огрызнулась Джо. – Настругать что-ни­будь, помешать.

 Внимательно рассматривая ее, Брайан снова глотнул пива.

 – Почистить и натереть морковки.

 – Сколько?

 – На двадцать долларов. Именно во столько ты мне обо­шлась.

 – Прости, не поняла.

 – Так, небольшое пари с Лекси. Дюжину, – сказал он и от­вернулся к своим креветкам.

 Джо вытащила морковь и начала чистить ее медленными, точными движениями.

 – Брайан, если бы было что-то, во что ты верил всю свою жизнь, что-то, с чем ты привык жить, но это что-то – неправ­да… Ты бы предпочел жить как раньше или захотел бы узнать правду? Пусть она и страшнее?

 – Можно не будить спящую собаку, но вряд ли это принесет покой. Никогда не знаешь, когда она проснется и вцепится тебе в глотку. – Он ссыпал креветки в кипящую смесь воды, пива и пряностей. – С другой стороны, если очень долго не будить со­баку, она состарится, потеряет силы, и у нее выпадут зубы.

 – Не очень вразумительный ответ.

 – Такой же, как вопрос. Ты засыпала очистками весь пол.

 – Ну и что? Я подмету. – Как бы ей хотелось вместе с очист­ками смести под первый попавшийся ковер все слова! Но ей ни­когда не удастся забыть, что они там. – А как ты думаешь, может ли мужчина… совершенно нормальный мужчина, у кото­рого есть семья, работа, дом в пригороде, который играет с сыном в мяч по воскресеньям и приносит жене розы по средам, может он иметь другую сторону, другую грань личности? Холод­ную, темную грань, которую никто не видит, но которая спо­собна на нечто ужасное? А потом он снова прячет ее в себе и продолжает по субботам смотреть по телевидению бейсбольные матчи и водить семью в кафе-мороженое?

 Брайан достал дуршлаг для креветок и поставил его в раковину.

 – Джо Эллен, какие-то странные сегодня у тебя вопросы. Ты что, пишешь книгу?

 – Неужели ты не можешь просто сказать мне, что думаешь? Неужели ты не можешь составить собственное мнение по како­му-то вопросу и высказать его?!

 – Хорошо… – Озадаченный, Брайан поднял крышку ка­стрюли и быстро помешал креветки. – Если ты настроена на философский лад я скажу: добро и зло часто живут бок о бок в одной и той же личности. Каждый из нас не без недостатков.

 – Я говорю не о недостатках! И не о человеке, который под­дался искушению и как-то вечером изменил жене в местном мотеле или поживился наличностью на работе. Я говорю о на­стоящем зле – причем без тени угрызений совести или чувства вины. Может ли быть, что оно не видно даже самым близким людям?

 – Мне кажется, тому, у кого нет совести, легче всего спря­тать зло. Если человек не испытывает раскаяния, не чувствует ответственности, тогда нет и зеркала для отражения зла.

 – Нет зеркала для отражения зла… – повторила Джо. – Это зеркало было бы черным, мутным, правда?

 – Тебе нужно ободряющее замечание или тема для дискус­сии?

 – Ладно, ответь на последний вопрос. Может яблоко упасть далеко от яблони?

 Посмеиваясь, Брайан поднял кастрюлю и вылил дымящуюся воду с креветками в дуршлаг.

 – Я бы сказал, что это полностью зависит от яблока. Креп­кое, здоровое яблоко может подскочить несколько раз и отка­титься. А если яблоко гнилое, оно плюхнется прямо у ствола.

 Брайан повернулся, снова вытер лоб и потянулся за пивом. И заметил странное выражение глаз Джо – широко раскрыв­шихся, потемневших глаз на внезапно побледневшем лице.

 – В чем дело? – спросил он.

 – Ты абсолютно прав, – прошептала она. – Абсолютно прав…

 – Я вообще мастер иносказаний:

 – Брайан, я напомню тебе эти слова, – сказала Джо, вновь принимаясь за морковку. – После ужина нам надо будет пого­ворить. Всем нам. Я позову остальных. Соберемся в гостиной.

 – Мы все в одном месте?! Кого ты хочешь наказать?

 – Брайан, это важно. Это важно для всех нас.

 

 – Не понимаю, почему я должна сидеть здесь, когда у меня свидание! – Глядя на свое отражение в зеркале за баром, Лекси поправляла прическу. – Уже почти одиннадцать часов. Джиф не дождется меня и пойдет спать.

 – Джо сказала, что это важно, – напомнила ей Кейт.

 Она пыталась заставить свои спицы щелкать ритмично, но они все равно беспорядочно натыкались друг на друга. Над этим самым пледом она трудилась уже десять лет и была полна реши­мости одержать победу до конца следующего десятилетия.

 – Тогда где же она сама? – спросила Лекси, резко оборачи­ваясь. – Не вижу здесь никого, кроме тебя и меня. Брайан ско­рее всего улизнул к Керби. Палочка затаился со своей радио­станцией, выслеживая проклятый тайфун… который к нам и не собирается.

 – Не волнуйся, они придут. Милая, почему бы тебе не на­лить нам всем по стакану вина? – Кейт предвкушала воплоще­ние одной из своих многочисленных фантазий: вся ее семья со­бирается вместе после жаркого дня и делится новостями.

 – Похоже, я обречена подавать другим. Клянусь, последнее, что я буду делать в Нью-Йорке – даже под страхом голодной смерти, – это работать официанткой!

 В гостиную, пригнув голову, вошел Сэм, весело поглядывая на Кейт. Это одеяло никак не хочет увеличиваться, подумал он. Но каким-то образом каждый раз, как она его вытаскивает, умудряется становиться все безобразнее.

 – Ты не знаешь, что задумала эта девчонка?

 – Не знаю, – безмятежно ответила Кейт. – Но присядь. Лекси наливает нам вино.

 – Я бы лучше выпил пива, если это не сложно.

 – Ну, заказывайте! – едко сказала Лекси. – Я живу ради того, чтобы подавать.

 – Могу сам себе налить.

 – Ладно, садись. Я налью.

 Пожав плечами, Сэм опустился на диван рядом с Кейт и за­барабанил пальцами по колену. Когда Лекси протянула ему на­полненный до краев высокий стакан, он поднял на нее глаза.

 – Думаю, тебе теперь положены чаевые. – Лекси удивленно изогнула брови, и Сэм невозмутимо кивнул. – Развернись, и тогда мир станет садиком позади твоего дома.

 Спицы Кейт замерли, Лекси вытаращила глаза. Сэм покрас­нел и уставился в свое пиво.

 – Боже милостивый! Сэм, ты пошутил?! Лекси, пожалуйста, напомни мне отметить этот день в календаре!

 – Насмешливые женщины – причина всех зол. Вот почему я обычно держу рот на замке, – пробормотал Сэм.

 Кейт звонко рассмеялась и ласково погладила его колено. Лекси усмехнулась.

 Эту милую семейную сценку и застала Джо. Она не ожидала ничего подобного и не подозревала, что будет так тронута. А те­перь ей и мужчине, вошедшему следом, предстоит разрушить это хрупкое счастье…

 – Вот она! – просияв, воскликнула Кейт. Появление Нэтана навело ее на мысли о флердоранже и белых кружевах. Взвол­нованная до глубины души, она отложила вязанье. – Мы как раз пили вино Может быть, следует открыть шампанское? Про­сто чтобы повеселиться.

 – Нет, вино вполне подойдет, – поспешно возразила Джо, боясь, что нервы ее не выдержат. – Не вставай, Кейт. Я сама.

 – Джо, надеюсь, это не займет много времени? У меня свои планы.

 – Извини, Лекси. – Стаканы звякнули в непослушных руках Джо.

 – Сядь! – зашипела Кейт, закатывая глаза и шевеля бровя­ми, надеясь, что Лекси поймет намек. – Устраивайся поудоб­нее, Нэтан. Я уверена, что Брайан сейчас появится. О, вот и он. Брайан, включи вентилятор, пожалуйста. Эта жара просто уби­вает. Нэтан, в твоем коттедже, должно быть, прохладнее – ведь рядом река.

 – Немного прохладнее.

 Нэтан сел, понимая, что не должен мешать Джо, и посмотрел на Сэма. Совсем недавно они провели двадцать минут, обсуж­дая проект солярия, общий вид и детали. И все те двадцать минут Нэтан ощущал горький вкус обмана…

 Но сейчас все откроется, и останется только принять послед­ствия.

 – Извините? – Он внезапно очнулся и понял, что Кейт что-то говорит ему.

 – Я только спросила, так же ли легко тебе работается здесь, как в Нью-Йорке?

 – Иногда хочется разнообразия.

 Его глаза встретились с глазами Джо, подавшей ему вино. Скорее! – молча взмолился он. Скорее закончи с этим!

 – Брайан, присядь, пожалуйста, – тихо сказала она.

 – Что? – Джо прервала его фантазии: он представлял себе, как вскоре пойдет к Керби и разбудит ее совершенно особен­ным и очень интересным способом. – Да, конечно.

 Он опустился в кресло и вдруг понял, что никогда в своей жизни не был более довольным и спокойным. Он даже подмиг­нул Лекси, когда та села на подлокотник его кресла.

 – Я не знаю, как начать, как сказать вам. Я так хотела найти предлог, чтобы не будить спящих собак. – Джо глубоко вздохнула, собираясь с силами, и увидела замешательство, мелькнув­шее в глазах Брайана. – Но не нашла. Права я или нет, но мне приходится верить, что я поступаю правильно. Папа, – она по­дошла к отцу и села на журнальный столик перед ним, чтобы их глаза оказались на одном уровне. – Это о маме…

 Она заметила, как сурово сжались его губы, и, хотя он не ше­вельнулся, почувствовала, что он отстранился.

 – Джо Эллен, нет смысла ворошить прошлое. Твоя мать уеха­ла достаточно давно. Пора смириться с ее отсутствием.

 – Она умерла, папа! Она мертва уже двадцать лет. – Джо на­крыла отцовскую ладонь своею, словно желая дать ему сил перед тем, как он услышит остальное. – Она не покидала тебя, не покидала нас. Она не покидала «Приют». Ее убили…

 – Как ты можешь говорить такое?! – Лекси вскочила. – Джо, как ты можешь?!

 – Алекса. Замолчи. – Не сводя глаз с Джо, Сэм собрал все свои силы, чтобы выдержать удар, нанесенный старшей доче­рью. Он хотел бы уклониться, сбежать, но некуда было деться от ее печального, пристального взгляда. – У тебя есть причина, чтобы говорить это? Чтобы верить в это?

 – Да.

 И она рассказала. Тихо. По порядку. Она рассказала о фото­графии, которую ей прислали. Об ужасе, который испытала, ког­да поняла, что это Аннабелл.

 – Я думала и думала. Пыталась найти объяснение. Может быть, эту фотографию сделали через много лет? Может быть, это оптическая иллюзия, созданная фотоаппаратом? Или про­сто отвратительная шутка? Я даже думала, что вообразила все это. Но я напрасно пыталась убежать от правды. Это была мама, и ее сфотографировали здесь, на острове, в ту ночь, когда, как мы думали, она сбежала.

 – Где эта фотография? Где она?!

 – Она пропала. Тот, кто прислал ту фотографию, забрал ее, пока я была в больнице. Но, клянусь, она была! И это была мама.

 – Откуда ты знаешь? Как ты можешь быть в этом уверена? Джо открыла было рот, но Нэтан опередил ее, выступив впе­ред.

 – Я видел этот снимок. Потому что Аннабелл сфотографи­ровал мой отец – после того, как убил ее.

 Сэм поднялся медленно, хотя внутри его бушевал ураган.

 – Ты стоишь передо мной и говоришь мне, что твой отец убил Белл?! Убил женщину, которая? не сделала ему ничего плохого, а потом сфотографировал ее? Он сфотографировал ее после того, как убил, и показал эти фотографии тебе?

 – Папа, Нэтан не знал. – Джо вцепилась в руку Сэма. – Вспомни, он же был совсем маленьким мальчиком. Он ничего не знал!

 – Сейчас я смотрю не на мальчика.

 – Я нашел фотографии и дневник после смерти моего отца. Все, что сказала Джо, – правда. Мой отец убил вашу жену. Он все записал, а потом запер дневник, фотографии и негативы в банковском сейфе. Я нашел их после смерти его и моей матери.

 Когда Нэтан замолчал, никто не произнес ни слова. Тишину нарушали только жужжание лопастей вентилятора под потол­ком, всхлипывания Лекси и громкое дыхание Сэма.

 Он так ясно видел ее сейчас мысленным взором! Жену, кото­рую любил, женщину, которую проклинал. А когда воспомина­ния стали невыносимыми, они превратились в ярость.

 – Двадцать лет он хранил это в тайне! – Сэм сжал кулаки, но некого было ударить. – Ты нашел это, приехал сюда и по­смел связаться с моей дочерью. А ты ему позволила. – Он бро­сил на Джо испепеляющий взгляд. – Ты знала, и ты ему позво­лила!

 – Папа, когда он сказал мне, я чувствовала то же самое. То же самое! Но потом у меня было время подумать, понять… Нэтан не несет за это ответственности.

 – Его кровь несет ответственность!

 – Вы правы. – Нэтан обошел Джо, и она больше не стояла между ним и Сэмом. – Я вернулся сюда, чтобы постараться найти выход. Я хотел решить, что делать: рассказать вам все или просто похоронить прошлое. А потом я влюбился – хотя и не имел на это права…

 Брайан отодвинул Лекси, рыдавшую на его плече.

 – Почему? – Его голос, казалось, кровоточил так же, как его душа. – Почему он сделал это?!

 – Нет ничего, что могло бы оправдать его, – устало сказал Нэтан. – Она ни в чем не виновата. Он… выбрал ее. Для него это был проект, исследование. Им двигал не гнев и даже не страсть. Я не могу это объяснить даже себе.

 – Нэтан, тебе сейчас лучше уйти, – тихо сказала Кейт, вста­вая. – Оставь нас на некоторое время.

 – Не могу. Еще не все сказано.

 – Я не хочу видеть тебя в моем доме. – Голос Сэма прозву­чал угрожающе тихо. – И на моей земле.

 – Я не уеду, пока не буду уверен, что Джо в безопасности.

 Потому что тому, кто убил Сьюзен Питерс и Джинни Пендлтон, на самом деле нужна она.

 – Джинни?! – Кейт пошатнулась и ухватилась за руку Сэма.

 – В случае с Джинни у меня нет доказательств, но я знаю. Как только вы выслушаете меня до конца, я уйду.

 – Пусть закончит. – Лекси смахнула слезы и заговорила удивительно ровным голосом: – Джинни не сбежала. В глубине души я все время это знала. Нэтан, это было как с мамой, прав­да? И как со Сьюзен Питерс…

 Лекси сложила руки на коленях, пытаясь успокоиться, и по­вернулась к Джо.

 – Я все поняла: тебе опять прислали фотографии сюда – в этот дом. Фотографии, сделанные здесь, на острове. Все повто­ряется…

 – А ты ведь хорошо фотографируешь, Нэтан.

 Глаза Брайана превратились в щелочки, из которых выры­вался синий огонь. И этот огонь обжигал Нэтана, тем более что глаза принадлежали человеку, который всегда был его другом.

 – У вас нет причин доверять мне, но множество причин, чтобы выслушать.

 – Нэтан, позволь мне объяснить. – Голос Джо прозвучал хрипло, и она глотнула прохладного вина.

 Она ничего не пропустила, переходя от детали к детали, от вопроса к вопросу. Она повторила весь путь, который прошла с Нэтаном в поисках ответов. Когда Джо закончила, в комнате повисло тяжелое молчание.

 – Итак, его покойный отец отвечает за убийство нашей ма­тери, – с ожесточением сказал Брайан. – А его покойный брат отвечает за все остальное. Удобно.

 – Мы пока не знаем, кто отвечает за остальное. Но даже если это брат Нэтана, Нэтан не должен расплачиваться за грехи своих родных. – Джо подошла к Брайану. – Кто-то недавно рассказал мне притчу о яблоках, падающих с дерева. О том, как некоторые, крепкие и здоровые, откатываются, а другие – – нет.

 – Не швыряйся в меня моими собственными словами! – в ярости крикнул Брайан. – Его отец убил нашу мать, разрушил наши жизни! Теперь мертва другая женщина, возможно – две. И ты ждешь, что мы погладим его по головке, простим и забу­дем? Нет, к черту все! К черту вас всех!

 Брайан вышел из комнаты, еле сдерживая кипящий гнев.

 – Я догоню его. – Лекси остановилась перед Нэтаном и пристально посмотрела на него покрасневшими глазами. – Он самый старший и, наверное, любил ее больше всех – как мальчики любят своих мам. Но он не прав, Нэтан. Тебя не за что прощать. Ты – жертва. Точно так же, как и все мы.

 Когда она вышла, Кейт сказала с изумленным восхищением:

 – Никогда не подумала бы, что она – самая разумная! – Затем она вздохнула. – Нэтан, нам нужно время. Некоторые раны требуют долгого лечения.

 Нэтан молча направился к двери.

 – Я с тобой… – начала Джо, но он отрицательно покачал го­ловой.

 – Нет, ты останешься со своей семьей. Нам всем нужно время. – Он повернулся к Сэму. – Если вы хотите еще что-то сказать мне…

 – Я тебя найду.

 Кивнув, Нэтан оставил их одних.

 – Папа…

 – Сейчас мне нечего сказать тебе, Джо Эллен. Ты взрослая женщина, но сейчас ты живешь под моей крышей. Я прошу тебя уйти в свою комнату. Я должен побыть один.

 – Хорошо. Я знаю, что ты чувствуешь, знаю, как тебе боль­но. И тебе действительно необходимо время, чтобы справиться с этим. – Она посмотрела на отца в упор. – Но если, когда пройдет это время, ты не изменишь своего мнения, мне будет стыдно за тебя. Стыдно за то, что ты винишь сына за грехи отца.

 Он молча прошел мимо нее.

 – Иди в свою комнату, Джо. – Кейт положила ладонь на плечо Джо. – Я посмотрю, что можно сделать.

 – А ты, Кейт? Ты тоже винишь его?

 – Я пока сама не могу понять, что я думаю и чувствую. Я знаю, что мальчик страдает, но Сэм тоже страдает. Прежде всего я предана Сэму. А теперь иди, не мучай меня, не требуй ответов, пока я сама не разберусь.

 Кейт нашла Сэма на передней веранде. Он стоял у перил и смотрел в ночь. Облака закрыли луну и звезды, но Кейт не стала включать фонарь и тихо подошла к Сэму.

 – Я должен теперь снова скорбеть. – Он нервно пробежал ладонями по перилам. – Это неправильно. Неправильно, что я снова должен оплакивать ее!

 – Да, Сэм.

 – Могу ли я найти утешение в том, что она не хотела бросить меня и детей? Что она не сбежала и не забыла нас? И как мне вернуть все жестокие мысли о ней, все ночи, когда я проклинал ее за эгоизм и бессердечие?

 – Ты не виноват в тех жестоких мыслях, Сэм. Ты верил в то, что тебе показали. Вера в ложь – не грех. Грех – сама ложь. Он напрягся.

 – Если ты пришла сюда защищать мальчишку, можешь уйти.

 – Сэм, я не поэтому пришла. Но, видишь ли, ты не виноват в том, что верил в бегство Белл, так же, как Нэтан не виноват в том, что верил в своего отца. Теперь вы оба узнали, что верили в ложь. Но ему сейчас труднее: ведь он должен смириться с тем, что его отец – убийца.

 – Я сказал: можешь вернуться в дом!

 – Хорошо. Но тогда ты – упрямый мул. Пожалуйста, стой здесь в одиночестве, упивайся своим несчастьем и думай свои черные мысли!

 Кейт резко развернулась, но изумленно замерла, поскольку Сэм стремительно схватил ее за руку.

 – Не уходи. – Слова жгли ему горло, как слезы. – Не уходи…

 – Когда это я уходила? – вздохнула она. – Сэм, я не знаю, что сделать для тебя, что сделать для любого из вас. Я не могу смотреть, как мучаются люди, которых я люблю, и не знать, чем облегчить их боль!

 – Кейт, я не могу горевать о ней так, как она того заслужива­ет. Двадцать лет – долгий срок. Я уже не такой, каким был, когда потерял ее…

 – Ты любил ее.

 – Я всегда любил ее. Даже когда думал о ней самое плохое, я любил ее. Кейт, ты ведь помнишь, какая она была? Такая яркая, такая веселая…

 – Я всегда завидовала ей: она могла всех развеселить, все ос­ветить вокруг.

 – Мягкий свет тоже по-своему очарователен. – Сэм посмотрел сверху вниз на их соединенные руки и не заметил изум­ления, появившегося в ее глазах. – Ты всегда поддерживала этот свет, – осторожно сказал он. – Она была бы благодарна тебе за то, как ты воспитала ее детей. Ты была им матерью. Я давно должен был сказать, что я благодарен тебе.

 – Я начала делать это ради нее, а осталась ради себя. И, Сэм, я не думаю, что Белл хотела бы, чтобы ты снова оплакивал ее. Она никогда не носилась с болью, не цеплялась за обиды. И она не стала бы обвинять десятилетнего мальчика за то, что сделал его отец.

 – Я разрываюсь на части, Кейт! Я помню, что, когда пропала Белл, Дейвид Делани присоединился к поискам. – Сэм закрыл глаза, поскольку черная волна бешенства снова накатила на него. – Этот сукин сын обошел со мной весь остров! И это после того, что он сделал с ней! Его жена пришла и на весь день увела к себе детей. Я был благодарен ему – господи, прости меня за это. Я был ему благодарен!

 – Он обманул тебя, – тихо сказала Кейт. – Он обманул свою собственную семью.

 – Он не допустил ни одной ошибки, ни одной оплошности. И теперь, когда я знаю то, что знаю, я не могу вернуться в тот день и заставить его заплатить!

 – Ты заставишь заплатить сына?

 – Я не знаю…

 – Сэм, а что, если они правы? Что, если кто-то хочет сделать с Джо То, что было сделано с Аннабелл? Мы должны защищать то, что у нас осталось, использовать все, чтобы защитить то, что у нас есть. И если я хоть что-то понимаю в этой жизни, Нэтан Делани встанет перед мчащимся поездом, чтобы защитить Джо.

 – Теперь я сам прослежу за этим. Теперь я готов.

 

 Край леса в безлунную ночь представлял собой отличный на­блюдательный пункт. Но он не смог противостоять желанию подкрасться поближе, используя темноту, скрывающую его движения.

 Восхитительно! Быть так близко к дому, так отчетливо слы­шать слова старика. Правда вышла наружу, и это только силь­нее возбуждало его. Они думают, что все знают, все понимают. Возможно, они считают, что защищены своим предвидением? «Предупрежден – значит, вооружен»? Как же они ошибаются!

 Он похлопал по засунутому в сапог пистолету. Он мог бы воспользоваться им сейчас, если бы захотел. Мог бы пристре­лить их обоих, как уток на пруду. И тогда в доме останутся толь­ко две женщины, поскольку Брайан умчался, ослепленный гневом.

 Он овладел бы обеими дочерьми Аннабелл! Одной за другой, обеими сразу. Очаровательная «любовь втроем».

 Однако это было бы отклонением от основного плана. А план до сих пор так хорошо служил ему. Придерживаться его – зна­чит доказать свою целеустремленность, свою способность за­мыслить и исполнить. И если он хочет повторить опыт с Анна­белл, он должен потерпеть еще чуть-чуть.

 Но это не значит, что нельзя немного ускорить события, рас­шевелить угольки. Испуганных кроликов ловить гораздо легче.

 Он вернулся в тень деревьев и провел очень приятный час, наблюдая за светом в окне Джо.

 Керби бежала по пляжу, наслаждаясь одиночеством. Небо на востоке пылало, огненно-красное небо, окрашенное лучами восходящего солнца. Керби понимала, что, если верна старин­ная примета, морякам следует принять меры предосторожнос­ти, но могла думать лишь о том, как прекрасно это утро с резки­ми порывами ветра и великолепным небом.

 Может быть, в конце концов «Карла» всего лишь фамильяр­но похлопает их по плечу? – думала Керби, стуча ногами по ут­рамбованному песку. Это было бы очень волнующе и на неко­торое время отвлекло бы Брайана от его тревог и горя.

 Как ей хотелось знать, что сказать ему, чем помочь! Но когда он ворвался в ее коттедж накануне вечером, Керби могла лишь слушать его, как слушала Джо. А когда она попыталась утешить его, как утешала Джо, оказалось, что ему не нужны ее ласковые слова. Ему нужна была не нежность, а страсть, и Керби отчаян­но держалась, пока он вышибал из себя горе сексом.

 Она не смогла убедить его остаться с ней до утра. Брайан ушел до того, как солнце выглянуло из-за горизонта. Но снача­ла он притянул ее к себе, крепко прижал. И она знала, что дала ему силы для возвращения в «Приют».

 Сейчас ей было необходимо проветриться, восстановить собственные силы. Керби знала: если мужчина, которого она любит, в беде, в отчаянии, она будет рядом с ним, пройдет с ним через все и, бог даст, поможет ему обрести душевный покой.

 Затем она увидела Нэтана, угрюмо стоявшего у самой кром­ки пляжа, где рокочущие буруны обрушивались на берег, и за­мерла, разрываясь между преданностью Хэтуэям и здравым смыслом. Но в конце концов ее потребность помогать и лечить перевесила все остальное. Она просто не могла отвернуться от чужой боли и остановилась рядом с Нэтаном, чуть запыхавшись от бега.

 – Отличное утро! – Ей пришлось напрягать голос, чтобы перекрыть грохот прибоя и ветра. – Твой отпуск оправдывает ожидания?

 Нэтан засмеялся – просто не смог сдержать смех.

 – О да! Незабываемое путешествие.

 – Тебе необходим кофе. Как врач, я, наверное, должна ска­зать, что кофеин вреден, но я знаю, как он помогает в таких слу­чаях.

 – Это приглашение?

 – Да.

 – Спасибо, Керби, но мы оба понимаем, что сейчас я неважный собеседник. Кроме того, если я приму твое приглашение, боюсь, Брайан тебя не поймет. И я не могу винить его за это.

 – Я думаю сама, сама делаю выводы и принимаю решения. Кстати, именно поэтому он с ума по мне сходит! – Керби поло­жила ладонь на его руку. Нет, она не может отвернуться: ей ка­залось, что даже воздух вокруг него полон страдания и боли. – Пойдем в дом. Думай обо мне как о добром докторе. Открой душу, – она улыбнулась ему. – Если хочешь, я выпишу тебе счет за визит.

 – Выгодная сделка. – Нэтан глубоко вздохнул. – Господи, мне не помешала бы сейчас чашка кофе. И сочувствующее ухо.

 – У меня есть и то, и другое. Пошли! – Она взяла его под руку и повела вдоль берега. – Итак, Хэтуэи задали тебе трепку?

 – Не сказал бы. Они были на удивление любезны. Все они. Мой отец изнасиловал и убил вашу мать! – говорю я им. И, черт побери, никто даже не попытался линчевать меня.

 – Нэтан, – Керби остановилась у лестницы, – это ужасная трагедия, и им трудно сразу прийти в себя. Но когда они все об­думают, никто не станет винить тебя.

 – Джо не винит. Она самая ранимая из них, в этой ситуации ей досталось больше всех, но она не винит меня.

 – Она тебя любит.

 – Это еще может пройти, – пробормотал Нэтан. – Но и Лекси меня не обвиняла! Она посмотрела мне прямо в глаза – ее щеки еще не высохли от слез – и сказала, что в этом нет моей вины, что я не отвечаю за это.

 – Лекси часто приходится использовать разные маски, и де­лает она это очень квалифицированно. Наверное, поэтому она лучше понимает людей и ухватывает суть быстрее остальных. – Керби повернулась к Нэтану спиной и открыла дверь. – Но главное, Нэтан, – в этом действительно не было и нет твоей вины.

 – Умом я это понимаю, да и эмоционально почти убедил себя. Постарался убедить, потому что хотел Джо. Но это не кон­чилось, Керби. Не кончилось! По меньшей мере еще одна жен­щина мертва, поэтому ничто не закончилось.

 Керби кивнула и придержала дверь открытой.

 – Мы поговорим и об этом.

 

 «Карла» потерзала юго-восточное побережье Флориды, смач­но чмокнула один из прибрежных островов и, пританцовывая, повернула на север. Она капризно покружила в танго Форт-Лодердейл, разметала трейлеры и туристов, прихватила несколько жизней, но не стала задерживаться.

 Хладнокровная, полная решимости, она была теперь гораздо сильнее, чем когда родилась в теплых водах Вест-Индии.

 Как мстительная шлюха, она, кружась, умчалась в море, по пути припечатывая острыми каблуками длинную цепь при­брежных островов.

 

 Слегка задыхаясь после пробежки по двум пролетам лестни­цы, Лекси поспешно вошла в один из номеров, где Джо рас­правляла покрывало на большой кровати из орехового дерева. Жаркое солнце ярко светило через открытые балконные двери, подчеркивая тени под глазами Джо – свидетельства беспокой­ной ночи.

 – «Карла» только что обрушилась на Сент-Саймонс! – вы­палила Лекси.

 – Сент-Саймонс? Но я слышала, что она движется на запад…

 – Она передумала и направляется на север. В последних но­востях сообщили, что она сохраняет это направление и ско­рость. Ее передний фронт ударит нас еще до наступления тем­ноты.

 – Насколько все плохо?

 – Она докарабкалась до третьей категории.

 – Значит, ветер более ста миль в час! Нам необходимо зако­лотить окна.

 – И эвакуировать туристов паромом, пока пролив не разбу­шевался. Кейт просит тебя помочь получить деньги и оформить документы. Я иду к Джифу. Мы начнем задраивать люки.

 – Хорошо, я сейчас спущусь. Будем надеяться, что «Карла» уйдет в море и минует нас.

 – Папа ловит по радио все самые свежие новости. Брайан поехал к катеру заправить горючее и проверить запасы на слу­чай, если и нам придется уехать.

 – Папа не уедет. Он останется, даже если ему придется при­вязать себя к дереву.

 – Но ты, кажется, уезжаешь. – Лекси подошла ближе. – Я про­ходила мимо твоей комнаты и видела, что чемоданы открыты и почти полностью упакованы.

 – У меня больше причин уехать, чем остаться…

 – Ты не права, Джо. Гораздо больше причин, чтобы остать­ся – по крайней мере, до того, как мы все уладим. И нам надо похоронить маму.

 – О господи, Лекси! – Джо закрыла лицо руками, сжала пальцами глаза.

 – Не тело. Но надо поставить памятник на кладбище и надо попрощаться с ней. Она любила нас. А я всю свою жизнь дума­ла, что она нас не любила… Знаешь, одно время я даже считала, что она убежала из-за меня.

 Голос Лекси прервался, и Джо опустила руки.

 – Боже, откуда такие мысли?!

 – Я была самой младшей. Я думала, что она, наверно, про­сто не хотела еще одного ребенка. Не хотела меня. Поэтому большую часть жизни я изо всех сил старалась заставить окру­жающих полюбить меня, хотела стать им необходимой. Я стара­лась быть такой, какой – как мне казалось – они хотели меня видеть. Глупой или умной. Беспомощной или самостоятельной. И еще – я всегда уходила первой…

 Лекси подошла к балкону и аккуратно закрыла двери.

 – Я наделала много отвратительных глупостей, – продол­жала она. – И, похоже, наделаю еще больше. Но теперь, когда я знаю правду, что-то во мне изменилось. Я должна попрощаться с ней. Мы все должны.

 – Мне стыдно, что я не подумала об этом, – прошептала Джо. – Если я и уеду до того, как все будет подготовлено, то обязательно вернусь. Я обещаю. – Она наклонилась собрать белье, сорванное с кровати. – Несмотря ни на что, я рада, что вернулась. Я рада, что между нами все изменилось.

 – И я. – Лекси улыбнулась сестре. – Может быть, теперь ты поколдуешь над моими фотографиями и сделаешь несколько новых. Я смогла бы использовать их для своего рекламного аль­бома. Ассистенты режиссеров, которые отбирают актеров, обалдеют, когда узнают, что мои фотографии сделаны одним из лучших фотографов страны!

 – Как только избавимся от «Карлы», мы с тобой сделаем такие фотографии, что ни один из нью-йоркских режиссеров не останется равнодушным.

 – Правда? Здорово! – Лекси хмуро посмотрела на небо. – Проклятый ураган! Ну почему что-то всегда мешает хорошему?! Я предлагаю сделать это в Саванне. Знаешь, снимем настоящую студию на пару дней и…

 – Лекси!

 – Да, конечно… – Лекси взмахнула руками. – Но гораздо веселее думать об этом, чем о гвоздях и фанере. А вдруг Джиф решит, что я и для этого не гожусь? Тогда я прокрадусь обратно и подыщу в своем гардеробе подходящую одежду – поминай как звали! Джо, мне нужны сексуальные снимки. Чувственность и разные настроения. Может, мы даже достанем машину для ис­кусственного ветра, и тогда…

 – Лекси! – снова сказала Джо и раздраженно вздохнула.

 – Ухожу, ухожу. Кстати, у меня есть потрясающее вечернее платье, оно мне досталось по оптовой цене. – Лекси наконец направилась к двери. – А если еще я уговорю Кейт одолжить мне жемчуга бабушки Пендлтон…

 Голос Лекси растаял в коридоре, и Джо рассмеялась. Не сле­дует сразу ожидать слишком больших изменений, решила она. Надежно связав в узел постельное белье, она оттащила его к люку прачечной. Через открытую дверь другого номера она уви­дела, как собирает вещи пара, приехавшая на неделю из Торон­то, и делает это очень быстро. Несомненно, и остальные гости поспешно собираются.

 Судя по всему, оформление отъезжающих – обычно такой непринужденный, веселый процесс – сейчас будет полным без­умия.

 Спустившись в холл, Джо обнаружила, что ничего не преуве­личивала. У парадной двери уже громоздился багаж. Полдюжи­ны гостей слонялись по гостиной или стояли у окон, присталь­но глядя на небо, словно ожидали, что оно вот-вот разверзнется.

 Кейт суетилась за конторкой среди моря бумаг и отбивалась от настойчивых вопросов. Ее обычная радушная улыбка явно поблекла.

 – Только не волнуйтесь. Мы всех доставим к парому в це­лости и сохранности. Два парома курсируют весь день. Отправ­ление на материк каждый час. – Поток голосов – вопросов, просьб, требований – не уменьшался, и она подняла руку. – Сейчас я забираю первую группу! Оформление продолжит моя племянница. Кейт смущенно и как бы оправдываясь посмотрела на Джо.

 – Мистер и миссис Литлтон, пожалуйста, пройдите с детьми к машине. Мистер и миссис Паркер, мисс Хьюстон, я скоро вернусь. Если вы проявите каплю терпения, моя племянница сделает все необходимое.

 Кейт пробралась к Джо и схватила ее за руку.

 – Спрячемся на минутку. Клянусь, можно подумать, что на­чинается атомная война.

 – Большинство из них, вероятно, никогда не сталкивались с тайфуном.

 – Именно поэтому я рада отделаться от них как можно бы­стрее. Господи, этот остров видел не один тайфун. Все мы вы­держали и выдержим снова.

 Уединение казалось сейчас Кейт жизненно необходимым, но единственным доступным местом оказался маленький туалет за холлом. Удовлетворенно хрюкнув, она щелкнула замком.

 – Ну вот. Пару минут этот замок продержится. Извини, что оставляю тебя в этом сумасшедшем доме.

 – Ничего. Я могу отвезти следующую партию в своем джипе.

 – Нет! – резко сказала Кейт и повернулась к раковине спо­лоснуть холодной водой лицо. – Ты одна не выйдешь из этого дома, Джо Эллен. Мне не нужны лишние тревоги.

 – Ради бога! Я могу запереть двери джипа.

 – Нет. И я не собираюсь стоять здесь и спорить с тобой. У меня просто нет на это времени. Ты лучше всего поможешь мне, если останешься здесь и будешь успокаивать этих людей. Мне придется сделать крюк и подобрать кое-кого из коттеджей. Брайан объедет кемпинг. Скоро сюда явится новая партия.

 – Хорошо, Кейт. Как скажешь.

 – Твой отец перенес радио на кухню, так что находится в пределах прямой слышимости. – Она взяла Джо за руки. – Не рискуй! Ты меня поняла?

 – Я не собираюсь рисковать. Кстати, мне необходимо по­звонить Нэтану.

 – Я уже звонила. Он не отвечает. Я загляну к нему перед тем, как вернусь за следующей группой. Мне тоже было бы спокой­нее, если бы он был здесь.

 – Спасибо.

 – Не благодари меня, милая. Я сейчас обрекаю тебя на са­мую страшную в мире головную боль.

 Кейт втянула в легкие побольше воздуха, распрямила плечи и открыла дверь.

 Джо поморщилась от назойливого шума голосов в гостиной.

 – Поскорее возвращайся, – шепнула она и, выходя на ли­нию огня, выдавила слабую улыбку.

 

 Джиф поднял лист фанеры и закрыл большую нишу окна ресторана. Лекси присела и быстро, ловко вогнала гвоздь в ниж­ний угол. Она что-то щебетала, но Джиф слышал примерно каждое третье слово. Ветер замер, а свет приобрел зловещий желтоватый оттенок.

 Надвигается! – думал он. И быстрее, чем они ожидали. Его семья укрепила дом и скорее всего будет в нем пережидать ура­ган. Одного из своих кузенов и пару друзей он отправил закола­чивать коттеджи, и сейчас этот маленький отряд двигался с юго-востока на север.

 Но рук все равно не хватало.

 – Нэтану позвонили?

 – Не знаю. – Лекси выдернула из кармана еще один гвоздь. – В любом случае папа не позволит ему помогать нам.

 – Лекси, мистер Хэтуэй – разумный человек. Он хочет со­хранить то, что ему принадлежит. А кроме того, у него была целая ночь, чтобы все обдумать.

 – Он упрям, как полдюжины мулов, а вместе с Брайаном – еще хуже. Это все равно что винить правнуков Шермана за то, что он сжег Атланту.

 – Возможно, некоторые так и делают… Джиф поднял следующий лист фанеры.

 – Значит, у них нет ни капли ума! – Сжав зубы, Лекси стук­нула молотком по шляпке гвоздя. – Я просто не переживу, если мне придется признать, что мои собственные отец и брат на­столько безмозглы. И слепы. Боже, Джиф, восьмидесятилетняя старуха без очков увидела бы, как Нэтан любит Джо Эллен! И грех заставлять их чувствовать себя виноватыми из-за этого.

 Лекси выпрямилась и сдунула волосы с глаз. Затем угрюмо посмотрела на Джифа.

 – Почему ты так ухмыляешься? Что, я уже измазала лицо?

 – Алекса Хэтуэй, ты самая красивая женщина, какую я ви­дел в своей жизни! И не перестаешь изумлять меня. Я ведь, ка­жется, знаю тебя вдоль и поперек и все равно не перестаю удив­ляться.

 – Ну, милый… – Лекси наклонила голову, захлопала ресни­цами. – Я стараюсь.

 Джиф сунул руку в карман и нащупал маленькую коробочку.

 – Я по-разному планировал этот момент. Но мне кажется, что я никогда не любил тебя больше, чем сейчас.

 Он вытащил коробочку из кармана, следя, как расширяются глаза Лекси, и большим пальцем открыл крышку. Маленький бриллиант подмигнул с тонкого золотого кольца.

 – Алекса, выходи за меня замуж.

 Ее сердце распухло и стукнулось о ребра, глаза затумани­лись. Свет, отразившийся от бриллианта, ослепил ее. Она при­жала дрожащую руку к губам.

 – О, как ты мог?! Как ты мог все так испортить?! – Резко от­вернувшись, она ударила молотком по дереву.

 – Вот видишь! Что я говорил? – растерянно пробормотал он. – Ты снова меня изумляешь. Что тебе не нравится? Хочешь, чтобы я убрал его и дождался лунного света и свечей?

 – Нет, нет, нет! – Всхлипнув, она снова стукнула молотком. – Совсем убери! Ты же знаешь, что я не могу выйти за тебя замуж. Джиф переступил с ноги на ногу.

 – Я не знаю ничего подобного. Может, объяснишь? Разгневанная, с болью в сердце, она повернулась к нему.

 – Ты прекрасно знаешь, что, если будешь просить, я уступ­лю. Ты знаешь, что я сдамся, потому что очень сильно люблю тебя. Но тогда мне придется отказаться от всего остального. Я останусь на этом проклятом острове, никогда не уеду в Нью-Йорк и даже не попытаюсь больше попасть в театр! И с годами я начну ненавидеть тебя, обвинять в том, что ты погубил мою жизнь. Я завяну здесь, засохну и все время буду думать, что могла бы стать чем-нибудь!

 – Почему ты считаешь, что я заставлю тебя отказаться от Нью-Йорка, от театра и от всего, что ты хочешь? Почему дума­ешь, что я желаю для тебя меньше, чем ты сама? Лекси, чего бы ты ни хотела для себя, я хочу в два раза больше!

 Она смахнула слезы со щек.

 – Я тебя не понимаю. Я не понимаю, о чем ты говоришь.

 – Я говорю, что у меня тоже есть свои планы, свои желания. Я не собираюсь всю жизнь махать молотком на острове.

 Слегка раздраженный, он снял кепку, вытер ею пот со лба, затем снова натянул ее на голову.

 – И в Нью-Йорке, надо полагать, иногда что-то строят. И там тоже требуется ремонт – точно так же, как в любом другом месте.

 Лекси медленно опустила руки, пристально вглядываясь в его глаза, пытаясь прочесть их выражение.

 – Ты говоришь что поехал бы в Нью-Йорк? Ты стал бы жить в Нью-Йорке? Ради меня?!

 – Нет. Я говорю совсем не это. – Он нетерпеливо захлопнул крышечку и убрал коробку в карман. – Если бы я это сделал, то в конце концов озлился бы на тебя и мы бы вернулись туда, от­куда начали. Я говорю, что поеду ради нас обоих. Правда, даже с теми деньгами, что я отложил, некоторое время нам будет туго­вато. Мне придется много учиться, чтобы Нэтан взял меня в свою фирму и дал шанс.

 – Работать с Нэтаном?! Ты хочешь работать в Нью-Йорке?

 – Очень хочу. И очень хочу увидеть тебя на сцене в свете прожекторов!

 – Но я, может быть, никогда не попаду на сцену…

 – Еще как попадешь! – На его щеках появились ямочки, глаза из угрюмо-карих превратились в золотистые. – Ты ведь все время играешь – да, может быть, не замечая того… И игра­ешь прекрасно. Ты будешь на сцене, Лекси! Я в тебя верю.

 Смех и слезы хлынули одновременно, и она бросилась ему на шею.

 – О Джиф, как ты можешь быть таким идеальным? Именно тем, кто мне нужен? – Она обняла ладонями его лицо. – Таким абсолютно идеальным для меня!

 – Я учился этому большую часть своей жизни.

 – Пусть нам будет нелегко. Я могу работать официанткой, пока ты будешь учиться. И мы добьемся своего! Чего бы это ни стоило. О, скорее, скорее! Надень мне кольцо. – Лекси соско­чила на землю и протянула руку. – Я больше не могу ждать.

 – Когда-нибудь я куплю тебе бриллиант побольше.

 – Нет! – Она затрепетала, когда он надел кольцо ей на па­лец и, опустив голову, поцеловал ее. – Вот когда мы разбогате­ем, можешь покупать мне любые блестящие побрякушки, если захочешь. Кстати, я хочу, чтобы мы разбогатели, и не стыжусь говорить об этом! Но это кольцо… – Лекси подняла руку, по­вернула ее, и маленький камушек засверкал на солнце. – Оно самое лучшее.

 

 Через два часа у Джо уже пульсировало в висках, а глаза на­чали косить. Кейт дважды возвращалась и уезжала, увозя и при­возя постояльцев, заглядывая в разные коттеджи. Брайан при­вез дюжину туристов из кемпинга, а затем отправился обратно посмотреть, не задержался ли кто-нибудь. Единственное, что она слышала о Нэтане, так это то, что он помогал заколачивать коттеджи на берегу.

 Если не считать монотонного стука молотков, в доме нако­нец стало тихо. Кейт наверняка скоро вернется с последними отдыхающими из коттеджей. Окна с южной и восточной сторо­ны уже забили фанерой, погрузив дом в полумрак.

 Когда Джо открыла парадную дверь, сильный ветер, удиви­тельно холодный после душной жары заколоченного дома, чуть не сбил ее с ног. Небо на юге грозно потемнело, вспыхивали молнии, но не было слышно ответного грома.

 Еще далеко, решила Джо. Надо будет узнать у отца, куда, по прогнозам, направляется «Карла». Да, не забыть бы переложить все свои фотографии и негативы в сейф в кабинете Кейт…

 Но пока еще ей не хотелось общаться с отцом, поэтому она поднялась по парадной лестнице, автоматически заглядывая в комнаты, проверяя, не оставили ли гости в спешке что-нибудь, выключая по дороге свет. В семейном крыле стук молотков был громче, и Джо нашла этот звук успокаивающим. Закупоривают нас… – подумала она. Ничего, если «Карла» пронесется над «Приютом», он выдержит, как держался раньше.

 Проходя мимо кабинета Кейт, она услышала голоса. Снаружи по окну заскользил лист фанеры – видимо, отец или Брайан вышли помочь Джифу.

 Джо зажгла свет в своей лаборатории и включила радио.

 «Ожидается, что ураган „Карла“, достигший третьей катего­рии, подойдет к островам у побережья Джорджии к семи часам вечера. С этих островов, находящихся в частном владении, уже эвакуированы туристы. Рекомендуем жителям также покинуть острова как можно скорее. Скорость ветра достигнет ста двад­цати миль в час. Передний фронт урагана обрушится на острова приблизительно во время прилива».

 Уверенность Джо пошатнулась, она погрузила руки в воло­сы. Такой ураган может разрушить коттеджи, разметать пляж и повалить деревья…

 Взглянув на часы, она поняла, что кольцо вокруг них быстро сжимается. С острова надо уехать. Забрать Нэтана и Керби и обязательно увезти отца – даже если для этого придется оглу­шить его.

 Джо рывком открыла ящик. Фотографии придется оставить, но будь она проклята, если станет рисковать всеми своими нега­тивами!

 Ее протянутая рука замерла на полпути. Поверх ее аккурат­ных папок лежала стопка новых фотографий. У нее закружилась голова, кожа покрылась холодным липким потом, взгляд оста­новился на лице матери. Она коснулась фотографии и сквозь грохот в голове услышала собственный тихий стон.

 Настоящая. Она чувствовала пальцами скользящий край. Судорожно дыша, Джо перевернула фотографию и прочитала аккуратно написанное название: «СМЕРТЬ АНГЕЛА».

 Та самая! Джо закусила губу, чтобы не заскулить, и заставила себя взглянуть на следующий снимок. Горе охватило ее, жаля­щее, как пчелиный рой. Поза была почти такой же, как будто фотограф стремился в точности воспроизвести первый опыт. Но это была Джинни – всегда такое веселое, открытое лицо безжизненно, глаза пусты.

 – Прости, – прошептала Джо, прижимая фотографию к груди. – Прости. Мне так жаль.

 На третьей фотографии, конечно же, была Сьюзен Питерс.

 Джо закрыла глаза, пытаясь отогнать тошноту, и осторожно отложила третий снимок. А потом колени у нее подогнулись: на последнем снимке была она сама. Глаза безмятежно закрыты, на губах легкая улыбка, но тело – бледное, обнаженное, без­жизненное…

 Джо уронила фотографию, отшатнулась. Беззвучные крики рвались из ее горла. Страх гнал из комнаты. Она нашарила за спиной дверь, наткнулась на стол, опрокинула радиоприемник.

 – Нет! – Джо сжала кулаки, вонзая ногти в ладони, пока боль не вывела ее из шока. – Больше со мной это не случится. Я не сорвусь. Нет.

 Она укачивала себя, считала вдохи и выдохи, пока слабость не прошла, затем, мрачная и решительная, снова взяла в руки фотографию.

 Да, ее лицо. Это ее лицо. Сфотографированное до того, как Лекси постригла ее к вечеринке у костра. Значит, несколько не­дель назад: костер был в самом начале лета. Джо поднесла сни­мок ближе к свету, приказала себе беспристрастно и спокойно изучить его.

 Ей понадобилось всего несколько секунд, чтобы понять: лицо – ее, но не тело. Груди слишком полные, бедра слишком пышные. Джо положила рядом фотографию Аннабелл. Что страш­нее? Видеть мертвой себя или сознавать, что ее лицо наложено на тело матери? – тупо подумала она.

 Он соединил их в одно целое… Именно этого он хотел с самого начала!

 

 Брайан вел джип по главной дороге кемпинга. Несколько площадок остались в беспорядке. Но, учитывая силу надвигаю­щегося шторма, вряд ли это имеет большое значение. Ветер уже ломал деревья. Новый порыв сотряс джип, и Брайан крепче вцепился в руль. Он рассчитал, что у них есть еще час, чтобы за­кончить приготовления.

 Он с трудом заставлял себя не спешить с этим проверочным рейсом. Он хотел забрать Керби и надежно запереть ее в «При­юте». Конечно, он предпочел бы отправить ее на материк, но знал, что бесполезно тратить время и силы на уговоры. Если хоть один человек останется на острове, она останется тоже, чтобы лечить его травмы.

 «Приют» стоит более сотни лет, думал Брайан. Он выдержал множество ураганов. Выдержит и этот.

 А у него и так тревог достаточно. Несомненно, ураган отре­жет их от материка. Радиосвязь сохранится, но, как только уда­рит «Карла», у них не будет ни телефона, ни электричества, ни транспортного сообщения.

 Но ничего. Он залил горючее в электрогенератор, а у Кейт – большой запас воды в бутылках. У них есть еда, убежище и несколько сильных спин. А после того, как «Карла» похозяйнича­ет на острове, сильные спины им будут необходимы…

 Брайан продолжал мысленно намечать необходимые дела, прикидывать возможности. Удостоверившись, что в кемпинге никого не осталось, он немного успокоился. Приходилось толь­ко надеяться, что ни одному идиоту, принявшему ураган за при­ятное приключение, не пришло в голову спрятаться в лесу или затаиться на пляже.

 Когда на дорогу прямо перед джипом выступила какая-то фигура, Брайан выругался и нажал на тормоза.

 – Иисусе! Ты, идиот! – Брайан в ярости выскочил из джипа. – Я чуть не наехал на тебя! У тебя что, совсем мозгов нет? Идешь по середине дороги, не говоря уж о надвигающемся урагане.

 – Я слышал об этом. – Ухмылка незнакомца стала шире. – Изумительно точный выбор времени!

 – Да, изумительно. – Негодуя на каждую потерянную се­кунду, Брайан ткнул пальцем в джип. – Залезай! Может, я успею довезти тебя до последнего парома, но времени мало.

 – О, не знаю, стоит ли.

 Не переставая улыбаться, мужчина поднял руку, которую все это время держал за спиной, и выстрелил.

 Брайан почувствовал взрыв боли в груди, отшатнулся, попы­тался остановить завертевшийся вокруг мир. И, падая, увидел смеющиеся глаза друга детства…

 – Один готов. – Он ткнул сапогом обмякшее тело Брайана. – Спасибо за то, что дал возможность немного сравнять шансы, старый приятель. И за то, что одолжил джип.

 Вскакивая в машину, он бросил на Брайана последний взгляд.

 – Не тревожься. Я доставлю твой джип в «Приют». В конце концов.

 

 Керби еще собирала медикаменты, когда по окнам забараба­нил дождь. Она старалась сохранять абсолютное спокойствие, пытаясь представить себе все возможные неприятности. Если придется оказывать помощь пострадавшим, то лучше всего ра­ботать в «Приюте». Она уже внутренне приготовилась к тому, что ее коттедж не переживет эту ночь.

 Она понимала также, что большинство островитян достаточ­но упрямы, чтобы не покинуть свои дома. К утру наверняка бу­дут и сломанные кости, и сотрясения мозга, и открытые раны. Коттедж задрожал от резкого порыва ветра, и она сжала зубы. Нельзя поддаваться панике. Она будет на месте и будет лечить.

 Керби подняла ящик, собираясь погрузить его в машину, когда распахнулась ее входная дверь. Ей понадобилось несколь­ко секунд, чтобы узнать в фигуре в желтом дождевике с капю­шоном Джифа.

 – Вот, – она сунула ему ящик. – Отнеси это. Я возьму сле­дующий.

 – Я так и подумал, что ты собираешь медикаменты. Побы­стрее. Эта стерва приближается.

 – Я почти все упаковала. – Керби натянула свой дождевик. – Где Брайан?

 – Он проверяет кемпинг. Еще не вернулся.

 – Но он должен был вернуться! – нахмурилась Керби.

 Тревога впилась в нее и не отпускала, пока она собирала пос­ледние лекарства и перевязочный материал. Когда она попыта­лась выйти на веранду, ветер швырнул ее обратно, засвистел в ушах. Ей пришлось низко пригнуться и пробиваться вперед.

 – Ты заколотила дом? – крикнул Джиф, перекрывая грохот прибоя, выхватил у Керби ящик и сунул его в джип.

 – Как смогла. Нэтан помог мне утром. Он в «Приюте»?

 – Нет. Его я тоже не видел.

 – Господи! – Керби откинула волосы с лица. – Чем они за­нимаются, черт побери?! Джиф, мы едем через кемпинг!

 – У нас нет на это времени, Керби.

 – А я говорю, мы едем мимо кемпинга! Брайан мог попасть в беду. Смотри, какой ветер: деревья валит. Если Брайана еще не было в «Приюте», когда ты уезжал, и ты не встретил его по доро­ге, он еще там. Я должна убедиться.

 Джиф распахнул дверцу джипа и затолкал Керби внутрь.

 – Ладно, тебе виднее, ты врач, – пробормотал он.

 

 – Чертов сукин сын – Нэтан стукнул по рулю. Он загрузил в джип все самое ценное из своего оборудования и чертежей, а теперь проклятая машина не заводилась. Ей даже не хвалило со­вести хотя бы чихнуть или фыркнуть!

 Взбешенный, Нэтан вылез из джипа. Ветер со свистом и ши­пением швырнул колючки дождя ему в лицо. Нэтан поднял капот и снова выругался, сейчас нет времени притворяться, что он может что-то починить.

 Он уже сделал все, что мог. Теперь необходимо добраться до Джо, и немедленно

 Нэтан со стуком опустил капот и, бросив все свои ценности, начал пробираться к реке. До переправы предстояло пройти четверть мили, и дальше дорога к «Приюту» через лес не обеща­ла ничего хорошего.

 Он слышал угрожающий треск деревьев, чувствовал сильные руки урагана, толкающего его назад. Над головой сверкнула молния, окрасив небо в жуткий оранжевый цвет.

 Ветер жег глаза, затуманивал зрение. Нэтан не видел высту­пившей из-за дерева фигуры, пока чуть не наткнулся на нее.

 – Господи, какого дьявола вы здесь делаете? – Ему при­шлось вглядываться секунд десять, пока, несмотря на все пере­мены, он не узнал это лицо. – Кайл?! – Недоумение сменилось ужасом. – Господи, что ты наделал?!

 – Привет, братишка.

 Словно они встретились на солнечной улице, Кайл протянул руку. И когда Нэтан на мгновение опустил глаза, Кайл ударил его рукояткой пистолета в висок.

 – Двое готовы! – Он откинул назад голову и разразился диким хохотом. Шторм воодушевлял его. Возбуждал. – Как-то неловко хладнокровно стрелять в собственного брата, хоть он и надоедливый ублюдок. – Кайл наклонился и зашептал Нэтану на ухо, как будто тот мог его слышать: – Видишь ли, река под­нимается, деревья падают. Но, что бы ни случилось, братец, будем считать это судьбой.

 Он выпрямился и, оставив брата лежать на пропитанной до­ждем и кровью земле, отправился предъявить права на женщи­ну, которая, как он считал, принадлежала ему.

 Дождь хлестал по ветровому стеклу джипа, и «дворники» не справлялись с потоками воды. Дорога под колесами преврати­лась в месиво. Джиф боролся за каждый метр.

 – Поворачиваем! – сказал он Керби. – У Брайана, как и у меня, достаточно здравого смысла, чтобы не вязнуть здесь.

 – Тогда поверни на западную дорогу. – Керби очень хоте­лось верить в то, что буря, а не дурное предчувствие промора­живает ее насквозь и заставляет сердце бешено биться. – Он должен был проехать там. Необходимо удостовериться.

 – По южной дороге быстрее.

 – Пожалуйста!

 Оставив надежду переубедить ее, Джиф с трудом повернул джип налево.

 – Если даже мы в целости доберемся до места, он наверняка сдерет с меня шкуру за то, что я продержал тебя здесь на пять минут дольше, чем необходимо.

 – Вот именно. Всего пять лишних минут. – Керби наклонилась вперед, стараясь разглядеть дорогу сквозь льющийся по стеклу водопад. – Что это? Вон там, впереди. На обочине.

 – Вероятно, из чьего-то прицепа выпало снаряжение. Ту­ристы старались как можно скорее убраться отсюда…

 – Стоп! – внезапно крикнула Керби и сама схватилась за руль. Машину занесло.

 – Иисусе, ты хочешь свалить нас в канаву?! Эй!.. – Джиф потянулся, чтобы остановить ее, но успел лишь схватиться за край дождевика, когда она выскочила из машины. – Прокля­тые женщины. Керби, вернись немедленно, этот ветер отнесет тебя прямо в Саванну!

 – Помоги мне, Джиф! Бога ради помоги! – Ее онемевшие пальцы уже разрывали окровавленную рубашку. – Его застре­лили…

 

 – Где они могут быть? – Лекси металась по гостиной, в ужасе вслушиваясь в грохот ливня и ветра. – Где они могут быть?! Джифа нет уже больше часа, а Брайана – в два раза дольше!

 – Может, они нашли укрытие? – Кейт съежилась в кресле и, чтобы не заламывать руки, сцепила их на коленях. – Может, они поняли, что не смогут вернуться, и спрятались?

 – Джиф сказал, что вернется. Он обещал!

 – Значит, вернется. Они вот-вот вернутся, промокшие, ус­талые, замерзшие. Лекси, давай приготовим кофе, пока еще есть электричество, и нальем его в термосы.

 – Как ты можешь думать о кофе, когда… – Лекси заставила себя замолчать и крепко сжала веки. – Хорошо. Это лучше, чем просто мучиться. Окна заколочены, все равно нельзя выгля­нуть.

 – Пойдем. Мы приготовим горячую еду, горячий кофе и сухую одежду.

 Перечисляя необходимые дела, Кейт предусмотрительно схватила фонарик и потащила Лекси за собой.

 Джо осталась наедине с отцом. Он стоял в другом конце ком­наты спиной к ней и пристально смотрел в заколоченное окно, как будто мог видеть сквозь фанеру.

 – Папа, он был в доме.

 – Что?

 Отец повернулся к ней.

 – Он был в доме. – Джо старалась говорить спокойно. – Я не хотела ничего говорить при Лекси и Кейт. Они обе и так перепу­ганы. Я надеялась, что мы все уедем на последнем пароме, но Брайана еще нет…

 Сэму стало не по себе.

 – Ты уверена в том, что сюда кто-то заходил?

 – Да. Он был в моей лаборатории в какой-то из последних двух дней. Я точно не знаю когда.

 – Нэтан Делани постоянно торчал в доме.

 – Это не Нэтан.

 Сэм сурово смотрел на нее.

 – Я не собираюсь рисковать. Иди в кухню к Кейт и Лекси и оставайся с ними. Я обойду дом.

 – Я пойду с тобой.

 – Ты сделаешь то, что я говорю, и пойдешь в кухню! И что­бы ни одна из вас и шагу не сделала без двух других!

 – Ему нужна я, папа. Рядом со мной они будут в большей опасности.

 – В этом доме никто не дотронется до моих близких!

 Сэм взял дочь за руку и уже собрался, если придется, отта­щить ее в кухню, когда парадная дверь распахнулась и в холл во­рвались дикий ветер и потоки дождя.

 – Наверх, Джиф, отнеси его наверх! – Тяжело дыша, Керби не отставала от Джифа, шатающегося под тяжестью Брайана, и крепко сжимала грудь раненого. – Мне нужны медикаменты. Из джипа. Немедленно! – приказала она, и Сэм с Джо броси­лись к двери. – Простыни, полотенца, свет… Скорее! Он поте­рял очень много крови.

 В холл вылетела Кейт.

 – Боже, боже праведный, что случилось?!

 – В него стреляли. – Керби не сводила глаз с лица Брайана. – Радируйте на материк, выясните, когда смогут прислать верто­лет. Необходимо доставить его в больницу, а сюда прислать по­лицию. Скорее принесите медикаменты! Я уже потеряла слиш­ком много времени.

 Не думая о дождевике, Сэм выбежал в бурю. Добравшись до джипа, он уже был слеп и глух ко всему, кроме грохота крови в собственной голове и визга ветра. Он вытащил первый ящик и обнаружил рядом Джо, вытаскивающую следующий.

 Они подхватили груз и стали вместе пробиваться в дом.

 – Она укладывает его в Садовом номере. Это ближайшая кровать. – Лекси протиснулась за ними и умудрилась закрыть дверь. – Она не говорит, насколько все плохо. Она ничего не говорит! А Кейт радирует на материк.

 Сэм и Джо потащили ящик наверх. Джо вцепилась в ручки с такой силой, что у нее побелели суставы.

 Керби сорвала с себя окровавленный дождевик и отшвырнула его. Она не слышала ни дроби дождя, ни завываний ветра и думала лишь об одном: как сохранить Брайану жизнь.

 – Мне нужны еще подушки. Тело и ноги должны быть выше головы, надо приподнять место кровотечения. И принесите еще одеяла. Рана сквозная. Я нашла выходное отверстие.

 Керби прижала большой тампон к спине Брайана под правой лопаткой, и ее рука тут же залилась кровью.

 – Я пока не могу ничего сказать о внутренних повреждени­ях. Наша главная задача – остановить кровотечение. Очень низкое кровяное давление. Пульс нитевидный. Какая у него группа крови?

 – Группа А, резус отрицательный, – сказал Сэм. – Как у меня.

 – Тогда мы возьмем кровь у вас. Кто-то должен сделать это: у меня не хватает рук. Я объясню.

 – Я сделаю, – вызвалась Кейт. – К сожалению, нам не смо­гут прислать вертолет. Никакого сообщения, пока «Карла» не разделается с нами. Никому не разрешают вылет.

 О боже! Она же не хирург! Впервые за всю свою жизнь Керби проклинала себя за то, что не прислушалась к советам отца. Входная рана маленькая, с ней легко справиться, но в спине пуля проделала такую дыру, что в нее можно засунуть кулак. Керби почувствовала, как в ней зарождается паника, и закрыла глаза.

 – Ладно, ничего. Придется справляться самим. Мы должны его стабилизировать. Джиф, дави здесь, не отпускай. Если там­пон промокнет, не удаляй. Добавь новый. Другой рукой прижи­май артерию. Крепко. Не сгибай пальцы. Кейт, открой мою сумку. Там есть резиновая трубка. Сделаешь жгут.

 Керби приготовила шприц и взяла себя в руки. В конце кон­цов, она сама выбрала свой путь – исцелять. Взглянув на воско­вое лицо раненого, она поклялась, что не даст Брайану умереть.

 – Я не отпущу тебя, слышишь?

 И как раз в тот момент, когда Керби ввела иголку под кожу, дом погрузился в темноту.

 

 Нэтан пытался выбраться из красного тумана, но все время срывался обратно. Ему казалось жизненно важным пробиться наружу, хотя каждый раз, как он подбирался к тонкой мерцаю­щей грани, боль становилась невыносимой. Он продрог до кос­тей и чувствовал себя так, словно его окатили ведром ледяной воды. И все-таки снова вцепился в обжигающую оболочку, по­чувствовал, как туман густеет, сжимается, и отчаянным рывком пробился… в кошмар, темный и яростный. Ветер визжал, как тысяча вырвавшихся из ада демонов, вода захлестывала. Нэтан захлебнулся, попытавшись глотнуть воздуха. Голова кружилась, но ему все-таки удалось перекатиться и встать на четвереньки. Вышедшая из берегов река покрывала его запястья. Он попы­тался встать на ноги и снова потерял сознание. Но когда его лицо ударилось о землю, холодная вода сразу же привела его в чувство.

 Кайл! Это был Кайл! Восставший из мертвых… У этого Кайла были не каштановые, а почти белокурые длинные волосы, вместо городской бледности – сильный загар. И дикое безумие в гла­зах…

 – Джо Эллен! – выдохнул Нэтан, отползая от пытавшейся засосать его реки.

 Шепча ее имя, как молитву, он впился пальцами в мокрую кору дерева и с трудом поднялся. И побрел, спотыкаясь, шата­ясь, борясь с жестоким ветром, к «Приюту», не переставая шеп­тать ее имя.

 

 Керби сражалась со страшной раной при свете фонаря. Ее мозг работал четко, отбрасывая ненужные страхи и сомнения, голос звучал спокойно.

 – Я не потеряю его… Оставайся со мной, Брайан! – шептала она.

 – Тебе нужно больше света, – сказал Джиф, погладив воло­сы Лекси. – Если сможешь обойтись без меня, я спущусь вниз и заведу генератор.

 – Я с тобой, Джиф! – Лекси схватила его за руку. – Кто бы это ни сделал… Он может быть где угодно.

 – Ты останешься здесь, – он взял ее руку и поцеловал. – Керби может понадобиться помощь. У вас есть пистолет? – тихо спросил он у Сэма, вглядываясь при этом в лицо Брайана.

 Не сводя глаз с трубки, по которой его кровь перетекала в сына, Сэм ответил:

 – В моей комнате, на верхней полке шкафа. Там металли­ческая коробка. Автоматический пистолет тридцать восьмого калибра и патроны. – Он скосил глаза и бросил на Джифа оце­нивающий взгляд. – Я разрешаю тебе воспользоваться им, если придется.

 Джиф кивнул, повернулся к Лекси и улыбнулся ей.

 – Я вернусь.

 – Есть еще фонарь? Свечи? – Керби подняла веки Брайана. Его зрачки были полностью расширены, он все еще находился без сознания. – Если я не закрою выходную рану, он потеряет больше крови, чем я смогу в него влить!

 Кейт поднесла карманный фонарик и осветила разорванную плоть.

 – Не дай ему уйти! – Она сморгнула слезы с глаз. – Не дай моему мальчику уйти!

 – Мы спасем его,

 – Мы его не потеряем, Кейт. – Сэм потянулся и взял ее руку.

 – У Джифа могут возникнуть трудности с генератором, – тихо сказала Джо, положив руку на плечо Лекси. – Я спущусь и принесу фонари.

 – Я пойду с тобой.

 – Нет, останься здесь. Керби может понадобиться еще одна пара рук. Папа не может помочь, а Кейт вряд ли долго продер­жится. Я быстро.

 Джо успокаивающе сжала плечо сестры, взяла фонарики тихо выскользнула из комнаты. Она должна была что-то делать, что угодно, чтобы побороть страх за Брайана, за Нэтана, за всех них.

 Что, если в Нэтана тоже стреляли? Что, если он лежит где-то там, истекает кровью, умирает? И она ничего не может сделать, чтобы остановить это!

 Он нашел убежище, попыталась Джо уговорить себя, сбегая по лестнице. Нэтан нашел убежище, и, когда самый страшный ураган кончится, она отыщет его. А Брайана они доставят на материк, в больницу…

 Внезапно Джо дернулась, услышав громкий треск, звон кро­шащегося стекла, и замерла, представив еще одну пулю, еще одну плоть, разрываемую сталью. Затем она увидела расколо­тую фанеру в окне гостиной, торчащую из нее ветку дерева и вздохнула с облегчением.

 Сейчас необходимо найти Джифа, подумала она, высоко подняв фонарь. Как только у Керби будет свет, они заткнут чем-нибудь окно, пока дыра не увеличилась.

 За ее спиной хлопнула дверь, и Джо, обернувшись, различи­ла в проеме мужскую фигуру. Но это был не Джиф.

 – Как мило! – Кайл шагнул вперед, на свет. – Я как раз пришел за тобой. Нет, не кричи. – Он поднял пистолет, чтобы она могла его ясно видеть. – Я убью любого, кто спустится по­смотреть, в чем дело. – Он широко улыбнулся. – Итак, как по­живает твой братик?

 – Он держится. – Джо опустила фонарь, чтобы он не видел ее лица. Ураган ворвался в разбитое окно и брызнул в нее до­ждем. – Ты долго ждал, Кайл…

 – Не так уж долго, учитывая общий замысел. И, если можно так выразиться, мы были в близком контакте последние меся­цы. Как тебе понравилась моя работа?

 – Ничего особенного. Довольно квалифицированная… Но вдохновение очень быстро покинуло тебя, Кайл.

 – Сука! – Это слово вырвалось быстро, резко, словно поми­мо воли. Затем он пожал плечами. – Ну, будь же честной! Тот последний снимок… Ты должна признать художественность об­раза, новаторство замысла. Это один из моих лучших этюдов!

 – По-моему, весьма избитый прием. Где Нэтан, Кайл?

 – О, думаю, там, где я его оставил. – Быстрый, как змея, он протянул руку и схватил ее за волосы. – На этот раз я не соби­раюсь подбирать объедки старшего братца! Если хочешь знать мое мнение, он просто… размягчал тебя. Я гораздо лучше его во всем. Всегда был.

 – Где он?

 – Может быть, я покажу тебе. Мы немного прокатимся.

 Он потащил ее к двери, и Джо сделала вид, что сопротивля­ется. На самом деле она хотела увести его из «Приюта», увести как можно дальше от «Приюта», чего бы ей это ни стоило.

 – Ты сумасшедший, если хочешь выйти в ураган третьей ка­тегории!

 – Дорогая Джо, я сильный, очень сильный! – Он легко про­вел губами по ее виску. – И могущественный. Не беспокойся, я не позволю ничему случиться с тобой, пока не достигну совер­шенства. Я все спланировал. Открой дверь.

 Джо направила луч фонаря прямо ему в глаза. Вспыхнувший свет отвлек его, и, используя эту долю секунды, она взмахнула фонарем, целясь ему в пах, но попала в бедро. Он хрюкнул от боли и изумления и чуть ослабил хватку. Вырвавшись, Джо рас­пахнула парадную дверь и стрелой бросилась в пасть бури.

 – Если я тебе нужна, сукин сын, попробуй взять меня!

 Когда он протиснулся в дверь, она, собрав все свои силы, сгибаясь под ураганным ветром, повела его прочь от «Приюта».

 И пронзаемая ливнем тьма поглотила их.

 Меньше чем через минуту Джиф поднялся из подвала, по­вернул в холл и сразу почувствовал резкие порывы ветра. Он увидел широко распахнутую парадную дверь, и у него кровь за­стыла в жилах. Он вытащил пистолет из-за пояса джинсов, снял его с предохранителя и двинулся вперед. Когда Нэтан ввалился в дом, Джиф чуть не нажал на спусковой крючок.

 – Джо Эллен! Где она?!

 – Что с тобой случилось? – Джиф сам себе был противен, но не хотел рисковать и, приближаясь к Нэтану, продолжал це­литься в него.

 – Я шел сюда. Мой брат… – Нэтан качнулся и провел ладонью по рваной ране на виске. У него двоилось в глазах. – Это был мой брат.

 – Мне казалось, ты говорил, что он умер.

 – Он не умер. – Нэтан покачал головой, пытаясь прояснить мысли, и только тут заметил направленный на него пистолет. – Не умер, – повторил он. – Где Джо?

 – В надежном месте, и там и останется. В Брайана стреляли.

 – Боже! О боже! Он мертв?

 – Керби работает над ним. Отойди от двери, Нэтан. Закрой ее. Держи руки так, чтобы я мог их видеть.

 – Проклятие! – Нэтан замолчал, услышав крик. Кровь, бив­шаяся в его висках, слепившая глаза, мгновенно отхлынула куда-то. – Это Джо! Она там!

 – Только пошевелись, и я пристрелю тебя!

 – Он убьет ее! Я не допущу! Я не допущу, чтобы это случи­лось снова. Ради бога, Джиф, помоги мне найти ее раньше его!

 Джифу пришлось выбирать между интуицией и осторожнос­тью. Он попросил бога помочь ему сделать правильный выбор и протянул пистолет рукоятью вперед.

 – Мы найдем ее. Он твой брат. Ты сам сделаешь то, что не­обходимо сделать.

 

 Джо подавила новый крик, когда сломанная ветка толщиной в мужской торс упала, чуть не задев ее. Бурлящая темнота, гро­хот и дикий, безумный ветер вокруг. Клочья лишайника били ее по лицу, пальмовые листья свистели, как сабли, ветер сбивал ее с ног. Спотыкаясь, она преодолела еще один дюйм, еще один фут.

 Наконец она упала на колени и обхватила руками дерево, боясь, что ураган оторвет ее от земли и унесет прочь.

 Она увела его! Она надеялась, что увела его, но теперь заблу­дилась сама. Лес вокруг яростно содрогался. Струи дождя впи­вались в нее, как ножи. Она уже не слышала собственного дыха­ния, хотя знала, что оно должно быть хриплым, потому что лег­кие горели огнем.

 Она должна вернуться! Она должна вернуться в дом раньше, чем ему надоест искать ее. Если он вернется первым, он убьет их всех. Как он убил Нэтана… Джо теперь была в этом уверена. Рыдая, она поползла, впиваясь руками в грязь и подтягивая не­послушное тело.

 

 Керби отсоединила трубку, по которой кровь Сэма перетека­ла в Брайана. Она не могла больше рисковать, пока Сэм не от­дохнет.

 – Сэму нужна жидкость и протеин, чтобы восстановить силы. Лучше всего морковный сок.

 Керби устало разогнула спину, а затем снова наклонилась, чтобы проверить пульс Брайана. Когда их пальцы столкнулись, ее взгляд метнулся к его лицу и она заметила слабое трепетание век.

 – Он приходит в себя! Брайан, открой глаза! Брайан, вер­нись… Сосредоточься на том, чтобы открыть глаза.

 – Он очнулся? С ним все будет хорошо? – Лекси бросилась к ним, чуть не сбив Керби с ног.

 – Пульс немного крепче. Нужно измерить давление. Брай­ан, открой глаза. Вот так. – Она с болью следила, как открыва­ются, пытаясь сфокусироваться, его глаза. – Не волнуйся, мед­ленно. Не шевелись. Просто попытайся сосредоточиться на моем лице. Ты меня видишь?

 – Да.

 Ужасная боль, адский огонь в груди… Он смутно услышал чьи-то рыдания, но глаза Керби были сухими, ясными.

 – Хорошо. – Ее рука слегка дрожала, но она сумела пода­вить дрожь и осветила маленьким фонариком его глаза. – Про­сто лежи спокойно, дай мне осмотреть тебя.

 – Что случилось?

 – Тебя ранили, малыш, – беспомощно рыдая, Кейт прижа­лась щекой к его руке. – Керби лечит тебя.

 – Все расплывчато… – выдавил он, нетерпеливо повернул голову и различил лицо отца, бледное, измученное, а затем – трубку, соединяющую их. – Жжет, как черт! – пробормотал Брайан и с изумлением увидел, как Сэм закрыл лицо руками и затрясся от рыданий. – Что происходит, черт побери? Что?! – Он уронил голову – слабый, как дитя, под крепкими руками Керби.

 – Я сказала, лежи спокойно! Я не позволю тебе уничтожить всю мою работу. Сейчас дам болеутоляющее. Кровяное давле­ние повышается. Состояние стабилизируется.

 – Можно мне воды или еще чего-нибудь? Я чувствую себя, как будто… – Брайан внезапно замолчал. Память резко верну­лась. Фигура на дороге, тусклый блеск пистолета, взрыв в груди. – Он стрелял. Он стрелял в меня…

 – Керби и Джиф нашли тебя, – сказала Лекси, пытаясь до­тянуться до второй его руки. – Они привезли тебя домой. Керби спасла тебе жизнь.

 – Это был Кайл. Кайл Делани. – Боль возвращалась волна­ми, мешая дышать. – Я узнал его. Его глаза. Раньше он был в солнечных очках. Он был… в тот день, когда я порезал руку. К тебе тогда приходил Кайл.

 – Художник? – Керби опустила шприц. – Бродяга из кем­пинга?

 – Это был Кайл Делани. Все это время. Кайл.

 – Лежи спокойно. Держи его, Лекси. Черт побери, Брай­ан! – Напуганная его попытками встать, Керби поспешно и не очень тактично воткнула в него иголку. – У тебя снова начнет­ся кровотечение. Проклятие! Кейт, помоги мне. Он что-нибудь натворит с собой, прежде чем подействует лекарство.

 Удерживая Брайана за плечи, Кейт испуганным взглядом об­вела комнату.

 – Где Джо? Где Джо Эллен?

 

 Она заблудилась. Заблудилась в холодном мраке. Джо каза­лось, что ветер затихает. Или она уже так привыкла к его мерз­ким ударам, что не чувствует больше, как он пытается убить ее? Джо постаралась представить, как вскакивает и бежит, хотела заставить себя подняться, но слишком ослабла, слишком устала и могла лишь ползти на животе по размокшей земле.

 Она потеряла всякое чувство направления и испугалась, что свалится в реку и утонет. Но она не останавливалась, не могла остановиться, пока оставался хоть один шанс добраться до дома.

 А если заблудилась она, то может заблудиться и он!

 Еще одно дерево с грохотом рухнуло за нею, рухнуло с такой силой, что задрожала земля. Ей показалось, что кто-то зовет ее по имени, но ветер унес этот звук прочь. Это он зовет! – поду­мала Джо, и у нее застучали зубы. Он зовет, чтобы она выдала себя, чтобы он мог убить ее, как убил остальных. Как его отец убил ее мать…

 Она так устала, что почти смирилась с тем, что он убьет ее. Что она позволит ему убить себя. Но потом должен умереть он сам!

 За маму, думала она, подтягиваясь еще на фут. За Джинни. За Сьюзен Питерс. Скрежеща зубами, она тащила вперед свое не­послушное тело.

 И за Нэтана.

 Внезапно Джо увидела свет – просто узкую полоску света – и испуганно сжалась в комочек за деревом. Но свет был ровным. Если бы фонарь держал человек, то луч дрожал бы.

 «Приют»! – поняла она, прижимая грязные руки ко рту, чтобы сдержать рыдания. Этот узкий пучок света выбивается из разбитого окна гостиной.

 Собрав остатки сил, Джо заставила себя подняться на ноги. Голова закружилась, и она схватилась за ствол. Когда голово­кружение прошло, она сосредоточилась на свете и осторожно двинулась к дому.

 Добравшись до края леса, Джо хотела побежать, но не успела.

 – Я знал, что ты вернешься. – Из темноты выступил Кайл и прижал дуло пистолета к ее горлу. – Я очень долго изучал тебя и теперь могу читать твои мысли.

 На этот раз Джо не смогла сдержать слез.

 – Почему ты делаешь все это?! Разве не достаточно того, что совершил твой отец?

 – Видишь ли, он никогда не ценил меня. Я был не так хорош, как он, и уж, конечно, не так хорош, как наш Золотой Мальчик! Многообещающий Мальчик… – Дождь струился по его лицу, ветер бешено развевал волосы, и его улыбка казалась еще более угрожающей. – Нам придется отмыть тебя. Но с этим не возникнет проблем. У меня в кемпинге полно запасов. И мужской душ. Помнишь?

 – Да. Я помню.

 – Я люблю розыгрыши. Всегда подшучивал над Нэтаном. А он и не догадывался. «Ах, мамочка, неужели наш котенок убежал?» Нет, на самом деле котенок решил искупаться и нырнул в речку. В пластиковом мешке… «Ну, Нэтан, какой ты неосторожный! Как ты мог закрыть книжкой все дырки в банке со светлячка­ми?» – Кайл рассмеялся и затряс головой. – Я сводил его с ума подобными штучками… заставлял все время удивляться, как же это случилось, черт побери.

 Кайл махнул пистолетом.

 – Джип стоит у дороги. Вернее – у того, что осталось от до­роги. Тебе придется прогуляться.

 – Ты ненавидел его?

 – О, бесспорно! – Кайл игриво ткнул ее дулом, напоминая, что надо идти. – Он всегда был отцовским любимчиком. Ну а потом оказалось, что мой отец совсем не тот, за кого себя выда­вал. Потрясающая новость! Маленький секрет Дейвида Дела­ни… Что и говорить, он был хорош. Но я лучше! И ты – мой ше­девр, Джо Эллен, точно так же, как Аннабелл была его шедев­ром. И в этом обвинят Нэтана! Что доставляет мне огромное удовольствие. Если даже он выживет, его тут же отправят в тюрьму.

 Джо споткнулась и едва не упала.

 – Он жив?!

 – Возможно. Очухается и начнет кричать о своем мертвом брате. Но кто ему поверит? Рано или поздно заглянут в его кот­тедж, а я позаботился и об этом. Подкинул туда несколько фо­тографий. Во всех ракурсах… Очень жаль, что не смогу подло­жить твою.

 Возможно, он жив. Но если так, она будет бороться за свою жизнь.

 Джо повернулась, откинула мокрые волосы с лица и поняла, что была права: буря утихала. Она смогла выдержать ее. А зна­чит, и ЕГО сможет выдержать!

 – Видишь ли, Кайл, дело в том, что твой отец был перво­классным фотографом. Возможно, несколько консервативным и иногда скучноватым. Но ты в лучшем случае третий сорт! У тебя убогая композиция, ты недисциплинирован. И совершен­но не умеешь обращаться со светом.

 Когда он замахнулся, Джо была готова и нырнула под его руку, изо всех сил ударив головой в живот. Он поскользнулся и упал на колени. Она вцепилась в его запястье и попыталась до­браться до пистолета, но свободной рукой Кайл ударил ее по ногам и свалил на землю.

 – Ты, сука! Неужели ты думаешь, что я спокойно буду сно­сить твои оскорбления? Думаешь, я позволю тебе испортить все после стольких трудов?

 Джо замерла, увидев, что он снова поднимает пистолет, но в этот момент рядом раздался знакомый голос:

 – Кайл!

 Кайл повернул голову направо, нацелив туда же пистолет.

 – Нэтан? – Его ухмылка стала шире. Из разбитой Джо Эл­лен губы на подбородок стекала струйка крови. – Интересно. Как это тебе удалось так быстро очухаться? И ты хочешь вос­пользоваться вот этим? – Он кивнул на пистолет в руках Нэтана. – У тебя кишка тонка для убийства! Ты всегда был мягкотелым.

 – Опусти пистолет, Кайл. Все кончено.

 – Опять ошибаешься! Это начал наш отец, но закончу я. – Он медленно поднялся на ноги. – Я закончу это, Нэтан, закон­чу так, как даже он не мог себе представить. Это будет мое «ре­шающее мгновение», мой триумф! Он лишь заронил семена, а я собираю урожай.

 Продолжая ухмыляться, Кайл осторожно шагнул вперед.

 – Я собираю плоды, Нэтан. Они – мои. Подумай, как бы он гордился моими достижениями! Я не только пошел по его сто­пам, я усовершенствовал его опыт.

 – Да. – Несмотря на мурашки, пробежавшие по всему телу, несмотря на омерзительную тошноту, Нэтан говорил спокойно. – Ты превзошел его, Кайл.

 – Давно пора признать это! – Кайл гордо вскинул голову. – Ты что же, вызываешь меня на дуэль? Кто кого пристрелит? – Он засмеялся, и его резкий смех разбудил в Нэтане множество воспоминаний. – Не старайся, я уже знаю ответ. Ты всегда был бесхарактерным. Может, я даже изменю правила игры – как делал всегда, когда мы были детьми. И сначала пристрелю ее…

 Когда Кайл резко повернул пистолет в сторону Джо, Нэтан нажал курок. Кайл пошатнулся, раскрыл рот, прижал руку к груди и с изумлением уставился на кровь.

 – Ты убил меня? Ты убил меня из-за женщины?!

 Когда Кайл рухнул на землю, Нэтан опустил свой пистолет.

 – Ты уже был мертв, – прошептал он.

 Он увидел, как Джо поднимается с земли, подошел и обнял ее.

 – Он уже был мертв…

 – Все в порядке! – Она обвила его шею руками, прижалась лицом к его плечу. – С нами теперь все в порядке…

 Скользя по изрытой земле, к ним подбежал Джиф. Когда он увидел скорченную на земле фигуру, его глаза стали суровыми. Он перевел взгляд на Нэтана.

 – Уведи ее в дом. Скорее уведи ее в дом. Нэтан осторожно отцепил руки Джо, прижал ее к себе и сквозь утихающий ураган повел к «Приюту».

 Эпилог

 – Вертолеты летят. В одном из них – полицейские. Тебя переправят на материк.

 Керби подошла к постели и взяла Брайана за руку, чтобы – в который уже раз – проверить его пульс.

 – Но я не хочу в больницу!

 – Очень жаль. Слава богу, ты не в том состоянии, чтобы спо­рить с доктором.

 – Что они могут сделать такого, что ты еще не сделала?

 – Гораздо больше, чем мои заплатки на скорую руку. – Керби проверила его повязки и обрадовалась, что кровотечение прекратилось. – К тебе приставят пару хорошеньких медсес­тер, будут колоть отличные наркотики, а через несколько дней ты встанешь на ноги и вернешься домой.

 Брайан обдумал ее слова.

 – И насколько хорошенькие медсестры?

 – О, я уверена, что они…

 Внезапно ее голос сорвался, и, хотя она быстро отвернулась, Брайан увидел навернувшиеся на глаза слезы.

 – Эй, я пошутил! – Он нашарил ее руку. – Я даже не взгля­ну на них!

 – Извини. Я думала, что все держу под контролем… – Керби снова повернулась к нему, скользнула на колени и опустила голову на край кровати. – Я так боялась! Так боялась… Из тебя кровь хлестала фонтаном. А пульс ускользал из моих рук…

 – Но ты меня не отпустила. – Он погладил ее волосы. – Ты вернула меня. Осталась со мной. А теперь посмотри на себя! – Он приподнял ее голову за подбородок. – Ты совсем не спала.

 – Я посплю позже. – Она прижалась губами к его руке. – Я буду спать все дни напролет!

 – А ты не могла бы дернуть за какие-нибудь веревочки и разделить со мной палату?

 – Я подумаю над этим.

 – А потом вернуться сюда и разделить со мной мою комнату, пока я не выздоровею?

 – Возможно…

 – А когда я выздоровею, ты могла бы разделить со мной ос­таток моей жизни?

 Керби смахнула кулаком слезу.

 – Если это предложение, то ты должен стоять на коленях, а не я!

 – Но ты такая агрессивная женщина…

 – Ты прав. – Она положила щеку на его ладонь. – И по­скольку я в некоторой степени чувствую себя ответственной за то, что у тебя есть остаток жизни, мне кажется вполне справед­ливым разделить его с тобой.

 

 – Сады погибли… – Джо посмотрела на утонувшие в грязи промокшие цветы. – Понадобятся недели, чтобы отчистить их, спасти то, что можно спасти, и начать все сначала.

 – А ты хочешь этого? – спросил Нэтан. – Спасти то, что можно спасти, и начать все сначала?

 Она оглянулась. Повязка, которую Кейт соорудила на его го­лове, казалась ослепительно белой на фоне загорелой кожи. Во­круг глаз – синяки, в глазах – смертельная усталость.

 Джо вздохнула, обхватила себя руками за плечи и неторопли­во осмотрелась. Солнце сияло, воздух был потрясающе свежим. Повсюду виднелись разрушения: поваленные деревья, осколки маленького фонтана, коптильня без крыши. Весь двор был за­мусорен ветвями, листьями и осколками стекла.

 Джиф и Лекси отдирали листы фанеры, открывая окна свету. На краю леса стояли отец и Кейт, и Джо с изумлением и радос­тью заметила, что отец обнимает Кейт за плечи.

 – Да, я бы хотела. Я бы хотела остаться на некоторое время, помочь им навести порядок. Здесь уже не будет так, как раньше. Но, может быть, станет еще лучше.

 Джо прикрыла глаза ладонью и снова взглянула на Нэтана.

 – Брайан хотел тебя видеть.

 – Я только что заходил к нему. И мы наконец объяснились. Возможно, наши отношения не будут такими, как прежде… – Он чуть заметно улыбнулся. – Но, может быть, станут еще лучше.

 – А с моим отцом ты говорил?

 – Да. Он очень рад, что все его дети в безопасности. – Нэтан сунул руки в карманы. Он не дотрагивался до нее с прошлой но­чи, с тех пор, как Кейт увела ее. И не знал, имеет ли право до­трагиваться теперь. – Твой отец считает, что мне нелегко было убить собственного брата. Что я совершил мужественный по­ступок.

 – Ты действительно совершил мужественный поступок. Ты спас мне жизнь.

 – Это не имеет ничего общего с мужеством. – Нэтан нахму­рился и отошел от нее подальше. – Я ничего не чувствовал, когда нажимал курок. Он уже был мертв для меня.

 – Не говори так! Ты страдал. Физически, эмоционально… И ты боролся с бурей ради меня. Ты прошел через такие испытания, с которыми никто не должен сталкиваться! И ты выдержал их с чес­тью. Когда прилетят полицейские, я скажу им, что ты – герой.

 Она положила ладонь на его руку.

 – Я обязана тебе своей жизнью, жизнями моих близких и памятью моей матери.

 – И все же он был моим отцом, Джо! А Кайл – моим братом. – Его глаза потемнели. – И я не могу это изменить.

 – Да, не можешь. Но теперь их нет. – Послышалось далекое жужжание вертолета, и Джо подняла глаза к небу. Она хотела все ему сказать, пока не появятся полицейские, пока не начнут­ся вопросы, расследование и не вернется весь этот кошмар. – Ты говорил, что любишь меня…

 – Люблю. Больше всего на свете.

 – Ты архитектор, Нэтан. Как ты думаешь, разве нельзя на­звать это фундаментом? Мне кажется, человек с твоим талантом прекрасно видит, где необходимо расчистить, что перестроить, что укрепить… Нэтан, ты хочешь спасти то, что можно спасти, и начать сначала?

 – Хочу. – Он шагнул к ней. – Больше всего на свете! Джо посмотрела на него и протянула руку.

 – Тогда почему бы нам не начать прямо сейчас и не продол­жать до конца наших дней?