• Следствие ведет Ева Даллас, #1

12

 Любые пресс-конференции оставляли у Евы во рту привкус тухлятины, а эта – тем более. Она торчала на ступеньках муниципалитета, ощущая себя такой же декорацией для Симпсона, как его широченный галстук патриотической расцветки и золотой значок «Я люблю Нью-Йорк» на лацкане.

 Он зачитывал свое заявление, то повышая голос до крика, то переходя на шепот. Ева с отвращением подмечала в его словах ложь, полуправду, попытки самовозвеличивания. Симпсон клялся, что не успокоится, пока над убийцей Лолы Старр не свершится правосудие. О Шерон он вообще не упоминал. Ева решила, что Симпсон совершает ошибку, и оказалась права: на него тут же насела Надин Ферст, популярная ведущая 75-го телеканала.

 – Мистер Симпсон, у меня есть информация, что убийство Старр связано с загадочной смертью внучки сенатора Дебласса – и не только общностью их профессии.

 – Знаете, Надин, – Симпсон изобразил терпеливую отеческую улыбку, – общеизвестно, что вам и вашим коллегам часто достается не самая точная информация. Именно поэтому в первый же год своей службы на посту начальника полицейского управления я создал Центр проверки данных. Обратитесь туда – и все ваши сомнения рассеются.

 Ева чуть не скорчила пренебрежительную гримасу, а Надин, привыкшая опровергать высокопоставленное вранье, и бровью не повела.

 – Согласно моему источнику смерть Шерон Дебласс – не несчастный случай, как утверждают в вашем центре, а самое настоящее убийство. Дебласс и Старр убиты одним и тем же человеком, одним и тем же способом!

 Это заявление вызвало оживление в толпе журналистов, немедленно засыпавших Симпсона вопросами. Рубашка Симпсона с изящной монограммой взмокла от пота.

 – Управление утверждает: между этими прискорбными событиями не существует никакой связи! – крикнул он, и Ева заметила в его глазах панику. – Я пригласил на пресс-конференцию следователя, ведущего дело Старр. – Пугливые глазки зацепили Еву, и она поняла, что настал ее черед принять бой. – Лейтенант Даллас – ветеран полиции, прослужившая в ней более десяти лет. Она с удовольствием ответит на ваши вопросы.

 Ева выступила вперед, а Симпсон, наоборот, покинул передовую и тут же подставил ухо помощнику. Теперь град вопросов предназначался ей.

 – Как была убита Лола Старр?

 – В интересах следствия я не имею права раскрывать способ убийства. – Она морщилась от криков и кляла про себя труса Симпсона. – Ограничусь следующим: Лола Старр, восемнадцатилетняя обладательница лицензии на профессиональное занятие сексом, стала жертвой жестокого предумышленного убийства. Судя по собранным уликам, это дело рук кого-то из ее клиентов.

 Она надеялась временно заткнуть им рот – действительно, несколько репортеров мгновенно связались со своими редакциями.

 – Это убийство на сексуальной почве? – выкрикнул кто-то.

 Ева приподняла бровь:

 – Как я уже сказала, потерпевшая, работавшая проституткой, пала жертвой своего клиента. Решайте сами.

 – Шерон Дебласс тоже убил клиент? – ввернула Надин.

 Еву не смутил ее хитрый кошачий взгляд.

 – Управление не выступало с официальными заявлениями, в которых смерть Шерон Дебласс характеризовалась бы как убийство.

 – По моим источникам, вы расследуете оба дела. Вы это подтверждаете?

 Ева почувствовала, что ее волокут на топкое место, но не испугалась и сознательно шагнула в трясину.

 – Да. Я всегда веду несколько дел одновременно.

 – Почему профессионалу с десятилетним стажем поручают расследовать несчастный случай?

 Ева улыбнулась:

 – Хотите, чтобы я дала определение полицейской бюрократии?

 Некоторые оценили ее юмор, но Надин было нелегко сбить с толку.

 – Дело Дебласс находится в процессе расследования?

 Любой ответ оказался бы палкой, воткнутой в гнездо шершней, и Ева решила не изворачиваться.

 – Да. Следствие будет вестись до тех пор, пока я, офицер, несущий за него ответственность, не буду удовлетворена результатами. Однако, – продолжила она, перекрывая шум, – должна заявить, что дело о гибели Шерон Дебласс не является приоритетным по сравнению с другими, включая Лолу Старр. Все дела, порученные мне, расследуются с одинаковым усердием, независимо от происхождения и социального положения потерпевшего. Лола Старр была девушкой из простой семьи. Ни положения, ни влиятельной родни, ни видных друзей. Проведя в Нью-Йорке считаные месяцы, она пала жертвой убийства. Она заслуживает не менее пристального внимания, чем внучка сенатора, и я собираюсь поступать соответственно.

 Ева оглядела толпу и остановила взгляд на Надин.

 – Вам нужна сенсация, мисс Ферст, а мне убийца. По-моему, мои потребности важнее ваших. Это все, что я собиралась сказать.

 Она развернулась на каблуках, бросила на Симпсона последний негодующий взгляд и зашагала к машине, слыша, как он снова отбивается от наседающих журналистов.

 – Лейтенант Даллас! – Надин, на которой были туфли на низких каблуках, не затрудняющие движение, легко догнала ее.

 – Я сказала: это все. Обращайтесь к Симпсону.

 – Если довольствоваться враньем, можно ограничиться и Центром проверки. Мне понравилось ваше заявление, лейтенант. Вы, очевидно, воспользовались услугами спичрайтеров Симпсона?

 – Я предпочитаю говорить от своего имени!

 Ева уже открыла дверцу машины, когда Надин тронула ее за плечо.

 – Судя по всему, вы – поклонница честной игры; я, между прочим, тоже. У нас с вами разные методы, но одинаковые цели. – Добившись внимания лейтенанта Даллас, Надин улыбнулась, ее раскосые зеленые глаза внимательно смотрели на Еву. – Поверьте, я не собираюсь злоупотреблять правом общественности знать все.

 – Это было бы пустой тратой времени.

 – Но в Манхэттене за неделю погибли две женщины. Осведомители, да и собственное чутье подсказывают мне, что обе убиты. Вы вряд ли согласитесь это подтвердить…

 – Не соглашусь.

 – Предлагаю сделку. Вы даете мне понять, на правильном ли я пути, а я придерживаю публикации, способные повредить вашему расследованию. Когда у вас появятся серьезные улики и вы будете готовы к рывку, сообщите мне. Я сделаю эксклюзивный репортаж об аресте в прямом эфире.

 Еве стало смешно. Она оперлась о машину.

 – И что же я получу от вас взамен, Надин? Крепкое рукопожатие и улыбку?

 – Взамен – все, что я успела узнать из своего конфиденциального источника. Все!

 Интересно!

 – А сам источник?

 – Его я раскрыть не могу при всем желании. Да и желания, признаться, нет. Есть дискета, переданная мне в студию, а на ней – полицейские рапорты, включая результаты вскрытия обеих жертв. И две омерзительные видеозаписи – две смерти.

 «Негусто», – подумала Ева, а вслух сказала:

 – За кого вы меня держите? Да будь у вас хотя бы половина из того, о чем вы говорите, вы бы давно передали все это в эфир!

 – Я подумывала об этом, – призналась Надин. – Тут ведь кроются бо́льшие возможности, чем простой рост рейтинга. Несравненно бо́льшие! Я раздула бы из этого целую историю и отхватила бы Международный приз лучшему журналисту и еще с десяток призов.

 Ее глаза внезапно потемнели, выражение изменилось. Она больше не улыбалась.

 – Но я видела, что сделали с обеими. Право первой об этом поведать – еще не все. Сегодня я нарочно подначивала Симпсона и вас. Мне понравилось, как вы даете сдачи. Выбирайте: сделка со мной – или я поступаю по своему усмотрению. Решайтесь.

 Ева подождала, пока мимо них проедут такси и огромный автобус с тихим электромотором.

 – По рукам. – Прежде чем у Ферст победно вспыхнули глаза, она добавила: – Но учтите, Надин: если вы перейдете мне дорогу, я закопаю вас живьем!

 – Ваше право.

 – В «Синей белке», через двадцать минут.

 

 Дневные посетители клуба скучали над своими стаканами. Ева села за столик в углу и заказала вегетарианские спагетти и пепси. Надин, устроившаяся напротив, предпочла цыпленка с картошкой, жаренной без масла. Ева усмотрела в этом свидетельство огромной разницы между зарплатой копа и репортера.

 – Ну, что там у вас? – спросила она.

 Надин молча вынула ноутбук из сумочки – красной, кожаной, вызвавшей у Евы приступ зависти. У нее была слабость к коже и ярким цветам, но она почти не могла себе позволить ни того, ни другого.

 Вставив в компьютер диск, Надин подвинула ноутбук к Еве, и той захотелось выругаться, хотя в этом было бы мало толку. Записи, оказавшиеся в распоряжении Надин, полностью повторяли то, чем владела она сама! Ева выключила компьютер.

 – Ну как? – спросила Надин, забирая свой аппарат.

 – Ничего нового. Признаться, я надеялась на какую-нибудь дополнительную информацию.

 Надин огорченно вздохнула:

 – Я тоже надеялась оказаться вам полезной. Но в любом случае сотрудничество нам не повредит. Итак, убийца помешан на старинном оружии, знает охранные системы как свои пять пальцев и захаживает к проституткам…

 – Судя по всему.

 – Вам удалось сузить выбор?

 – Не слишком.

 – Боюсь, что на вас станут давить по политическим причинам: Дебласс – громкая фамилия.

 – Я не играю в политику.

 – Зато ваш босс – увлеченный игрок.

 Заметив, что Надин собирается попробовать цыпленка, Ева заранее усмехнулась.

 – Ну и гадость! – Надин поморщилась и с философским вздохом перешла к картошке. – Не секрет, что Дебласс – первый кандидат на номинацию от Консервативной партии в начинающейся летом кампании. А ваш осел Симпсон метит в губернаторы. Сегодняшнее шоу наводит на мысль, что он занимается форменным укрывательством.

 – Во всяком случае, на данный момент официальная позиция сводится к тому, что два дела никак не связаны. Но, сказав, что они для меня равны, я не покривила душой, Надин. Мне наплевать на регалии дедули Шерон Дебласс. Моя задача – найти того, кто ее убил.

 – Предположим, вы его нашли. Ему предъявят обвинение в обоих убийствах или ограничатся одной Старр?

 – Это дело обвинителя. Лично мне все равно: его так и так вздернут.

 – Вот вам и разница между нами, Даллас! – Надин перестала хрустеть картошкой. – Я терпеть не могу половинчатости. Когда вы его сцапаете, я выйду в эфир со своим репортажем, и у обвинителя не останется выбора. Дебласс будет корчиться, как черт на сковородке!

 – И вы еще будете утверждать, что не играете в политику?

 Надин пожала плечами:

 – Я только сообщаю факты, а не изобретаю их. История сама по себе хороша: тут тебе и секс, и насилие, и деньги. Одно упоминание Рорка чего стоит! Рейтинг взлетит под облака!

 Ева медленно проглотила спагетти.

 – Улик, связывающих Рорка с этими преступлениями, не существует.

 – Ну и что? Он знаком с Деблассами, можно сказать – друг семьи. Мало того, он – хозяин дома, где убита Шерон! К тому же Рорк – владелец одной из крупнейших в мире коллекций старинного оружия и, по слухам, меткий стрелок!

 Ева поднесла к губам стакан.

 – Орудия убийства не имеют отношения к его коллекции. Кроме того, он никак не связан с Лолой Старр.

 – Может быть. Но Рорк превращается в ньюсмейкера, даже когда остается периферийным персонажем. Не секрет, что они с сенатором в свое время сталкивались лбами. У Рорка в жилах лед, а не кровь, совершить два хладнокровных убийства для него – раз плюнуть! А впрочем… – Надин тоже подняла стакан. – Рорк слишком уж фанатично бережет себя от чужих глаз. Трудно представить, чтобы он хвастался убийствами, рассылая репортерам видеокассеты с записями. Тот, кто это сделал, хочет огласки так же сильно, как спастись от правосудия.

 – Любопытная теория… – Ева поняла, что с нее довольно: головная боль, зародившись в переносице, уже охватила лоб и виски. Она встала и наклонилась к Надин. – Хотите еще одну, полицейской выпечки? Знаете, кто он такой, ваш осведомитель?

 – Подскажите! – Надин сверкнула глазами.

 – Сам убийца. На вашем месте я бы смотрела себе под ноги.

 

 Ева обошла сцену с внутренней стороны, надеясь, что найдет Мэвис в каморке, служившей артистической уборной. Ей требовалось дружеское участие.

 Мэвис куталась в одеяло и сморкалась в скомканный платок.

 – Жуткая простуда! – Глядя на подругу опухшими глазами, она высморкалась так, что у Евы заложило уши. – Да и немудрено. Попробуй в феврале подергаться голышом на сцене двенадцать часов подряд!

 Ева не стала к ней приближаться.

 – Ты что-нибудь принимаешь?

 – Все! – Мэвис указала на стол, заваленный коробочками, тюбиками и пузырьками. – Чертов фармакологический заговор! Все известные миру болезни и инфекции побеждены. Иногда, конечно, возникают новые – надо же специалистам на чем-то практиковаться… Но помочь в случае элементарной простуды – нет, на это у них кишка тонка! А знаешь почему?

 Ева поневоле улыбнулась и, дождавшись, пока Мэвис отчихается, спросила:

 – Почему?

 – Все просто: фармацевтическим компаниям надо продавать свои лекарства. Знала бы ты, сколько стоят капли от насморка!

 – Ступай к врачу, пусть тебе пропишут средство, хотя бы устраняющее симптомы.

 – У меня их целая куча, и действуют все одинаково – восемь часов. Вечером мне выступать, а следующий прием только в семь.

 – Тебе бы домой, в постель.

 – Кстати, я тебе не говорила, что мой дом сносят? Какой-то умник якобы заметил таракана! – Она снова чихнула и по-совиному уставилась на Еву из-под ненакрашенных ресниц. – Тебя-то сюда каким ветром принесло?

 – По делам. Отдыхай. Увидимся позже.

 – Нет, погоди. Я тут чуть не подохла от скуки. – Мэвис схватила бутылку с ядовито-розовой жижей и сделала большой глоток. – Ишь, какая у тебя рубашечка! Премия или что-то еще?

 – Что-то еще.

 – Да сядь ты! Я собиралась тебе позвонить, но так кашляла, что не нашла в себе сил. Неужели вчера вечером в наше элегантное заведение наведался сам Рорк?!

 – Собственной персоной.

 – С ума сойти! Когда он подошел к твоему столику, я чуть не свалилась со сцены. Как это понять? Ты нанялась к нему в охранницы?

 – Я с ним переспала! – выпалила Ева, вызвав у Мэвис новый приступ кашля.

 – Ты – с Рорком?! – Она потянулась за новым платком, чтобы вытереть слезящиеся глаза. – Господи, Ева! Ты же ни с кем никогда не спишь. Ты это серьезно?

 – Да, только не очень точно. Мы совсем не спали.

 – Еще лучше! – простонала Мэвис. – И долго вы с ним не спали?

 Ева передернула плечами.

 – Ну, не знаю… Я осталась у него на ночь. Часов восемь-девять, наверное.

 – Часов?! – Мэвис поежилась. – И значит, все это время он тебя…

 – Почти все.

 – Ну, и как он, хорош? А впрочем, глупый вопрос – иначе бы ты не осталась. Что за шлея попала тебе под хвост, Ева? Кроме его выдающегося агрегата, конечно.

 – Сама не знаю. Я совершила ужасную глупость. – Она взъерошила себе волосы. – Такого со мной еще не бывало. Я не думала, что это вообще возможно! Я всегда совершенно спокойно относилась к сексу – и вдруг…

 – Милочка… – Мэвис выпростала руку из-под одеяла и сжала Еве пальцы. – Всю жизнь ты запрещала себе удовлетворять нормальную потребность из-за событий, которые ты едва помнишь. Теперь нашелся человек, который помог тебе преодолеть запрет. Радуйся!

 – Чего радоваться, если целиком попадаешь во власть другого человека и чувствуешь себя побежденной?

 – Ерунда! – решительно сказала Мэвис. – Секс – не гонка и не наказание, а удовольствие. Иногда – если сильно повезет – огромное удовольствие.

 – Может быть. – Ева закрыла глаза. – Мэвис, на карту поставлена моя карьера!

 – В каком смысле?

 – Рорк связан с делом, которое я сейчас расследую.

 – Вот черт! – Мэвис еще раз оглушительно высморкалась. – Ты, часом, не собираешься его арестовать?

 – Нет! Но если я не разрублю этот узел одним ловким ударом, меня уволят. А я этого не перенесу… Понимаешь, я чувствую, что кто-то вертит мной, как марионеткой. – Она прищурилась. – Я просто не знаю, куда кидаться! Знаю одно: если не разберусь, что творится, лишусь всего, что у меня есть в жизни.

 – Значит, придется разобраться. – Мэвис снова сжала Еве руку.

 

 «Разберусь!» – твердо решила Ева. Когда она вошла в подъезд своего дома, часы показывали начало одиннадцатого, и в данный момент ей ни о чем не хотелось думать. Она уже проглотила выговор за то, что отошла на пресс-конференции от официальной линии. Впрочем, поддержка, неофициально оказанная ей непосредственным начальником, немного подсластила пилюлю.

 Поднявшись к себе, Ева первым делом проверила автоответчик: зная, что это глупо, она все равно надеялась на весточку от Рорка.

 Весточка в самом деле была, но не от Рорка – такая, что она окаменела. Очередное видеопослание. Вставив кассету в видеомагнитофон, Ева увидела мертвую девочку, ее убитого отца, кровь. Судя по ракурсу, это была официальная съемка на месте убийства и уничтожения убийцы.

 – Ах ты, дрянь! – прошептала она. – Думаешь меня этим пронять? Думаешь, меня сломает мертвый ребенок? Не выйдет!

 Но ее пальцы, вынимавшие видеокассету, сильно дрожали. А когда внезапно раздался звонок, она подпрыгнула на месте.

 – Кто говорит?

 – Хеннесси из квартиры Два-Д, – раздался в трубке встревоженный голос соседа снизу. – Простите, лейтенант Даллас, я не знаю, как быть, у нас тут беда. В квартире Файнштейнов.

 Ева со вздохом вспомнила престарелую пару. Тихие, дружелюбные люди, все свое время проводящие у телевизора.

 – Что за беда?

 – Мистер Файнштейн умер, лейтенант. Упал в кухне, когда его жена ушла к подруге. Я подумал, может, вы спуститесь?

 – Хорошо. – Она снова вздохнула. – Сейчас приду. Ничего не трогайте, мистер Хеннесси, и никого не впускайте.

 Она по привычке вызвала диспетчерскую и доложила о смерти по естественным причинам.

 

 В квартире было тихо. Миссис Файнштейн сидела в гостиной на диване, положив на колени тоненькие бледные руки. Ее волосы были совершенно седыми, на лице, несмотря на чудодейственные кремы, проступали морщины. Она через силу улыбнулась Еве.

 – Простите, что пришлось вас побеспокоить…

 – Ничего. Вам нужна помощь?

 – Нет, спасибо. – Голубые глаза остановились на Еве. – Мы раз в неделю играем с подругами в карты. Вернувшись, я нашла его в кухне. Он ел пирог с заварным кремом, а потом… Джо был сластеной. – Она посмотрела на Хеннесси, переминавшегося у двери. – Я испугалась и постучалась к мистеру Хеннесси.

 – Правильно сделали. Побудьте с ней минутку, пожалуйста, – попросила Ева соседа.

 В точности такая же квартира, как у нее. Образцовая чистота, обилие безделушек, памятных вещиц, фотографий.

 Джо Файнштейн расстался с жизнью за кухонным столом, украшенным фарфоровыми цветами. Его голова утонула в креме. Ева проверила пульс: отсутствует. Тело уже похолодело. Она приблизительно определила время смерти: два-три часа назад.

 – Джозеф Файнштейн, – бесстрастно проговорила она в диктофон. – Мужчина, примерно семидесяти лет. Признаки взлома и насилия отсутствуют. Телесные повреждения отсутствуют.

 Она заглянула в широко раскрытые, удивленные глаза Джо, понюхала пирог и, закончив диктовать, вернулась в гостиную – отпустить Хеннесси и допросить вдову.

 До кровати Ева добралась только в первом часу ночи. Утомление было буквально осязаемым, оно тянуло голову вниз, словно на шее висела тяжелая гиря. Забыться – вот все, чего ей сейчас хотелось.

 «Никаких кошмаров!» – приказала она подсознанию, мечтая хотя бы об одной ночи безмятежного сна.

 Но стоило ей смежить веки, как у изголовья раздался ненавистный писк.

 – Чтоб ты провалился! – пробормотала Ева и, машинально накинув на голые плечи простыню, нажала кнопку.

 – Лейтенант! – раздался бодрый голос Рорка. – Я тебя разбудил?

 – Еще пять минут – и разбудил бы. – Услышав помехи на линии, она спросила: – Надеюсь, ты благополучно добрался куда хотел?

 – Конечно. Была всего одна небольшая задержка – поэтому и звоню так поздно.

 – У тебя ко мне дело?

 – Да. Мне нравится с тобой говорить. – Он сделал паузу. – Что-нибудь случилось?

 «Всего не перескажешь, – подумала Ева. – Даже непонятно, с чего начать».

 – Просто был слишком долгий день. Кончился он тем, что один из твоих жильцов насмерть подавился, закусывая на сон грядущий. Упал лицом в пирог с заварным кремом!

 – Существуют и менее завидные пути ухода из жизни. – Рорк что-то кому-то сказал, и Ева услышала, как ему ответил женский голос. – Я отпустил ассистентку. Захотелось остаться с тобой наедине и спросить, есть ли на тебе что-нибудь, помимо простыни.

 Ева опасливо оглядела себя.

 – Как будто нет.

 – Может, и простыню снимешь?

 – Не собираюсь злоупотреблять междугородной связью для удовлетворения твоих похотливых поползновений, Рорк! Довольствуйся воображением.

 – Уже воображаю – знаешь что? Как я с тобой поступлю, когда мы снова окажемся вместе. Советую использовать разлуку для основательного отдыха, лейтенант.

 Ева хотела улыбнуться, но не смогла.

 – Когда ты вернешься, нам надо будет поговорить.

 – И это можно. Разговоры с тобой действуют на меня как хорошее возбуждающее средство. Желаю хорошо выспаться.

 – Постараюсь. Пока, Рорк.

 – Думай обо мне, Ева.

 Рорк положил трубку и угрюмо уставился на телефон. Этот напряженный голос… Он уже изучил ее настроения и умел за профессиональной невозмутимостью различать подлинные чувства.

 Сейчас ею владела тревога.

 Он развернул кресло и стал смотреть в усеянное звездами небо. Ева была от него так далеко, что ему оставалось только гадать, что ее тревожит.

 И в который раз спрашивать себя, почему она так для него важна…