Глава 4

 Брайан снимала отдыхающих, которые, как пробки, плавали в Большом соленом озере. Когда этого требовал кадр, она использовала широкоугольный или длиннофокусный объектив, чтобы на фотографии была видна какая-либо необычная деталь пейзажа, правда, большую часть времени работала с людьми.

 На расположенных чуть западнее соляных равнинах Шейд пытался поймать в кадр фанатов гоночных автомобилей. Старался запечатлеть скорость, пыль и выдержку. Чаще всего люди на этих фотографиях оставались неузнаваемыми, их изображения были мутными и расплывчатыми, Шейду было важно передать лишь суть.

 Периодически они посещали крупные города с аккуратными предместьями, летними садами, пробками, в которых все потели от жары. Совсем юные девушки в тонких платьицах, мужчины с голым торсом и младенцы в колясках. На все это уходили целые катушки пленки.

 Дорога петляла по Айдахо и Юте, путешественники ехали дальше на восток. Оба были довольны темпом движения и списком мест, которые было решено посетить. После неприятного происшествия в Айдахо Брайан и Шейд научились вести себя в обществе друг друга. Впрочем, команды из них не получилось, они продолжали работать поодиночке.

 Уже были сделаны сотни снимков (правда, до печати потом дойдет лишь малая часть, а в журнал попадет и того меньше), когда Брайан поняла, что количество отснятых кадров превышает количество слов, которыми они с Шейдом обменялись.

 Ежедневно они проводили в дороге восемь часов, останавливаясь что-то отснять или просто сделать паузу. На съемку уходило столько же времени, сколько на сами переезды с места на место. В общем, из двадцати четырех часов они проводили вместе около двадцати, но ближе друг другу не становились. Любой из них мог бы с легкостью исправить это дружеским жестом или парой ничего не значащих слов, но ни один не решился на такой шаг.

 Брайан узнала, что можно силой заставить себя ничего не чувствовать к другому человеку, даже если живешь с ним вместе. Как оказалось, в такой ситуации трудно игнорировать то, что Шейд называл химией. Чтобы держать себя в руках, Брайан старалась не разговаривать с ним подолгу и обсуждала в основном проект. Вопросов больше не задавала, и Шейд перестал рассказывать о себе.

 К тому моменту, когда они пересекли границу Аризоны в конце первой недели путешествия, Брайан поняла, что так работать практически невозможно.

 Было невыносимо жарко. Солнце палило нещадно. Кондиционер фургона спасал, но во рту пересыхало от одного взгляда на расстилавшиеся вокруг бесконечные пустыни, где рос только жухлый шалфей. Брайан держала в руках огромный бумажный стакан газировки со льдом. Шейд вел машину, прихлебывая из бутылки холодный чай.

 За последние девяносто два километра они не сказали друг другу ни слова, Брайан специально засекала. Утром, когда снимали Глен-Каньон в Юте, работали по отдельности и тоже почти не разговаривали. Брайан, конечно, могла похвалить себя за тщательное изучение машин, припаркованных в ряд у входа в парк, но вместо этого сердилась из-за негласного пакта о молчании.

 Она постоянно напоминала себе, что журнал нанял их как команду. Каждый будет снимать свое, это понятно, но нужно общаться, ведь между фотографиями должна быть хоть какая-то связь. Они должны перекликаться, если их авторы хотят добиться успеха. Только авторы забыли самое важное слово — компромисс. Так думала Брайан.

 Шейд вряд ли сделает первый шаг, Брайан уверена, казалось, она довольно хорошо изучила этого человека. Он мог проехать по Штатам тысячу миль, произнося ее имя не чаще раза в день. Только «Передай соль, Брайан» — и все.

 Но она может быть упрямой. Брайан думала об этом, скользя взглядом по расстилавшимся за окном широким просторам Аризоны. Она может быть такой же равнодушной, как и Шейд, хотя с улыбкой призналась самой себе, что в данном случае сойдет с ума от скуки уже первые двадцать четыре часа.

 Нужен контакт — это ясно. Без общения она не выживет. Сгодится даже разговор с бескомпромиссным и грубым циником. Значит, проглотить гордость и самой сделать первый шаг. Брайан стиснула зубы, раскусывая льдинку, и подумала над этим еще минут десять.

 — Ты был когда-нибудь в Аризоне?

 Шейд бросил свою пустую бутылку в пластиковый бак, который они использовали в качестве мусорного ведра.

 — Нет.

 Брайан уперлась носком одной кроссовки в пятку другой и стала ее стягивать. «Без труда не вытащишь рыбку из пруда», — напомнила она себе.

 — «Изгнанника» снимали в Седоне. Получился жесткий вестерн для думающего человека. — Брайан задумалась, Шейд молчал. — Я приехала на три дня, освещала съемки для «Селебрити», — она опустила экран, защищавший глаза от солнца, и снова откинулась на сиденье. — А потом мне повезло, я опоздала на самолет, пришлось задержаться еще на сутки. Я провела их в каньоне Оак-Крик. Никогда его не забуду, яркие краски, камни необычной формы…

 Это была самая длинная речь Брайан за последние несколько дней. Шейд аккуратно повернул машину, продолжал молчать, видимо ожидая продолжения.

 Хорошо, она заставит этого мужчину говорить, даже если придется вытягивать из него слова клещами.

 — Там теперь живет моя подруга. Ли тоже работала в «Селебрити». А сейчас пишет роман, его напечатают осенью. В прошлом году Ли вышла замуж за Хантера Брауна.

 — За писателя?

 «Уже два слова», — самодовольно отметила Брайан.

 — Да, ты его читал?

 Но на этот раз Шейд лишь едва заметно кивнул и вытащил из кармана сигарету. Брайан позавидовала стоматологам, которые могут кого угодно заставить открыть рот.

 — Я прочитала все, что он написал, и теперь ненавижу себя за это, мне стали сниться кошмары.

 — Все правильно, после хороших ужастиков люди должны вставать в три ночи и проверять, заперта ли дверь.

 Ответ вызвал у Брайан улыбку.

 — Хантер тоже сказал бы что-нибудь в этом роде. Он бы тебе понравился.

 Шейд легко повел плечами. Он уже согласился на остановку в Седоне, но делать льстивые рекламные фотографии короля ужастиков и его семейства не хотелось. Впрочем, именно это могло стать тем перерывом, который был так необходим Колби. Если удастся на день или два сплавить Брайан к друзьям, можно будет привести себя в порядок.

 Как только они выехали из Лос-Анджелеса, все пошло наперекосяк. Каждый новый день приносил лишь расстройства и проблемы с либидо. Шейд пытался взять себя в руки, но никак не мог забыть, что Брайан спала от него на расстоянии вытянутой руки, отделенная лишь темнотой, которая затапливала ночью фургон.

 Да, пожалуй, здорово провести день без этой женщины с ее естественной и простой сексуальностью, о существовании которой она, кажется, сама не догадывается.

 — Ты давно их не видела? — спросил Шейд у Брайан.

 — Несколько месяцев. — Она немного расслабилась, монолог наконец-то превратился в диалог. — Ли — настоящий друг. Я по ней скучаю. Роды, наверное, совпадут по времени с выходом ее книги.

 Ее голос теперь звучал иначе, Шейд заметил это и внимательно посмотрел на спутницу. Она задумалась о чем-то и смягчилась.

 — Еще год назад мы вместе работали в «Селебрити», а теперь… — Брайан повернулась к Шейду, но ее глаз не было видно за дымчатыми стеклами очков. — Не могу поверить, что она ушла в семью. Ли была амбициознее меня, ее всегда раздражало, что я отношусь ко всему легко.

 — Правда? Ко всему?

 — Ко всему, — пробормотала Брайан, — ну, кроме тебя, конечно. К тебе я не могу относиться легко. Расслабиться и просто жить легче, чем нервничать и строить планы на следующий месяц.

 — Некоторым приходится нервничать, потому что они не знают, доживут ли до следующего месяца.

 — Ты полагаешь, волнуясь, они смогут что-то изменить? — Брайан забыла обо всех своих планах на разговор, о желании найти компромисс. Шейд видел больше, чем она, лучше нее знал жизнь. Пришлось признать, что она не хотела бы оказаться на его месте. Интересно, что он сам по этому поводу думает?

 — Волнение действительно может что-то изменить. Не всем дано посмотреть на себя со стороны и понять свою сущность.

 Не всем. Брайан услышала эти два слова, но решила не акцентировать на них внимание. Если у Шейда есть какие-то шрамы, он имеет право прятать их до тех пор, пока боль немного не утихнет.

 — Время от времени все волнуются, — ответила она. — У меня это просто плохо получается. Наверное, я пошла в родителей. Они… — Брайан запнулась и рассмеялась. Шейд понял, что уже много дней не слышал ее смеха, и ему этого не хватало. — Пожалуй, именно таких людей называют богемой. В нашем маленьком домике в Кармеле постоянно что-то перестраивалось. Снести стену или прорубить окно, мой отец легко на это соглашался. Но в самый разгар работы к нему приходило вдохновение, и он возвращался к своим холстам, бросив все как было.

 Брайан откинулась на спинку сиденья, забыв, что теперь уже Шейд давно молчит.

 — А моей маме всегда нравилось готовить. Проблема в том, что ты никогда не знал, в каком она настроении. В один день можно было получить гремучую змею на гриле, в другой — чизбургер. А когда ты этого меньше всего ждал, тебе подавали рагу из гусиных шеек.

 — Рагу из гусиных шеек?

 — Поэтому я часто ела у соседей. — Воспоминания пробудили аппетит, Брайан достала два шоколадных батончика и предложила один Шейду. — А какими были твои родители?

 Разворачивая батончик, Шейд увидел полицейскую машину в соседнем ряду и стал сбрасывать скорость.

 — Мои родители вышли на пенсию и переехали во Флориду. Отец рыбачит, мать держит небольшую ремесленную мастерскую. Боюсь, все довольно скучно.

 — Вовсе нет! — Брайан на мгновение задумалась над его словами. — Пока я не уехала учиться в колледж, не знала, что почти у всех родители — обычные вменяемые взрослые. До тех пор мне и в голову не приходило, что мама и папа странные. Пожалуй, не догадывалась о том, как сильно они на меня повлияли, но Роб открыл мне глаза на некоторые вещи. Я, например, только от него узнала, что ужинать принято в шесть. Я-то привыкла перекусывать в десять вечера попкорном и арахисовым маслом.

 — Роб?

 Она бросила на Шейда быстрый взгляд и снова уставилась на дорогу сквозь лобовое стекло, решив, что ее спутник слушает очень внимательно. Так слишком легко рассказать о себе больше, чем рассчитываешь.

 — Это мой бывший муж. — Брайан знала, что слово «бывший» не нужно рассматривать как позорное клеймо, это ведь всего лишь обозначение статуса, но для нее оно по-прежнему символизировало только одно: она не справилась с данной ею клятвой.

 — Все еще переживаешь из-за развода? — выпалил Шейд, не сумев сдержаться. Ему хотелось окружить ее заботой, хотя он и пытался научить себя не вмешиваться в чужую жизнь и не связываться с чужими проблемами.

 — Нет, это было много лет назад. — Передернув плечами, Брайан откусила от шоколадного батончика и спросила у себя, переживает ли она? Нет, не переживает. Просто она всегда была впечатлительнее, чем другие. — Только жаль, что ничего не получилось.

 — Переживать — это даже хуже, чем нервничать.

 — Может, и так. Ты ведь тоже был женат?

 — Был. — Его голос звучал очень спокойно.

 Брайан подарила Шейду долгий жесткий взгляд.

 — Это запретная тема?

 — Я просто не люблю ворошить былое.

 «А рана оставила шрам», — подумала Брайан. Ей было интересно, беспокоило ли это Шейда, или он действительно подшил чувства в каталог и забыл. Впрочем, не ее дело. Да и вряд ли бы такой разговор помог наладить отношения.

 — Когда ты решил стать фотографом? — Брайан полагала, что эта тема безопасна и не содержит острых углов.

 — Мне было пять, и ко мне в руки попала отцовская тридцатипятимиллиметровая камера. Когда он проявил пленку, там обнаружились три кадра — наша собака крупным планом. У отца так снимать не получалось, и, как мне рассказывали, он тогда не знал, что делать, то ли хвалить меня, то ли сажать под замок.

 Брайан улыбнулась.

 — И как же он поступил?

 — Он купил мне фотоаппарат.

 — Ты меня опередил. Я не интересовалась фотосъемкой до старших классов. А потом просто влюбилась, хотя раньше хотела стать звездой.

 — Актрисой?

 — Не обязательно. — Брайан снова улыбнулась. — Просто звездой. Звездой чего угодно. Лишь бы был «роллс-ройс», платье из золотой парчи и огромный пошлый бриллиант.

 Теперь уже расплылся в улыбке Шейд. Брайан постоянно заставляла его улыбаться, у нее был настоящий талант!

 — Какой непритязательный ребенок!

 — Да нет же, материалист! — Она предложила ему свой стакан, но Колби отказался. — Когда я проходила через этот период, мои родители опять взялись за старое. Так что, думаю, это был мой способ заявить о собственном протесте людям, сопротивляться которым невозможно.

 Шейд посмотрел на пальца Брайн, на них не было ни одного кольца, и на ее полинявшие джинсы.

 — Кажется, ты это переросла.

 — Я не создана для того, чтобы стать звездой. К тому же кому-то надо снимать футбольную команду. — Брайан доела батончик и прикинула, когда они остановятся где-нибудь пообедать. — И я вызвалась на это, была по уши влюблена в одного игрока. — Она допила газировку и бросила пустой стакан к бутылке Шейда. — Но в первый же день прониклась нежными чувствами к камере, и футбольный защитник был забыт.

 — Не повезло ему.

 Этот неожиданный комплимент удивил ее, и она повернулась к Шейду.

 — Это приятно, Колби. Не думала, что ты на такое способен.

 Он не стал сдерживать улыбку.

 — Только не вздумай привыкать!

 — Боже упаси! — На самом деле Брайан очень обрадовалась его вроде бы будничным словам. — Короче говоря, мои родители ужасно обрадовались, когда я стала просто одержима фотографией. Всю жизнь они боялись того, что у меня нет творческих задатков, и я добьюсь ошеломляющих успехов в бизнесе, а не в искусстве.

 — А ты добилась успеха в обеих сферах.

 На мгновение Брайан задумалась. Ей показалось странным, что она так легко забыла об одном аспекте своей работы, сконцентрировавшись на другом.

 — Пожалуй, ты прав. Только не говори об этом моим родителям.

 — Не скажу.

 Знак «Ремонт дороги» Шейд и Брайан увидели одновременно и — поняли или нет — подумали об одном и том же. Брайан тут же потянулась за камерой, а Шейд затормозил и съехал на обочину. Прямо перед ними бригада дорожных рабочих укладывала на асфальт заплатки и ровняла их, потея под высоким солнцем Аризоны.

 Шейд отошел в сторону в поисках ракурса, который позволил бы поймать в кадр технику и людей, боровшихся с эрозией. Каждое лето вновь и вновь разгоралась эта борьба, и нет ей конца, пока существуют дороги. Брайан в это время подошла к одному из мужчин.

 Он был лыс, и желтая бандана, повязанная вокруг головы, защищала его голову от палящего солнца. Лицо и шея покраснели от жары, живот нависал над ремнем, стягивавшим рабочие штаны. Сверху на мужчине была простая белая футболка, сильно выделявшаяся на фоне ярких, украшенных надписями и картинками маек его коллег.

 Чтобы подобраться поближе, Брайан надо было заговорить с мужчиной, парируя насмешки и ухмылки других рабочих. Она сделала это с апломбом и очарованием. Любой специалист по связям с общественностью потирал бы ладони от удовольствия. Брайан была твердо уверена в том, что отношения между фотографом и моделью всегда отражались на фотографии. Так что всегда сразу по-своему пыталась их наладить.

 Шейд же старался держать дистанцию. Воспринимал рабочих как команду, обожженную солнцем безликую команду, уже несколько десятилетий работавшую в разных концах страны. Он не хотел завязывать отношения ни с одним из мужчин, потому что это не изменило бы того, как они стояли, сгибались, копали.

 Грязь, пыль, пот — Колби все запечатлел на снимке. А Брайан узнала, что лысого мужчину зовут Ал и он уже двадцать два года работает на дорожное управление.

 Ей было непросто преодолеть стеснительность Ала, но, как только он заговорил о том, как ужасно зимняя погода влияет на дороги, все пошло на лад. Брайан сделала фотографию: на виске рабочего дрожит капля пота, он поднял мясистую руку, чтобы вытереть влагу.

 Неожиданная остановка затянулась на полчаса. К тому моменту, как Брайан и Шейд забрались в фургон, они вспотели так же сильно, как и рабочие.

 — Ты всегда так свободно общаешься с незнакомцами? — спросил Шейд, заводя машину и включая кондиционер.

 — Да, если хочу их сфотографировать. — Брайан открыла холодильник, достала банку холодной газировки из своих запасов и бутылку чая для Шейда. — Снял, что хотел?

 — Да.

 И понаблюдал за тем, как работает его спутница. Обычно они разделялись, но на этот раз снимали достаточно близко друг к другу, потому Шейд видел все, что она делает. Брайан отнеслась к дорожному рабочему с юмором и уважением, многие фотографы не испытывают подобного даже к моделям, час работы которых стоит сто долларов. Брайан держалась так ради одной лишь фотографии, хотя сама, скорее всего, не отдавала себе в этом отчет. Ее интересовал лишь человек, кем он был, как стал именно таким и почему.

 Когда-то давно Шейд тоже горел любопытством, но теперь обуздал его, знание рождает эмоциональную зависимость. Однако любопытство, которое пробудила в нем Брайан, сдерживать оказалось не так-то легко. Она уже рассказала Шейду больше, чем он просил. Меньше, чем он хотел знать, но больше, чем он просил. И этого по-прежнему было недостаточно.

 Примерно неделю Колби, насколько позволяли обстоятельства, держался от Брайан на расстоянии, но желание не угасло. Возможно, он и не любил ворошить прошлое, но забыть жаркую сцену на обочине не мог.

 Он замкнулся в себе, а теперь эта женщина заставляла его открыться. Шейд пытался понять, имеет ли смысл этому сопротивляться, можно ли побороть влечение к ней. Или лучше, проще и логичнее позволить событиям развиваться своим чередом к единственно возможному финалу?

 Они переспят, страсть утихнет, и можно будет снова заниматься работой.

 Холодность? Расчет? Не исключено. Однако Шейд всего лишь следовал намеченному курсу, понимая, насколько важно сохранить трезвость и ясность ума. Как-то раз сердце взяло верх над разумом. Тогда в Камбодже из-за милого личика и широкой улыбки Колби проморгал предательство. Вспомнив это, он крепче сжал руль, хотя и не заметил, как напряглись пальцы. Он усвоил урок и теперь знал, что доверие и обман — две стороны одной медали.

 — Эй, ты со мной? — тихо спросила Брайан. В глазах Шейда читалось нечто неявное, она даже не была уверена в том, что хотела это понять.

 Шейд посмотрел на нее. На какое-то мгновение она уловила в его взгляде беспокойство и отражение какого-то незнакомого темного пространства, которое Шейд, по всей видимости, помнил очень хорошо. Эти образы исчезли так же быстро, как и появились, и скоро он снова выглядел спокойным и отрешенным. Пальцы, сжимавшие руль, расслабились.

 — Мы остановимся в Пейдже, — сказал Колби резко, — немного поснимаем лодки и туристов на озере Пауэр, а потом отправимся в каньон.

 — Хорошо.

 Он явно думал не о Брайан, и она пыталась себя этим успокоить, надеясь, что никогда не вызовет эмоций, которые отразились на лице ее спутника. И даже, несмотря на свой испуг, она хотела выяснить, чем была вызвана внезапная перемена настроения Шейда.

 

 Можно было бы сделать несколько технически грамотных снимков дамбы, но пока они ехали через маленький городок Пейдж, направляясь к озеру, Брайан увидела две мерцавшие в душном мареве золотые арки и усмехнулась. Чизбургеры и картошка фри из летних развлечений превратились в образ жизни, в еду на все сезоны. Она поняла, что не может сопротивляться манившему знакомому зданию за городом на отшибе, как мираж в пустыне.

 Тогда она опустила окно и стала ждать нужного поворота.

 — Надо поесть. — Она поймала забегаловку в объектив. — Очень надо. — Щелкнул затвор.

 Шейд покорно припарковался.

 — Только возьми еду с собой, — приказал он, когда она вылезала из фургона. — Я хочу попасть на пристань для яхт.

 Закинув сумку на плечо, она скрылась внутри забегаловки. Шейд еще не устал ждать, а Брайан уже вернулась с двумя белыми пакетами.

 — Дешево, быстро и невероятно вкусно. — Она забралась на свое место. — Не знаю, смогла бы я жить без чизбургера по первому требованию. — Она вручила Шейду завернутый в бумагу чизбургер. — Соль еще есть. — Брайан набила рот картошкой фри и теперь пыталась говорить. — М-м-м! Я просто умираю с голоду!

 — Если бы ты съела на завтрак не только шоколадный батончик, сейчас не умирала бы.

 — Предпочитаю есть после того, как проснусь. — Она сосредоточенно разворачивала свой чизбургер.

 Шейд последовал ее примеру, хотя не просил ничего покупать. Он уже понял: Брайан очень тактична. Видимо, родилась с этим. Но растрогать Шейда, предложив ему булочку с котлетой, нельзя. Он порылся в сумке и достал бумажные салфетки.

 — Держи, тебе пригодится.

 Улыбнувшись, она взяла салфетки, поджала под себя ноги и продолжила есть. А удивленный Шейд направил машину к пристани.

 Там они взяли напрокат лодку, узкую, размером с каноэ, без тента. Брайан назвала ее «Путтпутт». Впрочем, суденышко вполне выдерживало двух фотографов вместе с оборудованием.

 На маленькой пристани виднелось множество закусочных и небольших магазинов, в витринах которых красовались средства защиты от солнца и купальники. Сезон был в самом разгаре, люди ходили в шортах, просторных рубахах, шляпах и солнечных очках. Брайан все это очень понравилось. Она заметила парочку подростков. Их загорелая кожа просто сияла. Молодые люди сидели на скамейке и ели подтаявшее мороженое, занятые друг другом. Брайан поняла, что успеет сделать несколько откровенных снимков, на публикацию которых можно будет попросить разрешение чуть позже.

 Мороженое и загар. Весело и легко, именно так нужно выглядеть летом. Довольная результатом, она убрала камеру в сумку и подошла к Шейду.

 — Ты умеешь управлять лодкой?

 Он мягко посмотрел на нее и пошел к причалу.

 — Как-нибудь справлюсь.

 Женщина в аккуратной белой рубашке и шортах провела краткий инструктаж, показала, как пользоваться спасательными жилетами, и дала напечатанную на глянцевой бумаге карту озера. Брайан уселась на носу, предвкушая приятное.

 — Я и не ожидала, что здесь так красиво! — пытаясь перекричать мотор, она вытянула руку, чтобы показать на синюю гладь озера.

 Красноватые холмы с плоскими вершинами и отвесные стены скал резко взметались ввысь, и озеро лежало между ними, как в колыбели. Оно послушно разлилось там, где ему приказал человек. Вид заворожил Брайан. В другой раз, пожалуй, стоит внимательнее изучить этот гармоничный и мощный союз человеческого воображения и природы.

 Не нужно было знать все инженерные решения, использованные при строительстве дамбы, не нужно было представлять, каких усилий стоило ее возвести. Впечатление производило уже то, что сейчас они неслись в лодке по озеру, на месте которого раньше простиралась пустыня, и вздымали тучу брызг, вместо которых раньше был песок.

 Шейд заметил моторную крейсерскую яхту и направил суденышко к ней. На мгновение он полностью отдался управлению, уступив фотосъемку Брайан. Уже давно ему не доводилось отправляться в плавание в жаркий летний полдень. Напряжение в теле исчезло, а острота восприятия, напротив, усилилась.

 Прежде чем плыть дальше, он решил сделать пару кадров со скалами. У них была потрясающая текстура, которая не терялась даже в отражении на глади озера. Цвета камней в сочетании с синевой воды казались ненастоящими. Шейд решил добавить контраста и резкости при печати, чтобы подчеркнуть эту неестественность. А пока он планировал следующий снимок, лодка все ближе и ближе подходила к яхте.

 Еще не имея в голове четкого плана действий, Брайан схватилась за фотоаппарат. Надеялась увидеть на палубе людей, тающих под жарким солнцем. Может, даже детей, опьяненных ветром и плеском волн. Пока Шейд возился с мотором, она взглянула на корму. Слишком прекрасно для правды!

 У самого парапета сидела собака. Увидев ее подвижное тело, Брайан решила, что это борзая. Ее огромные уши развевались по ветру, она смотрела в воду, высунув язык. На фоне каштановой шерсти выделялся ярко-оранжевый спасательный жилет.

 — Сделай еще круг! — закричала Брайан Шейду, ожидая нужного ракурса.

 На лодке были люди, как минимум пятеро, но они не интересовали Брайан. «Собака», — думала она, покусывая нижнюю губу в ожидании подходящего ракурса. Ей была нужна только собака, которая сидела в спасательном жилете на палубе и смотрела в воду, высунув язык.

 Прямо за лодкой возвышались холмы с плоскими вершинами. Брайан нужно было решить, включать их в композицию кадра или нет. Если бы было больше времени на раздумья… Тогда она предпочла веселье драматизму. Чтобы сделать ей приятное, Шейду пришлось трижды объехать вокруг яхты.

 — Великолепно! — Брайан засмеялась и опустила камеру. — Уже ради одного этого кадра можно было отправляться в путешествие.

 Шейд повернул вправо.

 — Все равно давай посмотрим, что еще можно снять.

 Они проработали два часа, через час Брайан сменила Шейда у руля. Раздевшись до пояса в надежде спастись от жары, он присел на носу лодки и поймал в кадр прогулочный катер. За ним поднималась скала, под ним холодным голубым цветом отливала вода. Люди вдоль бортов сливались в одно яркое пятно. Именно этого и хотел Шейд, некий собирательный образ туриста на фоне явления, красота которого так привлекает путешественников.

 Пока Шейд работал, Брайан медленно вела лодку и глазела по сторонам. Взглянув один раз на подтянутый и загорелый торс Колби, она решила, что безопаснее сконцентрироваться на пейзажах. В противном случае они рискуют проехать мимо маленькой бухточки у скалистого острова.

 — Смотри! — Не останавливаясь ни на мгновение, Брайан направила лодку к бухте, постепенно снижая скорость. Наконец мотор совсем заглох, лодка двигалась вперед по инерции. — Давай искупаемся!

 Она не дала Шейду возможности возразить, перепрыгнула через борт и, стоя по щиколотку в воде, стала привязывать судно к камням. Потом, прямо в обтягивающей майке и шортах, стянутых на поясе шнурком, бросилась в озеро и нырнула. Когда она, смеясь, вынырнула, Шейд стоял на острове прямо над ней.

 — Это просто восхитительно! — прокричала Брайан. — Иди сюда, Шейд! Мы еще ни часу не потратили на отдых с самого начала поездки!

 Шейд знал: она права. Он хотел отдохнуть, просто не думал, что стоит это делать вместе с Брайан. И теперь, наблюдая за тем, как она медленно плывет в тени скал, по-прежнему считал совместный отдых ошибкой. Впрочем, Шейд решил, что логично просто перестать сопротивляться тому, что должно было случиться. И вошел в воду.

 — Будто открываешь подарок, — сказала Брайан и перевернулась на спину, чтобы немного отдохнуть на воде. — Я и не замечала, что постепенно закипаю, пока не окунулась. — Сделав глубокий вдох, она нырнула, потом снова показалась на поверхности. Вода стекала по ее лицу. — Когда я была маленькой, мы жили в нескольких километрах от пруда. Летом я практически не уходила оттуда.

 Температуры воды была невероятно приятной. Когда Шейд вошел в озеро, он почувствовал, что жара отступила. Но желание не успокоилось. Раньше или позже, когда-нибудь все равно придется дать ему выход.

 — Мы сделали здесь больше, чем я ожидала. — Брайан лениво водила по воде руками. — Теперь мне не терпится попасть в Седону, хочу проявить пленку, — она перекинула мокрую косу за спину, — и поспать в нормальной кровати.

 — У тебя, кажется, нет проблем со сном. — Шейд почти сразу заметил, что она засыпает где угодно и когда угодно, стоит только закрыть глаза.

 — Дело не во сне, а в пробуждении.

 День за днем просыпаться на расстоянии вытянутой руки от этого мужчины, видеть его привлекательное лицо, подернутое дымкой пробившейся за ночь щетины, наблюдать за тем, как он разминает мощные мышцы… Нет, Брайан не могла не признаться, что жить вместе с Шейдом мучение.

 — Знаешь, — спокойно продолжила она, — наш бюджет позволяет снимать два номера в мотеле раз в неделю или около того. Никакой роскоши, естественно, обыкновенный матрас и отдельный душ. Просто некоторые лагеря, в которых мы останавливались, солгали, пообещав в рекламе горячую воду.

 Шейд не смог сдержать улыбки. После целого дня в пути оказаться в душе с чуть теплой водой малоприятно, но облегчать жизнь своей спутнице не хотелось.

 — Что, Брайан, не справляешься с трудностями?

 Она снова легла на спину, плеснув при этом в Шейда водой.

 — О, я ничего не имею против трудностей. — Она говорила очень вежливо. — Просто обычно сама выбираю время для них. Лучше провести выходные в Беверли-Уилшайр, чем потратить их на разведение огня с помощью двух палочек в лесной глуши. Я так считаю, и мне вовсе не стыдно в этом признаться. — Она закрыла глаза и стала покачиваться на воде. — Ты разве думаешь иначе?

 — Да. — Сделав это признание, Шейд схватил Брайан за косу и потянул ее вниз.

 Маневр удивил ее, она закашлялась от воды, но все же обрадовалась. Значит, Шейд периодически способен на легкомысленные поступки. Еще один повод полюбить этого мужчину.

 — Я эксперт по играм в воде, — предупредила она и снова поплыла.

 — Ты хорошо смотришься на волнах.

 И когда только он успел расслабиться? Когда исчезло напряжение? Было в Брайан что-то такое… Лень? Нет, не лень. Эта женщина каждый день работала наравне с ним, пусть и в своей манере. «Пожалуй, больше подходит слово «легкость», — решил Колби. Она легкий человек, живущий в согласии с собой и с тем, что ее окружает.

 — Ты тоже неплохо смотришься.

 Она прищурилась и посмотрела на Шейда, чего не делала уже несколько дней. Это помогало сдерживать чувства, которые он в ней пробуждал. С ними некомфортно, а Брайан любила комфорт, в этом ее спутник прав. Но теперь, когда вокруг плескалась прохладная вода, а где-то вдалеке жужжали моторки, ей захотелось насладиться его обществом.

 Мокрые волосы спутались и упали ему на лоб, в лице читалось спокойствие. Брайан никогда не видела Колби таким расслабленным. Сейчас за его взглядом не прятались тайны. Он был стройным, почти худым, но на плечах и спине четко прорисовывались мышцы. Брайан уже знала, насколько сильны его руки. Она улыбнулась Шейду, пытаясь вспомнить, сколько таких тихих моментов у них было.

 — Перестань так давить на себя, Шейд.

 — Разве я давлю?

 — Давишь. Знаешь, — она снова поплыла, потому что держаться на одном месте было тяжело, — мне кажется, в глубине души ты очень добрый человек.

 — Ничего подобного.

 Но Брайан уловила веселье в его голосе.

 — Да, да, именно так! Если бы ты позволил мне сделать твой портрет, я бы это доказала.

 Шейду нравилось, как она плавала, будто бы вовсе не тратила сил и использовала только способность тела держаться на воде. Он даже подумал, что она уснула бы, если бы пролежала на волнах, не двигаясь, минут пять.

 — Портрет? Думаю, мы вполне можем без этого обойтись.

 Она снова открыла глаза, но сразу сощурилась — солнце било ей прямо в лицо, сияя за спиной у Шейда.

 — Может, ты и обойдешься, но я уже все решила. К тому же мне хочется лучше узнать тебя.

 Он слегка сжал ей щиколотку.

 — Тогда тебе понадобится мое содействие.

 — Я его получу. — Прикосновение Шейда действовало слишком сильно, она напряглась прежде, чем успела разорвать контакт. Спустя десять долгих секунд Брайан поняла, что Шейд чувствует то же самое, и как бы невзначай опустила ноги под воду. — Вода уже не кажется такой теплой. — Она поплыла к лодке, делая плавные взмахи руками, сердце билось учащенно.

 Шейд замер на мгновение. С Брайан можно разговаривать о чем угодно, все равно заканчивалось одинаково — просыпалось желание. Шейд не хотел давать ему волю, он сомневался, что сумеет справиться с последствиями. Теперь ситуацию усугубляло то, что Брайан почти стала его другом. Это никому не сулило ничего хорошего.

 Он медленно поплыл к лодке, Брайан там не оказалось. Озадаченный, Шейд огляделся по сторонам и даже закричал, и только потом увидел ее высоко на скале.

 Она расплела косу и расчесывала ее, пытаясь высушить на солнце. Сидела, поджав ноги под себя, и смотрела вверх. Тонкая летняя одежда на ней намокла и подчеркивала все изгибы. Брайан это совсем не беспокоило. Она искала солнца и тепла, как за несколько минут до этого искала прохлады в воде.

 Вытащив из сумки камеру, Шейд выбрал длиннофокусный объектив, потому что хотел, чтобы Брайан заполнила собой весь кадр. Когда ракурс был выбран, а кадр выстроен, ее сексуальность снова нанесла Шейду сокрушительный удар с разворота. Он напомнил себе, что профессионал, и принялся подбирать глубину резкости. Он просто снимал модель, и все.

 Но когда Брайан повернулась и прожгла его взглядом сквозь объектив, Шейд почувствовал, как вспыхнула страсть. Они находились далеко друг от друга, но все же слились воедино. Шейд нажал на спуск, зная, что сейчас запечатлеет не просто какой-то объект.

 Уверенным движением Брайан поднялась и спустилась со скалы, напоминая себе, что нужно выглядеть естественно, это всегда ей удавалось легко.

 — Ты не получил согласия модели на фотосессию, Колби. — Она бросила расческу в огромную сумку.

 Шейд протянул руку и прикоснулся к ее волосам. Они были влажными и густой тяжелой волной спадали до талии. Запустив в них пальцы, он посмотрел Брайан прямо в глаза.

 — Я хочу тебя.

 Ее ноги стали ватными, пульс участился, удары сердца эхом отдавались во всем теле вплоть до кончиков пальцев. Она напомнила себе о том, что Шейд — жесткий мужчина и не станет отдавать, будет только брать. А Брайан хотела от него и того и другого.

 — Этого недостаточно, — сказала она спокойно. — Люди постоянно чего-то хотят, то новую машину, то цветной телевизор. Мне же нужно больше.

 Брайан обошла Шейда и забралась в лодку. Он безмолвно последовал за ней, вскоре они покинули бухту. Лодка набирала скорость, а путешественники размышляли о том, сможет ли Шейд дать больше.