• Квартет невест, #1

Пролог

 К своим восьми годам Макензи Эллиот успела выйти замуж четырнадцать раз. Она вступила в брак с тремя лучшими подругами — в качестве и невесты, и жениха, — с братом лучшей подруги (против его воли), с двумя собаками, с тремя кошками и с кроликом.

 Она принимала участие и в других бесчисленных бракосочетаниях как подружка невесты, шафер и священник.

 Ни один из тех браков не дожил и до вечера, хотя расставания неизменно проходили мирно. Мимолетность семейной жизни не удивляла Мак, поскольку каждый из ее родителей пережил пару подобных опытов… пока.

 Бракосочетание не было любимой игрой Макензи, но она не возражала против роли священника или мирового судьи, а побывав на бармицве племянника второй жены отца, и раввина.

 К тому же она обожала маленькие кексы и фигурное печенье, и газированный лимонад, которые непременно подавали на свадебных приемах.

 Игру в бракосочетание обожала Паркер, и свадьбы всегда праздновались в поместье Браунов с его огромными садами, красивыми рощами и серебристым прудом. А холодными коннектикутскими зимами церемонии обычно проводились перед одним из пылающих каминов в большом доме.

 Скромные свадьбы и пышные свадьбы. Королевские свадьбы, тайные побеги несчастных влюбленных, свадьбы в цирке и на пиратском корабле. Все идеи серьезно обсуждались, ставились на голосование, и никакая тема или костюм не воспринимались как слишком безумные. Правда, Мак после четырнадцати браков свадебные церемонии стали казаться скучноватыми.

 До того судьбоносного дня.

 На восьмой день рождения Макензи ее обаятельный и по большей части отсутствующий отец прислал «Никон». Мак никогда не интересовалась фотографией, и поначалу фотоаппарат отправился к прочим странным, прилежно присылаемым после развода дарам отца, где, вероятно, и остался бы. Однако мама Мак рассказала о «Никоне» своей маме, предоставив бабушке новую тему для недовольного ворчания: «никчемный, безответственный Джеффри Эллиот» и его дурацкая идея подарить взрослый фотоаппарат маленькой девочке, которой гораздо больше подошла бы кукла Барби.

 Поскольку Мак из принципа не соглашалась с бабушкой по любым вопросам, в ней проснулся интерес к фотокамере. Желая досадить бабушке, приехавшей в гости на все лето — вместо того, чтобы спокойно жить в интернате для престарелых в Скотсдейле, где, как искренне верила внучка, ей было самое место — Мак стала повсюду таскать с собой «Никон». Она играла с ним, экспериментировала, фотографируя свою комнату, свои ноги, своих подруг. Снимки получались нерезкими, смазанными, слишком темными или слишком светлыми. Успех все не приходил, надвигался развод матери с отчимом, и интерес Мак к «Никону» начал иссякать. Даже годы спустя она не смогла бы объяснить, почему вдруг в тот чудесный летний день прихватила фотоаппарат к Паркер на очередную свадебную церемонию.

 Традиционная свадьба в саду была распланирована в мельчайших деталях. Эммелин, невеста, и Лорел, жених, должны были обменяться брачными клятвами в беседке, увитой розами, а отвести к жениху Эмму в кружевной фате и со шлейфом, сшитым мамой Паркер из старой скатерти, предстояло Харолду, пожилому, покладистому золотистому ретриверу.

 Гости — Барби, Кены, Детишки с Капустной Грядки и множество плюшевых зверушек — расположились вдоль садовой дорожки.

 — Эта церемония только для самых близких, — объясняла Паркер, расправляя фату Эммы. — С небольшим приемом во внутреннем дворике. Ой, а где шафер?

 Лорел, сверкая свежими царапинами на коленках, протиснулась сквозь кусты гортензий.

 — Он удрал! Погнался за белкой и не желает спускаться с дерева.

 Паркер закатила глаза.

 — Я его достану. Тебе нельзя видеть невесту до свадьбы. Плохая примета. Мак, прикрепи Эмме фату и дай ей букет. Мы с Лорел снимем мистера Фиша с дерева.

 — Я бы лучше поплавала, — сказала Мак, рассеянно дергая фату Эммы.

 — Мы можем искупаться после моей свадьбы.

 — Ладно. Слушай, тебе не надоело выходить замуж?

 — Ой, я не против. Здесь так хорошо пахнет и очень красиво.

 Мак сунула Эмме букетик из одуванчиков и лесных фиалок, которые им разрешили сорвать. Эмма с удовольствием вдохнула их аромат.

 — Какая ты хорошенькая, — сказала Мак, совершенно не покривив душой.

 Водопад темных блестящих кудрей под белыми кружевами. Сияющие темно-карие глаза. Золотистый загар. Мак нахмурилась, вспомнив о своей молочно-белой коже и морковных волосах, унаследованных от отца — проклятие рыжих, по словам ее матери.

 К тому же восьмилетняя Мак была слишком высокой для своего возраста, тощей, как палка, и с зубами, уже скованными ненавистными скобками.

 Рядом с ней Эммелин выглядела цыганской принцессой.

 Хихикая, вернулись Паркер и Лорел. Паркер крепко держала шафера из семейства кошачьих.

 — Все по местам. — Паркер свалила кота на руки Лорел. — Мак, ты еще не одета! Эмма…

 Мак покосилась на пышное платье Золушки на садовой скамье.

 — Я не хочу быть подружкой невесты. Платье колючее, и в нем жарко. Почему мистер Фиш не может быть подружкой, а я — шафером?

 — Потому что все уже спланировано. Перед свадьбой все нервничают. — Паркер откинула за спину длинные каштановые косы и принялась рассматривать платье. Не обнаружив дыр и пятен, она сунула его Мак. — Все в порядке. Будет отличная церемония — с верной любовью и счастьем на всю жизнь.

 — Моя мама говорит, что счастье на всю жизнь — полная чушь.

 После этого заявления Мак девочки на мгновение умолкли. В воздухе словно повисло непроизнесенное слово развод.

 В глазах Паркер вспыхнуло сочувствие. Она потянулась к Мак и погладила ее руку.

 — Совсем не обязательно.

 — Я не хочу надевать платье. Я не хочу быть подружкой невесты. Я…

 — Хорошо, хорошо. Пусть подружка будет понарошку. Может, ты пофотографируешь?

 Мак опустила взгляд на позабытую на шее камеру.

 — У меня никогда ничего не получается.

 — А вдруг в этот раз получится? Будешь официальным свадебным фотографом.

 — Сфотографируй меня и мистера Фиша, — попросила Лорел, прижимаясь лицом к кошачьей мордочке. — Хоть разочек, Мак!

 Мак покорно подняла камеру, щелкнула.

 — Как же мы раньше не подумали! Сфотографируешь церемонию и сделаешь официальные портреты жениха и невесты. — Увлекшись новой идеей, Паркер повесила платье Золушки на куст гортензии. — Отлично! Пройди по дорожке с невестой и Харолдом. Я подожду, а потом включу музыку. Начали!

 Мак напомнила себе о кексах и лимонаде, о веселом купанье после церемонии. Ну и пусть ее фотографии глупые, пусть, как говорит бабушка, она еще не доросла до настоящего фотоаппарата.

 Пусть мама снова разводится. Пусть отчим, вполне приличный парень, уже съехал.

 Пусть счастье на всю жизнь — полная чушь. Все равно это просто игра.

 Мак сфотографировала Эмму и покорного Харолда, представила проявленную пленку, расплывчатые фигуры и отпечаток своего большого пальца… как всегда.

 Когда зазвучала музыка, Мак пожалела, что не надела колючее платье и не стала подружкой невесты Эммы, и все из-за испорченного мамой и бабушкой настроения. Однако поздно расстраиваться. Мак отошла в сторонку и нацелила объектив на Харолда, ведущего Эмму по садовой дорожке.

 «В видоискателе все выглядит иначе», — подумала она, наводя фокус на лицо Эммы, изумляясь игре солнечных лучей в кружевах фаты.

 Паркер в роли преподобного Уистлдауна завела «Возлюбленные чада мои», Эмма и Лорел взялись за руки, Харолд мирно захрапел, свернувшись у их ног. Мак снова принялась фотографировать.

 Солнечные лучи словно запутались в волосах Лорел под высокой черной шляпой жениха, дернулись усы зевнувшего мистера Фиша.

 И когда случилось чудо, то случилось оно, скорее, в самой Макензи, а не вокруг нее. Три ее подружки, три хорошенькие маленьких девочки стояли под белой аркой, увитой пышными цветами. Мак интуитивно сдвинулась, совсем немного, наклонила камеру, совсем чуть-чуть. Она понятия не имела о композиции, просто теперь ей больше нравилось то, что она видела через окуляр.

 Вдруг в картинку впорхнула голубая бабочка и опустилась на сливочно-желтую головку одуванчика в букете Эммы. Изумление и удовольствие одновременно вспыхнули на трех хорошеньких личиках под белыми розами.

 Мак щелкнула затвором.

 Она знала, знала, что эта фотография не будет ни бледной, ни темной, ни расплывчатой. Отпечаток ее большого пальца не закроет изображение. Она точно знала, какой будет эта фотография, точно знала, что бабушка не права.

 Может, счастье на всю жизнь — полная чушь, но Мак поняла, что хочет поймать на пленку как можно больше счастливых мгновений, ведь тогда они и станут счастьем на всю жизнь.