• Следствие ведет Ева Даллас, #18

ГЛАВА 15

 Кое-кто назвал бы ее трусихой, но Еве было наплевать.

 – Нам нужно заново просмотреть все протоколы допросов, сверить даты, провести поиск по именам. – Ева посмотрела на часы, как будто ее интересовало время. – А смена уже кончается. Давай я завезу тебя домой, и ты захватишь необходимые вещи. Потом мы поедем ко мне, поработаем, а утром соберем у себя остальных членов бригады.

 – Вы хотите, чтобы я переночевала у вас?

 – Так будет проще.

 – Угу… – Пибоди чинно сложила руки на коленях; тем временем Ева выехала с университетской автостоянки. – Одна из вещей, которые я хочу захватить, это Макнаб.

 – Ладно.

 – Ладно? – эхом повторила Пибоди и сжала губы, пытаясь скрыть улыбку. – Но это значит, что мы с ним будем трахаться под вашей крышей.

 Ева упорно смотрела вперед.

 – Конечно, на это уйдет какое-то время, но мы все равно окажемся в выигрыше.

 – Вы боитесь Соммерсета?

 – С чего ты взяла?

 – Мысль о том, что мы будем заниматься любовью в спальне для гостей, пугает вас меньше, чем возможность остаться наедине с Соммерсетом. Это, конечно, приятно…

 – Пибоди, не заставляй меня останавливать машину!

 – А согласие Рорка вы получили?

 – Нет. Он занят. Ему не до того.

 Пибоди тут же стала серьезной.

 – Так я и думала… Даллас, у него неприятности?

 – Да, крупные неприятности личного характера. Он пытается их уладить. Дело семейное.

 – Я не знала, что у него есть семья.

 – Он тоже не знал. – Ева не могла говорить об этом. Не знала, как это сделать. Не знала, следует ли говорить об этом вообще. – Он справится. И вернется через пару дней.

 «Тебе страшно ехать домой, потому что его там нет», – подумала Пибоди.

 – Если хотите, мы с Макнабом поживем у вас до его возвращения, – осторожно предложила она.

 – Хорошенького понемножку.

 

 Ева покорно дожидалась, пока Пибоди собирала вещи, – сидела в машине и мысленно составляла отчет. Потом покорно поехала в управление за Макнабом. Это было лучше, чем возвращаться домой в одиночку.

 «Да, дело именно в этом, – думала она, пытаясь не слышать болтовни Пибоди и Макнаба. – Я не хочу возвращаться домой одна». Еще пару лет назад это ее не смутило бы. Тогда ей это даже нравилось. Она залезла бы в свой кокон и весь вечер занималась очередным делом.

 Кроме того, там не было бы этого несносного Соммерсета. Хотя у старика была сломана нога, он по-прежнему жил с ней под одним кровом. И дышал тем же воздухом, что и она.

 И все же была еще одна причина, которая заставила ее взять с собой Пибоди и Макнаба. Ей нужно было отвлечься. Шум, суета, работа… Что угодно, только бы перестать волноваться за Рорка!

 Где он сейчас, черт побери, и что делает?! Она запретила себе думать об этом и снова прислушалась к беседе.

 – «Кримсон Рокет» – потрясная группа, – заявил Макнаб. – Просто обалденная.

 – Ай, брось. Дешевка.

 – Ты не врубаешься! Попробуй вслушаться.

 Он включил плеер, из которого понеслись дикие крики. Ева подумала, что это больше всего похоже на крушение поезда.

 – Выключи! – велела она. – Немедленно выключи это дерьмо!

 – Даллас, вы получаете уникальную возможность. Откройте себя потоку энергии и иронии.

 – Еще две секунды – и я открою окно и выброшу тебя с твоей энергией на улицу!

 Довольная Пибоди улыбнулась:

 – Я же говорила тебе, что это дешевка.

 – У тебя нет музыкального вкуса.

 – Это у тебя нет вкуса!

 – Нет, у тебя!

 Ева подняла плечи, словно пытаясь заткнуть ими уши.

 – Господи, зачем я это сделала? – спросила она себя, въезжая в ворота. – Зачем?

 Подъехав к дому, Ева нажала на тормоз и выскочила из машины, пытаясь спастись бегством, но они устремились за ней.

 – Туда! – Ева ткнула пальцем в сторону квартиры Соммерсета. – Отправляйтесь туда и ссорьтесь там, сколько влезет. Может быть, у старика лопнут мозги, и у меня станет одной проблемой меньше. Навестите больного и болтайте там, пока у вас языки не отсохнут, обедайте и трахайтесь до посинения. Убирайтесь!

 – Лейтенант, но вы хотели поработать, – напомнила Пибоди.

 – Я не желаю видеть вас в течение часа! – крикнула Ева и бросилась к лестнице. – Должно быть, я окончательно свихнулась, – бормотала она, поднимаясь к себе. – Свихнулась, сама не заметив этого, и теперь по мне плачет палата для буйных.

 – Что это с ней? – удивился Макнаб.

 – У Рорка возникли какие-то неприятности. Это выбило ее из колеи. Давай навестим Соммерсета и посмотрим, как он себя чувствует… Что ни говори, но твои «Кримсон Рокет» – фуфло, – добавила она.

 – И как меня угораздило влюбиться в женщину, которая ничего не понимает в музыке? – Макнаб ущипнул ее. – Впрочем, я догадываюсь. – Он наклонился к уху Пибоди: – Как ты думаешь, мы успеем за час навестить Соммерсета, пожевать и натрахаться до посинения?

 – Держу пари, что успеем.

 

 Ева прошла прямо в свой кабинет и тут же направилась к кофеварке.

 – Кофе. Кофе поможет мне не сойти с ума.

 Она чуть не выпила кружку залпом, но сдержалась и, только сев за компьютер, сделала первый глоток.

 «Лейтенант Ева Даллас, объединенные дела Х-23987 и Х-23992, – быстро набрала она. – Дополнительные сведения. Связь между жертвами Хоуард и Сулу подтверждается показаниями нескольких свидетелей. Оба часто посещали компьютерный клуб „Устрой сцену“ и встречались там. Обоих фотографировал Хастингс. Установлена связь между Хастингсом и Браунинг, преподавательницей Хоуард, одной из последних, кто видел Хоуард живой. Они знают друг друга профессионально и лично. По рекомендации Браунинг некоторые ее студенты работали у Хастингса помощниками фотографа. Это позволяло им получить доступ к его файлам и извлечь оттуда фотографии жертв. Кроме того, к ним имела доступ сама Браунинг, когда приводила в студию Хастингса студентов своего семинара».

 Ева сделала паузу и постаралась осмыслить уже известные факты.

 «Алиби Браунинг сомнительно и подтверждено только ее сожительницей. Подозреваемая имела возможность подделать показания видеокамер. ОЭС придется изучить дискеты на предмет фальсификации».

 – Это не она, – вполголоса пробормотала Ева. – Такие вещи не в ее характере, но перестраховаться не мешает… А Анджела Брайтстар? Алиби также сомнительно. Средства и возможности у нее были. Мотив? Ревность, как личная, так и профессиональная.

 Она допила кофе и дала компьютеру задание, учитывая способ преступления и вновь открывшиеся данные, оценить вероятность того, что преступник относится к той же возрастной группе, что и жертвы.

 «РАБОТАЮ. С УЧЕТОМ ИЗВЕСТНЫХ ДАННЫХ ВЕРОЯТНОСТЬ ТОГО, ЧТО ПРЕСТУПНИК И ЖЕРТВЫ ОТНОСЯТСЯ К ОДНОЙ ВОЗРАСТНОЙ ГРУППЕ – ОТ ВОСЕМНАДЦАТИ ДО ДВАДЦАТИ ДВУХ – СОСТАВЛЯЕТ ТРИДЦАТЬ ДВА И ДВЕ ДЕСЯТЫХ ПРОЦЕНТА».

 – Да, так я и думала, – пробормотала Ева. – Вполне возможно, что тут поработал извращенный юный вундеркинд, обладающий огромным запасом терпения, но, скорее всего, это был взрослый…

 Она приказала компьютеру провести поиск в списке помощников Хастингса и определить возрастной спектр.

 «РАБОТАЮ… ВОЗРАСТНОЙ СПЕКТР – ОТ ВОСЕМНАДЦАТИ ДО ТРИДЦАТИ ДВУХ».

 Выведя на стенной экран фамилии тех, кому больше двадцати пяти, Ева просмотрела список и обнаружила в нем фамилии, которые Пибоди назвала вымышленными.

 Ладно. Брэди, Адамс, Ольсен, Луи Жавер. Надо сравнить эти имена со списком студентов, посланных к Хастингсу профессором Браунинг.

 Дав очередное указание компьютеру, Ева вывела на настенный экран карту города и стала изучать маршруты и места, которые отметила ранее. Она мысленно прошла по этим маршрутам, пытаясь увидеть то, что видел убийца.

 – Где ты работаешь? – вслух спросила она. – Где хранишь свое транспортное средство? Кто ты? И почему делаешь это?

 «Свет, – в который раз подумала она. – Свет – это энергия и жизнь. Свет – это душа. Без света нет изображения. Без света нет жизни…»

 Что-то зашевелилось у нее в мозгу. Она склонила голову набок, пытаясь помочь мысли сформироваться.

 И тут зазвонил телефон.

 

 – Черт побери… Даллас, – ответила Ева.

 – А вот и она… Привет, дорогая!

 – Рорк! – Все посторонние мысли вылетели из ее головы. Остались лишь любовь и тревога. – Где ты?

 – В славном городе Дублине. – Он улыбнулся.

 – Ты… ты пьян?

 – Вдрызг! Мы приканчиваем вторую бутылку. Или третью. Какая разница?

 – Кто это «мы»?

 – Я и друг моего детства Брайан Келли. Он посылает тебе пламенный привет.

 – Отлично. – Иногда они изрядно вместе выпивали, особенно во время отпуска. Но Ева никогда не видела Рорка пьяным вдребезги. Он говорил с таким ирландским акцентом и так косноязычно, что Ева с трудом понимала его. – Ты в «Грошовом поросенке»?

 – Нет. Едва ли… Нет, – подтвердил он, оглянувшись. – Это не пивная. Такое виски можно пить только в узкой компании. Мы пьем на квартире у Брая. И представь себе, это не какая-нибудь лачуга. У Брая очень уютная квартира. Слышишь его? Он поет «Молли Мэлоун»[8].

 «Значит, ему ничто не грозит, – подумала Ева. – Он не вывалится из пивной пьяный и не попадет под автобус».

 – Я думаю, у вас сейчас глубокая ночь. Ложись и поспи.

 – Я еще не готов уснуть. Не хочу видеть сны. Ты меня понимаешь, правда, любимая?

 – Да, понимаю. Рорк…

 – Сегодня я узнал кое-что, но пока не хочу об этом думать. Оставлю на ночь. Узнал кое-что от одного из старых дружков моего отца. Ублюдок. Тебе будет приятно знать, что я не убил его. Но очень хотел.

 – Никуда не ходи сегодня. Обещай мне, что останешься у Брайана. Можешь напиться до бесчувствия, только, ради бога, никуда не ходи!

 – Никуда не пойду до завтра. А завтра улечу на Запад.

 – На Запад? – Еве представились ранчо, горы и бескрайние равнины. – Куда? В Монтану?

 Рорк расхохотался:

 – О боже, ничего удивительного, что я влюбился в тебя! На запад Ирландии, моя радость. Завтра я отправлюсь в графство Клэр. Есть шанс, что они убьют меня, как только увидят мое лицо. Его лицо. Но это нужно сделать.

 – Рорк, может быть, ты останешься у Брайана еще на денек? Пусть все уляжется, а потом… Что там за шум, черт побери? – спросила она, услышав грохот.

 – А… Это Брайан упал. Вместе со столом и лампой. Упал ничком, бедняга. Пойду подниму его и уложу в постель. Позвоню тебе завтра. Позаботься о моем копе, ладно? Я не могу без него жить.

 – А ты позаботься о моем пьяном ирландце. Я тоже не могу без него жить.

 В голосе Рорка послышалось недоумение:

 – Без кого, без Брайана?

 – Нет, идиот. Без тебя.

 – А… – Он так растерянно усмехнулся, что у Евы защипало в глазах. – Хорошо. Значит, мы на равных! Тогда спокойной ночи.

 – Спокойной ночи. – Она смотрела на гудящую трубку, жалея, что нельзя протянуть руку и притащить Рорка обратно.

 

 Компьютер еще не закончил поиск, когда в кабинет ввалились Пибоди и Макнаб.

 – У Соммерсета все в порядке, – сказала Пибоди. – Завтра ему снимут шину, а вскоре он сможет ходить.

 – Я прыгаю от радости… Мэтью Брэди, Ансель Адамс, Джимми Ольсен, Луи Жавер. Кто это такие?

 – Джимми Ольсен – начинающий репортер «Дейли планет», – откликнулся Макнаб.

 – Ты его знаешь?

 – «Супермен», Даллас! Вам следовало бы больше интересоваться поп-культурой. Комиксы, рассказы в картинках, видео, компьютерные игры… Понимаете, Супермен – это супергерой с планеты Криптон, который был послан на Землю еще ребенком и…

 – Короче, Макнаб!

 – Если короче, то Джимми Ольсен – один из персонажей этого комикса. Молодой репортер и фотограф.

 – Фотограф… Любопытно. А остальные?

 – Ансель Адамс – когда-то был такой знаменитый фотограф, – подсказала Пибоди. – У моего отца хранились репродукции его снимков. Он замечательно снимал пейзажи.

 – И Мэтью Брэди. – Ева подошла к компьютеру. – Про этого я слышала. Еще один фотограф. Итак, три из четверых. Сплошные псевдонимы – и, естественно, никаких адресов, никаких родственников. Но что скрывается за дверью номер четыре? – У нее загорелись глаза. – А вот и победа! Не Луи, а Анри Жавер. Фотограф, известность которому принесли главным образом портреты мертвых. Работал в начале века в Париже. Хотя это направление, получившее название «Портреты теней», быстро вышло из моды, но снимки Жавера до сих пор считаются лучшими образцами этого жанра. Его работы можно видеть в Лувре, Лондонском музее фотографии и Международном центре фотографии в Нью-Йорке. Макнаб, найди мне о Жавере все, что можешь!

 – Уже ищу.

 – А победа в том, что наш мальчик, судя по всему, имя сохранил свое. Пибоди, Луи или Льюисов в наших списках около двух дюжин. Проверь их. Ну, детки, – хищно улыбнувшись, сказала Ева, – похоже, мы взяли его след.

 

 Она работала, пока не воспалились глаза. Работала, хотя давно отправила Пибоди и Макнаба в постель. Пусть делают там все, что хотят…

 Когда у нее зарябило не только в глазах, но и в мозгу, она разложила кресло и подремала несколько часов. Еще одна одинокая ночь в огромной кровати была ей уже не по силам.

 Но Ева напрасно старалась довести себя до изнурения: сны все же настигли ее, схватили ледяными пальцами, и начались кошмары.

 Комната была знакомой. Пугающе знакомой. Той самой страшной комнатой в Далласе, где воздух обжигал холодом и казался грязно-красным. Ева знала, что это сон, и пыталась вырваться из него. И все равно она ощущала запах крови. Запах крови, сочившейся из неподвижного тела и капавшей на пол с ножа, который она сжимала в руках.

 Ева ощущала запах смерти. То, что она сделала, на что решилась, чтобы спасти себя, навеки запечатлелось в ее сознании.

 Рука болела отчаянно. Рука ребенка во сне и рука женщины, оказавшейся в плену этого сна. Сломанную кость жгло огнем, рука онемела от плеча до кончиков пальцев, с которых капала кровь.

 Нужно было избавиться от наваждения. Сделать то, что она сделала тогда: смыть кровь и смерть холодной водой.

 Она двигалась медленно, как старуха, морщась от острой боли между ног и пытаясь не думать о причине этой боли.

 Вода и кровь пахли железом, но откуда она это знала? Тогда ей было всего восемь.

 Он снова избил ее. Пришел домой недостаточно пьяный, чтобы оставить ее в покое. Поэтому он снова избил ее, снова изнасиловал, а потом сломал руку. Но на этот раз она остановила его.

 Его остановил нож.

 Теперь она могла уйти. Уйти из этой комнаты, от этого холода и от него.

 – Ты никогда не уйдешь, и сама знаешь это!

 Она подняла глаза. Над раковиной висело зеркало. Она видела в нем свое лицо – худое, бледное, с глазами, потемневшими от потрясения и боли, – и лицо того, кто стоял сзади. Красивое, с чудесными синими глазами, шелковистыми черными кудрями и полными губами. Как с картинки.

 Рорк. Она знала его. Любила. Он приехал за ней в Даллас и сейчас заберет отсюда. Когда Ева повернулась к нему, она перестала быть ребенком и превратилась в женщину. Но окровавленный труп того, кто был ее отцом, по-прежнему лежал между ними.

 – Я не хочу оставаться здесь. Хочу домой. Я так рада, что ты пришел за мной.

 – Это ты убила его, верно?

 – Он делал мне больно! И никогда не перестал бы!

 – Что ж, отец имеет право время от времени учить ребенка уму-разуму. – Он нагнулся, схватил труп за волосы, приподнял голову и заглянул в лицо. – Я знал его. Мы прокручивали с ним кое-какие дела и хорошо понимали друг друга.

 – Нет, ты не такой. Ты никогда не встречался с ним!

 В синих глазах вспыхнуло пламя, от которого у Евы сжалось все внутри.

 – Я не люблю, когда женщина называет меня лжецом.

 – Рорк…

 Он поднял нож и медленно выпрямился.

 – Рорк, да не тот. Я – Патрик Рорк. – Он повертел нож в руке и, нехорошо улыбаясь, шагнул к ней. – Думаю, пора научить тебя уважать отцов.

 Ева вскрикнула и проснулась. Капли холодного пота стекали с ее тела, как кровь.

 

 К прибытию бригады Ева взяла себя в руки. Кошмары, тревога за Рорка и даже неминуемый неприятный разговор с Соммерсетом были забыты.

 – Мы ищем Луи Жавера, который был помощником Хастингса в январе, во время съемок свадьбы. Жавер – псевдоним, Луи – скорее всего, настоящее имя. Забудем о возрастной группе. Будем считать, что ему от двадцати пяти до шестидесяти. Очень профессиональный, артистичный, умный. Вероятнее всего, живет один и имеет хорошую фотоаппаратуру или обладает доступом к ней. Лично я считаю, что он является владельцем. Это его инструмент, его работа и его искусство.

 Она откашлялась и продолжила:

 – Фини, я хочу, чтобы ты поработал с Браунинг. Луи Жавера нет в списке студентов, которых она посылала к Хастингсу, но подозреваемый мог изменить имя. Держу пари, что он учился у нее, и что она видела его работы. Я уже намозолила ей глаза. Может быть, свежее лицо заставит ее что-нибудь вспомнить.

 – Впервые за последние двадцать лет кто-то сказал, что у меня свежее лицо, – пробурчал Фини, уминая булочку.

 – Макнаб, отправишься в Колумбийский университет. Поработаешь со студентами и поищешь человека типа Жавера. Который интересуется посмертными фотографиями.

 – Такими вещами интересуются копы. – Рот Макнаба был набит яичницей. – Сотрудники отдела убийств всегда фотографируют мертвых.

 – Но не снимают их перед смертью.

 – А врачи? – Макнаб подцепил кусочек бекона. – Они фотографируют своих пациентов, верно? До и после операции. Большинство делает это, чтобы прикрыть задницу на случай судебного иска, но…

 – Ты не так глуп, как кажешься. – Ева поковыряла бекон вилкой. – Жаль, что твой ум редко проявляется. Свет, энергия, здоровье, жизненная сила… Я думала об этом вчера вечером, но меня отвлекли. Может быть, он болен? А вдруг он убедил себя, что может излечиться, впитывая жизнь и силу из фотографий?

 – Чушь собачья!

 – Да, но он может думать по-другому. Мы с Пибоди займемся этим. А Бакстер и Трухарт пусть продолжают объезжать клубы.

 – Это тяжелая работа. – Бакстер допил кофе. – Таскаться по клубам, смотреть на цветущие молодые тела… – Он подмигнул Трухарту. – Верно, малыш?

 Гладкое юное лицо Трухарта зарделось.

 – Там есть много другого. Танцы, музыка, бар, компьютеры…

 – К нему подходили трижды, – добавил Бакстер. – Причем дважды это были девушки.

 – Беседуй с ними о фамилии, – сказала юноше Ева. – Когда к тебе начнут приставать, заведи разговор об Анри Жавере.

 – Лейтенант, никто ко мне не приставал! Они просто разговаривали…

 – Я люблю этого малыша. – Бакстер сделал вид, будто стирает слезу. – Просто обожаю.

 – Трухарт, если Бакстер будет к тебе приставать, позволяю пнуть его в задницу. Поторапливайтесь. Сегодня вечером состоятся похороны Рэйчел Хоуард. Бакстер и Трухарт будут танцевать вокруг молодых цветущих тел, но остальным следует присутствовать. Там может появиться наш подопечный… Пибоди, мне нужно уладить одно личное дело. Будь готова к десяти.

 

 Ева спустилась по лестнице и застала Соммерсета в разгар битвы с сестрой Спенс.

 – Если вы хотите снять шину, то не станете возражать и позволите мне отвезти вас в центр здоровья. Удаление можно проводить только с разрешения врача и под его присмотром.

 – Я сделаю это сам за две минуты! Отойдите в сторону! – Соммерсет хотел встать, но Спенс силой усадила его на место.

 Ева следила за этим зрелищем, как зачарованная.

 – Мадам, я еще ни разу не бил женщин, как бы они меня ни провоцировали. Вы будете первой.

 – Вы злите его еще больше, чем я, – прокомментировала Ева, и к ней повернулись два сердитых лица. – Придется ему помочь.

 – Я рассчитывала на ваше содействие. – Спенс вздернула подбородок и тряхнула буклями.

 – Я не позволю этой особе тащить меня в центр здоровья для такой простой процедуры!

 – Для этого требуется врач, – отрезала Спенс.

 – Тогда приведите врача сюда, – предложила Ева. – И все дела.

 – Я не могу вызывать врача на дом по такому пустяковому поводу, как снятие шины.

 – Если это пустяк, то зачем нужен врач?

 – Ага! – Соммерсет поднял длинный костлявый палец. – Вот именно!

 – Думаю, я смогу просто отстрелить эту чертову шину. – Ева задумчиво вынула оружие. – Спенс, отойдите в сторону. Сейчас я…

 – Уберите эту штуку! – огрызнулся Соммерсет. – Вы с ума сошли!

 – А жаль. Это было бы забавно. – Ева пожала плечами и вернула пистолет в кобуру. – Позвоните врачу, – велела она Спенс. – Скажите, что Рорк хочет, чтобы он приехал сюда и снял шину. Сделайте все возможное, чтобы этот чирей на моей заднице как можно скорее встал и убрался из дома.

 – Не понимаю, почему…

 – От вас требуется не понимать, а делать! Если у врача возникнут проблемы, – добавила Ева, – пусть обратится ко мне.

 Спенс запыхтела, но Ева уже отвернулась от нее и сунула руки в карманы.

 – Чем скорее вы встанете на ноги, тем скорее отправитесь в отпуск. И тогда я переведу дух.

 – С превеликим удовольствием!

 Ева кивнула и наклонилась к Галахаду, который спрыгнул с коленей Соммерсета и начал тереться о ее ноги.

 – Вчера вечером звонил Рорк. Из дублинской квартиры Брайана Келли. Он был пьян. Очень пьян.

 – Веселый или сердитый?

 – Скорее первое. – Ева выпрямилась и с досадой пригладила волосы. – Но он не владел собой. А это опасно. Говорил, что получил какую-то информацию у одного из старых друзей его отца. Вы знаете, кто это может быть?

 – Я плохо знал Патрика Рорка. Всегда стремился избегать таких людей. Мне нужно было растить ребенка. – Он сделал паузу. – Точнее, двоих. В тот момент.

 Ева промолчала. Сказать было нечего.

 – Сегодня он собирался ехать в Клэр. Это на западе от Дублина. Его мать была родом оттуда. Он сказал, что не рассчитывает на теплый прием.

 – Если они осудят его, им же хуже. Родной отец не смог сломать этого ребенка и превратить его в чудовище. Как ни пытался. – Соммерсет внимательно посмотрел на Еву. – Кроме того, Патрику уже отомстили. За всех погубленных детей.

 Взгляд Евы остался непроницаемым. Она шагнула вперед, наклонилась и вполголоса спросила:

 – Это вы убили Патрика Рорка?

 Лицо Соммерсета тоже осталось бесстрастным.

 – У убийств нет срока давности.

 – Я спрашиваю не как полицейский.

 – Я должен был защитить детей.

 Ева перевела дух.

 – Рорк не знает об этом, верно? Вы так и не сказали ему…

 – Потому что говорить нечего. Нечего. Лейтенант, это дела давно минувших дней. По-моему, вы собирались уходить. Вас ждет более свежее убийство.

 На мгновение их глаза встретились.

 – Да. – Ева выпрямилась и отвернулась. – Но помните: как только вы поправитесь, чтоб духу вашего здесь не было. Три недели этот дом будет зоной, свободной от Соммерсета.

 Когда она вышла, старик насмешливо фыркнул, поднял руку и погладил вернувшегося на место Галахада.

 – Держу пари, она будет скучать по мне.