• Следствие ведет Ева Даллас, #9

ГЛАВА 6

 – Эрин Спиндлер, – начал Фини, кивнув в сторону изображения на экране в маленьком конференц-зале Главного управления. – Женщина, раса – смешанная, возраст – пятьдесят восемь лет. Была проституткой, последние несколько лет содержала маленький бордель. Час­то получала повестки из полиции нравов за то, что ее де­вицы не имели лицензии и не проходили регулярную ме­дицинскую проверку. Несколько раз привлекалась за об­ман клиентов, но выходила сухой из воды.

 Ева внимательно изучала изображение. Худощавое лицо, пожелтевшая кожа, резкий взгляд, плоский рот с недовольно опущенными уголками.

 – В каком районе она работала?

 – В Лоуэр-Ист-Сайде, хотя начинала ближе к центру города. Похоже, лет тридцать назад она выглядела при­лично, но потом покатилась под гору. – Он пожал плеча­ми. – Пристрастилась к «джазу», а это, как ты понима­ешь, не способствует сохранению здоровья. Вначале она работала девушкой по вызову, а к сорока годам перешла на панель.

 – Когда ее убили?

 – Шесть недель тому назад. Тело обнаружила одна из девиц в ее же каморке на 12-й улице.

 – И у нее тоже изъяли сердце?

 – Нет. Почки. – Фини повернулся и перенес данные на экран. – Ее жилище не имело никакой системы без­опасности, поэтому нет сведений о приходах и уходах. Следствие не смогло установить, впустила ли она убийцу или же он каким-то образом проник в квартиру сам. Ни­каких признаков борьбы, сексуального насилия или ограбления. Жертву нашли в кровати, без почек. Вскрытие показало, что к тому времени она была мертва около две­надцати часов.

 – И каков теперешний статус дела?

 – Открыто. – Помолчав, он добавил: – И неподвижно.

 – Что значит «неподвижно»?

 – Я так и думал, что это тебя удивит. – Фини перенес на экран очередную порцию сведений. – Расследование вел какой-то тупица из 162-го участка по имени Россуэлл. Он пришел к выводу, что жертва убита рассвирепевшим клиентом, что дело нераскрываемо и не стоит дальней усилий и времени департамента.

 – 162-й? Это же участок Бауэрс! Они что, выращивают там олухов? Пибоди, срочно свяжись с Россуэллом из 162-го. Полагаю, его нужно как можно скорее вызвать для консультации. Я хочу, чтобы он через час притащил свою задницу в мой кабинет. Спасибо, Фини. Есть еще что-нибудь?

 – Из местных преступлений подходит только это. Проверять остальное я поручил Макнабу.

 – Скажи ему, что, если он что-то обнаружит, пусть сразу же даст мне знать. Можешь перевести эти данные в мой рабочий и домашний компьютер?

 – Уже сделано. – Фини усмехнулся. – Слушай, Дал­лас, в последнее время у меня было маловато развлечений. Не возражаешь, если я посмотрю, как вы будете распекать Россуэлла?

 – Конечно, не возражаю. Почему бы тебе не помочь нам?

 Он облегченно вздохнул.

 – Я надеялся, что ты это скажешь.

 – Вот и прекрасно. Ну, что там, Пибоди?

 – Россуэлл будет здесь через час, лейтенант. – Стараясь не выглядеть самодовольной, она спрятала телефон. – По-моему, он здорово перепугался.

 Ева мрачно улыбнулась.

 – Это хорошо. Я буду у себя в кабинете – сообщи, когда он появится.

 

 Стоило Еве переступить порог кабинета, телефон на ее столе зазвонил. Она рассеянно подняла трубку, роясь по ящикам в поисках чего-то, похожего на еду.

 – Привет, лейтенант.

 Услышав голос Рорка, Ева опустилась на стул.

 – Кто-то опять украл мою шоколадку, – пожалова­лась она.

 – Я всегда говорил, что копам нельзя доверять. А еще я всегда говорил, что если проголодаешься, надо зайти в бистро, а не перекусывать на ходу чем попало.

 – В бистро? С таким синяком?

 Ева прикусила язык, но было уже поздно.

 – Откуда у тебя синяк? – грозно осведомился Рорк.

 – Да так, ерунда. – Она очень старалась, чтобы ее голос звучал беспечно. – Играла в бильярд с ребятами, немного увлеклась, и в результате один кий стал короче других.

 Рорк некоторое время молчал, и Ева представляла себе, как он сжимает кулаки. Он терпеть не мог видеть ушибы на ее лице.

 – Ты никогда не говорила, что любишь бильярд. Надо будет с тобой сыграть.

 – Когда захочешь.

 – Боюсь, не сегодня вечером. Я вернусь поздно.

 – Вот как? – Еву все еще задевало, что он так обыден­но извещал ее о своих поездках. – И где у тебя встреча?

 – В Лос-Анджелесе. Я уже там. Маленькая проблема, требующая моего срочного вмешательства. Но к ночи я буду дома.

 Ева ничего не сказала. Она прекрасно понимала – Рорк дает понять, что ей не придется спать одной среди преследующих ее кошмаров.

 – Ну и как там погода?

 – Отлично. Жара и солнце. – Рорк улыбнулся. – Не стану притворяться, будто не наслаждаюсь этим, так как тебя нет рядом.

 – Наслаждайся сколько душе угодно. До вечера.

 – Держитесь подальше от бильярдных столов, лейте­нант!

 – Хорошо.

 Ева положила трубку, пытаясь отогнать огорчение по поводу того, что Рорка не будет дома, когда она вернется. Прошло меньше года, а она успела привыкнуть, что он ждет ее там.

 Сердясь на себя, Ева включила компьютер, забыв даже стукнуть по нему кулаком. Как ни странно, он довольно бодро загудел и быстро выдал данные на Снукса и Спиндлер.

 Оба лица выглядели жалкими и изможденными, но если в лице Снукса ощущались мягкость и добродушие, у Спиндлер они отсутствовали напрочь. Между ними была разница в двадцать лет. Разные возраст, пол, расы, прошлое…

 Ева затребовала фотографии с места убийства Спиндлер, и на экране появилась тесная комнатушка с единственным окном. Ева отметила, что она была чистой и опрятной. Спиндлер лежала в кровати на полинявших простынях, испачканных кровью. Глаза были закрыты, рот ввалился. Обнаженное тело являло собой весьма малопри­ятное зрелище. На столике у кровати виднелась сложенная ночная рубашка.

 Если бы не кровь на простынях, женщина могла бы выглядеть спящей. Ее усыпили, раздели, а рубашку положили на столик. Все было проделано очень аккуратно, как и в случае со Снуксом. И опять Ева тщетно пыталась найти ответ на вопрос, почему выбрали именно эту жен­щину…

 Следующий снимок демонстрировал тело во всех по­дробностях, не считаясь со скромностью и приличиями. Костлявые ноги, опавшие груди, сморщенная кожа… Спиндлер явно не тратила свои прибыли на уход за телом, что, возможно, было разумно, учитывая характер ее кон­чины.

 Ева увеличила изображение раны. Разрезы оказались еще тоньше, чем она себе представляла. И хотя никто не позаботился зашить рану, преступники воспользовались зажимами и подмораживающим покрытием, чтобы оста­новить кровотечение.

 «Снова все по правилам, – подумала Ева, – Снова профессиональная гордость… А ведь хирурги часто пору­чают зашивать разрезы своим ассистентам. Они выполнили самую важную работу, так почему бы не предоставить остальное кому-нибудь помельче?»

 Конечно, нужно навести справки, но Еве казалось, что она наблюдала такое на видеокассетах.

 Она дала компьютеру новое задание – проанализиро­вать обе хирургические процедуры и выявить, каков про­цент вероятности, что обе операции произведены одним и тем же лицом.

 На экране появилась надпись:

 «Команда принята. Анализ потребует около десяти минут».

 – Отлично.

 Ева встала и подошла к окну. В пасмурном небе мини-вертолет боролся с порывами ветра. К концу смены наверняка начнется метель или дождь со снегом. Добираться домой будет нелегко.

 Ева думала о Рорке, находящемся за три тысячи миль отсюда, под пальмами и голубым небом, и о беднягах, ста­рающихся согреться у огня, разведенного в ржавых желез­ных баках. Каково им придется, когда пойдет снег и на улицах завоет ветер?

 Она прижала пальцы к холодному стеклу, и на нее вне­запно нахлынули воспоминания о детстве…

 Худая девчонка с запавшими глазами, запертая в ком­нате с треснувшими оконными стеклами и сломанным обогревателем. По комнате гуляет ветер, сотрясая стены и молотя по ее коже ледяными кулаками. Она сидит в тем­ноте, замерзшая, голодная и испуганная, зная, что отец рано или поздно вернется. Иногда он возвращался на­столько пьяным, что просто заваливался на кровать и ос­тавлял ее в покое. Но чаще… Ева скрючилась за единственным шат­ким креслом, пропахшим дымом и потом, стараясь спря­таться от него, и порой засыпала там, дрожа всем телом и глядя, как пар, вырываясь у нее изо рта, тает в темноте.

 – Чикаго! – Ева выплюнула это слово, как яд, обжи­гающий горло, и пришла в себя. Она стояла у окна, прижимая к груди сжатые кулаки и дрожа, как дрожала в той промерзшей комнате много лет назад.

 «Откуда я знаю, что это было в Чикаго? – Ева судо­рожно глотнула, стараясь избавиться от тошнотворного привкуса во рту и выровнять дыхание. – Почему я в этом так уверена? Да и какое это имеет значение?»

 Сердясь на себя, Ева ритмично барабанила пальцами по стеклу. С этим давно покончено… Должно быть покон­чено!

 За ее спиной компьютер подал сигнал, что задание вы­полнено. Ева закрыла глаза и провела рукой по сухим губам. «Вот что имеет значение, – напомнила она себе. – Работа, правосудие, ответы на вопросы…»

 Она подошла к компьютеру и села, хотя у нее раскалы­валась голова. Через несколько секунд на экране появи­лась надпись: «Расчет возможностей завершен. Вероят­ность того, что обе операции произведены одним и тем же лицом, составляет 97, 8 %».

 – О'кей, – тихо сказала Ева. – Он прикончил их обо­их. Но скольких еще? И скольких собирается прикон­чить?..

 Забыв о тошноте и головной боли, она склонилась к экрану и начала изучать информацию. За этим занятием ее и застала Пибоди, просунувшая голову в дверь.

 – Россуэлл здесь.

 – Отлично.

 Глаза Евы блеснули. Пибоди почувствовала жалость к Россуэллу и – что греха таить – любопытство в ожидании предстоящей сцены. Она старалась скрыть обе эмоции, следуя за Евой в конференц-зал.

 Ева уже успела изучить досье Россуэлла и видела его фотографию. Это был толстый и лысый человек средних лет. Жалованья детектива должно было хватить на эле­ментарный уход за телом, если он был слишком ленив или туп, чтобы делать зарядку, и на стандартную процедуру по восстановлению волос, если он обладал хотя бы каплей тщеславия. Однако все побеждала неудержимая страсть Россуэлла к игре. Как выяснила Ева, это была страсть без взаимности: игра не любила Россуэлла. Она жестоко наказывала его и смеялась над ним. Но он не мог от нее отказаться. Поэтому Россуэлл жил в тесной комнатушке на расстоянии квартала от его полицейского участка и в двух минутах ходьбы от ближайшего игорного притона. Когда ему везло, выигрыша хватало лишь на то, чтобы по­крыть предыдущие потери. Он с трудом выкручивался, то и дело связываясь с темными личностями.

 В конференц-зале Ева увидела полинявшего копа, тя­нущего свою лямку в ожидании пенсии. Россуэлл не встал из-за стола при ее появлении, и она некоторое время молча смотрела на него, пока он не покраснел и не под­нялся на ноги.

 Пибоди оказалась права – несмотря на кажущуюся беспечность, в глазах детектива поблескивал страх.

 – Лейтенант Даллас?

 – Совершенно верно, Россуэлл. – Ева указала ему на стул. Замена слов жестами была способом игры на нервах. А с расстроенными нервами труднее скрыть правду.

 Мутные карие глаза на одутловатом лице скользнули по Фини и Пибоди, потом снова устремились на Еву.

 – В чем дело, лейтенант?

 – Дело в небрежной полицейской работе. – Ева при­села на край стола, глядя на него сверху вниз. – Вы вели дело Спиндлер, Россуэлл. Расскажите мне о нем.

 – Спиндлер? – Детектив пожал плечами. – Господи, лейтенант, я вел кучу дел. Кто же запоминает имена?

 «Хороший коп запоминает», – подумала Ева.

 – Эрин Спиндлер, проститутка на покое. Может быть, это освежит вашу память. У нее исчезли кое-какие внут­ренние органы.

 – Ах да! – Его лицо прояснилось. – Ее укокошили в кровати – можно сказать, на рабочем месте. – Никто не усмехнулся, и Россуэлл откашлялся. – Там все было ясно, лейтенант. У нее была скверная репутация. Скандалила со своими девчонками и их клиентами да еще пристрастилась к «джазу». Никто о ней доброго слова не сказал и ни одной слезинки не пролил. Очевидно, кто-то из девиц или клиентов с ней и разделался. – Он снова пожал плеча­ми. – Невелика потеря.

 – Возможно, вы тупы от рождения, Россуэлл, но вы носите полицейский значок. А это значит, что вы не имее­те права проявлять небрежность и тем более решать, стоит ли дело того, чтобы тратить на него время. Ваше расследо­вание анекдотично, рапорт убог, а выводы нелепы.

 – Я выполнил свою работу!

 – Черта с два! – Ева включила компьютер, и на экра­не появился аккуратный разрез на теле Эрин Спиндлер. – По-вашему, это дело рук уличной девки? Тогда почему бы ей не бросить свое ремесло и не зарабатывать семизнач­ную сумму в год в каком-нибудь центре здоровья? Кли­ент – куда ни шло, но Спиндлер с клиентами давно не ра­ботала. Как он мог до нее добраться? И зачем ему изымать у нее почки?

 – Господи, да откуда мне знать, что творится в голове у маньяка-убийцы?

 – Вот поэтому я и намерена позаботиться, чтобы с се­годняшнего дня вы не работали в отделе расследования убийств.

 – Подождите! – Россуэлл вскочил на ноги. Пибоди бросила быстрый взгляд на Фини, который мрачно усмех­нулся. – У вас нет оснований жаловаться на меня, я все делал по правилам!

 – Значит, в вашем учебнике не достает нескольких страниц. – Голос Евы был спокойным, но в этом спокой­ствии звучала угроза. – Вы не обратились в центры транс­плантации органов, не проверили хирургов, не попыта­лись установить контакт с источниками на черном рынке…

 – Почему, черт возьми, я должен был это делать? – Он шагнул вперед, едва не наступив Еве на ногу. – Ка­кой-то псих разрезал ее и взял на память сувениры. Дело пока не закрыто, но кто станет беспокоиться из-за старой шлюхи?

 – Я. И если вы через пять секунд от меня не отойдете, я подам рапорт о нарушении вами субординации.

 Россуэлл скрипнул зубами, но шагнул назад – на это ему хватило трех секунд.

 – Я выполнил свою работу, – повторил он. – У вас нет повода совать нос в мои дела и портить мне жизнь.

 – Вы скверно выполнили работу, Россуэлл. А когда одно из ваших дел пересекается с моим, и я вижу всю вашу халтуру, то поводов у меня более чем достаточно. Я рас­следую убийство бомжа, у которого изъяли сердце. Судя по результатам сканирования, это сделал тот же человек, который прооперировал Спиндлер.

 – Я слыхал, что вы зациклились на этом деле. – Рос­суэлл вызывающе ухмыльнулся.

 – Вы знаете Бауэрс, не так ли? – Ответная улыбка Евы была такой свирепой, что у него на лбу выступил пот, но он не сдавался.

 – Разумеется. И, должен сказать, она не принадлежит к числу ваших поклонников.

 – Запомните, Россуэлл, это задевает меня по-настоя­щему. А когда мои чувства задеты, мне нравится на ком-то это вымещать. – Ева посмотрела на него сверху вниз. – Вы претендуете на эту роль?

 Россуэлл облизнул губы. Будь они наедине, он легко мог бы дать ей отпор. Но в комнате были еще два копа, которые могли свидетельствовать не в его пользу.

 – Если вы поднимете на меня руку, я подам на вас жа­лобу, как Бауэрс. То, что вы любимица Уитни, не избавит вас от расследования Бюро внутренних дел.

 Ева стиснула кулаки. Ей очень хотелось пустить их в ход, но она только продолжала сверлить детектива взглядом.

 – Слышали, Фини? Россуэлл собирается поучить меня уму-разуму.

 – Вижу, он напугал вас до смерти, Даллас. – Фини шагнул вперед. – Позвольте мне вздуть как следует этого толстозадого мудака.

 – Это очень любезно с вашей стороны, Фини, но да­вайте сначала попробуем разобраться во всем, как взрос­лые люди. Меня тошнит от вас, Россуэлл. Может быть, вы честно заработали ваш значок в свое время, но сейчас вы его не заслуживаете. Именно это я и намерена сообщить в своем рапорте. А пока что вы освобождаетесь от ведения дела Спиндлер. Передайте всю информацию по нему моей помощнице.

 – Я не сделаю этого без прямого распоряжения моего босса. – Попытка Россуэлла сохранить лицо выглядела до отвращения жалкой. – Я не ваш подчиненный, Даллас, так что ваш ранг, репутация и деньги вашего мужа ничего для меня не значат.

 – Так и запишем, – спокойно сказала Ева. – Пибо­ди, свяжись с капитаном Дезевром из 162-го участка.

 – Да, сэр.

 Ева смогла сдержаться, но это многого ей стоило. Го­ловная боль стала невыносимой, тошнота подступила к горлу. Некоторым облегчением было наблюдать за Россуэллом, покуда она тщательно излагала его начальнику все подробности, доказывая недобросовестность проведенно­го расследования, и просила передать ей дело со всеми имеющимися данными.

 Дезевр попросил час на обдумывание, но все понима­ли, что это исключительно для проформы. По-видимому, Россуэллу предстояла еще более серьезная головомойка от начальника собственного участка.

 Окончив переговоры, Ева собрала дискеты.

 – Вы отстранены, детектив.

 Побелев от ярости, Россуэлл поднялся.

 – Бауэрс была права. Вы ее не знаете, Даллас, а она способна на многое. Надеюсь, она вас похоронит.

 – Вы отстранены от дела, детектив Россуэлл, – по­вторила Ева. – Пибоди, свяжись с Моррисом из отдела медэкспертизы. Ему нужно сообщить о втором случае. Фини, ты можешь узнать у Макнаба, что он обнаружил?

 Россуэлл побагровел от гнева, поняв, что его игнори­руют. Когда дверь за ним захлопнулась, Фини с усмешкой посмотрел на Еву.

 – Быстро ты заводишь новых друзей.

 – Это все моя яркая индивидуальность и искрометное остроумие. Против них никто не может устоять. Боже, что за кретин! Ну да ладно, бог с ним. Я собираюсь проверить клинику на Канал-стрит: Спиндлер пользовалась ей пос­ледние двенадцать лет. Как знать, может быть, и Снукс посещал ее пару раз. Пибоди, пошли со мной.

 Они спустились на лифте к гаражам, и, как только вышли из кабины, Еве позвонил Фини.

 – Даллас, Макнаб нашел еще один случай. Наркоман по имени Джеспер Мотт, у него также изъяли сердце. Это произошло три месяца назад.

 – Три месяца? И что дало расследование? Кто его вел?

 – Нью-йоркский департамент этим не занимался. Это случилось в Чикаго.

 – Что?! – Перед мысленным взором Евы сразу пред­стала похожая на паука трещина в оконном стекле, а ее кожу обожгло леденящим холодом.

 – В Чикаго, – растерянно повторил Фини. – Что случилось, Даллас? Ты в порядке?

 – Да-да. – Ева взглянула в сторону гаража, где Пибо­ди терпеливо ожидала возле их машины. – Можете пере­дать Пибоди имя следователя и все необходимые данные? Я поручу ей связаться с чикагским департаментом, зака­зать файлы и выяснить статус дела.

 – Нет проблем. Может быть, хочешь перекусить, ма­лышка? Ты, наверное, устала. У тебя такой голос…

 – Со мной все в порядке. Поблагодари Макнаба за хо­рошую работу, и пусть он продолжает поиски.

 – Неприятности, сэр? – осведомилась Пибоди.

 – Нет. – Ева подошла к машине, раскодировала за­мок и влезла внутрь. – Еще один случай в Чикаго. Фини сообщит тебе подробности. Как только вернемся, свяжись со следователем и начальником участка и потребуй копии их данных. Передашь их майору Уитни. Делай все по прави­лам, но побыстрее.

 – В отличие от некоторых, я всегда работаю по правилам, – чопорно отозвалась Пибоди. – И почему тупицы вроде Россуэлла становятся детективами?

 – Потому что, – с чувством ответила Ева, – жизнь часто бывает дерьмом.

 

 Это замечание было, безусловно, справедливым в от­ношении пациентов клиники на Канал-стрит, переполненной больными и умирающими. В коридоре женщина с помятым лицом кормила грудью младенца, покуда у ее ног хныкал ребенок постарше. Кто-то монотонно и хрип­ло кашлял. Полдюжины проституток, имеющих лицензию, скучали, ожидая очередной проверки, позволяющей про­должать их ночную работу.

 Ева подошла к окошку, за которым сидела дежурная сестра.

 – Заполните бланк, – сказала та усталым голосом и протянула ей листок. – Не забудьте указать номер меди­цинской карты, удостоверения личности и теперешний адрес.

 Вместо ответа Ева показала значок через армирован­ное стекло.

 – Кто дежурный врач?

 Серые утомленные глаза сестры скользнули по значку.

 – Доктор Диматто. Но она сейчас с пациентом.

 – Здесь есть свободная комната?

 – Если ее можно так назвать. – Сестра открыла кодо­вый замок и с явной неохотой зашаркала по коридору. Двинувшись следом за ней, Пибоди бросила взгляд через плечо.

 – Я еще ни разу не бывала в таком месте.

 – Считай, что тебе повезло. – Ева провела в подоб­ных местах много времени и прекрасно знала, что госу­дарственные медицинские учреждения не идут ни в какое сравнение с частными.

 По знаку сестры они вошли в комнатушку, которую врачи по очереди использовали в качестве офиса. Всю ме­бель составляли два стула и крошечный письменный стол с компьютерной системой еще хуже той, которой Еве при­ходилось пользоваться в управлении. Окон в комнате не было, но кто-то постарался оживить атмосферу с помо­щью пары плакатов и виноградной лозы в треснутом горшке.

 На полке между стопками дискет находился букетик бумажных цветов.

 – Снукс, – пробормотала Ева. – Он бывал здесь.

 – Сэр?

 – Его цветы! – Ева сняла букет с полки. – Он пода­рил их кому-то, кто ему здесь понравился, и этот человек сохранил их. Мы нашли связующее звено, Пибоди!

 Ева все еще держала в руке цветы, когда дверь откры­лась и вошла миниатюрная молодая женщина в белом ха­лате поверх мешковатого свитера и полинявших джинсов. Короткие волосы цвета меда, растрепанные еще сильнее, чем у Евы, обрамляли приятное румяное лицо. Однако глаза женщины напоминали штормовое море, а голос зву­чал столь же грозно.

 – Могу уделить вам три минуты. Меня ждут пациен­ты, а ваш значок здесь ничего не значит.

 Ева подняла брови. При обычных обстоятельствах та­кое вступление рассердило бы ее, но она обратила внима­ние на темные тени под глазами молодой женщины и ее напряженную позу.

 Ева сама достаточно часто работала до изнеможения, чтобы уметь различать эти признаки.

 – Лейтенант Ева Даллас, – представилась она. – Мне нужны сведения о паре пациентов.

 – Доктор Луиза Диматто. Я не даю сведений о пациентах ни копам, ни кому бы то ни было. Так что если это все…

 – О мертвых пациентах, – уточнила Ева, когда Луиза повернулась к двери. – Точнее, убитых. Я работаю в отде­ле убийств.

 Обернувшись через плечо, Луиза посмотрела на Еву более внимательно. Она увидела худощавую фигуру, жест­кое лицо и усталые глаза.

 – Вы расследуете убийство?

 – Целых два. – Ева протянула Луизе бумажные цве­ты, – Это ваши?

 – Да. Значит… – Она оборвала фразу, и на ее лице мельк­нуло беспокойство. – О, только не Снукс! Кому могло по­надобиться убивать Снукса? Он был абсолютно безобид­ным.

 – Снукс был вашим пациентом?

 – Вообще-то он не был ничьим пациентом. – Луиза подошла к древней кофеварке и включила ее. – Раз в не­делю мы выезжаем в медицинском фургоне для обследо­вания больных на месте. – Автомат издал шипящий звук и отключился, вода не успела закипеть. Луиза с досадой стукнула кулаком по столу. – Говорила же я, что надо ку­пить новую кофеварку! А теперь нам опять урезали бюджет.

 – Расскажите мне о Снуксе, – сухо потребовала Ева.

 Усмехнувшись, Луиза провела рукой по волосам.

 – Я часто видела Снукса, когда была моя очередь вы­езжать в фургоне, и однажды вечером, около месяца назад, уговорила его согласиться на осмотр. Мне не составило труда обнаружить, что без лечения он умрет от рака через полгода. Я пыталась втолковать ему это, но он только рукой махнул, подарил мне цветы и сказал, что я славная девушка. – Она глубоко вздохнула. – Не думаю, что Снукс был сумасшедшим, хотя на психиатрическое обсле­дование он не соглашался ни за какие деньги. Просто его это не заботило.

 – У вас есть записи результатов осмотра?

 – Я могла бы их отыскать, но какой смысл? Если его убили, раку до него не добраться.

 – Я бы хотела приобщить их к моим файлам, – сказа­ла Ева. – А как насчет Эрин Спиндлер? Она проходила здесь обследования.

 – Спиндлер? – Луиза покачала головой. – Не думаю, что она лечилась у меня, иначе бы я ее запомнила. Но если вам нужны сведения о пациентах, лейтенант, то предо­ставьте мне побольше данных о них. Как они умерли?

 – Можно сказать, во время операции. – Ева сообщи­ла ей подробности.

 Когда Луиза справилась с удивлением, ее взгляд вновь стал спокойным и холодным. Подумав, она покачала го­ловой.

 – Я ничего не знаю о Спиндлер, но уверена, что ника­кой орган Снукса не годился даже для черного рынка.

 – Тем не менее, кто-то изъял у него сердце, и сделал это на высшем уровне мастерства. Кто ваш главный кон­сультант-хирург?

 – У нас нет консультантов со стороны, – устало отве­тила Луиза. – А здесь я главный хирург. Так что если хо­тите отвезти меня на допрос или предъявить мне обвине­ние, вам придется только подождать, пока я закончу дела с пациентами.

 Ева с трудом сдержала улыбку.

 – В настоящее время я вас ни в чем не обвиняю, док­тор. Если только вы сами не хотите признаться. Вот в этом. – Вынув из сумочки фотографии жертв, она протянула их доктору.

 Луиза, нахмурившись, долго изучала увеличенные снимки ран.

 – У того, кто это сделал, золотые руки, – пробормо­тала она наконец. – Я сама неплохой хирург, но о таком опыте даже мечтать не могу. Проделать подобную опера­цию в жилище бомжа на тротуаре… – Она покачала голо­вой и вернула Еве фотографии. – Я могу ненавидеть человека, который это сотворил, но восхищаюсь его мастерст­вом.

 – А у вас есть предположения, кто мог бы это сделать?

 – Я не общаюсь с богами от хирургии, а вы ищете бога. Я попрошу Джен найти сведения о Спиндлер, а мне нужно возвращаться к пациентам.

 Но Луиза задержалась, снова посмотрев на цветы. В ее глазах появилось нечто большее, чем усталость, – воз­можно, горе.

 – Мы научились исцелять почти все недуги, но неко­торые люди страдают и умирают преждевременно, так как они слишком бедны, трусливы или упрямы, чтобы обра­щаться за помощью. Но мы справимся и с этим. – Она снова взглянула на Еву. – Мы победим на всех фронтах, но на вашем, лейтенант, никогда не добиться полной победы. Самым страшным врагом человека всегда будет дру­гой человек. Поэтому мне придется продолжать лечить из­битых, изрезанных и искромсанных двуногими хищника­ми, а вам – на них охотиться.

 – Я тоже одерживаю победы, доктор, каждый раз, когда отправляю в клетку очередного хищника. И я от­правлю туда убийц Снукса и Спиндлер – можете на это рассчитывать.

 – Я уже больше ни на что не рассчитываю, – покача­ла головой Луиза и отправилась туда, где ее ждали боль­ные и умирающие.

 

 Я… забавляюсь. В конце концов, великий труд должен быть уравновешен периодами досуга и развлечений. Кроме того, мне нужно поразмыслить об одной досадной помехе. В самый разгар работы моим противником оказа­лась упрямая, решительная и умная женщина, обладаю­щая огромным опытом в своей профессии.

 Но какой бы упрямой, решительной и умной ни была Ева Даллас, она остается копом. Я и раньше имел дело с копами, поэтому знаю, что от них легко избавиться тем или иным способом.

 Однако какой абсурд, что те, кто издает законы – за­коны, которые меняются так же быстро и часто, как ве­тер, – считают, будто я нахожусь под их юрисдикцией.

 Они называют то, что я делаю, убийством. Но устране­ние, и притом гуманное, увечных, бесполезных и непро­дуктивных – не более убийство, чем устранение вшей с человеческого тела. Жертвы, избранные мною, не более чем паразиты, к тому же больные и умирающие.

 Эти существа заражены, испорчены и осуждены тем самым обществом, чьи законы призваны мстить за них. Но где же были законы и призывы к правосудию, когда те же создания теснились в жалких жилищах среди отбросов и нечистот, презираемые, пренебрегаемые и проклинае­мые?

 Мертвые, они послужат куда более великой цели, чем та, которой они не смогли достигнуть при жизни.

 Впрочем, если это называют убийством, я готов при­нять подобный термин, как принимаю вызов упрямого лейтенанта. Пускай она суетится, ищет, размышляет и делает выводы. Я уверен, что буду наслаждаться этим по­единком.

 Но если она станет помехой, если каким-то чудом подберется слишком близко ко мне и моей работе, тогда ею придется заняться.

 Даже у лейтенанта Даллас есть свои слабости.