• Следствие ведет Ева Даллас, #9

ГЛАВА 8

 Поскольку Ева намеревалась сразу же взяться за рабо­ту, она не слишком обрадовалась, увидев в своем кабинете Дона Уэбстера. Впрочем, это не доставило бы ей особого удовольствия в любом случае.

 – Слезь с моего стула, Уэбстер!

 Однако он не встал, а только обернулся и одарил ее ос­лепительной улыбкой.

 Ева познакомилась с Доном Уэбстером, поступив в полицейскую академию. Хотя он был уже на втором курсе, они время от времени сталкивались друг с другом. Через несколько недель Ева поняла, что Дон специально попада­ется ей на глаза. Она была отчасти польщена, отнести раз­досадована, но вскоре выбросила это из головы. В конце концов, академия нужна была ей не для того, чтобы устра­ивать свою личную жизнь.

 Но потом их обоих распределили в Главное управле­ние, и однажды вечером, после того, как Ева раскрыла свое первое убийство, они отметили это выпивкой – и сексом. Ева решила, что для них обоих это было всего лишь развлечением, и их отношения оставались просто приятельскими. Затем Уэбстер перешел работать в Бюро внутренних дел, и с тех пор их пути пересекались редко.

 – Привет, Даллас. Хорошо выглядишь.

 – Слезь с моего стула, – повторила Ева и направилась к кофеварке.

 Уэбстер со вздохом поднялся.

 – Я надеялся, что мы сможем поговорить по-дружески.

 – Присутствие в моем кабинете кого-либо из крыси­ной команды не вызывает у меня дружеских чувств.

 Ева обратила внимание, что Дон почти не изменился. Те же холодные голубые глаза, узкое лицо, очаровательная улыбка, вьющиеся каштановые волосы. Ей запомнились его упругое натренированное тело и лукавый юмор.

 На нем был строгий черный костюм – неофициальная униформа Бюро внутренних дел, которую он индивидуа­лизировал при помощи яркого разноцветного галстука. Ева припомнила, что Уэбстер всегда был франтом.

 Не обратив внимания на оскорбление, он закрыл дверь.

 – Ты, наверное, догадываешься о цели моего визита? Когда на тебя поступила жалоба, я вызвался ею заняться. Мне казалось, это все облегчит.

 – Мне не нужно никакое облегчение. У меня на это нет времени, Уэбстер. Я должна работать.

 – Ничего, ты наверстаешь упущенное. И чем охотнее ты будешь с нами сотрудничать, тем меньше тебе придется наверстывать.

 – Ты отлично знаешь, что эта жалоба – полный вздор.

 – Еще бы! – Уэбстер снова улыбнулся, отчего на его левой щеке на мгновение появилась ямочка. – Легенда о твоем кофе достигла высших сфер нашего отдела. Может, угостишь?

 Ева отхлебнула кофе, наблюдая за Уэбстером. «Если все равно придется разбираться с этой чепухой, то уж лучше иметь дело с кем-нибудь из знакомых», – решила она и налила еще одну чашку.

 – Ты ведь был отличным копом, когда работал на ули­цах, Уэбстер. Чего ради ты перешел в БВД?

 – По двум причинам. Во-первых, это прямая дорога в администрацию. Я никогда не хотел быть уличным копом, Даллас. Предпочитаю вид с башни.

 Ева подняла брови. Она не подозревала, что его амби­ции простираются до стремления стать шефом полиции или комиссаром.

 – А причина номер два?

 – Дрянные копы всегда приводили меня в бешенст­во. – Уэбстер попробовал кофе и зажмурился от удоволь­ствия. – Бодрит в высшей степени! – Он открыл глаза и внимательно посмотрел на нее.

 Уэбстер испытывал легкое унижение при мысли, что Ева никогда не понимала, какие чувства он к ней испыты­вал все эти годы. Впрочем, она всегда была слишком сосредоточена на работе, чтобы уделять много внимания мужчинам. Покуда не появился Рорк.

 – Трудно представить тебя замужней женщиной. Для тебя работа всегда была на первом месте.

 – Это и теперь так.

 – Неужели? – Он выпрямился. – Я взялся за рас­смотрение этой жалобы не только ради того, что у нас было в прошлом…

 – Наше прошлое не так уж много значит, чтобы ради него стоило что-либо делать.

 – Для тебя, возможно, немного. – Уэбстер снова глотнул кофе. Его взгляд стал серьезным. – Ты хороший коп, Даллас.

 Он произнес это так просто, что Ева смягчилась. От­вернувшись, она посмотрела в окно.

 – Эта Бауэрс испортила мою репутацию.

 – Только на бумаге. Но хочу тебя предупредить в на­рушение всех правил – она жаждет твоей крови.

 – Какого черта? Только потому, что я сделала ей заме­чание за небрежную работу?

 – Дело не только в этом. Ты ведь не помнишь ее по академии, верно?

 – Не помню.

 – Зато можешь не сомневаться, что Бауэрс тебя от­лично помнит. Она была со мной на одном курсе – мы уже заканчивали академию, когда ты там появилась. Ты сразу продемонстрировала блестящие результаты – в клас­сах, на тренажере, во время тестов на выносливость и за­нятий по боевой подготовке. Инструкторы утверждали, что лучшей студентки у них никогда не было. О тебе все говорили! – Уэбстер улыбнулся, когда она удивленно подняла брови. – Разумеется, ты этого не слышала, пото­му что никогда не прислушивалась. Ты сосредоточилась только на одном – получить значок. Ну а я уже тогда дер­жал ухо востро и многое замечал. Бауэрс все время гово­рила о тебе гадости. Твердила, что ты наверняка спишь с половиной инструкторов, чтобы получать отличные оценки.

 – Я совсем ее не помню, – пожала плечами Ева, хотя ей стало не по себе при мысли, что она служила предме­том сплетен.

 – Да, но ручаюсь, что она тебя не забыла. Предупреж­даю снова: остерегайся Бауэрс. Она строчит жалобы бы­стрее, чем регулировщик выписывает штрафные квитан­ции. Большинство ее кляуз отправляют в корзину, но она находит все новые и новые поводы испортить карьеру ка­кому-нибудь копу. Не давай ей поводов, Даллас.

 – И что же, черт возьми, я должна делать? – осведомилась Ева. – Она схалтурила, я ее упрекнула – вот и все. Я не могу все время беспокоиться из-за того, что Бауэрс хочет испортить мне жизнь. Сейчас я охочусь за убийцей, который разрезает людей и ворует их органы. Он будет продолжать этим заниматься, если я его не найду, а я не смогу его найти, если мне будут мешать работать.

 – Тогда давай поскорее с этим покончим. – Он вынул из кармана диктофон и поставил его на стол. – Сейчас мы проведем формальную беседу и забудем об этом. Поверь, никто в БВД не хочет, чтобы у тебя были неприятности. Мы все прекрасно знаем Бауэрс.

 – Тогда почему вы не займетесь ей? Должна же быть от крысиной команды хоть какая-то польза!

 Ева поджала губы, когда Уэбстер многозначительно улыбнулся.

 

 Ева ощущала гнев и досаду, но постаралась убедить себя, что теперь дело закрыто, и о Бауэрс можно больше не беспокоиться. Она позвонила в Париж и после обычной волокиты связалась через Интернет с детективом Мари Дюбуа, которая расследовала происшедшее там аналогич­ное преступление.

 Так как собеседница Евы почти не понимала по-английски, а она сама и вовсе не говорила по-французски, они разговаривали через компьютерных переводчиков. Проблемы начались, когда компьютер Евы вдруг задал Дюбуа вопрос по-голландски.

 – Подождите минуту – я позову помощницу, – по­просила Ева.

 Ответ Дюбуа заставил ее недоуменно заморгать:

 – Почему вас интересует, что я ем на завтрак? – пере­вел компьютер.

 Ева в отчаянии развела руками. Очевидно, ее расте­рянность передалась Мари на расстоянии, потому что она, не дождавшись ответа, задала новый вопрос:

 – У вас барахлит оборудование?

 – Да. Пожалуйста, подождите… – Ева вызвала Пибоди, потом снова попробовала обратиться к Мари. – Про­шу прощения. С моим оборудованием постоянные про­блемы.

 – Незачем извиняться. Такие проблемы у всех поли­цейских в мире. Вас интересует дело Леклерка?

 – Да, очень. У меня два похожих преступления. Ваши данные по этому делу были бы весьма полезны.

 Следующая реплика Мари поступила после паузы:

 – Компьютер утверждает, что вы хотели бы переспать со мной. Вряд ли это правильно.

 – Черт! – Ева стукнула кулаком по аппарату, и как раз в этот момент в кабинет вошла Пибоди. – Этот кусок дерьма только что сделал непристойное предложение фран­цузскому детективу! Что-то не так с программой перевода.

 – Сейчас посмотрим. – Пибоди обошла вокруг стола и начала возиться с компьютером, глядя на монитор. – Может быть, она очень привлекательна, и не стоит упре­кать компьютер за эту попытку?

 – Ха-ха! Лучше отрегулируй этого засранца.

 Пибоди отдала распоряжение проверить и очистить программу перевода.

 – Это займет около минуты. Я немного говорю по-французски, так что попробую объяснить. – Она призва­ла на помощь свой школьный французский и очень веж­ливо извинилась перед Мари. – Ничего страшного, Дал­лас. Эта милая женщина говорит, что все понимает.

 На мониторе возникла надпись: «Программа перевода очищена».

 – Попробуй еще раз, – предложила Пибоди. – Кто знает, насколько его хватит?

 – О'кей. У меня два похожих преступления, – начала Ева и быстро описала ситуацию.

 – Я пошлю вам копии моих файлов, как только освобожусь, – согласилась Мари. – Надеюсь, вы поймете, почему, учитывая состояние трупа, мы не сочли необычным исчезновение органа. Над ним поработали кошки.

 Ева подумала о Галахаде и о его волчьем аппетите.

 – Полагаю, ваша жертва нам подойдет. Вы проверили его медицинские данные?

 – В этом не было необходимости. Боюсь, дело Леклерка для нас не являлось приоритетным – улик почти не осталось. Но теперь я бы хотела взглянуть на ваши данные, касающиеся аналогичных преступлений.

 – Хорошо. Не могли бы вы предоставить мне перечень лечебных и исследовательских медцентров в Париже, особенно тех, которые занимаются пересадкой органов?

 Компьютер на этот раз работал без перебоев, Мари и Ева отлично понимали друг друга.

 – Значит, вот куда ведет ваше расследование?

 – Да. Уверена, что вы сможете выяснить, где Леклерк в последний раз проходил медосмотр. Мне нужно знать, в каком состоянии была его печень, прежде чем он ее ли­шился.

 – Постараюсь, лейтенант Даллас. Надеюсь, мне удаст­ся быстро получить все, что нам нужно. Считалось, что убийство Леклерка – одиночное, а не серийное преступ­ление. Если это не так, дело может стать приоритетным.

 – Думаю, вы сами этого захотите, сравнив снимки трупов. Спасибо. Как только выясните что-нибудь, не­медленно сообщите мне.

 – По-твоему, этот парень ездит в поисках образцов по всему миру? – спросила Пибоди, когда Ева отключила связь.

 – Во всяком случае, все на удивление сходится. Спе­цифические районы, специфические жертвы, специфи­ческие образцы… Очевидно, он весьма педантичен. Те­перь давай позвоним в Чикаго.

 Несмотря на то, что для разговора с Чикаго не требо­вался перевод, он доставил Еве куда больше хлопот, чем предыдущий. Офицер, который вел дело, ушел в отставку менее чем через месяц после начала расследования. Когда Ева попросила к телефону сменившего его детектива, ей пришлось выслушать идиотскую рекламу благотворитель­ного приема в пользу чикагского полицейского департа­мента.

 Ева чувствовала, что ее голова готова лопнуть, когда в трубке наконец раздался голос детектива Кимики.

 – Нью-Йорк? Чем могу помочь?

 Она объяснила ситуацию, которая, судя по всему, ни­чуть не заинтересовала Кимики.

 – Да-да, знаю это дело. Тупик. Мак-Рей ничего не об­наружил. Дело считается открытым, но его перевели в раз­ряд неразрешимых.

 – Я только что сказала вам, Кимики, что у меня здесь имеются аналогичные преступления. Ваши данные важны для моего расследования.

 – Данных крайне мало, но, если вам они нужны, я спрошу у босса, можно ли их передать.

 – Простите, что беспокою вас, Кимики.

 Сарказм Евы возымел свое действие.

 – Когда Мак-Рей преждевременно ушел в отставку, большинство его незакрытых дел свалили на меня, – не­довольно проворчал он. – Так что мне приходится выби­рать, над чем работать в первую очередь. Пришлю вам дан­ные, когда смогу. Конец связи.

 – Болван! – пробормотала Ева, потирая затылок. – Преждевременно ушел в отставку? – Она посмотрела на Пибоди. – Выясни, насколько преждевременно.

 

 Спустя час Ева мерила шагами коридоры морга, ожидая, пока ее пропустят к Моррису. Вскоре щелкнул замок, и она шагнула в прозекторскую.

 Сладковатый запах разлагающейся плоти заставил ее стиснуть зубы. Бросив взгляд на бесформенную массу на столе, Ева быстро надела маску.

 – Господи, Моррис, как вы можете это выносить?

 Он продолжал делать разрез, дыша через маску медленно и ровно.

 – Всего лишь еще один день в раю, Даллас. – Воз­душный фильтр придавал его голосу механический оттенок, а глаза за стеклами защитных очков казались выпученными, как у лягушки. – Эту маленькую леди обнару­жили прошлой ночью, когда ее соседи наконец решили выяснить причину запаха, терзающего их обоняние. Мертва почти неделю. Похоже, ее задушили голыми руками.

 – У нее был любовник?

 – Очевидно, следователь сейчас пытается это выяс­нить. А я могу лишь утверждать, что других у нее не будет.

 – Как всегда, юмор висельника, Моррис! Вы сравни­ли данные Спиндлер и Снукса?

 – Да. Мое заключение еще не вполне закончено, но раз вы здесь, могу ответить сразу. По-моему, одни и те же руки поработали над обоими.

 – Так я и думала. Скажите, почему о деле Спиндлер сразу же не сообщили мне?

 – Небрежная работа. – Моррис погрузил руки в перчатках в распухшее тело. – Если бы я производил вскры­тие, то тут же вспомнил бы этот случай, когда увидел ваш труп, да и результаты были бы другими. Патологоанатом, делавшая вскрытие Спиндлер, получила выговор. – Он посмотрел на Еву. – Вряд ли она снова допустит подоб­ную ошибку. Конечно, это не оправдание, но она утверж­дает, что следователь торопил ее. Говорил, что ему и так все ясно. Поэтому она и не обратила особого внимания на тот случай.

 – Как бы то ни было, мне нужна вся ваша документа­ция по этому делу.

 Моррис оторвался от работы.

 – Тут-то вся и проблема. Мы не можем ее отыскать.

 – Что вы имеете в виду?

 – То, что все документы по делу Спиндлер исчезли. Я бы вообще не знал, что здесь производили ее вскрытие, если бы вы не получили доступ к файлам следователя. У нас ничего не осталось.

 – И что говорит об этом ваш патологоанатом?

 – Она клянется, что все было должным образом задо­кументировано.

 – Либо она лжет, либо глупа, либо файлы стерли.

 – Не думаю, чтобы лгала. И хотя она еще не слишком опытна, но никак не глупа. Конечно, файлы могли стереть нечаянно, но поиски и попытки восстановления ничего не дали. Фамилия Спиндлер вообще нигде не значится.

 – Значит, файлы стерли намеренно? Но зачем? – Ева нахмурилась и по привычке сунула руки в карманы. – Кто имел к ним доступ?

 – Все сотрудники первого уровня. – Моррис впервые проявил беспокойство. – Я уже назначил собрание отдела и буду вынужден провести расследование. Но я доверяю своим подчиненным, Даллас.

 – Насколько обеспечена безопасность ваших компью­терных данных?

 – По-видимому, недостаточно.

 – Кто-то не хотел, чтобы между преступлениями об­наружили связь. Тем не менее это произошло… – пробор­мотала Ева, обращаясь наполовину к самой себе. – Этому идиоту из 162-го участка придется за многое ответить! Моррис, я обнаружила аналогичные случаи в Чикаго и Париже. Боюсь, что это не последние. У меня есть доста­точно обоснованная версия о том, что эти преступления связаны с парой первоклассных центров здоровья. Я пы­таюсь прогрызться через кучу медицинских статей на про­фессиональном жаргоне, но мне необходим консультант, который в этом разбирается.

 – Если вы имеете в виду меня, буду рад помочь. Но моя область несколько иная. Вам нужен простой и толковый врач.

 – Мира?

 – Она, конечно, доктор медицины, – согласился Моррис, – но ее деятельность также протекает в иной сфере. Конечно, если выбирать между нами двумя…

 – Кажется, у меня есть кое-кто на примете! – Ева повернулась к Моррису. – Начну с нее. Кто-то пытается нам помещать, Моррис. Я хочу, чтобы вы скопировали для меня все ваши диски и данные относительно Снукса. Сделайте копии и для себя и спрячьте их в надежное место.

 На губах Морриса мелькнула улыбка.

 – Я уже это сделал. Ваши копии отправлены к вам домой с личным курьером. Можете считать меня параноиком…

 – Думаю, не стоит. – Ева сняла маску и направилась, к двери, но что-то заставило ее обернуться. – Моррис, будьте осторожны.

 

 Пибоди ждала Еву в коридоре.

 – Я наконец получила кое-какие данные о Мак-Рее из Чикаго. Легче получить информацию о каком-нибудь психе, чем о копе! – Вместе с Евой она направилась к выходу. – Нашему коллеге всего тридцать с небольшим – он прослужил только восемь лет и ушел в отставку, зара­ботав меньше десяти процентов от полной пенсии. Если бы Мак-Рей проработал еще два года, то получал бы вдвое больше.

 – Никаких данных об увечьях, депрессии, админи­стративных причинах для ухода?

 – В досье – никаких. – Они вышли на улицу, ветер сразу же хлестнул им в лицо, и Пибоди с трудом перевела дыхание. – Судя по всему, он был нормальным копом, продвигался по службе и менее чем через год должен был получить очередное повышение. У него хороший про­центный показатель раскрытых дел, никаких замечаний, а последние три года он работал в отделе расследования убийств.

 – Попробуй добыть какие-нибудь личные сведения. Может быть, уйти в отставку его вынудили семейные проблемы, угроза развода, денежные затруднения. Возможно, он пил, играл или употреблял наркотики.

 – С личными данными труднее. Мне придется подать стандартный запрос и обосновать его.

 – Ладно, я сама этим займусь, – сказала Ева, садясь за руль. Она подумала о Рорке и его домашнем кабинете с незарегистрированным и нелегальным оборудованием. – Только потом не спрашивай, как мне это удалось. А те­перь мы сделаем небольшой перерыв для личных дел. Со­общи об этом дежурному, Пибоди. Не хочу, чтобы наш визит зарегистрировали.

 – Это означает, что мы поищем себе мужиков для слу­чайного секса?

 – Тебе что, мало секса с Чарльзом?

 – Ну, вообще-то в последние дни я ощущаю некото­рую пустоту, – неопределенно отозвалась Пибоди, вклю­чив радиотелефон. – Говорит сержант Делия Пибоди. До­кладываю о перерыве для личных дел по поручению лей­тенанта Евы Даллас.

 – Принято. Вы отключены от наблюдения.

 – Что касается мужчин, – продолжала Пибоди, – то пусть они сначала угостят нас ланчем.

 – Я сама угощу тебя ланчем, Пибоди, только на секс не рассчитывай. А теперь перестань думать о желудке и оргазме, и я введу тебя в курс дела.

 

 К тому времени, как Ева подъехала к клинике на Канал-стрит, лицо Пибоди стало серьезным.

 – Ты думаешь, здесь кроется нечто большее, чем не­сколько мертвых бомжей и проституток?

 – Я думаю, что теперь нам нужно копировать все ра­порты и данные, а также не привлекать внимания к мес­там, где мы ведем расследование.

 Заметив сонного пьянчугу у дверей, Ева поманила его пальцем.

 – У тебя хватит мозгов, чтобы заработать двадцатку?

 – Ага. – Его налитые кровью глаза оживились. – А как?

 – Если, когда я выйду, моя машина будет в таком виде, как теперь, ты получишь деньги.

 – Будет сделано. – Не выпуская из рук бутылку, он уставился на машину, как кот на мышиную норку.

 – Ты могла бы пригрозить ему, как вчера тому парню, что засунешь его яйца ему в глотку, – заметила Пибоди.

 – Зачем угрожать безобидным? – Ева вошла в клинику, которая выглядела так же, как во время ее предыдущего визита, и направилась прямо к регистратуре. – Мне нужно поговорить с доктором Диматто.

 Дежурная сестра угрюмо посмотрела на нее.

 – Она сейчас с пациентом.

 – Я подожду там же, где в прошлый раз. Скажите ей, что я не отниму у нее много времени.

 – Доктор Диматто сегодня очень занята.

 – Забавно. Я – тоже.

 Ева устремила немигающий взгляд на сестру, и та, тяжко вздохнув и раздраженно пожав плечами, встала со стула. «Почему, – подумала Ева, – так много людей возмущаются, когда им приходится выполнять свою работу?»

 – Спасибо, – вежливо поблагодарила она, когда сестра открыла дверь в комнату и отошла в сторону, пропус­кая ее. – По вашей любезной улыбке я вижу, как вам нравится работать с людьми. – Глядя на ошеломленное выражение лица сестры, Ева поняла, что понадобится время, прежде чем ее сарказм достигнет цели.

 Пройдя в тесный маленький офис, она стала ждать Луизу.

 Ожидание продлилось двадцать минут, и доктор явно не слишком обрадовалась, снова увидев Еву.

 – Пожалуйста, побыстрее. У меня пациент со сломанной рукой.

 – Вы нужны мне в качестве консультанта-эксперта по медицинским аспектам моего дела. Предупреждаю, что гонорар мизерный и при этом есть возможность риска. Кроме того, я очень требовательна к тем, кто со мной ра­ботает.

 – Когда приступать?

 Ева не ожидала такой реакции и улыбнулась. Луиза вытаращила на нее глаза.

 – Когда у вас ближайший выходной?

 – У меня нет полностью свободных дней, но завтра я начинаю прием с двух.

 – Отлично. Ровно в восемь утра я жду вас в моем до­машнем кабинете. Пибоди, дай доктору адрес.

 – Я знаю, где вы живете, лейтенант. – Теперь пришла очередь Луизы улыбнуться. – Всем известно, где живет Рорк.

 – Значит, увидимся завтра в восемь утра.

 Довольная, Ева направилась к выходу.

 – Думаю, мне понравится с ней работать, – сказала она Пибоди, выйдя в коридор.

 – Мне подать заявление о ее приеме в качестве кон­сультанта?

 – Пока нет. – Подумав о стертых файлах и о поли­цейских, не слишком заинтересованных в раскрытии дел, Ева покачала головой и села в машину. – Пусть поработа­ет неофициально. Подключи нас к наблюдению.

 Пибоди состроила жалостливую гримасу.

 – А ланч?

 – Черт! Хорошо, но в этом районе я ничего есть не стану.

 Верная своему слову, Ева направила машину к северу и остановилась, увидев чистый ларек. Она купила себе порцию жаркого, а Пибоди – кебаб с овощами. Наскоро перекусив, они двинулись дальше.

 

 Глядя на проносящиеся мимо оживленные улицы и огни магазинов, рекламирующих ежегодную зимнюю рас­продажу, Ева размышляла. Стремящиеся приобрести то­вары по дешевке отважно игнорировали мороз, но для карманников и лохотронщиков это было неудачное время. Никто не останавливался достаточно надолго, чтобы его обобрали или одурачили.

 Впрочем, Ева заметила в нескольких местах карточную игру и пару воришек на роликах.

 «Если хочешь чего-нибудь очень сильно, – подумала она, – маленькие неудобства тебя не остановят».

 Люди отлично знали, что карманники и грабители за­няты своим рутинным промыслом, и просто надеялись, что смогут избежать с ними контакта. Ежащиеся от холода бомжи тоже надеялись – они рассчитывали пережить зи­му, избежав поцелуя смерти, который настигал их, когда мороз заползал в импровизированные жилища.

 Каждый верит, что именно ему повезет, может быть, на это и рассчитывает убийца? Ни у кого из его жертв нет ни родных, ни друзей, ни возлюбленных, которые стали бы задавать вопросы.

 Ева не слышала ни одного сообщения о недавних убийствах по информационным каналам. Очевидно, такие новости не поднимают рейтинг. Ее заинтересовало, как бы прореагировала Надин Ферст на предложение эксклю­зивного материала, и позвонила ней.

 – Это Ферст. Говорите быстрее – у меня эфир с десяти.

 – Хочешь эксклюзивный материал, Надин?

 – Даллас? – обрадовалась Надин. – Конечно, хочу! А что с меня за это потребуют?

 – Просто сделай свою работу. У меня убийство бомжа…

 – Не пойдет. В прошлом месяце у нас уже была пере­дача о бомжах – как они мерзнут и как их убивают. Такие сюжеты идут не более двух раз в год. Сейчас слишком рано для повторения.

 – Этого бомжа не просто убили, а разрезали ему грудь, изъяли сердце и забрали с собой.

 – Если речь идет о сатанинском культе, то мы делали такую передачу на прошлый Хэллоуин. Моему продюсеру не нужна еще одна. А вот о твоей семейной жизни с Рорком я бы побеседовала.

 – Моя семейная жизнь, Надин, касается только меня. У меня есть еще бывшая проститутка, которая содержала бордель. Ее убили пару месяцев назад и изъяли почки.

 В голосе Надин впервые послышался интерес:

 – Эти два случая связаны друг с другом?

 – Постарайся выяснить сама, – предложила Ева, – а потом позвони мне в офис и задай этот вопрос снова.

 Она отключила связь.

 – Ловко проделано, Даллас, – одобрила Пибоди.

 – Надин за час раскопает больше, чем шесть полицей­ских за неделю. Потом она позвонит мне с просьбой об официальном заявлении и интервью. Я соглашусь, так как ценю сотрудничество.

 – Тебе следовало бы поводить ее за нос, чтобы под­держать традицию.

 – Успеется. Подключи нас к наблюдению, Пибоди. Мы поедем на квартиру к Спиндлер, и я хочу, чтобы это было запротоколировано. Если кое-кто сомневается, что связь между преступлениями установлена, то пусть узнает об этом и как следует попотеет!

 

 Следы преступления давно убрали, но Ева не искала вещественных доказательств. Ей нужны были впечатле­ния, а может быть, если повезет, – один-два разговора с соседями.

 Спиндлер жила в одном весьма непритязательном, на­спех построенном здании. Сначала планировалось, что эти временные сооружения будут снесены и заменены более надежными и эстетически привлекательными в те­чение десяти лет, но прошло уже несколько десятилетий, а безобразные сооружения из металла оставались на месте.

 Уличный художник интересно провел время, изобра­жая обнаженные пары в различных стадиях соития на гладкой серой поверхности. Ева оценила стиль и чувство перспективы, а также выбор места – в здании проживало большинство проституток этого района.

 Снаружи не было ни камеры слежения, ни даже кодо­вого замка. Если такие приспособления когда-либо име­лись, то их давно уничтожили местные вандалы.

 Ева шагнула в темный подъезд с рядом исцарапанных почтовых ящиков и запертым лифтом.

 – Она жила в квартире 4С, – сказала Пибоди и посмотрела на грязную лестницу с покосившимися ступень­ками. – Придется подниматься пешком.

 – Ничего, это поможет тебе переварить ланч.

 Где-то наверху оглушительная музыка сменилась прон­зительным визгом. Кошмарные звуки отозвались эхом по всей лестничной клетке, и Ева поморщилась. Тем не менее это было лучше, чем пыхтение и стоны, которые до­носились из-за одной из тонких дверей на втором этаже. Судя по всему, там одна из проституток зарабатывала свой гонорар.

 – Звуконепроницаемость не относится к удобствам этого очаровательного домика, – заметила Пибоди.

 – Сомневаюсь, что это заботит жильцов.

 Ева остановилась и постучала в дверь квартиры 4С. Уличные проститутки трудились день и ночь, но, как пра­вило, посменно, поэтому она думала, что кто-то из них может отдыхать дома.

 – Я не работаю до заката! – послышался ответ. – Вы­метайтесь!

 Ева поднесла к глазку свой значок.

 – Полиция. Я хочу поговорить с вами.

 – Моя лицензия в порядке. Вы не имеете права ко мне цепляться.

 – Откройте, иначе увидите, имею я право или нет.

 Послышалось злобное бормотание и щелканье замков, потом дверь слегка приоткрылась, и в щели появился на­литый кровью карий глаз.

 – В чем дело? Я пыталась хоть немного поспать.

 Судя по глазу, она пыталась это сделать не без помощи наркотиков.

 – Сколько времени вы живете в этой квартире?

 – Несколько недель. Ну и что из этого?

 – А где вы жили раньше?

 – В квартире напротив. Слушайте, у меня есть лицен­зия и справка о здоровье…

 – Вы были одной из девушек Спиндлер?

 – Да. – Дверь открылась чуть шире, появились вто­рой глаз и рот. – Ну и что из этого?

 – Как вас зовут?

 – Мэнди. Ну и что из…

 – Да-да, это я уже слышала. Откройте, Мэнди. Мне нужно задать вам несколько вопросов о вашей бывшей хо­зяйке.

 – Она мертва – это все, что я могу вам сказать.

 Однако Мэнди все-таки открыла дверь. Ее короткие волосы торчали в разные стороны, и Ева подумала, что на работе она, подобно многим ее коллегам, пользуется па­риком. Возможно, ей было не больше тридцати, но выгля­дела она лет на десять старше. Очевидно, все свои зара­ботки Мэнди тратила на уход за телом – пышным и ок­руглым, с большими грудями, напрягшимися под тонким выцветшим розовым халатом. Ева считала, что для жен­щины ее профессии это разумное капиталовложение: кли­енты редко обращают внимание на лицо.

 Шагнув через порог, Ева отметила, что квартиру при­способили для двух разновидностей бизнеса. Занавес по­средине разделял комнату надвое, в одной половине нахо­дились две кровати на колесиках, другую занимал пись­менный стол с компьютером и телефоном. Над столом висела доска, на которой были обозначены виды услуг и их стоимость.

 – Это вы унаследовали бизнес Спиндлер?

 – Мы вчетвером. Кто-то ведь должен содержать ко­нюшню, и мы решили, что если возьмемся за это, то смо­жем сократить работу на улицах. – Мэнди улыбнулась. – Гоняться за клиентами в разгар зимы мало радости.

 – Охотно верю. Вы были поблизости в ту ночь, когда убили Спиндлер?

 – В общем, да – приходила и уходила. Той ночью дела шли бойко. – Она села на стул и вытянула ноги. – Не было так чертовски холодно, как сейчас.

 – У вас при себе регистрационная книга?

 Мэнди сразу помрачнела.

 – Вам незачем совать нос в мои книги! Я веду дела как надо!

 – Тогда не пытайтесь меня убедить, будто не помните, где вы были. Даже в такой берлоге, как эта, хозяйку режут не каждую ночь.

 – Конечно, я помню. – Она дернула плечом. – У меня как раз был перерыв, когда Лида нашла ее и под­няла крик. Господи, она вопила, как девственница, кото­рую насилуют! Стала колотить в мою дверь и кричать, что старая сука сдохла и что там полно крови. Я велела ей за­ткнуться и вызвать копов, если она хочет, а сама легла вздремнуть.

 – Даже не проверив, что здесь творится?

 – Чего ради? Если старуха мертва, ее уже не воскре­сишь, а если нет – тем лучше.

 – Сколько времени вы работали на нее?

 – Шесть лет. – Мэнди зевнула. – Теперь я работаю на себя.

 – Она вам не нравилась?

 – Я ее на дух не переносила! Да к ней никто иначе не относился – я уже говорила другим копам. Я ничего не видела и не слышала, а если бы видела, то и пальцем бы не пошевелила.

 – С каким копом вы разговаривали?

 – Откуда я знаю? С какой-то бабой. Все вы одной по­роды. Они не стали поднимать из-за этого шум. Не пойму, чего вы дергаетесь.

 – Вы не знаете мою породу, Мэнди, но я знаю ва­шу. – Ева в упор посмотрела на нее. – А «дергаюсь» я по­тому, что кое-что мне кажется странным. Женщина содержит притон и получает каждый день наличными. В банк она среди ночи не побежит – пойдет только утром, когда ваша «смена» закончит работу. Тем не менее, среди ночи ее убили, а я не обнаружила ни в одном рапорте упоминания о том, что в ее квартире нашли какие-нибудь деньги.

 Мэнди закинула ногу на ногу.

 – Ну и что из этого? Значит, один из копов их прикар­манил.

 – Думаю, копу хватило бы ума не забирать все. Со­мневаюсь, что, когда сюда прибыла полиция, здесь что-то оставалось. Лучше расскажите, как все произошло, иначе я вплотную займусь вами и вашими книгами – и все из вас вытяну. Мне наплевать, если вы взяли ее деньги, но я должна знать, что здесь случилось в ту ночь. – Сделав паузу, чтобы дать Мэнди переварить услышанное, Ева до­бавила: – Итак, ваша подруга постучала к вам в дверь и сообщила, что хозяйка мертва. Мы обе отлично знаем, что вы не повернулись и не легли спать. Так что начнем с этого места еще раз.

 Мэнди внимательно изучала лицо Евы. Женщина ее профессии, собирающаяся дожить до ухода на покой, волей-неволей должна была научиться разбираться в лю­дях. Она поняла, что этот коп не успокоится, пока не до­бьется ответа.

 – Все равно кто-нибудь прикарманил бы эти деньги. Мы с Лидой поделили их. Ну, и кому это помешало?

 – Итак, вы вошли сюда – и что увидели?

 – Мне не нужно было входить в спальню, чтобы убе­диться, что она мертва. Достаточно было заглянуть – столько крови, да и запах…

 – О'кей, расскажите, что происходило ночью. Вы ска­зали, что уходили и приходили, так как дела шли бойко. Вам известно, какие клиенты здесь обычно бывают. Вы видели кого-нибудь, кто был на них не похож?

 – Слушайте, я не намерена впутываться в разное по­лицейское дерьмо из-за этой старой суки!

 – Если не хотите впутываться, то расскажите, кого и что вы видели. Иначе вы станете важным свидетелем, ко­торый к тому же мог уничтожить вещественные доказательства. – Ева снова сделала паузу, давая Мэнди воз­можность понять, откуда дует ветер. – Я могу получить ордер на ваше временное задержание.

 – Черт бы вас побрал! – Мэнди встала, подошла к мини-бару и вынула банку пива. – Я работала всю ночь как проклятая! Ну, видела я пару мужиков, которые вроде не походили на местных, когда приводила очередного клиента… Я еще подумала: «Черт возьми, я тащу еще одного голодранца, а кто-то подцепил этих двух франтов, которые выглядят так, словно у них денег куры не клюют!»

 – И как же они выглядели?

 – На них были дорогие пальто, и каждый нес что-то вроде сумки или чемоданчика. Я решила, что они принесли с собой свои сексуальные игрушки.

 – Вы уверены, что видели двух мужчин?

 – А кого же еще? – Она глотнула пива. – Их было двое, это точно. Я приняла их за мужчин, Но толком не смогла рассмотреть, так как на мне висел этот придурок.

 Ева кивнула и присела на край стола.

 – Ладно, Мэнди. Повторим все еще раз и посмотрим, не улучшит ли это вашу память.