Глава 5

 В церковном подвале медленно подходил к концу последний этап проводимого Эйброй занятия – релаксация. На сегодняшнем занятии у нее присутствовало двенадцать учеников – почти рекорд сезона и времени дня.

 Такое число учеников повышало ее самооценку и приносило неплохой доход.

 Разговор завязался, когда ее ученицы-женщины и двое мужчин встали на ноги и начали скатывать коврики свои или те, которые она держала в запасе для тех рассеянных.

 – У вас сегодня все прекрасно получалось, Генри.

 Шестидесятишестилетний ветеринар на пенсии гордо улыбнулся ей в ответ:

 – Очень скоро я буду держать эту лунную позу дольше трех секунд.

 – Главное для вас – сохранять правильный ритм дыхания.

 Эйбра вспомнила, как жена Генри в первый раз притащила его на занятия, негодующего и сопротивляющегося изо всех сил. Тогда пенсионер, как ни старался, не мог достать руками до пальцев ног.

 – Не забудьте! – крикнула Эйбра ему на прощание. – В четверг очередной выпуск кулинарного сериала «Восток встречается с Западом».

 Эйбра скатывала свой собственный коврик, когда к ней подошла Морин.

 – Мне это понадобится. И серьезное упражнение, наверное. Я испекла пирожные для вечеринки группы Лайама. И уже съела два из них.

 – И что это за пирожные?

 – Двойной шоколад и сливочный крем, желе и кокосовая стружка.

 – А где мое?

 Морин рассмеялась и похлопала себя по животу:

 – Вот здесь. Я его уже съела. Мне нужно вернуться домой, быстренько принять душ, переодеться и принести пирожные. Может быть, мне удастся уговорить тебя совершить со мной небольшую пробежку, чтобы сжечь этот самый двойной шоколад. У детей игровое мероприятие после школы, а мне нужно заняться кое-какой работой с бумагами. В общем, ни малейшей возможности подвигаться.

 – Давай чуть позже, после трех. Сегодня еще у меня масса работы.

 – В доме Эли?

 – Нет, он у меня в расписании на завтра.

 – Там все в порядке?

 – Прошла только пара недель, но, в общем, все в норме. Встречаясь со мной, он больше не смотрит на меня каждый раз так, как будто хочет спросить: «Что, черт возьми, она здесь делает?» Теперь такое происходит примерно через раз. Когда я прихожу к нему днем, он обычно сидит взаперти в своем кабинете и пишет, а когда я поднимаюсь наверх, чтобы там прибраться, он убегает из дому на прогулку. Но он ест все то, что я ему оставляю, и уже не выглядит таким истощенным, как раньше.

 Эйбра запихнула свой собственный коврик в сумку.

 – И тем не менее, когда я делаю ему массаж, – а я уже провела четыре сеанса, – то каждый раз как будто начинаю заново. Его мышцы до предела забиты, но он мужественно высиживает за компьютером по нескольку часов в день.

 – Ты расколешь и этот орешек, Эйбра. Я абсолютно уверена.

 – Сейчас это для меня главная задача. – Эйбра натянула на себя толстовку с капюшоном и застегнула «молнию». – Но в данный момент мне нужно отнести новые украшения в магазин «Потаенные сокровища», поэтому пожелай мне ни пуха ни пера, а потом я должна выполнить кое-какие поручения Марсии Фрост. У ее мальчика никак не проходит грипп, и она не может надолго отлучаться из дома. На два часа у меня назначен массаж, а вот сразу после этого я могла бы с тобой пробежаться.

 – Если я смогу выбраться, я тебе пришлю эсэмэску.

 – Ну, что ж, тогда до скорого.

 Пока участники занятия тянулись к выходу, Эйбра упаковала коврики и сунула в сумку айпод. Когда она натягивала на толстовку куртку, по лестнице спустился и шагнул к ней какой-то человек.

 Он был ей явно не знаком, но Эйбра сразу решила, что у него приятное, располагающее лицо. Мешки под глазами, из-за которых он выглядел усталым, густая грива каштановых волос, небольшой животик, который не портил бы так внешность незнакомца, если бы тот не сутулился.

 – Я чем-то могу быть вам полезна?

 – Надеюсь, что сможете. Вы Эйбра Уолш?

 – Да.

 – А я Кирби Дункан. – Он протянул руку для рукопожатия, а за ней последовала визитная карточка. – Частный детектив.

 Эйбра почувствовала, как между ней и этим человеком вырастает психологический барьер.

 – Я здесь выполняю поручение одного клиента из-под Бостона. Надеюсь, вы не откажетесь ответить мне на несколько вопросов. Мне было бы приятно угостить вас чашечкой кофе, если вы уделите мне несколько минут.

 – Свою сегодняшнюю порцию кофе я уже выпила.

 – Я вам завидую. Никогда не мог уложиться ни в какие нормы. Если бы вы только знали, сколько кофе я выпиваю за день. Уверен, что в кафе на вашей улице подают не только кофе, но и чай или что-то еще.

 – У меня дела, мистер Дункан, – ответила ему Эйбра, натягивая ботинки. – О чем вы хотите меня расспросить?

 – Меня проинформировали, что вы работаете на Эли Лэндона.

 – Проинформировали?

 Выражение лица частного детектива оставалось столь же приветливым, как и в начале их разговора.

 – Это ведь не секрет, не так ли?

 – Нет, не секрет, но вас это не касается.

 – Меня касается все, что имеет отношение к собираемой мною информации. Вам должно быть известно, что Эли Лэндона подозревают в убийстве собственной жены.

 – Я полагаю, вы не совсем точны в своих формулировках, – заметила Эйбра, натягивая шапку. – Точнее было бы сформулировать так: после года следствия полиции не удалось добыть никаких доказательств того, что Эли Лэндон имеет какое-либо отношение к убийству собственной жены.

 – Не секрет, в наше время большинство прокуроров не склонны брать дела, не обещающие им легкого успеха. Но это вовсе не означает, что доказательств совсем нет. И моя работа состоит в том, чтобы собрать побольше информации. Позвольте, я вам помогу.

 – Нет, спасибо, я привыкла носить свои вещи сама. На кого же вы работаете?

 – Я уже сказал, у меня есть клиент.

 – Но у вашего клиента должно быть имя.

 – Скажу вам сразу, я не имею права разглашать подобные сведения.

 – Понятно. – Эйбра мило улыбнулась ему и направилась к лестнице. – У меня, к сожалению, нет никакой информации, которую я могла бы разгласить.

 – Если Лэндон невиновен, значит, ему нечего скрывать.

 Эйбра остановилась и взглянула Дункану прямо в глаза.

 – В самом деле? Я сомневаюсь, что вы до такой степени наивны, мистер Дункан. По крайней мере, я – нет.

 – У меня есть право оплачивать любую полученную информацию, – намекнул сыщик, когда они стали подниматься по лестнице, которая вела в церковь.

 – У вас есть право оплачивать слухи и сплетни? Нет, благодарю вас. Когда я сплетничаю, я делаю это бескорыстно.

 Она вышла на улицу и повернула к стоянке, где находился ее автомобиль.

 – У вас близкие отношения с Лэндоном? – крикнул ей вслед Дункан.

 Эйбра ощутила, как непроизвольно сжались челюсти, и про себя выругалась. Легкость и приподнятое настроение, вызванные йогой, полностью испарились. Она бросила коврики и сумку в багажник и открыла дверцу. Перед тем как сесть в машину, она вместо ответа повернулась к детективу, подняла средний палец, захлопнула дверцу, повернула ключ зажигания и поехала.

 

 Негодование от этой встречи не покидало Эйбру, что бы она ни делала, какой бы работой ни занималась. Она решила было отменить сеанс массажа, но не смогла подыскать вразумительного предлога. И потом, какое она имеет право наказывать ни в чем не повинного клиента? Только потому, что какой-то бесцеремонный бостонский детектив попытался нахально влезть в ее личную жизнь? А груба она была с ним только потому, что ему удалось сразу же нащупать ее уязвимое место. На самом деле влезал он не в ее жизнь, а в жизнь Эли. Как бы то ни было, подобное поведение, с точки зрения Эйбры, было вызывающе наглым и недостойным.

 Уж она-то таких типов на своем веку повидала!

 Когда ей пришла эсэмэска от Морин по поводу пробежки, она была уже готова отказаться от их затеи. Но потом подумала, что занятие спортом и общество подруги как раз то, что ей сейчас нужно.

 Эйбра переоделась, наглухо застегнула толстовку, натянула вязаную шапочку и перчатки без пальцев и встретилась с подругой на ступеньках лестницы, ведущей на пляж.

 – Ох, спасибо тебе. Мне это жизненно необходимо,- заметила Морин, подбегая к ней. – Восемнадцать воспитательниц детских садов, которые обожают сладкое. Все американские педагоги заслуживают удвоения зарплаты и букета роз в конце каждой безумной рабочей недели. И бутылки «Золотого виски Лэндонов», конечно.

 – Я так понимаю, пирожные имели успех.

 – На них налетели, как саранча, – ответила Морин, когда они шли к берегу. – Ни одной крошечки не осталось. У тебя все в порядке?

 – А что?

 – У тебя вот здесь появилась маленькая складочка. – Морин постучала пальцем у себя между бровей.

 – Черт! – Эйбра инстинктивно потерла указанное место. – У меня здесь скоро появятся настоящие морщины. Целые траншеи.

 – Нет, конечно, нет. У тебя просто иногда появляется такая складочка, когда ты очень расстроена или злишься. И что же на сей раз, ты расстроена или разозлилась?

 – Наверное, то и другое одновременно.

 Они начали легкую пробежку по берегу: пенящийся океан с одной стороны и песок с сугробами снега – с другой.

 Хорошо зная характер подруги, Морин решила не любопытничать.

 – Ты заметила того парня, который вошел, когда ты выходила с занятий? Примерно среднего роста, каштановые волосы, приятное лицо, небольшой животик?

 – Не помню… возможно. Да, кажется, он придержал дверь передо мной. А что такое? Что случилось?

 – Он спустился вниз, в зал.

 – Все-таки, что случилось? – Морин резко остановилась. Но, поняв, что Эйбра не собирается следовать ее примеру, бросилась за ней вдогонку. – Дорогая, он что, оскорбил тебя, попытался?… Он в самом деле…

 – Нет. Ничего такого. Мы же в Виски Бич, а не в ирландском квартале Бостона.

 – И все-таки. Черт! Мне не следовало оставлять тебя там одну. Но у меня вся голова была занята этими дурацкими пирожными.

 – Нет, ничего в таком роде там не случилось. И, помимо всего прочего, кто из нас преподаватель на курсах самозащиты для женщин, ты или я?

 – Ну, ты, конечно. Что совсем не означает, что твоя лучшая подруга может бросить тебя в беде.

 – Нет, все гораздо сложнее. Он частный детектив из Бостона. Ну, давай, догоняй, побежали, – сказала Эйбра, заметив, что Морин снова остановилась. – Не отставай. Мне нужно хорошенько выбегаться, чтоб избавиться от последствий разговора с ним.

 – А что ему было надо? Ведь тот подонок все еще в тюрьме?

 – Да. Его интересовала не я. Он спрашивал об Эли.

 – Эли? Ты говоришь, что это был частный детектив, не полицейский. Чего же он хотел?

 – Он заявил, что ему нужна информация. Хотел выудить из меня какие-нибудь сплетни и слухи об Эли. Всякую грязь, за которую готов был заплатить. Ему нужен был шпион в доме у Эли, – процедила она сквозь зубы. – Кто-то такой, кто будет следить за Эли и передавать все, что он делает и что говорит. Хотя я плохо представляю, как бы такой соглядатай выполнял свои функции, ведь Эли ничего особенного не делает и почти ничего мне не рассказывает. И когда я потребовала, чтобы ищейка убрался прочь, тот спросил, нет ли у меня каких-либо отношений с Эли. И это прозвучало так, словно он подозревает, не трахаемся ли мы с Эли, как кролики. В общем, мне этот разговор страшно не понравился. Такой скользкий тип! Ну и, конечно, неудивительно, что теперь у меня на лице залегли глубокие морщины.

 От бега и эмоций лицо Морин порозовело. Ее слегка охрипший голос тем не менее прозвучал громко, перекрывая грохот волн:

 – Это не его собачье дело, даже если бы вы трахались, как кролики. Жены Эли уже год как нет на этом свете, да и накануне ее смерти они готовились к разводу. Кроме того, у них против него практически ничего нет, за исключением нескольких косвенных улик. Копы ничего не могут доказать, поэтому теперь они начали просто копаться в грязи.

 – Не думаю, чтобы в полиции стали бы нанимать частных детективов.

 – Да, пожалуй. И кто же, по-твоему, оплачивает его услуги?

 – Не знаю. – По мере того как разогревались мышцы, а холодный воздух освежал лицо, настроение Эйбры выравнивалось. – Может быть, страховая компания? Возможно, жизнь его жены была застрахована, и они не хотят платить. Правда, детектив уточнил, что его нанял какой-то конкретный клиент. Но он не пожелал сообщить мне его имя. Возможно, адвокаты страховой компании или… ну, я не знаю, семьи его покойной жены, которая никак не может оставить зятя в покое и постоянно обливает грязью в прессе.

 – Понятия не имею. Давай я спрошу Майка.

 – Майка? Почему именно Майка?

 – Он постоянно сотрудничает с адвокатами и их клиентами.

 – С адвокатами, работающими с недвижимостью, и с их клиентами, – уточнила Эйбра.

 – Послушай, адвокат всегда адвокат, а клиент всегда клиент. Он может что-нибудь подсказать. По крайней мере, сам он никому не разболтает.

 – Не думаю, что это последнее имеет такое уж значение. Если тот парень выследил меня, кто знает, с кем еще он уже успел переговорить. Снова заваривается мерзкая каша.

 – Бедный Эли.

 – Ты ведь тоже никогда не верила, что он совершил убийство?

 – Никогда.

 – А почему ты ему веришь, Морин?

 – Ну, насколько тебе известно, я получила свой диплом детектива благодаря телевизору. И я просто не могу поверить, чтобы человек, никогда не проявлявший агрессивного поведения, вдруг взял и вот так сразу размозжил голову своей жене каминной кочергой. Да, конечно, она ему изменяла, и это могло вывести его из себя. Когда они разводились, она вела себя отвратительно. Иногда мне самой хочется размозжить голову Майку кочергой.

 – Ты шутишь!

 – Ну, не в буквальном смысле, конечно. Но суть в том, что я в самом деле очень люблю Майка. И мне кажется, что для того, чтобы у вас возникло желание вышибить кому-то мозги, вы должны по-настоящему любить или ненавидеть этого человека. Ну, конечно, речь не идет о чем-то чрезвычайно серьезном, вроде психических заболеваний, денег, страха или мести. В общем, ты понимаешь.

 – И кто же, по-твоему, совершил преступление?

 – Если бы я это знала и могла доказать, меня бы из простого детектива произвели в лейтенанты. Или в капитаны. А мне очень хочется носить капитанские погоны.

 – Ты уже и так капитан. Капитан прекрасного корабля под названием «О'Малли».

 – Совершенно верно. Можно стать капитаном полицейского управления телезрителей, отвечающим за оправдание Эли Лэндона.

 Эйбра ничего не ответила, и Морин схватила ее за руку:

 – Это все шутки. Даже и не думай ввязываться в такие дела. Все само собой выяснится, Эйбра. Эли сам во всем разберется.

 – Но что я могу сделать?

 Смысл и тон вопроса свидетельствовали о том, что спокойно принять совет Морин она не собиралась.

 Когда они повернули обратно, Эйбра поняла, что поступила правильно, отправившись на пробежку. У нее появилось время поразмышлять, рассеять дурное настроение, обдумать дальнейшие действия. Ей очень не хватало движения в долгие зимние месяцы, не хватало звука собственных шагов по песку и запаха морского воздуха.

 Она не принадлежала к числу тех, кому не терпится, чтобы время бежало поскорее, но она всегда тосковала по весне и лету.

 Будет ли Эли все еще в Блафф-Хаусе, подумала Эйбра, когда на улице снова станет тепло и деревья зазеленеют? Развеет ли легкий весенний бриз призраки, которые его преследуют?

 Может быть, помочь ему бороться, выдворить призраки за дверь. Она обязательно поразмыслит над этим.

 И тут она увидела его. Эли стоял у самой кромки воды, засунув руки в карманы и всматриваясь в далекий горизонт.

 – Вот и Эли.

 – Что? Где? О черт!

 – А в чем проблема?

 – Знаешь, мне не хотелось бы столкнуться с ним в первый раз после стольких лет такой потной, раскрасневшейся и запыхавшейся. Женщина всегда сохраняет в своем воображении некий идеальный образ случайной встречи со своим первым возлюбленным. И почему именно сегодня мне пришло в голову надеть свои самые старые спортивные брюки? В них мои ноги смотрятся как бревна.

 – Не говори ерунды, Морин. Я бы никогда не позволила тебе надеть брюки, которые тебя полнят. Подобными словами ты меня оскорбляешь как свою подругу.

 – Ты права. Я не должна была так говорить. Это с моей стороны недостойно и эгоистично. Извини.

 – Извинение принято! Но впредь следи за своими словами… А, Эли!

 – Черт! – пробормотала Морин, заметив, что он повернулся в их сторону. Почему она, по крайней мере, не сунула в карман губную помаду?

 Эйбра подняла руку. Она не видела его глаз, так как на нем были солнечные очки. Но на сей раз он не отделался простым приветственным взмахом руки и не ушел. Он дождался их, и для Эйбры это был добрый знак.

 – Привет! – Она остановилась, положила руки на бедра, отвела ногу назад и потянулась. – Если бы мы встретились раньше, я бы попыталась уговорить вас присоединиться к нашей пробежке.

 – Последнее время мне больше нравится ходьба.

 Он отвернулся от них и снял очки, затем снова повернулся к ним.

 Впервые Эйбра увидела, что он улыбнулся теплой, почти радостной улыбкой, когда его взгляд упал на лицо Морин.

 – Морин Бэннион, неужели это ты?

 – Да, это я. – Смущенно хохотнув, она подняла руку, чтобы поправить волосы, забыв, что на ней лыжная шапочка. – Привет, Эли.

 – Морин Бэннион, – повторил он. – Нет, извини, теперь наверное зовут не так… Как же?

 – О'Малли.

 – Верно. В последний раз, когда мы виделись, ты была…

 – Беременна и с огромным животом.

 – Ты выглядишь превосходно.

 – Я выгляжу потной и усталой, но все равно спасибо. Мне очень приятно было с тобой встретиться, Эли.

 И когда Морин подошла к нему и заключила его в крепкие дружеские объятия, Эйбра подумала, вот почему я с первого взгляда к ней привязалась – раз и навсегда. Такая удивительно простая и естественная открытость, доброе сердце, способность понять и посочувствовать любому.

 Она заметила, что Эли закрыл глаза. Может быть, подумала Эйбра, он вспоминает ту ночь под пирсом Виски Бич, когда все было так просто и невинно.

 – Я ждала, пока ты устроишься, – сказала Морин. Но, кажется, уже пора пригласить тебя к обеду, познакомить с Майком, с детьми.

 – О да…

 – Мы живем в «Морском бризе», рядом с домом Эйбры. Совсем недалеко. Как Эстер?

 – Лучше. Намного лучше.

 – Передай ей, что нам очень ее не хватает на занятиях йогой. Ну, а теперь мне нужно бежать – ха, ха! – забирать детишек. Добро пожаловать в Виски Бич, Эли. Мы тебе здесь всегда рады. И как хорошо, что ты снова живешь в Блафф-Хаусе!

 – Спасибо.

 – Встретимся и поболтаем, Эйбра. Кстати, мы с Майком планируем в пятницу вечером устроить вечеринку в местном пабе. Уговори Эли прийти.

 И помахав им рукой, она убежала.

 – Я и не предполагал, что вы знакомы, – начал Эли.

 – Верные друзья навеки.

 – Угу…

 – Такое бывает не только в детстве. Настоящие друзья в любом возрасте делятся друг с другом всем.

 Он хотел было кивнуть, но тут Эйбра заметила, что ее слова, видимо, задели его за живое.

 – О да… – Он снова закрыл глаза очками. – Гм.

 Рассмеявшись, она игриво толкнула его:

 – По крайней мере, всеми захватывающими сексуальными подростковыми секретами.

 – Может быть, мне не стоит встречаться с ее мужем.

 – С Майком? Ну, что вы! Кроме того, что Майк занимает одну из самых верхних позиций в моем личном списке очаровательных мужчин, он еще и очень добрый и порядочный человек. И прекрасный отец. Он вам понравится. Обязательно сходите в паб в пятницу вечером.

 – Я не знаю, что это за паб.

 – Раньше он назывался по-другому. «Кузнечики».

 – Да-да, конечно, вспомнил.

 – Как мне говорили, еще до того, как я сюда приехала, это заведение почти разорилось. Но в последние три года появились новые владельцы, новое название. Там очень мило. Весело. Хорошие напитки, замечательные люди и каждую пятницу и субботу живая музыка.

 – Откровенно говоря, мне не очень хочется толкаться у стойки с чужими людьми.

 – Но только общение поможет вам понизить уровень стресса. Вы ведь только что радовались.

 – Что?

 – Вы улыбнулись, когда узнали Морин. По-настоящему улыбнулись. Вы светились, когда встретились с ней, и не смогли скрыть свою радость. Давайте пройдемся.

 Эйбра махнула рукой в сторону своего дома. И чтобы не дать ему возможности отказаться, она взяла его за руку и пошла по берегу.

 – Как вы себя чувствуете? – поинтересовалась она. – Со времени последнего сеанса массажа.

 – Хорошо. Вы были правы, мне всегда немного хуже на следующий день после массажа, но потом все проходит.

 – По-настоящему вы ощутите пользу от массажа, только когда нам удастся наконец развязать ваши стянутые в узлы мышцы и сформировать навык расслабляться. Мне нужно показать вам несколько приемов йоги.

 Глаза Эли были скрыты от нее под очками, но язык его тела стал ей предельно ясен – он выражал крайнюю настороженность и недоверие.

 – Не думаю.

 – Йога ведь не только для девушек.

 Она тяжело вздохнула.

 – Что-нибудь не так? – спросил он.

 – Меня терзает одна мысль. Я не знаю, должна или не должна вам кое-что сказать. Мне думается, что вы имеете право это знать, даже если информация, которую я вам сообщу, вас расстроит.

 – И что же должно меня расстроить?

 – После утреннего занятия ко мне в класс зашел человек, пожелавший побеседовать со мной. Частный детектив. Зовут его Кирби Дункан, из Бостона. Он заявил, что у него там клиент, а здесь он выполняет его задание. И он собирался расспросить меня о вас.

 – Ну и ладно.

 – Ладно? Нет, как раз наоборот. Он вел себя нагло и сказал, что заплатит мне за информацию, что я восприняла как оскорбление. Это же откровенное вмешательство в личную жизнь, а это непозволительно. Вторгаются в вашу личную жизнь. Вы должны…

 – Сообщить в полицию? Для меня полиция – пройденный этап. Нанять адвоката? Но у меня таковой уже имеется.

 – Это несправедливо. Целый год вас травила прессе и преследовала полиция. И теперь они или кто-то еще, спрятавшись за спинами адвокатов и детективов, продолжают вас тиранить. Должен же существовать способ их остановить.

 – Нет законов, запрещающих людям задавать вопросы. Агенты ведь не прячутся. Они хотят, чтобы я знал, кто платит за вопросы и за ответы.

 – И кто же? Только не говорите мне, что это не мое дело, – резко предупредила его Эйбра на тот случай, если у него вдруг возникнет такая мысль. – Тот болван пытался заговорить со мной. Намекнул, что я отказываюсь отвечать на его вопросы потому, что у нас с вами какие-то недвусмысленные отношения, что в переводе на простой язык означает, будто я с вами сплю.

 – Извините.

 – Нет. – Эйбра почувствовала, что он пытается освободить руку, и крепко сжала ее. – Это не ваша вина. Но даже если бы у нас и завязались близкие отношения, те, на которые он намекал, что из этого? Его они не касаются. Мы взрослые люди, мы одиноки. И нет абсолютно ничего дурного, ничего аморального, ничего из ряда вон выходящего в том, что вы решили перейти на новый этап в своей жизни. Ваша супружеская жизнь закончилась еще до того, как погибла ваша жена. Почему у вас не может быть интимных отношений с кем угодно, включая и меня?

 Эли загляделся: когда она злится, ее глаза начинают отсвечивать каким-то особым ярко-зеленым блеском. Но только когда она по-настоящему теряет контроль над собой.

 – Создается впечатление, что вас это расстраивает больше, чем меня.

 – А вы-то почему спокойны? – воскликнула она. – Почему вас это не возмущает?

 – Я слишком много времени и сил потратил на злость и возмущение. Без какого-либо реального результата.

 – Но это же наглость с их стороны и… и… элементарная мстительность. И какой смысл, если… И тут она мгновенно все поняла. – Ее семья, правильно? Родители вашей жены. Они не могут простить.

 – А вы смогли бы?

 – Перестаньте демонстрировать свою рациональность. – Эйбра отошла в сторону и зашагала прямо к пенистой кромке воды. – Думаю, что, если бы Линдси была моей сестрой, матерью или дочерью, я бы постаралась найти преступника.

 Она резко повернулась лицом к Эли и взглянула прямо ему в глаза.

 – Неужели, по-вашему, то, что они делают: нанимают детектива, отправляют его сюда, заставляют задавать вопросы всем подряд, – это способ отыскать настоящего убийцу?

 – Я согласен, их поведение не слишком логично. – Он пожал плечами. – Они выбрали ложный след и вряд ли чего-нибудь добьются, но они ведь уверены, что Линдси убил я. Просто представить себе не могут, что такое зверское преступление мог совершить кто-то другой.

 – С их стороны это очень близорукий и неразумный подход. Ведь вы же не были единственным мужчиной в ее жизни, а на момент гибели не были даже самым важным в ее жизни. У нее был любовник, работа, друзья. Она состояла в различных комиссиях, у нее были родственники, наконец.

 Эйбра замолчала, заметив, как хмуро смотрит на нее Эли.

 – Я же вам говорила, что внимательно следила за вашим делом и слушала рассказы Эстер. Иногда ей было легче обсудить ситуацию со мной, чем с вами и с членами вашей семьи. Я к ней очень хорошо относилась, но при этом не была родственницей. Она могла излить мне накопившиеся переживания и мысли.

 Мгновение он молчал, затем кивнул и заметил:

 – Должно быть, ей очень помогало ваше присутствие.

 – Думаю, что да. И я знаю, что Эстер не любила очень Линдси. Однако она пыталась тепло принимать ее у себя в доме.

 – Мне все это прекрасно известно.

 – И вряд ли Эстер была единственной, кто испытывал к Линдси противоречивые чувства. Поэтому, как и у большинства людей, у Линдси были враги или, по крайней мере, люди, которые ее не жаловали, завидовали ей, имели на нее зуб за что-то.

 – Никто из них не состоял с ней в законном браке и не устраивал с ней публичного скандала в день ее гибели.

 – Мне остается только надеяться, что вы защищали себя, не следуя той логике, по которой строите сейчас разговор со мной.

 Эли едва заметно улыбнулся:

 – Тогда я выглядел бы полным идиотом в глазах своего адвоката. Поэтому конечно нет. Но все, что я здесь говорил, вполне основательные доводы. Добавьте к этому еще и список того, в чем, помимо гибели дочери, обвиняли меня ее родственники. Я поставил свои потребности и амбиции выше ее и тем самым сделал ее несчастной, поэтому она вынуждена была искать компенсации на стороне. Она жаловалась им на то, что я практически не обращаю на нее внимания. Линдси подозревала, что у меня появились любовницы. Кроме того, я внезапно охладел к ней и постоянно осыпаю ее оскорблениями.

 – Но ведь им не удалось отыскать никаких доказательств ваших измен, даже в ходе тщательного полицейского расследования. И доказательств того, что вы были с ней по-настоящему грубы и жестоки, тоже нет.

 – В ходе нашей последней публичной стычки я был довольно груб.

 – Насколько я поняла из прочитанных мною статей, оскорбления были взаимны – вы друг другу не уступали. Ладно, потребность семьи поддерживать ее, оправдывать, как-то успокоить свою совесть – все это объяснимо. Но загонять вас в угол при помощи частного детектива, отправлять его сюда? Ведь здесь, в Виски Бич, ничего нет. Вы много лет отсутствовали. Что он может найти в наших краях?

 Да, в самом деле, подумал Эли, возможность излить Эйбре свои мысли очень помогла его бабушке. И несмотря на собственное нежелание возвращаться к старому, он понимал, что разговор с ней на эту тему снял груз с его души.

 – Думаю, единственное, к чему они сейчас стремятся, – поставить меня в известность, что мне не дадут жить спокойно. Они постоянно будут грозить мне повторным открытием дела о непредумышленном убийстве.

 – О, Эли.

 – Они будут использовать любые средства и пути для достижения своей цели.

 – Но почему они не преследуют любовника Линдси или других ее знакомых, которые были с ней связаны последнее время?

 – У ее любовника надежное алиби. У меня такого нет.

 – Кто ему обеспечил прикрытие?

 – В момент гибели Линдси он был дома с женой.

 – Я все это читала и слышала, но ведь его жена могла солгать.

 – Конечно, но зачем? Оскорбленная, униженная супруга, обозленная известием полиции о том, что ее муж состоял в связи с женщиной, которую они оба очень хорошо знали. Она тем не менее признается, хоть и неохотно, что в день убийства Линдси с шести вечера он находился дома. Их версии событий того дня, воспоминания о том, что они делали и когда, полностью совпадают. Джастин Зюскинд не убивал Линдси.

 – Но и вы ведь ее тоже не трогали.

 – С точки зрения математической вероятности, я остаюсь более вероятным убийцей, чем он.

 – Какой шикарный вывод! И на чьей же вы стороне после подобных заявлений?

 Эли снова едва заметно улыбнулся:

 – На своей собственной. Я знаю, что не убивал ее, но я также абсолютно уверен, что, с их точки зрения, все указывает на меня.

 – Но если они продолжают воздействовать на вас, ответьте им тем же. Вы ведь сможете?

 – Я уже практически исчерпал все свои ресурсы.

 – Они наняли частного детектива, наймите и вы.

 – Уже нанимал, но он не нашел ничего существенно.

 – Значит, просто все бросить? Опустить руки? Найдите другого, сделайте еще одну попытку.

 – Вы говорите почти как мой адвокат.

 – Ну, и прекрасно. Послушайтесь своего адвоката, нельзя же просто вот так все принять и смириться. По поему личному опыту знаю, что нужно бороться, – добавила Эйбра. – Это часть моей длинной истории, которую я вам как-нибудь расскажу. В данный момент из-за вашей покорной позиции вы выглядите подавленным, слабым и трусливым. Вы самому себе представляетесь жертвой. Человек становится жертвой, только когда сам позволяет этому произойти.

 – Неужели кто-то когда-то причинил вам сильную боль?

 – Да. И слишком долго я вела себя примерно так же, как вы. Я смиренно принимала свой жребий. Вам нужно бороться, Эли. – Она положила руки ему на плечи. – Поверят они в вашу невиновность или нет, но им нужно показать, что вы не мальчик для битья. И вы сами тоже должны это осознать.

 Движимая каким-то безотчетным импульсом, она встала на цыпочки и коснулась губами его лица.

 – Идите же позвоните своему адвокату, – приказала она и направилась к лестнице, чтобы уйти с пляжа.

 Наверху, на длинном береговом выступе, вдававшемся в океан, стоял Кирби Дункан и снимал их фотоаппаратом с длиннофокусным объективом. Он сразу же понял, что между Лэндоном и длинноногой брюнеткой что-то есть. Не бог весть что, конечно, но ведь его работа состояла в том, чтобы по крупицам собирать материал на Лэндона, задавать вопросы и вообще всячески портить ему жизнь.