Ровно в полдень

 Даже спустя столько лет после своей первой сделки Дункан по-прежнему считал деловые встречи чем-то странным. Его отпугивали такие вещи, как ношение строгих костюмов, необходимость однообразных презентаций товара, беседы с одним и тем же набором слов, пробные заказы и т. д. и т. д.

 Может, именно поэтому он так и не решался открыть собственный офис. По мнению Дункана, само наличие офиса переводило деловые встречи в ранг неизбежных. А ведь ему пришлось бы еще нанять постоянных сотрудников — с последующей перспективой раздавать им указания на регулярной основе. А как насчет того, чтобы читать подробные отчеты подчиненных? И вся эта кипучая деятельность имеет в качестве результата только одно — новые деловые встречи. Своего рода порочный круг.

 Офис — это кабинеты со столами и распределение должностей. И этим опять же придется заниматься ему. Но как ему понять, чем отличаются друг от друга все эти помощники? И еще, например, как правильно: вице-президент по маркетингу и продажам или же вице-президент по продаже и маркетингу? Короче говоря, повод для бессонницы.

 Финеас уже не раз намекал ему на то, что неплохо бы открыть собственный офис, но Дункан старался игнорировать эти намеки.

 Он любил встречаться с людьми в каком-нибудь из баров или в ресторане. В крайнем случае в офисе Фина, который был для него эдаким деловым центром. Вообще Дункан заметил, что встречи на нейтральной территории делают беседу куда более свободной и непринужденной. Да и те, с кем он встречался, охотнее шли на контакт за кружкой пива в каком-нибудь баре, чем за стаканом минеральной воды в зале заседаний.

 Он также заметил, что порой бывало куда интереснее — и уж, во всяком случае, познавательнее — встречаться с человеком на его же территории. Обычно его собеседники чувствовали себя гораздо более комфортно, если беседа проходила у них дома, в офисе или же в студии. В свою очередь, это давало Дункану дополнительную возможность получить именно то, что он хотел или на что рассчитывал.

 В соответствии с этой философией он начал день со встречи, которая состоялась в одном из центральных кафе; затем отправился в небольшой театр в южной части Саванны, после чего посетил владельца одного обветшалого дома, расположенного в историческом районе города.

 Он чувствовал, что в каждом случае ему удалось сделать гораздо больше, чем если бы он собрал все заинтересованные стороны в каком-нибудь скучном офисе — где сам бы он сидел за столом с одной-единственной мыслью: повторить подвиг Самоубийцы Джо, выбросившись-таки из окна.

 Еще одно дело ждало его на Джонс-стрит, и Дункан рассчитывал, что и здесь ему повезет не меньше, чем в каждом из предыдущих случаев.

 Поначалу он хотел приехать сюда чуть позже — чтобы застать дома Фиби, но затем решил, что на этот раз лучше ограничиться деловым визитом.

 Припарковавшись, он неторопливо пошел вдоль улицы, утопающей в зелени деревьев.

 Ему очень хотелось увидеться с Фиби. И не так, как они виделись в последние две недели — то есть мимоходом. В то же время он понимал, что такие случайные встречи во многом идут ему на руку. Все было слишком неопределенно, чтобы Фиби могла просчитать его линию поведения, и он был этому только рад.

 Впрочем, он и сам порой не знал, что будет делать в тот или иной момент.

 Зато он знал — и знал очень хорошо, — что совсем недавно Фиби получила сильнейшую травму и теперь изо всех сил пыталась с ней справиться. И с его стороны было бы полным идиотизмом тащить ее на свидание или в постель, когда она еще нетвердо держалась на ногах.

 Впрочем, у Дункана был план. Ему нравилось строить планы — почти так же, как воплощать их в действительность.

 И у него были планы на Фиби.

 Но это — позже. А пока он намеревался сделать кое-что еще.

 Перед поворотом к дому Макнамаров он обратил внимание на женщину, гулявшую с маленьким смешным песиком. На собачке был ошейник в красную и белую полоску, прекрасно сочетавшийся с нарядом самой дамы — ослепительно-белым костюмом и красными теннисными туфлями.

 Как раз сейчас ее собачка в упоении обнюхивала зад пушистого розового пуделя, которого держал на поводке чернокожий мужчина невероятной толщины.

 И в то время как костлявая дама и толстый мужчина мило болтали о чем-то в тени дуба, безволосая собачка усердно пыталась взобраться на розового пуделя.

 «Боже, — подумал Дункан, — я люблю этот город».

 Позвонив в дверь дома, он приготовился ждать, пока ему откроют. В этот момент его внимание привлекли горшки и корзины с цветами, стоявшие на веранде. Растениями здесь занималась Ава, вспомнил он. Это у нее был настоящий талант садовника. Как знать, может, ему удалось бы уговорить ее…

 — Привет, — он широко улыбнулся Эсси, которая открыла ему дверь. — Найдется немного времени для такого никчемного гостя, как я?

 — Ты вовсе не никчемный гость. И у меня всегда есть время для симпатичных молодых людей.

 За эти две недели они успели проникнуться взаимной симпатией и приветствовали друг друга поцелуем в щечку. Так было и сейчас. Коснувшись щеки Эсси, Дункан почувствовал легкий запах духов.

 Интересно, каково это — вставать каждое утро и приводить себя в порядок, зная наверняка, что тебе так и не доведется шагнуть за дверь?

 — Как ты догадался, что я готовлю вкусности? — поинтересовалась она.

 Улыбка Дункана стала еще шире.

 — А что именно?

 — Шоколадное печенье.

 — Да ну? Здорово, что я зашел, — будет на ком опробовать.

 — Вот с этого и начнем. Фиби придет только через два часа, — добавила Эсси, провожая его на кухню. — Ава сейчас в городе, по делам. Ей еще предстоит заехать за Карли, забрать ее после детского спектакля. Карли играет одну из вредных сестриц Золушки. Она обожает командовать и распоряжаться.

 — Я тоже участвовал в таком спектакле — изображал лягушку. Не из тех, что превращаются в принцев, а самую обычную квакушку. Это был мой звездный час.

 Рассмеявшись, Эсси подвела его к кухонному столу.

 — Твоя мама, должно быть, ужасно гордилась тобой.

 На это Дункан ничего не ответил. Да и что бы он мог сказать? Вместо этого он с наслаждением втянул в себя воздух.

 — Пахнет здесь просто восхитительно.

 — Последняя порция еще совсем теплая, прямо из духовки. Налить тебе кофе или молока?

 — Печенье с молоком? Я готов еще раз отмучиться в школе, только бы приходить потом домой и есть свежее печенье с молоком.

 Эсси довольно улыбнулась:

 — Ты такой милый. Чем занимался сегодня с утра?

 — Главным образом беседовал с людьми. И все о делах. Собственно говоря, и сюда я тоже приехал по делу. Я тут интересовался недвижимостью. В Викторианском округе, рядом с университетским городком. Слышали, должно быть, — Колледж искусств и дизайна?

 — Да как сказать, — она уже с трудом помнила, что было за пределами дома и где именно это находилось. Улицы, дома и парки давно превратились для нее в путаницу линий — настоящий лабиринт, в котором невозможно было разобраться. — А что за недвижимость?

 — Старый дом. Вроде той самой викторианской дамы, которая переживает далеко не лучшие времена. Все давно пришло в упадок, но не утратило при этом остатков былого изящества.

 Дункан взял с тарелки печенье, осторожно надкусил его… и на время забыл обо всем, кроме удовольствия.

 — Бог ты мой! Предлагаю руку и сердце.

 Эсси только захихикала.

 — Неужто женщина способна подцепить тебя на печенье? Есть о чем призадуматься кондитерам. — Потянувшись к тарелке, она тоже взяла себе печенье. Спустя мгновение в глазах ее загорелись довольные искорки. — Должна признать, и правда вышло очень вкусно!

 — Вы ведь сжалитесь надо мной и разрешите взять немного домой? Не представляю, как я теперь буду есть магазинное печенье!

 — Да тут на всех хватит. — Подойдя к плите, Эсси достала оттуда поднос с готовым печеньем и поставила на его место другой.

 — Погрузившись в эту сладкую нирвану, я совсем забыл, о чем хотел рассказать вам. Так вот, этот унылый дом возле кампуса…

 — Ты сказал, что хочешь купить его и привести в порядок.

 Положив в рот еще теплое печенье, Дункан запил его холодным молоком и окончательно уверился в том, что каким-то чудом оказался в раю.

 — В общем-то, это зависит от вас.

 — От меня? — она в удивлении повернулась к столу.

 — Да, я хочу купить его, а потом использовать. Собственно, я с самого начала думал о магазине. — Сделав выразительный жест, он положил в рот остаток печенья. — Знаю, о чем вы сейчас подумали.

 — Сомневаюсь. Я слишком растеряна, чтобы вообще о чем-то думать.

 — В принципе вы могли бы сказать, что в Саванне и без того полно магазинов. И это действительно так. Но людям нравится делать покупки. И это тоже факт. Ведь верно?

 — Ну… в общем, да. Я часто брожу по Интернет-магазинам.

 — Вот, — он взял еще одно печенье. — И я подумал, раз уж этот дом расположен возле колледжа… искусство и дизайн, да? Почему бы не продавать здесь то, что имеет отношение к искусству или ремеслам? — Он прервался, чтобы прожевать кусочек. — Скажете, в городе и так полно магазинов и галерей, которые торгуют такими вещами?

 — Ну… видимо, да.

 — И даже стиль, на котором должен специализироваться мой магазин, тоже не нов… Понимаете, что я имею в виду?

 — Почти, — качнув головой, она снова рассмеялась. — Дункан, очень любезно с твоей стороны искать у меня совета. Беда лишь в том, что я ничего не знаю о недвижимости, о ее цене, расположении и тому подобных вещах. Я же не бываю в городе и не хожу по магазинам.

 — Зато вы прекрасно разбираетесь в произведениях искусства. — Пожалуй; стоило проглотить еще одно печенье, даже если потом ему будет плохо. — Вы их создаете. И вы же их продаете.

 — Это ты о моей вышивке? — Эсси только отмахнулась. — Это всего лишь хобби, которое окупает само себя.

 — Пусть так. Но как насчет того, чтобы прислушаться к моей идее? Если честно, у меня всегда полно идей, но в большинстве случаев я просто не знаю, что с ними делать. А тут у меня уже готов целый план.

 — Ладно, рассказывай.

 — Как вам такое: искусства и ремесла жителей Саванны? Изделия, которые можно приобрести только в Саванне. Только Саванна, — повторил он, прищурив глаза. — А что, неплохое название. Надо будет записать. Искусства и ремесла Саванны, — продолжил Дункан, вынимая мобильный телефон и открывая органайзер. — Изделия местных жителей. Выставлены на продажу в великолепном двухэтажном доме, олицетворяющем старую Саванну. С чудесной галереей (в скором времени она и в самом деле будет чудесной). Я знаю одного парня, который делает замечательную мебель. А еще женщину, которой удаются стальные решетки. И мы могли бы… — Тут он замолчал, увидев, что Эсси смотрит на него в немом изумлении.

 — Ты хочешь продать в своем магазине кое-что из моих вещей — из тех, что я сама вышивала?

 — Эсси, я намерен продать дюжины ваших вещей, целые стопки. Я хочу, чтобы они были везде — по всему дому. Салфетки — или как вы там их называете? — на столы, покрывала — на диваны. Другие покрывала — на кровати. А как насчет скатертей? Или одежды? Шарфы, свитера…

 — Конечно, только…

 — Только подумайте, мы обставим там все комнаты. Совсем как в жилом доме. Спальни, гостиные, столовая. И везде разместим вашу работу. Само собой, для продажи, но и как часть обстановки. Ребячьи вещички — в детской, шарфы и свитера — в гардеробе. Вам не обязательно отказываться от продаж по Интернету. Просто мы могли бы сделать вашу работу более прибыльной.

 — Знаешь, у меня кружится голова, — она прижала ладонь к щеке, словно пытаясь привести себя в чувство. — Почему ты решил, что я смогу это сделать?

 — Вы и так это делаете. Продолжайте в том же духе, и все будет в порядке. Подождите-ка минутку. — Схватив Эсси за руку, он потащил ее из кухни в столовую. — Как это называется?

 Она в недоумении уставилась на дорожку, оформленную в приятных пастельных тонах, которую специально вышила для столовой.

 — Это просто дорожка.

 — Дорожка. Пусть так. Пожелай вы ее продать — сколько бы денег вы за нее получили?

 — Сейчас… — Эсси надо было посчитать. В свое время она сделала для одного клиента очень похожую, плюс было еще несколько коротких… Наконец она назвала приблизительную сумму.

 Кивнув, Дункан тоже принялся быстро высчитывать.

 — Я могу дать вам на пятнадцать процентов больше — и все же получить при этом неплохую прибыль.

 Эсси слегка побледнела, затем щеки ее стали ярко-розовыми.

 — На пятнадцать процентов больше? — Она схватила край дорожки. — Хочешь забрать ее прямо сейчас? Могу упаковать.

 Дункан ухмыльнулся.

 — Эту оставьте себе. И начинайте уже понемногу готовить другие. Впрочем, как я уже сказал, не стоит ограничивать себя одними дорожками. Мне потребуется немного времени, чтобы довести этот дом до ума, но уже к Рождеству мы сможем начать торговлю. — Он протянул Эсси руку: — Ну что, партнеры?

 Удачно проведенным, по мнению Дункана, считался лишь тот день, когда уже часам к семи он мог расположиться на веранде — с пиццей и кружкой пива в руке.

 Для начала он зажигал свечи — как раз столько, чтобы разогнать тьму и отпугнуть назойливых насекомых. Удобно расположившись в кресле, Дункан ставил босые ноги на плетеную подушечку и рассеянно прислушивался к тому, что вещал в соседней комнате телевизор. Обычно он поворачивал экран таким образом, чтобы при желании можно было смотреть баскетбол прямо через окно веранды. Но чаще он просто слушал комментатора, наблюдая за тем, как вокруг понемногу сгущается тьма.

 Ему приходилось видеться днем с самыми разными людьми. Так что при всей своей общительности Дункан весьма ценил то время, когда ему удавалось побыть одному. Ему нравилось прислушиваться к звукам игры, но еще больше ему нравилось слушать звуки ночи.

 Шорох ветра в верхушках деревьев, тихое гудение насекомых — все это просто завораживало его. Веранда, стул, подушечка для ног — что еще нужно человеку для отдыха? Время тоже устраивало его как нельзя лучше. Можно было распланировать дела на завтра или же позволить им идти своим чередом.

 Сегодня ему хотелось задержаться на кухне у Эсси, пока Фиби не вернется с работы. И все же он уехал. Почему? На его взгляд, во всем следовало придерживаться золотой середины. Тот, кто слишком засиживается в гостях, рискует со временем превратиться в предмет обихода — или в предмет раздражения. К тому же довольно редкие визиты могли заинтриговать понравившуюся ему женщину, окружив ее атмосферой некоторой неопределенности.

 Наконец, всякий раз когда он ее видел, ему так и хотелось заключить ее в объятия. С учетом того, что ей пришлось испытать, она явно была еще не готова к столь пылким отношениям.

 Покончив с одним куском пиццы, Дункан стал примериваться к другому, но тут его внимание отвлек шум проезжающей машины. Через пару секунд он с удивлением обнаружил, что она свернула прямо к его дому.

 Этот автомобиль он прежде не видел. Зато ему была хорошо знакома выбравшаяся оттуда женщина. «Что ж, — мелькнула у Дункана мысль, — это был даже лучший способ закончить день, чем пицца и пиво».

 — Привет, Фиби.

 — Дункан, — направляясь к веранде, она быстрым движением пригладила волосы. — Я была уже на мосту, когда мне пришло в голову, что тебя, должно быть, нет дома. Поворачивать было уже поздно, и я решила ехать дальше. Но ты, к счастью, оказался на месте.

 — Да я часто тут бываю. Я, в общем-то, и живу здесь.

 — Да, ты мне говорил.

 — Хочешь пиццы? Или пива?

 — Нет, спасибо.

 Слегка удивленный ее суховатым тоном, он вопросительно приподнял брови.

 — Может быть, хотя бы присядешь?

 — Спасибо, я не устала. Дункан, я хотела спросить, что у тебя за планы в отношении моей матери?

 «Вот оно что».

 — Ну, я попросил ее выйти за меня замуж, но она так и не дала мне никакого ответа. Похоже, она просто не воспринимает меня всерьез. Поэтому я вынужден был ограничиться печеньем.

 — А насколько серьезно ты относишься к ней? Или к себе?

 — Может, ты мне просто скажешь, на что ты так разозлилась, и мы начнем прямо отсюда?

 — Я не злюсь, но я встревожена.

 «Черт побери, — подумал он. — Рассержена, да еще как».

 — Что тебя беспокоит?

 — Мама просто светится от радости. И все из-за того дела, которое ты ей предложил.

 — Тебе не нравится, что она так радуется?

 — Мне не нравится, что в итоге она может испытать разочарование и боль.

 — Что должно стать естественным следствием предложенного мной проекта, — голос его был таким же прохладным, как отвергнутое ею пиво. — Который, кстати, не предполагает твоего участия, а значит, не должен тебя и беспокоить.

 — Меня беспокоит все, что касается моей матери. Ты не можешь просто так прийти к нам и рассказать о том, что намерен открыть некий магазин в доме, который пока еще не купил. И что моя мать тоже будет участвовать в этом проекте. Я понимаю, у тебя свой метод ведения дел…

 — Рад, что ты это понимаешь.

 — Но мне, — неумолимо продолжала Фиби, — не нравится другое. Все эти разговоры привели ее в необычайное воодушевление. Она строит планы на будущее, обдумывает дизайн вещей, рассуждает о том, что сможет наконец помочь нам с расходами. И что ей останется, если ты вдруг изменишь свое решение или найдешь более интересный проект?

 — Почему я должен изменить свое решение?

 — В свое время ты открыл спортивный бар, но затем продал его. Ведь так?

 — Продал часть акций, — поправил ее Дункан.

 — Потом этот паб. И я не знаю, что там было еще.

 Собственно, в этом и заключалась проблема. Она не знала. Внезапно ее мать оказалась на территории, которую Фиби еще не успела исследовать.

 — Ты экспериментируешь, Дункан, и это замечательно. Для тебя. Но не для моей матери.

 — Позволь мне подытожить это все. Итак, по твоему мнению, я человек безответственный и ненадежный.

 — Нет, Дункан, — заметила она со вздохом. — Ты беспечный, и в этом немалая доля твоей привлекательности. Ты можешь позволить себе быть беспечным — и вовсе не потому, что ты так богат. Просто от тебя никто не зависит, и ты можешь делать все, что хочешь, принимая в расчет только свои собственные интересы.

 — Так все-таки беспечный или легкомысленный?

 — Я сказала именно то, что хотела сказать. Беспечный. Я не считаю тебя легкомысленным или безответственным, но мама очень ранима, и…

 — Мама у тебя просто потрясающая. Знаешь, однажды я сказал, что неплохо бы ей переменить обстановку. Заняться чем-то еще. Ты же не думаешь, что она стала менее потрясающей оттого, что не может выйти из дома?

 — Нет. Черт возьми, нет. — Чувствуя, что разговор уходит куда-то в сторону, Фиби попыталась сосредоточиться. — Понимаешь, ее столько раз обижали, столько раз загоняли в угол…

 — Я не собираюсь делать ничего, что могло бы причинить Эсси боль.

 — Намеренно — нет. Я и не думала, что ты на это способен. Но вдруг по какой-то причине ты раздумаешь покупать этот дом, и тогда…

 — Я купил его сегодня.

 Тут она замолчала, поскольку должна была переварить эту новость. Дункан тоже не произнес больше ни слова, он молча пил пиво и поглядывал на Фиби.

 — Ладно, допустим, ты его купил. Но что, если ты решишь, что с ним не стоит возиться, или вдруг…

 — Бог ты мой. А что, если голос с неба прикажет мне нацепить волшебные крылья и лететь на Кубу? Так мы можем перебирать до следующего четверга и все-таки ни к чему не придем. Поверь, я намерен завершить то, что начал. Я же не идиот.

 — Я понимаю. Я не хотела обидеть тебя. Просто все это было так неожиданно, а для мамы это вообще грандиозно. Теперь я стараюсь учесть самые разные варианты. И я хочу понять, зачем ты втягиваешь ее в это. Я не знаю, что движет твоими поступками. И не понимаю, чего ты хочешь. От нее. Или от меня.

 Дункан резко поднялся со стула.

 — Иными словами, я использую ее, поскольку хочу найти подход к тебе. Что ж, с этого и начнем. Ты хочешь знать, что мне нужно от тебя?

 — Да, хочу.

 Он схватил ее, прежде чем она успела договорить. К черту его тактику выжидания. Он был так рассержен, что уже не думал о том, что правильно, а что нет. Побуждаемый собственным гневом, Дункан прижался губами к ее рту, чтобы показать, чего он от нее хочет.

 Влечение и гнев боролись в его душе, пока он сжимал ее в объятиях.

 Фиби оказалась прижата спиной к одному из столбов веранды. Каждая мышца ее тела дрожала, но не от страха или негодования.

 Когда он наконец отпустил ее, в глазах его пылал огонь страсти.

 — Ну как? — поинтересовался Дункан. — Полагаю, этот вопрос мы с тобой прояснили?

 — Да. И поэтому…

 Теперь это была уже ее инициатива. Обняв его рукой за шею, она прижала губы к его губам. Если бы не больное плечо, она с удовольствием обняла бы Дункана обеими руками. Губы их вновь слились в поцелуе, а тела рванулись навстречу друг другу.

 После долгих месяцев сексуальной засухи она могла позволить себе это удовольствие. Прикосновение его рук к ее груди, прохладное дуновение ночного воздуха. И вот уже его пальцы расстегивают на ней рубашку, затем лифчик… Ощущения были настолько острыми, что с губ у нее сорвался тихий стон.

 Побуждаемая желанием, она прильнула к нему еще сильнее. Когда же его пальцы коснулись пуговицы на поясе, влечение ее стало невыносимым.

 Ей хотелось отдаться ему прямо здесь — не думая ни о последствиях, ни о правилах приличия. Желание полностью затуманило ей рассудок. И только сильная боль в плече — Фиби невольно вскрикнула — вернула ее к реальности.

 Дункан отшатнулся, словно от удара.

 — Бог ты мой.

 — Все в порядке. Я просто неловко повернулась.

 Но Дункан покачал головой, затем повернулся и нервно прошелся по веранде туда-сюда. Остановившись, он жадно глотнул успевшего нагреться пива.

 — Черт! Ты же еще не поправилась.

 Поставив бутылку, он закрыл лицо руками.

 — Не переживай. Все не так уж плохо, — попыталась успокоить его Фиби.

 — Ты еще не поправилась. И тут я… Ладно, подожди-ка еще минутку.

 Он снова нервно заходил туда-сюда.

 — Нет мне прощения. Я, конечно, здорово запал на тебя, но все же…

 — Не извиняйся. Сам видишь, у нас это взаимное.

 — Ладно… В любом случае это вполне может стать ответом на вопрос, который уже успел вылететь у меня из головы. А вот что касается второго вопроса… — Он так и не закончил фразу, только стоял и смотрел на нее — расстегнутая рубашка, всклокоченные волосы, ярко пылающие щеки.

 — Ух ты. Ну-ка, подожди, — попросил Дункан, когда Фиби, взглянув на себя, стала быстро застегивать пуговицы. — Постой так еще минутку. Или две. Раз уж мне нельзя прикасаться к тебе, я хоть посмотрю. Фигура у тебя просто потрясающая. Знаешь, когда все… на месте. И то, как ты стоишь сейчас, и этот свет… Ох, ладно. Пожалуй, тебе и правда лучше застегнуться. А то я уже не ручаюсь за себя.

 — Странный ты человек, Дункан.

 — Это я уже слышал. Я хочу тебя так, что не могу спать ночами. И я не против этих ощущений, хотя всегда был за здоровый сон. Есть вещи, которые провоцируют бессонницу. И ты — в их числе.

 — Спасибо, буду знать.

 — Ладно, вернемся к нашему разговору. Думаю, ты уже поняла, что мне не нужно использовать Эсси, чтобы наладить отношения с тобой. И вот еще что. Тебе нужно больше считаться с ней. Как, впрочем, и со мной. И с собой тоже.

 — Ты прав. Ты прав, а вот я… Мне стыдно, что я так повела себя. Единственным моим оправданием — раз уж мы заговорили тут об оправданиях — может служить лишь то, что я очень люблю ее.

 — Понимаю. Тебе повезло, что у тебя такая мать.

 Фиби провела ладонью по волосам. Совершенно очевидно, что он действительно так считает. Стоило ему увидеть ее мать, и он понял, какая это замечательная женщина.

 — Ты прав. Знаешь, многие думают, что она для нас что-то вроде обузы. А вот ты нет. Мне жаль, что все так получилось.

 — Мне тоже — за исключением того, что удалось прикоснуться к твоей груди. — Последнее замечание заставило ее рассмеяться. — Может, все-таки выпьешь пива?

 — Нет, спасибо. Я ведь за рулем. Дункан, пойми меня, пожалуйста, правильно. Я уже видела твои бары, и я знаю, что когда-то ты был барменом. Если бы ты купил себе автосервис или стал владельцем таксопарка, я бы поняла. Может, у тебя действительно есть что-то такое, я же не знаю. Вдобавок мне неизвестно, имеешь ли ты какое-нибудь представление о магазинах и продажах в розницу.

 — Вот и выясним. Если серьезно, то я не собирался заниматься этим сам — есть у меня на примете подходящий человек. Проблема в том, что ты думаешь: этому парню ничего не стоит потерять пару сотен тысяч на своих проектах, вот он и затевает что ни попадя.

 — В глубине души я верила в то, что ты все-таки с этим справишься. Пожалуй, я просто испугалась, когда пришла домой и увидела, что мама настолько счастлива, что ни о чем другом и думать не может.

 — В начале их романа с Рубеном она тоже была счастлива.

 Фиби прикрыла руками глаза.

 — Знаешь, ни о чем таком я тогда не думала. Но теперь, когда ты сказал об этом…

 — Вредина, — в его голосе уже не было прежнего накала.

 — А ты как думал? С другой стороны, если бы ты не выступил с этим непонятным предложением, мама вряд пришла бы в такое воодушевление.

 — Знаешь, я не стал бы этого делать, если бы не был уверен, что смогу продать целую кучу таких вещей.

 — Вообще-то я и сама могла бы об этом догадаться. Просто мне надо было подумать, а не мчаться сюда сломя голову. Хотя… не могу сказать, что так уж жалею об этой поездке.

 Дункан улыбнулся.

 — Сколько ты еще будешь выздоравливать?

 Протянув здоровую руку, она осторожно коснулась его волос.

 — Когда это произойдет, я получу от своей личной медсестры уведомление о том, что могу наконец заняться физической деятельностью.

 — Чудесно. Ну а пока как насчет того, чтобы провести со мной это воскресенье? Послеобеденный пикник с друзьями. Так мы получим возможность хоть немного узнать друг друга, прежде чем утонем в море безудержного секса.

 — Ладно. Почему бы нет?

 — Я заеду за тобой к двум часам.

 — К двум. Хорошо. А теперь мне пора домой. — Поднявшись на цыпочки, она нежно расцеловала его в обе щеки. — Надеюсь, сегодня ночью ты тоже будешь думать обо мне.

 Дункан смотрел ей вслед и думал о том, что ему и впрямь не избежать сегодня бессонницы.

 Когда ее машина отъехала от дома, он вновь сел на стул, поставив босые ноги на плетеную подушку. Запивая холодную пиццу теплым пивом, он размышлял о том, каким на редкость интересным выдался сегодняшний день.

 Звонок поступил на пульт в семь пятьдесят восемь. Парнишка оказался смышленым и не стал разыгрывать из себя героя. Вместо этого он что есть сил рванул от бунгало в Гордонстоне к своему дому, перепрыгивая по пути через невысокие заборчики. Добежав до телефона, он сразу же набрал девять-один-один.

 Парень сообщил имена, адрес, описал ситуацию. По пути в восточную часть Саванны Фиби слушала запись звонка и думала о том, что у мальчишки есть все задатки стать хорошим копом.

 Он усадил их всех за кухонный стол. Он — то есть мистер Бринкер. Там миссис Бринкер, Джесси, Аарон и даже малышка. Ах да, Пенни — на ее высоком стульчике. У него пистолет. По-моему, даже два пистолета. Джесси плачет. Боже, сделайте что-нибудь.

 По мере того как Фиби с Сайксом приближались к симпатичным домикам на окраине Саванны, к ним поступало все больше и больше информации. Стюарт Бринкер, сорока трех лет, адъюнкт-профессор. Отец троих детей — Джессики, шестнадцати лет, Аарона двенадцати, и Пенелопы, двух лет. Недавно развелся с женой, с которой они прожили восемнадцать лет. Жена Кэтрин, преподаватель искусств, тридцати девяти лет.

 Спустя двадцать минут после того, как звонок был принят службой «911», Фиби подходила к внешнему оцеплению. Возле ограждений уже толпились журналисты. Несколько репортеров бросились к ней с вопросами, но Фиби проигнорировала их и направилась прямо к полицейским.

 — Лейтенант Макнамара и детектив Сайкс, прибыли для ведения переговоров. Что там сейчас происходит?

 — Четверо заложников, трое из них дети. Мужчина держит их сейчас в гостиной, — полицейский махнул рукой в сторону белого домика, во дворе которого цвели розовые и белые азалии. — На всех окнах занавески, так что мы не можем заглянуть внутрь. У мужчины пара пистолетов, но выстрелов пока не было. Один из группы беседовал с ним по телефону. Насколько я понял, парень отвечал очень вежливо, но без особой охоты. Вон там паренек, который позвонил нам, а рядом его мать.

 Взглянув туда, Фиби увидела долговязого подростка. Тот сидел на земле, опустив голову на руки. Сидевшая рядом с ним женщина крепко обнимала его за плечи. Лицо ее было бледным как мел.

 — Сайкс?

 — Я поговорю с ним.

 Сайкс направился к мальчику, а Фиби двинулась в сторону внутреннего оцепления.

 — Лейтенант Макнамара, прибыла для переговоров.

 Как оказалось, оперативная команда уже успела окружить дом. Ближайшие соседи были эвакуированы, а снайперы разместились на своих позициях.

 — Трубку он берет неохотно, — объяснил ей первый офицер. — Я пытался разговорить его, но бесполезно. Никакого раздражения я не почувствовал — только грусть и усталость. Они развелись с женой. Как он объяснил, по ее инициативе. Когда я последний раз говорил с ним, он, перед тем как повесить трубку, поблагодарил меня за звонок.

 — Ладно, приступим. — Фиби быстро просмотрела записи в журнале, после чего достала блокнот и взяла телефон. — Попробуем связаться с ним еще раз.

 Мужчина ответил после третьего звонка. В голосе его слышалась смертельная усталость.

 — Простите, это так необходимо? Я бы хотел немного побыть со своей семьей. Побыть с ними наедине.

 — Мистер Бринкер? Это Фиби Макнамара. Я из полицейского управления Саванны. Мне хотелось бы помочь вам. Как там внутри? Все в порядке?

 — У нас все в порядке, спасибо. А теперь оставьте нас, пожалуйста, одних.

 — Мистер Бринкер, я понимаю, что вам хочется побыть с вашими близкими. Судя по всему, вы их очень любите.

 — Ну конечно. Я очень люблю свою семью. Семьи всегда должны быть вместе.

 — Вы хотите, чтобы вы были вместе. Это хорошо. Почему бы вам не выйти сейчас из дома? Всем вместе? Почему бы вам не положить оружие и не выйти оттуда вместе со своей семьей?

 — Мне очень жаль, но я не могу этого сделать.

 — Но почему, мистер Бринкер?

 — Это мой дом. И это единственный способ для нас остаться вместе. Я долго об этом размышлял.

 «Запланировал, а не спонтанно, — думала Фиби, делая заметки в своем блокноте. — Никакой злобы, только горечь».

 — Такое чувство, что вы очень устали.

 — Да, я действительно устал. Я старался делать как лучше, но этого всегда было мало. И теперь у меня уже ни на что нет сил.

 — Я уверена, что вы пытались сделать все, что в ваших силах. Вот только трудно принимать решения, когда вы так взволнованы и устали. Особенно если это важные решения. Я бы хотела помочь вам, мистер Бринкер. Я бы хотела помочь вам обдумать все еще раз, чтобы вы смогли принять правильное решение.

 — Я сам красил эту гостиную. Кейт выбирала цвет. Мне он сначала не понравился — слишком желтый. И мы поспорили. Мы поспорили прямо в магазине, и она настояла на своем. Теперь я думаю, что она была права. Здесь так солнечно и уютно. Да, она была права.

 «Гостиная», — записала Фиби в блокнот и обвела это слово кружком.

 — Вы сами красили комнату. Здорово. Мне вот никогда не удавалось справиться с этой работой. Вы уже давно живете здесь со своей семьей?

 — Десять лет. Удачное место, чтобы растить здесь детей. Так мы думали, когда перебирались сюда. Хорошие соседи, и школа тоже хорошая. Вот только дом нам нужен побольше, но…

 — Ваша семья увеличилась. — «Семья, — повторила про себя Фиби. — Сосредоточься на этом». — Сколько же у вас детей?

 — Трое. Их у нас трое. Мы не рассчитывали, что будет Пенни. На самом деле мы не могли себе позволить…

 — Значит, Пенни самая младшая? Сколько же ей лет?

 — Два, ей два года.

 Фиби услышала звонкий детский голосок: «Папочка!»

 — Ведь это она?

 В ответ раздалось сдерживаемое рыдание.

 — Такой приятный голосок. У меня тоже девочка. Ей семь, и я не устаю удивляться, как быстро бегут годы. Дочка для меня — самое дорогое. Я ее так люблю. Но и времени на нее тоже уходит много. Думаю, и вам приходилось много трудиться ради своей семьи.

 — Я делал все, что мог. Не знаю, почему этого было недостаточно. Если бы я получил профессорскую ставку, мы могли бы позволить себе другой, более просторный дом.

 — Похоже, вы пали духом. Должно быть, вам и в самом деле пришлось нелегко. У вас ведь есть и другая дочь, правда? Джесси ее зовут? И еще мальчик, Аарон. Наверняка вы с женой гордитесь своими детьми. Но я представляю, как много сил уходит у вас на семью.

 — Мне нужна была эта ставка, полная профессорская. Я так хотел, чтобы Кейт меня поняла.

 Фиби почувствовала тревогу, когда отметила, что он говорит обо всем в прошедшем времени.

 — Может, вы расскажете мне, что должна была понять Кейт?

 — Что я могу сделать ровно столько, сколько могу. И я не в состоянии быть кем-то, кроме себя. Но оказалось, что этого недостаточно. Мне следовало сделать больше. И вот, пожалуйста… «Связи распались, основа не держит».^[2]

 — Это Йейтс, не так ли? — оставалось надеяться, что она не ошиблась.

 Ответом ей была секундная пауза.

 — Да. Вы знаете Йейтса?

 — Кое-что. И мне кажется, что иногда так оно и бывает — связи распадаются, и все рушится. Основа уже не держит. Но я думаю, что все это можно восстановить или перестроить заново. И основа опять будет связывать все, как прежде. А вам как кажется?

 — Раз уж все распалось, то уже никогда не будет таким, как прежде.

 — Таким — нет. Но ведь все останется с вами.

 — Моя семья распалась.

 — Но ведь они не исчезли, мистер Бринкер. И вы их по-прежнему любите — каждого из них. Неужели вы сможете убить их? Или убить себя у них на глазах? Вы же отец.

 — Воскресный отец…

 — Я понимаю, как вы расстроены. Все рухнуло словно бы в одночасье. Но вы же не можете смириться с этим. Вы прожили с Кейт целых восемнадцать лет, у вас трое замечательных детей. Вы должны попробовать вернуть их. Вернуть свою семью. Вы же любите их.

 — Я ей больше не нужен. Что ж тут поделаешь? Мы создали это вместе, так что я думал, было бы неплохо и закончить все вместе. Здесь, в нашем доме. Всем пятерым — покончить сразу со всем.

 Я думал. На этот раз употребление прошедшего времени подсказало ей, что в его настроении произошел перелом.

 — Мистер Бринкер, сейчас вы должны выйти оттуда — все пятеро. По-моему, ваши дети испуганы. Я слышу, как они плачут. Вы с женой в ответе за своих детей. Вы должны сделать так, чтобы они не боялись.

 — Я больше не знаю, что мне делать.

 — Взгляните на своих детей, мистер Бринкер. Взгляните на жену. Это самое дорогое, что есть в вашей жизни. Вы же не захотите причинить им боль? Вы можете восстановить разрушенную основу. Взгляните на эти желтые стены. Это вы создали для своих близких такую солнечную комнату — притом что и сами не были уверены, что выйдет настолько хорошо. А теперь положите пистолеты, мистер Бринкер. Положите пистолеты и выведите своих близких из дома. Вы делали все, что было в ваших силах. Так вы сказали, и я вам верю. Теперь вы снова должны сделать правильный выбор и положить пистолеты. Пожалуйста, выведите из дома жену и детей.

 — Что будет потом? Я не знаю, что с нами будет.

 — Мы вам поможем. Вам и вашим близким. Вы готовы выйти из дома? Это именно то, что вы можете сделать сейчас для своих родных.

 — Я не хочу уходить без них во тьму.

 — Вам и не нужно уходить во тьму. Никому из вас. Вы готовы положить пистолеты?

 — Мне жаль. Мне жаль, что так вышло.

 — Я знаю. Вы можете выслушать меня, мистер Бринкер?

 — Да, конечно.

 — Положите пистолеты. Положите, пожалуйста, пистолеты и отойдите от них. Вы готовы это сделать?

 — Да. Все в порядке. Мне так жаль.

 «Выходит. Сдается», — записала она в блокноте. Затем подала знак оперативной группе.

 — Все будет в порядке. Вы положили пистолеты?

 — Да. Я положил их на полку. Высоко. Чтобы Пенни не добралась.

 — Вы все сделали правильно. А теперь я хочу, чтобы вы подошли к парадной двери. Вы и ваши близкие. Пожалуйста, ничего не бойтесь. Вам здесь ничего не грозит. Вы должны поднять руки — чтобы все видели, что вы и в самом деле положили пистолеты. Снаружи будет полиция, но они не сделают вам ничего плохого. Вы меня поняли?

 — Я не могу сосредоточиться. Не могу думать.

 — Все в порядке. Вы готовы вывести свою семью?

 — Мне… я не могу говорить по телефону с поднятыми руками.

 Фиби закрыла глаза, перевела дыхание.

 — Все правильно. Но почему бы вам не отдать телефон Кейт? Тогда вы сможете выйти все вместе.

 — Хорошо. Кейт? Возьми у меня телефон.

 — Боже, боже, — женщина с трудом сдерживала внутреннюю дрожь. — Мы выходим. У него нет пистолета. Пожалуйста, прошу вас, не стреляйте. Не стреляйте в него. Не нужно.

 — Не бойтесь, никто не собирается в него стрелять. Никто вообще не собирается стрелять.

 Они вышли, и у Фиби сжалось сердце, когда она увидела, как маленькая девочка плачет и тянется к своему отцу.

 В помещении, служившем ему мастерской, он пил холодный сладкий чай, внимательно наблюдая за тем, как средства массовой информации освещают событие в Гордонстоне.

 Хорошо бы все они умерли.

 Сами Бринкеры были ему безразличны — какие-то люди, до которых ему не было никакого дела. Но если бы этот хнычущий зануда застрелил своих близких, а затем и самого себя, Фиби пришлось бы ой как нелегко.

 С другой стороны, если бы она получила по полной программе, он бы утратил шанс отплатить ей по-своему.

 Эта сучка вывернется в любом случае, утешил он себя. Даже если она облажается и этот идиот пустит пулю в того толстощекого ребенка, чью фотографию он видел на экране уже раз шесть за утро.

 Она все равно не будет наказана — как бы она того ни заслуживала.

 Сидя на скамье, он попивал свой чай. Про звонок он знал с самого утра — благодаря устройству, которое позволяло прослушивать чужие разговоры. От услышанного он пришел в необычайное воодушевление: парень, его жена и трое детей. Эта кровавая бойня привлекла бы к себе массу внимания.

 Расположившись в своей мастерской, он наблюдал за оживлением местных журналистов. Один из каналов даже отменил ежедневное шоу, чтобы вести прямую трансляцию с места происшествия.

 Еще он увидел Фиби, которая шла мимо камер, игнорируя журналистов и всем своим видом подчеркивая собственную значимость.

 Он подумал о том, как здорово было бы всадить пулю в ее голову. Ему хотелось отправить ее на тот свет так же сильно, как мистеру Университетскому Профессору хотелось отправить туда свою идиотскую семейку.

 Но это было бы слишком легко. И слишком быстро. Щелк! И все кончено.

 У него был куда более интересный план.

 Обычно он выключал телевизор во время работы — уж слишком тот его отвлекал. На крайний случай оставлял радио. Но сегодня, по его мнению, можно было сделать исключение.

 Губы его сжались в тонкую полоску, когда репортеры объявили, что Бринкер и его близкие вышли из дома — все целые и невредимые. Итак, этот недоумок все-таки сдался.

 «Значит, с этим ты справилась, — пробормотал он, заворачивая гайки. — Да, все было очень просто. Не пришлось даже напрягаться. Милая семья, милые соседи. Этому дерьмовому профессору просто захотелось внимания. Ты легко справилась с этим, правда, Фиби?»

 Ему пришлось остановиться и положить инструменты. Руки у него дрожали — настолько сильна была душившая его ярость. Хотелось закурить. Он и в самом деле заслужил сигарету. Но он напомнил себе, что бросил курить. Это был вопрос воли — как, впрочем, и практичности.

 Ему не нужны были стимуляторы. Он не мог себе их позволить. Даже гнева не мог позволить. Холодная голова — напомнил он себе. Холодная кровь. Когда придет час расплаты, ему потребуется и то и другое. А еще сильное тело и ясное намерение.

 И потому он закрыл глаза и приказал себе успокоиться.

 Однако при звуке ее голоса глаза его вновь распахнулись и с ненавистью уставились на экран телевизора.

 — Стюарт Бринкер сдался полиции. Его жена и дети не пострадали.

 — Лейтенант Макнамара, как вам удалось уговорить профессора Бринкера сдаться полиции?

 — Просто я его слушала.

 Прежде чем он успел осознать это, стакан вылетел у него из рук и ударился о экран телевизора. По лицу Фиби потекли янтарные капли.

 «Надо работать над этим, — сказал он себе. — Ты слишком быстро теряешь контроль над собой». А это может поставить под угрозу срыва весь его замысел. Однако при виде ручейков чая, которые стекали по лицу Фиби, на губах его заиграла улыбка. Как было бы здорово, если бы вместо чая там текли алые ручейки крови!

 Эта мысль была ему приятна, и он вновь смог взяться за инструмент.

 Пора было продолжить работу над таймером.

 — Знаешь, это дело запало мне в душу. Некоторые случаи цепляют сильнее, чем другие.

 Рабочий день был закончен, и Фиби сидела вместе с Лиз в баре «Свифтис», за бокалом вина. Для музыки было слишком рано, так что кабинка представляла собой тихое и уютное убежище, в котором можно спокойно было поговорить по душам.

 — Это почему?

 Фиби начала было объяснять, но затем остановилась и покачала головой.

 — Знаешь, я не собиралась говорить о делах. Давай лучше поболтаем о туфельках или о чем-нибудь еще.

 — Пару недель назад я купила совершенно потрясающую пару. Лодочки, леопардовой расцветки. Не знаю, о чем я думала. Куда, интересно, я смогу надеть такие лодочки? Ладно, мы все равно вернемся к этому. Расскажи мне об инциденте. Я же знаю, как это бывает, — продолжила Лиз. — Мне часто приходится беседовать с жертвами изнасилований, в том числе и с детьми. И некоторые случаи действительно цепляют больше, чем другие. И если это не выплеснуть, оно еще долго будет мучить тебя. Итак?

 — Дети. Понимаешь, в такой ситуации стараешься не думать о них как о детях. Просто заложники. Но…

 — Это дети.

 — Да. И в данном случае это оказалось одним из факторов, благодаря которым мне удалось уговорить его сдаться. Он ведь любит свою семью. Да ты и сама слышала.

 — Вопрос заключается лишь в том, как можно держать тех, кого любишь, под прицелом?

 — Потому что он сломался. Что-то в нем надломилось, что-то очень важное. Он не был безумцем, да и гнева в нем тоже не чувствовалось. Это не было ни местью, ни наказанием. И это тоже задело меня за живое. Я чувствовала этого парня. Понимала, что он стоит на краю пропасти. Он просто не верил, что оттуда можно вернуться, — не верил, что он заслуживает этого.

 — Но зачем забирать с собой близких?

 — Без них он — ничто. Именно они составляют основу его бытия. И он не хотел умирать без них. Значит… — Фиби подняла свой бокал, — надо было уйти всем вместе. — Выпив, она глубоко вздохнула. — Ему не везло больше года. Он просто потерял почву под ногами. Карьера, семья — все это вдруг оказалось под угрозой. Жене был нужен более просторный дом, старшая дочь хотела свой автомобиль, а ему так и не удалось получить профессорскую ставку. Обычно люди начинают бороться или искать другие варианты, а он просто опустил руки. И так весь год. Жене приходилось одной вести дом и заниматься детьми, потому что он упал духом настолько, что не мог ей даже помочь. В конце концов это так ей надоело, что она подала на развод. «Связи распались, основа не держит». Он не смог удержать это все.

 — Благодаря тебе они получили шанс попробовать еще раз.

 — Ты права. Хорошо, что никто не умер. Главное тут — умение слушать.

 — Умение слушать — часть нашей работы, — Лиз тоже подняла свой бокал.

 — А ты всегда хотела стать полицейским?

 — Я хотела стать рок-звездой.

 — Ну, кто этого не хотел?

 Лиз рассмеялась:

 — Я действительно играла пару лет в одной группе, когда училась в университете.

 — Серьезно? И что ты делала?

 — Играла на волынке, сестренка. А еще я была безумно влюблена в гитариста. У нас с ним были большие планы на будущее — знаешь, из тех, которые строишь, когда тебе только двадцать и которые потом оборачиваются ничем. Это были грандиозные планы. Мы строили их в те редкие моменты, когда не трахались как кролики.

 — Университет, — вздохнула Фиби. — Славные были деньки. А что случилось с гитаристом?

 — Он бросил меня. Точнее… Он просто самоустранился. В один момент. Когда меня изнасиловали.

 — Прости.

 — Было там одно местечко — в паре кварталов от нашего прежнего жилья. Бесконечные вечеринки и развлечения. Представляешь?

 — Да, вполне.

 — Я была на парковке, когда эти двое бросились на меня. Затащили в заднюю часть фургончика — и все это с каким-то безумным смехом. Потом занялись мной, пока третий вел машину. Через некоторое время они поменялись, и так без конца. Не знаю, сколько раз это было, потому что я отключилась уже после первой серии. Затем они просто вышвырнули меня на обочину. Я брела вдоль дороги в состоянии шока, одежда на мне висела клочьями. В общем, полный набор. Там меня и подобрала патрульная машина. — Она глотнула вина, чтобы смочить горло. — Ну вот. Потом они их поймали, всех троих. Я постаралась их как следует запомнить — пока не отключилась. Я подробно описала их копам, а потом еще и опознала. Пожалуй, самое трудное из всего, что мне доводилось делать, — стоять там и смотреть через стекло на этих ублюдков. А что гитарист? Ему это оказалось не по силам. Он не мог прикоснуться ко мне, не мог даже смотреть на меня. Слишком много для него, так он сказал. С тех пор я уже не хотела быть рок-звездой.

 — И сколько им дали? Этим ублюдкам?

 — Они и сейчас там, — Лиз невесело усмехнулась. — Эти идиоты перевезли меня на своем фургончике через границу штата, в Южную Каролину. Получилось, изнасиловали меня в двух штатах, вдобавок были все пьяны, а еще и кокаин в машине… Ну а я ушла из группы, чтобы с головой окунуться в гламурную жизнь полиции.

 — Что ж, мы от этого только выиграли.

 — Ладно, про дела поговорили. Теперь расскажи мне о том парне с клевой фигурой. Между вами что-то есть?

 — Похоже на то, но я еще сама не знаю, что именно, — Фиби в задумчивости оперлась рукой о стол. — Я давненько не практиковалась. Ребенок, работа, неприятные воспоминания от первого замужества. Но этот парень чертовски обаятелен.

 — Я заметила. А как насчет секса?

 Фиби только фыркнула:

 — Ты попала как раз в точку.

 — Здоровый секс — одно из самых больших удовольствий в жизни. Старайся получить его от каждого, кто в должной мере выглядит мужчиной. Впрочем, если тебе не хочется рассказывать…

 — Ну почему? — У нее уже так давно не было подружки ее возраста, поэтому Фиби решила поделиться сокровенным: — Прошлым вечером…

 Она вкратце описала свой визит к Дункану.

 — И он остановился? Ты уже готова была получить свое на этой веранде — что само по себе, заметь, очень сексуально, — а он остановился?

 — Не хватило каких-нибудь тридцати секунд. — Фиби осторожно покрутила больным плечом. — Если бы я не повернулась так неловко…

 — Надо же, как романтично и сексуально! Я вот думаю, много ли парней смогло бы обуздать себя в такой момент?

 — Мне нужно получить разрешение от невестки, чтобы довести это дело до конца. Как-никак она моя медсестра.

 — Могу ли я позаимствовать его после того, как у вас все сложится? Нет, Фиби, если серьезно, то я думаю, что продолжение должно запомниться вам надолго.

 — Я тоже так думаю. Слушай, мне пора домой. Ребенок ждет. Но в следующий раз мы обсудим твою сексуальную жизнь.

 — Ну, это у нас много времени не займет. Мою сексуальную жизнь вполне можно обсудить за пакетиком орехов… Может, у Симпатичного Парня есть приятель?

 — Я спрошу.

 — Скажи ему, я свободна.

 Фиби как раз выходила из машины, когда на дорожке показалась Лорелей Тиффани со своим невероятно глупым псом. Сегодня на нем был ярко-розовый поводок, что прекрасно сочеталось с ансамблем миссис Тиффани — туфлями на шпильке, маленькой шляпкой, коротким жакетом и брюками капри.

 — Добрый вечер, миссис Тиффани. Как поживаете? Как Максимилиан Дюпре?

 — Мы как раз собирались прогуляться в парке, — миссис Тиффани изучающе посмотрела на Фиби сквозь стекла своих модных очков. — А вы, я вижу, домой?

 — Да, мэм. Сегодня я задержалась дольше обычного.

 — Смотрю, получили назад свою машину?

 — Боюсь, только для того, чтобы в скором времени устроить ей подобающее погребение.

 — Мой дядя Лусий как-то раз похоронил целый «Кадиллак» на соевом поле неподалеку от Макона. Так мне, во всяком случае, сказали.

 — Да, нелегко ему, должно быть, пришлось.

 — Что вы хотите, это же дядюшка Лусий. А я видела вас сегодня по телевизору.

 — А, этот случай в Гордонстоне…

 — Сумасшедший, пытавшийся застрелить своих близких в этом крохотном домике. Да-да, я смотрела. Знаете, для телевидения вам бы следовало одеваться немного иначе. Яркие цвета — вот что делает облик женщины. И побольше румян. Вы же не хотите выглядеть совсем тусклой и бесцветной?

 Как ни странно, но именно сейчас, стоя рядом с ней на тротуаре, Фиби почувствовала себя тусклой и бесцветной.

 — Конечно, нет. Но я же не знала, что попаду на телевидение.

 — Вы должны быть всегда к этому готовы, — миссис Тиффани многозначительно покачала своим ухоженным пальцем. — Не забывайте об этом и всегда носите с собой румяна. И тогда ваше появление на телевидении произведет должный эффект и вы легко сможете подыскать себе мужа. Мужчины обожают женщин с розовыми щечками.

 — Постараюсь не забыть. Желаю вам с Максимилианом Дюфре приятной прогулки.

 Уже по дороге к дому Фиби услышала, как миссис Тиффани едва ли не пропела ей вслед:

 — И вам спокойной ночи!

 Оглянувшись назад, Фиби увидела проходящего мимо мужчину. На мгновение козырек его кепки повернулся в сторону миссис Тиффани. На мужчине была темная ветровка, а через плечо у него висели две фотокамеры. «Какой-нибудь турист», — лениво подумала Фиби, хотя что-то в этой фигуре показалось ей смутно знакомым.

 В любом случае это был мужчина, и миссис Тиффани не замедлила применить к нему свои чары.

 Усмехнувшись, Фиби начала подниматься по ступеням к дому. В это мгновение мужчина повернулся к ней, поднял камеру и сделал быстрый снимок. Словно почувствовав что-то, она быстро оглянулась, но мужчина уже неторопливо шагал прочь, насвистывая что-то в такт шагам. Мелодия была грустной и тихой — и такой же неуловимо знакомой, как он сам.

 Непонятно почему, но от звука этой тихой мелодии Фиби вдруг ощутила легкую дрожь.

 Она не будет чувствовать себя виноватой только потому, что собирается провести воскресный вечер вне дома. Она не будет чувствовать себя виноватой. Фиби повторяла это вновь и вновь на протяжении всего дня — с того самого момента, как Карли прыгнула к ней в кровать для утренних обниманий.

 Крепко обняв дочь, Фиби вдыхала нежный запах ее кудрявых волос, тщательно вымытых накануне детским шампунем. Тем временем Карли, свернувшись калачиком в ее объятиях, повествовала о том, как младший братишка Шерилинн отпилил головы двум ее куклам, стащив предварительно перочинный ножик своего отца. Бедняжки были обезглавлены до того, как преступника поймали и должным образом наказали.

 Нос к носу, на одной и той же подушке, мама с дочкой искренне негодовали по поводу столь чудовищного злодеяния.

 Ну разве она заслужила такое чудесное дитя? — думала Фиби. Будь она действительно хорошей матерью, то проводила бы со своей милой девочкой каждую свободную минутку.

 Правда, позднее, когда они с Карли успели поспорить из-за жгучего желания последней купить пару чудесных туфелек, которые она углядела в каталоге бабушки, Фиби начали посещать немного другие мысли. И как ее угораздило оставить без внимания это маленькое, помешанное на туфлях чудовище? Ей-богу, нужно быть предусмотрительней.

 Она не будет чувствовать себя виноватой.

 К тому же Карли сама идет на день рождения к Поппи — своей самой лучшей (на данный момент) подружке. Там будет что-то вроде пикника прямо возле дома. Ава отвезет ее на своей машине, а потом заберет назад.

 А мама? Ну, мама придумывает какие-то новые узоры, а затем подбирает к ним нитки и пряжу. Едва ли она заметит, даже если Фиби улетит на выходные куда-нибудь на Антигуа.

 Собственно, ей не из-за чего было переживать.

 И все же она чувствовала уколы вины, когда причесывала яркие локоны Карли, а затем помогала ей выбрать самую удачную заколку. Да и потом, когда они наконец определились с платьем, ей все равно приходилось бороться с угрызениями совести.

 То же самое повторилось позднее — когда она стояла на веранде и махала на прощание Аве и своей супермодной девочке.

 Затем она отправилась на поиски матери и обнаружила ту в гостиной. Эсси сидела за компьютером, посмеиваясь и бодро стуча по клавишам.

 «Беседует в чате, — подумала Фиби. — Что может быть лучше для того, кто болен агорафобией?» Прислонившись к дверному косяку, Фиби наблюдала за тем, как пальцы Эсси порхают по клавишам, а в глазах ее проскальзывают искорки юмора.

 Для ее матери это была одна из немногих возможностей пообщаться с внешним миром. Еще ей названивали иногда старые друзья, да и соседки заходили на чашечку чая. Эсси охотно принимала у себя гостей, так что они с Авой нередко устраивали званые ужины.

 И люди приходили. А почему бы нет? Южанам нравились эксцентрики, а для многих жителей Саванны поведение Эсси было не чем иным, как милой причудой.

 «Эсси Макнамара? — говорили они. — До того как она вышла замуж за Бенедикта Макнамару, ее звали Эсси Картер. Вышла замуж, чтобы овдоветь совсем молоденькой. Что за трагедия! Знаете, вот уже целых десять лет она отказывается покидать свой дом на Джонс-стрит. Только иногда выходит на веранду или во двор. Она до сих пор чудо как хороша. И все такая же стройненькая».

 Они никогда не видели, как мама борется с приступом паники или собирает в кулак все свое мужество, чтобы выйти на веранду. Они не видели, как она плакала от радости, когда будущая невестка спросила, не могут ли они с Картером обвенчаться дома.

 «Умница Джози, — думала Фиби. — Благослови ее господь! Благословен будь и Интернет».

 Раз уж ее мать не может выйти к миру, пусть хотя бы мир придет к ней через Интернет.

 — Привет, милая, — Эсси вопросительно смотрела на дочь. — Что-нибудь нужно?

 — Нет. Я просто заглянула к тебе, чтобы сказать, что собираюсь поразмяться часок на тренажерах. Потом я ухожу в гости.

 Эсси улыбнулась, отчего ямочки на ее щеках стали еще заметнее.

 — К Дункану?

 — Мы идем в гости к одному из его друзей.

 — Желаю тебе хорошо отдохнуть, и не забудь взять букет, который ты приготовила.

 — Не забуду.

 — И надень свое зеленое платье, — добавила ей вслед Эсси. — Оно так здорово подчеркивает твои плечи. Не зря же ты столько трудилась над ними.

 — Ну да. А еще не поскупись на румяна — и муж тебе обеспечен.

 — Что такое?

 — Да нет, ничего. Я зайду к тебе попрощаться.

 Фиби отправилась в свой спортивный зальчик и провела там не меньше часа.

 Позже, стоя под душем, она размышляла о том, не использует ли она эти занятия в качестве замены сексу. Во всяком случае, в последние шесть месяцев.

 «Восемь месяцев, — поправила она себя, втирая в волосы шампунь. — Или десять?»

 Боже правый, неужели прошел целый год с того момента, когда она последний раз занималась сексом? И Фиби начала судорожно вспоминать, попутно смывая пену с волос.

 Тот парень… Хороший знакомый Стива, сына Авы. Вильсон — так его звали. Вот Ава-то и организовала эту встречу — донимала Фиби до тех пор, пока та не сдалась. Вильсон ей понравился. Понравились его застенчивая улыбка и небольшая, но очень симпатичная бородка. Он обожал футбол и музыку кантри и уже некоторое время находился на грани развода с женой.

 Они понравились друг другу настолько, что встретились еще несколько раз. И она дважды переспала с ним.

 И это было очень приятно. Вообще в ее отношениях с Вильсоном все казалось милым и приятным.

 А потом он помирился со своей женой, что тоже было замечательно. Кажется, с тех пор у них даже родился ребенок…

 «Подожди-ка минутку, — сказала она себе, вылезая из душа и оглядываясь в поисках полотенца. — Ну-ка, ну-ка…» Завернувшись в полотенце, она попыталась привязать встречи, а потом и разрыв с очень милым Вильсоном к нескольким конкретным числам.

 Расстались они вскоре после Нового года. Она переспала с ним накануне праздника, а потом еще несколькими днями позже. Новый год прошлого года, осознала она с тихим ужасом.

 «Бог ты мой! У меня не было секса уже пятнадцать месяцев». Подойдя к зеркалу, она стерла с него пар, чтобы отчетливо видеть свое лицо. «Мне тридцать три года, и у меня уже пятнадцать месяцев не было секса. Что со мной происходит?»

 Фиби прижала руку к животу. А что, если там все испортится и заржавеет? «Глупость, конечно, — подумала она, — но всякое ведь бывает…»

 А если она займется сексом с Дунканом и это будет так здорово, что она бросит свои тренировки (которые явно заменяли ей секс)? Очень скоро она потеряет форму, станет рыхлой и ленивой.

 Тогда его уже не будет тянуть к ней, как прежде. Вспомни-ка, он ведь сделал комплимент твоей фигуре. И если она перестанет быть такой привлекательной, он уже не захочет заниматься с тобой сексом. Что ж, тогда ей придется опять вернуться к тренировкам, лелея в душе мысль об отмщении.

 И так будет повторяться до тех пор, пока она не умрет от полной непроходимости труб…

 Боже, ей явно не помешает сходить к психотерапевту. Усмехнувшись собственной фантазии, Фиби завернула голову в полотенце и только потом потянулась за своим лучшим кремом для тела — тем, что предназначался только для специальных случаев. Что бы она там ни напридумывала, пора уже положить конец пятнадцатимесячной паузе.

 Но не со всяким, напомнила она себе. В конце концов, она не какая-нибудь там потаскушка. Фиби никогда не реагировала на знаки внимания со стороны коллег. Только начни встречаться с кем-нибудь из тех, кто имеет отношение к полиции, и в скором времени об этом будет знать все управление. Однако подобная предосторожность значительно сужала число ее поклонников.

 Правда и то, что в отношениях с милым Вильсоном инициатива насчет постели принадлежала именно ей. Но этот парень действительно был очень симпатичным. К тому же до встречи с ним она не спала с мужчиной уже…

 Стоп, стоп, стоп. Она не будет отсчитывать назад очередную порцию месяцев, чтобы не удариться в панику еще раз.

 Просто она была разборчивой, вот и все. Она не с каждым ходила на свидание и уж тем более не с каждым ложилась в постель. В конце концов, у нее была гордость, были определенные моральные принципы, ну и, самое главное, у нее была дочь, о которой следовало думать в первую очередь.

 Тем не менее даже готовясь к простому пикнику, она не могла думать ни о чем, кроме секса. Да, весьма прискорбно.

 Она еще раз внимательно взглянула на себя в зеркало. Прискорбно или нет, но сегодня она и в самом деле собиралась использовать румяна. И надеть-таки это зеленое платье.

 Сегодня ей потребовалось больше времени, чем обычно, чтобы привести себя в порядок. Конечно, не так много, как ее дочери, чтобы собраться на день рождения, но все-таки… Первой наградой за подобные усилия стала восхищенная улыбка ее матери.

 Эсси уже кончила болтать в чате и теперь делала эскизы будущих заказов. Но при виде Фиби она отвлеклась от компьютера.

 — Ну как? — поинтересовалась та, театрально поворачиваясь в дверях.

 — Детка, ты выглядишь как картинка!

 — Не слишком броско?

 — Фиби, это самое обычное платье, которое как нельзя лучше подходит для воскресного пикника. Дело не в нем, а в твоей фигуре. Ты выглядишь такой свеженькой и сексуальной одновременно.

 — Именно то, к чему я стремилась. Дункан должен быть здесь через пару минут, так что я пойду вниз и заберу цветы. Тебе еще что-нибудь нужно от меня?

 — Абсолютно ничего. Желаю тебе приятно провести время.

 — Ладно. Я постараюсь вернуться до того, как Карли отправится в постель. Но если я задержусь…

 — Ничего страшного. Мы с Авой и сами без труда уложим ее. Не думай об этом. Я не хочу, чтобы ты все время смотрела на часы.

 Она и не будет, пообещала Фиби самой себе. Пусть все идет своим чередом — без спешки и понуканий. Она будет наслаждаться каждой минутой этого пикника, радуясь тому, что выглядит такой свежей и привлекательной. А еще тому, что зеленое платье выгодно подчеркивает ее спину и плечи. Не зря же она столько работала над ними!

 Спустившись вниз, она направилась в летнюю кухню. При жизни тетушки Бесс они регулярно использовали это помещение. Здесь готовили еду для разных вечеринок, здесь же консервировали, а жаркими вечерами стряпали простые закуски. Сейчас кухней пользовались лишь время от времени, а во втором холодильнике хранили главным образом холодные напитки. Открыв его, Фиби достала оттуда букет ярко-желтых ромашек, которые она намеревалась подарить знакомой Дункана.

 Погода сегодня выдалась на славу, и Фиби подошла к двери, чтобы еще раз полюбоваться теми цветами, которые расцвели во дворе под чутким присмотром Авы.

 «Боже милостивый!» — замерев, она в ужасе смотрела на дохлую крысу, лежавшую возле ступеней.

 Она поборола мгновенное желание спуститься вниз и рассмотреть все подробнее. Крыса явно была мертва. Но на ней не было никаких ран, следовательно, ее никак нельзя было принять за жертву соседского кота, который сначала придушил зверька, а затем, прискучив охотой, бросил прямо у ступенек лестницы.

 Скорее всего, причиной ее смерти стала банальная ловушка — с острой пружинкой, вонзающейся прямо в шею. При мысли об этом Фиби вздрогнула от отвращения.

 «Какие-нибудь подростки, — подумала она. — Из шалости швырнули крысу через забор».

 Вернувшись в дом, она достала коробку из-под обуви и взяла веник. Затем, еле сдерживая тошноту, запихнула мертвое тельце в коробку и кое-как пристроила сверху крышку, после чего, держа свою ношу на расстоянии вытянутой руки, постаралась как можно скорее донести ее до мусорного бака. Не в силах сдержать дрожь, она бросилась назад в дом. Подбежав к раковине, Фиби стала оттирать руки с таким усердием, как если бы была хирургом, готовящимся к очередной операции. Мысленно она все время ругала себя идиоткой — ведь она даже не прикоснулась к отвратительной находке.

 Она уже почти успокоилась и снова взяла букет, когда прозвенел звонок в дверь. Одобрительная ухмылка на лице Дункана окончательно вернула ей душевное равновесие.

 — Привет, красотка.

 — И тебе привет.

 — Это мне? — он бросил взгляд на букет.

 — Конечно, нет. Цветы для нашей хозяйки. Или хозяина. Ты так и не сказал мне, к кому мы идем.

 — К хозяйке. Как твое плечо?

 — Уже лучше, спасибо, — она бросила на него многозначительный взгляд. — Я уже практически готова вновь заняться армрестлингом.

 — Знавал я одного парня, когда еще работал барменом. Он был русским, и руки у него были не толще зубочистки. Так вот, никто не мог его победить. Не думаю, что ему хоть раз довелось заплатить за пиво. — Он распахнул перед ней дверцу машины. — Знаешь, мне очень нравятся твои духи. Чудесный запах.

 — И я так думаю, — рассмеявшись, Фиби скользнула внутрь. Дункан сел за руль, и она тут же придвинулась к нему.

 — А теперь расскажи мне о той женщине, к которой мы едем.

 — Не знаю никого лучше ее. Тебе она тоже должна понравиться. На самом деле это мать моего лучшего друга, который одновременно является и моим адвокатом.

 — Ты находишься в дружеских отношениях с собственным адвокатом? Вот это да!

 — Я познакомился с ним, когда еще водил такси. Я как раз возвращался на свою стоянку в Хилтоне, мысленно проклиная дождливую погоду. Тут-то он и заметил меня, а я заметил его. Фин махнул мне рукой — ему срочно надо было в суд. Позже я узнал, что он был одним из этих начинающих юристов, которые находятся на побегушках у настоящих адвокатов. Ну, как бы то ни было, я отвез его в суд, и он достал свой бумажник. Который, заметь, оказался пустым.

 — Вот так так.

 — Парень был просто в шоке. Пассажиры пытались иногда развести меня на жалость, чтобы не платить, и я всегда просекал их штучки. Но этот и в самом деле пришел в полное замешательство. Он записал номер такси и клялся здоровьем матери, что принесет мне эти деньги вместе с чаевыми. Ну и все в таком же духе.

 — Забавная история, — заметила Фиби.

 — Я даже не сомневался, что вижу его в последний раз. Ну кто в здравом уме отправится к нам на стоянку, чтобы заплатить каких-нибудь восемь долларов?

 — И все же?

 — И все же. Я уже заканчивал работу, когда появился этот парень и вручил мне двадцать долларов. Я и так был немало удивлен тем, что он вообще приехал, а тут еще двадцатка вместо восьми. Я ему, конечно, заявил, что и десяти будет достаточно, но он наотрез отказался взять хоть что-нибудь назад. Прекрасно, сказал я, тогда пойдем и выпьем на лишнюю десятку по кружке пива.

 — И с тех пор вы стали лучшими друзьями.

 — В общем, да.

 — Что ж, весьма поучительная история. По крайней мере, она многое говорит о вас обоих. — Оглядевшись вокруг, она заметила, что Дункан успел выехать из старого района и катил теперь по тихим, приятным улочкам Мидтауна. — Вот здесь и прошло мое детство… точнее, первая его часть. У нас был маленький славный домик по другую сторону Колумбус-драйв.

 — Приятные воспоминания или не очень?

 — Да в общем-то, и те и другие. Но мне всегда нравился этот район — дома самых разных стилей, детишки повсюду.

 — Да, мне тоже, — заметил Дункан, поворачивая к симпатичному домику, газон перед которым был выстрижен самым аккуратным образом. Здесь же пестрело несколько живописных клумб.

 Дункан помог Фиби выбраться из машины. На нее тут же нахлынуло множество звуков и ощущений. Пронзительные крики детворы, яростное гудение газонокосилки, нежные ароматы пионов и запах жареного мяса, долетавшие откуда-то с заднего двора.

 В таком же домике росла когда-то и она сама. Но потом все изменилось, все стало совершенно другим.

 С громким стуком распахнулась дверь, и на пороге появилась женщина, находившаяся, должно быть, уже на последнем месяце беременности. Кожа ее была цвета молочного шоколада, а на голове красовалось бесчисленное количество косичек.

 Из-за ее спины выскочил маленький мальчик с поцарапанными коленками.

 — Дунк! Дунк! Дунк! — закричал он, с топотом устремляясь по дорожке. — Лови! — и он прыгнул прямо в руки Дункану.

 Сразу было видно, что эти двое играют в старую игру. Дункан подбросил мальчика в воздух, а затем перевернул вниз головой.

 — Это странное создание, которое ты видишь у меня в руках, — Эллис.

 — Привет, Эллис.

 — Привет! Дункан, давай еще раз.

 — Эллис Тайлер, оставь Дункана в покое!

 Даже повиснув вниз головой, мальчишка умудрился театрально закатить глаза.

 — Ладно, ма.

 Как только Дункан поставил паренька на ноги, лицо того озарилось ослепительной улыбкой.

 — У нас сегодня вишневый пирог! Давай живей, Дунк. Заходи! И вы тоже заходите, мэм, — с этими словами он повернулся и умчался в дом.

 — Мой сын любит принимать гостей. Вы, должно быть, Фиби. А меня зовут Селия. Надеюсь, вы уже успели проголодаться, — она подставила Дункану щеку для поцелуя. — Сейчас это будет кстати.

 — А что, вишневый пирог большой? — поинтересовался Дункан.

 — Заходи, сам увидишь. Дункан пришел! — крикнула она, провожая их внутрь дома.

 Их тут была целая армия — людей разных возрастов и размеров. Дети постарше и совсем малыши, долговязые подростки, очень-очень старый мужчина, которого все называли дядей Уолтером, а еще — множество мужчин и женщин. И все они шумели и громко переговаривались друг с другом.

 Большинство находились сейчас на заднем дворе — одни удобно расположились на стульях, другие сидели на траве, дети шустро сновали между ними. Двое мужчин стояли около гриля, с удовольствием вдыхая исходящие оттуда аппетитные запахи.

 По подсчетам Фиби, здесь собралось не меньше пяти поколений. Но центром этой многоголосой толпы, ее безусловным полюсом власти была пожилая женщина, надзиравшая сейчас за тем, как младшие члены семейства сдвигали два стола, чтобы усадить за них всех желающих.

 Она была вся такая приятно-округлая. И Фиби сразу подумалось, что любой ребенок в этой семье был бы рад забраться к этой женщине на колени, чтобы почувствовать себя в уюте и тепле. Ее приятное лицо с глубоко посаженными глазами было окружено целой копной завитков, ставших от возраста серебряно-белыми.

 Уперев руки в бока, дама наблюдала за происходящим. И когда большой пес стремительно промчался мимо нее за полосатым и еще более шустрым котом, она расхохоталась так звонко, что все ее тело заколыхалось от смеха.

 Повернувшись к пожилому мужчине, она стала быстро жестикулировать. Фиби потребовалась пара мгновений, чтобы понять, что женщина пытается что-то ему сказать. Хихикнув, мужчина тоже просигналил ей что-то в ответ.

 В этот момент Дункан обнял Фиби за плечи, и она с улыбкой взглянула ему в лицо. Дункан не отрываясь смотрел на пожилую женщину, и в глазах его светилась абсолютная и безграничная любовь.

 И Фиби вдруг с ужасом поняла, что это был особый момент — не просто пикник во дворе у друзей.

 Она поборола в себе искушение улизнуть отсюда, как тот кот, когда Дункан слегка подтолкнул ее вперед.

 — Ма Би.

 Би обняла его, крепко прижав к себе обеими руками. Потом с материнской нежностью взглянула ему в лицо:

 — По-прежнему тощий и по-прежнему белый.

 — А вы — по-прежнему любовь всей моей жизни.

 Она от души расхохоталась, глядя на него все с той же нежностью. Затем ее взгляд изучающе скользнул по лицу Фиби.

 — Ма Би, это Фиби Макнамара. Фиби, Беатрис Гектор.

 — Очень рада нашему знакомству, миссис Гектор. Спасибо за то, что вы пригласили меня на пикник.

 — Что ж, воспитали ее неплохо, — подмигнула Би Дункану. — Рада приветствовать вас в моем доме, — обратилась она к Фиби. — Принесли мне ромашки? Спасибо, я их очень люблю. У них такие счастливые мордашки. Тайша! Отнеси эти ромашки ко мне в комнату и поставь в ту стеклянную голубую вазу, которую Арнетта подарила мне на прошлый День матери. Они будут замечательно смотреться в голубой вазе.

 Совсем молоденькая девушка тут же подбежала к ней за цветами. На Фиби она взглянула вежливо, хоть и с любопытством, тогда как Дункан удостоился нежно-задумчивого взгляда. Би в это время знакомила Фиби с другими представителями семейства.

 — Дядюшка Уолтер оглох после контузии, полученной на корейской войне. — Би передала ему знаками имя Фиби. И тут же захихикала, когда он просигналил ей что-то в ответ. — Говорит, что вы симпатичнее той девушки, которую этот тощий белый парень приводил сюда в последний раз.

 Фиби с улыбкой поблагодарила его — тоже знаками.

 — Я знаю кое-что из азбуки для глухих, — пояснила она в ответ на недоуменный взгляд Би. — Совсем немного: привет, спасибо, до свидания.

 — Вообще-то он может читать по губам. Надо только говорить помедленнее и повернувшись к нему. Правда, по большей части он сидит в своем кресле и дремлет. А это одна из моих невесток, жена моего второго сына, Финеаса. Лу…

 — Я вас знаю, — одновременно произнесли Фиби и Лу.

 — Лейтенант Макнамара.

 — Луиза Гектор, адвокат. Мир тесен.

 — Похоже на то. И раньше мы находились по разные его стороны. Добро пожаловать в наш дом.

 — Раз уж вы знакомы, налей Фиби что-нибудь выпить и представь ее остальным. А мы пока будем накрывать на столы, — и Би кивнула в сторону двух длинных столов.

 «Чудесно, — подумала Фиби. — Совместная работа — лучший способ познакомиться».

 — Могу я вам в чем-нибудь помочь?

 — Разносить блюда — это не для гостей. У нас тут и так полно народа. Дункан, нужно принести еще несколько стульев.

 — Да, мэм. А вы, дамы, не хотите ли выпить?

 — Не переживай, мы сами что-нибудь нальем. — И Лу повела Фиби прочь. — Что ты будешь пить?

 Алкоголь? Ну да, еще один способ побыстрее влиться в общество.

 — А что у вас есть?

 Через пять минут Фиби оказалась с бокалом вина в руке и таким количеством имен в голове, что ей даже пришлось расставить их в алфавитном порядке — чтобы тут же не забыть.

 — Если честно, мне и в голову не пришло, что Фиби, о которой говорил Дункан, и лейтенант из отдела по кризисным ситуациям — это одно и то же лицо, — заметила Лу, когда они шли по краю лужайки, обрамленной яркими цветами и аккуратно подстриженными кустами. — Я слышала, на вас напали пару недель назад.

 — Сейчас я уже чувствую себя намного лучше.

 — Да и выглядите вы замечательно. Чудесное платье. Хочу познакомить вас с мастерами гриля. Фиби Макнамара, мой деверь Захари и мой муж Финеас. Фиби коп, так что будьте поосторожней.

 — Только я сейчас не на службе. — Фиби чуть подвинулась, чтобы дымок от гриля не шел прямо на нее.

 — Можете помочь нам со штрафом за превышение скорости? — поинтересовался Захари, за что и получил толчок от Фина.

 — Не обращайте на него внимания.

 — Я не шучу. У Тайши уже два предупреждения с начала года, — Захари сверкнул в сторону Фиби ослепительной улыбкой. — Мы еще поговорим об этом, когда вы отведаете моего цыпленка. Думаю, он заставит вас смягчиться.

 — Ваш цыпленок?

 — Парень, тебе не удастся сварить яйцо, из которого вылупился этот цыпленок. Правда, Лу?

 — Пользуюсь своим правом не отвечать на вопросы.

 — Парочка городских юристов, — и Захари многозначительно подмигнул Фиби.

 — Юрист с пустым бумажником, — заметила та.

 — Тебе это будут припоминать до самой смерти, — cо смешком произнесла Лу, многозначительно поглядывая на мужа. — Голодранец.

 — По-моему, эта история свидетельствует о его глубокой порядочности, — возразила Фиби, за что и была вознаграждена улыбкой со стороны Фина.

 — Она мне нравится. Оставь ее здесь. А вот ты, — он ткнул пальцем в сторону жены, — можешь уходить.

 — Мама! — подлетела к ним маленькая девочка. Волосы у нее были завязаны в два хвостика, которые теперь прыгали в такт ее шагам. — Кот не хочет спускаться с дерева! Сделай так, чтобы он слез.

 — Он сам спустится, когда захочет. Ливви, поздоровайся с миссис Макнамарой.

 — Здравствуйте. Как поживаете?

 — Замечательно, а ты как?

 — Кот не хочет слезать с дерева.

 — Им нравится сидеть наверху, — объяснила Фиби.

 — Почему?

 — Так они могут смотреть на нас сверху вниз.

 — А Вилли сказал, что он может упасть и сломать себе шею.

 — Ливви, ты же понимаешь, он сказал это, только чтобы подразнить тебя. — Лу потуже затянула хвостики на голове дочери. — Подожди, пока на столе не появится цыпленок. Уверяю тебя, кот тут же спустится с дерева. А теперь иди и помой руки, сейчас будем садиться за стол.

 — Вы уверены, что ему там нравится? — переспросила девочка у Фиби.

 — Абсолютно уверена, — ответила та. Наблюдая за тем, как Ливви убегает прочь, она поинтересовалась у Лу:

 — Сколько ей лет?

 — В июне будет семь.

 — Моей дочери уже исполнилось семь.

 — Мальчики! — раскатисто прозвучал голос Ма Би. — Дождемся мы когда-нибудь этого цыпленка?

 — Все готово, Ма! — крикнули в ответ мужчины и стали раскладывать цыпленка по тарелкам.

 Еще там были картофельный салат и салат из шинкованной капусты, кукурузный хлеб, бобы и красная фасоль. Фиби потеряла счет тарелкам и чашкам, которые гостеприимно предлагали ей хозяева. Время от времени за столом вспыхивали споры — по большей части добродушные, и повсюду звучали шутки и разного рода истории. Многие из них были непонятны Фиби, поскольку касались прошлого этой семьи. Дети хныкали или жаловались друг на друга. Малышей передавали с рук на руки, как чашки и тарелки.

 Совсем не похоже на ее семью, думала Фиби. У них в доме никогда не было такого количества людей, а тон всегда и во всем задавали женщины. «Бедный Картер, — мелькнула у него мысль. — Уж он-то всегда оставался в меньшинстве».

 Они много раз устраивали пикник у себя на дворе. Но ни разу там не было пожилого мужчины, вокруг которого хлопотали бы все присутствующие — и который в конце концов уснул бы в своем кресле. Не было там и парочки мальчишек с озорными глазами, которые шныряли бы повсюду с початками кукурузы в руках.

 Фиби немного поболтала с Селией о двух ее детях, а также о том, который должен был вот-вот появиться на свет. Еще они обменялись улыбками с Ливви, когда кот наконец-таки слез с дерева и решительно направился к столу, чтобы выклянчить свою долю цыпленка.

 В какой-то момент Дункан и Фин начали горячо обсуждать баскетбол, стуча при этом вилками по столу и отчаянно ругаясь. Невзирая на столь горячую дискуссию, остальные не обращали на них никакого внимания.

 Они не просто друзья, поняла вдруг Фиби, когда взаимные оскорбления достигли точки абсурда. Братья. Каким бы ни было их окружение, привычки, цвет кожи, эти двое были братьями. Только родичи могли позволить себе такое — родичи по крови или по духу.

 Да, это был ответственный момент. И не просто ответственный, но прямо-таки монументальный. Иными словами, ее пригласили на пикник в семью Дункана.

 — Вы, случаем, не родственница мисс Элизабет Макнамаре, которая жила на Джонс-стрит?

 Вопрос Ма Би вывел ее из состояния задумчивости.

 — Да, она была двоюродной сестрой моего отца. Вы были знакомы?

 — Я имела представление о том, кто она.

 Судя по тону, Би явно не испытывала симпатий к Бесс Макнамаре. Фиби слегка напряглась: в Саванне было немало людей, склонных рисовать всех членов семьи одним и тем же цветом.

 — Я убирала дом у миссис Тайдбар на Джонс-стрит, — продолжила Би, — пока та не умерла — теперь уже, пожалуй, лет десять назад.

 — Я ее не знала — разве только по имени.

 — Что ж тут удивительного. Они с мисс Макнамарой не разговаривали, — каждое слово этой фразы звучало словно с заглавной буквы.

 — Да, я припоминаю. Какая-то вражда по поводу садового клуба.

 Это была древняя ссора, произошедшая еще до их переезда на Джонс-стрит. С годами она лишь обострилась, так что никому из тех, кто жил под крышей тетушки Бесс, не дозволялось разговаривать с Тайдбарами.

 — А как там миссис Тиффани? Для уборки у нее были свои люди, но и мне иногда находилось дело — когда не хватало своих рук. Она еще жива?

 — О да, — Фиби снова расслабилась. Чудачества миссис Тиффани были куда более безопасной темой для беседы. — Жива и все так же колоритна.

 — В то время она была замужем уже четвертый раз.

 — На настоящий момент она успела развестись с пятым и явно находится в поисках шестого.

 — При этом она всегда оставляет свою фамилию. Тиффани — и неважно, скольких мужиков ей уже удалось заарканить.

 — На самом деле это фамилия ее второго мужа, объяснила Фиби. — Просто Тиффани нравится ее звучание, и она не хочет отказываться от нее.

 Губы Би изогнулись в улыбке.

 — Насколько я помню, ваша тетушка не слишком-то жаловала миссис Тиффани.

 — Тетушка Бесс вообще мало кого жаловала. Она была… трудным человеком.

 — Все мы такие, какие есть. Я видела иногда и вашу маму. Мы с ней даже здоровались при встрече. Вы на нее здорово похожи.

 — Только отчасти. Вот моя дочь — вылитый портрет бабушки.

 — Должно быть, очень симпатичная девчушка. Передавайте своей маме поклон от Би Гектор.

 — Обязательно. Я думаю, она будет рада. Ей очень нравится Дункан.

 — Да и нам он всем по душе. — Пока мужчины увлеченно продолжали спорить, Би чуточку наклонилась в ее сторону. — Что вы собираетесь делать с этим парнем?

 — С Дунканом? — Возможно, виной всему было выпитое спиртное или же прямой взгляд лучистых глаз Ма Би, но Фиби выпалила первое, что пришло ей на ум: — Да я пока и сама не знаю, что намерена позволить ему сделать со мной.

 Би расхохоталась. Коснувшись плеча Фиби, она многозначительно добавила:

 — Знаете, он приводил сюда и других симпатичных девушек.

 — Ясное дело.

 — Но еще ни разу он не спрашивал моего одобрения.

 — Вот оно что. — Фиби отхлебнула еще немного вина. — Ну и как, я выдержала испытание?

 Би лишь улыбнулась и оперлась руками о стол.

 — Эй, вы, если хотите пирога и мороженого, помогите-ка убрать со стола. — Под общий гомон Би вновь повернулась к Фиби: — Почему бы тебе не отнести на кухню эту пару тарелок?

 Это значит, решила Фиби, что она здесь стала почти что своей.

 Этот вечер она закончила в объятиях Дункана у дверей своего дома.

 — Я не могу пригласить тебя в дом.

 Целуя Фиби, он прижал ее к себе так крепко, что ее сердце затрепетало.

 — Что на самом деле всего лишь эвфемизм для более простой и ясной фразы: мы не можем подняться в мою комнату, чтобы сорвать друг с друга всю одежду.

 — Когда? — Его руки скользили по ее телу, что было настоящей пыткой для обоих. — Где?

 — Я… не знаю. Ты пойми, я не ханжа и не скромница. Ненавижу это слово. Но Карли. И мама, — она махнула рукой в сторону дома. — Все это так сложно.

 — Поужинай со мной. У меня дома.

 Все внутри ее застонало, когда губы Дункана скользнули по ее шее. Ужин у него дома. Теперь под этим явно скрывалось предложение о сексе.

 Слава богу.

 — Ты собираешься готовить?

 — Нет. Не хочу отправить тебя на тот свет. Я закажу пиццу.

 — Пицца… обожаю пиццу.

 — Когда?

 — Ну… завтра я не могу. Мне еще нужно… — Необходимо все как следует взвесить. Нужно быть практичной и осторожной. — Во вторник. Во вторник вечером. Я приеду к тебе после работы. Если только…

 — Никто не заберется на крышу или не захватит парочку заложников. Пусть так. Во вторник, — он слегка отклонился назад. — Какую пиццу ты хочешь?

 — Хотелось бы что-нибудь оригинальное.

 — Ладно, я подумаю. Спокойной ночи, Фиби.

 — Да. Подожди… — Она снова обняла его за шею и целовала так долго, пока желание внутри ее не достигло высшей точки. — Пока.

 Остаток здравого смысла подтолкнул ее прямо к дому — и вовремя, иначе она точно совершила бы что-нибудь безумное. Например, начала бы срывать с себя одежду… По лестнице она поднялась как во сне. Да, этот мужчина был способен довести ее до точки кипения одним поцелуем. И хотя она страстно жаждала встретиться с ним во вторник вечером, само предвкушение того, чего пока еще не было, приводило ее в состояние лихорадочного трепета.

 Был ли в ее жизни хотя бы еще один мужчина, способный довести ее до головокружения? Во всяком случае, она не могла такого вспомнить. И это уже говорило о многом.

 Проходя мимо гостиной, она услышала шум телевизора и смех Карли. Значит, еще не очень поздно. Ей пришлось выждать парочку мгновений, и только затем она поприветствовала своих близких не то чтобы сонной, но словно одурманенной улыбкой.

 Вечер был теплым и приятным, и она широко распахнула окно своей спальни. Очень скоро, подумалось ей, все окна и двери в доме будут наглухо закрыты, чтобы не пустить в искусственно созданную прохладу дома горячий воздух с улицы.

 Фиби решила переодеться и только затем присоединиться к своим милым девочкам.

 Она уже успела снять платье, как вдруг услышала мелодичное насвистывание. Проникнув через раскрытое окно, оно вызвало у нее нервную дрожь.

 Та же мелодия. Та же самая мелодия. Человек с фотокамерой.

 Внезапно она вспомнила того мужчину, что стоял в одиночестве на Ривер-стрит. Вот только вряд ли это он. Хотя… Схватив халат, Фиби быстро накинула его на себя. Но к тому моменту, как она выбежала на террасу и распахнула дверь, насвистывание прекратилось.

 На белых тротуарах Джонс-стрит было абсолютно безлюдно.

 Направляясь к кухне, чтобы выпить кофе, Фиби услышала звук женских голосов — он всегда напоминал ей счастливый щебет птиц. Звонче всех раздавался тоненький голосок Карли, что вызвало у Фиби некоторое удивление. Ей редко приходилось наблюдать такое оживление в понедельник утром.

 Надо отдать должное Карли, она действительно любила школу. И если эта любовь и давала сбои, то именно в понедельник утром.

 Открыв дверь на кухню, Фиби сразу же поняла, что привело девочку в столь радужное расположение духа. Новый свитер! Для ее супермодной дочери не было лучше подарка, чем свитер или какой-нибудь другой предмет одежды.

 Сейчас Карли разгуливала по воображаемому подиуму, демонстрируя всем новую модель. Судя по тому, каким невесомым казался этот бледно-голубой свитерок, как изящно струился он вокруг рук и талий, сделали его не иначе как из облака. Во всяком случае, именно так подумала Фиби.

 Очередной поворот на публике — и Карли заметила свою мать.

 — Мама! Только взгляни, что мне связала бабушка!

 — Чудесная вещь, — Фиби пробежалась пальцами по рукаву. На ощупь он тоже был как облако. — Мама, ты ее балуешь.

 — Что поделаешь, таково мое ремесло. Но этот свитерок — только образец. Своего рода рекламный экземпляр. Я хочу сделать несколько взрослых моделей, но решила, что начать лучше с маленькой.

 — Бабушка сказала, она может сделать мне сумочку в пару к свитерку, — похвасталась Карли.

 — Ну что с ними поделаешь, — еле слышно сказала Ава, передавая Фиби чашку кофе. — Как насчет горячего завтрака?

 — Нет, спасибо, я лучше сделаю тост.

 — Может быть, лучше это? — Ава протянула ей плетеную корзинку, до краев наполненную сдобными булочками. — Я испекла их сегодня утром.

 Фиби взяла булочку и с удовольствием надкусила.

 — И я еще пеняю на то, что Карли совсем избаловали. Кстати, детка, пора завтракать. Потом я поеду на работу и заодно подброшу тебя в школу.

 — Мы еще должны заехать сегодня за Поппи и Шерилинн.

 — Очень хорошо. Я помню. «Точнее, что-то смутно припоминаю».

 — Хочешь, я подвезу их, если ты уже опаздываешь, — предложила Ава.

 — Нет-нет, все в порядке. Ах да, я собираюсь завтра поужинать с Дунканом… если, конечно, никто не против.

 Ава и Эсси обменялись многозначительными взглядами за спиной Карли, которая как раз засыпала в чашку кукурузные хлопья.

 — Что такое?

 — Да нет, все в порядке, — Эсси улыбнулась ей невиннейшей из своих улыбок. — Конечно, ты можешь с ним поужинать. Кстати, Ава, ты ведь не забудешь отдать мне пять долларов?

 — Вы что, поспорили… — остаток фразы ей пришлось проглотить, поскольку Карли уставилась на нее в глубокой задумчивости.

 — Это твой бойфренд?

 — Я слишком стара для бойфрендов.

 — У мамы Селены, моей третьей лучшей подружки, сразу два бойфренда. Селена слышала, как ее мать говорила, что она жонглирует ими так, что правая рука не знает, что делает левая.

 — Рано или поздно две руки встретятся, и все закончится синяками на пальцах. А тебе не следует повторять то, что говорит мама Селены, — добавила Фиби. — Что касается меня, то я просто хочу поужинать со своим другом.

 «А еще заняться с ним сексом», — подумала она. Наконец-то она сможет дать себе волю!

 Может, стоит купить презервативы? Да ладно, наверняка они у него есть.

 Бог ты мой, как будто ей не о чем больше беспокоиться!

 — Лично я не очень-то люблю ужинать на стороне, — заметила Ава. — Сидеть напротив друг друга два часа и беседовать о чем-нибудь скучном… Это будет что-нибудь необычное?

 — Да нет. — «Может, стоит купить новое белье?» — Просто пицца или что-то в этом роде.

 — Хорошо. Это как-то по-дружески.

 — Я тоже люблю пиццу, — Карли смотрела на мать с явным выжиданием.

 И снова укол вины. Ладно. Дай мне сначала избавиться от своего неуемного желания, а уж потом, детка, я снова буду в твоем распоряжении.

 — Разве ты забыла, у нас сегодня на ужин именно пицца? — напомнила ей Эсси. Взяв со стола графин, она долила немного сока в стакан Карли. При этом с ее лица не сходила все та же многозначительная улыбка.

 «Хороший ход, мама», — мелькнула у Фиби мысль. Но в этот момент Эсси пустила пробный шар в ее сторону:

 — А почему бы тебе не пригласить Дункана к нам на ужин?

 — Ну… я…

 — Обычный семейный ужин. Судя по тому, что ты рассказала нам вчера, Дункан брал тебя на пикник в свою семью. Так почему бы тебе не сделать то же самое? Спроси, в какой из вечеров он будет свободен.

 — Ну хорошо, я спрошу.

 Как все опять усложнялось. И главное, почему? Разве не могла взрослая женщина позволить себе роман на стороне?

 Увы, нет. Коль скоро у нее были дочь, мать и та, кого она с полным правом могла считать старшей сестрой. И все они жили под одной крышей.

 — Карли, заканчивай с завтраком, иначе мы опоздаем. Ах да, совсем забыла. Не знаете, случаем, не поселился ли рядом какой-нибудь новый сосед?

 — Мирри, дочь Лизетт и Моргана Фрай, приехала в гости к родителям. Говорят, правда, что на самом деле она сбежала от своего муженька, который, как оказалось, отрабатывал с партнершей по теннису не только удары на корте, — заметила Ава, забирая у Фиби чашку с кофе. — А еще Делли Портер наняла французскую гувернантку. Предполагается, что та будет воспитывать ее близнецов. Помоги боже этой несчастной.

 — А зачем это Делли? — поинтересовалась Эсси. — Она что, собирается вернуться на работу?

 — Она говорит, что все дело в культурном влиянии. Для этого ей и нужна французская гувернантка. Сама же Делли намерена посвятить больше времени своим добровольным обязанностям. Впрочем, всем нам хорошо известно, что эти обязанности предполагают активный шопинг пять дней в неделю.

 — Да нет, я имела в виду мужчину. Не появлялся ли по соседству кто-нибудь новый?

 — Ты что, тоже решила заняться жонглированием? — со смехом спросила Ава.

 — Вроде как нет. — Эта мысль была настолько забавной, что Фиби лишь покачала головой. — Просто мне показалось, что я видела несколько раз новое лицо… — На самом деле лица-то она и не видела. — Он свистит. И не просто так, а мелодично насвистывает. Что это за мелодия? Она не выходит у меня из головы, но я никак не могу вспомнить, откуда она.

 Она начала напевать, и Эсси сразу же оживилась.

 — «Ровно в полдень». Ты же знаешь, как я люблю старые фильмы. Это музыка из фильма «Ровно в полдень» с Гэри Купером и Грейс Келли. Бог ты мой, какой же красоткой она была! И он… Когда еще увидишь такого мужчину. «Не покинь меня, дорогая», — пропела Эсси своим мелодичным голоском.

 — Точно, теперь вспомнила. Даже странно, что он взялся насвистывать именно ее, — что ж, по крайней мере хотя бы часть загадки была решена. Остальное могло подождать. — Карли, нам пора.

 Как только они сели в машину, Фиби повернулась к дочери:

 — Тебя не раздражает, что я встречаюсь с Дунканом? Да и вообще с кем-нибудь?

 — Нет. Но если ты слишком стара для бойфрендов, зачем ты с ними встречаешься?

 Неплохой щелчок по носу, не так ли?

 — Я просто имела в виду, что бойфренд — не очень удачное слово, когда речь идет о взрослой женщине. — «Разведенной и с ребенком», — подумала Фиби. — Просто «друг» звучит куда лучше.

 — Мама Селены любит хвастаться своими бойфрендами. Обычно у нее их три, но…

 — Я не мама Селены. И мне, если честно, не очень нравится, что она рассказывает о своих бойфрендах в вашем присутствии.

 — Обычно она рассказывает о них своим подругам, а Селена все слышит. А потом мы обсуждаем это друг с другом.

 — Вот что, — Фиби наконец тронулась с места, — а как Селена относится к тому, что ее мама встречается с бойфрендами?

 — Ей нравится девушка, которая сидит с ней, когда мамы нет дома. Терри пятнадцать лет; они с Селеной наряжаются и смотрят телевизор. А еще бойфренды иногда приносят Селене подарки и даже берут ее в разные интересные места. Один, например, возил ее в Диснейленд.

 — Я прямо слышу, что ты сейчас подумала, — со смехом заметила Фиби. — Ты маленькое корыстное создание.

 Карли лишь ухмыльнулась и заявила:

 — Но если ты не выпрашиваешь подарок и не говоришь — пожалуйста, пожалуйста, возьми меня в Диснейленд, — то в этом ведь нет ничего корыстного, правда? Потом, бабушка всегда говорит, что, когда тебе что-нибудь дают, надо обязательно поблагодарить этого человека, чтобы ему было приятно. Даже если тебе не нравится сам подарок. Это и есть хорошие манеры.

 — Ты хитрая штучка, Карли Энн. Скользкая, как угорь. Ей-богу, я горжусь тобой.

 С утра она занималась потенциальным самоубийцей, которому на самом деле требовалось лишь немного внимания и участия. А перед входом в управление ее перехватил Сайкс.

 — Хотел предупредить, лейтенант. У вас в кабинете ищейка.

 — Кто-нибудь из отдела внутренних расследований?

 — Именно так. Появился там минут пять назад.

 — Спасибо. — Ей следовало знать, что рано или поздно такое произойдет. Собственно говоря, она в этом и не сомневалась. Но на душе все равно было как-то неприятно.

 Лейтенант Блэкмен из отдела внутренних расследований оказался пятидесятилетним мужчиной с сединой в волосах и заметным брюшком. Выглядел он здоровяком, и только ладони были узкими и сухими.

 — Прошу прощения, лейтенант, что заставила вас ждать. У нас с вами было назначено на сегодня?

 — Вы не заставили меня ждать. Я подумал, что на данном этапе мы могли бы обойтись без официальной встречи, а побеседовать в более непринужденной обстановке. Впрочем, если вас больше устраивает первое, мы можем это организовать.

 Не раздумывая, Фиби прикрылась любезными манерами южанки.

 — Ничего не могу сказать по данному поводу, пока не узнаю, о чем вы хотели побеседовать со мной.

 — Это касается обвинений, которые выдвинул против вас офицер Арнольд Микс.

 — Полагаю, вам хорошо известно, что Арнольд Микс больше не является офицером полиции.

 — Но он был им, когда выдвинул эти обвинения. Надеюсь, вы уже оправились от полученных травм.

 — Да, благодарю вас. Лейтенант Блэкмен, раз уж собираемся просто побеседовать, не хотите ли выпить кофе?

 — Нет, спасибо. Скажите, правда ли, что еще до нападения на вас вы отстранили от работы офицера Арнольда Микса?

 — Да, было.

 — В чем причины подобного поступка?

 — Все они подробно изложены в его деле, — своей улыбкой она продемонстрировала готовность сотрудничать. — Прислать вам копию?

 — У меня уже есть.

 «Твердолобый», — мелькнула у Фиби мысль, что не помешало ей взглянуть на собеседника все с той же располагающей улыбкой.

 — Что ж, тогда вам все известно.

 — Офицер Микс поставил под сомнение выдвинутые вами причины.

 Больше Фиби не пыталась улыбаться. Тон ее тоже стал куда более резким:

 — Мы оба знаем, что он напал на меня. Что он поджидал меня на лестнице, чтобы напасть и избить. И мы оба знаем, почему все это не дошло до суда. А еще мы оба знаем о том, что у Арнольда Микса серьезные проблемы с субординацией — особенно если руководитель женщина. Ах да, забыла упомянуть еще кое-что — неспособность Микса контролировать собственные эмоции. И если вы все это знаете, то к чему подобный допрос?

 Темные глаза Блэкмена не отрываясь смотрели на нее.

 — Он выдвинул серьезные обвинения против вас и капитана вашего подразделения.

 Фиби с трудом сдерживала бьющее через край негодование. «Эмоции, — подумала она, — были бы сейчас совершенно излишними».

 — Именно так. Кое-что он высказал мне прямо в лицо, в моем кабинете.

 — Я не ошибусь, если скажу, что у вас с капитаном Мак-Ви действительно установились личные взаимоотношения?

 — Это так. Наши отношения действительно носят личный и платонический характер. Я знаю капитана уже больше двадцати лет и очень уважаю его. Раз уж вы занимаетесь этим вопросом, то должны знать, при каких обстоятельствах я с ним познакомилась.

 — Вы ушли из ФБР, чтобы работать в его подразделении.

 — Да, я поступила так по целому ряду причин, ни одна из которых не противоречит местным правилам. Я проработала здесь уже семь лет и за это время не получила ни единого замечания. Полагаю, моя репутация и уж тем более репутация капитана выше каких бы то ни было подозрений. Особенно если в роли обвинителя выступает не кто иной, как разжалованный офицер полиции, воспринявший дисциплинарное взыскание как повод избить меня.

 Блэкмен надул щеки, и это было первым знаком того, что он вообще что-то чувствует.

 — Я понимаю, лейтенант, что вы находите наш разговор не очень-то приятным.

 — Не очень-то приятным? Лейтенант Блэкмен, как женщина и как офицер полиции, я нахожу его просто отвратительным.

 — Я понял. Еще этот офицер утверждает, что вы проявляли к нему неподобающий интерес и использовали свое вышестоящее положение, чтобы склонить его к сексуальному контакту.

 — Это я уже слышала. — «К черту, — подумала она, — это уже чересчур». — Я никогда не проявляла сексуального интереса к Арнольду Миксу. Тут уж вы можете полагаться либо на его слово, либо на мое. И вообще хотелось бы знать, какое давление было оказано на ваш отдел со стороны «этого офицера», а также его уважаемых папы и дедушки.

 — Все дело в обвинениях, которые были выдвинуты в ваш адрес, а также в адрес капитана Мак-Ви.

 — Вам следовало бы учесть, кем были выдвинуты эти жалобы. А еще вам следовало бы принять во внимание тот факт, что капитан Мак-Ви прослужил в полиции более двадцати пяти лет и не заслуживает того, чтобы его имя поганил ублюдок вроде Арнольда Микса.

 — Лейтенант…

 — Я не закончила. Я хочу, чтобы вы внесли это в отчет о нашей беседе. Арнольд Микс — лживый сукин сын, который пытается опорочить честное имя хорошего человека и отличного полицейского только для того, чтобы найти оправдание своим преступным замашкам.

 Она поднялась из-за стола.

 — А теперь я прошу вас покинуть мой кабинет. У меня еще много работы. Отныне все разговоры между нами будут проходить только в формальной обстановке и в присутствии моего представителя.

 — Как вам угодно.

 — Именно так. Всего хорошего, лейтенант Блэкмен.

 Ей потребовалось всего сорок пять секунд, чтобы понять, что она не в состоянии разбирать бумаги, — слишком задел и оскорбил ее этот разговор. Не стоило даже делать вид, будто она работает.

 Подхватив сумочку, Фиби вышла из кабинета и тут же наткнулась на сочувствующие взгляды сотрудников.

 — Только время потеряла, — сказала она своей новой помощнице. — Буду где-то через час.

 Ей было просто необходимо пройтись. Ничто не могло привести ее в чувство лучше, чем свежий воздух и физические упражнения. Она постаралась как можно быстрее покинуть здание, чтобы не сказать чего-нибудь такого, о чем впоследствии пришлось бы пожалеть. Прочь из управления. «И от своей работы», — мысленно добавила она.

 Конечно же, она могла выбрать что-нибудь полегче. Психологию, психиатрию. В принципе в свое время она рассматривала оба эти варианта. Но желание стать копом все равно пересилило.

 Она знала, что этот выбор стоил Эсси немало бессонных ночей. И вообще была масса профессий, которые куда лучше подошли бы матери-одиночке, чей ребенок постоянно нуждался в ее внимании. Фиби понимала, что сделала не самый разумный выбор. В конце концов, у нее была семья, которой требовалась ее поддержка, а она была вынуждена проводить на работе едва ли не все свое свободное время.

 И ради чего? Ради чего? Чтобы в результате быть обвиненной человеком, который избил ее? А затем еще отвечать на эти унизительные вопросы — когда синяки еще не успели сойти с ее тела?

 Она стерпела то, что наказание ее обидчику больше напоминало легкое пошлепывание. В конце концов, с самого начала было ясно, что в департаменте решат не выносить сор из избы. И если уж быть честной, то она и сама испытала что-то вроде облегчения, когда поняла, что ей не придется выступать в суде и пересказывать заново, что сделал с ней Арни Микс.

 И что ей теперь делать? Эта мысль крутилась у нее в голове, когда она наконец свернула в относительную прохладу маленького парка. Она могла бы плюнуть на все и уйти, отбросив за ненадобностью десяток лет учебы и работы. Хорошей работы, напомнила она себе.

 Она могла бы потребовать полного расследования, порадовав тем самым местных сплетников. Или могла бы вспомнить о том, что гордость порой значит куда меньше, чем дело, которым она занимается.

 Фиби села на скамью — ту самую, на которой сидел некогда Форрест Гамп, поджидая свой автобус.

 Как бы то ни было, но ей удалось немного успокоиться. Даже хорошо, решила Фиби, что в запале она высказала этой крысе Блэкмену все, что думала об этом деле. По крайней мере, она дала ему понять, что не намерена пасовать ни перед отделом внутренних расследований, ни перед старыми связями, ни вообще перед чем-либо.

 Пусть себе шныряет вокруг и вынюхивает. Ей нечего скрывать.

 А она вернется на работу — и не потому, что это ее единственный выбор, а потому, что это то, чем она действительно хочет заниматься.

 Фиби мельком взглянула на женщину, которая присела рядом, — и тут же бросила на нее еще один взгляд. Белая шляпа эффектно оттеняла роскошные рыжевато-золотистые волосы. Персиковая помада делала ее широкий рот еще более выразительным. Белое летнее платье выставляло напоказ длинные ноги, обутые в изящнейшие босоножки на шпильке. Голливудские знаменитости часто приезжали в Саванну, и все же не каждый день можно было встретить Джулию Робертс, небрежно расположившуюся на парковой скамейке по соседству с вами. Особенно когда у Джулии выдающийся кадык и крупные руки.

 — Надеюсь, вы не возражаете, что я присела здесь, — произнесла женщина ленивым, текучим голосом коренной обитательницы Саванны. — Эти туфли загонят меня в гроб.

 — Да нет, все в порядке. Чудесные туфли, кстати говоря.

 — О, весьма признательна! — женщина приподняла четырехдюймовые каблучки и покрутила туфелькой из стороны в сторону, продемонстрировав при этом персиковые ноготки. — Увидела их в «Изабель» и просто влюбилась. Я уже знаю за собой такую слабость и стараюсь пореже бывать в подобных магазинах. Но вот — увидела в витрине эти туфли и поняла, что просто жить без них не могу.

 Фиби невольно улыбнулась, вспомнив собственную дочь. Уж та-то превосходно поняла бы незнакомку!

 — Вот только пройти в них можно шагов пять, не больше… Я — не она, — женщина взглянула на Фиби поверх своих модных солнечных очков. — Многие путают нас Джулией — и все из-за некоторого сходства.

 — Я бы сказала, весьма значительного сходства.

 — Только она — замужняя женщина с чудесными детишками. А вот я пока что в поиске. — Подмигнув, женщина протянула Фиби руку. — Марвелла Стар.

 — Фиби Макнамара.

 — Кажется, я уже видела тебя здесь — твои роскошные рыжие волосы. Я гуляю по этому парку почти каждый день. Тут поблизости находится полицейский участок.

 — Я знаю.

 — Обожаю мужчин в форме. Тем более что парк патрулируют конные полицейские. Представляешь мужчина в форме и на лошади! — с томным вздохом Марвелла откинулась на спинку скамьи. — Перед этим невозможно устоять. Сама я работаю в «Шез By» Ты когда-нибудь была там, дорогуша?

 — Увы, нет.

 — Тебе стоило бы зайти как-нибудь вечерком, посмотреть на шоу. Работа в театре приводит к тому, что мне приходится отсыпаться днем, но я очень люблю прогуляться после обеда по парку, посмотреть здесь на конных полицейских. — Порывшись в сумочке персикового оттенка, она вытащила оттуда коробочку с леденцами. — Хочешь?

 — Спасибо.

 Посасывая лимонный леденец, Фиби чувствовала, что настроение ее начинает понемногу улучшаться.

 — Ты тоже живешь где-нибудь поблизости? — поинтересовалась Марвелла.

 — На самом деле я работаю тут недалеко. В полицейском участке. Я коп.

 — Не может быть! — Марвелла слегка подтолкнула ее локтем. — Ты серьезно? А где твой пистолет?

 Фиби распахнула куртку и продемонстрировала висевшее на боку оружие и полицейский жетон.

 — Знаешь, никогда бы не подумала. Ты такая милашка, и вдруг… Хотя мы обе понимаем, что внешность бывает обманчива. Лишь то, что внутри, заслуживает настоящего внимания.

 — Это правда.

 — Не знаешь ли ты кого-нибудь из своих коллег, кто захотел бы встретиться с женщиной моего типа?

 — Если я набреду на такого, то обязательно направлю его в «Шез By». Уж там-то ты, я думаю, сумеешь взять его в оборот.

 — Тут ты права!

 Пока она сидела, он делал фотографию за фотографией. Такой приятный сюрприз! Он и не ожидал, что она когда-нибудь придет на прогулку в этот сквер. И вот пожалуйста — сидит на скамейке, глаза спрятаны за солнечными очками. Хорошо бы заглянуть ей в глаза… Ну да ладно, и так повезло. Он просто бродил тут поблизости и вдруг заприметил Фиби.

 Та размашистым шагом шла в направлении сквера. Сразу было понятно, что внутри у нее все кипит. Мысль о том, что кто-то вывел ее из себя, доставила ему несколько приятных минут.

 Интересно, понравился ли ей тот маленький подарочек, который он подбросил к ее дому? Как жаль, что ему не удалось подойти поближе и посмотреть, как она отреагировала на мертвую крысу.

 Ну, ничего, у них еще будет время, чтобы познакомиться друг с другом поближе. Чтобы встретиться друг с другом — лицом к лицу.

 Было непонятно, о чем они болтали с этой странной особой на скамейке. Но он утешал себя тем, что может безбоязненно фотографировать, пока они вовсю треплют языками.

 Когда Фиби поднялась и направилась к выходу из парка, он послал ей вслед воздушный поцелуй.

 «До встречи, моя радость».

 Дейв вызвал ее практически в конце рабочего дня. Когда Фиби открыла дверь в его кабинет, он беседовал с кем-то по телефону и потому просто махнул ей рукой, приглашая зайти.

 «Да, это было по моей инициативе. Конечно, я обязательно перезвоню».

 Положив трубку, он откинулся на спинку стула и внимательно посмотрел на Фиби.

 — Я задержу тебя всего на минутку. Ты ведь, наверное, спешишь домой.

 — Ничего страшного. Какие-то проблемы, капитан?

 — Сегодня к тебе заходил офицер из отдела внутренних расследований.

 — Да.

 — Наверняка ты чувствуешь себя оскорбленной.

 — Да.

 — Фиби, это расследование ни к чему не приведет — просто потому, что оно построено на пустых домыслах. Но у Миксов есть друзья в департаменте и в прокуратуре. И им важно хотя бы отчасти сохранить лицо.

 — Тогда как мое лицо и твое вполне могут стерпеть пару пощечин, — возразила Фиби.

 — Мне жаль, что к твоим физическим ранам добавились еще и оскорбления. Но я надеюсь, ты в состоянии с этим справиться.

 — В какой-то момент мне захотелось плюнуть на все и посвятить себя карьере психотерапевта. Например, помощь в создании семьи. — От ее внимания не ускользнуло, что по губам Дейва скользнула улыбка. — Но затем я реально проанализировала свой жизненный опыт и отвергла эту идею. После этого мне пришла в голову еще одна хорошая мысль: пойти к колдуну вуду и заказать ему ритуал на проклятье. Если честно, я до сих пор рассматриваю плюсы и минусы этой идеи.

 — Как только решишь, сообщи мне. А вообще это все дым, ты же знаешь.

 — От дыма остаются пятна и вонь. А еще он может убить. Ты так не думаешь?

 — После этой истории Микс нашел своему сыну работу охранника. Для Арни это серьезный удар — из офицеров полиции в простые охранники. Это серьезный удар и для его отца, который рассчитывал, что сын продолжит династию. Естественно, что он жаждет отплатить нам той же монетой.

 Увидев, что Фиби не собирается ему возражать, Дейв продолжил:

 — Если ты будешь твердо стоять на своем, ему не удастся испортить тебе жизнь. Так что отправляйся домой и выбрось это все из головы.

 «Нет смысла спорить», — подумала она. И прежде всего потому, что он действительно был прав. Все, что ей оставалось, — твердо стоять на своем.

 — В понедельник мы обычно учим новые слова. Карли добилась в этом таких успехов, что ее только раздражают мои напоминания. А что ты собираешься делать?

 — Закончу здесь все дела, и свободен. Ну а дома меня ждет ужин в компании с самим собой.

 — Приходи к нам. Ты… — Фиби осеклась, увидев выражение его лица. — Вот, значит, как, — в голосе ее была неподдельная горечь. — Из-за этой немыслимой глупости мы уже не можем быть друзьями?

 — Конечно, мы друзья. Так было и так будет всегда. Но пока мне лучше ужинать в одиночестве. Пусть этот дым рассеется. Обещаю тебе, что на нас с тобой не останется от него ни пятнышка.

 — Знаешь, я всерьез подумываю о том, чтобы найти этого колдуна.

 Дейв улыбнулся ей той спокойной и терпеливой улыбкой, которая так ей нравилась.

 — Мы выполняем здесь свою работу, и выполняем хорошо. Мы будем заниматься этим и впредь. Кстати говоря, ты сегодня неплохо поработала в университете.

 — Да нет, все оказалось ерундой. Мне сообщили, что студентка заперлась в общей спальне с ножом, ружьем и приличным запасом снотворного. Когда же я уговорила ее выйти, оказалось, что из всего арсенала у нее маникюрные ножницы, незаряженный «двадцать второй» и какие-то безобидные пилюли.

 — Это вполне могли быть заряженный пистолет, нож и настоящее снотворное. Кому-кому, а тебе это прекрасно известно. Главное, что ты уговорила ее выйти. Только это и имеет значение. Ну ладно, а теперь отправляйся домой.

 Довольно странно, что вас просит о встрече человек, с которым ваша подруга встречается — да что там, ужинает — не когда-нибудь, а сегодня вечером.

 Ава и сама не знала, почему она согласилась встретиться с ним. Возможно, в этом было виновато любопытство, или сыграли свою роль хорошие манеры. А может, все дело в обаянии Дункана. Всего понемножку, решила Ава, направляясь к месту встречи.

 Машину она решила не брать. Во-первых, ей наверняка пришлось бы помучиться, разыскивая место для парковки. Во-вторых, она любила разглядывать витрины магазинов. А что там можно увидеть, когда ты за рулем?

 Спонтанные покупки были ее слабостью. В глубине души Ава сознавала, что они с Эсси совсем разбаловали Карли.

 Да и в любом случае идти было совсем недолго. А Саванна в апреле стоила того, чтобы на нее посмотреть.

 Ава любила Саванну, как любила старинный особняк Макнамаров. Именно он олицетворял для нее понятие домашнего очага. Конечно же, когда-то она любила свой миленький домик в западном Чатеме. Идеальная, как на картинке, жизнь. Так, во всяком случае, ей казалось. Замечательный муж, чудесный маленький сын. И золотистый ретривер.

 Но очень скоро ей пришлось убедиться в том, что жизнь ее была далека от идеальной. В один прекрасный день выяснилось, что муж регулярно ходит на сторону. А Ава была так погружена в свое счастье, что не замечала этого до последнего момента — пока реальность не ударила ее с размаху по лицу.

 И тогда она вернулась к Макнамарам, оставив в прежнем доме мужа и собаку, по которой она первое время сильно скучала. Ава была рада тому, что ей есть куда уйти. Дом на Джонс-стрит стал настоящим приютом для нее и ее сына, и она старалась сделать все возможное, чтобы быть полезной его обитателям.

 И если она еще желала порой, чтобы лживый ублюдок погиб в какой-нибудь автокатастрофе, то это уже было шагом вперед по сравнению с прошлым. Ведь сразу после развода она хотела только одного — чтобы ему отрезало голову первым же проходящим поездом.

 Прогресс, как говорится, налицо.

 Поглощенная своими мыслями, она едва не прошла мимо нужного здания.

 — Эй! Ава!

 Взглянув в сторону, она увидела Дункана, который раз спускался по ступеням старого обветшалого дома. Ава посмотрела на него с чисто женским одобрением. Стоит ли удивляться, что Фиби запала на этого парня. Взъерошенные волосы, мускулистая фигура, убийственная улыбка.

 И хотя Ава не считала себя знатоком мужчин, она готова была поспорить, что в этом парне не было ничего напускного.

 — Извини. Что-то я замечталась. Бог мой, это и есть тот дом, который ты купил? Про который рассказывал Эсси?

 — Ну да, — он взглянул на дом с выражением, с каким смотрят на старую любимую тетушку. — Нужно лишь привести его в порядок.

 — Это точно.

 Половина окон в доме была забита досками, а передняя веранда безобразно покосилась. Краска со стен почти облезла, так что все здание выглядело каким-то бледным.

 — Работы тут более чем достаточно, — заметила она.

 — Я люблю такие вещи. И это как раз то, о чем я хотел с тобой поговорить.

 — Что ты имеешь в виду?

 — Поднимись-ка сюда. Ступени вполне надежные, — протянув руку, он помог ей подняться наверх. — Само здание сохранилось весьма неплохо. Если и потребуется ремонт, то главным образом косметический.

 — Знаешь, Дункан, тут потребуется немало средств от «Макс Фактор».

 — Макс… ах да. Дому действительно не помешает хороший макияж, но я уже кое-что продумал. Во многом привлекательность здания зависит от его окружения. Хороший пример этому — ваш особняк на Джонс-стрит. Как я понял, именно ты отвечаешь там за зеленые насаждения.

 — По большей части. — Ава достала из сумочки бутылку с водой и открутила крышку.

 — Ты носишь в сумочке воду?

 — Если сложить вместе все, что я ношу в сумочке можно будет открыть магазинчик «Тысяча мелочей» Не понимаю, как мужчины обходятся одними карманами. Хочешь пить? У меня есть еще бутылка.

 — Нет, спасибо. Так о чем это я… ах да, о растениях и садоводстве. Этим занимаешься ты.

 — Ну… — Отхлебнув воды, Ава внимательно оглядела то, что когда-то было лужайкой, а теперь представляло собой сплошную массу сорняков. — Эсси иногда работает возле дома. А Фиби едва хватает времени на то, чтобы вытащить пару-другую травинок. Я люблю возиться с растениями, так что я этим и занимаюсь.

 — Мне тоже нравится садоводство.

 — Да ну? — она взглянула на него с улыбкой.

 — Обнаружил это, когда принялся обустраивать дом, который… в котором я живу. Получается не так уж плохо, но у тебя это выходит намного лучше. И если бы ты могла помочь мне здесь…

 — Здесь?

 — Начать, наверно, придется с расчистки. Уцелели тут главным образом сорняки, а все остальные растения или погибли, или выродились. Надо будет все это убрать, а освободившееся место засадить новыми растениями — чем-нибудь поярче. Сделать ограду из карликовых кустов, а по шпалерам пустить вьющийся виноград.

 Ава озадаченно посмотрела на дом.

 — По шпалерам?

 — Да, я хочу установить их здесь. Или, скажем, шест. Я питаю слабость к таким подпоркам. — В задумчивости он побрякал мелочью в карманах. — А еще, конечно, цветочные горшки и ящики вдоль окон. И опять же побольше всяких пестрых цветов. Есть еще немного места у задней двери. Там я думаю устроить маленькое патио — всего один стол и несколько стульев. А еще пара клумб, чтобы придать этому законченный вид. Деревца в больших кадках и так далее. Ну как, сможешь мне помочь?

 — Даже не знаю. Ты хочешь, чтобы я помогла тебе укусить это место?

 — Я хочу нанять тебя, чтобы ты занялась оформлением этого места.

 Поскольку в горле у нее мгновенно пересохло, пришлось отхлебнуть немного воды.

 — Дункан… почему ты решил, что мне по силам такой проект? Я же не садовник. Я просто вожусь с растениями — ради собственного удовольствия.

 Не совсем так, думал Дункан. Ава делала с растениями то же, что Эсси делала с помощью крючка и иглы — она создавала искусство.

 — Я не хочу нанимать дизайнера. Ничего не имею против профессионалов, но здесь нужно кое-что другое. Я хочу, чтобы все тут выглядело по-домашнему, но немного более эффектно. У здания должен быть свой облик. Мне нравится то, что тебе удалось сделать с домом на Джонс-стрит. Примерно то же мне хотелось бы видеть и здесь. Смотри, я сделал кое-какие фотографии.

 Достав из сумки папку, он положил ее на ступени.

 — Фотографии дома, участка — все как есть. Тут же веранды и все остальное. Еще я расписал несколько базовых идей, которые крутились у меня в голове. А вот сумма, которую я намерен вложить в это дело.

 Любопытство оказалось сильнее всего. Склонившись над папкой, Ава стала просматривать материалы, пока не дошла до планируемой суммы.

 — Знаешь, мне лучше присесть.

 — Давай. — Дункан тоже примостился прямо на ступенях. Он вообще любил сидеть на ступеньках или на краешке бордюра, наблюдая за городской суетой. Вот и теперь он просто ждал, что же скажет Ава.

 — Дункан, ты, конечно, очень приятный парень, но у тебя явно не все в порядке с головой. — Она сделала вид, что не замечает его смеха. — Нельзя предлагать такие серьезные проекты людям со стороны.

 — Ну, относительно серьезные. У меня есть куда более значительный проект, но о нем мы поговорим позднее. Я хочу, чтобы это здание выглядело совсем по-домашнему. Нечто вроде того, что тебе уже удалось сделать. Я немного разбираюсь в садоводстве…

 Фыркнув, она пихнула его пальцем в бок.

 — Назови мне хотя бы несколько растений из тех, что ты видел у нас дома.

 — Ну, на веранде у вас стоит большая ваза с гелиотропом и темно-красным флоксом. Еще там растут алиссум и лобелия. — Он перешел к следующему горшку, а затем к кустам и клумбам, расположенным у парадного входа.

 Теперь уже Ава смотрела на него куда более внимательно.

 — Ты что, заранее составил список?

 — Просто я привык обращать внимание на детали — особенно если они меня чем-то заинтересовали. Так что подумай об этом. Может, тебе тоже придут в голову какие-нибудь идеи, и мы сможем их позже обсудить. Я хочу… — Бросив взгляд на часы, он подмигнул ей. — Знаешь, мне пора. Фиби должна зайти ко мне через пару часов, так что…

 — Тебе пора, — пробормотала Ава. — Знаешь, я посижу тут еще немного, если ты не возражаешь.

 — Конечно, присмотрись к этому месту. — Поднявшись со ступеней, Дункан снова стал внимательно разглядывать дом. — Мне действительно хочется привести его в порядок. Подумай об этом, ладно?

 — Хорошо, подумаю.

 Дункан уехал, а Ава продолжала сидеть на ступеньках. Она сидела и размышляла о том, что он просто-напросто сошел с ума. Затем она встала, внимательно оглядела дом, после чего обошла вокруг покосившейся веранды.

 Ава думала о том дворике, который был у нее в западном Чатеме. С каким удовольствием украшала она этот крохотный кусочек земли! Привозила туда почву, удобрения, торфяной мох. Сама высаживала там растения, полола и поливала. Доводила все до совершенства, даже не подозревая, что в ее саду завелась змея. Кто же мог знать, что однажды ей придется покинуть свой дом и этот чудесный маленький сад — покинуть навсегда.

 Интересно, получится ли у нее что-нибудь, если она примет предложение Дункана? Если уберет отсюда все старое и уродливое… Удастся ли ей создать взамен что-нибудь по-настоящему красивое? А почему бы нет?

 «Что ж, — решила Ава, — об этом и в самом деле стоит подумать».

 Она почти отговорила себя от поездки к Дункану, что, конечно же, было чистым безумием. Она хотела туда поехать. Она просто жаждала закончить то, что они начали на веранде несколькими днями раньше.

 Но Рассудительная Фиби решила поспорить с Жаждущей Фиби — и даже выдвинула несколько здравых аргументов. Этот спор продолжался все то время, что она добиралась с работы домой, и даже теперь — когда она уже успела перебраться на остров.

 Им следовало бы лучше узнать друг друга. Спору нет, Дункан был очень привлекательным мужчиной. Но к чему такая спешка? Куда разумнее было бы встретиться еще несколько раз в общественном месте — прежде чем мчаться к нему домой, где все наверняка закончится постелью.

 Но Фиби не желала внимать доводам разума. Дункан не просто нравился ей — ее неодолимо влекло к нему. И почему бы не отдаться этому желанию? Ведь ей как-никак уже тридцать три.

 С другой стороны, что ей было известно о нем, кроме самых общих вещей? Вполне возможно, что он относится к тому типу мужчин, которые сознательно испытывают свои чары на таких дурочках, как она. Может, Дункан — мужской вариант матери Селены и больше всего на свете обожает жонглировать своими партнерами. Так неужели ей хочется быть одним из шариков в его руках?

 А какая, собственно, разница? Неужели она не может встречаться с мужчиной — даже спать с ним, — не требуя к себе особого отношения? В конце концов она уже не маленькая и заслужила немного удовольствия — в том числе и в смысле секса.

 К черту привычную осторожность.

 Но он вмешивается не в свои дела. Во всяком случае, именно так мог бы интерпретировать его действия тот, в ком была изрядная порция цинизма и подозрительности. Рынок сбыта для рукоделия ее матери, дизайнерский проект для Авы. Что следующее? Покупка обувного магазина для Карли?

 Разумеется, подобная реакция была чрезмерной и потому смехотворной. Слишком уж Фиби привыкла защищать свою семью. Наверняка ни мать, ни Ава не видели ничего плохого в действиях Дункана. И они действительно были мастерами своего дела.

 Проблема в том, что она могла расценивать его поступки как угодно. И дело тут было не в них, а в ее придирчивости. Выходит, она предпочитала брюзжать и жаловаться, вместо того чтобы просто наслаждаться моментом.

 И вообще она была уже слишком близко к его дому, чтобы поворачивать назад.

 Они просто побеседуют о том, чем это все может обернуться. Поговорят о работе, которую он предложил Аве. Поужинают пиццей; может быть, выпьют немного вина. А затем, как взрослые и ответственные люди, обсудят дальнейшую перспективу их отношений.

 И если Рассудительной Фиби этого по-прежнему было недостаточно, она могла катиться из машины ко всем чертям.

 В тот момент, когда она свернула к дому Дункана, ей вдруг пришло в голову, что она даже не видела толком всего здания. В первый раз она оказалась здесь сразу после больницы. Во второй — приехала уже с наступлением темноты. И лишь сейчас, увидев дом при свете дня, она смогла оценить его по достоинству.

 Он был потрясающим — с высокими окнами, с изящными рамами, белизна которых приятно контра-стировала с бледно-голубым цветом крыши. Внимание Фиби привлек аккуратный изгиб террас и веранд. Здесь же находилась небольшая галерея с белыми колоннами. Именно там с ними едва не случилось то, что лишило ее последних сомнений.

 И эта площадка с перильцами на крыше дома. Так удобно смотреть с нее на болота, реку и расстилающиеся вокруг сады.

 Что-что, а сады тут были просто замечательными. Совершенно очевидно, что Дункан разбирался в садоводстве — или же держал для этого целый штат прекрасно обученных людей. На самом деле одно не отменяло другого. Для того чтобы оценить красоту пейзажа, совсем необязательно самому копать землю и сажать деревья, полоть и ухаживать за цветами.

 Как бы то ни было, но на этом клочке земли смешались солнце и тени, зелень и яркие краски, свежесть воды и ароматы цветов. А в центре этого великолепия возвышался дом — величественный и уютный одновременно.

 Фиби шла по дорожке, жадно впитывая в себя новые ощущения. Пожалуй, будет здорово поужинать где-нибудь на веранде, неторопливо потягивая вино и беседуя о всякой всячине. А теплый весенний ветерок будет доносить до них ароматы садовых цветов.

 Не успела она подойти к дому, как дверь распахнулась. Дункан молча стоял в проеме, наблюдая за тем, как она поднимается по ступенькам.

 — Такое чувство, что мне следовало бы надеть на эту встречу белое развевающееся платье и водрузить на голову шляпу с широкими полями — совсем как у того трансвестита с лицом Джулии Робертс, с которым я так мило беседовала вчера днем. Вот только за ленту шляпы мне стоило бы воткнуть букетик фиалок.

 — Ты и так выглядишь потрясающе — несмотря на то что не имеешь ничего общего с трансвеститами.

 — Не исключено, что она была транссексуалом. Сам понимаешь, неудобно расспрашивать человека о таких вещах сразу после знакомства.

 — Неважно. Я хотел сказать, что мне нравится твое платье.

 — Спасибо. — Это было простенькое хлопковое платье, но Фиби решила, что для такой встречи оно подходит как нельзя лучше. — Тебе сегодня пришлось изрядно потрудиться.

 — Да как сказать. — Он протянул ей руку, приглашая за собой в дом.

 К дальнейшему она была не готова. Уже позднее Фиби думала о том, что сплоховала — и как женщина, и как полицейский. Просто вдруг оказалось, что она стоит, прижатая спиной к двери, а Дункан осыпает ее жадными горячими поцелуями…

 Первым ее движением было придержать его за плечи — подожди хотя бы минутку! Но все же ее руки скользнули вверх и выше, пока не обвились вокруг его шеи.

 Его ладони взъерошили ей волосы, нежно коснулись плеч, и вот уже она чувствует их у себя на теле. Все это было проделано с таким искусством, что любые «подожди» мгновенно вылетели у нее из головы.

 Ни слова протеста со стороны Рассудительной Фиби…

 Ей хотелось вдыхать его запах, ощущать его прикосновения. Приятное тепло мгновенно сменилось невыносимым жаром, так что ни о каких доводах разума не могло быть и речи — оставалось делать лишь то, чего пожелает ее тело.

 Он бы еще мог остановиться — если бы она вдруг вытащила пистолет и приставила к его виску. Краем сознания он уловил какой-то глухой стук — это упала на пол ее сумочка.

 Ее руки — такие сильные и такие ласковые — обвились вокруг его тела, губы впились в губы. Она застонала, затем задрожала… А ее запах, такой легкий и еле заметный, стал вдруг невероятно дурманящим.

 Он потянул ее платье вверх — все выше и выше, обнажая эти чудесные ноги. Рука коснулась отделанного кружевом кусочка ткани, скользнула под него.

 И здесь уже было не тепло, а невыносимо жарко. Жарко и влажно. Ее бедра напряглись, а из горла вырвался стон, ударивший его прямо в низ живота. Ее пальцы страстно впились ему в плечи.

 Да, да, да! Прямо сейчас! Боже! Она не знала, выкрикнула она это или просто подумала. Ее ощущения менялись так быстро, что она была не в силах противиться желанию. Ей казалось — промедли он еще десять секунд, и она умрет на месте.

 Но в тот миг, когда он вошел в нее, ей стало наплевать на то, что с ней будет потом.

 Теперь это уже не было просто желанием, но какой-то неистовой, всепоглощающей жаждой. Эта жажда заполнила все полости внутри ее, о существовании которых она просто позабыла, и воспламенила все то, что долгое время не знало тепла. Это было, благодарение богу, настоящей атакой!

 Теперь уже ничто не могло их удержать. Платье у нее было задрано до пояса, а руки подняты над головой — ладони Дункана крепко сжимали ее запястья. Прижав ее к двери, он двигался с неистовой силой, пока оргазм не накрыл ее с головой.

 — Спасибо, — у нее еще хватило сил пробормотать это.

 — Ну что вы, не стоит благодарности. Скажу по секрету, мне тоже было чертовски приятно.

 Услышав ее смешок, Дункан чуть отклонился назад и внимательно всмотрелся ей в лицо.

 — Вообще-то у меня были другие планы на начало этой встречи.

 Взглянув ему в глаза — боже, до чего же они красивые! — Фиби попыталась сосредоточиться:

 — Другие планы?

 — Ну, там, пара бокалов вина на веранде или прогулка по саду. Приятная беседа за ужином. Но потом я понял, что все это время буду думать о сексе и это наверняка лишит меня аппетита.

 От прикосновения его руки Фиби вновь задрожала, но Дункан лишь опустил подол ее платья.

 — Это во-первых, — продолжил он. — Потом я подумал, что и тебе может хотеться того же самого, а тут я тащу тебя за стол и порчу тебе аппетит. Согласись не очень-то гостеприимно с моей стороны.

 — Иными словами, ты поимел меня напротив своей входной двери только потому, что не хотел выглядеть грубым?

 — Именно так, — ухмыльнулся Дункан. — Ты как, в порядке?

 — Вроде да.

 Отступив назад, он взглянул вниз и тут же увидел ее порванные трусики.

 — Вот это да, — заметил Дункан, поднимая их с пола.

 — И с какой стати меня угораздило надеть хорошее белье, — рассмеялась Фиби.

 — Поверь, я оценил этот жест. Хочешь, пришлю тебе взамен пару семейных трусов?

 — Спасибо, не стоит. Не возражаешь, если я загляну в ванну?

 — Ну конечно. Фиби, послушай… — С отсутствующим видом он засунул ее трусики в задний карман брюк. — Если честно, то и эту часть встречи я собирался провести более формально.

 Фиби взглянула на него с рассеянной улыбкой, которая, впрочем, мгновенно исчезла, как только до нее дошел смысл сказанного.

 — Ох, нет.

 — Я совсем потерял голову, — начал Дункан. — Понимаешь…

 — Да ладно, не ты один, — Фиби в растерянности потерла грудь, почувствовав, как тревожно забилось ее сердце. — Я принимаю таблетки, вот только…

 — Вот только, — кивнул Дункан. — Могу лишь сказать, что обычно я куда более осторожен. Если хочешь, можем сдать кровь и обменяться результатами тестов. Могу также добавить, что это первый случай, когда моя дверь используется столь интересным образом — в связи с чем я даже готов увековечить ее в бронзе. Но пока я и в самом деле прошу у тебя прощения. Готов пожертвовать целый литр крови — если только тебе так будет спокойнее.

 — Давай лучше договоримся, что впредь будем осторожнее.

 — Хорошо.

 Фиби подняла с пола сумочку:

 — Вернусь через минутку.

 Оказавшись в ванной, она пристально вгляделась в свое отражение. Раскрасневшееся лицо, всклокоченные волосы, а глаза… Так могла бы смотреть кошка, вылизавшая только что миску сметаны. Ну и прекрасно, подумала Фиби. Все было просто замечательно. Но впредь ей и в самом деле следует быть осторожнее. Перед следующим свиданием она не забудет положить в сумочку пару презервативов.

 Выйдя из ванной, она обнаружила, что Дункана нет ни в фойе, ни в общей гостиной. В поисках пропавшего любовника она стала бродить по дому, пока наконец не нашла его по соседству с кухней. Должно быть, комната для вечеринок, решила Фиби. В глубине возвышался большой старинный бар, на стенах висели постеры в рамках — судя по всему, репродукции объявлений из старых журналов. Все было четко продумано и выдержано в одном стиле.

 Здесь же стоял карточный стол — настоящая антикварная вещица. А в застекленных шкафчиках была выставлена всяческая всячина.

 — Мужской клуб, — заметила Фиби.

 — Что-то вроде. — Дункан вышел из-за стойки с двумя бокалами вина. — Проголодалась?

 — Скажем так, голода я больше не чувствую.

 По его лицу скользнула быстрая, довольная улыбка.

 — Вот и прекрасно. А то я заказал пиццу, но попросил принести ее через час. Подумал, может, ты захочешь посидеть на веранде или прогуляться по саду. Посмотреть на закат.

 — Знаешь, это было бы здорово.

 Миновав несколько комнат, они оказались на задней веранде. Отхлебнув вина, Фиби внимательно осмотрелась.

 — Вино очень приятное, — заметила она. — А остальное? Похоже на кусочек сказочной страны.

 — Да, множество потайных местечек. Я здорово увлекся, когда тут работал.

 — Тогда… — она пересекла уже знакомый ей дворик, — почему ты не поручил работу над магазином тем, кто спроектировал для тебя это место?

 — Ты уже говорила с Авой.

 — Твое предложение… Она и в ужасе, и в восторге одновременно.

 — Что ж, тут все просто. Во многом эти сады спроектировал я сам. Точнее, были у меня кое-какие задумки. Конечно, не обошлось и без посторонней помощи. Мы тут многое переделали.

 — Не знаю, что тут было сначала, но сейчас это выглядит просто великолепно. — Она окинула взглядом раскинувшийся перед ней сад. — Ничего лишнего, и это делает его еще красивее.

 Дункан не отрываясь смотрел на Фиби.

 — Еще красивее он становится оттого, что ты здесь.

 — Вы очень любезны, — она сделала шутливый реверанс.

 — Увы. Если бы это было так, я бы позаботился о чем-нибудь романтическом — например, о цветах.

 — Не переживай, все просто замечательно. Так что насчет Авы?

 — Ах да, Ава и то место. Понимаешь, у меня просто нет возможности возиться с этим проектом столько же, сколько с моими садами. И мне не нужна там команда специалистов. Я с самого начала хотел привлечь женщину, которая понимала бы толк в таких домах и таких садах. Которая могла бы обустроить это место так, чтобы прохожие останавливались и говорили: «Да, это и есть настоящая Саванна». Мне нравится, как она украсила ваш дворик на Джонс-стрит.

 Дункан распахнул ворота, украшенные металлическим орнаментом, и Фиби вдруг поняла, что он имел в виду под тайными местечками. Это был настоящий островок на острове — с тишиной и спокойствием, небольшим прудиком, украшенным кокетливыми бутонами лилий, и изящной статуей крылатой феи.

 Фиби присела на маленькую скамеечку из белого мрамора.

 — Хочешь сказать, что это не просто благой поступок?

 — Вообще-то я не имею ничего против благих поступков — и против недоверчивых личностей вроде тебя. В то же время не вижу ничего плохого в том, чтобы работать именно с теми людьми, которые идеально подходят для того или иного проекта.

 — Неужели ты никогда не ошибался в людях?

 — Пару раз. Но вряд ли Ава входит в их число.

 — Конечно, нет. В свое время, когда она еще не развелась, у нее был чудесный домик в западном Чатеме. Ты даже не представляешь, какой замечательный сад она там устроила. Она даже писала статьи в «Дома южан»… Впрочем, тебе, кажется, об этом известно?

 Опять эта ямочка в уголке его рта!

 — Мне удалось кое-что выяснить.

 — А ты практичнее, чем кажешься на первый взгляд. Поверь, говорю это безо всякой иронии.

 Наклонившись, он легонько коснулся ее губами.

 — Не хочешь немного прогуляться? Мы могли бы спуститься к пирсу.

 — С удовольствием.

 Вымощенные кирпичом дорожки, изящные подпорки и шпалеры, медные вазоны неброских зеленых цветов и нежный перезвон китайских колокольчиков, дрожащих от дуновения ветерка…

 Солнце уже садилось за горизонт, окрасив прибрежные болота в розоватый цвет. С пирса хорошо были видны другие дома и другие сады. Возле воды Фиби заметила мальчика, неподвижно сидевшего над удочкой.

 — А как насчет тебя? Ловишь тут рыбу?

 — Если честно, рыбак из меня никакой. Я люблю посидеть у реки и попить пивка, а червяков пусть топят другие.

 Обернувшись назад, она заметила, как далеко они отошли от дома.

 — Я и не думала, что у тебя такое большое поместье. — Присмотревшись к голубоватому мерцанию Фиби разглядела ровную поверхность бассейна. — И за всем тут нужен глаз да глаз. Надо сказать, я не очень-то представляю тебя в роли фермера или помещика. Не хочешь поделиться со мной секретом, как ты все-таки здесь оказался?

 — Да не так уж это и интересно.

 — Неинтересно кому? Мне или тебе?

 — Думаю, что обоим.

 — Что ж, тогда мне придется задействовать собственное воображение. А уж оно-то способно потрудиться на славу. Допустим, ты построил этот дом для женщины — безответная любовь или что-нибудь в этом роде, — которая ушла от тебя к другому мужчине.

 — Не так уж далеко от истины.

 Она посмотрела на него широко открытыми глазами.

 — Прости, кажется, моя шутка не удалась. Давай-ка мы лучше вернемся в дом, не возражаешь? Жаль, если мальчишка принесет пиццу, а нас не будет на месте. Я бы хотела поужинать в саду или на веранде, — добавила Фиби, следуя за Дунканом вдоль пирса. — Разумеется…

 — Я построил его для своей матери.

 Сказано это было без особого воодушевления, но Фиби не стала ничего переспрашивать, просто слушала.

 — Как ты понимаешь, это далеко не начало истории. Матери было семнадцать, когда она забеременела мной. Отец тоже был совсем мальчишкой. По каким-то там причинам они — или она — решили сохранить ребенка и пожениться. За первое я им искренне признателен, но вот что касается решения пожениться… Знаешь, они ругались не переставая — все то время, что были вместе. Она говорила, что он лентяй и слишком много пьет, он доказывал, что она стерва и не умеет вести хозяйство. Обычное развлечение в доме Свифтов.

 — Тебе-то было хуже всего. Ты же был еще ребенком.

 — Это точно. Понимаешь, проблема в том, что так все и было на самом деле. Он много пил и не любил работать. Она была настоящей стервой, да и с хозяйством у нее все время не ладилось. Мне было десять лет когда он ушел. То есть он и раньше уходил — как, впрочем, и она. Но на этот раз он не вернулся.

 — И что, ты больше его уже не видел?

 — Пока не вырос — нет. Ну, ее это здорово задело. Чтобы отплатить ему, она стала делать все, что ей захочется. По-моему, иногда она вообще забывала про мое существование. Так вот, чтобы напомнить ей о себе, я постарался создать как можно больше проблем. В основном дрался с другими ребятишками. Целых пять лет я был настоящим проклятьем для наших соседей.

 Фиби ничего не сказала, только осторожно провела кончиком пальца по шраму, который пересекал его бровь.

 — Да, заработал в одной из драк. Ничего серьезного.

 — Я обратила на него внимание с самого начала. Шрам над бровью, ямочка вот тут, — она прикоснулась к уголку его рта. — Настоящие противоположности. В тебе много противоположностей, Дункан. А что случилось на шестой год? Почему ты перестал быть проклятьем для своих соседей?

 — А ты умница. Понимаешь, я встретил паренька, который оказался куда крепче, чем я ожидал. Не могу сказать, что это он мне наподдал. Скорее уж мы оба надавали друг другу.

 — После чего наверняка стали лучшими друзьями, — подытожила Фиби. — По-моему, так и заканчиваются подобные истории?

 — Не люблю быть предсказуемым, но ты опять-таки угадала. Пока мы с остервенением лупили друг друга и я уже начал опасаться, что не быть мне больше грозой соседей, появился отец этого паренька. Здоровенный такой мужик. Он-то и растащил нас в стороны. Заявил, что если уж мы хотим драться, то должны надеть перчатки и провести бой, как настоящие мужчины. Понимаешь, он зарабатывал на жизнь боксом. Что уж тут удивляться, что Джейк отмолотил меня по полной программе.

 — И кто же выиграл титул чемпиона?

 — Никто. До перчаток дело так и не дошло: отец Джейка притащил меня к ним домой и отчистил нас обоих над кухонной раковиной. А его жена приготовила мне мешочек со льдом и стакан лимонада… Не надоело? Я ведь предупреждал, что история будет долгой.

 — Что ты, ничуть не надоело.

 — Что ж, тогда я подолью тебе еще вина. — Забрав у нее бокал, он отправился на кухню, а Фиби, прислонившись к перилам, стала ждать.

 — Так на чем я остановился? — поинтересовался Дункан, возвращаясь на веранду.

 — Сидишь у Джейка на кухне и пьешь лимонад.

 — И еще беседую с его отцом. Впервые кто-то — не считая учителей, которые в то время мало что для меня значили, — удостоил меня разговором. Именно тогда я понял, что если не перестану доводить окружающих, то и впредь буду ходить с разбитой физиономией. К чему такое геройство? Мать в любом случае не обращала на меня внимания — даже если я приходил домой весь в крови. Вот так я и распрощался со своим титулом чемпиона.

 — Тебе тогда было около пятнадцати?

 — Примерно.

 — Маловат для подобных прозрений. Но мне это, в общем-то, понятно.

 — Полагаю, — Дункан с улыбкой взглянул ей в глаза. — Тогда же я нашел себе работу. Подумал, может, этим я наконец угожу ей — моей матери. В любом случае это было лучше, чем содранные кулаки.

 — Мудрое решение. — Но он так и не смог угодить ей, подумала Фиби; она услышала это в его голосе. — И что это была за работа?

 — Убирал столики в ресторане. Половину выручки отдавал матери. Знаешь, это ничего не изменило в наших отношениях, но тогда я начал думать, что так пожалуй, и должно быть — мать-одиночка, трудный ребенок. У нее просто не было времени на меня.

 Он немного помолчал, прислушиваясь к крику козодоя.

 — На самом деле это не так. Ты же сама мать-одиночка и понимаешь, что это не так.

 — Я понимаю, что так не должно быть.

 — Когда мне исполнилось восемнадцать, она сказала, что мне пора жить отдельно. Тогда я подыскал себе жилье. Шло время, и однажды я подвез того парня с пустым бумажником. Мы познакомились, разговорились, и очень скоро я встретился с его семьей. Отца у него не было — он умер, когда Фин был совсем ребенком. Но это ничего не значило, потому что у его матери всегда было для него время.

 Фиби вспомнила Ма Би — большие руки, внимательные глаза.

 — У нее было много детей, и для всех у нее находилось время — и для меня тоже. Тогда-то я понял, что не все живут так, как мы.

 Прислушавшись, он сделал шаг в сторону двери.

 — Должно быть, это пицца. Я вернусь через минутку. Если это Тито, ему захочется перекинуться со мной парой слов.

 — Жду тебя.

 На небосклоне уже показались первые звезды. Разглядывая притихший сад, Фиби неторопливо потягивала вино. Наверняка он думал, что дом, сады, вся эта красота позволят ему наконец привлечь к себе внимание матери. Совершенно очевидно, что и это не сработало.

 Так почему же он остался здесь? Разве ему не было больно от воспоминаний?

 Дункан вернулся назад с коробкой пиццы, парой тарелок и целой стопкой салфеток.

 — Давай я займусь этим. Не хочешь рассказать мне все до конца?

 — Мы уже, собственно, дошли до покупки лотерейного билета.

 Пока Фиби расставляла тарелки и раскладывала салфетки, Дункан зажег несколько свечей.

 — Это была такая шумиха! Сама понимаешь, моя удача не могла остаться незамеченной. Пару дней я пил не просыхая. Первым моим здравым поступком стало решение пойти к Ма Би. Я купил такую маленькую медную бутылку — вроде тех, в которых держат джиннов. А потом попросил Ма Би потереть ее и загадать три желания. Я собирался выполнить все три.

 — Удачная мысль, — заметила Фиби, присаживаясь за стол.

 — Тогда я казался себе чертовски умным. Прекрасно, сказала Ма Би, у нее действительно есть три желания. Для начала она хочет, чтобы я перестал швыряться деньгами, как законченный идиот. Во-вторых, ей бы очень хотелось, чтобы я ухватился за эту прекрасную возможность и добился наконец чего-нибудь путного. Должно быть, я выглядел тогда как воздушный шар, из которого выпустили весь воздух, потому что Ма Би расхохоталась и еще долго смеялась, глядя на мою физиономию. Ну а если я хочу сделать ее счастливой, добавила она, то могу купить ей пару красных туфель на каблуке, размер девять. Только представьте, что это будет за зрелище, когда она пойдет в них в воскресенье в церковь!

 — Ты должен обожать эту женщину.

 — Все так. А еще я постарался сдержать слово и выполнить все три обещания. Проще всего было с туфлями. Не швыряться деньгами, как идиот… С этим оказалось проблематичнее. Вокруг меня постоянно крутились какие-то люди. Деньги уходили на всякую ерунду — просто потому, что это позволяло мне почувствовать свою значимость. И так до тех пор, пока я вдруг не осознал, что это и в самом деле чертовски глупо.

 — Ну да. Но ты-то ведь не глупец.

 — Бывало в моей жизни всякое. — Дункан разложил пиццу — сначала Фиби, затем себе. — Эту землю я купил для матери, построил здесь дом. Она не раз говорила, что охотно уедет из этого проклятого города. Теперь я мог это устроить. И уж теперь-то она должна была обратить на меня внимание. Разумеется, я и раньше давал ей деньги. Перевез ее из нашей квартирки в чудесный маленький домик — пока этот еще не был готов. А тут еще появился мой папаша — спустя столько-то лет. Но с этим было все просто. Я дал ему двадцать пять тысяч, а большего он и не просил. Но прежде Фин составил для меня что-то вроде договора. Согласно этой бумаге родитель уже не мог предъявить ко мне каких-либо претензий. Если бы он снова стал требовать у меня деньги, то легко мог бы угодить под суд. Возможно, другой бы на его месте поторговался, но отец забрал свои двадцать пять тысяч и снова отбыл в неизвестном мне направлении.

 — Все это наверняка ранило тебя.

 — Могло бы, — немного помолчав, сказал Дункан. — Но не ранило. — Он отхлебнул еще вина. — Когда дом был почти готов, я привез сюда мать — чтобы она посмотрела, как все это будет. Я сказал, что все это для нее, что я обставлю этот дом, как она сама того пожелает. И ей уже никогда не придется работать. Она прошлась по комнатам, а потом спросила, какого черта я решил, что она будет здесь жить — в этой пустой, как амбар, громадине? Я сказал, что она просто не представляет, как здесь будет здорово. Что я найму повара, экономку — сделаю все, чего она только захочет. Тогда она повернулась и взглянула на меня. «Дом в Вегасе и пятьдесят тысяч наличными — вот все, чего я хочу». Я не уступил. Я еще надеялся, что она передумает. Когда дом был окончательно готов, я снова привез ее сюда. Здесь уже были сады, и я полностью обставил несколько комнат — чтобы она воочию убедилась в том, какое это замечательное место.

 Фиби с нежностью коснулась его руки:

 — Но это было совсем не то, чего она хотела.

 — Ты права. Ей нужен был дом в Вегасе и пятьдесят тысяч. Тогда я предложил ей сделку. Живи здесь шесть месяцев, сказал я, и, если за это время не передумаешь, я куплю тебе дом и дам сто тысяч наличными. Она согласилась, а спустя полгода позвонила мне. Вещи у нее уже были собраны. Она дала мне номер телефона своего риелтора, который уже успел подобрать для нее дом в Вегасе. Мне оставалось только купить дом, а затем перечислить на счет в банке полагающиеся ей сто тысяч. Тогда-то я решил, что с меня уже довольно. Я попросил Фина составить еще один документ, после чего дал ей на подпись. Она подписала, не моргнув и глазом. Затем взяла свой чек и отбыла в Вегас.

 — Когда это было?

 — Лет пять назад. В Вегасе она нашла себе работу официантки. А спустя какое-то время на нее запал один из посетителей. Он разыскал моего отца и добился официального развода. Два года назад она снова вышла замуж.

 — А ты живешь здесь.

 — Жаль оставлять бесхозным такое место. Одно время я подумывал продать этот дом, но потом понял, что не хочу отдавать его в чужие руки.

 Просто удивительно, подумала Фиби. За один вечер ей удалось удовлетворить не только свое желание, но и любопытство. Не говоря уже о великолепном сексе, она получила довольно-таки ясное представление о прошлом Дункана и стала к тому же куда лучше понимать его самого.

 — Думаю, не стоит говорить, что она попросту не заслуживает такого сына.

 — Пожалуй, она заслуживала того, каким я был до пятнадцати лет, но явно не заслуживает того, каким я стал с помощью своих друзей.

 — Это ты купил дом для Ма Би — тот, куда мы ходили в гости в это воскресенье?

 — Все дети, включая меня, скинулись и купили его три года назад. И она приняла его — ото всех нас, от своей семьи. Но она ни за что не взяла бы его у кого-то одного. Полагаю, разница тебе понятна.

 — Вполне. А как насчет Джейка? Что случилось с ним?

 — Он занимается подрядами. Я выбираю место, а он потом доводит его до ума. Отец Джейка ушел в строительство после того, как оставил карьеру боксера, а Джейк потом присоединился к его бизнесу. И знаешь, у него здорово получается.

 — Не сомневаюсь. — Фиби любезно подложила ему еще кусочек пиццы. — Ты и в самом деле умеешь подбирать людей.

 — Знаешь, да, — его ладонь легла ей на руку. — Если не считать пары-другой исключений, мне всегда здорово везло на людей.

 Когда Дункан провожал ее к машине, пространство было наполнено звуками ночи.

 — Не хочешь как-нибудь вечерком покататься со мной на яхте?

 — Как-нибудь вечерком — пожалуй. Понимаешь, я не могу слишком часто уходить из дома. А еще работа… Тебе и так повезло, что меня не вызвали в управление до или во время одной из наших встреч.

 Она прислонилась спиной к машине.

 — Ты здорово усложнил себе жизнь тем, что начал встречаться не просто с копом, но и с матерью-одиночкой.

 — Мне нравятся сложности, особенно когда удается свести их к чему-нибудь простому. — Наклонившись, он поцеловал ее. — Итак, в какой-нибудь из вечеров.

 — Прекрасно. — Она уже коснулась дверцы, но затем, повинуясь импульсу, вновь взглянула на него. — А почему бы тебе не прийти к нам на ужин прямо на этой неделе? Моя мать просто в восторге от тебя.

 — Правда? Ну и замечательно. Если у меня не получится с тобой, попробую приударить за ней, — он заправил ей за ухо выбившуюся прядь. — А готовит она просто потрясающе.

 — Это точно. Как насчет четверга? Это даст им возможность как следует обсудить предстоящее мероприятие, не измучив меня вконец деталями.

 — Хорошо, пусть будет четверг.

 Наклонив голову, она внимательно посмотрела на него.

 — А ты не хочешь проверить по своей записной книжке? Может, у тебя уже назначена встреча.

 — Я согласен на четверг, — повторил Дункан, поцеловав ее при этом так, что у нее вновь заныло в животе.

 — Ну ладно, — она сделала шаг назад. — Я, пожалуй, пойду, пока мне не пришла мысль остаться. — Заметив, что он хочет что-то сказать, она лишь покачала головой. — Мне и в самом деле пора. Итак, до четверга. Встречаемся в шесть.

 — Удачной тебе поездки. И не думай обо мне до тех пор, пока не окажешься дома. А то еще, не дай бог, возбудишься так, что не сможешь вести машину.

 Все это здорово развеселило ее — чего он, впрочем, и добивался. Но шутки шутками, а ей и в самом деле нужно было многое обдумать.

 Он был милым, приятным и легким в общении. Он был очень хорош в постели — или, если угодно, напротив двери. Фиби никогда не претендовала на роль эксперта в данном вопросе, и в то же время ее сексуальный опыт трудно было назвать слишком уж ограниченным. Как-никак она несколько лет была замужем — и это не считая случайных встреч.

 Однако ни разу ей не удалось испытать ничего такого, что могло бы сравниться с сегодняшней гаммой чувств и ощущений.

 Дункан вел себя очень непринужденно, но в то же время его нельзя было назвать ни беспечным, ни легкомысленным. Вот Рой, тот действительно был легкомысленным. Повстречавшись однажды с таким типом людей, Фиби была твердо намерена не повторять подобный опыт.

 Став богатым, Дункан не растерял своих друзей. Фин был его юристом, Джейк — подрядчиком. Он не забывал о друзьях, а Фиби считала верность одним из главных качеств в человеке.

 И в то же время он не был наивным и предсказуемым, слишком уж разноплановая личность.

 Один из слоев его личности скрывал старые раны. Как ему удалось упрятать их так глубоко? Он не кичился шрамами, как это делают многие. Иногда он позволял себе покопаться в собственных воспоминаниях, но Фиби и сама любила поразмышлять над прошлым. Однако было совершенно очевидно, что старые раны не управляли его жизнью.

 И в этом плане он куда лучше справлялся с ситуацией, чем она сама.

 Можно ли сказать, что ему помогали его миллионы? Безусловно. В то же время Фиби чувствовала, что он бы и без денег нашел свое место в жизни. Скорее всего, выпавшее на его долю богатство пробудило в нем определенные амбиции — точнее, позволило осознать, что и ему не чуждо некоторое честолюбие.

 У Фиби тоже были свои амбиции, причем многие из них — весьма специфичные. И большую часть их она с успехом реализовала. Так что вряд ли она смогла бы всерьез заинтересоваться мужчиной — каким бы привлекательным он ни казался, — если бы у того не было четко очерченных жизненных целей.

 Но если уж на то пошло, что именно ей было известно о целях и планах Дункана? Два бара, магазин на стадии планирования. Но для его амбиций это сущие пустяки. А чем еще он занимался? Чего хотел? И что намерен был осуществить?

 Ну вот опять ей приходится перебирать отдельные кусочки, пытаясь сложить из них нечто целое — такое, которое могло бы ее удовлетворить.

 Именно умение анализировать делало ее хорошим полицейским, но оно же — в чем тоже не было никаких сомнений — лишало ее полноценной личной жизни.

 Так почему бы не принять все как есть? Пусть события текут единым потоком, и не нужно пытаться разобрать их на части. Конечно, с ее характером это было нелегко, но при желании она могла бы справиться и с этим.

 В четверг он придет к ним на ужин. Не исключено также, что очень скоро они смогут прокатиться на его яхте. Они с удовольствием пообщаются друг с другом, а может быть, и не только пообщаются… А дальше уже будет видно.

 Из машины она вышла в прекрасном расположении духа. Сейчас она заглянет к Карли, которой лучше бы уже быть в постели, а затем нальет себе чаю и поднимется наверх, чтобы немножко поболтать с мамой и Авой.

 Напевая, она закрыла машину и быстро направилась к дому.

 И вдруг… едва не выпрыгнула из собственных туфель. Каким-то чудом ей удалось сдержать вопль ужаса — именно вопль, а не крик. Коп или нет, но она все-таки была женщиной. А любая женщина завизжит от ужаса, если увидит на ступенях собственного дома приличных размеров змею.

 «Возможно, это всего лишь игрушка, — подумала Фиби, прижимая руку к сердцу — казалось, то навсегда замерло в ее груди. — Глупая шутка кого-нибудь из соседских мальчишек, знающих о том, что в доме живут одни только женщины».

 Тот же нагловатый Джонни Портер — это было как раз в его духе. Ну ничего, она с ним еще побеседует. Скажет ему пару ласковых слов…

 «Не игрушка», — осознала она, подойдя поближе. Настоящая змея, толщиной примерно в ее запястье. И хотя Фиби ни за что не посмела бы прикоснуться к ней, выглядела эта гадина мертвее некуда.

 Может быть, только спит?

 Отступив на шаг назад, Фиби в задумчивости смотрела на змею. Мертвая она или живая, но ее следовало убрать оттуда. Мертвой змее точно не место на ступенях дома. А живая могла проснуться и куда-нибудь ускользнуть — в сад или в дом.

 При этой мысли Фиби бросилась к машине и распахнула багажник. Как она жалела, что у нее нет при себе оружия! Впрочем, она не была до конца уверена в том, что смогла бы попасть в змею — реши та вдруг и в самом деле ускользнуть.

 «Бог ты мой, — бормотала она, вытаскивая из багажника зонтик, — как же мне не хочется это делать».

 Но что тогда? Бежать за помощью к соседям? Звонить Картеру? Будь так добр, приди и убери мертвую змею со ступенек нашего дома. Нет уж, спасибо.

 Судорожно сглотнув, она сделала еще шаг вперед, а затем, почти что зажмурившись, ткнула в змею зонтом.

 И тут же отпрыгнула назад и замерла. Однако черная мерзость даже не пошевелилась. Ткнув змею еще пару раз, Фиби окончательно убедилась в том, что та мертва.

 «Вот и хорошо, вот и замечательно. Теперь мы ее уберем. Главное, не думать об этом. Главное… Ой-ой-ой!»

 Просунув сложенный зонт под мертвое тело, она попыталась отнести его на задний двор. Пару раз змея падала на землю, и тогда Фиби, проклиная все на свете, отскакивала прочь, как если бы под ноги ей попал раскаленный уголь. Лучше всего подошли бы сейчас щипцы для угля. Но Фиби понимала, что если она пойдет за ними в дом, то ей уже не хватит смелости снова выйти на улицу.

 Она все-таки протащила змею через задний двор. Однако когда она наконец добралась до мусорного бака, нервы ее были уже на пределе. Из последних сил она швырнула в бак и мертвое тело, и почти что новый зонтик.

 Не исключено, что существовало специальное предписание, запрещавшее выбрасывать мертвых рептилий в мусор, даже не попытавшись упрятать их в какой-нибудь контейнер. Но сейчас ей было на это наплевать.

 Если что, она позвонит менеджеру той компании, которая занимается вывозом мусора. Подкупит его. Предложит ему переспать с ней.

 Пока же Фиби устремилась прочь от мусорного бака. В одно мгновение она оказалась на ступенях задней веранды и только тут позволила себе сесть. Проклятая кошка. Надо будет выяснить, чья это кошка таскает им на участок трупики убитых животных.

 С другой стороны, непонятно, как коту удалось найти в Саванне змею таких размеров. Нет, это не кот, а кто-нибудь из подростков. Чья-то идиотская шутка.

 Ей уже не хотелось чаю, не хотелось болтать о пустяках. Фиби встала и направилась к двери, намереваясь сразу же лечь в постель.

 Она уже коснулась ручки, как вдруг услышала знакомый свист. И от этого звука по спине ее вновь пробежал холодок.

 Ну и умора! Он чуть не надорвал себе живот. Просто не мог вспомнить, когда он последний раз так смеялся. В какой-то момент у него даже слезы из глаз потекли, и ему пришлось пару раз вытереть их, чтобы отчетливо видеть происходящее через объектив фотокамеры.

 Черт побери, ну и подпрыгнула же она! Судя по всему, чуть не обделалась прямо на дорожке. Смех рвался у него из горла, и он так отчаянно старался приглушить его, что даже ребра заболели.

 Он надеялся, что она в ужасе перескочит через его подарочек, но вынужден был признать, что ошибался. Эта женщина была сделана из более прочного материала. Но от этого его шутка стала лишь интереснее.

 Ему чертовски повезло, что он наткнулся на эту черную змею и уже потом, разбив ей голову, вдруг сообразил, что сможет использовать ее. Но он даже не ожидал, что все эти фокусы с зонтом так развеселят его.

 Что ж, теперь она точно не будет спать полночи, а когда заснет, ей наверняка привидятся змеи.

 Ну а он? Он пойдет домой и распечатает парочку-другую фотографий, чтобы доставить себе еще несколько приятных минут. А потом заснет — крепко, как младенец.

 Ей так и не удалось как следует поспать. В голове крутились самые разные мысли. Едва дождавшись рассвета, она поднялась и позвонила Картеру.

 Трубку сняла Джози, и Фиби немедленно рассыпалась в извинениях. Та лишь что-то пробурчала в ответ, и через секунду Фиби услышала заспанный голос Картера.

 — Прости меня, ради бога. Мне следовало дождаться более подходящего часа…

 — Поздно же ты об этом подумала.

 — Ладно, я действительно прошу прощения. Но мне нужно, чтобы ты пришел сюда и кое на что посмотрел.

 — Что это такое? Русалка? Трехголовая рыба? Новый «Ягуар», который ты решила подарить мне в знак сестринской любви? Неужели что-то еще?

 — Перестань бурчать, Картер. Я хочу, чтобы ты выполз из постели, оделся и пришел сюда. Прямо сейчас. А чтобы никого не разбудить, отправляйся прямо на задний двор. Понял меня?

 — Да, да, да. Начальственно-стервозная Фиби. По крайней мере, сделай мне кофе.

 Он придет. Он, конечно, поворчит, но придет. Быстро одевшись, она поспешила вниз, чтобы приготовить кофе. Когда она вышла из дома, в руках у нее было две чашки.

 Ночью была гроза — она явственно слышала раскаты грома. Дождь шел совсем недолго, но камни во дворе все еще были сырыми. В воздухе висела легкая дымка — через пару часов от нее не останется и следа.

 Потягивая свой кофе, Фиби наблюдала за тем, как капли воды стекают с листьев маленького персика, который Ава посадила год назад.

 Услышав шаги Картера, она поспешила к воротам и открыла их еще до того, как он успел постучать.

 Вид у него был заспанный: всклокоченные волосы, опухшие глаза. На Картере были спортивные штаны, футболка и старенькие кроссовки, но для Фиби он выглядел как рыцарь в сияющих доспехах.

 Мрачно взглянув на сестру, он взял свой кофе.

 — И где тело? — поинтересовался он.

 — В мусорном баке.

 От неожиданности он поперхнулся кофе.

 — Что?

 — Вон там, — махнула она рукой в сторону бака.

 — Ты что, кого-то убила? И хочешь, чтобы я помог тебе похоронить тело?

 Она снова ткнула пальцем в сторону бака. Пожав плечами, Картер откинул крышку. И тут же вздрогнул так, что кофе пролился на землю. Фиби взирала на это с нескрываемым удовольствием. Однако ее брат, оправившись от неожиданности, запустил руку в бак и достал оттуда мертвую рептилию.

 — Холодная.

 — Ради бога, Картер… — Взвизгнув, она отскочила назад, ибо он с довольной ухмылкой шагнул в ее сторону. — Не подходи! Хватит дурачиться!

 — Потрясающе. Этот большой парень прополз по Джонс-стрит, чтобы забраться к Аве в сад.

 — Я нашла ее вовсе не в саду. Да кончишь ты, наконец, играться этой штукой?! Я обнаружила ее на ступенях у парадной двери, уже мертвой.

 — Вот оно что, — он задумчиво посмотрел на змею. — И что же ты там делал, большой парень?

 — Может, это кот ее задушил. Недавно я нашла во дворе мертвую крысу… Вот только змея такая крупная. Не знаю, способен ли кот ее придушить? Но даже если так, с какой стати он разбрасывает трупы у нас перед домом? Тогда я решила…

 — Тот кот, который убил эту змею, должен неплохо орудовать дубинкой, — Картер повернул змеиную голову так, чтобы Фиби тоже могла ее разглядеть. — Кот мог бы ее покусать, но вряд ли он способен расплющить ей голову.

 — Да, — задумчиво сказала Фиби, — мне тоже показалось, что кот здесь ни при чем, — она пнула ногой принесенную коробку. — Будь так добр, кинь туда эту мертвую гадину, а затем отнеси все в мусорный бак. И не смей прикасаться ко мне, пока не помоешь руки.

 Картер бросил змею в коробку.

 — Говоришь, нашла ее прямо на ступенях?

 — Да. — С некоторым злорадством она отметила, что Картер больше не улыбается. — Я вернулась домой около одиннадцати и…

 — Откуда?

 — Я была на свидании, если тебе так интересно.

 — С лотерейным парнем?

 — Его зовут Дункан. В любом случае эта штука уже лежала на ступеньках. А это значит, что кто-то подбросил ее туда.

 — Подросток-идиот?

 — Джонни… ты ведь знаешь Джонни Портера, который живет тут за углом? Он первый в моем списке подозреваемых.

 — Поговорить с ним?

 — Нет, я сама. Мне просто-не хватило духу открыть мусорный бак и еще раз взглянуть на эту тварь.

 — Для этого и существуют братья. — Закрыв коробку, он взглянул на сестру со зловещей улыбкой. — Бедная маленькая Фиби.

 — Не вздумай дотронуться до меня своими руками — после этой дохлой твари.

 — Я всего лишь хотел утешить свою сестренку, поддержать ее в минуту…

 — Если ты прикоснешься ко мне хотя бы пальцем, твои яйца окажутся у тебя в глотке, — она угрожающе сжала кулаки. — Уж с тобой-то я справлюсь.

 — Не факт. Я в последнее время много тренировался.

 — Ну, хватит. Иди в дом и как следует помойся. Проводив его в дом, она оперлась на стойку и стала наблюдать за тем, как Картер моет руки.

 — Знаешь, о чем я думаю? Может, дело тут не в Джонни Портере…

 — Хочешь сказать, мы зря грешим на подростков?

 — Именно так. Все это похоже на отвратительную шутку и только… Но мне почему-то вспоминается другой случай, — она имела в виду историю с куклой. — Конечно, я поговорю с Джонни, но мне никак не удается избавиться… от чувства дискомфорта, назовем его так. И я подумала, может, ты прогуляешься после занятий мимо дома — пройдешься пару раз туда-сюда. Даже не нужно заходить. Я ведь знаю, как это бывает: зашел на минутку, а задержался на пару часов. Но если бы ты немного погулял тут, пока я буду на работе…

 — Конечно, я так и сделаю. Фиби, если ты действительно встревожена…

 — Просто чувство дискомфорта, — поправила она. — Пока еще нет реального повода для тревоги. Знаешь, а ведь нечто подобное у нас уже было.

 — Ну да, Рубен любил развлечения такого рода, — Картер напрягся. — Например, поставить машину так, чтобы выхлоп оседал на клумбе, и тому подобное.

 Фиби успокаивающе похлопала его по руке. Для Картера эти воспоминания всегда были болезненнее, чем для нее.

 — Именно. Такие же мелкие пакости. Если это дело рук Микса, ему очень скоро наскучат подобные развлечения.

 — А ты не боишься, что он перейдет к более серьезным забавам? — Картер осторожно притронулся к ее щеке, где еще так недавно красовался громадный синяк. — Он снова может напасть на тебя, Фиби.

 — Поверь мне, Картер, он уже не сможет застать меня врасплох. И я не настолько беззащитна, как наша мама.

 — Я понимаю, что ты способна постоять за себя. Но ведь из-за этого типа ты уже однажды попала в больницу.

 — Больше этого не повторится, — она решительно сжала руку брата. — Обещаю тебе. — И тут же предостерегающе покачала головой. — Мама идет. Давай так: ты отправился на утреннюю пробежку, а по дороге заглянул к нам на кофе. Хорошо? Если она узнает об этой змее, то уже никогда не сможет выйти во двор.

 Картер кивнул и даже попытался улыбнуться, когда на кухню вошла их мать.

 — Подумать только! Оба моих ребенка — и в столь ранний час!

 Насчет куклы так ничего и не удалось выяснить. Эту модель сняли с производства еще три года назад, что ни в одном из магазинов Саванны купить ее было просто невозможно. Оставались только «И-бей», блошиные рынки и всякого рода распродажи. И поскольку дело было не столь уж серьезным, в полиции сочли, что лучше потратить свой бюджет на что-то более стоящее.

 Как оказалось, Джонни Портера они подозревали совершенно напрасно: тот уже неделю как уехал вместе со своим классом за город.

 Разумеется, были в их районе и другие беспокойные юнцы, но ни один из них как-то не приходил на ум. К тому же трудно было понять, почему кто-то из них — включая Джонни Портера — дважды выбирал в качестве мишени именно ее дом. При этом других так и не побеспокоили. Об этом Фиби узнала из разговоров с соседями, которых она как бы случайно расспросила обо всем, что ее интересовало.

 В итоге она решила прогуливаться после работы по площади и парку — в надежде услышать, не прозвучит ли вдруг знакомый свист. В ту же ночь она устроила себе наблюдательный пост прямо на террасе, на случай, если кто-нибудь решит порадовать их еще одним подарком.

 Так она и сидела возле дверей, с биноклем на коленях, чувствуя себя кем-то вроде старой миссис Сэмпсон с Гастон-стрит, которая сутками напролет разглядывала проходящих из окна своей главной гостиной.

 Если тревожное ощущение усилится, она попросит, чтобы патрульная машина пару раз проезжала мимо ее дома ночью — а может, и днем тоже. Сам дом был неплохо защищен — в свое время на этом настояла тетушка Бесс. Фиби лично обходила весь дом, когда все уже были в постелях, и проверяла, включена ли сигнализация.

 На этом тоже настояла ее тетушка. «Люди не настолько уж хороши, чтобы доверять им, — говаривала она. — Но в тебе течет моя кровь, и ты проследишь, чтобы все было в порядке».

 Мама, конечно же, была не столь хороша, чтобы доверять ей такое важное дело. Все, что ей оставалось, — это чистить, полировать и прислуживать в обмен на приют, который был предоставлен ей и ее детям.

 До Картера тетушка Бесс практически не снисходила. Ночные кошмары, мучившие его еще несколько месяцев после ареста Рубена, стали для тетушки явным свидетельством его слабости. Истинный Макнамара ни за что не стал бы рыдать во сне, даже в неполных семь лет.

 Но к Фиби у нее было иное отношение. Если та дерзила или вступалась за брата, тетушка лишь с одобрением говорила: «По крайней мере, у этой есть стержень».

 Вот почему в ее жизни были и уроки фортепьяно — занятие, не приносившее ей никакого удовольствия, — и уроки танцев, которые она обожала. Под давлением тетушки она занималась изучением музыки и изящных искусств, посещала салоны и магазины, подобающие юной леди, и даже совершила недельную поездку в Париж. Ну а кульминацией всего стал невыносимо скучный бал для дебютанток.

 Фиби согласилась пойти туда только после того, как тетушка пообещала ей, когда придет время, оплатить обучение Картера в университете. Стоило потратить одну ночь своей жизни на то, чтобы гарантировать брату четыре года учебы.

 Конечно же, тетушка решительно возражала против того, чтобы Фиби проходила обучение в ФБР, ведь это означало, что отныне она теряет над ней контроль. Но, как ни странно, она одобрила появление Роя.

 И все же, когда Фиби вернулась под крышу ее дома, с ребенком и без мужа, тетушка Бесс не могла скрыть довольной усмешки.

 — Неудивительно, что тебе не удалось удержать такого мужчину — с твоими-то потугами сделать карьеру. Женщине всегда приходится выбирать: либо муж, либо карьера.

 — Глупости. Мой развод никак не связан с моей работой.

 Тетушка умирала. Для Фиби это было совершенно очевидно: за те недели, что ее не было дома, тетушка Бесс усохла до того, что напоминала обтянутый кожей скелет, и лишь глаза ее оставались живыми и недобрыми.

 — Он женился на тебе ради этого дома. Вряд ли стоит порицать его за это. Брак по расчету свидетельствует об изрядной толике здравого смысла.

 — Мне не нужен ваш дом.

 — Тем не менее он будет твоим. Так я решила еще несколько лет назад. Дом будет держаться на тебе. На тебе, твоей слабохарактерной матери и твоем плаксивом братце.

 — Выбирай выражения, — Фиби подошла чуть ближе к кровати, — выбирай выражения, когда говоришь о моей семье.

 — О твоей, — тетушка ткнула пальцем в ее сторону, — а не о моей. Только в тебе течет моя кровь, значит, тебе и отвечать за мой дом. Я уже сделала соответствующие распоряжения.

 — Прекрасно.

 Сухие губы тетушки искривились в улыбке. Фиби казалось, что плоть больной тает на костях. Именно так встретила свой конец Злая Ведьма: она растаяла.

 — Ты думаешь, что тоже сможешь сделать распоряжения. Устроить здесь все по-своему — когда меня похоронят. Считаешь, что я долго не протяну. Что ж, относительно этого ты совершенно права — я действительно долго не протяну.

 — Мне очень жаль, — невзирая на все их разногласия, Фиби почувствовала угрызения совести. — Я знаю, как тебе больно. Могу я что-нибудь для тебя сделать?

 — В тебе еще есть эта слабинка. Ничего, со временем она исчезнет. После моей смерти дом перейдет к тебе. Не думай, что сможешь отдать его своей матери или брату. Все это я обговорила в завещании. Деньги на его содержание уже выделены. Будешь получать их у юристов. И не думай, что сможешь загрести все себе. Это тоже закреплено в документах.

 — Мне твои деньги не нужны.

 — Твое счастье, потому что ты не получишь ни цента. Никто из вас. Все пойдет на дом. После твоей смерти он может перейти твоим наследникам. Но только в том случае, если ты подчинишься условиям завещания. Тебе придется жить здесь, если хочешь, чтобы и твоя мать осталась здесь. Я не желаю, чтобы этот дом превратили в пансионат, музей или что-либо в этом роде. Это жилой дом, и таковым он останется впредь. И отныне ты будешь жить именно здесь.

 Ни пистолета к виску, ни ножа к горлу, думала Фиби. Тетушка была слишком слаба, чтобы использовать столь явное оружие. Вместо этого она сделала заложниками тех, кого Фиби любила больше всего.

 — Мне не нужен твой дом и твои деньги. И в твоем одобрении я тоже не нуждаюсь. Я вполне способна вырастить свою дочь сама, без чьих-либо советов или поучений.

 — Тебе придется остаться, или твоя мать вынуждена будет уехать сегодня же. Покинуть дом, из которого она боится выйти вот уже много лет. Или ты думаешь, я ничего не знаю? Я вышвырну ее отсюда в течение часа, невзирая на все ее вопли и слезы. После этого ей останется лишь отправиться в палату для умалишенных. Как тебе такая перспектива?

 — Почему ты собираешься так с ней поступить? Все это время она только и делала, что заботилась о тебе. Она ни разу за всю свою жизнь никого не обидела, не сделала никому ничего плохого.

 — Вот поэтому-то к ней и относятся без особого уважения. Но я не собираюсь поступать подобным образом. Все зависит от тебя. Если ты будешь жить в этом доме, то и она останется. Если ты уедешь отсюда, ее тут же выставят прочь. Я пустила вас в свой дом, и я же могу выставить вас за дверь.

 — Ты и раньше это говорила.

 — Теперь это окончательно.

 Фиби проснулась словно от толчка. Неужели опять знакомый свист? Она и в самом деле что-то слышала или ей это только приснилось?

 Фиби осмотрела в бинокль улицу, взглянула в направлении парка. Никого.

 Она потерла глаза, размяла шею.

 Тетушка Бесс. Сколько она еще протянула тогда? Недели три-четыре. И почти все это время она была в забытьи или дремала под воздействием таблеток.

 Но и за это время Фиби успела понять — благодаря адвокатам и всевозможным бумагам, — что некоторые вещи невозможно урегулировать с помощью переговоров.

 Ей больше так и не удалось поговорить с умирающей.

 И вот теперь, по прошествии стольких лет, Фиби сидит в этом доме и смотрит на улицу.

 И вряд ли это когда-нибудь изменится.

 Разз Джонсон должен был кое-что доказать. И сделать это он намеревался прямо сегодня. Стало быть, Хозяева решили, что могут безнаказанно прийти на его территорию? Это решение станет для них началом конца. Они, значит, вознамерились установить здесь свои порядки, наплевав на тех, кто распоряжается в этой части города?

 Ну-ну. Он научит их уважать чужие права.

 Его брат сейчас в больнице. Может быть, он уже умер. Врачи достали у него из живота те пули, которые всадили в него ублюдки с Ист-Сайд — когда его брат отправился со своими ребятами на территорию Хозяев, чтобы отплатить им за набег.

 Но Разза Ти-Боун с собой не взял, поскольку тот еще не достиг такого положения, чтобы можно было участвовать в вооруженных стычках. Кто знает, может быть, если бы он тоже был там, его брат не лежал бы сейчас в больнице раненный, а может, уже и мертвый.

 Разз знал, что ему нужно делать. Око за око.

 Он ехал сейчас по Хитч-стрит, территории врага на украденной машине. Голубая кепка — часть той формы, которую носили в его банде, — лежала рядом с ним на сиденье. Вполне возможно, что на улице был кто-то из Хозяев, а Разз не хотел, чтобы они раньше времени догадались: это парень из Группы. Нет-нет. Сначала он должен все подготовить.

 Пока же он намерен маскироваться.

 Разз по праву занял свое место в банде. Несмотря на то что его брат был там весьма заметной фигурой, Раззу пришлось доказывать, что он не слабак. Сначала он чертовски хорошо зарекомендовал себя в драке: всегда бился до конца и никому не уступал. Потом научился мастерски угонять машины. А затем ему доверили торговлю наркотиками, поскольку сам он никогда не употреблял этой дряни. Вот только серьезные разборки — со стрельбой и поножовщиной — проходили пока без его участия, потому что он еще сомневался в себе. И это стало одной из причин, из-за которых брат не взял его с собой прошлой ночью.

 Но сейчас у Разза был с собой пистолет сорок пятого калибра с полной обоймой. Оружие лежало под кепкой, рядом с ним, что придавало ему абсолютную уверенность в своих силах. Он намеревался всадить всю обойму в лоб тому ублюдку, который подстрелил его брата. И вообще сейчас он готов был пристрелить любого, кто встанет у него на пути.

 Он ехал к ним при свете дня, открыто, в своей форме. И если ему не суждено вернуться назад, что ж, значит, так тому и быть. В конце концов, ему уже шестнадцать лет.

 Разз припарковался напротив винного магазина. Он знал, что Клип использует заднюю часть магазинчика под свой «офис». Там он обделывает свои делишки, отдает распоряжение разной шушере и пользуется услугами местных шлюх, готовых на все ради парней из банды.

 Сначала Разз обойдет здание вокруг — да, именно так он и сделает. Затем уберет с пути охрану, если она там есть. А потом войдет внутрь и всадит пулю в лоб этому ублюдку.

 Ти-Боун будет гордиться им. Ти-Боун наверняка захочет жить, когда узнает, что за него отомстили.

 Разз натянул кепку, лихо сдвинув ее на правую сторону. Пистолет он сунул за пояс брюк — под рубашку, подальше от посторонних взглядов. Когда он выбирался из украденной машины, ему казалось, что пистолет весит, как хорошая пушка.

 В одежде Разза преобладали желтые и голубые цвета. Это означало, что он — один из Группы. Его ярость, скорбь и чувство собственной правоты были настолько сильны, что он уверенно шествовал в своей форме прямо по Хитч-стрит.

 Он был готов. Он однозначно был готов отправить на тот свет этого ублюдка.

 Не исключено, что это намерение было написано у него на лице. Во всяком случае, несколько женщин, стоявших на террасе, при виде его воинственной ухмылки поспешили скрыться внутри дома. «Все так, сучки. Бегите. Прячьтесь».

 Шагая по дорожке вокруг винного магазина, он вытащил из-за пояса пистолет. И сказал себе, что дрожь в руках была вызвана не страхом, но предвкушением стычки.

 Он представил лицо своего брата — каким тот выглядел в больнице.

 Можно сказать, брат уже мертв, хотя аппарат еще дышит за него. А рядом сидит мама, держит на коленях Библию и плачет. Ничего не говорит, даже не шевелится. Просто сидит и плачет.

 От этих воспоминаний его снова затрясло — на этот раз от ярости. Из горла вырвался полузадушенный крик, рука крепче сжала пистолет.

 Он готовился к атаке, но у задней двери никого не было.

 Сейчас Разз слышал только стук собственного сердца. Тыльной стороной ладони он утер лоб, успевший покрыться капельками пота. «Ради Ти-Боуна», — подумал он, а затем пнул заднюю дверь так, что она с треском распахнулась.

 Пистолет, как живой, прыгал в его руке. Он даже не почувствовал, как палец нажал на спусковой крючок. Пистолет выстрелил словно сам собой, пробив дыру в стене прямо над столом. Но за столом никого не было — никого, кто принял бы эту пулю на себя.

 Разз опустил пистолет, его руки дрожали. Он посмотрел на пустой стол, окинул взглядом пустую комнату. Он повел себя как идиот, и теперь все будут над ним смеяться. А это значит, что будут смеяться и над его братом. Такого он просто не мог позволить.

 Нужно было что-то сделать… что-то по-настоящему грандиозное.

 Тут внутренняя дверь распахнулась, и в комнату вошел мужчина. И в этот момент Разз понял, что ему следует делать.

 — Захватчик заложников — некий Чарльз Джонсон, уличное прозвище Разз, — детектив Рикс из отдела по борьбе с организованной преступностью вводил Фиби в курс дела. — Он уже стрелял, однако о раненых ничего не известно. Удерживает внутри четверых.

 — Чего он хочет?

 — Крови. Прошлой ночью была перестрелка между двумя бандами — Группой из Вест-Сайд, в которую входит сам Джонсон, и Хозяевами из Ист-Сайд. Старший брат Джонсона получил три пули. Сейчас он в критическом состоянии. Так вот, Разз хочет, чтобы мы нашли того парня, который это сделал. Он утверждает, что это некий Джером Клип Саджет. Мы отдаем ему Саджета, он выпускает заложников.

 — Сколько ему лет?

 — Шестнадцать. Пока еще никаких кровавых дел на его счету. Старший брат — другое дело. Тот уже давно в банде.

 — Ладно, — Фиби внимательно просматривала журнал. — Он уже говорил с вами?

 — Да. Повторял одно и то же. Он пока еще на первой стадии. Велел дать ему то, что он хочет, иначе он устроит тут настоящий ад. Сказал, чтобы этот тип был тут не позже чем через двадцать минут.

 — Хорошо. — Фиби взялась за телефон.

 Парень ответил на первый же звонок:

 — Вы привели этого ублюдка?

 — Разз, это Фиби Макнамара. Я из полиции, из отдела по кризисным ситуациям.

 — Плевать мне на тебя, сучка.

 В его голосе была ярость, но она явно маскировал страх.

 — Ты рассержен, Разз, и я могу тебя понять. У меня тоже есть брат.

 — Думаешь, мне есть какое-то дело до твоего братца? Лучше поторопитесь и приведите сюда того ублюдка, иначе я отправлю на тот свет кого-нибудь из этих четверых.

 — Мы уже ищем его. А пока, Разз, не мог бы ты сказать, все ли в порядке с теми, кто внутри? Может, кому-нибудь нужна медицинская помощь?

 — Скоро будет нужна. Скоро им потребуются мешки для выноса тела.

 Его голос дрожал от ужаса и ярости.

 — Ты еще ни в кого не стрелял, Разз? Я права? Мы хотим, чтобы все закончилось без лишних жертв.

 — Все это не закончится до тех пор, пока я не всажу пулю Клипу в башку. Вот тогда точно все будет кончено.

 — Ты хочешь наказать человека, который, как ты думаешь, ранил твоего брата?

 — Я знаю, что это сделал Клип! Моя семья мне сказала. Ты что, думаешь, что они лжецы?

 — Твоя семья видела, что случилось с твоим братом?

 — Именно. Двух из них тоже подстрелили, но только Ти-Боун при смерти. И я хочу видеть того ублюдка, который это сделал. Вы приведете его сюда. Слышала, что я сказал? Вы приведете его сюда, иначе я убью кого-нибудь еще.

 «Семья = банда, — записала Фиби в своем блокноте. — Гордость и месть».

 — Ты хочешь, чтобы мы нашли этого человека и привели его сюда, чтобы ты сам мог наказать его?

 — Сколько раз я должен повторять это?

 — Я просто хочу разобраться во всем до конца. И я хочу понять, каким образом ранение твоего брата связано с теми людьми, которых ты удерживаешь там. Ты думаешь, они тоже к этому причастны?

 — Не имеет значения.

 — Ты хочешь сказать, что они не имеют для тебя никакого значения.

 — Именно так. Если вы мне не верите, я могу всадить пулю в любого из них прямо сейчас.

 — Я верю тебе, Разз. Просто я хочу, чтобы ты понял: если ты убьешь кого-нибудь из заложников, мы уже не сможем помочь тебе в этом деле. Еще я пытаюсь связаться с больницей. С теми врачами, которые лечат твоего брата. Наверняка ты захочешь узнать, как он сейчас. Ты уже видел его сегодня?

 Она постаралась вовлечь его в разговор о брате. Брат для него — герой. Абсолютная преданность. Затем Разз заговорил о матери, которая плачет у постели брата. Так Фиби удалось вытянуть еще немного информации. Нет других братьев и сестер. Отец тоже отсутствует.

 «Быстрее найдите его мать!» — написала она на клочке бумаги, который сунула в руку Риксу.

 — Ты, наверно, проголодался, Разз? Я могу передать тебе пару сэндвичей.

 — У меня тут полно пива и чипсов. Вы что, думаете, я идиот? Не смотрю телевизор? Никто не сможет войти сюда. Никто, кроме Клипа.

 — Никто не собирается входить туда без твоего разрешения.

 — Может быть, я не пристрелю никого из этих недоносков. А может, и пристрелю. Но пока что они будут лежать лицом вниз. И вообще, я устал болтать с тобой. В следующий раз звони только затем, чтобы сказать, что вы нашли этого ублюдка.

 Как только он бросил трубку, Фиби повернулась к полицейским:

 — Вы уже нашли этого Клипа?

 — Он скрылся. Мы разослали людей по всему городу.

 — Если бы мы сообщили Джонсону, что Саджет в тюрьме, то, возможно, он стал бы посговорчивей. Как только найдете его, сразу звоните мне.

 Фиби бросила взгляд на часы. Без четверти пять. На ужин ей, должно быть, уже не успеть.

 Дункан был очень доволен собой, когда жал на кнопку звонка дома на Джонс-стрит. Это чувство только усилилось, когда Эсси, открывшая ему дверь, просияла ослепительной улыбкой.

 — Бог ты мой! И кто это там позади?

 — Угадайте с трех раз, — ответил ей Дункан из-за огромной корзины алых маков. — Куда мне отнести это?

  — Поставь пока тут, а потом мы решим, куда их лучше пристроить. Что за прелесть! Ну же, проходи в гостиную. Ты как раз вовремя. Бокал вина?

 — Меня не так уж часто приглашают отужинать с четырьмя красавицами. Так что для меня это особый случай.

 — Как и для нас. — Она взяла один из бокалов. — Ты ведь еще не встречался с моей невесткой? Джози, это Дункан Свифт.

 — Выходит, сразу пять красивых женщин. Очень рад знакомству.

 — Пятая уже занята, — заметил Картер, внося в комнату большой поднос с бутербродами. За ним по пятам, с маленьким подносиком в руках, шла Карли. — Как дела, Дункан?

 — Все в порядке. Привет, Карли.

 — Мама сегодня будет поздно. Она работает.

 — Что тут поделаешь. Впрочем, еды здесь столько, что я могу задержаться и подольше. А я тебе кое-что принес.

 — Подарок? — Карли тут же ухватила взглядом маленькую розовую коробочку в его руках.

 — В знак признательности одной из моих хозяек.

 — Большое спасибо, — вежливо ответила девочка под орлиным взором своей бабушки. И тут же взвизгнула от радости, вытаскивая из коробки ленту для волос. Она была сделана в форме букета: белые и лиловые фиалки, окутанные легким облачком кружев. — Какая прелесть! Как здорово! Вот спасибо! — Забыв обо всяких приличиях, Карли бросилась к Дункану и крепко обняла его. — Можно я надену ее прямо сейчас? Бабушка, пожалуйста!

 — Ладно, беги.

 Карли рванулась к двери, задержавшись только для того, чтобы еще раз улыбнуться Дункану через плечо.

 — А вы не промах, молодой человек, — заметила Эсси.

 — Надеюсь, да.

 В четверть седьмого Фиби вновь позвонила домой и сказала Аве, чтобы не ждали ее к ужину. Даже если ситуация разрешится наилучшим образом, ей придется затем опрашивать свидетелей и возиться с бумагами. Так какой смысл остальным сидеть все это время над пустыми тарелками?

 Фиби пила холодный кофе, от души признательная тому, кто догадался использовать по назначению кухню этого ресторанчика. Напротив нее сидела Опал Джонсон, мать Разза. Им не сразу удалось найти ее, поскольку Опал на время покинула раненого Ти-Боуна, чтобы посидеть на скамейке возле больницы и помолиться за его выздоровление.

 И вот она здесь, в этом небольшом помещении, набитом копами, которые сейчас пытаются спасти ее второго сына.

 Кое в чем они уже преуспели. Хотя Разз по-прежнему отказывался выйти из магазина или отпустить кого-нибудь из заложников, в его голосе уже не было прежней ярости. Его решимость явно пошатнулась.

 — Ему придется отправиться за решетку? — спросила Опал.

 — Да, но он останется жив, — ответила Фиби. — Он еще никого не убил, никого не ранил.

 Опал невидящим взглядом смотрела в окно ресторана. Это была худая, костлявая женщина, темное лицо которой опухло от слез, а в глазах застыли печаль и тревога.

 — Я делала все, что могла. Все, на что была способна. Работала на двух работах, чтобы дать мальчикам образование, водила их в церковь. Но Франклин, он решил жить по-своему. А затем перетянул к себе и Чарли. Группа, — она выплюнула это слово. — Куда уж мне было с ней тягаться.

 — Миссис Джонсон, мы делаем все возможное, чтобы ваш сын вышел оттуда целым и невредимым. Чтобы все вышли оттуда живыми. Это даст ему шанс начать все заново.

 — Они думают, что это делает их настоящими мужчинами, — Опал беспомощно смотрела на Фиби. — Наркотики, убийства, все эти банды. Они думают, что только так станут настоящими мужчинами.

 — Я собираюсь еще раз поговорить с ним. — Протянув руку через столик, Фиби слегка коснулась ее руки. — Не возражаете?

 — У вас есть дети, мисс?

 — Фиби. И… да, у меня есть дочь. Ей сейчас семь.

 — Дети вырывают сердце у вас из груди. Но и такое — все израненное и в синяках, — оно продолжает биться только для них. Что бы там ни было…

 — Главное сейчас — вывести его оттуда живым. — Фиби начала было набирать номер, но прервалась, когда в комнату вошел Рикс.

 — Саджет в тюрьме. Ему предъявлены обвинения в хранении наркотиков и оружия. В квартире, где он скрывался, мы нашли пистолет. По калибру совпадает с тем оружием, из которого был застрелен Франклин Джонсон. Эксперты должны сказать точнее.

 — Прекрасно. — Фиби взглянула Опал в глаза. — Очень хорошие новости. Я хочу, чтобы вы помогли мне, миссис Джонсон. Мы арестовали человека, который стрелял в вашего сына, в брата Чарли. Теперь ему не отвертеться от тюрьмы. Нужно убедить Чарли, что этого вполне достаточно и он может выйти оттуда. Он должен понять, что все уже закончилось.

 Фиби набрала номер винного магазина. Теперь в голосе парня звучало больше усталости, чем ожесточения. Еще один хороший знак.

 — Разз, у меня хорошие новости.

 — Мой брат очнулся?

 — Твой брат находится в том же состоянии, что и прежде. И это значит, что ему не стало хуже. Он ведь крепкий парень, правда?

 — Ясное дело.

 — Вот и замечательно. Я хотела сказать, что Клип отправлен за решетку.

 — Этот недоносок у вас? Вы поймали этого чертова ублюдка?

 — Не смей разговаривать так с этой дамой! — вмешалась Опал. — Не смей произносить подобную мерзость!

 — Это он всадил несколько пуль в Ти-Боуна. Я называю его так, как он того заслуживает.

 Фиби покачала головой, не позволяя Опал продолжить спор.

 — Твоя мать очень взволнована, Разз. Теперь ей приходится переживать из-за вас обоих — из-за тебя и твоего брата. Но мне кажется, мы могли бы найти выход, который устроит всех без исключения. Полиция предъявила Клипу обвинения, так что он теперь за решеткой. Ему…

 — Приведите этого ублюдка ко мне!

 — Я знаю, что ты хочешь видеть его. И я могу устроить это. Если ты сложишь оружие и выйдешь из магазина, я договорюсь, чтобы тебя отвели туда, где он сидит. И ты увидишь его за решеткой.

 — Я хочу видеть его мертвым! Хочу сам отправить его на тот свет.

 — Ты очень устал, Разз. Это был долгий, по-настоящему долгий день. Ты должен знать, что полиция нашла у Клипа пистолет — того же калибра, из которого был застрелен твой брат. Сейчас оружие передали на экспертизу. И если окажется, что в Ти-Боуна стреляли именно из этого пистолета, то Клипу предъявят обвинение в попытке убийства. Представляешь, сколько он просидит за решеткой? Долгие годы. Может даже, всю оставшуюся жизнь. Если бы с моим братом произошло что-то подобное, я бы предпочла, чтобы тот, кто стрелял в него, еще долго расплачивался за свое преступление.

 — Гореть ему в аду!

 — Знаешь, тюрьма штата Джорджия — тоже своего рода ад. Разз, мне сказали, что он скрывался. Скрывался! Как думаешь, что скажут его ребята, когда узнают, что он не нашел ничего лучшего, как спрятаться?

 — А если вы меня обманываете?

 — Она говорит чистую правду! Я сама была там, когда ей сообщили об этом. Парень, который стрелял в твоего брата, в тюрьме. А теперь выходи оттуда, слышишь? — Опал снова начала плакать. — Выходи, я не желаю видеть, как еще один мой мальчик обливается кровью.

 — Не плачь, мама. Это он будет умываться кровью — как раньше Ти-Боун.

 — Для такого человека, как Клип, тюрьма хуже крови, — заметила Фиби. — Да еще после того, как он потерял лицо. Показал всем, что он трус. Трус, который на много лет попадет в тюрьму за то, что он сделал. Послушай, Разз, ты нужен своей матери. Она хочет, чтобы ты положил пистолет и вышел оттуда. Докажи ей, что ты не трус. Что у тебя достаточно храбрости, чтобы выйти оттуда.

 — И вы позволите мне увидеть этого ублюдка? В тюрьме? Честное слово?

 — Обещаю тебе.

 — Но ведь меня тоже упрячут за решетку, как и его. Это несправедливо.

 — Это не совсем то, Разз. Ты ведь еще ни в кого не стрелял. Это очень существенная разница. И если ты выйдешь сейчас так, как я тебе говорю, это тоже зачтется в твою пользу.

 — А как я должен выйти?

 — Для начала положи пистолет. — Фиби подала знак полицейским, что парень готов сдаться. — Когда ты выйдешь, при тебе не должно быть оружия. Это понятно?

 — Но ведь вы будете вооружены.

 — Да, но тебе не следует беспокоиться. Ты поднимешь руки, чтобы все могли это видеть, и выйдешь из передней двери. Ты же не трус, Разз, и ты выйдешь оттуда сам. Без пистолета, с поднятыми руками. Договорились?

 — Ладно. Я выхожу. Сдаюсь.

 — Встретимся на выходе, Разз. Фиби положила трубку и встала.

 — Что ж, пойдемте встречать вашего мальчика. — Взяв Опал за руку, она повела ее к выходу из ресторана. — Послушайте меня, пожалуйста. Когда он выйдет, полицейские будут поджидать его. Ему прикажут лечь на землю и наденут на него наручники. Таков порядок.

 Фиби окинула взглядом крыши и окна соседних домов. Повсюду были люди из оперативной группы. Она решила, что было бы слишком рискованно подводить мать Разза прямо к внутреннему периметру.

 — Прошу вас, подождите здесь несколько минут. Я скоро вернусь и прослежу за тем, чтобы вам позволили встретиться с Чарли.

 — Спасибо вам за все, что вы сделали для нас. Спасибо.

 Фиби быстро двинулась в сторону винного магазинчика, стараясь не выпускать из вида переднюю дверь. Когда она заметила, что парень выходит наружу с поднятыми руками, из груди ее вырвался вздох облегчения.

 И тут же раздались оглушительные выстрелы. На мгновение она замерла, наблюдая за тем, как содрогается, а затем падает на землю тело Чарли. С криком она метнулась к нему, тогда как десятки полицейских поспешили в укрытие.

 Кто-то швырнул ее на землю. Как сквозь сон слышала она крики, доносившиеся из винного магазина, и возгласы тех, кто окружал здание: «Стреляют! Здесь стреляют!»

 Это было потрясающе! И в то же время невероятно легко. Всего-то и нужно было — проскользнуть внутрь да прикинуться своим, а уж он-то знал, как это сделать. Затем оставалось лишь найти подходящее место, затаиться и выждать момент.

 И все это время она уговаривала того щенка выйти из здания! Все впустую, правда, сучка?

 Маленький недоносок заслужил того, чтобы его прикончили. Бандиты были настоящим позором для города.

 Он мог бы всадить несколько пуль и в нее. Легче легкого. Но так было даже лучше. Теперь эта история наверняка получит огласку.

 Он и не предполагал, сколько удовольствия принесет ему это дельце. И почему все так быстро кончилось?

 Бросив оружие, он выскользнул из здания — так же легко, как и попал туда. После этого снял полицейский жетон и смешался с толпой, а затем, посреди начавшейся паники, потихоньку ускользнул прочь.

 Но он еще успел увидеть, как Фиби рванулась к тем, кто окружал этот задрипанный магазинчик, и упала на колени рядом с мертвым подростком.

 А в том, что он был мертв, не было никаких сомнений.

 «Пресса с радостью вцепится в эту новость, — думал он, пробираясь к своей машине. — Проглотит ее, как сырный крекер».

 Лейтенант Сучка Макнамара уговорила-таки этого недоноска выйти из магазина — прямиком под град из пуль.

 Наверное, стоит прикупить себе что-нибудь из еды, а затем вернуться домой и подождать новостей.

 Войдя в дом, Фиби услышала голоса, доносившиеся из общей гостиной. Ужин давно закончен, и блюда уже унесли со стола.

 На замену им принесли кофе и бренди — изящный кофейник, старинные графин и бокалы.

 Все это позаимствовано из имущества, некогда принадлежавшего Элизабет Макнамаре.

 Больше всего на свете Фиби хотелось сейчас подняться к себе в спальню и заползти в кровать. Или под кровать. Но поступить так она не могла. Поэтому она просто остановилась на пороге гостиной.

 Картер рассказывал какую-то историю — это было понятно по его жестам. Он знал много забавных историй. Для Фиби не было тайной, что ее брат собирается стать писателем. Всякий раз, когда выпадала свободная минутка, он усердно практиковался в сочинительстве, но учеба отнимала у него большую часть времени.

 Джози, знавшая все его истории наизусть, не уставала тем не менее смеяться. Было так приятно наблюдать за братом и его женой, за тем, с какой любовью относятся они друг к другу.

 И мама выглядела такой счастливой. Счастливой и умиротворенной. Ведь сейчас рядом с ней сидели самые дорогие для нее люди. Ава, примостившаяся на ручке кресла, потягивала кофе из изящной фарфоровой чашечки. Карли расположилась на диване рядом с Дунканом, время от времени посматривая на него с явной симпатией. Да и сам мистер Свифт выглядел так, будто ужинал не в гостях, а у себя дома. Откинувшись на спинку дивана, он расслабленно улыбался и подмигивал иногда Карли — как если бы у них был какой-то общий секрет.

 За сколько же кварталов отсюда находится Хитч-стрит? И как могло получиться, что это расстояние вместило в себя целый мир?

 Первым ее заметил Дункан. Взгляд его на мгновение оживился и тут же затуманился тревогой. Неужели по ней все так заметно?

 Поднявшись, он сделал несколько шагов ей навстречу.

 — Ты в порядке?

 — Нет. Я не ранена, но не могу сказать, что со мной все в порядке. Очень жаль, что я пропустила ужин, — голос Фиби предательски дрогнул, но она постаралась быстро взять себя в руки.

 — Мама, все было просто здорово! А еще Дункан сказал… — Карли неожиданно осеклась, увидев кровь у матери на брюках.

 На работе у Фиби была только сменная рубашка, поэтому ей пришлось поехать домой в тех же брюках, на которых осталась кровь Чарли Джонсона.

 — Это не мое. Я не ранена, ничего страшного. Но мне нужно, чтобы ты покрепче обняла меня — прямо сейчас, — наклонившись, она сжала Карли в своих объятиях.

 Так она и стояла некоторое время, согнувшись. Ее ребенок будет сегодня с ней, в полной безопасности. А кое-кому уже никогда не испытать такого счастья.

 Откинувшись назад, она расцеловала Карли в обе щеки, затем выпрямилась и взглянула на свою мать. Эсси стояла, крепко сцепив руки. Лицо ее было бледным как мел.

 — Со мной все в порядке, мама. Ничего страшного. Посмотри на меня. Все в порядке, правда?

 — Да, все в порядке.

 — Картер, налей маме лимонаду. Мама, сядь, прошу тебя. Я знаю, вам кажется, что я слишком часто рассказываю о своей работе в присутствии Карли. Мне жаль, что мы никак не придем тут к согласию. А пока… Пожалуй, сегодня мне потребуется что-нибудь покрепче лимонада.

 — Я принесу тебе вина и что-нибудь из еды, — Ава крепко сжала ее руку. — Пожалуй, тебе тоже лучше сесть.

 — Я так и сделаю. Но сначала я пойду переоденусь. Я сейчас вернусь, — добавила она, обращаясь к Карли.

 Дункан бросил взгляд в сторону Эсси.

 — Надеюсь, вы не рассердитесь, если я поднимусь вместе с ней.

 Не дожидаясь ответа, он поспешил за Фиби вверх по лестнице.

 — Я всего лишь хочу переодеться.

 — Не волнуйся, я не собираюсь подглядывать. По-моему, ты совсем вымоталась.

 — У меня был тяжелый день. Очень тяжелый. Но я не хочу говорить об этом сейчас. Мне все равно придется рассказывать, так пусть это будет один раз.

 — Я не собираюсь донимать тебя разговорами. Просто посижу здесь.

 Фиби вытащила из шкафа чистые хлопковые брюки, затем сняла с себя окровавленные штаны и бросила их в корзину с грязным бельем.

 — Надеюсь, мама найдет какие-нибудь средства, которые помогут ей отстирать кровь. — Она закрыла глаза и сильно прижала руки к вискам, словно пытаясь унять внезапно возникшую боль.

 Но как только Дункан шагнул к Фиби, чтобы обнять, она отступила назад и покачала головой.

 — Давай пока обойдемся без утешений и без слез. Если уж мне захочется поплакать, я сделаю это позже. Мама слишком встревожена. И она не успокоится, пока я не сойду вниз.

 — Тогда давай вернемся.

 И они направились вниз по лестнице. Ава уже приготовила для нее тарелку на подносе. Здесь же стоял бокал с вином.

 — Это еще покажут в новостях, — начала Фиби. — А может, уже показывали. Заложники. В одном здании на Хитч-стрит. Парню, который это затеял, было шестнадцать. Он и сам-то до конца не понимал, что делает. Такие эмоции — и гнев, и горе. Мне потребовалось время, чтобы уговорить его сдаться, но в конце концов мне это все-таки удалось. Я пообещала ему, что все будет в порядке. И он вышел, как я ему сказала — без оружия, с поднятыми руками. И тут кто-то выстрелил в него. Он стоял там безоружный, с поднятыми руками, а в него стреляли. Его мать была рядом. Все это произошло прямо у нее на глазах.

 — Он поправится? — спросила Карли.

 — Нет, детка. Он умер, прежде чем я успела подбежать к нему, — сказала Фиби.

 — Но почему его застрелили?

 — Не знаю, — она пригладила волосы Карли, затем наклонилась и поцеловала ее. — Мы пока не знаем, кто это сделал и зачем. Наверняка по телевизору будут обсуждать эту историю. Поэтому я и рассказала вам все. Я хочу, чтобы вы знали, как все это произошло.

 — Лучше бы этого не было.

 — Ох, детка, и мне бы этого хотелось.

 Карли прижалась к матери.

 — Знаешь, если ты покушаешь, тебе станет лучше. Ты же сама мне так говорила.

 — Ты права.

 Фиби стала решительно накладывать себе еду. Сейчас ей было абсолютно все равно, что именно окажется у нее на тарелке — вкуса бы она все равно не почувствовала. Тем не менее она заставила себя тщательно прожевать и проглотить все, что наложила.

 — Ну вот, теперь я действительно в порядке. И хватит переживаний. Лучше расскажите мне, чем вы занимались тут в мое отсутствие.

 — Дядя Картер и Дункан играли дуэлеттом.

 — Дуэлеттом?

 — Дядя Картер назвал это так. На пианино. Было очень весело. А тетя Джози рассказала ту шутку про цыплят.

 — Что, опять?

 — Мне понравилось, — вставил Дункан с улыбкой. Ему было понятно, что Фиби пытается вернуть всех в привычное расположение духа.

 — А еще Дункан сказал, что мы с тобой могли бы прокатиться на его яхте в эту субботу. Если ты не против. Ты не против, мама? Мне так хочется! Я еще никогда не плавала на яхте. Никогда-никогда.

 — Бедный заброшенный ребенок. Что ж, не имею ничего против этой прогулки.

 — Ура!

 — Ну а сейчас кое-кому пора в кровать.

 — Но ведь у нас тут такая замечательная компания!

 — И не менее замечательный, хорошо воспитанный ребенок. Так что пожелай всем спокойной ночи и отправляйся наверх. Я приду к тебе через пару минут.

 Карли нехотя побрела вдоль стола, умоляюще посматривая на присутствующих — а вдруг те вмешаются и позволят ей остаться. Наконец она остановилась возле Дункана.

 — Мне не очень-то хочется идти спать, — с тяжким вздохом заметила она, — но я очень признательна вам, что вы пришли на ужин.

 — А я, в свою очередь, хочу поблагодарить тебя за гостеприимство. До встречи в эту субботу.

 Гримаса недовольства тут же слетела с лица девочки.

 — До встречи! И спокойной ночи.

 Как только она вышла, Фиби сразу же опустила вилку.

 — Пожалуй, я тоже пойду, — поднялся со своего места Дункан.

 За этим последовали вежливые возражения, изъявления взаимной признательности, поцелуи в щечку и дружеские рукопожатия.

 — Пойдем, я провожу тебя.

 Было так приятно выйти наружу, на свежий воздух. Вдохнуть вечернюю прохладу.

 — Ты уж извини, что я своими новостями испортила вам вечер.

 — Не надо так говорить. — Дункан обнял ее, и они не торопясь двинулись к его машине. — Денек у тебя выдался тяжелый.

 — Это было ужасно. — Повернувшись, она на мгновение прижалась к нему. — Не знаю, удастся ли мне когда-нибудь забыть о том, что произошло. Даже не представляю, как такое могло случиться. В прессе уже поползли слухи, что это мы застрелили его. А в полиции утверждают, что виноват кто-то из членов соперничающей группировки. Мы нашли там оружие. «АК-47». Таких у нас нет. Парня буквально изрешетили пулями — в считаные секунды. Один из заложников получил ранение. Но он-то выкарабкается, а вот… — Фиби оборвала себя на полуслове. — Ладно, это все не для домашних разговоров.

 — По-моему, тебе необходимо выговориться.

 — Я должна держать это подальше от своих близких, — Фиби оглянулась на дом. — По крайней мере, когда это возможно. Ну ладно… до субботы.

 — Я заеду за вами часов в десять. Нормально?

 — Ты, конечно, молодец, что придумал для нее такое развлечение. Но я бы не хотела, чтобы ты считал себя обязанным…

 — Не говори ерунды, — он коснулся пальцем ее губ. — Правда заключается в том, что если мы с тобой все-таки разбежимся и я не смогу завоевать руку и сердце Эсси, мне имеет смысл подождать лет пятнадцать, пока подрастет Карли.

 — Двадцать. Как минимум.

 — Вредина, — он снова коснулся ее лица. — Во всяком случае, мне есть из чего выбрать, так что смотри, не расслабляйся.

 Его поцелуй был очень долгим и очень нежным.

 — Ладно, до субботы.

 — До субботы. Я прихвачу с собой крем от загара — для рыжеволосых это настоящее спасение.

 Она помахала ему, после чего, постояв некоторое время, подошла к ступенькам и села. Пора было возвращаться домой — уложить Карли, посмотреть, как там мама. Но она не могла заставить себя сдвинуться с места.

 Вскоре из дома вышел Картер. Ничего не сказав, он опустился рядом на ступени и взял ее за руку.

 Шли минуты, а они продолжали сидеть там в полном молчании.

 Фиби не ошиблась насчет шумихи, которая поднялась в прессе. Происшествие на Хитч-стрит вновь и вновь обсуждали по телевидению, в Интернете и на страницах местных газет. Мертвый Чарльз Джонсон стал символом бандитского произвола, расизма, продажности и некомпетентности полицейских — в зависимости от того, на чьей стороне в данный момент находился комментатор.

 Журналисты звонили не переставая. Вдобавок впервые в жизни ей начали приходить письма с угрозами.

 И ей опять пришлось отвечать на вопросы офицера из отдела внутренних расследований.

 — Как ты? — поинтересовался Дейв, вытащивший ее перекусить. Фиби сосредоточенно водила пальцем по стакану с холодным чаем.

 — Я все время вижу, как он выходит оттуда с поднятыми руками. Молодец, Фиби, подумалось мне тогда, пять с плюсом. И в ту же секунду — звуки выстрелов… В одно мгновение все пошло прахом.

 — Ты и правда молодец, — Дейв решительно кивнул, увидев выражение ее лица. — Ты прекрасно справилась со своей задачей. Теперь пора разобраться с остальным.

 — Специалист по переговорам — один из команды, Дейв. Не ты ли учил меня этому? Команда потерпела неудачу — значит, и я вместе с ними.

 — Что-то пошло не так. Мы до сих пор не знаем, что именно. Твоей вины в этом нет. Тем не менее, — продолжил он, — парень погиб и один из заложников ранен. Никто из оперативной команды не открывал огонь. Оружие, которое мы нашли, не принадлежит никому из наших. Тем не менее, — повторил Дейв, — ответственность за произошедшее лежит на нас. Кто-то проник за ограждение или же был пропущен, когда мы эвакуировали местных жителей.

 — Прошлой ночью опять была перестрелка между группировками, — заметила Фиби. — Они используют этого парня, чтобы оправдать собственную жестокость. Пресса тоже использует его, стараясь доказать, что все дело в расовой нетерпимости. Белые против черных. И я даже не знаю, вправе ли мы утверждать, будто расовые различия здесь ни при чем. В конце концов, это один из наиболее существенных элементов при создании группировок. Но я не верю, что Чарли Джонсон был убит из-за своего цвета кожи. И он не заслужил того, чтобы его смерть использовали столь бессовестным образом.

 Фиби замолчала, наблюдая за тем, как официант раскладывает принесенные сэндвичи.

 — Франклин Джонсон умер сегодня утром.

 — Я знаю.

 — Опал Джонсон потеряла обоих сыновей. Ее мальчики погибли. Смерть старшего не имеет к нам никакого отношения — во всяком случае на первый взгляд. Мы уже нашли и арестовали человека, который убил его. Вопрос лишь в том, справились бы мы с этим так же быстро — и справились бы вообще, — если бы Чарли не нагрянул вчера в этот винный магазинчик? Лично я не знаю, вот это-то и беспокоит меня больше всего.

 — Я тоже не знаю, но я стараюсь делать все, что от меня зависит, — как, впрочем, и ты. Каждый раз, когда складывается подобная ситуация, мы делаем все возможное, чтобы спасти замешанных в ней людей.

 — Может, и так, — Фиби раскрошила ломтик картофеля, прилагавшегося к сэндвичам. — Просто я обещала ему, что все будет в порядке. Если он выйдет оттуда сам, все будет в полном порядке.

 — Ты ни в чем не виновата. Так оно и должно было быть. Чарли сидел бы сейчас в камере, а его адвокат работал бы над тем, чтобы поскорее вытащить его оттуда. Ошибку совершил кто-то из оцепления, и мы выясним, в чем дело. Будет изучена каждая минута этого инцидента. Каждое движение, каждый из отданных приказов. Пока же в городе нарастает напряжение, и очень важно, чтобы это не вылилось в разного рода беспорядки. Сегодня после обеда пресс-конференция. Ты выступишь на ней вместе с командиром оперативной группы. Каждый из вас зачитает краткое заявление и ответит на вопросы журналистов. Это займет совсем немного времени.

 — Не говоря уже о чисто зрительном восприятии. Я — белая, а командир группы — чернокожий. — Она предостерегающе подняла руку, прежде чем Дейв успел возразить. — Я понимаю, что это значит не меньше, чем устное заявление. И я сделаю все, что от меня зависит. Сколько сейчас времени?

 — Три.

 Фиби кивнула:

 — Прекрасно. Я еще успею съездить на Хитч-стрит. Хочу сама посмотреть на место преступления — точнее, на оба места.

 Она стояла у окна, из которого стреляли в Чарли Джонсона. Место удалось определить в результате баллистической экспертизы. Окошко было совсем узким, одностворчатым и находилось на первом этаже здания, расположенного под углом к винному магазину.

 Согласно отчетам, все жильцы дома были эвакуированы, после чего на втором этаже и на крыше здания разместились члены оперативной группы. Поскольку дом находился во внутреннем периметре, ни в нем, ни поблизости от него не должно было быть ни одного гражданского лица.

 Но это был уже не первый случай, когда правило нарушалось.

 Фиби подумала о том, что из этого окна неплохо просматривался винный магазин. Конечно, здесь было не так удобно, как на крыше или втором этаже, но и эта позиция оказывалась для снайпера более чем приемлемой.

 Особенно если он намеревался стрелять в безоружного человека, который спокойно вышел на порог дома. Не так уж трудно поразить мишень, если она стоит, не двигаясь, с поднятыми руками. Тело полностью открыто и только и ждет того, чтобы его изрешетили.

 — Квартиру снимает Риенна Кертис, разведенная, — сообщил детектив Сайкс. — Она проживает здесь с двумя детьми. Мальчику пять лет, девочке — три. Во время стрельбы все они находились за пределами ограждения. Этому есть свидетели. Ее приятель был в это время на работе. Мы проверили.

 — Я читала протоколы, — кивнула Фиби. — Она зала, что в квартиру зашел коп и приказал им побыстрее выбираться из дома. Риенна утверждает, что здании и вокруг него уже было полно копов. Она забрала детей и отправилась с ними к сестре, которая живет в паре кварталов от дома Риенны.

 — Она даже не помнит, заперла ли дверь. Фактически она не может с уверенностью сказать, что вообще закрыла ее. Все случилось так быстро, и она была слишком испугана.

 — Ну а кто-нибудь в это время околачивался снаружи, — предположил Сайкс, — и решил, что из дома ему удастся лучше разглядеть происходящее. Пожалуй, стоит покопать в этом направлении.

 — Вооруженный? — уточнила Фиби. — Кто бы это ни был, но он пришел туда с оружием — разве что мы заподозрим, будто мать двоих малолетних детей хранит у себя в кладовке «АК-47». И если он пришел туда не для того, чтобы отправить на тот свет именно Джонсона, то почему бы заодно не подстрелить парочку другую копов?

 — В доме проживают люди из группировки Хозяев, а уж в квартале их тем более полным-полно. Надо будет проверить, где они были на тот момент.

 «Чарли от этого живее не станет, — подумала Фиби и тут же одернула себя: — Что случилось, то случилось. Хватит переживать, пора наконец выяснить, что же пошло не так».

 — Откуда стрелок узнал, что внутри находится именно Чарли Джонсон? — поинтересовалась Фиби, оглядывая захламленную квартирку.

 — Почему обязательно Джонсон? Просто один из Группы.

 — Прекрасно, но как он об этом узнал? Просто увидел, как Чарли заходит в здание? На том, кстати, были цвета его группировки. В любом случае среагировали они очень быстро. Одна из женщин, живущих по соседству, сообщила, что парень свернул к магазину буквально за несколько минут до того, как оттуда раздался первый выстрел.

 — Стрелок тоже видел его — или слышал о нем от кого-нибудь из знакомых. Он взял оружие, затем проник внутрь и нашел удачное место для стрельбы.

 — Нужно проверить, не звонили ли из здания уже после того, как из него эвакуировали всех жильцов. Конечно, мобильный в такой ситуации более вероятен, но кто знает…

 Она подошла к окну в маленькой спаленке, которая явно принадлежала детям. Отсюда был хорошо виден ресторан, в котором она сидела с матерью Чарли, уговаривая парнишку сдаться.

 — Интересно, многим бандитам хватило бы выдержки не открыть огонь по полицейским? Я еще понимаю — подождать до тех пор, пока не будет поражена конкретная цель. Но раз уж ты открыл огонь, почему бы не прикончить заодно нескольких копов? Еще больше крови, больше замешательства, наконец, больше шансов повысить авторитет среди своих. Однако был ранен всего лишь один из заложников — и то пуля попала в него случайно. Странно все это, не так ли?

 — Действительно загадка, — нахмурился Сайкс. — Но есть ли какие-то основания считать, что это не просто бандитские разборки?

 — Попробую выяснить.

 Фиби еще раз опросила всех жильцов здания на Хитч-стрит — теперь уже лично, после чего набила портфель документами, которые намеревалась изучить у себя дома. При этом она сделала все возможное, чтобы вернуться туда до начала сумерек.

 Фиби хотела, чтобы все жители оказались дома до захода солнца — на случай, если то напряжение, которое наблюдалось в городе, выльется вдруг в открытое негодование. Произойди такое, и кварталов, отделявших Хитч-стрит от Джонс-стрит, явно не хватит для того, чтобы сдержать волну недовольства.

 Дома она нарушила ею же установленное правило, оставив пистолет полностью заряженным. Правда, она убрала его на самую верхнюю полку, однако шкаф запирать не стала.

 Пожелав Карли спокойной ночи, Фиби проверила все замки и систему сигнализации, после чего села поработать. Телевизор она оставила включенным, только убавила звук — на случай, если будут передавать сводку новостей. Завершив все приготовления, она с головой погрузилась в отчеты полицейских и свидетельства очевидцев.

 Звонок мобильного раздался в тот момент, когда она сосредоточенно изучала план здания, из которого стреляли в Чарли.

 — Фиби Макнамара, — произнесла она отсутствующим тоном.

 — Дункан Свифт. Привет, милашка.

 Милашка? Это слово настолько не сочеталось с окружавшими ее отчетами, диаграммами и выводами баллистической экспертизы, что Фиби улыбнулась.

 — Привет, Дункан.

 — Просто хотел узнать, могу ли я рассчитывать завтра на вашу команду?

 — Ну, я бы на твоем месте поосторожнее обращалась со словом «команда», но в любом случае да. Если я откажусь от завтрашней поездки, Карли не будет разговаривать со мной вплоть до своего восемнадцатилетия.

 — Да, это страшное оружие. Меня оно всегда заставляет капитулировать.

 — Вот и замечательно.

 — Ох, зря я себя выдал. Ладно, как бы то ни было, я встречался сегодня с Фином и поинтересовался у него, не хочет ли он присоединиться к нам со своими дамами. Как ты насчет этого?

 — Я только «за». Карли будет просто счастлива, если на яхте окажется ее ровесница. Даже при том, что она меня очень любит, я рискую быстро наскучить ей. — Фиби поднялась, чтобы подойти к окну на террасе. — У тебя там, должно быть, соберется целая компания. Что ж, я не возражаю.

 — Особенно после той компании, которая была у тебя до сих пор. Я смотрел сегодня твое выступление по телевизору. Боюсь показаться тебе легкомысленным, но выглядела ты на редкость сексуально.

 — Спасибо, — рассмеялась Фиби. — Знаешь, Дункан, то, что случилось, — чудовищная неприятность Просто чудовищная.

 — Готов поддержать тебя в трудную минуту. Почему бы мне не проявить еще капельку легкомыслия и не пробраться тайком к тебе в спальню? Ради героического секса?

 Фиби с удовольствием представила, как Дункан карабкается через стену, чтобы попасть к ней в комнату.

 — Звучит очень заманчиво. Но… нет. Ты сейчас дома? На острове?

 — Да, у меня были тут кое-какие дела. Но в целом я с ними уже справился, а остальное вполне может подождать. Если тебя не привлекает героический секс, может быть, нам просто пообниматься в гостиной или посмотреть какой-нибудь глупый фильм?

 — Я бы с радостью согласилась на любое из этих предложений. А то и на все сразу. Но я не хочу, чтобы ты приезжал в город, во всяком случае, не сегодня. Все слишком раздражены, и я боюсь, как бы ситуация не вышла из-под контроля. — Отключив часть сигнализации, Фиби вышла на террасу. — На улице тепло. Не жарко, а тепло. И это хорошо. От жары люди совсем теряют голову.

 — Знаешь что, ты здорово держалась на этой пресс-конференции. Нужно быть совсем слепым, чтобы не понять, насколько для тебя это важно.

 — Подобные вещи очень часто сопровождаются слепотой. Стоит ли удивляться, что я не в настроении.

 — А что на тебе надето? — после секундной паузы поинтересовался Дункан.

 — В смысле?

 — Я стараюсь развести тебя на секс по телефону. Так что на тебе надето?

 — Ну… м-м-м, — Фиби с сомнением взглянула на хлопковые штаны и безрукавку. Не слишком-то сексуально. — Да ничего особенного. Так, маленькая черная комбинашка, которую я купила в винтажном магазине.

 — Чудесно. Что-нибудь еще?

 — Только пара капель духов — для легкого аромата.

 — Великолепно.

 — Ну а ты? Что на тебе за одежда?

 — Угадай.

 — Джинсы. Выцветшие джинсы с низким поясом — из тех, что сидят на бедрах, а не на талии. И верхняя пуговица… о-о, ты забыл застегнуть ее.

 — Да ты маньячка!

 С довольным смешком Фиби опустилась на стул. Впервые за эти сутки она почувствовала некоторое облегчение.

 — Эта рубашка все время спадает с плеч, с моих снежно-белых, чуть надушенных плеч. Пожалуй, мне не стоило бы стоять здесь вот так — наклонившись и опершись о перила. Боюсь, еще немного, и мои нежные, твердые груди просто выпадут наружу… И что тогда обо мне подумают соседи?

 — Фиби, ты просто убийца.

 — Дорогой мой, я еще только начала.

 Наступило утро, и мысли о работе оказались отодвинуты в самый дальний уголок сознания. «Все дело в том, — думала Фиби, — что смерть и скорбь заставляют нас по-новому взглянуть на окружающий мир, отдав должное ярко-синему небу, солнечному дню и веселой болтовне ребенка».

 Карли влюбилась в яхту с первого же взгляда.

 — Какая большая! И какая красивая! Это будет лучшим днем в моей жизни.

 — Что ж, тогда приступим, — решил Дункан.

 — А где же паруса? Ты сказал, что это парусная яхта.

 — Они пока еще свернуты. Мы сразу же поднимем их, как только будем готовы. — Забравшись на борт, он протянул руку девочке. — Ну что ж, добро пожаловать.

 — Можно я посмотрю, что там внизу?

 — Давай.

 — Только ничего не трогай, — предупредила Фиби. — Очень большая и очень красивая. Жаль только что я не поинтересовалась заранее, умеешь ли ты с ней обращаться.

 — Я переворачивал ее раза четыре, не больше. Шучу. Мне всегда хотелось ходить под парусами. Я часто забегал на пирс, чтобы полюбоваться на яхты. И когда я решил купить себе такую же, то прошел специальный курс — учился обращаться с ней. Видишь ли, мне совсем не хотелось утонуть сразу же после осуществления своей давней мечты. А кстати, все дети на борту должны носить спасательные жилеты. Да и о Биффе стоит позаботиться.

 — Кто такой Бифф?

 — Да вот он, — кивнул Дункан на берег.

 Фиби взглянула в ту сторону и увидела, что к воде спускаются Фин, его жена и их маленькая дочь. А впереди них, на поводке, неуклюже ковылял коротконогий симпатичный бульдог.

 — Собака Фина. Он посчитал, что бульдог самим своим видом излучает достоинство. В общем-то, так оно и есть — если не считать, конечно, слюнявой морды.

 Сразу было заметно, что Биффу уже приходилось плавать. Он запрыгнул на борт и тут же принялся вилять задом, умоляюще глядя на Дункана. Тот присел на корточки и начал почесывать собаку.

 — Чудесный сегодня денек. Все, что я намерена делать, — это предаваться абсолютному безделью. — Лу протянула Фиби руку: — Привет. Надеюсь, ты присоединишься ко мне.

 — С удовольствием. Привет, Фин. Привет, Ливви.

 — Щенок! — выбравшись на палубу, Карли тут же ухватилась за Биффа. — Какой миленький! Как его зовут? Мама, давай заведем шеночка!

 — Она у меня невероятно застенчива, — саркастически заметила Фиби. — Надеюсь, вы ее извините.

 — Это Бифф, — тихо сказала Ливви, не столь общтельная, как Карли, все еще прижимаясь к материнской руке. — Он очень любит, когда ему чешут животик.

 Просияв, Карли снова занялась щенком, отчего тот окончательно впал в состояние экстаза.

 — Там, внизу, кровати и столы, а еще есть кухня, ванная и много всякой всячины. Хочешь посмотреть?

 — Я уже видела это раньше.

 — Тогда пойдем посмотрим еще раз, вместе с Биффом.

 Ливви взглянула на мать.

 — Пожалуй, я схожу.

 — Какие у тебя симпатичные туфельки, — сказала Карли, когда они с Ливви направились к лестнице. — Пожалуй, мне стоит их примерить. Ты тоже можешь примерить мои.

 Какие удивительные ощущения, думала Фиби, когда они отплывали от дока и скользили затем по воде. Девочки стояли вместе на корме, а пес, задрав морду, сидел на одной из скамеек у правого борта.

 Но это было ничто по сравнению с тем моментом, когда над яхтой взметнулись белые паруса, тут же наполнившиеся ветром.

 — Твой коктейль, — присев рядом с Фиби, Лу протянула ей бокал.

 — Бог ты мой. Такое чувство, что мы в раю. Ну что, будем как-нибудь маневрировать? Я не очень-то разбираюсь в этих морских терминах.

 — Знаешь, как получится. Вот Фин, тот совершенно не умеет обращаться с парусами, хотя и делает вид, будто он в этом дока, — Лу с улыбкой взглянула на обоих мужчин. — Я в свое время пыталась подбить Дункана на моторную лодку. Так удобно. Но он всегда грезил о парусах. — Глубоко вздохнув, она вытянула неимоверно длинные ноги. — Сейчас я, пожалуй, склоняюсь к тому, что он был прав.

 — Как я понимаю, вы знакомы уже не первый год.

 — Это точно, и я всегда относилась к нему с большой нежностью. Так что если ты решишь развести его на деньги, я найду способ отомстить тебе.

 — А что, его часто разводят на деньги?

 — Не часто и не многие. Дункан обладает превосходным чутьем на людей. Была одна женщина несколько лет назад. — Лу сделала пару глотков. — Я терпеть ее не могла, но Дункану она нравилась. Держалась она очень умно, все пыталась разжалобить его историями о своих несчастьях. Ей удалось вытянуть из него несколько тысяч, пока он не понял, с кем имеет дело.

 — И что потом?

 — Ну, Дункан — парень незлобивый, но он терпеть не может лжецов.

 — Это предупреждение?

 — Злишься? Хорошо. Так ты мне нравишься еще больше. Твоя девочка мне тоже понравилась. Знаешь, вчера я смотрела твою пресс-конференцию. — Увидев, что лицо Фиби стало отстраненно-холодным, Лу вопросительно приподняла брови. — Позволь заметить для начала, что я не делю происходящее на черное и белое. Во-первых, я юрист, так что живу я среди серых оттенков. Во-вторых, вон тот мужчина наверху — один из самых близких мне людей, а он, если я не ошибаюсь, белый. Наконец, ты очень хорошо вела себя в этой непростой, я бы даже сказала, деликатной ситуации. Вот, собственно, и все… Какие симпатичные у тебя туфли, — добавила Лу, поглядывая на босоножки своей собеседницы. — Пожалуй, мне стоило бы их примерить.

 Рассмеявшись, Фиби расслабилась и с этой минуты от души наслаждалась плаванием.

 Они остановились перекусить на берегу озера, а потом дружно искупались в его водах.

 — Ну, как тебе? — поинтересовался Дункан, когда Фиби поднялась к нему на борт.

 — Даже не припомню, когда мне в последний раз было так здорово.

 — Мы могли бы растянуть удовольствие. Отправились бы, например, ко мне на остров. Карли пристроили бы в одном месте, а сами пристроились бы в другом.

 — А как насчет Биффа и остальных?

 — Одно твое слово, и я выброшу их за борт, — наклонившись, он нежно поцеловал ее.

 — Мне нравятся твои друзья, и я не хочу, чтобы они полетели за борт.

 — Ну вот, этого я и боялся.

 — Но я охотно приглашу тебя выпить кофе у нас на террасе, когда ты доставишь меня домой.

 — Не откажусь. Послушай… — За этим последовал еще один поцелуй.

 — Что? — Фиби с трудом перевела дыхание.

 — Да нет, ничего.

 — Почему взрослые закрывают глаза, когда целуются? — поинтересовалась невесть откуда взявшаяся Карли.

 — Ума не приложу, — задумчиво сказал Дункан. — Давай попробуем по-другому. — Он снова притянул к себе Фиби, на этот раз — с открытыми глазами. — Что ж, очень даже неплохо.

 — Мама говорит, что она слишком старая для бойфрендов.

 — Карли…

 — А ты как думаешь? — поинтересовался Дункан, не обращая внимания на протесты Фиби.

 — Мне кажется, если ты будешь приглашать ее на свидания и целовать все время, ты будешь ее бойфрендом. Ава сказала бабушке, что это здорово, что у мамы роман, потому что…

 — Карли, возьми вот это печенье или что-нибудь еще, что можно положить себе в рот.

 — Ты сказала, что мне уже хватит печенья.

 — Я передумала. Вот уж кто похихикал, — заметила Фиби, махнув рукой в сторону Фина и Лу.

 — Так, значит, у нас роман? — поинтересовался Дункан. — Что ж, тогда продолжим.

 Как сквозь сон, услышала она восхищенный присвист Фина, после чего решительно отстранилась от Дункана.

 — Знаешь, хватит с меня этих поцелуев на публике Пойду-ка я съем еще одно печенье.

 «Роман», — думала она уже после того, как проводила Дункана, наградив его на прощание очередным поцелуем. Разумеется, все это было куда серьезнее, чем просто интрижка. И она не могла не признать, что это-то ей и нравилось.

 Она не собиралась анализировать их отношения. Напротив, она намеревалась наслаждаться ими как можно дольше.

 Раздеваясь, Фиби думала о том, как здорово будет принять душ после столь насыщенного дня. Услышав трель телефона, она решила, что это опять Дункан — звонит, чтобы сказать ей что-нибудь смешное.

 Но тут ее взгляд упал на имя, высветившееся на дисплее. В животе неприятно сжалось.

 — Привет, Рой.

 Не прошло и десяти минут, как она спустилась по лестнице на кухню и достала из холодильника большую пачку мороженого.

 Эсси появилась на кухне как раз в тот момент, когда Фиби зачерпнула из упаковки целую ложку мороженого и тут же отправила его в рот.

 — Ты что, поругалась с Дунканом?

 — Я не ругалась с Дунканом. И вообще ни с кем не ругалась. Мне что, нельзя просто так поесть этого треклятого мороженого?

 — Оставь-ка этот тон, — в голосе Эсси проскользнули стальные нотки. — Я же знаю, ты хватаешься за мороженое только в тех случаях, когда чем-то расстроена. Дункан только что ушел, и я подумала…

 — Я же сказала, я не ругалась с Дунканом. И вообще, Дункан — не центр моей вселенной. Я не собиралась и не собираюсь делать мужчин центром своей жизни…

 Она вдруг услышала себя как бы со стороны — неприятные нотки в голосе, слова, режущие, как осколки.

 — Извини. Я и правда не в себе. — Она опустилась за стол, зачерпнула еще мороженого. — Я пока не успела съесть столько, сколько мне нужно, чтобы успокоиться и перестать выплескивать свои эмоции на других.

 Эсси достала из ящика ложку и тоже окунула ее в мороженое.

 — Что случилось?

 — Рой звонил. Он снова женится.

 — Вот как, — на этот раз Эсси позволила себе более щедрую порцию. — На ком-нибудь, кого мы знаем? Так что сможем послать туда свои соболезнования?

 — Спасибо, мама. Он женится на девушке по имени Миззи. Можешь представить? Ей двадцать четыре года.

 — Бимбо, вне всяких сомнений. Бедная детка.

 — У детки полно денег, так что после свадьбы они отправляются в Канны, а может, и в Марсель. У ее семьи там свои интересы, и они рассчитывают на то, что Рой им поможет. Все это он рассказал мне только для того, чтобы я не нервничала, если следующая пара выплат на Карли придет с задержкой — из-за переезда, смены банка и тому подобного.

 — Что ж, с этим он никогда не запаздывал.

 — Правильно, сумма-то списывается с его счета автоматически, так что ему не приходится даже думать об этом. И о ней тоже, — в голосе Фиби уже не было гнева; теперь в нем звучала только печаль. — Он ни разу не спросил о ней, мама. Не поинтересовался, как у нее дела. Ему и в голову не пришло, что он мог бы сам поговорить со своей дочерью или пригласить ее на свадьбу.

 — Она бы не поехала. А если бы поехала, тебе бы это явно не понравилось.

 — Неважно. Просто так оно есть и так было всегда. Не знаю даже, из-за чего я так разозлилась. Все как обычно. Просто этот сукин сын женится на девушке, которая на десять лет младше меня, а собственная дочь для него словно бы и не существует.

 — Знаешь, как говорила в таких случаях моя бабушка? Скунс всегда остается вонючкой. Грубовато зато как нельзя лучше подходит к ситуации. Не стоит переживать из-за Карли — ей просто нет до этого дела. Было бы хорошо, если бы и ты относилась к этому так же.

 — Ты права. Я знаю, что ты права. Рой никогда не занимал в ее жизни сколько-нибудь значимого места, так что она ничего и не потеряла.

 — Но с тобой все иначе.

 — Просто я жила иллюзиями. — Фиби отправила в рот очередную ложку мороженого. — В этом-то, наверное, вся проблема. Какой смысл ждать от человека того, на что он не способен?

 Рой не заслуживает ее гнева, сказала себе Фиби, направляясь в душ. Но его звонок напомнил ей о том, что любой роман может обернуться серьезными неприятностями. Пусть уж лучше все будет простым и прозрачным — очевидным для каждого из партнеров. Тогда никому не придется страдать.

 Наверное, пришла пора слегка притормозить развитие их отношений с Дунканом. Хотя она уже согласилась на очередное свидание с ним — и все под влиянием сегодняшней прогулки. Но ведь будет правильно, если она объяснит ему, что все, что ей сейчас нужно, — это теплые, приятельские отношения и здоровый секс.

 Какой мужчина будет возражать против секса?

 Вскоре Фиби получила извещение о том, что тело Чарльза Джонсона передано его близким. После этого она связалась с похоронным бюро, чтобы узнать, когда будет прощание.

 Какие бы страсти ни бушевали сейчас в городе, она чувствовала, что ей необходимо выразить свои соболезнования Опал Джонсон. Она заглянет туда буквально на минутку — этого будет вполне достаточно. В свою очередь, эта поездка означала, что ей придется отменить свидание с Дунканом. Вот и прекрасно.

 Пожалуй, небольшой перерыв пойдет им сейчас только на пользу.

 Все же она не была до конца уверена в себе и потому испытала некоторое облегчение, когда вместо Дункана попала на автоответчик.

 «Дункан, это Фиби. Прости, но я не смогу встретиться с тобой сегодня. Кое-что изменилось… — Нет, так не пойдет, решила она. Дункан не сделал ничего такого, чтобы отфутболивать его вот такими расплывчатыми фразами. — Дело в том, что сегодня состоится прощание с Чарли Джонсоном, и я должна быть там. Поэтому нам придется перенести свидание. Обсудим это позже, хорошо?»

 Полицейскому управлению следовало позаботиться о своей репутации, поэтому Фиби спокойно отнеслась к тому, что предстоял долгий обмен мнениями — а может быть, и попытка найти козла отпущения. Сама она была готова защищать свои действия — каждое свое решение. Сегодняшняя встреча проходила с участием кризисной команды, начальника полиции и офицера из отдела внутренних расследований.

 Ей пришлось ответить на множество вопросов. Для изучения был представлен ее журнал, а также кассеты с записями бесед. Вместе с остальными Фиби прослушала собственные речи, а также все, что говорили командир оперативной группы Гаррисон, Чарли и Опал.

 — Лейтенант Макнамара своевременно передала информацию о том, что захватчик заложников решил сдаться и выйти безоружным. В свою очередь, эта информация была принята к сведению оперативной командой. Таким образом, — заметил начальник полиции, — не было никаких сбоев в передаче сведений. Командир оперативной группы не отдавал приказа открыть огонь, и никто из наших не стрелял в этого парня.

 После небольшой паузы он продолжил:

 — Выстрелы были произведены из оружия, которое не принадлежало никому из кризисной команды, и с того места, где не было никого из наших. Мы знаем, что в здании, из которого стреляли, проживают члены соперничающей группировки. Это факт. Но я хотел бы обратить ваше внимание на другое. Кто-то ухитрился пробить брешь в нашем ограждении, и это ставит перед нами целый ряд новых вопросов. Кто этот человек? Как и когда ему это удалось? Сам факт данного проникновения ставит под сомнение успешную работу полиции и грозит нам — теоретически — целым рядом гражданских исков.

 — Мы пытаемся сейчас узнать, кто именно это мог сделать, — начал Гаррисон. Это был плотный, внушительного вида мужчина, густой бас которого как нельзя лучше подходил для отдачи приказаний. — Мы намерены допросить каждого из известных нам участников группировок, вне зависимости от его принадлежности к Хозяевам или к Группе. Но все это займет немало времени.

 — Следующий вопрос — как могло произойти то, что случилось? — поинтересовался начальник полиции.

 — Мы осматривали здание этаж за этажом. — Гаррисон встал и подошел к диаграмме. — Группа из трех человек вошла в дом вот здесь. Всех гражданских вывели за пределы баррикады. Поскольку позиция представлялась не слишком удачной, мы разместили людей только на крыше и на втором этаже. Часть команды расположилась в здании, находящемся непосредственно к югу от данного дома, так как именно отсюда лучше всего просматривался винный магазин. Оставшаяся часть команды разместилась вот здесь, чтобы прикрыть тылы. Из каждого здания эвакуировали жильцов — всех, как нам тогда казалось. После этого мы выставили оцепление. Время от времени нам приходилось утихомиривать зевак, которые собрались по ту сторону баррикад. В основном это были перебранки между местными жителями, а один раз дело даже дошло до потасовки.

 Гаррисон, стоявший все это время у диаграммы, повернулся лицом к слушателям.

 — Не исключено, что именно на этой стадии кому-то удалось проникнуть в здание. Однако более вероятной представляется, на мой взгляд, другая возможность. Скорее всего, некто, уже находившийся в здании, проскользнул в пустую квартиру, после чего пристроился с винтовкой у окна. Наша задача заключалась в том, чтобы как можно скорее эвакуировать жильцов в безопасное место. В такой ситуации невозможно тщательно осмотреть каждую комнату и каждый закоулок. Так что если кому-то пришла в голову мысль затаиться и не покидать дом, он вполне мог это сделать.

 — Кому-то, у кого был при себе «АК-47»?

 — Именно так, сэр.

 — Разрешите мне, — вмешалась Фиби, не обращая внимания на предостерегающий взгляд Дейва. — Вы сказали, что нам необходимо понять, кто пробил брешь в нашем ограждении, а также как и когда он это сделал. При всем моем уважении, я хотела бы заметить, что наиболее существенным представляется в данном случае другой вопрос — зачем? С учетом ситуации и найденного оружия была выдвинута версия о том, что в убийстве повинен человек, причастный к группировке Хозяев. Однако я осматривала место преступления и окно, из которого были сделаны выстрелы. Я изучила также все диаграммы и отчеты.

 — То же самое сделал и я, — напомнил ей начальник полиции.

 — Тогда вы должны знать, сэр, что снаружи все время находились десятки полицейских, и все они представляли собой легкую добычу для снайпера. Но ни один из них не был ранен. Практически все пули попали в Чарли Джонсона. Полагаю, любой офицер из оперативной команды согласится со мной, что это очень высокий уровень стрельбы.

 — Да, он хорошо знал, что делает, — кивнул Гаррисон в ответ на вопросительный взгляд Фиби.

 — В свою очередь я, как специалист по кризисным ситуациям, должна признать, что у стрелявшего просто потрясающий контроль над собой. К чему убивать Чарли Джонсона? — продолжила она. — Он мало что значил в своей Группе.

 — Он вторгся на территорию Хозяев, — напомнил начальник полиции. — Требовал, чтобы к нему привели члена их банды. Это явное неуважение.

 — Хорошо, согласна. Вполне возможно, что кто-то из соперничающей группировки решил пристрелить этого парня — в назидание другим. Но если этот человек уже находился в здании или каким-то образом прорвался туда — вооруженный, — то это не может не навести на мысль о необычайном предвидении событий. Получается, что это уже настоящее планирование, а не просто умение выгодно использовать предоставленную возможность.

 — Теория заговора, лейтенант?

 Сказано это было без особого воодушевления. Фиби знала, что начальника заботит не столько сама проблема, сколько то, как это отразится на репутации всего управления.

 — Просто я думаю о том, что здесь могут быть и другие объяснения. Джонсон, разъяренный случившимся, закрывается с заложниками в винном магазине. И кто-то, не принадлежащий ни к одной из группировок, использует этот случай, чтобы посеять панику среди остального населения. Или…

 Она замолчала, увидев, что начальник недовольно махнул рукой.

 — Лейтенант, мы пытаемся потушить уже возникший пожар, а не подлить масла в огонь. Эта ситуация ставит перед нами множество вопросов, на которые следует найти ответ. Но главное сейчас — определить степень нашей ответственности. Судя по изученным материалам, вы хорошо справились со своей задачей. Идем дальше, — он повернулся к командиру кризисной группы. — Итак, в тот момент, когда раздались выстрелы…

 После совещания Фиби спустилась в тир, надеясь таким образом заглушить свое разочарование. Установив мишень, она надела наушники и начала стрелять. Результаты собственной стрельбы заставили ее печально вздохнуть. Она опять установила мишень и начала все по новой.

 — Ты всегда была паршивым стрелком.

 Фиби уже успела снять наушники и изучала использованную мишень. На замечание Дейва она лишь пожала плечами:

 — Что тут удивляться? Я мало тренируюсь.

 — Хороший посредник не так уж часто хватается за пистолет, и уж тем более стреляет из него. По крайней мере, если он слушает и говорит так же хорошо, как ты. В связи с этим не могу не полюбопытствовать: чем ты, собственно, занималась сегодня на совещании?

 — Задавала вопросы, чему ты меня, собственно, и учил. Хотела убедиться в том, что мы не смотрим на проблему слишком узко, откидывая все, что не подходит под нашу гипотезу. Я не понимаю, что тогда произошло, и не собираюсь довольствоваться самым очевидным ответом.

 — Ты не понимаешь только потому, что делала все как положено и в итоге уговорила-таки его выйти… но при этом все равно его потеряла? Ты уже не первый год работаешь посредником и потому должна знать, как сильно может подействовать на профессионала подобная смерть.

 Пока они так разговаривали, Дейв установил для себя новую мишень. Не торопясь, он расстрелял свою обойму, и они вместе стали изучать результаты.

 — Ты тоже неважный стрелок.

 — Не спорю. Но ты все равно хуже. Как ты сегодня спала?

 — Да так, с перерывами. Я знаю все признаки такого состояния, Дейв, и у меня действительно есть некоторые из них — я чувствую беспокойство, раздражение, плохо сплю, не могу расслабиться. Но я отдаю себе в этом отчет, и я знаю, почему так происходит. А вот чего я не знаю — это почему тот парнишка умер. Поэтому я и решилась выступить на совещании.

 — Фиби, наш начальник не привык мыслить креативно. Вдобавок его больше заботит реакция общественности, чем истинное положение дел…

 — Знаешь, я думала о том же, пока сидела на совещании. Так что у нас с тобой много общего — помимо плохой стрельбы.

 Улыбнувшись, он похлопал ее по плечу:

 — Поверь мне, наш начальник думает сейчас исключительно о том, как мы будем выглядеть после этой истории в глазах всего города. И его мало заботит, почему погиб шестнадцатилетний преступник.

 — Ты хочешь, чтобы я сделала карьеру. — Фиби зарядила еще одну обойму. — Ты рассчитываешь на меня, и я это очень ценю, поверь мне.

 — Ты же знаешь, у меня нет наследников, кроме вас с Картером, — тихо сказал Дейв. — И я хочу, чтобы именно ты заняла мое место, когда я наконец оставлю службу.

 Дейв хотел детей, а его жена — нет. Фиби знала это, поскольку хорошо знала самого Дейва. Вот почему он считал своими ее и Картера.

 — Если ты переживаешь из-за того, что я слишком часто вылезаю со своим мнением и говорю вовсе не то, что хотелось бы слышать шефу, я готова понести наказание. Хочешь, прострелю себе ногу? Поскольку она совсем рядом, вряд ли я промахнусь.

 — Начальник хочет, чтобы об этом происшествии поскорее забыли. Если нужно будет принести Гаррисона в жертву общественному мнению, он это сделает. Он бы пожертвовал и тобой, вот только оснований для этого у него нет. Понимаешь, Фиби, все обстоятельства складываются в пользу того, что это и в самом деле были бандитские разборки. Об этом и будет бить барабан.

 — Не исключено, что кто-то захочет прислушаться к тому, что кроется за барабанной дробью. — И Фиби вновь начала стрелять по мишени.

 «Как глупо, — думала она позже. — Глупо было вылезать со своей правдой там, где эта правда вызывала только раздражение — причем у всех. В конце концов, все это уже дело решенное», — напомнила она себе, переодеваясь в серый костюм — черный казался ей слишком уж претенциозным.

 Ей нечего было добавить к тому, что уже находилось на пленке. Во время переговоров она практически безвылазно просидела в том ресторанчике, который располагался напротив винного магазина.

 Да никому и не нужны были ее объяснения.

 Так что теперь она отправится на церемонию прощания с Чарли Джонсоном, а затем выкинет это все из головы. И никаких комментариев, пообещала она себе, разве что департамент отдаст специальное распоряжение. Да и что, собственно, она могла тут сказать?

 Направляясь вниз, она заглянула в гостиную. Ее мать вязала перед телевизором, а Карли лежала на полу и рассматривала книжку с картинками. Фиби не смогла их четко рассмотреть, но они показались ей смутно знакомыми. «Щенки», — вдруг с тихим ужасом осознала она.

 — Мне придется на время уйти. Вернусь где-нибудь через час.

 — Мама, постой! Только взгляни! Правда, симпатичные?

 Вскочив на ноги, Карли протянула ей книгу. Страница пестрела изображениями очаровательных зверюшек, больше похожих на комочки шерсти.

 — Они и правда милые. Но если бы они жили у нас, мы бы не смогли только любоваться ими. Нам бы пришлось их мыть, кормить и выгуливать. Кроме того, за ними нужно убирать…

 — Но ты же обещала, что когда-нибудь мы заведем щеночка.

 — Я сказала, может быть, заведем. — «Если уж на то пошло, то как можно позже», — пообещала она себе. — И я далеко не уверена, что этот день уже наступил. Мне нужно идти, поэтому поговорим позже. И еще: это буду решать не только я. Не забывай, я весь день на работе, ты — в школе. Поэтому любые решения нужно принимать вместе с Авой и бабушкой. А кстати, где Ава?

 — В книжном клубе, — Эсси с удивлением взглянула на Фиби. — Она говорила об этом за ужином.

 — Ох, ну конечно же. Совсем выпало из головы. — На самом деле она не запомнила ни слова из того, что было сказано за ужином.

 «Пора возвращаться к привычной жизни», — сказала себе Фиби.

 — Слушайся бабушку, — наклонившись, она поцеловала Карли в макушку. — Я скоро вернусь.

 Уже выходя из комнаты, она услышала, как Карли сладчайшим из своих голосков поинтересовалась у Эсси:

 — Бабуля, ты же любишь щеночков?

 По идее, это должно было ее позабавить. Умом она хорошо понимала, насколько это забавно. И все же, спускаясь по лестнице, она не могла не думать о том, что Карли будет обрабатывать их до тех пор, пока они не заведут-таки вожделенного щеночка — грызущего обувь и охотно писающего по углам.

 Да, черт возьми, ей нравились собаки. Но сейчас собака стала бы для нее лишь дополнительным грузом.

 Фиби знала, что Ава собирается вместе с сыном в десятидневную поездку на Запад. И она это полностью заслужила. Однако подобная поездка означала, что все эти десять дней Фиби придется самой ходить по магазинам, относить в химчистку белье, возиться с Карли и вообще выполнять кучу всяких обязанностей.

 У нее и так уже были на руках семилетняя, не в меру активная дочь и мать, страдающая агорафобией. И можно ли было назвать ее чудовищем только за то, что она не желала добавлять к этому еще и щеночка?

 И все же она чувствовала себя этим самым чудовищем. Стоит ли удивляться, что к тому моменту, когда она добралась наконец до выхода, ее настроение ухудшилось еще больше.

 Открыв дверь на улицу, она увидела поднимающегося по ступенькам Дункана.

 — Ты вовремя, — заметил он.

 — Что ты здесь делаешь? Разве ты не получил моего сообщения? Мне очень жаль, но…

 — Ну почему же, получил. Я еду с тобой.

 — На церемонию прощания? — Она плотно прикрыла за собой дверь. — Это невозможно. Ты ведь даже не знал его.

 — Зато я знаю тебя и понимаю, что тебе не следует идти туда одной.

 — Я вполне способна справиться с этим самостоятельно.

 — Конечно, способна, но дело не в этом. Если тебя начнет раздражать мое присутствие, веди себя так, будто меня там вообще нет. Извини, но тебе действительно не следует идти туда одной. Это попросту глупо, а ты всегда была умной женщиной.

 — Спасибо за комплимент. Но я бы не стала приравнивать ответственность и компетентность к обычной глупости.

 «Вредина», — подумал Дункан. Впрочем, ему и это в ней нравилось.

 — Ну что, мы едем или ты предпочитаешь еще подискутировать на эту тему?

 — Я не собираюсь ехать туда в «Порше», да еще и с богатым парнем, который носит костюм от Армани.

 — Во-первых, вот, — отступив назад, он махнул рукой в сторону черного седана, припаркованного у края тротуара. — Во-вторых, это Хьюго Босс, а может быть, и Кельвин Кляйн. Хотя, если честно, я не силен в этих вещах, так что по здравом размышлении это действительно может быть Армани. И вот еще что. Да, я действительно богат, но детство мое прошло в паре шагов от того места, где жил этот несчастный парнишка. А вовсе не в особняке на Джонс-стрит. Так что не стоит распаляться, радость моя.

 После секундной паузы Фиби в задумчивости произнесла:

 — Знаешь, пару минут назад я даже не улыбнулась тому, что, по идее, должно было бы рассмешить меня Зато сейчас вся ситуация представляется мне на редкость забавной.

 Она отогнула полу его пиджака, чтобы найти ярлык.

 — Я была права насчет дизайнера. Не стоит проверять на сообразительность мать маленькой модницы.

 — Пара очков в твою пользу.

 — Скорее в твою.

 Усталость и раздражение, думала она. Уж ей-то были известны эти признаки.

 — Спасибо, что решил составить мне компанию. Я так переживала из-за этой истории, что совсем забыла одну вещь.

 — Какую?

 — Все это не имеет отношения к моей жизни. — Она сошла со ступенек. — Оказывается, у тебя есть еще и черный седан.

 — Сначала я хотел взять пикап, но затем понял, что это не самое удачное решение, — Дункан пожал плечами. — Я мужчина, и машины для меня — одно из любимых развлечений.

 — Поскольку моя машина уже близка к тому, чтобы стать кучей металлолома, не могу не оценить твою любезность, — заметила Фиби, усаживаясь в автомобиль. — Я все и всегда делала в одиночестве и в конце концов решила, что так оно и должно быть. Но мне не всегда по душе подобная самостоятельность, и я рада, что ты первым это понял.

 Наклонившись, Дункан коснулся губами ее губ.

 — Рад, что ты это оценила.

 Дом, где проходило прощание с Чарли, был совсем маленьким, и стоянка возле него уже была заполнена машинами. Неподалеку Фиби увидела репортеров. Некоторые уже брали интервью, другие только искали подходящую жертву.

 — Может быть, здесь есть другой вход? — предположил Дункан.

 Поскольку встреча с прессой не входила в планы Фиби, она заранее продумала возможные варианты.

 — Здесь есть боковая дверь, я узнавала. Думаю, я смогла бы проскользнуть через нее внутрь, а затем точно так же выбраться обратно. Каких-нибудь пять минут, и все. Полагаю, там будут представители от полицейского управления. Ну а я здесь, собственно, неофициально.

 — Пусть так. — Он припарковался у тротуара, затем взглянул на ее каблуки. — Можешь пройти на них целый квартал?

 — Я ведь женщина. Это одно из наших развлечений.

 Они вышли из машины, и Дункан взял ее за руку. Взглянув на него, Фиби второй раз с момента их встречи подумала: «Проклятье. Неужели?»

 — Что такое?

 — Ничего, — она отвела взгляд.

 И надо же, чтобы ее сердце забилось так именно в эту минуту! Ведь они шли всего-навсего выразить свое уважение матери погибшего мальчика. А она опять с головой окунулась в состояние влюбленности.

 И где ее здравый смысл?

 — Уверена, что тебе этого хочется?

 Ясное дело, нет. Если она не могла без содрогания подумать о том, чтобы завести щеночка, то уж это внезапное чувство и вовсе было некстати. Но поскольку Дункан вряд ли мог читать ее мысли, то и спрашивал он явно о другом.

 — Я должна это сделать — ради Чарли и его матери. Да и мне самой необходимо пройти через этот ритуал. Думаю, он поможет мне быстрее справиться с чувством горечи и бессилия.

 Проскользнуть в боковую дверь оказалось достаточно просто. Не успела она, однако, порадоваться тому, что удалось избежать неприятностей перед парадным входом, как ей пришлось столкнуться с неприятностью внутри.

 В маленькой гостиной, куда они попали с улицы, находилась целая группа людей. Скрип двери заставил их обернуться. Все разговоры мгновенно утихли.

 Они с Дунканом были не единственными белыми здесь, отметила Фиби. Однако ее лицо успело примелькаться на экране. Было очевидно, что ее узнали. Более того, ее визиту здесь явно не обрадовались.

 От толпы отделился высокий мужчина.

 — Вам здесь нечего делать. С чего вы решили…

 — Не смей говорить за меня, — Опал выступила вперед. Казалось, что за эту неделю она постарела на десять лет. — Не смей говорить за меня или моего мальчика.

 — Но это прощание для близких. И для соседей.

 — И ты еще говоришь мне о близких, братец? Где были мои близкие, когда я так нуждалась в них? Вы были у себя. Никто не появился здесь, по соседству. Так что не смей говорить за меня. — Она выпрямилась. — Лейтенант Макнамара.

 — Миссис Джонсон, простите меня за это вторжение. Я только хотела выразить свое уважение вам и Чарли. Я сейчас уйду.

 — Лейтенант Макнамара. — Опал шагнула вперед и обняла Фиби. — Спасибо, что пришли, — сказала она тихо, — спасибо, что не забыли.

 Фиби чувствовала, что еще немного, и эмоции хлынут через край.

 — Разве я могу об этом забыть?

 — Пройдемте со мной. — Взяв Фиби за руку, Опал повернулась и оказалась лицом к лицу с мужчиной, который по-прежнему преграждал путь в комнату. — Не позорь меня. Не позорь меня, иначе больше мы с тобой не увидимся.

 — Опал, твои сыновья мертвы.

 — Мои сыновья мертвы. И я хочу кое-что сказать? — Повернувшись, она направилась к входной двери. Пальцы ее плотно сжали руку Фиби.

 — Опал…

 — Я все время чего-то боялась, — сказала Опал. — Почти всю свою жизнь. Может, будь я посмелее, все пошло бы иначе. Я не знаю и не могу знать. Но сейчас я хочу кое-что сделать. Может, после этого я уже не буду так бояться.

 Стоило ей выйти на улицу вместе с Фиби, как тут же раздались крики репортеров, и все камеры повернулись в их сторону. Все это явно было не по правилам. Но этой женщине, которая потеряла двух сыновей и цеплялась сейчас за руку Фиби, сейчас не было дела до любых правил.

 — Я хочу кое-что сказать, — произнесла Опал дрожащим голосом. Наступила тишина. — Вы все время звонили мне и моей матери. Звонили туда, где я работаю. Я просила вас оставить меня в покое, но вы не слушали. Мне было так больно, и я просила вас уважать мое горе. Но вы не слушали. Вы шныряли вокруг моего дома, вокруг дома моей мамы и продолжали обрывать телефон. Хотели, чтобы я рассказала вам, что я думаю, что чувствую. А некоторые из вас даже предлагали мне за это деньги.

 Со всех сторон посыпались вопросы: «Что вы… Как вы… Почему…»

 Опал взглянула на Фиби своими темными, запавшими глазами. Рука ее дрожала.

 — Лейтенант Макнамара.

 — Давайте вернемся внутрь, — тихонько сказала Фиби. — Давайте я отведу вас в дом, к вашим близким.

 — Останьтесь со мной, прошу вас. Это поможет мне решиться.

 Опал закрыла глаза, затем произнесла, пытаясь заглушить выкрики репортеров:

 — Я хочу кое-что сказать, совершенно бесплатно, и советую вам помолчать, если вы хотите это услышать. Мои сыновья мертвы.

 В наступившей затем тишине Фиби услышала, как Опал с трудом сдерживает рыдания.

 — Мои мальчики мертвы. Убиты. Пули поразили их тела, но было еще кое-что, что поразило их прежде. У них не было надежды. В них кипели ненависть и гнев, но не было надежды, чтобы охладить все это. Мне очень хотелось дать им надежду, но оказалось, что мне это не по силам.

 Вы хотите, чтобы я стала искать виноватого. Хотите, чтобы я тыкала в кого-то пальцем, кричала и проклинала. Но вы этого не дождетесь. Надеетесь, что я буду обвинять наши группировки? Они уже получили свое. Полицию? То же самое. Я и мои умершие мальчики — мы все получили свое. Все вокруг только и делали, что искали виноватых и тыкали пальцами. Но мне нет до этого дела.

 Достав из кармана платок, она промокнула слезы.

 — Я слышала, как женщина, что стоит сейчас рядом со мной, разговаривала с моим мальчиком. Несколько часов она разговаривала с ним и слушала его. А когда случилась эта ужасная вещь, навсегда забравшая у меня сына, она бросилась прямо к нему. Ей было плевать, кого во всем этом обвинят. Она бросилась к нему, чтобы помочь. И когда я снова смогла видеть, я увидела, как она держит моего мальчика. И это единственное, что имеет для меня значение. Больше мне нечего вам сказать.

 Не обращая внимания на сыпавшиеся со всех сторон вопросы, Опал повернулась к двери. Фиби обняла ее за плечи и почувствовала, как тело женщины сотрясается от рыданий.

 — А теперь я отведу вас попрощаться с моим Чарли.

 — Конечно, Опал, — Фиби осторожно повела женщину в гостиную. — Пойдемте попрощаемся с Чарли.

 Когда Фиби наконец вернулась к машине, колени ее слегка дрожали. Интересно, почему именно суставы первыми реагируют на эмоциональные перегрузки?

 Дункан успокаивающе погладил ее по руке, затем включил зажигание.

 — Мне нужно позвонить, — сказала Фиби, вытаскивая телефон. И снова импульс, мелькнула у нее мысль. В эти дни она часто действовала по первому побуждению. — Мама, если не возражаешь, я вернусь домой позже… Хорошо. Скажи Карли, что я обязательно поцелую ее перед сном. Да, к этому времени я буду дома. Пока.

 Она глубоко вздохнула и взглянула на Дункана:

 — Ты не против?

 — Конечно, нет. Куда бы ты хотела поехать?

 — Лучше всего к тебе. Ты нальешь мне чего-нибудь выпить — чего-нибудь спиртного. А потом, когда я успею насладиться холодным напитком, затащишь меня в постель.

 — Знаешь, это как нельзя лучше вписывается в мои планы.

 — Вот и замечательно, поскольку в моих планах это напрочь отсутствовало. — Она откинулась на спинку сиденья. — Дункан, что ты можешь сказать о мужчине, который решил жениться на девушке по имени Миззи? Притом что она моложе его лет на десять.

 — Какой у нее размер груди?

 Фиби невольно улыбнулась.

 — Извини, я не располагаю подобной информацией.

 — На самом деле очень существенный момент. А кто хочет жениться на Миззи?

 — Отец Карли.

 — А-а.

 Это прозвучало одновременно сочувственно и задумчиво.

 — Знаю, что мне не стоит об этом думать, но мысли так и лезут в голову. Его женитьба не очень меня беспокоит, и это приятно. Но он уезжает с ней в Европу, и это меня бесит. Глупо, конечно. Живи он хоть за тысячу миль, хоть по соседству, ему все равно нет дела до собственного ребенка. И он даже не пытается сделать вид, будто это не так.

 — Но если он находится где-нибудь по соседству, ты еще можешь надеяться на то, что когда-нибудь это изменится.

 — Ты прав, — Фиби вдруг поняла, что он совершенно прав. — Опал Джонсон не смогла дать своим сыновьям надежду, хотя они так нуждались в ней. А я не могу — или не хочу — избавиться от своей, даже если она стала бесполезным грузом.

 — А что Карли?

 — Карли это не волнует. Она относится к этому куда разумнее, чем я.

 — У нее есть ты. Ребенок знает, что его любят, и это служит для него хорошей опорой.

 «У него не было столь же безоговорочной любви, — напомнила себе Фиби, — но он сам сумел стать для себя опорой».

 — Я пока не говорила ей о свадьбе. Скажу обязательно, но попозже, когда сама немного успокоюсь. Не думаю, что он вообще удосужился бы сообщить мне об этом, если бы не возможная задержка с выплатами на ребенка — из-за смены банка. Обмен долларов на евро и обратно.

 — Значит, ты злишься, что он уезжает в Европу.

 — Я вообще здорово рассержена. — «И немного удивлена своей реакцией», — подумала она. — Мне неважно, кто она. Ни одна женщина не обрадуется тому, что ее, как устаревшую машину, поменяют на модель Миззи. Особенно если учесть, что модель эта стоит намного дороже.

 — Знаешь, затрат на нее потребуется тоже больше. В этом я даже не сомневаюсь.

 — Хотелось бы верить. Вся эта история здорово повлияла на мое настроение, поэтому я и рассказала тебе о ней. Я нервничаю и от этого становлюсь немного агрессивной, — Фиби слегка улыбнулась, внимательно изучая профиль Дункана. — Тебе нравятся агрессивные женщины?

 — Хочешь, чтобы я изучил этот вопрос?

 — Именно.

 Когда они наконец добрались до дома, Фиби решила, что прохладительный напиток может подождать. После того как все закончится, им потребуется хорошая порция охлаждающей жидкости. Ухватившись за галстук, который Дункан надел ради церемонии прощания, Фиби решительно потащила мужчину вверх по лестнице.

 — Если не ошибаюсь, спальня наверху? В прошлый раз мы так и не дошли до нее.

 — Направо, а затем прямо.

 Оглянувшись через плечо, она уловила его взгляд.

 — Готова поспорить, у тебя там очень мило. Вряд ли мы сможем уделить этому много внимания, но там наверняка очень здорово.

 Затащив его внутрь, она мельком огляделась по сторонам. Высокие окна, яркие цвета и, что самое важное, большая железная кровать.

 — Подожди-ка. — Повернувшись, она чуть ослабила узел на его галстуке. — Боюсь, как бы тебе не было больно.

 — С каждой минутой я все меньше боюсь боли.

 Посмеиваясь, она сдернула с него пиджак и откинула его в сторону. Затем стала подталивать Дункана к кровати — и так до тех пор, пока он наконец не сел. После этого она не спеша опустилась к нему на колени, так что ее строгая деловая юбка задралась на самые бедра.

 — А теперь дай-ка мне свой ротик.

 Она впилась в его губы, напрочь забыв обо всем, так что эмоции ее слились наконец в один горячий ком, не оставив места ничему, кроме всепоглощающей страсти. Пальцы скользили по его рубашке, расстегивая одну пуговицу за другой, и вот уже ладони Фиби касаются его обнаженного тела. И тут же она почувствовала, что дыхание его участилось.

 Она позволила ему сорвать с себя куртку, а затем стащить через голову майку. Прикосновение его рук и губ заставило ее задрожать от наслаждения.

 Быстрое движение его пальцев — и вот уже волосы ее благоухающей волной рассыпались по плечам. Еще мгновение, и его ладони жадно обхватили холмики ее грудей.

 «Нежность и энергия», — думал он. Вся она была такой нежной и мягкой — и столь же страстной в своем желании.

 Когда Дункан повалил ее на спину, с губ Фиби сорвался задыхающийся смешок. Стоило ей почувствовать на себе его руки и губы, и волна удовольствия накрыла ее с головой. Медленно, ласкающими движениями он начал спускать ее юбку с бедер — и дальше, вниз по ногам, сопровождая все это нежными поцелуями.

 Ощущения следовали за ощущениями. Удовольствие оказалось таким глубоким, что она провалилась в него с головой, просто утонула в нем. А Дункан вытягивал ее на поверхность только затем, чтобы в следующую секунду вновь окунуть в это невыносимое блаженство.

 Их влажные от пота тела сплелись в едином объятии. Жадные губы Фиби лихорадочно искали его рот. И вот уже она вновь сидит на Дункане, принимает его в себя — все глубже и глубже, с каждым ударом сердца.

 Она двигалась долго и ритмично, и каждый раз, когда она отклонялась вперед или назад, его руки сжимали ее бедра. Даже в этот момент, когда тело его содрогнулось от безудержного желания и казалось, что просто невозможно думать о чем-либо еще, его невольно поразила красота этого женского силуэта.

 Когда она наконец упала от изнеможения, просто растеклась на нем, с губ ее сорвался сладостный стон.

 — Я забыла… — Она запнулась, пытаясь восстановить дыхание.

 — А я нет. На этот раз я вспомнил. Одно снял, другое надел.

 Фиби улыбнулась.

 — Я не о том, хотя ты, конечно, молодец. Я хотела сказать, что совсем забыла, насколько мне нравится секс.

 Голова его покоилась на ее плече, и ему оставалось только надеяться, что разум в конце концов вернется к нему.

 — Рад, что смог напомнить тебе об этом.

 — Бог мой, Дункан, я готова отдать что угодно за стакан воды. За полстакана. За один глоток.

 — Ладно, ладно, не умоляй, а то я чувствую себя как-то неловко, — Перекатившись через нее, он встал с кровати, а Фиби удобно устроилась на животе.

 — Ты настоящий герой, — пробормотала она в подушку и погрузилась в дрему. Слабая улыбка скользнула по ее губам, когда она вновь услышала его шаги.

 Холодная вода пролилась ей прямо на спину, заставив в ужасе подскочить. Дункан!..

 — Что такое? — он смотрел на нее с невиннейшей из своих улыбок.

 — Ты сказала, что хочешь воды, но не сказала, где именно.

 Встав на колени и не спуская с Дункана глаз, она забрала у него стакан. Затем сделала долгий, жадный глоток и улыбнулась:

 — Очень забавно.

 Одной рукой обняв Дункана за шею, она тянула его к себе, пока губы их наконец не встретились. После чего вылила остаток воды ему на голову.

 Фиби слегка наклонилась к Дункану, когда тот остановил машину.

 — Спасибо, что не бросил меня сегодня одну, — она сопроводила эти слова поцелуем. — Спасибо за секс. И спасибо за то, что довез до дома.

 — Всегда рад помочь. Что касается второй части — жду в любое время.

 — И еще одно спасибо, — она снова коснулась его губами, — за понимание. Я рада, что смогла вернуться домой раньше, чем та Золушка из сказки.

 Он провел пальцем вокруг ее уха.

 — Могу я рассчитывать еще на одно свидание, если куплю тебе хрустальные башмачки?

 Рассмеявшись, она выбралась из машины.

 — Знаешь, я ведь убеждала себя попридержать все это — в смысле наш с тобой роман.

 — Правда? — Он тоже вылез из машины, так что теперь они стояли по обеим ее сторонам, друг напротив друга. — И почему же?

 — Пытаюсь вспомнить. Видишь ли, я не хочу окончательно потерять голову.

 — Полагаю, мы сможем что-нибудь предпринять.

 «Поздно, — мелькнула у нее мысль. — Слишком поздно».

 — Ты справляешься с этим куда лучше меня.

 — С чем именно?

 — С тем, что у нас есть.

 В парке уже начали зажигаться огни, а вдоль улицы пролегли первые тени. Воздух был напоен ароматами цветов, высаженных под присмотром Авы. Из окна проехавшей машины выплеснулась пульсирующая мелодия «Дельта Блюз».

 Все дело в этом мужчине, который стоял сейчас напротив нее, думала Фиби. Если бы не ее чувства к нему, вряд ли бы она обратила внимание на все эти детали. Они были для нее чем-то вроде эффектных ремарок в ее личной пьесе.

 И она здорово тревожилась, поскольку не знала, каков будет финал.

 — А тебе когда-нибудь разбивали сердце? Нет-нет, не отвечай, — быстро добавила она. — Вдруг это долгая история, а мне уже пора домой.

 — Давай встретимся завтра вечером, и я расскажу тебе все о своем израненном сердце. О каждом отколовшемся от него кусочке.

 — Много ли из них тебе удалось склеить?

 — Хочешь знать? Соглашайся на встречу.

 — Ты слишком привлекателен, и это меня пугает. — Вздохнув, она оглянулась на дом. — Завтра не могу — правда. Не хотелось бы так часто проводить вечера где-то на стороне.

 — Тогда сама назначь дату встречи.

 Фиби снова оглянулась на дом.

 — На этой неделе, пожалуй, не выйдет. Карли в четверг играет в школьном спектакле, а в пятницу у них что-то вроде праздника…

 — А мне можно с вами? — его пальцы нежно коснулись ее руки. — На спектакль?

 Фиби невольно хихикнула.

 — Знаешь, вряд ли тебе захочется возложить себя на алтарь простенькой школьной постановки.

 — А почему бы нет? — улыбнулся Дункан. — Ставят «Золушку», не так ли? Карли — одна из ее злых сестриц.

 — Откуда ты знаешь?

 — Эсси рассказывала. Значит, в четверг вечером. А во сколько?

 — В семь, но…

 — В семь начало? Мне встретить вас там или заехать за вами домой? В машине вполне хватит места для тебя, для Карли, Авы и… Эсси не сможет пойти, — дошло до него внезапно. — Вот, должно быть, обидно.

 — Ты прав. Мы, конечно, запишем все на пленку, но это совсем не то же самое. Дункан, если ты и в самом деле хочешь пойти — что очень мило с твоей стороны, — то мы могли бы встретиться прямо там. Мы с Карли приедем за час до спектакля — ей надо переодеться и все такое прочее. Я оставлю для тебя билет. Но мне бы не хотелось, чтобы ты чувствовал себя обязанным.

 «Не чувствовал себя обязанным», — мысленно повторил Дункан. Теперь-то он твердо решил пойти в этот четверг на свидание с Золушкой.

 — Даже не припомню, был ли я когда-нибудь на школьном спектакле.

 — Ну уж в одном-то ты точно должен был участвовать.

 — Однажды мне довелось изображать лягушку. Еще у меня сохранились какие-то смутные воспоминания о том, как я играл репу или редиску. Но это был такой печальный опыт, что я постарался забыть о нем как можно быстрее. А что вы собираетесь делать в эти выходные?

 — На субботу намечена встреча с лучшей — на данный момент — подружкой Карли. Но мы еще не решили, как нам провести это время.

 — Прекрасно. Может, я что-нибудь придумаю. Семейный развлекательный центр. Слышала о таком?

 — Да, мы успели там побывать.

 — Ну и как, ей понравилось? Или не очень? Я готов свозить вас туда. Или же стоит выбрать что-нибудь поинтереснее? Более оригинальное?

 Фиби смотрела на него в немом изумлении — как если бы у него вдруг выросла вторая голова.

 — Ты что, действительно хочешь провести эту субботу в развлекательном центре с двумя маленькими девочками?

 — Как-то у тебя это прозвучало… На самом деле стоит пригласить и других. Я поговорю с Фином — возможно, он согласится привести Ливви. Может, будет и еще кто-нибудь. Как тебе это?

 — Думаю, Карли будет в восторге. А почему развлекательный центр? — спросила она, направляясь в сторону дома.

 — Скажем так, нам всем не помешает немного повеселиться. К тому же я собираюсь вложить деньги в подобное предприятие. Но если ты… Стоп! — он схватил ее за руку и потянул назад.

 На верхней ступени, прямо перед входной дверью, лежало тельце мертвого кролика. Мех на шее был пропитан кровью, которая казалась черной на фоне его коричневой шубки.

 — Боже, неужели опять… Мне нужно… Не трогай его, — вырвалось у Фиби. — Не трогай его руками.

 — Я всегда использую руки, а не ноги, если мне нужно что-то потрогать. Такой уж я загадочный. — Дункан поднял кролика за задние лапы. — Что означает твое «опять»?

 Чувствуя подступающую тошноту, Фиби спешно отвернулась.

 — Нужно что-нибудь найти. Сумку или коробку. Боже ты мой. Отнеси его, пожалуйста, на задний двор. Я сейчас приду.

 Она бросилась в дом, а Дункан в задумчивости уставился на кролика. «Что-то не похоже на несчастный случай», — размышлял он. В свое время Дункан был на охоте — один-единственный раз. Они с приятелями решили тогда поразвлечься.

 Дункану нравилось оружие — запах пороха, звук выстрела, — но какое все это имело значение, если в качестве цели был выбрана живая плоть?

 Если он был прав, то этого кролика застрелили из оружия малого калибра. Оставалось лишь загадкой, зачем было подбрасывать мертвого зверька к дому Фиби.

 Он успел отнести кролика на задний двор, когда из дома выбежала Фиби с полиэтиленовым пакетом в руках.

 — Клади его сюда.

 — С чего это вдруг мертвые зверьки появляются у вас на ступеньках?

 — Понятия не имею. Но если так пойдет и дальше, мне придется устроить у нас во дворе целое кладбище. Этот кролик присоединится к крысе, которую я нашла пару недель назад, и к змее — она появилась на ступеньках за несколько дней до кролика.

 — Ты что, повздорила с кем-то из местных подростков?

 — Нет. Эту версию я уже проверяла. Думаю, что местные хулиганы ни при чем. Прошу тебя, опусти его сюда.

 Не желая расстраивать ее еще больше, он положил кролика в пакет.

 — Знаешь, тебе стоит отнести его на медэкспертизу — или как это называется. Я уверен, что его застрелили.

 — Я. займусь этим завтра, — со вздохом заметила Фиби. — Зайди в дом, тебе надо помыть руки.

 «Конечно, зайду, — подумал Дункан, — но не только затем, чтобы вымыть руки».

 Оказавшись на кухне, он сразу направился к раковине.

 — Как насчет пива? — поинтересовался он.

 — Не знаю. Вроде бы где-то было.

 Вымыв руки, Дункан подошел к холодильнику и заглянул внутрь. «Женская еда, — подумал он. — Фрукты, свежие овощи, коробочки с йогуртом, снятое молоко. Неужели кому-то может нравиться снятое молоко?» Впрочем, сейчас это было не главное.

 Пива он так и не нашел, однако обнаружил уже открытую бутылку вина.

 — А где бокалы?

 — Ах да, — на ходу поправляя волосы, Фиби направилась к кухонному шкафу. Хорошее воспитание, подумал Дункан. Это оно заставило ее встать и пойти за бокалами. Наверняка ей хотелось, чтобы он вытер руки, попрощался и ушел. Тогда бы она смогла спокойно обдумать все произошедшее.

 Он сам налил себе вина, после чего присел за маленький столик. И опять же хорошее воспитание побудило ее сесть рядом с ним.

 — Я очень признательна тебе за то, что ты помог мне, — начала Фиби. — Стыдно сознавать, что я не в состоянии справиться с этим без посторонней помощи.

 — А кто убирал крысу?

 — А-а… в тот раз — я сама. Не знаю, как мне удалось справиться с отвращением. Зато со змеей пришлось разбираться Картеру. Это уже было выше моих сил.

 — Ты сообщала об этом в полицию?

 — Видишь ли, поначалу я решила, что грызуна притащил к нам во двор чей-то кот. Я почти сразу же забыла о нем. Те же мысли были у меня и насчет змеи, пока Картер не сказал, что ей размозжили голову. Тогда-то я и поговорила с матерью местного хулигана, но оказалось, что он ни при чем. Завтра я отнесу кролика в управление, и мы там все проверим.

 — У кого-нибудь, кроме Микса, есть повод досаждать тебе?

 — А ты быстро соображаешь. — Фиби отхлебнула немного вина.

 — Просто я сопоставил факты. Думаю, с ним стоит поговорить.

 «А он в ярости, — поняла Фиби. — Внешне невозмутим и в то же время — разгневан».

 — По-моему, ты имеешь в виду совсем не беседу. И в любом случае подобная беседа — не для тебя. Именно так, — твердо повторила она. — Если уж с Арни Миксом и нужно поговорить, то это лучше сделать в официальной обстановке. Если же ты намерен отлупить его — в качестве моего…

 — Нам нужно договориться насчет названия, — сухо заметил Дункан, — раз уж ты возражаешь против слова «бойфренд».

 — В любом случае это докажет Миксу мою слабость, а я бы не хотела, чтобы он думал обо мне как о слабой женщине… тем более если все это — его рук дело. Не хочу, чтобы он порадовался тому, что смог испортить мне настроение.

 — Тем не менее ему это удалось.

 — Боюсь, ты прав. Мне кажется…

 — Что тебе кажется?

 Фиби снова отхлебнула вина. Ей было так непривычно рассказывать кому-то о своих личных делах. Раньше она старалась держать все это подальше от дома, чтобы не беспокоить близких.

 — Мне кажется, что кто-то наблюдает за нашим домом. Пару раз я кое-что заметила, точнее — услышала. Знаешь, он свистит.

 — Свистит?!

 — Понимаю, звучит по-дурацки. Но мне кажется, я заметила чье-то присутствие. Некто — не знаю, кто именно — прохаживается возле дома и насвистывает один и тот же мотив. Если это Микс, то он наверняка ищет возможности отыграться за случившееся. Не исключено, что он попросил кого-нибудь последить за мной. С другой стороны, зачем ему так рисковать?

 — Ты же сама сказала — хочет отплатить.

 — Может, и так. Я сообщу завтра о том, что тут произошло, обещаю тебе.

 — Я бы мог переночевать здесь — на всякий случай.

 — Очень любезно с твоей стороны. Но если ты останешься, мне придется как-то объяснять это завтра утром. А я не хочу пока что беспокоить своих — особенно маму. Ей и так приходится трудно. По-моему, в последние несколько дней она вообще не выходила во двор. Если она потеряет и его…

 — Кажется, я слишком много выпил, — заметил Дункан, изучая собственный бокал. — Вряд ли я смогу сесть в таком состоянии за руль. Во всяком случае, тебе, как офицеру полиции и любезной хозяйке, следовало бы отговорить меня от этого.

 — Не понимаю, почему мужчинам кажется, будто женщины не в состоянии защитить себя сами.

 Это замечание вызвало у него улыбку.

 — Вряд ли я должен объяснять тебе могущество пениса — после того, как ты испытала это на себе.

 Она задумчиво постучала пальцами по столу.

 — Ты можешь занять комнату Стива, сына Авы. Но мне не хотелось бы использовать в качестве предлога твое пьяное поведение. Завтра мы скажем, что было уже поздно и тебе пришлось остаться — чтобы не ехать к себе на остров.

 — Чудесно. Значит, мое опьянение в качестве оправдания мы прибережем на потом. Могу я спросить кое-что, что не имеет ко мне прямого отношения?

 — Конечно.

 — Эсси лечится от своей болезни?

 — Раньше лечилась, — со вздохом ответила Фиби. — Не так-то просто было найти врача, который приходил бы на дом, поэтому в основном лечение шло по телефону. Они беседовали с врачом, и еще она принимала какие-то таблетки. Казалось даже, что ей становится лучше.

 — И что?

 — Однажды врачу удалось уговорить ее выйти из дома. Погулять каких-нибудь десять минут в знакомом месте. Мама решила, что это будет соседний парк. Ей просто нужно было дойти до фонтана, а потом вернуться домой. Она пришла в парк, и тут у нее начался приступ паники. Она не могла дышать, не могла найти дорогу домой. Я тоже пошла за ней в парк, но так, чтобы она меня не видела. Поэтому мне потребовалось время, чтобы добежать до нее, когда все это случилось.

 Фиби до сих пор видела это как наяву. Ее мать в смятении мечется по парку, пока она бежит к ней, не разбирая дороги и приводя в замешательство случайных туристов.

 — Она попыталась бежать и упала. Все это было ужасно. Люди пытались помочь ей, но напугали ее еще больше.

 — Бедная Эсси.

 — Я отвела ее домой. Крепко обняла ее и отвела домой. С тех пор она не выходила за пределы двора. Прошло уже четыре года. Больше она не обращалась к врачу. Сказала, что с нее довольно. Ей хорошо дома, — добавила Фиби с улыбкой. — Так почему бы нам не оставить ее в покое? Так мы, собственно, и сделали. Уж не знаю, правильно мы поступили или нет…

 — Думаю, да. Просто бывает так, что ситуация меняется, и тогда приходится делать то, что правильно на данный момент.

 Она еще долго думала об этом — уже после того, как показала ему свободную комнату, нашла новую зубную щетку и повесила в ванной несколько свежих полотенец.

 Ситуации меняются, с этим не поспоришь. И порой бывает так, что правильные поступки заканчиваются неверным решением. Она не знала, насколько правильными были ее отношения с Дунканом, но понимала, что безнадежно влюблена в него.

 Только увидев его, она сделала шаг в эту сторону. Еще глубже она увязла в тот вечер в пабе, когда они так мило болтали и наслаждались музыкой. Маленький шажок тут, потеря равновесия там — и ты уже готов забыть о доводах рассудка.

 Однако пришла пора понять, что же будет для нее правильным — и не вообще, а на данный момент.

 Как приятно просыпаться в доме, который держится на женщинах, подумал Дункан, попивая кофе и только что выжатый сок. Приходишь на кухню, а там тебя уже ждет свежеприготовленный завтрак. Да и вообще, давно ему не приходилось чувствовать себя окруженным такой заботой.

 Ава привычно возилась у плиты. Обычная утренняя рутина, отметил Дункан. Но поскольку сегодня v них был гость, Эсси достала праздничные приборы и постелила салфетки в тон тарелкам.

 Сейчас Эсси хлопотала у стола, наполняя сахарницу и молочный кувшинчик. Достав хрустальный графин, она налила туда свежевыжатый сок, затем поставила на стол вазу с цинниями. Судя по всему, эти хлопоты доставляли ей такое же удовольствие, как наблюдавшему за ней Дункану.

 — Не приставай к Дункану, Карли. Дай ему спокойно допить кофе.

 — Замечательный кофе, — отметил Дункан.

 — А где мои хлопья? — мрачно поинтересовалась Карли.

 — Ава делает на завтрак омлет. Но если хочешь, можешь есть хлопья.

 — Мне все равно.

 Дункан слегка пихнул Карли в бок. Невзирая на недовольную гримаску, выглядела она очень мило.

 — Ну что, грядет очередной день в офисе?

 — В школе. Я хожу в школу, — мрачно покосилась она на него. — И сегодня у нас будет контрольная по математике. Просто не понимаю, зачем нам все время делить и умножать. И для чего нужны эти цифры?

 — Тебе не нравятся цифры? А вот я их люблю. Они делают жизнь куда интереснее.

 — Мне они не нужны, — фыркнула Карли. — Когда я вырасту, то стану актрисой. Или личным стилистом какой-нибудь актрисы.

 — Если ты станешь актрисой, то как же ты сможешь сосчитать свой гонорар?

 На этот раз в обращенном к нему взгляде читалось некоторое уважение.

 — Это может сделать кто-нибудь другой.

 — Ты должна будешь высчитать свой доход — чтобы понять, например, сможешь ли ты купить чудесный дом в Малибу. А для этого нужно знать, сколько у тебя останется после того, как ты заплатишь своему агенту, ну и, конечно, телохранителям, которые будут отгонять от тебя назойливых папарацци. Я уже не говорю о личном стилисте, которому тоже придется платить за работу.

 Карли призадумалась.

 — Пожалуй, я сама стану стилистом. Тогда мне не придется думать ни о чем, кроме одежды. А уж в одежде-то я разбираюсь.

 — А как насчет комиссионных?

 На этот раз в ее взгляде читалось откровенное недоумение.

 — Я не знаю, что это такое.

 — Это значит, как много ты получишь, когда продашь Дженнифер Энистон чудесное платье от Шанель. Тебе причитается часть его стоимости. Допустим, платье стоит пять тысяч долларов, а ты получаешь за свою работу десять процентов. А еще ей потребуются туфли, сумочка и так далее. Ну что, каким будет твой доход?

 Теперь она смотрела на него не отрываясь:

 — Я что, получаю деньги всякий раз, когда они что-нибудь покупают?

 — Именно так.

 Теперь уже на ее лице не было ни капли скуки.

 — Я не умею считать проценты.

 — Зато я умею. Дай-ка листок бумаги.

 Войдя на кухню, Фиби обнаружила, что вся ее семья сгрудилась вокруг стола. Здесь же стояли тарелки с омлетом, ломтиками бекона и хрустящими тостами.

 Левой рукой Дункан запихивал в рот еду, а правой что-то быстро писал на листке бумаги. Карли, вплотную придвинув к нему стул, внимательно следила за его вычислениями.

 — Еще ей нужны серьги! Как же без серег?

 — Прекрасно. Сколько же стоят серьги?

 — Миллион долларов!

 — Вот это да! Ладно, пусть будет миллион. — Он поднял голову и улыбнулся. — Доброе утро.

 — Мама! Мы считаем проценты, так что я смогу узнать, сколько буду зарабатывать, когда стану личным стилистом. Я уже получила шесть тысяч долларов комиссионных.

 — Дженнифер Энистон собирается на церемонию «Оскара», — объяснила Ава. — Ей нужен соответствующий наряд.

 — Ясное дело.

 — Да и вообще ей нужно приодеться для выходов в свет.

 Фиби подошла к Дункану и заглянула через его плечо.

 — Да уж, Джен придется раскошелиться.

 — Числа — это интересно.

 Фиби в изумлении уставилась на дочь:

 — Такое чувство, будто я попала в параллельную вселенную, где числа — это интересно, а по будним дням подают на завтрак омлет.

 — Давай-ка садись, — сказала Эсси. — Мы оставили твою порцию в духовке, она еще теплая.

 Фиби взглянула на часы.

 — Что ж, у меня есть еще несколько минут, чтобы проглотить пару кусков. Значит, числа — это интересно, — повторила она, усаживаясь напротив дочери. — Почему же они так и не стали интересными, когда я превращала их в кроликов и котят, чтобы объяснить тебе принципы сложения?

 — Числа куда интереснее, когда они обозначают деньги.

 На это Фиби лишь покачала головой:

 — Смотри, Дункан. Ты имеешь дело с настоящей вымогательницей.

 — Это она сможет содержать меня, если ей удастся заполучить еще парочку таких клиентов, как Джен. Но до чего ж вы все симпатичные по утрам — даже симпатичнее, чем этот омлет, а уж он-то удался Аве на славу. Пожалуй, ни один мужчина в Саванне не может похвастаться столь же приятным зрелищем.

 Брови Фиби поползли вверх.

 — Ава, что ты положила в его омлет?

 — Что бы там ни было, я и впредь намерена придерживаться этого же рецепта.

 Он вяло ел холодную кашу, запивая ее черным кофе. Этим утром он не брился. И не принимал душ. Он и сам понимал, что стоит на краю самой настоящей депрессии.

 Хорошо бы снова почувствовать гнев. Гнев и решимость. Что будет, если они окончательно утонут в трясине депрессии? Такое ведь уже случалось.

 Можно было, конечно, потратиться на лекарства, купив их в аптеке. Однако он предпочитал кое-что посерьезнее — таблетки, которые доставал ему приятель его приятеля. Но на них тоже нельзя было полностью положиться — уж слишком беспечным становился он после их приема. Склонным к неоправданному риску.

 Он и так уже совершил серьезную глупость. Ну хорошо, подстрелил он этого идиотского кролика, но зачем же было спешить? Пусть бы тот полежал несколько дней в холодильнике, чтобы потом можно было спокойно подбросить его к дому Фиби — ночью, без свидетелей.

 А он поспешил и чуть не попался. Но он был здорово разгневан.

 Она так и не получила свое за Джонсона. Ни от департамента полиции, ни от прессы, ни от населения. И все потому, что мать убитого мальчишки сделала ее своей лучшей подругой. Ее жалостливое выступление на пороге дома раз за разом показывали по всем каналам.

 Благодаря ему эта честолюбивая сучка стала выглядеть настоящей Матерью Терезой, а вовсе не бездушной стервой, какой она была на самом деле.

 Он позволил гневу взять над собой верх — в этом и была его ошибка. Именно ярость побудила его приехать к дому Фиби, подбросить туда кролика. Он надеялся, что мертвый зверек упадет на веранду, но эмоции были так сильны, что рука дрогнула и он промахнулся.

 Тогда он решил забрать зверька и даже отправился за ним, как вдруг распахнулась дверь в доме по соседству. Яркий сноп света упал на дорожку.

 Он едва не застонал от стыда при воспоминании о том, как прятался в кустах, пока эта чокнутая старуха проходила мимо со своей уродливой псиной.

 А ведь он знал, что она выводит свою собаку с наступлением темноты — каждый божий вечер. Знал но не воспользовался этим знанием. Пошел на поводу у своего гнева.

 А вдруг бы эта чокнутая заметила его? Что тогда?

 Хорошо бы было убить их обоих — старуху и пса. Сломать им шеи и оставить затем на ступеньках у Фиби.

 Нет, пока что не время.

 У него был план. Была конкретная цель.

 Но сейчас, когда гнев покинул его, цель тоже стала какой-то неясной — затуманилась от бесчисленных неудач. Зря он потратил время на этого недоделанного гангстера. Зря потратил на него патроны.

 Он окинул взглядом свою мастерскую и едва не заплакал от отчаяния. Все, что он сделал, не имело ни малейшего значения. Он потерял все, а она не потеряла ничего.

 И вот теперь ему оставалось лишь подбрасывать мертвых зверьков ей на ступени.

 «Надо бы убить эту чокнутую и ее пса, — подумал он. — Надо бы… Хорошо бы… Нет, нужен решительный шаг».

 Он достал маленькую черную таблетку и стал внимательно изучать ее. Только одну, сказал он себе. Всего одну — чтобы вернуть себя в привычное расположение духа.

 Итак, пришло время сделать тот самый решительный шаг.

 Смерть Джонсона так и не стала для нее уроком. Значит, станет кое-что другое.

 — Двадцать второй калибр, — криминалист, тощий парень по имени Оттис, внимательно рассматривал пулю. — Неплохой выстрел, скажу тебе.

 — Пуля одна?

 — Да. — Оттис вопросительно взглянул на Фиби. — Хочешь, чтобы я отдал ее на баллистическую экспертизу?

 — Да, очень тебя прошу. Даже если это чья-то шутка, мне совсем не смешно. Но я думаю, что за этим кроется что-то еще. Поэтому буду признательна тебе за все, что ты сможешь сообщить мне о кролике или о пуле.

 — Конечно. Как только появится информация, сразу позвоню тебе.

 Вернувшись к себе в кабинет, Фиби написала официальный отчет о происшествии. Копию отчета она отнесла Сайксу.

 — Хотите, чтобы я побеседовал с Арни?

 — Нет, пока еще рано. Сначала я бы хотела кое-что выяснить. Постарайся разузнать, как ему работается на новом месте. Проверь его привычный распорядок. Арни любит поболтать, — добавила Фиби. — Если это он решил таким образом поразвлечься, то вполне мог похвастаться кому-нибудь из знакомых — в баре или на работе.

 — Постараюсь выяснить.

 — Спасибо тебе.

 Пожалуй, это лучшее, что она могла сейчас сделать. Впрочем, она не собиралась этим ограничиваться.

 Вернувшись в кабинет, Фиби заполнила журнал: перечислила все инциденты, связанные, по ее мнению, друг с другом, а также скрупулезно отметила время и дату каждого события. Здесь же она изложила кое-какие свои соображения.

 Крыса — символ: лицемер, предатель, всегда бежит с тонущего корабля.

 Змея — символ: зло, коварство, существо, разрушившее Рай.

 Кролик — символ: трусость, бегство от ответственности.

 Не исключено, что она слишком уж вдается в психологию, но лучше перестраховаться, чем упустить что-то важное.

 Кто-то прятался за всеми этими символами. Кто-то, насвистывающий одну и ту же мелодию. Что там было в этой песне? Не покидай меня. Кого должны были покинуть? И кто был этот покинувший?

 Ровно в полдень. Один-единственный человек, противостоящий трусости и коррупции (кролик как символ трусости?). Крыса — воплощение предательства совершенного горожанами. Змея — олицетворение коррупции. Купер в роли шерифа (кажется, это был он? Пересмотреть чертов фильм).

 Интересно, все дело в фильме или только в песне из фильма? Скачав из Интернета текст, она распечатала его, а затем добавила к остальным документам.

 Для героев фильма полдень стал крайним сроком. Успей к этому времени или заплати за все.

 Если бы ей решил досадить Арни Микс, он не стал бы тратить время на символы и скрытые послания. Это было явно не в его стиле.

 И все же она завела новое дело. А по дороге домой купила диск с фильмом «Ровно в полдень».