Танцы с огнем

 Пока полиция не закончит осмотр в дежурке, там ничего нельзя было трогать, и все, кто хоть что-то умел делать руками, работали на складе, в парашютном хранилище, в швейной мастерской. Во всех свободных уголках шили личные сумки, накидки, укладывали парашюты, паковали рюкзаки. Стрекотали швейные машинки, позвякивали инструменты, переговаривались люди. Всех, кто спешил подготовить снаряжение, преследовала лишь одна мысль, одно желание: пусть подольше молчит сирена.

 Пока не отремонтируют и не соберут снаряжение, не уложат парашюты, не будет никаких вылетов по тревоге.

 — Мы могли бы выслать восемь человек, — заметил Картежник, укладывавший парашют напротив Роуан. — Восемь человек прямо сейчас.

 — Всего восемь. И торопиться нельзя. Хорошо, хоть сюда она не добралась.

 — Ты правда считаешь виновницей Долли?

 — А кого же еще?

 — Противно думать об этом. Она была вроде как одна из нас. Я даже…

 — Не ты один.

 — Еще до Вики, — уточнил Картежник. — И до Джима. Я просто хотел сказать, что она ведь работала здесь, на базе. Шутила, кокетничала в столовой. Как Марг, как Линн.

 — Долли никогда не была такой, как Марг и Линн. — Роуан привычно превратила парашютные стропы в два идеальных свертка. Достаточно одной запутавшейся стропы, чтобы из хорошего прыжка сделать кошмар. — Ты знаешь кого-то еще, кто бесновался бы так, как Долли, исходя злобой?

 — И эта мерзкая надпись, — согласился Картежник. — Я не спал почти до часу ночи, но ничего не слышал. Невозможно без шума устроить такой разгром.

 Роуан пожала плечами.

 — Она прокралась на базу, когда все заснули. Не так уж это и сложно, если знаешь все ходы-выходы. Она сотворила, что хотела, а остальное не имеет значения.

 Галл, проходивший мимо с уложенным парашютом, остановился.

 — Полная бессмыслица. Мы не можем вылететь, пока не наведем полный порядок, но если пожар начнется раньше, просто пошлют парашютистов с других баз. Кому же она пыталась навредить?

 — В безумии не бывает смысла.

 — Да, но чего она добилась? Мы потеряли деньги и время и разозлились до смерти. И зачем ей полицейские на пороге, когда она в прошлый раз еле вышла сухой из воды?

 — Мстительность тоже бессмысленна.

 Ответить Галл не успел.

 — Ро, — окликнул Гиббонз, — полицейские хотят с тобой поговорить. Со всеми вами, — добавил он, когда швейные машинки умолкли. — Но ты первая.

 — Хорошо. Только закончу укладывать парашют. Минут через пять.

 — В офисе ММ. Лейтенант Куинек.

 — Пять минут.

 — Картежник, когда закончишь, иди в столовую. К детективу Рубио.

 Картежник кивнул.

 — Похоже, тебе не повезло, Ро. Я хоть позавтракаю.

 — Галл, Мэтт, Дженис, когда копы пустят нас в дежурку, займетесь со мной уборкой и инвентаризацией. Если хотите поесть, Марг организовала холодный завтрак. Набейте животы, потому что освободитесь не скоро. Чертово месиво, — с отвращением закончил он, выходя.

 Картежник написал свое имя, время и дату на карточке уложенного парашюта.

 — Я с тобой, — бросил ему Галл и, проходя мимо Роуан, провел ладонью по ее спине.

 Стараясь не думать ни о чем постороннем, Ро закончила укладывать парашют, расписалась на карточке, убрала парашют на полку и с радостью покинула грохочущую мастерскую, но пошла не в офис, а к дежурному помещению. Ей просто необходимо было снова увидеть его.

 Двое полицейских работали с двумя гражданскими — криминалистами. Ро знала женщину, в данный момент фотографировавшую надпись на стене. Джейми Поттс. В первый год старшей средней школы они вместе изнывали от скуки на уроках всемирной истории мистера Броуди.

 Роуан хотела было окликнуть Джейми, но вдруг поняла, что ей вовсе не хочется разговаривать, да и одного взгляда на разгромленную дежурку хватило, чтобы ее гнев запылал с новой силой.

 Спрятав руки в карманы куртки с капюшоном, наброшенной на майку, Ро пошла в офис Майкла и на полпути столкнулась с Галлом. Он сунул ей в руку банку колы.

 — Решил, что тебе пригодится.

 — Да, спасибо. А я думала, ты завтракаешь.

 — Успеется. Это просто воздушная яма, Ро.

 — Что именно?

 — Это. — Галл кивнул в сторону дежурки. — Воздушная яма. Нас здорово тряхнуло, но не остановило. Кто бы это ни сделал, он ничего не добился. Только подстегнул нас.

 — Стакан наполовину полон? — Роуан честно пыталась справиться с раздражением, но не могла. — В настоящий момент мой стакан не только почти пуст, но и с огромной трещиной. Пока я не готова к оптимизму. Возможно, позже, когда сдвинутая сука окажется в тюремной камере.

 — Нанесен серьезный ущерб собственности Лесной службы США. Это тяжкое уголовное преступление. Я не знаю, как поступают в подобных случаях, но, наверное, привлекут рейнджеров или федералов.

 — Майкл вызвал местных копов. Федералы вряд ли станут тратить на нас время.

 — Не знаю. Но думаю, что если кто-то захочет дать делу ход, дождемся и федералов. За порчу федеральной собственности можно схлопотать приличный тюремный срок. Правда, на мой взгляд, Долли нуждается в принудительном лечении.

 Ну и парень. В сущности, хороший парень. Очень хороший. Только сейчас ей хотелось кого-нибудь вздуть. Возможно, даже этого хорошего парня.

 — Ты говоришь так потому, что не уверен, хочу ли я засадить ее в Ливенворт или еще куда.

 — А ты хочешь?

 — Гром тебя разрази! Сейчас я и слезинки бы над ней не пролила, но в глубине души я просто хочу, чтобы она отстала от нас раз и навсегда.

 — Здоровое желание. Но кто бы ни разгромил дежурку, у того серьезные проблемы.

 — Послушай, ты столкнулся с Долли пару недель назад, а я знаю ее почти всю жизнь, и мне надоело, что ее проблемы становятся моими.

 — Вполне резонное негодование. — Галл обхватил Ро за шею, привлек к себе и поцеловал в губы, чего она никак не ожидала. — Может быть, еще успеем пробежаться сегодня? Я бы не отказался…

 — Ты наконец перестанешь меня успокаивать?

 — Нет, потому что вряд ли в таком настроении разумно общаться с копом. Вдруг он тебя заденет, и ты перегрызешь ему глотку… — Галл сжал ее плечи, и только сейчас Ро заметила, что он не так спокоен и терпелив, как ей казалось. — Ты же умная. Включи мозги. Разгром дежурки не был личным выпадом против тебя. Это был подлый удар по всем нам. Помни об этом.

 — Она…

 — Она ничто. Пустое место. Забудь о ней и сосредоточься на важном. Сообщи полиции все, что знаешь, и возвращайся к работе. А потом пробегись со мной.

 Галл снова поцеловал ее, крепко и быстро, и ушел.

 — Пробегись со мной, — пробормотала Роуан. — Ты у меня побегаешь. — Она свернула к кабинету ММ и вдруг поняла, что разговор с Галлом расстроил ее не меньше, чем неожиданная тяга Долли к насилию.

 Вооруженный кружкой кофе и блокнотом лейтенант Куинек сидел за столом Майкла, заваленным папками и всякой всячиной. На кончике его длинного острого носа балансировали солнцезащитные очки, поверх которых сверлили мир бледно-голубые глаза. На правой щеке резко выделялся небольшой светлый шрам, напоминающий рыболовный крючок, и так же резко на фоне приличной проседи бросалась в глаза абсолютно белая, похожая на молнию полоса, протянувшаяся от левого виска до макушки.

 Ро поняла, что видела его раньше — в баре или в магазине — где-то в городе. На такое лицо трудно не обратить внимания.

 На лейтенанте был темный в тонкую полоску костюм, как у топ-менеджера, явно сшитый на заказ и безупречно отглаженный, с идеально повязанным ярко-красным галстуком.

 Костюм противоречит лицу, подумала Ро. Интересно, умышленно ли создан этот контраст?

 Когда Ро вошла, лейтенант встал.

 — Мисс Трипп?

 — Да. Роуан Трипп.

 — Спасибо, что согласились уделить мне немного времени. Я понимаю, какой у вас напряженный день. Вы не могли бы закрыть дверь?

 А вот голос, спокойный, вежливый, располагающий, с костюмом вполне гармонирует, решила Ро.

 — Присаживайтесь, — предложил Куинек. — У меня к вам несколько вопросов.

 — Задавайте.

 — Я встречался с вашим отцом. Полагаю, как почти все в наших местах. Вы пошли по его стопам, и, как я слышал, очень успешно.

 — Спасибо.

 — Итак, несколько дней назад между вами и мисс Долли Брейкмен произошла ссора.

 — Можете и так назвать.

 — А как назвали бы вы?

 Ро захотелось закатить истерику, ткнуть пальцем прямо в узел его щегольского галстука… Включи мозги, сказал Галл, и, черт бы его побрал, он был прав. Она попробовала расслабиться, заговорить как можно спокойнее.

 — Дайте подумать. Я назвала бы это вторжением, вандализмом, порчей личного имущества и вообще мерзкой выходкой обезумевшей стервы. Но это мое сугубо личное мнение.

 — Явно не только ваше. Все, с кем я разговаривал, разделяют вашу точку зрения. Вы застали мисс Брейкмен в своей комнате здесь на базе, когда она выливала кровь животного на вашу кровать. Я не ошибаюсь?

 — Нет. Если точнее, после того как она забрызгала кровью все стены и пол, вывалила на пол мою одежду и другие вещи. После того как написала на стене кровью «Гори в аду».

 — Да. У меня есть фотографии, сделанные мистером ММ до того, как все было убрано и закрашено. Я представляю себе ущерб.

 Роуан на мгновение потеряла дар речи. Она не знала, что ММ все сфотографировал, а ведь должна была знать… Вот поэтому он и начальник базы!

 — И что же произошло, когда вы обнаружили мисс Брейкмен в своей комнате?

 — Что? Ах, да… Я попыталась воздать ей по заслугам, но коллеги остановили меня, о чем, учитывая сложившуюся ситуацию, я безумно сожалею.

 — Вы не заявили в полицию.

 — Не заявила.

 — Почему?

 — Отчасти потому, что была вне себя от злости, а отчасти потому, что ее уволили и вышвырнули с базы. Мне показалось, этого достаточно.

 — Тогда?

 — Тогда. Я подумала, что она просто дура, что ненавидит только меня… и у нее ребенок. К тому же не прошло и часа, как нас вызвали на пожар, и она отодвинулась на второй план.

 — Вы и ваш отряд боролись с пожаром двое суток.

 — Это наша работа.

 — Общество высоко ценит вашу работу. — Лейтенант отхлебнул кофе, просмотрел свои записи. — Как утверждает мисс Брейкмен, отец упомянутого вами ребенка — Джеймс Брейнер, пожарный-парашютист Мизулы, погибший в результате несчастного случая в августе прошлого года.

 — Да.

 — Мисс Брейкмен обвиняет в его гибели вас.

 Сердце снова болезненно сжалось, и, наверное, эта боль никогда не пройдет, подумала Ро.

 — Мы прыгали в связке. Долли винит весь отряд и меня в частности.

 — Вы не могли бы уточнить, что значит «прыгали в связке»?

 — Мы прыгаем парами. Один за другим по команде выпускающего. Тот, кто прыгает первым — в тот раз это была я, — следит за напарником. Если возникает проблема, ее необходимо, по возможности, устранить, уточнив направление, траекторию. Мы следим друг за другом в воздухе, при приземлении.

 — И расследование показало, что Брейнер погиб в результате собственной ошибки.

 Ро не сдержала эмоций:

 — Ветер подхватил нас, и Джим не сумел вырулить, он дернул не ту петлю, и его понесло к огню, а не наоборот. Я ничего не могла сделать. Его парашют раскрылся, я уступила ему место, но он не вырвался из потока, проскочил зону приземления и влетел прямо в огонь.

 — Тяжело терять напарника.

 — Да, тяжело.

 — Мисс Брейкмен тогда работала на базе поварихой.

 — Да.

 — До несчастного случая у вас с ней были проблемы?

 — Она готовила. Я ела. Вот и все отношения.

 — Как я понимаю, вы давно знаете друг друга. Вы вместе учились в школе?

 — Наши компании не пересекались. Да, мы были знакомы. По какой-то причине она всегда мне завидовала. Я знаю многих. Я знаю Джейми и Барри, которые сейчас обследуют дежурку. Я и с ними училась. Но никто из них не заливал свиной кровью мою комнату.

 Куинек пристально смотрел на Ро поверх темных очков.

 — Когда погиб Брейнер, вы знали о ее беременности?

 — Нет, и, насколько мне известно, никто не знал, кроме Джима. Во всяком случае, так она утверждала, когда вернулась на базу. Она уехала сразу после его гибели, я не знаю, куда, и знать не хочу. Как я слышала, она вернулась с ребенком, объявила, что обрела веру, и притащилась сюда с матерью, священником и фотографиями пухлощекого младенца. ММ ее нанял.

 Ро сделала несколько глотков из банки, смочила пересохшее, словно обожженное горло.

 — Я с ней разок поговорила, чтобы поставить все точки над «и». Она мне прямо сказала, что терпеть меня не может и хочет видеть меня в аду. И потом залила кровью мою комнату. ММ ее уволил. И вот новое происшествие.

 Устав от неподвижности, Роуан заерзала на стуле, ей надоело отвечать на вопросы, на которые, как она подозревала, лейтенант уже знал ответы. Сосредоточься на важном, вспомнились слова Галла.

 — Послушайте! Я понимаю, что вы все должны прояснить… Но я не понимаю, как вам помогут мои прежние отношения с Долли. Она вломилась в дежурку, испортила снаряжение. Очень важное снаряжение. Это гораздо больше, чем просто досадить нам. Если мы не вылетим по тревоге, могут погибнуть люди. Погибнут леса и все живое в них…

 — Я вас понял. Мы поговорим с мисс Брейкмен. Пока единственная связь между ней и сегодняшним преступлением — разгром вашей комнаты, который точно учинила она.

 — Она говорила, что желает всем нам смерти, что все мы будем гореть в аду. В соответствии с тем, что означено на стене. Наверное, она не смогла больше достать свиной крови и ограничилась баллончиком с краской.

 — Без снаряжения вы не можете прыгать. Если вы не можете прыгать, вы вне опасности.

 — Логично. Но Долли не дружит с логикой.

 — Если ее виновность будет доказана, я с вами соглашусь. Спасибо за то, что уделили мне время, и за откровенность.

 — Не за что. — Ро вскочила, бросилась к двери, но обернулась. — Лично я не вижу никаких «если». Все вокруг понимают важность нашей работы. Мы — часть структуры. Каждый человек на базе — звено огромной цепи, и то, что мы делаем, мы делаем потому, что хотим это делать. Каждый зависит от каждого. Долли — единственное лишнее звено.

 — В прошлом месяце ваши пожарные избили трех парней у «Тащи веревку». Они могли затаить злобу.

 — Вы действительно думаете, что те обормоты вернулись в Мизулу, проникли на базу, нашли дежурное помещение и устроили этот разгром?

 Куинек снял очки и аккуратно положил их на стол.

 — Это еще одно «если». Я должен рассматривать все возможные версии.

 Разговор с полицейским не удовлетворил Роуан, а только усилил ее раздражение. И хотя есть ей совсем не хотелось, она пошла в столовую, собрала себе сандвич и пошла назад, жуя на ходу.

 Все по-прежнему занимались своими делами. Никто не жаловался ни на лишнюю работу, ни на ее монотонность. Единственное, что изменилось, пока она общалась с Куинеком, — Дженис подключила к своему айподу динамики, и теперь рок, фолк и хип-хоп хоть немного заглушали бьющий по мозгам перестук швейных машинок.

 Могло быть и хуже, подумала Ро. Могло быть гораздо хуже, так что самое разумное в данный момент — не терять время зря. Когда Галл втащил кучу парашютов, она поняла, что полицейские освободили дежурку. Ро подошла к столу, помогла ему расправить спутанный шелк, отмечая разрезы, разрывы.

 — Как там?

 — Пожалуй, не так плохо, как показалось на первый взгляд. Все перемешано, но испорчено гораздо меньше, чем мы думали. Или я думал. В основном нужно все рассортировать и перепаковать.

 — Хоть какой-то просвет в тучах.

 — И радуга. На улице расставляют столы. Прошел слух, Марг устраивает барбекю. Привезли целую машину ребрышек.

 Роуан пометила очередную дыру. Притоптывая в такт песни Шанайи Твейн, проскочил Доби с охапкой новеньких поясных сумок. Парни, не побеспокоившиеся утром побриться и принять душ, подпевали кантри-милашке Тейлор Свифт, и в этом было что-то сюрреалистическое.

 — Когда становится туго, сильные не сдаются, они просто едят ребрышки. Мы разобрали почти все парашюты. Переходим к ранцам, сумкам, накидкам. — Ро посмотрела Галлу в глаза. — Если так пойдет, возможно, мы успеем и пробежаться…

 — Только свистни.

 — Ненавижу, когда ошибаюсь.

 — Это могут любить только те, у кого низкая самооценка, а низкая самооценка приводит к куче проблем, в большинстве своем сексуальных.

 Оценив намек, Ро торжественно кивнула ему.

 — Мне повезло. У меня необычайно высокая самооценка. В любом случае не хотелось бы ошибиться в том, что Долли целила в меня. Лучше личная вендетта, чем удар по всем нам.

 — Ситуация поганая, но есть и светлая сторона. Ты только послушай, как Южанин и Триггер поют дуэт из «Разыскивается живым или мертвым».

 — Неплохо. Не Бон Джови, но неплохо.

 — Если твой стакан наполовину пуст да еще с трещиной, всегда можно подгрести к бару и заказать новый. Ну, я пошел. Меня ждут в дежурке.

 Светлая сторона. Просвет в тучах. Может быть, она долго не могла их увидеть… или не хотела — но какого черта! Конечно, треснувший стакан пора выбросить!

 Ро тщательно осмотрела парашют, отправила его в ремонт и занялась следующим. Обследуя каждый дюйм ткани, она настолько погрузилась в мысли о тонкой грани между жизнью и смертью, что не заметила, как подошел ММ.

 Его ладонь опустилась ей на плечо, как перед прыжком.

 — Передохни.

 — Некоторые надо просто заново уложить, но большинство придется подлатать.

 — Я в курсе. Пойдем подышим свежим воздухом.

 — Пойдем. — Она так долго стояла, сгорбившись и вглядываясь в блестящую ткань, что все мышцы словно скрутились узлами, зрение затуманилось. Как же ей хотелось пробежаться и избавиться от этого невыносимого напряжения!

 И тут она учуяла аппетитный запах, исходящий от гриля, и поняла, что ребрышек ей хочется еще больше, чем пробежаться.

 — Боже милостивый, какой аромат! Марг точно знает, как отвлечь от проблем.

 — Ты еще не видела кукурузный хлеб. Мне только что звонили из полиции.

 — Ее арестовали? Нет. Я вижу по твоему лицу. Да что же это, Майкл?

 — Она заявляет, что всю ночь провела дома. Ее мать это подтверждает.

 — Какой сюрприз.

 — Дело в том, что полиция не может доказать обратное. Разве что в процессе расследования найдутся улики. Ну там отпечатки пальцев или еще что. — Майкл выковырнул из трубочки леденец и сунул в рот, не разделавшись с предыдущим — стресс явно душил его. — А пока она все отрицает. Полицейские и с соседями поговорили. Никто не может сказать со всей уверенностью, была она дома или нет. И никто из нас не видел ее. В общем, ей нечего предъявить. — Майкл возмущенно раздул щеки. — Куинек предупредил, что она угрожает подать на нас в суд за клевету.

 — Да брось ты…

 — Я тоже обалдел! Конечно, она никуда ничего не подаст, но Куинек подумал, что мы должны знать, как она разбушевалась на допросе.

 — Нападение — лучший вид защиты.

 — Может, и так. Да, наверное, так. — Майкл отвернулся, слепо уставился на гриль, и Ро представила, сколько всего он должен предусмотреть, какой груз ответственности давит на его плечи.

 — Ну, теперь этим займутся копы и адвокаты.

 — Да. А главное, если что случится, мы можем выслать уже двадцать человек.

 — Двадцать?

 — Кое-кто из механиков подключился к разбору дежурки. Вкалывают, как проклятые. Подобрано снаряжение для двадцати человек. Я заказал дубликаты всего, что было испорчено. Мы готовы. Ты снова в списке.

 — Кажется, все не так плохо, как выглядело.

 — Выглядело отвратительно. Но мы пожарные-парашютисты, Шведка. Мы можем пропилить просеку от Мизулы до Канады. Справимся и с этим.

 — Я не хочу, чтобы это сошло ей с рук.

 — Понимаю, и, видит бог, я тоже. Если удастся связать ее с разгромом дежурного помещения, я хочу увидеть ее в тюрьме. Я пожалел ее, — сказал он с отвращением. — Я дал ей второй шанс. И третий, когда просто уволил, не вызвав полицию. Так что поверь мне, я больше всех хочу, чтобы она заплатила за все.

 В кармане Роуан зазвонил телефон.

 — Ответь, а я скажу ребятам, что ленч готов. — Майкл отошел, развернулся и попятился задом. — Отойди в сторонку, не то раздавят.

 Рассмеявшись, Ро вытащила телефон. Папа! Наконец-то решил объявиться.

 — Привет, милая. Прости, что не перезвонил тебе. Я вернулся поздно и не хотел тебя будить, а все утро был занят.

 — Мы здесь тоже. — Ро рассказала ему о разгроме, полиции, Долли.

 — Господи, Ро, что нашло на девочку? Вам еще нужна помощь? Я мог бы перетрясти расписание и прислать как минимум двоих.

 — Думаю, самое худшее позади, но я спрошу ММ.

 — Куинек, ты сказала… Я немного знаю его. Познакомились, когда я устраивал благотворительный праздник в прошлом году. Он пришел с детьми. Мы им все показали.

 — Точно, там я его и видела! Он уехал уже. Итак… как прошла твоя встреча?

 — Хорошо. Я согласился поработать со старшими школьниками. И Элла… клиентка… она записалась на ускоренное обучение свободному падению.

 — Насыщенная встреча.

 — Ха. Ну, ладно. Да, думаю, ты тоже с ней познакомишься. Она хочет связаться и с базой. Для этого проекта. Милая, мне пора. У меня сейчас группа. Но ты передай Майклу, пусть даст мне знать, если нужны лишние руки. Я тоже мог бы выкроить немного времени.

 — Обязательно, хотя думаю, мы справимся. Загляни, когда закончишь. Ты всегда можешь выкроить немного времени для меня.

 — Вечером у меня деловой ужин с бухгалтером. Как насчет завтра? Я могу заехать после работы.

 — Отлично. До завтра, пап.

 Ро захлопнула телефон и поспешила присоединиться к толпе, вывалившейся из служебного корпуса и рванувшей к столам.

 Как ни крути, Галл опять оказался прав: встряска лишь сплотила команду.

 Вкусная еда, предстоящее свидание на беговой дорожке, надежда пораньше нырнуть в постель и попробовать отоспаться подняли Ро настроение. Возвращаясь в мастерскую после ленча, она подпихнула Галла локтем.

 — В четыре часа на дорожке.

 — Заметано.

 «Кажется, я напрашиваюсь на неприятности, — подумала Ро, — но, черт возьми, мне это нравится. Может быть, для разнообразия нарушить собственное правило, ну, самую чуточку… или на всю катушку? Или сначала хорошенько подумать, растянуть это обжигающее предвкушение? Или прыгнуть с парнем в койку без раздумий — и дело с концом?..»

 Они оба взрослые, здоровые, одинокие. Оба знают правила игры. И нравятся друг другу. Так почему бы не заняться сексом, сбросить напряжение, утолить вспыхнувшее желание и двинуться дальше? Никаких осложнений, никаких шрамов. Хм, отличное оправдание, если выбрать прыжок.

 — С чего это ты так самодовольно улыбаешься? — спросила Дженис.

 — Размышляю, не переспать ли с Галлом.

 — Обалдеть. Он та-а-акой красивый, но мужественный. — Дженис тряхнула головой, и ее «конский хвост» затанцевал вместе с парящими вокруг него бабочками. — Ой, а как же твое правило?

 — Я подумываю временно его отменить. Проблема лишь в том, стоит ли тянуть время, нагнетая сексуальное напряжение флиртом, недомолвками и прочим, или броситься без оглядки в бурный секс?

 — И то, и другое кажется мне отличным развлечением. Только, как я обнаружила, иногда слишком долгие хождения вокруг да около приводят к завышенным ожиданиям и последующим разочарованиям.

 — Еще одна проблема и еще один повод для размышлений. Дело в том, что, если бы не ночное происшествие, я бы вообще не думала об этом. Безумная Долли совершенно вышибла меня из колеи.

 — Если ты клюнешь на удочку безмозглой, бессердечной, плаксивой шлюшки, ты позволишь ей победить. Если ты позволишь ей победить, ты ужасно разозлишь меня, и мне придется выбить из тебя все твои самодовольные улыбочки.

 Роуан шумно выдохнула.

 — У тебя не получится, и ты это знаешь.

 — Мы еще не проверяли. Я зимой получила черный пояс четвертый дан и одними боевыми кличами разгоняю охваченные ужасом толпы. Не дразни меня.

 — Нет, вы слышали? У меня дрожат коленки.

 — Не зря, они меня боятся. А ты иди, повеселись, насладись оргазмами и забудь о Безумной Долли.

 — Ты такая маленькая и такая мудрая!

 Дженис полюбовалась своим идеальным маникюром.

 — А еще я умею крошить кирпичи голыми руками.

 — Тебе это умение очень пригодится, если какой-нибудь психопат запрет тебя в подвале пустого дома.

 — Оно всегда со мной специально на этот случай. — Дженис оглянулась на Триггера, прогуливающегося на руках между столами. — Кажется, мы все посходили с ума. Еще столько дел!

 — Если сохраним темп и прикуем Доби к швейной машинке, наша экипировка будет еще лучше, чем до «Кошмара на улице Долли».

 — Надеюсь, копы напугают ее до чертиков. — Дженис понизила голос. — Мэтт дал ей пять тысяч.

 — Что?

 — Для малышки. Долли ревела и жаловалась Мэтту, после того как ММ вышиб ее. Я слышала своими ушами. Мол, ей нечем платить за больницу и педиатра. Мэтт сказал, что может дать ей пять тысяч, чтобы оплатить счета и продержаться, пока она не найдет работу. Я его понимаю. Ребенок его брата, его племянница. Только Долли на этом не остановится, так и будет его доить! Ну, кому я рассказываю…

 — Действительно, зачем работать, если можешь вытягивать наличные из брата покойного любовника. Если Мэтт хочет помочь ребенку, то должен передать деньги матери Долли или оплатить счета напрямую.

 — Хочешь ему это сказать?

 — Возможно. — Роуан собрала парашют, подлежащий ремонту. — Очень даже возможно.

 Но она задумалась. Сказать или не сказать? Никто не любит непрошеных советов, так стоит ли вмешиваться? Она взвешивала оба варианта, находила минусы в каждом, а третьего так и не нашла. Может быть, свежий воздух и пробежка подарят ей новые идеи?

 Роуан переоделась в спортивный костюм, захватила бутылку с водой. У входной двери ее догнал Галл.

 — Я здесь.

 — Если бы меня заставили еще хоть час провести в помещении, я бы кого-нибудь покалечила. А вы много успели?

 — Дежурка выглядит так, будто с ней поработала сама Марта Стюарт^[26], а я сыт по горло всей этой домашней уборкой, включая кройку и шитье, но не прочь еще потренироваться в укладке парашютов.

 — Значит, ты совмещал работу с учебой?

 — Знать, как что-то делается, вовсе не то же самое, что делать это. Ты сертифицированный укладчик парашютов, так что могла бы взять надо мной шефство.

 — Может быть, и возьму. — Ро уже знала, что он быстро учится. — Ты хочешь получить сертификат или просто больше времени проводить со мной?

 — Я бы назвал это совмещением приятного с полезным.

 Они остановились у беговой дорожки. Роуан сняла и бросила на землю куртку, положила на нее бутылку с водой.

 — На расстояние или на время?

 — Наперегонки?

 — Тебе легко предлагать, Скороход.

 — Я дам тебе фору. Четверть мили из трех.

 — Четверть мили? — Ро несколько раз перекатилась с пяток на носки и обратно. — И ты меня обгонишь?

 — Если нет, полюбуюсь видом сзади.

 — Ладно, приятель, если хочешь любоваться моим видом сзади, я согласна.

 Роуан вышла на внутреннюю дорожку, включила секундомер и сорвалась с места. Потрясающий вид сзади, подумал Галл, вразвалочку выходя на трек и засовывая в уши наушники-пуговки плеера. Он немножко размялся, вскидывая колени и потряхивая руками, а когда Ро преодолела четверть мили, побежал.

 Он бежал, глубоко дыша в такт грохочущей в голове музыке, постепенно наращивая темп, чтобы к концу первой мили сократить разрыв вдвое. Сухой теплый воздух приятно овевал его, впереди мелькала изящная фигурка, упакованная в облегающие спортивные шорты и майку. Галл любовался изумительными ногами Роуан, игрой солнца на ее сильных плечах, с каждым шагом проигрывая борьбу с желанием обладать ее телом и сознавая, что очарован не только им. Все в ней притягивало его, не оставляя никакого стремления интересоваться кем-то еще.

 К концу второй мили он почти догнал ее. Роуан оглянулась через плечо, покачала головой и увеличила скорость. Еще через полмили он легко бежал рядом с ней, плечом к плечу и даже подумывал приотстать, но помешал дух соперничества. Галл рванул вперед и завершил третью милю, обогнав Ро на дюжину шагов.

 — Господи! Какое унижение! — воскликнула Роуан, согнувшись пополам и пытаясь отдышаться. — Я должна разозлиться.

 — А я слишком уважаю тебя для того, чтобы играть в поддавки.

 Она рассмеялась.

 — Вот как! Спасибо.

 — Не за что.

 Ро покосилась на секундомер.

 — И благодаря тебе я установила личный рекорд.

 Ее лицо, утомленное и потное, светилось, глаза, спокойные и ясные, смотрели прямо в его глаза.

 Не так уж быстро он бежал, понял Галл, поскольку не выдохся настолько, чтобы желание обладать ею его покинуло.

 Он зацепил пальцами вырез ее футболки, дернул к себе.

 — Подожди. Я еще не отдышалась.

 — Отлично.

 «Вот такой я ее и хочу», — думал Галл, целуя ее, впитывая ее вкус, терпкий и кисловатый, похожий на вкус подтаявшего лимонного леденца. Вот такой, задыхающейся и разгоряченной, и, возможно, не только пробежкой. Впервые Роуан дрожала в его руках. Он не знал наверняка, дрожит ли она от вожделения, но ему было все равно…

 Где-то невдалеке кто-то одобрительно заулюлюкал, засвистел, и впервые в его объятиях Роуан начала подтаивать, как леденец на солнце.

 И тут взревела сирена.

 Они отшатнулись друг от друга, часто и прерывисто дыша, оглянулись на жилой корпус.

 — Продолжение следует, — пообещал Галл.

 Паря в воздухе с пристегнутым профессиональным гольфистом, Лукас смотрел вниз на суетящиеся на базе фигурки и понимал, что сегодняшний ужин с дочкой отменяется.

 Разочарование остро напомнило, как часто пожарная тревога нарушала семейные планы, когда он сам был пожарным-парашютистом. Теперь роли переменились, и он всем сердцем желал дочери удачи и сил.

 — Это лучшее время моей жизни! — выкрикнул клиент.

 Ты еще молод, подумал Лукас. Лучшие времена приходят и уходят, хотя к везунчикам иногда возвращаются.

 Приземление, отработанная фотосъемка, просмотр видеозаписи, сделанной оператором в воздухе, нескончаемые благодарности довольного клиента, и только после всего этого Лукас смог прочитать эсэмэску в своем телефоне.

 «Жаль, что не поужинаем. Вылет. До встречи».

 До встречи, прошептал Лукас и позвонил на базу, чтобы уточнить обстановку. Вчерашний пожар всего четыре бойца погасили за десять часов. Сегодняшний, возникший за Ли-Ридж из-за не погашенного туристами костра, оказался коварнее.

 Вылетело шестнадцать человек — включая его девочку.

 Хотя Лукас прекрасно представлял себе территорию, что охватил огонь, он сверился с картой на стене. Сосны пондероза и пихты Дугласа… Воду можно брать из Ли-Крика, одного из множества здешних ручьев. Он поизучал карту, поприкидывал вероятные зоны приземления, а в голову так и лезли коварные мысли об опасностях прыжков в густые, глухие леса… Но он уверял себя, что с Роуан ничего не случится. Вот сейчас он поработает с документами, что-нибудь перекусит — и устроится ждать.

 Целых пять минут Лукас слепо таращился в экран компьютера и в конце концов признал поражение. Ну не мог он сосредоточиться на документах!

 Может быть, съездить на базу — поразмяться в спортзале, раздобыть у Марг чего-то съестного? Хотя это вряд ли что-то изменит. Все та же неизвестность, все та же маета.

 Лукас вспомнил позавчерашний вечер в ресторане. Немного вина, приятная беседа, вкусная горячая еда. Он привык перехватывать на ходу, когда Роуан не было рядом. Не то чтобы они не умели готовить, но как-то обходились без изысков.

 Обычно он перекусывал на аэродроме в маленьком кафе рядом с сувенирным магазинчиком, если, конечно, успевал до закрытия, или — если не ехал на базу — делал на скорую руку сандвич. В холодильнике он держал приличный запас готовых блюд, но не любил есть один и разогревал их в микроволновке, если только заглядывал кто-нибудь из друзей.

 Иногда он чувствовал себя одиноким даже в те времена, когда еще прыгал в пожары, однако только теперь, долгими бессонными ночами в пустом доме, прочувствовал, что такое настоящее одиночество.

 Ну, хватит киснуть, а то он так никогда и не решится на этот звонок… Лукас достал из кармана телефон и набрал номер, не представляя, что и как скажет Элле.

 — Алло?

 Ее голос прозвучал так бодро, так приветливо, что он чуть не ударился в панику.

 Вот вам и Железный Человек. Ну-ну.

 — Хм, Элла, это Лукас.

 — Здравствуйте, Лукас.

 — Да, здравствуйте.

 — Как вы поживаете? — спросила она секунд через десять, не дождавшись от него продолжения.

 — Хорошо. Да, хорошо. Мне очень понравился наш вечер. — Боже милостивый, что он несет?

 — Мне тоже. Я с удовольствием вспоминаю о нем и о вас.

 — Правда?

 — Правда. И раз уж вы позвонили, я надеюсь на новое приглашение.

 Он физически ощутил, как удовольствие растекается по его телу, и глупо заулыбался. Оказывается, все не так уж и страшно.

 — Я хотел бы еще раз поужинать с вами.

 — Я тоже. Когда?

 — Ну… я… сегодня? Я понимаю, что надо было пригласить заранее, но…

 — Давайте назовем ваше приглашение спонтанным. Я люблю спонтанность.

 — Отлично. Замечательно. Я могу заехать за вами в семь.

 — Можете. Или я тоже могу проявить спонтанность. Лукас, давайте поужинаем у меня. Я с удовольствием что-нибудь приготовлю. Вы любите спагетти?

 — Конечно, но я не хочу затруднять вас.

 — Ничего затейливого. Прогноз очень хороший, мы могли бы поесть на веранде. И мне выпадет шанс похвастаться своим садом. Я столько сил и времени на него потратила!

 — Звучит заманчиво. — Он не покривил душой. Домашний ужин, вечер на веранде, подступающий к веранде сад… Два ужина с красивой женщиной за три дня? Поразительно.

 — Объяснить вам дорогу?

 — Я найду.

 — Тогда увидимся в семь. Пока, Лукас.

 — Пока.

 «У меня свидание, — изумился он. — Официально назначенное свидание. Господи, только бы ничего не испортить…»

 Решив одну из своих проблем, Лукас ехал домой, чтобы переодеться к ужину, и думал о Роуан. Она сейчас в самом пекле, воюет в дыму и огне, принимает решения. У нее одна — нет, две цели: потушить пожар и остаться в живых.

 Входя в дом, расположенный в каких-нибудь минутах езды от базы, он думал о дочери. Дом большой, но, когда здесь живет Ро, она нуждается в личном пространстве. Несколько раз в год наезжают его родители, и они тоже не должны чувствовать себя стесненно. Однако в отсутствие родных он ничего не мог поделать с ощущением пустоты.

 Годы суровой жизни пожарного-парашютиста, когда не было времени на долгие сборы, приучили его к аккуратности, и теперь в его доме не было ничего лишнего, а у необходимого было свое, раз и навсегда определенное место. Простота и порядок. Так он жил раньше, так продолжает жить и теперь.

 Его мать — любительница наводить уют, заполнять дом приятными пустячками, но, как только она уезжала, Лукас все прятал в кладовку до ее возвращения.

 Меньше пыли, меньше уборки.

 Так же он расправлялся и с разноцветными подушками — убирал с глаз долой, чтобы не сбрасывать их на пол, когда хотелось растянуться на диване.

 В его спальне не было ничего, кроме кровати, застеленной простым коричневым покрывалом, и жесткого кресла с прямой спинкой. На окнах — жалюзи темного дерева. Даже Роуан огорчало отсутствие цвета и стиля, но опять же — так было легче поддерживать чистоту.

 Порядок царил и в стенном шкафу. Аккуратно развешанные рубашки, отделенные от секции для брюк открытыми полками с обувью, которые он сколотил своими руками.

 Ничего затейливого, сказала Элла, но что это могло означать?

 Лукас опять ощутил приближение приступа паники и без дальнейших размышлений схватил привычное: брюки цвета хаки и голубую рубашку. Уже одевшись, он сел за компьютер, вошел на сайт базы и снова проверил статус пожара.

 Новостей не было. Ему оставалось лишь ждать, и на этот раз хоть пару часов он не будет ждать в одиночестве.

 Поскольку Элла упомянула сад, он по дороге купил цветов. Цветы никогда не помешают, уж это он знал.

 Просто так, на всякий случай, он ввел адрес Эллы в навигатор, хотя, в общем, знал, где находится нужная улица.

 О чем же они будут разговаривать? Может быть, надо было купить вина? О вине-то он и не подумал… Или вино к цветам — перебор?

 Ладно, в любом случае вино купить он уже не успеет, к тому же он не знает, какое подойдет к сегодняшней трапезе.

 Вырулив на подъездную дорожку, Лукас остановил пикап перед гаражом красивого многоуровневого дома, покрытого ярко-оранжевой штукатуркой. Да, этот дерзкий цвет очень подходит хозяйке! Из множества окон, как было ясно, открывался вид на горы и сад, такой же яркий и дерзкий. Широкое крытое крыльцо тоже было украшено цветами, словно выплескивающимися из больших глиняных горшков, горшки эти — известный промысел местных индейцев.

 Правильно ли он сделал, что купил желтые розы, а не вино или конфеты?

 — Цветы всегда к месту, — пробормотал он, вылезая из кабины и смутно сожалея, что не поужинал у себя в офисе купленным в кафе гамбургером с жареной картошкой. Как вести-то себя? Он слишком стар для подобных приключений. И он никогда не понимал женщин — так какая из них сможет понять его?

 Ноги подкашивались. Он чувствовал себя глупым, неловким, косноязычным, но отступать было поздно. Он позвонил в дверной звонок.

 Дверь распахнулась сразу же. Волосы Элла зачесала назад, и ее лицо открыто излучало радость и гостеприимство.

 — Вы нашли меня! О, какие прекрасные цветы… — Она взяла розы и, как это делают обычно все женщины, уткнулась лицом в бутоны. — Спасибо.

 — Они напомнили мне ваш голос.

 — Мой голос?

 — Такой же красивый и жизнерадостный.

 — О-о… Заходите.

 Она взяла его за руку и ввела в дом. Ему сразу же вспомнилась мать — она бы точно одобрила все эти милые штучки, которые со всех сторон окружили его. Яркие дерзкие цвета, смешение текстур и узоров, в камине, выложенном речным камнем, горят свечи…

 — Потрясающий дом.

 — Я его очень люблю, — сказала Элла, обводя довольным взглядом свои владения. — Это первый дом, который я купила, обставила и украсила. Все сама. Возможно, он великоват, но дети часто бывают здесь, и каждому находится место. Идемте на кухню. Надо заняться цветами.

 Дом действительно был просторным, с открытой планировкой, и помещения плавно перетекали одно в другое. Лукас мало понимал, скорее, почти ничего не понимал в искусстве декорирования, но чувствовал результат. Здесь было радостно и комфортно.

 Когда они вошли на кухню, глаза у него чуть не выскочили из орбит. Огромная, с обеденной зоной с одной стороны и просторной гостиной — диван, кресла, большой телевизор с плоским экраном — с другой, кухня словно сошла с журнальной картинки. Центральный остров и гранитные рабочие поверхности, сверкающие стальными кухонными приборами, шкафчики темного дерева, большинство со стеклянными дверками, за которыми поблескивали хрусталь и фарфор.

 — Профессиональная кухня, — констатировал Лукас.

 — Именно из-за нее и вида из окон я ни секунды не колебалась. Я сразу же захотела жить здесь, как только вошла. — Элла достала из застекленного стеллажа бутылку красного вина, поставила ее на прилавок, положила рядом штопор, распахнула дверцу другого шкафчика, выбрала высокую вазу из кобальтового стекла. — Пожалуйста, откройте вино, а я пока поставлю цветы в вазу.

 И она начала обрезать стебли под струей воды в раковине, вмонтированной в остров.

 — Я рада, что вы позвонили. Гораздо приятнее провести вечер в компании, чем корпеть над докторской диссертацией.

 — Вы пишете докторскую?

 — Почти закончила. — Элла подняла руку, скрестила пальцы. — Я слишком долго откладывала и теперь пытаюсь наверстать упущенное. Бокалы для красного вина на второй полке в шкафчике справа от вас. Ммм… мне очень нравится, как эти розы смотрятся в синей вазе. Как прошел ваш день?

 — Отлично. Одна большая группа из Канады, другая из Аризоны и ученики, разумеется. Напряженный день. А вчера было еще более хлопотно. Я едва нашел время выбраться на базу, посмотреть, как они справились с неприятностями.

 — Неприятности? — Элла подняла на него глаза.

 — Не думаю, что вы слышали. Кто-то вчера или накануне ночью проник в дежурное помещение и там перевернул все вверх дном.

 — Кто мог сотворить такую глупость?

 — Ну, вероятно, одна девушка… Долли Брейкмен. Она из местных, и у нее были… отношения с пожарным, погибшим прошлым летом. Весной она родила его ребенка.

 — О боже, я знаю ее мать! Мы подружились… Айрин работает в школе. Это одна из наших поварих.

 «А ведь я знал, — подумал Лукас, — я знал, что Айрин работает в школьной столовой!..»

 — Извините, я не должен был говорить плохо о Долли.

 — Айрин сама по себе, Долли сама по себе, и поверьте, я прекрасно это понимаю. — Элла воткнула в вазу подрезанный стебель. — Долли протащила Айрин через ад, но, как бы то ни было, все, что случилось с отцом ее ребенка, трагедия для нее. Только зачем громить базу?

 — Вы слышали, что Долли раньше работала там поварихой, и в этом году они снова ее наняли?

 — Я знаю, что она там работала, но в последний раз я разговаривала с Айрин, когда отвозила подарок для их малышки. Я знаю, что Айрин и Лео ездили в… Бозмен, кажется, чтобы забрать дочь и внучку домой, поэтому не хотела надоедать, пока они не устроятся. Но я не знала, что Долли вернулась на базу.

 — Ей дали шанс. Вы понимаете? Она удрала после гибели Джима, но перед исчезновением напала на Роуан.

 — На вашу дочь? Айрин никогда не упоминала… Ну, она многое не говорила о Долли. Почему?

 — В том прыжке Роуан была напарницей Джима. Она не виновата в его гибели, но Долли решила по-своему. В общем, не прошло и нескольких дней после ее возвращения на базу, как Ро застала Долли в своей комнате заливающей все свиной кровью.

 — Боже мой.

 Элла сжала кулаки, глаза ее засверкали гневом. Лукас не без удовольствия представил, какой ужас она наводит на провинившихся учеников.

 — Об этом я ничего не слышала. — Элла начала разливать вино по бокалам. — Пожалуй, я завтра же позвоню Айрин, узнаю, не нужно ли ей… чего-нибудь. Долли всегда доставляла родителям множество неприятностей, но Айрин верила, что теперь, когда Долли родила ребенка, вернулась домой, начала посещать церковь, она угомонится. Очевидно, что этого не случилось.

 Их взгляды встретились. В глазах Эллы засветились сожаление и тревога.

 — Как ваша дочь перенесла это?

 — Ро? Справляется. Они уничтожают последствия, ремонтируют снаряжение и, похоже, многое успели. Вчера четверка уже летала на пожар и благополучно вернулась.

 — Хорошо. Может быть, они успеют отдышаться.

 — Вряд ли. Сегодня в четыре тридцать снова объявили тревогу.

 — Роуан на пожаре? Сейчас? И об этом я ничего не слышала. Я весь день не включала телевизор. Лукас, вы, должно быть, сильно переживаете?

 — Не больше обычного. Это обязательное приложение.

 — Теперь я еще больше рада, что вы позвонили.

 — И расстроил вас. Вы волнуетесь за Айрин.

 — Зато я понимаю, что с ней происходит. Как я помогла бы, если бы ничего не знала? — Элла накрыла ладонью его руку. — Лукас, возьмите бокалы, бутылку и идите на веранду. Я скоро присоединюсь к вам.

 Через широкие стеклянные двери он вышел на веранду, откуда открывался потрясающий вид на горы, бескрайнее небо и задний двор, как ему снова показалось, сошедший с журнальной картинки.

 Часть двора, усыпанного яркой упругой мульчей, была отведена внукам Эллы. Качели — подвесные и доска, уравновешенная в центре, — горка, перекладины, даже маленький домик и столик со стульями под крохотным зонтиком.

 Здесь царила та же жизнерадостность, что и в доме, и было ясно, что Элла создала дом не только для себя, но и для своей семьи.

 Однако главным украшением двора были цветы.

 Лукас узнал розы — как не узнать, — но остальные цветы казались ему просто сказочными реками и озерами, растекшимися между узкими каменистыми тропинками. В укромных уголках стояли скамейки, беседка, увитая виноградом, булькал медный фонтан. На край птичьей кормушки спикировала какая-то птица…

 Заслышав шаги, Лукас обернулся.

 — Элла, у вас все необыкновенно! Я видел подобное только в кино.

 Она порозовела от удовольствия, на щеках заиграли ямочки.

 — Моя гордость и радость, и, может быть, чуточку одержимости. Прежние владельцы были ревностными садоводами и оставили мне отличный задел. Я кое-что изменила, кое-что добавила. Конечно, пришлось хорошенько потрудиться, зато теперь тут все так, как мне нравится.

 Элла поставила поднос на стол, стоявший между двумя ярко-голубыми садовыми креслами. Лукас уставился на красиво расставленные тарелки с закусками.

 — Вы говорили «ничего затейливого», или я ослышался?

 — Должна признаться в своем тайном пороке. Я обожаю суетиться. Надеюсь, вы ничего не имеете против?

 — Моя мама не растила идиотов.

 На легком южном ветерке перезванивались китайские колокольчики. Птица благодарила песней за ужин.

 Взяв бокал, Элла опустилась в кресло, повернулась к Лукасу.

 — Я люблю сидеть на веранде, особенно по вечерам или рано утром.

 — И внукам есть где поиграть, им явно здесь нравится…

 Они пили вино, ели ее тонко продуманные закуски, болтали о детях, Лукас рассказал несколько забавных случаев из детства Роуан.

 Теперь он с удивлением вспоминал свои панические атаки. Преодолев первую неловкость, он чувствовал себя вполне непринужденно. Каждая улыбка Эллы отзывалась в нем давно забытым волнением. Через некоторое время ему уже не казалось — почти не казалось — странным, что он наслаждается чудесным летним вечером, пьет хорошее вино, восхищается дивным пейзажем и непринужденно болтает с красивой женщиной.

 Ему даже почти удалось заблокировать воспоминания о многих других летних вечерах, которые он проводил так, как его дочь сейчас.

 — Вы думаете о ней. О вашей Ро.

 — Наверное, я просто не умею отключаться, когда она там. Она сильная и опытная, у нее хорошая команда. Они обязательно справятся.

 — Что она сейчас делает?

 — Зависит от обстоятельств. — Очень многое, подумал он, и все это тяжело, опасно и необходимо. — Может быть, она пилит деревья. Они оценили ситуацию, определили поведение огненной массы, направление и силу ветра и так далее и теперь валят деревья, вырубают подлесок.

 — Чтобы лишить огонь топлива.

 — Да. У них там есть пара источников воды, так что, вероятно, она орудует пожарным рукавом. Я знаю, что на нее уже скинули грязь.

 — Зачем скидывать грязь на Роуан?

 Расхохотавшись, Лукас хохотал долго и с удовольствием.

 — Простите. Я имел в виду пожар. А грязью мы называем антипирены, которые сбрасывают на эту пылающую рыжую бестию летающие танкеры. Поверьте, ни один пожарный-парашютист не стремится попасть под грязь.

 — И вы говорите о пожаре «она», потому что мужчины относят все опасное и раздражающее к женскому полу.

 — А-а…

 — Я вас поддразниваю. Более-менее. Идемте на кухню. Пора приниматься за ужин. Вы составите мне компанию и расскажете все о грязи.

 — Уверяю, вам не понравится.

 — Вы ошибаетесь. — Они подхватили поднос, бокалы, бутылку. — Мне очень интересно.

 — Она густая, розовая и липкая и обжигает кожу.

 — Почему розовая? Как-то по-девчачьи, — удивилась Элла, доставая кастрюлю с длинной ручкой.

 Лукас ухмыльнулся.

 — Ее окрашивают окисью железа, но красный в воздухе выглядит розовым дождем. А цвет нужен, чтобы пометить зону выброса антипиренов. И я сказал, что выбросили на нее, говоря о ее команде.

 Элла побрызгала кастрюльку оливковым маслом, мелко нарезала чеснок и пухленькие овальные помидоры, не переставая задавать вопросы. Лукас чувствовал ее искренний интерес, но никак не мог сосредоточиться. Он восхищался тем, как она двигалась, как мелькали ее ловкие руки, как она улыбалась. Ему нравился ее аромат и то, как его имя срывалось с ее губ.

 Ее губы.

 Он вовсе не собирался этого делать. Вот что случается, когда действуешь, не подумав. Но когда Элла отвернулась от кухонного острова, он случайно оказался почти у нее на дороге, и они столкнулись. Она подняла голову, улыбнулась, вроде бы даже начала что-то говорить, но…

 Вопрос в ее глазах или приглашение? Он не стал разбираться, он просто действовал. Его руки опустились на ее плечи, его губы прижались к ее губам.

 Такие мягкие. Такие сладкие. Такие податливые… Элла сомкнула руки на его спине, прижалась к нему, привстала на цыпочки, и ее тело заскользило по его телу.

 Он чувствовал ее жар, он хотел завернуться в нее, как в одеяло на излете холодной зимней ночи. Он с трудом оторвался от ее губ, прижался лбом к ее лбу.

 — Это все твоя улыбка, — прошептал он. — Она сводит меня с ума.

 Элла обхватила ладонями его щеки, заглянула в его глаза. Милый мужчина. Милый, милый мужчина.

 — Я думаю, ужин подождет. — Она отстранилась, выключила газ под конфоркой и снова посмотрела ему в глаза. — Лукас, ты хочешь подняться со мной наверх?

 — Я…

 — Мы не дети. У нас обоих позади гораздо больше лет, чем впереди. И когда выпадает что-то хорошее, нельзя им пренебрегать. Поэтому… — Она протянула ему руку. — Пойдем со мной наверх.

 Лукас взял ее за руку и пошел за ней. Нервно выдохнул.

 — Ты же не из жалости, правда?

 — Почему я должна тебя жалеть?

 — Потому что я не могу скрыть, как хочу… этого.

 — Лукас, если бы ты меня не хотел, я пожалела бы себя. — Он увидел веселые искры в ее глазах. — После твоего звонка я все размышляла, закончим ли мы этот вечер в постели, и так распсиховалась, что пришлось полчаса успокаивать себя йогой.

 — Распсиховалась? Ты?

 — Я не девчонка, — напомнила Элла, чуть ли не втаскивая его в спальню, залитую нежным светом заходящего солнца. — Мужчины твоего возраста чаще заглядываются на тридцатилетних, чем на пятидесятилетних с хвостиком. Эти двадцать лишних лет давят на меня.

 — Зачем мне женщина, которая могла бы быть моей дочерью? — Элла рассмеялась, и он опять ухмыльнулся. — Да я бы просто почувствовал себя стариком! Элла, я и так в ужасе. Я давно не практиковался.

 — Я сама слегка заржавела. Давай попробуем, и будь что будет. Ты мог бы для начала еще раз поцеловать меня. Кажется, первый раунд мы провели неплохо.

 Лукас потянулся к ней, и она обвила руками его шею, опять привстала на цыпочки. Их губы встретились и раскрылись, языки медленно пустились в соблазнительное исследование.

 Он наконец отбросил сомнения, перестал волноваться о том, «что, если…». Он просто отдался мгновению. Он ласкал ее спину, бедра, затем начал вытаскивать шпильки из ее волос.

 Когда Элла вскинула голову, подставляя его губам горло, освобожденные рыжие кудри рассыпались по его ладоням, заскользили между его пальцами.

 Волна неописуемой смеси покоя и возбуждения смыла его нервозность. Элла задрожала, когда он начал расстегивать ее блузку, как задрожал он сам, когда она взялась за пуговицы его рубашки.

 Она выскользнула из босоножек, он скинул туфли.

 — Пока все…

 — … хорошо, — закончил он, снова целуя ее.

 О да, подумала Элла, целуется он потрясающе.

 Она отшвырнула его рубашку, распластала ладони на его груди, прижалась к ней губами, почувствовала крепкие мышцы, натренированные за долгие годы, и шрамы от старых ран, расстегнула его ремень. Ее блузка полетела вслед за его рубашкой. И когда Лукас обхватил ладонями ее груди, забыла о своих опасениях. Как глупо думать о возрасте, когда он смотрит на нее с таким обожанием, когда целует ее так, будто она одна на всем свете…

 Элла дрожала от его ласк, наслаждалась прикосновениями к его телу. Она вспомнила, каково это — желать и быть желанной. Брюки, которые она выбирала минут двадцать после его звонка, соскользнули на пол. А когда Лукас подхватил ее на руки, она чуть не задохнулась от восторга.

 — Лукас. — Она обессиленно уронила голову на его плечо. — Я всю жизнь мечтала об этом. Ты первый это сделал.

 Он нес ее к кровати, смотрел в ее изумленные глаза и чувствовал себя властителем вселенной.

 В сгущающихся сумерках они ласкали друг друга, вспоминали и делали открытия, узнавали друг друга, наслаждались друг другом.

 Когда их тела слились, она выдохнула его имя, и оно прозвучало для него небесной музыкой. Их сердца бились в унисон все быстрее и быстрее, она раскрывалась ему навстречу с пылом, не уступающим его пылу. Повелитель вселенной стал просто единственным мужчиной этой единственной женщины.

 Когда она закричала, забилась под ним, его охватило чувство победы, и, перестав сдерживаться, он последовал за ней.

 — О господи, — произнесла Элла через несколько минут, не в силах пошевелиться, как и он. — Я помню все подходящие клише, вроде «это не забывается, как езда на велосипеде» или «с возрастом это становится лучше, как выдержанное вино или сыр». Но, пожалуй, я просто скажу: блеск!

 Он притянул ее к себе, и она послушно свернулась клубочком, положив голову ему на плечо.

 — Да, лучше и не скажешь. Блеск. Все в тебе ошеломляет меня.

 — Лукас. — Она повернула голову и прижалась лицом к его шее. — Клянусь, у меня сердце остановилось. Никто никогда не говорил мне таких слов.

 — Тогда мужчины просто идиоты. — Он намотал на палец прядь ее волос. — Если бы я умел писать стихи, я бы воспел твои волосы.

 Она рассмеялась, смаргивая слезы с глаз, приподнялась и поцеловала его.

 — Ты самый милый мужчина на свете. Я приготовлю тебе спагетти, каких ты в жизни не ел.

 — Не надо хлопотать. Мы могли бы перехватить сандвичи или еще что-нибудь.

 — Спагетти. С итальянскими помидорами и базиликом из моего сада. Тебе же необходимо подзаправиться.

 Любуясь ее смеющимися глазами, он похлопал ее по голой попке.

 — Раз так, мы должны немедленно спуститься на кухню и начать стряпать.

 Когда Лукас, утомленный, забылся заслуженным сном в постели Эллы, его дочь вела сражение с огнем уже восьмой час. Пожарные взяли огонь в клещи и почти подавили его, как вдруг снопы горящих головешек, словно ракеты, пересекли прорубленную просеку, и ситуация резко изменилась. Люди оказались в огненной ловушке между основным пожаром и бегущими вдоль просеки мелкими очагами.

 Словно вырвались на свободу все силы ада. Тлеющие угольки градом посыпались на людей, стуча по шлемам, обжигая незащищенные участки кожи. Ревущим факелом вспыхнула высоченная сосна. Языки пламени, раздуваемого порывами ветра, пробились сквозь тучи едкого дыма, превращая близкую победу в новое отчаянное сражение.

 Сгибаясь под тяжестью снаряжения, Роуан с половиной отряда бросилась в атаку на новый мощный очаг.

 — Путь отхода — назад вдоль хребта! — крикнула она остающимся под командой Гиббонза, понимая, что, если колеблющийся фланг соединится с эпицентром, им не вырваться. — Когда припечет, бросайте снаряжение и бегите со всех ног.

 — Убить безумную ведьму! — остервенело заорал Картежник.

 Они побежали трусцой вдоль просеки, затаптывая, забрасывая землей очаговые пожары. На закопченных лицах играли кровавые отблески. Хриплые крики и дикий смех переплетались с воем озверевшего пламени.

 — Ро, в пятидесяти ярдах отсюда ручей, — крикнул Галл.

 — Я знаю. — Но ее удивило, что знает он. — Поставим насос, протянем рукава и поставим водяную преграду. Утопим ведьму.

 — Мы почти ее победили.

 Ро покосилась на бегущего рядом Галла. Она видела на его лице ту же остервенелость, что и на лице Картежника, она чувствовала, как закипает ее кровь. Приближался решающий миг, остервенелость распространялась, как вирус, и черт его знает, хорошо это или плохо.

 — Гиббонз со своими остановит фронт. А если нет, хватай, что можешь, и делай ноги. Ты-то точно обгонишь ведьму.

 — Понял.

 Отшвырнув снаряжение, Ро и Галл установили насос, раскатали рукава. Остальные в это время стремительно расчищали подлесок.

 — Включай! — выкрикнула Роуан, расставив ноги и словно врастая в землю. Пожарный рукав начал наполняться, и через мгновение выстрелил мощной струей. Ро издала победный вопль. Руки, уже измученные многочасовым физическим трудом, дрожали, но губы непроизвольно растянулись в жестоком оскале. — Пей, стерва!

 Ро оглянулась на Галла и закатилась безумным смехом.

 — Это просто еще одна скучная летняя ночь. Смотри. — Она дернула головой. — Стерва отступает. Классное зрелище.

 Где-то за час до рассвета лесной пожар капитулировал. Измученные победители повалились прямо на землю возле ручья, подсунув под головы рюкзаки. Ставить палатки ни у кого не было сил, а до завершающей подчистки еще можно было перехватить пару часов сна. Ро не возразила, когда Галл пристроился рядом, тем более что он протянул ей банку пива.

 — Где ты взял?

 — Уметь надо.

 Роуан сделала большой глоток, растянулась на спине, уставилась на звезды сквозь полупрозрачную дымку.

 Самое лучшее время, вернее, безвременье между ночью и днем. Горы, небо и примолкший лес. Только тот, кто сражался в этой войне, мог так глубоко прочувствовать победу.

 — Хорошая ночная работа непременно должна заканчиваться пивом и звездами, — решила Роуан.

 — Так кто же из нас романтичен?

 — Я просто одурманена дымом. Как пчела.

 — Я как-то встречался с пасечницей.

 — Врешь!

 — Кэтрин Энн Уэстфилд. — Он тихо вздохнул, вспоминая. — Длинноногая брюнетка с глазами, как расплавленный шоколад. Я так распалился, что даже помогал ей на пасеке. Но не сработало.

 — Тебя искусали пчелы.

 — Ха. Просто она требовала, чтобы я называл ее Кэтрин Энн. Не Кэтрин, не Кейти, не Кейт или Кэт. Полностью и никак иначе. Слишком много возни.

 — Ты порвал с женщиной только потому, что у нее слишком длинное имя?

 — Вполне возможная интерпретация. Но, должен признаться, пчелы наводили на меня ужас.

 — А я люблю слушать, как они жужжат. Усыпляет. Вон, Кассиопея взошла. — Ее веки задрожали, опустились, и она отключилась.

 Проснувшись, Роуан обнаружила, что прижимается к Галлу, а ее голова у него на плече. Надо же… Она никогда ни к кому не прижимается. Она любит свободно раскидываться во сне. И уж точно ни с кем не спит в обнимку на глазах у всего отряда.

 Какой стыд.

 Ро попробовала откатиться, но Галл только крепче прижал ее к своему боку.

 — Погоди минутку.

 — Подъем.

 — Да, да. Где мой кофе, женщина?

 — Очень смешно. — Однако ее губы непроизвольно дернулись. — Отстань.

 — Позволю себе заметить, что я лежу на строго отведенном мне месте. Это ты подкатилась и обвилась вокруг меня. Но разве я жалуюсь?

 — Наверное, я замерзла.

 Галл повернул голову и чмокнул Ро в макушку.

 — А по-моему, ты очень тепленькая.

 — Послушай, парень, это не романтическая прогулка в горы. Нам предстоит целый день подчищать за собой.

 — Тем более я с радостью потяну еще пару минут и помечтаю о нашей романтической прогулке в горы и неторопливом утреннем сексе. А после ты сваришь мне кофе и поджаришь яичницу с беконом. Я надеюсь, у тебя есть такие крохотные шортики из обрезанных джинсов, как у Дейзи Дьюк^[27], и обтягивающая тело маечка? А после завтрака я завалю медведя, который забредет на нашу стоянку. Разумеется, после жестокого сражения. Потом ты с нежностью обработаешь мои раны, и мы опять займемся сексом.

 «Я никогда не прижимаюсь, — снова подумала Ро, — и мужское обаяние на меня обычно не действует, так почему же я прижималась и почему с ним я как будто подчиняюсь какому-то волшебству?..»

 — Я смотрю, ты ведешь активную напридуманную самим собой жизнь.

 — Никогда без нее не выхожу из дому.

 — А какой медведь?

 — Ну, наверное, гризли, а что?

 — И кроме шортов и маечки, должна ли я надеть туфли на шпильках?

 — Конечно. А иначе какой смысл?

 — Ну, байками о сексе, стряпне и возне с твоими ранами ты разбудил во мне зверский голод. — Она рывком села. — Двадцать минут в джакузи с горячей водой, затем массаж горячими камнями. Вот моя утренняя фантазия.

 Роуан покопалась в рюкзаке, нашла энергетический батончик и, вонзив в него зубы, уставилась на Галла. Он соскреб часть грязи с лица, но осталось достаточно, и шевелюра выглядела так, будто он мыл ею пол в подвале.

 Она отвернулась, обвела взглядом лес и горы, мерцающие под ярким утренним солнцем. Зачем нужны фантазии, когда можно проснуться в такой красоте?

 — Пошевеливайся, салага. — Она легонько шлепнула его по ноге. — Нечего зря тратить время.

 Галл помог ей распаковать сброшенный с самолета контейнер, получил паек и, что гораздо важнее, кофе и уселся на землю рядом с Доби.

 — Как тебе вчерашняя вечеринка?

 — Сынок, это был самый тяжелый день в моей короткой жизни. — Щедро залив картофельные котлеты и бекон соусом табаско, Доби начал уплетать завтрак с такой скоростью, будто боялся, что его у него отнимут. — И, возможно, самый лучший. Кажется, что все знаешь, но нет. Через все это надо пройти.

 — Огненная ведьма тебя поцеловала.

 Доби потер обожженный загривок.

 — Да, лизнула пару раз. Когда начался фейерверк, я даже испугался, что она нас поджарит, но быстро очухался. Мы дали ей жару! Видел бы ты Триггера. Здоровенная щепка вонзилась ему прямо сюда. — Доби ткнул себя в шею сбоку. — А когда он ее выдернул, осталась рана как от большого ножа.

 — Я об этом не слышал.

 — Вы тогда уже удрали к хребту. Кровищи было!.. Триггер заткнул дыру ватой, залепил пластырем и набросился на следующую корягу. И я подумал, что если мне суждено спечься, то я спекусь с лучшими.

 — А теперь мы завтракаем на природе и наслаждаемся этими вот красотами.

 — Обалдеть. — Доби схватил второй паек. — Что планируешь насчет той женщины?

 Галлу не требовалось уточнений, насчет какой женщины, и он оглянулся на Роуан.

 — Все, что смогу.

 — Поторопись, сынок. — Доби потряс неизменную бутылку с табаско. — Лето не продлится вечно.

 Галл обдумывал эти слова все тяжелое утро и весь изнурительный день. Действительно, он начал ухаживать за Роуан так, будто они встретились в обычной жизни, где времени в избытке, где есть возможность сходить в ресторан или в кино, отправиться в интересную поездку, провести день на пляже. Этот мир и тот не имели ничего общего.

 Может быть, пора взяться за Роуан, как за эту работу? Конечно, пикник с шампанским не повредил, но иногда обстоятельства диктуют менее изысканные подходы.

 Когда все закончилось, Галл мечтал лишь о том, чтобы смыть с себя грязь и проспать на удобном матрасе часов этак восемь подряд.

 Стоит ли удивляться, вздохнул он, влезая в самолет, что в пожарный сезон женщины, несмотря на их неоспоримую привлекательность, опускаются так низко в списке его приоритетов?

 Он постарался выбросить из головы любые мысли и провалился в глубокий сон, как только самолет взмыл в небо.

 После короткого перелета Галл вместе со всеми дотащился до дежурки, разобрал снаряжение, развесил парашют. Он заметил, как Роуан, идя к жилому корпусу, набирает сообщение на сотовом телефоне. Он бездумно догнал ее. Он честно собирался доползти до своей комнаты, стянуть с себя штаны и рубаху, вытащить ноги из проклятых ботинок, будто отлитых из свинца. Все его тело звенело от усталости и напряжения, безумно его раздражавших.

 Если он испытывал голод, то далеко не сексуальный. Он не хотел женщину вообще и Роуан Трипп в частности. Если он устал, то не только от изматывающего физического труда. Уж слишком большую часть отведенных на сон двух ночных часов он думал о ней. Так что пора с этим заканчивать. Он просто перестанет о ней думать.

 Когда Роуан свернула в свою комнату, он автоматически вошел следом.

 — Что ты…

 Галл захлопнул дверь и, прижав к ней Роуан, заткнул ей рот поцелуем. Поцелуем, в котором бурлили нетерпение и неудовлетворенность, одолевавшие его все последние недели. Он больше не мог их сдерживать. К черту.

 Оторвавшись на дюйм от ее рта, он схлестнулся с ней взглядом.

 — Я устал. Я зол. Я не знаю, почему я зол, но мне плевать.

 — Тогда, может…

 — Заткнись. Говорить буду я. — Он крепко сжал ее руки возле запястий и снова впился в ее губы. — Дошло до идиотизма. Может быть, я глуп, может быть, ты. Наплевать.

 — А на что тебе не наплевать?

 — На тебя. Может быть, потому что ты красотка, может быть, из-за твоего тела, может быть, потому что при всем этом ты умная и бесстрашная. Может быть, я просто хочу секса. Вполне возможно. Но что-то щелкнуло, и оба мы это знаем.

 Поскольку Ро не приказала ему катиться ко всем чертям и не двинула коленом в пах — пока, — он решил, что успеет ее убедить.

 — Роуан, хватит топтаться на одном месте. Пора выбросить на помойку твое дурацкое правило. Что бы между нами ни происходило, мы должны разобраться немедленно. Если это просто вспышка — отлично, погасили — и двинулись дальше. Нет ущерба — нет нарушения, как говорят юристы. Только разрази меня гром, если я и дальше буду затаптывать мелкие очаги. Решай немедленно. Как ты хочешь?

 Она не ожидала такого напора, хотя на ее глазах, на ее восхищенных глазах он разделался с тремя здоровыми мужиками. Ее ошибка. Она не ожидала, что может возбудиться после тридцати шести часов на лесном пожаре, но Галл смотрел на нее так, словно еще не решил, чего же он хочет: поцеловать ее или придушить. И она уже не просто возбудилась, она сгорала от нетерпения.

 — Как я хочу?

 — Да, как ты хочешь?

 — Давай это утопим, салага. — Она собрала в кулак прядь его волос и дернула к себе, но выскользнула в последний момент и прижала к двери его, быстро расстегнула его рубаху. — Утопим в душе.

 — Забавно. До того как я разозлился, это был первый пункт в моем списке. — Галл стянул с нее рубашку и подтолкнул к ванной комнате. — А потом не мог думать ни о чем, кроме твоего тела.

 Он расстегнул ее брюки.

 — Ботинки, — процедила она, планируя на крышку унитаза и дергая за шнурки. Галл хлопнулся на пол и набросился на свои шнурки.

 — Как-то не очень сексуально. Наверное, я просто хочу трахнуться.

 — И побыстрее! — Посмеиваясь, Ро сдернула брюки, вскочила, стаскивая через голову майку, расстегнула и сорвала бюстгальтер.

 — Аллилуйя, — пробормотал Галл.

 — Оголяйся, — приказала она, стягивая трусики, и включила воду.

 Безумие, подумала она. Это просто безумие. Но она и чувствовала себя обезумевшей. Разновидность огненной лихорадки, решила она, повернулась и втащила его под душ.

 — Какие же мы грязные. — Она обвила его шею руками, прижалась к нему всем телом.

 — И сейчас еще больше перепачкаемся. Поддадим жару. — Потянувшись за ее спину, он открутил немного горячий кран и с удовольствием накрыл губами ее нетерпеливые, жадные губы.

 Роуан наслаждалась прикосновениями бегущей воды, мокрых горячих мужских ладоней. Бессмысленно отрицать, она ждала этого с того самого мига, как впервые встретилась с ним взглядом. И с тех пор они медленно, но верно двигались сюда… к этому. Она пробежала ладонями по его спине, инстинктивно принялась разминать затекшие мышцы, подобралась к плечам…

 Галл застонал, куснул ее в шею, провел пальцами по ее позвоночнику вниз, затем вверх, находя болевые точки и массируя их.

 Ро налила в горсть шампуня и, глядя Галлу в глаза, погрузила пальцы в его волосы. Пока она массировала его голову, он вылил в ладони ее гель для душа, наполнив кабину ароматом спелых персиков, и его руки медленными круговыми движениями заскользили по ее груди, животу.

 Пена клубилась и стекала с их тел, его пальцы не спешили, поигрывали, поддразнивали.

 Закинув голову, Роуан тихо замурлыкала от удовольствия. Галл следил, как она наслаждается его прикосновениями, и становился чуть более настойчивым. Не сейчас, еще не время, подумал он, развернув ее лицом к мокрой стене и услышав ее стон.

 — Галл, боже мой…

 — Надо помыть тебе спину. Обожаю твою спину. — Он заметил татуировку на ее пояснице, провел намыленными руками по маленькому красному дракону, изрыгающему золотистое пламя. За руками последовали его губы. — Твоя кожа как молоко.

 Он отлип от дракона, вернулся к ее восхитительной шее, такой открытой и уязвимой, и, когда Ро, закинув руку назад, притянула его ближе к себе, обхватил ладонями ее груди и снова развернул ее лицом к себе, уткнувшись в эти изумительные груди губами.

 Она ждала не этого, к этому она не была готова. Она не ожидала от него ничего подобного. Разъяренный мужчина, прижавший ее к двери, должен был взять ее штурмом, а он соблазнял, и она не представляла себе, сколько еще сможет выдерживать это.

 Пар клубился вокруг них, как дым. Ро казалось, что дрожит каждая клеточка ее тела — от предчувствия, от предвкушения — и отзывается сладкой пульсирующей болью. Эта боль нарастала, пока не взорвалась, сметая все препоны, и, почувствовав это мгновение капитуляции тела и разума, Галл вонзился в нее.

 К черту соблазнения, медленные ласки, поддразнивания. Он обхватил ее бедра и отдался первобытному ритму. Острое желание бушевало в нем, разжигаемое резкими шлепками мокрой плоти о мокрую плоть, грохотом воды, ответной страстью Роуан.

 Цепи самообладания лопнули, безумие вырвалось на свободу.

 Сквозь пелену пара и страсти он увидел, как расплылся ее взгляд, но не отпускал ее, пока сам не сорвался с обрыва вслед за ней.

 Роуан опустила голову на его плечо, пытаясь отдышаться. Ну и гонка, подумала она, с трудом втягивая воздух.

 — Подожди минутку, — попросил он.

 Она издала какой-то звук, кажется, выражающий согласие.

 — Если мы попробуем пошевелиться, то упадем и утонем… только сначала разобьем черепушки.

 — Нам повезло, что этого уже не случилось.

 — Может быть. Зато мы умерли бы чистыми и довольными. Я выключу воду. Она остывает.

 Ро пришлось поверить ему на слово. Ее тело еще нагнетало столько тепла, что хватило бы на растопку приличного айсберга. Когда Галл провел губами по ее волосам, она наконец вздохнула полной грудью. Молча. Она просто не знала, как реагировать на ласки… после.

 — Устоишь, если я тебя отпущу? — спросил Галл.

 — Я скала. — Надо надеяться.

 Галл отпустил ее, потянулся за полотенцами.

 — Ты не представляешь, какую жертву я приношу, позволяя тебе завернуться. — Не успела она взять полотенце, как он обернул ее сам, прижался теплыми губами к ее губам.

 — Проблема, Ро?

 — Нет, с чего вдруг?

 Он провел кончиком пальца между ее бровями.

 — Ты хмуришься.

 — Мое лицо отражает состояние моего желудка, который никак не может понять, почему он до сих пор пуст. — Роуан не покривила душой. Ну, разве что немножко. — Я умираю с голоду. — Она попыталась расслабиться. Улыбнулась. — После вахты и секса в душе мне необходима подзарядка.

 — Мне тоже. Пошли поедим.

 Она проскользнула мимо него к спальне, обернулась в дверях.

 — Я уже говорила, но должна повторить. Ты ловкий парень.

 — Я и в горизонтальном положении не плох.

 Ее смех докатился в ванную комнату уже из спальни.

 — И считаешь своим долгом доказать это? — спросила Ро, выдергивая из ящика джинсы и футболку.

 — Сейчас или после еды?

 Качая головой, Ро натянула на себя одежду.

 — После, разумеется. Я хотела бы… Почему ты не одеваешься?

 — Не могу же я надеть эти вонючие тряпки. Придется одолжить твое полотенце.

 — Хм, подожди минутку. Я принесу тебе одежду.

 — Ты не шутишь?

 — Я знаю, где твоя комната. — Ро выскользнула за дверь, прошла в его комнату.

 Парень любит порядок, подумала она, выдвинув ящик с одеждой. Не только внешний, но и там, где никто не видит. Она прихватила то, что, как считала, ему понадобится, еще раз огляделась и, заметив фотографию, подошла поближе.

 Галл, пожилая пара, вероятно, его тетя и дядя, его кузены — все стоят, держась за руки, перед высокими ярко-красными дверями.

 Потрясающе красивая компания и, это по всему видно, счастливая и любящая. А позади них та самая галерея игровых автоматов… явно гораздо больше и шикарнее, чем ей представлялось по его рассказам.

 Роуан вернулась к себе, сунула ему в руки одежду.

 — Быстрее одевайся, я готова сжевать собственную конечность.

 — Быстрее одевайся, быстрее раздевайся. Приказы, приказы. — Он окинул ее испепеляющим взглядом. — Женщины-повелительницы меня заводят.

 — Свой хлыст и наручники я поищу позже.

 — О, новая фантазия, достойная воплощения.

 — Не забывай называть меня госпожой.

 — Если обещаешь быть ласковой. Между прочим, мне понравилась татуировка.

 — Талисман. Если я ношу дракона, дракон не унесет меня. А что означает твоя? — Ро подошла к нему, похлопала пальцами по буквам на его левой лопатке.

 — Древнеирландское слово, означающее огонь. Если я ношу огонь, огонь не унесет меня.

 — Он просто иногда испытывает нас. А откуда у тебя это? — спросила Ро, указывая на шрам вдоль его левых ребер.

 — Драка в баре в Новом Орлеане.

 — Я серьезно.

 — Ну, точнее, за баром. Я как-то ездил в Новый Орлеан на Марди Гра^[28]. Ты там бывала?

 — Нет, — ответила Ро, не в силах оторвать взгляда от влажных завитков, падающих на воротник его рубашки.

 — Много потеряла. Я тогда учился в колледже. Поехал с друзьями. После праздника мы заглянули в бар. И один подонок пристал к девушке. Вроде того подонка, который пристал к тебе, но тот был еще пьянее и злее, а она не могла постоять за себя так, как ты.

 — Мало кто может, — ухмыльнулась Ро.

 — Не спорю. В общем, я предложил ему прекратить, он возмутился. Слово за слово. Ему не понравилось, что я отделал его при свидетелях, и он вытащил нож.

 У Ро вытянулось лицо.

 — Господи, он ударил тебя ножом?

 — Не совсем. Нож просто скользнул по ребрам. — Галл небрежно ткнул пальцем в шрам. — Ерунда, а я с удовольствием сломал ему челюсть. Девушка была мне очень признательна, и мы провели чудесную ночь. — Он завязал шнурки на кроссовках. — У меня пестрое и бурное прошлое.

 — Ты полон загадок.

 — Да ладно. — Галл протянул руку. — Приглашаю тебя на ужин с пивом.

 — Эх ты, скряга, еда-то у нас бесплатная. Но, в общем, какая разница?

 Позже, после того как Галл доказал свою ловкость и в горизонтальном положении, Роуан сонно подпихнула его локтем.

 — Иди к себе.

 — Ну не-е-ет… — Он покрепче прижал ее к себе.

 — Галл, эта кровать не рассчитана на двоих, особенно на таких гигантов, как мы. — «И заниматься сексом — это одно, а спать с парнем — совсем другое», — мысленно добавила Ро.

 — Пока справлялись и дальше справимся. Ты видела список? Мы под первым и вторым номерами в первой бригаде. В случае тревоги просто подберем шмотки и вперед. Очень рационально.

 — Ты всегда спишь с напарницами во имя рациональности?

 — Впервые попробовал с тобой. Если это действительно экономит время, можно ввести такое правило, и если мы покончили с этим вопросом, не хочешь пробежаться утром?

 Его ладонь легко скользила вверх-вниз по ее спине, успокаивая, расслабляя. Все равно уже поздно, подумала Роуан, можно разок сделать исключение. Тем более что одно правило, касающееся секса, она уже нарушила…

 — Мы что, будем это продолжать? — спросила она.

 — Ладно, но дай мне минут двадцать.

 — Не сегодня. Я думаю, на сегодня хватит.

 — А, понял. Да, детка, продолжение следует. — Он дружески шлепнул ее по попке. — Непременно.

 — Если продолжение следует, есть правило.

 — Конечно, есть.

 — Когда я сплю с парнем, я не сплю с другими парнями и не сплю с этим парнем, если он трахается с другой. Понравился кто-то на стороне? Отлично. Конец фильма. Это правило не обсуждается. И никаких исключений.

 — Справедливо. Один вопрос. Зачем мне кто-то на стороне, если я могу затащить в душ тебя?

 — Людям свойственно желать того, чего у них нет.

 — Мне нравится то, что у меня есть, ergo^[29], я с радостью подчиняюсь твоему правилу.

 Ро хихикнула, закрыла глаза.

 — Ха, латынь. А ты не так прост, Галливер.

 Возможно, и не прост, но сейчас, лежа в залитой лунным светом комнате, прислушиваясь к далекому уханью совы и прижимая к себе Роуан, он не хотел ничего другого.

 Он без труда тащил свою легкую ношу вверх по склону. Луна, поблескивая сквозь игольчатые сосновые ветви, освещала тропу, обычные звуки ночного леса успокаивали.

 Вот тропа раздвоилась, стала круче, однако он не чувствовал усталости и с удовольствием вдыхал прохладный, напоенный сосновым ароматом воздух. Лучше думать о лунном свете, душистом воздухе и ночных птицах. О кошмаре он пытался не думать.

 Издали донесся пронзительный вой койота. Голодный вой. Сжечь ее гуманнее, чем бросить на съедение диким зверям.

 Ну, пожалуй, уже можно остановиться. Он ушел достаточно далеко.

 Его дело не требовало больших усилий или каких-то особенных инструментов. Он срубил немного сухих кустов, веток, побрызгал бензином из баллончика сухостой, ее одежду. Ее.

 Не думать и стараться не смотреть на ее лицо. Не думать о том, что она сказала и сделала. Не думать о том, что случилось. Цепляться за то, что необходимо делать сейчас.

 Разжечь огонь. Почувствовать жар. Увидеть языки пламени. Услышать потрескиванье сучьев, посвистывание воздуха, дыхание огня.

 Прекрасного огня, ослепительного, опасного и разрушительного. Завораживающего и жестокого, и очень своего, разожженного собственными руками. Прежде он не испытывал и не представлял себе ничего подобного.

 Все. Она больше не будет ему угрожать. Она больше не причинит ему вреда. В огне, в его огне она прекратит свое жалкое существование.

 Огонь очистит ее. Уничтожит ее. Отправит ее в ад, где ей самое место. Звери не доберутся до нее, не порвут ее в клочья, как псы разорвали Иезавель^[30]. Но ад она точно заслужила.

 Дрожа от ужаса и восторга, он не мог оторвать взгляда от пожирающего ее огня и не испытывал больше ни сомнений, ни сожалений. Окрыленный ощущением абсолютной власти, он слушал нарастающий голос огня, смотрел на струйки дыма, устремившиеся к мерцающей луне.

 Сжечь тело оказалось гораздо легче, чем подпалить лес. Неприятнее, но быстрее. Конечно, лесной пожар — лишь неизбежный побочный эффект, но, кто знает, может быть, из него удастся извлечь выгоду.

 Уже во второй раз Роуан обнаружила, что прижимается к Галлу, положив голову на его плечо. Интересно, как ему удается спать? Неужели она ему не мешает?

 И раз уж она проснулась, то почему бы этим не воспользоваться?

 Она прикусила мочку его уха, а ее рука пустилась в путешествие по его груди и ниже. Как Роуан и ожидала, никакого поощрения ему не требовалось.

 — Надо было заключить на тебя пари, — прошептала она.

 — И так нормально.

 — А так… — Она закинула на него ногу, медленно вбирая его в себя. Очень медленно… — Вот что я называю рациональностью.

 Нет лучше способа встретить новый день, подумал Галл, и сжал ее бедра.

 — Отлично.

 Ро выгнулась, косые лучи рассветного солнца заскользили по ее телу, рассыпались бриллиантами в волосах. Галлу вспомнились строчки из Теннисона:

 Дочь богов, богиня белокурая…

 Роуан была именно такой и в тот момент безраздельно завладела не только его телом, но и его романтическим сердцем.

 Его хватка превратилась в нежное поглаживание, Ро закачалась над ним неспешно и плавно, пронизывая его изумительным, тихим восторгом. Ее глаза закрылись, руки заметались, возбуждая, воспламеняя.

 Сквозь снопы света он потянулся к ней. Ему казалось, он может вечно наслаждаться ее лениво пробуждающимся телом…

 Взвыла сирена.

 — Ведьма дьявольская! — Ее глаза распахнулись.

 — Подожди. — Он удержал ее на одно мгновение, свыкаясь с разочарованием, и они отпрянули друг от друга, бросились одеваться.

 — Твоя вина, — заявила Роуан. — Ты это накликал своей чертовой рациональностью!

 — Эх, десятью минутами позже бы…

 Десятью минутами позже они натягивали пожарные комбинезоны в дежурном помещении.

 — Дым заметили на рассвете, — пояснял ММ. — В Национальном заповеднике Лоло между Грейв-Крик и перевалом Лоло-Пасс. Наиболее активно огонь распространяется на южном склоне над Лоло-Крик. Осадков не обещают. Роуан, ты бригадир, Гиббонз старший.

 Под шасси танкера, выруливающего на взлетную полосу с первой порцией антипиренов, загрохотала земля. Уже в самолете Роуан выхватила из карманов сандвич и банку колы. Перекусив и посовещавшись с пилотом и выпускающим, она прижалась лицом к иллюминатору.

 — Вижу ведьму. И на месте ей не сидится, стервозе…

 Сто — сто двадцать акров. Самые отдаленные, самые труднодоступные уголки заповедника. Но они уже здесь, так что огненной ведьме не поздоровится, подумала Ро, шагнув в раскрытый люк навстречу ворвавшемуся в самолет ветру. Она развернулась, проследила за Галлом, улыбнулась ему во весь рот, наслаждаясь плавным спуском, и крикнула:

 — Красота и без всякого секса!

 Он рассмеялся, и в его смехе Роуан услышала все, что чувствовала сама, скользя сквозь дым к земле: упоение свободой и своими силами и полное отсутствие сомнений.

 Как только все пожарные-парашютисты и грузовые контейнеры приземлились на симпатичный маленький луг, Роуан согласовала с Гиббонзом стратегию и, оставив отряд прорубать противопожарную полосу, отправилась на разведку.

 Она бежала вдоль фланга в двадцати ярдах от дышащей жаром огненной кромки, оценивая территорию и направление ветра, увиливая от вылетающих из огня головешек, от разбросанных по сухой земле тлеющих угольков, выдыхающих закрученные спирали едкого дыма.

 Не дождешься, стерва, думала Ро, притаптывая на бегу мелкие очаги, засыпая их землей, заливая из ранцевого огнетушителя. Она вдыхала резкий запах горящей смолы, слушала ворчание и жадный рев огня, жалобный треск охваченных огнем деревьев, чувствовала, как воздух дрожит от вырвавшейся на свободу неукротимой огненной мощи.

 Роуан сдернула с ремня рацию.

 — ММ, пожар распространяется очень быстро. Подбавьте грязи на эпицентр и правый фланг. Здесь слишком много очаговых пожаров.

 — Принято. Как ты?

 — Пока нормально. — Роуан обогнула очаговый пожар, пожирающий участок леса примерно с теннисный корт. — Медлить нельзя. Гиббонз на полосе с юго-запада, я возвращаюсь.

 — Не приближайся к огню. Вторая бригада готова вылететь в любой момент. Ждем твоей отмашки.

 — Принято. Сейчас свяжусь с Гиббонзом.

 — Танкеры вылетели. Не испачкайся, Шведка.

 — Все нормально, — повторила она. — И конец связи.

 Время от времени связываясь по рации с Гиббонзом, Роуан приближалась к тропе, проложенной еще Льюисом и Кларком^[31] в начале девятнадцатого века. Прямо за ее спиной раздался грохот, и вздрогнула под ногами земля. Ро выругалась и бросилась под эти летящие снаряды — горящие головешки и лопающиеся сосновые шишки — в сердце пожара, понимая, что там безопаснее.

 Привыкая к сумраку, она вытащила компас, сориентировалась, чтобы прикинуть дальнейшие действия. Гиббонз, должно быть, увел отряд наверх, значит…

 Она чуть не пробежала мимо. Инстинкт и первобытный страх остановили ее в трех шагах от обугленных останков того, что когда-то было человеком. Тело лежало со скрюченными руками и ногами… сведенными огнем, Ро это знала, но в тот жуткий момент ей показалось, мертвец или умирающий пытался свернуться клубочком, будто надеясь, что огонь его не заметит.

 Онемевшими пальцами она потыкала в кнопки рации.

 — База.

 — Шведка, база слушает.

 — Я нашла тело.

 — Повтори.

 — Я нахожусь ярдах в десяти от Лоло-Трейл около юго-восточного поворота, на выгоревшем клочке. Майкл, здесь тело. — Ро судорожно перевела дыхание. — Обгоревшее.

 — Господи. Принято. Ты в безопасности?

 — Да. Здесь все выгорело. Я целая и невредимая.

 — Не отключайся. Я свяжусь с Лесной службой, потом с тобой.

 — Майкл. — Ро потерла пальцами лоб. — Я не уверена, но земля под останками и вокруг них, контуры огня… черт, я думаю, что кто-то поджег его… ее. И… я не знаю, но, судя по повороту головы… похоже, шея сломана.

 — Боже милостивый. Ничего не трогай. Слышишь, Ро? Ничего не трогай.

 — Можешь быть уверен, не трону. Я сообщу Гиббонзу оперативную сводку. Господи, ММ, кажется, это женщина или ребенок. Размеры…

 — Держись, Ро. Я вернусь.

 — Принято. Конец связи.

 Роуан попыталась взять себя в руки. Не в первый раз видит она обгоревшие останки. Она видела Джима… когда им наконец выдали его тело. Но она никогда не натыкалась на обгоревший труп одна, в разгар операции.

 Связавшись с Гиббонзом, Ро осталась на месте. По рации она вывела на место двух рейнджеров и, только встретив их — более чем через полтора часа, — смогла вернуться к своим. После вахты у трупа борьба с огнем показалась ей чуть ли не отдыхом.

 Как она и думала, Гиббонз увел отряд вверх по склону и удержал огонь.

 — Обалдеть. — Гиббонз провел рукавом по закопченному лицу. — Как ты?

 Ее еще подташнивало.

 — Гораздо лучше, чем тот в лесу. Рейнджеры ждут какого-то специального агента. По поджогам.

 — Поджог?

 — Видимо, огонь развели, чтобы скрыть убийство. — Шлем, казалось, стискивал не голову, а мозги. Ро поправила его, но облегчения не почувствовала. — Гиббонз ругнулся. — Они пока не уверены. Может, какой-то глупый подросток разводил неподалеку костер, но мне показалось, пожар начался именно оттуда. Ладно, главное сейчас — погасить огонь. Остальным займутся федералы. Куда мне встать?

 — Знаешь, Ро, если ты сейчас свалишь отсюда, никто тебя не осудит.

 — Хватит болтать.

 И Роуан встала в шеренгу, прорубавшую главную просеку. Вторая часть их отряда укрепляла противопожарные полосы, ведущие к очагу. Более свежая команда парашютистов атаковала пожар с другого фланга.

 Время от времени Роуан бросала топор-мотыгу, включала рацию, чтобы узнать новости, проконсультироваться с базой и Гиббонзом. Пожар поддавался. Еще несколько часов на тушение и уборку — и сегодня они выспятся в своих кроватях.

 К ней подошел Галл.

 — В чем дело? Ходят слухи, что-то случилось, и ты в центре событий. — Ро хотела от него отмахнуться, но он смотрел ей прямо в глаза. — Выкладывай. Я все равно узнаю рано или поздно.

 Ро напомнила себе, что спала с ним.

 — Мы взяли огонь в клещи. Если Гиббонз тебя отпустит, можешь пойти со мной на тлеющие участки.

 Их отпустили, и они отошли от полосы. Ро придавила мелкий очаг размером с баскетбольный мяч… и рассказала.

 — По-твоему, это убийство, и огонь развели, чтобы скрыть следы?

 — Я не знаю. — Но интуиция подсказывала, что все было именно так.

 — Разумнее закопать тело. — От его спокойного голоса ее перестало мутить. — Он должен был понимать, пожар привлечет внимание. Простая логика.

 — Я никогда никого не убивала, но мне кажется, что убийство вообще нелогично. Как и поджог. Хотя очень многие поджигатели остаются безнаказанными.

 — Судя по тому, что мы здесь застали, а горело уже акров сто, огонь развели на рассвете или поздно ночью. Мы когда прыгнули? Часов в восемь?

 Ее успокаивал не только его голос. Обсуждая случившееся, она переставала нервничать.

 — Да.

 — Там чуть западнее кемпинг, но пожар распространялся на восток. Туристам повезло.

 Барабанные палочки в голове застучали потише. Ненамного. Она слишком остро отреагировала и не обдумала ситуацию. А мысли — те же действия.

 — Возможно, они пришли из кемпинга, — начала она размышлять вслух. — Вышли на тропу. Повздорили. Умышленно или нечаянно, но он ее убил.

 — Ее?

 — Тело маленькое. Я думаю, это была женщина или подросток, а поскольку я не хочу думать, что это был подросток, то склоняюсь к женщине. Он оттащил или отнес ее подальше от тропы. Возможно, он и закопал бы ее, но надо было вернуться в лагерь за лопатой, скажем. Сжечь быстрее и легче. Сухостоя полно.

 — Если развести огонь часа в два-три ночи, — начал подсчитывать Галл, — к рассвету разгорится. И он выиграет несколько часов.

 Да, мысленно согласилась Ро. Конечно. Для убийцы главное — не привлечь к себе внимания.

 — На рассвете он был далеко отсюда. — Ну вот, уже легче. Надо было сразу отнестись к происшедшему как к задачке, требующей решения. — Пока идентифицируют жертву, пройдет еще время. И это ему на руку. А если бы не я, труп нашли бы только через несколько часов, даже через несколько дней. И ведь я туда не собиралась. Случайно проскочила там, спасаясь от огня.

 Они разговаривали, продолжая забрасывать и затаптывать мелкие очаги. Вдруг Ро остановилась.

 — Я не думала, не хотела думать. Я нашла ее, сообщила, и теперь это дело Лесной службы. Но я никак не могла успокоиться. Это… это меня потрясло, — призналась она.

 — Роуан, это потрясло бы кого угодно.

 — Ты когда-нибудь видел кого-то после…

 — Да. Забыть невозможно. — И он знал, как помогает говорить об этом, размышлять, искать причины, взвешивать все «за» и «против».

 — Летние сезоны обычно похожи один на другой. — Ро затоптала костерок размером с ведро. — Тушим пожары, прибираемся за собой, тренируемся, готовимся к следующему прыжку. А сейчас? Свихнувшаяся Долли, папино свидание, труп.

 — Свидание твоего отца стоит в одном ряду с вандализмом и возможным убийством с поджогом?

 — Нет, просто все это необычно. Как и то, что я сплю с салагой, чего я, между прочим, не делала ни разу с тех пор, как сама была новичком.

 — Я польщен.

 Роуан свернула на юг. Он-то польщен, но перемены и исключения нарушают привычное течение ее жизни.

 Часа через два они вернулись к отряду и занялись обычной уборкой.

 — Мы хотим вас вывезти, — сообщил ей ММ. — Вторая бригада и наземные команды приберутся.

 — Принято.

 — Ро, федералы хотят поговорить с тобой, когда ты вернешься.

 — А до завтра они подождать не могут? Я уже разговаривала с рейнджерами. Очень подробно.

 — Им так не кажется. Собирайтесь. В начале тропы вас ждет наземный транспорт.

 — Принято.

 Ну и ладно, решила она, по крайней мере, с этим будет покончено за один день.

 Сначала Роуан планировала принять душ, но не успела она скинуть снаряжение, как в дежурку вошел, то есть вошла федеральный агент.

 — Роуан Трипп?

 — Да, это я.

 — Специальный агент Кимберли Дичикко. У меня к вам несколько вопросов.

 — У рейнджеров уже есть мои ответы, но, поскольку мы обе работаем на бюрократию, я вас понимаю.

 — Чтобы нам никто не мешал, мистер ММ предложил свой кабинет.

 — На тот случай, если вы не заметили, я воняю гарью и потом и не хочу тащить эту вонь в кабинет ММ, — заявила Ро, подумав, что не заметить этого невозможно. В отличие от нее, аккуратная фигурка спецагента Дичикко была упакована в классический черный костюм с ослепительно-белой блузкой. Волосы, стянутые в аккуратный узел на шее, оставляли открытым тонкое лицо цвета кофе со сливками.

 Дичикко вскинула голову, выгнула безупречные брови и пристально взглянула на Роуан.

 — Я понимаю, у вас был тяжелый день. Я постараюсь покороче.

 — Тогда поговорим на свежем воздухе. — Роуан разделась до брюк и майки. — Я хотела бы проветриться.

 — Берегись!

 Ро обернулась и успела схватить брошенную Галлом банку холодной колы.

 — Спасибо. Сохрани мне немного лазаньи.

 — Постараюсь.

 — Агент Дичикко. — Роуан кивнула на дверь, и женщины вышли из дежурки. — Спрашивайте.

 — Вы не могли бы начать с того, как наткнулись на тело?

 Уже знает, подумала Ро, но повторила подробно все.

 — Из-за внезапной перемены направления и слишком большой скорости огня мне пришлось прервать разведку и укрыться в безопасной зоне, уже выжженной пожаром. Я отправилась к Лоло-Трейл, чтобы вернуться к отряду. И нашла ее.

 — Ее?

 — Наверное. Останки слишком малы для взрослого мужчины.

 — Вы не ошиблись. Жертва — женщина.

 — О, ну да. — Роуан остановилась. Выдохнула. — Все лучше, чем другое.

 — Простите?

 — Это мог быть ребенок. Опять же судя по размерам.

 — Вы связались с базой, как только обнаружили тело?

 — Да.

 — Значит, если я правильно поняла, — Дичикко открыла блокнот, перечислила передвижения Роуан, точное время всех ее выходов в эфир вплоть до обнаружения тела, — вы обошли значительную территорию за очень короткое время.

 — На лесном пожаре не прогуливаются. Необходимо двигаться, и двигаться быстро. Моя задача — оценить ситуацию на месте, выработать план и согласовать его с Гиббонзом, он был старшим. Я провожу рекогносцировку, сообщаю данные на базу, если нужно, вызываю подкрепление.

 — Понятно. Связавшись с базой, вы сообщили, что жертву убили, а огонь разожгли, чтобы скрыть преступление.

 Может быть, надо было держать рот на замке, подумала Роуан. Может быть, если бы она не поделилась своими мыслями, к ней бы сейчас не цеплялись. Ну, в любом случае сожалеть поздно.

 — Так это выглядело. Я прыгаю в лесные пожары четыре года, а до этого четыре года работала в наземном отряде. Я не эксперт по поджогам, но могу распознать, если пожар подозрительный. Я не врач, но свернутую шею тоже определю. — Черт побери, черт побери, страшная картина снова отчетливо вспыхнула в ее мозгу. — Я поступила так, как должна была поступить в подобной ситуации: известила соответствующие власти. В чем проблема?

 — Я собираю факты, мисс Трипп, — кротко произнесла Дичикко, намеренно противопоставляя свое спокойствие резкости Роуан. — Предварительный осмотр показал, что шея жертвы действительно сломана.

 — Убита. — Интересно, это лучше или хуже?

 — Медэксперт будет судить, произошло ли убийство или несчастный случай, явился ли перелом шеи причиной смерти, либо шея была сломана после.

 — Вы связывались с кемпингом? «Лоло Кемпинг». Недалеко от того места, где я нашла ее. Можно дойти меньше чем за день.

 — Мы пытаемся идентифицировать жертву. У вас здесь недавно были неприятности?

 — Что? — Роуан с трудом оторвалась от прикидок, насколько трудно свернуть человеку шею. — Вы о разгроме?

 — И не одном, не так ли? — Дичикко не сводила непроницаемого взгляда с лица Роуан. — По моей информации, некая Долли Брейкмен, работавшая здесь поварихой, разгромила вашу комнату. Вы застигли ее на месте преступления и, если бы вас не оттащили, вполне могли нанести ей увечья.

 Гнев огненным факелом прорвался сквозь пелену усталости.

 — А вы представьте, агент Дичикко, что входите в свою комнату и видите, как некто поливает вашу кровать вонючей кровью. Хотелось бы взглянуть на вашу реакцию. Если вы считаете мои действия «покушением», «попыткой нападения», валяйте, выдвигайте обвинение.

 — Полиция допрашивала мисс Брейкмен по поводу разгрома дежурного помещения базы.

 — Да. Эта невинная шалость стоила нам многих часов рабочего времени и могла бы стоить больше, если бы мы не устранили ущерб до пожарной тревоги.

 — У ваших отношений с мисс Брейкмен давняя история.

 — Поскольку вы все уже знаете, я не стану ничего повторять. Она — заноза в заднице, мстительная и неуравновешенная. Если местная полиция передала дело о вандализме вашему агентству, хорошо. Надеюсь, она перетрусит до смерти. А теперь послушайте, я устала, я хочу жрать, и я хочу в душ.

 — Я почти закончила. Когда вы в последний раз видели Долли Брейкмен?

 — Господи Иисусе! Когда она разгромила мою комнату.

 — С тех пор вы ее не видели и не разговаривали с ней?

 — Да, не видела и не разговаривала, и была бы счастлива продолжать в том же духе. Какое отношение Долли Брейкмен имеет к тому, что я нашла в Лоло обгорелый женский труп?

 — Конечно, необходимо дождаться подтверждения, но, поскольку Долли Брейкмен прошлой ночью не вернулась домой — в дом, где она живет со своими родителями и маленькой дочкой, поскольку жертва и мисс Брейкмен примерно одного роста, а расследование не выявило ни одной другой пропавшей женщины, очень вероятно, что жертва — Долли Брейкмен.

 — Это… — Роуан задохнулась. Тошнота снова подступила к горлу, сердце словно оборвалось. Непроницаемый взгляд не отрывался от ее лица. — У многих женщин такой же рост, как у Долли.

 — Но ни одна из них не объявлена в розыск в этом районе.

 — Возможно, она связалась с каким-нибудь парнем. Покопайтесь в этой части ее жизни. — Но теперь у нее ребенок, ребенок Джима, подумала Ро. Неужели она продолжает загулы? — Долли не могла оказаться в лесу. Она любит город.

 — Не могли бы вы сообщить мне, где находились прошлой ночью с восьми часов вечера до того, как пришли в дежурное помещение сегодня утром?

 — Я подозреваемая? — Гнев и потрясение сцепились в короткой кровавой схватке, и гнев победил. — Вы действительно думаете, что я свернула ей шею, затащила в лес и разожгла огонь? Огонь, в который придется прыгать людям, с которыми я живу и работаю изо дня в день? Вы думаете, что я стала бы рисковать их жизнями, жизнями? И ради чего?

 — Вы пытались напасть на нее. Угрожали убить ее.

 — Вот тут вы правы. Я разозлилась. А кто бы не разозлился? Я хотела отколотить ее, но между дракой и убийством огромная пропасть.

 — Проще было бы сказать мне, где вы находились прошлой ночью между…

 — Даже проще, чем вам кажется, — прервала ее Роуан. — Я поужинала в столовой около семи. В то же время в столовой находилось человек тридцать и кухонный персонал. Мы маялись бездельем часов до десяти. Затем я пошла в свою комнату, где оставалась до утренней пожарной тревоги. В постели с красавчиком, который при вас швырнул мне банку колы.

 — Его имя? — спросила Дичикко, не моргнув глазом.

 — Галливер Карри. Вероятно, он сейчас в столовой. Спросите его. А я пошла в душ.

 Кипя бешенством, Роуан бросилась к жилому корпусу.

 Триггер имел несчастье попасться ей под горячую руку.

 — Эй, Ро, ты…

 — Заткнись и иди, куда шел. — Ро оттолкнула его и ввалилась к себе. Ногой захлопнула дверь, выдернула ящик, свалив с комода блюдечко с задребезжавшей мелочью. Затопала ботинками по осколкам.

 — Чванливая, упертая ведьма! И там была не Долли! — Роуан со злостью набросилась на шнурки ботинок, выдернула, сорвала с себя одежду, скомкала, отшвырнула.

 Долли просто не изменилась. Где-то с кем-то трахается. Всегда давит на жалость и, если имеет дело с мужчинами, подслащивает пилюлю сексом или обещанием секса. Она всегда делает то, что хочет, а если что-то не складывается, винит кого-то другого. «Как моя мать, — решила Роуан, — и, может быть, именно поэтому я никогда не любила Долли Брейкмен. Эгоистичная интриганка, плаксивая…»

 «Точно, как моя мать. Мать, которая истекла кровью на грязном полу. Моя убитая мать».

 Нет, нет, твердо сказала она себе. Это совсем другое. Совсем, совсем другое.

 Встав под душ, Роуан открутила краны до упора, уперлась ладонями в стену и замерла под обжигающими струями. Сначала вода была совсем черной, потом свинцово-серой.

 «Хватит с меня грязи, — бормотала Ро, — хватит подлых ударов! Какое право имеет эта федеральная фифа меня обвинять? Благодаря мне тело найдено так быстро, благодаря мне вызвали федералов…»

 К тому времени как Ро чуть не содрала с себя вместе с грязью кожу, ее гнев потускнел и уступил место тошнотворному страху.

 Когда она одевалась, ее руки мелко дрожали, но она сказала себе, что виноват голод. Она не ела много часов, она сожгла тысячи калорий. Поэтому она трясется. Вот и все.

 Ро резко обернулась, увидела Галла, прикрывающего за собой дверь, и затряслась еще сильнее.

 — Ты сказал этой фифе, что всю ночь трахал меня?

 — Я сказал ей, что мы провели ночь здесь, на такой узкой кровати, что если бы ты перекатилась через меня, я бы почувствовал.

 — Хорошо. Хорошо. Вот и пусть заткнется теперь, зараза федеральная. — Роуан оттолкнула утешителя. — Не надо меня успокаивать. Я благодарна тебе за алиби и все такое. Кажется, нарушение правила только что спасло меня от тюряги. Аллилуйя.

 Она снова попыталась отпихнуть его, но на этот раз он просто обнял ее крепко-крепко и не отпускал, хотя она отбивалась, как только могла.

 — Я же сказала, что не нуждаюсь ни в каких утешениях. Я имею право выпустить пар. Меня допрашивали как убийцу, как поджигателя, как не знаю кого, кто может предать все, что ему дорого, только для того, чтобы раздавить какую-то жалкую, мерзкую… — Роуан всхлипнула. — О боже, боже мой. Они думают, что это Долли. Они думают, что Долли мертва и убила ее я.

 — Послушай. — Он вцепился в ее плечи и отстранил от себя, чтобы заглянуть ей в глаза. — Пока они не знают, кто это. Возможно, Долли.

 — О боже, Галл. О боже.

 — И если это она, никто ничего уже не может изменить.

 — Дичикко копает под меня.

 — Она узнала, что мы с тобой провели вместе всю ночь. Куча народу может подтвердить, что мы вместе вошли сюда и вместе вышли. Так что, если подозревают тебя, то и меня тоже. Думаю, такой расклад не устроит ни Дичикко, ни кого другого. Она должна была сделать свою работу. Она сделала свою работу и закрыла этот вопрос.

 Его ладони скользнули по рукам Роуан, сжали ее пальцы.

 — Ты устала, у тебя шок. Если бы ты была в нормальном состоянии, она бы тебя так не достала.

 — Возможно, и нет, но она действительно меня достала.

 — Забудь о ней. — Галл поцеловал Роуан в лоб, затем в губы. — Мы вот что сделаем. Мы поужинаем. Послушаем мнение наших ребят о федеральном агенте, интересующемся твоим алиби. Тебе понравится.

 — Понравится. — Она хмыкнула. — Наверняка понравится.

 — Солидарность превыше всего. А потом мы вернемся сюда, и я обеспечу тебе алиби на эту ночь.

 Роуан ухмыльнулась увереннее.

 — Может быть, это я обеспечу тебе алиби.

 — Сработает в любом случае. Идем быстрее, а то эти голодные рты сожрут всю лазанью. — Он шлепнул ее по попке. — И знаешь что, Ро? Ты не очень расстраивайся. Если тебя заметут, я внесу залог.

 Она не думала, что сможет рассмеяться, но рассмеялась, и смех немного успокоил ее взвинченные нервы.

 После утренней разминки Роуан решила заглянуть на кухню. Если и есть на базе человек, всегда знающий что-нибудь обо всем и почти все кое о чем, то это, несомненно, Марг.

 Сегодня всевидящая Марг щеголяла ярко-голубой банданой, разрисованной желтыми смеющимися личиками, и огромными серебряными серьгами-кольцами.

 — Привет, Ро. Линн пополняет буфет. Или тебе чего-нибудь особенного?

 — Я бы не возражала.

 Марг потянулась за кувшином.

 — Ты не хочешь завтракать со своим бойфрендом?

 Роуан хмыкнула, закатила глаза.

 — У меня не бывает бойфрендов, у меня бывают любовники. Я завожу их и выбрасываю, когда мне захочется.

 — Ха. — Марг налила в стакан соку. — Этого так легко не выбросить. Пей.

 — Морковная основа, немного клюквы и… — Попробовав угощение, Роуан сделала еще один глоток. — Не апельсин. Мандарин?

 — Апельсин-королек.

 — Неплохо. Есть новости о Долли?

 Взбивая яйца, Марг покачала головой. Не отрицательно, с сожалением.

 — Нашлась ее машина со спущенной шиной. На лесной просеке за Двенадцатым шоссе.

 — Только машина?

 — Как я слышала, ключи остались в замке, но сумочки не было. Будто Долли просто подхватилась и ушла.

 — Зачем ей съезжать с шоссе, тем более со спущенной шиной?

 — Я просто передаю, что слышала. — Вылив взбитые яйца на сковородку, Марг добавила нарезанную ветчину, сыр, помидоры, немного шпината. — Может, она вернулась на шоссе, или кто-то последовал за ней на просеку. И похитил.

 — Они еще не знают, чьи там останки… не знают наверняка.

 — Тогда нечего волноваться.

 Как Марг ни старалась сдержать эмоции, в ее голосе Роуан различила тревожные нотки.

 — Я хотела избить ее и безумно жалела, что хоть разок не врезала ей по физиономии. Но не теперь, когда я понимаю, что кто-то мог обидеть ее или еще хуже. Я не хочу чувствовать себя виноватой. Я не люблю чувствовать себя виноватой вообще, но в случае с Долли это просто кошмар.

 — Никто не умеет досаждать всем и каждому, как Долли Брейкмен. Во всяком случае, из моих знакомых. Если бы ММ ее не уволил, я бы заставила его выбирать между нею и мной. И я не чувствую себя виноватой. Я пожалею, если с ней что-то случилось, но ни в коем случае не буду чувствовать виноватой себя. Я сама не раз хотела отвесить ей подзатыльник.

 Марг поставила перед Роуан омлет, пшеничный тост и консервированные сливы.

 — Ешь. Ты уже потеряла несколько фунтов, а сезон только начался.

 — Первый сезон, когда мне понадобилось алиби в расследовании убийства.

 — От такого алиби я бы не отказалась.

 Роуан жадно набросилась на омлет.

 — Хочешь, я скину его тебе, когда он мне надоест? Ой. — Получив легкий подзатыльник, Роуан рассмеялась. — И это за то, что я предлагаю тебе такого классного парня?

 — Когда, по-твоему, это произойдет? — улыбнулась Марг. — Просто на тот случай, если я еще буду интересоваться классными парнями.

 — Не знаю. Пока он меня устраивает, но если что, я дам тебе знать.

 Когда Марг поставила рядом с тарелкой банку колы, Роуан чуть подалась вперед.

 — Спасибо, Марг. Правда, спасибо.

 Та приобняла ее одной рукой.

 — Съешь все до последней крошки.

 После завтрака Роуан разыскала ММ в спортзале, где он, лежа на спине на спортивной скамье, отжимал тяжелую штангу. Его длинная коса змеей струилась по потной майке. Ро начала без предисловий.

 — Ты засунул меня в самый конец списка.

 Майкл сел, вытер лицо полотенцем, затем выбрал двадцатифунтовую гирю и стал на счет «раз-два» сгибать и разгибать руку.

 — Верно.

 — Почему?

 — Потому что я так решил. Я вообще отстранил бы тебя на пару дней, но разгораются леса вокруг озера Пейетт, и база Айдахо может к нам обратиться.

 — Я в отличной форме и прекрасно себя чувствую. Передвинь меня повыше. Побойся бога, Майкл, ты Стовика передо мной поставил, а он еще прихрамывает.

 — Ты в этом месяце практически не пропустила ни одного вылета. Тебе необходима передышка.

 — Я не…

 — Как я решил, так и будет, — прервал ее Майкл, перекидывая гирю в другую руку, но глядя не на гирю, а на Ро. — Принимать решения — моя работа.

 — Это из-за вчерашнего, но так несправедливо. Мне нужна работа. Мне нужна зарплата. Я не ранена, не больна.

 — Передохни, — повторил Майкл. — Поработай в парашютном хранилище. Там еще полно дел. Список я просмотрю завтра.

 — Я нахожу труп, законопослушно о нем докладываю, и за это меня отстраняют от прыжков.

 — Не отстраняют. Ты в списке, — напомнил Майкл. — И ты знаешь, что мы здесь занимаемся не только тушением пожаров.

 Роуан также знала, что когда Майкл Маленький Медведь говорит таким кротким, увещевательным тоном, то с тем же успехом можно спорить и с дымом. Можно дуться, можно злиться, но переубедить его невозможно.

 — Тогда я схожу повидаться с отцом.

 — Хорошая мысль. Предупреди меня, если решишь отлучиться с базы.

 — Я знаю порядок, — проворчала Ро и только собралась гордо удалиться, как вошел лейтенант Куинек в начищенных штиблетах и светло-сером костюме. — Здесь копы, — тихо сказала она.

 Майкл отставил гирю и поднялся на ноги.

 — Добрый день, мисс Трипп. Добрый день, мистер Маленький Медведь. Прошу прощения, у меня к вам еще несколько вопросов.

 — Не буду вам мешать, — выдавила Роуан.

 — Вообще-то я и с вами хотел поговорить. Почему бы нам не выйти, мисс Трипп, а вы, мистер Маленький Медведь, спокойно закончите тренировку. Потом мы поговорим в вашем кабинете.

 — Я приду через двадцать минут.

 — Отлично. Прошу вас, мисс. — Куинек кивнул на дверь спортзала.

 — Никаких «мисс». Просто Трипп. — Роуан обогнула лейтенанта, распахнула двери и пропустила его вперед. — Или Роуан, или Ро. Конечно, если вы не сожалеете, что мне удалось избежать ареста.

 Он улыбнулся.

 — Роуан. Давайте посидим где-нибудь на скамейке. Здесь слишком много народу.

 — Вы опять хотите допросить меня насчет моей — как вы это назвали бы? — стычки с Долли?

 — Вы можете что-то добавить к тому, что уже рассказали?

 — Нет.

 — Если вам интересно, она достала свиную кровь на ранчо. У одного из прихожан той же церкви.

 — Вперед, воины Христовы. — Роуан плюхнулась на скамейку перед входом в жилой корпус.

 — Проситься на работу она явилась сюда уже на следующий день. — Ро развернулась и удивленно вытаращила глаза. Куинек кивнул, подтверждая свои слова. — Это наводит меня на мысль, что она задумала пакости еще до вашего разговора в первый день ее работы.

 — То есть никакие мои слова или поступки ничего бы не изменили.

 — Скорее всего, нет. Я знаю, что вы разговаривали со спецагентом Дичикко.

 — Она модница. Вы тоже модник.

 — Люблю хорошие костюмы. Обнаружив труп, вы осложнили свое положение.

 — Потому что это случилось во время пожара или потому что пропала Долли?

 — И то, и другое. Дело о пропаже человека пока находится в ведении Полицейского департамента Мизулы. Лесная служба США работает над идентификацией тела. В рамках сотрудничества я поделился информацией с агентом Дичикко.

 — Она назвала это давней историей моих отношений с Долли.

 — Да, имеются в виду ваше давнее знакомство и утверждения Долли о том, что вы виновны в гибели Джеймса Брейнера. Вы и все остальные на базе. Долли громогласно выражала свое возмущение даже тогда, когда не жила в Мизуле.

 Роуан не удивилась и не вскипела.

 — Я не понимаю, как она могла работать здесь, общаться с пожарными-парашютистами и не понимать, что мы делаем, с чем нам приходится сталкиваться. — Роуан покосилась на Куинека, на его несколько театральную прическу, на идеально завязанный галстук. — И я не совсем понимаю, почему вы мне это рассказываете.

 — Вероятно, она воплотила не все из задуманного. Вероятно, она вернулась сюда, чтобы облегчить свою задачу. И, вероятно, ей кто-то помогал. Кто-то, кого она убедила помочь ей. Вы видели ее с кем-нибудь после ее возвращения?

 — Нет.

 — Что вы можете сказать о ней и Мэттью Брейнере, брате Джеймса?

 — Известие о ребенке потрясло Мэтта и всю семью Брейнеров. Я знаю, они бросились помогать Долли. Они сделают для Долли все, что в их силах. Мэтту хватило мужества вернуться на базу после гибели Джима. Оскорбителен даже намек на то, что он мог бы помочь Долли разгромить мою комнату или повредить наше снаряжение.

 — Они дружили, пока его брат был жив?

 — Не думаю, что Мэтта интересовала Долли, но он очень дружелюбный парень. И вообще, я не собираюсь обсуждать товарища за его спиной.

 — Я просто пытаюсь прочувствовать атмосферу. Мне говорили также, что у Долли были отношения с несколькими мужчинами с базы, во всяком случае, до ее романа с Джеймсом Брейнером.

 — Секс — не отношения, особенно секс с женщиной, которая была готова трахаться с кем угодно, лишь бы выпустить пар.

 — До Джеймса Брейнера.

 — Прошлым летом она сосредоточилась на нем одном, и, насколько я знаю, такое постоянство было для нее в новинку. Послушайте, он был классный парень, веселый, обаятельный. Может быть, она действительно в него влюбилась, я не знаю. Мы с Долли не делились секретами, надеждами, мечтами.

 — Вы, наверное, уже знаете, что мы нашли ее машину.

 — Да, слухи распространяются быстро. — Роуан на мгновение крепко сжала веки. — Это точно она… ФБР установит, что это она. Я знаю… чувствую. Достаточно просто соединить линиями город, то место, где я нашла тело, и место, где обнаружили ее машину. Мне очень тяжело… Я не любила ее… Я ее терпеть не могла, но она не заслужила такой смерти. Никто не заслуживает такой смерти…

 — Люди редко получают по заслугам. И в хорошем, и в плохом смысле. Благодарю, что уделили мне время.

 Куинек поднялся.

 — Когда станет известно? — спросила Ро. — Когда они узнают наверняка?

 — Она лечилась у дантиста. Проверят ее зубную карту и, думаю, получат подтверждение уже сегодня. Это дело не в моей компетенции, но мне любопытно… По вашему мнению, сколько времени займет путь от начала тропы до того места, где вы нашли тело, учитывая ношу в сто десять фунтов и темноту?

 Роуан тоже встала, и их глаза оказались на одном уровне.

 — По-разному. Может быть, час. Но если вы в хорошей форме, опытный пеший турист и знаете территорию, то менее получаса.

 — Интересно. Еще раз спасибо.

 Лейтенант направился к служебному корпусу, а Роуан снова опустилась на скамейку, попыталась вспомнить весь разговор, обдумать полученную информацию. И решила, что — как бы ее это ни возмущало — ММ прав. Пожалуй, ей действительно необходима передышка. Можно повидаться с отцом, с его командой. Прогулка прочистит мозги, и, видит бог, общение с папочкой всегда ей помогало.

 Роуан вернулась к себе, захватила бутылку воды и бейсболку, а в коридоре столкнулась с Галлом.

 — Я видел тебя с копом. Пора вносить залог?

 — Пока нет. Галл, они нашли ее машину.

 — Да, я слышал.

 — И… есть еще кое-что. Мне нужно подумать. Я хочу сходить на аэродром, повидаться с отцом.

 — Проводить?

 — Я хотела бы побыть в одиночестве.

 Он провел костяшками пальцев по ее щеке — ласково и непринужденно, безумно удивив ее.

 — Загляни ко мне, когда вернешься.

 — Хорошо. Ты во второй бригаде. — Она отошла, оглянулась. — Вас может вызвать Айдахо. Если придется прыгать, желаю удачи.

 Идя к аэродрому, Роуан на ходу наблюдала воздушное представление. Взлетали самолеты, прыгали парашютисты. На западе над горами клубились тучи. Над головой лениво плыли на север легкие, пушистые облака.

 Проходя мимо ангаров, она услышала музыку, звон металла, рокот голосов, но не заглянула к техникам, как сделала бы в любой другой день. Сейчас ей было не до разговоров. Она хотела еще немного побыть одна. Еще немного подумать.

 В распоряжении убийцы была легковая машина или пикап. Никто не стал бы тащить Долли от ее машины до того места, где нашли ее тело. Как все случилось? Он убил ее, когда она съехала с Двенадцатого шоссе, бросил тело в багажник машины или в кузов пикапа? Или он подвез ее до начала тропы и только там убил, а потом…

 Господи, как бы это ни случилось, она мертва, и ее маленькая дочка осиротела.

 Зачем Долли ехала на юг по Двенадцатому шоссе? Возвращалась откуда-то? С любовного свидания? Со встречи с возможным пособником? Там полно мотелей. Есть из чего выбирать. Затруднительно встречаться с любовником — а Долли славилась тем, что платила за услуги сексом, — когда живешь вместе с родителями и ребенком.

 Почему она не могла просто любить свою дочку и обеспечивать ей достойную жизнь? Почему не попыталась стать хорошей матерью и забыть о пожирающей ее жажде мести?

 Почему она, как одержимая, лелеяла в себе ненависть вместо того, чтобы просто жить и воспитывать своего ребенка?

 — О, какая из нее мать? — воскликнула Роуан и ускорила шаг. Зря она пошла одна. Надо было прихватить Галла. Он бы отвлек ее, рассмешил, пусть даже раздразнил бы, но она не погрузилась бы в эти грустные мысли, не разозлилась бы.

 Обходя толпу, собравшуюся на лужайке вокруг накрытых столов, Роуан, как и все остальные, подняла голову. Приближался эффектный финал шоу. Она подошла к невысокому забору, сунула руки в задние карманы джинсов и расплылась в улыбке, когда прыгнул первый парашютист. Вынужденный отдых вдруг показался ей не таким уж страшным наказанием.

 От самолета отделился второй парашютист и в свободном падении стал догонять первого. Ро вгляделась повнимательнее.

 Первый, определенно ученик, не так уж и плох. Летит нормально, не дергается. То раскидывая руки, то группируясь, управляет своим телом. Наслаждается видом! Чувствует ветер.

 А второй… Роуан прищурилась. Она еще не была уверена, но поставила бы приличные деньги на то, что к ученику пикирует Железный Человек Трипп.

 И вот под аплодисменты и ободряющие крики зрителей раскрылись их парашюты. Первый — ученика — в бело-голубую полоску, а второй… Ро узнала выполненный по ее собственному дизайну парашют пожарного-парашютиста с дерзкой алой (папочкин любимый цвет) надписью «Железный Человек», подаренный ему на шестидесятилетие.

 Она обожала наблюдать за его прыжками. Идеальный расчет, абсолютный контроль и такая естественность, словно воздух — послушный конь, который мчит седока к земле сквозь рассеянный облаками солнечный свет.

 Как здорово, что она пришла сюда, когда ее мир пошатнулся. Здесь оставалось незыблемым все, что она любила. Что бы ни случилось, на папочку всегда можно рассчитывать.

 Усилием воли Ро загнала утреннюю подавленность в самый дальний угол. Совсем избавиться от стресса она не могла, но могла сосредоточиться на том, что приносило ей счастье.

 Она поболтается немного с отцом, перекусит с ним, поговорит о последних событиях. Он выслушает, даст ей выговориться и непременно вернет ей уверенность и душевное равновесие и ясность мыслей.

 Ученик, нет, ученица вполне прилично приземлилась и быстро вскочила на ноги. Затем легко коснулся земли Железный Человек Трипп.

 Ро зааплодировала вместе со всеми и одобрительно свистнула, замахала руками, стараясь привлечь внимание отца.

 Ученица отстегнула подвесную систему парашюта, стянула шлем. Вырвались на свободу и засверкали на солнце роскошные рыжие волосы. Когда женщина бросилась к отцу, Роуан усмехнулась. Ей был понятен этот взрыв восторга, этот азарт. Тысячи раз на ее глазах инструктор и ученик разыгрывали подобные сцены. Роуан еще ухмылялась, когда женщина прыгнула Лукасу на руки. И это она видела не один раз.

 Но вот того, что случилось потом, она никогда прежде не видела. Ухмылка сползла с ее лица, брови нахмурились. Отец закружил ученицу, а та крепко обхватила его за шею.

 А когда Лукас Железный Человек опустил голову и с энтузиазмом поцеловал ученицу в губы (толпа просто обезумела), у Ро онемела челюсть.

 Если бы Лукас выхватил «люгер» и всадил рыжей пулю между глаз, может быть, Ро была бы больше потрясена, но ненамного.

 Женщина обхватила ладонями щеки Лукаса так, словно имела на это право и делала это не впервые, и почему-то ее жест показался Ро еще более интимным, чем поцелуй.

 Кто, черт побери, эта секс-бомбочка, и с каких это пор Железный Человек целует своих учениц? Целует кого бы то ни было?

 У всех на глазах!

 Женщина обернулась и оказалась вовсе не секс-бомбой. Ее лицо, согретое поцелуем, искрилось от смеха. Она выскользнула из рук Лукаса и присела в глубоком реверансе перед неистовствующей публикой. Роуан никак не могла оправиться от потрясения, тем более что Лукас просто стоял рядом и улыбался во весь рот — ни дать ни взять деревенский дурачок.

 Его что, опоили наркотиком?

 Ро захотелось спрятаться, чтобы все обдумать и прийти в себя, но еще больше тянуло перепрыгнуть через забор и потребовать объяснений. Только пальцы впились в забор, и она никак не могла разогнуть их…

 Тут отец заметил ее и одарил все той же идиотской улыбкой. А потом — боже милостивый! — взял рыжую ведьму за руку и что-то сказал, а свободной рукой помахал дочери. Рыжей хватило наглости улыбнуться Роуан, и, не расцепляя рук, они зашагали к забору — и к ней.

 — Привет, милая. Я не знал, что ты здесь.

 — Я… я в конце списка, вот и пришла.

 — Я очень рад. — Лукас накрыл ладонью ее вцепившиеся в забор пальцы, словно связывая воедино всю троицу. — Элла, это моя дочь Роуан. Роуан, Элла Фрейзер. Она только что выполнила свой первый затяжной прыжок.

 — Очень рада познакомиться, Роуан. Лукас много о вас рассказывал.

 — Неужели? Забавно, мне он о вас ничего не рассказывал.

 — Ты была занята, — явно не замечая возмущения дочери, весело откликнулся Лукас. — Никак не получалось встретиться. Элла — директор «Академии Орчард Хоумз».

 Директриса средней школы. Дорогой частной школы. М-да, не пустоголовая секс-бомба эта рыжая попрыгунья с небес… Реверансы отвешивает, развлекает почтенную публику!

 — Сын подарил ей тандем-прыжок, — в счастливом неведении заливался тем временем Лукас, — и ее зацепило. Элла, ты должна была привести сегодня свою семью. Твоим внукам бы очень понравилось.

 Еще и бабушка?! Боже праведный… И что это за новый тип охотниц за папочкой?

 — Хотела сначала проверить, справлюсь ли. В следующий раз обязательно их приглашу. Я как раз собиралась к Марси договориться насчет следующего прыжка. Очень рада нашему знакомству, Роуан. Надеюсь, мы будем часто видеться.

 Хотя Элла говорила спокойно и вежливо, когда взгляды женщин схлестнулись, стало ясно, что они прекрасно друг друга поняли.

 — Увидимся в офисе, Лукас.

 Иди, иди, подумала Роуан. Скатертью дорога.

 — Ну, что скажешь? — нетерпеливо спросил Лукас. — Я надеялся, что ты сможешь вырваться и познакомиться с Эллой. Как здорово, что ты видела ее первый затяжной прыжок.

 — Она в приличной форме. Неплохо прыгнула. Послушай, пап, как насчет ленча в кафе? Я…

 — Мы с Эллой собираемся на пикник в честь ее первого затяжного прыжка. Присоединяйся. Отличный шанс для вас получше узнать друг друга.

 Он шутит? Издевается?

 — Я так не думаю, но спасибо за приглашение. Не люблю роль третьей лишней.

 — Не дури. Насколько я знаю Эллу, еды хватит всем. Она очень вкусно готовит.

 — Я не… я не… — Язык не желал ее слушаться. — Как давно это продолжается? Что вообще происходит? Поцелуйчики в зоне приземления, хождение за ручку, пикники? Господи, папа, ты спишь с ней?

 Его лицо стало непроницаемым, но глаза… она поняла, что он рассердился.

 — Роуан, я думаю, это мое личное дело. Что тебя не устраивает?

 — Мне не нравится, что — помимо поцелуйчиков, хождений за ручку и так далее перед командой и публикой, — когда мне необходимо поговорить с отцом, он, оказывается, слишком занят с сексапильной директрисой, чтобы уделить мне время.

 — Следи за своими словами. — Лукас сжал ее пальцы прежде, чем она успела отдернуть их. — И не говори со мной таким тоном. Мне плевать на твой возраст. Если тебе нужно со мной поговорить, идем в офис и там поговорим.

 — Нет уж, спасибо, — с холодной вежливостью отказалась Роуан. — Иди, займись своим личным делом. А я займусь своим. — Она выдернула руку. — Извини, я должна вернуться на базу.

 На отцовском лице отразились гнев и разочарование. Ро редко видела его таким. Она резко развернулась и зашагала прочь, всем своим видом выражая возмущение, а сердце ее разрывалось от того, что она назвала для себя предательством.

 Роуан шла обратно, разжигая и лелея свой гнев, а рев сирены только подбавил масла в огонь. Последний отрезок пути она преодолела бегом и застала обычную предполетную суету, а к служебному корпусу уже подруливал самолет.

 Давя в себе горечь и шок — с ними она разберется позже, — Ро вбежала в дежурку, схватила с полки ранец Картежника.

 — Пейетт?

 — Он самый. — Картежник сунул в карман на штанине моток веревки. — Зули, помогите!

 Ро посмотрела ему в глаза.

 — Желаю удачи.

 — Выпало на картах. — Он хохотнул и вразвалочку зашагал к самолету.

 Роуан проверила экипировку Триггера, Галл — экипировку Доби, а через несколько минут она уже смотрела вслед самолету, улетающему без нее.

 — Вспыхнул второй пожар, — сообщил Галл, — а у них потери. Один парень из второй бригады повис на дереве, сломал руку, еще двое получили тяжелые ожоги на земле.

 — Тебе не кажется, что ты слишком хорошо информирован?

 — Люблю быть в курсе событий. — Опустив пониже козырек бейсболки, чтобы защитить глаза от солнца, он следил за удаляющимся самолетом. — Дождей нет, пожар разгорелся у озера Флатхэд от удара молнии. Ты быстро вернулась от папочки.

 — Следишь за мной?

 — Просто демонстрирую свою наблюдательность. И ты дико злишься.

 — Не люблю торчать на земле, когда вполне гожусь для работы.

 — Ты в списке, — напомнил он. — И?

 — Что «и»?

 — И что еще тебя злит?

 — Ты и твоя наблюдательность. Потренируйся на ком-нибудь другом. — Роуан потопала прочь, но кипевшее в ней раздражение искало выхода. Она вернулась. — Я пошла повидать отца, поговорить о дерьме, которое на меня вылилось, потому что так у нас заведено. Он выполнял затяжной прыжок с учеником. С учеником, который оказался женщиной. Рыжей. И как только они приземлились, эта рыжая прыгнула на папочку, как мой старый пес Буч прыгал на летающую тарелку. А он закружил ее и поцеловал. Поцеловал в губы. Поцеловал перед всеми собравшимися на поле. По-настоящему. С крепкими объятиями и, я уверена, с языками.

 — Лучше не бывает. И… Я пытаюсь понять, что же тебя разозлило.

 — Разве я не сказала, что мой отец поцеловал ту рыжую?

 — Сказала. Но я не понял, почему ты злишься. Ты ведешь себя так, будто никогда не видела, как твой отец целует женщину.

 Поскольку Ро молчала и только таращила на него глаза — сейчас они напоминали вскипевшие голубые озера, — он в изумлении хохотнул.

 — Это правда? Ты действительно никогда не видела, как он целует женщину? Ну и осмотрительность. Просто нечеловеческая. — Галл умолк, покачал головой, легонько хлопнул ее по плечу. — Брось, Ро. Не хочешь же ты сказать мне, что он не целовался с женщинами — сколько тебе лет?

 — Он не ходит на свидания.

 — Ты это говорила, когда он пошел с клиенткой выпить… Ага. Теперь мои исключительные дедуктивные способности в сочетании с моей острой наблюдательностью приводят меня к выводу, что это одна и та же женщина.

 — Директриса средней школы. И я абсолютно уверена — он с ней спит.

 — Полагаю, вызов в директорский кабинет приобрел для твоего папочки совершенно новый смысл.

 — Да пошел ты…

 Она развернулась, но Галл ухватил ее за руку.

 — Ну ничего себе… Ты ревнуешь? Ты ревнуешь, потому что твой отец заинтересовался женщиной… кем-то помимо тебя?

 Ее щеки вспыхнули от гнева и смущения.

 — Это отвратительно и несправедливо.

 — Ты злишься и ревнуешь. И безумно обижена, потому что у твоего отца, возможно, романтические отношения с женщиной. Это не отвратительно и не несправедливо, Роуан! Ты ведешь себя как эгоистка. — На его лице мелькнуло разочарование сродни отцовскому. — Когда в последний раз он устраивал истерику из-за твоего романа?

 Теперь Ро действительно почувствовала себя последней эгоисткой и от этого разозлилась еще больше.

 — Мои чувства и мои отношения с моим отцом тебя не касаются. Ты ни черта не знаешь ни о них, ни обо мне. И мне до смерти надоело все это дерьмо, начиная с Долли с ее местью и заканчивая высокомерными федеральными агентами, отцовским разочарованием и твоим паршивым мнением обо мне. Поэтому можешь просто…

 Вой сирены оборвал ее на полуслове.

 — Полагаю, я и мое паршивое мнение требуются сейчас в другом месте… Пошел собираться! — Галл отвернулся и зашагал к служебному корпусу.

 Ее терпение лопнуло. Она опять остается на базе — когда все летят!

 — Если так пойдет, им придется послать и нас.

 Ро оглянулась. Это был Мэтт.

 — Если так пойдет, ММ вычеркнет меня и пошлет Марг… А ты как попал в конец списка?

 — ММ считает, что я не готов… морально… ну, Долли и все такое… племяшка-то ведь сиротой осталась… Может, он и правильно меня не послал пока…

 — Прости, я не подумала.

 — Ничего. Я надеюсь, что это ошибка. Это неправильно, ты же понимаешь. Отца ребенок потерял еще до своего рождения, а вскорости и мать.

 Ветер теребил его соломенные волосы, а его пальцы нервно мяли бейсболку. Мэтт выглядел сейчас очень юным и очень ранимым. Прежде Ро такого в нем не замечала.

 — Да, это неправильно.

 — Но так случается. Не всегда все по справедливости. Я думаю… это вроде как… ну… судьба.

 Ро потянулась к нему рукой и обняла за талию, он чуть подался к ней.

 — Тебе, наверное, тяжелее.

 — Мне?

 — Ты нашла ее. Если это она. Даже если и не она, все равно страшно наткнуться на труп. Ужасно, что нашла ее именно ты.

 — Мы справимся, Мэтт.

 — Вот и я так себе говорю. Я думаю о Шайло и говорю себе: что бы там ни случилось, с ней все будет хорошо. Она же совсем маленькая…

 — Брейкмены и твои родители о ней позаботятся.

 — Да. Ну, я, пожалуй, пойду, повожусь с парашютами, постараюсь отвлечься.

 — Отличная мысль. Я тоже скоро приду.

 Сначала Роуан зашла к себе, заперла дверь. И хотя она понимала, что бесполезно и глупо жалеть себя, села на пол, прислонилась спиной к кровати и от души наревелась.

 Слезы смыли злость и жалость к себе, но накатила безумная головная боль. Ро приняла лекарство, умылась холодной водой и уставилась на свое отражение в зеркале. Вот незадача! Проблема светлокожих натуральных блондинок в том, что, отревевшись, они выглядят так, будто получили солнечный ожог через марлю.

 Ро еще немного поплескала на лицо холодной воды, смочила и выкрутила полотенце. И растянулась на кровати, прижав холодное полотенце к лицу.

 «Минут за десять лекарство должно подействовать, и я смогу поработать, — решила она. — Я слишком остро отреагировала. Просто от неожиданности. Надо будет извиниться перед отцом, что сунула нос не в свое дело. Ну, не хочет он, чтобы я вмешивалась, и не надо. И хорошо бы, чтобы некий быстроногий, сексапильный салага оказал такую же любезность мне… пусть только вернется живым и здоровым».

 Ро встала, снова изучила свое лицо и решила, что ничего, сойдет. Может быть, она и не выглядит наилучшим образом, зато никто не заподозрит, что она ревела.

 Идя к штабу, чтобы узнать статус вылетевших команд, Ро столкнулась со специальным агентом Дичикко.

 — Мисс Трипп.

 — Послушайте, я понимаю, что вы на работе, но мы отправили две команды. Я иду в штаб, и у меня нет времени толочь воду в ступе.

 — Простите, мне необходимо поговорить с вами, как и со всеми парашютистами и персоналом. Останки, которые вы вчера обнаружили, идентифицированы как Долли Брейкмен.

 — Черт. — Роуан потерла лоб. — О, черт. Как? Как она умерла?

 — Поскольку некоторые подробности появятся в вечерних новостях, я могу сказать, что причина смерти — перелом шеи. Возможно, причина — падение.

 — Падение? Нужно здорово постараться, чтобы так упасть. Это не случайное падение, ведь она бросила машину в одном месте, а погибла в другом.

 Ни на лице Дичикко, ни в ее глазах не отражались никакие эмоции.

 — Расследование убийства объединено с расследованием поджога. Видимо, в обоих случаях вы попали точно в цель.

 — И поэтому я подозреваемая…

 — Я пока не готова никого исключить из числа подозреваемых. У вас есть алиби на время преступления, но вы находились в очень неприязненных отношениях с жертвой, поэтому я должна расследовать и эту версию.

 — Расследуйте. Делайте свои великие открытия. Я не задирала ее, не искала неприятностей, хотя если бы в тот злополучный день меня не оттащили, я бы ее поколотила. И она получила бы по заслугам. А за разгром дежурки ее следовало посадить в тюрьму. Но я не считаю, что она заслужила смерть. Она была…

 Они отреагировали одновременно: выдернули друг друга чуть ли не из-под колес вильнувшего на них пикапа.

 Пикап резко затормозил, взвизгнули шины, поднялись тучи дорожной пыли.

 — Господи! Какого… — Ро осеклась, узнав в выпрыгнувшем из кабины мужчине Лео Брейкмена, отца Долли. Массивное тело бывшего левого полузащитника футбольной команды штата тряслось, лицо, широкое и грубое, налилось кровью, а кулаки были сжаты так, что побелели костяшки.

 — Моя дочь мертва.

 — Мистер Брейкмен, мне очень жаль…

 — Ты виновата! От нее остались лишь обугленные кости, и все из-за тебя!

 — Мистер Брейкмен. — Дичикко протиснулась между Роуан и Брейкменом, но Роуан шагнула в сторону, отказываясь от живого щита. — Я объясняла вам, что лично я и все сотрудники моего агентства сделают все возможное, чтобы найти убийцу вашей дочери. Вы должны поехать домой. Вы нужны вашей жене и внучке.

 — Вы просто прикроете дело. Вы работаете в одном ведомстве. У вас круговая порука. Моя дочь сегодня была бы жива, если бы не эта… — Он так яростно ткнул пальцем в сторону Ро, что она содрогнулась, почувствовав всю глубину его горя. — Она добилась, чтобы Долли уволили, потому что не хотела напоминаний о том, как бросила Джима Брейнера умирать. Из-за нее Долли пришлось уехать так далеко. Только во Флоренсе Долли смогла найти работу. Даже если она не убила мою девочку собственными руками, она причина ее смерти. Совсем заважничала? — заорал он на Роуан. — Прикрываешься славой отца и думаешь, если твоя фамилия Трипп, то можешь шпынять кого захочешь? Ты завидовала моей девочке, ревновала, потому что Джим бросил тебя ради нее, и ты не смогла пережить это. Ты спокойно смотрела, как он умирает, лишь бы он не достался моей Долли.

 К ним подошла целая толпа мужчин с ММ во главе.

 — Лео, я глубоко сожалею о смерти Долли. Все мы соболезнуем твоей утрате. Однако я прошу тебя немедленно уехать с этой территории и повторять не собираюсь.

 — Почему ты не уволил ее? Почему ты не вышвырнул ее с базы, как вышвырнул мою девочку? Теперь моя дочь мертва, а эта стоит тут, будто ничего не случилось.

 — Лео, тебе не следует сейчас здесь находиться, — спокойно произнес ММ. — Ты должен вернуться домой, к Айрин.

 — Не указывай мне, что я должен. Ребенку нужна мать. А вам всем на это плевать. Вы заплатите за то, что случилось с моей Долли. Дорого заплатите, все вы!..

 Он сплюнул на землю, бросился к пикапу и укатил. Когда он садился за руль, Ро видела на его щеках слезы.

 — Ро.

 Она затрясла головой.

 — Не сейчас, Майкл, пожалуйста.

 — Нет, сейчас. — Он крепко обнял ее за плечи. — Пойдем со мной. Агент Дичикко, если вы хотите поговорить с Роуан, вам придется подождать.

 ММ повел Роуан к служебному корпусу. Мужчины сомкнули ряды и последовали за ними.

 — Сядь, — зайдя в свой кабинет и закрыв дверь, приказал Майкл. Ро послушно села, а он опустился в кресло за своим столом, откинулся на спинку. — Лео Брейкмен не подарок и в лучшие времена. Ты это знаешь.

 — Да.

 — А сейчас ситуация препаршивая.

 — Я понимаю. Надо было обвинить кого-то, и Долли обвинила во всем меня. Я самая удобная цель. Я понимаю. Если она всем рассказывала, что я путалась с Джимом, а потом он меня бросил, отец, естественно, подумал, что его дочь погубила я. И, чтобы уж до конца все прояснить, я и Джим… мы никогда…

 — Думаешь, я тебя не знаю? Я сам поговорю с Дичикко и все ей объясню.

 Роуан пожала плечами. Как ни странно, выходка Брейкмена помогла ей собраться с силами.

 — Поверит тебе Дичикко или нет, неважно. Я в порядке. Ну, почти в порядке. Нечего со мной нянчиться. Тем более когда наши на пожаре. Мне жаль Брейкмена, но я больше не позволю ему использовать меня в качестве боксерской груши, пусть даже эмоциональной. Долли была лгуньей, и этого ее смерть изменить не может.

 Ро поднялась.

 — Я утром сказала тебе, что готова к работе. Это была не ложь, но и не чистая правда. Теперь я точно готова. Никто больше не будет обращаться со мной, как Долли и ее отец. Я никому больше не позволю внушать мне чувство вины. Я не виновата в их дерьме. Мне хватает своего собственного.

 — Теперь я вижу, что ты готова.

 — Я могу помочь в штабе, если нужно, или с парашютами.

 — Пойдем узнаем, как там наши девочки и мальчики.

 На кухне никого не было. Вдохнув восхитительные ароматы, греховные и умиротворяющие, Дичикко только собралась перейти в столовую, как краем глаза заметила за окном движение. Маргарет Колби, главная повариха, пропалывала грядку в своем весьма внушительном огороде.

 Услышав скрип открывающейся задней двери, Марг подняла глаза, сдвинула на затылок широкополую соломенную шляпу, нахлобученную поверх яркой банданы.

 — Какой чудесный орегано, — похвалила Дичикко.

 — Да, скоро можно срывать. Вы меня ищете или прогуливаетесь?

 — Я хотела бы поговорить с вами. И с другой поварихой, Линн Дорчестер.

 — Линн так расстроилась, что я отпустила ее домой. Она вернется часам к четырем. — Марг швырнула сорняки в пластмассовое ведро, стоявшее у ее ног, обтерла руки. — Я бы выпила лимонаду, а вы?

 — Если вас не затруднит.

 — Затруднило бы, не предлагала бы. Присаживайтесь. Я столько времени провожу на кухне, что пользуюсь любой возможностью подышать свежим воздухом.

 Дичикко села в один из шезлонгов, обвела взглядом огород, территорию за ним с огромными ангарами, хозяйственными постройками и учебным полем, далекие горы, припорошенные облаками…

 Через пару минут Марг вынесла кувшин с лимонадом и тарелку с печеньями, из которых торчали крупные куски шоколада.

 — Ой, вы угадали. Это моя слабость.

 — У каждого найдется своя слабость.

 Марг поставила поднос на столик, удобно устроилась в шезлонге, скинула рабочие туфли.

 — Мы узнали про Долли. Я уже говорила, что отпустила Линн, так как она совсем расклеилась. Они не дружили. У Долли не было близких подруг. Но они вместе работали некоторое время и, в общем, неплохо ладили. Линн очень чувствительная.

 — Вы тоже некоторое время работали с Долли. Вы были ее начальницей.

 — Да, верно. Она хорошо готовила, и на кухне претензий к ней не было. Ее проблема, одна из ее проблем, была в том, что она смотрела на секс как на способ достижения цели, как на товар, который можно выгодно обменять.

 Марг взяла печенье, надкусила.

 — Здесь полно мужчин, сильных и отважных. Надо быть слепой, чтобы не оценить такие тренированные тела. Долли слепой не была. Многие из наших парней молоды, и большинство оторваны от дома. Они рискуют жизнью и здоровьем, работают, как лошади, иногда по нескольку суток подряд в самых ужасных условиях. Если выпадает шанс поваляться с голой женщиной, немногие скажут «нет, спасибо». Долли многим давала шанс.

 — Кто-нибудь возмущался, обижался? Если женщина дает шанс одному мужчине, бросает его и переключается на другого, неприязнь естественна.

 — Я не знаю никого, кто воспринимал бы Долли всерьез. Включая Джима. Да, она уверяла, что он собирался на ней жениться, и я точно знаю, что она лгала. Или, если помягче, фантазировала.

 Майкл Маленький Медведь выразил то же мнение, хотя и другими словами.

 — Джим серьезно относился к Роуан Трипп?

 — Ро? Ну, она помогала тренировать его, когда он был новичком, и работала с ним… — До Марг дошло, что Дичикко имела в виду под словом «серьезно», и она рассмеялась и смеялась, пока не закололо в боку, а потом замахала рукой, отпила лимонаду, чтобы успокоиться.

 — Я не знаю, кто вам это внушил, агент Дичикко, но если бы Джим попытался серьезно подступиться к Ро, она бы отмахнулась от него, как от надоедливой мухи. Он заигрывал со всеми женщинами, включая меня. Так уж он был устроен, и это у него здорово получалось. Но его отношения с Ро были такими же, как у всех них. Нечто вроде боевой дружбы. К тому же Ро никогда не связывалась ни с кем из команды… до этого сезона. До Галливера Карри. Я с удовольствием наблюдаю за ними.

 — Лео Брейкмен обвинил Роуан в том, что она крутила с Джимом до того, как он переметнулся к Долли.

 Устремив взгляд на далекие горы, Марг отпила еще лимонаду.

 — Лео скорбит, и мое сердце разрывается от жалости к нему и к Айрин, но он не прав. Я думаю, это Долли ему так сказала.

 — Зачем?

 — Для драматизма… чтобы принизить Роуан. Я вам говорила, что у Долли не было подруг. Она общалась с Линн, потому что не видела в ней угрозы. Линн замужем, счастлива, мужчины относятся к ней как к сестре или дочери. А в Роуан Долли всегда видела соперницу. Более того, она знала, что Роуан считает ее… дешевкой.

 — То есть они не ладили.

 — До гибели Джима они терпели друг друга. Я знаю обеих с тех пор, как они были детьми. Роуан едва замечала Долли. Долли всегда замечала Ро. И если вы еще думаете, что Роуан как-то связана со случившимся, то попусту тратите время. Лучше поищите того, кто это сделал.

 Когда Дичикко получала любую информацию, она не считала свое время потерянным.

 — Вы что-нибудь слышали о работе Долли во Флоренсе?

 — Нет. Не знаю, зачем она туда укатила. Вокруг полно мест, где ей предложили бы работу, во всяком случае, на сезон.

 Марг вздохнула.

 — Я не дала ей рекомендацию. Приезжал ее священник, давил на меня. Ну, во-первых, он мне не понравился, во-вторых, я все равно не стала бы ее рекомендовать. Из-за ее поведения. Жаль, конечно, если она решила, что должна покинуть Мизулу, но и без рекомендации ее многие взяли бы. — Марг помолчала, все так же глядя на горы. — Она оттуда ехала, когда это случилось? Из Флоренса? С работы?

 — Это я и хотела бы выяснить. — Дичикко встала, собираясь уйти. — Ненавижу преувеличения, так что поверьте: это лучшие печенья в моей жизни!

 — Я дам вам немного с собой.

 — Спасибо, не откажусь.

 К заходу солнца пожар в Айдахо был почти подавлен, но на севере кипело сражение.

 Роуан прекрасно представляла, что там происходит. Стоя на пороге штаба, она будто наяву видела клубы дыма, языки пламени, фигуры в желтых рубахах, размахивающие мотыгами и водометами, как боевым оружием.

 Если вызовут еще один отряд, если бойцам понадобится передышка или подкрепление, Майкл пошлет ее. И она будет готова.

 Мелькнули передние фары, замаячил силуэт приближающегося пикапа. Роуан замерла, но тут же расслабилась, поняв, что это не Лео Брейкмен вернулся спустить с нее шкуру.

 Пикап остановился, из кабины вышел Лукас и пошел прямиком к дочери.

 Еще сердится, заметила она. Еще немного злится.

 «Я права», — подумала Ро, когда он схватил ее за плечи и слегка встряхнул.

 — Какого черта ты не рассказала мне, что случилось? Вообще, о Долли, обо всем.

 — Я думала, ты знаешь.

 — Ни черта я не знал.

 — Ты был занят.

 — Роуан, не пори чушь. Ты написала мне, что все в порядке.

 — Так и было. Я же не пострадала.

 — Роуан.

 — Я не хотела объяснять в сообщении или по телефону. Я пришла к тебе рассказать, но… — Лукас притянул ее к себе и обнял. — Я подозреваемая.

 — Прекрати, — прошептал он, прижимаясь губами к ее макушке.

 — Меня дважды допрашивала агент Лесной службы. Я поссорилась с Долли, и я же ее нашла. Я наткнулась прямо на ее обгоревшие останки. И сегодня приезжал Лео Брейкмен.

 Ей вдруг стало легко и спокойно, потому что папа, ее защита, ее опора, опять был рядом с ней.

 — Лео обезумел от горя. Я не знаю, что делал бы я на его месте. — Лукас даже думать об этом не мог. — Убийцу найдут. Говорят, что это помогает, хотя я не представляю, как это может облегчить горе.

 — Он плакал, когда уезжал. Думаю, в тот момент я перестала жалеть себя, потому что до этого я очень долго жалела себя.

 — Ты никогда подолгу себя не жалеешь.

 — Я нацелилась на рекорд. Пап, прости меня за утро.

 — И ты меня прости. — Он взмахнул рукой, как будто стирая надпись с доски. — Все. Чистый лист.

 — Очень чистый.

 — Где тот парень, с кем ты связалась?

 — На пожаре у Флатхэд.

 — Пойдем в штаб, узнаем, как у них там дела.

 — Я хочу, чтобы он вернулся живым и здоровым, чтобы все они вернулись живыми и здоровыми. Хотя я на него разозлилась, потому что кое в чем он был прав.

 — Ненавижу, когда кто-то кроме меня в чем-то прав. И потом, кто он такой, чтобы высказывать свое мнение?

 Ро рассмеялась, прижалась головой к его плечу.

 — Спасибо, пап.

 Роуан дежурила в штабе, помогала наносить на карту перемещения бригад и выкрутасы пожара, следила по радару за вспышками молний и только после двух часов ночи, когда над базой разразилась гроза, а на севере Галл и его товарищи заползли в палатки, добрела до кровати и забылась тяжелым сном.

 … Раскаты грома превратились в рокот моторов, ветер с визгом ворвался в распахнутый люк. Ро увидела страх в глазах Джима, услышала страх в его голосе и решила остановить его. Связаться с базой, предупредить выпускающего, поговорить с командиром. Что угодно, лишь бы остановить его.

 — Ничего не поделаешь, — сказал ей Джим, и теперь в его глазах светилась печаль. — Судьбу не обмануть.

 И он прыгнул в последний раз, прыгнул, как прежде, вслед за ней. Прямо в раскрытую пасть огня. И закричал, когда огненные клыки впились в него.

 Ро приземлилась одна. Пламя за ее спиной бесилось так, что содрогалась земля. Ро побежала вверх по склону сквозь клубящийся дым, сквозь обжигающий жар.

 Она металась в постели и звала Джима, вслепую искала его, надеялась, что его еще можно спасти. Пламя карабкалось по деревьям, кружилось по земле в смертельном танце. И кто-то кричал: «Роуан, Роуан!»

 Она побежала в другую сторону и, не переставая звать Джима, выбралась на пожарище. Огонь сожрал все, что смог, и отправился за новыми жертвами. Обугленные ветви торчали из тлеющих пней, маня костлявыми пальцами. За пеленой дыма горбились, громоздились, покачивались остовы деревьев. Ро бежала на зов, и спеченная земля хрустела под ее ногами.

 Тишина наступила внезапно, будто кто-то долго сдерживал дыхание и наконец выдохнул. Роуан остановилась в растерянности, не представляя, куда бежать дальше. Как будто она попала в старую черно-белую фотографию. Она снова побежала, но ничто больше не шевелилось, и земля под ее ногами молчала.

 Она увидела его. Он лежал на обнаженной огнем земле, лицом на запад, словно хотел увидеть заход солнца. Она выкрикнула его имя, и собственный голос откликнулся эхом где-то в ее голове. Дрожа от облегчения, она бросилась на землю рядом с ним.

 Джим. Слава богу.

 Она выдернула рацию, но, как и все вокруг нее, рация молчала.

 «Я нашла его! Ответьте кто-нибудь. Кто-нибудь помогите мне!»

 — Не помогут, — нарушил тишину голос Джима. За прозрачной маской распахнулись его глаза, губы скривились в жуткой улыбке. Ро отшатнулась.

 — Мы сгорим здесь. Мы все сгорим здесь.

 Его лицо вспыхнуло. Ро хотела закричать, но Джим схватил ее за руку. Пламя переметнулось на нее и стало пожирать их обоих. Наконец она закричала, завизжала и никак не могла остановиться…

 Роуан сползла с кровати, пошатываясь, подошла к окну, распахнула его и с жадностью вдохнула влажного воздуха. Гроза промчалась на восток, унеся с собой и ливень, и гром с молниями. Небо очистилось от туч. Ро смотрела на звезды, пытаясь найти утешение в их холодном мерцающем свете.

 Тяжелый был день, вот и все. У нее был тяжелый день, плавно перетекший в тяжелую ночь. Теперь все позади. Организм очистился от кошмаров, отдохнул.

 Ро оставила окно открытым, вернулась в постель, полежала немного, все так же глядя на звезды. И когда уже глаза начали закрываться, что-то щелкнуло у нее в мозгу. Она не стала цепляться за вспыхнувшее воспоминание из того кошмара, сосредоточилась на звездах и соскользнула в безмятежный сон под их холодный мерцающий свет.

 Бригаду чистильщиков сбросили на Флатхэд около девяти утра. Роуан радовалась выстраданной, хотя и нудной работе, правда, испытала разочарование, когда Галл с бригадой начали собираться на базу.

 Пока Роуан выполняла свою работу, специальный агент Кимберли Дичикко выполняла свою, и первым делом она назначила встречу лейтенанту Куинеку в дешевой закусочной на Двенадцатом шоссе.

 Лейтенант скользнул в кабинку и сел напротив Кимберли.

 — Доброе утро, агент.

 — Доброе утро, лейтенант. Спасибо, что согласились встретиться.

 — Всегда к вашим услугам. Только кофе, — попросил он официантку.

 — Если не возражаете, я сразу перейду к делу, — начала Дичикко, когда официантка, перевернув уже стоявшую на столе кружку, налила в нее кофе и отошла.

 — Сэкономим время.

 — Вы лучше ориентируетесь здесь. Вы больше меня знаете об отношениях людей, кто с кем дружит, кто кого не любит, и совсем недавно вы допрашивали жертву после разгрома на базе. Мне не помешал бы взгляд изнутри.

 — Департамент всегда готов сотрудничать, и ваше приглашение избавило меня от лишних хлопот. Не придется ехать к вам за информацией. Не придется действовать за вашей спиной, если вы откажете.

 — Сэкономим время, — откликнулась Кимберли его же словами, — и силы. У вас отличная репутация, лейтенант.

 — Как и у вас. И, как сказала Роуан Трипп, мы оба модники.

 Дичикко чуть заметно улыбнулась.

 — У вас красивый галстук.

 — Спасибо. Похоже, мы хорошо изучили друг друга. Поджог в вашей юрисдикции, агент Дичикко, но убийство — в моей. Мы быстрее добьемся цели, если объединим усилия. Расскажите мне, кого подозреваете, а я познакомлю вас со здешними особенностями.

 — Давайте сначала поговорим о жертве убийства. Я успела составить мнение о ней. Она была лгуньей по натуре и по призванию со склонностью к самообману.

 — Вы правы. А еще она была вспыльчива, но при этом могла до поры до времени таить злобу, копить обиды, пока будто в кипящем котле не срывало крышку, и тогда уже остановить ее было невозможно.

 — Долли сбежала, когда погиб Джим Брейнер, хотя именно тогда она больше всего нуждалась в доме, в поддержке родных.

 — Она поссорилась с отцом, — заметил Куинек.

 Дичикко откинулась на спинку диванчика.

 — Интересно.

 — Я узнал это в беседе с миссис Брейкмен. В день гибели Джима Долли примчалась домой совершенно обезумевшая и сообщила родителям, что беременна и что бросила работу. Брейкмен не обрадовался. Они поссорились, и Лео — я передаю суть — сказал: «Возвращайся на базу или садись на шею кому угодно, только не мне». Долли собрала вещи, и только ее и видели. Более того, мне удалось выяснить, что она прихватила конверт с пятьюстами долларами, которые родители держали дома на экстренные расходы.

 — Пятисот долларов надолго не хватит.

 — Мать иногда посылала ей деньги. А когда Долли позвонила из Бозмена и сообщила, что рожает, Брейкмены помчались к ней и помирились.

 — Младенцы прекрасно склеивают отношения.

 — Долли уверяла родителей, что они ее спасли, а когда все вернулись домой, присоединилась к церкви своей матери.

 — Церковь преподобного Латтерли. Я с ним разговаривала. Он все нажимал на то, что Лео Брейкмен его веру не разделяет. — Дичикко вспомнила и свои впечатления, и слова Марг. — Мне Латтерли не понравился. Чувствуется внутренняя агрессия, хотя и старательно скрываемая. — Куинек согласно кивнул. — Он считает, что Маленький Медведь, Роуан Трипп и остальные не проявили христианской доброты к заблудшей душе. Его лицемерию лично я предпочитаю искреннюю скорбь и ярость Лео Брейкмена.

 — Айрин Брейкмен уверяет, что именно Латтерли после возвращения Долли помог семье помириться. Мне удалось выяснить — это Долли никому из них не сказала, — что в Бозмене она договорилась об удочерении в частном порядке, и все ее расходы были оплачены.

 — Она планировала отдать своего ребенка?

 — Ну, что Долли планировала, знала одна только Долли, однако, когда начались схватки, она не позвонила ни приемным родителям, ни акушерке, которой они заплатили. Она проехала через весь город в отделение скорой помощи и назвала свой адрес в Мизуле. Когда несостоявшиеся приемные родители узнали о случившемся, Долли уже катила сюда. Поскольку биологическая мать имеет право передумать, они ничего не могли изменить.

 Дичикко раскрыла блокнот.

 — Вы знаете их имена?

 — Да. Я предоставлю всю информацию, но вряд ли удастся доказать, что они выследили Долли, убили ее, а затем подожгли лес.

 — Возможно, и нет, однако мотив серьезный.

 — Вы все еще подозреваете Роуан Трипп?

 Дичикко ответила, только когда официантка, поспешившая подлить им кофе, снова отошла.

 — Я многое узнала о Роуан Трипп. У нее непростой характер. Она физически сильная и волевая. Она не любила Долли. Она вообще презирает таких, как Долли. Ее алиби — мужчина, с которым она спит, а мужчины часто лгут ради секса. — Дичикко насыпала в чашку сахару на самом кончике ложечки, помешала. — Долли утверждала, что Джим Брейнер бросил Роуан ради нее, и поэтому Роуан ее возненавидела. — Дичикко не дала Куинеку возразить. — Я знаю, что Долли была лгуньей. Роуан Трипп не лгунья. Она даже излишне честна и прямолинейна. Если бы я увидела Долли с разбитой физиономией, я бы сразу указала на Роуан Трипп, но убийство, сломанная шея, поджог? Это противоречит моим наблюдениям. Тот, кто убил и спрятал Долли, надеялся, что от нее останется лишь пепел или, по меньшей мере, останки обнаружат не сразу. Сообщение о находке было бы глупостью, а Трипп не глупа.

 — Я тоже так думаю.

 — Сосредоточившись на жертве, я попыталась проверить ее заявление о работе во Флоренсе, но никаких подтверждений не обнаружила. Тогда я стала проверять все забегаловки вроде этой вдоль шоссе, но ни в одной из них она не работала и никто не помнит, чтобы она искала там работу. Интересно, зачем она вообще устроилась на базу, если недавно положила на счет в банке в Лоло десять тысяч долларов двумя взносами по пять тысяч? Я отследила деньги до Мэттью Брейнера. Долли прежде не пользовалась этим банком, следовательно, не хотела, чтобы кто-то, включая ее родителей, узнал об этих деньгах.

 Куинек еще не добрался до денег Долли, а ведь и это очень важный мотив.

 — Вероятно, она снова собиралась сбежать, — предположил он.

 — Вероятно. В ее прошлом есть еще кое-что важное. Мужчины. Вот почему я хочу проверить все придорожные мотели от Мизулы до Флоренса. Возможно, она решила прибрать к рукам и второго из братьев Брейнеров.

 Куинек кивнул.

 — Секс, деньги и чувство вины. Три главных мотива. Ну что, начнем?

 Галл сидел на кровати, пристроив на коленях ноутбук. Он ответил на электронные письма, прикрепил к сообщениям несколько отщелканных утром фотографий — горы, лагерь, — решил пару деловых вопросов и вывел на экран спортивный раздел газеты родного городка.

 Он знал, что самолет с чистильщиками вернулся, и прикидывал, сколько времени понадобится Роуан, чтобы постучать в его дверь.

 В том, что она постучит, он ни секунды не сомневался. Придет обязательно, хотя бы для того, чтобы продолжить ссору с того самого места, на котором они остановились. Роуан не из тех, кто избегает выяснения отношений, да и как им избегать друг друга, пока они работают на одной базе?

 Ничего, он подождет.

 Из любопытства он решил поискать в Гугле информацию о расследовании лесных поджогов, а потом сходить в комнату отдыха, посмотреть, что затевается, может быть, предложить Доби прокатиться в город. Ждать всегда легче, если ты чем-то занят.

 Одна из статей привлекла его внимание, и он рассеянно откликнулся на стук в дверь:

 — Да, открыто.

 — Не заперто не значит открыто.

 Он оглянулся на Роуан, прислонившуюся к дверному косяку.

 — Теперь открыто.

 Ро оттолкнулась от косяка, подошла и заглянула в его ноутбук.

 — Ты изучаешь поджоги?

 — Лесные. Очень своевременно. Как прибрались?

 — Вы оставили жуткую грязь. — Ро перевела взгляд с экрана на лицо Галла. — Я слышала, вам несладко пришлось.

 — Были моменты. — Он улыбнулся. — Я скучал по тебе.

 — Потому что я классный пожарный или потому что красотка?

 — И то, и другое. — Галл захлопнул компьютер. — Давай прогуляемся, полюбуемся закатом.

 Они вышли на улицу. Ро достала из кармана солнечные очки и вполне предсказуемо начала ровно с того, на чем они остановились.

 — Да, меня удивило и не обрадовало папино увлечение незнакомой женщиной, о чем он не счел нужным мне рассказать, но это не значит, что я ревнивая эгоистка.

 — Удивило и не обрадовало? А я бы сказал, разозлило и возмутило.

 — Потому что удивило, — сердито отчеканила Ро.

 — Ну, если ты ни разу не видела, как люди целуются, тогда понятно.

 — И не так уж бурно я отреагировала. Разве что самую чуточку.

 — Не будем придираться к оттенкам.

 — Я не извиняюсь за то, что послала тебя подальше.

 — Значит, мне не придется благосклонно принимать извинение или вымаливать прощение за то, что выразил свое мнение о твоей самую чуточку бурной реакции.

 — Тогда мы квиты.

 — Почти. Потрясающий закат.

 Роуан постояла молча, наблюдая, как солнце скатывается к западным вершинам и тонет в золотисто-красно-лавандовом море света, и снова заговорила.

 — Я вовсе не должна любить ее и уж точно не должна ей доверять.

 — Роуан, ты как собака, вцепившаяся в косточку.

 — Может быть. Но это моя косточка.

 Она умолкла, и Галл подумал, что молчание бывает выразительнее слов.

 — Ладно. Я слышал, что тут вытворял отец Долли.

 — Проехали и забыли.

 — Я так не думаю.

 — Ты опять лезешь не в свое дело.

 — Это твоя точка зрения. И поскольку ясно, что ты Лео сочувствуешь, на этот раз я его не трону. Но только на этот раз. Никто не смеет нападать на мою девушку.

 — Твою девушку? Я не твоя девушка.

 — Разве мы не вместе любуемся закатом? И разве мы не закончим этот вечер голышом в постели?

 — Неважно…

 — Неважно? — Галл ухватил ее за подбородок, дернул к себе. — Очень важно. — Он поцеловал ее. — Вот. Ты моя девушка.

 — Перестань, Галл, у меня мурашки по коже.

 Довольный, он почесал ей спину, обнял за плечи одной рукой.

 — Итак, о вечере. У тебя или у меня?

 В сгущающихся сумерках Роуан сдернула солнечные очки, зацепила их дужкой за вырез футболки.

 — Кое-кого такая уверенность испугала бы и отпугнула.

 — Ты не из них.

 — Да. К счастью для тебя, мне нравится. Давай… — Роуан вздрогнула, услышав резкий щелчок. — Боже, что это…

 И задохнулась под тяжестью Галла, столкнувшего ее на землю и навалившегося сверху.

 — Лежи. — Вторая пуля пропорола асфальт футах в шести от них. — Держись за меня. Покатились.

 Как только Ро обхватила его, он быстро перекатился с ней за джипы, стоявшие перед ангаром.

 Третья пуля со звоном вонзилась в металлическую стену ангара над их головами.

 — Откуда? Ты понял?

 Галл покачал головой, прикрывая Ро в ожидании следующего выстрела. Тишина длилась несколько секунд, затем послышались крики и топот бегущих ног.

 — В укрытие, прячьтесь, — выкрикнул Галл. — Там стрелок.

 Доби свернул к джипу и пригнулся.

 — Вы целы? Вы… Черт побери, Галл, у тебя кровь.

 Роуан попыталась его столкнуть.

 — Слезь с меня, слезь! Дай взгляну.

 — Царапнуло осколком асфальта. Я не ранен. Лежи.

 — Ружье. Нарезное. Или винтовка. Думаю, оттуда, из-за деревьев. Но стрелок дрянной. Вы были легкой добычей, а он не попал.

 — Эй, — позвал Триггер из-за дальней стены ангара. — Кто-нибудь ранен?

 — Нет, — откликнулась Роуан. — Не выходи сюда. Может, он караулит следующую жертву.

 — ММ вызвал копов. Оставайтесь на месте.

 — Принято. Галл, слезь с меня наконец!

 — Классно он тебя схватил, — похвалил Доби, когда Галл вскочил на ноги. — Знаешь, он в школе играл в футбол. Защитником.

 — Как интересно, — пробормотала Ро, склоняясь над рукой Галла и рассматривая кровоточащие царапины на его плечах и руках. — Полно грязи.

 — Баскетбол мне нравился больше, — непринужденно заметил Галл. — Но я ростом не вышел. Скорость была, а до шести футов резко рванул только в выпускном классе, потом еще пару дюймов набрал. А тогда уже увлекался бейсболом. Хороший у меня был бросок в те дни.

 Этим экскурсом в историю он отвлекает себя, решила Ро, ведь наверняка его поврежденная кожа саднит как черт знает что!

 — А я думала, что ты звезда беговой дорожки.

 — Мой конек, но я вообще люблю спорт, поэтому занимался всем понемногу и ни в чем не достиг вершин.

 Роуан пристально посмотрела на него.

 — Мы сидим здесь за джипом, прячемся от психа с ружьем, а ты хвастаешься славными школьными денечками?

 — Коротаю время. К тому же то были потрясающе славные деньки. — Галл стряхнул грязь с ее щеки. — Мы в порядке, а это главное.

 — Если совсем расклеились, вспомните обо мне. Я отворачиваться не собираюсь. — Доби прислонился спиной к колесу. — Сюда бы баночку пива.

 — Как только заварушка закончится, первый круг за мной, — пообещал Галл.

 — Я шел в комнату отдыха посмотреть телевизор, выпить пивка. Выглянул на минутку, а тут бам! Бам!

 — Так вернулся бы. Зачем ты выскочил на открытое место? — спросила Роуан.

 — Я не знал, что с вами, ведь вы оба свалились на землю.

 Роуан перегнулась через Галла, поцеловала Доби в губы.

 — Спасибо.

 — Стрелок убрался. Он убрался после третьего выстрела. Так что я тебя целовать не буду, — предупредил Галл.

 — Обойдусь как-нибудь. Уже совсем темно. Он ни черта не видит, разве что у него инфракрасный прицел.

 — Идемте. — Роуан привстала. — Если он хочет пристрелить нас, то в темноте может обойти ангар.

 — А она права. Только бегите зигзагами. Как в кино, — подсказал Галл. — К казарме?

 — К казарме, — подтвердил Доби.

 Не успели мужчины опомниться, как Роуан вскочила и понеслась к жилому корпусу.

 — Черт!

 Галл рванул за ней. Он мог бы обогнать ее — они оба это знали, — но притормозил, прикрывая ее спину, бросаясь из стороны в сторону, в точности повторяя ее движения.

 — Сюда! — крикнула Ро, распахивая дверь. Галл влетел в холл следом за ней.

 — О чем ты думала? — Он схватил ее за плечи и развернул к себе. — Куда тебя понесло?

 — Не хотела второй раз за один день использовать тебя как живой щит. Но за первый раз я благодарна. Я же не дура.

 — Не смей решать за меня.

 — А ты за меня.

 Они орали друг на друга, люди вокруг них тоже орали. Либби это надоело, и она пронзительно свистнула.

 — Заткнитесь! Заткнитесь вы все, горлопаны! Заткнитесь все! — Либби провела ладонями по волосам. Волосы были мокрыми: она выскочила из душа, даже не вспомнив, что надо бы вытереться. — Галл, с тебя кровь капает на пол. Кто-нибудь, принесите аптечку. Копы едут. Ладно, копы приехали, — исправилась она, услышав визг полицейских сирен. — ММ приказал всем оставаться в помещении, пока… пока не узнаем, в чем дело.

 — Пошли, Галл. — Дженис легонько шлепнула его по бедру. — Я сыграю сестричку Бетти^[32].

 — Всех предупредили? — спросила Ро.

 — Все здесь, в столовой и в штабе. На улице никого. — Янгтри шагнул к ней, притянул к себе и стиснул так, что у нее чуть ребра не затрещали. — Я смотрел телевизор, показалось, что выхлоп. Тут вбегает Триг, говорит, что стреляют, и вы там. — Он отстранил ее. — Какого черта, Ро?

 — О, точно моя мысль. Зачем кому-то понадобилось стрелять в нас?

 Доби пожал плечами.

 — Столько чокнутых на свете. Может, экстремист. Ненавидит правительство и всех, кто на него работает.

 — Три выстрела — не такое уж веское заявление.

 — Если бы попали в тебя или Галла, я бы с этим не согласился, — возразил Триггер.

 — Ро, твой отец непременно узнает, — заметил Янгтри. — Позвони ему, скажи, что с тобой все в порядке.

 — Да, верно.

 Пока Ро из своей комнаты звонила отцу, Дженис в комнате Галла обрабатывала его раны. Жжение он терпел и злился совсем по другому поводу.

 — Что с ней, разрази меня гром?

 — Поскольку кровь на ней в основном твоя, то ничего особенного. Я понимаю, что ты говоришь о ее мыслях и поступках, но лучше поясни.

 — Как может человек, натренированный на командную игру и девяносто процентов времени играющий в команде, быть кошкой, которая гуляет сама по себе в остальные десять процентов?

 — Мы действительно командные игроки, но ты прекрасно знаешь, что каждый должен уметь думать и действовать самостоятельно. В случае с Роуан это защитный механизм, гордость, интуитивная боязнь доверять.

 — Защита против чего?

 — Гордость можно уязвить, а доверие предать. Мать бросила Роуан совсем ребенком. Тогда Ро справилась неплохо, но не думаю, что это прошло для нее бесследно. Видишь пинцет? Сейчас я вытащу несколько камешков. Можешь ругать меня последними словами.

 — Садистка! — Галл заскрежетал зубами. — Нам приходится доверять каждый раз, как мы шагаем в открытый люк. Доверять выпускающему, пилоту, себе. Черт, каждый раз, как переходишь дорогу, приходится верить, что судьба не пошлет на тебя несущийся автобус. Если не можешь совершить тот самый прыжок в связке, в конце концов останешься в одиночестве.

 — Думаю, Ро никогда не собиралась связать с кем-то свою жизнь. У нее есть отец, есть мы, привычный и надежный круг. Но серьезные отношения с мужчиной? Она вообще в них не верит, тем более для себя. — Крохотный камушек со звоном упал на дно миски. — Я давно работаю с Ро. Она прогнозирующий ситуацию оптимист. Так она — или мы, в зависимости от обстоятельств, — справляется с нашей работой. В личной жизни она прогнозирующий ситуацию пессимист, который не углубляется в текущий момент, поскольку он не будет длиться вечно.

 — Она не права.

 — Пока ей этого никто не доказал. — Дженис взглянула ему в глаза. — Ты сможешь?

 — Если не истеку кровью от твоих садистских манипуляций.

 — А я еще всерьез и не начала. Ты, на мой взгляд, первый парень, который мог бы ее разубедить. Так что смотри не облажайся. Ну, вот. — Дженис бросила в миску еще несколько камушков. — Пожалуй, все. Ты и приличный кусок кожи потерял. — Она взялась за тампон с антисептиком. — Все локти ободраны, но могло быть и хуже. Гораздо хуже.

 Галл вскинулся, услышав резкий стук в дверь. Как и несколько раньше, Роуан прислонилась к косяку, только сейчас она держала за горлышки две бутылки.

 — Пиво для пациента.

 — Ему не помешает. — Дженис перевязала ему правый локоть. — Есть новости?

 — Копы осветили территорию, как в Рождество. Если что и нашли, пока помалкивают.

 — Ясно. Ну, парень, я сделала все, что могла. — Дженис взяла миску, полную камней и грязи, окровавленных салфеток и ватных тампонов. — Прими две таблетки ибупрофена и загляни ко мне утром.

 — Спасибо, Дженис.

 — Смелее. — Поднимаясь, она на секунду сжала его ногу и вышла.

 Роуан протянула ему пиво.

 — Еще хочешь спорить?

 Следя за ней поверх бутылки, он сделал большой глоток.

 — Хочу.

 — В данных обстоятельствах пустая трата времени, но ради бога. Выбирай тему.

 — Давай начнем с ближайшей, ведь всегда можно открутить назад. С чего вдруг ты рванула одна на открытое пространство?

 — Мы же решили бежать к казарме, ну я и побежала.

 — Из нас троих я самый быстрый и лучше всех умею уклоняться от пуль.

 — Я уже говорила, что обожаю суперуверенность, но твоя может завести слишком далеко. Галл, я прекрасно могу о себе позаботиться. Я давно это делаю и отступать не собираюсь.

 Он считал себя терпеливым, разумным человеком… по большей части. Но она только что перешла все границы.

 — Твоя способность заботиться о себе — одна из твоих самых привлекательных черт. Идиотка. В прыжке, на пожаре — пожалуйста. Но это совсем другое.

 — Почему?

 — В тебя когда-нибудь раньше стреляли?

 — Нет. А в тебя?

 — Первый раз для нас обоих и типичная ситуация, в которой ты должна была довериться мне.

 — Я не желаю, чтобы кто-то обо мне заботился.

 — Глупости. Дженис только что позаботилась обо мне, и это никоим образом не унизило меня и не повлияло на мою самооценку.

 — Перевязать и упасть на кого-то, накрыв своим телом, совсем не одно и то же. Посмотри на себя, Галл. Ты разодрался в клочья, а на мне ни царапины. Я могла бы катиться с тобой на равных.

 — Я защищаю то, что мне не безразлично. Если у тебя проблема с этим, значит, у тебя проблема со мной.

 — Я тоже защищаю то, что мне не безразлично!

 — Ты защищала коллегу пожарного или меня?

 — Ты и есть коллега пожарный.

 Галл надвинулся на нее.

 — Ты о моей работе или обо мне? И не пытайся отделаться избитой фразой, мол «ты то, что ты делаешь», не прокатит. Я гораздо больше и гораздо меньше в десятках других аспектов. Как и ты. Роуан, ты мне нравишься. Мне нравится твой смех, как у девчонки из салуна на Диком Западе. Мне нравится, как ты выискиваешь созвездия на ночном небе. Мне нравится, как ты пахнешь персиками. Мне дорога эта женщина так же, как бесстрашный, умный, неутомимый коллега, который рискует своей жизнью каждый раз, как надрывается сирена.

 Роуан настороженно уставилась на него.

 — Я не знаю, что и сказать.

 — Ты действительно считаешь меня только коллегой на один сезон?

 — Нет, — неуверенно выдохнула она. — Нет, не только, но…

 — Остановись на «нет». — Одной рукой он обхватил ее за шею. — Окажи нам обоим любезность, остановись на «нет». Пока этого достаточно.

 Прижавшись к нему, Роуан крепко обняла его за талию. Их губы встретились. Она почувствовала, как пошатнулось ее хваленое равновесие, будто она закачалась на высоком уступе. И вдруг ёкнуло сердце, запершило в горле. Она сильнее вцепилась в Галла. Ей было необходимо удостовериться, что они оба живы и невредимы.

 — Мало найти укромное местечко, — сказал от дверей Триггер, — хорошо бы еще научиться закрывать дверь.

 — Так закрой, — предложил ему Галл, возвращаясь к прерванному поцелую.

 — Простите, ребята, но вас хотят видеть в комнате отдыха.

 — Кто? — спросила Роуан и слегка прикусила нижнюю губу Галла.

 — Лейтенант и девица из Лесной службы. Если вам не интересно, кто пытался пристрелить вас, с удовольствием передам, что у вас свидание.

 Галл поднял голову.

 — Сейчас придем. — Он провел ладонями по плечам Ро, по ее рукам. — У меня. Нас так грубо прервали. Сегодня у меня, потому что моя комната ближе к комнате отдыха.

 — Неплохая причина. — Ро подхватила бутылки, одну передала ему. — Давай разделаемся с этим, чтобы поскорее закрыть дверь.

 Дичикко, Куинек и ММ сидели в комнате отдыха. Обычно в это время суток пожарные смотрели телевизор, развалившись на диванах или в креслах, или за столами играли в карты. Кто-нибудь обязательно жевал попкорн или разогретую в микроволновке пиццу. И всегда находились желающие поговорить о пожарах.

 Но сейчас телевизор молчаливо таращился черным экраном, а диваны были пусты.

 ММ встал из-за стола, быстро подошел к Галлу и Роуан и по очереди обнял их.

 — Вы в порядке. Это самое главное. Следующий шаг — найти ублюдка.

 — Что-нибудь уже нашли? — тихо спросила Роуан.

 Дичикко услышала.

 — Нам хотелось бы сначала послушать вас. — Она жестом пригласила их к столу. — Это помогло бы прояснить картину.

 — Картина ясна, — возразила ей Роуан. — Кто-то стрелял в нас. И промахнулся.

 — Когда вы заполняете отчет о пожаре, вы просто пишете: «Пожар разгорелся. Мы его потушили»?

 — Мы бы хотели услышать все с самого начала, — постарался примирить стороны Куинек. — Свидетель Доби Карстен показал, что вышел из жилого корпуса около девяти тридцати вечера. Несколько минут спустя он заметил, как вы прогуливаетесь между учебным полем и ангаром ярдах в тридцати от деревьев. Правильно?

 — Почти. — Галл перехватил инициативу, поскольку Дичикко и Роуан явно не могли найти общий язык. — Мы прихватили пару бутылок пива и вышли прогуляться. Любовались закатом. Вы можете определить откуда, если найдете бутылки. Мы бросили их, когда началась стрельба.

 Галл подробно описал все, что происходило дальше.

 — Доби сказал, что стреляли из-за деревьев и, кажется, из ружья. Он вырос в Кентукки, в захолустье, так что я склонен ему верить. Мы никого не видели. Первый выстрел прозвучал где-то на закате. И все длилось не больше десяти минут. Но казалось, что дольше.

 — Вы с кем-нибудь ссорились? Вам угрожали? — Роуан лишь вскинула брови, и Дичикко продолжила: — Кроме Лео Брейкмена.

 — У нас тут не хватает времени на ссоры с местными или туристами.

 — Весной была драка с участием вас, мистер Карри, мисс Трипп и мистера Карстена.

 — Это когда Роуан не понравилось, как с ней обошелся один из тех трех придурков, и они выместили злобу на Доби?

 — А ты их отделал, — напомнила Роуан. — Славно повеселились.

 — Я повторю то, что сказал, когда разгромили дежурку, — продолжил Галл. — Вряд ли они вернулись. И еще труднее представить, как любой из них затаился в лесу, чтоб пострелять. Мы то и дело мотаемся туда-сюда вместе и по отдельности. Просто невероятно, что кто-то из тех молодцов проехал весь длинный путь от Иллинойса, а потом ему так повезло, что Ро и я вышли прогуляться и подставились прямо под пули.

 — Откуда вы знаете, что они из Иллинойса? — спросила Дичикко.

 — По номерам их пикапа, и я кое-что проверил после разгрома дежурки.

 — Ты мне не говорил, — воскликнула Роуан.

 Галл пожал плечами.

 — Не узнал ничего важного. Здоровяк — и главный из молодцов — владелец автомастерской в Рокфорде. Полная задница с несколькими приводами за нападения. В основном драки в барах, но ничего более серьезного. — Под пристальным взглядом Дичикко Галл снова пожал плечами. — Интернет. Если поискать, можно найти что угодно.

 — Хорошо. Ваши отношения начались совсем недавно, — продолжила Дичикко. — Кто-то мог затаить злобу? Кто-то из бывших?

 — Я не встречаюсь с женщинами, которые способны меня пристрелить. — Галл подмигнул Роуан. — Ну, во всяком случае, раньше не встречался.

 — Я пристрелила всех бывших любовников, так что участь твоя решена.

 — Только если мы перейдем в разряд бывших. — Он накрыл ее руку своей. — Может быть, кто-то из местных решил отомстить базе вообще или нам двоим в частности. Или какой-нибудь псих решил пострелять на федеральной собственности.

 — Террорист? — уточнила Дичикко.

 — Думаю, террорист прихватил бы побольше боеприпасов, — ответил Галл. — И, кем бы он ни был, стрелок он паршивый. Разве что хотел просто нас попугать.

 Роуан прищурилась.

 — Об этом я не подумала.

 — Я подумал. Не стал бы клясться, но, по-моему, ближайшая пуля ударила футах в шести-семи от того места, где мы упали на землю. Это не очень приятная дистанция, когда речь идет о пулях, но приличная. Третья — и последняя — пуля впилась в стену ангара. Довольно высоко над нашими головами. Возможно, вы обнаружите пару подростков, которые сделали это из чувства противоречия. Мол, пожарные-парашютисты считают себя крутыми, ну, посмотрим, как они напустят в штаны. Образно говоря, — добавил он, когда Роуан закатила глаза.

 Вошел полицейский в форме.

 — Лейтенант?

 — Привет, Барри.

 — Привет, Ро. Рад, что ты не пострадала. Сэр, мы, кажется, нашли орудие преступления.

 — Где?

 — Ярдах в двадцати от кромки леса. Винтовка «Ремингтон 700» с продольно-скользящим поворотным затвором. Специальная серия. Была закидана листьями.

 — Глупо, — пробормотала Роуан. — Глупо оставлять оружие.

 — Еще глупее, если на нем есть медная именная пластинка, — произнес ММ. — Прошлой осенью я охотился с Лео Брейкменом. У него была семисотка специальной серии. Он очень ею гордился.

 Галл почувствовал, как пальцы Роуан сжались в кулак.

 — Вот и цена теорий.

 Дичикко и Куинек вышли посмотреть на оружие. ММ подошел к кофеварке.

 — Она наговорила столько лжи своему отцу, — тихо сказала Ро. — Он поверил, явился сюда с винтовкой, попытался меня убить.

 — Может быть, ты и права, но лишь наполовину. — ММ поставил на стол полную кружку, вздохнул. — Ее ложь действительно могла привести сюда Лео с оружием, но, как я и сказал, я с ним охотился. Я видел, как он пристрелил из этой винтовки оленя. Бегущего оленя с тридцати ярдов. Если бы он хотел убить тебя, он бы не промахнулся.

 — Значит, у меня счастливый день.

 — Что-то в Лео надломилось. Я его не оправдываю, Ро. Ему нет оправданий. Однако что-то в нем надломилось. Что же теперь будет с Айрин? Дочь убита, мужа, скорее всего, посадят в тюрьму, на руках младенец. Она еще Долли не похоронила, а теперь вот это.

 — Мне жаль их. Всех их.

 — Да, до жути печальная ситуация. Пойду-ка я. Может, копы скажут, что собираются делать дальше.

 Майкл вышел, не притронувшись к кофе.

 Роуан была так взвинчена, что не могла усидеть на месте. Она вскочила, послонялась по комнате, подошла к окну, потаращилась в темноту, снова стала бродить по комнате. Закинув ноги на освобожденный ею стул, Галл прихлебывал забытый Майклом кофе.

 — Я должна что-то делать, — жалобно сказала Роуан. — Я не могу просто сидеть здесь. Это неправильно. Как ты можешь ничего не делать?

 — Я делаю.

 — Ты пьешь кофе. Это не считается.

 — Я сижу. Я пью кофе. И я размышляю. Действительно ли винтовка принадлежит Брейкмену, и Брейкмен ли из нее стрелял? Неужели он стоял за деревьями и ждал тебя?

 — Возможно, и не меня. Он злился на всех нас, просто на меня больше, чем на остальных.

 — Ладно, возможно. — Кофе был горьким, но Галлу было лень вставать и идти за сахаром. — Итак, Брейкмен стоит в лесу, нацелив винтовку на базу. Удача ему улыбается, и появляемся мы. Если он такой хороший стрелок, как говорит Майкл, почему же он промахнулся?

 — Потому что пристрелить человека гораздо труднее, чем оленя. Нервишки. Он не смог выстрелить в меня… в нас… и решил напугать до смерти.

 — Тоже вариант. А зачем он оставил оружие? Эта винтовка была ему так дорога, что он прикрепил на нее табличку со своим именем. Почему он лишь слегка присыпал ее листьями, хотя прекрасно понимал, что копы обыщут территорию?

 — Паника. Спешка. Он явно плохо соображал. Спрятать, убежать, вернуться позже и, может, еще пострелять. — Роуан остановилась, потерла затекшую шею, посмотрела на Галла. — Ты не веришь, что в нас стрелял Лео Брейкмен.

 — Я думаю, что не помешало бы выяснить, кто имел доступ к его оружию. Кто захотел бы подгадить ему и заодно попугать тебя… Хотя, конечно, это мог быть импульсивный, удачливый, распсиховавшийся Лео Брейкмен.

 — Тебя послушать, так это невозможно.

 Роуан боком присела на стул Майкла и задумалась. Слова Галла заставляли по-иному взглянуть на случившееся. И размышления — это уже не безделье, напомнила она себе.

 — Его жена имела доступ к его оружию, но я уверена, что ей и в голову не пришло бы это сделать. К тому же я никогда не слышала, чтобы Айрин охотилась или хотя бы стреляла по мишеням. Она из тех, кто ходит в церковь и возится на кухне. Вот она-то запаниковать могла, потому что она застенчивая, даже робкая. Если поверить, что она смогла преодолеть себя и явиться сюда с винтовкой, то остальное объяснимо.

 — А может быть, это двойной блеф, — продолжала Роуан рассуждать вслух. — Лео оставил винтовку, чтобы сказать потом: неужели вы считаете меня полным идиотом? Но тогда он должен быть безумно хитрым. Я не очень хорошо знаю Брейкменов. Мы практически не общались, даже когда Долли здесь работала. То есть я не знаю, ненавидел ли кто-то Брейкмена настолько, чтобы подставить его. Легче допустить, что это был сам Брейкмен. Его арестуют, и можно будет успокоиться.

 — В любом случае это дело полиции. Нам здесь делать нечего.

 — Бездействие как раз и сводит меня с ума! Кто убил Долли? Вот вопрос. Боже, Галл, что, если это сделал ее отец?

 — Зачем?

 — Я не знаю. — Роуан села поудобнее, обвила ногами ножки стула, подалась вперед. — А что, если они поссорились? Например, она возвращалась из Флоренса — если она там действительно работала, — и у нее спустило колесо. Она позвонила отцу, попросила помочь. Я не могу представить себе Долли с гаечным ключом и домкратом. Он приехал, разгорелась ссора. Отец обвинил ее в том, что она скинула девочку на мать да еще вытащила его ночью из дома. Ситуация вышла из-под контроля. Долли неудачно упала, свернула себе шею. Лео запаниковал, швырнул дочь в кузов. Теперь нужно было срочно придумать, что делать дальше. Он решил уничтожить улики, и… случилось то, что случилось. Он знает территорию, тропы, и у него достаточно сил, чтобы унести тело в лес.

 — Правдоподобно, — согласился Галл. — Если он признался в содеянном жене, мы получаем ситуацию номер два. У меня есть еще одна гипотеза.

 — Поделись.

 — Ты сказала, что плохо знала Долли, но у тебя сложилось о ней определенное мнение. Джим погиб в прошлом августе. Скоро июль. Долли смогла бы почти год прожить без мужчины?

 Роуан открыла рот, закрыла, откинулась на спинку стула.

 — Нет. И почему я сама об этом не подумала? Нет, она никогда подолгу не жила без мужчины. И ее скоропалительная вера в Бога — очередная ложь.

 — Может быть, во Флоренсе живет ее парень. Может быть, поэтому она там работала или говорила, что работала. Или они просто встречались в одном из мотелей у Двенадцатого шоссе или где-то неподалеку.

 — Ссора любовников. Он ее убивает. Если он вообще существует. Любовник должен быть. Ведь это Долли. Или отец узнал о любовнике… сплошные предположения. Но если любовник во Флоренсе, зачем она возвращалась? Почему она просто не осталась там, рядом с ним? — И Роуан сама же ответила: — Потому что он женат. Она всегда путалась с женатыми мужчинами.

 — Если так, то более вероятно, что он в Мизуле. Она вернулась домой. Нашла работу на базе. Она хотела быть ближе к тому, с кем спала. Он женат, или еще по какой-то причине они не могли встречаться открыто. Тогда приходится встречаться там, где тебя никто не знает и не сможет узнать.

 — Аплодирую твоей логике.

 — Это похоже на многоуровневую видеоигру. — Галл взял Ро за руку. — Только здесь не персонажи, а живые люди.

 — Попробуем доиграть до конца. И тут всплывает еще одно соображение. Долли вовсе не была такой умной, как ей представлялось. Если она с кем-то спала, то не могла не похвастаться хотя бы намеками. Может, она говорила что-то Марг, но, вероятнее, Линн. Она ходила в церковь, может, там успела с кем-то подружиться.

 — Хорошо бы выяснить.

 — Хорошо бы. — Роуан снова вскочила. Рассуждений ей было недостаточно. Хотелось что-то делать. — Пойдем посмотрим, что там творится.

 — Отличная мысль.

 — Похоже, Куинек мне симпатизирует. Не подкинет ли он нам что-нибудь?

 Когда они вышли, Роуан заметила Барри, направлявшегося к своей патрульной машине.

 — Эй, Барри. Ты не видел лейтенанта Куинека?

 — Он и агент Дичикко только что уехали. Ты что-то хотела, Ро?

 Роуан покосилась на Галла.

 — Мне неспокойно. Немного информации, и я смогла бы заснуть сегодня.

 — Могу сказать, что найденная винтовка принадлежит Лео Брейкмену. Лейтенант и Дичикко едут к нему домой, чтобы поговорить.

 — Поговорить.

 — Это первый шаг. Мне пришлось подтвердить слова Маленького Медведя о том, что Лео классный стрелок. Не знаю, успокоит это тебя или нет, но я не думаю, что он охотился за тобой.

 — Ну, хуже мне не стало.

 — Лео не должен был винить тебя в том, что случилось с Долли. Она из тех, кто просто не умеет жить без приключений.

 — Я хотела спросить лейтенанта Куинека, выяснилось ли, где работала Долли. Может быть, ее убил кто-то из новых знакомых?

 Барри явно засомневался, пожал плечами.

 — Не похоже, что она работала. Ро, не думай об этом.

 — Барри. — Она положила ладонь на его плечо. — Брось. Я в самом центре этой истории, хочу я того или нет. Почему она возвращалась той дорогой, если нигде не работала?

 — Я точно не знаю, и я не должен об этом говорить. — Он с важностью надул щеки, но Ро не сдавалась и неотрывно смотрела ему в глаза. — Я только знаю, что полицейский художник должен с кем-то завтра работать. Вроде бы с горничной из какого-то мотеля у Двенадцатого шоссе. Кто бы он ни был, если мы его опознаем, лейтенант наверняка захочет с ним поговорить.

 — Спасибо, Барри. — Роуан пылко обняла его. — Эрин очень повезло с тобой. Так ей и передай.

 — Обязательно. И не тревожься. Мы за тобой приглядим.

 Барри сел в машину.

 Галл сунул руки в карманы.

 — Не обязательно было обнимать его, чтобы он пообещал приглядеть за тобой.

 — Это его работа как полицейского. Кроме того, у Барри постоянный пропуск. Он был моим первым. Точнее, мы оба были друг у друга первыми. Никому бы не пожелала, разве что у обоих хорошее чувство юмора. Это случилось за несколько лет до того, как он познакомился с Эрин, своей женой и матерью двух своих детей.

 — Моя первая — Беки Роудз. Она была на год старше меня и опытнее. Все прошло довольно гладко.

 — Ты все еще дружишь с Беки Роудз?

 — Мы не виделись со школы.

 — Понимаешь? Юмор преодолевает все трудности. Долли никогда не работала во Флоренсе. Наш скромный мозговой штурм принес результат. Мужчина, мотель, возможно, убийца. — Ро закинула голову, посмотрела на небо. — Это многое меняет. Я почти не чувствую себя бесполезной и жертвой. При первом же удобном случае поговорю с Линн. Долли наверняка обронила несколько слов.

 Пора закругляться, решил Галл и обнял ее за плечи.

 — Выбери мне одно созвездие. Не Медведиц. Даже я их нахожу. Обычно.

 — Хорошо. Вот Малая Медведица. — Роуан взяла его за руку, обвела в воздухе контуры созвездия. — Ее звезды не очень яркие, но если проведешь линию на запад, связывая их, потом на юг… оно вьется вокруг Маленького Ковша, видишь? Вон там. Дракон. Очень подходит для парочки пожарных-парашютистов.

 — Да, вижу. Очень мило. Теперь, когда у нас есть наше созвездие, мы просто обязаны выбрать нашу песню.

 «Ему удалось меня успокоить», — подумала Ро.

 — Ты так романтичен, Галливер.

 — Ты еще не все обо мне знаешь.

 — Черт. — Роуан повернулась к нему и не спеша, вдумчиво поцеловала. — Пошли в постель.

 — Ты читаешь мои мысли.

 — Вы нашли того, кто убил мою девочку? — спросил Лео, открыв дверь.

 — Давайте войдем в дом и присядем, — предложил Куинек.

 По дороге они с Дичикко обсудили, как вести себя с Лео, и решили, что беседу начнет Куинек.

 — Миссис Брейкмен, — обратился он к подошедшей Айрин, — мы хотели бы поговорить с вами обоими.

 Айрин Брейкмен сцепила руки и прижала их к сердцу.

 — О Долли. Вы знаете, кто убил Долли.

 — Мы рассматриваем несколько версий, — сдержанно ответила Дичикко. Они не играли в хорошего полицейского — плохого полицейского. Скорее, в отстраненного полицейского и сердечного полицейского. — Нам кое-что необходимо уточнить. Начнем с вас, мистер Брейкмен…

 Куинек ласково коснулся руки Айрин.

 — Давайте поговорим в доме. Уже поздно, но мы благодарны за то, что вы уделили нам время.

 — Мы ответили на вопросы. Мы разрешили вам обыскать комнату Долли, ее вещи. — Лео не пошевелился, сжимая дверную ручку так, что побелели костяшки пальцев. — Мы собирались спать. Если вы не можете сказать нам ничего нового, оставьте нас в покое.

 — Лео, нам не будет покоя, пока мы не узнаем, кто это сделал, — срывающимся голосом произнесла Айрин. — Иди спать, если хочешь. — В ее голосе прозвучало раздражение. — Я поговорю с полицией. Иди наверх и грози Господу кулаками, если тебе это помогает. Пожалуйста, заходите.

 Она прошла вперед, маленькая женщина, оттолкнувшая в сторону дородного мужа, и тот отступил, повесив голову, как получивший нагоняй ребенок.

 — Я просто устал, Рини. Я так ужасно устал. И ты совсем измучилась. С ребенком нянчишься, тревожишься.

 — Господь посылает столько испытаний, сколько человек может вынести. Значит, мы будем нести свой крест. Кофе, чай или что-нибудь еще?

 — Не беспокойтесь, миссис Брейкмен. — Куинек прошел в гостиную, опустился в кресло, обитое тканью с голубыми и красными цветами. — Я понимаю, как вам тяжело.

 — Мы даже не можем ее похоронить. Говорят, она вам еще нужна, и мы не можем по-христиански похоронить нашу дочь.

 — Мы отдадим ее, как только сможем. Миссис Брейкмен, во время нашей последней беседы вы сказали, что Долли работала поварихой во Флоренсе.

 — Да, верно. — Айрин опустила на колени сцепленные натруженные руки с единственным простым золотым колечком. — После того, что произошло на базе, она не хотела работать в Мизуле. Думаю, ей было стыдно. Ей было стыдно, Лео, — строго сказала она мужу, попытавшемуся возразить. — Или она должна была стыдиться.

 — К ней там никогда хорошо не относились.

 — Ты знаешь, что это неправда. — Айрин на мгновение коснулась руки мужа и заговорила еще тише. — Ты не можешь безоглядно верить ей теперь, когда ее нет, когда ты знаешь, что она редко говорила правду. Ей дали там шанс, — обратилась она к Куинеку, и Лео не стал перечить, погрузившись в мрачные раздумья. — Я и преподобный Латтерли поручились за нее. Она опозорила себя и нас. А потом она нашла работу во Флоренсе. — Губы Айрин задрожали. — Она была хорошей поварихой, наша девочка. Ей с детства нравилось стряпать. Когда хотела, она умела работать. Конечно, смены были не очень удобными, особенно когда дома младенец, но зарплата хорошая, и свободного времени достаточно.

 — Во время нашей первой встречи вы не смогли вспомнить название ресторана, — подсказала Дичикко.

 — А она, кажется, и не упоминала. — Айрин крепко сжала губы. — Я рассердилась на нее за то, как она поступила с Роуан Трипп. И мне было очень стыдно. Мне тяжело вспоминать, что мы с Долли были не в ладах, когда она умерла. Очень тяжело.

 — Миссис Брейкмен, я должен сообщить вам, что агент Дичикко и я проверили все рестораны, закусочные и кофейни от Мизулы до Флоренса. Долли не работала ни в одном из них.

 — Я не понимаю.

 — Она не работала в ресторане, — подвела итог Дичикко. — Она не нашла работу. В ночь своей гибели она ехала не на работу.

 — Черта с два! — выкрикнул Лео.

 — В ночь своей гибели и накануне вечером Долли несколько часов провела в номере мотеля «Высокое небо» у Двенадцатого шоссе.

 — Вы лжете.

 — Помолчи, Лео. — Айрин еще крепче стиснула руки.

 — Несколько свидетелей опознали ее по фотографии, — невозмутимо продолжил Куинек. — Мне жаль. Она была не одна. Она встречалась там с мужчиной, каждый раз с одним и тем же. У нас есть свидетель, который в данный момент помогает полицейскому художнику составить фоторобот.

 Слезы потекли по изможденному лицу Айрин. Она кивнула.

 — Я этого боялась. Я чувствовала, что она лжет, но я так злилась на нее! Мне было все равно. Ну и ладно, думала я. Делай что хочешь, зато у меня есть малышка. А потом, после… после того как это случилось, я выбросила те мысли из головы. Я сказала себе, что была резкой, несправедливой, равнодушной матерью.

 Айрин повернулась к мужу.

 — Я знала, что она лжет. Я видела все признаки. Но когда она умерла, я не хотела в это верить. Я просто не могла в это верить.

 — Вы можете предположить, с кем она встречалась?

 — Клянусь вам, я не знаю. Но теперь мне кажется, что это продолжалось некоторое время. Она шепталась с кем-то по телефону, потом говорила мне, что должна прокатиться и отвлечься или что у нее накопились всякие дела, просила посидеть с Шайло. И когда она возвращалась домой, у нее был тот самый взгляд. Она не собиралась меняться. — Айрин судорожно вздохнула и, словно силы ее покинули, прижалась лицом к плечу мужа. — Может быть, она просто не могла измениться.

 — Зачем нам это знать? — спросил Лео. — Зачем вы нам все это говорите? Вы ничего нам не оставляете, даже памяти.

 — Простите, но Долли была с этим мужчиной в ночь своей смерти. Мы должны найти его и допросить.

 — Он ее убил. Человек, которому она доверилась, человек, о котором она лгала нам.

 — Мы должны его допросить, — повторил Куинек. — Если у вас есть предположения, кто бы это мог быть, мы должны знать.

 — Она лгала нам. Мы ничего не знаем. У нас ничего не осталось. Оставьте нас в покое.

 — Мистер Брейкмен, мы еще кое-что должны обсудить, — перехватила инициативу Дичикко. — Сегодня вечером около половины десятого на базе стреляли в Роуан Трипп и Галливера Карри.

 — Мы тут ни при чем.

 — Ошибаетесь. В лесу рядом с базой найдена винтовка «Ремингтон 700» специальной серии. На табличке выгравировано ваше имя.

 — Вы обвиняете меня в том, что я хотел убить ту женщину? Вы являетесь в мой дом, называете мою дочь лгуньей и шлюхой и говорите, что я убийца?

 — Мы нашли вашу винтовку, мистер Брейкмен, и совсем недавно вы угрожали мисс Трипп.

 — Мою дочь убили, а эта… Моя винтовка в оружейном сейфе. Я не доставал ее несколько недель.

 — Раз так, мы хотели бы ее увидеть. — Дичикко поднялась с кресла.

 — Я вам ее покажу, а потом убирайтесь из моего дома.

 Лео вскочил, протопал на кухню, распахнул дверь, ведущую в подвал.

 Настоящее мужское убежище, подумала Дичикко, следуя за ним. Из обитой деревянными панелями стены, нависая над глубоким креслом с откидывающейся спинкой и комковатым диваном, торчали головы диких животных. На столик перед диваном явно привыкли закидывать ноги в сапогах — он был весь исцарапан. На противоположной стене — огромный телевизор с плоским экраном.

 Еще в комнате стояли древний холодильник, наверняка с крепкими мужскими напитками, стол, похоже, предназначенный для возни с оружием, и стеллаж с ящиками, набитыми тарелочками для стрельбы, патронташами, бейсболками. Как ни странно, на полках стояли семейные фотографии, включая большой портрет хорошенького младенца с прикрепленным к эластичной ленте розовым бантом на лысой головке.

 В дальний угол задвинут заваленный бумагами серый металлический стол с компьютером и настольной лампой на подставке из овального футбольного мяча. Над столом фотография: Лео и еще несколько мужчин на фоне «Боинга 747». Дичикко вспомнила, что Лео работает механиком в аэропорту.

 И наконец, у боковой стены возвышался оранжевый ружейный сейф.

 Всем своим видом выражая гнев и возмущение, Лео промаршировал к сейфу, набрал на диске код и распахнул дверцу.

 Дичикко очень ровно относилась к оружию, но маленький арсенал, который она увидела, произвел на нее глубокое впечатление. Винтовки, дробовики, однозарядные и полуавтоматические пистолеты, револьверы, оптические прицелы. Начищенное до блеска, хорошо смазанное, ухоженное оружие.

 Но она не увидела той самой винтовки, и, когда Лео Брейкмен вдруг задышал тяжело и прерывисто, ее рука метнулась к собственному пистолету.

 — У вас прекрасная коллекция оружия, мистер Брейкмен, но, кажется, не хватает «Ремингтона 700».

 — Украли. — Он резко обернулся — багровое лицо, сжатые кулаки, — и ее пальцы сомкнулись на рукоятке пистолета. — Кто-то вломился сюда и украл.

 — Вы не заявляли о взломе и проникновении, — придвинулся к ним Куинек.

 — Потому что я не знал. Кто-то меня подставляет. Вы должны выяснить, кто это делает.

 — Мистер Брейкмен, вам придется проехать с нами. — Дичикко не хотела выводить его силой, надеялась, что не придется, но была к этому готова.

 — Это мой дом. Вы не посмеете.

 — Лео. — Айрин без сил опустилась на ступеньку. — Боже мой, Лео.

 — Я ничего не сделал. Айрин, бог мне свидетель. Я не лгал тебе ни разу в жизни, Рини. Я ничего не сделал.

 — Тогда проедем с нами. — Куинек положил ладонь на дрожащее плечо Лео. — Попробуем докопаться до сути.

 — Кто-то нас подставляет. Я никогда не стрелял в людей ни на базе, ни где-то еще. — Он вывернулся из-под руки Куинек. — Я сам пойду.

 — Договорились, Лео. Так будет лучше.

 На негнущихся ногах он поплелся к лестнице, остановился, взял жену за руку.

 — Айрин, клянусь жизнью, я ни в кого не стрелял. Ты должна мне верить.

 — Я тебе верю, — сказала она, но отвела взгляд.

 — Запри здесь все. И дом обязательно запри. Мы все проясним, и я вернусь домой.

 На следующее утро Роуан первым делом заявилась на кухню.

 Линн тут же отставила огромное блюдо с оладьями и бросилась ее обнимать.

 — Я так рада, что ты не пострадала! Я так рада, что никто не пострадал!

 — Я тоже.

 — Не знаю, что и думать. Не знаю, что сказать. — Качая головой, Линн подхватила блюдо. — Только отнесу на стойку.

 Марг опрокинула бекон со сковороды в сито, чтобы слился жир, налила в стакан соку и протянула Роуан.

 — Выпей хоть что-то полезное, — приказала она и отвернулась вытащить из духовки противень с печеньями. — Вчера ночью забрали Лео Брейкмена.

 Роуан отхлебнула соку.

 — Ты знаешь, что он им сказал?

 — Немного, но с ним долго беседовали дома, а потом увезли в участок. Он говорит, что не делал этого. Я чувствую точно то же, что Линн. Я не знаю, что думать.

 — А я думаю, что глупо было оставлять винтовку. Полиция разберется, поскольку одну пулю они точно нашли. И опять же, с его меткостью и на таком расстоянии он мог спокойно всадить в меня все три.

 — Не говори так.

 Голос Марг дрогнул. Роуан подошла к ней, погладила ее спину.

 — Не всадил же. Я здесь, пью сок из моркови, яблок, груш и пастернака.

 — Ты пропустила свеклу.

 — Так вот что это было. Свекла в соке лучше, чем на тарелке.

 Марг отошла к холодильнику, достала упаковку яиц.

 — Иди в зал, позавтракай. Мне еще надо накормить кучу голодных парней.

 — Я хотела спросить тебя. Я хотела спросить вас обеих, — добавила Ро, заметив, что Линн вернулась с пустым противнем. — Долли с кем-нибудь встречалась? Намекала ли она, что у нее кто-то завелся?

 — Ну, со мной откровенничать она бы не стала, — ответила Марг. — Передо мной она разыгрывала скорбящую вдову и уверяла, что нашла утешение в вере и ребенке. Только вряд ли она выскакивала с сотовым на улицу, чтобы позвонить в службу развлечений и выслушать шуточку, но что она хихикала — это точно.

 — Прямо она и мне ничего не говорила, — вмешалась Линн. — Пару раз обронила, мол, как мне повезло, что у моих детей есть папочка, и как ей хочется, чтобы и у ее дочки был отец. Она сказала, что много молилась и верит, что Господь услышит ее молитвы и даст ее ребенку отца.

 Линн поежилась. Ей явно было не по себе.

 — Я не люблю сплетничать, но она с такой хитрецой это сказала, ну, вы понимаете? И я подумала, ага, она уже положила на кого-то глаз. Это было нехорошо, но я так подумала.

 — Ты сказала об этом копам?

 — Они просто спросили, был ли у нее парень, а я сказала, что не знаю. Мне не хотелось сплетничать, что она кого-то подыскивала. Думаете, надо было сказать?

 — Ты сказала им то, что знала. Пожалуй, я сначала пробегусь, нагуляю аппетит. — Ро увидела, что Линн закусила губу. — У полиции винтовка и Брейкмен. Я же не могу всю жизнь просидеть взаперти! Я скоро вернусь.

 Роуан вышла из кухни и взглянула на лес. Дрожь, пробежавшая по позвоночнику, только укрепила ее решимость. Невозможно жить, представляя, что на собственной спине нарисована мишень. Ро надела солнечные очки — их нашел Картежник в том месте, где Галл свалил ее наземь, — и зашагала к учебному полю.

 На дорогу она свернуть не могла, поскольку была внесена в состав первой группы. Облака над горами подтверждали прогноз, который сообщили на утреннем инструктаже: Cumulus overtimus. Кучевые, сгущающиеся. Возможно, разразятся молниями. Хорошо бы прыгнуть в пожар сегодня и заработать побольше сверхурочных… Но лучше поболтаться на базе.

 — Эй, — Галл легко догнал ее. — Бежим вместе?

 — Мне показалось, у тебя дела.

 — Про кофе и калории я сказал только для того, чтобы дать тебе время поговорить с Марг и Линн. Три мили?

 — Я…

 Ро оглянулась. Мэтт, Картежник и Триггер вышли из столовой и направились в их сторону. Она прищурилась.

 — Линн вышла в зал и объявила, что я отправилась бегать?

 — А ты как думаешь?

 Из дверей столовой вывалились Доби, Стовик и Гиббонз.

 — А морскую пехоту она случайно не вызвала? Мне не нужен отряд телохранителей.

 — Они просто о тебе заботятся. Хочешь поворчать?

 — Нет, но я не понимаю, зачем… — Появившиеся из спортзала Янгтри, Либби и Дженис тоже направились к ним. — Господи, еще минута, и здесь соберется весь отряд.

 — Я бы не удивился.

 — Половина из вас даже без кроссовок, — крикнула Ро.

 Триггер — в джинсах и сапогах — подошел к ней первым.

 — Мы не летаем на пожар в кроссовках и трениках.

 — Хороший ответ.

 — Если ты бежишь, мы все бежим, — сказал Картежник. — Во всяком случае, те, кто не занят где-то еще. Мы проголосовали.

 — Я не голосовала. — Ро ткнула пальцем в грудь Галла. — А ты?

 — Я поучаствовал в анонимном утреннем голосовании, так что твой голос ничего не решает.

 — Отлично. Прекрасно. Побежали.

 Роуан отошла к дорожке и помчалась изо всех сил. Интересно, кто, кроме Галла, сможет ее догнать. Она услышала за спиной топот, затем улюлюканье, когда Либби пронеслась мимо.

 — Ро, пожалей старичка Янгтри.

 — Кто посмел назвать меня старичком! — Янгтри поднажал и обошел компанию на повороте.

 — И Картежник ковыляет в сапожищах.

 Ро оглянулась. Картежник выставил средний палец, а Доби побежал спиной вперед, поддразнивая приятеля.

 Ро немного сбавила темп, потому что Карт действительно прихрамывал, и расхохоталась, когда Гиббонз пробежал мимо с Дженис на плечах. Дженис подгоняла его, размахивая руками.

 — Банда психов!

 — Ага. Лучшая банда психов из всех, кого я знаю. — Галл расплылся в ухмылке, когда Южанин, пыхтя, обогнал их с Доби на закорках. — Хочешь, подвезу?

 — Зачем тебе лишние сто пятьдесят фунтов на спине? Покажи им, как это делается, Скороход. Ты знаешь, у тебя получится.

 Галл похлопал ее по попке и пулей рванул вперед под ободряющие возгласы, насмешки и свист.

 К тому времени, как Ро пробежала три мили, Галл уже лежал на спине, опершись на локти, и наблюдал за товарищами. Ро остановилась, подбоченилась и тоже стала наслаждаться спектаклем. Пока не заметила отцовский пикап.

 — Хорошо, что он раньше не приехал, не то тоже выскочил бы на поле.

 — Держу пари, он не отстал бы.

 — Да. — Ро повернулась к отцу, стараясь улыбаться как можно непринужденнее, но по выражению его лица поняла, что вряд ли удастся его обмануть.

 Лукас схватил ее и прижал к себе.

 — Па, я в порядке. Я же тебе сказала.

 — Я не приехал вчера не потому, что ты меня попросила, а потому, что тебе нужно было поговорить с копами и выспаться. — Он чуть отстранился, пристально вглядываясь в ее лицо. — Но я должен был увидеть своими глазами.

 — Тогда перестань волноваться. Копы взяли Брейкмена. Я же написала тебе, что они нашли винтовку и поехали к нему. И они его взяли.

 — Я хочу встретиться с ним. Хочу смотреть ему в глаза, когда спрошу, неужели он думал, что вернет свою дочь, убив мою. Спрошу, а потом изобью его до крови.

 — Я тебя понимаю, правда. Но он не причинил мне никакого вреда и не причинит. Посмотри на эту банду. — Она показала на поле. — Я вышла пробежаться, и все они выползли из своих нор.

 — Все за одного, — прошептал Лукас. — Я должен поговорить с твоим парнем.

 — Он не мой… Пап, мне же не шестнадцать.

 — Мне легче говорить парень, чем… Ты позавтракала?

 — Нет еще.

 — Иди, а я уговорю Марг покормить и меня… после того, как поболтаю с твоим парнем.

 — Просто называй его по имени. Так будет еще легче.

 Лукас улыбнулся и поцеловал ее в лоб.

 — Я приду через минуту.

 Он поздоровался за руку с Гиббонзом, похлопал по спине согнувшегося пополам и жадно вдыхающего воздух Янгтри, подошел к Галлу.

 — Я хочу поговорить с тобой.

 — Конечно. — Галл вскочил на ноги, удивленно вскинул брови, когда Лукас повел его в сторону от компании, но последовал за ним.

 — Я слышал, что ты сделал для Роуан.

 — Был бы вам очень признателен, если бы ей вы это не повторили.

 — Я не так глуп, но сейчас я разговариваю с тобой. Я тебе благодарен. Она для меня все. Весь мир. Вся вселенная. Если тебе когда-нибудь что-нибудь понадобится…

 — Мистер Трипп…

 — Лукас.

 — Лукас. Во-первых, я считаю, что любой сделал бы то же самое, тем более что ничего особенного я не сделал. Если бы инстинкт Роуан сработал раньше, она свалила бы меня на землю, и я оказался бы под ней. И, во-вторых, я не жду от вас ответной услуги.

 — Ты здорово ободрал руки.

 — Заживут, и меня не вычеркнули из полетного списка. Так что ничего страшного.

 Лукас кивнул, перевел взгляд на деревья.

 — Я должен спросить, какие у тебя планы насчет моей дочери?

 — Боже, надеюсь, нет.

 — Я думаю, если бы ты просто развлекался, мои слова тебя не рассердили. В общем, хочешь не хочешь, а я окажу тебе услугу. Вот она. — Лукас поймал его взгляд. — Если ты настроен серьезно, не дай ей оттолкнуть тебя. Держись, пока она тебе не поверит. Она крепкий орешек, но если она тебе поверит, то не бросит.

 Он протянул руку, пожал руку Галла.

 — Я собираюсь позавтракать с моей девочкой. Ты идешь?

 — Да. Сейчас подойду.

 Постояв немного, потихоньку свыкаясь с мыслью, что только что получил благословение Железного Человека Триппа, Галл вздохнул. Оставалось только понять, что теперь с этим делать.

 Размышляя, он шел к столовой, но, когда уже был у самых дверей, взвыла сирена. Придется обойтись без завтрака. Галл развернулся и побежал к дежурке.

 Пожар в Национальном заповеднике Биверхэд бушевал на двухстах акрах, однако честолюбивой огненной ведьме этого было мало. Трижды за последние двое суток она меняла направление главного удара, стремясь на запад к общенациональной славе. И все эти двое суток на ее пути стояли пожарные-парашютисты, и Роуан в их числе.

 Разжигая встречные пожары, люди пытались остановить беснующуюся, огнедышащую ведьму, но первая контратака с треском провалилась, перейдя в затяжное, изнурительное сражение.

 — Галл, Мэтт, Либби, вы на мелочовке. Картежник, Доби, мы расчищаем сухостой на западном направлении, — скомандовала Роуан. — Копайте, пилите, топчите, только остановите ее здесь.

 Не переговариваясь, точно зная, что от них требуется, они копали, пилили, затаптывали, встречным палом оттесняли пожар на восток. В обжигающем, рокочущем, задымленном мире каждый отвоеванный дюйм приближал победу.

 Пора, думала Роуан, давно пора удаче повернуться к ним лицом.

 С треском упало сухое дерево. Теперь распилить его, очистить, оттащить подальше от живой зелени на выгоревший участок, скинуть в неаппетитную кучу с торчащими во все стороны мертвыми костлявыми пальцами. Заморить огненную стерву голодом. Не оставить ей ни крошки.

 Роуан распрямилась, чтобы размять затекшие мышцы…

 Все случилось так быстро, что она даже вскрикнуть не успела. Щепка, здоровенная и острая, как нож, вылетела из-под топора Картежника и впилась ему в лицо. Картежник заорал от неожиданности и боли, зашатался.

 Роуан выронила пилу, бросилась к нему, поддержала.

 — Покажи. Очень плохо?

 Щепка вонзилась в его щеку чуть ниже правого глаза, выпустив кровяные щупальца.

 — Вытащи скорее, — пробормотал Картежник.

 — Держись. Терпи. Потерпи немного.

 Подбежал Доби.

 — Что вы тут… Господи, Карт, какого черта?

 — Держи его за руки, — приказала Роуан, вытаскивая из ранца аптечку.

 — Чего?

 — Встань за его спиной и держи его руки. Когда я дерну, будет очень больно. — Она словно вросла в землю, расставив ноги по обе стороны от ног Картежника, сняла правую перчатку и вцепилась в деревяшку, торчащую из его щеки. — На счет «три». Приготовься. Раз, два…

 Она дернула на счет «два». Кровь забила фонтаном, глаза Картежника потускнели от боли. Роуан быстро прижала к ранке ватный тампон.

 — Ну и дырища, Карт.

 — Ты сказала на счет «три».

 — Сбилась. Бывает. Доби, держи тампон, прижимай сильнее. Сейчас прочистим рану.

 — Некогда, — возразил Картежник. — Залепи пластырем, а там разберемся.

 — Две минуты. Обопрись о Доби. — Роуан отбросила пропитавшийся кровью тампон, плеснула на рану воды. — И постарайся не визжать, как девчонка. — Ро залила рану перекисью водорода.

 — Черт, черт, Ро! Черт!

 Роуан безжалостно выждала, пока белая пена не вытянула из раны грязь и занозы, снова плеснула воды, затем приложила тампон с кремом-антибиотиком, прикрыла еще одним тампоном и закрепила пластырем.

 — Мы не можем тебя эвакуировать.

 — Забудь. Я не уйду. Это всего лишь гребаная заноза.

 — Ага. — Доби продемонстрировал острую трехдюймовую щепку. — Если бы в тебе было пятьдесят футов росту. Я ее сохраню.

 — Это ж надо! Деревянная пуля — и прямо в морду. Как не повезло с начала сезона, так и поехало. — Он отбросил протянутую руку Роуан. — Я сам могу стоять.

 И действительно, через пару секунд он уже стоял, не пошатываясь.

 — Выпей пару таблеток ибупрофена. У тебя в сумке есть. Переключись на мелкие очаги. И никакой пилы, Карт. Ты же сам понимаешь. Переключись, или я доложу о ранении в штаб.

 — Я не уйду, покуда она не сдохнет.

 — Тогда переключись. Если кровь просочится, пусть кто-нибудь поменяет повязку на твоей безобразной физиономии.

 Картежник осторожно коснулся пластыря кончиками пальцев.

 — Ладно, ладно. Можно подумать, я отрубил себе ногу, — пробормотал он, но послушно поплелся к полосе.

 Когда он отошел подальше, Роуан достала рацию, связалась с Галлом.

 — К тебе идет Карт. У него небольшая травма. Пришли мне кого-нибудь из своих, а его оставь при себе.

 — Принято.

 — Доби, бери пилу и берегись деревянных пуль. Хватит с меня трагедий.

 Только через десять часов, когда с пожаром было покончено, Роуан вернулась в лагерь. Заходящее солнце напоминало о закате, которым она любовалась с Галлом на базе, о неожиданных выстрелах и слепой ненависти.

 Она уселась на землю, чтобы наконец-то поесть, и удивилась, что не испытывает обычной победной эйфории. Рядом присел Янгтри.

 — Перекусим и возьмемся за уборку. Пришлют еще восемь человек. Картежника я бы эвакуировал, ему бы врачу показаться. Но решать, разумеется, тебе, ведь он был в твоей команде.

 — Согласна. И я с ним. Если нам присылают восьмерых, мы можем столько же вернуть на базу.

 — Я тоже так думаю. Знаешь, Ро, а ведь, пожалуй, я и вправду слишком стар для этих игр. Может быть, в конце сезона воспользуюсь предложением твоего папочки.

 — Эй, это ведь Карту морду продырявило.

 Янгтри посмотрел на заходящее солнце, на черную гору, нависшую над ними.

 — Хотел бы я летним вечером посидеть на своем крыльце. С бутылкой пива, в женской компании. Интересно, как это — бездельничать и не думать о пожарах.

 — Ты всегда будешь думать о пожарах. И, сидя на своем крыльце, будешь мечтать о том, как бы снова оказаться здесь.

 Янгтри похлопал ее по колену и поднялся.

 — Может, пора это выяснить.

 Чтобы отправить Картежника на базу, пришлось с ним повоевать. Пожарные-парашютисты обычно относятся к травмам как к боевым ранениям или наградам. Карт дулся весь обратный полет.

 Галл устроился рядом с Роуан.

 — Ну, почему хандрит он, я понимаю, а ты?

 — Может быть, из-за такой мелочи, как шестьдесят часов на пожаре?

 — Это второстепенная причина, не главная.

 — Я все в толк не возьму, крутой парень: с чего ты взял, что за несколько месяцев так хорошо меня изучил? И какого черта ты ко всем лезешь с психоанализом?

 — По-моему, ответы напрашиваются сами собой. Во-первых, пусть и прошло всего несколько месяцев, но, когда люди живут и работают бок о бок, особенно в экстремальных условиях, они гораздо быстрее узнают и начинают понимать друг друга. А если они еще и спят вместе, то скорость увеличивается многократно. Во-вторых… — Галл вытащил пакетик неочищенного арахиса, протянул Ро. Та не пошевелилась, сердито глядя на него. Он как ни в чем не бывало продолжил: — Во-вторых, люди меня интересуют, и я стараюсь в них разобраться.

 Галл умолк, пожевал орехи. Каким бы ни было ее настроение, он подстраиваться не собирался. Лично у него настроение было отличное. Он предвкушал горячий душ и горячую еду, чистую постель и теплую женщину в ней. Можно ли просить большего?

 — Ро, в пекле у нас не было времени думать о чем-то, кроме пожара. Как там на базе? Предъявили ли копы обвинение Брейкмену? Нашли ли убийцу Долли? А если нет, что тогда?

 Он оглянулся на Картежника. Тот храпел, положив голову на свой ранец. Свежая повязка на черном от копоти лице казалась белоснежной.

 — Тебя тревожит, не изуродовался ли Карт и то, о чем вы шептались с Янгтри.

 — Терпеть не могу всезнаек, — помолчав, заявила Ро, закрывая глаза. — И вообще, я сплю.

 — Смешно. А я думаю, приятно знать, что кто-то тебя понимает.

 Ро приоткрыла один глаз.

 — Я не сказала «тех, кто все понимает».

 — Ты меня подловила.

 Галл закрыл глаза и тут же отключился.

 Разгрузив снаряжение, Роуан сразу же пошла в жилой корпус. Успокоиться и отмыться. Позаботиться о себе, как она назвала бы это. Плохой признак, решил Галл и, отложив свои планы, отправился на поиски Майкла.

 Разумеется, ММ нашелся в штабе, координировал действия с командиром чистильщиков.

 — Майкл, минутка найдется?

 — Даже несколько. Впервые за трое суток. Выйдем? — ММ кивнул на дверь. — Что у тебя на уме?

 — Хотел бы узнать и передать Роуан местные новости.

 — Вряд ли мне сообщают все, но давай посидим где-нибудь.

 Когда Роуан, замотанная в полотенце, вышла из ванной, на полу ее комнаты сидел еще грязный Галл.

 — У тебя сломался душ?

 — Понятия не имею. Я там не был.

 — У меня куча дел, так что придется пересмотреть планы на жаркий вечерний секс.

 — Слушай, мне нравится ход твоих мыслей, но в мире есть кое-что кроме секса.

 Ро открыла ящик, выбрала обтягивающие штанишки для занятий йогой и майку.

 — Короче говоря, Триггер оттащил Картежника в изолятор. Рана чистая, невоспаленная, но глубокая. Рекомендован пластический хирург. Покуражившись, Карт согласился утром съездить в город к хирургу. Все-таки хочет сохранить красивое личико.

 — Хорошо. — Роуан натянула штаны и майку прямо на голое тело, которым Галл с удовольствием полюбовался. — Пластический хирург — отличный повод для насмешек. — Она заскочила в ванную комнату, чтобы повесить полотенце, и вернулась. — Здорово повеселимся.

 — Триггер уже предположил, что Карту на лицо пересадят часть жира с задницы.

 — Отличное начало.

 — Лео Брейкмену предъявлено обвинение.

 Ро еле заметно вздрогнула, прошла к кровати, присела на краешек.

 — Да. Понятно.

 — Винтовка принадлежит ему, он угрожал тебе и не смог объяснить, где находился во время стрельбы. Он признал, что поссорился с женой и пару часов колесил по округе. Вернулся перед самым приходом полицейских.

 — Жена могла бы солгать.

 — Он ее не просил. Кое-что просочилось от копов, кое-что через Марг. Я мог бы рассортировать, но, учитывая разведывательные способности Марг, решил, что ее информация не менее надежна, чем официальная.

 — Ты прав.

 — Брейкмены рассорились из-за того, что Лео приехал на базу и набросился на тебя. Слово за слово, и они обвинили друг друга в поведении и смерти Долли. Одних родителей потеря ребенка сплачивает, других разводит еще дальше.

 — У моего папы был брат. Младший. Может, ты слышал, ты же изучал Железного Человека.

 Галл промолчал, предоставляя Ро шанс рассказать самой.

 — Он умер в три годика от какой-то непонятной болезни. Он с самого рождения был слабеньким. В общем, его не спасли, а дедушка с бабушкой стали еще ближе… Брейкмен признался?

 — Нет. Клянется, что, пока он катался, кто-то залез в его дом и украл винтовку. Мол, кто-то его подставляет. Об адвокате и слышать не хотел. Но жена убедила. Она заложила дом, чтобы внести залог.

 — Господи.

 — Ро, он сюда не вернется.

 — Я не об этом. На Айрин столько всего свалилось, а ведь она вряд ли в чем-то виновата. Не представляю, как она все это выдержит.

 — Пока справляется. Опознали мужчину, с которым Долли встречалась в мотеле в ночь своей смерти и неоднократно в последние месяцы. Преподобный Латтерли.

 — Священник? Боже милостивый… — Роуан совсем поникла. — Долли уверяла, что нашла утешение в вере, и в то же время соблазняла духовника матери. Теперь все становится на свои места. Бог услышит ее молитвы, ребенку необходим отец, и Бог даст отца — так она сказала Линн.

 — Вряд ли Бог планировал для Долли женатого мужчину и отца троих детей. Латтерли все отрицает, и так искренне возмущается, что жена, похоже, ему верит. Во всяком случае, пока она от него не отвернулась, хотя копы над этим работают.

 — Они встретились в тот вечер. Долли был нужен отец для ребенка, а она ни перед чем не останавливалась, когда ей что-то было нужно. Она надавила, может быть, пригрозила рассказать его жене, разрушить его отношения с прихожанами. И он ее убил.

 — Логично, — согласился Галл.

 — Но это не объясняет, почему он не оставил ее на месте убийства, а поволок в лес, развел огонь. Хотя если он убил впервые, то вполне мог растеряться, удариться в панику… Галл, если он спал с Долли — а духовником миссис Брейкмен он был много лет, — то вполне мог незаметно влезть в дом.

 — Ага, ты уже об этом думала.

 — Размышляла. Латтерли наверняка раз или два обедал у Брейкменов по воскресеньям, приходил с женой на летние пикники во дворе. Да, я думаю, он знал, как забраться в подвал, и, вероятно, знал или мог узнать код сейфового замка. Он вполне мог навести копов на Брейкмена. И ведь получилось. Они так и подумали: Лео вспыльчив, один раз уже выгонял дочь из дома, часто с ней ссорился, ну и пришиб, скорее случайно, чем умышленно.

 — Да, так вполне могло быть. И ты больше не хандришь.

 Ро хмыкнула.

 — Всезнайка. Последние трое суток я точно знала, что нужно делать, делала то, что должна и умею, и мне некогда было думать о постороннем. А когда мы вернулись, все опять навалилось, и я почувствовала себя бесполезной, беспомощной, вот и раскисла. Я ничего не могу изменить, но вроде бы легче, когда размышляешь, что можно было бы сделать, если бы от меня что-то зависело. И полезно поговорить с человеком, который меня понимает. — Ро снова хмыкнула. — Хоть немножко понимает.

 — Знаешь, я мог бы всю ночь сидеть здесь и смотреть на тебя. Ты вся такая золотисто-кремовая и пахнешь, как летний сад. Очень приятный переход к нормальной жизни. Как ты смотришь, если я отмоюсь, и мы сходим на поздний ужин?

 — Положительно.

 — Отлично. — Галл рывком поднялся на ноги. — Можно воспользоваться твоим душем?

 — Валяй, — рассмеялась Роуан и, поскольку выдалось свободное время, решила поговорить еще с одним мужчиной, который ее понимает.

 — Привет, папуля.

 Элла обернулась на звук открывающейся двери, улыбнулась Лукасу. Они как раз ужинали, когда зазвонил его сотовый, и она выскользнула на веранду, чтобы не мешать разговору и заодно полюбоваться китайскими фонариками на ветвях плакучей сливы.

 — Все в порядке?

 — Да. Роуан хотела отметиться и рассказать о своих делах.

 — Есть новости?

 — Ничего особенного. — Лукас глотнул вина, погладил ее руку.

 Элле нравилось, как он касался ее — и довольно часто, словно удостоверяясь, что она рядом.

 — Судя по голосу, она спокойна, так что и я почти успокоился. Правда, если случается что-то плохое, Ро обычно не подает виду, просто пытается разобраться, могла ли предотвратить это и должна ли что-то сделать, чтобы все исправить.

 — И ты не знаешь, откуда у нее это? А кому тут на месте не сидится? Кто починил кран в моей прачечной и ящик в столике, который я купила на блошином рынке? Он больше не застревает.

 — Должен же я как-то отблагодарить тебя за ужины, которыми ты меня угощаешь. И завтраки, — лукаво улыбнулся он, обнимая ее за талию и глядя вместе с нею на расцвеченный сад.

 — Приятно, когда рядом мастер на все руки.

 — Приятно возиться по дому, когда рядом ты. Мне так хорошо с тобой.

 — Я счастлива. Я никогда не унывала и научилась быть счастливой. Я сумела разобраться в себе: что мне нужно, без чего я могла бы обойтись. С тобой я счастливее.

 Элла тоже обхватила его за талию.

 — Пока ты разговаривал по телефону, я стояла здесь и думала, как мне повезло. У меня есть любимая семья, и они меня любят, у меня есть друзья, я горжусь своими профессиональными успехами. А теперь вот такая удача: я выиграла суперприз — тебя.

 Она немного погрустнела, вспомнив, что, пока она упивается счастьем, ее подруга живет в постоянном кошмаре.

 — Я сегодня разговаривала с Айрин.

 — Как ей сейчас тяжело…

 — Я ездила к ней, хотела помочь, но… я пытаюсь и никак не могу осознать ее потерю. Что может быть страшнее для матери, чем потеря ребенка, тем более единственного? В ее жизни сейчас один мрак. Дочь умерла. Муж, вероятно, надолго сядет в тюрьму. Человек, которому она доверяла, который был ее духовником, коварно предал ее. Единственное, за что она может сейчас зацепиться, — внучка, но и здесь радость невозможна без боли душевной. — Она помолчала. — Я счастлива, я удачлива, и я радуюсь некоторому сходству с тобой и Роуан в том, что хочу все уладить. Но я не знаю, что сделать, что сказать, чтобы помочь Айрин.

 — Ты помогаешь ей организовать похороны, ты будешь там рядом с ней. Это немало. Хочешь, я пойду с тобой?

 — Пусть это эгоистично, но да, хочу, только я думаю, твое появление ее смутит.

 Лукас кивнул, он тоже так думал.

 — Если сочтешь уместным, скажи, что я скорблю вместе с ней, что сочувствую ей.

 — И тебя я расстроила, а ведь только что говорила о счастье.

 — Когда люди вместе, они делятся и хорошим, и плохим. Я хочу… разделять с тобой и то, и другое.

 Элла воспряла духом. Они почти готовы сказать это. Она думала, что ей улыбнулась удача? Да она получила Божье благословение!

 — Лукас, давай погуляем под луной. В саду. А потом допьем вино и попробуем соблазнить друг друга.

 — Я всегда восхищаюсь твоими идеями.

 Воспользоваться телефоном мертвой женщины, чтобы заманить мужчину на смерть… справедливо. Божий человек это понял бы, божий человек должен одобрять библейское предписание «око за око, зуб за зуб». Хотя какой из Латтерли божий человек? Он просто мошенник, лжец, прелюбодей, развратник.

 В каком-то смысле Латтерли и убил Долли. Он соблазнил ее, завел на ложный путь… а если соблазнила она, он, не сопротивляясь, последовал за ней.

 Он должен был наставлять ее, советовать ей. Он должен был помочь ей стать приличным человеком, честной женщиной, хорошей матерью. А он предал свою жену, детей, Бога, церковь. И все ради секса с дочерью одной из своих прихожанок.

 Его смерть будет актом справедливости, заслуженного наказания и святого возмездия.

 И очень простое текстовое сообщение сыграет свою роль.

 «Это была не я. Принеси деньги. Не говори никому, пока не решим, что делать дальше. Встретимся в час у Турцентра Лоло-Пасс на повороте с дороги 273 к воротам. СРОЧНО. Могу тебе помочь. Долли».

 Отлично. Мертвая женщина зовет смертника. Но смертник не ответил. Второй, более жесткий призыв был пронизан болью и паникой. Не откликнуться на него просто невозможно.

 «Надо объясниться лицом к лицу. Ты сделаешь все, что я скажу, когда узнаешь то, что знаю я. Это последнее сообщение. Берегись. Они могут выяснить».

 Он придет. А если нет, найдется другой способ.

 Спланированное убийство не похоже на несчастный случай. Что чувствуешь, когда убиваешь?

 Машина появилась на десять минут раньше условленного срока, она двигалась медленно, словно кралась по узкой дороге.

 Как легко все получается. Очень легко. Нужно ли сначала поговорить? Должен ли мертвец знать, почему он умер? Почему он будет вечно гореть в аду?

 Водитель позвонил Долли, хрипло прошептав ее имя в ночной тишине, остановил машину у ворот, но остался сидеть в ней. Его силуэт четко просматривался в лунном свете.

 Смерть терпеливо ждала.

 Он вышел из машины, покрутил головой вправо, влево, продолжая звать Долли по имени, и пошел вдоль дороги.

 Да, все получается очень легко.

 — Око за око.

 Латтерли оглянулся, его лицо исказилось от ужаса.

 Первая пуля вонзилась точно в лоб, прямо посередине. Маленькая черная дырка мгновенно превратила ужас в крайнее изумление. Вторая пуля поразила сердце. В лунном свете замерцал тоненький кровавый ручеек.

 Легко. Твердая рука, справедливое сердце.

 Ни шока, ни сожалений, ни дрожи. Не в этот раз.

 Далеко придется тащить тело, но ведь все надо сделать правильно, не так ли? Если должен что-то сделать, сделай это хорошо. В ночном лесу столько красоты, столько таинственности. И покоя. Да, пусть ненадолго, но здесь царит покой.

 Все усилия оправдались, как только тело оказалось на заранее сложенном погребальном костре.

 Преподобный Латтерли с грязной разодранной плотью в грязной порванной одежде уже не выглядел таким благочестивым, как при жизни. Один щелчок зажигалки, и он отправится в ад.

 Пламя зашипело, поглощая топливо и кислород, сжигая тело, как будет вечно гореть душа, внося покой в сердце мстителя.

 Что чувствуешь, когда убиваешь и сжигаешь?

 Свою правоту.

 Пожар рвался на восток, разевая голодную пасть, поглощая леса и луга, в алчном восторге распластываясь по территории двух штатов.

 Впиваясь гаффами в ствол широкохвойной сосны, Галл вскарабкался почти на самую вершину, утопающую в закопченном, в алых проблесках небе. Пот пропитывал по-разбойничьи повязанную, защищавшую лицо и рот бандану, стекал по щекам. Зубья пилы вгрызались в кору и древесину, толстые кругляши и разлапистые ветви с треском падали вниз.

 Покончив с деревом, Галл соскочил на землю, расстегнул страховочные ремни и пошел вдоль просеки. Пламя, никак не желавшее угомониться, с ревом скакало по деревьям, облизывало ветви.

 По рации сообщили, что парашютистам из Айдахо дважды пришлось отступать из-за изменчивого ветра. Дрогнула под ногами земля — упало еще одно принесенное в жертву дерево. Прогремел гром, танкер сбросил очередную порцию антипиренов, но разбушевавшаяся ведьма глотала грязь, как сладкие леденцы.

 Только этим утром он смотрел в бездонные глаза Роуан, наслаждался вкусом ее теплой со сна кожи. Сейчас на языке лишь вкус дыма, а вокруг похотливый огненный враг.

 Он уже потерял счет времени, проведенному в огнедышащей пасти. Он знал, что Роуан на передней кромке огня. Единственное, чего он не знал, день сейчас или ночь. А в общем, какая разница в этих бесконечных кровавых сумерках?

 Из дыма, как черт из табакерки, выпрыгнул Доби — тоже с банданой на все лицо.

 — Гиббонз ведет всех на восток, прокладывая по пути полосу. На правом фланге у Пэк-Крик ведьму заливают водой, и грязь немного сбила ей наглость.

 — Пошли. — Галл схватил свою амуницию.

 — Я вызвался вместе с тобой пройти на юг через выжженную территорию. Притушим по краю мелкие очаги и свернем к передней кромке.

 — Очень мило с твоей стороны включить меня в свою миссию.

 В покрасневших глазах Доби замелькали смешинки.

 — Кто-то должен это сделать, сынок. Конечно, это более длинный путь, но, держу пари, мы опередим остальных и быстрее займемся настоящим делом.

 — Может быть. Я хочу повоевать на переднем фронте.

 — Бок о бок со своей женщиной. Поторопись, сынок.

 Мелкие очаги расцветали бутонами, взрывались гранатами, растекались мелкими шипящими озерцами. Ветер взбрыкивал, сгущая дым, выстреливая головешками.

 Галл затаптывал, засыпал, сбивал, посмеиваясь над забавными прозвищами, которые Доби давал очагам.

 — Гребаный замдиректора Брустер! — выкрикнул Доби, топчась на языках пламени. — Временно исключил меня за курение в сортире.

 — Чертова средняя школа.

 — Младшая средняя школа. Я рано начал.

 — Готовил легкие к будущей работе, — предположил Галл, перепрыгивая на следующий очаг.

 — Долбаная Джиджи Джаппер. Сейчас ты у меня получишь. Свалила от меня к бейсболисту.

 — Младшая средняя школа?

 — Последний год. Ублюдок играл в слоупитч софтбол. Нет, ты представляешь! Вонючая медленная подача! И где справедливость?

 — Тебе лучше без этой Джиджи.

 — В самую точку. Слушай, Капитан, похоже, мы здесь управились. Давай-ка срежем прямо на север. Я поищу чокнутого старого мистера Коттера. Он, гад, пристрелил мою собаку только потому, что малец срал на его петуньи.

 — Мы вместе забьем до смерти старого мистера Коттера.

 — Ты настоящий друг.

 На ходу они позавтракали, пообедали, поужинали — черт его знает чем — батончиками, крекерами с арахисовой пастой и единственным яблоком, припасенным Доби, по очереди откусывая и передавая его друг другу.

 — Обожаю эту вот работенку, — признался Доби. — Даже не думал, что так получится. Я знал, что справлюсь, думал, что мне понравится. Но не знал, что это мое. Не знал, что меня так проймет.

 — Когда проймет, понимаешь, что именно к этому всегда стремился, — согласился Галл, подумав не только о работе, но и о женщине.

 Дым понемногу рассеивался, повсюду торчали скелеты сгоревших деревьев. Ветер кружил облака пепла, похожие на волшебную пыльцу, только загрязнившуюся.

 — Как в кинофильме о конце света, — заметил Доби, — где после столкновения с метеором выживают одни мутанты, пожирающие падаль, да горстка храбрых вояк, защищающих слабых. Мы были бы храбрыми вояками.

 — Я рассчитывал на роль мутанта, но ладно, согласен и на вояку. Посмотри-ка. — Галл указал на восток, где в красном небе мелькали отблески пожара. — Все никак не пойму, как я могу ненавидеть огонь и тут же восхищаться его красотой.

 — Во! Я чувствовал то же самое к гребаной Джиджи Джаппер.

 Посмеиваясь, почему-то совершенно счастливый от жара, грязи и общества странного, но симпатичного приятеля, Галл всматривался в изменчивые цвета и оттенки капризного огня. Поддавшись порыву, он вытащил из поясной сумки фотоаппарат. Конечно, фотография не передаст это внушающее ужас великолепие, но зимой даст пищу воспоминаниям.

 Доби вошел в кадр, закинул на плечо мотыгу, расставил ноги, сделал свирепое лицо.

 — Пожиратель огненных драконов.

 Как ни странно, подумал Галл, фотографируя Доби, очень меткое название. Он щелкнул дважды.

 — Сдохни от ревности, Джиджи.

 — Твоя правда! Пошли, сынок. Время поджимает.

 Пока Галл убирал камеру, Доби развернулся и пошел вразвалочку дальше.

 — Галл.

 — Да. — Галл, застегивавший молнию поясной сумки, поднял глаза и увидел Доби почти в той же позе, только со спины. — Камера в надежном месте, красавчик.

 — Подойди-ка. Посмотри. — Насторожившись, Галл подбежал и уставился туда, куда показывал Доби. — Это то, что я думаю?

 — О, черт.

 Останки лежали на обугленной тропе, как метка.

 — Галл, сдается мне, здесь покуражились те мутанты. — Доби отошел, покачиваясь, согнулся, уперся руками в колени и расстался со своими энергетическими батончиками.

 — Как Долли, — пробормотал Галл. — Кроме…

 — Господи, я как маменькин сынок. Эх, жаль ленча… — Мертвенно бледный под слоем сажи, Доби глотнул воды, прополоскал рот, сплюнул. — Придурок развел огонь прямо здесь. Как с Долли. — Он снова прополоскал рот, отпил немного воды. — И опять поджег лес.

 — Да. Только не думаю, что он хотел спрятать или уничтожить тело. Скорее хотел, чтобы мы его нашли, хотел привлечь внимание, или сукин сын просто любит огонь. И у этого во лбу дырка от пули.

 Взяв себя в руки, Доби подошел, посмотрел.

 — Да, пожалуй, ты прав.

 — Надо было заключить с тобой пари. — Галл вытащил рацию. — Теперь мы точно не придем на место раньше остальных.

 Пока они ждали, Доби выудил из сумки пару крохотных бутылочек кентуккийского виски, глотнул из одной, вторую передал Галлу.

 — Как ты думаешь, кто это?

 — Не исключается, что мы имеем дело с помешанным поджигателем, выбирающим людей наугад. Или, может быть, это кто-то, связанный с Долли.

 — Господи, помилуй. Надеюсь, не ее мать. Очень надеюсь, что это не ее мать. Должен же кто-то заботиться о ребенке, — запричитал Доби.

 — Я видел ее мать, когда она со священником приезжала поблагодарить ММ за то, что он взял Долли на базу. Она маленькая, как Долли. Думаю, этот повыше. Он очень высокий.

 — Может, ее отец.

 — Может быть, — угрюмо согласился Галл.

 — Если бы я не вызвался сюда вместе с тобой, это нашел бы кто-то другой. Ведь валяется прямо на тропе. Ро говорила, что Долли оттащили с тропы. А этот прямо на тропе. Если бы не мы, его нашли бы рейнджеры. Не хочешь, а задумаешься, что бы огонь ни делал, он оставляет какой-то шанс.

 Таращась на черно-красно-золотой пейзаж, Галл влил в глотку виски.

 Вскоре рейнджеры сменили их у тела, и они отправились на свою войну. У Галла внутри все кипело, и он изливал ярость на каждый язык пламени, подпитывал ее каждым ударом топора. Стало ясно, что эта война не против Бога, природы или судьбы, а против человека, который развел огонь ради собственного удовольствия, из честолюбия или слабости. Но Галл больше не думал о причине пожара, он только хотел поскорее обуздать огонь.

 — Передохни, — услышал он голос Роуан. — Она сдается. Я чувствую. Передохни. Это не театр одного актера.

 — Передохну, когда она сдохнет.

 — Послушай, я понимаю, что ты чувствуешь. Я точно знаю, как…

 — Я не настроен исследовать причины. — Он оттолкнул ее руку, обжег взглядом. — Я настроен убить ведьму. Обсудим наши схожие душевные травмы позже. Не мешай мне делать мою работу.

 — Ладно. Прекрасно. Нужны люди на том хребте. Прокопать полосу, пока ведьма не оседлала ветер и не разыгралась снова.

 — Хорошо.

 — Прихвати Доби, Мэтта, Либби и Стовика.

 Ночью, а может быть, утром он доплелся до ручья. Огонь содрогался в смертельной агонии, кашлял и отплевывался. Над головой сквозь редеющий — хотелось так думать — дым мигали звезды.

 Галл стянул башмаки, носки и сунул израненные босые ноги в восхитительно прохладную воду. За спиной раздавались охрипшие от дыма и адреналина голоса. Обычные разговоры после битвы. Шутки, насмешки, воспоминания. И вполне резонный вопрос — какого черта? Это о том, что они с Доби нашли в лесу.

 Правда, дела еще оставались, но те, что могли подождать до рассвета. Огненная ведьма легла не отдохнуть, а сдохнуть.

 Роуан села рядом, вывалила на его колени паек, сунула в руку бутылку с водой.

 — Нам сбросили груз, чтобы разбить лагерь. Я приготовила тебе ужин.

 — Бесконечный женский труд.

 — Как вижу, у тебя появилось настроение поговорить.

 — Я должен был выпустить пар.

 — Я знаю. — Она легко коснулась его руки и отпустила, воткнула вилку в тушеную говядину. — Я добавила немного знаменитого табаско Доби. Очень вкусно.

 — Я его сфотографировал. Доби. Он стоял на выжженной земле на фоне огня и кровавого неба. Фантастика. Я только его сфотографировал и убирал аппарат, когда мы нашли это. Меня не сразу проняло, только когда мы пошли к вам. И тут как вскипело. Господи, я даже забыл о парне, сгоревшем до костей, с пулей во лбу.

 — С пулей?

 Галл кивнул.

 — Да, но я не думал о нем. Я мог думать только об огне и о нас. Все эти усилия, риск, пот, кровь. И ради чего, Ро? Я не мог надрать задницу тому, кто это сделал, поэтому я должен был надрать задницу огню.

 — Мэтт завис на дереве. Он выпутался, но могло быть гораздо хуже. Ствол толщиной с мою руку чуть не пришиб Эльфа, а Янгтри — вдобавок к распухшему колену — раскроил топором голень. Один парень из команды Айдахо сломал ногу при приземлении. Ты имел право на ярость.

 Некоторое время они жевали в молчании.

 — Тебя и Доби отзывают на базу. Дичикко и Куинек хотят с вами поговорить. Я могу вернуться с вами.

 Он взглянул на нее с признательностью. Он был ей так признателен, что не стал подначивать — вот, теперь ты обо мне заботишься.

 — Ты очень устала. Я могу сэкономить тебе время. Не ставь палатку, приглашаю в мою.

 — Я подумала, что ты очень устал, и решила сэкономить время тебе. Приглашаю в свою.

 — Еще лучше. Я люблю эту работу. Я не совсем понимаю почему, но люблю еще больше из-за того, что сотворил этот ублюдок. Копы должны найти его, схватить, остановить. А мы подчищаем его мерзость. Мы делаем все, что можем, лишь бы не стало еще хуже. Природа ничего для него не значит. Ему плевать на все живое. Но нам это важно.

 Галл повернулся к Ро, медленно наклонился, поцеловал в губы с удивительной нежностью.

 — Я нашел здесь тебя, Роуан. Это чертовски важно.

 Она неуверенно улыбнулась.

 — Я не терялась.

 — И я не терялся. Но я нашелся, я тоже нашелся.

 Они доели ужин, поднялись и у палаток столкнулись с Либби.

 — Как ты, Галл?

 — Нормально. И стало еще лучше, когда узнал, что не должен прибираться. Ты Доби случайно не видела?

 — Видела. Он только что лег спать. Он был… Ну, думаю, ты знаешь. Мы с Мэттом посидели с ним немного, когда остальные уже расползлись по палаткам. Он в порядке.

 — Ты отлично поработала, Барби, — похвалила Роуан.

 — Так и было задумано. Спокойной ночи.

 Роуан, зевая, заползла в палатку и уже в полусне скинула ботинки.

 — Разбудишь меня, если только медведь нападет. Нет, даже тогда не буди.

 Под задумчивым взглядом Галла она разделась до трусиков и майки, влезла в спальный мешок.

 — Знаешь, тридцать секунд назад мне казалось, что не хватит сил почесаться. А сейчас, как ни странно, я полон энергии.

 Роуан приоткрыла один глаз, закрыла.

 — Делай что хочешь, только, делая это, не смей меня будить.

 Галл примостился рядом с ней, улыбаясь, прижал к себе ее уже расслабившееся тело и, закрывая глаза, думал о ней и только о ней. Так, с мыслями о ней он и провалился в глубокий сон.

 Разбудило Галла колено Ро, вонзившееся в его пах. Искры посыпались из закрытых глаз. Он чуть отстранился, ослабив давление на свои бедные пульсирующие яйца.

 Интересно, она специально целилась, или ему просто не повезло? Ну, в любом случае меткость идеальная.

 Ро не шелохнулась, когда он откатился, натянул штаны, ботинки и чистые носки. Чтобы ее не потревожить, он выполз из палатки в незастегнутых штанах и незашнурованных ботинках.

 Тищина в лагере была вполне объяснима. Насколько он знал, в остальных палатках парочек не было, следовательно, все яйца, кроме его собственных, были в безопасности, но он никому не позавидовал.

 Галл привел одежду в порядок и отошел в лес опустошить мочевой пузырь. Далее в его списке были кофе и завтрак. Ранний подъем давал ему некоторые преимущества: он сможет первым покопаться в пайках. Пусть Роуан еще немного поспит, а он посидит у ручья, набьет живот — пусть и дрянью — в тишине и покое…

 Он замер, глядя на сверкающий росой луг с царственно пурпурными дикими люпинами, над которыми кружились голубые бабочки. Легкий утренний туман стелился у самой земли, и казалось, что цветы плывут по белой реке.

 Нетронутая красота, подумал Галл. Огонь сюда не добрался. Они остановили его, чтобы цвели эти цветы, порхали эти бабочки. Они сохранили эту красоту, похожую на изумительнейшее произведение искусства. Он помог спасти и этот луг, и деревья за ним, и все, что раскинулось за деревьями. Он пробился сквозь огонь и дым, сквозь мрак, провонявший смертью, сюда, к жизни, к этой почти неземной тишине и покою. Сюда, где обязательно найдутся ответы на все вопросы.

 Он привел ее сюда, просто выволок из лагеря.

 — Нам пора, — возражала она. — Надо поскорее добраться до турцентра. Машины уже ждут. Я хочу в душ, хочу чистую одежду и, боже, как же я хочу колы.

 — Это лучше, чем кола.

 — Ничего нет лучше колы с утра. Вы, кофеманы, просто извращенцы.

 — Ты только посмотри. — Он взмахнул рукой. — Что может быть лучше?

 Роуан и раньше видела луга, видела дикий люпин и привороженных им бабочек. Именно это она и хотела сказать, страдая из-за отсутствия кофеина в организме, но Галл выглядел таким… ошеломленным.

 И она поняла, что его зацепило. Конечно же, поняла. Кто мог бы понять это лучше, чем она?

 Но она не собиралась сдаваться без боя. Она ткнула его локтем и язвительно заметила:

 — Опять взыграла твоя романтическая жилка.

 — Постой спокойно. Я сфотографирую.

 — Даже не думай. Ты только посмотри на меня.

 — Это теперь одно из моих любимейших занятий.

 — Если тебе так необходимо сфотографировать женщину на цветочном лугу, найди красотку с чистыми блестящими волосами в летящем белом платье.

 — Не дури, ты то, что надо. Здесь все сохранилось благодаря тебе. Отличное дополнение к фотографии Доби в выжженном лесу. Понятно, что, почему и как случилось между этими двумя моментами.

 — Последний из романтических героев. — Но ему удалось тронуть ее душу, а потому Ро зацепила большими пальцами передние карманы, выставила бедро и дерзко ухмыльнулась.

 Галл щелкнул затвором, медленно опустил камеру и просто вытаращился на нее — так же, как недавно на луг. Ошеломленно.

 — Эй, очнись. Давай я тебя щелкну.

 — Нет, только ты. Доби стоит там, на выжженной земле, на фоне бушующего огня и говорит мне, как сильно он любит эту работу и что он в ней нашел. И ты, Роуан, здесь, на солнце, с нетронутой красотой за твоей спиной. Ты — конец радуги.

 — Перестань. — Чтобы скрыть смущение, она повела плечами, подошла к нему. — Тебя здорово прихватило.

 — Ты — ответ на вопрос, который я даже не успел задать.

 — Галл, мне не по себе, когда ты так говоришь.

 — Привыкай. Я довольно глубоко увяз в… заботах о тебе. Пока остановимся на этом, потому что еще многое нужно выяснить.

 Сквозь ее смущение проклюнулась паника.

 — Галл, увязнуть в… заботах о таких людях, как мы… как я… заведомое поражение.

 — Я так не думаю. Я люблю риск.

 — Потому что ты чокнутый.

 — Другие здесь не работают.

 И с этим она не могла поспорить.

 — Нам пора.

 — Только еще одно.

 Взяв за плечи, Галл притянул ее к себе. Провел кончиками пальцев по ее лицу, и в его поцелуе она почувствовала и яркий луг, и летнее солнце, и порхание бабочек, и птичьи трели.

 Если бы он не держал ее, она бы упала. Она потерялась в этой нежности, в этих обещаниях, которые, как она уверяла себя, были ей совершенно ни к чему. Ее сердце дрожало, разрывалось от сладкой боли, и впервые в жизни она оказалась на грани капитуляции.

 Чуть пошатываясь, Ро отстранилась.

 — Это просто секс.

 — Ну, ну, попудри себе мозги…

 И Галл обхватил ее за плечи одной рукой, очень быстро переключившись на дружеский тон. М-да, немудрено, что парень так ее привлекает.

 Дичикко и Куинек вышли из диспетчерской, как только подъехали фургоны.

 — Полагаю, отмыться нам не дадут, — заметил Галл, кивая полицейскому и спецагенту. — Где будем разговаривать?

 — ММ освободил нам свой кабинет, — откликнулся Куинек.

 — Послушайте, перед кухней есть столы. Я бы не прочь проветриться и перекусить. Думаю, Доби тоже.

 — Ты прав, сынок. Вы узнали, кто тот мертвец?

 — Мы об этом поговорим, — ответила Дичикко.

 — А мы разберемся с вашим снаряжением. — Роуан кивнула на Мэтта и Дженис. — Не беспокойтесь.

 — Спасибо.

 — Нас подозревают? — поинтересовался Доби, шагая к кухне.

 — Мы еще не имеем гипотез, мистер Карстен.

 — Полегче, Ким, — вмешался Куинек. — У нас нет причин подозревать вас, но не могли бы вы уточнить, где находились перед вылетом на пожар между одиннадцатью часами вечера и тремя часами ночи?

 — Я? Примерно до полуночи играл в карты с Либби, Янгтри и Триггером. Потом мы с Тригом выпили по последней бутылке пива и, думаю, где-то около часу завалились спать.

 — Я был с Роуан, — коротко сказал Галл.

 — Мы хотели бы услышать то, что вы сказали рейнджерам на месте преступления. — Дичикко села за стол, вытащила блокнот и мини-диктофон. — Я буду записывать. Вы не возражаете?

 — Доби, ты начинай, а я посмотрю, чем Марг может порадовать нас. Вам двоим что-нибудь принести?

 — Я выпил бы чего-нибудь холодного, — ответил Куинек, и, вспомнив лимонад Марг, Дичикко кивнула.

 — Я тоже. А теперь, мистер Карстен…

 — Вы не могли бы обойтись без мистера? Просто Доби.

 — Доби.

 Он подробно рассказал о том, что видел и делал в выжженном лесу, то есть все, что уже рассказывал рейнджерам.

 — Видите ли, выжженная территория и так кошмарна, а тут еще труп. Галл сказал, что это может быть связано с Долли.

 — Он так сказал? — переспросила Дичикко.

 — Но ведь это логично. — Доби перевел взгляд с агента на полицейского. — Или нет?

 — Доби, почему там оказались только вы и мистер Карри?

 Доби молча уставился на Галла, вышедшего из столовой, и на Линн в двух шагах позади него. На полные подносы у них в руках.

 — Большинство требовалось на передней линии, но кто-то должен был выловить мелкие очаги на фланге. Вот я и вызвался за себя и за Галла.

 — Вы предложили мистеру Карри идти той дорогой?

 — Слышь, Галл, как она любит это «мистер». Да. Так идти дольше, но я обожаю убивать мелкие очаги. Мы с Галлом сработались. Спасибо. — Он улыбнулся Линн, поставившей перед ним полную тарелку. — Классно выглядит.

 — Марг велела оставить место для вишневого пирога. Позовите, если вам что понадобится.

 — Давайте сэкономим всем нам время, — предложил Галл, усаживаясь за стол. — Мы пошли той дорогой, потому что выискивали мелкие очаги. Ты видишь очаг, ты его затаптываешь и идешь дальше. Мы выполняли эту работу, продвигаясь на восток к остальным. Огонь тоже двигался на восток, но ветер все время менял направление, поэтому фланги перемещались. Мы нашли останки, потому что срезали путь через выжженный участок до дальнего фланга на случай, если там остались мелкие очаги. Если бы они действительно остались, а мы бы туда не дошли, турцентр мог оказаться в огненном кольце. А это никому не надо. Понятно?

 — Вот так все и было. — Доби достал из кармана бутылку табаско, приподнял верхнюю часть кайзеровской булочки, залил соусом хрен, которым Марг приправила кусок жареной говядины, и протянул бутылку Галлу, но тот отрицательно покачал головой.

 — Мне и так нравится. И да, я предположил, что этот труп может быть связан с Долли. Здесь, конечно, мог завестись серийный убийца-поджигатель, выбирающий жертв наобум, но связь с Долли кажется мне более вероятной.

 — Этого пристрелили, — пробормотал Доби с набитым ртом. — Дырку во лбу невозможно было не заметить.

 — В этом пожаре пострадали пожарные-парашютисты. И, как я слышал на обратном пути, ранены двое из элитного наземного отряда. Я видел акры уничтоженных лесов. Я хочу, чтобы виновный был наказан, и я хочу знать, почему ему мало убивать. Я чувствую, что пожар ему важен не меньше убийства. Иначе он не стал бы поджигать. Огонь должен играть здесь какую-то роль.

 — Интересное предположение, — заметила Дичикко.

 — Поскольку мы уже рассказали вам все, что знаем, остались только предположения. И поскольку ни один из вас двоих не похож на идиота, я думаю, что вы тоже это предполагали.

 — Он немного злится, потому что болтает здесь с копами вместо того, чтобы мыться в душе с Роуан.

 — Господи, Доби, — воскликнул Галл, но расхохотался. — Ну, да. И раз уж вы передо мной в долгу, то не могли бы намекнуть, кого мы там нашли.

 — Эта информация… — Дичикко перехватила взгляд Куинека и раздраженно выдохнула. — Пока мы ждали подтверждения, обнаружили машину преподобного Латтерли, припаркованную в служебном проезде рядом с турцентром. Его жена не знает, где он, но утром не нашла его ни дома, ни в церкви.

 — Кто-то пристрелил священника? — изумился Доби. — Обалдеть.

 — Священника Брейкменов, — уточнил Галл. — Который трахался с Долли. Я слышал, Лео Брейкмена выпустили под залог.

 — Пусть только сукин сын попробует сюда заявиться.

 Дичикко покосилась на Доби, но в основном не спускала глаз с Галла.

 — Мы поговорим с мистером Брейкменом сегодня вечером после похорон его дочери.

 — Лео под наблюдением. Я приставил к нему пару ребят, — добавил Куинек. — У нас есть список зарегистрированного на него оружия, и мы снова заглянем в его ружейный сейф.

 — Было бы глупо убивать из своего ружья, тем более зарегистрированного, и тем более мужчину, который трахался с его дочерью и исповедовал его жену.

 — Мы должны проверить все версии. Мы тоже умеем размышлять, мистер Карри, — сказала Дичикко. — Но нам приходится работать с фактами, свидетельствами, уликами. Смерть двух человек — наше приоритетное расследование, однако лесные пожары также очень важны. Я, как и вы, работаю на Лесную службу США. Поверьте, я отношусь к этому очень серьезно.

 Дичикко поднялась.

 — Спасибо, что уделили нам время. — Она чуть улыбнулась Галлу. — Примите мои сожаления по поводу душа.

 — Ну, агент Дичикко, — сказал Куинек, когда они отошли подальше, — ваша шуточка согрела мне душу.

 — Ненадолго. Похороны обычно остужают.