Глава 2

 В следующие два дня ситуация напоминала перемирие, висевшее на волоске. Возможно, продолжалось оно потому, что Джессика решила не попадаться на глаза Слейду. Он, в свою очередь, тоже не навязывал ей свое присутствие, но ее распорядок дня изучить пытался. С удивлением Слейд обнаружил, что такого не существует. Она вертелась как белка в колесе. Светским обязанностям – ленчам, клубам, комитетам – она времени не уделяла. Она работала, и, по-видимому, неустанно. Большую часть дня она проводила в магазине. Он мало что поймет, если будет вести себя подобным образом. Ведь он здесь, кажется, по делу. Причем по делу о контрабанде. Выследить преступника – вот его цель, а для этого надо заключить с Джессикой настоящий мир.

 Из окна спальни он смотрел, как она уезжает.

 Странно, еще и восьми утра нет. Обычно она отправляется на работу в девять. Слейд в отчаянии выругался. Как может он, Слейд, обеспечить слежку или, чего доброго, защиту в случае надобности, если они все время находятся в разных местах? Значит, пора сымпровизировать предлог и нанести визит в магазин.

 Схватив пиджак, Слейд бросился к лестнице. Всегда можно что-нибудь придумать. Например, для романа необходимы описания старинной мебели. Это позволит ему несколько часов провести в магазине. В общем, сориентируется на месте. Он еще не одолел последний виток лестницы, как услышал голос Бетси:

 – ..ничего, кроме беспокойства.

 – Не суетись.

 Слейд остановился, услышав в холле чьи-то шаги. Вошел высокий молодой человек. Походка у него была какая-то развинченная. Копна темно-русых волос, длинных и прямых, довольно небрежно подстрижена. Джинсы, полосатая хлопчатобумажная рубашка, на носу – очки в металлической оправе. Вошедший немного сутулился – то ли по привычке, то ли от усталости – и смотрел на свои легкие теннисные туфли. Собственно, поэтому Слейд остался незамеченным. Так, лицо бледное, под глазами залегли тени, не иначе как разболтавшийся Дэвид Райе, сделал заключение Слейд, решивший пока молча наблюдать.

 – Говорю тебе, она не желает, чтобы ты сегодня являлся в магазин, – семенила за сыном Бетси с тряпкой для пыли в руке.

 – Я прекрасно себя чувствую. Если я еще день пролежу в постели, то рассыплюсь в прах. – И он сильно закашлялся.

 – Да уж, действительно прекрасно, – цокнула языком Бетси и взмахнула тряпкой.

 – Мама, ну отстань. – Дэвид уже повернулся было к ней и тут увидел Слейда. Он нахмурился, сдерживая кашель. – О, вы, наверное, и есть тот писатель.

 – Да. – Слейд спустился с последних двух ступенек. «Совсем мальчишка, – подумал он, смерив Дэвида взглядом, – мальчишка, еще не отказавшийся от излишней заносчивости».

 – А мы с Джесси думали, что вы низенький очкарик. Не знаю почему.

 Дэвид посмеивался, но Слейд заметил, как он ухватился за столбик перил, чуть не падая от слабости.

 – Что-нибудь уже успели сделать в библиотеке?

 – Работаю, но медленно.

 – Но, во всяком случае, быстрее, чем я, – пробормотал Дэвид, мечтая о том, чтобы сесть. – Джессика уже уехала?

 – Да она всегда отсутствует, – ответил Слейд.

 – Вот видишь, – Бетси сложила руки на переднике, – и, если бы ты поехал, она бы сразу отослала тебя домой. Еще обругала бы как следует.

 Ноги у Дэвида подкашивались, и он покрепче ухватился за столбик.

 – Но ей наверняка нужна моя помощь, ведь сколько новых поступлений. И сегодня ожидаются еще.

 – Ох уж, большая будет от тебя помощь, – начала Бетси.

 Перехватив взгляд Дэвида, Слейд немедленно вмешался в их диалог:

 – Я сам подумывал о том, чтобы нанести туда визит. Хотелось бы увидеть магазин, мне, знаете ли, надо для работы. Так что, если не возражаете, я мог бы ей помочь.

 Дэвид колебался, разрываясь между желанием поехать и необходимостью лечь.

 – Она сама будет все двигать, – пробормотал он.

 – Да, правда, – согласилась Бетси, явно перенося свое неудовольствие с сына на хозяйку. – Ее ничто не остановит.

 – А это моя работа – принимать товар и проверять наличие по спискам. И я не…

 – Ну, знаете, чтобы двигать мебель, большого знания антиквариата не требуется, – рассеянно заявил Слейд, и, понимая, что никак нельзя упустить такой замечательный шанс, быстро надел пиджак.

 – Значит, дело улажено, – объявила Бетси и ухватила сына за локоть, прежде чем он успел что-либо возразить.

 – Мистер Слейдермен присмотрит за мисс Джессикой, а ты отправляйся в постель.

 – Нет, я не лягу. Кресло, мне нужно только кресло.

 Дэвид слабо улыбнулся Слейду:

 – Ну что ж, спасибо. Скажите Джессике, что я обязательно буду в понедельник. А бумажная работа может подождать до конца недели. Скажите, чтобы она в утешение инвалиду оставила все бумаги для меня.

 Слейд кивнул:

 – Ну, конечно, скажу.

 И, повернувшись, направился к выходу, сообразив, что новое поступление его очень может интересовать.

 Через пятнадцать минут Слейд припарковался на небольшой, усыпанной гравием площадке около магазина Джессики. Небольшое здание с узкими окнами по фасаду. Шторы были подняты, и Слейд через стекло мог видеть, как она пытается сдвинуть с места нечто большое и, очевидно, тяжелое. Выругав мысленно всех женщин вообще и данную особу в частности, он распахнул дверь в магазин. Услышав звяканье колокольчика, Джессика резко обернулась. То, что кто-то может появиться в магазине в такой ранний час, ее удивило. А увидев на пороге Слейда, она просто остолбенела.

 – Ну… – Физическое напряжение настолько утомило ее, что она с трудом могла отдышаться. – Не ожидала увидеть вас здесь.

 Она не добавила, что его появление не доставило ей особенного удовольствия.

 Джессика сняла жакет и засучила рукава шерстяного свитера. Под ним вздымалась и опадала небольшая грудь. Слейд вспомнил, какой мягкой она ему показалась при случайном прикосновении. Он совершенно забыл, что явился сюда мириться с Джессикой.

 – Неужели у вас не хватает ума, чтобы не ворочать самой такие тяжести?

 Быстро сняв пиджак, он бросил его на стул. Джессика выпрямилась и холодно ответила:

 – И вам доброго утра.

 Но ее раздражение его нисколько не обескуражило. Он подошел и примерился к объекту ее пустых усилий.

 – Куда его поставить? – спросил он кратко. – Надеюсь, вы не относитесь к числу женщин, которые семь раз на дню меняют свои намерения?

 Она сердито прищурилась, глаза стали совсем темными, как в тот вечер в гостиной. Странно, когда она выходила из себя, то становилась особенно привлекательной. Иначе ее вздернутый подбородок просто бы его рассмешил.

 – По-моему, вас никто не просил помогать. – В первый раз она разговаривала с ним столь ледяным тоном. – Я сама в состоянии справиться со своими делами.

 – Не будьте глупее, чем это необходимо, – отрезал он, – вы же надорветесь. Ну, говорите, куда поставить эту вещь?

 – Вещь! – возмущенно воскликнула она. – Это французский секретер девятнадцатого века. Слейд окинул его небрежным взглядом:

 – Неужели? Итак, куда вам подвинуть эту драгоценность?

 – О, сейчас я скажу, куда и что стоит двигать. – Он расхохотался. Вот так просто, взял и расхохотался. Очень весело и непринужденно. Вот этого она никак от него не ожидала. Она с трудом справилась с желанием поступить точно так же и поспешно отошла от Слейда, чтобы не мешать. Ей совершенно не хотелось признавать, что Слейдермен очень обаятелен и вообще ей симпатичен. Она даже плечом дернула от столь крамольной мысли. Вот еще, была нужда! – Вон туда, – сказала она сдержанно, показав, куда именно. И, отвернувшись, стала смотреть в окно. Когда звук дерева, трущегося о дерево, прекратился, Джессика обернулась к Слейду:

 – Спасибо.

 Благодарность была краткая и холодная.

 – Итак, чем еще я могу быть вам полезен? Он с удовольствием окинул ее долгим взглядом. Джессика стояла очень прямо, непринужденно сложив руки. Волосы были зачесаны назад и закреплены двумя перламутровыми гребенками, чтобы не падали на лицо. Слейд позволил себе скользнуть глазами ниже. Она была очень тоненькая, в талии чуть не переламывалась, и почти без бедер. Хорошо сшитая длинная юбка отлично облегала фигуру, и Слейд оценил по достоинству то, что видел. Обувь она носила почти детского размера и сейчас нетерпеливо постукивала подошвой об пол.

 – Райе очень беспокоился, что вы займетесь как раз тем, за чем я застал вас несколько минут назад.

 – Вы видели Дэвида?

 Холодность и нетерпение испарились моментально. Она быстро подошла к Слейду и взяла его за руку.

 – Так Дэвид встал? Как он?

 Ему вдруг захотелось дотронуться до нее – до ее пушистых волос. Наверное, они такие мягкие. Его охватило нестерпимое желание коснуться чего-то мягкого и податливого.

 Джессика озабоченно смотрела на него.

 – Он пытался ходить, – ответил Слейд кратко, – но чувствует себя не так хорошо, как ему бы хотелось.

 – Ах нет, ему еще рано, он должен лежать.

 – Но он, очевидно, считает иначе. «Интересно, ее волосы тоже пропитаны этим осенним ароматом – и цветы, и дым, – который сводит его с ума?"

 – Он даже хотел приехать сегодня утром.

 – Хотел приехать?! – с ударением на оба слова спросила Джессика. – Я же приказала ему оставаться дома. Что же это такое? Он просто несносен.

 Слейд вдруг очень внимательно всмотрелся в выражение ее лица.

 – А что, все делают то, что вы велите?

 – Он мой служащий! – отрезала Джессика, отдернув руку. – И, черт возьми, лучше ему меня слушаться.

 Однако так же быстро, как вспылила, она успокоилась и улыбнулась:

 – Он ведь еще почти мальчик, и Бетси его все время пилит. Такой уж у нее способ воздействия. Я, конечно, очень ценю его преданность делу, но лучше бы ему сначала выздороветь как следует.

 И Джессика взглянула на телефон:

 – Если я сейчас позвоню, он взъерепенится.

 – Нет, он просил передать, что до понедельника не приедет. – Слейд прислонился к секретеру. – Но он хотел, чтобы все бумажки на новые поступления вы бы оставили ему.

 Джессика сунула руки в карманы, все еще раздумывая, не стоит ли сейчас позвонить парню и прочесть ему нотацию.

 – Хорошо. Если он все-таки приедет в понедельник, по крайней мере будет спокойно сидеть. А за это время я расставлю новые вещи, значит, его помощь не понадобится. И слава богу. А то еще свалится снова.

 И она снова улыбнулась:

 – Он почти так же одержим всем этим, как я. Если я всего-навсего переставлю подсвечник, он это непременно заметит. До своей болезни он все пытался уговорить меня уйти в отпуск. – Она громко рассмеялась, закинув голову так, что волосы разметались за спиной. – А дело в том, что он просто хотел неделю-две сам здесь всем управлять.

 – Очень преданный помощник, – пробормотал Слейд.

 – О, Дэвид именно таков, – подтвердила Джессика. – Но вы-то что здесь делаете, Слейд? Я думала, что вы с головой зарылись в книги.

 Довольный, что сдержанность и отчужденность последних дней исчезли, но и не теряя осторожности, Слейд сообщил свою версию.

 – Я обещал Дэвиду для его же спокойствия, что охотно вам помогу.

 – Ну, это очень любезно с вашей стороны. – Он почувствовал легкий укол досады от того, что в ее голосе прозвучало удивление.

 – Ну, время от времени я бываю и любезным. А кроме того, неплохо бы получить кое-какую нужную мне информацию об антиквариате.

 – О! – Она приняла его заявление с самым серьезным видом и кивнула:

 – Я вообще-то не возражаю, если мне помогут управиться с самыми тяжелыми вещами. А какой период вас интересует?

 – Период?

 – Ну, мебель – какого периода? – пояснила Джессика, подходя к длинному низкому комоду. – Какой век или стиль? Ренессанс, раннеамериканский, итальянский провинциальный?

 – Да просто общие сведения, которые дали бы мне основу для понимания, – нашелся Слейд, в то же время легонько оттолкнув Джессику от комода. – А этот куда?

 Он передвинул и этот раритет в указанное место.

 А Джессика тем временем расставляла более легкие предметы, попутно поддерживая разговор о мебели, которой они сейчас занимались.

 – Вот этот стул фирмы «Чиппендейл». Видите, у него квадратное, обитое тканью сиденье и изогнутые ножки. А вот этот шкаф – французское барокко: красное дерево, позолота и резьба. – Она вытерла маленький столик тряпкой и стала объяснять что-то относительно китайского влияния и чайной церемонии.

 За утро их раз семь прерывали посетители, и тогда Джессика превращалась в продавца. Слейд наблюдал, как она показывает вещи, объясняет происхождение, затем торгуется. Если он не был уверен раньше, то теперь было совершенно ясно: магазин для нее не игрушка. Она не только умела управлять, она работала больше, чем он мог себе представить. Она не только хорошо понимала людей, и он невольно восхищался этим пониманием, но она делала деньги – и, судя по ценникам, немалые.

 Но тогда почему же, если она так предана делу, позволяет себе риск, используя свой магазин для противозаконных сделок? Теперь, когда Слейд увидел ее за работой, ему уже не так легко было полагать, будто она занимается всем этим для развлечения. Нет, нельзя было заподозрить, что она безмозглая вертушка. Но, может быть, все незаконные операции совершались у нее под носом, а она об этом и не подозревала?

 – Слейд, мне очень не хочется вас об этом спрашивать, – сказала вполголоса Джессика, подходя к нему. У нее была привычка прикасаться к человеку, разговаривая с ним. Она положила руку ему на запястье. И независимо от того, что это было очень безответственно, он вдруг испытал острый приступ желания. Обернувшись, он загородил ей дорогу, и она оказалась словно в ловушке, между ним и комодом. Рука ее осталась на прежнем месте. Он вдруг очень явственно ощутил, что бы он сейчас чувствовал, если бы она прижалась к нему всем телом. Его взгляд скользнул по ее губам, затем он посмотрел ей в глаза.

 – О чем?

 Но у нее в голове вдруг стало совсем пусто. Так, какой-то звук в ушах, похожий на шум прибоя. Она могла отодвинуться на дюйм и убрать руку, могла, наоборот, подойти ближе и чуть ли не прижаться к нему. Джессика не сделала ни того ни другого. Она ощутила стеснение в груди, словно кто-то старается выжать из нее весь воздух. И в это мгновение оба поняли: ему достаточно коснуться ее, и все в мире переменится.

 – Слейд, – пробормотала она, и это звучало одновременно неуверенно и призывно.

 Он отпрянул назад, словно отступая от края пропасти, от тех отношений, которые не имел права себе позволить.

 – Что-нибудь еще подвинуть? – спросил он холодно.

 Потрясенная, Джессика прислонилась к комоду. Ей необходима была дистанция.

 – Миссис Маккензи хочет увезти платяной шкаф. Она сейчас подгонит к двери свой фургон. Вы сможете погрузить?

 – Конечно.

 Джессика молча указала ему выбранный покупательницей шкаф и не пошевельнулась, пока он не вытолкал его за дверь. Оставшись одна, Джессика трудно, прерывисто вздохнула. «О, с этим мужчиной нельзя терять голову, – подумала она. – Он не будет ласков или нежен и даже особенно добр». Она приложила ладонь к груди, словно надеясь унять сердцебиение. «В следующий раз не делай глупостей. Лучше держаться несколько отстранение», – посоветовала себе Джессика.

 "Он как-то так смотрел на меня, – размышляла она, – словно понимал, что со мною происходит, – дрожащей рукой она пригладила волосы. – Но даже я сама не знаю, о чем думаю, когда он вот так на меня смотрит, откуда же он может это знать?» И все же.., все же ее пульс бился по-прежнему учащенно.

 Когда снова звякнул колокольчик и дверь открылась, она осталась стоять перед комодом.

 – Я умираю от голода, – сказала она, увидев Слейда, и покинула спасительную позицию.

 Слейд смотрел, как она стремительно двигается от окна к окну, спуская шторы. Она повесила на дверь табличку «Закрыто» и заперла ее.

 – Вы, наверное, тоже? – спросила Джессика, потому что он все еще молчал. – Уже второй час дня, а я заставила вас таскать мебель все утро. Что вы скажете насчет сандвича и чашки чая?

 Слейд ухитрился улыбнуться, и даже насмешливо:

 – Чая?

 Она рассмеялась и почувствовала себя свободнее.

 – Как хотите. По-моему, у Дэвида всегда есть пиво.

 Она поспешила в подсобку, рванула дверь маленького холодильника, присела и пошарила внутри.

 – Вот, я видела его раньше. – Выпрямившись, она резко повернулась и столкнулась со Слейдом. Он резко схватил ее за руки и тут же отпустил, словно испугавшись. Сердце у Джессики ухнуло вниз, а вернувшись на место, судорожно заколотилось в груди. Она отшатнулась назад:

 – Извините, не знала, что вы пошли за мной. Это подойдет?

 На безопасном расстоянии вытянутой руки она показала ему этикетку.

 – Прекрасно.

 С ничего не выражающим лицом он взял бутылку и сел за стол. Слейд чувствовал, как напряглись шейные позвонки. Надо соблюдать осторожность, избегать всяких прикосновений. Или же отдаться непреодолимому желанию почувствовать вкус ее изящно очерченных, немного чувственных губ. Но если он себе это позволит, то уже не сможет остановиться. Желание усиливалось, желудок сдавила спазма. Почти свирепо Слейд сорвал колпачок с бутылки.

 – Я сделаю сандвичи. – Джессика стала очень деловито осматривать полки холодильника. – Ростбиф сойдет?

 – Да, замечательно.

 "Что у него в голове? – раздумывала она, пока руки деловито сновали. – Нет, это невозможно понять». Она аккуратно нарезала хлеб и мясо, скромно повернувшись к Слейду спиной. Глядя вниз на свои руки, она подумала о его таких длинных, тонких пальцах. Сильных к тому же. «Каково это, почувствовать их на своем теле? Опытные, искусные, требовательные». Вспыхнуло желание, на этот раз не ставшее для нее неожиданным. Стараясь подавить его, она довольно размашисто нарезала хлеб для второго сандвича.

 А Слейд смотрел, как солнечный свет окна играет на ее волосах. Он нежно высвечивал различные оттенки голубого на ее свитере. Приятно видеть, как чудно освещены изящная, прямая спина и тонкая талия. Но как напряжены плечи! Он ничего не достигнет, если они отдадутся влечению, нежеланному для обоих. Он должен заставить ее расслабиться и заговорить. Слейд уже знал один безотказный способ это осуществить.

 – У вас очень хорошее заведение, Джессика. Он не осознал, что впервые назвал ее по имени, но она это сразу отметила и обрадовалась, как самому изысканному комплименту.

 – Спасибо. – Подавая ему сандвич, она с опозданием вспомнила, что надо включить горелку под чайником.

 – Да, люди перестают называть магазин «капризом Джессики».

 – А что, сначала так и было?

 – Не для меня. – Она поднялась на цыпочки, чтобы достать чашку. Слейд смотрел, как вздернулся подол юбки. – Однако для большинства это выглядело смешной попыткой дочери судьи Уинслоу поиграть в бизнес. Вам нужен стакан?

 – Нет. – Слейд поднес бутылку ко рту и стал пить. – Но почему вы занялись именно антиквариатом?

 – Я о нем кое-что знала… И я его любила. А это очень разумно – делать карьеру на том, что знаешь и любишь, как вы думаете?

 Слейд вспомнил о табельном оружии полицейского, спрятанном в спальне.

 – Да, когда есть возможность. А как вы начали дело?

 – По счастью, у меня были средства. Так что в первый год я только собирала вещи да делала здесь ремонт.

 Чайник пронзительно заверещал, потом заплевался и отключился.

 – И даже с моими средствами это было нелегко. Оформление, лицензии, изучение налогового законодательства. – Она поморщилась, ставя на стол тарелку и чашку. – Но все это необходимо для дела. Эта подготовительная работа да еще поездки за океан, покупка и продажа – от всего этого в первые два года жить не хотелось.

 Она впилась зубами в сандвич.

 – Тем не менее я все это любила.

 "Да она и должна была это любить», – подумал он. Он чувствовал бьющую ключом энергию, хотя она сидела спокойно и пила чай.

 – Давно у вас работает Дэвид Райе?

 – Примерно полтора года. Самый неопределенный момент жизни, знаете, когда кончается юность, но еще непонятно, что значит быть взрослым. – И она через стол улыбнулась Слейду. – Вы понимаете, что я имею в виду?

 – Более или менее.

 – Вы, возможно, не так тяжело пережили этот период, – бегло заметила она. – А он не хотел нигде работать, просто отвергал сам факт, что нуждается в работе. Мы с Дэвидом вместе росли. Ничто так не уязвляет «эго» подростка, как помощь старшей сестры, которая помогает тебе прорваться.

 Она вздохнула, вспомнив резкие перемены настроения, его ворчливое согласие и первоначальное отсутствие интереса.

 – Тем не менее в первые полгода он перестал сокрушаться и очень скоро вырос в поистине незаменимого работника. Он очень сообразителен, особенно по части цифр. Теперь Дэвид считает, что все приходные и расходные книги, все счета – это его сфера. И ему это лучше удается, чем продажа.

 – Да?

 В глазах ее запрыгали смешинки.

 – Он не всегда.., демократично ведет себя с покупателями. Ему лучше заниматься бухгалтерскими книгами и инвентарными списками. А я и Майкл вполне способны управиться с покупкой и продажей.

 – Майкл, – прежде чем еще глотнуть пива, Слейд, как бы между прочим, повторил:

 – Майкл.

 – Да, Майкл ведает почти всеми закупками, во всяком случае, за рубежом.

 – Разве не вы сами все покупаете?

 – Ну если только здесь. А поставки из-за границы – его дело.

 Джессика отщипнула кусочек от сандвича.

 – Если бы я не отказалась от этого, нельзя было бы держать магазин открытым круглый год. Достаточно и того, что я присутствую на всех продажах недвижимости и на аукционах, что проводятся в Новой Англии. А Майкл… Майкл – настоящий гений по части выискивания самых драгоценных изделий.

 «Интересно, насколько точна ее аналогия, – усмехнулся Слейд в душе. – Не пересылает ли Майкл через океан заодно и драгоценные камни?»

 – Он занимается этим делом уже почти три года, – продолжала Джессика. – И не только хорошо покупает, но и потрясающе продает. Особенно ловко он управляется с женской клиентурой.

 Она засмеялась и вновь взяла чашку.

 – Он, знаете, такой изысканный – и внешне и манеры.

 Слейд отметил, что в голосе ее появились теплые нотки, и задумался: «Как далеко зашли отношения между хозяйкой и продавцом? Если Адамс связан с контрабандой и одновременно он любовник Джессики…"

 – В любом случае я уже избалована. – Джессика, вздохнув, расправила плечи. – Слишком давно веду дела не одна и рада, что оба они, Майкл и Дэвид, вернутся сюда на следующей неделе. Я даже могу поймать дядю Чарли на слове и принять его приглашение.

 – Дядю Чарли?

 Чашка застыла на полпути к ее губам.

 – Дядя Чарли, – повторила она удивленно. – Это он вас прислал.

 – А, комиссар! – вырвалось у него. – Я как-то никогда не думал о нем как о дяде Чарли.

 – Ну, «комиссар» звучит очень уж официально, – и, хмуро посмотрев на него, Джессика Поставила чашку.

 "Пожалуй, но для кого-то это единственно возможный вариант», – заключил Слейд и откинулся на спинку стула.

 – Ну, я-то его зову «комиссаром». Привычка такая. А вы любите путешествовать? – Он аккуратно переменил тему и обезоруживающе улыбнулся:

 – Я просто подумал, что делать закупки по всему миру интересно и забавно.

 – Да, иногда. Но в основном это очень большая головная боль. Аэропорты, аукционы и таможня. – Складочка между бровями исчезла. – Я подумываю совместить деловую поездку с развлекательной следующей весной. Хочу повидаться с мамой и ее мужем. Они живут во Франции.

 – Ваша мать вышла замуж вторично?

 – Да, и для нее это большая удача. После того как мой отец умер, она была как потерянная. Да мы обе были в таком состоянии. – «Вот уже почти пять лет, как он умер, – подумала Джессика, – а все еще больно. Конечно, с течением времени боль притупилась, но не исчезла»'. – Нет на свете ничего тяжелее, чем потерять того, кого любишь, с кем жила всю жизнь и от кого зависела. Особенно когда считаешь, что он неподвластен воздействию времени. И вдруг раз, и его нет, и надо как-то жить дальше.

 Ее голос стал низким и хриплым. Он подумал, что вот в этом понимает ее как никто.

 – Я знаю, – произнес он, не подумав. Ее взгляд недоуменно остановился на его лице.

 – Знаете?

 Слова Джессики разбередили его собственную рану, и, сам того не желая, он ответил:

 – Мой отец был полицейским, пять лет назад его убили во время операции по перехвату.

 – О, Слейд! – И Джессика дотронулась до его руки. – Как ужасно, как ужасно это было для вашей мамы.

 – Жены полицейских привыкают жить с постоянным ощущением опасности.

 Он убрал руку, потянувшись к бутылке.

 "Он явно не хочет, чтобы я прикасалась к нему», – подумала Джессика, но ничего не сказала. Слейд, видимо, человек, который не любит делиться своими переживаниями. Встав, она убрала тарелки.

 – Хотите еще чего-нибудь? Тут где-то припасено печенье.

 Она не станет травить душу и причитать над его бедами. Она выразила сочувствие, но оно не потребовалось, и она молча приняла это как должное.

 Слейд вздохнул. Трудно справиться с таким сильным влечением, тем более что она просто начинает ему нравиться.

 – Нет. – Он встал, чтобы помочь ей убрать со стола.

 Они вернулись в зал продаж, Джессика сразу подошла к двери, чтобы отдернуть занавеску. Слейд резко обернулся, услышав ее «Ах!», но она почти сразу же рассмеялась.

 – Мистер Лейтон, – Джессика отодвинула засов и впустила пришедшего, – вы меня перепугали до смерти.

 Мужчина лет около пятидесяти был высок, хорошо одет. Его темный костюм банковского служащего оттенял серый шелковый галстук совершенно того же цвета, что и волосы. Довольно тонкое, суровое лицо осветилось улыбкой, когда он пожал ее руку.

 – Извините, дорогая, но и вы меня тоже напугали.

 Он бросил вопросительный взгляд на Слейда.

 – Это Джеймс Слейдермен, мистер Лейтон. Он некоторое время пробудет у нас. Дэвид болен.

 – О, надеюсь, ничего серьезного?

 – Простудился. Но довольно сильно. Джессика сияла улыбкой, глядя на мистера Лейтона.

 – Вы всегда ухитряетесь заскочить ко мне, когда товар только что получен. Я едва успела распаковать один груз, а завтра уже прибудет второй.

 Лейтон хмыкнул. Смешок был хриплый – следствие приверженности к кубинским сигарам.

 – Это не случайно, мисс Уинслоу. Все дело в удивительной четкости вашей работы. Ведь Майкл уже три недели как в Европе. Следовательно, пора вас навестить. Я, кстати, просил его присмотреть для меня одну-две вещицы, когда он уезжал.

 – О, прекрасно.

 Но тут ее прервало очередное позвякивание колокольчика.

 – Мистер Чэмберс, я не ожидала вас так скоро!

 Чэмберс робко улыбнулся, снимая шляпу.

 – Табакерка с жемчужной инкрустацией, – начал он, – не могу устоять перед ней.

 – Занимайтесь делом, дорогая. – Лейтон похлопал Джессику по плечу. – Я сам пробегусь, поглазею.

 Притворясь, что с интересом разглядывает коллекцию оловянной посуды, Слейд наблюдал за мужчинами. Лейтон бродил по залу, замедляя шаг то здесь, то там, чтобы получше рассмотреть предмет. Один раз он вытащил очки и стал внимательно рассматривать резьбу на столе. Слейд слышал, как Джессика тихо обсуждает с Чэмберсом достоинства табакерки. И едва не фыркнул презрительно при мысли, как разумный человек может тратить деньги на такую чушь. Попросив Джессику завернуть покупку, Чэмберс стал вздыхать и охать, разглядывая диковинной формы шкафчик.

 Для Слейда не составило труда закрепить в памяти облик и имена обоих мужчин. Позднее надо будет их записать и обратиться за советом или консультацией. Кто бы они ни были, они, конечно, обладали основополагающими знаниями в сфере антиквариата – во всяком случае, если судить по тому, как они говорили о шкафчике. Перейдя к прилавку, Слейд взглянул на этикетку, которую надписывала Джессика. Почерк у нее был аккуратный, женственный и очень разборчивый.

 "Табакерка восемнадцатого века. Французская, инкрустированная жемчугом». Увидев цену, он остолбенел.

 – Вы шутите?

 – Ш-ш-ш! – Она оглянулась на покупателей и, убедившись, что они всецело заняты разговором, заговорщицки улыбнулась Слейду:

 – Разве у вас нет никаких пороков, Слейд?

 – Это аморально, если не безумно! – заявил он, но усмешка ее Слейду понравилась. Она наклонилась поближе. – Значит, вы?..

 Она не сразу отвела глаза, радуясь тому, как он повеселел.

 – Нет, – и тихо рассмеялась, – никогда. Впервые он дотронулся до нее по собственному желанию – едва коснулся кончиком пальца ее волос.

 Она уронила ручку.

 – Вас можно совратить с пути истинного? – тихо спросил он, еще улыбаясь, но ей стало не по себе. Джессика пошла к покупателям, подальше от соблазна.

 "Впереди опасный поворот, – предупредил ее разум. – Один неверный шаг с этим человеком, и вся твоя жизнь пойдет кувырком». Она привыкла вести себя осмотрительно и не собиралась сильно следовать безрассудным желаниям.

 – Прелестная вещица, – сказала она обоим мужчинам, лишний раз обращая внимание на отделку и изящество деталей. – Позавчерашний завоз, сразу после вашего ухода, мистер Чэмберс.

 Беседуя со своими солидными покупателями, она между тем затылком чувствовала, что Слейд прошел в дальний конец зала. Она ощущала каждое его движение, не понимая, как это возможно.

 В конце концов Чэмберс купил шкафчик. Лей-тон остановил выбор на кресле и консоли эпохи Людовика XV. Для Слейда это была всего лишь мебель, слишком вычурная, на его вкус.

 – С такими покупателями, – заключил он, когда магазин опустел, – вы могли бы увеличить помещение вдвое.

 – Да, могла бы, – согласилась она, убирая чеки, – но мне не хочется. Разумеется, не у всех так много свободных денег на покупки. Эти двое знают, что хотят, и могут себе позволить это приобретать. Мне очень повезло» что вот уже год или около того они предпочитают именно мой магазин.

 Она смотрела, как Слейд ходит по залу, рассматривая вещи, то там, то здесь выдвигая ящики. Наконец он остановился перед угловой горкой с фарфоровыми статуэтками.

 – Правда, они прекрасны? – спросила Джессика, подойдя ближе.

 Он стоял к ней спиной, что, впрочем, не мешало ему ощущать ее запах.

 – Да, очень мило.

 Джессика закусила нижнюю губу. Нечасто о дрезденском фарфоре отзываются подобным образом.

 – Моя мать очень любит такие вещицы.

 – Я всегда считала, что это самые лучшие образцы. – Джессика, открыв дверцу, вынула маленькую хрупкую пастушку. – Я бы ее с удовольствием присвоила.

 Слейду это не понравилось. Хмуро он продолжал:

 – У матери скоро день рождения.

 – Внимательный сын.

 Он взглянул на нее. Ее глаза смеялись.

 – Сколько?

 Джессика облизнулась. Можно поторговаться. Она это очень любила.

 – Двадцать долларов, – сказала она неопределенно.

 Он коротко рассмеялся:

 – Джессика, я не дурак. Назовите настоящую цену.

 Она вздернула подбородок, и между бровями появилась черточка.

 – Двадцать два пятьдесят. Это мое последнее слово.

 Сдавшись, Слейд улыбнулся:

 – Вы сумасшедшая.

 – Берите, или оставим этот разговор. – Она пожала плечами. – В конце концов, это ведь день рождения вашей матери.

 – Но статуэтка намного дороже. Не так ли?

 – Конечно, для вашей матери она будет особенно дорога, – согласилась Джессика.

 Слейд сунул руки в карманы и хмуро поглядел на пастушку.

 – Двадцать пять.

 – Продано. – И прежде чем он успел передумать, Джессика ринулась к прилавку. Ловким движением она сорвала ярлык и бросила его в мусорную корзинку.

 – Могу оформить как подарок, это бесплатно. Он медленно подошел к прилавку и стал смотреть, как она заворачивает фарфор в нарядную бумагу.

 – Зачем?

 – Ну это же на день рождения. Такие подарки всегда оформляют особо.

 – Вы меня прекрасно поняли. – Слейд положил руку на коробку. – Зачем? – повторил он.

 Джессика посмотрела на него долгим пристальным взглядом. Он не любит одолжений. А статуэтку принял лишь потому, что не для себя, а для любимого человека.

 – Да затем, что я так хочу. Он поднял брови. Взгляд его стал очень внимательным и напряженным.

 – А вы всегда поступаете так, как хотите?

 – Стараюсь. Как и все остальные. Ответить он не успел. Дверь отворилась.

 – Прибыл груз, мисс Уинслоу.

 Слейд взволновался при виде выгружаемых вещей. Может быть, именно здесь и есть то, что он ищет. Как бы ему хотелось найти эту коробку и унести, пока он еще может быть объективен. Джессика Уинслоу обладала замечательной способностью путать карты. Ему надо все время помнить, что они не просто мужчина и женщина. Он полицейский, а она подозреваемая. Его дело – найти улики, даже если они против нее. Слушая, как она то и дело восхищенно восклицает, Слейд подумал, что еще не встречал человека, на вид столь неспособного совершить преступление. Но это все чувства. Ему же требуются факты.

 В своей временной должности подсобного рабочего он имел отличную возможность тщательно разглядеть, каждую вещь. Похоже, Джессику это нисколько не смущало. Она даже была довольна его усердием. Слейд почувствовал угрызения совести и очень на себя разозлился. Он же делом занимается, он на службе. И это проклятый дядя Чарли сам направил его сюда. Ничего, ничего. Еще год, и никакой комиссар полиции не сможет заставить его быть нянькой у крестниц с янтарными глазами и одновременно шпионить за ними.

 Но он ничего не обнаружил. Инстинкт ему подсказывал, что здесь ничего нет, но Слейду нужен был предлог, чтобы оправдать свое присутствие в магазине. Джессика безостановочно сновала туда-сюда. Чтобы разгрузить и расставить вещи, потребовалось два часа. Она ухитрилась быть сразу повсюду, вытирая, пригоняя, вытаскивая пустые ящики. Наконец все было закончено. Она оглянулась в поисках каких-нибудь недоделок.

 – Ну вот и порядок, – поспешил сказать Слейд, прежде чем она собралась еще что-нибудь передвинуть или переставить повыигрышнее.

 – Да, вы, наверное, правы. Она рассеянно потерла спину:

 – Хорошо, что все три груза были посланы в понедельник. Конечно, сейчас довольно-таки тесновато. Эй, а я умираю от голода.

 Джессика повернулась к нему с виноватой улыбкой:

 – Я и не думала так надолго вас задерживать, Слейд. Ведь уже шестой час. – И, не дав ему времени ответить, она ринулась в подсобку за жакетом и его пиджаком.

 – Вот, держите. Я закрываю.

 – А как насчет гамбургера и кино? – вдруг неожиданно предложил он. «А что такого? Я просто не хочу терять ее из виду, – уверил он себя. – Для этого я сюда и приехал».

 Джессика, спуская последнюю штору, удивленно оглянулась. «У него такой вид, – подумала она, – будто он уже сам жалеет, что предложил. Нарочно соглашусь!"

 – Какое романтическое приглашение! Разве я могу сказать «нет»!

 – Ах, вам нужна романтика? – усмехнулся Слейд. – Ну что ж, тогда мы будем смотреть фильм, сидя в машине.

 Она рассмеялась. Слейд схватил ее за руку и вытолкнул на улицу.

 

 Телефонный звонок раздался поздно ночью. Человек, сидя, потянулся к трубке и одновременно к сигарете.

 – Алло?

 – Где стол?

 – Стол? – Человек, нахмурившись, поднес к сигарете зажигалку и затянулся. – Вместе с другими присланными вещами, разумеется.

 – Ошибаешься. – Голос был тихий и холодный. – Я сам был в магазине.

 – Он должен быть там. – Человек был близок к панике. – Джессика его, наверное, еще не распаковала.

 – Возможно. Выясни это немедленно. Мне нужен стол и его содержимое к среде. Повисла недолгая пауза.

 – А какова расплата, ты понимаешь. Поторопись.