• Опасные тайны, #2

Глава 11

 Что-то было не так.

 Гейб понял это сразу же, как только Келси пришла к нему после наступления темноты и заявила, что ей хочется побыть с ним. Он и рад был поверить, что все действительно так просто и что дело только в этом, но не мог.

 Взгляд Келси был устремлен куда-то в пространство, улыбка казалась противоестественной, а в каждом движении угадывалось напряжение. Даже ее страсть, неизменно дарившая ему восторг, казалась слишком исступленной. Келси отдавалась сексу с неистовым пылом, который, однако, никак не мог замаскировать ее отчаяния.

 Она словно пыталась загнать себя, измотать до последней степени и очиститься, спастись от чего-то, что не давало ей покоя. Гейб откликался на ее ласки и движения, и вроде бы все шло как надо, но теперь, чувствуя рядом ее неподвижное, но все еще напряженное тело и прислушиваясь к протянувшейся между ними тишине, Гейб подумал, что ни один из них не был полностью удовлетворен и не достиг полной разрядки.

 – Ты готова, дружок? – спросил он. Келси завертела головой, выискивая на простыне местечко попрохладнее, чтобы прижаться к нему щекой.

 – Готова к чему?

 – Рассказать мне, что тебя тревожит.

 – Почему что-то должно меня тревожить? – Ее голос показался Гейбу усталым, бесцветным. – Ничего меня не тревожит. Просто мне иногда вспоминается, что человек, которого я знала и по-своему любила, покончил с собой всего несколько дней назад.

 – Это не из-за Рено. Я чувствую, что-то тебя гложет.

 Келси перевернулась на спину и уставилась на темный прозрачный люк в потолке. Сегодня нет луны, подумала она. Тучи закрыли ее, словно дым. Так порой ничтожная малость способна скрыть нечто большое, даже огромное.

 – Рено любил своего отца, – начала она. – Он даже не знал его, но все равно любил. И верил в него. Все, что бы ни делал Рено, – все вращалось вокруг этого: вокруг слепой, нерассуждающей веры и такой же слепой любви…

 Она вздохнула.

 – И когда Рено понял, что отец не оправдал его веры, он не смог жить с этим дальше.

 Она беспокойно пошевелилась, и в темноте шорох трущейся о простыни кожи прозвучал как вздох.

 – Было бы куда лучше, если бы он не думал об этом. Для всех лучше. Нужно было не ворошить старое, а оставить все как есть. Что можно доказать, оглядываясь на прошлое? И что можно изменить?

 – Все зависит от того, – ответил Гейб, – насколько сильно тебе самому хочется оглянуться. И от того, что ты там обнаружишь, в этом прошлом…

 Он несколько раз пропустил ее шелковистые волосы между пальцами.

 – Это ведь касается тебя, верно? Тебя и Наоми?

 – Мама считает, что все закончилось. Почему же я не могу так думать? Время нельзя повернуть вспять, как нельзя вернуть те годы, которые она потеряла. Которые мы обе потеряли. Пусть она убила этого Бредли – мне следовало бы принять это как данность. Я не должна допускать, чтобы это так много для меня значило.

 Келси снова пошевелилась, потом села, подтянув колени к подбородку и обхватив их руками. В этом движении было столько незащищенности и одиночества, что Гейб почувствовал, как его сердце буквально разрывается пополам.

 – Тогда забудь об этом.

 – Забыть… – повторила Келси. – Это не так просто. В конце концов, какое бы зло она ни совершила, каких бы ошибок ни наделала, она заплатила за это. Я совсем не помню ее тогдашнюю и не могу понять сейчас. Что же заставляет меня считать, что я сумею во всем разобраться, если вернусь на двадцать шесть лет назад? И должна ли я пытаться вернуться? Наоми счастлива, мой отец – тоже, и никто из них не поблагодарил бы меня за то, что я снова роюсь в их прошлом. Я не имею права бередить их с таким трудом зарубцевавшиеся раны ради своего упрямого желания знать правду, ради своей дурацкой жажды справедливости.

 Она крепко зажмурилась и уперлась лбом в колени.

 – Правда и справедливость – они ведь не всегда одни и те же?

 – Они должны быть неизменны. И одна из самых замечательных черт твоего характера – это стремление к тому, чтобы они оставались таковыми всегда. – Гейб легко коснулся ее плеч и, почувствовав под кожей напряженные, свившиеся в узлы мускулы, начал осторожно их разминать. – Но почему ты снова задумалась обо всем этом?

 Келси глубоко вздохнула и рассказала ему о своей поездке к Типтону. Гейб слушал не перебивая и изо всех сил старался совладать с собственным раздражением, вызванным тем, что она опять поехала к капитану без него.

 – И теперь тебя тревожит, что твой отец был каким-то образом причастен ко всему этому?

 – Он не мог так поступить! – Келси резким движением вскинула голову, и в темноте глаза ее сверкнули гневом и мольбой. – Просто не мог, Гейб! Ты же совсем его не знаешь.

 – Не знаю, – согласился Гейб. Злясь на себя, он чуть-чуть отодвинулся от нее и взял сигару с ночного столика. – Не имел чести быть представленным.

 Келси с убитым видом провела рукой по волосам. Каким-то образом ей удалось больно его задеть.

 – Все это произошло слишком быстро… – извиняющимся тоном произнесла она. – Ну, между мной и тобой… А ситуация – моя семейная ситуация – такова, что сегодня она одна, назавтра другая. И я вовсе не стыдилась тебя, как ты, должно быть, подумал.

 – Забудем об этом. – Гейб щелкнул зажигалкой и прищурился, глядя на яркий язычок пламени. – Забудем… – повторил он еще раз, уже не так громко. – Вряд ли в этом дело. Во всяком случае, разозлило меня другое. Я хотел бы поехать сегодня с тобой. Я должен был поехать с тобой.

 – Я решила отправиться к Типтону совершенно внезапно, – объяснила Келси.

 И это – правда, подумала она при этом. Во всяком случае – большая ее половина.

 – Мне казалось, что лучше я поеду одна. Я в этом нуждалась, в конце концов! Меня не нужно постоянно защищать, Гейб. Всю жизнь меня оберегали и защищали, а я об этом даже не подозревала. И я больше не хочу так жить.

 – Я не собирался защищать тебя. Я хотел только поддержать тебя, а это большая разница.

 Мне просто необходимо, чтобы ты опиралась на меня в трудные минуты. И мне нужно знать, что и я могу опереться на тебя.

 Келси немного помедлила и взяла его за руку.

 – Тебе обязательно нужно быть правым?

 – Я предпочитаю быть правым. – Он поднес ее руку к губам. – Что ты собираешься предпринять?

 – Я хотела бы забыть обо всем, да не могу. Не получается. Я должна, должна знать! А когда я узнаю, мне придется научиться жить с этим, какая бы правда мне ни открылась.

 Она прижала свою ладонь к его, потом сжала пальцы.

 – Завтра вечером я намерена нанести еще один визит Чарльзу Руни. Поедешь со мной?

 Снова ложь, подумала Келси. Еще одна маленькая белая ложь.

 – Тебе понравится платье, – сказала Наоми, протягивая ей визитную карточку. – Имя хозяина тут, на обороте. Они производят подгонку по фигуре прямо на месте.

 – Превосходно.

 – Если оно тебе не понравится, ты наверняка сможешь найти там что-то по своему вкусу. Это замечательный магазинчик, там столько всего! Кстати, я говорила с поставщиком клуба. Я знаю, ты хотела, чтобы свадьба была достаточно скромной, но тебе все равно понадобится чем-то кормить гостей. Он обещал набросать пару примерных меню, чтобы ты смогла выбрать. И еще… – Наоми выхватила откуда-то еще одну визитку и помахала ею в воздухе. – Я знаю, что у Гейба прелестный сад, что у него есть вкус и он прекрасно разбирается в цветах, но тебе все равно понадобятся растения в горшках. К тому же там, несомненно, придется кое-что подстричь. Когда ты определишься с цветом платья, мы закажем цветы, которые подойдут к нему лучше всего.

 – Отлично.

 – Слушай меня! – Наоми попыталась состроить строгую мину, но не выдержала и рассмеялась. – Я, похоже, сама себя начинаю раздражать – настолько я вошла в роль матери невесты.

 Келси заставила свои губы растянуться в улыбке и приложила максимум усилий, чтобы и в глазах отразилась хотя бы искра веселья.

 – Спасибо, мама. На самом деле я очень благодарна тебе за все, что ты делаешь. Даже маленькая домашняя свадьба требует изрядных трудов и внимания. Столько возникает всяких мелочей…

 – О которых ты вполне способна сама позаботиться, – закончила за нее Наоми. – Я знаю, что твоя предыдущая свадьба была слишком пышной, и ты хочешь, чтобы на этот раз все прошло по-другому, ведь так?

 – Да, ты права… – Келси повертела в руке визитную карточку магазина и с виноватым видом спрятала ее в карман. – В тот раз всем заправляла Кендис, и у меня только и было забот, что пройтись пару раз перед гостями…

 Прислушавшись к своим собственным словам, Келси едва не зашипела от огорчения.

 – Нет, я, пожалуй, не права. Можно подумать, что я ни капельки ей не благодарна, а это не так. Кендис отлично справилась.

 – Но эту свадьбу ты хотела бы организовать сама.

 – Давай считать, что мне просто хочется принять участие в ее подготовке. И я нисколько не против, если ты мне поможешь.

 – Я уже не надеялась, что когда-нибудь мне выпадет это счастье – готовить свадьбу собственной дочери. – Наоми решительно собрала со стола разбросанные листы и придавила их бронзовым пресс-папье. – Просто не стесняйся одернуть меня, если увидишь, что я зарвалась. И вот еще что… – Наоми оперлась бедром об угол стола. – Насчет платья. Я ни слова не скажу, если оно тебе не понравится, но обещаю, что ты будешь в восторге. А теперь – отправляйся, пока я не поехала с тобой вместо Гейба.

 – За твоим платьем мы поедем вместе, – пообещала Келси, стараясь избавиться от груза вины. – Может быть, сразу после выходных.

 – Да, мне бы очень этого хотелось. – Подхватив дочь под руку, Наоми повлекла ее к выходу. – Попробую заодно уговорить тебя насчет фотографий. Ну ладно, до вечера.

 Келси пробормотала что-то на прощание и вышла из дома как раз в тот момент, когда Гейб подъехал к крыльцу.

 – Придется сперва заехать в одно место, – сказала Келси, устраиваясь на сиденье и протягивая ему визитную карточку.

 – В магазин? – Бровь Гейба поползла вверх.

 – Да. Я должна успокоить свою совесть.

 Но совесть Келси не желала успокаиваться – должно быть, потому, что Наоми оказалась абсолютно права, расточая похвалы платью, хотя в любых других обстоятельствах такая удачная покупка обязательно подняла бы ей настроение. Тончайший бледно-розовый шелк, оптимальная длина, простое благородство линий, подчеркнутое каскадами мелких искусственных жемчужин – это была мечта, а не платье, к тому же сидело оно так, словно было сшито специально на нее. А разве не великолепна была шляпка, которую подобрал ей вежливый служащий? Маленькая игривая шляпка с коротенькой вуалью, которая так подходила для свадебной церемонии на открытом воздухе?

 И, разумеется, туфли. Классические туфли из белого атласа, которые можно было подкрасить в тон платью. Какие цветы предпочитает мисс? Ах, мисс еще не знает? В таком случае лучше всего подойдут белые розы. Невестам, как уверял ее служащий, просто положено держать в руках букет белых роз на счастье. Кстати, пожелает ли мисс взять платье и шляпку с собой или их лучше выслать по определенному адресу?

 Келси решила взять платье с собой и, действуя словно во сне, оплатила покупку. Все казалось ей таким странным и одновременно простым.

 – Ты мне даже не показалась в нем, – заметил Гейб, когда они шли обратно к машине.

 – Плохая примета, – рассеянно отозвалась Келси, думая о чем-то своем. Неожиданно она остановилась и прижала ладони к раскрасневшимся щекам.

 – Господи, неужели я только что купила свадебное платье?

 – Несомненно. – Гейб взял ее за плечи и осторожно повернул лицом к себе. – А что? Ты не передумала?

 – Нет, что ты! Я думала вовсе не об этом, не о нас. Просто все происходит слишком быстро. Я только что купила свадебное платье и шляпку. Даже шляпку! И мне уже красят в подходящий цвет туфли. А ведь я еще ничего не сообщила семье.

 – Ну, это еще не поздно сделать сегодня, – заметил Гейб. – Если ты действительно хочешь именно этого.

 Он открыл багажник и стал укладывать туда коробки.

 – Хорошо. – Келси потянулась к ручке дверцы. Гейб перехватил ее запястье и бережно отвел назад.

 – А это тебе на счастье. – С этими словами он надел ей на палец изящное золотое кольцо с единственным бриллиантом прямоугольной формы в обрамлении мелких рубинов. – Мои цвета…

 Наши цвета!

 Келси почувствовала, как на глаза навернулись слезы; и, хотя они находились на залитой солнцем автостоянке, эта минута показалась ей столь же романтической, как если бы они стояли под луной на берегу полноводней реки.

 – Оно прекрасно, Гейб. Но я бы обошлась и без кольца. Мне не надо…

 – Зато надо мне.

 Рик Слейтер сидел в своей машине на другом краю автостоянки и наблюдал за их объятиями и поцелуями через поднятое стекло дверцы. Время от времени он подносил к губам фляжку, стараясь унять горечь. Какая красивая пара, размышлял он. Его щенок и шлюхина дочь.

 Это Гейб был виноват в том, что Рику снова пришлось сниматься с места и бежать под покровом темноты. О триумфальном возвращении в Вегас теперь не могло быть и речи – копы начали задавать слишком много вопросов. Об этом Рик узнал от Канингема, когда приехал раскрутить старого приятеля еще на пару тысяч.

 Пусть задают вопросы, решил он и, услышав, как заработал двигатель «Ягуара», включил зажигание. Его-то, во всяком случае, здесь уже не будет. Нет, сэр, Рик Слейтер прямиком отправится в Мексику. Вот только сначала закончит одно маленькое дельце.

 Он вырулил со стоянки и прибавил газ, чтобы не потерять «Ягуар» из вида.

 

 – Придется вести себя агрессивно и напористо, – сказала Келси Гейбу, когда их машина пробиралась по забитым автомобилями улочкам Александрии. – Руни не отвечал на мои звонки.

 – Мы будем очень агрессивными и напористыми, – пообещал Гейб.

 – Ты считаешь, что я зря трачу время?

 – Гораздо важнее, что ты считаешь. Если ты хочешь поговорить с ним – о'кей, мы поговорим.

 Келси заерзала на сиденье. Ей одновременно хотелось и чтобы они ехали побыстрее, и чтобы они лавировали в транспортных пробках вечно.

 – Мне нужно узнать, был ли мой отец причастен к расследованию, которое вел Руни, и если да – то насколько. Знал ли папа Алека Бредли лично или он просто слышал о нем. Или не слышал вовсе. Для меня это важно. Я не рассчитываю, что это что-то изменит, но мне хочется раз и навсегда во всем разобраться.

 – Ты могла бы спросить об этом у своего отца.

 – Рано или поздно спросить придется. Но пока я бы не хотела… – Она не договорила и, выпрямившись на сиденье, так и подалась вперед. Гейб поглядел на нее удивленно. Он как раз заворачивал на стоянку под зданием, где находилась контора Руни.

 – В чем дело?

 – Видишь эту машину? Ну, которая только что выехала?

 Гейб бросил взгляд в зеркало заднего вида и успел заметить автомобиль, который повернул налево и затерялся в потоке транспорта.

 – Светлый «Линкольн»?

 – Да. Это моя бабушка. – Келси потерла неожиданно похолодевшие руки. – Это ее шофер за рулем. Я узнала его.

 – В этом здании полно всяких офисов, Келси.

 – …А жизнь полна самых странных совпадений, – закончила она. – Нет…

 Келси покачала головой и осталась сидеть, глядя прямо перед собой, пока Гейб искал свободное место и парковал машину.

 – Я не верю в совпадения, – проговорила она. – Я знаю, Милисент приезжала к Руни. И я намерена узнать – зачем.

 По пути к лифтам Гейб взял ее за руку. Келси только что не дрожала от волнения и гнева.

 – Если ты ворвешься в офис, паля из всех орудий, – предупредил он, – ты только спугнешь его.

 – Плевать. – Келси шагнула в кабину лифта и ткнула пальцем в кнопку нужного этажа.

 Можно подумать, что у нее в каждой кобуре по шестизарядному револьверу, решил Гейб, глядя, как Келси вступает в плюшевую приемную «Руни инвестигейшн».

 – Передайте, пожалуйста, мистеру Руни, что его хотят видеть Келси Байден и Габриэл Слейтер.

 Уже знакомая Келси секретарша за столом ответила ей приветливой профессиональной улыбкой.

 – Вам назначено?

 – Нет.

 – Мне очень жаль, мисс Байден, но…

 – Не надо извиняться. – Выражение лица Келси стало таким, что улыбка секретарши погасла. – Просто скажите ему, что мы здесь. Что мы никуда не уйдем, пока он нас не примет. И еще можете упомянуть, что я только что видела, как отсюда вышла моя бабушка – миссис Милисент Байден.

 Это сработало. Не прошло и десяти минут, как их уже пригласили в кабинет. На сей раз Руни не поднялся навстречу посетителям и приветствовал обоих сухим кивком.

 – Вы выбрали не слишком удачное время, – проскрипел он. – Боюсь, я не смогу уделить вам больше пяти минут.

 – Мы смогли бы договориться о более подходящем времени, если бы вы дали себе труд ответить на мои телефонные звонки.

 – Мисс Байден… – Пытаясь изобразить терпение, Руни сложил руки на столе, но стал похож на человека, который собрался о чем-то униженно просить. – Я только хотел сберечь ваше и свое время. Я ничем не могу вам помочь.

 – Почему вы оказались на ферме той ночью? Как видите, я снова и снова возвращаюсь к этому вопросу. Возможно, все дело в том, что эти события очень давние, и только я способна рассматривать их с иной точки зрения – отличной от той, с какой видят их все те, кто находился непосредственно в эпицентре этой.., этой драмы. Почему все-таки вы выбрали именно эту ночь? Чем она отличалась от всех остальных?

 – Я проводил обычное наблюдение и ничего специально не выбирал. С тем же успехом вы можете спросить у своей матери, почему она пригласила Бредли именно в эту ночь, а не в какую-нибудь другую.

 – Я знаю ответ. – Келси выпрямилась. – Мне только интересно, знаете ли вы. Как много вы увидели, мистер Руни?

 – Все, что я видел, подробно отражено в моих отчетах и показаниях. – Руни поднялся, давая понять, что аудиенция закончена. – Я действительно ничем не могу вам помочь.

 – Какие полномочия дал вам мой отец? Как далеко он разрешил вам зайти в своем расследовании? Это он одобрил ваше решение пробраться на территорию частного владения и сделать компрометирующие снимки через окно спальни?

 – Мне платят за то, чтобы я сам соображал, как лучше поступить в том или ином случае.

 – За те недели, что вы следили за моей матерью, вы должны были узнать ее довольно хорошо. Не пришло ли вам в голову проследить заодно и за Алеком Бредли – узнать, с кем он встречается, с кем разговаривает, кто мог дать ему деньги?

 Руни попытался откашляться, но не смог.

 – Меня наняли, чтобы следить за вашей матерью.

 – Но Бредли тоже был частью вашего расследования. Насколько хорошо мой отец знал его? Руни неприязненно посмотрел на Келси.

 – Насколько мне известно, они даже не были знакомы.

 Келси казалась совершенно спокойной. Она лишь слегка приподняла бровь.

 – И его совсем не интересовал человек, с которым его бывшая жена завела интрижку?

 – Бывшая жена, мисс Байден. Кроме того, в упомянутый вами период времени Филиппа Байдена интересовал только один человек – его трехлетняя дочь.

 – Но когда вы отчитывались перед ним…

 – Я отчитывался перед его адвокатами и не знаю, читал ли он копии моих докладов, которые они ему пересылали. Филипп Байден не хотел иметь к этому никакого отношения… – На лице Руни появилось подобие улыбки. – По-видимому, ему казалось, что, пользуясь услугами частного детектива, он может уронить себя в глазах общества и своих собственных глазах.

 – И тем не менее он все-таки вас нанял?

 – Возможно, он считал, что цель оправдывает средства. А теперь прошу извинить, у меня назначена встреча.

 – Зачем моя бабушка приезжала к вам сегодня?

 – На эту тему я не имею права распространяться.

 – Она – ваш клиент?

 – Ничем не могу вам помочь, – медленно, с расстановкой проговорил Руни, но его взгляд непроизвольно перескочил с Келси на Гейба, на мгновение задержался на нем, а затем ушел куда-то в сторону.

 

 Оставшись один, Руни долго сидел за своим столом, пытаясь унять свое сердце. Он даже достал из кармана пилюлю и проглотил, в надежде устранить неприятное жжение в груди.

 Как могло случиться, что после стольких лет эта история бумерангом вернулась к нему? На протяжении двадцати трех лет он старался действовать в соответствии со своей лицензией, следуя не только духу, но и каждой букве закона о частной детективной деятельности. И вот та единственная ночь снова вернулась, снова стала реальностью, и Руни опять почувствовал себя в когтях тигра, бросившегося на него из засады.

 При звуке зуммера детектив вздрогнул, но сразу взял себя в руки и выругался. Он мало чем сумеет помочь себе, если даст волю нервам. Твердой рукой он переключил микрофон селекторной связи.

 – Мистер Руни? Вас желает видеть один джентльмен, – доложила секретарша. – Ему не назначено, но он утверждает, что является вашим старым другом. Он велел сказать вам, что его зовут старина Рик.

 – Я не знаю никакого… – Руни вдруг почувствовал, как во рту опять пересохло, а ладони стали влажными от пота. В панике он оглянулся по сторонам, словно надеясь увидеть в стене потайную дверь, но ее, конечно, там не было, как не было и никакого другого пути к отступлению. Он попался, попался на крючок, совсем как меч-рыба со стеклянными глазами, голова которой висела на стене его кабинета. – Проводите его ко мне, а все звонки переведите в режим ожидания.

 – Слушаюсь, сэр.

 Когда Рик Слейтер вошел в кабинет, лицо его расплывалось в самой радушной улыбке.

 – Сколько лет, сколько зим…

 – Что тебе нужно?

 Рик плюхнулся в кресло и забросил ноги на стол.

 – А ты пополнел, Чарли. Впрочем, тебе идет, а то ты был похож на огородное пугало. Почему бы тебе не налить старому другу стаканчик виски?

 – Что тебе нужно? – повторил Руни.

 – Можешь для начала рассказать, чего от тебя хотели мой щенок и его подружка. – Рик вытащил сигареты. – Отсюда и плясать будем.

 – Я не чувствую себя ни капельки лучше, – пожаловалась Келси, садясь в машину. – Интересно, должна ли я радоваться, что мой отец нанял этого человека, но сам держался подальше от всей этой грязи, чтобы не замарать свою честь, или я должна испытывать облегчение от того, что он не имел никакого отношения к Руни и Алеку Бредли?

 – Возможно, тебе следовало задержаться там подольше и выяснить, почему мистер Руни так нервничает.

 – Нервничает? Мне Руни показался скорее раздраженным, но держался он спокойно и довольно холодно. Разве он нервничал?

 – Ему приходилось изо всех сил стискивать руки, чтобы они не дрожали. – Гейб запустил мотор и начал не торопясь выруливать со стоянки. – Кондиционер в его офисе работал на полную катушку, но он взмок, как мышь. Челюсти он сжимал так, что уголок рта у него начал дергаться. Короче, Руни блефовал…

 Гейб заплатил служащему и выехал наконец на улицу.

 – Он блефовал, но кое-какие детали его выдавали. Особенно глаза. У него был вид человека, у которого на руках один мусор, но который продолжает повышать ставки.

 Келси с любопытством поглядела на него.

 – Ты научился всему этому за покерным столом?

 – Это природный дар. Что-то сильно напугало нашего мистера Руни.

 – Нам остается только выяснить – что. – Келси тяжело вздохнула. – Давай найдем телефонную будку, Гейб. Мне кажется, пора позвонить моей семье и предупредить о визите.

 

 Милисент Байден приняла из рук сына крошечную рюмку шерри и, будучи в прекрасном расположении духа, благосклонно потрепала его по руке.

 – Вот видишь, девочка в конце концов взялась за ум. И пожалуйста, Фил, не надо выглядеть таким озабоченным. Мне просто хочется, чтобы все эти месяцы как можно скорее остались позади. В конце концов, Келси тоже носит фамилию Байден. – Милисент откинулась на спинку кресла и сделала глоток из рюмки. – Кровные узы есть кровные узы.

 – Я очень надеюсь, что Ченнинг приедет с ней. – Кендис встала со стула и, подойдя к окну, резким движением отдернула занавеску. – Ему незачем там оставаться, если Келси возвращается.

 – Ченнинг поступит так, как считает нужным. – Филипп ласково опустил руку на плечо жены, и Кендис захотелось сбросить ее, хотя в глубине души она очень не хотела дальнейшего обострения отношений.

 – Я хочу, чтобы он был счастлив, Филипп. И ты тоже, я знаю.

 – Ну, разумеется.

 – Мальчик тоже появится, – уверила их обоих Милисент. – Обычная юношеская блажь, стремление казаться самостоятельным, только и всего. Ну и еще, пожалуй, детская сентиментальность. Мальчик увидел больную лошадку и захотел стать ветеринаром. Это пройдет, и очень скоро. С этими словами она сделала рукой элегантное движение, словно отбрасывая подальше заветную мечту Ченнинга.

 – Ничего удивительного в этом нет, – продолжала она. – Когда Филипп был маленьким мальчиком, ему очень хотелось стать.., кем бы вы думали? Бейсболистом! Ну кто бы мог подумать, скажите на милость? Ты помнишь. Фил, дорогой?

 – Я помню, – пробормотал Филипп. Он действительно помнил. Тогда ему было шестнадцать, и он был полон смутных, но грандиозных планов. К тому же – несмотря на свою хлипкую наружность – он умел посылать мяч с огромной скоростью. Разумеется, с этой мечтой ему пришлось распрощаться почти сразу же после ее рождения. Никто из Байденов не мог заниматься профессиональным спортом.

 – И Ченнинг тоже, как и Филипп, обязательно прислушается к голосу разума. Твоя единственная ошибка, Кендис, милочка, заключается в том, что ты не сумела стать для него непререкаемым авторитетом.

 – Ченнингу уже исполнился двадцать один год, – сухо отозвалась Кендис.

 – Мать – всегда мать. – Улыбка на лице Милисент стала еще шире, когда внизу послышался звон дверного колокольчика. – Ага, вот и блудная дочь. Для начала заставь ее извиниться, Филипп, – так будет лучше для нее. А уж потом Мы зарежем упитанного тельца.

 Но Келси отнюдь не была расположена извиняться. Это было видно по ее лицу, когда она вошла в гостиную, держа под руку Гейба. Она улыбнулась отцу и подошла поцеловать его; она обняла Кендис, надеясь навести новые мосты взамен сожженных, и только потом повернулась к бабушке, чтобы поцеловать ее в напудренную розовую щечку.

 – Чудесно, что вы все собрались. Бабушка, папа, Кендис – это Габриэл Слейтер, или просто Гейб. А это Милисент, Филипп и Кендис Байдены.

 – Рад с вами познакомиться. – Филипп протянул руку Гейбу.

 – Я не хотела бы быть резкой, – поспешно вставила Милисент, и ее прищуренные глаза впились в лицо Гейба, – но мне казалось, что мы собрались здесь, чтобы обсудить внутренние семейные дела.

 – Да, – легко согласилась Келси. – Семейные дела, как старые, так и совсем новые. Я решила начать с самых последних новостей. Гейб и я скоро поженимся.

 На несколько мгновений в гостиной воцарилась мертвая тишина. Филипп опомнился первым.

 – Какая неожиданность..:

 – пробормотал он:

 – Какая приятная неожиданность!

 – Сногсшибательная, я бы сказала, – уточнила Кендис. – Как раз в твоем стиле, Келси.

 Однако мысль о флердоранже помогла ей смягчиться.

 – Шерри для таких случаев не подходит, – заявила она. – Сейчас я распоряжусь насчет шампанского, и мы это отметим.

 – Я не позволю… – прохрипела Милисент, смертельно побледнев под тонким слоем пудры и румян. – Это оскорбительно! Я не допущу, чтобы в моем доме творились такие.., такие непристойные вещи.

 – Но, мама… – осторожно начал Филипп.

 – В моем доме! – твердо повторила Милисент, беря себя в руки и поворачиваясь к Келси. – Это что, пощечина мне? – осведомилась она с ледяным спокойствием. – Хорошо замаскированное оскорбление? Ты осмелилась привести этого типа в мой дом и грозишься ввести его в нашу семью?

 Келси хорошо знала Милисент, но и она была потрясена ее реакцией.

 – Это не пощечина, не оскорбление и не угроза. Это просто факт. Через несколько недель мы с Гейбом поженимся. Свадьба состоится в его усадьбе в Виргинии, мы были бы очень рады, если бы вы смогли приехать.

 – Конечно, мы приедем! – Кендис, всегда готовая выступить в роли миротворца и уладить любой зарождающийся конфликт, поспешила успокоить Келси. – Все это довольно неожиданно, и неудивительно, что все мы немного растерялись, но у тебя на свадьбе мы непременно будем. Если хочешь, я могла бы даже помочь устроить все как следует.

 – Хватит! – Милисент с такой силой опустила на стол свою рюмку с шерри, что хрустальная ножка переломилась, и янтарная жидкость растеклась по скатерти и закапала на ковер. – Никакой свадьбы не будет. Ты, Келси, позволила себе увлечься красивой мордашкой. Это глупо, но ничего непоправимого тут нет.

 С огромным трудом Милисент обуздала свои эмоции и задышала ровнее.

 – Официального объявления о бракосочетании еще не было, так что никакого скандала не будет, – пообещала она. – А вы… – тут она указала на Гейба, – вы, молодой человек, можете оказаться в очень неловкой ситуации, если немедленно не уйдете.

 – Я так не думаю, – ровным голосом отозвался он. – Так что давайте попробуем.

 – Мы уйдем только вместе! – Дрожа от ярости, Келси взяла Гейба за руку. – Зря я тебя привела сюда, Гейб. Мне много чего нужно сказать моей бабушке, но я скажу это в другой раз. Не сегодня… О, я не думала, что из-за меня тебе придется выслушивать оскорбления!

 – Перестань. – Гейб поднес ее руку к губам и поцеловал в палец чуть выше кольца. – Дай ей закончить.

 – Позвольте мне принести свои извинения, – проговорил Филипп, вставая между Келси и креслом матери. – Это известие действительно стало для нас неожиданностью, так что, возможно, нам на самом деле имеет смысл поговорить об этом несколько позднее.

 – Не смей защищать девчонку! – рявкнула Милисент и, тяжело поднявшись, подошла к полированному чиппендейлскому столику. – Ты и так постоянно ее выгораживаешь. Ей уже пора научиться смотреть правде в глаза.

 – Я научилась, – твердо ответила Келси. – Вот уже некоторое время я смотрю и вижу одну только неприглядную правду.

 – Тогда тебе не помешает взглянуть вот на это. – Милисент достала из ящика стола папку из серо-коричневого глянцевого картона. – Я кое-то разузнала о вас, мистер Слейтер. Совсем немного, но этого должно быть достаточно. Вы – профессиональный игрок и бывший заключенный. Ваш отец – бродяга и пьяница, не имеющий никаких легальных доходов, а мать была уборщицей. В возрасте четырнадцати лет вы убежали из дома и жили на улицах, как бездомный пес, пока не попали в тюрьму за противозаконную карточную игру.

 Произнося эту обвинительную тираду, Милисент пристально разглядывала Гейба тяжелым немигающим взглядом, не выпуская из рук папки.

 – Может быть, со временем вы и сколотили кое-какое состояние, мистер Слейтер, – закончила она с убийственным сарказмом, – но эти деньги не изменили вас самого.

 – Разумеется, нет, – признал Гейб. – Деньги вообще не могут изменить человека. Даже того, кто родился богатым.

 Милисент швырнула папку на стол.

 – Вон из моего дома!

 – Подожди! – Рука Келси судорожно сжала запястье Гейба. – Как ты посмела, бабушка? Как ты посмела копаться в личной жизни Гейба? И в моей?!

 – Я делаю все, что в моих силах, чтобы спасти честь фамилии Байден. И ты, милочка, тоже Байден, несмотря на то что в последнее время в тебе развилась какая-то нездоровая привязанность к этой женщине.

 – Эта женщина – моя мать. Может быть, и на нее у тебя имеется досье, а? – потребовала Келси. – Я уверена, что ты специально выискивала самые грязные сплетни о Наоми, чтобы швырнуть их в лицо моему отцу и помешать ему жениться на ней!

 – К моему глубокому сожалению, это был один из немногих случаев, когда Филипп не послушал меня.

 И та сцена была очень похожа на ту, что разыгралась сегодня, припомнила Милисент. Филипп впервые накричал на нее тогда и закончил фактическим ультиматумом: либо она примет эту женщину, либо потеряет сына.

 – Нет, он не послушал меня, – с горечью повторила она. – И последствия были самыми катастрофическими.

 – И я – одно из этих последствий, – напомнила Келси, вздернув подбородок. – Так ты за этим приезжала к Руни сегодня во второй половине дня?

 Милисент покачнулась и оперлась одной рукой о полированную столешницу.

 – Понятия не имею, о чем ты…

 – Я тебя видела. Ты снова наняла его, бабушка, на этот раз для того, чтобы шпионить за Гейбом и рыться в его прошлом.

 – Это было неизбежное зло. Мне необходимо было собрать сведения, которые привели бы тебя в чувство, – защищалась Милисент.

 – Ты просто зря потратила деньги. Все, что ты тут рассказала, мне давно известно, и я не придаю этому значения.

 – Значит, в тебе гораздо больше от матери, чем я надеялась, и ты заслуживаешь того, что с тобой в конце концов станет.

 – Ты права. – Келси повернулась к отцу. – Скажи, па, ты разлюбил Наоми или просто позволил бабушке встать между вами?

 – Келси! – Голос Филиппа был хриплым, потому что он вдруг понял, что не знает настоящего ответа на этот вопрос. – Что случилось – то случилось. И мне остается только извиниться перед вами обоими…

 Он смущенно поглядел на Гейба.

 – Извиниться от всего сердца.

 – Извиняться? – презрительно бросила Милисент. – Я, кажется, уже дала всем понять, что это за тип. Келси использует его, чтобы унизить всю семью, а ты извиняешься!

 – Да, извиняюсь. – Филипп печально посмотрел на мать. – Я извиняюсь за тебя, за то, что ты используешь фамильную честь в качестве кнута. Мне очень жаль, что честь семьи значит для тебя гораздо больше, чем такая простая вещь, как человеческое счастье.

 Бледная как смерть, Милисент судорожно вцепилась сухонькими наманикюренными пальчиками в край стола.

 – Ты – мой сын и не должен так разговаривать со мной в моем собственном доме! – резко сказала она и перевела взгляд на Келси. – Во всем виновата эта женщина – Наоми. Вот откуда идет все зло!

 Келси кивнула.

 – Возможно. Мне очень жаль, но сюда я больше не вернусь. Поехали домой, Гейб.

 – Келси! – Порозовев от смущения и стыда, Кендис бросилась за ними и догнала у самой двери. – Пожалуйста, Кел, не обвиняй ни в чем своего отца. Он…

 – Я стараюсь, Кендис, очень стараюсь.

 – Он ни за что не допустил бы ничего подобного, если бы знал… Ведь ты же знаешь, что он за человек.

 Келси подняла голову и встретила встревоженный взгляд Кендис.

 – Да, я знаю, – кивнула она. – Я знаю его и тебя. Меня всегда удивляло, как хорошо вы друг другу подходите, как дополняете друг друга…

 Наклонившись вперед, она поцеловала Кендис в щеку.

 – До сегодняшнего дня я просто не представляла себе, как сильно ты его любишь, хотя мне следовало давно в этом разобраться. Скажи папе, что я позвоню ему попозже, хорошо?

 – Да, да, конечно… И вот еще что, Келси,.. – Улыбка на лице Кендис была неуверенной, но она все-таки была. – Всего самого лучшего вам обоим.