- Опасные тайны, #2
Глава 15
Росинки сверкали на склоненных стеблях травы, словно драгоценные камни. Сидя на веранде на раскладном кресле, Келси любовалась их красотой, зная, что скоро солнце поднимется достаточно высоко и высушит влагу.
На площадках возле конюшен конюхи работали лошадей, мальчики чистили стойла и наполняли кормушки, но тело Келси все еще слишком болело, чтобы она чувствовала угрызения совести от того, что ей не разрешают работать наравне со всеми. Отлучение от вил и скребниц должно было продолжаться еще неделю, и в глубине души Келси была этому только рада.
За спиной ее отворилась дверь, Келси обернулась и увидела Наоми.
– Как там Герти? – спросила она.
– Ей намного лучше. Настолько лучше, что она начала волноваться из-за всяких пустяков.
Наоми со вздохом села в соседнее кресло и с наслаждением вытянула ноги. Сначала она хотела налить себе кофе из кофейника, который стоял на столике рядом с Келси, но даже пошевелиться ей было лень.
– Приходится выдумывать всякие уловки, чтобы Герти оставалась в постели хотя бы еще день или два. Я сказала ей, что если она встанет, то волноваться начну уже я.
– Хитро придумано.
– Главное, это сработало. В настоящее время она занята тем, что смотрит по телевизору коммерческие каналы, которые предлагают разную дребедень, и скупает все подряд. Как ты себя чувствуешь, Келси?
– Прекрасно, но только до тех пор, пока мне не попадается зеркало. – Келси поморщилась. За последние два дня некоторые синяки почти совсем прошли, зато другие налились изжелта-серым цветом. – Пока я не вижу своего отражения, все происшедшее кажется мне дурным сном. Возможно, это просто такой период… Я знаю, что убила человека, но весь ужас этого до меня еще не дошел.
– Не думай об этом. Ты сделала то, что должна была сделать, чтобы защитить себя. И меня тоже. – Наоми подставила лицо солнечным лучам и зажмурилась. – Ведь я его совсем не помню, Келси. Совсем. Может быть, я изредка встречалась с ним на ипподроме, может быть, даже разговаривала с ним, но я не помню лица… И все же иногда мне кажется, что я должна была запомнить его, и запомнить хорошо – ведь этот человек сыграл такую важную роль в моей судьбе. В том, что стало с моей жизнью. А ты как думаешь?
– Он всегда был для тебя пустым местом. И знал это. Из-за этого Рик Слейтер так злился на тебя. В конце концов он нашел способ, чтобы отомстить тебе и заодно нажиться на этом.
Она наклонилась к столу и пододвинула поближе к Наоми тарелку с печеньем.
– Солнечный… – пробормотала Наоми, не открывая глаз. – Как я любила этого жеребца!
Да, Рик отомстил мне.
– Она… Бабушка использовала и Алека Бредли… Для этого и еще для многого другого. Его и Канингема.
– Билл… – Наоми вздохнула. – Он оказался еще большим дураком, чем я всегда считала. И какую пользу он из этого извлек – тогда и сейчас?
Смешно!
– В прошлый раз Канингем вышел сухим из воды, но сейчас ему придется платить. Они заставят его.., я имею в виду полицию, суд, скаковую комиссию. Ему придется очень долго расплачиваться за то, что он сделал с Солнечным и с Горди. И не только деньгами.
– Боже, как много лет прошло с тех пор. И никто не догадался сложить два и два.
– Все могло так и кончиться – ложью и несчастьями, если бы Гейб не вернулся, если бы он не вытянул стрейт флеш на бубнах… – Она улыбнулась, увидев, что Наоми открыла глаза и потянулась к печенью. – Если бы он не сделал себя самого таким, каков он есть.
– И если бы ты не влюбилась в него. Это – то главное, что уравновешивает все зло. Когда я думаю, что могло бы случиться…
– Но ведь не случилось? Рик Слейтер заплатил жизнью за все, что он сделал. С нашей.., с моей стороны это была чистая самооборона. Дело закрыто.
– Да, наверное, я зря пыталась лгать этому копу Росси. – Наоми стряхнула с рубашки крошки от печенья. – Он мне все равно не поверил. Странно, не правда ли: в похожих обстоятельствах я один раз сказала правду, в другой раз солгала, но ни то ни другое не сработало.
– Ты пыталась защитить меня.
Келси подумала, что сейчас, пожалуй, самый подходящий момент для того, чтобы сказать матери то, что она давно хотела сказать. Лишь бы Наоми правильно ее поняла.
– И тогда, когда я была маленькой, ты тоже защищала меня. И тогда, и сейчас ты была не права. И права.
– Да, простых ответов нет.
– Мне потребовалось много времени, чтобы понять, что ответ не всегда бывает единственным. Или однозначным.
Прежде чем продолжить, Келси некоторое время кусала губы и наконец решилась.
– Я благодарна тебе за то, что ты делаешь для Милисент. Только, пожалуйста, не сердись на меня, – добавила она торопливо, увидев движение бровей Наоми. – Я благодарна тебе, пусть в душе я никак не могу решить, как бы я поступила на твоем месте Спасибо, мама.
– Какая теперь разница, Келси? Конечно, я могла бы позволить всей этой истории выплыть наружу и тем превратить в ад остаток ее жизни. Но кому от этого будет лучше? – Наоми ненадолго замолкла, прислушиваясь к утренним голосам птиц, которые звучали так жизнерадостно и успокаивающе. – Я все равно не смогу вернуть себе все годы, которые я потеряла. Да и Рено с Миком уже не оживишь.
– Но ведь это Милисент во всем виновата! – воскликнула Келси, внутри которой боролись стыд и горький гнев. – И не имеет никакого значения, что она не желала никому смерти. Нанимать убийц и преступников, чтобы их руками защищать честь семьи, честь фамилии! И что она получила? Что стало с ее фамилией? Что стало с ее честью?
– Теперь ей придется с этим жить. Но я молчу вовсе не ради нее.
– Я знаю.
Наоми приподняла бровь.
– Доля здорового эгоизма еще никогда никому не мешала. Я не хочу снова проходить через все это, не хочу общаться с прессой и отвечать на вопросы полиции. Кроме того, я с самого начала получила щедрый подарок – ты мне поверила-. Поверила и осталась.
– Я была не единственной, кто тебе поверил. А остальные.., остальные тоже имеют право знать, что случилось с Алеком Бредли, что случилось с Горди и кто виноват.
– Остальные меня не очень интересуют. – Наоми все-таки потянулась к кофейнику, хотя кофе наверняка уже остыл. – Вчера вечером мы с Мо говорили об этом и решили, что, если у женщины есть мужчина, который не покинет ее в самой трудной ситуации, все остальное не имеет значения.
Она улыбнулась, добавила в кофе сливок и оглянулась на звук мотора. Какая-то машина двигалась по обсаженной деревьями подъездной аллее, но ее пока не было видно.
– Это, наверное, Гейб, – сказала Наоми.
– Хорошо бы… За завтраком мы с ним собирались обсудить варианты свадебного меню.
– Тогда я, пожалуй, оставлю вас вдвоем.
– Не хочешь позавтракать с нами? Я-то надеялась, что тебе понравится мой выбор и ты поможешь мне убедить Гейба.
Она помолчала, потом наклонилась к Наоми и проговорила негромко:
– Я люблю тебя.
Наоми ощутила, как в душе ее всколыхнулись, вскипели самые сильные чувства.., всколыхнулись и замерли – безмятежно, спокойно.
– Я знаю.
Келси выбралась из шезлонга и пошла через террасу встречать «Ягуар» Гейба. Глаза ее широко раскрылись от удивления, когда вслед за Гейбом из машины показался ее отец.
– Папа?..
– Бедная моя девочка! – На лице Филиппа появилась гримаса муки, он бросился вперед и порывисто прижал Келси к груди, стараясь не коснуться ее избитого лица. Как Гейб ни пытался, он не смог в достаточной степени подготовить его к этому зрелищу.
– Ты только не волнуйся, – все не так страшно, как выглядит. Со мной, честное слово, все в порядке! Я сама собиралась заехать к тебе через пару дней… – «Когда сойдут синяки», – добавила она мысленно и бросила на Гейба красноречивый взгляд.
– Твой молодой человек был совершенно прав, когда посвятил меня во все детали. Во все детали, – повторил Филипп, глядя прямо в глаза Келси. – Когда ты звонила мне по телефону, ты многое опустила.
Еще одна разновидность лжи, подумала Келси, а вслух сказала:
– Я думала, что так будет лучше. Мне хотелось сказать тебе, что я жива и здорова до того, как об этом напишут в газетах. Кроме того, я на самом деле неплохо себя чувствую.
– Так мне и сказали. – Филипп покосился на Гейба, потом его взгляд снова скользнул по лицу Келси и остановился за ее спиной. Келси поняла и, отступив в сторону, повернулась.
– Папа только хотел убедиться, что я действительно хорошо себя чувствую, – начала она.
– Разумеется, – кивнула Наоми. Руки ее так и остались висеть вдоль тела. – Здравствуй, Филипп.
– Здравствуй, Наоми. Прекрасно выглядишь.
– И ты тоже.
– Я… Мне… – Келси пыталась придумать что-то такое, чтобы поскорее преодолеть неловкость момента. – Ченнинг сейчас в конюшне. Хочешь пойти со мной, па? Тебе понравится, как он работает, а увидев тебя, он вообще будет стараться за троих. На это стоит взглянуть, честное слово…
Она замолчала и беспомощно посмотрела на Гейба.
– Я уверена, что ты хочешь поговорить с Келси, – сказала Наоми. – Я как раз собиралась в конюшню – у меня там дела. Я скажу Ченнингу, что вы оба здесь.
– Нет, я… – неуверенно начал Филипп, но справился с собой и закончил твердо:
– Я приехал сюда, чтобы поговорить с тобой. Если у тебя найдется время.
– Хорошо.
– Пошли прогуляемся, – негромко пробормотал Гейб, подхватывая Келси под руку.
– Просто не знаю, с чего начать, Наоми. Гейб.., мистер Слейтер рассказал мне все. От начала и до конца, – добавил Филипп, чувствуя, как опять заныло сердце. – Он был настолько любезен, что дождался меня, пока я заходил к Милисент. Я должен был поговорить с ней, прежде чем ехать сюда.
– Я понимаю.
– И снимаешь? – Филипп медленно просунул пальцы под очки, отчего они задрались на лоб, и с силой потер глаза. – А я – нет. Не могу понять. Она причинила нам всем столько зла, столько страданий, и все же, когда я встретился с ней, она ни о чем не жалела и не отступала. Несгибаемая Милисент… Он опустил руки.
– Все, что она сделала, она по-прежнему считает совершенно необходимым и неизбежным. И не более того. Из-за нее погибли люди, но она не чувствует себя виноватой. Ни перед ними, ни перед тобой.
– Это тебя удивляет? Филипп Байден поморщился.
– Она остается моей матерью, Наоми. Даже теперь, когда я все знаю. Я придумывал для нее тысячи извинений, но ни одно из них не искупает ее вину… Всего, что она сделала. И что сделал я…
Он снял очки, повертел в руках, потер переносицу и снова надел их.
– Самое главное, я не знаю, что мне сказать тебе.
– Ничего не надо говорить. Все в прошлом, Филипп.
– Я подвел тебя. Пусть это было много лет назад, но я подвел тебя. Предал.
– Нет. Одно время я тоже так думала. Это помогало, но это не соответствовало действительности. Просто я была не такой, какой ты хотел меня видеть. И что бы ни совершила Милисент, ее нельзя за это винить. Она лишь сделала все возможное, чтобы ты осознал тот простой факт, что я другая, не такая, какой ты меня себе воображал. Вот за это она несет ответственность – и больше ни за что.
– Она могла устроить так, чтобы ты не попала в тюрьму.
– Да, могла.
– А что она пыталась сделать сейчас? С тобой, с Келси? – У него перехватило дыхание, когда он вспомнил избитое, распухшее лицо дочери. – Боже мой, Наоми, ведь Келси могла погибнуть!
– Но она не погибла. Она сумела защитить себя. И меня тоже.
Наоми внимательно изучала Филиппа и видела в его глазах затаенную боль, а за ней – растерянность и непонимание.
– Я не могу настаивать, чтобы ты не думал о том, о чем думаешь сейчас. Келси была ранена, и ей пришлось отнять чужую жизнь, чтобы спасти свою. Ни ты, ни я никогда этого не забудем, как не забудем и ту, кто положил начало всей цепи событий. Может быть, – медленно закончила она, – это само по себе достаточное наказание для Милисент.
– Я не могу… – голос Филиппа надломился. – Ничего не могу предпринять, чтобы исправить то зло, которое…
– Ты ничего не должен предпринимать, – перебила его Наоми. – Несмотря ни на что, Келси добилась всего, чего хотела. И я…
Ее губы изогнулись в легкой улыбке.
– Я тоже получила то, чего мне хотелось. У меня есть моя ферма, лошади, человек, который меня любит. И у меня есть Келси. Ты прекрасно воспитал ее, Филипп. Я знала, что ты справишься.
– Она так похожа на тебя. Теперь настал черед Филиппа внимательно посмотреть на свою бывшую жену. Как сильно она изменилась – и как мало!
– Боже мой, Наоми, как бы мне хотелось вернуться назад, чтобы что-то изменить, исправить.
Хоть что-нибудь!
– Ты не сможешь.
Он всегда был таким честным, таким справедливым, подумала она. И вот теперь он страдает, потому что справедливость оказалась бессильна, и не может справиться с болью.
– Просто мы требовали друг от друга такого, чего никто из нас дать не мог. Мы совершали ошибки, которые могли быть и были использованы против нас другими людьми. Мы оба пали жертвами чужих желаний и стремлений, Филипп.
– Ты дорого за это заплатила.
– Но приобрела еще больше. Она любит меня, Филипп. Кажется, это просто, но это и сложно, и прекрасно. И пусть прошлое остается прошлым и спит, как раньше, за закрытой дверью. Не нужно его будить.
Она помолчала, потом снова повернулась к нему.
– Знаешь, мне всегда было интересно, что я буду чувствовать, если встречу тебя.
– И мне. Что ты чувствуешь, Наоми?
– Я рада тебя видеть, Филипп. Действительно рада.
– Как ты думаешь, правильно ли, что мы надолго оставили их вдвоем?
– Думаю, что да. – Гейб прижал Келси к себе.
– Но… – Келси оглянулась через плечо. Ее мать и отец все еще стояли на расстоянии нескольких ярдов друг от друга. – Папа кажется таким грустным.
– Его мир пошатнулся так сильно, что едва не рассыпался. Но все успокоится. Может быть, не все будет как было, но он снова обретет покой.
– Кендис не даст ему слишком долго задумываться над этим, – сказала Келси. – Скажи, Гейб, почему ты привез его сюда?
– Нужно замкнуть круг, прежде чем начать наш собственный.
– Мне нравится, как это звучит. – Келси прислонилась виском к его плечу. – Ты чертовски умен, Слейтер. Умен и хитер. Подумать только, ты ничего не сказал мне, а просто поехал и привез папу.
– Встретиться – это была моя идея, а приехать сюда – его. Он хотел поговорить с Наоми.
– Они помирятся, и все будет хорошо, я уверена. – Келси улыбнулась своим мыслям. В конце концов, это была ее собственная волшебная сказка.
– Мне нравится здесь, – пробормотала она. – Очень нравится. Подумать только, каких чемпионов мы с тобой воспитаем, Гейб!
– Ты имеешь в виду лошадей? Келси тряхнула головой и звонко рассмеялась.
– Не только. А что ты думаешь по этому поводу?
– Эта идея мне очень по душе.
Он увел ее подальше от конюшни, от снующих туда-сюда работников, увел туда, где на склонах холмов паслись кобылы со своими жеребятами и где стригунки-однолетки носились наперегонки с собственной тенью.
– Следующей весной родится жеребенок. Его мать была из «Трех ив», а отец – из «Рискованного дела», – сказал Гейб, поворачивая Келси к себе лицом. – А я всегда буду помнить день, когда он был зачат. Тогда я смотрел на тебя и мечтал, чтобы ты стала моей.
– И вот – я твоя. – Келли обняла Гейба. – Что дальше?
– У нас тут новая, нераспечатанная колода. – Гейб похлопал себя по нагрудному карману. – Всякое может случиться.
– Всякое? Ну что же…
Она наклонила его голову, чтобы коснуться его губ.
– Сдавай, Слейтер.