Женщины могут все

 Тайлер был покрыт грязью, в спину вступила ноющая боль, костяшки левой руки были кое-как замотаны жалкой тряпкой.

 Он находился в раю.

 Местные холмы не так уж сильно отличались от отрогов его родных гор. Тай понимал, почему Чезаре Джамбелли нашел здесь свою мечту и почему начал вспахивать эту каменистую почву. В тени здешних холмов таилась та самая первозданная красота, которая сильно действует на определенный тип людей, бросая им вызов. Но эту красоту нужно не приручать, думал Тай, а просто принимать такой, какая она есть.

 Если бы он мог жить где-нибудь, кроме своих виноградников, то только здесь. Погода стояла прекрасная, дни были долгими и мягкими, а местные рабочие горели желанием испытать искусство приезжего виноградаря.

 И его мускулы, думал Тай, пробираясь между рядами лоз к castello. Он несколько дней помогал бригаде, прокладывавшей трубопровод от резервуара к молодым посадкам. Оросительная система была хорошо продумана, и часы, проведенные с бригадой, дали ему возможность познакомиться с этой стороной деятельности компании.

 И ответить на небрежные вопросы, касавшиеся Донато.

 Языковой барьер оказался не такой серьезной проблемой, как он ожидал. Пообщаться с ним стремились и те, кто не знал английского. Помогал язык жестов, выражение лица и бескорыстная помощь добровольных переводчиков. В результате у Таилера сложилась достаточно четкая картина.

 На виноградниках не было человека, который принимал бы Донато Джамбелли всерьез.

 Тени становились все длиннее: день клонился к вечеру. Задумавшийся Тайлер вышел в сад, где цвели гортензии размером с баскетбольные мячи и к гроту устремлялись реки каких-то бледно-розовых цветов. Посреди сада бил фонтан, охраняемый Посейдоном.

 «Итальянцы любят своих богов, свои фонтаны и свои цветы», — думал он. Все это было в чудесном дворце Чезаре Джамбелли, прятавшемся в холмах.

 В очень богатом маленьком дворце. Тайлер остановился и огляделся. Именно о таком месте мечтал бы честолюбивый человек, у которого есть требовательная жена.

 «Прекрасное место для того, чтобы приехать сюда в гости, — думал Тай. — Но как можно жить здесь постоянно? Столько комнат, столько прислуги… Для одного ухода за садом, газонами, деревьями, прудами и статуями требовалась целая маленькая армия».

 Впрочем, некоторым нравится иметь под началом маленькую армию.

 Он прошел между двумя мозаичными стенами, украшенными барельефами пышнотелых нимф, и спустился по ступенькам к еще одному пруду, заросшему кувшинками. Отсюда не было видно виноградников, сердца этого царства. Точнее, из виноградников не было видно тех, кто отдыхал в этой части сада. Тайлер рассудил, что Чезаре тоже время от времени хотелось уединиться в каком-нибудь тихом уголке своей империи.

 За цветами, ниже по склону раскинулся бассейн. И из него, как Венера, выходила София.

 С гладкого черного купальника стекали потоки воды. Волосы Софии были зачесаны назад, в ушах что-то блестело. Наверняка бриллианты. Кто, кроме Софии, стал бы плавать в серьгах с бриллиантами?

 Тай следил за ней, ощущая невыносимую тоску и желание.

 Она была самим совершенством. Элегантная, чувственная и умная. При виде ее у Тая свело живот. «Ничто так не смущает мужской покой, как совершенная женщина», — подумал он.

 «Ясно одно, — решил Тай, шагнув к ней. — Любить такую женщину — верх глупости».

 — Вода еще холодная.

 Мгновение София стояла неподвижно, накрыв голову полотенцем.

 — Да. Мне хотелось слегка остыть. — Она небрежно отложила полотенце и, выигрывая время, надела махровый халат.

 София знала, что Тай изучал ее взглядом. Тщательно и терпеливо, как всегда. Ей хотелось этого. Каждый раз, проходя мимо окна, она смотрела в поля и выискивала его среди других мужчин.

 И тоже изучала.

 — Ты весь в грязи.

 — Угу.

 — И доволен этим, — заключила она. Грязный, потный. И совершенно неотразимый. Влекущий к себе, как первобытный мужчина. — Что у тебя с рукой?

 — Содрал несколько слоев кожи, вот и все. — Тай разбинтовал кисть и рассмотрел ее. — Я не прочь что-нибудь выпить.

 — Дорогой, лучше бы ты принял душ.

 — Одно другому не мешает. Почему бы не помыться? Встретимся через час в центральном внутреннем дворе.

 — Зачем?

 — Откроем бутылку вина и расскажем друг другу, как прошел день. У меня есть пара вещей, о которых я хотел бы рассказать.

 — Ладно, согласна. Мне тоже есть что сказать. Кое-кто может копаться в грязи и при этом не вымазаться по уши.

 — Надень что-нибудь симпатичное, — сказал Тай вдогонку и улыбнулся, увидев, что она оглянулась. — Если я не распускаю руки, это еще не значит, что мне не нравится на тебя смотреть.

 Когда София вошла в дом, он взял влажное полотенце и вдохнул ее запах. «Красота — это стихия», — подумал Тайлер. Нет, он не хотел приручать ее. Так же, как не хотел приручать землю. Видит бог, настало время примириться и с тем и с другим.

 Ну что ж, ему будет на что посмотреть. И будет чего желать. Недаром она везла с собой столько нарядов. София надела светло-голубое платье цвета вспышки молнии. С низким вырезом, подчеркивавшим полную грудь, и короткой юбкой, обнажавшей длинные, стройные ноги. В ложбинке между грудями уютно лежала тонкая бриллиантовая цепочка с крупным сапфиром посредине.

 Она надела белоснежные туфли на высоком каблуке, надушила все нужные места, решила, что готова, и посмотрела на себя в зеркало.

 Почему она так несчастна? Царивший вокруг беспорядок вызывал у Софии досаду, бросал ей вызов, но не он был причиной этого чувства, таившегося в глубине души. Когда она работала и сосредоточивалась на том, что и как нужно сделать, все было в порядке. Но стоило на минуту остановиться, отвлечься от решаемой задачи, как это чувство охватывало ее с новой силой. Иссушающая печаль и томление духа.

 А вместе с ними приходил гнев, причины которого София не понимала. Она даже не знала, на кого злится. На Дона? На отца? На самое себя? На Тая?

 Впрочем, какая разница? Она будет делать то, что требуется, а в своих чувствах разберется потом.

 В данный момент она собирается пить вино, беседовать и рассказывать Таю о том, что удалось узнать за сегодняшний день. И добиваться побочного эффекта, заставляя его испытать желание. Не самый худший способ провести вечер.

 — О боже, я ненавижу себя, — вслух сказала она. — И не знаю почему.

 Она заставила себя ждать, но на это Тай и рассчитывал. Он успел все привести в порядок. Вымощенный плитами внутренний двор окутали вечерние тени. Стол освещали свечи, горевшие в цветочных горшках, а также стоявшие в саду торшеры.

 Он выбрал вино — молодое полусладкое белое — и выпросил на кухне несколько канапе. Он заметил, что здешним слугам, преданным Софии, это романтическое свидание пришлось по вкусу.

 Именно они принесли свечи, поставили в высокие вазы весенние цветы (до чего сам Тай никогда не додумался бы) и даже включили негромкую музыку, которая доносилась из стоявших в саду репродукторов.

 Оставалось надеяться, что он оправдает их ожидания.

 Тай услышал цоканье каблуков, но не поднялся. София слишком привыкла к тому, что мужчины вскакивают при ее появлении. И падают к ее ногам.

 — Что все это значит?

 — Слуги постарались. — Тай указал ей на кресло. — Я попросил у них немного вина и сыра, а они устроили королевский прием. — Он осмотрел Софию, вынимая бутылку из ведерка со льдом. — То же самое вышло с твоим нарядом. Я просил надеть что-нибудь симпатичное, а ты… Вот что значит жить в замке.

 — Это не в твоем стиле, но, похоже, ты справился.

 — Сегодня я кое-что раскопал, и это улучшило мне настроение. — Тай передал ей бокал и поднял свой. — Salute.

 — Я уже говорила, что кое-что раскопала сама. Здешние слуги хорошо осведомлены. Я выяснила, что Дон часто совершал сюда визиты, о которых не докладывал. Он никогда не приезжал один, но Джина сопровождала его редко.

 — Ага… Любовное гнездышко.

 — Видимо. Его любовницу зовут signorina Кеццо. Она молодая, светловолосая, глупая и любит завтракать в постели. В последние годы она была здесь частой гостьей. Дон оскорблял здешних слуг, подкупая их и прося помалкивать об этих визитах. Но поскольку никто из них не питал любви к Джине, они брали деньги и соглашались. Конечно, без денег с моей стороны тоже не обошлось.

 — Конечно. А о его других гостях они что-нибудь поведали?

 — Да. О моем отце. Но мы это уже знали. Однажды отец был здесь не с Рене. С другой женщиной. С Крис.

 Тайлер хмуро посмотрел в свой бокал.

 — На винограднике мне этого не сказали.

 — Такие вещи легче узнать у слуг. Впрочем, эти новости свежими не назовешь. Castello подходит для любовных встреч ничуть не меньше, чем моя квартира.

 — Ты будешь сердиться, но мне действительно очень жаль.

 — Не буду. Мне и самой жаль. Как хорошо, что мама наконец нашла человека, с которым она счастлива. Человека, которому она может доверять. Которому можем доверять мы все. Несмотря на то, что он работал с Джерри Деморне в «Ла Кер». Кстати, Джерри тоже бывал здесь.

 На этот раз Тайлер кивнул:

 — Я так и думал. Работяги только описали его внешность, да и то весьма приблизительно. Они обращают больше внимания на женщин, а не на мужчин в костюмах… Значит, твой отец и Деморне были близки?

 — Близки? — София встала, взяла бокал и принялась беспокойно расхаживать взад и вперед. — Джерри ненавидел моего отца. Терпеть не мог, но цивилизованно. Я всегда это подозревала.

 — Почему?

 — Ну да, где тебе знать… Несколько лет назад у моего отца был бурный роман с женой Джерри. Они его не афишировали, но это было широко известно в узких кругах. То ли она ушла от Джерри, то ли он ее выставил. Все зависит от рассказчика. До этого Джерри и мой отец поддерживали неплохие отношения, но потом охладели друг к другу. Однако за холодом скрывался жар. Я узнала это два года назад, когда Джерри начал ухаживать за мной.

 — Он делал тебе предложения?

 — Ясные и недвусмысленные. Но я не откликнулась. Тогда он разозлился и наговорил гадостей о моем отце, обо мне и моей семье.

 — Черт побери, Софи, почему ты не сказала этого раньше?

 — Потому что на следующий день он приехал ко мне и стал извиняться. Говорил, что развод расстроил его сильнее, чем ему казалось, что ему ужасно стыдно за свое поведение, что он разочаровался в своем браке еще до всей этой истории, и так далее и тому подобное. Все было понятно, разумно, правильно, и я больше об этом не думала.

 — А что ты думаешь теперь?

 — Теперь я вижу хитрый маленький треугольник. Мой отец, Крис, Джерри. Не могу сказать, кто из них кого использовал, но думаю, что Джерри участвовал в происходящем или по крайней мере знал о нем. Может быть, даже знал об отравлении. Публичные скандалы и внутренний разлад в компании выгодны «Ла Кер». Добавь к этому Крис, и ты поймешь, что все мои планы, моя рекламная кампания, моя работа становились известны конкурентам еще до того, как я успевала внести в них изменения. Саботаж и шпионаж против конкурента для современного бизнеса самая обычная вещь.

 — Но не убийство.

 — Нет, тут дело личное. Он мог убить моего отца. Мне легче представить его с пистолетом в руке, чем Донато. Не знаю, может быть, мне просто хочется так думать. Промышленный шпионаж — это одно, а хладнокровное убийство — совсем другое. И все же…

 —Что?

 — Мне изменила интуиция, — пожав плечами, ответила она. — Я думаю о том, что Джерри говорил мне, когда потерял над собой контроль. И о том, как он это говорил. Как человек, стоящий на краю пропасти и готовый прыгнуть в нее. Через двенадцать часов он извинялся, был кротким, прекрасно держал себя в руках и принес мне огромный букет роз. И продолжал ухаживать за мной, причем очень элегантно. Мне следовало понять, что первый инцидент был правдой, а все остальное — видимостью. Но я этого не сделала. Потому что привыкла к мужским ухаживаниям.

 Недовольство собой вырвалось наружу раньше, чем София сумела взять себя в руки.

 — И привыкла брать то, что я хочу. Если была в соответствующем настроении.

 — А почему бы и нет? Ты достаточно умна, чтобы использовать то, что плохо лежит. Я имею в виду мужчин. Если парень позволяет так с собой обращаться, это его проблема, а не твоя.

 — Ну да. — Она коротко рассмеялась и пригубила вино. — Довольно неожиданно услышать от мужчины такое признание.

 — Это меня больше не волнует. — Тай вытянул ноги и скрестил их в лодыжках. Он понимал, что София пытается шокировать его. Что ж, неплохо. Пусть подумает о том, что не все мужчины одинаковы. — Во всяком случае, малый, похожий по описанию на Деморне, посещал винодельню. Был в разливочном цехе. Вместе с Донато.

 — Ага… — «Как грустно», — подумала она. — Значит, треугольник превращается в четырехугольник. Джерри связан с Доном. Дон связан с моим отцом. А Джерри и отец связаны с Крис. Чудесно.

 — И что ты будешь с этим делать?

 — Сообщу полиции. Здешней и нашей. И поговорю с Дэвидом. Он лучше меня знает, чем Джерри занимается в «Ла Кер». — Она взяла с блюда клубнику и рассеянно надкусила. — Завтра я поеду в Венецию. Я согласилась дать несколько интервью, в которых всыплю Дону по первое число. Расскажу о том, что он опозорил семью и предал честных служащих и потребителей компании. О нашем потрясении, скорби и сожалении. О том, что мы без промедления связались с властями в надежде, что его скоро привлекут к суду. О том, что он бросил ни в чем не повинную беременную жену, маленьких детей и причинил новую боль своей безутешной матери.

 Она потянулась за бутылкой и снова наполнила бокал.

 — Ты думаешь о том, что это слишком круто, хладнокровно и мерзко?

 — Нет. Я думаю о том, что тебе будет тяжело. Трудно говорить такие вещи и при этом высоко держать голову. Софи, у тебя спина бабушки.

 — Ты снова застал меня врасплох. И все же grazie. Кроме того, мне придется иметь дело с Джиной и тетей. Если они хотят поддержки семьи, моральной, а тем более материальной, то подтвердят версию, которую мы сообщим средствам массовой информации.

 — Когда выезжаем?

 — Тут я обойдусь без тебя.

 — Не говори глупостей. Это тебе не идет. Макмилланов происходящее касается не меньше, и они тоже находятся в опасности. На прессу произведет впечатление, если мы будем держаться заодно. Семья, компания, партнерство. Солидарность.

 — Раз так, выезжаем ровно в семь. — София опустилась в кресло. — Я приготовлю заявление для прессы и несколько реплик для тебя. Ты просмотришь их по дороге, так что забыть не успеешь. Будешь отвечать на вопросы.

 — Ладно. Но давай сразу договоримся: в других местах ты диктовать мне не станешь.

 — С такими молчунами, как ты, это будет трудновато, но я попробую.

 Тай намазал крекер паштетом и протянул ей.

 — Давай немного сменим направление. Что ты думаешь о своей матери и Дэвиде?

 — Думаю, что это замечательно.

 — Серьезно?

 — Да. А ты?

 — Я отношусь к этому спокойно. Но мне кажется, что ты слегка разволновалась, когда они сообщили о помолвке.

 — Пожалуй, ты прав. И все же такой поворот событий меня устраивает. Это справедливо. Я рада за нее. За них. Он подходит ей, а она ему. И дети… Она всегда хотела детей, а теперь получи-ла их. Даже если они наполовину взрослые.

 — Я сам был наполовину взрослым, а она сумела стать мне лучшей матерью, чем моя собственная.

 Плечи Софии, напрягшиеся, когда Тай задал свой вопрос, вновь распрямились.

 — Она слишком молода, чтобы быть твоей матерью.

 — Именно так я ей и говорил. А она отвечала, что дело не в возрасте, а в старшинстве.

 — Она любит тебя. Очень.

 — Это чувство взаимно. Чему ты улыбаешься?

 — Не знаю. Наверно, сегодня я была немного подавлена. И не ожидала, что в конце дня буду сидеть с тобой и спокойно беседовать. Полезно говорить обо всех этих грязных делах вслух. Сначала прополаскиваешь рот, — добавила она, сделав еще один глоток, — а потом переходишь к разговору о вещах, которые приятны обоим.

 — У нас куда больше общего, чем казалось год назад.

 — Думаю, да. На меня произвело сильное впечатление, что мы сидим здесь, а не в четырех стенах, положив ноги в сапогах на кофейный столик. Вино, свечи, даже музыка. — Она откинулась на спинку кресла и посмотрела на небо. — Звезды… Приятно знать, что ты можешь любоваться красивым видом даже тогда, когда речь идет в основном о бизнесе и всяких гадостях.

 — Это верно. Но я решил устроить нашу встречу на природе главным образом потому, что хотел создать подходящий антураж для обольщения.

 София чуть не поперхнулась, но заставила себя рассмеяться.

 — Обольщения? И когда же оно начнется?

 — Оно уже началось. — Тай провел кончиком пальца по ее бедру, не прикрытому юбкой. — Мне нравится твое платье.

 — Спасибо. Я надела его специально, чтобы помучить тебя.

 — Так я и думал. — Их глаза встретились. — В самое яблочко.

 София снова потянулась за бутылкой и наполнила его бокал. Когда дело доходило до сексуальных стычек, она начинала чувствовать себя ветераном.

 — Мы согласились, что эта часть наших отношений закончена.

 — Нет. Просто в тот момент что-то тебя разозлило, а я не стал спорить.

 — Разозлило… — София окунула палец в вино и лизнула его. — Ничто меня не злило.

 — Неправда. Злило. Ты всегда была злюкой. Чертовски сексуальной злюкой. А в последнее время у тебя было поводов для злости хоть отбавляй.

 Спина Софии, которую он только что похвалил, напряглась.

 — Макмиллан, мне не нужно ни твое сочувствие, ни твоя терпимость.

 — Вижу. — Его улыбка была намеренным оскорблением. — Ты опять начинаешь злиться.

 К напряжению добавился гнев.

 — Вот что я тебе скажу… Если ты так представляешь себе обольщение, то просто чудо, что ты вообще спал с женщиной.

 — Между мной и большинством мужчин, которых ты знаешь, есть разница. — Его ноги были вытянуты, голос звучал лениво. — Я не спортсмен. Не веду счета своим победам и не считаю тебя трофеем.

 — О да, Тайлер Макмиллан. Благородный, высоконравственный, благоразумный…

 Он снова улыбнулся, но на сей раз с иронией.

 — По-твоему, это оскорбление? Ты используешь гнев как оружие. Это твоя самозащита. Я часто спорю с тобой, но сегодня у меня не то настроение. Я хочу заняться с тобой любовью. Не торопясь. Начать здесь, а закончить наверху, в огромной кровати, которая стоит у тебя в спальне.

 — Когда я захочу лечь с тобой в постель, ты об этом узнаешь.

 — О том и речь. — Пользуясь моментом, Тай встал и потянул ее за руку. — Ты врезалась в меня по уши, правда?

 — Врезалась? — Если бы София не пыталась насмешливо улыбаться, у нее отвисла бы челюсть. — Перестань. Не морочь себе голову.

 — Ясно, втрескалась. — Тай обхватил ее руками и только хмыкнул, когда София уперлась ему в грудь и выгнулась дугой. — Сегодня я несколько раз видел, как ты стояла у окна и смотрела на меня.

 — Не знаю, о чем ты говоришь. Я просто смотрела в окно.

 — На меня, — продолжил Тайлер, медленно привлекая ее к себе. — Так же, как я смотрел на тебя. Ты хотела меня. — Он уткнулся носом в ее шею. — Так же, как я тебя. Но этого мало. — София отвернулась, и губы Тая коснулись ее щеки. — Нас объединяет не только желание.

 — Ничего… — Тут рука Тая сжала ее затылок, заставив Софию ахнуть. А когда он жадно припал к ее губам, она испустила слабый стон.

 — Если бы это была просто страсть, ты бы так не боялась.

 — Я ничего не боюсь! Он слегка отстранился:

 — И не нужно. Я не собираюсь причинять тебе боль.

 София покачала головой, но губы Тая снова прикоснулись к ее губам. На сей раз нежно и очень по-доброму. «Нет, — подумала смягчившаяся София. — Он действительно не собирался причинять мне боль. Но я буду вынуждена причинить боль ему».

 — Тай… — София хотела снова упереться ему в грудь, но вместо этого впилась в его рубашку. Она тосковала по тому теплому чувству, которое вызывал в ней Тайлер. По странному ощущению риска и безопасности одновременно. — Это ошибка.

 — Не похоже. Знаешь, что я думаю? — Он взял ее на руки. — Думаю, что глупо спорить, когда мы оба знаем, что я прав.

 — Перестань. Не вздумай нести меня в дом. Слуги будут сплетничать об этом несколько недель.

 — Думаю, они уже заключили пари на то, сумеем ли мы поладить. — Он толкнул локтем дверь. — А если ты не хочешь сплетен, то вообще откажись от слуг. Когда мы вернемся домой, переезжай ко мне. Там никому не будет дела до того, чем мы занимаемся.

 — Переехать… переехать к тебе? Ты сошел с ума? Отпусти меня, Тай. Я не хочу, чтобы меня несли по лестнице, как героиню какого-нибудь любовного романа.

 — Как, тебе не нравится? О'кей, тогда поступим по-другому. — Он поднатужился и перекинул ее через плечо. — Так лучше?

 — Не смешно.

 — Малышка… — Тай похлопал ее по заду. — Все зависит от точки зрения. Как бы там ни было, у меня хватит места для твоего барахла. В твоем распоряжении будут три дополнительные спальни с чуланами. Там поместится весь твой гардероб.

 — Я не перееду к тебе!

 — Переедешь. — Тай прошел в ее спальню и пинком закрыл за собой дверь. Нужно было отдать слугам должное. Никто из них не попался ему по дороге наверх. И никто не подглядывал. Да и София вела себя молодцом. Не брыкалась и не вопила. Вот что значит стиль… По-прежнему не выпуская Софию, он зажег свечи, расставленные по всей спальне.

 — Тайлер, я могу порекомендовать тебе хорошего врача. Если психически неуравновешенный человек прибегает к услугам медицины, в этом нет ничего стыдного.

 — Буду иметь в виду. Бог свидетель, я не чувствовал себя в здравом рассудке с того дня, когда мы с тобой спутались. После твоего переезда мы сможем заняться обустройством.

 — Я не перееду к тебе.

 — Переедешь. — Он наконец отпустил Софию. Та съехала на пол и обернулась лицом к нему. — Потому что я так хочу.

 — В данный момент меня мало волнует, чего ты хочешь…

 — Потому что, — продолжил Тай, погладив ее по щеке, — я так же схожу по тебе с ума, как и ты по мне. Теперь ты замолчишь, правда? София, пора переходить к делу. Хватит бродить вокруг да около.

 — Мне очень жаль. — Ее голос дрогнул. — Но я не хочу.

 — Мне тоже жаль, что ты не хочешь. Но другого выхода у нас нет. Посмотри на меня. — Он взял ее лицо в ладони. — Я тоже не хотел этого. Но так случилось. И уже давно. Давай посмотрим, к чему это приведет.

 Их губы слились.

 — Поверь нам обоим.

 София задумалась. Она хотела верить этому. Хотела верить проснувшимся внутри странным и нежным чувствам. Любить кого-то всерьез и надолго. Быть способной на это. Быть достойной этого.

 Она хотела верить.

 Быть любимой честным человеком, который всегда выполняет свои обещания. Который будет дорожить ею, хотя она этого не заслуживает.

 Это было бы чудом.

 Она хотела верить в чудеса.

 Его губы были теплыми, твердыми и терпеливыми. И тут София с облегчением ощутила жаркий и неодолимый порыв страсти. Это она понимала, этому можно было верить. «Это я могу ему дать», — думала она, обвивая Тая руками.

 Она охотно позволила подвести себя к кровати.

 Тайлер сдерживал страсть. Ошибиться было невозможно: то, что происходило между ними сегодня, действительно было актом любви. Щедрой, самоотверженной и нежной. Их пальцы переплелись. Тай словно почувствовал, что она готова сдаться, и его поцелуй стал более страстным.

 Нет, недаром это происходило в старинной спальне castello, где все началось век тому назад. Новое начало. Новое обещание. Новая мечта… Тай посмотрел на нее сверху вниз и все понял.

 — Время цветения, — тихо сказал он. — Наше время.

 — Фермер останется фермером, — с улыбкой сказала София и начала расстегивать на нем рубашку. Но рука дрожала. Тогда Тай взял эту руку и поднес к губам.

 — Наше время, — повторил он.

 Тай медленно раздевал ее, следя за игрой света на ее коже и слыша, как замирает дыхание Софии, когда он прикасается к ней. Чувствовала ли она, как рушились разделявшие их препятствия? Он чувствовал. Эти препятствия рухнули, когда она задрожала. И точно знал момент, когда тело Софии подчинилось голосу ее сердца.

 Они упали на кровать так, словно прыгнули в бассейн. София отдалась ощущениям, которые пробуждали в ней его мозолистые ладони и умопомрачительные губы, безошибочно находившие места, прикосновение к которым доставляло ей наслаждение.

 Она тянулась за ним. Шла следом. И отвечала. По ее венам, как кровь, струилась спокойная радость от сознания того, что он всегда будет рядом.

 Когда он прильнул губами к ее сердцу, Софии захотелось заплакать.

 «Ни с кем, — думал Тайлер, растворяясь в ней. — Ни с кем я не чувствовал ничего подобного». Он ощущал, как готовно выгибается навстречу ее тело. Слышал ее сдавленный стон, слившийся с его собственным, когда она достигла вершины. Потом он посмотрел Софии в глаза и понял, что она потрясена случившимся. Тем, что они смогли только что отдать друг другу.

 Образовалась родная, восхитительная идеальная смесь. Редчайший купаж.

 Тай снова переплел свои пальцы с ее и на этот раз крепко сжал.

 — Впусти меня, Софи. — Он овладел ею, дрожа от напряжения, стараясь изо всех сил сдержать рвущееся наружу желание. — Возьми меня. Я люблю тебя.

 От нового, доселе небывалого ощущения разрывалось сердце. В нем боролись страх и радость.

 — Тай… Не надо…

 Его поцелуй был нежным. Опустошительно нежным.

 — Я люблю тебя. Возьми меня всего. — Он смотрел ей в глаза и видел катившиеся по щекам сверкающие слезинки. — Ответь мне.

 — Тай… — Ее сердце дрогнуло, готовое разлететься на части. А потом пальцы крепко сжали его руку. — Тай, — снова сказала она. — ti ато.

 София встретила его губы, впилась в них и позволила ему увлечь себя к сияющим вершинам…

 — Скажи еще раз. — Тай лениво водил пальцем по ее спине. — Мне нравится, как это звучит по-итальянски.

 Она еле заметно покачала головой, показывая, что слышит, и прижалась щекой к его груди.

 — Красиво звучит. Мне очень хочется еще раз услышать.

 — Тай…

 — Слово не воробей. — Тай продолжал медленно поглаживать ее. Его голос был ровным и спокойным. — Назад не вернешь. И пытаться нечего.

 — Мало ли что говорят люди в угаре страсти… — Она отстранилась, готовая пуститься в бегство.

 — В угаре страсти? Ты говоришь банальности только тогда, когда выбита из колеи. — Он сделал одно быстрое движение и снова привлек Сотрию к себе. — Скажи. Во второй раз это не так трудно. Поверь мне.

 — Послушай меня. — София села и прикрылась одеялом. Впервые в жизни она стеснялась собственной наготы. — То, что я чувствовала в тот момент, не имеет значения… Проклятие! Ненавижу, когда ты смотришь на меня так. С терпеливой насмешкой. Это оскорбление. Ты меня бесишь!

 — Ты пытаешься сменить тему. София, я не собираюсь с тобой спорить. Во всяком случае, сейчас. Скажи это еще раз.

 — Ты что, не понимаешь? — Пальцы Софии сжались в кулаки. — Я знаю, на что способна. Знаю свои силы и свои слабости. Я справлюсь с этим.

 — Нет, не справишься. Я не позволю. Она провела рукой по волосам.

 — Ты недооцениваешь меня, Макмиллан.

 — Нет. Это ты недооцениваешь себя.

 Вот оно, поняла София, медленно опуская руку. Вот что делает ее беспомощной. Простая и спокойная вера в нее. Более сильная, чем ее вера в себя.

 — Никто не говорил мне таких слов. Ты первый. Может быть, именно поэтому…

 Нервы Тая напряглись до предела, но он небрежно потрепал Софию по лодыжке.

 — Продолжай. Договаривай.

 — Это невозможно. Ты принуждаешь меня. Никто никогда не принуждал.

 — Просто никто из них не любил тебя. Ты хитришь, Софи. Трусишка.

 Она прищурилась. Глаза Тая напоминали спокойные голубые озера. Слегка насмешливые, слегка… Нет, внезапно осенило ее. Не насмешливые, не самодовольные. Тревожные, напряженные. И ждущие нужного ему ответа.

 — Ты у меня не первый! — выпалила София.

 — Перестань препираться. — Он наклонился и взял ее за подбородок. Терпение Тая начинало сменяться гневом, и это доставило ей удовольствие. — А то выдеру. Это у меня чертовски хорошо получается.

 «Он совершенно прав», — подумала София.

 — О'кей, Тай, будь по-твоему. Я никогда не говорила этого другому мужчине. Но не потому, что боялась это сказать, а потому, что ничего подобного не чувствовала. Может быть, потом ты пожалеешь об этом, но тогда пеняй на самого себя. Я люблю тебя.

 — Ну вот, а ты боялась. — Тай обнял ее за плечи, чувствуя неимоверное облегчение. — Но ты сказала это не по-итальянски. По-итальянски это звучит просто потрясающе.

 — Ты идиот. ti ато. — София засмеялась и прильнула к нему.

 Лейтенант Де Марко разгладил пальцем усы.

 — Спасибо, что пришли, signorina. Информация, которую сообщили мне вы с signore Макмилланом, интересна. Она будет рассмотрена.

 — Рассмотрена… Что вы хотите этим сказать? Я говорю вам, что мой двоюродный брат пользовался castello для свиданий со своей любовницей, для тайных встреч с нашим конкурентом и служащей, которую уволила я лично.

 — Во всем этом нет ничего незаконного. — Де Марко развел руками. — Это интересно, даже подозрительно, и именно поэтому я займусь этим. Однако данные встречи едва ли можно назвать тайными, поскольку их свидетелями были многие служащие castello и виноградника.

 — Они не знали Джереми Деморне и того, что он связан с «Ла Кер». — С этими словами Тайлер положил ладонь на руку Софии. Если он не ошибался, София была готова пулей вылететь из кресла и пробить головой крышу. — Отсюда следует, что Деморне принимал участие в саботаже, результатом которого стало несколько смертей. Возможно, в этом участвовали и другие служащие «Ла Кер». Или как минимум были в курсе происходящего.

 Поскольку София не могла отпихнуть руку Тая, она сжала пальцы в кулак.

 — Джерри — внучатый племянник нынешнего президента «Ла Кер». Он честолюбивый и умный человек, который имел зуб на моего отца. И, возможно, на всю нашу семью. Все прибыли, которые компания «Джамбелли» потеряла во время этих кризисов, легли в карман «Ла Кер». Джерри получил свою долю как член семьи Деморне, а вместе с ней и моральное удовлетворение.

 Де Марко слушал ее вполуха.

 — Я не сомневаюсь, что по получении данной информации соответствующие власти захотят допросить вашего Джереми Деморне. Однако поскольку он является американским гражданином, проживающим в Нью-Йорке, я не могу сделать этого. Моей главной заботой является задержание Донато Джамбелли.

 — Чего вы не можете сделать уже неделю, — напомнила София.

 — Мы выяснили личность его спутницы — точнее, женщины, которую мы считаем его спутницей — только вчера. Signo— rina Кеццо сделала несколько крупных покупок с помощью своей кредитной карточки. В настоящее время я жду дополнительной информации.

 — Конечно, он воспользовался ее кредитной карточкой, — нетерпеливо сказала София. — Он идиот, но не полный кретин. Он оказался достаточно умен, чтобы замести следы и выбраться из Италии самым легким и быстрым способом. Думаю, он пересек швейцарскую границу. Он звонил Джерри из района озера Комо. Оттуда до Швейцарии всего несколько минут езды. Пограничники даже не заглянули в его паспорт.

 — Мы знаем об этом. Швейцарские власти помогают нам. Это только дело времени.

 — Время — деньги. За эти месяцы моя семья понесла личные, эмоциональные и финансовые потери. Пока Донато не поймают и не допросят, пока мы не получим ответов и не удостоверимся, что других актов саботажа не планировалось, мы не сможем положить этому конец. В этом участвовал мой отец. Но какой была его роль, я не знаю до сих пор. Вы можете понять мои чувства?

 — Да, signorina, думаю, что могу.

 — Мой отец мертв. Я должна знать, кто убил его и почему. И я узнаю это. Даже если мне придется самой поймать Дона, вступить в схватку с Джерри Деморне и схлестнуться со всей компанией «Ла Кер».

 — Вы слишком нетерпеливы.

 — Наоборот, я была чересчур терпелива! — София встала. — Мне нужны результаты.

 Тут зазвонил телефон, и Де Марко поднял палец. Когда лейтенант выслушал лавину слов, выражение его лица слегка изменилось. Он дал отбой и сложил руки на столе.

 — Результаты есть. Только что швейцарская полиция арестовала вашего кузена.

 Да, у Софии было чему поучиться. Тай даже не пытался вставить слово, сомневаясь, что это имеет смысл. Она засыпала Де Марко требованиями, вопросами и одновременно делала заметки в блокноте. Когда София вышла из кабинета лейтенанта, даже длинноногому Тайлеру пришлось прибавить шаг. Она летела, как ракета, прижав к уху сотовый телефон.

 Он не мог разобрать и половины сказанных ею слов. София начала по-итальянски, раз пять перешла на французский и закончила опять по-итальянски, отдав несколько коротких приказов по-английски. Она прокладывала себе путь сквозь толпу туристов, заполнявших узкие улицы, поднималась на восхитительные мостики, стремительно пересекала площади. И ни разу не прервала разговор, ни разу не остановилась. Даже тогда, когда, зажимая маленький телефон между ухом и плечом, доставала свой филофакс и делала новые заметки.

 Она проходила мимо витрин, не удостаивая их взглядом.

 Тай был уверен, что София не обратит внимания даже на «Ар-мани». Ничто не могло остановить ее.

 Добравшись до пристани, она спрыгнула в водное такси, и Тай уловил в вихре итальянской скороговорки слово «аэропорт». «Слава богу, что паспорт у меня в кармане, — подумал он. — Иначе она бросила бы меня, даже не оглянувшись».

 София не стала садиться. Просто ухватилась за перила, ограждавшие водителя, и сделала еще несколько звонков. Тай стоял по другую сторону и смотрел на нее как зачарованный. Ветер трепал ее короткие волосы, солнце отражалось от стекол темных очков. Венеция, раскинувшаяся за ее спиной, была древним и экзотичным фоном для современной деловой женщины, связанной со множеством мест и множеством людей.

 Ничего удивительного, что он сходил по ней с ума.

 Тайлер сложил руки, откинул голову и позволил себе в последний раз насладиться воздухом города, построенного на воде. Если он знал эту женщину — а он действительно ее знал, — то им предстояло провести некоторое время в Альпах.

 — Тайлер! — Он очнулся, когда София щелкнула пальцами у него под носом. — Сколько у тебя денег? Наличными?

 — У меня? Не знаю. Пара сотен тысяч лир и около сотни долларов.

 — Хорошо. — Такси причалило, и она спрыгнула на пристань. — Расплатись с водителем.

 — Да, мэм.

 София мчалась через аэропорт так же, как мчалась по городским улицам. В соответствии с ее указаниями их ждал принадлежавший компании реактивный самолет, заправленный топливом и готовый к полету. С известия об аресте кузена не прошло и часа, а София уже была во всеоружии. И только теперь — впервые за этот час — она отложила телефон, закрыла глаза и перевела дух.

 — София…

 — Che? Что?

 — У тебя шило в заднице.

 Она снова открыла глаза и слегка улыбнулась.

 — В самую точку.

 Его взяли на крошечном горном курорте к северу от Кура, вблизи австрийской границы. Самые смелые планы Дона предусматривали переход в Австрию либо в Лихтенштейн. Требовалось, чтобы его отделило от Италии как можно больше стран.

 Донато смотрел на север и не видел то, что творилось у него под носом. Его любовница была не так глупа и не так предана ему, как он думал. Нежась в ванне, она увидела телевизионные новости, а потом нашла в чемодане Донато его неприкосновенный запас.

 Она забрала деньги, заказала билет на самолет и сделала один анонимный звонок. А потом, став значительно богаче, отправилась на Французскую Ривьеру. Тем временем знавшая свое дело швейцарская полиция ворвалась в номер Донато и вытащила его из постели.

 Теперь он сидел в швейцарской тюрьме, оплакивал свою судьбу и проклинал всех женщин, бывших несчастьем его жизни.

 У него не было денег, чтобы нанять адвоката, с помощью которого можно было бы как можно дольше сопротивляться экстрадиции. Этого времени Донато хватило бы, чтобы придумать, как быть дальше.

 Он мог бы отдаться на милость La Signora. Мог бы сбежать и укрыться в Болгарии. Мог бы постараться убедить власти, что он не совершил ничего криминального. Просто удрал со своей любовницей.

 А теперь он будет гнить в тюрьме до конца своей жизни.

 Донато, мысли которого ходили по одному и тому же кругу, поднял глаза и увидел за решеткой тюремщика. Узнав, что к нему пришли, он нетвердо поднялся на ноги. Спасибо и на том, что швейцарцы не обрядили его в тюремную робу. Правда, у него не осталось ни галстука, ни ремня, ни шнурков в туфлях от Гуччи.

 Он пригладил волосы руками и пошел в комнату для свиданий. Ему было все равно, кто пришел. Лишь бы нашелся слушатель.

 Увидев по другую сторону стекла Софию, он воспрял духом. Семья, подумал он. Родственник всегда выслушает родственника.

 — София! Grazie a Diol — Он рухнул на стул и схватил телефонную трубку.

 Она слушала его отчаянные, сбивчивые, испуганные объяснения, мольбы и оправдания. И чем дольше он оправдывался, тем толще становилась кора, которой обрастало ее сердце.

 — Staizitto.

 Этот спокойный приказ и в самом деле заставил его замолчать. Только теперь Донато заметил, как она похожа на свою бабушку. Выражение ее лица было холодным и безжалостным.

 — Донато, меня не интересуют твои мотивы. Я не собираюсь выслушивать твои жалкие уверения, что произошла ужасная ошибка. Не рассчитывай на мою помощь. Я буду задавать вопросы, а ты отвечать. Потом я решу, как быть. Ясно?

 — София, ты должна выслушать…

 — Нет, не должна. Я ничего тебе не должна. Я могу встать и уйти. А ты в отличие от меня не можешь. Это ты убил моего отца?

 — Нет… In поте di Dio! Неужели ты веришь в это?

 — Учитывая обстоятельства, верю. Ты крал у семьи.

 Когда он начал все отрицать, София положила трубку и встала. Дон в панике застучал ладонью по стеклу и начал кричать. Когда в комнату вошли тюремщики, она жестом отослала их прочь и снова взяла трубку.

 — Ну что, надумал?

 — Да. Да, я крал. Я ошибся, совершил глупость. Джина доводит меня до сумасшествия. Она требует все больше и больше. Больше детей, больше денег, больше вещей. Я брал деньги. Ну и что? София, Сага, ты же не позволишь им держать меня в тюрьме из-за каких-то жалких денег?

 — Посмотрим. Я бы позволила. Как поступит бабушка, не знаю. Но дело не только в деньгах. Ты отравил вино. Убил старого, ни в чем не повинного человека. Из-за денег, Дон? Сколько ты за него получил?

 — Это была ошибка. Несчастный случай. Клянусь. Вино должно было вызвать у него всего лишь болезнь. Он знал… Он видел… Я сделал ошибку. — Дон потер лицо. Его рука дрожала.

 — Что он знал? Что видел?

 — На винограднике. Мою любовницу. Ему это не понравилось, и я боялся, что он обо всем расскажет Zia Терезе.

 — Если ты будешь продолжать морочить мне голову, я уйду и брошу тебя гнить здесь. Поверь мне. Говори правду, Донато. Все как есть.

 — Клянусь, это была ошибка! Я послушался плохого совета. Меня ввели в заблуждение. — Отчаявшийся Донато вцепился в свой давно расстегнутый воротник. Он задыхался от страха. — Понимаешь, мне пообещали заплатить, а я нуждался в деньгах. Если бы компания оказалась в трудном положении, если бы появились отклики в прессе, судебные процессы, я получил бы больше. А Баптиста… Он видел людей, с которыми я разговаривал. София, пожалуйста! Я был зол, очень зол. Я работал, не жалея сил. Всю свою жизнь. La Signora никогда не ценила меня. У мужчины должна быть гордость. Я хотел, чтобы меня ценили.

 — И твоим ответом ей стало убийство ни в чем не виноватого старика?

 — Во-первых, это был несчастный случай. А что касается репутации компании…

 — Одно с другим связано. Неужели ты не знал этого?

 — Мне казалось, что тетя Тереза все поймет сама, когда начнутся трудности, а я помогу с ними справиться.

 — И тебе заплатили бы в двух местах, — закончила София. — Но с Signore Баптистой ничего не вышло. Он не заболел, а умер. И старика похоронили, поверив, что у него не выдержало сердце. Какая досада! Представляю себе, как ты был разочарован. А сразу же вслед за этим Nonna реорганизовала компанию.

 — Да, да, но чем она отплатила мне за годы работы? Черной неблагодарностью! — Искренне возмущенный, Донато стукнул кулаком по стойке. — Она все передала в руки чужого человека. Повысила в должности эту американку, которая могла задавать мне вопросы!

 — Поэтому ты убил Маргарет и пытался убить Дэвида.

 — Нет, нет… С Маргарет тоже произошел несчастный случай. Я был в отчаянии. Она проверяла заказы, приходные и расходные ордера. Мне было нужно… я только хотел получить небольшую отсрочку. Откуда я знал, что она выпьет так много? Один-два бокала вызвали бы у нее всего лишь болезнь.

 — Да, покойница была скуповата… Ты послал отравленное вино на рынок. Подверг риску жизни людей.

 — У меня не было выбора. Не было! Ты должна поверить мне!

 — Мой отец знал о вине? Об отравлении?

 — Нет. Нет. Для Тони это было игрой. Бизнес был его игрой. Он не знал о поддельном заказе, потому что никогда не проверял счета. Он не знал Баптисту, потому что не знал никого из рабочих виноградников. София, это была не его жизнь, а моя.

 София откинулась на спинку стула. Ее отец был слабым человеком и плохим мужем. Но он не принимал участия ни в убийстве, ни в саботаже. Маленькое, но все же утешение.

 — Ты привозил Деморне в castello и на винодельню. Ты получал от него деньги, верно? Он платил тебе за то, что ты предавал свою родню.

 — Послушай меня… — Голос Донато перешел в шепот. — Держись от Деморне подальше. Он опасный человек. Ты должна поверить мне. Я делал многое, но ни за что не причинил бы тебе вреда. А он не остановится ни перед чем.

 — Даже перед убийством? Это он убил моего отца?

 — Не знаю. София, клянусь тебе своей жизнью, я не знаю. Он хочет уничтожить всю семью. Послушай меня, — повторил он, снова положив ладонь на стекло. — Я брал деньги, я крал. Делал с вином то, что он мне велел. Меня ввели в заблуждение. А сейчас он хочет заставить меня отдуваться за это. Умоляю, помоги мне! И держись от него подальше. Когда я узнал, что Каттер разоблачил меня, то убежал. Просто убежал, София, клянусь тебе. Они говорят, что я кого-то нанял, какого-то бандита с улицы, чтобы застрелить его и украсть документы. Ложь! Зачем мне было это делать? Для меня все было кончено. Это мне не помогло бы.

 «В этой смеси лжи и правды следовало тщательно и хладнокровно разобраться», — думала София. Даже сейчас, после всего услышанного, она продолжала жалеть Донато. Но понимала, что не может себе этого позволить.

 — Дон, ты хочешь, чтобы я помогла тебе? Тогда расскажи мне о Джерри Деморне. Все, что знаешь. Если я останусь довольна, то постараюсь, чтобы компания наняла тебе адвоката и обеспечила твоих детей.

 Когда София вышла, она выглядела измученной. Выжатой, как лимон. Она притронулась к руке Тая, не дав ему вымолвить ни слова.

 — Ни о чем не спрашивай. Во время полета я буду звонить по телефону и расскажу все сразу.

 — О'кей. Тогда сделаем так… — Тайлер привлек ее к себе и обнял.

 — Спасибо. Ты сможешь несколько дней обойтись без вещей, которые остались в castellol Я прикажу запаковать и прислать их. Тай, нам нужно возвращаться. Я хочу домой.

 — Это самая лучшая новость за последнее время. — Он поцеловал Софию в макушку. — Летим.

 — Ты веришь ему? — спросил Тай.

 София, наконец-то закончившая телефонный разговор, расхаживала по салону и пила кофе. Третью чашку после вылета.

 — Я верю, что он глупый, слабый и эгоистичный человек. Верю, что он убедил себя, будто Signore Баптиста и Маргарет стали жертвой несчастного случая. Его корыстью и самолюбием воспользовался другой человек, куда более умный. Сейчас Донато жалеет о содеянном, но больше всего жалеет о том, что оказался в тюрьме. Я твердо уверена только в одном: он боится Джерри.

 Не думаю, что Дон убил моего отца. И не думаю, что он пытался убить Дэвида.

 — Ты считаешь, что это сделал Деморне.

 — А кто же еще? Правда, доказать причастность Джерри ко всему этому будет нелегко. Очень нелегко.

 Тайлер встал и забрал у нее чашку.

 — Ты слишком торопишься. Остынь немного.

 — Не могу. Но кто же еще, Тай? Во время телефонного разговора мне показалось, что ты со мной не согласен. Теперь я в этом уверена.

 — Я еще не разобрался в собственных мыслях. По сравнению с тобой я тугодум. Например, я не могу понять, почему твоему отцу понадобилось встречаться с Джерри у тебя на квартире. И зачем Джерри понадобилось убивать его после тщательно задуманной и выполненной операции. Ради чего ему было рисковать? Ради чего беспокоиться? У меня концы с концами не сходятся. Но я не коп. И ты тоже.

 — Они будут обязаны допросить его. Даже согласно показаниям такого человека, как Донато. Джерри — тип скользкий, от всего отопрется, и все же… — Она остановилась и ахнула. — Постой, мы же сядем в Нью-Йорке для заправки горючим!

 — Три страны за один день.

 — Добро пожаловать в мой мир стекла и бетона.

 — Софи, ты ничего от него не добьешься.

 — Зато у меня будет шанс плюнуть ему в лицо.

 — Ну да. — А он, Тай, будет стоять и наблюдать за этим со стороны… — Ты знаешь, где его искать? Нью-Йорк — большой город.

 Она села и достала свой филофакс.

 — Налаживать связи удается мне лучше всего. Спасибо.

 — За что?

 — За то, на что я обратила внимание только сегодня.

 — Сегодня я вообще не ударил палец о палец.

 — В том-то и дело. Я устраивала дела, звонила, давала распоряжения, нажимала на все кнопки, а ты ни разу не вмешался, не задал мне ни одного вопроса, не гладил меня по головке, не приказывал мне отойти в сторону и не брал инициативу на себя.

 — Я не умею говорить на трех языках.

 — Дело не в этом. Тебе и в голову не приходило напрягать мускулы и демонстрировать, что ты тоже что-то можешь. Твое самолюбие не страдало из-за того, что я знаю, что делать и как делать. Ты не напрягаешь мускулы, потому что знаешь, что они есть.. И я тоже.

 — Я бы с удовольствием посмотрел, как ты напрягаешь мускулы.

 Она поднялась, села к Таю на колени и прильнула к нему.

 — Всю свою жизнь я имела дело со слабыми мужчинами. Одна видимость и никакого содержания. — София положила голову ему на плечо. Наконец-то она могла отдохнуть. — Теперь я понимаю, как много потеряла…

 Джерри и сам сделал несколько звонков. Из телефонов-автоматов. Он не считал Донато большой помехой. Скорее неудобством. Неудобством, о котором вскоре можно будет забыть. Он закончил то, что должен был закончить.

 Джамбелли пытались выбраться из очередного кризиса, семья была взбудоражена, доверие потребителей к продукции компании упало почти до нуля. Джерри пожинал плоды своего труда и получал удовлетворение. Моральное, профессиональное и материальное.

 Ни один из его поступков — во всяком случае, тех, которые можно было доказать — не преступал грани закона. Он просто делал свою работу, как любой бизнесмен, стремящийся завоевать рынок, и пользовался предоставлявшимися ему возможностями.

 Когда дежурившие в вестибюле охранники сообщили о приходе посетителей, Деморне только улыбнулся. Он не испытывал ни малейшей досады. Распорядившись пропустить их, Джерри повернулся к своей собеседнице.

 — Сейчас у нас будет компания. Твоя старая приятельница.

 — Джерри, до конца рабочего дня еще целых два часа. — Крис спустила ноги с дивана. — Кто там?

 — Твой бывший босс. Может быть, открыть бутылочку пуйи-фюиссе девяносто шестого года?

 — София! — вскочила Крис. — Здесь? Зачем?

 — Сейчас узнаем, — сказал он, услышав зуммер. — Будь умницей, ладно? Сходи за вином.

 Он шагнул к двери.

 — Какой приятный сюрприз! Я понятия не имел, что ты в городе. — Он наклонился и хотел поцеловать Софию в щеку. София была быстрой, но Тай оказался еще быстрее. Он чувствительно ткнул Джерри рукой в грудь.

 — Давайте без глупостей, — посоветовал он.

 — Прошу прощения. — Джерри развел руками и сделал шаг назад. — Я не понял, что ваши отношения изменились. Входите. Я хотел открыть бутылочку. С Крис вы знакомы.

 — Да. У вас тут очень уютно, — начала София. — Спасибо, обойдемся без вина. Мы ненадолго. Крис, я вижу, ты наслаждаешься всеми преимуществами своей новой службы.

 — Предпочитаю стиль моего нового босса стилю старого.

 — Я уверена, что со здешними коллегами у тебя куда больше общего.

 — Дамы, пожалуйста… — взмолился Джерри, закрывая дверь. — Все мы здесь профессионалы. В переходе служащих из одной компании в другую нет ничего особенного. Таков бизнес. Надеюсь, вы пришли сюда не для того, чтобы ругать меня за переманивание кадров? В конце концов, Джамбелли сами сманили в прошлом году одного из наших лучших работников. Кстати, как поживает Дэвид? Я слышал, что недавно в Венеции ему крупно не повезло.

 — Прекрасно поживает. К счастью для Крис, в компании «Джамбелли» существует строгий запрет на убийство бывших служащих.

 — Но, видимо, нет запрета на междоусобицу. Весть о Донато потрясла меня. — Джерри опустился на валик дивана. — Просто потрясла.%

 — Вам не удастся разозлить нас, Деморне. — Тайлер положил ладонь на руку Софии, успокаивая ее. — Так что не тратьте даром время. Перед отлетом из Европы мы нанесли Дону визит. И он рассказал нам о вас много интересного. Думаю, что сразу вслед за нами сюда придет полиция.

 — В самом деле? — «Ловкий малый, — подумал Джерри. — Но все же недостаточно ловкий». — Я слишком верю в нашу юридическую систему, чтобы считать, будто полиция или кто-нибудь другой поверит человеку, который обкрадывал собственную семью… София, сейчас у тебя трудное время. — Он снова встал. — Если я могу чем-то помочь…

 — Ты можешь убираться к чертовой матери, но я не уверена, что она тебя примет. Тебе следовало быть более осторожным, — продолжила София. — Точнее, вам обоим, — добавила она, повернувшись к Крис. — Вам не следовало показываться в castello, на винодельне и в разливочном цехе.

 — В этом нет ничего противозаконного, — пожал плечами Джерри. — Дружелюбно настроенные конкуренты постоянно посещают друг друга. В конце концов, нас пригласили. Ты и любой член твоей семьи всегда будете желанными гостями на любом заводе «Ла Кер».

 — Ты использовал Донато.

 — Виноват. — Джерри развел руками. — Но опять же в этом нет ничего противозаконного. Боюсь, что в последнее время он был недоволен компанией. Мы обсуждали возможность его перехода в «Ла Кер».

 — Ты велел ему отравить вино. И рассказал, как это сделать.

 — Это обвинение смехотворно и оскорбительно. Осторожнее, София. Я понимаю, ты расстроена, но списывать ваши семейные трудности на мой счет нечестно.

 — Я расскажу вам, как это было. — Тайлер всю дорогу ломал себе голову. Он сел и устроился поудобнее. — Вы хотели создать нам трудности. Серьезные трудности. У Авано был роман с вашей женой. Мужчине трудно перенести это даже в том случае, если он сам гоняется за каждой юбкой. Но отплатить Авано той же монетой нельзя. Не к чему прицепиться. Он живет с женой врозь и в то же время сохраняет с ней достаточно тесные отношения, чтобы занимать высокий пост в семейном бизнесе. Это выводит вас из себя.

 — Моя бывшая жена вас не касается, Макмиллан.

 — Но она еще была вашей женой, когда спала с Авано. Проклятые Джамбелли давали этому сукину сыну полную свободу. Нужно было найти способ отомстить и ему, и им. Вы могли знать, что Авано подворовывает, но могли и не знать. Тогда вы стали присматриваться к Дону. Он тоже обманывает жену и дружит с Авано. Дон — человек общительный. Вам не составляет труда сблизиться с ним и намекнуть, что «Ла Кер» с радостью возьмет его к себе. Больше денег, больше власти. Вы играете на его самолюбии, на его амбициях и жадности. Узнаете про фальшивого заказчика и начинаете шантажировать Донато.

 — Макмиллан, вы пытаетесь поймать меня на удочку. А я не люблю рыбную ловлю. Она кажется мне скучной.

 — Ничего, дальше будет веселее. Авано завел роман с заместительницей Софии. Достаточно было держать перед ее носом морковку, чтобы получать всю служебную информацию. Что он предложил вам, Крис, деньги? Или только уютный кабинет с красивой латунной табличкой?

 — Я не знаю, о чем вы говорите. — Тем не менее Крис отошла от Джерри подальше. — Мои отношения с Тони никак не связаны с переходом в «Ла Кер».

 — Допустим, — небрежно ответил Тайлер. — Тем временем вы, Деморне, продолжаете обхаживать Дона. Подталкиваете его все дальше и дальше. У него есть проблемы с деньгами. А у кого их нет? Вы по-дружески даете ему немного взаймы. И продолжаете говорить о его переходе в «Ла Кер». Что еще он может положить на стол? Служебную информацию? Этого недостаточно.

 — Моей компании не требуется чужая служебная информация.

 — Это не ваша компания. — Увидев гневный блеск в глазах Джерри, Тайлер наклонил голову. — Вы только хотите, чтобы она стала вашей. Вы просите Дона отравить вино. Хотя бы несколько бутылок. Показываете ему, как это сделать, выйти сухим из воды и стать героем, когда дерьмо полезет во все щели. А сами вы тоже становитесь героем в «Ла Кер». В случае краха Джамбелли вас ждет большое повышение. Никто особенно не пострадает. По крайней мере, так вы говорите бедному простофиле Дону. Но это здорово тряхнет компанию.

 — Мне очень жаль, но в эту сказку никто не поверит. — Тем не менее по спине Джерри, прикрытой нарядной рубашкой, потекла струйка пота.

 — Отчего же? Думаю, полиции она доставит большое удовольствие. Но дослушайте до конца, — предложил Тай. — Дону не везет, и старик умирает. Вам ничего не обламывается. Вы устраиваете Дону головомойку. Тем временем Джамбелли умудряются залатать дыры. Авано все еще ускользает от вас. А один из ваших служащих переходит в лагерь врага.

 — Мы сумели обойтись без услуг Дэвида Каттера. — Джерри хотел наполнить бокал, но понял, что у него дрожит рука. — Простите, но вы отняли у меня достаточно времени.

 — Я почти закончил. К тому времени вы открываете второй фронт, обещаете одной из наших служащих повышение, пользуетесь ее неудовлетворенностью и ревностью. Когда наступит кризис — а вы уверены, что он наступит, — компания «Джамбелли» лишится ценного сотрудника и будет выбита из колеи.

 — Я не имела к этому никакого отношения! — Крис схватила свой кейс и начала совать в него документы. — Я ничего об этом не знаю!

 — Может быть. Вашему стилю больше соответствуют удары в спину.

 — Можете думать и говорить все, что вам угодно! Я ухожу! Она пулей вылетела из кабинета и захлопнула за собой дверь.

 — Я бы не стал рассчитывать на ее преданность фирме, — прокомментировал Тайлер. — Вы недооценили Софию, Деморне. И переоценили себя. Вы добились кризиса, пролили кровь, но вам было мало. Вы хотите большего, и это задушит вас. Нападение на Каттера было глупостью. С документов были сделаны копии, и Дон знал об этом.

 Судьба Крис Джерри не волновала. При необходимое этой женщиной можно было пожертвовать, как пешкой.

 — Наверно, Донато ударился в панику. Человек, совершивший одно убийство, не остановится перед вторым.

 — Это верно. Но старина Дон не считал, что убил кого-то. Это сделало вино. И он слишком быстро убегал, чтобы думать о Дэвиде. Я пытаюсь понять, кто мог сообщить вам о встрече в Венеции и о том, что Дон снял деньги со своего личного счета Ничего, копы займутся этим делом и потянут ниточку, которая приведет к вам. Вам придется ответить на множество вопросов. Но еще до прихода полиции жизнь сотрудников вашего отдела связей с общественностью превратится в кошмар. Дружище, вас выбросят из «Ла Кер», как выбрасывают банку из-под пива.

 Тай поднялся.

 — Вы думаете, что прикрыли каждый дюйм своей задницы, Но это никому не удается. Если Дон начнет тонуть, то потащи за собой и вас. Лично я с удовольствием полюбуюсь тем, как уйдете под воду в третий раз. Я не любил Авано. Он был эгоистичным идиотом, не ценившим то, что имел. Дон относится к той же категории, разве что стоит немного выше. Но вы — подлый трус, который платит людям, делающим за него грязную работу. Сделать что-нибудь самому у вас кишка тонка. Меня не удивляет, что ваша жена не дает проходу ни одним брюкам.

 Когда Джерри бросился на него, Тай не сдвинулся с места. Он стоял опустив руки по швам, не сделал попытки парировать удар, направленный ему в челюсть. И даже позволил стукнуть себя спиной о дверь.

 — Ты видела? — спокойно спросил он Софию. — Он ударил меня, а теперь хватает руками. Я хочу вежливо попросить его перестать. Вы слышите меня, Деморне? Я вежливо прошу вас перестать.

 — Твою мать! — Джерри сжал кулак и ударил бы Тая в живот, если бы успел. Но его кулак остановился в дюйме от намеченной цели. Потом что-то хрустнуло, руку Деморне пронзила боль, он задохнулся и опустился на колени.

 — Вам придется сделать рентген руки, — сказал Тайлер и сделал легкий толчок, который заставил Джерри упасть на пол и скорчиться от боли. — Кажется, я слышал треск кости. Софи ты готова?

 — Гм-м… да. — Ошеломленная София позволила Таю вывести ее из кабинета и посадить в лифт. И только тут она поняла, что забыла дышать. — Мне бы хотелось кое-что довести до твоего сведения.

 — Валяй. — Он нажал на кнопку «вестибюль» и оперся спиной о стену.

 — Я не вмешивалась и не задавала вопросов. Я не напрягала мускулы, — продолжила она, увидев, что у Тайлера приподнялся уголок рта. — И не доказывала тебе, что могу справиться с этим делом сама. Я только хочу обратить на это твое внимание.

 — Принято. У тебя своя область, а у меня своя. — Тай обнял ее за плечи. — А теперь летим домой.

 — И тогда… — София вонзила зубы в разогретую лазанью. На кухне виллы собралась вся семья. — Тай взял его за руку… Я даже не видела, как это случилось. Это было как молния. Большая рука накрыла наманикюренную ручку Джерри, которая наверняка еще ныла от соприкосновения с челюстью Тая. Короче, — она сделала глоток вина, — Джерри вдруг побелел, глаза у него закатились, он сложился, как… как аккордеон, и сел на пол. А этот верзила даже не вспотел ни чуточки. Я вытаращила глаза, как поступил бы всякий другой на моем месте, а Тай вежливо предложил Джерри сделать рентген руки, потому что ему показалось, что он слышал хруст кости.

 — Боже милостивый… — Пилар налила себе еще вина. — Серьезно?

 — Угу. — София сделала глоток. Она умирала с голоду. Это началось, как только она вошла в дверь. — Я слышала негромкий звук, как будто под ногой треснула ветка. Но просто ужасный. А потом мы ушли. И должна сказать… Эли, твой бокал пуст. Честно говоря, это было страшновато, но возбуждающе. Очень возбуждающе, и мне не стыдно сказать, что, когда мы вернулись в самолет, я набросилась на него.

 — Иисусе, София. — Тайлер вспыхнул до корней волос. — Молчи и ешь.

 — Тогда это тебя не смущало, — напомнила она. — Что бы ни случилось дальше, но я всегда буду помнить, как Джерри корчился на полу, словно устрица из коктейля. Ничто не заставит меня забыть об этом… А мороженое у нас есть?

 — Я принесу. — Пилар встала из-за стола, затем сделала паузу и поцеловала Тая в макушку. — Хороший мальчик.

 Эли шумно вздохнул:

 — У тебя на подбородке даже синяка не осталось.

 — У этого педераста бархатные ручки, — не успев подумать, ответил Тай и тут же поморщился. — Прошу прощения, La Signora.

 — Ничего. Я не одобряю таких выражений за своим столом. Но прощаю, поскольку я у тебя в долгу.

 — Ты ничего мне не должна.

 — Знаю. — Тереза потянулась к руке Тая и крепко сжала ее. — И все же я у тебя в долгу. Меня предала кровная родня. Меня и мое дело. Мысль об этом заставила меня сомневаться в себе. В том, что я делала и чего не делала. Но сегодня вечером я вижу свою внучку и мальчика, которого когда-то подарил мне Эли. И сердечная рана вновь зарастает. Я ни о чем не жалею. И ничего не стыжусь. Чего мне стыдиться? Что бы ни случилось, мы выдержим. Нам нужно подумать о свадьбе, — сказала она и улыбнулась Пилар, которая накладывала в блюдца мороженое. — Нужно руководить бизнесом и ухаживать за виноградниками. — Она подняла бокал. — Perfamiglia.

 София заснула мертвым сном и проснулась рано. В шесть часов утра она закрылась в своем кабинете, исправила текст пресс-релиза и сделала несколько телефонных звонков главным заказчикам в Европе. В семь часов она мысленно пересекла Атлантику и переключилась на Восточное побережье. Она была очень осторожна. Ни разу не упомянула имени Джерри и не обвинила конкурента в темных делишках. Однако намек был достаточно прозрачным.

 В восемь часов она решила, что час уже достаточно поздний, и позвонила Мурам домой.

 — Тетя Элен, извини, что звоню так рано.

 — Ничего не рано. Через пятнадцать минут ты меня не застала бы. Ты еще в Венеции?

 — Нет, я дома, но мне нужна консультация юриста. По нескольким щекотливым делам одновременно. Некоторые из них имеют отношение к международному праву.

 — Административному или уголовному?

 — И к тому и к другому. Ты знаешь, что Донато сидит в камере предварительного заключения. Сегодня его передадут итальянским властям. Он не собирается сопротивляться. В частном разговоре со мной он признался, что был связан с одним американцем, нашим конкурентом. Этот человек как минимум знал об отравлении вина и присвоении чужого имущества. Но очень похоже, что он принимал в этом и непосредственное участие.

 Разве это не заговор? Можно ли выдвинуть против него обвинение? Маргарет умерла здесь, в Штатах, так что…

 — Потише, потише! Софи, ты слишком торопишься. А юридический корабль движется медленно. Во-первых, ты ссылаешься на слова Донато. Но в данный момент этот источник не заслуживает большого доверия.

 — Потом все изменится, — пообещала София. — А пока что мне нужна общая картина.

 — Я не сильна в международном праве. Честно говоря, и в уголовном тоже. Тебе нужно поговорить с Джеймсом. Сейчас я позову его. Но предупреждаю по-дружески. Этим делом должны заниматься власти и полиция. Я не хочу, чтобы ты что-нибудь предпринимала. Будь очень осторожна в своих словах и выступлениях в печати. Не делай никаких заявлений без предварительной консультации со мной, Джеймсом или Линком.

 — Я уже составила пресс-релизы для наших и зарубежных изданий. Если ты скажешь, что все в порядке, я разошлю их по факсу.

 — Подожди. Сначала поговори с Джеймсом. До этого ничего не делай.

 София закусила губу. Интересно, что сказала бы тебе Элен, уважаемый судья, о визите, который они с Таем нанесли Джерри накануне вечером…

 Утро было в разгаре. Дэвид стоял между рядами лоз в винограднике Макмилланов. Он чувствовал растерянность и легкую панику. Его сын, которому только что исполнилось семнадцать, впервые отправился в школу на собственной подержанной машине с откидным верхом.

 — Вы случайно не с документами? — спросил его Тайлер.

 — Случайно нет.

 — В таком случае я предлагаю вам отправиться в подвалы и проверить, как выполняется расписание на месяц. Мы пойдем проверять закваску для мерло урожая девяносто третьего года.

 — Пока я тут пробовал вино, вы выбили сто очков.

 — Пустяки. Противник оказался слабоват.

 — Пилар сказала, что вы сделали его одноруким. — Дэвид посмотрел на свое плечо. — Пока что у меня тоже только одна рука, хотя этот садист физиотерапевт говорит, что скоро все будет в порядке. Я бы тоже с наслаждением устроил ему взбучку. — Дэвид размашисто шагал между рядами, борясь с собственным гневом. — Я ведь работал с этим сукиным сыном. Много лет.

 Сидел с ним на совещаниях, на ленчах, на ночных заседаниях. Некоторые из них были посвящены тому, как переманить некоторых заказчиков Джамбелли и ваших. Бизнес есть бизнес.

 — Это верно.

 — Когда «Ла Кер» получил эксклюзивный заказ авиакомпании «Эллайз», совершающей рейсы в Европу и обратно, я вместе с ним праздновал это событие в ресторане. Мы с большим трудом перехватили этот заказ у Джамбелли. После этого я несколько дней гладил себя по головке. Но теперь я пораскинул мозгами, сравнил время и кое-что понял. Мы победили только потому, что он работал по наводке. Дон сообщил ему замыслы «Джамбелли» еще до того, как они были реализованы.

 — Именно так некоторые понимают бизнес.

 — Я не из их числа.

 Его тон заставил Тая остановиться. Ему казалось, что за последние месяцы они с Дэвидом стали друзьями. Почти родственниками. Достаточно близкими людьми, чтобы понимать: Каттер испытывает досаду и ощущает чувство вины.

 — Дэвид, никто этого не говорит. И не думает.

 — Нет. Но я помню, как радовался этому заказу.

 — И что теперь? Прикажете вас утешать? Хватит с меня и того, что я бросил все дела и помчался в Италию стирать с асфальта вашу кровь. То, что вы подставили себя под пулю, сорвало мне все расписание.

 Дэвид повернулся к Таю.

 — Когда вы советовали этому траханому Деморне сделать рентген, вы говорили с ним таким же тоном?

 — Возможно. Я всегда пользуюсь этим тоном, когда кто-то делает вопиющую глупость.

 В животе у Дэвида потеплело, а в глазах заиграли чертики.

 — Я бы с удовольствием врезал тебе за такие слова, сынок, но ты больше меня.

 — И моложе.

 — Ублюдок. И все равно я мог бы накостылять тебе по шее, но не буду, потому что сюда идет София. Не хочу, чтобы она видела, как ее будущий отчим дерет тебе задницу.

 — Размечтался…

 — Пойду-ка я в погреба. — Проходя мимо Тайлера, он задержался. — Спасибо.

 — Не за что. — Тай пошел в противоположную сторону, навстречу Софии. — Ты опять опоздала.

 — У меня были более важные дела. Куда это отправился Дэвид? Я хотела спросить, как он себя чувствует.

 — Лучше не надо. Он сильно переживает из-за сделанного нами открытия… А какие у тебя были дела?

 — Ободряла нескольких колебавшихся заказчиков, заигрывала с прессой, консультировалась с юристами. Еще один спокойный день наследницы винной империи… Что творится на винограднике?

 — Ночи были холодные и влажные. Это грозит вспышкой ложномучнистой росы. Придется проводить второе опрыскивание серой сразу после завязывания гроздьев. Ничего особенного.

 — Хорошо. Завтра я выкрою время для работы в винограднике, а ты — для работы с ребятами из моего отдела. С возвращением в команду. Кстати, почему ты меня не поцеловал, когда увидел?

 — Потому что я на работе. Мне нужно проверить новые посадки, забежать на старую винокурню и заглянуть в ферментационные баки. Потом мы будем брать пробы в погребах. А в конце дня перевезем ко мне твои вещи.

 — Я не говорила, что…

 — Но раз уж ты здесь… — Тай наклонился и поцеловал ее.

 — Мы еще поговорим об этом… — начала София, но тут зазвонил телефон, лежавший в ее нагрудном кармане. — Очень скоро, — добавила она. — София Джамбелли… Chi? Si, va bene. — София отвела от уха телефон. — Звонят из кабинета лейтенанта Де Марко. Сегодня Дона передали ему. Ага… — Она вернула телефон на прежнее место. — Si, buon giorno. Mache… scusi? No, no.

 Все еще сжимая телефон, София опустилась на землю.

 — Соте! — выдавила она, перехватила руку Тайлера, пытавшегося забрать у нее телефон, и яростно замотала головой. — Donate.. — Потом София подняла взгляд и ошеломленно посмотрела на Тая. — E… morto.

 Перевода не требовалось. Тайлер забрал у нее телефон, назвался и спросил, как именно умер Донато Джамбелли.

 — Сердечный приступ. Ему не было и сорока. — София расхаживала из угла в угол. — Это моя вина. Он все рассказал мне, а потом я пошла к Джерри и передала ему слова Дона. С таким же успехом я могла нарисовать на спине Донато мишень.

 — Ты сделала это не одна, — напомнил ей Тайлер. — Именно я дернул Деморне за вымя.

 — Basta, — не слишком строго приказала Тереза. — Если обнаружится, что Донато умер от передозировки лекарств или был убит в полиции, это будет даже к лучшему. В конце концов, полиция была обязана не только держать его в тюрьме, но и охранять. Я не хочу, чтобы судили близких мне людей. С этим нужно покончить, решила она.

 — Он разочаровал меня. Но я помню, что когда-то он был славным мальчиком с чудесной улыбкой. Я буду оплакивать этого мальчика.

 Она взяла руку Эли и поднесла ее к губам жестом, которого Софии до сих пор видеть не приходилось.

 — Nonna… Я полечу в Италию и буду представлять семью на похоронах.

 — Нет. Скоро ты займешь мое место. Но не сейчас. Ты нужна мне здесь. Полетим мы с Эли. Как и положено. Если Франческа, Джина и дети захотят, я вернусь с ними… Но избави нас боже от этого, — с чувством добавила она, поднимаясь на ноги.

 София изучала кабинет Линка. Никто не заподозрил бы его отца в том, что он покровительствует сыну. Убогая комнатушка немногим больше конфетной коробки не имела окон и была завалена книгами и папками. Если здесь и имелся письменный стол, то его не было видно за горами бумаги.

 — Добро пожаловать в мою темницу. Она невелика, — сказал Линк, освобождая для Софии стул. — Но… Да, она невелика, — повторил он, положив папки и справочники на пол.

 — Когда начинаешь с нуля, то утешаешься тем, что падать ниже уже некуда.

 — Если я буду хорошо себя вести, мне дадут собственный скрепкосшиватель. — С искусством, говорившим о том, что он проделывал это не раз, Линк объехал завал на вращающемся кресле. Откуда-то из-под горы бумаг донесся телефонный звонок.

 — Будешь искать? Где у тебя аппарат?

 — Если я найду его, кто-нибудь захочет со мной поговорить. А я предпочитаю говорить с тобой.

 София не понимала, как можно работать в таких условиях. У нее чесались руки навести здесь порядок.

 — Я чувствую угрызения совести из-за того, что добавила тебе работы. И все же спрошу, здесь ли документы, которые я тебе послала, и успел ли ты их посмотреть.

 — У меня есть своя система. — Он полез в кучу на левом углу стола и выудил оттуда папку.

 — Фокус-покус, — кивнула София. — Хорошо получается.

 — Хочешь, чтобы я вынул из своей шляпы кролика? — Линк улыбнулся и сел. — Все в порядке, — начал он. — Я пробежал глазами твои пресс-релизы. В конце концов, я обязан отработать свой баснословный гонорар. — Он протянул ей папку с отредактированными текстами. — Я правильно понимаю, что в данный момент ты выступаешь как представитель всей компании «Джамбелли — Макмиллан»?

 — Да. По крайней мере, пока Nonna и Эли в Италии. Мама не училась таким вещам. А я училась.

 — А Дэвид? А Тай?

 — Я прослежу, чтобы они получили копии. Просто на всякий случай. Но будет лучше, если с представителями средств массовой информации будет встречаться кто-нибудь из семьи Джамбелли. Именно мы получаем пинки со всех сторон.

 — Да, Дон… Мне очень жаль.

 — Мне тоже. — София смотрела на свои пресс-релизы, но не видела их. — Похороны сегодня. У меня не выходит из головы наш последний разговор и то, как он был напуган. Я знаю, что он сделал, и не могу простить ему этого. Но волей-неволей вспоминаю о его страхе и том, как холодно я с ним обошлась.

 — Софи, не осуждай себя. Мама и папа ввели меня в курс дела. По крайней мере, рассказали то, в чем были уверены. Он был жаден и глуп. Он виноват по крайней мере в двух смертях.

 — Он называл их несчастными случаями. Линк, я знаю, что он сделал. Но кто стоял за ним?

 — Все выводит нас на Деморне. Но тебе придется быть осторожной. Не упоминать в своих заявлениях ни его, ни «Ла Кер».

 — Угу… — Она лениво изучала свой маникюр. — Однако в печать уже просочилось, что полиция допрашивала его в связи с отравлением, фальшивым заказчиком и даже убийством моего отца. Не представляю себе, откуда пресса получила эту информацию.

 — Ты коварная особа, Софи.

 — Это говорит мой адвокат или мой друг?

 — И тот и другой. Но будь осторожна. Ты же не хочешь, чтобы эту утечку приписали тебе. Если репортеры будут спрашивать о Деморне, отвечай только одно: «Без комментариев».

 — У меня очень много комментариев.

 — Каждый из которых грозит тебе судебным процессом. Пусть судебная система свершает свой мучительный путь к конечной цели. Если Деморне и имел к этому отношение, доказательств у тебя нет, — напомнил Линк. — Теперь я говорю как адвокат. Если он причастен, то правда выйдет наружу. Но одних показаний Дона для этого недостаточно.

 — Я уверена, что кукловодом был Джерри, и этого мне достаточно. Люди мертвы, а почему? Только потому, что он захотел завоевать рынок? Черта с два!

 — Людей убивали и за меньшее, но это слабый довод. Он богатый, уважаемый бизнесмен. Обвинить его в промышленном шпионаже, присвоении чужих денег, порче продукции будет очень непросто. Не говоря об убийстве.

 — Он начал первым. История о романе его жены с моим отцом станет для прессы лакомым кусочком. Это унизит его публично. Он и так ненавидит нас, а после этого возненавидит еще больше. Я поняла это после нашей встречи в Нью-Йорке. Это не бизнес. Точнее, не только бизнес. Это очень личное… Линк, ты видел наше новое рекламное объявление?

 — С парой на крыльце? Закат на озере, вино и любовь. Очень стильно, очень привлекательно. Похоже, оно принесло тебе славу. Лично тебе, а не компании.

 — Спасибо. Моя бригада потратила на него много времени и мозгов. — Она полезла в кейс и вынула из папки лист бумаги. — А вчера кто-то прислал мне вот что.

 Линк узнал рекламное объявление, хотя оно было размножено на компьютере и переделано. Здесь голова молодой женщины была закинута, ее рот открыт в безмолвном крике. Бокал лежал на крыльце, разлившееся вино напоминало капли крови. Заголовок гласил:

 НАСТАЛО ВРЕМЯ ТВОЕЙ СМЕРТИ.

 — О боже, Софи… Это подло и мерзко. Где конверт?

 — Конверт есть. Естественно, без обратного адреса. С почтовым штемпелем Сан-Франциско. Сначала я подумала о Крис Дрейк. Это ее стиль. Но теперь я так не считаю.

 Теперь она могла смотреть на изувеченное рекламное объявление без дрожи.

 — Думаю, теперь она старается держаться тише воды, ниже травы. Не знаю, прилетал ли Джерри на Западное побережье, но это его рук дело.

 — Нужно отнести это в полицию.

 — Я отослала им оригинал сегодня утром. Это копия. Я уверена, что они снова сочтут это еще одной мерзкой шуткой. — София поднялась. — Я хочу, чтобы им параллельно занялся нанятый тобой частный детектив. И не хочу, чтобы ты кому-нибудь говорил об этом.

 — С первым я согласен, а второе считаю глупым.

 — Это не глупо. Моя мать готовится к свадьбе. У Nonna и Эли дел выше головы. Так же, как у Тая с Дэвидом. Кроме того, послание касается только меня. Лично. Вот я и хочу иметь с этим дело лично.

 — Мало ли чего ты хочешь… Это угроза.

 — Может быть. Поверь мне, я буду очень осторожной. Но не позволю испортить праздник моей матери. Она слишком долго ждала счастья. Никому не позволю расстраивать моих стариков. И ничего не скажу Таю — по крайней мере, какое-то время, — потому что он взбесится. Линк, пусть это останется между нами, ладно?

 София потянулась к его руке.

 — Я рассчитываю на тебя.

 — Вот что я сделаю, — спустя минуту ответил Линк. — Я сообщу все частному детективу, дам ему поработать сорок восемь часов, а потом посмотрим. Но если за это время ты получишь еще одну угрозу, то немедленно приедешь ко мне.

 — Это я обещаю. Но сорок восемь часов…

 — Вот что… — Он поднялся на ноги. — Я делаю это, потому что люблю тебя и знаю, что ты чувствуешь. И не делаю большего, потому что люблю тебя и знаю, что чувствую я сам. Решать тебе.

 — О'кей… О'кей, — Софи тяжело вздохнула. — Линк, я не буду бравировать и делать глупости. Может быть, я слишком упрямая, но не глупая. Он хочет напугать меня и вызвать новую сумятицу в моей семье. Но у него ничего не выйдет. Сейчас я встречаюсь со своей и твоей матерью. Мы поедем покупать свадебный наряд. — София поцеловала его в обе щеки. — Спасибо.

 Мадди представляла себе поездку за покупками как посещение торгового квартала, где можно посмотреть на мальчишек (которые пришли туда, чтобы посмотреть на девчонок), а также потратить карманные деньги на дешевую еду и новые сережки. Она ждала, что ей придется проскучать часть дня в компании трех взрослых женщин, обходящих шикарные магазины готовой одежды.

 Лично ее прельщало в этой поездке только одно. После долгой борьбы она добилась разрешения отца на полосатые волосы. Кроме того, если она не ошиблась, можно будет расколоть Пилар на хороший подарок.

 Ей позволили называть госпожу Джамбелли просто по имени — Пилар. Это было непривычно, но все же лучше, чем называть ее мамой или как-нибудь еще.

 Однако сначала нужно было вытерпеть ленч с Пилар и леди судьей. Ленч-девичник, насмешливо думала Мадди. Крошечные порции противной нежирной и безвкусной еды и скучные разговоры об одежде и фигуре. Все было бы еще туда-сюда, если бы с ними поехала София. Но прозрачные намеки Мадди на то, что она могла бы составить Софи компанию, пока та ходит по своим делам, успеха не имели.

 «Что ж, придется проскучать час-другой», — подумала девочка. Каково же было ее удивление, когда они вошли в шумный итальянский ресторан, где вкусно пахло приправами.

 — Я должна заказать салат… Я должна заказать салат, — повторила Элен. — Но не буду. Я уже слышу, как меня окликают баклажаны по-пармски.

 — Лично я предпочитаю феттучине.

 — Тебе хорошо, — сказала Элен, обращаясь к Пилар. — У тебя никогда не было лишних килограммов. Можно не беспокоиться, как ты будешь выглядеть обнаженной в первую брачную ночь.

 — Он уже видел ее обнаженной, — сказала Мадди, заставив обеих женщин обернуться и уставиться на нее. Она нахохлилась и опустила глаза, готовая выслушать нотацию. Но вместо этого раздался смех, и Элен обняла ее за плечи.

 — Давай-ка пройдем в кабинет. Там ты сможешь рассказать о своем отце и Пилар то, что эта скромница от меня утаила.

 — Думаю, они занимались этим вчера вечером на лоне природы. У папы на джинсах пятна от травы.

 — Тебя можно подкупить? — спросила Пилар. Мадди прошла в кабинет и широко улыбнулась:

 — Конечно.

 — Давай заключим сделку, — сказала Пилар, садясь рядом.

 Мадди нисколько не скучала. Наоборот, ей было весело. Никто не цыкал на нее за шпильки, никто не ждал, что она будет сидеть тихо и вести себя прилично. Все было так, словно она находилась с Тео и отцом, но по-другому. Причем намного приятнее. Она была достаточно сообразительна и понимала, что это ее первый выезд в свет с женщинами. И не сомневалась, что Пилар тоже это понимает.

 Поэтому она с удовольствием пошла в магазин готовой одежды, где все разговоры были посвящены исключительно нарядам, ткани, цвету и покрою.

 А при виде Софии, растрепанной, сияющей и счастливой, пятнадцатилетняя девочка сделала открытие. Она бы не возражала быть такой, как София Джамбелли. В конце концов, София доказала, что женщина может быть умной, по-настоящему умной, делать все, что ей хочется, так, как хочется, и при этом поразительно выглядеть.

 Она была одета неброско, но все равно привлекала к себе всеобщее внимание.

 — Надеюсь, ты еще ничего не успела примерить? — спросила София у матери.

 — Нет, не успела. Хотела дождаться тебя. Что ты думаешь об этом синем шелковом?

 — Гм-м… А что, неплохо. Привет, Мадди. Привет, тетя Элен. — Она поцеловала Элен в щеку, а потом негромко кашлянула. — Ох, мама! Посмотри сюда. Замечательные кружева. Романтично, элегантно, и цвет в самый раз.

 — Красиво. А не слишком молодежный стиль? Оно больше подходит тебе, чем мне.

 — Нет, нет. Это свадебное платье. Как раз для тебя. Ты должна его примерить.

 Рассматривая платье, Пилар не снимала руки с плеча Софии. Это неосознанный жест, подумала Мадди. Просто чтобы прикоснуться. Девочка не могла припомнить, чтобы ее собственная мать прикасалась к ней так вот просто, без определенной цели. У них никогда не было такой близости. Иначе мать не ушла бы от них так легко.

 — Примерь оба, — настаивала София. — И это из розового льна, которое выбрала тетя Элен.

 — Если бы она не так торопилась выскочить за этого малого, можно было бы заказать что-нибудь у хорошего модельера. А я могла бы похудеть на пять килограммов, поскольку на меня теперь налезает только судейская мантия. Может быть, отсосать лишний жир?

 — Ох, перестань… Ладно, уговорила, я начну с этих трех.

 Когда Пилар вместе с продавцом ушла в примерочную, София потерла руки.

 — Вот и ладно. А теперь твоя очередь.

 Удивленная Мадди захлопала глазами.

 — Это магазин для взрослых.

 — Мы с тобой одного роста… И, кажется, одного размера, — добавила София, изучая выбранный ею наряд. — Мама любит теплые цвета, поэтому нам с тобой придется соответствовать. Хотя я предпочла бы видеть тебя в чем-нибудь ярком.

 — Я люблю черное, — заявила Мадди, готовая биться до конца.

 — Да. Тебе идет этот цвет.

 — Серьезно?

 — Угу. Но в данном случае тебе придется расширить свой кругозор.

 — Розовое я не надену. — Мадди сложила руки на груди.

 — Серьезно? А я представляла тебя в розовом органди, — сказала Элен. — С кружевными манжетами и маленьким «Мэри Джейн».

 — Что такое «Мэри Джейн»?

 — М-да… Похоже, мои вкусы устарели. Загляну-ка я в соседнюю секцию.

 — А что там? — спросила Мадди, когда Элен скрылась за перегородкой.

 — Либо обувь, либо посуда. Точно не знаю… Мне нравится вот это. — София вынула длинное дымчато-голубое платье без рукавов.

 — Тебе пойдет.

 — Не мне, а тебе. — София повернулась и приложила платье к Мадди.

 — Мне? Серьезно?

 — Да, серьезно. Но для такого платья тебе придется поднять волосы. Открыть шею и плечи.

 — А если я постригу их? В смысле волосы. Коротко.

 — Гм-м… — София вытянула губы и представила себе Мадди без челки. — Да, пожалуй. У лица коротко, а на затылке подлиннее. И чуточку осветлить…

 — А если выкрасить перышками? — спросила Мадди, чуть не лишившаяся от радости дара речи.

 — Более светлыми, но совсем чуть-чуть. Поговори с отцом, а потом я свожу тебя к своему парикмахеру.

 — Почему я должна с кем-то разговаривать насчет прически? Это мои волосы.

 — Тоже верно. Раз так, попробуем. Я позвоню в салон и узнаю, сумеют ли они нас принять до отъезда домой. — Она хотела отдать Мадди платье, но остановилась. — Ох, мама…

 — Что скажешь? — Пилар была в платье персикового цвета, с кружевным лифом и широкой юбкой, заканчивавшейся сзади небольшим шлейфом. — Ну же, не томи душу…

 — Тетя Элен, иди сюда! — позвала София. — Мама, ты просто красавица…

 — Настоящая невеста, — подтвердила Элен и чихнула. — Проклятье, нанюхалась парфюмерии!

 — О'кей. — Пилар мечтательно прикрыла глаза и описала круг. — Мадди, а у тебя какое мнение?

 — Потрясно. У папы глаза вылезут на лоб.

 Пилар широко улыбнулась и сделала еще один круг.

 — Мы купили отличную вещь с первой попытки!

 Но это было еще далеко не все. Шляпки, головные уборы, туфли, украшения, сумочки, даже нижнее белье. Они отправились домой уже в темноте. Багажник машины ломился от пакетов и коробок. Однако платья остались в магазине. Их нужно было подогнать по фигуре.

 Это не слишком расстроило Мадди. У нее появилась куча новой одежды, обуви и очень симпатичные новые серьги, которые она сразу надела. В сочетании с потрясающей новой стрижкой и крашеными перышками волосами они смотрелись еще лучше.

 Кажется, в ее новом положении девочки из хорошей семьи были свои преимущества.

 — Мужчины считают себя охотниками, — сказала София, сворачивая на север. — Но это не так. Понимаете, они идут охотиться на гризли и ни о чем другом не думают. Когда они выслеживают большого медведя, то не видят всего остального. У них узкий кругозор. В отличие от них, женщины могут охотиться на гризли, но одновременно добывают и другую дичь.

 — Кроме того, мужчины стреляют в первого же большого медведя, которого видят, — вставила Мадди, сидевшая на заднем сиденье. — Им и в голову не приходит, что гризли на свете много.

 — Точно. — София побарабанила пальцами по рулю. — Мама, у этой девочки большой потенциал.

 — Согласна. Но мне не слишком по душе туфли на двухфутовой подошве, которые она носит.

 — Потрясающие туфли. Очень сексуальные.

 — Ага. — Довольная собеседницами и собой, Мадди подняла ногу. — И толщина подошвы у них всего десять сантиметров.

 — Не понимаю, зачем тебе нужно ковылять в них.

 София посмотрела в зеркало заднего вида и поймала взгляд Мадди.

 — Это мамина обязанность. Она должна была сказать так. Ты бы видела ее лицо, когда я проколола себе пупок.

 — Ты вставила заклепку в пупок? — Восхищенная Мадди потянулась к пряжке ремня безопасности. — Можно посмотреть?

 — Потом все заросло. Извини, — хихикнула София, когда разочарованная Мадди снова села на место. — Она мне мешала.

 — Кроме того, тогда ей было восемнадцать. — Пилар повернулась и сурово посмотрела на Мадди. — Так что пока даже не думай об этом.

 — Это тоже мамина обязанность?

 — Непременно. Но я должна сказать, что вы обе были правы насчет прически. Она великолепна.

 — А если папа будет ворчать, ты за меня заступишься?

 — Ну, я… — Тут машина заскрежетала шинами на повороте, и Пилар обернулась. — София, я должна выполнить еще одну материнскую обязанность. Сбавь скорость.

 — Подтяните ремни безопасности, — мрачно ответила София, стиснув руль. — Что-то случилось с тормозами.

 — О боже… — Пилар инстинктивно оглянулась на Мадди. — Ты пристегнута?

 — Ага. — Когда машина сделала еще один поворот, девочка вцепилась в сиденье, чтобы удержать равновесие. — Я в порядке. Дерни за ручку экстренного торможения.

 — Мама, тяни. Мне нужны обе руки. — София изо всех сил сдерживала дрожь в руках. Она не позволяла себе думать ни о чем, кроме одного: нужно сохранить управление. Шины снова заскрежетали, и машина с трудом вписалась в новый крутой поворот.

 — Не выходит, малышка. — Машина не сбавляла скорость. — Может быть, выключить двигатель?

 — Тогда заблокируется руль. — Мадди проглотила комок в горле. — Она не сможет управлять.

 Из-под колес летел гравий; София пыталась удержать машину на шоссе.

 — Возьми мой телефон и набери девять-один-один. — София покосилась на приборную доску. Горючего еще половина бака. Одной надеждой меньше. На такой скорости вписаться в приближающийся S-образный поворот не удастся.

 — Переключи передачу! — крикнула сзади Мадди. — Попробуй переключить на первую!

 — Это мысль! Мама, когда я скажу, поставишь ручку в третью позицию. Нас здорово тряхнет, так что держитесь. Но может получиться. Я не могу отпустить руль.

 — Я держу ручку. Все будет в порядке.

 — О'кей. Приготовься. — София нажала на педаль сцепления; казалось, это только добавило машине скорости. — Давай!

 Автомобиль сильно тряхнуло. Мадди закусила губу, но это не помешало ей вскрикнуть.

 — Теперь во вторую, — велела София, вывернув с обочины на середину шоссе. По спине потекла струйка холодного пота. — Давай!

 Машину трясло; Софию бросало то вперед, то назад. Она боялась, что сработают аварийные предохранительные подушки и сделают ее беспомощной.

 — Скорость немного снизилась. Хорошая мысль, Мадди.

 — После поворота нам предстоит спуск. — Голос Софии был холоден, как лед. — Поэтому скорость увеличится. Но я справлюсь. Как только кончится спуск, начнется подъем. И там мы остановимся. Мама, на всякий случай возьми мой телефон. И держитесь покрепче.

 Она не смотрела на спидометр. Теперь ее глаза были прикованы к шоссе, мозг ожидал новых поворотов. Она ездила по этой дороге тысячи раз. Свет фар разрывал темноту, слепя ехавших навстречу. Она слышала сердитые гудки, раздававшиеся, когда автомобиль пересекал центральную.

 — Почти приехали. Почти… — Она свернула сначала влево, потом вправо. Руль скользил во влажных от пота ладонях.

 София не увидела, а скорее почувствовала, что земля начала выравниваться. Еще чуть-чуть, думала она. Еще чуть-чуть…

 — В первую, мама. Поставь в первую.

 Раздался страшный шум; машину затрясло. Софии казалось, что огромный кулак ударил в капот. Что-то затрещало, потом зазвенело. Скорость упала, и София свернула на обочину.

 Когда машина остановилась, никто не мог вымолвить ни слова. Мимо проехал один автомобиль, за ним другой.

 — Все целы? — Пилар потянулась к пряжке ремня и поняла, что у нее онемели пальцы. — Все о'кей?

 — Ага. — Мадди вытирала щеки. — Нормально. Думаю, нам нужно вылезти.

 — Хорошая мысль. Софи, как ты, детка?

 — Нормально. Выбираемся отсюда к чертовой матери. София сумела выйти и добраться до переднего бампера.

 И тут у нее подкосились колени. Она оперлась руками о капот и постаралась отдышаться. Ей не хватило воздуха, мучила одышка.

 — Ты здорово вела машину, — сказала ей Мадди.

 — Ага… Спасибо.

 — Иди ко мне, детка. Иди сюда. — Пилар повернула дочь лицом к себе и обняла, когда Софию затрясло. Потом Пилар потянулась к Мадди. — Иди ко мне, детка, — повторила она. Девочка прижалась к ней и дала волю слезам.

 Дэвид, едва живой от страха и облегчения, пулей вылетел из дома. Не успел полицейский автомобиль затормозить, как он выхватил из него Мадди, взял на руки и начал баюкать, как маленькую.

 — Ты в порядке… — Он прижимался губами к ее щекам, к ее волосам. Дышал ею, и дрожь, которая била его с момента звонка, постепенно утихала. — Ты в порядке, — снова и снова повторял он, прижимая Мадди к себе.

 — Я в порядке. Жива и здорова. — Стоило девочке обвить руками шею отца, как мир и в самом деле встал с головы на ноги. — Софи вела машину, как те парни на гонках, которые вы с Тео любите смотреть по телевизору. Это было здорово.

 — Здорово. Ага… — Дэвид баюкал ее и успокаивался, зарывшись лицом в ее шею. Тем временем Тео неловко гладил сестру по спине.

 — Держу пари, это была еще та езда. — Тео мужественно сражался с комком в горле. У него давно сосало под ложечкой от страха за Мадди и тревоги за сходившего с ума отца. — Папа, я сам отнесу ее домой. Ты разбередишь руку.

 Дэвид, у которого от волнения пропал голос, только покачал головой. Он мог думать лишь о своей малышке. Его девочка чуть не погибла.

 — Папа, все нормально, — сказала ему Мадди. — Я могу сама идти. Сначала нас всех трясло, но потом мы успокоились. А Тео может отнести в дом мою добычу. — Она потерлась щекой о щеку отца. — Мы хорошо ограбили магазины, правда, Пилар?

 — Правда… Тео, я помогу.

 — Мы с Тео справимся сами. — Мадди начала извиваться как червяк, и отец отпустил ее.

 — Что ты сделала со своими волосами? — Дэвид провел рукой по стриженой гриве и задержал ладонь на теплой шее дочери.

 — Избавилась от лишнего. Тебе нравится?

 — Ты стала взрослой. На мой взгляд, слишком взрослой. Черт побери, Мадди, я бы не хотел, чтобы ты взрослела. — Он вздохнул и прижался губами к ее макушке. — Еще минутку, о'кей?

 — Конечно.

 — Я тебя очень люблю. И прошу в ближайшее время меня так не пугать.

 — Постараюсь. Посмотрим, что ты скажешь, когда увидишь мое новое платье. Оно хорошо сочетается с прической.

 — Отлично. Ступай в дом и тащи свои трофеи.

 — Ты останешься, правда? — спросила Мадди у Пилар.

 — Да, если ты так хочешь.

 — Я думаю, тебе следует остаться. — Тео взял сумки, и Мадди заковыляла следом в своих «сексуальных» новых туфлях.

 — Ох, Дэвид, извини…

 — Ничего не говори. Просто дай мне посмотреть на тебя. — Он взял лицо Пилар в ладони, а потом запустил пальцы в ее волосы. Ее кожа была холодной, а глаза — огромными и полными тревоги. Но она была рядом, живая и здоровая. — Просто дай посмотреть.

 — Я в порядке.

 Дэвид привлек ее к себе и начал покачиваться из стороны в сторону.

 — А как София?

 — Тоже в порядке. — Внутри что-то сломалось, и от самообладания, заставлявшего Пилар все это время держаться, не осталось и следа. — О господи, Дэвид, о господи! Наши девочки! Я никогда в жизни так не боялась, но все это время они… они. держались поразительно. Мне не хотелось оставлять Софи одну объясняться с полицией, но я не могла отпустить и Мадди одну домой, поэтому…

 — Тай уже выехал туда.

 Пилар с трудом втянула в себя воздух; второй вдох дался ей легче.

 — Я так и думала. Тогда все в порядке.

 — Пойдем в дом. — Дэвид обнял ее за плечи. — Расскажи мне, как это случилось.

 Тай пролетел мимо полицейской патрульной машины, заскрежетал тормозами и остановился. София следила за тем, как он переходит шоссе. Света фар было достаточно, чтобы заметить на его лице следы гнева. Пытаясь сохранять спокойствие, она повернулась спиной к допрашивавшему ее копу и пошла навстречу Таю.

 Он обнял ее так крепко, что София задохнулась. На свете не было ничего надежнее этих объятий.

 — Я надеялась, что ты приедешь. Очень надеялась.

 — Ты ничего не сломала?

 — Нет. Кроме машины. Думаю, что полетела коробка передач… Тай, у нее не работали тормоза. Их вообще не было. Они отбуксируют машину и будут проверять, но я уже знаю.

 Первые слова дались Софии с трудом, однако постепенно ее голос набрал силу, а вместе с ней и гнев.

 — Это не было несчастным случаем. И не недосмотром. Кто-то хотел убить меня, и ему было все равно, что при этом могут погибнуть моя мать и Мадди. Черт побери, она еще совсем ребенок. Правда, крутой. Крутой и умный. Она сказала, чтобы я снизила передачу. Хотя ни разу в жизни не водила машину.

 Он был обязан сдержать свой гнев, хотя ему хотелось разнести все кругом. София дрожала, и ее нужно было успокоить.

 — Этот ребенок знает немного обо всем. Лезь в машину. Пора сесть за руль кому-нибудь другому.

 София растерянно оглянулась.

 — Наверное, они еще не кончили разговаривать со мной.

 — Если так, они свяжутся с тобой завтра. Едем домой.

 — С удовольствием. Только возьму пакеты с покупками. Тай улыбнулся и ослабил хватку.

 — Конечно.

 Он знал, что говорил. «Домой» означало «к нему домой». Когда София не стала спорить, Тай решил, что она еще не отошла от шока. Он оставил пакеты в прихожей и стал думать, что с ней делать.

 — Горячую ванну? Или выпить?

 — Выпить. В горячей ванне.

 — Будет сделано. А ты пока позвони матери. Скажи, что вернулась. И что останешься здесь.

 — Ладно. Хорошо… Спасибо.

 Той выжал в ванну половину тюбика геля для душа, лежавшего здесь с Рождества. Он пах сосной и пенился. Тай подумал, что мыльные пузыри придутся Софии по душе. Он поставил на полку пару высоких свечек. Женщины любят принимать ванну при свечах. Один бог знает почему. Потом Тай налил бокал вина, поставил его на край ванны, отошел на шаг назад, пытаясь придумать что-нибудь еще… И тут в ванную вошла София.

 Она тяжело вздохнула, и Тай понял, что добился своего.

 — Макмиллан, я тебя люблю.

 — Ты уже говорила это.

 — Нет, нет. Я имею в виду в данный момент. Никто не любил и не будет любить тебя больше, чем я сейчас. И готова доказать это.

 В ванне, полной мыльных пузырей? Тай покачал головой. Наверно, он мог бы преодолеть стыдливость, но София еще не пришла в себя после потрясения.

 — На этот раз я пас. Раздевайся и полезай.

 — Романтичный ублюдок… Через полчаса я снова почувствую себя человеком.

 Тай оставил ее в ванной и спустился за вещами. Если добыча окажется в спальне, София так легко не сбежит. Это станет первым этапом ее переезда.

 Он взял ее сумку, кейс, четыре — о господи — туго набитых фирменных пакета и пошел наверх. «Если я буду занят делом, — думал он, — это поможет мне не лопнуть от злости».

 — Что ты там покупала? Глыбы гранита? — Он бросил все на кровать и решил, что работа окончена. И тут кейс полетел на пол. Тай сумел схватить его на лету, но споткнулся о ремень сумки и вывалил почти все содержимое чемоданчика.

 Зачем человеку носить с собой столько барахла? Раздосадованный, Тай наклонился и начал собирать вещи. Ну, бутылка воды, пухлый филофакс, электронная записная книжка еще туда-сюда. Шариковые ручки… Куда ей целых полдюжины? Губная помада.

 Он лениво открыл крышечку и покрутил тюбик. Достаточно было одного запаха, чтобы ощутить вкус ее губ.

 Дорожные ножницы. Гм-м… Писчая бумага, скрепки, аспирин, пудреница, маникюрный набор, другие непонятные дамские штучки. Тогда зачем таскать с собой сумку? Что она в нее кладет, черт побери? Интересно. Мятные лепешки, невскрытая пачка печенья, диктофон, спички, пара дискет, какие-то папки и флакончик яркого лака для ногтей.

 Поразительно, подумал Тай. Странно, что она не ходит скособочившись, когда избавляется от этой тяжести. Не зная, чем убить время, он стал просматривать содержимое папок. Порванный листок с первым рекламным объявлением, гранки второго и пачка типографских оттисков.

 Он нашел пресс-релизы с правкой от руки. Выпятив губы, прочитал английский вариант. Все было кратко, точно и убедительно.

 Ничего другого он и не ждал.

 А потом ему на глаза попалось изуродованное рекламное объявление.

 Он медленно выпрямился, держа в руках листок и копию конверта. Потом устремился к ванной и открыл дверь.

 — Что это значит, черт побери?

 София чуть не уснула. Она заморгала, увидела гневное лицо Тая и лишь потом обратила внимание на листки бумаги в его руках.

 — Ты зачем лазил в мой кейс?

 — Неважно. Где ты это взяла?

 — Получила по почте.

 — Когда?

 Заминка была короткой, но заметной, и Тай понял, что София собирается соврать.

 — Софи, не пытайся обмануть меня. Когда ты это получила?

 — Вчера.

 — И когда собиралась показать это мне?

 — Через пару дней. Послушай, ты не против, если я сначала закончу принимать ванну? Я голая и вся в пене.

 — Через пару дней?

 — Да. Мне нужно было все обдумать. Я отнесла это в полицию. А сегодня заезжала к Линку и спрашивала у него совета как у юриста. Тай, я справлюсь.

 — Ага. — Он посмотрел на Софию, погрузившуюся в пену по шею. На ее лице лежала тень усталости. — Ну да. Ты со всем справляешься сама. Похоже, я забыл об этой стороне твоей натуры.

 — Тай… — Когда он вышел и закрыл за собой дверь, София ударила кулаком по воде. — Подожди минутку! — Она вылезла из ванны и, не вытираясь, завернулась в полотенце. А потом побежала за ним, оставляя на полу след из воды и пены.

 Она торопливо спускалась по лестнице, звала его, ругала и в конце концов услышала, как хлопнула дверь черного хода.

 София включила свет на крыльце и увидела, что Тай широко шагает в сторону виноградника. Она поплотнее закуталась в полотенце и выбежала следом. Наступив босой ногой на острый камень, София разразилась новым потоком ругательств, но продолжала хромая бежать.

 — Тайлер! Подожди минутку, черт бы тебя побрал! — Она сыпала оскорблениями, пока не сообразила, что говорит по-итальянски. Тай наверняка считает, что ему снова клянутся в вечной любви. — Идиот! Трус! Стой! Будь мужчиной!

 Тай остановился, обернулся, и София чуть не врезалась в него. Она задыхалась, пыхтела как паровая машина и перескакивала с ноги на ногу.

 — Куда тебя понесло?

 — Ты не хочешь, чтобы я был рядом.

 — Неправда! — В доказательство она ткнула его кулаком в грудь. — Это ты хочешь избавиться от меня! — Она вздернула подбородок. — Чем уходить, лучше бы ударил меня. Это было бы честнее.

 — Очень соблазнительно. Мне действительно хочется кого-нибудь стукнуть, но я не бью женщин. Возвращайся в дом. Ты мокрая и полуголая.

 — Я вернусь только вместе с тобой. А пока будем разговаривать здесь. Ты разозлился из-за того, что я не прибежала к тебе с этим мерзким листком? Мне очень жаль, но я поступила так, как считала нужным..

 — Это половина правды. Ты сделала так, как считала нужным, но ничуть не жалеешь об этом. Странно, что ты удосужилась позвонить мне сегодня вечером из-за такого пустяка, как покушение на убийство.

 — Тай, не сравнивай! Это всего-навсего глупая картинка. Я не позволю, чтобы она расстроила меня, тебя или кого-нибудь другого.

 — Ты не позволишь! Ты! По-твоему, это называется «одна команда»? Черта с два!

 Теперь он кричал. Это было таким редким явлением, что София только хлопала глазами. Здоровенный мужик, который наконец дал волю своему гневу.

 — Ты сама решаешь, что кому дать, сколько и когда! И все должны беспрекословно повиноваться твоим планам! К черту все, Софи. К чертовой матери. Я просто сорвался. Проклятие, я люблю тебя… — Он приподнял ее, заставив подняться на цыпочки; его мозолистые ладони прижались к холодной коже, покрытой мурашками. — Ты для меня все. Если с твоей стороны это не так, то нам не о чем говорить. Понимаешь? Не о чем.

 Тай отпустил ее. Он был зол на нее и на себя.

 — А теперь иди в дом и оденься. Я отведу тебя. Они пошли рядом.

 — Не надо. Пожалуйста, — взмолилась София, прикоснувшись к его руке. — О господи, пожалуйста, не уходи! — Дрожь вернулась, но теперь она не имела ничего общего со страхом за собственную жизнь. Теперь на кону стояло нечто большее. — Я виновата. Очень виновата. Я не хотела тревожить тебя, а в результате причинила боль. Я привыкла заботиться о себе и принимать самостоятельные решения.

 — Так дальше нельзя. Если ты не можешь иначе, мы только даром тратим время.

 — Ты прав. И я боюсь, потому что понимаю: это достаточно важно, чтобы заставить тебя уйти от меня. Я не хочу этого. Ты прав, а я нет. Я хотела справиться сама, но ошиблась. Кричи на меня, ругай меня, но только не уходи!

 . Когда гнев пошел на убыль, Тай, как всегда, разозлился на себя.

 — Ты замерзла. Иди в дом.

 — Подожди. — Его голос был таким чужим, таким далеким, что у нее похолодело в животе. — Послушай меня…

 София отчаянно вцепилась в его рубашку. Если Тай повернется и уйдет, она останется одинокой. Одинокой, как никогда в жизни.

 — Я слушаю.

 — Когда я ее получила, то я страшно разозлилась. Мне пришло в голову только одно: этот ублюдок Джерри воспользовался моей собственной работой, чтобы подразнить меня. Попытаться напугать. А я не хотела позволять ему пугать меня, мать и людей, которых я люблю. Я подумала, что справлюсь сама и защищу тебя от лишних волнений. Но теперь я поставила себя на твое место и поняла, что тоже испытала бы гнев и обиду.

 Голос Софии дрожал. Она боялась расплакаться. «Нечестный прием», — подумала она и попыталась взять себя в руки.

 — Я люблю тебя. Может быть, это единственное, с чем я не могу справиться. Пока не могу. Дай мне возможность подумать. Но прошу: не бросай меня. Я этого не вынесу. Невозможно любить человека, нуждаться в нем и видеть, как он уходит.

 — Я — не твой отец. — Он взял Софию за подбородок и увидел слезы, которые она изо всех сил пыталась удержать. — И ты тоже. Я готов отдать за тебя жизнь. Если я приму на себя часть твоей ноши, это не сделает тебя слабее. Поверь мне.

 — Он всегда взваливал щекотливые дела на других. — София прерывисто вздохнула. — Тай, я понимаю… Я нарочно отстраняю от себя людей, чтобы решить проблемы самой. Пытаюсь этим что-то доказать. Я даже понимаю, что это глупо и самонадеянно. Но не всегда могу остановиться.

 — Все дело в практике. — Тай взял ее за руку. — Я ведь уже говорил тебе, что втыкаюсь как колючка, правда?

 Ее пронзила дрожь ожидания и надежды.

 — Да, говорил. — Пытаясь успокоиться, София подняла их соединенные руки и прижалась к ним щекой. — Я никогда никого не любила по-настоящему. И никто не любил меня. Похоже, теперь все изменилось.

 — Согласен. Ну что, теперь мы на равных?

 — Думаю, да. — У Софии дрогнули губы. «С ним так легко, — подумала она. Просто не нужно ему мешать». — Наверно, уже очень поздно.

 — Тогда пойдем и проведем остаток ночи как полагается. — Тай обнял ее за талию и повел в дом. София хромала, и он инстинктивно принимал на себя тяжесть ее тела.

 «Она всегда злила меня и всегда пользовалась этим», — подумал Тай.

 — Нога болит?

 От внимания Софии не ускользнул его довольный и слегка насмешливый тон.

 — Я наколола ногу, когда бежала за одним большим и глупым culo.

 — Стало быть, за мной. Моего знания итальянских ругательств достаточно, чтобы понять, что любимая женщина назвала меня дураком.

 — Но очень ласково. Раз уж ты такой полиглот, почему бы нам не закончить ночь… — Она поднялась на цыпочки, что-то соблазнительно прошептала ему на ухо по-итальянски и прихватила зубами мочку.

 — Угу. — Тай понятия не имел, что она сказала, но в висках лихорадочно застучала кровь. — Думаю, мне понадобится перевод.

 — С удовольствием, — ответила она. — Как только мы окажемся внутри.

 Пилар удивилась, увидев Тайлера на пороге кухни. Видимо, по его представлениям, было позднее утро. Но еще больше она удивилась, увидев в его руках букет цветов.

 — Доброе утро.

 — Привет. — Он вошел на кухню Каттеров, едва удосужившись вытереть ноги. — Я не ожидал встретить здесь тебя, а то бы… — Он смущенно покосился на цветы. — А то бы принес еще.

 — Понятно. Ты принес их Мадди? Ах, Тай… — Довольная Пилар погладила его по щеке. — Ты такой милый.

 — Ага, верно. Ну… Как вы обе себя чувствуете?

 — Нормально. Нам повезло. — Она подошла к двери в столовую и позвала Мадди. — София вела себя просто изумительно. Держалась как скала.

 — Да. Узнаю нашу Софи. Я дал ей тайм-аут. Позволил поспать подольше. — Он обернулся к вошедшей Мадди: — Привет, малышка.

 — Привет. А это что?

 — Думаю, что цветы. Это для тебя.

 Ее брови сошлись на переносице от изумления.

 — Для меня?

 — Мне пора уходить. Я только попрощаюсь с Дэвидом и Тео. — Пилар рассеянно поцеловала Мадди в щеку, заставив девочку покраснеть. — Еще увидимся.

 — Ага, о'кей… А почему? — спросила она Тайлера.

 — Потому что я слышал, что ты сделала доброе дело. — Он протянул букет. — Нравятся они тебе?

 — Ага, нравятся. — Мадди приняла букет и почувствовала легкий холодок в животе. «Что-то вроде мышечного рефлекса, — подумала она. — Но приятного». — Мне еще никогда не дарили цветов.

 — Будут. Я хотел подарить тебе еще что-нибудь для мозгов, но пока ничего не придумал… Кстати, что это ты сделала со своими волосами?

 — Остригла. А что?

 — Да ничего. Просто спросил. — Пока Мадди искала вазу, Тай рассматривал девочку. Новая прическа делала ее похожей на смышленого эльфа. «Скоро к этому крыльцу будут слетаться мальчишки», — с легкой досадой подумал он. — Хочешь поехать со мной? Я собирался проверить, не появилась ли на растениях ложномучнистая роса, а потом посмотреть, как идут дела на винокурне. Начинается прополка.

 — Ага. Это будет здорово.

 — Тогда предупреди отца.

 Мадди залезла в машину, села рядом с Тайлером и сложила руки на коленях.

 — Я хотела спросить тебя о двух вещах.

 — Валяй, спрашивай.

 — Если бы я была на десять лет старше и у меня была грудь, ты бы обратил на меня внимание?

 — О господи, Мадди…

 — Не думай, что я в тебя втрескалась. Этого едва не случилось, когда мы только переехали сюда, но потом все прошло. Ты для меня слишком старый, а я не готова ни к серьезной связи, ни к сексу.

 — Верно, черт побери.

 — Но когда я буду готова, мне понадобится знать, могу я понравиться парню или нет. Чисто теоретически.

 Тайлер почесал в затылке.

 — Ну, если чисто теоретически… Грудь тут ни при чем, потому что для парней это не главное. Но если бы ты была на десять лет старше, ты бы мне понравилась. О'кей?

 Она улыбнулась и надела темные очки.

 — О'кей. Но насчет груди вранье. Парни только говорят, что для них главное — это ум и личность. Кое-кто утверждает, что он смотрит на ноги или на что-нибудь еще. И все же главное — это грудь.

 — Почему ты так думаешь?

 — Потому что у нас есть грудь, а у вас нет.

 У Тая отвисла челюсть. Тема была слишком щекотливая, чтобы обсуждать ее с девочкой-подростком.

 — Ты говорила, что у тебя есть два вопроса.

 — Ага. — Мадди заерзала на сиденье и повернулась к нему лицом. — Второй — это даже не вопрос, это идея. Винотерапия.

 — Винотерапия?

 — Ага. Я читала об этом. Кремы для кожи на основе виноградных косточек и тому подобное. И подумала, что мы могли бы начать их выпускать.

 — Мы?

 — Мне нужно провести исследование и поэкспериментировать. Но во Франции есть компания, которая это делает. А мы могли бы завоевать американский рынок. Понимаешь, красное вино содержит антиоксиданты. Полифенолы и…

 — Мадди, я знаю, что такое полифенолы.

 — Ладно, ладно. Но косточки… Для вас это отходы производства. Вы их закапываете, а в них содержатся антиоксиданты, которые очень полезны для кожи. Кроме того, у нас здесь растут лекарственные травы. Все для здоровья и красоты.

 Здоровье и красота. Что дальше?

 — Слушай, малышка, я делаю вино, а не кремы.

 — Но вы могли бы делать и то и другое, — стояла на своем Мадди. — Если после уборки урожая мне дадут косточки и место для экспериментов… Ты сказал, что хочешь подарить мне что-нибудь для мозгов. Вот и подари.

 — Я подумывал о чем-то вроде набора для химических опытов, — пробормотал он. — Дай мне пораскинуть мозгами.

 Он собирался сделать это после работы, но Мадди придерживалась иного мнения.

 София была на винограднике и наблюдала за рабочими, которые пололи сорняки с помощью клиновидных ножей. Мадди устремилась к ней и затараторила, не дав Софии открыть рот:

 — Я думаю, мы должны заняться винотерапией, как та французская компания!

 — В самом деле? — София вытянула губы; это означало, что она серьезно задумалась. — Интересно… Я сама давно об этом подумываю. Я пробовала маску для лица. Действует потрясающе.

 — Мы виноделы… — начал Тай.

 — И всегда будем ими, — согласилась София. — Но это не исключает освоения других областей. Существует огромный рынок для косметики, основанной на природном сырье. Я отложила эту идею, потому что год был трудный и нашего внимания требовали другие вещи. Но вполне возможно, что настала пора подумать. Наступление вместо отступления… — задумчиво пробормотала она. Ее мозг заработал. — Конечно, потребуется собрать больше данных.

 — Я могу взять это на себя, — предложила Мадди. — Исследования как раз по моей части.

 — Мы берем тебя на работу. Но когда дойдет до опытов, нам понадобится морская свинка.

 Обе дружно повернулись и внимательно посмотрели на Тая.

 Он побледнел. Физически почувствовал, что от его щек отхлынула кровь.

 — Перестаньте…

 — Трусишка. — Когда София увидела, что к ним идут два человека, ее улыбка тут же увяла. — Полиция. Клермонт и Мей-гир. И, кажется, с плохими новостями.

 «Это было сделано умышленно», — думала София, сидя в гостиной Тайлера. Ее машина была испорчена так же умышленно, как было отравлено вино. В глубине души она знала это, но хладнокровное подтверждение факта заставило ее вновь покрыться мурашками.

 — Да, я часто пользуюсь этой машиной. Обычно я езжу в город на другом автомобиле, но в том всего два места. А нам предстояло поехать в Сан-Франциско втроем, чтобы купить кое-что для свадьбы матери. Нам была нужна машина побольше.

 — Кто знал о ваших планах? — спросила ее Мейгир.

 — Думаю, многие. Вся семья. Мы встречались с судьей Мур, так что и ее семья тоже была в курсе дела.

 — У вас было назначено свидание?

 — Не совсем так. Я заезжала к Линкольну Муру, а с остальными встретилась во время ленча. Остаток дня был свободным.

 — Насколько продолжительной была ваша последняя остановка? — спросил Клермонт.

 — Мы обедали у Муров на площади Вашингтона. Машина стояла у дома около полутора часов. Примерно от семи до восьми тридцати. Потом мы поехали домой.

 — Мисс Джамбелли, вы имеете представление, кто мог это сделать?

 — Да. — Она встретила взгляд Клермонта не моргнув глазом. — Джереми Деморне. Он имел отношение к порче продукции, к присвоению денег и ко всем трудностям, которые преследовали нашу семью в этом году. Я думаю, что в них виноват он. Он планировал это заранее, он использовал моего двоюродного брата и все, что было под рукой. А поскольку я высказала это ему в лицо, едва ли он теперь испытывает ко мне большую любовь.

 — Мистер Деморне был опрошен.

 — И, конечно, во всем признался.

 — Вы видели рекламное объявление, которое он прислал Софии. — Раздосадованный, Тай поднялся на ноги. — Это была угроза, и он сумел ее исполнить.

 — Мы не можем доказать, что эту рекламу прислал Деморне. — Мейгир следила за Тайлером, расхаживавшим из угла в угол. «Большие, сильные руки, — думала она, — способные стереть Деморне в порошок». — Письмо отправлено из Чикаго, но у нас есть подтверждение, что в это время он был в Нью-Йорке.

 — Значит, он попросил отправить письмо кого-то другого. Найдите способ доказать это, — быстро парировал Тайлер. — Это ваша работа.

 — Я уверена, что именно он убил моего отца. — Голос Софии был ровным и спокойным. — Уверена, что причиной всего случившегося является его ненависть к моему отцу. Он может сколько угодно убеждать себя, что это бизнес. Но на самом деле тут личное.

 — Связь между Авано и бывшей миссис Деморне давно закончилась. Не слишком ли долго он ждал своего шанса?

 — Нет, не слишком, — ответила Мадди. — Если хочешь все сделать правильно и причинить вред как можно большему количеству людей, то не слишком.

 Клермонт ничуть не удивился. Наоборот, посмотрел на девочку и одобрительно кивнул.

 — Если бы он напал на отца Софии сразу после развода, то даже дурак догадался бы, чьих рук это дело. — У Мадди было время все проанализировать и разработать свою гипотезу. — Если мне нужно отомстить Тео, я сажусь, жду и думаю, как бы побольнее его ударить. А когда я это делаю, он ничего не ожидает и даже не понимает, за что ему попало. — Она кивнула. — Полное удовлетворение может дать только научный подход.

 — Этот ребенок — настоящий гений, — прокомментировал Тай.

 — Самые лучшие блюда готовят не торопясь, — задумчиво произнес Клермонт на обратном пути. — Это в стиле Деморне. Он хладнокровен, искушен, эрудирован. Обладает деньгами, высоким положением и безупречным вкусом. Люди его типа ждут, все планируют заранее и дергают за ниточки. Но я не могу себе представить, чтобы такой человек рискнул потерять свое положение из-за неудачного брака. Что бы сделала ты, если бы муж изменил тебе?

 — О, я бы дала ему пинка в задницу, затем ободрала бы как липку при разводе, сделала бы все, что в моих силах, чтобы остаток его жизни стал адом. Вплоть до втыкания булавок в глотку и яйца изображающей его куклы. Но я не светская женщина и не эрудит.

 — А люди еще ломают себе голову, почему я не женюсь. — Клермонт открыл блокнот. — Давай-ка снова вернемся к Кристин Дрейк.

 Когда полиция приходит к человеку на работу, это доводит его до белого каления. Люди все видят, шепчутся и насмешничают. Крис больше всего на свете ненавидела, когда за ее спиной шушукались. А так оно и было. И виновата в этом была София.

 — Если вас интересует мое мнение, то прошлогодние проблемы Джамбелли были вызваны тем, что София заботилась не столько о компании и людях, которые в ней работают, сколько о своих личных целях.

 — И в чем они заключаются? — спросил Клермонт.

 — В стремлении сделать карьеру.

 — Вы считаете, что именно ее карьеризм является причиной смерти по меньшей мере четырех людей, покушения на убийство и несчастного случая, жертвой которого едва не стала она сама, ее мать и девочка-подросток?

 Крис вспомнила выражение холодной ярости на лице Джерри, когда София и ее фермер загнали его в угол.

 — Ясно, что она вывела кого-то из себя.

 «Это меня не касается, — уговаривала себя Крис. — Это не мое дело».

 — Исключая вас, мисс Дрейк? — любезно спросила Мейгир.

 — Ни для кого не секрет, что я ушла от Джамбелли со скандалом и что причина заключалась в Софии. Я не люблю ее и не скрываю, что была обижена, когда ее сделали моей начальницей, хотя я старше и опытнее. И хочу отомстить ей, потеснив Джамбелли на рынке.

 — Как долго вы вели переговоры с Деморне и «Ла Кер», продолжая получать жалованье от Джамбелли?

 — Нет закона, который запрещал бы служащему обдумывать предложения других фирм. Это бизнес.

 — Как долго?

 Она пожала плечами:

 — Первое предложение я получила прошлой осенью.

 — От Джереми Деморне?

 — Да. Он говорил, что компания «Ла Кер» будет рада, если я стану работать у них. Деморне сделал предложение, и мне понадобилось время, чтобы обдумать его.

 — И что заставило вас согласиться?

 — Просто я поняла, что у Джамбелли мне ничто не светит. Там зажимали мое творчество.

 — И все же вы оставались там еще несколько месяцев. В это время вы поддерживали контакты с Деморне?

 — Нет закона, который бы…

 — Мисс Дрейк, — прервал ее Клермонт, — мы расследуем убийство. Вы значительно упростите дело, если позволите нам составить общую картину. Мы идем вам навстречу, задавая вопросы здесь, в приятной обстановке, вместо того чтобы вызывать вас в полицейский участок, где обстановка совсем не такая приятная. Повторяю свой вопрос. В это время вы поддерживали контакты с Деморне?

 — А если да, то что?

 — Во время этих контактов вы передавали мистеру Деморне проходившую через ваши руки конфиденциальную информацию о деловых операциях, рекламных кампаниях и сведения личного характера, относящиеся к членам семьи Джамбелли?

 У нее вспотели ладони. Стали горячими и влажными.

 — Я хочу вызвать адвоката.

 — Это ваше право. Вы можете ответить на наши вопросы, помочь нам и пролить свет на некоторые не совсем этичные стороны бизнеса, которые мы не собираемся ставить вам в вину. А можете запираться, но в таком случае дело, вероятнее всего, закончится тем, что вам предъявят обвинение в покушении на убийство.

 — Я ничего не знаю об убийстве. Ничего! А если Джерри… О господи… О господи…

 Крис начала потеть. Сколько раз она гнала от себя воспоминания о словах Тайлера, сказанных им в апартаментах Джерри? Сколько раз думала, что будет, если хотя бы часть этих слов окажется правдой?

 Если так, она будет замешана в это дело. Нет уж, пусть Джерри выпутывается сам!

 — В нашем бизнесе не добьешься успеха, играя по всем правилам. Я ничего не знаю ни об убийстве, ни об умышленной порче чужого продукта. Да, я передавала Джерри кое-какую информацию. Сообщила ему планы рекламной кампании Софии, посвященной столетию фирмы, расписание мероприятий. Может быть, он просил предоставить ему сведения личного характера, но это были всего лишь служебные сплетни. Если он хотел что-нибудь сделать с Тони…

 Крис осеклась; в ее глазах стояли слезы.

 — Я не жду, что вы поверите мне. Это ваше дело. Но Тони действительно для меня много значил. Может быть, сначала я обратила на него внимание, потому что хотела досадить Софии, но потом все изменилось.

 — Вы любили его? — Мейгир постаралась, чтобы в ее голосе прозвучало сочувствие.

 — Он много значил для меня. Обещал мне повышение у Джамбелли. И выполнил бы свои обещания, если бы остался жив. Я уже говорила вам, что пару раз встречалась с ним на квартире Софии. Но, — добавила Крис, — не в ту ночь, когда его убили. К тому моменту мы слегка остыли друг к другу. Признаюсь, что сначала я расстроилась. Рене глубоко вонзила в него свои когти.

 — Вы сильно огорчились, когда он женился на ней?

 — Я разозлилась. — Крис сжала губы. — Когда Тони сказал мне, что они обручились, я вышла из себя. Ради бога, я не хотела выходить за него замуж. Кому это нужно? Но мне нравилось быть с ним. Он был хорош в постели и ценил мой профессиональный талант. Его деньги меня не интересовали. Я сама могу заработать. А Рене — всего-навсего корыстная шлюха.

 — Именно так вы назвали ее, когда звонили ей домой в прошлом декабре, — кивнула Мейгир.

 — Может быть, и назвала. Я сказала то, что думала, и не жалею об этом. Сказать то, что думаешь, это одно, а убить человека — совсем другое. У нас с Джерри были исключительно деловые отношения. Вплоть до сегодняшнего дня. Если он что-то имел против Тони и всех остальных, это его дело. Я с этим не связана. И в такие игры не играю.

 — Грязная игра. — Мейгир села за руль. — Отдайте мне моих милых, честных преступников, которые говорят: «Я убил его, потому что он подрезал меня на шоссе».

 — Дрейк сильно испугана. Трясется всем телом. Уверена, что за всем этим стоит Деморне и что он потянет ее за собой.

 — Он — скользкий сукин сын.

 — Угу. Давай-ка попробуем нажать на него. Скользкую рыбу нужно держать крепче.

 Он не собирался мириться с этим. Идиоты полицейские наверняка были подкуплены Джамбелли. Сомнений в этом не оставалось.

 Конечно, они не смогли найти никаких доказательств. И все же, когда Джерри думал об этом, у него начинала подергиваться щека. Нет, он был уверен в себе. Совершенно уверен. Он был очень, очень осторожен. И все же…

 Однажды Джамбелли публично унизили его. Связь Авано с его женой, бывшая у всех на устах, заставила его изменить образ жизни. Он не смог сохранить брак с этой поганой шлюхой. Тем более что люди все знали.

 Это нанесло ущерб его авторитету и положению в компании. Двоюродный дед считал, что человек, уступивший конкуренту жену, может уступить ему и заказы.

 И Джерри, всегда считавший «Ла Кер» своим наследием, получил чувствительный щелчок по носу.

 А Джамбелли было хоть бы что. Три женщины Джамбелли оставались выше этого. О Пилар говорили с симпатией и уважением, Софией негромко восхищались. А о великой La Signora не говорили вообще.

 Так было, напомнил себе Джерри. Но до тех пор, пока он не взялся за дело.

 План мести, тщательно разрабатывавшийся и отделывавшийся несколько лет, наконец осуществился. Острый скальпель был нацелен в самое сердце Джамбелли и рассек семью на части. Позор, скандал, потеря доверия. И все это было сделано их же собственными руками. Идеально.

 Так кто теперь получил щелчок по носу?

 И все же, несмотря на тщательное планирование, несмотря на осторожные переходы от одного этапа к другому, они обо всем догадались. Почувствовали его руку и пытаются утопить. Но он этого не позволит.

 Неужели эти Джамбелли полагают, что он спокойно стерпит их нападки? Позволит, чтобы о нем распускались грязные слухи, чтобы за его спиной судачили его коллеги? Одна мысль об этом приводила его в ярость.

 Родня тоже начала задавать ему вопросы. Они, видите ли, интересовались его делами. Лицемеры. О, они не возражали, когда кривая прибылей компании полезла вверх. Почему они ничего не спрашивали тогда? Но когда по воде пошла рябь, они умыли руки и сделали из него козла отпущения.

 Ну ничего. Он тоже не нуждается в них. Не нуждается в их ханжеских вопросах о нравственности его методов и личных целей. Он не станет ждать, когда его попросят уйти в отставку. Конечно, если они на это осмелятся. У него прочное финансовое положение. Может быть, пора взять тайм-аут и немного отдохнуть от бизнеса. Уйти в продолжительный отпуск или полностью сменить сферу деятельности.

 Он уедет в Европу. Там его авторитета хватит, чтобы занять ведущее положение в любой компании, которую он выберет. Конечно, когда он будет готов вернуться к работе. Когда он будет готов отплатить «Ла Кер» за черную неблагодарность.

 Но до того как в очередной раз полностью перестроить свою жизнь, нужно закончить дело. На этот раз лично. Макмиллан думает, что у него не хватит духу самому нажать на спусковой крючок? Ничего, скоро он запоет по-другому, поклялся себе Джерри. Они все запоют по-другому.

 Женщины Джамбелли дорого заплатят за то, что оскорбили его.

 София просматривала прибывшую из офиса электронную почту. Она распорядилась присылать все отчеты, сообщения и вопросы в Сан-Франциско. Но приказ пришлось отменить. Теперь она не ездила в город без сопровождения. А провожатых не было. Во всяком случае, пока.

 Тайлер отказывался оставить виноградник. Прополка еще не закончилась, очистка от боковых побегов только началась; кроме того, часть лоз оказалась пораженной цикадками. «Ничего особенного, — думала слегка обиженная София, стуча по клавишам. — Яйцами цикадок питались осы. Именно для этой цели вокруг виноградника были посажены кусты ежевики, служившие приютом для этих маленьких хищников».

 Впрочем, не стала бы тревожить Таилера, который считал, что все должно быть под контролем. София и сама была так занята последними приготовлениями к свадьбе матери, что не могла выкроить время ни для поездки в офис, ни для выхода на виноградник.

 А после свадьбы начнется уборка. И тогда ни у кого не будет времени вообще.

 Зато постоянные хлопоты и напряженное расписание позволяли ей не думать о Джерри и полицейском расследовании. С тех пор как она отчаянно пыталась вписываться в повороты на машине без тормозов, прошло полных две недели. Насколько она могла судить, следствие снова зашло в тупик.

 Однако с Джерри Деморне все обстояло несколько иначе.

 У нее тоже были свои источники информации. Она прекрасно знала, что происходит. Джерри задавали вопросы. Не только полиция, но и начальство. И члены совета директоров во главе с его собственным двоюродным дедом. София надеялась, что от этого унижения Джерри не оправится.

 Было приятно знать, что он оказался в таких же жестких тисках, как и ее семья. Джерри размалывали в порошок жернова сплетен и подозрений.

 София перешла к следующему посланию по электронной почте, щелкнула клавишей и открыла присоединенный к тексту файл.

 Когда на экране монитора появилось изображение, у нее замерло сердце. А потом резко участился пульс.

 Это была копия их следующего рекламного объявления, которое должно было появиться в августе.

 Семейный пикник, море света, тень от огромного старого дуба. Группа людей за длинным деревянным столом, на котором стоят еда и бутылки.

 Согласно замыслу Софии, это должно было означать единство нескольких поколений. Множество лиц и поз. Молодая мать с ребенком на коленях; маленький мальчик, играющий в траве со щенком; отец с девочкой на плечах.

 Во главе стола сидит старик, похожий на Эли. Он поднимает бокал и произносит тост. Веселье, взаимопонимание, семейная традиция.

 Рисунок был переделан. Тонко, чуть-чуть. Лица трех женщин заменены. София узнала бабушку, мать и себя. Глаза расширились от ужаса, рот открыт. В груди, как нож, торчала бутылка вина.

 Текст гласил:

ЭТО ТВОЕ ВРЕМЯ

ТЫ УМРЕШЬ ВМЕСТЕ СО ВСЕЙ СЕМЬЕЙ

 — Сукин сын… Сукин сын! — Она застучала по клавиатуре, вывела изображение на печать, сохранила файл и закрыла его.

 «Он не выбьет меня из седла, — поклялась София. — И не посмеет безнаказанно угрожать моей семье. Я ему покажу. Я справлюсь с этим».

 И тут она призадумалась.

 «Ты со всем справляешься сама», — прозвучали в ее мозгу слова Тайлера.

 Очистка от боковых побегов была не худшим способом провести летний день. Солнце было теплым, а ветерок нежным, как поцелуй. Под ярко-голубым небосводом раскинулись холмы, покрытые сочной зеленью.

 Гроздья были надежно укрыты от палящего солнца пологом из тугих листьев. Естественным зонтиком, как говорил дед.

 Черный виноград созрел больше чем наполовину. Вскоре гроздья начнут менять цвет; зеленые ягоды чудесным образом превратятся в синие, затем в пурпурные, совершат финишный рывок, окончательно созреют, и тогда начнется уборка.

 Каждая стадия роста требовала особого ухода, но неуклонно приближала неминуемое исполнение обещанного.

 Когда София присела рядом на корточки, Тай не оторвался от любимого дела.

 — Я думал, ты проторчишь в кабинете весь день, несмотря на солнышко. Если хочешь знать мое мнение, это чертовски неприятный способ зарабатывать себе на жизнь.

 — А я думала, что у такого знаменитого виноградаря, как ты, есть дела поважнее, чем самому обрезать волчки. — Она провела рукой по его выгоревшим волосам. — Дружище, где твоя шляпа?

 — Где-то рядом. Похоже, первым все же созреет пино нуар. Я поспорил с Паоли на сотню долларов, что эти малыши дадут самый лучший урожай за последние пять лет. Он ставит на шенен блан.

 — Я тоже хочу поучаствовать. Ставлю на пино шардонне.

 — Побереги свои денежки. Они понадобятся тебе для финансирования мозговой атаки Мадди.

 — За этим проектом большое будущее. Она уже завалила меня данными. Мы вместе сделаем предложение La Signora.

 — Если ты захочешь натереть виноградными косточками все тело, могу помочь. Бесплатно. — Тай повернулся и взял ее за руки. — Что случилось, малышка?

 — Я получила еще одно сообщение. Еще одно изуродованное рекламное объявление. Оно пришло по электронной почте из офиса. — Почувствовав, что рука Тая напряглась, она повернула кисть ладонью вверх, и их пальцы переплелись. — Я уже звонила в город. Оно было послано от имени Пи-Джей. Но сегодня Пи-Джей ничего мне не посылала. Либо кто-то воспользовался ее компьютером, либо узнал ее реквизиты и пароль. В таком случае оно могло прийти откуда угодно.

 — Где оно?

 — Дома. Я распечатала его, положила в ящик письменного стола и заперла на ключ. Собиралась переслать его в полицию. Пусть добавят к своей куче. Но сначала решила рассказать тебе. Хоть мне это очень не по душе, но придется устроить встречу в верхах и оповестить всех членов семьи, чтобы держались настороже. Но… сначала я хотела поговорить с тобой.

 Тай продолжал сидеть на корточках и держать ее за руку. На солнце наползло облако, и вокруг слегка потемнело.

 — Вот что я сделаю. Я выслежу этого типа и освежую его тупым ножом. А пока не настал этот прекрасный день, пообещай мне кое-что.

 — Если смогу.

 — Нет, Софи, никаких «если». Ты никуда не будешь ходить одна. Даже с виллы на виноградник. Даже на прогулку в сад или в поход на местный рынок. Я не шучу.

 — Я понимаю твою тревогу, но…

 — Ты не можешь понять, потому что это непредсказуемо и не подчиняется здравому смыслу. — Тай взял ее руку и поцеловал в ладонь, от чего сердце Софии пустилось вскачь. — Если я проснусь среди ночи, а тебя не будет рядом, я обольюсь холодным потом.

 — Тай…

 — Помолчи. Просто помолчи. — Встревоженный и разгневанный Тай поднялся на ноги одним неуловимым движением. — Я никогда никого не любил. И не ожидал, что это будешь ты. Но так уж вышло, и с этим ничего не поделаешь. Пожалуйста, не нужно все портить.

 — Конечно. Тем более что это невозможно.

 Тайлер посмотрел на нее с обидой.

 — Софи, ты знаешь, что я имею в виду.

 — К счастью для тебя, знаю. И ничего не собираюсь портить.

 — Вот и отлично. Тогда пошли собирать вещи.

 — Я не перееду к тебе.

 — Почему, черт побери? — Огорченный, Тай провел рукой по волосам. — Ты и так проводишь там половину дня. И не говори мне, что помогаешь готовить свадьбу. Это не предлог.

 — Это не предлог, а причина. Может быть, неудачная. Просто я не хочу жить с тобой.

 — Но почему? Почему?

 — Может быть, я старомодна.

 — Черта с два!

 — Может быть, я старомодна, — повторила она, — в данном вопросе. Я не думаю, что мы должны жить вместе. Я думаю, что мы должны пожениться.

 — Это еще один… — Тай осекся. Он не верил своим ушам. — Ого…

 — Да. Реакция красноречивая… Я иду домой звонить в полицию.

 — Думаю, когда-нибудь ты научишься предоставлять инициативу мне. Но поскольку до этого еще далеко, ты могла бы сделать мне предложение более традиционным способом.

 — Хочешь, чтобы я попросила твоей руки? Ладно. Ты женишься на мне?

 — Конечно. Мне подходит ноябрь. — Тай взял ее за локти и приподнял над землей. — Именно тогда я собирался сыграть свадьбу. Но ты, как всегда, опередила меня. Я думал, мы успеем обвенчаться, совершить свадебное путешествие и вернуться до начала обрезки. Очень удобно и в то же время символично, правда?

 — Не знаю. Я должна обдумать это. Culo .

 — Сама такая. — Он крепко поцеловал ее, а потом поставил на землю. — Дай мне закончить с этой лозой, а потом пойдем звонить в полицию. И сообщать семье.

 — Тай…

 — Угу.

 — Если я сама сделала тебе предложение, это еще не значит, что я не хочу кольцо.

 — Ага. Будет тебе кольцо.

 — Я сама выберу.

 — Нет.

 — Почему нет? Ведь мне же его носить.

 — Свое лицо ты тоже носишь, но не ты его выбирала. София вздохнула и опустилась рядом с ним на колени.

 — Полный абсурд. — И все же она положила голову на плечо продолжавшего работу Тая. — Когда я шла сюда, то чувствовала гнев и страх. Теперь я чувствую гнев, страх и радость… Так лучше, — решила она. — Гораздо лучше.

 — За всех нас, — провозгласила Тереза, поднимая бокал. — За таких, какие мы есть.

 Они обедали на природе — примерно так же, как было на рекламном объявлении Джамбелли. «И не случайно, — думала София. — Ее бабушка не боится угроз и, если понадобится, сумеет крепко наподдать любому обидчику».

 Вечер был теплый, солнце светило ярко. В виноградниках, раскинувшихся за газоном и садом, зрели гроздья. Как и предсказывал Тайлер, первым поспевал пино нуар.

 «До сбора урожая осталось сорок дней», — думала София. Так гласило старое правило. Когда ягоды набирают цвет, через сорок дней начинается уборка. К тому времени мать успеет выйти замуж и вернуться из свадебного путешествия. Мадди и Тео станут Софии сестрой и братом и пойдут в школу. А она будет готовиться к собственной свадьбе, хотя сама попросила Тайлера пока не объявлять об их помолвке.

 Жизнь могла продолжаться. Потому что La Signora была права. Они такие, как есть. И такие, какими хотели быть.

 — Когда мы переживаем трудности, — продолжала Тереза, — мы держимся друг за друга. За своих родных. За друзей. В этом году у нас было много трудностей, перемен и горя. Но и радости тоже. Через несколько недель у нас с Эли появятся новый сын и новые внуки. И, кажется, — добавила она, поворачиваясь к Мадди, — новое предприятие. Но в то же время нам угрожают.

 Я долго думала над тем, что можно и нужно сделать. Джеймс, дай нам совет как юрист.

 Мур положил вилку и задумался.

 — Хотя многое указывает на то, что Деморне принимал участие в присвоении денег и отравлении вина и даже создал с этой целью преступную группу, однако прямых доказательств нет. Показаний Донато недостаточно, чтобы убедить окружного прокурора выдвинуть против Деморне обвинение в убийстве Тони Авано. А в момент повреждения машины Софии он находился в Нью-Йорке. Это доказано.

 — Он мог кого-то нанять, — начал Дэвид.

 — Не спорю, это возможно. Но пока у полиции нет улик, она ничего не может сделать. И вы тоже, — добавил Джеймс.

 — Он пугает Софи этими рекламными объявлениями. — Тайлер отодвинул тарелку. — Почему они не могут установить его причастность к этому делу?

 — Хотел бы я знать ответ. Этот человек неглуп и до сих пор соблюдал крайнюю осторожность. Если он стоит в центре этой интриги, то заранее обеспечил себе защиту и алиби.

 — Он хотел уничтожить нас, — спокойно сказала Тереза. — Но не тут-то было. Да, он причинил нам ущерб и нанес убытки. Но он за это заплатит. Сегодня компания «Ла Кер» попросила его подать в отставку. Мне бы хотелось верить, что это стало результатом переговоров, которые мы с Эли вели с некоторыми членами совета директоров, а Дэвид — с руководством компании.

 Она пригубила вино, явно наслаждаясь его букетом.

 — Я слышала, что это не доставило ему особой радости. Я употреблю все свое влияние, чтобы его не взяли на работу ни в одну приличную винодельческую фирму. На его карьере можно поставить крест.

 — Этого недостаточно… — начала София.

 — Наоборот, слишком много, — поправила Элен. — Если он действительно так опасен, как ты считаешь, эти меры загонят его в угол и сделают еще более агрессивным. Как юрист и как друг я прошу вас… всех вас… оставить его в покое.

 — Мама… — покачал головой Линк. — Неужели ты можешь?…

 — Да. — В этом односложном слове был яростный вызов. — Я могу защищать то, что мне дороже всего. И защищаю. Тереза, твоя дочь выходит замуж. Она наконец нашла свое счастье. Выдержала бурю, как и все вы. Нужно праздновать и веселиться, а не думать о мести и воздаянии.

 — Элен, мы все защищаем то, что нам дороже всего. Только каждый по-своему… Солнце заходит, — сказала La Signora. — Тайлер, зажги свечи. Приятный вечер. Будем радоваться ему. Скажи мне, ты все еще считаешь, что твой пино нуар будет лучше моего шенен блан?

 — Да. — Тай расставил на столе свечи и зажег их. — Конечно, проигрыша быть не может, поскольку мы слились. — Подойдя к торцу стола, он посмотрел Терезе в глаза. — Кстати, о слиянии. Я собираюсь жениться на Софии.

 — Черт побери, Тай! Я же просила…

 — Тихо, — небрежно, но властно сказал он. Как ни странно, София послушалась. — И хоть она сама сделала мне предложение, но идея была хорошая.

 — Ох, Софи! — Пилар быстро поднялась и обняла дочь.

 — Я хотела подождать с оглашением до твоей свадьбы, но этот болтун не умеет держать язык за зубами.

 — Да, это тоже была ее идея, — подтвердил Тайлер, обходя стол. — Софи не так уж часто ошибается, поэтому через ее голову действовать трудно. Но мне кажется, что за этим столом не слишком весело. Поэтому вот…

 Он взял Софию за руку, и она попыталась ее вырвать, но он держал силой. Потом вынул из кармана простое, но эффектное кольцо с бриллиантом квадратной огранки и надел ей на палец.

 — Так-то лучше.

 — Вечно ты… Ой, Тай… Какое красивое…

 — Оно принадлежало моей бабушке. Переходит от Макмил-ланов к Джамбелли. — Он взял ее руку и поцеловал. — А ты переходишь от Джамбелли к Макмилланам. Лично я доволен.

 София вздохнула.

 — Я действительно ненавижу, когда ты оказываешься прав.

 Месть делает людей любовниками так же часто, как и политические соображения, решил Джерри. Нет, у них с Рене до постели еще не дошло. Но скоро дойдет. Рене оказалась более доступной, чем он думал.

 — Спасибо за то, что вы пожелали увидеться со мной. За то, что выслушали и поняли. — Он потянулся за рукой Рене. — Я боялся, что вы поверили тем злобным слухам, которые распространяют обо мне Джамбелли.

 — Я бы не поверила им даже в том случае, если бы они утверждали, что солнце встает на востоке. — Рене откинулась на спинку дивана и устроилась поуютнее. Ее ненависть к Джамбелли не шла ни в какое сравнение с желанием запустить коготки в очередную богатую жертву, так как она сама снова оказалась на мели.

 Тони, будь он проклят, и здесь обманул ее. Она уже продала кое-что из драгоценностей, и если вскоре не поймает еще одну золотую рыбку, то будет вынуждена снова пойти работать.

 — Да, я веду жесткую игру, но такова моя работа. Поверьте мне, все это время за моей спиной стояла компания «Ла Кер». Пока дела шли хорошо.

 — Именно так Джамбелли обходились с Тони.

 — Вы правы. — О, он знает, как воспользоваться ее ненавистью. — Дон предлагал мне закрытую информацию; я просто брал ее. А кто бы отказался на моем месте? Конечно, Джамбелли это неприятно. Они не хотят, чтобы люди знали об их внутреннем расколе. Поэтому они обвиняют меня в интригах, шантаже и бог знает еще в чем. Но я просто брал то, что мне предлагали. И не держал пистолет у их виска….

 Он прервал фразу. Сжал ее руку.

 — О боже, Рене, извините. Я сказал глупость.

 — Все в порядке. Если бы Тони не лгал мне, не мошенничал и не путался с этой шлюшкой, которая работала у Софии, он был бы жив. — И ей не грозила бы нищета.

 — Крис Дрейк. — Ради пущего эффекта он прижал ладонь ко лбу. — Я узнал о ее связи с Тони только после того, как взял ее на работу. Мысль, что она могла иметь отношение к смерти Тони…

 — Если бы это было так, она продолжала бы работать у Джамбелли. Это их рук дело. Именно их.

 Да она само совершенство. Как он не догадался использовать Рене еще несколько месяцев назад?

 — Они опорочили мое имя. Думаю, частично я сам в этом виноват. Мне не следовало так горячо желать победы.

 — Победа — это все. Джерри улыбнулся ей.

 — А я ненавижу проигрывать. Ни в чем. Когда я впервые увидел вас, то подумал, что у вас с Тони очень мало общего, и… Но поскольку у меня никогда не было возможности стать его конкурентом, это нельзя считать проигрышем… Еще вина?

 — Да, спасибо. — Рене выпятила губы, обдумывая, как этим воспользоваться. — Я не устояла перед обаянием Тони, — начала она. — И, очевидно, перед его честолюбием. Меня очень влечет к удачливым бизнесменам.

 — В самом деле? Когда-то и я был таким, — откликнулся Деморне, наливая вино.

 — Неправда, Джерри. Вы им и остались. Вы еще встанете на ноги.

 — Хотелось бы верить. Я думаю переехать во Францию. Мне поступило оттуда несколько предложений. — «Или поступит, — мрачно подумал он. — Непременно поступит, черт побери». — К счастью, в деньгах я не нуждаюсь. Могу ждать и выбирать. Время у меня есть. Пока что мне хотелось бы немного попутешествовать. Вознаградить себя за годы упорной работы.

 — Я люблю путешествовать, — промурлыкала Рене.

 — Но я не могу уехать, пока не закончу дело. Пока не встречусь с Джамбелли лицом к лицу. Рене, я буду с вами честен. Думаю, вы меня поймете. Я хочу отомстить им за клевету.

 — Я вас понимаю. — Рене прижала руку к его груди. В этом жесте была симпатия, если не нечто большее. — Эти люди всегда обращались со мной как с дешевкой, на которую можно не обращать внимания. — Она ухитрилась выжать пару слезинок. — Я их ненавижу.

 — Рене… — Джерри неторопливо привлек ее к себе. — Может быть, мы найдем способ отплатить им. За нас обоих.

 Позже, когда голова обнаженной Рене лежала на его плече, Джерри улыбался в темноте. Вдова Тони расчистит ему дорогу к сердцу Джамбелли. А он вырвет его.

 Приключение обещало быть забавным. Рене тщательно одевалась для роли, которую ей предстояло сыграть. Строгий темный деловой костюм, минимум косметики. Они с Джерри заранее обсудили, что ей говорить и как себя вести. Он без конца заставлял ее репетировать. На ее вкус, этот человек был слишком требователен. Ничего, она с этим справится. Конечно, если сумеет удержать достаточно долго.

 В данный момент он был полезен, забавен и готов на все. Но он, как и большинство людей, недооценивал ее. Он тоже считал ее полезной, забавной и готовой на все. Однако ему и в голову не приходило, что Рене это понимает.

 Но Рене Фокс никогда не была дурой. Особенно в том, что касалось мужчин.

 Джереми Деморне был в грязи если не по уши, то по узел своего галстука от Гермеса. Чтоб ей всю оставшуюся жизнь ходить в обносках, если он не принимал участия в этом деле с отравлением вина! Ну ничего, вместе с ним она сумеет дать этим подлым Джамбелли хорошего пинка в зад. Насколько она может судить, это человек умный и достаточно коварный, чтобы добиться своего.

 Рене решила, что приход в отдел убийств с ящиком в руках станет ее первым шагом в обеспеченное завтра.

 — Мне нужно встретиться с детективом Клермонтом или Мейгир, — начала она и тут увидела вставшего из-за стола Клермонта. — О, детектив! — Она обрадовалась, что назвала его первым. Иметь дело с мужчинами было легче. — Я должна поговорить с вами. Прямо сейчас. Это очень срочно. Пожалуйста. Здесь есть место, где?..

 — Не волнуйтесь, миссис Авано — Он взял ее за руку. — Хотите кофе?

 — Ох, не могу. Не могу проглотить ни кусочка. Я не спала всю ночь.

 Она увлеклась своей ролью и не заметила быстрого жеста, который Клермонт сделал своей напарнице.

 — Мы поговорим в буфете. Расскажите, пожалуйста, что вас расстроило.

 — Да. Я… Здравствуйте, детектив Мейгир. Хорошо, что и вы здесь. Я так смущена, так расстроена… — Рене поставила несгораемый ящик на стол, подтолкнула ближе к середине, словно старалась держаться от него подальше, и села. — Я разбирала оставшиеся от Тони вещи и документы. До сих пор у меня не доходили до этого руки. Этот ящик я нашла на верхней полке его шкафа. Не могла представить себе, что может быть внутри. Все юридические документы и страховки я уже нашла. — Она всплеснула руками. — В его шкатулке с драгоценностями хранился какой-то ключ. Я вспомнила, что видела ключ, но не знала, от чего он. Вот… — Она показала на ящик. — Ключ был от него. Откройте его. Пожалуйста. Я больше не хочу смотреть на него.

 Записи, — сказала она, когда Клермонт открыл ящик и начал ворошить бумаги. — Гроссбухи — или как они там называются — фальшивого счета, созданного Джамбелли. Тони знал о нем. И поэтому они его убили. Должно быть, он собирал доказательства. Пытался сделать то, что считал правильным, и… и это стоило ему жизни.

 Клермонт просматривал счета, ордера и передавал их Мейгир.

 — Итак, вы считаете, что ваш муж был убит из-за этих документов.

 — Да, да! — «Он что, идиот?» — нетерпеливо думала Рене. — Я боюсь, что меня может постичь та же участь… Кто-то следит за мной, — сказала она, понизив голос. — Я понимаю, это похоже на манию преследования, но я в этом уверена. Я прокрадываюсь в собственную квартиру, как воровка. Думаю, они кого-то наняли, чтобы следить за мной.

 — Кто это «они»?

 — Джамбелли. — Она схватила Клермонта за руку. — Они думают, что я помню. Но я ничего не помнила, пока не нашла это. А если они узнают, то убьют меня.

 — И что же вы вспомнили?

 — Что моего Тони убила София. — Рене прикрыла рот рукой и принесла свой грим в жертву слезам.

 — Это серьезное обвинение. — Мейгир придвинула к ней коробку с бумажными салфетками. — Что заставляет вас так думать?

 Рене порывисто задышала и дрожащей рукой потянулась за салфеткой.

 — Когда я нашла это, я все вспомнила. Я пришла домой. Это было давно. Наверно, год тому назад. Там была София. Они с Тони были наверху и ссорились. Она была в страшном гневе, а он пытался ее успокоить. Они не знали, что я пришла. Я пошла на кухню, но все еще слышала ее голос. Она всегда кричит, когда на нее накатывает. Он говорила, что не потерпит этого. Что это не его дело. Я не слышала, что отвечал Тони, потому что он говорил вполголоса.

 Она снова ударилась в слезы.

 — Тони ни разу не повысил на нее голос. Он обожал ее. Но она… она ненавидела его. Из-за меня. Заказ Кардианили… Она назвала имя, но тогда я его не вспомнила. Он должен оставить в покое заказ Кардианили, и все. А если он что-нибудь сделает с гроссбухами, то дорого заплатит за это. Она ясно сказала: «Если ты не оставишь это дело, я убью тебя». Тогда я вышла с кухни, потому что разозлилась. И тут она сбежала по лестнице. Увидела меня, что-то злобно буркнула по-итальянски и вылетела в дверь.

 Рене судорожно вздохнула и изящно высморкалась.

 — Когда я спрашивала об этом Тони, то видела, что он потрясен. Но он быстро оправился, сказал, что это был бизнес и что она просто разозлилась. Я поверила. София часто злилась. Я не думала, что она говорит серьезно. Но так оно и было. Он знал, что София запустила руки в деньги фирмы, и за это она его убила.

 — Так… — Когда они остались одни, Мейгир откинулась на спинку стула. — Ты ей веришь?

 — Для человека, который не спал всю ночь, она выглядит чересчур бодро. А испуганный и расстроенный человек не стал бы подбирать туфли в тон сумочке, а колготки в тон туфлям.

 — Напарник, тебе следовало бы быть модельером, а не копом. И насчет документов тоже не верится. Она обыскала каждый шкаф, ящик и гнездо для бумаг еще в день его смерти. Чтобы удостовериться, что он не утаил от нее ни пенни.

 — Мейгир, похоже, ты не любишь вдову Авано.

 — Я не люблю людей, которые считают меня дурой. Один вопрос. Если эти бумаги были у нее давно, почему она принесла их только что? А если их у нее не было, то кто ей их принес?

 — Деморне в Сан-Франциско. — Клермонт сложил кончики пальцев. — Интересно, как далеко зашли его отношения с вдовой…

 — Ясно одно. У них обоих есть зуб на Джамбелли, а этой особе отчаянно хочется насолить Софии Д.

 — Достаточно, чтобы выдвинуть против нее фальшивое обвинение.

 — Черт побери, она получала от этого удовольствие. Она достаточно умна и понимает, что уцепиться нам не за что. Мы не можем доказать, нашла ли она эти бумаги, а если нашла, то когда. Если дойдет до суда, то у обеих сторон не будет никаких доводов. Конечно, София не раз ссорилась с отцом в последний год его жизни. Нам не удастся взять вдову Авано за жабры, даже если ми очень захотим этого.

 — Ей не было никакого смысла выходить за Авано замуж и убивать его на следующий день. Другое дело, что она получила от этого брака меньше, чем рассчитывала.

 — Если бы мы клюнули на это, она могла бы насладиться местью. Именно этого она и добивается.

 — Ага, и Деморне тоже. — Клермонт поднялся. — Давай-ка проверим, насколько тесно они связаны.

 Рене опустилась на диван рядом с Джерри и приняла от него бокал с шампанским.

 — Сегодня в парикмахерской я узнала очень интересную новость.

 — Что бы это могло быть?

 — Расскажу. — Она провела пальцем по его груди. — Но это будет тебе кое-чего стоить.

 — В самом деле? — Он взял ее руку и легонько укусил в запястье.

 — О, это тоже очень мило, но я имела в виду нечто другое. Давай куда-нибудь съездим, дорогой. Я устала сидеть в четырех стенах. Отвези меня в клуб, где будут люди, музыка и что-нибудь порочное.

 — Радость моя, ты же знаешь, я бы с удовольствием. Но пока нам не следует показываться вместе на публике.

 Она надула губки и прильнула к нему.

 — Мы поедем туда, где нас никто не знает. А даже если и узнают, что за беда? Тони умер уже несколько месяцев назад. Никто не вправе требовать, чтобы я всю жизнь горевала в одиночестве.

 Судя по слухам с другой стороны Атлантики, Рене не горевала в одиночестве и недели.

 — Давай немного подождем. А потом все будет по-твоему. Когда мы закончим наше дело, улетим в Париж. Так что ты узнала сегодня?

 — Начну с того, что в пятницу, пользуясь лексиконом Крис, сука номер три устраивает для суки номер два вечеринку. Это будет канун свадьбы. Только для женщин. Вечером на вилле будет настоящий курорт. Маски для лица, уход за телом, массаж и все такое.

 — Значит, женщин будут холить и лелеять. А чем в это время займутся мужчины?

 — Наверно, смотреть порнофильмы и мастурбировать. Они собирают мальчишник в доме Макмиллана. Жениху и невесте не разрешается спать друг с другом накануне свадьбы. Лицемеры.

 — Это интересно. — Именно этого он и ждал. — Мы будем знать, кто где находится. И время самое подходящее, канун радостного события. Рене, ты золото!

 — Я не хочу быть золотом. Предпочитаю его иметь.

 — Через неделю мы будем в Париже, и я позабочусь об этом. Но сначала дело. В пятницу вечером мы с тобой навестим виллу Джамбелли.

 Она хотела, чтобы все прошло замечательно. Чтобы все запомнили этот вечер и спустя годы вспоминали его с удовольствием. София спланировала девичник, организовала его, тщательно продумала все детали — вплоть до запаха свеч во время сеанса ароматерапии. Через двадцать четыре часа мать наденет свадебный наряд, но последний вечер ее незамужней жизни пройдет в окружении женщин.

 — Когда мы получим наши кремы, первое время нужно будет продавать их только по предварительным заказам. — Мадди нюхала ароматические масла, уже расставленные на столе для массажа. — Выпускать продукцию эксклюзивно, чтобы люди умирали от желания ее купить.

 — Ты умная девочка, Маделин. Но хватит о делах. Сегодняшний вечер посвящен женскому ритуалу. Мы — подружки невесты.

 — Значит, нам придется говорить о сексе?

 — Конечно. Не о кулинарных же рецептах…

 — Софи, зачем тебе понадобились такие хлопоты? — К ним шла Пилар в длинной белой шали.

 Все было готово. Вдоль бортика бассейна стояли шезлонги и стулья из салона. Вечернее освещение смешивалось с лучами заходящего солнца; из сада доносился сказочный аромат. На столах стояли вазы с фруктами, коробки шоколада, бутылки вина и минеральной воды, корзины и горшки с цветами.

 Струи воды, бившие из медной статуи, журчали по стене и стекали в бассейн; из динамиков доносилась нежная музыка.

 — Я решила устроить здесь что-то вроде римской бани. Нравится?

 — Все просто замечательно. Я чувствую себя королевой.

 — А когда все кончится, ты будешь чувствовать себя богиней. Где все остальные? Мы даром тратим драгоценное время.

 — Наверху. Я схожу за ними.

 — Не нужно. Мадди, налей маме вина. Сегодня она не должна и пальцем шевельнуть. Разве что самостоятельно взять шоколадную конфету. Я сама все сделаю.

 — Что тебе налить? — спросила Мадди.

 — Спасибо, милая. Пока что только воды. Какой чудесный вечер… — Пилар подошла к открытой двери и негромко засмеялась: — Массажные столы во внутреннем дворике! На такое способна только София.

 — Мне еще никогда не делали массаж.

 — Ах, вот как? Тебе понравится.

 Пилар, смотревшая в сад, рассеянно провела рукой по волосам Мадди, а потом обняла за плечи. Этот простой жест вызвал в девочке ощущение незнакомого тепла. Она тихо вздохнула.

 — Что-нибудь не так?

 — Нет. — Мадди протянула Пилар бокал. — Все так. Просто я предвкушаю… все на свете.

 — Вы блефуете. — Дэвид вынул изо рта сигару и испытующе посмотрел в глаза Эли.

 — Ты так думаешь? Ставь деньги, сынок, а там посмотрим.

 — Не дрейфь, отец. — Тео тоже держал в зубах сигару — правда, незажженную — и чувствовал себя мужчиной. — Кто не рискует, тот шампанское не пьет.

 Дэвид бросил в горшок несколько фишек.

 — Ладно, принимаю. Показывайте.

 — Три маленькие двоечки… — начал Эли и увидел, что у Дэвида блеснули глаза, — …стоят и смотрят на двух прелестных дам.

 — Вот сукин сын!

 — Сынок, шотландцы никогда не блефуют, если дело касается денег. — Эли с довольным видом забрал его фишки.

 — Этот тип за многие годы столько раз снимал с меня скальп, что теперь я надеваю шлем, когда сажусь играть с ним в карты. — Джеймс поднес к губам бокал. — Ты еще научишься.

 Линк поднял голову, услышав стук в дверь.

 — Кто-то заказал стриптиз, верно? Ребята, я знал, что вы не дадите мне скучать.

 — Это принесли пиццу. — Тео вскочил с места.

 — Как пиццу? Тео, неужели ты хочешь еще?

 — Конечно, хочу, — не оборачиваясь, бросил тот. — Тай сказал, что можно.

 — Я сказал, что он может заказать пиццу для меня. Я не успел и глазом моргнуть, как от прежней не осталось ни кусочка.

 Линк бросил на Тайлера скорбный взгляд.

 — А ты не мог договориться, чтобы пиццу доставила стриптизерша?

 — Невозможно. Профсоюз возражает.

 — Жаль… Ну что ж, надеюсь по крайней мере пицца будет с перцем.

 — О господи… Софи, идея была просто замечательная.

 — Спасибо, тетя Элен. — Они лежали в соседних шезлонгах. Лица женщин покрывала очищающая маска из толстого слоя зелени. — Я хотела, чтобы мама расслабилась и почувствовала себя настоящей женщиной.

 — Так оно и будет. Посмотри-ка, Тереза и Мадди о чем-то спорят, пока им делают педикюр.

 — Угу… — задумчиво кивнула София. — Они спорят из-за названия косметического крема, которого еще нет в природе. Не знаю, что больше вдохновляет Nonna — то ли эта концепция, то ли сама Мадди, но она в последние дни просто воспряла духом.

 — Рада слышать. После нашего последнего разговора я тревожилась за нее и за всех вас. Попытка Рене сделать из Тони героя, а из тебя злодейку довела меня до белого каления.

 София инстинктивно напряглась, но заставила себя успокоиться.

 — Это было глупо. За спиной Рене стоит Деморне. Он совершил свою первую оплошность. Ему явно изменяет выдержка.

 — Может быть. Но это причинило вам новые огорчения. — Она подняла руку. — Все, молчу. Сегодняшний вечер не годится для подобных разговоров. Мы отдыхаем. Где Пилар?

 «Не думай об этом, — велела себе София. — Думай о чем-нибудь простом».

 — В комнате Б, иначе называемой нижней гостевой ванной. Полный уход за телом. Для этого рядом нужен душ.

 — Потрясающе. Я следующая.

 — Шампанского?

 — Мария… — София приподнялась и села. — Ты здесь не для того, чтобы разносить напитки. Ты гостья.

 — Мой маникюр сохнет. — Мария вытянула руку и полюбовалась своими ногтями. — Потом будет педикюр. Тогда идите за шампанским сами. И принесите мне.

 — Вот это другое дело.

 Мария подняла глаза и увидела, что к ним идет довольная, разнежившаяся Пилар.

 — Сегодня вы сделали свою маму счастливой. Теперь все будет в порядке.

 — Ты умеешь доставить женщине удовольствие. Джерри погладил зад Рене, обтянутый черными слаксами.

 — Ты еще ничего не видела. Эта ночь запомнится надолго. Всем.

 Они шли через виноградник. Машину они оставили далеко, и мешок, который нес Джерри, с каждым шагом казался тяжелее. И все же в работе, которую он раньше сам не делал, было нечто щекочущее нервы. Теперь он испытывал не злорадное удовольствие, как прежде, а самое настоящее возбуждение.

 Если что-нибудь пойдет не так, он просто принесет в жертву Рене. Но он был уверен, что все пойдет как надо.

 Он знал здесь каждую пядь. Рассказы Дона и Крис, а также собственные наблюдения помогли ему изучить здешнюю систему сигнализации и успешно избегать датчиков. Требовались только терпение и осторожность. И, конечно, страстное желание добиться цели.

 К концу ночи от Джамбелли останутся одни развалины. Так или иначе.

 — Держись ближе, — сказал он Рене.

 — Я и так не отхожу ни на шаг. Не хочу портить удовольствие, но мне недостает твоей уверенности в том, что эта штука сработает.

 — Передумывать поздно. Я знаю, что делаю. Едва загорится винодельня, они выскочат наружу, как муравьи.

 — Я не возражала бы, если бы ты заодно дотла спалил и этот траханый виноградник. — На самом деле эта картина приводила ее в восторг. — Я только не хочу, чтобы меня поймали.

 — Если сделаешь то, что тебе говорят, не поймают. Как только они вылезут тушить пожар, мы войдем, оставим сверток в комнате Софии и выйдем. Сядем в машину и через пять минут поедем назад. Из автомата сделаем анонимный звонок копам, вернемся к тебе и откупорим бутылку шампанского еще до того, как рассеется дым.

 — Старуха откупится от копов. Она не позволит, чтобы ее драгоценную внучку посадили в тюрьму.

 — Может быть. Пусть попробует. Это не главное. Они будут уничтожены. Рано или поздно наступает такой день, когда соломинка ломает спину верблюда. Разве ты не хочешь этого?

 Зловещая нотка, прозвучавшая в голосе Джерри, заставила Рене поежиться. И все же она кивнула:

 — Именно этого я и хочу.

 Добравшись до винодельни, Джерри вынул ключи. Дон был достаточно хитер, чтобы выкрасть их, а сам Джерри достаточно умен, чтобы сделать дубликаты.

 — Когда уйдем, выбросим ключи в залив. — Он сунул в скважину первый ключ. — Все равно они нам больше не пригодятся. Им понадобится много времени, чтобы объяснить, как в запертом помещении мог начаться пожар. — С этими словами Джерри открыл дверь.

 Женщины сидели в шезлонгах, отдыхая после массажа, и любовались звездами. София взглянула на часы.

 — Уже полночь. С днем свадьбы, мама. — Она привстала, прижалась щекой к руке Пилар.

 — Что это? Похоже на… О боже! Винодельня! Винодельня горит! Мария, набери девять-один-один. Пожар на винодельне.

 Как и предсказывал Джерри, все высыпали из дома. Слышались взволнованные голоса, звук бегущих ног. Он считал фигуры в белых простынях, торопившиеся по тропе к винограднику.

 — Просто конфетка. Теперь вперед, — шепнул он. — Веди меня.

 Она рассказала, где находится спальня Софии, но Джерри хотел, чтобы Рене шла первой. Она могла ошибиться. Она говорила, что как-то уже была в комнате Софии, однако Джерри не вполне ей доверял.

 Он боялся включать свет, но был уверен, что хватит и фонарика. Нужно было всего ничего: сунуть сверток в шкаф, где его найдут даже идиоты-полицейские.

 Он шел за Рене по ступеням террасы и оглядывался. На фоне ночного неба виднелись языки золотого и ярко-оранжевого пламени. Великолепное зрелище. Испуганные люди слетались к нему, как бабочки на огонь.

 Конечно, пожар потушат, но не скоро. Пройдет время, пока они пораскинут мозгами и поймут, что вода отключена. А до тех пор будут беспомощно наблюдать за тем, как взрываются драгоценные бутылки, уничтожается оборудование и все их традиции сгорают к чертовой матери.

 Значит, у него кишка тонка самому сделать грязную работу? Он осторожно сжал руку в кулак и разжал ее. Время от времени рука еще побаливала. Ничего, посмотрим, что вы запоете наутро.

 — Джерри, ради бога! — прошипела Рене с наружной галереи, куда выходили двери спальни Софии. — Это не аттракцион для туристов! Ты сам говорил, что нужно торопиться!

 — Дорогая, время для наслаждения найдется всегда. — Он вразвалку подошел к застекленной двери. — Ты уверена, что это ее комната?

 — Да, уверена.

 — Тогда с богом. — Он толчком открыл дверь, вошел внутрь, с наслаждением вдохнул знакомый аромат… Но тут в противоположную дверь влетела София и щелкнула выключателем.

 Внезапный свет ошеломил Джерри и заставил его окаменеть. Не успел Деморне прийти в себя, как на него набросилась разъяренная женщина, весившая шестьдесят килограммов.

 Слепой гнев швырнул ее вперед. Когда София вонзила в него зубы, ее глаза застлала кровавая пелена. В голове осталась только одна мысль: причинить ему боль, чудовищную боль. А когда он взвыл, ярость затопила ее, как лава.

 Деморне ударил ее в скулу, но она этого даже не заметила. Она целилась в его глаза. Острые ногти, только что покрытые лаком кровавого цвета, полоснули щеку Джерри, как зубья грабель.

 Боль была страшной. Пытаясь освободиться, Джерри толкнул ее на громко вскрикнувшую Рене. Он ощущал запах собственной крови. Это было невыносимо. Она нарушила все его планы. Непростительно. Пока София поднималась, собираясь снова броситься на него, Джерри выхватил из сумки пистолет и положил мокрый от пота палец на спусковой крючок.

 Он чуть не выстрелил. Достаточно было одного движения дрожащего пальца. София вздрогнула, остановилась. Гнев, горевший в ее глазах, сменился потрясением и страхом.

 «Наконец-то, — подумал он. — Лицом к лицу». Теперь ему мало было просто выжить. Он ждал удовлетворения, полной сатисфакции. Теперь эта сучка заплатит ему за все.

 — Ну вот. Интересно, не правда ли? София, тебе следовало убежать вместе с другими. Но, похоже, судьба велела тебе умереть так же, как умер твой никчемный папаша. Получив пулю в сердце.

 — Джерри, нам нужно выбираться отсюда! Уходим! — Рене с трудом поднялась на ноги и уставилась на пистолет. — О боже! Что ты делаешь? Ты не можешь застрелить ее!

 — Да? — «Еще как могу, — подумал Джерри. — И глазом не моргну». Это было настоящее открытие. — А почему нет?

 — Это безумие. Это убийство. Я не желаю участвовать в убийстве. Я ухожу. Ухожу немедленно. Дай мне ключи от машины. Дай ключи, черт побери!

 — Заткнись, шлюха, — хладнокровно сказал он и с силой ударил Рене рукояткой пистолета в висок. Когда женщина упала как подкошенная, Джерри даже не обернулся. Он не сводил глаз с Софии.

 — Согласен, она была надоедливой. Но полезной. И это великолепно. София, ты сможешь оценить всю прелесть замысла. Именно Рене устроила пожар. Она давно имела на тебя зуб. Несколько дней назад она пошла к копам и попыталась убедить их, что ты убила своего отца. А сегодня вечером приехала сюда, подожгла винодельню и подбросила в твою спальню вещь, которая должна была стать уликой. Ты застала ее, вы боролись, пистолет выстрелил. Кстати говоря, — добавил он, — из этого пистолета стреляли в Дэвида Каттера. Я распорядился, чтобы его прислали мне. Думаю, ты по достоинству оценишь мою предусмотрительность. Ты умрешь, а вину за это взвалят на нее. Очень Удобно.

 — Почему?

 — Потому что никто не может оскорбить меня безнаказанно. Вы, Джамбелли, думали, что это сойдет вам с рук, но теперь останетесь ни с чем.

 — Из-за моего отца? — За спиной Джерри разгоралось ярко-оранжевое сияние. — Из-за того, что мой отец причинил тебе неприятности?

 — Неприятности? Он украл у меня жену, гордость и жизнь. А что потеряли вы? Ничего. Но теперь мы посчитаемся. Я вернул свое с лихвой. Я был бы удовлетворен, если бы разрушил ваше дело, но смерть лучше. Ты — ключевая фигура. Тереза уже стара. У твоей матери не хватит мозгов, чтобы восстановить компанию. Без тебя умрет сердце и мозг Джамбелли. Твой отец был шантажистом, лжецом и мошенником.

 — Да, он такой. — «Никто не придет сюда, — подумала она. — Никто не прибежит с пожара спасать меня. Я встречу смерть одна». — Но ты тоже шантажист, лжец и мошенник. И еще хуже.

 — Если бы у меня было время, мы бы поспорили. Но увы… — Он поднял пистолет немного повыше. — Ciao, bella.

 — Vai a fartifottere^[5], — ровно ответила ему София. Она хотела закрыть глаза, вспомнить молитву или образ, который можно было бы унести с собой. Но продолжала держать их открытыми. И ждать. Когда раздался выстрел, она отшатнулась. И увидела, как из маленькой дырочки на рубашке Джерри брызнула кровь.

 Лицо Деморне исказилось от изумления. Следующий выстрел отбросил его в сторону. Он рухнул на пол. Стоявшая в дверях Элен опустила пистолет.

 — О боже… О господи… Тетя Элен. — Ее не держали ноги. София доковыляла до кровати и села на нее. — Он хотел убить меня.

 — Знаю. — Элен медленно вошла в комнату и тяжело опустилась на кровать рядом с Софией. — Я вернулась сказать, что пришли мужчины. Я видела…

 — Он хотел убить меня. Так же, как убил моего отца.

 — Нет, милая. Он не убивал твоего отца. Это сделала я. Я, — повторила она и уронила пистолет на пол. — Мне очень жаль.

 — Нет. Ты сошла с ума…

 — Я воспользовалась этим пистолетом. Он принадлежал моему отцу. И никогда не был зарегистрирован. Не знаю, почему я взяла его с собой в ту ночь. Сомневаюсь, что я собиралась убивать его. Я… вообще ни о чем не думала. Он хотел денег. Снова. Этому не было конца.

 — О чем ты говоришь? — София обхватила себя за плечи. Она ощущала запах пороха и смерти. — О чем ты говоришь?

 — Линк. Он пользовался Линком. Линк… Господи помилуй… Линк — сын Тони.

 — Все в порядке! Они… — В балконную дверь влетела Пилар и остановилась как вкопанная. — Боже милостивый… Софи…

 — Стой! Подожди! — София вскочила. — Не входи. И ничего не трогай. — Одышка не мешала ей лихорадочно думать. — Тетя Элен, пойдем со мной. Сейчас же. Мы не можем оставаться здесь.

 — Это убьет Джеймса и Линка. Я уничтожила и их. София заставила Элен встать и вывела ее на галерею.

 — Говори. Говори быстрее. У нас мало времени.

 — Пилар… Я убила Тони. Я предала тебя. Себя. И все, во что я верила.

 — Это невозможно. Ради бога, что здесь случилось?

 — Она спасла мне жизнь, — сказала София. Со стороны винодельни донесся сильный треск и порыв ветра. Это рвались бутылки, но София даже не вздрогнула. — Он хотел убить меня. Из этого пистолета стреляли в Дэвида. Он велел его прислать и держал у себя как сувенир. Элен, что случилось с моим отцом?

 — Он хотел денег. Когда ему были нужны деньги, он обращался ко мне. Все эти годы. Он никогда не требовал, никогда не угрожал. Просто говорил о Линке. Сначала о том, какой он чудесный мальчик, затем — какой умный и многообещающий молодой человек. А потом говорил, что ему нужно немного взаймы. Я переспала с Тони. — Она беззвучно заплакала. — Много лет назад. Тогда мы все были так молоды… У нас с Джеймсом были трудности. Я ужасно разозлилась на него. Несколько недель мы прожили врозь.

 — Я помню, — пробормотала Пилар.

 — Я обратилась за помощью к Тони. Он все понимал и сочувствовал мне. Вы с ним тоже не ладили. Ты подумывала о разъезде. Он был таким внимательным, таким обаятельным… В отличие от Джеймса. Конечно, это не оправдание. Я позволила этому случиться. Потом мне было стыдно. Я возненавидела себя. Но что было, то было. Я обнаружила, что беременна. Не от Джеймса, потому что в то время мы не жили друг с другом. И тут я совершила вторую чудовищную ошибку. Все рассказала Тони. С таким же успехом я могла сказать ему, что решила сменить прическу. Вряд ли он стал бы платить за одну неосторожную ночь, правда? Поэтому платила я. — По ее щекам текли слезы. — Платила и платила…

 — Линк — сын Тони…

 — Нет, Джеймса! — Элен с мольбой смотрела на Пилар. — Во всем, кроме одного. Он не знает. Никто из них не знает. Я делала все, чтобы искупить ту ночь. Для Джеймса, для Линка… О боже… И для тебя, Пилар. Я спала с мужем моей лучшей подруги. Я была молодая, злая и глупая. Никогда не могла простить себе этого. Но делала все, чтобы искупить свою вину. Я давала ему деньги. Каждый раз, когда он просил. Много лет. Сама не знаю, сколько составила общая сумма.

 — Так дальше продолжаться не могло, — согласилась Пилар.

 — Тогда на приеме он сказал, что должен меня видеть. Назвал время и место. Я отказалась. Впервые в жизни. Он разозлился, и я испугалась. Если бы я не послушалась, он пошел бы в дом и все рассказал. Джеймсу, Линку и тебе.

 Я не могла рисковать. Не могла этого вынести. Мой мальчик, Пилар! Мой маленький мальчик с развязанными шнурками. Я пришла домой и вынула из сейфа пистолет. Он лежал там много лет. Я сама не знаю, почему подумала о нем. Не знаю, почему я его взяла. В голове стоял туман. Он включил музыку, поставил на стол бутылку хорошего вина. Сидел и рассказывал мне о своих финансовых трудностях. Так мило, словно мы были старыми добрыми друзьями. Не помню всего, что он говорил. По-моему, я его просто не слышала. Ему понадобился очередной небольшой заем. На этот раз в четверть миллиона долларов. Половину в конце недели, а остальное через месяц. В конце концов, он не так много просит. Он дал мне такого чудесного сына…

 Не знаю, как в моей руке очутился пистолет. Я не понимала, что выстрелила, пока не увидела кровь на его манишке. Он смотрел на меня с удивлением и легкой досадой. У меня в ушах звучал его голос: «Проклятье, Элен, ты испортила мою рубашку». Но, конечно, он не говорил этого. И вообще ничего. Я ушла домой и попыталась убедить себя, что ничего не было. Совсем. С тех пор я всегда носила с собой пистолет. Всегда и всюду.

 — Теперь ты могла бы его выкинуть, — тихо сказала Пилар.

 — Как? А если одну из вас арестуют? Без него я не сумею доказать, что сделала это сама. Я не могла позволить, чтобы он причинил вред моему мальчику или Джеймсу. Но теперь… Сначала мне нужно все рассказать Джеймсу и Линку. А потом я позвоню в полицию.

 Бег по кругу, думала София. Его нужно прекратить.

 — Если бы ты сегодня не воспользовалась этим пистолетом, чтобы спасти мне жизнь, тебе не пришлось бы ничего говорить.

 — Я люблю тебя, — просто сказала Элен.

 — Знаю. Именно поэтому все и случилось. Только на самом деле случилось вот что… — София обняла Элен за плечи. — Слушай меня внимательно. Ты вернулась и увидела, что Джерри держит меня на мушке. Он принес с собой оба пистолета и собирался оставить их в моей комнате, чтобы бросить на меня тень. Мы боролись, и второй пистолет, из которого убили моего отца, остался лежать у порога. Ты подняла его и выстрелила в Джерри раньше, чем он успел выстрелить в меня.

 — София…

 — Именно так все и было. — Она сжала руку Элен. А потом стиснула ладонь матери. — Правда, мама?

 — Да. Именно так и было. Ты спасла моего ребенка. Думаешь, я не спасу твоего?

 — Я не могу…

 — Сможешь. Хочешь искупить свою вину передо мной? — яростным шепотом спросила Пилар. — Тогда сможешь. Мне наплевать на ночь, которая была тридцать лет назад, но не наплевать на то, что случилось сегодня. Ты была мне подругой большую часть жизни. Я не позволю уничтожить того, кого люблю. Что тебе мешает? Гордость? Престиж? Если ты любишь меня, если хочешь искупить ту давнюю ошибку, то сделаешь то, о чем просит София. Тони был ее отцом. Кому решать, как не ей?

 — Джерри мертв, — сказала София. — Он убивал, угрожал, уничтожал и делал все это из-за одного эгоистичного поступка моего отца. Теперь все кончилось. Пойду звонить в полицию. А вы посмотрите, что там с Рене. — Она наклонилась и поцеловала Элен в щеку. — Спасибо. За то, что спасла мне жизнь.

 Поздно ночью София сидела на кухне и пила чай с бренди. Она сделала заявление для полиции и спасла Элен так же, как Элен спасла ее.

 Иногда справедливость не такова, какой бы мы хотели ее видеть. Так однажды сказала Элен. И все же она восторжествовала. Неожиданная справедливость. Плевать на то, что Рене устроила истерику и с пеной у рта доказывала всем — включая прибывших Клермонта и Мейгир, — что Джерри был сумасшедшим, убийцей и заставил ее прийти сюда, грозя пистолетом.

 «Кое-кому из змей всегда удается уползти, — думала София. — Потому что жизнь — штука сложная».

 Теперь полиция уехала, и в доме было тихо. Увидев вошедших на кухню мать и бабушку, София подняла глаза.

 — Как тетя Элен?

 — Наконец уснула. — Пилар подошла к буфету и вынула из него две чашки. — Мы поговорили. Все будет в порядке. Она хочет подать в отставку с поста судьи. Похоже, это ей необходимо. — Пилар поставила чашки на стол. — София, я все рассказала маме. Думаю, она имеет право знать.

 — Nonna… — София потянулась к ее руке. — Я правильно поступила?

 — Ты поступила милосердно. Часто это важнее. Ты молодец, София. Вы обе молодцы. Я горжусь вами. — Она села и вздохнула. — Элен забрала одну жизнь и вернула другую. Круг замкнулся. И больше ни слова об этом. Завтра моя дочь выходит замуж, и в этом доме вновь воцарится радость. Скоро начнется уборка. Пора изобилия. И закончится еще один сезон. А следующий будет твоим, — сказала она Софии. — Твоим и Тайлера. Ваша жизнь, ваше наследие. Мы с Эли уйдем в отставку с первого января.

 — Nonna…

 — Чтобы факелы не погасли, их передают из рук в руки. Принимай эстафету.

 Легкая досада, звучавшая в голосе бабушки, заставила Софию улыбнуться.

 — Спасибо, Nonna.

 — Ну что ж, уже поздно. Невесте нужно выспаться, да и мне тоже. — Она поднялась, не прикоснувшись к чашке. — Твой молодой человек вернулся на винодельню. Тебе не требуется так много сна.

 «Верно, — думала София, спешившая к винодельне. — Во мне так много энергии, так много жизни, что я могу вообще не спать».

 Громоздкое старое здание освещали лучи прожекторов. София видела выбитые окна, следы копоти, обуглившиеся кирпичи. И все же оно стояло.

 Оно выстояло.

 Наверно, он почувствовал ее приход. Во всяком случае, ей хотелось так думать. Вышел из обрушившегося дверного проема, когда она взбежала по ступенькам. Поймал ее в крепкие объятия и оторвал от земли.

 — Вот и ты, София. Я решил, что тебе нужно немного побыть с матерью, а потом пошел за тобой.

 — Я сама пришла за тобой. Держи меня, ладно? Не отпускай.

 — Это я тебе обещаю. — И все же он снова ощутил холодок под ложечкой. — О господи… господи… Когда я думаю…

 — Не думай. Не надо, — сказала она и приникла к его губам.

 — Я не сведу с тебя глаз ближайшие десять… нет, пятнадцать лет.

 — Согласна. Ты здесь один?

 — Угу. Дэвид пошел укладывать детей, а деда я отослал. Он еле живой. Джеймс все еще здорово потрясен. Линк повел его ко мне домой, раз уж твоя мать сидит с Элен.

 — Отлично. Все так, как и должно быть. — София положила голову на его плечо и посмотрела на винодельню. — Могло быть хуже.

 Тай слегка отстранил ее и нежно прикоснулся губами к синяку на скуле.

 — Да уж. Гораздо хуже.

 — Посмотрел бы ты на этого малого.

 Тайлер невольно засмеялся и еще крепче прижал ее к себе.

 — Боюсь, меня стошнило бы.

 — Ничего, так ему и надо. Он умер с моими отметинами на лице, и я рада этому. Рада, что причинила ему боль. Теперь об этом можно забыть. Навсегда. Поставить крест на прошлом и все начать сначала. Все, Тай, — сказала она. — Мы заново отстроим винодельню и самих себя. Теперь все будет нашим. Компания «Джамбелли — Макмиллан» возродится, станет больше и лучше, чем прежде. Я очень хочу этого.

 — Идет. Потому что я хочу того же. Пойдем домой, Софи.

 Она подала ему руку и отошла от закопченного, полусгоревшего здания. На небе занимался рассвет. Из-за горизонта показался краешек солнца. Лучшего символа начала новой жизни нельзя было придумать.