- Знак Семи, #1
19
Когда все вновь собрались в столовой, Куин положила перед каждым распечатку полученного файла. На столе были вазочки с попкорном, бутылка вина, бокалы и сложенные треугольником бумажные полотенца. Вероятно, все это работа Сибил, поняла она.
И попкорн Сибил выставила специально для нее. Не в знак примирения – им не нужны никакие знаки примирения. Просто так.
Прежде чем занять свое место, она коснулась плеча Сибил.
– Прошу прощения за скандал, – начала Куин.
– Если ты думаешь, что это скандал, приходи как-нибудь на ужин к моим родителям, когда собирается вся семья. – Улыбнувшись, Фокс взял горсть попкорна. – Семейка О’Делл и без всякой примеси демонической крови может устроить настоящий ад.
– Похоже, с этого момента демон станет нашей дежурной шуткой. – Куин налила себе вина. – Не знаю, какие выводы сделает каждый из вас, но информации прибавилось. Мы имеем прямых потомков с противоположной стороны.
– Ты уверена, что именно Твисс изнасиловал Эстер Дейл? – спросил Гейдж. – Именно он сделал ей ребенка?
– Можете не сомневаться, – кивнула Куин.
– Я сама это пережила. – Лейла принялась теребить бумажную салфетку. – Это не картины прошлого, которые видят Кэл и Куин, но… Может, все дело в кровной связи. Не уверена. Но точно знаю, что он с ней сделал. Эстер была девушкой, когда оно… он… ее изнасиловал.
Фокс, осторожно собрав обрывки салфетки, дал Лейле свою.
– Ладно, – продолжал Гейдж, – а мы уверены, что демоном – как мы его называем за неимением лучшего определения – был именно Твисс?
– Гейдж никогда не любил это слово, – заметил Кэл. – Да, пожалуй, можно не сомневаться.
– Значит, Твисс использует Эстер, чтобы зачать ребенка и продолжить свой род. Если он существовал так долго, как мы думаем – судя по тому, что видел и рассказывал нам Кэл, – то проделывал такое не впервые.
– Точно, – кивнула Сибил. – Может, именно поэтому в мире появляются такие люди, как Гитлер, Усама бен Ладен, Джек Потрошитель, насильники детей и убийцы.
– Если вы посмотрите на историю семьи, то увидите, что в ней много самоубийств и насильственных смертей, особенно в первые сто или сто двадцать лет после Эстер. Думаю, – медленно прибавила Куин, – если бы мы имели возможность копнуть чуть глубже, то обнаружили бы значительно превышающее средний уровень количество убийц и безумцев.
– А недавнее прошлое? – спросил Фокс. – Скелеты в семейном шкафу?
– Мне ничего об этом не известно. Обычный процент чокнутых или занудных родственников, но ни одного обитателя психушки или тюрьмы.
– Кровь разбавляется. – Прищурившись, Фокс листал страницы распечатки. – Он просчитался. План был другим. Я понял, что он задумал. Смотрите. Твисс не знает, что Дент готовится для встречи с ним. Он заполучил Эстер, завладел ее разумом, все рассчитал, но не знает, что его ждет.
– А Дент приготовился, и у него собственные планы, – продолжила Лейла. – Я поняла, к чему ты клонишь. Он думал – рассчитывал – той ночью уничтожить Дента или, по крайней мере, изгнать его.
– И тогда он получает город в свое распоряжение, – продолжил Фокс. – Использует его, оставляет потомство и движется дальше, ищет другое подходящее место.
– Но Дент разрушает его планы и захватывает в плен, удерживает, пока… – Кэл повернул руку, показывая тонкий шрам на запястье. – Пока потомки Дента не выпускают его на волю. Но зачем это Денту? Почему он позволил?
– Может, Дент посчитал, что трех с половиной столетий достаточно. – Гейдж взял себе попкорна. – Или просто не мог удерживать его дольше и обратился за подмогой.
– К десятилетним мальчишкам, – презрительно фыркнул Кэл.
– Дети скорее поверят и примут то, во что не смогут поверить взрослые. Или не захотят, – прибавила Сибил. – Черт возьми, никто не говорит, что это было честно. Он дал вам все, что мог. Безупречное здоровье, способность видеть прошлое, настоящее и будущее. Дал камень – три осколка.
– И время, чтобы повзрослеть, – заметила Лейла. – Двадцать один год. Может, даже сумел привести нас сюда: Куин, Сибил и меня. Я не вижу логики в том, чтобы заставлять меня приехать сюда, а потом пугать до смерти.
– Разумно. – Куин почувствовала, что ледяной ком в желудке постепенно тает. – Очень разумно. Зачем пугать, если можно соблазнить? Чертовски разумно.
– Я могу покопаться в твоей родословной, Куин. А также в своей и Лейлы. Теперь это просто кропотливая работа. Материал у нас есть.
Сибил перевернула один лист, взяла карандаш и провела внизу две горизонтальные черты.
– Здесь Джайлз Дент и Энн Хоукинс, а здесь Лазарус Твисс и бедняжка Эстер. Из корней растут деревья с ветвями. – Она рисовала быстро, схематично. – И в определенной точке ветви двух деревьев пересекаются. В гадании по руке пересекающиеся линии указывают на силу.
Она закончила рисунок тремя парами пересекающихся ветвей.
– Значит, мы должны найти силу и воспользоваться ею.
Вечером Лейла приготовила что-то очень вкусное из куриных грудок, тушеных помидоров и фасоли. Не сговариваясь, все придерживались посторонних тем. Обычный разговор за столом – новые фильмы, анекдоты, путешествия. Всем так не хватало обычных разговоров.
– Гейдж у нас непоседа, – заметил Кэл. – В восемнадцать лет выбрал судьбу одинокого скитальца.
– Так уж и одинокого.
– Кэл рассказывал, что ты был в Праге. – Куин задумалась. – Мне бы хотелось посмотреть Прагу.
– А мне показалось, в Будапеште.
Гейдж покосился на Сибил.
– И там тоже. Прага была последней остановкой перед возвращением домой.
– Понравилось? – спросила Лейла. – Искусство, архитектура, еда?
– Все здорово. Дворец, река, опера. Все попробовал, но по большей части работал. Я прилетел туда из Будапешта ради покера.
– И в этом… восточноевропейском Париже, как его называют, ты играл в покер? – удивилась Куин.
– Не все время, но почти, игра заняла всего семьдесят три часа, чуть больше.
– Трое суток покера? – Брови Сибил взлетели вверх. – Не многовато ли?
– Все зависит от точки зрения, правда?
– Но разве игрокам не нужно спать, есть? Ходить в туалет? – спросила Лейла.
– На то существуют перерывы. Семьдесят три часа чистого времени. Это была частная игра, в частном доме. Серьезные деньги, серьезные меры безопасности.
– Выиграл или проиграл? – с улыбкой спросила Куин.
– Не в накладе.
– А твой дар предвидения помогает остаться не в накладе? – поинтересовалась Сибил.
– Это было бы жульничеством.
– Да, но ты не ответил на вопрос.
Гейдж взял бокал с вином и посмотрел на Сибил.
– Если бы мне требовалось жульничать, чтобы выиграть в покер, я бы выбрал профессию страхового агента. Я играю честно.
– Мы поклялись. – Фокс вскинул руку, заметив гримасу Гейджа. – Нам теперь нечего скрывать. Они должны знать, как мы к этому относимся. Осознав, что обладаем необычными способностями, мы дали клятву: не использовать их против других людей, во вред им или для их обмана. И держим слово.
– В таком случае, – Сибил повернулась к Гейджу, – ты должен играть на скачках, а не в карты.
– Пробовал, – ухмыльнулся он в ответ. – Но мне нравятся карты. Хочешь сыграть?
– Как-нибудь потом.
Поймав виноватый взгляд Сибил, Куин поняла, что за этим последует.
– Думаю, нам пора вернуться к делу, – сказала Сибил. – У меня есть вопрос, с которого я хотела бы начать.
– Давайте сделаем перерыв на пятнадцать минут, – Куин встала. – Убрать со стола, выгулять собаку. Немного разомнемся. Пятнадцать минут.
Кэл взял ее под руку и тоже встал.
– Мне все рано нужно проверить камин, принести еще дров. Когда закончим, соберемся в гостиной.
Со стороны они выглядят как нормальные люди, подумал Кэл. Компания друзей, собравшаяся зимним вечером. Гейдж, как обычно, пил кофе. Насколько Кэл знал, после семнадцати лет Гейдж не позволял себе больше двух порций спиртного. Фокс вернулся к коле, а сам он перешел на воду.
Голова должна быть ясной. Все хотели сохранить ясную голову, если возникнут сложные вопросы.
Они опять разделились по признаку пола. Неужели автоматически или даже инстинктивно? Три женщины на диване. Фокс на полу с Лэмпом. Сам Кэл сел на стул, а Гейдж стоял у камина, словно собирался выйти из комнаты, если предмет разговора придется ему не по вкусу.
– Итак. – Сибил подобрала под себя ноги и окинула взглядом комнату. – Я хочу знать, как вы впервые узнали или почувствовали, что с городом что-то не так. Событие или происшествие. После той ночи на поляне, когда вы вернулись домой.
– Мистер Гатри и вилка. – Фокс вытянулся на полу и положил голову на брюхо Лэмпа. – Вот что навело нас на мысль.
– Звучит как название детской книжки. – Куин сделала пометку в блокноте. – Может, просветите нас?
– Давай, Кэл, – предложил Фокс.
– Это случилось в наш день рождения – вернее, уже вечером. Мы все были очень напуганы. Страх усиливался от того, что нас разлучили, заставили сидеть по домам. Я уговорил мать отпустить меня в боулинг-клуб – надо же было меня чем-то занять; Гейдж тоже должен был быть там. Она никак не могла решить, запирать меня дома или нет. – Кэл слабо улыбнулся. – Первый и последний раз в жизни она сомневалась в такого рода вещах. Гейдж?
– Я работал. Мистер Хоукинс давал мне зарабатывать карманные деньги в развлекательном центре – я протирал пол и разносил заказы в гриль-баре. Мне стало гораздо легче, когда пришел Кэл. Потом Фокс.
– А я изводил родителей, чтобы меня отпустили. Наконец отец сдался и повез меня в клуб. Думаю, он хотел поговорить с отцом Кэла, а если получится, то и Гейджа.
Таким образом, Брайан – мистер О’Делл – и мой папа сидели за стойкой бара и пили кофе. На этом этапе они не привлекали Билла, отца Гейджа.
– В первую очередь потому, что отец не знал о моем приключении, – пояснил Гейдж. – Пока они сами не решили, что делать, не было смысла навлекать на мою голову неприятности.
– А где был твой отец? – спросила Сибил.
– Поблизости. За игральными автоматами. У него был один из коротких периодов трезвости, и мистер Хоукинс поручил ему какую-то работу.
– Механизм возврата шаров, вторая дорожка, – пробормотал Кэл. – Я помню. Казалось, это обычный летний вечер. Подростки и несколько студентов у пинбола и в зале видеоигр. На четвертой дорожке играла семья с маленьким ребенком, думаю, лет двух или трех. Довольно капризный. Мать вывела его из зала незадолго до того, как все случилось.
Кэл глотнул воды. Он отчетливо видел эту картину.
– Мистер Гатри сидел за стойкой бара, пил пиво, ел хот-дог с жареной картошкой. Он приходил один раз в неделю. Довольно приятный парень. Торговал напольным покрытием, двое детей-старшеклассников. Раз в неделю посещал боулинг, когда его жена с подругами ходила в кино. Как по расписанию. Мистер Гатри заказывал хот-дог, жареную картошку и постепенно напивался. Отец любил повторять, что мистер Гатри пьет тут потому, что может сказать себе: раз это не бар, а боулинг, значит, и пьет он не по-настоящему.
– Буянил?
– Ни в коем случае. Он был, как выражается мой отец, милый пьяница. Никогда не скандалил и даже не раскисал. Мистер Гатри приходил в четверг вечером, заказывал хот-дог и картошку, выпивал четыре или пять кружек пива, смотрел на игроков, беседовал с другими клиентами. Около одиннадцати оставлял на стойке пятидолларовую банкноту в качестве чаевых и уходил домой. Насколько я знаю, в другие дни он не позволял себе даже банку пива. Только по четвергам.
– А у нас он покупал яйца, – вспомнил Фокс. – Дюжину коричневых яиц, каждое воскресенье, утром. Ладно, продолжай.
– Время приближалось к десяти, и мистер Гатри пил очередную порцию. Шел между столиками с бокалом в руке, – сказал Кэл. – Вероятно, хотел взять пиво и встать у дорожек, чтобы посмотреть, как другие играют. Некоторые посетители заказали гамбургеры. В их числе был Фрэнк Диббс – обладатель рекорда лиги и тренер детских команд. Мы сидели за соседним столиком. Отец предложил нам сделать перерыв, и мы угощались пиццей. Диббс сказал ему: «Привет, Гат. Моя жена хочет новый линолеум на кухню. Скидку сделаешь?»
– А Гатри лишь улыбается в ответ. Знаете, такая улыбка, не разжимая губ. Потом берет лежащую на столе вилку и втыкает в щеку Диббса. И пошел дальше. Крики, шум, вилка торчит из щеки мистера Диббса, и по щеке течет кровь. Гатри останавливается позади второй дорожки и пьет пиво.
Кэл сделал большой глоток, чтобы собраться с мыслями.
– Мой отец хотел нас увести. Поднялась суматоха, а спокойным оставался только Гатри, хотя именно он, по всей видимости, и сошел с ума. Твой отец бросился на помощь Диббсу. – Кэл повернулся к Фоксу. – Я помню, как он поддерживал голову раненого. Диббс уже выдернул вилку, а твой отец схватил салфетки и остановил кровь. Когда он вез нас домой, его руки были в крови.
Кэл покачал головой.
– Впрочем, неважно. Нас отвезли домой. Гейдж поехал со мной – мой отец об этом позаботился. Сам он вернулся уже ночью. Я слышал, как он приехал; мать его ждала. Я слышал его рассказ: Гатри арестовали, а он сидел в своей камере и смеялся. Как будто это удачная шутка. Потом, когда все закончилось, Гатри ничего не помнил. Никто не помнил, что происходило в ту неделю, а если и помнил, то отмахивался. Мистер Гатри больше не приходил в клуб. Следующей зимой они уехали.
– Что еще случилось той ночью? – спросила Сибил.
– Изнасиловали девушку. – Гейдж поставил пустую чашку на каминную доску. – Встречалась со своим приятелем на Дог-стрит. Он не остановился, когда она сказала «нет», не остановился, когда она стала плакать, кричать. Изнасиловал на заднем сиденье своего «Бьюика», потом вышвырнул прямо на дорогу и уехал. Пару часов спустя врезался в дерево. Оказался в той же больнице, что и девушка. В отличие от нее, не выжил.
– Домашняя собака напала на восьмилетнего мальчика, – продолжил Фокс.
– Посреди ночи. Пес три года спал с ребенком. Родители проснулись от детского крика, а когда прибежали в спальню, собака набросилась и на них. Отцу пришлось отбиваться бейсбольной битой.
– А потом стало еще хуже. В эту ночь и в следующую. – Кэл тяжело вздохнул. – Хотя он не всегда ждал ночи. Не всегда.
– Тут просматривается закономерность, – задумчиво произнесла Куин и подняла глаза, когда голос Кэла прервал течение ее мыслей.
– Какая? Обычные люди вдруг звереют или сходят с ума?
– Мы все видели, что случилось с Лэмпом. Только что ты рассказал о другом домашнем питомце, думаю, были и еще подобные случаи. А первый инцидент, свидетелями которого вы стали, произошел с мужчиной, выпившим несколько кружек пива. Вероятно, он был немного пьян. В таком состоянии разум притупляется. Ты становишься восприимчивым.
– Значит, Гатри легче поддавался воздействию, потому что был пьян или, по крайней мере, под мухой? – Фокс сел. – Вполне логично.
– Сексуальное возбуждение и неудовлетворенность тоже затуманивают мозги. – Куин постучала карандашом по блокноту. – Приведите в такое состояние подростка, и он станет восприимчивым.
– Убедительно. – Кэл провел руками по волосам. Почему они сами этого не заметили? – А еще мертвые вороны. В том году в наш день рождения вся Мейн-стрит была усыпана десятками мертвых ворон. Некоторые птицы погибли, когда бились в окна. Мы всегда думали, что тут есть какая-то связь, хотя никто из людей не пострадал.
– Так всегда начиналось? – спросила Лейла. – Вы не помните?
– Первое, что я помню из следующего раза, – Майерсы нашли соседскую собаку, утонувшую в их пруду на заднем дворе. Потом была женщина, которая заперла ребенка в машине, а сама отправилась в салон красоты – маникюр, прическа и все такое. – Это были уже девяностые годы, – прибавил Фокс. – Кто-то услышал детский плач, вызвал полицию. Копы вызволили малыша, но когда пришли к женщине, та заявила, что у нее нет детей. И она не понимает, о чем они толкуют. Потом выяснилось, что она две ночи не спала – у ребенка были колики.
– Лишение сна, – записала в блокнот Куин.
– Мы поняли, что опять начинается, – медленно произнес Кэл. – Сомнений не осталось вечером того дня, когда нам исполнилось семнадцать. Лайза Ходжес вышла из бара на углу Мейн-стрит и Батлфилд, разделась догола, вытащила из сумочки револьвер двадцать второго калибра и стала стрелять по проезжающим машинам.
– В одной из машин сидели мы, – прибавил Гейдж. – Слава богу, она плохо стреляла.
– Но попала тебе в плечо, – напомнил Фокс.
– Она тебя ранила?
Гейдж небрежно улыбнулся Сибил.
– Царапина. На нас все быстро заживает. Нам удалось отобрать у нее револьвер раньше, чем она успела еще кого-нибудь подстрелить или пока ее не сбила машина, поскольку голая Лайза стояла прямо посреди дороги. Потом она предложила нам сделать минет. Ходили слухи, что она в этом деле мастер, но у нас не было никакого желания проверять.
– Вписывается в закономерность. – Куин встала. – Тому, кого мы – за неимением лучшего названия – называем Твиссом, требуется энергия. Все мы обладаем энергией, и Твиссу она нужна, чтобы проявить себя, действовать. Когда он вырывается на свободу и Дент не способен его сдерживать, то в первую очередь ищет самые доступные источники энергии. Птиц и животных, наиболее уязвимых людей. Становясь сильнее, он расширяет круг.
– Не думаю, что его можно остановить, избавившись от всех домашних животных, запретив алкоголь, наркотики, секс и проследив, чтобы все высыпались по ночам, – заметил Гейдж.
– Очень жаль, – возразила Куин. – Потому что так мы могли бы выиграть время. Продолжай, Сибил.
– Следующий вопрос: как он генерирует энергию, которая ему нужна?
– Страх, ненависть, насилие. – Кэл кивнул. – Это мы понимаем. Но этот источник перекрыть невозможно, поскольку людей не переделаешь. Подобные чувства будут всегда.
– Как и их противоположности. Можно предположить, что они являются оружием или защитными средствами. Со временем вы стали сильнее – но и Твисс тоже. Возможно, он способен накапливать часть энергии, которую получает в период покоя.
– И в следующий раз начинает раньше, интенсивнее. Да, – кивнул Кэл. – Да, в этом есть смысл.
– Теперь он использует запасенную энергию, – подала голос Лейла, – чтобы помешать нам шестерым объединиться. Хочет до июля расколоть нашу компанию.
– Должно быть, он разочарован. – Сибил глотнула вина из бокала, который не выпускала из рук во время всей дискуссии. – Конечно, знание – сила, и все такое. Полезно иметь теории и новые области для исследования. Но мне кажется, нужны еще и действия. Стратегия. Что скажет мистер Стратег?
Фокс улыбнулся, не вставая с пола.
– Я скажу, что как только снег растает, мы пойдем на поляну. Пойдем к Языческому камню, все вместе. И бросим вызов этому сукиному сыну.
Легко сказать, подумал Кэл. Но человеческий фактор все значительно усложняет. Например, Куин. Он уже брал ее с собой, а потом отключился, оставив ее одну, без защиты.
Но тогда он еще не был в нее влюблен.
Кэл понимал, что выхода нет и на кону стоит нечто гораздо большее. Но мысль о том, что придется подвергнуть Куин опасности, сознательно привести ее в самый центр событий, не давала ему покоя, лишала сна.
Он бродил по дому, проверял замки, подходил к окнам, силясь рассмотреть существо, преследовавшее их. Выглянула луна, и в ее лучах снег казался голубым. Завтра они смогут очистить дорогу, подумал он, откопать машины. А через день или два вернутся к нормальной жизни.
Кэл знал, на предложение остаться у него Куин ответит, что не может бросить Лейлу и Сибил одних. Понимал, что должен ее отпустить.
Невозможно быть рядом с ней каждую секунду, а если он попытается, то все закончится ссорой.
Проходя через гостиную, Кэл заметил, что в кухне горит свет, и повернул назад. Нужно проверить замки и выключить лампы. Гейдж сидел за столом и раскладывал пасьянс; дымящаяся чашка кофе стояла рядом со стопкой сброшенных карт.
– Тому, кто пьет кофе в час ночи, бессонница гарантирована.
– Это мне никогда не мешало. – Гейдж взял карту, сделал ход. – Когда мне хочется спать, я сплю. Ты знаешь. А тебе что не спится?
– Думаю о том, каким долгим и трудным будет переход через лес, даже через месяц. Наверное, придется подождать.
– Нет. Красная шестерка на черную семерку. Ты пытаешься придумать способ не брать с собой Куин. На самом деле – как бы обезопасить всех женщин, но блондинку особенно.
– Я тебе рассказывал, что произошло в прошлый раз.
– Она вышла оттуда на своих собственных прелестных ножках. Валет треф на бубновую даму. За нее я не волнуюсь. Только за тебя.
Кэл резко выпрямился.
– Разве я когда-нибудь подводил?
– Пока нет. Но ты влюбился, Хоукинс. Влюбился в нашу блондинку. Зная тебя, можно не сомневаться, что ты забудешь о себе и бросишься прикрывать ее задницу, если что-то случится.
– Почему бы и нет? – Кофе не хотелось, но Кэл подумал, что все равно не заснет, и налил себе чашку. – Почему я не должен этого делать?
– Бьюсь об заклад, твоя блондинка способна сама о себе позаботиться. Это не значит, что ты не прав, Кэл. Будь у меня женщина, которая зацепила бы так, как Куин зацепила тебя, я бы не жаждал проверить, может ли она сама о себе позаботиться. Беда в том, что тебе придется.
– Я всегда бежал от сильных чувств, – помолчав, ответил Кэл. – И это одна из причин. Нам хорошо вместе, Гейдж.
– Сам вижу. Не понимаю, что она нашла в таком лузере, как ты, но ей виднее.
– Мы можем стать сильнее. Я чувствую, что уже становимся, делаем что-то настоящее, важное. Если у нас хватит времени, если нам выпадет шанс, на этот раз мы одержим победу – вместе.
Гейдж небрежным движением собрал карты и ловко перетасовал.
– Ты думаешь, на этот раз все кончится плохо?
– Да, очень похоже. – Кэл перевел взгляд на окно, залитое холодным, голубоватым светом луны. – А ты как думаешь?
– Возможно. – Гейдж сдал карты для игры в «очко». – Не собираемся же мы жить вечно?
– В том-то и проблема. Теперь, когда у меня есть Куин, вечность выглядит очень заманчиво. – Кэл посмотрел свои карты – четверка и король. – Еще.
Ухмыляясь, Гейдж открыл ему девятку.
– Сосунок.
