• Знак Семи, #1

15

 При встрече с Биллом Тернером Кэл почувствовал неловкость – приходилось скрывать от него приезд сына. Но Кэл знал своего друга. Когда – и если – Гейдж захочет, он сам приедет к отцу. Поэтому Кэл старался избегать Билла и заперся в своем кабинете.

 Он разбирался с заказами, счетами, бронированием, позвонил сотруднику, отвечавшему за игровой зал, и обсудил с ним, не заменить ли автоматы для игры в пинбол на что-нибудь более увлекательное.

 Посмотрев на часы, Кэл подумал, что если Гейдж еще и не проснулся, то уже пора. И взял телефон.

 Судя по недовольным ноткам в голосе Гейджа, Кэл понял, что тот еще не встал и не пил кофе. Не обращая на это внимания, он рассказал об утреннем происшествии, сообщил о приглашении на ужин и повесил трубку.

 Теперь Фокс. Вздохнув, Кэл набрал номер, повторил свой рассказ и прибавил, что Лейле нужна работа и ее неплохо бы взять вместо миссис Хоубейкер.

 – Ха! – воскликнул Фокс.

 – Ладно, мне нужно идти, – сказал Кэл и отключил телефон.

 С обязанностями покончено. Довольный, он повернулся к компьютеру и вывел на экран информацию об автоматических системах подсчета очков. Нужно убедить отца в их необходимости.

 Развлекательный центр пора модернизировать. Наверное, глупо рассуждать об инвестициях, когда через несколько месяцев все может полететь к черту. Но если через несколько месяцев все полетит к черту, то жалеть о потерянных деньгах уже будет некому.

 Отец скажет, что завсегдатаи будут возражать, но Кэл так не думал. Если кто-то захочет вести подсчет очков вручную, клуб предоставит бланки и маркеры. Но если показать, как это работает, и предоставить несколько бесплатных игр, чтобы клиенты могли привыкнуть к новой системе, они поймут, что так удобнее.

 Не обязательно покупать новую систему подсчета очков, можно бывшую в употреблении и восстановленную – это будет одним из его аргументов. У Билла золотые руки.

 Внешний эффект и верность традициям – это хорошо, но есть риск выглядеть старомодным.

 Нет, нет, так нельзя разговаривать с отцом. Отцу нравится все старомодное. Лучше прибегнуть к помощи цифр. Боулинг дает больше половины, почти шестьдесят процентов дохода, и поэтому…

 Мысли его прервал стук в дверь. Кэл поморщился, думая, что это Билл Тернер.

 Но в приоткрывшейся двери появилась голова матери.

 – Я тебя не отвлекаю?

 – Ну что ты. Пару игр перед утренними соревнованиями?

 – Вовсе нет. – Франни любила мужа, но часто повторяла, что не давала клятву любить и уважать боулинг. Она вошла в кабинет, села и посмотрела на экран компьютера. Губы ее дрогнули в улыбке.

 – Удачи тебе.

 – Папе пока ничего не говори, ладно?

 – Буду нема как рыба.

 – С кем ты обедаешь?

 – Откуда ты знаешь, что я с кем-то обедаю?

 Кэл ткнул пальцем в облегающий фигуру жакет, строгие брюки, туфли на высоких каблуках.

 – Слишком нарядно для магазина.

 – Догадливый. Парочка дел, потом ленч с подругой. С Джоанной Барри.

 Мать Фокса, подумал Кэл, но промолчал.

 – Мы с ней изредка обедаем вместе, но вчера она мне специально позвонила и предложила встретиться. Джоанна беспокоится. И я пришла спросить: ты ничего не хочешь мне сообщить? То, что мне следует знать до встречи с ней?

 – Пока все под контролем – я справляюсь. Ответов у меня еще нет. Но вопросов становится больше, и, как мне кажется, это прогресс. Впрочем, ты сама можешь кое-что узнать у матери Фокса.

 – Хорошо.

 – Попроси ее выяснить, не было ли среди ее предков Хоукинсов.

 – Думаешь, мы дальние родственники? И если да, это поможет?

 – Я бы хотел знать.

 – Хорошо, спрошу. А теперь ответь на мой вопрос. С тобой все в порядке? Достаточно «да» или «нет».

 – Да.

 – Вот и ладно. – Она встала. – До встречи с Джо у меня еще куча дел. – Она шагнула к двери, потом чертыхнулась вполголоса и повернулась к сыну. – Я не собиралась спрашивать, но не могу удержаться. У тебя с Куин Блэк серьезно?

 – Что именно?

 – Не валяйте дурака, Калеб Джеймс Хоукинс.

 Следовало бы рассмеяться, но тон матери вызвал условный рефлекс – плечи Кэла поникли.

 – Сам точно не знаю. И не уверен, разумно ли заводить что-то серьезное, когда неизвестно, что нас всех ждет. В этот раз ставки слишком высоки.

 – По-моему, самое время, – ответила Франни. – Какой ты у меня рассудительный, Кэл. – Она взялась за ручку двери и улыбнулась ему. – Кстати, насчет этих систем подсчета очков. Напомни отцу, как сильно сопротивлялся его отец, когда тридцать пять лет назад устанавливались проекционные табло. Не помешает.

 – Буду иметь в виду.

 Оставшись один, Кэл распечатал информацию об автоматических системах подсчета очков, новых и восстановленных, выключил компьютер и спустился вниз, чтобы проверить, как идут дела у стойки администратора, в гриль-баре и на дорожках для боулинга, где шли утренние соревнования.

 Запахи из гриль-бара напомнили ему, что он не завтракал. Кэл взял крендель, банку кока-колы и вернулся к себе в кабинет.

 Все идет нормально, и можно позволить себе небольшой перерыв. Ему хотелось разобраться с Энн Хоукинс.

 За последние три дня Энн появлялась дважды. И оба раза, размышлял Кэл, это было что-то вроде предупреждения. Раньше он видел Энн только во сне. Его тянуло к ней – или Джайлза Дента в его облике.

 Теперь все изменилось, и чувства он испытывал другие.

 Хотя речь вовсе не об этом, напомнил себе Кэл, откусывая рогалик.

 В том, что касается дневников, он доверял интуиции Куин. Где-то должны быть остальные тетради. Возможно, в старой библиотеке. Нужно пойти туда и обыскать здание, дюйм за дюймом. Но если дневники каким-то образом перевезли на новое место, перепутали полки или поместили в хранилище, поиски превратятся в настоящий кошмар.

 Ему хотелось больше узнать об Энн – возможно, это поможет ему найти ответы.

 Где она скрывалась почти два года? Вся информация, все, что он читал, указывало на то, что Энн исчезла в ночь пожара на поляне и вернулась в Холлоу, когда сыновьям исполнилось почти два.

 Где ты была все это время, Энн?

 Где могла прятаться женщина на последних месяцах беременности, вынашивающая тройню? Дальнее путешествие исключено. Слишком тяжело, даже если бы женщина не была беременна.

 Наверное, поблизости имелись и другие поселения, но, насколько помнил Кэл, женщине в ее положении до них не добраться – ни пешком, ни верхом. Она пряталась где-то неподалеку. Кто-то ее приютил.

 Но кто мог принять молодую незамужнюю женщину? Скорее всего, родственники.

 Может, подруга или добросердечная пожилая вдова. Но самое вероятное – семья.

 В отличие от Энн Хоукинс, о ее отце, основателе Холлоу, сохранилось довольно много сведений.

 Разумеется, Кэл о нем читал документы, изучал, но ему не приходило в голову взглянуть на эти сведения под таким углом. Теперь он вывел на экран всю информацию о Джеймсе Хоукинсе, которую когда-то сохранил в своем компьютере.

 Кэл принялся выискивать упоминания о всех родственниках и свойственниках. Улов невелик, но все же. Его размышления прервал стук в дверь. В щель просунулась голова Куин – как раньше голова матери.

 – Работаешь. Я знаю, ты не любишь, когда тебя отвлекают. Но…

 – Ерунда. – Взглянув на часы, Кэл испытал чувство вины. Перерыв затянулся на час с лишним. – Я и так увлекся.

 – В боулинг-бизнесе закон джунглей. – Улыбнувшись, Куин вошла в кабинет. – Просто хотела тебя предупредить, что мы здесь. – Небольшая экскурсия по городу для Сиб. Ты знаешь, что в Хоукинс Холлоу негде купить туфли? Сиб этим опечалена – она помешана на туфлях. Теперь собирается играть в боулинг. Ее хлебом не корми, дай посоревноваться, так что я улизнула сюда, пока она не втянула меня в игру. Идея такая: быстренько перекусить в твоем гриль-баре. Может, ты составишь нам с Лейлой компанию, пока Сиб…

 Куин умолкла. Кэл не просто молчал – смотрел на нее во все глаза. Просто смотрел.

 – Что? – Она провела рукой по носу, потом по волосам. – Прическа?

 – И прическа тоже. По всей вероятности.

 Кэл встал и обогнул письменный стол. Не отрывая глаз от Куин, прошел мимо нее. Потом захлопнул и запер дверь.

 – Ой! Ого. Правда? Ты серьезно? Здесь? Сейчас?

 – Абсолютно серьезно. Здесь и сейчас. – Она казалась взволнованной, что лишь подчеркивало ее прелесть. Просто потрясающе. Он не мог сказать, почему удовольствие видеть Куин в мгновение ока сменилось возбуждением, но ему было все равно. Единственное, что он точно знал, – ему очень хотелось прикоснуться к ней, вдохнуть ее запах, почувствовать, как напрягается и расслабляется ее тело. Отдается ему.

 – Ты совсем не такой предсказуемый, каким кажешься. – Не отрывая взгляда от Кэла, она стянула через голову свитер и принялась расстегивать пуговицы на блузке.

 – Я должен быть предсказуемым? – Не желая возиться с пуговицами, он снял рубашку через голову.

 – Местный парень из милой, приличной семьи, семейный бизнес в третьем поколении. Ты должен быть предсказуемым, Калеб, – объяснила она, пока он расстегивал ее джинсы. – Мне нравится, что ты не такой. Я имею в виду не только секс, хотя главное преимущество именно здесь.

 Куин наклонилась, снимая ботинки, и откинула прядь волос с лица, чтобы видеть его глаза.

 – Ты должен быть женат, – решила она. – Или помолвлен. С подружкой из колледжа. И думать о пенсионном вкладе.

 – Я думаю о пенсионном вкладе. Но не теперь. Теперь я могу думать только о тебе.

 Сердце ее радостно забилось – еще до того, как он провел ладонями по ее обнаженным рукам, как его губы коснулись ее губ.

 Они опустились на пол, и Куин рассмеялась, но сердце ее бешено колотилось. Все было совсем не так, как в кровати. Больше страсти и безрассудства – сплетение рук и ног на полу. Кэл потянул вниз ее бюстгальтер; губы и зубы принялись терзать ее грудь, и бедра Куин пришли в движение. Она сжала ладонью его возбужденную плоть, и он застонал.

 Кэл сгорал от нетерпения. Не наслаждаться, а брать. Он перекатился на спину, чтобы она могла сесть на него верхом, сжал ее бедра. Куин уже приподнялась, принимая его в себя. Потом наклонилась, и ее волосы, словно занавес, закрыли их лица. Ее тело, ее аромат, ее энергия. Его пальцы скользнули по ее спине, по линии бедер, а она ритмично раскачивалась, доводя наслаждение до безумства.

 Куин выгнула спину, и перед глазами у него поплыл туман, но он все так же завороженно смотрел на нее.

 Она уже перестала себя сдерживать, полностью растворилась в ощущениях. Удары сердца, громом отдававшиеся в ушах, скользкие тела, слепящий ритм. По резкому движению его бедер она поняла, что он достиг вершины, и радость пронзила ее. Она заставила его первым потерять контроль, победила его. И использовала эту радость, эту силу, чтобы самой взлететь на сияющую вершину.

 Затем она медленно опустилась на него, и они лежали, разгоряченные и оглушенные, пока их дыхание снова не выровнялось. И тогда Куин рассмеялась.

 – Боже, мы как пара подростков. Или кроликов.

 – Кроликов-подростков.

 Куин приподнялась и с любопытством посмотрела на него.

 – Ты часто развлекаешься у себя в кабинете подобным образом?

 – Ну…

 Надевая бюстгальтер, она ткнула в Кэла пальцем.

 – Смотри у меня, непредсказуемый.

 Он подал ей блузку.

 – Я в первый раз так развлекаюсь в рабочее время.

 – Очень хорошо, – улыбнулась Куин, застегивая пуговицы.

 – И давно не чувствовал себя кроликом-подростком, с тех пор как был им.

 – Еще лучше. – Не вставая с пола, она натянула джинсы. Кэл последовал ее примеру. Куин взяла ботинки, надела один. – Кажется… Нет, слово «кажется» – это уход от ответственности, трусость.

 Вздохнув, она резким движением натянула второй ботинок и посмотрела Кэлу прямо в глаза.

 – Я тебя люблю.

 Сначала был шок – словно резкий, беспощадный удар в солнечное сплетение. Потом липкий, обволакивающий страх.

 – Куин…

 – Только не говори «мы знакомы всего две недели» или нечто подобное. И я не желаю слышать: «Я польщен, но…» Можешь ничего не отвечать. Я сказала тебе просто для того, чтобы ты знал. Во-первых, продолжительность нашего знакомства не имеет никакого значения. Я себя знаю, причем очень хорошо, и способна разобраться в своих чувствах. Во-вторых, то, что тебе оказали честь, – это само собой разумеется. И не стоит волноваться. Ты не обязан чувствовать то же самое, и я не жду от тебя этого.

 – Куин, мы… все мы… в непростой ситуации. Мы даже не знаем, удастся ли нам дожить до августа. И нельзя…

 – Совершенно верно. Никто этого не знает, но у нас больше причин для тревог. И поэтому… Кэл. – Она обхватила его лицо ладонями. – Важно то, что с нами происходит сейчас. Мы дожны наслаждаться настоящим. Сомневаюсь, что в других обстоятельствах я бы тебе призналась, хотя могу быть импульсивной. Наверное, ждала бы, пока ты созреешь. Надеюсь, со временем это произойдет, но мне хорошо и так.

 – Ты должна знать, я…

 – Только не говори мне, что я тебе не безразлична. – В ее голосе впервые проступило раздражение. – Инстинкт заставляет тебя поизносить банальности, к которым обычно прибегают в такой ситуации. Они меня только злят.

 – Ладно. Хорошо. Тогда позволь мне задать тебе один вопрос – но не злись. Ты не задумывалась, что твои чувства могут иметь отношение к тому, что произошло с нами на поляне? То есть они являются отражением чувств, которые испытывала Энн к Джайлзу Денту.

 – Задумывалась, и ответ отрицательный. – Она встала, надела свитер. – Тем не менее вопрос хороший. А хорошие вопросы меня не злят. То, что чувствовала Энн, а через нее и я, было мощным и всепоглощающим. Я не буду сравнивать с этим свои чувства к тебе. Но там присутствовали боль и горечь. За радостью скрывалась печаль. С тобой не так, Кэл. Никакой боли нет. Я не чувствую печали. Поэтому… Может, ты спустишься в бар и пообедаешь с нами, раз уж мы с Сиб и Лейлой зашли сюда?

 – Ну… конечно.

 – Отлично. Встретимся там. Я только заскочу в ванную и немного приведу себя в порядок.

 – Куин, – неуверенно произнес Кэл. Она обернулась с порога. – Я никогда ни к кому такого не испытывал.

 – А вот это уже лучше.

 Улыбнувшись, она исчезла в коридоре. Куин знала, что он говорит искренне. По-другому Кэл не умеет. Бедняга, подумала она. Даже не подозревает, что влип.

 

 С севера старое кладбище загораживала густая роща. Кладбище тянулось на восток, к нему вела грунтовая дорога, такая узкая, что на ней едва могли разъехаться две машины. Поблекшая от времени и непогоды табличка указывала, что здесь некогда стояла первая церковь «благочестивых», разрушенная ударом молнии и последующим пожаром 7 июля 1652 года.

 Куин уже читала об этом событии, но совсем другое дело – стоять здесь, на ветру и холоде, представляя, как все произошло. На месте церкви потом построили маленькую часовню, которая была повреждена во время Гражданской войны и постепенно разрушилась.

 Теперь тут остались только таблички, камни и многолетние сорняки. За низкой каменной оградой начинались могилы. Кое-где виднелись цветы, яркими пятнами выделявшиеся на унылых серых камнях и бурой зимней земле.

 – Нужно было принести цветы, – тихо сказала Лейла, разглядывая простое маленькое надгробие с краткой надписью: «ЭНН ХОУКИНС».

 – Они ей не нужны, – возразила Сибил. – Могильные плиты и цветы – это все для живых. У мертвых другие заботы.

 – Оптимистично.

 – Я действительно так думаю. – Сибил пожала плечами. – Мертвым не скучно. Тебе не кажется любопытным, что тут нет дат? Ни даты рождения, ни даты смерти. И надписи тоже нет. У нее было три сына, но они вырезали на могильной плите только имя. Хотя сами похоронены здесь же, вместе с женами и, как мне кажется, с некоторыми из детей. Куда бы ни занесла их жизнь, они вернулись домой и упокоились рядом с Энн.

 – Может, знали или верили, что она вернется. Может, Энн рассказала им, что смерть – это не конец. – Куин нахмурилась, вглядываясь в камень. – А может, просто хотели краткости, хотя теперь, после твоих слов, я думаю, что они сделали это намеренно. Ни начала, ни конца. По крайней мере до…

 – До этого июля, – закончила Лейла. – Еще одна оптимистичная мысль.

 – Ну вот, поскольку настроение у нас поднялось, я немного поснимаю. – Куин достала фотоаппарат. – А вы пока запишите имена. Потом проверим, нет ли среди них прямых…

 Попятившись, она споткнулась и с размаху села на землю.

 – Ай! Черт. Проклятье. Прямо на синяк, который я заработала сегодня утром. Замечательно.

 Лейла бросилась к ней, помогая подняться. Сибил, едва сдерживавшая смех, последовала ее примеру.

 – Заткнитесь, – простонала Куин. – Земля тут вся в кочках, и некоторых могильных плит просто не видно. – Она потерла бедро и хмуро посмотрела на надгробие, о которое споткнулась. – Ха. Забавно. Джозеф Блэк, умер в тысяча восемьсот сорок третьем. – Раздражение мгновенно прошло. – Однофамилец. Конечно, у меня распространенная фамилия. Если не учитывать, что этот человек обнаружился именно здесь и что я споткнулась о его могилу.

 – Скорее всего, родственник, – согласилась Сибил.

 – И родственник Энн? – спросила Лейла.

 – Не знаю. – Куин покачала головой. – Кэл составил генеалогическое древо Хоукинсов, и я его видела. Конечно, кое-какие старые записи утеряны, или мы их просто не нашли, но ни он, ни я никак не могли пропустить ветви с моей фамилией. Придется заняться Джо.

 

 Отец ничем не мог ей помочь, но звонок домой растянулся на сорок минут, заполненных семейными сплетнями. Потом Куин позвонила бабушке, которая вспомнила, что ее свекровь упоминала о каком-то родственнике, возможно, двоюродном дедушке или кузене, который родился среди холмов Мэриленда. Или в Вирджинии. Известен он тем, что сбежал с певичкой из салуна, бросив жену с четырьмя детьми и прихватив все семейные сбережения, хранившиеся в жестянке из-под печенья.

 – Милый парень, – сделала вывод Куин. – Должно быть, это и есть мой Джо.

 Ужином занималась Сибил, и поэтому, решила Куин, у нее остается время для визита в муниципалитет, чтобы попытаться что-нибудь разузнать о Джозефе Блэке. Если он умер здесь, то, возможно, здесь же и родился.

 

 Вернувшись, Куин была рада увидеть дом, наполненный людьми, звуками и вкусными запахами еды. Сибил, верная себе, включила музыку, зажгла свечи, налила вино. Все собрались в кухне и закусывали маринованными оливками. Куин проглотила одну штуку, отобрала у Кэла вино, залпом выпила.

 – У меня глаза не красные? – спросила она.

 – Пока нет.

 – Я почти три часа изучала архивные записи. Думала, мозги расплавятся.

 – Джозеф Блэк. – Фокс протянул ей бокал с вином. – Мы в курсе.

 – Хорошо – значит, объяснять не нужно. Удалось проследить его корни только до деда, родившегося в тысяча шестьсот семьдесят шестом году. В любом случае это самые ранние записи в местном архиве. Я также исследовала боковые ветви, искала сестер, братьев и других родственников. У него было три сестры, но о них ничего не известно, кроме даты рождения. Тетки, дядья и так далее – тоже ничего. Похоже, в Хоукинс Холлоу людей по фамилии Блэк было не так много.

 – В противном случае я бы вспомнил фамилию, – заметил Кэл.

 – Непременно. Как бы то ни было, у моей бабушки проснулось любопытство, и она принялась разыскивать старую семейную Библию. Звонила мне на сотовый. Думает, что книга перешла к брату мужа после смерти родителей. Возможно. В любом случае это зацепка.

 Ее взгляд остановился на мужчине, прислонившемся к стойке и вертевшем в руке бокал вина.

 – Прошу прощения. Вы Гейдж?

 – Совершенно верно. Специализируюсь на придорожном сервисе.

 Куин с улыбкой посмотрела на Сиб, которая, закатив глаза, принялась доставать из печки ароматный хлеб.

 – Судя по виду и запахам, обед готов. Я умираю от голода. Ничто так не возбуждает аппетит, как чтение записей о рождении и смерти Блэков, Роббитов и Кларков.

 – Кларков? – Лейла поставила на стол тарелку, которую приготовила для Сибил. – В архиве есть записи о Кларках?

 – Да, Альма и Ричард Кларк, насколько я помню. Могу глянуть в своем блокноте. А что?

 – Девичья фамилия моей бабушки Кларк. – Лейла вымученно улыбнулась.

 – Вероятно, это тоже не совпадение.

 – Она еще жива? – мгновенно среагировала Куин. – Ты можешь с ней связаться и…

 – Давайте к столу, пока все горячее, – перебила ее Сибил. – У нас еще будет время как следует встряхнуть генеалогические деревья. Но когда я готовлю… – она сунула тарелку с горячим хлебом в руки Гейджа, – все едят.