Дочь великого грешника

 Убийство убийством, а работать надо. Ковбои были на взводе, но распоряжения выполняли. Теперь, когда на ранчо стало одним работником меньше, у Уиллы обязанностей прибавилось. Она сама ездила проверять изгороди, сама занималась пшеницей, сама выхолащивала бычков, а по ночам сидела над конторскими книгами.

 Погода менялась, и менялась быстро. В воздухе уже пахло зимой, по утрам луга покрывались инеем. Те стада, которых нельзя было оставить на зиму, следовало перегнать в Колорадо.

 Уилла или сидела в седле, или крутила баранку джипа, или летала с Джимом на двухместном самолете. Она давно уже собиралась научиться пилотированию сама, но полеты были для нее сущим мучением. Уиллу тошнило от рева мотора, от поворотов на крыло, от резкого подъема и спуска.

 Ее отец обожал летать над своей землей на маленькой «Сессне». Когда Уилла впервые присоединилась к Джеку, ее вывернуло наизнанку, и с тех пор отец ее с собой больше не брал.

 На ранчо водить самолет умел только Джим, а Джим, как назло, любил выделывать в воздухе всякие курбеты. Пожалуй, все-таки придется учиться самой. Запасной пилот на ранчо не помешает, да и потом, в качестве летчика она будет чувствовать себя лучше, чем в качестве пассажира.

 — Красотища, да? — Джим улыбнулся и покачал крыльями, от чего Уилла чуть не лишилась недавно съеденного завтрака. — Смотри-ка, вон еще одна изгородь поломана.

 Он направил самолет книзу, чтобы рассмотреть поломку получше.

 Уилла стиснула зубы и сделала пометку в блокноте: Заодно на глаз прикинула поголовье стада.

 — Нужно перевести коров на другое пастбище, здесь травы уже почти не осталось, — процедила она и побледнела — самолет резко вырулил в сторону. — Слушай, ты можешь летать ровно?!

 — Извини.

 Джим с трудом сдержался, чтобы не хмыкнуть. Однако, взглянув искоса на смертельно бледное лицо Уиллы, немедленно выровнял самолет.

 — Я ж тебе говорил, принимай перед полетом пилюли от тошноты, — сказал он.

 — Да приняла я их, приняла!

 Она пыталась отрегулировать дыхание. Уилле было не до красоты, а зрелище сверху открывалось и в самом деле потрясающее: зеленые пастбища, посеребренные инеем, лесистые холмы, заснеженные хребты.

 — Может, вернемся?

 — Ничего, я потерплю. Доведем дело до конца.

 Но тут она взглянула вниз и увидела то самое место, где лежал труп Маринада. Полиция давно увезла тело, забрала даже искромсанного быка. Здесь прочесали каждый сантиметр земли в поисках следа, но ничего не нашли. А с тех пор почти все время лили дожди и смыли пятна крови.

 И все же ей показалось, что она видит на земле темное пятно, словно магнитом притягивавшее ее взгляд. Даже когда самолет унесся прочь, Уилла все видела перед собой дорогу и багровые разводы…

 Джим смотрел вперед, на горизонт.

 — Вчера вечером опять из полиции заглядывали, — сообщил он.

 — Знаю.

 — Так ничего и не нашли. А ведь прошла почти неделя. Совсем мышей не ловят.

 Его сердитый голос помог ей избавиться от наваждения.

 — Это не телесериал, Джим. В жизни убийцу находят не всегда.

 — А я все думал, как накануне обчистил Маринада в покер. Паршиво получилось. Конечно, ерунда, а все равно тошно.

 Она похлопала его по плечу:

 — Что уж про меня говорить. Помнишь, как я с ним поругалась? Тоже ерунда, но мне еще тошней.

 — Характер у него был поганый. И вообще скандальный он был мужик. — Голос у Джима дрогнул. — Я… Я слышал, что ты разрешила похоронить его на вашем семейном кладбище?

 — Понимаешь, Нэйт так и не смог разыскать его сестру. Вот я и решила, что можно похоронить Маринада на кладбище Мэрси. Бесс говорит, что это «по-людски».

 — И она права. Это ты хорошо делаешь, Уилла, — хоронишь его со своими родичами и все такое. — Он откашлялся. — Я тут поговорил с ребятами. Ну, в общем, мы хотели бы взять на себя расходы… — Почувствовав на себе взгляд Уиллы, он слегка покраснел. — То есть это была идея Хэма, но мы все согласились. Если ты не против, конечно.

 — Хорошо, так и сделаем. — Она посмотрела в сторону. — Давай спускаться, Джим. Пожалуй, хватит.

 Подъезжая к ранчо, Уилла еще издалека увидела джипы Нэйта и Бена, а потому завернула к домику Адама. Ей нужно было собраться с силами, унять тошноту и дрожь в коленях, оставшиеся после полета. Да и голова раскалывалась — спасибо реву двигателя.

 Она вылезла из машины, присела на корточки и потрепала пса по косматому загривку. Стручок был толстый, как сарделька, с мохнатыми ушами и короткими лапами. Обрадованный вниманием, Стручок тут же перевернулся на спину и подставил толстое брюхо.

 — Ах ты, старый обжора. Дрыхнешь целыми днями? — Он не стал отпираться, замахал хвостом, и Уилла улыбнулась. — Ты посмотри, какая у тебя задница. На коне не объедешь.

 На голос Уиллы примчалась пятнистая борзая Носатка. Она еще издали замахала хвостом, как флагом, и ткнулась мокрым носом Уилле прямо в ладонь.

 — А ты все такая же, — укорила ее Уилла. — Думаешь, я не вижу, как ты к моим курам подбираешься?

 Носатка жизнерадостно оскалилась и прыгнула на Уиллу, твердо вознамерившись вылизать ей все лицо. Попытка не удалась, и собака приземлилась прямехонько на своего приятеля. Они устроили шумную возню, а Уилла выпрямилась. Теперь она чувствовала себя лучше. Двор Адама подействовал на нее, как благотворный бальзам. Ведь здесь все еще цвели осенние цветы, а собаки были всегда такими веселыми и благодушными.

 — Ну, наигралась с этими бездельниками?

 Уилла оглянулась и увидела Хэма. Он стоял у ворот в застегнутой наглухо куртке и кожаных перчатках. К губе прилипла сигарета. Как тепло оделся, подумала Уилла. Должно быть, старые кости мерзнут.

 — Наигралась. — И налеталась? Как ты только соглашаешься летать на этой мышеловке?

 Уилла знала, что за шестьдесят пять лет своей жизни Хэм ни разу не летал на самолете и ужасно этим гордится.

 — Пора перегонять скот, Хэм. Кроме того, еще одна изгородь повалена. Я хочу, чтобы ты перегнал стадо с южного пастбища прямо сегодня.

 — Отправлю Билли. Будет долго возиться, но сделает. А Джим займется изгородью. У Вуда на поле работы хватает. А что касается меня, то я должен заняться кормами.

 — Намекаешь, что у нас рабочих рук не хватает?

 — Вот-вот, об этом я и хотел с тобой потолковать. — Он подождал, пока она подойдет поближе, со вкусом затянулся. — Нам бы еще одного работника, а лучше двоих. Но придется, видно, подождать до весны.

 Он отшвырнул окурок, проводил его взглядом. Под ногами крутились Стручок и Носатка, надеясь, что на них обратят внимание.

 — Маринад, конечно, был жутким занудой. Все время ворчал, бурчал. Солнце светит — плохо, дождик идет — плохо. Любил пожаловаться. Зато он был хорошим ковбоем и неплохим механиком.

 — Джим сказал мне, что ребята хотят купить камень ему на могилу.

 — А как же? Ведь я с этим ублюдком почти двадцать лет проработал.

 Хэм смотрел куда-то вдаль. Не любил без особой нужды пялиться людям в глаза.

 — Ты вот что. Ты не вини себя за то, что случилось.

 — Ведь это я его туда послала.

 — Пустое говоришь и сама это знаешь. Ты ведь девка неглупая. Хоть и упрямая.

 Уилла чуть улыбнулась:

 — Ничего не могу с собой поделать, Хэм. Не могу, и все. Он хорошо знал ее, понимал ее чувства.

 — Это ты переживаешь из-за того, что нашла его в таком виде. Ничего не попишешь — придется потерпеть. Время вылечит. — Он кинул на нее взгляд, надвинул на глаза свою потрепанную шляпу. — Но только не угрызайся, от этого лучше не станет.

 — После смерти отца и Маринада на ранчо стало двумя работниками меньше, — сказала Уилла.

 — Я слышал, ты мало спишь и ничего не ешь, — сказал он, не желая поддерживать разговор о работе. Под седыми усами неодобрительно скривился рот. — Бесс выздоровела, так что я в курсе того, что у вас там происходит. Эта баба жуть какая болтливая. Хотя я и без нее вижу, как ты отощала.

 — Забот много.

 — Это я знаю. — В его грубом голосе едва заметно прозвучала нежная нотка. — Но тебе вовсе не обязательно совать нос во всякую мелочь. Я на ранчо работал, когда тебя еще на свете не было. Если ты мне не доверяешь — будешь искать весной не двоих, а троих новых работников.

 — Я тебе доверяю, ты знаешь… — Она чуть не задохнулась. — Как ты можешь говорить такие вещи? Это просто подло!

 Он удовлетворенно кивнул. Да, Хэм хорошо знал Уиллу и отлично понимал ее. Понимал и любил.

 — Надо же было тебя чем-то пронять. Я думаю, как-нибудь перезимуем. У Вуда старший мальчишка подрастает. Ему скоро двенадцать, он рослый не по годам. Жалко, младший, похоже, растет не скотоводом, а фермером. — Хэм недовольно закурил новую сигарету. — Предпочитает на поле возиться, а не в седле сидеть. Но Вуд говорит, что парнишка он работящий. Ничего, как-нибудь до весны дотянем.

 — Хорошо. Что-нибудь еще?

 Хэм медлил. Но раз уж она сама спросила…

 — Я насчет твоих сестренок. Ты скажи той, которая с короткими волосами, чтобы она не носила такие джинсы — ну, в обтяжку. Она как пройдет мимо, так у нашего дурачка Билли язык до колен отвисает. Ей-богу, с парнишкой что-нибудь случится.

 Уилла расхохоталась — впервые за последние дни.

 — Можно подумать, ты сам на нее зенки не пялишь.

 — Пялю. — Хэм выпустил облако дыма. — Но я старый волк, меня этим не собьешь. А вторая красиво сидит в седле. — Он показал пальцем куда-то в сторону. — Вон, полюбуйся.

 Уилла взглянула на дорогу и увидела всадников: впереди Адам на своей любимой гнедой, за ним — две всадницы. Что ж, Лили и в самом деле сидела в седле неплохо, слившись в едином движении со своей рыжей кобылой. Зато Тэсс так болталась в седле каурого конька — того и гляди на землю слетит. Ее зад подскакивал вверх и вниз, ноги то и дело выскакивали из стремян, а руки отчаянно сжимали луку седла.

 — Она себе всю задницу натрет, — усмехнулась Уилла, опершись о ворота. — И давно это продолжается?

 — Да уже пару дней. Она, кажется, решила научиться ездить верхом. Адам с ней работает. — Хэм неодобрительно покачал головой, видя, что Тэсс удерживается в седле лишь чудом. — Вряд ли у него получится. Если хочешь, можешь их догнать.

 — Я им ни к чему.

 — Ты, может, им и ни к чему, зато тебе пойдет на пользу верховая прогулка. Я знаю, что ты всегда после нее чувствуешь себя лучше.

 — Может быть.

 Она мечтательно подумала, как здорово было бы пронестись по прерии галопом, и чтобы ветер дул в лицо, и чтобы голова очистилась от дурных мыслей.

 — Может быть, попозже.

 Она проводила взглядом три верховые фигуры и позавидовала их свободе.

 — Да, попозже, — повторила она и снова уселась в свой джип.

 Уилла ничуть не удивилась, когда обнаружила Нэйта и Бена на кухне — они уплетали жареное мясо, приготовленное Бесс. Чтобы Бесс не ругалась, Уилла тут же села за стол и тоже принялась за еду.

 — Наконец-то соизволила явиться, — проворчала Бесс, недовольная тем, что не успела приказать Уилле сесть за стол. — Между прочим, обеденное время уже прошло.

 — Мясо-то еще горячее, — возразила Уилла и с преувеличенным энтузиазмом проглотила кусочек. — Ты и так кормишь половину графства, зачем я тебе нужна?

 — Какая ты грубая, — вздохнула Бесс и поставила перед ней кружку с кофе. — Некогда мне тут с тобой болтать. Дел навалом.

 Она вытерла руки полотенцем и гордо вышла из кухни.

 — Она тебя уже полчаса поджидает, — сказал Нэйт, отодвигая пустую тарелку и принимаясь за кофе. — Беспокоилась за тебя.

 — Ерунда какая.

 — Ей не нравится, что ты разъезжаешь в одиночестве. Уилла покосилась на Бена:

 — Ничего, переживет. Бен, дай-ка мне солонку.

 Он бухнул солонку на стол прямо у нее перед носом. Нэйт сосредоточенно потер затылок и сказал:

 — Я рад, что ты вернулась. У меня есть для тебя кое-какие бумаги.

 — Хорошо. Я просмотрю их чуть позже. — Она густо посыпала мясо солью. — Так, зачем приехал Нэйт, мне понятно.

 Она с намеком посмотрела на Бена.

 — А я приехал к Адаму, — откликнулся тот. — Надо кое-что

 обсудить насчет лошадей. Кроме того, хочу проверить, как ты справляешься с хозяйством. Ну, и заодно бесплатно перекусить. — Это я попросил Бена задержаться, — поспешно добавил Нэйт, прежде чем Уилла успела сказать что-нибудь резкое. — Я утром разговаривал с полицейскими. Завтра они вернут тело. Уилла кивнула.

 — Часть бумаг, которые я привез, касается похорон. Кроме того, я разобрался с деньгами Маринада. У него был счет в банке, да еще небольшой депозит. Все вместе — примерно три с половиной тысячи. За свой джип он остался должен магазину куда больше.

 — Денежные вопросы меня не волнуют, — сказала Уилла, отодвигая тарелку.

 Ее аппетит пропал бесследно.

 — Я буду очень признательна, Нэйт, если ты возьмешь организацию похорон на себя, а счет отдашь мне. Очень тебя прошу.

 — Хорошо. — Нэйт достал блокнот, быстро записал в нем что-то. — Теперь о его имуществе. Ведь у Маринада нет ни семьи, ни наследников, ни завещания.

 — Да что там у него может быть? — горестно вздохнула Уилла. — Одежда, седло да инструменты. Если не возражаешь, я отдам все это ребятам.

 — Думаю, это будет правильно. А я оформлю передачу «имущества» с юридической точки зрения. — Он коротко коснулся ее руки. — Если у тебя возникнут какие-то вопросы или сомнения, позвони.

 — Спасибо.

 — Не за что. — Он поднялся. — Можно, я возьму лошадь и съезжу поищу Адама? Мне нужно…

 — Только не ври, — прервал его Бен. — Я-то знаю, кто тебе там нужен.

 Нэйт лишь ухмыльнулся и снял с вешалки шляпу.

 — Поблагодари Бесс за угощение. Пока, увидимся. Уилла недоуменно нахмурилась:

 — На что ты намекал? Кто ему там нужен?

 — Твоя старшая сестренка, от которой так вкусно пахнет духами. Уилла фыркнула, отнесла тарелку в раковину.

 — Голливудская девчонка? Думаю, Нэйт не такой болван.

 — Ты не представляешь, как действуют на мужчину запахи. Ты почему мясо не доела?

 — Аппетита нет. — Она с любопытством уставилась на Бена. — Так вот вы на что клюете? На дорогие духи?

 — Что ж, дорогие духи не помешают. — Он откинулся на спинку стула. — Хотя, с моей точки зрения, если у женщины хорошая кожа, то мыла вполне достаточно. Женщина — существо могучее и загадочное. — Он отпил из кружки, глядя на Уиллу исподлобья. — Хотя ты, конечно, знаешь это и без меня.

 — У нас на ранчо неважно, какого ты пола. Лишь бы работал.

 — Ага, как бы не так. Когда ты проходишь мимо юного Билли, у него глаза на лоб лезут.

 Уилла улыбнулась, потому что это было сущей правдой.

 — Мальчишке восемнадцать лет. Ему достаточно услышать слово «грудь», и он весь бледнеет. Ничего, подрастет — перебесится.

 — Жаль, если перебесится.

 Уилла уселась, закинула ногу на ногу и посмотрела на Бена дружелюбнее, чем раньше.

 — Не представляю, как вы, мужчины, с этим справляетесь. Вся ваша личность, вся ваша романтика болтается между ног.

 — Не говори, мы ужасно мучаемся. Может, сядешь поближе и спокойно допьешь свой кофе?

 — У меня работы полно.

 — Я только и слышу от тебя про работу и ни про что другое. — Он взял ее кружку, приблизился, встал рядом. — Ты только работаешь, работаешь, работаешь и ничего не ешь. Смотри, надорвешься. — Бен взял ее двумя пальцами за подбородок и посмотрел ей в глаза. — Личико-то совсем осунулось. А ведь неплохое личико.

 — Что-то ты в последнее время стал много руки распускать. Она отдернула голову, стараясь сохранить хладнокровие.

 — Что с тобой творится, Маккиннон?

 — Ничего.

 Он коснулся пальцем ее губ, обрисовал контур рта. «Хорошая форма, — подумал Бен. — С удовольствием откусил бы кусочек».

 — А вот у тебя, по-моему, проблемы. Я смотрю, ты в последнее время стала какая-то дерганая. Раньше была просто стерва, а теперь как с цепи сорвалась.

 — С тобой я всегда одинаковая.

 — Это уж точно. — Он придвинулся, зажав ее в угол. — Знаешь, что я думаю, Уилл?

 Она подумала, что у него ужасно широкие плечи. Что-то она слишком много внимания стала уделять его фигуре…

 — Мне неинтересно, о чем ты думаешь.

 У Бена была хорошая память и здоровые инстинкты, поэтому он чуть повернулся, чтобы снова не получить коленом по яйцам.

 — А я все-таки скажу.

 Его рука коснулась ее распущенных волос.

 — Ты пахнешь мылом, как раз так, как мне нравится. Вот я стою рядом, совсем близко, и чувствую этот запах. А если пододвинусь еще чуть-чуть…

 — Дальше уже некуда.

 — Какие у тебя волосы — длинные, мягкие, как шелк. — Уилла подалась назад. — И сердце у тебя бьется. Смотри, как на шее жилка пульсирует. — Он коснулся пальцем ее шеи. — Того и гляди кожа лопнет.

 Уилла чувствовала, что и в самом деле задыхается.

 — Ты действуешь мне на нервы, Бен, — пролепетала она, надеясь, что ее голос не дрожит.

 — Я не действую тебе на нервы, я тебя соблазняю, — промурлыкал он. Улыбка у него была такая уверенная, неторопливая.

 Уилла вся задрожала.

 — Я тебя соблазняю, а ты меня боишься. Но деваться тебе некуда.

 — Отстань от меня! — жалобно вскрикнула она, упершись ему в грудь руками.

 — Ну уж нет. — Он крепко взял ее за волосы.

 — Ты ведь сам говорил, что я тебе не нужна.

 Что я такое несу? — в панике подумала Уилла. Внутри у нее творилось нечто невообразимое — туман, головокружение, полная сумятица в мыслях.

 — Я знаю, ты все это делаешь, просто чтобы позлить меня.

 — Мало ли что я сказал. Я ошибался. На самом деле ты мне нужна до чрезвычайности, а я нужен тебе. Я был зол, вот и брякнул, что пришло в голову. Признайся, что ты меня боишься.

 — И вовсе я тебя не боюсь.

 Но ей было очень страшно. Не из-за Бена — из-за себя.

 — Докажи. — Его зеленые глаза смотрели на нее в упор. — Покажи, какая ты смелая.

 — Ну хорошо же.

 Приняв вызов, она тоже схватила его за волосы, притянула к себе и впилась ему в губы поцелуем.

 «У него такой же рот, как у Зака, — подумала Уилла, — губы сочные, но твердые». Однако на этом сходство заканчивалось. Девичьи поцелуи с Заком не шли ни в какое сравнение с тем, что происходило сейчас. Поцелуй получился жарким, нетерпеливым, страстным.

 Краешек стола впивался ей в спину, но Уилла этого не чувствовала. Ее пальцы крепко вцепились Бену в волосы, а голова закружилась от терпкого мужского вкуса и запаха.

 Бен сумел воспользоваться моментом. Он чувствовал, как ее тело трепещет в его руках. Но и с ним происходило что-то непонятное. Когда целуешься с женщиной, губы у нее бывают или горячие, или холодные. А у Уиллы они были одновременно леденящими и обжигающими. Бен знал, что Уилла — женщина сильная, но во время поцелуя обнаружил в ней и мощь, и женскую слабость. А кроме того — яростный накал страсти, обрушившейся на него огненной лавиной.

 — Черт бы тебя побрал. — Он отшатнулся, посмотрел в ее затуманенные, испуганные глаза. — Провались оно все пропадом.

 И снова впился в ее губы.

 Уилла застонала — глухо, гортанно, и Бену захотелось проникнуть в самую глубь ее естества — туда, где родился этот чудесный звук. Уилла крепко обхватила его голову руками, прижалась к нему всем телом.

 Бен сомкнул пальцы на ее груди, такой твердой и упругой. Потом нетерпеливо расстегнул ее фланелевую рубашку, чтобы добраться до кожи.

 Ощутив прикосновение его мозолистой, сильной руки, Уилла обмякла, у нее подкосились ноги, а палец Бена поглаживал ее сосок, и эти ритмичные движения пронизывали ее тело разрядами электрического тока.

 Уилла упала бы, если б не его объятия. Бен ощутил внезапную податливость ее тела, и это возбудило его еще больше.

 — Нужно довести дело до конца, — прошептал он, накрывая ее грудь ладонью. — Конечно, соблазнительно было бы заняться любовью прямо здесь, на кухне, но, боюсь, Бесс может войти.

 — Отвали, — прошептала она, задыхаясь. — Мне дышать трудно.

 — Мне тоже. Ничего, отдышимся попозже. — Он поцеловал ее в подбородок. — Поехали со мной, Уилла. Я хочу, чтобы ты стала моей.

 — А я этого не хочу.

 Она высвободилась, оперлась о стол, чтобы не упасть. Нужно было собраться с мыслями, но мозг отказывался повиноваться.

 — Не приближайся ко мне! — вскрикнула она. — Стой, где стоишь. Дай отдышаться.

 В ее голосе звучал неподдельный испуг, и Бен остановился.

 — Ладно, отдышись. Все равно теперь ничего не изменишь. Он хотел взять кружку с кофе, но пальцы его дрожали.

 — По правде говоря, я от всего этого не в восторге.

 — Вот и отлично. — Она выпрямилась и окрепшим голосом сказала: — Если тебе удалось завалить десяток баб, это еще не значит, что я стану для тебя легкой добычей. Хотя, по правде говоря, гордиться особенно нечем — ведь я никогда раньше этим не занималась.

 — Не десяток, а дюжину, — поправил Бен. — А что касается.. — Тут у него отвисла челюсть. — Что ты сказала? Никогда этим раньше не занималась?

 — Еще бы! А ты как думал?

 — Никогда-никогда? — Он засунул руки в карманы.

 Уилла с подозрением смотрела на него, ожидая, что он сейчас расхохочется. Отличный будет повод его прикончить.

 — А как же вы с Заком…

 Бен не договорил, потому что думать об этом ему было неприятно.

 — А что, Зак разве хвастался, что мы с ним… — Уилла угрожающе нахмурилась.

 — Нет, он ничего такого не говорил. — Бен рассеянно провел рукой по волосам. — Просто я думал, что… Ну, не тогда, так позже… Ты же взрослая женщина. Мне и в голову не приходило, что ты…

 — Ты что же, думал, что я трахаюсь с кем ни попадя?

 — Нет, конечно.

 «Что я делаю? — думал он. — Сам копаю себе могилу. Причем голыми руками».

 — Ты ведь женщина красивая, — начал он и поморщился — получалось как-то не очень складно. — В общем, я думал, что у тебя какой-никакой опыт имеется.

 — Ты ошибался.

 Уилла начинала злиться, и это помогло ей взять себя в руки.

 — Я сама решу, когда и с кем я это сделаю. Если вообще захочу.

 — Само собой. Я бы не напирал так, если бы знал… — Он не мог отвести от нее глаз — такая она была раскрасневшаяся, возбужденная. — Точнее, действовал бы по-другому. Я ведь все время о тебе думаю.

 Она подозрительно нахмурилась:

 — Это еще почему?

 — Сам не знаю. Но это правда. А теперь, после того, что случилось, я буду думать о тебе еще чаще. За тебя приятно подержаться, Уилла. — Его губы тронула чуть заметная улыбка. — И надо сказать, что для дилетантки ты целуешься совсем неплохо.

 — Ты не первый, с кем я целуюсь, и не последний.

 — Я же не против того, чтобы ты на мне попрактиковалась. Когда захочешь, конечно.

 Он снял с вешалки шляпу и куртку.

 — Ведь мы друзья, правда?

 — Ничего такого мне не хочется.

 — Так я тебе и поверил, — хмыкнул Бен и нахлобучил шляпу. — Правда, боюсь, теперь мне будет хотеться этого еще больше, чем тебе.

 На пороге он обернулся, окинул ее взглядом.

 — У тебя такие губы, Уилла. Просто черт знает что такое.

 Захлопнув за собой дверь, Бен спустился по ступенькам. Присвистнул, покрутил головой. Он-то думал, что немножко пофлиртует с Уиллой, чтобы отвлечь ее от мыслей об убийстве. А получилось вон как.

 Бен прижал руку к животу, потому что проклятая дрожь все не желала униматься. Здорово Уилла подцепила его на крючок. А ведь даже понятия не имеет, какие штуки мужчина и женщина могут проделывать друг с другом.

 Эта мысль испугала его и возбудила.

 Обычно Бен отдавал предпочтение женщинам, которые знают правила и тонкости любовной игры. Таким хочется немного по — I развлечься — без взаимных обид, без претензий. Встретились — разошлись.

 Садясь за руль, он оглянулся на дом еще раз. С Уиллой так просто не получится. Ведь он будет у нее первым.

 Он выехал с ранчо, так и не решив, как ему действовать дальше. Ясно было только одно: Уилле придется смириться с тем, что главная перемена в ее жизни произойдет с участием Бена Маккиннона.

 Проезжая мимо общежития, Бен вздохнул, вспомнив, сколько всего свалилось на бедную девочку за последние недели. Другая на ее месте рассыпалась бы на куски. Другая — но не Уилла.

 Бен ехал домой. Он знал, что будет ждать Уиллу, нравится ей это или нет. Торопиться он не будет. Попробует проявить терпение.

 И будет ждать своего часа.

 Снег в этом году выпал рано. Он был густым и обильным, накрыл белым покровом пастбища, пригнул своей тяжестью изгороди. У скота не хватало сообразительности искать под снегом траву, и ковбои работали днем и ночью, чтобы накормить стада.

 Ноябрь еще не кончился, а долина уже угодила в объятия зимы.

 Появились первые лыжники. Горожане летели самолетами на местные курорты, чтобы сломя голову скользить по заснеженным склонам, а по вечерам пить бренди у камина. Тэсс с удовольствием составила бы им компанию. Вообще-то она была не бог весть какой любительницей лыж, но бренди тоже попила бы. Во всяком случае, там будут новые люди, цивилизация, легкий флирт.

 Ради этого, на худой конец, можно и потерпеть — встать на две деревяшки и немножко покататься по снегу.

 Она все время звонила своему агенту, поскольку он превратился для нее в единственную нить, связывающую ее с нормальной жизнью. Тэсс писала сценарий, работа шла споро, в охотку. И еще каждый вечер она делала записи в дневнике.

 Ее жизнь на ранчо вроде бы вошла в русло, хотя разве можно было это назвать жизнью?

 Тэсс по-прежнему отвечала за курятник и достигла в своей новой профессии немалых успехов. Она очень гордилась тем, что может запросто выдернуть из-под ворчливой наседки яйцо, а та и не пикнет.

 Правда, однажды ей довелось испытать потрясение. Она не вовремя заглянула в курятник и увидела, как Бесс уверенным, хорошо отработанным движением сворачивает шею одной из ее подопечных.

 Произошел нешуточный скандал. На земле валялись две умерщвленные курицы, а женщины кричали и размахивали руками.

 В тот день на ужин Бесс приготовила пирог с курятиной, однако Тэсс к этому блюду не прикоснулась. Отныне она уже не пыталась давать своим пернатым подружкам человеческие имена.

 Каждый вечер Тэсс отправлялась поплавать в бассейне, расположенном в южной части дома. Это было настоящее наслаждение — нежиться в теплой воде и смотреть через стеклянную стену на снег.

 Зато по утрам, глядя в окно на заснеженные равнины, Тэсс тяжело вздыхала и грезила о пальмах и ресторанах.

 Уроков верховой езды она так и не прекратила — из чистого упрямства. Мышцы уже не ныли, в седле она держалась уверенней, а свою кобылу Мэйзи даже полюбила. И все же скакать верхом под снегом и ветром, с ее точки зрения, было забавой более чем сомнительной.

 Холодным снежным днем сестры вышли из дома.

 — Господи боже! — охнула Тэсс, кутаясь в толстую вязаную куртку. Она пожалела, что не надела вторую пару кальсон. — Как будто вдыхаешь толченое стекло. Как они тут только это выдерживают?

 — Адам говорит, что после такой зимы весна радует вдвойне.

 Зябко кутаясь от ветра, Лили потуже замотала шарф. Вообще-то ей зима нравилась. Она тут была такая мощная, величественная, а горы, закованные в ледяной панцирь, казались барельефом, высеченным на синем полотнище неба. У подножия гор темнел окаем лесов, а серебристые хребты и скалы были похожи на складки гигантского волшебного одеяла.

 — Здесь так красиво. Целый океан белизны. Только сосны темнеют. А небо такое синее, что смотреть больно. — Лили улыбнулась. — В городе снег совсем не такой.

 — Я вообще к снегу не привыкла, поэтому сравнивать мне не с чем.

 Тэсс пошевелила замерзшими пальцами.

 Сестры направлялись к конюшне.

 «Во дворе еще ничего», — думала Тэсс. Тропинки протоптаны, дороги расчищены. Юный Билли с удовольствием прицепил к джипу снегоуборочную насадку и расчистил завалы.

 Тэсс выдохнула облачко пара и хотела было сказать еще что-нибудь нелестное по поводу здешней зимы, но передумала. Что ж, тут действительно красиво. Небо такое пронзительно-синее — того и гляди лопнет, как сосулька. А горы просто неправдоподобны — такие бывают только на картинке. Снег вспыхивает мириадами ослепительных искр, а когда подует ветер, над равниной взметается целое облако бриллиантовой пыли.

 Пальмы, солнечные пляжи и кулинарные изыски остались где-то на другой планете.

 — Чем она сегодня занимается? — спросила Тэсс, надевая солнечные очки.

 — Кто, Уилла? Уехала утром на джипе.

 — Одна? — недовольно спросила Тэсс.

 — Она почти всегда ездит одна.

 — Ох, напросится. — Тэсс засунула руки поглубже в карманы. — Она думает, ей все нипочем. А если убийца бродит где-нибудь неподалеку…

 — Ты ведь так не думаешь?

 Лили встревоженно огляделась по сторонам, словно из сугроба мог вылезти маньяк.

 — Полиция же ничего не обнаружила. А я думаю, что это сделал человек, который прятался в горах. Если так, то он уже давно ушел. С тех пор ведь прошло несколько недель.

 — Все это так, — кивнула Тэсс, хотя доводы Лили ее ничуть не убедили. — В такую погоду никакой маньяк в горах не продержится. Но все равно мне не нравится, что Уилла ездит повсюду одна. Это меня раздражает. — Она прищурилась, разглядев, что по дороге едет джип. — А вот и она, легка на помине.

 — Может быть, ты сама… — Лили не договорила.

 — Давай уж, договаривай. Что «я сама»?

 — Может быть, ты сама ее раздражаешь? Как будто нарочно стараешься.

 — Это получается само собой, без стараний, — скривилась Тэсс. — Даже с удовольствием.

 Тут и джип подъехал.

 — Ставила рекорд на морозостойкость? — спросила Тэсс, когда Уилла выглянула из кабины.

 — А ты все еще здесь? Я-то уж думала, что ты отправилась на курорт плескаться в джакузи и приставать к мужчинам.

 — Подумываю об этом. Уилла взглянула на Лили.

 — Если ты едешь куда-то с Адамом, далеко не уезжайте. Скоро начнется снегопад. — Она посмотрела на небо, где над самым горизонтом клубились темные тучи. — Скажи Адаму, что я видела на северо-западе стадо оленей. Примерно в полутора милях. Вам будет интересно на них посмотреть.

 — Да, очень интересно. — Лили похлопала себя по карману. — У меня и фотоаппарат с собой. Может, поедешь с нами? Бесс выдала нам здоровущий термос с кофе.

 — Нет, дел много. Нэйт должен заехать.

 — Правда? — с небрежным видом спросила Тэсс. — А когда? Уилла включила первую передачу.

 — Позже, — коротко ответила она и отъехала.

 Она отлично понимала, что Тэсс положила на Нэйта глаз и Уилле это совсем не нравилось. Ни к чему Нэйту связываться с этой хищной голливудской пираньей.

 Нашел на кого клюнуть. Мужики всегда дуреют в присутствии красивых, наглых баб. Уилла вылезла из машины, прихватив с собой термос. Что ж, Тэсс и красивая, и наглая, подумала она не без зависти. Уверенная в себе, скорая на язык. Она умеет использовать женственность как оружие. И вертит мужчинами как хочет.

 Наверное, и я выросла бы такой, будь жива мать, подумала Уилла. Тогда я бы воспитывалась в нормальной женской обстановке, знала бы все про прически, юбки, про губную помаду и духи.

 Но мне все это не нужно, уверила себя она, входя в дом. Зачем нужны все эти глупые волнения и вздорные занятия. Хотя, как оказывается, без всей этой чепухи чувствуешь себя перед мужчинами такой беззащитной…

 А уверенность ей 6ы не помешала. Во всяком случае, в отношениях с одним мужчиной.

 Она сняла пальто и шапку, поднялась наверх, в кабинет. Термос прихватила с собой.

 В кабинете все оставалось по-прежнему, как при отце: охотничьи трофеи на стенах, бутылки виски в баре. Каждый раз, садясь за письменный стол, Уилла ощущала, как внутри у нее все сжимается.

 От чего? От горя? Или от страха? Она сама не знала. Но в этой комнате на нее волной накатывали неприятные воспоминания и тягостные думы.

 Она редко входила сюда, пока отец был жив, — разве что если Джек специально пошлет за ней. В подобных случаях Уилла садилась на стул напротив письменного стола, а отец начинал ее за что-нибудь отчитывать или же просто поручал какое-нибудь новое дело.

 Она видела его перед собой как живого: между пальцев зажата сигара, на подносе — стакан виски.

 Он называл ее «девочка». Почти никогда по имени. «Девочка, опять ты села в лужу».

 «Девочка, ты должна уметь за себя постоять».

 «Найди-ка себе поскорей мужа, девочка, и нарожай мне внуков. Больше от тебя все равно никакой пользы не будет».

 Хоть раз поговорил он с ней по-доброму? Уилла потерла виски. Вспомнить хотя бы один такой момент, хоть один случай, когда она вошла в этот кабинет, а отец ей улыбнулся. Ни разу, ни единого разу не сказал он, что гордится ею, что она поступила правильно.

 Улыбки и добрые слова были не в стиле Джека Мэрси.

 А что бы он сказал сейчас? Вошел бы, увидел ее, узнал бы, какая каша заварилась на ранчо после его смерти.

 Он сказал бы: «Ну, девочка, и наломала же ты дров».

 Уилла уронила голову на скрещенные руки. Она знала, что ни в чем не виновата, но ответственность давила на нее тяжким грузом.

 — К черту, — прошептала Уилла, выдвинула ящик и достала оттуда бухгалтерские книги.

 Нужно было еще раз проверить поголовье, нагул, сведения по зерновым и пастбищам. Скоро приедет Нэйт проверять отчетность. Все должно быть идеально.

 Противно, конечно, что приходится отчитываться перед чужим человеком, но тут уж ничего не поделаешь.

 Уилла приступила к работе.

 Милях в двух от ранчо Лили щелкала фотоаппаратом, фотографируя стадо оленей. Они были ужасно смешные в своих лохматых зимних шубах и с полнейшим презрением к окружающему миру. Лили знала, что в отличие от матери фотографирует плохо и снимки получатся не в фокусе, но все равно рассматривать их будет интересно.

 — Извините, я вас задерживаю, — сказала она Адаму. — Увлеклась.

 — Время еще есть, — откликнулся Адам, внимательно посмотрев на облака. Обернувшись к Тэсс, он сказал: — А вы стали неплохо ездить. Понемногу учитесь.

 — Инстинкт самосохранения, — небрежно ответила она, хотя похвала была ей приятна. — Не хочу натирать себе задницу, как в первые дни. А катаюсь, потому что мне не помешают физические упражнения.

 — Бросьте. Я же вижу, что вам верховая езда нравится.

 — Ну хорошо, нравится. Но если похолодает, я предпочту дожидаться весны.

 — Да, будут холода и посильнее. Но ваша кровь привыкнет, загустеет. — Адам потрепал своего коня по холке. — И вас от верховой езды уже за уши не оттащишь. Каждый пропущенный день будет для вас мукой.

 — Для меня мука — жить вдали от бульвара Сансет. Но я терплю.

 Адам рассмеялся:

 — Когда вы вернетесь на свой бульвар, будете тосковать по здешнему небу и горам. И снова приедете.

 Тэсс заинтригованно посмотрела на него поверх солнечных очков.

 — Это еще что такое? Индейский мистицизм и предсказание будущего?

 — Нет. Элементарная психология. Лили, можно я воспользуюсь фотоаппаратом? Хочу сфотографировать вас обеих.

 — Хорошо. Ты ведь не возражаешь? — спросила Лили у сестры.

 — Никогда не бегала от света юпитеров.

 Тэсс довольно ловко развернула лошадь и подъехала поближе к Лили.

 — Ну как?

 — В самый раз. — Он навел фокус. — Две красавицы на одном снимке. — Щелкнул два раза. — Когда увидите фотографию, вам станет ясно, до чего же вы похожи… Та же форма лица, одинаковый румянец, даже в седле вы сидите одинаково.

 Тэсс недовольно расправила плечи. Она в принципе неплохо относилась к Лили, однако считала, что родственные чувства тут ни при чем.

 — Адам, дайте-ка камеру мне. Я вас тоже сфотографирую. Виргинская Магнолия и Благородный Туземец.

 Тэсс закрыла рот ладонью.

 — Ой, извините. Дурацкая привычка. Даю всем прозвища. Я не хотела вас обидеть.

 — А мы и не обиделись.

 Адам передал ей фотоаппарат.

 Тэсс ему нравилась. Сразу видно, что эта женщина знает, чего она хочет, и прямо об этом говорит. Вряд ли ей понравится, если она узнает, что точно такие же качества импонируют ему и в Уилле.

 — А как вы называете себя? — спросил он.

 — Мое прозвище — Пустышка. Вот почему мои сценарии так хорошо продаются. Ну-ка, улыбочка.

 — А мне нравятся твои фильмы, — сказала Лили, когда Тэсс опустила камеру. — Они веселые, захватывающие.

 — Соответствуют вкусам толпы, — резюмировала Тэсс. — Хотя я лично ничего плохого в этом не вижу. Когда пишешь для масс, мозги прячешь подальше. Тут чем проще, тем лучше.

 — По-моему, вы недооцениваете свою аудиторию, — заметил Адам, вглядываясь в близлежащую рощу.

 — Может быть, но… — Тэсс не договорила. — Ой, там, среди деревьев, что-то шевельнулось.

 — Да, вижу. Но сторона наветренная, не чувствую запаха. Как бы между прочим он положил руку на приклад винтовки.

 — Медведи ведь сейчас в спячке? — спросила Тэсс, облизывая внезапно пересохшие губы. Она старалась не думать о человеке с ножом в руке. — Это ведь не может быть медведь?

 — Иногда они просыпаются. Вот что, поезжайте-ка домой. А я съезжу посмотрю.

 — Вам нельзя ездить туда одному!

 Лили инстинктивно схватилась за поводья его лошади. Испугавшись внезапного движения, конь вздыбился, ударил копытами по насту.

 — Не делайте этого! Мало ли что там!

 — Ничего там быть не может, — сказал Адам, успокаивая лошадь. В воздухе мирно кружились снежинки, но, кажется, идиллия скоро нарушится, подумал он. — Я съезжу посмотрю и догоню вас.

 — Лили права, — передернулась Тэсс, вглядываясь в деревья. — Да и снегопад начинается. Едем-ка отсюда.

 — Не могу. — Адам смотрел в глаза Лили. — Скорее всего это просто ерунда. Но всего в миле отсюда убили человека. Нужно проверить. Поезжайте на ранчо, дорогу вы знаете. А я вас догоню.

 Лошадь вела себя очень странно — явно чего-то боялась, но пугать женщин было нельзя.

 — Да, но…

 — Пожалуйста. Очень прошу. Я не задержусь.

 Лили поняла, что спорить бесполезно, и развернула лошадь.

 — Не отставайте от нее, — сказал Адам старшей сестре и поскакал к роще.

 — С ним все будет в порядке, — сказала Тэсс, клацая зубами от страха. — Скорее всего это какая-нибудь белка.

 Вообще-то для белки ветки колыхались слишком уж сильно.

 — А может, лось. Вот вернется Адам, и мы еще посмеемся над тем, как он рисковал жизнью, спасая слабых женщин от свирепого лося.

 — А если нет? — тихим, но звонким голосом спросила Лили. — Вдруг полиция ошиблась, и этот человек еще бродит здесь? — Она натянула поводья. — Мы не можем оставлять Адама одного.

 — Но ведь у него ружье.

 — Нет, я его не брошу.

 Лили было очень страшно ослушаться Адама, но тем не менее она развернула коня.

 — Эй, постой… Ах, чтоб вы все провалились! Прекрасный эпизод для сценария, — пробормотала Тэсс и поскакала вслед за сестрой. — Но учти, если он нас по ошибке пристрелит, виновата во всем будешь ты.

 Лили лишь покачала головой, пустив коня галопом.

 — Ты сможешь вернуться домой одна? — крикнула она, оборачиваясь.

 — Думаю, да, но что за дурацкий разговор? Давай-ка лучше… Звук выстрела прогрохотал раскатом грома.

 Тэсс в ужасе вцепилась в гриву коня, а Лили приподнялась в седле и помчалась еще быстрей.

 Нэйт приехал не один, а с Беном, причем Маккиннон прихватил с собой жену брата, Шелли, и маленькую племянницу. Шелли прямо с порога принялась жизнерадостно стрекотать:

 — Я знаю, нужно было позвонить, но Бен сказал, что уже выезжает, поэтому я наскоро подхватила Абигайль и увязалась за ним, — частила она, распеленывая ребенка. — Так надоело сидеть одной. Я знаю, Уилла, сколько у тебя дел, но мы с Эби тебя не задержим. Уедет Бен — уедем и мы. Ты ведь не возражаешь?

 — О чем ты говоришь! Я так вам рада.

 Она и в самом деле была рада приезду Шелли, ее звонкой болтовне, ее счастливому смеху. Вот идеальная жена для Зака, думала Уилла. Они все время цапаются, ругаются, но при этом живут душа в душу. Оба такие веселые, энергичные.

 Ребенок, избавленный от одежды, сучил ножонками на диване, а Шелли сняла шапку и занялась своими золотистыми волосами. Стрижка у нее была короткая, очень шедшая к ее хорошенькому личику, а глаза — цвета горного тумана.

 — Я даже не спросила Бена, хочет он нас с собой брать или нет. Но, честное слово, мешать вам не буду.

 — Не говори глупостей. Я так соскучилась по твоей девочке. Как она выросла! Правда, солнышко? — Уилла склонилась над малюткой, взяла ее на руки. — Смотри-ка, у нее глаза зеленеют.

 — Да, глаза у нее в Маккиннонов, — согласилась Шелли. — Я-то надеялась, что девчонка пойдет в меня, — ведь это я таскала ее в пузе целых девять месяцев. Так нет, она решила, что будет похожа на своего папочку.

 — А уши у нее твои, — сказала Уилла, чмокая ребенка в носик.

 — Правда? — оживилась Шелли. — Представляешь, ей всего пять месяцев, а она уже спит всю ночь, не просыпаясь. Меня так пугали бессонными ночами, а на самом деле… — Она замахала руками. — Ну вот, я снова завелась. Я же обещала, что не буду вам мешать. Зак говорит, что я кого хочешь заболтаю.

 — Он сам заболтает кого хочешь, — вставил Бен. — Поразительно, что Эби не начала стрекотать с первой минуты своей жизни. — Он пощекотал малышке пухлую щечку и улыбнулся Уилле. — Хорошенькая штучка, правда?

 — И с хорошим характером, не то что остальные Маккинноны, — съязвила Уилла и не без сожаления отдала матери гугукающую крошку. — Шелли, загляни на кухню. Бесс будет очень рада видеть вас обоих.

 — Когда разберешься с делами, заезжай к нам в гости, ладно? — сказала Шелли, коснувшись ее руки. — Сара тоже хотела приехать, но не смогла вырваться. Мы о тебе все время говорим.

 — Обязательно заеду. Скоро. А ты будь с Бесс полюбезней — может, она даст тебе кусок пирога, который приготовила на ужин. — Обернувшись к мужчинам, Уилла сказала: — Идемте наверх. Бумаги у меня в кабинете.

 — Сама понимаешь, Уилл, мы это только так, для проформы, — промямлил Нэйт. — Чтобы никто не упрекнул нас, будто мы нарушаем условия завещания.

 — Все понятно. Никаких проблем, — сухо ответила она и первой начала подниматься по лестнице.

 — Что-то твоих сестер не видно, — сказал Нэйт.

 — Катаются верхом с Адамом. Наверное, скоро вернутся. Голливудская девочка слишком хлипкая, чтобы продержаться на морозе больше часа.

 Нэйт уселся возле стола, протянул свои длиннющие ноги.

 — Я вижу, вы с ней по-прежнему друг друга обожаете.

 — Стараемся поменьше мозолить друг другу глаза. — Она протянула ему бухгалтерскую книгу. — Пока это удается.

 — Зима будет долгая, — вздохнул Бен, присаживаясь на краешек стола. — Вам лучше помириться. Или уж пристрелить друг друга, да и дело с концом.

 — Честной дуэли не получится. Вряд ли она отличит «винчестер» от телеграфного столба.

 — Ничего, я ее научу, — пробормотал Нэйт, внимательно проглядывая цифры. — В остальном все нормально?

 — Более или менее.

 Уилла нервничала, а потому сидеть на месте не могла — прохаживалась взад-вперед.

 — Люди уверены, что убийца Маринада покинул эти места. Полиция, как вы знаете, ничего не установила. Ни следов, ни орудия убийства, ни мотивов не обнаружила.

 — А что ты думаешь? — спросил Бен. Она взглянула ему в глаза.

 — Я тоже хотела бы так думать. Ведь все-таки прошло три недели.

 — Но ведь ты по-прежнему осторожна? — негромко спросил он. Она кивнула:

 — Да, я не расслабляюсь. Ни в каком смысле.

 — Что ж, по-моему, все в идеальном порядке, — сказал Нэйт, передавая книгу Бену. — В целом год для ранчо получился неплохой.

 — Надеюсь, следующий будет еще лучше, — сказала Уилла и сделала паузу — у нее пресекся голос. — Весной я хочу засеять часть пастбищ природными травами. Отец с этим был не согласен, но я считаю, это будет правильно: нужно сеять такие травы, которые естественны для наших мест.

 Бен заинтригованно покосился на нее. Уилла впервые заговорила о каких бы то ни было переменах на ранчо. — Мы перешли на эту систему еще пять лет назад, — сказал он. — Результаты хорошие.

 Уилла взглянула на него.

 — Да, я знаю. И еще я намерена почаще менять пастбища. Не больше трех недель на выпас. — Она все расхаживала по комнате, не замечая, что Бен отложил бумаги и внимательно ее разглядывает. — В отличие от отца, меня интересует не столько количество скота, сколько качество породы. Уже несколько лет у нас проблемы, потому что телята рождаются слишком крупными. Конечно, сначала такая перемена скажется на прибылях, но надо ведь думать о будущем.

 Уилла открыла термос, стоявший на столе, и налила себе почти остывшего кофе.

 — Я поговорила с Вудом о зерновых. У него есть кое-какие идеи, с которыми отец в свое время не согласился. А по-моему, стоит попробовать. Мы отводим шестьсот акров под зерновые, и я хочу разрешить Буду действовать по-своему. Не получится — пусть. Годик-другой мы можем на это потратить. Вуд хочет построить силосную башню.

 Уилла пожала плечами, как бы мысленно отвечая на возражения тех, кому-все эти новшества не понравятся. Что ж, у нее были собственные планы: вплотную заняться зерновыми и силосом, поручить Адаму увеличить конский табун. Кое-кто скажет, что Уилла пренебрегает скотом, который на протяжении поколений был главным и чуть ли не единственным занятием семейства Мэрси. Нет, ничем она не пренебрегает. Просто смотрит в будущее. Уилла поставила чашку.

 — Я хочу спросить вас, душеприказчиков, имеете ли вы что-нибудь против моих планов?

 — Я — нет, — ответил Нэйт, поднимаясь. — Но ведь я не скотовод. Давайте-ка я лучше спущусь на кухню, попрошу кусок пирога, а вы обсудите эту проблему вдвоем.

 Когда Уилла осталась наедине с Беном, она спросила:

 — Ну?

 — Что «ну»? — Он взял ее чашку. — Черт, кофе-то холодный. — Поморщился, но все-таки выпил. — Да и перестоялся к тому же.

 — Я тебя не о кофе спрашиваю.

 Он поерзал на краешке стола, посмотрел на нее:

 — Откуда взялись все эти идеи?

 — У меня есть собственная голова на плечах. И собственное мнение.

 — Это уж точно. Но прежде я не слышал, чтобы ты планировала какие-либо изменения. Это что-то новенькое.

 — Пока был жив отец, я не могла с ним спорить. Он меня все равно не слушал. Но я кое-чему научилась. — Она засунула руки в карманы. — Может, я и не училась в колледже, как ты, но я не дура.

 — Я и не говорил, что ты дура. Впервые слышу, что ты хотела учиться в колледже.

 — Теперь это неважно.

 Вздохнув, она отошла к окну. Приближалась буря. Очаровательные облачка в небе сулили непогоду.

 — Сейчас важно, что будет завтра и через год. Зима — время планирования, время, когда нужно делать расчеты. Этим я и занимаюсь.

 Она почувствовала, как его руки опустились ей на плечи, и замерла.

 — Тихо ты. Я же на тебя не набрасываюсь, — сказал он и повернул ее лицом к себе. — Если тебя интересует мое мнение, я думаю, что ты права.

 Уилла сама удивилась, как обрадовали ее эти слова.

 — Очень хотелось бы в это верить. А то ко мне уже стервятники подбираются.

 Он улыбнулся:

 — Застройщики?

 — Да, так и обсели. Обещают золотые горы, если я продам им земельные участки. Хотят устроить тут шикарный курорт или игрушечные ранчо для голливудских ковбоев. — Если бы у нее были клыки, она бы непременно сейчас ощерилась, подумал Бен. — Но им не удастся прибрать землю Мэрси к своим жирным лапам.

 Он принялся массировать ей плечи.

 — Значит, ты дала им от ворот поворот, дорогая?

 — Один звонил на прошлой неделе. Говорит: «Зовите меня просто Арни». Я сказала ему, что, если он посмеет сюда сунуться, я заживо сдеру с него кожу, а труп кину на растерзание койотам. — Уголки ее губ чуть дрогнули. — По-моему, он передумал приезжать.

 — Только так с ними и можно разговаривать.

 — Да, но как быть с этими двумя? — Она отвернулась, посмотрела на снег, на горы, на равнину. — Ведь они пока не знают, о каких деньжищах идет речь. Шакалы заплатят миллионы, лишь бы захапать такое ранчо. Наша голливудская девочка рано или поздно это сообразит. И тогда… Их двое, а я одна, Бен.

 — Согласно завещанию, земля не подлежит продаже в течение десяти лет.

 — Я знаю. Но все меняется. Если не пожалеть денег, да еще нажать на кое-какие рычаги, все еще можно изменить.

 «Да и десять лет — ерунда, когда речь идет о таких вещах», — мысленно добавила она.

 Ведь она задумала превратить «Мэрси» в самое лучшее ранчо на свете.

 — Когда кончится год, у меня не хватит денег, чтобы выкупить их доли. Уж я думала, думала, но никак не получается. Деньги, конечно, есть, но не в наличности, а в земле и скоте. Когда кончится год, у них будет два голоса против одного моего.

 — Нет смысла беспокоиться из-за того, что невозможно изменить. Да и мало ли что еще может случиться. — Он погладил ее по голове один раз, второй. — Тебе бы отвлечься от всего этого. Хоть чуть-чуть. — Бен покачал головой. — Ну что ты от меня шарахаешься? Я ведь после того раза только о тебе и думаю. — Их лица почти соприкасались. — Видишь? И ничего страшного не случится.

 Губы Уиллы задрожали, но ощущение было на удивление приятным.

 — Давай не будем начинать все сначала. У меня и без тебя развлечений хватает.

 — Милая. — Он коснулся ее губ своими. — Именно меня-то тебе и не хватает. Держу пари, что нам обоим от этого станет только лучше.

 Он обнял ее, поцеловал.

 — Мне, например, уже стало лучше, — прошептал он и поцеловал ее еще раз, уже всерьез.

 Электрический разряд, жар, томление — все слилось воедино, и закружилась голова, и заныло тело. Уилла сразу забыла и об усталости, и о беспокойстве, и о страхе. Когда Бен держал ее в объятиях, все остальное исчезало.

 Отодвинуться оказалось неимоверно трудно, но она все же одержала над собой победу.

 — Я тоже об этом думала. — Она уперлась рукой ему в грудь. — Но окончательных выводов еще не сделала.

 — Я подожду. Только ты расскажи о них мне первому. — Он намотал ее волосы себе на палец. — Давай-ка лучше спустимся вниз, а то я не удержусь и добавлю тебе пищи для размышлений.

 Тут она увидела в окно, как по равнине скачут три всадника. Бен сказал:

 — Это Адам возвращается с твоими сестрами.

 — Что-то не так, — встревожилась Уилла. — Что-то случилось.

 Бен и сам видел: что-то произошло. Адам снял Лили с седла, прижал к себе.

 — Пойдем выясним.

 Они спускались по лестнице, когда входная дверь распахнулась. Первой вошла Тэсс. От холодного ветра лицо ее разрумянилось, глаза казались огромными, но губы были совсем белыми.

 — Это был всего лишь олень, — сказала она. — Точнее, олениха. Мама Бэмби. — В глазах ее блестели слезы. Из кухни появился Нэйт. — Боже, кто и зачем учинил над ней такое?

 — Тише. — Нэйт обнял ее за плечи. — Присядьте-ка, милая.

 — Лили, ты в порядке?

 Та покивала головой, крепко держа Адама за руку.

 — Со мной все нормально. Правда. Давайте я приготовлю чай. Это будет лучше всего.

 — Что такое стряслось, Адам? — спросила Уилла, недоуменно глядя на хлопочущую Лили. — Вы что, подстрелили оленя?

 — Нет, это сделал кто-то другой. — Адам, скривившись, снял куртку, повесил ее на вешалку. — И раскромсал бедное животное на куски. Не для мяса, не для рогов — просто так. Ну, и волки там поработали. — Он устало провел ладонью по лицу. — Я выстрелил, чтобы разогнать стаю и посмотреть, чем они там кормятся. А тут подъехали Лили и Тэсс.

 — Сейчас я оденусь, — сказала Уилла.

 — Нет смысла, — остановил ее Адам. — Там уже все равно ничего не осталось, а я видел достаточно. Олениху убили выстрелом в голову. Потом выпотрошили, разрезали на куски и бросили. Хвост зачем-то прихватили с собой. Очевидно, он и стал трофеем.

 — Значит, все как в те разы…

 — Да.

 — А следов не осталось? — спросил Бен.

 — Это было как минимум два дня назад. С тех пор был снегопад. Да и сейчас идет снег. Если бы я сразу пустился по следу, может, что-нибудь и обнаружил бы. — Он мотнул головой в сторону сестер. — Но не мог же я оставить их там одних.

 — Давай все-таки съездим посмотрим, — сказал Бен, надевая шапку. — А Нэйт отвезет Шелли домой.

 — Я с вами, — сказала Уилла.

 — Пустая трата времени, — пожал плечами Бен.

 — Я все равно поеду. Только оденусь.

 Снег валил густыми хлопьями, и не было снегопаду конца. Когда стемнело, за окнами повис белый, колышущийся занавес, отгородивший дом от всего остального мира.

 Лили все вглядывалась в этот белый мир, пыталась хоть что-то разглядеть, а в камине потрескивали дрова.

 — Сядешь ты или нет? — рявкнула на нее Тэсс и тут же пожалела о своей резкости. — Ты ведь все равно ничего не можешь сделать.

 — Им давно пора вернуться.

 Тэсс знала это и сама. Прошло уже ровно девяносто восемь минут.

 — Еще раз тебе говорю, ты ничего не можешь сделать.

 — Давай я тебе чаю согрею. Твой совсем остыл.

 Тэсс вскочила на ноги и заорала:

 — Да сколько можно, в конце концов? Что ты всем прислуживаешь? Ведь ты не служанка! Сядь и сиди спокойно, черт бы тебя побрал.

 Она вздрогнула, закрыла ладонями глаза и глубоко вздохнула.

 — Извини. Я не имею права на тебя кричать. Просто я в жизни не видела ничего подобного. Это было ужасно.

 Лили стояла перед ней, сцепив руки, и смотрела участливо.

 — Ничего. Я знаю, как это ужасно.

 Они сели на длинную кожаную софу и молчали с полминуты, a ветер яростно рвался в окна.

 Внезапно Тэсс нервно рассмеялась:

 — Нет, ну это надо же! — Она глубоко вздохнула. — Ну и в историю мы с тобой вляпались. А, Лили?

 — Прямо не знаю, что сказать. — В трубе завыло так, словно туда забрался демон. — Тебе страшно?

 — Еще как! А тебе разве нет?

 Лили задумчиво поджала губы, потерла пальцем уголок рта, который всегда подрагивал, когда ей было страшно. Сейчас уголок не дрожал.

 — Не думаю. Я сама не понимаю, почему, но мне не страшно. Только горько и досадно. И еще я тревожусь. — Она вновь посмотрела в окно, надеясь увидеть в снежном круговороте троих всадников. — Я беспокоюсь за Адама, Уиллу и Бена.

 — С ними будет все в порядке. Они к такому привыкли. Тэсс нервно вскочила, принялась расхаживать взад-вперед.

 В камине громко треснуло полено, и она чуть не подпрыгнула.

 — Они знают, что делают, — сказала она.

 В самом деле, кто знает эти места лучше их?

 — А мне страшно потому, что я как раз не знаю, какого черта я здесь торчу. А ведь обычно я твердо знаю, что, почему и зачем. Это моя лучшая черта: я ставлю перед собой задачу, разрабатываю план и осуществляю его. А на сей раз я в полной растерянности. — Она обернулась, пытливо посмотрела на сестру. — Ты — Другое дело. Ты чувствуешь себя в своей тарелке, хлопоча с супом и чаем.

 Лили покачала головой, с трудом оторвала взгляд от окна.

 — Все это неважно.

 — Может быть… — Тэсс насторожилась, увидев в темноте какие-то огни. — Кто-то приехал.

 Что делать? Бежать навстречу или прятаться? Взяв себя в руки, Тэсс решительно спустилась в вестибюль и открыла дверь. На пороге стоял белый от снега Нэйт.

 — Идите назад, в дом, — приказал он, закрыв за собой дверь. — Они вернулись?

 — Нет. Мы с Лили… — Она показала в сторону гостиной. — А вы-то зачем приехали?

 — Скверная погода. Я отвез Шелли с ребенком домой, а обратно еле добрался. — Он снял шапку, стряхнул снег. — Два часа уже прошло. Подожду еще несколько минут и отправлюсь на поиски.

 — Вы поедете туда? — недоверчиво спросила Тэсс. — Вы что, с ума сошли?

 Она только в книжках читала про вьюгу и пургу, но то, что сегодня происходило в природе, должно быть, называлось именно так. А всем известно, что вьюга — штука опасная.

 Но Нэйт лишь рассеянно похлопал ее по плечу, явно думая о чем-то другом.

 — Есть горячий кофе? Я бы выпил чашечку. И неплохо бы термос.

 — Я никуда вас не отпущу! — Чувствуя себя полной дурой, Тэсс шагнула вперед, загородив дверь. — В такую погоду надо сидеть дома.

 Он улыбнулся, провел пальцем по ее щеке. Судя по всему, ее поведение вовсе не показалось ему дурацким.

 — Вы обо мне беспокоитесь, да?

 «Беспокоюсь» — слишком мягко сказано, подумала Тэсс.

 — Обморожение. Переохлаждение организма. Смерть, — процедила она. — Я бы беспокоилась за любого идиота, который поперся бы на улицу в такую непогоду.

 — Но там три моих друга, — тихо ответил Нэйт, и Тэсс поняла: его не переубедить. — Дайте-ка мне лучше кофе. Черного и горячего. — Тут он вскинул руку и прислушался. — Ага. А вот и они.

 — Но я ничего не слышу.

 — Они вернулись, — просто сказал Нэйт, надел шапку и вышел на улицу.

 Тэсс пришла к выводу, что у Нэйта поистине кошачий слух. Из снежного воя, из кромешного белого ада в дом ввалились три заснеженные фигуры.

 Через несколько минут Бесс уже поила их в гостиной горячим я кофе.

 — Такой снегопад, ничего не видно, — рассказывал Бен, сидя в глубоком кресле. Адам же сел на пол возле камина.

 — Когда мы туда добрались, навалило уже вот столько. Какие там следы…

 — Но вы ведь видели… — начала Тэсс, устроившаяся на подлокотнике. — Вы ведь видели оленя.

 — Да.

 Уилла покосилась на Адама и решила не рассказывать, что волки обглодали скелет дочиста.

 — Я утром поговорю с ребятами. Работы теперь будет полно.

 — Какой работы? — спросила Тэсс.

 — Надо сгонять стадо, иначе скотина погибнет. Пойду разыщу Хэма.

 — Подожди! — У Тэсс было ощущение, что все вокруг посходили с ума. — Ты что, снова отправишься туда? Из-за каких-то коров?

 — Иначе стадо погибнет, — резко ответила Уилла.

 К полнейшему изумлению Тэсс, все остальные, кроме нее и Лили, снова стали одеваться.

 — Из-за каких-то коров, — пробормотала Тэсс, потянувшись за бренди. — Из-за тупой скотины.

 — Когда они вернутся, то будут ужасно голодными, — сказала Лили деловито. В окно она больше не смотрела. — Пойду помогу Бесс готовить ужин.

 Есть два варианта, думала Тэсс: разозлиться или махнуть на все рукой. Пожалуй, разозлиться полезнее для организма.

 — Нет уж, я тут одна не останусь, — сказала она и отправилась за Лили, не забыв прихватить с собой бренди. — А у вас на востоке такие снегопады бывают?

 Лили рассеянно покачала головой:

 — В Виргинии иногда выпадает снег, но ничего подобного я в жизни не видывала. И потом, такой ветер! Я не представляю, как они могут работать в таких погодных условиях. Как думаешь, Нэйт останется на ночь? Нужно сказать Бесс, чтобы она приготовила ему комнату.

 Бесс уже вовсю хлопотала на кухне, на плите булькал горшок с каким-то варевом.

 — Рагу, — объяснила Бесс, энергично орудуя деревянной ложкой. — Хватит целую армию накормить. Часок-другой потомится, и готово.

 — Они снова ушли, — сообщила Лили, механическим движением снимая с крючка фартук. Тэсс чуть приподняла бровь, удивленная естественностью этого жеста. Очевидно, Лили чувствовала себя на кухне как у себя дома.

 — Я так и подумала, — кивнула Бесс. — Соорудить, что ли, яблочную шарлотку? — Она посмотрела на Тэсс, неодобрительно нахмурилась при виде бокала бренди. — Ты что, хочешь нам помочь?

 — Не особенно.

 — Дров мало осталось, — сообщила Бесс, доставая из ящика корзинку с яблоками. — Мужчины не успели принести.

 Тэсс отпила бренди.

 — Ты что же, хочешь, чтобы я отправилась на улицу за дровами?

 — Если кончится подача тепла, тебе не поздоровится. Как и всем нам.

 — Кончится тепло?

 При этой мысли Тэсс побледнела.

 — У нас есть генератор, — продолжила Бесс, быстро чистя яблоки. — Но мы не можем его использовать для отопления спален. На это идут дрова. Так что, если хочешь спать в тепле — марш за дровами. А ты помоги ей, Лили. Я и без тебя справлюсь. От двери до поленницы протянута веревка. Держитесь за нее, и не потеряетесь. Тачку по снегу вам не провезти, тропинку очищать тоже смысла нет — все равно снегом завалит. Так что придется таскать руками. Не забудьте взять с собой фонарь.

 — Ладно, — вздохнула Лили, покосившись на перекошенную физиономию Тэсс. — Я справлюсь и одна. А ты поможешь мне здесь, будешь таскать дрова от двери к камину.

 Предложение звучало соблазнительно. Даже весьма. Тэсс поежилась, услышав, как хищно завыл за окном ветер. Но ухмылочка, появившаяся на лице Бесс, заставила Тэсс решительно сдвинуть брови:

 — Пойдем вместе.

 — Только не в этих перчаточках, — крикнула Бесс. — Возьмите в кладовке рабочие рукавицы. Да и вообще утеплитесь как следует.

 — Вот я уже и дрова таскаю, — ворчала Тэсс. — А ведь на самом деле дров там полным-полно. Еще на неделю хватило бы. Это она нарочно придумала, чтобы меня помучить.

 — Она не стала бы нас гнать на мороз, если бы в этом не было крайней необходимости.

 Тэсс натянула куртку, пожала плечами:

 — Тебя, может, и не погнала бы. Вы с ней подружки — не разлей вода.

 Она наклонилась, принялась натягивать сапоги.

 — А мне она очень нравится. — Лили обмотала шею толстым шарфом. — Она ко мне очень добра. Да и к тебе она относилась бы гораздо лучше, если бы ты… — Лили не договорила.

 Тэсс нахлобучила лыжную шапочку и сказала:

 — Не надо щадить мои чувства. Договаривай до конца.

 — Ну, если бы ты была с ней чуть повежливей. Не грубила бы.

 — А я не грубила бы, если бы она вечно не придумывала для меня всякую идиотскую работу. А потом еще жалуется, что я плохо справляюсь! Вот я отморожу себе все на свете, а она потом скажет, что я дрова неправильно сложила. Вот увидишь.

 С оскорбленным видом она прошествовала через кухню в кладовку, взяла оттуда огромные, грубые рукавицы.

 — Ну, готова? — спросила Лили, прихватив фонарь.

 Как только Тэсс распахнула дверь, в лицо им брызнуло обжигающей, колючей порошей. Сестры испуганно переглянулись; Лили шагнула в снежный буран первой.

 Схватившись за веревку, сестры с трудом двинулись вперед, а ветер все норовил отшвырнуть их назад. Ноги утопали в снегу по колено, луч фонаря метался, словно пьяный. Поленница дров возникла так внезапно, что они ее чуть не опрокинули.

 Тэсс протянула руки вперед, и Лили принялась накладывать! сверху поленья. Лязгая зубами, Тэсс расставила ноги пошире — иначе она не смогла бы удержаться на ногах.

 — Адское пламя — это все ерунда, — крикнула она. — Настоящий ад — это зима в Монтане.

 Лили улыбнулась и тоже набрала целую охапку.

 — Когда мы вернемся назад, в тепло, и разожжем камин, зима из окошка покажется нам просто прелестной.

 — Как бы не так, — пробормотала Тэсс, и они двинулись в обратный путь. — Не отказалась бы, поди, от теплой постельки, а?

 Лили ввалилась в уютную кухню, свалила дрова на пол и оглянулась назад — туда, где бушевала пурга.

 — Ой, не отказалась бы.

 — То-то, — вздохнула Тэсс. — Я бы тоже. Однако пора обратно.

 Они проделали этот маршрут трижды, и Тэсс понемногу приспособилась. Только ей начало казаться, что дело это, в общем-то не такое уж сложное, как она поскользнулась и бухнулась в снежную яму. Фонарь моментально исчез в белом месиве.

 — Ты в порядке? Не ушиблась? — бросилась к ней Лили, но от избытка усердия тоже поскользнулась и шлепнулась на задницу. Она так и осталась сидеть по пояс в снегу, а Тэсс высунулась из ямы и, яростно выругавшись, принялась отплевываться.

 Увидев, что Лили хихикает, она набросилась на сестру:

 — Что тут такого веселого? Сейчас нас тут завалит снегом, и откопают нас только весной, после оттепели.

 Но Лили смотрелась так потешно, что Тэсс не удержалась и тоже хмыкнула:

 — Ты на себя посмотри. Чистая идиотка.

 — А ты-то? — Лили схватилась рукой за сердце. — Прямо Санта-Клаус.

 Тэсс отряхнула с подбородка белую «бороду», потом взяла охапку снега и запустила сестре в физиономию. И тут они обе словно взбесились. Не обращая внимания на завывания ветра и вьюгу, затеяли игру в снежки. Ползая на четвереньках, сестры швырялись комьями снега. Расстояние было минимальное, поэтому целиться не приходилось. Побеждал тот, кто быстрее кидал. Почувствовав, как за шиворотом начинает таять снег, Тэсс поняла, что проиграла. Лили, с виду такая хрупкая, явно одерживала верх.

 Сравняться можно было только одним путем — перейти в рукопашную.

 Обхватив сестру за талию, Тэсс повалила ее в снег. Звонко хохоча, они покатились по тропинке, похожие на двух снеговиков. С неба все валил и валил густой, крупный снег.

 — Когда я была маленькой, мы лепили из снега ангелов, — сказала Лили, привольно раскинувшись в снегу. — А один раз повалил такой снег, что в школе два дня не было занятий. Мы построили крепость и целую армию снеговиков. Мама все это сфотографировала.

 Тэсс смотрела вверх, пытаясь разглядеть черное небо сквозь белую пелену снега.

 — А я пробовала кататься на лыжах один-единственный раз в жизни. И еще тогда решила, что со снегом у меня отношения плохие. — Она тоже раскинулась в сугробе. — Хотя на самом деле он не такой уж гадкий.

 — Он красивый, — сказала Лили и засмеялась. — Только я совсем окоченела.

 — Я выдам тебе здоровенную кружку кофе с бренди.

 — Идет.

 Все еще улыбаясь, Лили села и вдруг издала душераздирающий визг. Она схватила Тэсс за руку и в ужасе показала на приближающуюся тень. Это был мужчина.

 — Что, решили покувыркаться?

 Сердце Тэсс билось учащенно. Ведь они были здесь совсем одни. Кричи не кричи, из дома все равно не услышат. Вспомнился несчастный растерзанный олень.

 Где фонарь? Она зарыскала взглядом по снегу. Фонаря нигде не было. Зато у незнакомца фонарь был, и его луч слепил сестрам глаза. Нужно было бежать, тащить за собой Лили, но не было сил пошевелиться.

 — Нечего вам здесь разгуливать в темноте, — сказал мужчина и сделал шаг вперед.

 Тут Тэсс встрепенулась, инстинкт самосохранения заставил ее Я по-кошачьи подобраться и вскочить на ноги. Она схватила полено, готовая к обороне.

 — Не подходи! — крикнула она неожиданно звучным, сильным голосом. — Лили, вставай. Вставай же, черт тебя побери!

 — Я не хотел вас напугать. — Незнакомец опустил фонарь, и луч высветил пятно на снегу. — Это я, Вуд. Мы с Билли только что вернулись. Жена говорит, вы дрова таскаете, вот я и решил помочь.

 Голос был дружелюбный, совсем не страшный. Скорее даже веселый. Но сестры были совсем одни, защитить их было некому Я а тут рядом находился мужчина, и темно — лица не разглядеть. Тэсс схватила полено покрепче, решив быть бдительной доя конца.

 — С нами все в порядке. Лили, иди в дом и скажи Бесс, что Вуд пришел нам помочь. Ну же!

 Лили дернулась и двинулась к дому.

 — Да при чем здесь Бесс?

 Вуд посветил фонарем на поленницу, потом на тропинку.

 — Меня ужин ждет, но я вам все-таки помогу. Надо поторапливаться, а то огонь потухнет.

 Оставшись вдвоем с Вудом, Тэсс молила бога об одном: чтобы Лили поскорее добралась до дома. Было ужасно страшно, по спине бегали мурашки.

 Она сделала шаг назад, потом еще один.

 — Мы уже натаскали дров.

 — Тут сколько ни таскай, все мало будет. — Он протянул ей руку, и Тэсс отшатнулась, испугавшись, что в руке окажется нож.

 — Да берите же, — терпеливо сказал мужчина. — А я прихвачу дров.

 Тэсс поняла, что он протягивает ей фонарь, и осторожно взяла его.

 Вуд начал возиться с дровами, а тут и Лили вернулась.

 — У Бесс кофе готов! — еще издалека крикнула она. — Говорит, что хватит и на Вуда.

 — Что ж, спасибо. — Вуд ловко собрал огромную охапку дров. — Но мне домой надо. Жена ждет. Вы идите вперед с фонарем. Я дорогу как-нибудь и в темноте найду.

 — Да, пошли, Тэсс. — Лили, вся дрожа, потянула сестру за руку. — Спасибо, Вуд.

 — Не за что, — пробормотал он и вполголоса добавил: — О, бабы…

 — Я так испугалась, — пролепетала Лили, как только они вошли в дом. — А ты ужасно храбрая!

 И она бросилась Тэсс на шею.

 — Какая там храбрая. Перепугалась до жути. — Тэсс схватила сестру за плечи и яростно затрясла. — Какие же мы с тобой дуры! Как мы могли забыть? Возились в снегу, как две идиотки, а тут такое творится! Боже, ведь любой может оказаться убийцей. Почему мы до сих пор это не сообразили? — Она посмотрела Лили в глаза. — Ты понимаешь, любой.

 — Только не Адам. — Лили сняла перчатки и потерла озябшие ладони. — Он не способен на плохое. И потом, он же был вместе с нами, когда мы сегодня… ну, нашли то, что нашли.

 Тэсс открыла было рот, но передумала. Какой смысл было говорить, что Адам запросто мог распотрошить олениху заранее, а сестер вывел к этому месту нарочно, чтобы посмотреть, как они будут вопить.

 — Не знаю, Лили. Просто не знаю… Но если мы намерены дожить до весны, давай поактивнее шевелить мозгами. И приглядывать друг за другом. — Она сняла куртку и шапку. — Конечно, я не могу представить, что Адам, Бен или Нэйт способны на такое. Но проблема в том, что я вообще не могу представить себе человека, способного на такое. А представлять нужно.

 — Здесь мы в безопасности. — Лили тоже повесила куртку. — Я давно уже не чувствовала себя такой защищенной. И я не позволю, чтобы кто-то все испортил.

 — Если ты хочешь быть в безопасности, будь осторожна, — внушительно сказала Тэсс. — Смотри в оба. Мы обе торчим здесь не просто так. — При этих словах Лили отвернулась. — Да, не просто так. Мы рискуем собственной шкурой. Давай помогать друг другу. И давай доверять друг другу. Если я замечу что-нибудь подозрительное, сразу скажу тебе, а ты говори мне. Кто-то себя не так ведет, что-то такое померещилось — неважно. Будем всем делиться. Договорились?

 — Хорошо. Я все буду тебе рассказывать. И Уилле. — Лили решительно замотала головой. — Она этого заслуживает. И рискует не меньше нашего. Даже больше.

 Что ж, это правда, подумала Тэсс и пожала плечами.

 — Хорошо, договорились. А сейчас я хочу кофе.

 Они попили кофе и стали ждать. Потом поели рагу и снова ждали.

 За окном выл ветер, в камине потрескивали поленья, старинные часы мелодично потренькивали каждые четверть часа.

 Уилла вернулась одна. Было уже за полночь.

 Тэсс, беспокойно расхаживавшая по гостиной, остановилась и изучающе уставилась на сестру. Уилла была очень бледной, ее огромные темные глаза казались двумя синяками на лице. Она подошла к огню, оставляя на ковре и полированном паркете мокрые, грязные следы.

 — А где остальные? — спросила Тэсс.

 — Разъехались по домам. У них своих дел хватает.

 Тэсс кивнула и налила полный бокал виски. Вообще-то она предпочла бы, чтобы Нэйт и Бен переночевали в доме, но, увы, Монтана была полна неприятных сюрпризов и разочарований. Виски она протянула Уилле.

 — Уложила коровок спать?

 Не отвечая, Уилла выпила половину, передернулась.

 — Я приготовлю тебе ванну, — сказала Лили. Уилла рассеянно моргнула, переспросила:

 — Что?

 — Приготовлю тебе горячую ванну. Ты совсем замерзла и выбилась из сил. Да и проголодалась. На плите рагу. Тэсс, положи ей полную тарелку.

 У Уиллы едва хватило сил насмешливо улыбнуться. Проводив взглядом Лили, она заметила:

 — Надо же, ванну она мне приготовит. Сдохнуть можно.

 — Наша специалистка по домашнему уюту. Но ванна тебе и в самом деле не помешает. Пахнет от тебя препаршиво.

 Уилла наморщила лоб:

 — Могу себе представить.

 От виски у нее закружилась голова, и она отставила стакан в сторону.

 — Я слишком устала, чтобы есть.

 — Поесть все равно нужно. Можешь это сделать прямо в ванне.

 — Что, есть прямо в ванне?

 — А почему бы и нет?

 Уилла подозрительно покосилась на Тэсс и пожала плечами:

 — В самом деле, почему бы и нет?

 Чуть покачиваясь, она стала подниматься по лестнице.

 Лили тем временем уже успела напустить в ванну горячей воды, заманчиво булькавшей мыльной пеной. Раздевшись догола, Уилла довольно долго разглядывала это чудо. Надо же, ванна с мыльными пузырями! Когда же она в последний раз позволила себе такую роскошь? Огромная алая ванна была одним из новшеств, заведенных в доме Джеком Мэрси. Уилла ею почти не пользовалась — разве что когда отца не было дома.

 Что ж, теперь его дома нет. И больше не будет.

 Она сунула ногу в ванну и вскрикнула — очень уж было горячо. Потом, глубоко вздохнув, погрузилась по самый подбородок.

 Нужно было забыть о снеге, ветре, кромешной тьме, неподатливом стаде. Часть скотины они потеряли, но это неизбежно. Вьюга налетела слишком быстро. Но они сделали все, что было возможно.

 Мышцы отчаянно ныли. Уилла откинулась назад, закрыла глаза. Мысли путались, а между тем ей было над чем подумать. И дело было вовсе не в работе. Все ее хозяйственные решения принимались на чисто инстинктивном уровне — Уилла хорошо знала свое дело. Вьюга? Ничего страшного. Это не первая вьюга в ее жизни и не последняя.

 А вот убийство — дело другое.

 Как же с этим быть?

 — Не спи, утонешь, — сказала появившаяся в дверях Тэсс. Уилла выпрямилась и недовольно нахмурилась. Наготы она не стеснялась, просто предпочла бы побыть в одиночестве. Даже ароматный запах рагу ее не умилостивил.

 — А стучать тебя не учили?

 — Ты оставила дверь открытой, подружка, — ничуть не обидевшись, ответила Тэсс. Роль служанки ее забавляла. Она поставила поднос с тарелкой на край ванны. — Мне нужно с тобой поговорить.

 Уилла тяжело вздохнула. Усевшись поудобней, она зачерпнула рагу ложкой. На ее голой груди пузырилась пена.

 — Давай, говори.

 Тэсс оглядывалась по сторонам. Ну и ванная. Любая кинозвезда позавидует: рубиновые, сапфировые и белоснежные плитки, целый лес папоротников и пальм в медных и бронзовых кадках. В стеклянной кабинке — замысловатый душ, весь состоящий из брандспойтиков и фонтанчиков. А ванна так обширна, что в ней запросто можно закатить настоящую оргию. Тэсс зачерпнула пальцем пену, понюхала.

 — Фиалками пахнет. Должно быть, из запасов Лили.

 — Так ты хочешь говорить о фиалках?

 Уилла ела все с большим аппетитом. Сейчас она запросто умяла бы целую кастрюлю такого рагу.

 — О девичьем поговорим потом, — ответила Тэсс и оглянулась на застывшую в дверях Лили. Та деликатно старалась не смотреть на обнаженную грудь Уиллы.

 — Я принесла твой халат, — сказала Лили. — Повешу его тут, около двери.

 — Да ладно тебе, заходи, присаживайся, — махнула рукой Уилла. — Тэсс хочет о чем-то поговорить. — Лили все не решалась войти, и Уилла страдальчески закатила глаза. — Да ладно тебе, заходи. Подумаешь, сиськи — эка невидаль. У тебя тоже такие есть.

 — А у Уиллы не сиськи, а одно название, — ехидно заметила Тэсс. — Давай, заходи. Ведь ты сама предложила затеять этот разговор.

 — Какой разговор? — с набитым ртом спросила Уилла.

 — Скажем так: мы с Лили немного нервничаем. Ты согласна со мной, Лили?

 Лили, покраснев, присела на крышку унитаза:

 — Да.

 Уилле внезапно стало холодно в обжигающе горячей воде.

 — Вы что, решили сбежать?

 — Мы не настолько трусливы, — помотала головой Тэсс. — И не настолько глупы. Нам нужно продержаться до конца года. Всем троим. Однако неплохо бы при этом и жизни не лишиться. Кто-то из местных — вполне возможно, этот человек живет здесь, на ранчо, — любит, как бы это сказать, поиграть ножичком. Как мы будем решать эту проблему?

 Уилла упрямо поджала губы:

 — Я в своих людей верю.

 — А мы нет, — отрезала Тэсс. — Поэтому расскажи-ка нам о них поподробнее. Про каждого. Конечно, было бы очень мило нам троим не расставаться двадцать четыре часа в сутки, но это создает известные неудобства.

 — Тут ты права.

 От неожиданности у Тэсс отвисла челюсть:

 — Помечу сегодняшний день в календаре красным кружочком. Уилла Мэрси впервые со мной хоть в чем-то согласилась.

 — Все равно я тебя терпеть не могу, — объявила Уилла, дочиста выскребая тарелку. — Но тут ты права. Если мы хотим выжить, нам нужно держаться вместе. До тех пор, пока полиция не найдет убийцу Маринада. А может быть, мы найдем его сами. Но гулять в одиночку вам нельзя.

 — Я могу за себя постоять, — сказала Тэсс. — Я прошла курс самообороны.

 Уилла презрительно фыркнула.

 — Да я запросто могу уложить тебя на лопатки, — возмутилась Тэсс. — Десяти секунд хватит. Но дело не в этом. — Ей ужасно хотелось закурить, и она мысленно пообещала себе, что, вернувшись в комнату, непременно выкурит одну сигарету. — Не можем же мы с Лили ходить, привязанные друг к другу веревкой.

 — Я почти все время провожу с Адамом и лошадьми, — сказала Лили.

 Уилла кивнула и снова погрузилась в воду по самый подбородок.

 — Адаму можно верить. Еще можно верить Бесс и Хэму.

 — А Хэму почему? — спросила Тэсс.

 — Он меня воспитал, — коротко ответила Уилла. — Сейчас, слава богу, погода паршивая. Это значит, что вы все равно на улицу носа не сунете.

 — А ты? — спросила Лили.

 — Со мной ничего не случится.

 Она нырнула под воду с головой, а когда вынырнула, чувствовала себя уже значительно лучше.

 — Я в Голливуде курсы самообороны не кончала, но зато я знаю людей и землю. Если вам страшно, садитесь в седло и отправляйтесь со мной на работу. А теперь валите отсюда, если, конечно, не хотите потереть мне спину.

 Тэсс встала, взяла поднос и рассудительно заметила:

 — Самоуверенность — не самая лучшая защита против ножа.

 — У меня еще есть «винчестер», — отрезала Уилла и потянулась за мылом.

 Спала она плохо. Даже смертельная усталость не могла отогнать кошмар. Уилла вертелась и стонала, терзаемая видениями кровавых тел.

 А когда в окно проник тусклый свет занимающегося зимнего утра, она зябко поежилась и подумала: жаль, что рядом никто не лежит. Было бы за кого подержаться.

 И еще один человек проснулся в этот рассветный час, очнувшись после сна, в котором тоже властвовала кровь.

 Но человек этот проснулся в веселом расположении духа и довольно улыбнулся.

 Из дневника Тэсс:

 "Снег начинает мне нравиться. А может, я начинаю медленно сходить с ума. Каждое утро я смотрю из окна спальни и вижу мир, весь белый и сияющий. Конца и края ему нет. Вот холод мне не нравится. И хренов ветер тоже. Зато снег, особенно если смотришь на него из тепла, по-своему привлекателен. Видимо, я опять успокоилась.

 Через неделю Рождество. За все это время ничего примечательного не случилось. Никаких трупов, никаких убитых зверей. Только снег и тишина. Может, полицейские все-таки правы и убийца лысого толстяка был залетной птичкой. Будем надеяться, что так и есть.

 Лили вовсю готовится к празднику. Она милая и забавная. Ведет себя, как ребенок. Таскает какие-то свертки, заворачивает подарки, печет кексы. Кексы получаются что надо, из-за этого мне пришлось на пятнадцать минут увеличить время утренней гимнастики.

 Мы ездили в Биллингс за рождественскими подарками. С Лили проблем не возникло. Я купила для нее хорошенькую брошку: мустанг, вставший на дыбы. Миленько, женственно — то, что надо. Долго думала, что подарить суровой Бесс. Выбрала поваренную книгу. Лили одобрила, а это гарантия успеха. Хуже будет с нашей девочкой-ковбоем. Для нее у меня пока ничего нет.

 Я все не пойму, то ли она бесстрашная, то ли просто дура.

 Она каждый день куда-то ездит, причем обычно одна. Работает на износ, а по вечерам еще таскается в общежитие разговаривать с ковбоями. Когда же наконец возвращается домой, то сидит, уткнувшись в бумажки.

 Увы, я начинаю ею восхищаться — против воли. В конце концов, я знаю, что подарю ей — кашемировый свитер. Обычно она ничего, кроме фланели, не носит. Но свитер — ярко-алый, нежный и очень женственный. Скорее всего, она наденет его поверх рабочей одежды и пойдет в нем кастрировать быков. Ну и черт с ней.

 Адаму я подарю очаровательную акварель с горным пейзажем. у меня к нему очень доброе, почти сестринское отношение. Акварель должна ему понравиться.

 После долгих колебаний я решила, что Бену и Нэйту подарю что-нибудь недорогое. Хоть они и не живут на ранчо, но часто здесь бывают. Бен получит видеокассету с «Красной рекой». Хорошая комедия. Надеюсь, ему понравится.

 Что касается Нэйта, то здесь пришлось поломать голову. Произведя разведку, я установила, что он любит поэзию. Хорошо — получит томик Китса. А там посмотрим…

 В общем, хожу по магазинам, вдыхаю ароматы кухни, украшаю дом и потихоньку втягиваюсь в рождественское настроение. Только что отправила мамочке целую тонну подарков. Ее в подарках интересует не качество, а количество. Будет ей теперь работа — сдирать яркие обертки со всех этих коробочек и сверточков.

 Как это ни странно, я по ней скучаю.

 Несмотря на всю эту суету, я какая-то вялая. Слишком много времени провожу взаперти. Никогда еще у меня не было столько досуга. Зимой здесь ничего не происходит, а в пять часов вечера уже темно. Может быть, мне написать книгу? Просто так, для забавы. Чтобы было чем заняться по вечерам. А ночи здесь такие длинные.

 Кстати, о длинных ночах… Поскольку все тут понемножку успокоилось, я намерена сесть в джип и съездить к Нэйту. Вручу ему подарок лично. Хэм объяснил мне, как туда проехать. Место называется «Участок Нэйта». Я уже несколько недель жду, что он сам меня позовет, сделает первый шаг. Видно, не дождусь. Придется взяться за дело самой.

 Прямо не знаю, как действовать, чтобы поскорее затащить его в постель. Будем руководствоваться инстинктом. Если ухаживание и дальше пойдет такими темпами, раньше весны он меня не трахнет.

 Пропади оно все пропадом".

 — Ты куда? — спросила Уилла, видя, как Тэсс спускается по лестнице.

 — В одно место. — Тэсс вскинула голову, окинула взглядом сестру, как всегда, облаченную в джинсы и фланелевую рубашку. — А ты?

 — А я только что вернулась. У меня нет времени часами крутиться перед зеркалом. — Уилла удивленно нахмурилась. — Да на тебе нарядное платье!

 — Не может быть! — Изобразив удивление, Тэсс уставилась на облегающее синее шерстяное платье. — Откуда же оно взялось? — Хмыкнув, она взяла с вешалки куртку. — Нужно отвезти рождественский подарок. Ты ведь не забыла, что скоро Рождество? Женщина ты занятая, но про Рождество-то, наверное, слыхала?

 — Был такой слушок, — задумчиво сказала Уилла, разглядывая высокие каблуки и вызывающее платье сестры. Да и духи благоухали слишком уж соблазнительно.

 — Кому подарок-то?

 — Решила наведаться к Нэйту, — объявила Тэсс, застегивая куртку. — Надеюсь, он будет мне рад.

 — Ах вот оно что. Я должна была сама сообразить, — пробормотала Уилла. — Смотри, свернешь себе шею на этих шпильках.

 — У меня прекрасный вестибулярный аппарат, — отмахнулась Тэсс. — Ты ложись спать, сестренка, не жди меня.

 — Ну-ну, надеюсь, у Нэйта тоже хороший вестибулярный аппарат, — сказала Уилла, провожая ее взглядом.

 Тэсс грациозно прошествовала к джипу, а Уилла отправилась в гостиную. Там она легла на диван и принялась разглядывать украшенную елку. Потом зарылась лицом в подушку.

 Рождество всегда было для нее очень тяжелым временем года. В декабре умерла мать. Конечно, Уилла ее не помнила, но знала, когда это случилось. Память о трагедии омрачала ей праздник. Бесс всегда старалась устроить для девочки настоящее Рождество — наряжала елку, пекла всякие вкусности, дарила подарки, пела песенки. Но семья ни разу не собиралась вместе, чтобы отпраздновать праздник. От отца Уилла не получила ни одного подарка.

 Правда, с Адамом подарками они обменивались — но делал! это поздно вечером, когда отец, уже упившись, храпел у себя спальне.

 Под елкой для Уиллы находились подарки, но она знала, что они не от отца, а от Бесс. Когда Уилле исполнилось шестнадцать она перестала притрагиваться к этим подаркам. Надоела вся эта ложь. Бесс еще пару раз попробовала, но потом отступилась.

 А утро после Рождества означало скверное настроение отца похмелье, несправедливые придирки. Один раз Уилла попробовала возразить и тут же заработала пощечину.

 В общем, она привыкла обходиться в жизни без праздников.

 А сейчас Уилла чувствовала себя смертельно усталой. Зима обрушилась слишком быстро, слишком свирепо. Потери в стаде были больше, чем она ожидала. Вуд беспокоился, хватит ли запасенного зерна, упали рыночные цены на коров. Оснований, — паники пока не было, но ситуация создалась тревожная.

 И еще Уилла каждый день выходила из дома, смертельно боясь, что вновь обнаружит чье-нибудь окровавленное и истерзанное тело.

 И поговорить не с кем, думала она. Приходится изводиться в одиночестве. Не хватало еще напугать Лили и Тэсс. Они и так на взводе. Уилла попросила Адама и Хэма приглядывать за сестрами, когда они куда-то отправляются.

 Но вот сейчас Тэсс уехала из дома в одиночестве, а у Уиллы не хватило сил и энергии ее остановить.

 Надо позвонить Нэйту, сказала она себе. Предупредить его. Пусть позаботится о Тэсс. Но сил подняться не было. Ведь если сесть на диване и открыть глаза, то увидишь яркое, нарядное зеленое дерево, под которым сложены подарки…

 — Если решила поспать, то ложись как следует, — раздался голос Бена.

 — Я не сплю, — ответила Уилла. — Просто прилегла отдохнуть. Шел бы ты отсюда.

 — Я сюда тащился издалека, а она велит мне убираться. — Бен уселся рядом. — Слушай, Уилл, ты совсем себя не жалеешь.

 Он силой повернул ее лицом к себе и увидел, что ее щеки мокры от слез.

 — Ты плачешь.

 — Вовсе нет. — Сгорая от стыда, она спрятала лицо. — Просто устала. — Но тут голос ее предательски дрогнул. — Оставь меня в покое. Оставь меня. Я устала.

 — Иди сюда, милая.

 Бен не привык иметь дело с плачущими женщинами, но это его ничуть не смутило. Он легко, как ребенка, приподнял ее и посадил к себе на колени.

 — Ну, что случилось?

 — Ничего. Просто… Все не так, — всхлипнула она, положив голову ему на плечо. — Я не знаю, что со мной творится. Я не плачу.

 — Хорошо, ты не плачешь. — Он прижал ее сильней. — Давай просто посидим. Тебя очень приятно держать в руках, хоть ты и жутко костлявая.

 — Я ненавижу Рождество.

 — Чушь. — Он поцеловал ее в лоб. — Ты просто вымоталась. Нужно устроить себе каникулы. Возьми сестер, и отправляйтесь на какой-нибудь из здешних курортов. Примешь грязевые ванны, повеселишься, отдохнешь.

 Уилла насмешливо фыркнула. Ей было уже лучше. — Могу себе представить. Я и сестренки сидим в грязи по горло и обмениваемся сплетнями. Хорошо же ты меня знаешь.

 — Есть другое предложение. Поехали со мной. Снимем номер со здоровенным джакузи, с постелью в виде сердечка, а на потолке — зеркало. Зеркало нужно для того, чтобы видеть, как мы занимаемся любовью. Так быстрее научишься.

 Предложение звучало заманчиво, но Уилла пожала плечами:

 — Мне торопиться некуда.

 — Зато мне есть куда, — прошептал он и, запрокинув ей голову, поцеловал ее в губы. — Как же я по тебе соскучился.

 Она не противилась, не сопротивлялась — ведь Бен дела именно то, в чем она так нуждалась. Твердые руки, нежные губы, тепло, уверенность. Уилла обхватила его за шею, разом забыв о тревогах, сомнениях и скверных воспоминаниях.

 Вот человек, которому можно рассказать все. Он выслушает поймет. Да, Бен нужен ей не меньше, чем она ему.

 Маккиннон почувствовал, что Уилла отбросила осторожность. Обезоруженная, она оказалась необычайно нежной, женственной, страстной.

 Сочетание невинности с пылкостью было настолько неотразимым, что Бен сдерживался с трудом.

 На этот раз он сам отстранился, а Уилла недовольно простонала..

 Бен проявил благоразумие — ткнул ее лицом себе в плечо.

 — Давай-ка лучше просто посидим.

 Она чувствовала, как учащенно бьется его сердце. У нее и I самой оглушительно пульсировало в висках.

 — Ты меня заводишь, Бен. Не понимаю, почему это происходит именно с тобой. Не понимаю.

 — Что ж, рад слышать. — Он вздохнул, прижался к ней щекой. — Это совсем неплохо.

 — Может, и неплохо…

 Она сидела у него на коленях, дожидаясь, пока пройдет наваждение.

 Смотрела на елку, на вспыхивавшие огоньки, на легкий снег за окном.

 — Тэсс поехала к Нэйту, — сказала она. Бен отлично понял, что она имела в виду.

 — Ты беспокоишься?

 — На Нэйта можно положиться. Я надеюсь на это. Она нервно взмахнула рукой, потом закрыла глаза.

 — Ты беспокоишься, что с ней что-то случится?

 — Да. Уже несколько недель все тихо, но… — Она вздохнула. — Не могу же я смотреть за ней день и ночь.

 — Не можешь.

 — Она такая самоуверенная. Мадам из большого города, курсы самообороны, шикарные тряпки и все такое. Все это чушь собачья. В прерии она как мышка среди голодных котов. Что с ней будет, если сломается джип или если она заблудится? — Уилла сделала над собой усилие и сказала то, что мучило ее больше всего. — А если этот тип, который убил Маринада, все еще здесь?

 — Ты же сама сказала, несколько недель уже все тихо. Скорее всего, убийца давно убрался.

 — Если ты веришь в это, то почему заглядываешь сюда каждый день, да еще под всякими дурацкими предлогами?

 — Не такими уж дурацкими, — пожал плечами Бен. — Я приезжаю сюда из-за тебя. — Она фыркнула, а он повторил: — Из-за тебя. Ну и из-за ранчо, конечно. — Он вновь поцеловал ее. — Знаешь, давай-ка я заеду к Нэйту и проверю, добралась ли она туда.

 — Никто не просит тебя вмешиваться в мои дела.

 — Это точно, никто не просит. — Он снял ее с колен, поднялся. — А когда-нибудь ты меня попросишь. Обязательно попросишь. Пока же буду действовать так, как считаю нужным. Ложись спать, тебе нужно хорошенько выспаться. А я проверю, как там дела у твоей сестры.

 Уилла проводила его недоуменным взглядом. О чем это таком должна она его попросить?

 До места Тэсс добралась благополучно. Поездка через заснеженную равнину, в кромешной тьме, показалась ей романтическим приключением. Радио орало на всю катушку, потому что удалось найти станцию, крутившую настоящий рок. Тэсс вопила, подпевая Роду Стюарту, пока на горизонте не показались огни — это было ранчо Нэйта.

 Картинка была — просто загляденье: аккуратная дорога, опрятные домики, ухоженная изгородь, живописные рощицы.

 Свет фар встревожил лошадей, и из конюшни в загон метнулись три силуэта.

 Не кони, а настоящие красавцы, подумала Тэсс, любуясь развевающимися гривами и грациозно переступающими ногами. Один из коней подбежал к самой изгороди, и Тэсс остановилась, чтобы как следует разглядеть элегантный силуэт и лоснящийся круп животного.

 Затем дорога сделала плавный поворот и вывела к главному Дому. Он тоже был аккуратный и красивый. Безо всяких претензий — двухэтажное здание с просторным крыльцом и белыми ставнями, ярко выделявшимися на фоне темных деревянных стен. Из двух труб в небо, сыпавшее мелким снежком, тянулся дымок. Простенько и со вкусом, подумала Тэсс. Вполне в стиле хозяина.

 Улыбаясь, она вылезла из машины. Сумку и подарок прихватила с собой. Но возле самого крыльца ее ждало потрясение: вздыбившаяся в прыжке рысь.

 Тэсс завизжала и попятилась назад, ударившись спиной о капот джипа. Желтые глаза рыси смотрели прямо на нее. Тэсс не сразу сообразила, что перед ней чучело.

 Было чего испугаться: чучело скалилось клыками, и можно было представить, какая участь ждет жертву, попавшую в лапы к этому хищнику. Тэсс успокоилась не сразу. Ну и украшеньице, подумала она. Обошла чучело стороной и осторожно поднялась по ступенькам.

 Что за дурацкая идея — украшать подобным ужасом вход в свой дом? Нервно засмеявшись, Тэсс взглянула на подарок. Неужели этот человек любит Китса?

 Ну и места тут, не приведи господь.

 Она подняла руку, чтобы постучать, но тут дверь распахнулась сама. Тэсе, и без того издерганная, чуть не взвизгнула от неожиданности.

 На пороге стояла невысокая черноволосая женщина, в упор разглядывая гостью. Женщина была поперек себя шире и при этом еще обряжена в пушистую шубу и замотана во множество шарфов. Тэсс разглядела, что в темных волосах пробивается седина.

 — Чем могу служить, сеньорита? — певуче спросила брюнетка. Голос у нее был неожиданно звучный, чувственный, и Тэсс по профессиональной привычке сразу же представила себе характер и биографию этого персонажа.

 — Здравствуйте, меня зовут Тэсс Мэрси, — широко улыбнулась она.

 — Здравствуйте, сеньорита Мэрси.

 Женщина посторонилась, чтобы Тэсс могла войти.

 — Я хочу увидеть Нэйта, если он свободен.

 — Он в кабинете. Вон там, я покажу.

 — Вы же собирались уходить? — возразила Тэсс, предпочитавшая застать Нэйта врасплох. — Не беспокойтесь, я найду его. Как вас зовут, сеньора?

 — Круз. — Женщина покосилась на протянутую руку, но на пожатие все-таки ответила. — Мистер Нэйт будет рад вас видеть.

 Это еще вопрос, подумала Тэсс и вновь просияла улыбкой.

 — Привезла ему подарок. — Она показала сверток. — Сюрприз!

 — Очень щедро с вашей стороны. Третья дверь налево.

 Уголки губ брюнетки дрогнули в едва заметной улыбке. Цель визита была разгадана. Женщина — не мужчина, ее не обманешь.

 — Всего вам хорошего, сеньорита Мэрси.

 — Спокойной ночи, сеньора Круз.

 Хихикнув, Тэсс закрыла за толстухой дверь и осталась в прихожей одна.

 Паркетный пол был накрыт яркими коврами с геометрически узором. На стенах, выкрашенных в цвет слоновой кости, висели довольно симпатичные гравюры и рисунки. В бронзовых вазах стояли засушенные цветы. Очень красиво, оценила Тэсс. Должно быть, сеньора руку приложила.

 В гостиной пылал камин, а на мраморной каминной доске горели свечи. Мебель здесь была очень мужская: широкая, основательная, темных цветов, контрастировавших с яркими коврами и светлыми стенами.

 Любопытное сочетание, подумала Тэсс. Просто, по-мужски, но уютно.

 Из приоткрытой двери кабинета доносились негромкие звуки музыки. Тэсс узнала концерт Моцарта.

 А вот и он, долговязый, сексапильный, сидит в черном кожаном кресле за большим дубовым столом. На столе горит лампа, освещает руки, перелистывающие какие-то бумаги. Лоб у Нэйта был нахмурен, галстук распущен, золотистые волосы спутаны. Время от времени Нэйт проводил по ним рукой.

 Чудненько, подумала Тэсс, чувствуя, как учащенно бьется ее сердце. Подшучивая над собственной нервозностью, она наблюдала за Нэйтом, очень довольная тем, что он ее до сих пор не заметил.

 Вдоль стен выстроились полки с книгами, у локтя Нэйта примостилась кружка с кофе, и весь этот уют дополняла классическая музыка.

 Все, Нэйт, тебе конец, решила Тэсс,

 — Добрый вечер, адвокат Торренс, — громко сказала она, приняв эффектную позу: на лице улыбка, голова гордо вскинута, взгляд победительный.

 Нэйт удивленно вскинулся, захлопал глазами.

 — Здравствуйте, мисс Мэрси.

 Он увидел, что ее волосы припорошены снегом. И еще он увидел многозначительную, невыразимо женскую улыбку на ее Устах. Нэйт внутренне напрягся, но при этом изобразил радушие:

 — Какой приятный сюрприз.

 — Надеюсь. Надеюсь также, что не отрываю вас от какого-нибудь важного дела.

 — Важного, но не очень.

 Нэйт уже и думать забыл о лежавшем перед ним документе.

 — Меня впустила сеньора Круз.

 Тэсс направилась к столу, вспомнив о рыси. Вот хищник, у которого стоит поучиться: сначала поиграй с жертвой, а потом уже пускай в ход клыки и когти.

 — Это ваша экономка, да?

 — Да, это моя экономка.

 Нэйт не знал, как ему себя вести. Встать, предложить ей выпить? Или лучше остаться на месте? Почему она смотрит на него так, словно уже проглотила его и пальчики облизала?

 — Мария и ее муж Мигель всем здесь заправляют. Вы приехали, I Тэсс, просто со светским визитом или вам понадобился юрист?

 — Со светским. Исключительно светским.

 Она скинула куртку и с удовлетворением отметила, как вспыхнули его глаза. Значит, платье выбрано удачно.

 — Честно говоря, мне надоело сидеть дома.

 Она бросила куртку на спинку стула, а сама грациозно села нал краешек стола, чтобы обнажить коленку.

 — Засиделась без дела.

 — Бывает.

 Нэйт уставился на ее ногу. Впервые он видел эту деталь ее анатомии не в джинсах, а в тоненьком чулочке. Во рту у Нэйта пересохло.

 — Хотите выпить?

 — Это было бы очень мило. — Тэсс медленно закинула ногу на ногу. Край платья задрался еще выше. — Что вы можете мне предложить?

 — Я?..

 Нэйт чувствовал себя полным идиотом, он никак не мог взять в толк, о чем она его спрашивает.

 Очень неплохо, подумала Тэсс и спрыгнула на пол.

 — Я посмотрю сама, ладно?

 Она открыла бар и достала бутылку вермута.

 — Вам налить?

 — Да, спасибо.

 Нэйт отодвинул чашку с кофе в сторону. Тут требовался напиток покрепче.

 — Я к вам уже пару дней не заглядывал. Как дела на ранчо?

 — Все тихо.

 Она принесла два бокала и снова уселась на стол, но уже поближе к Нэйту.

 — Готовимся к празднику. — Она наклонилась, чокнулась с ним бокалом. — За веселое Рождество. Собственно говоря… — Она отпила. — Я затем сюда и приехала. Поздравляю, Нэйт. — И протянула ему подарок.

 — Это мне? — Он подозрительно прищурился, ожидая какого-то подвоха.

 — Да, маленький сувенир. Как доброму другу и семейному адвокату. — Она лукаво улыбнулась. — Откроете сейчас или дождетесь Рождества? — Тэсс как бы ненароком облизнула верхнюю губу, и Нэйт заерзал в кресле. — Я могу заехать и после Рождества.

 — Нет, я обожаю подарки.

 Он нетерпеливо разорвал бумагу и растрогался, прочтя надпись на корешке.

 — Китса я тоже обожаю.

 — Так я и слышала. Думала, будете читать и вспоминать обо мне.

 Он покосился на нее:

 — Я вспоминаю о вас и без подобных ухищрений.

 — Правда? — Она придвинулась чуть ближе, взяла его за узел галстука. — И что же вы обо мне думаете?

 — Ну, сейчас я думаю, что вы пытаетесь меня соблазнить.

 — Вы такой умный, такой сообразительный. — Она проворно села к нему на колени. — И вы абсолютно правы.

 Потянув Нэйта за галстук, она впилась ему в губы поцелуем.

 Ею владело чувство простое и настоящее — как этот дом, как этот мужчина. Нэйт обхватил ладонями ее полные, тяжелые груди, а когда Тэсс уселась на него верхом, подхватил ее под ягодицы.

 Прежде чем он успел перевести дыхание, она уже развязала ему галстук и принялась расстегивать пуговицы на рубашке.

 — Если бы я еще неделю прожила без тебя, у меня началась бы истерика, — сообщила Тэсс, слегка прикусив губами его шею. — Если уж мне суждена истерика, то лучше с тобой.

 Нэйт дышал с трудом, но руки его не бездействовали: задрали повыше подол ее платья, с наслаждением заскользили по гладкой, голой коже, обнаружившейся в промежутке между трусиками и чулками.

 — Здесь нельзя, — выдохнул он, снова принявшись мять ее грудь. — Идем наверх, — прошептал он, на миг оторвавшись от ее губ.

 — Нет, здесь.

 Она запрокинула голову, чтобы Нэйту было удобнее целовать ее в шею. У него такие замечательные губы! Она догадывалась об этом раньше.

 — Прямо здесь и прямо сейчас. — Тэсс чувствовала, что уже находится на подступах к оргазму.

 — Скорее, — попросила она, расстегивая ему ремень. — Первый раз — быстро. Изысками займемся потом.

 В этом Нэйт был с ней абсолютно солидарен. Он чуть не лопался от нетерпения. Пока Тэсс возилась с пуговицами на его брюках, он расстегивал «молнию» на ее платье.

 — Не имею никаких возражений… Господи, ну и фигура у тебя.

 Он стянул с ее плеч расстегнутое платье и замер, любуясь пышным бюстом, рвавшимся на волю из тесного черного бюстгальтера. С бюстгальтером Нэйт обошелся круто — сорвал его зубами, а затем стал жадно целовать обнажившуюся грудь.

 Это было настоящим шоком. Тэсс всегда считала, что у нее здоровый сексуальный аппетит, но реакция на ласки Нэйта превзошла все ее ожидания.

 — О боже! — застонала она и, закинув голову, затрепетала в судорогах первого, самого сладкого оргазма. — Еще, еще!

 У Нэйта закружилась голова. Продолжая шарить руками по ее, телу, он губами потянулся к ее губам.

 — Нужно подняться наверх. Я не могу заниматься сексом за! своим рабочим столом. Это уж слишком.

 — Ничего страшного.

 Она прислонилась к нему лбом, три раза глубоко вздохнула. Никогда еще Тэсс не испытывала такого трепета. Прямо как школьница, целующаяся в первый раз.

 Она наскоро смахнула со стола все, что на нем лежало. Воспользовавшись паузой, Нэйт цапнул ее зубами за грудь. Тэсс задохнулась, поспешно открыла сумочку, и оттуда высыпался целый дождь презервативов — их было не меньше дюжины.

 Нэйт захлопал глазами, откашлялся:

 — Прямо не знаю, пугаться мне или чувствовать себя польщенным.

 Она хрипло рассмеялась. Полуголая, раскрасневшаяся, она смотрелась необычайно соблазнительно.

 — Считай, что это вызов.

 — Вызов принят.

 Он потянулся за пакетиком, но Тэсс игриво ударила его по руке.

 — Ну уж нет. Этим я займусь сама.

 Глядя ему в глаза, она надорвала обертку. Под аккомпанементу Моцарта, грациозный и неторопливый, она стянула с Нэйта брюки, хищно зачмокала губами и не спеша натянула тонкую защитную пленку.

 Нэйт впился пальцами в подлокотники кресла. Какие ловкие, нежные у нее пальцы. Ему стало страшно — вдруг он опозорится и взорвется, когда еще ничего не началось. Совсем как неопытный мальчишка.

 — Как же здорово у тебя это получается.

 Она улыбнулась:

 — Именно об этом я и мечтала с самой первой нашей встречи.

 — В самом деле? И я могу сказать то же самое.

 Он взял ее за бедра и усадил на себя сверху, а Тэсс положила руки ему на плечи и крепко впилась в них пальцами.

 — Зачем же мы потеряли столько времени?

 — Черт его знает.

 Медленно, глядя ей в глаза, Нэйт потянул ее на себя, и их тела слились. Тэсс задрожала, издала низкий, горловой стон, закрыла глаза, снова открыла.

 — Да, да, — сказала она и улыбнулась.

 — Да, — повторил он и крепко взял ее за талию, а Тэсс уверенно, ловко и самозабвенно пустилась в скачку.

 Позднее, когда она обессиленно лежала на его груди, Нэйт дотянулся до телефона. Тэсс недовольно заворчала, но он все же набрал номер.

 — Уилла? Это Нэйт. Тэсс у меня… Да. Она останется на ночь. Он обернулся, поцеловал Тэсс в голое плечо и только теперь заметил, что она так и не сняла платье. Ничего, еще успеем, подумал он.

 — Нет, с ней все в порядке. Более чем. Вернется утром. Пока.

 — Очень любезно с твоей стороны, — прошептала Тэсс.

 Она расстегнула его рубашку до конца и лениво водила пальцем по его груди.

 — Иначе она бы беспокоилась.

 Он стянул с нее платье через голову. Теперь Тэсс осталась в кружевных чулках и туфлях на высоком каблуке. На губах ее играла самодовольная ухмылка. Ухмылку он бы оставил, а все остальное снял бы.

 — Как ты себя чувствуешь?

 — Чудесно. — Она откинула волосы со лба, обняла его руками за шею. — А ты?

 — Чувствую себя счастливчиком.

 Он приподнял ее за ягодицы и устроил на столе, отодвинув в сторону чернильный прибор.

 — А сейчас мне повезет еще больше.

 Тэсс поглядела на него с веселым удивлением.

 — Неужели уже начинается второй раунд?

 — Держись, детка. — Он провел руками по ее телу и обрадовался, когда Тэсс затрепетала.

 Вскоре она поняла, что предостережение не было пустой угрозой.

 В последний день года началась оттепель. Один господь ведает, по каким законам живет природа этого края. Небо внезапно посинело, засияло солнце, задул теплый ветер. Это означало, что вскоре все раскиснет, дороги станут непроходимыми, а потом, когда мороз вернется, начнется страшный гололед — и все же люди повеселели.

 Уилла объезжала поля в одной джинсовой куртке, жизнерадостно насвистывая. Горы по-прежнему были покрыты снежными шапками, но на пастбищах проталины зеленели травой. Сугробы все еще громоздились по обе стороны дороги, однако хвоя посвежела и помолодела. Лишь ветки лиственных деревьев по-прежнему оставались голыми и бесприютными.

 Уилла думала, что настроение у нее поднялось из-за Лили. Та вовсю готовилась к празднику и заряжала своим энтузиазмом остальных.

 Иначе чем объяснить, что все так охотно согласились на предложение Лили устроить новогодний праздник? Подумать только — наберется полный дом людей, все разрядятся в пух и прах, будут нести всякую чушь, насмешливо думала Уилла. Мало ей было печали. Так теперь еще и гостей принимай.

 Однако она должна была признаться, что мысль о новогоднем празднике ее не столько пугала, сколько радовала.

 Вот и сейчас Лили, Бесс и Нелл наверняка хлопочут на кухне, готовят угощение. Дом сияет чистотой, а Уилла получила приказ к восьми часам быть умытой, причесанной и наряженной. Что ж, она выполнит приказ — ради Лили.

 За последние месяцы Уилла почувствовала, что полюбила сестру, которую совсем недавно еще и знать не знала.

 Да и как такую не полюбить? Лили мила, добра, терпелива. И очень ранима. Уилла изо всех сил старалась держать дистанцию, но ничего не вышло. Теперь трудно уже представить дом Мэрси без Лили.

 Например, Лили любит собирать старые ветки, ставить их в вазы или старые бутылки, а потом украшать этими произведениями искусства дом. Надо признать, получается довольно мило. Еще она разыскала в шкафах какие-то старые блюда и вазы, соломенные корзинки, прочую дребедень и наложила туда фруктов, орехов, каких-то растений. Дом на глазах становился все уютней и уютней!

 Поняв, что остальным это нравится, Лили осмелела, принялась рыться по кладовкам и нашла старинные канделябры. Купила ароматизированные свечи, и теперь по вечерам в доме пахло ванилью, жасмином и еще бог знает чем. Это было славно — что правда, то правда. Невооруженным глазом было видно, что Адам втрескался в нее по уши. Конечно, он боится напугать хрупкую Лили и потому не напирает, однако влюбился не на шутку — это ясно. Ничего, думала Уилла, со временем все у них получится. Лили, должно быть, пока еще не понимает, насколько это серьезно для Адама. Кажется, девочка считает, что он просто относится к ней по-доброму. Уилла спешилась, стала ремонтировать сломанную изгородь. Ну и еще есть Тэсс. Нельзя сказать, чтобы Уилла полюбила Голливудскую Красавицу, однако относиться к ней стала менее неприязненно, чем прежде. Тэсс старалась поменьше попадаться ей на глаза, подолгу сидела у себя в комнате — что-то писала или звонила своему агенту. Домашнюю работу она выполняла честно, хоть и безо всякого энтузиазма.

 Уилла знала, что у Тэсс и Нэйта роман. Знала, но не хотела ломать над этим голову. Она была уверена, что ничего путного все равно не получится. Как только закончится год, Тэсс немедленно сядет на самолет и улетит в свой Лос-Анджелес, выкинув Нэйта из головы и сердца.

 Оставалось только надеяться, что для Нэйта это не станет ударом. А что происходит с тобой? — спросила она себя. Прислонилась к изгороди, посмотрела на горы. Хорошо бы сесть в седло и поскакать туда, наверх, где нет ничего, кроме снега, деревьев и неба. Там тихо и спокойно, журчат ручьи, колышутся ветви сосен и пахнет пьянящим, дивным запахом земли.

 Забыть обо всех обязанностях — хотя бы на один день. Не отдавать распоряжений, не проверять изгороди, не думать о корме Для стада. Один-единственный день, чтобы полюбоваться небом и помечтать.

 О чем помечтать? Уилла покачала головой. Воздух и так насыщен любовью, сексом, томлением. Только ее здесь не хватало. К чему расслабляться, фантазировать о том, что могло бы получиться у них с Беном? Как это бывает у мужчины и женщины? Как это будет у нее?

 А вдруг ей в голову снова полезет всякая жуть с кровью и смертью? Что, если, поднявшись в горы, она встретится с тем, кто, воспользовавшись ее благодушием, набросится на нее и убьет?

 Нет, рисковать нельзя.

 Она подошла к лошади, положила руку на приклад винтовки, тяжело вздохнула.

 Вдалеке показался всадник. Вот было бы здорово, если бы это был Бен, а за ним вприпрыжку несся бы верный Чарли.

 Когда Уилла увидела, что это не Бен, а Адам, сердце ее сжалось от разочарования. В следующую секунду ей стало стыдно.

 Какой он красивый, подумала она. И как ловко сидит в седле.

 — В последнее время не часто встретишь тебя без компании, — насмешливо сказала она.

 Адам усмехнулся, придержал поводья.

 — Какой благословенный денек. — Он вдохнул воздух полной грудью, задрал лицо к небу. — Лили готовится к празднику. Тэсс ей помогает.

 — Значит, ты решил довольствоваться моим обществом — за неимением лучшего.

 На его лице появилось такое виноватое выражение, что Уилла не выдержала и засмеялась.

 — Шучу. И спасибо, что ты за ними приглядываешь. Хотя, насколько я понимаю, эта обязанность тебе не в тягость.

 — Лили уже не думает ни о чем плохом. Выкинула из головы, и дело с концом. — Они ехали рядом. — Думаю, таким же образом она поступила и со своим браком. Не уверен, что это правильная тактика, но так ей спокойней.

 — Ей хорошо здесь. Ты делаешь ее счастливой.

 Адам знал, что Уилла без труда читает его самые сокровенные мысли. Так было всегда.

 — Нужно время, чтобы она почувствовала себя здесь в безопасности. Она должна поверить, что я могу любить ее и при этом не желать ей зла.

 — Она тебе что-нибудь рассказывала про своего бывшего мужа?

 — Так, совсем чуть-чуть. — Адам пожал плечами. Он хотел знать про Лили все, и терпение давалось ему с трудом. — Она работала преподавательницей, когда познакомилась с ним. Поженились они очень быстро. Брак был неудачным. Больше она почти ничего не рассказывает. Но я чувствую, что в глубине ее сердца все еще живет страх. Если я буду торопиться, она замкнется в себе, и это разобьет мне сердце.

 В этом можно не сомневаться, подумала Уилла. Подранки всегда пользовались у Адама особой симпатией.

 — Я вижу, как она изменилась за последнее время. Это из-за тебя. Она чаще улыбается, больше разговаривает.

 Адам наклонил голову:

 — Я вижу, ты к ней привязалась.

 — В общем, да. Он улыбнулся.

 — А к Тэсс?

 — «Привязалась» — это не то слово, которое я употребила бы в данном случае, — сухо сказала Уилла. — «Притерпелась» — так точнее.

 — Она сильная женщина, умная, целеустремленная. Она больше на тебя похожа, чем Лили.

 — Попрошу без оскорблений.

 — Но это правда. Тэсс не боится борьбы, умеет справляться с — трудностями. У нее нет твоего чувства долга, да и сердце почерствее, но не такая уж она плохая. Во всяком случае, она мне нравится.

 Уилла изумленно подняла брови:

 — В самом деле?

 — Да. Когда я учил ее ездить верхом, она несколько раз упала. И что ты думаешь? Каждый раз вставала, отряхивала джинсы и снова лезла в седло. — Адам вспомнил, какое у Тэсс при этом было выражение лица — совсем такое же, как у Уиллы, когда та не может разрешить какую-нибудь трудную проблему. — Для этого нужны мужество и решимость. И еще гордость. Кроме того, Лили смеется от ее шуток. И я тоже. И еще, я знаю про Тэсс такое, чего она сама про себя не знает.

 — Секреты? — Уилла улыбнулась и понизила голос, хотя вокруг на несколько миль не было ни единой живой души. — Давай, выкладывай.

 Солнце клонилось к западу, лучась мягким светом.

 — Она влюбилась в лошадей. Ни за что в этом не признается, но я-то вижу. Она их так трогает, гладит, разговаривает с ними, подкармливает их сахаром, когда думает, что я этого не вижу.

 Уилла поджала губы:

 — Кстати, скоро пойдут жеребята. Посмотрим, как твоей подружке понравится принимать роды.

 — Она справится. Между прочим, она тобой восхищается.

 — Ерунда. — Ты этого не видишь, а я вижу. — Он приподнялся на стременах. — Давай посмотрим, кто доскачет до конюшни первым.

 — Идет!

 Уилла оглушительно взвизгнула и пустила лошадь в галоп.

 Домой она вернулась раскрасневшаяся, с горящим взглядом. Никто не мог обскакать Адама, а ей это почти удалось. Она отстала, но совсем чуть-чуть. Настроение от этого стало еще лучше.

 Но тут по лестнице ей навстречу скатилась Тэсс, и Уилла сразу насупилась.

 — Явилась — не запылилась. Поднимайся наверх скорее, деревенщина. Сегодня у нас бал, и твой обычный одеколон не годится.

 — У меня еще целых два часа.

 — Этого едва-едва хватит, чтобы превратить тебя в бледное подобие женщины. Иди в душ.

 Уилла и сама собиралась в душ, но теперь заупрямилась:

 — Мне еще надо документы посмотреть.

 — Это невозможно! — замахала руками появившаяся невесть откуда Лили. — Уже шесть часов.

 — Ну и что? Я никого не собираюсь потрясать своей красотой.

 — Но ты ведь не хочешь обидеть своих гостей, — тяжело вздохнула Тэсс, взяла сестру за руку и потащила вверх по ступенькам.

 — Перестань!

 — Лили, помоги мне. Одной мне не справиться.

 Лили закусила губу и взяла Уиллу за другую руку.

 — Будет так весело, так здорово, вот увидишь. Ты так много работала. Мы с Тэсс хотим, чтобы ты повеселилась на славу.

 — Тогда нечего меня лапать!

 От Лили она отвязалась довольно легко, но с Тэсс ничего не; получилось — та вцепилась мертвой хваткой.

 Она затащила Уиллу в спальню, не обращая внимания на протестующие вопли.

 — Я тебе сейчас врежу! — завопила Уилла и захлопала глазами, увидев разложенное на кровати платье. — Это еще что такое?

 — Я порылась в твоем гардеробе, но ничего хоть мало-мальски приличного там не обнаружила…

 — То есть как это?! — Уилла вырвалась и обернулась. — Ты рылась в моих вещах?

 — Да, но ничего ценного у тебя там все равно нет, так что не кипятись. У меня было такое ощущение, что я роюсь в каком-то мусорном ящике. Правда, Бесс уверяла меня, что это и есть твои наряды.

 У Лили от страха повлажнели ладони, но она отважно шагнула между сестрами.

 — Мы взяли одно из платьев Тэсс и переделали его на тебя.

 — Ее платье? — Уилла насмешливо осмотрела Тэсс с головы до ног — От него, наверное, и половины не осталось.

 — Это точно, — огрызнулась Тэсс. — Причем в основном в области бюста. К счастью, Бесс здорово орудует иголкой. Даже такая плоскогрудая и тонконогая образина, как ты, будет выглядеть в этом наряде неплохо.

 — Тэсс, перестань, — урезонила ее Лили. — Смотри, Уилла, какой красивый цвет. Этот янтарный оттенок тебе очень пойдет, а вот здесь голубенькое — тоже очень красиво. Тэсс поступила щедро, пожертвовав таким платьем.

 — Оно мне никогда не нравилось, — отмахнулась Тэсс. — Купила по ошибке.

 Лили терпеливо закрыла глаза и взмолилась богу, чтобы не разразился скандал.

 — Я знаю, Уилл, сколько хлопот доставляю тебе с этим праздником. Спасибо, что разрешила мне хозяйничать в твоём доме. Я же знаю, как это должно тебя раздражать.

 После этих слов Уилла капитулировала.

 — Не знаю, кто из вас больше действует мне на нервы, но так и быть. Будь по-вашему. Только выметайтесь отсюда. Я приму душ как-нибудь без вашей помощи. Да и обноски надену сама.

 Торжествуя победу, Тэсс взяла Лили за руку и потащила к двери.

 — Не забудь помыть голову, замарашка.

 — Катись к черту.

 Уилла пинком закрыла за ними дверь.

 Она чувствовала себя полной дурой. Ну и платьице — в таком всю задницу себе отморозишь. Стоя перед зеркалом, Уилла старательно одергивала подол. Результат получился двойственным: с одной стороны, подол опустился чуть ближе к коленкам, но, с другой, из декольте чуть не выпрыгнула грудь.

 «Что же мне прикрыть — задницу или сиськи?» — подумала Уилла, озадаченно почесав в затылке.

 Хорошо хоть рукава имелись. Правда, начинались они ниже плеча и подтянуть их вверх никак не удавалось. Ткань была мягкая, тонкая и льнула к телу, словно вторая кожа.

 Уилла неохотно влезла в туфли на высоких каблуках, и от этого платье показалось еще короче. — Ах, черт.

 Уилла обреченно подумала, что раз уж все равно пропадать, можно воспользоваться и косметикой. В конце концов, Новый год есть Новый год.

 Цвет у платья и в самом деле был хорош. Кажется, он называется электрик с янтарными вставками. Конечно, бюст у нее подкачал, хотя вырез максимально эффектным образом подчеркивал линию груди, но зато плечи были хоть куда. Да и ноги у нее никакие не тонкие. Они длинные, мускулистые и вполне презентабельные. Особенно после того, как Уилла надела темные колготки — иначе в глаза бросались бы синяки от верховой езды.

 С волосами она решила не возиться. Все равно ей не под силу изобразить какие-нибудь кудряшки или завлекалочки, поэтому Уилла просто как следует расчесала волосы и оставила их распущенными. По крайней мере, хоть спине теплее будет.

 Тут она вспомнила, что Адам подарил ей на Рождество сережки — две золотые звездочки, — и надела их.

 Подготовку можно было считать законченной. Теперь только бы продержаться на ногах до конца вечера — ведь в этом платье все равно не сядешь.

 — Ты выглядишь просто потрясающе, — воскликнула Лили, когда Уилла спустилась по лестнице вниз. — Просто чудесно!

 Лили запрыгала на месте и громко крикнула:

 — Тэсс, иди скорее сюда! Ты только посмотри на Уиллу!

 Из дверей выглянула Тэсс, наряженная во что-то хищно-черное.

 — Не слабо, — пробурчала она, очень довольная результатом. Она критически обошла вокруг Уиллы и резюмировала:

 — Немножко косметики, и больше ничего не нужно.

 — Но я уже накрасилась!

 — Господи, у этой бабы глаза, как у богини, а она не умеет этим пользоваться. Идем со мной.

 — Я не позволю мазать себе лицо всякой дрянью! — запричитала Уилла, но Тэсс уже волокла ее за собой.

 — Милочка, я плачу за эту «дрянь» безумные деньжищи. Лили, мы скоро вернемся.

 — Хорошо, только не задерживайтесь.

 Лили сияла счастливой улыбкой, довольная, что наконец-то между сестрами устанавливаются нормальные отношения.

 Хоть бы они поняли, как это здорово, когда все вместе и все дружат. Ну, ссорятся, конечно, и переругиваются, но это тоже нормально. Нормально делиться косметикой, нарядами, готовиться к праздникам. Что может быть лучше?

 Как замечательно, что в ее жизни появились сестры! Лили закружилась в танце, но тут вдруг заметила, что в дверях стоит Адам, и замерла.

 — Я не слышала, как вы вошли.

 — Через черный ход. — Он смотрел на нее и все не мог насмотреться. Она была похожа на фею в сказочном белом платье. — Вы очень красивая, Лили.

 — Спасибо.

 Она действительно сегодня чувствовала себя красивой. Но и Адам был чудо как хорош. Лили смотрела на него и не верила, что мужчина может быть таким красивым. За минувшие месяцы она много раз мечтала, что когда-нибудь наберется смелости и дотронется до него рукой. Не случайно прикоснется плечом или локтем, а потрогает по-настоящему. Но Адам, конечно, решит, что она сошла с ума…

 — Я рада, что вы пришли, — зачастила Лили. — Тэсс увела Уиллу наверх наводить красоту, а гости придут с минуты на минуту. Хозяйка из меня неважная, я никогда не знаю, как себя вести и о чем говорить.

 Адам шагнул ей навстречу, и Лили непроизвольно попятилась. Когда он протянул к ней руку и коснулся щеки, молодая женщина внутренне вся затрепетала.

 — Все будет хорошо, — сказал Адам. — Гости тоже будут стесняться. Они утратят дар речи, как только вас увидят. Я, например, сразу лишился языка.

 Лили ужасно хотелось прильнуть к его груди и замереть так. Ничего больше не нужно — только прижаться к нему.

 — Я… Я должна помочь Бесс. Она на кухне.

 — Не беспокойтесь, у Бесс всегда все под контролем. — Он смотрел ей в глаза, потом медленно взял за руку. — Может быть, поставим музыку? Мы успеем даже потанцевать, пока нет гостей.

 — Я ужасно давно не танцевала.

 — А сегодня будете, — пообещал он, и они вышли в гостиную. Едва они успели отобрать компакт-диски и поставить первый из них, как во дворе засветились фары.

 — Первый танец — мой, — сказал Адам, сжимая ей руку.

 — Хорошо. Ой, я ужасно нервничаю, — призналась она с улыбкой. — Будьте рядом, договорились?

 — С удовольствием.

 По лестнице как раз спускались Тэсс и Уилла. Адам восхищенно присвистнул. Тэсс просияла улыбкой, Уилла насупилась.

 — Мне нужно выпить, и чем скорее, тем лучше, — прошипела она сквозь зубы.

 Но уже нужно было выходить к дверям, встречать первых гостей.

 Через час дом был полон смеха, голосов, ароматов. Все приглашенные не замедлили явиться. Звенели бокалы с шампанским, звучал смех, велись разговоры о политике и религии. Заодно сплетничали о соседях и общих знакомых.

 Настроение Уиллы испортилось, когда ее зажала в угол Бетанна Мосбли и начала выпытывать подробности убийства.

 — Мы были так шокированы, когда узнали, что случилось с Джоном Баркером, — застрекотала Бетанна, то и дело прикладываясь к бокалу с шампанским. — Представляю, каким это стало для вас потрясением.

 Уилла не сразу сообразила, что Джон Баркер — это Маринад. Бетанна так и пожирала ее глазами.

 — Я не хочу об этом вспоминать, — сказала Уилла. — Извините, но мне это неприятно. Видите ли…

 Бетанна схватила ее за руку:

 — Мне рассказывали, что беднягу разрезали на куски. — Она i отпила шампанское, облизнула мокрые губы. — Буквально на мелкие кусочки! — Острые коготки впились Уилле в руку. — И еще с него содрали скальп, да?

 Тошнотворнее всего была радость, звучавшая в голосе Бетанны. Уилла знала, что эта женщина в принципе абсолютно безвредна, просто любит поболтать и посплетничать. И все же Уиллу передернуло от отвращения.

 — Его убили, Бетанна, и убили жестоко. Жалко, у меня не было с собой видеокамеры, а то я могла бы вас поразвлечь.

 Сарказм на Бетанну не подействовал. Она подошла еще ближе, дохнув Уилле в лицо вином и дорогими духами.

 — Говорят, убийство мог совершить кто угодно. Любой из нас. Подумать только — возьмут и прирежут в собственной кровати среди ночи. Я вот Бобу по дороге обо всем этом рассказывала, вся прямо изнервничалась.

 Уилла выдавила улыбку:

 — Теперь мне будет легче, раз уж вы так переживаете. Бетанна, у вас шампанское кончилось. Бар находится вон там.

 Она нырнула в толпу гостей, чувствуя, что больше не вынесет. Захотелось на свежий воздух. Как можно находиться в помещении, где такая прорва народа?

 Уилла выскользнула из гостиной и распахнула входную дверь. Там она столкнулась лицом к лицу с Беном.

 Он уставился на нее, разинув рот, и Уилла смутилась. Однако! тут же взяла себя в руки и шагнула на крыльцо. На улице было холодно, изо рта вырывался пар, а по коже пробежали мурашки. Но зато воздух здесь был свежим, а именно в этом Уилла нуждалась больше всего.

 Бен взял ее за плечи, повернул лицом к себе.

 — Праздник внутри, а не здесь, — процедила она сквозь зубы.

 — Я только хотел проверить, не мираж ли это.

 Нет, это не мираж, подумал Бен. Обнаженная кожа чуть подрагивала под его пальцами. Огромные глаза стали еще больше, ещё темнее. Платье поблескивало в свете звезд, идеально облегая фигуру. Длинные, стройные бедра были открыты до половины.

 — Господи, Уилл, ты так хороша — просто проглотить хочется. Я только боюсь, ты себе попку отморозишь.

 Он распахнул пальто, прижал Уиллу к себе и закрыл от холода.

 — Немедленно выпусти меня! — забарахталась она, но Бен был сильнее. — Я вышла всего на пять минут, подышать воздухом.

 — Надо было надеть что-нибудь теплое, — рассудительно ответил Бен.

 Он был очень доволен создавшейся ситуацией. По-собачьи принюхавшись к ее волосам, он сказал:

 — Хорошо пахнешь.

 — Эта идиотка Тэсс обрызгала меня какой-то дрянью. — Но Уилла уже не брыкалась. — Представляешь, размалевала мне всю физиономию.

 — Получилось здорово.

 Бен не выдержал и ухмыльнулся — уж больно жалобный у нее был вид.

 — Что вы за болваны такие, мужчины? Почему вам нравится всякая дребедень? Ведь знаете, что вся эта красота не настоящая. Она берется из тюбиков и флакончиков.

 — Что поделаешь, Уилл, мужчина слаб. А также глуп и неприхотлив. Давай целоваться.

 Он пощекотал ей губами шею, и Уилла против воли рассмеялась.

 — Маккиннон, ты просто кретин. Немедленно прекрати.

 Но ее руки сами обхватили его за талию. Уилла уже не помнила, что еще пару минут назад пребывала в скверном настроении.

 — Ты почему опоздал? Твои родители давно приехали, Зак и Шелли тоже. Я уж думала, ты вообще не появишься.

 — Застрял по дороге. — Он быстро поцеловал ее, пока она не успела увернуться. — Скучала по мне?

 — Нет.

 — Врешь.

 — А если и вру…

 Уилле не понравилась его самодовольная улыбка. Из ярко освещенных окон доносился смутный гул голосов.

 — Ненавижу подобные мероприятия, — сказала она. — Все стоят и треплют языком. Какой во всем этом смысл?

 — Обмен социальной и культурной информацией. Кроме того, отличный повод приодеться, бесплатно напиться и посплетничать. А также полапать баб. Я вот, например, непременно тебя полапаю. Только не на холоду. Можем, конечно, забраться на сено в конюшню. Там я в два счета сниму с тебя это платьице.

 Вообще-то предложение показалось Уилле достаточно заманчивым, но она не подала виду.

 — Другого варианта нет? — спросила она, надменно приподняв бровь.

 — Почему же, есть. Можем забраться ко мне в джип. Только там тесновато.

 — Почему мужчины могут думать только о сексе?

 — Потому что мысль — это первый шаг к деянию. Слушай, у. тебя под этим платьем что-нибудь надето?

 — Если бы. Мне пришлось чуть ли не маслом намазаться, чтобы втиснуться в это кошмарище.

 Бен поморщился и застонал.

 — Зачем ты мне это сказала? Ладно, пойдем-ка внутрь, будем трепать языком.

 Бен выпустил ее, и Уилла тут же задрожала от холода. Но у двери она все же остановилась и спросила:

 — Слушай, Бен, с чего это тебе вдруг захотелось снять с меня платье?

 — И вовсе не вдруг.

 Он открыл дверь, протолкнул ее внутрь. В прихожей Бен вел себя как дома — снял пальто, небрежно бросил его на спинку стула. В отличие от Уиллы, он любил всяческие празднества — шум, гам, запахи. На ступеньках лестницы сидели гости и, уплетая угощение с тарелок, вели оживленный разговор. Кто-то бродил по залу, а некоторые даже пустились в экскурсию по дому. Каждый здоровался с Беном, перекидывался с ним парой слов. Бен сиял улыбкой, но Уиллу не выпускал — держалка руку, что-бы не сбежала.

 Он знал, что она при первой же возможности улизнет, но предоставлять ей такую возможность не собирался. Пускай все видят, чья она подружка. Один год закончился, другой начинается. Самое время, чтобы расставить все по своим местам.

 — Отпусти-ка меня на минутку, — прошептала ему на ухо Уилла. — Я хочу…

 — Я знаю, чего ты хочешь. И не отпущу. Привыкай к моему обществу.

 — Это в каком еще смысле? — возмутилась она, но Бен уже затащил ее в зал, где устроили танцы.

 Подхватив на ходу бутылочку пива, Бен с удовольствием наблюдал, как его родители отплясывают тустеп.

 — Глядя на то, как люди танцуют, можно о них многое сказать.

 — Например, что? — спросила Уилла.

 — Вот посмотри на моих стариков. Они знают друг друга досконально. И любят друг друга. Или взгляни на эту парочку. — Он кивнул в сторону Нэйта и Тэсс, ритмично раскачивавшихся чуть в стороне от остальных танцующих. — Они друг друга знают пока еще не очень хорошо, но процесс взаимного узнавания доставляет обоим удовольствие.

 — Да она просто использует его. Для секса.

 — По-моему, он ужасно от этого страдает, нет? — Бен усмехнулся и отставил пиво в сторону. — Пойдем-ка.

 Уилла в ужасе попятилась, чуть не споткнувшись на высоких каблуках.

 — Я не могу. Не хочу. Не умею.

 — Пора научиться.

 Он уверенно взял ее за талию, другую руку положил ей на плечо.

 — Я не танцую. Все знают, что я не танцую. Не слушая, он положил ее руку себе на шею.

 — Главное, держись за меня, и все будет хорошо.

 Он ловко развернул ее, и Уилла поневоле отступила — иначе она просто шлепнулась бы на пол. Она чувствовала себя безнадежно неуклюжей и была вся напряжена.

 — Расслабься, — прошептал Бен ей на ухо. — Это совсем не трудно. Вон, посмотри на Лили. Раскраснелась, волосы растрепались, просто загляденье. Брюстер учит ее танцевать тустеп, и оба довольны.

 — Да, вид у нее веселый.

 — А Джим Брюстер в нее прямо влюбился. Ничего, пригласит на танец другую — тоже влюбится. Такой уж он парень. — Отвлекшись от своих страхов, Уилла стала двигаться свободней. — В том и прелесть танца. Ты наедине с женщиной, трогаешь ее, вдыхаешь ее запах.

 — А потом приглашаешь другую, да?

 — Иногда приглашаешь, иногда нет. Смотри-ка, что сейчас будет.

 Она заинтересованно обернулась к нему и едва успела ахнуть, как в следующую секунду он крепко поцеловал ее в губы. Поцелуй был медленным и обстоятельным, что дисгармонировало с быстрым ритмом танца. Сердце чуть не выпрыгнуло у Уиллы из груди.

 Задыхаясь, она спросила:

 — Зачем ты это сделал?

 Бен ответил с предельной честностью:

 — Чтобы все, кто на тебя пялится, знали, чье на тебе тавро.

 Слова произвели должный эффект: в первый момент Уилла замерла, потом порозовела от ярости. Прежде чем она успела прошептать что-нибудь яростное, Бен снова закрыл ей рот поцелуем.

 — Привыкай, — прошептал он и проворно отшатнулся. — Пойду принесу тебе что-нибудь выпить.

 Оставалось лишь надеяться, что к тому времени, когда он вернется, Уилла поутихнет и не выплеснет содержимое бокала ему в физиономию.

 Уилла и в самом деле всерьез раздумывала, не расцарапать ли ему наглую рожу, но тут к ней подошла Шелли.

 — Надо же, а я и не знала, что вы с Беном… Он такой скрытный! — Она оттащила Уиллу в угол. — Рассказывай, когда у вас это началось? И поподробнее!

 — Мне нечего рассказывать! Ничего такого не началось, — закипела Уилла, чувствуя, что сейчас лопнет от злости. — Сукин сын! Тавро он на меня поставил! Это он так сказал.

 — Правда? — Романтическая Шелли схватилась за сердце. — Боже, а Зак мне никогда таких вещей не говорил.

 — Еще бы! Иначе ты прикончила бы его на месте.

 — Шутишь? Я была бы в восторге. — Увидев на лице Уиллы изумление, Шелли расхохоталась. — Да брось ты. Мужская наглость в небольших дозах очень сексуальна. Когда Зак начинает играть мускулами, я вся просто таю.

 Уилла строго посмотрела ей в глаза:

 — По-моему, ты слишком много выпила.

 — Я вообще не пила. И я не шучу. Иногда Зак подхватывает меня на руки и перебрасывает через плечо. Теперь, правда, у нас ребенок, и это происходит редко. Но я ужасно это люблю.

 — Ты — да, но не я. Терпеть не могу самоуверенных мужиков.

 — Я знаю. Я видела, как неохотно ты ответила на его поцелуй, — насмешливо пропела Шелли, окунула палец в вино и облизнула. — С первого взгляда было видно, какое отвращение у тебя вызывает этот поцелуй.

 Уилла хотела ответить что-нибудь едкое, но так ничего и не придумала, а потому прошипела лишь:

 — Заткнись, Шелли.

 — Наша командирша вся бурлит от злости, — сказала Тэсс.

 — Бен любит ее злить.

 — Мне кажется, он любит не только это, — сказала она, покосившись на Нэйта.

 — Похоже на то. Кстати, в связи с этим у меня возникла одна идея.

 Он наклонился и прошептал ей на ухо такое, что кровь бросилась ей в голову.

 — Адвокат Торренс, не соблазняйте честную девушку.

 — А что? Потихоньку выскользнем отсюда, поедем ко мне и отметим Новый год… более интимным образом. Никто и не заметит нашего отсутствия.

 — М-да? — Она прижалась к нему своим пышным бюстом. — Нет, это слишком далеко. Встретимся наверху. У меня в комнате. Через пять минут.

 Нэйт недоверчиво уставился на нее:

 — А как же гости?

 — У меня отличный засов на двери. Поднимаешься наверх, поворачиваешь налево, потом направо. Третья по счету дверь. — Она щелкнула его пальцем по подбородку. — Я буду ждать.

 — Тэсс, по-моему…

 Но она, бросив на него обжигающий взгляд, уже шла прочь. Нэйт почувствовал, как у него начисто отключается рассудительность. Он потянулся следом за Тэсс, но вспомнил, что следует подождать. Она просто сошла с ума!

 Ну и что? Он тоже тронулся рассудком — с того самого дня, когда она нагрянула к нему домой. Его не пугало даже то, что он втрескался в нее, как мальчишка, а для Тэсс существовал лишь секс — не больше. Какое это имеет значение? Главное, что им хорошо вместе. Когда она была рядом, у него внутри все пело.

 Надеясь, что не привлечет к себе досужего внимания гостей, он потихоньку прихватил со стола бутылку шампанского и два бокала. Однако на лестнице его застукал Бен Маккиннон.

 — Интимная вечеринка? — спросил Бен и хмыкнул, увидев, что Нэйт краснеет. — Поздравь Тэсс от меня с Новым годом.

 — А ты никого не собираешься поздравить?

 — Собираюсь.

 Бен подбирался к Уилле не спеша, точно рассчитывая время. Цель была такая: поймать ее в аккурат перед тем, как часы пробьют полночь. Он возник перед ней ровно за минуту до боя часов.

 — Ты снова за свое? — прорычала она.

 — Осталась всего минута, — жизнерадостно сообщил Бен. — Я всегда считал, что последняя минута года — она как бы не в счет.

 . Уилла подозрительно насупилась, но Бена было уже не остановить. Обняв ее за талию, он продолжил:

 — Последняя минута года — это ни то ни се. Вообще ничего. Между прошлым и будущим. Подари эти шестьдесят секунд мне. Ведь их все равно не существует. Обними меня. Это будет понарошку. Хорошо?

 Уилла слышала только его голос, начисто отключившись от всех прочих звуков. Словно во сне, она подняла руки и обняла его за шею.

 — Скажи, что ты меня хочешь, — прошептал Бен. — Понарошку.

 — Да. Но только…

 — Никаких «только». Ведь эта минута не считается. — Он провел ладонью по ее обнаженной спине. — Поцелуй меня. Ведь время остановилось. Целуй же. Один разочек.

 Как загипнотизированная, она потянулась к нему губами, и поцелуй получился таким теплым, нежным, ласковым, что Уилла вся мелко задрожала. Она перестала чувствовать время.

 Очнулась она от громкого гула голосов. Гости хором поздравляли друг друга с Новым годом. Секунды летели стремительно, а сердце ныло сладкой болью.

 — Ты меня обманул! — воскликнула она. — Это не понарошку, это по-настоящему. — В глазах ее читался страх. — Да, по-настоящему!

 — Увы, я тебя обманул. — Внезапно Бен поднес ее руку к своим губам и поцеловал. — С этой секунды отсчет времени идет всерьез.

 Он обнял ее за плечо, притянул к себе.

 — Посмотри-ка, какое милое зрелище.

 Уилла должна была признать, что он прав: Адам держал лицо Лили в ладонях, а она сжимала пальцами его запястья.

 Как они смотрят друг на друга, подумала Уилла. У нее дрожат губы, а он касается их едва-едва. Замерли и стоят — то ли перешептываются, то ли целуются.

 — Он в нее влюблен, — сказала Уилла.

 Ее чувства были в смятении. Как быть? Что делать? Что теперь будет?

 — Я не понимаю, что происходит, — сказала она. — Все изменилось. Все усложнилось.

 — Ты о них? Они счастливы друг с другом. Все очень просто.

 — Нет, совсем не просто, — покачала она головой. — Неужели ты ничего не чувствуешь? Сейчас что-то произойдет! — Она передернулась, ибо ощутила приближение какой-то злой холодной и опасной силы. — Бен, я ничего не понимаю Тут и раздался крик.

 Крови было немного. Полиция впоследствии определила, что девушку убили в каком-то другом месте, а на ранчо привезли уже мертвой. Лицо ее осталось почти нетронутым, если не считать синяка под правым глазом. Но никто из гостей девушку не узнал.

 Волос на голове у нее не было.

 Кожа была неестественно голубого оттенка. Уилла увидела труп, когда выскочила на улицу, услышав крики. Юный Билли пытался успокоить Мэри-Энн Уокер, которая в темноте чуть не споткнулась о тело. Девушка была совсем голая, вся располосованная ножом.

 Запекшаяся кровь чернела на бледно-голубой мертвой коже.

 Мэри-Энн выворачивало наизнанку, да и Билли вскоре последовал примеру своей подружки. Он изрыгнул все пиво, которым накачался перед этим в джипе, когда пытался стянуть с Мэри-Энн трусики.

 Уилла отправила их обоих в дом, да и гостям, которые высыпали на крыльцо, велела убираться внутрь. Себе она приказала не раскисать. О мертвой девушке с голубой кожей, неизвестно откуда появившейся у самого порога дома, она подумает позже, не сейчас.

 — Бесс позвонила в полицию, — сказал Адам, кладя руку ей на плечо.

 Гости уходить в дом не торопились, все кричали, перебивали друг друга.

 — Иди в дом. Уведи всех, — сказал Адам. — А мы с Беном побудем здесь, пока не приедет полиция. Справишься?

 — Да. — Она вздохнула с облегчением, а тут и Нэйт сбежал вниз по ступенькам.

 — Нэйт, пожалуйста, побудь с Беном и Адамом, — попросила она. — Снова началось…

 Прочих гостей она увела обратно в зал. Стюарт Маккиннон уже выключил музыку и громким, звучным голосом успокаивал женщин. Уилла же стояла у камина и смотрела на портрет отца. С холста на нее глядели холодные голубые глаза. Можно было Представить, что сказал бы Джек Мэрси своей дочери в эту минуту. Сверху по лестнице спускалась полуодетая Тэсс, из гостиной выглянула Лили.

 — Что случилось? — спросила Тэсс. — Кто-то кричал.

 — Еще одно убийство, — сказала Лили, крепко взяв ее за руку. — Я ничего не видела, но Адам сказал, что убили женщину. Никто ее не знает. Она появилась у крыльца. Просто появилась, и все.

 — О господи. — Тэсс зажала рот ладонью, постаралась взять себя в руки. — Ничего себе с Новым годом! Приехали. — Она глубоко вздохнула. — Что же теперь будет?

 Сестры инстинктивно прижались к Уилле, и все трое, сами того не замечая, взялись за руки.

 — Я ее не знаю, — прошептала Уилла. — Впервые вижу.

 — Не думай об этом. — Тэсс сильнее сжала ей руку. — Не думай, и все. Нам нужно продержаться.

 Несколько часов спустя, уже на рассвете, кто-то коснулся ее плеча. Оказывается, она уснула прямо в гостиной, перед камином. Уилла встрепенулась, хотела встать, но Бен поднял ее.

 — Отведу тебя наверх. Тебе нужно лечь в кровать. — Нет.

 Она тряхнула головой, чувствуя, что все тело занемело, а сердце бьется быстро-быстро.

 — Я не могу. — Она огляделась по сторонам, увидела пустые тарелки и бокалы, недоеденное угощение, переполненные пепельницы.

 — А где все?

 — Уехали. Полиция убралась последней. Десять минут назад.

 — Они же хотели допросить меня еще раз?

 Снова вызвали бы в библиотеку, стали бы донимать вопросами, подумала она. Снова, и снова, и снова. А что она может рассказать? Выбежала на крыльцо и увидела двух перепуганных подростков и мертвую девушку с голубой кожей.

 — Что ты сказал? — Она прижала руку к виску.

 — Я говорю, что они побеседуют с тобой позже.

 — Понятно. Кофе остался?

 Прежде чем разбудить Уиллу, Бен долго стоял и смотрел на нее. Она свернулась в кресле калачиком, бледное лицо контрастировало с темными тенями, которые залегли под глазами. Он знал, что на ногах она держится лишь напряжением воли. Что ж, помочь ей нетрудно.

 Он легко поднял ее на руки.

 — Ты отправляешься спать. Немедленно.

 — Не могу. У меня… У меня много дел. — Однако, честно говоря, Уилла понятия не имела, чем ей нужно было бы сейчас заняться. — Где мои сестры?

 Поднимаясь по лестнице, Бен едва заметно покачал головой. Кажется, Уилла сама не заметила, что впервые назвала Лили и Тэсс «своими сестрами».

 — Тэсс ушла спать примерно час назад. Лили с Адамом. О ранчо не беспокойся. Положись на Хэма. Тебе нужно выспаться, вот и все.

 — Они задавали столько вопросов… — пробормотала Уилла, не сопротивляясь. — Все спрашивали, спрашивали. И всех по очереди вызывали в библиотеку. По одному.

 Она посмотрела в его зеленые глаза. Какие они холодные, решительные, непроницаемые.

 — Я не знала ее, Бен.

 — Конечно-конечно. — Он снял с нее туфли, а потом, после некоторого колебания, стиснул зубы и стал расстегивать платье. — Полиция проверит списки пропавших без вести, отпечатки пальцев и все такое.

 — Почти не было крови, — прошептала Уилла, послушно поворачиваясь, чтобы ему было удобней ее раздевать. — Не то что в прошлые разы. Она была какая-то ненастоящая, даже на человека не похожа. Как ты думаешь, он знал ее? Ну, когда делал с ней это?

 — Понятия не имею, милая. — Бережно, словно маленького ребенка, он уложил ее под одеяло. — Не думай об этом.

 Бен сел рядом, погладил ее по голове.

 — Ни о чем не думай. Спи.

 — Он обвиняет во всем меня, — сонным голосом прошептала Уилла.

 — Кто?

 — Папа. Я всегда во всем виновата. — Она вздохнула. — Никуда от этого не денешься.

 Он погладил ее по щеке.

 — Не верь ему, он ошибается.

 Бен встал и хотел выйти, но увидел, что в дверях стоит Нэйт.

 — Уснула?

 — Вроде бы да. — Бен повесил платье на спинку стула. — Но я знаю ее. Скоро она проснется.

 — А я уговорил Тэсс принять снотворное, — улыбнулся Нэйт. — Правда, долго уговаривать не пришлось.

 Они вышли в коридор, направились к кабинету. — Время раннее, но я выпью виски, — объявил Нэйт.

 — Напиваться в одиночку нехорошо, — сказал Бен. — Налей мне тоже. Вот столько. Не похоже, что она из местных.

 — Ты так думаешь?

 Нэйт был того же мнения, но ему хотелось выслушать Бена.

 — Ну, во-первых, у нее яркий маникюр и педикюр, — задумчиво произнес Бен, потягивая янтарную жидкость. — На заднице и на плече татуировка. В каждом ухе по три серьги. Городская девчонка — это ясно.

 — Ей лет шестнадцать, не больше. Скорее всего сбежала из дома. — Нэйт выпил до дна. — Бедная девочка. Должно быть, ехала автостопом. А может, подрабатывала проституцией в Биллингсе или Эннисе. Я не знаю, где подцепил ее этот подонок, но расправился он с ней не сразу.

 — Да? — встрепенулся Бен.

 — Я кое-что узнал от полицейских. У нее следы веревок на запястьях и щиколотках. Пока трудно сказать, сколько времени ее держали на привязи, но перед смертью ее насиловали. А сюда привезли по меньшей мере через двадцать четыре часа после смерти. Значит, ее где-то прятали.

 Бен с отвращением пожал плечами:

 — Но зачем ее бросили здесь? Почему?

 — Кому-то не нравится ранчо «Мэрси».

 — Или кто-то, живущий на ранчо, — поправил Бен и понял по выражению лица Нэйта, что тот придерживается того же мнения. — Все это началось после смерти старика, после того, как сюда приехали Тэсс и Лили. Может быть, нам нужно получше разобраться в их жизни. Есть ли у них враги?

 — Я поговорю с Тэсс, когда она проснется. А что касается Лили, то у нее был муж. Тот самый, который любит драться.

 Бен кивнул и рассеянно потер шрам на подбородке.

 — Одно дело — бить жену, другое — убивать людей.

 — А по-моему, не такая уж большая разница. В общем, я бы хотел знать получше, где этот тип находится и чем он сейчас занимается.

 — Можем сообщить его имя полицейским или нанять детектива.

 — Согласен. Ты знаешь, как его зовут?

 — Нет. Но Адам должен знать. — Бен допил виски и отставил бокал. — Давай браться за дело.

 Адама они нашли в конюшне. Он возился с жеребой кобылой.

 — Скоро разродится, — сказал Адам, распрямляясь. — Через денек-другой. — Он похлопал лошадь по крупу и вышел из стойла. — Где Уилла?

 — Спит, — ответил Бен. — Но это ненадолго.

 Адам кивнул, проверил, есть ли зерно в ящике для корма.

 — Лили прикорнула у меня на диване. Хотела помочь мне, но, пока я переодевался, уснула. Я рад, что она и Тэсс этого не видели. — Движения Адама, всегда такие плавные и спокойные, сегодня были дергаными и нервными. — И мне очень жаль, что Уилле так не повезло.

 — Ничего, она справится. — Бен подбросил в стойло сена. — Что тебе известно о бывшем муже Лили?

 — Немногое.

 Судя по всему, вопрос Адама совсем не удивил.

 — Его зовут Джесс Кук. Лили познакомилась с ним, когда преподавала в школе, а через пару месяцев они поженились. Примерно через год она от него сбежала. В первый раз. Вот почти и все, что я знаю. Не хотел на нее напирать.

 — Она знает, где он сейчас? — спросил Нэйт, вороша сено, хотя был в выходном костюме.

 — Лили считает, что он где-то на востоке. Во всяком случае, она хочет в это верить.

 Несколько минут они работали молча. Дело было привычным, запахи знакомыми. Утреннее солнце проникало в конюшню, в воздухе весело порхали пылинки. Лошади захрустели свежим кормом, всхрапывая и фыркая.

 Из курятника донеслось звонкое кукареканье. Потом раздались звуки шагов — это ковбои вышли на работу. Но сегодня радио не грохотало музыкой кантри, голосов тоже было не слышно. Люди хмуро поглядывали в сторону крыльца, где еще недавно лежал труп, но от комментариев воздерживались.

 Заурчал мотор, из ворот выехал джип, и на ранчо снова стало тихо.

 — Придется тебе расспросить ее поподробней, — сказал Бен. — После того, что случилось, мы не можем исключить эту версию.

 — Я уже думал об этом. Пусть отдохнет, выспится. Ох, черт! — Адам в сердцах сломал вилы пополам. — Она надеялась, что здесь ей ничто не угрожает!

 Он редко давал волю гневу, но тут ярость так подступила к горлу, что он чуть не захлебывался. Ему хотелось бить, кричать, ломать. Но вилы были уже сломаны, а больше крушить было нечего.

 — Эта девочка была совсем ребенком. Кто мог поступить так с Ребенком? — Он резко развернулся, сжал кулаки, его темные глаза метали молнии. — Убийца был совсем рядом! Он что, заглядывал в окна? Или был там, среди нас? А что, если этот ублюдок танцевал с Лили? Представляете, она вышла бы подышать воздухом, а он — там? — Он разжал кулаки, посмотрел на свои ладони. — Я убил бы его своими руками. Запросто. — Он мрачно посмотрел на Бена и Нэйта. — И даже с удовольствием.

 — Адам, — раздался тихий голос Лили.

 Она стояла в дверях и испуганно смотрела на него, обхватив плечи руками.

 — Ты почему не спишь? — спросил он, стараясь говорить нормальным голосом. — Мы почти закончили. Иди, ляг.

 — Я хочу с тобой поговорить. — Она видела и слышала достаточно, чтобы понять — нужно рассказать все начистоту. — С глазу на глаз, хорошо? — Она посмотрела на Бена и Нэйта. — Извините, но нам нужно поговорить наедине.

 — Отведи ее в дом, — предложил Нэйт. — Мы с Беном тут закончим. Иди, иди, а то она замерзнет.

 — Тебе не нужно было сюда приходить, — сказал Адам, следя за тем, чтобы между ними сохранялась дистанция. — Пойдем, попьем кофе.

 — Да, я как раз поставила кофейник. — Лили заметила, что он не решается к ней приблизиться, и ей стало очень стыдно. — Наверное, вода уже закипела.

 Они прошли через загон и завернули к нему во двор. Перед тем как открыть дверь, Адам автоматически вытер ноги о коврик.

 На кухне уютно пахло свежезаваренным кофе, но было сумрачно, и Адам включил свет.

 — Садись, я сейчас налью, — сказала Лили.

 — Нет. — Он загородил ей дорогу, но по-прежнему не касался ее. — Ты садись, я сам все сделаю.

 — Ты сердишься? — спросила Лили, ненавидя себя за страх, прозвучавший в ее голосе. Почему она так боится мужчин? Даже этого, который ничего плохого ей не сделает. — Извини…

 — За что? — выкрикнул Адам, не в силах сдержаться. Лили попятилась.

 — Какого черта ты все время извиняешься? За что?

 — За то, что я тебе ничего не рассказывала.

 — Ты и не обязана была мне что-либо рассказывать.

 Он с силой захлопнул дверцу шкафа и заметил, что Лили вжала I голову в плечи.

 — Перестань ты всего пугаться!

 Он закрыл глаза, несколько раз глубоко вздохнул.

 — Не нужно меня бояться, Лили. Я скорее отрублю себе руку, чем ударю тебя.

 — Я знаю. — У нее на глазах выступили слезы, и Лили отчаянно заморгала. — Сердцем я это знаю. Но что делать с мозгом? Я стольким тебе обязана… — Она подошла к круглому кухонному столу, на котором в простой белой вазе лежали румяные яблоки. — Я должна была быть с тобой откровенной. Ведь ты мой друг, мой якорь. С тех пор, как я поселилась здесь, ты стал самым важным человеком в моей жизни.

 — Ты мне ничем не обязана, — устало сказал Адам. — За дружбу не платят.

 — Я знаю, ты ко мне неравнодушен. — Она судорожно вздохнула, и Адам медленно повернулся к ней. — Сначала я думала, что это… ну, как обычно бывает с мужчинами.

 Лили нервно провела рукой по волосам, подтянула джинсы.

 — Но ты никогда не навязывался мне, никогда не приставал, не пытался воспользоваться моей зависимостью. Ты не представляешь, как это ужасно — уступать мужчине только потому, что не хочешь его обидеть. Это унизительно… Я должна многое тебе рассказать.

 Она не могла смотреть ему в глаза и отвернулась.

 — Начну с Джесса. Можно я пока буду готовить завтрак? Адам застыл с чашкой в руке:

 — Что-что?

 — Мне будет легче говорить, если я что-то делаю. Иначе у меня слова застрянут в горле.

 Адам поставил чашку, сел за стол. Если ей так удобней — пусть.

 — В холодильнике бекон и яйца.

 Она шумно вздохнула.

 — Хорошо.

 Налила ему кофе, по-прежнему не глядя в глаза.

 — Кое-что я тебе рассказывала. Про то, как работала учительницей. Понимаешь, я никогда не была такой умной и способной, как моя мать. Она просто поразительная женщина. Такая сильная, полная жизни. Мне было лет двенадцать, когда я впервые увидела ее плачущей. Она рассказывала подруге о моем отце. Как раз перед этим мать познакомилась с моим будущим отчимом и очень боялась, что из этого ничего не получится. Она говорила подруге, что предпочитает быть одна, не хочет снова раскрываться перед мужчиной. Еще она рассказывала, как отец выгнал ее из дома, хотя она его очень любила. Он выставил ее за дверь, потому что она не смогла родить ему сына.

 Адам молчал. Лили переворачивала на сковородке шипящие кусочки бекона.

 — И я поняла, что мать стала несчастной из-за меня.

 — Какая чушь. Виноват во всем только Джек Мэрси. — Сердцем я это знаю, — улыбнулась Лили. — Но что делать с головой? В общем, этот разговор я не забыла. Два года спустя мать все-таки вышла замуж. Они с отчимом очень счастливы. Он замечательный человек. Со мной, правда, он был строг. Не жесток, а именно строг. И все время держал дистанцию. Понимаешь, он любил мать, а не меня. Я досталась ему в качестве нагрузки. Он желал мне добра, заботился обо мне, но между нами не было добрых, родственных отношений. Для этого я была уже слишком большой.

 — И ты, должно быть, очень тосковала по отцовской ласке.

 — «Тосковала» — не то слово. — Она взбивала яйца в миске. — Потом я наслушалась от психоаналитиков, в чем суть моей проблемы. У меня никогда не было хороших, доверительных отношений с мужчиной. В детстве я не чувствовала, что нужна мужчине — сначала отцу, потом отчиму. Поэтому в школе я была очень застенчивой, особенно с мальчиками. На свидания почти не ходила, все время только училась, училась.

 Она улыбнулась чуть менее скованно, натирая сыр.

 — Я была ужасно серьезная. И совсем непохожая на мать. Меня интересовали только факты и цифры. Правда, я легко находила общий язык с детьми, поэтому и стала учительницей. Мне было двадцать два года, когда я познакомилась с Джессом. Это произошло в кафе, недалеко от моего дома. Первый месяц самостоятельной жизни, я только что сняла квартиру. Джесс был такой обаятельный, такой красивый. А главное — он очень мной интересовался. Я была потрясена.

 Автоматическим жестом Лили посолила и поперчила яичницу.

 — В общем, он меня, как говорится, «снял». Это было для меня чем-то совершенно новым, небывалым. В тот же вечер мы отправились в кино. Потом он стал заходить за мной после уроков. Дарил цветы, подарки. Джесс работал механиком и в два счета починил драндулет, на котором я тогда ездила.

 — И ты в него влюбилась, — подсказал Адам.

 — Да, до безумия. Я совсем не знала этого человека, но мне и в голову не приходило, что это необходимо. Уже потом выяснилось, что он все мне наврал — про свою семью, про прошлое, про работу. Гораздо позже я узнала, что его мать находится в психиатрической лечебнице. В детстве она избивала его, пьянствовала, употребляла наркотики. По этой части он пошел в матушку, но это выяснилось лишь после того, как мы поженились. Когда он ударил меня в первый раз…

 Она не договорила и откашлялась. Стало тихо, лишь масло потрескивало на сковородке.

 — Это произошло через месяц после свадьбы. У одной моей подруги, тоже учительницы, был день рождения, и мы договорились отметить его в клубе. Был там такой дурацкий клуб, где мужчины танцевали на сцене, изображали стриптиз, а женщины совали им долларовые бумажки. Ничего особенного, просто глупая забава и все. Джесс относился к этому так же. Но когда он увидел, как я прихорашиваюсь, подкрашиваюсь, наряжаюсь, с ним что-то произошло. Внезапно он схватил мою сумочку, выпотрошил ее, разорвал мои водительские права. Я была в ужасе, разозлилась, толкнула его, и тогда он сбил меня с ног, навалился, стал осыпать пощечинами, обзывать всякими словами. А потом сорвал платье и изнасиловал меня.

 Она сама себе поражалась — руки совсем не дрожали.

 — Потом он разрыдался, как ребенок. Весь сотрясался от рыданий. — Лили вздохнула. Она так и видела перед собой ту сцену. — Джесс служил в морской пехоте, очень гордился своей дисциплинированностью и силой. Ты не представляешь, что это такое — видеть сильного человека рыдающим. Я была потрясена, подавлена, растерянна.

 Адам подумал: сила — это вовсе не бицепсы и не военная форма. Понимает ли это Лили?

 — Он умолял о прощении, — продолжала она. — Сказал, что сошел с ума от ревности. Представил себе, как на меня будут пялиться другие мужчины. Еще он рассказал, что мать бросила их с отцом, когда он был еще ребенком. Сбежала с другим мужчиной. Раньше он говорил, что мать умерла. На самом деле он опять соврал, но я ему поверила. И простила. — Быть честной до конца оказалось совсем не просто, но Лили хотела рассказать все как есть. — Да, Адам, я простила его, потому что почувствовала себя сильной. И еще я решила, что если он до такой степени утратил власть над собой, значит, он меня по-настоящему любит. Дальше все шло по замкнутому кругу. В следующий раз он поднял на меня руку через два месяца.

 Она медленно, тщательно помешивала яичницу.

 — Теперь уже неважно, из-за чего это произошло. История повторялась снова и снова, а я все никак не могла уразуметь, что часть вины лежит на мне самой. Джесс начал пить, его выгнали с работы, он бил меня все чаще и чаще. Ой, я забыла про тост, — как ни в чем не бывало произнесла она и направилась к хлебнице.

 — Лили!

 Она лишь покачала головой:

 — Потом он убедил меня, что во всем виновата только я. Я — и больше никто. Я была недостаточно умной, недостаточно сексуальной, недостаточно тихой, недостаточно громкой. И так далее. Так продолжалось больше года. Дважды я попадала в больницу. Врала там, что неудачно упала. А однажды посмотрела на себя в зеркало и словно увидела себя со стороны. Ведь друзья уже давно говорили мне, как я изменилась, хотели помочь. Я увидела синяки, затравленный взгляд, выпирающие кости. Она аккуратно перевернула яичницу.

 — И я ушла от него. Сама толком не помню, как это произошло. Я ничего с собой не взяла. Просто взяла и переехала к матери. В общем, классический случай. Мне было страшно, потому что Джесс говорил, что никогда меня не отпустит, что, если я уйду, он за мной явится немедленно. Но я твердо решила: лучше смерть, чем такая жизнь. Ведь я всерьез задумывалась о самоубийстве. Даже выбрала способ — таблетки. Ведь я трусиха.

 Она разложила яичницу, тост и бекон на тарелки.

 — Он и в самом деле явился за мной. — Она впервые посмотрела Адаму в глаза. — Подстерег меня, затащил в машину. Там он душил меня, кричал. Я потеряла сознание. Потом он немного успокоился и стал объяснять мне, в чем я не права. Сказал, что я — плохая жена, что меня придется поучить уму-разуму. И тут я перепугалась не на шутку. В спокойном виде Джесс казался мне еще более страшным. Я не знала, что он со мной сделает.

 Она расправила плечи, чувствуя, как волной подступает страх и уходит мужество.

 — На светофоре он остановился, и я выпрыгнула из машины. Каким-то чудом удержалась на ногах. Ей-богу, это было просто чудо. Я отправилась в полицию, добилась, чтобы Джессу запретили ко мне приближаться. И с того дня я начала переезжать с места на место, но он всякий раз находил меня. Перед тем, как я сюда приехала, он снова меня обнаружил и бил так — я думала, мне конец. Слава богу, сосед услышал мои крики и начал колотить в дверь. Джесс сбежал.

 Она села к столу, сложила руки перед собой.

 — И я тоже пустилась в бега. Я была уверена, что здесь он меня не найдет. Даже с матерью не встретилась — думала, вдруг он через нее меня каким-то образом отыщет. Сегодня утром я ей позвонила. Она говорит, что Джесс не появлялся. — Лили глубоко вздохнула. — Я знаю, что вы с Беном и Нэйтом расскажете о Джессе полицейским. Я готова ответить на любые вопросы. Однако должна сказать: Джесс драчун, а не убийца. К тому же он поднимал руку только на меня. И вообще, если бы он меня обнаружил, то сразу же появился бы.

 — Он никогда тебя больше пальцем не тронет. — Адам отодвинул тарелку и накрыл ее руку своей ладонью. — Я не знаю, что будет дальше, но в этом можешь быть уверена. Клянусь тебе.

 — А если это все-таки он? — Она зажмурилась. — Значит, я несу ответственность за смерть двух людей.

 — Ничего подобного.

 — Если убийца — он, — спокойно продолжила она, — во всем виновата я. И мне лучше свыкнуться с этой мыслью. Я спряталась здесь, за вашими спинами. Но ничего не вышло. — Она крепко сжала его пальцы. — Надо смотреть правде в глаза. Этому меня научили на психоанализе. Я лишена мужества, не то что Уилла и Тэсс. Но кое-чему меня все-таки обучили. Видишь, я все тебе рассказала, хотя ужасно боялась. Дальше будет легче.

 — Так это еще не все?

 — Нет, про Джесса я рассказала все. Но есть и другая тема.

 — Ты можешь говорить со мной обо всем, о чем захочешь.

 — После того, что случилось ночью, я об этом почти не думала. — Она нервно рассмеялась и отдернула руки. — Ешь, остывает.

 — Лили, о чем ты не думала? — нетерпеливо спросил Адам, но в следующую секунду послушно пододвинул к себе тарелку.

 — Я об этом уже говорила. Я давно вижу, что ты ко мне неравнодушен. Это нормально, и я думала, что речь идет об обычной мужской реакции. Гормоны и все такое. — Она мельком взглянула на него, увидела, что он весь напряжен. — Мне так казалось, — словно оправдываясь, сказала она. — Ты ничего такого не говорил и не делал, но я чувствовала. А минувшей ночью все изменилось. Ты обхватил мое лицо ладонями, посмотрел на меня и поцеловал. И весь мир словно растаял. Остался только ты. Я знаю, что все это неправильно, но это было так волшебно.

 Она вскочила, подошла к плите.

 — Естественно, это был просто новогодний поцелуй. Он ровным счетом ничего не значит.

 — Я люблю тебя, Лили.

 В ней всколыхнулась надежда. Лили обернулась и увидела, что Адам стоит у нее за спиной. Его волосы вспыхивают в лучах зимнего солнца, взгляд устремлен на нее.

 — Я полюбил тебя с первой же минуты. Нет, на самом деле я ждал тебя всю жизнь. Только тебя, и больше никого. — Он протянул ей руку.

 Надежда переросла в ослепительную, жгучую радость, но внешне Лили оставалась спокойна.

 — Все так просто. — Она дотронулась до его руки. — Когда все правильно, получается проще простого. — Она припала к его груди. — Я хочу быть с тобой.

 — Мы здесь дома. — Он прижался лбом к ее волосам. — Оставайся со мной.

 — Хорошо. — Она подняла лицо, вдохнула его запах. — Я так давно хотела до тебя дотронуться. И ты тоже до меня дотронься.

 Как накануне, он взял ее лицо в ладони и поцеловал. Но на сей раз ее руки обхватили его за шею — нежно, ласково, застенчиво. Ни о чем больше не спрашивая — в этом не было необходимости, — Адам повел ее из кухни в спальню. Там на окнах висели простенькие занавески, а посреди комнаты стояла аккуратно застеленная кровать.

 Адам остановился, погладил Лили по голове. Пусть решает сама.

 — Я не тороплю события?

 Внутренне трепеща от нетерпения, она сказала:

 — Нет, все идеально. Ты идеальный.

 Тогда он задернул занавески, сразу же наполнившиеся золотистым солнечным сиянием. В комнате только что было утро, а теперь вдруг наступили сумерки. Лили была рада, что сделала первый шаг. Теперь все шло само собой. Она села на краешек кровати и, закрасневшись, стала снимать сапоги. Адам сел рядом, тоже снял обувь и нежно поцеловал Лили.

 — Ты боишься?

 Как это ни странно, она ничуточки не боялась. Нервничала, но страха не было. А ведь она знала, что такое страх. Покачав головой, Лили поднялась и стала расстегивать рубашку.

 — Я не хочу, чтобы ты был мной разочарован.

 — Как я могу быть разочарован? Женщина, которую я люблю, ложится со мной в постель.

 Робко поглядывая на него, она сняла рубашку и стыдливо прикрыла ею грудь. «Я запомню это мгновение, — подумала Лили, — на всю жизнь. Каждое слово, каждое движение».

 Адам приблизился к ней, положил руку ей на плечо, погладил. Потом осторожно взял у нее рубашку, опустил на пол. Его глаза и руки устремились к ее груди.

 Лили зажмурилась, чувствуя, как его пальцы поглаживают, трогают, ласкают. Потом она открыла глаза и стала расстегивать пуговицы на его рубашке. Ее руки заскользили по его смуглой коже.

 — Я хочу крепко обнять тебя, — прошептал он и расстегнул застежки ее лифчика. Лифчик упал на пол, и они прижались друг к другу. В Адаме нарастало волнение.

 — Я не сделаю тебе больно, — сказал он.

 — Я знаю.

 Лили ни чуточки в этом не сомневалась. Его губы осторожно коснулись ее плеча, шеи. Больно не будет. И стыдно тоже. Она верила этому человеку. С ним даже секс будет добрым и ласковым.

 Когда его пальцы коснулись «молнии» на ее джинсах, Лили не отпрянула. Она вздрогнула, но не от страха. Адам потянул джинсы вниз, Лили подняла сначала одну ногу, потом другую.

 Когда Адам тоже разделся, сердце у нее затрепетало — от восторга и нетерпеливого ожидания.

 Он был такой красивый: под золотистой кожей напряглись мускулы, длинные черные волосы ниспадали на широкие плечи. И он желал ее, страстно желал. Это было настоящее чудо!

 — Адам, — тихо произнесла она, когда они опустились на постель. — Адам Вулфчайлд.

 Он лег на нее сверху, а Лили крепко обхватила его за шею и притянула к себе его голову.

 — Люби меня.

 — Люблю. И буду любить.

 Пока Адам и Лили праздновали в полутемной комнате жизнь, другой человек при ярком свете дня праздновал смерть. Он был в лесной чаще совсем один. Сидел в своем логове, горделиво рассматривал трофеи, собранные в металлическом ящичке. Это были настоящие охотничьи трофеи, а самый дорогой из них — длинные золотистые волосы девушки, севшей не в ту машину.

 Звали ее Трэйси — так она сказала. Еще она сказала, что ей восемнадцать, но, конечно, соврала. Мордашка у нее была еще по-детски припухлая, но тело, как выяснилось позже, уже вполне зрелое, женское.

 Все получилось очень просто. Стояла на обочине дороги девчонка, голосовала. За плечами — алый рюкзачок, тугие джинсы обтягивают недлинные ноги. Его внимание привлекли волосы. Конечно, они были крашеные, но уж больно красиво сверкали на солнце. Ногти у девчушки были такие же алые, как рюкзак. Резкий, ненатуральный цвет.

 Позднее выяснилось, что у нее и педикюр такой же. Сначала он сидел тихо, слушал, а она трещала без умолку. Рассказала, что сбежала из Додж-Сити, штат Канзас.

 — Все, детка, тут тебе не Канзас, — сказал он и расхохотался, Довольный своим остроумием.

 Девчонка болтала без умолку. Говорила, что сначала уедет в Канаду, поработает там немножко, а потом отправится путешествовать по миру. Достала из рюкзачка жевательную резинку, угостила его. Потом он нашел в рюкзачке четыре сигареты с марихуаной. Их она ему, скряга, не предложила.

 Все получилось очень быстро. Он врезал ей разок в висок так, что у девчонки закатились глаза, и она сразу отрубилась. Потом переправил ее в горы, где так тихо, спокойно и никто не помешает.

 У него были на нее большие планы.

 Прежде всего он ее изнасиловал. Мужчина он или нет, в конце концов? Сначала связал покрепче, чтобы не царапалась своими алыми коготками. Девчонка вопила, пока не охрипла. А он не спеша развлекался с ней на узкой койке. Проявил изобретательность.

 Потом покурил ее травку и устроил второй сеанс.

 Уж она плакала, упрашивала, чтобы он ее отпустил. Потом стала упрашивать, чтобы он не бросал ее здесь одну, связанную и голую.

 Что поделаешь — работа есть работа. Не мог же он с ней торчать с утра до вечера?

 Когда он вернулся через сутки, она обрадовалась ему, как родному. Он потрахал ее еще, заставил говорить, что она в восторге. Она сказала. Сказала все, что он хотел услышать.

 А потом она увидела нож.

 Ему понадобилось больше часа, чтобы замести следы. Ну да ничего, дело того стоило. А самая лучшая идея пришла к нему позже. Он отвез Трэйси из Додж-Сити, штат Канзас, на ранчо «Мэрси» и положил там прямо под крыльцом.

 Классная была идея.

 Он поднял окровавленный скальп, поцеловал его и аккуратно убрал в ящик.

 Можно представить, как там все перетрухали. Он спрятал ящичек в тайник, думая, как на ранчо все трясутся. Все они боятся. Боятся его.

 Он выпрямился, подставил лицо холодному зимнему солнцу. Важнее его не было человека во всей Монтане.

 Если бы кто-нибудь сказал Тэсс, что она холодной январской ночью будет принимать роды у кобылы, вся перепачканная кровью и последом, да еще получать от этого удовольствие, — Тэсс посоветовала бы шутнику обратиться к психиатру.

 Однако вот уже вторую ночь она ползала на коленках по стойлу, помогая Адаму и Лили. Родились уже два жеребенка, и Тэсс была горда, что помогла им появиться на свет.

 — Тут забываешь обо всем на свете, — сказала она, глядя, как новорожденный впервые встает на ножки.

 — У тебя хорошие руки, Тэсс, — сказал Адам.

 — Насчет рук не знаю, но в качестве психотерапии возиться с лошадьми очень полезно. Все тут стали такие нервные. Вчера выхожу из курятника, сворачиваю за угол и сталкиваюсь с Билли. Оба как подпрыгнем, как завизжим.

 — Десять дней уже прошло, — сказала Лили, потирая озябшие руки. — Скоро случившееся будет казаться кошмарным сном. Уиллу уже несколько раз вызывали в полицию, но следствие топчется на месте.

 — Вот где настоящая жизнь, — сказал Адам, кладя ей руку на плечо.

 Жеребенок потянулся к материнским сосцам.

 — Спина у меня ноет тоже по-настоящему, — пожаловалась Тэсс, потирая поясницу.

 Самое время было оставить Адама и Лили вдвоем, а самой принять горячую ванну и немножечко поспать. Глядишь, появятся силы наведаться к Нэйту.

 — Я пошла домой.

 — Спасибо, Тэсс. Ты нам очень помогла. Она улыбнулась, нахлобучила шляпу.

 — Господи, видели бы меня сейчас знакомые…

 Эта мысль показалась ей весьма комичной. Посмеиваясь, Тэсс вышла из конюшни.

 Интересно, что сказали бы в косметическом салоне, если бы она заявилась туда в таком виде: ногти грязные, джинсы и фланелевая рубашка в кровище, волосы — ну, о волосах лучше не задумываться. И главное — ни грамма косметики.

 Мистер Уильям, ее персональный стилист, наверняка бухнулся бы в обморок прямо на свой замечательный розовый ковер.

 Будет о чем рассказать на каком-нибудь богемном коктейле. Она представила себе элегантную вечеринку где-нибудь в Беверли-Хиллз. Тэсс — в центре внимания, рассказывает гостям о навозе, курятнике, выхолащивании бычков (тут придется малость приврать) и верховой езде по прериям.

 Да уж, настоящее ранчо мало похоже на прилизанные голливудские. И еще надо будет рассказать, что вокруг ранчо бродил маньяк-убийца.

 Она передернулась, запахнулась в куртку. Не думай об этом, сказала себе она. Проку все равно не будет. Потом Тэсс увидела на крыльце Уиллу. Та стояла на ступеньке и смотрела куда-то вдаль. Застыла, как дочь царя Мидаса, подумала Тэсс. И даже не догадывается, какой импозантный у нее вид. Уилла — единственная женщина, которая понятия не имеет, . как пользоваться женскими чарами. Для нее существует только работа, земля, скотина, ковбои.

 Тэсс хотела сказать что-нибудь саркастическое, но вовремя осеклась, увидев, какое несчастное у Уиллы лицо. Распущенные черные волосы водопадом ниспадали на плечи. Подбородок приподнят, стройная спина согнулась. Издали Уилла могла показаться самоуверенной, даже высокомерной. Но вблизи были видны затравленные, затуманенные горем глаза.

 — В чем дело? — спросила Тэсс.

 Уилла испуганно дернулась, но не обернулась.

 — Приезжала полиция.

 — Только что?

 Уилла не знала, сколько времени она простояла здесь, на холоде, и потому ответила уклончиво:

 — Да, некоторое время назад.

 — У тебя такой вид… Пожалуй, тебе лучше присесть. — Тэсс поднялась по ступенькам. — Пойдем в дом.

 — Они выяснили, кто она, — произнесла Уилла, не трогаясь с места. Ее взгляд беспокойно метался то вверх, то вниз и в конце концов замер, прикованный к тому месту, где нашли тело. — Звали ее Трэйси Мэннерли. Ей было шестнадцать лет. Она жила в Додж-Сити с родителями и двумя младшими братишками. Шесть недель назад убежала из дома. Уже во второй раз.

 Тэсс зажмурилась. Она не хотела знать, как звали убитую, вообще не желала знать подробности. Без этого думать о погибшей было как-то легче.

 — Пойдем в дом.

 — Мне сказали, что она умерла по меньшей мере за двенадцать часов до того, как ее сюда привезли. На щиколотках и запястьях следы веревок. Кожа повреждена — видимо, она пыталась освободиться.

 — Все, хватит.

 — Ее насиловали. Неоднократно, по-всякому. И еще… Она была на третьем месяце беременности. Представляешь, беременная шестнадцатилетняя девочка из Канзаса…

 — Хватит, я сказала.

 У Тэсс из глаз брызнули слезы, она крепко обняла сестру. Они стояли так, покачиваясь и плача. В небе заклекотал ястреб. Подплыло облако, заслонило солнце, в воздухе запахло снегом.

 Сестры стояли, охваченные горем и страхом — тем особым страхом, который ведом только женщинам.

 — Что же мы будем делать? — поежилась Тэсс. — Господи, что же нам делать?

 — Не знаю. Я ничего больше не знаю. — Уилла не пыталась высвободиться. — Я могу управлять ранчо. Несмотря на все эти события. Но стоит мне начать думать об этой девочке…

 — Мы не должны о ней думать. Мы должны думать о том, почему это случилось и почему убийца притащил сюда тело. Вот на чем следует сосредоточиться. А об убитой думать не нужно. Давай-ка лучше думать о себе. — Тэсс вытерла рукой слезы. — Да, мы должны думать о нашей жизни. Вот что. Научи-ка нас с Лили стрелять из пистолета.

 Уилла уставилась на нее, кажется, впервые рассмотрев в этом голливудском личике что-то близкое.

 — Ладно, научу. — Она решительно вздохнула и надела шляпу. — Начнем прямо сейчас.

 — Не нравится мне все это, — проворчал Хэм, склонившись над миской с похлебкой.

 Джим положил себе добавки и подмигнул Билли:

 — А что такое, Хэм?

 Тот ответил не сразу — подождал, пока ветер донесет грохот очередного выстрела.

 — Баба с оружием в руках, вот что, — проскрипел старый ковбой. — А три бабы с оружием — это уж чересчур.

 — Честно говоря, — Джим смачно откусил от пирога, — Тэсс с винтовкой на плече смотрится очень сексуально.

 Хэм воззрился на него с сожалением:

 — Я вижу, парень, у тебя не все силы на работу уходят.

 — Сколько бы ни было работы, мужчина всегда найдет время посмотреть на красивую женщину. Правильно я говорю, Билли?

 — Правильно.

 Хотя, честно говоря, после новогодней ночи Билли несколько поостыл по отношению к противоположному полу. Забавляться с Мэри-Энн в джипе было интересно и даже лихо. Но потом произошло такое, что Билли надолго утратил всякую охоту к любовным приключениям.

 — Я тоже их боюсь, — сказал он с набитым ртом. — Они уже целую неделю бабахают, а Тэсс еще ни разу по мишени не попала. Прямо страшно за порог выходить.

 — Я вот что тебе скажу. — Джим звучно откашлялся и встал. — Им нужен настоящий учитель, мужчина. У меня как раз выдалось несколько свободных минут.

 — Уж не ты ли собираешься учить Уиллу, как надо стрелять? — усмехнулся Хэм.

 В свое время он сам научил дочку Джека Мэрси обращаться с оружием и очень этим гордился.

 — Да она стреляет лучше всех в Монтане. Можешь ей хоть глаза завязать. Оставил бы ты женщин в покое, а?

 — А чего я им сделаю? — Джим уже надевал куртку. — Разве что удобный случай представится.

 Он вышел на улицу и увидел, как из джипа вылезает Джесс.

 — Привет, Джей Кей! — Он протянул руку. — Давно тебя не видел.

 — Дел было много.

 Он знал, что здорово рискует, заявившись на ранчо «Мэрси» среди бела дня. Обычно он наведывался сюда вечером, в темноте. Старался быть в курсе дел. Например, ему сразу же стало известно, что его шлюха-жена легла под этого Вулфчайлда.

 Ну ничего, с этим можно подождать.

 — Ездил в Эннис, покупал запчасти. Там для тебя посылка. — Он бросил Джиму пакет и пощипал усы. Пожалуй, усы начинали ему нравиться. — Вот, прихватил тебе.

 — Спасибо. — Джим положил пакет на ступеньку. — Пора бы в покер поиграть, а?

 — Я — за. Приезжайте с ребятами к нам, в «Три скалы». Как насчет сегодняшнего вечера? — Он обаятельно улыбнулся. — Обчищу вас до последнего гроша.

 — Неплохая идея. — Джим оглянулся на звуки выстрелов, хмыкнул. — У нас тут три девицы из пушек палят. Я хотел их поучить, как это делается.

 — Баб к оружию подпускать нельзя. — Джесс достал пачку сигарет, предложил Джиму.

 — Они перепуганы до смерти. Ты слышал, что у нас тут творится?

 — Само собой. — Джесс выпустил облачко дыма. Может быть, стоит рискнуть — поглядеть на Лили? — Скверная история. Девчонку зарезали, да? Откуда она, из Небраски?

 — Нет, из Канзаса. Сбежала из дома. И вот, добегалась.

 — Девчонкам нужно дома сидеть, а не бегать. — Джесс, прищурившись, смотрел на огонек сигареты. — Пусть учатся быть хорошими женами. А то все бабы с ума посходили, хотят мужиками стать. — Он улыбнулся злой улыбкой и добавил: — Тебе-то, наверное, это нравится. У вас ведь тут баба всем заправляет.

 Джим дернулся было, но решил свести все на шутку:

 — А мне-то что? Тем более Уилла свое дело знает.

 — Она, может, и знает, но я слыхал, что осенью у вас будет не одна начальница, а целых три.

 — Там видно будет.

 Джим помрачнел, идти на стрельбище ему расхотелось.

 — Спасибо, что прихватил из города пакет, — буркнул он.

 — Ерунда. — Джесс уже шел к джипу. — Значит, заезжайте вечерком. И деньги не забудьте. Чувствую, мне сегодня повезет.

 — Ну-ну. — Джим кисло поправил шляпу, проводил джип взглядом, пробурчал вслед: — У, задница.

 Потом вернулся обратно в общежитие.

 В эту самую секунду Лили, готовившаяся к стрельбе, зябко передернулась.

 — Замерзла? — спросила Тэсс.

 — Нет, просто озноб какой-то.

 Она оглянулась через плечо и увидела, как по дороге мчится какой-то джип.

 — Должно быть, кто-то прошел по моей могиле, — пожала она плечами.

 — Веселый разговорчик.

 Тэсс вышла на огневой рубеж, прицелилась в консервную банку и промазала. Пуля улетела куда-то в сторону.

 — У, зараза!

 Уилла вооружила ее маленьким дамским «смит-вессоном».

 — Ничего, не расстраивайся, — сказала Уилла. — Не попадешь в злодея, так хоть по башке его рукояткой стукнешь. Ты, главное, концентрируйся.

 — А я концентрировалась. Просто пуля очень маленькая. Если бы у меня была такая здоровенная пушка, как у тебя…

 — То ты бы от выстрела на задницу шлепнулась. Научись сначала стрелять из этой игрушки. Смотри, вот Лили уже попадает пять раз из десяти.

 — Просто я еще не разобралась, что к чему. — Тэсс снова пальнула, и опять мимо. — Сейчас ближе прошло. Я видела.

 — Да, если ты будешь прогрессировать такими темпами, то через год сможешь попасть в амбар.

 Уилла выхватила из кобуры армейский «кольт» сорок пятого калибра — тяжеленный, массивный — и, слегка красуясь, сняла шесть банок шестью выстрелами.

 — Гроза Дикого Запада, — фыркнула Тэсс, отчаянно завидуя сестре. — Как тебе это удается?

 — Концентрация, твердая рука, верный глаз. — Улыбнувшись, она спрятала револьвер. — А может быть, этого мало. Ты кого-нибудь ненавидишь? — Ты имеешь в виду, кроме тебя? Уилла надменно приподняла бровь.

 — Скажи, был в твоей жизни подлец, который разбил тебе сердце и бросил тебя?

 — Меня не бросают, подружка, — гордо ответила Тэсс, но в следующую секунду улыбнулась. — Был один подонок, в шестом классе. Его звали Джои Коламбо. Этот сукин сын поморочил мне голову, а потом изменил с моей лучшей подругой.

 — Так вот, представь, что это не консервная банка, а его физиономия. Сразу всадишь пулю между глаз.

 Тэсс решительно стиснула зубы, прицелилась, но палец задрожал у нее на спусковом крючке.

 — Господи, ну не могу же я застрелить десятилетнего мальчишку! — прыснула она.

 — А он давно уже вырос. Живет в шикарном особняке и до сих пор потешается над пухлой девчушкой, которую поматросил в шестом классе и бросил.

 — Ух, сволочь. — Тэсс злобно оскалилась и выстрелила. — Задела! Задела!

 Она затанцевала на месте, а Уилла поспешно отобрала у нее пистолет — пока Тэсс не прострелила себе ногу.

 — Она двинулась, я видела! — кричала Тэсс.

 — Это ветер подул.

 — Никакой не ветер! Я пристрелила Джои Коламбо!

 — Ты его легко ранила.

 — Нет, он лежит на земле и истекает кровью.

 — Я вижу, стрельба начинает тебе нравиться, — вступила в разговор Лили. — Что же касается меня, то я представляю себе, что я на ярмарке, в тире, и хочу получить в качестве приза большого плюшевого мишку. — Сестры удивленно уставились на нее, и Лили покраснела. — А что? Как видите, у меня получается.

 — Мишку? Какого цвета? — поинтересовалась Уилла.

 — Розового, — пролепетала Лили, а Тэсс расхохоталась. — Я люблю розовых мишек. Между прочим, ты все в «молоко» палишь, а я уже по меньшей мере дюжину заработала.

 — Ну вот, у нее начинает портиться характер, — всплеснула руками Тэсс. — По-моему, нам пора устроить соревнование. Нет, не с тобой, убийца, — отмахнулась она от Уиллы. — Я буду стреляться с любительницей розовых медведей. — Она придвинулась к Лили вплотную. — Давай-ка посмотрим, сестренка, кто из нас круче.

 — Тогда вам лучше перезарядить пистолеты, — сказала Уилла. — Стрелять-то уже нечем.

 — Что получит победитель? — спросила Тэсс, перезаряжая пистолет. — Кроме морального удовлетворения. Нужен приз. Я люблю четкие, ясно поставленные задачи.

 — Проигравший будет целую неделю заниматься стиркой, — решила Уилла. — А Бесс пусть отдохнет.

 — Да я и так с удовольствием… — начала было Лили, но Уилла отмахнулась от нее:

 — Заткнись. Ты как, Тэсс, согласна?

 — Всю-всю стирку? Включая нижнее белье?

 — Да, включая твои кружевные французские трусики.

 — Тогда вручную. Шелк в стиральной машине портится, — кивнула Тэсс, довольная условиями. — Давай, Лили, ты первая.

 — Итак. Двенадцать выстрелов. Два барабана по шесть патронов. Когда будешь готова, Лили, начинай.

 — О’кей.

 Лили глубоко вздохнула, вспомнила все, чему ее учила Уилла. Ей понадобилось несколько дней, чтобы не зажмуриваться, когда нажимаешь на спусковой крючок. Лили очень гордилась достигнутыми успехами. Она старательно прицелилась, выстрелила шесть раз и сбила четыре банки.

 — Четыре из шести. Совсем неплохо. Стволы вниз, сударыни, — приказала Уилла и отправилась вновь устанавливать мишени.

 — Я могу это сделать, — убеждала себя Тэсс. — Я могу сбить их все. Это не банки, это веснушчатый ублюдок Джои Коламбо. Уверена, что он успел как минимум два раза развестись. Подлый обманщик.

 Она потрясла всех, включая саму себя, — сбила три банки.

 — А четвертую я задела, — заявила Тэсс. — Я слышала звон.

 — Верно-верно, — согласилась великодушная Лили. — Пусть будет ничья.

 — Перезаряжаем, — сказала Уилла, которой вся эта сцена доставляла неимоверное удовольствие.

 Она увидела, что к стрельбищу направляется Нэйт, и помахала ему рукой.

 — Прекратить огонь! — крикнул Нэйт, поднимая руки. — Я безоружен.

 — Давай ты поставишь яблоко себе на голову, — сказала Тэсс, зазывно похлопала ресницами и чмокнула Нэйта в щеку.

 — Ни за что на свете. Даже для такого снайпера, как ты.

 — У нас тут состязание, — проинформировала его Уилла. — Лили, твоя очередь. Большой розовый мишка тебе практически обеспечен. — Она засмеялась, уперлась руками в бока. — Жалко, что ты так поздно пришел, — сказала она Нэйту.

 Лили сбила пять банок из шести, и Уилла восторженно заулюлюкала.

 — Может выступать в цирке. Ну-ка, девочка из Голливуда, выстрели-ка лучше.

 — Запросто.

 Но у Тэсс вспотели ладони. Она остро ощущала запах одеколона и конского пота — так всегда пахло от Нэйта. Тэсс кое-как прицелилась, открыла пальбу и ни разу не попала.

 — Меня отвлекли! — заныла она, когда Уилла победно подняла руку Лили. — Это ты меня отвлек, — упрекнула она Нэйта.

 — Милая, ты стреляешь просто потрясающе. Не всякий человек может шесть раз подряд попасть в «молоко». — Нэйт осторожно отобрал у нее пистолет — чтобы попусту не рисковать. В утешение он крепко поцеловал Тэсс в губы.

 Уилла насмешливо сказала:

 — Не забудь отделить белое белье от цветного, прачка. И собери пустые гильзы.

 — Я буду тебе помогать, — шепнула Лили.

 — Черта с два, — огрызнулась Тэсс. — Пари есть пари. Но Я следующий раз будем соревноваться по армресллнгу.

 — Я вот собрался в Эннис за покупками, — сообщил Нэйт, стараясь не слишком явно пялиться на затянутый в джинсы зад Тэсс, которая старательно собирала гильзы. — Может, вам тоже что-нибудь нужно? Так вы скажите.

 Так я тебе и поверила, подумала Уилла, проследив за направлением его взгляда.

 — Спасибо. Бесс пару дней назад ездила и все купила.

 — Может, составить тебе компанию? — спросила Тэсс, распрямляясь.

 — Это было бы очень кстати.

 Она не отрываясь смотрела ему в глаза. Высыпав гильзы Уилле в ладонь, сказала:

 — Пойду возьму сумочку.

 Она подхватила Нэйта под руку и, кинув на сестер озорной взгляд, сообщила:

 — Скажите Бесс, чтобы к ужину меня не ждала.

 — Ты, главное, к стирке не опоздай! — крикнула Уилла и обернулась к Лили. — Крепко же она держит его за яйца.

 — А по-моему, они очень хорошо смотрятся, — сказала Лили. — Красивые, веселые. Он как увидит ее, сразу рот до ушей.

 — Просто он знает, что она по первому же слову из штанов выпрыгнет. — Уилла расхохоталась, увидев, как неодобрительно поморщилась Лили. — Тебе что, жалко, что ли? Хотя, по правде сказать, я не понимаю, чего все так сходят с ума из-за этого секса. — А ты что, его боишься?

 Вопрос в устах Лили прозвучал настолько неожиданно, что у Уиллы отвисла челюсть.

 — Что-что?

 — Я раньше боялась. И до Джесса, и когда была с ним, и после. — Лили складывала простреленные банки. — Раньше мне казалось, что так и должно быть. Мол, секс — что-то непредсказуемое. Никогда не знаешь, куда он может завести. Все время ошибаешься, делаешь и говоришь не то, выставляешь себя дурой.

 — В чем же тут можно ошибиться? Насколько я понимаю, дело это нехитрое.

 — Ошибиться можно очень во многом. Я, например, все всегда делала не так. Во всяком случае, я так думала. Но с Адамом я ничего не боюсь. Когда я поняла, что он меня любит, я совсем перестала бояться.

 — Еще бы ты стала его бояться.

 Лили улыбнулась, потом посерьезнела.

 — Ты так ничего и не сказала про… ну, про то, что мы с ним… — Она запнулась и решительно закончила: — Что мы с ним спим.

 — В самом деле?! — Уилла зацокала языком. — А я-то думала, что вы с ним с вечера до утра тайком играете в карты.. Неужели вы в самом деле занимаетесь сексом? Я шокирована.

 Лили улыбнулась:

 — Да, Адам тоже сказал, что вряд ли нам удастся кого-либо одурачить.

 — А зачем вам кого-то дурачить?

 — Он… Он хочет, чтобы я к нему переехала. А я не знаю, как ты к этому отнесешься. Ведь он твой брат.

 — Ты делаешь его счастливым.

 — Я очень этого хочу. — Лили, поколебавшись, потянула за Цепочку, висевшую у нее на шее. — И еще он хочет… Смотри, что он мне дал.

 Уилла наклонилась, посмотрела, что лежит у сестры на ладони. Увидела простенькое колечко — золотое с узором из алмазной крошки.

 — Это кольцо моей матери, — прошептала Уилла. — Отец Адама подарил ей это кольцо на свадьбу. — Она взглянула на Лили — Значит, Адам сделал тебе предложение?

 — Да. — Лили вспомнила, как красиво он это сделал — просто, без громких слов.

 — Я пока ничего ему не ответила. Не знаю, как быть. Я столько всего натворила в своей жизни… — Она поправилась: — То есть, я хочу сказать, я без конца попадала во всякие истории. И потом, мы ведь знакомы всего несколько месяцев. В общем, я решила сначала поговорить с тобой.

 — А при чем здесь я? — Видя, что Лили готова возразить, Уилла подняла руку. — Я ни при чем. Это касается только тебя и Адама. Но я ужасно за вас рада. Снимай кольцо с цепочки, Лили, надевай его на палец. И не плачь. — Она наклонилась и поцеловала сестру в щеку. — А то Адам решит, что ты чем-то расстроена.

 — Я люблю его. — Лили сняла колечко, надела его на палец. — Я люблю его всем своим существом… Смотри-ка, а кольцо впору, — воскликнула она. — Адам сказал, что оно будет впору. Откуда он знал?

 — Да, смотрится здорово, — согласилась Уилла. — Пойди, поговори с ним. А я тут приберу.

 Машина неслась по пустынной дороге. Тэсс картинно потянулась, зевнула.

 — У тебя очень довольный вид. Даже не верится, что ты несколько минут назад проиграла пари.

 — Чувствую себя просто шикарно. Сама не знаю почему.

 Тэсс огляделась по сторонам, посмотрела на покрытые снегом горы, на бескрайний простор.

 — Вокруг творится черт знает что. Бродит какой-то маньяк, убивает всех подряд. Я два месяца маникюр не делала. А теперь готова петь от счастья — и только из-за того, что еду в какой-то паршивый городишко за покупками. Ну и жизнь!

 — Ты полюбила сестер, — сказал Нэйт. — Вы теперь заодно. Я видел вас там, на стрельбище. Вы смотрелись как одна команда.

 — Просто у нас общая цель, вот и все. Мы должны защитить себя и наше наследство.

 — Чушь.

 Тэсс насупилась, скрестила руки на груди:

 — По-моему, Нэйт, ты собираешься изгадить мое чудесное настроение.

 — Видел я вас, женщин рода Мэрси. Вы любите друг друга. и вам вместе хорошо.

 — Женщины рода Мэрси? — Она расхохоталась, потом подумала, что это звучит не так уж плохо. — Что ж, я отношусь к Уилле лучше, чем прежде. Но только из-за того, что она научилась ко мне приспосабливаться.

 — А ты к ней?

 — Это еще зачем? Я с самого начала была нормальная. — Тэсс как бы между прочим положила руку ему на бедро. — Или ты со мной не согласен?

 — Абсолютно нормальная. Только склочная, заносчивая и упрямая, — процедил он сквозь зубы, и в следующую секунду Тэсс покарала его весьма чувствительным щипком.

 — Я вижу, ты от меня в восторге.

 Словно охваченная внезапным озарением, Тэсс быстро начала расстегивать куртку.

 — Что, жарко? — Он потянулся, чтобы прикрутить регулятор печки.

 — Нет, но скоро будет, — пообещала Тэсс и сдернула через голову свитер.

 — Что ты делаешь? — Он чуть не вылетел с дороги на обочину. — Немедленно оденься.

 — Ну уж нет. Тормозни-ка.

 Она картинно расстегнула застежку спереди на лифчике, и высвобожденные груди колыхнулись ему навстречу.

 — Это же шоссе! День на дворе, опомнись!

 Она расстегнула «молнию» у него на брюках и обнаружила, что Нэйт вполне готов к действию.

 — Что ты сказал?

 — Ты сошла с ума. Вдруг проедет кто-нибудь? Господи, Тэсс. — Она придвинулась к нему и закрыла ему рот поцелуем. — Осторожно, ты нас угробишь!

 — А ты затормози, — повторила она, но уже безо всякой игривости в голосе.

 Ее пальцы нетерпеливо обрывали пуговицы на его рубашке.

 — Господи, скорее же! Я хочу, чтобы ты наполнил меня изнутри. Быстрее!

 Джип накренился, колеса завизжали, и Нэйт лишь каким-то чудом сумел выровнять руль. Он резко нажал на тормоз, трясущимися руками расстегнул ремень безопасности. В следующую секунду он уже срывал с Тэсс джинсы.

 — Нас арестуют, ей-богу, арестуют, — пыхтел Нэйт.

 — Рискнем. Давай быстрее.

 — Мы с тобой… Ой! — Оказалось, что под джинсами на ней ничего нет. — Ты же себе все застудишь! — сказал он, стаскивая с себя брюки. — Как ты можешь ходить без кальсон?

 — А я полоумная.Тэсс изгибалась ему навстречу, хрипло постанывая. Их тела слились в могучем встречном порыве.

 Шумное дыхание, крики, стоны. Стекла машины запотели, кожаное сиденье отчаянно скрипело. Правда, очень быстро все это кончилось — любовники кончили в унисон и затихли.

 — Вот это да, — пробормотал Нэйт, чувствуя себя совершенно обессиленным. — Кажется, я сошел с ума.

 Тэсс приоткрыла глаза, расхохоталась так, что у нее заболели ребра.

 — О почтенный адвокат, соль земли, как вы объясните людям — откуда взялись следы женских сапог на потолке вашей машины?

 Нэйт посмотрел вверх, тяжело вздохнул.

 — Это еще что. Как я объясню, что у меня на рубашке не осталось ни единой пуговицы?

 — Я куплю тебе новую рубашку, — пообещала Тэсс и принялась застегивать лифчик.

 Потом наскоро провела щеткой по волосам, натянула свитер.

 — Ну все. Поехали за покупками.

 — Уилл, у тебя есть минутка?

 Она оторвалась от бумаг и цифр, все еще думая: семена в этом году жутко подорожали, но все же нужно закупить их поскорее. Вес новорожденных телят по сравнению с предыдущим годом… Она тряхнула головой:

 — Извини, Хэм. Я тебя слушаю. Какие-нибудь проблемы?

 — Не совсем.

 Он сел в кресло, тиская в руках шляпу. Зимний холод пробирал его до костей. Просто кости у меня старые, подумал он. С каждым годом переносят холод все хуже.

 — Я съездил, посмотрел на корма. Вроде все нормально. Встретился там с Бо Рэдли — ну, который с ранчо «Высокие ручьи».

 — Я помню Бо. — Уилла встала, подбросила поленья в камин, потому что знала — Хэм все время мерзнет. — Ему, наверное, уж лет восемьдесят.

 — Говорит, весной исполнится восемьдесят три. Старый болтун — как начнет трепаться, слово не вставишь.

 Хэм уложил шляпу себе на колени, принялся барабанить пальцами по подлокотнику.

 Он чувствовал себя очень странно. Сколько раз за минувшие годы сиживал в этом кресле, но тогда по ту сторону стола была не Уилла с чашкой кофе, а старый Мэрси с бокалом виски.

 Ох и здоров же он был пить!

 Уилла нетерпеливо передернула плечами. Она знала: если Хэм затеял серьезный разговор, то это надолго. Беседы с ним были похожи на перемещение ледника: поколения рождались и умирали, а ледник едва двигался с места.

 — Так ты говоришь, Хэм, что встретил Бо Рэдли?

 — Ну да. Его младший парнишка переехал в Аризону. Уж лет двадцать прошло, а то и двадцать пять. Его так и зовут — Бо Младший.

 Уилла подумала, что «парнишке», должно быть, лет шестьдесят.

 — И что дальше?

 — Ну вот, а хозяйку Бо зовут Хэдди. Хэдци Рэдли. Она здорово умеет мариновать дыни, они всякий раз на ярмарке получают первый приз. Бо говорит, его старуха сильно артритом мучается.

 — Жалко старушку.

 Уилла подумала, что если весна начнется рано, может быть, Лили захочет заняться огородом. Ей это будет интересно.

 — Весна в этом году холодная, — сообщил Хэм. — Все не кончается. А ведь уже телята вовсю пошли.

 — Я знаю. Думаю, не построить ли еще один коровник.

 — Хорошая мысль, — вежливо кивнул Хэм и принялся сворачивать сигарету. — Так вот, Бо продает ранчо и переезжает к своему парнишке, в Аризону.

 — Вот как? — насторожилась Уилла.

 Ранчо «Высокие ручьи» славилось прекрасными пастбищами.

 — Старик заключил сделку с каким-то застройщиком. — Хэм облизнул языком бумагу, слегка сплюнул. Трудно сказать, то ли соринка в рот попала, то ли это был комментарий к слову «застройщик». — Собирается продать землю по кускам. Там будет какой-то липовый курорт. Бизоны и все такое.

 — Контракт уже подписан?

 — Бо говорит, что тот тип заплатил ему в три раза дороже, чем стоит земля. Ох уж эти шакалы городские.

 — Значит, ничего уже не изменишь. Мы такие деньги все равно не собрали бы. — Уилла вздохнула, провела ладонью по лицу, но тут ей пришла в голову новая идея. — А оборудование? Скот? Табун?

 — Вот я к этому и подбираюсь.

 Хэм выпустил струйку дыма, посмотрел, как она медленно поднимается к потолку. Уилла терпеливо ждала. Хэм молчал, а тем временем строились новые города, рождались новые звезды, рушились миры.

 — У него новая сенокосилка. Всего три года ей. Вуд не отказался бы от такой. Что касается табуна, то он у них неважнецкий. Зато в коровах Бо толк знает. — Хэм опять надолго замолчал, затягиваясь сигаретой. — Я сказал, что мы бы заплатили по двести пятьдесят за голову. Он вроде не обиделся.

 — А какое у него стадо?

 — Примерно двести голов. Хорошей херфордской породы.

 — Ладно. Я согласна.

 — Хорошо. Но это еще не все. — Хэм погасил сигарету, откинулся назад. Кресло было мягким, огонь пылал жарко. — У Бо освобождаются два помощника. Один — выпускник колледжа. В прошлом году приехал из Боузмена. Специалист по животноводству. Бо говорит, у парня слишком много идей, а так он парень хороший, умный и работящий. Все знает про искусственное осеменение, улучшение породы и прочие штуки. И еще Нед Такер. Я его уж лет десять как знаю. Хороший ковбой, надежный.

 — Найми их, — сказала Уилла. — За ту же зарплату, которую они получали в «Высоких ручьях».

 — Я ему так и сказал. Бо остался доволен. Он за Неда беспокоится. Хочет, чтобы парень попал на хорошее ранчо. — Хэм хотел было подняться, но снова сел. — И еще. Уилла удивленно приподняла брови.

 — Что такое?

 — Может, ты думаешь, что я уже не могу справляться со своей работой?

 Уилла ошарашенно уставилась на него:

 — С чего ты взял? Откуда такие мысли?

 — Я вижу, ты теперь делаешь половину моей работы, да и ребятам успеваешь помогать. Если не сидишь тут за бумажками, то проверяешь изгороди, щупаешь траву на лугах, лечишь коров, возишься с оборудованием.

 — Я управляю этим ранчо. А ты отлично знаешь, черт тебя подери, что без тебя мне тут не справиться.

 — Предположим, знаю.

 Хэм говорил все это не всерьез — ему просто нужно было для начала хорошенько ее встряхнуть.

 — Я вот все спрашиваю себя, чего ты так надрываешься? Что ты хочешь доказать покойнику?

 Уилла открыла рот, закрыла, сглотнула.

 — Я не понимаю, о чем ты говоришь.

 — Еще как понимаешь. — Он разозлился, приподнялся в кресле — Ты думаешь, я слепой и глухой. Ты вспомни, кто тебя ремнём драл, кто тебе царапины и ссадины залечивал? Думаешь, я не знаю, что у тебя в голове? Послушай меня, девочка, я уже не могу тебе всыпать, как раньше. Слишком уж ты стала большая и свирепая. Но скажу тебе одно: ты можешь уработаться до смерти, а Джеку Мэрси все равно на тебя будет наплевать. Тем более что он уже умер.

 — Теперь это мое ранчо, — тихо сказала Уилла. — По крайней мере, на одну треть.

 Хэм кивнул, довольный тем, что в ее голосе звучит обида.

 — Да, здорово он тебя прихлопнул этим своим завещанием. Всю жизнь тебя шпынял и напоследок тоже постарался. Неправильно он поступил, не по-людски. Конечно, теперь, когда я узнал твоих сестренок, я к ним отношусь лучше, но дело ведь не в этом. Джек над тобой покуражился. Да к тому же еще чужаков контролерами приставил.

 Уилла почувствовала, что закипает, но тут она внезапно сообразила, что на завещание отца можно взглянуть и по-другому.

 — Ой, Хэм. Ведь контролером следовало назначить тебя, — негромко сказала она. — Как я раньше не додумалась! Именно ты должен был управлять ранчо в течение этого года. Представляю, как тебе было обидно.

 Конечно, было, подумал Хэм, но дело не в этом. Это пережить еще можно бы.

 — Не о том говоришь. И вовсе я не обиделся. Такой уж Джек был человек.

 — Это точно, — вздохнула Уилла. — Как хотел, так и поступал.

 — Только не думай, будто я что имею против Бена и Нэйта. Они парни хорошие, честные. Ну и, кроме того, Джек, конечно, приставил к тебе Бена неспроста. Это всякий поймет. Но речь опять-таки о другом. — Он махнул рукой. — Я говорю, ты ничего не должна Джеку доказывать. Давно хотел тебе это сказать. — Он удовлетворенно кивнул. — Вот и сказал.

 — Я не могу просто взять от него и отмахнуться. Ведь он мой отец.

 — Тоже скажешь — отец. Если мы у быка берем сперму и оплодотворяем корову, это еще не делает быка отцом.

 Уилла потрясенно вскочила на ноги:

 — Я впервые слышу, чтобы ты так о нем говорил. Я думала, ты ему друг.

 — Я всегда уважал его как скотовода. Но не как человека.

 — Зачем же ты прожил тогда здесь столько лет?

 Хэм медленно покачал головой: — Что за дурацкий вопрос?

 Из-за меня, догадалась Уилла, она была смущена и пристыжена. Не в силах смотреть Хэму в глаза, она отвернулась к окну.

 — Ты научил меня ездить верхом…

 — Кто-то же должен был это сделать. — Голос у Хэма внезапно охрип, и старик откашлялся. — Иначе ты свернула бы себе шею, пытаясь залезть на лошадь.

 — Когда мне было восемь лет, я упала и сломала руку. Вы с Бесс отвезли меня в больницу.

 — Да, Бесс так разнервничалась, что не могла сидеть за рулем. Чуть джип мне не поломала.

 Хэм заерзал на кресле, разглядывая свои толстые короткие пальцы.

 Если бы жена не умерла через два года после свадьбы, у меня тоже могли бы быть свои дети, подумал он. Но рассуждать на эту тему было бессмысленно. Ведь дети так и не родились. Зато у него была Уилла.

 — Я не говорю о прошлом, я говорю о том, что мы имеем сейчас. Так вот, Уилл, сбавь-ка обороты.

 — Тут так много всего случилось. Я все время вижу перед собой ту девочку и Маринада. Стоит мне отвлечься, и они тут как тут — прямо у меня перед глазами.

 — Ты ведь ничего не можешь изменить и исправить, верно? И ты I ни в чем не виновата. Этот ублюдок раскуражился вовсю.

 Уилла вспомнила, что примерно теми же самыми словами он только что отозвался о ее отце, и передернулась.

 — Я не хочу, чтобы умирали люди, Хэм. Еще одной смерти я не вынесу.

 — Почему ты меня не слушаешь, черт бы тебя побрал? — взревел он, да так громко, что Уилла испуганно захлопала глазами. — Ты ни в чем не виновата, проклятая ты дура! Что произошло, то произошло. И точка. Ты не должна вкалывать на ранчо по двадцать часов в день. Постарайся хоть немножко побыть женщиной.

 У нее отвисла челюсть. Хэм никогда и ни на кого не кричал. Значит, его действительно допекло. К тому же он ни разу не позволял себе упоминать о ее принадлежности к слабому полу.

 — Что ты хочешь этим сказать?

 — Когда ты последний раз надела приличное платье и сходила потанцевать? — требовательно спросил Хэм, густо покраснев. — Новый год не считается. То платье было неприличное. У парней от него прямо слюни потекли.

 Уилла рассмеялась и заинтересованно спросила:

 — Правда?

 — Если б я был твоим отцом, то отправил бы тебя наверх перерваться, да еще по щекам надавал бы. — Хэм смущенно откашлялся. — Ну ладно, проехали. Я вот что, я вот к чему веду. Пускай молодой Маккиннон пригласит тебя в ресторан или в кино. Хватит тебе разгуливать в грязных сапогах. Понятно, к чему я клоню?

 — Что-то ты сегодня разговорился, — сказала Уилла, подумав, что у старика, видать, накипело. — С чего ты решил, что я соглашусь пойти в ресторан с Беном Маккинноном?

 — Я не слепой. Я видел, как вы с ним во время танцев обжимались.

 Хэм не стал ей рассказывать, что неделю назад, во время игры в покер, Бен только и делал, что расспрашивал об Уилле. А разговор за покером — штука серьезная. Это вроде церковной исповеди.

 — Вот и все, что я хотел тебе сказать.

 — Неужели? — язвительно улыбнулась она. — А как насчет неправильного питания, личной гигиены и воспитания?

 Вот тоже штучка, подумал Хэм и подавил улыбку.

 — Ешь ты мало, как кролик. Что касается гигиены — умываться в последнее время стала прилично. Ну а о воспитании мы говорить не будем. Его у тебя нет и не было. — Увидев, как она надулась, Хэм остался совсем доволен. — Пойду я. Работать надо. — Он встал, выдержал паузу и со значением сказал: — Говорят, Стью Маккиннон захворал.

 — Мистер Маккиннон? А что с ним?

 — Грипп, но уж больно тяжелый. Бесс тут приготовила сладкий картофельный пирог. Может, отвезешь туда? Стью обожает сладкое. Да и тебя тоже. Заглянула бы ты к нему по-соседски, а?

 — Воспитываешь меня, да?

 Она посмотрела на стол, заваленный бумагами, потом взглянула на человека, который научил ее всему, что она знала в жизни.

 — Ладно, Хэм. Я загляну туда.

 — Вот и умница, — кивнул он и вышел.

 По дороге ей было о чем подумать: два новых работника, еще одно стадо в двести голов. И как быть с отцом? Может, она действительно зря из кожи вон лезет, пытаясь что-то доказать человеку, которому всегда было на нее наплевать?

 А вот к Хэму, который всегда ее любил, она проявила непростительное пренебрежение.

 За последние месяцы она только и делала, что ущемляла его самолюбие. Что ж, это еще не поздно исправить. Прав и насчет Убийств, да только от чувства вины ей все равно не избавиться.

 И от страха тоже.

 Она поежилась, включила печку. Дорога была хорошо расчищена, по обе стороны вздымались высокие снежные сугробы. Казалось, что едешь по узкому белому туннелю, над которым ярко синеет небо.

 На северо-западе от ранчо с гор сошла лавина. Погибли три лыжника. Охотники, разбившие лагерь в горах, были застигнуты вьюгой. Пришлось выручать их с помощью вертолетов, но они здорово обморозились. На соседнем ранчо рысь загрызла несколько коров. Двое туристов пропали где-то среди горных хребтов. Такие были новости по радио.

 А кроме того, помимо всех этих трагедий, где-то поблизости бродил убийца.

 Курортная зона этой зимой процветала. Охотники утверждали, что такого года здешние места прежде не знали. Скот жирел в коровниках, кобылы уже начали жеребиться.

 Жизнь и процветание соседствовали со смертью.

 Уилла стала думать о сестрах. Лили расцвела от любви, свадьба была намечена на весну. Тэсс увезла Нэйта на весь уик-энд поразвлекаться на курорте. А тут еще Хэм пристал со своими танцами.

 Как быть?

 Уилла едва успела нажать на тормоза. Еще чуть-чуть, и она врезалась бы в здоровенного оленя, стоявшего прямо посреди дороги. Машину занесло в сугроб, а олень лишь неспешно повернул голову и со скучающим видом взглянул на Уиллу.

 — Ах ты мой красавец!

 Уилла рассмеялась и прижалась лбом к рулю, дожидаясь, пока уймется сердцебиение. В этот миг в стекло постучали, и она чуть не подпрыгнула.

 Уилла увидела незнакомое мужское лицо — добродушное, ангельски красивое, обрамленное кудрявыми золотисто-каштановыми волосами. Губы, обрамленные аккуратными усиками, растянулись в улыбке. Рука Уиллы непроизвольно нырнула под сиденье, где лежал револьвер тридцать восьмого калибра.

 — С вами все в порядке? — спросил мужчина, когда она чуть-чуть приспустила стекло. — Я ехал сзади, видел, как вас занесло. Не ударились?

 — Нет, все в порядке. Просто испугалась. Совсем не следила за дорогой.

 — Здоровенный сукин сын, а?

 Джесс проводил взглядом оленя, который с царственной неторопливостью сошел с дороги и ловко перепрыгнул через сугроб-

 — Жаль, ружьецо не прихватил. Вот бы такие рога да на стену!

 Он взглянул на девушку и с удовольствием заметил, что она смотрит на него со страхом и подозрением.

 — С вами все в порядке, мисс Мэрси?

 — Да. — Ее пальцы сжали рукоять револьвера. — Мы что, знакомы?

 — Не думаю. Но я видел вас пару раз. Меня тут зовут Джей Кей. Я уже несколько месяцев работаю в «Трех скалах».

 Она немного успокоилась, но стекло все-таки не опустила.

 — Ах да, мастер игры в покер.

 Он ослепительно улыбнулся — улыбка у него по сокрушительности не уступала револьверу тридцать восьмого калибра.

 — Что, создал я себе репутацию? Ведь это я ваши денежки выкачиваю. Вы их платите своим ребятам, а они отдают мне. Я смотрю, вы все еще бледная.

 Интересно, какова ее кожа на ощупь. В девчонке есть индейская кровь. Да это и видно. Он никогда еще не трахался с полукровкой. Отличный будет подарочек для Лили — взять и вдуть ее сестренке.

 — Посидите, отдышитесь немножко. Хорошо еще, что у вас хорошая реакция, а то бы пришлось откапывать вас из сугроба.

 — Со мной все в порядке, честное слово.

 «Какие у него красивые глаза, — подумала она. — Холодные, но очень красивые. Обычное лицо, ничего страшного. Чего это я так перепугалась?»

 — Я как раз еду на ваше ранчо, — сказала она, вспомнив о хороших манерах. — Мне сказали, мистер Маккиннон заболел?

 — У него грипп. Уже пару дней лежит, но сегодня ему вроде лучше. Я слышал, у вас тоже своих проблем хватает.

 — Да. — Она насторожилась. — Идите-ка вы назад в свою машину. Холодно тут стоять.

 — Да, ветер нынче злой, кусается. Как страстная баба. — Он подмигнул. — Поезжайте, я за вами. А Джиму скажите, чтобы готовился к игре.

 — Ладно. Спасибо, что остановились.

 — Я сделал это с превеликим удовольствием, мэм, — галантно приподнял он шляпу, внутренне посмеиваясь.

 Садясь в машину, он хихикал уже в открытую. Вот и познакомился с родственницей. Сразу видно, что с этой полукровкой мужику скучно не будет. Надо бы в этом удостовериться. Всю дорогу Джесс напевал, а когда у ворот ранчо ему пришлось свернуть в сторону, он весело погудел Уилле клаксоном да еще помахал рукой.

 Дверь открыла Шелли, на плечах у нее сидел ребенок.

 — Какой приятный сюрприз! Что это у тебя, пирог? — Она с вожделением посмотрела в коробку. — Заходи, садись к столу.

 — Это твоему свекру. — Уилла убрала коробку за спину. — Как он себя чувствует?

 — Лучше. Уже начал изводить Сару. Поэтому я сюда и пришла. Помогаю ей. Снимай куртку, идем на кухню. — Она похлопала воркующего младенца по спинке, — По правде говоря, мне страшновато одной дома сидеть. Глупо, конечно, но все кажется, что кто-то на меня смотрит, подглядывает в окна и все такое. Зак на этой неделе три раза замки проверял. А раньше мы вообще не запирались.

 — Знаю. У нас на ранчо то же самое.

 — Полиция ничего нового не сообщала?

 — Нет.

 — Ладно, не будем об этом говорить. — Шелли понизила голос: — Какой смысл расстраивать Сару? Смотрите, кого я привела! — громогласно объявила она, распахивая дверь.

 — Уилла! — Сара перестала чистить картошку, вытерла руки. — Как я рада! Садись. Кофе на плите.

 — Это пирог, — сказала Уилла, растерянная столь радушным приемом. Когда Сара поцеловала ее в щеку, Уилла смущенно улыбнулась. — Вот, сладкий картофельный пирог. Бесс испекла.

 Для инвалида.

 — Отлично. Будет чем ему заняться. А то он мне ужас как надоел. Скажи Бесс, что я ей очень благодарна. Садись, выпей кофе, поешь кексу, поговори с нами. Мы с Шелли уже все темы исчерпали. С каждым годом зима все длиннее и холоднее.

 — Бо Рэдли продает свое ранчо и переезжает в Аризону.

 — Неужели? — Сара оживилась, изголодавшись по новостям и j сплетням, как мышь по сыру. — А я не слышала.

 — Продал землю застройщику. Теперь там будет курорт. Бизоны и прочая дребедень.

 — Вот это да, — присвистнула Сара, разливая кофе по чашкам. — У Стью будет припадок, когда он об этом услышит.

 — О чем услышит? — поинтересовался Стью Маккиннон, входя на кухню. Его седые волосы были растрепаны, видавший виды банный халат запахнут на груди. — У нас гости, а меня никто не зовет. — Он подмигнул Уилле, шутливо потрепал ее по голове. — Это что, пирог? Мой любимый пирог, а я, как дурак, лежу в постели?

 — Ничего, полежишь сколько надо. Но раз уж пришел, садись. Будем пить кофе, только не с кексом, а с пирогом.

 Он пододвинул себе стул, посмотрел на невестку.

 — Ты мне дашь наконец внучку подержать?

 — Не дам. — Шелли прижала к себе Эби. — Сначала избавься от бацилл. Смотреть можно, трогать нельзя.

 — Женщины меня затравили, — пожаловался Стью Уилле. — Чихнешь пару раз, и тут же привязывают к постели, начинают пичкать лекарствами и все такое.

 — У него была высокая температура, — вздохнула Сара, ставя перед мужем блюдце с куском пирога. — На, ешь и перестань хныкать. Когда взрослый мужик болеет — хуже нету. Ей-богу, капризничает больше, чем ребенок. Ты не представляешь, Уилла, сколько раз я бегала по лестнице вверх-вниз за последние три дня.

 Она нежно взяла мужа за подбородок, изучающе осмотрела его лицо и с удовлетворением прошептала:

 — Вроде румянец появился. Ешь свой пирог, поболтай с Уиллой, а потом марш назад в кровать.

 — Видишь? — вздохнул Стью, орудуя вилкой. — Стоит мне чуть прихворнуть, как она тут же начинает распоряжаться.

 Тут дверь распахнулась и вошел Зак. Стью сразу оживился.

 — Ага, нашего полку прибыло. Иди сюда, сынок, садись. Только пирога не получишь — он для меня.

 — Какой пирог? Привет, Уилла. — Зак Маккиннон был тощим молодым человеком, унаследовавшим от матери вьющиеся волосы, а от отца квадратную челюсть. Глаза у него были такие же зеленые, как у Бена, но только с оттенком мечтательности. Больше всего Зак любил витать в облаках — как в прямом, так и в переносном смысле. Скинув куртку и шляпу, он поцеловал жену, подхватил на руки дочурку.

 — Ты ноги вытер? — спросила мать.

 — Да. Так что за пирог, я спрашиваю? Картофельный, да?

 — Пирог мой, — мрачно произнес Стью, придвинув к себе блюдо.

 Дверь снова открылась.

 — Гнедая того и гляди ожеребится, — начал было Бен, но, увидев Уиллу, просиял улыбкой. — Привет, Уилл.

 — Она пирог принесла, — сообщил Зак. — А папа не хочет делиться.

 — Какой пирог? — спросил Бен, садясь рядом с Уиллой и слегка дергая ее за волосы.

 — Тот самый, который любит твой отец, — ответила она и ударила его по руке.

 — Вот молодец девочка, — похвалил Стью с набитым ртом и скорбно вздохнул, когда увидел, что жена отрезает сыновьям по куску. — По-моему, тут болею я, а не они.

 — Если ты слопаешь все это один, то точно заболеешь. Шелли, забери у Зака ребенка и разлей кофе. Бен, перестань приставать к девочке. Пусть поест спокойно.

 — Пилит, пилит всех с утра до вечера, — пробурчал Стью и просветлел, когда Уилла отдала ему свой кусок пирога.

 — Как тебе не стыдно, Стюарт Маккиннон. — Сара уперлась руками в бока, с осуждением глядя на мужа.

 — А что такого? Она сама мне дала. Как поживают твои сестренки, Уилл?

 — У них все хорошо. Только…

 Уилла запнулась. Собственно говоря, ни Лили, ни Адам не просили ее держать это известие в тайне. Все равно люди уже болтают.

 — Адам и Лили обручились. Свадьба назначена на июнь.

 — Свадьба?! — восхищенно ахнула Шелли. — Как здорово!

 — Значит, Адам женится, — сентиментально вздохнула Сара. — А я помню, как они с Беном ходили на речку рыбу удить. — Она всхлипнула, вытерла глаза.

 — А с девичником мы тебе поможем.

 — С чем-чем?

 — С девичником, — возбужденно сказала Шелли. — Я прямо сгораю от нетерпения. Они будут жить у Адама, в его очаровательном маленьком домике, да? Интересно, какое Лили закажет платье. Надо рассказать ей — в Биллингсе есть замечательный магазин, где мне сшили чудесное платье. Просто фантастическое. А для вас двоих она должна выбрать цвета поярче.

 Уилла поперхнулась кофе и отставила чашку.

 — Это еще зачем?

 — Ну как же, ведь вы с Тэсс будете подружками невесты. Вам нужно что-нибудь темно-синее или густо-красное.

 — Красное?

 Вид у нее был такой испуганный, что Бен счел своим долгом заступиться:

 — Перестань ее пугать, Шелли. Уилл, ничего не бойся. Я за тобой присмотрю. Ведь я буду шафером. — Он чокнулся с ней чашкой. — Я утром говорил с Адамом. Хотел сам своим рассказать, да ты меня опередила.

 Зак дожевал последний кусок пирога и взял слово.

 — С Адамом поговорю я. У меня еще не зажили шрамы после свадьбы. — В ответ на возмущенное шипение Шелли он только усмехнулся. — Ты помнишь, Бен, какой мартышкой меня заставили вырядиться? Я думал, задохнусь. — Шелли звонко шлепнула его по затылку, но на Зака это не произвело ни малейшего впечатления. — Зато когда я увидел в церкви чудесное видение, шедшее мне навстречу, у меня прямо комок в горле встал. Ничего более прекрасного в своей жизни не видывал.

 — Это уж точно, сынок, — кивнул Стью. — Я против свадеб ничего не имею, хотя мы с вашей мамочкой поступили попросту — взяли и сбежали.

 — Еще бы, иначе мой отец тебя пристрелил бы, — сказала Сара. — Уилла, ты скажи сестре, что мы охотно ей поможем. Ой, когда думаешь о свадьбе, такое ощущение, что весна уже началась.

 — Хорошо, она будет вам благодарна. Ну, мне пора.

 — Да нет, еще рано, — схватила ее за руку Шелли. — Ты и посидела-то всего ничего. Я сейчас сгоняю Зака домой, пусть принесет стопку журналов «Невеста» и альбом с фотоснимками. Может, Лили почерпнет какую-нибудь идею.

 — Я думаю, она сама с удовольствием к вам приедет, чтобы все это обсудить. — При мысли о предстоящей свадьбе у Уиллы уже заранее портилось настроение. — Я бы посидела еще, да пора ехать. Уже темнеет.

 — Она права, — сказала Сара, покосившись на сумерки за окном. — Женщине лучше одной в темноте не ездить. Бен, сынок…

 — Да, я ее провожу. — Не обращая внимания на возражения Уиллы, он встал и оделся. — Кто-нибудь из твоих ребят отвезет меня обратно. Или одолжишь мне джип.

 — Да, так мне будет спокойнее, — вставила Сара. — Просто кошмар, что у нас тут творится. А с Беном ты можешь ни о чем не беспокоиться.

 — Ну хорошо, уговорили.

 Попрощавшись с Маккиннонами, которые проводили ее до самой двери, Уилла села за руль.

 — Счастливчик ты, Бен.

 — Это еще почему?

 Она грустно покачала головой и ответила не сразу.

 — Ты даже не понимаешь, насколько тебе повезло. Для тебя это совершенно естественно, так было всегда.

 Он недоуменно разглядывал ее профиль.

 — Да о чем ты говоришь?

 — О семье. О твоей семье. Сколько раз я сидела у вас на кухне и раньше, но только сегодня до меня наконец дошло. Вам так хорошо вместе, так легко, вы все заодно. Тебе кажется, что иначе и не бывает. Еще бы, ведь ты вырос в этой атмосфере.

 Бен и в самом деле никогда об этом не задумывался.

 — Но у тебя есть сестры, Уилла. И вы здорово сблизились, это сразу видно.

 — Может быть, у нас и в самом деле что-то такое намечается, но у нас нет общих воспоминаний. Я же вижу: ты начинаешь что-то рассказывать — Зак заканчивает. Твоя мать смеется, вспоминая какие-то ваши былые проделки. А как смеется моя мать, я никогда не слышала. Только не думай, что я набиваюсь на жалость, — быстро добавила она. — Просто сегодня вдруг до меня все это дошло. Ведь так на самом деле и должно быть, да?

 — Думаю, что да.

 — Отец обокрал меня. И не только меня — всех нас троих. Слушай, я заверну в одно место, ладно?

 Она обогнула ранчо по периметру и, подбавив газу, помчалась по грунтовой дороге. Бен ни о чем ее не спрашивал, он и так все понял.

 Могилы на кладбище были присыпаны снегом, скрывшим и камни, и сухую траву, и венки. Над этим идиллическим покоем возвышался лишь надгробный камень Джека Мэрси, упрямо торчавший из снега.

 — Сходить с тобой?

 — Лучше не надо. Посиди здесь. Я не задержусь.

 — Можешь не торопиться, — сказал он.

 По колено утопая в снегу, Уилла подошла к могиле. Было холодно, дул резкий ветер, над настом кружилась пороша. Неподалеку, на холме, неподвижно застыло стадо оленей. Как часовые над мертвыми, подумала Уилла.

 Было совсем тихо, если не считать завывания ветра. На небе высыпали первые звезды. Уилла остановилась над могилой отца и посмотрела на камень, изготовленный по его распоряжению. Этот человек всегда думал только о себе. Какая теперь разница? Он уже умер. И мать тоже умерла, а про нее говорили, что она была доброй и нежной.

 «Вот мои корни, — думала Уилла, — жестокость и доброта. Что получилось в результате? Трудно сказать. Иногда своенравна, иногда великодушна. Горда, но не уверена в себе. Нетерпелива, но способна на сострадание. В общем, не слишком добрая и не слишком жестокая, — решила она. — Ничего, могла бы получиться и хуже».

 Стоя на ветру, она поняла нечто очень важное: оказывается, она любила их обоих — и мать, которую никогда не видела, и отца, который никогда к ней не прикасался.

 — Я хотела, чтобы ты мной гордился, — сказала она вслух. — раз уж не любишь… Я хотела, чтобы ты был мной доволен. Но так этого и не добилась. Хэм правильно сказал. Ты всю жизнь надо мной измывался. Не в физическом смысле — твои пощечины были вялыми, потому что тебе было на меня наплевать. Но ты глумился надо мной, над моими чувствами. Снова и снова. А я всякий раз возвращалась с поджатым хвостом, и ты опять брался за свое. Так вот, знай: с этим покончено. Во всяком случае, я постараюсь, чтобы с этим было покончено.

 «Стараться придется сильно, — подумала она. — Ты думал, что стравишь нас троих между собой. Теперь я очень хорошо это понимаю. Кажется, мы не доставим тебе этого удовольствия. Ранчо останется у нас, сукин ты сын. И кроме того, теперь у меня есть сестры. Мы справимся. Тебе назло. Может, мы еще и не стали одной семьей, но у нас все впереди».

 Она развернулась и пошла обратно к дороге.

 Бен внимательно смотрел на нее и был рад, что на ее глазах не блестят слезы. Улыбка и вовсе застала его врасплох, хоть она была и невеселой.

 — С тобой все в порядке?

 — Да. — Она глубоко вздохнула, гордясь своим самообладанием. — Все просто прекрасно. Знаешь, Бо Рэдли продает свое ранчо. Я покупаю часть оборудования, пару сотен голов скота и нанимаю двух его работников.

 Такой поворот беседы застал Бена врасплох, и он неопределенно ответил:

 — Ну-ну.

 — Я говорю тебе это не для того, чтобы получить твою санкцию. Но, как душеприказчик, ты должен это знать.

 Она свернула к ранчо. Ветер дул все сильнее, а это означало, что температура понизится.

 — Завтра представлю месячный отчет. Можешь его изучить.

 Бен почесал затылок, опасаясь какого-то подвоха.

 — Ну-ну, — сказал он.

 — Бизнес есть бизнес.

 Увидев вдали огни дома, Уилла облегченно улыбнулась.

 — Ну, а если говорить о делах частных, то почему бы тебе не пригласить меня в ресторан или в кино? А то твой единственный способ ухаживания — попытки стянуть с меня трусы.

 Бен разинул рот, переспросил:

 — Что ты сказала?

 — Ты все рыскаешь вокруг меня, лапаешь, пытаешься затащить в постель, а на свидание ни разу не пригласил.

 — Ты хочешь, чтобы я пригласил тебя поужинать? Странно, это почему-то не приходило ему в голову. С другой женщиной он повел бы себя именно таким образом, но с Уиллой?

 — И ты еще сказала, в кино?

 — Ты что, стесняешься появляться со мной на людях?

 Она затормозила и обернулась к нему. Лицо Бена было в тени, но тем не менее Уилла заметила его растерянность.

 — Значит, кувыркаться со мной в сене можно, а сводить меня в приличное место, потратив на это пятьдесят долларов, — это уже слишком, да?

 — Да с чего ты взяла? Во-первых, ни в каком сене я с тобой не кувыркался, потому что ты еще не созрела. А во-вторых, мне и в голову не приходило, что ты согласишься сходить со мной в ресторан. О свидании я и вообще не мечтал, — промямлил Бен.

 «Оказывается, женские штучки — очень сильное оружие, — заинтересованно подумала Уилла. — Если уж такой человек, как Бен Маккиннон, начинает вертеться, словно уж на сковородке…»

 — Так вот, дорогой, ты ошибался.

 Это какой-то трюк, думал Бен. Ловушка. Стоит ему доверчиво сделать шаг вперед, и капкан захлопнется. Он с опаской поглядывал на Уиллу, а та как ни в чем не бывало подъехала к крыльцу и выключила двигатель.

 — Можешь вернуться на этом джипе, — небрежно сказала она. — Я завтра за ним кого-нибудь пришлю. И спасибо за компанию.

 Бен кинулся вперед очертя голову — будь что будет:

 — Суббота. Шесть часов вечера. Ресторан и кино.

 Стараясь не расхохотаться, Уилла с важным видом кивнула:

 — Договорились. Тогда и увидимся. Она вышла и громко захлопнула дверцу.

 Зима никак не желала выпускать Монтану из своих когтей. Холода держались дольше обычного, а стоило температуре чуть подняться, как тут же начинались снегопады. Дважды ранчо «Мэрси» было отрезано от внешнего мира трехметровыми снежными заносами.

 Несмотря на холод, коровы начали телиться. Уилла стояла в коровнике, обливаясь потом в одной рубашке. Она пыталась вытянуть из утробы теленка, а измученная мамаша жалобно мычала. Уилла засунула руки поглубже в родовой канал, но ухватиться было трудно — детеныш был весь мокрый и скользкий. Нужно было дождаться следующей схватки. Схватка началась, стиснула ее руки как клещами.

 Уилла знала, что потом кожа по локоть у нее будет покрыта сплошными синяками.

 Точно рассчитав момент, она потянула на себя и умудрилась наполовину вытащить теленка.

 — Сейчас закончу, — крикнула она, глядя на свои руки, покрытые кровавой слизью. — Ну же, детка, давай!

 Она набрала полную грудь воздуха, словно ныряльщик перед погружением, и, дождавшись следующей схватки, дернула плод что было силы.

 Теленок выскочил из утробы, словно пробка из бутылки шампанского.

 Сапоги Уиллы были красными от крови, джинсы покрыты пятнами. Ужасно ныла поясница.

 — Билли, приготовь укол, — приказала она. — Посмотри, будет она его вылизывать или нет.

 Вообще-то мамаши обычно чистили новорожденных сами. Если нет — это должен был сделать Билли. За последние несколько недель он научился ловко орудовать шприцем. Можно было не сомневаться, что теленок получит все необходимые прививки.

 — Перехожу к следующей, — сказала Уилла, вытерев потный лоб.

 — Хэм, ты как?

 — У нас все нормально.

 Хэм с Джимом как раз тянули другого теленка. Работа была нервной. Теленок мог оказаться слишком крупным или не в ту сторону повернутым. Тогда и корова и детеныш погибали. Уилла хорошо помнила, как такое случилось впервые в ее жизни. Было много крови, много боли, а она, совсем еще девочка, чувствовала себя абсолютно беспомощной. Если предвидеть сложные роды заранее, можно вызвать ветеринара. Но обычно приходилось полагаться на собственные силы. Февраль и март — напряженное время для скотоводов.

 Во всем виноваты стероиды и гормональные инъекции, думала Уилла, глядя на измученную роженицу. Цены на мясо — вот о чем думали скотоводы, когда начали накачивать коров всякими медикаментами, чтобы телята рождались крупнее. Естественный процесс, предусмотренный самой природой, теперь может происходить лишь при помощи человеческих рук.

 Ничего, я с этим покончу, подумала она и, собравшись с духом, засунула руки поглубже в тело коровы. Они все поймут, что я права. А если ничего не получится, что ж, во всем буду виновата я сама.

 — Леди и джентльмены, кофе подан.

 Тэсс эффектно появилась в дверях коровника с подносом в руках, но тут же смертельно побледнела.

 В коровнике густо пахло потом, кровью и мокрой соломой. Более всего это зрелище напоминало какую-то бойню, и Тэсс стала судорожно хватать губами холодный воздух.

 — Боже ты мой…

 «Вот что получается, когда хочешь сделать людям приятное», — подумала она, пытаясь преодолеть дурноту.

 Это всё штучки Бесс. Уж она-то знала, куда отправляет Тэсс с термосом. Сделав над собой усилие, Тэсс открыла зажмуренные глаза.

 Ничего, я с этой старой стервой еще рассчитаюсь, решила она.

 — Кофе, — повторила она уже тише, с ужасом глядя, как Уилла по локоть засовывает руку корове под хвост. — Как у тебя это получается?

 — У меня руки сильные, — спокойно ответила Уилла. — Налей-ка мне кофе. Видишь, у меня руки заняты.

 — Ладно.

 Теленок появился на свет весь мокрый и окровавленный.

 Тэсс поморщилась. Зрелище не из приятных. Раньше она считала, что роды — вообще штука несимпатичная. Но кобылы рожают жеребят так грациозно!

 А тут — совсем другое дело. Похоже на конвейер, только грязно, мерзко и зловонно. Тяни телят вручную, потом чисти их. Очевидно, все дело в том, что этим детенышам суждено стать бифштексом на тарелке. Она неодобрительно покачала головой и протянула Билли чашку с кофе. Может, все дело в том, что она просто не любит коров. Они слишком большие, слишком некрасивые, слишком скучные.

 — Мне тоже кофейку, — попросил Джим, подмигнув. — А то давай поменяемся. Работа не такая трудная, как кажется со стороны.

 — Спасибо, я воздержусь, — улыбнулась Тэсс и протянула ему чашку с дымящимся кофе.

 Она уже давно перестала обижаться, что ее считают здесь городской штучкой. В данном случае она даже благодарила за это судьбу.

 — А почему коровы не могут рожать сами? — спросила она.

 — Телята слишком здоровые, — ответил Джим, с благодарностью принимая чашку. Горячая жидкость обожгла ему язык, и это было приятно.

 — Но кобылы тоже рожают крупных детенышей, а мы там ничего не делали, просто стояли и наблюдали.

 — Телята стали слишком большие, — повторил Джим. — Это из-за гормонов. Теперь корова сама разродиться не может. Вот приходится тянуть.

 — А если рядом не окажется человека, тогда что?

 — Значит, корове не повезло.

 Он протянул ей пустую чашку. Тэсс взяла ее двумя пальцами, чтобы не перепачкаться.

 — Не повезло… — повторила она.

 Думать об этом не хотелось, и поэтому Тэсс предпочла ретироваться.

 — Не такая уж у тебя плохая сестренка, Уилл, — сказал Джим. Уилла улыбнулась, налила себе кофе и ответила:

 — Скажем так: не совсем плохая.

 — Я же видел, она чуть не проблевалась, когда вошла. Думал, дернет отсюда со всех ног. Но она ничего, выдержала.

 — Могла бы и помочь, — усмехнулся Билли. — То есть к корове в дырку ей лезть ни к чему, а с уколами запросто бы справилась.

 Уилла пожала плечами:

 — Пусть занимается курами. Во всяком случае, до поры до времени.

 «А там видно будет», — подумала она, глядя, как новорожденный теленок тычется носом в материнское вымя.

 — И она засунула руку в корову по самый локоть, — рассказывала Тэсс с содроганием.

 В камине горел огонь, а к ужину в доме появился гость — Нэйт Торренс. Его присутствие, а также выпитый коньяк придали Тэсс смелости, и теперь она отважилась живописать сцену, увиденную в коровнике.

 — Представляешь, берет и тащит теленка прямо из коровы?

 — А мне показалось, что это просто здорово, — сказала Лили, попивая чай и поглаживая Адама по руке. — Я бы с удовольствием задержалась и подольше, но не хотела мешать.

 — А чего, и осталась бы, — пожала плечами Уилла, подливая в кофе коньяку. — Мы для тебя и работу бы нашли.

 — Правда? — спросила Лили с таким энтузиазмом, что Тэсс Даже застонала. — Я завтра с удовольствием вам помогу.

 — У тебя не хватит сил, чтобы тянуть теленка, но со шприцем ты вполне справишься. А вот ты, — Уилла оценивающе посмотрела на Тэсс, — баба крепкая, упитанная. Запросто могла бы принимать роды. И ничего бы с тобой не случилось.

 — Только вырвало бы пару раз, и все, — вставил Нэйт.

 Все захихикали, кроме самой Тэсс.

 — Подумаешь, я бы вполне справилась, — пожала плечами Тэсс, тряхнула уложенными волосами, блеснула кольцами на наманикюренньгх пальчиках. — Если, конечно, мне бы это было нужно.

 — Ставлю двадцатку, что ты струсишь.

 Только теперь Тэсс сообразила, что ее загнали в угол.

 — На полсотни я бы поспорила.

 — Идет. Завтра же посмотрим. За каждого теленка ранчо заплатит тебе по десятке.

 — Подумаешь, по какой-то паршивой десятке, — фыркнула Тэсс.

 — А ты работай побольше, и хватит сделать модную прическу в Биллингсе.

 Тэсс провела рукой по волосам. В самом деле, пора бы заняться прической.

 — Хорошо. И маску надо бы сделать. — Она чуть приподняла бровь. — Кстати, тебе маска тоже не помешала бы. А заодно — ванна для рук. У тебя не кожа, а наждак какой-то.

 — У меня нет времени, чтобы просиживать в этих дурацких салонах красоты.

 Тэсс отпила коньяк.

 — Что, трусишь? — И скороговоркой, не дав Уилле вставить ни слова, продолжила: — Значит, так. Я не только буду принимать роды у этих чертовых коров, но еще и выволоку на свет божий не меньше телят, чем ты. Если мне это удастся, то мы втроем — я, ты и Лили — за счет ранчо отправляемся на весь уик-энд отдыхать. На курорт «Большое небо». Ты как, Лили, не против?

 Лили не хотела никого обидеть, поэтому промямлила:

 — Ну, я не знаю…

 — Заодно купили бы кое-что для свадьбы. Шелли говорит, там есть парочка неплохих магазинов.

 — Правда? — Лили мечтательно взглянула на Адама. — Это было бы просто здорово.

 — Сука, — беззлобно прошептала Уилла. — Ладно, черт с тобой. Но если проиграешь — возвращаешься к стирке.

 Нэйт делал вид, что ничего не видит и не слышит, — внимательно разглядывал бренди у себя в стакане, не обращая внимания на возмущенные взгляды Тэсс.

 — Пойду. Нужно записать данные на новорожденных телят.

 Уилла встала и потянулась. Потом внезапно замерла на месте: что это было в окне? Тень или лицо? Она медленно опустила пуки, ни один мускул не дрогнул на ее лице.

 — Я долго не засижусь, — сказала она, направляясь к двери. — А тебе, Тэсс, завтра понадобится много сил.

 — Ничего, я буду предвкушать, как ты завопишь, когда массажист станет натирать кремом твою задницу, — мстительно пропела Тэсс. На лице Уиллы отразился неописуемый ужас. — Люблю, чтобы за мной осталось последнее слово, — с удовлетворением сказала Тэсс.

 — Я сейчас вернусь, — извинился Адам и вышел за Уиллой. Он обнаружил ее в библиотеке — она заряжала винтовку.

 — Что случилось?

 Вот тебе и «ни один мускул», подумала она и щелкнула затвором.

 — Мне показалось, я увидела кого-то за окном.

 — И решила выйти туда одна?

 Он взял дробовик и тоже зарядил его.

 — Не хотела никого пугать. Может быть, мне просто примерещилось.

 — Я знаю, что тебе ничего никогда не мерещится. Воображения не хватает.

 Она покачала головой, но решила не обижаться. Адам сказал правду.

 — В общем, не помешает проверить. Выйдем через черный ход. Они наскоро оделись. Уилла хотела выйти на улицу первой, но Адам бережно отстранил ее и шагнул в темноту раньше.

 Человек, стоявший в густой тени, следил за каждым их движением. Было холодно, но пальцы у Джесса совсем не замерзли — они крепко стискивали рукоятку ножа. Вот было бы здорово всадить клинок в индейца. Пусть лежит на земле и истекает кровью. А бабу можно будет утащить куда-нибудь подальше, попользоваться ею, а потом, конечно, прикончить. Куда ж ее девать?

 Рискнуть или нет? Оба вооружены, а в доме полно народу. Он заглянул в комнату и все видел. Например, как похохатывает Лили, жмется к своему полукровке.

 Нет, лучше выждать правильный момент. Чтобы все сложилось как нужно.

 Сейчас они пойдут в коровник. Джесс знал, что они там найдут.

 — Я что-то видела в окне, — говорила Уилла, следуя за Адамом. — Всего одну секунду. Может быть, это было лицо. Кто-то смотрел на нас. Но я толком не разглядела — слишком темно.

 Адам кивнул. Он слишком хорошо знал Уиллу — она выдумывать не будет. Под окном было множество следов, но в этом ничего удивительного не было. Мало ли кто ходил здесь в течение дня. Наст звонко хрустел у них под сапогами.

 — Может, кто-то из наших? — спросила Уилла, разглядывая следы. — Хотя вряд ли. Они просто постучали бы в дверь.

 — К тому же вряд ли они стали бы топтать газон. Зачем? Чтобы заглянуть в окно?

 Адам показал на цепочку следов, тянувшуюся через клумбу к окну.

 — Ага, значит, все-таки кто-то был.

 — Я ни минуты в этом не сомневался.

 Снаружи комната была как на ладони. Адам видел смеющуюся Лили. Вот она встала и подлила Нэйту бренди.

 — Кто-то наблюдал за нами. Или за кем-то из нас. Уилла заглянула в окно, потом посмотрела в темноту.

 — Кого ты имеешь в виду?

 — Джесс Кук, бывший муж Лили, исчез. В Виргинии его, во всяком случае, нет.

 Уилла инстинктивно оглянулась на окно, покрепче ухватила винтовку.

 — Откуда ты это знаешь?

 — Нэйт навел справки. Джесс Кук не появлялся на работе с октября и все это время не платил за квартиру.

 — Ты думаешь, он идет по ее следу? Но как он мог ее найти?

 — Не знаю. — Адам по-прежнему шел впереди. — Это просто гипотеза. Вот почему я не счел нужным говорить ей об этом.

 — Да, не стоит. Но с Тэсс поговорить нужно. Будем хоть знать, кого опасаться. Кстати, как он выглядит?

 — Не знаю. Но это можно выяснить.

 — Хорошо. Будем еще осторожней. Давай я пойду налево, а ты направо.

 — Нет, Уилл, мы пойдем вместе. — Он взял ее за локоть. — Два убийства. Может быть, это всего лишь свихнувшийся бывший муж, который хочет отомстить сбежавшей жене. А может быть, тут что-нибудь и похуже. Давай держаться вместе.

 Сгибаясь под ветром, они обошли коровник. Небо было холодное и прозрачное, как стекло. Звезды высыпали алмазной крошкой, а месяц подсвечивал снег бледной голубизной. Деревья, скрючились под тяжестью снега.

 Было очень тихо, лишь тревожно мычали коровы. Этот звук показался Уилле странным. Она остановилась, окутанная облачкком пара. В че7 м дело? Обычно мычание коров навевало на нее спокойствие, а тут вдруг почему-то стало жутко.

 — Что это они так размычались? — Она посмотрела в сторону загона. — Может, еще одна начала телиться? Надо бы сходить проверить.

 Адам с тревогой подумал о кобылах, стоящих в стойле. А вдруг какая-нибудь из них начала жеребиться? Но оставлять Уиллу одну не следовало.

 — Ты слышал? — встрепенулась она. — Слышал?

 — Нет. — Он напрягся. — Я ничего не слышал.

 — Странно. Мне показалось, что кто-то насвистывает. — Она тряхнула головой, рассмеялась. — Просто ветер. Ветер и нервы. Сейчас, наверное, минус двадцать. В такую погоду разгуливать будет только…

 — Псих? — закончил за нее Адам и вгляделся в тьму.

 — Да. — Уилла передернулась. — Пойдем.

 Она хотела сразу войти в коровник, но увидела, что коровы стоят в углу загона.

 — Что-то не так, — вполголоса произнесла она. — Что-то случилось.

 Она открыла ворота.

 В первую минуту Уилла не поверила своим глазам — решила, что лунный свет затеял с ней странную игру. Но запах смерти она почуяла безошибочно.

 — О господи, Адам. — Она закрыла рот ладонью, чувствуя, что ее вот-вот вырвет.

 Телята валялись на земле искромсанные и изуродованные. Уилла сразу не поняла, сколько их. Еще совсем недавно, несколько часов назад, она помогла им появиться на свет, а теперь они валялись на снегу у ног своих мамаш.

 На земле запеклась кровь — огромная красная лужа, уже подернутая ледяной коркой.

 Уилла против воли отвернулась, чтобы не видеть это кошмарное зрелище. Она опустила винтовку, прислонилась к изгороди и подождала, пока не пройдет головокружение.

 — Но зачем? Зачем это кому-то понадобилось?

 — Не знаю.

 Адам обнял ее за плечи, продолжая смотреть на побоище. Он насчитал восемь мертвых телят.

 — Давай-ка пойдем домой. Я сам этим займусь.

 — Нет, я справлюсь. — Она потерла перчаткой губы. — Зарыть их не удастся — земля замерзла. Значит, придется сжечь. Надо унести их отсюда, подальше от коров. — Мы с Нэйтом этим займемся, — сказал Адам и, увидев выражение ее лица, поправился: — Хорошо-хорошо. Мы все этим займемся. Но сначала давай зайдем домой. Я должен наведаться к лошадям. Вдруг…

 — Ну конечно! — Она испуганно всплеснула руками. — А я и не подумала. Идем в конюшню. Скорей.

 Она бегом бросилась вперед, подхлестываемая страхом. Вдруг там тоже царит кошмарный запах смерти?

 Они распахнули ворота. Уилла была готова к самому страшному, но в конюшне было тихо — пахло лошадьми, сеном и сбруей.

 И тем не менее они проверили каждое стойло, заглянули в загон, а когда ушли, оставили свет включенным.

 Потом Адам наведался к себе домой, проверил и собак. После истории с кошкой он стал собак на ночь запирать. Псы проснулись, ужасно обрадовались, замахали хвостами. Адам подумал, что они и убийцу встретят столь же жизнерадостно и дружелюбно.

 — Можем позвонить домой по телефону, сказать Нэйту, чтобы вышел к коровнику. И Хэма нужно вызвать.

 Уилла наклонилась, почесала пса за ухом.

 — Нет, я подниму всех. Пусть люди знают, с кем мы имеем дело. — Взгляд ее был жестким. — А кроме того, я хочу проверить, где был каждый в течение минувшего часа.

 Перетаскивать мертвых телят было тягостно, хоть и не тяжело. Окровавленные туши свалили на снегу. Все работали молча.

 Один раз Уилла заметила, что Билли тайком утирает слезу. Что ж, парнишку можно понять. Она и сама не прочь была бы поплакать. Да что толку?

 Когда притащили последнего теленка, Уилла взяла у Хэма канистру с бензином.

 — Я сама, — мрачно сказала она. — Это моя обязанность.

 Он хотел возразить, но не стал — лишь махнул рукой ковбоям, чтобы посторонились.

 — Как она все это выдерживает? — спросила Лили у Тэсс, дрожа всем телом. — Откуда у нее столько сил?

 — Она должна это сделать.

 Когда Уилла плеснула бензином на трупы, Тэсс передернулась.

 — Мы должны выдержать, — сказала Тэсс, обхватив Лили за плечи. — Хочешь, вернемся домой?

 Да, Лили очень хотела бы вернуться, но яростно помотала головой:

 — Нет, останемся до конца.

 Уилла завязала платком нос и рот, чиркнула спичками. Дул сильный ветер, и погребальный костер занялся лишь с третьей спички.

 Пламя быстро взметнулось вверх. Через несколько секунд запахло паленым мясом — терпко, тошнотворно. От дыма у Тэсс на глазах выступили слезы, запершило в горле. Она сделала шаг назад, потом еще один.

 — Позвоню-ка я Бену, — сказал Нэйт, отводя Уиллу в сторону.

 — Зачем? — спросила она, глядя на пламя.

 — Он должен об этом знать. Ведь это касается не только тебя. Но Уилла чувствовала себя бесконечно одинокой и совершенно беззащитной.

 — Хорошо, Нэйт. Спасибо.

 — Я останусь на ночь.

 Она кивнула.

 — Я не буду говорить Бесс, чтобы она тебе стелила. Ты ведь не будешь спать?

 — Нет. Я подежурю. А отдыхать буду в комнате Тэсс.

 — Хорошо. Бери любое ружье, какое хочешь. — Она обернулась к Хэму. — Отныне ты будешь назначать дозорных. Круглосуточно. По двое. Поскольку Нэйт остается, сегодня ночью нас шестеро. Вуда не трогай — пусть сидит дома, с семьей. В первую смену заступаем я и Билли. Вы с Джимом смените нас в полночь, а Нэйт и Адам — в четыре.

 — Ладно.

 — Завтра же съезди в «Верхние ручьи» и привези обоих парней. Мне нужны люди. Будут упираться, предложи им денежную премию.

 — Они будут здесь не позже, чем через неделю. — Хэм не удержался и погладил ее по плечу, хотя подобные нежности были не в его привычках. — Я скажу Бесс, чтобы заварила побольше кофе. И будь поосторожней, Уилл.

 — У меня на ранчо никого больше не убьют, — процедила Уилла и взглянула на женщин. — Уведи их в дом, Хэм, ладно? Пусть никуда не выходят.

 — Хорошо.

 — А Билли скажи, пусть захватит ружье.

 И она снова начала смотреть на пламя, расцвечивавшее огненными языками ночную тьму.