• Следствие ведет Ева Даллас, #7

ГЛАВА 20

 Это был беспорядочный и весьма жалостливый днев­ник. Год жизни мужчины после того, как его жизнь раз­летелась на куски.

 Ева подумала, что Мира назвала бы это «криком о помощи».

 Десяток раз или больше Саймон обращался к своей матери – его единственной любви, которую он бого­творил в одних случаях и проклинал в других.

 Она была святой. Она была проституткой.

 В одном Ева теперь была окончательно уверена: она была его тяжким крестом, который он нес безропотно. Но сам Саймон этого так и не понял.

 Каждое Рождество эта женщина клала в коробочку и заворачивала в праздничную обертку браслет, кото­рый купила для своего мужа. На нем были выгравиро­ваны слова «Моя единственная любовь». Она каждый год укладывала эту коробочку под елку в качестве рож­дественского подарка мужчине, который ее бросил с маленьким сыном. И каждое Рождество она говорила сыну, что отец утром вернется домой.

 Долгие годы он верил ей. Еще более долгие годы он позволял ей верить в это.

 Наконец в прошлом году накануне Рождества она устала. Толчком послужило то, что ее в очередной раз бросил мужчина. Уходя, он разбил коробочку – и ее ил­люзии вместе с ней.

 И она повесилась на веселенькой гирлянде, которой ее сын украсил елку.

 – Не слишком веселая рождественская сказка, – пробормотал Рорк. – Бедный бастард…

 – Несчастное детство не оправдывает изнасилова­ние и убийство.

 – Нет, конечно, нет. Каждый из нас растет по-свое­му, каждый выбирает себе путь сам.

 – И мы ответственны за тот выбор, который делаем.

 Ева убрала кассету в мешок для вещественных дока­зательств и, достав мобильный телефон, позвонила Макнабу.

 – Как у тебя дела?

 – Относительно его убежища пока сообщить ниче­го не могу. Но я нашел следы его отца. Он переехал в Нексус около тридцати лет назад. Женился второй раз, двое детей, внуки… У меня есть адрес и телефон, если ты хочешь с ним связаться.

 – Зачем? У меня теперь есть видеодневник из квар­тиры Саймона. Представляешь, эксперты прошляпили кассету! Я перешлю ее тебе по компьютерной сети. По­смотри и проанализируй, хорошо? После этого ты сво­боден. То же самое скажи и Пибоди. Но оба оставай­тесь на связи, пока его не обнаружат.

 – Принято. Рано или поздно он вынырнет, Даллас. Тогда мы его и возьмем.

 – Надеюсь. Иди принимай свои подарки, Макнаб. Будем надеяться, что мы все получим на Рождество то, что хотим. Отключаюсь.

 – Ты слишком себя нагружаешь, Ева, – заметил Рорк.

 – Он наверняка снова начнет действовать сегодня ночью. Ему это будет необходимо. И только он знает, где. И кто станет его очередной жертвой. – Она повернулась к шкафу. – Все его костюмы четко продуманы: цвет, материал… В отношении одежды он даже более внимателен, чем ты.

 – Не вижу ничего плохого в том, чтобы иметь хоро­шо продуманный гардероб.

 – Да, особенно если у тебя двести рубашек из чер­ного шелка. Никогда не ошибешься в выборе модного цвета.

 – Я так понял, что ты не купила мне в качестве рождественского подарка черную шелковую рубашку.

 Ева скорчила гримасу, посмотрев на него через плечо.

 – Жуткое дело – покупка подарков на Рождество! Я не понимала этого, пока Фини не просветил меня, что мужу полагается покупать целую кучу подарков. А я купила только один.

 – Можешь хотя бы намекнуть?

 – Нет, ты и так слишком хорошо разгадываешь за­гадки. – Она вновь уставилась на одежду Саймона. – Ну-ка, разгадай вот эту. Здесь все рубашки и брюки по­добраны по цветам. Сначала идут белые и кремовые, затем – голубые и зеленые. Все они висят в порядке. По­том есть свободное пространство, а дальше коричневые, серые, черные. Какого цвета, по-твоему, не хватает?

 – Я думаю, красного.

 – Верно. Здесь нет красного. А ведь к костюму Санта-Клауса больше всего подходит красный. Я пола­гаю, эту рубашку и брюки он унес с собой. Еще одна вещь, которую эксперты не заметили: нигде нет укра­шения с символическим знаком, обозначающим цифру «пять». Он забрал его тоже. Он готов к новому шоу, Рорк! Но где он все это хранит? Где он сам скрывается?..

 Ева обошла комнату, но больше ничего примеча­тельного не обнаружила.

 – Он знал, что сюда ему возвращаться нельзя. Он рискнул вернуться только потому, что ему надо завер­шить свой план, а он не может сделать этого без своих инструментов, приспособлений и костюма. Но он слиш­ком хитер, чтобы не придумать заранее, где спрячется.

 – Вся его жизнь прошла здесь: сначала – с мате­рью, потом – с воспоминаниями о ней, – рассуждал Рорк. – Остается только его работа.

 Ева закрыла глаза, пораженная догадкой.

 – Боже, он вернулся в помещение фирмы! Он в зда­нии!

 – Что ж, давай искать его.

 

 Движение на дорогах стало почти невозможным, они все были испещрены узкими ледяными следами шин. А по тротуарам текла тоненькая струйка пешехо­дов. Люди почти бежали, спеша домой, к родным и дру­зьям. Некоторые еще не успели купить подарки и в пос­леднюю минуту пытались наверстать упущенное, бро­саясь в немногие еще открытые магазины.

 Мерцающие уличные огни сливались в холодные моря света. Ева смотрела на эту живую дорогу саней Санта-Клауса и желала счастливого Рождества всем людям.

 Начался ледяной дождь со снегом. Что ж, тем уют­нее сейчас в теплых домах.

 Когда Рорк остановил машину у обочины, Ева вы­нула из кармана свой универсальный магнитный ключ. Затем, после минутных колебаний, достала оружие из наплечной кобуры и протянула ему.

 – Возьми эту штуку. Так, на всякий случай.

 Из холода они сразу попали в тепло и покой.

 – В салоне целый день снуют люди, а ему нужно скрыться. Возможно, здесь есть пустующие комнаты, и мы сможем проверить их, но, мне кажется, он понима­ет, что возвращаться в салон слишком рискованно. Я бы на его месте использовала квартиру Пайпер. Он знает, что она в больнице, а Руди не оставит ее одну. Значит, и не вернется сюда. Их квартира – отличное, спокойное убежище. Для полицейских нет никакого смысла воз­вращаться сюда после тщательного осмотра.

 Когда лифт бесшумно поднялся на нужный этаж, прежде чем открылись двери, Ева инстинктивно заго­родила собой Рорка. Она не видела, как мрачно он при­щурился у нее за спиной, как потемнели его глаза. Ког­да двери открылись, Рорк резким движением оттолкнул ее и выскочил в холл, держа оружие наготове.

 – Никогда больше так не делай! – прошипела она, прикрывая его спину.

 – А ты никогда не превращай себя в щит для при­крытия мужа. Готова вышибать дверь?

 Еву трясло от негодования, но она решила, что раз­берется с ним потом.

 – Я бью вниз, – прошептала она, нацеливаясь на замок. – Это у меня лучше получается.

 – Отлично. На счет «три». Раз, два…

 Они вышибли дверь чисто, как на учениях.

 Внутри квартиры горел свет, звучала рождествен­ская мелодия. Перед окном сверкала праздничными ог­нями и украшениями елка. По пути в спальню Ева за­метила, что мусор и разные специфические запахи ре­активов, которые должны были остаться после экспертов, отсутствовали. Воздух благоухал цветами и дезинфектантом. Над ванной стоял пар, вода была еще горячей. В спальне царил порядок – кровать заправлена, по­душки взбиты.

 Ева понюхала одеяло.

 – Он взял чистое белье. Мерзавец, он спал на кро­вати, где насиловал ее!

 Волна жгучей ненависти захлестнула ее. Она рыв­ком открыла шкаф. Среди одежды, которую предпочи­тали Пайпер и Руди, висели несколько рубашек и брюк, явно инородных для их стиля.

 – Расположился как дома! – Ева нагнулась и выну­ла из шкафа черный чемодан. – Смотри-ка, остатки его штучек.

 С сильно бьющимся сердцем она открыла чемодан и высыпала на пол драгоценные безделушки.

 – Здесь все, кроме номера пять. Он взял его с со­бой… – Ева встала. – Итак, он принял отличную рас­слабляющую ванну, оделся в красный костюм, собрал свои причиндалы и ушел. Но он намерен вернуться на­зад.

 – Hy что ж. Мы подождем.

 Больше всего Еве хотелось согласиться с Рорком. Она хотела взять Саймона сама, посмотреть в его лицо в этот момент. Ей нужно было одолеть его, чтобы одолеть ту часть себя, которая жила в ее ночных кошмарах. Но она боялась, что, если встретится с ним с глазу на глаз, то не удержится и совершит непоправимое.

 – Я позвоню. Приедут несколько полицейских, ко­торые будут дежурить здесь ночью: человека четыре во­круг дома и двое внутри. Они будут здесь через час. После этого мы поедем домой.

 – Но ты ведь не хочешь отдавать его никому, Ева.

 – Нет, не хочу. – Она повернулась к нему и вспом­нила слова Миры. – Но я должна жить той жизнью, ко­торую выбрала для себя. С тобой.

 – Тогда звони. – Он погладил ее по щеке. – И по­ехали домой.

 

 Пибоди закончила писать последнюю бумагу, тяже­ло вздохнула и поймала на себе взгляд Макнаба, кото­рый стоял в дверях.

 – Что?

 – Просто проходил мимо. Даллас сказала, что ты можешь быть свободна, когда закончишь писать свои рапорты. – Он посмотрел на ее стол, где все уже акку­ратно было сложено. – Так что, мне кажется, ты мо­жешь идти. Предстоит жаркий праздник с мистером Монро?

 – Ты действительно невежа, Макнаб. – Пибоди встала из-за стола. – Никто не проводит Рождество с парнем, которого обычно заказывают на один вечер.

 «Хотя, – подумала она, – Чарльза можно было за­казать и на сегодняшний вечер…»

 – Твои родные живут не здесь?

 – Нет.

 Желая, чтобы он поскорее ушел, Пибоди нервно обошла вокруг стола.

 – Что же ты не поехала домой на Рождество?

 – Не твое дело.

 Макнаб пожал плечами.

 – Я вот тоже никуда не поехал. Нынешнее рассле­дование съело всю мою личную жизнь, и теперь у меня никаких планов. – Он скрестил на счастье пальцы в карманах. – Что бы ты сказала, Пибоди, если бы я при­звал тебя объявить мораторий на Рождество?

 – Я не нахожусь в состоянии войны с тобой. – Она повернулась, чтобы взять форменную шинель с вешалки.

 – Ты выглядишь несколько печальной…

 – У меня был длинный день.

 – Итак, если ты не собираешься провести сочель­ник с мистером Монро, почему бы тебе не провести его с товарищем по работе? В такую ночь нельзя быть одной. Я куплю тебе выпивку, угощу ужином.

 Опустив глаза, Пибоди очень старательно застеги­вала пуговицы на шинели. Рождество в одиночестве – или пара часов с Макнабом? Оба варианта были не слишком хороши, но остаться в одиночестве ей хоте­лось меньше всего.

 – Я не настолько хорошо к тебе отношусь, чтобы позволять угощать меня ужином. Пополам.

 – Заметано!

 

 Пибоди не думала, что получит удовольствие от этого ужина, но после пары коктейлей «Санта-Клаус специальный» решила, что отнюдь не несчастна. В кон­це концов, болтовня ни о чем помогает убить несколь­ко часов.

 Она взяла немного цыпленка, так как знала, что это не нанесет ущерба фигуре. Постоянная диета была ее адом.

 – Как ты можешь есть это? – спросила она Макнаба, с ненавистью и завистью наблюдая, как он уплетает двойную пиццу с грибами. – Почему ты не толстеешь?

 – Метаболизм, – ответил он с полным ртом. – У меня он работает с полной нагрузкой. Хочешь кусочек?

 Пибоди прекрасно знала, что борьба с аппетитом – ее постоянная битва за выживание, но все-таки взяла приличный кусок и с удовольствием слопала его.

 – Скажи, у вас с Даллас по-прежнему напряжен­ные отношения?

 Пибоди с трудом проглотила кусок и в изумлении уставилась на него.

 – Это она тебе сказала?

 – Эй, я, между прочим, детектив! Сам заметил.

 Два выпитых коктейля окончательно развязали Пи­боди язык.

 – Мы с ней всегда прекрасно уживались, но в ка­кой-то момент… Она просто смешала меня с грязью!

 – Вы разругались?

 – Полагаю, она на меня обиделась, – вздохнула Пибоди. – Но я обиделась еще больше! Хотя теперь и не знаю, правильно ли поступила.

 – Кто-то вытаскивает тебя из-под пули, а ты сер­дишься, что при этом он разорвал тебе рубашку? У нас в семье, например, было принято ругаться, драться, а потом мириться.

 – Так то в семье…

 – А велика ли разница? – Макнаб улыбнулся ей. – Послушай, ты собираешься съесть всего этого цыпленка?

 Пибоди почувствовала смущение. «Мужчина может сильно обидеть девушку, – подумала она. – Но уж если он прав, так он прав».

 – Я продам тебе остатки цыпленка за еще один ку­сок пиццы.

 

 Приехав домой, Ева постаралась тут же забыть о проводимой операции. На месте находились хорошие, опытные офицеры, а система электронного слежения охватывала площадь радиусом в четыре квартала. Через минуту после того, как Саймон пересечет периметр, он будет схвачен. Но она не могла не размышлять, не зада­вать себе тысячу вопросов, не высчитывать, где он может быть и что он делает. Если еще кто-нибудь ум­рет, это будет ее вина…

 «Они схватят его еще до наступления утра, – твердо сказала она себе. – Все доказательства его вины у нас есть. Он отправится за решетку и никогда оттуда не вый­дет. Этого достаточно».

 – Ты, кажется, что-то говорила насчет того, чтобы напиться, – заметил Рорк.

 – Говорила.

 Оказывается, улыбнуться было легче, чем она себе представляла. Надо просто взять бокал вина из рук Рорка.

 – И заниматься любовью, как животные?

 – Я высказала такое предложение.

 Еще проще оказалось отставить бокал с вином – и броситься на него.

 

 Пибоди пришла домой позднее, чем намеревалась. И провела время лучше, чем предполагала. «Конечно, – думала она, поднимаясь по лестнице, – возможно, это результат хорошей выпивки, а не хорошей компании. Хотя, – призналась она себе, – он был не таким при­дурком, как обычно. Сегодня вечером, пожалуй, его нельзя было назвать занозой в заднице».

 Она мечтала о том, как, приняв ванну и завернув­шись в любимый домашний халат, включит телевизор и будет смотреть рождественскую передачу. А в полночь позвонит родителям, и они наговорят друг другу много приятных сентиментальных слов.

 Так она и встретит это очередное Рождество – не лучше и не хуже, чем прежние.

 Слегка запыхавшись, Пибоди поднялась на послед­нюю ступеньку и подошла к двери.

 В следующее мгновение из-за угла коридора вышел Санта-Клаус с большой серебряной коробкой в руках и с сумасшедшими глазами.

 – Здравствуй, девочка! Ты припозднилась. Я боял­ся, что не смогу вручить тебе рождественский подарок.

 «О дьявол!» – подумала Пибоди. У нее была всего секунда, чтобы собраться с мыслями. Бежать или ос­таться? Ее пистолет находился в наплечной кобуре под пальто, а пальто было плотно застегнуто. Но мобиль­ный телефон был в кармане, и она легко могла им вос­пользоваться.

 Пибоди решила рискнуть. Стараясь улыбаться, она на ощупь нажала на телефоне кнопку быстрого набора номера специальной прямой полицейской линии.

 – Ой, Санта-Клаус! Я никогда не думала, что встре­чу тебя перед дверями своей квартиры, и что ты прине­сешь мне подарки. Но у меня даже нет камина…

 Санта-Клаус откинул голову назад и неестественно громко рассмеялся.

 

 Когда улеглись последние содрогания, Ева откину­лась на подушку. Они часто занимались любовью на полу, бросив на ковер пару подушек и плед.

 – Это было неплохо для начинающих.

 – Я подумал о том же. Но где же мой рождествен­ский подарок?

 – А тебе что, этого мало? – Она рассмеялась и об­няла его за шею.

 А в следующий миг из-под вороха брошенной на пол одежды раздался голос Пибоди: «Ой, Санта-Клаус! Я никогда не думала, что встречу тебя перед дверями своей квартиры».

 Ева вскочила, словно ужаленная.

 – О черт! Черт! – Она судорожно натягивала на себя одежду. – Рорк! Скорее! Звони в полицию! Скажи, что сержант Пибоди просит поддержки. Ну, скорее же, Рорк!

 Одной рукой он натягивал штаны, другой пытался позвонить по телефону.

 – Ладно, пошли быстрее! Позвоним по дороге!

 

 -Я ждал тебя, – сказал Саймон. – С очень не­обычным подарком.

 «Разговаривай с ним. Отвлекай его внимание. Затя­гивай время», – твердила себе Пибоди.

 – Не намекнешь, с каким?

 – Его выбрал человек, который тебя очень лю­бит, – проворковал Саймон, направляясь к ней.

 Продолжая улыбаться, Пибоди лихорадочно рассте­гивала пальто.

 – Да? И кто же этот таинственный влюбленный?

 – Санта-Клаус, Делия. Моя милая Делия!

 Пибоди увидела, как он вскинул руку, и почувство­вала, что ей в лицо ударила струя газа. Отшатнувшись, она сильно ударилась затылком о стену, но по инерции продолжала царапать пальто, пытаясь достать оружие.

 – Гадкая девчонка!

 Он схватил ее за плечи и прижал девушку лицом к стене, его дыхание стало прерывистым. Из последних сил Пибоди попыталась лягнуть его ногой, но попала в коробку. Теперь ее оружие было зажато между нею и стеной.

 – Пошел вон, сукин сын!

 Ценой неимоверного усилия она сумела развернуть­ся и попыталась сделать ему подсечку, но промахнулась, мысленно проклиная себя за то, что выпила. В следую­щее мгновение Пибоди почувствовала резкий укол в шею и увидела, как убийца отскочил от нее. С трудом сделав еще два шага, она сползла на пол.

 – Черт! Черт! Посмотри, что ты наделала! Ну, по­смотри! – Он показал ей на смятую коробку. – Ты могла что-нибудь сломать. Я очень рассержусь, если ты сломала какую-нибудь из моих вещиц. Теперь ты бу­дешь хорошей девочкой? Пошли домой.

 Саймон прислонил ее к двери, открыл замок, рас­пахнул дверь и дал ей просто упасть на пол.

 Пибоди почувствовала удар, но как-то отстраненно, будто ее тело было укутано в поролон. Мозг кричал, требовал, чтобы она двигалась, но ноги отказывались повиноваться.

 Сквозь туман она видела, как Санта-Клаус вошел и закрыл за собой дверь.

 – Теперь пошли в кроватку. У нас еще много дел. Рождество уже почти наступило. Ты об этом знаешь, любовь моя?

 Бормоча что-то себе под нос, он потащил ее к кро­вати, словно куклу.

 

 – Меня не волнуют долбаные специальные коман­ды и группы захвата! – кричала Ева в трубку. – Сер­жант Пибоди – в смертельной опасности! Ее убивают, черт вас подери!

 – Нецензурные выражения неприемлемы на этом канале, лейтенант Ева Даллас. Ваши оскорбления запи­сываются на пленку. Специальные подразделения под­нимаются по тревоге, через двенадцать минут они будут на месте.

 – У нее нет двенадцати минут! Если она пострадает, сукин ты сын, я лично приду и намотаю тебе на шею все ваши провода!

 Ева швырнула трубку и поверну­лась к Рорку.

 – Рождество, все это чертово Рождество! Они оста­вили дежурить самых последних идиотов и минималь­ное количество офицеров. Рорк, не можешь ли ты за­ставить эту штуку двигаться побыстрее?

 Он уже летел со скоростью больше ста восьмидеся­ти километров в час, не обращая внимания на скольз­кую дорогу и дождь со снегом. И все-таки прибавил еще.

 – Почти приехали, Ева. Мы будем вовремя.

 Ева испытывала нечеловеческие муки, слыша голос Саймона по телефону. Она слишком хорошо представ­ляла, что там сейчас происходит.

 Проверив крепость веревок, он медленно срезает с нее одежду…

 У Евы пересохло во рту. Она выскочила из машины раньше, чем та успела остановиться, поскользнулась, упала и по инерции пробежала на четвереньках еще пару шагов. Когда она смогла подняться, Рорк уже был ря­дом. И только теперь вдали послышались полицейские сирены.

 Ева достала универсальный ключ и открыла дверь квартиры.

 – Полиция!

 С оружием на изготовку она вошла в спальню.

 Глаза Пибоди был широко открыты и наполнены ужасом. Голая, привязанная к кровати, она дрожала от холода, которым веяло из открытого настежь окна.

 – Он убежал по пожарной лестнице! Он убежал! Со мной все в порядке.

 Ева остановилась, чтобы отдышаться, затем подо­шла к окну.

 – Оставайся с ней, – бросила она Рорку.

 – Нет, нет! – Беспомощно мотая головой, Пибоди натягивала веревки, пытаясь вырваться. – Она убьет его, Рорк! Она хочет убить его! Остановите ее!

 – Держитесь. Полицейские сейчас будут здесь.

 Он поднял одеяло с пола и накрыл ее, затем шагнул в окно вслед за женой.

 

 К тому времени, как Ева спустилась на землю, ее ноги и руки были стерты в кровь. Она спрыгнула с лест­ницы, поскользнулась и упала на колени, но тут же вскочила. А в следующее мгновение увидела его. Он бежал на восток, освещенный праздничными огнями улиц, в своем ярко-красном наряде – как в крови.

 – Полиция! Стоять!

 Разумеется, Ева не рассчитывала, что он остановит­ся, и уже бежала за ним. Тысячи ос жужжали в ее голо­ве, тысячи ос жалили все ее тело. Оружие Ева сунула в карман. Она хотела взять его голыми руками.

 Ее прыжку позавидовал бы голодный тигр. Хищ­ник, оказавшийся дичью, рухнул лицом на тротуар. А она сидела на нем и била изо всех сил, не чувствуя этого, она выкрикивала самые грубые ругательства, не слыша саму себя.

 Затем она перевернула его на спину и приставила к горлу дуло пистолета.

 – Ева, – послышался спокойный голос Рорка. Он стоял около нее.

 – Я же велела тебе оставаться с ней! Уходи отсюда!

 Она смотрела на бледное, потное лицо Саймона и – о боже – видела лицо отца.

 Оружие было на взводе, оставалось только сделать легкое движение пальцем. Ева сильнее прижала дуло к его горлу. Она хотела этого! Ей это было необходимо!

 – Ты взяла его. Ты сумела остановить его. – Рорк подошел еще ближе, присел на корточки и заглянул ей в лицо. – Если ты сделаешь следующий шаг – это уже будешь не ты.

 Ее палец задрожал на курке. Пуля ударилась об об­леденевший асфальт и рикошетом обожгла ей щеку. Ева опустила голову.

 – А могла бы быть я…

 – Нет. – Он погладил ее по волосам. – Теперь уже нет.

 – Наверное, ты прав. – Она, задумавшись, посмот­рела на оружие. – Теперь уже нет.

 Ева поднялась. На тротуаре, свернувшись клубком, лежал Саймон. Он звал свою маму, по его нарумянен­ным щекам текли слезы.

 Он был жалок.

 – Приведи полицейских, – сказала она Рорку. – Боюсь, я не смогу сдержаться.

 – Я смогу. – К ним подошел Фини. – У нас с Макнабом телефоны были настроены на ту же линию, и мы все слышали. Мы прибыли буквально вслед за вами. – Он бросил взгляд на мостовую. – Хорошая работа, Дал­лас. Я оставлю его для тебя. А сейчас тебе следует на­вестить твою помощницу.

 – Да, конечно. – Ева стерла со щеки кровь – то ли свою, то ли Саймона. – Спасибо, Фини.

 Рорк обнял ее за плечи. В спешке ни один из них не успел накинуть пальто, ее блузка промокла насквозь, и Ева начала дрожать.

 – Обойдем или – по пожарной лестнице?

 – По пожарной лестнице. – Она посмотрела на ме­таллическую лестницу над своей головой. – Так бы­стрее. Подсади меня, и я дам тебе фору в скорости.

 Рорк взял ее за талию и подсадил на первую сту­пеньку.

 – Я буду ждать тебя внизу около входа. Вам надо побыть немного вдвоем.

 – Да, ты прав. – Она стояла на ступеньке лестни­цы, продуваемая насквозь ледяным ветром. – А ведь я не смогла сделать этого, Рорк. Думала, что смогу. Боя­лась, что смогу… Но когда пришло время, я не смогла!

 – Я знаю. Ты взрослеешь, Ева. Полезай скорее, ты замерзла. Я буду в машине.

 

 Спуститься из квартиры было намного легче, чем подняться в нее. Ева пару раз глубоко вздохнула, затем толкнула окно и встала на подоконник.

 Пибоди сидела на кровати, закутанная в одеяло. Макнаб обнимал ее за плечи.

 – С ней все в порядке, – проговорил молодой по­лицейский. – Этот гад не успел… Она только потрясе­на и в шоке. Я приказал полицейским пока не входить сюда.

 – Правильно. Мы здесь все контролируем, Макнаб. Иди домой и отдохни немного.

 – Я… Я могу прилечь на кушетке, – сказал он, ис­коса взглянув на Пибоди.

 – Нет, спасибо. Со мной все в порядке. Честное слово!

 – Я только… – Не зная, что делать и что говорить, Макнаб покраснел. – Даллас, когда мне представить вам рапорт обо всем, что здесь произошло?

 – Не раньше чем послезавтра. Празднуйте Рожде­ство. Вы заслужили это.

 Он бросил быстрый взгляд на Еву.

 – Полагаю, мы все заслужили. Увидимся через пару дней.

 – А он милый, – глубоко и печально вздохнула Пибоди, когда Макнаб вышел из комнаты. – Он вы­ставил всех за дверь, развязал меня и укутал. Закрыл окно, потому что страшно дуло. Такой холод! О боже!

 Она в ужасе закрыла лицо руками.

 – Может, вас отвезти в больницу? – встревожилась Ева.

 – Нет, я в порядке. Вы взяли его?

 – Да, я взяла его.

 Пибоди опустила руки. Она старалась держаться спокойно, но лихорадочный блеск глаз выдавал ее.

 – Он жив?

 – Да.

 – Хорошо. Я подумала…

 – И я тоже. Я не сделала этого, Пибоди!

 Ева увидела, что у ее помощницы из глаз вдруг хлы­нули слезы.

 – О боже! – пробормотала Пибоди. – Чёрт! Вот, началось.

 – Это хорошо. Поплачьте. Со слезами уходит на­пряжение и страх.

 Ева села на кровать и обняла ее.

 – Я так испугалась, так испугалась… Я не думала, что он такой сильный! Я не смогла достать оружие.

 – Вам надо было убежать.

 – А вы бы убежали? – Пибоди едва сдерживала дрожь. Они обе знали ответ. – Я не сомневалась, что вы придете мне на помощь. Я была уверена в этом. Но когда мы оказались в квартире, и он… Я решила, что вы не успеете.

 – Вы все сделали правильно. Вы тянули время раз­говорами и продержали его под дверью достаточно долго. – Ева хотела поддержать ее, похвалить за стой­кость, но не находила слов. Вместо этого она встала. – Хотите, я дам вам успокоительное? Или, может быть, стимулятор?

 – Нет, думаю, что не стоит. Алкоголь и транквили­заторы плохо сочетаются, а я выпила с Макнабом пару стаканчиков.

 – Я пойду и выскажу патрульным полицейским все, что я о них думаю. К вам кого-нибудь позвать?

 – Нет.

 Пибоди заметила, как служебная дистанция между ними растет сантиметр за сантиметром, и ей это не по­нравилось.

 – Даллас, я извиняюсь за вчерашний вечер.

 – Сейчас неподходящее время обсуждать это.

 Пибоди уселась прямо и на секунду приоткрыла одеяло, в которое была закутана.

 – Как видите, я не в форме, поэтому говорю не как подчиненный со старшим офицером. А это означает, что я могу говорить все, что мне, черт побери, взбредет в голову! Да, мне не понравилось, что вы тогда сказали. Мне и сейчас это не нравится. Но я рада, что небезраз­лична для вас и что вы захотели дать мне это понять. Я не жалею, что набросилась на вас. Но сожалею, что не рас­смотрела в ваших словах озабоченности друга.

 – Ладно. Но если вы когда-нибудь купите двенад­цать жиголо, чтобы они переспали с вами вслепую, мне будут необходимы детали.

 Пибоди покраснела, потом позеленела.

 – Это была просто фантазия. Я не собираюсь, да и не смогу принять сразу двенадцать мужиков. Но сегод­ня вечером мне в голову пришла другая фантазия. Рорк видел меня голой.

 – Боже, Пибоди! – Сотрясаясь от смеха, Ева вновь обняла свою помощницу. – Вот теперь я вижу, что вы в порядке!

 

 «Она выглядит такой суровой, – подумал Рорк, на­блюдая, как Ева разговаривает с полицейскими перед домом. – Она – при исполнении обязанностей и пол­ностью контролирует себя. Даже не верится, что она стоит растрепанная на ледяном ветру в одной промок­шей блузке – так внимательно и почтительно слушают ее полицейские».

 Руки Евы были в крови, но она этого не замечала.

 Неожиданно Рорка захлестнула мощная волна люб­ви. Он подошел и, взяв жену за руку, решительно повел к автомобилю.

 – Может быть, ты хочешь остаться с Пибоди?

 Ева поудобнее устроилась в кресле, всей кожей ощу­щая блаженное тепло.

 – С ней все в порядке. Она хороший полицейский.

 – И ты тоже.

 Он поднял ее лицо за подбородок и поцеловал неж­ным, страстным поцелуем.

 Ее глаза заблестели, и она положила ладонь на его руку.

 – Сколько сейчас времени?

 – Около полуночи.

 – Ну вот, наконец наступает это проклятое Рожде­ство. – Ева обняла Рорка за шею и вернула ему столь же нежный поцелуй. – На память – в шкатулку. И, по традиции, счастливого Рождества!