- Следствие ведет Ева Даллас, #14
9
«Даже если мне не удастся достать Скиннера, — думала Ева, — то я доберусь до его жены. Надеюсь, Анджело и Пибоди успокоили и умилостивили ее. Я, дьявол меня побери, не собираюсь ходить на цыпочках, обхаживая истеричных дамочек или умирающих стариков, а после всего этого еще и передавать раскрытое дело в ведение межпланетной полиции».
Это было ее дело, и она намеревалась довести его до конца. Она понимала, что отчасти ее раздражение и нетерпение объяснялись той информацией, что ей сообщил Рорк. О его и ее отцах, о Скиннере и о целой бригаде погибших полицейских. «Но в одном Скиннер прав, — думала Ева по пути в его номер, — пролитая кровь взывает к отмщению».
Кровь погибших всегда стучала в ее сердце.
Отец Рорка и ее собственный погибли насильственной смертью. Это можно было считать своего рода отмщением за смерть тех полицейских, которые погибли в засаде тогда, давно. Но теперь в холодном морге лежат еще два трупа. И вот за этих, что бы они ни совершили, она будет стоять до конца.
Ева постучала, нетерпеливо ожидая ответа. Дверь открыла Дарсия.
— Она совсем не в себе, — прошептала Дарсия. — А Мира сидит рядышком, держит ее за руку и терпеливо выслушивает сокрушенные стоны по" поводу гибели крестной дочери. Задел неплохой, можно сказать, мы уже подкопались под фундамент, но еще не успели как следует его расшатать.
— Не против, если я поактивнее потрясу этот ваш фундамент? — спросила Ева.
Дарсия, поджав губы, внимательно оглядела ее.
— Можно, конечно, подступиться и с этого конца. Но я бы на вашем месте не напирала слишком сильно. Она чуть жива, и нам практически нужно начинать с ней все с нуля.
Ева кивнула в знак согласия и вошла. Мира сидела на диване рядом с Белл и действительно держала ее за руку. На столике перед ними стоял чайник. Столик был уставлен чашками и буквально завален влажными носовыми платками. Белл тихонько плакала и вытирала глаза таким же, но еще наполовину сухим платком.
— Миссис Скиннер, я искренне соболезную вашему горю. — Ева села в кресло рядом с диваном и сочувственно склонилась к плачущей даме. Она говорила тихо, ласково и дождалась, пока Белл подняла на нее свои опухшие от слез, покрасневшие глаза.
— Как вы осмеливаетесь говорить о Зите? Ведь это ваш муж виноват в случившемся!
— Моего мужа и меня едва не разнесло в клочья взрывным устройством, которое было установлено у входа в номер Зиты Винтер. И установил его ее убийца. А выводы можете делать сами, — сказала Ева.
— У кого еще были причины убивать Зиту?
— Вот именно это мы и пытаемся выяснить. В ночь, когда убили Уикса, именно она вывела из строя камеры наблюдения.
— Я отказываюсь в это верить. — Белл скомкала уже мокрый платок, зажав его в кулаке. — Зита никогда не стала бы соучастницей преступления. Она была очаровательной девушкой. Заботливой и способной.
— И беззаветно преданной вашему мужу!
— А, собственно, почему бы и нет? — Белл заговорила громче, резко поднялась. — Муж заменил ей отца после его гибели. Уделял ей много внимания и времени, помог получить образование. Он был готов ради нее на все.
— А она ради него?
У Белл задрожали губы, и она снова присела на диван, словно дрожащие ноги ее не держали.
— Она ни за что не стала бы сообщницей убийц! И он никогда не потребовал бы этого от нее.
— Возможно, она была в полном неведении. Не исключено, что ее просто попросили что-то подрегулировать в камерах слежения, и ничего больше. Миссис Скиннер, ваш муж смертельно болен.
При этих словах Евы Белл вздрогнула, отшатнулась.
— У него осталось не так уж много времени, — твердо продолжала Ева. — И сейчас на пороге смерти неотомщенные души погибших полицейских не дают ему успокоиться. Вы не могли бы прямо здесь рассказать, как — разумно или нет — он вел себя последние семь месяцев.
— Я не собираюсь обсуждать с вами состояние моего мужа.
— Миссис Скиннер, неужели вы действительно считаете, что Рорк должен отвечать за то, что когда-то совершил его отец? За содеянное этим человеком, когда Рорк был еще несмышленым ребенком, за то, что произошло где-то далеко, за три тысячи миль отсюда?
Ева увидела, как глаза Белл наполнились слезами. Она склонилась ближе, решив не отступать.
— Этот человек избивал родного сына до полусмерти просто забавы ради. Вы представляете себе, что это такое, когда тебя колотят кулаками, палкой или чем ни попадя, причем делает это человек, который обязан заботиться о тебе? Обязан просто по закону юридическому и нравственному. А знаете ли вы, каково это — пытаться защитить себя беспомощному, окровавленному, истерзанному и избитому до синяков мальчику?
— Нет. — Переполнившие чаши глаз слезы скатились по щекам. — Нет!
— Неужели этот ребенок должен отвечать за злодеяния своего отца?
— Грехи отцов… — начала было Белл, но осеклась. — Нет. — Она вытерла мокрые от слез щеки. — Нет, лейтенант, я так не считаю. Но я также знаю и то, каково пришлось моему мужу, что случилось после тех ужасных событий, что ему пришлось потерять. Я знаю, как это мучило и преследовало его — этого доброго, честного человека, добропорядочного офицера, целиком посвятившего себя служению делу, своему долгу и жетону полицейского — всему тому, что этот жетон символизировал.
— Он не в состоянии изгнать преследующих его злых духов, уничтожив сына человека, который их породил. Думаю, вам это понятно, — сказала Ева.
— Он никогда не причинил бы вреда Зите или Регги. Он любил их как собственных детей. Но… — И тут она снова повернулась к Мире и с силой схватила ее за руку. — Но он так болен — и телом, и душой, и разумом. И я бессильна ему помочь. И я не знаю, надолго ли у меня хватит сил, чтобы наблюдать за тем, как он постепенно угасает. Я готова отпустить его с миром, ибо его боль иногда меня ужасает. Он отстраняется от меня, он не хочет делить со мной ложе, не хочет посвящать в свои мысли и страхи. Словно он сам мало-помалу разрушает наш брак. И я не в состоянии это остановить!
— Для некоторых людей смерть — это сугубо личное дело, — тихо произнесла Мира. — Глубоко интимное, требующее уединения. Если любишь кого-то, трудно стоять в стороне, когда близкому человеку предстоит совершить подобный шаг в полном одиночестве.
— Ради меня, — вздохнула Белл, — он даже согласился подать заявление на самоэвтаназию. Хотя он в нее не верит. Он убежден, что настоящий мужчина должен справляться со всем, что уготовано ему судьбой, и выдерживать все страдания до конца. Боюсь, он уже не в состоянии ясно и логично мыслить. Бывают моменты…
Дыхание Белл стало ровнее, она оглянулась на Еву.
— У него бывают приступы ярости, резкие перепады настроения. Возможно, отчасти тому виной лекарства. Он и раньше-то никогда не делился со мной тем, что происходило у него на службе. Но теперь-то я знаю, что много месяцев, а возможно, и дольше он просто был одержим Рорком. Как и вы. Вы ведь тоже выбрали дьявола, а не долг.
Белл на мгновение закрыла глаза.
— Я ведь жена полицейского, лейтенант. Я верю в служебный долг и вижу, что вы также преданы ему. Муж бы непременно это понял, если бы не был так болен. Клянусь вам — он не убивал ни Регги, ни Зиту. А вот ради него их могли убить.
— Белл, — вкрадчиво произнесла Мира, подавая женщине еще один платок, — вы наверняка хотели бы облегчить боль и страдания мужа, помочь ему. Расскажите лейтенанту Даллас и шефу Анджело, что вам известно, что вы чувствуете. Ведь никто лучше вас не знает души и мыслей вашего мужа.
— Это окончательно сломит его. Если ему придется столкнуться с этим, он будет просто уничтожен. Отцы и дети, — вздохнула она едва слышно и спрятала заплаканное лицо в платок. — О, как все это тяжело!
— Хэйз! — Еву буквально осенило, словно в мозгу что-то щелкнуло. — У Хэйза, единственного из всех, отец не погиб в ту злополучную ночь. Он — сын Скиннера!
— Единственный его грех. — Белл душили слезы, когда она снова подняла голову. — В трудное время в самом начале нашего брака. И во многом это моя вина. Моя вина, — повторила она, обратив умоляющий взор к Мире. — Я была нетерпелива, зла на то, что он так много времени и энергии отдавал работе. Я вышла замуж за полицейского, но не хотела смириться с тем, что это означало на самом деле — что это означало для него, для такого мужчины, как Дуглас.
— Очень нелегко сочетать супружество и верность долгу. — Мира налила Белл чашку чая. — Особенно если партнер беззаветно предан долгу. А вы были тогда чересчур молоды.
— Да. — В голосе Белл прозвучали нотки признательности, когда она подняла свою чашку. — Я была молода и эгоистична, но с тех пор я приложила максимум усилий, чтобы исправить ситуацию. Я безумно его любила и хотела, чтобы он принадлежал мне безраздельно. Но этого не было. Тогда я начала настаивать и донимать его. А потом просто отступилась. Мне нужно было все или ничего. Ну вот. А он человек очень гордый. Но и я упряма. Мы расстались на полгода, и за это время У него кто-то появился. И не мне его судить.
— И та женщина забеременела?
— Да. Но он от меня никогда ничего не скрывал. Ни разу не солгал и не попытался ничего скрыть. Он — человек чести. — Она произнесла это с вызовом, но одновременно и с гордостью, обращаясь к Еве.
— А Хэйз знает?
— Разумеется! Дуглас никогда бы не стал уклоняться от своих отцовских обязанностей. Он оказывал им материальную помощь. Мы с этой женщиной обо всем договорились, и она согласилась, вырастить мальчика и не афишировать, кто его отец. Не было совершенно никакого смысла делать всю эту историю достоянием гласности, портить Дугласу карьеру и репутацию.
— То есть вы как бы заплатили за его грех?
— Вы черствый человек, лейтенант! Совершенно непогрешимы? И никаких угрызений совести или сожалений?
— Множество. Но вот у родившегося ребенка, у юноши могли возникнуть психологические проблемы, считай он, что о его появлении на свет жалеют как о совершенной ошибке. Как о поводе для раскаяния.
— Дуглас вел себя по отношению к Брайсону очень ответственно. Тот не видел ничего, кроме доброты и щедрости. Он дал сыну абсолютно все! — воскликнула Белл.
«Все, кроме имени, — подумала Ева. — Насколько это могло быть важно?»
— Он отдавал ему приказы убивать, миссис Скиннер? Приказы подставлять Рорка, бросать на него тень подозрения в деле об убийстве?
— Разумеется, нет. Ни за что. Но Брайсон… он, пожалуй, чрезмерно предан Скиннеру. За последние несколько месяцев Дуглас слишком часто общался с ним, обращался к нему. И потом, когда Брайсон рос, возможно, Дуглас поставил слишком высокую планку, предъявлял слишком большие требования, непосильные для мальчика.
— И поэтому Хэйзу кажется, он должен доказывать, что он достоин своего отца?
— Да. Брайсон жесток, лейтенант. Хладнокровен и жесток! Думаю, вы это сами поймете. А Дуглас — он просто болен. И потом, эти его перепады настроения. Его одержимость тем, что произошло много лет тому назад. Это разъедает его изнутри словно ржавчина, ничуть не меньше, чем его недуг. Я слышала, как он бушевал, словно в него что-то вселилось. И в такие моменты он говорил о необходимости мщения любой ценой, требовал расплаты. Твердил, что иногда закон должен уступить место кровной мести. Смерть за смерть. Однажды месяц назад я слышала, как он разговаривал с Брайсоном об этом отеле. Что Рорк выстроил все это великолепие на костях невинно погибших героев. И что не будет ему покоя, пока он не уничтожит и Рорка, и его детище. И еще говорил о том, что если ему суждено умереть, не успев отомстить, то он завещает завершить эту месть сыну.
— Разыщите его, — повернулась Ева к Дарсии. — Пусть ваши люди возьмут Хэйза.
— Уже работаем над этим, — ответила Дарсия, включив компьютер.
— Муж ничего не знает. — Белл медленно поднялась. — Или намеренно не хочет ничего знать. Дуглас убежден, что Рорк виноват в том, что здесь произошло. Он убедил себя, что и вы имеете к этому отношение, лейтенант. Его мозг уже не тот, что раньше. Он гибнет клеточка за клеточкой. И эта болезнь уничтожит его. Имейте сострадание.
Ева подумала о погибших, о тех, кто где-то умирал сейчас.
— Задумайтесь, миссис Скиннер, как бы он поступил, будь он на моем месте. Доктор Мира останется с вами.
Ева вышла вместе с Дарсией. Она молчала, пока они отошли подальше от номера в другой конец коридора.
— Прежде чем брать Хэйза, нужно их как-то разлучить, добиться, чтобы он отошел от Скиннера. И потом тихо взять, — сказала она.
Дарсия вызвала лифт.
— А вы еще та крутая полицейская дамочка, а Даллас?
— Если Скиннер прямо не приказывал Хэйзу убивать, не нужно связывать их имена вместе и чернить Скиннера или арестовывать парня в его присутствии. Ведь старик еле живой! — проговорила она, хотя Дарсия и не думала возражать. — Какого дьявола нужно втягивать его во все это и перечеркивать полвека безупречной службы?!
— Не нужно.
— Я могу попросить разрешения снова допросить Скиннера, разговорить его, чтобы вам легче было произвести арест.
— Вы отказываетесь от возможности арестовать преступника? — удивленно спросила Дарсия, когда они вошли в лифт.
— Я никогда этим не злоупотребляла!
— Как бы ни так! А вот я не откажусь от предложения, — добавила Дарсия весело. — А как вы догадались о том, что Хэйз и Скиннер — родственники?
— Из-за отцов. В этом деле их пруд пруди. У вас есть отец?
— У меня? Отец? А разве он не у каждого есть?
— Это как посмотреть… — Ева вышла из лифта в главный коридор и продолжила: — Пусть Пибоди закругляется, а у вас есть шанс собрать всю свою команду и скоординировать ее действия. — Ева взглянула на компьютер на запястье. — Пятнадцати минут должно хватить, чтобы… Вот так-так! Смотрите-ка, кто там расположился в баре в той части гостиной в окружении свиты! — воскликнула она.
Дарсия проследила за ее взглядом, внимательно оглядев группу, собравшуюся около двух столов:
— Похоже, к Скиннеру вернулось его обычное самообладание!
— Этот человек обожает работать на публику, — сказала Ева. — Не исключено, что это стимулирует его лучше всяких лекарств. Мы можем действовать следующим образом. Подходим. Я извиняюсь за то, что прервала семинар. Вы говорите Хэйзу, что хотели бы перемолвиться с ним парой слов об Уиксе. Не стоит донимать Скиннера разными скучными вопросами и прочими формальностями. Может, возьмете Хэйза сами?
Дарсия посмотрела на Еву пустым, ничего не выражающим взглядом.
— А может, лучше вы?!
— Ладно уж! Давайте вместе. Только тихо и быстро.
Они не дошли и до середины коридора, как Хэйз их заметил. Мгновение, и он пустился бежать.
— Черт побери! У этого парня инстинкт настоящего копа! Заходи с той стороны! — велела Ева, затем врезалась в толпу. Она перемахнула через перила, отделявшие бар от гостиной. Люди в панике кричали и разбегались в стороны. С опрокинувшегося столика посыпались осколки разбившегося вдребезги бокала. Ева краем глаза заметила Хэйза, который бросился к двери позади барной стойки. Она одним прыжком перелетела через барную стойку, не обращая ни малейшего внимания на ругань барменов и проклятия завсегдатаев. Разбилось несколько бутылок. В воздухе разлился терпкий аромат крепкой дорогой выпивки. Ева плечом высадила дверь, держа оружие наготове.
На барной кухне было шумно. Повар-робот распластался на полу в узком проходе. После падения голова у него судорожно подергивалась. Ева перешагнула через дергающегося робота, и в это мгновение огненный луч из лазерного пистолета Хэйза резанул воздух прямо у нее над головой.
Но, вместо того чтобы выпрямиться, Ева перекатилась к стальному кухонному шкафу из нержавейки и укрылась за ним.
— Сдавайся, Хэйз! Деваться тебе некуда! Тут вокруг невинные люди! Брось оружие!
— Невинных людей не бывает! — в ответ выкрикнул Хэйз, и снова обжигающая струя вылетела из его лазерного пистолета, метнулась по полу и прикончила робота-андроида.
— Твоему отцу это не нужно! Он не желает, чтобы у его ног выросла целая гора трупов!
— Цена за выполнение долга никогда не бывает слишком высока! — Рядом с Евой взорвалась полка с кухонной утварью, засыпав ее осколками.
— Вот тебе, гад! — Ева выстрелила поверх головы и быстро перекатилась влево. Она приподнялась, держа наготове пистолет, и снова выругалась, когда преследуемый скрылся за углом.
Кто-то плакал. Кто-то кричал. Пригнувшись, она последовала за преступником. Обернулась на звук очередного выстрела и успела заметить, как полыхнуло пламя там, где было сложено столовое белье.
— Кто-нибудь присмотрите там! — крикнула она и снова повернула за угол, внезапно оказавшись перед дверью черного входа. — Вот черт!
Хэйз практически уничтожил замки выстрелом, тем самым надежно заперев дверь. В отчаянии Ева попыталась протаранить ее, пару раз сильно пнула, но так и не сдвинула ни на дюйм.
Подняв свое оружие, она стала пробираться обратно сквозь дым и хаос. Без малейшей надежды на успех, она выбежала через фойе и центральный вход на улицу. Добежав до угла, столкнулась с Дарсией, которая неслась в обратном направлении.
— Ушел! Вот сукин сын! Опередил меня на полтора квартала.
— Я разослала на него ориентировку. Мы непременно возьмем ублюдка.
— Этот тип почуял, что его собираются арестовать. — Раздосадованная Ева нервно ходила кругами. — Я его недооценила. Он сбил несколько человек на кухне. Вырубил на кухне повара-андроида, устроил пожар. Он стремителен, сообразителен и ловок. И ко всему прочему еще и чертовски подл.
— Ему все равно не уйти!
— Это уж как пить дать!
