Ложь во спасение

 В конце дня Шелби во второй раз перетрясла всю сумочку.

 – Клянусь, они лежали здесь. Я всегда кладу их вот в этот боковой карман, чтобы потом не искать.

 – Кристал еще раз глянет в подсобке, – сказала Виола, которая тоже занималась поисками, только под маникюрными столами и педикюрными креслами. – А ты иди еще раз в машине проверь. Может, утром обронила.

 – Ладно, проверю.

 – Еще раз позвоню Сиду и в пиццерию. Ты так нагрузилась свертками, что немудрено было что-то и обронить, пока все собирала.

 – Спасибо, бабуль. Дома у меня запасной ключ от машины есть, но меня беспокоит, что пропала вся связка. Там ключ от машины, от дома, от гриль-бара, от салона. Если не найдутся, придется всем менять замки. Не понимаю, как я так опростоволосилась. Растяпа!

 Шелби убрала волосы с лица, и тут зазвонил телефон на стойке, где лежало содержимое ее сумки.

 – Из пиццерии, – кивнула она бабушке. – Алло, это Шелби. Не нашли? Ой, ну спасибо. Сейчас примчусь и заберу. Спасибо огромное!

 – Ну вот, теперь можешь не волноваться, что всем придется замки менять, – сказала Ви.

 – Слава богу! – Шелби вздохнула с облегчением. – Наверное, правда выронила, когда пакеты с едой забирала. Как ты и сказала. Джонни говорит, официант нашел прямо под стойкой. Должно быть, упали, и кто-то ненароком их туда пнул. Прости, что заставила поволноваться.

 – Ничего страшного. Сейчас скажу девочкам.

 – Ой, уже опаздываю! Мне же Кэлли забирать! Завтра я беру Джексона, я тебе не говорила? Освобожу на весь день Клэя, пусть спокойно навестит Джилли с малышом и подготовит дом к их выписке. Он говорил, Джексона неплохо бы подстричь, так что мы с ним и с Кэлли придем сюда, если ты не против.

 – Я люблю на своих малышей смотреть. Приходите в любое время. Уж выкроим для них минутку. Может, если время позволит, сделаем Кэлли маникюр, как у принцессы.

 – Ну, тогда я помчалась. – Шелби чмокнула бабушку в щеку и в который раз за день выбежала на улицу.

 Сегодня родители проводили вечер вдвоем – прелесть, правда? – и она забрала Кэлли и решила съездить к Гриффу. Пусть Кэлли немного поиграет с щенком, а Грифф тем временем расскажет, что у него опять приключилось.

 И только уже свернув на дорожку к его дому, Шелби подумала, что надо было сперва позвонить. Нагрянуть вот так, без предупреждения, – это и невежливо, и чревато.

 Но менять что-либо уже поздно, да и невозможно – Кэлли настроилась и горела нетерпением, – но Шелби приготовила извинения. Она поставила машину рядом с пикапом Гриффа.

 Тот находился во дворе с собакой и, увидев гостей, просиял, а Сникерс помчался во весь опор к мини-вэну.

 – Ты как подгадала! Я только что вернулся.

 Она вынула Кэлли из машины и не успела поставить ее на землю, как та кинулась обнимать восторженного пса.

 – Эй! Быстро же ты нашла мне замену! – Грифф присел на корточки. – Меня не обнимешь, Кэлли?

 – Грифф! – Малышка с кокетливой улыбкой протянула ручки. Поцеловала его в щеку, хихикнула, потерла его щетину. – Колючий!

 – Я не знал, что ко мне едут красивые девушки.

 – Прости, что не позвонила. Неприлично так на голову сваливаться.

 – Не стесняйся. – Держа Кэлли на бедре, он стремительно нагнулся и поцеловал Шелби. – Заезжай когда хочешь.

 – Шрек поцеловал Фиону, и она стала настоящей.

 – Это точно. Ты настоящая, Рыжик?

 – Да вроде. Как дела? – Чувствуя себя немного не в своей тарелке, Шелби нагнулась потрепать щенка.

 – Сегодня неплохо. Мэтт работу сдал. Мы закончили.

 – Закончили? – Она подняла глаза, а щенок облизывал ее, куда только мог достать. – У мамы? Она с ума сойдет от радости! Сегодня папа заехал за ней прямо в салон, чтобы вместе ехать в Гэтлинберг, навестить Джилли с малышом. А потом они собрались в ресторан и в кино. Она не знает, что вы закончили.

 – Узнает, как вернется. – Грифф поставил Кэлли на землю. – Рыжонок, сделай одолжение, побегай немного со Сникерсом. Ему двигаться полезно.

 – Сникерс, идем! Тебе полезно!

 – Я тут собрался пивка холодненького выпить. Ты будешь?

 – Лучше не надо, а ты пей. Заслужил. Допоздна же сегодня трудились, чтобы эту ванную закончить?

 Грифф не сказал ей про поездку в Гэтлинберг и покупку кольца: он поклялся держать это в тайне, пока все не свершится.

 – Ну, да.

 – Я к тебе на минутку, просто побаловать Кэлли и спросить, что у тебя тут ночью стряслось. В салоне кто-то говорил.

 – До чего же здесь слухи скоро разносятся! Я и сам точно не знаю, что это было. – Грифф оглянулся на дом и с удивлением почувствовал, что гнев в нем еще не утих. – Кто-то у меня побывал. Скопировал файлы с моего компа.

 – Зачем кому-то это? Боже, ты же небось все банковские дела в Интернете ведешь? Счета оплачиваешь?

 – Угадала. Но тут все в порядке. Я поменял все пароли и логины. Но это очень странно. Легче же вломиться днем, пока меня нет. Хоть весь дом обыскивай! Но прокрасться ночью? С флэшкой? Это просто странно. Зато я убедил себя, что надо поставить нормальную охранную систему. В дополнение к свирепому и беспощадному сторожевому псу.

 Шелби обернулась на спотыкающегося и кувыркающегося Сникерса.

 – Он и свиреп, и беспощаден. Хотя у нас тут жизнь спокойная, все же, наверное, завести собаку резонно. Впрочем, в последнее время спокойствием это не назовешь, да? Мне иногда кажется, что это я с собой неприятности привезла.

 – Глупости!

 Шелби попыталась отделаться от неприятных мыслей.

 – Иди за своим пивом. Если ты не против, я дам ей немного побегать со Сникерсом, энергию израсходовать, а потом мы поедем домой, ей же уже ужинать скоро.

 – Мы можем здесь что-нибудь соорудить.

 – Я бы с удовольствием, да и Кэлли тоже, но у меня еще куча дел. А времени совсем нет, потому что я сегодня умудрилась посеять ключи и целый час их искала.

 – Ты же их кладешь в боковой карман сумки!

 Брови у Шелби поползли вверх.

 – А ты наблюдательный!

 – Ты каждый раз так делаешь.

 – Наверное, на этот раз промахнулась, потому что они в результате нашлись под стойкой в пиццерии. Ума не приложу, как они там оказались. Точно помню, когда я там была, я ключей не вынимала, но обнаружили их там.

 – А сумка весь день при тебе была?

 – Конечно. Ну, не совсем «при мне», – поправилась она. – Я же не таскаю ее с собой по салону, когда работаю.

 – А давай-ка съездим и проверим твой комп.

 – Что? Зачем? – Шелби почти рассмеялась, но внезапно занервничала. – Ты же не думаешь, что кто-то стащил ключи прямо у меня из сумки, а потом их в пиццерии сбросил?

 – Просто съездим и посмотрим. Может, я и ошибаюсь. Кэлли сможет поноситься со Сникерсом у вас во дворе, а я не откажусь от ужина.

 – Я собиралась сделать пюре и бобы на гарнир к свинине, которая осталась у мамы от воскресенья.

 – Да? Если на меня хватит, я двумя руками за.

 – Конечно, хватит. Это не проблема. – Умная хозяйка всегда найдет способ растянуть еду на всех, а провести лишний час с Гриффом ей будет очень приятно. – Ты же не думаешь, что кто-то стащил у меня ключи? Это какое-то безумие!

 – Вот проверим и убедимся.

 Потому что он-то как раз так и думал, хоть это действительно звучало безумно.

 Грифф запер дом, что, конечно, было условностью, и следом за Шелби поехал проселками, а проезжая злополучный поворот, смерил дуб ненавидящим взглядом.

 Подумал о Мэтте: сделал уже предложение или нет? Наверное, еще нет, потому что, если бы сделал, Шелби уже знала бы от Эммы-Кейт.

 Скорей бы уж! Хранить чужие тайны он, конечно, умеет, но его терпение тоже не беспредельно.

 Грифф обернулся на Сникерса – тот ехал, как и всякая уважающая себя собака, выставив голову в окно и вывалив язык. Хоть и спонтанное приобретение, но удачное, подумал он.

 Кэлли сразу бросилась на задний двор играть. С любимой машинкой для мыльных пузырей, щенком и старым семейным псом.

 – Ты только посмотри на Клэнси! Носится везде не хуже молодого, не отстает от щенка. Лет пять сбросил благодаря твоему Сникерсу.

 – У той женщины еще два щенка продаются.

 – Мне кажется, одного пока вполне достаточно. Пойду принесу ноутбук, чтобы ты успокоился. Нет, сначала лучше принесу тебе пива.

 – Не откажусь.

 В ожидании пива Грифф раздумывал над тем, что, если окажется, что в компьютер Шелби тоже кто-то залезал, это будет означать, что в Ридже объявился какой-то кибервор. Это первое, что приходит в голову.

 Однако странно, что мишенью стали именно компьютеры, принадлежащие ему и ей, причем один за другим. Тогда получается, что причины носят личный характер, более адресный.

 Грифф стоял в дверях кухни и следил, как две собаки шутя дерутся из-за его самодельной игрушки, а Кэлли вытанцовывает вокруг них в облаке мыльных пузырей.

 В отличие от приобретения щенка его переезд в Ридж не был спонтанным. Он долго и серьезно над этим думал, рассматривал все «за» и «против», крутил в голове под разными углами. Но, как и с щенком, решение получилось удачным.

 Жить здесь ему нравится. Спокойнее, чем в Балтиморе, но это ему как раз по душе. Конечно, не обошлось без культурного шока, но он умеет приспосабливаться и адаптироваться.

 И разве не интересное и удачное совпадение, что всего через несколько месяцев после его переезда вернулась домой Шелби? Счастливый случай – вот девиз завтрашнего дня.

 – Ой, Гриффин!

 – Что? – Он резко развернулся. – К тебе тоже залезали?

 – Не знаю. Я еще не смотрела. Я про новую Хозяйскую Ванную. – Шелби произнесла эти слова с особым пафосом, словно с большой буквы. – Вышло замечательно! Просто великолепно! Я знала, что так и будет, я видела, что вы делали, но сейчас, когда вы закончили! Придется запастись носовыми платками, мама ведь будет рыдать от восторга, когда это увидит. Все просто идеально. И именно так, как она хотела. А чистоту какую навели!

 – Это входит в пакет услуг.

 – И даже цветы поставили!

 – А это входит в пакет услуг для особых клиентов.

 – Твоя особая клиентка будет лить слезы счастья и немедленно, как приедет, кинется отмокать в этой ванне. Вот куплю себе дом, сразу вас найму.

 – Запишу тебя в очередь. Давай-ка сейчас на твой компьютер глянем.

 – Давай.

 Шелби поставила ноутбук на стойку, включила.

 – Ты сегодня что-нибудь загружала или перекачивала?

 – Утром Клэй прислал по почте пару новых фотографий малыша. И все.

 – Давай смотреть. – Первым делом Грифф постучал по клавишам, открывая историю. – Смотри сюда. Ты сегодня днем открывала эти файлы? В какие-то папки залезала?

 – Нет. – Шелби подняла руку и потерла шею. – Нет, я с самого утра к компу не притрагивалась, а утром только почту проверяла.

 – Шелби, кто-то залезал в эти документы, видишь? И скачивал данные на другой носитель, смотри! Все копировалось.

 – Как и у тебя.

 – Да, как и у меня. – В его умных зеленых глазах сверкнул гнев. – Звони брату!

 – Да. Боже мой! Может, ты сам позвонишь? Я пока посмотрю, мне надо проверить свои банковские файлы.

 – Проверяй немедленно. Я позвоню. – Он чуть отошел и набрал Форресту.

 – Все на месте. – От волнения голос у Шелби дрожал. – Слава богу, все здесь.

 – Форрест уже едет. Тебе придется поменять все пароли. Только…

 Она отвлеклась от клавиатуры и подняла на него глаза.

 – Только – что?

 – Только мне кажется, что, если кто-то хотел бы снять деньги с твоего счета, он бы это сделал. Свои пароли я поменял спустя считаные минуты после вторжения, но в твоем случае у него было несколько часов. Если, конечно, он за этим залезал.

 – А за чем же еще?

 – Может, информацию какую искал. Электронную почту, аккаунты, какие мы сайты смотрим, отметки в календаре. У меня вся моя жизнь, считай, в компьютере. У нас же с тобой отношения, так?

 – Ну, похоже на то. – Странно было говорить это вслух.

 – И у нас обоих взломаны компы. С интервалом часов в двенадцать. Может, тебе следует еще и комнату осмотреть? Все ли на месте? Вдруг что пропало? За Кэлли я смотрю.

 Шелби кивнула и поспешила к себе.

 Грифф снова выглянул во двор. Там все было в порядке. Красивая девчушка, радужные пузыри, два счастливых пса – и все это на фоне окутанных дымкой зеленых гор.

 Но за пределами этой идиллии что-то было не так.

 …Потребовалось время: Шелби хотела осмотреться повнимательнее. В итоге все оказалось на своих местах.

 – Ничего. – Она вошла в кухню и дождалась, пока Грифф не отвлечется от своей вахты в дверях. – Все на своих местах. Но я посмотрела папин домашний компьютер, и, по-моему, в него тоже залезали. Не похоже, чтобы что-то из него скачивали, но определенно был поиск, а я знаю, что дома в это время никого не было.

 – Ладно. Присядь.

 – Да мне ужином пора заняться. Скоро Кэлли кормить.

 – Пива хочешь?

 Шелби покачала головой. Вздохнула.

 – Вот бокал вина я бы выпила. Нервы напряжены. Мне уже это начинает надоедать, они у меня постоянно напряжены.

 – А по тебе не скажешь. Это подойдет? – Грифф взял со стойки бутылку красного с синей стеклянной затычкой.

 – Пожалуй.

 – Сейчас налью.

 Он достал бокал, а Шелби полезла за картошкой для пюре.

 – Ты говоришь, причина должна быть в чем-то личном. – Она занялась рутинным делом, это ее успокоило, и вернулась способность мыслить непредвзято. – Первая мысль, конечно, о Мелоди, но я как-то с трудом себе представляю, чтобы она придумала такое. Слишком сложно.

 – Вряд ли Мелоди. Она больше склонна к насилию или вандализму.

 Шелби проворно очистила картофелину.

 – Убийство – вот тебе насилие, куда уж больше?

 – Я пытаюсь найти зацепку, понять, как одно связано с другим.

 – Ричард. – Она подняла глаза, руки замерли. – В основе всех моих неприятностей – Ричард, а твои неприятности – из-за меня.

 – Не из-за тебя, Рыжик.

 – Из-за меня! – повторила она. – Я на себя вину не беру. Я слишком долго брала на себя вину за то, чего не совершала, чему не могла воспрепятствовать, но факт остается фактом. Вот тебе и зацепка, – проговорила она и взялась за следующую картофелину.

 – Ладно. – Грифф умолк, услышав, что открылась входная дверь. – Наверное, Форрест. Предоставим это профессионалу.

 – С большим удовольствием.

 Форрест вошел и сразу взял себе из холодильника банку пива.

 – Ну, выкладывай, – обратился он к сестре.

 – Кто-то стащил мои ключи, с их помощью проник в дом и залез в мой ноутбук, как до этого у Гриффа. Больше ничего не пропало, хотя в верхнем ящике у меня всегда есть наличные.

 – А это первое место, куда заглянул бы грабитель. Спрячь куда-нибудь подальше. Например, в коробку от тампакса. Вполне надежное место.

 – Буду иметь в виду. Но, судя по всему, его интересовали не деньги и не ценности.

 – Информация тоже бывает ценной. А где у тебя были ключи?

 – В сумке.

 – Шелби, кончай дурака валять, говори яснее.

 – Ну ладно, не ворчи. – Она сделала глубокий вдох, глотнула вина. Немного успокоилась и, продолжив чистить картошку, стала рассказывать, как все было.

 – Я точно знаю, что, когда пришла репетировать, они были при мне. Я их вынула из зажигания. Отперла бар – у меня свой ключ, Деррик мне дал, потому что я иногда прихожу репетировать раньше всех. Сегодня так и было. Я пришла и ушла прежде, чем появился кто-то еще, поэтому я этим ключом за собой дверь и закрыла, а потом убрала связку в боковой карман сумки, как обычно. Я так всегда делаю. Я ключи не разбрасываю где попало.

 – Ты всегда была аккуратная. И организованная. Это у нее с детства, – повернулся Форрест к Гриффу. – Порой не поймешь, почему она кладет это сюда, а не туда, но она всегда знает, что и куда положила.

 – Это экономит время. Потом я пошла в салон и сунула сумку под стойку. Из тех, кто там работает, Форрест, никто бы мои ключи брать не стал. Я там всех девочек знаю, а теперь и большинство клиенток тоже. Ну, то есть постоянных. У нас, конечно, и туристы бывают, и случайные посетители, но это уж было бы совсем удивительно, если бы кто-то из них залез под стойку, перерыл мою сумку и забрал ключи, а никто этого не заметил. У нас сегодня не так много народу было.

 – Значит, сумка так там и лежала до того момента, как ты собралась домой и обнаружила пропажу?

 – Да. То есть нет. Я брала ее, когда ходила забирать обеденные заказы. Получается, она была при мне, когда я заходила в «Сид и Сэди», а потом в пиццерию, где мои ключи в конце концов и обнаружились. Я решила, что просто их каким-то образом выронила.

 – Именно к такому выводу тебя и подталкивали. И ты бы так и продолжала думать, если бы не смекалка нашего добровольного помощника полиции.

 – Сообразить несложно было, – вставил Грифф.

 – А я бы вот не сообразила, – возразила Шелби. – Я бы просто не задумалась.

 – А ты ни с кем на улице не столкнулась? Или, может, на тебя кто-то наскочил, пока ты эти заказы забирала? – спросил Форрест.

 – Да нет, – Шелби нахмурилась и стала вспоминать свой маршрут, как уже сегодня делала не один раз, когда искала пропажу. – Я торопилась, потому что приходила извиняться Джолин и это заняло какое-то время. Наверное, кто-то и мог запустить руку ко мне в сумку, но я бы это почувствовала. Слушай! Я действительно налетела на одного человека, – припомнила она. – Я спешила назад, потому что опаздывала, и чуть не сбила с ног какого-то мужчину, который искал по карте, как лучше пройти по Тропе свиданий.

 – И он к тебе обратился? Спросил, как ему пройти и проехать?

 – Да. Он сказал, что турист, – Шелби закрыла глаза. – Боже мой, какая я дура! Да, он спрашивал дорогу, и я показывала ему на карте, а руки у меня были заняты пакетами с едой. После этого я сразу вернулась в салон, поставила пакеты, убрала сумку и пошла раздавать заказы. Это единственный момент, когда кто-то мог в мою сумку залезть. Когда она висела у меня на плече.

 – Как он выглядел? – спросил Грифф и тут же виновато оглянулся на Форреста. – Пардон.

 – Не извиняйся. Вопрос резонный.

 – Как выглядел? Высокий, мне пришлось поднимать глаза. Так, минуточку, – Шелби бросила картошку в мойку, промыла и выложила на разделочную доску, чтобы разрезать каждую на четыре части. – Белый, лет сорока с небольшим. На нем были черные очки. Но и на мне тоже – солнце сегодня яркое. И бейсбольная кепка.

 – Цвет? Эмблема?

 – По-моему, светло-коричневая. Насчет эмблемы или надписи не скажу – не помню. Волосы темные – не черные, но темно-каштановые, длинноватые. За ушами немного вьются. Усы и борода с легкой проседью. Короткая такая бородка, аккуратная. Похож на вузовского профессора, который в молодости играл в футбол.

 – То есть крупный?

 – Да. Крупный и крепкий. Не толстый и не обрюзгший. – Она поставила картошку вариться.

 Форрест кивнул, достал телефон и пролистал фотографии.

 – Не этот?

 Шелби взглянула на экран, где красовалось фото Джеймса Харлоу.

 – Нет, тот был постарше.

 – Борода с проседью?

 – Да. И вид у него такой профессорский.

 – Посмотри еще раз. Попробуй представить его с бородой, волосы подлиннее. Как в той игре – «Вули Вилли», понимаешь?

 – У меня такая была когда-то, – вставил Грифф, заглядывая Шелби через плечо.

 – Брови были гуще. И темные, как волосы. И… Боже, я идиотка!

 – Обожаю называть свою сестру дурой. Но в данном случае ты ни при чем. Это моя работа.

 – Я стояла на тротуаре и говорила с Джимми Харлоу, вот так, как сейчас говорю с тобой, и у меня даже ничто в голове не щелкнуло! Ни намека, ни звоночка! А он тем временем вытаскивал из моей сумки ключи!

 – Это же его конек, – напомнил Форрест. – Он изменил внешность, подстерег тебя, когда ты вся была в своих мыслях, и задал самый обычный вопрос. Дождался, пока уткнешься в карту, а сам залез в карман твоей сумки. А когда ключи ему стали не нужны, сделал, чтобы они нашлись в месте, которое не покажется тебе странным. Ты бы все списала на спешку и невнимательность, а комп свой ни за что проверять бы не стала – чего его проверять?

 – Что он искал? Что ему было нужно?

 Форрест хитро взглянул на Гриффа.

 – Ты что скажешь, сынок?

 – Скажу, что он хотел узнать, не упрятали ли мы миллионы баксов или не знаем ли, где они лежат.

 – Но ты-то при чем? – возмутилась Шелби. – Я еще понимаю, он думал так про меня. И даже был уверен, что я знаю.

 – С тех пор, как ты вернулась, мы много времени проводили вместе.

 – Я знаю, что ты спишь с моей сестрой, – встрял Форрест. – Можешь не тратиться на эвфемизмы. Ты вернулась в Ридж и очень скоро сошлась с этим типом, – повернулся к сестре Форрест. – Который, кстати сказать, объявился здесь всего за несколько месяцев до тебя. Любой человек, особенно тот, что живет мошенничеством, непременно спросит себя, а не были ли вы знакомы раньше.

 – Он убил Мелинду Уоррен. Значит, он и есть убийца. – Грифф задумался. – Теперь он может заполучить весь куш целиком, но сперва эти побрякушки и марки ему еще надо найти. А ты, Рыжик, его единственная зацепка.

 – Я понятия не имею, где их искать. А может, Ричард их продал и деньги продул? Или зарыл? Или положил на счет в швейцарском банке? И ничего этот Джимми Харлоу в моем компьютере не найдет. Как и в твоем, Гриффин.

 – Будем надеяться, что он на этом успокоится, – проговорил Форрест. – Но готовиться надо к худшему. Я поставлю в известность шерифа, послушаем, что он скажет. Что на ужин?

 – Свинина, пюре и бобы.

 – Звучит заманчиво. Грифф, это твоя там собака носится? Тот щенок, что ты мимоходом у Рэчел Белл прикупил?

 – Да. Его зовут Сникерс.

 – По-моему, он зарылся носом в мамины дельфиниумы. Она с вас обоих за это шкуру спустит.

 – О, черт! – Грифф выскочил в сад, окликая собаку.

 Форрест усмехнулся и оперся спиной на стойку.

 – Мне не нравится думать о том, как моя сестра занимается сексом.

 – А ты не думай!

 – Да стараюсь. Есть такие люди, – продолжил он, – с которыми сходишься небыстро. Сначала чувствуешь расположение, потом начинаешь дружить. Или не начинаешь. А с другими тебя как будто что-то ударяет. Ты думаешь: «Эй, я тебя помню». Откуда, когда – бог его знает, но щелчок – и все тут. Ты понимаешь, о чем я?

 – Да вроде.

 – Вот с Гриффом так и вышло. С Мэттом – подольше, но кажется, мы тоже подружились. Причем во многом – благодаря Гриффу.

 Форрест достал телефон и набрал номер.

 – Я что хочу сказать? Он хороший друг и хороший человек, а потому я тебе скажу, что по сравнению с твоим бывшим он намного ближе к тому, чего ты заслуживаешь. – Алло, шериф? Надеюсь, от ужина не оторвал? – Форрест принялся докладывать и вышел в сад.

 После ужина, который удался вопреки тому, что мысли Шелби были далеки от готовки, она отправила Гриффа с Кэлли в сад, погоняться за светлячками. В темноте они уже замерцали желтыми огоньками, а придет июнь – и мириады этих огоньков будут вспыхивать на склонах гор и в лесу.

 Лето вступало в свои права, воспоминания о снежной зиме Севера постепенно стирались, пока эта зима не стала казаться чем-то потусторонним и далеким. Чем-то таким, что закончилось, едва начавшись.

 Шелби думала о том, как сильно ей хочется, чтобы закончилась и та зима, и принесенные ею проблемы. Ведь частичку этой студеной зимы она умудрилась привезти домой, к этим горящим светлячкам, чудесному «волшебному саду», густой зелени горных склонов. И пусть ее девочка танцует со светлячками под надежным присмотром человека, с которым у нее отношения, а брат отправился разгадывать дальше эту северную головоломку, но тень этой зимы ее не отпускает, она здесь, и не замечать ее невозможно.

 Она сбежала из родительского дома в поисках приключений, любви, заманчивого будущего, а вернулась лишенная иллюзий и по уши в долгах. Но это еще не самое худшее, возникли новые проблемы, перед которыми теперь нельзя спасовать.

 Уж лучше бы эти миллионы были у нее. Она бы завернула их в блестящую бумажку, перевязала лентой с бантиком и отдала этому Джимми Харлоу без малейшего сожаления.

 «Только уйди, – подумала она. – Оставь меня в покое, чтобы я наконец устроила свою жизнь. Она только-только начинает налаживаться».

 У Шелби не было ни малейших догадок, что сделал Ричард с этими драгоценностями и марками. Или с вырученными за них деньгами, если он их сбыл. Откуда ей это знать, если она, как теперь выясняется, даже мужа своего толком не знала? На протяжении всех лет их брака он, как оказалось, выдавал себя за другого – точно так же, как сегодня Джимми Харлоу.

 И она так и не разглядела его настоящего. Разве что иногда проступала какая-то неясная тень.

 Теперь было понятно, что нашел в ней Ричард. Дурочку, лохушку – так они, кажется, называют доверчивых простофиль. Нашел что-то, что может сгодиться на время, что можно использовать, а потом, когда потенциал будет исчерпан, без сожаления выкинуть на помойку.

 Но она ведь уже выбирается из долгов. Сумела взять ситуацию в свои руки, начала действовать. И то, что происходит теперь, она тоже постарается взять под контроль.

 Она не позволит прегрешениям использовавшего ее мужчины определять ее жизнь. Мужчины, который был ей чужим.

 Шелби собрала последние тарелки и решила, чем черт не шутит, выпить еще вина. Кэлли сегодня пускай поиграет подольше, попляшет со светлячками. А завтра она начнет думать над тем, как освободиться от прошлого раз и навсегда.

 Она налила себе вина и направилась к двери, когда звякнул телефон. Шелби достала его и прочла сообщение от Эммы-Кейт.

 «Выхожу замуж! Черт меня побери! И не знала, что мне этого хочется, пока не получила предложение. У меня на пальце кольцо, и я безумно счастлива! Завтра мне надо с тобой поговорить, сейчас некогда. Пишу это в ванной. Боже мой! Вот это да! Я выхожу замуж! Все, пошла».

 Шелби перечитала эсэмэску, и на ее лице расплылась улыбка. Ее лучшая подруга сейчас тоже танцует со светлячками.

 «Так за тебя рада! – написала она в ответ. – Безумно счастлива. Пусть тебе будет некогда и дальше, могу тебе только позавидовать, т. к. сама не знаю, когда теперь этим займусь. Завтра поговорим. Расскажешь все в подробностях. Я тебя люблю – и скажи Мэтту, что он самый везучий парень на свете!»

 Она отправила ответ, потом вышла в сад, к светлячкам.

 С Эммой-Кейт они встретились в парке – чтобы Кэлли с Джексоном могли поиграть и дали им спокойно поговорить.

 – Твой папа, добрая душа, отпустил меня на целый час! Понимает, как мне надо с тобой поговорить. Смотри!

 Эмма-Кейт выставила руку, и колечко с бриллиантом огранки «принцесса» засверкало на солнце.

 – Красота какая! Бесподобно!

 – Он выбрал глухую закрепку, видишь? Камень нигде не выступает.

 – Вижу. Эмма-Кейт, мне очень нравится!

 – Он сказал, что специально искал такое, чтобы я ненароком не зацепилась, когда вокруг пациентов хлопочу. Представляешь, какой молодец? И с размером угадал! Ходил покупать с трафаретом, который сделал по моим кольцам – это ему Грифф присоветовал.

 – Грифф меня немного посвятил, когда я ему твою эсэмэску прочла. А то, представляешь, нем как рыба, а сам, выходит, даже за кольцом с Мэттом ездил!

 – Мэтт говорит, когда Гриффа попросишь, он – могила.

 – Ну, давай все по порядку. Ой, погоди-ка! – Шелби кинулась к растянувшемуся на земле Джексону. Отряхнув и поцеловав его в ушибленную коленку, она достала из сумки машинку и дала малышу покатать в песочнице.

 – На какое-то время займет его. Кэлли любит им покомандовать, но так всегда бывает, когда один ребенок постарше.

 – Мы с Мэттом и о детях говорили. Сколько их у нас будет. Не сразу, конечно, год-другой надо подождать, но потом! Боже, замужество, дети, – Эмма-Кейт со смехом прижала ладони к сердцу, подняла и опустила плечи. – Поверить не могу.

 – Но ты этого хочешь?

 – С Мэттом – хочу. Вчера было так. Он прислал эсэмэску, что немного задержится на работе, но заскочит куда-нибудь и возьмет еду навынос. Вина привез. И цветы. Наверное, я должна была сразу догадаться, что это не просто так, но было так приятно, что никому из нас не надо стоять у плиты, да еще и винца можно выпить, и букет на столе. Потом я что-то такое стала бормотать, что мне надо сходить в салон, привести в порядок волосы, а он говорит, какая я красивая. И что все во мне прекрасно. Я подумала, он просто хочет меня умаслить, чтобы потом…

 – Эмма-Кейт!

 – Нет, он, конечно, мне время от времени говорит всякое такое, но вчера то, как он это говорил! И вот я думаю: у меня был такой длинный день, я устала, но так приятно, что не надо ни о чем хлопотать, да еще два бокала вина меня совсем размягчили. Думаю, почему бы нам обоим не получить удовольствие.

 Она опять прижала руку к сердцу и вздохнула.

 – Это, конечно, произошло, но прежде он взял меня за руку и просто посмотрел мне в глаза. Честное слово, Шелби, мы вместе уже почти три года, но в тот момент у меня сердце замерло. А потом опять, когда он сказал, как сильно меня любит. И что во мне смысл всей его жизни. И что его единственное желание – быть со мной, прожить жизнь рядом со мной. Представляешь, он даже встал на одно колено!

 – Романтично! Эмма-Кейт, все прямо как в сказке!

 – Сейчас у меня именно такое ощущение. Никогда не думала. Не ожидала, что почувствую такое, когда он кольцо достал.

 – А что он при этом говорил? Какими словами предложение делал?

 – Он сказал: «Эмма-Кейт, выходи за меня замуж. Давай проживем жизнь вместе. – Глаза ее наполнились слезами. – Давай строить свою жизнь вместе!»

 – О! – Шелби достала носовые платки – теперь они требовались уже обеим. – Этим все сказано.

 – Да уж. Все. И я сказала «да». Да, я выйду за тебя. Да, я проживу с тобой всю жизнь. Да, мы будем строить жизнь вместе. А он надел мне кольцо, и оно оказалось как раз впору. Я от счастья заревела – вот как теперь.

 Эмма-Кейт вздохнула и положила голову подруге на плечо. Подошла Кэлли и обеими ладошками погладила мокрые щеки Эммы-Кейт.

 – Плачешь от радости?

 – Да, малыш, от радости. От большой, большой радости. Я выхожу замуж за Мэтта, и от этого так радуюсь.

 – А я выхожу замуж за Гриффа!

 – Неужели?

 – Угу. Я ведь его люблю!

 – Тогда я знаю, что ты сейчас чувствуешь. – Эмма-Кейт взяла малышку на колени. – Точно знаю. А знаешь что, Кэлли? Попрошу-ка я тебя на моей свадьбе держать букет, а?

 Глаза у девочки округлились. Она благоговейно прошептала:

 – Мама!

 Опасаясь, что снова разревется, Шелби посадила к себе Джексона с его машинкой.

 – Кэлли, это же такая честь! Ты еще ни разу не держала на свадьбе букет!

 – А я ни разу не была невестой, так что мы друг другу подходим, – решила Эмма-Кейт.

 – И у меня будет новое платье и блестящие туфельки?

 – У нас обеих будут новые платья и блестящие туфельки. И у мамы тоже. Будешь подружкой невесты, а, Шелби?

 – Ты же знаешь, что буду. – Расчувствовавшись, Шелби обхватила обеими руками подругу, так что дети оказались зажаты между ними. – Ты знаешь, что буду. И еще я устрою тебе самый грандиозный девичник в истории штата Теннесси – как мы с тобой и мечтали, когда были девчонками. Вы уже решили, когда свадьба?

 – Если бы это зависело от моей мамы, то было бы уже завтра. Или, наоборот, через два года, чтобы она окончательно свела меня с ума разговорами о том, как она организует нам свадьбу в резиденции губернатора, ни больше ни меньше.

 – Ты же у нее единственная дочь! – Как и она у своей мамы, вдруг с болью подумала Шелби. – Матери положено волноваться из-за свадьбы единственной дочки.

 – Моя мама вообще любит поволноваться. Она уже планирует, какого цвета и фасона будут платья, выбирает место для банкета и составляет списки гостей. Мы с Мэттом хотели сделать скромную, интеллигентную свадьбу где-нибудь осенью, но теперь, раз мама закусила удила, пришлось согласиться на большое торжество, но в апреле. Так что быть мне весенней невестой.

 – Самое прелестное, что только может быть! Эмма-Кейт, а давай устроим праздник по случаю помолвки, а? Праздники все любят.

 – Я хочу праздник! – подхватила Кэлли.

 – Еще бы! А ты, Джексон, хочешь праздник?

 – И подарки будут?

 – Без подарков какой же праздник?

 – Мама тебя уже опередила, – ответила Эмма-Кейт. – Мне не удалось уговорить ее на барбекю в саду. Ей надо, чтобы все было солидно, в нарядных платьях, так что она уже отспорила прием в каком-нибудь отеле. Я решила ей уступить, потому что во всем остальном все равно сделаю по-своему. Тут я твердо буду стоять на своем. И рассчитываю, что ты мне поможешь ее усмирить.

 – Я вся к твоим услугам. Ну-ка, ребята, может, на качелях вас покачаем?

 – Высоко-высоко! – Кэлли пулей полетела к качелям.

 – Конечно! Иначе какой смысл качаться? – Шелби подхватила Джексона. – Давай, невеста, покачаем их, а сами обсудим свадебные наряды.

 – Моя любимая тема.

 Шелби не стала расстраивать подругу рассказом о пропаже ключей и взломе ноутбука. Не хотелось омрачать ей радость. Но сама напряженно об этом думала.

 Накормив и уложив детей спать – слава тебе господи! – она села за компьютер. Дела превыше всего, сказала она себе и скрупулезно оплатила накопившиеся счета, обновила свою простыню и прикинула, как скоро получится погасить кредит по очередной карте.

 Не очень скоро.

 Выручка из комиссионного магазина начала падать – вполне ожидаемо, – но Шелби напомнила себе, что благодаря ей сумела заткнуть большую дыру в бюджете.

 При мысли о том, что чужой человек скопировал себе всю хронику ее злоключений – электронные письма, переписку с адвокатами и налоговиками, ее ведомость, все мучительные усилия погасить долги и оплатить счета, – ей делалось нехорошо. Она старалась об этом не думать.

 Нельзя на этом зацикливаться, сказала она себе. Нет худа без добра. Если Джимми Харлоу изучит историю ее бед, он сможет сделать кое-какие выводы, ведь, будь в ее распоряжении те самые миллионы, стала бы она выгадывать по центу, чтобы расплатиться с долгами?

 И тогда он отстанет, правда же? А кроме того, он наверняка понимает, что если будет крутиться слишком близко, то рискует вновь оказаться в тюрьме.

 Но миллионы долларов – стимул мощный.

 В отличие от долгов. Уж это-то она хорошо знает. Сколько уж месяцев ей эти долги спокойно жить не дают!

 Так. Надо действовать, решила Шелби и принялась за составление списка.

 Она пролистнула фотографии, лежавшие в компьютере в отдельной папке. Интересно, Харлоу в эту папку тоже залезал? Изучал историю ее брака с Ричардом по фотографиям? Зачем она только их не удалила, эти снимки Ричарда и их двоих в Париже, Тринидаде, Нью-Йорке и Мадриде.

 Сколько мест, сколько городов, снова подумала она.

 А что, если в этих поездках он как раз и припрятывал украденное? Где-то положил в банковскую ячейку – еще одну, – где-то в камеру хранения в аэропорту? Хранил ли он их целиком или распродавал потихоньку?

 По этим снимкам можно определить, когда и куда они ездили.

 Потом была Атланта, где они осели. Точнее – осела она, подумала Шелби. Он-то по-прежнему мотался в свои «командировки». Иногда Ричард настаивал на том, чтобы лететь на выходные или в отпуск вместе, и тогда ей приходилось собирать ребенка.

 «Интересно, – подумала она, – куда он ездил без меня? И зачем ему было время от времени брать с собой жену с ребенком, которые ему были совершенно безразличны?»

 Шелби поднялась, прошлась по кухне, открыла дверь, впустив свежий воздух, снова прошлась.

 Конечно, для прикрытия. Они всегда были для него лишь прикрытием. Очередной его маскировкой. И сколько он еще провернул афер или сколько украл в этих совместных поездках с ней и Кэлли? Об этом даже подумать было страшно.

 Но думать придется.

 Шелби снова села и стала рассматривать фотографии. Попыталась мысленно вернуться назад, в те поездки, в те места. Видит бог, до чего же подчас это было утомительно! Ведь надо было заниматься ребенком в чужом месте, там, где она порой не умела объясниться и не знала, где да что.

 Она стала анализировать имеющуюся информацию, попыталась припомнить людей, с которыми Ричард ее знакомил или которых приглашал к себе на коктейль – прием, конечно же, должна была устроить она. Богатых людей, подумала она. Наверное, даже очень богатых.

 Неужели это все были объекты его разводок? Или, наоборот, сообщники?

 Наверное, и те и другие.

 Раздались шаги, Шелби подскочила, сердце часто забилось, и она развернулась, чтобы схватить большой нож.

 – Шелби! Шелби-Энн!

 – Мама! – Она судорожно пихнула нож на место и нацепила на лицо приветственную улыбку.

 – Вот ты где! А где ребятня?

 – Спят. Набегались в парке. Но скоро, наверное, встанут и запросят есть.

 – Это я возьму на себя. Смотри, я сегодня утром еще несколько раз малыша щелкнула. – Она достала телефон, и они вместе стали просматривать фотографии. – Хорошенький, как принц. Подбородок как у отца, видишь? Еще я заехала убедиться, что Клэй дома все подготовил. Завтра Джилли с Бо выписывают.

 – Замечательно! Она обрадуется, что снова дома. С Джексоном и малышом.

 – Да она бы уже сейчас домой ушла, если бы не мы. Но согласилась повременить до завтра. Я нашла такую красивую плюшевую собачку! Купила малышу в кроватку. И цветы в спальню Джилли. Детская у них прелестная. Успела еще в салоне две процедуры сделать, а ближе к вечеру приготовлю спагетти – Джилли обожает мои спагетти – и отвезу им, чтобы завтра им об ужине не думать.

 – Ты не только лучшая на свете мама, ты и лучшая на свете свекровь!

 – Я Джилли люблю как родную. А сейчас я намерена посвятить остаток дня двум моим внукам. А ты отправляйся по своим делам. Развейся немного.

 – Мама, ты что, еще не набегалась? И так за последние два дня сто раз сгоняла в Гэтлинберг и обратно, потом суетилась у Клэя в доме, а теперь собираешься готовить им на завтра еду. Еще и на работе побывать успела!

 – Это точно. – Вся светясь от радости, Ада-Мей достала из холодильника кувшин с холодным чаем. – А теперь собираюсь провести в свое удовольствие остаток дня. Ой, я же еще по магазинам прошлась! Купила прелестные вещички для малыша. А Джексону – игрушку, чтобы братику подарил. И для Кэлли кое-что.

 – Еще и лучшая на свете бабушка! Мама, ты их всех балуешь.

 – Мне это на пользу. – Ада-Мей налила два стакана чая со льдом, добавила по веточке мяты из горшка на окне. – Не припомню, когда я себя так хорошо чувствовала. Что может быть прекраснее новорожденного в семье! А еще у меня теперь ванная, как в журнале. Дай мне волю, так я бы вчера, наверное, и спать прямо в ванну улеглась. А еще со мной теперь моя любимая девочка с собственной девочкой. Мои дети дома и счастливы, а муж, как и прежде, водит меня на свидания. Все тридцать три удовольствия.

 Ада-Мей протянула один стакан Шелби и поцеловала ее в щеку.

 – А ты отправляйся и получи свои удовольствия.

 – Какие такие удовольствия?

 – Да все! Я бы для начала пригласила твоего умного и красивого молодого человека на свидание. А потом купила бы себе для этого свидания сногсшибательное платье.

 Шелби сразу подумала о долгах.

 – У меня полно одежды!

 – Время от времени надо покупать что-то новенькое, это девушку бодрит. Шелби, ты много работаешь. Я знаю, тебе надо расплачиваться, и знаю, что ты сейчас сидела за компьютером и кумекала, как и за что заплатить. Я воспитала тебя умной и ответственной девочкой, но ты слушай, что я тебе говорю, – при этих словах Ада-Мей уперла руки в боки, как любила делать ее собственная мать, – так вот, мама тебе велит поехать и купить себе новое платье. Что-то такое, что ты купишь на собственноручно заработанные деньги. Сама увидишь, как это поднимет настроение. А потом позволь Гриффу поднять тебе его еще больше. К нам сегодня приедут Сюзанна с Челси, пусть девчонки всласть повеселятся. С ночевкой. И тебе желаю того же.

 – Повеселиться с ночевкой?

 От души расхохотавшись, Ада-Мей сделала большой глоток.

 – Давай назовем это так, мы же приличные люди. Поезжай, купи себе платье, заскочи в салон прихорошиться и вскружи голову своему Гриффу.

 – Мама, как я тебя люблю!

 – Ну, еще бы.

 – Но я слишком редко тебе говорю, что ты еще и удивительная женщина. Помимо того, что ты удивительная мама, свекровь и бабушка.

 – Ну вот, прям вишенку на торт мне выложила. – Ада-Мей обняла дочь.

 – Ладно, дела действительно могут обождать. Я тут перед твоим приходом оплачивала счета в Интернете. Не волнуйся, там у меня все в порядке, – поспешила прибавить Шелби. – Но главное – пыталась разобраться, что к чему. Рассматривала свои фотографии с Ричардом. Вспоминала, куда и зачем мы с ним летали.

 – Ну, вы с ним действительно поездили, что есть, то есть. Мне нравилось получать от тебя открытки или письма, когда вы где-то за границей бывали.

 – Вряд ли ты их сохранила?

 – Господи, конечно, да! Они у меня все в одной коробке.

 – Мама, ты чудо! Можно мне их посмотреть? Я потом тебе все верну.

 – В гостиной кладовка. Там на полке синяя коробка с белыми тюльпанами. Она подписана.

 – Спасибо, мамочка! – Шелби еще крепче обняла мать. – Спасибо.

* * *

 Платье она себе купила. Простое летнее платье цвета мяты, которую мама добавляет в чай. Ада-Мей оказалась права. Сознание того, что она купила его на заработанные деньги, принесло невероятное удовлетворение.

 Чтобы узнать, где сегодня трудится Грифф, потребовалось задать всего пару вопросов. Его и Мэтта она нашла по адресу на окраине городка, где они, раздетые по пояс (о боже!), пристраивали веранду к одному дому.

 – Эй! – поприветствовал ее Грифф, утирая пот с лица уже мокрой банданой. – Не прикасайся ко мне, я весь грязный. А лучше и близко не подходи.

 – Что, у меня братьев, что ли, нет? – хмыкнула Шелби и нагнулась потрепать весело скачущего Сникерса. – Мэтт, поздравляю! Считай, что я тебя обняла.

 – Спасибо. Мне Эмма-Кейт рассказала, что вы утром общались и ты уже назначена подружкой невесты. А вот тебе мой шафер.

 – Ну что ж, шафер, нам с тобой предстоит многое обсудить. А пока у меня к тебе просьба.

 – Выкладывай. – Грифф схватил кувшин и залпом осушил.

 – Мама сегодня развлекает детей, а мне надо провести кое-какие изыскания. Я подумала, может, это можно сделать у тебя? Там потише. А взамен я тебя покормлю ужином, идет?

 – Легко. Я еще и в барыше. Только я теперь дом запираю, после того случая. – Он порылся в кармане и достал ключ. – Вот, отопрешь там.

 – Спасибо тебе большое! Мэтт, нам вчетвером надо будет в ближайшее время собраться. Свадьба – дело серьезное, к ней требуется подготовка. Я знаю, что торжество по случаю помолвки мисс Битси уже взяла на себя.

 – Не пугай меня, когда у меня в руках электроинструменты.

 – С мисс Битси мы разберемся, – успокоила Шелби. – Мы с Эммой-Кейт с десяти лет наши свадьбы планируем. Но конечно, сейчас она вряд ли запросит серебряную карету с шестеркой белых лошадей.

 – Ты меня и впрямь пугаешь!

 – Но я человек опытный и знаю, с какой стороны подойти к мисс Битси.

 – А вот это ты запиши! – попросил Мэтт и взял у Гриффа кувшин. – И лучше – кровью. Неважно, чьей.

 – Даю тебе торжественное обещание. Но мне надо знать, чего хочешь ты. Я неплохой координатор.

 – Эмма-Кейт так и сказала. Я на тебя рассчитываю.

 – И правильно. Так мы в ближайшие дни соберемся, хорошо?

 – Давайте у меня в субботу вечером, – предложил Грифф. – Зажарим что-нибудь на гриле и начнем вырабатывать стратегию. Если не хочешь опять просить родителей сидеть с Рыжонком, привози ее с собой, – предусмотрительно добавил он. – Повесим на вешалку в шкаф или засунем в ящик комода.

 – Попробую эту проблему решить. Ну, поеду, не стану вам мешать. Мэтт, сделай вид, будто я тебя опять обняла. Ты сделал мою лучшую подругу такой счастливой, какой я ее в жизни не видела. Так что я намерена тебя нежно любить.

 Шелби удалилась.

 – Женюсь, – проговорил Мэтт.

 – Да уж, дружище. Погоди-ка! – Грифф отложил пневматический молоток и побежал за Шелби. – Эй! Я-то не делал вид, что ты меня обняла!

 – Не делал, но это потому, что я собираюсь тебя обнять по-настоящему, только чуть позже. И не только обнять.

 – Правда?

 – Таковы инструкции от моей мамы.

 – Обожаю твою маму!

 – Я тоже. Пока.

 – Мы часа в четыре, в полпятого закончим! – покричал он вслед.

 – Я буду ждать.

 – Приятно слышать, – негромко проговорил Грифф, потом улыбнулся на щенка, который выбежал вслед за ним. И за его шнурками. – Очень приятно слышать.

 Поскольку за разговором она уже решила, чем будет сегодня кормить Гриффа, Шелби по дороге заехала в супермаркет.

 Она расположилась на его кухне. Таким образом, чтобы всякий раз, поднимая глаза, видеть дивный пейзаж за его стеклянными дверями.

 Но стоило ей открыть мамину коробку с фотографиями, как сразу стало не до того, чтобы отрываться и поднимать глаза.

 Потом она сделала перерыв, чтобы поставить в духовку ужин. И немного порассуждать.

 Странно и увлекательно было смотреть на себя со стороны, осмысливать то, что с тобой было, через призму времени. Всего-то несколько лет, а вдуматься – целая жизнь.

 Теперь она видела, какая была наивная. Просто чистый лист бумаги. И Ричард это увидел и очень ловко использовал.

 Ее изменила Кэлли, это и по фотографиям было заметно. И по письмам тоже. Что она писала, как писала – все это после рождения Кэлли переменилось.

 Интересно, покупалась ли ее мама на бодрый тон ее писем и электронной почты, на второпях написанные открытки, когда ее дочь сама стала матерью? Вряд ли. Даже сейчас за этой деланой бодростью слышится горечь.

 Как же быстро она перестала быть счастливой! И как скоро и целенаправленно с нее была сбита вся ее самоуверенность! Счастливые нотки прорывались в ее посланиях только там, где речь шла о Кэлли.

 Нет, маму не обмануть. Мама наверняка замечала, что она все меньше и меньше пишет о Ричарде.

 Но в первый год подробностей их жизни, их путешествий, встреч с разными людьми и всего увиденного была масса, причем до мельчайших деталей.

 Поэтому сейчас было несложно проследить эту их жизнь по ее собственным свидетельствам и начать что-то улавливать.

 Надо будет еще потом как следует обо всем поразмыслить, решила Шелби. Может статься, ответов она и не отыщет, но нашла же она ключ от банковской ячейки в том кармане!

 Так что надо будет подумать обо всем основательнее.

 Когда донесся звук подъезжающего пикапа, ужин уже был накрыт в кухне на стойке вместе с бутылкой вина – Шелби позволила себе раскошелиться в расчете на пятничные чаевые.

 Она достала из холодильника пиво и вышла встретить Гриффа.

 Когда, опершись на машину и глядя поверх своих темных очков, он одарил ее улыбкой, то вид у него был разгоряченный, потный и одновременно неимоверно аппетитный. Вслед за хозяином из машины выскочил щенок и принялся кругами носиться по газону.

 – Теперь ясно, чего не хватало передней веранде. Рыжеволосой красотки с холодным пивом!

 – Я знала, что ты захочешь холодненького. – Шелби сошла по ступенькам. – У меня же есть братья, не забыл?

 – Холодненького! Не то слово! Пока ко мне не прикасайся, я весь потный. Не май, а какой-то август.

 – Так часто бывает.

 – Тебе придется потерпеть, пока я приму душ. Как поживает Кэлли?

 – Собирается ужинать сосисками на гриле в компании двоюродного брата и закадычной подружки. А перед этим они голышом носились по газону под струями разбрызгивателя.

 – Разбрызгиватель – это хорошо. Да и сосиски на гриле – тоже неплохо.

 – Потерпи до другого раза.

 – Когда меня с ужином и холодным пивом ждет рыжеволосая красотка, я не привередлив.

 Он прошел в дом вместе с Шелби. Щенок не отставал. Грифф потянул носом воздух.

 – Что у нас на плите? Пахнет – обалдеть!

 – Мясной рулет с молодой картошкой и морковью.

 – Мясной рулет? – Грифф снова принюхался. – Серьезно?

 – Жарковато, конечно, для такой еды, но зато это сытный мужской ужин. Когда я сегодня к вам заехала, мне показалось, тебе это было бы кстати.

 – В последний раз я ел домашний мясной рулет еще в Балтиморе, да и то пришлось маму уговаривать, чтобы сделала. Почему большинство женщин не любят мясной рулет?

 – Ты только что сам ответил на свой вопрос. Пойду проверю, готов ли.

 – А я пойду под душ. Так что готовься, Рыжик.

 В веселом возбуждении Шелби прошла к плите и решила, что время рассчитала правильно. Потом изменила мнение.

 Самоуверенность, подумала она. Она помнила те времена, когда была и самоуверенной, и дерзкой.

 Она выключила духовку и поднялась по задней лестнице.

 Грифф стоял под прохладным душем и тянул пиво из банки. Было ощущение, что с водой с него сходят пуды грязи и пота. Красивая получится веранда, думал он, но вот к такому резкому приходу жары он оказался не готов.

 Весна начиналась так ласково и кротко, что он забыл, каким жарким и влажным бывает лето в этих горах.

 И сегодняшний день был как раз его предвестником.

 Как только наступит настоящее лето, они с Мэттом станут начинать работу раньше. Соответственно, раньше будут и заканчивать. А это значит, что у него появится дополнительное время для завершения начатых проектов в своем доме. Еще их ждет работа в гриль-баре, как только там получат разрешение на пристройку.

 И еще, конечно, Шелби. Ему хотелось оставить как можно больше времени на общение с ней.

 Стоило ему подумать о Шелби, как стеклянная дверь отворилась.

 Она стояла перед ним, с гривой непокорных кудрей, разметавшихся по плечам, и единственное, что на ней было, это многообещающая улыбка. Не отрывая от него глаз, она взяла из его руки банку и поставила на полку за своей спиной.

 – Тебе понадобятся обе руки, – сказала она.

 – День чудес! – ответил он и потянулся к ней.

 – Ух ты, свежо! – Она запрокинула голову и провела пальцами по его спине. – Вода-то какая холодная!

 – Холодная?

 – Нет, приятная. Прохладная. А это – еще приятнее, – прибавила она, приподнявшись на цыпочки и приникнув к его рту губами. И этот поцелуй был уже далеко не прохладным.

 От ее близости кровь у него вскипела, и он лишь успел подивиться, что вода не превратилась в пар. Она воспламенила его мгновенно и неистово. И все труды сегодняшнего дня, все беспокойные ночные часы, когда он лежал и томился по ней, разом канули в небытие.

 Нежная кожа, ищущий рот, жадные руки – вот все, что ему сейчас было нужно.

 – Как я по тебе скучал! С самого первого дня. – Он спешил, словно боялся, что не успеет насытиться. – От одного твоего прикосновения я с ума схожу.

 – А я схожу с ума от твоих прикосновений. Не убирай руки! Я хочу еще.

 В бешеном стуке ее сердца, в переливчатом мерцании ее кожи таились желание, страсть, наслаждение. Чем больше он давал, тем больше ей хотелось, и она дала волю своему аппетиту.

 Она хотела его, только его, эти натруженные руки, это крепкое рабочее тело. У нее вызывал головокружение этот рот, одновременно терпеливый и жадный.

 Он подхватил ее под бедра и оторвал от пола. От его неожиданной мощи, от могучего захвата его грубых ладоней она почувствовала себя одновременно беззащитной, желанной и всемогущей.

 Неотрывно глядя ему в глаза, она обхватила его ногами за торс и больно впилась ногтями в плечи.

 В следующее мгновение он вошел – и она не смогла сдержать стон. От изумления, восторга и трепета она продолжала вскрикивать в такт его безудержным, резким толчкам.

 Струи воды бились о кафель, разбрызгиваясь и переливаясь всеми цветами радуги. Его мокрая плоть выскальзывала, будто намазанная маслом. Она дышала шумно и прерывисто.

 Она вцепилась в него крепче, ощущая, как под его напором взлетает ввысь. Взмывает с ним вместе. И продолжала за него держаться, когда они провалились в блаженную темноту.

 – Погоди, – выдохнул он и потянулся выключить душ. – Сейчас.

 – Мм-мм. У меня такое чувство, что я сейчас стеку в слив.

 Не открывая глаз, она уловила движение. И продолжала висеть на нем, обвивая руками и ногами, когда он упал вместе с ней на кровать.

 – Минуту, – попросил он.

 – Не спеши.

 – И не собирался. Но ты вся мокрая, голая. Сейчас принесу полотенца.

 – Я купила себе новое платье.

 – Правда?

 – Да, и собиралась нарядиться в него к ужину, а потом дать тебе его с меня снять. Но, как видишь, я тоже заторопилась.

 Он мысленно представил себе этот процесс, и энергии вмиг прибавилось.

 – И где оно, это платье?

 – Висит в твоей постирочной.

 Он провел пальцем по ее боку.

 – Можешь исполнить свой план, и на этот раз мы спешить не станем.

 – Идея мне нравится. Вот что я не подумала захватить, так это фен для волос. У тебя ведь фена нет?

 – Нет, прости.

 – Тогда приготовься к тому, что мои волосы – после душа и без фена – будут торчать во все стороны. Но у меня в сумочке должны быть заколки и резинки.

 – Мне нравятся твои волосы.

 Она свернулась калачиком в его объятиях.

 – А мне – твои. Мне нравится, как в них играет солнце. За такое мелирование в салоне у моей бабушки большие деньги платят.

 – Мясной рулет и мелирование – вещи несовместимые.

 Она поцеловала его в плечо.

 – И все равно у тебя в волосах светлые прядки. Пойду принесу полотенца, а заодно включу духовку.

 – А ты что, ее выключала?

 Она медленно и игриво улыбнулась ему из-под ресниц, как частенько делала Кэлли.

 – Мне захотелось тебя в душе, так что ужин чуточку откладывается.

 Он поднялся и вернулся в ванную.

 – А что это за изыскания, которыми ты занималась? Или это был только предлог, чтобы овладеть мною – мокрым и голым?

 – Это не был предлог, это был бонус. – Шелби улыбнулась и взяла из его рук полотенце. – Гриффин, одного мало будет. У меня волос вон сколько, им целое полотенце подавай.

 – Понял. – Он пошел взять лишнее полотенце, а заодно и пиво, которое она отставила на полку.

 – Так чем ты все-таки занималась?

 – Ой. – В одно полотенце она завернулась сама, вторым обернула волосы, для чего ей пришлось нагнуться. – Лучше тебе в это не вникать. Это все из другой жизни. Насчет Ричарда.

 – Не хочешь об этом говорить?

 – Почему? Хочу. – Шелби выпрямилась, ловко подоткнув концы полотенца наподобие чалмы, чем привела его в полный восторг. – Я очень даже хочу с кем-нибудь об этом поговорить. С кем-то, кто сможет это объективно проанализировать. Я думала завтра обсудить это с Форрестом, хотя он наверняка уже имеет на сей счет собственное суждение, не то что я.

 – Надевай свое новое платье, и мы поговорим на эту тему, пока готовится мясной рулет.

 Шелби включила духовку, надела платье и стянула волосы сзади, чтобы не дать им высохнуть копной.

 Устроилась рядом с Гриффом на задней веранде с бокалом вина и с минуту просто посидела, глядя на горы с их округлыми вершинами, вереницей уходящими в небо.

 – Сегодня, пока дети спали, я занималась оплатой счетов и подумала: а как, интересно, Джимми Харлоу – это же наверняка был он! – воспринял все мои дела? Переписку с юристами, кредиторами, мои записи о том, что удалось распродать? Я подумала, как же это стыдно и неловко, когда чужой человек роется во всем этом, но потом сказала себе: если эта неловкость – плата за то, чтобы он наконец уразумел, что у меня нет того, что он ищет, тогда я согласна.

 – Правильно мыслишь. Умно, позитивно.

 – Потом стала думать дальше. Он пересмотрит все фотографии с моего компьютера. Я их храню в одной папке – перебросила со старого компа, когда следователи мне его вернули. Времени все разобрать и удалить лишнее я так и не выбрала, а надо было, конечно, постирать то, что снято, когда мы с Ричардом были вместе. Но было столько других забот! И мне пришло в голову, что он, то есть Харлоу, по этим фотографиям, особенно первого года нашего брака, сможет восстановить все места, куда мы ездили. И повторить наш маршрут. Это же как карта.

 Грифф кивнул:

 – Значит, повторить его можешь и ты.

 – Вот! Именно это я и поняла. Повторить его могу и я. Грифф, я думаю, Ричард неспроста таскал меня по всем этим городам. Я теперь понимаю, он ничего не делал просто так. А я была его прикрытием. Благодаря мне – а потом и Кэлли – он выглядел семейным человеком. А что, если в какой-то из этих поездок он припрятал и украшения, и марки? Иди продал? И я стала думать дальше. Я смотрела фотографии и думала, что он, вероятно, все время обделывал свои делишки. Сначала во время медового месяца, потом с беременной женой. Удобная маскировка – беременная жена.

 – Неприятно, но вынужден с тобой согласиться.

 – Меня этим уже не проймешь. Пока я перебирала фотографии и письма, которые посылала родителям, я начала припоминать, как он всегда, во всяком случае поначалу, мне говорил: «Шелби, будь сама собой». Дескать, так ты их всех очаруешь. Мол, не надо переживать, что ты не разбираешься в искусстве, дорогих винах, высокой моде и так далее. И знаешь, раньше я никогда не боялась знакомиться с новыми людьми, а вот после таких напутствий начала.

 – Он заставил тебя смущаться и чувствовать себя ничтожеством.

 – Вот именно. А потом это «будь сама собой» трансформировалось в слова типа «не надо пытаться произвести впечатление, все равно тебя видно насквозь». Говорить с его знакомыми мне особо было не о чем, и, наверное, это и было для него лучшей маскировкой.

 Потягивая вино, Шелби сменила тему:

 – Я что думаю? Может, если порыться в Интернете, поискать всякие новости и заметки, относящиеся к датам наших поездок, то можно что-то накопать. Например, не было ли в эти дни каких-нибудь ограблений или афер? Или чего похуже? У меня появился дополнительный источник информации, потому что мама сохранила все до единого мои письма и открытки. Так что я смогла все их перечитать, припомнить, где и чем мы занимались, что посещали в Париже или Мадриде, с кем встречались. В первый момент я просто утонула в этих подробностях, настолько их оказалось много.

 – Ну а теперь, когда глядишь на все это издалека, что-нибудь тебя настораживает?

 – Кое-что. Зачем, например, ему было ехать в Мемфис? Не верю, чтобы он просто взял и ткнул пальцем в карту. Но он там был, причем всего через четыре дня после ограбления той дамы, Лидии Редд-Монтвилл, и убийства ее сына.

 – Через четыре дня после того, как, если верить брюнетке, он кинул ее и Харлоу и сбежал с наваром?

 – Вот именно. Думаю, добыча была у него с собой. Или он ее уже куда-то припрятал. Может, в банковскую ячейку. У него были документы на новое имя и толстая пачка наличных. Во всяком случае, так мне показалось. И я у него под рукой, вечно с разинутым ртом и готовая ехать с ним куда скажет.

 – Хочешь знать мою точку зрения?

 Шелби шумно вдохнула:

 – Ну, давай.

 – Полиция разыскивала Джейка Бримли, мужчину, путешествующего в одиночку. Он же не думал, что его напарники вдруг станут его покрывать! И ввязывался он в это дело, имея хорошо продуманный план. Подготовил документы, деньги на первое время, продумал новую внешность. Но одной вещи ему недоставало. Ему надо было стать женатым человеком.

 – Думаю, ты прав.

 – Причем ему не нужна была женщина наподобие его брюнетки, такая, что затеет свою игру. Ему нужна была невинная, юная, которой легко задурить голову и которая станет во все верить, разинув рот. И легко поддастся его обаянию.

 Шелби кивнула и тяжело вздохнула.

 – Я ему идеально подходила. По всем статьям.

 – Шелби, он был профессиональным манипулятором. Стоило ему сфокусироваться на тебе – и у тебя не осталось ни малейшего шанса. И вот он уже с молоденькой рыжеволосой красоткой, он больше не «мужчина, путешествующий в одиночку», и при этом с ним такая броская женщина. Куда он повез тебя первым делом?

 – Он провел четыре дня в Мемфисе. В жизни не встречала такого обаятельного, такого притягательного человека. Как он о своих путешествиях пел! Наши выступления закончились, у меня образовалась примерно неделя свободного времени, и я собиралась провести ее дома. Но когда он объявил, что ему по делам надо лететь в Нью-Йорк, и попросил поехать с ним, я не устояла.

 Шелби горько рассмеялась.

 – Вот так просто. Я думала, это такое приключение. На несколько дней. Это было так интересно!

 – Ну, еще бы, – поддакнул Грифф.

 – Летели на частном самолете. Я впервые в жизни познакомилась с человеком, летающим на частных самолетах.

 – Ни просветки, ни досмотра багажа. Можно брать с собой что хочешь, да?

 – Об этом я как-то не думала. Он почти всегда так летал. В Нью-Йорке я никогда не была, а он был такой милый, такой обаятельный. В общем, изображал влюбленность. Понимаешь, Грифф, дело было не в деньгах! Хотя не отрицаю, мне нравилось, что он покупает мне красивые шмотки и водит по дорогим ресторанам. Блеск, мишура. Сплошная мишура! Она меня ослепила.

 – Уж об этом он позаботился.

 – Мне даже теперь с трудом верится, что то, что он тогда говорил, было неправдой. Дескать, всю жизнь искал такую, как я. Я наполнила его жизнь смыслом. Мне захотелось этим стать – тем, что наполнит его жизнь смыслом. И когда он попросил меня не возвращаться домой, а полететь с ним по делам дальше, в Даллас, я согласилась. Все бросила и уехала с ним.

 – Еще один большой город.

 Шелби закрыла глаза и кивнула.

 – Да. Улавливаешь схему? Мы всякий раз летели в какой-то большой город и оставались там всего на несколько дней. Бывало, сунет мне пачку денег и отправит по магазинам – мол, у него встречи. Потом является с цветами. С белыми розами. Он говорил, у него вся жизнь на колесах или в небе, но теперь, когда у него есть я, он готов где-нибудь и пустить корни.

 – То, что ты и хотела слышать. Это же был его конек – видеть людей насквозь, изображать то, что они хотят или ожидают.

 – Если бы на тот момент меня попросили обрисовать мужчину, которого я могла бы полюбить, я бы описала Ричарда. – Она помолчала. – Сложность в том, что за эти первые несколько недель мы исколесили всю страну.

 – Заметал следы.

 – Наверное. И вот я думаю: а что, если где-то в этих передвижениях он и запрятал часть добычи от грабежа во Флориде? Раз у него была банковская ячейка в Филадельфии, то почему бы не быть ячейкам и в других местах? На это и Мелинда Уоррен указывала. Деньги у него не переводились, и я думаю, он их брал как раз из таких ячеек. Или мимоходом воровал помаленьку.

 – А может, и то и другое.

 Она подвинулась к нему и повернулась лицом к лицу.

 – Думаю, и то и другое. Когда я перебирала фотографии и письма, я вспомнила, как однажды в Сент-Луисе проснулась и не обнаружила его рядом. Он часто ходил погулять – так он говорил. Типа, давал себе время подумать. В тот день он вернулся перед самым рассветом, очень возбужденный. Его так и распирало. А наутро мы уехали. Он взял напрокат машину, и мы отправились в Канзас-Сити. Ненадолго, сказал он. Вроде как у него там деловой партнер, ему надо с ним встретиться. Достал из кармана часы от Картье, сказал, что кое-что для меня раздобыл. А года два спустя, когда я надумала их надеть, оказалось, что их уже нет. Он разозлился, заорал, что я их сама где-то посеяла, но я их не теряла! В общем, я сегодня залезла в Интернет, поискала по соответствующим датам и нашла, что в ту ночь в Сент-Луисе было ограбление – обчистили ювелирный, унесли изделий примерно на четверть миллиона. И часов в том числе.

 – Украл в Сент-Луисе, сбыл в Канзас-Сити.

 – Думаю, он решил, пусть часики будут моей долей. На этот раз. Но были и другие случаи. Я хочу проверить, может, будут еще совпадения, как в Сент-Луисе.

 Грифф наклонился и погладил ее по руке.

 – И что ты этим докажешь?

 – Я понимаю, это ничего не изменит. – Шелби перевела взгляд на руки, подумала о своих записях, о фотографиях и открытках. – Но вдруг он и впрямь замешан во многих кражах? Тогда я смогу передать всю информацию и все свои догадки полиции. Так я хоть что-то сделаю!

 – Ты и так немало делаешь.

 – В данный момент я должна делать совсем иное. Накрывать на стол. – Она поднялась. – Спасибо, что выслушал.

 – Да будет тебе. – Он прошел вместе с ней в дом. – А я тоже начал кое-что записывать.

 – Что именно?

 – Я не владею всей информацией. В отличие от тебя. – Грифф бросил взгляд на коробку с письмами, на ноутбук. – И я бы не прочь на все это взглянуть. Мои записи – это главным образом имена, события, даты. Уоррен, Харлоу и Бримли – как он тогда именовался. Ограбление в Майами, стрельба, кидалово. Потом – твое появление. Я не знал, что это было спустя всего несколько дней после Майами, но догадывался, что довольно скоро.

 – Такое впечатление, что я была будто специально для него создана – а думала, что это он создан для меня. – Шелби поставила форму с рулетом на подставку, вынула из шкафа единственное имеющееся блюдо. Стала перекладывать на него рулет и овощи, потом, чувствуя, что Грифф замолчал, обернулась.

 – Что такое?

 – Не хочу огорчать тебя еще больше, ты и так расстроена. Но я не думаю, что он в тот вечер случайно зашел в клуб, где вы играли, увидел тебя и его вдруг осенило, что ты ему подойдешь.

 – А как тогда?

 – Я думаю, он сперва навел о тебе справки. Ты же красивая, Рыжик, а в девятнадцать, да еще на сцене наверняка была неотразимой. На афише твое имя, значит, он может тебя проверить, поспрашивать. Ты не замужем, постоянного парня нет.

 В задумчивости Шелби украсила блюдо курчавой петрушкой и кольцами красного и зеленого перца.

 – Дурочка из маленького горного городка в Теннесси.

 – Ну, положим, дурочкой ты никогда не была. Но вот она ты – юная, свежая, неискушенная, готовая на любую авантюру. Чтобы выходить на сцену, надо ведь иметь эту жилку. Он наводит о тебе справки, затем начинает тебя обхаживать, прощупывать. К этому моменту у него уже сложилось о тебе довольно четкое представление. О тебе и о том, что тебе может нравиться. И он изображает ровно такого мужчину, какой наверняка будет в твоем вкусе.

 – А вдруг бы я сказала: «Нет, нет! Я не могу вот так сорваться с тобой в Нью-Йорк!»

 – Он бы двинулся дальше, нашел такую, которая бы согласилась. Прости.

 – Можешь не извиняться. В каком-то смысле мне легче оттого, что все это как будто было не со мной. По большому счету, в его поведении было мало личного. Но это лишь усложняет дело.

 – Ладно. Ого! У меня аж слюнки потекли!

 Довольная, Шелби поставила оформленное блюдо на стол.

 – Как говорит моя мама, главное – удачно подать. Может, оно и не так вкусно, зато выглядит красиво. Но будем надеяться, что и вкусно тоже. Садись. Я разложу, а ты мне пока расскажешь, что в твоих заметках идет следующим номером.

 – Дальше был Хьюстон, верно?

 – Хьюстон. Почти полгода.

 – Затем Атланта, Филадельфия, потом Хилтон-Хед. Ты сказала, Ричард ничего не делал просто так. Зачем ему понадобилось, чтобы вы с Кэлли ехали с ним в Хилтон-Хед?

 – То есть ты думаешь, что он там проворачивал какое-то дельце, а мы опять были нужны ему для прикрытия? – Шелби положила на тарелку толстый ломоть рулета с щедрой порцией картошки и моркови. – О боже, Грифф, а что, если никакого несчастного случая не было? Что, если у него что-то не заладилось и его убили? И выбросили в океан?

 – Боюсь, на этот вопрос никогда не получить ответа. Он ведь, кажется, подавал сигнал SOS?

 – Кто-то подавал. Грифф, Форрест сказал, что Харлоу сбежал из тюрьмы под Рождество.

 – Да, но убийство Ричарда не упрощало ему доступ к миллионам.

 – Ты прав. Но они могли подраться, могло случиться что-то непредвиденное. Но ты все равно прав. Я, наверное, никогда не узнаю правды, во всяком случае, пока Харлоу не поймают.

 Она положила себе порцию поменьше и села за стол.

 – Возможно, все было именно так, как предполагает полиция, – продолжала Шелби. – Он ведь любил риск. Быструю езду, катание на лыжах с самых крутых склонов, скалолазание, прыжки с парашютом. И шторм его бы не остановил. А вышло иначе. Что-нибудь еще?

 – Этот частный детектив. Не исключено, что он как раз тот, за кого себя выдает. Но, – после первого куска мяса Грифф умолк, – ого! – Он откусил еще. – Так. Решено. Я тебя беру. Твой мясной рулет вкуснее, чем у моей мамы. Только не вздумай ей об этом сказать – я отопрусь под присягой.

 – В жизни не стала бы критиковать чужую готовку. Тебе правда нравится?

 – Спросишь, когда я вылижу тарелку.

 – Это, наверное, из-за пива. Я его в фарш добавляю.

 – В фарш? Пиво?

 – Старый семейный рецепт.

 – Тогда стопудово беру. – Грифф оторвался от еды, обхватил руками ее затылок и притянул для поцелуя.

 – Я тысячу лет не делала мясной рулет и очень рада, что он удался.

 – Бесподобно!

 – Ну, говори, что насчет этого детектива?

 – Да, вот. Из-за твоего рулета, да еще с пивом, я малость отвлекся. По поводу сыщика. Он находит тебя в Филадельфии и потом едет за тобой сюда. Либо он такой добросовестный, либо у него свой интерес. У него есть лицензия и все, что полагается, и он клянется и божится, что брюнетка не была его клиенткой. А настоящего заказчика своего называть отказывается. Так Форрест говорит.

 – Мне Форрест всего этого не рассказывал.

 Грифф повел плечами.

 – Мы просто разговаривали. У этого парня на момент убийства алиби, так что впрямую его не притянешь. Пока.

 Слегка склонив голову, она подцепила вилкой кусок морковки.

 – Ты недоговариваешь.

 – Да есть еще кое-что по мелочи. Например, я знаю, что вдова и ее сын отрицают, что нанимали какого-то детектива. Им выплатили страховку, и они постарались это дело поскорее забыть. Их опрашивала полиция Майами, и похоже, что у них тоже есть алиби.

 – Да ты просто кладезь информации!

 – Он о тебе беспокоится. Форрест. Информация, по большей части, негативная, вот он и решил тебя лишний раз не грузить. Я так думаю.

 – Лучше негативная информация, чем неведение.

 – Ну, вот теперь ты знаешь. Мы можем довольно уверенно говорить, что в Ридже Харлоу побывал. И без большой натяжки утверждать, что брюнетку убил именно он, не за то, так за другое. А поскольку на следствии она показала, что в сына вдовы стрелял он и, может, это так и было, то вот тебе и мотив. В то же время пистолет, который ты нашла в Филадельфии в банковской ячейке Ричарда, оказался тем самым, из которого стреляли, поэтому логичнее предположить, что…

 – Что? Что ты сказал? Стреляли из того самого пистолета? Из пистолета Ричарда?

 Прежде чем продолжить, Грифф выдержал паузу и сделал большой глоток вина.

 – Ладно, слушай. Он – то есть Форрест – только сегодня получил эти сведения. В Майами провели баллистическую экспертизу и подтвердили, что сынок был ранен пулей, выпущенной из пистолета, который ты нашла в ячейке. Я сегодня ближе к вечеру с ним случайно столкнулся, и он мне рассказал.

 – Ричард. Ричард стрелял в человека!

 – Может быть. А может, он просто подобрал пистолет после стрельбы, но Харлоу свою вину всегда отрицал и раньше на применении оружия никогда не попадался. Это – впервые.

 – Она на следствии соврала. Она Ричарда любила – точнее, для нее он был Джейк. По-своему, но любила. И даже после его предательства она его выгораживала. И меня она разыскала не только из-за денег и добычи. Ее привела ревность. Ревность и злость, что эти годы он провел со мной. И что у него от меня ребенок.

 – Скорее всего. – Грифф кивнул – он и сам пришел к такому же выводу. – И больше того, людям же свойственно мерить других на свой лад. Понимаешь, о чем я? Она себе представить не могла, что ты была с ним и ни в чем не участвовала. Она же сама лгунья, мошенница, так что, по ее логике, ты должна была быть такой же.

 – И точно так же думает Джимми Харлоу.

 – Не уверен. – Грифф замолчал.

 – Ну вот, на попятную, – проговорила Шелби. – Это потому, что ты боишься меня лишний раз огорчить.

 – Но ты же огорчилась?

 – Конечно. Но мне хочется слышать твое мнение. Не надо меня беречь, Гриффин! Я и не такое видела. Скажи, что ты думаешь!

 – Изволь. Я думаю, что, скорее всего, поскольку Харлоу не был в Ричарда влюблен, у него и мнение о нем было более объективное, нежели у брюнетки. Он фигурирует в моих выкладках, причем в нескольких категориях сразу. Я рискну предположить, что он все это время тоже тут поблизости ошивается. Причем поближе, чем брюнетка с ее Гэтлинбергом. И маловероятно, чтобы в отеле. Скорее всего, в каком-нибудь кемпинге, рыбачьем домике или мотеле.

 – Иными словами, он может за мной следить.

 Грифф помолчал, а затем кивнул. Лучше знать, чем пребывать в неведении.

 – Подумай об этом. Напрямую он к тебе не обращался, на глаза не попадался и не угрожал – в отличие от той дамы. Он играет в более долгую игру, как мне кажется. И ему нужна информация. Для начала ему надо знать, кто ты есть. Скорее всего, когда он в этом разберется, он умерит свои притязания. Лучше оставаться на свободе, чем быть богатым – тем более что богатство это весьма эфемерно.

 – Надеюсь, ты не ошибаешься.

 – С его стороны будет логично проанализировать добытую информацию – как делаем мы с тобой. Он знал Ричарда лучше других, и если он получит точки, то без труда выстроит по ним линию.

 Точно так же, как мысли и умозаключения Гриффина помогли соединить точки ей.

 – Дольше всего мы пробыли в Атланте. Но потом он засобирался уезжать, причем стремительно. Думаю, у него там было дельце, какая-нибудь разводка, и он хотел унести ноги сразу, как дело будет сделано. Он мне даже времени на сборы почти не дал. А сам вообще укатил раньше.

 – Этого я не знал. И он двинул на Север? Без вас с Кэлли?

 – Он уехал за десять дней до нас. Предполагалось, что я соберусь и отдам ключи владельцу. Я-то думала, мы эту квартиру в Атланте купили, но оказалось, что всего лишь сняли, так что надо было только отдать ключи – и можно лететь. И я тогда чуть его не ослушалась. Чуть было не вернулась домой. Но потом подумала, может, это как раз то, что нам нужно – сменить обстановку. Может, это поможет нам наладить отношения. И еще он разглагольствовал о том, что теперь у нас будет большой сад, где Кэлли сможет гулять. И что мы заведем второго ребенка.

 – То есть он тобой манипулировал.

 – Теперь-то я это вижу. Ясно вижу, – добавила она. – Я нашла в его бумагах, что сразу после рождения Кэлли он сделал себе вазэктомию. Позаботился, чтобы больше у нас детей не было.

 – Сочувствую. Представляю, как тебе было обидно. Такую подлость сделать.

 – Все к лучшему, – закончила за него Шелби. – Мне надо только радоваться, что у меня больше не было от него детей. Манипулирование – именно этим он всю дорогу и занимался. И этот стремительный переезд в Филадельфию – как раз в тот момент, когда я начала подумывать о разводе. Он же не мог этого не чувствовать! Вот и придумал – дескать, это все в интересах Кэлли. Понимал, что так меня легче будет уговорить. Чтобы я согласилась поехать, постараться попробовать все наладить.

 – Начать сначала.

 – Да, он именно так это мне и преподносил. Я сказала, что дольше всего мы прожили в Атланте, но не думаю, что он бы оставил там что-то существенное. Сейчас, глядя назад, я могу сказать, что он задумал уехать задолго до того, как сообщил мне об этом. Он, скорее всего, забрал все ценное с собой.

 Грифф заметил, что Шелби совсем перестала есть, лучше бы прекратить этот разговор. Отложить все мысли, догадки и умозаключения на потом. Но Шелби явно хотела другого.

 – Ты сказала, он много ездил без тебя.

 – Все больше и больше, особенно когда мы поселились в Атланте. Я хотела немного обжиться, внести в нашу жизнь какую-то упорядоченность. Он меня даже не спрашивал, просто ставил в известность, что едет в командировку. Иногда и вовсе ничего не говорил. И я даже точно не знаю, куда он ездил. Может, он говорил правду, а может, нет. Но о тех случаях, когда он брал меня с собой, я могу говорить с уверенностью. И это может стать отправной точкой.

 – Тебе надо все это рассказать в полиции.

 – Наверное, я так и сделаю, но сперва я хочу сама во всем разобраться, попытаться осмыслить.

 – Правильно. Я тоже.

 – Зачем?

 – Ради тебя, – не раздумывая, ответил он. – И Кэлли. Если я не разберусь, значит, я плохо старался.

 – Любишь все улаживать и налаживать?

 – Люблю. Человек должен любить то дело, которое у него хорошо получается. Мне мое дело нравится. А еще мне нравится твое лицо. И твои волосы.

 Грифф протянул руку к рыжим волосам, и ему захотелось распустить ленту.

 – И мне нравится твой мясной рулет, – добавил он, подбирая с тарелки последний кусочек. – И нравится угощать Рыжонка пиццей. А когда она одаряет меня своей кокетливой улыбкой, я просто таю. Так что, Шелби, тут не просто «улаживать и налаживать». Ты для меня нечто большее.

 Она молча поднялась и стала собирать посуду.

 – Я сам! Ты готовила. И не просто готовила, а очень вкусно.

 Пока он убирал со стола, Шелби открыла ноутбук и поискала одну фотографию.

 – Скажи, что ты по этому поводу думаешь?

 Грифф, нахмурясь, подошел, наклонился и внимательно посмотрел на снимок.

 Фотография была сделана на одном из последних мероприятий в Атланте и изображала ее и Ричарда в торжественных нарядах.

 – Выглядишь сногсшибательно. Но какая-то грустная. Ты мне и здесь показалась грустной, когда я тебя в первый раз увидел. Ты улыбаешься, но печально. А что с твоими волосами? Ты прекрасно выглядишь, но не похожа на саму себя. Где твои кудри? Продала?

 Она посмотрела на него долгим взглядом, потом положила голову ему на плечо.

 – Знаешь, чего мне сейчас хочется?

 – Чего?

 – Мне хочется пройтись по твоему будущему саду, полюбоваться на закат, дать тебе кучу непрошеных советов о том, где и что надо посадить и где разместить беседку. А потом я хочу, чтобы ты снял с меня мое новое платье. Это будет несложно, потому что под ним у меня ничего нет.

 – А нельзя с этого начать?

 Она рассмеялась и покачала головой:

 – Сначала я хочу немного вскружить тебе голову.

 – Уже вскружила, – ответил он и за руку повел ее в сад.

 И опять он проводил ее до дома, а на обратном пути предался размышлениям. Потом долго гулял с щенком – и снова думал, думал, думал. И в довершение добрый час ставил каркас для встроенного шкафа в одной из разгромленных спален.

 Потом убрал инструменты и навел порядок, мысленно приговаривая: «Поспешай, но медленно».

 Потом он уселся за компьютер и провел собственное расследование относительно грабежей и мошенничества в Атланте, совершенных в годы, когда там жила Шелби.

 Эту загадку надо решить, подумал он. Ричард ничего не делал просто так, сказала Шелби. Так почему этот парень так поспешно смотал удочки из Атланты?

 Любопытно будет до этого докопаться.

 Пока Грифф занимался своими изысканиями, Джимми Харлоу сидел за ноутбуком, который он свистнул с выставки в Тампе. Оживленный отель и подвыпившие участники мероприятия в гостиничных барах – легкий выбор для желающих поживиться.

 Из того отеля он вышел с ноутбуком – со всеми примочками и в красивом дорожном чехле, – с двумя с лишним тысячами баксов наличными, двумя айфонами и ключами от джипа «Шевроле», который он сразу отогнал на разборку.

 Он купил себе новые документы – помогли старые связи – и угнал разбитый «Форд», на котором пересек границу Джорджии, и скинул его одному знакомому за пять сотен.

 На какое-то время он залег, отрастил бороду, длинные волосы, перекрасил и то и другое, попутно пополняя кошелек старым надежным способом. Чистил карманы, грабил по мелочи и ехал дальше.

 До Атланты он добрался, останавливаясь в пути в дешевых мотелях и угоняя то одну, то другую машину, – этим мастерством он овладел еще в юности. Сделал небольшой крюк в Новый Орлеан, где обчистил и проучил наркодилера, который торговал дурью в одной школе на окраине.

 Не любил он тех, кто толкает наркоту малолеткам.

 Еще на парковке одного бара в Батон-Руж он вскрыл солидный внедорожник «Тойота» и отогнал его в очередную левую мастерскую, где по его просьбе у машины перебили ВИН, перекрасили кузов и с помощью еще одного знакомого нарисовали документы, совпадающие с данными его новых бумаг.

 Он методично смотрел по телевизору новости и отслеживал в Интернете полицейские операции по розыску.

 Он укоротил свою бородку, купил самую неприметную повседневную одежду и специально ее поистрепал, чтобы не казалась новой. И изо дня в день наносил на лицо автозагар, маскируя тюремную бледность.

 Он накупил карт, даже разорился на приличную цифровую камеру «Кэнон», налепил на машину наклеек из национальных парков, как сделал бы любой турист.

 Он ел что хотел и когда хотел. Ложился спать, когда уставал, а когда чувствовал, что отдохнул, поднимался и двигался дальше.

 Каждый день из тех лет, что он провел в камере, он мечтал именно об этом. О свободе. И о том, что он будет с этой свободой делать.

 Никаких иллюзий о порядочности среди воров он не питал – слишком долго сам был вором. Но предательство нельзя оставлять безнаказанным. Эта мысль и гнала его вперед.

 Она привела его в Атланту, где он с легкостью получил требуемую информацию.

 В Мариэтте он залез в одну двухэтажную квартирку и, среди прочего, стащил пистолет двадцать пятого калибра, хранившийся по недомыслию прямо в тумбочке, а в кабинете поживился еще и девятимиллиметровой пушкой.

 А ведь в доме живут дети, подумал он, когда обшаривал мальчишечью и девчачью комнаты. Да он тут, можно сказать, детские жизни спас.

 Игровую приставку он детишкам оставил, а вот айпэды и еще один ноутбук забрал, а заодно и спрятанное в морозильнике бабло, бриллиантовый браслет и серьги, а также скатанные в трубочку деньги из коробки с украшениями. И еще пару туристических ботинок – ведь подошли же по размеру!

 Но когда он прибыл в Вилланову, баба, с которой хороводился Джейк, уже отвалила.

 Он забрался в особняк, проверил сейф, походил по дому. Да, Джейк неслабо устроился, и от этого в горле встал горький ком.

 Из телефона-автомата он позвонил риелторше и узнал, что дом продается до погашения ипотеки. Выходит, Джейк не так уж здорово и устроился, а?

 Несколько дней он провел в округе, чтобы получше оглядеться, потом отправился в Теннесси.

 Снял там домишко в десяти милях от Рандеву-Риджа – на три месяца, без оформления, просто расплатился наличными и все. Здесь он назвался Майло Кестрелингом, менеджером среднего звена в одной оптовой компании из Таллахасси. Разведен, детей нет.

 Он мог бы привести массу подробностей своей легенды, но это не понадобилось – хозяин был счастлив получить наличные.

 Никаких знакомых у него тут не было, и все равно требовалось быть осмотрительным. Тем более что полиция не сидела сложа руки, расследуя убийство Мелинды.

 По мнению Харлоу, ее убила собственная глупость. Может, это она в тюрьме отупела, но главное – она больше ему не мешала.

 Теперь вот эта рыжая. Это отдельная песня. Но пока, что ему нужно, он добыл. На время будет чем заняться.

 Он подумал, она все спрятала в доме своего парня. Он, конечно, поторопился. Всегда лучше работать в пустом доме, но дверь была не заперта, а компьютер – вот он, на столе.

 Неважно. Зато теперь у него есть информация.

 И конечно, было рискованно вот так впрямую подваливать к рыжей на улице, но зато и тут он добыл что хотел. И главное, он ведь смотрел ей прямо в глаза, и непохоже, чтобы она его признала.

 Она вроде не во вкусе Джейка, но черт его знает, может, в том и был расчет?

 Здесь есть над чем подумать, но сегодняшний вечер он посвятит цифрам. И еще у него есть фотографии и ее переписка по Интернету. У него перед глазами – жизни нескольких людей.

 И он знает, как ими распорядиться.

 И что с ними потом сделать.

 По берегам ручьев буйно цвели дикие рододендроны. Яркие гроздья цветов, пылая, раскрасили склоны. Выше в горах из густых ярко-зеленых папоротников тут и там выглядывали ярко-желтые цветки клинтонии.

 Когда выдавалось время, Шелби брала Кэлли с собой на прогулку, и они собирали цветы. Иногда же просто сидели и слушали пение птиц. Как-то раз, с безопасного расстояния, она позволила девочке вместе с ней наблюдать, как медведь ловит рыбу в бурлящем потоке, после чего удаляется к себе в чащу леса.

 Четвертый день рождения Кэлли отмечала в саду за домом, где росла ее мама, с друзьями и сверстниками, с родными, с теми, кто ее любит.

 Для Шелби это был самый большой праздник.

 Был заказан шоколадный торт в форме замка со всеми персонажами «Шрека». Игры, подарки, воздушные шары, транспаранты.

 – Такого счастливого дня рождения у нее еще не было.

 Шелби сидела рядом с Виолой, которая с правнуком на руках смотрела, как малышня плюхается в бассейн с горки, подаренной Кэлли на день рождения.

 – Теперь она уже большая и понимает, что такое день рождения.

 – И не только это, бабуль.

 Виола кивнула.

 – Не только. А про отца она никогда не спрашивает?

 – Нет. С тех пор как мы приехали, ни словом его не упомянула. Как будто отрезало. Я даже не могу понять, хорошо это или плохо.

 – Ей хорошо. Когда-нибудь у нее появятся вопросы, и тебе придется на них отвечать, но сейчас она счастлива, и это главное. У нее определенно роман с Гриффом.

 Шелби с улыбкой посмотрела на мокрую Кэлли, виснущую у Гриффа на ногах.

 – Это уж точно.

 – А у тебя?

 – Не стану врать, что между нами ничего нет. А поскольку сегодняшнее положение дел меня более чем устраивает, то я даже не загадываю, когда и чем это закончится.

 – У тебя теперь уже не такой печальный и встревоженный вид, как был. Между прочим, глаза-то у тебя мои. Как и у мамы. И у Кэлли тоже, – заметила Виола. – Так что выражение этих глаз я читаю легко.

 – Я бы сказала, печаль ушла, а тревоги стало меньше. Ты не хочешь дать еще кому-нибудь подержать этого младенца?

 Виола поцеловала малыша в лобик.

 – Забирай. Спит сном ангела и не слышит всего этого бедлама. Иди прогуляй его на солнышке, немного витамина D ему не повредит. Только не слишком долго!

 Какое это было упоение – вновь держать на руках этот маленький комочек, ощущать его крошечный вес и тепло, вдыхать запах пушка на его голове. Она обернулась на дочь. Уже такая большая, растет со скоростью сорной травы! Тут малыш, не просыпаясь, выставил ручку и похватал воздух, и сердце у Шелби защемило.

 Когда к ней, такой же мокрый, как дети, подошел Клэй, Шелби лишь покачала головой.

 – Даже не думай отбирать у меня малыша! Ты мокрый, тебе его доверять нельзя. К тому же я его только что взяла и еще не насладилась.

 – Я так и понял, что сегодня мне его подержать не удастся.

 – Клэй, он тебя больше всех любит.

 – Так и мама мне говорит.

 – И она права.

 – Я иду взять себе пива – сегодня Джилли за рулем. Тебе принести?

 – Пока все не закончилось, я предпочитаю лимонад.

 Но он все равно обнял ее за плечи и повел к большой бадье со льдом, где остужалось пиво.

 – Форрест немного ввел меня в курс твоих дел.

 – Я не хочу, чтобы ты на этот счет волновался. Тебе сейчас надо думать о малыше, не говоря уже о Джилли с Джексоном.

 Он продолжал обнимать ее за плечи. Клэй всегда умел так обнять, что сразу начинаешь чувствовать любовь и заботу.

 – У меня и для сестренки место в мыслях найдется. На работе у меня никто похожий на этого типа Харлоу не объявлялся. И в округе я никого такого не видел. Я знаю, полиция его все еще ищет, это их работа. Но он, скорее всего, свалил. И тем не менее.

 Клэй достал себе бутылку пива, открыл.

 – Будь осторожна, Шелби. Мне как-то спокойнее, когда я знаю, что Грифф за тобой приглядывает.

 Плечи под его рукой моментально напряглись.

 – До сих пор я как-то сама о себе неплохо заботилась.

 Клэй глотнул пива и приставил кончик пальца к ее носу – это была его привычка с детства.

 – Не лезь на рожон! Это хорошо, что ты умеешь о себе позаботиться. А еще лучше, что о тебе заботится и Грифф тоже. И злиться тут нечего!

 Тут малыш на руках Шелби шевельнулся и жалобно хныкнул.

 Клэй посмотрел время.

 – Как часы. Кормить пора.

 – Отнесу его к Джилли.

 «Нет, я не злюсь, – подумала Шелби. – Раздражена немного, это есть, но так и должно быть». Она сама вляпалась в заварушку, никто не спорит, но она же и постаралась выпутаться вместе с дочкой и потратила на это немало времени, усилий и изобретательности.

 И ее не надо опекать. Это как-то уж больно похоже на то, что она позволила с собой проделать в тот раз. Разве Ричард ее не «опекал» с ее молчаливого согласия? Принимал за нее все решения, командовал парадом от и до, направлял ее туда, куда ему было нужно?

 Больше она такого не допустит. И сделает все, чтобы ее четырехлетняя дочь на ее примере увидела, чего может достичь женщина, если много работает и имеет стержень.

 И если себя бережет.

 Вечером Шелби наводила порядок после гостей, вносила в дом и убирала в холодильник недоеденное, нагружала мешки мусором. А на кухне прибирались мама с бабушкой.

 – Я тут готовлю сразу несколько коктейлей с текилой, – объявила Ада-Мей. – Нам с бабулей что-то захотелось.

 – Я бы тоже не отказалась.

 – А папа и Форрест, наверное, выберут пиво. – Не отрываясь от дела, Ада-Мей выглянула в окно и кивнула. – Ну, кажется, запасные стулья и столы они убрали. Не знаю, что захотят Мэтт с Гриффом, но думаю, что Эмма-Кейт присоединится к нам. Ты бы спросила, кто что желает.

 – Хорошо.

 – А может, вам вчетвером куда-нибудь ненадолго сходить? Ой, ты только посмотри, что там Грифф с Кэлли затеяли! Он ей шарики к рукам привязывает!

 – Она думает, если привязать побольше, то она сможет оторваться от земли.

 – И смотри, смотри! Он ее поднял и делает вид, что она летает! Этот парень просто создан быть отцом. Бывают такие мужчины. – Ада-Мей достала из шкафа большой блендер. – Вот, например, твой брат Клэй. Чудесно с малышами справляется. Жаль, что они не могли подольше остаться, но малышу пора было домой, а Джексон уже просто с ног валился. А Кэлли, смотри-ка, еще полна сил!

 – Шоколадный торт плюс возбуждение. Будет волчком вертеться, пока не уснет.

 – Она определенно без ума от Гриффа. А он – от нее. Я всегда говорю, характер мужчины легко определить по тому, как он обращается с детьми и животными. Ты вытянула выигрышный билет, Шелби. Уж этот-то парень о тебе позаботится.

 – Ада-Мей! – сквозь зубы проворчала Виола и закатила глаза, прежде чем Шелби успела огрызнуться:

 – Я сама о себе позабочусь!

 – Ну конечно, сама, моя милая. Ты только посмотри, какую ты вырастила умную и славную девочку! И все ведь сама, сама. Но мне куда спокойнее, когда я вижу рядом с тобой хорошего человека и к тому же красавчика. Мы познакомились кое с кем из его родни, когда они приезжали помогать ему с домом Трипплхорна. Хорошие, добропорядочные люди. Тебе надо пригласить его на воскресный ужин.

 У Шелби быстрее забилось сердце. Когда мама девушки-южанки заводит разговор о родне и воскресном ужине, это известно что означает.

 – Мама, мы с Гриффом встречаемся всего два месяца.

 – Да ты рядом с ним вся светишься! – Ада-Мей, в приподнятом настроении и не замечая ничего вокруг, насыпала льда в блендер с текилой и соком. – И девочка твоя тоже, кстати сказать. А уж на тебя-то он смотрит так, будто ты слаще любой шоколадки. Он и с родней прекрасно ладит, и дружить умеет. И главное – у него свой бизнес. Такого парня упускать нельзя!

 – Ада-Мей, давай-ка я тебе помогу, – проговорила Виола и нажала кнопку блендера, намеренно заглушая все последующие сентенции.

 Шелби не стала приглашать Гриффа к себе на воскресный ужин. И в какое-нибудь заведение с Мэттом и Эммой-Кейт – тоже. Следующие несколько дней она говорила себе, что дело не в том, что она его избегает, просто у нее много забот. И просто ей хочется доказать, что она сама в состоянии о себе заботиться.

 Именно этим она и занялась, когда отвезла Кэлли поиграть к подружке и освободила себе вторую половину дня.

 Она поработала над плей-листом на очередной вечер – это снова должны были быть песни пятидесятых. Потом решила направить заработок за прошлую неделю на погашение задолженности по еще одной кредитке.

 Если она не будет транжирить – и не станет, что бы ни говорила мама, покупать себе новых платьев, – то к ноябрю, когда у нее самой день рождения, сможет полностью по этой карте расплатиться.

 И тем самым сделать себе лучший подарок.

 Раздался стук в дверь, Шелби захлопнула ноутбук и спустилась открыть.

 На веранде с улыбкой стоял Грифф.

 – Привет.

 – И тебе привет. – В животе запорхали бабочки, справиться с которыми не удалось, и Шелби вежливо шагнула назад, чтобы впустить гостя, и незаметно уклонилась от приветственного поцелуя.

 – Твоя мама заказала полки в постирочную.

 – У нее там есть полки!

 – Ей надо больше.

 – Узнаю свою маму. Идем, покажу.

 – Как дела?

 – Хорошо. Занята все время, как я тебя и предупреждала. Сейчас вот над новым плей-листом корпела, потом с бумажками своими разбиралась. Мне кажется, я из них никогда не выберусь. Ну, вот. Смотри. Видишь полки?

 – Угу. – Грифф шагнул в примыкающую к кухне комнатку и огляделся. – Немаленькая. Света только маловато. И полок полно, только было бы удобнее, если над стиральной и сушильной машинами повесить шкафчики с дверками. Вы же здесь еще и грязную обувь с одеждой снимаете, да?

 Вопреки своему желанию Шелби оказалась вовлечена в процесс проектирования. Она тоже оглядела комнатушку и нахмурилась.

 – В общем-то, да. Мама с папой держат тут садовую обувь и все в таком роде.

 – Будет лучше, если вот эти полки отсюда убрать, а поставить скамейку с открытыми отделениями для обуви под сиденьем. Садишься, разуваешься. Садишься, обуваешься.

 – Так будет лучше, да? Маме эта идея понравится.

 – А полки пустить поверху – на такой высоте, чтобы головой не биться. Под окном – длинную откидную полку. По мне, я бы это окно расширил, а то темновато тут. По дальней стене пустить длинную столешницу с мойкой – а «остров» убрать. Над ней натянуть веревку для белья, а внизу разместить шкафчики с выдвижными ящиками.

 Он развел руками.

 – А можно просто сделать вон там открытые угловые полки и на этом успокоиться. Я тут кое-что замерю.

 – Хорошо. Не буду мешать.

 – У нас что-то не так? – спросил он, доставая рулетку, карандаш и блокнот.

 – Не так? Да нет. А почему ты спрашиваешь?

 – Потому что сегодня мы видимся впервые после дня рождения Кэлли, и ты все время держишься от меня на расстоянии вытянутой руки.

 – У меня просто было много дел, я же сказала.

 Грифф что-то измерил, записал размеры.

 – Шелби, не вешай мне лапшу. Это унизительно.

 – Я не вешаю. У меня правда было очень много дел. – Но он прав, это унизительно. – И наверное, мне требовалась передышка. Вот и все.

 – Ладно. – Грифф записал что-то еще, потом проницательные зеленые глаза оторвались от блокнота и уперлись в нее взглядом. – Я сделал что-то не так? Тебе показалось, я на тебя давлю?

 – Нет, что ты! Ничего ты такого не сделал. И не делал. Гриффин, ты ведь меня опекаешь, да? Присматриваешь за мной?

 Он записал еще несколько цифр, набросал чертеж, опустил блокнот и опять посмотрел на нее.

 – Конечно.

 – А я сама в состоянии проявить осмотрительность! – Это была правда, и Шелби было плевать, что слова прозвучали резко и словно в оправдание. – Мне обязательно нужно быть осмотрительной! Я не могу опять угодить в ситуацию, когда кто-то за меня все решает. И не допущу этого!

 В его глазах вспыхнул гнев. Было даже удивительно, как они вдруг зажглись.

 – Знаешь, давай мерить точными мерками. Ты намудрила там и теперь мудришь здесь. Если хочешь мерить себя мерками Ричарда, мерками своего опыта с ним, то это твой багаж, Шелби, и надеюсь, ты с ним разберешься. Но если ты собралась мерить теми же мерками меня, то не удивляйся, что я буду возмущаться.

 – Нет. То есть да. А какими еще мерками мне мерить? Еще полгода назад я считала себя замужем.

 – Ну да. А оказалось, нет.

 Он произнес это таким скучным тоном, что Шелби сама удивилась, что вздрогнула.

 – И мне кажется, что ты хорошо постаралась, чтобы покончить со всем этим и начать строить жизнь заново, так, как хочется тебе. Или тебе этого не хочется? Я имею в виду нас с тобой. Это будет тяжелым известием, потому что я в тебя влюблен. Но то, что я в тебя влюблен, не означает, что я буду здесь стоять и терпеть, как ты ставишь меня на одну доску с каким-то негодяем, который тебя обманывал, использовал и подорвал твою веру в себя и людей. К этому я не готов. И то, что я о тебе забочусь – как заботился бы любой неравнодушный человек, – не означает, что меня можно взять и вот так задвинуть, чтобы тебе, черт возьми, было легче дышать.

 Он убрал рулетку в карман своего пояса с инструментами.

 – Разбирайся, с чем тебе там надо разбираться. Я с твоей мамой свяжусь.

 Он прошагал мимо нее и вышел за дверь, не дав ей опомниться. Он так и не повысил голоса – по сути дела, он говорил так спокойно, что у нее побежали мурашки и ощущение было, будто ее отхлестали.

 Как он может говорить ей такое? Разговаривать таким тоном? А потом взять и уйти? Он затеял ссору, вот как это называется, а потом ушел, не дав ей возразить или оправдаться.

 Она не обязана это терпеть!

 Шелби решительно вышла из постирочной – и видит бог, она все выскажет маме, потому что все это сильно смахивает на то, что Ада-Мей специально затеяла эту историю, чтобы ее дочь пообщалась с мужчиной, которого она для нее выбрала. Или она плохо знает Аду-Мей Донахью-Помрой?

 Нет, она знает ее прекрасно.

 К несчастью, Шелби замешкалась – или это Грифф был чересчур стремителен, потому что она не успела дойти до парадной двери, как его машина отъехала.

 Ну и отлично, сказала она себе, вышагивая по комнате. И к лучшему. Надо только успокоиться и потом ответить. Неважно, что.

 Щеки у нее горели, она вошла в ванную и плеснула на лицо холодной воды.

 Она его не на шутку рассердила, таким она его еще не видела.

 Потому что они встречаются всего пару месяцев, напомнила она себе. Она права, надо притормозить. Надо чуточку сдать назад.

 Потом она уткнулась лицом в полотенце.

 Он сказал, что влюблен. Эта мысль наполнила ее до краев – и вновь опустошила. Ей захотелось разрыдаться. Захотелось прижаться к нему так крепко, как если бы от него зависела вся ее жизнь.

 Нет, сейчас об этом думать нельзя. Нельзя – и все. Она слишком измотана, чтобы сейчас об этом думать. А он был слишком взбешен, чтобы мыслить разумно.

 Она пойдет прогуляться, вот что она сейчас сделает. Прогуляется и прояснит мозги. И поговорит с Эммой-Кейт. Непременно надо поговорить с Эммой-Кейт.

 Шелби начала спускаться. Нехотя. Но когда она увидела, что входная дверь открывается, то бросилась со всех ног.

 – А теперь ты меня послушай! – начала она, но осеклась, увидев Форреста и за его спиной – двух мужчин в черных костюмах.

 – Кто это тебя так распалил? – как ни в чем не бывало бросил Форрест. Но поскольку ему навстречу только что пронесся пикап Гриффа, об этом несложно было догадаться.

 – Я собиралась… пройтись.

 – С этим придется повременить. Познакомься: спецагенты ФБР Боксвуд и Лэндри. Им надо с тобой поговорить.

 – Ладно.

 – Принеси-ка нам чего-нибудь холодненького, – перебил Форрест.

 – Да-да. А вы проходите, пожалуйста, и присаживайтесь. Я сейчас.

 Он отослал ее на кухню, чтобы дать время прийти в себя и собраться с мыслями, и она постаралась использовать этот шанс. Плохи, наверное, дела, подумала Шелби, разливая по стаканам холодный чай со льдом и по привычке добавляя в них по веточке маминой мяты с подоконника. Чтобы в дом явилось ФБР? Видать, дело серьезное. Она поставила стаканы на поднос, положила рядом салфетки и достала тарелку для глазированного печенья, которое мама держит для нежданных гостей.

 ФБР – никакие не гости, подумала она и убрала тарелку на место.

 До нее доносился голос Форреста, он что-то рассказывал о рафтинге в здешних горах и как его брат Клэй любит полихачить, когда выдается время.

 Когда Шелби вошла, один из фэбээровцев, тот, что был выше ростом, встал и перехватил у нее поднос.

 – Спасибо, – произнес он с отчетливым говором жителя Джорджии.

 Высокий, отметила про себя Шелби, поджарый – если не сказать, долговязый, – смуглая кожа, темные глаза, темные волосы коротким бобриком.

 Он поставил поднос на столик и протянул руку.

 – Спецагент Мартин Лэндри. А это мой напарник, спецагент Роланд Боксвуд. Спасибо, что согласились побеседовать.

 – Это касается Ричарда? Конечно, кого же еще? – Шелби вопросительно посмотрела на одного, затем на другого.

 Боксвуд был комплекцией покрепче, помускулистее. Если Лэндри был брюнет, то этот – выраженный блондин скандинавского типа, с соломенными волосами и льдисто-голубыми глазами.

 – Присядь, Шелби. – Форрест взял ее за руку и притянул на диван рядом с собой. – Наши друзья федералы сегодня прилетели из Атланты.

 – Из Атланты, – машинально повторила она.

 – Мне разрешили ввести тебя в курс дела. – Он легонько погладил ее по коленке. – Я разослал то, что ты накопала, что накопал Грифф, что накопал я сам. Свел все воедино и отправил в полицию Майами, в Атланту, в Филадельфию – и далее по списку. И поскольку список был длинный, один экземпляр отослал и в ФБР тоже.

 – Ты мне говорил, что собираешься это сделать.

 – Вот именно. И вот начальство прислало их сюда, чтобы побеседовать с тобой лично.

 Шелби кивнула, и Лэндри подался вперед.

 – Миссис Фоксворт.

 – Оказывается, я ею никогда не была. Это я только так думала. Так что, пожалуйста, называйте меня Помрой.

 – Мисс Помрой, в феврале этого года вы продали кое-какие часы. Вы отнесли их в магазин «Истерфилд» на Либерти, в Филадельфии.

 – Да. У Ричарда было несколько часов, – Шелби в ужасе зажмурилась. – Они были краденые, да? Я должна была знать! Я должна была догадаться! А тот человек в магазине, которые мне помогал, он знать не мог. Он мне просто помогал – и все. Деньги я верну. – Денег у нее не было. Даже если вычистить все, что она откладывает на покупку дома, то и тогда этих денег не хватит. – Если вы мне дадите немного времени, я все эти деньги верну.

 – Об этом не беспокойся, Шелби, – проговорил Форрест.

 Она покачала головой:

 – Он их украл, а я продала. И деньги потратила. Так нельзя!

 – Там были и другие изделия, – заговорил Боксвуд. Голос у него был строгий, даже какой-то грозный. – Запонки, серьги, антикварная заколка.

 – Заколка у меня! Я не думала, что она представляет какую-то ценность, и даже не стала пытаться ее продать. Сейчас принесу.

 – Сиди! – остановил Форрест, прижав ей колено. – Сиди пока.

 – Все изделия, которые вы продали в Филадельфии, – продолжал Боксвуд, – совпадают с вещами из списка похищенного в окрестностях Атланты с мая 2011 по сентябрь 2014 года.

 – То есть ограблений было много. Не одно, – тихо проговорила Шелби.

 – В списках похищенного во всех этих случаях еще масса других вещей. Мы бы хотели, чтобы вы взглянули на фотографии.

 – Да, я посмотрю. Конечно. Мы переехали в Атланту только осенью 2011-го. В мае мы еще там не жили, но Ричард много ездил.

 – Но в апреле 2012-го вы там жили? – уточнил Боксвуд.

 – Да. Мы жили там.

 – А тринадцатого апреля того года вы где были, не помните?

 – Нет. Прошу извинить, не знаю. Три с лишним года прошло.

 – А ты подумай как следует, – без нажима произнес Форрест, держа руку на ее бедре. – Это было за пару дней до Пасхи. Страстная пятница.

 – Ах, вот что. Пасха. И Кэлли было около годика. Я купила ей нарядное платьице, шляпку – словом, все, что полагается. В ту пятницу я повезла ее фотографироваться. Эти карточки у меня в альбоме есть. Там у них еще реквизит был соответственный – цыплятки, кролики, корзинки с крашеными яйцами. Я потом послала эти фотографии маме и бабушке.

 – Я их помню.

 – Это было во второй половине дня. Точное время не помню. Фотоателье называлось «Кидография». Очень подходящее название. Я запомнила, потому что потом еще несколько раз водила туда Кэлли. Девушку-фотографа звали Тейт. Да, точно: Тейт Митчелл. Это точно, я хорошо запомнила. А в тот первый раз, перед Пасхой, я потом переодела Кэлли и повезла ее за мороженым. В награду за примерное поведение. Я ей заранее обещала – мол, будешь себя хорошо вести, получишь потом мороженое. Она хоть и маленькая, а что такое мороженое, уже хорошо знала. Мы ездили к Морелли.

 – Лучшее мороженое в Атланте, – прокомментировал Лэндри.

 – Вы там бывали? Кэлли это место обожала. Мы поехали к Морелли, и я позволила ей перебить аппетит перед ужином. Это я помню. Помню, еще подумала: «Ну вот, теперь она у меня ужинать не станет». Значит, дело было к вечеру.

 – А вечером того дня? И ночью? – продолжал наседать Боксвуд.

 – Дайте подумать. – Шелби надавила пальцами на глаза. – Сейчас, сейчас. Попробую вспомнить. Было много машин на улицах, это я помню. По дороге Кэлли уснула в машине. Я немного нервничала, боялась, что попаду домой позже Ричарда. Его раздражало, если он не знал, где я нахожусь. Я подумала, надо бы ему эсэмэску сбросить, но не стала. Он не любил, чтобы его отвлекали от работы звонками или сообщениями.

 Она опустила руки и глубоко вздохнула. Успокоилась.

 – Мы приехали домой, думаю, в районе шести. У Шарлин был выходной – она у нас убиралась и с готовкой помогала. Короче говоря, Шарлин не было, и я была рада, что буду в доме одна. Но с Шарлин мы ладили, я не хочу сказать, что я ее недолюбливала.

 – Но в квартире было тихо? Только вы и дочь? – уточнил Лэндри.

 Шелби кивнула.

 – Да, верно. Кэлли немного капризничала – перевозбудилась с этим фотографированием, да еще с мороженым, а поспала-то только в машине. Но я ее успокоила с помощью ее любимой мягкой игрушки – собачки Фифи – и кубиков. Она любила играть в кубики, ей нравилось, как они стучат. Я поскорее прошла на кухню и занялась ужином. Честное слово, не помню, что я готовила, но к семи или половине восьмого все было сделано, и я смогла присесть. Но он запаздывал. Ричард. Я поставила еду подогреваться, приготовила кашку девочке и уговорила ее немножко поесть – к тому времени мороженое уже немного улеглось. Искупала, почитала сказку и уложила спать.

 После этого все-таки послала Ричарду эсэмэску – сообщила, что еда в холодильнике, и если я буду спать, когда он придет, то надо ее только разогреть в микроволновке. Кажется, я злилась. И очень устала.

 Она потерла висок. И еще, и еще, будто помогая себе все припомнить поточнее.

 – Я легла вскоре после Кэлли. И не слышала, как он пришел. Увидела его уже утром. Вышла из спальни и обнаружила, что он ночевал в гостевой комнате.

 Оттого, что приходится передавать такие интимные подробности, Шелби залилась краской.

 – Иногда, когда он приходил поздно, он так делал – ложился в гостевой. Я приготовила завтрак Кэлли и поставила варить яйца. Мы собирались потом их красить к Пасхе. Ричард встал ближе к полудню и был в приподнятом настроении. Это я хорошо помню, уж очень он был доволен и возбужден, все время шутил. Помню, смешил Кэлли. Он, кажется, заметил, что я немного дуюсь, и что-то такое сказал, только не вспомню, что именно – отговорки у него всегда находились. Прозаседали, не мог уйти – всякое такое. Потом он…

 Она осеклась и крепко сплела пальцы.

 – О боже! Заколка. Он сказал, вот, принес тебе кое-что на Пасху, и протянул мне эту заколку. Сказал, мол, пойди причешись и Кэлли одень понаряднее. Он, дескать, ведет нас на ланч. Он так редко изъявлял желание куда-то сводить Кэлли, что она дико обрадовалась, и я решила забыть про свое недовольство. Я сделала в точности как он велел. Я привыкла его слушаться. Заколка. – Шелби сжала губы. – Он ее украл, а потом сунул мне – как собачонке игрушку.

 Она снова глубоко вдохнула.

 – Думаю, время нашего визита в фотостудию вы можете проверить, а вот остальное мне доказать нечем. Может быть, кто-нибудь видел, как мы с Кэлли входим в дом, но вряд ли кто-то это помнит, ведь столько времени прошло. А дома у нас никого не было. Если вы думаете, что я была с Ричардом, что я была замешана в его делишках, то доказать обратное я не сумею.

 – Что ж, вы вспомнили все в больших подробностях, хоть время и прошло, – заметил Боксвуд.

 – Это была для Кэлли первая Пасха. И первые студийные фотографии. Когда она родилась, я хотела сделать семейное фото, но у Ричарда вечно не хватало времени. Так что тот день был особенный. Эта девушка, Тейт, сняла нас и вдвоем тоже, и я послала снимок родителям. Там Кэлли без шляпки, и волосики разметались во все стороны – как всегда бывало и со мной. Я в тот день в парикмахерской не была и волосы не выпрямляла – это Ричард меня вечно заставлял. Словом, это моя любимая фотография.

 Шелби поднялась и взяла фото с каминной полки.

 – Вот она. Сделана в ту Страстную пятницу.

 – Мамина дочка, – прокомментировал Лэндри.

 – В том, что касается Кэлли, Шелби все помнит, – вставил Форрест.

 – Это правда. Особенно когда что-то случалось в первый раз. – Она поставила фото на место и снова села рядом с братом.

 – Ой! – Ее осенило, и она чуть не подскочила – Форресту даже пришлось усадить ее на место. – Я же сделала тогда запись в ее книжке! У нас есть эта книжка – «Ваш малыш», знаете? Я записала про фотостудию и одну фотографию вклеила. Могу принести.

 – Думаю, пока в этом нет необходимости, мисс Помрой.

 – Нелегко признавать, что была дурой, – смущенно проговорила Шелби. – Что тобой вертели как хотели. Я и не догадывалась, что он вор, что обманывает добропорядочных людей, а ведь я жила в этой шикарной квартире, у меня были шикарные шмотки и прислуга – и все это благодаря тому, что он грабил и мошенничал. Я не могу повернуть время вспять и что-то изменить. Принести эту заколку? Я знаю, где она у меня лежит. Вы могли бы вернуть ее владельцу.

 – Мы считаем, что эта заколка, одни часы из тех, что вы продали, и некоторые другие изделия общей стоимостью порядка шестидесяти пяти тысяч долларов были украдены у Аманды Люцерн-Брайс, проживавшей в Бакхеде. Дочь обнаружила ее вечером субботы, 14 апреля 2012 года.

 – Обнаружила?

 – Она упала – или ее столкнули – с верхней ступеньки лестницы в своем доме. И сломала шею.

 Кровь отхлынула от лица Шелби, она неподвижно уставилась на агента Боксвуда.

 – Она умерла? Ее убили? Ричард? Он был в таком приподнятом настроении! Все смешил Кэлли. Простите, мне надо выйти. – Она резко поднялась, ноги подкашивались. – Простите!

 Она кинулась в гостевой туалет и оперлась на раковину. Ее мутило, в желудке все сжалось в ком, но она твердо решила, что рвоты не допустит. Не доведет до этого – и все.

 Надо это перебороть. Дышать глубже, и это поможет. Немного подождать и дышать, тогда она сможет выслушать все остальное.

 – Шелби! – Форрест постучал в дверь.

 – Минутку!

 – Я вхожу!

 – Дай мне минуту! – огрызнулась она, когда он распахнул дверь. И упала ему на грудь. – Боже! Боже, Форрест! Он же повез нас в ресторан обедать! Он бросил там эту женщину, которую еще и ограбил, явился домой и лег спать. Потом повез нас обедать в ресторан. Заказал шампанского. Он отмечал, понимаешь? Отмечал, а женщина лежала и умирала, пока ее дочь не нашла.

 – Да уж. Я все понимаю, Шелби. – Он погладил ее по голове, крепко обнял. – И однажды на ее месте оказалась бы ты. Это я тоже понимаю.

 – Как я могла не видеть, кто он такой?

 – Но не видела же! И ты такая не одна. Никто не считает тебя как-либо причастной.

 – Ты же мой брат, ты и не можешь так считать!

 – Никто, – повторил он, опять притянул к себе и посмотрел в глаза. – Никто так не считает. Они просто делают свою работу. Тебе надо будет взглянуть на фотографии похищенных вещей и ограбленных им людей. Расскажешь все, что знаешь. Это максимум, что ты можешь сделать, и ты это сделаешь.

 – Я очень хочу помочь! Ты пойми, Форрест, ведь все мои шмотки, одежда ребенка – мне дурно делается, как подумаю, на какие деньги я их покупала.

 – Объясни мне, где лежит эта заколка. Я схожу.

 – У нас с Кэлли в ванной есть шкафчик, в правом верхнем ящике шкатулка, в ней все мои заколки. Эта – перламутровая с маленькими белыми и голубыми камешками. Форрест, я была уверена, что они ненастоящие! Это же всего-навсего заколка!

 – Не волнуйся. Если ты сейчас больше не в настроении с ними говорить, я им скажу, что на сегодня разговор окончен.

 – Нет, нет, я охотно расскажу все, что мне известно. И все, в чем я просто не отдавала себе отчета, как теперь стало ясно. Я сейчас выйду.

 – Как устанешь – сразу говори.

 – Я хочу поскорее с этим покончить.

 Она вернулась в комнату, и Лэндри снова встал.

 – Прошу меня извинить, – начала Шелби.

 – Не надо извиняться. Спасибо за ваше содействие, мисс Помрой.

 Шелби села, взяла себе чая. Лед почти весь успел растаять, но напиток был достаточно холодным и, главное, прекрасно утолял жажду.

 – Он и других убивал? Вам что-нибудь известно?

 – Это не исключено.

 – Ко мне или к Кэлли он никогда не применял силу. Впрочем, это и не требовалось. Дочь он просто не замечал, да и меня – все меньше и меньше. Он иногда говорил мне жестокие вещи, но так, чтобы поднять руку? Этого ни разу не было.

 Шелби аккуратно поставила стакан.

 – Я так и не разобралась, что он за человек. Если бы я поняла, ни за что бы не стала от него рожать. Надеюсь, вы сможете поверить, что я говорю правду. Через час Кэлли будет дома. Если мы к этому времени не закончим, я бы хотела продолжить наш разговор в другом месте или отложить до завтра. Я не хочу, чтобы она это слышала. Ей уже четыре года, она все понимает.

 – Это не проблема.

 – Может, вы назовете мне еще какую-то дату? Если этот день будет связан с чем-то необычным – каким-то праздником, визитом к врачу, – то я, возможно, вспомню, чем я занималась. И чем был занят он. Больше не вижу, чем я могу вам помочь. Но я хочу быть полезной!

 – Давайте пока ограничимся Атлантой. Пойдем дальше. – Лэндри сделал знак Боксвуду.

 – Восьмое августа того же года, – подсказал тот.

 – У моего отца день рождения девятого августа, а у Форреста – пятого. Мы всегда отмечали вместе, в ближайшую по календарю субботу или воскресенье. Я хотела поехать домой. Я уже давно не была дома, и я хотела, чтобы Кэлли повидалась с родными. Но Ричард сказал «нет». В ту субботу мы должны были идти на благотворительный прием, и он не разрешил мне его пропустить и уехать к отцу. Я его жена и должна присутствовать. И вести себя надлежащим образом. Прием был в «Риц-Карлтоне», в Бакхеде.

 – В субботу, восьмого августа 2012 года, из дома Айры и Глории Хэмберг было похищено украшений и редких марок на шестизначную сумму. Они как раз находились на благотворительном приеме в «Рице».

 – Как и во Флориде, – добавила от себя Шелби. – Украшения и марки. Это, наверное, у него такая специализация была.

 – Можно и так сказать. – Лэндри выпрямился. – Расскажите о том вечере.

 Чету Хэмберг она немного знала. Была как-то в их доме на званом ужине. Ричард несколько раз играл с Айрой Хэмберг в гольф, и еще они с Ричардом приглашали их погостить у себя в загородном клубе. Время от времени они общались на разных благотворительных приемах и других мероприятиях.

 Вспомнить детали того конкретного вечера было несложно, поскольку в тот день Шелби то и дело мыслями возвращалась к Рандеву-Риджу, где родня отмечала двойной день рождения. И очень жалела, что не смогла вырваться.

 Она помнила, как в какой-то момент Ричард принес ей бокал шампанского и сердитым тоном велел перестать хмуриться и начать общаться с людьми. Он собирался ненадолго выскочить, выкурить сигару и переговорить с парой потенциальных клиентов.

 Сколько времени она «общалась», бродила по залу, делала ставки на аукционе, как он ей велел, Шелби точно не помнила. Может быть, час, предположила она.

 – Когда он меня снова нашел, то был в приподнятом настроении. Сказал, что давно уже вернулся и меня ищет и пора идти проверить, не выиграли ли мы что-нибудь на том аукционе, пока он еще не закрылся. Я решила, он заключил какие-то удачные сделки – контракт или хотя бы о них договорился, поскольку настроение у него явно улучшилось и он даже предложил на аукционе приличную сумму за набор вин.

 – Хэмберги живут менее чем в миле от этого отеля, – напомнил Боксвуд.

 – Я это знаю.

 Ее поспрашивали о других вечерах и ночах, с указанием места и времени. Что-то Шелби вспомнила, другие случаи были как в тумане. По фотографиям она опознала запонки, бриллиантовые сережки-гвоздики, браслет из трех нитей с бриллиантами и изумрудами, который ей как-то подарил Ричард, а спустя время, когда он исчез из шкатулки с украшениями, заявил, что она его сама потеряла.

 Форрест проводил фэбээровцев, а сам задержался.

 – Хочешь, я останусь?

 – Нет, нет, я в порядке. Скоро мама с Кэлли вернутся. Как думаешь, они мне поверили? Отвечай не как мой брат, а как полицейский!

 – Они тебе верят. Они тут сыграли в хорошего и плохого полицейского. Заметила, как Боксвуд пытался тебя подловить, все время так строго на тебя смотрел? Но они оба тебе поверили. Шелби, ты очень помогла. А теперь тебе надо обо все забыть. Пускай ФБР делает свою работу.

 – Но я продала краденые вещи!

 – Ты этого не знала, у тебя не было оснований предполагать, что они краденые. Это мы утрясем.

 – Как я могла не понимать? Сам посуди: с чего бы им верить, что я была не в курсе дела? Честное слово, если бы я не знала, что так и было, я бы себе ни за что не поверила!

 – Ты помнишь того маньяка – Денниса Рейдера? Так вот, он имел жену и двоих детей, жил среди людей, исправно ходил в церковь. И никто даже не догадывался, кто он на самом деле. Понимаешь, Шелби, есть люди, которые отлично маскируются, мастерски ведут двойную жизнь, а нормальным людям и невдомек.

 – Он был ненормальный, да? Я имею в виду Ричарда. Чтобы делать то, что он делал, он должен был быть не в себе.

 – Как полицейский, скажу тебе, что он был социопат, а психотерапевт найдет для этого еще массу мудреных терминов. Конечно, в каком-то смысле он был не вполне нормален. Но что было – то было. Для тебя это все в прошлом. Пока тебе еще придется этим позаниматься, но главное для тебя теперь – это здесь и сейчас. И будущее. Ты должна смотреть вперед, Шелби.

 – Я стараюсь. Только прошлое никак не отпускает. Я все время узнаю что-то новое, и раз от разу все хуже.

 – Не забывай: ты – Помрой, да еще с примесью Макни. Ты выстоишь. Как понадоблюсь – зови, слышишь?

 – Позову. Не знаю, что бы я делала, если бы тебя сегодня со мной не было.

 – Ну, об этом тебе больше никогда волноваться не придется, обещаю.

 Шелби подумала, что скоро весь Ридж узнает о том, что к ней приходили из ФБР. Если уже не узнал. Поэтому родителям она рассказала все сразу, как только те вернулись.

 А наутро, еще до появления в салоне первой клиентки, она просветила бабушку.

 – Я подумала, ты должна это знать.

 – Мне Ада-Мей вечером звонила, все рассказала, – ответила Виола. – Я скажу тебе то же, что сказала ей. Ты ни в чем не виновата, ни капельки. И тот злополучный шторм мы должны рассматривать как длань Господню, которая избавила тебя и Кэлли от сукина сына.

 – Я бы предпочла, чтобы он был жив, – возразила Шелби, подумав. – Чтобы он был жив и чтобы я могла ему высказать, что о нем думаю. Горько сознавать, что он умер, так и считая меня пустым местом. И будучи уверен, что я до последнего дня ни о чем не догадывалась.

 – Бывший муж моей сестры шесть лет имел другую женщину в Свитуотере, – вставила Вонни. – У них там и квартирка была, и все такое. И никто из нас ни сном ни духом. Причем мужик каждое воскресенье, если был в городе, в церковь ходил! Был детским тренером по бейсболу, состоял в загородном клубе. Лидия бы так и не узнала, если б ей та женщина из Свитуотера сама не позвонила, когда узнала, что Лорн завел себе третью.

 Вонни развела руками.

 – Это, конечно, разные вещи, но я хочу сказать: мы все считали, что хорошо знаем Лорна, пока это все не вышло наружу.

 – Спасибо тебе, Вонни. Сочувствую твоей сестре, но ты меня немного утешила.

 – Часто нам кажется, что мы человека хорошо знаем, а на самом деле и близко нет, – подхватила разговор Кристал. Она готовилась принять первую клиентку по записи. – Возьмите, к примеру, двоюродную сестру моей подруги Бернадетты. Они в Файетвилле живут. Так вот, ее муж присвоил двенадцать тысяч долларов из фирмы ее отца – у него компьютерный бизнес, – а они ни сном ни духом! И даже когда все всплыло, сестра Бернадетты его не бросила. А по мне так, человек, способный украсть у своих, вообще не человек!

 – Ну и дела! – подбоченилась Лорели. – А я чуть не вышла за Лукаса-Джона Бэббота – ну, вы помните. Десять лет тому совсем уж собралась с ним под венец. Но что-то меня остановило. Прямо будто голос какой мне в ухо сказал: «Лорели, не делай этого!» Я и не стала. Но была близка к тому. А потом узнаю, что ему достался по наследству от деда охотничий домик около Элкмонта. И что, думаете, он там делал? Амфетамин варил! Сейчас вон в тюрьме сидит.

 Другие тоже подхватили тему. Виола подошла к внучке и обвила за талию.

 – Меня спрашивают, не хочу ли я уйти на пенсию. Дескать, могли бы с Джеком путешествовать или целый день сидеть на веранде, потягивая лимонад. А я думаю, да я свой салон ни на какой китайский чай не променяю! Где еще меня так развлекут, как здесь? Да еще и денег дадут заработать.

 Она поцеловала Шелби в щеку.

 – Ты правильно сделала, что всем все сразу рассказала.

 – Они же мне как родные!

 – Вот именно. Кристал! Твоя клиентка на девять часов переходит улицу. Давайте-ка, девочки, за работу!

 На другой день вечером Шелби встретилась в баре с Эммой-Кейт, а перед этим целый час провела с Битси.

 – Я угощаю. С меня причитается.

 – Не думаю. – Шелби вынула блокнот, открыла на нужной странице. – Ладно, приступим. Сначала – праздник по случаю помолвки. Тут все оговорено – время, место, день. Мне удалось умерить аппетит твоей мамы по части цветов и еды. Деликатно намекнула, что лучше приберечь на саму свадьбу. А помолвку, дескать, проведем красиво и стильно, но это не означает дорого. Поскольку для свадебного платья ты выбрала желтый с нежно-лиловым, я уговорила ее на помолвку эти цвета не использовать. Сказала, лучше будет остановиться на белоснежном – самый свадебный цвет. Ты же вроде так хотела, да?

 – Да. И только белые цветы. Она согласилась?

 – Я показала ей картинки из журналов и Интернета. Она так возбудилась! А потом, поскольку с флористом уже все было оговорено, я предложила ей сразу все и заказать. Поймала момент, когда она была преисполнена энтузиазма.

 Довольная и гордая собой, Шелби потерла руки.

 – Дело сделано.

 – Тогда с меня причитается дважды.

 – Эмма-Кейт, ты мне должна уже столько, что лучше даже не считать. От оркестра из Нэшвилла, который она хотела нанять, мы отказались, а сошлись на «Ред Хот энд Блю» – то, что предложила Тэнси, а ты одобрила, помнишь?

 – О боже, значит, от играющих вальсы мужиков в смокингах все-таки отбились? Нам с Мэттом эта группа так нравится! Мы их в «Бутлеггере» слышали.

 – Ну, это, конечно, рок, но у вас с Мэттом как раз будет возможность понять, хотите ли вы слышать их на своей свадьбе или пригласите кого-то другого. А может, ограничитесь диджеем, поскольку пока вы это еще не решили.

 Шелби методично поставила в своем списке галочку.

 – Потом я сказала твоей маме, что считаю целесообразным, чтобы с отелем вопросы решала я, ведь ей предстоит исполнять роль матери невесты и сохранять свежий вид, и мы перешли к обсуждению ее наряда и прически. Так что оформлением столов, цветами, рекламными щитами и так далее буду заниматься я.

 Шелби подкрепила свой рассказ выразительным жестом.

 – Логикой забила, вот что я сделала, никакого шанса ей не оставила!

 – Рекламные щиты?

 – Я решила, что тебе ничего заранее показывать не стану. Ты должна положиться на меня, а я уж сделаю тебе сюрприз. Вот когда дойдет до самой свадьбы, тут ты будешь в курсе каждой детали – и обещаю, останешься довольна.

 – То есть мне не надо ни о чем думать?

 – Не надо.

 – Если бы я не любила Мэтта, то я бы сейчас передумала и вышла за тебя. У него, правда, есть некоторые достоинства, которыми ты не обладаешь, не говоря уже о том, что вдвоем с Гриффом они могут исправить любую поломку. Сейчас он, кстати, у Гриффа, заехал помочь, сказал, на пару часов. Думаю, часа три провозятся, потому что Мэтт так и брызжет идеями. Все не может решить, как нам лучше поступить – подобрать подходящий участок и построить дом с нуля или, по примеру Гриффа, найти старый дом и переделать под себя.

 – А ты к этому готова?

 – Тебе я доверяю во всем, что касается красивого оформления, а ему – в вопросе жилья. Мне, конечно, будет, что сказать по этому поводу, но сперва пусть он примет решение.

 – Ну, ладно. – Шелби подалась вперед. – Давай дальше о свадьбе.

 Они обсуждали, планировали, решали, и Шелби все записывала.

 – А теперь давай прервемся. Отложи это пока, – махнула на ее блокнот Эмма-Кейт после двадцати минут разговора.

 – Начало положено.

 – И хорошее начало, согласись.

 – Более чем! А теперь пора переключиться. Расскажи про себя. ФБР больше голоса не подавало?

 – Нет. Я все жду, что они снова заявятся – с ордером на мой арест за соучастие или что-то в этом роде. Но пока не заявлялись.

 – Если они считают, что ты к этому как-то причастна, какие они тогда спецагенты?

 Шелби вспомнила, что то же самое говорил ей Форрест. Но слышать эти слова из уст лучшей подруги было вдвойне приятно.

 – Хочу еще раз изучить все фотографии и письма. Пришлось на пару дней отложить, чтобы потом вернуться и посмотреть свежим взглядом. Может, удастся вспомнить что-то еще. Или что-нибудь новое найти.

 – Да какой теперь смысл, Шелби?

 – Разобраться, Эмма-Кейт. Я хочу разобраться. Я не надеюсь найти карту, по которой отыщутся украденные им сокровища – и в Майами, и в других местах. Я исхожу из того, что еще много чего не найдено. Но для меня важно разобраться.

 – А по мне, так лучше бы ты все это забыла. Но девушка, которую я знаю с пеленок, не привыкла останавливаться на полпути в вопросах, которые считает важными.

 – Да, это для меня действительно важно. А вдруг я набреду на какие-то зацепки, на что-то такое, что поможет полиции найти, что она ищет? Но по крайней мере, эта женщина из Майами и ее сын теперь хоть что-то назад получат.

 – Шелби! – Эмма-Кейт взяла подругу за руку и крепко сжала. – Ты ищешь способ хоть как-то компенсировать им то, что он сделал. Как будто хочешь выплатить долг. Но это не твоя вина и не твои долги! И, зная тебя, могу сказать, что по этой причине, среди прочего, ты приостановила и контакты с Гриффом.

 Шелби заерзала и с преувеличенным усердием стала приводить в порядок свои записи.

 – Это не совсем так.

 – Но близко к истине. Вы вместе выглядели такими счастливыми! Вы хорошо смотрелись, кстати.

 – Мне просто захотелось немного сбавить темп.

 – Ты имеешь право сама выбирать, в каком темпе развивать отношения, этого я у тебя не отнимаю.

 – Небось наговорил тебе с три короба?

 – Лично мне – почти ничего. И Мэтту тоже, иначе бы тот мне передал. Он не такой скрытный, как Грифф, и у меня в любом случае есть к нему подход. Может, сегодня Грифф ему что-нибудь расскажет, пока они там работают. Или за пивом. Тогда Мэтт мне потом все выложит.

 – Он жутко взбешен. И не поймешь, как с ним дело-то иметь, когда он выходит из себя.

 – Да уж, действительно, – рассмеялась Эмма-Кейт. – Как иметь дело с мужиком, который злится по делу? Нет, ну правда! Тут у тебя шансов нет.

 – А знаешь, отчего это труднее вдвойне? Когда я была на работе, он к нам заезжал. Он знал, что я на работе, а мама дома с Кэлли. И мама сказала, что он прошел в сад и битый час играл с Кэлли и щенком, качал ее на качелях.

 – Ну что ж, это доказывает, с каким презренным трусом и негодяем ты связалась! – опять рассмеялась Эмма-Кейт.

 – Ну ладно, подруга. – Шелби вздохнула. – Если честно, я не знаю, что с этим делать. Я тоже могу разозлиться после всего, что он мне наговорил.

 Потягивая вино, Эмма-Кейт подняла брови.

 – И что же он тебе наговорил? Небось много резонных вещей?

 – Ну, с его-то точки зрения – конечно. Но они от этого не становятся менее ужасными для меня.

 – Послушай, я ведь тебе доверила свою помолвку, так? И ты меня пока не подвела.

 – И не подведу.

 – Вот почему я тебе и доверяю. Тогда почему ты не доверяешь мне?

 – Конечно, я тебе доверяю.

 – Отлично. Тогда слушай мой совет: поезжай и поговори с Гриффом.

 – Но ведь…

 – Когда мы обсуждали мою помолвку, я хоть раз сказала: «Но ведь…»? – возмутилась Эмма-Кейт. – Так что давай-ка ты меня тоже послушаешь и поедешь выяснить отношения с Гриффом. Мэтт говорит, он уже несколько дней сам не свой. Я вижу, что ты тоже сама не своя. Может, это и неплохо, но хватит! Пора уже объясниться. Так или иначе, вам обоим станет только легче. Во всяком случае, узнаете точку зрения друг друга.

 Нет, она этого делать не станет, решила Шелби. Пусть все идет, как идет. Пускай немного уляжется. Однако совет подруги засел у нее в мозгу и на протяжении всего ужина и позже, когда она укладывала Кэлли, не давал покоя.

 Она приказала себе успокоиться и остаток вечера посвятить тому, чтобы заново покопаться в фотографиях и письмах. Но успокоиться не получалось.

 Шелби спустилась. Родители были заняты собственным ежевечерним ритуалом – телевизор и рукоделие.

 – Кэлли уснула. Не возражаете, если я ненадолго отлучусь? Мне надо кое-что сделать.

 – Отправляйся. – Отец с отсутствующим видом улыбнулся и поспешил вернуться к просмотру бейсбольного матча. – Мы дома.

 – Когда матч закончится, я вытащу папу на веранду, – сказала Ада-Мей. – Устроимся там пить чай и будем вдыхать аромат роз. Заметила – вся решетка уже увита?

 – Ну, хорошего вам вечера. Я скоро.

 – Не спеши! – ответила мать. – И не забудь подкрасить губы и слегка причесаться. Нельзя ехать к Гриффу с не накрашенными губами.

 – Я не сказала, что еду к Гриффу.

 – А то мать не понимает! Иди подкрась губы!

 – Я скоро вернусь, – повторила Шелби и вышла, не дожидаясь, когда мама велит ей переодеться.

 Грифф еще не побывал в душе, поскольку думал, что его рабочий день не закончился. Мэтт уехал, а он все продолжал трудиться. Прервался лишь ненадолго – выпустил собаку, сделал себе сэндвич, впустил собаку, – но все равно мысленно был весь в работе.

 Он закончил делать гардеробную, и теперь благодаря Мэтту стены были зашиты гипсокартоном и дважды оштукатурены. Сейчас он занимался скамьей, которую хотел поставить под окном, выходящим в сад позади дома. Там будет приятно посидеть. И для хранения место будет, под сиденьем.

 Грифф ясно представлял себе готовую комнату. Что-то его все же не совсем устраивало, но что именно, он не понимал и решил не отступать от первоначального плана.

 Он привык так делать.

 Как только он закончит с гардеробной и с этой скамьей, завершит отделку, останется только покрасить стены и прибраться. Ну и, конечно, доделать какую-то мелочь – накладки на розетки и выключатели и, наверное, потолочный фен со светильником: проводку он предусмотрел.

 Надо будет найти подходящий по дизайну, чтобы соответствовал общему облику помещения.

 Может быть, вечером удастся поискать в Интернете, глядишь – что-то и подвернется.

 Следующим номером идет небольшая ванная, совмещенная со спальней. За нее он примется через день-другой. Точнее, не день, а вечер.

 У него играла музыка, и он ничего не слышал, пока не залаял Сникерс. Видя, как щенок выбрался из комнаты и помчался вниз по лестнице, Грифф вынул из ушей наушники.

 Он взял в руки молоток, взвесил его на ладони и зашагал вниз. Услышал стук в дверь – нет, пора уже сделать звонок! – и, понимая, что тот, кто залезал в его компьютер, стучать не станет, все же выглянул в окно на лестничной площадке.

 И увидел машину Шелби.

 Его захлестнули эмоции. Противоречивые. Во-первых, радость: бог свидетель, ему ее не хватало. Негодование: а по чьей, собственно, вине он ее так долго не видел? Замешательство: не похоже на Шелби, чтобы вот так, на ночь глядя, заявиться без предупреждения. И облегчение, огромное облегчение, что это произошло.

 Он положил молоток на лестницу и спустился вниз, туда, где заливался лаем и кидался на дверь щенок.

 Открыл. И поразился, что его сердце не выскочило прямо к ее ногам.

 – Ничего, что я заехала? – спросила она. – Мне надо с тобой поговорить.

 А ему захотелось оторвать ее от земли и зацеловать до беспамятства.

 – Конечно, что ты!

 – Привет, Сникерс. Хороший пес, хороший, – приговаривала Шелби, нагнувшись и почесывая щенка. – Мне кажется, он уже подрос. Может, на улице посидим? Такой приятный вечер!

 – Можем. Выпьешь чего-нибудь?

 – Нет, не хлопочи. Ты же работаешь. От тебя пахнет опилками и потом – хорошим трудовым потом.

 – Да делал тут кое-что. Но с удовольствием прервусь.

 Грифф шагнул за порог и жестом пригласил ее сесть.

 – Я знаю, ты на меня злишься, – заговорила она и села в кресло, продолжая гладить пса, который тут же водрузил передние лапы ей на колени. – И ты недвусмысленно объяснил мне причину.

 – Так.

 – Я пыталась высказать тебе свои резоны, но боюсь, ты меня не понял.

 – Я понял! – возразил он. – Просто я с твоими резонами не согласен.

 – Ты же не жил так, как я, Грифф! И к тебе не приходили агенты ФБР.

 – Я об этом слышал. И знаю, что они были признательны тебе за содействие.

 – Форрест!

 – Не волнуйся, государственной тайны он не разгласил. И кроме того, они со мной тоже говорили.

 – Что?! – Руки у Шелби замерли. Она закрутила головой. – Они и сюда заявились?

 – Просто чтобы поговорить. Это же не секрет, что после твоего возвращения мы с тобой общались. Ерунда.

 Ее глаза сверкнули, вспыхнули. Гнев, сожаление, досада – он отчетливо прочел это в ее взгляде.

 – Ну, как ты не поймешь, что меня напрягает, что они приходили сюда и задавали тебе вопросы о том, к чему ты вообще никакого отношения не имеешь!

 – Ты ведь тоже не знаешь, как я жил, Шелби. Им было известно про взлом компа, поэтому они и задавали свои вопросы. На мой взгляд, оттого, что делом теперь занимаются и местные, и федералы, только польза.

 – Он убил человека.

 – Что?

 – Они тебе не сказали? И что, даже Форрест не поделился? Он же тебе все докладывает!

 – Нет, и незачем так раздражаться. Мы с твоим братом друзья, – продолжил Грифф, не дав ей возразить. – И он мне не докладывает, он со мной делится.

 Она действительно была раздражена, это надо признать. «Прекрати, – приказала она себе, – и говори то, что хотела».

 – Ричард убил женщину в Атланте. Или она упала с лестницы, когда он пришел ее грабить, – это не вполне ясно. Он ее бросил и ушел. Вот просто взял и бросил умирать на полу, а сам сбежал. И за таким человеком я была замужем – как я считала. И от кого родила дочь. И прожила с ним почти пять лет.

 – Для тебя это большой удар, могу только посочувствовать. Но что он сделал, чем занимался, кем он был – ко мне это все не имеет никакого отношения.

 – Зато это имеет прямое отношение ко мне, а значит – и к нам с тобой. Почему ты не хочешь этого понять?

 – Потому что мы с тобой живем здесь и сейчас, – бесхитростно ответил Грифф. – И потому что я в тебя влюблен. Потому что вижу, что и ты ко мне неравнодушна. Может быть, не настолько, насколько я к тебе, об этом мне трудно судить, но то, что какие-то чувства ты испытываешь, я вижу. И вижу, что ты пытаешься от них отгородиться, а значит, и от меня тоже – и все из-за того, что какой-то социопат, аферист, жулик и, как теперь выясняется, еще и убийца, тебя использовал, обманывал, вертел как хотел, а ты позволяешь себе винить в этом себя и возлагать на себя ответственность.

 – Я не могу не нести ответственности за свои решения, свои поступки и их последствия!

 – Ладно, – проговорил Грифф после небольшой паузы. – Тут ты права. И когда ты собираешься перестать себя за них бичевать?

 – Я не могу допустить еще одну ошибку!

 – Я не ошибка! – При этих словах Грифф вскочил на ноги и, желая немного успокоиться, отошел к перилам. – Не надо меня так называть!

 – Нет, нет, я не о тебе! Я о себе.

 – «Дело не в тебе, дело во мне»? Классическая отговорка.

 – Ой, помолчи минутку! Просто закрой рот и послушай. Я действительно испытываю к тебе чувства, и эти чувства меня пугают. Я просто не могу снова взять и поддаться чувствам, потому что ты верно говоришь, мы живем здесь и сейчас. У меня теперь есть дочь. Мне надо обустроить ее жизнь. Нашу с ней жизнь. Я должна быть уверена, что поступаю правильно, а не просто делаю то, что хочется мне. Мне, черт возьми, нужен тайм-аут! Мне сейчас нужно успокоиться и подумать, а не ограничиваться одними чувствами. Я причинила боль своим близким и никогда, ни за что больше так не поступлю! И в конечном итоге я и себе сделала плохо.

 Шелби тоже поднялась и подошла к противоположным перилам. По ту сторону газона, в кронах деревьев тысячи светлячков давали свое представление. Бессчетное число теплых огоньков пульсировали в ночной тьме.

 – Я больше себя не виню, хватит. И не жалею. С этим покончено. Я вернулась домой, привезла сюда свою дочь и собираюсь строить новую жизнь. И это, по-моему, правильно. Я довольна. Мне бы и этого хватило, Гриффин, вполне бы хватило. Но потом ты… Я просто… Это чувство… Оно вдруг возникло, и оно есть.

 – Я думал, все будет развиваться не так быстро. Хотел сначала несколько раз сходить с тобой куда-то вместе с Мэттом и Эммой-Кейт. Пару месяцев встречаться в компании, по-дружески. Дать тебе привыкнуть к тому, что я рядом. И лишь потом позвать на свидание. Но план сорвался.

 – У тебя что же, есть план?

 – План у меня есть всегда. Проблема с любым планом в том, что порой видишь, что вот внесешь небольшое изменение – или несколько изменений, – и он сделается лучше. И вносишь эти изменения. Говорю, я не собирался так спешить. Я разве на тебя давил?

 – Нет. – Шелби понимала, будет неправильно, несправедливо и неправильно давать ему так думать. – Нет, Грифф, ты на меня не давил. Меня к тебе тянуло.

 Она посмотрела вдаль, охватила взглядом море мерцающих желтых огоньков. Вот как это надо назвать: он зажег в ней свет. Мерцающие огоньки посреди того мрака, в котором она очутилась.

 – Такое сильное влечение застало меня врасплох. Я хотела и хочу быть с тобой. Ты полная противоположность Ричарда. Я даже спрашивала себя, не потому ли меня так к тебе тянет. Ты так от него отличаешься! В тебе нет ничего напускного, ничего искусственного, только ты…

 – Скучный, да?

 Она быстро обернулась и с облегчением увидела, что он улыбается.

 – Нет, не скучный. Настоящий. Вот что мне больше всего было нужно – чтобы рядом были настоящие люди. Не фальшивые. И ты как раз такой. У меня есть к тебе чувства, и они меня пугают.

 – Я не против. Давай подождем, пока ты с ними разберешься. Только не выдумывай отговорок, чтобы со мной не видеться. Так прямо и скажи.

 – Я не знала, как это сделать. Не смогла придумать, потому что не хотела прекращать с тобой видеться. Понимала, что надо притормозить, но не хотела.

 – Ну, теперь-то притормозила? Хватит уже?

 – Да мне кажется, уже с избытком.

 – Ну, вот и точка соприкосновения нашлась. Мне очень тебя не хватало, Рыжик.

 – Ты в мое отсутствие заезжал поиграть с Кэлли?

 – По ней я тоже очень скучал. А с Кэлли мы вроде не ссорились.

 Кивнув, Шелби опять стала смотреть в темноту, на веселые огоньки.

 – Я думала, ты ко мне тоже заедешь. Ты ведь и в бар по пятницам приходил, но держался в сторонке.

 – Потому что ты меня обидела.

 Она быстро повернулась.

 – Но, Грифф!

 – Говорю тебе, Шелби: не надо меня с ним ставить на одну доску, ни под каким видом! Меня это оскорбляет. И по-настоящему бесит.

 – Прости! Не могу обещать, что такого больше не будет, но я постараюсь.

 – Уже хорошо.

 – Вот сейчас ты меня тоже обидел. И меня это тоже бесит.

 – Прости! Не могу обещать, что такого больше не будет, но я постараюсь.

 Она от души расхохоталась.

 – Я правда по тебе безумно скучала. Я не только секс имею в виду, хотя его мне тоже недоставало. Я скучала по нашим разговорам. Только…

 – А?

 – Один раз мне уже показалось, что я влюбилась, и все произошло так стремительно, что меня будто волной захлестнуло. Но на самом деле это была не любовь. Не настоящая любовь. Может, тебе тоже надо немного повременить?

 – Если бы ты с самого начала знала, кто он такой, это бы что-то изменило?

 Шелби смогла лишь поднять и безвольно опустить руки.

 – Ты не знаешь, потому что все было иначе. Ты не знала, кто он на самом деле, поэтому не можешь сказать. А я тебе вот что скажу. Я в тебя влюбился с первого взгляда. Это было даже сильнее, чем под этим принято подразумевать. Я подумал: «Вы только посмотрите! Красивее женщины я в жизни не встречал!»

 Снова захотелось засмеяться, но от его признания в горле встал ком.

 – Насколько я помню, я была вся мокрая и имела жалкий вид.

 – А еще ты была печальна и прекрасна. Потом были вы с Кэлли, то, как ты везла ее домой, толкая перед собой эту коляску, нагруженная по самые уши свертками и пакетами, и все в гору. Ты была такая злая – на себя саму – и такая измученная! А она – такая сладкая. Так что сначала я захотел тебя, а потом мне захотелось тебе помочь. Но сначала я запал на Кэлли, это я тебе прямо скажу. Две минуты – и сердце мое растаяло.

 – Это она умеет.

 – У нее это от тебя. Удивляюсь, как ты этого не замечаешь. Неважно. Потом я услышал, как ты поешь, и начал влюбляться. Я смотрел на тебя на сцене и влюблялся все больше и больше. Потом мы с тобой были в постели – и это довершило дело. Но заключительным аккордом, окончательно все скрепившим… – Он внимательно посмотрел на нее. – Ну, этого тебе знать необязательно.

 – Нет, я хочу! И любая бы женщина захотела.

 – Изволь. Так что было заключительным аккордом? То, как ты отделала Мелоди. Я себя не считаю особо крутым парнем, но когда я увидел, как ты ее лупцуешь, я сказал себе: черт, Грифф, да ты в нее влюблен! Дураком надо быть, чтобы не влюбиться.

 – Ты все придумываешь!

 – Ничего подобного. – Он шагнул к ней, опустил руки ей на плечи. – Мне тогда пришлось тебя от нее оттащить – я даже немного об этом пожалел, – но я понял: да, это моя женщина. Я ее хочу. И хочу ей кое в чем помочь. Но черт возьми, как она бьет! Она и сама в состоянии себе помочь. Ей все нипочем!

 Шелби думала, что ее потрясли его слова о влюбленности. Но последняя фраза, в которой слышалось такое восхищение, ее попросту ошеломила.

 – Ты так подумал?

 – Ну да. Я же все своими глазами видел. И испытал настоящее восхищение. И я тебя люблю. И не боюсь тебя отпугнуть, потому что ты с этим справишься. Но когда ты смотришь на меня, Шелби, я бы хотел, чтобы ты видела меня. Только меня. И когда думаешь обо мне – тоже.

 – Когда ты меня целуешь, держишь в своих руках, я ни о ком другом не думаю.

 – Значит, надо чаще тебя целовать и обнимать.

 – Боже, я только о том и мечтаю!

 Она обвила его руками и прижалась к губам.

 И он сделал, как она просила.

 – Пошли в дом. – Он никак не мог насытиться. – В постель.

 – Да. – Руки скользнули по его спине, с восторгом ощущая каждый стальной мускул. – Да. – Она вдохнула его запах – запах пота и опилок. – Да.

 Они кое-как добрались до двери, и она вдруг сказала:

 – Нет, погоди!

 – О господи, только не вздумай сейчас сказать «нет»!

 – Нет – то есть да. – Не выпуская его из объятий, она засмеялась. – Мне только надо маме сообщить. Я сказала, что вернусь скоро, а теперь, видишь, задержусь.

 – О’кей. Тогда набирай на ходу.

 – Это я могу. – Шелби достала телефон и постаралась побыстрее набрать короткий текст. – Она знала, что я еду к тебе, и едва ли будет удивлена. Ого, как быстро ответила!

 Они направились в дом, к лестнице и начали подниматься. На полпути Шелби остановилась.

 – Какие-то проблемы?

 – Нет. Нет, проблем нет. Она говорит, – Шелби опять коротко рассмеялась, – ты же потащишься провожать меня до дома, так почему бы мне тебя от этого не избавить и не остаться ночевать. И еще – неплохо же она меня изучила! – чтобы я не волновалась насчет Кэлли, что та утром станет удивляться, где мама, а лучше, чтобы поднялась пораньше и привезла тебя на завтрак. Она приготовит оладьи.

 – Оладьи я люблю.

 – Да, но…

 – Пиши: «Спасибо, мама. Увидимся утром».

 Он подтянул ее на одну ступеньку выше, так что глаза их оказались на одном уровне, потом прижался к ее губам своими.

 – Оставайся. Переночуй со мной. А утром со мной проснись.

 Разве могла она устоять? Да и зачем? Она провела пальцем по его щеке.

 – Это для меня неожиданность. Мне голышом спать придется.

 – Если в этом проблема, то я ведь тоже буду спать голым. Так что мы квиты.

 – Тогда все по-честному. – Она опять засмеялась. Он подхватил ее на руки и понес наверх, отчего голова у нее немного кружилась, а следом едва поспевал щенок.

 Шелби поработала над плей-листом из песен пятидесятых и решила исполнить что-нибудь в стиле блуграсс.

 Она спозаранку приехала в бар порепетировать и радовалась тому, что успешно отработала уже пять «Музыкальных пятниц».

 Когда она допела очередную песню в этом стиле, раздались аплодисменты – это успела прийти Тэнси.

 – Класс!

 – Я не видела, что ты здесь. Я подумала, немного блуграсса будет уместно – вперемежку с фольком и более традиционными вещами. Я хотела взять побольше вещей у Пэтси Клайн. Сделать на нее упор. Как думаешь?

 – О, здорово! А будет еще лучше, когда мы начнем приглашать группу играть вживую и обзаведемся настоящей сценой. И случится это в сентябре-октябре, если Мэтт не подведет. Сегодня утром пришло разрешение на пристройку!

 – Тэнси, вот это новость!

 – Мне уже не терпится начать. Но и страшновато, надо признать, ведь столько денег туда закачиваем! Однако последние недели показывают, что людям нравится проводить у нас уик-энд, слушая живую музыку.

 – Ты ведь уже уговорила Деррика приглашать по субботам группу на пробу, да?

 Тэнси сплела поднятые руки над головой и исполнила победный танец.

 – До конца лета! Посмотрим, что получится, оправдаются ли издержки. И, Шелби, в большой степени мы можем это сделать благодаря тебе! Не знаю, сколько бы мне пришлось уговаривать Деррика расшириться, если бы твои пятницы не имели такого успеха.

 – Мне нравится петь, а вы дали мне шанс. Мне кажется, все вышло как нельзя лучше – и для меня, и для вас. – Шелби спустилась с маленькой сцены. – Как ты себя чувствуешь?

 – Ну, по утрам еще немного подташнивает, но Деррик приносит мне соленые крекеры и имбирную газировку, обычно это помогает. Смотри сюда! – Она встала боком и сложила руки на животе. – Уже заметно!

 – Бог мой! – Шелби покосилась на крохотную выпуклость и изобразила шутливое изумление. – Вот это живот!

 – Ну, пока еще не очень, конечно, – со смехом согласилась Тэнси. – Но, – она задрала блузку, – уже пришлось расставить пояс у джинсов, видишь? Вон я чего приспособила! – Она продемонстрировала крепежный карабинчик. – На пуговицу уже не сходится. Придется скоро перелезать в спортивные штаны. Надо побыстрее закупить одежку для беременных.

 Шелби хорошо помнила это чувство. Это внутреннее сияние.

 – Теперь такие хорошие вещи делают! Не приходится чувствовать себя одетой в мешок или в бабушкину скатерть.

 – Я уже в одном интернет-магазине кое-что отложила в корзину. Хочу еще разок пройтись, прежде чем сделать заказ. Я понимаю, тебе не терпится вернуться к репетиции, но сначала ты мне скажешь, как у тебя дела.

 Ну вот, это было неизбежно, подумала Шелби. Прошлое ее преследует, как полуденная тень.

 – Мне очень жаль, что тебе тоже пришлось говорить с этими агентами.

 – Не волнуйся, нас с Дерриком это совершенно не напрягло.

 – Форрест говорит, они отбыли к себе в Атланту. Я не очень-то им помогла в поисках всего, что Ричард награбил. Понимаю, звучит глупо, но у меня такое чувство, что, если бы я смогла что-нибудь вспомнить, рассказать им что-то такое, что дало бы зацепку, если бы хоть еще одну вещь нашли из украденного, у меня уже стало бы легче на душе. А так выходит, они мне рассказали больше, чем я – им.

 – Но рассказали тяжелые вещи.

 – Будет мне урок. Если я хочу, чтобы Кэлли выросла умной, сильной женщиной, приверженной семейным ценностям и дружбе, имеющей уважение к себе, я должна показать ей пример. Если хочу, чтобы она испытывала удовлетворение от того, что способна чего-то достичь своими усилиями и своим трудом, я опять-таки должна стать ей примером. Это я сейчас и пытаюсь делать.

 – Ты не пытаешься, ты это делаешь!

 – Мне кажется, я должна как-то компенсировать ей все, что она однажды услышит о своем отце. Ну, ты понимаешь, что я имею в виду.

 – Когда это произойдет, ты же ее поддержишь! И вся ваша семья. И мы. Все твои друзья.

 – Похоже, Ричард так и не понял, так и не осознал, что то, о чем ты говоришь, куда дороже всех похищенных им бриллиантов и полученных обманом денег. Если в том, что я прожила с ним столько лет, и есть что-то хорошее, так только то, что во мне теперь глубоко сидит это понимание. Раньше я слишком многое принимала как должное.

 Теперь как должное она уже ничего не принимала. Даже смех в салоне красоты или расслабленные вздохи в комнате отдыха.

 Разложив рядом с мойками стопки чистых полотенец, Шелби порывисто обняла Виолу.

 – Это за что?

 – Просто так. Я так счастлива быть здесь, с тобой! Просто счастлива.

 – Я бы тоже была счастлива, если бы такой парень, как Гриффин Лотт, смотрел на меня так, будто я Венера Милосская, Шарлиз Терон и Тейлор Свифт в одном флаконе, – вступила в разговор Кристал, оторвавшись от работы и пощелкивая ножницами в воздухе. – Честное слово, для секса я предпочитаю мужчину, но если бы ко мне подошла Шарлиз Терон и сказала: «А ну, Кристал, поехали к тебе, покувыркаемся?» – я бы не раздумывая согласилась.

 Виола с усмешкой споласкивала волосы своей клиентке.

 – Шарлиз Терон, говоришь? И она единственная, кто мог бы тебя на такое сподвигнуть?

 – Пожалуй. Ну, есть еще Дженнифер Лоуренс. Она красотка каких поискать, и, наверное, с ней было бы классно посидеть и выпить. Но она не Шарлиз Терон. А ты бы с кем согласилась, Шелби?

 – А?

 – Ну, кто героиня твоих лесбийских фантазий?

 – Никогда не задумывалась.

 Кристал покрутила пальцем в воздухе.

 – Ну а если подумать?

 Нет, мелькнуло у Шелби, разве можно такие безумные разговоры принимать как должное?

 – Я бы выбрала Мистик, – решила она. Кристал нахмурилась.

 – Кого?

 – Это такая отъявленная злодейка в «Людях Икс». Помнишь, бабуль, как Форрест с Клэем по этим «Людям Икс» с ума сходили? И кстати, в фильме ее теперь играет как раз твоя Дженнифер Лоуренс. Мистик способна перевоплотиться в кого угодно. И во что угодно. Принять любую форму. Поэтому я думаю, что с ней уж точно можно любую фантазию воплотить.

 – Кажется, ты победила, – вынесла решение Виола, пересаживая клиентку в кресло.

 Двумя часами позже Шелби держала на руках малыша Бо и смотрела, как Кэлли с Джексом играют на площадке. Наверное, к ночи пойдет дождь, подумала она. Она уже чует его запах, видит по облакам. Но пока это был чудесный весенний вечер, лучшего и не пожелаешь.

 Отец задерживался на приеме, так что Клэй занялся кое-какими делами в саду, а Джилли сидела на веранде в кресле-качалке, категорически отлученная от кухни свекровью.

 – Наверное, неприлично быть такой счастливой. Это должно считаться преступлением, – проговорила Джилли.

 – Ну, слава богу, пока не считается. А то я бы тоже за решетку угодила.

 – Я сегодня видела Гриффа.

 Придется привыкать к тому, что люди ассоциируют ее счастливое состояние с Гриффом. Тем более что они недалеки от истины.

 – Да? А где?

 – Утром везла ребят на прогулку, пока не жарко, а он там чинил ворота у мисс Хардиган – это мама нашего шерифа.

 – Она сегодня в салон красоты приходила.

 – Я остановилась с ним переброситься. Молодец, что не гнушается заскочить и подделать какие-то мелочи старушкам вроде нее. Они же с нее и денег не берут! Я точно знаю, поскольку она мне сама говорила. Она их только пирогами угощает. Да еще связала им обоим на Рождество по шапке с перчатками. Смотри, Джексон-то у нас как подрос! Еще недавно его на качели подсаживать приходилось.

 Глаза у Джилли увлажнились. Шелби потрепала ее по руке. Джилли лишь помахала перед лицом ладонью.

 – Наверное, гормоны еще зашкаливают. Знаешь, Шелби, я думаю, вряд ли я на работу выйду, когда отпуск по уходу закончится.

 – Не знала, что ты собралась дома сидеть. Ты ведь свою работу в отеле любишь?

 – Люблю. И бросать не собиралась. – Она протянула руку и погладила малышу щечку. – А теперь даже не представляю, как стану оставлять их обоих хотя бы ненадолго. Хочу какое-то время посидеть дома. Может, с годик. Мы с Клэем это обсуждали. Понятно, что придется немного поджаться.

 – Трудно. Трудное решение. И трудно то, что приходится его принимать.

 – Я люблю свою работу, действительно люблю. И я хорошо ее выполняю, но мне просто нужен этот год, и все. Для меня и для моей семьи. Один год из многих, мне кажется, не такая уж катастрофа, а для меня он будет чрезвычайно важен.

 – Тогда тебе надо его взять. Ты же в отеле с самого института работаешь. Уверена, они тебя отпустят за свой счет. Может быть, не смогут сохранить за тобой твое место, этого я не знаю, но думаю, когда будешь готова, вернуться ты сможешь. Зато и жалеть ни о чем не будешь.

 – Но тогда на Клэя ложится дополнительная нагрузка – зарабатывать на жизнь-то надо!

 – Ничего, Джилли, он парень крепкий.

 – Никогда не думала, что мне захочется сидеть дома, но этот год мне действительно необходим. А ты? Есть что-то такое, чего ты хочешь для себя самой?

 – У меня это уже есть.

 – А в будущем?

 Шелби обернулась на дверь в кухню.

 – Пока это только мысли, я даже еще никому, кроме Эммы-Кейт, не рассказывала.

 – Я умею хранить секреты.

 – Я знаю. Вот наконец освобожусь от всех долгов, да если получится найти подходящий дом – да хорошо бы такой, чтобы можно было работать на дому, – тогда я бы хотела начать что-то вроде дизайнерского бизнеса. Дизайн, оформление, организация.

 – У тебя это всегда хорошо получалось.

 – Я тут в Интернете на одних курсах отзанималась – чтобы подучиться и поднабраться кое-какого опыта, – добавила Шелби. – Пока только по двум программам – тем, куда удалось вписаться.

 – Мне кажется, для этого занятия ты годишься больше кого-либо другого. За исключением разве что твоей бабушки.

 – Наверное, это я пытаюсь наверстать все упущенное, ведь столько лет сидела без дела! Я подумала, если сумею себя проявить, Мэтт с Гриффом могли бы время от времени меня привлекать. Или рекламировать меня своим заказчикам.

 – Конечно! Они же регулярно ремонтируют и переобустраивают помещения и целые здания – вплоть до отелей. Шелби, я за тебя тоже словечко замолвлю.

 – Ну, не знаю, удобно ли!

 – Надо ставить себе амбициозные цели.

 – А почему бы и нет? Но пока это все только в планах. Я знаю, управлять бизнесом я бы сумела, и все равно надо еще подучиться. Но я умею распределять расходы, знаю, как вести бухгалтерию. Это еще дело нескорое, но я уже начала откладывать на курсы предпринимательства.

 – Знаешь, я тысячу раз принималась обдумывать, как начать свой бизнес по производству тортов и выпечки, и всякий раз меня останавливает как раз вот это – бизнес. – Джилли закатила глаза. – Но в тебе есть эта фамильная жилка, ты же наполовину Макни. А еще знаешь что?

 – Что?

 – Я давно собираюсь переделать нашу спальню. Мы в ней уже пять лет ничего не меняли. То Джексон, теперь вот Бо. То Джексону детскую оформляли, теперь вот переселили его в другую комнату, побольше. Так до спальни руки и не доходили. А уже просится.

 – Это может оказаться увлекательно.

 – Ага, узнаю девушку Макни, – рассмеялась Джилли. – И Клэй точно такой же. Конечно, это будет недешево. И если я собираюсь сидеть дома, то надо экономить. Но видит бог, Шелби, до чего же мне хочется иметь настоящую, взрослую спальню, комнату для нас с Клэем, где мы бы иногда могли побыть вдвоем, только я и Клэй. Я умею быть бережливой, особенно если ты мне поможешь. А ты можешь на нас попрактиковаться.

 Джилли шевельнулась и обхватила Шелби одной рукой за плечи.

 – Шелби, у нас же там до сих пор смесь-карамель из его и моей старой мебели! Да еще эта жуткая, безобразная люстра, которую нам подарила на свадьбу моя тетя Люси.

 – Люстра действительно и жуткая, и безобразная.

 – Если бы тетя Люси всячески не подчеркивала, что это фамильная ценность, я бы уже давно как бы ненароком расколотила ее вдребезги. Мне ничего шикарного не надо. Просто что-то новое и нейтральное. Помоги мне, а?

 – Да я с радостью.

 Люстру, конечно, придется ликвидировать, а вот мебель можно отшлифовать и заново покрыть лаком, фурнитуру всю заменить. Это вариант.

 – И у меня масса идей, как можно сэкономить. Иногда достаточно что-то переставить, поменять назначение. Использовать имеющиеся вещи, но по-другому. Добавить каких-то новых штрихов. Даже просто покрасить заново стены – и уже другой вид, а деньги совсем небольшие.

 – Ого! Я уже чувствую воодушевление, а минуту назад плакать хотелось. А на этой неделе ты, случайно, времени не выкроишь?

 – Если хочешь, могу заскочить завтра утром, когда отвезу Кэлли к ее подружке Челси. У меня будет время до начала рабочего дня в салоне. Около половины девятого, а? Или это слишком рано?

 – Какое – рано? Забыла, что у меня малыш, да и старший немногим больше? Привет, Форрест!

 – Привет, Джилли. – Он вышел из кухни и склонился над ребенком. – А он собирается делать что-то еще, кроме как спать?

 – А ты заезжай к нам часа в два ночи.

 Джилли заметила его взгляд и с пониманием поднялась.

 – Давай мне его, Шелби, подержу немного. А потом бабушке отдам. Хоть чуток на кухне покручусь, а то меня туда совсем не пускают.

 Она забрала малыша у Шелби и шмыгнула в дом.

 – Всего минуту! – обратился Форрест к Шелби.

 – Конечно. Садись.

 – Ничего, что там дети без присмотра? Правда, там Клэй поблизости, фермера изображает.

 – Он в папу пошел, любит в земле поковыряться. А дети в порядке, не беспокойся.

 – Тогда, может, пройдемся вдоль фасада?

 – А что такое?

 – Вдоль фасада, говорю, – повторил он и взял ее под руку.

 – Форрест, ты заставляешь меня нервничать, а у меня в кои-то веки такой день хороший выдался!

 – За это прости. Извини, что порчу тебе чудесный день.

 – У меня опять неприятности? ФБР?

 – Нет, ничего похожего. – Брат провел ее вокруг дома и вывел к парадному крыльцу. Подальше от глаз и ушей. – Речь идет о Прайвете, том частном сыщике из Флориды.

 – Я помню, кто такой Прайвет! – рассердилась Шелби. – Он что, наконец открыл тебе, кто его заказчик?

 – Нет, и уже не откроет. Сегодня рано утром его обнаружили мертвым. Секретарша нашла.

 – О боже! А что случилось?

 – Судя по всему, застрелили между десятью и двенадцатью вечера, и похоже, из того же пистолета, что и Уоррен.

 Казалось бы, она уже ничему не должна удивляться, и все же Шелби испытала шок.

 – Так его убили?

 – Именно так. Внешне выглядит как ограбление – или его имитация. Такое неряшливое, знаешь ли, ограбление. А потом выясняется – так следаки говорят, – что он был убит за своим столом. При этом в столе у него лежала девятимиллиметровая пушка. И он ею не воспользовался. И никаких следов борьбы. Выстрел в голову, как и в случае с Уоррен. Не в упор, но с достаточно близкого расстояния.

 – Погоди, дай дух переведу. – Шелби поставила руки на пояс и слегка подалась вперед. – Мне он не нравился. Он меня пугал – и когда в Филадельфии заявился ко мне в дом, и когда проследил за мной до самого Риджа. Все вынюхивал. Но ведь когда ты его приструнил, он же убрался!

 – У него в кабинете нашли фотографии, твои и Кэлли. И в компьютере тоже.

 – Кэлли?

 – Кое-какие записи, отчет о расходах. Еще не возмещенных, хотя, судя по досье, срок уже прошел. Но имени заказчика в его бумагах и файлах нигде нет. Местные допрашивают секретаршу и его партнера, но пока никто вроде не знает, кто его нанял на это конкретное дело. И записей никаких нет.

 – А может, и заказчика никакого не было? Что, если он все врал?

 – Может быть.

 – И ты говоришь, обставлено было как грабеж, а на самом деле – нет?

 – Дверь была взломана, и кое-какой электроники недосчитались. Часы, бумажник, наличные тоже пропали. Вокруг все разбросано. На первый взгляд – налет, причем неряшливый. И среди прочего унесли его персональный ноутбук и планшетник. Из его дома компьютеры, похоже, тоже пропали.

 – То есть полиция думает, что и в доме кто-то побывал?

 – Там действовали половчей, никаких следов взлома вообще. Но все, что имело хоть какое-то отношение к этому его расследованию, за исключением того, что я назвал – фотографий и так далее, – начисто исчезло.

 Шелби выпрямилась. Лицо продолжало гореть, в голове гудело, но способности логически рассуждать она не утратила.

 – Ты думаешь, что то, что с ним произошло, как-то связано с тем давним ограблением во Флориде?

 – Да, потому что, когда я попросил его убраться, он мотивировал свои действия именно этим и грядущим вознаграждением за находку.

 – То есть все опять тянется к Ричарду. Точнее, теперь уже к Харлоу. Он бежал из заключения и, наверное, добыл себе новые документы. Нанял сыщика, чтобы помог ему отыскать Ричарда. А тот нашел нас с Кэлли. Только нас с Кэлли, потому что Ричарда уже не было в живых. Харлоу приехал сюда и обнаружил здесь третью подельщицу. Она в свое время его сдала, и теперь он ее убил.

 – Мы знаем, что он здесь был. Ты сама его видела.

 – Либо этот детектив считал Харлоу обычным клиентом, либо они были заодно. Теперь, наверное, это уже и не важно. Но он впустил Харлоу в кабинет и говорил с ним.

 – Дальше Харлоу либо не понравилось то, что он услышал, либо он решил Прайвета зачистить. Сделал дело, обставил все как ограбление со взломом, забрал, что ему было нужно – что, по его мнению, могло дать какие-то зацепки, – прихватил кое-что ценное, деньги – и был таков.

 – Послушай, Форрест, не может же он считать, что меня тоже надо зачистить! Всю информацию, какой я располагала, он у меня спер, и он знает, что я не просто на мели, но еще и в долгах. Если он продолжает искать свои миллионы, он должен понимать, что я не могу его к ним привести!

 – Я не знаю, зачем ему снова тащиться сюда, но прошу тебя: будь осторожнее! Он уже убил двоих. Майами будет держать нас в курсе – профессиональная любезность. Надеюсь, что и ФБР свое слово скажет. Беда в том, Шелби, что пока ты единственная, кто видел его живьем, причем с близкого расстояния.

 – Он сам мне показался.

 – Это верно.

 Она оглянулась на сад, где резвились дети и ее старший брат занимался огородом.

 – Форрест, я не могу бежать. Мне идти некуда, а для Кэлли вообще здесь безопаснее, чем где-то в другом месте. Мне этому человеку предложить нечего. Мне остается только думать, что он – как ты сказал – всего лишь зачищал концы. Звучит ужасно, но это то, что он сделал.

 – Во всяком случае, это похоже на правду. Никуда не ходи без телефона!

 – Он у меня всегда при себе. – Шелби постучала по карману, но Форрест покачал головой:

 – Вообще никуда, слышишь? Идешь в душ – пусть лежит рядом в ванной. И еще. – Он достал из кармана маленький баллончик.

 – Что это?

 – Перцовый баллончик. У тебя есть право на самооборону, но стрелять толком ты никогда не умела.

 Поскольку он был недалек от истины, Шелби сердито буркнула:

 – Не так все и плохо было.

 – Плохо, плохо, – повторил он. – Да и не станешь же ты носить с собой пушку, когда у тебя Кэлли под боком. Так что пистолет предоставь мне, а вот это возьми. И носи с собой. Если что – целься в глаза. А пока положи в карман, – посоветовал он. Шелби внимательно изучала баллончик.

 – Я возьму и буду осторожна, если тебе так будет спокойнее. Ему незачем приезжать за мной, тем более теперь. Я намерена предать все это забвению – что не означает, что я стану вести себя глупо. Но я больше не позволю этой истории отравлять мне жизнь! Ну вот. Мама приготовила свою фирменную картошку и сейчас делает капусту. Курицу я сама замариновала, папа, как придет, зажарит ее на гриле. Может, зайдешь и поужинаешь с нами?

 – Ох, как не хочется отказываться! Обожаю эту ее картошку. Но есть еще кое-какие дела. Скажи маме, если получится, я позже заеду, может, объедков перепадет.

 – Скажу. Мне надо идти детей проверить.

 – Ну, иди. Увидимся.

 Форрест проследил, как она обогнула дом. Кое-какие дела, подумал он. Первое из них – заехать к Гриффу. Поставить его в известность не помешает. Чем больше глаз следит за сестренкой, тем лучше.

 …Грифф стоял на четвереньках, укладывая на пол ванной очередную плитку. Золотисто-песочный цвет навевал мысли о пляже. Симпатичная и веселая получится ванная, подумал он.

 Форреста он слушал, присев на пятки.

 – Это не может быть случайностью. Вломиться в кабинет частного детектива – того самого частного детектива – и убить его? Вы же, профессионалы, не думаете, что это случайное совпадение, а?

 – Этим занимается следствие. Нет, конечно, – прибавил от себя Форрест, опираясь на дверной косяк, в то время как Грифф вернулся к работе. – Мы не думаем, что это случайное совпадение. Штука в том, чтобы найти связь между Прайветом, Харлоу и Уоррен. А дальше протянуть ниточку к этому подонку Фоксворту и ограблению в Майами пятилетней давности. Все указывает на то, что детектива убил Харлоу, но тут надо спросить себя: зачем? Что такое было этому детективу известно? Или кто такой? Потому что, может статься, наши догадки и неверны. Может, есть еще кто-то, кого мы пока не знаем.

 – Звучит неутешительно.

 – Да в этом деле вообще утешительного мало.

 – То есть история, начавшаяся пять лет назад в Майами, еще не окончена.

 – Не-а.

 – Если бы с того дела Харлоу получил свою долю, он бы не возникал. А может, избавиться от сыщика – это все, что ему оставалось, и он это сделал. И больше не появится.

 Грифф приладил очередную плитку и вставил в шов крестики.

 – С другой стороны, если бы детектив знал, где лежит куш, он бы и сам давно свалил.

 – В том-то и загадка.

 – Боишься, что у этого Джимми Харлоу могут быть недостающие звенья и он приедет за ними к Шелби?

 Форрест присел на корточки.

 – Здесь мы мало что можем сделать, разве что продолжать его розыск в местном масштабе, задавать вопросы, показывать людям его фото. Федералы пытаются искать какие-то зацепки, но, на мой взгляд, пока ничем таким тут и не пахнет. Они установили некоторых старых подельщиков Фоксворта. И его дружков Харлоу и Уоррен – тоже. Но из этого много не накопаешь. Правда, они могут нам, местным, всего и не рассказывать.

 – Думаешь, темнят?

 – Наверняка не скажу, да и вообще не вижу, зачем бы им это делать. Но кто знает? Я знаю только, что мы имеем нераскрытое убийство в Ридже, и нам всем от этого не очень по себе. В центре этой истории моя сестренка, и от этого мне тем более не по себе, как и моим коллегам. Мы за ней приглядываем, дополнительные наряды высылаем и все такое. Но она как-то не очень расположена ужинать в компании шерифа или проводить ночь с Нобби.

 – А если вдруг станет расположена, то я сяду в камеру за нападение на офицера полиции. Форрест, я за ней тоже приглядываю. Слово это ей не очень нравится, но придется уж потерпеть. Станет проще, когда она переедет сюда.

 Форрест так и сел.

 – Правда, что ли?

 – Ну да. У меня теперь новая система безопасности установлена – головная боль, конечно, но дело сделано. Завел себе свирепого сторожевого пса.

 Оба обернулись на Сникерса, храпящего на полу с задранными лапами.

 – О, действительно, зверь, а не собака!

 – Это он в перерыве между нарядами отдыхает.

 – Угу. Думаю, ты понял, что мой вопрос относился к переезду Шелби в твой дом, а не к его безопасности.

 Грифф продолжал работать. Методичная работа по укладке плитки действовала на него успокаивающе.

 – Давить на нее я пока не могу, она только заупрямится. Ей от этого подонка досталось, но она, надо признать, справляется быстрее, чем многие другие на ее месте. Мне кажется, ей уже почти удалось освободиться от этого опыта. Но пока полного освобождения еще не произошло, и для меня сейчас главное – проявить настойчивость и терпение. Потому что ты правильно понял: я хочу, чтобы она жила здесь, со мной. И Кэлли тоже.

 – Знаешь, приятель, если ты двинешься в этом направлении и благодаря настойчивости и терпению убедишь ее переехать к тебе, мама тут же начнет планировать свадьбу.

 – Ну и хорошо, это следующий этап моего плана. Но Шелби для этого потребуется больше времени.

 Форрест молчал. Грифф вставил в шов очередной ряд крестиков, аккуратно нанес клей на бетонную стяжку для следующего ряда плитки.

 – Я правильно понимаю, что ты намерен на моей сестре жениться?

 Грифф выпрямил спину, размял плечи, покрутил шеей.

 – Как тебе эта комната?

 Форрест послушно выпрямился и обошел спальню.

 – Просторно, много света, красивый вид из окон. Для такой спальни гардеробная просто огромная. Свой санузел плюс лавка под окном тоже нелишние. А как эту плитку положишь, ванная твоя совсем заиграет.

 – Хочу здесь поставить ванну на ножках и тумбу с овальной раковиной. Мне нравится, когда места для хранения много, а пространство не съедается. Над умывальником – аптечный шкафчик, там тоже полочки, но хочу его оформить в рамку, чтобы было поинтереснее. И шикарные светильники.

 – Ванна на ножках и шикарные светильники? Как-то это по-женски!

 – Ну да. Теплый фисташковый цвет стен в спальне, а люстра – с вентилятором, но в том же ключе, что потолочный свет в ванной.

 – Шикарная?

 – Точно. А в гардеробной поставлю спотовый свет. Ну, и всякие полки и вешалки – это само собой.

 Форрест покивал и еще раз обошел помещение. Он понемногу начинал представлять себе, что здесь будет.

 – Ты эту комнату для Кэлли делаешь, да?

 – Она мне сказала, что зеленый – ее любимый цвет. Дань ее любимому «Шреку». Думаю, это увлечение преходяще. Но цвет хороший – и для спальни, и ей подходит. Еще несколько лет – и девочке будет важно иметь свою ванную.

 – А ты, стало быть, человек, глядящий в будущее.

 – Вот именно. Я в них обеих влюблен, и ты это прекрасно знаешь, ты же по роду службы должен быть наблюдательным! Кэлли уже на моей стороне, осталось только Шелби склонить. Думаю, это получится быстрее, если нам удастся выпутать ее из того дерьма, в каком она оказалась по вине этого подонка.

 – А если она не захочет?

 – Буду ждать. Она – женщина моей жизни, этим все сказано. А Кэлли? Эта девочка для меня как солнышко. И она заслуживает иметь такого папу, как я. Да обе они меня заслуживают! Я очень завидная партия, не знал?

 – Черт возьми, Грифф, будь ты девкой, я бы и сам на тебе женился.

 – Ну вот. – Грифф увидел, что дошел до того места, где плитку надо мерить и резать, и встал на ноги. – У меня перерыв, пойду хоть сэндвич себе сделаю. Ты будешь?

 – Спасибо, но есть еще пара незавершенных дел, а потом меня ждут остатки прекрасного маминого ужина, уж получше твоих сэндвичей.

 – Я тебя провожу, мне тоже вниз. Идем, Сник. Пора прогуляться.

 Пес поболтал лапами в воздухе, неловко перевернулся и встал.

 – Когда-нибудь и я себе собаку заведу, – промолвил Форрест, когда они двинулись вниз по лестнице. Сникерс скакал впереди – вниз, пара ступенек вверх и снова вниз.

 – Братьев и сестер Сникерса уже всех разобрали, но я видел объявление о продаже щенков гончей на перекрестке Медвежьей и Сухого ручья.

 – Я сказал: «Когда-нибудь». Не сейчас. Я мало бываю дома, а шерифу, боюсь, не понравится, если я буду брать на дежурство собаку. – Форрест покосился на сигнализацию. – Что станешь делать, если сигнализация вдруг сработает?

 Грифф пожал плечами и распахнул дверь.

 – Тебя позову. И возьму монтировку. Она тяжелая, знаешь ли.

 – Да уж дробовик-то потяжелее будет, сынок.

 – У меня его нет, и не надо.

 – Эх ты, городской!

 Грифф вдыхал вечернюю прохладу, глядя, как щенок носится по газону аж до самой опушки, где журчит ручей.

 – Уже нет, но о ружье все равно не мечтаю.

 Он посмотрел на запад, где клонящееся к закату солнце окрасило курящиеся над горами облака в бледно-розовый цвет.

 – У меня тут всегда тишь да гладь. Я даже немного беспокоился на этот счет, когда тут у меня лежали горы медного кабеля и труб. Это же на вес золота, а увезти – раз плюнуть. Но ни разу ничего не случилось. Вот только теперь этот гад влез. Отголоски все того же дерьма.

 Вслед за приятелем Форрест посмотрел на запад.

 – Красивое у тебя тут место, Грифф. Со своим характером, с настроением. И уютное. Но я тебе хочу напомнить, что если наберешь девятьсот одиннадцать, мы раньше чем через десять минут до тебя не доедем. Если ты такой пацифист, можешь зарядить ружье солью.

 – Я лучше предоставлю стрелять вам, помощник шерифа. А я отлично и с монтировкой управлюсь.

 – Ну, как хочешь.

 Вот именно, подумал Грифф, стоя в тишине, пока собака не набегается, и следя, как на небе, окрашенном в цвет светло-лилового бархата, зажигается первая звездочка.

 Жить как хочешь – это как раз то, к чему он стремится. Так что идем готовить сэндвич, а потом будем заканчивать укладку плитки в ванной у Кэлли.

 – Качели на переднюю веранду, – вспомнил он и нагнулся потрепать прибежавшего к его ноге щенка. – Может, самому сделать? Всегда лучше, когда вещь сделана своими руками. Давай, Сник, пожуем и пораскинем мозгами.

 Знай Грифф, что, пока он ест на кухне свой сэндвич и набрасывает пробные чертежи качелей, за ним в бинокль кто-то наблюдает, он бы, возможно, и передумал насчет дробовика.

 На то, чтобы закончить комнату Кэлли и сконструировать качели на веранду, ушло время. Но, поскольку Шелби с головой ушла в планирование помолвки подруги, времени у него сейчас как раз было предостаточно.

 Точнее говоря, Шелби больше ушла с головой в сдерживание того энтузиазма, который демонстрировала по поводу помолвки дочери Битси.

 И Грифф заполнял вечера и ночи, которые не мог провести с ней, доводя до ума свои проекты по реконструкции дома и строя планы на будущее.

 Когда им наконец удалось провести вечер вместе, то вместо ужина в каком-нибудь заведении Шелби предпочла спокойно провести время у него дома.

 Когда она прибыла, Грифф находился во дворе, где крепил качели из старой покрышки к крепкому суку старого ореха.

 – Что я вижу! – так и ахнула Шелби. – Вот куда Кэлли сразу помчится сломя голову.

 – Здорово, да? Покрышку у твоего деда позаимствовал.

 Чтобы детская попка не проваливалась, Грифф выбрал покрышку поменьше, протянул цепь через старый садовый шланг, дабы не повредить дерево, и подвесил всю эту конструкцию так, чтобы сиденье располагалось горизонтально.

 – Какой же ты молодец!

 – Испытать не хочешь?

 – Конечно, хочу! – Шелби сунула ему в руки большой термос и подалась вперед, чтобы дать себя поцеловать.

 – А здесь что?

 – Лимонад с водкой. По дедушкиному рецепту. Ты такого не пробовал! – Шелби села на покрышку и крепко ухватилась руками за цепи. – Надежно!

 – Забава должна быть безопасной, – сказал Грифф и подтолкнул ее.

 Она откинулась назад, волосы разлетелись, раздался веселый смех.

 – Вот уж действительно забава! Как это тебе в голову пришло?

 Он не стал признаваться, что давно обдумывал, какие бы качели соорудить для ребенка на заднем дворе. Идея с покрышкой пришла ему неожиданно.

 – Да вот, осенило. Когда мне было столько лет, сколько Кэлли, у меня был приятель Тим Макноти. Так вот, у него во дворе были похожие качели, только покрышка крепилась вертикально. А я подумал, так будет удобнее.

 – Очень здорово! Кэлли наверняка придет в восторг.

 Пес как загипнотизированный сидел на траве и водил головой вправо и влево, следя глазами за Шелби.

 – Голову даю на отсечение, с тех пор, как я видела его в последний раз, этот пес успел подрасти. А прошло-то всего несколько дней.

 – Мой следующий проект – собачья будка. Большая.

 – Да уж. Маленькой тут не обойтись.

 Шелби соскочила с качелей.

 – Прости, что у меня совсем на тебя времени не было. Такое ощущение, что каждую минуту у меня новое дело.

 – Знакомая вещь. Ничего страшного, Рыжик. Ведь женятся наши близкие друзья. Это тебе не шутка.

 – Если бы мне не удалось сдержать аппетиты мисс Битси, мы бы имели тут целый парад не хуже Дня благодарения. Она из меня все жилы вытянула. Ни сил, ни креативных способностей не осталось. Она постоянно перескакивает с помолвки на свадьбу и обратно, у меня от нее голова кругом идет. Вбила себе, что Эмма-Кейт должна прибыть на церемонию – место еще не определено – в карете принцессы. В упряжке белых лошадей! И все потому, что Эмма-Кейт, видите ли, об этом мечтала, когда ей было двенадцать. Пришлось попотеть, чтобы ее отговорить.

 – Эмма-Кейт будет тебе по гроб жизни обязана.

 – О, значит, я в барыше! Ой, Грифф, ты купил качели на веранду!

 Тут уже Шелби сама стремглав кинулась к подвесному сиденью и закружилась, вздымая фалды своего зеленого платья. – Какая красота! Где же ты отыскал такой чудный синий цвет?

 – Как твои глаза. – Грифф проследовал за ней на веранду. – Это я сам покрасил. И сам сделал.

 – Ты их сам сделал? Ой, ну конечно! – Шелби села на качели и легонько толкнулась ногами. – Здорово! Просто замечательно! Как раз чтобы вот сидеть таким тихим, безмятежным вечером. А будет еще замечательнее, если ты принесешь нам по высокому стакану и мы с тобой посидим и насладимся дедушкиным лимонадом.

 – Будет исполнено.

 Щенок попытался забраться к ней, Шелби подхватила его и помогла залезть – теперь это уже было не так просто, как раньше.

 – Ты скоро станешь каким-то переростком, – проворчала она, но обвила его рукой и стала покачиваться с ним вместе.

 До чего же тут красиво, думала она. Место, каких поискать. Зеленое, уединенное, с синим куполом неба над головой, по которому летят белые облака.

 До слуха доносилось журчание ручья, оживившегося после недавних дождей, и настойчивый, многократно повторенный эхом стук дятла, упоенно долбящего ствол какого-то дерева, задавая ритм всему птичьему хору.

 – Ты подумай! – возмутился Грифф, возвращаясь с полными стаканами. – Нахально занял мое место!

 – Не хотел оставаться в стороне от событий, – заступилась за щенка Шелби.

 Грифф устроился по другую сторону от пса, не помнящего себя от счастья.

 – Лучшего места для качелей не придумаешь. – Шелби отхлебнула. – По-моему, я деда порадовала.

 – Ну, еще бы.

 – Этот лимонад готовить несложно, но есть одна хитрость. Его надо пить очень маленькими глотками. А если это делать теплым вечером, сидя на веранде на садовых качелях, то будет еще лучше. У тебя, Грифф, здесь свой маленький рай.

 – Этот рай еще нуждается в доработке.

 – Если бы Адам и Ева, вместо того чтобы есть яблоки, немного потрудились в райском саду, они еще, возможно, были бы с нами. Сад, дом, жизнь – все это требует постоянной работы, ведь правда? Я ненадолго забросила свою жизнь, и теперь вот приходится наверстывать. Какой здесь у тебя покой! Свет, качели, этот дивный лимонад. Ты, твой очаровательный пес. А со всем, что этот покой нарушает, я разберусь самым решительным образом, и тогда нам больше не придется думать ни о чем плохом.

 – Есть новости?

 – Пока точно неизвестно. А ты, я вижу, сегодня с Форрестом не общался?

 – Сегодня – нет.

 – Ну, наверное, он знал, что я к тебе собираюсь, и решил, что я тебе, так или иначе, расскажу. Полиция считает, что у них появился свидетель. В деле того сыщика. И ФБР собирается его допросить.

 – И что он видел?

 – Они пока не уверены, что он вообще видел что-то существенное и что это может помочь в расследовании. Но этот человек – парнишка – находился в здании в тот вечер, когда убили Прайвета. Он сказал, что слышал хлопок. Всего один хлопок, похожий на приглушенный звук хлопушки. Он не придал ему значения. Время сходится. И главное, он видел, как уходит предполагаемый убийца.

 – Харлоу?

 – Наверняка пока сказать не могут, но, по описанию, этот человек был помельче – ростом ниже и не такой широкоплечий. Бороды тоже не было. Волосы светлые – очень светлые. И очки в толстой темной оправе. В темном костюме. Парень говорит, что не очень уверен, поскольку видел его лишь мельком – посмотрел в окно и заметил, как тот выходит из здания. Переходит на ту сторону и садится в большой внедорожник.

 – Надел парик и очки, бороду сбрил. – Грифф пожал плечами. – С одного взгляда да еще в темноте разве можно определить, Харлоу это был или кто-то другой?

 – Больше того, этот парень был немного под кайфом и находился там, где его быть не должно было. Вот почему он ничего и не говорил, пока его не задержали за хранение, причем это уже не в первый раз. В том доме он работал ассистентом одного фотографа, а оказался там так поздно, потому что собрался поснимать кое-какое порно. Левый заказ. Он пытается заключить сделку со следствием, уж больно в тюрьму идти не хочет.

 – Тогда он вообще может все это сочинять, чтобы свою задницу спасти.

 – Это возможно, но время совпадает, и хлопок он слышал. Говорит, всего один. Полиция не сообщала, сколькими выстрелами был убит Прайвет, сколько раз в него стреляли. С этим нельзя не считаться.

 Грифф задумался. Они медленно покачивались на качелях и цедили лимонад.

 – Едва ли этого детектива убил кто-то другой. Тем более было сказано, что пистолет тот же, из которого Уоррена застрелили. И нам известно, что Харлоу был как раз в тех краях. Но допустим, в деле замешан еще кто-то и детектива нанял другой человек. Может, кто-то, имеющий отношение к этим Монвиллам из Майами, или к страховой компании, или кто-то, с кем когда-либо работал Ричард.

 – Тогда возникает вопрос: может, этот кто-то и убил Ричарда, а обставил все как кораблекрушение?

 – Ну, это уж вообще из области догадок.

 – Да. Но он так рвался поехать, что я иногда думаю, уж не было ли у него назначено какой-нибудь встречи, чтобы окончательно пристроить украденные драгоценности. А произошла очередная подстава, только жертвой на этот раз стал он сам.

 – Что бы ты сделала, если бы получила доступ к нескольким миллионам в ювелирных изделиях, ради которых тебе пришлось убить человека?

 – Я бы поспешила скрыться на край света, только…

 – Вот именно. Только есть еще двое, наравне с тобой претендующие на эти ценности, – закончил Грифф. – Тогда ты нанимаешь частного сыщика, вводишь его в курс дела. И о жене тоже рассказываешь – на случай, если она что-то знает.

 – Грифф, я теперь с ужасом вспоминаю, какой у меня был проходной двор после смерти Ричарда! Может, я даже убийцу Ричарда в дом впустила – если предположить, что он был убит, – дала возможность на меня посмотреть, а заодно и стащить, если было что. А сколько раз я уходила по делам и дом по несколько часов стоял без охраны! Любой ловкий человек мог запросто влезть и спокойно все обшарить, если ему что-то было нужно – если предположить, что Ричард после себя оставил что-то важное. Не знаю. Может, я все усложняю?

 – Знаешь, инсценировать кораблекрушение в разгар шторма – дело рискованное. Куда проще скинуть тело за борт. Или просто оставить на яхте по волнам болтаться.

 – Ну, не знаю. – Шелби уже тысячу раз обдумывала эту головоломку. – Например, надо было выиграть время. А может, это произошло случайно – убийство Ричарда, я имею в виду. А дальше пошло-поехало. Но действительность чаще всего оказывается проще любых догадок, – подытожила она. – Ричард погиб от несчастного случая. Женщину и детектива убил Харлоу. А свидетель был под кайфом и что-то видел краем глаза через окно. Знаешь что? Вот прямо сейчас беру и прекращаю ломать над этим голову. У нас такой дивный вечер! И несколько часов в полном нашем распоряжении.

 – Может, заночуешь? Как в тот раз? Тогда меня, глядишь, снова завтраком покормят.

 Шелби с улыбкой поднесла к губам стакан.

 – Вообще-то у меня в машине – совершенно случайно – сумка с вещами. Так, на всякий случай.

 – Схожу принесу.

 – Спасибо. На полу перед пассажирским сиденьем. Да, и там на сиденье одеяло есть. Его тоже захвати, пожалуйста.

 – Замерзла? – спросил Грифф, уже направляясь к машине. – Двадцать шесть градусов, не меньше.

 – Люблю теплые вечера. В дом даже не тянет. Сидела бы вот так, смотрела, как меняется небо, освещение, слушала бы, как с наступлением сумерек начинают петь первые ночные птицы.

 – Можем сидеть здесь столько, сколько ты скажешь. – Грифф уже шел назад с сумкой и одеялом в руках. – Сегодня я решил сделать старые проверенные стейки на гриле.

 – Прекрасно. Но чуть позже, хорошо?

 Шелби взяла у него одеяло и, легонько встряхнув, развернула.

 – А куда наш пес отправился? – спросил Грифф.

 – Да я его в дом отвела. Дала кожаную косточку погрызть. Думаю, так нам всем будет удобнее. – Шелби расстелила одеяло на веранде, выпрямилась, тряхнула головой. Улыбнулась. – Потому что мне кажется, тебе пора раздеть меня на этой веранде.

 От ее предложения он опешил. Возбудился. Пришел в восторг.

 – Считаешь, пора?

 – Считаю, давно пора, но ты, я думаю, наверстаешь.

 – Это запросто. – Грифф отставил сумку и заключил ее в объятия.

 Он действовал не спеша, и от первого же поцелуя она обмякла. Колени превратились в кисель, в голове поплыл туман. Он умел поцелуем разжечь в ней тихое, устойчивое пламя. Зажечь ее, но не взорвать.

 Утонув в его объятиях, возбужденная – вместо того чтобы возбудить его, как она хотела, – она подчинилась его воле. Его воле и своим ощущениям. Приникла и целиком растворилась в нем на этой старой веранде, где солнечный свет был подобен золотым брызгам, а весь мир вокруг замер и ни один листок не шелохнулся.

 Он стал расстегивать молнию у нее на спине, упиваясь и наслаждаясь каждым дюймом обнажающейся кожи. Мягкой, как шелк, и гладкой, как вода в озере.

 И все это принадлежит ему одному.

 Он спустил с ее плеч бретельки, с упоением приник губами к ее плечам. А эти плечи сильнее, чем кажется, подумалось ему. Эти плечи сами несут свой груз, ни на кого не перекладывая.

 И он хотел – жаждал – облегчить ей этот груз.

 Пока же он легонько сдернул с нее платье, и оно легким облаком упало ей под ноги. Белье на ней было из тонкого зеленого кружева – в тон платью.

 – Вот, специально купила, – проговорила она, видя, что он ее рассматривает, и коснулась кончиками пальцев своей груди. – Не надо было тратиться, конечно.

 – Нет, надо! Я тебе все компенсирую.

 – На то и расчет, – улыбнулась она, и снова он закрыл ей рот поцелуем.

 Теперь поцелуй был сильнее, глубже, так что у нее даже запрокинулась голова.

 Не отпуская ее, он опустился на колени – и она вместе с ним. Их губы ненадолго разъединились, и она успела стянуть с него через голову футболку, но не успела откинуть ее в сторону, так как их губы встретились вновь. Она ощущала ладонями его разгоряченную плоть, а губами уже скользила по изгибу его плеча, и вкус воды и его мыла возбуждал ее еще сильнее.

 А еще – этот едва уловимый, неистребимый запах опилок, напоминавший ей, как и его мозолистые ладони, что эти руки привыкли к труду.

 По ее телу пробежал трепет, следом взволновалась кровь – это он щелкнул застежкой ее лифчика. Ладони обхватили ее груди, а шероховатые подушечки больших пальцев начали ласкать соски, пробуждая в ней желание и разжигая огонь в животе.

 Она чувствовала, как стремительно наливается соками, делается податливой и нетерпеливой. Но его руки продолжали игру, отыскивая все новые чувствительные места и пробуждая новые и новые желания.

 Он положил ее на спину, провел пальцем по резинке ее трусиков, вдоль нежной внутренней поверхности бедра.

 Она издала горловой звук – не совсем стон и не совсем вздох. Он разом воспламенился. Теперь уже в нем нарастали желания, но пока он сдерживал их, скользя рукой по изящным кружевам, разжигая под этой эфемерной преградой все более сильный жар – пока в глазах у нее не помутилось и пальцы не разжались.

 Его дыхание участилось, сделалось глубже. Глаза приблизились к волшебной синеве ее глаз.

 Это его женщина, снова подумалось ему. Она вся принадлежит ему.

 Он наконец снял с нее эту последнюю преграду и обхватил ее плоть ладонями.

 Ее пронзила молния, молния в разгар шторма, резкий выброс адреналина, наслаждение – и новый всплеск глубокого, неодолимого желания. Она потянула за его ремень, желая скорее получить все, взять и отдать.

 Он притянул ее ближе, чтобы ей было удобнее, потом, когда она потянула вниз его джинсы, взял ее руки в свои, желая чуть притормозить.

 – Не спеши.

 Прерывисто дыша, испытывая безумное, до боли, желание, она посмотрела на него. И увидела такое же желание, такую же боль.

 – Наверное, у меня терпения меньше.

 – Погоди минутку. – Он поймал ее руки, снова прильнул к ней поцелуем. – Я люблю тебя.

 – О боже, Грифф!

 – Я должен это сказать. Мне нужно, чтобы ты это услышала. Здесь и сейчас, пока ты лежишь голая на моей веранде. Я тебя люблю. И спешить мне некуда.

 – Я не могу совладать со своими чувствами, с тем, что ты со мной делаешь, даже когда тебя нет. Это что-то огромное. – Она прижалась лицом к его плечу. – Что-то невероятное.

 – Это нормально. – Он слегка отодвинул ее назад, поднес ее руки к губам и осыпал поцелуями. – Так и должно быть.

 Он переменил позу и лег на одеяло. Теперь она оказалась сверху. Запустил пальцы в ее волосы, упиваясь их тяжестью, непокорностью кудрей, их цветом.

 У нее не было столько терпения, сколько у него, но она постаралась не торопиться и стала медленно скользить губами по его телу, одновременно касаясь и лаская его руками и чувствуя, как стучит под ее губами его сердце.

 Когда наконец между ними ничего не осталось, она приподнялась над ним и впустила его.

 Наполнилась им. Утонула в нем. Слилась.

 Она взяла его руку и положила себе на сердце, чтобы, пока она прилаживается к его ритму, он слышал, как это сердце стучит.

 Медленно. Она старалась делать все медленно и обнаружила, что в этом неспешном ритме есть поразительное наслаждение. Море блаженства накатывало на нее волнами, одна за другой, как слоистые облака.

 Воздух сделался густым, как мед, солнце еще струило свои лучи, и она вместе со своим любимым плыла по этому морю, поднимаясь все выше и выше, до самых облаков. Когда она достигла самого пика и задохнулась, ей захотелось задержаться там еще. И еще, и еще. А потом она дала этим волнам унести себя в неведомые дали.

 Снова стали слышны птицы, их трели и посвист где-то в кронах дерев. Теперь, когда в ушах больше не отдавались удары сердца, она слышала даже тишайший шорох ветра в листве, подобный легкому дыханию.

 Она лежала обмякшая на веранде. Женщина, получившая глубочайшее удовлетворение, рядом с мужчиной, которого, в свою очередь, удовлетворила. Чистая, незамутненная радость.

 – Интересно, что подумал бы курьер, если бы сейчас подъехал к дому?

 Шелби вздохнула.

 – Тебе должны что-то доставить?

 – Да все может быть. Я об этом даже не подумал. Да и как тут подумаешь?

 – Приятно, когда можно не думать. А у меня такое ощущение, что я целыми днями только и делаю, что думаю. Не думаю, только когда пою. И еще я могу не думать, когда ты начинаешь меня целовать. Наверное, это похоже на песню.

 – А я в этот момент как раз думал.

 – М-мм…

 – Я думал, что ты похожа на какую-нибудь богиню гор.

 Она сдавленно хохотнула.

 – Богиню? Продолжай.

 – Эти сумасшедшие рыжие волосы, эта молочно-белая кожа. Такая тоненькая и такая сильная, а глаза – как синие озера.

 – Это и впрямь как песня. – Растроганная и немного взволнованная, Шелби снова перекатилась и оперлась на его грудную клетку. – Да в тебе живет поэт, Гриффин!

 – На этом мой поэтический дар исчерпан.

 – Этого более чем достаточно. – Она провела пальцем по его щеке. – Ты тоже похож на бога. Выгоревшие волосы, шикарная мускулатура.

 – Значит, мы друг друга стоим.

 Она рассмеялась и уткнулась лбом ему в лоб.

 – Слушай, Грифф, а сейчас в твоем ручье какая глубина?

 – Думаю, где-то по середину бедра. Твоего бедра.

 – Нормально. Пойдем поплещемся?

 Он открыл один глаз – один зеленый кошачий глаз.

 – Ты хочешь поплескаться в ручье?

 – Да, но с тобой. Пусть аппетит побольше разгуляется. А потом выпьем лимонада и будем вместе готовить ужин.

 Не давая ему придумать отговорку, она поднялась и потянула его за руку.

 – Мы еще не одеты, – напомнил он.

 – Одежду-то мочить необязательно! Выпусти собаку, – предложила она и побежала прочь.

 Богиня, подумал он. Или как это называется? – фея. Но вряд ли феи бывают такие длинноногие. Пока Шелби бегом преодолевала его лужайку, он выпустил пса, потом подумал и захватил пару полотенец.

 Он не был ханжой и даже возмутился бы, если бы его так назвали. Но было невероятно странно бегать перед собственным домом в чем мать родила.

 Грифф еще не успел добраться до леса, когда раздались плеск воды, смех и радостный щенячий визг.

 Шелби брызгалась водой и устраивала радугу. Брызги ловили солнечные лучи и насыщали их цветом. Пес скакал, лаял и даже пытался плыть на глубине, после чего выбирался на мель и отряхивался.

 Грифф перебросил полотенца через сук.

 – Такая прохладная! Здесь и удочку можно закинуть – вдруг что-нибудь поймается. Если чуть пройти вниз по течению, там ручей делается шире и глубже. Ты бы мог чуть не каждый день ловить себе рыбу на ужин.

 – Сроду не рыбачил.

 Шелби выпрямилась, обнаженная и явно ошарашенная.

 – Ни разу в жизни?

 – Я же, Рыжик, вырос в пригороде и большую часть времени досуг у меня был городской.

 – Это надо при первой же возможности исправить. Рыбалка – это занятие для тебя. Расслабляет, а ты человек терпеливый, так что тебе это будет в самый раз. А какой именно городской досуг?

 – У меня? – Грифф ступил в воду. Она была права – вода прохладная. – Главным образом спорт. Зимой баскетбол, летом бейсбол. Футбол меня как-то не увлекал. Я для него больно тощий.

 – А я люблю бейсбол. Была в группе чирлидеров. – Шелби села на дно на мелководье, струи зажурчали вокруг ее стройного тела. – В противном случае папа бы вместо меня кого-то другого взял. А ты на какой позиции играл?

 – То питчером, то на второй базе. На второй мне как-то больше нравилось.

 – А почему ты тогда в Ридже не играешь? У нас отличная команда.

 – Можно в следующем году попробовать. В этом году все свободное время – дому. Тебе не больно вот так на камнях-то сидеть? Еще и рыбки вокруг плавают.

 Шелби засмеялась и легла, окунув волосы в воду.

 – Эх ты, городской ты человек! Я тут знаю пару хороших мест для купания. Надо как-нибудь вечером сходить поплавать.

 – Может, я выкопаю в саду прудик. Хотел бассейн сделать, но за ним ухода не оберешься, да и не очень он сюда впишется. А пруд – в самый раз.

 – И ты сможешь это сделать?

 – Не исключено. Надо еще подумать.

 – Люблю поплавать. – Расслабленная и немного сонная, она поводила пальцами по воде, поднимая рябь. – Кэлли я стала учить плаванию еще до того, как она начала ходить. У нас в Атланте в кондоминиуме был свой крытый бассейн, можно было плавать круглый год. Вот немного подрастет, отведу ее на рафтинг, к Клэю в группу. Она бесстрашная, ей это понравится. Но годик-другой надо подождать.

 Она слегка наклонила голову.

 – А ты это пробовал?

 – По порогам ходить? О да. Это кайф! Собирался повторить в августе, когда родители приедут.

 Ее рука замерла.

 – К тебе родители в гости собираются?

 – Поработать. Хотят на недельку меня от дел в доме освободить. В начале августа. Но до их приезда мне надо кое-что закончить. И еще я планирую познакомить их с тобой.

 От этих слов у нее свело живот.

 – Хочу, чтобы они сами убедились, что я не преувеличиваю.

 – Ты им про меня рассказывал?

 Грифф посмотрел внимательно.

 – Так что ты на это скажешь?

 – Ну, – она опять села. В животе творилось что-то несусветное. – Хм-мм. В начале августа у нас бывает большое семейное торжество. Если совпадет по времени и твои родители не против, считай, они тоже приглашены.

 – Я надеялся, что ты так и скажешь. Не замерзла?

 – Нет. – Кажется, это уже не просто нервы, подумала Шелби и оглянулась на свое плечо. – Мурашки побежали. Хорошо, что ты полотенца принес. – Она поднялась, по голому телу струилась вода. Шелби потянулась за полотенцем. – Я об этом совсем не подумала.

 Грифф взял ее за подбородок.

 – Тебе не хочется с моими родителями знакомиться?

 – Да нет. Небольшой мандраж, конечно, есть, но это же естественно, правда? – Она поежилась. – По спине мурашки. Сама не пойму, почему.

 Шелби завернулась в полотенце, и сразу сделалось намного приятнее. Она приникла к Гриффу.

 – У меня мандраж из-за знакомства с твоими родителями, но я рада, что это произойдет. Хорошо, что они приедут тебе помочь с домом, провести с тобой время. И еще я думаю, что они, наверное, хорошие люди, если так тебя воспитали.

 – Они тебе понравятся.

 – Не сомневаюсь. Пойдем в дом? Никак эти мурашки не пройдут.

 Грифф подхватил второе полотенце, потом взял Шелби за руку.

 А сквозь листву с той стороны поляны за ними следили из бинокля.

 Шелби поддалась на мамины уговоры сделать комплексную процедуру для лица. И зареклась. Ибо общаться с Адой-Мей, лежа на кушетке в полуголом виде, прикрывшись одним одеялом, было все равно что находиться в инфекционном боксе больницы.

 – Хорошо, что родные Гриффина снова приезжают. Я тебе рассказывала, как мы с ними прошлой осенью познакомились? – Ада-Мей сделала ей чистку, нанесла тоник и мягкий отшелушиватель, после чего умелыми пальцами щедро наложила тонизирующую маску.

 – Такие приятные люди! Я набрала на огороде корзинку помидоров, и мы очень хорошо посидели на передней веранде – мама Гриффа как раз палисадником занималась. Да что там говорить! Она как одержимая выпалывала сорняки и изничтожала всякий бурьян, а там ведь все так заросло! Кстати, и плющом ядовитым в том числе. Я, помнится, показала ей, как тянуть бальзамин, чтобы корень не обрывался. И как использовать его сок, если случайно коснешься ипритки. Она же из Балтимора, откуда ей все это знать? Мы тогда очень мило поболтали.

 – То есть ты привезла помидоры, чтобы тебя пригласили посидеть на веранде?

 – По-соседски. Я просто хочу сказать, что Натали – так его маму зовут – очень славная женщина. И папа – его зовут Бреннан – тоже замечательный человек. И собой хорош, надо сказать. Грифф на него очень похож. И знаешь, что?

 – Что, мама?

 – Они и Мэтта точно так же любят – как будто он им сын родной. А заодно с ним и Эмму-Кейт. Когда люди готовы с распростертыми объятиями принять кого-то как родного, это что-нибудь да значит. Так. Сейчас эта масочка застынет, а мы пока займемся ручками и ножками.

 Шелби могла бы отказаться, но никто не умел так растереть ступни, как Ада-Мей Помрой.

 – Детка, тебе пора педикюр делать. Только не говори, что некогда. Каждый, кто здесь работает, обязан быть живой рекламой косметических средств и процедур – ты знаешь, что по этому поводу думает твоя бабушка. И ноготочки надо красиво покрасить, лето же на дворе! У нас есть новый лак – называется «Грустящая глициния», он как раз к твоим глазам подойдет.

 – Ладно, мама. – Надо будет попросить Мейбелин или Лорели выкроить для нее несколько минут.

 – Кожа у тебя в прекрасном виде, как и ты сама. Отчего мое материнское сердце ликует.

 – Домашняя еда, стабильная работа и общение с ребенком – вот вам и результат.

 – И регулярный секс.

 Шелби невольно рассмеялась.

 – Не стану говорить, что это неважно.

 – Я знаю, у тебя еще не все проблемы решены, но они скоро разрешатся. Этот Джимми Харлоу теперь отсюда за тысячу миль и строит кому-то очередную пакость. Но если его и ФБР найти не может, то он, скорее всего, удрал за границу, вот что я тебе скажу. В какую-нибудь Францию.

 С закрытыми глазами и необычайной легкостью в ногах Шелби улыбнулась.

 – Почему Францию?

 – Да первое, что в голову пришло. Но он исчез, это как пить дать.

 Ада-Мей надела на растертые, смазанные кремом и абсолютно счастливые дочкины ножки бахилы и перешла к рукам.

 – Точно так же, как исчез этот беспутный Арло Кэттери. Ему вроде пять лет дали, так я слышала. И Мелоди Банкер тоже. Говорят также, что когда она выйдет из этой своей элитной клиники, то переедет в Ноксвилл, там у мисс Флоренс брат живет.

 – Меня не волнует, куда она поедет и чем займется. Честное слово, для меня все ее подлости давно канули в Лету. Даже не верится, что прошло всего несколько недель. Никогда не могла понять таких, как она. Слишком о себе возомнила, если думает, что способна отравить кому-то жизнь.

 – Но твою-то она отравить пыталась!

 – И это ей не удалось.

 – Ты, Шелби, молодец, что так целенаправленно строишь новую жизнь. Мы все тобой гордимся.

 – Я знаю. Вы мне каждый день даете это понять.

 – Скажи мне, девочка, что ты затеваешь? Я знаю, у тебя что-то на уме. Я это вижу.

 Расслабленная, безвольная, Шелби со вздохом проговорила:

 – Я начала заниматься на интернет-курсах.

 – Так я и знала, что что-то происходит! И что за курсы?

 – По дизайну интерьеров. Два коротких цикла, но мне нравится. Я уже делаю некоторые успехи! Когда закончу, то, если наскребу денег, запишусь еще на одни. И на курс предпринимательства тоже. И опыт, и образование мне понадобятся.

 – У тебя к этому делу талант. Ты, Шелби-Энн, на все записывайся! Мы с папой тебе оплатим.

 – Мама, я за все плачу сама!

 – Ты меня послушай. Мы с папой много работали, чтобы твои братья смогли получить высшее образование. Им тоже приходилось вкалывать, но основной воз тянули мы, для этого и нужны родители. Мы делаем то, что в наших силах. И мы бы и тебе точно так же обеспечили высшее образование. Но ты на какое-то время выбрала другую дорожку. Но если ты теперь решила подучиться, то мы тебе это оплатим. Ты бы и сама для Кэлли сделала то же самое, и не спорь со мной!

 – Вот почему я не хотела вам рассказывать. Знала, как ты запоешь.

 – Спроси у папы – он тебе скажет то же самое, что я сейчас говорю. Ты же не сидишь сложа руки и не ждешь, что мы станем тебя всю жизнь кормить. Ты работаешь, занимаешься ребенком, стараешься развить свой талант. Если я не в состоянии помочь своей дочери, что же я тогда за мать?

 Шелби открыла глаза и увидела ровно то, что и предполагала: ее строгая мама стояла над ней во весь свой немаленький рост с самым решительным выражением лица.

 – Мама, как я тебя люблю!

 – Да уж пожалуйста. А ты можешь мне помочь с ремонтом гостиной – хочу ее освежить. Теперь, когда наверху мы столько всего переделали, она мне кажется какой-то скучной и унылой.

 – Ага, а папе ты, наверное, скажешь, что мне нужно набираться опыта? Чтобы он на очередной ремонт согласился.

 – Вот именно. Ты получишь опыт, а я получу новую гостиную.

 Она надела Шелби на руки перчатки, обошла ее сзади и начала неспешно и деликатно массировать ей шею.

 – Ну вот, а теперь я тебе скажу: когда приедут родные Гриффа, тебе надо будет как-то прийти к нему вечерком и приготовить им всем ужин. Продемонстрировать свои кулинарные способности.

 – Мама!

 – Я знаю, женщинам чаще всего не нравится, когда у них на кухне хозяйничает другая. – Ада-Мей в своей бодрой манере сразу отметала все возражения. – Но она тут будет в гостях, к тому же приставлена к делу. Я, например, была бы только рада, если бы после долгого трудового дня мне кто-то приготовил поесть. Разве я бываю недовольна, когда ужин готовишь ты?

 – Ты-то нет, но…

 – Сделаешь свой фирменный салат с пастой, которым на днях нас с папой кормила, и куриные грудки с зеленым горошком. Объедение!

 – Мама, это когда еще будет!

 – Время быстро летит, не успеваешь глазом моргнуть.

 – Это уж точно. Вот почему у меня такое чувство, что Мэтт сделал Эмме-Кейт предложение только что. А на самом деле на этой неделе уже торжество по случаю помолвки. Даже не верится. Мне еще столько надо сделать и столько всего организовать!

 – Надеюсь, ты мне позволишь купить тебе к этому случаю новое вечернее платье?

 Опять двадцать пять, подумала Шелби. Она была благодарна маме за предложение, но скорее потратила бы эти деньги на курсы дизайна.

 – Мне очень приятно, что ты это предлагаешь, но знаешь, у меня пока душа не лежит к вечерним нарядам. Один раз надену – и будет висеть. А кроме того, мне предстоит весь вечер суетиться, следить, чтобы все шло по плану, и, по мере сил, сдерживать натиск мисс Битси.

 – Да, уж ее-то точно кто-то должен сдерживать, да хранит ее господь.

 – И в субботу это буду я. Короче, мне будет проще все это делать, если на мне не будет платья в пол. – За последние годы Шелби переносила столько этих длинных платьев! А потом их весьма выгодно продала. – А какую ты мне прическу посоветуешь? Наверх забрать или распустить? – спросила она, понимая, что открывает матери простор для новых рассуждений.

 – О! Бабуля тебе их так наверх заберет, что твои кудри предстанут во всей красе. Сама удивишься.

 Ада-Мей пустилась в дальнейшие рассуждения, а Шелби закрыла глаза и расслабилась, стараясь получить удовольствие от продолжения косметической процедуры.

 У нее действительно было много дел, а времени совсем не оставалось. Большую часть времени отняла переписка по электронной почте, звонки и обмен эсэмэсками с распорядителем предстоящего мероприятия в отеле, который был счастлив иметь дело с ней, а не с «исполненной чрезмерного энтузиазма и фонтанирующей идеями» мамашей невесты.

 Подтекст был более чем ясен.

 Она провела последнюю, как можно было надеяться, консультацию с флористом перед непосредственным оформлением торжества, после чего переговорила с Битси еще раз.

 И все же в конце рабочего дня ей удалось выкроить минутку и посидеть с бабулей в небольшом заднем дворике, красуясь своими изящными ноготками цвета «Грустящей глицинии».

 – Девочка моя, ты прямо светишься!

 Шелби глотнула сладкого чая.

 – Мама – настоящий гений.

 – У нее талант, но и средства, надо сказать, у нас превосходные. Ты вообще в последние дни выглядишь счастливой, а это верный путь к тому, чтобы выглядеть красивой. Без этого никакое лицо сиять не заставишь.

 – Да, я чувствую себя счастливой. Кэлли наслаждается жизнью, у нас в семье родился малыш, а моя лучшая подруга выходит замуж. Теперь, когда я стала здесь работать, я наконец вспомнила, до чего же я люблю наш Ридж. А еще я получаю такое удовольствие от музыкальных вечеров в «Бутлеггере»!

 Она глотнула еще.

 – И последнее – по списку, но не по значению – у меня теперь есть парень, который заставляет меня светиться, даже когда его рядом нет. Мне ужасно повезло, бабуль. Иногда ведь второго шанса приходится и полжизни ждать.

 – Ты не сидишь сложа руки и свой второй шанс честно заслужила.

 – И дальше сидеть не собираюсь, во всяком случае, в обозримом будущем. А теперь, когда глянец на лицо наведен и ногти накрашены, я хотела тебя спросить: не выкроишь для меня времени в субботу, чтобы причесать перед торжеством?

 Виола смерила внучку пытливым взглядом поверх очков.

 – И ты дашь мне сделать все, как я хочу?

 – Что ж я, стану спорить с профессионалом, что ли?

 – Хорошо. У меня есть кое-какие идеи. А теперь скажи, что тебя так занимает.

 Бабушка всегда видела ее насквозь.

 – В данный момент я вся погружена в это торжество. Знаешь, я только что уговорила мисс Битси не нанимать камерный оркестр, чтобы играл в зале классическую музыку – а это, надо сказать, было непросто. Одному богу известно, что она еще напридумывает, когда дело до самой свадьбы дойдет, и в чем еще ее придется разубеждать.

 – Она любит дочь, добрая душа, но идеи у нее всегда были завиральные. Притом такие, что Эмме-Кейт уж совсем никак не подходят – это все равно что пытаться напялить на нее мамины туфли пятого размера. Но у тебя, моя дорогая, голова не только этим занята, я же вижу!

 – Мне в самом деле требуется твое мнение и твой совет. Бабуль, я так довольна, что здесь у тебя работаю – не только потому, что мне работа была нужна. Она еще и помогла мне прийти в себя. Снова почувствовать себя включенной в здешнюю жизнь. Я хочу, чтобы ты знала, что я тебе безмерно благодарна.

 – Шелби, если ты подберешь себе другое место, я огорчаться не стану. Я с самого начала не рассматривала эту работу для тебя в качестве постоянной. Тебе это место подходит не больше, чем, опять же, туфли Битси. А что у тебя на уме?

 – Пока ничего. В ближайшие полгода точно не предвидится. Может, и дольше. Даже скорее всего, дольше, – поправила себя Шелби. – Я сейчас занимаюсь кое на каких курсах в Интернете. По дизайну.

 – У тебя к этому есть способности. Как у Ады-Мей – к работе с женской кожей. Раньше я всегда думала, ты, как добьешься успеха и славы на вокальном поприще, обзаведешься большим домом и проявишь свой дизайнерский талант.

 – Все, что сопутствует карьере музыканта, меня не очень привлекает. Работа по вечерам, гастроли. Потом это же требует полной самоотдачи! В общем, все это уже не для меня. Тут у меня второго шанса нет – я его проворонила и снова искать не хочу.

 – Жизнь – это нескончаемая череда решений. Сейчас ты принимаешь очередное.

 – Мне, бабуль, кажется, что я смогу для нас с Кэлли построить новую жизнь.

 Закусив губы и прищуря взгляд, Виола покивала.

 – Ты рассчитываешь сделать карьеру. Найти не просто работу, а свое призвание.

 – Да. И на этих курсах у меня неплохо получается. А скоро я еще на одни запишусь – по предпринимательству.

 Виола снова кивнула и расплылась.

 – У тебя это в крови. Но образование не помешает.

 – Спешить я не собираюсь. Я помогла Джилли поменять обстановку в спальне, Эмме-Кейт кое-что подсказала с ее квартирой – хотела просто посмотреть, могу ли я что-то делать с чужим домом, еще и с учетом пожеланий хозяев. Теперь вот мама хочет, чтобы я помогла ей отремонтировать гостиную. Правда, боюсь, папа может не одобрить, – с улыбкой прибавила она.

 Виола улыбнулась в ответ.

 – Как правило, мужчины перемен не любят. Но это дело привычки.

 Никто не знал, что такое начинать свой бизнес с нуля, лучше Виолы Макни-Донахью, и Шелби, воодушевившись, придвинулась ближе.

 – А насчет дома Гриффа у меня знаешь сколько идей! То и дело приходится прикусить язык, тем более что он и сам в этом деле отлично соображает.

 – Как бы отлично ни соображал, а свежий взгляд всегда полезен.

 – Ну, иногда я не успеваю прикусить язык, но он ни разу не рассердился. Короче, отзанимаюсь на курсах, получу сертификат, а потом попытаюсь открыть свое дело. Придется работать, чтобы прокормить себя и Кэлли, да еще эти проклятые долги на мне висят! Я хочу начать с малого, как вы с дедушкой начинали. Потихоньку развиваться. Как думаешь, я в правильном направлении иду?

 – Ну, самой-то тебе это нравится? – Виола выставила палец и постучала по столу. – Чем бы ты ни занималась, Шелби, этого никогда нельзя списывать со счетов: работа должна приносить радость. Если ты не любишь то, чем занимаешься, тяжело изо дня в день приходить в контору да еще иметь дело с начальником. Но когда у тебя свой бизнес, ты сама отвечаешь за все. Если выбранное дело не нравится, тогда уж лучше работать на дядю, получать зарплату, а дядя пусть сам голову ломает.

 – Вот поэтому я и хотела с тобой посоветоваться, пока не зашла слишком далеко. Понимаешь, бабуль, мне эта работа нравится. Ты не представляешь, с каким удовольствием я выполняла просьбу Джилли и Эммы-Кейт, как мне было приятно видеть, что они довольны, чувствовать, что я уловила их желания и сумела их воплотить. И как я радовалась, словно дурочка, когда Грифф покрасил переднюю именно в тот цвет, в какой я посоветовала. И когда он купил расписной комод, который я для него присмотрела в «Искусстве Риджа» – приятно, кстати, что можно опять туда ходить, – а я ведь только обмолвилась, что он бы прекрасно смотрелся в изножье кровати. И между прочим, так и получилось.

 – Тогда делай, что задумала. Занимайся тем, что делает тебя счастливой!

 Шелби глубоко вздохнула и выпрямила спину.

 – Обычно я делаю шаг вперед – как в школе, а потом два шага назад. По крайней мере, в мыслях. Я ведь думала, что и Ричард меня сделает счастливой.

 – Ну, ошиблась, – невозмутимо ответила Виола. – Чай, не в последний раз. Сколько еще дров наломаешь, пока жизнь пройдет! Особенно если доведется прожить долгую, наполненную, интересную жизнь.

 – Остается только надеяться, что самая большая ошибка у меня уже позади. – Шелби взяла бабушкину руку в свою. – Ты мне поможешь начать? Не деньгами, а советом? Когда я сочту себя готовой начать дело – и начну его, я же тебе тысячу вопросов стану задавать!

 – Если ты их мне задавать не будешь, я на тебя обижусь. У меня голова в плане бизнеса хорошо варит. И у деда, кстати, тоже. Ты думаешь, кто твоему папе помогал наладить деловую часть его практики?

 – Нетрудно догадаться. Так я на тебя рассчитываю?

 – А я буду рассчитывать на тебя. Ой, гляди, к нам красивый молодой человек пришел, – ахнула она, увидев Мэтта.

 – Мисс Ви! – Мэтт подошел к столу и нагнулся для приветственного поцелуя в щеку. – Простите, что я такой грязный – мы только что в «Бутлеггере» закончили.

 – И как там у вас продвигается?

 – Блоки под фундамент поставили, завтра придет комиссия принимать. Как дела, Шелби?

 – Все хорошо, спасибо. Принести тебе холодненького попить?

 Он поднял руку с бутылкой.

 – Да у меня тут шипучка, видишь? Хватит.

 – Тогда стакан со льдом?

 – Настоящему мужику стакан не нужен. – Он подмигнул и глотнул из горлышка. – Эмма-Кейт сказала, ты хотела со мной поговорить. Без нее. – Он выразительно подвигал бровями, рассмешив Шелби.

 – Да, хотела, только не думала, что ты так быстро время найдешь. У тебя же дел-то сейчас.

 – Да и у тебя тоже. Слышал, ты только что отбилась от струнного оркестра? Я у твоих ног.

 – Ты давай-ка сядь, – сказала Виола. – На тебе кресло. – Она поднялась. – Поволоку свои усталые ножки домой и позволю себе что-нибудь покрепче чая. Не обижай мою девочку, Мэтью!

 – Слушаюсь, мэм.

 – До завтра, бабуль. Привет дедушке!

 – И он тебе передает, – отозвалась Виола, входя в здание.

 – Есть что-то еще, что я должен знать – теперь, когда скрипачей мы успешно избежали? – Мэтт сел и вытянул ноги. Вздохнул. – Хорошо-то как!

 – Человеку, который столько работает, нужно каждую неделю ходить к Вонни на массаж. Будешь бодр и свеж.

 – Эмма-Кейт мне то же про йогу твердит. Но по мне, так уж лучше массаж, чем завязывать себя в узел.

 А еще лучше было бы сейчас находиться дома, чем сидеть и ждать, пока Шелби перейдет к делу.

 – Я не ожидала, что мы с тобой до торжества будем говорить, иначе я бы лучше подготовилась. Я только что об этом с бабушкой говорила. Я пока только ей да маме рассказала.

 – Значит, это не о помолвке?

 – Нет, это совсем другое. Праздник пройдет на ура, можешь не беспокоиться. А я с тобой вот о чем хотела поговорить. – Шелби шумно выдохнула. – Я тут кое на какие курсы записалась, – начала она и быстро ввела его в курс дела.

 – Грифф говорит, у тебя хороший глаз. Конечно, ему веры мало, он же по тебе с ума сходит, но я сам в том убедился, когда увидел, что ты у нас в доме сделала. И обошлось всего в две сотни, смешно сказать!

 – Это называется «дать старым вещам заиграть по-новому».

 – Комната стала совсем другой. Свежей какой-то. И меня впечатлило, как ты придумала оформить в рамку кружевные салфетки, которые ее бабушка вязала. Это же еще сообразить надо! Поначалу, когда мне Эмма-Кейт сказала, я не очень проникся – как-то это по-девчачьи, что ли, слишком жеманно. А смотрится классно!

 – Так они уже готовы? Я не знала.

 – Вчера вечером она их забрала, и мы сразу развесили, где ты сказала. Мне очень нравится! Но даже если бы мне и не нравилось, достаточно было бы взглянуть на лицо Эммы-Кейт, когда работа была закончена.

 – Я так рада, что вам обоим угодила!

 – Теперь ей невтерпеж сделать что-то с остальными комнатами – тут я бы мог сказать тебе спасибо, но это будет враньем. Я пытаюсь убедить ее не спешить, поскольку в воскресенье вечером мы едем смотреть участок.

 – Вы что-то нашли? А где?

 – В двух шагах от Гриффа. Чуть меньше трех акров, так что участок не такой большой, как у него, но зато через него течет тот же самый ручей.

 – Уверена, там красиво. Я не думала, что вы захотите переселиться за город.

 – Как раз из-за этого Эмма-Кейт немного сомневается, но думаю, когда она увидит участок, то успокоится. А ты, может, придержишь пока свои дизайнерские идеи? Пока я строить не начал?

 – Вообще-то я хотела тебя просить. Именно тебя, Мэтт, не Гриффа и не Эмму-Кейт. Если ты действительно считаешь, что от меня будет толк, то, может, когда я отучусь, вы могли бы меня иногда привлекать к делу? Или хотя бы рекомендовать каким-то своим клиентам в качестве дизайнера интерьера? У меня прямо в мобильнике есть два моих учебных проекта, могу показать.

 Она достала телефон.

 – На таком маленьком экране деталей, конечно, не разглядишь, но ты посмотри в целом – нравится тебе?

 – Ты что, Гриффу об этом не говорила?

 – Нет. – Шелби отыскала в телефоне изображения и протянула Мэтту. – Он бы сказал «да», чтобы только меня ублажить. И Эмма-Кейт тоже. А мне нужно не это, я не хочу начинать с поблажек. Можешь мне поверить, если тебе это не очень нравится или по какой-то причине неудобно, ты мне прямо скажи, я ни Гриффу, ни Эмме-Кейт и словом не обмолвлюсь. Не хочу, чтобы ты чувствовал себя между двух огней.

 Она замолчала, а Мэтт изучил один рисунок и перешел ко второму.

 – Вы с Гриффом так классно работаете! И у вас уже есть репутация, хоть вы в Ридже и недавно – по местным меркам. Думаю, я могла бы внести свой вклад. В качестве стороннего консультанта.

 Он мельком взглянул на нее, после чего снова уткнулся в телефон.

 – Так это твои работы?

 – Да. Есть еще кое-что на бумаге.

 – Хорошие работы, Шелби! В самом деле.

 – Честно?

 – Честно и на полном серьезе. У нас проектированием в основном занимается Грифф. И по интерьеру клиентам дает советы, если требуется. Тебе бы ему это показать!

 – Покажу, но мне не хотелось, чтобы он чувствовал себя как-то обязанным.

 – Покажи! – перебил Мэтт. – Мы одна команда, и, когда принимаем какое-то решение, то делаем это вместе, когда наши мнения совпадают. По-другому мы не работаем. Поэтому я не могу дать тебе ответ, пока это не посмотрит Грифф. Могу тебе только обещать, что, когда он их посмотрит и мы станем обсуждать твое предложение, я буду на твоей стороне.

 – Нет, правда? Ты это серьезно говоришь? – Шелби подалась вперед. – Вот сюда смотри! – Она показала на свои глаза. – Говори: это ты мне сейчас любезность оказываешь?

 – Да, оказываю любезность. Которая обернется пользой для нас всех.

 – Для нас всех, – повторила она и выпрямилась. – Тогда спасибо! Я ему обязательно покажу. Мне еще потребуется какое-то время, чтобы получить сертификат, разработать бизнес-план и все такое. Но если я буду знать, что могу рассчитывать на вашу рекомендацию, это намного облегчит мне дело.

 – А сейчас ты никак не могла бы брать небольшие заказы?

 – Да я же только-только учиться начала!

 – Понимаешь, там Тэнси Деррика уже до белого каления доводит. Каталоги красок, буклеты со светильниками, напольные покрытия, опять буклеты. А мы еще только фундамент закончили, то ли еще будет! Если бы ты с ней поработала, она бы, может, хоть как-то начала ориентироваться. У нее есть неплохие идеи, но пока они совершенно спонтанные и вперемешку с мыслями относительно детской. И Деррик хоть бы вздохнул немного. Он тебе будет по гроб обязан!

 – Если она захочет, я ей с удовольствием помогу.

 – Договорились. А гонорар с Дерриком обсудишь.

 – Ну что ты, я с них денег не возьму!

 Он покачал головой и вернул ей телефон.

 – Такой бизнес-план я не одобряю.

 Она коротко вздохнула.

 – Не одобряешь?

 – Ты, например, знаешь, сколько приятелей, родственников, случайных знакомых и совсем чужих людей хотели, чтобы я, или Грифф, или мы вместе построили им веранду, покрасили дом, переложили плитку, смонтировали кухню, когда мы с ним только начинали?

 – Не знаю.

 – Вот и я не знаю. Потому что их было не счесть. Послушай совета человека, который уже был в этой ситуации, и не иди этой дорогой. Если Тэнси хочет твоего дружеского совета относительно кроватки или цвета стен в детской – это одно дело. Но тут речь идет о расширении бизнеса. И тебе полагается гонорар.

 – Ну ладно. Только если они захотят.

 – Я позвоню Деррику. Если заинтересуется, он с тобой свяжется. А сейчас мне пора.

 – Мне тоже. – Шелби поднялась вместе с ним. – Кэлли мама забрала, но они небось уже гадают, куда я пропала. Спасибо тебе, Мэтт! – Она обняла его. – Чур, в субботу один танец мой!

 – Естественно. А свои учебные проекты Гриффу покажи! – повторил он.

 – Покажу при первом же случае.

 Она прошла в здание. Клиентки еще не разошлись. Две женщины расслаблялись после процедур в комнате отдыха, еще две пришли стричься после работы.

 Но у Шелби рабочий день уже закончился.

 Она взяла сумочку, со всеми попрощалась и вышла.

 И неожиданно оказалась в объятиях Гриффа.

 Его поцелуй застиг Шелби врасплох, вот почему, наверное, у нее сразу закружилась голова.

 – Привет, – прошептал он.

 – Привет.

 – Увидел твой мини-вэн и решил тебя перехватить.

 Шелби увидела, что к окну, оторвавшись от своих дел, приникли Кристал, ее помощница и клиентка, и в голове мгновенно прояснилось.

 – Гвоздь вечерней программы, – проворчала Шелби.

 Грифф усмехнулся. Помахал дамам, а Шелби уже тянула его к машине.

 – Рабочий день затянулся?

 – Вообще-то мне надо было с бабушкой поговорить, а потом у меня было небольшое свидание с Мэттом.

 – Свидание. Мне что, ему по морде надавать?

 – Не в этот раз. Знаешь, мне надо с тобой кое-что обсудить. И кое-что показать.

 – Насчет субботнего торжества?

 – Не совсем. Давай поедем к нам? Поужинаешь с нами? Мама с папой будут рады тебя видеть. А Кэлли так и вовсе.

 – Три рыжеволосые женщины, один доктор и халявная еда. Надо быть безумцем, чтобы отказаться. – Однако его смущали его рабочая футболка и пыльные джинсы. – Только у нас сегодня работа была грязная, а я еще до дома не добрался и не успел помыться.

 – Можешь помыться у нас, а ужинать будем в саду. В такую погоду мы всегда так делаем.

 – Тогда еду за тобой.

 – Сейчас только маме наберу, чтобы ты ее без помады не застукал. Не дай бог! – Не успела Шелби достать телефон, как пришло сообщение.

 – От мамы? – спросил Грифф.

 – Нет, от Деррика.

 Текст был такой:

 «Да! Ради бога, да! Спаси меня из этого оформительского ада!»

 – Мы это потом обсудим. – Она подошла к водительской двери. – А ты почему так в городе припозднился?

 – Тебя ждал.

 Она улыбнулась. Сегодня она весь день улыбается.

 Пока Шелби загружалась в машину, мимо нее прошуршал шинами тяжелый внедорожник. Она даже не оглянулась, но если бы и посмотрела, то водителя бы не узнала.

 Он снова сменил внешность.

 Она поехала домой, а джип направился в горы.

 Он знал, что ему надо сделать и когда. И радовался тому, что начатое в Майами дело близится к завершению.

 Когда в субботу Грифф явился к Виоле, работа салона была моментально нарушена выходками Сникерса. Женщины – стилисты, посетительницы, мастера – нагибались потрепать щенка, почесать ему живот, погладить ушки и дружно повергли его в экстаз.

 Грифф вспомнил себя в двадцать лет, как он изо дня в день придумывал новые способы знакомиться с девушками.

 А надо было всего лишь позаимствовать у кого-то щенка!

 Он приехал подстричься – против своего желания, но по приказанию Эммы-Кейт. Терпеть этого не мог, но приказание звучало так грозно, что Грифф даже испугался.

 – Тебя надо подстричь, – заключила Виола, заставив его съежиться.

 – Вот и Эмма-Кейт так сказала. Но вы вроде бы заняты.

 – В данный момент, как видишь, в моем кресле никого. Иди-ка сюда, Гриффин. Садись.

 Щенок мгновенно плюхнулся на попу и, крайне довольный собой, огляделся по сторонам. Дамы дружно заохали.

 – На помолвку лучшего друга надо являться с аккуратной головой. – Виола ткнула пальцем в свое кресло. – Бери пример со своего пса и садись!

 – Ну, разве что самую малость. – Грифф уже жалел, что зашел, но повиновался.

 – Я когда-нибудь перебарщивала? – возмутилась Виола.

 – Никак нет, мэм.

 Она закрыла его накидкой и взяла в руки пульверизатор, чтобы смочить волосы.

 – Волосы, Гриффин, у тебя густые. И мы позаботимся, чтобы такими они и оставались. Признавайся: тебя небось в детстве в какой-нибудь парикмахерской напугали?

 – Угадали. Привели клоуна – знаете, бывают такие, в дурацких париках? Это было ужасно. Просто кошмар! Вы читали «Тварь» – книгу Стивена Кинга? Вот такой был клоун.

 – Ну, у нас здесь клоуны не водятся. – Она развеселилась и провела рукой по его щеке. – Эй, молодой человек, да вам и побриться не помешает!

 – Да. Я потом сам побреюсь.

 – Я тебя побрею. – Видя недоумение в его глазах, Виола улыбнулась. – А тебя когда-нибудь брила женщина острой опасной бритвой?

 – Нет.

 – Значит, все удовольствие у тебя еще впереди. – Она поправила кресло, взяла в руки ножницы. – Ты даже не спрашиваешь, где Шелби.

 – Я думал, вы мне сами скажете.

 – Она там, в зоне спа. У нас сегодня сразу шесть человек заказали процедуры, подружки-однокашницы. Проводят вместе длинные выходные, остановились в нашем главном отеле. Хорошо, когда есть такие друзья. Вот вы с Мэттом, например.

 – Да, это правда.

 За непринужденной беседой Виола зажимала пальцами небольшие пряди его волос и аккуратно снимала лишнюю длину. Грифф понимал, что разговор этот – чтобы он не напрягался. Так бывало регулярно, примерно раз в два месяца, когда он заставлял себя сходить в парикмахерскую или его туда кто-то затаскивал. Виола всегда занимала его разговором.

 Ему нравилось смотреть, как она работает. Нравились ее быстрые, уверенные и точные движения, то, как она, прищурясь, проверяет длину каждой прядки, не прекращая беседу или отдавая распоряжения и отвечая на вопросы.

 Она могла одновременно поддерживать с полдюжины разговоров. Редкое, на его взгляд, качество.

 – Ее красота из тех, что с годами не проходит.

 – Шелби?

 Виола перехватила в зеркале его взгляд и улыбнулась.

 – Вот погоди, сегодня вечером увидишь. Она здесь скоро освободится, потом поедет пристроит Кэлли и вернется, чтобы я ее причесала. Я уже придумала, что это будет.

 – Но вы же не будете выпрямлять ей кудри, правда?

 – Ни в коем случае. Она говорит, ей надо прибыть в отель пораньше, так что тебе ее подвезти не удастся, а жаль, потому что вы вместе смотрелись бы потрясающе. Лорели, я тут почти закончила. Не подогреешь мне полотенце для бритья?

 – Конечно, мисс Ви.

 – Может, все-таки не надо?

 – Гриффин Лотт, как ты собираешься умыкнуть меня от мужа, за которым я почти пятьдесят лет замужем, если боишься доверить моей бритве свою шею?

 В итоге он откинулся к спинке кресла и оказался с горячим влажным полотенцем на лице – только нос выглядывает. И это оказалось чертовски приятно – до того момента, как он не услышал, что Виола правит бритву.

 – Я до сих пор пользуюсь бритвой моего прадеда, – невозмутимо говорила она. – Главным образом – в силу своей сентиментальности. Он передал ее моему деду, а тот уже научил меня, как брить мужскую бороду.

 Грифф физически ощущал, как его кадык пытается сжаться.

 – И когда вы в последний раз это делали?

 – Я брею Джексона практически каждую неделю. – Виола нагнулась поближе. – Мы это рассматриваем как прелюдию.

 Он хмыкнул, а она сняла полотенце.

 – Ну, с тобой-то у нас другое дело, у тебя совсем иная прелюдия на уме – с моей внучкой. Кроме того, я раньше каждую субботу брила по утрам мэра Хэггерти, пока он не вышел в отставку и не переехал во Флориду, в Тампу, кажется. Теперь у нас мэр – женщина.

 Виола капнула на ладони масла, потерла их одна о другую и равномерно смазала ему кожу.

 – Ну вот, теперь твоя борода размягчится, а между кожей, кремом и лезвием будет хорошая прокладочка. Да и запах приятный.

 – Мне кажется, это не очень похоже на то, как брил ваш дедушка.

 – Приходится идти в ногу со временем. – Она энергично нанесла толстый слой крема для бритья на его лицо и шею и густой короткой кисточкой взбила в обильную пену. – Так вот, возвращаясь к разговору. Мэра я больше не брею, но у меня есть пара клиентов, которые любят регулярно бриться в парикмахерской. Другие ходят к Лестеру. Тот все грозится уйти на пенсию, и, когда это наконец случится, у меня клиентов-мужчин станет больше.

 – Все время о бизнесе думаете, да?

 – А как же, Гриффин, а как же.

 Он скользнул взглядом на прямое лезвие с перламутровой рукояткой, потом отвел глаза.

 – Рассказываю, – продолжала она. – Короткими движениями проходимся по росту волос. Потом, если хотим добиться идеально чистого бритья, идем назад, уже против роста. – Она аккуратно большим пальцем натянула кожу у него на скуле. – Нажима почти не чувствуется, правда? Лезвие все делает само. Чем сильнее нужен нажим, тем острее точим бритву.

 Она работала методично, не отрываясь от беседы. Гриффу удалось по мере сил расслабиться, даже когда он чувствовал, что бритва скользит по самому горлу.

 – Ну что, Гриффин, женишься на моей внучке?

 Он открыл глаза и посмотрел на Виолу. Ее глаза смеялись.

 – Как только она будет к этому готова.

 – Хороший ответ. Я ее научила, как мужчину брить.

 – В самом деле?

 – Скажем так: практики ей, может, и недостает, но рука у нее твердая. А вот, кстати, и она.

 Грифф боялся шевельнуться и потому лишь повел глазами. Услышал, как пес радостно кинулся к Шелби, услышал ее голос. Услышал ее смех.

 – По уши, – негромко проговорила Виола. – У поэтов это так называется. Ты просто по уши, Гриффин!

 – Уже и не по уши, а глубже, – признался он.

 – Ой, что я вижу! – раздался голос Шелби. – Не знала, Гриффин, что ты бреешься в парикмахерской.

 – Это в первый раз в жизни.

 Шелби провела двумя пальцами по его левой щеке.

 – Ого, какая гладкая! Как шелк.

 – Прелюдия, – опять многозначительно произнесла Виола, а Шелби хихикнула.

 – Поневоле наводит на мысль, да? Бабуль, прости меня, но мне надо бежать. Из отеля пришел сигнал SOS: похоже, мисс Битси, несмотря на все свои обещания, уже прибыла и пытается командовать. Мне предстоит потушить в зародыше пару небольших пожаров.

 – Отправляйся. Я говорила тебе: возьми выходной!

 – Я думала, она как раз в салоне будет торчать. Ведь и на прическу записана, и на маникюр. Теперь придется убирать ее с поля боя и всех приводить в чувство, а через полчаса мне уже девчонок забирать. Я обещала, что отвезу их на «Час сказки», а потом Трейси для них что-то запланировала. Мисс Сюзанна сейчас у зубного. Не могу допустить, чтобы мисс Битси там раскомандовалась. И Кэлли с Челси подвести тоже не могу.

 – Поручи это мне, – вмешался Грифф.

 Шелби потрепала его по плечу и заспешила к стойке за сумочкой.

 – Не сомневаюсь, пожар тушить ты умеешь, но…

 – Нет, нет, я не о мисс Битси. Давай я заберу девчонок и отвезу на «Час сказки».

 Все присутствующие дружно ахнули – как до этого над щенком.

 – Грифф, это две четырехгодовалые девочки!

 – Я понял.

 – А на работу тебе разве не надо?

 – Мэтт взял выходной – им с Эммой-Кейт наконец удалось договориться посмотреть зал для свадьбы.

 – Какой зал?

 – Понятия не имею. Какой-то банкетный зал. До трех часов я практически свободен – в три нам должны кое-какой стройматериал доставить.

 – Мне надо к трем часам привезти девочек к мисс Сюзанне. Они сегодня там вместе ночуют.

 – Отправляйся по своим делам. Я их заберу и отвезу на «Час сказки». Если ты к концу занятия не вернешься, мы с ними часок погуляем в парке. Словом, придумаем, чем заняться. Потом я их заброшу к мисс Сюзанне, а сам к трем часам вернусь принимать материал. Ты можешь взять мой пикап, а я на твоем мини-вэне поеду.

 – Не уверена, что Трейси понравится, что девочек забираешь ты.

 – Да не волнуйся ты, Шелби, ничего она не скажет, – вступилась Виола. – Она разумная девушка. И с Гриффом знакома. И знает, сколько у тебя сегодня дел.

 – Ты права. У меня уже и так голова кругом идет. – Шелби достала из кармана сумки ключи от машины. – Спасибо тебе, Грифф. Постараюсь не задерживаться.

 – Не торопись. Если ты даже к трем не вернешься, я дам Кэлли пневматический молоток, а Челси – циркулярную пилу. Найдем во что поиграть.

 – Ты меня утешил.

 – Ключи у меня в правом нагрудном кармане.

 Шелби подняла брови.

 – Хочешь, чтобы я у тебя на груди пошарила?

 – Ну, когда ключи туда клал, я об этом не думал, но было бы неплохо.

 Она нащупала ключи.

 – Спасибо, – снова поблагодарила Шелби, наградила его поцелуем и опять замурлыкала от его гладкой после бритья кожи. – Пожелайте мне удачи! – бросила она в зал и заспешила к выходу.

 Грифф расположился в магазине «Книжный Ридж», где, как он понял, раз в месяц для дошколят устраивалось мероприятие под названием «Час сказки». Какой ребенок не любит «Час сказки», подумал он, опершись на книжный стеллаж с банкой холодного кофе в руке, в то время как с десяток малышей уселись в кружок и слушали сказку о мальчике и маленьком дракончике с раненым крылом.

 С мисс Дарлин – школьной учительницей на пенсии, которая работала на полставки в книжном магазине, – он был знаком. Прошлой осенью они с Мэттом делали небольшую пристройку к ее дому, и теперь у нее была уютная комната для чтения.

 И она эту комнату заслужила, подумалось ему. Она действительно замечательно читала, разными голосами за разных героев, с именно той, что нужно, долей грусти, радости, удивления и восторга.

 Дети слушали ее как завороженные. Да и сам он с интересом следил за приключениями Тадеуса и его дракончика Громмеля.

 Где-то в глубине магазина заплакал малыш. Слышно было, как его ласковым голосом утешает мама, потом раздались ее шаги, вперед-назад, вперед-назад – и плач затих.

 Через витринное окно и стеклянную входную дверь проникали солнечные лучи, ложась квадратными и прямоугольными пятнами на деревянный пол.

 Узор на полу сдвинулся, когда дверь открылась; прозвенел дверной колокольчик, дверь закрылась, и квадраты света встали на свое место. На пол упала чья-то тень, и солнечный узор опять нарушился. Грифф почти не заметил, кто вошел, для него это была только тень, ненадолго исказившая узор на полу.

 Сказка закончилась, и Кэлли бросилась к нему.

 – Грифф, ты слышал? Слышал? Крыло у Громмеля зажило, и Тадеусу разрешили его оставить! Я бы тоже хотела дракона!

 – И я! – подхватила Челси. Грифф взял ее за ручку.

 – А можно нам книжку купить? – спросила Кэлли. – Про Тадеуса и Громмеля?

 – Конечно. А потом купим мороженое в рожках и отправимся в парк.

 Они купили книжку, потом выяснилось, что уже есть и продолжение, и он купил обеим девочкам и по второй книжке тоже. После этого было куплено клубничное мороженое, которое таяло куда быстрее, чем дети успевали есть.

 Под фонтанчиком в парке он отмыл их липкие ладошки, а потом начались догонялки и беготня по большой детской площадке, так что мороженое усвоилось очень быстро.

 Наконец Грифф признал поражение и без сил повалился на траву, а девочки продолжали носиться кругами.

 Кэлли потянула Челси за руку, отвела чуть в сторону и стала шептаться.

 – Тайны какие-то?

 – Челси говорит, это должен мальчик спрашивать.

 Грифф сел по-турецки.

 – Спрашивать? О чем?

 Снова раздалось шушуканье, после чего прирожденная кокетка Кэлли очень по-женски тряхнула головой и решительно подошла.

 – А я сама спрошу. Хочу – и спрошу!

 – Ладно.

 – Мы можем пожениться? Мы сможем жить в твоем доме, и мама к нам тоже сможет приезжать. Потому что я тебя люблю.

 – Ого! Я тебя тоже люблю.

 – Тогда мы можем пожениться, как Эмма-Кейт с Мэттом, и будем жить все вместе в твоем доме. И Сникерс с нами. Будем жить долго и счастливо.

 Окончательно сраженный, он обнял девчушку.

 – Это надо обдумать.

 – Не колючий, – сказала она, гладя его щеку.

 – Сегодня – нет.

 – А мне нравится, когда колючий.

 Он снова прижал ее к себе. «По уши», – вспомнилось ему.

 – Скоро опять колючий буду.

 Звякнул телефон, он посмотрел на экран.

 «Прости, что так долго. Все уладила, Битси отправила. Возвращаюсь».

 Держа одной рукой Кэлли, он набрал ответ:

 «Мы в парке, курим и глушим пиво. Готовы в любой момент сняться».

 Моментально пришел ответ:

 «Не сорите там! Буду через 10 минут».

 Грифф сунул телефон в карман.

 – Мама уже едет, Кэлли.

 – Но мы хотим играть с тобой!

 – А мне надо на работу. Но мы еще успеем немного повеселиться, – он поднялся, сгреб обеих девчушек под мышки и под звонкий детский визг помчался вокруг площадки. Сникерс едва за ним поспевал.

 Ему показалось, что в дальнем конце парка мелькнул человек, которого он видел в книжном. Во всяком случае, он был похож. Неожиданно для себя Грифф крепче ухватил малышек.

 Потом человек посмотрел влево, улыбнулся, помахал и двинулся навстречу кому-то, кого Грифф не видел.

 Что значит дети, подумал Грифф, ставя девочек на землю, чтобы теперь они за ним гонялись. Поневоле делаешься подозрительным и излишне осторожным.

* * *

 На вечер Шелби все устроила. Поменялась с Гриффом машинами, забрала у него детей и отвезла к Сюзанне. На прощание крепче обычного обняла Кэлли, ведь та впервые оставалась в гостях с ночевкой, одна, без мамы или бабушки.

 Потом бегом вернулась в салон, чтобы сделать прическу и – по настоянию Кристал – макияж. Она предпочла бы накраситься самостоятельно, но попробуй откажи Кристал – ведь обидится! Но та заметила, что Шелби на взводе, и поклялась соблюдать меру.

 В конечном итоге она сэкономила массу времени. Сидела как барыня и переписывалась по телефону то с выездным рестораном, то с флористом, то с Эммой-Кейт, а вокруг нее хлопотали мастера.

 А уж сколько пришло сообщений от мисс Битси – и не счесть.

 Работая в тандеме, Виола и Кристал держали Шелби спиной к зеркалу и только потом торжественно развернули ее кресло, чтобы она оценила результат.

 И все сомнения разом отпали.

 – Ух ты! Красота!

 – Глаза подвела чуть сильней, чем ты обычно делаешь, – принялась объяснять Кристал, – но тоненько. Получилось очень элегантно – как и прическа.

 – Да, действительно элегантно. И я – это я, только чуточку индивидуальность подчеркнули. Не скажешь, что вы вдвоем тут почти час возились. Кристал, все замечательно! Теперь всегда буду тебя слушать. Бабуля, а прическа вообще бесподобная! И эта блестящая ленточка! Как она красиво оттеняет локоны, которые свободно лежат.

 – И несколько легких завитков вокруг лица, заметила? – добавила Виола, чуть подправляя прядку. – Смотрится так, будто ты потратила на прическу всего несколько минут.

 – Уж не знаю, получится ли у меня соответствовать этакой красоте, но буду стараться изо всех сил. Спасибо, спасибо вам огромное! – Шелби обняла обеих. – Побегу. Надо быть в отеле раньше мисс Битси. Увидимся вечером!

 Она прикинула, что до возвращения мамы у нее будет час времени, а если Ада-Мей тоже надумает причесаться, то и все два.

 Но два ей и не понадобятся.

 Шелби схватила себе банку колы, перевела дух. Она собиралась идти в простом черном платье, но поскольку бабушка сделала ей прическу в греческом стиле, пришлось подбирать другой наряд. С этой целью Шелби поднялась на второй этаж.

 Черное платье годится для всего, это бесспорно, и уже сослужило свою службу на трех музыкальных пятницах. А вот привезенное из Филадельфии серебристо-серое она еще ни разу не надевала. Как-то не очень оно подходит для сцены. Но для сегодняшнего мероприятия в самый раз.

 Шелби достала платье, приложила к себе, повернулась к зеркалу. Это платье, по сравнению с черным, было чуть более свободного покроя, более летящее. Такое будет лучше гармонировать с прической. Тогда и туфли надо другие, решила она, не черные. Черные будут слишком строгими. Но у нее есть голубые босоножки на невысоком каблуке, а невысокий каблук как раз очень кстати, ведь ей предстоит полвечера провести на ногах.

 А еще у платья были прорезные карманы, куда можно сунуть телефон – дополнительное удобство.

 Приняв решение, Шелби оделась, вдела в уши серьги-слезки, а руки украсила тремя тонкими, переливчатыми браслетами.

 Потом собрала в сумку туалетные принадлежности и смену одежды, поскольку после торжества собиралась заночевать у Гриффа.

 Ровно через час, более чем удовлетворенная своим видом, она снова села в машину и отправилась в отель.

 За последние три недели она провела в этом отеле больше времени, чем за всю предшествующую жизнь, но всякий раз, подъезжая к этому повороту на идущей в гору дороге, она невольно улыбалась при виде массивного каменного здания, выступающего из-за деревьев.

 Она припарковалась и по вымощенной сланцевыми плитами дорожке направилась к широкой передней веранде, где стояли два больших белых вазона с красными и белыми бегониями и стелющимися побегами синей лобелии.

 Если Эмма-Кейт с Мэттом решат и свадьбу здесь проводить, то в эти вазоны надо будет посадить что-то желтое и лавандовое, машинально подумала она.

 Под приветствия персонала Шелби простучала каблучками по широким деревянным половицам вестибюля, направляясь в зал торжеств.

 Декораторы уже трудились в поте лица, и она с радостью отметила, что все выбрала правильно. Столы были накрыты темно-фиолетовыми скатертями поверх белых, придававшими залу особую элегантность и служившими превосходным фоном для композиций с белыми гортензиями и прозрачных квадратных подсвечников с белыми греющими свечами.

 Посадочные места были разной высоты: они предусмотрели и стулья, и табуреты – кому что нравится.

 Она придумала и террасу декорировать так, чтобы она гармонировала с залом, добавить туда несколько высоких вазонов с каллами и розами, немного пионов и воздушную стелющуюся травку.

 Все во вкусе Эммы-Кейт, подумала Шелби.

 К тому времени как прибыли жених и невеста, все было готово – и по выражению лица подруги Шелби поняла, что каждый час ее кропотливых усилий, каждая поездка туда и обратно, каждое сражение с Битси были не напрасны.

 – Ой, Шелби!

 – Только без слез! А то я тоже разревусь, и весь макияж насмарку. Мы с тобой сегодня красавицы!

 – Как красиво! Именно то, что я хотела. А до некоторых вещей я бы сама не додумалась. Как в сказке!

 – Об этом мы и мечтали, да? – Она взяла за руки Эмму-Кейт и Мэтта и соединила их руки. – А теперь это ваша общая мечта. Объявляю вас официально помолвленными.

 – У нас еще одно пожелание есть.

 Шелби сунула руку в карман и вынула ее сжатой в кулак.

 – Как раз одно желание осталось неизрасходованным. Что надо сделать?

 – Мы с Мэттом выбрали свою песню, во всяком случае, на сегодняшний день. «Будь со мной» – ты же ее знаешь, да?

 – Ну конечно, знаю.

 – Мы хотим, чтобы сегодня ты ее спела для нас.

 – Но у вас же тут группа играть будет!

 – Шелби, мы очень хотим, чтобы ты для нас спела. – Эмма-Кейт взяла ее руки в свои. – Ну пожалуйста, Шелби! Всего одну песню! Для нас.

 – Да я с радостью. Договорюсь с музыкантами, не проблема. А сейчас мы нальем вам выпить, и я вам тут все покажу, пока народ собираться не начал. Потом у вас времени уже не будет.

 – Грифф следом за нами ехал, – вставил Мэтт. – Да вот и он!

 – Ой, вы на него только посмотрите! – Шелби провела рукой по лацкану его темно-серого костюма и подумала, как удачно получилось, что она надела светло-серое платье. – Ты ослепителен!

 – Богиня гор! – прошептал он. – Аж дыхание перехватывает.

 Он поднес ее руку к губам и поцеловал. Она зарделась, хотя еще в отрочестве отучила себя от этой привычки, свойственной всем рыжеволосым.

 – Благодарю, сэр. Мы вчетвером смотримся не хуже этого зала. По-моему, надо выпить шампанского. И еще, Эмма-Кейт, я хочу тебе показать открытую террасу. Деревца в кадках мы украсили гирляндами. Это просто сказка!

 – Цветы, свечи и гирлянды, – прокомментировал Грифф, когда они обходили помещение. – Все сверкает, но с большим вкусом.

 – Пришлось сильно укротить фантазию мисс Битси, и мне кажется, результат ее порадует. Да, кстати, обещали грозу, но не раньше полуночи.

 Она постучала пальцем по карману, где лежал телефон.

 – Все время проверяю прогноз, но пока все в порядке. А вот и мисс Битси. Какая красивая в этом красном платье! Пойду побеседую.

 – Группа поддержки не нужна? – предложил Грифф. Она схватила его за руку.

 – Больше чем когда-либо.

 Она танцевала с ним. И только много позже поняла, что ни разу за весь вечер не вспомнила о других торжественных приемах и элегантных нарядах. Ни разу не подумала о Ричарде, который умел так носить смокинг, словно в нем и родился.

 Все ее мысли были о том, что происходит здесь и сейчас.

 Когда танцевала с отцом, она припомнила кое-какие движения, которым, по настоянию Ады-Мей, еще в юности научилась в танцевальном кружке. И еще с дедом – тут ей пришлось уступить ему первенство в чечетке, когда музыканты убыстрили темп. И с Клэем, который вообще не чувствовал ритма. И с Форрестом, который чувствовал ритм за себя и за брата.

 – Как тебя сюда пустили? – спросила она Форреста. – И не в смокинге, и даже не в костюме с галстуком!

 – Жетон помог. – Он покружил ее в уверенном тустепе. – Я сказал мисс Битси, что я при исполнении.

 – А это так?

 Он лишь усмехнулся.

 – Я всегда при исполнении, а смокинг я в последний раз надевал на выпускной. И надеюсь эту традицию продолжать.

 – А вот Нобби в смокинге!

 – Да, но обещал меня не выдавать.

 – Чем же ты его купил?

 – Чашкой кофе и парочкой горячих булочек.

 Шелби рассмеялась и покружилась с ним еще.

 – Ты, сестренка, сегодня выглядишь потрясающе.

 – У меня и настроение великолепное, братишка. Смотри, какие все счастливые! Эмма-Кейт вся так и светится.

 – Разреши у тебя партнершу увести? – возник вдруг Грифф.

 – Эх, арестовать бы тебя за это, но ладно уж, забирай. Вон там какая-то блондиночка стоит. Сдается мне, она не откажется составить мне компанию.

 Шелби обернулась.

 – Это Хизер. Работала с Эммой-Кейт в Балтиморе. Не замужем.

 – Отлично.

 Форрест направился к блондинке, а Грифф притянул Шелби к себе.

 – Ты имеешь большой успех, Рыжик.

 – Да уж. – Ее руки скользнули вверх по его спине, щека прижалась к его щеке. – Как хорошо! С тобой всегда хорошо. Я только что говорила Форресту, что все выглядят такими счастливыми. Приятно видеть, как люди радуются за Эмму-Кейт с Мэттом. И за мисс Битси. Ой, вон как раз она. Опять в слезах! Бежит в туалет. Пойду к ней.

 Шелби легонько чмокнула его в щеку.

 – Надеюсь, это недолго. Правда, может и на двадцать минут затянуться, если ее пробрало. Потом еще шампанского попрошу, после всего этого.

 – Я тебе приготовлю.

 Она направилась к дверям в коридор, где располагались туалетные комнаты. Зазвонил телефон, Шелби ответила.

 – Мисс Сюзанна? Что-то случилось?

 – Все в порядке, дорогая. Просто Кэлли забыла дома Фифи. Она безутешна. А нам и невдомек. Обнаружилось, только когда их в постель стали укладывать. Я ей другие игрушки предлагала, но она требует Фифи и слышать ничего не желает.

 – Боже, как же я отправила ее без Фифи! Нельзя, чтобы ее первая ночевка в гостях оказалась испорчена. Я сейчас быстренько съезжу домой и привезу вам. Пятнадцать минут на все.

 – Прости, что я тебя отвлекаю! Будто у тебя и без того забот мало. Билл бы и сам съездил, да только твоя мама наверняка двери-то заперла!

 – Не переживайте. Я уже еду. Скажите Кэлли, что Фифи я сейчас привезу.

 Она перехватила направлявшуюся в туалет Кристал.

 – У меня к тебе просьба. Там мисс Битси. Рыдает. От счастья, конечно, ты же понимаешь. Тем более она такая эмоциональная. Мне надо сгонять домой и отвезти Кэлли ее игрушку, Фифи. Ты не могла бы взять на себя мисс Битси? Или бабулю попроси, а? И Гриффу, если увидишь, передай, пожалуйста, что я в течение получаса вернусь.

 – Конечно, сделаю. А хочешь, я съезжу за этой Фифи?

 – Спасибо, я быстро.

 – Ой, стой-ка! Хотела еще в салоне тебе дать, да забыла. Держи вот: помада, которой я тебе губы красила.

 – Спасибо, Кристал. Оставляю тебя тут за главную.

 – Можешь на меня положиться.

 Шелби устремилась к выходу, на ходу рассовывая по карманам помаду и телефон. Мысленно она вспоминала процесс сборов дочкиных вещей. Она точно знала, что Фифи должна быть там.

 Ах, вот оно что, вспомнила! Кэлли сама взяла собачку в руки и стала рассказывать ей о предстоящем ночлеге в доме подружки.

 А потом с игрушкой в кукольной коляске направилась за Шелби в ее комнату.

 – На подоконнике! – припомнила теперь Шелби. Как она упустила из виду?

 Но ничего, она вернется так быстро, что ее отсутствия никто и не заметит. И Кэлли с Фифи опять будут вместе.

 Зная, что в субботний вечер движение в городе может быть оживленным, она поехала в объезд и долетела до дома за десять минут. Радуясь, что не надела высокие каблуки, взбежала на второй этаж. Петь она должна будет в середине вечера, так что минут тридцать у нее еще в запасе есть. Но не больше.

 Она влетела в спальню.

 – Вот ты где, Фифи! Прости, что забыли тебя взять. – Она схватила любимую дочкину игрушку с подоконника и повернулась, чтобы бежать назад.

 И тут в дверях возник он. И двинулся к ней. Собачка выпала у Шелби из онемелых рук.

 – Привет, Шелби. Давно не виделись.

 – Ричард…

 Он изменил цвет волос, теперь они были незнакомого ей темно-каштанового цвета и небрежными волнами лежали на шее. Нижнюю часть лица закрывала густая щетина. Одет он был в камуфляжную футболку и грубые штаны цвета хаки, на ногах – поношенные армейские ботинки. Вряд ли он был в таком виде, когда встретил свою гипотетическую смерть.

 – О боже! Мне же сказали, ты погиб!

 – Тебе сказали то, что я хотел. Быстро ты к своим примчалась! И ножки раздвинула какому-то плотнику. Ты хоть по мне горевала, Шелби?

 – Я не понимаю.

 – Да ты никогда ничего не понимала! Полагаю, нам предстоит долгий разговор. С глазу на глаз. Идем!

 – Я с тобой никуда не пойду.

 Он небрежным движением вынул руку из-за спины. В ней был пистолет.

 – Пойдешь как миленькая.

 То, что он наставил на нее пистолет, потрясло Шелби не меньше, чем все остальное.

 – Что, выстрелишь в меня? Ради чего? У меня ничего твоего нет.

 – Но было. – Он кивнул на фотографию на ее комоде. Она только теперь заметила, что он ее раскурочил.

 – Шелби, я тебя знаю. Ты же проста как дважды два. Ты бы ни за что не рассталась с фотографией, на которой вы вдвоем с ребенком. Меня если бы и поймали, то с меня взятки гладки. Все нужное я держал рядом со своей милой женушкой и дочуркой.

 – То есть за оборотом нашей фотографии, – пробормотала она. – И что же ты там прятал?

 – Ключ от царства. Мы еще поговорим. Пошли!

 – Нет.

 – Я знаю, где сейчас девчонка, – негромко произнес он. – Ночует в гостях у своей подружки Челси. В доме ее бабушки. Может, мне прямо туда поехать, навестить дочку, а?

 Шелби объял страх. Пробрал до мозга костей.

 – Нет! Нет! Держись от нее подальше! Оставь ее в покое!

 – Тебя я убью прямо здесь. Тут тебя родня и найдет. Если придется повернуть дело таким образом, то знай: следующим номером будет Кэлли. Решай, Шелби!

 – Я поеду. Только Кэлли не трогай! Я поеду, куда ты скажешь.

 – Еще бы ты не поехала. – Дулом пистолета он приказал ей двигаться к выходу. – Такая предсказуемая! И была, и всегда будешь. Я с первого взгляда понял, что ты лохушка каких поискать.

 – Почему бы тебе просто не забрать то, за чем пришел, и уйти? Мы же для тебя ничего не значим.

 – И далеко бы я успел уехать, пока ты не позвонила своему братцу в полицейской форме? – Они вышли из дома, он крепко обхватил ее за талию, уперев пистолет в бок. – Так. Сейчас нам надо пройти к моей машине. Что я вижу, Шелби! Мини-вэн? Срамотища-то!

 Знакомый тон. Снисходительный. Сколько уже раз она его слышала!

 – Я для тебя ничто. И всегда так было.

 – Ну, не скажи. От тебя было много пользы. – Он поцеловал ее в висок, заставив содрогнуться. – А поначалу ты меня даже забавляла, честное слово. Видит бог, ты сама так и прыгала в постельку. Сюда, – он показал на машину. – Сядешь за руль.

 – Куда мы едем?

 – В одно местечко. Тихое. Уединенное. Как раз то, что нужно для сокровенного общения.

 – Почему ты не умер!

 – Да, ты была бы рада.

 – Клянусь всем, что у меня есть, да.

 Он втолкнул ее в машину, заставил сесть на водительское место.

 – Я тебе ничего не сделала. Всегда выполняла, что ты велел, ездила, куда ты велел. Родила тебе ребенка.

 – И до смерти надоела. Давай заводи машину. И держи нормальную скорость! Будешь ползти или гнать – получишь пулю в живот. Это, знаешь ли, мучительная смерть.

 – Я не могу вести машину, если не буду знать, куда мы едем.

 – Поезжай в объезд этой вашей дыры, которую вы по недомыслию именуете городом. Что-нибудь попробуешь выкинуть, Шелби, я уберу тебя, а потом приду за девчонкой. Слишком многое поставлено на карту. И я слишком долго над этим работал и ждал, чтобы дать тебе все испортить.

 – Ты что же, думаешь, меня волнуют эти драгоценности или деньги? Забирай и катись отсюда!

 – О, я так и сделаю. В понедельник с утра пораньше. Если бы ты не явилась сейчас в спальню, ты бы даже не узнала, что я там побывал. Ну а раз вышло так, как вышло, то мы с тобой проведем уик-энд вместе, так сказать, вспомним былое, а потом я свалю. Ты, главное, делай, что говорят, как ты всегда и делала, и все будет путем.

 – Меня станут искать.

 – Но не найдут. – Осклабившись, он больно ткнул дулом пистолета ей в бок. – Господи, тупая ты сучка, ты что же думаешь, если я столько времени водил полицию за нос, я не сумею облапошить кучку провинциальных болванов, что ли? На том повороте направо. Плавненько, легонечко.

 – Сюда твой дружок наведывался. Джимми Харлоу. Если не полиция, то он тебя найдет.

 – Это вряд ли.

 Тон, каким это было сказано, заставил ее похолодеть.

 – Что ты с ним сделал?

 – Сначала нашел. Аккуратнее на серпантине! Не хочется, чтобы пистолет от тряски выстрелил.

 Внутри у Шелби все дрожало, но руки крепко сжимали руль. Дорога пошла круто в гору.

 – Зачем ты на мне женился?

 – Мне это было очень кстати. Правда, я так и не смог тебя обтесать, сделать из тебя что-нибудь путное. Ты посмотри на себя: я давал тебе бабок немерено, научил тебя покупать правильные шмотки, научил по всем правилам принимать гостей, а ты как была, так и осталась деревенщиной из Теннесси. Удивляюсь, как я раньше не разобрался, какая ты дура.

 – А ты вор и мошенник!

 – Все верно, дорогая. – Он развеселился. – Причем мастер своего дела. А ты? Ты никогда ничего не умела. Теперь сверни-ка налево на эту так называемую дорогу. Дальше езжай неспешно и аккуратно.

 Пускай в его глазах она невежественная, никчемная и безропотная деревенщина, но эти горы она хорошо знает. И уже примерно представляет, куда они едут.

 – Так что тогда произошло в Майами? – спросила Шелби, желая занять его разговором, отвлечь внимание, а сама тем временем сунула левую руку в карман.

 – О, об этом мы еще поговорим. Нам много есть о чем поболтать.

 Набирать сообщение, ведя машину и изо всех сил сдерживая слезы, было небезопасно.

 Шелби молилась господу, чтобы у нее это получилось.

 Потому что она теперь знала не только эти горы, но и сидящего справа мужчину. И понимала, что, прежде чем исчезнуть, он ее убьет.

 Неосвещаемая проселочная дорога, извиваясь, как змея, шла в гору. Это был предлог, чтобы сбросить скорость. Шелби решила показать ему, что боится. Какой смысл сейчас демонстрировать гордость? А страх может стать и оружием. Или по крайней мере формой защиты, размышляла она, пока держала руку в кармане и пыталась набрать членораздельный текст.

 – Почему ты просто не сбежал?

 – Я никогда не бегаю, – все с той же самодовольной ухмылкой объявил он. – Я перемещаюсь. После дела в Майами ты была мне в самый раз, чтобы моя новая личность стала более реалистичной. Я довольно быстро понял, что в деле от тебя толку не будет, но из тебя вышло хорошее временное прикрытие.

 – Почти пять лет, Ричард!

 – Я и не собирался так долго держать тебя при себе, но ты залетела. А я же, Шелби, на ходу соображаю, – похвалялся он. – Кто станет подозревать семейного человека с простушкой-женой и малым ребенком? А мне надо было, чтобы куш поостыл. И чтобы Мелинда вышла. Она заключила со следствием потрясающую сделку, тут надо отдать ей должное. Я думал, ей дадут вдвое больше, и тогда мне пришлось бы все это время ждать, пока пыль не уляжется. Заметать следы. Но Мелинда всегда умела меня удивить.

 – И ты ее убил.

 – Я? Да я же погиб, ты забыла? Здесь направо. Почти приехали.

 В этой глуши ничего нет, подумала она, всего пара охотничьих домиков. Во всяком случае, так было, когда она уезжала из Риджа.

 Она нажала на телефоне «Отправить» – во всяком случае, так она надеялась, потому что теперь ей пришлось держать руль двумя руками.

 – Но ты не погиб. И ты ее убил.

 – А кого, скажи мне, разыскивают эти козлы? Джимми! Я вне подозрений. И так и останусь. А когда в понедельник утром заберу то, что мне принадлежит, я буду мало того что вне подозрений, а еще и с миллионами в кармане. Понимаешь, Шелби, долгосрочные планы требуют большого терпения. Вставай рядом с пикапом.

 – Здесь еще кто-то есть?

 – Сейчас – никого.

 – Боже, Ричард, чей это дом? Кого ты еще убил?

 – Это дом моего старинного приятеля. Глуши двигатель и давай сюда ключи. – Он снова ткнул в нее пистолетом. – Сама оставайся сидеть где сидишь, я сейчас тебя выпущу. Вздумаешь что-нибудь выкинуть – всажу в тебя пулю. А потом отправлюсь за Кэлли. Я знаю людей, которые неплохо заплатят за хорошенькую маленькую девочку.

 Она думала, что он уже не может вызвать у нее большего отвращения.

 – Это же твой ребенок! Твоя кровь!

 – Ты и вправду думаешь, что меня это волнует?

 – Да нет. – Шелби снова сунула руку в карман и снова судорожно застучала по клавиатуре. – Я теперь знаю, что тебя никто и ничто не волнует. А я для своей девочки сделаю все!

 – Тогда наш с тобой уик-энд – или то, что от него осталось, – пройдет без осложнений.

 Он вышел из машины, и она хотела запереться – не от страха, а чтобы успеть отправить новое сообщение. Но запертая дверца его только разозлит. Лучше пусть думает, что помощи ей ждать совершенно неоткуда.

 И это было недалеко от истины.

 Когда Ричард подошел и открыл дверцу с ее стороны, Шелби покорно вышла из машины.

 – Вот наше маленькое гнездышко. – Он посветил узким фонариком, показывая дорогу к кое-как сколоченной избушке.

 Хрустя гравием, она прошла по коротенькой дорожке к покосившейся веранде. Пара допотопных кресел, колченогий стол. Ничего, что можно было бы использовать как оружие.

 Он сунул фонарик в карман и протянул ей ключ.

 – Отпирай.

 Она сделала, как было велено, и под дулом пистолета ступила с неосвещенного крыльца в такую же темную хибару. Он включил свет, и она непроизвольно вздрогнула. Свет, желтый и тусклый, шел от круглых плафонов, закрепленных под покосившимся потолком на тележном колесе.

 – Я это место называю Хиквиллской дырой. Не бог весть что, зато мы здесь хозяева. Садись.

 Шелби замешкалась, и он подтолкнул ее к старому креслу с обивкой в красно-зеленую клетку. Она удержалась на ногах, повернулась, чтобы сесть, и увидела на полу кровь, пятна которой тянулись к какой-то закрытой двери.

 – Тебе придется тут прибраться, а потом я тебе дам лопату, на которой стоит твое имя. Да, да, ты зароешь Джимми. Не стану же я сам потеть!

 – И все это ради денег?

 – Все всегда ради денег. – Он излучал радостное возбуждение, тот свет, который когда-то ее так манил. Но сейчас она не обманывалась. Жестокость и фальшь от начала и до конца – вот что это было.

 – Все всегда ради денег, – повторил он. – Ну, и ради кайфа, конечно. Чувствовать, что ты умнее других – неважно, кто эти другие. Чувствовать, что, если ты хочешь, ты это получишь, – вот что главное.

 – Даже если это чужое.

 – Тем более если чужое, дура! Это самый кайф и есть. Возьму-ка я себе пивка. – Он улыбнулся во весь рот. – Тебе чего-нибудь принести, радость моя?

 Она промолчала, и он направился в крохотную кухню, обустроенную в углу помещения.

 До чего же он уверен, что она целиком в его власти, подумала Шелби. Даже не связал. Она держала руки сомкнутыми на коленях, костяшки от напряжения побелели. Но сейчас она испытывала не только страх, но и ярость.

 Лампа, подумала она, та, что на столе, с ножкой в виде медведя рядом с деревом. На вид довольно тяжелая, вот только бы до нее добраться.

 На кухне должны быть ножи.

 Возле очага – охотничье ружье, но оно, скорее всего, не заряжено. А вдруг?

 На стволе гравировка: «Уильям С.Баунти».

 Она разомкнула пальцы и потянулась за телефоном, но остановилась, видя, что Ричард уже идет назад. Он сел напротив.

 – Уютно, скажи?

 – Как ты это проделал? Как уцелел после крушения?

 – Выживание – моя специальность. Мелинда должна была вот-вот выйти. Что Джимми сбежит, я не ожидал, это немного осложнило дело. Не думал, что он на это способен. А вот Мелинда… Я знал, что с ней будут проблемы. Она всегда была барышня упертая, никогда не отступалась, так что с ней надо было разобраться, прежде чем обналичивать куш.

 Ричард развалился в кресле. Судя по всему, расслабился.

 – Я так и рассчитывал – что потребуется лет пять. И почти угадал. Так что, отдых с семьей, трагедия – и нет меня.

 – Мы же с Кэлли должны были плыть с тобой, если бы она не заболела! – Блеск в его глазах принес ужасное осознание. – Ты собирался нас убить! Убить своего ребенка!

 – Отдых молодой семьи закончился трагедией. Такое случается.

 – Тебе бы это не сошло. Если бы тебя не достала полиция – достала бы моя родня.

 – Нет, ведь я бы погиб, пытаясь вас спасти. Все было продумано. Пару дней я бы потратил на то, чтобы создать в глазах окружающих образ счастливого семейства. Люди обычно в это верят. Красивая пара, хорошенькая дочурка. Потом мы, типа, решаем провести день на яхте. Надо было отойти подальше от берега, влить в тебя немного вина, дождаться, пока начнет смеркаться…

 Он неспешно потягивал свое пиво и с улыбкой смотрел на нее.

 – Я кидаю ребенка за борт – и, нет сомнений, ты кидаешься за ней. Мне до вас даже дотрагиваться не нужно.

 – Ты чудовище!

 – Я тот, кто всегда выходит победителем. Я затопил бы яхту, а сам выплыл в водолазном костюме. С новыми документами и сменой одежды в непромокаемой сумке, я бы в несколько часов добрался до Хилтон-Хеда. Что я, собственно, и сделал, но без вас.

 – А шквал?

 – Неожиданный бонус.

 – Ты ведь мог и погибнуть. Зачем рисковать жизнью?

 – Ты не понимаешь и никогда не поймешь. – Он подался вперед, в глазах опять зажегся огонь. – В этом весь и смысл! Адреналин. Мне оставалось только избавиться от акваланга, поймать такси, а потом забрать машину с долгосрочной парковки в аэропорту. Добраться до Саванны и моей ячейки. Я бы и без нее обошелся, да не нашел ключа от моей ячейки в Филадельфии.

 Он потягивал пиво и следил за ней взглядом.

 – И в ту ячейку залезла ты. Где ключ-то был?

 – В кармане твоей кожаной куртки. Той, бронзового цвета, которую я тебе подарила на день рождения за два года до этого. Там в кармане оказалась дырка – ключ и проскочил за подкладку.

 – Вот сукин сын! – Он хохотнул и покачал головой, как будто допустил досадный промах на гольфовом поле. – Этот ключик сэкономил бы мне время и силы. Как бы то ни было, меня больше нет. Вышло так, что тебе пришлось какое-то время изображать из себя скорбящую вдову. Как тебе эта роль?

 – Уж лучше бы это было правдой.

 Он опять засмеялся и чокнулся с ней своим пивом.

 – Как в свою деревню приехала, так и спесь вернулась? Давай-ка посмотрим, вдруг работа по дому ее из тебя повышибет.

 Ричард поднялся и снова прошел на кухню.

 Когда он взял бутылку чистящего средства и щетку, Шелби встала.

 – Ты хочешь заставить меня оттирать кровь?

 – И ты эту кровь ототрешь, если не хочешь заодно оттирать и свою.

 – Я не могу.

 Стремительно, как бьет змея, он ударил ее по щеке тыльной стороной ладони, настолько сильно, что она отшатнулась и упала в кресло.

 Шелби сама не понимала, почему ее так шокировал этот удар, особенно теперь, когда она его по-настоящему узнала. Наверное, потому, что раньше он ее никогда не бил.

 – Бог ты мой! Сколько лет я мечтал это сделать! – От выражения садистского удовольствия на его лице Шелби похолодела. Если брыкаться, он еще и не так может ударить – и наверняка это сделает. Ричард шагнул к ней, но она выставила вперед дрожащую руку.

 И снова это был не столько страх, сколько гнев.

 Но ему она показала только страх.

 – Я просто хотела сказать, что без ведра не получится. Мне нужно ведро воды и швабра. Одним порошком и щеткой не обойтись. Вот все, что хотела сказать. Пожалуйста, не бей меня.

 – Какого черта было сразу не сказать?

 Шелби нарочито повесила голову, но при мысли о том, что она никогда больше не увидит Кэлли, не увидит родных, не увидит Гриффа, слезы сами хлынули из глаз.

 Пусть видит ее слезы, решила она, пусть думает, что она ни на что другое не способна.

 – Ну, вот что. Будешь распускать нюни – я тебе еще и не так ума вложу. Иди и сама найди себе ведро. Что-нибудь учудишь – и в самом деле будешь свою кровь отмывать!

 Шелби прошла в кухонный уголок, судорожно обшаривая его взглядом. Ищи, ищи! Подставки с ножами нет, но в ящике нож наверняка найдется. И на плите стоит хорошая чугунная сковорода. И кофейник. Полный горячего кофе, который тоже может стать оружием.

 Она заглянула под мойку, изучила, что оттуда может быть ей полезным, потом открыла узкую кладовку. Там обнаружила щетку на длинной палке, швабру, ведро. Небольшой моток старого шнура, какую-то ржавую цепь, баллончик с газом для заправки зажигалки, аэрозоль от тараканов.

 Шелби решила воспользоваться аэрозолем. Брызнуть в глаза, как поступила бы с перечным баллончиком, который остался в сумочке в ее машине. Но Ричард не спускал с нее глаз.

 Она взяла швабру и ведро, наполнила его горячей водой с порошком.

 Подтащила к самому большому пятну крови.

 – Мне нужно в туалет.

 – Потерпишь! – отрезал он.

 – Ричард, я сделаю, что ты хочешь. Мне хочется побыстрее с этим покончить. Но сначала мне нужно в туалет.

 Он прищурился. Шелби продолжала изображать унылую покорность.

 – Вон там. Дверь не закрывай!

 – Не хочешь, чтобы я закрывалась, так хоть не смотри на меня!

 Она прошла в крохотную ванную. Может, в аптечке найдутся лезвия? Оконце слишком маленькое, в него не пролезть, даже если представится шанс.

 Шелби опустила сиденье на унитаз. Ричард стоял в дверях.

 – Не смотри на меня! – Она шумно всхлипнула. – Дверь открыта, ты и так там стоишь, так хотя бы не смотри! Пожалуйста, богом прошу!

 Он прислонился к косяку, закатил глаза к потолку.

 – Какая щепетильность в сучке, только что выбравшейся из помойки!

 Шелби отбросила стыдливость, подняла подол, спустила трусики. И проворно сунула руку в карман.

 Господи, прошу тебя, сделай так, чтобы получилось! Чтобы текст дошел, чтобы его прочли.

 Когда она закончила, лицо ее было залито краской.

 – Боже, ты только взгляни, на кого ты похожа! Потная, вся в пятнах, на голове какое-то гнездо, где и крыса-то ночевать не захочет. Удивляюсь, как у меня на тебя еще вставал-то!

 Она намочила швабру в ведре, отжала и начала отмывать кровь.

 – А это жалкое возвращение на сцену? Сама невинность, кто бы мог подумать! – Он передразнил ее всхлипы. – Боже, какая же ты слабачка! Ты, может, возомнила, что козел, с которым ты теперь трахаешься, задержится при тебе надолго?

 – Он меня любит. – Эти слова, это знание придало ей уверенности.

 – Любовь? Да ты просто соска покладистая, больше ничего завидного в тебе никогда не было и не будет. Сговорчивая соска, готовая с голым задом плескаться в каком-то лесном ручье.

 Шелби застыла и медленно подняла глаза.

 – Ты за нами шпионил? За мной?

 – Да мне ничего не стоило вас обоих убрать. – Ричард приподнял пистолет и нацелил ей в голову. – Пиф-паф! Только я хотел списать это на Джимми. Все бы очень гладенько сошлось.

 – Но Джимми ты убил.

 – План пришлось поменять. Не волнуйся, я подстраховался. Я всегда свой зад прикрываю. Ты давай-ка трудись, трудись, Шелби.

 Она продолжила тереть пол и продумывать собственный план.

 …Грифф увлекся обсуждением с Дерриком стройки и ненадолго потерял счет времени. Шампанское для Шелби он налил, но где же сама Шелби? Он обвел взглядом зал – Битси вернулась и с еще влажными от слез глазами танцевала с будущим зятем.

 Наверное, Шелби опять что-то разруливает, решил он, но все же двинулся на поиски.

 – Эй, Грифф, привет! – К нему подошла Кристал и удивленно ткнула в бокал с шампанским. – Это можно брать? – Она взяла бокал и сделала большой глоток. – Мне надо выпить, а то эта мисс Битси из меня всю душу вымотала. Не поверишь, ревела в три ручья!

 – Ну, теперь-то вы с Шелби эту проблему уладили.

 – Да какая Шелби? Я одна ее в чувство приводила. Почему я тебя и ищу. Только меня все время что-то отвлекает. Это не праздник, а черт-те что! Шелби на минутку рванула домой. Привезти для Кэлли ее собачку. Думаю, с минуты на минуту вернется.

 – Когда она уехала?

 – Ну, точно-то я не знаю, потому что мне сначала пришлось возиться с этим всемирным потопом, после чего заявилась сестра мисс Битси – кажется, Шугар? – и давай все по новой, но в двух экземплярах. Думаю, минут двадцать прошло. Вроде того. Она уже либо вернулась, либо едет.

 Возможно, из-за того, что Грифф знал всю предысторию, страх накрыл его с головы до ног. Он выхватил из кармана телефон и собрался звонить, но сигнал возвестил о поступившем сообщении.

 – От Шелби, – сказал он.

 – Ну, видишь. – Кристал потрепала его по руке. – Небось, пишет, что едет назад. Зря ты так беспокоишься, мой милый.

 Но когда Грифф вывел на экран текст сообщения, его содержание повергло его в ступор.

 – Где Форрест?

 – Форрест? Я только что видела его флиртующим с хорошенькой блондинкой. Я…

 Но Грифф уже двинулся прочь, причем стремительно. Он пересек танцпол, не замечая летящие со всех сторон приветствия. Отыскал Форреста, и, по-видимому, то, что творилось у него на душе, было написано и на лице: Форрест едва скользнул по нему беспечным взглядом и мгновенно посерьезнел.

 Ни слова не говоря, он отвернулся от блондинки.

 – Что стряслось?

 – Беда. – Грифф протянул телефон.

 «ричард жв у нго пстолет я за рлем едм на зпд по мдв дор чм номр 529kp»

 – Черт!

 – Что за дорога «мдв»?

 – Медвежья. Стой! – Форрест ухватил друга за рукав, не дав выбежать очертя голову. – Помчишься как угорелый по горной дороге – навряд ли кого найдешь!

 – Я не найду ее, если буду здесь стоять.

 – Стоять мы не собираемся. Там у стойки бара Нобби, видишь? Бери его. А я поднимаю тревогу.

 – Форрест, я еду за ней!

 – Я это и говорю, только мы поедем, имея больше шансов ее найти. Ступай за Нобби!

 Они утянули за дверь Нобби, а вместе с ним и Клэя с Мэттом.

 – Мы поступим по-умному, – начал Форрест. – Разделимся на две пары. Шериф собирает людей. Охватим всю территорию на запад от города. Он, вероятнее всего, засел в каком-то глухом месте. Клэй, ну-ка смотри сюда!

 Клэй положил руку брату на плечо и склонился над картой, выведенной на монитор телефона.

 – Вы с Нобби берете вот этот сектор. Ищете машину с этими номерами. Мэтт, ты уверен, что тебе надо участвовать?

 – Черт! Ну конечно!

 – Тебя я хочу отправить в город. Явишься к шерифу.

 – Что здесь происходит? – вышла на веранду Виола. – Что стряслось? Где Шелби?

 Грифф долго ждать не стал.

 – Помрой, ты только зря время теряешь, пока соображаешь, что можно говорить, а что нет. Ричард оказался жив – подробности неизвестны. Она у него. Мы едем ее выручать.

 От лица Виолы отхлынула вся кровь. В глазах вспыхнул огонь.

 – Вот что, мальчик, раз ты собираешь поисковый отряд, то мы с дедом тоже участвуем!

 – Бабуль, – попытался возразить Форрест.

 – Не бабулькай мне! – отрезала она. – Тебя кто стрелять учил, забыл?

 – Я поехал, – заявил Грифф.

 – Нобби, распоряжайся тут, ладно? Мы с Гриффом едем.

 – А Кэлли? – вскрикнула Виола.

 – Она в порядке, Грифф проверил, и там уже сидит наш человек. – На ходу отдавая команды, Форрест подошел к пикапу, открыл ружейный ящик и достал помповое ружье ремингтон и коробку патронов.

 – Я видел, как ты стреляешь, и вот это могу тебе доверить, – обратился он к Гриффу.

 Грифф пока дальше стрельбы по мишеням не продвинулся, но спорить не стал.

 Форрест влез в пикап, достал из бардачка свой любимый «кольт».

 – Грифф, мы ее освободим!

 – Да, только если не будем телиться.

 – Надеюсь, что ты не станешь пороть горячку. – На середине фразы Форрест вдавил газ, и они полетели. – Свой телефон не занимай, вдруг она еще что-то передать сумеет. Для связи с остальными используем мой. Шериф уже подтянул федералов. У них техника не то что наша, и специалисты классом повыше. Шелби сохраняет холодную голову, телефон у нее включен, они ее отследят.

 – Получается, он за ней следил. Или был в доме, когда она вернулась.

 – Вот выручим Шелби и все узнаем.

 – Выходит, женщину-то убил Ричард.

 Форрест с окаменевшим лицом смотрел на дорогу, стрелка спидометра зашкаливала.

 – С этим трудно спорить.

 – Мне кажется, я его видел. Когда сегодня возил Кэлли в книжный, там мелькнул один мужик, и чем-то он мне не понравился. И потом, на площадке в парке. Он еще надо мной посмеялся – ручкой помахал.

 – Давай лучше думать о том, что происходит сейчас.

 От того, что происходило сейчас, его сердце, голову, живот сковал животный страх.

 – Ему наверняка есть куда поехать. Шелби говорила, он никогда ничего не делает необдуманно.

 – Мы его отыщем и вернем Шелби. Целой и невредимой.

 Ответить Грифф не успел – у него звякнул телефон.

 – Шелби. Боже, у нее нервы из стали! – Он с трудом разбирал обрывистый текст, а Форрест все гнал машину по проселкам. – Старая Хестерская дорога, кажется, так.

 – Я понял. Есть похожая. Несколько разбросанных в лесу домиков и старые кемпинги. Олени прямо на дорогу выходят. Глухомань. Ты, Грифф, транслируй эту информацию Нобби, а он уж дальше передаст.

 – Какого черта она ему понадобилась? Что он собрался делать?

 – Что бы ни было, мы этого не допустим.

 От ужаса Грифф помертвел еще сильнее.

 – Далеко нам еще?

 – Не очень, но мы едем намного быстрее, чем ехали они. Давай-ка, Грифф, подтягивай остальных.

 Грифф передал команду и ослабил галстук.

 Он не может ее потерять. Он ее не потеряет. Кэлли не останется без мамы. Чего бы это ни стоило, он этого не допустит. Грифф посмотрел на лежащее на коленях ружье.

 Чего бы это ни стоило.

 – Еще одна эсэмэска. Кажется, так: «От тутовника направо грунтовка. Отдельный дом. Пикап». Возле дома стоит пикап, что ли?

 – Может, у него там еще заложники? Или его бывший партнер. Сообщи остальным.

 Грифф не понимал, как Форресту удается на такой скорости удерживать машину на дороге, особенно на этих крутых поворотах. Их то и дело заносило, колеса выезжали на узкую обочину.

 И все равно хотелось мчаться еще быстрее.

 – Еще эсэмэска. Пишет так: Уильям. Да, похоже на «Уильям». Какой-то Уильям Банти.

 – Баунти, – поправил Форрест. – Я знаю, где это. Умница, ведет нас. С ее помощью мы попадем туда быстрее, чем нас приведут какие-то федералы.

 – Далеко еще?

 – Десять минут.

 – Давай побыстрей!

 Ледяными и жесткими, как сталь, пальцами Грифф начал заряжать ружье.

 Шелби дважды выливала и заново наполняла ведро. Она намеренно не торопилась, тем более что кровь со старых досок не отмывалась никакими усилиями.

 Но она усердно плеснула неразбавленной хлорки из ведра прямо на пятно, встала на четвереньки и опять принялась тереть.

 – Вот эта работа по тебе!

 – По крайней мере, мыть полы – это честная работа.

 – Работа для неудачника. Ну, хоть какое-то время пожила как человек. Благодаря мне. – Он пнул ее концом ботинка. – Я дал тебе как следует прочувствовать вкус великосветской жизни. Должна быть мне благодарна!

 – Ты дал мне Кэлли, вот за что я тебе благодарна. Ты ведь с самого начала планировал их убить, да? Тех, с кем ты все провернул? Женщину, с которой жил. Она сказала, ты был на ней женат, да?

 – Не больше, чем на тебе. За все время нашего знакомства это была ее единственная глупость – то, что она считала нас в браке. Бабы! На что вы годны-то? Рождены быть легкой добычей. Но она сдаваться не хотела, даже при том, что считала меня погибшим. Ей ее долю подавай. И она близко подобралась. Я тогда сразу за ней и вышел – из той забегаловки, где ты этих дикарей развлекала.

 Он покачал головой, обошел вокруг Шелби, которая продолжала работать.

 – Я же тебя от позора спас! А то возомнила себе, что с твоим бездарным голосишком можешь чего-то добиться. А какое у Мел сделалось лицо, когда я объявился! Это надо было видеть. Беру свои слова назад – это была ее вторая глупость. Она опустила стекло и сказала: «Джейк! Надо было мне догадаться!» Ее последние слова. И действительно, надо было догадаться.

 – Она тебя любила.

 – Любовь? Тебя-то она куда привела, твоя любовь? – Он снова дал ей пинка. – Это не более чем очередная слабость.

 Шелби села на корточки, потом медленно поднялась с ведром в руке.

 – Мне нужна еще хлорка, иначе это пятно не отойдет. Есть еще?

 – Есть, и много. Вон там.

 – Да, но мне надо…

 Не договорив, Шелби, выплеснула неразбавленную химию с примесью крови прямо Ричарду в лицо.

 Он завопил, и ей надо было принять решение: выхватить пистолет или кинуться к двери. Но от нервного напряжения силы ей изменили.

 И она пнула его ногой, целясь в пах. Но чуть поскользнулась на мокром полу, и удар вышел не таким сильным, как Шелби хотела. Но она попала. Однако не успела она потянуться за его пистолетом, как раздался выстрел. Ричард пальнул наугад.

 На миг Шелби лишилась слуха. Быстро нырнула за шваброй, рассчитывая дать ему по яйцам палкой. Но он схватил ее за волосы и больно дернул.

 Тогда она ткнула его все в то же место локтем. Она знала, что ему больно. Но теперь он тоже пришел в бешенство и отшвырнул ее к стене так, словно это была легкая тряпка.

 – Сучка! Вот сучка!

 Шелби резко откатилась в сторону. Она не знала, видят ли у него глаза, надеялась, что нет. В отчаянии она стянула с себя туфлю и швырнула в дальнюю стену, рассчитывая, что он двинется на звук.

 Но Ричард медленно двинулся на нее. Белки глаз у него были красные и воспаленные.

 – Вот теперь я тебя не просто убью. Я сперва сделаю тебе больно. Очень больно. – Свободной рукой он тер левый глаз. Не понимая, что делает только хуже.

 Три, три сильней, молила она.

 – Начнем с коленной чашечки.

 Шелби приготовилась к боли, потом вдруг услышала, как открывается забрызганная кровью дверь, и изумленно попятилась.

 Ричард развернулся, отчаянно моргая почти невидящими глазами. На него набросился окровавленный человек. Рослый и крепкий.

 Раздались страшные звуки, рев, рычанье, треск костей под ударами могучего кулака. Но единственным существенным звуком для Шелби стал стук упавшей на пол пушки.

 Шелби, не поднимаясь, изловчилась, схватила пистолет и с трудом удержала его в скользкой от мыла и пота ладони.

 Она приподнялась на колени, закусила губу и двумя руками зажала рукоять.

 Здоровяк истекал кровью. Та сила, что позволила ему прийти и напасть на своего противника, уже иссякла. Ричард сомкнул руки на его шее. И сжимал их крепче и крепче.

 – Я думал, Джимми, ты уже готов.

 «Я то же самое думала про тебя», – мелькнуло у Шелби, и она спокойным ледяным тоном окликнула:

 – Ричард!

 Тот резко крутнул головой. Интересно, что он сейчас видит своими пораненными глазами? Она надеялась, что предстает ему Возмездием во плоти.

 Он оскалился и даже коротко хохотнул.

 – Кишка тонка!

 И ринулся на нее.

* * *

 Первые выстрелы донеслись, когда Форрест уже гнал машину по грунтовке. Их план – подойти тихо, один спереди, другой сзади, и ждать подкрепления – мгновенно пошел прахом.

 Он вдавил педаль в пол, машину занесло на щебенке, а из хибары доносились новые выстрелы.

 – Быстро в дом! – прокричал Форрест, одновременно с Гриффом выскакивая из машины. – Если он на ногах – вали!

 Они дружно высадили дверь. Грифф вскинул ружье.

 Но Ричард уже был на полу.

 Шелби стояла на коленях и обеими руками сжимала направленный на него пистолет. Лицо ее было в крови и кровоподтеках. Платье на плече разорвано, там тоже виднелись следы ударов.

 Ее стальные глаза были полны ненависти, а растрепавшиеся волосы напоминали пожар.

 Для Гриффа она сейчас была прекрасна как никогда.

 Шелби не глядя направила пистолет в их сторону, и стало видно, как у нее дрожат руки. Потом эти дрожащие руки упали.

 – Кажется, на этот раз он действительно мертв. По-моему, я его убила. И теперь его больше нет.

 Грифф кинул ружье Форресту и бросился к Шелби. Заключив ее в объятия, он наконец почувствовал, что сердце снова забилось.

 – Я с тобой. Все хорошо. Я с тобой.

 – Не отпускай меня.

 – Не отпущу. – Он чуть подался назад, только чтобы забрать пистолет из ее онемевших пальцев. – Он тебя поранил.

 – Не настолько, как ему хотелось бы. А где Кэлли?

 – С ней все в порядке. Она спит. Под присмотром.

 – Он сказал, если я с ним не поеду, он вернется за ней и убьет. – Шелби перевела взгляд на брата, который щупал пульс на шее у Ричарда. – Пришлось ее защищать.

 – Ты сделала то, что тебя вынудили, – сказал Форрест.

 – Так он мертв?

 – Вообще-то дышит. Они оба дышат, хотя состояние аховое. Выживут или нет, теперь зависит от медицины и Господа Бога.

 – Он стрелял в него, в этого верзилу. Это Джимми. И решил, что убил. А тот оказался живой, – сбивчиво рассказывала Шелби. – Я плеснула ему хлоркой в глаза, а ему все нипочем. Тогда я хотела двинуть ему в пах, но поскользнулась, и он схватил меня за волосы. Он хотел меня застрелить, но тут, как привидение, ввалился этот второй. Я дотянулась до пистолета. Пистолет оказался у меня, а второй истекал кровью и драться уже не мог. Ричард его душил. Я окликнула, позвала по имени, и он обернулся. Не знаю, с чего я решила, что это его остановит. Он меня в грош не ставил. Считал меня слабой, глупой, бесхребетной. Он прямо так и сказал. Сказал, что у меня кишка тонка выстрелить, и попер на меня. Но я выстрелила. Три раза. Кажется, три. Он только после третьего упал.

 Форрест переместился и пристально посмотрел ей в глаза.

 – Ты сделала то, что тебя вынудили сделать, – повторил он.

 Жесткое выражение исчезло из ее глаз, они наполнились слезами.

 – Придется тебе взять свои слова назад.

 – Какие слова, малыш?

 – Что я стреляю хуже некуда.

 Расчувствовавшись, Форрест прижался лбом к ее лбу.

 – Беру назад. Грифф, уводи ее отсюда. Я здесь разберусь.

 Грифф не стал спорить и подхватил Шелби на руки.

 – Ты приехал. – Она коснулась его щеки. – Я знала, что приедешь, найдешь способ. Я не знала, доходят ли до вас эсэмэски, и вообще не была уверена, что отправляю их кому надо. Я просто знала, что среди последних звонков у меня ты, Форрест и бабуля. Думала, кому-то из вас они дойдут. И тогда ты приедешь. И разберешься.

 – Но ты разобралась сама, не стала дожидаться.

 – Пришлось. Кто-то едет. – Она впилась пальцами в его плечо. – Там фары.

 – Наши. Ты теперь в безопасности. – Он зарылся лицом в ее волосы. – Сюда едет все городское управление шерифа и бог знает сколько еще народу.

 – А, тогда хорошо. Ты отвезешь меня к Кэлли? Будить не стану, только посмотрю на нее. Не хочу, чтобы она меня видела такой, но мне на нее взглянуть необходимо. Боже, да это же машина, на которой дед с бабулей в ресторан всегда ездят! Опусти меня на землю. Поставь меня, не то перепугаются.

 Грифф поставил ее на ноги, но продолжал обнимать одной рукой. Шелби начала бить дрожь, тогда он снял пиджак и накинул ей на плечи. Старики уже вышли из машины.

 – Со мной все в порядке. Я не пострадала. Я… – Остальное прозвучало невнятно, потому что Шелби уткнулась в дедушкино плечо. Она почувствовала, как его трясет, и догадалась, что старик плачет. И тоже расплакалась у него на груди.

 Подъехали остальные.

 – Где этот подонок? – спросил Джек.

 – Внутри. Дедуль, я его подстрелила. Вроде не насмерть – ничто его не берет! – но я его подстрелила.

 Джек обхватил ее за лицо и расцеловал в мокрые от слез щеки.

 – Дай я на нее посмотрю! – потребовала Виола и утащила Шелби в сторону. – Ты всегда умела постоять за себя и своих близких. Исходя из этого ты и действовала. А теперь мы отвезем тебя домой.

 Виола замолчала и поправилась:

 – Грифф тебя отвезет домой. Мама с папой сейчас у Сюзанны, рядом с Кэлли. Побудут там, пока она спит. Но им захочется услышать твой голос.

 – Сейчас позвоню. Телефон у меня в кармане. Он так и не догадался, что я с телефоном. Шериф?

 В голове стоял туман, на какой-то миг в глазах потемнело. Размашистым шагом подошел шериф Хардиган.

 – Я его застрелила. Он хотел меня убить, и я стреляла.

 – Я расскажу, как все было, – встрял Форрест.

 – Она Форресту уже все рассказала, – перебил Грифф. – Ее надо поскорее отсюда увезти. Ей надо дочь повидать.

 Шериф Хардиган ткнул себе пальцем в щеку в том месте, где у Шелби красовался синяк.

 – Его работа?

 – Да, сэр. Он первый раз в жизни меня ударил. И кажется, в последний.

 – Поезжай домой, девочка. Поговорим обо всем завтра.

 Получилось не сразу. К ней подскочил Клэй, оторвал от земли и держал так, словно и не собирался отпускать. Потом обнимать Шелби кинулся Мэтт, после чего сунул ей свой телефон, чтобы она поговорила с Эммой-Кейт.

 – Скажи Форресту, я беру его пикап, – предупредил Грифф.

 Он отъехал от хижины, от крови, от огней, а на выезде на дорогу остановился.

 Притянул Шелби к себе и долго держал, не выпуская.

 – Дай мне минуту, – попросил он.

 – В твоем распоряжении столько минут, сколько ты захочешь. – У него на груди она начала успокаиваться. – Ой, Гриффин, я же забыла им сказать: у Ричарда в кармане должен быть ключ. Он был спрятан в рамке от нашей с Кэлли фотографии, которую я ему когда-то подарила. Он сказал, что в понедельник прямо с утра отправится в банк, и думаю, речь идет о каком-то банке у нас в Ридже. Думаю, он спрятал драгоценности и марки в ячейку. В банковскую ячейку прямо тут, в Рандеву-Ридже.

 Грифф не открывал глаза и лишь вдыхал запах ее волос.

 – Да, уж там бы никто искать не додумался.

 – Это он ловко придумал. Надо им сказать!

 – И скажешь. Завтра уже скоро наступит. Пять лет они ждали, подождут и еще одну ночь.

 – Еще одну ночь. Мне нужен горячий душ и, наверное, галлон воды. А платье это я хочу сжечь. Но больше всего мне хочется увидеть Кэлли.

 – Это первый пункт в списке.

 – А ты знаешь, как отсюда в город-то ехать?

 – Понятия не имею.

 – Это нестрашно. – Она взяла его руку в свои. – Я знаю. Я знаю, как доставить нас домой.