Эпилог

 Спала Шелби долго и крепко. От вида безмятежно посапывающего ребенка и суетящихся вокруг родителей – причем отец мягко настоял, чтобы осмотреть ее профессионально, – она окончательно успокоилась и уснула, едва добралась до подушки.

 Когда она проснулась, солнце уже стояло высоко, заливая сиянием любимые ею зеленые горы, омытые прогремевшей ночью грозой.

 И нестрашно, что, взглянув в зеркало, она поморщилась при виде лилового синяка на скуле. И поморщилась еще раз – и даже со свистом втянула воздух, – когда его потрогала.

 Синяк побледнеет и пройдет.

 Она не даст Ричарду оставить на себе отметину. На себе и на дорогих ей людях.

 Шелби направилась вниз, откуда доносились голоса. Их звук привел ее на кухню.

 Грифф стоял, опершись на стойку, и с улыбкой смотрел на ее бабушку, а дед давал Мэтту рекомендации относительно какой-то поломки в машине. Мама собирала на поднос что-то аппетитное. Отец сидел в кресле и пил кофе, и на него падало солнце. Эмма-Кейт о чем-то шепталась с Форрестом, а Клэй и Джилли склонились над малышом.

 – У вас тут праздник, что ли?

 Разговор разом стих, все глаза обратились к ней.

 – Ой, девочка! А я как раз собираю тебе завтрак в постель. Тебе надо отдыхать.

 – Я отлично выспалась, мама, и чувствую себя замечательно. – Шелби подошла поцеловать мать в щеку и, желая ее порадовать, схватила с тарелки кусок бекона, хотя голода не чувствовала. – Праздник! Эмма-Кейт, как же ваш праздник?

 – И думать не смей. – Эмма-Кейт подскочила и крепко ее обняла. – Шелби, как ты меня напугала! Не смей больше никогда меня так пугать!

 – Такое обещание я готова дать с радостью.

 – Иди же сюда и сядь! – распорядился отец. – Я должен тебя осмотреть.

 – Слушаюсь, сэр. То есть папа. А где Кэлли?

 – Мы отвезли Джексона к мисс Сюзанне, чтобы им там еще веселей было. – Джилли улыбнулась, но крепко ухватила Шелби за руку. – Честно говоря, мы ожидали, что ты дольше проспишь.

 – Как я рада вас всех здесь видеть! Приятно просыпаться и видеть такую компанию. – Она посмотрела на Гриффа и повторила: – Видеть всех вас.

 Шелби села, как просил отец, и он со всех сторон осмотрел ее лицо и посветил фонариком в глаза.

 – Голова не болит?

 – Нет. Совсем не болит, честное слово!

 – А где-нибудь еще больно?

 – Нет. Щеку немного саднит. Несильно.

 – А на такой случай есть вот это, – Виола протянула пакет со льдом и поцеловала внучку в макушку.

 – Ой, как приятно! – «Блаженство», – мелькнуло в голове. – Он ударил меня по лицу, потому что сопротивляться я не могла. И еще за волосы схватил – как девчонки, когда дерутся. Но главным образом он пытался обидеть меня словами. Собственно, как всегда. Но ему это не удалось! Что бы он ни говорил! О боже, опять забыла! Форрест! Я же не сказала тебе, зачем он залез в наш дом. Я его застукала, когда приехала взять для Кэлли Фифи. Так вот, он явился забрать…

 – Ключ, что ли? От банковской ячейки? Оказывается, он уже почти пять лет оплачивает тут ячейку на имя Чарльза Джейкса.

 Шелби облегченно выдохнула и поводила льдом по щеке.

 – Да, это как раз то, что я забыла тебе сказать.

 – Грифф вчера мне все передал, когда я заехал. А ты долго спала, Шелби! То, за чем охотились федералы, мы нашли в Первом банке Теннесси на Хай-стрит.

 – Все-все? Здесь?

 – Большую часть. Владельцев и их страховую компанию оповестят. Этим уже займутся федералы.

 – Форрест, расскажи ей остальное, – встряла мать. – До сих пор поверить не могу!

 – Что – остальное? – У Шелби сразу свело живот, и она потянулась за банкой колы. – Он умер? Я его убила?

 – Нет, не совсем. До утра он дожил, и врачи говорят, шансы неплохие.

 Она закрыла глаза и вздохнула. Форрест правильно говорил, она поступила так, как ее вынудили поступить, но видит бог, ей не хотелось, чтобы на ее совести было убийство. Даже если это убийство Ричарда.

 – Он будет жить?

 – Врачи говорят, будет. И остаток жизни проведет за решеткой. Второй вообще оказался мужик крепкий. Ему еще больше шансов дают.

 – Значит, я его не убила. И мне не придется с этим жить до самой смерти. – Шелби снова прикрыла глаза. – А он пойдет в тюрьму. И никогда уже не выйдет.

 – Проведет остаток жизни в камере, это уж точно. И до вас с Кэлли ему больше не добраться.

 – Ты ей хорошую новость скажи! – не унималась Ада-Мей. – И хватит говорить об этом человеке в нашем доме!

 – То, что он просидит всю жизнь в тюрьме, разве не хорошая новость? – возразил Форрест, но покорно пожал плечами. И улыбнулся. – Тому, кто поможет найти похищенное в Майами, назначена награда. Стандартная. Десять процентов. Придется заполнить кое-какие бумаги и немного повозиться, но спецагент Лэндри считает, свои два миллиона ты получишь.

 – Два миллиона чего?

 – Долларов, Шелби! Ты что, не слушаешь?

 – Но он же их украл!

 – А ты помогла найти.

 – Тут бы хорошо выпить шампанского с апельсиновым соком. – Ада-Май, прикрывшись ладонью, всхлипнула, и Джек обнял ее за плечи. – Папа, ну почему у нас даже шампанского нет!

 – Значит, мне выплатят эти деньги? – Шелби никак не могла осмыслить услышанное. – И я смогу погасить все свои долги?

 – Во-первых, непонятно, – подала голос Виола, – каким боком это твои долги, но ты будешь свободна и никому ничего не должна. Этот человек жив, Шелби-Энн, а женой ты ему никогда не была. Если твои адвокаты хоть что-то смыслят в своем деле, часть этого долга с тебя уже должна быть снята. В общем, у тебя останется достаточно денег, чтобы начать свое дело.

 – Даже представить себе не могу! Мне надо свыкнуться. Не могу поверить, что я избавлюсь от этого груза. И от него. Ото всего разом.

 – А пока тебе надо поесть и еще немного отдохнуть, – снова заволновалась Ада-Мей.

 – Мама, я хочу увидеть Кэлли!

 – И что ты ей собираешься сказать?

 – Правду – столько, сколько сочту возможным.

 – В ней течет кровь Макни, Донахью и Помрой, – заметила Виола. – Она выдержит.

 

 Потом она поехала с Кэлли к Гриффу. Рассудила, что им обеим не повредит побыть рядом с человеком, который никогда не причинил им зла. И еще ей хотелось самой побыть с ним в тишине.

 Кэлли носилась по двору с собакой и пускала мыльные пузыри, а Шелби сидела с Гриффом на террасе.

 – Невероятно! Ты купил ей еще одну машинку для пузырей!

 – Это не «еще одна». Это машинка, чтобы играть здесь.

 – Я так рада, что ты разрешил ненадолго привезти ее сюда.

 – Рыжик, да привози сколько хочешь!

 – Кажется, я это уже поняла. Вчера, по дороге в эту хибару, и пока там были, у меня столько всего в голове пронеслось! Я не хочу о нем говорить, скажу только, что папа навел справки в больнице. Оба пришли в сознание. Ричард пытается добиться сделки со следствием, но никто идти у него на поводу не собирается. А второй поет соловьем. Думаю, Форрест правильно говорит: ему уже на свободу не выйти. И мне незачем тревожиться за Кэлли.

 – Я бы ни за что ему и близко к ней подойти не дал!

 Шелби услышала в его голосе и ненависть, и любовь.

 – Я тебе верю. Сегодня все, что вчера случилось, кажется каким-то сумбурным. Не уверена, что рассказала все ясно и понятно.

 – Неважно. Главное – ты здесь.

 – Я потом приготовлю нам что-нибудь вкусное на ужин. Нам троим.

 – Я сам приготовлю.

 Она с улыбкой уткнулась лбом в его плечо.

 – Ты, конечно, неплохой кулинар, но я готовлю лучше. И мне хочется заняться каким-то нормальным делом. Когда я здесь, у тебя, у меня такое состояние: все нормально.

 – Так оставайся! Сначала на ужин, потом на ночь, на завтрак. Оставайся!

 – Не забывай, у меня Кэлли.

 Грифф помолчал, потом поднялся.

 – Не хочешь на минутку войти? Хочу тебе кое-что показать.

 Она оглянулась на происходящее во дворе, и Грифф тоже обернулся.

 – Эй, Рыжонок, не присмотришь за Сникерсом, чтобы он со двора не убежал? Нам с мамой надо на минутку зайти в дом.

 – Присмотрю, присмотрю! Ему нравятся мыльные пузыри. Смотри, мама, радуга! И еще, и еще!

 – Я вижу. Побудь во дворе со Сникерсом. Я тут, в доме.

 – Да куда ей идти? – спросил Грифф, втягивая Шелби внутрь. – К тому же из окна ее прекрасно видно.

 – Ты уже начал следующую комнату?

 – Почти закончил. – Он повел ее наверх. Через открытые окна доносился заливистый смех Кэлли и веселый лай щенка.

 Нормальная жизнь, снова подумала Шелби. Надежная и настоящая.

 На втором этаже Грифф открыл какую-то дверь.

 Из окон лился свет и растекался по стенам красивого светло-зеленого цвета. В одном окне Грифф повесил хрустальную подвеску-отражатель, от которой по стенам бежали радуги.

 – Ой, как тут здорово! И цвет в тон горам – кажется, что они вот тут, совсем рядом. Ой, ты сделал скамью под окном!

 – Вот подумываю, может, еще вон там полки сделать? Но пока не решил. Вроде в гардеробной и так места хватает.

 Он распахнул двустворчатые двери, и у нее от изумления округлились глаза.

 – Потрясающе! Как все продумано! И стены красивого цвета. И даже свое освещение! А тут, – Шелби открыла еще одну дверь, – ванная! Красота какая! Такие свежие тона! И…

 Тут она увидела детскую мыльницу в виде улыбающегося Шрека.

 Это было так трогательно – будто кто-то сжал в объятиях ее сердце.

 – Так ты эту комнату для Кэлли сделал?

 – Ну, я подумал, ей же нужно будет свое место в доме, своя комната, причем, так сказать, на вырост. Ты не забыла, что мы с Кэлли решили пожениться? Не могу же я собственную невесту запихнуть в недоделанную комнату!

 У Шелби защипало глаза.

 – Она говорила. Значит, женитесь?

 – Поучаствовать не хочешь?

 Она повернулась.

 – Что?

 – Да, что-то я неудачный момент для шуток выбрал, – он с досадой взъерошил волосы. – Обычно у меня это лучше выходит. Ты, кажется, еще не вполне в себя пришла. Я хочу, чтобы у девочки была своя комната, притом такая, чтобы ей там было хорошо. Хочу, чтобы ей здесь было удобно. Вдруг вы решите заночевать? Тогда в ее распоряжении будет собственная спальня. А в твоем – кабинет на третьем этаже.

 – Кабинет?

 – Я его пока не начал – вдруг ты выберешь какое другое место? – но мне кажется, здесь будет оптимально. Я хотел его разместить напротив своего. Твое предложение про первый этаж мне понравилось, – добавил он, – но третий мне кажется лучше, с точки зрения удаленности от жилых комнат: потише будет.

 Шелби никак не могла переварить услышанное.

 – Ты собираешься сделать кабинет для меня?

 – А как ты хочешь вести бизнес без рабочего кабинета?

 Она прошла к окну, понаблюдала за Кэлли с собакой.

 – Я ни о чем таком с тобой не говорила.

 – Мне мисс Ви рассказала.

 – Ах, ну конечно. А ты думаешь, у меня может получиться? Начать с нуля и вести собственный бизнес?

 – Я думаю, у тебя может получиться все, что угодно. Уже получилось. Сама подумай, что тебя может остановить? Ну да ладно. Суть в том, что у вас обеих будет свое место и вы сможете больше времени проводить у меня. Посмотрим, как тебе это понравится.

 – А тебе, Гриффин? Тебе это понравится?

 – Я тебя люблю. И готов подождать. Шелби, тебе очень досталось. И я готов ждать. Но мне хочется, чтобы вы обе как можно больше времени проводили здесь. Я хочу, чтобы ты была моей. И я хочу…

 Он осекся, но Шелби покачала головой.

 – Договаривай уже! Имеешь право.

 – Так вот. Я хочу, чтобы и Кэлли тоже была моей. Черт побери, разве она этого не заслуживает? Наше общение ей на пользу, и я хочу, чтобы так было и дальше. Я ее люблю и хочу, чтобы она была моей. Это, наверное, для меня на втором месте, но не менее важно, чем то, что на первом. Чем мы с тобой.

 Шелби опустилась на скамью под окном и перевела дух.

 – Я намерен вас двоих поддерживать. Здесь я ставлю жирную точку. Тебе знакомо, что такое страх, ты его пережила. Такой страх, когда кажется, что в твоем теле не осталось ни капли крови. Когда единственное, что в тебе еще осталось, это страх. Вот что я чувствовал, когда ты была в его руках! Шелби, я могу быть терпеливым, но ты должна знать, что ты для меня значишь. Что для меня значите вы с Кэлли.

 – Да, страх мне действительно знаком. Такой, о каком ты говоришь. Я его тоже испытала, вперемешку с невероятной, ослепляющей ненавистью. Причем они были настолько переплетены, что воспринимались как одно, единое чувство. Я боялась, что он исполнит задуманное и тогда я больше никогда не увижу своей девочки, никогда не укрою ее одеялом, не увижу, как она играет и учится. Не утру слезы на ее лице. А еще я боялась, что никогда больше не увижу тебя и ты никогда больше не возьмешь меня за руку – так, как умеешь только ты. Да много было, чего я боялась, всего не расскажешь. Целой жизни не хватит. Но я знала, что ты придешь. И ты пришел.

 Она снова набрала полную грудь воздуха.

 – Я тебе еще ни разу не сказала, что я тебя люблю.

 – Ну, как-нибудь скажешь.

 – А сейчас можно?

 Она увидела, как меняется его лицо. Лицо и выражение глаз. И сердце в ее груди словно улыбнулось.

 – Сейчас можно.

 – Я тебе не говорила, что люблю, потому что сама не верила. Не тебе не верила, Гриффин. Тебе как раз верить очень легко, я сразу начала тебе верить, и это меня немного испугало. Так что я не могла поверить себе.

 Шелби положила скрещенные руки на сердце, и ей показалось, она чувствует, как оно разбухает от любви.

 – Все происходило так быстро, что я сказала себе: нельзя давать себе увлекаться. Нельзя давать себе волю, нельзя плыть по течению. Но я поплыла. И продолжаю плыть. Я тебя люблю, Грифф. Такого, какой ты есть. Наверное, страх и ненависть, что я пережила, открыли мне глаза. Но теперь я это ясно вижу. Ты сделал эту комнату для Кэлли, специально для нее. Кэлли уже твоя. И я тоже.

 Он шагнул к ней и взял за руки.

 – Это надо расценить как «да»?

 – И не одно «да», а сразу несколько. Ты что, плохо слушал?

 – После «я тебя люблю» я как-то растерялся. – Он сел рядом, притянул ее к себе и долго не отпускал. Комнату заливал свет, в воздухе плавали радужные круги.

 – Я тебя люблю, – прошептала она. – Любовь меня переполняет, озаряет светом мою жизнь. Как Кэлли. Я не думала, что кто-то еще способен вызвать во мне такие чувства. Но ты сумел.

 Его и самого сейчас переполняло.

 – И так будет всегда.

 – Верю. Я тебе верю, и мы с тобой построим прекрасную жизнь. С тобой я могу смотреть далеко вперед, на долгие месяцы и годы.

 – Надо купить тебе кольцо. И Кэлли тоже.

 Сердце дрогнуло.

 – Ты правильно сказал. Она заслужила тебя. И я тоже сделаю все, чтобы твоя жизнь была наполненной, залитой светом. – Она чуть отодвинулась и обеими руками повернула к себе его лицо. – И я хочу еще детей.

 – Прямо сейчас?

 – Да, прямо сейчас. Я не хочу ждать. Мы с тобой любим детей, а Кэлли нужна большая, шумная, суматошная семья.

 Он улыбался, теперь и глазами тоже.

 – Насколько большая?

 – Хочу еще троих. Итого четверо выходит.

 – Четверо – это реально. Дом позволяет.

 – У меня насчет этого дома столько планов! Я тебе не говорила.

 – Правда?

 – Правда. И некоторые из них я буду воплощать нещадно. – Она обвила его руками. – Я буду обустраивать этот дом вместе с тобой. И нашу семью. И нашу жизнь. И мы создадим вместе что-то крепкое, настоящее, прекрасное.

 – По-моему, мы уже начали. Если у тебя так много идей насчет дома и есть желание вместе со мной доводить его до ума, вы должны перебраться сюда как можно быстрее.

 – Завтра можно?

 Она с удовольствием наблюдала, как выражение его лица делается сперва удивленным, потом радостным.

 – Завтра – тоже реально. Сегодняшний день проходит под этим девизом – «реальность». Это все реально.

 – А пошли, скажем об этом Кэлли?

 – Давай. Останьтесь на ужин, – снова предложил он, когда они начали спускаться по лестнице. – Останьтесь на ночь. И на завтрак. Конечно, у меня еще нет для нее постельного белья, но что-нибудь придумаем.

 – Не сомневаюсь.

 Они вышли из старого дома, который скоро сделают своим. Подошли туда, где маленькая девочка с неуклюжим щенком резвились в облаке мыльных пузырей, где вставали к небу зеленые холмы и над ними в ярко-синем небе курились облака. И где в игре света и тени мелодично журчал ручей.

 «Я нашла дорогу домой, – подумала Шелби. – Я дома».