• Следствие ведет Ева Даллас, #23

12

 Рорк у себя в кабинете приступил к выполнению задания. Он не переставал удивляться, почему полицейская работа доставляет ему такое удовольствие. Большую часть своей жизни он провел, стараясь избежать всяких контактов с копами или перехитрить их. А теперь он был не только женат на женщине-полицейском и безумно влюблен в нее, но и посвящал массу времени консультированию Нью-йоркского городского управления полиции.

 Жизнь — чертовски странная игра.

 А с другой стороны, любая игра — это все-таки игра, отсюда отчасти и удовольствие. Загадка, которую надо разгадать, используя факты, улики и интуицию.

 «Мы составляем отличную команду, я и мой коп», — думал Рорк, наливая себе бренди, перед тем как приняться за работу.

 Она была прирожденным полицейским, он — прирожденным правонарушителем. В последнее время он, конечно, отошел от дел — в уголовном смысле, — но инстинкты никуда не делись.

 Ему случалось убивать. Жестоко, хладнокровно, кроваво. Он знал, что это такое — отнять жизнь, знал, что может толкнуть одного человека на убийство другого. И она смирилась с этим, его жаждущая справедливости Ева, она приняла его таким. Может, и не простила, но приняла. Даже поняла, и это само по себе было чудом.

 Но даже в худшие свои годы он никогда не убивал невиновных. Никогда не убивал детей. Хотя понимал, как это бывает. И Ева понимала. Они оба знали, что зло существует, процветает и жиреет. Оно упивается своей властью над слабыми и беззащитными.

 Рорк ясно видел себя: грязную рубашку, расквашенный нос, упрямые, дерзкие глаза. Он стоял на высоком крыльце той вонючей дыры, где они когда-то жили в Дублине. А перед ним стоял его отец — высокий, крепкий мужчина по имени Патрик Рорк. Он слишком много выпил и нетвердо держался на ногах.

 — Думаешь, тебе это так сойдет — пара вшивых тощих бумажников? И это весь твой улов? За целый день? Давай сюда остальное, гаденыш!

 Рорк помнил, как поднимается нога в сапоге, от которой он обычно успевал уклониться. Но в тот раз он оказался недостаточно проворен. Он и сейчас почувствовал то же, что тогда: головокружительное ощущение падения. И он тогда уже знал, что падение окажется неудачным. Вскрикнул ли он? Странно, вот этого он не помнил. Может быть, вскрикнул в шоке, выругался в ярости или просто покатился вниз, пересчитывая костями ступени?

 Но вот что он точно помнил, так это злорадный пьяный гогот отца, который слышал, пока катился вниз по лестнице. И сколько лет ему тогда было? Пять? Шесть? Какая разница?

 И потом, черт возьми, он же и впрямь утаивал деньги! Он считал синяки и порезы справедливой платой за десять фунтов, которые тогда заначил.

 Никси никогда не спихивал сапогом с крыльца пьяный ублюдок, по чистой случайности оказавшийся с ней в родстве. Но теперь она тоже знает, что на свете есть зло и жестокость. Бедная малышка!

 Рорк взглянул на монитор и увидел ее. Она лежала, свернувшись клубочком под одеялом. В чужой комнате, в чужой постели, которую ей дали чужие люди. В комнате, где никогда не гасили свет.

 В конце концов она поймет. Сейчас Никси ощущала только боль, растерянность и горе. Но она еще придет в себя, она сделает выбор и выстроит себе новую жизнь на обломках прежней.

 Он свою жизнь построил и не жалел о прежней.

 Он не мог жалеть о том, что привело его сюда, привело его к Еве. Но он не желал ничего подобного для хрупкой маленькой девочки, уцелевшей в бойне.

 И лучшее, что он мог сделать для нее, — это добиться хоть какой-то справедливости.

 Он начал серию одновременных поисков. По одному на каждого из взрослых Свишеров и параллельный — на совпадающие имена. Потом подумал и запустил еще один — на Дайсонов. Вряд ли Ева это одобрит, но речь шла о людях, которые обязаны заменить родителей этой девочке, спящей в его доме, доверившей ему свою безопасность. Он хотел убедиться, что они чисты.

 Рорк собирался провести еще один поиск, но на этот случай ему было необходимо незарегистрированное оборудование, и даже на нем задачу предстояло выполнить не из простых. Впрочем, он никогда не любил простых задач. Он хотел узнать имена агентов, действующих под прикрытием, членов военных и правительственных организаций, специализирующихся по мокрым делам и электронике. Получив эти имена, можно будет провести еще один сравнительный тест со Свишерами.

 Он собирался перевести стандартную работу в автоматический режим и переместиться со своим тайным планом в закрытый кабинет, но снова взглянул на монитор и увидел, как Никси заворочалась в постели.

 Рорк смотрел на нее в надежде, что подсознание не подтолкнет ее к кошмару. Может, зря он спорил с Соммерсетом и настоял, что возьмет ночное дежурство на себя? Он, конечно, за последнее время стал специалистом по ночным кошмарам, но во всем, что касалось детей, был жалким новичком.

 Еще через секунду Никси села в постели, вытащила из-под подушки телефон, который он ей дал, посмотрела на него, провела пальчиками по кнопкам. Потом она огляделась по сторонам — такая маленькая, потерянная и печальная, что у него чуть сердце не разорвалось.

 Наверное, надо пойти к ней, попытаться ее утешить, убаюкать… Но стоило ему об этом подумать, Никси вылезла из кровати. Может, хочет в туалет или попить? «Ну, с такой задачей девочка ее возраста справится самостоятельно», — решил Рорк. Во всяком случае, он на это надеялся.

 Но она не пошла в ванную, она подошла к домашнему сканеру.

 — Даллас здесь?

 «Умница», — подумал Рорк. Но до чего же жалобно прозвучал ее голосок!

 — Лейтенанта Евы Даллас в настоящий момент нет дома.

 Никси потерла глаза кулачком, всхлипнула, и он опять подумал, что надо пойти к ней.

 — А Рорк здесь?

 — Рорк в своем кабинете.

 — Я не знаю, где это. Скажите мне, где это?

 Рорк встал, потом снова сел, пока компьютер объяснял, как его найти. «Пусть она сама ко мне придет», — решил он. Это будет более естественно. Не надо вмешиваться, перехватывать ее, а то она догадается — если уже не догадалась, она же отнюдь не дурочка! — что они держат ее на мониторе, даже пока она спит.

 Рорк бросил взгляд на несделанную работу, почесал затылок и приказал компьютеру продолжить поиск в текстовом режиме с автоматическим сохранением. Потом он открыл другую работу, свою собственную, и начал совершенствовать планы строительства нового сектора курорта «Олимп», пока Никси Добиралась до него. Когда она появилась в дверях, Рорк вскинул голову, выгнул бровь и улыбнулся:

 — Привет, Никси. Не поздновато ли для тебя?

 — Я проснулась. Где Даллас?

 — Все еще на работе. Хочешь войти?

 — Мне не разрешают вставать по ночам.

 Ее голосок задрожал, и он понял: Никси вспоминает о том, что было, когда она в последний раз проснулась и встала среди ночи.

 — Составь мне компанию, раз уж ты здесь. А если хочешь, я провожу тебя обратно в твою комнату.

 Никси подошла к его столу в своей светло-розовой пижамке.

 — Она сейчас с мертвыми людьми?

 — Нет. Но она работает для них.

 — Но мои мама и папа, и Койл, и Линии, и Инга — они же раньше умерли! Она сказала, что найдет, кто это был. Она же обещала…

 — Она работает. — «Не моя епархия, — лихорадочно думал Рорк. — Не моя галактика , разрази меня гром!» — И она обязательно найдет того, кто это сделал. Из всего, что она делает, это самое важное. И она будет работать, пока не узнает.

 — А вдруг надо будет работать целый год или даже больше?

 — Она никогда не остановится.

 — Мне приснился сон, что они не мертвые. — Слезы потекли у нее по щекам. — Они не были мертвые, и все было как раньше. Мама с Ингой были в кухне, они разговаривали, а папа старался стащить кусочек со стола, и мама смеялась. Мы с Линии играли в переодевание, а Койл нас дразнил. И они были не мертвые, пока я не проснулась. Я не хочу, чтобы они были мертвые! Они оставили меня одну. Это нечестно…

 — Да, это нечестно. Это несправедливо.

 Рорк обогнул стол и взял ее на руки. Она положила голову ему на плечо, продолжая всхлипывать. «Вот это — подумал он, — мужская работа». Да, он мог подержать на руках девочку, пока она плакала, охваченная горем. А потом сделать все, что в его силах, чтобы помочь ей сложить заново ее сломанную жизнь.

 — Они оставили меня одну…

 — Они не хотели. И, я думаю, даже сейчас они радуются, что ты не пострадала.

 — Как они могут радоваться, когда они мертвые?

 «Убийственная логика», — подумал Рорк. Он снова обогнул стол, держа ее на руках, и опустился в кресло.

 — А ты не веришь, что, когда люди умирают, они уходят в другое место?

 — В рай?

 — Да, вроде того.

 — Я не знаю. Может быть. — Никси повернула голову и судорожно вздохнула. — Но я не хочу, чтобы они туда уходили! Я хочу, чтобы они вернулись, как у меня во сне!

 — Я понимаю. Вот у меня никогда не было брата. Это здорово?

 — Ну, братья иногда бывают вредные, особенно если они старше. Но тогда ты тоже можешь вредничать. Но иногда они бывают веселые, играют с тобой, смешат тебя. Койл играл в бейсбол. Мне нравится ходить на матчи и «болеть». А в раю есть бейсбол?

 — Я думаю, должен быть. Что же это за рай, если нет никакого веселья?

 — Если бы я осталась в постели, я бы сейчас была в раю вместе с ними. Я бы хотела…

 — Ты не должна! — Рорк отодвинул ее от себя и заглянул ей в лицо. — Ты не должна этого хотеть. Они бы сами этого не хотели. Они ушли, а ты осталась здесь, и тому есть причина. Как это ни тяжело, ты должна прожить свою жизнь и узнать, что это такое. Но я знаю, быть одному — это очень больно.

 Ее маленькое личико окаменело.

 — Ты не знаешь. Ты же не один.

 — Было время, когда я был один. У меня тоже отняли мою маму. Но я был так мал, что даже не помню ее.

 — Она в раю?

 — Я в этом уверен.

 — Все равно это нечестно.

 Никси снова положила голову ему на плечо и погладила его своей маленькой ручкой. Рорк был поражен, но этот жест тронул его до глубины души. Она предлагает ему утешение! Даже сейчас, в своем состоянии, она оказалась настолько великодушной, что попыталась его утешить. Откуда в ней это? Она была такой с рождения или это в ней воспитали родители?

 — Не стану говорить, будто я знаю, что ты чувствуешь. Но одно я тебе скажу: я знаю, каково это — быть одиноким, обозленным и испуганным. И еще одно скажу: тебе станет легче. Конечно, сейчас ты в это не веришь, но тебе станет легче.

 — Когда?

 — Потихоньку, шаг за шагом. — Он коснулся губами ее макушки.

 Она снова вздохнула, потом повернула голову и начала изучать картину на стене. Рорк и сам посмотрел на картину. Они с Евой под сенью цветущего декоративного кустарника в день свадьбы.

 — Тут она не похожа на полицейского.

 — Нет, не похожа, но только снаружи. Она подарила мне этот портрет на нашу годовщину. Это было вот там, в саду, мы там сыграли свадьбу. Я повесил картину здесь, хотя с моей стороны это эгоистично. Зато я могу на нее смотреть всякий раз, когда работаю здесь. Я смотрю на нее всякий раз, когда скучаю по Еве.

 — У нас в доме тоже есть картины…

 — Хочешь, чтобы кто-нибудь принес сюда картины из твоего дома?

 — Я хочу на них посмотреть.

 — Ладно, я об этом позабочусь.

 — А можно мне еще немножко побыть здесь, с тобой?

 — Можно. Хочешь посмотреть, что я тут делаю? — Рорк развернул кресло так, чтобы она могла видеть настенный экран. — Вот это планы расширения курорта, в котором у меня есть доля.

 — Тут написано: «Курорт „Олимп“. Я о нем слышала. Там большие отели, и парки развлечений, и пляж, и аркады. Мы собирались туда поехать. Когда-нибудь.

 — А это планы нового сектора, его еще пока нет. Видишь? Тут будут построены отдельные виллы. И тут будет река.

 — Разве можно построить реку? Рорк улыбнулся.

 — Эту реку я построю.

 — Как?

 — Ну что ж, давай-ка я покажу тебе, что я задумал…

 

 Пока Рорк показывал Никси, как строить реки на роскошных курортах, Ева беседовала с Янси:

 — Учти: мне нужны только хорошие новости.

 — А как насчет относительно хороших?

 Он был молод. Пибоди называла таких красавчиками. И он был лучшим специалистом по составлению фотороботов во всем городе Нью-Йорке. Ева нашла его в собственном кабинете, представлявшем собой довольно просторную выгородку, заполненную настольными и настенными компьютерами, сделанными на бумаге эскизами и многочисленными карандашами.

 — Насколько относительно?

 — Твоя свидетельница полна энтузиазма, и глаз у нее наметан. Это плюс. Но она также склонна к тому, что я называю драматизацией. Она обожает театральщину и часто пускает в ход воображение, чтобы приукрасить картину. Но я могу с этим работать, мы продвигаемся вперед.

 — Где она?

 — В дортуаре. Привет, Пибоди.

 — Я только что ее уложила, — сказала подошедшая к ним Пибоди. — Обеспечила ее личным телевизором, второй подушкой, едой и выпивкой.

 — Выпивкой?! — возмутилась Ева.

 — Вы же говорили, в пределах разумного, — напомнила Пибоди. — Конечно, это не по правилам, но зато она довольна. Поворчала, правда, что у нее отобрали мобильник и не пустили к телефону, но потом успокоилась. Иванский сидит при ней нянечкой.

 Ева нахмурилась:

 — И все-таки я не понимаю, так, знаете ли, испытываю легкое недоумение: почему наша свидетельница смотрит телевизор и накачивается выпивкой, вместо того чтобы давать нам описание пары серийных убийц?

 — Позвольте мне ответить, лейтенант. — Янси поднял руку, как в школе. — На сегодня она выдохлась. Она дала нам хорошее начало, но потом принялась фантазировать. Если она хорошенько выспится, мы вернемся к тому, с чего начали, завтра с утра пораньше. Таким образом у нас повысятся шансы выжать из нее еще кое-какие правдивые детали.

 — Ну ладно, черт с вами. — Ева провела пальцами обеих рук по волосам, не в силах совладать со своим нетерпением. — Покажите мне, что у вас есть.

 — Разделить экран! — приказал Янси, подкатываясь в кресле на колесах к рабочему столу. — Вывести последние изображения.

 Ева взглянула на грубые наброски — куда более грубые, чем обычно при работе с Янси. Оба мужчины были с квадратными лицами, квадратными челюстями, в возрасте от сорока до пятидесяти. Брови прямые и светлые, рты сурово сжаты, но губы полные, чувственные. Шляпы надвинуты низко на лоб, вся верхняя половина лица закрыта широкими темными очками в форме обруча.

 — Я не могу работать с таким результатом, Янси. Прежде всего избавься от очков. Мне нужна наиболее высокая вероятность по глазам.

 — Сделаем. Но у меня будет шанс дать тебе кое-что получше, только когда я проведу еще один сеанс с Офелией. Дай мне времени до завтра. Глаз у нее наметан, как я уже сказал, но она впечатлительна, а впечатления расплывчаты. Мне придется еще поработать, чтобы выжать из нее точные детали.

 — А сколько она забудет, пока смотрит телевизор и тянет спиртное? Черт возьми, у меня два копа в морге!

 — Я знаю, что делаю! — Впервые за все время, что она его знала, Янси повысил голос. Он рывком поднялся с кресла и наклонился прямо к ее лицу. — Я никогда не работал с Престоном и Найтом, но это не значит, что я тут зря штаны просиживаю! Хочешь результатов — слезь с моей задницы!

 Она его чуть не ударила. У нее руки чесались: Бог свидетель, ей хотелось кому-нибудь врезать. «Надо с этим завязывать, — сказала себе Ева. — Ты уже начинаешь на своих бросаться».

 — Шаг назад, детектив!

 Янси весь дрожал, на скулах ходили желваки, но он отступил.

 — Ты прав, — сказала Ева. — Тебе виднее, что надо делать, а я давлю на твою задницу. Мы все на пределе. Я затребовала тебя, потому что считаю: лучше тебя у нас никого нет. Я знаю, ты не на дежурстве. Ты пришел сюда в свое свободное время.

 — Ни у кого из нас нет сейчас свободного времени. — Его плечи расслабились. — Извини за срыв, Даллас. Меня и самого ломает, что не могу добиться быстрого результата. Я и без того давил на нее больше, чем следует, на первом сеансе. И теперь надо притормозить.

 — Насколько ты уверен насчет строения лица этих двоих?

 — Трудно сказать. Она склонна к преувеличениям и обобщениям. Я бы сказал, форма лиц верна — по крайней мере, для одного. А если она права насчет обоих, эти типы могли бы быть братьями. Или отцом и сыном.

 — Сделай для меня копии, будь добр. Начну работать с тем, что есть, и постараюсь не наседать на твою задницу, пока не представишь окончательный вариант.

 Он улыбнулся:

 — Ценю.

 

 Когда Ева вернулась, в доме было тихо. Она чуть было не осталась ночевать в Управлении и осталась бы, если бы не девятилетняя свидетельница, которую она скрывала в своем доме.

 Трое патрульных обходили территорию по ее приказу, еще трое находились внутри дома. Ева была уверена, что для Рорка эта ситуация более ужасна, чем крах фондового рынка. Он, конечно, построил для себя крепость, но вряд ли ему по душе, что эта крепость оказалась в осаде.

 Ева опросила всех ночных патрульных, ото всех получила ответ: «Все чисто», — и только после этого поднялась наверх. Она думала, что найдет Рорка в постели — в конце концов, было уже около трех утра — но домашний сканер подсказал ей, что он у себя в кабинете. Она прошла в свой кабинет, сгрузила несколько файлов, потом открыла смежную дверь.

 Ева не знала, что и подумать, увидев девочку, которая спала, свернувшись калачиком на раскладной кровати, видимо, разложенной для нее Рорком, и самого Рорка, сидевшего рядом с ней с закрытыми глазами.

 Ей нечасто приходилось видеть его спящим, он, как правило, вставал раньше ее. И она не представляла, как он может спать в такой позе: сидя и прислонившись спиной к стене. Пока она над этим размышляла, Рорк заговорил, не открывая глаз:

 — Она проснулась среди ночи, и я позволил ей прийти сюда.

 — Кошмар?

 — Честно говоря, хуже. Ей приснилось, что они все еще живы. А потом она проснулась и обнаружила, что их нет. — Теперь Рорк открыл глаза. — Она немного посидела со мной, но ей не хотелось возвращаться в свою комнату. Она так разволновалась, что я оставил ее здесь. Она попросила меня с ней посидеть. Видимо, мы оба задремали. У меня поисковик работает в текстовом режиме, результатов я пока еще не проверял.

 — Можно подождать до утра, не так уж долго осталось. Скажи лучше, что нам с ней делать? Нельзя оставлять ее здесь.

 — Ну… — Рорк внимательно посмотрел на Никси. — Могу попробовать отнести ее обратно. Но если она проснется, это будет твоя очередь.

 —. Черт! Постарайся, чтобы она не проснулась. Рорк осторожно поднялся с раскладной кровати.

 — С тобой эта тактика обычно срабатывала.

 Он подсунул руки под тело Никси и поднял ее. Девочка застонала, зашевелилась, и Рорк с Евой переглянулись в легкой панике. Потом головка Никси упала на плечо Рорка.

 — Не дыши! — прошептала Ева. — Не говори. И постарайся не идти, а парить.

 Он лишь покачал головой, а потом кивнул в сторону лифта.

 Ева использовала кнопки вместо голосовых команд и перевела дух только тогда, когда путешествие благополучно завершилось и Рорк уложил Никси в постель. Они вышли из комнаты, пятясь задом, словно оставили в постели бомбу домашнего изготовления.

 — Когда Соммерсет заступит на дежурство?

 — В шесть.

 — Осталось три часа. Авось дотянем.

 — От души на это надеюсь. Мне надо поспать, да и тебе тоже. — Он провел подушечками больших пальцев по темным кругам у нее под глазами. — Что-нибудь новое?

 — Янси работает над портретом, но он хочет вернуться к этому утром. — В спальне Ева сбросила куртку и кобуру. — Мне действительно надо поспать. Мозги не работают. Хочу вернуться в Управление где-то к семи утра. Получишь интересные имена — перешли мне их прямо туда. — Она стянула с себя башмаки и одежду. — Ты можешь не спорить, если я попрошу тебя завтра поработать дома?

 — Ну, сейчас у меня просто нет сил для споров, но не исключено, что к рассвету воспряну.

 — Вот тогда и поспорим.

 Они забрались в постель, он обнял ее сзади и притянул к себе.

 — Считай, что договорились.

 

 На этот раз она проснулась первая — еще один сюрприз. Ева посмотрела на часы и убедилась, что уже шесть утра. На другом конце комнаты негромко гудел монитор.

 В комнате еще было темно, но она видела его — линию щеки и подбородка, волну волос. Она повернулась к нему лицом еще во время сна. Наверное, она искала… Чего? Прикосновения, утешения, тепла?

 Ей хотелось просто закрыть глаза, прижаться к нему и позабыть обо всем, кроме него. Тело ей не повиновалось, голова казалась чугунной от усталости. Ей пришлось проделать большую внутреннюю работу в поисках энергии и целеустремленности, необходимых для нового дня.

 Когда ее глаза привыкли к темноте, она разглядела его еще лучше. Изящно вылепленный нос, скулу, изгиб губ… Он был прекрасен. И каждой черточкой, каждым дюймом своего тела принадлежал ей!

 Она ощутила легкость и в душе, и в теле, просто оттого что смотрела на него.

 — Я знаю, что ты за мной подглядываешь, — сонно пробормотал Рорк.

 — Как это получилось, что ты еще валяешься в постели, а не выпекаешь для себя новые миллионы, сея панику и хаос в деловом мире?

 — Потому что я сплю. Миллионы начну выпекать позже, а панику и хаос пусть сеет кто-нибудь другой.

 Самочувствие Евы улучшалось с каждой минутой.

 — С чего это ты так устал?

 — С того, что кое-кто болтает и не дает мне спать.

 — Батарейки подсели, да? Может, им нужна подзарядка? — Она обхватила его пальцами, сжала и усмехнулась, когда его плоть отвердела. — Не так уж они и разрядились.

 — Резервы. Знаешь, что бывает с сексуальными хищниками?

 — Еще бы. Я же коп. — Ева нависла над ним. — У меня тоже батарейки подсели. Нужен заряд. Знаешь, как секс взбадривает?

 — Да, до меня доходили такие слухи. — Он погладил ее по волосам, пока ее губы прокладывали себе путь вниз, и его тело полностью проснулось, когда ее рот занял место пальцев. — По-моему, ты ведешь нечестную игру, но продолжай. Так держать. Она засмеялась и укусила его за ляжку.

 — «Так держать» никогда не было для тебя проблемой.

 — Ловкий у тебя ротик. — Он задохнулся, когда она вновь пустила его в ход. — Нет, просто замечательный!

 Ева проделала обратный путь наверх и оседлала его. И в этот момент детский голосок на другом конце комнаты спросил:

 — Где Даллас?

 — Черт! Вот черт! — Ева резко обернулась и на экране монитора увидела Никси в спальне для гостей, стоящую у домашнего сканера. — Господи, этот ребенок когда-нибудь спит?!

 — Соммерсет ее уложит. — Но Рорк тоже сел в постели и обнял свою обнаженную жену, глядя на девочку.

 — Мы не можем заниматься сексом, пока она здесь. Это… какое-то извращение.

 — Я не против извращенного секса. Но все дело в том, что она нас пугает. Она нас не видит и не слышит, но… ее присутствие нас смущает. А вот и Соммерсет. — Рорк вздохнул и откинул волосы со лба, глядя, как его мажордом входит в комнату Никси. — Пошло оно все к черту! Давай попробуем в ванной. Пустим душ, закроем дверь… Под шум воды авось сойдет.

 — Нет, у меня совсем настроение пропало. Он еще хуже, чем она. Мне надо привести себя в порядок и ехать на работу. А ты еще поспи.

 — Дельная мысль.

 Рорк откинулся на подушки, а Ева выпрыгнула из постели и пулей кинулась в ванную.

 Ей хватило ума потратить на душ не больше минуты. Она хорошо знала своего мужа — он мог бы запросто подбить ее на какие-нибудь «водные процедуры». Она как раз закрывала за собой дверцу сушильной кабины, когда Рорк вошел в ванную.

 — Никси просила фотографии своей семьи, — сказал Рорк. — Можешь их достать?

 — Я об этом позабочусь. Мне надо проверить кое-что у себя в кабинете, — добавила Ева. — А ты посмотри, может, что и всплыло, пока мы спали. А потом я поеду в Управление.

 — Я проверю результаты поисков до твоего отъезда, но при условии, что ты позавтракаешь.

 — Я что-нибудь перехвачу в кабинете. — Ева вышла из сушилки и расчесала пальцами волосы, одновременно натягивая махровый халат. — Заодно введу тебя в курс дела, если хочешь.

 — Приду, как только оденусь. Позавтракаем вместе, пока ты вводишь меня в курс дела.

 — Договорились.

 Ева вернулась в спальню, вытащила из ящика комода белье, схватила первые попавшиеся брюки и рубашку. Она как раз надевала ее, когда зазвонил домашний телефон.

 — Поскольку вы уже встали, Никси хотела бы поговорить с вами, — объявил Соммерсет.

 — Через минуту буду у себя в кабинете.

 — Поскольку никто из вас еще не завтракал, возможно, она могла бы к вам присоединиться.

 Ева поняла, что ее загнали в угол, и чуть не зарычала в телефон:

 — Я еще не…

 — Я умею делать кофе в кофеварке, — пробился в трубке голосок Никси. — Я знаю, какие кнопки нажимать.

 — Ну что ж, прекрасно. Валяй. Буду через минуту.

 Ева застегнула рубашку, натянула башмаки, ворча себе под нос, что приходится разговаривать со свидетелями еще до первой чашки кофе. Секс мог бы зарядить ее, прочистить мозги, так нет же: дети начинают ее доставать, пока она еще не вылезла из постели!

 Она надела и застегнула кобуру, подошла к шкафу за курткой. Черт возьми, ее работа ждет! Серьезная, ответственная работа! И что теперь? День начнется с того, что эта девчонка будет ее гипнотизировать своим долгим, достающим до самых печенок взглядом. А ей придется в тысячный раз объяснять, что нет, она еще не поймала этих сукиных котов, зарезавших ее семью.

 И тут ее вдруг как обухом по голове хватило. Вот дерьмо! Доска с фотографиями с места преступления, стоящая в кабинете на самом видном месте!

 Она пулей вылетела из спальни, заскочила в ту, где спала Никси, но комната оказалась пуста. Тогда Ева бросилась к себе в кабинет.

 Все еще в розовой пижамке, девочка стояла перед доской и смотрела на страшные образы смерти. Проклиная себя, проклиная Соммерсета, Ева пересекла комнату и загородила доску от Никси.

 — Это не для тебя.

 — Я их уже видела. Не на картинках, а по-всамделишному. Маму и папу. Я уже их видела. Ты сказала, что мне можно пойти на них посмотреть.

 — Но не так.

 Ева отметила, что глаза у нее огромные. Казалось, они съедают все лицо.

 — Это мои мама и папа. Мои, а не твои! — Никси попыталась протиснуться мимо Евы.

 Действуя по наитию, Ева подхватила ее на руки и повернулась кругом.

 — Это не поможет — смотреть на них в таком виде. Это не поможет ни тебе, ни им.

 — А тебе поможет? — Никси вырывалась изо всех сил. — Зачем тебе эти картинки? Почему тебе можно на них смотреть?

 — Потому что это моя работа. Вот и все. Тебе придется с этим смириться. Прекрати. Прекрати, я сказала! Посмотри на меня.

 Когда Никси наконец перестала вырываться и сникла, Ева крепче прижала ее к себе. Она отчаянно молила бога, чтобы он сию же секунду послал ей Рорка, Пибоди, даже Соммерсета, черт бы его побрал, но потом она вспомнила, чему ее учили. Она знала, как обращаться с уцелевшими в бойне.

 — Посмотри на меня, Никси. — Она подождала, и в конце концов девочка подняла головку, ее заплаканные глаза встретились с глазами Евы. — Хочешь злиться — злись. Имеешь право. Они украли у тебя семью. Злись, горюй, печалься, хоть кусайся, если хочешь. Они не имели права. Эти ублюдки не имели права это делать.

 Никси задрожала.

 — Но они это сделали!

 — Но они это сделали. А вчера вечером они убили двух парней, которых я знала, которые работали на меня. Поэтому я тоже злюсь.

 — Ты их теперь убьешь? Когда ты их найдешь, ты убьешь этих ублюдков за то, что они убили твоих друзей?

 — Я бы не прочь, но это не моя работа. Если только под угрозой не окажется моя жизнь или жизнь кого-то еще из моих друзей. Но если я убью их только из-за того, что я зла на них, из-за того, что мне больно и грустно, значит, я ничем не лучше их. Можешь мне поверить.

 — А если они захотят меня убить, ты их убьешь?

 — Да.

 Никси заглянула в глаза Еве и с важностью кивнула:

 — Я сделаю кофе. Я умею.

 — Это было бы здорово. Я пью черный. Когда Никси отправилась на кухню, Ева схватила плед с кресла и набросила его на доску. Потом она прижала руки к лицу. День начался хреново.